Инфо: прочитай!
PDA-версия
Новости
Колонка редактора
Сказочники
Сказки про Г.Поттера
Сказки обо всем
Сказочные рисунки
Сказочное видео
Сказочные пaры
Сказочный поиск
Бета-сервис
Одну простую Сказку
Сказочные рецензии
В гостях у "Сказок.."
ТОП 10
Стонарики/драбблы
Конкурсы/вызовы
Канон: факты
Все о фиках
В помощь автору
Анекдоты [RSS]
Перловка
Ссылки и Партнеры
События фэндома
"Зеленый форум"
"Сказочное Кафе"
"Mythomania"
"Лаборатория..."
Хочешь добавить новый фик?

Улыбнись!

- Северус, - устало сказал Волдеморт. - Ты отвертелся, когда я обнаружил, что Квирелл сдох и не достал философский камень. Ты отвертелся, когда я узнал, что ты просил меня не убивать мать Поттера. Но теперь ты попался! Почему от твоей одежды воняет этим мерзким сливочным пивом - любимым напитком маглолюбцев?!
- Вы знаете, милорд, - не менее устало ответил Снейп, - когда Хвост принёс мою свежевыстиранную мантию, то перед тем, как мне отдать её, дыхнул на неё.

Список фандомов

Гарри Поттер[18573]
Оригинальные произведения[1254]
Шерлок Холмс[723]
Сверхъестественное[460]
Блич[260]
Звездный Путь[254]
Мерлин[226]
Доктор Кто?[221]
Робин Гуд[218]
Произведения Дж. Р. Р. Толкина[189]
Место преступления[186]
Учитель-мафиози Реборн![184]
Белый крест[177]
Место преступления: Майами[156]
Звездные войны[141]
Звездные врата: Атлантида[120]
Нелюбимый[119]
Темный дворецкий[115]
Произведения А. и Б. Стругацких[109]



Список вызовов и конкурсов

Фандомная Битва - 2019[1]
Фандомная Битва - 2018[4]
Британский флаг - 11[1]
Десять лет волшебства[0]
Winter Temporary Fandom Combat 2019[4]
Winter Temporary Fandom Combat 2018[0]
Фандомная Битва - 2017[8]
Winter Temporary Fandom Combat 2017[27]
Фандомная Битва - 2016[24]
Winter Temporary Fandom Combat 2016[42]
Фандомный Гамак - 2015[4]



Немного статистики

На сайте:
- 12832 авторов
- 26120 фиков
- 8741 анекдотов
- 17717 перлов
- 704 драбблов

с 1.01.2004




Сказки...

<< Глава 2 К оглавлениюГлава 4 >>


  Вернись и полюби меня

   Глава 3

Лили спрятала промокшую дубленку в платяной шкаф, а грязные ботинки запихнула под кровать. С волосами было ничего не поделать – они закручивались на кончиках, как всегда от влаги, но при известной доле везения и при включенном обогревателе они успеют высохнуть до того, как к ней заглянет кто-то из родных.

Переодевшись в пижаму, она села за письменный стол и достала листок бумаги для записей и зеленую ручку – ей вечно дарили зеленые подарки, хотя любимым цветом Лили был синий, – намереваясь записать все, что знала.

Привычку эту она переняла у Северуса и не отказалась от нее даже тогда, когда их дружбе настал конец, даже когда едва могла продохнуть от злости и обиды. На самом деле, именно тогда эта привычка ей очень помогла – тогда, и еще позже, когда Лили забеременела и приходила в ужас от одной перспективы стать матерью, – и особенно потом, когда Гарри наконец родился.

А началось все с того, о чем почти никто не подозревал – с того, что Северус был весьма эмоциональным человеком. (Типично, на самом деле; в отношении него много о чем даже не подозревали.) И в чувствах своих он не знал ни границ, ни полутонов. Либо восторг, либо отчаяние; либо омерзение, либо благоговение; либо ярость, либо блаженство. Но спокойным он не был никогда. И если уж он расстраивался, то расстраивался до такой степени, что не мог ни здраво рассуждать, ни внятно говорить. Взять хотя бы ту ночную бессвязную тираду – это был Северус чистейшей воды.

Как-то раз, когда он почти потерял дар речи от беспомощной злости, – им тогда было лет по одиннадцать, – Лили застенчиво предложила записать все это на бумаге, потому что иначе она его не понимает. В письменном виде оно оказалось столь же маловразумительным, однако привычка записывать мысли все равно прижилась, так как это помогало Северусу успокаиваться и восстанавливать душевное равновесие. А потом ее переняла и Лили – пока, наконец, это не стало для нее столь же естественным, как причесываться по утрам.

Так что она вывела на бумаге зеленой ручкой:

Что же все-таки произошло?

- Волдеморт пришел в мой дом, убил моего мужа, а потом... остановился и предложил мне отойти в сторону?


Это было... мягко выражаясь, странно. Она и не вспоминала об этом до того, как коснулась ручкой бумаги. Помнила, как заклинала, умоляла, всхлипывала так, что сердце разрывалось, слышала, как Гарри вопит в самое ухо, прижимала к груди его теплое, такое хрупкое тельце...

Следующие строчки получились неровными.

- Дальше вспыхнул зеленый свет, так что я, наверно, умерла, а потом очнулась 23 декабря 1976 года в доме моих родителей... то есть теперь уже только в мамином.

За пять истекших лет она кое-как смогла свыкнуться со смертью отца, вот только здесь с момента его смерти прошло... всего несколько месяцев, поскольку это случилось летом семьдесят шестого. Если ей в чем и повезло – то только в том, что эту потерю заново переживать не придется.

- Доверенный Питеру секрет каким-то образом тайной быть перестал. Должно быть, его схватили и выведали у него информацию – да хотя бы с помощью Империо...

Возможно, Пожиратели Смерти сначала похитили Сириуса и обнаружили, что он не Секретный Хранитель, а потом пришли к Ремусу и, наконец, к Питеру... они, должно быть, все погибли – как и она, и Джеймс, и Гарри...

Она замерла, пытаясь восстановить дыхание. Заставила себя сконцентрироваться на листке с записями. Информации было прискорбно мало, и пользы от этой малости не было почти никакой.

Почему она вернулась назад во времени? Или так бывает со всеми умершими? Они все попадают в чистилище, в котором приходится проживать жизнь заново? Или же все это – лишь плод ее воображения, порождение ее души – того, что от нее осталось после смерти?

Что ж, на этот вопрос она при всем желании ответить не могла. К тому же было совершенно непонятно, почему ее закинуло именно в это время, а не в какое-нибудь другое – чтобы носиться по городу и скандалить с бывшим лучшим другом, который стал Пожирателем и чуть не разбил ей сердце? Если придется смотреть, как все это повторяется снова... она не сможет, у нее не хватит сил – может, это все же такой ад?..

Северус...

Она достала второй листок бумаги и записала:

Что я знаю о Севе?

- Он много лет хотел стать Пожирателем Смерти.

- Он обозвал меня грязнокровкой в... о Боже, это было лишь в прошлом мае.

- Он постоянно якшался с той компанией, которая тоже метила в Пожиратели... как бишь их звали? Розье, Уилкис, Эйвери, Мальсибер и Лестрейндж...

- Он вышел из себя, когда я чуть не свернула шею на лестнице.

- И спас меня сегодня дважды.


Но был и третий раз – два года назад, в родной временной линии Лили.

Она была единственной, кто знал, что Северус Снейп стал Пожирателем Смерти. И единственной отнюдь не случайно: предусмотрительный Волдеморт заставлял своих последователей носить маски, и друг друга они зачастую не знали. Если кого-нибудь ловили, то – угрозами ли, посулами ли – из него не удавалось вытянуть много. По одному, по два имени от каждого схваченного Пожирателя, и не более того; все равно что пытаться выдернуть поле по одной травинке.

Но никто из тех Пожирателей, которых арестовали авроры или Орден, ни разу не назвал Северуса. Когда на собраниях зачитывали список известных Ордену Пожирателей – до безнадежности короткий список – Лили почти дрожала от тошнотворного, липкого страха, что сейчас прозвучит имя "Северус Снейп", и готова была расплакаться от облегчения всякий раз, как этого не происходило.

А потом, как раз после свадьбы с Джеймсом, случилась та драка... ну ладно, битва. Битва на Парсонс Хилл. Та, в которой они с Джеймсом во второй раз взглянули в лицо Волдеморту – и сумели уйти от него живыми. Нет, разумеется, они там были не вдвоем – с ними были Ремус, и Марлин, и другие – но все вокруг кишело Пожирателями Смерти, повсюду виднелись их черные мантии и маски, которые выглядели бы по-дурацки, не прячься за ними психопаты, пытающиеся убить ее и ее друзей. Лили то ставила щиты, то сыпала атакующими заклинаниями направо и налево, напряженная, как проволока под током; все вокруг казалось искаженным, все происходило одновременно и со скоростью света; а потом что-то ударило ее в спину – и был огонь, оставляющий за собой лед, и в ней вспыхнула боль, а потом – странное высасывающее ощущение, и мир потемнел до черноты, а звуки в ушах стихли до беззвучия.

Она пришла в себя, лежа на холодной траве. Где-то потрескивало пламя, где-то шелестел ветер – она слышала это и чувствовала, как потихоньку спадает боль. К ней кто-то прикасался; движения пальцев были быстрые, легкие, как будто этот кто-то опасался надавить слишком сильно – и правильно опасался, потому что одно неловкое движение – и она слабо вскрикнула, пытаясь откатиться, но откуда-то взялся голос, он настаивал захлебывающимся шепотом: "Не двигайся, пожалуйста, я сейчас, ты только не двигайся..."

И она послушалась, потому что Пожиратель вряд ли бы стал повторять вполголоса что-то напевное и похожее на колыбельную. Боль постепенно затихала, как будто продвигалась к финалу вместе с мелодией, с каждой низкой и какой-то неправильной нотой. Лили открыла глаза и увидела сначала руки – длинные пальцы, ногти в пятнах и трещинках, шрам в форме звездочки под большим пальцем – а потом перевела взгляд вверх и увидела эту жуткую маску и черные глаза, которые блестели в прорезях...

А затем он исчез – аппарировал прочь, будто растворился в черной дыре. Морщась, она поднялась с холодной земли, обнаружила, что способна двигаться, и аппарировала к коттеджу, где ее встретил насмерть перепугавшийся – из-за насмерть перепуганного Джеймса – Сириус. Он тогда удивил ее, сдавив в крепчайших объятиях, как только она переступила порог; а ей-то всегда казалось, что Сириус ее терпеть не может...

Про Северуса она тогда так и не рассказала. Даже Джеймсу, потому что сказать Джеймсу означало сказать Сириусу, а сказать этому – все равно что проорать на весь свет. Она даже подумывала обратиться к Дамблдору и попросить его защитить Северуса, но не была уверена, что он вместо того не засадит ее спасителя за решетку... Или не захочет использовать его как шпиона. Но раскрытого Волдемортом предателя ждала такая участь, что смерть в битве с Орденом по сравнению с ней показалась бы сущей милостью. И Лили промолчала.

Той ночью она узнала две вещи, которые так и не смогла забыть: что Северус и в самом деле Пожиратель Смерти – целиком и полностью, без каких-либо сомнений и возможных ошибок – и что он спас ей жизнь. Вылечил ее и исчез, как только она открыла глаза.

В полузадумчивости Лили нарисовала маленькую змейку под получившимся списком. Она поняла бы, если бы тот Северус вел себя как этот – человек, который видел пытки и убийства, который дрался насмерть и, рискуя всем, спас врага – грязнокровку! – на поле боя... да, тот человек должен был цепляться за рассудок ногтями и зубами... С той ночи – особенно когда Лили мучилась бессонницей – она не могла не гадать, жив ли он еще, или же его... наказали, потому что кто-то за ними проследил... Она написала ему сотни писем – от свирепо-обвинительных до залитых слезами и умоляющих о встрече; одно письмо состояло лишь из короткой строчки "Я скоро стану матерью, и мне так страшно" – над этим листком она думала добрых десять минут перед тем, как все-таки швырнула его в огонь. Бушевавшая внутри нее неразбериха тогда впервые оформилась в слова, которые можно было бы произнести вслух – и первым делом ее обуял порыв все рассказать бывшему лучшему другу, ныне Пожирателю Смерти.

Поскольку поделиться с Севом было невозможно, она поделилась с Ремусом. Тот посмотрел на нее пристально, а потом обнял и произнес: "Ты станешь замечательной мамой". И это было куда лучше того, что сказал бы на его месте Северус, поскольку от него она наверняка услышала бы что-то вроде: "Ты совсем с ума сошла – забеременеть в разгар войны! Твоя мамочка тебя что, совсем ничему не научила?"

Лили не раз ловила себя на подобном после их разрыва. На протяжении многих недель после Того События ей казалось, что все произошедшее лишь сон, и она сейчас проснется. Или что Слагхорн велел им сварить Одурманивающее зелье, и у Сева оно вышло настолько удачным, что заставило ее перепутать все на свете. Вот только она ничего не перепутала – это и была реальность. И именно эта неправильная реальность и пыталась постоянно улетучиться у нее из головы. Она перестала называть всех вокруг "Сев" только тогда, когда научилась разговаривать с ним мысленно. Разумеется, Лили никому не рассказывала об этих каждодневных воображаемых диалогах – ее и так считали странной, когда эта дружба еще была настоящей, если бы они узнали, что она так цепляется за дружбу выдуманную – то точно сочли бы, что это диагноз.

Дело ведь было отнюдь не только в том, что Лили безумно скучала по Севу. Ей не хватало его так же, как сейчас не хватало Джеймса и Гарри, как не хватало бы отрезанной левой руки. Когда он назвал ее грязнокровкой, и она осознала, что это значит для их дружбы – что ее Северуса больше нет, он стал одним из них – Лили отсекла его от себя, и это было почти так же больно, как если бы пришлось отрубить гангренозную конечность, чтобы спасти остальное тело. А ведь ее потом с этим еще и поздравляли – многие и многие недели подряд, и Лили злилась до невозможности, потому что как они смели праздновать, когда у нее сердце кровью обливалось? Как смели ликовать, когда она испытывала – могла испытывать – только отчаяние, потому что ничто в ее мире никогда больше не будет прежним, не будет правильным – теперь, когда Северус решил присоединиться к Пожирателям? Эти злобные чудища забрали у нее лучшего друга – первого человека, рядом с которым она перестала быть одинокой! – и уничтожили его. Они добились того, что он сделал первый шаг: усвоил слово "грязнокровка" и поверил, что причинять боль людям – не так уж гнусно и жестоко... или же гнусно и жестоко, но по отношению к грязнокровкам можно быть и таким... Кусочек за кусочком они забрали у нее Сева – того Сева, который выглянул тогда из кустов и взволнованно прошептал: "Я знаю, кто ты"; того Сева, который в первые выходные в Хогсмиде слопал так много шоколадных конфет с кремовой начинкой из "Сладкого королевства", что его потом стошнило; того Сева, который как-то раз сказал, что она когда-нибудь станет самой выдающейся ведьмой и будет править миром... Они забрали его и заменили на Пожирателя Смерти.

Лили трясло; она отложила ручку и, пытаясь успокоиться, потерла друг о друга ладони, но едва ощутила собственные пальцы – настолько ей было холодно.

Сегодня она увидела Сева в первый раз... в первый раз с того дня, как он спас ее, спрятавшись под той маской Пожирателя... И даже в тот день смесь боли, непонимания и горя не была такой... яркой. Даже когда она писала ему письма и доставала их детские фотографии из секретного ящика в комоде. А теперь они встретились снова – в первый раз за два года – и она почувствовала себя слабой и ошеломленной. Потому ли, что была потрясена, потеряв Джеймса и Гарри? Или так никогда и не оправилась от утраты Северуса, и сегодняшняя встреча напомнила ей об этом?

В дверь постучали. Она быстро накрыла свои записи чистым листком бумаги – не то чтобы кто-то в доме был способен понять их смысл, но они казались ей слишком личными даже для несведущих глаз – и попыталась утереть лицо.

- Да-да! - откликнулась Лили, стараясь, чтобы ее голос прозвучал бодро, а не хрипло и устало.

- Лили? - это оказалась мама, и Лили обрадовалась, что единственная лампа в комнате светила ей в спину и не позволяла заметить, как ее глаза наполнились слезами при одном виде матери, одетой в старенький купальный халат – ее любимый, цвета моря в облачный день.

- Уже поздно, милая. Ложись-ка спать – нам завтра к бабушке.

- Хорошо, мам, - еле выдавила Лили.

Мать замолчала; потом внезапно спросила, подступая ближе:

- Дочка? Ты что, плачешь?

- Да глупости все это, - слабо отмахнулась Лили, точно зная, что глупость – последнее слово, которым она бы обозвала причину своих слез. - Просто из-за мальчика.

Мать обняла ее за плечи, и она позволила себе прижаться щекой к шелковистой ткани халатика, ощущая полузабытый аромат гардении и апельсинов.

Лили снова охватило отчаяние. Как же ей хотелось рассказать обо всем матери! Матери, которую она потеряла два года назад, которая так и не увидела внука и умерла, даже не узнав о Гарри...

Но та бы ее не поняла. Ни за что. Да и откуда бы? Несмотря на дочь-ведьму, миссис Эванс никогда не могла понять магию до конца – точно так же, как ее дочь не могла до конца представить жизнь в Египте или Непале. Наверное, она бы поняла, какой это кошмар – потерять дитя, но Лили не была уверена, что готова об этом рассказать, даже если бы и знала, как объяснить остальное.

- Я тут подумала... - пальцы матери ласково касались волос, и Лили улыбнулась. - Если у меня родится сын, я назову его Гарри. Гарри Джеймс.

Ласковые пальцы внезапно сжались, как когти, но прежде чем Лили успела всерьез озадачиться, мать подтолкнула ее, заставив откинуться на спинку стула, и посмотрела на нее пристально, побледнев до такой степени, что могла бы поспорить в этом с Северусом.

- Лили, ты беременна?

- Что-что? - вытаращилась на нее Лили. - Какой бес в тебя... ой, - она словно в первый раз услышала то, что сама же сказала мгновение назад, и густо покраснела. - Боже мой, я не это... я совсем не то... я просто не так выразилась!..

Мама все еще была в ужасе, и Лили взяла ее за руку и повторила так серьезно и убедительно, как только могла:

- Мам, ну я чем хочешь клянусь – нет никакой беременности. И быть не может. Разве что свершилось чудо непорочного зачатия.

Мать снова впилась глазами в ее лицо – и наконец расслабилась и даже зажмурилась от облегчения.

- Раз ты так богохульствуешь, то вряд ли.

Потом выпрямилась и сказала уже почти нормальным голосом:

- Боже милостивый, как же ты меня напугала. Сначала говоришь, что плачешь из-за мальчика, а потом – о Господи... - она прижала руку к груди. - Пожалуйста, не шокируй меня так больше, у меня чуть сердце не оборвалось...

- Блестяще ляпнуто, что и говорить, - созналась Лили смущенно. - Прости, что я так ступила. Мне правда очень жаль, мам. Ей-богу, никаких младенцев в обозримом будущем.

Мой малютка... он был, он был у меня на руках – но его больше нет... больше нет...

- Лили, - мать снова заговорила дрожащим голосом. Лили сердито утерла пару сбежавших по щеке слезинок. Ей наверняка полегчало бы, если б можно было хотя бы выплакаться, а потом как-то попытаться жить дальше, но если она не сдержится, то точно не остановится, пока не дорыдается до смерти.

- Ты же не... ты бы не... не захотела – не решила избавиться?..

- Что?! Никогда! - от одной этой мысли Лили едва не стало дурно; на глаза сами собой навернулись слезы – и на этот раз они все-таки потекли по щекам. - Мам, я бы ни за что...

Долгий пристальный взгляд – и мать снова обняла ее, зашептала на ухо:

- Ох, Лили... деточка моя... почему же ты не рассказала – я бы была тут, с тобой... твое счастье для меня важнее всего, всего на свете...

Лили недоуменно моргнула и лишь тогда поняла: теперь мама подумала, что она забеременела и потеряла ребенка из-за выкидыша. А возразить совсем не было сил, потому что хотя это была и неправда, но все-таки... правда. Она потеряла Гарри. Умерла и бросила его на растерзание чудовищу, потому что оказалась слишком слаба. И смерть не принесла ей облегчения, никак не смыла эту боль – смерть вообще оказалась не такой, как полагалось...

Но рядом с ней была мать, которая уже два года как умерла; мать, которая обнимала и любила ее и предлагала ласку и утешение... и Лили не нашла в себе сил отказаться.

* * *

24 декабря 1976 года, Сочельник

Ночлежка для бездомных оказалась не худшей из возможных альтернатив. Там никого не надо было учить зельеварению. За завтраком не сидели безумно хихикающие Кэрроу, пуская слюни над чашкой чая. Никакого отвращения во взглядах детишек. Никакого портрета Дамблдора с его вечными попытками не оставить камня на камне от шаткого душевного равновесия Северуса. Никакой Минервы – она смотрела на него так, словно он ей сердце вырвал и по лицу размазал. Там не было ни змеи, подползающей, чтобы всадить клыки ему в глотку, ни оборванца-Поттера, который стоял над ним с таким видом, будто ждал победных фанфар, а получил только расстройство пищеварения.

Или же – переходя на категории дня нынешнего – в ночлежке не надо было слушать, как мать оскорбляет его или отца, как отец оскорбляет его или мать, и не надо было сдерживаться, чтобы не оскорбить их в ответ, опасаясь затрещины от обоих. Рядом даже не было Блэка или Поттера-старшего, чтобы всласть поиздеваться над ним за то, что он немытый уродец, который живет в приюте для бездомных.

Еда там тоже была вполне пристойной. Не чета Хогвартсу, разумеется, но Северус этого и не ждал. Там давали суп и хлеб с маргарином, и какой-то запредельно вонявший старик расхвастался, что к рождественскому ужину будет жареный цыпленок, а еще завтра никого не погонят на улицу, а разрешат остаться в тепле и посмотреть телик, потому как Рождество.

В Сочельник, однако же, на день надо было куда-то уйти. Северус забрел в церковь и, убивая время, слушал разные англиканские гимны – некоторые показались ему знакомыми, потому что студенты в Хогвартсе любили нецензурно их переиначивать... Господи, как же он ненавидел подростков.

Неожиданно прорезавшийся здравый смысл противным голоском напомнил, что если он только срочно что-нибудь не изменит, то скоро ему придется вернуться в школу и жить среди них. Вот же свинство! А может – ну ее нахер, эту войну? Помахать ей ручкой и отчалить в далекие края? Стать бездомным и сидеть на вокзале со шляпой и собакой, собирая милостыню... Побирушка из ночлежки поведала ему, что люди охотнее подают, когда рядом с тобой сидит собака. "Будто б собаки лучше людей", - добавила она, и Северус готов был охотно в это поверить.

От долгого сидения на неудобной церковной скамье его кости окончательно запротестовали и пригрозили расплавиться. Он поднялся на ноги и на какую-то секунду восхитился тем, как тело легко его послушалось – даже потягиваться не пришлось. Ах, преимущества молодости.

Правда, с учетом ее недостатков молодость могла катиться в пизду.

Северус пожалел, что накануне оставил все свои деньги той официантке. Возможно, с помощью заклинания удастся стащить у кого-нибудь бумажник... но нет: он все еще был несовершеннолетним. До дня рождения придется ограничиться попрошайничеством – а дальше будет только высококвалифицированное карманничество.

К сожалению, в Сочельник большинство мест, где можно было бы провести время в тепле и уюте, было закрыто. Северус ненадолго заглянул в прачечную и слямзил оттуда пару носков, потом какое-то время слонялся по бакалейной лавке (откуда без малейших угрызений совести стащил немного еды), а потом прогулялся до железнодорожной станции. Там он поделился жареными свиными шкурками с нищенкой из ночлежки, которая побиралась на своем хлебном месте, и она дала ему взамен пять фунтов. "Люди бывают щедры в праздники", - сказала она.

Он дошел до дома Лили, сделав большой круг и прокравшись через двор соседа, чтобы выйти на ее улицу с другой стороны. Но машины перед коттеджем не было, и в окнах не горел свет. Он смутно вспомнил, что Эвансы перед Рождеством вроде бы навещали бабушку в каком-то заведении для больных Альцгеймером. Северус никогда не понимал, зачем они это делают – бабушка все равно никого не узнавала, а Лили возвращалась домой подавленная, ее мать – в слезах, а Петунья – еще скандальней, чем обычно.

Теперь же он задумался, поехал бы он в клинику, если бы в ней лежала Лили? Стал бы так себя мучить, если б знал, что она его даже не вспомнит?

"И ты еще спрашиваешь, - съехидничал его внутренний голос с интонацией завзятого слизеринца. - Это с твоим-то талантом превращать самоистязание в жизненную философию?"

Он посоветовал внутреннему голосу отъебаться и прошел по улице вниз, к реке, обещая себе, что если когда-нибудь станет попрошайкой – то только в каком-нибудь курортном городишке у моря.

* * *

Лили не видела бабушку уже давно – та скончалась еще до смерти матери, и этот визит стал для нее настоящим шоком. Особенно потому, что она совершенно забыла, какой ядовитой становилась Петунья в горе. В итоге семья возвращалась домой в унынии и напряженном молчании.

Просто прелесть, а не Сочельник: муж мертв, сын вместе с ним, все друзья, наверное, тоже, и рядом только моя чудесная сварливая сестра, которая ведет себя еще чудесней и сварливей, чем обычно.

Лили прижала лоб к холодному стеклу автомобиля, глядя на бесконечную череду обледеневших голых деревьев. Ей стало интересно, чем сейчас занимался Северус – как его семья вообще встречала Рождество? Он вроде бы никогда не возвращался домой на праздники... за исключением этого года, судя по всему – но Лили об этом так и не узнала, потому что в первый раз провела весь остаток семьдесят шестого, усиленно притворяясь перед всеми – и особенно перед Северусом – что и думать забыла о его существовании; это вышло у нее настолько удачно, что за два последних школьных года она с ним практически не пересекалась.

Когда заледеневшие деревья и заиндевевшая трава сменились зданиями, машинами и припозднившимися прохожими с рождественскими покупками, Лили всерьез задумалась, поискать Северуса или не стоит. Гриффиндорка она, в конце концов, или нет? Два дня назад она даже умерла, и хуже, наверное, уже не будет...

То есть она до чертиков надеялась, что не будет.

- Мам, я немного погуляю, - произнесла Лили, вылезая из машины.

- В такую погоду? - нахмурившись, мать взглянула на небо – свинцово-серое, неприветливое и предвещавшее скорый снегопад. Уже выпавший снег, грязный и скукоженный, островками собирался в придорожных канавах; в замерзших лужицах на дорожке к дому словно отражалась небесная серость.

Петунья фыркнула и демонстративно прошествовала к входной двери. Собрав всю свою гриффиндорскую силу воли, Лили сдержалась и не приложила сестру каким-нибудь малоприятным и долгоиграющим заклятьем.

- Мне надо проветриться, - вместо того пробормотала она – и, ободряюще сжав материнскую руку, добавила: - Не волнуйся, я тепло оделась – точно не замерзну.

Мама выглядела так, словно была готова заплакать. От ее слез Лили бы точно не смогла отвернуться, так что она быстро чмокнула мать в щеку, неловко столкнувшись с ней скулами, и зашагала прочь, засунув руки в карманы своей дубленки.

Адрес Северуса Лили благополучно позабыла; к счастью, в телефонной будке нашелся телефонный справочник. Снейпов там значилось несколько, но в Спиннерс-Энд из них жил только один.

Лили только раз была в том районе – Северус рьяно настаивал, чтобы она туда не ходила, но однажды, когда ей было тринадцать, она все-таки его не послушалась. Такой бедности она в жизни не видывала – у нее просто сердце кровью обливалось от одной мысли, что Севу пришлось там расти. А все эти несчастные, которые там жили – нищета преждевременно их состарила, опустошив до полной апатии...

Вот только Северус апатичным никогда не казался. Он всегда жил с неуемной интенсивностью, как будто вобрал в себя всю ту энергию и страсть, которую растеряло его окружение.

Лили так и не рассказала ему, что побывала рядом с его домом. Кроме того, она все равно не отважилась зайти далеко – развернулась и сбежала уже через несколько шагов, пока Северус ее не застукал и не разозлился. Он бы точно пришел в бешенство от такого унижения... он всегда был таким – сочувствие воспринимал как снисходительность, а благотворительность почитал за оскорбление.

- Что ж я творю-то, а? - пробормотала Лили вслух. - Прямо домой же к нему суюсь... - ей вдруг вспомнилось, как он взбесился тогда на детской площадке. - Да он меня в речку забросит и глазом не моргнет...

За минувшие годы Спиннерс-Энд ничуть не изменился – все та же затхлость, все та же безнадега. Она старалась не оглядываться по сторонам, хотя ей казалось, что из окон на нее все таращатся, и ругала себя тщеславной дурочкой – на что смотреть-то? Можно подумать, им заняться больше нечем...

Дом Северуса был последним по улице. За забором из рабицы неспешно текла река, пронося мимо всякий мусор.

Лили свернула на растрескавшуюся дорожку, поднялась к входной двери, собираясь постучать, да так и замерла с занесенной в воздухе рукой. "И это ты не дрогнула перед лицом Темного Лорда?! - мысленно упрекнула она себя и тут же парировала: - Ну да – тогда все-таки было не так страшно".

Облупившаяся краска на двери. Полуоторванные дверные цифры, трещина, рассекающая ближайшее окно... Лили еще раз окинула все это взглядом и постучала.

В ответ ее ждала только тишина. И предолгая.

Сделав над собой усилие, она постучала снова, на этот раз погромче. Секунды крались мимо, истощая ее терпение и уничтожая решимость – и, кажется, в лачуге справа кто-то поглядывал на нее из-за занавески. Вот же черт...

В доме послышались шаги, щелкнула задвижка. Лили едва не завопила и не аппарировала в ужасе прочь – но опоздала: дверь отворилась, и она оказалась лицом к лицу с матерью Северуса.

- ...приперся нахрен в Рождество! - прокричал из глубины дома явно нетрезвый мужской голос.

- Заткнись! - бросила через плечо миссис Снейп и смерила Лили таким взглядом, словно в той было пять дюймов росту. - Чего тебе?

- Я... мне...

- Или выкладывай, или проваливай.

- Я Северуса ищу, - выпалила Лили. - Он... он тут?

В глазах миссис Снейп зажегся нехороший огонек; она оглядела Лили с ног до головы, непонятно как ухитрившись вложить в этот единственный взгляд целую бездну презрения.

- Да, он здесь живет, - вымолвила она наконец, и в ее словах прозвучало эхо той же вкрадчивой издевки, что и в голосе Северуса накануне. - Но вчера он так и не вернулся. Отправился к какой-нибудь шлюхе, полагаю. Похоже, тебе надо лучше за ним присматривать.

Насмешливая интонация исчезла так же неожиданно, как и появилась, и миссис Снейп рявкнула:

- Вон с моего крыльца, глупая девчонка!

Дверь захлопнулась прямо перед носом Лили – она поежилась, уставившись на облупившуюся краску, чувствуя себя при этом так, будто только что спаслась от тринадцати Пожирателей Смерти.

Неужели мать Северуса всегда так себя вела? Лили напрягла память, и ответ появился перед глазами практически без усилий: в первые школьные каникулы она потащила Сева через всю платформу поздороваться с родителями – а потом к ним подошла его мама... Родные Лили ее поприветствовали, мама даже попыталась пожать руку – но миссис Снейп посмотрела на протянутую ладонь так, словно та была покрыта собачьим дерьмом, и молча увела за собой сына... Лили потом вспоминала эту сцену еще много лет, втайне ненавидя миссис Снейп – за пережитое унижение, за родителей, вспыхнувших от обиды...

"Какая гадкая, скверная женщина! - подумала она, торопясь оказаться от жилища Снейпов как можно дальше. - На месте Северуса я бы уже сто лет как оттуда сбежала!"

Но куда же он запропастился? К горлу подступила паника – он не ночевал дома! – но была задавлена в зародыше, чтобы не мешала думать.

Отчего он не горел желанием возвращаться в это мерзкое место – было ясно как божий день. Лили снова вспомнила, что Северус всегда оставался на каникулы в Хогвартсе – почему же на этот раз передумал? Должно быть, это действительно для него важно, раз он решился на разлуку со школой – со своей обожаемой школой, которую любил настолько, что перед летними каникулами у него всегда портилось настроение...

В животе дернулся холодный ком, словно Лили проглотила ведерко льда. Что-то действительно важное – такое, как посвящение в Пожиратели Смерти?..

Она заставила себя дышать. У нее не было никаких доказательств – только невнятные догадки – и Северус все еще ходил в школу, они бы не рискнули...

Но в начале января он станет совершеннолетним.

Лили замерла, словно вмороженная в ледяную глыбу. А потом побежала. Северуса надо было срочно найти, она должна была с ним поговорить, потому что не могла позволить ему стать Пожирателем во второй раз – и неважно, что он сам об этом думает и чего хочет... Он не должен снова стать чудовищем, и точка. Что бы она ни упустила из виду в первый раз, не догадавшись сказать или сделать – больше она так не ошибется. Ни за что.

Солнце спускалось за горизонт, утомленное грузом надвигающихся сумерек. Замерзшая и усталая, Лили плелась домой. Ноги почти отваливались, и больно ныло в груди – то ли от горькой неудачи, то ли от укоров совести. Северуса она так и не нашла, хотя и проходила по городу несколько часов. Возможно, если бы она знала, где искать... но она не знала, и это заставило ее осознать, что она понятия не имела, где Северус проводил время, когда был один.

Она свернула на замерзшую детскую площадку – под ногами захрустело – когда наконец обнаружила того, кого искала. Он ее не заметил – сидел на качелях, отвернувшись в другую сторону, и слегка раскачивался, отталкиваясь от земли пятками и приземляясь на носок; противный скрип ржавого металла далеко разносился в неподвижном морозном воздухе. Волосы Северуса казались мокрыми, но Лили знала, что они всего лишь засалились; слишком короткие штаны задрались, демонстрируя миру разномастные носки – один белый с красно-голубыми полосками, другой омерзительно-оранжевый.

У Лили защемило сердце.

Тело само приняло за нее решение – она ему не мешала и почти не удивилась, когда ноги понесли ее к соседним качелям; забравшись на сиденье, Лили краем глаза посмотрела на Северуса – тот напрягся, будто ему сороконожку за шиворот сунули, но промолчал. Молчала и она.

"Превратись назад в Сева, - хотела она взмолиться. - Будь тем, кем был – не тем, кем стал... Ты мне так нужен..."

- Здесь холодно, Сев.

- Что типично для севера Англии в декабре.

Это оказался не насмешливый голос, а пустой, что было почти так же плохо – ну или же не так, а по-другому... Их что, научили этому на тренировках Пожирателей Смерти? Как дергать окружающих за ниточки одной только интонацией?

Лили повернулась к нему, уже не таясь, но он продолжал смотреть вперед, слегка склонив голову набок – так, что из завесы волос торчал один нос.

- А я к тебе домой заходила, - сказала Лили в надежде хоть так заставить его на нее посмотреть.

Он дернулся; ловушка едва не сработала.

- Кто-то наложил на тебя Империус?

- Нет, я тебя искала.

Он слегка повернул голову, скользнув по Лили беглым взглядом. Его глаза были такими же черными, как у матери, только во взоре читалась настороженность, а не жгучее презрение – по крайней мере, пока что...

- И зачем? - почти прошептал он.

- Затем же, зачем сейчас тут сижу. Повидаться с тобой хотела.

Северус не ответил, только задышал часто и хрипловато. Сколько же ты просидел на этой площадке?

- Сев, ты только не сбегай, пожалуйста. Я и так тебя едва нашла.

- Там ужинать скоро начнут, - сказал он непонятно к чему. - А тебя будут искать... родственники.

Лили не хотелось даже думать о том, как отреагирует его мать, если сын опоздает к ужину.

- Только мама. Петунья огорчится, что я об лед не расшиблась.

- Вот корова, - пробормотал сквозь зубы Северус.

- Прошу прощения? - повысила голос Лили – из принципа, ибо сама обзывала ее и похлеще. - Ты это о моей сестре говоришь, вообще-то!

- Ну да. Я не забыл Петунью.

С ним что-то было не так. Лили припомнила, что раньше он вечно нервничал и уходил в глухую оборону, когда она защищала сестру от нападок, но сейчас Северус лишь слегка приподнял бровь, как будто хотел сказать: и это все? возразить больше нечего?

- Может, мы перестанем обсуждать мою семью? - произнесла Лили, пытаясь говорить рассудительно и не зная, получилось это у нее или нет.

- Я не испытываю особого желания их обсуждать, - не стал спорить он – но ей от этого не полегчало.

- Что ж ты вечно ведешь себя так... так пренебрежительно?! - взорвалась наконец Лили, растеряв последние остатки терпения. Ей снова вспомнилась миссис Снейп – неужели она и на собственного сына смотрела так же? Как тогда на Лили?

- Природный талант, - ответил Северус, поднимаясь с качелей и расправляя плечи. Лили тоже вскочила – вдруг еще удерет, как она сама вчера вечером... - Не хочешь все-таки поведать, отчего ты обошла в поисках меня весь город, не убоявшись даже зловонных дебрей моего обиталища?

Лили моргнула, но повторила:

- Я уже говорила – с тобой хотела повидаться.

- Факт, - согласился он, засовывая руки в карманы. - И я все еще жду объяснений, с какой целью.

Лили открыла рот и снова закрыла. И вдруг выпалила:

- Я не хочу, чтобы ты стал Пожирателем!

Северус смотрел на нее так, словно она перешла на русалочий язык. И поинтересовался:

- Да? И почему же?

У Лили чуть челюсть не отвисла от изумления. Да как он только мог так говорить! Так – так невозмутимо – она ощутила себя ребенком, который пытается допрыгнуть до игрушки в высоко поднятых руках взрослого!..

- Да, мне тоже интересно, с чего это вдруг? Ой, погоди – может, из-за того, что они нехорошие люди? Из-за их убеждений и поступков?..

- Ты ничего не знаешь о Пожирателях, - промолвил он безразлично, с интонацией почти скучающей, но что-то в его глазах...

- Нет, знаю! - выкрикнула Лили страстно – потому что действительно знала, потому что у нее на глазах умирали друзья, она видела их тела, рыдала на похоронах и трепетала за жизнь своего ребенка... - Они пытают людей! И уничтожают семьи! Они – они все разрушают!.. Они погубили, - тебя, нас, мою семью, моего ребенка, - они...

Северус впился в нее взглядом – и Лили ощутила, как внутри, словно песок сквозь сито, отсеиваются нужные воспоминания – все смывающий зеленый свет, и истошный вопль: "Гарри!" - кажется, ее собственный...

- Нет! - закричала она, а потом что-то грохнуло, и Северус отлетел назад. Она перепрыгнула через него и понеслась стрелой – чего вообще-то ожидала от Северуса – все дальше, дальше, в безопасность собственного дома, туда, где можно спрятаться и придумать какое-нибудь объяснение...

Лили не слышала, как он ее окликнул. Впрочем, это не имело значения, потому что она бы все равно не остановилась.

просмотреть/оставить комментарии [38]
<< Глава 2 К оглавлениюГлава 4 >>
март 2024  

февраль 2024  

...календарь 2004-2024...
...события фэндома...
...дни рождения...

Запретная секция
Ник:
Пароль:



...регистрация...
...напомнить пароль...

Продолжения
2024.03.26 20:25:08
Наследники Гекаты [18] (Гарри Поттер)


2024.03.26 14:18:44
Как карта ляжет [4] (Гарри Поттер)


2024.03.26 10:28:40
Наши встречи [5] (Неуловимые мстители)


2024.03.22 06:54:44
Слишком много Поттеров [49] (Гарри Поттер)


2024.03.15 12:21:42
О кофе и о любви [0] (Неуловимые мстители)


2024.03.14 10:19:13
Однострочники? О боже..... [1] (Доктор Кто?, Торчвуд)


2024.03.08 19:47:33
Смерть придёт, у неё будут твои глаза [1] (Гарри Поттер)


2024.03.07 20:37:49
Ноль Овна: Дела семейные [0] (Оригинальные произведения)


2024.02.23 14:04:11
Поезд в Средиземье [8] (Произведения Дж. Р. Р. Толкина)


2024.02.20 13:52:41
Танец Чёрной Луны [9] (Гарри Поттер)


2024.02.16 23:12:33
Не все так просто [0] (Оригинальные произведения)


2024.02.12 14:41:23
Иногда они возвращаются [3] ()


2024.02.03 22:36:45
Однажды в галактике Пегас..... [1] (Звездные Врата: SG-1, Звездные врата: Атлантида)


2024.01.27 23:21:16
И двадцать пятый — джокер [0] (Голодные игры)


2024.01.27 13:19:54
Змеиные кожи [1] (Гарри Поттер)


2024.01.20 12:41:41
Республика метеоров [0] (Благие знамения)


2024.01.17 18:44:12
Отвергнутый рай [45] (Произведения Дж. Р. Р. Толкина)


2024.01.16 00:22:48
Маги, магглы и сквибы [10] (Гарри Поттер)


2023.12.24 16:26:20
Nos Célébrations [0] (Благие знамения)


2023.12.03 16:14:39
Книга о настоящем [0] (Оригинальные произведения)


2023.12.02 20:57:00
Гарри Снейп и Алекс Поттер: решающая битва. [0] (Гарри Поттер)


2023.11.17 17:55:35
Семейный паноптикум Малфоев [13] (Гарри Поттер)


2023.11.16 20:51:47
Шахматный порядок [6] (Гарри Поттер)


2023.11.16 11:38:59
Прощай, Северус. Здравствуй, Северус. [1] (Гарри Поттер)


2023.11.12 14:48:00
Wingardium Leviosa! [7] (Гарри Поттер)


HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of Warner Bros. © 2001 and J.K.Rowling.
SNAPETALES © v 9.0 2004-2024, by KAGERO ©.