Я захожу в квартиру в двадцать минут пятого. Кладу Существо на диван, подложив под низ рваную матерчатую сумку из Икеи, чтобы слизь не испачкала обивку. Удивительно, но он тяжелый. И заебись какой уродливый — ей-богу, не вру. Хотя разве мне было когда-нибудь на это не пофиг? Но я — не злой человек. Не хочу быть такой. Нет, я не злая. Мир вокруг полон дерьма, так что по крайней мере мы можем сохранять доброту. Он помог нам. Я не собираюсь оставлять его умирать. Одну ночь он может побыть у меня.
Потом, наполнив стакан водой и поставив его рядом с Существом — бредово, знаю — я осторожно иду в душ. И оцениваю ситуацию.
Окей.
На моем диване спит зеленый, похожий на моллюска пришелец. На том же диване, на котором я смотрю кино и обжимаюсь со своим парнем. А сейчас на том же месте обретается какой-то неопознанный организм. Способный менять форму. Ситуация разрастается до таких объемов, которые мне трудновато охватить.
В комнате, где я обычно переодеваюсь (надеваю штаны вдобавок к обычной футболке), я бросаю взгляд на будильник и понимаю, что и часа не пройдет, как взойдет солнце.
Я не устала. Слишком на нервах, чтобы устать. Наверное, все еще в шоке. Все еще на адреналине. Так надо.
Я понятия не имею, с чем столкнулась. Не знаю ни того, что он из себя представляет, ни того, на что он способен, даже того, сильно ли он ранен; а если да, смогу ли я чем-нибудь по-настоящему помочь. Надо проверить, все ли в порядке. Он... оно может не дожить до утра.
Так что я возвращаюсь в гостиную и гляжу на того, кто лежит на диване. Он жив. Сдвинулся — перевернулся на бок. Треклятый водопад щупалец стекал с его бока на пол. Коснувшись паркета, они свивались в кольца. Самое длинное — метра полтора, если не больше. Как гигантский кальмар, которого вытащили из воды. Изувеченный кальмар. Подтаявший на солнце. От него разит этим запахом, острым, медицинским зловонием, но не так сильно, как до этого в патрульной машине. Да и пофиг. У меня и так бардак в квартире, от вони ничего не изменится. Освежитель воздуха стоит копейки.
Беру из холодильника кофе-гляссе и устраиваюсь напротив дивана — вдруг пришельцу что-то понадобится. Но говорить он не может. Да и как, если у него, судя по всему, не осталось рта?
Лицо у Существа такое морщинистое, что я едва могу заметить, как подергивается веко его единственного глаза и мелкие щупальца, растущие из головы. Такие же щупальца, которые у него были в более человеческой форме. Он как будто просел — сплющился, сменил форму, лежа на боку. Как будто у него нет костей. И давайте даже не будем о мозгах, торчащих из его головы. Что за чертовщина?
С каждым вдохом и выдохом его тело беззвучно дергается, пульсирует в такт сердцебиению. Кажется, ему не слишком удобно.
Интересно, думаю я, как это он может так изменяться? Что это вообще такое? Быть такого не может — не в реальном мире. Безумие какое-то. Сумасшедшая трактовка Франкенштейна или супергеройского боевика. Меня трясет аж до внутренностей. За сегодня я повидала слишком много.
Он просыпается. Или из-за тепла, или потому, что почувствовал мой взгляд. Ну прости за любопытство; а кто бы не пялился? Это как вернуться в детство — все эти гадости, от которых глаз не отовать. Но он двигается, приподнимается с непристойно хлюпающим звуком. Потом, моргнув, открывает усталый голубой глаз.
— Эй, привет, — говорю я. Как дрожит мой голос! Надо что-то сказать; быть вежливой, да, даже с гребаным пришельцем. Но учитывая время суток и полученную травму, думаю, стоит простить мой мозг за то, что он не слишком хорошо работает.
— Ты проснулся.
Существо пялится на меня. Тот же глаз, тот же взгляд — это то же существо, которое помогло мне в доках. Он меня знает. Пытается издать звук, но выходит только низкое, булькающее урчание. Пытается пошевелиться и вздрагивает.
— Не надо. Лежи смирно, пожалуйста, — возражаю я.
Честно говоря, теперь, когда оно проснулась, мне требуется сверхчеловеческое усилие, чтобы не убежать с воплями. Может случиться что угодно. Оно может выстрелить ядом. Придушить меня. Изнасиловать (хотя фигушки, у меня есть шокер. Да и, в отличие от популярной японской порнушки, не вижу смысла, с чего бы ему этого хотеть).
Он весь в ссадинах, порезах и больших зеленых синяках. Из ран сочится кровь — красная, как и у нас. Хотя повреждения не такие уж глубокие. Оно не слишком сильно ранено. А может, превращение опасно само по себе? Может, я недооцениваю вред?
Большой, старый покрасневший глаз нацелился на меня. Веко прикрыто, словно существо дремлет.
Но то, как оно смотрит, вдруг отбрасывает меня прочь. Это особенный взгляд — взгляд раненого зверя, бросающего вызов противнику. Демонстративное неповиновение заключенного. Взгляд, который гласит: «Я не боюсь тебя. И не стану терпеть от тебя всякое дерьмо». Взгляд, полный ненависти.
И снова острая боль узнавания. Почему?
— Слышишь, я понятия не имею, кто ты. Но ты тогда помог мне и Карлосу. А я помогаю тебе. Просто... ну, спокойнее, окей?
Пока я говорю, он бесшумно двигается, приподнимаясь. Вот черт. Я его разозлила. Он собирается напасть? Беру себя в руки. Нащупываю шокер — он в заднем кармане, такой твердый под тонким слоем ткани.
Чего я совершенно точно не ожидала, так это телефонного звонка.
Автомобильный гудок родом из двадцатых дырявит напряжение, словно гвоздь стенку. Я отворачиваюсь от Существа и смотрю на куртку — на маленький прямоугольник света, сияющий сквозь ткань. С опаской я перевожу взгляд на диван, но существо не сдвинулось с места. Так и сидит, психованный осьминог-мутант, царственно свесив по сторонам щупальца и глядя на меня холодным расчетливым взглядом.
И хочет, чтобы я взяла трубку.
Я не поворачиваюсь к нему спиной. Пячусь по комнате боком, как краб, и выуживаю из кармана телефон. Номер не определен.
Осторожно, но все же жму «Ответить», дергано подношу трубку к уху.
— НЕРАЗУМНО БЫЛО ПРИНОСИТЬ МЕНЯ СЮДА.
Это заявляет голос из моих детских кошмаров. Потому что голос, звучащий в телефоне, голос существа, сидящего на моем диване, этот скрежещущий, механический отрывистый лай — это голос далека.
Два чудовища за одну ночь. Эта штука — не просто машина. И не была ею. Только скрывала тягучий, оплывший кусок плоти. Каким-то образом оно может подключиться к моему телефону и поговорить. Оно может менять форму. Но последнее я пойму только позже, сейчас я только пытаюсь переварить информацию.
Медленно, чрезвычайно медленно опускаю телефон на стол, экраном вверх.
— Это ты говоришь? — удостоверяюсь я. Оно моргает. Подтверждающий знак.
— ТАК... ТОЧНО, — скрежещет голос. Медленно, словно не хватает энергии или слабая связь.
— Далек. Тот черный танк... штука в Мидтаун Уэст?
— ВЕРНО.
Очередная волна понимания захлестывает меня. Волна паники. Машина-убийца, так говорил Льюис. Я не сомневалась в этом, когда была маленькой. И не очень умно сомневаться в этом сейчас.
В моей комнате убийца.
— Из-звини, — бормочу я, растеряв всю храбрость. Трусиха года, не иначе. Слайзер, ага, со слайзером я могла справиться. Но не с этим. Не с ним. Не с кем-то умным, говорящим, мыслящим и отравляющим мой слух ненавистью.
— Я не знала. Я не думала... со всеми этими, э... превращениями и... о, Господи.
Я вижу, какой он внезапно огромный, заполняющий все поле зрения, зеленый, презрительный и чудовищный. И вижу, как он закатывает глаз.
— ЕСЛИ БЫ Я ХОТЕЛ ТВОЕЙ СМЕРТИ, — трещит механический голос, — Я БЫ ДАЛ СЛАЙЗЕРУ УБИТЬ ТЕБЯ.
Я долго и упорно смотрю на него. В его взгляде есть что-то стальное. Его лицо, каким бы ужасным ни казалось, выглядит древним, старым. Оно повидало гораздо худшую дрянь. Он не станет возиться со мной. И не лжет. Я с трудом сажусь. Он дело говорит.
Тишина. Далек, потому что да, это именно он, протягивает пару щупалец и обхватывает стакан. На стекле остаются густые полосы слизи. Я ошалело наблюдаю, как он играючи поднимает его и тянет к себе. Неожиданно становится виден его рот, прячущийся между двух щупалец. Далек делает глоток, и его тело раздувается. И снова, победив страх, меня охватывает благоговение, совсем как в детстве. Он делает это с такой легкостью! Это как следить за улиткой, которая ест салат — немного противно, но ужасно интересно. И мой страх чуть-чуть отступает. Я сижу напротив кошмара из моего детства, и миллиард вопросов квантовыми частицами бомбардирует мой мозг. И что самое удивительное — облегчение, потому что я жива.
Сквозняк колышет шторы. Все еще холодно. Отопление в этой квартире включат в лучшем случае в конце ноября. Достаточно сказать, что хозяйку квартиры я не слишком-то люблю. Дождь за окном барабанит все громче. Я принесла в дом пришельца. Я не бросила его на улице, чтобы он подхватил воспаление легких. И, боже милый, там полно тех, кто все-таки его подхватит. Я жива, здесь и сейчас. Снаружи мир живет своей жизнью. А мой внеземной гость сидит и молчит.
Телефон снова вибрирует.
— ЗАЧЕМ ТЫ ПРИНЕСЛА МЕНЯ СЮДА? — спрашивает далек. Неожиданно я теряюсь.
— Мне... мне показалось, что ты ранен, — начинаю я. Он с грохотом ставит стакан на стол: стекло покрыто прозрачной слизью. — А ты помог мне выбраться, так что не бросать же тебя умирать. И... — Да какого черта? — Думаю, мне просто стало любопытно.
— ТЫ ГЛУПАЯ, — говорит мне Пришелец.
— Ага. Думаю, так и есть.
Я это признаю. Смотрю, как он движется. Как поднимает извивающиеся щупальца. Пластик трещит. Далек выглядит усталым. Если бы он был человеком — самым обычным парнем, — я бы смогла выяснить две главных вещи. Он очень старый. И очень устал.
Я обдумываю это, пытаясь расслабиться. А это вдруг оказывается совсем нетрудно. Что он мне сделает? Я набираюсь смелости и говорю:
— Я видела тебя раньше. — Это комментарий, и он требует подтверждения. Далек закрывает глаз. Спит. А может, умер.
— ВЕРОЯТНО, — гудит телефон. Этот медленный голос подходит его динамику.
— Ты изменил форму.
— ВЕРНО.
— Ты всегда можешь ее менять?
— НЕТ.
Это поднимает намного больше вопросов. По одному за раз.
— Ясно. Это... — «Ты насильник? Нет, забудь». — Кажется, когда ты это делаешь, тебе очень больно?
Сам далек что-то бормочет. Телефон говорит:
— ЭТО НЕСУЩЕСТВЕННО. ДАЛЕКИ ДОПУСКАЮТ БОЛЬ.
— Окей.
Может, я задаю не те вопросы, но разговор обостряется.
— А ты...
Но Существо сдвигается в сторону и приоткрывает глаз.
— БУДУ БЛАГОДАРЕН ЗА ВОЗМОЖНОСТЬ ПОСПАТЬ.
Он укладывается. И снова, кажется, немного растекся в стороны. Думаю, с ним все будет нормально. Прикусив губу, киваю. Встаю, скрипнув паркетом.
— Ага. Конечно.
Я осторожно тянусь и нащупываю телефон, все еще со включенным экраном, но молчащий.
— У тебя есть право. Я не против, если ты... э... захочешь остаться, когда я уйду. Оставлю запасные ключи. Если можешь, отложи свои превращения на потом, пока я здесь.
Добравшись до спальни, я придвигаю к двери стол; очень тяжелый, ага. Осторожность не помешает.
Тут до меня наконец доходит, что, наверное, я вела себя невежливо. Неземная жизнь — все дозволено, решите вы. Гляжу обратно в комнату — он валяется там, бледный, занимая весь диван, и мерно дышит. Полагаю, эта картина надолго запечатлится в моей памяти.
— Могу я спросить еще одну вещь? — осведомляюсь я в пространство.
— ...МОЖЕШЬ.
— Как мне тебя называть? У тебя есть имя, или ты просто... далек?
Свет мигает.
— У ДАЛЕКОВ НЕТ ИМЕН, — говорит Существо после короткой паузы. Телефон в моей руке рявкает. — НО У МЕНЯ ЕСТЬ.
Странно. Так он не считает себя далеком?
— МЕНЯ ЗОВУТ СЕК.
Сек. Без сомнения инопланетно, коротко и мило. Веско. Стоит принять к сведению.
