На часах почти десять — и всё ещё тишина. Джону уже долгое время кажется, что кроме неё в мире больше ничего нет и не было. Рози спит у Шерлока на коленях, Джон сидит рядом, стараясь не слишком сильно прижиматься бедром к бедру соседа; дыхание уже не сбивается, как в первые несколько минут, и Джон чувствует, что начинает засыпать — раз уж они оба молчат и отвлечься от ощущения сонливости совершенно не на что.
Как ни странно, это молчание совершенно не тяготит — во всяком случае, Джона. Вернее, не тяготит до того момента, пока у него не начинает сводить желудок от голода.
Шерлок, конечно, всё слышит, но реагирует на удивление деликатно.
— Ты мог бы приготовить что-нибудь, если хочешь, — еле уловимым шёпотом уточняет он.
Джон пожимает плечами, осторожно, чтобы не разбудить Рози, встаёт и бредёт на кухню, в темноте задевая кресло и спотыкаясь обо что-то маленькое, лежащее на полу. В холодильнике пусто, и Джона это почему-то не удивляет и ни капли не раздражает: возможность прогуляться до магазина и хоть немного отдохнуть — в хорошем смысле — от Шерлока он сейчас, кажется, ценит едва ли не превыше всего.
Одеваться не приходится — Джон даже куртку не снимал. Поэтому он просто нащупывает в кармане бумажник, не удержавшись, зевает и идёт к двери.
— Джон?
Чуть громче, чем до этого, но Рози не просыпается. Он оборачивается, замирает на пороге. Нет смысла спрашивать «что?» или вроде того — Шерлок, конечно, слышит, что он остановился.
— Не уходи.
Упс.
Джон вздрагивает всем телом от этой фразы — но тут же берёт себя в руки, потому что знает, что Шерлок никогда бы такое не сказал. Не сказал бы то, о чём Джон в первую очередь подумал. И переспрашивает:
— Что?
— Не стоит сейчас выходить на улицу, — спокойно уточняет чёртов гений. — Если честно, мне всё это жутко не нравится. То, что сегодня случилось.
— Как будто мне нравится, — беззлобно ворчит Джон. — И что ты предлагаешь? Всю ночь слушать симфонии моего желудка?
— Неужели совсем ничего нет?
— Ничего, — подтверждает Джон кивком, хотя Шерлок не может его видеть.
— Ладно, — в конце концов нехотя соглашается Шерлок. — Но не дальше нашего квартала. И если что — сразу же возвращайся. Здесь, конечно, тоже небезопасно, но вдвоём как-нибудь выкрутимся.
На улице довольно мокро, так что Джон тут же начинает жалеть о том, что вообще выбрался. Но делать нечего, приходится поднять воротник и шагнуть с крыльца прямо в большую лужу — потому что улица в принципе и есть одна большая лужа. Но до магазина он добирается на удивление быстрее, чем обычно, влетает внутрь и отряхивается, как большая собака. Некоторое время просто стоит и греется, а потом наконец двигается внутрь торгового зала.
Всё-таки список продуктов надо было обговорить заранее. Навскидку Джон сейчас может вспомнить разве что молоко и хлеб. Впрочем, можно взять всё, что попадётся под руку, но это будет большим ударом по бюджету…
— Вы не могли бы?.. — дёргает Джона за рукав какая-то женщина. Он поворачивается, выныривает из мыслей, фокусирует взгляд на темноволосой, ростом с него, которая упорно пытается до него достучаться. — Эй! Извините! Вы не могли бы мне коробочку с кашей достать? Я ужасно неловкая. Ещё стеллаж уроню, скандал будет. — И делает такое жалобное выражение лица, что отказать ей просто невозможно.
Джон тянется наверх, всё ещё искренне недоумевая, привстаёт на цыпочки изо всех сил — выглядит, наверное, немного глупо — и уже касается нужной коробки, когда под лопаткой что-то колет и руку сводит от плеча до кончиков пальцев; всё-таки хватает упаковку, поворачивается к женщине, чтобы отдать требуемое, но совершенно неожиданно для себя осознаёт, что вокруг него в магазине вообще никого нет.
Это не страшно, но немного сбивает с толку. Во всяком случае, Джон, который и так долгое время чувствовал себя не то чтобы хорошо, окончательно теряет связь с реальностью; ставит коробку на ближайшую полку, бредёт куда-то и вдруг обнаруживает себя около кассы с полупустой корзиной — впрочем, думает он, на вечер достаточно, а утром можно будет купить ещё что-нибудь. Спустя время вываливается с шуршащим пакетом обратно на улицу и пытается сориентироваться, в какой стороне дом, как вдруг видит рядом с серебристым седаном на парковке смутно знакомую фигуру и тёмное каре. Вот она, странная дамочка из магазина, думает Джон, зачем-то приближается к ней — кажется, чтобы что-то съязвить про коробку с кашей; возможно, собирается напугать её, но женщина оборачивается и смотрит на него прямо в упор.
Джон почему-то не может сосредоточиться ни на её лице, ни на чём-либо вообще. И совершенно не удивляется, когда она вдруг проводит рукой по волосам и тёмное каре остаётся у неё в ладони.
— Привет, Джон, — говорит Мэри; он, конечно, уже знает, что она жива, но тем не менее это повергает его в шок. — Кажется, ты меня не узнал.
Последнее, что он помнит перед тем, как потерять сознание — вода в луже всё-таки довольно холодная.
