Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.

Достаточно близко

Оригинальное название:Close Enough
Автор: Helen_, пер.: MarInk
Бета:Teufel
Рейтинг:NC-17
Пейринг:ГП/РУ, ДМ/ДУ, ГГ/НЛ
Жанр:AU, Angst, General
Отказ:HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of Warner Bros. © 2001 and J.K. Rowling.
Аннотация:Война подарила им новые и неожиданные умения: Невилл научился ломать человеку руку в трёх местах, Драко – доброте, а Рон выучился не предпринимать необдуманных действий. Почти.
Комментарии:Морото, этот перевод – для тебя:)

Ник автора - Helen, без подчеркивания в конце, но на сайте уже есть русский автор с таким ником, надо было как-то отличить.
Каталог:Пост-Хогвартс, AU
Предупреждения:ненормативная лексика, слэш
Статус:Закончен
Выложен:2008-10-16 00:00:00 (последнее обновление: 2008.10.16)
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 1. немного неправдоподобно

- Чёрт, - философски сказал Рон, глядя, как мокрый стакан с водой выскальзывает из его пальцев и вдребезги разбивается о прочный край раковины. За окном кухни неровными скачками закатывалась луна; Рон опёрся о раковину и на миг прикрыл глаза, глубоко дыша. Он не собирался так зверски напиваться, но Гарри с самого начала объявил о своём намерении надраться до бесчувственного состояния к одиннадцати часам в качестве завершающего штриха их встречи, происходившей каждые две недели, и Рону показалось неправильным позволить другу сделать это самому и в одиночку.

«Трипадочный отстойник»*, вот как они все это называли, хотя к этому времени, почти пять лет спустя, общество решило дать этому более длинное имя, почти такое же длинное, как та официальная поэма, в которой Гарри сравнивали с всадником Апокалипсиса и весенним бутоном в шести строчках, и которую только Драко мог запомнить целиком. Он должен был хорошенько напиться, чтобы выдать больше, чем десять строчек с насмешками, но всегда можно было рассчитывать, что он продекламирует её по меньшей мере дважды на годовщине «Трипадочного отстойника»…
- За тебя, Поттер, - сказал он этим вечером, приподнимая кружку с пивом, - в канун твоей славной победы…
- О, нет… - сказал Гарри.
- …над Тёмным Лордом и также, по ошибке, надо мной, самым знаменитым дезинформированным шпионом сопротивления…
- Мы посылали тебе сову! – воскликнула раскрасневшаяся Гермиона, наклоняясь и делая глоток из кружки Невилла.
- Ага, посылали… - согласился Драко. – Итак, снова, мы собрались здесь, чтобы отпраздновать четвёртую годовщину битвы, в которой Гарри Поттер премилым образом заменил приличный кусок зелёных английских холмов огромной дырой, а я понял, как важно вовремя проверять почту.
- И… - сказал Рон.
- О, да, - сказал Драко, - и в которой Рон Уизли помог. Чуть-чуть.
- Эй… - напомнил Невилл; если не считать того факта, что волосы у него растрепались, и что та его рука, которой он обнимал Гермиону за плечи, скрылась где-то у последней под кофтой, он выглядел самым трезвым из всех.
- И в которой Невилл Лонгботтом появился в самый последний момент и треснул чем-то Гарри Поттера по голове, тем самым избавив нас всех от участи быть поджаренными.
- Конечно-конечно, - сказала Джинни, помахивая крохотным зонтиком из своего коктейля.
- После чего я каким-то образом стал работать со всеми вами, придурки, и похоже, что навсегда, - сказал Драко; на щеках у него появился румянец. – Это только ради денег, имейте в виду…
- Почему ты каждый год этим заканчиваешь? – пробормотал Гарри.
- Потому что я – та ещё штука… штучка, - отрывисто заявил Драко, отчего-то показывая пальцем на Гермиону.
- Красноречиво, - заметила она.

Рон открыл глаза и несколько минут пялился на стекло в раковине, прежде чем до него дошло, что ему стоило бы починить стакан. Он вытер руки о футболку и вернулся из кухни в гостиную; в полуотключке рухнул на диван и неловко обшарил карманы мантии, которую бросил туда, выйдя из камина. Палочки там не было; и только после того, как он обыскал свои карманы во второй раз и проверил наплечные ножны для неё и пространство между диванными подушками, он осознал, что видел её в последний раз где-то после того, как они пришли в бар.
- Чёрт, - пробурчал он, на минуту откидываясь на спинку дивана перед тем, как заставить себя встать на ноги и с помощью летучего пороха отправиться обратно.
Они поручили Гарри выбор бара, так что это было спокойное место, где подавали закуски за полцены, если вы покупали алкоголь, - и никаких украшений на тему «Трипадочного отстойника». Казалось, здесь стало тише и темнее с того момента, как Рон распрощался и ушёл отсюда, хотя он отсутствовал не больше двадцати минут. Три ведьмы сидели за столиком в углу, смеясь и разговаривая вполголоса, и несколько пар, сблизив головы, сидели за барной стойкой.

Рон оставался на вечеринке одним из последних – первой ушла зевающая Джинни, потом Драко, хлопнувший Невилла по плечу и влепивший размашистый поцелуй в висок Гарри, шепнув последнему что-то, чего Рон не расслышал. В феврале Драко всегда становился сентиментальным. Гермиона и Невилл ушли примерно полчаса спустя, и Невилл обнимал её за талию, когда они ступали в камин.
- Ещё один год, - сказал Гарри, глядя на танцующие языки пламени, и заказал для них двоих ещё по кружке.
- Ещё один год, - согласился Рон. – Как ты думаешь, можно было уговорить Невилла, чтобы он шандарахнул чем-нибудь по башке Малфоя?
- Мне бы это понравилось, - задумчиво сказал Гарри; его улыбка была скуповатой, но всё такой же искренней. Воспоминания о «Трипадочном отстойнике» никогда не давались ему легко, хотя в этом году, думалось Рону, эта ноша стала чуть легче. Сразу после войны случалось множество маленьких мятежей; ликвидирование наиболее опрометчивых и безрассудных заняло почти шесть месяцев, и было очевидно, что Англия, особенно в радиусе сотни миль от того места, где распылили Вольдеморта, претерпевала небывалый всплеск оккультной деятельности. Стаи одичавших крупов** кишели в лесах и заводили дружбу с дикими свиньями. К сожалению, повсеместное распространение милых и дружелюбных свинособак бледнело в сравнении с активностью драконов, демонов, гоблинов, троллей, мелких бесов, духов-каннибалов и крокодилов. Это, вместе с периодом социальных беспокойств, приведшим к роспуску («освобождению от рабства», - всегда громко говорила Гермиона) домашних эльфов и безобразному зрелищу их поголовной безработицы, подтолкнуло Министерство к первой годовщине победы создать низкофинансируемый и частично секретный отдел под названием Департамент Беспорядков.

- Это значит всё то же самое, что мы делали всё это время, но уже со значками, - сказал Малфой, когда министерские совы принесли им письма.
- И со значительно худшей кормёжкой, - добавила Джинни; но не отказалась от работы. Никто из них не отказался.

- Никто не находил палочку? – спросил Рон, перегнувшись через барную стойку. Женщина-бармен, вытиравшая стакан полотенцем, улыбнулась ему.
- Увы, но нет, - она покачала головой. – Вам стоит проверить там, где вы сидели.
- Ага, спасибо, - сказал Рон.
- Погодите, - сказала она, отставив стакан. – Вы тот самый… э-э… вы – Рон Уизли, да? – она была хорошенькая, с матовыми чёрными волосами, туго заколотыми на затылке.
- Это я, - согласился Рон.
- Ваши фотографии висят на стене у моей младшей сестры, - сказала она.
- Правда? – сказал Рон.
- Ей одиннадцать.
- Боюсь, она для меня всё-таки слишком молода.
- Анита Барнс, - сказала женщина, протягивая руку.
- Приятно познакомиться, - сказал Рон, пожимая её ладонь.
- Можешь как-нибудь прислать мне сову, - непринуждённо сказала она, когда он повернулся, чтобы отойти от стойки. – Если найдёшь свою палочку, конечно.
- Вполне может быть, - сказал Рон.
Палочка нашлась через несколько минут – она валялась между пухлыми подушками-думочками. Он проверил её кончик, выглядевший поцарапанным, и только-только решил, что он достаточно трезв, чтобы аппарировать домой, когда услышал голос Гарри и его смех. Рон был слишком далеко, чтобы толком расслышать что-нибудь, но заколебался, охваченный любопытством: насколько он знал, Гарри ни с кем не встречался. Конечно, в школе была Гермиона, и потом, во время войны, ещё несколько неловких любовных связей; хотя Рон знал, что Гарри иногда спит с другими людьми, домой тот никогда ни с кем не уходил. Он осторожно взглянул поверх низенькой перегородки, позволявшей хорошо разглядеть Гарри, боком сидевшего у барной стойки – пристальный взгляд Рона странным образом задержался на нём. Лицо Гарри было оживлённым, сосредоточенным, и он явно не был и приблизительно так пьян, как должен был быть. Он улыбнулся, и Рон почувствовал, как его сердце совершило кульбит: Гарри выглядел счастливым.
Гарри почти всё время улыбается, сказал Рон себе, давя смутный приступ чувства вины – с чего бы этой улыбке чем-то отличаться? Он подвинулся на скамейке, стараясь хотя бы краем глаза увидеть собеседника Гарри. Это был мужчина, что, впрочем, не было чем-то особо неожиданным; взгляд Рона привлекли волосы этого человека – коротко остриженные, светло-рыжие; оттенка, который был в детстве у него самого, прежде чем его волосы потемнели до яростного морковно-каштанового. Рон облизнул губы и увидел, как Гарри наклоняется и обхватывает бледное, тонкое запятье этого человека, пряча пальцы до костяшек под рукавом его мантии, небрежной распахнутой так, что можно было видеть рубашку и брюки. Мантия была зимняя, шерстяная, лиловато-зелёная, защищённая заклинаниями от дождя и грязи, с несколькими удобными магическими карманами, появлявшимися только тогда, когда это было нужно владельцу. Рон знал об этом, потому что у него была точно такая же мантия; два дня назад Гарри восторгался этими карманами.
Он аппарировал домой так быстро, что споткнулся, приземлившись, и расшиб колено о кофейный столик. Руки у него дрожали – «слишком близко принимаю к сердцу», подумал он. В безнадёжные месяцы в середине войны он некоторое время сходил по Гарри с ума. Тогда Гарри спал в лучшем случае два или три часа в сутки и был мрачен, замкнут и неприветлив в своём гневе. Рон то и дело чувствовал, как что-то в нём сжимается в отклике, в болезненной любви; и забыл об этом, когда в их лагере появилась Миллисент Булстроуд. К тому времени Рон навидался достаточно всякого, чтобы удержать падающую челюсть, но Миллисент всё равно приподняла неожиданно изящную бровь.
- Родители были грязнокровками, а ты не знал? – сказала она, и Рон не потрудился объяснить, что на самом деле он изучал глубокий, почти опасный изгиб её губ. В их почти голодающем лагере она производила сильное впечатление: на несколько дюймов выше шести футов – фактически, немного выше Рона; её суровое лицо уравновешивалось округлостями тела, которые были бы сексапильными на любой женщине поменьше ростом, но на могучей Миллисент производили какое-то архитектурно-скульптурное впечатление.
После того, как Рон видел, как она ударом по голове обрушила на землю Рабастана Лестрейнджа, сломав ему нос жестким движением запястья, и проспал несколько благословенных ночей, устроив голову на её груди, идея о том, что Гарри может быть для него чем-то большим, чем лучший друг, брат, командир, казалась временным помрачнением рассудка.
Ему не приходило в голову, даже в лихорадочные послевоенные годы, что у Гарри могут быть похожие мысли – только не у Гарри, который мог быть рядом с абсолютно любым, с кем захотел бы, но, тем не менее, упрямо занимал каждый год верхнюю строчку в списке самых желанных – и доступных для атаки – холостяков в «Ведьмополитене».
Он распахнул французское окно, служившее дверью гостиной, и прислонился к прохладному каменному косяку входа на крошечный балкон; хилые усики ползучего растения, подаренного Гермионой, когда Рон сюда переехал, трепетали на ветру. Невесть с чего он подумал о Драко, натягивавшем рубашку в холодной и сырой министерской раздевалке почти год назад.
- Держу пари, для тебя это легко, - сказал он с ухмылкой, застёгивая запонки.
- Ага, - сказал Гарри, садясь на узкую деревянную лавку, чтобы обуться. – И так трудно для тебя, с твоим «Я – Драко Малфой, мастер шпионажа, возродившийся из тьмы».
- Ну да, - признал Драко, – это хорошо работает. Но «привет, леди, я – Гарри Поттер» работает лучше.
- Откуда ты знаешь? – спросил Рон, завязывая галстук.
Драко только ухмыльнулся и изогнул одну бровь, поправляя на руке кожаный ремешок ножен для палочки.
- Это немного неправдоподобно звучит, - сказал Рон позже, когда они с Гарри лежали в засаде в зарослях какого-то папоротника, ожидая ночи. – С девушками… и всё такое, - быстро добавил он, хотя был практически уверен, что Гарри всё же предпочитал мужчин.
- Не знаю, - отозвался Гарри.
- Ну, - сказал Рон, - ты не обязан ведь всё мне рассказывать…
- Я пользуюсь чарами памяти, - пробормотав Гарри, дёрнув плечом в порыве смущения. – И тем размывающим внешность маскировочным приспособлением, что Гермиона помогла мне создать в войну.
- Ты используешь военную технику, чтобы трахаться?
- Я просто… - лицо Гарри исказилось в беспомощной досаде. – Ты не представляешь, сколько людей думают, что я не только поимел Вольдеморта, но и хотел бы повторить этот опыт в новых ярких красках.
Папоротник зашелестел и затрясся, пока Рон пытался не смеяться, и щёки Гарри стали ярко-красными.
- Извини, - сказал Рон наконец. – Это, должно быть, ужасно.
Гарри начал запинаться:
- Это не… это не неэтично, и никого, кто меня знает, это не коснулось… это только заставляет людей забыть, что я…
- Спаситель Свободного Мира, Разитель Тьмы и так далее, - закончил Рон.
- Точно, - сказал Гарри; стая виверн появилась на холме. Оба выскочили из папоротника, и Гарри, как и всегда, был быстрым и уверенным.

_______________
*«Трипадочный отстойник» - последняя битва с Вольдемортом; в оригинале «Threfall's Basin» (прим. пер.)
** Круп (Crup) (Классификация М.М.: XXX) – происходит из юго-восточной части Англии. Внешне он напоминает терьера Джека Рассела, за исключением раздвоенного хвоста. Без сомнения, эта порода собак была выведена волшебниками, так как крупы очень преданы магам и крайне агрессивны по отношению к магглам. Круп – настоящий мусорщик, ест почти всё, от гномов до старых шин. Лицензию на право обладания крупом можно получить в Отделе по контролю волшебных существ после прохождения простого теста, доказывающего способность волшебника-заявителя контролировать крупа в местах обитания магглов. Владелец крупа обязан удалить хвост своего питомца с помощью безболезненного Отрубающего заклинания по достижению последним шести-восьминедельного возраста, чтобы магглы его не заметили. («Волшебные твари и где их найти») (прим. пер.)



Глава 2. беспечно

«Слишком близко принимаю к сердцу», снова сказал себе Рон на следующее утро, когда Гарри откинул волосы с глаз и осведомился:
- Что?
- А?
- У меня что-то на лице? – спросил Гарри. Он не был красивым, что бы там ни говорил по этому поводу «Ведьмополитен». Он был тонкий, как плеть, невысокий, и одежда никогда не подходила ему по размеру как следует. Его нос был великоват, и глаза, даже после стольких лет, в течение которых Рон к ним привык, были какими-то тревожными. Рон никогда не трудился выяснять точно, насколько хорошо у Гарри получалось подцеплять кого-нибудь, если никто не знал, что он – Гарри Поттер. «Не красивый», - думал Рон, пялясь на то, как Гарри проводит тыльной стороной ладони по губам, но всё равно не мог представить, что у Гарри могли быть трудности с тем, чтобы найти кого-нибудь, кто приходил бы домой вместе с ним.
- Я плохо спал прошлой ночью, - сказал Рон. Это не было ложью. – Надо было остаться с тобой в баре – было бы как в старые времена.
- Я не остался, - сказал Гарри.
- Я думал…
Гарри покачал головой; его взгляд был чист и дружелюбен.
- Я устал тогда, - сказал он. – Пошёл домой и лёг спать.
- Понятно, - сказал Рон; и сам слышал, каким хриплым и странным был его голос.

Гарри касался его девять раз на этой неделе – три раза их пальцы соприкоснулись, когда Гарри передавал ему бумаги, и дважды Гарри хлопнул его по плечу; слегка задел его, пролетев рядом во время дружеского квиддичного матча с отделом Секретных операций; перепрыгнул через низенькую каменную стену и уронил Рона на землю за миг до того, как ревущее пламя пронеслось над их головами. Однажды в среду их колени соприкоснулись под столом в пабе, где они обедали; а в пятницу Гарри полоснул ножом по своей ладони, встал у могилы и сжал уже кровоточащую ладонь Рона, заставляя их смешавшуюся кровь течь на древний, покрытый лишайником камень, и Рон ждал, искал какого-нибудь ответного отклика во взгляде Гарри – и не видел ничего, кроме дружбы.
Ночью, сидя в своей квартире, он пытался уверить себя, что это не разочарование поселилось в его солнечном сплетении тяжёлым, твёрдым комом. Он вспомнил, довольно неожиданно, ночь менее чем шесть месяцев назад – тогда он флиртовал с Клементиной Корниш из отдела связей с магглами. Министерское празднование Хэллоуина началось ровно в четыре в большом каменном зале, открытый бар был забит под завязку, под потолком зажглись сияющие тонкие свечи. В десять все, кто ещё не ушёл, были откровенно вымотаны, и хотя позже Рон не был уверен, как это случилось, но его отношения с Клем сократились до яростного осуждения грубых нарушений правил контакта с магглами; к одиннадцати они уже томно обжимались в большом кресле, Клем сидела у него на коленях и хихикала, покрывая поцелуями его шею. Он помнил, что был очень, очень пьян, и не то, чтобы это что-то значило, но он видел Гарри с абсолютно бесстрастным лицом, смотрящего на него из другого конца комнаты, небрежно держа в руке бутылку с пивом. В тот момент, скользя рукой по стройному бедру Клем, Рон об этом вовсе не задумался; Гарри отсалютовал бутылкой и отвернулся, а когда Клем провела язычком по уху Рона, он и вовсе начисто забыл о Гарри.
Он часто думал в эту неделю, по дюжине раз на дню, о том, чтобы упомянуть тот случай – случайно, за ланчем или просматривая бумаги в тесной комнатушке, где они хранили свои архивы, и их бёдра соприкасались, пока они дискутировали по поводу документов о пикси. Разумеется, думал Рон, это могло быть только совпадением, и он не был эгоцентристом настолько, чтобы думать, что любой рыжий, с кем Гарри переспал бы, имел бы какое-то отношение к нему, и всё же… всё же. Что-то останавливало его всякий раз, как он открывал рот, намереваясь покончить с этим и посмеяться над своим шоком и ужасом.
Совпадение, говорил он себе ночью пятницы, касаясь пятна крови на манжете рубашки – их смешавшейся крови, которой они запечатывали ту могилу с зомби. Гарри взял домой кипу документов по этому делу и вырвал у Рона неохотное обещание разобраться до понедельника со второй половиной бумаг. Рон снова потрогал пятно крови, съел половинку сандвича с ветчиной, которую нашёл в холодильнике, наложил на пыль в квартире несколько очищающих заклинаний, пятьдесят раз отжался, вышел на балкон и пронаблюдал, как солнце опускается за горизонт; а потом, чувствуя вину и предвкушение одновременно, прижал пальцы к пятну и шепнул простое следящее заклятие.
Он приземлился в проходе между домами и поскользнулся на льду, ударившись плечом о кирпичную стену и приглушенно выругавшись. Это был переулок позади многоквартирного дома, где жил Гарри, и Рон сглотнул, почувствовав себя донельзя виноватым на долгую секунду – до тех пор, пока не понял, что он вовсе не так уж близко к квартире Гарри и чуть меньше, чем в сотне ярдов от тускло освещённой двери. Чуть дальше по переулку сгрудились люди, куря и обмениваясь весёлыми приветствиями, и Гарри, конечно же, подумал Рон, рефлекторно касаясь пятна крови, стремительно шёл по переулку, как будто был здесь совершенно один; толпа двигалась отдельно от него, словно не замечая его вовсе, холодное молчание окружало его.
Люди пялились на Гарри, всегда, но Рон редко замечал это; память о том времени, когда люди смотрели мимо него на Гарри, была тусклой, нечёткой. Решительно странно было видеть, как Гарри прошмыгивает мимо какого-то мужчины, игнорируемый, робко проскальзывает мимо женщины, неловко копается в карманах в поисках чаевых, когда обычно он просто отмахивался без комментариев. Сам Рон не раздавал чаевых много месяцев, насколько мог вспомнить. Гарри прошёл в клуб неузнанным.
Количество заклинаний для сокрытия или изменения внешности исчислялось сотнями – и больше того, если учитывать зелья и более долговременные средства – но все их было более или менее легко засечь, и Гарри был здесь несомненным экспертом, так что Рон не стал заморачиваться с заклинанием. В клубе было темно и шумно, и напитки были дорогими, и даже если бы Гарри специально искал Рона, идя по переулку и заходя в клуб, он его не увидел бы. Рон купил себе выпивки и сел у стойки, находя Гарри взглядом – глаза давно привыкли отыскивать Гарри вне зависимости от того, где тот прятался.
Он наблюдал; первым делом Гарри дотронулся до руки светловолосой девушки, чуть повыше локтя, купил порцию выпивки невысокому темноволосому мужчине, коснулся его щеки. «Это ничего не значит», - подумал Рон, - «совсем ничего», и ощутил почти болезненное облегчение. Запрокинув голову, он в один глоток прикончил свою порцию, толкнул стакан ближе к кассе и был уже на полпути к выходу, когда увидел: девушка ушла вместе с двумя друзьями, тот мужчина танцевал с кем-то ещё, а Гарри близко-близко наклонился к кому-то другому.
Со спины это мог быть Билл или Джордж – мерцающие вспышки разноцветного света над танцполом освещали копну рыжих волос и веснушчатое предплечье под коротко обрезанным рукавом рубашки. Кто-то позвал Рона танцевать, но он отказался, не глядя; он медленно обходил парочку, пока не сумел увидеть лицо этого мужчины. Было трудно смотреть, когда он мог заодно видеть, как пальцы Гарри скользят по тыльной стороне ладони этого рыжего, и он не хотел смотреть, но маленькая, грязная и испорченная часть его настаивала.
Это было не его лицо; не его рот оставлял лёгкие поцелуи на подбородке Гарри, не его щеки Гарри касался, сначала рукой, потом губами, но это мог быть его брат, его кузен, какой-нибудь потерявшийся родственник семьи Уизли – тот, кто скользнул большим пальцем по приоткрытым губам Гарри, стоя достаточно близко, чтобы отчётливо видеть, как закрываются глаза Гарри; это мог быть и он сам.
Он не пошёл домой. Ночь была холодной и влажной, булыжная мостовая была покрыта тонким слоем мокрого снега, но Рону было отчаянно жарко, по крайней мере, поначалу, и он прошёл с милю, прежде чем начал дрожать от холода и аппарировал в Министерство. Вечером в пятницу вестибюль был пуст, если не считать сонного домового эльфа за столом охраны, приветливо кивнувшего проходившему мимо Рону. Так поздно ночью его шаги отдавались эхом в узких коридорах, и свет потрескивающих фонарей на стенах офисов не достигал высоких потолков. Он сделал себе какао и выпил половину в кухне, присоединённой к их офису – нарочно тянул время; но в конечном итоге он сел за огромный двойной стол, который делил с Гарри и потянул к себе стопку последних документов, начиная с тех, с которыми обещал разобраться к понедельнику.
Какао остыло и сделалось вязким на дне кружки, когда он закончил делать пометки на последней странице и толкнул требующую дальнейшего внимания стопку к той части стола, что принадлежала Гарри. Появился эльф и начал спокойно мыть пол, пока Рон тёр глаза и зевал.
- Долгая ночь, - заметил эльф, мастерски орудуя шваброй.
Рон в конце концов заснул на набитом неудобными пружинами, но всё равно мягком диване, который стоял у них в офисе под окном, и проснулся, первым делом увидев Гарри, склонившегося над ним и державшего его за плечо.
- Долгая ночь? – спросил Гарри; его глаза блестели в утреннем солнечном свете.
- Бумажная работа, - пробормотал Рон, садясь; во рту у него пересохло. Гарри сел рядом, водрузив ноги на пожертвованный Джинни поцарапанный журнальный столик, и протянул Рону чашку кофе. – А у тебя?
Гарри дёрнул плечом:
- Ничего особенного.
Рон никогда не думал раньше, что Гарри умеет хорошо лгать.

В следующие шесть недель они расследовали серию нападений огненного демона в пригородах Лондона, помогали Невиллу планировать сюрприз на день рождения Гермионы, сыграли в нескольких товарищеских квиддичных матчах во внутриминистерской лиге (грязная игра поощрялась, и это означало, что Драко был просто бесценен), перепили с Невиллом и послали в качестве розыгрыша Снейпу четыре совы за один вечер, и вытерпели день карьеры бывших выпускников в Хогвартсе, скрашенный лишь тем, что Гермиона поспорила с Джинни на то, чтобы та обняла Снейпа. Это, в общем и целом, было похоже на их нормальную жизнь – за исключением того, что, даже когда он видел, как Джинни запечатлевает поцелуй на подбородке Драко Малфоя – из всех людей! – теснился в крохотной лондонской квартире, унаследованной Невиллом от своей бабушки, смотря, как Гарри распевает «С днём рожденья…», Рон не мог заставить себя беспокоиться об этом, потому что в прошедшие шесть недель Гарри трахнул трёх человек, которые походили на Рона. Ему хотелось верить, что он всё это выдумывает, что в нём есть какая-то жалкая уродливая частичка, которая сочинила всё это, чтобы помучить его всласть, но когда он увидел в третий раз, как Гарри с полуулыбкой на лице погружает руки в тёмно-рыжие волосы, ему показалось, что сердце сейчас взорвётся от стыда и смущения, и он знал, что не мог этого придумать – придумать Гарри, игриво запускающего пальцы под рукав футболки с «Пушками Педдл» – никогда, ни в этой жизни, ни в сотне следующих.
У Рона был секс с женщинами; и он составил в уме списки людей, с которыми трахался, в зависимости от того, были ли у них чёрные волосы, или зелёные глаза, или и то, и другое, носили ли они хлопчатобумажные рубашки с короткими рукавами, или очки, были ли они добрыми, преданными, или могли закончить начатое им предложение, спасали ли они ему жизнь, или беспечно целовали его в щёку дважды в год, на Рождество и в день рождения; и ещё от того, были ли они втайне совершенно, чертовски сумасшедшими.



Глава 3. на секунду

- Наблюдаешь за Драко, - утвердительно сказала Гермиона, садясь рядом с Роном в конференц-зале; солнечный свет пробивался сквозь витражные окна над их головами.
- И когда уже столько времени прошло, - сказал Рон, подняв взгляд от рутинного отчёта, который заканчивал, - ты всерьёз думаешь, что я до сих пор помню всё, что было давно и неправда…
- Вы с ним подрались шесть месяцев назад, - доброжелательно указала Гермиона.
- Восемь, - сказал Рон.
- Он от неё без ума.
- Я знаю, - спокойно сказал Рон; Гермиона криво улыбнулась. Рон заметил у неё на шее три бледных следа от засосов. Он сильнее сжал перо и дописал предложение, где объяснял экстренные обстоятельства, при которых разгромил чей-то огород и разломал три маггловских велосипеда, церемониальную чашу и довольно крепкую хижину.
- Почему мы не спали вместе, как ты думаешь? – спросил он, сворачивая отчёт и отправляя его в полёт прочь из комнаты.
- Я… - растерялась Гермиона.
- Я имею в виду, раньше, - пояснил Рон.
- А, раньше…

Он видел однажды Гермиону с Невиллом, когда они вместе с Гарри ехали на север, чтобы избавиться от вампирского культа где-то в пригородах Эдинбурга. Гарри тогда расстелил мантию на сидении, лёг и сразу провалился в крепкий сон, но Рон не мог сомкнуть глаз и отправился в купе Гермионы. Он уже почти постучал, когда заметил, что занавески на двери висят криво. Невилл стоял на коленях перед Гермионой; кипа деловых бумаг была отброшена в сторону, в одной руке Гермионы была закрытая книга. Пальцы другой руки всё крепче сжимали рубашку Невилла, пока тот гладил её колено, настойчиво продвигаясь выше, и тянулся вперёд, чтобы целовать её губы и щёки. Это было ничуть не похоже на то, что должно было быть между ними по представлениям Рона.
Это заставило его отчего-то вспомнить, каким был Невилл в «Трипадочном отстойнике», кричащий – кажется, все они тогда кричали – одним прыжком преодолевающий последние несколько ярдов взрыхленной земли, истекающий кровью, без палочки. Рон вспомнил, как Гермиона, сжимая его ладонь, отчаяннно блевала, и как его рука хрустнула и сломалась под хваткой Гарри, вспомнил, как понял, что они сейчас умрут. В официальных бумагах Невилл положил руку Гарри на плечо и заговорил с ним, но Рон видел, как Невилл размахнулся и ударил Гарри по голове со всей силы, как Гарри упал на землю рядом с ним, и тогда Рон отвернулся на секунду – только на секунду, посмотреть, жив ли ещё Гарри – и когда он повернулся обратно, Невилл вытирал Гермионе рот собственным рукавом, приобняв её за плечи.
Тогда, в коридоре поезда, Рон, прижавшись щекой к стеклу, видел, как Невилл приспускает рукав кофты Гермионы, запустив одну руку ей под юбку и касаясь губами её горла, видел, как она выгибается ему навстречу, довольно вздыхая, и чувствовал – нет, не грусть и не ревность, а как будто дверь, которая была открыта, а он не знал об этом, только что захлопнулась.

- …во время войны, - договорила Гермиона. – Ну, мы практически переспали, не так ли…
- Не так.
- Мы это делали, - твёрдо повторила она.
- Понятно.
Она смешалась и спросила:
- Ты не…
- Нет, - сказал Рон. – Нет, конечно. Я просто хотел знать, что ты об этом думаешь.
- А, - сказала она. Они несколько секунд сидели в молчании, почти соприкасаясь пальцами на столе между ними.
- Гарри… - начала Гермиона.
- Можем мы хоть раз, хотя бы однажды, поговорить не о Гарри? – спросил Рон. – Как ты думаешь, это вообще возможно?
- По правде говоря, жопа ты с ручкой, - колко сказала Гермиона, - я так не думаю.
- Прости, - пробормотал Рон.
Гермиона вздохнула.
- Я слышала, ты чертовски хорош в постели, - сказала она. Словно извинялась.
- Что?.. где... от кого?
- Ходят слухи. Именно это обычно и случается, когда ты пачками имеешь женщин, с которыми едва знаком…
- Не пачками.
- Да?
- Да… ну, их было несколько, - сказал Рон. – Одна или две. Немного. И я их в любом случае ценю и уважаю.
- Ой, да забей, - махнула она рукой.
- Хм… ладно.
- Ты знаешь, что я тебя люблю, - сказала она немного погодя. – И если честно, ты выглядишь абсолютно счастливым, трахаясь с кем попало, и смотря порно, и поедая китайскую еду с Гарри…
- Мы не смотрим порно, - сказал Рон чуть громче, чем следовало.
- Да? – моргнула Гермиона. – Я думала, ты смотришь.
- Нет, мы не… мы… почему ты так думаешь? – возмутился он. – С чего ты взяла, что я смотрел его с Гарри?
- Я не говорила, что ты так делал, - указала Гермиона. – Я имела в виду только китайскую еду.
- Понятно.
Гермиона опёрлась подбородком на руки и искоса взглянула на него.
- Ты спал с Гарри? – спокойно спросила она.
- Что?.. нет!
- Ты не… - она прикусила губу. – Я думала, во время войны…
- Ах, во время войны, - сказал Рон. – Войны. Во время в… нет.
- Почему нет? – спросила она, и Рон отвёл взгляд.
- А почему ты не трахалась с Виктором Крамом?
- Я трахалась, - сказала Гермиона.
- Ты этого не делала.
- Делала.
- Ну а я никогда не смотрю порно, - отрезал Рон.

Рон выкладывал у кассы продукты на неделю и старательно игнорировал кричаще-яркую фотографию Гарри на первой странице «Пророка» под медленно мигающим заголовком, провозглашавшим: «Мальчик-Который-Выжил – больше не мальчик! Сексуальные фото, скрытые Министерством!», пока Гарри-изображение бросал сердитые взгляды и отворачивался, а ветер обвивал мантию вокруг его ног и откидывал волосы со лба. Рон прикусил губу и положил газету поверх пакета с сосисками.
На четвёртой странице, между объявлением о мемориальной доске в честь жертв первой войны с Вольдемортом и статьёй о магических поясах, которые загорались и уродовали своих владельцев, было три маленьких зернистых фотографии Гарри, занятого борьбой с агрессивным демоном перед битком набитым людьми универмагом. На первом фото рубашка Гарри задралась на спине, а демон изогнутым дугой когтем тянулся к груди Гарри; на второй и третьей рубашка была разорвана в клочья, и Гарри напряжённо выгнулся, удерживая демона в захвате. Пока Рон смотрел, собралась восхищённая толпа, и одна низенькая пухлая ведьма даже подмигнула ему. Он вытер ладони о брюки и отбросил газету.

- Как насчёт выпивки? – спросила Джинни, величаво вплыв в узкую арку двери в полшестого вечером в пятницу. – Я плачу… даже учитывая, что на этой неделе я угробила целую толпу всяких злобных тварей.
- Не то, чтобы всё зло уже закончилось, - заметил Рон.
- Это правда, - сказала Джинни. – Но я над этим работаю. Скоро от него останется только невежливая кучка пепла. Ну, так как насчёт выпить? Гарри…
- Я пас.
- Какой ты скучный, - сказала Джинни. – Но я могу рассчитывать на Рона, потому что Уизли всегда…
- Я не могу сегодня, - сказал Рон рассеянно.
Джинни пожала плечами.
- Невилл?
- Я…
- Ну что ж, тогда только Драко, - Джинни оживлённо хлопнула в ладоши. – А вы зануды!
Невилл всегда аппарировал с громким хлопком, Гермиона испарялась беззвучно, а Джинни исчезала из виду, оставляя на сетчатке кратковременный послеобраз, как на передержанной фотографии.
- Что ты делаешь сегодня вечером? – спросил Рон.
- Работаю, - Гарри состроил гримасу. – Надо встретиться с одним агентом.
- Я его знаю?
- Не-а.



Глава 4. так похож на себя

Гарри обнаружился в первом же клубе, куда зашёл Рон, – он сидел у стойки и пил в одиночестве. Это не должно было быть так просто – найти Гарри в море разливанном лондонских клубов и баров, где принимали деньги волшебников, но для Рона это ни разу не стало трудностью.
Обычно Гарри ходил не в такие места, и уж точно он никогда не пошёл бы в подобный клуб вместе с Роном: всё гладкое, хромированное и подсвечено голубым, металлическая барная стойка словно сияет, и на утопленном в фундамент танцполе свет тускнеет до бархатной темноты. Наверное, около трети людей здесь были магглами; и почти никто не был в мантии. Рон видел, как две полузнакомые ему девушки из министерского кафетерия аппарировали перед клубом и трансфигурировали свои рабочие мантии в мини-платья, прежде чем плавной походкой прошествовать к бару. Рон уменьшил свою мантию и запихнул в карман; подумав, так же поступил с джемпером и расстегнул пуговицы на воротнике рубашки – серой, ставшей мягкой от многочисленных стирок.
Бар был наводнён людьми – смеющимися, болтающими, пьющими яркие разноцветные коктейли; но Рон без труда нашёл себе место у того конца стойки, что был подальше от Гарри. Он заказал порцию виски, потом ещё одну. Гарри успел сменить рубашку и галстук на потёртую футболку, сбившуюся морщинами у него на спине. Он пил, и пил, и ни с кем не разговаривал; если бы Рон не так хорошо знал его, то никогда бы не понял, насколько Гарри уже пьян – Гарри никогда не становился ни разговорчивым, ни слезливым, ни тупым; он слегка замедлял реакцию, и неприкрытое напряжение покидало линию его плеч. Он никогда не пил на работе. Рон заказал ещё выпить и продолжал наблюдать; Гарри был очень пьян – слишком пьян, чтобы встречаться с агентом, слишком пьян, чтобы делать что угодно, кроме как улыбаться высокому парню в другом конце помещения, приподнимая очки в ленивом салюте. Рон медленно вдохнул и кивнул, когда бармен снова подошёл к нему.
Комната слегка качнулась вправо-влево, когда он встал, но это, скорее всего, были просто неровные вспышки света на танцполе. Пока он пил, люди набились в клуб, толкаясь у барной стойки, относя друзьям заказанные напитки; пары сталкивались друг с другом, танцуя. Свет потускнел, музыка стала громче; Гарри одним глотком прикончил свою последнюю порцию и швырнул стакан на стойку, прежде чем смешаться с толпой. Его лицо то освещалось зелёным, красным и синим, то попадало в тень. Не было ничего легче, чем потерять его среди машущих рук, пихающихся плеч, вращающих бёдрами девушек, обжимавшихся парочек, но Рон ни разу не упустил его из виду; и это было легко, слишком легко – ступить на танцпол, покачать головой, отказав приглашающе тронувшей его бедро девушке, скользнуть, наконец-то, наконец-то, в аккурат за спину Гарри, и коснуться кончиками пальцев кожи между краем задравшейся футболки и брюками.
Гарри чуть замедлил движения; Рон нагнулся и слегка коснулся губами его шеи, подался вперёд, и Гарри мягко двинулся ему навстречу; оба не умели танцевать, да и танцпол был так забит, что они едва могли двинуться, прижатые друг к другу, бедром к бедру. Рон погладил бедро Гарри; тело под его рукой было горячим; и когда он наклонился вперёд – достаточно, чтобы Гарри краем глаза разглядел его волосы – ладонь Гарри скользнула назад и медленно прошлась по его бедру. Он снова коснулся шеи Гарри губами, бережно, осторожно; от Гарри пахло алкоголем и чернилами, как от волшебной копировальной бумаги, на которой они писали отчёты, и слабо – мокрой шерстяной тканью. И когда Рон легонько поцеловал Гарри за ухом, тот качнулся ему навстречу, сжимая руку на бедре Рона.
Гарри ласкал бедро Рона – вверх, вниз, медленно; этот неспешный, размеренный темп шёл вразрез с энергичной музыкой. Рон, сглотнув, сдвинул воротник футболки Гарри и неловко, грубо поцеловал основание шеи. Гарри прижался к нему и, переплетя их пальцы, потянул его руку выше по бедру, к ширинке. У него стояло. Рон почувствовал, что краснеет; мучительный жар поднимался из его груди к лицу, но Гарри был в руках Рона, и Рон не собирался его отпускать. Музыка убыстрилась, и сердце Рона застучало чаще, в такт; когда Гарри двинулся вперёд, прочь с танцпола, Рон споткнулся, очнувшись.
Гарри попытался утянуть его за собой к бару, но не возражал, когда Рон подтолкнул его сквозь толпу к тёмному коридору, который вёл к запасному выходу. Лицо Гарри освещали моментальные вспышки стробоскопа; его шею, его волосы, косо падающие на скулу, его бёдра под руками Рона. Музыка тяжело пульсировала вокруг них; Рон запустил руку в волосы Гарри и скорее почувствовал, чем услышал, как Гарри судорожно вздохнул.
Они целовались, и Рон неуклюже прижимал Гарри спиной к стене; он отстранённо отмечал, что слишком набрался, что губы Гарри мягко скользят по линии его челюсти, что одна из рук Гарри под рубашкой Рона и заставляет его дрожать от желания, грубовато лаская. Медленно, неторопливо, Гарри скользнул губами к уху Рона и коснулся мочки.
- Идём ко мне?
- Ко мне, - Рон приобнял Гарри, помогая тому отойти от стены, и прижался губами к ямочке у его ключиц.
Он аппарировал вместе с Гарри в тёмную квартиру; они целовались, передвигаясь в темноте до тех пор, пока диван не подсёк Рона под колени – Рон растянулся на спине, увлекая Гарри за собой. После шумного клуба каждый звук, каждый рваный вздох отдавался громким эхом в тишине квартиры; пальцы Гарри под рубашкой обжигали.
Гарри часто дышал, касаясь губами губ Рона; расстегнул нижнюю пуговицу его рубашки; просунув пальцы за пояс его брюк, прочерчивал по его коже прихотливые узоры – и вдруг остановился в неуверенности, нащупав шрам на его бедре. Гарри застыл в темноте, и Рон ощутил, как ладонь Гарри ложится поверх грубого следа, оставленного его же ножом – так Гарри обрубил проклятие, под которое Рон попал вскоре после того, как ему исполнилось девятнадцать; глаза Гарри были расширены в ужасе и шоке. У всех у них были шрамы: у Невилла – запутанная сеть, ветвившаяся по лопаткам, у Гермионы плохо сгибались пальцы после того, как их дважды сломали; левое предплечье Драко было гладким и бледным, но на груди у него были глубокие, неровные, уже почти белые шрамы. За исключение шрама на лбу, у Гарри не было больше отметин на теле, но Рон знал, как Гарри запоминал все эти следы, тщательно, словно они принадлежали ему; он никогда бы ни с чем не спутал старый шрам Рона. Гарри ещё раз коснулся шрама.
- Lumos, - хрипло, натянуто сказал он. После довольно долгой паузы свет нехотя появился – загорелись все лампы в квартире Рона; Рон смутно слышал щелчок и тихое жужжание новой ночной лампочки, которую Гермиона подарила ему на день рождения и сама помогла установить в ванной.
- Привет, - сказал он, когда наконец разглядел лицо Гарри.
Гарри недоверчиво вздохнул, нервно облизнул губы и отодвинулся, едва не упав с дивана. Его футболка была измята, а воздух так тревожно потрескивал вокруг него, что на Гарри было неуютно смотреть. Рон не отвёл взгляда.
- Это... – Гарри покачал головой. – Это какая-то шутка?
До сегодняшнего вечера, ещё полчаса назад, Рон был уверен, что только беспокоился и мучился любопытством. То, что делал Гарри – что бы это такое ни было – не могло закончиться ничем хорошим. Теперь, глядя на тупой шок в глазах Гарри, Рон был зол – так зол на себя, что не понял раньше своих эмоций, и это понимание бросило его в дрожь.
- Не знаю, - ровно ответил он. – Это зависит от того, будем мы трахаться или нет.
Гарри едко, безрадостно рассмеялся и незамедлительно протрезвел.
- Рон…
- Ты в самом деле не узнал меня, - неверяще сказал Рон, вставая на ноги. Гарри отодвинулся. – Как ты мог не узнать…
- Ты был позади меня…
- А я узнал бы тебя везде! Я бы узнал тебя, и твой… ты… я стопудово посмотрел бы в лицо человеку, прежде чем позволить ему…
- Ох, отвали, - Гарри злобно выгнул бровь – смутная тень тринадцатилетнего засранца Малфоя. – Ты, значит, беспокоишься обо мне, и именно поэтому трёшься членом о мою задницу в клубах…
- Ты бы дал мне прямо на танцполе…
- …не знал, что ты брал уроки ханжества у Перси…
- …ну так он хотя бы не путается с абсолютно незнакомыми людьми…
- …как будто перепихон с половиной чистокровных шлюх Лондона даёт тебе моральное право…
- …твою мать, это самое паршивое дерьмо, что я в жизни видел, так что не надо на меня наезжать! – выкрикнул Рон; сердце гулко бухало в груди. – Но погоди… уже поздновато для этого, не находишь?
- Тебе лучше уйти, - губы Гарри побелели.
- Это, между прочим, моя квартира, - задиристо напомнил Рон.
- Ну тогда я уйду, - Гарри был на полпути к двери, когда Рон схватил его запястье и развернул к себе.
- Нет, блин, ты не уйдёшь!
Гарри дрожал, и Рон внезапно вспомнил, что Гарри может испепелить его на месте, если захочет – может испепелить весь дом одной-единственной мыслью; но когда Гарри открыл глаза, они были ясно-зелёными, извиняющимися.
- Прости, - сказал он. – Я… я не хотел так делать, но ты был так…
- Так похож на себя, - холодно закончил Рон. – Ты это имел в виду?
Снова повисло молчание; кулаки Гарри конвульсивно сжались.
- Чего ты хочешь?
- Того, за чем ты сюда пришёл, - Рон развернулся и плюхнулся обратно на диван.
- Я не могу…
- Почему бы и нет? – он помнил то время, когда гнев душил его, лишал дара речи, когда он месяцами сдерживал злость; но он не был уверен, что это было лучше – вот эта ярость, опаляющая кожу, резкими толчками пульсирующая в венах. – Ты ведь хочешь… хотел с тех пор, как мы были детьми, и трахал Гермиону, думая обо мне…
- Заткнись, - сказал Гарри; он быстро пересёк комнату, и Рон напрягся, ожидая удара, но Гарри только толкнул его в плечи, и упал на колени, одной рукой царапая бедро Рона, запуская её ему в брюки. – Заткнись, - мягко повторил он, не поднимая глаз.
Рон сполз ниже, медленно, почти стёк, словно у него не было костей, одной рукой зацепившись за спинку дивана; почти боясь увидеть, как Гарри расстёгивает его ширинку, как прикрывает глаза – секундное колебание, и как потом обхватывает ртом член Рона, устраиваясь поудобнее на полу, оставив одну руку на бедре Рона. Он не рисовался, не стонал, и несколько раз подавился, прежде чем начать помогать себе рукой, но его рот был распутным, нетерпеливым, и когда Рон поднял взгляд и увидел своё отражение в узком окне, ликующий, безрассудный огонь в собственных глазах смутил его.
Он запустил руку в волосы Гарри, скользнув большим пальцем по его лбу и старательно избегая шрама; Гарри отодвинулся, коротко, резко вздохнув.
- Я хочу трахаться.
- Здесь? – Гарри слегка подался назад; он вытер рот ладонью, всё ещё стоя на коленях, с затуманенными, потемневшими глазами.
- В спальне, - хрипло сказал Рон.
Гарри поцеловал его, когда они споткнулись на пороге, и ещё раз, пока Рон расстёгивал его брюки; отчаянно стонал, когда Рон повалил его на кровать и поцеловал в ответ. Лампы погасли, а потом снова загорелись, и пока они двое были в темноте, уличные огни отбрасывали тени на их телах.
Гарри слишком легко двигался Рону навстречу, слишком непринуждённо обвил ногой его бедро, побуждая, торопя…
- Ты много раз этим занимался, - Рон прижал к кровати запястья Гарри; Гарри выгнулся навстречу.
- Угу, я та ещё потаскушка, - насмешливо сказал Гарри. Он неожиданно подался вперёд и укусил Рона чуть пониже ключиц – искры желания разбежались вдоль позвоночника Рона.
- Как долго? – Рон всем своим весом удерживал Гарри распластанным на кровати, прижав большой палец к беззащитной ямочке у горла.
- Неважно, - Гарри выгнулся, непрестанно гладя ступнёй голень Рона; их члены тёрлись друг о друга. – Трахни меня.
- Как долго? – он усилил нажим пальцев, чуть-чуть, и глаза Гарри расширились, стали дикими. – Ты любил меня всё это время, ты хотел…
- А ты был слишком занят, трахая всех девок, которые пережили войну, чтобы что-то заметить, - перебил Гарри. Рон сжимал пальцы до тех пор, пока его рука не впилась в горло Гарри, а большой палец не вдавился глубоко в мягкое пространство между сухожилиями. Гарри полузадушенно вдохнул, но его ресницы не дрогнули, даже когда Рон нагнулся к нему, достаточно близко, чтобы чувствовать на губах дыхание Гарри, и шепнул:
- Я ненавижу тебя за это.
Он поцеловал Гарри в губы, жёстко и целомудренно; Гарри поднял руку и оставил ногтями багровую линию вдоль его спины. И никто из них больше ничего не говорил.
Было проще, когда Гарри лежал на животе, неловко подогнув под себя колено, когда Рон одной рукой придерживал его бедро, а другой опирался о матрас в нескольких дюймах от дрожащей руки Гарри, и судорожно вцеплялся в простыню. В последние недели Рон часто думал о том, как бы это было – трахнуть Гарри; бывало хуже, когда он пытался прекратить думать, но даже с членом в руке, обессиленно запутавшись в простынях, он мог только вспомнить, каким Гарри был с Гермионой в те шесть недель, что они были вместе, весной на седьмом курсе. Гарри был ласков с ней, почти застенчив. Они переспали три раза, и Гарри позже говорил Рону, когда они сидели в засаде в тёмной аллее и ждали – во время войны так много было этого ожидания – и ледяные капли дождя текли по их шеям, что был тогда девственником. Гермиона была прекрасна той весной, хрупкая, почти воздушная, и когда Рон увидел её впервые спустя несколько месяцев после того, как они окончили школу, он был ошеломлён тем, как она изменилась – стала сильнее, как будто даже выше, и пробудилась, думал он позже, но не пробовал объяснить это Гарри. Он представлял, как это происходило между ними, когда его жизнь была переполнена уродством войны, думал о том, как Гарри целовал её, мягкую, чистую, развязывал ленты красного платья, которое она надевала по выходным, как они двигались вместе, изучали тела друг друга, думал об этом так долго, что сейчас мысли в смятении перемешались у него в голове, сейчас, когда Гарри распутно извивался и выгибался под ним, с промокшими от пота волосами, издавая тихие гортанные звуки всякий раз, как Рон глубже входил в него.
Он был уже близок, сейчас, сейчас, мышцы ног дрожали от напряжения, Гарри подавался ему навстречу, бесстыдно, неистово; он обернулся, и Рон, прежде чем осмыслил, что делает, подался вперёд и неловко прижался ртом ко рту Гарри; нижняя губа попала в плен зубов Гарри. Он кончил, чувствуя кровь на языке, и вышел из Гарри, хотя тот издал протестующий стон и попробовал двинуться вслед за ним.
Он всё ещё часто дышал, не чувствуя привычной послеоргазменной истомы; Гарри перекатился на спину и взглянул на него, скользя рукой вниз по груди и животу и обхватывая ею член. Бёдра Гарри раздвинулись, когда он начал двигать рукой, широко расставив колени. Рон смотрел, остолбенев. Губы Гарри шевелились, но не было ни звука, кроме ритмичного скрипа кровати. Рон подумал о том, чтобы потрогать его, например, колено, потом – ниже по блестящей от пота коже, но прежде чем он это сделал, Гарри кончил, содрогнувшись с разочарованным вздохом.
- Мне надо идти, - сказал Гарри несколькими минутами позже.
- Ты можешь остаться.
- Нет, - Гарри скатился с кровати и медленно, морщась, натянул брюки.
- Гарри, я…
- Не надо, - отрезал Гарри.
- Послушай, я виноват… - Рон встал и накинул халат, не застёгивая.
- Я этого не говорил.
- Ну, тогда… ты получил то, за чем пришёл.
- Ты так думаешь? – Гарри слегка дрогнул, как огонёк гаснущей свечи, и аппарировал.



Глава 5. новые и неожиданные умения

Ранним утром Рон уже был за столом, делая вид, что работает. Он провалился в тревожный сон на диване в тот самый момент, когда солнце начало вставать, и проснулся от назойливой головной боли, бившейся в висках. Чистя зубы, он тупо изучал, глядя в зеркало, широкий ассортимент порезов и синяков на груди; но лечить их не стал. У него никогда толком не получались лечащие заклинания, и к тому же он был абсолютно уверен, что был всё ещё пьян.
Он торопливо оделся, выхлебал стакан воды, отыскал ботинки у дивана и пошёл на работу часом раньше, чем нужно было, потому что не мог больше выносить свою квартиру: книги, которые они спихнули в темноте с кофейного столика, целуясь, футболку Гарри на пороге спальни, и кровать, на которой сбитые в кучку простыни перепутались с тёплым одеялом, связанным матерью Рона на позапрошлое Рождество.
Здесь Рона поджидала целая пачка служебных записок, радостно повертевшихся вокруг его головы перед тем, как выстроиться в очередь; но когда в дверь вошёл Невилл. Рон всё ещё просматривал четвёртую из них, отчёт, который вернули с короткой припиской о том, что он неприемлем.
- Снова Гарри, - Невилл поглядел через плечо Рона на отчёт, где в разделе о выполнении задания было написано небрежным почерком Гарри: «Нашли демонов (2). Убили их».
- Это точное описание, - сказал Рон.
- Ублюдки, - констатировал факт Невилл, делая себе чашку кофе и принимаясь разгребать собственные записки.
Рон переписал отчёт и спустился вниз по лестнице, чтобы допросить домовых эльфов, которые были свидетелями какой-то тёмной атаки.
- Чёрт меня возьми, если я что-нибудь знаю, - кисло сказал Драко, когда они вместе шли по коридору. – Они мне ничего не говорят.
- Какой сюрприз, - проворчал Рон.
- Тебе стоить бросить бухать, Уизли, - с ноткой сочувствия сказал Драко. – Выглядишь дерьмово.
- Ага, - согласился Рон. Остаток утра он провёл, предлагая носовой платок рыдающим домовым эльфам, позволяя им плакаться ему в жилетку и усиленно избегая взгляда Драко.
Было уже за полдень, когда он вернулся в офис. Невилл поедал сандвич с ветчиной и просматривал толстый отчёт, но стол Гарри был нетронут; его служебные записки определённо устали летать и периодически отдыхали на промокашке.
- Гарри сегодня не работает? – желудок Рона на миг болезненно сжался.
Невилл поднял глаза.
- По-моему, он звонил сегодня утром, - неопределённо сказал он, держа палец на нужной строчке в отчёте.
- Понятно.
Гарри не был «жаворонком» и предпочитал оставаться допоздна, чтобы переделать все дела, но никогда не задерживался так надолго, если только не болел. Прошлой ночью он был груб – «непростительно груб», думал он, сбежав в туалет и плеская там на лицо холодную воду – но он не обманывался на тот счёт, будто сумел действительно навредить Гарри. Он вызвал в воображении яркие картины полудюжины – или даже больше – раз, когда Гарри был действительно серьёзно ранен, со сломанной ногой, отрубленной однажды рукой; бесчисленные разы, когда у Гарри шла носом кровь, или на него накладывали болевые проклятия, и, наконец, прошлую ночь, дикую боль в глазах Гарри, беспорядочные свежие синяки на телах обоих. Рон прикусил губу и с силой завернул кран.
Когда Рон открыл дверь офиса, Гарри уже был там и, перегнувшись через стол, доедал сандвич Невилла.
- …ну и кошмарная хрень у тебя на шее, - говорил в это время Невилл.
Гарри пожал плечами.
- Обстановка маленько накалилась.
Рон похолодел, но выражение лица Невилла не изменилось, если не считать того, что он почти комично приподнял бровь.
- Они всегда нарываются на драку, эти Пожиратели Смерти, если просидели в подполье больше, чем полгода.
Гарри рассмеялся и повернулся к своему столу; записки, толкаясь, выстроились в очередь. Его шея была открыта, никакого галстука, и Рон видел синяки: широкий отпечаток большого пальца лиловел в ямочке у горла Гарри, ещё один был на краю челюсти, и по бокам шеи темнели следы.
- Рон, - беспечно окликнул Гарри. – Спасибо, что позаботился об этом отчёте.
- Я… - голос Рона пресекся, и он предпринял ещё одну попытку. – Всегда пожалуйста, - сказал он. Над самым воротником рубашки Гарри виднелся слабый след того, что могло бы стать засосом.

Гарри жил на верхнем этаже старого многоквартирного дома – в труднодоступном уголке города, в самом конце булыжной аллеи. Квартира была невелика размером и в плохом состоянии; тёмная узкая прихожая вела в маленькую гостиную и в ещё меньшую спальню, вся сантехника в ванной была оранжевого цвета, а из окна открывался унылый вид на маггловскую парковку, но Гарри никогда не придавал этому значения. Квартира была кое-как обставлена потёртыми удобными креслами и громоздкими оббитыми шкафами из дома на Гриммаулд-плейс; плюс пухлый вельветовый зелёный диван, который Гермиона, не слушая возражений, отдала Гарри, когда переселилась к Невиллу. Над камином висела старая метла Гарри, Молния, которая была теперь трогательно старомодной, а под ней, на каминной полке, стояло несколько пыльных фотографий: Снейп и Люпин в последние дни войны, разнообразные Уизли, Сириус в одиночку, и родители Гарри – в возрасте примерно семнадцати лет. Была фотография Рона, с Гермионой на руках, на седьмом курсе, и общее фото, где все они улыбались от уха до уха в первый день на новом рабочем месте в Министерстве. На двадцать шестой день рождения Гарри Рон прикрепил на кухонную дверь июльскую красотку из «Ворлока» - раздетую до кружевных трусиков цвета слоновой кости Гонорию Баттерси, лежащую в малиновом шезлонге – и Гарри не проявлял поползновений убрать её оттуда. Плакат немного обтрепался по краям, но Гонория всё ещё подмигивала Рону, завидев его, хотя он точно знал, что она снимает трусики только перед Гарри.
Рон замедлил шаг в полутёмном коридоре, одёрнул рубашку. Дверь Гарри не была так уж густо опутана защитными заклятиями, но то, что там было, Рон мог расшифровать лишь с огромным трудом. Такие старые дома плохо реагировали на новые заклинания; и, в общем и целом, было признано хорошей идеей сохранять одни и те же заклятия по десятку лет после постройки здания. Рон провёл пальцем по еле видному, мерцающему символу над дверью и с секунду горячо надеялся, что Гарри нет дома; но стоило ему поднять руку, чтобы постучать, как Гарри открыл дверь.
Война подарила им новые и неожиданные умения: Невилл научился ломать человеку руку в трёх местах, Драко – доброте, а Рон выучился не предпринимать необдуманных действий. Почти.
- Я войду, - предложил он.
- Нет, - сказал Гарри, но его руки уже вцепились в рубашку Рона, втягивая его внутрь. Их губы встретились – на этот раз нежно, и Гарри подёргал ремень Рона.
- Может, мы… - начал Рон, споткнувшись о гору обуви в прихожей; они целовались осторожно, у обоих всё ещё болели губы. Рон резко выдохнул, когда Гарри дотронулся до его спины; Гарри выругался и попросил прощения, а потом одним движением сдёрнул с себя футболку.
На груди у него были синяки и длинные ряды частично залеченных ожогов.
- Этим утром, - объяснил Гарри; они упали на его узкую кровать. Гарри нежно поцеловал Рона, и когда он спрятал лицо на груди Рона, у того внутри всё перевернулось от желания.
Гарри вздрагивал всякий раз, как Рон касался его груди, но он всё ещё выгибался, когда Рон вбивался в него, и бесцельно, на ощупь загребал пальцами простыню.
- Продолжай, - попросил он, когда Рон остановился, неуверенный, скользя ладонями по бёдрам Гарри. – Продолжай, - прошептал он каким-то чужим голосом.
Они трахались, медленно, долго, пружины кровати Гарри слабо скрипели; и у Рона было время заметить всё то, что осталось белым пятном в памяти в прошлый раз: пульсирующую жилку на горле Гарри, как почти незаметно гас свет, когда он кончал, собственную руку на его члене. Лёжа на Гарри несколькими минутами позже и ловя ртом воздух, Рон гадал, как далеко это зашло, и не удивлялись ли люди, скажем, в Эдинбурге и Кале, отчего вдруг у них начал мигать свет.
- Свет, - сказал Рон.
- Я работаю над этим.
- Это всегда так?
Гарри с миг раздумывал над ответом, садясь и начиная болтать ногами.
- Нет.
На боку Гарри был свежий синяк; Рон задался вопросом, не он ли в этом виноват.
- У меня завалялось немного карри, - сказал Гарри наконец. – Могу подогреть, если хочешь.
Они ели в кухне, стоя, прислонившись к кафельным аквамариновым стенкам в тесноватой кухне Гарри. Карри обжигало Рону нёбо, горло и губы, но он всё равно ел.
- Ты остаёшься? – спросил Гарри чуть позже, когда губка в раковине, повинуясь заклинанию, неторопливо мыла посуду.
- А ты хочешь, чтобы я остался?
Гарри пожал плечами и зевнул.
- Уходи, если хочешь.
- Я останусь.

Утром Гарри целовал его, неспешно, обнимая за шею; но на работе, во время совещания, откинулся на спинку стула и недовольно побарабанил пальцами по столу, прежде чем сказать:
- Ни в коем случае.
- И что с этим не так? – спросил Рон.
- Ты хотя бы удосужился прочитать бумаги?
- Я прочёл их, - кротко сказал Рон. Краем глаза он видел, как Невилл искоса взглянул на Драко; Джинни в задумчивости пробежалась рукой по волосам. Гермиона бросила беглый взгляд на страницу и сделала какую-то пометку.
- Если бы ты прочёл, ты бы знал…
- Окей, отлично. Не знаю, почему ты, из всех людей, постоянно делаешь…
- Ты знаешь, почему, - холодно сказал Гарри. – И если для тебя это проблема, то ищи новую чёртову работу.
Рон открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь резкое, но увидел Гермиону за противоположным концом стола – со скрещенными руками и спокойным лицом – и снова закрыл.
- Тогда решено, - Драко небрежно подбросил в воздух следующую папку с документами.

- Что, к чёрту, с тобой не так? – Рон перехватил Гарри в длинном подземном тоннеле, который соединял место прежнего расположения Министерства с новым комплексом, где были лазарет, служба по связям с общественностью, обычно пустующий общий зал с чересчур мягкими диванами и кошмарным кофе, министерская полиция, отдел кадров и кафетерий.
- Твоё предложение никуда не годилось, - Гарри быстро шагал по цилиндрическому, ярко освещённому тоннелю, который был едва ли не в четверть мили длиной. Они никогда не ели в здешнем кафетерии, особенно после того, как Министерство вбухало пятьсот тысяч галлеонов в, по выражению Гермионы, «кретинские казённые сосиски с пюре» и отказалось починить отопление в офисах; зимой батареи самым жалким образом стучали и лязгали и никогда ничего толком не обогревали.
- Нет, что я на самом деле хочу знать, так это…
- Только потому, что ты трахнул меня прошлой ночью, - развернулся Гарри, - нечего думать, что ты…
- Это здесь ни при чём!
Гарри остановился, скрестив руки; коридор в это время дня был пуст.
- А я думаю, очень даже при чём, - сказал он.
- Гарри…
- Чего ты хочешь?
- Я хочу, чтоб ты прекратил вести себя, как чёртова девчонка! – зло сказал сбитый с толку Рон. Рубашка на Гарри была не заправлена в брюки, расстёгнута у горла, мятая, с закатанными до локтей рукавами – Рон мог видеть татуировку у самого сгиба, алый треугольник, выбранный Гермионой в магазине, когда они все впервые встретились в Лондоне, ещё только на полпути через войну. У Рона татуировка была на груди, на рёбрах справа, а у Гермионы – на внутренней стороне бедра, очень высоко, и Рон не раз гадал, что по этому поводу думает Невилл; но теперь это было просто напоминание о том, что половину жизни Рон провёл рядом с Гарри, так или иначе, но никогда не замечал толком гибкой силы его тела, странно притягивающего рисунка скул, его рта, его лба, который Гарри больше не пытался прятать.
- Что ты имеешь в виду? – прохладно спросил Гарри.
- Я просто… я думал, ты хочешь переспать со мной, - Рон слегка споткнулся, выговаривая эти слова. – Скажи только слово, и я…
- Я не говорил, что не хотел спать с тобой, - небольшие группы людей шли по тоннелю от кафетерия, смеясь и переговариваясь, и Рон понизил голос, сделав шаг к Гарри.
- На этом чёртовом свете нет ничего, что я бы для тебя не сделал, - сказал он. – В этой жизни или в следующей. Я пытаюсь сделать тебя счастливым, я…
- Я счастлив, - быстро сказал Гарри.
- Понятно, - губы отчего-то слушались с трудом.
- Только не надо… то есть, ты же не собираешься рассказать Гермионе? – спросил Гарри. Рон растерялся, и Гарри повторил:
- Не говори Гермионе.



Глава 6. в Лондоне и в полном одиночестве

Рон проснулся оттого, что Джинни дубасила в его дверь; солнце только-только встало, и он споткнулся в сером свете о скамеечку для ног, прежде чем рывком открыть дверь.
- Что? – спросил он, всё ещё в некотором отупении.
- Ты не мог забыть, что через час нас ждут дома, - Джинни, сжимая метлу в руке, прислонилась к косяку.
- Что? О, нет… - Рон потёр лицо.
- Ты пьян? – Джинни покачала головой, словно не хотела на самом деле знать ответ, и переступила через порог. – Lumos.
- Я в полном порядке, - Рон вздрогнул от яркого света. Джинни пожала плечами, проходя мимо него; он слышал, как её каблуки стучат в кухне. Он вернулся в спальню и зарылся в комод в поисках чего-нибудь более подходящего, чем халат.
- Это что, рубашка Гарри? – спросила Джинни, когда он вошёл на кухню, и толкнула ему через стол чашку с чаем и тарелку с тостом.
- Нет, - коротко ответил Рон. Эта рубашка была у него уже два года, с тех пор как Гарри неделю жил у него, пока в его собственной квартире травили тараканов; истончившаяся за это время белая рубашка с изображением маггловской рок-группы, о которой Рон никогда не слышал. Она всегда напоминала ему о седьмом курсе, и он не собирался её возвращать.
Джинни подозвала сахарницу, поспешившую через стол на неуклюжих маленьких ножках; Рон сделал глоток чая.
- Почему ты на метле?
Джинни бухнула в свой чай три ложки сахара, попробовала результат, скорчила рожицу, добавила ещё ложку и только потом сказала:
- В квартире Драко нет камина.
Дома, в Норе, мама сказала:
- Ты должен был прихватить с собой Гарри. Бедненький дорогуша, никакой семьи. Я всерьёз беспокоюсь за вас, мальчики, пока вы в Лондоне и в полном одиночестве.
- А Джинни встречается с Драко Малфоем, - сказал Рон. Джинни пнула его под столом.

Гарри пришёл через камин в половине седьмого на следующей неделе; с собой у него была сумка, в которой, как было доказано опытом, имелись кебаб и шесть бутылок светлого пива.
- Что? – спросил Рон; он лежал на диване, вяло поедая чипсы. На Гарри были тонкий джемпер с длинными руками и старые, вытянувшиеся в процессе носки брюки, скользившие вокруг бёдер Гарри, обвивая их; Рон вдруг очень резко ощутил, что вся грудь у него в крошках от чипсов.
- Вторник, - напомнил Гарри. По вторникам Гарри и Рон смотрели телевизор. Полгода назад, с поистине энтузиастической помощью мистера Уизли и действительно толковой помощью Гермионы, Рон приобрёл плазменный телевизор с огромным плоским экраном. Старый телевизор он отдал Драко, главным образом потому, что устал по средам в деталях пересказывать передачу «Закон и порядок». Драко немедленно переделал пульт так, чтобы тот работал магически, но Рону нравилось всё и в первозданном виде; к тому же это служило неоценимым подспорьем, чтобы предложить симпатичной девушке пойти к нему домой посмотреть на чудную маггловскую технику. Вместе с Гарри он смотрел футбол и фильмы, американские криминальные шоу, матчи по крикету и сериал «Первый подозреваемый»; и Гарри всегда приходил, потому что был слишком прижимистым, чтобы купить собственный телик.
- Точно, - Рон как мог счистил крошки с рубашки и принёс из кухни несколько тарелок. Гарри был молчалив, но это не было чем-то из ряда вон; они посмотрели новости и часть передачи об украшении домов, когда Рон наконец нашёл повтор «Закона и порядка», и они около часа смотрели его. Гарри пристроил ноги на кофейном столике; в руке у него небрежно покоилась бутылка с пивом.
Потом, когда Рон уже не мог этого выносить, он положил руку на диван, слегка скользнув пальцами по бедру Гарри – низко, у самой коленной чашечки. Гарри кивнул, и Рон скользнул на колени, оттолкнув кофейный столик. Гарри слегка вздохнул и позволил Рону расстегнуть пуговицу на его брюках. Они целовались, и сердце Рона безостановочно и гулко стучало. Ему стоило бы уже привыкать к этому, подумалось ему, когда Гарри засунул руку ему в штаны, большим пальцем расстегнув верхнюю пуговицу; но он не привыкал.
- Траханый Христос, - пробормотал Гарри и обнял Рона за плечи, аппарируя вместе с ним в спальню; оба рухнули на кровать. Рон всегда думал, что ругательства Гарри были своеобразными и вместе с тем странно милыми. После войны стало в каком-то смысле модно ругаться по-маггловски, но те, кто не был магглорожденным, так и не могли набить в этом руку.
- Можно, я тебя трахну? – выдохнул Гарри у виска Рона.
- Да.
- Уверен? – лицо Гарри было нечитаемым. Свет не мигал, ничего не ломалось.
- Да, - повторил Рон. Он потерял девственность в шестнадцать, во время Рождественских каникул, с Девлином Андерсоном, темноглазым и улыбчивым. Они трахались в спальне мальчиков в башне Рэйвенкло, и когда Гарри спрашивал Рона, где тот был, Рон врал. Потом были и другие. А после войны повсюду были девушки, и Рон, в отличие от Гарри, никогда не игнорировал девушку, мечтающую забраться к нему в постель.
Гарри поцеловал его; потом рука Гарри мягко подтолкнула Рона уткнуться лицом в кровать, и колено Гарри раздвинуло его бёдра.
- Гарри, - сказал Рон один только раз, пока Гарри жёстко трахал его, и Гарри застыл на секунду, прежде чем продолжить, и было хорошо, так хорошо чувствовать Гарри в себе и его руки на своём теле.

Рон проснулся в одиночку, на смятых простынях. За исключением двух тарелок на кофейном столике и пустых бутылок, ничто не указывало на то, что Гарри был здесь.
- Ты и я, Уизли, - сказал Драко, пиная стол Рона. – В Кью-Гарденз* завелась гидра.
- Мой партнёр – Гарри.
- Правильно, но он взял с собой Невилла.
- А ты случаем не должен в любом случае отсутствовать вместе с Джинни и Гермионой? – Рон шёл следом за Драко по изогнутой лестнице.
- Они в тылу противника, на шабаше ведьм в Уэльсе. Там все девушки; и помешаны на том, чтобы убивать мужчин почём зря.
К тому времени, как они прибыли, у гидры было сорок восемь голов, а Невилл и Гарри скрывались за большим платаном, давая себе краткую передышку.
- Вы знаете, - сказал Драко поучительно, - когда гидре отрубают голову, она отращивает две.
- Отвали, - сказал Гарри.
- И тебе доброе утро, - сказал Рон.
- У неё было сто четырнадцать голов, - Невилл опирался спиной о дерево, держа в руке меч, чьё лезвие лизали маленькие магические языки пламени; рукав его рубашки был порван и запачкан кровью.
- Ты можешь возвращаться, - сказал Гарри. – Мы тут справимся. А Драко может…
- Мы пользуемся долбаным магическим мечом? – спросил Драко. – Вы что, совсем спятили?
- Может, пойдёшь прикончишь её детёнышей? – спросил Гарри.
- Дайте мне этот проклятый меч, - Драко протянул руку. – Чтоб ты знал, я бы мог сейчас быть за городом и фотографировать Джинни и Гермиону, притворяющихся лесбиянками, - добавил он безутешно и рассек воздух мечом, рисуя несколько уверенных восьмёрок.
Гарри понаблюдал несколько минут, как Драко в развевающейся на ветру мантии методично шинкует монстра пылающим мечом, и жестом предложил Рону пойти за собой; они спустились по полураскрошившейся старой набережной и медленно побрели по покрытой льдом реке.
- Тебе надо было разбудить меня, - сказал Рон. – Невилл фигово обращается с монстрами.
- Я ушёл в полночь.
- А.
Они дошли до входа в пещеру, и Гарри остановился на минуту, сузив глаза и вглядываясь во тьму. Детёныши гидры могли плеваться огнём и серой и развивать невероятную скорость в случае стресса.
- Ты мог бы…
- Я думаю, нам стоит отделять это от работы, - Гарри сжал губы.
- Я имел в виду, - сказал Рон после паузы, во время которой он перекидывал палочку из руки в руку, подыскивая слова, - что мы могли бы затопить пещеру огнём и выкурить их оттуда.
- Так и сделаем.
Рон прикусил себе щёку изнутри.
Был почти полдень, когда Рон догнал последнего детёныша и долбанул ему по голове камнем. Он вымок наскозь, когда самый маленький в помёте гидры достал его огнём, и он, споткнувшись, упал в реку, и даже Гарри выглядел изнурённым, пока они карабкались обратно вверх по набережной, чтобы найти Драко валяющимся в тени платана; лужайка перед ним была усеяна головами гидры разных размеров.
- Я вызвал службу зачистки, - Драко сел и кинул меч Гарри; Гарри поймал его одной рукой.
- Я упал в реку, - сказал Рон.
- Я и не собирался спрашивать, - заметил Драко.

Гарри поцеловал его первым два дня спустя, прижавшись губами к губам Рона, когда они уже были вне перекрытой для аппарации зоны вокруг Министерства. Может быть, он заодно сделал их невидимыми или просто незаметными для прохожих, но Рон никогда этого не узнал, потому что в один момент нижняя губа Гарри выскальзывала из плена его губ, а в следующий они были уже в гостиной Гарри, срывая друг с друга мантии.
- Ты… - начал Гарри, но не сказал больше ничего, даже когда они ласкали друг друга на диване, с распахнутыми мантиями, расстёгнутыми брюками, задранными рубашками. Рука Гарри скользнула к низу спины Рона, неловко гладя, и Рон вжал лицо в изгиб шеи Гарри и прикусил губу в попытке не стонать.
Позже Гарри выскользнул из-под Рона и медленно побрёл на кухню, на ходу одёргивая рубашку; брюки болтались у него на бёдрах, каждую минуту угрожая упасть. Чуть помедлив, Рон последовал за ним; Гарри наливал в стакан воды из-под крана.
- Ты мог бы её наколдовать.
Гарри пожал плечами и одним глотком выпил полстакана. Рон смотрел на чистые линии торса Гарри его мятые брюки, и думал о том, как сам Гарри смотрел на него через длинный стол совещаний в эти дни. Он слегка отвернулся, внезапно обрадовавшись, что одежда всё ещё была на нём, пусть местами расстёгнутая и вообще в беспорядке. Его мантия была в гостиной, небрежно брошенная на пол.
- Оставайся, - Гарри со стуком поставил стакан на стол. – Останься, и мы можем ещё раз.
Рон не входил в кухню, но и не отворачивался дальше; и не возражал, когда Гарри прижал его спиной к стене и подарил ему долгий, бесстыдный поцелуй; узкая ладонь Гарри поддерживала голову Рона, словно тот был девушкой, наклоненной в фигуре котильона у беседки под звёздами, девушкой, получающей свой первый поцелуй. Рон сдёргивал одежду с Гарри одной рукой; его пальцы скользнули по ткани, а потом по сгибу в основании бедра Гарри, гладкому, влажному от пота, и всё это не было ни первым поцелуем, ни ещё чем-нибудь со звёздами; это не было ничем иным, кроме того, чем было.

________________
*Кью-Гарденз (Kew Gardens) – большой ботанический сад; находится в западной части Лондона. Основан в 1759 году. (прим. пер.)



Глава 7. достаточно близко

Рон проснулся в постели Гарри и почти подскочил, осознав, что уже брезжит рассвет; он тихонько, стараясь не разбудить Гарри, пробрался в гостиную за ботинками и мантией и аппарировал. Но в шесть вечера Гарри ждал его у камина в холле Министерства и поцеловал его прежде, чем они как следует прошли через камин – на губах у него был вкус пепла; во второй половине дня в следующую субботу они трахались после внутриминистерского квиддичного матча между «Червеходами» и «Другим измерением». После этого Рон встречался с Невиллом и Джинни – они договорились выпить вместе.
- Где Драко? – спросил Рон, когда Невилл осторожно поставил кружки на стол.
- А где Гарри? – Джинни аккуратно слизнула пену, шапкой выпиравшую из её кружки.
- Что ты имеешь в виду? – слишком быстро спросил Рон. Он предлагал Гарри присоединиться, но Гарри пожал плечами, поправляя мантию, и Рон не стал настаивать.
- Он на свидании, - сказал Невилл. Рон поставил свою кружку.
- Гарри с кем-то встречается? – спросила Джинни.
- Да, - ответил Рон, сам удивлённый тем, как спокойно звучит его голос.
- Кажется, он когда-то был с Гермионой, - сказал Невилл.
- Они не встречались, - Рон выудил из кармана бумажник и шлёпнул на стол четыре сикля. – Мне надо идти.
- Но ты только что пришёл!
- Да, да, но я… - Рон встал и натянул мантию. – Я забыл… кое о чём.
- Можно я тогда заберу твою кружку? – спросила Джинни.

Защитные заклятия на квартире Гарри были всё ещё открыты; Рон прикрыл глаза, прежде чем открыть дверь и войти в прихожую. На диване в гостиной Гарри целовал девушку, обвив одной рукой её талию. Он выглядел отлично, подумалось Рону, - открывающая шею рубашка, ниспадающие на лицо волосы, одна рука мягко играет краешком её блузки.
- Привет, - сказал Рон. Гарри медленно поднял голову – ничуть не удивлённый; девушка слабо вскрикнула. Рон профессионально-вежливо улыбался.
- Прошу меня простить, - сказал он, - но…
- Министерское дело, - непринуждённо сказал Гарри.
- А, - сказала она. Гарри улыбнулся ей, проводил её в прихожую, и Рон слышал, как они негромко разговаривают, слышал её смех. Затем Гарри вернулся в гостиную.
- Я не думал, что ты будешь возражать.
Рон открыл рот, потом закрыл и развернулся. Пройдя в кухню Гарри, он открутил кран, подставил руки под холодную воду и прижал их к лицу. Кожа под пальцами была горячей.
- Рон, - позвал Гарри.
- Ты вправе… хм… ты вправе делать всё, что хочешь, - Рон вытер лицо полотенцем.
- Я не думал, что ты узнаешь.
- Невилл видел тебя с ней.
- А.
Последовало долгое молчание. Рон подумал, не заглянуть ли в холодильник Гарри в поисках какой-нибудь еды; он ничего не ел с самого завтрака, который состоял из остатков печёночного паштета на тосте и яблока.
- Скажи что-нибудь, - попросил Гарри.
- Не знал, что тебе нравятся девушки.
- Я встречался…
- Не знал, что тебе нравятся девушки, - повторил Рон. Гарри сжал губы.
- Они мне не нравятся.
Рон проговаривал каждое слово медленно, словно записывал этот разговор и не мог вспомнить, как пишется то или иное слово.
- Ты использовал заклятие… маскировочное заклятие?
- Нет.
- То есть, ты хотел… хотел произвести впечатление на кого-нибудь, будучи Гарри Поттером?
- Нет! – в ужасе сказал Гарри.
- Ну, на меня это произвело впечатление, - соврал Рон. Он хотел сказать что-нибудь насчёт того, как здорово, когда сам Гарри Поттер сосёт твой член, но мысль о том, чтобы так сделать, заставила его почувствовать тошноту. Был ранний вечер, почти сумерки; Рон посмотрел в окно, на пустую парковку. Гарри терпеливо ждал, стоя в дверях кухни.
- Могу я остаться? – спросил Рон наконец. Гарри кивнул.
Они молча разделись; сначала Гарри скользнул руками под футболку Рона, задирая её, потом Рон растегнул пуговицы на рубашке и джинсах Гарри. На бедре у Рона был старый ожог, нывший, когда Рон опускался на колени между ног Гарри, когда он скользил губами по члену Гарри, и Гарри метался под ним, потерявшись в беспомощных стонах.
«Гарри», - подумал Рон и постарался не думать больше ни о чём.

Рон хотел, и Гарри говорил «да». У них был секс два, три раза в неделю, но Гарри начинал в половине случаев, перехватывая Рона после работы, заявляясь поздно вечером в квартиру Рона, так что было крайне несправедливо, когда однажды, пока они вели наблюдение, Драко устремил взгляд на Рона и сказал:
- Может, будешь с ним помягче?
- Не понимаю, о чём ты, - пробормотал Рон, слегка сдвигая своё сиденье. Ему хотелось бы, чтобы маггловские машины Министерства, используемые для прикрытия, были хоть чуть-чуть поудобнее.
- Мне нет дела до того, что ты затеваешь, - сказал Драко. – Но, понимаешь ли, в последнее время я просто битком набит всякой сентиментальной чепухой, и поэтому я делаю тебе одолжение и говорю: что бы ты там ни делал с Поттером, это что-то чертовски нездоровое.
- Заткнись.
- Ты всегда мне нравился, как человек, - Драко подался вперёд, вглядываясь в вышедшего из магической лавки, и расслабился – это был не их объект.
- Неправда.
- На самом деле – правда, - Драко улыбнулся, и его лицо словно осветилось. Он был счастлив в последнее время, думал Рон, видя, как Драко улыбается сам себе, считая, что никто на него не смотрит. Рону захотелось заехать Драко кулаком в нос.
- Джинни, - спокойно сказал Рон.
- Хм?
- Если ты её обидишь, я…
- Я не смог бы сделать с ней ничего похожего на то, что ты творишь с Поттером, - сказал Драко. – У меня бы духу не хватило.
- Ты был Пожирателем Смерти, - напомнил Рон. – Ты, между прочим, пытал людей.
- И что?

Рон ударом отшвырнул Эльгара Хардрета к камину, когда Гарри вломился в окно и покатился по полу – мелкие осколки стекла, звеня, осыпали его плечи.
Рон и Гарри заканчивали возиться с рутинным делом о темномагическом артефакте – обшарпанном почтовым ящике с довольно куцым набором классических тёмных заклятий, покрытом бледными неакуратными оккультными рисунками, не представлявшими, впрочем, никакой реальной опасности. Это был шестой такой случай, который они должны были проверить в этом месяце, и Рон объяснял, что нет, Министерство не уполномочило его приобретать такие бесценные артефакты, когда Гарри, слонявшийся у окна, издал приглушённый вскрик и выбежал в дверь.
Эльгар Хардрет был самым известным в небольшой шайке друидов, печально известных не только своим обыкновением то и дело похищать и приносить в жертву девственниц, но и тем, что в последние месяцы они взяли на себя ответственность за серию атак демонов по всей южной Англии.
- Амулет, - напомнил Гарри; кровь обильно текла из пореза у него на виске, но голос был спокойным, будто он просил передать соль. Хардрет выкрикнул ругательство; Рон наклонился, дал ему кулаком в челюсть, чтобы утихомирить, и дёрнул амулет, игнорируя то, как трескалась кожа на костяшках его собственных пальцев, когда он разрывал рубашку Хардрета, чтобы добраться до амулета. Хардрет забился в его хватке; Рон толкнул его к грубой кирпичной стене, вытряхнул палочку из рукава в руку и пробормотал заклинание развязывания, которое использовали, чтобы распутывать узлы и отдавать швартовы кораблей; амулет скользнул в руку Рона, странно пульсируя. Хардрет позеленел и ринулся вперёд, но Рон уже бросил амулет через плечо, зная, что Гарри поймает.
Краем глаза, уворачиваясь от неистово машущего кулаками Хардрета, он видел, как Гарри поднимается с покрытого выщербинами пола – мантия сбилась, задравшись, когда он влетел в окно; амулет сиял, испуская оранжевые лучи меж пальцев Гарри.
Позже, сидя на крыльце в ожидании второй команды, Гарри улыбнулся и подтолкнул Рона локтем, предлагая разделить пакет солёных сухариков, найдённый в шкафу.
- Потихоньку прём перекусы Тьмы? – спросил Рон.
- Ты знаешь, что после последней заварушки в Йоркшире благодарные домашние эльфы выслали Малфою чертовски огромную корзинку с едой для пикника? – Гарри слизнул соль с пальцев.
- Вполне логично.
- Он прекратит… с Джинни, - сказал Гарри через минуту. – Если я попрошу.
- Нет, не прекратит.
- Не прекратит, - признал Гарри, вытряхивая последние сухарики на ладонь.
- В любом случае, спасибо, - сказал Рон.

Он был почти влюблён в Девлина, который однажды сказал:
- Ну что ж, тогда отвали, Уизли, если не можешь заставить себя просветить об этом Поттера, - и закрутил роман с какой-то хаффлпаффкой меньше чем через неделю, и его глаза сияли, когда Рон сглатывал и заставлял себя не таращиться; а потом Рон был с Миллисент, неестественно крепко сжимавшей его ладонь, несмотря на то, что глубокая рана пересекала её тело от плеча до бедра. Она сказала:
- Прекрати реветь, Уизли, и пообещай мне, что вы выиграете эту чёртову войну.
- Я не реву, - сказал Рон и попытался откинуть волосы с её лба, но она хлопнула его по руке и повторила:
- Пообещай мне, - и он пообещал, потому что любил её, и она мягко сказала:
- Рон… - а потом умерла, и он не помнил почти ничего из следующего месяца, кроме того, что Гарри нашёл её палочку, в нескольких сотнях ярдов от поля битвы, и вложил её ему в руку, Гарри, который заявил: «Херня», когда Рон сказал, что недостаточно любил её.
- Недостаточно, - повторил Рон.
- Достаточно близко к тому, - сказал Гарри, и его тело окуталось пламенем – безо всякой помощи палочки. Жар очищал, опалял – после месяцев дождя, влажных простыней – в нём была тревожная, опасная сила.
- Мы собираемся победить, - Рон глядел на тёмный столб дыма, поднимавшийся к небесам, глядел на поникшие плечи Гарри.
- Мы победим, - ответил Гарри, когда огонь прекратился, и вытер рукавом своей рубашки пепел с лица Рона.

Теперь между ними было молчание, новое молчание, едкое, опасное, смущённое, и было молчание, насчёт которого время от времени он гадал, было ли оно таким же новым, как и всё остальное, но по большей части он позволял себе забыться, компенсировать себе испуганно-отрешённое выражение лица Гарри – иногда он оборачивался слишком быстро и видел такое. Гарри отыскивал его сам, проводил многие вторники в полусне на плече Рона под тихое бормотание телевизора, благодарно, с радостной улыбкой, принимал лишние булочки, которые Рон покупал по утрам в булочной специально для него. Этого должно было быть достаточно, но когда Рон видел, как Гермиона склоняется к плечу Невилла и касается тыльной стороны его ладони, прежде чем спросить об отчёте, во рту у Рона становилось горько.
Гарри никогда не касался его на работе.
Однажды Рон проснулся, когда Гарри зашнуровывал ботинки. В зыбких лучах рассвета Рон видел только строгую косую линию подборока и неровные очертания плохо залеченных когда-то ключиц. Он – чужой, гость, подумалось Рону; Гарри повернул голову.
- Не хотел тебя будить, - сказал он, и сердце Рона зашлось от нежности. Гарри дотронулся до его руки и аппарировал.

- Гарри с кем-нибудь занимается сексом? – спросила Гермиона, бросая взгляд искоса на уходящего из конференц-зала Гарри.
- Хм, - Рон крепко сжал свою чашку с чаем. Его бёдра ещё ныли от того, как он трахал Гарри, распластав того на кухонном столе прошлой ночью, от того, как Рон скользил в нём и отбрасывал его руки от члена, заставляя кончить так.
- Странно, - Гермиона взмахом палочки повернула висевшую на стене карту и медленно увеличила Пиренеи. – Я никогда не думала, что Гарри… мм… очень зинтересован в сексе.
- О, - Рон таращился на карту. – Но ведь ты и он…
Гермиона пожала плечами.
- Нас обоих тогда так всё достало… я… - она глотнула чая. – Он был холоден со мной, - она подняла голову, увидела выражение лица Рона и добавила:
- Я не имею в виду, что он был жесток, злобен или ещё что-нибудь. Но он никогда по-настоящему… - она запнулась. – Ну, я думала, что это так просто потому, что это я, но он никогда по-настоящему… никогда ни с кем не вёл себя по-другому, не так ли?
- Наверно.
«Может быть», - подумал Рон, но запретил себе думать дальше. Один раз Гарри купил ему ужин, когда они работали допоздна, и один раз заснул после секса и спал до рассвета в постели Рона, пристроив руку у того на бедре. Они не грызлись на работе, и если ломкое молчание между ними не исчезало целиком, они сокращали его до тех пор, пока Рон не видел, что всё становилось почти так, как раньше. Один из друзей Чарли, драконовод, с которым Рон познакомился несколько лет назад, однажды прилетел в Лондон и без предупреждения объявился в квартире Рона, как он это часто делал; он приподнял бровь, когда Рон отступил от дружеской руки, пробиравшейся ему под рубашку.
- Вот как, ты обзавёлся… - начал он, глядя, как Рон стелет ему на диване.
- Что-то вроде этого, - перебил Рон. Он знал тело Гарри – уже лучше, чем чьё-либо ещё когда-либо раньше: впадинки на бёдрах, слегка неровные от полётов на метле плечи, то, как он вздрагивал и отворачивался, когда Рон целовал его ладони. Рон смотрел на Гарри, пока они меняли одежду в раздевалке, и Гарри не единожды ловил его взгляд – и каждый раз абсолютно спокойно. Рон всегда был хорош в напрасных надеждах.



Глава 8. не желая

- Я хочу покончить с этим, - сказал Гарри, не поднимая взгляда. Он уже полностью оделся и небрежно прикреплял одной рукой к бедру ножны палочки.
- Покончить с чем? – Рон копался в комоде, выискивая чистую рубашку.
- Покончить с этим… прекратить трахаться.
- Что? – медленно спросил Рон. Лицо Гарри застыло, и Рон не хотел больше ничего говорить, но слова всё равно вылетали изо рта. – Но я не хочу. Почему?
Гарри сделал глубокий вдох и сказал:
- Я не верю, что тебе это действительно нравится.
- Я не понимаю…
- Я просто не хочу этого больше, - твёрдо сказал Гарри. – Я думал, ты был… лучше, чем…
- Лучше, чем…
- Ну что, неужели тебе так сильно хочется трахаться, что ты будешь…
- Ты это начал, - перебил Рон. – Ты, чёрт побери, хотел этого, и я…
- У меня были свои планы, - Гарри порывисто развернулся и вышел из спальни Рона, успев пройти почти через всю гостиную, когда Рон сумел повысить голос, чтобы сказать:
- Ты намекаешь, что я заставлял тебя силой?
- Ты шпионил за мной, - Гарри не оборачивался; его профиль был в полумраке строгим и аскетичным.
- Ты трахал парней, которые были похожи на меня. Предполагалось, что я должен был это просто проигнорировать?
- Так было бы лучше.
- Нет.
- Я сказал бы тебе об этом, если бы хотел, чтобы ты знал.
- Ну и вали, - горько сказал Рон. – Я не собираюсь умолять тебя остаться.
- А я никогда и не просил тебя делать хоть что-нибудь, - Гарри поднял свою мантию со спинки кресла, на котором оставил её, когда пришёл, на котором склонялся и скользил губами по щекам Рона, к ямочке у горла. – Это всегда… я никогда не просил и Гермиону, она просто…
- Я не Гермиона, - Рон трясся от злости. – Я – не – чёртова – Гермиона…
- Но она…
- Не делай вид, будто это она стоит между нами. Не делай вид, будто она имеет к этому какое-то отношение…
- Она имеет к этому самое прямое отношение…
- Она тут, на хрен, ни при чём. Признай, по крайней мере, это.
- Да что ты об этом знаешь?
- Она нас бросила, - свирепо сказал Рон. – Она не была нам нужна, и она бросила нас много лет назад; и так она счастливее. И, учитывая, каким ты стал долбаным психопатом, не могу сказать, что виню её.
Гарри поднял голову и уставился на него; Рон заметил под глазами Гарри тёмные круги. Он выглядел вымотанным, измученным, его губы и глаза почти потеряли всякий цвет.
- Окей, - Гарри натянул мантию, и она легла неровными складками, смялась у воротника; Гарри не заметил.
- Почему ты был со всеми теми парнями? – потребовал Рон. – Почему, если ты не хотел… если ты не хочешь…
- Я, мать твою, не хочу этого, - сказал Гарри. – Отъебись.
- С ними было не по-настоящему, - сказал Рон.
- Не по-настоящему – это с тобой.
- Почему? Потому что я не Гермиона?
- Ты приходишь, - безнадёжный голос Гарри подрагивал, - и ты никогда не останавливаешься, и я не хочу, не хочу этого.
- О…
- И это так… это трудно, на работе.
- Ты это начал.
- Неважно. Я не… с другими я хотя бы не должен догадываться, чего они хотят, не должен слоняться вокруг весь день, глядя на них и гадая, почему они не пытаются даже…
- Если это так, чёрт возьми, унижает тебя, ты не должен был приходить. Не должен был позволять мне трогать тебя, - громко сказал Рон. – Ты был по отношению ко мне настоящей задницей все эти недели… я тебе хотя бы нравился, или это был какой-то долбаный больной заскок?
- Ты мне нравился, - неохотно сказал Гарри.
- Я любил тебя! – выкрикнул Рон. Его голос дрогнул и пресёкся, стук сердца рёвом отдавался в ушах, но лицо Гарри было непреклонным, и он знал, что проиграл. – Я любил тебя, но ты слишком сломан, чтобы знать, на что это похоже… я думал, ты вырос из того, что те магглы делали с тобой, но они на самом деле раздолбали тебя так, что ремонту не подлежишь!
- Я ухожу.
- Отлично, - сказал Рон. – Отлично, - повторил он, когда Гарри ушёл.

На работе после этого должно было что-нибудь измениться, но не изменилось. Только Гарри предельно коротко обрезал волосы на выходных.
- Смотрится, как будто ты это сделал маникюрными ножницами, - на утренней летучке в понедельник Драко оценивающе склонил голову набок. Гарри ухмыльнулся. Рон пялился на его шрам, потом на шею сзади; Гарри всегда позволял волосам отрастать до воротника и подрезал их сам большими ножницами или, иногда, просил Джинни сделать это, после работы, вынеся стул из офиса на широкую, плоскую шиферную крышу, позволяя волосам улетать с ветром. Теперь его волосы выглядели колючими, неприятными, и труднее было игнорировать тонкий седой изгиб, вплетшийся в чёрный цвет. И почему-то тяжело было смотреть на открытую сзади шею.
Гарри говорил с ним, улыбаясь; подкинул ему сандвич, когда Рон провёл почти целый день, расколдовывая вместе с Невиллом чёрный ящик, успевший стать ответственным за четырнадцать потерянных пальцев, прежде чем кто-то догадался попросить помощи.
- Спасибо, - Рон развернул вощёную обёрточную бумагу. Гарри кивнул и вернулся к своему отчёту; первый кусок сандвича вместе с болью скользнул вниз по горлу Рона. Прошла неделя. В четверг Рон случайно столкнулся с Гарри, когда тот уходил, выскальзывая через чёрный ход – не желая встречаться ни с кем. Гарри стоял в низком каменном тоннеле; закатное солнце сияло позади него.
- Это никогда бы не сработало – с Гермионой, - вырвалось у Рона. Гарри был освещён со спины оранжевым светом, и Рон с трудом различал выражение его лица; когда Гарри заговорил, его голос звучал оторопело.
- Я знаю, - сказал он.
- Я просто…
- Я никогда так не думал, - быстро, несогласно сказал Гарри. И ушёл.

На следующий день Гарри бросил пухлую стопку бумаг на стол и спросил:
- Анализ?
- Подделан, - отозвалась Гермиона.
- Вымогательство под видом атак тёмных сил, - с отвращением сказала Джинни. – Какой дерьмовый рэкет.
- Я возьмусь за запугивание шантажистов настоящей тёмной силой – когда угодно, - сказал Драко. – Беру на себя Испанию. Вместе с Джинни.
- Фигня делов, - фыркнула Джинни; но всё же она выглядела польщённой.
- Каким боком это в нашей юрисдикции? – спросил Рон.
- Это Беспорядок, - ответил Невилл.
- Международники спихнули это на нас на прошлой неделе, - прохладно сказал Гарри. – Где ты был?
- Там же, где всегда, - Рон заставил себя сидеть спокойно.
Гарри потянулся откинуть волосы со лба и остановился, вспомнив, что откидывать нечего.
- Гермиона.
- Будет сделано, - ответила она. – Мы можем обсудить…
- Не нужно. Я тебе доверяю.
- Угу, - сказала Гермиона. – Тогда завтра.
- Испания, - сказал Драко настойчиво. – Джинни.
- Да, Испания, - согласилась Гермиона. – Невилл и я возьмёмся за Италию, а Франция остаётся Гарри и Рону.
- Пожалуй, будет забавно, - спокойно сказал Рон; Джинни уже вставала с места, переговариваясь с Гермионой о погоде в Барселоне, Невилл и Драко погрузились в свой предыдущий спор о кубке по квиддичу. Гарри, наклонив голову, заталкивал бумаги обратно в папку и, казалось, не слышал.

- Профессионалы, - хмыкнул Гарри следующим утром, когда Невилл ввалился в офис в батистовой открытой у горла рубашке, держа за руку Гермиону в зелёном летнем платье.
- Не представляю даже, о чём это ты, - сказала Гермиона; явилась Джинни в льняном брючном костюме и мягкой шляпе.
- Мы маскируемся, - прибавил Невилл.
- Мы собираемся торчать так целый день, - спросил Драко, трансфигурируя перо в солнечные очки, - или отправляемся в Барселону?
Существовало стандарное снаряжение для любой операции: повязки-переводчики, фальшивые документы и, в случае Рона и Гарри, шестьсот толстых французских монет, стоивших каждая примерно одну тринадцатую галлеона по текущему курсу. Рон закатал рукав и позволил Гермионе закрепить на внутренней стороне его руки шесть индикаторов размером с кнат. Они ярко вспыхнули оранжевым, а затем стали синими; Гермиона ухмыльнулась и сказала:
- Чтоб ты знал – мы все сейчас в безопасности, - и вытянула руку, чтобы Рон сделал для неё то же самое.
Обычно на приготовления уходило около часа, но в этот раз Джинни сказала:
- Сделано, - и положила ладонь на руку Драко, в тот самый момент, как Невилл сплёл пальцы с пальцами Гермионы – и они аппарировали, оставив Рона в одиночестве пялиться на Гарри по другую сторону стола.
- Тут два участка, - сказал Гарри после секундной паузы, бросив быстрый взгляд на бумаги, прежде чем затолкать их в задний карман, и расправил манжеты. – Мы разделимся.
- И никакой поддержки.
- Нет необходимости, - резко сказал Гарри. – Это нарушение общественного порядка, и ничего более. Даже у тебя не должно быть проблем с тем, чтобы убедить людей в том, что кустарные подделки под атаки тёмных сил – плохая идея.
- Отчего-то ты всегда напоминаешь мне, какой я дерьмовый волшебник, когда злишься на меня.
- Я не злюсь.
- Мне никогда не быть таким же могущественным, как ты, - сказал Рон. – И я об этом не жалею.
- Ты хороший волшебник, - чуть помедлив, сказал Гарри. – Прости, я… пойдём вместе.
- Забудь.
- Нет, я…
- О да, теперь мне нужна помощь. Помощь от великого Гарри Поттера, понимаю.
- Не начинай с этим.
- Почему нет?
- На самом деле ты никогда так не думал.
- Что с тобой случилось? – спросил Рон. – Что, на хрен… я только делал то, что ты хотел, и ты просто…
- Ты бы сделал всё, чтобы я был счастлив, ага, а потом свалил бы! – яростно сказал Гарри. – Мне не нужна твоя жалость.
- Я тебя и не жалею, - огрызнулся Рон. – А теперь давай, расскажи мне, какой досадной неприятностью для меня было околачиваться вокруг и пытаться тебя трахнуть.
Гарри покраснел.
- Я отправляюсь в Лион, - сказал он, - а ты…
- Развлекайся, - посоветовал Рон. – И постарайся найти кого-нибудь похожего на меня, чтобы трахнуть…
- …а ты можешь катиться к чёрту – мне плевать, - сказал Гарри и аппарировал.


Глава 9. получил шанс

Шесть индикаторов на внутренней стороне его предплечья поменяли цвет с синего на оранжевый, а потом на бледно-зелёный, показывая, что все остальные уже успешно завершили свои миссии, прежде чем Рон, вспотевший и вымотанный, прибыл во французскую деревеньку, проехав на дребезжащем поезде сто пятьдесят миль, а потом ему пришлось идти в гору ещё пять. Он провёл большую часть времени, придумывая блистательно-гадкие слова, чтобы высказать их Гарри, и жалея, что мало уделял внимания, когда они занимались сексом в последий раз; это случилось так быстро – Гарри целовал его, двигался в унисон, обнимал коленями его бёдра, за шиворот притягивал его, бывшего сверху, ближе. Он всё ещё думал о том, как Гарри целовал его, о тихих, почти неслышных вздохах, вырывавшихся у Гарри при касании губами его ключиц, когда добрался до последнего подьёма перед лощиной, где Гермиона запланировала его встречу с агентом, и поэтому был совершенно не готов к тому факту, что его агент был зарезан тёмными магами, практически мгновенно вычислившими, что он из правоохранительных органов.
Было бы чересчур мягко назвать это кровавой баней; он выжил благодаря чистой удаче, и ещё потому, что знал больше любого волшебника в Европе о колдовстве со сломанной палочкой. Он не использовал Аваду Кедавру с войны, и её не использовали против него, но его тело всё ещё помнило, как увернуться и отпрянуть, всё ещё помнило, как Гарри на седьмом курсе выдёргивал его из постели, чтобы тренироваться. Он убил пятерых и вроде бы ранил остальных шестерых, и к тому времени, как пришёл в себя достаточно, чтобы прекратить бежать, он уже потерялся в расстилающихся вокруг полях, с длинной глубокой раной на рёбрах, которую не помнил, как получил, и с колотящимся, тяжело бухающим сердцем.
В темноте он стоял на коленях во влажной, недавно вспаханной земле и пробовал все заклинания связи, какие помнил – безуспешно. Гарри наверняка аппарировал домой отсюда, подумал он, аппарировал и попутно наколдовал целый чайный сервиз, но когда Рон попробовал аппарировать, то немедленно отрубился и очнулся в двадцати пяти ярдах от того места, где начал.
Не было ещё и рассвета, когда они нашли его, и он понял, что может не выжить.
- Ты, англичанин… - хохотнул первый, пока Рон, стоя на коленях, ловил ртом воздух. – Ты – магическая вонючка!
Они вывихнули ему плечо, разрезали мантию на куски и сорвали с плеча повязку-переводчик.
- Qu'est-ce que c'est*? – спросил один, вертя её в пальцах.
- Я не говорю на траханом французском, ты, ублюдок…
Это была красивая страна: низкие покатые холмы, коровы, большие стога сена, и чистый неглубокий ручей с гор, в котором они топили его, обдирая ему кожу на лице об острые камни на дне.
Он ждал Гарри, но Гарри не приходил. Ни когда они приводили его в сознание, ни когда смеялись, смотря, как он падает и выкашливает мутную воду, но Рон думал о Гарри, всё время, об изгибе его губ, о том, как иногда темнели его глаза, и о том, как чудесно было верить на миг, на недели, что Гарри заботился о нём.

На седьмом курсе они бесконечно тренировались, он и Гермиона. Даже тогда было очевидно, что они никогда не нагонят Гарри, и не имело значения, что Гарри был небрежен на Трансфигурации по сравнению с Роном, что у него было слабое произношение, что он получил два ТРИТОНа, тогда как Рон – пять, а Гермиона – шесть, потому что почти ничего не делал и к концу практически не трудился появляться в классе.
Вместе, в ужасе от мысли, что могут остаться позади, беспокоящиеся о том, кем становился Гарри, они разрабатывали тесты друг для друга. Это было поначалу практически ничто, маленькие спланированные упражнения, почти игра, и в один из дней Гермиона смахнула со стола все книги и заставила Рона применить к ней Круциатус.
- Двадцать секунд, - сказала она сквозь зубы и, когда он запротестовал, уменьшила срок:
- Десять.
- Гермиона…
- Это глупо… бесполезно! Никто не собирается предупреждать нас, они хотят убить на хрен всех, кого мы знаем, и Гарри уже считает себя покойником… - и она закричала, потому что Рон закрыл глаза, ткнул палочкой вперёд и прошептал:
- Crucio.
После этого не было ни планов, ни условленных встреч, ни извинений; они усердно устраивали друг другу ловушки, и за каждый раз, когда Рон видел, как Гермиона держит Гарри за руку и целует в щёку, она вырубала его или накладывала заклятие слепоты. Неделей позже после того, как Гермиона впервые переспала с Гарри, Рон ждал её в коридоре, подставив подножку, когда она вывернула из-за угла, и ничуть не был удивлён, когда она ударила его локтем в грудь, вскочила на ноги и бросилась на него. Он был выше Гермионы и сильнее, так что это не была честная схватка, но он знал, что лучше сдержаться.
- Ты делаешь успехи, - сказал он позже, вынимая платок из кармана, чтобы она вытерла кровь со рта.
- Спасибо, - сказала она, осторожно касаясь вспухшей губы. – Мне кажется, ты опять почти сломал мне ребро.

И когда война началась по-настоящему, это казалось глупой игрой, казалось, они были полными идиотами, даже просто попробовав, но теперь, в третий раз выныривая на воздух, Рон подумал о той ночи, когда наполовину утопил Гермиону на мелководье в озере – её длинные волосы обвивались вокруг его запястий – и о моменте, когда она, вёрткая, юркая, изогнулась в его руках и заехала ему кулаком в зубы, подумал обо всех секретах, что скрывал от Гарри долгие годы, казавшихся такими мелочами, такими лёгкими, чтобы хранить их в себе. И он вывернулся из-под мага, который держал его, потянул за собой в воду, кусая руку, державшую его лицо под водой, – достаточно сильно, чтобы чувствовать, как рвутся сухожилия под зубами, вырвал палочку из чьих-то рук и выкрикнул заклятие, останавливавшее сердце – и думал обо всех тех вещах, о которых должен был рассказать Гарри уже давно; вещах, которые он сказал бы, если бы получил шанс.
Потом он долго шёл – очень долго. Он не потрудился забрать деньги или свои документы, снял индикаторы и, подумав с минуту, джемпер; он использовал магию, чтобы заделать дыру в локте. И использовал палочку ещё один раз, чтобы замести все следы, а потом оставил её рядом с телами; ему не выжить, если его найдут ещё раз. Он шёл ночью и спал, когда мог, пил из ручьёв и крал из огородов морковку, сырую картошку, свёклу и редис; война была безжалостна, приучая их к жизни без удобств, но прошли годы с тех пор, как Рон вынужден был обходиться без еды и преодолевать милю за милей по испещренным глубокими колеями деревенским дорогам, и раньше с ним всегда был Гарри.
Каким-то образом плечо практически встало на место, но сильно болело, и рука не работала, как следует; и хотя он мог разглядеть только краешек раны на рёбрах, он чувствовал, что она была горячей и расширялась, поражённая инфекцией. Когда он спал, он видел во сне Гарри, всегда; видел во сне, как тонет, как Гарри скользит под водой без него, а он забыл, как плавать, и просыпался с горящими лёгкими и со слезами, бесконтрольно тёкшими по щекам.
У него ушла неделя на то, чтобы достичь Кале; денег не было, и следующие два дня он искал лодочника, который в обмен на часы перевёз бы его через Ла-Манш. Он сумел вымыться тепловатой водой под палубой; молчаливый рыбак поворчал над его рёбрами и перевязал их длинной полосой марли, и вручил ему миску с густой похлёбкой; но когда он ступил с борта лодки на лондонские доки, сильнейшее изнеможение одолело его, и, казалось, понадобилась целая вечность, чтобы преодолеть сотню ярдов до улицы, где, поджидая его, работал на холостом ходу «Ночной рыцарь».
Рон рухнул на первое же сиденье, закрывая глаза всего на минуту, чтобы проснуться от удара, когда автобус тряхнуло при остановке у самого дома Рона.
- Простите, - он заставил себя встать на ноги.
- Эт’ ништяк, парень, - ответил кондуктор. Он встал, сощурив глаза в сомнении, и когда Рон стал медленно крениться вперёд, вовремя поймал его. – Я тож был во Франции, раз или два, - сказал он.
Он обнял Рона одной рукой за плечи, помогая медленно выбраться из автобуса.
- Хотя не думаю, что развлёкся так, как ты, - сказал он, когда Рон споткнулся на первой же ступеньке.
- Это не было развлечением, - пробормотал Рон. – Я влюбился.
- Эт’ со мной тож бывало, раз или два, - сказал кондуктор и, прежде чем уехать, подождал, пока Рон нашёл ключи.
Ему казалось, прошла вечность, пока он добрался до спальни, неумело стащил с себя мантию, немедленно потерпел поражение в битве со шнурками собственных ботинок и рухнул в кровать, не позаботившись снять всю остальную одежду. Снов он не видел.

Он спал до полудня и проснулся в необъяснимо хорошем настроении, особенно учитывая, что единственной едой у него в квартире были буханка плесневелого хлеба и немного очень древнего сыра. Он оделся, хорошенько вычистил рану на рёбрах и купил в булочной за углом круассан с сыром и шпинатом, прежде чем через камин отправиться на работу.
Джинни была одета в полинявшую, вытянутую слизеринскую футболку и брюки, которые были ей велики; в уголках глаз Гермионы залегли морщины – это всё он заметил в первую очередь. А потом Драко уронил на себя чашку с чаем, и Джинни кинулась вперёд, обнимая брата.
- Ронни… - прижимаясь к его груди, она назвала его детским прозвищем, за которое он, как только ему исполнилось шесть, нещадно колотил её.
- Что… - выговорил он, моргнув, когда Джинни крепче стиснула руки.
- Мы думали, ты умер, - сказал Гарри от двери. Гермиона бросилась вперёд, обнимая Рона вместе с Джинни; Невилл подошёл, чтобы пожать ему руку, и даже Драко слегка хлопнул его по плечу, но Гарри постоял с секунду в дверях, а потом прошёл внутрь и сел на край стола Невилла.
- Я вляпался в кое-какие проблемы, - сказал Рон.
- Почему ты с нами не связался?
- Моя палочка сломалась. Почему вы не выследили меня?
- Мы пытались, - сказала Джинни. – Даже Гарри… мы все не могли найти тебя.
- Те маги, кстати говоря, были не…
- Мы их нашли, - перебила Гермиона. – Мне так жаль, Рон, я… мы правда искали тебя но ты… тебя нигде не было.
- Я… они выследили меня. И я замёл следы…
- Я думал, что ты можешь так сделать, - сказал Гарри.
- Так я и сделал, - сказал Рон, и Гарри спокойно встретил его взгляд.
- Отлично, - сказал он, игнорируя тот факт, что все остальные всё ещё толпились вокруг Рона. – Разберём задание завтра. Наверно, ты хочешь послать сову в Нору?
- Конечно, - ответил Рон. Гарри кивнул и шагнул вперёд – и остальные отступили на шаг. Рон был спокоен. После краткого замешательства Гарри крепко сжал его ладонь.
- Это хорошо, - сказал Гарри, - что ты вернулся.
- Спасибо, - сказал Рон.
Джинни отправилась с ним в совятню, подцепив его под руку, а потом Невилл и Драко сидели с ним в занавешенном уголке лазарета и ждали, наспех царапая отчёты.
- Что я пропустил? – спросил Рон.
- Немного, - ответил Невилл. – По большей части мы искали тебя.
- Вы не могли всерьёз думать, что я умер. Гарри бы не…
- Но мы всё же думали, что ты мёртв, - сказал Драко, как нечто само собой разумеющееся.
- Ты думаешь, мы просто позволили тебе совершить развлекательную прогулку до дома? – спросил Невилл.
- Думается мне, я не размышлял об этом как следует, со всеми этими тёмными магами и покушениями на убийство.
- В точку, - сказал Невилл.
- Но ведь никто больше не встретился со тёмными магами? Только я… у вас у всех были премилые двухдневные каникулы, а я заполучил всех злодеев.
- В нашем распоряжении были не все выходные, - сказал Невилл.
- Не все…
- Гарри, как полная задница, созвал нас всех рано утром, - сказал Драко. – На самом деле, пока ты не прошлёпаешь двадцать миль по загаженным французским полям вместе со стаей крупов и Мальчиком-Который-Выжил, брюзжащим по поводу прискорного недостатка интеллекта у собравшихся, ты не можешь сказать, что побывал на настоящих маленьких каникулах.
- Что ж, спасибо, что искали, - съязвил Рон.
- Ну, мне было жаль, что ты был мёртв, - сказал Драко, и хотя тон его был нахальным, в глазах было умиротворение.
- Мне бы тоже было жаль, если бы ты умер, - сказал Рон. Драко улыбнулся.

______________
* Qu'est-ce que c'est – что это такое (фр.) (прим. пер.)



Глава 10. бескорыстный

Личный офис Гарри был огромным; мраморные полы и мраморный же камин с витиеватыми высеченными узорами, полированный книжный шкаф тёмного дерева с перламутром на завитушках, закрывавший одну стену, окно от пола до потолка с видом на Лондон и толстая золотая табличка на двери, гласившая:
Гарри Поттер
Кавалер Ордена Мерлина
Главнокомандующий второй войны против Вольдеморта
Мальчик-Который-Выжил

Гарри никогда не пользовался этим местом; книжные шкафы стояли пустыми, камин оставался чистым. Легко было просто забыть о том, что он тут есть, наискосок через холл от их общего офиса, но сегодня, уходя с работы, Рон заметил узкую полоску света под дверью этого кабинета и остановился. Он ждал почти час, пока все не ушли с работы, но Гарри не появился, хотя его мантия всё ещё висела на спинке стула, а наполовину написанный отчёт валялся на столе, забрызганный чернилами.
Из офиса не доносилось ни звука, и Рон стоял перед дверью несколько минут, прежде чем взяться за легко двинувшуюся под его пальцами дверную ручку; тяжёлая дверь бесшумно двинулась на хорошо смазанных петлях.
Комната была окутана полумраком; единственным светом служили огни лежавшего внизу города. Гарри, ссутулив плечи, стоял, прислонившись к дальнему окну.
- Эй, - окликнул Рон. Гарри вскинулся и обернулся, так резко, судорожно вдохнув, что закашлялся; грубый, режущий слух кашель сотрясал его тело. Даже в темноте Рон видел, какой у Гарри нездоровый, землистый цвет лица. Гарри вытер рот тыльной стороной ладони, беззвучно шевельнул губами; звук, наконец вылетевший из его рта, был неразборчивым и хриплым.
- Гарри… - Рон ступил внутрь и прикрыл за собой дверь; Гарри прихлопнул себе рот рукой и отвернулся. Его плечи тряслись.
- Гарри, - снова позвал Рон.
- Я думал, что ты мёртв, - сказал Гарри. – Из-за меня, потому что я…
- Нет…
- Они сказали, что ты умер; последние двое, мы нашли их живыми, они сказали, что убили тебя. Они… - голос Гарри пресёкся и немного огрубел. – А потом мы нашли твою палочку и твой плащ. Было столько крови… - Гарри повернулся обратно, зябко обхватив себя руками. – Мы выслеживали тебя, но ты ушёл.
- То было хорошее заклинание, - сказал Рон. Гарри прерывисто вздохнул и почти улыбнулся.
- Я должен его выучить.
- Наверно, - Рон слегка кивнул.
- Я искал тебя, - сказал Гарри. – Я хочу, чтобы ты… я искал тебя везде.
- Я…
- Я хочу попросить прощения за…
- Не надо, ты не должен, - Рон шагнул вперёд. – Это была не твоя вина.
- Я не должен был приводить домой ту девушку, пока был с тобой.
Повисла пауза, в течение которой Рон пялился на Гарри; а потом он сказал медленно:
- Так ты за это просишь прощения?
- Я… я просто собирался пойти домой, но она крутилась рядом и попросила, а я так устал, - рот Гарри искривился в раскаянии. – Так устал.
- Ты устал, - сказал Рон, чувствуя совершенно неуместное желание засмеяться, - и поэтому должен был трахнуть девушку.
- Я сам всё просрал, - по щекам Гарри распространился румянец. – Я такая бестолочь… хотя ты должен был это уже заметить.
- Я не это имел в виду. Я знаю, что сказал, но я…
- Всё в порядке, - Гарри выпрямился. Лихорадочный румянец исчезал с его лица, но руки всё ещё слабо дрожали. – Всё хорошо. Я рад, что ты вернулся. Я… хм… - он попытался проскользнуть мимо Рона, но Рон поймал его, обеими руками, и крепко прижал к груди. Гарри сопротивлялся несколько секунд, а потом прижался к нему; Рон чувствовал неровное дыхание на своих ключицах.
Руки Гарри медленно сомкнулись вокруг талии Рона. Рон смотрел поверх плеча Гарри на темнеющий Лондон и чувствовал, как расслабляется тугой комок глубоко внутри него, чувствовал благодарный трепет в груди, а потом почувствовал, как к его горлу робко прижимаются губы.
- Гарри…
- Прости меня, прости, - пробормотал Гарри и поднял голову; и Рон поцеловал его. Он хотел, чтобы это вышло грубо; и оно было грубым, всё время, пока они не врезались в стол Гарри, ладонь упёрлась в полированную поверхность, Гарри вздрагивал в полурыдании, но всё было таким мягким, таким мягким, старый джемпер Гарри, его тёплые губы, его руки, неуверенно скользящие по спине Рона, неожиданный жар в основании его шеи.
- Я должен… - хрипло сказал Рон, склонив голову ко лбу Гарри и чуть вздрогнув, когда Гарри положил ладонь ему на щёку. – Я должен сегодня вечером поехать в Нору.
- Я знаю.
- Завтра, - предложил Рон.
Гарри кивнул.
- Ты хочешь… ты идёшь домой?
- Нет, мне надо… они уже практически отменили твою зарплату, - Гарри выдавил из себя слабую улыбку. – Когда член твоей команды возвращается из мёртвых, это порождает кучу бумажной возни, так что мне надо остаться и покончить с этим.
- Тогда до завтра.
- До завтра.

Нора была заполнена праздничным шумом: Джордж и Перси приехали из Лондона, и Чарли прислал сову, и Драко сидел на диване рядом с Джинни, держа её за руку.
На следующий же день была бумажная возня, и ещё больше бумажной возни, и долгий, выматывающий сеанс со штатным провидцем, и дискуссия о том, возможно ли восстановить его палочку, и наконец – слушание.
- Это чисто неформальная процедура, мистер Уизли, уверяю вас, - сказал судья с морщинистым лицом; но смотрел он на свой длинный неотполированный стол, сделанный из единого массивного куска гранита, и стул Рона был неудобным.
- Я понимаю, - сказал Рон, но не мог расслабиться до тех пор, пока Гарри, в футболке и брюках с дыркой на колене, не ворвался в дверь; его орден Мерлина на тяжёлой и плоской золотой цепи болтался у него на шее. Рон никогда не видел раньше, чтобы эту вещичку хотя бы вынимали из коробки.
- Уолтер, - отрывисто сказал Гарри, кладя на стол перед собой толстую папку.
- Это неформальное слушание, - сказал Уолтер. Он не называл Рону своего имени, но на табличке перед ним было написано: «Достопочтенный У. Л. Тадеуш Кедрен».
- Конечно, - сказал Гарри. – Думаю, вы удостоверитесь, что всё в полном порядке.
- Мистер Уизли использовал заклинание Авада Кедавра более шести раз, - Уолтер сменил тон. – На международной территории, и…
- Уолт, - непринуждённо сказал Гарри. – Эти парни были теми ещё штучками. Они принесли в жертву столько козлов, что в округе образовался дефицит сандвичей с мясом. Я полагаю, вы найдёте, что мистер Уизли оказывал необходимую самооборону в крайне трудной ситуации, при огромном риске для собственной жизни.
- Как бы то ни было…
- Уолт, - повторил Гарри. Через десять минут они стояли снаружи, в пустом коридоре, и Уолт с явным энтузиазмом поздравлял Рона с его храбростью и несомненным здравым смыслом.
- Спасибо, - сказал Рон. Они были в подземельях; струйки воды ползли по стенам и собирались в лужицы на выщербленных камнях у них под ногами.
- Забудь, - Гарри сдёрнул орден с шеи и небрежно кинул в сумку. – Ты ел что-нибудь?
- Ходил на ланч с Джинни.
- Хорошо, - Гарри смотрел на Рона, кривовато улыбаясь. Он выглядел… нервным, вдруг осознал Рон. – У меня в столе лежит плитка шоколада, если хочешь. Я должен был… были дела… я практически опоздал.
- Всё в порядке.
- В порядке, - согласился Гарри. Он развернулся было и направился прочь к холлу, но тотчас же возвратился.
- Я должен сказать, я… и о Гермионе…
- Гарри, не надо.
- Нет, я… я пытался не хотеть тебя больше.
- О.
- У меня ничего не вышло.
- Понятно.
- Или мне следовало… - Гарри прикусил губу и сказал:
- Я имел в виду, я пытался не любить тебя больше.
- О, - слабо сказал Рон. Гарри торопливо кивнул.
- Так что мне стоило бы… - и ушёл.

Придя к нему вечером, Гермиона принесла с собой кучу еды из китайского ресторана, скинула на ковёр туфли и стянула у него с тарелки половину яичного рулета.
- Ты помнишь, - спросил Рон, - когда мы практиковались… на седьмом курсе?..
Она застыла на секунду с палочками в руках и кивнула.
- Я делал тебе больно?
- Это не…
- Скажи мне.
- В этом ведь и была суть, не так ли? Но вы нуждались в этом, вы оба… я….
- Ты так же делала с Гарри?
- С Гарри я спала. А с тобой я занималась… тем, что мы делали, и этого было недостаточно. Меня было недостаточно.
- Гермиона…
- В любом случае, я никогда не хотела, чтобы что-нибудь сложилось иначе, - она задумчиво положила в рот немного ло мена*. – А ты?
- Нет, - сказал Рон после паузы.
- Хотя, - серьёзно сказала она, - я бы действительно хотела, чтобы ты отдал мне остаток этого яичного рулета.
Она оставалась допоздна, свернувшись клубком в углу дивана, болтая с Роном, потягивая какао, и была почти полночь, когда Рон поднимался по лестнице к квартире Гарри – лифт был сломан; дойдя до этажа Гарри, Рон увидел, что тяжёлые железные перекладины, ограждавшие лифт, были вывернуты под дикими углами, полурасплавленные, и на полу было несколько следов пламени.
Даже в темноте квартиры он видел царивший там хаос, грязную посуду в раковине, валявшиеся изображением вниз на каминной полке или просто на полу фотографии, брошенную на спинку дивана мантию. Гарри спал в своей постели. Глядя на него, Рон почувствовал дикую усталость. Он собирался разбудить Гарри, поговорить с ним, но вместо этого он скинул мантию и брюки и лёг в кровать рядом с Гарри, который тихо заворчал во сне и отодвинулся. От Гарри пахло глубоким сном, и это было последней мыслью Рона, перед тем как он проснулся и обнаружил, что Гарри смотрит на него – серьёзное лицо, отпечаток подушки на щеке. На Гарри была тонкая мятая майка; Рон протянул руку и провёл кончиками пальцев по горячей коже на ключицах Гарри. Губы Гарри разомкнулись, но он ничего не сказал.
- Как долго? – спросил Рон.
- Очень долго.
- У меня тоже, - признал Рон.
- А ты не мог мне сказать?
- А ты не мог?
- Нет, я… - Гарри прервался и тихо пробормотал: «Lumos»; толстая свечка на прикроватном столике загорелась. – Я думал, ты делал это для меня, потому что я хотел… я хотел, - закончил он неохотно.
- Я не настолько бескорыстный, - сказал Рон. Гарри разглядывал его, и выражение его лица в свете свечи было совершенно нечитаемым.
- Я скучал по тебе.
- Я бы прихватил тебе сувенир, - беспечно начал Рон, - но…
- Нет, - перебил Гарри. – Я думал, что мы больше не были друзьями, что у нас было просто несколько бессмысленных трахов, и скучал по тебе.
- О, - сказал Рон. – А я думал, что мы трахались… со смыслом.
- Я – так точно.
- Со смыслом?
- Угу. С… хм… - он похудел, лицо было немного изнурённым; Рон потянулся вперёд и поцеловал его, тщательно, благодарно, используя и губы, и язык, обвил рукой талию Гарри. Гарри вздохнул, запустил руку ему в волосы и прижал его к подушке.
- Со смыслом, - тихо сказал он, скользя тремя пальцами по больным рёбрам Рона и понемногу залечивая их.
- Я… - сказал Рон, и Гарри поднял голову. – Но ты мог сказать хоть что-нибудь.
- Я трахал парней, которые были похожи на тебя.
- Но втайне.
- Ты сдавал ТРИТОН по Прорицаниям, - буркнул Гарри.
- Нет, это был Невилл. Только не говори мне, что твоя стратегия и вправду заключалась в том, что я выясню правду наихудшим способом из возможных.
- Я вообще не думал, что ты выяснишь. Это бывало редко, и я тогда... – он смешался.
- Устал, - услуживо закончил Рон.
- Ага.
- Совершенно вымотался, - Рон скользнул ближе к Гарри; Гарри, издав невнятный звук согласия, потянулся к нему, нежно обводя пальцем очертания губ Рона.
- Я составил список, - сказал он немного погодя. – Пока ты был мёртв, я всё думал и думал о том, что должен был сказать…
- Не надо. Я был жуткой задницей…
- Это было в списке, - Гарри снова поцеловал Рона, вдумчиво, скользя ладонью по его бедру, и оставил след долгого поцелуя у него на шее.
- Это не только потому, что я умер, - сказал Рон, и, когда Гарри приостановился, добавил:
- Хотя так тоже правильно.
- Нет, я… - Гарри кривовато улыбнулся. – Я собирался попросить прощения. Я ждал тебя после задания, хотел поужинать с тобой…
- …где-нибудь в приличном местечке…
- Ага…
- Чёртов врун, - весело сказал Рон, и Гарри нежно скользнул губами по его подбородку. – Ты наверняка собирался сэкономить и накормить меня рыбой с картошкой**…
- Вовсе нет, - запротестовал Гарри; но встретился взглядом с Роном и застенчиво рассмеялся. – Я… я знаю, что всё не так, как ты хотел бы. На самом деле я не тот…
- Нет, – сказал Рон. – Ты – как раз тот. Это правильно.
Гарри пристально смотрел на него, полуулыбаясь, и у Рона перехватило горло; ему отчаянно хотелось сказать что-нибудь, что дало бы Гарри узнать все странные, непостижимые секреты его сердца, но в конце концов он смог только дотронуться рукой до лица Гарри и повторить:
- Это просто правильно.

____________
* Ло мен (Lo mein) – жаренная в масле лапша с овощами и мясом. Может быть как отдельным блюдом, так и гарниром (прим. пер.)
** Рыба с картофелем во фритюре – популярное в Англии дешёвое блюдо; подаётся в небольших специализированных кафе; если покупатель берёт рыбу с собой, её, по традиции, завёртывают в газетную бумагу (прим. пер.)


"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"