В Аиде тихо и мрачно, и только тени умерших скорбят о том, что позабыли. Именно так думала Артемида — ровно до той поры, пока не воспользовалась предложением Гадеса и не решила побывать в этом мрачном месте. Мрачном, да.
Прохладный полумрак и тихое журчание реки, отдаленный лай собак и, на грани слышимости, голоса. Именно такими были первые впечатления от Аида.
— Нравится? — спросил Гадес.
Артемида обернулась и кивнула. Нравится — после зыбкого марева, дрожащего над раскаленными камнями и дремотной тишины, окутавшей утомленную полуденным жаром землю.
— Идем.
Он обогнул замершую на самом пороге Артемиду и не спеша пошел вперед, словно предоставив ей возможность без помех вертеть головой, разглядывая диковинки мира мертвых. Однако Артемида смотрела лишь на хозяина и повелителя этих мест — ее он заинтересовал намного больше, чем все окружающее.
— Будь моей гостьей, — церемонно предложил Гадес, гостеприимно распахивая перед Артемидой дверь. — Прошу.
~
Руки Аида были нежными и горячими. Артемида всегда считала его самого холодным, как ледяные ветры Гипребореи. Однако его прикосновения будоражили кровь и заставляли кожу гореть, словно на нее плеснули свежим кипятком.
Такими же нежными и горячими были губы Аида. И очень жадными. Артемида тихо застонала, когда Аид еще раз поцеловал ее — на этот раз в плечо.
— Еще, — хрипло потребовала она, когда Аид отстранился.
— Всему свое время, — едва заметно улыбаясь, ответил Аид и принялся (медленно, ах, как же медленно!) расстегивать булавку на хитоне Артемиды.
Коснулся невесомым поцелуем плеча, еще хранившего память о тяжести бронзовой фибулы. Опалил жаром дыхания кожу, которую еще совсем недавно холодил тонкий лен. И снова отстранился — на этот раз для того, чтобы раздеться самому.
Артемида смотрела, как темный, почти черный в полумраке кусок ткани скользит с широких плеч, обрисовывает грудь, поджарый живот… И прикрыла глаза.
— Мне уйти?
Артемида быстро села, взглянув на Аида, снова придвинувшегося вплотную, так близко, что его дыхание ласкало ставшую такой чувствительной кожу.
— Я этого не говорила.
Аид тихо рассмеялся и устроился на ложе рядом, небрежно опираясь на руку.
— Ты об этом подумала, разве нет?
Артемида покачала головой и снова прикрыла глаза, но уже не от смущения, а от удовольствия, когда широкая ладонь Аида стала поглаживать ее по спине. Эти движения, размеренные и спокойные, не умиротворяли. Они заставляли дыхание сбиваться, заставляли желать большего, прикосновений резких, почти грубых. Хотелось ощутить страсть лежащего рядом, почувствовать себя слабой и побежденной.
Словно услышав ее мысли, Аид одним быстрым движением опрокинул Артемиду на ложе и навис над ней. Лицо его было спокойным, словно маска, однако в глазах пылал такой огонь, что Артемида задохнулась. Глядя тяжелым немигающим взглядом, Аид провел языком по ее груди, слегка прикусил сосок, заставив тихо застонать, и вновь засмеялся. Его голос, низкий и хрипловатый, отзывался внизу живота горячим пульсирующим эхом, пьянил и туманил разум, каждое движение Аида то холодили кожу, то опаляли ее жаром.
Артемида обняла его, потянулась за новым поцелуем, но он осторожно высвободился из объятий и прижал ее ладони к ложу. «Почему Персефона, а не я? — в который раз подумала Артемида, опять ощутив укол ревности и негодования, смешанных с сожалением. — Почему он выбрал ее?»
Но вскоре и мысли, и чувства растворились в раскаленном водовороте, остались только поцелуи Аида, его ласки и его дыхание, сплетающееся с тихими стонами Артемиды. Она чувствовала уверенную хватку его ладоней, прижимающих запястья к ложу и не позволяющую двигать руками, и это возбуждало еще больше. Каждое прикосновение губ — к животу, бедрам — ощущалось безумно остро и болезненно. Настолько сильно, что когда дыхание Аида в очередной раз коснулось бедра, Артемида вскрикнула и…
~
…проснулась от негромких голосов где-то в доме. Прохладный воздух приятно холодил горячую кожу, тихо потрескивали почти погасшие светильники, в изобилии висящие по стенам. Артемида некоторое время лежала, сладко потягиваясь и ощущая себя прекрасно выспавшейся и отдохнувшей.
Аид встретил ее за уже накрытым к завтраку столом: горячие лепешки, оливки, сыр, печеная рыба, виноград. Аид, держа в руках килик с вином, задумчиво смотрел на него, словно решал, стоит ли его пробовать или потребовать другого. Услышав шаги Артемиды, перевел взгляд на нее и, улыбнувшись, спросил:
— Как тебе спалось?
Артемида открыла было рот, чтобы поблагодарить, но застыла, не в силах вымолвить ни слова. Горячее пламя, бушевавшее в глазах Аида в сегодняшнем сне, опалило ее и сейчас.