- «Затем маленькая разбойница отворила дверь, заманила собак в дом, перерезала своим острым ножом веревку, которой был привязан олень, и сказала ему: «Ну, живо! Да береги смотри девчонку!». Герда протянула маленькой разбойнице обе руки в огромных рукавицах и попрощалась с нею. Северный олень пустился во всю прыть через пни и кочки, по лесу, по болотам и степям. Волки выли, вороны каркали, а небо вдруг зафукало и выбросило столбы огня. «Вот мое родное северное сияние! — сказал олень. — Гляди, как горит!». И он побежал дальше, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Хлебы были съедены, ветчина тоже, и вот Герда очутилась в Лапландии».
- Вау-у-у-у… - глаза Скорпиуса закрываются сами собой; он с видимым трудом приподнимает голову с ее колен, осоловело моргает и, опять зевнув, трогает пальчиком яркую обложку: - А дальше?
- Дальше, - Нарцисса откладывает книгу и поправляет сбитый им плед, - будет завтра. А сейчас – спать.
- Можно здесь?
- Можно, - она видит, как между бровей Люциуса залегает морщина, и неслышно вздыхает. – Засыпай, Скорпи.
Потом Люц отнесет его в детскую… Угли в камине уютно потрескивают, а снаружи завывает ветер, швыряя в окна горсти колючего снега. Если снегопад не прекратиться, к утру веранду опять завалит, и эльфы, разгребая сугробы, обязательно простудятся – все, поголовно. Небывало холодная зима для Уилтшира… Рука, будто сама собой, ложится на теплый лоб внука, и Нарцисса, невидяще глядя сквозь морозный узор на стекле, перебирает пальцами волосы, невесомо проводит по ровному носику. И вздрагивает, когда ладонь щекочут вдруг вспорхнувшие ресницы.
- Ба…
- Что, малыш?
- А почему она это сделала?
Вопрос ставит в тупик – собраться сразу не получается, слишком много мыслей в голове.
- Кто сделал, Скорпи?
- Маленькая разбойница. Почему она отпустила Герду?
- Потому что маленькая разбойница - дура, - еле слышно роняет Люциус, не поднимая глаз от газетного разворота, и Нарцисса с трудом сдерживает горький смешок. Верно, потому что дура.
- А как же иначе, малыш? Она не должна была ее отпускать?
Люциус встряхивает листы, посылает поверх них красноречивый взгляд и вдруг, не говоря ни слова, разворачивает газету к ней. На всю страницу – большая и весьма откровенная колдография. Свет от торшера падает косо, Нарцисса, щурясь, всматривается и, разглядев детали, поджимает губы.
- Она должна была отправиться с ней! - уверенно заявляет Скорпиус, и приходится быстро опускать глаза и улыбаться улыбкой, от которой сводит скулы. – Отправиться вместе с Гердой к Снежной Королеве! Почему маленькая разбойница отпустила ее одну?
- Не одну, - Нарцисса всё знает про истину из уст младенца, но быть сразу по обе стороны баррикад давно вошло в привычку. – Она дала Герде оленя.
Правда, вот прямо сейчас оправдывать ту, другую сторону крайне сложно. Папарацци сработали на «превосходно», и колдография вышла даже не откровенной – неприличной. Поттер на ней явно нетрезв: его качает, на голове – забытый уже бардак, глаза и опухшие губы влажно блестят, да и мантия в красноречивом беспорядке. А на руке Героя висит ангелоподобное создание, не отягощенное лишней одеждой. Гарри отмахивается от вспышек, но как-то вяло, потом крепче прижимает мальчика к себе и вдруг улыбается в объектив пьяной, шальной улыбкой. Мол, хотели? Получите. Нарцисса чувствует, как от бессильной злости загораются щеки.
- Ну да, - Скорпиус снова зевает, - оленя. И что, олень отнес ее прямо во дворец?
- А об этом… - ее голос звучит мягко и интригующе, хотя хочется шипеть и плеваться ядом, - ты узнаешь завтра. Спи, малыш, дедушка уже сердится. Спи.
Дедушка вздергивает бровь. И да, он сердит, но, конечно, не на внука. Однако аргумент действует, и Скорпиус послушно затихает, а потом и засыпает – к счастью, до того, как внизу громко хлопает дверь. В доме царит зловещая тишина, и резкий звук эхом разносится по пустым коридорам.
Шаги приближаются. У позднего визитера – неровная, сбитая походка, и они молча слушают, как он спотыкается и сдавленно матерится, натыкаясь на все углы и консоли. И Нарцисса от всей души благодарит Мерлина за то, что Скорпи спит так крепко.
- А вот и наша Герда, - со вздохом комментирует Люциус и вновь раскрывает газету. - Думаешь, он уже видел?..
- А ты сомневаешься?.. - она тоже вздыхает и поворачивается к распахнувшейся двери. – Добрый вечер, милый.
Драко прислоняется к косяку, трет лоб и кивает в ответ. Но продолжает стоять на пороге, дальше не идет, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – почему. Поттер с той отвратительной колдографии по сравнению с ним – просто образец трезвости. Запах перегара доносится даже оттуда, да и вид у Драко... Нет, костюм в идеальном порядке, прическа тоже – волосок к волоску, но в глазах с залегшими вокруг тенями плещется столько боли, что становится трудно дышать. Алкоголь свое дело сделал, с мясом отодрав личину. И привычная холодная маска потерялась, утонула на дне неизвестно какого по счету стакана. Нарцисса смотрит в измученное лицо сына и в этот миг ненавидит Гарри так же яростно, как когда-то защищала. Как когда-то отстаивала право Драко на выбор. Очень, очень давно.
- Спит, - Люциус на секунду отрывается от газеты, - не дождался тебя. Ты сегодня поздно, Драко.
Драко неопределенно пожимает плечами, что-то бормочет и, покачнувшись, отступает в темноту коридора, оставляя на паркете грязные талые следы. Значит, объяснения не будет, но так даже и лучше. Тогда завтра на праздничном ужине они все смогут сделать вид, что ничего особенного не произошло.
- «Закрытая вечеринка в Бристоле. Мистер Поттер и его таинственный спутник», - дождавшись, когда шаги Драко затихнут, с сарказмом читает Люциус, и Нарцисса закатывает глаза. – М-да. Таинственный спутник. А раньше у нашей маленькой разбойницы хотя бы хватало ума скрывать свои… маленькие шалости.
Газета летит на пол, шелестя, раскрывается, и мистер Поттер с колдографии в сотый раз демонстрирует им счастливую пьяную улыбку. И прилипшего к боку ангелочка. Ведь теперь – не раньше, теперь свои шалости – хоть маленькие, хоть большие – Гарри скрывать незачем.
- Раньше он состоял в браке, - ядовито напоминает Нарцисса. – И месяца не прошло.
Ответить Люциус не успевает. Догорающий камин вдруг оживает, выкидывает столб зеленого огня, и из него, стягивая муфту, грациозно выходит Астория. С недоумением оглядывает представшую глазам уютную картину, на мгновение задерживает взгляд на Скорпиусе и поджимает губы. Почти так же, как Нарцисса пять минут назад.
На невестке – приталенная белая шубка, на пушистом мехе воротника и в распущенных волосах, искрясь, тают самые стойкие снежинки. Россыпь бриллиантов в ушах и на пальцах тоже искрится, но чуть иначе. Нарцисса холодно улыбается и молчит – начинать разговор первой она не станет и за все сокровища мира.
- Спит? – Астория вздергивает подбородок, и Люциус тихо смеется в ответ.
- Вопрос вечера… Да, Ваше Величество, спит. И будить его не стоит.
- Опять читали маггловские сказки? – Астория кивает на забытую книгу. – Добьетесь только того, что ребенку начнут сниться кошмары.
Они молча переглядываются, но выражение лица Люциуса красноречивее любых слов. Астория замечает, дергает плечом и решительно проходит к двери.
- Игрушки, которые я прислала на Рождество, передали? – бросает на ходу. Нарцисса, не отрываясь, смотрит ей в спину.
- Сочельник только завтра, - справившись с собой, напоминает Люциус. – Передадим.
- Хорошо, - на пороге Астория все же останавливается. – А… мои вещи?
Люциус улыбается, и Нарциссе кажется, что впервые за вечер в его улыбке нет ни грана фальши.
- Всё уже собрано, - любезно сообщает он и, не выдержав, добавляет: - Ваше Величество.
- Хорошо, - повторяет Астория и кладет на столик сложенный вдвое листок. – Мой адрес в Италии. И пароль от камина. Я… пришлю Скорпи сову.
Люциус, принимая данность, наклоняет голову, Астория наконец-то выходит, и в гостиной вновь воцаряется безмолвие. Камин прогорел, больше не трещит, и даже завыванье вьюги за окнами звучит как будто тише. Нарцисса, теребя край пледа, выжидает еще пару минут и все-таки задумчиво спрашивает:
- Ты точно уверен, что нам не следовало ее остановить?
- Абсолютно, – фыркает Люциус и, поднявшись, с удовольствием потягивается. – Пусть отправляется в теплые края и заглядывает… - он подходит к дивану и, взяв «Сказки», ставит книгу на каминную полку. - Куда она там должна заглянуть? В кратеры огнедышащих гор?
- Да, в них, - Нарцисса тоже улыбается, чувствуя, как сковывающее напряжение постепенно уходит. – И побелить черные котлы Везувия и Этны. Это полезно – для лимонов и винограда.
- Бедные лимоны, - притворно вздыхает он и с осторожностью берет на руки спящего Скорпиуса. – Не повезло им… Зато повезло нам. Теперь этот проклятый снегопад наконец-то закончится, и мы обойдемся без отмороженных ушей домовиков. Ну, что, мой маленький Кай? Давай-ка дедушка отнесет тебя в кроватку.
Скорпиус причмокивает во сне и прижимается горячей щекой к его плечу. Нарцисса дарит мужу усталую улыбку. Завтра Сочельник. И всё остальное – тоже завтра. А сейчас – спать.
