Похитители душ, или Лекарство от скуки

Место их назначения лежало в стороне от обычных студенческих путей. Маленький полутемный барчик с довольно странным названием «Поцелуй вампира» находился где-то на окраине Хогсмида и был неизвестен рейвенкловцу, но Снейпа, похоже, здесь знали хорошо. Переглянувшись с барменом, мужчина занял столик в глубине зала, юноше же ничего не оставалось, как последовать за ним. Вскоре перед ними очутились бокалы с какой-то незнакомой жидкостью, попробовав которую, Снейп довольно покачал головой. Оливьер рискнул выпить глоток. Напиток не был похож на сливочное пиво, но вряд ли являлось и огневиски.

— Что это? – рискнул поинтересоваться он у зельевара.

— Это напиток называется «Слеза дьявола». В него входит много ингредиентов и в целом он оказывает тонизирующее действие, если им не увлекаться.

— А если…

— «А если» вам не грозит. Не в моих интересах тащить вас в школу в невменяемом состоянии, а потом отчитываться перед директором.

— А что вообще мы тут делаем?

— Вы пьете, а я за вами присматриваю.

— Это официальная версия?

— Это единственно возможная версия, ведь никто не поверит, что я привел вас сюда, чтобы поговорить о продаже вашей души.

— Что?! – изумился Оливьер.

— Тише! – зашипел Снейп. – Молчите, ничего не говорите, только слушайте.

Оливьер хотел, было, запротестовать, но тут к их столу подошел незнакомец и опустился на стул рядом с юношей. Он отобрал у Оливьера бокал и выпил одним глотком. Рейвенкловец не смог вымолвить ни слова от такой наглости. Его только на то и хватило, что таращиться на этого крепкого светловолосого мужчину средних лет. Тот допил «Слезу» и вытер пышные усы, после чего, наконец, обратил внимание на присутствующих.

— Рад приветствовать, Северус. Неужели ты решил принять мое предложение?

— Извини, Винтер, но моя душа мне самому нужна, — покачал головой Снейп.

— Так я не предлагаю тебе сразу ее отдавать, — возмутился Винтер. — Заключим договор, а я уж подожду твоей смерти.

— Нет, уж. Умирать я пока не собираюсь, так что побереги свои посулы для другого.

— Я так понимаю, это один из Вилманту, — повернулся к юноше Хранитель. – Может ты, малыш, хочешь продать свою душу? Я предложу высокую цену. Души некромагов — такая редкость, она будет венцом моей коллекции.

— Успокойся, Руан. У Вилманту нет душ, по крайней мере, в обычном ее понимании. Ты же не хочешь все оставшееся время пялиться на серый туман?

— Все так запущено? Хотя… что еще можно ожидать от Дитя Смерти, — огорчился Винтер. – Ну, чего тогда звал?

— Слышал, что у нас тут произошло?

— Еще бы, все Министерство на ушах.

— Думается, тут замешан кто-то из ваших.

— Исключено, — категорично заявил Винтер. — Против детей мы никогда не пойдем. Тем более так жестоко убивать…

— Я читал, что среди вас есть мнение, что убийство может изменить душу жертвы, и она станет более уникальна, — вмешался Оливьер.

— А малыш подкован, — заметил Винтер.

— Он рейвенкловец, — ухмыльнувшись, пояснил Снейп.

— Это многое объясняет. Мы всегда были самыми эрудированными и жадными до знаний. Но все равно орден отрицает свое участие в хогвартских событиях. Могу принести официальное заявление.

— Не стоит, просто подскажи, кто это мог сделать. У всех наших жертв душ не было, хотя некоторые тела мы нашли еще теплыми. Скажи, кто еще, кроме Хранителей, мог добиться такого же результата?

Винтер задумался.

— Нет, в голову ничего не приходит, — честно признался он. – Придется признать, что это мог быть кто-то из бывших Хранителей, кто-нибудь из отступников.

— Ты можешь подсказать хоть одно имя?

— Честно говоря, нет. Хотя… Был у нас один сумасшедший, который как раз мечтал заполучить уникальные экземпляры. Он однажды уморил своего клиента, и тот умер от голода, а Эмиль потом хвастался, каким острым светом светит его новое приобретение. Ты же знаешь, убийства, во всяком случае, такие прямые – не наш стиль. А потому его с позором изгнали, а души освободили.

— Неужели? – засомневался Снейп.

— Ага, правда, там не было ничего особенно ценного.

— Ты не знаешь, где болтался твой Эмиль? Кстати, как его полное имя?

— Эмиль Дрейфус. Невысокого роста, такой крепкий, что напоминает тумбочку, или, по крайней мере, маленький шкафчик. Грязно-белые волосы, серо-желтые глаза — в общем, отвратительный тип. Правда, я давно о нем ничего не слышал, но если ты желаешь, я попытаюсь найти информацию о нем.

— Буду благодарен, — кивнул Снейп.

— А душу отдашь? – подколол его Винтер.

— Обойдешься.

— Какой же ты жадина, — рассмеялся Хранитель и, поднявшись, направился к двери.

Оливьер сидел и ничего не мог понять. Он думал, что Хранители глубоко законспирированный орден, а тут такая непринужденная встреча, смешки, подколки, словно ничего страшного не происходит.

— Это был Хранитель? – осторожно поинтересовался он у Снейпа.

— Да.

— Но он…

— Что, мистер Вилманту, вы ожидали чего-то более таинственного: тайных встреч в старинных замках, наполненных пылью и плохо горящими факелами, путаных разговоров, где у каждого слова по нескольку значений, и договоров, подписанных кровью?

Оливьер только молча кивнул. Примерно такое юноша и представлял себе, но на что он точно не рассчитывал, так это на смех Мастера Зелий.

— А вы, оказывается, романтичная натура. Вот уж никак не ожидал. Приятно лишать таких романтичных юношей их иллюзий. Нет, Хранители — вполне нормальные люди, точнее нормальные маги. А Руан довольно приятный малый по сравнению со многими другими. Кстати, он закончил ваш родной факультет, так что любовь к знаниям различного толка у него в крови.

— А какими знаниями могут владеть Хранители? Они же просто воры.

— Во-первых, ты сам видел, Винтер договаривается с клиентом на передачу, а иногда и на продажу души. За это он может предоставлять не только материальные блага, но и необходимую информацию. Руан, к примеру, работает в Министерстве, в отделе по Контролю за Артефактами. Так что знает он немало и не только в своей области, но еще и активно пользуется своими связями.

— А как же насчет душ?

— А что насчет них? Винтер такой же потомственный Хранитель, как вы – некромаг. Он еще в школе увлекался заключениями договоров на души, и надо сказать у него неплохо получалось. Кроме того, его семейство специализируется на темных магах, и Руан, к его чести, еще не разу не ошибся в определении способностей чародея, даже когда был юн. Кстати, его отец состоял в той группе, что обращалась к Дамблдору с предложением помочь в борьбе против Гриндевальда, не безвозмездно, конечно.

— А почему Дамблдор отказал? – заинтересовался Оливьер.

— А почему директор поступает так или иначе? Официальная версия гласила, что даже таким темным магам нужно давать второй шанс.

— И получилось?

— Ну, при условии, что на руинах наследия Гриндевальда возник Лорд Волдеморт…

— Ясно, не вышло, — сделал вывод Оливьер.

— Ну, я допускаю, что душа тут была не при чем, но кто же нам скажет правду. Ладно, мистер Вилманту, раз вас избавили от возможности напиться, не будем повторять подобную попытку. Возвращаемся в школу.

— Сэр, а что же насчет…

— Делайте выводы и задавайте поменьше вопросов. Если хотите поговорить на тему Хранителей, очень тщательно выбирайте собеседников. А еще лучше забудьте. Хотя, что я говорю! Будь вы даже слизеринцем, ваш юный возраст все равно даст о себе знать. Постарайтесь, по крайней мере, ни во что не вляпаться.

Это было последнее напутствие от Мастера зельеварения, так как больше он не произнес ни слова почти до самого Хогвартса. Затем, направив рейвенкловца в школу, Снейп свернул в сторону Запретного леса.

Оливьер был сильно озадачен и заинтригован – такого Снейпа он не ожидал увидеть, и вряд ли кто видел из учеников. Так же было неясно, зачем он потащил юношу с собой. Ведь, собственно, он ничего существенного не сказал. После всего случившегося у Оливьера было больше вопросов, чем ответов. А главное, его теперь мучило любопытство: что на все это скажет Винтер, какой информацией поделится, и каков на самом деле Мастер Зелий, профессор Хогвартса Северус Снейп.

***

Прошла пара недель после того достопамятного похода в Хогсмид. Оливьер мучился отсутствием информации, но боялся завести разговор со Снейпом. Он прочитал все, что только можно было найти в Запретной секции, но это ровным счетом ему ничего не давало. Было неясно, с какого бока браться за это дело и как справиться с ним одному. Но тут, можно сказать, удача ему улыбнулась.

Уроки ЗОТС всегда проходили динамично. Профессор Синклер не особенно упирал на теорию, и палочками в его классе махали даже чаще, чем на Трансфигурации или Чарах. Некоторые из заклинаний и проклятий были весьма специфичны, чтобы доверять их ученикам четвертого курса, но, кажется, учителя это не слишком волновало. К одним из таких этически спорных заклятий относилось и Remiverte, или Наведенное воспоминание, которое погружало проклятого в самый худший момент жизни и заставляло переживать его заново.

Трудных моментов в жизни Оливьера хватало. Но самым тяжелым, как оказалось, на данный момент являлся ритуал его последней инициации. Кажется, за столько раз можно уже было привыкнуть умирать, но события двухлетней давности до сих пор снились ему кошмарах. Может, все дело в отношении отца, который словно наказывал сына за сделанный им жизненный выбор, а может то, что очередной смерти предшествовало чувство эйфории от полета. Боль от удара об острые обломки скал сменилась сумраком Той стороны, — сумраком, наполненным голосами. Тогда Оливьер обращал внимание только на то, что ему нужно было услышать, что помогло бы ему сделать выбор, приличествующий наследнику клана некромагов. Но то, что прошло мимо него тогда, выявило пущенное в него заклятье, — голос на заднем плане, зовущий кого-то. И еще сила, темная сила неупокоенного мага. Если бы не цель инициации, то Оливьер обязательно пошел бы на этот зов, чтобы посмотреть, что же происходит. Но сконцентрированный на своих мыслях, он пропустил все происходящее мимо себя. Сейчас же, с трудом приходя от проклятия, Оливьер понимал, что совершил ошибку. Ему, как некромагу, нужно было сразу обратить внимание на столь сильное волнение в мире мертвых. Единственное, что могло его оправдать, так это то, что ему на тот момент было всего тринадцать.

Не переставая думать о своем, Оливьер отправился на урок Зелий. Надо ли говорить, что его несобранность сыграла с ним злую шутку: кажется, впервые в своей жизни он испортил довольно легкую в своем приготовлении микстуру, да так, что весь класс оказался залитым какой-то ядовито-зеленой пеной, которая без остановки лилась из его котла. Естественно, урок был сорван, Рейвенкло лишен двадцати баллов, а Оливьеру грозила отработка под чутким руководством злого Мастера Зелий. Глядя на свирепое лицо зельевара, никто не завидовал рассеянному юноше, а его соученики из сочувствия даже готовы были простить потерю очков.

Вечером, скрепя сердце, Оливьер отправился в кабинет Снейпа, чтобы узнать, какое же наказание его ожидает. На удивление, Снейп встретил его совершенно спокойно и без лишних слов отправил готовить ингредиенты для завтрашнего занятия, а сам тем временем занялся проверкой каких-то контрольных. Так прошло больше часа. Оливьер пытался сосредоточиться на порученном ему задании, но его обычная собранность и на этот раз оставляла желать лучшего. Когда он в очередной раз загубил карандиловых червей, а сам чуть не остался без пальца, терпение Снейпа лопнуло. Зельевар подошел к провинившемуся ученику и молча вынул нож из неловких рук. Затем на стол лег белый свиток с министерской печатью. Оливьер в недоумении взглянул сначала на письмо, затем на хранящего молчание преподавателя, а потом снова на письмо.

— Что это? – поинтересовался он.

— Прочтите, — устало произнес Снейп, усаживаясь в свое кресло. — Может, тогда вы перестанете зря переводить школьные запасы, они ведь не бесконечны.

Рейвенкловец отмыл руки и, наконец, смог узнать, что же ему предлагалось прочесть. Стоило ему только развернуть свиток, как его глаза округлились, и апатию как рукой сняло. Он дважды пробежал текст глазами, не понимая, как Снейп решился поделиться с ним этой информацией.

Это было письмо от Руана Винтера, в котором тот выполнял обещанное, а именно, рассказывал об Эмиле Дрейфусе, хранителе-ренегате. Как следовало из досье, семья Дрейфусов являла собой довольно пеструю компанию странных личностей. Про каждого из предков Эмиля можно было писать роман или же историю болезни – они все в разной степени были безумцами. Эмиль на общем фоне мог служить примером здравомыслия. Не понятно, как Хранители умудрились нарваться на представителя такого сумасшедшего клана, но они это сделали. История Эмиля в ордене насчитывала пару десятков лет, а присоседился он к ним в довольно юном возрасте. Поначалу молодой человек зарекомендовал себя очень положительно, но потом странности характера стали брать верх. Эмиль гнался за чем-то необычным, и его коллекция была довольно странной, полностью бессистемной, словно он не души собирал, а цветные фонарики – все равно чьи, лишь бы светили красиво. Этот Хранитель старался добиться неимоверных эффектов, сначала работая над усовершенствованием «Похитителя душ», затем, поняв, что так ничего не выходит, принялся подбирать нужные души. Его интересовали неординарные личности, как, собственно, и других членов ордена, но даже гении и безумцы не могли удовлетворить его взыскательный вкус. Он с радостью менял, с точки зрения остальных Хранителей, шедевры на ширпотреб, случайную добычу, лишь бы она светила как-то необычно. Потом на него снизошло страшное озарение: душа страдает, когда тело умирает, и если человек умирает под пытками, то это тоже должно отражаться на качестве получаемой субстанции. И он рискнул: захватил одного мальчишку и заморил голодом. Орден на это зверство ответил адекватно, попросту избавившись от своего зарвавшегося члена. Но было поздно: Эмиль нашел Эльдорадо, свою золотую страну. После этого ничего точного и конкретного про него не было известно. Руан пытался связать с ним некоторые из самых ужасных смертей, но точных доказательств вины Дрейфуса у него не было. Хотя подозрения остались: буквально за несколько дней перед смертью или пропажей несчастных то там, то тут видели неприятного маленького человечка с грязно-белыми волосами. Его даже пару раз арестовывали, но всякий раз отпускали. Оливьер был удивлен увидев фамилию Синклера среди авроров, работающих над делом Дрейфуса. Но все же самым настораживающим было то, что его видели Хогсмиде накануне Дня всех святых.

В конце своего отчета Винтер высказывал предположение, что именно Эмиль мог быть убийцей учеников, но вряд ли он обошелся без помощи кого-то изнутри школы. И хотя Хранители обычно не работали в паре, но бывали случаи, что им платили за некоторые услуги желаемыми душами. В свете всех имеющихся данных можно сделать предположение, что здесь тоже шла речь о сделке.

В самом же конце письмо шла небольшая приписка, которая заинтересовала Оливьера еще больше. Руан писал о том, что заодно высылает Северусу досье на его ученика и некоторые интересные цитаты из исторической хроники интересующего его семейства. Юноша набрался наглости и поинтересовался:

— Профессор, сэр, а о каком семействе шла речь в самом конце?

— О вашем, Вилманту, о вашем. Кстати, занятное чтиво оказалось. Все же вы, Дети Смерти, довольно странные существа, куда там Хранителям с их тараканами. Теперь, когда вы успокоили свое любопытство, вы перестанете портить зелья?

— Я случайно, — попытался оправдаться рейвенкловец.

— Разве? – деланно удивился Снейп. – Тогда я могу сказать, что вы побили все рекорды по досадным ошибкам. А то я, грешным делом, подумал, что вы так требуете внимания. Простите, ошибся.

— Нет, я благодарен, что вы поделились со мной этой информацией. Она заслуживает самого внимательного изучения.

— И что вы собрались изучать, в свете всего узнанного?

— Способности Хранителей в некромагии и манипулированию астральной субстанцией.

Снейп удивленно посмотрел на молодого человека.

— А вот с этого места поподробнее.

Оливьер поделился своими размышлениями по поводу прошлой инициации. Снейп озадаченно замолчал, пытаясь переварить полученную информацию.

— Сдается мне, что Руан во всем оказался прав. Да и ваша интуиция, мистер Вилманту, оказалась на высоте. Хранители могут не только воровать души, но и призывать нужные. Правда для этого нужно, чтобы тело было еще свежим, то есть душа ушла недалеко, или же чтобы это была душа сильного мага, который не собирался умирать. Если наш случай относится к первому варианту, то мы больше можем ничего и не узнать. Если же речь идет о сильном маге, то дело может обернуться массой неожиданностей.

Профессор нахмурился. Он откинулся в кресле и потер левое предплечье.

— Мистер Вилманту, вас, кажется, скоро ожидает очередная инициация, я ничего не перепутал?

— Нет, сэр.

— Когда вы будете на Той стороне, постарайтесь разобраться, что именно вы слышали. Только будьте осторожны. Если даже что-то услышите, не бросайтесь сломя голову опасности наперерез, помните, что рискующие некромаги долго в этом мире не живут.

— Вы, кажется, неплохо начали разбираться в некромагах, — уязвлено произнес юноша, за что удостоился насмешливого взгляда.

— Идите, мистер Вилманту. И впредь будьте внимательны на моих занятиях. А если вам вдруг захочется поговорить, не стоит устраивать катаклизмы местных масштабов, можно просто подойти после уроков.

На этом они расстались.

***

Ноябрь полетел быстро и незаметно. Факультеты довольно быстро пришли в себя после всего случившегося, ведь им некогда было особо горевать. Впереди маячили квиддичные баталии и, пока не выпал первый снег, команды интенсивно тренировались на отремонтированном стадионе. Хуже всего приходилось гриффиндорцам, которым в срочном порядке пришлось искать нового игрока для замены Алекса. Чарли Уизли, ловец и по совместительству капитан команды красно-желтых, пошел на рискованный шаг и взял на роль загонщиков своих младших братьев, Фреда и Джорджа. Они играли по очереди, но можно было не сомневаться, что скоро они там останутся единственными, кто будет бить по бладжерам.

Учеба же двигалась своим ходом. Учителя, словно решив, что детей стоит отвлечь от грустных мыслей интенсивными домашними занятиями, словно с цепи сорвались. Каждый из преподавателей счел своим долгом нагрузить учеников настолько, что взвыли даже терпеливые хаффплпаффцы. Остальные роптали, что им не хватает свободного времени ни на что. Даже бедный декан Рейвенкло был вынужден день за днем выслушивать жалобы на то, что бедных учеников совсем лишили детства, оставив без всякой радости в жизни.

Оливьер тоже с трудом справлялся с тем объемом обязанностей, что взвалил на себя. Правда, ни за что на свете он не желал сдаваться. Юноша упорно продолжал навещать и кормить фестралов и даже успевал находить время для полета на дальний островок посреди озера, чтобы позаниматься в гордом одиночестве, пока не стало совсем холодно. Потом его ждали учебники и библиотека, из которой мадам Пинс каждый раз грозилась его выгнать, так как, по ее мнению, он уже мог конкурировать по прозрачности с привидениями.

Снейп же, казалось, не обращал на юношу никакого внимания, но время от времени Оливьер находил в конце своих работ неожиданные приписки. Это могли быть замечания, как по изготовлению зелий, так и по другим предметам, а так же рекомендации на некоторые издания, которые могли быть рейвенкловцу интересны. В ответ юноша так же оставлял короткие записки с размышлениями на тему или приводил цитаты из прочитанного, чтобы показать, что ценит внимание учителя к своей скромной персоне. Чем дольше длилась такая переписка, тем свободнее становился слог. Нет, эти двое не переступали определенной черты, разделяющей преподавателя и ученика. Но, по крайней мере, Оливьера не раз и не два посещала мысль, а как бы оно было, если бы тогда он послушался сортировочную шляпу и очутился в Слизерине.

Но не только Снейп заслуживал пристального внимания рейвенкловца. Оливьеру не давал покоя тот факт, что главный подозреваемый Эмиль Дрейфус был связан с одним из присутствующих в Хогвартсе. Альберт Синклер — аврор, арестовавший и отпустивший предположительного убийцу. Ради интереса Оливьер покопался в старых газетных подписках. В то время, сразу после войны, аврорская служба была крайне жестокой к подследственным и часто не слишком разбиралась, кто прав, кто виноват. Во всяком случае никогда не отказывала себе в удовольствии упростить дознавательный процесс и использовать Веритасерум. Почему-то Оливьер был твердо уверен, что Дрейфус и есть убийца, и сыворотка правды должна была это выявить. Но тот до сих пор на свободе и что-то должно было за этим скрываться. Во всяком случае, после всех газетных публикаций было легко поверить в то, что Синклер замешан в каких-то темных делишках. Его не раз обвиняли и в жестокости, и во взяточничестве, а так же в разного толка амурных похождениях, превышении должностных полномочий, клеветничестве. Со службы он был с почетом выпровожен, хотя некоторые особо ушлые журналисты поговаривали о том, что его попросту «попросили» уйти. Видно, кому-то очень серьезному этот «провокатор» наступил на хвост. После этого Синклер на пару лет исчез из криминальных и светских хроник, предпочтя путешествие по Европе. Но потом он снова объявился и оказался втянут в темную историю с нелегальной продажей артефактов. Ничего против него выдвинуть не смогли, а как бывший аврор, сам Синклер мастерски уходил от прямого ответа. И вот такого человека Дамблдор пригласил на пост преподавателя ЗОТС. Оливьер тщетно высматривал хоть какие-нибудь подозрительные намеки на причастность Синклера, к происшедшему в Хогвартсе, но тот вел себя как обычно.

Эта неопределенность начинала угнетать юношу, хотя, возможно, дело было совсем в другом. Неотвратимо приближалось шестое декабря, пятнадцатый день рождения наследника клана Вилманту, а значит пришло время для очередной инициации. Отец уже написал декану и испросил разрешения забрать сына на пару дней для семейных торжеств. Как обычно, Флитфик с радостью пошел навстречу своему ученику, уважая семейные традиции.

***

Оливьер добирался до дома всегда сам на одном из школьных фестралов. Лот нес его быстрее ветра, и юноша уже к вечеру был дома. Но даже это для его отца было медленно…

Осознание того, что он вляпался, пришло к Оливьеру, как только он пересек незримые границы родного поместья. Мир словно начал терять свои краски с каждым метром, приближавшим его к дому. Чтобы оттянуть этот момент, юноша решил остаток пути идти пешком. Он знал, что ожидало его там. Знал и ничего не смог поделать: это его судьба. В какой раз он позавидовал Леонарду, который сумел избежать этого. Ему не пришлось проходить то, что предстоит сделать его младшему брату. Несмотря на старшинство Лео с легкостью отказался от титула и всех связанных с этим обязанностей. Как бы Оливьер хотел, чтобы отец выбрал кого-то другого, но шансов не было. Для своего возраста и для их рода он уже имел некоторые уникальные данные. Кровь и влияние его матери привели юношу в Рейвенкло. И это было правильно: учиться ему никогда не надоедало, но часто эти новые знания лишь отдаляли его от обычного человека, делая из него наследника самого мрачного и своеобразного магического семейства.

Вот уже показались стены родных пенат. Оливьер знал, что там ждет его отец, брат и остальные члены их клана. Не будет только одного человек, которого он очень хотел увидеть – не будет матери. Она не присутствовала ни на одной инициации, и уж тем более не будет присутствовать на этой. Оливьера передернуло. Последние шаги, и наследник вступил под своды родного дома, который сейчас больше чем когда-либо напоминал ему склеп.

— Ты почти опоздал, — раздался голос его отца. Ксафан Вилманту стоял наверху лестницы и сердито смотрел на своего младшего отпрыска.

— Почти не считается, — спокойно ответил тот.

— У тебя нет времени на болтовню. Инициация должна начаться через пятьдесят одну минуту и не секундой позже.

— Значит, начнется, — все так же равнодушно ответил Оливьер.

Поняв, что от сына сейчас ничего путного не добьешься, Ксафан бросил свое последнее слово — «Переоденься» — и исчез в недрах дома.

Оливьер поднялся в свою комнату. На кровати его поджидало ритуальное одеяние. Облачившись в белые шелка, Оливьер взглянул на себя в зеркало: оттуда на него черными провалами глаз смотрела его бледная, хоть и богато одетая, копия.

— Ты прекрасен, истинный бог Смерти.

— Не стоит так шутить, Леонард, — обратился Оливьер к отражению своего старшего брата. Невысокий, но изящный и гибкий, он был лучшим танцором, которого Оливьер когда-либо встречал. Тонкие черты лица, полученные от матери подчеркивались длинными чуть ли не до пояса черными вьющимися волосами, среди которых то и дело попадались седые прядки.

— Почему ты не закрасил волосы? – поинтересовался младший брат, когда Леонард приблизился и, обняв длинными руками талию юноши, положил ему голову на плечо.

— К сожалению, я – Вилманту, и это так легко не скроишь, ни одна маггловская краска не берет эту седину.

— Ты жалеешь, что ты Вилманту? – спросил Оливьер.

— Иногда. А иногда это весело. Чаще второе, чем первое.

Улыбка осветила его лицо и сделала его прекрасным и очень земным. Оливьер не смог сдержать ответной улыбки. Брат всегда действовал на него расслабляющее, чего нельзя сказать об отце. Ему хотелось сейчас растянуться на кровати и до утра наслаждаться, слушая истории Леонардо о его жизни во Франции.

— Не сегодня, — прозорливо прервал тот его мечты. — Мы обязательно поговорим. А сейчас если мы не поспешим, отец убьет нас обоих.

Улыбнувшись этой шутке, они поспешили вниз, на самые нижние ярусы, где их уже с нетерпением ждали. Ниже обычных для такого большого дома подвалов располагалась священное капище, с выдолбленным в скале алтарем, испещренным рунами и бороздками для стока крови. Возле алтаря стояли Ксафан и Дантон Вилманту, последний был вполне материален, в отличие от присутствующих здесь же призрачных фигур остальных представителей этого старинного рода, прибывших на очередную инициацию наследника. Если она пройдет нормально, то в следующий раз они уже встретятся по ту сторону черты, отделяющей жизнь и смерть.

Оливьер молча поклонился всем присутствующим, подошел к алтарю и опустился на холодный камень, в то время как Леонард занял свое место среди наблюдателей.

Ксафан повернулся к лежащему перед ним сыну и начал ритуал. Вопросы и ответы сыпались один за другим. Каждый из них знал, что спрашивать и что отвечать. В конце концов, это был не первый и не последний раз.

— Кто ты?

— Сын Сумрака.

— Готов ли ты подтвердить свои слова?

— Жизнью и смертью.

— По собственной воле идешь ты на это?

— Мое слово тому порукой.

— Принимаешь ли ты все последствия?

— Полностью.

— Готов ли ты?

— Да.

— Да будет так.

Глава рода принял ритуальный клинок из рук своего мертвого отца и с размаху вогнал его в грудь своего сына. Оливьер почувствовал, как холодная сталь проникла в его сердце и потянула за собой нить его жизни. Поворот клинка разорвал живые ткани, и затем он покинул тело, освобождая путь крови.

Лежащий на алтаре юноша бесстрастно вперил свой мертвый взгляд в потолок, а остальные наблюдали как такая алая и сочная на белом шелке кровь покидает его тело, стекает по желобам и собирается в каменные чаши по двум сторонам алтаря. Когда поток иссяк, Леонардо и Ксафан подняли эти чаши и испили из них по глотку, а затем преподнесли их остальным гостям. И каждый из них утолял свою жажду этим божественным напитком.

Тем временем Оливьер брел в тумане. Он не чувствовал ни холода, ни жажды, ни усталости. Казалось, все его мысли были только о том, что нужно двигаться вперед, словно за этим туманом его поджидало что-то удивительное. Можно сказать, что предчувствие не обмануло некромага. Потихоньку туман рассеялся, и он увидел себя на берегу широкой реки. Юноша расправил свои огромные крылья, сотканные из тьмы и тумана, взмахнул ими и поднялся над землей. Он летел и видел свое отражение в темных водах мертвой реки: бледный ангел с огромными крыльями и пустыми глазами, такими же мертвыми, как и все вокруг. Миновав реку, Оливьер продолжил свой полет, наблюдая за тенями, медленно плывущими где-то внизу, над серой поверхностью земли. Вскоре ангел почувствовал, что достиг своей конечной цели. Он сложил крылья и скользнул вниз. Перед ним в огромной скале было осколок темного камня, отполированного до блеска. Он казался огромным зеркалом, в котором отражалось прекрасное лицо ангела Смерти.

«Мой сын, ты пришел», — зазвучало в его голове. – «Я ждал тебя. Я чувствовал твое нежелание, но еще больше я чувствовал твою силу. Ты достоин, мой сын. Ты будешь одним из лучших. Твое имя — имя архангела, такого же прекрасного, гордого и надменного. Ты, как и он, будешь пробуждать в людях жестокость к бедным. Бедным не только деньгами, властью, связями, но и бедным силами, знаниям, эмоциями. Вокруг тебя всегда будет смерть, и ты будешь питаться ею, как лучшим нектаром. Ты всегда будешь стоять особняком — тебе не изменить это. Чем больше будут расти твои силы, тем больше ты будешь чувствовать чужой страх. Не нужно его бояться. Еще мгновение, и ты никогда не испытаешь боли из-за этого. А теперь иди, сын мой, иди, возвращайся в свой мир. Я буду ждать тебя».

Оливьера словно потянуло обратно, буквально втолкнув в его собственное тело. Оно было легким, практически невесомым. Ни холода, ни боли, ни печали, ни страдания. Все осталось там, за чертой. Ему не хотелось шевелиться, хотя он вполне был жив. Это его состояние вполне поняли его отец и брат. Ксафан поднял своего сына и наследника на руки и отнес в комнату, где опустил в специально приготовленную теплую ванну. Леонардо вслед за ним скользнул в воду и крепко прижал его к себе, давая тому возможность закрыть глаза и заснуть в надежных объятиях любимого брата…