На то, чтобы добраться от управления домой в те дни, когда я не на машине, у меня уходит около часа. Обычно народу на Кингс-Кросс поменьше, но сейчас то ураганы, то забастовки, и поезда ходят хорошо если один из трех. Если я ухожу из управления вовремя, то уезжаю с Моргейт, а если задерживаюсь — еду на Кингс-Кросс, стараясь подгадать к поезду в 19.40. Он, по какому-то счастливому стечению обстоятельств, есть всегда. Тильда говорит, это потому, что он отходит с десятой платформы — почти волшебной.
За это я и люблю Кингс-Кросс — он делает меня ближе к Тильде. С нашего развода с Кейт прошло почти шесть лет, и мы с Тильдой давно друзья, но первые полгода она видеть меня не могла. Ей ведь было всего пять, когда я лишил ее матери. До сих пор не понимаю, почему суд не встал на сторону Кейт. Шерлок, конечно, нашел множество доказательств ее измен, но и у Кейт был хороший адвокат, да и сам я несколько раз чуть не загубил процесс из-за того, что чувствовал себя последним подонком. Мы пятнадцать лет пытались завести детей, сколько всяких клиник перепробовали, Кейт одно время была в таком отчаянии, что плохо контролировала себя и даже едва не угодила в соответствующее заведение, но, слава богу, обошлось. А тут я отнимаю у нее ребенка, шутки ли?
В общем, как бы то ни было, но с тех пор мы живем втроем, я, Тильда и мама. Мама продала наш старый семейный дом на побережье, я — лондонскую квартиру, и мы купили двухэтажный коттедж на севере Большого Лондона. Я люблю свою работу, но она никогда не делает меня таким счастливым, как возвращение домой.
Правда, сегодня мне туда не хочется. Я не видел родных уже несколько дней: сначала дежурство, потом ночевал у Салли, потому что на сон мне оставалось всего три часа, а вчера… Вчера я снова ночевал у Салли. Не хотел, чтобы мама видела мое лицо...
Бесконечно бегать от нее, конечно, не получится. Да она наверняка и так все чувствует. И если даже по телефону в ответ на мои односложные реплики ничего не сказала, могу предположить, сколько додумала. И черт дернул меня поделиться с ней мыслями насчет Стеллы, а еще больше — не послушать Шерлока. Свидание превратилось в катастрофу века. В общем, вышло как в том анекдоте: «Целых пятнадцать минут мне удавалось скрывать, что я идиот, а потом я заговорил».
С одной стороны, конечно, нулевой результат лучше, чем ничего. Мы долго ходили вокруг да около, раза три пытались сходить на ланч, но в последний момент вмешивалась работа. И почему-то это не расхолаживало, наоборот, только подстегивало, даже стало казаться, что вот оно, дождался на старости лет. Что говорить, если бы были соревнования по умению обманывать себя, я бы, без всяких сомнений, отхватил первый приз.
Когда я добираюсь наконец до дома, тревога несколько отступает — это все Тильда, еще в прихожей бросается с радостными криками на шею. Мокрые кудряшки прилипли ко лбу — видно, в нетерпении выбегала под дождь. Да еще поскользнулась: на коленке следы грязи, которую пытались оттереть, но не слишком тщательно, рукав белой рубашки — в траве. В общем, меня «похищают» в собственном доме с порога, чтобы показать только что сшитую куклу, и на какое-то время я спасен.
Ужин тоже посвящен Тильде: за четверо суток у нее накопилось множество жизненно важных новостей, и она выпаливает их одну за другой. Включая секреты своих многочисленных друзей. Вот это меня, по правде говоря, очень волнует. У Тильды ничего не держится, тайны она хранить не умеет, и что это может приводить к не очень хорошим последствиям, мне пока ей не удалось объяснить.
Но бесконечно, увы, оттягивать разговор нельзя. Уже поздно, а у Тильды уроки не доделаны: как и я, она любит делать все сама, так что после ужина сразу убегает к себе. А я остаюсь с мамой в столовой один на один. Ну, как остаюсь…
— Все, надо кофе сделать, — выкручиваюсь и смываюсь на кухню.
Выбираю на стойке кружку с Гарри Поттером на метле (конечно же, Тильда нас всех ими оделила) и задаю машинке кофе покрепче — у меня два выходных подряд, а я взял на дом кучу бумаг, и лучше все доделать сегодня, чтобы потом спокойно отдохнуть. Может, если погода выдастся ясной, в воскресенье я даже свожу Тильду на конную прогулку…
Мама за моей спиной вздыхает.
— Безнадежное дело, — спрашивает, — да?
— Угу, — бормочу я, нажимая на кнопочки.
— И ничего нельзя сделать?
— Ни-че-го.
— А ведь такая девочка хорошая была, с Шерлоком сработалась… — мама хватается за сердце, садится, неловко приваливаясь к кухонному столу. В ее голосе начинают проступать слезы: — Неужели и на этот раз?
В сад. В сад, сделаться ящерицей и уползти в траву.
Нет, мама не эгоистка. Но, во-первых, ей уже восемьдесят семь лет, а во-вторых, она просто ничего не может с собой поделать. А я… я тоже ничего с собой поделать не могу.
Целую ее в щеку, вытаскиваю из машинки кружку и сбегаю.
Сбегаю в свою комнату. В свою прекрасную большую комнату с окнами во всю стену и видом на сад. С балконом, который тянется от Тильдиной комнаты до моей. Сажусь на стол и закрываю глаза, чувствуя, как меня накрывает ошеломляющее ощущение пустоты.
