Пухоспинка: Только небо

Только небо
Автор:	Пухоспинка
Бета:	Алисия
Рейтинг:	R
Пейринг:	Альбус Северус Поттер, Скорпиус Малфой, Маркус Флинт
Жанр:	General
Отказ:	Все права на персонажей и сюжет "Гарри Поттера" принадлежат Дж.К. Роулинг. Автор материальной прибыли не извлекает
Вызов:	Generation Next Fest
Аннотация:	Школьная квиддичная история
Комментарии:	1. фик написан для майского Generation Next Fest для Selya 2. R - только местами и только за нецензурную речь
Каталог:	Школьные истории, Второстепенные персонажи, Хогвартс на выезде, Второе поколение
Предупреждения:	ненормативная лексика
Статус:	Не закончен
Выложен:	2009-06-17 17:00:05 (последнее обновление: 2010.05.01 22:45:36)
	просмотреть/оставить комментарии

Глава 1.

Детство кончится когда-то
Ведь оно не навсегда
Станут взрослыми ребята
Разлетятся кто-куда
А пока мы только дети
Нам расти еще расти
Только небо только ветер
Только радость впереди
Только небо только ветер
Только радость впереди
слова Ю. Энтина, музыка Е. Крылатова
к/ф Приключения Электроника

Если завтра поймаю чертов снитч, признаюсь в любви к «Палящим пушкам». При всех. В Большом зале».

Альбус ожесточенно сдирал с себя защитную амуницию. Щитки опять оставили ссадины на ногах – даже здесь не везло. Как он ни затягивал эластичные ремни, все равно оставался зазор, из-за которого экипировка немилосердно раздражала кожу. Ношение панциря для ловцов до последнего времени было не обязательно, но сейчас он тяжело давил на плечи, напоминая о последних квиддичных нововведениях и ужесточении правил игры. Одинаковые метлы – все должны быть в равных условиях, обязательные защитные заклинания – не дай Мерлин кто разобьется, ну и прочая фигня. Бесит.

Тренировка в очередной раз прошла через жопу. Альбус никак не мог поймать ветер, непривычная и неудобная форма делала его неповоротливым и медленным. К тому же он, к своему стыду, едва не сорвался с метлы. Сердце ухнуло куда-то в пятки, холодный пот моментально пропитал нижнее белье, а руки, вцепившиеся в древко, потом долго дрожали от пережитого ужаса. Еще с полчаса было не до снитча. К счастью, кажется, никто его позора не заметил. Отчетливо дошло, почему дядя Рон критиковал нововведения – игроки привыкнут слишком полагаться на защитные и ограждающие заклинания, станут слишком легкомысленными в воздухе. Тогда Альбус сердился. Он не считал, что падение с огромной высоты и переломанные кости – достойный метод воспитания молодого спортсмена. Но сейчас задумался – может, дядя в чем-то прав.

Впрочем, Ал, обладая философским складом ума, предпочитал подстраиваться под обстоятельства, которые не мог изменить, а не сетовать на них. Обновленные квиддичные правила относились как раз к этой категории. Но поводы для расстройства все равно были. Например, третий год – все время, что он играл за Слизерин – его сравнивали с отцом. Не в его, Альбуса, пользу, разумеется. Поначалу это удивляло, потом стало раздражать, а теперь он почти смирился – только редкие вспышки ярости, такие как сегодня, напоминали о том, как злит его бесконечное и бессмысленное соревнование с родителем.

Сегодня за тренировкой опять наблюдал новый тренер по полетам – хороший повод выложиться на все сто. Ал не очень понимал, за какие педагогические таланты Маркуса Флинта пригласили преподавать - последние годы основной охотник «Соколов Сеннена» прославился разве что количеством пробитых голов соперников и счетами за разнесенную в пыль мебель. Но он являлся самой настоящей квиддичной звездой и когда-то, до травмы, был поистине грандиозным игроком. Ходили слухи, будто Флинт планирует начать отбор лучших в сборную команду Хогвартса уже сейчас. Межшкольный турнир проводился третий год, и пока Британия в нем не участвовала, что, конечно, вызывало огромное возмущение патриотически настроенных магов.

Только вот сегодня с самого начала тренировки приподнятое настроение Ала напрочь смахнула фраза, случайно услышанная от тренера Хиггса: «Это младший Поттер. С отцом не сравнить, конечно, но неплох». И все то время, пока Альбус шагал от кромки поля до его середины, где собралась команда, он пытался сдержать предательские слезы. Мир вокруг расплывался, и пришлось часто-часто заморгать, чтобы в глазах прояснилось. Три года работы над собой. Три года бесконечных тренировок, специальных диет и упражнений на выносливость. Джеймс смеялся над одержимостью Альбуса, но исправно таскал книжки по физиологии и психологии спортсменов, он твердо вознамерился стать колдомедиком и охотно проверял вычитанные знания на всех, кто попадался под руку.

Иногда Ал думал, что все это бесполезно и нужно забыть о профессиональном спорте. По крайней мере, перестать принимать его всерьез. Одна беда – ничего не получалось. Он не мыслил своей жизни без квиддича, он бредил им. И это не было преувеличением.

От того, что не он один в команде выглядит идиотом, легче не становилось. Сегодня Малфой пустил не меньше пяти «пенок» - голов, которые любой мало-мальски сидящий на метле игрок ловит кончиками прутьев. Скорпиус, вытянувшийся за лето и оказавшийся на добрых полторы головы выше Альбуса, который, к слову, тоже изрядно подрос, явно испытывал сложности с координацией. Мадам Помфри вливала в него зелья, помогающие мышцам справиться с усиленным ростом костей, но пока результат был не очень. Нескладный худой Малфой целыми днями срывал на окружающих злость и вел себя еще более несносно, чем обычно. Вообще, Ал был одним из тех редких людей, кто мог нормально общаться со Скорпиусом, чье имя, к слову, полностью отражало характер. Причиной была исключительная уравновешенность Альбуса – он считал дурной нрав Малфоя чем-то вроде стихийного бедствия и не видел смысла обижаться на него, как не обижался на дождь или ураган. Но даже его спокойствия в последнее время перестало хватать. Впрочем, в этом Альбус был склонен винить себя – благодаря Джеймсу он в подробностях знал, что такое переходный возраст и гормональная перестройка организма. И подозревал, что в большинстве его последних срывов виновато как раз взросление.

К счастью, Малфой жил в другой комнате и доводил высокомерными придирками большей частью своих соседей – ругань, хлопанье дверями и швыряние тяжелыми предметами в последнее время у них стали обычным явлением.

Альбус снял, наконец, с себя всю форму и аккуратно сложил в специальный ящик, помеченный его фамилией – домовые эльфы приведут одежду и экипировку в порядок, и к завтрашней игре он облачится в чистую, выглаженную, пахнущую свежестью форму.

Пора было в душ и к себе, в подземелья. И так задержался.

Когда он появился в гостиной Слизерина, то застал остатки побоища – профессор Нотт быстрыми взмахами палочки восстанавливал сломанную мебель и убирал мусор. У стены стоял Скорпиус.

- Здравствуйте, профессор. Что случилось?

Декан окинул взглядом мокрые волосы Альбуса и ответил:

- Тренировка давно закончилась, мистер Поттер. Почему вы так поздно?

- Задержался в раздевалке. У меня было плохое настроение.

Профессор Нотт покачал головой и повернулся к Скорпиусу:

- Мистер Малфой, вы понимаете теперь, как надо себя вести в минуты раздражения? Вы собрали свои вещи?

- О да, святой Поттер. Вечно терпеливый и всепрощающий.

Альбус досчитал про себя до десяти.

- Извините, профессор, я пойду.

- Что, Поттер, не берут в команду? Даже имя отца не поможет! – крикнул Малфой вслед.

Декан начал отчитывать Скорпиуса, но Ал уже не слушал.

Он молча разделся, швырнул одежду на кровать и повалился следом. Вдох-выдох, вдох-выдох. Завтра игра, необходимо отдохнуть. Прикрыл глаза, вспоминая моменты сегодняшней тренировки и делая на память заметки: узнать погоду – нужно успеть сориентироваться по скорости ветра и яркости солнца, во время матча не забыть смещать центр тяжести - играть в доспехах все еще непривычно, забраться повыше – пикировать за снитчем теперь стало стратегически выгоднее, чем взлетать вертикально вверх…

Его размышления прервали голоса. Альбус с трудом сел – мышцы после тренировки ныли. Посреди комнаты стоял декан, а за ним возвышался – Скорпиус. Рядом плыл сундук.

- Профессор?

- Мистер Поттер, насколько мне известно, кровать рядом с вами свободна.

Ал растерянно кивнул.

- Мистер Малфой, вы займете ее, - обернулся профессор Нотт к Скорпиусу.

Тот угрюмо промолчал. Альбус, коротко зашипев от усталости, поднялся, одним движением сгреб книги с упомянутой кровати и отнес к столу. Студентов в последнее время становилось все больше, в младших классах мальчики уже занимали целиком по три комнаты, но на курсе Альбуса их училось всего двенадцать. Учитывая, что каждая комната предназначалась для пятерых, часть кроватей пустовала. Соседняя с Альбусом койка служила чем-то вроде склада учебников и пергаментов. Скорпиус будет жить с ними? Альбус вопросительно посмотрел на декана. Тот счел необходимым дать пояснения:

- У мистера Малфоя разногласия с некоторыми одноклассниками. Я принял решение временно переселить его в вашу комнату.

Ал пожал плечами и кивнул. Страшно хотелось спать. Послышались голоса, в комнату ввалились Свен, Дерек и Пит.

- Здравствуйте, профессор, - нестройным хором поздоровались они и с любопытством уставились на Малфоя.

- Что, окончательно достал МакТеннона? Или он тебя? – ухмыльнулся Дерек.

- Мистер Малфой временно поживет здесь, - строго сообщил профессор Нотт и обратился к Скорпиусу: - Отработки – начиная с послезавтра, еще одна выходка – и я поставлю вопрос об исключении вас из школы. Все понятно?

- Да, - процедил Скорпиус сквозь зубы и уронил сундук у изголовья своей новой кровати.

Засновали расплывчатыми пятнами домовики, сноровисто меняя постельное белье. Декан удовлетворенно оглядел подростков и кивнул на прощание:

- Спокойной ночи, молодые люди.

- Спокойной ночи, профессор, - пробубнили студенты.

Глава 2.

Хогвартс не изменился. В детстве замок казался огромным. Сейчас Маркус ждал других впечатлений – все должно было выглядеть меньше, незначительнее. Но нет. Башни, высокие своды, стены из метровых глыб. В зазоры между камнями нельзя было спрятать даже окурок.

Большой зал, Астрономическая башня, озеро, квиддичное поле…

Оно тоже не изменилось. Дерьмо. Маленькое, с крошечными деревянными трибунами. Даже во времена его учебы они едва вмещали желающих. Инспекторы квиддичной лиги поле приняли – после ужина с Малфоем. Инвестиции будут, это Флинт знал точно. Еще знал, что не раньше чем через год. Пока придется работать так. А он, Маркус Флинт, сделает так, чтобы эти инвестиции окупились. Должен сделать. К Хогвартсу будет интерес колдовидения, а значит, будет и реклама. А с ней – деньги.

Флинт угрюмо шагал к ложе для специальных гостей. Спина ныла, как всегда, когда он нервничал. В последнее время это случалось слишком часто.

После перелома позвоночника Маркус твердо знал, что его игра окончена. И так же твердо знал, чем займется дальше. Тренерская работа. Но. Никто ему не доверит команду, пока у него не будет достаточно опыта. А у него не будет достаточно опыта, пока ему кто-нибудь не доверит команду. Замкнутый круг.

Услышав, что Хогвартс планирует участвовать в межшкольном Кубке Вызова, Флинт написал МакГонагалл. Долго подбирал слова, скрупулезно перечислял доводы в пользу своей кандидатуры.

Ответ пришел через неделю. Вместе с тренерским контрактом на три года.

Мизерная заработная плата заставила расхохотаться. Смеясь, подписал три пергамента.

Так он оказался в Хогвартсе.

Заполонившие дорогу к стадиону подростки бросали на него вопросительные взгляды, испуганно жались по обочинам, теребя шарфики факультетских цветов. Флинт резко остановился. Свободная мантия хлопнула по ногам, дети шарахнулись в стороны. К дьяволу. Сегодня Гриффиндор играет против Слизерина. Успеется насидеться в ложе. И Маркус зашагал в сторону квиддичных раздевалок. Надо посмотреть на игроков. У кого из них горят глаза, а кто так, метлой покрутить.

Хиггс уже переоделся в судейскую мантию и лениво постукивал себя перчатками по бедру.

– Маркус! Почему ты здесь?

– Дай метлу, – буркнул Флинт, – взлечу со всеми.

– Но ты уверен, что не помешаешь игре? – Хиггс занервничал.

– Метлу дай, сказал. За кого ты меня принимаешь, – проворчал он.

В это время двери распахнулись и гурьбой вошли игроки обеих команд. Маркус глянул на слизеринцев – мелочь сплошная, только Малфой не подкачал. Пошел в папашу Гринграсса. Хотя на лицо – вылитый Малфой, даже не Драко, а Люциус. И хвост, вон, отрастил уже. Щенок. С таким костяком в только в загонщики идти. Но мальчишка стал вратарем. Вот и посмотрим.

Подростки столпились в проходе и уставились на Флинта. Только мелкий Поттер отворачивался. Видать, слава папаши не пошла впрок. Впрочем, летал вчера неплохо. Невысокий, крепко сбитый, он хорошо держался в воздухе. Но Маркуса гораздо больше интересовал гриффиндорец. Парень умудрялся поворачиваться в воздухе на кончике метлы, а глаза имел, кажется, даже на заднице. Есть серьезные проблемы с «физикой», куда же без этого, но мышцы и выносливость – дело наживное. В отличие от таланта.

Хиггс, как всегда, высунулся, когда не просят.

– Мистер Флинт будет следить за вашей игрой. И то, как вы сыграете сегодня, быть может, определит вашу жизнь – надолго, если не навсегда.

Если не заткнуть, будет долго вещать в том же духе. Был у «Соколов» финансовый директор лет десять назад – тоже любил построить из себя в каждой бочке затычку.

– Угомонись, Теренс.

Флинт рванул Акцио метлу и, тяжело ступая, направился к выходу. Хиггса послушать, так слизеринцам и гриффиндорцам нужна дополнительная мотивация. Метла была старая, древко отполировано десятками, если не сотнями рук, но оказалась отлично сбалансирована. Мягкие поддерживающие заклинания подхватили его и затянули в невидимый, но плотный корсет. Мерлин раздери, он и забыл обо всех этих нововведениях во имя безопасности детского спорта. Маркус почувствовал себя хулиганом, отобравшим игрушку у ребенка.

Когда он взлетел, едва ощутимые, но настойчивые чары не позволили ему выйти за пределы поля. Пришлось повозиться, чтобы перенастроить метлу. Окинул взглядом открывшуюся картину. И долго вспоминал красивое слово, которое, Флинт знал точно, обозначает его состояние. Квиддичное поле Хогвартса с высоты полета. Ностальгия.

Пока он, как идиот, пускал слюни по прошлому, игроки поднялись в воздух, и сейчас кружили вокруг центра поля, один за другим. Даже оттуда, где завис Марк – чуть выше парящих трибун, спиной к солнцу – было слышно, как хлопают на ветру красные и зеленые мантии. Отдел волшебных игр и спортивных состязаний одно время хотел отменить традиционную квиддичную форму, но люди из колдовидения уперлись как бараны – терять доходы от рекламы на мантиях им не хотелось. Да и красивую картинку на экране – тоже. А еще мантии скрывали уродливую защиту, которой становилось все больше и к которой люди еще не привыкли. Во времена самого Флинта за надетый шлем можно было схлопототать розовые косички, а то и чего похуже. Сейчас же за отсутствие доспехов выгоняли с поля.

Раздался пронзительный свисток, противный звук врезал по внутреннему уху, и команды начали игру. Флинт делал для себя общие пометки: Гриффиндор, как обычно, раскачивается медленно, Слизерин, как всегда, агрессивен. Малфой хорош, уже намертво взял два квоффла. Остальные бездарно полировали задами метлы.

Предыгровой расклад ему объяснил Хиггс. У Гриффиндора сильный ловец и масса шансов за то, что он поймает снитч раньше Поттера. Для выигрыша слизеринцам нужно всего-ничего – забивать и не пропускать. Защита у красно-золотых так себе, Малфой хорош – поэтому у обеих команд примерно одинаковые шансы на победу.

Голос комментатора разносился над полем, восхваляя головокружительные финты игроков, понося недостойное поведение соперников и время от времени истерически объявляя об изменении счета. Слизерин вел сто пятьдесят – десять. Игра пока полностью оправдывала предматчевые рассуждения Хиггса. Агрессивные слизеринцы деморализовали вратаря соперника, издевательски забрасывая голы один за другим . Флинта неприятно поразило отношение красно-золотых к голкиперу – насрать им, что ли, на него? Зато вокруг ловца носятся, как садовые гномы вокруг брюквы.

Маркус нашел взглядом ловца в зеленой мантии. Поттер одиноко мотался над полем, низко припав к древку. Маленький ушлепок летел какими-то дергаными и хаотичными рывками, метла двигалась неритмично, то разворачивалась на девяносто градусов, то прыгала зигзагом. Вправо – вперед, вниз – влево. Выглядело это совершенно по-идиотски, и Флинт уже растянул губы в усмешке, наводившей в свое время ужас на всех колдооператоров, когда воспоминание из глубоко зарытого прошлого заставило задохнуться.

Перед глазами отчетливо встала картина тренировочного лагеря Вольдеморта: бородач в зеленом пятнистом костюме рассказывает новобранцам, как минимизировать потери во время боя. Магл, но знал о магах. Маглу было плевать, какое оружие у тебя в руках – ему что Авада в лоб, что свинцовая пуля между глаз – один хрен. И он объяснял, а потом и показывал, как «качать маятник» – двигаться под огнем противника так, чтобы успеть поменять скорость и направление движения раньше, чем противник скажет «Авада Кедавра». Магл то и дело путался, говорил вместо «палочки» – «оружие», вместо «сказать Авада» – «выжать спусковой крючок», но это не имело никакого значения. Его нелепая техника работала.

Вправо-вперед, достать палочку, послать отвлекающее проклятье, корпус влево, снова проклятье. Особым успехом на тренировках пользовалась таранталлегра. Долохов, курировавший новобранцев, плевался, потом махнул рукой.

Маркус очнулся от воспоминаний и начал пристально следить за Поттером. Откуда щенку знать о магловской методике ухода с линии огня, системе уклонов и уворотов? Однако. Это был тот самый пресловутый «маятник», при помощи которого пацан легко уходил от бладжеров, пущенных соперником – да и от самих соперников тоже.

Теперь игра обеих команд предстала совершенно в новом свете. Слизеринцы, понимая, что их ловец не нуждается в чрезмерной опеке, сосредотачивали усилия на защите собственных колец и атаке колец противника – при этом, имея великолепного вратаря, были практически неприступны. Гриффиндорцы же играли на свою звезду, держа разницу в очках, которая позволит выиграть, поймай тот снитч.

Маркус пропустил момент, когда бладжер врезался во вратаря зеленых. Малфой начал заваливаться на бок. Метла врубила аварийный режим и стала медленно опускаться на землю, поддерживая тело и не давая ему соскользнуть. К опустевшим кольцам сразу бросилось два нападающих красно-золотых. Поттер так резко остановился, что метла встала на дыбы, окинул отчаянным взглядом поле – слизеринские загонщики мчались к пустым кольцам, явно не успевая. И принял решение. Бросился к кольцам, закружился вокруг охотников, не давая им свободно перепасовываться. Да бросай же! Нет, гриффиндорские идиоты решили разыгрывать до верного.

Свист трибун оглушил, а комментатор зашелся в радостной истерике – гриффиндорский ловец заметил снитч. Поттер резко развернулся и бросился наперерез золотой вспышке. Маркус перевел взгляд на табло. Сто девяносто – пятьдесят. Полтора часа матча. Судя по снизившимся скоростям, красно-золотые начали сдавать. И поимка снитча была единственным шансом «львов» выгрызть первую в сезоне победу. Поттер же мчался, вытянувшись на метле во всю длину, идя почти штопором вниз и вращаясь вокруг своей оси, выжимая из неповоротливой школьной трудяги скорость, которая бы сделала честь высшей лиге. Но гриффиндорец был ближе. И когда Поттеру осталось до него всего полкорпуса, красно-золотой отточенным и уверенным движением нырнул вниз, торжествующе взмахнув золотой вспышкой.

Дикий вопль трибун возвестил об окончании игры. Маркус снова взглянул на табло: двести – двести. Боевая ничья.

Что там говорил Хиггс? С отцом не сравнится, но неплох? Идиот. И помрет идиотом. Флинт медленно спланировал к полю. Малфоя левитировали в больничное крыло. Мальчишка выглядел злым, как соплохвост, и пытался повесить Помфри лапшу на уши, что здоров. Был, правда, зеленее собственной мантии. Понурый Поттер смотрел в землю. Дурак. Нехрен было лезть к кольцам, может, снитч бы раньше увидел.

Игрой Маркус остался доволен. Будет из кого набирать команду. Стоит, конечно, взглянуть на Хаффлпаф и Равенкло, но что-то подсказывало, что одного вратаря и двух ловцов он уже нашел.

Он вошел в раздевалку, швырнул метлу на крюк и обратился к Хиггсу:

– Как зовут гриффиндорского ловца?

– Теодор Пикс. Хорош, да?

– Согласен, – буркнул Флинт раздраженно. Жизнерадостность Хиггса начала действовать на нервы. В позвоночник как будто вбили черенок от метлы. – Посмотрел на Поттера. Ты прав. Никакого сравнения с отцом.

Хиггс начал что-то отвечать, но Флинт уже не слушал. Он пошел прочь, по пути чуть не сшибив какого-то неповоротливого слизеринца, чтоб его мантикраб в задницу укусил. Зря не взял с собой обезболивающее зелье.

Глава 3.

– Что надо?

– Мадам Помфри послала принести тебе зелье, – жизнерадостное очкастое пугало, по странному недоразумению попавшее в Гриффиндор, а не в Хаффлпаф – хотя Скорпиус думал, что Поттер-самый-старший дал взятку Шляпе – волокло в его сторону поднос, заставленный разноцветными склянками.

Старший из братьев Поттеров в последнее время вызывал у Скорпиуса неконтролируемое раздражение. А сейчас – и подавно. Зачем нести поднос вместо того, чтобы просто его левитировать?

– Что, – процедил Скорпиус, – совсем тут осквибился, всякое барахло таскаешь в руках?

– Это барахло, – подчеркнуто спокойно ответил Джеймс, – предназначено для твоего лечения. Было бы жаль его уронить.

Скорпиус с удовольствием наблюдал, как Поттер, со сжатыми плотно губами, аккуратно ставит поднос на тумбочку.

– Я и говорю – осквибился. Проваливай. И позови мадам Помфри. Я бы не взял даже шоколадную лягушку из рук человека, который не в состоянии пользоваться простейшими заклинаниями левитации. Вдруг это заразно.

Скорпиус лениво наблюдал, как Джеймс, с дрожащими губами, проигнорировав его слова, смешивает зелья. Если рука дернется и он перельет раствора золотника, смесь получится слишком вяжущая, да такая, что недозрелая черемуха в поместье дедушки Гринграсса покажется медом. А две лишние капли настойки падуба превратят зелье в дрянь, горькую, как папин одеколон, который маленький Скорпиус однажды выпил, соблазнившись медово-желтым цветом жидкости, так похожей по виду на сладкий лимонад.

– Поттер!!!

Очкарик подскочил. Склянка выскользнула из пальцев, заливая поднос зельем.

– Ты перекапал настойки падуба, – процедил Скорпиус, – а теперь и вовсе уронил, неуклюжий олух. Убирайся!!!

Джеймс как-то странно всхлипнул, запустил в Скорпиуса стаканом с водой и вылетел за дверь.

Скорпиус подбросил в руке пойманный на лету стакан, небрежно высушил мантию, откинулся на твердой неудобной подушке. Из приоткрытой двери еще и изрядно сквозило, это едва не заставило швырнуть вслед недоделанному медику принесенный им поднос. Только мысль о том, что убирать заставят все равно его, несколько охладила пыл. Скорпиус вынул из внутреннего кармана мантии аптечку с зельями, увеличил, выбрал фиалы с Костеростом и Восстанавливающим. Еще не хватало пить всякую гадость из Больничного крыла. Осушил две склянки и засек время.

Готовил смеси наверняка этот недотепа. Какого Мерлина он не закрыл за собой дверь? Если собирается стать целителем, нужно держать себя в руках. Жаль, что Джеймс так быстро свалил. Больничное крыло – это то место, где можно поизмываться над ним безнаказанно. Ведь пациентам бить морду нельзя, верно? От действия Костероста отчаянно ныли ребра, и Скорпиус сосредоточился на щелях между камнями на потолке.

Вообще целителем больше пристало быть младшему Поттеру. По поведению. Скорпиус не удивился бы, если бы узнал, что Герой Магического мира, он же Глава Аврората, он же – отец его однокурсника, Гарри Поттер, отличавшийся весьма крутым нравом и жесткими взглядами, заставлял своего второго сына спать на голых досках. Может, поэтому Альбус Северус иногда похож на индийских магов – весь в себе, аж противно. Ничем не пронять.

Легко вообразить, как он безмятежно справляется с самыми сложными пациентами. Да что там, с таким характером его можно было бы смело допускать до леди Нарциссы, которая своими капризами уморила не один десяток колдомедиков. Бабушка любила внимание. Вот Поттер-самый-младший бы с ней справился, это точно. Скорпиус даже немного развлекся, представляя, как Альбус встречается с Нарциссой, игнорирует все ее указания, молча поит каким-нибудь противным зельем, а в случае особой скандальности накладывает на бабулю Силенцио.

Сам Скорпиус Альбуса Северуса не понимал, поэтому старался избегать, как избегал все непонятное. Но все равно было забавно – теперь они соседи. Тихий незлобливый сосед – это гораздо лучше, чем чокнутый псих МакТеннон.

Камни на потолке были посчитаны, лежать оставалось еще не меньше пяти минут. Мысли перескочили на прошедшую игру. Интересно все-таки, кого Флинт возьмет в команду? Пикса – наверняка. Самого Скорпиуса – может быть, как все-таки неудачно получилось с этим бладжером. Гриффиндорского загонщика – сто процентов, а, может, и обоих…

Заклинание часов тоненько тренькнуло, оповещая о том, что положенные пятнадцать минут закончились. Скорпиус поднялся и двинулся в свою новую комнату.

К его удивлению, там оказался только Поттер. Он сосредоточенно, как и все, что обычно делает, раскладывал на столе учебники. Стопка книг по Нумерологии, стопка – по Чарам, разномастные тетради… Одноклассники наверняка сидят в Большом зале и треплются о квиддиче. Странно, что Поттер не с ними. Скорпиус искренне не понимал всей этой страсти – жить только игрой. В конце концов, вокруг много других интересных вещей. Для Скорпиуса сборная не была светом в окошке. А вот Поттер-младший и парочка его друзей бредили квиддичем. Только обсуждая игру, Альбус терял свое обычное хладнокровие.

Скорпиус сгреб с кровати пергаменты и небрежно швырнул на стол:

– Раз уж ты убираешься, собери и мое. А то у меня все болит.

Поттер молча отодвинул свитки и продолжил свою работу.

– Что, не взяли в сборную? И слава Мерлину. Кубок школы гарантированно будет наш…

Что произошло дальше, Скорпиус так и не понял. Летящие свитки, учебники, перья, за ними – стул… Лицо Альбуса маячило белым пятном, на нем выделялись черные провалы глаз, очень блестящие.

В шоке, не говоря ни слова, Скорпиус автоматически отбивал руками и ногами пущенные в него предметы. Когда разъяренный противник начал озираться, выискивая очередной снаряд, Скорпиус решил, что пора действовать. Однако ничего делать не пришлось – Поттер так же быстро, как впал в ярость, взял себя в руки и с обычной хладнокровной миной ушел в ванную, тихо притворив дверь.

Скорпиус оторопело озирал побоище – если бы Кровавый Барон вышел к ужину в розовом, это было бы менее поразительно. Если Поттер думает, что его закидоны сойдут ему с рук, то он глубоко заблуждается. Бардак в комнатах никогда не убирали домовики – за исключением, конечно, экстренных, требующих вмешательства декана случаев. Поэтому Поттеру придется самому разгребать весь этот хлам. Но что на него нашло, понять решительно не представлялось возможным.

Скорпиус распахнул дверь в ванную и процедил:

– Поттер, если ты ведешь себя так со своими родственниками, это не значит, что такой номер пройдет со мной. И, уверяю тебя…

Он вошел и замер. Альбус скорчился на скамье в самом углу коридорчика, из которого вели двери в душевые кабинки, повернулся к стене и уткнулся носом в самый угол. Скорпиус совсем было собрался продолжить тираду, обличающую умственные способности Поттеров, как заметил, что плечи, обтянутые смешным вязаным красно-зеленым свитером, вздрагивают.

– Эээээ… Поттер?

– Что? – голос звучал глухо.

– Ты слышал, что я сказал?

– Да.

– И что?

– Ничего.

Скорпиус ненавидел, когда с ним так говорили. Дедушка Гринграсс считал, что односложные ответы являются оскорблением – отвечающий показывает, как сильно он презирает собеседника, ни в кнат не ставит его.

– Поттер, что ты там делаешь.

Альбус развернулся и тихо ответил:

– Иди к черту, Малфой. Иди. К черту.
Лицо было опухшим, с красными глазами. Вспомнились какие-то идиотские присказки из детства вроде «мужчины не плачут, Скорпиус» и прочей чепухи.

Он стоял и впервые, наверное, в жизни не знал, что делать.

– В следующий раз поймаешь свой снитч.

– Поймаю. – Голос Альбуса дрожал. – Но все равно останусь бездарностью. Которой никогда не сравниться с отцом.

Скорпиус никак не мог сообразить, о чем говорит Альбус. Он искренне считал, что с ловцом им повезло. Манера всегда за всеми следить – пожалуй, единственный недостаток. Если бы Альбус сосредотачивался только на снитче, толку было бы больше.

Поттер умудрялся играть с удовольствием, заражал энтузиазмом окружающих даже в самые худшие времена, был надежным членом команды и, по большому счету, именно благодаря ему Слизерин так часто побеждал – прошлогодний Кубок школы тому свидетель. Рядом с ним квиддич становился похожим на легкую и приятную игру, которой он, собственно, по мнению Скорпиуса, и являлся, а не на выматывающее, высасывающее силы состязание. Малфой вообще крайне не одобрял всех этих замашек вроде постройки нового стадиона, подписания настоящих профессиональных контрактов с учениками, рекламных денег и прочего. Квиддич в школе должен приносить удовольствие. А не быть работой. Точка.

Если ему, Скорпиусу, предложат место в сборной, он, конечно, согласится – ведь это означает частые разъезды, в том числе в Австралию и в Россию, где он никогда не был, – грех упускать такой шанс. Но воспринимать игру серьезно? Помилуйте.

Так ничего не придумав, он развернулся и молча вышел из душевой. Собрал разбросанные вещи, аккуратно сложил их на столе. Альбус все не выходил, поэтому Скорпиус, помаявшись, уселся в гостиной с Волшебными шахматами. Когда появился декан, в комнате все еще не было никого – игроки и болельщики обсуждали матч.

Профессор Нотт был, как всегда, холоден, замкнут и пребывал где-то в высших сферах.

– Мистер Малфой, профессор Флинт прислал списки студентов, которых он желает видеть в сборной команде.

По лицу декана было совершенно непонятно, что он думает обо всем этом, а тот тем временем продолжил:

– В команду попадаете вы и мистер Поттер.

– И все?

– И все.

Декан передал пергамент, развернулся и покинул слизеринскую гостиную, на прощанье внушительно хлопнув мантией.

Пергамент распался на две части – две копии официального уведомления о вызове в сборную команду Хогвартсва студентов Слизерина. Вступление, короткий список призванных – всего из двух имен, указание на необходимость составления специального расписания и особого режима, требование оповестить родителей… Скорпиус поморщился – началось. Потом вспомнил про Россию и Австралию, хмыкнул и отправился в спальню.

Когда он зашел, полог на кровати Альбуса был задвинут.

– Поттер, – небрежно произнес Скорпиус, уверенный, что тот еще не спит, – тебе сообщение.

Несколько долгих секунд царила тишина, он уже открыл было рот, чтобы рявкнуть на идиота. Но тут послышалось шевеление, тяжелая ткань резко отъехала в сторону, явив покрасневшее лицо с плотно сжатыми губами. Поттер протянул руку, и Скорпиус поборол искушение подразнить одноклассника, заставив бегать за пергаментом. Пришло в голову, что развлечения не получится. Вместо этого он вручил один из свитков и сделал шаг назад, скрестив руки на груди.

Альбус взял уведомление и принялся читать, шевеля губами. Поднял глаза на Скорпиуса. Посмотрел в свиток. Выглядел он при этом исключительно глупо. Скорпиус в жизни бы не подумал, что такое возможно. Даже закралась мысль, что все дело в его влиянии на окружающих – все резко глупеют, когда он находится поблизости. Лестно, конечно.

Еще какое-то время Поттер тупо смотрел в бумажку. Потом перевел безразличный взгляд на Скорпиуса. Дикий, совершенно непристойный вопль радости заставилего подскочить самым постыдным образом. Определенно, в роду у Поттеров присутствовали какие-то низкоразвитые организмы, как любит говорить дедушка Люциус. Малфой бросил презрительный взгляд на ликующего одноклассника и удалился в гостиную.

Он затруднялся охарактеризовать свои чувства во время этого второго на его памяти взрыва эмоций Альбуса. Очевидно, что основным ловцом будет Пикс. Для Поттера, с его талантами, приглашение выглядело как подачка. Сам Скорпиус, разумеется, никогда в жизни не стал бы терпеть такое отношение. Так радоваться запасному месту – не самая умная вещь. Сейчас Поттер напоминал несчастного недолюбленного ребенка, которому дали наконец конфету. Правда, не очень вкусную и с истекшим сроком годности, но он-то об этом не знал. Но, глядя, как наивно и по-детски ликует Альбус, Малфой захлопнул рот. Скорпиуса удивляла какая-то тихая, очень горькая настойчивость однокурсника в достижении цели – стать профессиональным игроком в квиддич. И, чего уж там скрывать, восхищала.

Расставляя порядком надоевшие шахматные фигурки на мраморной доске, Скорпиус впервые задумался: что-то в этом все же есть – быть таким увлеченным.

Глава 4.

Черт-черт-черт-черт. Сегодня первая игра. Успокоиться. Вдох-выдох. Хрень всякая в голову лезет. Это плохо. Ал гордился своим умением вовремя «отключаться». Но сегодня ничего не получалось. Как там сказал Флинт? «Вы все будете трястись. Кто сможет взять себя в руки, тот пойдет дальше». Ну или как-то так. И потом посмотрел на него. А сейчас Альбус понимал, что не справляется. Сердце все время прыгало от живота к горлу, ладони противно липко потели, на утренней тренировке он чуть не свалился с метлы. Кому расскажи – обхохочутся.

Легко рассуждать про «международный опыт» после школьного квиддичного матча. Он всегда пытался понять, в чем различие? Та же метла. Та же команда. Стандартный стадион. И он, Альбус, все тот же, мантикраб дери! Тогда откуда эта слабость, неуверенность, тяжелые ноги – как будто наложили Ватноножное заклятье, а потом плохо сняли? Ему ведь даже, скорее всего, не придется играть. Посидит на скамейке запасных. Если повезет, выйдет на пять минут, даст отдохнуть Пиксу.

Вдох-выдох. Так нельзя. Надо подумать о чем-нибудь другом. Хорошем.

С того самого момента, как он услышал раздражающий голос Малфоя, все шло неправильно. В конце концов, почему он сорвался именно тогда? Вот блин, в очередной раз сравнили с отцом. Мог бы привыкнуть. Но в глубине души Альбус прекрасно понимал – почему.

Не настолько хорош, чтобы начать играть в квиддич на первом курсе. «А вот ваш отец, мистер Поттер, стал ловцом в одиннадцать лет». Бесполезно объяснять, что отец всегда являлся исключением, для него не существовало правил. Да и сейчас не те времена. Альбус не сильно расстраивался, он верил – Хиггс и прочие просто не обращали внимания, как он улучшил технику, что он стал действовать очень эффективно, он самый выносливый игрок во всех четырех командах… Придет новый человек, посмотрит непредвзято, со стороны – и всем будет ясно, чего стоит слизеринский ловец.

Но вот пришел Флинт, тот самый непредвзятый человек, посмотрел тяжелым, равнодушным взглядом и бросил обидное до слез: «Не сравнится с отцом»… Значит, Альбус и правда не представляет из себя ничего особенного. Нет, он не собирался себя принижать – знал, что хорошо играет. Только, ну, в общем, хотелось быть великим. Самым лучшим. Не повезло, Поттер. Не дано, значит, не дано. О мечте стать по-настоящему грандиозным спортсменом придется забыть. Может быть, его возьмет какая-нибудь команда… Да хотя бы «Палящие пушки», ну и что такого? И если много трудиться, то из него выйдет толк.

Пока шли тренировки, Флинт приглашал к себе каждого из членов команды. Часть побывавших у тренера как воды в рот набрала, загадочно улыбаясь в ответ на расспросы, остальные незатейливо посылали на хрен. Все это время Ал ждал вызова. Его позвали одним из последних. Утешало только то, что Скорпиус пойдет после него. Малфой, правда, совершенно не волновался. Увидев в расписании, с кем они проведут первый матч, Скорпиус с головой окунулся в информацию о Владивостоке и Лукоморье – одной из трех русских школ колдовства.

– Ты представляешь, магловское правительство хотело превратить русский город в Сан-Франциско – белые виллы уступами спускаются к морю, огромный мост через бухту Золотой Рог… – зачитывал Малфой, подвесив в воздухе сразу несколько плакатов. – Ничего не вышло, зато там водятся морские коньки, отец говорил, что вывозить их запрещено, но всегда можно договориться, интересно, он выживет в озере Хогвартса или надо покупать специальный бассейн… Жаль, что у них закрытая школа. Гляди, у них есть спецкурсы по анимагии, целый предмет, эх…

Скорпиус совсем не думал о предстоящем матче, безостановочно строил планы, которые Альбус, по большей части, пропускал мимо ушей.

После личной встречи с Флинтом Альбус так и не понял, к чему вся эта секретность, да и зачем надо было столько тянуть – тоже осталось неясным. Несколько вопросов о том, как он, Ал, видит свое место в сборной, просьба охарактеризовать партнеров по команде – ну, тут Ал мог сказать дофига всего, столько времени играют вместе. Еще поинтересовался, как отреагировала семья на попадание Ала в сборную.

Вспомнились заплаканные глаза мамы, как будто он отправлялся на войну, ободряющий взгляд Джеймса и радостный визг Лили, требовавшей сувениров из дальних стран – «каких-нибудь совершенно особенных!». Ей бы морской конек понравился – вон, Скорпиус болтает, что крупные особи могут носить даже мужчин, а для маленькой девочки и самый средненький сгодился бы. Серьезный разговор с отцом, несколько заклинаний, от которых Альбус, кажется, покраснел так, как не краснел никогда в жизни. И смущенное, неловкое напутствие: «Ты уже почти взрослый, Альбус. А во взрослом квиддиче много соблазнов. Держи себя в руках, веди достойно, остерегайся случайных связей. Если будут проблемы – сразу свяжись со мной», – и подписанное разрешение родителей на игру в сборной. Все это осталось далеко, в другой жизни.

Флинт смотрел тяжело, насупясь. Вопросы задавал бессистемно и как будто наугад, словно выполнял тяжелую обязанность. Зачем-то поинтересовался, что папа рассказывал о своем военном прошлом, и не желает ли Альбус пойти по его стопам. От тренера Альбус вышел совершенно растерянным. И, как и всем остальным, ему не захотелось делиться ни с кем, о чем же они говорили.

Сигнал на предматчевую разминку вырвал из воспоминаний, застав врасплох. В небе над островом Русский уже гудели трибуны, игроки Хогвартса и их соперники выделывали замысловатые петли на потеху публике. Охотники быстро перебрасывались квофлами, зачарованные для тренировки бладжеры по причудливым траекториям сновали между загонщиками обеих команд.

Альбус вскочил на метлу и принялся отрабатывать проходы – змейка, уворот, штопор, раскачивание… Ловцам было проще тренироваться. И в то же время – тяжелее. Он сосредоточился на разминочных элементах. Шум трибун доносился до него словно издалека. Вот ровный мерный гул вдруг стал громче и как будто приблизился. Альбус вскинул голову и увидел, что над полем разворачиваются огромные световые табло. Уже горел счет. Пока – ноль:ноль.

Резкий свисток возвестил об окончании разминки. Где-то слева визгливо хохотал Пикс, Малфой с бледным от ярости лицом о чем-то лаялся с комиссаром матча – похоже, Скорпиусу придется заменить метлу. Плохо. Очень плохо. Ее настройка превратилась в целое искусство с тех пор, как в квиддиче ввели единые стандарты. Сейчас из хвоста нельзя вынуть ни единого прутика, да что там, их даже стричь теперь положено по регламенту. А вариации длины стали зависеть только от роста игрока. Но, в любом случае, каждую метлу надо разлетать. У профессиональных игроков всегда при себе три-четыре штуки разной степени привычности – и если из строя выходит одна, то можно взять другую. Иногда даже специально на малозначимые игры садятся на новые метлы – как раз для того, чтобы разработать новый инвентарь. Но сейчас, увы, был не тот случай. И Скорпиусу придется привыкать по ходу матча. Еще одна беда, которой не ждали. Ведь вратарь – это полкоманды. Да и судей выводить из себя – не самое лучшее начало игры.

Пикс продолжал идиотски ржать. Его голос действовал на нервы, да и нес он такую чушь… Ал прислушался:

– Мы имеем право проиграть первый матч, считаю, никто нам ни слова не скажет, – вещал ловец, – поэтому можно раскрепоститься, сделать этот матч вводным, попробовать вкус международного квиддича.

Тьфу, пораженец. Ал не понимал, как можно соревноваться, «раскрепостившись». То есть, не на победу. То есть знал, конечно, что бывают товарищеские матчи, но сам так не мог. Даже дома с друзьями он играл только на выигрыш. Иначе какой интерес? Пикс раздражал неимоверно. Конечно, в чем-то он был прав – сейчас важнее почувствовать уверенность в своих силах, ощутить ту самую «психологию» и получить «международный опыт». Но, по мнению Альбуса, проигрывая, можно научиться только международному лузерству.

Да, Пикс талантлив. Да, он его партнер по команде. Но все равно злил. Блин, как же хочется, хочется… Чего хочется, Альбус не мог сформулировать толком, но знал совершенно отчетливо – его место там, наверху, вместе с командой. Черт. Наверное, он все-таки завидовал. Совсем нехорошо.

В подтрибунном помещении царила суматоха. Летали служебные записки из тонкой белой бумаги, они шелестели непривычно пронзительно, но все равно до ужаса напомнили Министерство, куда Альбус регулярно заглядывал к отцу. Колдооператоры приглушенно ругались на регламент и повышенные меры безопасности, кляли туман, который не позволит дать хорошую картинку, ворочали громоздкие колдокамеры под аккомпанемент заклинания связи. Тут и там раздавались усиленные Сонорусом голоса, сообщавшие о готовности служб стадиона к началу матча. По традиции, на поле первыми выходили гости, и команда Хогвартса в полном составе готовилась взмыть в небо.

Теоретически Альбус знал, как это происходит, но все равно дрожал – вдруг он сделает что-нибудь не так. Свалится с метлы, ну, или чего похуже. Ладно бы сам, еще и команду опозорит. Он чувствовал, что пространство перед ним сжалось до узкого коридора к двери, в ушах гулко бухала кровь, болтовня вокруг слышалась словно издалека, будто голову Алу обложили толстым слоем ваты. Флинт что-то коротко отрывисто говорил, но Альбус не мог сосредоточиться на словах тренера. Первая игра. Первая игра.

Длинный резкий торжествующий вой сирены возвестил о начале матча. Музыка не могла заглушить дикий шум с трибун. Сквозь открытые двери Альбус видел, как по темному полю пляшут огромные лучи прожекторов, выхватывая фигуры людей на трибунах. Скорпиус, стоящий у самого выхода, легко взмахнул на метлу и с огромной скоростью вылетел туда, вверх, под голубые пятна света. Усиленный голос диктора прокричал его полное имя. Следом рванул Пикс…

Когда пришла очередь Ала, он действовал словно механический голем. Заклятье статистики окатило его с ног до головы, когда Альбус пересекал порог подтрибунного помещения.

– Запасной Ловец команды Хогвартса, – быстро проговорил комментатор и длинно, с оттяжкой на гласных выкрикнул: – Ааааааальбус Северус Поттееееер!

Он взлетел в темноту, рассеченную лучами света. Ал выпрямился на метле, изобразил петлю Штойнберга, широко улыбнулся и рванул к выстроившейся в ряд перед кольцами команде. Вдруг вспомнилось, как отец отговаривал маму ехать на матч, объясняя, что первый раз ему, Алу, надо пройти в одиночку. Самостоятельно – а уж потом… Но Альбус знал, семья сейчас в сборе, перед экранами – и будет за него болеть, даже если все его время на поле ограничится этими самыми минутами приветствия. Мысль о родителях почему-то успокоила.

Он наблюдал, как в воздух взмывают соперники. Все они были знакомы в лицо, по номерам и именам. Флинт выкопал их личные дела, а также притащил все записи игр Лукоморья. Крепкий середнячок, играет ровно. Без выдумки, но очень надежно. Такую команду можно обыграть либо на классе, либо на индивидуальном мастерстве, либо на везении. Класс Хогвартсу, первый год участвующему в турнире, показывать рановато – нету его, класса этого, везение – штука капризная, а вот мастерства у некоторых игроков – хоть отбавляй. Тот же Пикс, несмотря на его истеричное хихиканье перед игрой, легко обставит лукоморского Ловца в девяти случаях из десяти. А в десятом потрудится, но тоже обставит. Да и сам Ал, в общем, тоже.

Совсем скоро вспыхнут огромные люмосы и осветят все поле, включая трибуны. И тогда со стороны стадион будет казаться голубоватым жемчужным шариком света. Жаль даже, что маглы не увидят такой красоты. Спускаясь вниз вместе с остальными запасными, Альбус слышал улюлюканье болельщиков и вспоминал предматчевую установку тренера. За – фактор внезапности. Соперник не знает о Хогвартсе ничего – Флинт с маниакальным упорством делал тренировки одну секретнее другой. Еще за – высокое индивидуальное мастерство. Против – гостевая площадка, пока еще слабая сыгранность, резкая смена часового пояса. Хотя в последнем хозяев не упрекнешь – матч устроили в десять вечера по местному времени, а могли бы поставить на традиционное для игр время – полдень, когда в Британии два часа ночи. Но все равно физическое состояние хогвартцев было неважным.

На скамейке запасных, с идеально прямой спиной, сидел Флинт. Сейчас Альбус знал, что устрашающие гримасы, которыми тренер время от времени одаривал учеников, совсем не означают немедленную Аваду пополам с Круциатусом, но поначалу было жутковато. И это несмотря на то, что его лицо давно примелькалось на колдоэкранах. Но одно дело – картинка, пусть и движущаяся, а совсем другое – когда тебе этим лицом слова всякие говорят. Иногда даже грубые.

Тренер напряженно следил за полем. В особом омнинокле теоретически отражалась не только картинка игры, но и статистика – по матчу в целом и по игрокам в отдельности. Новейшая модель, классная вещь. У Альбуса чесались руки как-нибудь попросить посмотреть, но явно не сейчас – игра в разгаре, а на тренировках Алу на скамеечке посидеть не удавалось. Да он и так знал, какое количество времени проводил на площадке любой из полевых игроков или сколько сэйвов сделал Малфой. Альбус попытался сосредоточиться на матче – Лукоморье играло действительно очень слаженно. У русских был какой-то мудреный девиз, который Альбус не запомнил, однако для описания их игры хватило бы одного слова – Надежность. Его собственная команда… Ох, Мерлин. Как с ума сошли. Нельзя же так рисковать. Установка тренера на матч – опробовать свои силы, поразить соперника. Нет, если половина хогварсткой команды отправится в лазарет, это определенно удивит лукоморцев. Но вряд ли настолько, что они проиграют. В общем, как-то неважно шли дела.

Ал вцепился в скамью под собой так сильно, что пальцы побелели от напряжения. Малфой пропустил третий гол подряд и, судя по тому, как он метался между кольцами, это еще не предел. Игра идет час, а уже сто пятьдесят:восемьдесят. Плохо. Если бы загонщики уделяли свое время защите ворот, а не ловца, толку было бы больше.

Диктор на поле сыпал статистикой, сетовал на грязную игру британцев и не жалел комплиментов хозяевам.

– Поттер! – тяжелый рык тренера вырвал его из созерцания очередной красивой веерной атаки лукоморцев, закончившейся на этот раз неудачно.

Альбус дернулся и вскинул на Флинта глаза. Тот швырнул ему ярко-оранжевую мантию.

– На разогрев.

Ал набросил на плечи «апельсин», вскочил на метлу и понесся в разминочную зону. Душа пела – он все-таки выйдет сегодня на поле. Закончив упражнения, увидел, как Флинт делает знак боковому судье, складывая ладони буквой «Т» – тайм-аут.

Когда все слетели вниз и окружили тренера, на того было страшно смотреть. А слушать – еще страшнее. В бытность игроком Флинт не сдерживал себя на поле, высказывая сопернику все, что думает, а сейчас, на тренерской площадке, орал так, что тряслись трибуны и вибрировали метлы.

– Идиоты! Дебилы! Тупицы! Вы что, в первый раз на метлу сели? Что за финты ушами? Почему не делаем, что сказано?! Недоумки!

Ал тихонько пристроился позади широкой спины понурившегося Скорпиуса.

– Ты! – плечи Малфоя дрогнули, – какого хера оставил правое кольцо, когда видел, что туда летят трое? Повыебываться захотелось???

– Вы двое! Почему кольца оказались без прикрытия??? Почему прозевали выход три в одного?? Какого хера вы оба делали на другом конце поля, когда по вашему вратарю бладжерами лупят??? Если я, блять, еще раз увижу вас двоих рядом с Пиксом, посажу на скамейку запасных до конца сезона!!!

В бешенством Флинт уставился на основного ловца, оскалил зубы, намереваясь что-то сказать, но лишь дернул головой и зыркнул на Альбуса.

– Поттер! – рявкнул он. И уже тише продолжил, – ты заменишь Пикса. Вы все, – Флинт обвел взглядом понурившихся игроков, – сейчас будете отдыхать. Поттер проведет на поле десять… – он с отвращением посмотрел на Пикса, – нет, пятнадцать минут. Этот будет отдыхать здесь, внизу. А вы – там, в воздухе. Забудьте, что у вас есть ловец, снизьте скорость. Ваша задача – не пропустить за это время. Все поняли?
– Поттер, – тренер обернулся всем корпусом и в упор посмотрел на Ала, – твоя задача – держать ловца. Делай что хочешь, хоть голую жопу ему показывай. Он не должен поймать снитч.

Сигнал об окончании тайм-аута вызвал очередную волну воплей на трибунах. Альбус спиралью взмывал в небо. Сердце билось ровно, уверенно. Руки перестали дрожать, словно по волшебству. Ну что же, держать – значит держать. И он камнем ринулся вниз, по пути привычно уворачиваясь от бладжера – прямо на поднимающегося в воздух ловца соперников. Тот был быстр, но ему не хватало фантазии. Кроме того, похоже, он неважно видел поле. Джеймс как-то сказал, что у Ала блестящее чувство трехмерного пространства. Так и сказал – блестящее. Трехмерного. Пространства. Вот Ал и блеснет. Тактика лукорморцев хоть и надежна, но все же очень проста – охотники широким веером атаковали соперника, а в случае опасности очень быстро откатывались к собственной задней линии. Их загонщики всегда дежурили у своих колец, очень редко выходя вперед, чтобы помочь в нападении – в общем, почти не рисковали. К тому же лукоморский ловец двигался весьма предсказуемо – и Ал замучил его быстрыми рывками наперерез и мельтешением вокруг.

Когда Флинт с кромки игрового поля начал ему жестикулировать, Альбус сначала толком не понял, чего от него хотят. И только увидев рядом с ним парящего Пикса, понял, что пятнадцать минут прошли. Боковой судья взмахнул палочкой, и на табло отразилась информация по обратной замене. Подлетев к скамейке запасных, Альбус не сразу понял, что тяжесть, легшая на плечо – рука тренера.

– Неплохо, – проворчал Флинт.

Вспотевший Ал хлопнул по рукам товарищей, плюхнулся на скамью и счастливо прикрыл глаза – ему хотелось хорошенько запомнить эти мгновенья. Ну и с негласной задачей тренера он справился превосходно – лукоморский ловец едва дышал от усталости.

Рев трибун ударил по ушам и заставил вскинуться. Вся скамейка запасных вскочила в едином порыве – низко над землей, не больше полуметра, золотым зигзагом сверкал снитч, а за ним несся Пикс. Бросок! Кувырок! И вот уже трибуны разражаются разочарованным яростным воем, слившимся с пронзительным звуком финальной сирены.

Сто восемьдесят — двести шестьдесят. Они выиграли.

Глава 5.

Маленькие идиоты сегодня превзошли сами себя.

Ловцов принято оберегать. Cлучись откровенное нападение на самого слабозащищенного и, как правило, самого мелкого игрока, любой из членов команды скинет перчатки, доказав, что соперник не прав. В бой идут даже тогда, когда шансы на победу - нулевые. Просто так – принято. Важно потрепать противника, дать ему понять, что грубость не пройдет. Команда, не защищающая своих – плохая, негодная команда. Команда, позволяющая обижать ловца, не уважает себя. Маркус сам первые пару лет был тафгаем – тем парнем, чья задача не квиддич играть, а вколачивание уважения в головы соперников. Это потом он выцарапал кулаками и зубами право выходить в постоянном составе. Нынешним же игрокам и сложнее, и проще. Раньше, когда играли одним составом, тафгая ставили на весь матч – и это был бесценный опыт. Сейчас, с появлением замен, бойца выпускали на несколько минут, он бил лицо обидчику, а заменный игрок в это время отдыхал.

И такой парень в хогвартской команде был. Подумать только, идеального тафгая удалось найти в Хаффлпафе. Рожа пострашнее, чем у самого Маркуса в его плохие дни, чем мало кто мог похвастаться, пудовые кулаки, способность четко выполнять установки тренера, умение бить сильно, но аккуратно, а также терпеть любую боль. При этом Патрик Буллстрод оказался добрейшей души человеком и любимцем команды.

Так какого хрена Стрэнджер и Деррик полезли в драку, два малохольных, пафосных, беспонтовых идиота? Показать, какие они герои?

Маркус вышел из больничного крыла, сплюнул. Тяжелая боль прокатилась по спине, острым копьем вонзилась в крестец. Вот еще стонать тут не хватало.

– Вы позволите, профессор?

Флинт ровно перенос вес туловища сначала на левую ногу, медленно повернулся, готовый размазать сопляка тонким слоем по древним хогвартским стенам.

Профессором он себя запретил называть с первого дня появления в школе. И пообещал вышвырнуть из команды любого, кто решит пропустить его слова мимо ушей или вздумает пошутить на эту тему. Команда предупреждению вняла и называла его либо сэр, либо тренер. Ну и пользовались, само собой, еще хогвартским прозвищем Флинта – Капитан. Поэтому обращение "профессор" заставило его зарычать.

Перед ним стоял подросток, чьи черты лица оказались смутно знакомыми.

– Давайте я вам помогу, сэр.

Сопляк взмахнул палочкой, вдоль позвоночника Маркуса словно промаршировали ледяные муравьи, раздался щелчок, мышцы спины сжались. Боль сразу притихла, и лишь слабо тянула, напоминая о себе где-то глубоко в теле.

– Идемте, сэр. Я наложил магический корсет на позвоночник, но вам нужно немедленно лечь. Меня зовут Джеймс Поттер. Я старший брат вашего ловца.

– Идем, – буркнул Маркус и зашагал обратно в больничное крыло. Возможно, мальчишка прав и ему стоит прилечь.

– Я собираюсь стать колдомедиком, – болтал маленький идиот. – Ну, вы, наверное, знаете, это такие веселые циничные парни, которые травят анекдоты в прозекторской.

Флинт невольно ухмыльнулся.

Они прошли по длинным коридорам, зашли в один из кабинетов, пахнущий стерильной чистотой.

– Ложитесь сюда, – Джеймс указал на диковинного вида кушетку, – можно не раздеваться.

Маркус проворчал, что он и не собирался, осторожно улегся на странное ложе. Затея отдаться в руки старшему из братьев Поттеров показалась вдруг весьма сомнительной. Видать, совсем мозги размякли, как тот снял боль.

– Подождите, не двигайтесь, я сейчас активирую заклятья.

– Что это за хрень?

– Мое изобретение. Не волнуйтесь, все используемые чары полностью известны и опробованы, мадам Помфри в курсе, мы недавно с ней обсуждали, эээ… эту проблему. И вашу карту я видел, – добавил он извиняющимся тоном.

Кушетка негромко загудела, и Марк ощутил щекотку диагностического заклинания.

– Вам нужно меньше ходить, – важным тоном сообщил мальчишка.

– Сам знаю!

– Профессор, вы понимаете, что через пять лет такой жизни вас ждет инвалидная коляска? Вы этого хотите? Взгляните на себя.

Мальчишка взмахнул палочкой, и в воздухе появилось изображение позвоночника, на который были нанизаны разводы плоти и сухожилий. В центре позвоночника виднелось полупрозрачное пятно – место, где он был сломан.

– Нагрузки, которые вы сейчас испытываете, постепенно сжимают позвонки, вызывая сильную боль и деформируя, эээ, сплющивая кости. Рано или поздно, при вашем образе жизни… – полупрозрачная клякса постепенно разрасталась, занимая все большую площадь, – фиксирующее заклинание откажет. – Позвоночник на картинке превратился в два не поддерживаемых ничем огрызка. – Тогда, конечно, можно будет наложить еще одно заклинание, – концы снова соединились, – но его длительность уменьшится. Следующее будет действовать еще меньше. Пока ваш организм, наконец, не начнет отторгать все, что может ему помочь – потому что исчерпает свои ресурсы.

Позвоночник эффектно развалился на две половинки, и они, кувыркаясь, полетели на пол, где и исчезли.

– Вот так. Что скажете?

– Ничего, – буркнул Маркус, и вдруг, досадуя на самого себя, спросил: – И чего посоветуешь? – где-то глубоко шевельнулась мысль, и Маркус ухватил ее за хвост, пока не сбежала.

– Ну, – подросток вдруг смутился, превратившись в того, кем он и являлся – мальчишку, по которому плачет хорошая трепка. – Я не колдомедик, поэтому мои рекомендации не правомочны…

Маркус поморщился и рявкнул:

– Говори!

– Но я бы сказал, что вам необходим специальный поддерживающий корсет, строгое ограничение передвижений и комплекс упражнений, поддерживающих тонус определенных мышц, – скороговоркой выпалили маленький гриффиндорец. – И никаких резких движений, – подумав, добавил он.

– Я подумаю, – проворчал Маркус и, наконец, озвучил мысль, которая не давала ему покоя: – Ты собираешься учиться на колдомедика?

– Ну да.

– А специализацию выбрал?

Джеймс неожиданно внимательно посмотрел на Маркуса:

– Травматология.

– Травматология, значит.

– Еще я занимаюсь физиологией спортсменов – ну, из-за Альбуса.

Все встало на свои места.

– Ты помогаешь своему брату?

– Да. То есть, давно помогал, а сейчас просто присматриваю за ним. Он попросил меня составить ему программу тренировок, ну, с учетом всего.

– Понятно. Не хочешь стажироваться в команде?

– Я? Но… как?

Маркус покрутил головой:

– Ну, у вас есть наверняка всякие там курсовые, – он напрягся, вспоминая, что они там писали в школе, – эссе какие-нибудь.

– Эээ, да.

– Ну вот и будешь при команде. Писать это, свое эссе. Формально. А неформально – следить за физсостоянием игроков.

– Я не могу лечить.

– Лечить не будешь. Только следить. Записывать, сравнивать, обобщать, делать выводы. Ну?

– Согласен!

– Я поговорю с вашим деканом. Что сейчас?

– Сейчас вам нужно полежать, пока чары все сделают, – Джеймс торопливо взмахнул палочкой, грудь Маркуса обхватила тяжесть, а от затылка к ногам покатились ровные волны заклинаний.

К себе в комнаты Маркус возвращался, пребывая в почти хорошем состоянии духа. А учитывая то, из-за чего началось его посещение Больничного крыла – так и вовсе в великолепном. Правда, выходя из кабинета, он столкнулся с младшим Поттером. Джеймс к этому времени ушел на занятия, и Флинт хотел было проигнорировать своего ловца, но вспомнил о грядущих переменах в составе команды.

– Поттер, – тяжело посмотрел на мальчишку, – твой брат будет ездить с командой. Мне понравились его опыты над тобой.

Мальчишка вдруг как-то странно дернулся, изменился в лице, развернулся и убежал. Марк только пожал плечами. Вообще с командой надо было что-то делать. Игроки стали уставать, высокий темп игр и их частота оказались непривычны для хогвартсцев, и ребята нервничали все больше. Со дня на день Маркус ожидал потока травм – физические нагрузки должны дать о себе знать.

Денег нихрена не было, высококлассного специалиста по физической подготовке в Хогвартс калачом не заманишь. Молоденькая колдомедичка, приставленная к команде со стороны Хогвартса, мало того, что неопытна, так еще и ни хрена не шарит в спортивной специфике. И Джеймс Поттер, в порыве исследовательского энтузиазма, на первых порах им существенно поможет.

Мысли вновь вернулись к Поттеру и валяющимся в Больничном крыле загонщикам. Маркус, пока лежал на лечебной кушетке, все рассчитал. На следующую игру надо ставить Альбуса и убирать Малфоя. С манерой игры второго ловца можно серьезно разгрузить защитников, заставить их помогать нападающим, пока гриффиндорские дуболомы прохлаждаются в Больничном крыле - надо же, все планы из-за них насмарку. Поттер-младший психологически устойчив, и неминуемый проигрыш – а они проиграют, к Моргане не ходи – не повлияет на его последующие матчи. Пора начинать выводить Альбуса на пик формы. И с этим отлично справится его ненормальный братец. А насчет Малфоя… Маркус немного поразмышлял, что выведет его голкипера из себя больше – проигрыш на родных трибунах или непопадание в основной состав на игру, и быстро сделал вывод, что первое. Это вам не Поттер, которому все равно где и с кем играть. Плохо, что Альбусом начали интересоваться. Он был бы идиотом, если бы решил, будто такой ловец окажется незамеченным, поэтому Маркус на корню отсек все вопросы своего источника в Лиге квиддичных агентов – да, Поттер неплох, нет, толк может и получится, но парень нестабилен, да, согласен – идеальная кандидатура выходить на замены. Маркус дрожал от одной мысли, что придется расставаться с этим игроком, и жадно прятал его всеми возможными способами. Ничего, как только тот подпишет профессиональный контракт, Марк даст пацану развернуться.

Он снова задумался о стратегии на ближайший матч. Если действительно разгрузить защитников, то уж нападающих, которым не придется чрезмерно отвлекаться на оборону, ничто не остановит. Все же молодцы гриффера, очень быстро уходят в атаку, но также быстро откатываются назад. Если выбить из тупых голов, что их место – рядом с ловцом, то из них получится толк. А равенкловцы неплохо ходят в защиту, если будут проблемы с дефами, можно смело менять…

А что если... Маркус погрузился в размышления, глядя сквозь линии расписания игр. Он в возбуждении вскочил, забыв про больную спину, взмахнул палочкой и начал покрывать трехмерный макет поля точками игроков. Если предположить, что его ловец не нуждается в опеке. Как Поттер. Совсем. Хорошо видит поле, уворачивается от бладжеров, обладает отменной скоростью. Задаваемые Маркусом навыки тусклыми каплями всасывались в фигурку ловца на макете. Авантюрен, но это выбьем… кажется, уже получается. Вратарь надежен. А значит, остаются пять игроков, которые, являясь универсалами, в принципе… Маркус возбужденно анимировал фигурки в макете и начал следить за их полетом. Можно попробовать играть в атаке сразу пятерыми, а а при угрозе кольцам откатываться в защиту. А уже все вместе начнут прессовать ловца противника…

Перед Маркусом пять фигурок стремительно атаковали ряды противника, разворачивались и мчались к собственным кольцам. Марк замахал палочкой, запуская из памяти макета одну из лучших команд прошлого – Соколов Сеннена трехсотлетней давности, сделал поправку на скорость метел, ввел новую тренерскую установку и зачарованно уставился на мечущиеся фигурки. Миниатюрный ловец «его» команды поймал снитч на одиннадцатой, пятнадцатой, двадцать четвертой и третьей минуте.

Уже завтра он опробует новую тактику. Понятно, что за один вечер пацанов не натаскает, поэтому слив этой игры можно считать состоявшимся. Зато увидит, где и что в команде понадобится подтянуть. Невольно Маркусу пришло на ум сравнение с шахматами – в которые он отродясь не играл даже на скучных зимних сборах. Зато слыхал, что иногда жертвуют фигурой, чтобы добиться более выгодного положения на доске. Пешкой. Завтрашняя игра – такая пешка.

Может быть, это действительно шанс добиться чего-то большего, чем серия утешительных матчей за последнее и предпоследнее место. Но потянет ли Поттер? Сейчас все упирается в него.

Глава 6.

Скорпиус, вне себя от бешенства, стоял в подтрибунном помещении в ожидании вызова на поле. Вчера троллеподобная горилла сообщил, что оставляет его в запасе – подумать над своим поведением, и, выпятив нижнюю губу, заявил: «Незаменимых у нас нет, мистер Малфой». Нет, вы только вдумайтесь – Флинт. Не поставил. Его. На матч.

Подумаешь, вернулся через три часа после отбоя. Раньше их декан караулил – ну ему хоть по должности положено, а теперь этот?! Похоже, тренеру давным-давно бладжером вышибло все мозги, и он только прикидывается вменяемым. Хотелось написать отцу, деду, в международный комитет детского и юношеского спорта – лишь бы старого идиота убрали куда подальше. Флинт не поставил его на матч. Это когда на счету каждое очко, основные защитники – в больничном крыле, да к тому же игра – домашняя. Последнее выводило из себя больше всего. Какой смысл блистать игрой перед чужими зрителями?

Грохот трибун действовал на нервы. Только сейчас Скорпиус в полной мере осознал, что чувствует Ал, оставаясь в запасе, и чего стоят слова ободрения, сказанные в такой момент. К самому Скорпиусу никто подойти не рискнул, и правильно – иначе бы на одну жертву квиддича стало больше.

Какой бы ни была причина, троллеподобная сволочь сделал это нарочно. Скорпиус до сих пор не понимал, как не вывалил на голову тренера все, что думает о новый стратегии вообще и о Маркусе Флинте в частности. Впрочем, неверно. Понимал. Во всем виноват Поттер, который некстати пнул Скорпиуса под столом. Но как только игроки вышли из кабинета, где Флинт выдавал предматчевую установку и, зловеще вращая глазами, заклинал молчать о составе на игру, Скорпиус обрушился на друга со всей возможной язвительностью. Например, если Ала по какой-то нелепой причине поставили на матч в основу, это не значит, что тот может быть задницей и считать, будто у него небо в кармане. Говорил и говорил, пока друзья шли к своей комнате, а когда выдохся, Альбус предсказуемо пожал плечами, спокойно развернулся и ушел, оставив Скорпиуса наедине со своей злостью.

Хорошо, что игрокам выделили отдельные комнаты в западном крыле Хогвартса. Теперь все они жили в по двое, как было заведено, когда команда останавливалась в гостиницах. Ал наверняка весь вчерашний вечер, несмотря на запрет Флинта подвергать себя нагрузкам перед сном, наматывал круги над полем. Этому человеку просто жизненно необходимо какое-то время болтаться в воздухе, в каком бы он состоянии ни был. Сейчас к заскокам Ала привык даже Флинт. Капитан пытался одно время загнать Альбуса в жесткие рамки, запретив дополнительные полеты, но тот стал выглядеть откровенно плохо, и тренер махнул рукой, следя только, чтобы игрок чересчур не перенапрягался перед важными матчами.

Скорпиус вспомнил, о чем шла речь на вчерашней планерке, и вновь задохнулся от злости. Игрокам была представлена новая стратегия, от которой они только ошалело переглянулись. В общем и целом предложение оказалось таким: все, за исключением вратаря, должны атаковать, а в случае неудачи бодрым стадом диких пегасов лететь к своим кольцам и мужественно защищаться. Идея звучала настолько нелепо, что никто из команды не решился прокомментировать тренерскую задумку. Даже Пикс, всю пятиминутку проухмылявшийся, как идиот, и получивший незапланированный отдых, сошел с лица от удивления.

Сейчас Тео стоял в небрежно расстегнутой мантии, всем своим видом демонстрируя довольство жизнью. Вчера он откровенно сообщил, что раднеучастию в тренерской авантюре. «Не хочется, знаешь ли, выглядеть позорищем, – доверительно прошептал Пикс Скорпиусу, – хотя если учесть состав на игру, да еще и с такой идиотской стратегией, то наверняка Флинт поставил против нас и ждет не дождется слива». Скорпиус вечером пересказал это Алу, и тот впал в самую настоящую ярость, правда, опровергать слова основного ловца не стал – да и какие уж тут сомнения.

Альбус переминался у входа и, кусая губы, слушал, что ему втолковывает Флинт. Тренер размахивал руками, тыча то в Ала, то в сторону полуоткрытой двери, из-за которой доносился рев трибун. Зрители уже вовсю приветствовали игроков соперника, а Флинт все никак не мог наговориться. Наконец он отпустил Альбуса и, щурясь, осмотрел свою команду. Скорпиус невольно поежился – хорошо выступать наедине с самим собой, а вот сталкиваясь взглядом с тренером, он весь свой запал куда-то терял.

Еще теплилась надежда, что Флинт все-таки поставит Скорпиуса на игру, а все заявления о запасе – лишь воспитательная мера. Он даже согласился, да, урок он выучил, и пообещал себе «больше так никогда не делать», ну, точно не приходить через три часа после отбоя. Но нет, тренер его игнорировал, более того, явно не планировал даже выпускать на замену. Настроение окончательно испортилось. И когда Скорпиус услышал, как диктор по полю выкрикивает его имя, позволил себе несколько секунд задержки, с мстительным удовольствием помечтав о том, как было бы неплохо сорвать игру. Но потом все же вылетел, и под оглушительный шум трибун сделал полукруг по полю. Альбус ободряюще ему улыбнулся, и вдруг подумалось, ведь на одной игре свет клином не сошелся. Зато вон как счастлив Поттер. Все-таки он это заслужил. Интересно все же, о чем ему толковал Флинт? Зря Скорпиус не спросил – быть может, наблюдать за игрой было бы намного увлекательнее.

Хотя куда уже больше, подумалось несколькими минутами спустя. На поле творилось что-то невообразимое.

Северная Америка – не самый грозный противник, Скорпиус считал, Хогвартсу изрядно повезло, когда при жеребьевке в начале турнира ему достались команды из нижней части таблицы – есть время сыграться, обрести уверенность. Американцы относились к игре, как одному из видов экзотического отдыха – и поддерживали ровно ту форму, какая не позволяла бы им вылететь из списка участников турнира. Скорпиусу такой подход нравился чрезвычайно, но, к сожалению, вокруг все были одержимы квиддичем. И он, к своему огромному удивлению, невольно поддался ажиотажу – иначе чем объяснить собственное бешенство из-за непопадания в состав? Будь у Скорпиуса прежнее отношение к игре, сейчас бы сидел на скамейке запасных, весело зубоскалил, как чернокожие маги из крошечной группы поддержки соперника, издевался бы над Джеймсом Поттером, который, пристроив на коленях планшет, что-то строчил. А не трясся бы, вцепившись обеими руками в древко собственной метлы, не ругался сквозь зубы, мечтая оказаться в воздухе.

Потому как к исходу десятой минуты матча янки рвали хозяев со счетом шестьдесят - десять. И тот факт, что их неповоротливому ловцу ничего не светит, утешал слабо. Если дело так пойдет дальше, то никакой снитч не спасет Хогвартс от разгрома, отыграться команда сможет, только если американцы всем составом улетят с поля в далекие края. Новая «стратегия» Флинта вживую выглядела даже хуже, чем Скорпиус себе представлял. Хогвартская команда выглядела как стадо баранов, если баранов можно было, конечно, вообразить на метлах. Игроки бестолковой кучей метались от одного конца поля к другому. И когда Штейнберг, равенкловский вратарь, пропустил между ног очередной квофл, Скорпиус бессильно застонал.

Похоже, единственным, кто получал от игры удовольствие, был Ал. Он сновал между своими и чужими игроками, агрессивно атаковал ловца противника, за что его яростно освистали болельщики гостей, и явно наслаждался происходящим. Похоже, главная установка, которую вдалбливал Альбусу перед игрой тренер – это забыть об остальных членах команды и просто полетать.

Сам Флинт смотрел в омнинокль с видом человека, у которого все идет по плану. Время от времени он что-то надиктовывал Самопишущему перу, но, сколько Скорпиус не прислушивался, не мог разобрать ни слова – похоже, старый параноик наложил на свою речь чары нераспознавания. Пикс сидел бледный, с искусанными губами, и Скорпиус ощутил мстительное удовлетворение – было бы неплохо, если бы его сейчас отправили доигрывать. Похоже, тренера посещала та же мысль, так как он периодически отрывал взгляд от поля и с интересом поглядывал на своего основного ловца.

Американцы тем временем скатились в самый обыкновенный навал, заперев родимую команду у собственных колец и не давая нападающим даже приблизиться к квоффлу, а разрыв в счете стал угрожающим – тридцать – сто шестьдесят. Снитч же, то и дело мелькавший на поле золотой вспышкой, пока был неуловим. Хорошо, что Скорпиусу не пришлось участвовать в этом позоре, – мелькнула мысль. Он ощутил благодарность к Флинту. Отец бы, конечно, не сказал ни слова – игра есть игра, он сам был членом школьной команды, все понимает. И вдруг устыдился – недостойно все-таки, трусливо. Поражения, как и победы, общие, нечего тут…

В это время прозвучал сигнал тайм-аута, и команда слетела вниз. Судя по всему, перерыв взял Флинт. Однако никто из запасных не разминался, а значит, замен пока не будет. Краем глаза Скорпиус увидел, как на лице Пикса мелькнуло облегчение. Похоже, тот считал, что матч уже не вытянуть. Скорпиус давно испытывал к грифферскому ловцу неприязнь, но сейчас она трансформировалась в брезгливое отвращение.

– После нас – хоть потоп, а, Тео? – прошептал он, краем уха слушая тренера.

– Чего? – Пикс удивленно вытаращился на Скорпиуса, но тот уже отвернулся.

…– Поттер, с этого момента ты свою задачу знаешь. Все понял?

– Да, сэр.

Команда снова взмыла в воздух, а Флинт, едва не насвистывающий от удовольствия, снова уселся в тренерское кресло. Что хорошего в текущей ситуации, недоумевающий Скорпиус додумать не успел – потому как на тридцать второй секунде после возобновления игры Альбус Северус Поттер поймал снитч, о чем миру и поведал зашедшийся в истерике комментатор матча. Счет сто восемьдесят – сто шестьдесят, конечно, не то, о чем мечталось в игре дома, но тем слаще победа. И Альбус, красиво планирующий вниз с победно вскинутой рукой, сиял ярче пойманного снитча.

Глава 7.

Про Дурмштранг Флинт рассказывал мало — сам он там никогда не играл, зато поделился байками и историями тех, кто там учился. Например, в Дурмштранге не любят гостей — хоть званых, хоть незваных. И каждый, рискнувший сунуться на территорию школы, испытывал на себе прелести сомнительного гостеприимства северян — жестокие шутки и проверки, а мужик ли ты. Зато, как говорили, если уж прошел проверку — то становишься своим. Что это означало, Альбус так и не понял, но Флинт, поигравший и с Крамом, и с Ивановым, и с Татаренко, произнес это очень торжественно.

Впрочем, когда команда изучила план появления в Дурмштранге, стало ясно, что игра легкой прогулкой не будет — всем полагался индивидуальный портключ, который выбрасывал посетителей в пятистах метрах от земли, над квиддичным полем. После чего гостям предписывалось направиться в освещенный флигель и зарегистрироваться. Тех, кто не получил травм, распределяли на временное жительство в общей комнате, остальных отправляли домой. Когда Альбус изучил пергамент, почувствовал, что его лицо вытянулось. Подняв глаза на Флинта, он увидел, как тренер зловеще ухмыляется, оскалив крупные кривые зубы.

— Простите, сэр, — Скорпиус говорил предельно вежливо, — я слышал, что условием допуска Дурмштранга к участию в Кубке Вызова было серьезное смягчение требований к посетителям школы.

Оскал Флинта стал еще более зловещим:

— Так и есть.

— Ииии… — голос Пикса звучал вызывающе даже для него, — квиддичная лига решила, что Дурмштранг выполнил их требования?!

— Ссышь? Ссажу с метлы.

Пикс вскочил, давясь от бешенства:

— Это несправедливо! Игра через два часа после прилета, и неизвестно, какая погода будет во время приземления…

— Известно! — рявкнул Флинт. — Погода будет говно! В Дурмштранге всегда погода говно. Еще один вяк, останешься держаться за юбку Макгонагалл. — Флинт обвел игроков угрюмым взглядом: — Еще вопросы?

— Да, сэр, — Ал постарался, чтобы его голос не дрожал, — наши вещи, сэр.

— Багажный портключ уже у меня, — коротко зыркнул Флинт, и Ал расслабился.

В конце концов, если инспекторы Международной квиддичной лиги приняли условия, если Дурмштранг до сих пор участвует в Кубке вызова, если все команды регулярно там проводят игры, и Ал не слышал, чтобы кто-то умер во время приземления… В общем, звучит это страшнее, чем есть на самом деле, поэтому не стоит волноваться.

И все же перед отправлением в желудке ворочался тяжелый ком — Флинт заставил всех сесть на запасные метлы, лично проверил согревающие и водоотталкивающие чары, лично наложил удерживающие и амортизационные заклятья — так что с метлы свалиться никому не грозило. Но директор Макгонагалл, вышедшая провожать, вместе с другими учениками, отбывающую команду, выглядела обеспокоенно, все время крутила головой, будто кого-то ждала.

Флинт прошелся между зависшими в трех футах от земли игроками и коротко скомандовал:

— Капы.

Ал удивленно переглянулся со Скорпиусом, пытаясь понять, правильно ли он понял тренера.

— Взяли в рот! — рявкнул тот на секундную заминку, и Альбус непослушными пальцами в толстых перчатках торопливо распаковал мягкую капу, сглотнул и надел на зубы. Со всех сторон слышалось приглушенное ворчанье — и Ал на этот раз склонен был согласиться, что тренер перебрал с безопасностью. Носить капы обязывали детей до двенадцати лет, потом про них забывали — если во «взрослой» игре бладжером или битой попадало по зубам, не спасала никакая капа. В горле сразу собралась противная липкая слюна, дышать стало тяжело, хотя Ал и понимал, что он это все напридумывал — не с чего не хватать воздуха, он находится в покое и капа совсем не мешает дыханию.

Когда у поля появился незнакомый пожилой маг, Макгонагалл облегченно выдохнула, а Флинт ощутимо расслабился. Чародей почти бегом добрался до их группы, бормоча какие-то извинения, и принялся торопливо накладывать на игроков незнакомое заклинание.

— Чары цели, — коротко пояснил тренер, и Альбус снова выдохнул, на этот раз восхищенно. Ого, чары цели — высшая магия, это даже не чары, а целый комплекс заклинаний, они применяются аврорами и хит-визардами для работы в тяжелых условиях, когда маг не может сориентироваться в пространстве. Они не просто указывают путь, они влекут туда мага, словно на буксире, причем учитывают все — среду, средство передвижения, в сознании ли находится человек или нет и еще кучу всего.

Ал облегченно улыбнулся, поглядывая на встревоженные лица вокруг. Теперь-то точно все будет хорошо. А уж удержаться на метле — вообще раз плюнуть. Настроение поднялось, Ал, выслушав команду, натянул огромные защитные очки, потуже затянул воротник кожаного комбинезона, и после отмашки вертикально взмыл вверх.

Индивидуальный портключ выдавали с огромными предосторожностями, под расписку, с чтением вслух правил безопасности по обращению с артефактами перемещения. Сейчас плетеная лента обхватывала запястье под плотным рукавом крутки и неприятно натирала кожу, покалывала обратным отсчетом. Поле осталось внизу, фигуры провожавших стремительно удалялись, становясь похожи на игрушечных солдатиков из «Магической цивилизации». Краем глаза отметил, как команда выстроилась в клин, и занял привычное место. Порыв ветра словно обтек его, и настроение снова улучшилось. Покалывание в запястье усилилось. Три… два… один…

Рывок потключа дернул низ живота, скрутил внутренности. В грудь ударил порыв ветра, мелкая ледяная взвесь ослепила, метла заскрипела и встала на хвост. Чары загудели, отдаваясь где-то в надбровных дугах, удерживая Альбуса на ставшем непослушным древке, зубы клацнули о мягкую поверхность капы, выстрелив болью в виски, Ал вцепился в древко, выравнивая метлу.

Она снова встала на хвост, повернулась вокруг оси и ухнула в воздушную яму. Спина намокла от пота, сердце упало в самые пятки, и Альбус судорожно прижался к метле, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. В этот момент по его телу прошла дрожь, метла под ним вздрогнула, развернулась на девяносто градусов и понеслась вниз. В глазах замелькали строчки о расстоянии до земли, температуре вокруг… Альбус прикрыл глаза, обмякая на древке, но тут же распахнул их. Порывы ветра затрясли его, словно горсть монет в жестяной банке, казалось, что кости от этой болтанки рассыпаются. Древко под ним обледенело, стало скольким, но корка тут же трескалась и рассыпалась. Алу доводилось оказываться в зоне турбулентности, но что такое попасть в облако в где-то в Англии, а что — здесь. Он непрерывной тряски голова пульсировала тягучей, однообразной болью, мышцы превратились в желе. Где-то на краю сознания мелькнуло облегчение — какое счастье, что основным ловцом на игру назначен Пикс, а не он, Ал. Но мысль он додумать не успел — метла вошла в штопор, и Альбуса вывернуло наизнанку. Ледяная стена обрушилась, смывая следы позора и иссекая открытые участки кожи на лице, он закрутил непослушной шеей, пытаясь понять, когда закончится спуск, но в тумане терялся даже хвост его собственной метлы.

Как вдруг через секунду он выскочил из облака колючего дождя, метла выровняла полет, легла горизонтально и помчалась вперед, к светящимся кубам зданий.

Во дворе суетился народ, чьи-то сильные руки ухватили метлу за древко, обхватили Ала за плечи и помогли встать за землю. Незнакомая речь звучала успокаивающе, и Альбус, тяжело ступая, двинулся вперед, увлекаемый встречающим. Земля покачивалась, а когда они вошли в теплое, ярко освещенное помещение, так и вовсе чуть не ушла из-под ног.

Его снова подхватили, кто-то заохал, мигнула вспышка заклинания, сорвавшегося с палочки — и вдруг слова вокруг обрели смысл. Надо же, невербальные переводческие чары, здорово. Жаль, что нельзя узнать заклинание — пригодилось бы. Какая-то женщина в белом переднике, ругаясь на все подряд — от погоды до организаторов соревнований, быстро взмахивала палочкой. По телу бежала щекотка диагностических заклинаний, и Ал невольно поежился.

— Что-то болит? — озабоченно спросила она.

Ал мотнул головой и зевнул.

— Сейчас, милый. Тонизирующая ванна, ужин — и будешь как новенький. Не повезло тебе — мы отогнали фронт грозы, а ты попал в самую-самую границу. Вот и поболтало хорошенько. Сотрясения нет, а синяки я сейчас тебе залечу. — Она широко, по-доброму улыбнулась, и Ал расслабился. — Ты молодец, не то что эти помощнички, — женщина фыркнула в сторону собравшихся в другом конце комнаты мужчин, с озабоченным видом вглядывавшихся в светящийся экран. — Наложили в штаны, будто грозы не видели.

Ал почувствовал, как по телу прошлась прохладная волна, убирая боль, мышцы расслабились на мгновенье, в голове прояснилось.

— Ну, как ты? — спросила женщина.

— Отлично, — совершенно искренне ответил Альбус и сам удивился — состояние было такое, что хоть прямо сейчас на поле.

— Очень хорошо. Я — главный колдомедик Дурмштранга, меня зовут Анна Владимировна, — женщина улыбнулась, и Ал увидел тоненькую сеточку морщин вокруг глаз, — но я надеюсь, что встречаться по делу нам больше не придется, — она засмеялась.

— Меня зовут Альбус Поттер, — Ал неловко улыбнулся, выговаривая свою фамилию — ему все время казалось, что он хвастается чем-то незаслуженным.

— Поттер? — Анна Владимировна усмехнулась и посмотрела на Ала внимательно. — Могла бы догадаться. Похож. Джеймс уже прибыл и хорошо помог мне. Ну да у вас фамилия обязывает. Держи.

Она вручила Алу пергамент со стрелкой.

— Просто иди за указателем, попадешь в свою комнату. Там отдохнуть, слышишь? Именно отдохнуть — тридцать минут. Лежа на кровати. Встряска все-таки была хорошая. Ну а после тренер вас соберет на разминку.

Она снова улыбнулась, и Альбус, поблагодарив, взял пергамент. Стрелка приглашающе вспыхнула…

— А моя метла? — опомнился он.

— Кто о чем, а вшивый о бане, — снова засмеялась Анна Владимировна, — твоя метла уже на месте.

Альбус помахал рукой и направился по коридору, следуя указаниям на пергаменте. Комната оказалась недалеко, он зашел и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Несправедливо. Почему он всегда на втором месте? Даже Джеймс больше интересен людям, чем он. Альбус понимал, что все это из-за усталости, что на самом деле ерунда все это — каждый на своем месте. Но иррациональная обида грызла его, как собака грызет кость — смачно, с хрустом и треском. Жалея себя, Ал не заметил, как уснул.

А проснулся от жесткого толчка. Нависавший над ним Флинт скривился и бросил:

— Подъем. На предматчевую разминку. Выходишь в стартовом составе.

Как? Почему? Мысли путались, пока Ал быстро переодевался, споласкивал лицо и чистил зубы. Просветил его дрожащий от злости Скорпиус. Альбус потрясенно бежал за приятелем чуть ли не вприпрыжку — и не узнавал его. Малфою всю жизнь было плевать на квиддич и на то, как к игре относятся другие — почему сейчас он выглядит так, будто собрался открутить Пиксу голову? Оказалось, тот не надел капу. Или выплюнул ее тихонько — никто не знает. Метла притащила этого идиота в невменяемом состоянии, без трех зубов, отплевывающегося кровью и с сотрясением мозга. В игре он, теоретически, участвовать может, но не с самого начала — понадобится еще час, чтобы у того, как выразился Скорпиус, мозги встали на место. Ал, правда, сомневался — все-таки Пикс клинический идиот, как выразился бы Джеймс.
Стараясь успеть за широким шагом Скорпиуса, Ал споткнулся, удерживая равновесие, попытался ухватиться за стену — и рухнул в незаметный проем в стене коридора, больно ударившись виском. Перед глазами мелькали черные точки, испуганный, бледный Скорпиус с дрожащими губами что-то спрашивал… Ал тряхнул головой, прогоняя звон из ушей, и почувствовал на языке вкус крови. Мерлин, ну что он за лопух…

— Да все нормально, — отмахнулся он от расспросов Малфоя, — ты только никому не говори — позору не оберемся. Ловец Хогвартса получил несовместимую с игрой травму — упал с лестницы и прикусил язык! — продекламировал он.

Скорпиус облегченно улыбнулся, протянул руку и дернул Ала с пола. Альбус несколько секунд пережидал головокружение, а потом шутливо пихнул Малфой в бок:

— Пошли уже. Радетель за судьбы команды. Кто бы мог подумать…

Скорпиус начал оправдываться, говоря, что ему, конечно, пофиг, просто он не любит идиотов, и вообще… Ал засмеялся.

— Я все понял, — торжественно сказал он, — клянусь никому не рассказывать, что на самом деле несгибаемый пофигист Скорпиус Малфой переживает за общее дело.

Переругиваясь, они до кабинета, где уже собрались игроки на предматчевую установку. Флинт был короток, постоянно посматривал в окно, где все еще лило и громыхало. Организаторы отвели грозовой фронт от Дурмштранга, но его «хвоста» хватит, чтобы превратить игру в ад. Поэтому все напутствия Флинта касались того, как именно нужно играть в такую погоду. Ал было подумал, что тренер откажется от странной тактики «бегаем всей кучей туда-сюда-обратно», но ничего подобного. Установка на прежнюю тактику была подтверждена.

***

Они играют уже несколько месяцев, но вылет на поле перед матчем — это для Ала все еще что-то особенное. Так же, как в первый раз, кружится голова, замирает сердце, проваливается в пятки и подскакивает к горлу. Только вот сегодня совсем не до восторгов — спину ломит, несильно, но неприятно, слегка кружится голова, руки и ноги налились усталостью. Альбус хотел было перед игрой подойти к Джеймсу, брат бы наверняка что-нибудь посоветовал — ну или сделал массаж на скорую руку, но Ал все еще обижался. Джейми выглядел таким занятым, что Альбус решил не досаждать ему глупостями. И вообще, если бы брат беспокоился, он бы сам подошел верно?

Первый раз тошнота подкатила к горлу, когда Ал увернулся от вылетевшего из-за стены дождя бладжера. Его личная, придуманная тактика ухода от пущенных шаров дала сбой. Почти улегшись на древко метлы, он смотрел на кружащего рядом Вуда и думал, что, наверное, это неплохо, когда загонщики опекают ловца. По крайней мере, сейчас у него была возможность отдышаться. Голова начала болеть — пока несильно, но Альбус чувствовал, что совсем скоро все изменится. В виски больно стучали маленькие молоточки, отдаваясь в затылке красными вспышками. Гул трибун отодвинулся, пространство вокруг сузилось до расстояния вытянутой руки, сквозь завесу хлестких струй не было видно порой игроков. Как только Ал поднимал голову, накатывало головокружение — и он снова прижимался к древку. Мелькнула мысль попросить замену — и тут же пропала, потому что глаза выхватили золотую вспышку в серой стене ливня.

Чувствуя на зубах вкус крови, он сжал коленями метлу, придавая ей максимальное ускорение. По спине катился пот, золотой трепещущий мячик неожиданно проскочил перед самым носом, Ал дернул древко в разворот, метла встала на дыбы, промелькнувшая рядом тень обрушилась вниз, по ушам ударил многоголосый рев трибун, резкие, гортанные выкрики соперников и один безумный «Аааааах!» на поле — такой сильный, что чуть не снес Ала в сторону.

Вопль трибун замер на одной низкой ноте, а потом стадион как один выдохнул. А Альбус сообразил, что резкий, пронзительный свист в ушах — это не причуды его больного воображения, а сигнал к тайм-ауту. По спирали спускаясь вниз, Ал чувствовал, как прекращается дождь, тяжелые капли все реже бьют в прозрачное стекло шлема. Когда он с трудом долетел до скамьи запасных, где собралась вся команда, и вовсе выглянуло низкое неприветливое солнце.

С поля уносили незадачливого ловца соперников, умудрившегося в соревновании с Альбусом свалиться с метлы. Ал стоял, тяжело опираясь о стену, и слушал, как оживленный Пикс, сияя здоровым румянцем, рассказывает, что дурмштранговец отключил удерживающие чары, чтобы дотянуться до снитча…

Последнее, что помнил Альбус, был рык Флинта:

— Аня, ты говорила, он в порядке!

Теряя сознание, Ал подумал, что не видать ему профессионального контракта как своих ушей — а ведь по результатам этой игры он мог бы, мог бы на него надеяться.

Глава 8.

Маркус оставил веселую, шумно галдящую команду в раздевалке. Третье, блядь его, место. Пусть. Заслужили, сволочи. Самолично вытряс из карманов и из-под скамеек рассованное сливочное пиво, нашел пять бутылок огневиски. Маркус вспомнил школьные годы. Что-то мало выпивки, должно быть больше. Закон — каждый приносит бутылку. Из семи бутылок на семерых членов команды преподаватели находили те же самые пять. А в сборной четырнадцать человек. Пить стали меньше, что ли? Здоровое поколение, мать их.

Маркус сгрузил добычу на стол — ого, повезло. Бутылка старого огденского с золотой звездой. Либо Малфоя, либо Папалидиса, из родительских погребов. Будет чем промочить горло.

Пусть радуются, может, последний раз. Стоит навестить Помфри, завтра будет кому-то плохо. А кому будет очень плохо — можно и отчислить. Чтобы не брались пить, коли не умеют.

Не повезло с жеребьевкой, книззл всех раздели, сожри их дементор, загрызи горгулья. Ну почему в начале сезона им достались сплошь слабые соперники? Маркус вспомнил, как покрылся холодным потом, когда увидел расписание матчей. Выматывающие перемещения на Дальний Восток и в обе Америки, непривычный климат. Ведь все рассчитал перед сезоном, прикинул шансы, посмотрел, у кого надо брать очки кровь из носа, а кому отдать, посчитал, насколько хватит Пикса, чтобы постепенно вводить в игру Поттера.

Сейчас ему было стыдно. Поддался всеобщей эйфории, как какой-то хаффлпафец. А теперь все пошло прахом… Третье место, сил нет, впереди элита чемпионата — Новая Зеландия, Австралия. И каждый из них, здорово потрепав друг друга в прошедших матчах, алчно смотрит на Хогвартс, как на дармовой источник очков. Дорого далась победа над Дурмштрангом — и теперь команды-гиганты своего не упустят.

Он тяжело опустился в кресло и активизировал портативную турнирную таблицу. Третье по заработанным, шестое — шестое! — по потерянным. По расчетам Маркуса, для гарантированного выхода команды в плэй-офф к сегодняшнему дню они должны были занимать первое место по заработанным очкам и третье — по потерянным. Тогда — и только тогда! — они, добрав очков десять на домашних матчах, могли быть уверены, что продолжат борьбу дальше.

Он взял слишком резвый темп. Победы над тремя соперниками подряд, да еще первыми официальным соперниками в истории команды, воодушевляли. Сначала Лукоморье, потом Южная Америка, за ней — Северная… После двух проигрышей они вырвали победу у Дурмштранга. Стратегически было бы неплохо слить игру северянам. Но у него не повернулся язык сказать такое ребятам.

Тут, правда, если бы их ловец не вздумал выпендриться перед Поттером, и не переломал бы себе все кости… Тогда бы их потрепали и, глядишь, все обошлось бы. Но Марк не жалел ни секунды. Глядя в белое, бескровное лицо Альбуса, он понимал — только так надо играть. Да что там, он так жил — на зубах, через не могу — всегда.

А тут еще соперник позволял играть — как не выкладываться, не расходовать силы, вымучивая победу за победой, без остатка, как оно получается только в молодости? И все предматчевые установки влетают, словно снитч, в одно ухо, а вылетают из другого — поди поймай.

Он сидел, смотрел на медленно вращавшуюся вокруг своей оси турнирную таблицу, и все больше мрачнел. Разбежались — и не допрыгнули. Но сейчас, идя на третьем месте, уставшие, они легкая добыча. Опасно казаться слишком сильными. Лучше бы все и выглядело, что новичкам повезло. И как бы Марку ни хотелось не попасть под каток Новой Зеландии и Австралии, делать нечего — его люди сообщили, что ветераны настроены больно щелкнуть по носу зарвавшегося новичка. Потому что сейчас, как ни крути, их воспринимают уже всерьез. Плохо.

Маркус никогда раньше не задумывался, что конкретно будет делать, когда станет тренером. В голове крутились абстрактные схемы атак, куча бессвязных мыслей о способах улучшения игры. Его тактика «тотального навала» начала приносить плоды. Он знал, где нужно нажать, а где ослабить, чтобы выправить, выровнять матч. Представлял, как вести тренировочный процесс, чтобы вывести команду на пик формы к нужной дате. Он мог рассчитать, как повлияет газетная шумиха на психологическое состояние любого из окружающих его спортсменов. Но к чему он оказался не готов, так это к тому, что совершенно не представлял, как строить команду с самого начала. С нуля.

Помнится, с детства у него были слишком большие и сильные руки. Мать однажды рассказала, как он ухватился за котенка — поиграть. Сжал, а потом ревел и расстроено тряс безжизненную тушку. Став старше, он научился пользоваться силой, но та, оставшаяся из детства боязнь поломать что-то хрупкое, невосстановимое — осталась. И сейчас он понял, что отчаянно боится все сломать.
Подписывая контракт на три года, Маркус считал, что Хогвартс — его временное пристанище. Всего лишь одна ступенька, которая поможет перескочить из касты «бывших» — бывший игрок, бывшая звезда, да кто угодно бывший, в элиту квиддичного мира — тренерский состав. Но чем больше Маркус погружался в рутинную тренерскую работу, тем меньше он думал о будущем. Едва начавшийся чемпионат вымотал так, как не выматывал ни один игровой сезон, даже первый, профессиональный. Он слишком близко принимал происходящее с командой. Его командой. Любое слово о сборной Хогвартса, показавшееся вдруг пренебрежительным, могло вызвать неконтролируемый взрыв ярости. А разгромив очередную колдокамеру косо взглянувшего в сторону игроков журналюги, Маркус испытал давно забытое чувство триумфа и удовлетворения — его вспомнили. И снова начали бояться.

Он поймал себя на мысли, что не называет игроков детьми. Это уравнивало их с семьей, которой у него никогда не было, делало близкими, родными существами. Хотелось вытирать носы, караулить, куда они бегают после отбоя… Нет. Поэтому — материал. Материал ему попался хороший. Мечта любого тренера — найти в заштатной любительской команде самородок и выиграть с ним чемпионат мира. Самородок — это путевка в высший свет, мировую квиддичную элиту. Людей, умеющих находить таланты, было немного. У них было имя и для них открывались любые двери. Кроме Хогвартса, благослови Мерлин консервативное, суперзакрытое учебное заведение, куда не допускался ни один посторонний. Маркус чувствовал себя чужеземцем, которого наивные дикари пустили погулять по берегу, усеянному самородным золотом.

Хороший материал ему попался. Но не хватило.

Пикс, Ройсон, Джефферсон, Вуд, Уоррингтон — на продажу. Особенно Пикса. Только увидев гриффиндорского ловца, Маркус понял — не сработаются. Заносчивое гриффиндорское бахвальство, воспринимаемое всеми прочими с умилительной улыбкой, было ему чуждо и раздражало, как огнекраб в трусах. Там, где окружающие видели отвагу, он отмечал безрассудность, то, что называли легким характером, Маркус считал панибратством. Они и не сработались. Вчера Пикс опоздал на тренировку, а в ответ на короткое «Будешь сидеть на лавке», лишь самодовольно усмехнулся. Щенок действительно считает, что ему не найдется замены? По-хорошему, их бы с Поттером менять — через игру. Но Маркус не верил в Пикса. Не думал, что тот справится с известностью, поэтому делал то, что на спортивном жаргоне называлось «засветить». Он демонстрировал игрока в первых играх, благо основной пока еще ловец был вызывающе красив на поле.

С другой стороны, с Пиксом везло. Первые три матча он поймал снитч, и Хогвартс выиграл. А могло бы быть наоборот, и тогда Маркусу пришлось бы распрощаться с честолюбивыми планами продать перспективного игрока. А на вырученные деньги устроить команде самый настоящий тренировочный сбор с кем-нибудь из Высшей лиги. С полноценными тренировками и настоящими спаррингами. Маркус всегда был уверен, что только играя против соперника намного сильнее себя, можно вырасти. Победы над слабыми командами уверенности не добавляют, все время провоцируют желание заскулить и спрятаться за тем, что они еще маленькие. Ничего, родители некоторых в их годы мир спасали. Кстати, о некоторых… Альбус Поттер.

Марк тяжело потянулся, достал из кармана старый-старый снитч, еще школьный. Действительно самый первый. Его талисман. Мячик оказался бракованным, летал по полю низко-низко и, выпущенный на первой же тренировке, попал в руки к неуклюжему Маркусу. И с тех пор всегда был с ним.

Марк легонько подул на золотой шарик. Старые потрепанные крылышки раскрылись и затрепетали медленно, едва дрожа. От руки, держащей снитч, поднялось тепло, привычно согрело. Пора было приступать к бумагам. Об Альбусе Поттере думать не хотелось. Непривычное чувство вины, неправости мучало, не давая сосредоточиться.

Если бы он не пошел на поводу у стартовой эйфории, если бы выдержал свой собственный тренерский план, то ввод Поттера в основной состав случился бы намного позже, после зимних каникул, с начала второго круга турнира. К этому времени он собирался гарантированно пристроить Пикса и заработать столь нужные для команды деньги. Нужные хотя бы потому, что им требовался спортивный колдомедик высочайшего уровня, сопоставимого с уровнем той же Ани Долоховой. Или, чем черт не шутит, попробовать переманить ее к себе. Надо же, как нехорошо получилось. Набросился на нее чуть ли не с кулаками, нет бы подумать, что она бы никогда не проморгала сотрясение мозга. Хорошо, что между ними вклинился трясущийся от ужаса Малфой — выйдет, кстати, толк из парня — сказал, что Альбус упал позже, ударился головой. Малолетний идиот, не мог сказать. Маркус до сих пор цветы шлет Анне — с извинениями. Хорошо, что наружу никто не вынес — был бы скандал.

Но в любом случае специалисты ее уровня сидят на контрактах не меньших, чем квиддичные звезды. Врач команды — это тот человек, который заставляет тела игроков функционировать в строго заданном ритме, рассчитывает индивидуальную программу нагрузок и выводит игроков на пик физической формы к заявленной тренером дате.

А еще хороший спортивный целитель — это минимум травм. Потому что большинство из них случается из-за неправильных физиологических нагрузок.

Джеймс Поттер — это отлично. Долохова потом призналась, что готова взять парня себе на стажировку, только сразу поняла — Марк за него будет биться до последнего. Но Джеймс — на перспективу, ему еще учиться в Хогвартсе год, потом пять лет на в медицинской академии. А им специалист нужен вчера.

Сейчас он чувствовал себя неумелым ловцом. Стопки бумаги, пергаментов, вопиллеры, официальные уведомления и извещения, отчеты Специальной комиссии зельеваров об использовании запрещенных препаратов и ужесточении наказания за это вплоть до волчьего билета на квиддич под любым видом и предлогом — все это разбегалось широким веером, уводило Маркуса от цели, грозило погрести под собой, утопить в нудной, но такой, блядский сниджет, необходимой бюрократии. Интересно, если бы победил Темный Лорд, исчезло бы бумагомарательство? Маловероятно. Вот с чем надо было бороться покойному Тому Риддлу — с канцелярией.

А заодно — с важными людьми. Маркус ждал сообщения от Малфоя-самого-старшего сразу после игры с Дурмштрангом.

Когда он посадил Скорпиуса на скамейку запасных, он почувствовал какое-то тихое, мстительное удовлетворение. Как всякий фанат своего дела, Флинт не выносил, когда к важным в его жизни вещам относились несерьезно. Но, похоже, именно такое отношение к квиддичу было у младшего Малфоя. При этом паршивец отдавал себе отчет, что из двух вратарей он объективно сильнее — потому-то и стала таким шоком его замена. Однако Маркус был непреклонен — он собирался вбить в белобрысую голову важность того, что они все делают — либо тот составит компанию Пиксу. Маркус подпишет контракт и со спокойной совестью посадит обоих на скамейку запасных. Конечно, он будет выпускать их, чтобы не потеряли форму — но не больше.

С другой стороны, сцепивший зубы Малфой — это что-то да значит. Маркус вспомнил его отца, субтильного манерного Драко, имевшего дурную привычку собираться в самый неподходящий момент и выдавать на-гора совершенно сногсшибательные результаты, вроде проведения в Хогвартс Упивающихся. Об этом говорили тихо, не желая ворошить прошлое. Но, глядя, как белый от бешенства Скорпиус летал над тренировочным полем, Маркус почти весело скалил зубы, пугая до полусмерти случайных свидетелей. Если мелкий Малфой справится с проблемами взросления, то половина атак — его, а большего и не надо. Игра с северянами показала, что он опять оказался прав — урок усвоен.

Мысли вновь вернулись к Поттеру. Алмаз неграненый — выплыла откуда-то из глубин памяти напыщенная и пафосная фраза. Какого только дерьма не хранится в голове.

Но он сделал свою ставку, и эта ставка — на Альбуса. Пока Маркус вел политику невмешательства — он рисовал схемы, описывал тактику и зорко следил, кто из игроков выполняет указания, понимая их на какой-то глубинной, подкорочной сути, а для кого это просто очередные слова.

И как же хочется продать гриффиндорца… без денег и без врача никак. Черт, черт, черт. После Дурмштранга с ним никакого сладу. Да уж, это тебе не у Лукоморья снитчи тырить. А то, что основного ловца соперника из-за Поттера по песку размазало, а запасной не смог бы поймать снитч, даже если бы он был прибит к кольцам — об этом никто не вспоминает.

В руки попал Спортивный пророк, на второй странице которого доброжелательно улыбающийся Пикс давал очередное интервью.

Маркус в ярости испепелил газету мощным инсендио.

Продолжение следует...

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"