Лили была не в духе. Северусу вздумалось хандрить, а все шишки доставались ей. Взять хотя бы Петунью — невозможно было из комнаты выйти, чтобы не наткнуться на ее довольную физиономию и улыбку, как у чеширского кота.
Ее не в меру любопытная мама не верила, что им с Северусом просто нужно было немного отдохнуть друг от друга после того, как они все лето провели вместе. Все равно они скоро встретятся в школе. Так ведь нет, мать то и дело заводила разговор о неприятностях, которые могли с ним случиться. Подумать только — та самая женщина, что предостерегала ее от слишком близкого общения с Северусом Снейпом, теперь беспокоилась, потому что он перестал ходить за Лили, как тень.
Лили чувствовала уколы совести, когда мать начинала размышлять, как Сев сидит там у себя побитый и голодный. Но вот все остальные ее предположения… это же полная чушь! Конечно, характер у Сева был не сахар; он мог сорваться и наговорить ей гадостей, но разве Лили перестала бы с ним дружить из-за такого пустяка? Неужели мать считала ее такой мелочной?
Через неделю Лили не выдержала. Она разберется, что там случилось с Севом, и мать перестанет наконец волноваться. Да, все дело в матери, а вовсе не в том, что Лили надоело тренироваться в поцелуях на собственной руке и обнимать подушку. И она нисколько не скучала по Севу — еще чего! Да она скорее с гигантским кальмаром миловаться будет.
Паучий тупик на рассвете выглядел ничуть не привлекательней, чем днем. Только гуще лежали тени, и восходящее солнце не обещало миру обновление и надежду. А намекало, что лучше уже не станет, и тот, кто попусту витает в облаках, рискует не дожить до заката.
Лили собиралась подождать Сева на улице, но ее планы порушил непрезентабельного вида тип, который прошипел:
— Сколько?
Поблизости никого не было, так что тип явно обращался к ней. Лили ответила:
— Я ничего не продаю.
Он вразвалочку подошел к Лили, и в нос шибанула отвратительная смесь запахов пота, мочи и перегара. Она мельком взглянула ему в лицо и убедилась, что Аргус Филч мог выглядеть куда неприятнее. Вот только бесцеремонное разглядывание действовало ей на нервы.
— Значит, бесплатно даешь? — подмигнул тип.
— Нет, — возмущенно ответила Лили и приготовилась наложить на него сглаз, если он еще хоть на шаг к ней приблизится.
Он масляно взглянул на нее, привалился к стене и небрежно заметил:
— Смотри, может, тебе понравится, — и расстегнул брюки.
Лили пискнула и бросилась бежать к парадной двери дома Снейпов на солнечной стороне улицы. Обернулась назад и с облегчением заметила, что негодяй за ней не пошел — так и остался стоять в тени; смотрел на нее и теребил руками у пояса.
Она решила не обращать на него внимания и изучающе посмотрела на дверь. Сев просто проводил по ней рукой и что-то говорил, но сейчас дверь была заперта. Лили подумала, что родители Сева в любом случае более вменяемые, чем тот псих, и прошептала Алохамора. Подергала ручку — дверь не поддалась.
С другой стороны улицы раздался вопль: «О, да-а!» — и еще много слов, которые не принято произносить в приличном обществе. Этот мерзкий тип никак не желал оставить ее в покое: выполз из тени, придерживая рукой брюки, и хохотнул:
— Эй, милашка, а давай еще разочек? — и похотливо провел языком по потрескавшимся губам, слизывая капельки слюны.
Лили уже была согласна столкнуться с похмельным Тобиасом Снейпом, которому не дали «как следует засадить» своей жене. Изо всех сил замолотила по двери… и почти ничего не услышала. Если бы она стучала по бетонной плите, звук и то получился бы громче. Она быстро оглянулась на своего преследователя; тот не приближался, и Лили вновь уставилась на дверь. Так она и думала — ни дверного молотка, ни звонка там не было. Очевидно, Снейпы плевать хотели на каких-то там гостей.
Она подняла голову, расправила плечи и свирепо посмотрела на извращенца, показывая, что ничуть его не боится. Так просто она не сдастся, даже если ее потом обвинят в нападении на магла.
А он засмеялся над ней и сказал:
— Ну ладно, я подожду. Ты только свистни, и я тебя мигом обслужу.
Тип убрался обратно в тень, и Лили не сводила с него глаз, пока он вовсе не исчез из виду.
Она решила, что первоначальный план придется пересмотреть: ждать Сева в тени на той стороне улицы было не слишком-то благоразумно. А если устроиться возле самого дома, то Сев, пожалуй, не увидит ее из окна. Оставалось надеяться, что его родители не откроют дверь первыми и не споткнутся об нее.
Обитатели Паучьего тупика начали выползать из своих нор. По большей части это были дети, спешащие куда-то по делам. Некоторые из них несли ведра. Кое-кто с любопытством ее разглядывал, и Лили пыталась вести себя, как ни в чем не бывало; будто это совершенно нормально — торчать под дверью чужого дома.
Малолетние оборванцы выполнили то, что им было поручено, и вернулись с грузом, теперь уже никуда не торопясь. Остановились передохнуть прямо перед ней и принялись глазеть. Лили сделала вид, что ей совсем не страшно — скрестила руки на груди и тоже уставилась на них.
Послышались перешептывания, и наконец один мелкий грязный пацан спросил:
— У тебя есть еда?
— Нет, к сожалению, я ничего с собой не взяла, — вежливо ответила Лили.
— А деньги у тебя есть? — с ухмылкой поинтересовался парень постарше, с хитрой мордочкой.
— Нет, — сказала Лили гораздо менее дружелюбно.
— Может, стоит пошарить у тебя в кармашках — вдруг там все-таки что-то найдется? — предложил он. Дети подступили ближе.
Один из них хихикнул и сказал:
— У меня как раз ручки маленькие, самое то для таких обтягивающих шортиков.
Лили была потрясена. Эти дети — они же не старше хогвартских первокурсников. Если она их заколдует, ее точно исключат. Это тебе не старого развратника приложить. Ее охватила паника…
…дверь распахнулась, и Лили спиной вперед ввалилась в дом к Снейпам. Северус рявкнул: «Чего приперлись?» — и бедных испуганных детишек как ветром сдуло.
Лили сидела на попе там, где упала. Северус не стал задавать сложных вопросов — просто посмотрел на нее сверху вниз и очень спокойно поинтересовался:
— Ну?
Она наморщила лоб и решила, что маму можно успокоить: Северус оказался жив и вроде бы здоров. В доме стоял полумрак, и было плоховато видно, но он уже был одет в брюки с подтяжками, майку и ботинки. Не хотелось что-то объяснять, сидя на полу, и Лили выговорила:
— Э-э… — и попыталась встать на ноги.
Сев протянул руку и помог ей подняться. Тихо сказал:
— Ты рано.
— Да.
— Я только что проснулся, — объяснил он и шагнул на улицу. Волосы у него и правда были более растрепанные, чем обычно.
Она вышла за ним, и Северус закрыл дверь и пошел в сторону реки вдоль боковой стены дома. Лили поспешно догнала его и потянулась, чтобы взять за руку.
Он дернул плечом и убрал ладонь. Сказал:
— Я сегодня еще не умывался и руки не мыл.
После такого вот утречка Лили тоже не помешало бы помыться.
— Мама заметила, что ты целую неделю не приходил.
— Хм-м, — только и ответил он. Повернулся спиной к грязной, замусоренной речке и пролез через дыру в покосившемся деревянном заборе позади своего дома.
— Она беспокоится о тебе, Сев… и я тоже.
— Ты нарочно за мной идешь, Лили?
Она оглядела сад… если его можно было так назвать. Скорее, это был заросший сорняками пустырь. Затем посмотрела на заднюю стену дома, тщетно пытаясь понять, что Северусу могло здесь понадобиться. Лили пожала плечами, но он уже из вредности повернулся к ней спиной.
— А что, нельзя? — спросила она.
Он резко развернулся и заглянул ей в глаза. Увидел, что она говорит серьезно, глубоко вздохнул, махнул рукой и сказал:
— Значит, сначала поцеловать, потом потрогать… а теперь тебе захотелось посмотреть, как я писаю.
У Лили отвисла челюсть, а воздух застрял в горле, потому что Северус не собирался ждать ответа и уже готовился продемонстрировать ей то, чего она вовсе не хотела видеть. Действовал он, правда, двумя руками и ту самую часть тела заслонил, но Лили покраснела и осталась стоять с приоткрытым ртом.
Только когда он уже почти закончил, она опомнилась и уставилась наверх. Проклятье, Северус видел, как она за ним наблюдает. Пока он застегивал брюки, Лили любовалась облаками. А он все смотрел на нее, и под этим взглядом она чувствовала себя настоящей извращенкой. Пошла за ним сюда… но она же не знала… а надо было знать…
— Ты разве не бреешься? — выпалила она.
Он прикрыл глаза, медленно открыл их и объяснил:
— Для этого есть специальные чары, их нужно регулярно обновлять.
— Обязательно меня научишь, ладно, Сев?
Он страдальчески скривился, слегка мотнул головой, завешивая глаза волосами, и вышел со двора. Лили пошла за ним.
Она не первый раз чудила, и обычно он забывал ее выходки — или по крайней мере был достаточно вежлив, чтобы не упоминать о них. Может, на этот раз он тоже ее простит? Все-таки хорошо иногда, когда твой друг почти ни о чем, кроме учебы, не разговаривает. Будь на его месте Элен или Мэри, они бы еще долго ей эту историю поминали. Но им она об этом уж точно писать не будет.
Лили так глубоко задумалась, что врезалась Севу в спину. Тот остановился у парадной двери и пробормотал: «Сэр», — не отрывая глаз от земли.
— Это что еще такое? — прорычал Тобиас Снейп.
Северус дернул головой в сторону Лили и объяснил:
— Ей нужно взять одну книгу, чтобы доделать уроки.
Лили состроила умильную физиономию и подняла взгляд на человека, которого прежде видела только издалека — обычно когда его показывала ей Петунья. Мистер Снейп был одет примерно так же, как Северус, только одежда была ему впору и не успела износиться до дыр. Он холодно и пронизывающе рассматривал ее — совсем не так, как другие обитатели Паучьего тупика. Голубые глаза препарировали Лили; отметили волшебную палочку, торчащую из кармана, и не нашли в ней больше ничего достойного внимания.
Лили приходилось видеть, с какой скоростью Северус умеет двигаться, когда дерется, и сейчас он мгновенно просочился мимо отца, который занимал большую часть дверного проема, не коснувшись даже края его одежды. Она шагнула следом — и замерла. Прямо в лицо ей смотрел палец.
— А ты стой здесь.
— Да, сэр, — ответила Лили. Ей вовсе не хотелось его раздражать. — Спасибо, что разрешили мне взять книгу, мистер Снейп, — добавила она.
Тот только хмыкнул в ответ; ее манеры явно ничуть его не впечатлили. И хотя он уже составил о ней мнение, все равно продолжал пристально на нее смотреть.
Возвратился Северус; проскользнул в дверь и сунул Лили книгу — учебник по ЗОТИ для второго курса. Такой же бесполезный, как и преподаватель, который был у них в том году.
— До свиданья, — и она уже подумала, что ей удалось его улестить, но тут он схватил Сева за плечо и поволок в дом. — А ну пиздуй сюда…
Дверь захлопнулась — и зычный голос мистера Снейпа как отрезало. Изнутри больше не доносилось ни звука.
Нет, это неправильно, так нельзя! Лили уронила учебник на землю и сжала кулаки. Простояла так не меньше минуты, а потом глубоко вздохнула. Если бы этот трус, который издевается над собственным сыном, появился сейчас на пороге — ух, как бы она его прокляла! Но только он не появится. Она подняла книгу и отошла подальше, чтобы заглянуть в окно к Севу. Его там не было; Лили занервничала и испугалась — что, если родители Северуса увидят ее под окном, и ему достанется еще больше? В конце концов она так ни на что и не решилась и пошла домой, пытаясь придумать из этой ситуации разумный выход.
* * *
Все-таки у Поттеров было классно. Даже солнце в дом заглядывало, не то что в блэковском склепе. Может, когда сам Сириус повзрослеет и решит остепениться, то тоже захочет что-нибудь подобное себе построить. Вот будет ему где-то под сотню…
У Сириуса было множество превосходных идей о том, как провести следующее лето. Джеймс это круто придумал — снять на каникулы домик. Им уже будет семнадцать, и Ремусу с Питером тоже, а вокруг полно совершеннолетних красоток, которым не нужно отпрашиваться у родителей, чтобы хорошенько повеселиться!
А Джеймс-то и правда запал на Эванс; Сириус не предполагал, что у него все так серьезно. Но если повезет, эта парочка успеет разобраться в отношениях, пока Нюниус не будет путаться под ногами. Вот дерьмо, от одной только мысли о нем захотелось чесаться! Сириус понадеялся, что у него не завелись блохи после прогулок в анимагической форме.
Нет, ну что за гадство… он совсем забыл, что в сумке лежит та книга по Темным искусствам. Отвратительная штука. Проклятье драконьей оспы там самое невинное — все остальное намного, намного хуже. Может, сжечь ее? Сириус ведь своих родственничков знает; оспа — это для них слишком мелко. Скорее уж они… брр!… вывернут кого-нибудь наизнанку… или еще гаже, вытянут глаза из глазниц и засунут в задницу. Решено! Маги не должны заниматься подобной мерзостью. Эта книга — чистейшее зло! Сжечь ее!
* * *
Миссис Эванс была недовольна тем, что Лили ходила в Паучий тупик одна, но обрадовалась, что с Северусом все оказалось в порядке. Только вот сама Лили подозревала, что после ее ухода с ним случилось что-то нехорошее.
Эти мысли и за ужином не давали ей покоя, и она не услышала, что отец не сможет поехать с ними в Лондон, потому что будет занят на работе. Очнулась Лили, только когда мать упомянула Северуса, а Петунья повысила голос и разразилась сердитой тирадой:
— Этот больной на голову урод нам не родственник. Раз уж мне приходится ехать в Лондон, чтобы проводить Лили, то я не желаю, чтобы он портил мне удовольствие. И мне все равно, что он будет делать, пусть хоть автостопом добирается!
Лили разозлилась. Петунья вовсе не обязана была никуда ехать. Сестричке просто нравилось на халяву прокатиться в Лондон, а стоило ей как следует там поныть, и родители брали ее с собой по магазинам. Очень недешевым магазинам, между прочим! Так что Петунья привозила с собой груду пакетов с одеждой и другими ненужными вещами — дважды в год, а иногда еще и на Рождество, и на Пасху.
— Мы все равно платим за номер, Петунья. Можно будет просто попросить дополнительную кровать, и тогда Лили не придется переживать за своего друга — сумеет ли он купить все к школе за одно утро и потом успеть на поезд. Пока я буду ходить с ними за покупками, ты можешь делать, что хочешь, а когда они сядут на поезд, мы с тобой устроим небольшой девичник.
Петунья задумчиво прищурилась. Слово «девичник» означало, что они не один час проведут в лучших магазинах Лондона. С другой стороны, у нее есть принципы, а некоторые вещи просто недопустимы. Она изменила тактику и немного смущенно спросила:
— Ну вы только представьте, как я могу спать в одной комнате с этим гадким мальчишкой?
— Твоя мать тоже там будет, Петунья.
— Мы же постоянно с ним общаемся, дочка. Какая разница, будет он спать или нет?
Нет, ну как можно быть такой наивной? Петунья твердо знала, что она права, но как убедить остальных? Возможно, стоит даже отказаться от поездки. Тогда родителям придется выбирать: или какой-то ненормальный из Паучьего тупика, или их милая, почтительная дочь. Они, конечно же, передумают его приглашать, а когда Лили сядет на этот свой чокнутый поезд, мама поможет Петунье полечить испорченные нервы.
* * *
На следующее утро Северус сидел на ступеньках заднего крыльца Эвансов. Когда миссис Эванс услышала, что наверху завозилась Лили, она предложила ему чаю и пригласила в дом. Волосы завешивали Северусу лицо, и у нее руки чесались взять ножницы и постричь его. Он даже кашу ел, не потрудившись убрать свои лохмы в сторону.
У Лили просто камень с души свалился, когда она увидела, что ее друг сидит на своем месте на кухне. В «Пророке» в который раз напечатали всякую ерунду, и Лили решила начать разговор с письма Элен.
— Мне кажется, Элен и Мэри как-то уж слишком серьезно воспринимают эту поездку. Им пришлось больше месяца ждать — может, поэтому они такие взбудораженные.
— Все в порядке. Уверен, что Уилкис и Розье все это время обдумывали варианты и составляли планы.
— Значит, они не строчили бесконечные письма, советуясь, что им надеть?
— С кем — со мной? — язвительно пробурчал он, обращаясь больше к тарелке с кашей, чем к Лили.
— Как ты думаешь, может, не стоит надевать зеленое? Или красное?
Он пожал плечами.
— Это неважно.
Лили продолжало мучить любопытство, но рядом была мать, так что пришлось отложить остальные вопросы на потом и начать есть.
Миссис Эванс заговорила о поездке в Лондон.
— Северус, мы с Лили собираемся отправиться на день раньше, чтобы сделать последние покупки к школе, а следующим утром спокойно посадить Лили на поезд. Хочешь поехать с нами? На ночь мы остановимся в гостинице, номер уже заказан.
Тот не поднял головы и никакого восторга не проявил — по крайней мере, за волосами было незаметно.
— Боюсь, что вам скучно будет возвращаться домой одной, миссис Эванс.
— Возможно, Петунья еще передумает.
— Если она не хочет ехать из-за меня, то я вынужден отказаться.
Лили нахмурилась. Какая же Петунья вредина! Действительно, несправедливо заставлять маму ехать из Лондона в одиночестве — ради Северуса. Но ведь он слизеринец, им ничего не стоит соврать… и с какой стати он так заботится о ее матери? Может, он просто почему-то не хочет идти с ними в Косой переулок?.. Они ведь больше ни в какие магические места не пойдут, только за покупками и на вокзал.
Лили уже настолько не терпелось устроить Северусу допрос, что она схватила половинку тоста и попыталась запихать ее в рот целиком. Миссис Эванс недовольно фыркнула и строго посмотрела на дочь, которая вела себя за столом… как гриффиндорка.
Как только Лили закончила завтракать, она попросила Северуса подняться с ней наверх. Вот только он не кинулся тут же исполнять ее просьбу.
— А это обязательно? Мне вообще-то нужно идти домой делать нумерологию.
— Что?
— Я не хочу переписывать работу набело в поезде.
— Всего на минуточку, — она подошла к стойке, за которой он сидел, и добавила: — Ну пожалуйста, Сев.
Он повернул голову, посмотрел ей в глаза, а потом поднялся и пошел за ней.
Лили прикрыла дверь своей комнаты, обернулась и увидела, что Сев стоит, сложив руки на груди, а волосы по-прежнему закрывают ему лицо. Она попыталась скопировать его позу, и он тихо спросил:
— Ну и в чем дело?
— Зачем ты вообще сегодня пришел, если так себя ведешь?
— Ты намекнула, что твоя мать хотела меня видеть.
Она раздраженно вздохнула.
— А как же я?
— Я думаю, тебе стоит яснее выражать свои мысли, Лили.
— Яснее?
— Да.
Лили немного подумала. Они явно друг друга недопоняли.
— Ладно. Так ты ответишь на мои вопросы?
Он пожал плечами и сказал:
— Настоящие вопросы — или опять о заколдованных записках, креме для бритья и о том, когда я последний раз чистил зубы?
— О-о, — сказала на это Лили.
— В Хогвартсе ты почти не обращаешь на меня внимания, разве что на зельях и в библиотеке — если там есть свободный стол и нет твоих подружек. Летом мы с тобой видимся почти каждый день, когда ты не уезжаешь с семьей отдохнуть. Еще иногда ты злишься на меня и говоришь, чтобы я убирался прочь. А в школе ты тоже на меня злишься?
— Ну ты же слизеринец…
— И что это для тебя значит? Вот ты, например, гриффиндорка, и я не считаю, что это плохо — просто ты порой действуешь, не подумав. Но ты хороший человек, и тебе хватает смелости признавать свои ошибки.
Лили посмотрела на Северуса. Неужели он обо всем этом уже задумывался?
— Э-э… слизеринцы иногда жульничают и обманывают. Чтобы выиграть.
— И в чем, по-твоему, я тебя обманывал? Может, мы что-то вместе делали на зельях, а я присваивал себе заслуги? Или списывал у тебя на контрольных?
— Нет. На самом деле, все наоборот: профессор Слагхорн приписывает мне твои заслуги. Но я тут ни при чем — это он уверен, что я делаю все сама.
— Я знаю. Это потому, что ты красивая и воспитанная, и он считает, что у тебя прекрасный потенциал. Он очень предвзятый.
Что ж, если Северус так настроен против Слагхорна, то лучше оставить эту тему.
— Ну так вот, насчет твоего вопроса… Неважно, на каком факультете ты учишься, Сев. Надеюсь, у нас все получится с этой поездкой, и я больше не буду единственной храброй гриффиндоркой, которая нормально общается со слизеринцем.
— Почему ты хочешь заниматься со мной… всем этим?
В голове промелькнули ответы — по большей части глупые и парочка откровенно издевательских. А если серьезно?
— Ты мне нравишься, Сев. Ты мой лучший друг, мы с тобой уже много лет вместе. И я уверена, что люблю тебя как друга. А что-то большее… я просто пока не знаю.
— Ты всегда была для меня единственной, Лили. Больше мне никто не нужен.
— Нам ведь всего шестнадцать. Люди меняются, Сев.
— Вовсе не обязательно.
— Не все зависит от нас.
— И ты позволишь, чтобы твою жизнь определяли неизвестные факторы, которые ты даже не в состоянии контролировать?
Лили не хотелось вступать с Северусом в философский диспут. Она была умна и не лезла за словом в карман, но каждый раз, когда они начинали спорить, ей казалось, что он заранее продумал все свои аргументы.
— Я не хочу чувствовать себя так, словно меня загоняют в угол.
— Что-то я не совсем понял — это ты так ответила на мой вопрос? Ты меня поцеловала, потому что тебя загнали в угол?
— Нет. Я тебя поцеловала, потому что мне этого хотелось. И обняла тоже. А вчера во дворе — это мы друг друга не поняли. Я так по тебе соскучилась, что просто пошла за тобой, и все.
Он ухмыльнулся и спросил:
— А смотрела тогда почему?
— Наверное, я была в шоке. И это ты меня еще пожалел — мог бы и куда больше показать. Спасибо, кстати, за заботу.
Северус переступил с ноги на ногу, волосы мотнулись и перестали закрывать лицо.
— И все-таки я бы хотел услышать твой ответ. Ты считаешь меня своим лучшим другом — и хочешь держаться со мной за руки, целоваться, обниматься и трогать ногами мои ноги?
— Ну наконец-то ты понял, — ответила Лили, широко улыбнулась и шагнула к нему.
Он вскинул руки, отстраняя ее, и отступил назад.
— Нет, я сейчас не могу.
— Почему? — спросила Лили, подходя ближе.
Он дернулся и сказал:
— Давай на следующей неделе, когда мне станет получше.
— Ты что?..
— Я не хочу об этом говорить.
— Вот как с тобой общаться, если ты ничего мне не рассказываешь?
Северус глубоко вздохнул.
— Сейчас с этим все равно ничего не поделаешь, а под конец каникул я все исправлю.
Теперь, когда Лили стояла прямо перед ним, она заметила чуть пониже его виска небольшой синяк, полускрытый волосами. Медленно потянулась к нему пальцем…
— Если ткнешь, мне будет больно, — заметил он.
Палец замер, но не опустился.
— Где еще?
— Ну зачем тебе это? — Северус наклонился к ней и легко коснулся пальца губами.
— Потому что так несправедливо, — объяснила Лили.
— Мало ли несправедливостей на свете. Я могу это выдержать, Лили. И мне вовсе не нужно, чтобы ты изображала из себя сестру милосердия или носилась со мной, как курица с яйцом.
Лили показалось, что такая перспектива пугала его больше, чем любое ранение.
— А если ты поедешь с нами в Лондон, то сможешь исцелиться раньше?
— Я не хочу вставать между тобой и Петуньей. Разве шанс на примирение с ней не стоит небольших неудобств?
— Какое примирение? Думаешь, мы дружно пойдем с ней по магазинам? Я не настолько помешана на тряпках.
— Все с тобой ясно. Смотри, а то не успеешь обернуться, как станешь такой же модницей, как я.
Лили посмотрела на его джемпер. Он не слишком отличался от того, который она надевала в дождь.
— Не волнуйся, не стану.
— Если Петунья передумает, я поеду с вами в Лондон. Только вы сначала между собой разберитесь, а в последний день скажете мне, что решили. Я, вообще-то, и сам могу доехать.
— У тебя есть деньги на поезд?
— Да, Лили.
— И тебе правда нужно делать задание по нумерологии?
— Да. Зачем мне врать про нумерологию? Это же не прорицания, где можно написать что попало безо всяких доказательств, — хмыкнул Северус.
— Ну-ну, посмотрим. Жара пока не чувствуешь? — спросила Лили и положила ладонь ему на лоб.
— Нет. Может, Мародеры захотят тебе помочь и поспособствуют моей болезни.
— Если они кому и помогают, то только самим себе.
— Ничего, если я сейчас пойду домой?
— Ладно, иди. А завтра придешь? Пожалуйста…
— Хорошо.
* * *
— Кричеру очень жаль, хозяин Орион. Та книга, которую вы хотите — ее нигде нет, — домовик то и дело кланялся, стукаясь лбом об пол, и заламывал свои жалкие, бесполезные руки. Увы, он был не в силах исполнить приказ мага из благороднейшего и древнейшего семейства Блэк.
Орион раздраженно пнул никчемное создание.
— Ты мне противен, — прорычал он.
Кричер с хлопком переместился на кухню, чтобы подобрать подобающее наказание для такого ничтожества, как он.
Орион задумчиво погладил подбородок и пробежал глазами по корешкам самых темных книг семейной библиотеки Блэков. Он не собирался отказываться от своего плана. Абраксас Малфой должен умереть — долгой, унизительной и мучительной смертью. Драконья оспа подошла бы идеально. Безмозглый щенок Люциус слишком беспокоится о собственной внешности; немного лести — и мальчишка сам не заметил бы, как встал на сторону Темного Лорда.
Хотя, если подумать, Люциус был недостоин даже слизывать грязную магловскую кровь с сапог Лорда. А может, обратиться к брату Вальбурги, Сигнусу? У него есть прекрасная, послушная дочь Нарцисса. Если она выйдет замуж за малфоевское отродье и даст приплод, а потом ее супруга постигнет несчастный случай со смертельным исходом, то владения и богатства Малфоев достанутся Блэкам… чудесное приобретение. А когда Арктурус Блэк отойдет в мир иной, он, Орион, станет главой семьи, и все окажется в его руках.
Орион вытащил с полки заинтересовавшую его книгу и задумался о том, как ему повезло: по крайней мере, один из его сыновей станет достойным продолжателем семейных традиций и не посрамит гордое имя Блэков, когда присоединится к Темному Лорду.
* * *
Как ни грустно было в этом признаваться, Лили совершенно не умела манипулировать людьми. Наверное, для этого нужно быть немножечко слизеринкой. Хотелось, чтобы с ней поехали все — и родители, и Петунья, и Северус, — но увы, ее желание было невыполнимо. С отцом и его работой ничего поделать было нельзя, а вот Петунья… Если она перестанет кочевряжиться, то с остальными Лили и подавно договорится.
Подобраться к Петунье оказалось не так уж и сложно — потребовалась всего лишь капелька притворства. Сама-то сестрица ходила за ней по пятам и злорадствовала, когда Сев несколько дней не появлялся. Вот Лили и отплатила ей тем же, только, разумеется, без злорадства.
Она с головой нырнула в Туньины журналы о современной моде, стиле жизни и всяких трендовых вещах. Еще Петунья обожала светские сплетни, но до этого, к счастью, не дошло — сестре хватило и того интереса, который Лили наконец-то начала проявлять к реальной жизни. Сперва она, правда, пыталась отмахнуться от Лили, но потом разговорилась и даже поделилась с ней своими планами на поездку в Лондон. Новая модная прическа, качественная (а значит, дорогая и от известного дизайнера) одежда и обувь в деревенском стиле. Лили едва сдержалась, чтобы не закатить глаза при виде этой «деревенской» одежды на глянцевых страницах. Хоть бы расклешенные юбки оставили… Потом Петунья увлеченно раскритиковала американскую моду — мол, никакого вкуса у этих янки. Еще бы, живут в Калифорнии, днями напролет занимаются серфингом… о чем тут вообще можно говорить?
Зато после того как Тунья пустила ее в свой мирок, понадобилась буквально пара фраз, чтобы заставить сестру задуматься. Петунью в дрожь бросало при одной мысли о том, что у нее не будет другого выхода, кроме как покупать одежду в местных магазинах — возможно, даже на распродаже, когда сезон совсем закончится. И Лили на этом сыграла. Она вздохнула и произнесла, стараясь, чтобы голос звучал как можно безнадежнее:
— Мне так жаль, Тунья, что тебе придется так долго ждать, чтобы подобрать себе хорошие вещи. Ты ведь теперь выберешься в Лондон не раньше декабря…
— Декабря? — выдохнула Петунья.
— Ты же знаешь, Северус собирается с нами, а вынуждать тебя терпеть его общество… нет, это слишком жестоко. Гораздо лучше подождать до Рождества — вы как раз приедете с мамой в Лондон встречать меня из школы.
— Ну я же не буду таскать это с собой по магазинам. Мы с мамой пойдем в приличные места, а не на ваш дикий базар, где верещат всякие звери и шляются толпы ненормальных.
Лили проглотила вертящийся на языке ответ; какая, на самом деле, разница, что в Косом переулке один-единственный зоомагазин — не такой уж и большой.
— Ох, Тунья, наверное, ты права. Ты же знаешь, он просто хвостом за мной ходит. И никогда не откажется от маминого приглашения. — Лили знала, что Петунья не подозревает о решении Сева, потому что миссис Эванс предпочитала надеяться на лучшее и верить, что все образуется само собой. — Что, если он всю ночь будет не спать и таращиться на меня?
Петунья кивнула. Этот гадкий мальчишка точно на такое способен. Как же жаль, что отец не сможет поехать! У нее кровь стыла в жилах, стоило только представить, что этот больной на голову тип будет ночевать в одной комнате с матерью и младшей сестренкой, пусть даже сестренка и сама не вполне нормальная. Петунья знала, с кем имеет дело, смотрела «Изгоняющий дьявола» и этот новый фильм, «Омен». И вообще, она была единственной из Эвансов, кто насквозь видел гаденыша из Паучьего тупика. Решено — Петунья отправится в Лондон, и если они выживут, то потом пойдут за покупками.
* * *
Наконец-то Питер вырвался к Поттерам, и можно было расслабиться и оттянуться в компании Джеймса и Сириуса, его лучших друзей. А потом они встретятся с Ремусом на Кингс-Кросс, и весь Хогвартс будет лежать у их ног.
Шестой курс станет лучшим из всех. Не нужно волноваться о СОВах и ТРИТОНах — только о важных вещах: девчонках, квиддиче и вечеринках. И девчонках.
Все-таки снять на следующее лето домик — это Джеймс здорово придумал. Питер уже прикинул, кого пригласит: Мэри и Элен с их курса, и ловца Хафлпаффа, и эту миленькую охотницу с Равенкло, и еще ту девицу, которая разглядывала его на трансфигурации…
* * *
«Какая муха ее укусила?» — Северус смотрел в окно поезда и пытался не обращать внимания на то, как Петунья сверлит его взглядом. Он не поверил, когда Лили сказала, что ее сестра не против, чтобы он ехал с ними, но такая неприкрытая враждебность… это было слишком даже для нее. Может, ей денег на покупки не хватает?
Лили скромно сидела чуть поодаль и говорила с ним о всяких мелочах. Она уже знала, что он исцелил свои травмы до отъезда из Паучьего тупика.
На вещи Северус наложил уменьшающие чары и захватил с собой потускневший ключ от материнского сейфа в Гринготтсе — практически пустого. Там изначально были жалкие гроши, которые предполагалось как-то растянуть на семь лет учебы. Если бы мать не сохранила все свои старые учебники, ему бы пришлось их воровать курса эдак с третьего. Должен же быть какой-то способ законно зарабатывать, не унижаясь при этом. Шестнадцатилетнему парню вряд ли станут прилично платить, но раз уж Лили понадобились свидания в Хогсмиде, даже небольшой приработок был бы очень кстати.
Разговор он поддерживал вяло, от взгляда Петуньи разболелась голова, и Лили оставила его в покое и принялась расспрашивать мать и сестру, куда именно они собрались пойти после того, как проводят ее на Кингс-Кросс.
Чем ближе к Лондону, тем сильнее раскалывалась голова. Наверное, он слишком засиделся над нумерологическими расчетами, которые решил в последний момент добавить в свою работу. Северус прикрыл глаза, чтобы немного отдохнуть, и неожиданно задремал. Его разбудили, когда поезд остановился. Петунья как-то странно на него смотрела, но это было неважно. Главное, теперь он чувствовал себя лучше.
Они сели в такси и быстро доехали до гостиницы. Миссис Эванс подошла к стойке регистрации и начала производить какие-то непонятные манипуляции. Северус подумал, что это слишком запутанно даже по магловским меркам. Наконец ритуал обретения ключей завершился, и магл в униформе отправился «показывать» им комнату. Северус не видел в этом смысла: на ключах были четко выгравированы номера, и когда поскрипывающий лифт доставил их на нужный этаж, оказалось, что все комнаты расположены по порядку, причем первая цифра соответствовала этажу, где они находились.
Как выяснилось, «показ» гостиничной комнаты был еще одним ритуалом, в котором постояльцы должны были похвалить номер, а потом отдернуть занавески и восхититься видом из окна. Северусу было не с чем сравнивать, так что он просто отошел в сторону, чтобы не мешать. В номере были три большие кровати, маленькая кровать на колесиках (миссис Эванс назвала ее дополнительной), массивный деревянный письменный стол — с телефоном и стопкой книг и журналов, — несколько стульев и солидный трельяж. А когда гостиничный гид открыл дверцу шкафчика, там оказался большой телевизор.
Северус отвернулся, когда дамы начали обсуждать ванную, и вдруг ему почудилось, что кто-то наложил Муффлиато — слова слились в низкий жужжащий шум. Но когда он вместе со всеми пошел провожать гида, слух к нему вернулся.
Северус не знал, чем конкретно Эвансы займутся в Лондоне; все это планирование как-то прошло мимо него. Он только слышал, что Петунья пойдет за покупками, когда их с Лили не будет рядом — ей, видите ли, стыдно находиться в их компании. А пока что все три дамы начали осваивать территорию. Отнесли какие-то флакончики в ванную, положили одежду в шкаф, Петунья начала листать журналы, Лили — переключать каналы телевизора, а миссис Эванс принялась что-то переставлять, хотя они были в гостинице, а не у нее дома, и все и так было в идеальном порядке.
Потом Петунья что-то увидела в журнале… ресторан, в котором ей хотелось пообедать — и поделилась находкой с матерью и сестрой. Посмотрела на Северуса и спросила:
— Тебе обязательно выглядеть, как опустившийся хиппи?
— Вообще-то, я пытался создать другой образ — знаешь, такой чумазый, неопрятный беспризорник-переросток. Думаешь, мне чего-то не хватает?
Петунья покачала головой, а Лили вытащила палочку и немного переделала его джемпер — перекрасила в темно-зеленый цвет, подогнала по размеру и убрала дыры.
Северус пожал плечами, а Петунья заявила:
— Все равно он похож на мусорщика.
Миссис Эванс не обратила внимания на ее слова и сказала:
— Ну, все в порядке. Пошли.
Лифт ехал вниз, когда у Северуса закружилась голова, словно он нечаянно прошел сквозь отвращающие чары. Кому понадобилось накладывать их на шахту лифта? Пассажиры ведь все равно не смогут выпрыгнуть на полпути.
Ресторан, о котором Петунья прочитала в журнале, оказался неподалеку, и они легко дошли туда пешком. Больше никаких чар Северус по дороге не заметил. Они сели за столик; Северус взял меню и почувствовал, как остальные трое украдкой поглядывают на него. Они что же, считают, что он не умеет заказывать еду? «Пожалуй, именно так они и считают», — подумал он, когда Эвансы начали вслух обсуждать разные блюда. По большей части они рекомендовали откровенную дрянь; не было никаких гарантий, что в тарелке не окажется мясо больного животного, умершего в грязи и нечистотах — это если животное и правда то самое, что указано в меню. С тем же успехом можно заказать жареную крысу на палочке, вот только тогда пропадет вся эта ресторанная интрига.
Официант, вопреки этикету, сначала обратился к Северусу, и он выбрал валлийские сырные колбаски и воду. Северус слушал, как сестры Эванс разговаривают с официантом, а в висках пульсировала боль. Миссис Эванс сидела за столом рядом с ним; он подвинул ей деньги за свой заказ и понадеялся, что теперь Петунья не будет с такой злобой на него таращиться.
В «Дырявый котел» Петунья не собиралась. Косой переулок был ей даром не нужен; вместо этого она решила пройтись по торговому кварталу и подобрать себе что-то из одежды — Северус не стал вникать, что именно. Он как раз подумывал о том, чтобы достать из уменьшенного сундука последнюю порцию зелья от головной боли, когда за окном появилась большая колоритная компания со странными прическами. И эти булавки — в бровях, носах, ушах, а у одной девушки была проколота даже губа… неужели им не больно? Голова у него раскалывалась, но, вроде бы, до галлюцинаций дело еще не дошло…
Миссис Эванс дала Петунье пару советов напоследок и пошла с Лили и Северусом в «Дырявый котел», а через него — в Косой переулок. И Северус, и Лили с матерью собирались зайти в Гринготтс. Северусу требовалось больше времени, чтобы наведаться в сейф, чем им — чтобы поменять магловские деньги, поэтому Лили предложила не ждать его в банке. Они с миссис Эванс наберут всяких совиных разностей и встретят его у мадам Малкин. Севу нужно было купить форму взамен испорченной, а самой Лили не помешала бы пара-тройка повседневных мантий… да и вообще, хотелось посмотреть на тамошний ассортимент. Все-таки разговоры с Петуньей даром не прошли.
Северусу приходилось ездить в свой сейф на волшебных тележках, но такого не было ни разу — сегодняшний гоблин явно изменил маршрут. Тележка то выписывала пьяные кренделя, то отвесно летела вниз, заставляя желудок подступать к горлу. Когда они наконец добрались, голова болела так, что путались мысли, и Северус все никак не мог сообразить, сколько монет нужно взять, чтобы в сейфе осталась половина, и почем сейчас школьные мантии. А поскольку гоблин не считал Северуса Снейпа перспективным клиентом, он то и дело раздраженно его поторапливал. Северус уже представлял себе, как развернется и облюет гоблина с головы до ног, чтобы поставить его на место — только вот неизвестно, сколько тогда придется ждать следующую тележку.
Думать в такой обстановке было решительно невозможно. Северус с досады сгреб в кошелек все, что было в сейфе, и развернулся к выходу. Мгновение боролся с желанием пнуть гоблина или дернуть его за уши, а потом влез в тележку. Ближе к концу поездки он едва не поддался искушению выдрать последние волосенки на гоблинской голове — эта тварь нарочно повезла его по какому-то безумному серпантину. Если бы его не ждала Лили, Северус с радостью раздул бы очередное гоблинское восстание — вот прямо сейчас. Денег в сейфе больше не оставалось, так что терять ему было нечего.
Осторожно, шаг за шагом, он добрался до выхода из Гринготтса и ступил в Косой переулок. Там было шумно, чем-то воняло, а солнце сияло ненормально ярко, словно и не Британию освещало. Он шел так медленно, что Лили добралась к мадам Малкин раньше него. Северус сел на стул и принялся ждать; Лили задавала какие-то вопросы о мантиях, а миссис Эванс рассматривала образцы на вешалках и время от времени показывала дочери то одну, то другую вещь.
— А ты как думаешь, Сев? — прямо перед ним стояла Лили. Он даже не заметил, как она подошла.
— Что?
— Ты разве ничего не слышал?
— Нет.
Она наклонилась к нему и спросила:
— Что с тобой? Какой-то у тебя румянец нездоровый.
— В Гринготтсе на тележке покатался. По-моему, мне достался гоблин, у которого на волшебников большой острый зуб.
Лили положила руку ему на лоб.
— А жара вроде нет, — сказала она. Ему было так плохо, что не было сил даже посмеяться над ее заботой.
— Прекрати. Если тебе не нравятся здешние мантии, тут поблизости есть еще магазин…Твил-чего-то-там и Таттингс. Некоторые девушки на Слизерине клянутся, что именно там продается все самое лучшее.
— И ты считаешь, что меня устроит такая рекомендация?
— Нет.
— Думаешь, мне стоит купить парадные мантии?
— Для чего?
— Ну мало ли — вдруг пригодятся.
— В Хогсмиде есть магазин одежды — если понадобится, за новой мантией можно сходить и среди года. Но если здесь продаются мантии цвета твоих глаз, тебе стоит их купить.
— Зеленые?
— У слизеринской зелени другой оттенок.
— К рыжим волосам такое не пойдет.
— Но померить-то ты можешь, — ответил он. Этот разговор начал его утомлять. Если Лили не желала знать его мнение, зачем было спрашивать?
— Ладно. Мадам Малкин… Северусу нужны школьные мантии. Давайте вы ему поможете, а я пока еще посмотрю?
После бессмысленного разговора о ненужных мантиях мозги у него совсем перестали соображать. Пришлось доставать письмо из Хогвартса, чтобы понять, какие там минимальные требования к форме и что вообще нужно заказывать. С него сняли мерки, подогнали одежду под размер, взяли деньги и усадили обратно на стул. Лили продолжала мельтешить.
Северус уперся локтями в колени, наклонился вперед, свесил голову — и так и замер с закрытыми глазами. Это была неудачная, слишком уязвимая поза, но так ему стало гораздо легче.
— Сев? — Лили подошла и тихо окликнула его.
— Хм-м? — он не шевельнулся.
Северусу явно было нехорошо, и ей стало немного стыдно, что она собиралась этим воспользоваться… но когда еще представится такая возможность? Лили убрала волосы у него с затылка.
— Что еще тебе нужно купить? — спросила она, разглядывая белую линию, которая слегка выступала над кожей. Так вот что она тогда у него нащупала! Как же давно это было…
— Чернила, перья и ингредиенты для зелий, — ответил он и медленно поднял голову. Северус надеялся, что они уходят отсюда не затем, чтобы пойти в другой магазин одежды. Чувствовал он себя чуть получше, но пожалуй, ему все-таки стоило отлежаться.
Лили подумала, что небольшой отдых не пошел ему на пользу, и предложила:
— А давай сначала сходим за ингредиентами. Перья и чернила можно и в Хогсмиде купить, и с совой заказать.
— Хорошо, — слабо пробормотал он и поднялся на ноги.
Лили уже сказала матери, что Северусу нездоровится — когда тот обмяк на стуле и ни на что не реагировал. Миссис Эванс посмотрела на него и спросила:
— Может, от мороженого тебе полегчает?
У него едва хватило сил, чтобы сверкнуть на нее глазами. Мороженое? Что это, очередная панацея, новое слово в медицине? Он шел по улице за Лили и ее матерью и сверлил взглядом их спины. Это какие ж хвори были у бедных деточек, что миссис Эванс лечила их мороженым? Избалованные симулянтки, вот они кто.
Когда они вошли в «Слаг и Джиггерс», Лили пропустила его вперед. Северус сложил письмо из Хогвартса так, что список ингредиентов оказался сверху, и положил его на прилавок. Рядом с ящиком для денег стояла бочка с чем-то склизким и гадостным; он оперся о прилавок, закрыл нос рукой и стал дышать ртом. Продавец двигался со скоростью улитки и путался в собственных запасах. Это было невыносимо.
Кто-то тронул его за плечо, и Северус открыл глаза.
— Я положила ингредиенты сюда — и твои, и мои, — сказала Лили и помахала в воздухе пакетом. Потом пихнула его в бок, чтобы отлепить от стойки. — Пойдем в гостиницу, тебе надо лечь.
Северус и сам не понял, как умудрился задремать в вонючем магазине.
— Ты уже купила все, что хотела? — спросил он.
— Да. Остальное закажу совой.
— Если тебе еще куда-то надо, можешь сходить. Не так уж мне и плохо.
— Все в порядке, Сев. Пошли.
Он почти не помнил, как добрался до гостиницы; перед глазами стоял туман. В лифте на этот раз не было отвращающих чар — наверное, это был тот, на котором они ехали в первый раз. Северус вошел в комнату и сел, а миссис Эванс обхватила руками его лицо и заговорила о том, что нужно сначала принять ванну, и тогда уже ложиться. Зачем? Ему просто надо было немного отдохнуть, и все. Когда она убрала руки, Северус покачал головой — и услышал, как льется в ванной вода. Потом Лили сказала что-то про шампунь. Нет. Лили не стала бы так отзываться о его волосах, она знала, что у них в доме нет водопровода. Каждый день он мыл только самые важные части тела. Наверное, он просто перепутал — о волосах говорил тот мерзкий гоблин.
Зачем он вообще думает об этом гоблине-садисте, когда Лили — вот она, разговаривает с ним. У него еще полно времени, чтобы отомстить, начать и закончить следующее гоблинское восстание… Об этом напишут на его вкладыше к шоколадным лягушкам. Раз уж на вкладыш попал Арчибальд Алдертон, то он, Северус, тем более заслужил. Но сейчас нужно слушать, что говорит Лили, это важнее, чем составлять надпись для вкладыша. Этим он потом займется. А Лили уже успела забрать и увеличить его сундук. Может, хочет положить туда его новую форму и ингредиенты для зелий? Что она там ищет? Пижаму… ах да, та самая, настоящая причина, почему он не подходит для Слизерина. Слагхорн и компания обожали по вечерам ходить в пижамах — тоненьких одежках из шелка или атласа; поверх них положено было носить вышитые бархатные халаты, а на ноги надевать мягкие тапочки, которые совершенно не защищали ноги ни от острых предметов, ни от падающих тяжестей. Лили может не искать — такое бесполезное барахло никогда не будет захламлять его сундук.
Лили нашла Севу одежду, в которую он мог переодеться на ночь, заставила его встать на ноги и привела в ванную. Должно быть, он все-таки услышал кое-что из того, что они с матерью пытались ему сказать, потому что сразу начал стягивать с себя джемпер, а потом закрыл дверь. Он что-то там еще бормотал о гоблинах и вкладышах к шоколадным лягушкам… прикалывался, наверное.
— Если утром Северусу не станет лучше, пожалуй, надо будет отвезти его в больницу, — сказала миссис Эванс.
— Он считает, что его укачало в банке. Я слышала, там внизу уйма тоннелей прорыта, и клиентов сажают в такую штуку, вроде шахтерской вагонетки, и катают как по американским горкам. Надеюсь, Сев отоспится и сумеет завтра сесть на поезд, а там уже наша школьная медсестра его быстро на ноги поставит.
Лили знала, что у волшебников есть больница Святого Мунго. Можно было вернуться в Косой переулок и спросить, где она находится… а вдруг где-то далеко? Как они туда доберутся? Могут ли маги вызвать скорую помощь? Из-за ночевки в магловской гостинице сова осталась дома; через несколько дней мать отправила бы с ней письмо для Лили.
Миссис Эванс наклонила голову, прислушалась — за дверью ванной раздавался плеск воды, — и принялась наводить в комнате порядок, хотя все вещи и так лежали там, куда она положила их в прошлый раз.
Лили убрала новую форму Северуса, положила купленные ингредиенты в его набор для зелий и задумалась, нужно ли что-нибудь из сундука выложить. Зачем ему только понадобилось брать с собой ту старую красную щетку и зубной порошок? Лили пошарила в сундуке, но ни пасты, ни синей зубной щетки нигде не было. В конце концов она вынула его щетку для волос — ту, что и раньше попадалась ей на глаза… хотя лучше бы не попадалась.
Дверь ванной открылась. Северус выглядел поживее, чем когда он туда заходил. Тут же подошел к сундуку, вытащил сложенный пакет и убрал в него грязную одежду. Он был босиком — хорошо, значит, ей не придется выслушивать всякую чушь о том, что можно спать в ботинках. Лили заметила, что Сев отменил чары на джемпере и надел его поверх майки и длинных подштанников, которые она для него выбрала. Подштанники оказались слишком обтягивающими и доходили только до середины голени; Лили скользнула по ним глазами и решила, что, кажется, знает, зачем Сев надел обратно свой растянутый джемпер.
— Я вытащила твою зубную щетку, — сказала она. Северус с тоской посмотрел на кровать. Лили добавила: — Могу тебя причесать, пока ты чистишь зубы — так быстрее получится.
Он страдальчески скривился и пошел обратно в ванную. Взял у нее зубную щетку и порошок и начал чистить зубы. Лили занялась его волосами, но ей было неудобно; зато когда она попросила Сева сесть на унитаз, дело пошло куда легче. Заодно она еще раз посмотрела на его затылок. К сожалению, ворот джемпера был истрепан, но не растянут, так что ничего нового она не заметила.
Лили была довольна тем, что увидела в ванной: Сев выпустил из ванны воду, отмыл со стенок всю грязь, вытер пол и повесил на место полотенце. Да уж, с гриффиндорцами он бы точно не ужился. Даже девушки там… не стоит о грустном, но жаль, что их воспитывали не Эвансы.
Когда все было сделано, Лили сказала:
— Давай я тут уберу, Сев. А тебе сейчас лучше прилечь.
Северус только хмыкнул. Будь его воля, он бы прилег, как только вернулся в гостиницу.
Не успела Лили положить вещи обратно в сундук, как Северус уже храпел. Она прислушалась и решила, что ее отец храпит громче, но на Петунью такой аргумент вряд ли подействует.
Лили посмотрела на мать — та наблюдала за Северусом. Тихонько подошла к ней и прошептала:
— Он что, так сразу заснул?
— Ну, повертелся сначала немного, но быстро отключился. Это хороший признак.
«Точно хороший?» — подумала Лили. Попыталась вспомнить, что она чувствовала, когда болела, но вспоминалась только скука от того, что приходилось часами валяться в кровати — если она, конечно, не притворялась. А когда притворялась, то ждала, пока мать выйдет из комнаты, и спокойно занималась своими делами.
Если она расскажет, что Северуса укачало, засчитают ей это по прорицаниям или нет? Все-таки получается натяжка, ведь сентябрь начнется только завтра, да и болезнь должна быть серьезной...
Ее немного удивляло, что мать продолжает наблюдать за спящим Северусом. Лили включила телевизор, сделала звук потише и обернулась. Кажется, телевизор Севу ничуть не мешал.
— Будешь смотреть эту программу, или мне переключить?
— Как хочешь, дочка.
— Мы сейчас пойдем на ужин или подождем Петунью?
— Лучше подождать.
Мать принялась еще пристальней смотреть на Сева, а когда Лили вышла из ванной, то застала ее склонившейся над его кроватью. Что она такое высматривает — или думает, что с Севом во сне творятся какие-то волшебные чудеса? Так они бы и с Лили тогда тоже творились… Она подошла к матери и прошептала:
— Он что-то сделал?
— Нет, Лили.
Ей захотелось, чтобы мать отошла. Что, если Сев проснется и увидит, как они обе на него уставились? Сначала колданет, а потом уже будет разбираться.
— Он вообще-то нервный, даже когда спит.
— Конечно.
Конечно? Что мама имела в виду? Лили плюхнулась на кровать перед телевизором. Наверное, просто делает вид, что все на свете знает — с этими своими «хороший признак» и «конечно».
Наконец вернулась Петунья — открыла дверь собственным ключом. И Лили, и миссис Эванс приложили пальцы к губам, умоляя ее не шуметь. Петунья скривилась, но вредничать не стала и молча внесла пакеты с покупками в комнату. Увидела, что Северус спит, недоуменно посмотрела на мать и сестру и тихо спросила:
— Что это с ним?
— Ему стало плохо из-за гоблина, — сообщила Лили. Петунья так на нее глянула, что и без слов стало понятно, что объяснять Лили не умеет совершенно.
— Ты еще не проголодалась? — спросила Петунью миссис Эванс. — Если хочешь, мы втроем можем сходить куда-нибудь поужинать.
Петунья заколебалась, но потом решила, что они все-таки не у себя дома этого ненормального оставляют, а сидеть весь вечер в лондонской гостинице, жевать купленную на вынос еду и смотреть телевизор… ну уж нет.
Лили выключила телевизор и написала Северусу записку — на тот маловероятный случай, если он все-таки проснется.
* * *
Когда они вернулись, он все еще спал. В комнате было темно, но они задернули шторы, включили несколько светильников, и Петунья с удовольствием принялась показывать обновки матери и сестре. Тихо — потому что о своих лондонских приключениях она уже успела рассказать за ужином.
Лили снова включила телевизор. Все-таки без Северуса было скучно, не с кем поговорить. Она попыталась найти хоть одну мало-мальски интересную программу, но все время попадались какие-то сериалы, где неизвестные люди совершали странные поступки. Раздражал хохот за кадром; Лили не нравилось, когда ей указывают, над чем смеяться. В конце концов она стала смотреть шоу талантов — хотя какие там таланты, издевательство одно. А ведь их еще и хвалили… Вот если бы там была она, то не постеснялась бы сказать правду — оденься и не позорься; что ж ты кошку мучаешь, гад такой; суповые тарелки не для того сделаны, чтобы их на палках вертели; с твоим весом полезна физическая нагрузка, но крутить столько обручей перед камерой все равно не надо; и что за радость так изгибаться, чтобы уткнуться носом в собственную задницу?
Мать и Петунья раздражали не меньше. Почему-то спящий Северус оказался для них обеих куда увлекательней, чем телевизор. Им явно было все равно, какую передачу смотреть. Лили то наблюдала, как мать и сестра глазеют на Северуса, то сама на него косилась — а вдруг он и правда делает что-то интересное. Ну и на очередное телевизионное дарование тоже иногда посматривала.
Все эти переглядывания успели наскучить Лили, когда Северус дернулся, не переставая храпеть, и его ступня высунулась из-под одеяла. Миссис Эванс и Петунья тут же на нее уставились. Лили не понимала почему; она уже видела его ноги, и ничего привлекательного в них не было. Она раздраженно встала, схватила свои вещи и пошла в ванную. Нужно было готовиться ко сну.
Когда Лили вернулась в комнату, Петунья поднялась на ноги. Сказала:
— Я сплю вот здесь, — показала на самую дальнюю от Северуса кровать и удалилась в ванную.
Лили ничуть не удивилась и принялась аккуратно убирать одни вещи и вынимать другие, чтобы надеть их завтра.
Мать перестала даже делать вид, что ее волнует кривляние на экране, и Лили выключила телевизор. Да кому он вообще нужен, когда совершенно ясно, что самый интересный объект в комнате — это Северус. Особенно теперь, когда он время от времени шевелился. Сев спал уже почти шесть часов; порой у него на лице появлялось недовольное выражение, и он дергался, натягивал на себя одеяло или пытался его спихнуть, но потом вновь начинал храпеть. Одно дело — когда за ним наблюдала Лили, пытаясь разгадать загадку своего лучшего друга, но когда этим занимались мать и Петунья… Неприятно, в общем. Лили надеялась, что они не станут тыкать в него пальцами. Ей было нужно, чтобы он как следует отдохнул и завтра в поезде продемонстрировал ее подругам хоть немного дружелюбия и какие-никакие манеры. Его соседи по комнате ничего нового о нем не узнают, а вот Элен и Мэри раньше с Севом не общались, и его грубость и резкость могут броситься им в глаза. Лили очень хотела, чтобы все прошло удачно — теперь, когда ее подруги желали познакомиться со слизеринцами и поэтому готовы были дать шанс ее лучшему другу (с которым она иногда целовалась). Она занервничала и бросилась заново перебирать вещи, в которых собиралась поехать в Хогвартс.
Она все еще мучилась сомненьями, когда Петунья вышла, и в ванную зашла мать. Петунья стала убирать свои вещи — и вдруг очень громко фыркнула, процедила что-то вроде «свинья» и «скатанные носки» и метнулась прямиком к Северусу. Лили ничего не понимала — Сев точно свои грязные носки не разбрасывал. Зная Петунью, она ожидала, что та либо с презрительно-торжествующей миной выставит на обозрение какую-нибудь мерзкую тряпку, либо шмыгнет обратно в свой угол.
Однако Петунья почему-то не стала подбирать то, что углядела на полу, а вместо этого наклонилась над Северусом, который теперь лежал на спине; одеяло едва прикрывало ему колени. Сестра загораживала обзор, и Лили не видела, что она делает — казалось, Петунья резко ткнула Северуса пальцем в живот.
— Эй, ты чего? — вскрикнула Лили, но сестра не обратила на нее внимания и почти уткнулась носом в то место, до которого дотронулась.
Лили вскочила и кинулась к Петунье, чтобы спасти от нее Северуса, но та вдруг выпрямилась и укрыла его получше. Когда Лили подошла, Петунья вовсю подтыкала ему одеяло — как учила их мать, когда они еще девочками играли в куклы.
— Ты что это делаешь? — спросила Лили, убедившись, что странные выходки сестры не разбудили Северуса.
— Ничего, — пробормотала Петунья.
Лили заметила, что она вся раскраснелась.
— А перед этим что делала?
Петунья перешла в атаку и зашипела:
— Будто сама не знаешь!
— Э-э…
— Что, нельзя было предупредить?! А я дотронулась… дрянь… — Петунья захлебнулась словами и зашагала к своей кровати; Лили не поняла, кто именно дрянь — она или Северус.
— О чем предупредить? Ты сама туда пошла. А он ничего не делал, он вообще спал, — объяснила Лили, стараясь говорить потише.
Петунья вдруг развернулась, ткнула пальцем в Лили и сердито выплюнула:
— Мало того, что вы оба больные на голову, — хотя она тоже понизила голос, слова так и сочились ядом, — но ты уже всякий стыд потеряла. Пускаешь слюни по этому гаденышу из Паучьего тупика — аж из трусов выпрыгиваешь. Подумать только, моя идеальная сестра — настоящая потаскуха!
— Что? — не поняла Лили. Оказывается, с точки зрения Петуньи, быть потаскухой — еще хуже, чем больной на голову. Вот только при чем тут Северус?
Петунья надменно выпрямилась, задрала нос и посмотрела на Лили сверху вниз.
— Не притворяйся, — ответила она с самодовольным видом. — Как будто я не знаю, как манит порок таких правильных девочек, как ты. А этот мальчишка порочен до мозга костей. Признайся, ведь его испорченность и бесстыдство сводят тебя с ума. Ты сбегаешь к нему, в эту его грязную халупу, валяешься там среди нечистот, и он растлевает твое тело, а ты умоляешь его не останавливаться и еще глубже погрузить тебя в пучину разврата…
Лили потеряла дар речи. Да как Петунье только в голову такое пришло?! Она едва сумела выдавить:
— Но мы не…
— Конечно, ты будешь все отрицать, — с готовностью согласилась сестра, — пока он не заделает тебе ублюдка. Вот тогда-то ты и прибежишь домой в слезах и соплях. И родители узнают, что их пай-девочка на самом деле дешевая сучка, — Петунья улыбнулась при мысли о том, как все наконец увидят ее правоту.
Лили сдержалась, хотя, ей-же-ей, это было очень непросто. Глубоко вздохнула и спокойно сказала:
— Не поделишься, откуда ты все это взяла? Тогда я смогу объяснить, где именно ты ошибаешься.
Сестра рассмеялась.
— О да, ты прекрасно научилась прятать концы в воду — уверена, что и дальше никто не догадается, какая ты шалава.
Лили сжала кулаки. Ну все, с нее довольно. Петунья была старше и немного выше, но Лили не сомневалась, что сумеет так ее отделать, что сестра несколько дней носа не высунет из дома, чтобы не давать повода для сплетен. И только она успела замахнуться, как дверь ванной открылась.
«Ну что за невезение!» — подумала Лили. Пока ее тут называли потаскухой и шалавой, мать сидела в ванной. А как только Лили решила отплатить малышке Тунье за ее мерзкие слова — и вот она, мамочка. Тут как тут.
Миссис Эванс не могла понять, почему дочери так странно себя ведут. Она аккуратно убрала на место туалетные принадлежности и грязную одежду и подошла к Северусу.
— Лили, о чем ты думала? Ты зачем так туго натянула одеяло? Северусу же неудобно!
— Кто — я?
Одеяло врезалось ему в кадык и перекрывало воздух, как удавка, но он не мог его убрать, потому что руки были прижаты к телу… и тут кто-то назвал его по имени. Северус проснулся. Он быстро выпутался из одеяла и освободил горло. Миссис Эванс суетилась рядом, расправляя складки.
— Не представляю, что это нашло на Лили. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — сказал он. Положил руки поверх одеяла и прижал его к телу, чтобы миссис Эванс поняла, что ее помощь больше не требуется.
— Кушать хочешь?
— Нет, спасибо. Я лучше еще посплю.
Голова так и не прошла, он по-прежнему чувствовал себя разбитым — а кроме того, и миссис Эванс, и ее дочери уже переоделись ко сну.
— Воды?
— Нет, спасибо, — вновь ответил он.
Все его мысли были об одном: как бы снова заснуть, после того как его столь бесцеремонно разбудили. Если бы не это, Северус бы, пожалуй, задумался, почему и мать, и дочери крутились вокруг него, будто ждали, пока он проснется. Лили с Петуньей выглядели сердитыми, и это было странно. Обычно одна из сестер злилась, а другая радовалась… Хотя нет — это Петунья злилась, когда Лили радовалась, а Лили радовалась вместе с сестрой. Интересно, что же могло разозлить их обеих — разве что дело в нем? Но Петунья ни за что не стала бы к нему обращаться, а Лили не постеснялась бы его разбудить, чтобы надоедать глупыми вопросами — вроде того, что именно должны надеть на свидание ее пустоголовые подружки.
Сначала он лежал на спине, но даже с закрытыми глазами голова мучительно ныла. Северус отвернулся к стене и сжал пальцами переносицу, чтобы хоть немного отвлечься от боли.
Мать и дочери переглянулись, тихонько закончили свои дела и легли, выключив свет. Миссис Эванс устроилась на кровати, которая была ближе всего к Северусу — на случай, если ночью его состояние ухудшится.
На соседней кровати лежала Лили и сверлила взглядом затылок Петуньи. Она еще попомнит сестре эти ее бредовые измышления. Подумать только, а ведь совсем недавно ей казалось, что они с Петуньей начинают находить общий язык… и вдруг, ни с того ни с сего, такой подлый поклеп! Лили знала, что Петунье не нравится ее дружба с Северусом, что она считает его неподходящей компанией, но это уже совсем ни в какие ворота! Если бы она и впрямь бегала к Северусу, чтобы заняться с ним тем самым, чем занимались парни и девушки в укромных уголках Хогвартса, все было бы совсем иначе. Лили вспомнила, как соприкасались их губы — и сами собой поджимались пальчики на ногах, и по ступням пробегали щекотные иголочки… Из такого поцелуя не может получиться ничего дурного и гадкого.
