Искренне Ваша

Автор: Кеназ
Бета:StephenFry (Пролог, 1-10,12, 21-35), Кементари (1,6,16), Шторм (гл.38-44)
Рейтинг:R
Пейринг:ГГ СС ДМ РУ ГП ПП
Жанр:Action/ Adventure, Romance
Отказ:HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of Warner Bros. © 2001 and J.K.Rowling.
Аннотация:Всё началось с писем и неосторожных эльфов...
Комментарии:
Каталог:Пост-Хогвартс, Книги 1-6
Предупреждения:смерть персонажа
Статус:Не закончен
Выложен:2008-07-12 00:00:00 (последнее обновление: 2013.12.01 10:00:39)
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 0. Пролог


Июньское солнце неспешно садилось за шпиль церкви *** в Сёдермальме. Удивительное место! В трёх станциях метро от центра можно пройти целый квартал и не встретить ни одного человека. Если бы вам повезло очутиться в этот час здесь, вы бы, как и наша героиня, обязательно услышали завораживающую тишину пустынных улиц и зажмурились от внезапно выхваченного взглядом на оконном стекле солнечного блика.

Энергично вертя головой по сторонам, дабы не упустить что-нибудь интересное, быстроногая девушка едва не столкнулась с человеком, который, задрав голову, рассматривал строгое здание церкви, сквозь листву темнеющее на холме. Девушку позабавила причудливая смесь удивления и восторга на его лице, созвучная её собственному настроению.

Она бегом поднялась на холм прямо по траве между кустами сирени, вспугнув какую-то птаху. Птица скользнула вниз и исчезла, а девушка обогнула здание церкви по дорожке, мощенной замшелой плиткой, прошла дальше, к противоположному склону холма, и остановилась, глядя вниз. А там, внизу, обнаружилась целая улица одноэтажных дачных домов, буйно заросших черёмухой. Казалось, что никакого города с той стороны холма, откуда пришла девушка, никогда и не было.

Она осторожно спустилась по еле заметной тропке, с удовольствием принюхиваясь: запах дымка приятно щекотал ноздри, временами пробиваясь сквозь властно-сладкий аромат черёмухи, и двинулась дальше, переходя небольшой овраг по старому мостику. «Не могла же я ошибиться, – сверилась с адресом на кусочке пергамента Гермиона Грейнджер. – Неужели знаменитая в волшебном сообществе Академия Сравнительного Зельеведения может находиться на этой деревенской улице?!» Но буквы на пергаменте светились спокойным зелёным цветом, подтверждая правильность избранного ею направления.

Пройдя немного дальше по улице, девушка нерешительно остановилась. «Куда теперь?» - номера дома она не знала. Конечно, можно было применить Navigacio, но не хотелось без крайней необходимости размахивать волшебной палочкой в магловском районе.

Тут что-то заскрипело у неё за спиной, она обернулась и увидела, что калитка забора небольшого двухэтажного домика сама по себе приоткрылась.

«Кажется, меня приглашают войти», - догадалась Гермиона. Обсаженная кустиками японской айвы садовая дорожка вела к слегка покосившемуся деревянному крыльцу, ступеньки которого со стоном прогнулись под ногами девушки. Инстинктивно схватившись за перила, Гермиона почувствовала их шероховатость и подумала, что дом явно нуждается в покраске.

Дверь открылась, и из тёмного проёма вынырнул домовой эльф, одетый в некое подобие ливреи. Домовик низко поклонился и неожиданно для своего небольшого роста пробасил:

- Добро пожаловать в Академию Сравнительного Зельеведения. Не будет ли так угодно уважаемой фрёкен следовать за Тулле? Пусть фрёкен ступает осторожно: некоторые половицы подгнили.

“Да, это тебе не Хогвартс с его величественной архитектурой раннего средневековья, внушающей трепет новичкам. Не зря говорят, что здешние жители исповедуют простоту во всем”, – подумалось Гермионе. Нет, не так она представляла себе одно из престижнейших образовательных учреждений волшебного мира.

Они миновали тёмный холл и очутились в небольшой уютной зале: пёстрая голландская печка напротив входной двери, диванчики с выцветшей, местами протёршейся обивкой, а посередине – овальный стол с низко висящим над ним абажуром ручной работы. Под светильником - стеклянная то ли ваза, то ли бутыль с несколькими ветками черёмухи, часть лепестков осыпалось на поверхность стола. На деревянном полу – коврики-дорожки из разноцветных тряпичных косичек. В простенках окон - самодельные полки с рядами потрёпанных журналов.

Домовик услужливо отодвинул стул, поклонился и исчез. Секунду спустя из тени появился другой эльф, тащивший перед собой поднос с чашкой в наивный розовый горошек и блюдцем, на котором лежал нарезанный тонкими ломтиками желтоватый сдобный кекс. Всё это было молниеносно расставлено перед Гермионой.

“Интересно, много ли поступающих в этом году?” – думала девушка, разглядывая трещину на чашке. Чай оказался удивительно душистым, а кекс так и таял во рту.

Занятая своими мыслями, Гермиона вздрогнула, услышав скрип половиц.

- Добрый вечер, мисс Грейнджер. Разрешите представиться: Магнус Маларен, – с лёгким северным акцентом проговорил пожилой человек в ярко-синей мантии, присаживаясь напротив Гермионы. – Я являюсь председателем приёмной комиссии Академии. Рад видеть вас среди поступающих.

Волшебник достал из папки документы и стал их просматривать.

- Так… Личное заявление, направление из Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, сводный отзыв преподавателей, результаты итоговых экзаменов…

Он ещё раз перебрал бумаги и поднял взгляд.

- Мисс Грейнджер, как вам должно быть известно, кроме всего прочего требуется рекомендация-характеристика от специалиста, имеющего учёную степень в профилирующей области, в вашем случае – в области зельеварения. Среди присланных вами бумаг такого документа нет.

- Да, да, секундочку, - Гермиона достала из внутреннего кармана пиджака небольшой свиток, положила на стол и, аккуратно развернув, разгладила и подвинула в сторону Маларена. – Я не решилась доверить его почте – он мне достался слишком дорого.

- Очень хорошо, - обрадовался волшебник. Он склонился над пергаментом и быстро пробежав текст глазами, поднял брови, увидев подпись.

- Такая характеристика подойдёт? – заволновалась девушка.

- Более чем! Я даже так вам скажу: я бы принял вас в Академию, даже если бы вы не располагали никакими другими документами, кроме этой характеристики. Весьма, весьма впечатляюще!

- Спасибо, сэр.

- Посмотрим теперь ваши результаты ТРИТОН… Арифмантика - превосходно, гербология – отлично, зельеварение – превосходно. Какую специальность вы хотели бы избрать, мисс Грейнджер?

- Нумерологические методы в высшем зельеведении, - ни минуты не задумываясь, ответила девушка.

- Вас привлекает синтез арифмантики и зельеведения? – с интересом спросил мистер Маларен.

- Мне кажется, это весьма перспективная область науки, - пояснила Гермиона.

- Приятно иметь дело с человеком, который знает, чего хочет, - улыбнулся её собеседник.

- Можно вопрос, сэр? А где другие абитуриенты? Я ведь не единственная, да?

- В этом году на выбранный вами факультет поступают пять человек, но во время экзаменов вы с ними не встретитесь - мы предпочитаем индивидуальный подход. А теперь позвольте ознакомить вас с программой экзаменов. Необходимо сдать письменные тесты по арифмантике, гербологии и теорико-практический экзамен по зельеварению. Затем, если вы получаете проходной балл (“отлично” – по зельеварению, не ниже “хорошо” – по остальным предметам), мы переходим к последнему испытанию, подробности которого вы узнаете только в случае успешной сдачи тестов. Таковы правила Академии. Завтра вы получите расписание экзаменов; со всеми пожеланиями и вопросами можете обращаться ко мне через эльфа Тулле, который будет заботиться о вашем удобстве и благополучии, пока вы здесь. В завершение нашей беседы хочу пожелать вам успешной сдачи тестов и нисколько не сомневаюсь, что буду иметь удовольствие провести вас через финальное испытание.

- Благодарю вас, сэр.

- Тулле, сюда, – приказал Маларен и дизаппарировал.

- Не угодно ли фрёкен следовать за Тулле? – поклонился домовик. – Буду счастлив показать фрёкен её комнату.

***

Комната располагалась на втором этаже. Высокая кровать, рядом – тумбочка, на ней - колокольчик для вызова домовиков, небольшой письменный стол с перьями, чернильницей и рулоном чистого пергамента, книжная полка, заставленная справочниками по зельеварению и арифмантике. В одном углу комнаты - старенький рукомойник с кувшином воды, в другом – выступ печной трубы, большое окно – ей пришлось задуть все свечи, чтобы разглядеть кривые ветви яблонь в темноте сада.

Открыв окно настежь, Гермиона уселась на широкий подоконник и вдохнула напоённый черёмухой воздух. Вот она и подобралась к своей цели совсем близко. Девушка мысленно перебирала события прошедшего учебного года…

…Было совсем непросто уговорить Гарри остаться в Хогвартсе ещё на один год.







Глава 1.

…Было совсем непросто уговорить Гарри остаться в Хогвартсе ещё на один год.
- Я бы на твоём месте всё-таки поехал с нами. Если ты останешься в Лондоне один, я не дам за твою жизнь и кната, - сказал Рон, сидя на полу их общей с Гарри комнаты в Норе. Гермиона согласно кивнула из кресла.
- Да как вы не понимаете, оставаясь в школе, я ни на шаг не приближаюсь к своей цели!
- А оставаясь на площади Гримо, ты приближаешь цель Сам-Знаешь-Кого! – парировала Гермиона.
- Я, конечно, не могу похвастаться твоим аналитическим умом, Гермиона, но тоже понимаю, что в доме Сириуса теперь мне опасно находиться, - раздражённо сказал Гарри.
- И где же ты собираешься жить? – поинтересовалась девушка.
- Сниму что-нибудь в магловской части города,- пожал плечами Гарри.
Гермиона вскочила и нервно заходила по комнате:
- Гарри, объясни мне, чем незащищённая магловская квартирка лучше Хогвартса?
- По-моему, это очевидно, Гермиона. Свободой! Возможностью ни перед кем не отчитываться! Дальше перечислять? – почти кричал Гарри.
- Из Хогсмида тоже можно в любой момент аппарировать, - спокойно заметил Рон, чем заслужил благодарный взгляд Гермионы.
- Малфой доказал, что во всякой защите можно отыскать брешь, - не уступал Гарри.
- Исчезательные шкафы демонтированы авроратом. Хогвартс снова неприступен, – не совсем искренно возразила Гермиона.
- Снова неприступен?! Ерунда: нет никакой уверенности, что без Дамблдора защитные чары будут работать, как прежде.
«И без Снейпа», - подумала Гермиона, но не рискнула сказать это вслух. Она читала где-то, что при наложении защитных чар на большие объекты используются, в том числе, и специальные зелья.
- Но остались МакГонагалл, Флитвик и Слагхорн. Надеюсь, ты не сомневаешься в их компетентности? – спросила девушка.
- Я уже во всём сомневаюсь – так безопаснее, - вздохнул Гарри.
- Гермиона, ты же у нас любимая студентка МакГонагалл, а теперь еще и префект школы. Она должна прислушаться к твоим словам, - задумчиво проговорил Рон, притянув коленки к груди.
- К чему ты клонишь? – остановилась Гермиона.
- Ты убедишь МакГонагалл разрешить Гарри отлучаться из школы в любое время. Просто скажи ей, что дать ему свободу – это единственный способ удержать его в школе, – пояснил Рон, глядя на неё снизу вверх.
- Это будет похоже на шантаж, - усомнилась девушка. – Вряд ли такой человек, как наш декан, позволит собой манипулировать.
Но Рон не собирался отказываться от своей идеи.
- Скажи, Гарри, если бы ты был уверен, что сможешь аппарировать, когда тебе потребуется, ты бы вернулся с нами в Хогвартс? Не забывай, что в школе с тобой будут друзья, и, как должна была сказать Гермиона, но почему-то забыла, - тут Рон с притворным осуждением взглянул на девушку, - к твоим услугам одна из лучших библиотек страны.
Гермиона и Гарри рассмеялись – Рон умел вовремя разрядить обстановку.
- Ладно, возвращаюсь с вами. Но в первый же день вместе идем к МакГонагалл! – сдался, наконец, Гарри.
- Ребята, я пас, - Рон поморщился. - К декану – по собственной воле! Никогда!
- Дааа, Рон, с тобой всё ясно… - насмешливо протянула Гермиона. Рон, нимало не смутившись, пожал плечами: «Такой уж я есть!»
- Кстати, Гарри, ты останешься капитаном в этом году? – поинтересовался он.
- Я вообще не буду играть – не до этого, - нахмурился Гарри.
- Но что станет с командой без суперловца Поттера?! – ужаснулся Рон.
- Зато король Уизли останется! И Джинни – вполне приличный ловец. Только не говорите, что я пристрастен! – Гарри смущённо посмотрел на своих друзей.
- Мы и не собирались, Гарри. Я думаю, ты мог бы быть кем-то вроде тренера-консультанта, - предложила Гермиона. – Если ты совсем бросишь спорт, то будешь чувствовать себя обделённым. Что бы я ни говорила раньше о квиддиче, эта игра – безусловно, отличная психологическая разрядка для тебя.
- Нет, Гермиона, ты всё-таки гений! – восхитился Рон.
***
Вечером первого сентября Гарри, Рон и Гермиона слушали в Большом зале Хогвартса приветственную речь Минервы МакГонагалл. Министерство с одобрения попечительского совета назначило её директором школы. МакГонагалл в своей обычной суховатой манере пообещала, что постарается не отступать от традиций, заложенных покойным Альбусом Дамблдором:
- Любой студент, с какого бы факультета или курса он ни был, может рассчитывать, что непременно будет выслушан в директорском кабинете. Кроме того, вы можете обращаться за помощью к старостам курса и к нашим префектам, которыми в этом году назначены мисс Гермиона Грейнджер и мистер Эрнест МакМиллан. Теперь о переменах в преподавательском составе. Место преподавателя защиты от тёмных искусств займёт профессор Тибериус Арола.
Со своего места поднялся и поклонился невысокий лысый старик с цепким взглядом.
- Кроме преподавания мистер Арола возьмёт на себя руководство факультетом Слизерин и со временем станет его деканом, если на то будет воля Основателя, - подчёркнуто торжественно произнесла МакГонагалл.
- Если продержится больше года на проклятой должности, - скептически заметил Рон.
- Что значит «если на то будет воля Основателя»? – заинтересовался Гарри. – Я думал, деканов назначает директор.
- Выходит, что не всё так просто, - проговорила Гермиона, разглядывая нового профессора ЗОТИ. Она и раньше иногда задумывалась, каким образом происходит назначение деканов, но нигде не встречала упоминаний об этом. Даже в «Истории Хогвартса»!
- А как же профессор Снейп? - раздался взволнованный девичий голос со стороны слизеринского стола.
Министерство по каким-то причинам пока замалчивало роль Северуса Снейпа в гибели Дамблдора, и слизеринцы с самого начала вечера взволнованно перешёптывались, заметив отсутствие своего декана.
- Мистер Снейп больше не работает в Хогвартсе, - холодно проговорила МакГонагалл, поджимая губы. – Если вопросов больше нет, то я позволю себе продолжить! Профессор Арола – в прошлом сотрудник особого отдела Министерства Магии и имеет опыт преподавательской работы в Высшем аврорском училище.
Было видно, в какой шок повергли слизеринцев последние слова директора. Аврор – глава Слизерина! Какая профанация!
- Теперь я хотела бы представить вам мистера Роя Фишера, заместителя руководителя клиники Св.Мунго. К сожалению, профессор Горацио Слагхорн был вынужден уйти в отставку по причине слабого здоровья, и мистер Фишер любезно согласился преподавать зельеварение.
Гермионе с её места был плохо виден противоположный конец преподавательского стола, она лишь смогла оценить широкий разворот плеч нового преподавателя зелий.
Далее директорское выступление ничем не отличалось от ежегодной речи Дамблдора: предупреждения, запреты, информация о наборе в факультетские команды по квиддичу.
Позже, за ужином, Рон сказал:
- Да, это был ход конем – поставить деканом Слизерина аврора! У кого-то в Министерстве определённо есть чувство юмора. Теперь слизеринцам будет не так комфортно в своем гадючнике!
- А всем ли было комфортно? - пробормотала Гермиона себе под нос.
- Прости, что ты сказала? – переспросил Рон.
- Да так, ничего. Мысли вслух.
- Во всяком случае, вид этого Аролы внушает надежду, – сказал Гарри, накладывая себе жаркое в тарелку, - что он...
- Мисс Грейнджер, вам записка от директора, - прервала их разговор робеющая второкурсница с Хаффлпаффа, бросив любопытный взгляд на Гарри.
Нахмурившись, тот повернулся к Невиллу.
- Что там, Гермиона? – спросил Рон, вытягивая шею, чтобы увидеть текст записки.
- Профессор МакГонагалл просит зайти к ней по окончании ужина.
- На ловца и снитч летит! – обрадовался Рон. – Давай, поговори с ней о Гарри.
- А он разве не пойдёт со мной?
- Я вот что подумал, Гермиона: для такого разговора нужно спокойствие и осторожность, чтобы у МакГонагалл не создалось впечатление, что на неё давят. А Гарри, не в обиду ему будет сказано, если с ним не соглашаются, быстро выходит из себя, ты же знаешь, – пояснил Рон.
- Я?! Выхожу из себя?! Ничего подобного! – громко возмутился Гарри, краем уха услышав последнюю реплику друга.
- Вот о чём я и говорю, - многозначительно посмотрел на девушку Рон.
- Хорошо, я попробую, - неуверенно согласилась Гермиона.
***
Поручив старостам-пятикурсникам отвести первогодок в факультетские общежития, Гермиона поспешила к МакГонагалл.
- Добрый вечер, профессор.
- Добрый вечер, Гермиона, проходите, садитесь. У меня мало времени, поэтому буду краткой. Как вы уже знаете, зельеварение теперь будет преподавать профессор Фишер. К сожалению, большая загруженность по месту основной работы не позволяет ему выполнять еще одну традиционную обязанность преподавателя зельеварения – приготовление лекарственных зелий для школьной больницы, но мистер Фишер согласился контролировать этот процесс, если будет найдена подходящая кандидатура среди студентов выпускного курса. Разумеется, это касается простых зелий, сложные нам придётся заказывать в Мунго. Я порекомендовала ему вас, Гермиона; несмотря на то, что мистер Поттер в прошлом году показал у профессора Слагхорна наилучшие результаты, я считаю, что у Гарри не хватит усидчивости и терпения, необходимых для такой кропотливой и подчас однообразной работы. Что вы думаете об этом, мисс Грейнджер? Возьмётесь готовить зелья? - МакГонагалл испытующе смотрела на свою любимую студентку.
Гермиона порозовела от удовольствия: - Да, конечно. Спасибо за доверие, директор.
Пожилая женщина улыбнулась и одобрительно кивнула девушке.
- Кстати, такой многообещающей студентке, как вы, мисс Грейнджер, надо бы заранее решить, где продолжить обучение после Хогвартса - возможно, я смогу что-нибудь посоветовать в плане подготовки к вступительным экзаменам. Гермиона, даю вам на раздумье три недели.
- Спасибо, мэм.
- И передайте мистеру Поттеру, чтобы зашёл ко мне завтра после занятий, - МакГонагалл встала, давая понять, что девушка может идти.
- Профессор, не могли бы мы поговорить с вами о Гарри? - Гермиона постаралась придать голосу твёрдость.
Директор удивлённо приподняла брови и с сомнением посмотрела на девушку:
- Хм… Если есть такая необходимость…
Гермиона глубоко вздохнула:
- Как вы знаете, в прошлом году Гарри занимался с профессором Дамблдором индивидуально. То, к чему директор привлёк Гарри, важно не только для него, но и для всех нас. К сожалению, профессор не успел сделать всё, что планировал, и теперь только Гарри может довести дело до конца. Он считает, и я с ним согласна, что нет ничего важнее, чем выполнить поручение директора. Гарри даже хотел бросить школу, но мы с Роном Уизли думаем, что Хогвартс – самое безопасное место для Гарри, особенно теперь, когда он достиг совершеннолетия, и магия крови ослабла. Гарри не может оставаться в доме крёстного, поскольку профессор Снейп, скорее всего, раскрыл информацию о местонахождении штаб-квартиры Ордена посторонним лицам, - девушка замолчала, испытывая неловкость оттого, что приходится затрагивать больную тему.
МакГонагалл усмехнулась:
- Весьма похвально, что мистер Поттер прислушался к мнению друзей.
- Поэтому мы просим вас разрешить Гарри в любое время покидать Хогвартс по своему усмотрению, ни перед кем не отчитываясь. Это подразумевает и свободное посещение лекций. Кроме того, он не будет больше играть в квиддич.
- Вы хотите сказать, он будет появляться и исчезать, когда захочет? – недовольно проговорила МакГонагалл.
- В общем, да.
- Вы прекрасно знаете, мисс Грейнджер, что правила одинаковы для всех. Разреши одному свободное посещение - и сразу захотят все.
- Гарри – это особый случай, и профессор Дамблдор делал для него поблажки. Я боюсь, он бросит школу и… – Гермиона умоляюще посмотрела на директора.
- Все настолько серьезно? - нахмурилась МакГонагалл. Гермиона кивнула.
- Ладно, я подумаю и сообщу ему завтра своё решение. Вы свободны, мисс Грейнджер.
***
- Ну что? Она разрешила? - набросились на девушку Рон и Гарри, когда она вошла в гостиную Гриффиндора.
- Всё в порядке, я больше чем уверена: профессор МакГонагалл даст согласие на свободное посещение. Зайди к ней утром, Гарри.
- Отлично, – повеселел тот. – Гермиона, я твой должник!
- Гарри, мы все заинтересованы в том, чтобы ты закончил начатое профессором Дамблдором!
- А что она хотела от тебя? Или это был обычный инструктаж префектов? – спросил Рон.
- Буду варить зелья для мадам Помфри под руководством нового зельевара, - нарочито небрежно ответила девушка.
- Почему ты? – удивился Уизли.
- Раньше все зелья варил профессор Снейп… А профессору Фишеру некогда: у него основная работа в Мунго.
- Всё, чем мы лечились с первого курса, всё это делал Снейп?! Мерлин, как мы ещё живы?! – воскликнул Рон.
- Не говори глупостей, Снейп - отличный зельевар! - Гермиона всегда старалась быть объективной.
- Клянусь, когда я доберусь до него, в мире станет одним отличным зельеваром меньше! – яростно проговорил Гарри.
Гермиона бросила на Рона испуганный взгляд.
- Но ты, конечно же, помнишь, что разборки со Снейпом – не первоочередная твоя задача, старик!? – Рон успокаивающе похлопал друга по плечу, но тот недовольно скинул его руку:
- Вы как хотите, а я иду спать!
Оставшись одни, Рон с Гермионой переглянулись. Рон сказал:
- Гермиона, ради мира на земле, не упоминай ты при нём ублюдка!
Гермиона шмыгнула носом:
- Ох, Рон, боюсь я за Гарри, он такой импульсивный!
- Да уж! – согласился Рон, обнимая девушку. Она уткнулась носом в его плечо; они постояли так некоторое время.
- Ронни, - прошептала она ему в подбородок, - пойдем, посмотрим мою новую префектскую комнату, я туда ещё не заглядывала…
- Не смею отказать префекту! – ответил Рональд Уизли.



Глава 2.

Следующим утром Гарри, Рон и Гермиона, спустившись на завтрак, обнаружили в Большом зале гудящую толпу, рассматривающую что-то на стене. Время от времени из толпы выныривали студенты с задумчиво-хмурыми лицами и разбредались по залу. За слизеринским столом повисло гнетущее молчание: младшие выглядели испуганными, старшие - подавленными. Едва ли кто-то из них притронулся к еде.

- Что там, Рон? – Гермиона пыталась разглядеть за спинами студентов объект их внимания.

- Кажется, какие-то плакаты с колдографиями, - ответил Рон. - Да какой смысл здесь стоять? Всё равно ничего не видно! Хотите - ждите, а я пойду поем.

Только минут через десять Гарри и Гермионе удалось протиснуться поближе к стене. То, что они увидели, живо напомнило им третий год обучения в Хогвартсе. Тогда на плакатах «Авроратом разыскивается» ухмылялся Сириус, а сейчас…

- Снейп! – резко выдохнул Гарри и в волнении схватил подругу за руку.

Гермиона пробежала глазами текст:

Разыскивается особо опасный преступник… вознаграждение десять тысяч галеонов за информацию о местонахождении… За предъявление министерству доказательств смерти разыскиваемого лица устанавливается вознаграждение в размере пятнадцать тысяч галеонов. Сокрытие информации о преступнике и любого принадлежащего ему имущества приравнивается к пособничеству и наказывается заключением в Азкабан сроком до восьми лет…

Со второго плаката улыбался Малфой-младший, улыбался высокомерно, хотя его оценили всего в три тысячи галеонов.

Постепенно толпа рассеялась, лишь Гарри и Гермиона стояли у стены, сжимая кулаки и продолжая вглядываться в плакаты. Гарри негодовал, понимая, что из-за объявленного вознаграждения он может не успеть лично отомстить Снейпу за убийство директора. Гермиону же возмутило то, что Министерство Магии заранее одобряет убийство человека, который даже ещё не осуждён Визенгамотом. Ей стало не по себе при мысли о том, к чему может придти магическое общество, фактически официально одобряя самосуд.

- Я должен найти его первым! - воскликнул гриффиндорец, до боли стискивая её пальцы.

- Нет, Гарри, прежде всего ты должен найти недостающие хоркруксы, как бы тебе ни хотелось отомстить Снейпу. Вспомни пророчество. Твоя цель – Волдеморт, не забывай. Дамблдор верил в тебя! - горячо возразила Гермиона.

- Да помню я, помню!

Усаживаясь на свое место за факультетским столом, Гермиона невольно еще раз взглянула на плакаты. «Какая низость – предлагать совершить убийство за пятнадцать тысяч галеонов!»

***

Между тем, учебный год набирал обороты; студенты присматривались к новым профессорам, а те, в свою очередь, – к студентам.

Преподаватель ЗОТИ, профессор Арола, весёлый болтливый старикан, когда-то читал лекции в аврорском училище, и осведомлённые люди утверждали, будто бы среди его слушателей был сам Аластор Муди, но с тех пор много воды утекло. В своё время ловкий и проворный, как мангуст, теперь он передвигался с большим трудом. Но поскольку Арола являлся человеком благонадёжным и неоднократно проверенным в деле, Министерство Магии сочло его вполне пригодным для обучения студентов Хогвартса.

Его лекции оказались довольно интересными – сказывался многолетний опыт преподавания, на практических же занятиях он вовсю эксплуатировал Гарри. В этом году ЗОТИ у Гриффиндора проводилась совместно с Рэйвенкло, и некоторой части студентов занятия напоминали тренировки Армии Дамблдора. Пока юные маги отрабатывали защитные заклинания, профессор, удобно устроившись в кресле, травил байки из аврорской жизни, поблескивая гладкой загорелой лысиной.

Ароле, как выходцу из Слизерина, пришлось взять на себя руководство родным факультетом. От той защищённости, к которой слизеринцы привыкли в бытность Снейпа деканом, осталось одно воспоминание – теперь они оказались один на один со своими проблемами. Профессор Арола не делал различия между факультетами и сводил свою деканскую работу к необходимому минимуму. У него не было ни сил, ни особого желания утирать сопли детям людей, многим из которых он проторил дорожку в Азкабан.

Новый зельевар, Фишер, довольно высокий широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, носил непривычно короткую для мага стрижку. Впечатление от его тяжелого квадратного подбородка компенсировалось приятной улыбкой и открытым прямым взглядом серых глаз. Под мантией его тело казалось довольно массивным. Энергия так и лилась из него, когда он, убеждая в чём-нибудь собеседника, рубил воздух рукой.

Было известно, что профессор Фишер занимает в клинике Св. Мунго должность Главного зельевара, является автором многочисленных публикаций в области лекарственного зельеварения и надеется успешно совмещать свою карьеру с преподаванием в Хогвартсе.

Гарри мистер Фишер представлялся человеком прямым и искренним, и гриффиндорец легко мог вообразить зельевара дружащим с мародёрами. Рон предположил, что новый препод должен неплохо играть в квиддич; Лаванда считала, что лучше всего профессор смотрелся бы в обтягивающей магловской футболке; Невилл Лонгботтом надеялся, что мистер Фишер не будет ставить его в неловкое положение упоминанием о состоянии здоровья Невилловых родителей; Гермионе профессор напоминал военного, уволенного в запас, и это впечатление как-то не вязалось с традиционным образом зельевара, сложившимся у нее. Что же касается мисс Лавгуд, то она как-то сказала: «Новый профессор - как тулианский головокрыл: на первый взгляд кажется вполне дружелюбным, но сунь ему палец – тяпнет так, что мало не покажется!»

По прошествии сентября у абсолютного большинства студентов трёх факультетов сложилось мнение, что профессор Фишер по всем статьям превосходит своих предшественников. Во-первых, не задает непосильных домашних заданий, во-вторых, не изводит студентов злыми насмешками, в-третьих, не заставляет учащихся пить зелья, ими же приготовленные, в-четвертых, ставит оценки, начисляет и снимает баллы объективно, если не считать неприязненного отношения к слизеринцам («но кого это волнует!?»), в–пятых, не пишет едких замечаний на полях эссе, ограничиваясь лишь оценкой… Да, и в отличие от Слагхорна, не заводит любимчиков.

***

Однако, проучившись у Фишера чуть больше месяца, Гермиона начала испытывать некоторое разочарование в новом преподавателе. Безусловно, Рой Фишер знал своё дело, многолетняя практика изготовления лечебных зелий, знаете ли, не шутка, но зельеведенье состоит не только из лечебного зельеварения, существуют и другие отрасли этой науки, подчас балансирующие на грани Тёмного Искусства, требующие от учёного отменных знаний в области истории магии, древних рун, арифмантики и даже, может быть, определённого склада ума и характера.

Гермиона не была бы Гермионой, если бы не хотела знать больше, чем давал на лекциях новый преподаватель. Она часами сидела в библиотеке, пытаясь нащупать направление, в котором надо пробираться в изучении зельеварения, но продвинулась только в осознании того, как ничтожно мало она сама знает. Её всё больше околдовывала магия зельеведения, ничего общего не имеющая с усердной посредственностью профессора Фишера.

Казалось, будто что-то ускользает от нее, и она топчется на месте. Какие-то тёмные места в книгах, полные непонятных намёков, построения, на её взгляд, алогичные…

А что, если ей воспользоваться книгой Принца-полукровки?

- Гарри, у тебя остался тот учебник по продвинутым зельям? – осторожно спросила Гермиона в один из октябрьских вечеров, когда они втроём делали домашнее задание в гостиной Гриффиндора.

- Да, но зачем он тебе? Ты всегда была недовольна тем, что я его использую, - недоумённо проговорил Гарри.

- Рецептура некоторых зелий, которые мы варим с мадам Помфри, нуждается в уточнении. Вот я и хотела посмотреть: возможно, в твоём учебнике есть что-нибудь полезное, - пояснила Гермиона.

- Мало ли чего он там понаписал! Лучше спроси у Фишера, он же – специалист, - сказал Гарри.

- Да отдай ты ей этот учебник, Гарри, - пришел Гермионе на помощь Рон, - может быть, тогда она будет больше времени проводить со мной, а не пропадать в больничном крыле и в библиотеке.

***

Гермиона снова и снова листала страницы «Высшего зельеварения», вдоль и поперек исписанные мелким убористым почерком Северуса Снейпа, и испытывала невольное уважение к Принцу-полукровке, с его впечатляющей интуицией, упорством и редким среди магов аналитическим складом ума, уважение, в котором она вряд ли призналась даже друзьям.

Она стала уделять зельеварению все больше и больше времени. Предугадывать реакцию готовящегося зелья на добавление того или иного ингредиента стало для неё самым захватывающим занятием. Любимая прежде трансфигурация отошла сначала на второй, а потом и на третий план, уступив место зельеварению и арифмантике.

Мадам Помфри была чрезвычайно довольна работой Гермионы, а вот Рон… Нельзя сказать, что он был совсем обделён вниманием Гермионы. Но ему, как и всякому парню, хотелось быть у своей девушки на первом месте. Пытаясь полностью завладеть её вниманием, Рон придумал что-то вроде игры – устраивать их с Гермионой свидания каждый раз на новом месте. Девушка охотно поддержала его «начинание». Принцип «нового места» требовал от гриффиндорской парочки всё большей изобретательности.

***

Настало время сообщить МакГонагалл свое решение относительно дальнейшего образования. Гермионе нелегко было сказать директрисе, что трансфигурация уже не входит в круг интересов её студентки.

- Я собираюсь поступать в Академию Сравнительного Зельеведения в Стокгольме, и мне необходимо изучать дополнительную литературу по арифмантике, гербологии и зельеведению.

В глазах преподавательницы трансфигурации промелькнуло что-то похожее на обиду, но МакГонагалл быстро справилась с собой.

- Ну и какие проблемы, мисс Грейнджер? Библиотека Хогвартса к вашим услугам, кроме того, у вас есть допуск в Запретную секцию.

- Зельеведение оказалось гораздо более многогранно, чем мне раньше представлялось, я всё чаще теряюсь в море информации - это обратная сторона богатства нашей библиотеки. Вот если бы какой-нибудь план изучения…

- Разве профессор Фишер не раздал вам в начале учебного года методические пособия с темами?

- Раздал, но там, в основном, лечебное зельеделие. Вскользь упомянут алхимический синтез, а об метаморфистике и рунометрике нет ни слова, - пояснила Гермиона.

- Как вы догадываетесь, мисс Грейнджер, мы даём предметы в объёме, рекомендованном Министерством Магии. К сожалению, в этом году программа по зельям изменена, в связи с напряжённой обстановкой предлагается уделять больше внимания практической стороне науки.

- Неужели не осталось никаких записей профессора… профессора Снейпа? Он постоянно заставлял нас изучать дополнительный материал. Наверняка у него были какие-то планы лекций или что-то вроде этого.

- Разумеется, у него всё это было. Однако, в ту ночь, когда… когда мистер Снейп так поспешно покинул школу, он наложил охранные чары на свои комнаты, которые не смог вскрыть даже взломназ из аврората. Впрочем, если бы даже у меня и были его записи, вряд ли я рискнула бы дать их вам, - бесцветным голосом сказала МакГонагалл.

- Почему, профессор? – не поняла Гермиона.

- Использовать записи тёмного колдуна без его ведома опасно, во всяком случае – учащимся. Случись что, помочь никто теперь не сможет… - глаза женщины предательски заблестели.

- Никто?

- То, что мог делать Снейп, это высший класс в зельях. У большинства ныне живущих зельеваров уровень не тот, с этим надо родиться. Альбус так дорожил им, так доверял ему… Какое фатальное сочетание - талант и беспринципность!

- Профессор Снейп в зельях разбирался лучше директора?

- В зельях, вероятно, лучше, но великолепное знание зелий – это еще не показатель могущества волшебника, слава Мерлину! Кстати, подумайте над этим, Гермиона, - тон директора стал мягче.

- Я знаю лишь то, что не представляю своей дальнейшей жизни без науки, и эта наука – зельеведенье, - твердо сказала девушка.

- Ну, раз так… Придется поискать старую программу по зельям, где-то я ее видела. Можете ещё сходить в архив, допуск я выпишу, возьмёте контрольные по зельеварению за предыдущие годы, посмотрите вопросы, подготовитесь. Я думаю, этого будет достаточно, чтобы сдать экзамен в АСЗ.

- Спасибо, профессор, что уделили мне время.

- Рада, если смогла вам помочь

Гермиона уже подходила к двери, когда МакГонагалл окликнула её.

- Знаете ли вы, Гермиона, что сообщество зельеваров – своего рода замкнутая каста, они неохотно принимают в свои ряды людей не своего круга. Может случиться так, что вы напрасно потеряете время.

- А я всё-таки попробую! – улыбнулась девушка, не подозревая, как часто потом ей придётся вспоминать это предупреждение директора.

- Это по-гриффиндорски! – одобрила МакГонагалл.

***

Разговор с директором дал Гермионе обильную пищу для размышлений: “Записи Снейпа существуют, и они находятся в Хогвартсе – он не успел что-нибудь забрать, не до этого было! Вот, кажется, руку протяни и возьми. Но как? Как снять охранные чары? Почему авроры не смогли сделать это? Как он успел наложить такие сложные чары в ту ночь? А что, если чары просто настроены на внешний вид наложившего их? Выход один - попробовать оборотное зелье. Я, конечно, не аврор из взломназа, но зато у меня есть кое-что подходящее на этот случай – моя чудесная коллекция! Гарри, к сожалению, привлечь в этот раз нельзя – если даже мы и вскроем комнаты профессора, все его бумаги Гарри немедленно передаст аврорату в распоряжение следствия, и я ни одного листика никогда не увижу. Вся надежда на Рона; надо подумать, как его уговорить помочь мне и ничего не рассказывать Гарри. Придётся придумать что-то такое, против чего Уизли не сможет устоять!”

В гостиной родного факультета девушка присела в кресло у камина и в задумчивости уставилась на огонь.

- Гермиона, что я только что узнал от Симуса! – влетел в комнату Рон.

- Что такое?

Рон брякнулся прямо на пол рядом с её креслом, огляделся по сторонам – не слушает ли кто, и торопливо продолжил:

- Оказывается, в Зале Славы есть укромный уголок за шкафом с кубками, который не просматривается от входа, и Симус с Лавандой отлично провели там время. Что, если и нам туда наведаться? Вот оно - новое место, что скажешь?

Гермиону внезапно осенило.

- Ронни, солнышко, давай сами найдём какое-нибудь новое место, чтобы никто не знал. Оно будет только наше - твоё и моё!

- Но что мы можем ещё придумать? В ванной для старост мы уже были, на кухне на разделочном столе уже пробовали, на огороде у Хагрида среди тыкв – тоже, в чулане мадам Розмерты отметились, в Астрономической башне, в совяльне, под трибуной на квиддичном стадионе, в Запретной секции библиотеки – везде, везде уже были!

- Рыжик, а у меня родилась одна интересная мысль!

- Наконец-то ты стала думать о деле, а не о своих дурацких зельях! Выкладывай!

- Ронни, любишь острые ощущения?

- Спрашиваешь!

- Я назначаю тебе свидание в апартаментах Снейпа.

- Круто! А как туда попасть? Гарри говорил, что туда не пройти: ублюдок всё заколдовал – не откроешь.

- Есть один план, только Гарри ни слова.

- Почему?

- Ты же знаешь, насколько он ненавидит Снейпа. Как только нам удастся открыть двери, Гарри скорее всего сразу вызовет авроров для обыска. Боюсь, что я не смогу заниматься любовью под пристальным взором Муди.

- Да, пожалуй, ты права. Как мы будем взламывать чары Снейпа? Я так понимаю, они покруче тех, что ты сняла на втором курсе с кладовки.

- Я больше чем уверена, что в этот раз охранная магия просто настроена на внешний вид хозяина, поэтому авроры и не смогли ничего сделать. Я предлагаю использовать оборотное зелье. Опыт у нас уже есть.

- Но, Гермиона, где ты возьмёшь волос Снейпа?

- Знаешь, у меня есть что-то типа коллекции. После того прокола с кошачьим волосом я решила, что надёжнее всегда иметь что-нибудь этакое под рукой. Никогда не знаешь, когда пригодится…

- Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее о своей коллекции!

- У меня имеется, например, огрызок ногтя Филча, носовой платок МакГонагалл, нитка из мантии Малфоя, щепка от ручки Нимбуса-2000 Гарри, зуб Симуса, который ему на третьем курсе выбил Гойл, волоски из бровей нашей Патил…

- И она не заметила, когда ты их выдёргивала!? – поразился Рон.

- Дурачок, Падма следит за собой и выщипывает брови. Так вот, среди всего прочего у меня есть волосы Снейпа.

- По-моему, здесь попахивает тёмной магией!

- Я никогда не буду использовать эти предметы во вред их хозяевам!

- Но зачем тогда ты держишь у себя всю эту ерунду?

- Если ты хотя бы иногда читал учебники, то знал бы, что такие вещицы полезны при приготовлении лекарственных зелий, помогают определить местонахождение пропавшего человека и связаться с ним при определенных условиях, а также…

- Всё, всё, убедила! Я так понимаю, честь выпить зелье с волосом Снейпа выпала мне, да?

- Да.

- ОК, попробую, надеюсь, меня не стошнит.

- Рыжик, просто думай о том, для чего мы это всё делаем! – Гермиона попыталась подняться из кресла, но Рон остановил её.

- Гермиона, напомни мне прямо сейчас, ради чего мы это затеваем, - рука Уизли скользнула по коленке девушки, – мне будет легче решиться на эту аферу.

- Напомнить? С удовольствием! – засмеялась Гермиона и наклонилась, чтобы поцеловать его.

***

С помощью блестящих ответов на уроках Гермиона без труда добилась расположения нынешнего преподавателя по зельям и проложила путь к запасам ингредиентов для оборотного зелья. У профессора Фишера всегда был цейтнот: нелегко совмещать преподавание в Хогвартсе и практику в клинике Св. Мунго, поэтому он с радостью скинул обязанность подготовки лабораторных материалов для уроков на талантливую студентку, передав ей ключ от хранилища ингредиентов. Именно там, на труднодоступной полке, и настаивалось оборотное зелье для Рона, на которое Гермиона возлагала большие надежды.

***

- У нас с тобой, Гермиона, заканчиваются зелья от мигрени и кровотечения, от головной боли, мазь от растяжения связок, снотворное зелье, костерост, антидот от летучемышиного сглаза, зелье против фурункулов – студенты постоянно выясняют отношения и это их любимое проклятье, - мадам Помфри озабоченно оглядывала полупустые склянки.

«Когда же я все это успею?» - подумала Гермиона.

Словно прочитав ее мысли, мадам Помфри сказала:

- Тебе, Гермиона, впору переселяться в подземелья. Северус, как правило, варил зелья по ночам – его мучила бессонница, особенно в последнее время. Ну, это и понятно, – пробормотала женщина.

Гриффиндорка насторожилась, услышав необычную интонацию колдоведьмы.

- Что же настолько беспокоило профессора Снейпа? – осторожно спросила девушка. Помфри замялась и с сомнением посмотрела на собеседницу.

- Это тайна моего пациента, я не имею права её разглашать.

Гермионе вспомнились слова Гарри о том, что правая рука Дамблдора была повреждена настолько, что он не мог держать волшебную палочку. Сложив два и два, девушка тихо спросила:

- Этот пациент, тайну которого вы до сих пор храните, – профессор Дамблдор, не так ли?

От нее не укрылся испуг, промелькнувший в глазах колдоведьмы, который она попыталась скрыть.

- Его рука, да? – шепнула Гермиона.

- Гермиона, перестань меня выспрашивать, - взмолилась мадам Помфри, - я не должна говорить на эту тему!

- Профессор Снейп пытался найти способ помочь профессору Дамблдору? Но ему не удалось, - предположила девушка.

Мадам Помфри кивнула и всхлипнула.

Теперь почти все части картинки встали на свои места – как и подозревала Гермиона, мотивы поступков Снейпа были не так очевидны, как казалось на первый взгляд. Раньше все нити держал в руках Дамблдор, а теперь…

В одном Гермиона была уверена: если окажется, что Северус Снейп всё ещё на стороне Ордена, то Гарри, чтобы получить шанс на победу, должен объединить усилия с человеком, которого он ненавидит чуть ли не больше Волдеморта.

Но как ей проверить свое предположение?

***

Наконец оборотное зелье для Рона было готово. Для проведения эксперимента с охранными чарами Рон и Гермиона выбрали вечер дня, когда Гарри с утра отсутствовал в школе и вернулся таким измотанным, что без всяких вопросов одолжил Рону по его просьбе мантию-невидимку и немедленно завалился спать.

Вскоре после отбоя Гермиона неслышной тенью выскользнула в коридор, где её поджидал Рон. Они накинули мантию и направились в хранилище при зельеклассе, где на верхней полке преспокойно стояла склянка с оборотным зельем – кроме Гермионы, здесь никто больше не бывал.

- Выпей, Рон, - девушка протянула склянку Уизли.

- Ради тебя – хоть каждый день, - улыбнулся парень.

- Ловлю на слове, солнышко.

Рон шутливо отсалютовал склянкой девушке и залпом выпил напиток, стараясь не показать отвращение, которое он испытывал и ко вкусу зелья, и к тому, в кого он должен был преобразиться. Гриффиндорец присел на скамью и уставился на свои ноги. Заметив, что они начинают вытягиваться - Снейп был выше ростом, чем Рон - парень попросил Гермиону не смотреть на него во время трансформации.

Девушка от нечего делать принялась переставлять колбочки на полках хранилища. Услышав покашливание, она обернулась и вздрогнула. Зелье удалось на славу – знакомая худощавая фигура, сальные волосы, крючковатый нос, тёмные холодные глаза.

- Двадцать балов с Гриффиндора, Грейнджер, за нарушение распорядка дня и тридцать – за использование лаборатории в неучебных целях!

- Рон, это точно ты? – у девушки непроизвольно вырвался глупый вопрос.

Ответом ей была широкая улыбка, совершенно нехарактерная для профессора Снейпа.

- Что, испугалась, трусиха? – Рон схватил девушку за талию и закружил её по комнате, затем хотел поцеловать, но она отстранилась.

- Знаешь, Рон, пока ты в этом виде, я не могу, понимаешь? Через полчаса зелье прекратит действие, и тогда делай со мной, что хочешь, а пока лучше не надо.

- Ну ладно, полчаса я потерплю, но не больше!

Они вышли из лаборатории и прошли дальше по коридору, повернули за угол и осторожно подошли к массивной двери, посередине которой висел металлический круг с изображением восходящего солнца, предупреждающий, что помещение опечатано авроратом.

- Ну что ж, начнём нарушать закон, – произнес Рон голосом Снейпа.

Он положил ладонь на дверь, распрямил плечи и торжественно произнес:

- Я, Северус Тобиас Снейп, желаю войти!

Что-то скрипнуло, но дверь не открылась.

- Alohomora! – взмахнул палочкой Снейп-Рон, но и это не помогло.

Вместо этого аврорский знак на двери вдруг начал испускать свечение. Гермиона, заметив это, быстро накрыла себя и Рона мантией.

- Рон, уходим отсюда, быстро!!!

Они только успели завернуть за угол и нырнуть в хранилище, как в коридоре послышались торопливые шаги.

- Миссис МакГонагалл, как руководитель школы вы обязаны присутствовать, пока мы будем проверять сигнал о попытке незаконного проникновения в опечатанное помещение. Он поступил пять минут назад. Кто-то пытался вскрыть дверь в комнаты Снейпа, – отрывисто произнес незнакомый голос.

- Нет нужды напоминать мне о моих обязанностях! Но неужели вы надеетесь таким образом поймать Снейпа? Он мерзавец, но не идиот.

Рон и Гермиона, затаив дыхание, прислушивались к тому, что происходило в коридоре.

- Кажется, идиоткой оказалась я, – сконфуженно прошептала Гермиона на ухо Рону.

- Не бери в голову, надо ведь было попробовать, - отмахнулся тот.

- А если они войдут сюда и найдут тебя в таком виде? Мантия не поможет, если они применят Scanio Totalus.

- Еще десять минут, и я избавлюсь от этой красоты, – скривился Рон, ощупывая длинный нос на своём лице.

Пока авроры ковырялись со своим датчиком на двери Снейпа, пытаясь снять показания, неудачливые взломщики, укрытые мантией, прокрались по коридору, незаметные для окружающих. Одна МакГонагалл со своим кошачьим слухом, кажется, что-то услышала, но виду не подала.

Когда Рон и Гермиона добрались до гостиной своего факультета, действие оборотного зелья закончилось. Выброс адреналина заставил их воспользоваться огромным шкафом для парадных мантий факультета Гриффиндор. Сотворив заглушающее заклятье, Гермиона упала в объятья Рона, и они рухнули на дно гардероба.

- Это, конечно, не апартаменты Снейпа, но тоже неплохо, – заметил Рон.

- И, заметь, новое место! – хихикнула Гермиона, пытаясь устроиться поудобнее.

***

Утром следующего дня МакГонагалл вызвала Гермиону в свой кабинет.

- Хочу сообщить вам, мисс Грейнджер, как префекту, что вчера ночью была совершена незаконная попытка проникновения в опечатанные авроратом комнаты в подземельях, ранее принадлежавшие профессору Снейпу.

- Неужели профессор вернулся? – невинно спросила Гермиона.

- Это не профессор, это кто-то другой.

- Кто? - выпалила Гермиона.

- Учитесь держать себя в руках, если хотите чего-нибудь добиться, – директор многозначительно посмотрела на девушку. – К сожалению или к счастью, охранный датчик ничего не показал. Видимо, взломщик вовремя заметил опасность. Так что, мисс Грейнджер, во время вечернего обхода тщательно проверяйте все коридоры, и если увидите что-либо подозрительное, немедленно сообщайте мне.

- Хорошо, профессор.

- Вы свободны.

***

В этот день первой лекцией была гербология.

- Гермиона, зачем тебя вызывала директор? – шепнул Рон, стряхивая с руки прилипший драконий навоз.

- Она, кажется, подозревает, что это были мы, - тихо проговорила Гермиона, морщась от неприятного запаха.

- Только подозревает? Значит, этот гребаный аврорский кружок ничего не показал? Кажется, Азкабан пока обойдётся без нас! – удовлетворённо констатировал младший Уизли.

- Интересно, Снейп может почувствовать, что кто-то пытался взломать его чары? – задумалась вдруг Гермиона.

- Брось, Гермиона. Ему не до этого, он во всемагический розыск объявлен!

- Может, ты и прав, Рыжик...

- Конечно, прав. Лучше вспомни, как всё здорово закончилось! Тебе понравилось?!

- О, да! Хорошо, что маги не пользуются нафталином…

***

Через несколько дней почти смирившись с мыслью, что подземелья для них недоступны, гриффиндорская пара почувствовала острую необходимость вновь уединиться.

Устроившись в удобном закутке Зала Славы, они уже почти расслабились, но тут вдруг кто-то чихнул в соседнем шкафу.

- Давай посмотрим, кто там прячется, – предложил Рон. – Держи палочку наготове, а я открою дверцу.

- Рон, осторожнее, ради всего святого! – схватила его за руку девушка.

- Да там, небось, сидит какой-нибудь дрочила со Слизерина, ой, извини, Гермиона. Так хочется ему морду набить, сил нет!

Рон рванул дверцу шкафы и одновременно заорал:

- Stupefy!

Из шкафа в облаке пыли вывалилось чьё-то одеревеневшее тело. Гермиона, держа Рона за руку, опасливо наклонилась над лежащим вниз лицом человеком и с помощью магии перевернула его.

- Это Филч! С ума сойти! – поразился Рон. – И что мы будем с ним делать? Что за невезуха такая, что хотели – не сделали, так еще и отработку сейчас схлопочем, а у меня по вечерам тренировки, да и проект по ЗОТИ.

- Слушай, Ронни, ты иди, а я сама с ним поговорю.

- Нет, я тебя одну не оставлю с этим озабоченным придурком.

- Рон, думаешь, я со сквибом не справлюсь? Думаю, ко мне он относится лучше, чем к вам – вы с Гарри ему слишком часто попадались.

В глазах Рона мелькнуло сомнение.

- Иди, Рыжик, все будет хорошо.

Оставшись с лежащим на полу без движения Филчем, Гермиона произнесла:

- Finite incantatem!

Девушка отошла от завхоза на несколько шагов и стала за ним наблюдать. Он чихнул, зашевелился, перевалился на бок, сел и огляделся. Когда его взгляд наткнулся на Гермиону, он икнул и совершенно неожиданно для нее покраснел как рак. “Ого, какие мы, оказывается, стыдливые! Надо этим воспользоваться!” – Гермиона решила взять инициативу на себя. Она сложила руки на груди и попыталась изобразить фирменную гримасу Снейпа. Грозно уставившись на Филча, Гермиона хранила молчание. Ей вспомнился совет: если уж взяла паузу, то тяни её как можно дольше. Но Филч будто язык проглотил, и девушке пришлось первой подать реплику.

- Как это понимать, мистер Филч, что вы делали в шкафу?

- Я…я…. – смущенно пробормотал завхоз.

«Надо дожать его!» - подумала Гермиона.

- Мерзкий извращенец, давно вы занимаетесь подглядыванием? Я сейчас же иду к профессору МакГонагалл, посмотрим, оставит ли она в школе человека с такими своеобразными пристрастиями.

Филч сник, как цветок под палящим солнцем пустыни, его лицо в этот момент было поистине жалким, и он препротивно хрустел суставами пальцев.

- Пожалуйста, мисс Грейнджер, не говорите директору, она меня тогда точно выгонит, а я не извращенец, нет! – всхлип. – Я просто так, в исследовательских целях…

- В исследовательских целях?! Неужели Министерство выделило вам грант на изучение половой жизни студентов? – язвительно поинтересовалась Гермиона.

Услышав незнакомое слово, Филч еще больше испугался.

- Я просто хотел знать, как это бывает, ох, я хотел сказать, как это выглядит со стороны, когда… ну, понимаете… Видите ли, на досуге я сочиняю художественное произведение, точнее, роман...

- Надеюсь, высокохудожественное? – спросила девушка, изо всех сил пытаясь сохранить серьёзность.

- О, да. И мне нужен материал, чтобы все было, как в жизни. Читатели любят пикантные сцены!

- И о чем же ваш роман, мистер Филч? – поинтересовалась Гермиона.

- Гордый молодой сквиб безответно влюблен в красавицу-ведьму из аристократической семьи, а она презирает его. Он совершает много подвигов, спасает жизнь своей любимой, и она начинает смотреть на него совсем другими глазами. Но родители прекрасной Гортензии – чистокровные маги – против брака единственной горячо любимой дочери со сквибом. Дальше я пока не придумал, но конец романа будет счастливым.

- Это…. это великолепно, мистер Филч! – Гермиона решила сменить гнев на милость.

- Правда?! - завхоз заалел, как маков цвет.

- Правда. Прекрасный сюжет, главное - неизбитый! Но я считаю, что вам надо больше времени уделять непосредственно творчеству: обдумыванию интриги, прорисовке характеров персонажей, оттачиванию стиля. “Вместо того чтобы мотаться, как пугало, взад-вперед по коридорам Хогвартса, отлавливая припозднившихся студентов, и подглядывать за парочками”, – мысленно уточнила Гермиона.

- Вы так думаете? – воодушевился Филч.

- Безусловно, процесс творчества требует от творца сосредоточенности и полного самоотречения.

- Спасибо, мисс Грейнджер. Пойду я. У меня прямо руки чешутся засесть за роман. Сколько идей! Может быть, там даже будут стихи, – похвастался новоиспеченный литератор.

- Желаю творческих успехов! – вежливо ответила Гермиона.







Глава 3.

Все семикурсники были обязаны написать и защитить проект по одному из основных предметов. Надо ли говорить, что Гермиона выбрала зельеварение? Она подыскала себе интереснейшую, на её взгляд, тему: в одном солидном издании упоминалось зелье, способное пробудить у того, кто его принял, воспоминания своих умерших родственников. Как было бы прекрасно, если бы опыт и знания передавались от отца и сыну, как цвет волос или форма носа!

Она понимала, что тема необычна, но надеялась, что профессор Фишер одобрит её выбор.

Когда девушка вошла в кабинет зельеварения, она увидела, что профессор чертит график на большом листе бумаги. Он недовольно поднял голову, досадуя, что его оторвали от работы.

- Чем обязан, мисс Грейнджер? Занятия давно закончились…

Но Гермиона предпочла не понять его намека:

- Профессор, посоветуйте, пожалуйста, литературу о зельях, пробуждающих память предков - я хотела бы написать свою работу о них.

Фишер нахмурился:

- Гермиона, не думаю, что вам стоит интересоваться такими вещами. Это малоизученная область зельеведения. Не теряйте драгоценное время, займитесь лучше зельями, восстанавливающими память.

- Но почему? – расстроено воскликнула девушка.

Фишер отложил карандаш.

- В нашей клинике лечится немало людей, подвергшихся нападению Пожирателей Смерти и потерявших при этом память, полностью или частично. Чтобы им помочь, необходимо, прежде всего, определить заклинание, которое привело к нарушению памяти. Так как пострадавшие чаще всего не помнят или не знают, какие заклинания к ним применяли, приходится давать проверочные дозы различных зелий, способствующих восстановления памяти, и на ходу изменять дозы и пропорции. Дело от этого, как вы понимаете, страдает. Было бы неплохо систематизировать наработанную практику, но у штатных колдомедиков элементарно не хватает времени на подобный анализ. Как вы на это смотрите?

- Вы хотите сказать, что доверите мне, студентке, собирать статистику? – не поверила своим ушам Гермиона.

- Почему нет? Какая разница, студентка вы или нет, главное - голова у вас варит.

- Если так, то я согласна! – ей польстило его доверие, кроме того, задача обещала быть интересной.

Профессор обрадованно потёр руки.

- Вот и отлично! Тогда ждите сову с историями болезней. Надо систематизировать симптомы, назначенные зелья и результаты лечения. Заодно и проект свой напишите. Обещаю ответить на любые вопросы, а если возникнет необходимость, я организую вам консультацию с любым из моих коллег в Мунго. В наше непростое время требуются конкретные дела, а не фантазии!

- Вы считаете, зелья, пробуждающие память предков – это фантазии? – не унималась Гермиона. - Но я нашла упоминание о них в издании XIII века, там говорилось, что Салазар Слизерин умел их изготавливать.

Фишер поморщился:

- Возможно, Скользкий Сал и умел. Но это было давно, тогда проще смотрели на некоторые вещи, - заметил он многозначительно.

- Что вы имеете в виду? – не поняла девушка.

- Гермиона, совершенно очевидно, что изготовление подобных зелий - это самая что ни на есть тёмная магия, но если даже вы, подобно некоторым "гениям", и считаете, что настоящий учёный не должен принимать во внимание моральные аспекты проводимых исследований, подумайте, как будете проводить эксперименты, если половина составляющих запрещена Министерством к использованию? Вы бесплодно потратите время, потакая своему любопытству – вот моё мнение, - профессор рубанул воздух рукой, словно отсекая ненужное.

- Но, профессор, - настойчиво гнула свою линию Гермиона, - вы не станете отрицать, что по классификации Матиона зелья, улучшающие и восстанавливающие память, и зелья, пробуждающие память предков, относятся к одной группе, и, следовательно, изучать их надо во взаимосвязи.

- Браво, мисс Грейнджер, железная логика, - Фишер изобразил аплодисменты. - Но учёный не должен забывать и о практической стороне вопроса. Вот что, помогите мне с анализом применения лечебных зелий – это в любом случае пойдет вам на пользу, а в свободное время изучайте, что считаете необходимым, я не возражаю.

«Вряд ли твои возражения остановили бы меня…» - подумала Гермиона. - Спасибо, профессор, я так и сделаю.

- Кстати, что там с вашей работой для Помфри? Справляетесь?

- Да, сэр. Я могу идти?

Фишер кивнул и подумал: "Работоспособная девчонка! Она может быть нам полезной".

***

На следующее утро во время завтрака большая серая сова доставила Гермионе увесистую пачку растрёпанных пергаментов, они шлёпнулись на стол, подняв пыль. Сидевший рядом Рон чихнул и проворчал:

- Что это за старье, Гермиона?

- Потом расскажу.

Девушка аккуратно сложила рулоны и отнесла их в лабораторию при зельеклассе. Все занятия она просидела, как на иголках – настолько ей хотелось начать читать присланные Фишером пергаменты. Наскоро пообедав, она прибежала в лабораторию и принялась за дело: начертила таблицу и стала заносить туда сведения о больном, предположительной причине потери памяти, предпринятом лечении и его результатах.

Дверь заскрипела, и послышались лёгкие торопливые шаги. Гермиона подняла голову и увидела Добби.

- Привет, Добби, как дела?

Ответа не последовало. Эльф смущенно сопел, нервничал и теребил свою набедренную повязку. Побоявшись, что тряпка, в конце концов, спадёт с эльфа, Гермиона строго сказала:

- Мне некогда, Добби, или говори, или уходи!

Домовик умоляюще сложил тощие лапки на впалой груди:

- Добби в отчаянии, Добби не знает, что делать, к кому обратиться! Добрая госпожа, конечно же, не захочет помочь Добби, ведь он сильно виноват, ему стыдно, - скороговоркой проговорил эльф.

Гермиона начинала терять терпение:

- Я ничего не понимаю, не части, говори помедленнее и погромче!

- Локси совсем плохо, она умрет, если госпожа ей не поможет! А всё из-за Добби! – запищал эльф и начал присматриваться, обо что бы треснуться головой.

- Прекрати, если ты разобьёшь голову, мне придётся возиться с двумя эльфами, а не с одним! Где эта Локси и что с ней случилось? Почему ты не отвёл её к мадам Помфри?

И так большие, глаза домовика сделались огромными:

- В лечебное крыло!? Добби не может этого сделать! Никто не должен знать, что Локси здесь, в школе! Добрая госпожа не выдаст бедных Локси и Добби?

- Я никому ничего не скажу, не сомневайся. Но только объясни мне, что за секретность такая? Я так поняла, Локси – не из здешних эльфов?

- Проницательная госпожа угадала, Локси не работает в Хогвартсе, она здесь по поручению своего хозяина.

- Так чья же она?

- Пусть госпожа Гермиона поклянётся, что не выдаст Локси! – торжественно сказал эльф.

- Обещаю, что не выдам твою Локси, говори же, наконец, в чём дело!

Домовик подошёл к девушке совсем близко и сделал заговорщицкий жест рукой, чтобы собеседница наклонилась к нему.

- Локси служит Мастеру Снейпу, - шепнул он, опасливо оглядываясь на дверь.

Гермиона подумала, что ослышалась:

- Ты хочешь сказать, что профессор Снейп прислал в Хогвартс своего эльфа!?

- Да, добрая госпожа, ему понадобились какие-то записи, и он отправил за ними Локси. Но Локси теперь не может пошевелить и лапкой, она не выполнит приказания хозяина, и он её выгонит из дома! Милая, милая Локси, она не переживёт такого позора и утопится! А Добби не сможет жить без Локси, он лучше спрыгнет с Астрономической башни! - домовик в отчаянии выдрал клок волос, торчащий из его уха, и поморщился от боли.

Гермиона не могла спокойно смотреть на такое членовредительство:

- Добби, подожди, не прыгай, может, всё еще наладится! Так, где сейчас Локси?

- Она в комнатах своего хозяина, уже два часа лежит, встать не может, умрёт скоро, не иначе, бедняяяяжкааааа, – завыл Добби и завертелся волчком, выражая тем самым высшую степень отчаяния по-эльфийски.

Девушка недоверчиво посмотрела на него:

- Два часа лежит, и авроры до сих пор не засекли её появление в помещениях профессора?! Как же так может быть, там же следящий аврорский круг на двери висит?

- Пусть себе висит, Локси и Добби через другую дверь вошли, - самодовольно ответил эльф, разом успокоившись.

- Другая дверь? Там нет никакой другой двери! – возразила Гермиона.

- Так она посторонним не видна, хозяин Локси постарался, - пояснил Добби.

- Но авроры специальные заклинания применяют для обнаружения неочевидных проходов, мне Тонкс рассказывала, они должны были найти эту дверь! – всё ещё не верила ему девушка.

- Мастер Снейп – сильный тёмный маг, он эту дверь каким-то древним зельем обмазал, на неё теперь заклинание неочевидных проходов не действует, - гордо ответил Добби, словно колдовское мастерство Снейпа было его личной заслугой.

- Но все его тёмные усилия сведены на нет одной болтливой эльфихой, которая растрепала секреты хозяина своему дружку Добби, - укоризненно заметила Гермиона.

- Локси соскучилась по Добби… У них было свидание в комнатах её хозяина, – сконфуженно объяснил эльф.

- Вы решили устроить свидание у Снейпа!? – Гермиона громко расхохоталась и подумала: «Надо же, а мы с Роном думали, что только нам пришла в голову блестящая мысль встретиться у Снейпа!»

- Госпоже смешно, а Локси там умирает, – обиженно зыркнул на неё эльф выпуклыми глазищами.

- Извини… Что же случилось с Локси? – спросила девушка.

- Локси и Добби играли в салочки, случайно толкнули полку, и на Локси сверху высыпался какой-то порошок, а она упала и не двигается теперь, говорит: лапы одеревенели, не слушаются.

- Добби, чудик мой, скажи мне, что это вам понадобилось у Снейпа в салочки играть? – удивилась Гермиона.

Эльф не ответил и стал смущённо ковырять лабораторный стол длинным серым пальцем.

- Добби, у тебя язык отнялся?

- Госпожа, это эльфы так ухаживают, перед тем, как… - он окончательно смутился, и сквозь серый цвет мордочки проступил румянец.

- Интересная привычка… Но опасная, как оказалось! – глубокомысленно заметила Гермиона, изо всех сил стараясь сдержать смех.

- Госпожа Гермиона поможет Локси? – с надеждой посмотрел на неё эльф.

- Да, только чуть поже: нам опасно привлекать постороннее внимание.

***

Воспользовавшись преимуществом префекта находиться вне своего факультета после отбоя, Гермиона встретилась с Добби недалеко от видимого входа в комнаты Снейпа. Эльф провёл ее чуть дальше, они прошли мимо гобелена с изображением слизеринской змеи и остановились. Домовик проделал какие-то пассы своими тощими лапками, пропищав при этом слова пароля, кинул на пол что-то маленькое, затем поднял и запихнул за щеку. Внезапно на совершенно гладкой стене появилась дверь.

Гриффиндорка никогда раньше не бывала в личных покоях профессора Снейпа. Хозяин комнат явно отдавал предпочтение функциональности перед красотой.

На кровати неподвижно лежала молоденькая эльфиха; услышав, что кто-то вошёл, она скосила на них глаза и тонким голоском произнесла:

- О, добрая госпожа, спасибо, что пришли помочь бедной Локси, ой, тут так страшно лежать одной!

- Не бойся Локси, мы тебе поможем, - попыталась успокоить её Гермиона.

Гермиона подошла к кровати и осмотрела эльфийку, подняла ей одну лапку, но лапка безвольно упала обратно на постель. «Похоже на действие Stupefy», – подумала девушка. Она произнесла контрзаклятие, но это не помогло.

- Добби, где этот злополучный порошок?

Эльф осторожно подошёл к стеллажу в соседней комнате и указал на пол, где валялась разбитая банка. Гермиона взяла с письменного стола два листа бумаги, замела одним листом на другой немного порошка с пола, затем взмахнула волшебной палочкой, убирая осколки стекла и остатки порошка, и опустила кулёк с образцом в карман мантии.

- Чтобы помочь Локси, мне надо сделать анализ порошка. Поэтому придётся подождать.

- Но хозяин Локси, Мастер Снейп… Локси не может его подвести, ему нужны бумаги! – воскликнула эльфийка.

Гермиона озадаченно потёрла лоб:

- Ты нашла то, что ему нужно, Локси?

- Да, госпожа Гермиона, они лежат на столе, вон там – два жёлтеньких листочка.

«Так, что же делать? Можно, конечно, с совой профессору эти бумажки отправить. Никто и не узнает. С другой стороны, он объявлен во всемагический розыск, и любое содействие ему, мягко говоря, не понравится аврорату. И как мне поступить, пойти сообщить, кому следует? И что дальше? Бедных Добби и Локси заберут на допросы - и поминай, как звали. Говорят, они с эльфами не очень-то церемонятся. Я, как основатель ПУКНИ, не возьму на душу такой грех. Была не была: анонимно отправлю ему бумаги, и дело с концом!»

- Локси, я отошлю твоему хозяину сову с конвертом от тебя. А ты пока лежи.

- Госпожа долго будет лечить Локси?

- Ох, Локси, боюсь, что не очень быстро, пока не знаю, как и чем тебя лечить. На эльфов лекарственные зелья действуют не так, как на людей.

- Но госпожа – лучшая студентка Хогвартса, она, конечно же, справится! – пропищал Добби, рассеянно поглаживая пушистые ушки Локси.

- Всё будет хорошо, - проговорила Гермиона, больше убеждая себя, чем эльфов. Девушка подошла к столу, взяла исписанные мелким почерком профессора листы, борясь с искушением посмотреть, что это тому так сильно понадобилось, вложила их в конверт и заклеила, затем испачкала чернилами большой палец Локси и сделала его оттиск на конверте.

- Как мне попасть сюда в следующий раз? – спросила она Добби.

- Госпожа Гермиона возьмёт какую-нибудь личную вещь Мастера Снейпа. Её надо бросить на пол перед дверью и сказать пароль: «Истинная суть и притворный морок».

Гермиона оглядела комнату: что бы взять? Увидев, что из ящика комода торчит краешек носового платка, она вытащила его.

- Это подойдёт?

Добби понюхал платок - обоняние у эльфов не намного хуже собачьего - и утвердительно кивнул.

- А что ты там кидал, под дверью, Добби? – полюбопытствовала девушка.

Вместо ответа Добби выплюнул на ладонь мокрую от слюны чёрную брючную пуговицу.



Глава 4.

На следующий день после неожиданного знакомства c Локси Гермиона поднялась в совяльню и, выбрав одну из приписанных к Гриффиндору почтовых сов, прицепила ей конверт с драгоценными для Снейпа записями. Девушка скормила птице заранее заготовленный мясной шарик, предполагая, что лететь сове придётся далеко, и шепнула имя получателя. Сова моргнула круглыми жёлтыми глазами, с достоинством расправила крылья и вылетела из окна.

Всё утро Гермионе не давала покоя мысль о том, что там, в подземельях, лежит больное существо, которое ей доверилось. Необходимо идентифицировать порошок! «И в этом мне поможет Фишер!» - девушка считала, что, согласившись разобрать и систематизировать больничный архив, вправе рассчитывать на ответную любезность со стороны зельевара.

- О, я начинаю привыкать к вашим ежедневным посещениям, Гермиона, - улыбнулся Фишер, когда она зашла между занятиями.

- Добрый день, профессор, мне требуется ваш совет, - она присела в кресло, рассматривая рабочий стол хозяина кабинета, заваленный бумагами.

- Вы выбрали удачный момент для просьб, мисс Грейнджер, сегодня у меня хороший день: Министерство наконец выделило дополнительные субсидии для клиники.

- Прекрасная новость! Так вот, сэр, не могли бы вы рассказать, каким образом можно определить состав порошка по его образцу? Specialis Revelio не дало результата, – приступила к делу Гермиона.

Профессор встал из-за стола и непринуждённо уселся на подлокотник её кресла.

- Specialis Revelio срабатывает, когда в проверяемом составе есть жидкая основа. Но, к счастью, есть и другие способы идентификации веществ. Если это простое и широко известное соединение, то его надо прогнать через тест Мерзингтона-Мосли, и можно будет определить основной компонент. Затем находите все варианты, что содержат эту основу, в справочнике «Тысяча и одна основа», остальные ингредиенты выявляете обычным анализом, - принялся объяснять зельевар.

- А если вдруг это редкое вещество, что тогда? – Гермиона поёрзала в кресле.

Фишер наклонился к ней и шёпотом, как будто поверял тайну, сказал:

- Тогда понадобятся удача, интуиция и опыт.

- Удача? – переспросила девушка, пытаясь игнорировать неудобство от того, что профессор нарушил её личное пространство.

- Удача – в первую очередь! - провозгласил Фишер и, вскочив, прошёлся по комнате. - Во-первых, активные ингредиенты иногда вступают во взаимодействие таким образом, что их невозможно потом идентифицировать, во-вторых, авторы зелий и сухих соединений довольно часто, чтобы защитить свои права, накладывают на своё «детище» чары неопределимости до того момента, пока их авторство не будет зарегистрировано в Международной Конфедерации магов.

- Можно ли идентифицировать соединение не по основе, а по его воздействию на живое существо? – поинтересовалась девушка.

- Последствия применения магических соединений к животным и волшебным существам плохо изучены, так как особенно никого не интересуют, - пояснил зельевар.

- А колдовские народы интересуют магическую науку? – возмущённо спросила Гермиона. - Эльфы, например?

Фишер добродушно усмехнулся:

- Я слышал, Гермиона, про ваше начинание с борьбой за права эльфов. Но, боюсь, вы всегда будете в меньшинстве. Эльфы обычно живут долго и, если хозяин пустит дело на самотёк, способны быстро размножаться. Поэтому никто особенно не интересуется их лечением, а тем более, гипотетическим воздействием на них различных веществ.

- Короче говоря, дело спасения эльфов – это дело самих эльфов. Неужели хозяевам совершенно всё равно, что происходит с их домовиками? – взволнованно произнесла Гермиона.

- В чистокровных семействах не принято обращать внимание на такие мелочи, как жизнь или смерть эльфа. Знаете, когда я учился в Хогвартсе, на Рэйвенкло, по школе ходила такая байка: один дошкольник тренировался в поместье на метле, летал, летал и врезался в стену своего замка, да так, что стена обвалилась, и под завалами погибло десятка два домовиков. И что вы думаете? Отец похвалил мальчика за точность попадания!

- Это на какой же скорости ему надо было лететь, чтобы каменная стена рухнула? – любознательность пересилила возмущение девушки.

- Я не был вхож в аристократические круги Хогвартса, – от Гермионы не ускользнул оттенок зависти в голосе профессора. - Мой отец держал аптеку в Лютном переулке, поэтому в школе некоторые снобы называли меня «Аптекарем»…

- Аптекарем? Ничего обидного я в этом не вижу, - сказала Гермиона.

Настроение Фишера неуловимо изменилось.

- Если хотите точно узнать скорость полёта того мальчишки в милях в секунду, можете написать письмо вашему двуликому гению, Снейпу, он-то был из той компании, хоть и полукровка…

Гермионе стало не по себе, ведь не далее как утром она действительно отправила Снейпу сову. «Ерунда - Фишер не может об этом знать!»

- Так вы учились одновременно с профессором Снейпом? – спросила девушка.

- На одном потоке! – буркнул Фишер.

Гермиона подумала, что ей выпал шанс узнать что-нибудь новое про отношения Снейпа и отца Гарри:

- А Джеймса Поттера вы хорошо знали?

- Да не особо хорошо, он же с другого факультета был. В квиддич, конечно, классно играл, – глаза Фишера возбуждённо заблестели. - Вот, помню, на четвёртом курсе была одна игра, так Поттер на полной скорости…

«О, Мерлин, еще один любитель квиддича на мою голову!» - мысленно простонала Гермиона и, чтобы отвлечь профессора от неинтересной ей темы, спросила: - Снейп выступал за свой Дом?

- Кто, Снейп? Нет, конечно, куда ж ему, – презрительно процедил Фишер. - Поттера все три факультета обожали, а этот… только по углам прятался, да с Малфоем они ещё что-то там мутили.

- Из-за чего они врагами были, Поттер-старший и Снейп? - она попробовала как-то спросить об этом Гарри, но он только поморщился и сказал, что не хотел бы говорить об этом.

- Поттер с дружками пошутить любили, подначить, погоготать вволю над собой, а лучше над кем-нибудь из змеёнышей, носились по школе, как ураган, а у этого ублю…, пардон, у Снейпа другие развлечения были. Говорят, однажды пол-Слизерина отравил, еле откачали. Не понятно, что у них общего с Малфоем было: один - такой вальяжный красавчик, от девчонок отбою не было, а другой - поганка бледная, необщительный, от женского пола нос воротил, ну, естественно, кроме слизеринской принцессы, Белки. Этой-то крышу давно снесло, ещё в школе было заметно.

- Белка – кто это?

- Печально известная леди Азкабан, – криво ухмыльнулся профессор, – Беллатрикс Лестранж, урождённая Блэк.

При звуке этого имени Гермиону передёрнуло, что не укрылось от Фишера.

- Вот-вот. После школы, я так подозреваю, вся эта компания прямиком рекрутировалась в Пожиратели. Что там авроры себе думают, взяли бы всех слизеринцев нашего года выпуска, да в Азкабан. Спокойнее бы стало!

- Нельзя же так, не разбирая, сразу в Азкабан, - осторожно высказалась Гермиона.

- А по мне, так очень даже можно и нужно, особенно если фамилия – Блэк! – профессор резко повернулся к девушке. – Вы не представляете, моя сердобольная мисс Грейнджер, что мне приходится видеть каждый день на работе! Кровь, страдания, слёзы…

- Пока вина человека не доказана, его нельзя ни называть Пожирателем Смерти, ни отправлять к дементорам, будь он хоть Блэк, хоть кто-нибудь ещё! – резко возразила Гермиона, вспоминая, как каменело лицо Сириуса, когда заходила речь на эту тему.

Профессор подошёл вплотную и угрожающе завис над её креслом.

- Ах, вот как мы заговорили! Доказано, не доказано - это пустые слова, чтобы оправдать отсутствие воли и трусость власти. Вспомните хотя бы своего сбежавшего профессора. Какие тут ещё нужны доказательства, на него только посмотреть - и всё ясно. Раскаялся он, как же! Только наивные старики, впавшие в детство, могли в это поверить! И где эти святые, всепрощающие люди сейчас? С ангелами беседуют!

- Не смейте так говорить, вам не понять мотивы Альбуса Дамблдора! – Гермиона в негодовании вскочила на ноги.

- Куда уж мне, убогому! – съязвил Фишер, отходя от неё. – Кстати, я вижу, каких поразительных «успехов» добились студенты у Снейпа при полном попустительстве уважаемого Дамблдора. Одни вполне успешно варят зелья для больничного крыла, а другие, учась на седьмом курсе, не могут правильно нарезать корень алтея. Нет крепкого среднего уровня, нет! Кого мне прикажете брать на работу в клинику в следующем году?

- Вы преувеличиваете, профессор, не всё так плохо, – Гермионе удалось взять себя в руки.

- Именно так, как я говорю! – раздражённо выкрикнул мужчина. - Ну ладно, к делу. Вы начали работать над моим заданием? Мне нужны данные как можно скорее, больница переполнена, мы не можем терять время на перебор вариантов при лечении потери памяти.

- Я постараюсь закончить за неделю. Но у меня одна просьба: чтобы не терять время, я принесу вам свой неизвестный порошок, и вы поможете мне его идентифицировать.

- Это так срочно? – недовольно спросил профессор.

- Да, срочно, это моё условие, – Гермиона решила вести себя потвёрже с этим человеком.

- Хорошо, тащите свой порошок и оцените то, что я не спрашиваю, где вы его взяли.

- Уже оценила, - через силу улыбнулась профессору Гермиона.



***

Позже, изучая в читальном зале записи врачей из Св. Мунго, она вспомнила, что, мягко говоря, неформальная реакция Фишера при упоминании имени Снейпа показалась ей преувеличенной. Казалось, Фишер ненавидит Снейпа давно, чуть ли не со школы.

«Загляну-ка я к мадам Помфри, она в Мунго работала, наверняка что-нибудь знает о Фишере. Видимо, что-то связанное с работой или с наукой. Версия о том, что Снейп отбил у Фишера девушку, выглядит маловероятной!»

- Гермиона, дорогая, проходи, присаживайся. Что-то на этой неделе ты редко сюда заглядываешь. А у меня заканчивается мазь от ушибов, - пожаловалась мадам Помфри.

- Профессор Фишер дал мне задание, связанное с его практикой в Мунго, это отнимает кучу времени, - пояснила Гермиона.

- Гермиона, ты умница, что взяла на себя ещё и это, но только меру знай, а то Рой тебе на шею сядет. Он метит на место Главного администратора Мунго и полон нереализованных профессиональных амбиций.

- Вы не будете возражать, если я задам вам пару вопросов о профессоре Фишере? Мне, видимо, предстоит с ним много общаться, и хотелось бы знать его получше.

- Что же тебя интересует? – доброжелательно спросила колдоведьма.

- Его отношения с профессором Снейпом. Я заметила, что мистер Фишер ненавидит его вовсе не из-за Дамблдора, а по какой-то другой причине.

- Всё весьма тривиально - Снейп сорвал защиту его квалификационной работы.

- Как один человек может сорвать чью-то защиту, если в комиссии пять магов? – недоумевала девушка.

- Гермиона, можно подумать, будто ты не имела «счастья» учиться у Северуса Снейпа целых шесть лет! Ты же знаешь, как он может грамотно размазать человека по стенке. Запросто докажет, что белое - это чёрное, а чёрное - это белое. Да и, честно говоря, какой из Роя ученый? Его конёк - практическое применение зельеделия. Северус, конечно, его самолюбия не пощадил, вот и нажил себе ещё одного врага. И вправду сказать, Северус-то никогда особенно не стремился быть приятным. Позволь дать тебе совет на правах более опытного человека: если ты добьёшься уважения Фишера, он тебе поможет с карьерой в Мунго. Подумай об этом, из тебя выйдет отличный колдомедик, уж я-то знаю.

***

Назавтра Гермиона поднялась пораньше, чтобы отнести Фишеру порошок.

- Что за дрянь? – недовольно спросил профессор.

- Именно это я и хотела у вас узнать, – с улыбкой ответила девушка.

- А, тот непонятный порошок… Послушайте, Грейнджер, у меня совсем нет времени, через час у меня утреннее совещание глав отделений в Мунго.

- За час вы как раз успеете, – твёрдо ответила девушка. – Я прочитала в справочнике, что тест Мерзингтона-Мосли занимает десять минут.

- Я вижу, вы просто так не отстанете! Давайте сюда ваш порошок.

Профессор ссыпал порошок в колбу, достал что-то из шкафчика, добавил к порошку, капнул жидкости из пробирки, взболтал и подогрел на спиртовке. Затем капнул из колбы на предметное стекло и посмотрел на вещество через линзу.

- Гермиона, поищите на второй полке таблицу-определитель Мерзингтона-Мосли.

- Нашла! – Гермиона передала профессору картонную таблицу с изображением пронумерованных групп кривых линий.

- Так, посмотрим… Явно выраженная девятка! Смотрите в «Тысяче и одной основе» сухую основу номер девять.

Гермиона пролистала справочник и нашла основу №9. Ею оказались листья фиалки альпийской.

- Здесь предлагается определить состав по запаху либо добавить детектор номер два и посмотреть, какой получится цвет, – проговорила девушка, глядя в книгу.

- Давайте детектор.

Поймав удивлённый взгляд Гермионы, он нехотя пояснил:

- Два года назад после травмы у меня ослабло обоняние и так и не восстановилось впоследствии.

- Как же вы работаете? Профессор Снейп говорил, что обоняние очень важно для зельевара, – неосторожно спросила девушка.

- Профессор Снейп говорил!? Вот и обратитесь к своему профессору, милая девушка, а мне некогда ерундой заниматься!

Фишер отбросил предметное стекло, поднялся, надел уличную мантию, подхватил саквояж и, выходя из кабинета, рявкнул:

- Когда будете уходить, не забудьте наложить охранные чары. Пароль – «Метемпсихоз». Через четыре дня жду от вас отчёта по анализу лечения потери памяти, иначе на хорошие оценки можете не рассчитывать!

Гермиона выбежала в коридор и закричала вслед:

- Профессор, что собой представляет детектор номер два?

Фишер обернулся и раздражённо сказал:

- Не забивайте этим свою прелестную головку! Главное, он есть в стандартном наборе Мерзингтона-Мосли. В белой коробке на нижней полке.

«А чем же, интересно, мне забивать голову на выпускном курсе, триста восемьдесят пятым нарушением правил квиддича, что ли?» – проворчала Гермиона, возвращаясь в лабораторию.

Она нашла на полке коробку с реагентами, достала пробирку с надписью «детектор №2», добавила в колбу с образцом, встряхнула. Через две секунды жидкость приобрела ядовито-зелёный цвет.

«Средство для борьбы с ползучей плесенью Кранца. Применяется в местах, удалённых от солнечного света, для профилактики возникновения плесени Кранца. В случае попадания на кожу человека срочно промыть талой водой. При попадании в ткани низших волшебных существ вызывает эффект обездвижения. Лечить с помощью состава на основе талой воды. Настаивать сорок минут. При применении возможны непродолжительные болевые ощущения».

***

К счастью для Локси, двумя часами позже пошёл первый в этом году снег. Гермиона заметила это, сидя на лекции по арифмантике. Не веря своим глазам, девушка уставилась в окно. «Кажется, пока мне везёт. Аврорам не попалась, порошок оказался бытовым средством от плесени, с Фишером худо-бедно общий язык нашла, если не упоминать при нём Снейпа, то вполне можно общаться. А теперь и снег выпал, можно будет приготовить лекарство».

- Извините, профессор Вектор, можно выйти?

- Пожалуйста.

Гермиона выскочила из аудитории, быстро спустилась в зельекласс, на ходу пробормотав пароль, схватила пробирку побольше и поспешила на улицу. Она завернула за угол башни, куда не выходили окна кабинетов, и доверху набрала в пробирку снега, опасаясь, что к обеду может пригреть солнце, и тонкий слой снега растает. Сунув драгоценную добычу в карман мантии, девушка поспешила вернуться на занятия. Весьма довольная, она плюхнулась за парту и сунула нос в конспект Гарри.

- Небывалое событие: Грейнджер списывает у Поттера, - хихикнула сзади Панси Паркинсон. Гермиона смерила её уничижительным взглядом, в очередной раз удивившись, что же нашёл изысканный Драко Малфой в этой корове.

***

Едва дождавшись конца лекции, Гермиона понеслась в зельелабораторию. Сегодня Фишера весь день не будет в Хогвартсе, надо использовать такую возможность для варки лекарства. Она довольно быстро разыскала нужные компоненты благодаря хорошо продуманной прежним преподавателем зелий системе хранения веществ. Отделив необходимое количество талой воды, девушка убрала остальное в укромное место. Добавив ингредиенты, она поставила колбу на стол, засекла время и стала ждать. Ровно через сорок минут Гермиона заткнула колбу пробкой и спрятала в складках мантии.

Зачаровав лабораторию, она прошла по коридору в сторону апартаментов Снейпа. В тот момент, когда девушка поравнялась с местом, где висел гобелен со слизеринским гербом, она вдруг услышала шаги за спиной и инстинктивно юркнула в следующую нишу в стене. Человек кашлянул, и девушка узнала голос Роя Фишера, раньше времени вернувшегося из Мунго. Меньше всего ей сейчас были нужны его вопросы! Судя по звуку шагов, он достиг двери лаборатории, постоял на месте и направился дальше, в сторону Гермионы. Сердце у неё ушло в пятки. Не дойдя до её убежища совсем немного, он внезапно остановился. Через две секунды она услышала змеиное шипение и чертыханье профессора, затем поспешные шаги, больше похожие на бег, в обратную сторону и удар дверью лаборатории.

Подождав немного, Гермиона осторожно вышла из своего укрытия и приблизилась к гобелену. Бросив любопытный взгляд на герб факультета, девушка с изумлением обнаружила, что символ Слизерина ожил. Мало того, обычно лежащая в спокойной позе, сейчас змея приняла боевую стойку, расправив капюшон со сложным узором, и покачивалась из стороны в сторону. Холодный взгляд пресмыкающегося был направлен в сторону лаборатории. Гермионе стало ясно, почему Фишер так поспешно удалился. Между тем, несмотря на присутствие Гермионы, змея постепенно успокоилась, опустила голову и свернулась в клубок. Девушка осознала, что если бы не выпад кобры, Фишер обнаружил бы Гермиону, а ей очень не хотелось таким образом привлекать к себе его внимание: никто не должен знать, что она бывает в комнатах Снейпа. «Кажется, я обрела покровительство Дома Слизерин, кому рассказать – не поверят!»

Гриффиндорка подошла к тому месту, где находилась невидимая дверь, и достала белый в чёрную клетку мужской платок.

- Истинная суть и притворный морок! - негромко проговорила Гермиона, бросив платок на каменные плиты пола. В стене появилась дверь и сразу же открылась.

Добби не было, а Локси лежала на кровати, уставившись в потолок. При появлении Гермионы, эльфиха встрепенулась и пропищала:

- Добрая госпожа вернулась!

- Привет, Локси. Мне, наконец, удалось сделать обещанное лекарство, но тебе будет немного больно, когда его примешь.

- Локси потерпит, лишь бы поскорее вернуться служить хозяину и его крестнику. Им сейчас ох как тяжело!

- Нам повезло, что ты можешь говорить, значит, и пить сможешь. А кто его крестник?

- Младший хозяин Добби, бывший младший хозяин, – поправилась Локси.

«Драко Малфой. Понятно».

Гермиона налила лекарство в стаканчик и поднесла его ко рту Локси. Та вытянула губы трубочкой, со свистом втянула в себя порцию жидкости и сглотнула. Через мгновение глаза эльфа стали совершенно круглыми. Вдруг сморщившись, она застонала, всё громче и громче, потом её глаза обморочно закатились. «Болевой шок?» – предположила девушка, схватила лапку Локси и стала гладить её. Тут дверь открылась, и появился Добби. Сразу же заметив плачевное состояние Локси, он подпрыгнул и забегал вокруг кровати, дёргая себя за уши.

- Ужас, ужас, моя бедная Локси… Добби посыплет и себя порошком, чтобы Локси страдала не одна! – заявил Добби и стал лихорадочно шарить глазами по комнате, разыскивая банку с порошком.

- Добби, не смей этого делать! Где я возьму столько талой воды, чтобы лечить ещё и тебя? Снег уже полностью растаял, и неизвестно, когда теперь пойдёт, - прикрикнула на него Гермиона.

Минут через десять Локси пришла в себя.

- Попробуй подвигать пальцами, – попросила её Гермиона. Пальцы пока не слушались, но уши уже могли шевелиться.

- Оно помогает, оно помогает! - радостно заверещал Добби.

- Давай Локси лекарство три раза в день, я буду приходить и осматривать её. Но учти, ей будет очень больно, не пугайся и не разлей лекарство.

Гермиона задумчиво прошлась по комнате, рассматривая полки с книгами и рукописями.

- Локси, как ты думаешь, твой хозяин не очень рассердился бы, если бы я взяла посмотреть его учебные планы?

- Хозяин ни за что бы не рассердился на добрую госпожу, – пропищала Локси.

- А мы об одном и том же человеке сейчас говорим? – усмехнулась девушка. - Ладно, будем считать, что ты как представитель своего хозяина, даёшь мне разрешение воспользоваться его записями исключительно в целях обучения.

- Да, Локси даёт разрешение от имени своего хозяина использовать его записи в целях обучения, - торжественно проговорила Локси. Звание «представитель хозяина» очень польстило эльфихе, оно возвышало её - почти до уровня свободолюбивого Добби.

- Отлично!

Девушка подошла к полке, где лежали свитки с надписями «Первый курс», «Второй курс»… Она нашла пергамент с планами для седьмого курса и присев к столу, начала читать. Довольно быстро ей попался список, озаглавленный: «Вопросы для подготовки абитуриентов высших учебных заведений по специальности алхимический синтез». Она радостно вскрикнула и стала смотреть дальше. «Вот и перечень литературы по алхимическому синтезу, а вот – по рунометрике… Здорово! Мне сегодня определённо везёт, и без всякого Felix Felicis. Может, Снейп и не самый приятный человек на свете, но порядок у него идеальный, что в лаборатории, что здесь».

Гермиона разложила найденные пергаменты на столе, достала палочку и произнесла копировальное заклинание. Спустя несколько минут в её распоряжении были копии необходимых записей. Гермиона попрощалась с эльфами и выбежала из комнат Снейпа. Подойдя к гобелену с гербом, она помахала пергаментами перед змеёй и прочувствованно сказала: «Спасибо, декан Слизерина». Интересно, представится ли ей когда-нибудь возможность поблагодарить его лично?

Ткань гобелена чуть заметно дрогнула, но змея оставалась неподвижной.



Глава 5.


Через неделю Гермиона за завтраком получила письмо. Вскрывая конверт, она полагала, что в нём очередные указания от Фишера. Однако там лежала маленькая записка, на которой мелким почерком было написано всего несколько слов: «Нужна рукопись о свойствах жаберника, третья полка справа от камина». Подписи не было, но Гермиона без труда узнала руку автора: точно таким же почерком были исписаны страницы «Высшего зельеварения», её настольной книги, с некоторых пор заменившей «Историю Хогвартса».

Девушка взмахом волшебной палочки уничтожила письмо и нервно оглянулась.

Рон и Гарри анализировали возможную тактику игры в приближающемся матче с Рэйвенкло, Невилл витал в облаках, медленно пережёвывая еду, Лаванда и Парвати обсуждали заклятье для стойкости лака, прочитанное Падмой в модном журнале. Никто из учителей ею тоже не интересовался. Преподавательский состав о чём-то оживлённо переговаривался, место Снейпа было свободно - учителя бессознательно обходили его стул стороной. Профессор Фишер предпочитал сидеть одесную МакГонагалл, являя собой полную противоположность сбежавшему зельевару, который совсем не ценил искусства лёгкой беседы за столом и удовольствия от общения с Минервой МакГонагалл.

Гермиона была взволнована как фактом получения письма от Снейпа, так и его формой. «Ни «здравствуйте», ни «спасибо», ни «пожалуйста»! Может быть, он принимает меня за своего эльфа?! Я считала, что отправлю те записи, за которыми приходила Локси, и на этом всё кончится».

***

Во время утренних лекций девушка всё ещё раздумывала, стоит ли ей искать и отправлять беглецу рукопись. Может быть, безопаснее ничего не делать. Как будто и не получала записки. Помочь эльфихе, а дальше пусть Локси ему рукописи доставляет. Но когда ещё Локси встанет на ноги, а рукопись, видимо, нужна срочно, если профессор рискнул вступить в переписку с неизвестным ему лицом. Стоп, возможно, он считает, что это Локси направила ему сову с чьей-либо помощью, не посвящая в подробности. Надо бы послать ему рукопись, ведь никто ничего не узнает, Добби заодно с Локси, а Локси скорее себе язык откусит, чем навредит хозяину. А что, если сову с письмом перехватит аврорат? Будет очень трудно оправдаться перед ними. Тогда прощай, мечта об академии! Как же поступить? И посоветоваться не с кем. Если бы Гарри не был так ослеплён ненавистью к Снейпу, с ним можно было бы поговорить об этом. Но отомстить Cнейпу стало его навязчивой идеей. А с Роном говорить на серьёзные темы у неё как-то не получалось...

Почувствовав чей-то локоть, Гермиона оторвалась от своих размышлений и обнаружила, что МакГонагалл вопросительно смотрит на неё и, видимо, уже давно.

- Мисс Грейнджер, если вы опять с нами, ответьте на следующий вопрос….

***

...Высокий лоб, обрамлённый чёрными прядями, глаза полуопущены, губы сжаты - человек смотрит в себя. Что вы там видите, профессор? Могу ли я вам доверять?…

- Гермиона, очнись, на тебя уже начали обращать внимание, - тревожный шёпот Джинни Уизли заставляет отвести глаза от колдографии Снейпа, чтобы встретиться с недовольно-серым взглядом приближающегося к ним Фишера.

- Мисс Грейнджер, всё никак не можете насмотреться на любимого учителя? – усмехнулся профессор и перевёл взгляд на плакат. Снейп с колдографии смерил недруга презрительным взглядом, скривился и отвернулся. Фишер фыркнул и пошёл к своему месту за учительским столом.

- Почему он назвал Снейпа твоим любимым учителем? - недоуменно спросила Джинни, провожая Фишера заинтересованным взглядом.

Гермиона лишь пожала плечами. Наблюдая за тем, как Фишер с самодовольным видом усаживается за обеденный стол, она решила выполнить просьбу Северуса Снейпа: «Если он уверен в безопасности такой переписки, то и мне нечего беспокоиться. Не будет же он намеренно подставлять меня под удар». Откуда у неё взялась такая уверенность, Гермиона не знала. Не иначе как пресловутая женская интуиция…

***

Во втором часу ночи (ей катастрофически ни на что не хватало времени) Гермиона спускалась по ступенькам, ведущим в подземелья, навестить Локси и найти необходимую Снейпу рукопись. Девушке было страшновато, впервые она очутилась здесь поздно ночью, одна. Был конец октября, ночи уже были холодные, в неотапливаемых коридорах Хогвартса гуляли сквозняки, и были слышны завывания ветра; иногда из-за причудливых пустот в стенах звуки искажались, и можно было услышать чьи-то вопли, стоны, странное потрескивание. Днём спешащие на лекции студенты не обращали внимания на эти звуки, да и общий гомон толпы перекрывал их, но сейчас, ночью…

Гермионе хотелось как можно быстрее проскочить неприветливый слабоосвещённый коридор, ведущий в комнаты зельевара. Она не боялась привидений, особенно после того, как они с Гарри побывали на торжественном приёме у Почти Безголового Ника, но оставалась ещё всякая другая нечисть, которая, если верить изустным легендам, передающимся от одного поколения студентов другому, гнездилась в самых глубоких подземельях Хогвартса. Ей вдруг почудился шум крыльев, и сердце ухнуло вниз. Она остановилась и прислушалась. Никого… «Ерунда какая-то в голову лезет, просто смешно. Видимо, канун Хэлоуина подстёгивает воображение».

Мысли сами собой устремились к Снейпу… Странный человек, иногда он выглядел апатичным, как будто у него уже не осталось сил реагировать на что-либо, но стоило ему посмотреть на Гарри, и он начинал извергать злобу. Но удивительное дело, прошлой весной Гермиона начала замечать, что выражение глаз Снейпа не всегда соответствовало тому накалу, что звенел в его голосе, когда он издевался над Гарри. То ли профессору наскучило так однообразно реагировать на Поттера, то ли Гермиона повзрослела и начала лучше улавливать неявно выраженные чувства людей, но ей казалось, что иногда все эти крики Снейпа - на публику, а мысли его в этот момент бродят где-то далеко. Пытаться понять, о чём он думает в данный момент, было не менее увлекательно, чем выполнять его задания, но иногда профессор перехватывал её изучающий взгляд и начинал рассматривать её в ответ с самым угрожающим выражением лица. Она, конечно же, никогда не могла выдержать его тяжёлый взор более пяти секунд подряд и малодушно отводила глаза.

«Уф! Наконец-то дверь!»

- Локси, как ты себя чувствуешь?

Эльфиха с видимым усилием повернула голову на голос девушки. Глаза мутные, на мордочке синие пятна.

- Ой, добрая госпожа пришла навестить Локси! – с восторгом пропищала больная. - Локси уже может двигать руками и ногами, – в подтверждение своих слов она изо всех сил дрыгнула ногой и непроизвольно взвизгнула от боли. Гермиона бросилась к ней.

– Что у тебя болит? Мне надо знать точно, чтобы продолжить лечение.

Личико эльфа сморщилось, она виновато шмыгнула носом.

- Может быть, не надо продолжать, госпожа Гермиона? Локси как-нибудь так, сама, - умоляюще заглянула в глаза девушке Локси.

- Говори быстро, что с тобой! – приказала Гермиона.

- Ох, все косточки болят, моченьки нет! И днём, и ночью - всё время! Если бы хозяин был здесь, он бы мигом вылечил Локси! - всхлипнула больная, не осознавая, что упрекает Гермиону.

- Профессор находит время лечить эльфов? - поразилась та.

- Да, хозяин очень строгий, но он всегда меня лечит, и совсем не больно лечит! И когда Локси сломала лапку, и когда обварилась на кухне, и когда её пчела укусила в язык. Только сердится всегда сильно, кричит, что Мерлин в наказание послал ему самого бестолкового и неловкого эльфа…

- И самую бестолковую студентку, которая не в состоянии вылечить домовика! - Гермиона по- настоящему расстроилась, ей было и жалко Локси, и досадно. Что же такое, уже неделя прошла, и никаких результатов! Стоит ли вообще становиться зельеведом, если на седьмом курсе не можешь сварить элементарное зелье из справочника?

Локси почувствовала упавшее настроение девушки и моментально встревожилась.

- Но лапками Локси двигает и ушами тоже, госпожа Гермиона сделала превосходное лекарство! Правда, правда! А всё остальное – неважно, поболит и пройдет… когда-нибудь, - принялась неумело утешать девушку больная эльфиха. От этого Гермионе сделалось ещё горше, и она всхлипнула.

- Не плаааачьте, мисс, не плачьтеееее, а-а-аа! – вот уже и Локси ревела в три ручья.

Внезапно появившийся Добби обнаружил обнявшихся и рыдающих Гермиону и Локси. Он в ужасе замер, глаза округлились.

- Что, Локси умирает? Сколько ей осталось, бедной девочке? - сдавленно прошептал Добби и незамедлительно присоединился к всеобщей скорби.

Гермиона вдруг представила, что бы сказал профессор Снейп, если бы увидел их сейчас. Это её взбодрило.

- Так, похороны Локси пока отменяются, все уймитесь, я буду думать! – скомандовала девушка, почувствовав прилив решимости разобраться с этим проклятым зельем, из-за которого Локси так мучается. Эльфы притихли.

Гермиона не особо надеялась найти в библиотеке Снейпа справочник «Тысяча и одна основа». Не таков был их профессор по зельям, чтобы держать у себя книгу для дилетантов!

- Accio, Тысяча и одна основа!

Ничего не произошло - книги не было.

Гермиона взглянула на часы. Третий час, но спать совсем не хотелось, хотелось докопаться до причин своей неудачи.

- Добби, подойди, послушай, нет ли кого в коридоре, мне надо сходить в кабинет зельеведения.

Добби приблизился к двери, прислушался.

- Нет, госпожа Гермиона, никого, идите спокойно.

Через пять минут Гермиона вернулась со справочником и начала внимательно изучать рецепт зелья. Талая вода, вытяжка из панциря речной улитки, ряска болотная, сера из правого уха кулана, ресницы кикиморы… Всё ведь правильно сделано! Что-то в этом перечне не так… Основа – водная, да и остальное тоже имеет связь с водой. Стоп, а кулан у нас что за зверь? Вроде бы лошадь, в степях водится, а не в море. Что за чёрт, наверно, кАлан имелся в виду, а не кУлан! Гермиона подняла руку, чтобы поправить волосы, справочник свалился у неё с колен и шмякнулся на пол, открывшись на последней странице. В переплёт было вклеено несколько листиков меньшего формата - перечень опечаток. «Стр. 102, вторая строка сверху, вместо «кулан» следует читать «калан».

Гермиона с досады пнула книгу ногой. Заметив, как испуганно вздрогнула эльфиха, девушка заставила себя успокоиться.

- Локси, милая, я сварю зелье заново, и ты поправишься, обещаю! Вот прямо сейчас и начну, если в запасах Снейпа найдётся сера калана!

- Госпожа, уже четвёртый час, вам давно пора спать, - заботливо пропищала Локси.

- Я совершенно не хочу спать и иду варить зелье.

Девушка прошла в лабораторию и довольно быстро нашла новый ингредиент. Меньше чем через час зелье было готово.

- Локси, выпей, не бойся, на этот раз должно быть всё нормально, - Гермиона сидела на кровати и протягивала стаканчик эльфихе. Добби помог подружке приподняться, губы Локси дрожали – ей очень не хотелось пить. Гермиона, чувствуя себя садисткой, насильно влила лекарство в рот больной. Локси зажмурилась и проглотила, Гермиона с Добби выжидающе уставились на неё. Эльфиха открыла глаза и поморщилась, затем слабо улыбнулась:

- Намного лучше, чем в прошлый раз, мисс Гермиона! Резкой боли нет, и кости вроде бы уже не так ломит. Спасибо, добрая госпожа!

- Я ещё посижу здесь, посмотрю, что дальше будет, а ты постарайся уснуть, - Гермиона сделала пассы палочкой, наколдовывая сонные чары. Юная колдунья не учла одного - за эти чары она в своё время получила «превосходно» у Флитвика, поэтому через десять минут все трое сладко спали: Локси - на кровати, Гермиона – в кресле, а Добби – на коврике у камина.

***

Проснувшись, Гермиона посмотрела на часы и оторопела. Двенадцать часов! Добби в комнате уже не было. Локси сидела в кровати и задумчиво плела косичку из бахромы покрывала.

- Почему вы с Добби меня не разбудили, я опоздала на завтрак и на первые две пары!

- Добрая госпожа так сладко спала, она так устала ночью, Добби сказал не будить, – оправдывалась Локси.

- Как ты себя чувствуешь?

- Госпожа, я уже сажусь сама!

- Вот и ладненько, на, выпей лекарство, а я побежала.

- Осторожно, госпожа Гермиона, в коридоре кто-то есть, я слышу! Кажется, это тот большой человек, который живёт рядом с зельеклассом, шаги знакомые. Так, он зашёл к себе…. Мисс никак нельзя сейчас выходить!

Гермионе пришлось ждать, когда Фишер покинет подземелье. Потом пришлось бежать в гриффиндорскую башню, в свою комнату, чтобы взять учебники. В результате она успела только на обед.

***

Садясь на своё обычное место, Гермиона поймала несколько быстрых взглядов студентов и немой вопрос в глазах Джинни. Рон сразу же придвинулся к ней и довольно громким шёпотом поинтересовался:

- Где ты была, Гермиона? Ты не ночевала в своей комнате – Джинни заходила к тебе!

Если кто из сидящих близ гриффиндорской троицы студентов до сих пор и не знал, что Гермионы не было ночью на месте, то теперь, благодаря Рону, они были в курсе. Девушка с неудовольствием обнаружила, что и за соседними столами зашушукались.

- Рон, что ты орёшь, тебя слышно на ползала! – одёрнул друга Гарри.

- Я имею право знать, где была моя девушка? – не унимался младший Уизли.

- Рон, успокойся, я всё объясню, только не здесь! – тихо попросила Гермиона.

- Как я могу успокоиться, если эта тёлка Паркинсон направо и налево рассказывает всем, что видела тебя выходящей из подземелий вслед за Фишером. Как ты это объяснишь?

- Что именно? – чуть громче спросила Гермиона, её начинал раздражать этот допрос.

- А то, что Фишера, как и тебя, не было за завтраком, и у третьего курса не было зелий - профессор не явился на лекцию! Вы были вместе, скажи мне?!

- Да, Рон, ты угадал, у нас с Фишером был бурный секс всю ночь напролёт, а потом мы славненько перепихнулись утром! – разозлившись, девушка отбросила ложку, вскочила и выбежала из зала.

***

Гермиона сидела на подоконнике в коридоре, обняв руками колени и уткнувшись носом в стекло. За пеленой дождя ничего не было видно. Девушка уже жалела о своей несдержанности, вспоминая, что её последние слова прозвучали довольно громко. Ведь найдутся дураки, которые примут всё это всерьёз!

- Мисс Грейнджер!

Она обернулась и увидела стоявшего рядом Фишера. Он внимательно изучил её лицо, а потом многозначительно произнёс:

- Гермиона, хочу сказать, что я совсем не против, а даже наоборот!

- Что, простите? - Гермиона залилась румянцем.

Вместо ответа Фишер поцеловал ей руку и молча удалился. Гермиона проводила его ошарашенным взглядом, затем повернулась и собралась уходить, но остановилась, как вкопанная: неподалёку от неё стояли Рон и Гарри. Рон был красный от гнева и сжимал кулаки, Гарри озадаченно потирал переносицу.

«Ну ты и влипла, милая моя!» - про себя ужаснулась Гермиона. Она собрала остатки силы духа и гордо прошествовала мимо мальчишек, на ходу процедив:

- Ну и дураки!

Если бы она обернулась, она бы увидела, как Рон с силой швырнул на пол учебник зельеделия и выругался.

В следующем коридоре Гермиону перехватила Джинни Уизли. Гермиона, злая на весь мир, попыталась скинуть её руку, но от верной подруги так просто не избавиться!

- Гермиона, ты у нас сегодня звезда Хогвартса. Все только про тебя и говорят! – быстро проговорила Джинни.

- С чего бы это? – изобразила непонимание Гермиона.

- Не прикидывайся, нечего было орать на весь зал, что всю ночь трахалась с Фишером! – хихикнула Уизли.

- И что, все поверили? – безнадёжно спросила Гермиона.

- Если б профессор не сидел такой довольный, может, кто-нибудь бы и засомневался, - Джинни, видимо, не видела смысла утешать подругу.

- Джин, не трави душу! – скривилась подозреваемая.

- Ладно, колись, подружка, что было на самом деле? – потребовала Джинни.

- Я вчера перед сном вспомнила, что надо процедить одно зелье для Мунго, а я этого не сделала вовремя. Пришлось идти в лабораторию, там ещё заодно приготовила всё для утренней лекции у третьего курса, потом присела отдохнуть, под руку попалась книжка про свойства русалочьей чешуи, я начала читать и заснула, как убитая, - сочиняла Гермиона на ходу.

- И это всё? – похоже, младшая Уизли была разочарована.

- Всё, - твёрдо сказала Гермиона. - Фишера я не видела ни вечером, ни ночью, ни утром, если хочешь знать!

- Теперь тебе никто не поверит. Кроме меня, конечно, - быстро исправилась Джинни.

- Такая засада! И никакого удовольствия, заметь! – попыталась пошутить Гермиона.

- Да уж! – криво усмехнулась подруга.

- Но самое противное, это то, что сейчас в коридоре ко мне подошёл Фишер и заявил, что очень даже не против, и вдобавок поцеловал мне руку! Угадай, кто ещё был в это время в коридоре и всё видел!

- Неужели мой братишка? – вытаращила глаза Джинни.

- Десять баллов Гриффиндору, мисс Уизли, – подтвердила догадку подружки Гермиона, - и Гарри с ним.

- И Рон слышал, что говорил тебе профессор? – деловито уточнила Уизли.

- Я думаю, что нет, - ответила Гермиона.

- Тогда не так страшно, я ему мозги промою, и он поймёт, что был не прав, - пообещала Джинни.

Гермиона увидела, как к ним направляется профессор МакГонагалл.

- Мисс Грейнджер, следуйте за мной, – хмуро приказала директор.

- Хорошо, мадам.

***

Гермиона покорно шла по коридорам за МакГонагалл. В кабинете, жестом предложив Гермионе сесть, директор начала допрос. Плотно сжатые губы женщины свидетельствовали, что это был именно допрос.

- Вы ничего не хотите мне рассказать, мисс Грейнджер? – строго спросила профессор.

- Нет, мэм.

- В таком случае попрошу объяснить, что означали ваши выкрики в зале во время обеда, и есть ли в них доля правды.

- Нет, профессор, то, что я в сердцах сказала Рональду Уизли, неправда.

- А что вас натолкнуло на мысль упомянуть именно профессора Фишера?

- Да больше особо некого упоминать, разве что профессоров Флитвика или Бинса, но это было бы совершенно неправдоподобно, не в обиду им будет сказано!

- Вы забыли про нашего нового преподавателя ЗОТИ.

- Да, точно, забыла.

- Не увиливайте от ответа, почему именно профессор Фишер?

- Мисс Паркинсон любезно сообщила всей школе, что видела меня с ним утром!

- С мисс Паркинсон я уже сняла баллы, не волнуйтесь. Скажите мне откровенно, Гермиона, были ли случаи, которые могли бы натолкнуть на мысль, что профессор выделяет вас среди других студенток?

- Я помогаю ему в работе для клиники Св. Мунго, и мне кажется, что это достаточное основание отличать меня от других, никаких других причин я не знаю. Профессор, неужели вы мне не верите?

- Конечно, я верю вам, но только что у меня состоялся с мистером Фишером разговор, и он ушёл от ответа на прямой вопрос, хотя в его интересах не портить себе репутацию.

- Вот как? – удивилась Гермиона.

- Проще говоря, он не спешил опровергнуть ваши слова, - МакГонагалл внимательно следила за выражением лица собеседницы.

- Ну, это его дело, а я сообщаю вам, профессор, что никаких особенных отношений между нами нет и быть не может!

Директор недоверчиво посмотрела на свою студентку:

- Я предположила, что вы чересчур усердно следовали моему совету наладить хорошие отношения с профессором Фишером и случайно перестарались.

- Нет, наши отношения соответствуют принятым здесь, в Хогвартсе, отношениям между преподавателями и студентами, - твёрдо ответила девушка.

- Хорошо, Гермиона, но где же вы всё-таки были ночью?

Гермионе пришлось повторить историю, выдуманную раньше для Джинни. Открыть директору, что она проникла в опечатанные авроратом комнаты Снейпа, лечит его эльфа и вступила в переписку с преступником, было совершенно немыслимо. Впрочем, для Минервы МакГонагалл, знающей о намерении Гермионы поступать в Академию Зельеделия, отредактированная версия посещения подземелий выглядела вполне правдоподобной. Услышав объяснения, профессор заметно расслабилась и облегчённо вздохнула:

- Рада слышать, что произошло недоразумение. Нам сейчас скандалы не нужны! Но всё же я посоветовала бы вам, мисс Грейнджер, в дальнейшем шутить менее рискованно.

- Я в тот момент была очень расстроена, что проспала утренние лекции, выдумки про мои отношения с профессором были для меня полной неожиданностью, и я даже не успела понять, что именно сказала!

- Будьте осторожнее с Роем Фишером, мисс Грейнджер. А теперь идите, у вас, кажется, сейчас как раз зелья.

***

Гермиону впервые за всё время обучения в школе посетила мысль прогулять лекцию. Она обречённо тащилась по коридору в сторону зельекласса, осознав, что только теперь в полной мере понимает состояние Гарри, которого на четвёртом курсе вся школа подозревала в том, что он бросил свою заявку в Кубок Огня. Девушку страшила мысль о том, что ей сейчас на глазах у всех придётся извиняться перед Фишером за опоздание на лекцию, ей было мучительно стыдно, что она брякнула про секс с ним, а о его словах в коридоре лучше было вообще не думать. Может быть, он пошутил, пытаясь поставить студентку в неловкое положение за то, что она необдуманно бросила тень на его репутацию? Как ей вести себя с ним? Лучше всего делать вид, что ничего особенного не случилось. Нечего делать из мухи слона, у неё есть занятия поважнее: рукопись для Снейпа она ещё не нашла, статью в журнале “Алхимия сквозь века” о свойствах верблюжьей слюны так и не прочитала, а ведь слюна является основой для многих зелий, разработанных шумерскими учёными, и это может быть на вступительных экзаменах!

Когда Гермиона вошла в аудиторию, студенты дружно подняли головы и уставились на девушку.

- Профессор, извините за опоздание, я была у директора, - обратилась Гермиона к Фишеру. Он с сочувствием посмотрел на неё и мягко сказал:

- Ничего страшного, Гермиона, займите своё место.

“Зачем он называет меня Гермиона, а не мисс Грейнджер?” – недовольно поморщилась Гермиона. В голове мелькнула мысль: “Вот если бы меня три года назад здесь кое-кто назвал по имени, а не издевался над моими зубами, это было бы совсем другое дело…” Тогда, на четвёртом курсе, её сильно ранил намёк Снейпа о величине её зубов, она весь остаток дня проревела в больничном крыле.

Гермиона села на своё место рядом с Невиллом, надеясь, что на сегодня её мучения закончились. Она заставила себя слушать лекцию Фишера и по привычке подняла голову, чтобы во время объяснений иметь возможность следить за мимикой и жестами преподавателя. Фишер имел обыкновение, читая лекцию, расхаживаться по аудитории. Гермиона машинально отметила, что он сегодня надел чёрную мантию; мысли девушки опять вернулись к Снейпу. Видимо, из-за того, что колдомедик был массивнее, мантия не завихривалась вокруг него в такие изысканные складки, какие можно было наблюдать при движениях Снейпа.

Между тем, заметив внимание Гермионы, Фишер остановил свой бег и остался стоять напротив её стола, не прерывая при этом своей речи. Со стороны казалось, что свои объяснения он адресует лишь мисс Грейнджер. С задних парт послышались смешки и покашливание. Фишера это совершенно не смущало, он продолжал рассказывать про жаропонижающее зелье, глядя в глаза Гермионе.

- Профессор, вам самому не помешало бы принять это зелье! – с двусмысленным смешком заявила Панси Паркинсон, чем вызвала бурное веселье в рядах слизеринцев.

«Он нарочно ведет себя так, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений! – поняла вдруг Гермиона. - Но зачем?» Она нахмурилась и всё оставшееся до конца лекции время внимательно изучала трещины на поверхности стола.

***

Прошло несколько дней, и, к большой радости Гермионы, сплетни про неё и Фишера утихли: на носу была игра Гриффиндор – Рэйвенкло. Всех интересовало, как Гриффиндор сыграет без знаменитого Гарри Поттера. Фишер, видимо, тоже одумался, или ему помогла одуматься МакГонагалл; так или иначе, он держался безупречно и не выказывал больше особого отношения к мисс Грейнджер, и через неделю Гермиона уже не испытывала неловкости в его присутствии. Осталась одна проблема - Рональд Уизли, который никак не желал идти на мировую.



Глава 6.

Новое зелье для Локси полностью оправдало ожидания Гермионы: уже через два дня эльфиха была на ногах. В благодарность на Хогвартской кухне был испечен изумительный "Наполеон" из шестидесяти четырёх тончайших коржей с нежным кремом, куда была добавлена толика рома.

- Возвращаешься к хозяину, Локси? - спросила Гермиона, прикидывая, не будет ли третий кусок лишним.

- Локси соскучилась по хозяину и устала от безделья! - кивнула эльфиха, умильно взирая на жующую спасительницу. - Добрая госпожа может и дальше пользоваться библиотекой хозяина, Локси оставила старый пароль.

- Спасибо, но профессор Снейп вряд ли будет доволен этим, - засомневалась Гермиона. – Тебе не достанется от него за самоуправство?

- Локси обязательно расскажет хозяину, какая мисс Гермиона умная и заботливая! – пропищала эльфиха.

«Ха, это, конечно, поможет делу!» - подумала девушка. – Чудесный торт, никогда ничего вкуснее не пробовала!

***

Через два дня к Гермионе в неурочное время прилетела ястребиная сова, бесцеремонно разметав пергаменты на столе. Прежде чем подставить лапу с письмом, птица некоторое время внимательно рассматривала девушку, словно решая, стоит ли отдавать той почту. К счастью для Гермионы, результат осмотра удовлетворил сову, и она, наконец, позволила отвязать послание.

Девушка почувствовала неожиданное волнение, узнав руку автора письма.


Мисс Неосторожность,

надеюсь, Вы не настолько наивны, чтобы ожидать от меня благодарности, поскольку я, напротив, намерен сделать Вам выговор.

За долгие годы работы я привык к постоянным проявлениям беспечности и самонадеянности, присущим таким, как Вы, ценителям храбрости и безрассудства, но Ваше поведение переходит любые границы. Из всего Вашего окружения Вы единственная казались мне не лишенной здравого смысла и разумной осторожности, но, по-видимому, я ошибался.

Настоятельно рекомендую Вам избавиться от пагубной привычки совать свой длинный нос в чужие дела, иначе рано или поздно Вы окажетесь в крайне неприятном положении.

Пользуясь случаем, хотел бы сказать пару слов об одном Вашем друге. В позапрошлом году я предпринимал бесплодные попытки научить его играть в гольф, но из-за явного отсутствия у него всякого желания приложить минимальные усилия, из-за его преступной лени и небрежности занятия были прерваны. Сомневаюсь, чтобы упомянутый бездельник с тех пор хотя бы раз тренировался самостоятельно. Между тем, если он желает держаться уверенно в тех кругах общества, которых до поры до времени счастливо избегал, и где мне приходится регулярно бывать по долгу службы, ему необходимо в короткие сроки прилично овладеть умением играть в гольф, иначе при встрече с определёнными высокопоставленными лицами он будет иметь бледный вид.

Постарайтесь убедить Вашего друга продолжить занятия, если Вам хоть сколь-нибудь дорого его благополучие.

П. Принс

P.S. Леди, передавшую Вам это письмо, зовут Ленор. В случае необходимости Вы можете воспользоваться её услужливостью, только не забывайте время от времени делать ей маленькие подарки.

«Кажется, профессор не так уж зол на меня, как может показаться из первых строк письма, - подумала Гермиона. - Надо серьёзно поговорить с Гарри об уроках «гольфа».

***

Поздним вечером гриффиндорская гостиная была практически пуста.

- Гарри, скажи откровенно, ты хотя бы один раз с позапрошлого года тренировался очищать сознание? – спросила Гермиона.

Поттер отбросил перо и нахмурился:

- Для чего, Гермиона? Чтобы Волдеморту было легче проникнуть в мою голову?!

- Чтобы освоить легилименцию, - ответила девушка, предчувствуя, что разговор будет тяжёлым.

- Я не желаю слышать об этом, - отрезал Гарри.

- Вот как? Объясни, почему, - потребовала Гермиона.

Рон дипломатично молчал.

- Что тут объяснять?! Я не вижу смысла в этом занятии, - в голосе юноши явственно слышалось раздражение.

- Ты не видишь, а смысл, тем не менее, есть. И Дамблдор…

- Не надо ссылаться на Дамблдора, Гермиона! Всезнающий директор оказался не таким уж и проницательным, – горько усмехнулся Гарри. - Мне отвратительны и легилименция, и легилименты!

- Послушай меня! Легилименция и окклюменция необходимы тебе как воздух, - воскликнула Гермиона.

- Я так не считаю, - заявил Гарри.

- До чего же ты упрям! – рассердилась девушка.

- До чего же ты занудна! – не остался в долгу парень.

- Пора начать вести себя, как взрослый человек, а не как истеричный подросток! – осуждающе проговорила Гермиона.

- Тебе прекрасно известно, чем я занимаюсь с начала сентября! И ты после этого ещё смеешь упрекать меня в инфантильности! – негодовал Гарри.

- Взрослый человек попытался бы приобрести все полезные навыки, какие только возможно, а не зацикливаться на чём-то одном, - напирала Гермиона.

- Но у меня явно нет способностей к легилименции, - ответил Гарри.

- Чушь! – безапелляционно заявила девушка. – Тебе мешало пристрастное отношение к преподавателю.

- Мне мешало пристрастное отношение преподавателя ко мне! – запротестовал юноша.

- Сейчас это уже неважно. Важно продолжить занятия.

- Легилименции по книжкам не выучишься, знаешь ли, - проворчал Гарри, - нужен умелый партнер.

- Партнёра - найдём, - деловито ответила Гермиона, - дело в тебе. Так ты будешь заниматься легилименцией?

- Буду! – буркнул побеждённый Гарри. – Довольна?!

- Вполне. Не забудь, ты обещал!

***

Чтобы успокоиться после разговора, Гермиона поднялась в совяльню проведать Ленор и обнаружила, что энергичная птица уже успела убедить своих пернатых товарок, что ей полагается самое лучшее место на самой уютной жердочке. Как ей это удалось - неизвестно, но девушка заметила на опилках, покрывающих пол, несколько выдранных совиных перьев.

Дар Гермионы в виде сырой печени был благосклонно принят и немедленно съеден под завистливыми взглядами соседей. Однако попытка погладить сову не увенчалась успехом - Ленор увернулась и предостерегающе щёлкнула клювом. "Дружелюбна, как её хозяин", - усмехнулась девушка.

- Завтра для тебя будет работа, - сообщила она птице.

***

Гермиона была всё ещё сердита на Гарри, когда села писать ответное письмо Снейпу.

Уважаемый мистер Принс,

хочу поблагодарить Вас за то, что нашли время побеспокоиться о моем друге. Упомянутый друг долго упорствовал в своём нежелании снова заняться делом, заявлял, что не видит смысла в гольфе, что неспособен его освоить, ссылался на предыдущие безуспешные попытки. Но понимая, что Вам, как никому другому, известны последние модные веяния в тех кругах, коим волею судеб Вы принадлежите, и потому Ваши советы бесценны для молодого человека, который намерен покорить высший свет, я приложила все возможные усилия и исчерпала почти всё имеющееся у меня в наличии терпение, стараясь раскрыть перед моим другом прелести этой замечательной игры. Его здравый смысл и моя настойчивость в конце концов одержали победу.

Теперь моя задача - найти подходящего тренера в наших краях, но подозреваю, что после Вашего отъезда вряд ли это будет просто.

Искренне Ваша,

Пруденс Г.

P.S. Леди Ленор - дама серьезная и ответственная, она уже завоевала достойное место в здешнем обществе. Кажется, мне почти удалось добиться её расположения.

***

К её большому разочарованию, опасения Гермионы подтвердились: от МакГонагалл она узнала, что в школе нет никого, кто бы владел легилименцией и окклюменцией. Гермиона приуныла. «Может быть, имеет смысл попросить помощи у Фишера?» Но что-то её останавливало: чем меньше людей знает, что умеет и чего не умеет Гарри Поттер, тем лучше.

***

Учебный год шёл своим чередом. Вокруг Гермионы словно образовался вакуум: Рон продолжал игнорировать её, Гарри всё свободное время проводил в изучении каких-то потрёпанных каталогов и справочников – их отношения стали прохладнее после того, как Гермиона не пощадила его самолюбие, убеждая возобновить занятия окклюменцией; Джинни до позднего вечера пропадала на тренировках. Лишь с Невиллом они иногда обсуждали растительные ингредиенты для лечебных зелий.

Поэтому почта, полученная за завтраком, была настоящим событием в однообразной жизни.

- Гермиона, интересно, кто тебе так часто пишет – у тебя же нет родственников среди магов? – полюбопытствовала Лаванда.

- Виктор Крам, - небрежно ответила девушка.

Рон бросил на неё гневный взгляд и уставился в тарелку.

- Ты ещё продолжаешь с ним переписываться? – не унималась мисс Браун.

- А почему бы и нет? И вообще, Лаванда, ты не могла бы проявлять чуть меньше любопытства по поводу моей переписки?

- Уж и спросить ничего нельзя! – надулась Лаванда и демонстративно повернулась к Парвати. Именно на такую реакцию девушка и рассчитывала. Удостоверившись, что ничье внимание ей больше не грозит, Гермиона осторожно развернула письмо. Оно содержало всего несколько слов:

Двенадцатое ноября - крайне неблагоприятный день для Брэнстоунов.

«Брэнстоун?» - задумалась девушка и вспомнила русоволосую девочку с Хаффлпаффа. Как же её зовут? Элис? Нет, не Элис - Элеонора! Элеонора Брэнстоун - четвёртый курс. Приходила недавно к ней, префекту, чтобы посоветоваться, оставаться в школе на каникулы или нет... Кажется, отец у неё - волшебник, а мать - из маглов.

Неблагоприятный день? Неблагоприятные дни больше по части Сибиллы Трелони... Очевидно, что её корреспондент имел в виду что-то другое, более серьёзное, раз взял на себя труд написать Гермионе. Что мог бы посчитать важным Северус Снейп? У неё похолодело в груди от неприятной догадки. Неблагоприятный день - день, в который Пожиратели Смерти планируют напасть на семью Брэнстоунов! Это очевидно! Двенадцатое ноября - послезавтра. Надо найти способ предупредить Брэнстоунов. Что предпримет Орден, если она передаст туда информацию? Предупредит предполагаемых жертв нападения и поставит засаду? Если сообщники Волдеморта нарвутся на авроров, им станет понятно, что произошла утечка информации. Лучше будет, если Пожиратели просто никого не застанут - мало ли, куда могли уехать люди. Совпадение... Нет, Орден лучше не вмешивать - теперь, когда нет Дамблдора, и никто больше не дорожит жизнью Северуса Снейпа, включая и самого зельевара. Надо придумать другой вариант. Послать сову Брэнстоунам с анонимным предупреждением? Подумают, что письмо - чья-то злая шутка и останутся дома…

В этот момент её размышления были прерваны восклицанием Лаванды Браун, прочитавшей письмо из дома.

- Парвати, представляешь, профессор Трелони была права! Помнишь, она предсказала мне, что на этой неделе существенно укрепится финансовое состояние моей семьи?

- Да, Лав, и что? - навострила свои хорошенькие ушки Парвати Патил.

- Мама пишет, что мы получили наследство от дальнего родственника из Анкориджа.

- Я всегда говорила, что профессор Трелони знает своё дело! - восхищённо воскликнула Парвати. - Надо обязательно рассказать Падме!

"О, старушка Трелони опять сподобилась что-то дельное предсказать, и двадцати лет не прошло!" - фыркнула про себя Гермиона. И тут ей в голову пришла любопытная мысль. Почему бы Трелони не предсказать что-нибудь Брэнстоунам? Она же так любит "подбодрить" студентов обещанием мучительной смерти или страшной болезни... Главное, чтобы к прорицательнице прислушались. Минерве МакГонагалл, как члену Ордена, прекрасно известно, что именно Трелони сделала пророчество о Гарри. Директор не сможет отмахнуться от Сибиллы просто так. Не должна!

Осталось только придумать, как заставить Трелони сделать предсказание для Брэнстоунов. Гарри рассказывал, что предсказательница прячет бутылки со спиртным в Выручай-комнате, и от неё вечно несёт хересом. Наверно, в одиночестве по вечерам прикладывается; надо попробовать воздействовать на неё в таком состоянии.

Одолжив вечером того же дня мантию-невидимку у Гарри, Гермиона после ужина отправилась в Северную башню. Взобравшись по винтовой лестнице на площадку, над которой находился люк, девушка, закутавшись в мантию, уселась прямо на пол и стала поджидать Трелони. Походка появившейся вскоре Сибиллы была уже нетвёрдой, видимо, по дороге в башню женщина уже успела навестить свой схрон в Выручай-комнате. С ловкость, неожиданной у нетрезвого человека, предсказательница вскарабкалась по верёвочной лестнице, но, к счастью, забыла втянуть её за собой. Гермиона поспешила за преподавательницей. Гермиона не была в этих комнатах уже несколько лет, но ничего не изменилось - всё те же пуфики и спёртый воздух.

Трелони, между тем, выудила из складок мантии бутылку и щедро плеснула в бокал. Выпив спиртное одним махом, женщина плюхнулась в кресло и откинула голову. Взгляд её стрекозьих глаз рассеянно скользил по потолку. "Кажется, она уже покинула пределы разума. Пора!"- подумала Гермиона и тихо прошептала заклинание изменения голоса.

- Сибилла, внемли мне! - произнесла Гермиона и сама испугалась своего нового звучания. Бесполо и глухо - то, что надо!

Трелони подскочила в кресле и завертела головой, пытаясь увидеть того, кто с ней говорит. Гермиона глянула вниз, чтобы убедиться, что носки её туфель прикрыты мантией.

- Сибилла, готова ли ты узнать будущее? - торжественно изрёк голос.

- Кто ты? - пискнула из кресла изрядно напуганная женщина.

- Я безымянный дух этих мест! - "Чушь какая-то! Что я несу?!» - Готова ли ты узнать будущее?

- Да, - проблеяла Трелони и в ужасе сжалась.

- Надлежит людям, зовущимся Брэнстоун, покинуть жилище своё до заката грядущего дня, иначе узрят знак мрака над кровлей своей... Вместила ли слова мои в душу свою, Сибилла?

- Ммм... Брэнстоуны должны оставить свой дом до вечера завтрашнего дня.

- Поспеши же теперь! - зловеще проскрипела Гермиона.

Подождав немного, не скажет ли дух ещё что-нибудь, женщина вскочила и забегала по комнате.

- Боже мой, какой ужас! Брэнстоун... Надо предупредить бедную девочку как можно скорее!

Трелони отпихнула ногой пустую бутылку и промчалась к выходу, буквально скатившись по верёвочной лестнице. Гермиона еле поспевала за ней.

***

- Минерва, Минерва, впусти меня, - барабанила в дверь директора взволнованная предсказательница.

- Что случилось, Сибилла? - МакГонагалл уже переоделась в домашний халат.

- Беда! Может случиться беда! Мне было откровение... - директриса обречённо впустила предсказательницу к себе. Гермионе удалось проскользнуть следом.

- Минерва, семье Брэнстоунов грозит смертельная опасность! Они должны уехать!

- Ты уверена, Сибилла? - спросила МакГонагалл, принюхиваясь и морщась. - Может быть, ты просто выпила лишнего?

- Я уверена! Он сказал: иначе узрят знак мрака... Ты же понимаешь, что это значит?!

- Кто "он"? Ты с кем-то разговаривала? – нахмурившись, спросила директриса.

- Мне было видение... Дух Хогвартса... Он велел поторопиться! Минерва, мы должны что-нибудь сделать! Ты потом не простишь себе, если... Это слишком серьёзно! Ты же веришь мне?!

- Да, Сибилла, верю, - устало ответила МакГонагалл.

***

- Добрый вечер, профессор МакГонагалл, профессор Трелони, - неуверенный голос Элеоноры Брэнстоун. - Вы меня вызывали?

- Проходи, Элеонора.

Девочка осторожно села на краешек стула, испуганно переводя взгляд от одной женщины к другой.

- Профессор Трелони уверяет, что твоей семье грозит опасность. У тебя же мама - не волшебница, да?

- Нет, мэм, не волшебница...

- Возможно, на ваш дом готовится нападение сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть.

Девочка побледнела и вскочила со стула.

- Что же это? Как же?

- Ты должна немедленно написать им, чтобы они куда-нибудь уехали. Вот тебе перо, пергамент. Я одолжу тебе свою сову. Кроме того, сообщи им, что сама останешься на каникулы в школе.

***

Через два дня в «Ежедневном Пророке» появилась статья, в которой говорилось, что на дом, принадлежащий Эрвину и Кесси Брэнстоун, было совершено нападение Пожирателей Смерти. По счастливому стечению обстоятельств хозяева в это время находились в отъезде, а их несовершеннолетняя дочь Элеонора - в Хогвартсе. От дома осталось только пепелище, над которым некоторое время светился зловещий знак…

Отложив газету, Гермиона взглянула на преподавательский стол и заметила, как гордо расправила плечи профессор прорицания Сибилла Трелони. За хаффлпаффским столом в центре внимания была Элеонора Брэнстоун.

Лаванда и Парвати что-то горячо обсуждали, то и дело бросая восхищённые взгляды в сторону Трелони.

- Лаванда, - окликнула одноклассницу Гермиона, - что это Трелони сегодня так необычно себя ведёт?

- Ты ничего не знаешь?! Ведь это профессор Трелони предупредила Элеонору о возможном нападении на её семью! Профессор вступила в контакт с потусторонним миром и получила предупреждение о грозящей Брэнстоунам опасности! Теперь даже ты, Гермиона, не можешь не признать, что Сибилла Трелони просто великолепна!

- Да, наверно, я не права, что относилась к её талантам скептически, - выдавила Гермиона.

- Как здорово, что у меня есть способность улавливать волны из будущего! Может быть, профессор Трелони возьмёт меня к себе ученицей после того, как я закончу Хогвартс… - мечтательно сказала Парвати и посмотрела на Гермиону: - Наверно, жалеешь теперь, что бросила её лекции? Но профессор Трелони точно заметила – ты слишком рассудочна для прорицания.

- Иными словами, у меня, в отличие от вас, есть здравый смысл, - фыркнула Гермиона.

Лаванда нахмурилась:

- Почему ты такая высокомерная, Гермиона? С тобой просто невозможно найти общий язык. Или это твоя должность префекта так вскружила тебе голову?

- Я высокомерная? Ерунда какая-то! – искренне изумилась Гермиона.

- Скажешь – нет? Никогда не подойдёшь к нам, не поговоришь по-человечески… На лекциях вечно выделываешься… Зачем – непонятно, мы и так все знаем, что ты самая блестящая студентка за последние двадцать лет. Ты вообще с кем-нибудь кроме Поттера и Уизли общаешься?

Гермионе стало до слез обидно.

- Я не знаю, способны ли вы понять, но у меня просто нет времени трепаться о шмотках и макияже!

- Вот, опять! – вздохнула Лаванда и посмотрела на Парвати. – Что и требовалось доказать!

- Знаешь, Гермиона, если ты и дальше будешь продолжать в таком же духе, ты скоро станешь вроде Снейпа, – заявила Парвати. - Замкнутой, язвительной и противной. Подумай над этим. И не обижайся – мы просто хотим тебе помочь.

- Как трогательно! – собрав остатки достоинства, надменно произнесла Гермиона и встала из-за стола.

Лаванда и Парвати переглянулись и вздохнули.

– Она неисправима! - заявила Лаванда.

- Она опять пыталась нас опустить, ты заметила, Лав? – сказала Парвати.

- Я думаю, это из-за её комплексов…- задумчиво протянула Лаванда.

- Комплексов?

- Она маглорождённая, и слизеринцы никогда не давали ей забыть об этом. Комплекс неполноценности и всё такое…

- Пожалуй, ты права. Мы должны учитывать это обстоятельство и как-то дать ей понять, что никогда не считали, будто она чем-то отличается от нас. Как думаешь, Лав?

- Возможно, это поможет… Но нам надо быть очень аккуратными, чтобы не сделать ещё хуже.

***

- Вот ты где, Гермиона Грейнджер, лежишь и ревёшь в подушку! А я везде тебя ищу! – воскликнула Джинни Уизли, врываясь в комнату Гермионы.

- Я вроде бы запирала дверь? - вяло поинтересовалась Гермиона, повернув к подруге заплаканное лицо.

- Alohomora ещё ни разу меня не подводила! – нимало не смутившись, ответила Джинни. – Ну, рассказывай, по какому поводу страдания! Это из-за Рона?

- Н-н-нет. Скажи, я высокомерная?

- Кто это тебе сказал? Стоп, не отвечай. Давай, я угадаю…. Лаванда или Парвати?

- Они. Это правда? Только честно!

- ОК. Ты любишь поучать, иногда разговариваешь снисходительно, будто сомневаешься, что собеседник способен тебя понять… Не стараешься поддержать разговор и всеми силами демонстрируешь, что тебе скучно… Говорят, на лекциях выпендриваешься – не знаю, сама не видала... Вот вроде бы и все твои прегрешения.

- Как же ты меня терпишь, Джинни?

- Нас, Уизли, такими штучками не проймёшь! Я же знаю, что ты меня любишь. Если бы не твой совет, как вести себя с Гарри, я бы, наверно, до сих пор…. А, ладно, что там говорить! Я считаю: Гарри, Рону и мне просто повезло, что у нас такая подруга, как ты!

- Какая «такая»? С тяжёлым характером?

- Брось, тебе просто приходится держать удар. Тебя вечно достают из-за происхождения, меня – из-за того, что я одна из нищих рыжих Уизли. Благополучным девочкам вроде мисс Браун нас не понять. Даже в голову не бери их глупости!

- Парвати сказала, что характером я становлюсь похожа на Снейпа, - шмыгнула носом Гермиона.

- На Снейпа?! Да у неё с головой не лады! Ты бы слышала, как тобой восхищаются девчонки с младших курсов. То и дело слышишь: «Пойду, посоветуюсь с мисс Грейнджер…», «А мисс Грейнджер сказала…»

- Спасибо, Джинни.

- Не за что! А что касается Рона… Просто дай ему время, и он всё поймет. Кстати, тобою интересовался наш красавец-завхоз. Просил, если найдёшь время, нанести ему визит. Прям так и сказал! Я чуть под стол не упала!

***

Филч положил на стол огромную пачку исписанной каллиграфическим почерком бумаги.

- Вот скромные, так сказать, плоды моего вдохновения.

- Скромные!? Я бы не сказала, - с ужасом окидывая стопку глазами, произнесла Гермиона.

Филч хихикнул, довольный произведённым эффектом.

- Когда вы только успеваете писать? Ведь на вас практически всё хозяйство замка держится.

Завхоз подпрыгнул от избытка чувств, молитвенно сложил руки на груди и воскликнул:

- Вот, вот, вы зрите в корень проблемы! Меня постоянно отвлекают… Бывало, лишь только застучат копытца Пегаса в моей скромной обители, лишь только повеет тёплыми струями вдохновения , то сразу случается либо засор ванной, либо прорывает канализацию! Впрочем, я не жалуюсь – привык, знаете ли. Я люблю Хогвартс.

- Я тоже, – улыбнулась Гермиона.

- Если бы ещё в Хогвартсе не было студентов – было бы просто великолепно! Большего нельзя было бы и пожелать.

- Вот в этом вопросе не могу с вами согласиться, - заметила Гермиона, едва сдерживая смех.

- Да? Поверьте мне, все беды от студентов и только от них! Вы даже не можете себе представить, что они выделывают. Бродят по коридорам после отбоя, взрывают навозные бомбы, создают тайные организации. Вон, на третьем этаже второй год болото не просыхает. Болото имени Уизли – так они его называют…. А преподаватели… Никто и пальцем не пошевелил, чтобы осушить…- он взглянул на Гермиону.

Девушка лишь дипломатично пожала плечами.

- Бывает, зажжёшь свечи, - продолжил завхоз, - достанешь новый кусок пергамента, любовно разгладишь его, очинишь перо… Глотнёшь кофе с бренди из любимой чашки с котятами… Это мне профессор Амбридж в благодарность презентовала – я помог ей в раскрытии тайного подрывного общества. Святая женщина, святая! Всё о школе радела, и день и ночь. А они ей чем отплатили?! Нет в мире справедливости! Так, о чём это я говорил? Отхлебнёшь кофе, откинешься в кресло и начнёшь растекаться мыслью по древу. Строчки сами в голову приходят – остаётся лишь записать. Бац! Как назло, в этот самый момент приходит кто-нибудь на отработку! Или Пивз что-нибудь умудрит. У, мерзавец! Ненавижу!!! Ну, вот теперь и скажите, мисс Грейнджер, легко ли мне приходится?

- Нелегко. Однозначно. Архисложно!

- Вы проявили такое понимание и сейчас, и в прошлый раз, не посмеялись надо мной, как один человек, которого я всегда уважал. Впрочем, на что я надеялся – сарказм был всегда его визитной карточкой.

- Вы говорите о профессоре Снейпе? – осторожно поинтересовалась Гермиона.

- Да, да, о нём. Умнейший человек, но, увы, совершенно лишён романтической жилки…. А вот в вас я чувствую родственную душу.

«Упаси Мерлин от такого родства», – с содроганием подумала девушка. Её начинали тяготить излияния завхоза.

- Когда вы так верно сказали про стиль и прорисовку характеров, меня озарило: вы и только вы можете мне помочь!

В ответ на её недоуменный взгляд он с горячностью продолжил:

- По мнению преподавателей, вы лучшая студентка Хогвартса на сегодняшний день! Я же - практически самоучка, мне не передалось магических способностей чистокровных родителей, и здесь, в Хогвартсе, учиться я не мог, а отдавать меня в магловскую школу они посчитали ниже своего достоинства. Поэтому я не могу похвастаться образованностью. Не могли бы вы, мисс Грейнджер, просмотреть мою рукопись и высказать критические замечания, если таковые появятся?

«О Боже!» - подумала Гермиона. Но Филч смотрел на неё с такой неистовой надеждой, что сил отказать просто не нашлось.

***

Профессор Трелони, о которой обычно вспоминали реже, чем о каком-либо другом преподавателе, теперь была в центре внимания всей школы. Ученики толпами ходили за ней, и бедная женщина подчас даже не имела возможности заглянуть в Выручай-комнату на заправку.

Новое сообщение от Снейпа Гермиона получила недели через две после случая с Брэнстоунами.

«Целлеры – сегодня вечером» , - гласила записка, доставленная Ленор прямо в библиотеку, где Гермиона пыталась разобрать арабские подписи к зарисовкам опытов одного средневекового алхимика. Неделей раньше она нашла в личном собрании Снейпа учебник арабского языка и самонадеянно решила, что освоение арабского не должно быть труднее древних рун. Дело, однако, шло вяло, и она поймала себя на том, что радуется предлогу отвлечься. Библиотекарша негодующе посмотрела на девушку – совсем не дело совам летать среди уникальных книг – и Гермиона, посадив сову на согнутую руку, рванула из библиотечного зала, даже не собрав своих вещей.

Записка была криво написана на обрывке салфетки, испачканной чем-то бурым. Девушке даже думать не хотелось, что могут означать эти пятна.

Гермиона заметалась по коридору, не зная, что делать. Брать мантию-невидимку у Гарри уже не было времени – часы на Восточной башне давно пробили пять часов пополудни. Кажется, сегодня на четыре был назначен педагогический совет – это означает, что Трелони должна пройти из директорского кабинета в Восточной башне к себе в Северную. Гермиона помчалась в коридор, ведущий к обиталищу Трелони, и спряталась за статуей Матильды-Хромоножки. Статуя была исполнена в масштабе 2:1 и отлично скрывала Гермиону от посторонних глаз.

Время тянулось медленно.

К девушке неслышно подошла миссис Норрис. Что-то заинтересовало кошку, и она уселась рядом с Гермионой, уставившись на студентку немигающим взглядом. Вдали из-за угла показалась Трелони.

«Проклятая кошка! Она выдаст мое присутствие!»

- Брысь, - шёпотом сказала Гермиона. - Иди отсюда, что ты на меня вылупилась?

Миссис Норрис с презрением посмотрела на девушку и, аккуратно переступая лапками, гордо удалилась.

«Лишь бы никто здесь не появился, кроме Трелони!» – мысленно взмолилась Гермиона и направила палочку на приближающуюся прорицательницу. Когда женщина достигла пределов досягаемости, Гермиона послала в неё слабое ватноножное заклятье.

- Ой, - сказала Трелони и с изумлением уставилась на свои ноги, которые внезапно отказались ей подчиняться. Профессор наклонилась и, приподняв подол юбки, принялась осторожно ощупывать свои коленки и икры. Из-под юбки виднелись собравшиеся гармошкой нитяные чулки. Концы вязанной крючком шали мели каменный пол, очки с кривой дужкой съехали на самый кончик носа.

Трелони выпрямилась, достала свою волшебную палочку и глубоко задумалась, бормоча:

- Что же надо сказать? Что-то такое на «фе»… Не помню. Вот голова дырявая!

Гермиона наслаждалась этим спектаклем и даже на секунду забыла о своей задаче. Так и не вспомнив приличествующего случаю заклинания, Трелони привалилась к стене и закрыла глаза. «Пора!» - подумала Гермиона.

- Сибилла, слышишь ли ты меня? Не открывай глаза, просто ответь!

- Да, я слышу тебя, - испуганно подала голос Трелони.

- Оставь палочку. Заклинания – не твоя стезя. Твое предназначение – улавливать флюиды Грядущего. Вижу я тень, зависшую над смертными, которым имя - Целлер. Иди и разгони тень, не медля ни секунды! Ты запомнила мои слова, Сибилла?

- Которым имя – Целлер… - пробормотала прорицательница.

Гермиона прошептала: «Finite Incantatem!», вжалась в стену, чтобы Трелони её не увидела, и громко сказала:

- Иди, ты свободна! Торопись. Дорого каждое мгновение, запомни!

Трелони осторожно передвинула ногу, другую, и, почувствовав, что нижние конечности опять слушаются её, развернулась и со всей возможной прытью помчалась по коридору, ни разу не обернувшись.

Гермиона облегчённо вздохнула – дело сделано.

***

Между тем, деятельная Джинни Уизли решила повлиять на брата.

- Рон, не будь таким идиотом, у неё ничего нет с Фишером, – шипела Джинни.

- Да откуда тебе знать, есть или нет!

- В тот раз она просто заснула в кабинете зельеделия, вот и всё! – настаивала Джинни.

- Это она только так говорит! – горько проговорил её брат.

- Ерунда, она любит тебя!

- Тогда почему он смотрит на неё так, будто имеет на неё какие-то права?

- Элементарно, братец! Он хочет, чтобы все поверили сплетням о них - ему будет легче её добиться.

- Ты думаешь? Вот засранец! – треснул кулаком по столу Рон.

- Если ты и дальше будешь вести себя, как полный придурок, этот тип вскоре достигнет своей цели.

- Но что же теперь делать? – сдался Рон.

- Как что? Разумеется, извиниться перед Гермионой.

- Где она сейчас?

- В своей комнате…

***

Робкий стук в дверь.

- Гермиона, это я, Рон. Можно войти?

- Нет!

- Гермиона, мне очень надо с тобой поговорить!

- Нет!

- Гермиона, ну не будь такой!

- Мне не до тебя, я жду профессора Фишера, мы будем изучать с ним Камасутру.

- Очень остроумно!

- Ну ладно, входи.

Гермиона стояла у окна, Рон подошёл к ней, неловко обнял и прошептал:

- Прости меня, я дурак. Но как он смотрит на тебя, урод!

- Смотреть - не значит иметь!

- Гермиона, если ты всё ещё хоть чуть-чуть любишь меня, прости за недоверие!

- Ну, не знаю…

Рон стал покрывать её шею быстрыми поцелуями:

- А так простишь?

- Это убеждает, но неокончательно! – засмеялась девушка.

- Постараюсь убедить окончательно! – пообещал Рон, развернул её к себе и увлёк на постель.

***

Общий зал Хогвартса, завтрак.

- Джинни, почему нет ни Рона, ни Гермионы? И на ужине их не было, - тихо спросил Гарри.

- Рон решил извиниться перед Гермионой. Наверно, они сейчас отношения улаживают. В комнате Гермионы, - многозначительно проговорила Джинни.

- До сих пор?! – поразился мистер Поттер.

- Да, до сих пор! – мечтательно произнесла Джинни.

- Ух ты! А, знаешь, Джинни, я давно хотел извиниться перед тобой, что не оценил в должной мере стихи, которые ты прислала мне на втором курсе на день Святого Валентина!

- Хорошо, извиняйся!

- Ну не при всех же!

- Кстати, у меня есть ключ от комнаты Рона, - Джинни лукаво посмотрела на Гарри.

***

Тремя часами позже. Класс зельеварения.

- Лонгботтом, почему нет Поттера, Грейнджер, Уизли? На предыдущей паре у шестого курса я не видел младшей Уизли… Где они все?

- Я не знаю, сэр…

- Профессор, если это вам о чём-нибудь говорит…

- Да, я слушаю, мисс Патил.

- Проходя мимо комнаты префекта, я почувствовала очень сильные заглушающие чары…

- И что? – не понял Фишер.

Парвати посмотрела на сидящего рядом Симуса и чуть заметно подмигнула ему. Симус принял эстафетную палочку:

- Да, я тоже вчера после обеда проходил мимо комнаты Гермионы - чары были, могу подтвердить…

- И с тех пор их никто не видел. Интересно, правда, профессор? – невинно спросил Дин Томас.

- Всем молчать! – побагровел Фишер.

- Вы же сами спрашивали, где они…

- Всё, урок закончен, выметайтесь все, живо!

***

Общий зал Хогвартса, обед.

- Рон, интересно, куда делись Джинни с Гарри? И что это все на нас так смотрят?

- Гермиона, нас не было здесь со вчерашнего дня, может быть, народ соскучился по своим старостам, как думаешь?

- Невилл, не знаешь, где Гарри? – не унималась Гермиона.

- Знаете, ребята, этот вопрос как раз был предметом обсуждения на зельеварении, – Невиллу было неловко.

- Какой вопрос? – не поняла Гермиона.

- Обсуждалось, почему на уроках нет ни вас с Роном, ни Джинни с Гарри.

- Ну, и?

- Говорят, чары там у вас, заглушающие, – окончательно смутился Невилл.

Гермиона порозовела и решила помолчать. Рон рассмеялся – ничто не могло испортить ему настроение в этот чудесный день:

- И к каким же выводам вы там пришли?

- К самым лестным для тебя, дружище! – хлопнул Рона по плечу Симус Финниган.

- Мисс Грейнджер, мистер Уизли, почему вы отсутствовали на зельеварении? – рявкнул незаметно появившийся Фишер.

Рон вскочил со скамьи и встал напротив Фишера.

- Вам подробно рассказать или как? – вызывающе спросил гриффиндорец профессора.

- Шестьсот баллов с Гриффиндора! – заорал Фишер.

- Что тут происходит? Почему вы сняли столько баллов, Рой? – подошла Минерва МакГонагалл.

- Грейнджер с Уизли поставили рекорд, а профессору это не понравилось, – пояснил Финниган.

- Совершенно не представляю, о чём идёт речь, но убеждена, что рекорды надо поощрять! Шестьсот пятьдесят очков Гриффиндору! – МакГонагалл внимательно посмотрела на Гермиону и удалилась, от греха подальше прихватив с собой Фишера.

- А теперь можно и поесть, ура! – сказал Рон и придвинул к себе огромное блюдо с жареной курицей.

Гермионе кусок в горло не лез. Как она теперь покажется на глаза Фишеру?


Примечания:

1) Гермиона в пику Снейпу, назвавшему её в письме «мисс Неосторожность», берёт себе имя Пруденс, что в переводе с английского означает «Благоразумие».

2) Как выглядит Ленор, можно посмотреть здесь:
http://www.apus.ru/site.xp/049048055054124050054050051124.html




Глава 7.

Наступила суббота, и вместе с ней - долгожданный поход в Хогсмид.

Воссоединившаяся гриффиндорская троица завтракала в Большом зале. Взгляд Гермионы зацепился за сутулую фигуру Трелони. Девушка с брезгливостью наблюдала, как прорицательница, откусывая от бисквита, кривовато наклоняется над столом, её очки сползают на самый кончик носа, грозя оказаться в чашке с кофе. Но женщина с неожиданной ловкостью в последний момент поддевала перемычку оправы пальцем и водворяла непослушный предмет на место, не прекращая при этом мерно пережёвывать пищу. Если сидящая рядом Хуч бросала ей реплику, овечье лицо Трелони принимало почти осмысленное выражение, и она с большой готовностью всем корпусом поворачивалась к собеседнице, роняя крошки бисквита на щедро украшенную дешёвыми бусинами мантию.

Гермиона недоумевала, что может связывать грубоватую Хуч, уверенно стоящую на земле обеими ногами, что, впрочем, совсем не мешало ей время от времени проделывать перед восхищёнными первогодками головокружительные трюки в воздухе, и витающую в облаках Трелони, похоже, ни разу не познавшую древка метлы.

- Что, Гермиона, хочешь попроситься обратно на прорицание? – пошутил Рон, проследив за её взглядом.

- Да нет, просто думаю, что между ними общего…

- Между Хуч и Трелони? Дай подумать. Возможно, они коротают субботние вечера за рюмочкой-другой.

- Третьей-четвёртой, - с гаденьким смешком предположила Гермиона.

- Не исключено, что и пятой-шестой! - хохотнул Рон.

Между тем, Трелони, почувствовав недоброжелательное внимание к своей персоне откуда-то со стороны ученических столов, украдкой нервно оглядела зал. Гермиона быстро опустила глаза и отхлебнула кофе.

Не сумев определить источник беспокойства, Трелони озадаченно поёрзала на стуле, попыталась продолжить завтрак, но, видимо, аппетит пропал - она резко встала, смахнув рукавом салфетку, и вышла из-за стола.

- Что это она вскочила, как ошпаренная? – Рон толкнул Гермиону локтем.

Гермиона подняла голову и проводила взглядом Трелони, пытаясь справиться с самодовольной ухмылкой. Порой девушка не понимала саму себя: ну что ей далась эта, в сущности, безобидная женщина? Тем не менее, каждый раз, когда Гермиона сталкивалась с прорицательницей, девушку захлёстывало раздражение и неприязнь.

Гриффиндорский стол быстро опустел: все спешили поскорее отправиться в Хогсмид.

***

«Только студенты Хогвартса, запертые в четырёх стенах последние три недели, могут радоваться прогулке в деревню - когда сверху сыплет то ли дождь, то ли снег, когда холодный ветер пробирает до костей сквозь мантию из плотного сукна, когда приходится с усилием вытаскивать ноги из чавкающей грязи, а солнца не видно уже вторую неделю, когда даже вечно голодная Ленор с большой неохотой покидает совяльню, чтобы оборвать жизнь какой-нибудь зазевавшейся полевки и быстро вернуться в башню, где хотя и дует изо всех щелей, но зато сухо. Да, этот день с полным правом может претендовать на звание самого отвратительного в году», - так думала Гермиона, пытаясь не отстать от своих друзей по дороге в Хогсмид. Девушка оступилась и попала ногой в лужу; холодная вода тут же радостно устремилась внутрь через шов сапога.

- Гермиона, послушай-ка, - обернулся Гарри, притормаживая.

- Да? – мгновенно взволновалась Гермиона, сразу напрочь забыв о промокшей обуви.

- Сегодня ты должна прикрыть наше отсутствие – в отличие от меня Рон не получал разрешения отлучаться из Хогвартса. Мы аппарируем где-нибудь за Аберфортовым пабом, а тебе придётся весь день мотаться по деревне, делая вид, будто только что с нами рассталась или вот-вот встретишься. В семь вечера жди нас у «Кабаньей головы»; если нас не будет больше четверти часа, возвращайся в замок одна.

Гермиона внимательно смотрела на друзей.

– Я с вами, - безапелляционно заявила она.

- Нет, Гермиона, тебе там делать нечего, - твёрдо сказал Рон.

- Мы же всегда всё делали втроём, - запротестовала девушка.

- Я сказал: ты остаёшься! – заявил Рон.

- Гарри, я не отпущу вас одних, - гнула своё Гермиона.

Гарри взял девушку за руку.

– Не беспокойся за нас, всё продумано до мелочей. Я бы справился и один, но решил подстраховаться и беру с собой Рона. Нет никакой необходимости тащить туда и тебя. Сегодня одной безделушкой станет меньше.

- Неужели ты, наконец, нашёл…

- Да, - кивнул Гарри.

- И сегодня вы собираетесь уничтожить его? Откуда ты узнал, как это делается?

- Догадался.

***

Ребята аппарировали, договорившись с Гермионой встретиться в семь часов вечера в проулке за пабом Аберфорта Дамблдора.

Чтобы как-то скоротать время до вечера, Гермиона зашла в книжный отдел магазина письменных принадлежностей Шкрябенштюка и постаралась затеряться между рядами полок. Она рассеянно водила пальцем по корешкам книг, пытаясь не думать о Гарри и Роне.

- Майк сказал, что видел тут кое-что интересное, - прозвенел голос Джинни.

Гермиона вздрогнула. Не дай Бог попасться младшей Уизли на глаза – вопросов не оберёшься. «Где Гарри? Почему ты одна?» Странно, она никогда не замечала в подруге склонности к чтению. «И что ей здесь понадобилось?» - подумала Гермиона и рванула в подсобное помещение.

В каморке было темно и пахло чем-то затхлым; вдобавок Гермиона ударилась ногой об угол какого-то ящика и чуть не взвыла. Ей стало горько: «Друзья рискуют жизнью, а я прячусь от лучшей подруги в темноте». Она вздохнула и присела на краешек проклятого ящика, обиженно потирая коленку. Девушке вспомнился утренний разговор, сконфуженные недомолвки Гарри, решительный вид Рона. Наверняка это Рон убедил Гарри не брать её с собой – она больше чем уверена. Гермиона сердилась на Рыжика и в тоже время в глубине души осознавала, что не может не уважать его за это.

Некоторое время спустя Гермиона, осторожно приоткрыв дверь, убедилась, что магазин опустел. Лишь пара рэйвенкловцев стояла у низкой витрины, облизываясь на недоступный раритетный фолиант, дразняще раскрывший под стеклом свои страницы. Стоимость его равнялась годовому жалованию экс-министра Магии Корнелиуса Фаджа (если не учитывать щедрые «пожертвования» мистера Малфоя). Гермиона тоже немного повздыхала, разглядывая витиеватые строчки, купила совершенно ненужное ей перо и вышла на улицу.

С неба сыпало ледяной крупой, и это не улучшило её подавленного настроения. Было зябко и неуютно, в животе некстати заурчало. «Пойти, что ли, в «Три метлы»?»

Пройдя практически всю Хай стрит, она основательно продрогла и чувствовала себя бесполезной и покинутой.

В заведении мадам Розмерты было людно, все отдельные столики оказались занятыми. Девушка двинулась в дальний конец зала в надежде найти свободное местечко за длинным столом.

- Мисс Грейнджер! – окликнул её знакомый голос. «О, нет!» - мысленно застонала девушка и обречённо обернулась. Фишер слегка подвинулся на общей скамье, приглашая её присесть рядом с собой.

- Где же Поттер и Уизли? Непривычно видеть вас в одиночестве…

- В «Сладком Королевстве».

- А вы что же не с ними?

- Боюсь, что я уже выросла из этого, сэр, - проговорила девушка, садясь рядом.

- Раз так, предлагаю вам провести время с пользой. У меня кое-что есть для вас, - и он вытащил из папки несколько плотно исписанных листков. - Посмотрим, годитесь ли вы в ассистентки Главного администратора.

Гермиона не могла припомнить, когда это она выражала намерение занять упомянутую должность.

- Что это?

- Это черновик моего доклада в Министерство. Потом вы его перепишите на пергамент, как положено: синие чернила, буквица в начале каждого абзаца и так далее. Но прежде я хочу, чтобы вы отредактировали текст – ваши эссе по зельеварению написаны вполне приличным языком.

- Прямо здесь? – жалобно спросила Гермиона.

- Да. Читайте, я пока закажу глинтвейн – вам надо согреться.

«Чудесный выходной выдался сегодня!» - уныло подумала Гермиона и принялась черкать доклад. Жаль, нельзя написать что-нибудь едкое на полях, чтобы отвести душу.

- Что скажете? – через некоторое время спросил Фишер, заметив, что она добралась до последней строчки.

- Доклад надо сократить, по меньшей мере, вдвое, иначе министр заснёт, не дослушав.

- Да, я тоже подумал, что длинновато вышло, - невозмутимо отозвался Фишер, с удовольствием разглядывая бренди в своём бокале. – Писанина – это не моё: я человек действия. Вот что, Грейнджер, к понедельнику причешите текст, сверьте ссылки, уточните цитаты и перепишите на пергамент. Отдадите мне за завтраком.

- Но, сэр, у меня огромное домашнее задание на понедельник, - попыталась возразить Гермиона.

- Именно поэтому вы и разгуливаете по Хогсмиду целый день? – недовольно поинтересовался Фишер.

- Нас отпускают из замка только раз в месяц, - сказала Гермиона.

- Хорошо, я освобождаю вас от эссе по зельеварению. Пейте свой глинтвейн и больше не спорьте со мной.

Гермиона расстроенно сунула бумаги в сумку и молча уставилась в кружку, принюхиваясь к запаху мёда и гвоздики.

Фишер подозвал официантку и расплатился.

– Вы идёте? – спросил он Гермиону.

- Нет, я ещё посижу, подожду друзей.

- Похоже, они про вас забыли. Ну ладно, тогда до понедельника, мисс Грейнджер. Не задерживайтесь долго – скоро начнёт темнеть.

- Хорошо, сэр.

Оставалось почти два часа до назначенного времени. Зал постепенно пустел: ученики потянулись в Хогвартс, а приезжие – на платформу к шестичасовому экспрессу до Лондона. Гермиона уже пару раз ловила недоуменный взгляд мадам Розмерты и чувствовала себя весьма неуютно. Но на улице слишком холодно… Опять вернулась тоска. Девушка пыталась загнать мысль «Как я смогу жить, если они не вернутся?» на задворки сознания. Чтобы отвлечься, она принялась разглядывать публику.

Постепенно к стойке бара стали стекаться примечательные личности – каждая на свой лад. Розмерту сменил её помощник, полугоблин, которого все величали Родни. Ростом с человека, он обладал по-гоблински цепкими руками и острым глазом, позволяющим ему с одного взгляда оценить возможности клиента. Здешние «прихожане» относились к нему с уважением и опаской. Гермиона, забыв об осторожности, во все глаза смотрела в сторону бара: где ещё увидишь такую разношёрстную публику.

Девушка вдруг подумала, что в «Три метлы» может зайти ещё кто-нибудь из преподавателей Хогвартса и увидеть префекта Грейнджер, в одиночестве выпивающую за дальним столом, в то время, как все студенты уже вернулись в замок.

Гермиона схватила сумку и выскочила на улицу. Уже стемнело, зажглись фонари. Ветер бросал в лицо колючие снежинки, и девушка надвинула капюшон пониже. Напротив лавки Шкрябенштюка девушка свернула с главной улицы и побрела к «Кабаньей голове». В переулке горел лишь один фонарь, и чтобы то и дело не спотыкаться, пришлось освещать дорогу палочкой. Сейчас, одной, в темноте ей стало страшновато. Чтобы не попасться на глаза подвыпившим посетителям паба, Гермиона поспешно обогнула заведение Аберфорта и пристроенный к нему дом, вошла через боковую калитку на задний двор, тонувший в темноте, и присела на скамейку.

Заскрипела дверь чёрного входа, и девушка увидела, как высокая мужская фигура движется к сараю. Гермиона отступила в тень дома.

- Гить, гить, выходи, дорогуша!

Из сарая, изящно переступая копытами, появилась коза. Мужчина скрылся в доме, оставив козу объедать беззащитный рябиновый куст. Гермиона с облегчением вернулась на скамейку.

Взглянув на часы, она обнаружила, что уже четверть восьмого. Холодок страха зашевелился в желудке. С каждой минутой она всё сильней и сильней жалела, что не настояла на своём и не отправилась вместе с друзьями. Слёзы как-то сами собой потекли по щекам. По большому счёту, кроме Гарри с Роном у неё никого ведь и нет! Тут ей некстати вспомнился Малфой-младший со своим неопределённо-оценивающим взглядом; она судорожно спрятала мокрое лицо в ладони и скрючилась на скамейке.

Внезапно Гермиона почувствовала какое-то шевеление рядом с собой. Оказалось, что Аберфортова проклятая коза потеряла интерес к рябинке и уже объедает угол Гермиониной холщёвой сумки. Девушка возмущённо потянула сумку на себя, коза подалась следом.

- Отвяжись, ненасытная скотина! – Гермиона дёрнула сильней. Коза нехотя оставила уже изрядно пожёванный угол и удивлённо поглядела на Гермиону. Затем животное угрожающе наклонило голову, увенчанную рогами, и перешло в наступление.

- Ой, мамочки! – в панике заорала Гермиона и запрыгнула на лавку, бросив сумку. Коза издала победное меканье.

- Какого Мерлина здесь происходит?! – раздался голос хозяина. – Что вы тут делаете, мисс? Это частная территория!

- Ваша коза напала на меня!

- Марта, пшшшла! – прикрикнул он на козу. - Ладно, проходите в кухню, а то замёрзли, небось…

Гермиона, опасливо оглядываясь на скотину, потрусила за Аберфортом.

Внутри было хотя и грязновато, но зато тепло и приятно пахло яблоками. Дверь в питейный зал была прикрыта неплотно, оттуда доносился нестройный гул голосов. Хозяин сунул ей в руки кружку с горячим молоком, внимательно рассматривая её.

– Вижу, девчонка Грейнджер… А где же твои дружки?

Словно в ответ за окном послышалась возня, затем громкий возглас боли и ругательство.

- Это Рон! – воскликнула девушка и кинулась во двор. Рыжий стоял, одной рукой взяв козу под прицел волшебной палочки, другой – потирая пострадавшее бедро.

- Рон, ты цел! – девушка бросилась к нему.

- Был цел, пока эта зловредная скотина не приложила меня рогами, - поморщился Рональд Уизли.

- А Гарри? – нахмурилась Гермиона.

- Сейчас будет!

Раздался хлопок аппарации, и во дворе появился Гарри Поттер, живой и невредимый.

- Что это вы тут делаете? - удивлённо посмотрел он на вытянутую палочку Рона.

- Факультатив по Уходу, не видишь?! – буркнул рыжий.

- Оставьте в покое мою козу и заходите в дом! - сердито гаркнул на них Аберфорт с крыльца. Ребята переглянулись в нерешительности.

- Пойдёмте, - Гермиона потянула Рона за рукав.

Когда они уселись за видавший виды деревянный разделочный стол, Дамблдор-младший раздражённо брякнул на стол тарелку с козьим сыром и хлебом. Рон с Гарри не заставили себя долго упрашивать и навалились на угощение. Гермиона невольно сморщила носик: она не любила этот сыр из-за резкого запаха.

Аберфорт, резко отодвинув стул, уселся напротив и внимательно наблюдал, как мальчишки наворачивают пищу. Он неодобрительно пробежался взглядом по их порванной и перепачканной одежде.

Наконец, Гарри утолил первый голод и поднял глаза на хозяина:

- Спасибо, мистер Дамблдор.

- На здоровье! Что, опять приключения и подвиги?

Гарри неопределённо пожал плечами.

- Жизнь так ничему и не научила? – полунасмешливо, полугрустно поинтересовался Аберфорт.

- Отчего же, научила, - проговорил Гарри, с преувеличенным вниманием разглядывая свои руки.

- Не похоже! – резко сказал Аберфорт.

Гарри опять пожал плечами. Повисло молчание.

- Мы, пожалуй, пойдём, спасибо за ужин, - сказала Гермиона.

- Да ты и не ела ничего. На вот, - Аберфорт бросил ей яблоко.

Гарри полез в карман, чтобы расплатиться, но хозяин жестом остановил его.

- До свидания! – хором проговорили гости.

Снаружи стало ещё холодней, и они заторопились в замок.

- Как всё прошло? Вы не ранены? Вам удалось что-нибудь сделать? – Гермиона еле успевала за размашисто шагающими ребятами.

Гарри остановился и повернулся к ней, улыбаясь:

- Да, Гермиона, да!

Она взвизгнула и повисла у него на шее. Гарри обхватил девушку покрепче и потерся щекой о кудрявую макушку.

- Я так рада, так рада! - повторяла она, всхлипывая.

-Эй, прекратите обниматься, - проворчал Рон. - Гермиона, ты моя девушка, не забывай об этом.

- Ох, Рон, - сквозь слёзы засмеялась Гермиона и одной рукой притянула рыжего к себе.

Они некоторое время стояли, обнявшись, и были несказанно счастливы. Эти минуты стали одним из самых ярких воспоминаний Гермионы – радость, разделённая на троих, вопреки всем законам математики умножилась для каждого втрое. В мрачные периоды своей жизни Гермиона Грейнджер извлекала это воспоминание из копилки памяти, чтобы не отчаяться. Помогало.

***

В воскресенье Рон умчался на тренировку, а Гарри, наконец, заставил себя взяться за трансфигурацию, втайне надеясь на дружескую помощь префекта. В гриффиндорской гостиной они с Гермионой сели подальше от других студентов, чтобы можно было поговорить, не опасаясь, что их услышат.

- Вы с Роном мне так и не рассказали, каким образом уничтожили, - девушка перешла на шёпот, - сам-знаешь-что.

- Я долго думал, как бы я поступил на месте Тёмного Лорда, и вдруг понял: когда Волдеморт создавал свои милые безделушки, он считал себя единственным змееустом, да так оно и было на самом деле. Чтобы иметь возможность в случае необходимости высвободить содержимое сама-знаешь-чего, не имея под рукой магических артефактов вроде меча Гриффиндора или зубов Василиска, Волдеморт сделал так, что разрушить сама-знаешь-что можно было и заклинанием, произнесённым на парселтанге. Мы с Роном вчера перебрали десятка полтора, и это оказалось Incendio.

- Потрясающее везенье, Гарри! Сам-знаешь-кто мог бы использовать какое-нибудь редкое заклинание, которое не изучают в Хогвартсе, - воскликнула девушка.

- А смысл? Всё равно на парселтанге никто, кроме него, в то время не говорил, - пожал плечами Гарри.

- И как это произошло? Оболочка сгорела, и что дальше? – Гермионе нужны были подробности.

- Не найдя хозяина, душа рассеялась. Неприятное зрелище, скажу я тебе. И стоны, которые она издавала… Б-р-р! Хорошо, что тебя не было при этом!

Гермиона промолчала, не желая спорить, хотя ей было, что сказать.

- Ты видела сегодняшний «Пророк»? – спросил Гарри.

- Нет, а что там?

- Пишут о том, как наша Трелони предсказала нападения на Брэнстоунов и Целлеров:

«Великой Кассандре Трелони не пришлось бы краснеть за свою внучку… никто не заподозрил бы в этой тихой и незаметной женщине выдающуюся прорицательницу современности…» и тому подобное.

- Не заподозрили и были бы правы! – презрительно фыркнула девушка.

Гарри задумчиво произнес:

- Между нами, этот загадочный дух здорово её подставил!

Гермиона не смогла побороть внезапно нахлынувшее раздражение:

- Да кому она нужна, шарлатанка! Это же просто газетная статья – никто не воспримет её всерьез, кроме наших дурочек, - девушка посмотрела в сторону Лаванды и Парвати. Почувствовав её взгляд, Парвати подняла голову от конспекта и улыбнулась Гермионе. Гермиона быстро опустила глаза.

- Вот тут ты не права, - заметил Гарри. - Думаю, тот, кто знает о её первом пророчестве, воспримет статью очень даже всерьёз.

Гермиона поёжилась.

- Думаешь, Волдеморт просматривает за завтраком утреннюю прессу? - насмешливо спросила она, пытаясь не замечать неприятного холодка в груди.

- Я уверен, что он просто так это дело не оставит: он мстителен, - пояснил парень.

- Что он может сделать? Трелони и носа из Хогвартса не высовывает, - возразила Гермиона.

- Будем надеяться, что она и дальше не изменит своим привычкам, - ответил Гарри. – Кстати, ты уже написала эссе по трансфигурации? Можно взглянуть?

- Нельзя! Гарри, ты должен делать всё сам – скоро выпускные экзамены.

- Скоро?! Только через полгода! Гермиона, не вредничай, ты же знаешь, что мне было некогда!

- Ладно, но учти: это - в последний раз! – сказала девушка, протягивая ему свой пергамент с эссе. - Извини, я вспомнила - мне надо зайти к Фишеру.

***

По правде сказать, к Фишеру она не собиралась. Гермионе требовался повод пройтись, чтобы отвлечься – разговор о Трелони оставил неприятный осадок. Девушка совершенно не чувствовала себя виноватой перед прорицательницей, но допускала, что способ, который выбрала, чтобы предупредить потенциальных жертв об опасности, был далеко не безупречен – Гермиона не учла человеческую психологию. «Какого чёрта старая кошёлка допустила, чтобы вся школа узнала о её предсказаниях?! Взяла бы слово с Брэнстоун и Целлер держать язык за зубами, и не было бы проблемы. Славы и почёта ей, видишь ли, захотелось!» Неприязнь к Трелони вспыхнула с новой силой. «Я её не подставляла, она сама виновата! И вообще, Гарри из мухи делает слона. Ничего с этой клушей не случится!»

Гермиона всё-таки спустилась к Фишеру. И не пожалела – его грандиозные планы по организации информационного обеспечения в Мунго полностью захватили её воображение и позволили забыть про злополучную статью. Гермиона обнаружила, что магловской стороне её натуры импонирует энергичный прагматизм Аптекаря. Школьное прозвище Роя Фишера отчего-то запомнилось ей и то и дело всплывало в голове.




Глава 8.

Как-то хмурым ноябрьским утром, завтракая, Гермиона услышала удивлённый возглас за слизеринским столом: сияющая Панси Паркинсон сжимала в руке только что доставленное письмо и что-то взволнованно говорила на ухо Гойлу. На лице Гойла при этом отражались удивление и недоверие.

Хорошее настроение было так не характерно для Паркинсон в этом учебном году, что навело Гермиону на определённые размышления.

После завтрака у семикурсников Слизерина и Гриффиндора было сдвоенное зельеварение. Лекция шла своим чередом, профессор Фишер объяснял, как приготовить зелье от заикания, Гермиона честно пыталась не заснуть и от скуки прислушивалась к тому, что происходило у неё за спиной. Мисс Паркинсон, чем-то шелестя, шёпотом говорила Гойлу:

- Я обязательно напишу Драко ответ, от тебя привет передавать?

Хочет ли Гойл передать привет беглому преступнику, объявленному вне закона, Гермиона так и не узнала, потому что мимо неё к задним рядам метнулся Фишер.

- Отдайте, это моё, - послышался звенящий от напряжения голос Паркинсон.

- Ну-ка, что тут у нас, - проворковал профессор, разворачивая пергамент, и, удивлённо присвистнув, задумчиво посмотрел на слизеринку. – Очень хорошо, Паркинсон, придёте ко мне на отработку сегодня в восемь, а это, - он помахал письмом, - будет пока у меня.

Когда лекция закончилась, Гермиона задержалась, чтобы взять у Фишера новые материалы из Мунго. Паркинсон, бледная как смерть, топталась у кафедры, а профессор собирал пергаменты, делая вид, что не замечает студентку.

- Профессор Фишер, отдайте мне письмо, пожалуйста.

- Паркинсон, я уже всё сказал, извольте покинуть аудиторию.

Панси, опустив плечи, понуро вышла из кабинета. Гермиона перевела взгляд на профессора и заметила, что по его лицу блуждает неприятная улыбка.

- А, Гермиона, идите сюда, вот вам очередная пачка историй болезни. Вот увидите, там есть весьма интересные случаи. Если будут вопросы – заходите, я сегодня в Хогвартсе до девяти вечера.

- Хорошо, профессор.

***

После обеда Гермиона сидела в гриффиндорской гостиной с медицинскими записями из Св.Мунго и думала, с чего начать. Из-за бесконечных поручений Фишера она не успевала выполнять свой план по подготовке к поступлению в Академию.

- Гермиона, пойдём погуляем. На улице в кои веки солнце! - подошёл к ней Рон.

- О, нет, не могу - ты не представляешь, совершенно ни на что нет времени! - пожаловалась ему девушка.

- Даже на меня? Тебе не стыдно, а? – укоризненно спросил парень, целуя её в висок.

- Стыдно, Рон, я бы очень хотела, но… - она виновато взглянула на Рона.

- По вечерам ты где-то пропадаешь, днём ты занимаешься, а молодость-то проходит! – не сдавался Уизли.

«А ведь он прав! Да пропади всё пропадом!» - подумала Гермиона.

***
Стояла безветренная солнечная погода, совершенно не характерная для ноября. Рону всегда удавалось заставить подругу забыть о её проблемах. Сидя на скамье и прижимаясь к Уизли, Гермиона могла ни о чём не думать, наслаждаясь текущими мгновениями. Она следила взглядом за полётом чайки над озером в лучах заходящего солнца, Рон накручивал прядь её волос себе на палец, а другой рукой придерживал за талию. В этот момент она чувствовала себя невероятно счастливой. Рон чуть заметно пошевелился, и Гермиона вдруг вспомнила Панси, её радость утром, а затем её отчаяние. «Она могла бы сейчас точно также сидеть здесь с Малфоем, наслаждаться и ни о чём не думать, если бы не амбиции и зависть этого белобрысого болвана, которые привели к теперешнему положению: плакат с его изображением висит на стене, а Панси каждый день вынуждена проходить мимо. Могу себе представить, что она ощущает при этом! Никогда не думала, что Паркинсон, такая самоуверенная, непрошибаемая и недалёкая, способна на сильные чувства. Но её лицо сегодня утром, оно не оставляет никаких сомнений… Что же задумал Фишер, зачем ему письмо Малфоя?»

Часы на восточной башне пробили восемь. Гермиона повернулась лицом к Рону и поцеловала его.

- Ронни, мне надо идти.

- Я тебе уже надоел?

- Я люблю тебя, дурачок! – Гермиона взлохматила его волосы и побежала по направлению к замку.

- Не забывай, что ты сейчас сказала! – прокричал ей вслед Рон.

- Никогда!

Она заскочила в гостиную факультета, сгребла со стола свои сегодняшние записи и помчалась вниз, в подземелья. Когда она уже подходила к лаборатории, дверь распахнулась, чуть не задев Гермиону, и оттуда выбежала Паркинсон, вся в слезах. Гермиона успела заметить её перекошенное лицо. Недолго думая, гриффиндорка бросилась за ней.

Панси буквально взлетела вверх по ступенькам; Гермиона едва успевала следом. Оказавшись в Большом зале, где в данный момент никого не было – ужин давно закончился, только несколько эльфов скребли столы, - Панси подскочила к стене, сорвала плакаты с изображениями Снейпа и Малфоя и принялась остервенело рвать их на мелкие кусочки, время от времени останавливаясь, чтобы вытереть злые слёзы.

Гриффиндорка поймала себя на том, что заворожённо смотрит на Паркинсон и даже завидует ей: сейчас слизеринка делала то, что Гермионе в глубине души давно хотелось сделать самой. «Если сейчас это кто-нибудь увидит, жизнь Паркинсон очень осложнится!» - опомнилась Гермиона и, подлетев к Панси, схватила её за руку:

- Держи себя в руках, Паркинсон, истериками ты ничего не добьёшься, кроме отчисления из школы.

- Ну и хорошо, это будет наилучший выход для меня! – Панси попыталась вырваться, поцарапав ей руку.

- Нет, не хорошо. У тебя сейчас истерика, а потом ты пожалеешь об этом. Пойдём, ты мне расскажешь, что хотел от тебя Фишер.

- С какой стати я что-то буду тебе рассказывать, маглокровка!

- О, ты пытаешься меня оскорбить, значит, тебе уже лучше. Я префект, и ко мне иногда приходят студенты поговорить. Почему бы и тебе не поболтать со мной? Пойдём в ванную для старост, там нас никто не услышит. Но сначала я сделаю всё, как было, пока сюда аврорат не пожаловал. Кстати, они в курсе всего, что происходит в Хогвартсе.

Гермиона взмахнула палочкой над горкой рваной бумаги:

- Reparo!

Через секунду плакаты опять висели на стене. Малфой выглядел расстроенным, смотрел вниз и теребил край своей мантии; Снейп же смотрел Гермионе прямо в глаза, и ей показалось, что в его взгляде мелькнуло что-то, отдалённо похожее на одобрение. Но, скорее всего, она выдавала желаемое за действительное.

- Пойдём же, - Гермиона дёрнула Паркинсон за рукав мантии. Панси стояла и смотрела на Драко, пытаясь поймать его взгляд, но он не поднимал глаз.

Гермиона за руку потащила Панси прочь. Они благополучно, никого не встретив, добрались до ванной комнаты. Гермиона втолкнула Паркинсон внутрь и надёжно заперла дверь, затем подошла к ванне, заткнула слив и открыла краны.

- Готово. Раздевайся и залезай, я отвернусь.

Панси пожала плечами и послушалась. Пена полностью скрыла её тело. Она прикрыла глаза и откинулась головой на бортик. Через минуту она довольно вздохнула и нырнула в воду с головой, затем вынырнула и открыла глаза, из которых, как с облегчением заметила Гермиона, исчезло ожесточение.

- Ну, как, полегчало? – небрежно спросила гриффиндорка.

- Да, спасибо! – Панси теперь с интересом разглядывала Гермиону.

- Теперь рассказывай, что случилось, - деловито сказала та.

Панси недоверчиво прищурилась, но потребность выговориться оказалась сильней. Она вздохнула.

- Ты, конечно, поняла, что я получила письмо от Драко. Я и не надеялась его больше увидеть после той ужасной ночи на шестом курсе, с тех пор ничего о нём не слышала. А тут письмо! Не знаю, зачем я тебе это говорю…

- Продолжай.

- Если б Драко был на моём месте, он постарался бы не выдать своих чувств, а я, как дура, в самом деле, расслабилась, письмо притащила с собой на лекции Фишера. Честно, не ожидала от него такой прыти! Ублюдок! – Панси яростно шлёпнула рукой по воде.

- Что произошло сейчас, на отработке? – Гермиона присела на край ванны.

- Знаешь, какая отработка ему нужна?! Мудаку просто захотелось заработать три тысячи галеонов!

Гермиона сначала не поверила, но вдруг ей вспомнилась неприятная ухмылка Фишера, заполучившего письмо, его манера всегда лезть напролом, его непомерное самомнение.

- Так вот, - продолжала Панси, - Фишер велел мне ответить на письмо и выманить Драко из его убежища, иначе он передаст письмо в аврорат, и Азкабан мне обеспечен!

Гермиона поняла, что в очередной раз ошиблась в оценке человека. А она-то считала себя взрослой, разумной, наблюдательной… «Дура! Вот дура! Тебе льстило внимание взрослого мужчины, и ты старалась не замечать очевидного».

- Откуда он узнал, что письмо - от Малфоя? – спросила она. - Фишер его не учил и почерка не знает.

- Драко подписал его, - буркнула Панси.

- У твоего Малфоя разжижение мозга, это точно! – воскликнула Гермиона.

- Старые семьи так гордятся своими фамилиями, что считают унижением не подписываться, наверно, он машинально поставил подпись… Грейнджер, я просто не знаю, что мне делать. Может быть, школу бросить? - уныло спросила слизеринка.

- Фишер тебя и дома достанет, - уверенно ответила Гермиона, начиная понимать подоплёку дела. - Он ненавидит Снейпа и попытается через Малфоя добраться до его крёстного. Кто удовлетворится тремя тысячами галеонов, если можно заработать, по меньшей мере, тринадцать! Во всяком случае, не Фишер: он самоуверен и хорошо считает.

- Откуда ты знаешь, что наш декан – крёстный Драко? Они это никогда не афишировали, - подозрительно спросила Панси.

«Надо бы с ней поосторожней!» - одёрнула себя Гермиона. - Кто-то говорил, не помню. Они вместе?

- Драко прямо не пишет, но в письме есть такая фраза: «Как там Хогвартс без нас, стоит ещё?»

- По-моему, то, что они вместе – очевидно не только тебе и мне, но теперь и Аптекарю.

- Аптекарю? – переспросила Паркинсон.

- Фишера так в школе называли, – пояснила Гермиона. – Что же теперь делать? Выкрасть письмо? Вряд ли получится… И рискованно! Надо дать ему понять, что за тебя есть кому заступиться.

- О чём ты говоришь?! Да кому нужно заступаться за слизеринку, особенно сейчас! – с горечью сказала Панси.

И тут Гермиону осенило:

- Ваш герб! Кобра! Если она опять оживёт, то появится шанс отобрать у Фишера письмо!

Панси уставилась на неё совершенно круглыми глазами:

- Неужели ты видела, как она оживает? Невероятно! Снейп говорил, что это бывает достаточно редко и только в присутствии магов из Слизерина.

- Ошибался ваш Снейп, - возбуждённо проговорила Гермиона: мысли роились у неё в голове с удивительной скоростью. - На этот раз присутствовал один маг с Рэйвенкло и одна ведьма с Гриффиндора, причем упомянутый маг, к счастью, не видел эту ведьму.

- Ведьма – это ты, - догадалась Панси.

- Да, и это было впечатляющее зрелище. Если бы на меня змея так вскинулась, как на него, я бы ни за что больше не пошла в тот коридор.

- А что ты вообще там делала? – поинтересовалась слизеринка.

- Шла в лабораторию, меня Фишер кое-чем загрузил по самую макушку, - Гермиона решила, что Паркинсон вовсе не обязательно знать все подробности того происшествия. – У нас есть два дня, чтобы всё обдумать – Фишера не будет в Хогвартсе до четверга.


***

Уважаемый сэр!

Рада возможности выразить своё почтение и надеюсь удержать Ваше внимание до конца письма. Прошу проявить снисходительность и добрую волю и не сжигать моё послание перед прочтением.

Обстоятельства побудили меня обратиться к Вам с просьбой. Учитывая своеобразный характер наших отношений, я никогда бы не стала испытывать Ваше терпение, если бы мне не требовалось содействие в одном деликатном вопросе, касающемся Вашего крестника.

Всех жителей нашего местечка поразил Ваш внезапный отъезд прошлой весной. Тешу себя надеждой, что Ваш поступок имел именно те причины, которые я предполагаю.

Должна Вам сказать, поспешность Вашего отъезда произвела крайне неблагоприятное впечатление на местное общество. Кое-кто из жителей даже порывался последовать за Вами и потребовать объяснений, но, к моей радости, дело до этого не дошло.

В нашей деревне всем было заметно внимание, которое Ваш крестник оказывал известной Вам мисс П. В настоящее время о Вас и о Вашем крестнике сложилось негативное мнение, и теперь любые контакты мисс П. с этим молодым человеком были бы крайне нежелательны, так как разжигают нездоровый интерес среди местных сплетников. Надо ли напоминать Вам, сэр, как быстро распространяются слухи в нашей деревне, особенно слухи скандального свойства.

Для мисс П. ситуация осложнилась: не далее как сегодня она получила письмо от Вашего крестника, и не смогла скрыть своих чувств. Резкий перепад настроения мисс П. стал заметен многим, в особенности одному новому жителю деревни, что и побудило его самым нескромным образом доискиваться причин её внезапной весёлости.

Для того чтобы Вы поняли причину моей тревоги, я должна более подробно описать этого господина, который теперь занимает коттедж, оставленный Вами. Новый съёмщик коттеджа – человек Ваших лет, по профессии он Аптекарь, и именно он сейчас работает в деревенской аптечной лавке. Как Вы знаете, в связи с неудовлетворительным состоянием здоровья я вынуждена часто посещать эту аптеку, так как она единственная в округе. Г-н Аптекарь считает своим долгом проявлять повышенное внимание к постоянным покупателям вроде меня. Узнав, что я имею начальные навыки в фармации, наш новый сосед предложил мне помочь ему с одной работой, подробности которой, как я полагаю, Вам неинтересны. Я согласилась, считая для себя подобное занятие нелишней практикой, а общение с г-ном Аптекарем - неизбежным дополнением к этой практике, и даже не совсем бесполезным, ввиду отсутствия более компетентного наставника. Вероятно, некоторые мои высказывания привели этого человека к мысли, что в нашей деревне я смогу стать самым подходящим для него собеседником. Каково же было моё удивление, когда выяснилось, что наш уважаемый Аптекарь знаком с Вами не понаслышке, и как будто бы Вы даже имели удовольствие написать хвалебный отзыв на его письменную работу, оказавший благоприятное воздействие на его дальнейшую карьеру и на ваши с ним отношения.

Надо заметить, в последнее время наша деревня приобрела необыкновенную популярность среди лондонских чиновников как новое место отдыха и изучения архитектуры Шотландии. Наши столичные гости имеют обыкновение вставать на заре и начинать бурную исследовательскую деятельность, кстати, частенько в непосредственной близости от Вашего коттеджа. Пока новый жилец не занял коттедж, они пытались проникнуть в хозяйственные пристройки, которые, к счастью, Вы надёжно заперли, покидая нас. Господа изыскатели мотивировали свою активность интересом к архитектуре того периода, когда эти строения были возведены. Новый мэр нашей деревни не находит в себе сил доставить неудовольствие «большим людям» из Лондона, закрыв доступ к коттеджу и его пристройкам. Подобная снисходительность мэра объясняется, как я слышала, рекомендательным письмом, которое было вручено ей нашими гостями из Лондона.

Охранная система, применённая Вами при защите хозяйственных построек, настолько уникальна, что до сих пор не позволила уважаемым краеведам удовлетворить свой научный интерес, поэтому они имеют большое желание встретиться с Вами лично и из первых уст узнать подробности функционирования системы. Как Вы знаете, люди такого типа обладают большой настойчивостью, если не сказать «настырностью», и возможностями убеждать других поделиться информацией. Если им станет известно о переписке мисс П. с Вашим крестником, они не оставят её в покое. Мне тяжело думать о том, какие аргументы они могут выбрать для того, чтобы добиться от неё содействия.

До настоящего времени г-н Аптекарь не поделился с нашими гостями своими выводами о контактах мисс П. с Вашим крестником. По причинам, лучше известным Вам, чем мне, он непременно хочет при помощи мисс П. отыскать Вас раньше, чем это сделают другие лица. Могу лишь предполагать, что здесь имеют место некие мотивы финансового характера (в последнее время Ваше имя и имя Вашего крестника часто всплывали в контексте с некоторой довольно крупной суммой денег). Повышенное внимание Аптекаря чрезвычайно нервирует мисс П., и у неё случаются приступы истерики.

Недалёк тот день, когда Аптекарю наскучит нежелание мисс П. способствовать восстановлению ваших добрых отношений, и он употребит для достижения своей цели связи с определёнными людьми в Лондоне, не пощадив при этом чувства мисс П.

Я осознаю, что в данной ситуации Вы не сможете помочь мисс П. избежать неприятностей, – эту задачу я возьму на себя, раз уж я оказалась посвящённой в некоторые нюансы дела. Но я хотела бы быть уверенной, что Вы убедите крестника не писать мисс П. писем в ближайшее время – в этом, собственно, и заключается моя просьба.


Искренне Ваша,

Пруденс


P.S. Ваш крестник имеет обычай, свойственный людям благородных кровей: подписывать всю свою корреспонденцию полным именем. Я восхищаюсь подобной предусмотрительностью, которая полностью исключает вероятность, что кто-нибудь не узнает автора письма.

***

На следующее утро, когда студенты мирно уплетали овсянку, Фишер, проходя мимо слизеринского стола, замедлил шаг, остановился и пристально посмотрел на Панси Паркинсон, низко опустившую черноволосую голову и еле ковырявшую кашу в тарелке. Она почувствовала взгляд профессора и подняла глаза. На лице её на одно мгновение отразилась причудливая смесь испуга со злостью, затем она вздёрнула подбородок и вызывающе посмотрела на Фишера.

- Доброе утро, мисс Паркинсон. Хочу удостовериться, что вы помните о назначенном мною взыскании сегодня вечером.

- Ну, помню…

- Не «Ну, помню», а «Да, сэр», - поправил Фишер.

- Да, сэр, – громко ответила Панси, не без успеха копируя презрительный малфоевский тон, который Драко часто пускал в дело, если хотел разозлить собеседника. Слизеринцы автоматически среагировали на её интонацию и, повернув головы в сторону профессора, начали сверлить его глазами.

- Вот и прекрасно! - бросил профессор и быстро пошёл к своему месту за учительским столом, ни на кого не глядя.

Гермиона внимательно наблюдала эту сцену, ей было хорошо видно бледное лицо Паркинсон, которая не удержалась и стрельнула глазами в сторону гриффиндорки. Гермиона нахмурилась и отвернулась к Гарри, она надеялась, что Панси не забыла вчерашний уговор в ванной не обращать друга на друга внимания.

- Гарри, мне нужна твоя помощь, - решительно произнесла Гермиона.

- О, дело настолько серьёзно? – улыбнулся Гарри.

- Серьёзней не бывает! Предлагаю поговорить об этом на улице, без посторонних ушей.

- Эй, ребята, про меня не забыли? – нахмурился Рон. - Я даже готов забить на тренировку, если ожидается настоящее приключение.

- С чего ты взял? – невинно спросила Гермиона.

- Считай, что у меня нюх на это дело, - усмехнулся Уизли.

- И он тебя не подвёл, Рыжик, - улыбнулась девушка.

- Надеюсь, речь идёт не о дерзкой попытке прочитать ещё одну неподъёмную пыльную книгу по древним зельям? – уточнил Гарри.

- Нет, не об этом! – засмеялась Гермиона. - Неужели я такая зануда?

- Ну, как тебе сказать, Герм… - протянул Рон и получил чувствительный толчок локтем от Гермионы.

- Готовы ли вы отбросить предрассудки, которые сложились у вас за годы учёбы в Хогвартсе? – торжественно начала девушка.

- Многообещающее начало, ничего не скажешь, – ухмыльнулся Гарри.

- Надеюсь, это не означает, что я должен побрататься с Филчем? – с притворным ужасом спросил Рон.

- О, нет! - засмеялась Гермиона. – Увидимся в три часа дня рядом с теплицами Спраут, а сейчас мне надо посмотреть кое-что в библиотеке.

- Всё-таки без библиотеки и в этом приключении не обошлось, - заметил Рон.



***

Проходя мимо Паркинсон в пустынном коридоре, Гермиона шепнула ей:

- Встречаемся в семь в четвёртой аудитории на первом этаже.

- Зачем, Грейнджер? – недоверчиво спросила слизеринка.

- Будем решать твои проблемы.

- Надеюсь, ты придёшь одна?

- Нет, с Гарри и Роном, - осторожно сказала Гермиона, ожидая взрыва.

- Ты всё рассказала Поттеру и Уизли?! Как ты могла?! – вскрикнула Панси.

- Тише ты! Пока ещё не рассказала, у нас предварительное совещание в три часа дня, - деловито ответила Гермиона.

- Они же ненавидят Драко! – возмутилась Паркинсон.

- Ну и прекрасно. Я его тоже ненавижу, он постоянно обзывал меня грязнокровкой, - невозмутимо ответила Гермиона.

- И что же здесь прекрасного? – не поняла Панси.

- То, что нас троих заподозрят в последнюю очередь, если что-то пойдёт не так, - улыбнулась ее собеседница.

- Поттер не будет помогать Драко, - уверенно сказала слизеринка.

- Не Драко, а тебе и мне, - поправила её Гермиона.

- Тебе. Кстати, я всё никак не пойму, в чём твой интерес, - испытующе прищурилась Панси.

- Я префект и обязана заботиться об интересах студентов, - пожала плечами Гермиона.

- Ну, да, конечно, особенно об интересах студентов Слизерина. Не держи меня за дурочку, Грейнджер! – криво усмехнулась Панси.

- Есть ещё кое-что, - заговорщицки шепнула Гермиона, лихорадочно придумывая, что бы сказать.

- Я тебя слушаю, Грейнджер, - весь вид мисс Паркинсон говорил о том, что она не отстанет, пока не получит вразумительный ответ.

- Дело в том, что после школы я буду поступать в Академию Сравнительного Зельеведения. Там высокие требования, мне надо заниматься по зельям сверх программы, проводить опыты. Некоторые зелья требуют, как бы это сказать помягче, специфических ингредиентов, - она многозначительно посмотрела на собеседницу.

- Ты хотела сказать – запрещённых Министерством, - ухмыльнулась Паркинсон.

- Да. Так вот, я кое-что полезное нашла в лаборатории, от прежнего хозяина осталось. Эти вещества, конечно, на виду не лежат, поэтому Фишер их ещё не зацапал.

- То-то я смотрю, ты там всё время крутишься! А мы все думали, что у тебя роман с профессором.

Гермиона изобразила отвращение.

- Официально я помогаю Фишеру с одним прикладным исследованием для Мунго. Но, чтобы он не мешался под ногами в лаборатории, когда я ставлю эксперименты со снейповскими материалами, я хочу его припугнуть, не испортив с ним отношений. В конце концов, у него прекрасная лаборатория в Мунго, пусть там и работает! – Гермиона очень надеялась, что Паркинсон ей поверит: ведь сказанное было почти что правдой.

- Я смотрю, вы, гриффиндорцы, не такие простые, как кажется издали, - с долей восхищения протянула слизеринка.

- Сегодня у тебя прекрасная возможность подойти к нам поближе. Не забудь, в семь, - напомнила Гермиона, мысленно поздравив себя с тем, что сумела-таки убедить недоверчивую Паркинсон.

Та улыбнулась, почувствовав, что у неё появилась надежда безболезненно выпутаться из неприятностей:

- Договорились, Гермиона.

***

В пять минут четвёртого Гермиона, запыхавшись, подошла к теплицам. Ребята были уже там.

- Опаздываешь, дорогая, а мы тут умираем от любопытства! – улыбнулся Рон.

- Подожди, не умирай. Сейчас всё узнаешь. Гарри, ты ведь не забыл парселтанг?

- Не думаю, что его можно забыть. Это знание либо есть, либо нет, – нахмурился Гарри. – А в чём, собственно, дело? Я бы не хотел без необходимости употреблять его. В прошлый раз, когда я поговорил на парселтанге, меня долго подозревали в самых немыслимых грехах.

- Неделю назад Панси Паркинсон получила письмо от Драко Малфоя, в котором он выразил желание встретиться с ней на нейтральной территории во время Рождественских каникул. Письмо попало в руки Фишера, который, как мне известно из его оговорок и намёков, поддерживает тесные связи с авроратом. И у него появилась идея заработать на поимке Малфоя. Профессор шантажирует Паркинсон, угрожая сдать её властям, как пособницу беглого преступника. Он требует, чтобы она выманила Малфоя под предлогом свидания, и его бы схватили по наводке Фишера – это в лучшем случае.

- Что значит «в лучшем случае»? – не понял Рон.

- Рон, ты что, текст на розыскном плакате не видел? Там оговаривается возможность представления в Министерство доказательств смерти Малфоя и Снейпа, – воскликнула Гермиона. – Лучшее доказательство смерти – это тело.

- Туда ему и дорога, он на стороне Сама-Знаешь-Кого! – заявил Рон.

- Но Малфой не смог поднять руку на директора, значит с ним ещё не всё потеряно! – возразила Гермиона.

- Малфой просто сдрейфил, и всё, а был бы посмелей – убил бы! – убеждённо сказал Рон. Гарри кивнул, соглашаясь с другом.

- Вспомните Альбуса Дамблдора. Для него был важен каждый ученик, он до последнего верил людям. Гарри, ты же рассказывал, что Дамблдор пытался помочь Драко одуматься, директор верил в такую возможность, – взволнованно проговорила Гермиона.

- Я до сих пор не могу простить директору эту его доверчивость! – тяжело вздохнул Гарри.

- Хорошо, на Малфоя вам наплевать. А Панси вам не жалко? Она по-своему предана Малфою, и она не собирается помогать Фишеру, значит, попадёт в лапы аврорам.

- Что-то я не понимаю твоего отношения к аврорату, Гермиона! – возмущённо уставился на неё Гарри.

- Ты «Пророк» не читаешь? Специальным указом им разрешили применять любые способы воздействия на подозреваемых! Ты понимаешь, что это означает?

- Это означает, что их работа станет более продуктивной, – заметил Рон.

Гарри молчал, о чём-то напряжённо раздумывая. Видимо, он не разделял оптимизма Рона.

- Если бы ты попал в пыточную, Рон, тебе бы стало намного труднее увидеть разницу между аврорами и Пожирателями! - горячилась Гермиона.

- С чего это мне туда попадать? – удивился Уизли.

- По ложному доносу, например, наивный ты мальчик! – раздражённо сказала Гермиона.

- Хорошо, ты меня убедила, мы поможем Паркинсон, – подал вдруг голос Гарри.

- Гарри?! – возмутился Рон.

- Просто не хочется оставлять подлость Фишера безнаказанной! – пояснил Гарри.

- Рон, ты с нами? – спросила девушка.

- Куда я денусь от вас?! – проворчал Рон. - Но пусть в протокол собрания занесут моё особое мнение!

- Что ты задумала, Гермиона, зачем нужен парселтанг? Хочешь притащить в Хогвартс большую змею и натравить на профессора? Не проще ли выкрасть письмо? Тогда у него не останется никаких доказательств, – предложил Гарри.

- Думаешь, оно лежит у Фишера на видном месте, подходи и бери? – усмехнулась девушка.

- Так что ты предлагаешь? – буркнул Гарри.

- Рон, помнишь коридор, который идёт от зельекласса по направлению к комнатам Снейпа? – спросила Гермиона.

- Ещё бы не помнить! Такое забудешь! – хохотнул Рон.

- Стоп. Что вы там делали? Почему я ничего не знаю? – недовольно поинтересовался Гарри.

Рон уже открыл рот, чтобы ответить, но Гермиона опередила его.

- Гарри, это была чисто личная прогулка, ты был бы третьим лишним, понимаешь?

Гарри смутился, но продолжил:

- Чем же ещё примечателен этот коридор, кроме того, что по нему каждый день проходил Снейп?

- Там висит магический гобелен с гербом Слизерина, - сказала девушка.

- В каком смысле магический? – уточнил Гарри.

- Кобра, которая на нём изображена, может оживать при определённых условиях, - ответила Гермиона.

- Не может быть! – воскликнул Рон.

- Я сама видела, как она движется!

- Гермиона, там плохое освещение, а ты наверняка до этого в библиотеке пару часов провела, - осторожно заметил Гарри.

- Ты хочешь сказать, что мне показалось? – возмутилась Гермиона.

- Да, извини, - ответил Гарри.

- Во-первых, её видела не только я, но и Фишер, во-вторых, Снейп упоминал слизеринцам об этом явлении – мне Паркинсон сказала, - перечисляла девушка.

- Снейп! Я не уверен, что хочу слушать тебя дальше, - прервал её Гарри.

- Гарри, ты обещал помочь! – воскликнула Гермиона.

- Хорошо, продолжай, - вздохнул он.

- Фишер до смерти испугался ожившей кобры, и он не знает, что я это видела. Предлагаю призвать змею, чтобы помочь нам проучить профессора.

- Ты с ума сошла! Если она и оживёт, в чём я очень сильно сомневаюсь, она первым делом на нас кинется! – вскричал Рон.

У Гермионы всё было продумано:

- Не кинется, Рон, мы с тобой будем наблюдать издали: ты на входе в коридор будешь дежурить, я – за поворотом, который возле самой двери Снейпа. Когда ты увидишь Фишера, дашь нам сигнал. Непосредственно вызывать змею будут Гарри и Панси. Паркинсон – слизеринка, и именно ей требуется помощь, а Гарри мог бы быть слизеринцем и владеет парселтангом - они в безопасности.

- Совершенно не представляю, что надо говорить магической змее Основателя… Почему ты уверена, что у нас что-нибудь получится? – продолжал сомневаться Гарри.

- В исторической секции библиотеки я нашла упоминание, что в семнадцатом веке был такой прецедент: змееуст произнёс необходимую формулу, и змея его послушалась.

- А как он загнал её обратно, там не было написано? – скептически поинтересовался Рон.

- К сожалению, нет, - вздохнула Гермиона: это было единственное, как она считала, слабое место в её плане.

-???

- Я думаю, ты, Гарри, просто попросишь её вернуться, - быстро нашлась Гермиона.

- А если она не пожелает? – насмешливо спросил Гарри.

- Змея долго не продержится без связи со своим магическим предметом - гобеленом… Она должна вернуться! – уверенно заявила Гермиона, не желая признавать риска всей этой затеи - она не могла допустить, чтобы аврорат с помощью Фишера вышел на след Снейпа.

- Не нравится мне всё это! Неизвестно, что она может натворить, пока будет живая. Огромная кобра в коридорах Хогвартса, бр! – поморщился Рон. Гарри кивнул.

- Когда мы на первом курсе пошли искать философский камень, нас смущала неизвестность? Когда на втором курсе ты, Гарри, полез прямо в пасть к Василиску, ты не особо раздумывал, на третьем курсе, когда мы спасали Сириуса, ты ни минуты не сомневался. Что сейчас изменилось?! – Гермиона решила воззвать к гриффиндорской храбрости.

И это помогло!

- Хорошо, что я должен говорить змее? – спросил Гарри.

Гермиона облегчённо вздохнула: этот раунд она выиграла. Впоследствии девушка не раз проклинала своё красноречие: лучше бы они её не послушались!



Глава 9.

В семь часов вечера гриффиндорская троица проскользнула в пустую аудиторию на первом этаже. Панси ещё не было.

Гарри подошёл к окну, Гермиона расположилась за преподавательским стол, Рон качал ногой, сидя на парте.

- Ну, и где эта Паркинсон? – недовольно сказал Гарри.

- Сейчас придет, подожди, - ответила Гермиона. - Ребята, я хотела попросить вас вести себя с ней подружелюбнее.

- С чего бы это? Она никогда не отставала от Малфоя в попытках меня достать! Я вообще не понимаю, как тебе удалось уговорить меня участвовать в этой афере! – вспылил Гарри.

- Гермиона – Совесть нашей компании, разве ты ещё не понял, Гарри? Невозможно долго противостоять ей, она так убедительна! – хихикнул Рон, пытаясь бумажным шариком попасть в муху на потолке. Он немного помолчал: – А между нами, меня впечатлило, как Паркинсон сегодня в Большом зале зыркнула на Фишера! Спорим, она бы не сдала Малфоя!

- Ты судишь по себе, Рон. Нам, гриффиндорцам, никогда не понять, что происходит в их слизеринских мозгах! Вот взять, к примеру, того же Снейпа… - начал было говорить Гарри.

- Гарри, давай не будем сейчас об этом! - умоляюще воскликнула Гермиона.

Гарри обиженно засопел и отвернулся к окну.

- Слушай, Герм, я был не прав сегодня, - вдруг сказал Рон.

- В чём именно? – уточнила Гермиона.

- Я вот тут подумал: давно пора навалять этому уроду Фишеру!

- ???

- Да тошно смотреть, как он на тебя временами косится, Гермиона, - будто приценивается!

- Не начинай снова, Рыжик! – закатила глаза девушка.

- Слушай, а может тебе это нравится? – ухмыльнулся Рон.

- Угадал, я просто в восторге! – подыграла ему Гермиона.

Рон соскочил с парты и стал теснить Гермиону к стене, изображая сильный гнев:

- Трепещи же, неверная!

- Весьма любопытно наблюдать патриархальные гриффиндорские нравы в непосредственной близости! – послышался язвительный голос Панси Паркинсон.

- Привет, - Гермиона вырвалась из захвата Рона и подошла к слизеринке, которая с холодным интересом естествоиспытателя рассматривала Уизли. Гермиона обратила внимание, что под взглядом Панси его веснушки стали заметнее.

- Паркинсон, тебе известно, где Фишер держит письмо? – подал голос Гарри. Она посерьёзнела и обернулась к нему:

- Мне кажется, ублюдок носит его с собой…

- Кстати, Паркинсон, хочу тебя просветить: согласно гриффиндорской терминологии, титул «ублюдок» пожизненно закреплен за мистером Снейпом, - ухмыльнулся Гарри.

- Засунь свою терминологию себе в задницу! Меня совершенно не интересует, как гриффиндорские недоумки называют нашего уважаемого декана! – огрызнулась Панси.

- Кем это он уважаемый? Волдемортом? – мгновенно обозлился Гарри.

Рон подумал, что если Гарри позволить и дальше развивать тему Снейпа, то вряд ли они успеют что-нибудь сделать:

- Ну, хватит вам! Гермиона, какой у нас план действий на сегодняшний вечер?

- Всё очень просто, - деловито отозвалась та. – Я проверяю, на месте ли Фишер, накладываю на его комнаты запирающие чары, чтобы он не появился в коридоре в самый неподходящий момент. Гарри призывает кобру, а дальше – твой выход, Паркинсон. Пока ты будешь разговаривать с Фишером, мы втроём перекроем вход в коридор.

- А если он взломает чары? – спросил Рон.

- Не взломает, это тебе не Снейп! – фыркнула Гермиона. Гарри удивлённо уставился на неё, нахмурился и открыл было рот, но в последний момент сдержался.

- И ты думаешь, Фишер отдаст мне письмо? – засомневалась Панси.

- В присутствии такой защитницы он просто не сможет тебе отказать, - недобро усмехнулась Гермиона.

- Ты забыла, что это магическое существо, а не комнатная собачка, которую можно науськать на неприятного соседа, – скептически заметил Гарри. - С чего ты взяла, что она станет слушаться Паркинсон?

- Салазар Слизерин для того её и создал, чтобы защищать магов своего Дома. Я больше чем уверена, что он всё предусмотрел, – сказала Гермиона.

***

Отбрасываемые юными волшебниками на слизеринское полотнище тени колебались в неровном свете факелов.

Рон взглянул на Гермиону и осторожно сказал:

- Я всё-таки думаю: тебе показалось, что змея движется – это просто игра света и тени, ничего больше.

- Посмотрим, - хмыкнула Гермиона, - будьте здесь, я – к Фишеру.

Она постучалась в дверь кабинета зельевара:

- Можно?

- Входите.

- Добрый вечер, сэр, я принесла вам промежуточные результаты исследований, - Гермиона положила на стол свои записи.

При виде девушки Фишер оживился, привстал и спросил:

- Гермиона, не хотите выпить со мной чаю? К сожалению, это всё, что я могу предложить студентке.

Девушка с любопытством присматривалась к чертежу на столе.

- План нового крыла клиники, - пояснил Фишер. - Пока только мечты: Министерство отказывается выделять средства. Кстати, у меня есть прекрасный Дарджиллинг, по крайней мере, так утверждал торговец с Диагон аллеи, сам-то я предпочитаю кофе.

- Спасибо, сэр, но я не предполагала задерживаться - меня ждёт эссе по трансфигурации для профессора МакГонагалл, - виновато улыбнулась Гермиона.

- Понимаю. Что ж, очень жаль, - разочарованно произнёс профессор: похоже, ему и вправду хотелось побыть в её обществе.

Гермиона невольно засмотрелась на него: умный, энергичный, целеустремлённый человек, целиком отдающийся нелёгкой, но нужной обществу работе. Если подумать, то она знает о его недобрых намерениях только со слов Паркинсон. Возможно, профессору просто не понравилось, что на его лекциях студенты занимаются посторонними вещами, и он отобрал у Панси письмо.

Фишер недовольно оглядел результат своей работы и, скомкав эскиз, метким броском отправил его в корзину для мусора. Заметив, что девушка наблюдает за ним, он улыбнулся и пожал плечами.

«Почему я вообще поверила Паркинсон? Только из-за того, что та закатила истерику?
Давно понятно, что слизеринцы не любят Фишера за нелицеприятные замечания об их бывшем декане. Скорее всего, Паркинсон всё выдумала. Ну не может быть, чтобы такой замечательный человек оказался подлецом!»

Гермиона наклонилась и выудила рисунок из мусорной корзинки, тщательно разгладила:

- Вдруг вам ещё пригодится…

- Пока я дождусь финансирования, успею нарисовать эскиз величиной с квиддичное поле, - невесело усмехнулся Фишер. – Впрочем, недавно мне представился случай раздобыть деньги другим способом, - добавил он.

Гермиона мгновенно насторожилась.

- Пожалуй, мне удастся одним выстрелом убить двух зайцев: кое-кто получит по заслугам, а в Мунго будет новое крыло, - сказал профессор.

Разочарование холодной волной окатило девушку: «Отлично, профессор, вот вы и расставили все точки над i!"

- Дай Бог, чтобы все получили по заслугам! - вырвалось у Гермионы.

Фишер, удивлённый резким тоном девушки, недоуменно посмотрел на неё.

- До встречи, сэр, - опомнившись, она постаралась сказать это как можно мягче, чтобы не вызвать подозрений у Фишера.

В коридоре она прислонилась к стене, чтобы прийти в себя. «Что за дурацкая привычка доверять высоким мужчинам с хорошим цветом лица и приятной улыбкой!»

Накладывая на двери затворяющие чары, Гермиона пообещала себе, что никогда больше не купится на обаяние Фишера.

***

Трое её сообщников до сих пор пристально, до ряби в глазах, рассматривали гобелен в надежде уловить хотя бы какой-нибудь намёк на движение.

- Скажи ей что-нибудь, - Рон пихнул друга локтем.

- Не могу, - раздражённо ответил Гарри. - Видимо, я просто не верю, что у нас что-нибудь получится.

Панси чувствовала себя неуютно наедине с Поттером и Уизли.

- Ну что там Грейнджер застряла?! - небрежно бросила она, пытаясь побороть волнение.

Наконец появилась Гермиона. Наблюдательной слизеринке показалось, что та чем-то сильно расстроена.

- Всё нормально - он на месте, - каким-то деревянным голосом сказала Гермиона, - и надежно заперт. Можно начинать!

- Гермиона, наверно ничего не получится, - Гарри виновато развёл руками.

Панси нахмурилась и сказала:

- Вспомни, Гермиона, что ты сделала в прошлый раз? Должно быть что-то такое, что заставило её проснуться!

Гарри посмотрел на Паркинсон:

- Расскажи-ка, что ты об этом знаешь.

- В прошлом году я часто бывала здесь на собраниях старост факультета; и вот что заметила: иногда кольца змеи свёрнуты по часовой стрелке, а то – наоборот, бывает, кончик хвоста видно, а в другой раз он спрятан, порой язык торчит, а временами – нет. Я сначала не поверила своим глазам, а потом стала специально обращать на это внимание, и точно – она меняет своё положение! Поделилась наблюдением с Драко, он сперва посмеялся, а потом убедился сам. Ну и, конечно же, мы спросили у профессора Снейпа, и он…

- И он вас послал куда подальше, - предположил Рон.

- Почему послал? – искренне удивилась Панси. – Он всегда отвечает на наши вопросы, если не считает их идиотскими…

Гарри хмыкнул.

- Тогда мы и услышали историю про змею Основателя, - пояснила Паркинсон.

- Кобра, Василиск – просто серпентарий какой-то, а не школа! – поморщился Рон.

- Василиск – своего рода научный эксперимент Салазара, а кобра – аналог гриффиндорского меча, защита для своих, - сказала Панси.

- Этот эксперимент чуть не стоил жизни моей сестре! – разозлился Рон. Гермиона погладила его по плечу и осуждающе посмотрела на слизеринку.

- Продолжай, Паркинсон, - велел Гарри.

- Так вот, эту змею можно… «воплотить» - это декан так выразился… Теоретически можно – если этим займётся змееуст, и какому-нибудь слизеринцу будет грозить серьёзная опасность.

«А сейчас опасность грозит не одному слизеринцу, а целым трём!» - подумала Гермиона.

- Декан расспросил о том, что я видела, - продолжала Панси, - начислил двадцать баллов за наблюдательность и сказал, что доволен своим выбором старосты. Кстати, профессор предупредил, что не стОит долго находиться вблизи змеи: она восполняет энергию, затраченную на перемещение, за счёт любого живого существа, находящегося поблизости. Поэтому здесь никогда не было крыс и мышей.

- Точно! - воскликнула Гермиона. - После того случая я с трудом добралась до постели – так спать хотелось!

- А сегодня ей потребуется куда больше сил… - задумчиво проговорил Гарри. – Что, если мы все заснём прямо здесь?

- Ерунда, нас четверо, она возьмёт энергии понемногу у каждого, – возразила Гермиона.

- Меня смущает другое: змееуст у нас с Гриффиндора, а зверушка-то наша, слизеринская, - протянула Панси.

- Шляпа хотела отправить меня в Слизерин, но я воспротивился, - неохотно сказал Гарри.

- Что?! – изумилась Панси. - Ты мог попасть в Слизерин и отказался? Наверно, это общение с маглами в детстве так повлияло на твою неокрепшую детскую психику.

- Паркинсон, уймись! – одёрнула её Гермиона. – Так или иначе, другого мага, владеющего парселтангом, в нашем распоряжении нет.

- Паркинсон, может быть, ты попросишь помощи у Томми? Тоже вариант... Наверняка, твой отец вхож в определённые круги, - язвительно предложил Гарри.

- Какого ещё Томми? – не поняла сначала Панси.

Поттер насмешливо глядел на неё:

- Слизеринец и змееуст – идеальная кандидатура!

Панси побледнела, до неё, наконец, дошло, о ком говорит Гарри. Сначала слизеринку шокировала фамильярность гриффиндорца, но потом она сказала:

- Наверно, ты имеешь право так его называть…

- Да, - коротко ответил Гарри. Его раздражение чудесным образом улеглось. Гарри перевёл взгляд на изображение змеи, затем закрыл глаза, пытаясь представить её живой, и начал бормотать слова призыва, надеясь, что они прозвучат на парселтанге. Но нет, только полупонятный архаичный английский с вкраплениями латыни. Юноша вздохнул и открыл глаза.

Панси посмотрела на Гермиону:

- Надо восстановить последовательность твоих действий в тот раз. Для начала: откуда ты шла?

- Из… из лаборатории.

Никто, кроме Панси не заметил её заминку.

- Хорошо, ты подошла к гобелену, остановилась… Что дальше?

- Я что-то сказала ей.

- Вспомни, что ты сказала тогда! Дословно! И жесты! – требовала Паркинсон.

Гермиона молчала. Разумеется, она помнила свою фразу, но ей совершенно не хотелось повторять свои слова, особенно при Гарри. Она обречённо порылась в кармане мантии и вытащила платок, который служил ей пропуском в комнаты Снейпа. Панси понадобилось лишь мгновение, чтобы опознать личную вещь своего декана по мелькнувшему между пальцами Гермионы вензелю в виде двух переплетённых букв S. Паркинсон вопросительно подняла брови и усмехнулась, Гермиона лишь пожала плечами.

Гермиона собралась с духом и сказала, глядя кобре в глаза:

- Спасибо, декан Слизерина.

- Чтооо? – хором воскликнули Гарри и Рон.

- Потом объясню, – отмахнулась Гермиона, продолжая вглядываться в изображение. Секунд через десять полотнище чуть заметно колыхнулось, будто от сквозняка, и Панси увидела, как дрогнул и пришёл в движение кончик хвоста змеи. Она схватила Гермиону за руку и прошептала:

- О Мерлин, она движется!

- Гарри, смотри!!! – завопил Рон.

Гарри был поражён. До последней секунды он не верил по-настоящему, что такое возможно. Он взглянул в глаза кобре и вздрогнул – они были живыми и более чем осмысленными. Гарри понял, что немедленно должен поприветствовать это великолепное создание.

- Добрый вечер! - подумал он и услышал, как с его губ срываются шипящие звуки.

Гермиона, Рон и Панси непроизвольно отпрянули от него. Гарри начал медленно говорить слова Призыва. И вот уже совершенно явственно было видно, как всё тело змеи пришло в движение. Сперва это выглядело, как в магловских анимационных фильмах, но потом изображение обрело перспективу, объём и необыкновенную чёткость: можно было различить мелкие, плотно подогнанные чешуйки на округлых петлях змеиного тела. Кобра разматывала свои кольца, устремляясь в нижний угол гобелена.

Гриффиндорцы с опаской смотрели, как символ Слизерина с лёгкостью преодолевает границы полотнища и струится на каменный пол коридора. Змея была по-своему красива и как-то завораживающе грациозна, и Панси ощутила неизъяснимый трепет и гордость за свой Дом.

Между тем кобра приблизилась к ступням слизеринки и начала подниматься, раскрыв капюшон. Вскоре её точёная головка оказалась вровень с лицом Панси.

- Что мне делать? – растерялась Паркинсон, что нечасто с ней случалось.

- Как можно чётче представь себе то, что ты от неё хочешь. Фиксируй внимание на Фишере и письме. Дай ей понять, что не хочешь, чтобы она его укусила. Она должна только напугать его, - торопливо проговорила Гермиона.

Панси, неотрывно глядя в глаза змеи, вызывала в мозгу чередующиеся сцены: вот она входит в кабинет, змея вползает за ней, подбирается к Фишеру и начинает раскачиваться, будто готовясь к броску, но не кусает; профессор в ужасе, трясущимися руками он отдаёт письмо девушке, пятится, змея успокаивается, ползёт обратно из кабинета, по коридору и возвращается на гобелен. Девушка старалась не показать змее эмоций, которые вызывал у неё Фишер, но в памяти вдруг всплыло его лицо, искажённое алчностью и предвкушением мести, и Панси увидела, как голова змеи качнулась. Девушка почувствовала слабость, перед глазами всё поплыло, но Уизли, внимательно наблюдавший за ней, метнулся к Панси и крепко схватил за руку. Панси опомнилась и отвела глаза от пронизывающего взгляда кобры. Ей сразу стало лучше.

- Что теперь? – прошептала она.

- Иди к нему, пароль для снятия моих затворяющих чар – «Драко», - сказала Гермиона.

***

Панси шла по коридору, то и дело оборачиваясь и опасливо косясь на змею. Рептилия уверенно скользила по каменному полу. Никогда Панси не было так страшно, как сейчас. В голову пришла непрошеная мысль: зачем она ввязалась в гриффиндорскую авантюру?! При ближайшем рассмотрении вся эта затея оказалась не такой уж и забавной.

Вот и вход в кабинет. Она произнесла пароль и открыла дверь. Фишер перебирал какие-то вещи на столе и, видимо, даже не заметил, что его запирали.

- Добрый вечер, сэр, - сказала девушка.

- А, Паркинсон, всё-таки одумались? – ответил он, не оборачиваясь.

- Профессор…

- Ну? - бросил он, шурша свитками.

Панси всё ещё стояла у двери, чувствуя, как прохладная тяжесть змеи струится, задевая её ступни. Она притворила дверь, убедившись прежде, что не прищемит змеиный хвост.

Страх вдруг ушёл, уступая место негодованию. «Он даже не соизволил повернуться ко мне лицом! - злилась Панси, прожигая взглядом спину профессора. - Ну так уж и быть, дам тебе последний шанс, ублюдок!»

- Я ещё раз прошу вас отдать письмо.

- Вы, наверно, шутите, Паркинсон, - глумливо сказал Фишер, наконец поворачиваясь к ней.

- Нет, не шучу. Лучше бы вам отдать его по-хорошему, - ответила Панси, глядя ему в глаза. Змея под её ногами замерла, слившись с каменным полом.

- Вы меня напугали! – произнёс издевательским тоном профессор.

- Ну, как знаете, - процедила девушка, дрожа от ненависти. Она посмотрела себе под ноги. Почувствовав её злость, змея очнулась. Длинное чешуйчатое тело пришло в движение, и это отчего-то наполнило душу Панси восторгом и уверенностью в себе.

- Сэр, теперь вам придётся иметь дело с моей подругой. Она любезно согласилась на время оставить свой уютный гобелен и помочь мне.

- Что вы городите? У меня нет времени…

- Просто взгляните вниз, - перебила его Панси.

Профессор перевёл взгляд, глаза его расширились.

- Мерлин! Что это?

- Это - три метра убедительных аргументов, - злобно осклабилась Паркинсон.

Змея двинулась к насмерть перепуганному мужчине. Фишер попятился, споткнулся, еле удержавшись на ногах. Змея неотвратимо настигала его. Панси каким-то шестым чувством ощущала её азарт. Фишер продолжил отступление, достиг кресла и с размаху плюхнулся в него. Панси было видно, как трясутся у него руки, когда он, взявшись за подлокотники, попытался подняться.

- Сидеть! – рявкнула Панси, наслаждаясь его испугом.

Фишер дёрнулся и вжался в кресло – змея была уже совсем близко. Она замедлила течение своего совершенного тела и начала подниматься, угрожающе развернув капюшон. Лицо мужчины залила мертвенная бледность, он боялся пошевелиться.

- Убери её, ради всего святого! – его голос сорвался жалким фальцетом.

- Сначала письмо! - отрезала Панси.

Молчание.

- Где моё письмо?

- В верхнем ящике стола, - шёпотом ответил Фишер. Голос совсем его оставил – змеиная голова замерла на уровне его лица. Казалось, он боится дышать.

Девушка подбежала к столу и яростно дёрнула ручку. Ящик с грохотом упал на пол. Из него посыпались блокноты, сломанные перья, исписанные куски пергамента, графики и газетные вырезки с набранными крупным шрифтом словами «Разыскиваются». Письмо оказалось приклеено к задней стенке ящика и заколдовано от призывающих чар. Панси осторожно отлепила его, пробежала глазами текст и сунула в карман мантии.

- Убери же её, - просипел Фишер.

- Сначала несколько пожеланий на будущее. Во-первых, ты отстанешь от меня раз и навсегда. Во-вторых, ты больше не интересуешься чужой перепиской. В-третьих, впредь ты появляешься в этих подземельях только при крайней необходимости, то есть только на своих лекциях. В другое время чтобы духу твоего здесь не было!

- Но подготовка к практическим занятиям…

- Пусть этим занимается гриффиндорская крыска Грейнджер, все всё равно она здесь постоянно вертится. А ты не суйся сюда. Я понятно объясняю?

- Да.

- Отлично! Пора возвращаться, - Панси ласково коснулась чешуйчатой головы. Змея сделала ложный бросок, Фишер вскрикнул и лишился чувств.

Кобра опустилась на пол и поползла к выходу. Панси последовала за ней. Профессор неподвижно сидел в кресле, голова безжизненно свесилась набок.

***

- Ну, что?! Удалось забрать письмо? - спросила Гермиона.

- Всё путем, - ответила Паркинсон, похлопав себя по карману. – Он чуть не обоссался, когда увидел змею, а потом грохнулся в обморок.

- Хотел бы я видеть это! - ухмыльнулся Рон.

- Так иди и посмотри – он так и валяется в кресле, - снисходительно посоветовала Панси.

Гермиона нахмурилась:

- Я думаю, его надо привести в чувство. Не можем же мы бросить человека в таком состоянии!

- Слушай, Грейнджер, не строй из себя святую! Ты всё это придумала, в конце концов, а сейчас его жалеешь. Где логика? - сердито сказала Панси.

- Гермиона, в самом деле, мероприятие прошло, как планировалось, результат достигнут. А этот кабан сам очухается, – неожиданно поддержал слизеринку Рон.

Гермиона посмотрела на Гарри.

- Я думаю, если кто-нибудь из нас сейчас поможет ему, это потом вызовет у него подозрения, - предположил Гарри.

Их разговор был прерван требовательным шипением змеи, которая, казалось, не торопится вернуться на своё место.

- Что она хочет, Гарри? - нервно спросил Рон.

Вместо ответа Гарри произнес несколько слов на парселтанге. Змея что-то ответила ему.

- Она говорит, что один из нас должен ей заплатить, - мрачно пояснил Гарри.

- Заплатить?

- Да, она израсходовала всю накопленную энергию, ей не хватает сил вернуться на гобелен. Кто-нибудь должен поделиться с ней. Наверно, мне придётся…

- Нет, Гарри, ты не должен. Только не ты! – воскликнула Гермиона.

- Тогда, может быть, Паркинсон? Всё это затеяно ради неё, - предложил Гарри.

- Нет, я не могу. Мне делается плохо от её взгляда, - Панси нырнула за спину Рона.

- Хорошо, я заплачУ ей, - обречённо сказал Рон и выступил вперёд.

Гарри что-то сказал змее, указав на Рона. Змея зашипела.

- Она говорит, это должна быть женщина, - пояснил Гарри.

- Хорошо, - вздохнула Гермиона.

- Нет, я не согласен, чтобы это была Гермиона! Скажи ей, пусть не привередничает, берёт энергию у меня. Не брезговала же она забирать силы у мышей и крыс, - твёрдо сказал Рон.

Гарри перевёл змее слова друга.

- Она говорит, что выбирать не нам, а ей.

Гермиона приблизилась к змее и заглянула ей в глаза. «Бери», - мысленно сказала она.

- Гермиона, нет! – дёрнулся Рон.

Панси схватила его за руку:

- Не мешай, а то что-нибудь пойдёт не так.

Кобра поднялась и вперилась в Гермиону своими жёлтыми глазами. Девушка почувствовала лёгкое головокружение, затем стены Хогвартса и лица друзей исчезли.

…Воздух неподвижен и сух, при вдохе он режет горло и с трудом добирается до легких, вызывая боль. Под ногами - мелкая сыпучая субстанция, похожая на песок, но это не песок: когда погружаешь в неё ногу, ощущаешь давление, как будто кто-то стискивает ступню; хочется побыстрее сделать следующий шаг.

Вокруг - неестественная тишина, но она мало похожа на уютно-сонное молчание зимнего леса, которое нарушается скрипом стволов дряхлых деревьев. Здешнее безмолвие тоскливо и недоброжелательно, оно питает тревогу, как воздух питает огонь.

Девушка тащится вперёд, с усилием вытягивая ноги из псевдопеска; она устала, но остановиться - страшно. Движение - это жизнь, но жива ли она? Она озирается по сторонам, но глазу не за что зацепиться - только ровная поверхность, неутешительно сереющая в перспективе. Даже запахов здесь нет - всё безжизненно-стерильно.

Наконец девушка замечает неясную тень, рваными движениями перемещающуюся метрах в тридцати от неё. Гермиона пробует повернуть, чтобы подойти поближе, но у неё не выходит. Окликнуть тоже не получается: истерзанные здешним колючим воздухом голосовые связки отказываются служить. Что ж, остаётся лишь двигаться вперёд в полном одиночестве.

Что это за место и где она пребывала до этого, девушка уже не знает. Лишь смутно помнит, что так, как сейчас, было не всегда. Было не так одиноко, но где и когда? Вялые мысли лениво колышутся в мозгу, не принося никакой пользы своим хаотичным движением.

Она очередной раз, без особой надежды, больше по инерции, бросает взгляд вдаль и с трепетом обнаруживает изменения - на горизонте ширится чёрная полоса, которая манит к себе. Откуда-то приходит знание: вот он, Предел всего - веет свежестью и притягивает невообразимо. Скорее, скорее вперёд!

И вот уже она стоит на краю пропасти: впереди, внизу, вверху - насыщенная чернота с изумительным вкусом разбавленная звёздами. Позади осталась постылая серая пустошь. Выбор несложен, и девушка заносит ногу, чтобы шагнуть вперёд и слиться со сверкающим универсумом, но что-то её не пускает…

***

Рон с тревогой следит за Гермионой. Он видит, как девушка бледнеет, глаза теряют осмысленное выражение. Кобра слегка вибрирует от удовольствия. Под глазами Гермионы проступает синева, румянец сползает со щёк, черты лица заостряются. Она выглядит на двадцать лет старше. Вдруг глаза её закатываются, и она валится на пол. Змея тянется к её лицу.

- Гермиона! - орёт Рональд Уизли, бесцеремонно хватает змею и оттаскивает от девушки.

Гарри слышит:

- Вкуссссно. Не сссссмогла удержжжжаться…

Змея плавно втекает на гобелен, лучась от переполняющей её силы и укладываясь ровными кольцами. Ткань колеблется. Эти колебания разбегаются вокруг, и вот уже каменная кладка стены содрогается. С потолка сыпется какой-то мусор. На стене появляется трещина, быстро сбегает вниз. Юные маги слышат гул и ощущают колебания под ногами. Кажется, весь замок пришёл в движение.

Несколько толчков, и всё прекращается. Магическая змея, созданная волей и талантом великого колдуна, Основателя Хогвартса Салазара Слизерина, занимает подобающее ей место и замирает.

Но Рональда Уизли не волнует, что происходит вокруг - он пытается растормошить Гермиону, но безуспешно. Он вскакивает и поворачивается к Гарри и Панси.

- Давайте все вместе! – кричит Рон.

Три палочки взмывают в воздух:

- Ennervate!

Гермиона вздрагивает и восхищённо шепчет, не размыкая век:

- Звёзды! Какие звёзды!

Панси испуганно смотрит на неё, вдруг наклоняется и гладит Гермиону по голове.

– Очнись, Грейнджер, - мягко зовёт она. Совесть подсказывает Панси, что она должна бы быть на месте Гермионы. – Ennervate! – слизеринка выкладывается полностью и обессиленно опускается на холодный пол рядом с Гермионой.

- Рон, бери Гермиону на руки, и идём в больничное крыло! Версия такая: мы искали её, чтобы пойти проведать Хагрида, решили заглянуть в лабораторию и нашли её здесь, - быстро командует Гарри.

Он подходит к Панси и помогает ей встать.

– Иди к себе на факультет и ложись спать. Мы тебя не видели, ты нас - тоже.

Они расходятся. У Панси кружится голова и она осторожно, держась за стенку, передвигается в сторону комнат Слизерина.

***

На пути в больничное крыло гриффиндорцы столкнулись с преподавателями. Стоя посреди коридора, МакГонагалл, Флитвик, Вектор и Спраут внимательно слушали профессора Бинса. Увидев Гермиону на руках у Рона, МакГонагалл побледнела и с несвойственной ей поспешностью бросилась навстречу.

- Что с ней?

- Сами не знаем. Ennervate не помогает.

- Профессор Вектор, не могли бы вы…

- Конечно, Минерва, - ответила Вектор, подняла палочку и, указав на Гермиону, произнесла: - Mobilicorpus! Тело девушки поплыло по воздуху, направляемое профессором арифмантики.

- Откуда вы? Мистер Поттер, что произошло? – допытывалась МакГонагалл.

- Мы собирались втроём пойти к Хагриду на чай. Зашли в библиотеку за Гермионой, но её там не оказалось. Решили посмотреть у профессора Фишера в лаборатории. В тот момент, когда мы спускались в подземелье, произошло что-то странное.

- Будто небольшое землетрясение, - вставил слово Рон. - Всё тряслось, с потолка сыпалась труха, кошмар, - Рон продемонстрировал присутствующим свою рыжую шевелюру, которая сейчас из-за осевшей на ней пыли казалась пегой.

Профессора выжидательно смотрели на ребят.

- Потом толчки прекратились, и мы пошли дальше, и там, на полу, как раз под слизеринским гербом, мы её и нашли…

- Под слизеринским гербом? - задумчиво переспросил Флитвик.

- Да, сэр.

- Ещё что-нибудь необычное вы там заметили?

- Да! Там рядом с гобеленом огромная трещина по стене пошла! – сказал Рон.

- И воздух… Не знаю, как описать… разреженный, - неуверенно пояснил Гарри.

- Там было холодно? – неожиданно спросил Бинс.

Профессор Спраут удивлённо посмотрела на него:

- Там всегда холодно.

- Ой, точно, сэр! Когда мы подбежали к ней, там было довольно жарко, а за то время, пока мы пытались привести её в чувство, похолодало. Странно, да? Я сначала не вспомнил, но теперь, когда вы спросили, сэр… А откуда вы знали? – спросил Гарри у Бинса.

- Похоже, ваше предположение, коллега, начинает подтверждаться, - сказал Флитвик Бинсу. – Все признаки налицо.

- Признаки чего? – уточнил Гарри.

- Спонтанного выброса магической энергии, - пояснил Флитвик. - Хорошо бы проверить уровень фона, - сказал он МакГонагалл.

- Кстати, кто-нибудь видел Роя Фишера? – озабоченно спросила Спраут.

- Гермиона говорила, что профессор сегодня в Мунго не собирался, – «вспомнил» Рон.

- Мерлин! - всплеснула руками Спраут. - Если он был в подземельях, скорее всего, его тоже задело.

МакГонагалл поправила очки и сказала:

– Предлагаю следующее: профессора Флитвик и Бинс идут обследовать место происшествия, вы, Помона, поищете Роя Фишера, Поттер и Уизли отправляются к себе в башню и держат язык за зубами, а я - в лазарет, посмотрю, как там девочка.

- А в Министерство будем сообщать? – спросил Флитвик.

- Думаю, надо сначала самим всё обследовать, а потом уж посмотрим, – ответила директор. - Через час все встречаемся в моём кабинете. К вам это, разумеется, не относится, – она поверх очков строго посмотрела на Гарри и Рона.

- Профессор, можно мы пойдём с вами? Мы имеем право знать, что с Гермионой, - решительно сказал Рон.

- Хорошо, мистер Уизли.

***

В царстве мадам Помфри было тихо. Гермиона лежала за ширмой в самом углу больничного зала. Как только целительница увидела посетителей, она начала их взволнованно расспрашивать:

- Что произошло, Минерва? Девочка всё ещё не очнулась, и я даже не могу понять, что с ней…

- Бинс считает, что был выброс магической энергии, девочка попала в эпицентр.

- Выброс? Я всегда считала, что выбросом называются первые проявления магии у дошкольников.

- Видишь ли, Поппи, иногда старинные колдовские предметы, аккумулирующие магию веками, вдруг выбрасывают её.

- Никогда о таком не слышала.

- Да, это редкое явление. Последний раз подобное случалось в семнадцатом веке.

- Странно, по всем показателям мисс Грейнджер, скорее, страдает от истощения, а не от избытка энергии. Однако вряд ли сейчас можно делать какие-то выводы.

- Мадам Помфри, можно мы пройдём к Гермионе? – спросил Рон.

- Почему бы и нет? – вздохнула колдоведьма. - Возможно, она скорее очнётся, если будет чувствовать дружеское присутствие.

Рон и Гарри поспешили к подруге. Она лежала неподвижно и выглядела измождённой.

Рон тоскливо посмотрел на неё и повернулся к Гарри:

- Похоже, проклятая тварь высосала из Гермионы всю энергию. Слушай, может быть, нам лучше рассказать всё как есть? Возможно, информация о том, что произошло на самом деле, поможет при лечении. Как думаешь?

- Если подобные случаи столь редки, как сказала МакГонагалл, то вряд ли подробности помогут Помфри определить, как лечить Гермиону. К тому же, если правда выйдет наружу, нас запросто могут исключить. Мне-то всё равно, я летом вообще собирался бросить школу.

- Знаешь, если это поможет вернуть Гермиону, я как-нибудь переживу отчисление. В конце концов, Джордж и Фред прекрасно обошлись без ТРИТОНов, и я не пропаду, - решительно сказал Рон.

Гарри потёр переносицу:

- Но вот для Гермионы отчисление станет концом света. Ты лучше меня знаешь про её планы поступать в престижную академию зельеварения.

- Да, она готова на всё ради своей мечты, - согласился Рон. - Представляешь, мы даже пытались проникнуть в комнаты Снейпа при помощи оборотного зелья. И знаешь, зачем? Чтобы найти его старые учебные планы по зельеварению. Она, конечно, мне в этом не призналась, но я-то её знаю.

- Вот видишь. Нельзя никому говорить, что мы натравили змею на преподавателя. Гермиона нам этого не простит.

Рон окинул взглядом лежащую Гермиону и мрачно кивнул.



Глава 10.

Неизвестно сколько проболтавшись в темноте, Гермиона открыла глаза и увидела знакомый сводчатый потолок больничного зала. Причудливая резьба по камню, бронзовые люстры с оплывшими свечами, ширма-экран, разрисованная растительными узорами – всё это казалось милым и уютным после той бездонной черноты, из которой она только что вынырнула. Ей нравилось наступившее чувство определённости: тут – пол, там – потолок, волшебная палочка – на прикроватной тумбочке, она сама - в мягкой постели. Что ещё нужно для счастья?

Попить.

Придётся прогуляться до мадам Помфри.

Гермиона взглянула на пол в поисках туфель. Странно, рядом с кроватью их не было. «Давно лежу, что ли?» - подумала девушка.

Гермиона перевернулась на живот и, свесив голову, заглянула под кровать. В углу, куда едва проникал слабый свет ночника, валялись больничные тапки – видимо, кто-то из её посетителей (она была уверена, что друзья приходили к ней) случайно загнал их туда. Не глядя нащупав волшебную палочку, она нетерпеливо проговорила:

- Accio, тапочки!

Ничего не произошло. Ещё раз – никакого эффекта.

Она поставила подушку повыше и уселась. Описав кистью руки красивую дугу, девушка произнесла: «Lumos!» и с надеждой воззрилась на кончик своей палочки. НИ-ЧЕ-ГО. «Это чёрт знает что такое!» - подумала Гермиона. Отложив палочку, она сползла с подушки и закрыла глаза. Перед мысленным взором появились два вертикальных зрачка, и воспоминания нахлынули на неё, и вместе с ними росло неприятное, отдающееся холодком в груди подозрение.

Неужели она лишилась самого дорогого, самого важного, того, что так неожиданно и необъяснимо проявилось тринадцать лет назад, в тот день, когда чайная ложка зависла над столом на глазах у изумлённой мамы?! Нет, это несправедливо, этого не может быть! «Просто волшебная палочка неисправна», - пыталась прогнать страшную мысль Гермиона. Она снова схватила палочку, сняла цепочку с шеи и, положив её перед собой на одеяло, попыталась поднять с помощью Wingardium Leviosa. Цепочка ни на йоту не изменила своего положения. Гермиона откинулась на подушку. Что дальше? Она беспомощна, как сквиб!

- Добби! – позвала она.

- О, бедная мисс Гермиона очнулась! Какая радость для всех её друзей! – закудахтал возникший из ниоткуда эльф. – Чем Добби может помочь мисс?

- Добби, принеси мне что-нибудь попить и, пожалуй, плитку шоколада. И самое главное: позови Гарри и Рона, только тихо, никого не разбуди!

***

Вид двух пар ботинок, самостоятельно передвигавшихся по больничному залу, немного её развеселил. А может, помог шоколад, от которого уже остался лишь неровный шарик фольги.

- Гермиона, наконец-то! – закричали ребята, сбрасывая мантию-невидимку. – Мы уже не знали, что нам делать!

- В каком смысле «что делать»? - удивилась Гермиона. - Я долго здесь лежу?

- Вторая неделя пошла! - пояснил Рон. Глаза у него подозрительно заблестели.

- Расскажите мне, что произошло. Я ничего не помню, только её глаза…

Гарри подробно описал возвращение кобры на свой гобелен.

– Если бы не Рон, она бы так и не оторвалась от тебя!

- Что вы сказали мадам Помфри? Она что-нибудь подозревает? – забеспокоилась девушка.

- Гермиона, когда мы тебя несли в больничное крыло, наткнулись на целый педсовет в коридоре.

- Неужели толчки ощущались по всему замку?

- В том-то и дело, - сказал Гарри. - Нам пришлось выкручиваться: мы, дескать, искали тебя, чтобы вместе пойти к Хагриду. Спустились в подземелья и нашли там тебя. Прокатило.

- Флитвик сказал: внезапный всплеск магической энергии. Причину им установить не удалось, – добавил Рон.

- То есть подробностей никто не знает? – немного успокоилась Гермиона.

- Никто. Кроме нас и Фишера. Но, похоже, он держит рот на замке. И ничего не предпринял против Паркинсон – она ходит с самодовольной рожей, Слизерин по-прежнему на первом месте по баллам, – ответил Гарри.

Рон скрипнул зубами:

- Ну, ничего, посмотрим, что будет, когда они нам проср… проиграют в квиддич.

- Значит, с Фишером всё в порядке? – с облегчением уточнила Гермиона.

- Его в обмороке нашла Спраут. Он пару часов пролежал здесь, с тобой по соседству. Потом пришёл в себя и сразу потребовал у МакГонагалл предоставить ему комнаты в Восточной башне. Так что можешь не беспокоиться – ничего ужасного с ним не случилось, – сказал Гарри.

- Разве что штаны обмочил, - усмехнулся Рон.

- Зато со мной, кажется, случилось, - помрачнела девушка.

Рон непонимающе уставился на неё:

– Ты всё ещё плохо себя чувствуешь?

- Не в этом дело. Возьми-ка, - она протянула Рону свою палочку.

- Зачем мне она? – удивился рыжий.

- Мне надо проверить одно предположение, - пояснила Гермиона. - Сделай что-нибудь простенькое.

- Что?

- Lumos или Wingardium Leviosa, к примеру.

Рон кивнул, и через секунду палочка засветилась. У Гермионы упало сердце.

- Теперь призови мои тапки из-под кровати, - потребовала она.

- Пожалуйста, - пожал плечами Рон.

- А теперь измени их цвет. Ой, только не розовый! – поморщилась Гермиона. Рон фыркнул и сделал тапки гриффиндорских цветов.

- Теперь твоя душа довольна? – спросил Рон, возвращая ей палочку. Гермиона резко её вырвала из его рук и бросила на тумбочку. Палочка покатилась и упала на пол.

- Так, - сказал Рон, садясь на край постели и обнимая Гермиону, - говори, в чём дело?

Она передёрнула плечами, избавляясь от его объятий – сейчас ей была тягостна его опека. Парень был неприятно удивлён, но ничего не сказал и, вздохнув, поднялся с её кровати.

Тяжёлое молчание повисло в воздухе.

Гарри, глядя на них, о чём-то размышлял, а потом осторожно спросил:

- Ты потеряла магические силы, Гермиона?

Она всхлипнула и кивнула, потом отвернулась к стенке и сказала с плохо скрываемым нетерпением:

- Вы идите сейчас… Я устала… Хочу побыть одна.

- Ты нас прогоняешь? – изумился Рон. Гарри подтолкнул друга к выходу и сказал девушке:

- Мы придём вечером. Всё будет в порядке. Это временное явление, я уверен.

Гермиона ничего не ответила. Дождавшись их ухода, она погрузилась в свои мрачные мысли.

Гарри и Рон – её лучшие друзья. И Джинни. И ещё есть Невилл и Луна. Выдержит ли их дружба, если к Гермионе никогда не вернутся магические силы? Способны ли маги дружить с маглами? И есть ли вообще смысл в таких отношениях – Гермиона не была уверена. Слишком разные интересы.

Кто у неё там есть, в неволшебном мире? Родители и родственники, которых она видит не больше двух раз в году. В городке, где она родилась, у неё была подружка – Сьюзан. Они вместе катались на роликах, а ещё обожали самодельные качели над оврагом. Качели эти – просто длинная верёвка, свисавшая с крепкой дубовой ветки, с прикрученной палкой, которая призвана была изображать сиденье. Хватаешь одной рукой веревку, другой – палку, разбегаешься, запрыгиваешь и вот уже летишь над оврагом! Здорово, аж дух захватывает! И можно кричать, визжать или громко петь, сколько хочешь.

Сьюзан ничуть не смущали левитирующие под взглядом Гермионы ложки и самопроизвольно падающие с книжных полок тома детской «Британики». «Жаль только, что из тебя не получится фея!» - захихикала Сью, когда они, будучи пятилетними козявками, втайне от всех обсуждали эти маленькие Гермионины чудеса. «Почему?» - запальчиво спросила Гермиона – ей ужасно хотелось такую же красивую диадему, как у фей из детских книжек. «Нос у тебя не совсем подходящий», - простодушно пояснила Сью. Что правда, то правда – нос у неё, у Гермионы, был длинноват. «Ты права, скорее из меня выйдет ведьма», - согласилась необидчивая Гермиона и состроила страшную рожу. Сью рассмеялась и попыталась утешить подругу: «Ведьма – это гораздо круче, чем фея!»

Потом семья Гермионы переехала в Лондон – родители купили там практику у одного дантиста, которому надоела капризная английская погода, и он решил податься в тёплые страны, благо у тамошних жителей тоже есть зубы, которые нуждаются в лечении.

Сначала подружки переписывались раз в неделю, потом раз в месяц, и постепенно всё сошло на нет: иссякли темы для обсуждения.

В новой школе с общением как-то не заладилось, и Гермиона с головой окунулась в учёбу, что не прибавило ей популярности.

Напрашивались неутешительные выводы: с магловским миром её ничто не связывает, кроме родителей, а в магическом она рискует испытать все тяготы положения сквиба.

Мадам Помфри отвлекла Гермиону от невесёлых мыслей. Увидев, что её пациентка зашевелилась, колдоведьма поспешила к ней.

- Святые угодники! Очнулась! Гермиона, как ты себя чувствуешь? Головная боль? Тошнота? Слабость?

- Доброе утро, мадам. У меня ничего не болит, но чувствую я себя отвратительно!

- Что такое, милая?

- Я ничего не могу! - с отчаянием выпалила Гермиона.

- Ничего не можешь? Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Помфри.

- У меня не выходит ни одно заклинание. Даже те, что мы проходили на первом курсе, мне не под силу!

- Не расстраивайся, это пройдёт. Такое иногда бывает даже с самыми сильными волшебниками от перенапряжения, недосыпания или от сильных душевных потрясений. У меня есть отличное средство на этот случай!

Через некоторое время она вернулась со стаканом какой-то мутноватой жидкости.

- Пей, девочка.

Гермиона так и сделала, потом нетерпеливо схватила свою палочку.

Помфри с улыбкой остановила её:

- Не торопись, восстановление магических сил – это длительный процесс. Он может занять около месяца при условии, что ты будешь хорошо питаться, много отдыхать и регулярно принимать лекарства, разумеется… А вот и Минерва!- шепнула она. - Знаешь, она каждый день заходит узнать, не очнулась ли ты.

Гермиона перевернулась на бок, лицом к двери, и увидела улыбающуюся МакГонагалл.

- Поздравляю, мисс Грейнджер, вы опять с нами! Есть проблемы? – улыбка директрисы сменилась озабоченным выражением лица, когда та увидела покрасневшие глаза Гермионы.

Прослушав объяснения мадам Помфри, МакГонагалл сказала:

- До конца семестра я освобождаю вас, мисс Грейнджер, от практических занятий по всем предметам. А дальше будет видно. Я настаиваю, чтобы вы неукоснительно следовали рекомендациям мадам Помфри касательно приёма лекарств и режима. С такими вещами не шутят!

- Хорошо, мэм.

- Я вас оставлю, - извинилась Помфри и скрылась в своём кабинете.

- На каникулы вы собираетесь уехать домой, насколько я помню? – спросила директриса.

- Да, ещё до болезни я получила письмо от родителей, они будут рады видеть у нас и Гарри. Так или иначе, он поедет в Лондон: его... мм… исследования требуют присутствия в Лондоне. Так уж лучше пусть поживёт у нас.

МакГонагалл кивнула, соглашаясь с доводами Гермионы:

- Почему бы и нет. Я направлю кого-нибудь наложить защитные чары на дом ваших родителей.

***

Следующие несколько дней были для Гермионы до отказа заполнены самокопанием, жалостью к себе и отчаянными попытками обнаружить хотя бы намёк на исчезнувшую магию.

- Гермиона, доброе утро, - мадам Помфри, как всегда, встала спозаранку, чтобы всё успеть. – Я думаю, ты уже можешь вернуться в гриффиндорское общежитие, нет смысла держать тебя здесь.

- А моя магия? Она до сих пор не вернулась…

- Восстановится, надо только подождать. Не забывай про усиленное питание и хороший сон – не менее восьми часов в сутки!

Гермионе было страшно покидать лазарет: здесь она – просто больная, а среди студентов она каждую секунду будет ощущать себя ущербной. То самое чувство, с которым она, казалось бы, успешно и незаметно для окружающих боролась шесть лет, настигло и поглотило её сейчас.

- Мадам, не выгоняйте меня отсюда! Я чувствую себя слабой. Думаю, что ещё не выздоровела. Можно, я останусь ещё дня на три? – жалобно попросила она.

Колдоведьма с изумлением посмотрела на неё:

- Если бы я не знала тебя, я могла бы подумать, что ты просто хочешь поотлынивать от занятий! Хорошо, если ты действительно плохо себя чувствуешь, можешь побыть здесь ещё два дня, но не больше.

***

С трудом дождавшись, когда Помфри уйдет, Гермиона повернулась носом к стенке.

Проблема в том, что ей вообще ничего не хочется. Просто нет ничего такого на свете, чего бы стоило хотеть. Это чувство родилось в тот день, когда она очнулась в больничном крыле и обнаружила, что лишилась магической силы.

Друзья ещё несколько раз вдвоём навещали её, а иногда Рон приходил один, надеясь, что наедине с девушкой сможет побороть её отчуждение. Не один раз появлялась в больничном крыле и Панси Паркинсон, притворяясь, что пришла за зельем от головной боли, и издали внимательно разглядывала Гермиону, пока Помфри рылась в своей кладовке в поисках подходящего зелья.

Но эти посещения только раздражали Гермиону. Особенно визиты Уизли, со вздохами и укоризной… «Какой-то он стал другой», - равнодушно думала Гермиона.

Или она сама изменилась? Скорее всего.

Рон уходил с совершенно потерянным видом. Нередко Панси покидала больничное крыло вместе с ним, с сочувствием заглядывая Рону в глаза.

Его шутки больше не казались Гермионе забавными и не поднимали ей настроение. Совсем не хотелось дотрагиваться до вихра на его макушке и называть друга рыжиком и солнышком. Его прикосновения, до недавних пор вызывавшие мурашки по коже и чувство радостного предвкушения, теперь были ей неприятны.

Ещё недавно она совершенно искренне пообещала любить всегда, и ей даже не пришло в её умненькую головку, как это наивно звучит. Быстро же всё прошло!

Оказалось, все их радости, опасения, надежды и ожидания лишены смысла перед лицом увиденной ею бездонной черноты. Чтобы она, Гермиона, ни делала, как бы ни прожила свою жизнь – конец будет один: обречённое скольжение к неизбежному Пределу. Нет никакого смысла оттягивать момент падения, может быть, прямо сейчас стоит уйти – слиться с великолепной и пугающе-притягательной темнотой и стать одной из мириадов безымянных звёзд.

Да, это единственное разумное решение.

Гермиона нырнула под одеяло с головой, припоминая расположение ядовитых зелий в хранилище мадам Помфри. Нужно что-нибудь не очень болезненное… И чтобы не выглядеть на собственных похоронах отталкивающе.

Надо только заставить себя встать. И сделать это надо именно сейчас, пока мадам Помфри на завтраке в Большом зале. Слава Мерлину, Гермионе известны все пароли в Больничном крыле.

Девушка села на край кровати, нашарила ногами тапочки и с трудом поднялась. От долгого лежания её покачивало. Вот и хранилище.

– Betula pendula!

Вот досада - пароли без магии не действуют!

- Добби! Добби!

- Добрый день, мисс Гермиона! Мисс уже встаёт, как славно! – потирал серые лапки эльф, жмурясь от радости.

- Добби, я хочу, чтобы ты проводил меня в комнаты мистера Снейпа, - решительно сказала девушка.

***

- Спасибо, Добби. Я побуду здесь.

Настало время обыскать шкаф из тёмного дерева, что стоит в кабинете. К счастью, профессор успел зачаровать только входные двери.

К чёрту щепетильность! Закрыто. Попробуем сорвать замок – он не выглядит слишком крепким - нужен только рычаг. Каминная кочерга – то, что надо!
Гермиона поднажала, замок слетел, и дверцы шкафа распахнулись, открывая взгляду пузырьки причудливых форм и разнообразных размеров, призывно поблёскивающих в недрах полок.

Какая красота! Чего тут только нет: цикутотоксин, аконитин, кониин, гельвелловая кислота, гирометрин, аманитотоксин, гиосциамин, гиосцин, колхицин… Запасов хватит, чтобы отравить (или вылечить? – смотря в какой пропорции) половину магической Англии. Осталось только выбрать…

Гермиона протянула было руку к цикутотоксину. Судороги, пена изо рта… Неэстетично. Гельвелловая кислота – понос, рвота… Неэстетично в квадрате. Аманитотоксин - действует не сразу, зато стопроцентная гарантия летального исхода, если вовремя не сделать очищение крови.

Гермиона опустилась на пол и обратилась мыслями к хозяину этой в своём роде великолепной коллекции.

Можно по-разному заглядывать в Бездну…

Интересно, сколько раз он стоял здесь с теми же намерениями? Сколько раз, проходя мимо, кидал невольный взгляд на заманчивые полки? Сколько раз хотел уйти , но всё-таки оставался? Почему? Что давало силы? Долг? Упрямство? Надежда? Обещание или клятва?

Семнадцать невыносимых лет находилось что-то, удерживающее его на этом свете… Может быть, и ей попытаться пережить трудный период? «Всё проходит, пройдёт и это». Надо стиснуть зубы и идти дальше. Не ждать от людей и от жизни многого. Тем радостнее будет неожиданно обнаружить что-нибудь стóящее.

Гермиона почувствовала, что у неё замёрзли ноги; она забралась на диван и накрылась пледом. Ступни постепенно согревались, клонило в сон, желание отравиться меркло, пока совсем не исчезло.

Впервые за последние две недели она спала без кошмаров – Бездна отступила от неё.

***

Она покинула лазарет, выслушав многословные рекомендации Помфри, вернулась в гриффиндорскую башню, начала посещать лекции. Преподаватели, предупреждённые МакГонагалл, не спрашивали её на уроках. Гермиона надеялась, что магические силы вот-вот вернутся к ней, а до той поры никто не заметит их отсутствие. Поэтому она продолжала исполнять обязанности префекта, в том числе патрулируя коридоры после отбоя.

Как-то раз поздно вечером, делая плановый обход, Гермиона услышала за поворотом коридора взволнованный голос МакГонагалл. Девушке стало интересно, из-за чего так кипятится директор. Гермиона подошла поближе и выглянула из-за угла. Её часть коридора была освещена гораздо хуже, поэтому было маловероятно, что её заметят. Гермиона увидела, что директриса спорит о чём-то с двумя незнакомыми волшебниками. Разглядев на их мантиях круглые нашивки, изображающие восходящее солнце, девушка поняла, что это авроры.

- Безобразие, устраивать такое в школе я не позволю! – раздувала ноздри рассерженная МакГонагалл.

- К сожалению, госпожа директор, мы вынуждены настаивать, чтобы вы способствовали выполнению распоряжения Министерства “О предотвращении нежелательных контактов”, - спокойно пояснил один из авроров.

- Вот и предотвращайте на здоровье, причём здесь Хогвартс?

- После того, как была зафиксирована попытка незаконного проникновения в помещения Северуса Снейпа, объявленного во всемагический розыск, имеется вероятность, что в школе до сих пор находятся его сообщники. Именно поэтому аврорат принял решение взять у всех учащихся и преподавателей образцы почерка.

- Вместо того чтобы искать Снейпа, вы занимаетесь всякой ерундой! – негодовала МакГонагалл.

- Позвольте нам решать, чем заниматься. Ваше мнение в данной ситуации, боюсь, не имеет большого значения, – отрезал аврор. – Никто не должен знать об этом, иначе вы недолго продержитесь на своём месте, обещаю! Вы лично подберёте в архиве пергаменты с работами студентов и отчётами преподавателей и передадите нам. Вопросы есть?

- Вопросов нет. Предупреждаю, я буду жаловаться в Министерство на ваши незаконные действия.

- Ваше право. Доброй ночи.

“Я ведь могла и не пойти этим коридором, не услышать этого разговора. Похоже, что здесь не обошлось без Фишера! – ужаснулась Гермиона. - Видимо, они будут вскрывать всю нашу почту! Надо срочно сообщить профессору Снейпу. Наверняка, у них есть образец его почерка”. Гермиона побежала в свою спальню, схватила бумагу и начала писать:

Уважаемый сэр,

весьма опечалена вестью о внезапно поразившем Вас артрите. Я понимаю, как болезненно, должно быть, писать письма с распухшими суставами пальцев. Умоляю, не мучьте себя, поручите переписку своему секретарю, только ни в коем случае не обременяйте этим своего крестника.

Искренне Ваша,

Пруденс

Подумав, Гермиона добавила постскриптум:

P.S. Помните, я писала Вам о туристах, заполонивших наши края? Теперь у них новое поветрие – графология. И всё бы ничего, если бы они не навязывали своё увлечение всей деревне.

Было бы интересно узнать Ваше мнение об этой науке.

***

Профессор Фишер, оправдывая надежды Гермионы, переселился в Восточную башню и в подземелья спускался только на уроки. Он и Гермионе посоветовал как можно меньше времени находиться в лаборатории:

- Если уж вам, мисс Грейнджер, так хочется проводить эксперименты вне уроков, я мог бы брать вас иногда с собою в Мунго – там отличная лаборатория, - небрежно предложил Фишер.

- Нам запрещается покидать территорию школы, - ответила Гермиона.

- Я договорюсь с МакГонагалл, - настаивал профессор, - она не сможет не отпустить вас, поскольку вы заняты исследованиями для клиники.

- Я вовсе не хочу, чтобы для меня делали какие-нибудь исключения из школьных правил Гермиону. Мне вполне удобно здесь, в Хогвартсе.

- Этот случай, выброс магической энергии, он же может повториться, находиться в эпицентре очень опасно, Гермиона, как вы не понимаете! Я не смогу спокойно работать, зная, что моя лучшая студентка находится в этом, с позволения сказать, склепе!

- Маловероятно, чтобы такое необычное и редкое событие произошло два раза подряд, профессор. Спасибо, что беспокоитесь за меня, - с трудом выдавила она улыбку.

- Даже ваше упрямство мне нравится, Гермиона, - мужчина пристально смотрел на девушку, будто чего-то ожидая.

Гермиона взглянула на часы:

- Профессор, вы, кажется, уже опаздываете на совещание!

- Да, да, до завтра, мисс Грейнджер.

- До завтра, сэр.

***

Гермиона занималась в читальном зале библиотеки, когда к ней подошла второкурсница-гриффиндорка и передала записку от директора.

- Добрый вечер, профессор МакГонаггал.

- Добрый вечер. Как ваши дополнительные занятия по зельеведению?

- Мне самой трудно судить об этом, но, во всяком случае, я теперь знаю, в каком направлении двигаться.

- Профессор Фишер недавно с восторгом говорил о ваших успехах в систематизации лечебных методов.

- С восторгом? – Гермиона невольно поёжилась.

- Да, Рой Фишер вам очень симпатизирует, это сразу видно, - МакГонагалл испытующе смотрела на свою студентку.

- Мне как-то неловко, я не знаю, как вести себя с ним, - это было почти что правдой.

- Не дайте ему этого понять, мисс Грейнджер.

- Я стараюсь.

- Вы не передумали поступать в Академию?

- С каждым днём я хочу этого всё больше и больше! – воскликнула Гермиона. – Мадам Помфри говорит, что магические силы вот-вот вернутся ко мне.

МакГонагалл задумчиво посмотрела на неё.

- А целителем вы не хотите стать? Профессор Фишер считает, что вы просто созданы для этой деятельности.

Гермиона поморщилась:

- Меня привлекают научные исследования, а работа в клинике – это рутина. Это не для меня.

- Я вызвала вас, потому что мне стало известно об изменении правил приема в Академию, - сказала МакГонагалл.

- Добавили ещё пару экзаменов? – предположила Гермиона.

- Да нет, не в этом дело. Вам известно, что у профессора Фишера нет учёной степени?

- Известно, - насторожилась Гермиона.

- Так вот, с этого года Академия будет допускать к вступительным экзаменам только тех абитуриентов, которые смогут предъявить приёмной комиссии характеристику, полученную у лица, имеющего высшую ученую степень по зельеведению.

- А сколько лиц в магическом мире имеют такую степень, и как их найти? – деловито спросила Гермиона.

- Хороший вопрос. Таких людей всего трое. Один из них живёт в Южной Америке, второй живёт в Праге, но очень стар и ни с кем не общается, а у третьего вы учились пять лет.

- А профессор Слагхорн? – цепляясь за соломинку, спросила она.

- Да, он имеет степень, но не высшую, - ответила директриса.

У Гермионы было такое чувство, что её ударили под дых. Она зябко обхватила плечи руками. Не может быть, чтобы не было никакого выхода. В критический момент ей всегда что-нибудь приходило в голову, надо только подумать, подумать…

Профессор МакГонагалл молчала, давая студентке придти в себя. Она понимала, как разочарована Гермиона, но ничем не могла ей помочь.

- Профессор, вы простите меня, если я пойду? Мне надо побыть одной и подумать.

- Гермиона, я заметила, что в последнее время вы как-то отдалились от своих друзей, всё больше времени проводите в одиночестве. Так нельзя. Кстати, Академия – не единственное высшее учебное заведение, где преподают зельеведение.

- Но оно самое лучшее! Я видела рейтинг учебных заведений в “Пророке” и… и профессор Снейп говорил, что фундаментальное образование дают только там, - воскликнула девушка.

МакГонагалл нахмурилась.

- Мисс Грейнджер, не поддавайтесь гордыне ума, это не доводит до добра! Вам не достаточно примера того же мистера Снейпа?! У вас есть прекрасная возможность стать колдомедиком, рекомендацию вы себе уже обеспечили. Или займитесь трансфигурацией, вы же её любили! На зельеделии свет клином не сошёлся, особенно для человека с вашими способностями.

- Мне трудно объяснить, почему я выбрала зельеделие. Как описать словами ощущение, когда перед тобой приоткрывается завеса очередной тайны, приоткрывается совсем чуть-чуть, и ты ещё не знаешь, что это будет, но чувствуешь непреодолимую потребность узнать! Будто занимаешься реставрацией старинной картины, день за днём очищая полотно от искажающих цель художника следов времени, дюйм за дюймом, и вот перед тобой постепенно проявляется великолепие первоначального замысла!

- То, о чём вы говорите, можно испытать, занимаясь исследованиями в любой области, не только в зельеведении! Думаю, что даже маглы не лишены радостей познания, - возразила МакГонагалл.

- Я не совсем согласна с вами, профессор, - убеждённо сказала Гермиона. - Именно в зельеделиии магия, так незаслуженно щедро дарованная нам Создателем, вступает в гармоничные отношения с силами стихий, со свойствами веществ!

Брови директрисы взлетели вверх:

- Незаслуженно дарованная нам магия? Немногие согласятся с вами, Гермиона.

- Скажите, почему одни люди способны к магии, а другие – нет? – горячо заговорила Гермиона. - Чтобы там ни говорили сторонники Волдеморта про кровь, и маглы, и маги – один биологический вид. Как от маглов рождаются маги, так и от магов рождаются сквибы. В чём заслуга одних и вина других? Почему способность к магии даруется так избирательно?

- Боюсь, что эту загадку никому не под силу разгадать! – пожала плечами МакГонагалл.

- А никто и не пытался! – воскликнула девушка. - Маглы не в состоянии это сделать в силу очевидных причин, а магов устраивает настоящее положение вещей, приятнее быть сильным на фоне слабых.

- Гермиона, давайте всё же вернёмся к теме вашего образования. Подобный максималистский подход к выбору учебного заведения совершенно не оправдан. Вы только потеряете время, пытаясь преодолеть поставленный барьер. Я считаю, что получить характеристику при сложившихся обстоятельствах – совершенно нереальная перспектива.

- Я всё-таки хочу попробовать. Не могли бы вы сообщить мне имена этих людей, чтобы я имела возможность написать им?

- Да, конечно. Но учтите, Гермиона, в конце учебного года характеристика должна быть у меня на столе, иначе я не смогу выписать направление в Академию. Либо вы добываете характеристику, либо называете мне другое учебное заведение, - твёрдо сказала директриса.

Гермиона кивнула.

- Профессор, могу ли я попросить, чтобы этот разговор остался между нами?

- Разумеется!

***

Гермиона брела по коридорам школы в сторону Гриффиндорской гостиной, лихорадочно прокручивая в голове разговор с МакГонагалл.

Что бы придумать? А что тут ещё придумаешь? Надо писать письмо профессору Снейпу: учёной степени беглых преступников не лишают! Снейп преследуется английским Министерством Магии, а Академия – в Швеции, им там всё равно, лишь бы характеристика была. Придётся, правда, её показывать МакГонагалл, но об этом можно подумать потом. Перед Фишером придётся притворяться, что она горит желанием учиться на колдомедика.

Всё хорошо, только захочет ли Снейп ей помочь? В любом случае, попытаться стоит.


Дорогой сэр,

прошу Вас благосклонно отнестись к моей просьбе, изложенной ниже, поскольку мне совершенно не к кому обратиться, кроме Вас.

Мой интерес к Вашей профессии достиг такой степени, что я твёрдо решила поступать в Высшую Академию фармакологии, которую Вы положительно охарактеризовали в одной из наших бесед. Изучив дополнительную литературу, любезно рекомендованную Вами, я пришла к выводу, что Академия - это лучшее учебное заведение в области фармакологии, и теперь ничто на свете так не занимает меня, как мысль о поступлении туда. До последнего времени я не видела никаких препятствий для осуществления своего намерения, но недавно мне стало известно, что для поступления необходимо заручиться рекомендацией специалиста, имеющего высшую ученую степень в этой области. Вам лучше всех известно, что г-н Аптекарь не имеет научной степени, посему его рекомендация будет для меня совершенно бесполезна.

Поскольку Вы являетесь единственным знакомым мне лицом, отвечающим названному выше требованию, убедительно прошу Вас рекомендовать меня в Академию фармакологии. Я буду Вам бесконечно признательна и готова принять любые Ваши условия.

Искренне Ваша,

Пруденс

P.S. Ваш дружеский совет моему другу научиться играть в гольф оказался трудно выполнимым, так как отыскать в нашей местности тренера необходимой квалификации оказалось нелёгкой задачей. Может быть, Вы порекомендуете кого-нибудь в Лондоне, мы могли бы заняться этим в Рождественские каникулы, поскольку приглашены погостить у моих родителей. Буду рада, если Вы напишите мне в Лондон на их адрес, который Вы легко отыщите в справочнике.

Ответ пришёл через несколько дней с утренней совой.

Мисс Неосторожность,

взвесив указанные в Вашем письме обстоятельства, я пришёл к выводу, что Вы вправе рассчитывать на моё содействие. Сообщаю Вам, что дам Вам рекомендательное письмо только в случае, если найду уровень Ваших знаний удовлетворительным - не в моих принципах раздавать рекомендации направо и налево! Зная уровень квалификации Вашего уважаемого патрона, я сильно удивлюсь, если Вы выдержите мой экзамен, тем не менее, я обязан предоставить Вам возможность переубедить меня.

Ваша готовность принять любые мои условия пришлась весьма кстати. У меня действительно есть для Вас довольно серьёзное поручение, которое потребует от Вас некоторых усилий. Возможно, пригодятся связи с членами небезызвестного Вам клуба орнитологов.

Наша встреча состоится в Рождественские каникулы, о месте и времени сообщу на адрес Ваших родителей.

П. Принс

P.S. К Рождеству я решу вопрос с тренером.

Девушка два раза перечитала письмо. Он собирается лично принять у неё экзамен! С одной стороны, она была польщена таким вниманием со стороны профессора, с другой стороны, понимала, как это опасно для него и для неё – встречаться лично.

Гермионе казалось, что благодаря переписке ей удалось установить какое-то подобие дружеских отношений с профессором Снейпом. Ей нравилось предполагать, что она перестала быть для него всего лишь одной из студентов, существующих для того, чтобы раздражать и досаждать ему. А так ли это? По большому счету, она ничего не знала о Снейпе. Сторонник Волдеморта, человек, пользовавшийся доверием Дамблдора, человек, без раздумий давший нерушимый обет Нарциссе Малфой, человек, всеми правдами и неправдами отстаивающий интересы своего факультета, резкий, язвительный, несправедливый, жёсткий до жестокости. Но и человек, благодаря которому спасено, по меньшей мере, две семьи. Это только те, о ком она знает. А сколько было ещё?

Интересно, какое поручение он собирается ей дать? Что это – новая степень доверия между ними? А впрочем, выбирать ему особо не из кого. Клуб орнитологов? Птицы… Феникс! Это орден Феникса!

***

В один далеко не прекрасный вечер, выходя из лаборатории, Гермиона неожиданно столкнулась с Креббом и Гойлом. Похоже, что слизеринцы оказались здесь не случайно: завидев девушку, они многозначительно переглянулись и своими тушами перегородили коридор.

- Что вы здесь делаете после отбоя? Десять баллов со Слизерина за нарушение распорядка дня! - выдала она дежурную фразу.

- Что делаем? – недобро ухмыляясь, переспросил Гойл. – Тебя ждём, киска!

У Гермионы похолодело в груди.

– Дайте пройти! – потребовала она, пытаясь скрыть испуг.

- Не спеши, дорогуша, побудь с нами, - Кребб одним мощным движением притёр её к шероховатой каменной стене.

- Мне некогда, пусти! – голос Гермионы звенел от волнения.

- Что ты суетишься, Грейнджер? Всё равно от нас не уйдёшь.

Гермиона решила сблефовать и молниеносно выхватила палочку из рукава. Парни дружно загоготали.

- Грейнджер, да ты теперь ни хрена не можешь, разве глаз выколешь своей бесполезной деревяшкой.

- И выколю, если потребуется! – угрожающе заявила Гермиона, прикидывая, сможет ли она врезать слизеринцу между ног, как показывают в кино. Что-то подсказывало ей, что с этим лучше не экспериментировать, если нет опыта. Почему на ЗОТИ их не учат магловским приёмам самообороны? Те же авроры, небось, не только палочками умеют размахивать…

- Будь поласковей, киска, и тебе почти не будет больно, - пробасил Кребб, задирая подол её мантии.

- Убери руки! – закричала Гермиона и изо всех сил дёрнулась, пытаясь оттолкнуть от себя парня. С тем же успехом она могла бы попытать сдвинуть шкаф в кабинете зельеварения.

- Что ты из себя недотрогу строишь? – пророкотал Кребб. – Думаешь, мы не знаем, что ты и Виселю, и Очкарику, и Фишеру давала. Не ломайся, грязнокровка, если не хочешь ходить с синяками.

- Попробуйте только – и завтра же вылетите из школы!

- Кисуля, мы просто сотрём тебе память, - усмехнулся Гойл. – Завтра будешь гадать, почему еле ноги таскаешь.

- Нет, вы не сумеете сделать правильно – это очень сложное заклинание! – Гермиона чувствовала, как противный, липкий страх овладевает ею.

- Да уж сделаем, как получится… Может, будешь в Мунго потом долго лечиться – нам без разницы, лишь бы результат был! – насмешливо ответил Гойл и хлопнул Кребба по плечу: – Давай, братан, шевелись, а то мне тоже невтерпёж.

- Развлекаетесь, мальчики? После отбоя? – послышался насмешливый голос Панси Паркинсон. Она появилась из-за поворота и теперь рассматривала открывшуюся её взору сцену. – Это не есть хорошо! А кто тут у нас?! Грейнджер! Ну надо же! Любишь парней покрупнее? Ну, извини, облом – не в этот раз! Кребб, Гойл, чтобы через пять минут были на территории факультета – сегодня возможность потерять баллы как никогда велика – Флитвик дежурит, МакГонагалл тоже не спится, и Филч не в духе. А у нас от Рэйвенкло слишком маленький отрыв!

- Да кому они нужны, эти баллы? - подал голос Кребб.

- Молчи, Винс, за умного сойдёшь. Начальство велело поддерживать честь факультета - значит, будем поддерживать.

- Какое ещё начальство? Арола, что ли? – пренебрежительно поинтересовался Кребб.

- При чём здесь Арола – эта жалкая пародия на декана? Я сказала – начальство! Что вы стоите? Быстро валите отсюда!

- Память ей сотри – нажалуется, сучка! – сказал Кребб, с неохотой отпуская Гермиону.

- Без тебя разберусь, проваливай! – отрезала староста.

Разочарованно вздохнув, громилы скрылись в тёмном коридоре.

Гермиона осела на пол и, закрыв лицо руками, наконец позволила себе больше не сдерживать слёзы. Панси села на корточки рядом с ней.

- Гермиона, ты как?

- Нормально, - всхлипнула та. – Ты вовремя появилась!

- Слава Мерлину! Жаль, Драко нет – он бы промыл мозги этим озабоченным придуркам!

- Да ладно, Панси, стал бы он меня защищать, как же! Гриффиндорку, грязнокровку и подружку Поттера!

- Ну, явно защищать, может быть, и не стал – вряд ли он может себе это позволить, но мозги бы им вправил. Знаешь, как он умеет опустить одним словом! – с нескрываемым восхищением сказала Панси.

- Да, мы все этот его талант на себе прочувствовали: и я, и Гарри, и Рон, - язвительно отозвалась Гермиона. - А кого ты имела в виду, говоря про начальство?

- Это была импровизация, - хитро прищурилась Панси. – Пусть думают, что я в контакте со Снейпом.

- Зачем тебе это? – не поняла Гермиона.

- Мне надо поддерживать свои позиции на факультете. Я хочу попросить тебя: сделай вид завтра, что ты ничего не помнишь. Пусть удостоверятся в том, что я стёрла тебе память, мне не нужны осложнения.

- Неужели ты их боишься? – удивилась Гермиона. - Со стороны кажется, что ты помыкаешь ими, как Малфой.

- Это только видимость. Не то, чтобы я их боялась, но осторожность не помешает. Знаешь, кто у них отцы?

- Догадываюсь.

- Давай договоримся не осложнять друг другу жизнь: ты молчишь и ничего не помнишь, а об их молчании я позабочусь.

- Хорошо, Панси.

- И не ходи по коридорам одна, бери Уизли или Поттера. Лучше Поттера.



Глава 11.

В утро рождественского сочельника Гарри и Гермиона сидели в полупустом вагоне Хогвартс-экспресса. В этом году многие студенты остались на каникулы в школе. Рон тоже решил не уезжать из Хогвартса и посвятить свободное время усиленным тренировкам – им всерьез заинтересовался менеджер старейшей в Британии Паддлмир Юнайтид, отбирающий талантливую молодежь для команды.

Гарри надоело смотреть в окно, и он решительно повернулся к соседке.

- Гермиона, что это за тип, откуда он взялся?

- Ты о ком? – не поняла Гермиона, усилено изучавшая свои записи по зельеварению.

- Можешь хоть на секунду оторваться от своих дурацких тетрадок и поговорить со мной! Я об этом преподавателе окклюменции, к которому ты меня потащишь, - сказал Гарри, отнимая у девушки конспекты.

«Да, глупо было рассчитывать, что он об этом не спросит!»

- Что ты так нервничаешь, Гарри? Его нашла профессор МакГонагалл.

- Я, конечно, постараюсь сбросить в мыслеслив все воспоминания о поисках хоркруксов, но не уверен, что мне удастся полностью очистить мысли от любых ассоциаций на эту тему. Если преподаватель такой хороший легилимент, как ты говоришь, он сможет выудить это информацию, - пояснил юноша.

- Тебе не надо об этом думать, он - абсолютно надежный человек, - Гермиона постаралась придать своему голосу уверенность. «Надеюсь, Снейп знает, что делает!»

Гарри вздохнул: - Неужели мне придётся заниматься окклюменцией каждый день? Отвратительное ощущение, когда взламывают твои мозги!

- Гарри, я не могу тебе ничего навязывать, ты – взрослый человек, но очень прошу, возьми себя в руки, заставь себя, наконец. Умение блокироваться может спасти тебе жизнь. Ты все ближе и ближе подбираешься к Нему, и рано или поздно ты окажешься с Ним один на один, сделай же так, чтобы Волдеморт не смог прочитать твои мысли, как открытую книгу!

- Я и сам всё это понимаю, извини за нытье! Кстати, я собираюсь походить по магловским антикварным салонам, поискать одну вещицу, потолковать со специалистами, и думаю, мне надо выглядеть… м-м-м… респектабельно, как выражается дядя Вернон.

Гермиона обрадовалась, что разговор повернул в другое русло.

- Тогда тебе надо обменять в Гринготсе некоторую сумму галлеонов на фунты, открыть счет в магловском банке и оформить кредитную карточку, – деловито сказала девушка.

- Зачем мне кредитная карточка? – недоуменно спросил Гарри.

- У маглов не принято оплачивать большие суммы наличными.

Гермиона критически оглядела Гарри.

- Слушай, а если тебя немного состарить? Чтобы выглядел посолиднее. У Фреда и Джорджа в закромах наверняка найдется старильное зелье - мне-то дома варить его не с руки.

- А что, неплохая мысль, согласен. С тобой, Гермиона, тоже надо что-нибудь сделать!

- Зачем? – удивилась девушка.

- Представь: пока я разговариваю с очередным антикваром, ты ходишь, придирчиво осматриваешь витрины, морщишь нос, точь-в-точь как Малфоева маман, в общем, изображаешь супругу состоятельного человека. Это добавит картине убедительности.

- Не хочу я изображать твою жену! – воспротивилась Гермиона, пытаясь отобрать у друга свою тетрадь.

- Почему это, многие девчонки из Хогвартса не отказались бы! – улыбнулся Гарри, не давая ей дотянуться до конспекта.

- Поттер, не выпендривайся! – девушка возмущенно подскочила. – И отдай мне мои записи!

- Серьезно, Гермиона, мне нужна твоя помощь! Будешь моей женой? – спросил юноша, отводя руку, чтобы она не смогла вырвать у него тетрадь.

- Ладно. Но не более трёх часов в день! – решительно сказала девушка, и конспект ей был тотчас возвращен.

- Я счастлив это слышать, мадемуазель!

***

В Лондоне гриффиндорцы взяли такси и уже через полчаса были в доме Грейнджеров. В столовой их ждал ужин и наряженная рождественская ель.

- Гермиона, тебе вчера пришло какое-то странное письмо, - вспомнила миссис Грейнджер, подкладывая Гарри жареной рыбы.

- А что тебе показалось странным, мам? – заинтересовалась Гермиона.

- Оно запечатано сургучом с оттиском печати, на печати – герб и латинский девиз, - пояснила мисс Грейнджер. - Почтальон решил, что тебя приглашают в Виндзор на чаепитие. Письмо – в твоей комнате на столе.

- Гарри, расскажите, что вы собираетесь делать после окончания школы? – спросил мистер Грейнджер, с интересом разглядывая юношу, о котором столько рассказывала дочь.

- В последнее время меня привлекает мысль стать антикваром, - ответил Гарри.

- Весьма неожиданно… Гермиона говорила, что раньше вы собирались стать аврором, - удивился мужчина.

- Этой осенью мне случайно попалась книга “Магические реликвии Британии”, я прочитал её, потом захотелось узнать больше… ну и втянулся, - объяснил юноша.

- Представляешь, пап, Гарри даже полюбил историю, и теперь совсем не высыпается! – сказала Гермиона, наслаждаясь запахом хвои.

Гарри засмеялся.

- Не высыпается? Что ты имеешь в виду, Миона, при чём здесь история? – спросил мистер Грейнджер.

- Они с Роном всю жизнь спали на уроках истории, да у меня самой глаза слипались от этих бесконечных гоблинских восстаний… Профессор Бинс так монотонно читает лекции!

- Магические реликвии, как интересно! – вступила в разговор миссис Грейнджер, - расскажите что-нибудь об этом, Гарри.

- С удовольствием, миссис Грейнджер. Знаете ли вы, что в тринадцатом веке…

Гарри говорил, а родители Гермионы время от времени задавали ему вопросы. Девушка в разговоре не участвовала и думала лишь о том, чтобы подняться к себе и прочитать письмо.

Ужин подошел к концу, мистер Грейнджер предложил Гарри посмотреть на коллекцию старинных географических карт и увёл его в свой кабинет.

- Какой приятный молодой человек! – заметила миссис Грейнджер, собирая со стола посуду.

- Гарри? Да, он чудесный! Мам, я пойду, взгляну на письмо, ладно?

- Конечно, иди, доченька.

Гермиона взлетела вверх по лестнице, она надеялась, что письмо от Снейпа. Девушка сломала сургуч и развернула лист.

Мисс Грейнджер,

жду Вас четвертого января в восемь вечера в ресторане “Бильбао”, *** бульвар, 15.

P.S. Мне удалось найти профессионального тренера по гольфу для Вашего друга. Уроки уже оплачены. Как только получите письмо, сразу же позвоните по номеру *** и назовите моё имя. Преподавателю известно, что я не хочу открывать мистеру П. свое имя. Не позволяйте своему другу отлынивать от занятий, как он это делал два года назад - мне было не просто уговорить этого человека взять ещё одного ученика!

СС

Гермиона воспользовалась тем, что она одна в комнате, и набрала номер. Трубку сняли далеко не сразу.

- Добрый вечер, меня зовут Гермиона Грейнджер, - представилась она.

- Что вам угодно, мисс Грейнджер? – ответил бесстрастный голос.

- Моего друга интересуют уроки гольфа.

- Кто его рекомендует? – строго спросил мужчина.

- Северус Тобиас Снейп, - шепотом сказала Гермиона, оглядываясь на дверь.

- Ах, вот как… Прекрасно, - голос смягчился. - Приходите завтра в восемь утра по адресу *** стрит, 8.

- Благодарю вас, мистер…? – интересно, назовет ли он свое имя.

- Вулвертон.

- Спасибо, мистер Вулвертон. Веселого Рождества!

- И вам, мисс Грейнджер!

***

Гермиона нашла Гарри в библиотеке. Он сидел в кресле и листал толстую энциклопедию по истории Англии.

- Гарри, завтра в восемь утра у тебя урок гольфа, - объявила девушка.

- Уже завтра? В Рождество? Так рано!?

- В твоем распоряжении все лишь две недели каникул, не забывай. Заведи себе будильник на шесть, нам надо выйти из дому в начале восьмого. Не хотелось бы в первый день опаздывать.

- А сколько стоят уроки, кстати? – поинтересовался Гарри, откладывая книгу.

- Для тебя – бесплатно, - сказала девушка.

- Бесплатно? – удивился Гарри.

- Ты – особый клиент, - туманно ответила Гермиона.

- Да уж, я вечно особый, - хмыкнул парень.

- В этот раз тебе не на что жаловаться, правда?! Твоя спальня вторая слева. Спокойной ночи, Гарри.

- Спокойной ночи.

***

В рождественское утро улицы были непривычно пустынны: все еще спали, особо нетерпеливые - шуршали оберточной бумагой под рождественской елью.

Дом мистера Вулвертона стоял в конце улицы возле пруда. За домом виднелась площадка для мини гольфа. Встроенный гараж, альпийская горка, припорошенная снегом, тщательно продуманные изгибы садовой дорожки – все очень по магловски, даже Петуния Дурсли не нашла бы, к чему придраться!

Гермиона позвонила в домофон у калитки: щелчок, шуршание.

- Здравствуйте, мистер Вулвертон назначил нам на восемь, - быстро проговорила девушка.

Домофон пропиликал незатейливую мелодию, пропуская Гарри и Гермиону во двор. Они прошли по дорожке; входная дверь оказалась открытой.

В просторном холле с напольными вазами их никто не встретил. Оставив верхнюю одежду на вешалке, они прошли в следующее помещение. Посередине комнаты стоял худощавый, довольно высокий человек неопределенного возраста с бледным лицом и с улыбкой смотрел на гриффиндорцев.

- Мисс Грейнджер, мистер Поттер, я полагаю?

- Здравствуйте, сэр.

- Меня зовут Адриан Вулвертон. Насколько я понимаю, уроки будет посещать мистер Поттер, а вы, дорогая леди, что-то вроде группы поддержки.

Гермиона улыбнулась, ей нравился этот человек.

- Мистер Поттер, вы знакомы с основами окклюменции? – любезно спросил мистер Вулвертон.

- Да, я уже брал уроки, но с переменным успехом, - замялся Гарри.

- Кто вас обучал? – поинтересовался мужчина.

- Северус Снейп, - негромко ответил юноша.

- Северус мог бы стать прекрасным легилиментом, но он никогда не отличался терпением! – добродушно посетовал мистер Вулвертон.

«Любопытно: Дамблдор называл профессора Снейпа одним из лучших легилиментов. Видимо, требования мистера Вулвертона очень высоки», - подумала Гермиона.

- Вы знакомы со Снейпом? – недоверчиво спросил Гарри.

- Разумеется, он – мой ученик. Но я давно ничего о нем не слыхал, если не считать тот бред, что пишут в газетах.

- Это не бред! Я собственными глазами видел, как он…

- Гарри, успокойся! – Гермиона испугалась, что вместо урока произойдет скандал и схватила друга за руку. – Сейчас не время и не место говорить на эту тему.

Гарри бросил на нее неприязненный взгляд и выдернул руку.

- Совершенно с вами согласен, милая леди, - понимающе улыбнулся хозяин дома.

- Простите сэр, - сказал Гарри; видно было, что это далось ему нелегко.

- Ничего страшного, с кем не бывает! – любезно отозвался Вулвертон.

Гермиона размышляла, сколько может быть лет Адриану Вулвертону. На вид не больше пятидесяти, двигается легко, голос молодой, но глаза… Такое же выражение глаз бывало у Альбуса Дамблдора. Отрешенность, мудрость, усталость. Неужели они с директором - ровесники?

- Нет, я старше Альбуса Дамблдора, - искоса посмотрел на неё Вулвертон.

Девушка оторопела, ей казалось, что внимание легилимента целиком занято разговором с Гарри.

- Мисс Грейнджер, первое занятие будет непродолжительным, вы можете подождать вашего друга в библиотеке – третья дверь слева. Там найдется много интересного для вас.

- Спасибо, сэр, - Гермиону как ветром вынесло из комнаты: «Целая библиотека, а времени – всего ничего!»

Андриан Вулвертон на секунду прикрыл глаза, затем отошел от Гарри и встал в позицию.

- Начнем, пожалуй. Вы готовы? Мистер Поттер, я задаю вопрос, а вы пытаетесь закрыться от меня. Понятно?

Гарри кивнул.

- В какой ситуации вы в первый раз осознали, что владеете парселтангом?

- Может быть, вы сами догадаетесь, - проговорил Гарри, выставляя блок и внимательно глядя в глаза мистеру Вулвертону. Юноша прокручивал в голове мысли о ровной зеленой лужайке с флажками и ямками – никаких змей.

- Попробую, - усмехнулся Вулвертон.

Гарри почувствовал, как что-то мягкое, но властное просачивается сквозь щели его защиты. Между тем неприятных ощущений не было, и Гарри подумал, что в иной обстановке мог бы и не заметить чужого вторжения.

- Зоопарк, вам десять лет, боа констриктор, я прав?

- Но как вы это делаете? Я все время думал о гольфе, - воскликнул пораженный Гарри.

- Когда вы услышали мой вопрос, в вашем сознании промелькнула соответствующая картина, но вы её быстро загородили. Это продолжалось десятую долю секунды, но мне достаточно, чтобы зацепиться. А выудить потом мыслеобраз за хвостик – дело техники.

- Выходит, у меня нет никакой возможности защититься от мастеров вашего уровня?

- Ну почему же?! Во-первых, мастеров моего уровня не так уж много, во-вторых, вы можете нападать на противника и активно мешать ему, тогда он вынужден будет защищаться, и не сможет сосредоточиться. Поэтому мы с вами будем параллельно учиться легилименции.

Гарри согласно кивнул.

- Скажите, мистер Вулвертон, а можно ли добиться, чтобы противник вообще не понял, что от него блокируются?

- В принципе – возможно. Ваш уровень владения окклюменцией сейчас таков, что вы без труда сможете ввести в заблуждение слабого противника. Но для безопасности человека, имеющего таких врагов, как мистер Риддл, требуется гораздо более отточенная техника.

- А его вы случайно не обучали? – с подозрением спросил Гарри.

- Как вы любопытны, мистер Поттер! Я не выдаю имена своих учеников.

- Но имя Снейпа вы мне назвали!

- Да, назвал, поскольку Северус – ваш первый учитель окклюменции, вы и так имеете представление об уровне его мастерства. А сейчас, мистер Поттер, повторим с вами классификацию уровней сознания…

***

Через час Гарри зашел в библиотеку за Гермионой. Она с трудом продиралась сквозь латинский перевод персидского философа Ар-Рази с любопытными полустершимися маргиналиями на полях, сделанными на английском.

- Гермиона, он потрясающий, я никогда не думал, что такое возможно! – воскликнул гриффиндорец.

- Вот видишь, Гарри, а ты не хотел заниматься! - обрадовалась девушка.

- Методы обучения Снейпа и методы Вулвертона – как небо и земля, - заявил Гарри.

- Я думаю, ты просто ненавидел Снейпа и оттого не мог сосредоточиться, - осторожно предположила Гермиона.

- Снейп – никудышный преподаватель, - резко ответил Гарри.

Гриффиндорка нахмурилась: - Ты не объективен.

- Гермиона, не начинай! Ты никогда не заставишь меня испытывать благодарность к Снейпу. Он убийца и мразь! - Гарри почти кричал.

- Гарри, вещи и люди часто не такие, какими они кажутся на первый взгляд, - мягко сказала девушка, в ответ получив возмущенный взгляд.

- Верно подмечено, мисс Грейнджер! – они и не заметили, что уже не одни.

- Благодарю вас, сэр, - улыбнулась Гермиона.

Вулвертон с любопытством и одобрением смотрел на нее: - Вы нашли что-нибудь интересное для себя здесь?

- Да! - Гермиона протянула ему книгу. – Особенно меня заинтересовали примечания на полях. Интересная личность, должно быть, был глоссатор, который оставил эти пометки. И знаете, у меня возникло ощущение, что он – не человек: такая своеобразная логика и мироощущение.

- Не человек? А кто тогда? – удивился Гарри.

- Кроме нас, существуют и другие колдовские народы! - возмутилась девушка.

- Мисс Грейнждер, вы на редкость проницательны! – на лице легилимента читалось удовольствие. - Можете и дальше приходить вместе с мистером Поттером, чтобы пользоваться моей библиотекой. Не часто встретишь таких внимательных читателей!

Гермиона порозовела и опустила глаза под пристально-заинтересованным взглядом хозяина библиотеки.

- Мистер Вулвертон, большое спасибо за приглашение. А сейчас нам пора.

«Удачи на экзамене!» - промелькнула чужая мысль в голове Гермионы. Девушка вздрогнула от неожиданности. Она в который раз за сегодняшнее утро испытала шок. «Какой удивительный человек!» - подумала девушка, выходя в холл.

***

Из дома мистера Вулвертона Гарри и Гермиона апаррировали на Диагон аллею – надо было посетить Гринготтс. Гарри забрал из сейфа довольно крупную сумму денег и обменял галлеоны на фунты.

- Сэр, не посоветуете какой-нибудь надёжный магловский банк? – подчеркнуто вежливо обратился он к гоблину.

Тот скривился и с видимым неудовольствием ответил: - Попробуйте банк ***, недавно открылся, но размер активов вызывает уважение, и дают хороший процент. Однако если мне будет позволено заметить, - маглам никогда не достичь той степени защиты, какую предоставляет Гринготтс, - он бросил неприязненно-многозначительный взгляд на Гарри.

Вернувшись в магловский Лондон, друзья взяли такси и через пятнадцать минут уже открывали счет в рекомендованном гоблином банке.

***

- А сейчас мы едем к моей троюродной сестре Вайолет, она как никто разбирается в вопросах мужской моды, поскольку работает в протокольном отделе на Даунинг стрит, 10, - решительно сказала Гермиона.

Гарри обреченно вздохнул.

К вечеру головы Гарри и Гермионы трещали от всевозможной информации о покрое, фурнитуре и фактуре, а руки оттягивали всевозможные пакеты с одеждой, обувью и аксессуарами. На носу Гарри красовались новые стильные очки, а на запястье – дорогие часы.

- Ну, теперь всё? - с мольбой в голосе спросил Гарри.

- Имей терпение, Гарри, мы еще должны зайти в салон. С такой гривой, как сейчас, ты никого не убедишь в своей надежности и платежеспособности.

В салоне Гермиона обратилась к администратору.

- Этому молодому человеку надо придать слегка консервативный вид, завтра у него собеседование в одной крупной компании.

Администратор с пониманием кивнула и направила Гарри в мужской зал.

- А вы, мисс, не хотите чуть-чуть изменить стиль? – спросила она Гермиону.

Девушка сперва поморщилась, затем задумалась: - Почему бы и нет? Все-таки Рождество!

Через час Гермиона с удовольствием рассматривала себя в зеркале. Всего-то слегка изменен оттенок волос, по-другому расставлены акценты, а каков результат!

Она вышла в фойе, где её уже ждал Гарри. Оглядев его, девушка довольно улыбнулась:

- По-моему, тебе можно хоть сейчас занять должность заместителя Фаджа.

- Рон обалдеет, когда увидит тебя! - не совсем удачно вернул ей комплимент Гарри.

Довольные друг другом, они со смехом выскочили из салона и поймали такси до дома.

***

Уже стемнело, пролетающие за окном машины улицы мерцали огнями праздничной иллюминации. Шел лёгкий снежок. Везде царило оживленное настроение.

- Давай куда-нибудь сходим сегодня, - неожиданно предложил Гарри.

Гермиона хотела возразить, но ей тоже хотелось развеяться. - Но сначала – Рождественский ужин! У мамы выходит замечательный плумпудинг. Слушай, твоему консервативному имиджу подходит какой-нибудь джаз-клуб. Там можно и потанцевать. Ты как, не против?

- Гермиона, ты же знаешь, мой танцевальный талант равен нулю. Парвати Патил дуется на меня с четвёртого курса.

- Будем совершенствоваться! В клубе – полумрак, ты не будешь чувствовать неловкости, я обещаю.

- ОК, тем более я никогда не бывал в таких местах. Каждый год провожу каникулы в Хогвартсе, пора открыть для себя новую сторону жизни. Может, другой возможности больше не будет, - он заметно помрачнел.

Гермиона поняла, о чем он думает, ей подумалось, что единственно правильным решением в данной ситуации будет поцеловать его, что она и не замедлила исполнить.

Гарри удивился, но противиться не стал, скорее наоборот. Они долго смотрели друг на друга.

- Наконец-то я поцеловалась с Надеждой магического мира, и Джинни перестанет задирать нос, - пошутила Гермиона, чтобы разрядить атмосферу.

- Честолюбивая маглорожденная ведьма в действии, - Гарри вспомнил слова нетленного произведения Риты Скиттер. - Честно говоря, весь декабрь я боялся, что ты никогда не будешь прежней.

***

Домой вернулись в третьем часу ночи, Гермиона никак не могла попасть ногой в тапок, а Гарри – вспомнить, как зовут её любимого кота. Спать совершенно не хотелось. Друзья до пяти утра просидели на кухне, болтая о всякой ерунде.

- По-моему, каникулы начались неплохо! – резюмировал Гарри.

Сонная и недовольная миссис Грейнджер разогнала их по своим комнатам.

***

На следующее утро Гермиона и Гарри выпили все запасы апельсинового сока в доме. Голова раскалывалась, во рту – мерзкий привкус, будто мышь сдохла.

- Ох, сейчас бы антипохмельного зелья из запасов Помфри, - простонал Гарри. Гермиона смогла лишь пошевелить бровями в знак согласия. Мисс Грейнджер сердито взирала на их мучения и неодобрительно поджимала губы.

- Не ожидала от вас такого, - прервала она молчание.

- Ладно тебе, Джейн, все мы через это в молодости прошли, - выглянул из-за газеты мистер Грейнджер. – Дай им лучше алкозельцер.

Вскоре гриффиндорцы начали проявлять интерес к жизни.

- Во сколько у тебя занятие, Гарри? – спросила девушка, чувствуя, как уходит головная боль.

- В одиннадцать. А ты чем займешься? – поинтересовался Гарри, отпивая кофе.

- Еще не решила, - уклончиво ответила Гермиона, на самом деле собиравшаяся посвятить утро подготовке к экзамену.

***

Когда родители ушли на работу, а Гарри – к мистеру Вулвертону, дом опустел. Гермиона некоторое время постояла у окна, невидящий взгляд скользил по крышам домов. Девушка поежилась, обхватила руками плечи, в животе скреблось противное чувство. Впервые за семь лет обучения она по-настоящему боялась предстоящего экзамена. В Хогвартсе Гермиона обычно волновалась за компанию с друзьями и одноклассниками - своего рода обязательный ритуал, но в глубине души она всегда была уверена в своих знаниях. Теперь же – совсем иная ситуация: если она своими ответами разочарует профессора, придется расстаться с мечтой об Академии.

Гермиона нервно наматывала круги по гостиной – она просто не могла усидеть на месте. Вчерашний день с его беготней подарил девушки передышку. Но теперь, когда она осталась одна, тревога навалилась на неё еще с большей силой. Гермиона представила себе, как она будет сидеть напротив Северуса Снейпа, один на один с его извечной недоброжелательностью и высокомерием, но на этот раз - без моральной поддержки друзей. На девушку вдруг накатила волна паники. Как она вообще осмелилась попросить его о помощи, нахальная дурочка, человека, у которого и без неё куча проблем! Вполне возможно, что Снейп в очередной раз унизит её и исчезнет, а она останется собирать осколки своего самолюбия.

Все-таки, удивительный человек - находясь в тяжелом положении, он нашел время подумать о безопасности ненавистного Гарри Поттера и даже принять экзамен у гриффиндорской выскочки!

Внезапно она поняла, что не меньше провала на экзамене боится потерять наметившийся контакт со Снейпом, не оправдав его надежд. В самой глубине души она надеялась, что сможет когда-нибудь заинтересовать его как личность, и он позволит ей хоть одним глазком взглянуть на его Вселенную.

От размышлений её оторвал звонок домофона. Она сняла трубку и услышала голос, который никак не ожидала услышать в ближайшие две недели.

- Гермиона, привет, это Панси Паркинсон, пусти, поговорить надо, - быстро проговорила слизеринка.

- Привет, - удивилась Гермиона. - Проходи.

Панси ворвалась в гостиную, на ходу разматывая шарф, и выпалила:

- Гермиона, четвертого иду с тобой!

- Идешь со мной? Куда? – изобразила непонимание Гермиона.

- В “Бильбао”. Я знаю, ты там встречаешься с нашим деканом - мне Драко сову прислал домой. Отец в Министерстве работает, его почту не вскрывают.

- Как ты узнала мой адрес? – спросила гриффиндорка.

- Посмотрела в телефонном справочнике - магловедение иногда бывает полезно, - усмехнулась Панси.

- Ты хочешь повидаться со Снейпом? – предположила Гермиона.

- Там Драко будет! – восторженно пояснила Панси.

- Малфой?! Зачем? – Гермиону охватило странное чувство – неприязнь пополам с любопытством.

- Пишет, что ему осточертело общество декана, хочет увидеться со мной, - с гордостью сказала слизеринка. - Гермиона, для чего тебе встречаться со Снейпом?

- Мне нужна характеристика, чтобы поступить в Академию Сравнительного Зельеведения.

- А как же Фишер? Он же от тебя тащится, любую характеристику нарисует, только попроси! – ухмыльнулась Панси.

- У него нет ученой степени, - кратко объяснила Гермиона.

- Понятно, у нашего-то этого добра навалом! – важно ответила мисс Паркинсон. – Как у тебя с магией? Не восстановилась?

- Нет еще. Ладно, встречаемся без пяти восемь у входа в кафе. Слушай, Панси, извини, но у меня сейчас дела, - твердо сказала Гермиона.

- Хорошо, хорошо, ухожу.

***

Гарри вернулся в хорошем настроении.

- Гермиона, у меня что¬-то начинает получаться! Вулвертон мною доволен, - улыбнулся он.

- Здорово, Гарри! Какие у тебя планы?

- Четвертого у меня встреча с одним осведомленным человеком. Он может разыскать любопытную вещицу, которая потерялась из виду полсотни лет назад. Мы еще ни разу не встречались, и хочется произвести на него приятное впечатление. Хорошо бы ты пошла со мной...

- Четвертого? - переспросила Гермиона.

- Чем тебе не нравится четвертое? У тебя какие-то планы? – нахмурился Гарри.

- Мы до восьми освободимся? – уточнила девушка.

- Думаю - да, встреча назначена на пять.

- Отлично, - успокоилась Гермиона. – Ты достал старильное зелье?

- Разумеется. Разве могли близнецы отказать своему инвестору?! – усмехнулся Гарри.

***

Пришло время претворить план по изменению внешности.

- Мама, ты не дашь мне на один вечер свои бриллианты? – спросила Гермиона.

Мисс Грейнджер выглядела слегка удивленной.

- Гермиона, хорошо, что ты наконец заинтересовалась своей внешностью, но существует негласное правило: надевать бриллианты после сорока лет и после шести вечера.

- Да? Я и не знала, - огорченно проговорила Гермиона. - Но мне надо солидно выглядеть на деловой встрече, которая важна для Гарри.

- На деловую встречу драгоценности? Ну, если только она в состоится в ресторане… Иначе это будет дурным тоном, - пояснила мисс Грейнджер.

- Нам с Гарри очень важно произвести впечатление богатых людей, пусть это будет даже и дурной тон. Речь идет о приобретении антиквариата, понимаешь, чем больше побрякушек я навешаю на себя, тем лучше… Ой, не сказала, я буду представлена как жена Гарри.

Услышав последнее сообщение, мисс Грейнджер подняла брови, но никак не прокомментировала неожиданное заявление дочери, ограничившись замечанием:

- Если тебе изменит чувство меры, ваш потенциальный партнер может подумать, что ты взяла украшения напрокат.

Гриффиндорка была далека от всего этого: - Как все сложно! Мам, ты поможешь мне? – она свела ладони в умоляющем жесте.

- Гермиона, когда я тебе отказывала?! Вместо бриллиантов предлагаю тебе надеть гарнитур из изумрудов. Ты, кажется, говорила, что с помощью магии можно изменить цвет платья? Сделай что-нибудь серебристое, с зеленым будет неплохо смотреться.

«Хм, слизеринская гамма… Ну и ладно - буду услаждать взор моего экзаменатора", - подумала Гермиона.

- Платье должно быть длинное и простое по крою, никаких лишних деталей, колье довольно длинное, поэтому вырез - низкий, в пределах хорошего вкуса, разумеется. Теперь прическа: оттенок волос - хороший, но все эти непокорные локоны - не для вечернего платья. Я предлагаю гладко зачесанный низкий узел-пучок, сделанный, разумеется, в парикмахерской - никакой самодеятельности! И макияж с акцентом на глаза.

- А челку можно оставить? – жалобно спросила Гермиона.

- Ни в коем случае! Какая тут может быть челка?! – безаппеляционно заявила мисс Грейнджер. - Покажи-ка мне свои ногти.

Девушка неохотно протянула руки.

- Гермиона, с таким кошмаром не то что изумруды носить, а из дома-то выходить нельзя!!! – воскликнула мисс Грейнджер. - Чем ты там в своей школе занимаешься!?

- Я варю зелья, в которых используются красящиеся вещества, - обиженно буркнула Гермиона.

- С этим безобразием надо что-то делать. И не забудь про педикюр.

- Мам, я же не собираюсь туфли снимать! – возмутилась Гермиона, которой начало казаться, что над ней издеваются.

- Ты должна знать, что у тебя все и везде идеально, это придает уверенности, - со смехом пояснила мисс Грейнджер, видя недовольное лицо дочери.

- И зачем я только согласилась на эту затею! – в сердцах воскликнула девушка.

- Брось, тебе еще понравится чувствовать себя женщиной с большой буквы, - улыбнулась ей мать.

***

Четвертого января.

- Гермиона, никогда не думал, что одежда так меняет человека, - сказал Гарри, разглядывая гриффиндорку.

- Одежда и старильное зелье, - поправила его девушка. Она не совсем уверенно чувствовала себя в вечернем платье, но уже с удовольствием посматривала вниз, где мокрый шелк серебристой волной струился у ее лодыжек.

Изумрудное колье томно поблескивало на груди, холодя кожу.

Но чувство неловкости быстро прошло, стоило лишь консьержу проводить ее восхищенным взглядом, а нанятому на один вечер водителю услужливо распахнуть дверь машины.

«Как необычно… и приятно! Мама права – в этом что-то есть!»



Глава 12.

Глава 12

Они высадились у антикварного салона "Тасборо, Тасборо & Кинси" и были приглашены во внутреннее помещение, представляющее собой что-то вроде гостиной пополам с выставочным залом. Устроившись в кресле, подозрительно напоминавшем творения Томаса Чиппендейла, Гермиона постаралась не задумываться, на чём именно она сидит. «Наверняка, это искусная имитация», - успокаивала себя девушка.

- Добрый день, меня зовут Джозеф Кинси, я младший партнер, - Гермиона увидела мужчину в строгом костюме лет тридцати пяти. - Как вам у нас, миссис Малфой? - с улыбкой обратился он к Гермионе. Она с трудом еле сдержалась, чтобы не оглянуться в поисках упомянутой леди и выдавила:

- У вас довольно мило!

Цепкий взгляд антиквара пробежался по её украшениям, слегка задержавшись на груди.

- Сейчас я распоряжусь подать шампанского, - сказал Кинси.

Воспользовавшись тем, что антиквар отвернулся, Гермиона сквозь зубы шепнула Гарри:
- Почему именно Малфой?!

- Первое, что пришло мне в голову, - беспечно ответил Поттер. - Кстати, твоё имя - Стелла, не забудь.

- Мог бы и заранее сказать, - прошипела Гермиона.

Подали шампанское и канапе. Гарри завёл беседу с Кинси, и по тому уважению и интересу, которые антиквар проявлял к беседе, девушка с удивлением поняла, что её так называемый муж, видимо, неплохо разбирается в обсуждаемых вопросах. Она же почти не принимала участия в разговоре, больше уделяя внимание своему бокалу.

- Ну что ж, мистер Малфой, насколько мне известно, вы хотели бы поручить мне разыскать и приобрести для вас один уникальный предмет, - перешёл к делу мистер Кинси.

Гарри кивнул:

- Дело в том, что в этом году пять лет нашему со Стеллой браку, и я хотел бы подарить моей жене нечто особенное - пудреницу Марии-Антуанетты.

- Правда, милый?! - воскликнула Гермиона; после двух бокалов шампанского она чувствовала себя легко и непринуждённо. - Почему ты мне не сказал?

- Хотел сделать тебе сюрприз, - Гарри ласково взял её за руку. - Некоторые люди собирают всё, связанное с Наполеоном Бонапартом, другие - реликвии Третьего рейха, а моя жена без ума от несчастной королевы, - пояснил Гарри антиквару, который подлил девушке шампанского.

- Я преклоняюсь перед этой великой женщиной! - восторженно заявила Гермиона и потянулась к бокалу.

- Было бы интересно посмотреть на вашу коллекцию, - заметил Кинси.

- У нас имеется незаконченный набросок углём авторства Виже-Лебрен, изображающий Марию-Антуанетту, играющую в серсо, - похвастался лже-Малфой.

У мистера Кинси загорелись глаза:

- Не может быть, он считается утерянным!

- Эскиз много лет хранился в одном поместье, хозяева которого не представляли его ценности, - сказал Гарри.

- Вам можно только позавидовать, миссис Малфой, - констатировал Кинси. - Предлагаю обсудить детали нашего соглашения. Мы подпишем агентский контракт, в соответствии с которым я обязуюсь найти, провести экспертизу и приобрести для вас эту вещь. В том случае, если передумаете, вам придётся заплатить неустойку в размере 20% от стоимости пудреницы.

- Я не передумаю, Стелла мне просто не позволит! - улыбнулся Гарри.

- Ни в коем случае! - подтвердила Гермиона.

- Я подготовлю бумаги, и послезавтра мы сможем их подписать, - пообещал антиквар.

***

- Ну что, мистер Малфой, шалость удалась? – весело спросила Гермиона позже, когда они неспешно прогуливались по аллее.

- Вполне, миссис Малфой. Ваша помощь была неоценима! – рассмеялся Гарри.

- Ты думаешь, что пудреница может оказаться хоркруксом? – задумчиво проговорила девушка.

- Как-то мне попался каталог с описанием лотов Сотбис тридцатых годов. И я обнаружил, что на одном из аукционов пудреница, принадлежавшая некогда Марии-Антуанетте, была куплена представителем компании «Борджин и Бёркс». Угадай, кто тогда у них работал?

- Том Риддл?! Но почему такой странный выбор? – поразилась девушка.

- Возможно, его притягивала тёмная аура этой вещи, хозяйка которой была казнена на гильотине во времена Великой французской революции, - предположил Гарри. – Но это всего лишь мои догадки. Поживём – увидим…


***

Она немного опоздала в «Бильбао».

На входе Гермиона назвала свою фамилию и её проводили к столику.

Новый имидж и здесь принёс дивиденды: вокруг неё суетились метрдотель и два администратора. Драко Малфой, дотоле уделявший внимание лишь своей собеседнице, повернулся посмотреть, что за особа вызвала такое волнение персонала. Во взгляде его на мгновение мелькнуло озадаченное выражение, но он быстро взял себя в руки и поднялся, всем своим видом подчёркивая, что его галантное поведение – только дань этикету.

Гермиона поздоровалась и села на стул, услужливо отодвинутый метрдотелем. Сейчас она не видела лица Малфоя, но каким-то шестым чувством угадывала его тщательно замаскированный под равнодушие интерес. Возможно, боги смилостивились над ней и вместо утраченной магии даровали интуицию?

Девушка скучливо повертела на пальце мамино кольцо с изумрудом и обратилась к молодому человеку.

- Не скажете ли, мистер Малфой, где профессор? - ровно произнесла она.

- Профессор появится чуть позже, мисс Грейнджер, - небрежно ответил Драко, демонстративно рассматривая свои идеально ухоженные ногти.

- Вот как? Что же его задержало? – Гермиона позволила прозвучать в своём голосе небольшой дозе интереса.

- Срочный вызов, - лаконично ответил слизеринец, не отрываясь от своего увлекательного занятия.

Панси Паркинсон издала сдавленное хмыканье:

- Что с вами сегодня такое?

Малфой пожал плечами и ничего не ответил.

- Гермиона, ты сегодня сама на себя не похожа! Это какое-то заклинание или зелье? – заговорщицки проговорила Панси.

- Старильное зелье. Мне захотелось посмотреть, как я буду выглядеть лет через десять, - просто ответила Гермиона.

- А эти цацки откуда? Милое колечко! Гоблинская работа? – спросила Панси.

- Да нет, магловская. Это мамино наследство от двоюродной бабушки.

- Ты сегодня какая-то необычная, правда, Драко? – сказала Панси.

Малфой окинул Гермиону долгим оценивающим взглядом, благо у него наконец появился обоснованный повод посмотреть на неё.

- Видимо, мисс Грейнджер решила, что образ роковой женщины и откровенное декольте помогут ей сдать экзамен, - насмешливо процедил он. – Не так уж глупо, крёстный любит опытных дам.

- Я горжусь, что сумела заслужить ваше одобрение, мистер Малфой! – Гермиона постаралась улыбнуться ему как можно искренней. – Даже если профессор и останется равнодушным, меня утешит сознание того, что я понравилась вам.

- Разве я говорил, что вы мне понравились? Не помню такого… - скучным голосом ответил слизеринец.

- Некоторые вещи не обязательно произносить вслух, мистер Малфой! – томно протянула Гермиона, понижая голос.

- Вы себе льстите, мисс Грейнджер, - решительно сказал Драко.

- Не отпирайтесь, мистер Малфой! – капризно сказала Гермиона и подмигнула Панси, которая еле сдерживала смех.

- Грейнджер, ты что, перезанималась в семестре? - не выдержал Драко. – Что ты несёшь?!

Панси засмеялась:

- Один ноль в пользу Грейнджер!

- Почему это, позвольте спросить? – недовольно проговорил Малфой, изящным жестом откидывая светлую челку.

- Тебе первому изменила выдержка, - пояснила Панси.

- Неизвестно, кому бы первому изменила выдержка, будь мы с Грейнджер в другой обстановке, - Драко бросил на Гермиону многозначительный взгляд.

«Только не красней, Гермиона Грейнджер!» - приказала она себе под взглядом Малфоя. Её смятение не осталось незамеченным для Драко, который твёрдо решил выйти из этого поединка самообладаний победителем.

- Что значит - «в другой обстановке»? – нахмурилась мисс Паркинсон.

- Грейнджер меня прекрасно поняла. Так, Грейнджер? – он самодовольно улыбнулся.

- Совершенно не понимаю, о чём ты говоришь! – нервно воскликнула Гермиона.

- Один-один, - констатировала Панси.

Но Малфоя не устраивала ничья.

- Что, надеешься сдать экзамен? – насмешливо проговорил он. – Я бы на твоём месте не был бы так уверен после того, как ты сочинила сказку про артрит у Снейпа. Видела бы ты, как он разозлился! Даже Поттеру не удавалось довести его до такого состояния. Браво, Грейнджер, я в восхищении!

Гермиона равнодушно посмотрела на него и почти ласково спросила:

- Что-нибудь ещё, Малфой?

На самом деле безразличие далось ей с трудом.

Между тем у дверей кафе произошло какое-то волнение. Некоторые посетители отвлеклись от разговоров и еды и что-то рассматривали за спиной Гермионы. Во взгляде молодой женщины за соседним столиком сквозил явный интерес, что сильно раздражало сидящего рядом с ней мужчину.

- Эти недоумки не хотели меня пускать! – прозвучал знакомый красивый баритон, и Гермиона наконец увидела того, чьё появление вызвало такой резонанс среди ресторанной публики.

- Добрый вечер, сэр.

Разглядывая профессора, она поняла, чем было вызвано пристальное внимание окружающих к нему: худощавая фигура в недешёвой магловской одежде, разорванной и испачканной в некоторых местах, стремительные движения, так не вписывающиеся в расслабленную атмосферу заведения, волосы, собранные в хвост, и тёмные очки, не скрывавшие свежего шрама через всю щёку. Выглядел он как-то непривычно, более живым, чем она его помнила, но не менее устрашающе, чем всегда.

Панси, как самый непосредственный человек в их компании, озвучила всеобщее впечатление, выразительно протянув:

- Вау!

Если профессору и польстило такое бесхитростное восхищение, то он не подал виду.

- «Вау»?! Не забывайтесь, Паркинсон! Пять баллов со Слизерина! – проворчал он.

- Теперь снимать баллы – не в вашей компетенции, сэр, – обиделась Панси.

- Вы абсолютно уверены? Мисс Грейнджер, ну-ка, ответьте мне, кто сейчас декан Слизерина?

- Как мне объяснила профессор МакГонагалл, должность декана факультета в Хогвартсе – неназначаемая, так что вы всё ещё у руля, сэр.

- А как же профессор Арола? – удивилась Панси.

- Что ещё за Арола? – хмуро спросил Снейп.

- Как это – неназначаемая должность? – поинтересовался Драко.

Все трое вопросительно смотрели на Гермиону.

- Новый преподаватель ЗОТИ профессор Арола не смог получить полномочий декана Слизерина и поэтому считается лишь исполняющим обязанности декана. Он не может решать вопросы об отчислении, о назначении или снятии с должности старост факультета.

- Значит, я всё ещё староста? – быстро спросил Малфой.

- Да, - неохотно подтвердила Гермиона.

- Тогда пять баллов Слизерину - для баланса.

- Кому и за что, Малфой? – язвительно поинтересовалась Гермиона.

- Паркинсон – за верность старосте Слизерина, – усмехнулся Малфой и погладил Панси по голове.

- Надеюсь, вы, мисс Грейнджер, не собираетесь начать начислять баллы Гриффиндору, – проворчал Снейп.

- Нет, сэр.

Снейп раздражённо огляделся по сторонам.

- Скажите, мисс Грейнджер, как человек, лучше нас всех знакомый с повадками маглов, это норма - так пялиться на незнакомого человека?

- Сэр, ваша одежда… - осторожно начала Гермиона.

- Что такое? – напрягся Снейп.

- Она сейчас недостаточно … чёрная.

Профессор критически оглядел свою куртку и брюки и поморщился.

- Мисс Грейнджер, вас не видно за этой колонной. Сотворите очищающее заклинание.

- Я не могу, сэр.

- Как это? Вы забыли палочку?

- Нет, сэр.

- Тогда что?

- Я плохо себя чувствую и пока не могу колдовать, – уклончиво ответила Гермиона.

- Ерунда какая-то, вы выглядите вполне … сносно…м-м-м, сносно для вас. Признавайтесь, в чём дело? – резко спросил профессор.

Панси не вовремя решила проявить женскую солидарность:

- Оставьте её, профессор, она ещё после того не отошла!

- После чего “того”, мисс Паркинсон, отвечайте немедленно! Что могло вызвать потерю магической силы?

Гермиона кинула предупреждающий взгляд на Панси, что не укрылось от внимания слизеринского декана.

- Ну, в Хогвартсе был самопроизвольный выброс магической энергии, вы разве не читали в газетах? – заюлила Панси.

- Так, так, выброс. Продолжайте, мисс Паркинсон!

- Гермиона оказалась в эпицентре и несколько дней провела в больничном крыле.

- Где был выброс?

- В вашем коридоре, сэр.

- Источник?

- Гобелен с гербом Дома.

- Кто, кроме мисс Грейнджер, находился там в это время?

Панси вопросительно посмотрела на Гермиону, та округлила глаза, взглядом умоляя ничего не рассказывать.

- Я жду ответа, мисс Паркинсон, и правдивого ответа! – потребовал Снейп.

Панси решила, что декана она боится больше, чем Гермиону, и ответила:

- Кроме нас с Гермионой там были Поттер и Уизли.

- Поттер и Уизли, вот даже как! – угрожающе произнёс Снейп. – Самопроизвольный выброс. Вы меня за дурака держите!? – рявкнул он. – Рассказывайте вы, Грейнджер, и чтоб без вранья и увёрток!

За соседними столами зашушукались.

Тут же возник метрдотель и поинтересовался у Гермионы:

- У вас всё в порядке, мадам?

- Спасибо, всё хорошо,- ответила девушка.

- Вы уверены?

- Да, можете идти, - улыбнулась она.

Метрдотель бросил неодобрительный взгляд на Снейпа и отошёл.

- Мисс Грейнджер, я жажду услышать, что произошло на самом деле.

Гермиона собралась с духом и скороговоркой произнесла.

- Мы вызвали змею Основателя, чтобы напугать Апте… Фишера. Он никак не хотел отвязаться от Панси, помните, я вам писала...

- Змею Основателя, Мерлин мой! Вы нашли заклинание, а Поттер звал её. Так было дело?

- Да, сэр.

- Клёво вы там, девчонки, развлекаетесь! - позавидовал Драко.

- Малфой, заткнитесь, – бросил Снейп. – Мисс Грейнджер, дальше!

- Кобра послушалась нас, напугала Фишера, и он вернул письмо. Вот и всё.

- Всё ли? Мне кажется, там произошло что-то ещё. Мисс Грейнджер, кто заплатил змее?

- Я.

Снейп вскочил из-за стола и заорал:

- Вы идиотка, Грейнджер! Дурацкая гриффиндорская привычка брать всегда всё на себя. Из-за какой-то дуры вы могли отправиться на тот свет, знаете об этом?

Панси надулась, услышав свою характеристику.

- Служба безопасности «Бильбао». Мадам, этот человек угрожал вам? – поинтересовался у Гермионы огромный детина, неизвестно откуда появившийся рядом со Снейпом.

- Нет, спасибо, это просто… просто семейные разногласия, – Гермиона сказала первое, что пришло ей в голову.

- Держите себя в руках, сэр, – хмуро посоветовал охранник Снейпу и удалился.

Снейп устало опустился на стул, подался вперёд и тихо спросил:

- Как это было, Гермиона?

«Гермиона?»

- Судите сами, - ответила девушка и стала смотреть ему в глаза.

Ей тяжело было вспоминать об этом, но рассказывать - ещё тяжелее, потому что далеко не всё, что она ощущала тогда, можно было выразить словами…

Она почувствовала невесомое присутствие чужого разума в своей голове и мимоходом подумала: «Почему Гарри говорил, что профессор прямо таки вламывается в сознание, ведь сейчас это происходит так… мягко?»

***

…Всё дальше и дальше несёт меня по вязкой серой равнине, всё ближе край, а за ним - чернота… Как страшно и тоскливо одновременно! Нет сил больше думать об этом!

Гермиона усилием воли вынырнула из тягостных воспоминаний.

- Всё, больше не могу! – девушка прервала зрительный контакт со Снейпом и обессиленно откинулась на спинку стула.

- Приятного мало, мисс Грейнджер. Вам повезло, что она не выпила вас до конца. Ей требовалось много энергии для восполнения потраченной, слава Мерлину, она вовремя остановилась.

- Рон оттащил её от меня, когда увидел, что я без сознания, и змея вернулась на гобелен.

- Надо признать, что и от Уизли изредка бывает толк! – задумчиво хмыкнул профессор. – Если хотите, я перенесу экзамен на другой раз.

- Нет, нет, я хотела бы покончить с этим сегодня! – взмолилась Гермиона.

- Малфой и мисс Паркинсон, сгиньте куда-нибудь минут на сорок, чтобы не мешать, - приказал слизеринский декан.

- Панси, мне кажется, к нам проявили неуважение, - театрально вздыхая, протянул Драко и получил в ответ сердитый взгляд профессора. - Паркинсон, голубка моя, пойдём, я тебя утешу, - молодой человек насмешливо посмотрел на Гермиону, она равнодушно пожала плечами, словно бы говоря: «Меня это должно волновать?»

- Мисс Грейнджер, о чём вы думаете перед экзаменом?! Ну-ка, сосредоточьтесь!


***

Через полчаса вопросов и ответов, касавшихся алхимического синтеза, рунометрики и прочих интересных, но заумных материй, Снейп махнул рукой и сказал:

- Так, всё понятно. Результаты испытания будут оглашены в присутствии свидетелей - Малфоя и Паркинсон. А пока их нет, хочу спросить, вы готовы продолжать сотрудничество?

- Да, сэр, - кивнула Гермиона.

- Если так, то у меня есть информация, которая очень заинтересует Орден. Однако я не могу передать её напрямую: источник не вызовет у них доверия, – подчёркнуто бесстрастно пояснил Снейп. - Вы должны будете придумать, каким образом подать эти сведения, чтобы они без колебаний использовали их.

Девушка задумалась.

- Надо будет сочинить что-нибудь убедительное для Гарри, а уж Гарри-то они доверяют!

- Что-то в этом роде я и имел в виду. Слушайте…

***

- Все запомнили, мисс Грейнджер?

- Да, конечно.

- У вас на всё про всё есть три дня. Торопитесь!

- Профессор, я хотела вас поблагодарить - вы нашли прекрасного преподавателя для Гарри. По-моему, они довольны друг другом.

- Вот как? А вы тоже познакомились с мистером Вулвертоном?

- Да, я побывала у него вместе с Гарри в первый день занятий. Удивительный человек!

- Удивительный человек? Да, в самом деле, удивительный, тут я с вами согласен.

- Он сказал, что вы учились у него.

- Так и есть.

- Кстати, он сказал, что у вас был шанс стать отличным легилиментом, если бы имели терпение, - не удержалась Гермиона.

- Без комментариев, мисс Грейнджер!



***

Вскоре вернулись Панси и Драко. Панси - донельзя довольная, Малфой – задумчивый.

Они присели на диван.

- Позвольте объявить результат экзамена по зельеварению мисс Гермионы Грейнджер, Гриффиндор, седьмой курс. Мисс Грейнджер получает «превосходно» и будет рекомендована в Академию Сравнительного Зельеведения.

Профессор достал пергамент, перо и начал писать характеристику.

- Что вы делаете, профессор, у вас же артрит! – с притворной заботой вскричал Малфой.

Снейп отбросил перо и сердито уставился на Гермиону. Малфой в предвкушении скандала переводил газа с одного на другую.

- Что натолкнуло вас на мысль приписать мне эту стариковскую болезнь? Достаточно было упоминания о графологии. Или вы считаете, что любому мужчине к сорока годам пора задуматься о душе и уютном месте на кладбище?

От неожиданности Гермиона поперхнулась вином.

- Что я должна ответить, чтобы вы дописали характеристику? Что считаю вас мужчиной в полном расцвете сил?

Драко с Панси дружно заржали, Снейп нахмурился и решил дальше эту тему не развивать. Он дописал текст и вручил пергамент Гермионе.

- Спасибо, профессор.

- Не за что, мисс Грейнджер, – пробурчал он и махнул рукой, подзывая официанта.

В глубине зала заиграла музыка. Снейп поморщился, Драко улыбнулся, будто ему в голову пришла какая-то забавная мысль, и обратился к Гермионе:

- Грейнджер, раз ты считаешь одного из двух присутствующих здесь волшебников глубоким стариком, то особого выбора у тебя нет, и тебе придётся танцевать со мной.

Гермиона удивлённо посмотрела на Драко, а он уже подошёл к ней и потянул за руку.

- Почему ты решил, что я буду с тобой танцевать?! – Гермиона пыталась высвободить свою руку.

- Рождество и всё такое, – весело пояснил Драко.

- Мисс Грейнджер, не устраивайте бесплатный спектакль для посетителей, идите, вас не убудет, - неожиданно поддержал крестника Снейп.

Гермионе ничего не оставалась делать, она поднялась и последовала за Драко на танцевальный пятачок. Оркестр вдруг заиграл танго.

- Слабо, Грейнджер, изобразить что-нибудь знойное? – задорно спросил Драко.

- Да запросто.

Драко положил руку ей на талию и решительно повёл в танце. Ритм нарастал вместе со страстью. Драко крутнул её, она резко откинулась назад, он притянул её к себе, как того требовал танец, и даже ближе. Низ живота налился тусклым огнём. Гермиона поспешила заговорить с партнёром, надеясь, что это отвлечёт её от неожиданных ощущений.

- Танцы – неплохое средство избавиться от стресса, – заметила Гермиона.

- Я знаю способ ещё лучше, и могу тебя научить, – шепнул ей на ухо Драко.

- Это только всё осложнит, – пробормотала она скорее самой себе.

- Наоборот, всё очень просто: я хочу тебя, ты хочешь меня. Не создавай проблемы там, где её нет.

Сперва она хотела возмутиться и отрицать всё, но потом подумала, что, скорее всего, будет сожалеть об упущенном шансе. Была не была!

- Это написано у меня на лице? – спросила она.

- Возможно, для других это неочевидно, но я вижу это в твоих зрачках, в изгибе рук, в твоём дыхании, - Драко стиснул её руку.

- Когда ты это понял?

- Про себя или про тебя?

- И то, и другое.

- Про себя – когда ты вошла и небрежно скинула шубу, и эти твои коленки, и как ты держишь бокал… Про тебя – когда я уводил Панси. Даю руку на отсечение, ты думала в тот момент совсем не про экзамен!

- Ты угадал, я думала о тебе.

- Так что же?

- Драко, а как же Панси?

- Панси?

- Она влюблена в тебя.

- Я не разобью ей сердце, - усмехнулся Драко, - поверь мне!

- Она предана тебе, - вздохнула Гермиона.

- Не думай о ней! Думай лучше о нас! - вкрадчиво проговорил Малфой, щекоча её ухо своим горячим дыханием.

Танго давно кончилось, зазвучала медленная музыка, что дало им законную возможность не выпускать друг друга из объятий.

- Где? – прошептала Гермиона, удивляясь собственной смелости.

- Я что-нибудь придумаю, обещаю!

В ответ она отчаянно сжала его плечо и тотчас отпустила, желая дать ему понять то, что не осмелилась сказать словами.

Он легко коснулся её губ, будто благодаря за что-то, взял за руку и повёл обратно к столику.

Увидев их лица и соединённые руки, Панси выскочила из-за стола, обожгла Гермиону яростным взглядом и выбежала из зала.

- Ты должен её вернуть, - резко сказал Снейп, - если не хочешь осложнений.

- Я свободный человек и ничего никому не должен, - строптиво ответил Драко.

- Свободный? Это ненадолго, если ты и дальше будешь вести себя неосторожно. Мисс Паркинсон в состоянии аффекта может выдать наше местонахождение аврорату.

- Может быть, вам лучше исчезнуть отсюда как можно быстрее? – осторожно спросила Гермиона.

- Не лишено смысла. Идём, Драко! - он бросил на стол несколько стофунтовых банкнотов. – Как вы думаете, мисс Грейнджер, этого будет достаточно?

- Более чем, - ответила девушка.

- До свидания, Гермиона, - сказал Драко.

- Постарайтесь делать поменьше глупостей, - посоветовал ей на прощанье Снейп и буквально потащил Малфоя к выходу.

- Делать поменьше глупостей? Теперь вряд ли получится… - пробормотала Гермиона, провожая Драко глазами.



Глава 13.

Дома, с трудом доковыляв до своей комнаты, Гермиона с радостью скинула туфли – казалось, к концу вечера они стали на размер меньше. У нее не было сил даже на то, чтобы включить свет.

Она услышала, как по лестнице поднимается мисс Грейнджер.

- Мама, Гарри не приходил? – спросила Гермиона.

- Нет, а разве вы были не вместе? – удивилась женщина. – А я думала, что вы с Гарри встречаетесь…

- Нет. Мы просто друзья, мам, я тебе уже говорила, – раздраженно ответила девушка.

- И очень жаль! – с упреком сказала ей мать. – Что ты сидишь в темноте? – мисс Грейнджер включила свет. – Боже, что это с тобой?

- А что со мною? – не поняла Гермиона.

- Ты выглядишь лет на десять старше! – воскликнула женщина.

- А, это... Старильное зелье. Оно скоро прекратит свое действие, и мне опять будет семнадцать, – успокоила мать Гермиона.

- Тьфу ты! Напугала! Странные вы люди, волшебники. Я бы ни за что добровольно с собой такого не сделала! – неодобрительно проговорила мисс Грейнджер.

Снизу послышался хлопок входной двери.

- Это было нужно для дела. Выгляни, Гарри не пришел? – попросила Гермиона, массируя гудящие ступни.

- Пришел, – подтвердила женщина.

- Мамочка, пожалуйста, попроси его подняться сюда. Я не могу и шага сделать – проклятые каблуки! – заныла Гермиона.

- Потому что надо почаще тренироваться, а не ходить в разношенных кроссовках круглый год! – назидательно сказала мисс Грейнджер.

- Попробовала бы ты на каблуках карабкаться по горным тропинкам Хогвартса! – сказала ей вдогонку Гермиона.

***

По тому, как Гарри рассерженно пнул ни в чем не повинный пуфик, Гермиона поняла, что он далеко не в лучшем настроении.

- Что случилось? – спросила девушка, вытаскивая из уха сережку.

- Я поругался с Аластором Муди! – сердито ответил парень.

- Ты был на Гримо? – удивилась Гермиона.

- Лучше бы не ходил – только время потерял! – девушке было видно, как он злится.

- Ну и?

- Короче, они там все считают, что мой священный долг – доложить Ордену, что за поучение мне оставил Дамблдор, – язвительно проговорил Гарри. – Но сами делиться информацией не желают! Не говоря уже о том, чтобы принять нас к себе!

- Гарри, мы для них по-прежнему дети! И то, что мы – совершеннолетние, не имеет значения, – возмущенно сказала Гермиона. – И что было дальше?

- Я вполне вежливо сказал Хмури, что не являюсь членом Ордена и потому не ощущаю потребности делиться с ним информацией. Он обозвал меня щенком. Я сказал, что меня тошнит от этого дома. В общем, мы поссорились.

- Весело, ничего не скажешь! – хмыкнула Гермиона и помрачнела, вспомнив, что собиралась передать через Гарри информацию в Орден. И что же ей теперь делать?

Обстоятельства сложились так, что сейчас именно от ее находчивости зависят жизни людей. Северус Снейп говорил об этом так спокойно, так обыденно, что его можно было бы упрекнуть в черствости, но Гермиона догадывалась, что за этим блеклым безразличием скрывается едва сдерживаемая ярость от собственной беспомощности.

Она старалась не представлять, что произойдет, если она не справится с поручением профессора. Чертов Поттер, чертов Муди, именно сегодня им понадобилось выяснять отношения!

***

Она полночи проворочалась в постели, чувствуя, как стремительно уходит время. На короткие промежутки времени девушка забывалась тревожным сном, лейтмотивом которого было беспокойство. В четыре утра Гермиона оставила попытки заснуть и спустилась на кухню выпить кофе.

Взяв Живоглота на колени, она рассеяно поглаживала его длинную рыжую шерсть, отхлебывая горькую бодрящую жидкость. Ей вспомнился еще один любитель кофе – Рой Фишер. Наверно, рад не видеть Хогвартс целых две недели... Рой Фишер... Она вскочила, сбросив недовольного кота с колен, взглянула на часы. Начало седьмого. Возможно, он уже там или не уходил вовсе: Фишер говорил, что в Рождество в больнице – самая работа.

- Гермиона, куда ты так рано? – недоуменно спросила сонная мисс Грейнджер, но в ответ услышала только, как хлопнула входная дверь.

***

- Девушка, клиника для посетителей открывается в девять утра, а сейчас семь! – остановил ее строгий охранник в Мунго.

- Мне срочно нужен Рой Фишер! – нетерпеливо проговорила Гермиона.

- Мистер Фишер всем нужен, – проворчал мужчина, загораживая ей вход.

- Вы не понимаете, у меня безотлагательное дело! – рассердилась девушка.

- Дождитесь приемных часов, – ответил охранник.

- Прошу вас, передайте ему, что я его жду. Меня зовут Гермиона Грейнджер.

- Я не передаю никаких сообщений, – отрезал охранник и повернулся к ней спиной.

Девушка уныло опустилась на стул. Неужели придется ждать еще два часа?!

- Гермиона?! Что бы здесь делаете? Заболели? Или пришли поздравить меня с Рождеством? – раздался знакомый голос. Она обернулась и увидела Фишера.

– Да, я к вам, профессор! Но меня не пропускают, – пожаловалась девушка.

- Джонсон, эта мисс может заходить в любое время, – бросил охраннику Фишер.

- Да, но правила… – возразил Джонсон, враждебно глядя на девушку.

- Вы меня поняли? В лю-бо-е!

- Как прикажите, – буркнул охранник и удалился в вахтерку.

-¬ Поговорим здесь или у меня в кабинете? – деловито спросил Фишер.

- Лучше в кабинете, – попросила Гермиона.

Помещение было просторным, с большими окнами и обилием зелени на подоконниках. Стол, заваленный бумагами и пергаментами, создавал определенное впечатление о хозяине кабинета.

- Так что вас ко мне привело? – спросил Фишер, предложив ей стул с высокой спинкой.

- Мне не с кем посоветоваться, сэр, - проникновенно сказала девушка.

- Рад, что пользуюсь у вас авторитетом, - ответил Фишер. - Ну что ж, советуйтесь.

Гермиона до последнего сомневалась, правильно ли она поступает.

- Что бы вы сделали, сэр, если бы случайно узнали чрезвычайно интересную для аврората информацию, но при этом были бы не готовы раскрыть ее источник?

- Какого рода информация? – спросил Фишер, внимательно глядя на нее.

- О готовящихся действиях пожирателей.

- Когда и где?

- Послезавтра, вокзал Ватерлоо, в полдень. Рухнет крыша над платформами.

Фишер присвистнул: – Сколько их будет?

- От полутора до двух десятков – расшатать железную сварную арматуру в одиночку трудновато.

- Откуда у вас такая информация? – быстро спросил мужчина.

- Кто сказал, что у меня? – вкрадчиво проговорила Гермиона.

- Ладно, пусть не у вас. Но вы представляете себе, сколько человек потребуется аврорату выделить на подобную операцию? Если сведения окажутся недостоверными, у меня будут большие неприятности!

- Они абсолютно достоверны, - уверенно сказала девушка.

- Как бы вы не доверяли своему информатору, всегда есть опасность, что его самого ввели в заблуждение, - с сомнением заметил Фишер.

- Маловероятно – она достаточно опытна, – как бы случайно оговорилась Гермиона.

Глаза Фишера довольно сверкнули.

"Вот и славно!" – подумала девушка. Фишер молчал, о чем-то сосредоточенно размышляя; Гермиона ждала, затаив дыхание.

- Надо рискнуть – на кон поставлена чуть ли не сотня жизней маглов, - резюмировал зельевар.

- Думаю, что гораздо больше: в одиннадцать сорок девять прибывает поезд из Эксетера- Сент-Девидса, в одиннадцать пятьдесят отправление на Бейсингсток и на Портсмут, – я изучила расписание, – Гермиона умоляюще смотрела на профессора. – Ватерлоо – самый загруженный вокзал в Лондоне.

- Ну, значит, решено, - Фишер рубанул рукой в воздухе.

Он черкнул пару слов на клочке пергамента и запустил записку в полет. – Выход самостоятельно найдете? Я – в аврорат. Затем подошел к камину и бросил в пламя щепотку дымолетного порошка.

***

Следующие два дня тянулись необыкновенно медленно - Гермиона слонялась по дому, снедаемая беспокойством, удалось ли Фишеру убедить аврорат в серьезности его предупреждения. Вполне возможно, что он преувеличивал свое влияние в Министерстве; может оказаться, что она приняла решение, основываясь на одних лишь намеках Аптекаря о его хороших отношениях с людьми из Особого отдела. А если это не более чем хвастовство? С другой стороны, Фишер так рьяно взялся за Панси, как будто был точно уверен, что сможет все провернуть в свою пользу, и это обстоятельство служило для Гермионы косвенным подтверждением его связей в аврорате.

Насколько бы легче решился вопрос, если бы они с Гарри состояли в Ордене. Подумаешь, не закончили школу! Муди, видимо, рассчитывает, что сможет манипулировать Гарри подобно Дамблдору, не давая никакой информации взамен. Нет, милый, ничего у тебя не выйдет: и Гарри очень изменился за последние полгода, да и у тебя харизма далеко не такая, как у покойного директора (если она вообще есть). Не хочешь нас брать в свою компанию - мы и без тебя обойдемся; если только у Фишера все срастется в этот раз, то его канал можно будет использовать и впоследствии. Так даже будет проще: никаких расспросов и объяснений. Признаться, Аптекарь ее удивил тем, что так легко ей поверил. Амбиции, амбиции…

Лишь бы все получилось! Надо успокоиться и подумать о чем-нибудь другом, о чем-нибудь приятном...

Как и следовало ожидать, у этого "приятного" были светлые волосы и серые глаза, и улыбка, какой Гермиона не видела ни у кого. Счастливица Панси, наверно он не раз ей так улыбался…

Можно было бы объяснить тот непривычный для нее всплеск чувств, который вызвал Драко Малфой, следствием выпитого шампанского, отчего на следующее утро должно было быть стыдно или досадно. Но никакого стыда не было, было желание еще раз прожить те минуты, чтобы понять, как неприязнь, казавшаяся незыблемой, рушится, уступая дорогу новому, непривычному чувству.

***

В предполагаемый день теракта Гермиона проснулась в шесть утра и прилипла к экрану телевизора, что совершенно было ей несвойственно. В полседьмого мимо нее прошел папа и весьма удивился, четвертью часа позже встала мама и выразила недоумение; Гарри, собираясь на урок к Вулвертону, тоже что-то ей говорил, но Гермиона пропустила все мимо ушей – ей казалось, что в тот самый момент, когда она оторвется от экрана, и произойдет непоправимое. Хотя до двенадцати было еще далеко, но девушка уже представляла себе оцепленный вокзал Ватерлоо, носилки, где тела накрыты с головой, вереницы машин скорой помощи, и какую-нибудь не к месту бодренькую репортершу, с чувством собственной значимости вещающую о произошедших событиях.

В час дня по BBC One промелькнула информация о том, что на вокзале Ватерлоо непонятно по какой причине в полдень было нарушено расписание отправления электропоездов. Главный диспетчер ничего внятного сказать по этому поводу не смог. Показали и сам вокзал, Гермиона заметила непривычно расслабленные лица пассажиров и поняла, что это – последствия применения к ним Obliviate.

Он должен быть доволен.

***

На следующий день, в первое за эти каникулы по настоящему спокойное утро Гермиона провалялась в постели дольше обычного. Родители давно отбыли в свою клинику, а Гарри отправился изучать недра своего сознания и дебри антикварного Лондона. Выплыв из приятного сна, обстоятельства которого сразу же забылись, лишь осталось приятное послевкусие, Гермиона встала ногами на нагретый неожиданным январским солнцем квадрат пола и с наслаждением потянулась. Подойдя к окну, она посмотрела на термометр – на улице было довольно холодно. Задумчиво рассматривая свежий снежок, выпавший минувшей ночью, она все пыталась понять, откуда взялась эта чудная радость и легкость, может быть, остатки сновидений еще бродят в голове… Какой-то предмет, лежащий на тумбочке, звал ее. «Моя палочка!» Она решила попробовать и, страшась неудачи, подошла и осторожно взяла ее.

- Wingardium Leviosa!

История Хогвартса – отличнейшее чтение на ночь – зависла в воздухе. «Чудесно! Попробуем еще. Увеличим расстояние». Она выскочила в коридор, перегнулась через перила и призвала газету, лежащую на журнальном столике в гостиной на первом этаже. Газета дернулась и осталась лежать там, где и была.

- Wingardium Leviosa! – приказала Гермиона непослушной газете, та нехотя пошевелила листвой и упрямо замерла. У девушки от усилий закружилась голова, и прекрасное настроение куда-то улетучилось. «Надо позавтракать», - подумала девушка, ощутив приступ тошноты.

Гермиона приготовила себе большую миску мюсли с молоком и прихватила тосты с ветчиной – мадам Помфри рекомендовала усиленное питание. Расправившись с завтраком, Гермиона забралась в кресло. Тошнота прошла, но делать ничего не хотелось. Она сидела, уставившись в потолок, и лениво перебирала всякие случайные мысли в голове.

От входной двери послышался звонок.

Девушка поморщилась – она никого не ждала, и вставать ей было лень. У родителей есть ключи, у Гарри в эти минуты совершенно точно окклюменция. Должно быть, соседи… «Да пропади все пропадом – не буду открывать!» – решила Гермиона и лениво пошевелила пальцами ног.

Еще звонок, громко и настойчиво.

Гермиона заткнула уши и перевела взгляд на дверь. Наступила тишина. Затем щелчок замка, и ручка начала поворачиваться. Девушка сжала в руке палочку и застонала от досады, вспомнив, что сейчас ни на что не способна. Прыгнув к камину, она схватила тяжелый совок и замерла, прислушиваясь – отсюда ей не было видно вход. Неизвестный потоптался у двери и, судя по звуку шагов, направился в гостиную. Нервы девушки были на пределе, она затаила дыхание, готовясь метнуть совок, как только враг окажется в пределах досягаемости.

Сначала появился кончик палочки, потом светловолосая макушка, и голос, такой знакомый…

- Прошу прощения…

Гермиона в последнюю секунду остановила свой шикарный бросок и так и остолбенела в своей неземной красе: босяком, в ночной рубашке, бесполезная палочка – в одной руке, нацеленный каминный совок – в другой руке. Ой, кажется, она и причесаться забыла…

– Валькирия! – восхищенно произнес Драко Малфой, прислонился к стене и захохотал. Обессилив от смеха, он сполз по стене.

Гермиона отбросила смущение, сердито заправив за ухо непослушную прядь волос.

- Хватит гоготать! Лучше скажи мне, профессор знает, что ты здесь?

Смех оборвался.

- Он у меня уже в печенках сидит. Какого черта я должен ему отчитываться?

- Дай подумать. Кажется, вас разыскивает аврорат… Может быть, поэтому ты должен ему сообщать, куда уходишь?

- Ты мне напомнила задать тебе один вопрос. Ладно, успеется…

- Зачем ты здесь, Малфой?

- Не понимаешь, Грейнджер? Мне всегда казалось, что ты довольно сообразительна, – окинул ее красноречивым взглядом Драко и грациозно поднялся с ковра.

- Может быть, ты разденешься? – предложила Гермиона, испытывая неловкость.

- С удовольствием. Я мечтал о том, чтобы ты сама это предложила! – куртка упала на ковер, за ней последовали свитер, носки и брюки.

- У вас тут тепло, а на улице такой холод, – сказал Драко, снимая майку.

- Что это ты делаешь, Драко Малфой?

- Раздеваюсь, как ты и просила. Я не хочу, чтобы ты испытывала неловкость от того, что ты не совсем одета, – ухмыльнулся он.

- Так этот стриптиз затеян ради моего душевного комфорта? Очень любезно с твоей стороны!

- Ты еще не знаешь, насколько далеко отныне простирается моя любезность, когда речь идет о тебе!

- Не знаю, но хотела бы узнать, – смиренно сказала Гермиона, глядя ему в глаза.

В два прыжка он оказался рядом с ней.

- Сейчас узнаешь, – пробормотал он, запуская ладони в ее волосы. – Ты одна здесь?

- Да.

- Почему не открыла?

- Никого не хочу видеть… кроме тебя, – призналась Гермиона и слегка испугалась собственной смелости. Но, похоже, сегодня ей незачем было бояться слизеринца – он оценил это своего рода признание, крепко прижав ее к себе.

Все шесть лет взаимной неприязни забылись, стоило лишь ему прижаться губами к шее девушки.

- Может быть, я слишком навязчив? – прошептал Драко, чувствуя ее скованность.

- Нет, в самый раз. Она обхватила его за талию, чтобы удержаться на ослабевших ногах.

Губы Драко переместились ниже. Он медленно спустил с ее плеча бретельку рубашки. От томной выверенности его движения у Гермионы мгновенно пересохло во рту.

- У нас есть время? Ты никого не ждешь? – жаркий шепот у самого уха.

- Время… да, есть, - выдохнула она.

- Ты покажешь мне свою комнату?

Вместо ответа она взяла его за руку и повела наверх. Дойдя до середины лестницы, Гермиона почувствовала острую необходимость поцеловать его. Он не возражал.

Затем они кое-как добрались до постели…

***

Некоторое время спустя.

- Странно, что ты здесь, со мной… – задумчиво проговорил Драко.

- Да, неожиданно, но я рада, что ты сделал первый шаг. Я сама бы не решилась.

- Я не об этом. Ты знаешь, почему нас с профессором разыскивают?

Гермиона поняла, что они вступают на зыбкую почву.

- В день смерти директора вы с ним скрылись вместе с пожирателями, напавшими на школу. Совершенно объяснимо, что вас стали после этого разыскивать.

- И ты так спокойно говоришь об этом? Панси утверждает, что ты на все готова, лишь бы поступить в престижную академию

- Что же тебя не устраивает в версии Панси? – спросила Гермиона.

- На тебя это совсем не похоже! – заявил парень.

- Откуда тебе знать? Мы же с тобой за все шесть лет ни разу нормально и не разговаривали…

- Да уж, Грейнджер. Я отлично помню твой великолепный удар… Все это так, но я же не слепой. Ты – стопроцентная гриффиндорка со всеми присущими вам заморочками.

- Заморочками?

- Вы предпочитаете называть это принципами. Так вот, не могла ты измениться настолько, чтобы тебя не волновала причастность Снейпа к смерти директора.

- Мне много раз случалось убеждаться, что не следует доверять тому, что кажется очевидным. Я убеждена, что профессор Снейп не имеет отношения к гибели директора.

- Убеждена?!

- Не знаю, как лучше объяснить… Ну не стал бы декан приглашать в Хогвартс такого кровожадного типа, как Фенрир Грейбек. Не стал бы!

- Откуда такая уверенность? – помрачнел Драко. Видно было, что он чувствует себя не в своей тарелке.

- Да взять хотя бы наши практические занятия по зельеварению! Помнишь, как он внимательно следил за безопасностью и немилосердно шпынял тех, кто невнимательно выполняет инструкции, написанные на доске. Он варил зелья для больничного крыла. По ночам. По всему видно, что он предан школе, чтобы там не говорили про него. Получается, что пожиратели проникли в школу без его помощи, хотя мне до сих пор не ясно, как им удалось преодолеть защитный барьер… Я думаю, он вообще не знал, что они планируют напасть на школу – возможно, Сам-Знаешь-Кто не до конца доверяет ему. Профессора Дамблдора убил кто-то из них – я просто уверена!

- Признайся, Гермиона, ты до сих пор считаешь, что профессор Снейп работал на Дамблдора?

- Да. Иначе сейчас я сидела в каком-нибудь подвале в ожидании мучительной смерти. Я не права?

- А меня ты совсем не боишься, Грейнджер?

- Нет, Драко, – она провела рукой по нетронутой коже его левого предплечья.

- Это – лишь вопрос времени, – горько сказал Малфой.

- Я не понимаю, зачем ты вообще подался в бега?! Против тебя – одни догадки и никаких фактов. Ты мог бы попросить защиты у МакГонагалл, если не собираешься идти по стопам отца. Что тебя заставило покинуть Хогвартс в тот день? Это было очень глупо! Или ты поддался панике?

- Там было две метлы… Мы не могли рисковать… – пробормотал Драко.

«Выходит, профессор ничего не сказал Драко о том, что на башне был Гарри?»

- Ты о чем? - Гермиона сделала вид, что не поняла.

Драко внимательно смотрел на нее, будто решаясь на что-то.

- Там, в башне, на верхней площадке, у стены стояли две метлы. Одна – Дамблдора. Но чья вторая? Я думал, что Поттера, но раз ты ничего не знаешь, значит… - он замолчал.

- Так ты все-таки был там, Драко? – осторожно спросила она, боясь вспугнуть его откровенность.

- Именно я должен был убить директора. Но я не смог, хотя знал, что под угрозой жизнь моих родителей. Я – слабак, да? – он обхватил руками колени, под белой кожей проступили позвонки.

Гермиона прислонилась щекой к его спине.

- Нет, ты – просто нормальный человек. Не убийца. Не одержимый, как эти… – прошептала она, проводя губами по его позвоночнику.

- подумать только, я весь год до этого злился, что Снейп пытается перетянуть одеяло на себя. Выслужиться перед Темным лордом. Я был так глуп! Считал, что это просто – убить человека...

- А теперь что ты думаешь?

- Я раньше удивлялся, почему отец выбрал мне в крестные нечистокровного мага. Даже обижался. Лишь сейчас я понимаю, что это был самый лучший выбор. Не знаю, чем я заслужил это, но профессору не наплевать, что со мной будет…

- Он знает тебя с пеленок, да? Кого же ему еще любить, как не тебя – сына своего друга, своего крестника!

- С чего ты решила, что они – друзья?

- Мне рассказывал человек, который учился в Хогвартсе в одно время с твоим отцом и профессором Снейпом.

- Люпин?

- Нет. Фишер, теперешний преподаватель зельеварения. Он сначала удивлялся, что такие разные люди, как твой отец и Снейп, держатся вместе. Но потом решил, что дело только в том, что они оба готовились примкнуть к Сам-знаешь-кому.

- Ты так спокойно говоришь о моем отце… Ты же была тогда в Отделе тайн?!

- Знаешь, на фоне твоей обезумевшей тетки Лестранж и Долохова выглядел нормальным человеком. Самым вменяемым из всей компании…

- Не знаю, выглядит ли он вменяемым после полутора лет, проведенных в Азкабане… Маме не дают свиданий… Чертов Поттер! Все из-за него! Зачем он разбил предсказание?!

- Будь ты на его месте, ты бы тоже разбил.

- О, я совсем забыл, с кем я разговариваю! С подружкой Надежды магического мира! – насмешливо сказал Малфой.

- Не начинай, Драко! То, что произошло между нами, не означает, что я откажусь от своих друзей или начну иначе к ним относиться. Если тебя это не устраивает, то скатертью дорога!

- Ты меня прогоняешь? Хочешь, чтобы я ушел? – резко сказал Драко.

- Нет, не хочу… Давай просто больше не будем говорить о Гарри, чтобы не поссориться, – она несмело обняла его.

- И в самом деле… – проговорил Драко, – мы найдем, чем заняться, кроме разговоров! – с этими словами он нырнул к ней под одеяло.

- Подожди, Драко, – сказала Гермиона, отодвигаясь на край постели. – Я хочу тебя спросить об одной вещи…

Она должна была задать этот вопрос. Иначе бы отсутствие интереса с ее стороны рано или поздно вызвало бы его подозрения.

- Так спрашивай быстрей, и покончим с разговорами!

- Раз ты был там, значит, знаешь, кто убил директора…

Малфой встал, накинул простыню и подошел к окну. Долго молчал, раздумывая.

- В него одновременно выпустили Аваду из четырех палочек. Так что трудно сказать, кто именно это сделал…

- Из четырех?

- Да, брат и сестра Кэрроу, Грейбек и Торфин Раул. Снейп появился позже, когда все было уже кончено, – он испытующе посмотрел на девушку, пытаясь понять, поверила ли она ему.

Гермиона изобразила облегченный вздох. – Значит, я была права! Профессор – не виновен.

- Да, – подтвердил Драко. – Давай оставим эту тему в покое.

«Итак, мы оба скрываем друг от друга правду; он не до конца доверяет мне, я – ему... Примечательно, что причина скрытности одна и та же у обоих – Северус Снейп и его обстоятельства… Если посмотреть на все это под другим углом, получается, что у нас с Драко есть что-то общее, помимо обоюдного желания… Не так уж мало... Надо признать, я никогда не хотела Рона так сильно, чтобы наплевать на разногласия. Наверно, поэтому мы постоянно ссорились, чем сильно доставали Гарри.

В данную минуту мне абсолютно неважно, на чьей стороне Драко. Лишь бы почувствовать прикосновение его рук. Это – безнравственно или нет?»

Гермиона окинула взглядом фигуру Малфоя, темнеющую на фоне окна.

- Драко, иди сюда. Пожалуйста…

***

Настойчивый звонок в дверь.

Запахнув халат, она поспешила вниз. Не было никакой надежды, что посетитель уберется восвояси. За дверью Гермиона обнаружила слизеринского декана. Она обреченно вздохнула и молча пропустила мужчину в гостиную. Взглянув в его лицо, девушка пожалела Драко: несомненно, его ждал грандиозный разнос. Профессор оглядел гостиную, от его внимания не укрылась кучка одежды, забытая на ковре.

- Мисс Грейнджер, не могли бы вы передать мистеру Малфою, что я жду его здесь, – обманчиво спокойно проговорил зельевар.

Он наклонился и поднял с ковра ее палочку.

- Возьмите, уверен, она вам еще пригодится.

Чуть поодаль волшебная палочка Драко виднелась из-под сброшенной куртки.

От смущения девушка что-то промычала в ответ и взбежала по лестнице. Когда она в панике влетела в свою комнату, Драко все еще в расслабленной позе лежал на кровати. «Замечательное зрелище!» – подумала Гермиона.

- Там, внизу, твой крестный, и не в самом лучшем расположении духа, по-моему.

- Да у него через день такое, я привык.

Драко лениво поднялся и подошел к ней. Он ласково отвел каштановую прядь с ее лица и сказал:

- Держись с ним уверенней, Гермиона.

- Это как раз то, что его во мне всегда раздражало!

- Тебя не должно волновать, что ему нравиться, а что нет! - Драко с удовольствием потянулся. – Ну что же, выслушаем г-на Снейп?

- Почему бы и нет!? Раз уж он пришел, – засмеялась Гермиона.

- О, совсем другое дело! Ты заслуживаешь поощрения, – сказал Драко и наклонился, чтобы ее поцеловать.

Они сошли вниз, держась за руки.

***

У Северуса Снейпа не было никакого желания смотреть на эту парочку. Сытое выражение глаз Драко, припухлость губ Грейнджер – Северус вдруг почувствовал укол зависти. Он и не помнил, когда в последний раз… Совместные, точнее, групповые развлечения у Хозяина – не в счет. Северус давно выяснил для себя, что в подобных вопросах он – законченный индивидуалист. Делить удовольствие с соратниками по борьбе за чистоту крови – это не для него.

Вероятно, ему стоит что-нибудь предпринять в этом плане. Пялиться на собственную студентку – не самый лучший вариант. Пожалуй, ближайший субботний вечер можно посвятить походу в подходящее место в Лондоне. Немного маскирующих чар, и благосклонность какой-нибудь скучающей маглы ему обеспечена.

Тут ему некстати вспомнилась Нарцисса Малфой на приеме в честь одиннадцатилетия Драко. Гибкая фигурка в платье пепельного шелка на фоне французского окна, темнота сада…

…Нарцисса в тупике Прядильщиков, край дорожного плаща забрызган грязью, умоляющий взгляд…

- Мистер Малфой, хочу сказать, что после вашей сегодняшней выходки я больше не считаю себя обязанным заботиться о вашей безопасности. С этого момента вы вольны поступать, как заблагорассудится, – я отказываюсь нести ответственность за вашу жизнь. К слову сказать, вас опознали, когда вы выходили из «Дырявого котла», и я думаю, вполне можно ожидать, что вас найдут в ближайшие часы и препроводят в Азкабан. Передавайте отцу мои наилучшие пожелания.

Гермиона ахнула и схватила зельевара за рукав: – Неужели ничего нельзя сделать?

Снейп брезгливо стряхнул ее руку и холодно сказал: – Сделать? Не уверен, что хочу что-нибудь делать для мистера Малфоя.

Гермиона вспыхнула от его пренебрежения и обиженно отошла к окну.

С Драко слетела вся веселость. – Извините, сэр. Я не подумал…

- Ты разучился накладывать маскирующие чары? – заметно смягчаясь, проворчал Снейп.

- Кстати, если бы я сегодня изменил внешность, то получил бы железным совком по голове и был бы сдан в полицию в бессознательном состоянии. Говорят, что у аврората свои люди в магловской полиции… – быстро проговорил Драко.

- Какой еще совок? – удивился зельевар.

- Вот этот самый, – кивнул Драко на предмет, валявшийся на ковре.

Снейп наклонился, подобрал совок и взвесил его в руке, затем поднял бровь и вопросительно посмотрел на Гермиону.

- У меня пока не хватает сил на обездвиживающие чары. Защищаюсь, как могу, – отрезала девушка.

- Отлично, мисс Грейнджер. Теперь я спокоен за вас, – ухмыльнулся зельевар.

- Гарри! – вдруг воскликнула Гермиона.

- Что такое!? – рявкнул Снейп.

- Гарри вернулся! - Гермиона метнулась от окна, сгребла лежащую одежду и сунула ее Драко. – Оба – наверх, в мою комнату, быстро!

- Какого черта здесь делает Поттер!? – хмуро поинтересовался Драко.

- Потом объясню, идите же! Профессор, что вы стоИте, вам требуется письменное приглашение!?

Звонок.

- Будьте осторожны, мисс Грейнджер, – многозначительно сказал Снейп и стал спешно, но с достоинством подниматься по лестнице.

Услышав, как хлопнула дверь ее комнаты, Гермиона пошла открывать дверь.

- Привет, Гарри. Ты что так рано?

- У меня встреча только в три. Побуду пока здесь, сделаю пару звонков.

- А, понятно. Я что-то плохо себя чувствую…. Пойду, полежу еще.

- Хорошо, иди.

Девушка поднялась к себе.

Профессор сидел в кресле, Драко стоял, прислонившись к стене. – Ну? – он сердито посмотрел на Гермиону.

- ???

- Что здесь делает Поттер? – отчеканил Драко.

- Живет. Я пригласила Гарри к нам на все каникулы.

- Вот как? С чего бы это?

- Да просто так!

- Просто так ничего не бывает! Должна быть причина.

- Мы – друзья. К своим магловским родственникам он не хочет ехать, и я пригласила его к себе. Вот тебе причина.

- Раньше он преспокойно оставался на каникулы в школе.

- А в этот раз решил побывать в Лондоне.

- Странно все это!

- Ничего странного. И вообще, что ты меня допрашиваешь!

- Хочу и допрашиваю! Что у тебя с ним?

- Ничего.

- Ничего?

- Повторяю большими буквами: НИЧЕГО!!!

- Грейнджер, если ты только…

- Отвяжись, Малфой!

Снейп вскочил с кресла и зашипел: - Мне надоело слушать ваш нелепый бред! Если вы сейчас не заткнетесь оба, я наложу на вас Silencio! Драко, почему ты в одном носке?

Драко открыл было рот, но тут из-за двери послышался голос Гарри.

- Гермиона, слушай, я сегодня почти освоил…

Снейп дернулся и предостерегающе посмотрел на Гермиону.

- Гарри, мне плохо слышно! Сейчас я выйду, и ты мне все расскажешь, – закричала Гермиона.

Она выскочила за дверь. Гарри стоял на лестнице, держа в одной руке черный ботинок, а в другой – обувную щетку.

Девушка схватила его за локоть и потащила вниз по лестнице.

- Гермиона, я сегодня освоил бета-пенетрацию! – повторил Гарри, пока они спускалась.

- Отлично! А что это такое? Звучит как-то не совсем прилично…

Гарри засмеялся и поставил ботинок на пол. Затем он двинулся вглубь гостиной, к чему-то присматриваясь.

- Гермиона, бета-пенетрация – технический прием в легилименции. Более трудоемкий, зато и более действенный, чем обычное проникновение в чужой разум. Следующий этап – это… Гермиона, ты не одна?

- В смысле?

Вместо ответа Гарри подцепил с ковра кончиком волшебной палочки одинокий мужской носок и повертел им в воздухе, отчего носок упал обратно на ковер

Гермиона решила не отрицать очевидного: – Да, я не одна.

- Ясно. А как же Рон? – вырвалось у Гарри.

- Рон – это уже история. Так бывает в жизни, понимаешь? – тихо сказала девушка.

- Я могу спросить, кто он?

- Не можешь!

- Ладно. Хорошо. Извини. Ну, я пошел. Пожалуй, пообедаю в городе. Вернусь часов в шесть, – пробормотал Гарри, надевая начищенные ботинки. – Когда чистишь вручную, они лучше блестят, чем когда заклинанием, – зачем-то пояснил он, рассматривая носы ботинок

Гермиона чмокнула его в щеку: – Спасибо за понимание, Гарри!

- Всегда пожалуйста, – грустно усмехнулся Гарри, надел пальто и вышел из гостиной. Хлопнула входная дверь. Выглянув в окно, Гермиона увидела, как он задумчиво бредет к калитке, на ходу натягивая перчатки.

Она подобрала злополучный носок с ковра и поднялась в свою комнату.

- Драко, хорошо, что ты сейчас не носишь слизеринские цвета, – заметила Гермиона, протягивая носок его хозяину.

- Да, – согласился Драко, ухмыляясь.

- Что Поттер? – спросил Снейп.

- Ушел. Вернется не скоро. Не хотите ли чашку чая, профессор?

- Не откажусь. Просто так ушел? – недоверчиво спросил зельевар.

- Нет, сначала нашел носок в гостиной, - Гермиона бросила неодобрительный взгляд на Драко.

- И?

- Сделал выводы и сказал, что вернется не раньше шести.

- Тактичный Поттер? Кто бы мог подумать! – скептически проговорил профессор.

- Уж точно не вы! – обиделась Гермиона за друга.

- Уж точно не я, - согласился зельевар. - Больше сегодня никого не ждете, мисс Грейнджер? – ядовито поинтересовался Снейп, опускаясь на диван в гостиной. Драко сел в кресло.

- Кажется, Невилл обещал заскочить…

Профессор нервно подпрыгнул на диване.

- Шучу. Сейчас будет чай…

***

- Не так уж плохо, – прокомментировал профессор, осторожно попробовав чай.

- Профессор, можно спросить? – решилась Гермиона.

- Слушаю, мисс Грейнджер.

- Вы сказали, что аврорат ищет Драко…

- Да, нам придется искать новое убежище. Обратно возвращаться опасно.

Снейп хлопнул ладонями и сказал: – Локси!

- Да, Мастер Снейп? – пропищала эльфиха, появившись через секунду в гостиной.

- Привет, Локси! – поздоровалась Гермиона.

- Ой, добрая мисс Грейнджер не забыла Локси!

- Конечно нет!

- Хватит болтать! Локси, мы с мистером Малфоем не вернемся больше в теперешнюю квартиру. Будь внимательна. Туда могут прийти авроры, не попадись им – я не смогу тебя выручить. Стереги вещи, пока возможно. Особенно лабораторное оборудование.

- Да, Локси будет бдительна и осторожна, хозяин. Оборудование Локси спрячет в надежном месте. А где же хозяин будет теперь жить?

- Я еще не знаю. Когда устроимся, я тебя позову. Можешь возвращаться.

- До свидания, мастер Снейп, мастер Малфой, мисс Грейнджер.

- До свидания, Локси, – ответила Гермиона. Эльфиха исчезла.

- Но почему мы не можем остаться на старом месте, сэр? – спросил Драко.

- У авроров свои методы. Если они нашли твой магический след в «Дырявом котле», рано или поздно они найдут точку, из которой ты вышел: надо было позаботился о том, чтобы стереть след, но тебе было некогда, - проворчал профессор. - Так что меняем резиденцию. Ладно, не в первый раз, - устало вздохнул зельевар.

По всей видимости, Гермионин чай подействовал на Снейпа умиротворяюще.

- Кажется, я могу вам помочь, – сказала девушка и вышла в другую комнату. Вернулась она с ключами в руках.

- Вот, – она положила ключи на стол и назвала адрес. – Харрисы, папины и мамины друзья, уехали на два месяца, вернутся в середине марта, просили поливать цветы.

- Пожалуй, это не лишено смысла, – задумчиво пробормотал Снейп. – Спасибо, мисс Грейнджер. Драко, ты будешь поливать цветы.

- Почему я? А Локси на что? – возмутился Малфой.

- Это тебе епитимья за глупость, – строго сказал профессор. – Мисс Грейнджер, вы там когда-нибудь были? – он потряс связкой ключей.

- Да, прошлым летом.

- Тогда вы поможете нам туда аппарировать.

- Я сейчас не в состоянии даже Алохоморой дверь отпереть, - проговорила Гермиона.

- Тогда поступим иначе. Смотрите мне в глаза и думайте о том, как выглядит то место. Драко, возьми меня за руку.

Снейп поднял палочку:

- Legilimens!

Гермиона уставилась в черные глаза, стараясь как можно четче представить квартирку Харрисов.

- Благодарю вас, достаточно, – Снейп опустил палочку. – Обещайте, мисс Грейнджер, что не будете возвращать нам визит. Это слишком опасно. Прощайте.

- Гермиона, я… – попытался что-то сказать Драко, но не успел. Раздался аппарационный хлопок, и они исчезли.

Девушка расстроено опустилась на диван. Она боялась, что никогда их больше не увидит…



Глава 14.

- Гермиона, у тебя кофе остывает! Гермиона!

- А? Кофе, да, спасибо, мам, - рассеяно ответила девушка.

- Что с тобой происходит последние два дня? – обеспокоенно спросила миссис Грейнджер. – Ты то улыбаешься, то хмуришься, говоришь сама с собой, ходишь как сомнамбула, вчера вечером Живоглота забыла покормить!

Гермиона подняла голову от чашки и недоуменно посмотрела на мать: - Мам, не преувеличивай!

Девушка посмотрела на отца, и тот кивнул, подтверждая слова жены. Гарри, который не проронил ни слова, внимательно смотрел на подругу. В его глазах промелькнуло понимание, сменившееся легкой грустью.

Супруги Грейнджер поднялись из-за стола, пожелав Гарри и Гермионе доброго дня. Друзья продолжили завтракать в полной тишине.

- Как твои успехи у Вулвертона? - спросила Гермиона, чтобы прервать затянувшееся молчание.

- Продвигаются потихоньку, - проговорил Гарри, изучая ее лицо. – Я обнаружил интересную вещь!

- Вот как? – спросила девушка, пытаясь изобразить интерес, который вовсе не испытывала.

- Он практически не использует магию, кроме легилименции и окклюменции. При мне он уронил карандаш, и тот закатился под диван, так он попросил меня достать. Как-то он предложил мне выпить чаю, и представь себе, мы ждали четверть часа, пока чайник не вскипел.

- Возможно, он просто бережет силы, - предположила Гермиона.

- Я набрался наглости и прямо спросил Вулвертона, отчего он не прибегает к помощи чар. И знаешь, что он мне ответил?! Что очень слабо владеет магией.

- Поразительно! – воскликнула Гермиона. – Такой выдающийся легилимент и слабо владеет магией?! Трудно себе представить, чтобы магические силы действовали избирательно.

Гарри был доволен, что ему удалось расшевелить подругу, но он вспомнил о ее собственной проблеме с магией и нахмурился.

- Гермиона, у тебя-то как с колдовством?

- За последние сутки улучшение набрало темп, - просияла девушка. - Слышал грохот вчера вечером? Это я свалила картину со стены – был стихийный выброс, как в детстве! Я почти уверена, что к началу семестра я достигну прежнего уровня.

- И чем ты это объясняешь? – многозначительно спросил юноша.

Гермиона пожала плечами и ничего не ответила. На лице ее вновь появилась рассеянная улыбка. Она не заметила, как Гарри с досадой отодвинул тарелку и резко поднялся из-за стола. Через пять минут хлопнула входная дверь.

Девушка осталась в одиночестве.

Но ненадолго. Потому что ровно через пять минут в гостиную, как ураган, влетела мисс Панси Паркинсон.

- Ну и сучка ты, Грейнджер! - воскликнула она вместо приветствия.

На ковре подтаивали комки грязного снега, принесенные слизеринкой с улицы.

- И тебе добрый день, Паркинсон, - растерянно произнесла Гермиона.

- Ты это в отместку сделала, да? Из-за Уизли? – угрожающе проговорила Панси.

- Не понимаю, о чем ты? - Гермионе совершенно не хотелось ссориться в такой прекрасный день.

Мисс Паркинсон фыркнула, как рассерженная рысь.

- Не изображай из себя дурочку, ты должна понимать, что если парня динамить, он начнет искать утешения с другой. Ты весь декабрь игнорировала Рона, он прямо извелся, бедный!

До Гермионы что-то стало доходить.

- И ты, Панси, выступила в роли утешительницы, я правильно поняла? - ухмыльнулась гриффиндорка.

- Да ничего такого и не было! Поцеловались пару раз, - вызывающе заявила слизеринка. - Что же ему оставалось делать, если ты холодная, как рыба?

"Это я-то рыба?!" - Гермиона не на шутку разозлилась.

- А вот Драко так не считает, - протянула она, насмешливо глядя на Панси. Та подскочила, как ужаленная, по-кошачьи сузившиеся глаза кипели ненавистью.

- Так я и знала, - прошипела она. - Но ты рано радуешься, все равно он тебя бросит!

- Вот что, Паркинсон, давай договоримся: я предоставляю тебе полную свободу действий в отношении Рона, а ты избавляешь меня от своих истерик, - стараясь держать себя в руках, предложила Гермиона.

- Я не нуждаюсь в твоем разрешении! - вспыхнула Панси. - И держись от меня подальше!

Она выскочила из гостиной и бросилась к двери, на ходу задев миссис Грейнджер, которая так и не дождалась извинений.

- Что это было? - недоуменно спросила она у дочери.

- Это была мисс Паркинсон и её плохое настроение, - пожала плечами Гермиона.

- Настоящая ведьма! - констатировала миссис Грейнджер. - Не хотелось бы ее еще раз здесь увидеть.

- Не увидишь, - хмыкнула девушка.

***

Прошло несколько дней.

Гермиона не сразу обратила внимание на необычное поведение Гарри. Присмотревшись к нему, девушка обнаружила, что друг ее избегает. Он старался позавтракать и исчезнуть из дома на целый день до того, как она встанет. Если им приходилось сталкиваться за ужином, он старался избежать разговоров. От их эйфории начала каникул не осталось и следа. Он держался настолько отстраненно, насколько это позволяли требования вежливости. Он больше не бросался к ней с горящими глазами, чтобы похвастаться своими достижениями у мистера Вулвертона. Мисс Грейнджер это тоже заметила и осторожно спросила у Гермиона, часто ли у ее друга случаются такие перепады настроения. Пару раз девушка ловила на себе его изучающий взгляд. Изучающий, пожалуй, не совсем подходящее слово. Там много чего было намешено: и осторожное любопытство, разбавленное уважением, и досада, и сожаление, и печаль, иногда усиливающаяся до степени отчаяния.

Гермиона твердо решила поговорить с ним, как бы он от нее ни бегал. На следующее утро она подкараулила его в кухне.

- Ты уже встала? – удивился парень.

- Я сегодня пойду с тобой, Вулвертон приглашал и меня, помнишь?

- Но, Гермиона, стОит ли?

- Да, а по дороге поговорим.

- Поговорим? – вздрогнул Гарри. – О чем?

- Есть о чем! – решительно ответила Гермиона. – Тебе сок или кофе?

***

Они вышли на заснеженную улицу и повернули в сторону подземки.

- Давай пойдем через парк, у нас еще есть время в запасе, – предложила Гермиона. Гарри кивнул.

Некоторое время они шли молча. Гермиона все никак не могла решить, как начать разговор.

- Гарри, что случилось?

- О чем ты? – неискреннее удивился парень.

- Ты избегаешь меня, я тебя чем-то обидела?

- Нет, нет, тебе показалось.

- Гарри, не надо меня обманывать, я тебя знаю почти семь лет.

- Я не обманываю тебя, – чуть резче ответил парень.

- Ты мне больше не доверяешь, да? – поразила догадка Гермиону.

- Почему ты так решила?

- Я вижу, что тебя что-то беспокоит, но ты со мной не хочешь поделиться. Еще неделю назад все было иначе!

Гарри остановился и повернулся к ней лицом: – А ты, ты мне доверяешь, Гермиона?!

- Разумеется, что за вопрос…

- Тогда скажи мне: кто этот человек? – жадно посмотрел на девушку Гарри.

- Какой человек?

- Тот, с кем ты переписываешься уже три месяца, тот, кто приходил к тебе пять дней назад. Это он порекомендовал меня Вулвертону? Он, а не МакГонагалл! Кто он? Я не хочу быть обязанным неизвестно кому!

Гермиона смутилась – врать лучшему другу не хотелось, а правда была для него слишком шокирующей.

Изучая ее смущенное лицо, Гарри грустно усмехнулся: – Так кто из нас кому не доверяет, Гермиона?

- Это не моя тайна. Неужели для тебя так важно знать его имя? – расстроено проговорила девушка.

- Дело совсем не в имени. Ты и Рон – самые близкие люди, можно сказать, моя семья. Особенно ты. Рон не всегда старается понять меня. Но я всегда мог рассчитывать, что найду сочувствие и понимание у тебя. Я был уверен, что все про тебя и про него знаю – это давала мне ощущение уверенности, которой не хватало мне в детстве. Вместе с тем, ты никогда не идешь у меня на поводу, ты ругаешь меня, когда считаешь необходимым, ты подбадриваешь меня и лучше всех знаешь, какие для этого нужны слова. Для вас с Роном я – обычный человек, которого вы любите просто так. Это трудно объяснить, но для меня очень важно знать, что я для вас – не надежда магического мира, не самый юный ловец в истории Хогвартса, не чудо-мальчик, владеющий парселтангом и способный в тринадцать лет вызвать Патронуса, а просто Гарри.

- Так оно и есть! – с горячностью заверила друга Гермиона.

- Так было, – печально возразил юноша, – но так уже не будет, видимо. Я теряю тебя – кто-то еще, кроме нас с Роном, теперь имеет для тебя значение, и это приводит меня в отчаяние! Сначала ушёл Сириус, потом Дамблдор, а теперь еще и ты!

- Но я тоже имею право на личную жизнь, я – не дополнение к Гарри Поттеру и Рону Уизли, и к тому же я еще жива и умирать в ближайшее время не планирую! – воскликнула Гермиона.

- Разумеется, ты имеешь право на личную жизнь, но я всегда думал, что это будет Рон…

Он смущенно посмотрел на девушку.

- Сначала я боялся, что стану третьим – лишним, и наша дружба пострадает, но этого не произошло, и я успокоился. А теперь ты говоришь, что Рон – пройденный этап. Это из-за Паркинсон, да? Я с самого начала не хотел с ней иметь никаких дел, но ты настаивала… Она очень хитра, а Рон, он так жаждет внимания окружающих, ему до сих пор кажется, что слава – большая ценность…

- Панси тут не при чем. Я просто влюбилась, совершенно неожиданно и быстро. Никогда не думала, что со мной такое может случиться – без размышлений, без сомнений, раз – и готово! Будто увидела ЕГО новыми глазами…

- Мы уже опаздываем! - Гарри сделал большие глаза, улыбнулся, схватил ее за руку и потащил за собой.



***

В школе Чародейства и Волшебства Хогвартс начался новый семестр.

Гермионе неожиданно легко удалось объясниться с Роном – похоже, он вздохнул с облегчением, когда девушка первая завела разговор о том, что им лучше быть друзьями. Уизли вяло попытался возразить, но тут Гермиона упомянула о том, что на каникулах виделась с Панси Паркинсон. Парень покраснел и смущенно спросил: - Так ты… э-э-э… не обижаешься?

- Послушай, то, что у нас с тобой было, я всегда буду вспоминать с нежностью, но первая любовь, она редко бывает на всю жизнь...

Рон, убедившись, что никаких сцен не предвидится, воспрял духом и улыбнулся: - Значит, все будет как раньше?

- И даже лучше, - засмеялась девушка.



***

В конце января ударили морозы.

Рон уже освоился с тем, что он, истинный гриффиндорец, (да, черт возьми!), находит источник удовольствия в слизеринских сетях, неожиданно умело и крепко сплетенных Панси Паркинсон. Не обращать внимания на комментарии вроде «Подбираешь остатки за Малфоем!?» и недоуменные взгляды Лаванды Браун оказалось совсем нетрудно. Чтобы ни говорили завистники, Рону было глубоко фиолетово – он не раз замечал на себе оценивающие взгляды разных симпатяшек с Хаффлпафа, Рейвенкло и даже подчас и со Слизерина. Но он предпочитал Панси – в ней, как оказалось, скрывалась масса достоинств: Паркинсон в отличие от Гермионы всегда была свободна для него, никогда не обижалась больше четверти часа, спокойно переносила его треп про квиддич; ко всему прочему, слизеринка умела то, что Гермионе даже и не снилось, хотя иногда Рону и хотелось, чтобы Панси была чуть менее опытна.

Как-то пятничным вечером незадолго до отбоя, опасаясь, что опять делает что-то неправильное, Рон все же рискнул спросить у Гермионы:

- Можно я посвящу Панси в нашу стратегию новых мест?

Гриффиндорка сидела у камина и мечтательно смотрела на языки пламени. Рон тут же пожалел о том, что сказал, предчувствуя упреки в отсутствии такта. Но девушка лишь улыбнулась:

- Как мило, что спросил меня. Конечно, расскажи ей, возможно, она ухитрится придумать еще что-нибудь. Гарри его отец оставил карту и мантию. А мы оставим потомкам список мест, где можно уединиться. Но только, Рон, не говори ей про шкаф для мантий – это святое.

- Договорились. Пусть гриффиндорский гардероб будет только нашей с тобой тайной! – теплое чувство затопило его. - Гермиона, можно тебя поцеловать? По братски?

- А почему бы и нет? – пожала плечами девушка. Рон наклонился и поцеловал ее в щеку, она в ответ сжала его руку: - Я все-таки люблю тебя, братец, и это, кажется, навсегда!

- У вас тут что, момент истины случился? – проницательно заметил Гарри, подходя к камину.

- Да, что-то вроде того, - усмехнулся Рон.

- Мне кажется, мы все повзрослели, - задумчиво протянула Гермиона.

- Но не настолько, надеюсь, чтобы это помешало нам пойти сейчас прогуляться! – предложил Гарри. – Завтра выходные и меня здесь не будет, а мы давно не проводили время вместе.

- Отличная идея, – воскликнула Гермиона. – Рон, ты как?

- Я – за.

- Ребята, у меня для вас есть сюрприз. Подождите меня, я быстро! – вспомнила девушка и помчалась в свою спальню.

- Значит, вы с Гермионой по-прежнему друзья? – спросил Гарри Рона.

- Да, больше никаких недомолвок между нами. У меня, честно говоря, гора с плеч упала! Знаешь, Гарри, с кем бы я ни проводил время, Гермиона для меня…

- Я понял. У меня – то же самое! – Гарри хлопнул Рона по плечу.

Гермиона вернулась с тремя парами металлических лезвий.

- Что это? – спросил Рон. – Опять какие-то магловские штучки?

- Кажется, это коньки, да? – догадался Гарри. – У Дадли в детстве были такие. Я всегда хотел попробовать, но, – он помрачнел, вспомнив детскую обиду.

- Коньки? Для чего они? – спросил Рон. – Что-нибудь резать? И что в этом интересного?

- Лезвия крепятся к обуви, и можно кататься по льду, - пояснила Гермиона. - Тебе понравиться, Рон. Я научу вас.

Пока они одевались, Рону вдруг захотелось взять с собой Панси, но он не знал как к этому отнесутся его друзья. Гермиона первая заметила его затруднения:

- В чем дело, Рыжик, что ты там маешься?

- А если я позову с нами Панси?

- Зови, – Гарри пожал плечами.

Гермионе хотелось восстановить прежние отношения с Паркинсон, которая до сих пор обходила Гермиону стороной.

- Бери лезвия и все вместе зайдем за Панси, - сказала девушка.

Подойдя к портрету, закрывавшему проход в слизеринскую гостиную, они остановились. Рон поймал какую-то слизеринку курса с четвертого и попросил ее позвать Панси Паркинсон. Девочка густо покраснела и юркнула за портрет.

- Еще одна фанатка короля Уизли? – усмехнулся Гарри. Рон только хмыкнул в ответ.

В проеме появилась Паркинсон. Она удивленно оглядела Гарри и Рона, подняв брови не хуже своего декана. На Гермиону она намеренно не обращала внимания, как будто гриффиндорки здесь и не было.

- Какие люди и без охраны! Чем обязана? – насмешливо протянула слизеринка.

- Панс, бросай выёживаться, одевайся и пойдем с нами, - сказал Рон.

- Куда?

- На озеро.

- Какого мантикраба я там забыла?

- Все, Паркинсон, я начинаю сердиться! – заявил Рон.

- Не будь дурой, мы тебя не съедим! – вступила в разговор Гермиона.

- Грейнджер, ты тоже здесь!? А я тебя не заметила! – с притворным удивлением воскликнула Панси.

- Мы просто теряем время, - проворчал Гарри, отворачиваясь. В отличие от своих друзей, никакой симпатии к Панси он не испытывал, и ему осточертело торчать у дверей слизеринской гостиной. Панси поняла, что не стоит перегибать палку и быстро сказала: - Ладно, я иду, - и побежала одеваться.

Гарри спросил Рона: - И как это тебя угораздило?

- Да она вообще-то ничего, только иногда эти слизеринские заскоки…

- Это довольно утомительно, - хмыкнула Гермиона.

Панси вернулась минут через пять:

- Что мы будем делать на озере?

- Гермиона проведет у нас урок магловедения, если, конечно, слизеринские принципы не помешают тебе воспринимать информацию, – сказал Гарри.

- Ничуть! Врага надо знать в лицо! – гордо заявила мисс Паркинсон.



***

Они подошли к берегу, – лед был занесен снегом.

- Встанем кругом и очистим, - предложила Гермиона. – Панси, ты владеешь заклинанием, вызывающим локальный ветер?

- Да, мы с Малфоем что-то такое делали…

Гарри поморщился.

- Ну, тогда начали! – скомандовала гриффиндорка.

Юные маги разошлись метров на двадцать в разные стороны и по сигналу Гермионы начали синхронно говорить слова заклятия, держа палочки ближе к поверхности льда. Буквально через минуту над озером поднялась легкая поземка, разметающая снег в разные стороны. Минут через десять каток был расчищен – осталось только применить шлифовальное заклинание для полировки льда.

Уже давно стемнело, но из башен замка падал свет и отражался в гладкой поверхности катка.

- Кто первый рискнет? – спросила Гермиона.

- Давай я попробую, - вызвался Гарри, - я видел по телеку чемпионат мира, - это не выглядело слишком сложным…

- Ну, ну, – усмехнулась Гермиона и подъехала к Гарри, чтобы взять его за руку. Он отмахнулся от нее: - Я сам!

Лезвия коньков чирикнули по льду, и в следующую секунду он уже лежал, распластавшись носом вниз. Панси громко рассмеялась, Рон тоже не смог удержаться.

Гарри с помощью Гермионы поднялся, потирая ушибленную коленку и кривясь, то ли от боли, то ли от досады. - Нечего тут гоготать – посмотрим, как у вас получится, - обижено проворчал он.

- А если добавить немножко Wingardium Leviosa? Может быть, быстрее дело пойдет? - шепнул Гарри Гермионе. Ему ужасно не хотелось, чтобы над ним завтра потешался весь Слизерин.

- Нет, Гарри, это было бы неcпортивно и неинтересно, - возразила Гермиона. – Попробуй еще раз, ты сможешь! Главное – ухватить суть… Смотри, я отталкиваюсь одной ногой, а потом делаю вот так… Держи меня за руку… Давай, ну, вот , да, вот так… О, у тебя уже неплохо выходит! Давай теперь сам, - девушка отпустила его руку. Гарри чуть-чуть проехал самостоятельно.

- Ура, у меня получается! - завопил он и сделал более смелое движение. В ту же секунду он зацепился зубцом и опять шлепнулся на лед к превеликому удовольствию Панси – она чуть не согнулась пополам от смеха. Гарри обозлился и вскочил на ноги без помощи Гермионы.

- На лед приглашается следующий участник шоу! Поприветствуем, - Гермиона старалась копировать интонации неподражаемого Ли Джордана, - мисс Паркинсон, Слииииизеееериииин!!!

- Нет!!! Я передумала, я не хочу! Отпусти, Рон, что ты прицепился, сказано же тебе – я не буду, ай, не бууудууу я! - Панси безуспешно пыталась освободиться от железной хватки вратаря Гриффиндора.

- Нет уж, Паркинсон, теперь ты попробуешь, а мы порадуемся! – три волшебных палочки угрожающе нацелились на сопротивляющуюся слизеринку.

- Ах, вы, гриффиндорские гады, напали втроем на беззащитную девушку! – с деланным возмущением верещала Панси, - на самом деле она давно так не веселилась.

Гермиона, усовестившись, наколдовала слизеринке наколенники и двумя скупыми движениями палочки приделала лезвия коньков к сапожкам Панси.

- Ну, вы у меня еще поплачете – месть будет страшной! – с трудом выдавливая из себя слезы, упиралась Панси, пока Гарри и Гермиона тащили ее на лед.

Встав на гладкую поверхность катка, она нарочно раскорячила ноги, как можно смешнее и, немного пошатавшись для вида, легко оттолкнулась и сделала пируэт. Наградой ей стали отвалившиеся челюсти гриффиндорцев.

- Панси, зачем ты устроила весь этот спектакль? – первой опомнилась Гермиона.

- А чтоб веселее было! – прокричала Панси, быстро набирая скорость – ветер так и свистел у нее в ушах. Сделав круг, она подъехала к троице и сказала:

- Не пора ли взяться за мистера Уизли?

Гермиона кивнула и уступила свои лезвия Рону. Через минуту он уже кувыркался на льду, поддерживаемый с двух сторон Панси и Гарри. Первые пятнадцать минут дело шло не очень, но потом все наладилось, и Рон даже попытался изобразить пируэт Панси, заработав синяк на ягодице.

Между тем, Гермиона начала замерзать: - Паркинсон, отдай коньки, а то я окоченею!

Панси неожиданно быстро послушалась.

- Знаешь, Гермиона, чего тут не хватает? Музыки! Надо бы как-то это исправить, - задумчиво произнесла Панси, открепляя лезвия, и Гермиона поняла, что они с Панси помирились.

***

Минерва МакГонагалл подвигала затекшими от долгого сидения за письменным столом плечами и бросила взгляд на каминные часы. Полпервого. Разминая ноги, она подошла к окну и рассеяно поглядела на озеро. Ничего себе! Каток! Три фигурки плавно двигались, а одна стояла с краю и слегка приплясывала. Наверно, от холода… И это в час ночи! Профессор хотела уже отправить разбираться с нарушителями Филча, но тут заметила на одном из катавшихся студентов гриффиндорский шарф.

- Почему бы мне самой не пройтись на сон грядущий? – подумала женщина и, одевшись потеплее, отправилась на озеро.

Приблизившись к катку, она узнала золотую троицу и (весьма странно!) мисс Паркинсон.

- Так, так, изумительно! Два часа после отбоя, и кого мы видим на улице?! Трех старост и одного Поттера! Великолепно! – голос МакГонагалл прозвучал как гром среди ясного неба.

- Профессор, простите, мы совершенно потеряли представление о времени, - первой нашлась Гермиона.

- И это говорите вы, Грейнджер! Префект школы! – воскликнула женщина.

- Ведь ничего уж такого страшного не случилось - мы уже идем, - неосторожно заметил Рон. Панси наступила ему на ногу для того, чтобы он заткнулся, но было уже поздно!

- Считаете, мистер Уизли, если вы на выпускном курсе, то закон вам не писан? – не замедлила рассердиться МакГонагалл. – Правила одни для всех! За вопиющее пренебрежение к распорядку школы снимаю со всех по десять баллов! МакГонагалл посмотрела на Паркинсон и решила продемонстрировать свою беспристрастность.

- А мисс Паркинсон награждается пятью баллами за отличное скольжение!

Панси победно оглядела гриффиндорцев.

***

Когда они входили в замок, Гарри сказал:

- Нашему факультету - минус тридцать, а Слизерин потерял всего пять. Это не справедливо, Рон!

- Однозначно! - согласился Уизли. Панси вырвала у него свою руку, и, показав язык, помчалась в сторону спален Слизерина.

***

Все было вроде бы хорошо, но чего-то не хватало.

Ее не раз подмывало взять и аппарировать в квартирку Харрисов, пусть ей и намекнули, что ее визит нежелателен. Хотелось появиться внезапно, бесшумно подойти и обнять сзади по-девичьи узкую талию, привстать на цыпочки и сунуть нос в светлую макушку, а потом тихонечко, самым кончиком языка лизнуть за ухом и услышать тот выдох, по которому она так скучает. И когда успела привыкнуть!?

Потом пережить насмешливый взгляд темно-карих глаз, прослушать речь, построенную по всем законам риторики: тезис, наррация, конфирмация, темой которой являются семь гриффиндорских грехов: бессмысленное геройство, наглость, неподчинение правилам, высокомерие, беспардонность, самоуправство и совершенное отсутствие вкуса: красное с золотым - гадость какая!

Попытаться не рассмеяться, чтобы не узнать еще о семи. Напомнить Драко, что он должен поливать цветы.

И смотреть, смотреть, смотреть, чтобы запомнить их получше… Возможно, в последний раз… Кто знает?



***

Приближалось 14 февраля – день, в который с легкой руки Гиделроя Локхарта (не к ночи будет помянут!) студентами Хогвартса овладевало легкое помешательство. Профессор уже пятый год пребывает в самом искреннем своем состоянии, теперешние первокурсники, возможно, и имени-то такого не слышали, а дело его живет! Не получить какую-нибудь розовую чепуху с сердечком в этот день считается в Хогвартсе совершеннейшим бесчестием. «Похоже, что в этом году мне не избежать позора, если только Виктор не пришлет по старой памяти открытку», - размышляла Гермиона, наблюдая, как Рон Уизли мечется по комнате, пытаясь придумать, что подарить Панси Паркинсон на день Св. Валентина.

- Рон, послушай, обратись к близнецам, они что-нибудь пришлют подходящее, - Гермионе надоело смотреть на его терзания.

- Гермиона, ты – гений, - радостно подпрыгнул Рон и чмокнул девушку в нос. Она лишь пожала плечами.

***

Наступило утро четырнадцатого. В атмосфере Большого зала чувствовался праздник – студенты галдели, предвкушая прибытие совиной почты. Коллективный радостный вздох пронесся по залу – показалась первая птица. Интересно, к кому она летит? Гермиона слышала от кого-то, что вчера среди студентов по этому поводу делались ставки. Ну конечно! Лаванда! Что и следовало ожидать…

Совы прилетали и улетали, вокруг раздавались довольные смешки, вопли восторга, завистливые вздохи, а Гермионе до сих пор никто ничего не прислал. Лаванда жалостливо посмотрела на Гермиону и что-то шепнула на ухо Парвати. «Только вашей жалости мне и не хватало!» - раздраженно подумала Гермиона, усиленно ковыряя что-то в своей тарелке.

Тут на стол рядом с ее локтем шлепнулась сова. Птица повернула голову, и девушка узнала Ленор. «Вот это уже интересно!» - думала Гермиона, отвязывая небольшой сверток от лапы совы. Внутри был маленький флакончик из непрозрачного черного стекла, вокруг горлышка повязана зеленая ленточка с каким-то мелким рисунком на концах. Девушка сняла ленточку и разгладила на столе. Герб Малфоев! Гермиона взмахом волшебной палочки подожгла ленту и смахнула пепел со стола. Соседи по столу уже начали присматриваться к такому своеобразному обращению с подарками.

На крышечке флакона было мелко написано «Поставь на стол и открой». Не зная, чего можно ожидать от подарка, Гермиона решила переместиться на пустой конец стола. Она поставила бутылочку на поверхность стола и отвинтила крышечку.

Сначала ничего не произошло, но затем вокруг зазвучала музыка. Из флакона выплыла маленькая струйка и рассыпалась над головой девушки в рой серебристых снежинок. Это было похоже на небольшую метель, но гораздо красивее. Гермиона заметила, что снежинки образуют невесомые нити и кружатся в такт простой, но проникновенной мелодии. Флейта-рикордер и гобой, насколько она могла понять. Снежные нити скручивались в спирали, извивались, затем расплетались, чтобы вновь соединиться еще в более затейливый узор. Гриффиндорка заворожено следила за этим причудливым танцем, не замечая, что уже начала привлекать к себе внимание.

Внезапно характер мелодии изменился – музыка стала звучать как-то темнее и чувственнее. Снежинки образовали движущееся кольцо и закружились вокруг головы Гермионы. Со стороны это было похоже на нимб. Затем мерцающее кольцо распалось, образовав несколько недлинных белых лент, искрящихся на солнце, проникавшее сквозь оконные стекла. Ленты извивались вокруг шеи девушки, ласкающими движениями соскальзывая ей на грудь. Гермиона чувствовала легкое покалывание, перемещавшееся по коже вслед за снежными лентами. В зале установилась непривычная тишина – внимание присутствующих было приковано к Гермионе, но девушка не замечала этого, увлеченная необычностью происходящего.

Гермиона вытянула руки над столом и сплела пальцы. Рои снежинок опутали ее руки и ластились к пальцам. Они вращались вокруг кистей девушки все быстрее и быстрее, создавая впечатление, что своими движениями вершат некий потаенный обряд.

Над головой с нарастающей силой зазвучал голос органа, мощно и басовито, подготавливая слушателей к какой-то кульминации и побуждая Гермиону встать. Тут снежные рои перемешались, образовав непроницаемое искрящееся облако, которое зависло над головой девушки, подсвечивая ее кожу золотистым, непонятно откуда взявшимся светом. Вслед за тем, облако утончилось и стало постепенно обволакивать девушку, растягиваясь чудесными волнистыми прядями. Через десять секунд Гермиона оказалась в белом коконе. Внутри ей слышался едва слышный, неразборчивый шепот человека, овладевшего сейчас всеми ее помыслами.

На последней ноте, взмыв вверх, туда, где немыслимое счастье, музыка оборвалась, и вместе с ней к ногам девушки осыпался снег, так пронзительно нежно баюкавший Гермиону. Мгновение и ничего не осталось. Будто и не было…

Чувство потери резануло по нервам и заставило Гермиону схватить флакон и бежать вон из зала. Скорее бы забиться в какой-нибудь уголок и перебрать в уме и сердце пережитые ощущения!


За преподавательским столом вздох МакГонагалл прервал тишину.

– Как это было красиво и необычно! – мечтательно сказала МакГонагалл.

- И так предельно откровенно, - заметила профессор Вектор.

- Откровенно? - не поняла мадам Хуч.

- Как если бы тот человек, который сотворил это чудо, громко сказал на весь зал о своих желаниях… - пояснила чуткая Трелони.

Профессор арифмантики улыбнулась в знак согласия, а профессор Флитвик хитро улыбнулся и сказал:

- Оценку чувств, вложенных в это своеобразное послание, оставляю на откуп дамам (легкий поклон), но хочу отметить великолепное мастерство, с коим все это исполнено! Не так-то просто загнать в бутылку две разные стихии - метель и музыку. Автор этого великолепного волшебства, должно быть, обладает недюжинными способностями в области чар и зельеварения. Мистер Фишер, кто из ваших студентов способен изготовить зелье, консервирующее чары? Рой!?

Фишер не сразу понял, что к нему обращаются. Он глядел в стол и думал о том, что недооценивал мисс Грейнджер. Она всегда казалась ему весьма и весьма полезной особой, которой можно воспользоваться на пути к Успеху (именно так, с большой буквы) – в связи с чем от нее требовалось отгонять всяких там Уизли; временами довольно приятной и даже привлекательной в той мере, чтобы иногда, при соприкосновении краями мантий в лаборатории, ощущать некоторое томление плоти, но тут, в Хогвартсе, попадались студентки и послаще, и если бы не строгие школьные правила, он был бы не прочь воспользоваться своим положением и познакомиться с парой-тройкой юных ведьм поближе, вернее сказать, потеснее. Некоторый налет непорочности у Грейнджер притуплял его возникавшее время от времени желание, он предпочитал что-нибудь поострее…

Но сегодня! Эта музыка, эта круговерть снега вокруг буквально кричала: я хочу тебя! И Гермиона, он видел, испытывала ответное желание – это ясно читалось у нее в глазах. Пока все следили за танцующими снежинками, Фишер всматривался в ее лицо. Мерлин, в эти недолгие десять минут она была ослепительно красива! И способна на страсть…

Фишер чувствовал как волоски на его коже стали дыбом и поднял голову первобытный охотничий инстинкт, свойственный всем мужчинам, магам или маглам. Вперед, догнать ускользающую красоту!

Он очнулся от голоса Флитвика.

- Извините, что вы сказали?

- Я спросил, кто из ваших студентов способен изготовить зелье, консервирующее чары?

- Никто. Извините, я должен быть в Мунго в ближайшие пятнадцать минут.

***

Гермиона стояла возле своего любимого окна в коридоре, ведущим в Астрономическую башню. Отсюда было видно озеро и горы вдали. На лице сияла дурацкая улыбка, вызванная уверенностью, что ее чувства к Драко взаимны. Она вспоминала вновь и вновь эту музыку, этот едва слышный шепот, это круженье маленьких кристалликов снега. К реальности ее вернул требовательный голос Фишера:

- Гермиона, кто прислал вам эту метель в бутылке?

Она вздрогнула и непонимающе уставилась на профессора. «Неужели он ждет от меня ответа?»

- Профессор, это моя личная жизнь, и если позволите…

- Не позволю! Отвечайте, Грейнджер, - мужчина угрожающе теснил ее от окна к стенке.

- Это – не ваше дело!

- Что-о-о! Он прижал ее к стене всем весом и всматривался в лицо девушки. Гермиона попыталась освободиться, но своими движениями вызвала с его стороны лишь определенную реакцию, о которой ей было противно даже думать, не то что ощущать.

- Сейчас по этому коридору пойдут студенты на лекции, а вы тут меня … допрашиваете, - с трудно дающимся спокойствием прошипела Гермиона.

- Согласен, нам надо уединиться, - буркнул Фишер и потащил ее за руку в какой-то тупиковый коридор. «Сюда уж точно никто не придет!» - с ужасом подумала Гермиона, тщетно пытаясь вырваться.

Тут из-за поворота, мурлыкая какую-то заунывную мелодию, появился Аргус Филч. За ним семенила мисс Норис. Завхоз встал как вкопанный и в недоумении воззрился на вырывающуюся из лап Фишера Гермиону.

- Идите куда шли, Филч! – рявкнул Фишер, продолжая удерживать Гермиону за запястье. Девушка умоляюще смотрела на Филча.

- Профессор, отпустите эту леди.

- Филч, не лезьте не в свое дело! – Фишер стиснул зубы и полез в карман за палочкой.

- Я требую, чтобы вы отпустили мисс Грейнджер!

- Филч, не вмешивайся не в свои дела, если не хочешь неприятностей, - угрожающе произнес Фишер, - мисс Грейнджер не возражает!

Завхоз потоптался на месте и вопросительно посмотрел на девушку. «Пожалуйста, помогите!» - говорило ее лицо.

- Отпустите мисс Грейнджер! – сказал Филч, скаля свои гнилые зубы.

- А если нет, что тогда? Что ты со мной сделаешь? Ты, ошибка природы… - насмешливо протянул Фишер.

Лицо завхоза пошло некрасивыми бурыми пятнами, он крепче сжал швабру. Гермиона заметила, что миссис Норрис начала сердито постукивать полосатым хвостом по каменному полу коридора.

- Пойдемте, мисс Грейнджер, - Фишер потащил было ее дальше, но Филч преградил ему дорогу.

- Ты меня достал! – заревел Фишер и послал в завхоза оглушающее заклятье. Филч свалился, как подкошенный. Тут же раздалось разъяренное кошачье шипение, за которым последовал молниеносный бросок, и вот уже миссис Норрис с прижатыми от злости ушами висит на профессоре, вцепившись в него когтями. Фишер попытался скинуть кошку, но она только сильней впилась в него зубами и когтями. Это внезапное нападение привело к тому, что железная хватка Фишера ослабла, и Гермиона наконец смогла вырвать свою руку из его лапищи. Девушка наклонилась над Филчем, пребывающим в бессознательном состоянии.

Профессору в конце концов удалось отодрать от себя шипящее животное, и миссис Норрис была пинком отброшена метра на два. Лицо его было исполосовано тонкими глубокими царапинами, руки выглядели не лучше.

Фишер сделал шаг в сторону девушки, но был встречен направленной на него палочкой. Он озадачено посмотрел на нее: - Гермиона, пойдемте, поможете мне обработать раны.

- Обратитесь к Помфри, мне – не до вас, - отрезала Гермиона, еще раз поражаясь его наглости.

А миссис Норрис , между тем, и не думала сдаваться – она шипела и выгибала спину, готовясь напасть повторно.

- Это животное необходимо усыпить – оно опасно для окружающих, - процедил Фишер, пятясь от греха подальше. – Я поставлю этот вопрос на ближайшем педсовете.

- В таком случае мне придется озвучить все обстоятельства этого инцидента, слышите – все! Я думаю, что директор, будучи женщиной, а иногда и кошкой, по достоинству оценит ваше сегодняшнее поведение.

- Что вы имеете в виду? – краска сбежала с лица Фишера.

- Сами знаете. И ваше совершенно ничем необоснованное нападение на мистера Филча, который, как вы прекрасно знаете, в принципе не может оказать вам сопротивление… Ваши оскорбления в его адрес… Вряд ли директор будет в восторге.

- Я как-нибудь переживу ее неудовольствие, - небрежно отмахнулся Фишер.

- Пойдут слухи… Вы, кажется, добиваетесь повышения в Мунго? Стоит ли жизнь миссис Норрис новой должности?

Фишер засмеялся и взгляну на Гермиону с восхищением:

- Молодец, умная девочка. Умеешь убедить. Давай забудем все это – признаюсь, я слегка погорячился. Кстати, готовься, завтра утром получишь новый материал для размышлений – на днях была неслабая заварушка в Ковентри. К нам, как водится, куча народу поступила. Уж теперь-то я выбью из Министерства разрешение на постройку дополнительного этажа!

- А каковы потери? – спросила Гермиона.

- Убиты трое Авроров и двое ПСов, ну и мирные обыватели пострадали в количестве двадцати четырех. У восемнадцати – частичная или полная потеря памяти – твой материал… Но самое важное – аврорату удалось поймать крупную рыбу – ты просто не поверишь, кого!

Гермиона почувствовала внезапную слабость в ногах. – Я его знаю?

-Знаешь, знаешь! Азкабан давно скучает по нему! – Фишер довольно потер руки и поморщился от боли – его царапины до сих пор кровоточили.

- И кто же это? - неестественно ровным голосом спросила девушка.

- Антонин Долохов.

- Слава Богу! – вырвался вздох облегчения у девушки. – Я думала, он сидит в Азкабане на пару с Люциусом Малфоем?

По счастью Фишер истолковал ее возглас, как удовлетворение чувства мести: - Это же он тогда в Отделе тайн тебя оглушил?

- Откуда вы знаете?

- Видел аврорский отчет. Нет, Долохова тогда не взяли. Он успел аппарировать, как и Лестранжи. Из тех двадцати двух, которые напали на вас в Министерстве, схватить успел только пятерых.

- Вы утверждаете, что читали аврорский отчет? – с удивлением переспросила девушка.

- Это долгий разговор, не для посторонних ушей, - сказал Фишер, косясь на Филча, который начал подавать признаки жизни. – Приходи ко мне вечером, поговорим, – мужчина помолчал, потом добавил:

- Я обещаю тебе, Гермиона, что такого больше не повторится.

Гермиона с сомнением посмотрела на Фишера.

- Давай так: на все то время, пока ты будешь у меня, я отдам тебе свою палочку, - предложил Фишер.

- И вы не подойдете ко мне ближе, чем на три метра, - решительно сказала Гермиона.

- Хорошо, - вздохнул Фишер, - я это заслужил. Прости, Гермиона, там, в зале… это зрелище так странно на меня подействовало. Обычно я не бросаюсь на женщин - ты могла бы уже и заметить. Я предпочитаю...

- Я принимаю ваши извинения, профессор, - прервала его Гермиона.

- Боюсь, ты так легко простила меня только потому, что я сумел тебя заинтриговать, признайся, Гермиона.

- Вы угадали, мистер Фишер.

- В таком случае, до встречи, мисс Грейнджер.


Глава 15.

Гермиона понимала, что поступает неразумно, отправляясь к Фишеру, но любопытство подстрекательски подталкивало ее в сторону кабинета Аптекаря, который, впрочем, помня свое обещание, сразу же отдал ей свою волшебную палочку. Девушка кивнула и осторожно положила ее рядом с собой на диван.

Фишер встал у окна.

- Факты, которые я сейчас изложу, ты вполне могла бы узнать и сама из старых подшивок газет, если бы знала, на что обращать внимание. Однако я предполагаю, что тебе будет интересна подоплека некоторых событий новейшей магической истории.

Гермиона удивленно перебила его: - Я думала, вы просто объясните, откуда вам известны подробности того злосчастного дня, когда произошло побоище в Министерстве. Мне кажется, что я, как непосредственная участница тех событий, имею право знать, в какой степени подробности той истории известны посторонним лицам.

- Разумеется, мы коснемся этого вопроса. А сейчас просто послушай.

В тридцатых годах в клинике Сент Мунго в отделении детских заболеваний работал один целитель по имени Арнольд Кейпшоу. Прекрасный специалист в своей области - его учебник до сих пор пользуется у студентов ВЦУ* заслуженной популярностью. Кейпшоу особо интересовался случаями рождения сквибов. Он придерживался того же мнения, что и ваш покорный слуга: успешное целительство невозможно без учета и систематизации. Проанализировав свои записи за пятнадцать лет, он сделал весьма неутешительные выводы - большинство "проблемных" детей рождается в чистокровных семьях. Кейпшоу не имел бы права называться настоящим ученым, если бы не пошел дальше: ему удалось получить доступ к материалам геральдического отдела Министерства, где, как тебе известно, уже двести пятьдесят лет фиксируются браки, смерти и рождения, случившиеся в магической Англии. Он обнаружил, что 30% браков в старых семьях в изученный отрезок времени заключалось между близкими родственниками. Вдумайтесь в эти цифры - тридцать процентов!

- Браки между близкими родственниками? - удивилась Гермиона.

- Таковыми он считал браки двоюродных и троюродных братьев и сестер, дядей и теток с их племянниками и племянницами, дедов с внучками.

Гермиона охнула.

- Да, бывало и такое, - продолжил Фишер. - Девушку могли выдать замуж за собственного деда - особенно после очередной войны, повлекшей потери мужского населения. Молодых мужчин хорошего происхождения в такие годы было гораздо меньше, чем женщин детородного возраста - а до полукровок они опуститься не могли - сословная честь и другие предрассудки (о них - позже) не позволяли. Тебе это кажется диким, как и мне, а для старых семей близкородственные браки - в порядке вещей. И это еще не предел их извращений! Сколько еще незафиксированных инцестных связей, от которых родились дети... Проанализировав статистику, которая свидетельствовала об увеличении от года к году рождающихся сквибов, Кейпшоу понял одно - надо коренным образом ломать устаревшие обычаи, иначе нации грозит вырождение и полная потеря магических сил. Он сумел убедить в этом некоторых довольно влиятельных людей, поскольку пользовался всеобщим уважением как целитель, что называется, от Мерлина. И в итоге появился знаменитый законопроект "Об ограничении близкородственных браков".

Главное новшество, которое предлагали авторы этого акта - создание комиссии по бракам, в полномочия которой входило бы делать заключения по представленным заявкам на совершение бракосочетания. Те, кто хотел пожениться, обязаны были подать заявку в Министерство и три месяца ждать результатов. Комиссии надлежало проанализировать генеалогические древа жениха и невесты и ответить на вопрос: какова вероятность, что у этой пары родится сквиб. В зависимости от прогноза Министерство рекомендовало заключить брак или воздержаться от вступления в оный. Если жених и невеста все-таки решали пожениться, несмотря на неблагоприятный прогноз, один из них должен был подвергнуться принудительной стерилизации.

- Профессор, разве приток маглорожденных магов не компенсирует убыль магического населения? Неужели количество рождающихся сквибов так велико? - поинтересовалась Гермиона.

- Приток, о котором ты говоришь, стал массовым последние тридцать лет, - пояснил профессор. - До этого количество маглорожденных волшебников было незначительно. И сейчас, кстати, приток уменьшается, видимо подчиняясь какому-то колебательному закону с периодом в несколько сотен лет. Есть предположение, что предыдущий пик проявления магии у маглорожденных пришелся на годы, непосредственно предшествующие основанию Хогвартса. Да и в любом случае, скажу тебе откровенно, большинству волшебников не очень приятно сознавать, что выживанием своей нации они обязаны маглам. Такая психология, ничего не поделаешь.

- Но, насколько мне известно, в настоящее время маги вступают в браки совершенно свободно, - недоверчиво заметила девушка.

- Совершенно верно, - кивнул Фишер. - Законопроект так и остался на бумаге - он был провален в Визенгамоте с перевесом буквально в два-три голоса. Если ты почитаешь газеты шестидесятилетней давности, ты увидишь, какую бурю он вызвал в обществе. Все чистокровные семьи как одна встали против него. Возникло что-то вроде группы сопротивления принятию этого закона. В ход шли любые меры, вплоть до убийств активных сторонников ограничения близкородственных браков. Старые семьи, во что бы им это ни стало, стремились сохранить независимость в вопросах выбора супругов для своих детей.

- Конечно, волшебников в Англии не так много, как маглов, но не настолько мало, чтобы нельзя было бы найти подходящего жениха или невесту, чтобы не вступать в брак с близкими родственниками. Почему это так важно для них? Ведь рождение сквиба считается позором для чистокровной семьи. С другой стороны, принудительная стерилизация - это уж слишком! – поморщилась гриффиндорка. - Кому пришла в голову эта бредовая идея? Я думаю, рекомендации не вступать в брак было бы вполне достаточно. Или, на худой конец, большого денежного штрафа.

- Гермиона, неужели ты думаешь, что кого-то из этих упрямых ретроградов смогло бы остановить ничем не подкрепленное заключение комиссии? Штраф - это вообще смешно. Они отдадут последнее, они будут спать на соломе, но не осквернят свою кровь!

- Но почему такая непримиримая позиция? Что такое есть это чистота крови, что ради нее люди готовы нести лишения? – воскликнула Гермиона.

- Причина - укоренившиеся предрассудки, пережитки прошлого и дичайшие суеверия. Тебе что-нибудь известно о традиции передавать ведьмовское старшинство? – спросил Фишер.

- Боюсь, профессор, что для меня все, что касается традиций волшебного мира - белое пятно. Что значит "ведьмовское старшинство"? – гриффиндорка по-настоящему заинтересовалась разговором.

- В каждой чистокровной семье полагается быть ведьме, которая считается Старшей. Кстати, Старшая ведьма необязательно должна быть старшая по возрасту. Главное, чтобы она получила старшинство. Это - темный обряд, подробности которого мало кому известны.

- Зачем вообще нужна Старшая ведьма?

- Она вроде берегини для своей семьи. Глава семьи по традиции не должен принимать никаких важных решений, не посоветовавшись с ней. Старшая ведьма - раствор, цементирующий семью. Так вот, эта самая ведьма обязательно должна быть без капли магловской крови, с минимальным магическим потенциалом... Возможно, женщины-сквибы - это неудавшиеся кандидатки в Старшие ведьмы - результат искусственного «выведения» чистокровной, но слабой ведьмы.

- Старшая ведьма должна быть очень слабой волшебницей? Но почему? – поразилась девушка.

- Я думаю, именно слабая волшебница больше всех нуждается в поддержке своей семьи. Она должна бояться внешнего мира. У нее не должно быть никаких личных амбиций. Она должны быть хранительницей домашнего очага. У нее не должно быть иных устремлений, кроме как посвятить себя служению на благо семьи. Все это – лишь мои предположения, - пожал плечами мужчина.

- Но что она реально может сделать, имея минимальные способности? – недоумевала Гермиона.

- Что она может? Трудно сказать. Считается, что она связана с каким-то загадочным существом, которое помогает ей беречь свою семью. Будто бы это существо обязательно присутствует при передаче старшинства и потом всю жизнь помогает старшей ведьме и надзирает за ней, - скептически сказал Фишер.

- Что это за существо? – у девушки загорелись глаза.

- Да никто про него ничего толком не знает! По-моему, это бабские выдумки, чтобы побольше туману напустить, - хмыкнул Аптекарь. - Чего только не измыслят ограниченные малограмотные старухи, большинство из которых в жизни не выходило за порог собственного дома! Представь себе, они все до смерти боятся этого своего Свидетеля.

- Свидетеля? – переспросила гриффиндорка.

- Так его называют - он будто бы скрепляет передачу старшинства, если кандидатка ему придется по вкусу, - пояснил профессор.

- А если нет?

- По ветру развеет, не иначе! - усмехнулся Фишер.

- Свидетель - человек? - Гермиону заинтересовала эта загадочная легенда.

- Мерлин его знает! По мне, так все это – бред, - фыркнул Фишер.

- А может быть, и нет! – возразила девушка. – Дыма без огня не бывает.

- Я пытался, и не раз, выяснить подробности у знакомых из чистокровных семей. Мужчины говорят: это женское дело, мы не вмешиваемся в дела наших ведьм. У женщины спросишь - сто раз пожалеешь! Те, что поумнее, так или иначе уходят от ответа. А иная клуша побледнеет, слезы на глазах, нельзя, говорит, обсуждать Свидетеля, не дай Мерлин, явится. Таких бы к нам в Мунго полечить с месячишко, и все выдумки были бы забыты!

- Так вы хотите сказать, что весь сыр-бор из-за этого самого старшинства? – спросила Гермиона.

- Похоже на то, - подтвердил Фишер.

- Значит, что-то в этом есть, раз они так за этот обычай держатся.

- Ничего там нет, только упрямство и гонор! – отрезал Аптекарь.

- Это все очень интересно, однако, мы уже забыли, с чего начали разговор. Меня интересовала ваша осведомленность...

- Имей же терпение, Гермиона, и ты все поймешь. В итоге, вокруг Кейпшоу образовалось что-то вроде партии, целью которой было избавление общества от тяжелого гнета обычаев, препятствующих его здоровому развитию. Это движение называет себя реформистами, а свою цель - реформацией.

- А Кейпшоу - это своего рода Мартин Лютер? – усмехнулась Гермиона.

- Мартин Лютер - кто это? – нахмурился профессор.

- Духовный вождь реформирования католической церкви. Вы сказали "называет", в настоящем времени. Значит, это движение существует и поныне? – уточнила девушка.

- Да, существует, развивается и укрепляется, потому что проблемы, породившие его, никуда не делись, а только обострились! - с горячностью воскликнул Фишер.

- И я вижу перед собой одного из участников этого движения, - догадалась Гермиона.

- Именно так! В нашу организацию входят, в том числе, и сотрудники аврората. Отсюда и моя осведомленность. Ты удивлена? Но в вашем Ордене тоже немало авроров, насколько мне известно, - он внимательно посмотрел на гриффиндорку, ожидая реакции на упоминание ордена Феникса.

- Простите, в каком ордене? - переспросила Гермиона.

- В ордене Феникса, Гермиона, в ордене Феникса! Только не надо делать вид, что ты ничего об этом не знаешь! Твой Поттер - наверняка член ордена, созданного Альбусом Дамблдором.

- Вы ошибаетесь, профессор. Я понятия не имею о существовании этого ордена. Для чего он создан?

Фишер внимательно изучал лицо Гермионы. Она лишь надеялась, что ничем не выдала свое замешательство.

- Что же, Поттер не счел нужным посвятить тебя в свои дела? Если так, то это досадный просчет с его стороны.

- Во что меня не посвятили? Какой еще орден? – чуть обижено спросила гриффиндорка.

- Орден Феникса создан более двадцати лет назад для борьбы с Пожирателями смерти. Наша организация поддерживает цели ордена, и мы считаем целесообразным объединить наши силы. Однако, все наши встречные шаги, предпринятые после возрождения Сама-Знаешь-Кого, пока не увенчались успехом - Дамблдор хотя и любезно выслушивал наших посланцев, но всячески уклонялся от сближения. Возможно, что он как выходец из чистокровной семьи имел предубеждение против реформации. Мы надеемся, что теперь, после его смерти, к руководству орденом придут люди с более дальновидной позицией, - сказал профессор.

- У меня складывается впечатление, что успех Волдеморта - отчасти заслуга вашей организации, - заметила Гермиона и сразу же пожалела о своих словах. Когда же она, наконец, научится держать язык за зубами?

Фишер подскочил к ней и рассек ладонью воздух, будто отметая ее предположение.

- Ты не первая, кто бросает нам такое обвинение! Мы не несем ответственность за всякую чистокровную сволочь, дорвавшуюся до власти!

"Это Волдеморт-то чистокровный? Приятно, что осведомленность Фишера имеет пределы", - с облегчением подумала девушка, смело встречая гневный взгляд профессора.

- Значит, все, что известно аврорату, становится известно и вам? – уточнила она.

- Можно и так сказать, - самодовольно ответил Аптекарь, успокаиваясь.

- В чем причина вашей откровенности? – Гермиона решила расставить точки над i.

- Нам нужны такие люди, как ты - предприимчивые, с аналитическим складом ума, не отягощенные предрассудками.

- Как вы сказали? Не отягощенные предрассудками? Сомнительный комплемент, вам не кажется? - девушка иронически посмотрела на собеседника.

- Это не комплемент, а констатация факта. Подумай над моим предложением, Гермиона. Ты - талантливая девочка, но без поддержки ты ничего не сможешь добиться. Будем смотреть правде в глаза, маглорожденных в магическом обществе воспринимают как людей второго сорта. Будь ты хоть семи пядей во лбу - тебе не пробиться наверх. Если же ты присоединишься к нам, для тебя откроются многие двери. Мы заинтересованы в продвижении наших людей. Возможно, сейчас тебе кажется, что у тебя в активе поддержка друзей. Но поверь мне, после школы вы постепенно охладеете друг к другу, и ваши дороги разойдутся. Ты останешься один на один с негостеприимным магическим миром.

- Отчего же так мрачно? – скептически проговорила Гермиона. - Я, например, могу выйти замуж...

- Замуж? Будешь сидеть дома и оттачивать Evanesco? А амбиции свои куда денешь? К тому же, в наше смутное время любой молодой человек сто раз подумает, прежде чем жениться на маглокровке. Даже на такой привлекательной, как ты! Не так уж много у тебя вариантов, - подытожил Фишер и выжидательно посмотрел на Гермиону.

- Спасибо, очень любопытная история… Но мне пора идти, уже первый час ночи, а у меня завтра в шесть утра закладка компонентов в костерост, - невозмутимо сказала Гермиона, поднимаясь с дивана.

- Всего лишь любопытная? Это все, что ты можешь сказать? - недовольно спросил Фишер.

- Спокойной ночи, профессор.

По дороге в гриффиндорскую башню самые разнообразные мысли роились у нее в голове. Фишер показался ей еще более неприятным, чем обычно. Вспоминая декабрьские события, она в данную минуту нисколько не сожалела о том, что они сотворили с ним. Мерзавец! Наверно, воображает себя ловким манипулятором. Изобретательный ход - пробудить в ней ощущение собственной неполноценности, а потом предлагать поддержку! Попытаться принизить значение ее с Гарри и Роном дружбы: "Поттер не счел нужным посвятить тебя в свои дела..." Все его нечистоплотные усилия были так очевидны, но, все равно, такое чувство, будто она извалялась в дерьме. Грязный человек, с грязными мыслишками!

С другой стороны, она узнала много нового, и это, определенно, стоило испорченного настроения. Однако, на душе паршиво, как никогда!

Следующая мысль заставила ее остановиться. Она уже седьмой год живет среди волшебников, но знает о магическом мире не намного больше, чем в тот день, когда большая пестрая сова принесла ей приглашение учиться в Хогвартсе! Все эти шесть с половиной лет она успешно забивала себе голову самыми разнообразными фактами, встречая одобрение преподавателей (ну ладно, ладно – большинства преподавателей), но ничего не сделала для того, чтобы понять, как здесь, в магическом мире, все устроено. Некоторые явления легче сразу начать презирать или ненавидеть, чем попытаться найти им объяснение. Она поклялась себе, что отныне будет больше наблюдать, и меньше высовываться.

И обязательно надо узнать, кто же такой этот пресловутый Свидетель.

***

- Привет, Гермиона, ты что такая кислая? Устала? – Рон сочувственно посмотрел на нее.

- Опять у Фишера была? – догадался Гарри.

- Чего я только не наслушалась от него сегодня! - вздохнула Гермиона, падая в кресло у камина. - Маглорожденные – люди второго сорта, и поэтому мне придется влачить жалкое существование, потому что карьеры мне никогда не сделать, помощи от друзей ждать не приходится - они забудут о моем существовании сразу после выпускного бала, и никто в здравом рассудке на мне не женится, хотя я чертовски умна и привлекательна. Единственный шанс на спасенье для меня – вступить в некую организацию, продвигающую в массы идею о насильственной стерилизации чистокровных и шпионить за школьным другом Гарри Поттером, который не счел нужным посвятить меня в дела Ордена Феникса, некогда возглавляемого недальновидным и недалеким Альбусом Дамблдором.

- Что за околесица?! – поморщился Гарри.

- Это краткое изложение пламенной речи Фишера, - невесело усмехнулась Гермиона, зарываясь пальцами в пушистый мех Живоглота. Его громкое урчание действовало на нее расслабляющее. – Между прочим, эти реформаторы (так они себя называют, хотя больше бы подошло «стерилизаторы») везде имеют своих людей. Фишер, к примеру, утверждает, что читал отчет авроров о событиях в Отделе тайн; он знает, что я серьезно пострадала от руки Долохова. Кстати, Долохова взяли несколько дней назад, в Ковентри.

- Я всегда думал, что Орден – тайная организация. Откуда Фишер и его дружки вообще знают о ней? – удивился Рон.

- Я уже думала об этом. За двадцать лет, конечно же, какая-нибудь информация об ордене должна была просочиться. Сдается мне, кто-то из реформаторов состоит и в Ордене.

- Гермиона, расскажи-ка все слово в слово, - нахмурился Гарри.

Девушка кивнула и начала говорить, время от времени поглаживая Живоглота.

***

- Надо поставить в известность Аластора Муди, - сказал Гарри. – Хоть он и грёбаный придурок, но, тем не менее, глава Ордена.

- Думаю, ему все это прекрасно известно, скорее всего, Дамблдор сообщил всей верхушке Ордена о том, что к нему приходили переговорщики от реформаторов, - задумчиво проговорила Гермиона.

- Все равно не помешает. Пусть знает, что вербовкой сторонников среди учащихся Хогвартса занимается не только Волдеморт, - ответил Гарри. - На пятом и шестом курсе я горел желанием вступить в Орден, а сейчас… сейчас я думаю, что не стоит торопиться, лучше быть независимым, чем отчитываться на площади Гримо, не зная, куда потом попадет информация, - Гарри посмотрел на друзей, ожидая, что они скажут.

- Я понимаю тебя, - пробормотал Рон.

- Полностью согласна. У тебя есть цель – хоркруксы, и пока ты вполне успешно сам справляешься. Не надо тебе в орден вступать. Пусть нашим представителем в ордене станет Рон, - предложила Гермиона.

- Так они меня и приняли! – воскликнул Уизли.

- После окончания школы примут, никуда не денутся. Вся ваша семья там, - уверенно сказала девушка.

- А ты не собираешься вступать? – недоуменно спросил Рон.

- Я буду сидеть дома и совершенствовать Эванеско! – желчно проговорила Гермиона, опять вспомнив разговор с Фишером. – Если, конечно, кто-нибудь меня возьмет замуж!

Гарри с Роном переглянулись и хмыкнули.

- Что!? – насупилась девушка.

- Зачем тебе замуж, Гермиона? Лучше оставайся нашей Прекрасной Дамой, и мы будем поклоняться тебе издали, - предложил Гарри и проворно уклонился от полетевшей в него диванной подушки.



____________________________________

*ВЦУ – Высшее Целительское Училище


Глава 16.

Привычное течение школьной жизни нарушается известием об исчезновении Трелони.

Сначала расползаются слухи: предсказательница не появилась ни на ужине, ни на завтраке. Раньше никто бы и не обратил внимания на ее отсутствие в Большом зале, но теперь, после памятных всем статей в «Ежедневном Пророке», Трелони стала заметной персоной.

Потом все ее часы заменяют магловеденьем. МакГонагалл как-то не очень убедительно объявляет, что профессор уехала навестить родных.

- Странно... В середине учебного года, - задумчиво говорит Гарри.

– Да она вообще странная, разве ты не заметил? – отмахивается Гермиона.

Рон выдвигает предположение, что Трелони самомумифицировалась. Гермиона делает вид, что она шокирована его неуважительной остротой, но не выдерживает и фыркает в кулак. Лаванда награждает их осуждающим взглядом.

Ни через день, ни через два, ни через неделю прорицательница не возвращается.

***

Второго марта незнакомая сова принесла Гермионе короткую записку прямо в гриффиндорскую гостиную:

Новая цель - выездное заседание Визенгамота в Ивернессе.

P.S. Покормите Улялюм и отправьте назад.

- Всем привет от Виктора Крама, - громко сказала Гермиона, засовывая листок во внутренний карман мантии.

Рон поморщился и закатил глаза.

- Пойду, навещу профессора Фишера, - с наигранным воодушевлением проговорила девушка.

- Слышь, Лаванда, похоже, записка была вовсе не от Крама, - прошептала Парвати Патил на ухо Лаванде Браун.

Та кивнула:

- У Грейнджер губа не дура!

***

В кабинете зельеварения Фишера не оказалось, видимо, он близко к сердцу воспринял "пожелания" Панси и старался как можно меньше находиться в подземельях.

- Добби! - позвала Гермиона.

Хлопок.

- О, мисс Грейнджер! Чем Добби может помочь? – эльф радостно поводил огромными ушами.

- Ты не мог бы пригласить сюда мистера Фишера, только так, чтобы никто не знал?

- Мисс Грейнджер не стоит иметь дело с таким человеком, ох, не стоит! - проговорил домовик и уставился на нее круглыми печальными глазами.

- Знаю, но приходится! Мне нужна его помощь, - вздохнула Гермиона. - Что же ты стоишь?

- Может быть, мисс передумает? Зачем мисс нужен профессор Фишер, если у нее есть такой друг, как Гарри Поттер!? - воскликнул Добби.

- Я знаю, что делаю, иди же и не беспокойся обо мне, - мягко, но настойчиво сказала девушка. Домовик осуждающе покачал головой и исчез.

Аптекарь появился минут через десять с довольным выражением лица.

- Ну что, решилась наконец, Гермиона? – бросил он.

- Простите? – нахмурилась девушка.

Фишер махнул палочкой, и дверь захлопнулась.

- Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, не притворяйся! Я жду твоего ответа.

- Что, вот так сразу? Мне надо подумать, - уклончиво проговорила девушка, но Фишера это не устраивало.

- Ты уже третью неделю от меня прячешься. Думаешь, я не вижу? Не юли, отвечай!

- Не давите на меня, никакой спешки нет, - твердо сказала Гермиона. – Когда решу, вы узнаете первым, - усмехнулась она.

Аптекарь бросил на нее недовольный взгляд:

- Зачем же ты меня позвала? Ты меня не путаешь со своим рыжим приятелем?

- Вы знаете, что послезавтра в Ивернессе состоится выездное заседание Визенгамота? – вместо ответа спросила девушка.

- Представь себе, я читаю газеты, - проворчал Фишер. – Ты хочешь обсудить со мной последние новости? – язвительно спросил он.

Гермиона сложила руки на груди.

- Да, одну новость вам будет интересно узнать. Планируется нападение на судейский состав.

Мужчина резко повернулся к ней:

- Откуда у тебя такая информация, Гермиона?

- Какая разница?! Главное, - она есть, - девушка пыталась говорить небрежно.

- Я хочу знать источник, - угрожающе пророкотал Фишер, надвигаясь на нее.

«Так я и знала, что без осложнений не обойдется!» Она попятилась.

- Все мы чего-то хотим, но не всегда наши желания исполняются, - проговорила она, заставляя голос не дрожать.

- Не дерзи мне! Кем ты себя воображаешь!? Хочешь, чтобы я пригласил авроров побеседовать? – рявкнул Фишер.

- Вы, конечно, можете пригласить, кого считаете нужным, но обращаю ваше внимание, что при таком раскладе вы становитесь ненужным и теряете возможность зарабатывать очки в Министерстве, - отчеканила Гермиона, пристально глядя ему в глаза.

Секунду-другую он молчал, а потом неожиданно рассмеялся.

- Гермиона, ты умеешь убеждать. Ни за что бы не поверил, что этакое чудо произросло в Гриффиндоре!

- Я всегда считала, что факультетской принадлежности человека придают незаслуженно преувеличенное значение, - облегченно проговорила девушка. Минуту назад ей было по-настоящему страшно.

- Ну, не скажи! – усмехнулся Фишер.

- Могу я рассчитывать, что вы передадите мою новость по назначению? – требовательно спросила Гермиона.

- Само собой, - кивнул мужчина, задумчиво глядя на нее.

- Спасибо, что пришли, профессор, - через силу улыбнулась гриффиндорка. - До завтра.

- До завтра.

Открывая дверь, она спиной почувствовала его напряженный взгляд.

«Ну, девочка, в следующий раз ты так просто у меня не отвертишься!"

***

В предгорьях Хайленда наступает весна, а вместе с ней – начало квиддичного сезона.

Панси с Гермионой сидят на трибунах, наблюдая за тренировкой гриффиндорской команды. Холодный мартовский ветер забирается под мантии, но уйти нельзя – Рон обидится. «Сам-то двигается, ему – жарко, а нам каково здесь сидеть!» - думает Гермиона.

- Панси, скажи, ты ведь чистокровная? – спросила она у слизеринки.

Девушка криво усмехнулась и уставилась на Гермиону.

- Мерлин, ну зачем же так в лоб, по-гриффиндорски?

- А что я не так сказала? - не поняла Гермиона.

- Для чистокровного мага твой вопрос звучит, как сомнение, потому - оскорбительно, а для полукровки - неприятно, - пояснила Панси.

- Но как же тогда я могу узнать, чистокровный волшебник или нет? – настаивала Гермиона.

- Только не от него самого! - отрезала Панси.

- Как все сложно! - вздохнула Гермиона.

- А ты как думала?! Ладно, тебе сделаю скидку на трудное детство и плохую компанию... Я - чистокровная. Откуда вдруг такой интерес к генеалогии? – сощурилась слизеринка.

- Пытаюсь узнать побольше о мире, в котором предстоит жить. Панси, у вас в семье есть Старшая ведьма?

- Глупый вопрос! - усмехнулась слизеринка, с любопытством взглянув на Гермиону. - Всегда кто-нибудь старше остальных…

- Ты прекрасно поняла, что я имею в виду старшую по влиянию, а не по возрасту! Или об этом тоже нельзя спрашивать? – уточнила Гермиона.

- Не то, чтобы нельзя, - поморщилась Панси. - Конечно, у нас есть Старшая ведьма, это и так понятно. Но не принято пытаться узнать, кто именно.

- Почему? – удивилась любопытная гриффиндорка.

- Считается, что Старшая ведьма поддерживает нить между поколениями, и расспросы о ней могут быть расценены как посягательство на безопасность семьи... Хотя я не совсем понимаю, как наша старушка может защитить семью, если она палочку с трудом поднимает, - хихикнула Паркинсон.

- С трудом поднимает палочку? – поразилась Гермиона.

- Она настолько дряхлая, что пальцы плохо слушаются ее. Однако, надо сказать, порчу она снимает лучше всех. Вообще-то, к ней все очень привязаны - она такая... уютная, понимаешь? – проговорила Панси.

Гермиона помолчав, осторожно сказала:

- Звучит так, будто ты не очень-то веришь, что Старшая ведьма имеет какую-то силу.

Панси задумалась:

- Гермиона, мне кажется, тут дело больше в традициях, чем в реальном могуществе... Но отец ее часто навещает и всегда отзывается о ней с большим уважением. Слышал бы он меня сейчас - оставил бы на месяц без карманных денег!

Гермиона решила ковать железо пока горячо:

- Панси, ты что-нибудь знаешь о Свидетеле?

Слизеринка нахмурилась:

- А вот об этом в приличном обществе вообще не говорят!

- Откуда же мне знать, что разговоры о Свидетеле - табу, сама подумай! - оправдывалась гриффиндорка.

- Как ты узнала о Свидетеле? Об этом в книгах не пишут! - внимательно посмотрела на нее Панси.

- Один человек рассказал... Так Свидетель и в самом деле существует, или это легенда? - не унималась Гермиона.

- Вот и спрашивай своего человека! А мне совсем не хочется на эту тему говорить! - начала сердиться слизеринка.

- Он сказал, что Свидетель - это бабьи выдумки, но мне хотелось узнать у кого-нибудь из старинной семьи...

- Да уж, ни один чистокровный такого не скажет, хотя бы из чувства самосохранения... Короче, сама я Свидетеля не видела, но уверена, что он реальнее нас с тобой, - отрезала Панси.

- Уверена? Почему?

- Хватит расспросов! По-моему, я удовлетворила твое любопытство. Если нет, то извини, больше ничего не скажу, - твердо сказала Панси, а потом зевнула. – Что-то меня на свежем воздухе еще больше разморило. Уже которую ночь сплю урывками! Может быть, сегодня удастся выспаться...

- Дать тебе хорошего снотворного зелья? – предложила Гермиона.

- Да тут никакое зелье не поможет! У нас в девичьей спальне привидения появились. Спать не дают, всю ночь буянят...

- Привидения в спальне?! – воскликнула Гермиона. - Но это против правил - даже Пивз не осмеливается появляться в жилых помещениях! Вам стоит пожаловаться Кровавому Барону!

- Жаловались, - вздохнула староста Слизерина. – Проблема в том, что Его светлость ничего не может с ними сделать, это какие-то отморозки из параллельной реальности. Барон на них никакого влияния не имеет.

- К профессору Ароле обращались? – спросила Гермиона.

- Была я у него, а что толку? – проворчала Панси. - Он даже до конца не дослушал, сказал, что ему некогда ерундой заниматься.

- А заглушающие чары не пробовали? – предложила гриффиндорка.

- Не действуют на них наши чары! Хотели их Incendio поджарить, а им - по барабану! Видела бы ты, как бесилась Милли Булстроуд, когда они стали обсуждать ее фигуру! "Ты гляди, брат, какие буфера!" - она как раз ночнушку надевала...

- Озабоченные привидения - это что-то новенькое! - хихикнула Гермиона.

- Тебе смешно, а эти выродки уже и в спальню к первокурсницам проникли! Флора Клеменс стала заикаться после того, как проснулась ночью и обнаружила над собой оскаленную рожу! Мадам Помфри не сразу удалось ей помочь...

- А раньше ничего подобного не случалось? - поинтересовалась гриффиндорка.

- Я думаю, декан что-то делал с помещениями факультета. Типа профилактики. А в этом раз не успел, - загрустила Панси.

- Возможно, профессор МакГонагалл...

Панси безнадежно махнула рукой:

- Ваша говорит: у Слизерина есть декан, к нему и обращайтесь! Гермиона, давай так и поступим: напишем профессору Снейпу, спросим, что делать в таких случаях.

- Сейчас не получится: обе совы у него, и Улялюм, и Ленор, а школьные совы их просто не найдут, чары там такие... Но как только хотя бы одна птица вернется, я сразу же отошлю письмо.

- Договорились, - повеселела Панси.

***

- Ждите меня в «Трех метлах» - мне надо купить пергамент.

Гермиона свернула с главной улица Хогсмида в узкий переулок и направилась к лавке, где торговали пергаментом, перьями и прочей мелочевкой. Хозяин этой лавки отчаянно боролся за место под солнцем, но со Шкрябенштюком было трудно соперничать, поэтому Гермиона, как могла, старалась поддержать его бизнес.

Под мартовским солнышком снег кое-где подтаял, и обнажилась темная земля. На одной из таких проталин, немного в стороне от дорожки девушка еще издали заметила большой сверток чего-то похожего на ветошь. Странно для волшебного поселения, где отходы и мусор сразу же уничтожают магическим путем.

Однако в форме этого тюка было что-то настораживающее. Девушка свернула с дорожки, подошла поближе и в шоке застыла на месте.

Человеческое тело!

Гермиона наклонилась и, преодолевая испуг и отвращение, отчаянным рывком сдернула изношенную ткань. Безжизненные серые глаза Сибиллы Трелони смотрели в голубое весеннее небо. Очков на ней не было, и при свете дня гриффиндорка увидела, что женщина была моложе, чем Гермионе всегда представлялось. Ветерок пошевелил прядь волос прорицательницы, и у Гермионы на мгновение появилась надежда, что женщина жива. Но цвет лица и ввалившийся живот не оставляли сомнений, что смерть приняла Трелони в свои безжалостные объятья.

Вокруг тонкой шеи через грудь женщины тянулась бечёвка, к которой была прикреплена табличка с какой-то надписью. Гермиона заставила себя присесть на корточки.



Привет коллегам из Хогвартса!

С наилучшими пожеланиями,

Северус Снейп

Она отпрянула от тела, и ее вырвало на влажную мартовскую землю. Зачерпнув пригоршню снега, она вытерла испачканные рвотой губы, достала палочку и послала сигнал. Высоко над крышами Хогсмида в небе рассыпались красные искры. Затем Гермиона сорвала табличку с трупа и, плохо соображая, что делает, заорала:

- Apparate!

***

Через секунду Гермиона изо всех сил колотила руками и ногами в дверь лондонского домика, ключи от которого она отдала Снейпу на рождественских каникулах.

- Мисс Грейнждер, пощадите чужую собственность! – сухо проговорил профессор, открывая дверь. – Кстати, не помню, чтобы я вас приглашал…

Он стоял в проеме, не торопясь ее впускать. Гермиона оттолкнула его и влетела в квартиру, оставляя за собой грязные следы. Мужчина задумчиво посмотрел на комки почвы, и по лицу его пробежала тень.

- Кажется, я догадываюсь о причине вашего плохого настроения, - проговорил он, прислоняясь к стене и складывая руки на груди. Вместо ответа в него полетела табличка с обрывками бечевки.

Гермиона стояла посередине комнаты, сжимая кулаки, напряженная как струна, таращась на Снейпа с безумным выражением на лице.

- Спасибо, что взяли на себя труд доставить мне ее, - профессор направил палочку на табличку, и она сгорела.

- Я ненавижу вас! Не желаю иметь с вами ничего общего! – гневно выкрикнула Гермиона.

- Вот как? Что-то изменилось? – с холодным любопытством проговорил Снейп.

- Это ведь вы убили Трелони? И эта ужасная записка! Как вы могли!? Что вы за человек!?

- Да, это из моей палочки вылетело смертельное заклинание, которое убило Сиббилу Трелони. Но надо еще разобраться, кто создал ситуацию, в результате которой Трелони испытала на себе неудовольствие Волдеморта. Записка была написана мною - Темный лорд посчитал, что будет забавно, если я передам привет коллегам таким… экстравагантным способом и тем самым напомню, что никто не вечен на этом свете. Кроме Него самого, разумеется. Я не мог отказать ему в такой малости, - невесело усмехнулся Снейп.

Едва смысл его слов дошел до ее сознания, гнев и злость сменились новым для нее чувством, нестерпимо едким. Ей приходилось и раньше испытывать угрызения совести, но то, как болело в груди сейчас, не шло ни в какое сравнение с предыдущим опытом. Она постаралась задавить эту муку криком.

- Вы меня обвиняете!?

- Давайте поразмышляем, мисс Грейнджер. Вы хотели сбить с моего следа Волдеморта, и вам это удалось. Вот только вы не подумали или, что более вероятно, не захотели как следует подумать, чем ваш изысканный ход может обернуться для Сиббилы Трелони. Очевидно, что вы всегда испытывали острую неприязнь к профессору прорицания. Наверно, приятно было её дурачить!? Убеждаться, что она – та недалекая особа, какой вы ее всегда считали? Оправдывая себя тем, что делаете доброе дело. Что вы молчите, мисс Грейнджер? Язык проглотили?

- Это… это не правда! Я и подумать не могла, что все так ужасно закончится! – прошептала Гермиона, борясь с тошнотой.

- Лжете! Ваш уровень интеллекта не позволяет допустить, что вы не могли прийти к такому простому выводу. Вполне логично предположить, что слухи о чудесных пророчествах Трелони рано или поздно попадут в газеты, и Темный лорд захочет познакомиться с ней поближе.

Гермиона обхватила себя руками. Северус оторвался от стены и приблизился к девушке.

- Добро пожаловать в мир грешников, Гермиона, - тихо сказал он.

- Как же я буду дальше? - пробормотала она.

- Мне в подобных случаях помогает простая арифметика. Я сажусь за стол, беру кусок пергамента и пишу, сколько человек из-за меня погибло, и сколько человек мне удалось спасти. Обычно баланс положительный, и это придает сил жить дальше.

- Вы говорите так, как будто это не люди, а фигуры на шахматной доске! Я так не смогу! – взвизгнула девушка.

- Сможете, - твердо сказал зельевар. - У вас – здоровая, устойчивая психика и высокая самооценка. Вы найдете себе какое-нибудь убедительное оправдание, только подождите немного. Главное - не делать резких движений.

- В декабре я взломала ваш шкаф с растительными ядами. Это не свидетельствует о крепком душевном здоровье, - возразила девушка.

- Но вы до сих пор живы, значит, я прав. Не забудьте напомнить Добби, чтобы он починил замок.

- Что тут происходит? Гермиона?! - на пороге появился Драко Малфой.



- Драко! - всхлипнула девушка и повисла у него на шее. Он коснулся губами ее макушки и вопросительно взглянул на крестного.

- Мисс Грейнджер только что обнаружила тело Сибиллы Трелони, - мрачно пояснил ему Снейп.

- Где? – не понял Драко, доставая носовой платок для Гермионы.

- В Хогсмиде. Тело подбросили в Ветошный переулок, следуя указаниям Темного лорда, - сказал профессор.

- Гермиона, пойдем, ты умоешься, - сморщил нос Драко.

- Пойдем, - чуть слышно согласилась девушка, поспешно отодвигаясь от Малфоя.

Когда они вернулись, Локси накрыла стол для ланча. Гермиона выглядела бледной и измученной.

- Как там наши поживают? - спросил Драко, пытаясь отвлечь ее от гнетущих мыслей.

Гермиона чересчур внимательно наблюдала за тем, как Локси разливает чай, словно от этого зависела ее жизнь, и ответила не сразу.

- Наши? А, ваши… Крэбб, Гойл… Панси... Она им сказала… Там привидения...

- Вы не могли бы более внятно выражать свои мысли, мисс Грейнджер? - скривился Снейп.

- Что? – девушка оторвалась от созерцания чаинок в собственной чашке.

- Гермиона, объясни, что за привидения, - терпеливо сказал Драко.

- Там, у вас на факультете, что-то с пространством не то, - промямлила девушка, пытаясь сосредоточиться.

- Да, у нас там тесновато, - согласился Драко, - но это давно не новость.

- Да нет же, Драко! – воскликнула девушка с досадой; похоже, она постепенно приходила в себя. - В спальнях девочек седьмого и первого курса завелись привидения из параллельной реальности, Кровавый Барон ничего не может сделать, а они спать мешают, и Флоренс Клеменс, ваша первокурсница, испугалась так, что стала заикаться, - на последних словах Гермиона снова начала всхлипывать, очень живо представив себе испуганную девчушку.

Профессор раздраженно отодвинул чашку. Драко нахмурился.

- А мой преемник куда смотрит? – сердито спросил Снейп.

- Похоже, он саботирует все, что связано со Слизерином, - осторожно пояснила Гермиона.

- Вот как? А что же новый директор? - ядовито поинтересовался Снейп.

- Она просто отмахнулась, - расстроено сказала Гермиона. - Может быть, она не знает, что надо делать в таких случаях? - неуверенно предположила девушка. Ее неприятно удивило такое странное отношение МакГонагалл ко вверенным ее заботе детям, пусть даже и слизеринцам.

- Да все она знает! Просто не хочет снимать защиту Хогвартса ни на минуту! В принципе, она права, - крайне неохотно признал Снейп.

- Надо снимать защиту? - удивилась девушка.

- Чтобы ликвидировать пространственно-временные смещения, надо сначала снять защиту. Но не больше чем на четверть часа. Есть специальное заклинание и зелье... Но не знаю, хватит ли у вас, мисс Грейнджер, магических сил после вашей декабрьской выходки.

Гермиона пораженно уставилась на профессора.

- В конце концов, мисс Грейнджер, вы - префект школы, назначенный администрацией Хогвартса, и в ваши обязанности входит следить за благополучием учеников.

- У Панси в любом случае сил хватит, и ей можно доверять, - вмешался Драко.

Снейп задумчиво посмотрел на Драко, потом на Гермиону и сказал:

- Решено, я вам объясню, как все это делается, но упаси вас Мерлин кому-нибудь рассказать!

- Я думала, только преподаватели могут снять защиту, - задумчиво сказала Гермиона.

Снейп хмыкнул и ничего не ответил.

- Нет, ты скажи мне, зачем тебя туда понесло! - вдруг воскликнул Драко, следуя каким-то своим мыслям. – В Ветошный переулок!

"Дзинь!" - звякнула отброшенная чайная ложка. Драко увидел, как задрожали пальцы девушки, теребящие край скатерти. Дыхание стало прерывистым, она безуспешно попыталась сглотнуть и стала задыхаться, судорожно ухватившись за подлокотники кресла.

- Гермиона! - Драко дотронулся до ее руки, пытаясь успокоить девушку. Она дернулась, издав полузадушенный всхлип.

- Истерическое состояние, - диагностировал Снейп. – Кто тебя за язык тянул?!

- Северус, сделай что-нибудь, я не могу на это смотреть! - воскликнул Драко.

- Я? Нет уж, спасибо. Давай-ка сам – твоя глупость.

- Но как? – растерянно спросил Малфой.

- Как, как... Все тебе объяснять надо! Очень просто: отведи ее наверх и... отвлеки. Ну что ты, в самом деле, как маленький! – разозлился Снейп, с беспокойством наблюдая за Гермионой.

Драко несколько секунд смотрел на крестного, затем силой вытащил Гермиону из кресла; она вырывалась и издавала бессвязные звуки, потом схватилась за волшебную палочку.

Забыв от волнения о своей, он коротким сильным ударом выбил палочку у нее из руки. Гермиона схватилась за ушибленное место и жалобно заскулила. Снейп дернулся в кресле и сжал зубы.

- Гермиона, пойдем со мной, - попросил слизеринец, надеясь, что она еще понимает его. Девушка яростно замотала головой, глядя на него исподлобья.

- Мантикора тебя задери, Драко, возьми же ее на руки! – не вытерпел Снейп.

Драко последовал его совету. Он сгреб упирающуюся девушку в охапку; она оказалась даже легче, чем он предполагал. «С ума сойти! Малфой таскает на руках грязнокровок», - подумал Драко и покрепче прижал девушку к себе, чтобы не брыкалась. Но на подходе к спальне она всё-таки ухитрилась извернуться и пребольно цапнуть зубами его в плечо.

Драко втянул воздух сквозь зубы и выругался.

- Ну все, Грейнджер, ты доигралась! - рявкнул он и с удивлением почувствовал, что возбуждается.

В комнате он швырнул ее на постель и быстро стянул свои брюки. Недавняя жалость уступила место совсем другому чувству. Гермиона тем временем попыталась отползти к стенке, но Драко проворно схватил её за ноги и дернул на себя. Она протестующе заверещала и попробовала вырваться. Но ее сопротивление еще больше подстегнуло его желание, и он коленом резко раздвинул ей ноги. Она зашипела, но он придавил ее своей тяжестью и впился жаждущими губами в ее нежный рот, одной рукой ныряя под кружево белья. Она дернулась раз, другой, но потом природа взяла свое и она подалась навстречу его пальцам. Он с жадной радостью почувствовал, как увлажнилась ее плоть, и взглянул ей в лицо. Безумное остервенение исчезло, губы приоткрылись, мокрые ресницы затрепетали.

- Дра-а-а-ко! - выдохнула она, и он попытался вспомнить, слышал ли он что-нибудь прекраснее. Ее руки вспорхнули ему на шею и притянули к себе.

- Хочу тебя, - шепот обжег ему ухо. Он немного отстранился и ловким движением стянул с нее кружево. И ринулся туда, куда так отчаянно стремился…

***

В это время в гостиной Северус Снейп проклинал Малфоя за то, что тот забыл наложить заглушающие чары, а Грейнджер – за прекрасно развитые голосовые связки.

***

- Драко, я так по тебе скучала, - Гермиона прижалась к Малфою, лизнув мочку его уха. Он что-то пробормотал, погружаясь в сон. Девушка вздохнула и поднялась с кровати, с трудом выдернув из-под обмякшего Малфоя свои трусики. Свитер оказался под стулом, а юбка была сильно измята. Но надо было спускаться вниз.

Профессор сидел в кресле, потягивая коньяк из округлого бокала. Он поднял голову и буквально ожег Гермиону гневным взглядом.

- Пришли в себя, мисс Грейнджер? – с ухмылкой поинтересовался он.

Гермиона мучительно покраснела и не знала, куда деть руки. Она стояла перед ним, как провинившаяся ученица и ничегошеньки не понимала. Час назад был один человек – сдержанный, мудрый, понимающий, а сейчас его будто подменили. В глазах - презрение, злость и что-то, напоминающее обиду. Обиду? Да ей просто показалось! Однако она едва удержалась от того, чтобы подойти к нему, взять за руку и держать, пока он не успокоится. Господи, взять его за руку! Она вспомнила, с каким отвращением он выдернул свою руку тогда, зимой. Нечего и думать…

- Что вы уставились на меня? – раздраженно спросил Снейп.

Она тяжело вздохнула.

- Грейнджер, у вас ступор?!

- Нет, сэр, - тихо ответила Гермиона.

- Вот и отлично! Тогда нам лучше спустится в лабораторию, я объясню вам, как действует зелье и чары, снимающие и восстанавливающие магическую защиту пространства. Кстати, я потратил на это зелье все имевшиеся в моем запасе осиные лапки, и вам придется прислать мне пару унций из Хогвартса. Следуйте за мной.

Они спустились в подвал, где Харрисы хранили хлам, который жалко выбросить. Сейчас большая часть помещения была расчищена и оборудована под лабораторию. Гермиона восхищенно обвела глазами подвал:

- Как вы чудесно все здесь устроили!

Снейп отрывисто бросил:

- По большей части это заслуга Локси. Идите сюда. Вот зелье, его надо разбрызгивать определенным образом. Смотрите внимательно за движениями моей палочки… Вам понятно? А теперь повторите.

Гермиона чувствовала его напряжение, казалось, он находится на пределе и вот-вот сорвется. Подумав, она решила, что его взвинченное состояние - результат ее появления в этом доме: она напомнила ему о вынужденном убийстве Трелони. Вряд ли ему даже через двадцать лет удалось привыкнуть к необходимости убивать…

- Мерлин, ну что вы стоите?! Тренируйтесь! Иначе Хогвартс останется без защиты, - зашипел профессор.

Она повиновалась.

Прислонившись к стене, Северус Снейп наблюдал, как Гермиона оттачивает последовательность движений. Острое обоняние зельевара сыграло с ним дурную шутку. Каждое ее движение гнало к мужчине волны запаха удовлетворенного желания. Он даже различал нотки Драко в этом искушающе-мучительном аромате, исходившем от нее. Проклятье! Он чувствовал, что ему не все равно, как бы нелепо это ни звучало.

Тут она, как назло, подняла палочку, и её немаленькая грудь четко обрисовалась под мягким свитером. Северус стиснул зубы и закрыл глаза.

Гермиона услышала сдавленный звук и обернулась к профессору. Глаза прикрыты, а на лице - выражение, которое девушка истолковала, как боль. Она подалась к нему:

- Вам плохо, сэр? Я могу чем-нибудь помочь?

Его глаза распахнулись, и она заметила в них кипение ярости.

- Убирайтесь отсюда, лицемерка! – прорычал он. Она испуганно отпрянула, схватила склянку с зельем и стремглав взлетела вверх по лестнице.

Мерлин, что она сделала, чтобы так сильно разозлить зельевара? Почему он назвал ее лицемеркой? Не верит, что она всерьез может о нем беспокоиться?

Наверху она с облегчением обнаружила Драко, который хозяйским жестом притянул ее к себе и поцеловал.

- Крестный опять не в духе? – сочувственно спросил слизеринец, увидев выражение ее лица.

- Это еще слабо сказано! Мне показалось, он готов задушить меня! А я всего-навсего спросила, как он себя чувствует – у него был такой странный вид… Драко, как ты с ним уживаешься?!

- Иногда хоть на стенку лезь! Но Сев – это Сев, его надо принимать как данность. Как природное явление, - философски заметил Драко.

- Значит, будем принимать, как природное явление, - вздохнула Гермиона. – Что ты читаешь? – спросила она, рассматривая книгу в руках Малфоя, напечатанную на бумаге. Он показал ей обложку.

- «Макроэкономические процессы»? Драко, ты читаешь магловские книги?!

- Настоящие деньги можно сделать только там! Мой дедушка, Абракас Малфой одним из первых купил акции «Bell Telephone Laboratories» и не прогадал. Тебе это название о чем-нибудь говорит?

- Конечно, говорит! Но мне всегда казалось: экономика – это так нудно!

- Вовсе нет, Гермиона. Для меня это гораздо увлекательней, чем бросать сушеные части тел разных бедных зверюшек в котел и потом все это нюхать…

- Ты говоришь совсем как Гарри! Так значит, ты всерьез решил изучать экономику?

Драко кивнул:

- Многолетние инвестиции моего отца в один малоокупающийся проект всерьез подорвали благосостояние нашей семьи.

- Многолетние?

- Да, вот уж скоро двадцать лет, как мистер Риддл пользуется неограниченным кредитом у Малфоев. А аппетиты у него - немаленькие! Дедушка Абракас, наверно, в гробу перевернулся, если бы узнал, сколько малфоевских денег ушло Темному лорду!

- И ты собираешься возродить состояние Малфоев?

- Кто, если не я? – пожал плечами Драко. – Сейчас у меня связаны руки, но мама пишет: есть надежда, что с меня снимут подозрения. Не бесплатно, конечно, - пояснил он, - ей удалось выйти на одного человечка в аврорате.

- И деньги старой семьи наверняка пойдут в пользу одной провокаторской организации! – не удержалась от умозаключения Гермиона.

- Мисс Грейнджер, кого вы называете провокаторами? – раздался бесстрастный голос у нее за спиной. Гермиона вздрогнула от неожиданности – когда Снейп успел подкрасться к ним? Он выглядел абсолютно спокойным - ни следа от недавней вспышки ярости…

- Я считаю, профессор, что люди, именующие себя реформаторами, по сути, спровоцировали успех идей Темного лорда у чистокровных волшебников. Скажите, нет? – Гермиона вопросительно взглянула на Снейпа.

- В этом мы с вами сходимся, мисс Грейнджер. Но это – дела давно минувших дней, и мне не совсем ясно…

- Давно минувших дней?! Как бы ни так! – с горячностью перебила его Гермиона.

Профессор заинтересовался и решил пока не высказываться по поводу ее манер:

- У вас есть основания утверждать, что эта организация действует и поныне?

- Да, мне намекнули, что готовы оказать всяческую поддержку в обмен на некоторую помощь…

- И кто, если не секрет, делал вам эти, как вы выразились, намёки?

- Мистер Фишер.

Снейп презрительно скривился:

- Советую не принимать слова этого господина всерьез, мисс Грейнджер. Скорее всего, он преследует личные интересы.

Гермиона слегка покраснела и стала оправдываться:

- Возможно, Фишер – болтун, но иногда он говорит любопытные вещи.

- Это какие же? – скептически проговорил Снейп.

- В день Святого Валентина, 14 февраля, Фишер поздравил меня с арестом Долохова, который произошел накануне в Ковентри. В газетах сообщение об этой операции аврората сообщили только на следующий день, 15 февраля. И имя Долохова не прозвучало. Сообщалось только, что задержаны двое высокопоставленных последователя Темного лорда. Что вы на это скажите?

- Гермиона, почему он поздравлял именно тебя с арестом Долохова? – удивился Драко.

Девушка решила проигнорировать вопрос Малфоя. Она внимательно смотрела на Снейпа и ожидала его реакцию. Он нахмурился и произнес:

- Факт осведомленности Фишера никак не подтверждает, что организация, о которой мы говорим, до сих пор существует.

Гермиона вспыхнула.

- Он читал секретный отчет об Отделе тайн, ему известны подробности операции в Ковентри, он заявил, что является членом этой организации! Мало того, он рассказал мне, что… – она осеклась, вспомнив о присутствии Драко.

Снейп сделал вид, что окончательно потерял интерес к этому разговору:

- Чем обсуждать бредни Фишера, лучше продолжим с заклинанием. Драко, не мог бы ты оставить нас? – попросил он крестника.

Малфой недовольно хмыкнул, поднялся и сказал Гермионе:

- Если что, зови…

Когда он вышел, Снейп с подозрением посмотрел на девушку:

- Что он имел в виду?

- Понятия не имею! – не моргнув глазом, соврала гриффиндорка.

- Так что еще интересного поведал вам Фишер? – нехотя спросил зельевар.

- Оказывается, реформаторы не раз подкатывали к профессору Дамблдору на предмет объединения сил с Орденом, - тихо проговорила Гермиона.

- Интересно, - пробормотал Снейп и озадаченно потер подбородок. – Альбус, разумеется, не потрудился никому ничего сообщить.

- И теперь, когда директор… погиб, они надеются добиться своего у Аластора Муди, - продолжила Гермиона.

- И что же, мисс Грейнджер, вы ответили на предложение Фишера?

- А что я должна была ответить, по-вашему? – не поняла Гермиона.

- Вы – маглорожденная, и вас могли увлечь идеи этих людей о всеобщем равенстве, - Снейп испытующе посмотрел на нее.

- Да, конечно, особенно идея о принудительной стерилизации! – возмущенно фыркнула Гермиона.

- Он вас и в это посвятил? – усмехнулся Снейп.

- Он изложил общие положения того злополучного законопроекта. Потом я еще почитала старые подшивки «Пророка»… И этот индюк всерьез предполагал меня заинтересовать их бредовыми идеями! – воскликнула гриффиндорка.

- Я смотрю, вы не очень жалуете профессора Фишера! – с видимым удовольствием проговорил Снейп.

- Он предлагал мне пытаться воздействовать на Гарри - думает, что ради карьерного роста я способна на что угодно! Неужели я произвожу такое впечатление на людей?! - вырвалось у девушки.

- Всяк судит в меру своей испорченности – есть такая старая истина, мисс Грейнджер, - отозвался зельевар.

- И что мне делать, если он опять заведет такой разговор? – спросила Гермиона.

- Попытайтесь подольше увиливать от прямого ответа. На всякий случай… - задумчиво проговорил Снейп и посмотрел на часы. – Пожалуй, стоит вернуться к более насущным проблемам. Я хочу быть уверен, что вы с Паркинсон не разнесете пол Хогвартса, пытаясь исправить искривление пространства. Еще раз повторите мне порядок ваших действий – с начала до конца, - потребовал Снейп, усаживаясь в самое дальнее от Гермионы кресло.

Когда девушка закончила, зельевар встал, подошел к ней вплотную и вполголоса сказал. – Все это хорошо, но ваше заклинание не сработает, если вы не произнесете ключевое слово – «ПАРАЛЛАКС». В настоящее время оно известно только Минерве и мне… а теперь и вам.

- Другие главы факультетов его не знают? – удивилась Гермиона.

- Нет, мы всегда обновляли защиту втроем: Альбус, Минерва и я.

- Наверно, профессора МакГонагалл беспокоит.. мм… неопределенность вашей позиции и ваша осведомленность, - предположила Гермиона.

- Беспокоитесь за нервы своего драгоценного декана? Напрасно. Минерве прекрасно известно, что защиту Хогвартса можно снять только изнутри.

Гермиона взволнованно забегала по гостиной. «А что, если у нее не получится восстановить защиту?!» Профессор насмешливо наблюдал, как она мечется по комнате.

- Что вас беспокоит на этот раз, мисс Грейнджер? – полуехидно, полуучастливо спросил он.

- Предположим, после снятия защитного барьера все пойдет не так, как задумано. Что мне тогда делать? – решила наконец озвучить свои сомнения Гермиона.

- Тогда вам придется попросить Минерву помочь. Не оставлять же Хогвартс открытым!

- Но что я ей скажу?!

- Придумаете что-нибудь - у вас в запасе еще больше суток на проработку деталей. Вашей троице никогда не составляло труда сочинить убедительные оправдания своим проступкам, - съязвил Снейп. - Как показывает опыт, профессор МакГонагалл обязательно простит вас и в утешенье угостит печеньем или лимонными дольками, которые достались ей в наследство от Альбуса. Кому-то же она должна их скармливать! А потом присудит полсотни баллов за выдающееся безрассудство! Или что там еще ценится у гриффиндорцев?!

- Безрассудство!? Осмелюсь напомнить, что именно вы, сэр, научили меня снимать защиту и только что сказали ключевое слово! – обиженно воскликнула Гермиона. – Может быть, лучше оставить всё как есть? Все привыкли к привидениям в общем зале и в коридорах, постепенно привыкнут не обращать внимания на них в спальнях…

- Призраки – это ерунда. Однако, из-за смещения пространства в образовавшуюся брешь в другую реальность начнет перетекать магическая энергия. Сначала – понемногу, это не будет заметно, но со временем поток усилится, и тогда исправить смещение будет также трудно, как заделать пробоину в трюме корабля, куда с огромной силой хлещет вода. Если сейчас все оставить как есть, то со временем в Хогвартсе невозможно будет совершить ни одного заклинания – магического поля просто не будет! Мне такая перспектива не по душе, поэтому предлагаю пойти на риск и осуществить задуманное.

- Неужели нельзя избежать снятия защитного барьера? – взволнованно спросила Гермиона.

- Все заклинания, воздействующие на пространственные характеристики, работают только при нормальном состоянии магического поля. А охранные чары Хогвартса его сильно искажают. Синистра Вектор должна была давать вам на лекциях материал о поведении функции магической энергии при разных граничных условиях. Вспомните уравнение Виджаярты-Кадха. Порешайте его сегодня перед сном и вы поймете, что барьер придется снять, иначе ничего не получится.

Завтра у Темного лорда большой прием, где будут присутствовать большинство его сторонников. Маловероятно, чтобы в это время была предпринята попытка нападения на Хогвартс, все будут заняты, празднуя двадцатилетие… Поэтому завтрашний вечер – оптимальное для вас время. Давайте договоримся: вы снимите защиту завтра, в интервале с восьми до девяти часов вечера. Если вдруг что-то изменится, я пришлю вам Улялюм с сообщением.

- Хорошо, профессор, - кивнула Гермиона.

- Завтра уважаемой публике обещано грандиозное развлечение – расправа с предателем, - вдруг сказал Снейп тихо.

- Кто он, известно? – сдавленно проговорила Гермиона.

- Не известно. Возможно, это я… А может, и нет… Кто знает… - он внимательно изучал узор ковра.

- Нет!! Ради всего святого, не ходите завтра туда! Вы и так уже сделали так много для нас всех! – воскликнула Гермиона.

Снейп поднял голову и невесело усмехнулся.

- Обратного пути нет, Грейнджер! - он инстинктивно потер левое предплечье.

Девушка почувствовала, что в глазах предательски защипало. Она резко отвернулась от зельевара, пытаясь скрыть свои эмоции.

- Сэр, простите меня за сегодняшнюю истерику. Мне очень стыдно. Я позволила себе сорваться… А ведь вам сейчас гораздо хуже, чем мне…

- А потом вы три раза меня перебили во время разговора! Вы, как и раньше, невыносимы и несдержанны, Грейнджер! – необычно мягкий тон голоса полностью опровергал смысл его слов. Он немного помолчал: – Я тоже был не совсем корректен с вами...

Пора уходить, иначе она заревет в полный голос.

- Профессор, попрощайтесь за меня с Драко.

Зельевар молча кивнул. Гермиона вскинула палочку и проговорила: - Apparate!

- Пожалуйста, берегите себя, - прошептала она перед тем, как исчезнуть.

…Он не услышал ее, но привычно прочитал слова по губам.


Глава 17.

В Хогсмид Гермиона вернулась в сумерках и успела в школу лишь к ужину. Она заметила, что в Большом зале более шумно, чем обычно. С краю преподавательского стола сидело двое мужчин в аврорской форме, занятых разговором с Роем Фишером; остальные преподаватели мрачно ковыряли еду в своих тарелках.

Девушка постаралась незаметно проскользнуть на свое место.

- Где ты была, Гермиона? - воскликнул Гарри.

- Я аппарировала домой, - уклончиво ответила девушка. – А что случилось?

- Тут такое произошло! Нашли тело Трелони в том самом переулке, где твоя любимая лавка. Ты видела что-нибудь подозрительное? - спросил Рон.

- Кто-то выпустил сигнал над телом, но когда авроры прибыли на место пять минут спустя, там никого уже не было, - взволнованно проговорил Гарри.

- Мы боялись, что с тобой что-то случилось, и сообщили о твоем исчезновении мистеру Биглоу, - виновато сказал Рон.

Гермиона недовольно хмыкнула: - Только внимания аврората мне и не хватало!

Гарри хмуро посмотрел на нее и сказал:

- Что мы, по-твоему, должны были делать!? Произошло убийство, в деревне находят труп, а ты куда-то исчезаешь! Может быть, ты все-таки объяснишь нам, почему тебя так долго не было?!

- Это я нашла Трелони и подала сигнал, - понизив голос, призналась Гермиона.

- Ничего себе! - присвистнул Рон. – Рассказывай!

- Я заметила ее издали, но сперва не поняла, что именно я вижу - она была с головой завернута в потрепанную мантию.

Болезненные воспоминания разом навалились на Гермиону, и у нее перехватило горло.

Девушка отхлебнула воды и продолжила: - Она лежала там, в грязи, такая одинокая... и уже ничего нельзя было сделать, ничего нельзя вернуть или исправить, ничего! - лицо Гермионы перекосилось, губы затряслись и из глаз потекли слезы.

Рон успокаивающе погладил ее по спине: - Ну будет, будет....

- Почему же ты не осталась на месте преступления до прихода авроров? - осторожно спросил Гарри.

- Я испугалась, очень испугалась - мне показалось, что в проулке между заборами что-то мелькнуло. И я, не долго думая, аппарировала домой - это первое место, которое пришло мне в голову. Теперь я понимаю, что моё исчезновение выглядит подозрительно, но у меня случилась настоящая истерика, мама тоже испугалась, когда увидела меня в таком виде, и долго не хотела отпускать...

- У тебя - истерика? - недоверчиво протянул Гарри.

Гермиона резко вскинула голову: - Я тоже живой человек!

- Да, конечно живой, но… - проговорил Гарри.

- Продолжай, Гарри! - невольно повышая голос, потребовала Гермиона. Сейчас ее очень раздражала наблюдательность ее друга.

- Только не сердись, но ты видела, как погиб Сириус, и тогда у тебя не было никакой истерики, - пояснил Гарри. – И к Сириусу ты относилась гораздо лучше, чем к Трелони.

- Гарри, ты говоришь ерунду! - сердито сказал Рон. - Мне, например, очевидна разница: одно дело увидеть смерть в бою, когда морально готов к тому, что кто-то погибнет; другое дело - прекрасным весенним днем вдруг найти труп! Я прав, Гермиона?

Девушка кивнула и благодарно уткнулась в плечо младшего Уизли.

Тут они заметили, что к ним подсаживается зарёванная Лаванда Браун.

- Она была чудесной и такой непохожей на других, правда?! – сказала Лаванда, всхлипывая.

Затем она продолжила, будто оправдываясь: - Мне обязательно надо с кем-нибудь поговорить, иначе я не выдержу!

- А где Парвати? - мягко спросил Рон.

- Ей стало плохо, когда она узнала о смерти профессора Трелони. Парвати сейчас в больничном крыле.

Помолчав немного, Лаванда спросила: - Так до сих пор и неизвестно, кто запустил сигнальные огни?

- Я, - коротко ответила Гермиона. «Чем меньше врешь, тем меньше вероятность запутаться и вызвать подозрение».

Глаза Лаванды широко раскрылись, она ласково погладила Гермиону по руке, с сочувствием вглядываясь в ее бледное лицо:

- Не может быть! Бедная моя, у тебя, наверно, до сих пор шок! Может, тебе стоит заглянуть к мадам Помфри?

- Прежде всего мисс Грейнджер должна заглянуть к нам! - раздался суровый голос Биглоу, старшего аврора, который неожиданно материализовался у них за спиной.

- Я – в вашем распоряжении, сэр, - покорно ответила Гермиона.

- Пройдемте со мной, - скомандовал аврор. – Мистер Арола любезно уступил нам свой кабинет.

Когда они вошли в кабинет ЗОТИ, там их ждал второй аврор. Гермиона с трудом вспомнила его фамилию: Хайни.

Биглоу жестом предложил ей кресло, сам же уселся за преподавательский стол и долго молчал, внимательно разглядывая девушку. Потом он обхватил затылок переплетенными кистями рук, откинулся на подголовник и заговорил:

- Итак, сегодня в 10.34 утра патрулем аврората был зафиксирован сигнал в районе Ветошного переулка. Прибывший патруль обнаружил у забора дома номер четыре тело молодой женщины с признаками применения к ней Первого Непростительного. Позже женщина была опознана как Сибилла Трелони, преподаватель прорицания в школе чародейства и волшебства Хогвартс. По имеющимся у нас сведениям вы в означенное время находились неподалеку от места обнаружения трупа. Имеете ли что-нибудь сообщить по этому вопросу?

- Да, - вздохнула Гермиона. - Я случайно нашла тело профессора Трелони, когда шла в лавку Фергюсона купить пергамент.

- Почему вы по дороге из Хогвартса не зашли за пергаментом в «Шкрябенштюк», а отправились на окраину деревни? - спросил аврор.

- Я не люблю магазин Шкрябенштюка, там всегда много народу, - пояснила девушка.

- В каком положении находилось тело, когда вы его увидели? – уточнил Биглоу.

- Оно было полностью завернуто в мантию и выглядело издали, как большой сверток тряпья, - ответила девушка.

- Вы использовали магию в непосредственной близости от трупа? – последовал вопрос мужчины.

- Только Apparate и сигнальные чары, - совершенно правдиво ответила Гермиона. Пока она чувствовала себя довольно уверенно.

- Вот как? Но мантия была откинута с лица и груди, когда его обнаружил патруль. А вы утверждаете, что ничего с ним не делали, - сказал аврор.

- Я сдернула мантию руками, - объяснила Гермиона.

- Руками? Почему? - удивился Биглоу.

- Честно говоря, не знаю... Первая реакция... Я просто забыла о палочке, - пожала плечами девушка.

- Вы - маглорожденная? - с холодным любопытством поинтересовался мужчина.

Гермиона кивнула.

- Даже у маглов есть правило - ничего не трогать до прихода полиции, - проворчал Биглоу.

- Я же говорила - издали было похоже, что кто-то выбросил старые вещи. Я не знала, что это труп, - начала волноваться девушка.

- У вас есть привычка копаться в чужом тряпье? - насмешливо произнес старший аврор.

Гермиона вспыхнула, но заставила себя ответить спокойно: - У меня возникло нехорошее предчувствие, и я решила посмотреть поближе.

- Предчувствие? Наверно, у вас высокие баллы по прорицанию, - с ухмылкой предположил Биглоу.

- Я не посещаю лекций по прорицанию, - отрезала Гермиона. - Об исчезновении профессора Трелони много говорили и делали разные догадки. Возможно, подсознательно я была готова к чему-то подобному...

Слушая ее путанные объяснения, аврор усмехнулся. Гермиона чувствовала, что она увязает в разговоре, как в болоте.

- Таким образом, вы не знали, что перед вами - мертвое тело, но подсознательно были к этому готовы, я правильно вас понял? – подытожил аврор.

- Да. "Со стороны мои слова звучат по-идиотски!" - Гермионе стало досадно.

- Отлично. Продолжим. Вы сдернули мантию руками, и что произошло дальше? – продолжил допрос мужчина.

- Меня замутило, а потом... потом вырвало, - смущенно промямлила Гермиона. - Затем я огляделась, и мне показалось, что в тени, между заборами соседних домов кто-то есть. Я испугалась: вдруг убийца вернулся, и аппарировала, выпустив сигнальные огни.

- Куда именно вы аппарировали? - поинтересовался до сих пор молчавший второй аврор.

- Домой, к маме, она меня потом долго не отпускала... "Опять оправдываюсь!" - недовольно подумала девушка.

- Ясно. Мисс Грейнджер, вы не заметили ничего необычного, когда разглядывали тело? - рассеянно уточнил Биглоу, хотя взгляд его свидетельствовал о предельном внимании.

- Разглядывала?! Да как только я поняла, что это такое, меня сразу же вывернуло! - воскликнула Гермиона. – Затем я аппарировала.

- А что вы скажите об этом? - аврор достал из кармана обрывок той самой бечевки, к которой была привязана злополучная табличка, и бросил его на поверхность стола.

"Дура! Идиотка! Растяпа!" - мысленно обругала себя Гермиона. - Что это? Веревочка? - равнодушно спросила она, пытаясь скрыть испуг.

- Этот фрагмент мы нашли на теле жертвы. Что скажете? - спросил Биглоу, внимательно наблюдая за реакцией девушки.

- Если веревочка там и была, то я ее не заметила. Она лежала на земле? - поинтересовалась девушка.

- Нет, под шеей, - пояснил аврор.

- Тогда я и не могла ее увидеть, правда? - расслабилась девушка.

- Если только, мисс Грейнджер, вы не оборвали ее сами, - криво усмехнулся Биглоу.

- Да не видела я никакой бечевки!!! - не выдержала Гермиона.

- Не видела - так не видела, зачем так кричать? - пожал плечами аврор.

- Извините, но мне показалось, что вы мне не верите, - неуклюже оправдывалась девушка.

- Работа такая - никому не верить, - с растяжкой произнес Биглоу. - А теперь расскажите мне, что вам известно о смерти Альбуса Дамблдора.

- Дамблдора? - удивилась Гермиона. – Со слов Гарри я знаю, что директор был убит деканом Слизерина в присутствии нескольких упивающихся и Грейбека. Да вы лучше меня знаете – Гарри давал показания в аврорате на следующий день.

- И Снейпу удалось беспрепятственно покинуть школу! - раздраженно рявкнул мужчина.

- Не совсем беспрепятственно - Гарри пытался задержать Снейпа, но профессор - более опытный боец... А почему вы меня спрашиваете о тех событиях? - не удержалась от вопроса Гермиона.

- Почему? - хмыкнул аврор. - Смотрите, какая вырисовывается последовательность событий: меньше года назад Северусом Снейпом убит Дамблдор; в сентябре кто-то пытался проникнуть в его опечатанные комнаты; в декабре якобы ни с того ни с сего активизировался магический артефакт, принадлежащий Дому Слизерин, деканом которого является Снейп, а сегодня мы находим убитую преподавательницу Хогвартса, бывшую коллегу Снейпа. Интересная складывается картина!

- Я не вижу связи между этими событиями, - нахмурилась Гермиона. - Чтобы попасть в коридор, где висит гобелен и находится дверь, ведущая в комнаты профессора Снейпа, надо сначала незаметно попасть в Хогвартс. Аппарировать сюда нельзя, каминная связь включена только в директорском кабинете. Совершенно очевидно, что Северус Снейп не связан с тремя из четырех событий, о которых вы упомянули.

Аврор искоса посмотрел на нее и усмехнулся:

- Все не так просто, мисс Грейнджер. Непосредственной связи, возможно, и нет, но наверняка есть опосредованная. У него могут быть сообщники среди тех, кто до сих пор находится в Хогвартсе… Так или иначе, если вы вспомните какие-либо подробности - прошу сразу же сообщить мне или мистеру Хайни.

- Да, разумеется, - закивала головой Гермиона, обрадованная тем, что тяжелый разговор подходит к концу.

- Покамест вы можете быть свободны, - сказал Биглоу.

- До свидания, мистер Биглоу, мистер Хайни.



***

- Нет, ты это видел, Дик?! Девчонка явно что-то скрывает! Она не на шутку переполошилась, когда я предъявил ей обрывок.

- Да, я заметил. Подозрительно, что она так поспешно скрылась и пропадала целый день неизвестно где.

- И что она забыла в Ветошном переулке?! Народу, видите ли, много в Шкрябенштюке… Жаль, нельзя допросить пот веритасерумом - оснований не достаточно! Но понаблюдать за ней нам никто не запретит, - хохотнул Марк Биглоу. - Займись-ка этим, Дик. Незаметно, как ты умеешь...

- Будет сделано в лучшем виде, сэр! - усмехнулся Хайни.



***

Гермиона вспомнила тот день, когда она впервые увидела Трелони. Предсказательница сразу ей не понравилась - Гермиониным кумирам была Минерва МакГонагалл - всегда аккуратная, сдержанная, не бросавшая слов на ветер и покоряющая своим профессионализмом - короче говоря, полная противоположность Сиббилы Трелони.

К тому же девочка сразу же почувствовала дискомфорт в классе прорицания - запах благовоний, скудный свет, мебель, больше уместная для будуара стареющей светской львицы, чем для школьного класса. Нелепый наряд Трелони дополнил общее впечатление. Когда же Гермиона услышала, как Трелони ничтоже сумнящеся предсказала Гарри смерть только потому, что пятно кофейной гущи на дне чашки отдаленно напоминало собаку, девочку охватило негодование. "Либо она - круглая дура, либо очень жестока. Скорее всего - дура", - пришла к заключению Гермиона и не смогла удержаться от ядовитых замечаний по ходу урока. Была ли Трелони дурой или нет - нам неизвестно, но негативное отношение к себе со стороны лохматой самоуверенной гриффиндорки она почувствовала мгновенно и не удержалась от маленькой мести, объявив, что у Гермионы начисто отсутствует дар к провидению. Гермиона, которая привыкла считать уровень своих способностей высоким, обиделась не на шутку. Было что-то оскорбительное в том, что эта курица обладает чем-то, чего нет у нее, Гермионы. Лишь одному человеку удавалось так уязвить самолюбие Гермионы - Драко Малфою с его высказываниями о ее происхождении. "Трелони - шарлатанка!" - вынесла вердикт Гермиона и отказалась посещать занятия по прорицанию. С тех пор гриффиндорка повзрослела и стала гораздо снисходительнее относиться к людским недостаткам, но неприязнь к Трелони не проходила. Узнав о пророчестве, касающемся Гарри и Волдеморта, девушка невзлюбила прорицательницу еще больше, будто именно она была причиной тех ужасных событий в Годриковой лощине.

Гермиона прекрасно понимала: чувство, которое она испытывает, очень мало напоминает раскаяние. Она на секунду ужаснулась своему цинизму, но так и не смогла заставить себя пожалеть о Трелони. "Надо было хорошенько внушить дурище, чтобы та и носу не высовывала из замка, а я понадеялась на ее здравый смысл! У меня просто не было иного выхода. Теперь, когда нет Дамблдора, Гарри необходима помощь взрослого, сильного, опытного мага. Все, что может быть сделано для того, чтобы отсрочить момент разоблачения Северуса Снейпа, должно быть сделано. Разве десяток жизней молодых, любимых и любящих людей, которых он спас или еще спасет, не ценнее, чем жизнь этой нелепой, одинокой женщины, до которой никому не было дела?" - утешала себя Гермиона, пытаясь избавиться от скребущегося где-то на дне души слабенького голоска ее совести. Ее план по отведению подозрений от Снейпа был, определенно, хорош, чтобы он там не говорил!

Конечно, Снейпу и так не нравилось, что он хоть в чем-то зависит от своей студентки - это одна из причин его внезапной вспышки ярости. А она выставила себя перед ним законченной истеричкой, дурой и, хуже всего, трусихой! Это она, которая всегда гордилась своим здравым смыслом, сдержанностью и считала, что не робкого десятка. Но сегодня был момент, когда ей захотелось все бросить. Зрелище мертвого тела в грязи было настолько отвратительно реально, что она почувствовала себя совершенно незащищенной. К такому повороту событий она совершенно не была готова - ей стало так плохо, так страшно, что захотелось бежать сломя голову. У нее лишь хватило сил сорвать табличку, она была в такой панике, что не подумала посмотреть, не осталось ли на теле куска бечевки.

Надо было просто осторожно снять табличку и сжечь вместе с веревкой, а потом спокойно дождаться прибытия патруля. Совершенно ни к чему было бежать за утешением к мрачному профессору зельеварения. Его сочувствие выразилось в том, что он дал ей дельный совет как бороться со своей совестью, а она ханжески делала вид, что ее шокирует его простая арифметика. «Я так не смогу!» - сказала она Снейпу, хотя с самого начала где-то на периферии своего сознания допускала, что для Трелони дело может кончиться плохо. Ее не так жалко, как других - вот нехитрая мысль, которая была лейтмотивом в Гермиониных самооправданиях, но она никогда бы не рискнула произнести это вслух.



Какие убедительные слова он нашел для нее! Ей показалось, что между ними протянулась тоненькая ниточка взаимопонимания или какого-то иного, трудноопределимого чувства. А Драко своим появлением вспугнул этот момент. В голову закралась непрошенная мысль: а если бы в доме никого не было, кроме профессора? Если бы там, наверху с ней был бы не Драко, а мужчина средних лет с резкими чертами лица, мрачным взглядом и кривой улыбкой? Было бы это более сильно, более терпко, более волнующе, более вкрадчиво? Каким бы он был: нежным или требовательным, властным или готовым подчиниться, чтобы потом выиграть десятикратно?



Но ей никогда не узнать ответов на эти вопросы.



Она присела на верхнюю ступеньку лестницы, согнулась и сжала лоб обеими руками. Это нелепо, странно, стыдно, в конце концов! Да просто невозможно, чтобы я и он…



Она невольно представила, как черная прядь падает ей на лицо, как расширяются зрачки темных глаз, как сжимают ее запястья длинные сильные пальцы, как его незабываемый голос вкрадчиво произносит ее имя, и вздрогнула. О Мерлин и Моргана, о чем я думаю!?

Гермиона помотала головой, чтобы отогнать наваждение, и решительно встала, поклявшись себе, что впредь не будет думать на эту тему.

***

"Безрассудство", - произнесла она пароль и усмехнулась, вспомнив сегодняшнее высказывание Снейпа о гриффиндорских ценностях. Полная дама пропустила ее в общую комнату факультета. Гриффиндорцы подступили к ней с вопросами, поскольку видели, как ее увел с собой старший аврор. К тому же Лаванда рассказала всем, что именно Гермиона нашла Трелони.

- Они попросили меня подробно описать, как выглядело тело, и спрашивали, почему я не пошла за пергаментом в " Шкрябенштюк" и куда делась потом, - терпеливо объясняла Гермиона. Она решила, что лучше будет рассказать все самой, чем недомолвками порождать слухи.

- Я тебя понимаю, - сказала Лаванда, - я бы тоже домой рванула, после такого-то!

Невилл мрачно спросил, были ли на теле следы истязаний.

- На лице не было, а что под одеждой - не знаю, - честно ответила Гермиона и с опаской покосилась на Лаванду. Та сдавленно всхлипнула и сказала, что больше не может все это слушать и идет спать.

- Наверняка, Трелони побывала в плену у Сами-Знаете-Кого. Интересно, зачем ее тело подбросили в деревню? - задумчиво проговорил Дин Томас.

- Попугать хотели! Дескать, смотрите, что бывает с теми, кто смеет мешать планам Темного лорда! - убежденно ответил ему Симус Финниган.

- Но это риск попасться аврорам! - возразил Рон.

- Должно быть, он любит эффектные представления и не очень-то дорожит жизнями своих слуг, - предположил Симус. - Гарри, как ты думаешь? - обратился он к Гарри, не принимавшему участия в разговоре.

- Это ты точно подметил, - кивнул Гарри.

***

Когда все разошлись по спальням, гриффиндорская троица наконец получила возможность поговорить наедине.

- Представляете, Биглоу считает, что убийства Дамблдора и Трелони связаны с сентябрьской попыткой проникновения в комнаты Снейпа.

- Зря я тогда пошел у тебя на поводу, Гермиона, - проговорил Рон. - Не ровен час, докопаются, что это были мы, и пойдут разборки!

Гермиона невесело усмехнулась:

- Рон, крепись, - это еще не все! Он уверен, что выброс магической энергии тоже был не случаен.

- Надо заметить, в этом он не ошибается, - пробормотал Гарри.

- И какую же он связь углядел? - поинтересовался Рон.

- Он предполагает, что у Снейпа в Хогвартсе есть сообщники.

Гарри и Рон уставились на нее.

- Получается, мы повесили на Снейпа свои грехи, - недовольно проговорила Гермиона.

- А ты пойди и признайся во всем, Гермиона, если тебе его так жалко! - язвительно посоветовал Рон.

- Я бы пошла, Рон, но мне страшно подумать, что с тобой сделает миссис Уизли, когда узнает, что ее младшего сына отчислили за три месяца до выпускных экзаменов!- рассердилась Гермиона.

- Знаешь, Гермиона, иногда я думаю, что ты...

***

Видя, что друзья занялись своим привычным и любимым делом - пререканиями, Гарри отошел от них и уселся в кресло у камина. Он любил наблюдать за языками пламени - это очень стимулировало мыслительный процесс. "Сообщники Снейпа в Хогвартсе! Интересная мысль..." Он уставился в огонь, и ему вспомнились интенсивная переписка Гермионы в этом году, ее неожиданное сближение с Панси Паркинсон. И рождественские каникулы, опять же... Если бы речь шла не о его лучшей подруге... "Нет, это просто нелепо!" - отмахнулся он от фантастической догадки.

***

Гермиона волновалась почти также, как перед экзаменом по зельеварению. Сегодня ей предстояло снять и восстановить легендарную защиту Хогвартса. Авантюра чистой воды, однако если профессор Снейп считает, что без этого не обойтись, то кто она такая, чтобы сомневаться в его словах. Одно Гермиона знала точно: она должна все проделать таким образом, чтобы никто не догадался, что она снимала защиту. В связи с этим наибольшие опасения у нее вызывала сообразительность мисс Паркинсон.

При входе в Большой зал Гермиона отловила слизеринку-первокурсницу:

- Мисс Клеменс, передайте, пожалуйста, мисс Паркинсон, что ее вызывает к себе префект Грейнджер к восьми часам вечера, - Гермиона рассматривала не по годам серьезное лицо маленькой слизеринки. Та кивнула и побежала к своему столу. Гермиона увидела, как догадливая Панси слушает девчушку с нарочито недовольной гримасой.

- Что ты с ней так официально? – удивился Рон.

- На всякий случай, – неопределенно ответила Гермиона.

Гарри задумчиво посмотрел на нее, но промолчал.

***

В начале девятого в ее комнату постучались.

- Привет! Что скажешь, мисс префект? – хихикнула Панси.

- Я узнала, как очистить вашу спальню от потустороннего сброда, - Гермиона демонстративно взглянула на часы. Хорошее настроение Паркинсон никак не вязалось со взвинченным состоянием гриффиндорки. Она постаралась запереть на замок мысли о том, чем может закончиться сегодняшний вечер для Северуса Снейпа.

- Отлично! – слизеринка уселась на край стола и уставилась на Гермиону.

- Мне потребуется твоя помощь – у меня одной может не хватить сил, - недовольно проговорила гриффиндорка.

- Может быть, мы с Милли Булстроуд справимся без тебя? – предложила Панси.

- Нет, мое участие – обязательное условие. Я вызвала тебя через Клеменс, чтобы слизеринцы думали, будто мы занимаемся «дезинфекцией» слизеринских спален с ведома МакГонагалл, – пояснила Гермиона.

- А на самом деле? – хитро сощурилась Панси.

- На самом деле – с ведома вашего декана, - пояснила гриффиндорка.

- Так ты уже успела написать ему? – удивилась Паркинсон.

- Я виделась с ним вчера, - неохотно призналась Гермиона.

- Вчера? Слушай, правда, что это именно ты нашла тело Трелони? – подалась вперед Панси.

- Правда, но я не хочу об этом говорить, - нахмурилась Гермиона.

- Говорят, тебя допрашивали? – не унималась слизеринка.

- Допрашивали. Панси, нам надо поторопиться - в нашем распоряжении всего час. Сейчас наиболее благоприятное время для коррекции пространственных контуров, - со значением сказала Гермиона.

- Что надо делать? – деловито спросила слизеринка.

- Ты будешь произносить заклинание для ликвидации смещения реальностей, а кто-нибудь в это время должен удерживать призраков, чтобы не рассеялись по Хогвартсу до того, как мы их запихнем обратно в их реальность. Надеюсь, Булстроуд не откажется нам помочь? – спросила Гермиона.

- Конечно, нет! Она – самое заинтересованное лицо: привидения ее достали больше, чем меня. Такая нежная барышня, вечно краснеет от их сальных шуточек… А твое участие в чем заключается? – полюбопытствовала слизеринка.

- Моя задача – предваряющие и заключительные чары, - туманно пояснила Гермиона, моля Мерлина с Морганой, чтобы Панси удовлетворилась ее ответом. Слизеринка открыла было рот, но Гермиона быстро сказала: - Теперь слушай и запоминай!

Гриффиндорка проговорила слова заклинания; Панси шевелила губами, про себя повторяя за подругой.

- Вот это надо разбрызгать по комнате, - Гермиона подала девушке склянку. – Только после этого наша магия начнет действовать на другие реальности, и Миллисент сможет применить к призракам связывающие чары. И вот еще что: чем меньше подробностей Булстроуд узнает, тем лучше.

- Ясное дело! – хмыкнула мисс Паркинсон.

***

В почти все пространство гостиной Слизерина заполняли собой Крэбб и Гойл, увлеченно игравшие в плюй-камни. Гермиона понадеялась, что она успеет проскочить мимо незамеченной. Не тут-то было!

Гойл поднял голову, и на лице его расплылась неприятная улыбка.

- Смотри, Винс, грязнокровка сама к нам пожаловала!

- Что, Грейнджер, заскучала без нас? Поттер с Уизли уже не справляются? - прогудел Крэбб.

- Иди сюда, мы тебе поможем! – заржал Гойл.

- Заткните пасти, уроды! – рявкнула Панси и, повернувшись к Гермионе, усмехнулась: - Будьте как дома, мисс префект, не стесняйтесь!

- ДаблПи, зачем ты ее сюда притащила? – поинтересовался Крэбб у Панси Паркинсон.

- Профилактический осмотр девичьих спален, никуда не денешься, - важно пояснила слизеринка.

- Лучше осмотри мужские! – предложил Гойл. – Мы покажем тебе мноооого интересного! – ухмыляясь, пообещал он.

Гермиона молча наливалась гневом и уже нащупывала в кармане волшебную палочку.

- Пойдем, Грейнджер! – Панси буквально потащила Гермиону к лестнице, ведущей из гостиной в спальни Слизерина.

***

В центре спальни семикурсниц Слизерина вольготно расположилась живописная группа призрачных фигур. Пятеро мужчин играли в карты за прозрачным столом, и комната время от времени оглашалась обвинениями в шулерстве и мухлёже.

Миллисент Булстроуд с брезгливым выражением лица сидела на кровати и расчесывала свои длинные густые волосы. Увидев гриффиндорку, она удивленно подняла брови и холодно кивнула Гермионе: - Добрый вечер, мисс Грейнджер.

- Добрый вечер, мисс Булстроуд, - чинно ответила Гермиона.

- Вот, Милли, префект напросилась на экскурсию – у них в львятнике такого не увидишь, - проговорила Панси, доставая склянку с зельем из кармана.

Один из игроков оторвался от карт, толкнул в бок своего призрачного приятеля и сказал: - Смотри, у них тут новая телка нарисовалась! А ничего, глазастенькая такая, справная!

Пока четверо картежников с доброжелательным любопытством пялилось на Гермиону, пятый воспользовался моментом, вытащил туза из рукава и заговорщицки подмигнул гриффиндорке. Он был чем-то похож на Сириуса Блэка, и девушка непроизвольно улыбнулась ему.

- По-моему, они гораздо приятнее, чем ваши Крэбб с Гойлом, - сказала Гермиона Панси.

- Ажиотаж Винса с Грегом по твоему поводу вполне объясним. У них есть Большая мечта – трахнуть подружку самого Поттера, - засмеялась Панси.

Мисс Булстроуд сморщила нос и неодобрительно покосилась на однокурсницу. – А так они смирные, аки агнцы, - хихикнула мисс Паркинсон.

- Это все объясняет! Спасибо, мисс Паркинсон, вы меня успокоили! - недовольно проворчала гриффиндорка, рассматривая слизеринскую спальню, которая ничем не отличалась от гриффиндорской, разве что цветом балдахинов над кроватями.

- Внимание, господа, - торжественно произнесла Гермиона, обращаясь к привидениям. – Хотя лично мне вы весьма и весьма симпатичны, но нам придется расстаться!

- Это – вряд ли! – скептически заметил один из игроков, ловко тасуя колоду. Остальные одобрительно загоготали.

Миллисент недоверчиво посмотрела на Гермиону: - Полагаете, у вас получиться убедить этих… джентельменов убраться восвояси?

- У нас, - поправила ее Панси. – Тебе, Милли, тоже найдется дело!

- Что от меня требуется? – спросила Булстроуд.

- Ступефаем владеешь? Будешь их удерживать, когда я скажу, - Панси кивнула в сторону картежников.

- Но на них не действует наша магия! – выразила сомнение Миллисент.

- Подействует! Поможет вот это славное зелье из личных запасов нашего уважаемого декана, - Панси потрясла склянкой под самым носом у слизеринки.

- Декана? Аролы? – недоверчиво переспросила Миллисент.

- Я же ясно сказала, у нашего УВАЖАЕМОГО декана! - Панси начала деловито разбрызгивать зелье с помощью волшебной палочки.

Мисс Булстроуд округлила глаза и решила дальше не уточнять. Гермиона бросила неодобрительный взгляд на Панси, та в ответ якобы виновато прикрыла рот рукой.

Когда Панси закончила с зельем, Гермиона попросила слизеринок отойти в сторону. – Я сейчас наложу предваряющие чары.

Окружив себя звуконепроницаемым куполом, Гермиона не без трепета приступила к снятию защитного поля. Несмотря на то, что брешь, которую она намеревалась пробить своим заклинанием, была невелика – всего несколько кубических ярдов, она позволяла аппарировать. Девушка тревожно поглядывала на часы. Снейп обещал ей, что в ближайший час большинство ПСов предстанут под красны очи своего повелителя, поэтому никаких операций по нападению на Хогвартс в этот вечер не планируется. В кульминационный момент Гермиона проделала палочкой несколько замысловатых движений, натренированных в подвале у Снейпа, и произнесла ключевое слово.

Никаких видимых изменений не произошло. Гермиона сняла заглушающие чары и попросила слизеринок выйти из комнаты, чтобы они не видели, как она аппарирует от двери к камину, тем самым проверяя, снята ли защита.

Выглянув за дверь, гриффиндорка позвала их обратно.

- Все в порядке. Панси. Твой выход!

Между тем призраки, что-то почувствовав, заволновались, побросали свои карты и взмыли к своду потолка.

Мисс Паркинсон вышла на середину комнаты и начала читать слова заклинания. Воздух быстро нагрелся и загустел. Стало трудно дышать. Панси чувствовала, как пространство сопротивляется ее усилиям. На лбу слизеринки выступил пот. Она взглянула вверх и увидела, что призраки начинают впитываться в потолок.

- Милли, держи паршивцев!

Миллисент Булстроуд вскинула палочку и проговорила связывающее заклинание, которое сбило призраков в плотный клубок. Однако один из них, тот, что был похож на Сириуса Блэка, успел ускользнуть, на прощание помахав Гермионе рукой.

Панси начертала палочкой круг и произнесла последние слова заклинания. Клубок с привидениями стал бледнеть и затем исчез. По комнате пронеслось дуновение воздуха, и девушки ощутили, как спадает напряжение. В спальне стало прохладнее.

- Вроде бы все, - неуверенно сказала Панси, глядя на Гермиону. Та пожала плечами и предложила проверить, есть ли изменения в спальне первого курса. Панси кивнула и покинула комнату.

Гермиона взглянула на часы – пора было восстанавливать защиту. Но она чувствовала слабость и решила подождать еще пять минут.

- Мисс Грейнджер, вы полагаете, они покинули нас навсегда? – спросила слизеринка.

- Я очень на это надеюсь. Но один из них ухитрился сбежать, ты заметила, Миллисент? Кстати, предлагаю называть друг друга по имени. Согласна?

- Да, Гермиона.

- Вот и отлично. Где там Панси застряла?!

Вскоре вернулась Панси, сияя довольной улыбкой: - Все в порядке.

- А если они просто сбежали, как тот кудрявый? - спросила Миллисент.

- Я думаю, теперь он будут вынужден подчиняться вашему Кровавому барону - он теперь заперт в нашей реальности, - предположила Гермиона. – Так что в спальнях вы его больше не увидите.

- Теперь некому нахваливать твои стати, Булстроуд. Не жалеешь? – ехидно поинтересовалась Панси.

- Как остроумно, Паркинсон! – хмыкнула Миллисент. – Спасибо, Гермиона.

- Не за что. Я снова вынуждена вас попросить покинуть помещение. Мне нужно закрепить результат, - пояснила гриффиндорка.

Дождавшись пока за ними закроется дверь, Гермиона сосредоточилась и начала восстанавливать защиту. Запечатав барьер ключевым словом, она попыталась аппарировать. Ничего не получилось. Гермиона попробовала из разных точек комнаты с аналогичным результатом.

Хогвартс мог спать спокойно.

Гриффиндорка позвала девушек обратно. Они втроем уселись на кровать Панси и уставились друг на друга, не зная, что делать дальше. Расходиться не хотелось.

- Давайте закажем у эльфов сливочного пива ради такого случая, - предложила Гермиона. Миллисент изумленно уставилась на префекта.

- Ты не любишь пиво, Миллисент? – спросила Гермиона.

- Конечно, любит! Ты ее просто шокировала, предложив нарушить правила, - хихикнула Панси.

- Понятно. Ну так что?!

- Я - за, - сказала Панси.

- Я тоже, - кивнула Миллисент.

- Добби! – хлопнула в ладоши Гермиона.

- Как приятно видеть мисс Гермиону в добром здравии! – провозгласил эльф, появляясь ниоткуда.

- Добби, не мог бы ты в виде исключения принести нам сливочного пива?

- Будет исполнено! – эльф исчез.

- Это что, тот самый освобожденный малфоевский эльф?! – изумленно спросила Панси.

- Да, его профессор Дамблдор принял на работу в Хогвартс. Добби нам иногда помогает по старой дружбе.

Пиво оказалось великолепным, а закуска – выше всяких похвал.

- Видел бы нас сейчас УВАЖАЕМЫЙ декан, что было бы! - не совсем членораздельно проговорила Милли Булстроуд, допивая очередную бутылку.

- Он же никогда с вас баллов не снимал, - удивилась Гермиона.

- Баллов не снимал. Но всю ночь сортировать помет докси по цвету и размеру – не очень-то приятно! – заметила Панси.

- Господи, помет докси! Он же такой вонючий и клейкий! Изверг! – возмутилась Гермиона.

- В этом он весь! – глубокомысленно изрекла мисс Булстроуд, открывая следующую бутылку.



***

Минерва МакГонагалл, сидя за столом, проверяла эссе по трансфигурации. Чтобы хоть как-то оживить нудное занятие и подбодрить себя, она напевала шотландский гимн Scotland The Brave*; пение помогало ей не заснуть над тем, что ее студенты неоправданно величали самостоятельной работой.

Насвистывая бравурную мелодию, она непроизвольно подняла глаза и в стотысячный раз залюбовалась отрогами гор, черной цепочкой обрамляющих блестящее в лунном свете озеро. Она вспомнила те времена, когда они с Абигайль, младшей сестрой Минервы, бродили по зеленым склонам родного Хайленда и хором пели про храброго Брюса. Мягкой, нежной Аби больше нравилась меланхоличная Scots Wha Hae **, Минерва же любила шагать, распевая: «Scot – land – the – Brave».

Абигайль, как ты там? Затворница, положившая свою молодость, красоту, нерастраченную нежность на алтарь интересов семьи. На ее месте должна была быть Минерва, но Минерва уехала учиться в Хогвартс под молчаливое неодобрение матери и бабки и приезжала домой только на каникулах, а когда пришло время совершить Обряд, она просто сбежала, сбежала под крыло своего учителя трансфигурации и больше никогда не возвращалась домой.

Первые годы сестры переписывались: Абигайль давала ей понять, что понимает, и не держит зла. Потом письма стали все реже и реже. В последние двадцать лет они поздравляют друг друга с Рождеством, и всё.

Минерва попыталась представить себе, как сейчас может выглядеть Аби, но перед глазами вставало узкое личико пятнадцатилетней девочки, такое, какое оно было, когда они виделись в последний раз.

Она ни разу не пожалела о том, что оставила дом, даже тогда, когда вздрагивала по ночам, прислушиваясь, не явится ли за ней Возмездие. Было страшно, но это все равно лучше, чем унылая тоска замка МакГонагаллов.

А потом, в один прекрасный день они с Альбусом, наконец прозрели, и поняли, кто они друг для друга; и под давлением счастья даже страх отступил, хотя она по сию пору прекрасно помнит лицо Того человека и узнает его из тысячи. Но что он может сделать ей теперь? Ничего! Потому что невозможно испытать боль большую, чем та, которую она чувствует каждый день, глядя на гробницу, белеющую на берегу Хогвартского озера.

Альбус называл ее «Мой воинственный ангел», и она была готова продать душу, лишь бы смотреть и смотреть на смешинки, искрящиеся в его ярких глазах. Казалось, Возмездие забыло о ней, и она успокоилась, просто любила и наслаждалась жизнью, приучив себя не вспоминать о сестре.

Но прошлое напомнило о себе в тот день, когда она растерянно прижавшись к плечу Альбуса, узнала, что проклята. Целитель, осмотрев ее после выкидыша, сказал, что она никогда не сможет иметь детей. Альбус обнял ее и заявил, что он - достаточно сильный волшебник, чтобы снять любое проклятье, наложенное другим магом.

- Да если бы оно было наложено человеком! - воскликнул целитель.

- Не человеком? - неверяще спросил Альбус. А она поняла сразу: Возмездие все-таки помнит о ней, просто на время затаилось.

- Пойдем, - сказала она Альбусу.

- Но подожди, Минерва, надо же все выяснить!

- Все и так понятно, - обреченно прошептала она.

Он прижал ее к себе, и они аппарировали в деревню. Они уселись на скамейку во дворе Aберфортова дома, и она рассказала ему, что сбежала от Обряда. Он слушал тихо, не перебивая, и вдруг она заметила, что он плачет. Единственный раз за все то время, которое она его знала.

- Альбус?!

- Минерва, выходит, я сбил тебя с предначертанного пути. И что я дал тебе взамен? Войну и боль?!

- Ты дал мне себя - этого достаточно! А война, война... Может быть, недаром при рождении меня нарекли Минервой?

***

Часы на Южной башне пробили четверть девятого. Мысли Минервы МакГонагалл были где-то далеко, и потому она не заметила, что у нее за спиной, на полке, бешено закрутился вредноскоп, настроенный на контур защиты Хогвартса.

________________

* Scotland The Brave - патриотическая песня народа Шотландии; претендует на звание неофициального гимна страны.

Посмотреть и послушать можно здесь: http://www.youtube.com/watch?v=W8tdGvXPOWs&feature=related



** Scots Wha Hae (Scots Who Have) старинная шотландская патриотическая песня.

Послушать можно здесь: http://www.electricscotland.com/music/artists/mp3/scots_wha_hae.mp3


Глава 18.

Часы на Южной башне пробили четверть девятого. Мысли Минервы МакГонагалл были где-то далеко, и потому она не заметила, что у нее за спиной, на полке, бешено закрутился вредноскоп, настроенный на контур защиты Хогвартса.

Минерва отложила перо и несколько раз сжала-разжала непослушные пальцы. И тут резкий звук заставил ее подскочить на месте. Тонкий писк, быстро перешедший в отвратительный вой на одной ноте.

«Защита прорвана!» - страшная мысль заставила ее похолодеть. «Надо срочно сказать Альбусу и Северусу», - привычно подумала она, хватая вредноскоп с полки. И тут вспомнила, что теперь она совсем одна. Отчаяние тяжестью налилось в ногах. «Куда сначала: к Биглоу или искать, где пробоина?»

Каждая ступенька отдавалась болью в позвоночнике. Если бы она могла принять свою анимагическую форму, тогда бы в два счета оказалась внизу. Чтоб стать кошкой, надо прежде почувствовать азарт и легкость, еще будучи человеком, а с этим в последнее время было плохо. С такой тоской какая легкость, какой азарт?!

На нижней площадке башни она остановилась, пытаясь справится с одышкой и мельтешением черных точек перед глазами. Вредноскоп продолжал завывать, показывая в сторону коридора, что вел к лестнице в подземелья. Она поспешила туда. Опять проклятый спуск и боль в спине! Ей пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Внезапно стало тихо. Она недоуменно взглянула на прибор. Стрелка больше не дергалась, остановившись на делении «Покой».

Сердце бухало, в голове была тяжесть. Она села на ступеньку, привалилась к стене и заплакала. Как она сможет защитить детей, старая развалина! Альбус, если ты слышишь меня там, где ты есть, подскажи мне, как дальше тянуть эту лямку одной!

Она не знала, сколько так просидела. Затем одним лишь усилием воли поднялась и направилась в общежитие Слизерина.

Минерва произнесла универсальный директорский пароль и вошла в гостиную факультета. Студенты сдержано поприветствовали ее, отдавая дань ее положению. Во взглядах чувствовалась некоторая настороженность. Минерва огляделась: вроде бы все как обычно, ничто не свидетельствовало о постороннем присутствии. Она взмахом палочки призвала к себе пергамент, который лежал около набычившегося Крэбба. Это оказалась запись выигрышей и проигрышей в плюй-камни, по длине столбца было понятно, что играют они, по меньшей мере, часа два, и не похоже было, чтобы они на что-нибудь отвлекались.

- Вы ищете Грейнждер? Она в спальне с Паркинсон и Булстроуд, - подал голос Блейз Забини.

- Благодарю вас, мистер Забини, - кивнула МакГонагалл, про себя недоумевая, что могло понадобится гриффиндорке в спальне слизеринских семикурсниц.

Когда директор открыла дверь, взору ее предстала удивительная картина: на одной из кроватей расположилась живописная группа – мисс Паркинсон, оживленно размахивающая руками, и мисс Грейнджер, с интересом слушавшая слизеринку; обе сидели по-турецки, ноги под себя, мало того, на коленях у Гермионы мирно покоилась голова спящей мисс Булстроуд, которой вовсе не мешала возбужденная скороговорка Паркинсон.

Минерва потянула носом и ощутила запах сливочного пива. От возмущения она сразу же почувствовала себя бодрее.

- Что Здесь Происходит? – отчеканила она.

У мисс Паркинсон и мисс Грейнджер сделались одинаково круглые глаза и одинаково виноватые лица. Мисс Булстроуд что-то пробормотала во сне, не собираясь просыпаться.

- Налаживаем межфакультетские связи, - быстро проговорила Панси.

- Распивая спиртное?! Мисс Грейнджер, как вы, префект школы, могли себе позволить так опуститься?! Пьянствовать прямо в общежитии?! А вы, Паркинсон, староста курса! Какая безответственность! Вопиющее нарушение школьных правил! И это - девушки, будущие матери! Какой стыд! Какой позор! – возмущалась МакГонагалл.

Гермиона вскочила с кровати, поправляя мантию. Миллисент, голова которой лишилась опоры, проснулась и потирала глаза, пыталась понять, что происходит.

- Паркинсон, Булстроуд – с каждой по пятьдесят баллов и неделя отработки у мистера Филча. Благодаря вам, Грейнджер, Гриффиндор тоже потеряет сто баллов! Булстроуд, проветрите помещение перед сном, Грейнджер, следуйте за мной! - скомандовала МакГонагалл и величественно выплыла из комнаты. Гермиона оглянулась на Панси, та пожала плечами.

Покинув Слизеринское общежитие, МакГонагалл вспомнила, зачем она сюда приходила:

- Мисс Грейнджер, давно ли вы здесь находитесь?

- Часа два, мэм, - тихо ответила девушка.

- А не заметили ли вы чего-нибудь странного? - спросила МакГонагалл, испытующе глядя на Гермиону.

- Нет, мэм. Ничего странного, - заставляя голос не дрожать, ответила гриффиндорка.

- Ничего не понимаю, - пробормотала директор.

Гермиона смотрела, как растерянность проступает сквозь маску невозмутимости, какой усталой выглядит директор. Девушке вдруг бросилось в глаза, как сдала МакГонагалл за последний год: покрасневшие веки, мешки под глазами, серый цвет лица. Мучительно захотелось во всем признаться; Гермиона уже мысленно начала подбирать слова, когда услышала:

- Мисс Грейнджер, я бы порекомендовала вам держаться подальше от слизеринцев, они все – с гнильцой, их дружба – одно притворство, они вероломны и не знают, что такое преданность и порядочность. Признаться, я удивлена, что вы продолжаете общаться с мисс Паркинсон. Вы с мистером Уизли были такой прекрасной парой, и что теперь!? Где же ваша гриффиндорская гордость?

Мало того, этот Дом вечно всем недоволен: постоянно жалуются на якобы бездействие своего декана. Естественно, они привыкли, что прежний глава факультета их постоянно покрывал, и теперь им кажется, что профессор Арола не проявляет о них должной заботы. Но я не намерена им потакать! Наверняка, эта Паркинсон потащила вас посмотреть на некое оптическое явление, которое, как она утверждает, их очень беспокоит. Ну, и вы видели что-нибудь?

- Да, там действительно были привидения, но нам удалось уговорить их покинуть помещение, - объяснила Гермиона, оставляя директору самой решать, продолжить разбираться в ситуации или отмахнуться.

- Вот видите, я так и знала, что они понимают шум по пустякам! – поджала губы МакГонагалл.

- Мэм, но вы все-таки пришли посмотреть, в чем причина ее жалоб, - осторожно спросила Гермиона.

- Я убедилась, что тревога была ложной, - неопределенно ответила МакГонагалл. – Советую вам впредь не бросаться сломя голову по первому зову мисс Паркинсон. У префекта школы и так хватает забот. Кстати, мадам Помфри вас очень хвалит. Думаю, это повод вернуть часть потерянных баллов Гриффиндору. Ну, скажем, шестьдесят… Шестьдесят баллов мисс Грейнджер за работу в больничной крыле. Спокойной ночи, Гермиона.

- Спокойной ночи, мэм, - проговорила девушка, с сожалением глядя вслед уходящей МакГонагалл.

«Видимо, вредноскоп очень чувствителен – реагирует на малейшие флуктуации магического поля. Надо попросить Филиуса подкорректировать настройки», - думала МакГонагалл, возвращаясь в Астрономическую башню. Дергающие остатки тревоги она отнесла на счет своего подавленного состояния.

***

Гермионе снилось, что на нее накинули огромное темное одеяло, и вот-вот в измученных легких кончится воздух. Приложив неимоверное усилие, чтобы вырваться из сновидения, она резко села в кровати взглянула на часы. Начало четвертого. Время между волком и собакой, как говорят французы. Час, когда самые мрачные мысли берут вверх над усталым разумом.

Пытаясь унять сильное сердцебиение, Гермиона сделала несколько глубоких вдохов-выдохов. Затем пересказала вслух свой кошмар. Захваченный в тиски слов, сон уже не казался таким уж страшным.

Но звериная тоска и тревога не уходили. И вдруг она вспомнила то, о чем вчера вечером в суматохе позабыла: праздник у Волдеморта, обещанная расправа с предателем… Северус Снейп! Жив ли он? Или умирает в эту самую минуту под пытками?! Нет, сказала себе девушка, опускаясь на подушку, - его не могли раскрыть – слишком умен, слишком опытен. Он семнадцать лет успешно избегал разоблачения, и сегодня с ним не могло ничего случиться, не могло ничего случиться, - твердила мантру Гермиона, ворочаясь с боку набок. Подушка казалась горячей, простыня – колючей, кожа на руках зудела и чесалась.

Окончательно разуверившись, что сможет уснуть, Гермиона спрыгнула с постели и босяком подошла к столу. Оторвав клочок пергамента, она накарябала дрожащей рукой всего три слова: «Как прошел юбилей?»

Без обращения, без подписи. Не было ни желания, ни сил следовать эпистолярному этикету.

Кое-как одевшись, она поспешила в совяльню. Никого не встретив в темных коридорах Хогвартса, она добралась до верхушки башни, где были устроены насесты для сов. До рассвета было еще далеко, но чернота над горами стала чуть менее густой. В проемы башни то и дело влетали совы, возвращавшиеся с ночной охоты. Правда, в темноте она скорее слышала свист крыльев, разрезающих воздух на крутом вираже, чем видела птиц. Их удовлетворенное сытое уханье, звуки коротких перебежек по насестам на фоне ночной тишины оказывало умиротворяющее воздействие.

- Ленор, - шепотом позвала девушка. Но сова, видимо, еще не вернулась. Гермиона уселась в угол прямо на пол, усеянный опилками, и решила подождать. Здесь было так уютно! Гермионе подумалось, что совяльня – одно из неприметных чудес Хогвартса.

Она накрыла голову полой широкой мантии - так неприятно вытаскивать из волос кусочки совиного помета – и смежила веки, вслушиваясь в тишину.

И на этот раз ей приснились огромные крылья разного цвета, одно - белое, другое – черное. Крылья простирались над ней, обещая покой и защиту.

Кто-то теребил край ее мантии. Гермиона открыла глаза и увидела Ленор. Прикрепив письмо, девушка погладила умную птицу и шепнула: - Без ответа не возвращайся!

Сова довольно ухнула, предвкушая скорое свидание со своей подругой Улялюм, набрала высоту и вылетела в оконный проём.

Вернувшись к себе в комнату, Гермиона уснула, едва коснувшись подушки головой.

***

Потянулись дни томительного ожидания. Понятно, что сова не долетит отсюда до Лондона и обратно за один день. И все же сердце замирало каждый раз, когда Гермиона слышала едва различимый шелест крыльев совы, принесшей кому-нибудь письмо. А для нее ничего не было….

Она стала невнимательна на лекциях, вновь и вновь представляя себе маршрут, по которому летит Ленор. Она отыскала в библиотеке книгу о птицах. Он делила расстояние от Хогвартса до Лондона на скорость полета совы, делала поправку на сон, на охоту, на усталость. Возможно, ее корреспондент в силу некоторой вредности своего характера не ответит ей сразу, но она надеялась, что Ленор проявит настойчивость и заставит Снейпа побыстрей написать.

На зельеварении ей внезапно пришла в голову мысль о том, что если профессор погиб, Драко долго не продержится один – его рано или поздно схватит аврорат. Она представила Драко на допросе с пристрастием, как ему ломают пальцы и не дают сутками спать, и ей стало нехорошо. Он уставилась в одну точку, пытаясь сдержать тошноту.

Раздался взрыв - это Гермиона Грейнджер, отличница и гордость Гриффиндра, расплавила свой котел. И гриффиндорцы, и слизеринцы с изумлением уставились на нее, один лишь Невилл Лонгботтом понимающе улыбнулся и сказал: - С почином, Гермиона!

- В последнее время я вас не узнаю, мисс Грейнджер, - неодобрительно проговорил профессор Фишер, с отвращением рассматривая брызги зелья на своей мантии.

***

Ближе к вечеру ей удалось поймать Гарри в пустой гостиной.

- Гарри, у тебя в последнее время шрам не болел?

Ее лучший друг терпеть не мог любых вопросов о своем шраме, и Гермионе это было прекрасно известно, но она не могла ничего с собой поделать.

Он помрачнел и хотел ей ответить что-нибудь резкое, но посмотрел на ее осунувшееся лицо, и раздражение прошло, уступив место беспокойству.

- Болел недавно, - кратко ответил он, внимательно разглядывая девушку.

- Во вторник вечером? - тихо спросила Гермиона.

- Да, точно, в ночь со вторника на среду.

- Ты видел что-нибудь? – голос Гермионы совсем ослаб.

- Нет, только ощущал ЕГО радость и гордость… Почему ты спрашиваешь?

- Да так…

- Гермиона, не ври мне, у тебя плохо получается. Что произошло той ночью?

- Я узнала случайно, что в этот вечер Сам-знаешь-кто отмечает двадцатилетие своей организации.

- И это тебя так расстроило?!

- Гарри, получается, что он уже целых двадцать лет убивает людей безнаказанно! Разве это не ужасно?!

- Что я могу тебе ответить?! Я стараюсь, ищу…

- У меня и в мыслях не было тебя упрекать, Гарри, - Гермиона всхлипнула и закрыла лицо руками, - я пойду к себе, спасибо, что ответил.

Она выбежала из гостиной. Гарри недоуменно смотрел ей вслед. Его подозрения получили новую пищу.

***

На четвертый день Гермиона наконец получила долгожданный ответ:

Я жду, когда вы соизволите восполнить мои запасы. Типичная для вашей компании небрежность в выполнении данных обещаний!

Два года назад она бы обиделась. Год назад она бы разозлилась.

Сегодня она улыбается уже второй час подряд… И снова расплавляет котел на зельеварении…

***

Минерва МакГонагалл недовольно смотрела на Гарри поверх очков.

- Вызывали, мэм? – проговорил гриффиндорец, внутренне сжимаясь от сердитого взгляда директора. Даже после столкновений с пожирателями и их Хозяином он побаивался этой суровой женщины, хотя в то же время и восхищался ею.

-Да, вызывала, - МакГонагалл произнесла слова тоном, свидетельствовавшим, что Гарри предстоит тяжелый разговор. – Садитесь.

Гарри несмело опустился на краешек кресла.



- Я получила несколько докладных записок: от профессора Вектор, от профессора Фишера, от профессора Флитвика. И знаете, что у них общего?! – она выжидательно уставилась на юношу.

- Нет, мэм, - проговорил Гарри.

- Нет!? Тогда я вам скажу! Все эти преподаватели жалуются, что у вас скопилось огромной количество несданных работ, что ваша успеваемость упала как никогда низко. Все они удивлены, как при таких, с позволения сказать, успехах, я позволяю вам пропускать занятия.

- Понятно, - пробормотал Гарри. – Да, я немного подзапустил чары, арифмантику и зельеварение. А как профессор Бинс? Он тоже мной недоволен? – невинно спросил он директора.

- Вы прекрасно знаете, что профессор Бинс готов петь вам дифирамбы день и ночь за вашу необыкновенную эрудицию, но это не меняет дела. Меня поражает, что вы находите время изучать дополнительную литературу по истории магии, предмету, который носит, в общем-то, факультативный характер, и совершенно наплевательски относитесь к профилирующим предметам!

- Не могу с вами согласиться, профессор. История – не факультативный предмет. История – это сосредоточие человеческого опыта, и ее изучение позволяет нам учиться на чужих ошибках.

- Поживете с мое, Поттер, и узнаете, что большинство людей не учатся даже на своих собственных ошибках! – хмыкнула МакГонагалл, снимая очки, чтобы протереть их. - И не заговаривайте мне зубы! Я требую объяснений!

- Я обязательно сдам все работы, я обещаю, дайте только время, - горячо заверил ее Гарри.

- Времени у вас было предостаточно! – отрезала Минерва. – Я вынуждена отменить свое разрешение на свободное посещение лекций.

- Тогда я буду вынужден вообще покинуть Хогвартс, - буркнул гриффиндорец.

Его тон очень не понравился МакГонагалл: - Вы позволяете себе меня шантажировать, наглый мальчишка! – вскипела она.

- Вовсе нет, - спокойно ответил Гарри. - Но есть вещи куда более важные, чем чьи-то амбиции, или вежливость, или…

- Или уважение к старшим, - сердито закончила за него МакГонагалл.

- Поймите, мэм, у меня есть свой Долг, и я его выполню во чтобы то ни стало. Мне жаль, действительно очень жаль, что при этом мне придется расстроить или вызвать осуждение тех людей, мнением которых я очень дорожу, - он посмотрел ей в глаза, - но меня это не остановит.

- Мистер Поттер, почему бы вам не прибегнуть к помощи Ордена, зачем изображать из себя одинокого героя, - раздраженно проговорила МакГонагалл.

- Аластор Муди отказал мне в приеме, - ответил Гарри.

- Он следует правилам, установленным Альбусом Дамблдором. Мы примем вас на следующий день после окончания школы, - сказала Минерва. – Но Орден может помочь вам и сейчас, почему для вас так принципиально быть его членом? Мальчишество какое-то! – фыркнула она.

- Это – вопрос доверия! – проговорил Гарри.

- Ерунда какая-то! Разумеется, мы тебе доверяем, Гарри.

- Вы не поняли – моего доверия Ордену. Я не имею права делиться информацией, не имея представления, как она будет потом использована, не присутствуя на собраниях, не зная всех, кто состоит в Ордене, - твердо сказал юноша.

Минерва внимательно озадачено посмотрела на него: - Ну если вы так ставите вопрос…

- Да, именно так, - решительно произнес Гарри.

- Но ведь мы можем вам хоть чем-нибудь помочь! – воскликнула МакГонагалл.

- Лично вы мне уже помогли, мэм, - улыбнулся гриффиндорец.

- В самом деле!? Не напомните, чем? – удивилась женщина.

- Ну как же?! Вы порекомендовали замечательного преподавателя легилименции! – пояснил Гарри.

- А вы ничего не путаете, мистер Поттер? Да, я помню, мисс Грейнджер обращалась ко мне по этому поводу, но я не смогла ей помочь, - удивленно проговорила Минерва.

Гарри нахмурился. «Ох, Гермиона!» - пронеслось у него в голове.

- Должно быть, я ее неправильно понял, - юноша решил не заострять внимание директора.

- Так значит, вы продолжаете заниматься легалименцией, - повеселела МакГонагалл. – И кто же вас обучает?

- Адриан Вулвертон.

- Никогда не слышала этого имени. Странно… Надо бы навести справки о нем, - пробормотала МакГонагалл.

- Он – прекрасный преподаватель! – восхищенно сказал Гарри.

- Это все – хорошо, Поттер, но если вы не ликвидируете все ваши задолженности к середине апреля, я не знаю, что с вами сделаю! - Минерва вспомнила, зачем его вызывала.

- Да, я все сдам, честное гриффиндорское слово! – пообещал Гарри.

- Идите уж, Поттер и помните свое обещание! – хмыкнула МакГонагалл.

***

Гермиона шла пустым коридором и улыбалась: «Как мало надо для счастья, оказывается: получить записку из двух строчек!»

- Эй, лапонька, постой! – раздался откуда-то сверху незнакомый голос. Гермиона удивленно обвела взглядом коридор. Под самым потолком белело приведение. Она присмотрелась. Да это же тот самый картежник, который сбежал из слизеринской спальни, когда Панси читала заклинание!

- Здравствуйте, мистер…эээ…

- Никакой я не мистер. Меня кличут Крапленый. Прозвище такое, понимаешь, девонька?

Девушка кивнула: - Рада познакомиться! А я – Гермиона.

- Гермиона? – протянул призрак. – ЧуднОе имя!

Гриффиндорка пожала плечами. Крапленый отклеился от потолка и плавно подлетел к девушке.

- Вот что, Гермиона, верни-ка меня к ребятам!

- К каким ребятам? – не поняла девушка.

- К моим ребятам. Да ты их видела! Мы в карты играли, когда твоя подружка с ними что-то сделала!

- Да вы же сами… удалились, - удивилась Гермиона.

Призрак слегка смутился. – Мне не понравилось, что та телка с ними делала, - пояснил он. – Вот я и решил сделать ноги. А теперь вижу – зря! Отправь меня к ребятам, рыбонька!

- К сожалению, я не могу ничем вам помочь.

- Как это - не можешь?! Я видел, это ты все замутила! - Крапленый возмущенно потыкал ей в плечо своим полупрозрачным пальцем.

- Во-первых, я не смогу повторить все заново. Во-вторых, я понятия не имею, где сейчас ваши друзья, - Гермиона попятилась от призрака, подальше от его холодного пальца. – Вам придется привыкать к нашему миру.

- Хода нет - ходи с бубей, - грустно пробормотал призрак.

- Вам у нас не нравится? - поинтересовалась девушка.

- А что здесь может нравиться?! После спальни я попал в какую-то комнату. Там был этот тип, перемазанный - будто ему юшку пустили… или сам кому пустил?

- Это Кровавый барон – главный призрак факультета Слизерин. Думаю, второй вариант…

- Главный… Я так и понял, когда он принялся меня лечить: «В спальню – нельзя, в ванную – нельзя, сквозь людей – нельзя, пугать из-за спины – нельзя…» Да больно нужно!

- Так в чем проблема?

- Да здесь нечем заняться! Скукотища!

- А чем вы занимались в своей реальности? – озадаченно спросила Гермиона.

- В смысле, в наших краях? Как чем? В карты играл! – призрак посмотрел на нее, как на последнюю дуру. – Я же призрак картежника. Как помер за зеленым столом, так и играю до сих пор.

- Вы умерли за карточным столом? – спросила девушка.

- Дело было так. Обули мы с приятелями одного лоха - это мы думали, что лох, а он оказался не фуфло, а бугор немалый. Привел потом своих, и нас порешили прямо на сукне. С тех пор и играем….

- Не надоело еще?

- Да нет… Так ведь, как говорится: вся жизнь – игра… Только играть у вас тут не с кем, вот беда!

- Неужели никто из привидений в карты не играет?

- Прикинь, все отнекиваются! Так что, девонька, думай, как мне помочь!

Гермионе было и смешно, и жаль призрака – он был так похож на Сириуса! Её взгляд упал на миссис Норрис, и в голову пришла идея.

- Пойдемте! – Гермиона решила навестить Аргуса Филча.

***

- Добрый день, мистер Филч. Можно нарушить ваше уединение? – она знала, что завхоз уважает высокий стиль речи.

- Разумеется! Прошу. О, да вы не одна!? – проговорил сквиб, увидев, как вслед за девушкой в комнату просочился призрак картежника.

- Позвольте представить. Это – мистер Крапленый. Волею судеб он оказался в Хогвартсе и испытывает некоторые затруднения…

- Вот как? – вежливо спросил Филч.

- Мистер Филч, вы в карты играете? – перешла к делу Гермиона.

- Играю немного. В буру, в двадцать одно… – недоумевая, ответил завхоз.

Крапленый презрительно фыркнул: - В двадцать одно!

Филч недовольно посмотрел на него и сказал: - В покер могу…

- Тогда с тобой еще не все потеряно, старик! – воодушевился призрак и радостно заклубился над столом, где стояла чашка с дымящимся чаем.

- А вот это я бы вас попросил не делать! - строго сказал завхоз. – Чай остынет!

- Мистер Филч, миленький, поиграйте с ним, - взмолилась Гермиона. – Иначе он меня в покое не оставит!

- Не оставлю! – подтвердил призрак.

- Хорошо, только при одном условии, мисс Грейнджер, - завхоз многозначительно посмотрел на девушку.

- О, да, конечно! Я давно уже собиралась, да все никак… То одно, то другое... – Гермиона вспомнила, что так и не прочитала его роман, который до сих пор валяется в нижнем ящике ее письменного стола. – Вы уж присмотрите за ним.

- Можете быть спокойны, мисс Грейнджер, - осклабился Филч.

Гермиона облегченно вздохнула.

***

Сегодняшний вечер она твердо решила посвятить знакомству с сочинением Филча. Девушка попросила Добби принести сладкого чая и кексов с изюмом, завернулась в плед и начала читать, вооружившись пером, чтобы делать исправления.

Сперва ее раздражала обстоятельность, с которой он описывал внешность и одежду персонажей. Герои романа изъяснялись на устаревшем языке, прогруженном витиеватыми оборотами речи. Но постепенно она втянулась, и ей стало интересно, чем кончится дело. Она поймала себя на том, что перестала исправлять ошибки и просто читает. Автор описывал чистокровный мир изнутри и, похоже, был знаком с ним не понаслышке. Она вспомнила: Филч говорил ей, что родился в семье чистокровных магов.

Временами сквозь досадное многословие текста прорывалась неподдельные чувства. Подлинная страсть проглядывала сквозь причудливые завитушки букв и многочисленные орфографические ошибки и не оставляла читателя равнодушным. Прочитав, как главный герой навсегда покидает отчий дом, гриффиндорка почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы.

Гермиона взглянула на часы. Начало третьего. Пора спать. Она с сожалением отложила страницы и загасила свечи.

***

- Мистер Филч, вы только не обижайтесь, многое пришлось исправить. Кое-где есть нестыковки сюжета. Когда вы описываете чувства героев, вы так увлекаетесь, что совершенно забываете о грамматике и орфографии, - говорила Гермиона завхозу, возвращая исчерканную рукопись несколько дней спустя.

- О, мисс Грейнджер, да разве я могу на вас обижаться! Вы проделали такой труд! – возразил завхоз, наливая ей чай. – А каково ваше мнение о романе в целом? – осторожно спросил он.

- Знаете, я не ожидала - я не люблю беллетристику - но мне понравилось. Здесь у вас такой сплав чувств, что невозможно остаться равнодушным!

Филч польщено улыбнулся.

- Скажите, Аргус, ведь вы описали кое-что из личного опыта, - мелькнула у нее догадка. Она заметила, как он судорожно сжал пальцы.

- Извините, мистер Филч, я не должна была спрашивать! Я иногда бываю такой бесцеремонной!

- Ничего страшного, Гермиона. Вы угадали. Главный герой - моё … забыл слово!

- Альтер эго?

- Да. По крайней мере, начало романа - автобиографично. Как вы наверно догадываетесь, - счастливый конец с начала и до конца выдуман. Вот так… - он нервно хрустнул суставами пальцев.

- А главная героиня тоже имеет прототип?

- Разумеется.

- И что с ней сейчас?

- Она благополучно вышла замуж за чистокровного волшебника из аристократической семьи, богатого и влиятельного, и родила ему сына. Правда, в последнее время у ее мужа неблагоприятный период в жизни, но я думаю, он справится.

- Даже не знаю, что сказать, - у Гермионы предательски защипало в глазах.

- Я хотел бы еще раз поблагодарить вас за помощь, мисс Грейнджер! Если для моего романа найдется издатель, я обязательно преподнесу один экземпляр вам.

Гермиона поняла, что ее вежливо выпроваживают. Филч явно хотел остаться один – видимо, она своими вопросами разбередила старые раны.

- Совершенно уверена, мистер Филч, что ваш роман не залежится на прилавках. Доброй ночи.

- Доброй ночи, мисс Грейнджер.


Глава 19.

Гарри нашел Гермиону в библиотеке, где она самоотверженно сражалась с арабской грамматикой.

- Мерлин, зачем тебе это?! - спросил Гарри, садясь рядом с девушкой.

- Надо, - лаконично ответила девушка, разглядывая причудливые лигатуры. - Ну разве они не красивы?! - добавила она.

- Не знаю, - скептически проговорил Гарри, - похоже на измельченных жуков для зелья, случайно просыпанных на пергамент.

- Скажешь тоже! - хихикнула Гермиона. - Решил, наконец, позаниматься?

- Да, но сначала поговорим.

Что-то в его тоне насторожило Гермиону.

- Давай поговорим, - пожала плечами девушка.

- Я недавно был у директора, - начал Гарри.

- Вот как? – вскинула брови Гермиона.

- И узнал одну очень любопытную вещь: она и понятия не имеет о Вулвертоне, - Гарри вопросительно уставился на подругу.

- И что тут любопытного? – неискренне удивилась девушка.

- Ты мне сказала тогда, в Хогвартс-экспрессе, что о Вулвертоне узнала от МакГонагалл.

«Надо же какая хорошая память, когда не надо! Нет бы учебный материал так запоминать!» - с досадой подумала Гермиона.

- Я сказала? Странно… Наверно, оговорилась… Мне Вулвертона Аластор Муди посоветовал, - спокойно пояснила она.

- Муди?! – недоверчиво посмотрел на девушку гриффиндорец.

- Да. Не веришь – спроси у него сам, - небрежно предложила Гермиона, прекрасно помня, что Гарри поссорился с Муди.

- Да ничего я у этого козла спрашивать не буду! – буркнул парень.

- Гарри! – возмутилась Гермиона.

- Что «Гарри»?! Козел он и есть! «Окончите сначала школу, Поттер», - передразнил он старого аврора.

- Успокойся, Гарри! – Гермиона погладила его по руке.

- Я и так спокоен, - фыркнул парень и выдернул руку. – «Щенок, который много на себя берет» - вот кто я, оказывается!

- Мы уже говорили об этом - не взяли тебя в Орден, и хорошо! – сказала девушка, радуясь, что разговор принял безопасное направление.

- Все равно несправедливо! – возразил Гарри, немного успокаиваясь. – Гермиона, с кем ты весь год переписываешься? Это же не Крам, да?

Девушка резко закашлялась.

- Не Крам, - сдавлено проговорила она.

- Тот человек, который приходил к тебе на каникулах? – предположил Гарри.

- Да. Но ты обещал меня не выспрашивать, - она умоляюще посмотрела на друга.

- Не нравится мне всё это! – нахмурился гриффиндорец.

Гермиона пожала плечами. – Пойдем, а то на зельеварение опоздаем!

Гарри вздохнул и побрел за ней.



***

Через несколько дней, в самом конце марта, во время завтрака в Большой зал влетело несколько сов. Гермиона никаких писем не ждала – только позавчера она отправила Улялюм с унцией осиных лапок, которые срочно понадобились Снейпу.

Внезапно ей на плечо спикировала чья-то сова, больно поцарапав девушке шею. Гермиона поморщилась и недовольно дернула плечом. Сова настаивала. Да что же это такое! Нахальная птица спрыгнула ей прямо в тарелку с яичницей. Да ведь это Улялюм, вторая сова Снейпа, - в груди появился неприятный холодок. Она же не могла так скоро вернуться! Что это у нее привязано к лапе?

Девушка отвязала пакетик и развернула его – все те же осиные лапки! И записка, вот черт, её записка!

Уважаемый сэр,

посылаю то, что Вы просили в предыдущем письме. Надеюсь, что у Вас и Вашего крестника все в порядке.

Искренне Ваша,

Пруденс



«Так, спокойно, Гермиона, не паникуй! Вот и Рон уже начал присматриваться, что со мной такое…»

Девушка сунула записку и пакетик в карман мантии, погладила сову, угостила ее кусочком бекона, а затем велела лететь в совяльню. Сова виновато ухнула и взмыла вверх, а Гермиона продолжила завтракать. В голове у нее тяжелым комом перекатывались тревожные мысли. Это глупо, в конце концов, так беспокоиться, мало ли по какой причине сова могла не доставить письмо. Это вовсе не значит, что…

Со стороны преподавательского стола послышался неприятный смех Фишера: он сидел рядом с дежурными аврорами и о чем-то переговаривался с ними с весьма довольной физиономией. Что же могло его так обрадовать? Неужели…?

В конце завтрака один из авроров встал и направился к стене, где по-прежнему висели колдографии Снейпа и Драко. Гермиона с замиранием сердца следила, как он сдирает плакаты, отчаяние прибывало, как вода во время половодья.

Скорее отсюда! Гермиона встала и на негнущихся ногах прошла к выходу, Рон окликнул ее, но она не услышала. Девушка была так занята своими мыслями, что не заметила, как аврор Хайни встал и прошел вслед за ней.

Выходя из зала, Гермиона почувствовала лопатками чей-то взгляд, но отмахнулась от странного ощущения. Что, если послать сову еще раз? Гриффиндорка на секунду остановилась, раздумывая, затем решительно зашагала в сторону коридора, который вел в совяльню.

Сегодня птиц было как никогда много.

- Улялюм, ты где? – позвала Гермиона сову. Откуда-то из-под купола ей на руку буквально свалилась птица, у нее все еще был виноватый вид. Гриффиндорка пощекотала птице пеструю головку и прошептала: - Попробуй еще раз, пожалуйста…

Она достала записку с пакетиком и начала прикреплять их к когтистой лапе.

- Мисс, - окликнул ее вошедший мужчина. Гермиона вздрогнула от неожиданности и уронила записку на покрытый опилками пол. Девушка наклонилась, но аврор опередил ее.

- Извините, мисс, – работа такая! Это простая формальность, - сказал он, будто сожалея о чем-то, и развернул записку. Пробежав послание глазами, он нахмурился и отрывисто бросил: - Дайте сюда пакетик!

Девушка нерешительно протянула аврору сверточек и непроизвольно вздохнула. Аврор поднял глаза и внимательно посмотрел на нее. Гермиона вспомнила то странное щекочущее чувство, появившееся, когда она выходила из Большого зала, и девушка мысленно застонала: “За мной следили! Вот идиотка, проколоться на такой ерунде!”

- Что это? – спросил мужчина, заглядывая в пакетик.

- Осиные лапки.

- Кому адресована эта записка?

- Я буду отвечать на ваши вопросы только в присутствии директора.

Гермиона надеялась, что успеет придумать приемлемое объяснение за то время, которое им понадобиться, чтобы добраться до кабинета МакГонаггал.

- Хорошо. Следуйте за мной.

***

Войдя в кабинет директора, аврор кивком головы указал девушке на стул, сам же занял позицию у двери. Минерва МакГонагалл непонимающе и с легким раздражением переводила взгляд с одного на другую.

- Чем обязана, мистер Хайни?

- Ваша студентка, мисс Грейнджер была остановлена мною, когда пыталась отправить с совиной почтой запрещенный Министерством ингредиент для зелий.

- Гермиона?! – профессор побледнела. – Это какое-то недоразумение! Мисс Грейнджер – префект школы, и это просто невероятно, что бы она…

- Тем не менее, это так, - решительно прервал директора аврор. – И я хочу услышать от мисс Грейнджер, кому адресовано ее послание.

Минерве очень не понравилось, что ее перебивают в собственном кабинете. Она в негодовании уставилась на мужчину.

- Все ингредиенты находятся в собственности Хогвартса, поэтому это - наше внутреннее дело, не требующее вмешательства сотрудника Министерства, - отчеканила МакГонагалл. – Посему с мисс Грейнджер я разберусь сама, ваше присутствие необязательно, – сказала директор тоном, не терпящим возражений. Но на аврора её тон не произвел особого впечатления. Он усмехнулся и сказал:

- Вы ошибаетесь, мэм, мы направлены Министерством сюда специально для того, чтобы отслеживать все подозрительные контакты учащихся, преподавателей и прочего персонала Хогвартса. И я намерен добиться ответа на свой вопрос от этой студентки.

МакГонагалл бросила быстрый взгляд на Гермиону, пожала плечами и села в свое кресло.

- Итак, мисс Грейнджер, кому вы пытались отправить записку с посылкой? – начал допрос аврор.

- Мистеру Адриану Вулвертону, *** стрит, Лондон.

- Кто он такой, этот мистер Вулвертон? – спросил Хайни.

- Это мой дальний родственник, - не моргнув глазом выпалила Гермиона.

- Если не ошибаюсь, вы - маглорожденная волшебница, так указано вашем личном деле. Стало быть, у вас все-таки есть родственники – маги? – поинтересовался мужчина, внимательно глядя на девушку.

- На самом деле, мистер Вулвертон – мой свойственник, - вдохновенно сочиняла гриффиндорка (отступать было некуда). - Что он - маг, я узнала незадолго до поступления в Хогвартс.

- Род его занятий? – резко прозвучал следующий вопрос аврора.

- У мистера Вулвертона, видимо, есть независимые средства, что позволяет ему уделять значительное время своему хобби: он дает уроки гольфа всем желающим, - Гермиона порадовалась, что вот здесь она почти не соврала.

- Гольф? Что это такое? – нахмурился аврор.

- Это такая магловская игра. Смысл в том, чтобы минимальным числом ударов клюшки закатитить мячик в лунку.

- Понятно, - хмыкнул мужчина. - Видимо, у вашего родственника есть и другое хобби – на досуге варить зелья из запрещенных ингредиентов. Мы обязательно пригласим мистера Вулвертона для беседы. Теперь вопрос к вам, мадам: для чего в школе хранятся запрещенные осиные лапки, - Хайни перевел взгляд на МакГонагалл. - Освежите мою память, в каких зельях они применяются?

- Гермиона, ты должна знать, - пристально посмотрела на нее МакГонагалл.

- Осиные лапки входят в состав защитных зелий, который используются вместе с чарами непроникновения, для усиления эффекта заклинаний, - ответила Гермиона.

- Да, Альбус каждый раз перед началом учебного года с помощью преподавателя зельеварения восстанавливал защиту школы - подтвердила МакГонагалл. – Это - прямая обязанность директора – дети должны быть в безопасности!

- Да, но как мисс Грейнджер получила доступ к опасному ингредиенту? – требовательно спросил аврор.

- Гермиона выполняет поручения мистера Фишера и пользуется некоторой свободой действий, - неохотно пояснила женщина.

- С Фишером я поговорю, а вы как директор, должны принять меры. По сути, то, что совершила мисс Грейнджер, это хоть и мелкое, но все-таки воровство, - строго сказал Хайни.

Гермиона вспыхнула и уже хотела объяснить, что взяла лапки из личного хранилища Снейпа, но вовремя опомнилась и пристыжено опустила глаза.

МакГонагалл поморщилась и сказала:

- Я вынуждена отстранить вас, мисс Грейнджер, от должности префекта за недостойное поведение. Надеюсь, это послужит вам достаточным наказанием.

- Мне пока все ясно. Разрешите откланяться, – мужчина вышел из кабинета директора.

- Гермиона, что все это значит?! Как вы могли опуститься до такого? – воскликнула МакГонагалл.

- Профессор, я нашла в лаборатории личные запасы профессора Снейпа, поэтому к Хогвартсу эти лапки не имеют никакого отношения, - попыталась оправдаться девушка, жалобно глядя на директора.

- Чудесно, - хмыкнула МакГонагалл, - значит, вы позаимствовали их у Снейпа. И это кажется вам вполне допустимым?

- У меня не было другого выхода – мистеру Вулвертону нужно было добавить их в одно редкое зелье для защиты его участка от проникновения маглов. К тому же маловероятно, что профессор Снейп появится здесь в ближайшее время, чтобы заглянуть в свои запасы, - тихо добавила гриффиндорка.

- Это, конечно, сильный аргумент! Меня неприятно удивляет гибкость ваших принципов, мисс Грейнджер, - презрительно поджала губы директор. – От слизеринцев нахватались?!

- Я просто не могла отказать Вулвертону – он не из тех, кому легко отказать, - пояснила Гермина, даже не подозревая, насколько она близка к истине.

- Сочувствую, - ядовито отозвалась МакГонагалл. - Но посылать своим родственникам запрещенные ингредиенты, к тому же чужие – это безобразие! Я вынуждена сместить вас с должности префекта.

- Мне действительно жаль, что так вышло, - опустила глаза девушка. - Я могу идти?

- Вы свободны, - директор расстроено махнула рукой в сторону выхода.

***

Гермиона выскочила из кабинета директора, с досады кусая губы. Никогда еще она не была так сердита на себя – ей хотелось последовать примеру провинившихся эльфов - разбежаться и со всех сил треснуться головой о каменную стену. Мало того, что она не имеет представления о том, что случилось с профессором Снейпом и Драко, она ухитрилась своими истерическими выходками привлечь внимание аврората к своей персоне, потерять должность префекта и, самое ужасное, втянуть в эту неприятную историю мистера Вулвертона. Что она будет делать, если он откажется не только от родства, но и от знакомства с ней? Девушка вспомнила, что Снейп, как ей показалось, весьма неохотно прибег к помощи старого легилимента, профессор требовал в письме, чтобы они с Гарри ни в коем случае не допускали никакой фамильярности в обращении с мистером Вулвертоном и не обсуждали с ним никаких вопросов, кроме окклюменции.

Было видно, что Снейп относится к своему учителю крайне неоднозначно - с одной стороны, зельевар доверяет ему настолько, чтобы посылать к нему Гарри для обучения, с другой стороны, заметно, что Снейп по какой-то неведомой причине опасается Вулвертона.

Сегодня Гермиона нарушила все наказы профессора касательно рамок общения с Вулвертоном - в сущности, она сделала все с точностью до наоборот. У нее оставалась лишь одна надежда – что она не обманулась в своего рода симпатии, которую, как ей казалось, испытывает к ней учитель легилименции. Но достаточно ли этой симпатии, чтобы он стал покрывать ее перед авроратом?

«Вот и узнаю, насколько хорошо я разбираюсь в людях. Ерунда, разобраться в мистере Вулвертоне, это все равно, как пытаться представить себе пятое измерение, в этом человеке чувствуется какая-то необычность, она иногда ловила на себе его весьма странный взгляд, сам по себе не угрожающий, но Гермиона чувствовала, как у нее встают дыбом волоски на коже, и появляется ничем не объяснимое желание как можно быстрее убраться от него куда подальше. Однако она могла поклясться, что в этом взгляде не было ни грана чего-либо, хотя бы отдаленно напоминающего вожделение. Гермиона не понимала природу этого интереса к ней, но ей каждый раз становилось сильно не по себе, она старалась в такие моменты отвлечь Вулвертона каким-нибудь вопросом, чаще всего относящимся к великолепному собранию книг. Гермиона спрашивала себя, испытывал ли Снейп на себе похожий интерес, не он ли заставлял зельевара настороженно относится к своему учителю. Гарри ничего такого, видимо, не замечал – он был переполнен впечатлениями от их занятий и всегда с восторгом отзывался о мистере Вулвертоне.

Причина, по которой она назвала Вулвертона своим адресатом, была для нее очевидна: девушка надеялась, что он, как никто другой, способен молниеносно оценив ситуацию, отреагировать так, чтобы не вызвать никаких подозрений со стороны авроров, когда те обратятся к нему со своими вопросами. Только захочет ли он помочь малознакомому человеку – всего лишь бывшей студентке своего ученика? Ну хорошо, не просто ученика, а лучшего ученика, как признал однажды старый легилимент, к неудовольствию Гарри, который испытывал досаду всякий раз, когда у него появлялся повод уважать Северуса Снейпа. Есть ли вероятность, что явное благоволение Вулвертона к зельевару коснется и Гермионы Грейнджер?

Гриффиндорка с удивлением осознала, что менее всего ее уязвило отлучение от должности префекта. «Больше времени останется для подготовки к экзаменам», – думала она. «Видимо, что-то изменилось во мне, на пятом курсе я бы спрыгнула с Астрономической башни, если бы у меня отняли эту должность».

Одно жаль: отныне МакГонагалл не будет относиться к ней с прежней теплотой - директора, совершенно очевидно, шокировало то, что Гермиона с такой легкостью посмела распорядиться чужим имуществом – так это выглядело со стороны. Девушка сильно огорчала потеря уважения со стороны МакГонагалл, но лучше это, чем Азкабан… «Из двух зол выбираем меньшее, все логично», - вздохнула она.

На сдвоенной арифмантике лучшая студентка курса никак не могла сосредоточиться и даже допустила ошибку при построении интерполяционного полинома функции, отражающей поведение магической энергии в аномальных зонах Земли. Профессор Вектор этот прокол списала на влияние весны и понимающе улыбнулась девушке.

За обедом Гермиона бессознательно рассматривала слизеринский стол. Кребб и Гойл выглядели как-то сиротливо, Панси вообще не было. Внезапно горло Гермионы перехватило спазмом - она вдруг явственно увидела перед своим внутренним взором два неподвижных тела, с глазами, устремленными в потолок. Темные и светлые пряди, испачканные кровью, лица, искаженные последней болью.

- Гермиона, что с тобой? - обеспокоенно произнес Гарри. Рон обнял ее за плечи: - У тебя такой вид, будто ты сейчас упадешь в обморок! Девушка благодарно улыбнулась друзьям.

- Кстати, Джинни видела, как эльфы переносили твои вещи в общую спальню, - сказал Рон.

- Да, совсем забыла: я - больше не префект! – объявила Гермиона, желая покончить с возможными вопросами сразу.

- Почему? – хором спросили друзья.

- Я попросила МакГонагалл освободить меня от должности, так как мне не хватает времени на подготовку к поступлению в Академию, - пояснила девушка.

- С ума сойти! И она согласилась? – воскликнул Рон.

- Да, она приняла мои доводы.

“А если директор озвучит перед всеми причину, по которой она меня отстранила? Ладно, переживу как-нибудь, лишь бы родителям не сообщили!”

На выходе из зала ее нагнал Фишер.

- Гермиона, почему вы раньше не признались мне, что взяли проклятые лапки. Я бы сказал аврорам, что это было сделано с моего разрешения, и никаких проблем у вас не было бы! Ваш родственник хорошо подставил вас. Надо же додуматься, просить прислать запрещенный ингредиент! А вы тоже хороши!

- Простите, сэр, – она всхлипнула.

Он схватил ее за руку, ласково сжал и сказал:

- Ничего, прорвёмся, не переживайте так.

- Меня погнали из префектов, - она хотела как-то объяснить свою подавленное состояние.

- Жаль…- он задумчиво потёр подбородок. - Сегодня в восемь мы проводим тест восьмого состава, не забудьте.

- Профессор, мне нездоровится, можно перенести тестирование на завтра?

Фишер нахмурился и внимательно оглядел Гермиону.

- Хорошо, завтра так завтра. До встречи, мисс Грейнджер.

Он быстро прошагал вперед. Гермиона понуро тащилась по коридору в сторону общежития Гриффиндора.

- Грейнджер, стой! – услышала она у себя за спиной голос Паркинсон.

- Панси!? – гриффиндорка обернулась.

- Видела, плакаты сняли? Что думаешь? – привычная уверенность изменила мисс Паркинсон.

- И плакаты сняли, и сова вернулась с моей запиской обратно, - дрожащим голосом проговорила Гермиона.

- Ничего себе! – нахмурилась слизеринка. - Если узнаешь что новое, шепни мне, хорошо?

- Да, Панси, конечно.

***

На следующий день за завтраком Гермиона развернула «Ежедневный Пророк». Рон сразу же сунул веснушчатый нос в газету.

Пушки Педдл выиграли у Торнадос… Вводится новое расписание Хогвартс-экспресса… Интервью с главным целителем Св.Мунго читайте на третьей полосе…

Гермиона быстро пролистала газету, с каждой новой страницей ей становилось все легче и легче. “Если бы Снейпа взяли, это было бы на первой полосе”.

- Гермиона, смотри, новые плакаты вешают, - толкнул ее локтем Гарри.

Девушка резко вскинула голову: те же лица... К сожалению, текст на таком расстоянии не было видно. Стараясь не выдать свою нервозность, Гермиона быстро запихнула в себя остатки завтрака и поднялась из-за стола. Она ввинтилась в толпу, окружившую плакат и быстро пробежала глазами строчки. Все еще в розыске, слава Мерлину! Только сумма вознаграждения увеличена.

Напряжение лопнуло, как мыльный пузырь. Гермиона, пытаясь не разулыбаться или не заплакать от радости, отошла от плаката и хотела куда-нибудь присесть – ноги плохо держали её. Не успела она достичь гриффиндорского стола, как ей на плечо села Ленор. В этот момент к Гермионе как бы случайно приблизилась Панси, встала у нее за спиной и завела беседу с какой-то рейвенкловкой.

Девушка развернула записку:

В связи с возвращением домовладельцев ищем новое жилье. Надеюсь, дня через два будем доступны для совиной почты. Жду вашей посылки.

П Принс

Как она могла забыть о том, что Харрисы рано или поздно должны были вернуться домой?!

Гермиона почувствовала предупреждающий толчок в спину. Она подняла глаза и увидела, что ею опять заинтересовался аврор и направляется к ней из дальнего конца зала. Гермиона незаметно уронила записку на пол, Паркинсон наступила на бумажку ногой и осторожно сунула что-то в руку гриффиндорки.

- Мисс Грейнджер, я хочу ознакомиться с письмом, которое вы сейчас получили, – требовательно произнес Хайни, подходя к Гермионе.

Гермиона разжала ладонь с бумажкой Панси и протянула её мужчине.

Аврор прочел письмо и вернул Гермионе. - Слушайтесь маму! - усмехнулся он.



Моя милая дочурка!

Дома все нормально. Ужасно соскучилась по тебе. Ждем не дождемся, когда ты приедешь домой на каникулы. А пока учись хорошо и не встревай ни в какие истории!

Целую, мама



“Какое счастье, что мама Панси не назвала ее в письме по имени!” – подумала Гермиона.

***

В кабинете трансфигурации студенты уже расположились на своих местах, только Паркинсон стояла между рядами, озабоченно ковыряясь у себя в сумке.

- Паркинсон, ты не это ищешь? – спросила Гермиона и сунула ей письмо.

- Точно, Грейнджер, давай сюда, - Панси опустила Гермионе в карман записку.

- Спасибо! – чуть слышно шепнула слизеринке Гермиона. Та ухмыльнулась в ответ.




Глава 20.

Во вторник вечером Гарри вернулся уставший и расстроенный. Он в раздражении кинул рюкзак на ковер и рухнул на диван так, что Гермиона, читавшая свежий номер «Алхимия сегодня» подпрыгнула. Она собиралась было возмутиться, но посмотрела на его мрачное лицо и лишь спросила:

- Хочешь, я напишу тебе эссе по трансфигурации на завтра?

- Наверно, хочу, - равнодушно отозвался парень.

- Гарри, да что с тобой? - Гермиона заглянула ему в глаза.

- Если в двух словах, то я нашел заметки, которые должны были вывести меня на след очередного хоркрукса, но в самых важных местах они написаны тайнописью, и обычные часы не помогают.

- Обратись к профессору Флитвику, - посоветовала Гермиона.

- Не хочу. Он не состоит в ордене, мало ли что…

Гарри бросил взгляд на ее журнал:

- Слушай, а может какое-нибудь зелье, а?

- Возможно, - задумчиво протянула Гермиона. Надо подумать, поискать.

- Значит, в принципе надежда есть? - оживился Гарри.

- Разумеется! Большинство заклинаний, кроме боевых, можно заменить зельями, но гораздо проще произнести слова, чем покупать ингредиенты и варить зелье. Но есть и один плюс: никакой «Prior Incantatо» не выявит применение зелья.

- Наверняка есть методы алхимического анализа распознавания оставшихся следов от применения зелья, - возразил Гарри.

- Но специалистов, которые владеют подобными методами, крайне мало, и могу предположить, что очень незначительная часть таких людей сотрудничает с авроратом, тогда как воспользоваться Prior Incantato может любой дурак, - заметила девушка.

- Кажется, я начинаю понимать, почему ты решила специализироваться по зельеварению, - улыбнулся парень.

- Правда?! - просияла Гермиона. – Пойду-ка я, схожу в библиотеку.

- Гермиона, библиотека давно закрылась! - рассмеялся парень.

- Не может быть! Уже так поздно? - она недоверчиво посмотрела на часы. - Без четверти двенадцать?! Странно, только недавно было шесть!

- Наверно, выпуск был интересный, - догадался Гарри.

- Да, - кивнула девушка.

- Помнится, кто-то обещал написать мне эссе, - ухмыльнулся гриффиндорец.

- В самом деле? И кто же это? - Гермиона демонстративно огляделась по сторонам.

***

Уважаемый сэр,

совсем недавно мой друг, мистер П., получил наследство. Среди всего прочего имущества ему досталась уникальное собрание рукописных книг. Но, к сожалению, некоторые из них в таком плачевном состоянии, что практически не читаемы.

Буду очень признательна, если Вы порекомендуете какое-либо средство для восстановления записей.

Искренне Ваша,

Пруденс

P.S. Извините за промедление с передачей посылки. Обстоятельства подчас сильнее нас!

Письмо написано, осталось только отправить. Но как это сделать, если Хайни ходит за ней по пятам?

***

Гермиона подсела к Панси на квиддичной трибуне, где слизеринка с гордым видом следила за тем, как Рон Уизли отбивает уже десятый удар подряд.

Гермиона показала Паркинсон краешек конверта.

- Панси, вот это надо отправить Сама-знаешь-кому - я ж теперь в совяльню – ни ногой! Здесь письмо и запрещенный ингредиент, из-за которого мною заинтересовались правоохранительные органы. Я пойму, если ты откажешься, - добавила Гермиона.

- Я не откажусь, давай сюда, - деловито сказала Панси.

- Есть еще проблема технического характера: только Ленор или Улялюм могут долететь до адресата этого письма.

- А в совяльне теперь дежурит твой друг Хайни, - понимающе кивнула слизеринка. - Ну, эту-то проблему я решу!

- Каким образом?

- Нам поможет роковое обаяние Булстроуд! - хихикнула Панси.

- Обаяние Булстроуд? - недоверчиво переспросила Гермиона.

- Если бы ты была наблюдательна, как наблюдательна староста Слизерина, - поучающе подняла палец Панси, - ты бы непременно заметила, что Хайни просто-таки тащится от Милли.

- Когда он только успевает и таскаться за мной, и тащиться от Миллисент!? - проворчала Гермиона.

- Их там, в аврорате чему только не учат! - хмыкнула слизеринка.

- Как же ты объяснишь Милли, почему тебе понадобилось ее помощь?

- Элементарно, Грейнджер! Скажу, что хочу потихонечку отправить доброй фее-крестной письмецо, где клянчу денег на карманные расходы.

- А кто у нас крестная? – спросила Гермиона.

- Алекто Кэрроу, - многозначительно сказала мисс Паркинсон.

- И эта добрая женщина снабжает тебя деньгами? – язвительно поинтересовалась Гермиона.

- Да она скорее удавится, старая жмотина! Но Булстроуд-то этого не знает, - подмигнула гриффиндорке Панси.

- Спасибо тебе, – тихо сказала Гермиона.

- Да не за что! Люблю находиться в оппозиции, это так рооомантиииично! - пропела Панси. - К тому же, приятно осознавать, что такой сильный волшебник, как наш уважаемый декан, окажется у меня в долгу.

- Если уж на то пошло, то ты и сама в долгу! У другого сильного волшебника, - заметила Гермиона.

- Это у кого же? – нахмурилась Панси.

- Как у кого!? У Гарри Джеймса Поттера, за то, что помог тебе призвать слизеринскую кобру, - пояснила гриффиндорка.

Панси на секунду задумалась, и ее глаза весело блеснули:

- О, я знаю, что сделаю! Если Поттер предъявит мне чек, я в качестве оплаты предам ему свое право требования к декану. Было бы интересно посмотреть, как твой дружок будет взыскивать со Снейпа!

- Салазар Слизерин, должно быть, смотрит сейчас на тебя с небес и страшно гордится! – засмеялась Гермиона.

- Я тоже так думаю! – скромно ответила мисс Паркинсон.

***

Гермиону вызвали к директору прямо с урока зельеварения.

Когда Гермиона вошла к МакГонагалл, там, кроме директора, находились двое авроров, один из них тот самый мистер Хайни, что поймал ее в совяльне, другой – его начальник мистер Биглоу.

- Садитесь, мисс Грейнджер. Мы хотели бы в вашем присутствии побеседовать с мистером Адрианом Вулвертоном.

- Он здесь, в Хогвартсе!? – воскликнула Гермиона.

- Да. Надеюсь, вас обрадует встреча с родственником!

- Разумеется - я не видела его с самого Рождества, - ответила Гермиона, изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие.

Дверь отворилась, и в помещение бодрой походкой вошел Вулвертон. Он оглядел собравшихся и счастливо разулыбался, словно увидел друзей детства, с которыми не встречался лет двадцать.

- Добрый день, господа… И дамы, - легилимент отвесил наилюбезнейший поклон Минерве МакГонагалл.

При звуке его голоса директор резко вскинула глаза, и у нее на лице промелькнуло изумление, смешанное с чем-то, очень похожим на страх. Рука женщины дернулась, чашка подпрыгнула, и на гладкой поверхности стола стала растекаться лужица кофе. Директор взмахнула палочкой, устраняя разлитую жидкость, кивнула в знак приветствия и подчеркнуто медленно поднесла чашку к губам. Другой рукой она вцепилась в край подлокотника, да так, что побелели пальцы, но это было видно только Гермионе.

Внимание обоих авроров было полностью поглощено Вулвертоном, который стремительно приблизился к своей предполагаемой племяннице и обнял ее. – Думай, - шепнул он девушке и заглянул в глаза.

- Здравствуйте, мистер Вулвертон, рада видеть вас в Хогвартсе. У мужчины в глазах промелькнула усмешка. “Так уж и рада?” – словно спрашивал он.

- О, Гермиона, давно не виделись, дай-ка я на тебя посмотрю.

Он уставился ей в глаза, а она правильно истолковав его намерение, принялась быстро прокручивать в голове все, что произошло. Вулвертон чуть заметно кивнул и повернулся к аврорам:

- Чем могу быть полезен, господа?

- Не могли бы вы ответить на несколько вопросов в связи с досадным инцидентом, в который оказалась вовлечена мисс Грейнджер? – задал свой первый вопрос Биглоу.

- Да, разумеется, почему бы и нет?

- Ваше полное имя?

- Адриан Энтони Вулвертон.

- Место постоянного проживания?

- Лондон, ***стрит, 8.

- Дата рождения?

- Одна тысяча девятьсот пятьдесят второй год, восьмое сентября.

Услышав последний ответ, Гермиона вспомнила, как Вулвертон в первый день знакомства сказал, что он старше Дамблдора, однако выглядел он сейчас лет на сорок пять, не больше. Интересно, когда он сказал правду: тогда или сейчас?

- Являетесь ли вы анимагом?

- Нет.

- Стихийным магом?

- Нет.

- Владеете ли легилименцией?

- Увы, нет.

- Состояли или состоите ли вы в какой-либо организации экстремистского толка?

- Ну что вы, я – мирный человек!

- Покажите левое предплечье.

- Дамы, прошу меня извинить, мне придется слегка обнажиться…

Вулвертон, не переставая улыбаться, снял свой старомодный сюртук и закатал рукав кипельно-белой сорочки. Биглоу осмотрел чистое предплечье и слегка разочаровано продолжил:

- Состоите ли в родственных отношениях с мисс Грейнджер?

- Мой старший брат был некоторое время женат на троюродной прабабушке мисс Грейнджер, они заключили брак году в тридцать седьмом, или в тридцать восьмом – не помню точно… Это легко проверить.

- К сожалению, во время второй мировой войны маглов архивы Министерства значительно пострадали во время бомбардировки Лондона в ночь с 18 на 19 августа 1940 года.

Вулвертон пожал плечами.

- Неужели Министерство не было защищено от магловского оружия? – заинтересовалась Гермиона, забыв, что находится не на лекции профессора Бинса.

Мистера Биглоу, видимо, тоже интересовала новейшая история, он оживился и начал рассказывать:

- Министерство значилось на карте Люфтваффе*, как одна из первостепенных целей - наши противники умело использовали военные достижения маглов. В результате защитный купол не выдержал…

Теперь уже известно, что в немецкой партии национал-социалистов состояло немало магов - сторонников Гринделвальда. Этим отчасти можно объяснить успех пропаганды третьего рейха среди немецкого народа – видимо, массовое воздействие Imperio…

- Извините, сэр, - перебил его на полуслове молодой автор.

- Что такое, Хайни? - недовольно спросил Биглоу.

- Надо продолжить дознание, - смущенно проговорил молодой человек.

- Кхм... Да... Так на чем мы остановились? - спросил Биглоу.

- Вы интересовались нашим с мисс Грейнджер родством, - услужливо подсказал Вулвертон.

- Значит, дальние свойственники, да? – проговорил старший аврор, потирая гладковыбритый подбородок.

- Совершенно верно! - просиял легилимент.

- Вы признаете, что просили мисс Грейнджер прислать вам осиные лапки?

- Грешен, просил, - подтвердил Вулвертон.

- И для каких целей вам понадобился запрещенный Министерством ингредиент?

- Запрещенный?! О чем бы говорите? - в полном недоумении воскликнул легилимент. На его лице было написано столь неподдельное изумление, что никто бы ни на секунду не усомнился в его совершеннейшей искренности. Однако Гермиона заметила, как скривились губы Минервы МакГонагалл.

- Осиные лапки числятся в списке «С» - опасных веществ, ограниченных в обороте, - пояснил Биглоу. - Так что же вы собирались с ними делать?

Вулвертон шумно вздохнул и пожаловался:

- Видите ли, соседские мальчишки повадились лазить через забор на мой участок и портить площадку для мини гольфа. Родители совершенно за ними не следят. Говорил же мне Гилберт Уимпл** не селиться в магловском районе! Мне это безобразие в конце концов надоело, и я решил сварить зелье непроникновения да и попросил племянницу мою, Гермиону прислать эти злосчастные лапки. Да разве ж мог я знать, что втяну ее в неприятности! Прости меня, милая, - он сел в сел в кресло рядом с гриффиндоркой и ласково взял ее за руку.

- Вы готовы повторить свои слова под Веритасерумом? - спросил Хайни.

Гермиона вздрогнула, и Вулвертон ободряюще сжал ее руку.

- Разумеется, готовы, - кивнул он, пристально глядя на Биглоу.

- Угомонить парень, не такое здесь преступление, чтобы Веритасерум применять, - осадил младшего аврора Биглоу. – Вы, мистер Вулвертон, и вы, мисс Грейнджер, внесете штраф по двести галеонов на министерский счет в Гринготсе. Информацию об этом правонарушении будет занесена в специальный реестр. И предупреждаю, в следующий раз вы одним штрафом не отделаетесь!

По лицу Хайни было заметно, что он расстроен таким поворотом дела. Младший аврор сверлил Гермиону неприязненным взглядом – возможно, он был более наблюдателен, чем его старший коллега.

- Ну что ж, дамы и господа, считаю инцидент исчерпанным, приятно оставаться. Пойдем, Марк, - сказал Биглоу, направляясь к двери. Хайни бросил последний пронзительный взгляд на девушку и попрощался.

Они остались втроем.

Легилимент поднялся со своего места, прошелся по кабинету, полюбовался видом из окна, оглядел многочисленные книжные полки, затем задрал голову и полюбовался на огромную люстру.

- Ты довольна тем, что получила взамен, Минерва? – Вулвертон сделал неопределенное круговое движение рукой, с усмешкой глядя на женщину.

- Я Ни О Чем Не Жалею, - сказала женщина твердо, хотя Гермиона заметила, как у нее дрожат руки.

- Вот и славно, а то я все эти годы беспокоился, как ты здесь, - беспечно проговорил мужчина.

МакГонагалл вздрогнула и хотела что-то сказать, но сдержалась.

– А теперь, будь любезна, оставь нас на некоторое время.

Женщина встала, не сказав ни слова против, лицо ее было холодно и пусто, однако когда она проходила мимо Гермионы, она бросила на нее предостерегающе-обеспокоенный взгляд, который быстро сменился показным равнодушием.

Когда дверь захлопнулась, Гермиона вопросительно посмотрела на Вулвертона, и на один короткий ей показалось, что она его не узнает, но в следующую секунду он повернулся к ней, и теплая улыбка искренней симпатии озарила его лицо.

- Ты удивлена? Мы с Минервой - старые знакомые…

- Должно быть, вы были очень близки, раз она так легко уступила вам свой кабинет, - неодобрительно сказала Гермиона и прикусила язык. «Почему я позволяю себе так с ним разговаривать? Какое-то наваждение…» Она поймала себя на том, что и сама почти верит, что Вулвертон ей приходится родственником.

- Ты считаешь, я был бесцеремонен? Но поверь мне, в свое время и она со мной не очень-то церемонилась! – он продолжал улыбаться, всматриваясь в ее лицо. - А теперь я хотел бы услышать подробности, - мягко сказал мужчина.

- Спасибо, мистер Вулвертон, что поддержали мою версию. А штраф я обязательно вам возмещу.

- Это все – ерунда, - отмахнулся легилимент. – Я могу позволить себе сотню таких штрафов.

Гермиона замотала головой: - Нет, нет, что вы! Вы – замечательный человек, мистер Вулвертон! – вырвалось у нее, в глазах защипало.

- Называй меня Адриан, раз уж мы оказались родственниками, - вкрадчиво проговорил мужчина.

- Я сама не знаю, почему мне пришло в голову сказать, что вы – мой родственник! – воскликнула девушка.

- Удачная мысль. Я совершенно не в обиде! – он говорил так ласково, что у нее перехватило дыхание, и в следующий момент она заплакала.

Он прижал ее к себе и тихо сказал: - Расскажи мне, что произошло.

- Профессор Снейп попросил меня прислать ему осиных лапок. Они входят в состав зелья, с помощью которого устанавливается защитный барьер вокруг их убежища. В магловских районах защита быстро ослабевает…

Вулвертон кивнул: - Знакомая проблема…

- С тех пор, как я нашла тело профессора Трелони, меня все время мучают дурные предчувствия. Успокоительные зелья не помогают. Одолевают тревожные сны: просыпаюсь и не могу вспомнить, что именно снилось, а неприятный осадок остается. Так вот, когда Улялюм, сова профессора, во время школьного завтрака вернулась с неврученным письмом, в голову сразу полезли невеселые мысли. К тому же Фишер с аврорами так веселились за своим столом, будто что-то праздновали… Фишер – это наш преподаватель зельеварения, неприятный тип, но мне приходится с ним общаться. Он ненавидит профессора Снейпа по причинам личного характера, кроме того, пытается выслужиться перед своими друзьями.

- Друзьями? Интересно… - проговорил Вулвертон.

- Скорее, соратниками, - пояснила девушка. – Фишер – член этой одиозной реформаторской организации. Вы наверно слышали о ней…

- О да! – его странный тон заставил Гермиону взглянуть на него. В глазах легилимента полыхнула такая лютая злоба, что девушка запнулась.

- Продолжай, - властно потребовал он.

- У нас в зале весят розыскные плакаты аврората. За головы Снейпа и Малфоя-младшего объявлено вознаграждение. Вам известно, почему их разыскивают?

- Да, - коротко ответил Вулвертон, на лицо которого уже вернулось выражение доброго дядюшки.

- И вот я сидела и гадала, по какой причине могло вернуться письмо с осиными лапками и вдруг вижу, как один из авроров сдирает плакат, – поежилась Гермиона. – Выглядело так, будто плакаты не нужны, поскольку преступники пойманы. Мне стало так страшно; я плохо соображала, что делаю. Я вскочила, побежала в совяльню, чтобы повторно послать сову к профессору. Сейчас я понимаю, что авроры наблюдали за мной, видимо, я не совсем удачно отвечала на допросе в тот день, когда тело нашей преподавательницы подбросили в Хогсмид… Вот так я и попалась – аврор отобрал у меня конвертик с осиными лапками прямо в совяльне. Потом был разговор у директора. Она спросили, кому я посылаю запрещенный ингредиент… Я не могла назвать Снейпа и назвала вас, – она виновато посмотрела на Вулвертона, который, впрочем, и не думал сердиться, а наоборот, улыбался каким-то своим приятным мыслям.

- Скажи мне, девочка, ты ведь не совсем равнодушна к нему? – тихо спросил легилимент.

Гермиона смутилась: - Я не знаю, я сама еще не разобралась. Одно знаю: очень за него боюсь, вряд ли он выдержит допрос с пристрастием в Министерстве. Не думаю, что он очень выносливый…

- Нет? – Вулвертон с сомнением посмотрел на нее.

- Он, конечно, гордый, будет терпеть, сколько сможет, но понятно, что запас сопротивляемости у него небольшой, - вздохнула девушка.

- У меня сложилось другое впечатление, - удивленно проговорил легилимент.

- Он лишь делает вид, что ему все нипочем, а на самом деле он легкоранимый, неуверенный в себе человек.

- Легкоранимый? – Вулвертон усмехнулся.

Гермиона нахмурилась и недовольно посмотрела на собеседника: - Вам кажется это смешным?

- Я всегда подозревал, что женщины видят мир иначе, чем мужчины… Как вы там сказали: «ранимый и неуверенный в себе»? И в кого такой пошел?! – окончательно развеселился Вулвертон.

- Согласна, Драко совершенно не похож на своего отца, - кивнула Гермиона.

- Драко? – Вулвертон несколько секунд озадачено смотрел на нее, потом лицо его приняло задумчивое выражение. – Ладно, пусть будет Драко… - пробормотал он. – Не волнуйся так за него, Гермиона, - я думаю, что Нарцисса Малфой отдаст последний кнат, лишь бы выручить сына.

- Это делается не в один день, - возразила девушка. - Драко может сломаться раньше и дать показания против профессора Снейпа.

- Значит, тебя волнует и судьба Северуса? – он пристально посмотрел на девушку.

- Конечно, волнует! Знаете, вы единственный человек, с которым можно об этом говорить… Я уважаю профессором Снейпа, и я ему благодарна, он меня очень поддержал морально. Ему совершенно чуждо ханжество и лицемерие, он называет вещи своими именами, наверно, поэтому его многие не любят.

Не буду касаться подробностей, но случилось так, что я совершила ряд необдуманных поступков, которые косвенным образом привели к смерти человека. Профессор Снейп был в курсе и с присущей ему логикой расставил все точки над i, анализируя сложившуюся ситуацию. Я же сперва подумала, что он лишь пытается уязвить меня побольней - он обычно не щадит чувства людей. Надо признать, он поступил очень мудро, указав на истинные мотивы моих поступков, а потом постарался ободрить меня. Он прав, самообман делает человека слабым. Когда профессор Снейп дает совет, можно быть уверенным: он знает, о чем говорит. И как вы думаете, мне может быть безразлично, что с ним будет?!

- Уважение и благодарность… Не совсем то, что я надеялся услышать… - пробормотал себе под нос Вулвертон.

Гермиона вопросительно посмотрела на него.

- Гермиона, пожалуй, нам пора освободить кабинет, не будем огорчать Минерву.

Они вышли в коридор.

- Покажи мне этого Фишера, - вдруг сказал Вулвертон. - Хочу на него посмотреть.

- В это время он бывает в теплицах у профессора Спраут. Если мы пройдем к теплицам, вы его увидите.

Вулвертон и Гермиона спустились к главному входу и вышли во двор.

Гермионе было любопытно, зачем Вулвертону понадобился Фишер. Но у нее были припасены более интересные вопросы.

- Мистер Вулвертон, извините, я знаю, что спрашивать об этом прямо считается невежливым…

- Что же такое ты собираешься у меня спросить? – добродушно произнес легилимент.

- Обещайте, что не обидитесь! – Гермиона заглянула ему в глаза.

- Ты меня заинтриговала! Спрашивай - обещаю, что не обижусь.

- Вы – из чистокровной семьи? – выпалила Гермиона.

- В моих жилах нет ни капли магловской крови, - ответил мужчина с еле заметной заминкой.

- Вы довольно почтенного возраста, хотя сегодня вы выглядите лет на сорок, не больше.

- Хочешь узнать секрет вечной молодости? – немного разочаровано произнес Вулвертон.

- Вовсе нет! – возразила Гермиона. – Меня другое интересует.

- Что-то такое, о чем не пишут в книгах? - усмехнулся мужчина.

- Да. Именно Фишер рассказал мне о старой легенде, традиции или обычае – не знаю, как правильно все это назвать… Может быть, вы мне поможете… Лучше конечно, если бы вы были женщиной… - пробормотала Гермиона.

Вулвертон остановился и иронически произнес: - Не могу с вами согласиться, мисс Грейнджер. Меня вполне устраивает мой пол!

Гермиона покраснела: - Ой, я совсем не то хотела сказать! Извините, пожалуйста.

- Ничего страшного. Что ты хочешь узнать?

- Мне известно, что в каждой старинной семье обязательно есть ведьма, которую признают Старшей. Она каким-то образом оберегает семью. Старшинство свое она получает от предыдущей Старшей ведьмы во время таинственного обряда в присутствии Свидетеля. Если существование в их семье старшей ведьмы так или иначе подтверждают все чистокровные, у кого я спрашивала, то о Свидетеле никто мне не смог сказать ничего конкретного. Такое впечатление, что он берет со своих ведьм подписку о неразглашении. Фишер, например, уверен, что все это – бабские выдумки. Это он так выразился. А я думаю – нет дыма без огня… И Панси Паркинсон уверено утверждает, что Свидетель существует. Она – последняя, кого я заподозрила бы в сочинении романтических легенд. Причем все говорят о нем в единственном числе. Будто бы он один на всех… Я предположила, что вы можете что-нибудь о нем знать.

Вулвертон ответил не сразу. Гермиона успела подумать, что чем-то обидела его. Наконец он заговорил.

- Хотя я и не женщина, но вполне авторитетно заявляю, что Свидетель – абсолютно реальная фигура. Настолько реальная, что я не завидую тем идиотам, которые считают его плодом чьего-то воображения – Свидетель способен весьма доходчиво дать им понять, как сильно они заблуждались на его счет. Я называю их идиотами, поскольку только идиот может бесстрашно рассуждать о том, чего не знает и знать не может в силу своей ограниченности и нечистокровного происхождения.

Гермиона просто не могла поверить, что ей повезло, и нашелся, наконец, человек, способный ответить на ее вопросы.

- Значит, вы его видели, да?! – воскликнула девушка, хватая Вулвертона за рукав мантии.

- Приходилось… - усмехнулся легилимент.

- Какой он? Он – человек? Почему ведьмы его боятся? Это он выбирает женщину, которой будет передано старшинство? – вопросы сыпались из нее как горох.

Вулвертон наклонился к ней и прошептал на ухо:

- О моя маленькая любопытная магла, я не рискнул спросить у Свидетеля, отчего люди его боятся люди. Вдруг бы он решил показать мне наглядно, что он может сотворить с человеком… Лучше я буду мучиться в догадках, чем узнаю на собственной шкуре, на что он способен! Я разумно поступил, как ты думаешь?

Хотя его голос был ласков, а тон – спокоен, Гермионе стало не по себе. – Вам видней, - выдавила она.

Он взял и ее за плечи и слегка приобнял, чтобы подбодрить.

- Мистер Вулвертон, скажите хотя бы, он – человек или нет? - жалобно спросила она.

- С виду – человек, а как на самом деле – не знаю... Думаю, не совсем человек.

- Мисс Грейнджер! - раздался у них за спиной требовательный голос Фишера. – Я жду ваш очередной отчет, он готов?

- Не совсем. Осталось пара страниц, профессор, - ответила Гермиона.

- Отчет не готов, а вы позволяете себе прогулки! Вы стали безответственны в последнее время. С кем имею честь? – спросил он довольно агрессивно у Вулвертона.

- Мистер Вулвертон, позвольте вам представить моего профессора зельеварения мистера Роя Фишера. Профессор, это мой двоюродный дядя – мистер Адриан Вулвертон.

Мужчины обменялись кивками.

- Так это вы подставили Гермиону, попросив ее прислать запрещенный ингредиент, - небрежно спросил Фишер. Гермиона не понимала, почему он так грубо ведет себя с незнакомым человеком. – Теперь у нее большие неприятности, - продолжал Фишер, внимательно разглядывая собеседника.

- Осмелюсь заметить, ее неприятности - не ваша забота, - не остался в долгу Вулвертон.

- Пока мисс Грейнджер учится в Хогвартсе, беспокоится о ее благополучии – мой профессиональный долг, - отчеканил Фишер. – Всего доброго, мистер Вулвертон, - и, не дожидаясь ответа, Фишер зашагал прочь.

Вулвертон внимательно смотрел ему вслед, затем повернулся к девушке.

- Ну что же… Был рад оказаться тебе полезным, Гермиона. Не унывай, все будет хорошо. Надеюсь, ты выберешь время навестить меня? – глаза его лучились теплом.

- Спасибо, мистер Вулвертон.

- Ты так и не решилась называть меня Адрианом, - в шутку попенял ей легилимент.

- Позвольте, я провожу вас до аппарационного барьера, - улыбнулась Гермиона.

***

Попрощавшись с легилиментом, она побежала в замок, надеясь успеть на трансфигурацию.

- Что здесь делал Вулвертон? Я видел вас из окна, - набросился на нее с вопросами Гарри.

- У него какие-то дела с профессором МакГонагалл, - не долго думая, соврала Гермиона. – Я было в ее кабинете, раз - и из камина появляется мистер Вулвертон, собственной персоной. И ты не поверишь, Гарри, но наша суровая и решительная директрисса до дрожи в руках боится Вулвертона!

- Человека, который едва справляется с Wingardium Leviosa!? Ты шутишь!? – недоверчиво хмыкнул Гарри.

- Представь себе! Левиоса левиосой, а есть в нем что-то пугающее… Неужели ты не почувствовал ничего такого? – Гермионе уже давно хотелось спросить об этом у друга.

- Пугающее?! Разве что виртуозное владение легилименцией, - рассмеялся Гарри.

«Значит, не почувствовал…» - подумала девушка, а вслух сказала:

- Профессор МакГонагалл так нервничала, что пролила кофе на стол. Согласись, это весьма необычно для нее. Слушай-ка, вот еще что я вспомнила: в какой-то момент Вулвертон спросил у нее что-то вроде: «Минерва, все это того стоило?» Прозвучало как упрек.

- Интересно, что бы это могло значить, - задумчиво пробормотал парень. – Никогда бы не подумал, что кто-то может бояться старины Вулвертона.

- Я думаю, у них были близкие отношения, а потом она его бросила ради преподавательской карьеры в Хогвартсе, - выдвинула версию Гермиона.

- Или она еще каким-то образом обманула его доверие, - предположил Гарри.

- Еще один штрих к портрету загадочного мистера Вулвертона, - задумчиво проговорила девушка.

- Брось, нет в нем ничего загадочного, у тебя просто разыгралось воображение, - заявил Гарри. – Гермиона, пойдем, лекция по трансфигурации вот-вот начнется…

***

- Все свободны, кроме мисс Грейнджер, - объявила Минерва МакГонагалл классу.

- Гермиона, мы подождем тебя в коридоре, - шепнул ей Рон.

- Не стоит, мистер Уизли, нам с мисс Грейнджер предстоит длинный разговор, - строго сказала директриса.

Рон пожал плечами, и они с Гарри быстренько ретировались.

- Мисс Грейнджер, объясните мне, пожалуйста, почему ваши родители в беседе со мной не упомянули, что в вашей семье есть волшебник? - спросила директриса, когда аудитория опустела.

- Вы беседовали с моими родителями?! Когда? – поразилась Гермиона, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь убедительное.

МакГонагалл нахмурилась – она не привыкла, чтобы на ее вопрос отвечали встречным вопросом.

- Администрация школы проводит разъяснительную беседу с родителями маглорожденных первоклассников. Ваши не были исключением. Я еще раз посмотрела копию своего отчета Дамблдору в вашем личном деле. Тогда у меня создалось впечатление, что они слышат о существовании магов в первый раз.

- Да, так и было. Мистер Вулвертон - весьма дальний родственник и нечасто бывал у нас. Один раз мама упомянула при нем, что у меня был стихийный выброс магии. Конечно, она не так это назвала, но он-то понял, в чем дело. Когда мне исполнилось одиннадцать, он снова навестил нас и, улучив момент, спросил наедине, получила ли я письмо из Хогвартса. Я призналась, что получила, и он сказал, что он сам – маг, и что очень рад за меня. С того времени я на каникулах иногда заглядываю к нему. Мои родители до сих пор считают его обычным человеком, в смысле, маглом.

- Все это весьма странно…- проговорила МакГонагалл. – Скажите, нет никаких сомнений, что Грейнджеры – ваши биологические родители?

Гермиона некоторое время озадаченно таращилась на директрису.

- Нет, никаких сомнений. Я очень похожа на папу.

- Это еще ни о чем не говорит, Гермиона.

- Мадам, мои родители – маглы. Они не умеют колдовать и не смогли бы изменить мою внешность.

- Они – нет, но кто-то другой…

Когда Гермиона чего-то не понимала, она начинала злиться:

- Профессор МакГонагалл, какие у вас основания подозревать, что я – неродной ребенок Грейнджеров? Только потому, что среди моих знакомых оказался мистер Вулвертон?! Не кажется ли вам, что этого факта маловато для таких серьезных выводов?

- Спокойнее, мисс Грейнджер. Держите себя в руках!

- Извините, мэм.

- Я знаю Вулвертона намного дольше и лучше вас и уверяю, что он никогда бы не стал тратить время на маглорожденную, даже такую умненькую девочку, как вы.

- Что значит «тратить время»? – обиделась Гермиона.

- В сфере его интересов только чистокровные волшебницы, - отрезала МакГонагалл.

- Вы говорите так, будто он - брачный аферист! – воскликнула девушка.

- Конечно, нет! Что вы выдумали, в самом деле! Благодарите Мерлина, что Вулвертон вас не слышит!

- Он бы только посмеялся, я больше чем уверена!

Вместо ответа директриса подошла к камину.

- Филиус, срочно зайдите ко мне! – МакГонагалл бросила в пламя щепоть дымолетного порошка.

Маленький профессор не замедлил появиться.

- Мы должны проверить, не наложены ли на мисс Грейнджер часы изменения родства, - решительно сказала МакГонагалл.

Профессор Флитвик с любопытством посмотрел на Гермиону и задумчиво подергал себя за белоснежную бороду: - Это может занять время, Минерва.

- Мы подождем, правда, мисс Грейнджер? – сказала МакГонагалл тоном, не терпящим возражений.

Филиус стал водить волшебной палочкой над головой Гермионы, отчего у нее пошли мурашки по всему телу. Он что-то бормотал, время от времени приседая и делая резкие движения рукой, будто что-то отсекая. У Гермионы затекла шея, и мучительно засвербело в носу; она не выдержала и громко чихнула. Флитвик испугано шарахнулся от нее.

- Ну же, Филиус, продолжайте, - недовольно сказала МакГонагалл.

Профессор принялся чертить в воздухе длинные овалы, бормоча заклинания на непонятном языке. Он пыхтел от усердия, борода сбилась набок, лоб вспотел. Наконец он опустил палочку, промокнул лицо платком в крупную сиреневую клетку и разочаровано сказал:

- Ничего нет, Минерва.

- Не может этого быть! – воскликнула МакГонагалл.

- Ничего нет, - повторил Флитвик, - только чистая, свежая магия в первом поколении.

МакГонагалл растерянно кивнула ему: - Спасибо, Филиус, ты можешь вернуться к себе.

- Я ничего не понимаю, ничего! - она тяжело рухнула в кресло и наклонилась, обхватив голову руками.

- Разве один человек не может испытывать симпатию к другому просто так, по родственному? - осторожно спросила Гермиона женщину.

МакГонагалл подняла голову и почти выкрикнула: - Любой другой, но не этот! Помяни мне слово: в один прекрасный день ты очень пожалеешь, что в свое время попалась ему на глаза!

- А мне он кажется довольно милым! – упрямо возразила девушка; в данный момент она была твердо уверена, что Вулвертон – самый лучший человек на свете.

Сухой безрадостный смех царапнул ее слух: - Идите, мисс Грейнджер, я вас предупредила, а дальше - как знаете… Однако настоятельно рекомендую вам сократить общение с мистером Вулвертоном до минимума. Он уже втянул вас в неприятности, и это - далеко не предел его возможностей, поверьте мне.

- Я... я подумаю над вашими словами, мадам. Можно идти?

- Идите.

***

За обедом голова Гермионы буквально кипела от обилия мыслей. Личность учителя легилименции заинтриговала ее не на шутку.

«Самое странное в нем, что все воспринимают его по-разному. Гарри, похоже, считает его славным стариканом, МакГонагалл - по какой-то причине боится его и считает снобом, а во мне он вызывает симпатию и острое любопытство. А Снейп? Уважает, но относится настороженно, судя по всему. Одно можно утверждать наверняка: Вулвертон, по словам МакГонагалл, ценящий чистую кровь, не является приверженцем идей Волдеморта, иначе Снейп никогда бы не направил к нему Гарри…»

- Гермиона, ты пересолишь суп! – прокричал ей Рон в самое ухо.


___________________________________

*Люфтваффе - германские военно-воздушные силы.

**Уимпл, Гилберт (альтернативный перевод «Гилберт Темниль») – сотрудник Комитета экспериментальных чар Министерства. Упоминается в ГП и ОЧ, глава 7.

http://www.hp-lexicon.info/wizards/a-z/w.html#Wimple


Глава 21.

Гермиона готовила очередную порцию «Cна без сновидений» по заказу больничного крыла, когда входная дверь с грохотом открылась и в лабораторию ворвалась Панси Паркинсон, злая, как сто мантикор. Она бросила на стол конверт и рявкнула:

- Всю жизнь мечтала быть на посылках у Гриффиндора!

Гермиона, не прекращая помешивать зелье, с вожделением покосилась на письмо.

- Не у Гриффиндора, а у Слизерина, - поправила она подругу.

Гермиона внимательно следила за тем, как её варево начинает закипать - через пятнадцать секунд надо добавить последний компонент. «Странно, что Панси молчит», - подумала она, удовлетворённо любуясь на маленькие пузырьки, появившиеся по окружности котла. Мысленно отсчитывая секунды, девушка потянулась левой рукой за банкой с мятой и внезапно услышала всхлип у себя за спиной. Гермиона обернулась и не поверила своим глазам: губы Панси дёргались, а пальцы размазывали слёзы по широкому лицу. Гермиона кинулась к подруге:

- Что случилось? Опять Фишер? Или дома что?

- Ничего! - буркнула Панси, роясь в кармане мантии в поисках носового платка.

- Быстро говори, что случилось! - потребовала Гермиона.

- Уизли, - шмыгнула носом Паркинсон.

- Что-нибудь с Роном, - всполошилась Гермиона.

- Ничего с твоим Роном не случилось. Жив, здоров и тискается с той блондинистой давалкой из Хаффлпаффа! Под…Подлевски или как её там... - злобно проговорила Панси. – Смотри, у тебя зелье вышло из берегов!

Гермиона взмахом палочки затушила огонь под котлом:

- Ты хочешь сказать, что Рон... мм… переметнулся? Вы поссорились?

- Нет, в том-то и дело! Он иногда говорил, что мне не достает мягкости, но я не особенно обращала внимания – какая есть, такая и есть… Потом стал чаще задерживаться после тренировок. А сегодня иду по коридору и вижу: он целует в шею эту стерву! Я, конечно, подошла к ним, вежливо так поздоровалась – надо же было их обломать!

- Хочешь, я поговорю с ним? – неуверенно предложила Гермиона.

- Да о чём здесь говорить – всё и так понятно! Ладно, пойду утешусь в крепких объятиях Кребба и Гойла, - криво усмехнулась слизеринка.

Гермиона вздрогнула и выронила волшебную палочку.

- Шутка, Грейнджер, не напрягайся, - хмыкнула мисс Паркинсон и, тяжело ступая, побрела к выходу.

Гермиона схватила письмо и с нетерпением развернула.

Мисс Неосторожность,

что это за обстоятельства, которые «подчас сильнее нас», - просто попытка оправдать свою нерасторопность, забывчивость и небрежность или нечто большее?

Льщу себе надеждой, что не напрасно извожу чернила и пергамент, и Вы хотя бы чуть-чуть прислушаетесь к моим наставлениям: не делать глупости, не подчиняться первому импульсу, обдумывать последствия своих действий со всех сторон, принимать в расчёт мотивы поведения других людей, пытаться предугадать их возможные действия, не брать на себя слишком много, поумерить свои амбиции и держать открытыми глаза и уши, «запечатав уста», как выражались наши предки. Если Вы постараетесь хотя бы отчасти следовать моему рецепту, обстоятельства, на которые Вы изволили пожаловаться, не будут иметь над Вами большой власти.

Возможно и верней всего, я не тот человек, кто вправе давать подобные советы, поскольку далеко не всегда руководствовался ими в своей жизни, но Вы достаточно умны, чтобы учиться на чужих ошибках, а не на собственных.

Постарайтесь оправдать имя, которым неоднократно подписывали свои письма.

П П

P.S. Вы спрашивали совета в деле восстановления рукописи. Отвечаю: существует прекрасное издание под названием "О тайном и явном", там Вы найдёте всё, что требуется в подобных случаях. Эта книга есть в моём личном собрании, и Вы можете пользоваться ею, сколько пожелаете.



Гермиона схватила перо и принялась писать ответ:



Уважаемый сэр,

Ваша интуиция, как всегда, не подвела Вас: я, как Вы и предполагали, навлекла на себя неприятности по неосторожности (в полной мере оправдав данное мне Вами имя) и стала объектом пристального внимания наших столичных гостей. Мне не пришло в голову ничего лучшего, кроме как обратиться за помощью к нашему общему знакомому мистеру В. Помощь я получила, мы расстались с мистером В. вполне довольные друг другом, но есть одно обстоятельство, которое не даёт мне покоя.

Моя наставница и Ваша коллега мисс М. весьма, если не сказать «чрезвычайно», обеспокоена открывшимся фактом моего знакомства с мистером В. Выяснилось, что они давно знают друг друга, но природа их отношений для меня - совершеннейшая загадка. Мисс М., подобно Вам, сочла необходимым предостеречь меня от общения с мистером В. Мало того, она делала нелепые предположения о моём происхождении, чем, честно признаюсь, задела меня за живое: кто бы мог заподозрить, что она грешит снобизмом.

Мистер В. не перестаёт меня поражать: в гостиной мисс М. (где присутствовало весьма изысканное общество, как то: сама мисс М., мистер В., двое гостей из Лондона - именно им принадлежала счастливая мысль собраться – и я, Ваш скромный корреспондент) он представился эдаким простаком, душа нараспашку, и сумел расположить наших гостей к себе настолько, что вечер пролетел незаметно и завершился к взаимному удовольствию присутствовавших.

Мистер В. обладает поразительным обаянием и пускает его в ход, когда возникает потребность. (А Вы, сэр, умеете ему сопротивляться?) Со мною он необыкновенно мил и обходителен, и мне достаточно провести с ним не более пяти минут, чтобы почти поверить в то, что он действительно мой дальний родственник (мне казалось, наше гипотетическое родство может послужить оправданием моей опрометчивости в глазах наших гостей). Он настойчиво приглашал меня в гости и демонстрировал удивительное расположение ко мне, которое я ничем не заслужила.

Всё это очень странно, и я пытаюсь побороть искушение принять его приглашение...



Искренне Ваша,

всё-таки Неосторожность

***

Книга, рекомендованная Снейпом, оправдала ожидания Гермионы.

- Гарри, я нашла рецепт проявляющего зелья, только оно трудоёмко в изготовлении. Ты уверен, что чары не действуют?

- Я пробовал всё, что знаю, а знаю я теперь не так уж мало. Во всяком случае, профессор Флитвик был доволен моим эссе на эту тему и сказал, что и сам не нашёл бы, что ещё можно добавить к изложенному. И простил мне все хвосты. Но если ты хочешь проверить, давай проверим, без проблем, - улыбнулся парень. - Что это у тебя? «О тайном и явном»? Где взяла? У Фишера?

Гермиона неопределенно пожала плечами. Она положила свою книгу рядом с таинственным пергаментом.

- Начнём, пожалуй. Aparecium! Specialis Revelio! - Гарри начал с заклинаний из школьной программы. Потом пошли в ход такие, каких Гермиона и не слышала никогда; она была приятно поражена знаниями друга.

Но всё было бесполезно.

- Можно ещё кое-что попробовать, - пробормотал Гарри. – Только обещай не возмущаться.

- Ладно, - хмыкнула Гермиона.

Он достал нож для очинки перьев, рассёк указательный палец и смешал каплю крови с чернилами, затем смазал край пергамента получившейся смесью и поджёг. Потом быстро затушил и растёр пепел по пергаменту.

Гермиона, затаив дыхание, следила за действиями друга.

На поверхности пергамента проявились арабские цифры; стало понятно, что скрытый текст написан в две колонки.

- Вот видишь, - вздохнул Гарри. – Всё без толку. Даже магия на крови не помогает.

- Но цифры-то появились! Может быть, результат нуждается в закреплении? Давай-ка ещё раз Specialis Revelio и попробуй делать отмашку пошире, - предложила Гермиона. – Бывает, что даже небольшое изменение траектории движения палочки приносит неожиданные результаты.

Девушка машинально, чтобы занять руки, погладила «Тайное и явное» и откинула обложку.

Гарри задумчиво посмотрел на подругу и коротко кивнул.

- Specialis Revelio! - провозгласил он и описàл волшебной палочкой широкую дугу, которая краем пришлась на книгу Снейпа.

Пергамент не изменился, зато на правом форзаце книги явно проступила надпись: «Эта книга является собственностью Принца-полукровки».

Гермиона нервно хихикнула. Гарри моргнул, затем медленно повернулся к девушке:

- Значит, ты всё-таки нашла способ проникнуть туда, - обманчиво спокойно сказал он. Гермиона увидела, как сжался его левый кулак.

- К-куда? - пролепетала она.

- К Снейпу! - выплюнул он имя ненавистного человека. - Мне Рон рассказывал про ваши приключения. Как тебе удалось?

- Меня провёл туда Добби, - тихо ответила Гермиона. Она надеялась, что Гарри, повзрослевший за эти полгода, сможет спокойно отнестись к её признаниям - она устала обманывать и выкручиваться; у неё выработалась привычка говорить полуправду, и это беспокоило: неприятно врать людям, которых любишь; ей казалось, что с каждым лукавым словом скверна лжи всё больше впитывается и разъедает её. Приходилось каждый раз напоминать себе, ради чего и кого она марает свою душу обманом.

- Добби провёл? Странно, меня он подобной чести не удостоил, хотя я его и просил! - глаза Гарри сузились.

- Когда просил? – уточнила девушка.

- В первую же неделю учебного года.

- Добби не мог пройти к Снейпу до тех пор, пока в Хогвартсе не появилась Локси, - пояснила Гермиона. – Локси - домовой эльф Снейпа; профессор послал её за какой-то забытой вещью. С Локси произошёл несчастный случай, и Добби позвал меня на помощь - тебя не было в замке в тот день. С того времени мне известен пароль к неочевидному ходу в комнаты Снейпа.

Гарри напряжённо слушал, не прерывая её.

- Вот таким образом, - всё же Гермиона пока не решилась сказать больше.

Она подняла взгляд на друга и была неприятно поражена выражением его лица. Ни о каком понимании нечего было и думать: он холодно смотрел на неё, ожидая, что она скажет дальше. Гермиона опустила глаза и стала осторожно перелистывать книгу.

- Что, пожалела эльфа?! А Дамблдора не жалко?! – с горечью спросил парень.

- Не надо так со мной говорить, Гарри! – возмутилась девушка. - Дамблдора уже не вернёшь, сколько эльфов не замучь допросами…

- Ты хотя бы могла сообщить аврорам, что нашла способ попасть в помещение!

- Зачем? - проговорила девушка.

- Что значит «зачем»?! Как член магического общества, ты обязана содействовать аврорату.

- Не вижу смысла. Думаешь, профессор оставил на столе записку с указанием, где его искать? – пожала плечами Гермиона. - Признайся, причина твоего благородного негодования в том, что я скрыла всё от тебя?

- Да, чёрт возьми! - Гарри ударил кулаком по столу. – Отведи меня туда, я хочу посмотреть, - он схватил её за руку.

- Гарри, ты делаешь мне больно, - поморщилась Гермиона.

- Извини, - буркнул парень и ослабил хватку. - Пойдём же! - он потянул её за рукав мантии.

Девушка взяла книгу и протянула ему пергамент:

- Не стоит оставлять его здесь.

Гарри нетерпеливо выхватил у неё свиток, сунул в карман мантии:

– Скорее!

Оказавшись в комнатах Снейпа, Гарри медленно обошёл помещение и остановился у огромного стеллажа с книгами. Он окинул взглядом множество полок и резко обернулся к Гермионе.

- И как далеко ты готова зайти ради этой проклятой библиотеки? - презрительно бросил он. - Я угадал? Рон мне поведал, как вы чуть не попались, когда пытались войти сюда через главную дверь. Гермиона, у тебя совсем крышу снесло из-за учёбы! Пора уже перестать доказывать всем, что маглорождённую ведьму надо принимать всерьёз! Честно говоря, у меня уже появились сомнения, могу ли я тебе до конца доверять!

- Вот даже как? - Гермиона стиснула зубы, чтобы не зареветь от обиды.

- Да, вот так! - рявкнул Гарри. - Ты уже забыла, что этот человек, чьи книги ты читаешь, человек, которому, если мне не изменяет память, ты даже сказала спасибо, когда мы призывали змею, вот этот самый человек хладнокровно убил старика, вытащившего твоего Снейпа из дерьма и до последнего защищавшего его! Старика, который умолял его о пощаде в последние секунды своей жизни! "Пожалуйста, Северус!" - у меня до сих пор в ушах звучит голос Дамблдора.

- А помнишь ли ты, Гарри, в каком состоянии была рука Дамблдора в последние дни перед смертью? - задала наводящий вопрос Гермиона, пристально глядя в глаза юноши.

- В плохом! К тому же директор был отравлен и крайне слаб! И ублюдок не постеснялся напасть на беззащитного человека! Ненавижу! Встреть я его сейчас - задушил бы голыми руками!

- Маловероятно, - хмыкнула девушка, её обида сменилась досадой: ведь Гарри мог бы догадаться, как всё было на самом деле, мог, но не хотел – ненависть застила ему глаза.

- Что?!

- Маловероятно, что ты дотянешься до его шеи; потренируйся ещё лет двадцать, может быть, тогда тебе и удастся приблизиться к Северусу Снейпу на расстояние вытянутой руки, - Гермиона позволила прозвучать своему голосу снисходительно и получила в ответ яростный взгляд.

- Спасибо за то, что веришь в меня! - едко сказал Гарри. - Приятно ощущать дружескую поддержку.

- Это упрёк?

- Кто я такой, чтобы упрекать лучшую студентку Хогвартса?! Если она поступает так, а не иначе, значит, у неё есть причины, недоступные моему убогому пониманию! Но не стоит надеяться, что великолепная мисс Грейнджер снизойдет до объяснений!

- Да, Гарри, ты прав - у меня были и, к сожалению, до сих пор есть причины скрывать от тебя некоторые обстоятельства, но виноват в этом только ты: ты не желаешь видеть дальше собственного носа, твои представления о людях совершено не изменились за те семь лет, что мы с тобой знакомы.

- Таким образом, чтобы заслужить право на твою откровенность, надо менять своё мнение по сто раз на дню. А я удивлялся, чего это ты так сблизилась с Паркинсон! И часто ты посещаешь это святилище слизеринского духа? - издевательски поинтересовался Поттер.

Неожиданно меткое замечание Гарри ещё больше разозлило Гермиону. Она и вправду нередко приходила сюда просто так, без определённой цели. Что-то неправильное было в том, что Гарри находится здесь; Гермионе казалось, что она предаёт Северуса Снейпа, позволив Поттеру наполнять эту комнату своей бурлящей ненавистью.

- Чтобы заслужить право на мою откровенность, надо чаще использовать мозги в режиме полной нагрузки, - с издевательской доброжелательностью проговорила Гермиона.

- Едва ли на Британских островах наберётся десяток человек, умственные способности которых соответствуют требованиям взыскательной мисс Грейнджер. Я-то даже и пытаться не буду попасть в число этих счастливцев! - фыркнул Гарри.

Как известно, более всего нас уязвляют справедливые упреки, и Гермиона не была исключением.

- Ну так что, мистер Поттер, варить вам проявляющее зелье, или будете и дальше безрезультатно размазывать по пергаменту жидкие субстанции своего бесценного организма? - сложив руки на груди, снисходительно спросила девушка.

Гарри стиснул кулаки и вылетел из помещения, на прощанье громко хлопнув дверью.

Гермиона Грейнджер тяжело вздохнула и открыла книгу, чтобы ещё раз прочитать рецепт. Но буквы прыгали у неё перед глазами, упорно не желая складываться в слова. Она поставила собственность Принца-полукровки на полку, бросила взгляд на заманчиво лежащий на диване плед, но всё-таки решила вернуться в факультетскую башню.

Надо честно признаться: её план стать связующим звеном между Гарри Поттером и Северусом Снейпом, чтобы объединить их усилия в противостоянии с Тем-Кого-Нельзя-Называть, потерпел оглушительную неудачу. Гарри всё так же ненавидит профессора зельеварения, который, в свою очередь, всё так же презирает никчёмного, с его точки зрения, гриффиндорца. Почему-то Дамблдор считал необходимым оставить Снейпа в неведении о поисках, порученных Гарри, а Гарри не знал о подоплёке роковых событий, произошедших на Астрономической башне.

Если бы не случайная оговорка мадам Помфри, и Гермиона никогда бы не догадалась об истинной роли Снейпа. Возможно, Дамблдор предполагал, что осведомлённость колдоведьмы послужит гарантией для оправдания Снейпа. Вряд ли кто-нибудь мог предположить, что Поппи Помфри, не состоявшая в Ордене Феникса, незаметная, в общем-то, фигура, по роду своей деятельности не склонная откровенничать, может знать что-либо интересное. Возможность пережить эту войну у Помфри была больше, чем у любого члена Ордена. Но едва ли её слово было бы на суде столь же весомо, как слово Дамблдора, в своё время добившегося оправдания зельевара.

***

За безрадостными размышлениями Гермиона и не заметила, как оказалась у входа в гриффиндорскую гостиную. Её вернул к действительности голос Лаванды Браун:

- Ты такая бледная, не высыпаешься, наверно? Ты не должна позволять Фишеру до такой степени эксплуатировать себя!

Гермиона привычно ощетинилась – она предполагала, что кое-кто может подозревать её в связи с Аптекарем:

- Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, Лаванда!

- Ничего плохого я не хочу сказать, успокойся, Грейнджер, - мисс Браун закатила глаза. – Думаешь, я слепая и не вижу, как ты на него зыркаешь, когда думаешь, что никто не смотрит на тебя?

- Я зыркаю? – удивлённо проговорила Гермиона.

- Да! Как на флоббер-червя! – хихикнула Лаванда. - Признавайся, он приставал к тебе?

Гермиона нахмурилась и хотела сказать что-нибудь резкое, но в последний момент передумала.

- Да, было дело, - кивнула она.

- Так почему же ты не пожаловалась профессору МакГонагалл? – удивилась мисс Браун.

- Если ты такая наблюдательная, могла бы заметить, что у директора и без меня хватает проблем. Да и учиться осталось полтора месяца, как-нибудь обойдётся, - махнула рукой Гермиона.

Лаванда подошла к однокласснице поближе и доверительно сказала:

- Насколько я знаю мужчин, Фишер не из тех, кто с первого раза принимает отказ – он слишком высокого мнения о своих достоинствах. Так что имей в виду, что может последовать вторая попытка. Тем более ты – маглорождённая, и он вполне вероятно считает, что ты не в том положении, чтобы долго упираться. Предлагал он тебе своё покровительство после окончания Хогвартса?

Гермиона изумленно уставилась на собеседницу: она считала Лаванду недалёкой и совершенно не ожидала от неё подобной проницательности.

- Предлагал, - вздохнула она. – Сказал, что никто в здравом уме не женится на маглорождённой в наше тяжёлое время.

- Чушь какая! – воскликнула Лаванда. – Ты умна и достаточно привлекательна, чтобы удачно выйти замуж. Фишер специально хочет поколебать твою уверенность в себе, чтобы легче было добиться своего. Кстати, после того, как Драко Малфой был настолько любезен, что покинул Хогвартс, я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь вспоминал о твоём происхождении.

- Спасибо, Лаванда! – улыбнулась Гермиона, на душе потеплело. – Только, пожалуйста, не говори никому, кроме Парвати, о том, что я тебе рассказала – не хочу, чтобы выглядело так, как будто я хочу опорочить преподавателя.

- Конечно, Гермиона. Будь осторожна, и если что - приходи, продумаем тактику сопротивления, - заговорщицки подмигнула Браун. – Слушай, а наш Уизли-то каков!

- Рон? А что с ним?

- Я, конечно, одобряю, что он наконец-то развязался с этой слизеринской потаскушкой Паркинсон, но четвёртый курс Хаффлпаффа – это уж чересчур! – возмущённо заявила Лаванда. – Это совращение малолетних!

Гермиона вспомнила девушку, о которой шла речь.

- Знаешь, Лав, там ещё надо разобраться, кто кого совратил! – расстроено проговорила она, чувствуя, что Рону опять обеспечен вопиллер от Молли Уизли.

Лаванда хлопнула Гермиону по руке и захохотала:

- А ты, кстати, права!

- Против кого дружите, девчонки? – спросил подкравшийся сзади Симус Финниган и обнял их за талии.

- О, Сим, не волнуйся, лично тебе ничего не грозит, - послала ему сияющую улыбку Лаванда.

***

Прошло несколько дней.

После зельеварения Гермиона, как всегда, осталась, чтобы привести аудиторию в порядок и приготовить препараты для следующих занятий. Панси нарочно замешкалась и сунула Гермионе письмо.

- Чувствую себя почтовой совой, - недовольно проворчала слизеринка.

- Спасибо, - улыбнулась Гермиона. - Как твои дела?

- Отлично, - кисло сказала Панси. – Во всяком случае, руки накладывать на себя не собираюсь!

- А я с Гарри поссорилась,- непонятно зачем призналась Гермиона. - Он увидел у меня книгу профессора Снейпа, сообразил, где я её могла взять, и закатил такой скандал!

- Представляю себе! - хмыкнула Панси. – Но тебе, я смотрю, некогда скучать, - она перевела взгляд на пухлую пачку материалов из Св. Мунго. - То, что у тебя выпускные на носу, Фишера не колышет.

- Он хотя бы отстал от меня со своим целительским училищем, и то хорошо!

- Ты заметила: лишь только заканчивается лекция, Фишер выскакивает из подземелий, как ошпаренный, - самодовольно усмехнулась Паркинсон. – Молодец, усвоил урок!

Гермиона нахмурилась - она не любила вспоминать декабрьские события.

Панси уловила изменение настроения подруги:

- Ладно, оставляю тебя наедине с уважаемым деканом и его поучениями.

- Откуда ты знаешь, что именно он пишет? – удивилась Гермиона.

- Тоже мне Третий закон Голпалотта! Да что он тебе ещё может писать?! "Будьте внимательней, сосредоточьтесь, помните, что зельеварение - это своего рода искусство и требует полной отдачи и концентрации..." - Панси очень удачно сымитировала сухой и бесстрастный тон Снейпа. - Я угадала?

- Да, - кивнула Гермиона. - Пойдем в субботу в Хогсмид вместе?

- Давай. Только с нами ещё Милли будет.

- Договорились.

Когда Панси ушла, Гермиона, сломав сургуч, развернула письмо.



Мисс Неосторожность, я категорически запрещаю Вам каким-либо образом вступать в контакт с мистером В. – иначе у Вас появится шанс стать очередной жертвой его сомнительного обаяния. Ни в коем случае не принимайте его приглашение. Подробности – при встрече (24 июня, 12.30, там, где Вы отвечали на мои вопросы).

П.П.



«Стать очередной жертвой его сомнительного обаяния… Что бы это могло означать?»

Гермиона взмахнула палочкой:

- Incendio!

Яркое пламя быстро расправилось с загадочной запиской.

***

- Мисс Грейнджер, зайдите ко мне после ужина, - сказала МакГонагалл по окончании урока трансфигурации. – Пришло время решить, где вы продолжите образование.

Вечером, собираясь к МакГонагалл, Гермиона несколько раз выкладывала, а потом снова засовывала пергамент с рекомендацией Снейпа в карман. В конце концов она решила не показывать директору пергамент, написанный рукой опального зельевара, а лишь сказать, что характеристика у неё есть. Да, так будет лучше.

Она весь день думала о его последней записке. Требование явиться на встречу с ним, высказанное в столь категоричной форме, вызывало, с одной стороны, беспокойство и недоумение, но, с другой стороны, вселяло какое-то неясное чувство, похожее на предвкушение, подобное тому, с которым мы ждём наступления долгожданного праздника.

Скорее всего, профессор возьмёт с собой на встречу Малфоя-младшего. Не может быть, чтобы Драко не уговорил своего крёстного. Она видела, как быстро вспыхивает и также быстро проходит гнев Снейпа, когда крестник чем-нибудь его разозлит. Несомненно, Драко Малфой был одной из немногих настоящих привязанностей зельевара, что совсем не мешало ему доводить крестника до белого каления своими диктаторскими замашками.

Драко! Гермиона потянулась, как кошка, непроизвольно начав улыбаться. Она вдруг припомнила, какими неожиданно сильными могут быть его тонкие, почти девичьи руки. И хорошо бы опять услышать, как он выдыхает куда-то рядом с её ухом: "Ооох, Грейнджер!", а потом смотрит своими тёмными глазами, в которых так интересно пытаться уловить нечёткие отражения тщательно скрываемых чувств.

Стоп! Тёмные глаза?! У Драко? Куда это тебя занесло, Гермиона?!

Сегодня утром, в лаборатории, Аптекарь ей что-то говорил, и вроде бы она даже кивала ему, но голова её была занята отнюдь не зельями. Она размышляла над предпоследним письмом и запиской Снейпа, в которых за суховатыми наставлениями Гермиона разглядела признаки беспокойства. Были ли они там на самом деле, или она увидела то, что очень хотела увидеть?

Посмотрим. Осталось совсем чуть-чуть доучиться, сдать экзамены, к которым она давным-давно была готова, пережить выпускной и сесть в Хогвартс-экспресс. И никакого Фишера, никогда!



***

За ужином Гермионе бросилось в глаза пустующее кресло директрисы. Странно, обычно она не пропускала трапезы в Большом зале. Гермиона положила на десертную тарелочку пару сухих печений, любимых МакГонагалл, и отправилась в директорский кабинет. Она произнесла пароль "Нежный чертополох", и горгулья впустила её в святая святых Хогвартса.

Минерва МакГонагалл сидела, неподвижно уставившись в одну точку, её вытянутое лицо было мокрым. Гермиона кашлянула, чтобы привлечь её внимание.

Директор вздрогнула и перевела взгляд на свою студентку. Несколько мгновений она как будто не узнавала девушку, потом сказала бесцветным голосом:

- Мисс Грейнджер, я сейчас вряд ли могу... Ещё не договорив фразу, она потеряла интерес к разговору и отвернулась от девушки.

- Хотите печенья, мэм? - спросила Гермиона.

- Простите?

- Печенье. Такое, как вы любите, - девушка подошла к столу и поставила тарелку. Пальцы МакГонагалл теребили ленточку - закладку видавшей виды тетради в сафьяновом переплёте.

Гермиона осторожно дотронулась до руки волшебницы:

- Что случилось, мэм?

- Дневник Альбуса, - кивнула МакГонагалл на тетрадь. - Я, наконец, решилась прочитать его.

- Вы нашли дневник профессора Дамблдора?!

- Ещё прошлым летом… В одном из ящиков мне попался бумажный свёрток. Если бы не надпись "Минерве", возможно, я бы и раньше посмотрела, что внутри.

Гермиона вопросительно наклонила голову.

- Это трудно понять, если ты никого не теряла, - МакГонагалл прикрыла покрасневшие веки. - Малодушие...

- Родственники умершего складывают его вещи в коробки и относят на чердак, вы же каждый день видите вокруг себя предметы, принадлежавшие директору, и не можете избавиться от них. Хотели бы, да нельзя, верно? – тихо спросила девушка.

- Верно... Все эти вещи вокруг, они часть должности. И вот сегодня я набралась смелости и сделала то, что должна была сделать давно… Воинственный ангел оказался очень трусливым! - МакГонагалл всхлипнула.

Гермиона осторожно погладила профессора по поседевшим волосам. В ответ директор притянула девушку к себе и прижалась щекой к Гермиониной мантии.

- Он знал, он готовился,- сдавленно пробормотала женщина. - А я была слепа, я упрекала его, что он избегает меня, стал холоден со мной. Но ведь всё это было не по-настоящему, да?

- Да, не по-настоящему...

"Спросить или не спросить? Сейчас самый подходящий момент", - подумала Гермиона.

- Скажите, мэм, в этом дневнике где-нибудь упоминается профессор Снейп? – осторожно спросила девушка.

МакГонагалл выпрямилась и внимательно посмотрела на свою любимую студентку.

- Да, Северус упоминается там очень часто.

- Может быть, там написано о последнем поручении, которое дал директор профессору Снейпу? - Гермиона вцепилась пальцами в край своего воротничка.

- Написано, - подтвердила МакГонагалл, не сводя глаз с девушки.

- И написанное никак не изменило ваш взгляд на некоторые важные события? - Гермиона словно ступала по кромке тонкого льда.

- Бедный мальчик! – вздохнула старая волшебница.

- Мальчик?!

- Я помню Северуса ещё студентом, - печально улыбнулась МакГонагалл. – А что изменило твой взгляд на события?

- Осенью мне пришлось несколько дней подряд варить лечебные зелья до поздней ночи. И вот, глядя на меня, мадам Помфри вскользь обмолвилась, что профессор Снейп в последние месяцы своего пребывания в школе совсем перестал спать – всё не мог найти лекарство для её пациента. Я вспомнила слова Гарри о почерневшей руке директора и догадалась, что мадам Помфри имеет в виду профессора Дамблдора. Выходит, директор знал, что обречен… Кроме того, мне было известно о Непреложном Обете, который профессор дал Нарциссе Малфой.

- Непреложный Обет? – переспросила Минерва.

- Профессор пообещал, что поможет её сыну, если Дра…м-м-м…если Малфой не справится с поручением Волдеморта убить директора Хогвартса. Странно ещё и то, что профессор Снейп, якобы преданный сторонник Тёмного лорда, не причинил Гарри никакого вреда, когда тот преследовал профессора. Все эти факты по отдельности ни о чем не говорят, однако вместе они навели меня на размышления.

- Поразительно, какими путями приходит к нам правда! - задумчиво проговорила МакГонагалл, смахивая влагу с щеки. - Один Мерлин знает, где Северус теперь, жив ли вообще!

- Не далее как три дня назад был жив и здоров, - решилась Гермиона.

Минерва вскинула брови.

Гермиона достала свою характеристику:

- Вот, смотрите сами. Ведь его почерк вам знаком?

Директор схватила пергамент и стала жадно вчитываться в строчки.

- Но как вам удалось с ним связаться? - воскликнула она, дочитав характеристику.

- Извините, но я не могу ответить, - опустила глаза девушка.

С минуту МакГонагалл молча смотрела на Гермиону.

- Ну что ж, я не вправе настаивать.

Она поднялась и подошла к камину.

- Я должна сообщить Ордену.

- Нет! Пожалуйста, не надо! - бросилась за ней девушка.

- В чем дело, Гермиона? – недоумённо спросила МакГонагалл.

- Это опасно! Если произойдет утечка информации, он может погибнуть.

- Какая утечка?! Я сообщу только Аластору.

- Муди - не Дамблдор, он не поверит и сообщит в аврорат!

- Аластор - вполне разумный человек, Гермиона, - успокаивающе сказала МакГонагалл.

- Не делайте этого, умоляю! - досада и отчаяние сдавили гортань. Она метнулась за директором, уронив стул. МакГонагалл обернулась на звук, так и не успев зачерпнуть дымолётного порошка из банки. С перекошенным лицом Гермиона ухватилась за мантию МакГонагалл:

- Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! - повторяла девушка.

Директор испуганно смотрела на неё, потом осторожно высвободила ткань мантии из пальцев девушки:

- Ну, ну, успокойся, давай сядем, и ты мне всё объяснишь.

Она усадила Гермиону в кресло, а сама стала рыться в шкафчике с резной дверкой и вскоре достала флакон.

- Это успокоительное.

Старая волшебница сотворила стакан воды и накапала туда жидкости из пузырька.

- Выпей.

Гермиона потянулась к стакану и заметила, как у неё трясутся пальцы. Проглотив жидкость, она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

- Я тебя слушаю, Гермиона, - мягко сказала МакГонагалл.

- Не исключена вероятность, что в Ордене есть осведомители из... из Министерства. Как только они узнают, что мы располагаем информацией о профессоре Снейпе, аврорат возьмётся за нас как следует. Два раза мне повезло, но в следующий раз ко мне применят Веритасерум.

- Не имеют права, - неуверенно возразила МакГонагалл.

- Летом вышел декрет Министерства, дозволяющий применять сыворотку правды к лицам, которые ранее неоднократно попадали под подозрение. Два раза - это уже неоднократно!

- Не посадят же тебя в Азкабан за то, что ты обратилась к своему преподавателю за характеристикой.

- Неужели вы думаете, что профессор просто так, со всей свойственной ему любезностью написал и отправил мне рекомендацию? Он гонял меня по всему семилетнему курсу зельеварения!

- Так ты с ним встречалась?- поразилась женщина.

- Встречалась; знаю, где он жил с января по март; потом ещё Ленор и Улялюм...

- Ленор и Улялюм? – переспросила МакГонагалл.

- Это совы профессора. То одна, то другая проводит по нескольку дней в школьной совяльне.

- Северус назвал своих сов Ленор и Улялюм? Кто бы мог подумать! – пробормотала директриса.

- Только эти две птицы могут преодолеть защитный барьер вокруг его убежища… Таким образом, мне есть, что разболтать аврорам.

- Но если Северус будет оправдан, в твоих действиях нельзя будет усмотреть ничего противозаконного, - возразила МакГонагалл.

- В военное время трудно рассчитывать на справедливое правосудие, - вздохнула девушка. - Да он может и не дожить до суда: как только всплывет информация о его договорённости с профессором Дамблдором, а я уверена, что у Волдеморта есть шпионы в Министерстве, Тёмный лорд быстро расправится с ним. Сейчас лучше оставить всё как есть.

МакГонагалл встала и подошла к окну. Она некоторое время молчала, вглядываясь в пламенеющий закат, придавший стенам директорского кабинета тревожный красноватый оттенок.

- Я считаю, профессор Снейп сам должен решить, хочет ли предстать перед судом, - директор обернулась и посмотрела на Гермиону. - Можешь передать Северусу, что он может рассчитывать на мои показания, и что единственное вещественное доказательство его невиновности я буду хранить как зеницу ока.

- Хорошо, - кивнула девушка.

- Только, боюсь, моих слов и дневника будет недостаточно, особенно если на стороне обвинения будет свидетельствовать мистер Поттер, - вздохнула женщина.

- Почему? - воскликнула Гермиона.

- Альбус нигде прямо не говорит, при каких обстоятельствах он повредил руку, о чём именно он просил Северуса; о Драко Малфое упоминание неопределённое – не зная о Непреложном Обете, трудно понять, что Альбус имеет в виду. Конечно, в одном месте написано "Я обречён", но, скорее всего, Визенгамот не увидит в этих строках того, что видим мы. Записи Альбуса полны недомолвок и намёков, которые понятны мне, были бы понятны Северусу, но посторонних людей они вряд ли в чём-нибудь убедят, если не будет других доказательств и свидетельств. Надо поговорить с Поппи, квалифицированные показания колдомедика о состоянии здоровья Альбуса будут иметь вес, если она согласится их дать. Жалко, что никто не сможет подтвердить суду информацию о Непреложном Обете…

- Гарри мог бы – он подслушал разговор профессора Снейпа с Малфоем, - задумчиво проговорила Гермиона. – Проблема в том, что ещё совсем недавно он грозился своими руками задушить профессора, если когда-нибудь встретится с ним. Его ненависть не остывает, мешая объективно оценивать факты.

- Задушить? Весьма самонадеянное утверждение, - хмыкнула МакГонагалл.

- Я сказала Гарри примерно то же самое, только в более резкой форме, - призналась девушка. – С тех пор он со мной не разговаривает… Но я добьюсь, если потребуется, чтобы Гарри изменил своё мнение о профессоре!

- Каким образом? Мистер Поттер очень упрям, - с сомнением заметила МакГонагалл.

- Я найду аргументы! К примеру, учителя легилименции, от которого Гарри просто в восторге, нашёл именно профессор Снейп. Не думаю, что Гарри настолько неблагодарен, чтобы не оценить заботу о себе.

- Так кто же его обучает?

- Тот, кто обучал профессора самого. Это – наилучшая рекомендация, не так ли?

- Разве это был не Альбус? – нахмурилась директриса.

- Нет. Это Адриан Вулвертон. И он мне никакой не родственник. Я познакомилась с ним в январе, когда сопровождала Гарри на первый срок окклюменции.

- Но он сам утверждал, что приходится тебе дальним родственником!

- Он хотел защитить профессора и меня: те злополучные осиные лапки предназначались Северусу Снейпу.

МакГонагалл недоверчиво посмотрела на Гермиону:

- Защитить? Просто так? Звучит невероятно!

- Вулвертон - добрейший человек, - уверенно заявила Гермиона и тут же усомнилась в собственных словах, вспомнив злобный взгляд легилимента, брошенный им на Фишера, от которого у неё на миг похолодело в груди.

- Добрейший человек?! - сухой безрадостный смех старой волшебницы разрезал тишину директорского кабинета. - Два утверждения - и оба ложны. Вулвертон - безжалостная циничная тварь! - глаза директрисы сверкнули гневом.

Гермиона буквально ощутила, как волна ярости прокатилась от МакГонагалл к ней. Девушка опешила: казалось, они говорят о разных людях.

- Значит, Гарри опасно контактировать с мистером Вулвертоном? - промямлила она.

- Поттеру? Ну, он-то - не женщина... - странное замечание МакГонагалл натолкнуло Гермиону на определённые мысли:

- Он совершил против вас насилие? - выпалила девушка.

- Да, но не в том смысле, который ты вкладываешь в свои слова, - резко ответила женщина. - Гарри может продолжать уроки, однако фамильярничать с Вулвертоном ему в любом случае не стоит. Тебе же я рекомендую сократить своё общение с ним до минимума.

- Да, мэм, - ответила девушка, понимая, что невольно вступила на запретную территорию.

- Я понимаю, что тебе хотелось бы получить объяснения, но я не имею возможности дать их тебе… Хочешь чашечку чая? – спросила МакГонагалл. – Надо же съесть твоё печенье.

«Надеюсь, что хотя бы профессор Снейп объяснит мне, чем опасен неприметный учитель легилименции», - думала Гермиона, размешивая сахар серебряной ложечкой.



***

Неотвратимо приближались выпускные экзамены. Из тихого и уединённого места, каким была библиотека в середине семестра, она превратилась в некое подобие зала ожидания в аэропорту, полного пассажиров, ожидающих отложенных рейсов. Это неожиданное сравнение пришло Гермионе в голову, когда она опрометчиво оставила своё место, чтобы добавить ещё одну книгу к своей внушительной стопке. Вернувшись, она обнаружила, что на её стуле примостились две хаффлпаффки, растерянно взирающие на неустойчивую пирамиду фолиантов перед собой.

- Ох, мисс Грейнджер, это ваше место? А мы-то думали, что нам наконец-то повезло найти место, чтобы позаниматься, - огорчённо проговорила одна из девушек.

- Нет, нет, сидите, - Гермиона остановила порыв девушки встать. - Я практически закончила, - немного покривив душой, успокоила её гриффиндорка.

Гермиона огляделась: все места были заняты, столы загромождены опасно накренившимися стопками книг. Несколько человек устроились прямо на полу, предварительно наколдовав циновки.

Неподалёку какой-то нетерпеливый пятикурсник додумался выдернуть книгу из основания пирамиды, и мудрость, призванная просвещать неблагодарных потомков, рухнула на пол, подняв клубы пыли. На шум примчалась мадам Пинс и, всплеснув руками, выдала гневную тираду в адрес неловкого студента. Дабы избежать риска быть отлучённым от библиотеки накануне экзаменов, он молчал, лишь изредка кивая в особо патетических местах её речи.

- Мадам Пинс, у меня к вам просьба, - Гермиона воспользовалась паузой, во время которой библиотекарь набирала воздух, чтобы с новыми силами продолжить обличение провинившегося мальчишки.

Женщина обернулась.

- Не могли бы вы в виде исключения выдать мне вот эту книгу с собой - здесь совершенно негде присесть, а я обещала мадам Помфри уточнить кое-что по седативным зельям.

- Разумеется, мисс Грейнджер, вам я выдам! - кивнула Пинс. - Позвольте, я лишь занесу название в формуляр.

Женщина коснулась палочкой корешка книги и проговорила заклинание.

- На два дня, не больше, - строго добавила она.

У выхода из библиотеки Гермиона столкнулась с Гарри, который с тоской взирал на до отказа заполненный студентами читальный зал. Его уже четыре дня не было в школе, и Гермиона начинала волноваться, тем более что выловить Рона из круговерти индивидуальных тренировок, свиданий и факультативных занятий по защите, чтобы выяснить, знает ли он что-нибудь о Гарри, не представлялось возможным. Как небезосновательно подозревала Гермиона, Рон сознательно избегал её, опасаясь упреков по поводу своего нового романа. Гермиона отчасти понимала его: женственность Аманды Падалевски била через край. В этом плане мисс Паркинсон не выдерживала с ней никакого сравнения. Но за Панси всё равно было обидно - слизеринка не побоялась рискнуть своим авторитетом у одноклассников, начав встречаться с гриффиндорцем.

Увидев Гарри, Гермиона облегчённо вздохнула: он вернулся, и даже заглянул в библиотеку!

- Привет, - осторожно сказала девушка. - Кошмар, да?- она кивнула в сторону переполненного помещения.

- Не представляю, как я успею подготовиться к ТРИТОНам, - устало проговорил Гарри.

- Успеешь, если правильно распланируешь время и станешь неуклонно придерживаться графика, - уверенно сказала Гермиона. - Заниматься будешь по моим конспектам, чтобы не перелопачивать горы литературы. Кстати, твоё зелье скоро дозреет, дня через два.

- Ты всё-таки сварила его, - тихо сказал Гарри. - Гермиона, ты можешь забыть всё, что я тебе тогда наговорил? Я был ослом, что усомнился в тебе.

- Хорошо, я забуду. Но только дай мне одно обещание, - улыбнулась Гермиона.

- Какое?

- В следующий раз, когда я открою тебе ещё какую-нибудь свою тайну, постарайся терпеливо выслушать и хотя бы попытаться понять мотивы моих поступков.

- Обещаю! А много ещё их у тебя, твоих тайн? – вкрадчиво спросил Гарри.

- Хватает, - коротко ответила Гермиона. – Пойдём, найдём Рона.

***

Входя в гриффиндорскую гостиную, Гермиона заметила, как Рон, завидев её, встрепенулся, явно собираясь побыстрей слинять из комнаты.

- Гарри, подойди, пожалуйста, к Рону и скажи ему, что я не собираюсь обсуждать его отношения с мисс Падалевски, пусть расслабится, - попросила Гермиона.

- Падалевски? Кто это? – удивился Гарри.

- Неважно – он поймёт! – криво усмехнулась девушка.

Она увидела, как Гарри нагнал Рона и что-то сказал ему, и тот покраснел и бросил смущённый взгляд в её сторону. Гермиона махнула рукой, приглашая ребят присоединиться к ней.

- Итак, други мои, как у вас обстоит дело с подготовкой к экзаменам? – строго спросила она.

- Полный ноль, - поморщился Гарри.

- Немногим больше, - выдавил Рон.

- В таком случае я объявляю свою диктатуру над вами вплоть до конца сессии, - торжественно изрекла Гермиона. – Возражения есть?

- Нет, - уныло проговорил Рон. Гарри кивнул.

- Сейчас я составлю ежедневный график для каждого из вас.

Она набросала распорядок дня для Гарри.

– Если тебе понадобится отлучаться, я буду оперативно вносить изменения. Рон, ты можешь отказаться от тренировок?

- Менеджер Пушек настаивал, чтобы я занимался три раза в неделю, иначе я не попаду в команду, - вздохнул Уизли.

- Ладно, тренировки оставляю. А вот мисс Падалевски придётся урезать!

- Гермиона, ты же обещала не говорить на эту тему! – возмутился Рон.

- А я и не говорю, – отрезала Гермиона. - Полчаса перед отбоем хватит?

- Смотря на что! – приуныл Рон.

- Прелюдию придётся опустить, - хихикнул Гарри и получил локтем в бок. – А что Паркинсон?

- И ты туда же! – обиженно проговорил Рон.

- Ну я-то не обещал молчать про мисс… как-её-там… вот ведь бывают фамилии! – усмехнулся Гарри. – Так что, Паркинсон отдыхает?

- Я свободный человек и живу в свободной стране! – с вызовом сказал Рональд Уизли. - Отношения между полами должны быть лёгкими и необременительными, иначе они теряют всякую прелесть.

- Ладно, мистер либертин, ваша позиция ясна, займёмся, наконец, делом, - решительно сказала Гермиона. – Итак, я настаиваю, чтобы вы придерживались составленных графиков, в случае, если что-либо непонятно, сразу же обращались ко мне или к соответствующему преподавателю. Отдаю вам свои конспекты, там материалы лекций и немного сверх программы. Каждые три дня я буду проверять, что вы успели выучить.

- Действительно, диктатура! – простонал Рон и страдальчески посмотрел на подругу.

- Всего на месяц, - мягко сказала Гермиона. – Ну, Ронни, я же ради вас всё это делаю!

- Да, но Аманда… Она требует внимания, - оправдывался Рон.

- Сочувствую, но ничем помочь не могу, - отрезала Гермиона. – Аманды приходят и уходят, а результаты ТРИТОН - на всю жизнь.

- Слушай, Гермиона, давай начнём с завтрашнего дня, а сейчас сходим к Добби на кухню, - жалобно сказал Гарри.- Я четыре дня питался кое-как, и меня поддерживала мысль, что я вернусь и истреблю продовольственные запасы Хогвартса.

- Но через полтора часа ужин, - возразила Гермиона.

- Я не доживу до ужина! Ты же не хочешь, чтобы я умер голодной смертью?! – взмолился Гарри. – Вот и Рон не против…

- Рон всегда не против! – засмеялась Гермиона.

- И ничего смешного! Это индивидуальные особенности метаболизма и активный образ жизни, - поднял палец вверх рыжий гриффиндорец.





Глава 22.

Гарри и Гермиона были глубоко разочарованы, когда обнаружилось, что текст, проявленный с помощью сваренного Гермионой зелья, не содержит той информации, на которую так рассчитывал Гарри Поттер.

- Полгода прошло, и никакого прогресса в поисках: Кинси до сих пор не нашёл мне вещицу, принадлежавшую Марии-Антуанетте, и этот номер, - он кивнул на пергамент, - оказался пустым!

- Гарри, отрицательный результат - тоже результат, - попыталась утешить его Гермиона.

- Но не в данном случае, - вздохнул он. - Я совершенно не представляю, где искать дальше! Ни одной зацепки, ни одной! А люди продолжают гибнуть!

Он с силой ударил кулаком по столу.

- Знаешь, директор Дамблдор оставил профессору МакГонагалл свой дневник, но по некоторым причинам она прочитала его совсем недавно. Я уговорю её разрешить тебе его прочесть. Записи охватывают последние два года жизни Дамблдора, и не исключено, что там есть какие-нибудь намёки о сам-знаешь-чём.

- Пойдём к ней немедленно! - вскочил Гарри.

- Но уже второй час ночи. Мы не можем ворваться к ней в такое позднее время!

- Какая разница, если на карту поставлен исход противостояния?! - воскликнул Гарри.

- Да, но она-то этого не знает! Если мы её разбудим и станем требовать дневник, который она воспринимает как свою личную, если не сказать интимную, вещь, результат будет предсказуем: она разозлится и выгонит нас взашей.

- Но что же делать? - приуныл Гарри.

- Завтра я пойду к ней одна и постараюсь убедить, не вдаваясь в подробности. А ты пока готовься морально к тому, что можешь обнаружить в дневнике совершенно неожиданные вещи.

- Неожиданные вещи? Ты читала его?

- Нет, но профессор МакГонагалл процитировала мне некоторые фразы. Ты же должен прочитать дневник целиком, чтобы ничего не упустить.

- Не думаю, что смогу заснуть после такого торжественного предисловия, - проворчал Гарри.

- Тем не менее, спокойной ночи.

***

- Дать Поттеру дневник?! Я ожидала, что вы понимаете значение таких понятий, как деликатность и неприкосновенность частной жизни, - подбородок МакГонагалл задрожал от обиды. - Когда я в минуту слабости поделилась с вами, я рассчитывала на вашу тактичность.

- Выслушайте меня, пожалуйста, мэм! - взмолилась Гермиона. - Все дело в поручении профессора Дамблдора - Гарри зашёл в тупик. Ему просто необходимо внимательнейшим образом изучить дневник – возможно, там есть какие-нибудь зацепки.

- Ерунда! Все записи касаются либо меня, либо Северуса, - нарочито уверенно сказала МакГонагалл, но Гермиона уловила тень сомнения в её голосе.

- Есть вероятность, что записи содержат детали, которым вы не придали значение, а Гарри разглядит в них подсказку.

- Ну конечно, мистеру Поттеру ведомо такое, что мне и не снилось, - язвительно проговорила директриса.

- Да, - спокойно ответила девушка, - он приобрёл некоторые специфические знания и опыт, выполняя поручение профессора Дамблдора..

- И что, каковы результаты? Он зашёл в тупик, вы сказали? Стоит ли продолжать? - скептически спросила МакГонагалл. – Не лучше ли мистеру Поттеру прибегнуть к помощи Ордена?

- Гарри должен делать всё самостоятельно – на то была воля профессора Дамблдора. Кроме того, осенью ему удалось выполнить часть поручения директора, значит, профессор Дамблдор не зря рассчитывал на Гарри. Пожалуйста, позвольте Гарри прочитать дневник!

- Но тогда мистер Поттер доберётся и до тех строк, где речь идёт о Северусе. Вы сами говорили, Гермиона, что Гарри не готов к этому, - возразила МакГонагалл.

- Хуже его отношение к профессору Снейпу не станет, потому что хуже уже некуда, - вздохнула Гермиона. – Возможно, это даже к лучшему…

- Ладно, пусть приходит и читает здесь. С собой - не дам! – заявила директриса. – А вам, мисс Грейнджер, пора на занятия.



***

- Я могу рассчитывать на ваше умение держать язык за зубами, мистер Поттер? – спросила МакГонагалл, когда Гарри с Гермионой пришли вечером того же дня в директорский кабинет.

- Да, конечно, - кивнул Гарри.

МакГонагалл неохотно придвинула к нему дневник.

– Я бы очень не хотела, чтобы вы с кем-нибудь обсуждали прочитанное, - поджав губы, сказала она. – Даже с мисс Грейнджер!

Гарри кивнул.

– Можно? – спросил он, осторожно дотрагиваясь до дневника.

- Берите уж и покончим с этим! – резко бросила МакГонагалл. – Гермиона, пока мистер Поттер занят, поговорим о вашем последнем эссе по трансфигурации, там есть несколько спорных утверждений.

Она указала девушке на диван, стоящий в эркере.

Гермиона со своего места искоса наблюдала за Гарри. Вот он осторожно придвинул к себе дневник и бережно открыл сафьяновую обложку, поправил очки и начал читать. По мере продвижения вперёд лицо его становилось напряжённее; он запустил пальцы в волосы и жадно вглядывался в строчки. В какой-то момент он изумлённо выпрямился и потёр переносицу под дужкой, затем украдкой бросил взгляд на МакГонагалл и быстро отвёл глаза.

- Теперь я вас оставлю, можете посмотреть свежий номер «Вестника нумерологии», пока я не отдала его профессору Вектор.

МакГонагалл вышла из кабинета, оставив студентов вдвоём. Гермиона раскрыла журнал, но не удержалась от того, чтобы посмотреть на Гарри, который, не отрываясь от чтения, потянулся за бумагой и пером, что-то записал, вернулся на две станицы назад, наморщил лоб, задумчиво погрыз кончик пера и отложил его. Глаза лихорадочно блеснули, он стал методично просматривать записи, вернувшись к началу тетради.

Затем он отодвинул свой лист и склонился над дневником. В какой-то момент он вздрогнул, его глаза недоверчиво расширились.

Гермиона затаила дыхание.

Чем ближе Гарри подходил к концу тетради, тем строже становилось его лицо, на лбу обозначилась резкая складка. Перевернув последнюю станицу, он сглотнул и невидяще уставился в окно. Прошло не меньше четверти часа, а он всё так же сидел, не проронив ни звука.

- Гарри, - тихо позвала Гермиона.

Он посмотрел на неё, как будто только сейчас вспомнил, что не один в комнате.

- Гарри?

- Не спрашивай сейчас ничего, ладно? Мне надо подумать, - подозрительно ровным тоном ответил он и спрятал лицо в ладонях.

На улице стремительно темнело. Гарри обернулся на звук открываемой двери и поднялся со стула. Он убрал в карман мантии свои записи и подошёл к МакГонагалл.

- Мэм, я понимаю, как непросто вам было решиться показать мне дневник. Позвольте, - он осторожно поднёс её руку к губам и поцеловал.

- Надеюсь, вы нашли там что-нибудь полезное, - хрипло проговорила МакГонагалл.

- Да, спасибо вам, - ответил Гарри.

Директриса поспешно отвернулась.

- Вы свободны, идите, - голос женщины звучал глухо и слабо.

***

- Ты ещё не ложишься? - спросила Гермиона в гриффиндорской гостиной. - Если хочешь, я посижу с тобой тут немного.

- Лучше иди спать, а у меня есть ещё одно небольшое дело, - сказал Гарри.

***

- Смотри-ка, кто-то сорвал розыскные плакаты! - дёрнул её за рукав Рон, когда друзья пришли на завтрак в Большой зал. Девушка взглянула туда, куда он показывал: мистер Брэдли озадаченно изучал стену с обрывками колдографий, водя палочкой вдоль каменной кладки.

- Ну и хорошо, а то у меня от их физиономий вечно портился аппетит, - хмыкнул явно невыспавшийся Гарри.

- Я думаю, к середине дня они восстановят плакаты, - сказала Гермиона.

- Поживём – увидим, - протянул Гарри, вызвав у Рона недоумение.

За обедом авроры торжественно внесли в зал новые плакаты и прикрепили к стене. Не успели Хайни с Брэдли отойти от колдографий, чтобы полюбоваться проделанной работой, как по углам плакатов заскакали оранжевые язычки огня, весело пожиравшего пергамент. Неизвестно откуда взявшийся ветерок швырнул в лицо аврорам пепел. Хайни закашлялся, а Брэдли крепко выругался, заработав осуждающий взгляд директора МакГонагалл.

- Гарри, ты можешь издать справочник «Incendio на все случаи жизни», - шепнула Гермиона так, чтобы никто не услышал.

- Я постараюсь не повторяться, - многозначительно ответил парень.

На следующее утро, стоило лишь аврорам приблизиться к пустующей стене с рулонами пергамента, из неё вдруг хлынул такой мощный поток воды, что оба аврора в одно мгновение стали мокрыми до нитки. Побросав испорченные плакаты под одобрительный гул слизеринского стола, они спешно покинули зал.

- Как ты думаешь, у меня есть шанс получить отлично по трансфигурации и заклинаниям? – наклонился Гарри к Гермионе.

- Отложенные чары? Это же университетский уровень! – восхитилась девушка.

Гарри со скромным достоинством пожал плечами.

Позже, когда они сидели на трибуне, наблюдая за Роном, Гермиона спросила:

- Зачем ты это делаешь, Гарри? И почему именно так, словно пытаешься привлечь внимание?

- Тогда, прошлым летом, мы не совсем хорошо… ммм… совсем не хорошо расстались с профессором Снейпом. Я хотел бы извиниться хотя бы таким образом. Не то чтобы я полюбил его, как родного отца, - попытался он скрыть за шуткой истинные чувства, - но некоторые из моих высказываний в его адрес явно не соответствуют действительности.

- Только некоторые? - скептически спросила Гермиона.

- Я до сих пор считаю, что в смерти Сириуса есть доля его вины, но упрёков в трусости он, конечно, не заслужил.

- Рассчитываешь, что описание твоих художеств с плакатами рано или поздно появится в прессе? – догадалась Гермиона.

- Угу. Написали же в декабре про выброс магической энергии! Надеюсь, Снейп читает газеты… Кстати, хорошая мысль… - парень о чём-то задумался. – Пойдём, ты мне поможешь!

***

В следующий раз, к удовольствию всех присутствующих, Брэдли и Хайни были одеты в непромокаемые плащи. Им, впрочем, удалось беспрепятственно повесить плакаты, и теперь авроры, держа палочки наизготовку, ждали, что будет дальше. Весь зал напряжённо следил за тем, что произойдёт, но прошло пять минут, десять – и ничего.

Учащиеся и преподаватели Хогвартса разочарованно вернулись к прерванному обеду.

- Кажется, кое-то выдохся, - хихикнул Рон и зачерпнул супа.

- Не факт, - бросил Гарри. – Смотри.

Внезапно пергамент плакатов стал видоизменяться, и через полминуты на камни Большого зала с шелестом потекла струйка серого песка.

Все вытянули шеи и повыскакивали в проход между столами.

Достигнув пола, сыпучая субстанция двинулась вперёд, приобретая очертания змеи. Серый цвет сменился зелёным.

- Ой, мамочки, куда она ползёт?! – воскликнула Лаванда Браун.

Песчаный фантом, между тем, извиваясь, достиг высокого стула за преподавательским столом, пустующего с прошлого года и там, ещё несколько раз поменяв цвет, исчез, будто и не бывало.

Тишина, воцарившаяся в зале, была нарушена лязганьем засова на двери.

- Sonorus! – раздался голос мистера Брэдли. – Всем вернуться на свои места! Палочки на стол! Никто не покинет помещение до тех пор, пока у каждого не будут проверены последние заклинания. Хайни, вызови подкрепление.

Гермиона испуганно взглянула на Гарри, который вернул ей успокаивающий взгляд.

- И какой смысл? – проговорил Рон. – Голову даю на отсечение, осмотр ничего не даст. Наверняка, этот человек воспользовался не своей палочкой!

Гермиона облегчённо вздохнула.

- По-моему, неплохо вышло, да? - наклонился к ней Гарри.

***

Первая полоса воскресного выпуска «Ежедневного Пророка» радовала глаз:

«Хогвартс: шоу продолжается! Уникальный синтез трансфигурации и чар, с блеском исполненный неустановленным лицом, не оставил равнодушным никого из присутствовавших в Большом зале Школы чародейства и волшебства… Аврорат разводит руками…»

- Гарри, можно я возьму этот номер на память? – попросила Гермиона.

- Бери.

***

Через час Ленор, радостно взмыв в весеннее шотландское небо, растворилась в притягательной апрельской голубизне.

***

- Вот уж никогда бы не подумала, что наш декан такой любитель эпистолярного жанра, - заметила Панси, отдавая Гермионе только что полученное письмо.

- Да? А виртуозно-оскорбительные комментарии на полях эссе по зельеварению никогда не наталкивали тебя на мысль, что профессор Снейп должен неплохо владеть пером?

- Слизеринцев он не удостаивал письменным разбором сочинений, - притворно вздохнула Паркинсон.

- Ну, разумеется! – хмыкнула гриффиндорка.

«Должно быть, он получил газету с моей припиской и сразу же написал ответ», - предположила Гермиона



Мисс Неосторожность,

всегда подозревал, что молодым бездельникам, десять месяцев в году запертым в четырёх стенах, может многое прийти в голову от скуки, но то, что измыслили Вы с Вашим другом, превосходит самые смелые мои ожидания: воистину, глупость человеческая не имеет границ!

Прекрасно осознаю, что образ жизни, который я сейчас веду, со стороны кажется довольно однообразным, и вы решили немного оживить монотонную рутину моего бытия. Ваши действия, как я подозреваю, были призваны возродить угасший было интерес окружающих к моей скромной персоне.

Что ж, вынужден констатировать: ваши усилия не пропали втуне - мы опять окружены со всех сторон вниманием, которого уже почти год благополучно избегали.

Даже мой Патрон проявил живейший интерес к новостям из Ваших краёв и строит всяческие предположения, в связи с чем изъявил желание видеть меня в своём кругу как можно чаще. Чувствую, что близится тот день, когда он удостоит мою преданность парой благодарственных слов.

Порой задумываешься, не бросить ли всё к Мерлину и вернуться на тот гостеприимный остров, где я когда-то имел счастье провести незабываемые полгода.

П.Принс

P.S. Потрудитесь сообщить своему другу, что наилучшим извинением с его стороны было бы навсегда забыть о моём существовании.

P.P.S. Наша с Вами договорённость остаётся в силе.


«Хотели, как лучше, а получилось, как всегда», - расстроенно подумала Гермиона; уши её горели, как будто она выслушала всё это из уст профессора.

Утешало одно: последний постскриптум говорил о том, что зельевар сгустил краски и, несмотря на свои собственные слова, пока всё же не собирается в Азкабан.

***

Mай прошëл под аккомпанемент шуршания страниц учебников, судорожных попыток некоторых выпускников одолеть двухлетний курс за три ночи, участившихся нервных срывов, соловьиного щёлканья в прибрежных кустах и запаха молодой листвы.

Рой Фишер в конец распоясался, заваливая Гермиону всё новыми и новыми поручениями. Ему удалось добиться доверия самого Скримджера, и теперь он постоянно таскался в Министерство с докладными записками, аналитическими отчëтами и статистическими справками. Гермиона считала дни до начала экзаменов, под любым благовидным предлогом уходя от разговоров на тему еë будущей карьеры под чутким руководством Фишера. Своим неустанным вниманием он отравлял ей последние школьные дни, и Гермиону буквально тошнило от одного его вида. Она уже несколько раз ловила себя на том, что готова послать его куда подальше, но в последний момент над её порывами брало верх привитое ей с детства уважение к старшим.

- Знаешь, Гермиона, тебе надо научиться говорить людям "нет", иначе тебя постоянно будут использовать, - сказала как-то раз Панси Паркинсон в ответ на Гермионины жалобы.

ТРИТОНы Гермиона сдала на отлично - все, кроме гербологии: в какой-то момент в её голове словно кто-то погасил свет, и она забыла периодичность полива мандрагоры. В результате оценка была снижена на балл.

Гермиона поплакала в подушку, затем перечитала характеристику, выданную ей Снейпом, и успокоилась. «Всë равно гербология будет среди вступительных экзаменов в Академии, так что хогвартская оценка не имеет принципиального значения», - рассудила она и полезла в шкаф, чтобы ещё раз полюбоваться платьем, которое собиралась надеть на выпускной.

У Рона и Гарри тоже были вполне приличные результаты - не зря Гермиона последний месяц держала их в ежовых рукавицах!

Через неделю выпускникам должны были объявить результаты. Можно было расслабиться или заняться подготовкой к выпускному вечеру.



***

Друзья валялись на расстеленном в тени огромного дерева пледе и наслаждались блаженным ничегонеделанием.

Гермиона лежала, закрыв глаза и покусывая сорванную травинку. Солнце рябило сквозь листву и нагревало кожу. Девушка думала о том, что совсем скоро увидится с Драко и его крёстным…

- Гермиона, только не мычи, я тебя умоляю, - раздался ленивый голос Рона, и Гермиона обнаружила, что она действительно напевает какую-то мелодию.

- Я не мычу, а пою, Рональд Уизли! – сказала Гермиона и лягнула его ногой, не открывая глаз.

- Уя-я, а меня-то за что! – воскликнул потревоженный Гарри. – Лично мне нравится, как ты мычишь, то есть поёшь.

- Подхалим! – усмехнулся Рон.

Возмущаться было лень, и Гермиона снова нырнула в приятные мысли, но тут кто-то заслонил ей солнечный свет. Она нехотя приоткрыла один глаз и обнаружила рассматривающего её Фишера. Похоже, он был сильно раздражён. Дрёма моментально слетела с неё, и она поднялась на ноги, поправляя юбку.

- Мисс Грейнджер, есть разговор, отойдём! – требовательно сказал профессор.

«Принесла нелёгкая!» - подумала Гермиона. Её надежде уехать из школы, не поругавшись с Фишером, видимо, не суждено было сбыться. Девушка обречённо вздохнула, обернулась и успокаивающе посмотрела на Рона, подозрительно глядевшего на Фишера.

- Что уставился, щенок?! - рявкнул на него зельевар. Рон подскочил как мячик и мгновенно стал красным от гнева. Гарри на всякий случай достал волшебную палочку.

- Пойдёмте же, профессор! – Гермиона скорее схватила Фишера за рукав мантии и потащила от греха подальше. Это выглядело фамильярностью с её стороны, но ей было всё равно, лишь бы предотвратить назревающий конфликт.

Немного погодя они оказались в пустой аудитории. С независимым видом Гермиона уселась на преподавательское место и выжидательно уставилась на Фишера. Он нервно кружил по комнате, Гермиона ждала, когда он заговорит.

- Сегодня сижу я на педсовете и вдруг узнаю, что вы, оказывается, не собираетесь поступать в ВЦУ! - обвиняющим тоном произнёс профессор. – Как это понимать?

- А что тут понимать, сэр? Я собираюсь учиться в другом месте, - стараясь сохранять спокойствие, ответила девушка.

– Вы совершенно определённо дали мне понять, что готовитесь стать колдомедиком, - угрожающе сказал мужчина.

- Когда?! – совершенно искренне изумилась Гермиона.

- С месяц назад, в лаборатории, я спросил вас об этом, и вы подтвердили!

«Вот засада!»

- С тех пор я передумала, - хладнокровно заявила девушка.

Её равнодушие буквально взбесило Аптекаря.

- Тогда какого чёрта я угробил на вас столько времени? – разъярился он.

Гермиона вскочила и возмущённо заговорила:

- Вы угробили на меня или я - на вас, это ещё надо разобраться! Вы свалили на меня подготовку материалов к урокам, я вместо вас готовила зелья для больничного крыла, я делала аналитику для вашей клиники, и после этого вы ещё имеете наглость утверждать, что напрасно тратили на меня время!

- Я знаю, куда вы собрались! – заорал Фишер. – В Академию Сравнительного Зельеведения! И мне известно, почему!

- И почему же? – подняла брови Гермиона.

- Потому что там учился ваш чёртов Нюниус!

- Кто, простите?

- Кто, кто… Этот недобитый ублюдок Снейп! Он выкрутился один раз при помощи выжившего из ума старика, но теперь за него возьмутся всерьёз! Никуда этот трус не денется!

- Кто трус, Снейп?! – забывшись от негодования, воскликнула Гермиона.

- Вот оно! Превозносите беглого убийцу?! У вас отвратительный вкус, если вам нравится этот сальноволосый уродец.

- Он, во всяком случае, не имел обыкновения нападать на своих студенток в школьных коридорах - в отличие от вас! – презрительно парировала Гермиона.

- Да он просто не знал, что с ними потом делать! Вряд ли он когда-нибудь вообще имел дело с бабой, - гадко ухмыльнулся Фишер, забыв, что разговаривает со студенткой.

Гермиону затошнило от его самодовольного вида.

– Вы уверены? – преодолевая отвращение, язвительно поинтересовалась девушка.

- Да какая женщина на него позарится, сама подумай? – с невыносимым превосходством заявил Фишер.

- Я думаю, та, у которой хватит мозгов его оценить! – вырвалось у Гермионы.

- Вот как?! – заревел он, как потревоженный в берлоге медведь, схватил девушку за плечи и начал трясти. – Что у вас с ним было? Отвечай!

- Obliviate! – произнёс знакомый голос у них за спиной. В дверях стояла Минерва МакГонагалл; её палочка была направлена на Фишера. Взгляд мужчины расфокусировался, руки безвольно упали вниз; он опустился на ближайшую скамью и отключился.

- Спасибо, профессор! – севшим от испуга голосом проговорила Гермиона. – Когда он придёт в себя?

- Минут через десять. Он всегда так…ммм… некорректно ведёт себя с вами?

- В этот раз я сама виновата - сказала лишнего, - призналась Гермиона, гадая, какую часть разговора могла услышать директор.

– Да уж, ни к чему ему знать, насколько вы очарованы нашим Северусом, - немного грустно усмехнулась МакГонагалл.

Гермиона смутилась окончательно:

- «Очарована» – это не совсем подходящее слово, мэм.

- А если серьёзно, я и раньше советовала вам учиться держать себя в руках. Вы уже практически взрослый человек и должны понимать, что одним неосторожным высказыванием можете поставить под удар и себя, и других, - МакГонагалл многозначительно посмотрела на девушку и задумчиво продолжила: - Не очень-то мне хочется продлевать на следующий год преподавательскую деятельность Роя Фишера в Хогвартсе, но формально придраться не к чему.

- Не буду вдаваться в подробности, но профессор Фишер морально нечистоплотен, - твёрдо сказала Гермиона. – Невыносимо слушать, как он поливает грязью человека, которому… который…

Она запнулась, часто моргая, чтобы не дать себе заплакать.

- Вы, молодёжь, вечно кидаетесь из одной крайности в другую: то ненавидите человека, то обожествляете его, - произнесла МакГонагалл

Гермиона попыталась возразить против такого весьма утрированного описания её отношения к профессору Снейпу, но директор не дала себя прервать:

- Безусловно, некоторые поступки Северуса достойны уважения, но… но, в любом случае, грязи в нём всё равно немало.

Девушка поражённо уставилась на МакГонагалл - она всегда считала директрису образцом корректности.

- Поймите, все преступления, в которых он принимал участие или был наблюдателем, вся жестокость и цинизм, с которыми ему приходилось сталкиваться, добровольно или по принуждению – всё это отразилось на нём. Наслаждался ли он всем этим либо испытывал адские муки совести или отвращение психически здорового человека, но его опыт не мог пройти бесследно для него. Неважно, что он многократно искупил свою вину. Ему не у кого было научиться любить и сопереживать. Его душа искорёжена, и ничего с этим не поделаешь, не излечишь…

- Откуда вам знать про него, вы – не Дамблдор! - вырвалось у Гермионы.

- Конечно, я никогда не была его конфиденткой, как Альбус, но я немало пожила на свете, я многое вижу, что остаётся незаметным для других.

- Почему же ни вы, ни директор в своё время не остановили его однокурсников-гриффиндорцев, когда они травили его?

-Травили? Во-первых, это громко сказано, во-вторых, мне помнится, он вполне успешно давал сдачи. Я чувствую, Гермиона, вы заблуждаетесь в оценке Северуса Снейпа. Да, он рискует жизнью, он смел, умён, предприимчив и вынослив, но тепла вы не дождётесь от него никогда. Поэтому советую вам как старший друг, может быть, даже по-матерински: старайтесь не подходить к нему ближе, чем потребуют обстоятельства.

Гермиона не совсем поняла, что имеет в виду МакГонагалл.

- Подходить ближе? Зачем? Вы же не думаете, что я… - изумлённо произнесла девушка, – что я неравнодушна к нему?

- А разве нет? – испытующе посмотрела на неё МакГонагалл.

- Да нет, конечно! Он же мой преподаватель, он много старше меня, он ровесник моего отца… И вообще, это – нелепо! – воскликнула Гермиона.

- Тогда я не понимаю, Гермиона, откуда у вас такая горячность, когда речь заходит о Северусе!

- Я ненавижу несправедливость - вот и всё объяснение.

- Хорошо, если так… Будьте осторожны, Гермиона. Помните, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь.

Фишер пошевелился.

- Теперь уходите быстрей. Я сама всё улажу! – сказала МакГонагалл.

***

От выпускного бала у Гермионы осталось двоякое впечатление: с одной стороны, она никогда столько не смеялась, с другой, праздник прошёл слишком спонтанно и легкомысленно.

«Как, и это всë?» - подумала она на следующий день.

***

- Как странно... - пробормотал Рон, пристроив затылок на подголовник дивана в купе Хогвартс-экспресса.

- Странно, что всё это - в последний раз? - улыбнулась Гермиона.

- Что, и у тебя такое же чувство? - спросил Уизли.

- Угу, - девушка задумчиво погладила кожаную обивку сиденья.

Дверь купе отъехала, и появился Гарри.

- Где был? - лениво поинтересовался Рон.

- Курил в коридоре. В окно смотрел.

Гермиона строго посмотрела на Поттера:

- Давно ты куришь?

- Мамочка, не начинай! - поморщился Гарри. - И так голова болит!

- Кстати, у мамочки с собой есть одно хорошее зелье, - многозначительно сказала Гермиона, - но если вы настаиваете, мамочка может оставить вас в покое.

- Отнюдь! Мы не настаиваем, а напротив, ценим ваше внимание, - вкрадчиво проговорил Гарри.

- Отнюдь?! Где ты слов таких нахватался? – хохотнул Рон. - Гермиона, не томи, доставай!

Парни по очереди отхлебнули из Гермиониной склянки. Девушка с интересом наблюдала за ними.

- Сама варила? - Рон одобрительно погладил её коленку.

- Нет, взяла из кладовки Снейпа. Этикетки, правда, не было... Вы ничего странного не ощущаете?

Рон нервно сглотнул.

- А что это ещё может быть? – осторожно спросил он.

- Нууу, если это не антипохмельное зелье, - задумчиво протянула Гермиона, - то … ммм… скорее всего, скорее всего… антиприапово. Они сходны по цвету и консистенции.

- Что?! – взревел Рон. – Ты споила нам зелье от стояка?!

- Не знаю... - пожала плечами Гермиона. - А что ты чувствуешь?

- Да ничего не чувствую! – глаза Рона полезли из орбит.

- Значит правильно, антиприапово, - равнодушно сказала Гермиона. – Доза была большая - теперь полгода отдыхаешь.

- Полгода?! О, боги! – Рон стукнулся лбом об стол.

С той стороны, где сидел Гарри, послышался странный стон. Рон вскинул голову и увидел, что его друг давится от смеха.

- Так, так, издеваемся… - он с укором смотрел на подругу. – О, женщины! Коварство ваше имя!

- А ты не задавай глупых вопросов! Конечно, я варила его сама. Если ты хотя бы немного уделял внимание зельеварению, ты бы знал, что срок годности антипохмельного зелья – двенадцать часов!

Рон надулся и демонстративно отвернулся к окну.

Гарри улыбался Гермионе.

- Так ты пока будешь жить в Норе? – спросила она.

- Ну да, пока Рон не выгонит, - кивнул Поттер. – Не забудь приехать на мой день рождения – к этому времени ты успеешь сдать вступительные экзамены, так ведь?

- Да, с середины июля я свободна. Вернусь в Англию и к вам загляну. Если Рон не выгонит. Не выгонишь, Ронни? - Гермиона наклонилась к Уизли и быстро поцеловала его в щёку.

- Вас, пожалуй, выгонишь! – проворчал Рон, пытаясь скрыть улыбку.



Глава 23.



Что может быть лучше, чем тёплым летним вечером вернуться домой, туда, где тебя ждут?

Небо было исчеркано низко снующими в поисках пропитания стрижами. Духота таила в себе предчувствие дождя и запах свежескошенной травой.

Отец с трубкой в зубах стриг лужайку, из распахнутых окон доносилось громыхание посуды - мама сооружала праздничный ужин.

Гермиона прислонилась спиной к садовой калитке и замерла, наслаждаясь сиюминутным приступом острого счастья. Но кошачья переноска в её руках требовательно дёрнулась, и волшебство момента исчезло. Девушка наклонилась и выпустила засидевшегося в неволе Косолапуса; он спрыгнул на землю, выгнул спину мохнатой рыжей скобкой и зашипел на газонокосилку.

- Джейн, Гермиона приехала! – закричал мистер Грейнджер и сгрёб дочь в объятья. От него приятно пахло вишнёвым табаком, чуть отросшая с утреннего бритья щетина на подбородке слегка колола ей лоб. Было уютно и хорошо.

- Гермиона! – взволнованно-радостный голос матери заставил девушку осторожно высвободиться из отцовского захвата.

- Здравствуй, мам, - тихо сказала она и прижалась щекой к материнской щеке.

Косолапус вертелся у них в ногах и тёрся спиной то об одного, то об другого. Мистер Грейнджер нагнулся и почесал кота между ушами.

- Здравствуй, дружок! О, да ты стал ещё страшнее, - усмехнулся мужчина, глядя на приплюснутую кошачью мордочку. Полунизл возмущённо фыркнул, рассматривая склонившееся над ним нелепое существо. «Кто бы говорил!» - подумал Косолапус. С его точки зрения, уж кто-кто, а люди не могли похвастаться красотой.

***

Комната была одновременно её и не её - должно быть, Гермиона отвыкла за полгода. После высоких кроватей хогвартской спальни, на которые в первый год обучения ей приходилось чуть ли не запрыгивать, домашний диванчик казался игрушечным.

Она присела в кресло, то самое, которому оказал почтение профессор Снейп, когда они прятались от Гарри в зимние каникулы.

Интересно, какое общежитие в Академии зельеведения? Много ли соседок по комнате у неё будет, удастся ли быстро найти с ними общий язык?

- Гермиона, иди ужинать, - послышался голос миссис Грейнджер. Косолапус пулей выскочил в коридор.

***

Когда Гермиона спустилась в гостиную, мать с отцом резко прекратили разговор. Она сделала вид, будто не придала этому значения и положила себе приличный кусок лазаньи на тарелку.

- Ммм, выглядит вкусно, мам! Я так соскучилась по домашней пище!

Миссис Грейнджер натянуто улыбнулась и посмотрела на мужа. Он достал из буфета бутылку вина и разлил по бокалам:

- Не грех и выпить в честь выпускницы!

Они чокнулись. Вино было сухим и терпким.

- Так какие же у тебя планы на ближайшее будущее? – спросила миссис Грейнджер.

- Всё те же: первого числа отправляюсь в Стокгольм, в течение трёх недель сдаю экзамены, потом возвращаюсь в Англию через Девон: поживу в Норе до дня рождения Гарри. А в августе я полностью в вашем распоряжении, если, конечно, захотите, - Гермиона старалась не замечать, как переглядываются родители.

- Доченька, хммм, а ты уверена, что тебе стоит продолжать магическое образование? – спросил отец.

Гермиона удивлённо подняла на него глаза, так и не донеся вилку до рта.

- Ты же уже научилась управляться со своей силой, и хорошо. Почему бы тебе не поступить, например, в Кембридж, на медицинский? – осторожно спросила мама. – Мы готовы оказывать финансовую поддержку, пока ты будешь учиться.

- Мам, пап, но я же – волшебница! – воскликнула Гермиона.

- Прежде всего, ты – умная и талантливая девушка, которая имеет возможность получить блестящее образование и сделать карьеру, - сказал мистер Грейнджер.

- Я имею такие же возможности в магическом мире, - нахмурилась Гермиона, предчувствуя неприятный разговор.

- Ой ли?! Как я понял из твоих рассказов, волшебники более консервативны, чем обычные люди. Разве твой пол и твоё происхождение не помешают тебе добиться успеха в магическом мире? Здесь для тебя всё было бы гораздо легче…

- В этом есть доля правды, но я собираюсь изменить мнение волшебников о возможностях маглорождённой ведьмы! – она попыталась свести разговор к шутке.

- Честолюбие и амбиции – это хорошо, но надо соотносить свои возможности и обстоятельства, - заметил отец. – Зачем идти против течения, если есть другие пути?

- Знаете, я много думала об этом и поняла: моё место – там, в мире, где есть магия. И если надо немного побороться, чтобы отвоевать его, то я готова к этому, - твёрдо сказала Гермиона.

Миссис Грейнджер резко поставила бокал на стол:

- Ты моя единственная дочь, и я не желаю, чтобы ты погибла, кому-то что-то доказывая!

- Мам, я не собираюсь погибать - я не так уж и беззащитна. К тому же, есть люди, которые всегда готовы помочь мне.

- Ты имеешь в виду Гарри и Рональда? Но они твои ровесники, им самим ещё предстоит найти своё место в жизни, - возразил мистер Грейнджер.

- Я имела в виду не только их, есть люди и постарше, - сказала Гермиона.

Миссис Грейнджер заметно напряглась.

– Могу я узнать, кто?

- Например, профессор МакГонагалл, - ответила Гермиона. – Она сказала, что я могу обращаться к ней в любое время.

- Но эта леди, насколько я знаю, весьма почтенного возраста, - возразила миссис Грейнджер.

- Зато она очень сильная ведьма. Ещё Рой Фишер: он занимает ответственный пост в клинике имени Св.Мунго и предлагает мне свою поддержку, - Гермиона была уверена, что должность Фишера произведёт на её родителей-медиков благоприятное впечатление, хотя, по правде говоря, она надеялась, что ей никогда не придётся просить Фишера о помощи.

- Он врач? - поинтересовался мистер Грейнджер.

- Нет, он Главный зельевар клиники, к его мнению прислушиваются в Министерстве Магии, кроме того, у него есть связи в аврорате.

- Звучит неплохо, - согласился отец.

- Он что, неровно к тебе дышит? – вдруг спросила миссис Грейнджер.

- Мам, ну с чего ты это взяла?! – возмутилась Гермиона.

- Не знаю… Так, просто подумала, глядя на твоё лицо… Так да или нет?

- Нет, - отрезала Гермиона. – Он считает, что я могла бы быть ему полезна в качестве ассистента: ему нравятся мои деловые качества, - Гермиона подумала, что ей удалось, почти не покривив душой, обрисовать суть отношения к ней Роя Фишера.

- Я думаю, Джейн, в этом плане мы можем не беспокоиться за Гермиону, - поморщился мистер Грейнджер, его иногда раздражала бурная фантазия жены. – Она не станет ради карьеры вступать в отношения с мужчиной много старше себя. Ему за сорок, должно быть?

- Ну да, тридцать семь - тридцать восемь, - кивнула Гермиона. – И я действительно не стану – он не в моём вкусе! – хмыкнула она.

- На это вся надежда! – скривилась её мать. – Позволь узнать, имеется ли на горизонте кто-нибудь, кто в твоём вкусе?

- Имеется, но вряд ли я в ближайшее время его вам представлю.

Мать хотела ещё что-то спросить, но мистер Грейнджер предостерегающе поднял руку:

- Мы, вообще-то, говорили о другом, прошу не отклоняться от темы.

Дочь послала ему благодарный взгляд.

- Кембридж – идеальное место для тебя, Гермиона, и мы бы очень хотели, чтобы ты прислушалась к нашему мнению, но в любом случае, мы всегда на твоей стороне, - резюмировал отец. – Так ведь, Джейн?

- Разве когда-нибудь было иначе?! – пожала плечами мать. - Только не говори мне, что полетишь в Швецию на метле!

Гермиона представила бескрайний морской простор и одинокую чёрную точку в небе - себя на метле. Ох, она бы не полетела даже на соседнюю улицу!

- Конечно, нет! Я и метла – несовместимы.

- Вот видишь, не такая уж ты и ведьма, как пытаешься нам тут доказать! - поддела её мать.

- Чтобы попасть в Стокгольм, ты используешь нуль-транспортировку, или как там это у вас называется? – заинтересовался отец.

- Ты читаешь фантастику, пап? – удивилась Гермиона. - Мгновенное перемещение в пространстве у магов называется аппарацией, но у неё совсем другой принцип, чем в нуль-транспортировке. Дело в том, что…

- Гермиона, я лишь спросил, как ты будешь добираться в Швецию; сейчас я не расположен выслушивать лекции, - перебил её отец.

- Я закажу портключ, это надёжнее и экономит магические силы. Аппарация на большие расстояния требует сосредоточенности, а действие портключа не зависит от волшебника.

- Может, лучше самолётом? - спросила миссис Грейнджер. - Чуть больше двух часов, и ты на месте.

- Мам, я не очень-то люблю летать, особенно в одиночестве. Проще портключом.

- Ничего себе проще! - воскликнула её мать.

- Ну что вы так на меня смотрите?! Всё будет в порядке, я сразу же позвоню вам из Стокгольма, - попыталась успокоить родителей Гермиона. – А что у нас на десерт?

***

Двадцать четвёртого июня, утром, Гермиона обменяла фунты в Гринготтсе, забрала на Диагон аллее заранее заказанный портключ в Стокгольм и наведалась в необыкновенно пустынный «Флориш и Блоттс», чтобы купить свежий «Вестник зельеварения». В полдень она вышла из «Дырявого котла» и взяла такси до «Бильбао».

Снейп и Драко уже ждали её в летнем кафе при ресторане. Драко удивительно шла простая голубая рубашка, прядь светлых волос трогательно торчала над ремешком бейсболки, козырек низко надвинут на лоб. Он свободно откинулся на спинку кресла в нарочито расслабленной позе, свесив руки с подлокотников. Снейп прятал глаза за чёрными очками, волосы его были острижены непривычно коротко. Если бы ни тёмные цвета одежды и легко узнаваемая осанка профессора, Гермиона ни за что бы не обратила на него внимания и прошла мимо.

Она поздоровалась и только села, а её рука уже была поймана в плен рукою Драко.

- На, возьми, это тебе, - он вложил ей в ладонь кольцо, украшенное причудливым орнаментом по окружности; серебро было потемневшим, а резьба - местами полустёршейся.

- Что это? Зачем?

- Не напрягайся так, Грейнджер, просто небольшой презент по случаю окончания школы.

- Спасибо, Драко. Но это старинная вещь, я не совсем уверена, что вправе её принять от тебя.

- Зато я уверен! Это ни к чему не обязывающая безделушка. Что будешь пить?

- Перье.

Малфой ленивым жестом подозвал официанта и сделал заказ.

- Как прошёл выпускной бал? – поинтересовался Драко. Снейп фыркнул и демонстративно отвернулся.

- На высоте, насколько я могу судить, - усмехнулась Гермиона. - Наш факультет чуть не учинил пожар – Симус зачем-то запустил фейерверк прямо в спальне. Хотя, понятно, он просто был уже не в состоянии выйти на улицу. Рон, Гарри и Джинни в качестве привлечённой звезды устроили показательный синхронный полёт на мётлах с зажжёнными факелами. В темноте выглядело красиво. Но потом Рон не смог вовремя выйти из пике и протаранил крышу теплицы. Слизеринцы с помощью какого-то заклинания усыпили кальмара, организовали плавучий стол со спиртными напитками, иллюминацию и ныряли в озеро прямо в одежде. Рэйвенкло, Хаффлпафф и наши тоже не удержались. Потом был проведен межфакультетский конкурс на лучшую мокрую футболку.

- Кто же победил? Милли Булстроуд? – предположил Драко.

- А вот и нет! Лаванда Браун! Её усадили на стул, подняли и торжественно пронесли вокруг замка под звуки волынки, в конце, правда, чуть не уронили. Дальше была дискотека на квиддичном поле. Потом кто-то где-то якобы случайно нашёл два ящика огневиски… В общем, половина народа на следующее утро не попала на Хогвартс-экспресс. Пришлось ждать следующего дня.

- И ты тоже? – полюбопытствовал Малфой.

- Я могла уехать и в первый день, но Гарри с Роном были совершенно нетранспортабельны, ну и пришлось остаться…

- Эх, меня там не было! – с сожалением простонал Драко.

- Эх, меня там не было! – угрожающе молвил Снейп.

Гермиона рассмеялась. У неё было чудесное настроение: выпускные экзамены сданы, с Драко и профессором всё в порядке, и через несколько дней она едет в Стокгольм – поступать в Академию!

- Слушай, почему бы тебе не поехать с нами, – неожиданно сказал Драко.

- С вами? Куда? – не поняла Гермиона и зачем-то посмотрела на профессора, вид которого говорил: «Меня здесь нет!»

- Нам надоело торчать в Англии, жить в каких-то убогих лачугах и всё время переезжать с места на место. Мы решили податься в Португалию - тамошние жители слишком заняты ловлей сардин, чтобы гоняться за беглыми английскими магами, – пояснил Малфой.

- Но что вы там будете делать?

- Как будто мы здесь что-нибудь делали! – с досадой сказал Драко. – Собираемся замутить что-то вроде небольшого бизнеса по изготовлению зелий. Профессор говорит, там неплохая сырьевая база. Я сделал небольшие подсчёты и получается, что сопутствующие расходы там будут меньше, чем могли бы быть в Англии. Как вы думаете, сэр?

- Когда Малфои рассуждают о бизнесе, я молчу! – пожал плечами Снейп.

- И вот что, Гермиона, неподалёку от Лиссабона, в Эворе, есть магический университет. Почему бы тебе не поступить туда – тогда бы мы смогли чаще видеться, - как бы нехотя сказал Драко, но внимательный взгляд говорил об обратном.

Снейп поднялся:

- Пойду, пройдусь. Ноги затекли.

«Соглашайся, соглашайся!» - твердил Гермионе внутренний голос. – А профессор?

- Что профессор? – не понял Драко.

- Ну, как он отнесётся к моим частым визитам?

- Тебе удалось невозможное. Цитирую: «Грейнджер – это наименьшее зло. Возможно, она научилась хотя бы чуть-чуть обуздывать свои гриффиндорские порывы». По-моему, он имел в виду что-то конкретное. Снова крышесносные приключения в компании двух идиотов?

- Не смей так говорить о моих друзьях! – сразу же вскипела Гермиона.

- Ничего не меняется – тебя всё также легко спровоцировать!

- Знаешь, Драко, я вовсе не стремлюсь проводить свои юные годы с двумя слизеринцами, один из которых обожает меня провоцировать, а другой с трудом терпит моё присутствие! Подумать только, «наименьшее зло»! – фыркнула девушка.

Похоже, её праведное возмущение лишь забавляло Драко.

- Как насчёт того, чтобы провести эти самые годы с двумя далеко неглупыми слизеринцами, с которыми всегда есть о чём поговорить, один из которых аристократичен и, я не побоюсь этого слова, бесподобно красив, чертовски хорош в постели, не обделён чувством юмора, а другой - один из сильнейших магов Европы и сможет удовлетворить - не делай такие глаза - любые интеллектуальные запросы некой любознательной гриффиндорки?

- Неглуп, с чувством юмора, бесподобно красив, хорош в постели?! О, ты непременно должен познакомить меня с этим парнем, Драко, - Гермиона подпрыгнула в кресле, изображая нетерпение.

- Познакомлю, если у меня будет возможность, - Драко наклонился к девушке. – А она у меня будет?

- Ты же знаешь, Драко, я хочу учиться в Стокгольмской академии. Я потратила массу усилий, чтобы получить рекомендацию профессора Снейпа, я обманывала своих друзей, выкручивалась из двусмысленных и опасных ситуаций, и теперь ты предлагаешь мне всё бросить и ехать за тобой непонятно куда и непонятно зачем!

Малфой отпустил её руку, выпрямился, по лицу пробежала тень:

- Непонятно куда и непонятно зачем? Что же тут непонятного? Мне кажется, я вполне доходчиво объяснил: едем в Португалию, открываем там своё дело, а ты поступаешь в местный университет. Мы с тобой будем вместе – неужели тебе этого мало?

- Драко, ты будто и не слышишь меня! Я же рассказывала тебе, что Академия – лучшее учебное заведение в области алхимического синтеза. Кстати, я уже отослала туда свои документы.

- Отозвать их обратно – не проблема.

- Ну почему ты не хочешь меня понять?

- Да что здесь понимать? Для тебя учёба важнее наших отношений!

Что же, вполне привычное обвинение… Она такое и от Рона слышала не раз.

- А надолго они, наши отношения? – вырвался у неё вопрос.

Лицо Драко исказилось неприятной гримасой.

- Ах, вот в чём дело! Наша рациональная Грейнджер решила всё просчитать и распланировать, это так по-магловски! Боюсь только, что я не могу пообещать ей любовь до гроба и десять детей, или о чём там ещё мечтают недотраханные гриффиндорки, лёжа в одиноких постелях. Это слишком скучно! – презрительно бросил он.

Гермиона не на шутку разозлилась:

- Да что ты о себе воображаешь, жалкий хорёк! Ты думаешь, что сделал мне одолжение, обратив на меня своё благосклонное внимание?! Да я и без тебя лапу не сосала!

Драко хотел что-то съязвить в ответ, но удержался. Они замолчали, лишь буравили друг друга негодующими взглядами и не обратили внимания на возвратившегося Снейпа. Бросив взгляд на их сердитые красные физиономии, он усмехнулся:

- Я же говорил тебе, Драко, что мисс Грейнджер не захочет ехать.

- Вот как, сэр? – проворчала Гермиона. – Я настолько предсказуема?

- Такая амбициозная девица, как вы, мисс Грейнджер, вряд ли способна на глубокие чувства. Пожертвовать своими планами ради какого-то влюблённого мальчишки – о, вы такой глупости не сделаете! Впрочем, это вполне разумно – не связываться с неблагонадёжными субъектами.

- Я уже связалась, как вы могли заметить! – отрезала Гермиона.

- Так каков твой окончательный ответ, Грейнджер? – небрежно спросил Драко, но глаза выдавали волнение.

Гермиона попыталась представить себе, как каждый день она возвращается из университета в дом, где только Снейп и Драко, как проводит с ними свободное время, но не смогла. Не смогла. Что-то подсказывало девушке, что она не будет счастлива с ними в изоляции от всего мира. По правде говоря, она не испытывает такой острой потребности в Драко, чтобы отказаться от своей мечты. Да и от него она не услышала даже тех легковесных обещаний, которые, не задумываясь, даёт влюблённый человек, сам искренне веря, что сможет их исполнить. Сейчас он хочет её, пока есть ощущение новизны, но что будет через полгода постоянного общения? Постоянные ссоры и упрёки под язвительное неодобрение Снейпа? Холодное молчаливое презрение?

Кроме того, смущающее присутствие профессора… Вряд ли она когда-нибудь будет чувствовать себя спокойно под его взглядом – на него невозможно не обращать внимания.

Пожалуй, не стоит делать того, во что не веришь с самого начала - ничего хорошего не выйдет.

- Гермиона?

Девушка подняла голову и сказала:

- Мой ответ – нет. Я буду следовать своим первоначальным планам.

- Ну что же, Грейнджер, ты упустила свой единственный шанс быть со мной. Малфои два раза не предлагают, - жёстко сказал Драко. Он встал и стремительно пошёл к выходу.

Гермиона уставилась в стол, чувствуя себя стервой.

Профессор покашлял, чтобы привлечь её внимание.

- Ну хотя бы вы меня понимаете? – спросила Гермиона его.

- Разве моё мнение имеет для вас значение?

- Имеет… с некоторых пор.

Он снял очки и в первый раз за сегодня взглянул ей прямо в глаза.

- Ваша жизнь – вам решать, мисс Грейнджер, – он пожал плечами. - Вы не обязаны оправдывать чьи-то ожидания.

Гермиона вдруг подумала, как она будет обходиться без его писем.

- У меня есть для вас сообщение, - вспомнила она.

- Вот как? - в тёмных глазах промелькнуло удивление.

- Профессор МакГонагалл просила меня передать, что вы можете рассчитывать на её показания в вашу пользу. Она нашла дневник директора Дамблдора, и записи директора заставили её изменить точку зрения на некоторые события… с вашим участием.

- Значит, Альбус оставил дневник? - задумчиво проговорил Снейп.

Гермиона была раздосадована отсутствием более живой реакции с его стороны. Конечно, она не ожидала, что Снейп от радости всплакнёт на её плече, но всё же рассчитывала на проблеск воодушевления с его стороны.

- Профессор МакГонагалл также побеседовала с мадам Помфри и заручилась её обещанием засвидетельствовать перед судом состояние здоровья директора и ваши усилия в поиске лекарства. По счастью, мадам Помфри делала записи в истории болезни профессора Дамблдора и даже посылала запрос в Св. Мунго.

- Не передумают ли наши хогвартские дамы, когда узнают, что на моём счету ещё и их коллега Сибилла Трелони?

- А от кого они узнают? Во всяком случае, не от меня!

Снейп окинул её взглядом, значение которого она не смогла истолковать.

- Допустим… И какую же вы видите связь между состоянием здоровья Альбуса Дамблдора и моим предполагаемым оправданием в глазах магической общественности, позвольте спросить? - криво усмехнулся зельевар.

- Как какую? – немного растерялась Гермиона. - Очевидную!

- Может быть, объясните, мисс Грейнджер, что вы имеете в виду?

- В дневнике прямо написано: "Я обречён". И через несколько страниц: «Северус любезно согласился оказать мне последнюю помощь. Так будет лучше для всех".

- Боюсь вас разочаровать, но я явно не вхожу в число упомянутых "всех".

- Но разве при прочтении этих слов не становится ясно, что вы... м-м-м… прервали жизнь директора с его согласия? - воскликнула Гермиона.

- Не трудитесь подбирать эвфемизмы, мисс Грейнджер. Я убил Альбуса Дамблдора. То, что я совершил, является убийством: есть умысел, есть действие, есть результат. Помните принцип «Actus non facit reum nisi mens sit rea»?* В моём случае как раз наличествует единение виновной воли и виновного действия.

- Но это было единственным разумным выходом!

- Разумным для кого? Для нас с Альбусом - да, но не для судей Визенгамота.

- Разве не милосердней помочь обречённому человеку уйти из жизни безболезненно, чем позволить Грейбеку разорвать его на куски?
- Никто и никогда не заподозрит, что поступки Пожирателя Смерти могут быть продиктованы милосердием.
- Бывшего Пожирателя Смерти, оправданного Визенгамотом! - поправила его Гермиона.
- ... перевесом всего в два голоса.
- Это детали! Главное, что вас оправдали.
- Такие вот детали будут прекрасным дополнением к показаниям Поттера.
- Гарри не будет давать показания против вас, - твёрдо сказала девушка.
- Как мило с его стороны! - пренебрежительно отозвался Снейп. - Его допросят под Веритасерумом принудительно.
- А дневник?
- Надо ещё доказать, что предсмертные записи сделаны человеком в здравом уме…
- Вы и не должны ничего доказывать, пусть обвинение доказывает, что профессор Дамблдор был не в себе, когда писал дневник.
- Как вы ухитряетесь при достаточно высоком уровне интеллекта быть настолько наивной, мисс Грейнджер? Доказывать придётся мне. Стоит ожидать, что в моём случае судьи забудут о презумпции невиновности.
- Получается, что надежды нет? - сникла Гермиона, усилием воли загоняя обратно подступающие слёзы.
Снейп наклонился над столом вперёд так, что его лицо оказалось совсем близко от её лица.
- Надежда есть всегда, но иногда она пропадает из виду, - тихо сказал он. - Надолго пропадает.
Гермиона затаила дыхание. Их с профессором разделяло всего несколько дюймов, но отчего-то именно сейчас она не возражала против нарушения своего личного пространства. Ей вспомнилось, что и Снейп всегда старался сохранять некоторое расстояние между собой и окружающими: если Фишер любил принимать эссе из рук в руки, что неизбежно приводило к соприкосновению, то у Снейпа студенты всегда складывали свитки на край преподавательского стола; в Большом зале он всегда садился с краю, подальше от остальных; он уклонялся от отеческих объятий Дамблдора и морщился от дружеских похлопываний Роланды Хуч, которая никогда не отличалась особой чуткостью, зато обладала тяжёлой рукой, в чём Гермиона убедилась на уроках квиддича.

Снейп выпрямился и сцепил пальцы в замок.

- Что там у вас с Вулвертоном, выкладывайте, - повелительно сказал он.

Вздохнув, Гермиона начала рассказывать.

- ... И я не понимаю, какая от него может исходить опасность? - она вопросительно посмотрела на зельевара.

- Мне неизвестно, каковы причины у Минервы, чтобы его настолько ненавидеть, но, должно быть, серьёзные, если она позволила себе так резко отзываться о нём. Как вы могли убедиться, МакГонагалл – сдержанный человек, не подверженный минутным настроениям и отличающийся завидной трезвостью суждений.

- Возможно, она не всегда была такой, - робко предположила Гермиона.

- Мисс Грейнджер, уж не думаете ли вы, что я буду с вами обсуждать бурную молодость Минервы МакГонагалл? - он иронически приподнял бровь.

- Ваше собственное мнение о мистере Вулвертоне тоже, видимо, не на пустом месте сложилось, - сказала Гермиона.

- Разумеется. Начнём с того, что мистер Вулвертон не всегда был Вулвертоном.

- Он носил другую фамилию? А, теперь я понимаю, почему профессор МакГонагалл никак не отреагировала, когда я на допросе в её присутствии назвала его имя. Я всё думала, почему его появление стало для неё такой неожиданностью. И как же его звали раньше?

- Этьен Пелесье. Выглядел он не моложе, чем сейчас и говорил с ярко выраженным французским акцентом.

- Фамилию менял, должно быть, потому, что не хотел привлекать внимание к своей необычной продолжительности жизни. Интересно... Как давно это было?

- Году, наверно, в шестьдесят пятом, шестьдесят шестом, точно не могу сказать. Бывал ли он у нас и до этого, не берусь утверждать определённо: я помню себя лет с пяти. Он появлялся время от времени, раза два в год.

- Вулвертон приходил к вашей матери? - осторожно спросила Гермиона.

- Да, они часто спорили, он её в чём-то убеждал, а она не соглашалась. Однажды я попытался подслушать, о чём они говорят, но мой замысел не удался: Вулвертон выскочил из комнаты, где сидели они с матерью, и отвесил мне весьма чувствительный подзатыльник. Это был единственный раз, когда он обратил на меня какое-то внимание, - скривился Снейп и умолк. - А дальше? - Гермиона подалась вперед.

- Дальше? Дальше - ничего: моя мать умерла, и он больше не приходил. Я случайно встретился с ним где-то через год после окончания школы. Он спросил, не хочу ли я позаниматься с ним легилименцией, и я с готовностью ухватился за эту возможность, тем более что денег он с меня не взял, объяснив, что проверяет на мне новую методику обучения. В то время я ещё не оставлял попыток найти работу, которая бы позволила мне скопить деньги на продолжение обучения. А ещё через полгода умер мой отец, и я стал счастливым обладателем развалюхи в самом грязном квартале Манчестера. Разбирая вещи отца, я нашёл письмо матери, адресованное мне. Отец так и не отдал его мне, но совсем выбросить, видимо, побоялся.

- Почему? - удивилась девушка.

- Мы с ним не ладили, - хмыкнул Снейп. - Письмо было написано в день её смерти и содержало наказ: во чтоб это ни стало избегать общения с Вулвертоном. Мне было девятнадцать, я неплохо владел боевыми заклинаниями и, прочитав её предостережение, лишь пожал плечами – Вулвертон казался мне немного эксцентричным, но вполне безобидным человеком.

- Что же заставило вас радикально изменить своё мнение?

- Во время одного из уроков, которые мы продолжили, когда я вернулся в Лондон, Вулвертон отвлёкся – к нему прилетела сова. Я тогда не отличался особой деликатностью и, воспользовавшись удачным моментом, пробил его ментальный блок. Сперва я увидел себя в детстве, а потом свою мать… с искажённым от ужаса лицом, заходящуюся в немом крике. В воспоминании был и он сам.

Снейп стиснул зубы и попытался ослабить воротничок.

- Он сказал что-то вроде: «Я буду делать это снова и снова, Эйлин, пока ты не примешь правильное решение».

- Что делать? – прошептала Гермиона.

- Не знаю, мисс Грейнджер, не знаю! Прямо скажу, в тот момент мне стало не по себе, и я постарался сделать вид, что не придал подсмотренной сцене большого значения.

- Если письмо было написано в день смерти вашей матери, это значит, что она...

- Да, она покончила жизнь самоубийством, - голос Снейпа звучал глухо.

- И вы считаете, что Вулвертон каким-то образом… причастен? - выдохнула Гермиона.

Снейп кивнул.

Девушка поёжилась, почувствовав холод в жаркий летний день.

- Я… я не знаю, что сказать…

- Говорить ничего и не требуется, мисс Грейнджер. Надеюсь, вы поняли, ради чего я рассказал вам эту забавную историю? – требовательно спросил Снейп.

- Да, сэр. Я клянусь, что никогда и близко к нему не подойду!

- Вот и хорошо. Итак, мисс Грейнджер, наше… сотрудничество было взаимовыгодным, и я считаю, что мы должны быть вполне довольны друг другом. Никто никому ничего не должен, - жёстко сказал Снейп.

- Само собой, сэр. Стало быть, вам больше не требуется моя помощь в передаче информации?

Снейп поморщился:

- Нет, не потребуется. Так как в ближайшие полгода я буду проводить важные исследования для моего… работодателя , меня освободили от обязательного посещения корпоративных мероприятий.

- Понятно, - тоскливо пробормотала Гермиона.

Почему у неё такое ощущение, будто она что-то теряет?

- Подождите, - она поспешно сдёрнула кольцо Драко с пальца и протянула Снейпу. – Передайте Драко.

- Оставьте себе, мисс Грейнджер, в магическом мире не принято возвращать подарки. Это считается оскорблением дарителю.

- Я не знала, - смутилась Гермиона. Она завернула кольцо в салфетку и сунула во внешний карман сумки.

- Прощайте, мисс Грейнджер, - сказал Снейп, поднимаясь из-за стола.

- Прощайте, сэр, - кивнула Гермиона, пытаясь запомнить, как выглядит абрис его скулы, освещённый солнцем.

Она следила, как его рука движется по спинке стула, как он по привычке пытается откинуть несуществующую прядь волос и морщится, не найдя, за что уцепиться нервными пальцами. «Он же сейчас уйдёт!»

- Профессор, в Академии отпускают на каникулы домой? - выпалила Гермиона, лишь бы что-нибудь сказать.

- Вы сначала поступите! - лёгкая усмешка тронула его губы.

"Догадался, что я ищу предлог его задержать", - она не могла решить, рада этому или нет.

- Поступлю! У меня припасена чудодейственная записка от Почётного секретаря чего-то там, - храбро заявила Гермиона, чувствуя, что сейчас можно и нужно быть смелее.

Брови её собеседника взлетели вверх.

- Не чего-то там, а Международной Ассоциации Алхимиков! Я бы попросил вас с бóльшим уважением отзываться о моих заслугах, - произнёс он слишком торжественно, чтобы она приняла его недовольство за чистую монету.

- На старших курсах Академии студенты обязаны проходить практику у мастеров зельеварения… - заметила Гермиона.

Снейп возвышался над столом, сложив узкие кисти рук на спинке кресла, и рассматривал свою собеседницу, как нечто диковинное.

- Не пойму, мисс Грейнджер, вы меня о чём-то просите или просто информируете?

- А есть смысл просить? – она нервно сжала ремень сумки.

- Посмотрим. До этого надо ещё дожить, - его лицо снова стало бесстрастным.

- Я… я постараюсь думать о будущем каждый день, - чуть слышно проговорила Гермиона, опустив глаза. Будь они маглами, она бы сказала, что станет молиться о нём.

- До свидания, мисс Грейнджер, - неожиданно мягко прозвучал голос. Она и не знала, что он так умеет!

«До свидания? Не «прощайте»? Значит, мы ещё увидимся?»

Она подняла голову, чтобы спросить об этом, но его уже не было.



___________________________________________

*Actus non facit reum nisi mens sit rea (лат.) – «деяния не делают виновным, если сознание не виновно» - не может быть уголовной ответственности без единения виновной воли и виновного действия.



Глава 24.


На берегу Балтийского моря, в далёком Стокгольме, на тихой улочке у подножья холма, в ни чем с виду не примечательном доме, где вот уже сто лет для молодых честолюбивых волшебников открыты двери Академии Сравнительного Зельеведения, Гермиона Грейнджер лежала в постели и от волнения не могла заснуть.

Завтра ей предстояло пройти последнее испытание.

«Скорее всего, - думала она, - на собеседовании будут задавать междисциплинарные вопросы». Видимо, только тех, кто продемонстрировал высокий уровень знаний на первых трёх экзаменах, допускают к последнему испытанию – собеседованию. И уж там-то она сможет блеснуть всем тем, что узнала за последний год! Не зря же она рисковала, пытаясь добыть учебные планы Снейпа, портила зрение, ночами просиживая над старинными книгами, разбирая трудночитаемые и маловразумительные тексты чародеев, живших во времена Основателей Хогвартса, а то и раньше. Днём Гермиона ходила на лекции, по вечерам перебирала истории болезней, а ночи проводила, зарывшись в увесистые тома. Она спала по пять часов в сутки и в середине года чуть было совсем не потеряла магическую силу.

Как же ей было страшно тогда, прошлой зимой, когда она в больничном крыле так же лежала без сна, изучая каменную кладку сводов!

Но теперь всё в порядке, ну… или почти всё. Она пройдёт собеседование, начнёт учиться, разберётся в себе, найдёт его и… Что будет потом, она представляла плохо, но это – заботы будущего, а сейчас она должна сосредоточиться на испытании.

Надо хорошо выспаться, в своих знаниях она уверена, а если их не хватит, на помощь придёт логика, которая её никогда ещё не подводила.

***

Комната была напоена солнцем. Июльские лучи прочертили длинные полосы на охристых половицах; сквозь приоткрытое окно плыл медовый запах неизвестного растения.

Скрипнули полы. Магнус Маларен сел за стол, прокашлялся и дружелюбно кивнул ей.

- Доброе утро, профессор, - Гермиона стиснула переплетённые пальцы под столом. Она подумала, что если положит руки на стол, Маларен увидит, как они дрожат.

- Сегодня будет жаркий день, - с удовольствием заметил профессор. - Прежде, чем мы начнём, я хотел бы узнать о вашем самочувствии.

- О моём самочувствии? – растерялась Гермиона.

- Наше последнее испытание предполагает, что испытуемый должен находиться в добром здравии. Мой первый вопрос в данном случае – пустая формальность, ваш цветущий вид говорит сам за себя, милая барышня.

- Да, я вполне хорошо себя чувствую, - не могла не улыбнуться девушка на этот незамысловатый, но, тем не менее, приятный комплимент.

- Рад слышать, что я не ошибся… Итак, наше последнее испытание. Вы, наверно, строили предположения, в чём оно будет заключаться?

- Да, я подумала, что, скорее всего, вы будете задавать мне вопросы сверх школьной программы.

- Нет, вопросов по зельеварению, нумерологии и гербологии вы сегодня от меня не услышите, - усмехнулся Маларен. – Экзаменов было вполне достаточно, чтобы составить представление об уровне вашей подготовки. Сегодня у нас совсем другая цель. Как вам известно, среди высших зелий встречаются такие, которые требуют постоянного притока магической энергии от зельевара, который их готовит. Чем сложнее зелье, тем больше энергии требуется. Некоторые из них настолько энергоёмки, что одному человеку готовить их просто не под силу. Как иллюстрацию к сказанному могу привести зелье, использующееся при возведении защиты вашей alma mater. Замок Хогвартс - одно из самых хорошо защищённых зданий Европы. Ваш учитель не смог бы сварить его в одиночку, как бы талантлив и силён он ни был. Ему грозило бы магическое истощение.

- Вы хотите сказать, что профессор Снейп варил его вдвоём с директором?

- Скорее всего.

- Но замок по-прежнему защищён, хотя в этом году в Хогвартсе не было ни того, ни другого, - осторожно возразила Гермиона.

- Ни того, ни другого… До нас доходят слухи, что в Англии сейчас неспокойно, - вздохнул Маларен. – Магическая общественность Швеции всегда занимала нейтральную позицию, - он многозначительно взглянул на собеседницу. – Мы привечаем здесь всех, в ком есть талант учёного, каких бы политических воззрений они ни придерживались. Что же касается зелья, о котором мы говорим, то оно требуется раз в двенадцать лет; в другие годы защиту просто обновляют. К счастью, мало какие зелья требуют коллективных усилий, с большинством может справиться один зельевар, но это должен быть достаточно сильный волшебник. Поэтому мы не видим смысла принимать к нам студентов, которые не обладают необходимым уровнем магического потенциала. У людей, влюблённых в зельеварение, всегда есть выбор: наша академия - не единственное учебное заведение, где готовят зельеваров. Тому, кто желает специализироваться в лекарственном зельеварении, не имеет смысла учиться здесь. Наш профиль – высшие комплексные зелья.

- Я правильно поняла: вы каким-то образом хотите проверить уровень моих магических возможностей? – спросила Гермиона, ощутив лёгкий укол беспокойства.

- Совершенно верно. Существует способ убедиться, обладаете ли вы достаточной силой. Хочу вам сразу сказать, что подавляющее большинство абитуриентов успешно проходят этот тест, и вам совершенно нечего бояться. Но есть одно условие. Вы должны дать подписку о том, что нет препятствий для проведения испытания: вы не больны тяжёлой болезнью, ваш организм не ослаблен в силу каких-либо обстоятельств, вы не беременны, не связаны непреложным обетом или вассальной клятвой.

- Вассальной клятвой? – с изумлением переспросила Гермиона.

- Согласен, это архаичный обычай, но я обязан спросить. Всё, что может привести к оттоку силы, дóлжно принимать во внимание.

У Гермионы похолодело внутри. А ведь временная потеря магии - это ослабление организма, с точки зрения волшебника. Спросить у него или нет? Если спросить – не допустит до испытания. С другой стороны, это было почти полгода назад; теперь силы полностью восстановились. Было бы глупо бросить всё за один шаг до финиша. Эх, была не была!

- Я согласна, где расписаться?

Маларен взмахнул палочкой, и на столе появился пергамент. Девушка взяла перо и, чуть помедлив, поставила свою подпись под текстом.

- Теперь все формальности соблюдены, мы можем начинать. Закройте глаза.

Гермиона чувствовала, как тёплые потоки магии закручиваются у неё над головой, всё быстрей и быстрей. Потом появился звон в ушах, сначала тихий, сквозь него были слышны обволакивающие сознание слова заклинания, произносимого Малареном. Затем звон стал громче, перед глазами замельтешили чёрные точки. Неожиданный прилив дурноты заставил девушку крепко вцепиться в подлокотники кресла. Ей стало не по себе, казалось, что-то пошло не так. От пальцев ног стал подниматься холод, выше, выше, голова кружилась, она сдерживалась из последних сил, чтобы не застонать. «Я должна потерпеть, иначе…» Что «иначе», она уже не успела подумать, потому что провалилась в темноту.

Очнулась она в постели в своей комнате. Рядом с ней на стуле, болтая ногами, сидел домовой эльф Тулле.

- О, фрёкен пришла в себя! Фрёкен хочет пить?

Гермиона моргнула в знак согласия тяжёлыми веками. Её сильно тошнило, во рту пересохло.

Домовик поднёс ей воды, она с жадностью выпила несколько глотков. Стало немного лучше.

- Профессор Маларен сказал, что хочет поговорить с фрёкен, как только фрёкен придёт в себя. Тулле может пригласить профессора?

Гермиона поправила сбившийся воротник рубашки и кивнула.

- Что вы скрыли от меня, мисс Грейнджер? Такую реакцию на заклинание вижу в первый раз за двадцать лет практики! - воскликнул профессор, усаживаясь на стул.

- Я… я полгода назад теряла магию, но ведь это было давно! Не может быть, чтобы именно из-за этого я упала в обморок?!

- Именно из-за этого! Хорошо, если только обморок, - пробормотал Маларен. – Где ваша палочка?

Гермиона вынула палочку из-под подушки и недоуменно уставилась на профессора, лицо которого было совершенно серым.

- Призовите сюда тетрадь со стола, - нетерпеливо сказал он.

- Accio! – Гермиона взмахнула волшебной палочкой. – Accio! – повторила она, начиная догадываться, что дело плохо. Тетрадь не шелохнулась.

- Вы чувствуете тепло от палочки? – быстро спросил Маларен.

- Нет.

- Совсем?

- Я что, опять потеряла магию? - голос её сорвался.

- Да, - кивнул профессор. – Вы казались такой разумной девушкой! Почему вы не предупредили меня?!

- Вы бы тогда не допустили меня до испытания, - буркнула Гермиона, чувствуя, как по-детски это звучит.

- Ну, теперь вы довольны, мисс Грейнджер?! Можете утешаться тем, что я вас допустил! – Маларен обхватил руками голову. - Я своими руками сделал из талантливой колдуньи сквиба!

Ей показалось, что он вот-вот заплачет.

- Вы ни в чём не виноваты, сэр. Хотите воды?

- Да, спасибо, – он залпом осушил стакан. – И вы меня ещё утешаете!

- Сейчас всё кажется не таким уж страшным, по сравнению с прошлым разом, когда я чуть не умерла. Магия восстановится, не переживайте. Мадам Помфри, колдомедик Хогвартса, поила меня укрепляющими зельями, заставляла придерживаться определённой диеты, и через месяц всё прошло – магия вернулась.

- Только укрепляющие зелья? – недоверчиво спросил Маларен.

- Ещё был эмоциональный подъём, - улыбнулась Гермиона. – Я тогда влюбилась, и сразу после этого магия начала возвращаться. Странно, да?

- Всякое бывает… Будем надеяться, что и в этот раз всё обойдётся! – вздохнул профессор. – Теперь отдыхайте, завтра я снова зайду к вам.

Пока Маларен был в комнате, она бодрилась. Но как только он ушёл, силы её покинули, и она заскулила в подушку. Вот такой «блестящий» итог всех твоих стараний, Гермиона Грейнджер!

Но в самой глубине души она понимала, что она не простила бы себе, если б не рискнула сегодня.

***

Прошло два дня, магия так и не дала о себе знать. «Пора домой. Нет смысла оставаться здесь дольше», - решила Гермиона. Она собрала вещи и через Тулле попросила профессора Маларена принять её.

- Как вы себя чувствуете, мисс Грейнджер?

- Отлично, если не считать одного пункта, - хмыкнула Гермиона.

- Возвращаетесь в Англию? Не хотите попутешествовать? Вам было бы полезно развеяться, получить новые впечатления. Швеция - интересная страна. Все туристы, и маги, и маглы, считают своим долгом побывать в Упсале, старинном университетском городе.

- Нет, в другой раз. Я поеду домой.

Маларен озабоченно постучал пальцами по поверхности стола.

- Как же вам теперь добираться? Я бы мог предложить вам портключ, но думаю, что чем меньше сейчас вы будете подвергаться принудительному магическому воздействию, тем лучше. Если вы не имеете предубеждения против магловского транспорта, воспользуйтесь им. Понимаю, что это неудобно и непривычно для волшебника, но сейчас главное не усугубить проблему.

- Предубеждений нет, я маглорождённая.

- Вот как? Хорошо, - тень, пробежавшая по лицу волшебника, свидетельствовала о том, что он ничего хорошего в этом не находит. - Обязательно обратитесь в лечебное учреждение, не занимайтесь самолечением.

Гермиона кивнула.

- Хочу сказать, что ваше экзаменационное эссе по зельеварению было выше всяких похвал, и мне бесконечно жаль, что для вас всё так неудачно закончилось.

- Через год я попробую снова, - твёрдо сказала Гермиона, вскинув подбородок.

Профессор отвёл глаза.

- Если наблюдающий колдомедик вам позволит - милости просим.

- До свидания, сэр.

- Удачи, мисс Грейнджер!

«Только необыкновенная удача может помочь вам», - подумал Магнус Маларен, когда дверь за девушкой закрылась.

***

На шпиле ратуши, заросшей диким виноградом, весело золотились три короны, в Гамла Стане на маленькой площади освобождённая длинноволосая Швеция с благодарностью взирала на святого Георгия, год за годом храбро разящего иноземного змея, Юргорден оглашался визгом любителей острых ощущений, с избытком предлагаемых в Грюналенде, у причалов юрко сновали яхты – июль, жемчужина в ожерелье северного лета, радостно кружил над городом.

Гермиона Грейнджер вышла из подземки, чтобы пересесть на поезд до Арланды. Повсеместно царившее летне-отпускное оживление не находило у неё отклика, скорее раздражало.

В аэропорту она оформила билет, сдала багаж и с удовольствием вытянула ноги, устроившись на металлическом стуле. После прогретого солнцем города здесь было прохладно. Рассеянно глядя на табло с мелькающими знаками, она представила, как с угрюмым видом бродит по Норе, и решила не ехать в Сент-Кечпоул. Гарри определённо не заслуживал её кислой физиономии за праздничным столом! И потом ей вовсе не хотелось быть предметом кудахтанья Молли Уизли, отвечать на бесчисленные вопросы большого семейства, ловить сочувственные взгляды Джинни, наспех изобретать правдоподобную ложь.

Нет, лучше домой! Или сразу в Мунго? Но зачем? Дома с зимы остались зелья, которые она привезла из Хогвартса, сваренные добросовестной Помфри по методике профессора Снейпа из первосортных ингредиентов – других он не признавал. А в Мунго ей выпишут рецепт и пошлют в аптеку, где она купит зелье, которое варил какой-нибудь незадачливый хаффлпаффец, с облегчением вздохнувший, получив «удовлетворительно» по зельеварению на С.О.В.

Кроме того, она честно призналась себе, уж очень не хотелось столкнуться там с Роем Фишером и увидеть злорадный блеск в его глазах.

Объявили посадку на её рейс. «Ещё чуть-чуть, и я дома».

В самолёте под ровный гул двигателя её мгновенно сморило.

***

Ей снилось, что она стоит на середине верёвочного моста, подвешенного над пропастью. Внизу клубится серый туман, и дна не видно. При малейшем движении мост раскачивается, перила выглядят ненадёжно, хочется зажмуриться и замереть.

Из бездны под ногами вырываются языки пламени. Надо идти. Но в какую сторону?

- Гермиона! – зовёт кто-то знакомый справа.

Вулвертон. Она уже шагнула в его сторону, но с другого берега слышен окрик.

- Грейнджер! Сюда! Немедленно! - этот голос заставляет её резко обернуться.

Бледное лицо, чёрные одежды, руки сложены на груди. Не узнать невозможно.

- Гермиона, пожалуйста, иди ко мне, - уговаривает мягкий баритон Вулвертона. – Не бойся, я же всегда был добр к тебе, помнишь?

Она неуверенно мнётся на середине моста, а между тем огонь уже добрался до нижних верёвок.

- Грейнджер, где хвалёная гриффиндорская решительность? Что вы там застряли? – профессор зельеварения начинает сердиться.

«Если он назовёт меня по имени, я пойду в его сторону».

- Дорогая девочка, приглядись, я гораздо ближе к тебе, чем он. Иди ко мне! – слова учителя легилименции звучат и вправду гораздо отчётливей, чем голос его лучшего ученика.

Левый край моста уже занялся. Потянуло гарью.

- Грейнджер, вы там василиска увидели, что ли?! Ради Мерлина, поторопитесь! Я не хочу потерять ещё и вас! Я… - ветер относит продолжение фразы в сторону.

«Что, что он сказал? - Гермиона изо всех сил сжимает канат. - Есть только один способ это выяснить!»

Она делает шаг влево.

- Гермиона, смотри, с той стороны мост уже горит! Ты не успеешь добежать! – убеждает голос справа.

- Я должна узнать, что он сказал! – кричит она в ответ и бросается к дальнему краю.

Мост раскачивается, ноги соскальзывают с узких, плохо закреплённых дощечек. Она летит вперёд, не обращая внимания, как сильно нагрелись верёвки. Последние перекладины пеплом рассыпаются у неё под ногами. Жар опаляет лицо, дым разъедает глаза.

Прыжок - и она на берегу, в надёжных объятьях. Её макушки касаются чьи-то губы. Затем мужчина отстраняется и внимательно смотрит на неё.

- Гермиона, у тебя обгорели ресницы, - тихо говорит он.

- «Гермиона», - с глупой улыбкой повторяет она.

- Да! – её вновь прижимают к себе, и она тычется носом в мантию, с удовольствием вдыхая его запах.

- Я не услышала твои последние слова. Что ты сказал? – нетерпеливо спрашивает она.

- Неизлечимое любопытство, мисс Грейнджер? – усмехается он.

- Пожалуйста, повтори, - просит она.

- Пожалуйста: …

- … Пожалуйста, мисс, пристегните ремень безопасности, мы идём на посадку, - Гермиона просыпается от требовательного прикосновения бортпроводницы.

Острое сожаление охватывает её. И уверенность, что это ещё не всё.

_________________

И это ещё не всё, а только Конец первой части :)




Глава 25.

Часть вторая

Глава 25

Сначала она почти не испугалась. Мадам Помфри говорила, что многие волшебники время от времени испытывают трудности с уровнем магической силы.

Но её зыбкое спокойствие продержалось недолго.

Прошла неделя, и Гермионе уже приходилось сдерживать желание проверять каждые полчаса, не вернулась ли магия. Палочка не посылала в руку тепло, не нагревалась сама, превратившись в бесчувственный кусок деревяшки.

Откуда-то появились нервозность и раздражительность.

В конце концов Гермиона завернула палочку в кусок ткани, положила в футляр с надписью «с 382 года до Р. Х.» и отдала отцу:

- Убери, запри и не выдавай мне чаще, чем раз в месяц, как бы я тебя ни уговаривала.

***

За всё лето Гермиона ни разу не вышла в мир дальше садовой калитки. Поначалу она пыталась занять себя чем-нибудь полезным, чтобы не замечать, как уныло тянутся дни: стащила весь хлам, оставшийся от предыдущих жильцов, с чердака, - у родителей за десять лет так и не нашлось времени на это – запалила огромный костёр на заднем дворе и жгла старьё в течение целого вечера, невзирая на протесты соседей; отстранила отца от стрижки газонов, а мать – от уборки по дому. Она много ела, много спала, пила оставшиеся с зимы зелья, делала физические упражнения и читала биографии знаменитых людей, дабы убедить себя, что жизнь любого человека состоит из взлётов и падений.

Но чем дальше шло время, тем слабее становилась надежда на выздоровление. Она забросила все свои добровольно принятые обязанности и всё больше времени проводила в горизонтальном положении.

Тридцать первое июля ничем не отличалось от остальных безрадостных дней, и не было никаких причин, чтобы взять перо или ручку и написать письмо.

На вопрос отца, почему она не подаст документы в университет, Гермиона отвечала, что не хочет. Она стала избегать родителей, чтобы не видеть их тревожных и растерянных лиц.

На душе становилось всё тоскливее – она начала подозревать, что не зря профессор Маларен был в таком отчаянии.

***

В начале сентября зарядили дожди. А палочка так и лежала у отца в сейфе.

Однажды, пасмурным днём, Гермионе пришлось подняться с дивана, чтобы впустить в комнату белоснежную сову. Хедвиг отряхнулась, и брызги полетели во все стороны.

Гермиона, куда ты пропала?

Впала в нирвану, поступив в свою академию, и забыла приехать в Нору?

Гермиону охватило острое желание порвать письмо, не читая дальше. В нирвану?! Скорее, в чистилище, где души пребывают в неведении, что им предстоит: рай или ад!

На краю сознания промелькнула мыслишка, не слишком ли она драматизирует ситуацию. Интересно, у маглов и магов общая комната ожидания? И с каких пор она воспринимает существование людей, подобных, например, её родителям, как сравнимое с адскими мучениями?

Вернись на грешную землю и вспомни о друзьях, которые, между прочим, волнуются о тебе.

Немного о нас, если тебе ещё это интересно.

Почти нет. И её это даже не удивляет. Ничто в их мире теперь от неё не зависит, поэтому интересно быть не может. Интересно - это когда ты имеешь возможность на что-то влиять.

Рон целыми днями пропадает на тренировках, появляется поздно вечером, вымотанный, но довольный. Завидую ему: сам я уже не способен получать такое наслаждение от квиддича. Полетать часок-другой - это да, но весь день по команде какого-то дяди, который считает себя самым умным, - да ни за что!

Было бы чему завидовать!

У нашего Рыжего опять новая девушка. Он даже не познакомил нас, видимо, подозревает, что она ненадолго.

Отлично, хоть кому-то весело…

Я получил информацию от Кинси: та вещь, которую ты мечтала заполучить в свою коллекцию (помнишь зимние каникулы?), уплыла прямо у него из-под носа в Бостон, который в Америке. Её приобрёл магл-коллекционер, некто Джаспер Маджессон. Кинси навёл о нём справки: Маджессон - выходец из старинной семьи (знаешь, из тех, кто гордится, что их предки сошли на американскую землю с борта «МэйФлауэр»), до неприличия богат, и выкупить у него нашу штучку нереально. Он собирает всё, что связано с Великой французской революцией, и охотился за этой вещицей давно. Так что придётся добираться до неё не совсем законными способами. Но мне пока везёт: оказалось, что Маджессон ищет англичанина-секретаря, который бы разбирался в антиквариате. Пока американец не уехал из Лондона, я успел побывать у него на собеседовании и, кажется, ему понравился. Всё решится со дня на день. Но в любом случае, возьмёт он меня на работу или нет, я намерен перебраться в Штаты поближе к объекту моего интереса.

Вот дело и сдвинулось с мёртвой точки, и я снова начинаю верить, что Цель достижима.

Для кого достижима, а для кого и нет.

Мы с Джинни расстались. Всё стало слишком обыденным, каким-то пресным и тягостным. Я поймал себя на том, что думаю о наших с ней часах, как об обязанности. Не думаю, что в ближайшее время вообще захочу с кем-нибудь встречаться. Не знаю, почему так происходит…

Вот это ей как раз понятно…

Мое приподнятое настроение действует Джинни на нервы: я обязан мучительно переживать наш разрыв, а я, по правде говоря, чувствую чуть ли не облегчение и с нетерпением жду заказанный порт-ключ в Бостон.

Рон, слава Мерлину, в наши с его сестрой дела не вмешивается, а вот миссис Уизли подкарауливает меня, чтобы поговорить по душам. Я бы съехал в дом Блэков, но особого смысла нет: уже на следующей неделе я буду по другую сторону океана. Да и с мистером Муди не охота сталкиваться.

Надеюсь, у тебя всё хорошо, и ты весело встретишь свой день рождения.

Увидимся на Рождество в Норе, да? Делай что хочешь, но на Рождество ты должна быть с нами!

Пиши.

ГП

Далее шла приписка другим почерком.

С днём варенья, Гермионка! Ужас, до чего хочется тебя увидеть! Не пропадай! Для тебя пожизненно забронирована восточная часть мансарды. Хочешь, я проведу туда душ? Тебе не придётся стоять в очереди в ванную. Всё сделаю в лучшем виде - только пообещай, что приедешь.

Твой (не меньше, чем раньше) Рон.

Только что его подпись была чёткой, а сейчас чернила расползлись тоненькими капиллярами.

Гарри, Рон,

у меня всё хорошо, но нагрузки огромные, я ничего не успеваю, поэтому не знаю, получится ли приехать к вам в Нору на Рождество. Если не смогу – не обижайтесь.

Гарри, я желаю тебе удачи, так же, как и тебе, Ронни.

Люблю вас обоих,

Гермиона.

***

Ещё несколько месяцев назад жизнь её была наполнена кипучей деятельностью и яркими чувствами: радость, отчаяние, облегчение, страх, влюблённость, вина, предвкушение, порой даже счастье – всё было в ней.

Письмо от друзей разбудило в ней воспоминания о тех, других письмах, которые в своё время ей приносили Ленор и Улялюм. Жаль, что ей пришлось их сжечь. Но многое она помнила наизусть. Глупо, да, но иногда утешительно.

…Он сказал, что их сотрудничество было полезным для обеих сторон. Но для неё одной полезностью дело не ограничилось. И его безразличие в последнюю встречу дало трещину. На тот момент маленькую, но она приложила бы все усилия, чтобы расширить её.

Да, теперь-то она ничем не может ему помочь, даже если сделать допущение, что он захотел бы опять принять её помощь. Его попросту может не быть в живых, а она не узнает об этом, потому что дорога обратно ей заказана.

Вот он лежит лицом в землю с нелепо раскинутыми руками, мантия неряшливо перекрутилась, волосы пересыпаны грязью и песком. Ум, гордость, отвага, решительность исчезли вместе с последним биением жизни, осталась только гниющая плоть, ничего общего не имеющая с тем человеком, которого она знала. Знала не так хорошо, как ей мечталось тёплыми весенними днями в библиотеке.

Мысль лихорадочно вращалась по кругу: опасность-смерть, опасность-смерть.

Самой навязчивой оказалась выкарабкавшаяся из отвратительных глубин её подсознания мысль о том, как Волдеморт чудовищным заклинанием поднимает пустую оболочку на ноги, и вот уже то, что было раньше Северусом Снейпом, зияя пустыми, выеденными тленом глазницами, пополняет армию инфери.

Конечно, не это она имела в виду, когда пообещала тогда, летом, думать о будущем. Подразумевалось хорошее будущее...

Она съёжилась и лежала неподвижно, пока мать не принесла ей ужин в комнату. Она съела несколько ложек какой-то еды – она не разобрала - приправленной солёной влагой, и забылась беспокойным сном, который не принёс освобождения.

С тех пор она зареклась думать о нём. Лишь только краешек чёрной мантии появлялся в сознании, она усилием воли сосредоточивалась на чём-нибудь другом, например, пыталась восстановить в памяти порядок справочных статей в «Тысяче и одной основе».

Да не ощутит он на своих плечах ещё и тяжесть её предчувствий.

***

Когда прошёл бесплодный сентябрь, мать предложила ей устроиться на работу. Сначала Гермиона наотрез отказалась, но, подумав, что не может и дальше сидеть на шее у родителей, сказала, что поищет что-нибудь.

Было непривычно рано вставать, идти куда-то, видеть вокруг себя множество людей, ощущать чужие тела в подземке в час пик.

Она обошла несколько контор, но везде требовали документ об образовании, а она не имела возможности зачаровать свой хогвартский диплом таким образом, чтобы он выглядел, как магловский школьный аттестат.

Ей не хотелось обращаться за этой малостью к друзьям: она знала, что подделкой документов дело не ограничится, что Гарри с Роном сразу же прилетят её спасать, а Гарри и своих проблем хватает. И Рон примется её опекать, пригласит жить в Нору, привяжет себя к ней, а она не желает заедать чью-то жизнь.

В тот день, когда она уже почти собралась устроиться официанткой в ресторан фастфуда, где всем было глубоко наплевать, есть у неё образование или нет, ей на глаза попалось объявление о том, что в муниципальную больницу срочно требуется лаборантка. Слово "срочно" давало надежду, что наниматели не будут слишком разборчивы.

На этот раз ей повезло: задёрганный заведующий лабораторией, невысокий худой мужчина с намечающейся лысиной, на которую он старательно начёсывал длинные жидкие пряди волос в безуспешной попытке скрыть плешь, был явно рад, что нашёлся желающий на небольшую зарплату. Он готов был поверить голословному утверждению соискательницы, что ей приходилось работать в медицинском учреждении. Гермионе даже не обязательно было держать пальцы скрещенными: она провела немало времени, помогая мадам Помфри с лекарственными зельями.

- Вы можете приступить прямо сейчас? Наша предыдущая лаборантка уволилась без предупреждения. Я дам вам работу попроще, остальное пока буду делать сам. Надеюсь, вы быстро втянетесь, и я смогу перевалить на вас рутину.

- Хорошо, сэр. Где взять халат?

***

Понаблюдав за тем, с какой ловкостью новая сотрудница управляется с лабораторной посудой, её наниматель объявил сегодняшний день днём выхода из чёрной полосы и разрешил ей прерваться и сходить на ланч в кафетерий на втором этаже больницы.

Купив кофе и сэндвич, Гермиона уселась за столик у окна. «Это хотя бы что-то», - подумала она. Сквозь пелену октябрьского дождя на противоположной стороне улицы можно было разглядеть унылые многоквартирные дома, заполонившие этот далеко не самый богатый район города. Она откусила от безвкусного бутерброда и вспомнила Хогвартс. Прошло всего три месяца, а кажется, что три года…

- О, кто это тут у нас? Почему мы ещё не знакомы? - раздался весёлый голос.

- Наверно потому, что я работаю здесь всего два часа, - ответила она, поднимая глаза на стройного молодого человека с подносом.

- Уже целых два часа, - поправил он девушку. - Сэм Блумберг, ординатор в кардиологии.

- Гермиона Грейнджер, лаборантка.

- То самое «сокровище»?

- Просто я не роняю пробирки, когда работаю, - пожала плечами Гермиона.

- Тогда понятно - ваша предшественница колотила посуду со страшной силой, - засмеялся Сэм.

Гермиона подумала, что он довольно мил, и в другое время она бы обязательно с ним поболтала, но за лето она одичала, да и, честно признаться, у неё не было никакого желания открывать рот и что-то говорить. Она молча смотрела на собеседника и выжидала, когда же он поймёт, что некстати.

- Вы где-нибудь учитесь? - спросил Сэм, усаживаясь напротив.

- Нет.

- Зарабатываете на обучение? – предположил молодой человек.

- Нет, просто не хочу! - сердито отрезала Гермиона.


В глазах Блумберга мелькнуло удивление, он нахмурился.

- Наверно, я не вовремя?

- Наверно, - скривилась Гермиона.

- Тогда извините, - обиженно ответил он, пересаживаясь за соседний столик.

Это было грубо, но она ничего не могла поделать с собой. Ей хотелось, чтобы её просто оставили в покое.

***

Однообразные серые дни тянулись один за другим. Родители Гермионы были рады, что она хотя бы чем-то занимается. Разумеется, не о такой карьере для дочери они мечтали, но появилась надежда, что девушка постепенно придет в себя, и к ней вернётся вкус к жизни.

Её начальник был ею чрезвычайно доволен и поручал ей всё более сложные анализы. Любуясь её скупыми точными движениями, он как-то сказал:

- Вам надо учиться, Гермиона. Можно взять кредит на образование, если хотите, я выступлю поручителем.

- Спасибо, это очень великодушно с вашей стороны. Но дело не в деньгах.

- А в чём тогда? Мозги у вас в порядке, и вы не ленивы. Что вам мешает получить образование?

- Я поступала, но не прошла по состоянию здоровья. Это было для меня как гром среди ясного неба. Пришлось возвращаться домой ни с чем. К сожалению, моё заболевание очень плохо лечится, но изредка бывают случаи самостоятельного выздоровления.

- Сколько угодно мест, где вы можете учиться заочно. Свет клином не сошёлся на одном единственном университете! – завлаб непонимающе уставился на неё.

- Я всё это прекрасно понимаю, но... Не знаю, как объяснить: неинтересно, нет желания. Я слишком долго жила только одной этой мыслью, чего только ни делала, чтобы достичь желаемого, но такого результата не ожидала. Меня подкосило, я перегорела, и теперь не хочу ничего. Мне всё равно.

- Звучит нелепо, нормальный человек не должен позволять себе зацикливаться на единственной неудаче.

- Кто сказал, что я нормальный человек? - вздохнула Гермиона.

- Вы просто избалованная эгоцентричная дурочка, которая напридумывала себе чёрт знает что и погрязла в бесполезной жалости к себе, - резко сказал её собеседник. - Вы должны взять себя в руки и повернуться к жизни лицом. Ненормальная она, видите ли!

- Зачем вы так? Вы же не знаете моих обстоятельств, - обиделась Гермиона.

- Вы только что мне их сообщили. Если вас всё устраивает в своём теперешнем положении, мне же лучше! Тогда за работу! Вас ждёт увлекательнейшее дело - анализ мочи.

В эту минуту Гермионе захотелось поплакаться кому-нибудь, кто сможет понять, как она скучает по магии, по непередаваемому словами ощущению тепла от палочки. «Но кругом одни маглы», - подумала она и сразу же подивилась абсурдности ситуации: в первый раз в жизни она мысленно дистанцировалась от неволшебников. И когда? Когда стала сквибом! В последнее время окружающие люди казались ей удручающе одинаковыми: однообразная одежда, где красота давно принесена в жертву удобству, однообразные лица с приклеенными улыбками, призванными свидетельствовать о креативном настрое их обладателей, однообразная речь - порождение однообразных мыслей.

Принимая решение переждать потерю магических способностей вдали от волшебного мира, она и не предполагала, насколько она срослась с миром, где провела семь из девятнадцати лет жизни. Сейчас она с удовольствием бы послушала про шансы «Пушек» выйти в финал, или про операции Министерства по предотвращению незаконного ввоза котлов на территорию Британии, или про творческую биографию Селестины Уорбек, или даже про Марс в доме Венеры - что-нибудь чуднóе и нелепое, но имеющее отношение к оставленной ею жизни.

Она посмотрела на часы - время ланча. Каждый день ей было всё труднее заставить себя подняться в кафетерий, хотя все её коллеги давно уже поняли, что рассчитывать на лёгкую болтовню, подсев за её столик, - пустое дело. Сегодня в зале было людно. Гермионе пришлось соседствовать с двумя практикантами - парнем и девушкой. Они флиртовали, и молодой человек, пытаясь произвести впечатление на свою светловолосую подружку, сыпал латынью. Девушка поощряюще улыбалась и одобрительно хлопала ресницами. Все были довольны, страдали только латынь и Гермиона. В какой-то особенно варварский момент она не выдержала и поправила оратора. На лице практикантки отразилось брезгливое недоумение, и Гермиона поняла, что стала в клинике своей Луной Лавгуд, которая априори ничего дельного сказать не может.

- Где же вы изучали латынь? - неприязненно осведомился молодой человек.

- Самообразование, - коротко ответила Гермиона.

- Самообразование?! И вы считаете, что можете вмешиваться в чужие разговоры со своими дилетантскими замечаниями?

Практикантка рассматривала Гермиону, словно та была неприятным назойливым насекомым.

Было обидно. Было очень обидно. Чтобы не сорваться она уставилась на солонку, стоящую посередине столешницы. Стало жарко, кожу покалывало от напряжения, перед глазами поплыли оранжевые пятна. Гермиона зажмурилась.

Вдруг что-то больно царапнуло по щеке, и буквально сразу же послышались визг и грохот опрокинутого стула. Гермиона резко открыла глаза: только кучка соли и маленькие осколки, разлетевшиеся по всему столу, и те же парень с девушкой - чуть поодаль, с совершенно круглыми глазами.

- У вас кровь, - сказала девушка Гермионе. - Кровь на лице.

Гермиона дотронулась до щеки, и пальцы коснулись чего-то липкого.

- Хорошо, что не в глаза, - заметил парень.

Вокруг них начала собираться толпа.

- Что это вообще было? - с нервным смешком спросила блондинка, ни к кому конкретно не обращаясь.

- Странно всё это, - ответил её приятель, с подозрением глядя на Гермиону.

- Что здесь происходит? - к ним протискивался сотрудник службы безопасности клиники.

Практикант пожал плечами:

- Мы сидели, разговаривали, и вдруг взорвалась солонка. В ней совершенно точно была соль - я ею пользовался пять минут назад.

- Разберёмся, - сказал охранник. - А вы, мисс, сходите в приёмное отделение, приведите себя в порядок.

- Да, да, хорошо… Извините, - пробормотала Гермиона и выскочила из кафе. На улице ей удалось быстро поймать такси.

***

Дома никого не было. Она бросилась к телефону:

- Папа, мне нужен шифр от сейфа, - прокричала она в трубку.

- Что за спешка? - удивился мистер Грейнджер на том конце провода.

- Мне нужна моя палочка.

- Вечером получишь, у меня больной на приёме.

- Мне надо сейчас! - всю её апатию как рукой сняло. - Папа, пожалуйста, скажи мне шифр. У меня был выброс магии, как в детстве. Я должна проверить!

- Хорошо. Шифр - название летнего домика, где мы отдыхами перед твоим поступлением в Хогвартс. Помнишь его?

- Конечно. Спасибо, пап!

Она положила трубку прежде, чем он успел что-то ещё сказать. Вихрем взлетев на второй этаж, она бросилась в кабинет отца. Через минуту палочка была извлечена из сейфа и из футляра.

Взмах – ничего!

Взмах – ничего!

Взмах – ничего!

Ни тепла, ни чувства срастания палочки с рукой. Ничего.

Взмах, и палочка, пролетев полкомнаты, ударилась о стену и осталась лежать на ковре.

Не получилось даже заплакать - сухая жгучая досада высушила слёзы ещё до того, как они успели навернуться на глаза.

Она просидела на полу до самого возвращения родителей; отец помог ей подняться и отвёл в её комнату; мама со вздохом подобрала палочку и спрятала её обратно в сейф.

На ужин Гермиона не вышла. Рано утром она тихо спустилась в кухню попить воды и съесть кусок хлеба. Следующие два дня она провела, изучая растительный узор на обоях, которыми была оклеена её спальня, поднимаясь с постели только для того, чтобы сходить в туалет.

Родители поначалу не заходили к ней, полагая, что ей надо побыть одной, но когда пошли вторые сутки её затворничества, миссис Грейнджер попыталась расшевелить её.

- Оставь меня в покое! - рявкнула Гермиона. И мама ретировалась.

Родители совершенно растерялись. Они подумывали о том, чтобы отправить письмо кому-нибудь из её друзей, но обнаружили, что не знают ничьих адресов.

- Звонил твой начальник и спрашивал, когда ты выйдешь на работу, - миссис Грейнджер попыталась воззвать к чувству долга дочери.

- Никогда, - буркнула Гермиона и отвернулась лицом к стенке.

Чтобы выманить её из комнаты, миссис Грейнджер перестала приносить наверх воду.

И через полдня Гермиона вынуждена была прийти попить.

Он упала на табуретку - ноги её плохо держали. Мать поставила перед ней чашку горячего молока.

- Что ты с собой делаешь, Миона?!

- Ничего не делаю.

- Вот именно! Ты давно смотрела на себя в зеркало?

- Мне всё равно.

- Почему? Ну почему?!

- Ты знаешь, почему.

- Миллионы людей даже не подозревают о существовании магии. И прекрасно живут. Работают, учатся, влюбляются, растят детей, ходят в кино, путешествуют. Просто забудь о том, что ты была волшебницей.

- В том-то и дело, что они не подозревают…

- Тогда вот что: возвращайся обратно!

Гермиона в первый раз за разговор подняла глаза на мать.

- Я не могу, я буду там человеком второго сорта.

- Помнится, перед отъездом в Стокгольм ты говорила, что готова бороться за место в магическом мире. И что же теперь, ты сразу сложила лапки?

- Я не подозревала, что бороться придётся без магии.

- Это отговорка, моя милая! – сердито сказала миссис Грейнджер и поморщилась, увидев, что в её стерильно чистую кухню забежал Косолапус.

Полунизл увлечённо гонял какой-то предмет по полу, воспользовавшись тем, что можно в кои-то веки размять лапы – всё это время он нёс вахту на кресле в комнате Гермионы.

- Посмотри, с чем это там играет твой кот.

- Лапус, иди сюда, - Гермиона нырнула под стол, лишь бы больше не видеть осуждающий взгляд матери.

Кот с подозрением сощурился на хозяйку, поняв, что она покушается на его новую, ещё не успевшую надоесть забаву. Он прикрыл лапой вещицу и угрожающе растопырил усы, но на Гермиону это не произвело особого впечатления. Косолапус предусмотрительно откатил неизвестный предмет подальше от хозяйки.

- Ах ты, паршивец! - воскликнула девушка.

Что-то знакомое блеснуло под лапой кота, и Гермиона попыталась поймать его хотя бы за хвост. Но рыжий негодяй выскочил с противоположного конца стола, схватив свою добычу зубами.

- Мама, держи его! – запыхавшись, крикнула Гермиона, и миссис Грейнджер с радостью услышала азарт в голосе дочери. Она схватила кота поперёк косматого живота, хотя обычно побаивалась его когтей. Кот недовольно мяукнул и завертелся в руках женщины. Что-то звякнуло.

Гермиона неловко выбралась из-под стола, приложившись макушкой, и подбежала к матери.

- Смотри-ка! - удивилась та.

У Гермионы расширились глаза; она быстро наклонилась и подобрала с пола тонкое серебряное кольцо.

- Интересно, чьё оно? У меня такого точно нет, - мать отпустила Косолапуса, и он, недовольно фыркнув, сбежал с кухни.

- Это мне подарили, - пояснила Гермиона.

- Хорошо же ты обращаешься с подарками! – возмутилась миссис Грейнджер.

- Я положила его в кармашек сумки и забыла о нём; видимо, выпало.

- Какой интересный орнамент!

- Оно старинное; скорее всего, гоблинской работы, - пробормотала Гермиона, разглядывая кольцо на своей ладони.

- Так надень его! – безапелляционно потребовала миссис Грейнджер.

Гермиона с сомнением посмотрела на мать.

- Человек, который подарил тебе его, хотел, чтобы ты его носила, разве нет? Или чтобы с ним играл твой ужасный зверь?

- Наверно, чтобы носила, - Гермиона впервые за долгое время улыбнулась.

Хотя тот, кто порой ей снился, был вовсе не Драко, но, тем не менее, она до сих пор испытывала к Малфою-младшему симпатию. Влюблённость прошла, но осталась память об их близости. Они вряд ли могли стать друзьями, однако они больше никогда не будут чужими друг другу.

Она осторожно продела палец в серебряную окружность.

- Какая жалость, оно тебе велико! - посетовала мама.

- Погоди жалеть! Смотри!

Кольцо потеплело и, волшебным образом сузившись, тесно обхватило палец Гермионы. Она помахала кистью. Кольцо держалось крепко, нашёптывая своим серым блеском, что не всё потеряно.

- Я пойду собирать вещи, - помолчав, сказала она. Мне и вправду пора возвращаться.

***

Отвращение к жизни уступило место неестественному деятельному возбуждению. Не могло же кольцо стать той воодушевляющей силой, в которой она так нуждалась. Или могло? Кто знает: гоблинская работа…

Гермиона сновала по комнате, кидая на диван то, что надо взять с собой.

«Прежде всего надо устроиться на работу», - решила она. И тут пришлось признать, что Рой Фишер при данных обстоятельствах - самый лучший кандидат в её начальники: он знаком с её деловыми качествами и сможет придумать применение её способностям. Такая большая клиника - даже сквибу найдётся, чем там заняться. Она представила, как ночью бродит по коридорам Мунго на манер Филча, а за ней семенит Косолапус. Но вряд ли кошек пускают в лечебное учреждение, да и Косолапус всегда норовил смыться один по своим кошачьим делам.

Надо наступить на горло своей гордости и смириться с тем, что она опять будет вынуждена терпеть иго Аптекаря. Зато если ей где и помогут, то в клинике Св. Мунго. Гермиона вспомнила, что мадам Помфри с уважением отзывалась о заведующем отделением магических расстройств. Какую же фамилию она назвала тогда?

Одно хорошо: теперь Фишер не станет ей надоедать со вступлением в ту мерзкую организацию.

Бережно завернув в свитер футляр с палочкой, Гермиона сунула свёрток на самое дно торбы.

- Тебе придётся пожить здесь, пока я не подберу нам подходящее жильё.

Косолапус демонстративно отвернулся: он всё ещё обижался на хозяйку, отобравшую у него ту славную штуковину, от которой распространялось чудесная тёплая радость, приятно щекотавшая усы.

Гермиона обнаружила, что вещи на ней болтаются, и с нетерпением ждала той минуты, когда можно будет переодеться в мантию.

Обняв на прощание родителей и пообещав навестить их в следующее воскресенье, она зашагала к станции метро.

***

В «Дырявом котле» было столпотворение, но Гермионе посчастливилось найти себе местечко недалеко от входа. Она заказала большущую чашку чая с крекерами и приготовилась провести здесь немало времени: ей надо было найти кого-нибудь, за кем можно было бы увязаться и попасть на Диагон аллею - без магии проход был для неё недоступен, а привлекать внимание к своему бедственному положению ей не хотелось.

- Гермиона, а я почему-то думала, что ты в Швеции! - молодая женщина с розовыми волосами брякнулась на соседний стул.

- Привет, Тонкс! - обрадовалась Гермиона. - Я соскучилась по Англии, решила выбраться на выходные.

- Плохо переносишь перемещения? - с сочувствием спросила Нимфадора.

- Почему? - не поняла девушка.

- Да вон какая зелёная! - хмыкнула Тонкс.

- А... В общем, да, - подтвердила Гермиона. - Ты откуда и куда?

- Да вот забежала перекусить по дороге, - уклончиво ответила аврорша, ухватив крекер с тарелки Гермионы. - Извини, очень есть хочется.

- Бери ещё, - девушка подвинула к собеседнице тарелку. - Спецоперация?

Тонкс сделала большие глаза и кивнула.

- Как профессор Люпин?

Нимфадора вздохнула и сказала:

- Не очень. Зелья качественного нигде не достать.

Гермиона поморщилась от досады. У неё были записи Снейпа, и в другое время она бы смогла помочь Ремусу сама. Ещё одна причина попытаться устроиться в Мунго. Возможно, удастся подсунуть Фишеру рецепт. Снейп, разумеется, будет в ярости, но где он сейчас? Гермиона невидящими глазами уставилась в стол.

- Гермиона?

- Я постараюсь узнать, не варят ли такое зелье у нас в Академии.

Тонкс слабо улыбнулась и погладила её по руке.

- Ничего, как-нибудь справимся. Главное, я сумела его убедить, что мы должны быть вместе.

- Да?! - обрадовалась Гермиона.

- Угу, - довольно ухмыльнулась Тонкс. – Пока, правда, живём во грехе - копим деньги на свадьбу. Сама понимаешь, Рему нелегко найти постоянную работу.

Внезапно сквозь черты привлекательной молодой женщины проступило усталое лицо профессора Люпина. Каждый раз Гермиону поражали способности метаморфмага.

Тонкс заметила замешательство собеседницы и правильно его истолковала:

- Это Рем? - спросила она.

- Да, - подтвердила Гермиона. - Ты делаешь это непроизвольно?

- Моё слабое место. Из-за этого меня чуть не отчислили из аврорского училища. Когда я волнуюсь и думаю о ком-то, у меня вылезает его физиономия, - усмехнулась Тонкс. – Но впоследствии оказалось, что полезного от этой моей особенности больше, чем вредного. Мои доклады начальству всегда в лицах - это удобно на оперативной работе. Знаешь, почему меня недолюбливает Северус? То есть Снейп - никак не могу поверить, что он и вправду...

Гермиона открыла рот и… и закрыла его. «Не время», - подумала она.

- Почему?

- На шестом курсе я вбила себе в голову, что без ума от него - тогда он ещё не выглядел, как оголодавший вампир, и в его чувстве юмора яд не достиг теперешней концентрации. Он казался таким загадочным и неприступным - то, что надо молоденькой дурочке, чтобы вообразить себя влюблённой.

Гермиона с преувеличенной тщательностью расправила мантию на коленях. Этот манёвр позволил ей опустить голову - она подозревала, что заливается краской. Да уж, она определённо отстала в развитии от Тонкс: у самой Гермионы эта болезнь началась только в конце седьмого курса.

Тонкс с удовольствием отхлебнула эля из большой глиняной кружки, и её глаза приняли мечтательное выражение.

- В один прекрасный весенний день моё помешательство достигло апогея. Вообрази: я сижу на продвинутых зельях и думаю о нём, о нём, о нём и ещё раз о нём. Он входит в аудиторию и презрительным взором окидывает класс, ну знаешь, тем самым, фирменным. Он смотрит и видит, что я сижу с его собственным лицом. Это уже плохо. Так ещё выражение этого лица было совершено идиотским, как мне потом сказали одноклассники, – в этот момент я в подробностях представляла, каков он в постели. Каааак он разозлился - надо было видеть – решил, что я над ним издеваюсь. А я в тот момент даже не въехала, почему он так разоряется.

- И что дальше?

- Дальше лето, каникулы, другая любовь…

- Профессор Люпин?

- О, нет, конечно! До Рема было много кого ещё. Но это и к лучшему, я должна была дорасти до него.

- И ты хочешь сказать, что эта мелочь стала причиной неприязни к тебе со стороны профессора Снейпа? – недоверчиво спросила Гермиона.

- У него всегда было болезненное самолюбие; он видит оскорбление там, где его нет. И с тех пор ничего не изменилось.

- Почему ты так уверенно об этом говоришь? – было почему-то обидно.

- Просто я замечаю больше, чем можно заподозрить, глядя на цвет моих голос, - она запустила пятерню в свои розовые пряди. – Это иногда удобно. Кстати, ты в курсе, что Гарри уехал в Штаты на полгода? Все наши в шоке, один мелкий Уизли загадочно улыбается, но молчит. Муди пытался поговорить с Поттером перед его отъездом, но наш герой закусил удила. К твоему другу надо ещё подход подобрать, а Аластор привык командовать.

- Я получила письмо от Гарри, ему действительно нужно было уехать, - сказала Гермиона. – Где сейчас Рон, ты не знаешь?

- Тренируется, по выходным бывает дома, в Норе. Не хочешь его навестить?

- Я бы с радостью, но аппарация в Сент-Кечпоул меня добьёт, - Гермиона быстро сделала кислое лицо.

- А ты случайно не залетела, дорогуша? – хихикнула Тонкс. - Одну мою подругу во время беременности буквально выворачивало при аппарации, да и в каминной сети мутило.

- В последний раз я занималась сексом полгода назад, - уныло призналась Гермиона.

- У, как всё запущено! И кто же тот счастливчик, которого ты так долго не можешь забыть?

Гермиона пожала плечами и невольно взглянула на своё кольцо.

Тонкс наморщила лоб:

- Не хочешь – не говори. Где-то мне похожее попадалось. Не могу вспомнить.

Гермиона как бы невзначай повернула руку так, чтобы Тонкс больше не было видно кольца. Вдруг ещё и вправду вспомнит! Интересно, какое лицо будет у метаморфини, если сказать ей, что эта вещь – подарок её двоюродного брата. Интересно, но проверять не стоит.

- Мерлин, уже почти три! – Тонкс глянула на большие часы над входной дверью. - Мне давно пора быть в отделе. Ты идёшь?

- Иду. Давай ты откроешь стену, а то у меня палочка на самом дне сумки, - Гермионе не хотелось раньше времени признаваться, что она стала сквибом.

- Ну ты даёшь! Разве так можно?! Палочка должна всегда быть под рукой, - строго сказала Тонкс. – Это я тебе как аврор говорю.

- Лучше как друг проведи меня, - улыбнулась Гермиона. – Я дойду до Мунго и там её достану, честное слово.

- Ладно! Ну что, потопали?

Пока всё шло по плану.





Глава 26.

Диагон аллея встретила Гермиону непривычной тишиной. Прежде она попадала сюда только перед началом учебного года, когда половина семей магической Британии устремлялась сюда за покупками для своих ненаглядных чад. Сегодня же, будним осенним днем, половина магазинов была закрыта - до ближайших выходных, когда улицы вновь наполнятся отдыхающим народом.

Впрочем, нельзя сказать, что улицы были совсем пусты - приезжие, разинув рты, любовались покосившимися колоннами оплота магической финансовой системы – Гринготтса, посыльные сновали из Министерства в банк или в редакцию «Ежедневного Пророка», пробегали разносчики пирожков и тыквенного сока.

Около здания, в котором располагалась совяльня Главного магического почтамта, толпилось несколько человек. Все они следили за расклейщиком, который постепенно разворачивал плакат, дюйм за дюймом прикрепляя его к стене заклинанием. И вот из-под его руки показалось знакомое лицо. Посмотрев на крупно набранные цифры вознаграждения, Гермиона обнаружила, что Северус Снейп в очередной раз «сыграл на повышение» - по сравнению с июнем сумма увеличилась на четверть. Он всё ещё на свободе! Даже ради того, чтобы убедиться в этом, стоило вернуться в магический мир.

- Безобразие, - проворчал полный волшебник с одутловатым лицом, - год ищут и не могут найти. Неужели за такие-то деньжищи не нашлось желающих его выследить?

- Что ж ты сам не попробуешь? - поддел его невысокий старик в поношенной мантии. - Кишка тонка?

- Каждый должен делать своё дело. Я вот со своей лавкой справляюсь, даю работу двум помощникам и исправно плачу налоги в казну. А куда аврорат тратит народные деньги - это вопрос!

- Что, не отчитываются перед тобой? Непорядок! - хохотнул третий волшебник.

- Вам всё смешно, а дело-то серьёзное! Такую премию просто так не назначат… А ты, девонька, что так смотришь? Не бойся, поймают его, непременно поймают!

Гермиона вздрогнула и, бросив последний взгляд на своего профессора, развернулась и быстро пошла прочь.

***
Зачарованная стеклянная дверь клиники Святого Мунго оказалась для Гермионы непреодолимым препятствием. Манекен не слышал её; она растерянно заозиралась по сторонам, но прохожих было мало, и никто из них не выказывал намерения завернуть в клинику.

По счастью, минут через пять дверь открылась, выпуская на улицу объёмистую волшебницу в лиловой мантии, и Гермионе удалось проскользнуть в дверь, прежде чем она вновь захлопнулась.

Гермиона подошла к миловидной девушке, дежурившей в приёмном покое.

- Могу ли я увидеть мистера Фишера?

Медиковедьма окинула Гермиону любопытным взглядом и сказала:

- Мистер Фишер не принимает больных – он не целитель. Если вы по поводу потери магии, тогда вам необходимо заранее записаться на приём к мистеру Эшби.

Опережая вопрос Гермионы, дежурная объяснила:

- Я заметила ваши затруднения у входа.

- Вы правы, с магией у меня действительно проблемы, но я хотела бы поговорить именно с профессором Фишером, он меня должен помнить: я у него училась в прошлом году в Хогвартсе. Моё имя – Гермиона Грейнджер.

- Хорошо, я доложу ему.

Дежурная взяла бланк и принялась его заполнять:

- Так, Гермиона Грейнджер… Место работы или учёбы? – она вопросительно посмотрела на посетительницу.

- Ставьте прочерк.

- Цель визита?

- Пишите: трудоустройство, – решительно сказала Гермиона. «Не съест же он меня! Что я так боюсь?»

Медиковедьма сложила из бланка фигурку и коснулась её волшебной палочкой, что-то проговорив. Бумажный журавлик взмыл вверх и уверенно взял курс к лестнице.

- Присядьте пока, мисс. Главный администратор у себя, значит, скоро прилетит ответ.

Гермиона села в кресло и переплела пальцы.

С чего она вообще решила, что Фишер захочет с ней разговаривать? Всё оставшееся время после ссоры в конце учебного года, о которой из них двоих помнила лишь она – спасибо МакГонагалл – Гермиона усердно его избегала. На приглашение прийти к нему кабинет она не ответила и не пришла, полагая, что теперь-то не обязана ему подчиняться. А потом экзамены закончились, и у Фишера больше не было причин оставаться в Хогвартсе. Можно только представить, какого он теперь о ней мнения!

Встать прямо сейчас и уйти, пока не поздно?

- Мисс Грейнджер, не ожидал вас здесь увидеть! – вырвал её из задумчивости знакомый голос. Гермиона вздрогнула и подняла голову.

Рой Фишер стоял у лифта, сложив руки на груди, и внимательно разглядывал её.

Дежурная ведьма, побледнев, выскочила из-за своей конторки:

- О, сэр, зачем же вы спустились? Я бы проводила мисс к вам.

- Ничего страшного, Китти, продолжайте работать. Не каждый день сама мисс Грейнджер наносит мне визит - приходится ждать по полгода, прежде чем она соизволит явиться. Что же вас так задержало, моя дорогая? – издевательски-участливо спросил он Гермиону.

Та была готова провалиться сквозь землю. Господи, ну зачем она сюда пришла!

Дежурная смотрела на посетительницу совершенно круглыми глазами, было заметно, какая гигантская работа мысли происходит сейчас у неё в голове.

Фишер тянул паузу, наслаждаясь замешательством своей неверной студентки.

- Я всё объясню вам, сэр, но не хотелось бы делать это здесь, - сказала Гермиона, собрав остатки самообладания.

- Тогда прошу за мной.

Последнее, что увидела Гермиона, когда двери лифта закрывались, – дежурная, глядя в их строну, что-то нашёптывала на ухо другой ведьме в форменной мантии.

«Великолепно: не успела устроиться на работу, а сплетни уже поползли».

Фишер отвёл её в просторный кабинет с большими окнами. Необъятных размеров стол был завален пергаментами с таблицами, графиками и диаграммами.

- Садись, - он указал ей на стул, а сам присел на край стола. – Ну и что всё это значит? Ты проигнорировала моё приглашение, пропала на полгода, а теперь являешься, как ни в чём не бывало, и просишься на работу!

- Если в двух словах, то я снова потеряла магию, - выпалила Гермиона.

Брови Фишера поползли вверх.

- Опять? Как тебе это удалось?

- Я пыталась поступить в Академию Сравнительного Зельеведения в Стокгольме, сдала все экзамены, а на заключительном испытании произошёл несчастный случай. В общем, волшебная палочка для меня теперь – совершенно бесполезный предмет. Но ведь я по-прежнему могу заниматься статистикой. Возьмите меня на работу, а то я с ума сойду от бездействия, – вырвалось у Гермионы, хотя она вовсе не собиралась жаловаться.

- Посмотрим, – сказал Фишер и, быстро написав записку, отправил её в полёт.

Некоторое время спустя в кабинет вошёл сухопарый мужчина средних лет с недовольным выражением лица. Он едва взглянул на Гермиону и поморщился.

- Что такое, Рой?! Что за спешка? Тебе прекрасно известно, что у меня запись за полтора месяца вперёд!

- Ну, Ларри, ты же можешь сделать исключение для меня? – улыбнулся Фишер.

Целитель хмыкнул и скучливо спросил:

- И как же зовут это исключение?

- Гермиона Грейнджер, выпускница Хогвартса. Целитель Лоренс Эшби, лучший специалист по нервным расстройствам во всей Британии, – представил их друг другу Фишер.

- Грейнджер? – переспросил Эшби. – Что-то знакомое. Это не та ли Грейнджер, которая в начале года делала анализ по зельям памяти?

- Да, это она, - слегка недовольно подтвердил Фишер.

Выражение лица целителя смягчилось.

- И какие же проблемы у такого юного создания? Нарушение сна?

- Полная потеря магических сил, сэр, – ответила Гермиона.

- Второй раз за полгода, - добавил Фишер.

- Вот как? Любопытно, весьма любопытно… А до этих двух раз, надо думать, вы проблем с магией не испытывали?

- Она лучшая в трансфигурации и чарах на своём курсе, – ответил за девушку Фишер.

- Да, это кое о чём говорит! Итак, первый раз это случилось в школе? При каких обстоятельствах?

- В подземельях Хогвартса был спонтанный выброс магической энергии, я случайно оказалась в эпицентре…и…

- Да, помню, об этом в «Пророке» была статья, - кивнул Эшби. - Странно, обычно при выбросе наблюдается противоположный эффект – сила мага временно увеличивается, – задумчиво потёр подбородок целитель и вопросительно посмотрел на Фишера. – Что скажешь, Рой, ты же был там в это время, да?

Фишер нахмурился и с неохотой проговорил:

- Произошла концентрация и преобразование магической энергии в материальную одушевлённую субстанцию. Затем – обратный процесс с компенсацией.

Глаза целителя расширились.

- Невероятно! Такого не случалось уже лет триста! И ты был очевидцем и не пострадал?

- Я видел… результат, так сказать, первой фазы, ну и … отключился.

- И что это было, если не секрет?

- Да так, сюрприз от основателя Хогвартса, мерзкая тварь, даже вспоминать не хочется!

Гермиона попыталась изобразить удивление и любопытство – по официальной версии ей полагалось знать очень мало:

- Вы имеете в виду Салазара Слизерина, сэр?

- Да уж не Северуса Снейпа! – отрезал Фишер. - Хотя, думаю, без него тут не обошлось - нужен же был какой-то толчок, чтобы концентрация началась!

- Как такое могло быть, профессора к тому времени уже полгода не было в Хогвартсе! – не удержалась Гермиона.

Фишер сердито уставился на девушку:

- Что, мисс Грейнджер, опять встали на защиту любимого преподавателя?

- Ты говоришь о том самом Снейпе, которого объявили в розыск, приспешнике Сам-Знаешь-Кого? О том, который тогда… - спросил Эшби.

- Да, о нём, - поспешно прервал целителя Фишер.

Эшби продолжил:

- Не слишком ли тяжёлое обвинение ты бросаешь мисс Грейнджер, утверждая, что она защищает беглого убийцу? Ты вроде бы пытаешься ей помочь!

Фишер смутился:

- Ты прав, Ларри, я погорячился.

Эшби повернулся к Гермионе:

– Что же с вами было дальше?

- Я пролежала две недели в больничном крыле, первую из них – в беспамятстве. Потом, на рождественских каникулах, сила начала понемногу ко мне возвращаться. В июле я сдавала вступительные экзамены в Академию Сравнительного Зельеведения и на заключительном собеседовании… Меня просили не разглашать подробности. В общем, я не поступила и потеряла магию во второй раз. Это было в июле, и с тех пор был только один спонтанный выброс магии.

- Интересный случай… Я хотел бы вас сейчас осмотреть. Рой, оставь нас ненадолго.

- Но мне надо знать, насколько это серьёзно! – запротестовал Фишер.

- Не будь ребёнком, это личное дело мисс Грейнджер. Если она захочет, она скажет тебе.

- Отлично, – недовольно пробурчал Фишер и стремительно вышел.

- Итак, приступим. Мне нужно, чтобы вы оголили руку.

Гермиона послушно закатала рукав блузки и протянула руку целителю.

Эшби пристально смотрел на подаренное Драко кольцо.

- Знакомая вещица, - задумчиво сказал Эшби.

- В самом деле? – пожала плечами Гермиона.

- Как вы знаете, все чистокровные волшебники – родственники в каком-нибудь колене.

- Да, слышала что-то такое, – не желая развивать эту тему, сказала Гермиона.

- Я – троюродный брат Люциуса Малфоя, - многозначительно проговорил Эшби.

- Меня должно это заинтересовать?

- Возможно, если вы носите кольцо Малфоев.

- Почему вы так решили? На нём нет герба: ни павлина, ни змеи.

- А вы неплохо подкованы в геральдике для маглорождённой, - усмехнулся целитель.

Гермиона покраснела. Эшби продолжил:

- Дело в том, что дюжина таких колец была изготовлена лет эдак триста тому назад в честь рождения долгожданного наследника Малфоев - до него родилось пять девочек подряд. Одиннадцать колец были подарены женщинам семьи: сёстрам, тёткам, бабкам. А двенадцатое - оно немного отличается от остальных - было преподнесено роженице. У моей матери было почти такое же, как это, - Эшби указал на Гермионино кольцо. - Сдаётся мне, у вас - то самое, двенадцатое. Способно разгонять меланхолию и тягостные мысли – то, что нужно, когда у женщины послеродовая депрессия.

«А я чуть не потеряла его! Интересно, если бы оно не нашлось, я так бы до сих пор лежала зубами к стенке, отказываясь вставать?» - подумала Гермиона.

- Сначала семейный обычай требовал, - продолжал Эшби, - чтобы это кольцо передавалось жене старшего сына в тот день, когда она родит первенца, мальчика. Но со временем этот обряд сошёл на нет, и теперь передача кольца не несёт никакой символической нагрузки. К слову сказать, и доныне это украшение представляет для нас, потомков того Малфоя, некоторую ценность, скорее историческую, чем материальную. Берегите его, мисс Грейнджер.

Девушка слушала рассказ, затаив дыхание. Почему Драко подарил ей такую вещь? Может быть, оно поначалу предназначалось для Панси? Скорее всего, Драко получил его от своей матери в качестве будущего подарка для Паркинсон. Могла ли подумать Нарцисса Малфой, что кольцо окажется на пальце у маглорождённой?!

Гермиона почувствовала осторожное прикосновение на запястьи и вернулась к действительности.

- Давайте продолжим, иначе Рой за дверью окончательно потеряет терпение, - подмигнул ей Эшби. – Закройте глаза и расслабьтесь.

Он прикоснулся к её коже волшебной палочкой, и она почувствовала холодок, который стал подниматься к плечу, затем выше, выше… В глазах потемнело, и Гермиона потеряла сознание.

Очнувшись, Гермиона увидела склонившегося над ней целителя.

- И каков ваш приговор?

- Надежда, что сила вернётся сама по себе, мизерная. Должно быть, вам измеряли напряжённость магического поля?

- Да, а как вы догадались?

- У вас нарушен защитный порог магии, что обычно бывает при неумелом вмешательстве в личное поле волшебника.

- Защитный порог?

- Это минимальный уровень волшебства, ниже которого у магов природная способность к колдовству не опускается. После того, как критическая точка достигнута, при естественном развитии событий волшебник временно теряет способность творить любые заклинания. Оставшаяся минимальная магия подпитывается отовсюду и набирает силу. И через некоторое время волшебник снова здоров. У вас же этот барьер сломан, и вы исчерпали свою магию без остатка, видимо, на тот самый последний выброс. И теперь восстанавливаться нечему – внутренние резервы отсутствуют. Но всегда есть надежда, - быстро сказал Эшби, видя, как помертвело лицо девушки.

- Какая?

- Кто-нибудь может сознательно с вами поделиться, и тогда вы снова обретёте способность к регенерации… У вас есть какие-нибудь родственники-маги?

- Нет, увы…

- Плохо… Вот наглядный пример уязвимости маглорождённых: волшебники редко делятся своими магическими силами с посторонними, особенно с маглокровками. Кстати, обряд передачи силы считается тёмномагическим и формально запрещён Министерством, хотя его использование нельзя отследить, в отличие от колдовства несовершеннолетних.

- Запрещён? Почему? Ведь это своего рода акт милосердия, - удивилась Гермиона.

- Во время обряда принимающая сторона совершенно беззащитна – нет никакой гарантии, что с ней действительно поделятся магией, а не обрекут на пожизненное рабство, например. Обряды на крови сложны, многообразны и чрезвычайно опасны.

- Понятно…

- Впрочем, не стоит отчаиваться. Кто знает, что может произойти? Мы живём в волшебном мире, – философски заметил Эшби. - Я пропишу вам лекарственные зелья, возможно, ваша магия всё же проклюнется и нарастёт. Хорошее питание, регулярный сон, оптимистическое настроение… В конце концов, вы родились среди маглов, но магия нашла вас. Это тоже настоящее чудо. Надо надеяться.

***

«Оптимистическое настроение… Кто бы мне подсказал, где взять повод для оптимизма?», - подумала Гермиона, когда дверь за целителем закрылась.

Едва появившись на пороге, Фишер спросил:

- Что тебе сказал Эшби?

- Шансы на восстановление близки к нулю, если только не найдётся донор, - ответила Гермиона.

Он внимательно глядел на неё:

- И что же, в таком случае, ты хочешь от меня? Я - обычный волшебник и не имею возможности поделиться с тобой силой.

- А я и не прошу, - вздёрнула подбородок Гермиона. - Мне нужна всего лишь работа.

- Хм, в Мунго многие бы хотели устроиться - работать здесь престижно, - холодно заметил Фишер. - Вряд ли мы нуждаемся в услугах сквиба.

Гермионе показалось, что её хлестнули по лицу.

- Разве я плохо редактировала ваши отчёты, плохо делала аналитику? - Гермиона старалась, чтобы в её голосе не проскользнули умоляющие нотки. Не хватало ещё разреветься у него на глазах.

- Хорошо. Но тогда ты делала это бесплатно, а теперь я должен буду тебе платить. Чувствуешь разницу?

«Ты же была готова к такому повороту. Продолжай его убеждать, не сдавайся!»

- Разве по статусу вам не положен помощник? - зашла с другой стороны Гермиона.

- Положен, - самодовольно ответил Фишер, - и он у меня уже есть.

Он сделал вид, что глубоко задумался.

- Впрочем, если ты докажешь, что можешь быть полезна во всех отношениях, то я обещаю подумать.

Она сделала вид, что не поняла его:

- Каким же образом я должна это доказывать?

- Очень просто - сегодня вечером у меня дома. Мы проведём предварительное испытание - должен же я знать, что беру, - усмехнулся Фишер.

« Что беру?! Ну это уж слишком!»

- Нет! – отрезала Гермиона.

- Как знаешь, - скривился Фишер.

Гермиона развернулась и решительно направилась к двери.

Мужчина проводил ее восхищенным взглядом - упрямая девчонка! Отпускать её, конечно же, не хотелось. «Не удалось шантажом, возьмём хитростью. Это – дело принципа! Я же принципиальный человек?!», - усмехнулся Рой Фишер собственным мыслям.

- Могу взять санитаркой, - отрывисто бросил он.

Гермиона быстро обернулась.

- Без испытаний? - уточнила она.

- Без. Хотя многие бы не отказались от такого предложения.

- Профессор, я никогда не скрывала, что могу относиться к вам только как к учителю или коллеге, - мягко сказала Гермиона, хотя внутри всё кипело. Как она сможет работать с ним? Но выбирать не приходится.

- Так что, место санитарки тебя устроит? Самое подходящее теперь для тебя занятие, - не удержался Фишер от маленькой мести.

- Я согласна, лишь бы не проходить испытание, - дерзко ответила Гермиона.

Фишер стиснул зубы и ответил:

- На большое жалование можешь не рассчитывать.

Гермиона собрала последние силы и широко улыбнулась:

- Спасибо мистер Фишер, вы так великодушны! Когда приступать?

- С завтрашнего дня. Выйдете в утреннюю смену с семи до трёх.

- Хорошо, сэр.

***

Старшая медиковедьма Марта Паркер, строгая пожилая женщина, тяжело впечатывая шаги, вошла в кабинет Фишера.

- Рой, какого Мерлина ты набираешь в штат своих фавориток?! – она возмущённо смотрела на Главного администратора. В силу возраста и многолетнего стажа ей позволялись некоторые вольности в общении с начальством.

- Не понимаю, о чём ты, - поднял брови мужчина.

- Эта Грейнджер или как её там, она же сквиб! – рассерженно воскликнула миссис Паркер.

- Не совсем. Она потеряла магию в результате несчастного случая, - невозмутимо пояснил Главный администратор.

- Это обстоятельство дела не меняет. Мне не нужна беспомощная санитарка. Как, например, она будет проходить из отделения в отделение?

- Я сделаю ей магические ключи, не переживай, Марта, - он улыбнулся, зная, что его беспечный тон ещё больше заведёт старую колдунью. Раз уж она позволила себе ворваться в его кабинет с упрёками, он вправе немного развлечься, не так ли?

- Сколько возни из-за какой-то девицы! Надеюсь, она того стоит?! – желчно сказала старшая медиковедьма. Ей уже успели рассказать, как тепло была встречена Фишером новая санитарка.

- Не забывайтесь, миссис Паркер! За кадровый подбор в Мунго отвечаю я, и если я решил, что мисс Грейнджер будет полезной, значит, так оно и есть, - рявкнул Фишер.

- Тебе, конечно, видней, - сразу сбавила обороты женщина, - но от какой-нибудь студентки ВЦУ пользы было бы гораздо больше.

- Грейнджер - лучшая выпускница Хогвартса за последние десять лет, у неё аналитический склад ума и недюжинные способности в зельеварении.

- Рой, для работы санитаркой не нужен аналитический ум. Гораздо полезней Reparo и Evanesco. Если больного вырвет, как она будет убирать за ним?

- Как, как… Как магла: возьмёт ведро с тряпкой и уберёт, - ухмыльнулся Фишер.

То, что Паркер заранее настроена против Гермионы, могло сыграть ему на руку. Поработав в недружелюбной атмосфере, девчонка станет сговорчивей. Пусть ощущает недовольство окружающих – у неё должно создаться стойкое впечатление, что Фишер – её единственный защитник.

- Ты её за что-то наказываешь? - догадалась миссис Паркер.

- Наказываю?! Я дал ей работу! Присматривай за ней, Марта, и никаких поблажек, не связанных с отсутствием магии.

Старшая медиковедьма улыбнулась. Уж это как-нибудь!

***

Обязанности Гермионы заключались в уходе за больными, которым до выздоровления было противопоказано воздействие магии. Каждый день она вставала в шесть утра, чтобы в семь принять смену у худосочного бледного мага, которому посчастливилось родиться от связи колдуньи и вампира, и потому он предпочитал дежурить по ночам, подобно своему уважаемому батюшке испытывая неприязнь к солнечному свету. В остальном он был обычным человеком и питался в круглосуточной столовой при клинике. По понятным причинам ему не удалось получить нормального образования, и он перебивался случайными заработками, пока его не взял санитаром Фишер. "Наверняка чтобы сэкономить на зарплате", - решила Гермиона.

Следом за Гермионой, с трёх до одиннадцати дежурила Лайза, студентка ВЦУ, которой приходилось зарабатывать на обучение.

Непривыкшей к физической работе Гермионе первые дни в клинике показались адом. Она пробегала мили вверх и вниз по лестницам, разнося назначенные зелья, таскала вёдра с водой, мыла полы, помогала переворачиваться больным. Её мутило от вида содержимого уток и запаха лекарственных зелий.

Гермиона приходила домой и валилась на постель - болела спина и ноги. К тому же она была постоянно в напряжении: старшая медиковедьма всегда находила повод для недовольства, пеняла ей за нерасторопность, замечая каждый промах, а их поначалу хватало.

Девушки, работавшие с Гермионой в одну смену, шушукались у неё за спиной. Гермиона была благодарна Фишеру – насколько она вообще могла быть благодарна этому человеку - что он ни разу не вызвал её к себе в кабинет: она надеялась, что, не находя подтверждения, слухи постепенно утихнут.

***

Главный целитель, стоявший во главе клиники Св.Мунго, даже по меркам волшебного мира был уже пожилым человеком, и все его силы уходили на трудных пациентов. Организационная работа, кадровые вопросы, общение с Министерством лежали на Рое Фишере, к их с Главным целителем обоюдному удовольствию. Фактически клиникой управлял Фишер, занимая две должности: Главного администратора и Главного зельевара. Всю душу он отдавал первой, а обязанности второй осмотрительно перепоручил своему заместителю, действительно способному зельевару, неохотно признавая, что приготовление зелий должно находиться в более искусных руках, чем его собственные.

Хотя Фишер в клинике обладал практически неограниченной властью, ему хотелось большего: стать во главе Св.Мунго официально. Это означало бы и присутствие на ежегодном Рождественском балу в Министерстве (мелочь, а приятно), и автоматическое членство в попечительском совете Хогвартса (какие люди туда входят!), и потенциальную перспективу стать Министром магии (а это преимущество вообще в комментариях не нуждается). Но Фишер не был целителем, и при существующем порядке вещей полностью прибрать к рукам клинику ему не светило. Но наш герой не зря в своё время присоединился к движению реформаторов, чьё влияние на Министерство крепло с каждым годом. Законопроект о внесении изменений в устав клиники имени Св. Мунго о требованиях, предъявляемых к кандидатам в руководители клиники, давно был готов, оставалось только убедить Скримджера вынести его на рассмотрение Визенгамота, некоторые из членов которого сочувствовали реформаторам и были лично знакомы с Фишером, под которого и делался этот проект. Он был в Министерстве на хорошем счету: внешность его сразу располагала к себе и мужчин и женщин, умение говорить по делу, не впадая в многословие, тоже шло на пользу его имиджу; клиника процветала, Главный целитель был благодарен за то, что его избавили от бумажной работы, строился новый этаж, среди персонала почти не было текучки - все работало на репутацию Роя Фишера. Сотрудники уважали его за энергичность и умение выбить из Министерства прибавки к жалованью персонала, но и побаивались - он не терпел, когда его мнение оспаривалось, и наказывал за нарушение внутренних правил лишением той самой прибавки.

Всё это прояснялось для Гермионы постепенно: она прислушивалась к разговорам колдомедиков, болтовне других санитаров, регулярно читала «Ежедневный пророк».

Иногда в столовой к ней присоединяйся Эшби, всегда относившийся к Гермионе подчёркнуто уважительно, и, если у него было настроение, рассказывал о подводных течениях в Министерстве. Он, как и его троюродный брат, любил держать нос по ветру, но в отличие от Люциуса Малфоя смолоду придерживался либеральных позиций, отрицал насилие, не любил рисковать и избегал какой-либо общественной деятельности, считая, что быть целителем - вполне достойное занятие и, что самое главное, востребованное при любом режиме.

Эшби заинтриговало наличие их семейного кольца у маглорождённой, но раз это было решением одного из Малфоев, значит, так тому и быть. К тому же он помнил аналитические отчёты мисс Грейнджер и не мог не признать, что они великолепны. Восприимчивый ум Гермионы пробуждал в Лоренсе Эшби желание раз за разом приоткрывать перед ней тайный механизм функционирования политической власти в магическом обществе.

Ему любопытно было наблюдать, как Фишер, словно ястреб-перепелятник, кружит над Гермионой Грейнджер, которая пока держалась, насколько Эшби мог судить.

Отчасти он уделял Гермионе внимание в пику Фишеру, которого в глубине души считал парвеню. Маглокровка же с похвальным смирением занимала подобающее ей место, и если кто-то из Малфоев посчитал её достойной покровительства, то по какой причине Эшби должен её избегать? Только потому, что Фишеру угодно создавать вокруг девчонки вакуум, дабы побыстрее добиться своего? Облегчать Рою Фишеру жизнь в намерения Эшби не входило.

***

По пятницам Эшби осматривал Гермиону, поскольку считал её своей пациенткой с тех пор, как Фишер вызвал его в первое появление девушки в клинике. И опять же, кольцо…
Целитель с неудовольствием отметил, что она выглядела не лучшим образом. Конечно, работать санитаркой, не прибегая к помощи магии - это тяжело и совсем не способствует выздоровлению. У неё шансов и так один на миллион.

- Мисс Грейнджер, известно ли вам, что вы можете подать в суд на того человека, который своими безответственными действиями лишил вас магии?

- На профессора Маларена?

- Да. Согласно международной магической конвенции 1782 года, любое исследование магического поля человека, проводимое не в порядке медицинского обследования, запрещено. Лишь колдомедик или целитель, связанные неприложным обетом хранить колдомедическую тайну, вправе измерять напряжённость поля пациента.

- Поэтому администрация АСЗ скрывает суть последнего испытания?

- Вне всякого сомнения.

- Даже успешный судебный процесс не вернёт мне магию.

- Но вы можете получить в качестве компенсации неплохие деньги, и вам не придётся надрываться, работая санитаркой.

- Мне совсем не хочется судиться с профессором Малареном. Он так переживал за меня…

- Не за вас, наивная душа. Если дело выйдет наружу, он лишится должности.

- Но он взял с меня подписку о том, что я предупреждена.

- В тексте были слова, что в результате процедуры можно утратить магические способности?

- Не было.

- Тогда эта бумага не имеет особого значения. Хороший адвокат опрокинет её.

- И всё же я не хочу подавать на него в суд. Никто не виноват в моей глупости, кроме меня самой.

- От ваших слов за милю разит Гриффиндором, - поморщился Эшби.

- Тут уж ничего не поделаешь, - грустно улыбнулась девушка. – Распределительная шляпа не ошибается.

***

Через три недели Гермиона пообвыклась и научилась не обращать внимания на неприятные стороны своей работы. Неловкость постепенно уходила, уступая место сноровке.

Марта Паркер обнаружила, что мисс Грейнджер не нуждается в объяснениях, когда дело касается большинства лекарств, хорошо запоминает дозировки, способна отличить на глаз костерост от схожего с ним по внешнему виду сонного зелья. За всё время она не услышала от девчонки ни одной жалобы, и это вызывало невольное уважение. Кроме того, медиковедьма заметила, что Грейнджер старается не попадаться Фишеру на глаза. "Кажется, девчонка и впрямь не так уж плоха", - решила для себя миссис Паркер.

***

Невозможно не столкнуться с Главным администратором клиники хотя бы раз в день, если ты в ней работаешь, к тому же если этот администратор энергичен и вездесущ, как Рой Фишер.

Она думала, сегодняшняя смена никогда не кончится! Одного из вверенных её уходу пациентов всё время рвало, и она бегала туда-сюда с тряпкой и ведром.

Гермиона направилась к лифту – спускаться по лестнице уже не было сил - и увидела Фишера, который вошёл в кабину и собирался нажать кнопку. Она нарочно замедлила шаг, чтобы не успеть, но он придержал для неё двери.

- С этим пучком ты выглядишь старше своих лет и похожа на старую деву, - недовольно произнес мужчина, придирчиво изучая её.

Гермиона пожала плечами, избегая встречаться с ним взглядом.

- Как работа, нравится? - спросил Фишер.

- Нравится.

- Не лги мне, Гермиона.

Она подняла глаза:

- Что вы хотите от меня услышать?

- "Рой, пожалуйста, дай мне другую работу" для начала.

- Так просто?

- Так просто.

- Хорошо, я попробую, - она уставилась в пол. - Рой, пожалуйста, дай мне другую работу, - вышло резковато и неубедительно; внутри кипело возмущение от понимания того, что он пытается её дрессировать.

Фишер поморщился – ему бы хотелось видеть её глаза, когда она просит.

Лифт остановился на первом этаже. Они вышли, и Фишер потянул Гермиону в сторону кресел для посетителей. Гермиона села на самый краешек, он же остался стоять, возвышаясь над ней, отчего она чувствовала себя неуютно.

- Пока тебе придётся поработать санитаркой, - медленно, с расстановкой сказал Главный администратор.

«Да он просто издевается надо мной!»

- Не думаю, что есть смысл продолжать этот разговор! - Гермиона хотела вскочить, но Фишер удержал её.

- Погоди, ты не дослушала меня. Лайза - твоя сменщица - попросила прибавки к жалованию, я удовлетворил эту просьбу, но увеличил продолжительность её смены. Со следующей недели она будет заступать не в три, а в час. У тебя образуется два свободных часа; в это время ты будешь работать в нашей лаборатории зельеварения: подготовка ингредиентов, учёт зелий и мытьё лабораторной посуды. И если ты тоже посчитаешь, что заслуживаешь прибавки, я продлю твою смену до пяти. Таким образом, четыре часа в сутки ты сможешь заниматься любимым делом. Что скажешь?

- Спасибо, сэр! - просияла Гермиона.

- Неправильно! – он сделал недовольное лицо.

«Ради зелий придётся пойти на тактическую уступку», - подумала Гермиона.

- Спасибо, Рой.

- Уже лучше. Теперь иди домой и выспись - у тебя тёмные круги под глазами. Я не хочу, чтобы в этом винили меня.

***

На третьем этаже клинки Святого Мунго располагалась комната отдыха старшего персонала - целителей и колдомедиков. Младшему персоналу вход был запрещён, исключение составляли случаи, когда кого-нибудь из них направляли туда с поручением.

Гермиона попала сюда в первый раз - она искала Эшби, чтобы передать ему просьбу миссис Паркер.
Комната отдыха представляла собой просторное светлое помещение, поделенное на условные отсеки расставленными тут и там небольшими диванчиками. Эшби что-то сосредоточенно писал в своём рабочем блокноте, пристроив его на колено, и Гермиона решила, что стоит немного подождать, чтобы не сбить его с мысли.

Чтобы занять время, она стала рассматривать картину над диваном, изображавшую белого единорога с прорастающим из спины деревцем. Девушка оглянулась, чтобы посмотреть, нет ли чего-нибудь подобного на противоположной стене.

Никаких картин там не было. Было нечто другое, из-за чего она оторопела: со стены на неё смотрел Северус Снейп. Но вовсе не это заставим ее задержать дыхание - Гермиона была готова к тому, что может увидеть розыскной плакат аврората в любом общественном учреждении магического Лондона - лицо Снейпа кто-то разметил окружностями, и оно представляло собой мишень для дартса. Левый глаз был проколот - из неровной дырки торчали волокна бумаги, а из подбородка - погнувшийся дротик. Рот искривился, как будто изображение могло чувствовать боль.

Солнце, в кои веки выглянувшее из-за напитанных дождем ноябрьских туч, осветило плакат, придавая этой чудовищной инсталляции привкус абсурда, какой бывает, пожалуй, только в ночных кошмарах.

Гермиона оглянулась на Эшби, взгляд которого почувствовала спиной.

- Такая ненависть... Это ненормально, - тихо сказала она.

- Наш Рой, что бы ни делал, всему отдаётся полностью: работе, беготне за женским полом, ненависти, - глубокомысленно заметил Эшби. - Выпейте со мной чаю, Паркер вас быстро не хватится – в приёмном покое новое поступление.

Гермиона кивнула и обвела глазами помещение. Второго плаката не было.

Эшби внимательно следил за ней, его лицо приобрело задумчиво-сосредоточенное выражение.

- Вы хорошо знали мистера Снейпа? – спросил целитель. - Помнится, Фишер назвал его вашим любимым учителем...

Гермиона внутренне подобралась:
- Это преувеличение, однако, признаюсь, мне было интересно слушать профессора Снейпа, конечно, когда он был в настроении что-либо объяснять. По правде говоря, именно из-за его лекций я и полюбила зельеварение.

- Какой удар по самолюбию Роя! - хмыкнул Эшби. – Как вы можете вспоминать какого-то Снейпа, если вас учил сам Фишер?!

- Между ними был еще профессор Слагхорн, - нашла нейтральный ответ Гермиона.

- Даже я успел поучиться у Горацио Слагхорна - он занялся преподаванием, когда я перешёл на седьмой курс. Тогда его было в два раза меньше, - усмехнулся Эшби. – На моей памяти это был самый внушительный декан – Салазар мог бы им гордиться.

- Насколько мне известно, профессор Снейп тоже немало сделал для своего факультета, - вырвалось у Гермионы.

- И насколько же, позвольте полюбопытствовать, вам известно? – вкрадчиво спросил Эшби. – Вы же окончили Гриффиндор? Гриффиндорцы никогда не интересовались делами нашего Дома. Или что-то изменилось со времён моей учёбы?

- Противостояние по-прежнему существует, увы. Что же касается моей осведомлённости, она объясняется тем, что на седьмом курсе я много общалась со старостой Слизерина, пока была префектом школы.

- Со старостой Слизерина? Вот как? - Эшби чему-то улыбнулся.

- С мисс Паркинсон, - быстро уточнила Гермиона.

- А кто же был вторым старостой Слизерина, с мужской, так сказать, стороны? – спросил целитель.

- В прошлом учебном году у вашего факультета не было второго старосты. Место декана Слизерина было не замещено – Хогвартс не позволил, хотя претендент был найден. Соответственно, не было возможности переназначить старосту факультета, - пояснила Гермиона.

- Значит, Северус Снейп до сих пор остаётся деканом Слизерина? – удивился Эшби.

- По всей видимости, да… - Гермиона опять посмотрела на плакат. - Знаете, сэр, мне, человеку, до одиннадцати лет не подозревавшему о существовании волшебного мира, все без исключения преподаватели Хогвартса представлялись кем-то вроде небожителей. И хотя теперь профессор Снейп объявлен вне закона, всё равно мне тягостно видеть изображение декана Слизерина, использующееся в качестве мишени.

- Судя по газетным статьям, в Хогвартсе с этим плакатом происходили ещё более странные вещи, - Эшби хитро посмотрел на собеседницу.

- Да, кто-то опробовал на нём свои навыки в продвинутой трансфигурации. Но те фокусы не выглядели так удручающе.

Она замолчала и отставила пустую чашку.

«Почему я нигде не видела плаката с Драко?! Ни здесь, ни в Гринготтсе, ни в «Дырявом котле», - Гермиона незаметно для себя вздохнула; на её лице читалось беспокойство, она задумчиво вертела малфоевское кольцо.

- Если хотите что-то спросить, спрашивайте сейчас, пока мы здесь одни, - вдруг сказал Эшби.

Она нерешительно посмотрела на него, потом на кольцо.

- Мистер Эшби, вы ведь родственник Малфоев, да?

- Драко на свободе, если вы об этом, - ответил Эшби на невысказанный вопрос. - С него собираются снять обвинение за отсутствием улик.

- Отлично! За весь день хоть что-то хорошее…

Гермиона вдруг вспомнила, зачем сюда пришла.

- Сэр, миссис Паркер просит вас осмотреть пациента в третьей палате. Ей кажется, там есть что-то по вашей части…

- Ей кажется! - проворчал Эшби. – Передайте ей, что когда у меня выдадутся свободные полчаса, я взгляну на него. Вы идёте?

- Секундочку... - Гермиона подошла к плакату и вытащила дротик. - Вот так-то лучше! - сказала она и бросила его на пол.

***

Как только миссис Паркер поняла, что с Гермионой можно иметь дело, у последней сразу прибавилось обязанностей.

Вот и сейчас старшая медиковедьма отправила Гермиону в приёмное отделение за магом, которого укусил акнерыс*.

Посетителей, как всегда, хватало. Гермиону удивляло, почему волшебники, по крайней мере пять лет учившиеся варить лекарственные зелья в школе, сразу бежали к целителям, лишь стоило им подхватить самую тривиальную простуду.

- Скорее всего, люди считают, что раз уж целители получают большое жалование, долг заболевших - заставить нас отработать свои деньги до последнего кната, - глубокомысленно заметил Эшби, когда Гермиона как-то раз поделилась с ним своим недоумением. По его виду было понятно, что он не намерен этого допускать - к нему попадало по предварительной записи строго ограниченное число пациентов.

- Больной должен «отстояться», то есть подождать хотя бы две недели - за это время в семидесяти процентах случаев магия сама восстанавливается, и лечение не требуется. В результате всем хорошо: больному не надо тащиться в Мунго, а я получаю только интересные, «выдержанные» случаи. Сами собой отсеиваются недоумки, которые, экономя на строительных рабочих, в одиночку пытаются поднимать с помощью Wingardium Leviosa предметы весом в десятки раз больше собственного, хотя в любом учебнике по элементарным чарам сказано, что подобная глупость ведёт к кратковременному магическому истощению, - объяснял ей всю прелесть своей системы фильтрации пациентов Эшби.

- А если потеря магии наступила вследствие злонамеренных колдовских действий другого лица? - процитировала Гермиона статью из МУМУ**. – Тоже ждать?

- Криминальных больных принимаем вне очереди, - поморщился Эшби – он не любил, когда что-либо нарушало его щадящее расписание.

Гермиона с содроганием посмотрела на очередного пациента - у бедняги раздуло лицо, и кожа приобрела синеватый оттенок. Он выглядел, как утопленник трёхдневной свежести, и Гермиона отвернулась, опасаясь, что он приснится ей ночью. Она всегда знала, что колдомедицина – не её стезя.

- Гермиона?! - окликнул ее знакомый голос. Она обернулась и увидела Панси Паркинсон.

«Когда-то это должно было случиться», - подумала Гермиона и помахала Панси.

- Привет! Подожди меня здесь, я сейчас отведу пациента и спущусь.

***

-Что ты тут делаешь?! - набросилась на неё Панси.

- Работаю.

- Всё-таки решила последовать совету Фишера? - разочарованно спросила Паркинсон.

- У меня не было другого выхода - я снова лишилась магии.

Панси некоторое время только смотрела на Гермиону, не зная, что сказать. Любые слова сочувствия прозвучали бы фальшиво. Она обняла подругу:
- Давай сядем, и ты расскажешь мне всё по порядку.

… - И вот теперь я работаю санитаркой и по совместительству девочкой на побегушках, - закончила Гермиона.

- А ты не хочешь вернуться к маглам? Там ты будешь, как все, – осторожно проговорила Панси.

- Нет. Тебе, возможно, это покажется странным, но я до сих пор ощущаю себя волшебницей, - Гермиона силилась улыбнуться. – А у тебя как дела?

Панси обрадовалась тому, что можно сменить тему разговора. Ей требовалось время, чтобы подумать.

- Я вышла замуж! – Панси продемонстрировала золотой ободок на безымянном пальце.

- Поздравляю! И кто же у нас муж? Я его знаю? – оживилась Гермиона. Она и не представляла, как, оказывается, хорошо поговорить с кем-нибудь из прошлой жизни.

- Ага, знаешь - это Маркус Флинт. Мои родители, когда поняли, что Драко теперь … ммм… вне игры, стали наводить мосты с Флинтами.

Гермионе всё это было непонятно:
- Почему такая спешка? Ты только закончила школу…

- У чистокровных так принято, - пояснила Панси. – Признаюсь, меня сначала смущали его зубы. Но, в конце концов, зубы – это в мужчине не главное.

- Однозначно, - кивнула Гермиона.

- Он оказался таким классным – я ничуть не жалею! Знаешь, в школе он иногда поглядывал на меня, а я…

- … а ты смотрела в другую сторону, - закончила за неё Гермиона.

- В общем, мне ужасно нравится быть миссис Флинт. Маркус стал профессиональным игроком в квиддич. Неплохо зарабатывает, и мы не зависим от родителей.

Она трещала и трещала, а сама смотрела на подругу, замечая и круги под глазами, и бледность, и усталый вид.

- Гермиона, я могу что-нибудь для тебя сделать? - тихо спросила она, оборвав свой рассказ о свадьбе.

- Что тут сделаешь? - пожала плечами Гермиона. Потом её глаза сузились. – Хотя… хотя кое-что можешь сделать! Если не побоишься.

- Ты меня заинтриговала, выкладывай!

- Лучше пойдём, я тебе на месте покажу, что надо делать. Время сейчас подходящее - весь старший персонал на совещании у Фишера, и там никого не будет.

- Где "там"? - Панси еле поспевала за Гермионой.

- В их комнате отдыха. Ты, конечно, понимаешь, что мы с тобой не имеем права туда заходить? - бросила Гермиона на ходу.

- Но мы собираемся зайти? – хихикнула миссис Флинт. «Как в старые добрые времена!»

- Да, собираемся. Давай быстрей, наше дело может занять некоторое время!

- Что за дело?

- Я считаю, что слизеринец – слизеринец на всю жизнь, да?

- Да! Как и гриффиндорец. Но я всё равно не совсем понимаю…

- Сейчас поймешь, - Гермиона приоткрыла дверь и, убедившись, что комната пуста, быстро втащила туда подругу.

- Смотри!

Лицо их уважаемого декана, превращённое в мишень для дартса, заставило Панси на некоторое время потерять дар речи.

- Кто это сделал? - рявкнула она, опомнившись.

- Вот я, например, сразу догадалась, - криво усмехнулась Гермиона.

- Фишер?

- Он самый!

- Что надо сделать? - деловито спросила Панси.

- Я думаю - щит, чтобы дротики отскакивали, не долетев, а ещё лучше - воспламенялись.

- Ого! А у нас получится?

Гермиона взяла карандаш со стола.

– Повторяй за мной.

У них ушло десять минут для наложения надёжных щитовых чар.

- Как будем проверять? - спросила Гермиона.

Панси оторвала кусочек от салфетки, послюнила, скатала шарик и метнула его в плакат. В десяти дюймах от стены бумажный комок резко изменил траекторию полёта и сгорел, не долетев до пола.

- Дело сделано, - резюмировала миссис Флинт.

- И что это вы здесь забыли, леди? - раздался голос Эшби. Они и не заметили, что уже не одни в комнате.

- Собрание уже кончилось? - выпалила Гермиона.

- Нет, мне просто удалось улизнуть под благовидным предлогом. Сплошное занудство! Но вы не ответили на мой вопрос, мисс Грейнджер.

- Я показывала подруге клинику, - ответила Гермиона.

- Ты никогда не говорила, Панси, что дружишь с гриффиндорцами, - усмехнулся Эшби.

- Гермиона была префектом школы, - привела Панси аргумент, весомый в глазах любого слизеринца.

- Вы знакомы?! – удивлённо спросила Гермиона.

- Панси - моя крестница. Но, несмотря на это смягчающее обстоятельство, вам обеим надо поскорее покинуть помещение. Собрание вот-вот закончится.

- Уже уходим, сэр, - улыбнулась Гермиона и потащила Панси к выходу.

Они спустились на первый этаж.

- Панси, пожалуйста, не говори никому о том, что видела меня здесь, - попросила Гермиона.

- До встречи, я ещё приду тебя навестить. Держись!



***

«Ну и дыра!» - подумала Панси, выбираясь из камина в Норе. Кажется, та хаффлпаффка, что отбила у нее Рона Уизли, оказала ей большую услугу. Надо не забыть послать ей открытку на Рождество.

Панси оглядела гостиную – наверно, сюда стаскивали вещи поколениями и ничего никогда не выбрасывали. Она с нежностью вспомнила их с Маркусом квартирку, обставленную в тщательно продуманном минималистском стиле.

Панси с некоторым замешательством обнаружила, что попала на воскресный обед. Оно и понятно - деревенские жители встают рано: дойка, прополка, выпас… Короче, кошмар! Они-то с Маркусом любили в выходные подольше поспать.

- Добрый день, извините, что не во время, - благовоспитанно сказала Панси. Боже мой, у неё в глазах рябило от рыжего цвета.

Некоторое время вся семья молча глазела на нежданную гостью. Панси на всякий случай оглядела свою мантию: возможно, она запачкалась золой? Да нет, всё в порядке. «Похоже, они просто не привыкли к воскресным визитам», - объяснила себе Панси причину затянувшегося молчания.

Первой опомнилась женщина средних лет, видимо, мать Рона.

- Добрый день, мисс… м-м-м…

- Миссис Флинт, Панси Флинт.

- Присаживайтесь, - мужчина лет пятидесяти встал и отодвинул для нее стул.

- Благодарю вас, мистер Уизли, - Панси послала ему любезную улыбку.

- Панси, ты выскочила замуж за Флинта?! – воскликнул Рон.

- Тонко подмечено, Рон, - криво усмехнулась миссис Флинт.

Два трудноразличимых молодых человека, сидящих напротив, те самые, которые в своё время с феерическим размахом сорвали экзамен Амбридж, в унисон хмыкнули, одобрительно глядя на Панси.

- Нет, что ни говори, наш Рон - сообразительный малый, - сказал тот, кто справа.

- Схватывает налету, - с серьёзным видом кивнул левый.

Рон побагровел.

- Фред, Джордж, угомонитесь! – прикрикнула на близнецов миссис Уизли. - Панси, положить вам рагу?

- Спасибо, - кивнула Панси, украдкой рассматривая остальных действующих лиц.

Рядом с ней молодой человек с обезображенным шрамами лицом, судя по его сосредоточенному виду, в этот момент гладил под столом коленку красивой белокурой девушки. "Это же та француженка, что представляла Шармбатон на Тремудром турнире!"- вспомнила Панси. Драко говорил, что в ней есть кровь вейл.

Справа от близнецов сидел мужчина лет тридцати самой романтической наружности с длинными рыжими волосами, стянутыми в хвост. «Симпатичный!», - с сожалением подумала Панси – если она хоть что-нибудь понимала в этой жизни, красавчик явно потерян для женской половины человечества. Заметив её внимание, он насмешливо приподнял бровь.

Панси смутилась и решила отдать должное рагу. Она осторожно попробовала и не смогла сдержать восторженное восклицание.

- Нравится? – улыбнулась ей хозяйка.

- Очень!

- Вы давно замужем, Панси? – спросила миссис Уизли.

- Уже два месяца, - гордо ответила та.

- Хотите, я запишу вам рецепт?

- Мам, да у неё, небось, эльфы готовят! – встрял Рон.

- Да, когда мы с Маркусом поженились, моя мама выделила нам эльфа, но он не прижился в городской квартире.

- Помер, что ли? – поинтересовался младший Уизли.

- До этого не дошло, мы отправили его обратно в поместье. С удовольствием возьму у вас рецепт, миссис Уизли, мне нравится готовить для Маркуса.

Женщина одобрительно кивнула.

- Стаканчик яблочного сидра, миссис Флинт? – предложил глава семьи.

- С удовольствием, - ответила Панси.

- Я знаком с вашим отцом? Вы мне кого-то напоминаете…

- Наверно, знакомы, сэр. Папа служит в Министерстве. Дик Паркинсон из отдела международного магического сотрудничества.

- Точно! – обрадовался мистер Уизли.

- Вам понгавился lune de miel, мадам Флинт? - поинтересовалась блондинка, вдруг решившая принять участие в разговоре.

- Флёр! – шокировано воскликнула миссис Уизли.

- Да, это было бож-е-е-е-ственно! - протянула Панси и стрельнула глазами в сторону Джорджа. Или Фреда? Тот одобрительно ухмыльнулся и что-то шепнул близнецу.

- Рон, а я, собственно, к тебе - поговорить надо. Вы не возражаете, если мы ненадолго выйдем? - спросила Панси, обращаясь к старшим Уизли.

- Конечно, конечно, - ответила миссис Уизли. – Идите.

***

Они с Роном вышли в сад.

- Как дела, Рыжик? - спросила девушка.

- Бож-е-е-е-ственно! – передразнил её младший Уизли.

- Тебе известно, где сейчас Гермиона? – перешла к делу Панси.

- В Швеции.

- Ты уверен?

- Да, в сентябре мы получили от неё письмо, - недоуменно посмотрел на нее Рон.

- И с тех пор вы с Поттером ею не интересовались?! – обвиняющее проговорила Панси.

- Она написала, что сильно загружена и постарается приехать на Рождество, - оправдывался рыжий. – Потом её видела Тонкс в Дырявом котле, сказала, что Гермиона себя плохо чувствует и потому не приехала в Нору, - немного обиженно добавил он. – Я ещё подумал, что она не очень-то хочет нас видеть.

- Удобная отговорка!

- Никакая это не отговорка. Ты не так хорошо её знаешь, как мы с Гарри. Гермиона и раньше временами отгораживалась от нас, она довольно замкнутый человек. Бывали дни, даже недели, когда она с утра до вечера пропадала в библиотеке, и мы её видели только на уроках и в Большом зале за едой. Она могла нам и двух слов за весь день не сказать. И эта её Академия! Она иногда вела себя, как одержимая! Поэтому мы с Гарри в этот раз решили подождать, когда она соскучится. Раньше это срабатывало.

Панси неодобрительно покачала головой:

- Как можно соскучиться по таким идиотам?!

- К чему ты клонишь, Паркинсон? – раздражённо спросил Рон.

- К тому, что ни в какой она не в Швеции, а в Лондоне! Работает санитаркой в клинике Святого Мунго.

- Гермиона?! Санитаркой?! Быть того не может!

- К сожалению, я не шучу. Гермиона снова потеряла способность к магии. И на этот раз всё действительно серьёзно.

- Но почему она скрыла это от нас, а тебе сказала? - возмутился парень.

- Она бы и не сказала, если бы я случайно не столкнулась с ней в клинике. Она, конечно, держится, но это уже совсем не та Грейнджер, которую мы знали. Ей очень плохо, Ронни! Ты должен что-нибудь сделать, - потребовала Панси.

- Я сделаю всё, что смогу, - кивнул помрачневший Уизли.

_______________________________

* «Акнерыс (Murtlap) Классификация М.М.: XXХ
Это существо, похожее на крысу, живёт на побережье Британии. На его задней части имеется нарост, напоминающий по виду морскую анемону. Если этот нарост замариновать и съесть, то сопротивляемость заклинаниям и проклятиям резко повышается, хотя передозировка может спровоцировать рост в ушах противных фиолетовых волос. Акнерысы питаются ракообразными, и, кроме того, съедят ногу любого идиота, который на них наступит.» FANTASTIC BEASTS AND WHERE TO FIND THEM by NEWT SCAMANDER © J.K.Rowling. в чьём переводе, не помню, увы :(

**МУМУ - Международное Уголовное Магическое Уложение


Глава 27.

Гермиона наклонилась над ведром, отжала тряпку, намотала её на швабру и тут только заметила, что над головой кружит бумажный журавлик. Странно, кто бы мог ей писать? Она получала инструкции в начале своей смены от старшей медиковедьмы лично, в час дня передавала дежурство сменщице и отправлялась в лабораторию зельеварения, чтобы резать, крошить, растирать, измельчать ингредиенты в соответствии с устными распоряжениями заместителя Главного зельевара.

Гермиона вытерла мокрые руки об халат и поймала записку.

"Мисс Грейнджер просят спуститься в приёмное отделение", – было написано аккуратным почерком Китти.

Скорее всего, это Панси, кто ещё?

Тем не менее, спустившись в приёмный покой, она осторожно выглянула из-за угла и сразу увидела его: в середине зала с самым решительным видом стоял Рональд Билиус Уизли. Гермиона тихонечко ойкнула и отступила назад. Её раздирали два противоречивых чувства: желание спрятаться и потребность кинуться другу на шею.

Но он заметил её прежде, чем она успела разобраться, чего ей хочется больше.

– Гермиона! – его голос прозвучал неожиданно громко. Многие обернулись и проводили его взглядом. В два счёта он оказался рядом с ней, обнял и, приподняв, закружил. Гермиона засмеялась, чувствуя, как защипало в глазах.

Рон бережно опустил её на пол.

– Какая же ты всё-таки дурочка, Гермиона Грейнджер, – сказал он, слегка наклонив голову; она виновато потупилась.

– Почему ты молчала?!

– Не хотела, чтобы вы переживали из-за того, что не можете мне помочь, – привстав на цыпочки, шепнула она Рону на ухо и прижалась губами к его щеке. Только теперь она поняла, как соскучилась по нему.

Они стояли, обнявшись, и Гермиона не обратила внимания, как Китти, дежурная медиковедьма, что-то быстро написала на листке и подбросила бумажную птицу.

– Тебя тут хоть лечат? – пробормотал Рон ей в макушку.

– Да, но пока никаких изменений нет.

– Где ты живёшь?

– Я снимаю маленькую квартирку в магической части Лондона.

– И тратишь на это всю свою зарплату? Короче, я забираю тебя в Нору! Насовсем. Возражения не принимаются.

– Рон, я не в состоянии аппарировать.

– А я на что? – он взял её за запястье. – Что у тебя с руками?!

Гермиона вырвала руку и спрятала за спину.

– Ничего.

– Ничего?!

– Это от мытья полов.

– Всё, ты здесь больше не работаешь!

– Это не вам решать, мистер Уизли, – раздался голос Фишера у них за спиной.

Рон резко обернулся и неприязненно посмотрел на него.

– Вам, что ли? – вызывающе спросил парень.

– И не мне, – спокойно сказал Фишер. – Только мисс Грейнджер может решить, нужны ли ей еженедельные осмотры у целителя Эшби, на которые она имеет право рассчитывать до тех пор, пока состоит в штате клиники. Что скажете, мисс Грейнджер? Подаёте заявление об уходе? Я готов подписать.

– Ваш целитель ничем ей не помог! – взорвался Рон.

Фишер надменно улыбнулся, давая понять, что молодой человек сморозил глупость. Главный администратор выжидающе смотрел на Гермиону.

Она вспомнила, как вчера удостоилась похвалы дежурного зельевара за прекрасное качество ингредиентов, и он пообещал ей, что она будет участвовать в варке тех зелий, магическое вмешательство в приготовление которых требуется только на последнем этапе. Она вспомнила, что обещала Тонкс позаботиться о зелье для Ремуса. Она вспомнила, что сейчас она живёт на свои средства, не больно хорошо живёт, но на свои. Если она бросит клинику и переедет в Нору, она перестанет быть независимой. С какой стати кто-то должен её содержать? Вряд ли она найдёт себе другую работу в волшебном мире. Она знала, что в Норе её никогда не попрекнут и с радостью поделятся последним куском хлеба, но сидеть у них на шее – не дело.

– Я остаюсь, – сказала она, виновато глядя на Рона.

Фишер самодовольно усмехнулся и сказал:

– В таком случае хватит прохлаждаться, идите работать! Идите сейчас же!

Ей не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Фишер аккуратно подтолкнул её к лифту.

– Как тебя найти? – вслед спросил Рон.

– Миднайт плейс, двенадцать, – крикнула она из лифта.

Фишер сделал вид, что ничего не слышал.

***

– Всем сотрудникам клиники предлагается явиться в зал совещаний, – раздался голос Главного администратора, усиленный Sonorus.

В этот момент Гермиона сидела на смотровой кушетке, а Лоренс Эшби проделывал волшебной палочкой какие-то таинственные манипуляции у неё над головой. Было щекотно.

– Придётся отложить осмотр, – Эшби опустил палочку. – Идёмте, Гермиона.

– Я думаю, меня это не касается.

– Всем, значит, всем. Фишер всё утро был на экстренном заседании Большого совета и теперь, видимо, спешит поделиться с нами, людьми, не вхожими в поднебесные круги, сколь неоценимую помощь он оказал магическому миру своим присутствием в Министерстве. Поэтому нам стоит пойти и послушать, что он скажет.

Когда они пришли, почти все места за большим круглым столом были заняты.

– Эшби, Грейнджер, что-то вы не очень торопились, – проворчал Фишер. – Садитесь и начнём.

– Сегодня утром министр Магии Руфус Скримджер выпустил ордонанс «О переходе на военное положение». Название акта говорит само за себя: расширяются полномочия аврората, упрощается процедура судебного рассмотрения противоправных деяний лиц, подозреваемых в участии в экстремистских организациях, вводится комендантский час и тому подобное. Полный текст ордонанса вы сможете прочитать в вечернем выпуске «Ежедневного Пророка». Для нас с вами важно, что клинике Святого Мунго этим актом придан статус стратегического объекта. На втором этаже больницы под нужды аврората будет выделено несколько палат для создания блока особого режима. Доступ туда персоналу будет строго ограничен: по распоряжению вашего покорного слуги главы отделений будут накладывать специальные чары доступа на тех сотрудников, кому назначено работать с контингентом, находящимся в режимном блоке. Каждый из вас должен помнить о большой ответственности, которую возложило на нас с вами Министерство, ни в коем случае не разглашать и ни с кем не обсуждать увиденное и услышанное при исполнении своих обязанностей. Призываю вас к бдительности и осторожности. В том, что вы проявите все свои профессиональные навыки и умения в этот нелёгкий для страны момент, я не сомневаюсь – клиника Святого Мунго недаром считается одной из лучших в магической Европе.

Главный администратор сделал паузу, чтобы дать время присутствующим осмыслить его слова. Вокруг стола пополз шепоток.

– Хочу заметить, что тем, кто не находит в себе готовности отнестись к моим требованиям с должным вниманием, лучше прямо сейчас положить на стол заявление об уходе. Потому что отныне все нарушения режима будут караться не мною и не здесь, – Фишер многозначительно оглядел своих коллег. – Если у кого-то возникнут вопросы или затруднения, он будет непременно мною выслушан.

– … И наставлен на путь истинный огнём и мечом, – шепнул Эшби Гермионе. Она проглотила смешок.

– Ларри, ты что-то хочешь нам сказать? – язвительно поинтересовался Главный администратор.

– Нет, Рой, продолжай, – невозмутимо махнул рукой Эшби.

– Раз мистер Эшби мне позволил, я продолжу. В клинике круглосуточно будет дежурить специальное подразделение аврората. Прошу вас оказывать им содействие, при этом, разумеется, помня о том, что вы подчиняетесь не аврорату, а мне – именно я несу ответственность за клинику перед Министерством. В ведении Главного целителя по-прежнему остаются вопросы избираемого лечения.

– То есть двоевластие в Мунго признано официально, – тихо проговорил Эшби, не поворачивая головы – Фишер зорко следил за реакцией присутствующих.

– Вам будет роздано пособие Министерства, прошу ознакомиться с ним в ближайшие сутки. Остальные вопросы решаем в рабочем порядке. Всем всё понятно? – Главный администратор оглядел зал. Все поспешно закивали. – Отлично! Все свободны, спасибо.

***

Сегодня она чуть не опоздала на работу – Косолапус подрался с соседским котом, и пришлось срочно оказывать ему первую помощь. «Уж полунизл мог бы быть и поумней», – сердилась Гермиона, перепрыгивая через лужи.

– Подойдите сюда, мисс Грейнджер, – велела Гермионе старшая медиковедьма, когда девушка пришла за инструкциями. Миссис Паркер очертила полукруг у Гермионы над головой и пробормотала какое-то заклинание так тихо, что девушка не расслышала. «Наверно, те самые чары, о которых говорил Фишер», – предположила Гермиона.

– Займитесь шестой палатой – я сделала вам официальный доступ. Проверите, всё ли в порядке, потом сделаете влажную уборку и зайдёте сюда, чтобы получить новые распоряжения. Надеюсь, вы хорошо помните содержание пособия Министерства.

– Да, миссис Паркер.

– Вот и чудесно. Приступайте.

Гермиона ждала, что медиковедьма ещё что-нибудь добавит, но та отвернулась.

Её сменщик-полувампир шепнул ей, что в шестой – новая пациентка, при поступлении которой присутствовало два аврора.

– Девушка, совсем молоденькая, без сознания, – он совсем близко наклонился к Гермионе, и она еле сдержалась, чтобы не отпрянуть: в полумраке коридора лицо его казалось неестественно бледным и оттого зловещим. – Её поместили на второй этаж и сразу приставили охрану. Ну ладно, удачно тебе отдежурить, а я побегу – скоро рассвет.

«Бедняга! – подумала Гермиона. – А что он делает летом, когда солнце встаёт в четыре? Надо спросить у миссис Паркер. Неужели мне придётся начинать ещё раньше?!»

Гермиона вкатила в шестую палату тележку с ведром и шваброй. Внутри дежурил курсант аврорского училища. Он сидел на стуле, слегка откинувшись назад, и тоскливо рассматривая мозаику на потолке. Когда охранник увидел Гермиону, его простоватое лицо оживилось:

– Привет, сестричка. Что, пол мыть будешь?

– Здравствуйте, курсант. Я младший санитар Грейнджер, направлена сюда старшей медиковедьмой Паркер для уборки помещения, – проговорила Гермиона зазубренные ею слова стандартного рапорта, настоятельно рекомендованного Министерством при общении низшего медперсонала с сотрудниками аврората, и выжидающе уставилась на будущего аврора. Ей припомнились слова министерского пособия: «Во избежание несанкционированного проникновения постороннего контингента на подведомственную территорию».

Парень удивлённо посмотрел на неё.

– Не хотите ли считать мой доступ, курсант? – подсказала девушка.

– Ну чего ты так официально, подруга? Мы тут все свои! – и он лениво взмахнул палочкой, сканируя наложенные на Гермиону чары.

«Каких дебилов набирают. А что, правильно: меньше думаешь, быстрее приказы выполняешь. Налицо экономия времени, а, следовательно, и средств колдоплательщиков».

– Разрешите приступить?

– Разрешаю. Как зовут-то тебя, малышка?

– Это к делу не относится, – фыркнула Гермиона и подошла к кровати пациентки. На постели спала девушка примерно одного с Гермионой возраста, с тёмными волнистыми волосами и синевой под глазами. Рука её свесилась из-под одеяла, и Гермиона заметила, что пальцы девушки обожжены.

– Красотка, – протянул парень, заметив, что Гермиона разглядывает пациентку, – но крепкий орешек, руку мне вчера прокусила, зараза, – тут он запнулся, поняв, что сказал лишнее, сразу заскучал и вернулся к прерванному занятию – разглядыванию потолка.

«Вот оно как», – Гермиона поправила незнакомой девушке одеяло и принялась мыть пол.

Двигаясь по комнате, она вскоре упёрлась ручкой швабры в колени курсанта и уставилась на него с раздражённым видом.

– Что?

– Может, догадаетесь подвинуться и дать мне помыть здесь пол?! – недовольно спросила Гермиона.

– Ну, пойду, курну, – вставая, парень оценивающим взглядом окинул фигуру санитарки и ухмыльнулся.

«Топай, топай, да не споткнись», – подумала Гермиона.

Дверь захлопнулась за курсантом, раздался звук падения и сочное ругательство; услышав это, девушка с воодушевлением продолжила своё занятие.

С кровати послышался стон, заскрипели пружины – незнакомка беспокойно заворочалась и начала что-то сипло бормотать. Гермиона подошла поближе, прислушалась.

– Больно, как больно… Пустите, уроды! Пить, пить…

Гермиона налила воды и поднесла стакан к губам незнакомки. Почувствовав прикосновение холодного, больная открыла глаза, шустро выхватила стакан у Гермионы, как будто опасаясь, что та передумает её поить, и залпом его осушила. Яркие голубые глаза, необычно смотревшиеся в сочетании с очень тёмными волосами, испытующе уставились на Гермиону.

– Привет, ты кто, добрая фея? – голос звучал слабо, но в нём – удивительное дело – звучало веселье.

– Всего лишь санитарка больницы Святого Мунго, – Гермиона невольно улыбнулась.

– А где этот? – незнакомка кивнула ту в сторону, где недавно сидел аврор.

– Курит. Как вы себя чувствуете? – спросила Гермиона

– Да бывало и получше, болит всё! – поморщилась пациентка, не сводя глаз с собеседницы.

– Я принесу вам обезболивающее зелье.

– Было бы неплохо, – немного удивлённо кивнула девушка.

***

Гермиона вошла в кабинет миссис Паркер, которая в это время возилась с какими-то склянками.

– Что, Грейнджер, закончили в шестой?

– Там пациентка очнулась, необходимо дать обезболивающее.

– Обезболивающее? – произнесла старшая медиковедьма, о чём-то думая. – Ну что ж, возьмите раствор номер четыре, две капли на одну часть основы.

– Две капли на одну часть? – поразилась девушка. – Но, мэм, обычно десять-пятнадцать добавляют…

– Не спорьте, Грейнджер, делайте, что вам сказано! – сухо сказала миссис Паркер, избегая смотреть Гермионе в глаза.

– Да, мэм, – буркнула Гермиона, осторожно достав пузырёк с полки.

– Этой пациентке лечение назначает Главный целитель, – многозначительно произнесла медиковедьма, предлагая Гермионе самой делать выводы. – Вы же обратили внимание, в какой палате она лежит, мисс Грейнджер?

– Да.

– Помните инструкции мистера Фишера? Ни в коем случае не вступайте в разговоры с пациенткой. Если требуется поменять бельё, возьмите у кастелянши.

– Хорошо, миссис Паркер.

– Вы свободны, мисс Грейнджер.

Когда Гермиона вернулась в шестую палату, охранник сидел в своём углу со скучающим видом, пациентка лежала в позе эмбриона спиной к двери и делала вид, что спит, но для спящей слишком неровно дышала. Гермиона обошла кровать, чтобы увидеть лицо незнакомки. Голубые глаза были открыты, больная уставилась в одну точку, лицо исказилось от боли, но ни звука не слетало с её губ. Мало того, она попыталась улыбнуться санитарке.

«Две капли на одну часть основы, как бы ни так», – подумала Гермиона и щедрой рукой плеснула зелье номер четыре в стаканчик с основой. Протянув лекарство больной, она быстро взглянула на курсанта. Теперь он раскачивался на стуле и что-то увлечённо изучал под ногами.

Через две минуты больная расслабилась, из глаз исчезло исступлённое выражение, улыбка стала более уверенной.

– Спасибо, добрая фея!

– Что ты там ей дала? – послышался взволнованный голос охранника.

– Лекарство, назначенное Главным целителем.

– А если я пойду к старухе Паркер и проверю?

– Какие у вас основания меня в чём-то подозревать?! – Гермиона постаралась придать своему голосу испуганное звучание, ей хотелось, чтобы охранник оставил их с арестанткой вдвоём. Чтобы окончательно убедить курсанта в своём замешательстве, она нарочно вспомнила один из самых неловких моментов в своей жизни: то, как их с Роном на седьмом курсе застукали в ванной для старост за изучением друг друга. Возмущённое выражение лица Минервы МакГонагалл до сих пор стояло у неё перед глазами: Рон со спущенными штанами привалился к кафельной стене, а коленопреклонённая Гермиона пытается распробовать прелесть оральной любви.

Аврор увидел, как румянец окрасил лицо Гермионы, и это подтолкнуло его к решительным действиям – он вскочил и вышел. Гермиона с удовольствием представила, как он требует отчёта у величественной Паркер, которая плохо переносит вмешательство некомпетентных лиц в лечебный процесс.

– Может быть, нам пора познакомиться? – предложила пациентка. – Меня зовут Николь Доусон, зови меня Ники.

– Гермиона Грейнджер. Гермиона. Ненавижу, когда моё имя сокращают! Кстати, мне запрещено с тобой разговаривать.

– Ха, понятное дело! Разговаривать нельзя, но поболтать-то можно? – легкомысленно проговорила мисс Доусон.

– Почему бы и нет?

– Грейнджер, Грейнджер… Где-то я слышала твою фамилию. О, я вспомнила, ты подруга этого, как его, от которого Авада срикошетила, – небрежно сказала Николь.

«Странно… Ни один английский маг не забыл бы его имя».

– Да, Гарри Поттер – мой друг, мы с первого курса Хогвартса вместе. А ты где училась?

– Я с семи лет живу за границей, то здесь, то там. Иногда бываю в Англии, навещаю любящих родителей, – Гермиона уловила оттенок горечи в словах новой знакомой. – Могу похвастаться только домашним образованием. Оно не претендует на академичность, но зато меня научили некоторым полезным навыкам, например, основам легилименции и окклюменции. Очень полезная штука, эта окклюменция, в жизни пригождается чаще, чем знание третьего закона вероятностной трансфигурации. Хотя, конечно, до настоящих мастеров мне далеко!

– Нам не преподавали окклюменцию, – вздохнула Гермиона. Она присела на край постели. – С тобой, я вижу, не так всё просто.

– Почему ты так решила? – деревянным тоном спросила Николь, пряча обожжённые пальцы под одеяло.

– Тебя положили в специальное отделение, выставили охрану, с тобой нельзя разговаривать и, наконец, тебя не хотят избавлять от боли, – быстро перечислила Гермиона.

Николь нахмурилась:

– Не понимаю, а как же зелье, которое ты мне дала? Я прекрасно себя чувствую, прекрасно настолько, насколько можно после... – она оборвала фразу.

– Тебе прописали две капли болеутоляющего, а я налила пятнадцать, – пояснила Гермиона.

– Вот как? – мисс Доусон подняла брови.

– Так что лучше притворись, что испытываешь боль. Иначе меня больше сюда не направят.

– С этим проблем не будет. Гермиона, а почему ты это сделала для меня?

«Действительно, почему?»

– Да не знаю! Настроение такое: всё хочется делать наоборот, вопреки, и несмотря на! – раздражённо бросила Гермиона. Свежий ожог на руке девушки не давал ей покоя.

– Ты не на Слизерине училась?

– На Гриффиндоре: я маглорождённая.

– А мне казалось, что все, кто любит делать наоборот, попадают на Слизерин.

– Кто это все?

– Малфои, Блэки, Нотты, Лестранжи, и прочая, и прочая. Я уж не говорю о Том–Кого … Кому…. Кем…О Ком… тьфу, как вы там его называете?!

– Не все Блэки, – поправила её Гермиона.

– Я слышала, ты в школе была отличницей, почему же ты моешь полы в больнице?

– Интересно, от кого же ты это слышала? – ответила вопросом на вопрос Гермиона. – Неужели слава о моей успеваемости достигла континента?

– Да вот есть у меня родственничек один, кстати, на твоём курсе учился.

– Не помню, чтобы у нас Доусон какой-нибудь учился.

– Так он не Доусон, у него другая фамилия.

Дверь отворилась, и в палату вошёл курсант. Николь закрыла глаза и громко застонала.

***

Ранним ноябрьским утром в окно квартирки на Миднайт плейс, 12 постучалась сова. На одно мгновение Гермионе показалось, что это Ленор. Но эта птица была меньше и темнее.

– Свинристель! – воскликнула девушка, открывая форточку. К его лапе был привязан увесистый пакет, надписанный почерком Рона.

Она вскрыла пакет, там оказались второй пакет и записка.

Гермиона, привет!

Я был в шоке, когда к нам в Нору пришло послание на твоё имя! От Аргуса Филча!!!

По-моему, там какая-то книга. Неужели завхоз выкрал для тебя её из Запретной секции?! Мадам Пинс будет в отчаянии! Другого объяснения мне в голову не пришло.

У меня начались отборочные игры. Но на Рождество я заберу тебя с собой в Нору. Это даже не обсуждается.

Твой Рон Уизли.

«Не угадал, Ронни!»

Гермиона взглянула на часы, сунула пакет в сумку и отправилась на работу.

***

Эта девушка из шестой палаты, Николь Доусон... Имя ничего ей не говорило, Гермиона могла поклясться, что никогда раньше его не слышала. Но что-то в лице девушки ей было знакомо. Но где она могла видеть Николь Доусон? Хогвартс, дом Блэков, клиника, Диагон аллея, Чемпионат мира по квиддичу – всё не то. Хогсмид? Нора? Нет. Точно нет. Больше Гермионе ничего не приходило в голову. Разве что на летних каникулах во Франции? Маловероятно: ускользающее воспоминание определённо было связано с волшебным миром.

И было тревожным по настроению.

Порой во сне мы чувствуем, что рядом с нами кто-то есть: мы слышим, что он говорит, мы замечаем его тень рядом с собой, ощущаем тепло его рук, мы даже можем любить, бояться или ненавидеть незнакомца, но его лицо ускользает от нас. Мы просыпаемся и, пока сон не обесцветился, не стёрся из памяти, пытаемся понять, кого же мы видели. Среди дневных забот мы порой вспоминаем эту нерешённую загадку, и это не то чтобы мучает, нет, конечно, но удерживается на краю сознания и беспокоит.

Вот и неутолённое желание Гермионы вспомнить, хотя и не являлось сном, время от времени давало о себе знать.

Поэтому сегодня, узнав, что ей предстоит наводить порядок в шестой палате, Гермиона обрадовалась: ей хотелось взглянуть на новую знакомую ещё раз и, если понадобится, дать ей обезболивающее зелье по «своему» рецепту.

Но в палате никого не оказалось: ни пациентки, ни охраны. Однако постель не была перестелена, на тумбочке стояла тарелка с остатками завтрака.

Гермиона вернулась в кабинет старшей медиковедьмы.

– Миссис Паркер, я должна приготовить палату для нового пациента?

– Нет, мисс Доусон просто забрали в аврорат на допрос. В прошлый раз они перестарались, и им пришлось поместить её к нам, – неодобрительно сказала миссис Паркер, не отрываясь от своей писанины.

– Перестарались?! В Министерстве закончился Веритасерум?! – воскликнула Гермиона.

– Мисс Грейнджер, что вы от меня хотите?! – женщина подняла голову. – Вам её жалко? Мне тоже. Но мы не знаем, кто она такая и чем заинтересовала Министерство, и почему авроры действуют именно так, как действуют. Возможно, у них есть причины подозревать, что эта девушка относится к той одной десятой процента людей, на кого слабо действует Веритасерум. И нам с вами не стоит задумываться над этим, а тем более, обсуждать между собой. Помните, что сказал мистер Фишер?

– Да, мэм.

– Возвращайтесь к работе.

***

Она успела вымыть лишь половину, когда в палату ввели мисс Доусон. Она шла самостоятельно, хотя не совсем уверенно. Достигнув кровати, Николь медленно села, держа спину неестественно прямо.

– Я надеюсь, на сегодня всё, господа, – обратилась она к сопровождавшим её аврорам.

– Надейся, что тебе ещё остаётся, – бросил светловолосый парень.

– Позвольте мне закончить работу, – подала голос Гермиона.

– Давай. В случае чего мы будем снаружи, – кивнул другой аврор, и они вышли.

Гермиона бросила швабру и выудила из кармана халата пузырёк с обезболивающим. Размешав зелье в стакане с водой, она подала его Николь.

– Спасибо. То, что нужно! – девушка вернула стакан и как сноп повалилась на кровать.

– Николь, можно у тебя спросить?

– Смотря что.

– Почему тебе просто не дадут Веритасерум?

– Вот тут ты не угадала, – криво усмехнулась Николь, – я принимаю это пойло по стакану ежедневно, с тех пор, как меня забрали.

– Зачем тогда нужен допрос с пристрастием?

– Им позарез надо узнать у меня то, чего я не знаю, и поэтому они не верят, что я ничего не знаю. Подозревают, что у меня сопротивляемость к сыворотке правды. Они считают, что боль действенней. Но им не повезло, я просто отключаюсь – у меня низкий болевой порог. Они упрямы: это повторяется снова и снова, день за днём, день за днём, де…

Её глаза закрылись, и дыхание стало глубже – зелье подействовало.

«Но где же я её видела?!» – думала Гермиона, всматриваясь в бледное лицо спящей девушки.

***

В двенадцать, когда все санитары и медиковедьмы пили кофе у миссис Паркер, Гермиона вспомнила о пакете с книгой.

Как она и предполагала, книга оказалась романом Аргуса Филча, который она в своё время вычитывала. На обложке была изображена блондинистая красавица со вздымающейся грудью, которая презрительно кривила губы, отворачиваясь от бледного молодого человека с заломленными в тоске бровями; на заднем фоне виднелся готический замок. Всё это великолепие было увенчано заголовком – «Единственная любовь». Псевдоним автора, Антонио Агуаменти, видимо, был призван послужить намёком, что читательницам понадобятся носовые платки.

Гермиона открыла обложку и увидела надпись:

Моей первой читательнице и просто другу, мисс Гермионе Грейнджер, с признательностью,

Антонио Агуаменти

– Мисс Грейнджер, что это у вас, неужели «Единственная любовь»?! – спросила миссис Паркер.

Гермиона кивнула.

– Пожалуйста, дайте посмотреть. Я читала в литературном обзоре «Ежедневного пророка» об этом романе, – она подошла к девушке. – О, да вы знакомы с автором! В газете было написано, что никто не знает, кто он и откуда – рукопись пришла в издательство с совиной почтой. Он итальянского происхождения?

– Извините, миссис Паркер, но я дала обещание никому не открывать его настоящее имя и род занятий.

– Жаль! Вы уже прочитали книгу?

– Я видела рукопись. Возьмите почитать, если хотите, – Гермиона протянула роман старшей медиковедьме.

– С удовольствием. После нашей с вами работы хочется чего-нибудь романтического, – призналась Марта Паркер. – Там счастливый конец?

– Да, всё кончается хорошо, – грустно улыбнулась Гермиона. «В книге, но не в жизни!»

***

Заместитель Главного зельевара клиники Святого Мунго пребывал в глубокой растерянности.

– Мне казалось, у нас еще приличный запас флоббер-червей, да и чашелистиков чемерицы должно было остаться больше, – огорчённо бормотал он себе под нос. Взгляд его беспомощно скользил по опустевшим банкам.

– Когда ожидается ближайшая поставка? – спросила Гермиона.

– Только на следующей неделе, – вздохнул зельевар. Он внимательно посмотрел на свою помощницу.

– Так вы собирались поступать в Академию зельеведения? В таком случае вы, вероятно, сумеете отличить хорошее сырьё от плохого?

– Сумею.

– Выручите меня, сходите в лавку Пилта в Лютный переулок.

– В Лютный? – удивилась Гермиона. Она слышала, что Лютный переулок пользуется среди магов недоброй славой.

– Там раза в полтора дешевле, чем в магазине на Диагон аллее, а в бюджет клиники заложены оптовые цены. Если я перерасходую средства, Фишер меня подвесит за ... – он осёкся и умоляюще посмотрел на девушку.

– Иными словами, ему это не понравится, – кивнула Гермиона. – Я схожу, нет проблем.

– Я ваш должник, мисс Грейнджер. Сейчас напишу, что нам нужно. Но только будьте внимательней, проверьте качество сырья. Я бы и сам сходил, но работа не ждёт.

***

Внутри лавка Пилта оказалась приличнее, чем можно было предположить, глядя на её грязный фасад. Гермиона рассматривала полки, заставленные банками с препаратами, ожидая, когда продавец обслужит двух покупателей перед ней. Постепенно продвигаясь вдоль витрин, она очутилась в полутёмном конце зала.

Вдруг у входа звякнул колокольчик, и в помещение вошла ещё одна посетительница – полная пожилая женщина с одышкой, весьма решительного вида и явно не англичанка, судя по смуглому лицу.

– Добрый день, – в её речи явственно слышался акцент.

Женщина направилась прямо к прилавку.

– Это есть магазин Пилт? – спросила она, тщательно выговаривая слова.

– Совершенно верно. Мистер Пилт – это я. Чем могу служить, мэм?

Женщина внимательно оглядела лавочника и, видимо, осталась не совсем довольна результатом осмотра. Под её взыскательным взглядом улыбка мистера Пилта как-то враз потускнела.

– Я хотеть сначала посмотреть, – заявила странная дама.

Лавочник сделал приглашающий жест рукой.

Заметив, что кроме неё, в лавке есть ещё посетители, иностранка вопросительно изрекла:

– Кто есть конец? – чем вызвала крайнее замешательство у присутствующих.

– Вы будете за мной, если я правильно поняла ваш вопрос, – нарушила молчанье Гермиона, выйдя из-за стеллажа.

Дама резко обернулась на её голос и изумлённо уставилась на девушку.

«И что я такого сказала?» – подумала Гермиона.

– Молодая леди одна здесь нельзя, – строго сказала дама. – Молодая леди сама искать тревога!

– Тревога? – не поняла Гермиона.

– Не-при-ят-ность, – отчеканила иностранка и продолжала сверлить девушку неодобрительным взглядом.

Гермиона пожала плечами.

Между тем мистер Пилт успел обслужить двух других покупателей. Однако оба мага не очень-то спешили убраться из магазинчика. Они с глубокомысленным видом обсуждали свойства драконьей крови, исподтишка с любопытством поглядывая на суровую иностранку.

– Теперь я к вашим услугам, мисс, – обратился лавочник к Гермионе. – Что вам угодно?

Гермиона вытащила список из кармана мантии и начала перечислять, за чем она пришла. Мистер Пилт ставил склянки на прилавок, снимал с крючков связки сушёных трав, набирал в кульки сыпучие вещества. Гермиона придирчиво осматривала товар, но с сожалением поняла, что не уверена в качестве некоторых ингредиентов из-за недостатка практики.

Внезапно она почувствовала дыхание на своей щеке и обнаружила, что иностранка стоит совсем рядом. Женщина наклонилась к ней и сказала, указывая на соцветия Растрепухи обыкновенной:

– Не брать это! Это плохо! – она зацепила кривым ногтем один цветок. – Видеть пятна? Сушить, потом мочить, потом опять сушить.

– Вы хотите сказать, что засушенное сырьё подмокло, и его заново высушили? – догадалась Гермиона.

– Да! – энергично кивнула дама.

– Ничего подобного! Оно не намокало, – возмущённо воскликнул лавочник. – Вы, мадам, не разбираетесь в английских растениях. Оно так и должно выглядеть.

– Я не разбираться?! – возмутилась иностранка. – Думать, что говорить, хам! – она угрожающе подняла зонтик, будто собиралась огреть им продавца. – Заменить леди!

– Понаехали тут! – пробурчал лавочник, но убрал пучок и принёс другой. Гермиона внимательно осмотрела растения и протянула иностранке:

– Мадам, посмотрите, на этот раз вроде в порядке.

– Это идёт варить зелья! – согласилась дама и взглянула на часы. – Леди, пропустить меня. Я опоздать.

– Конечно, я подожду. Спасибо вам, мадам!

Иностранка небрежно отмахнулась:

– Не брать в голова! – и повернулась к прилавку. – Я делать заказ сова почта. Раньше. Пусть вы смотреть, – требовательно сказала женщина.

Гермионе показалась, что иностранка как-то уж слишком нарочито коверкает английский язык. Пока девушка складывала в сумку свои ингредиенты, лавочник выдал небольшой свёрток заказчице, и Гермиона заметила, как несколько золотых монет сверкнуло на ладони мистера Пилта.

"Ого, десяток галлеонов всего за один свёрток. Наверно, что-то редкое или запрещённое!"

Покупательница отошла от прилавка, и Гермиона заняла её место. Ей потребовалось некоторое время, чтобы закончить со своим списком. Когда Гермиона полезла в карман, чтобы расплатиться, она обнаружила, что странная дама ещё здесь. "Надо же, а говорила, что опаздывает…"– мелькнула мысль.

Женщина стояла у самой двери и смотрела на Гермиону, как будто чего-то от неё ждала. Гермиона вопросительно улыбнулась, а дама, наоборот, недовольно поджала губы.

– Até a Vista*, senhorita! – бросила она чуть разочарованно и вышла из лавки.

– Испанка, что ли? Вот чуднáя! – снисходительно сказал мистер Пилт. Похоже, вырученное у дамы золото вернуло ему хорошее настроение.

– Ещё какая! – поддакнул один из любопытных магов.

– Похоже на испанский, да не совсем, – задумчиво проговорила Гермиона, – по-испански «Hasta la Vista». А это, должно быть, португальский…

«Португальский?! Господи Боже мой! Как можно быть такой дурой?!»

Гермиона дрожащими пальцами отсчитала деньги, и они со звоном покатились по прилавку.

– Спасибо, мистер Пилт! Хотя вы и пытались меня надуть, но всё равно спасибо!

Лавочник хотел возразить, но не успел – Гермиона была уже за дверью.

Очутившись на улице, Гермиона отчаянно завертела головой в разные стороны, пытаясь отыскать грузную фигуру иностранки. Вон она, уже на другой стороне переулка! Сейчас дойдёт до угла, и будет поздно – она аппарирует! Девушка рванула через дорогу, по пути толкнув разносчика пирожков, и была громогласно послана к такой-то матери.

Сумка съехала с плеча и грозила свалиться в грязь. Гермиона чуть замешкалась, перекидывая ремень через голову, и снова пустилась бегом. Расстояние между ней и женщиной сокращалось, но не так быстро, как хотелось бы. Несмотря на лишний вес, иностранка передвигалась довольно прытко. У не привыкшей к быстрому бегу Гермионы закололо в боку, вдобавок жгло в гортани. "Сейчас должно открыться второе дыхание", – уговаривала она себя. Тем временем женщина уже свернула в проулок и исчезла из её поля зрения.

Собрав последние силы, Гермиона прибавила скорости и завернула за угол дома. Ей пришлось резко затормозить, потому что она чуть не налетела на иностранку, которая неподвижно поджидала свою преследовательницу в густой тени проулка. Гермиона прислонилась к стене, стараясь выровнять дыхание.

– Почему, позвольте узнать, вы меня так настойчиво преследуете, мисс? – строго спросила женщина на чистейшем английском языке.

– Может быть, потому, что вы хотели этого? – выдохнула Гермиона.

– С чего бы мне этого хотеть? – тёплый загар на щеках женщины контрастировал с холодным тоном её слов.

Гермиона улыбнулась и пожала плечами:

– Возможно, мне показалось.

В такой момент ей совершенно не хотелось спорить.

– Несомненно! – фыркнула женщина. – Никогда не слышала ничего более нелепого, чем ваше утверждение, будто бы я хочу быть преследуемой.

– Вы удивительно быстро учитесь говорить по-английски, сеньора. У Пилта вы и двух слов связать не могли. Ваши способности изумляют меня!

– Не могу сказать того же о ваших. Если бы не я, Пилт всучил бы вам залежалый товар, – ехидно ответила дама.

– Видимо, меня не доучили в школе, – парировала Гермиона. – Вам идёт эта шляпка, мэм.

В ответ на её комплимент дама недовольно поморщилась.

– У меня в запасе всего пять минут.

– Собираетесь прочитать мне нотацию, как опасно соваться в Лютный переулок одной?

– Нет, предпочитаю проводить время с большей пользой, мисс Неосторожность! – сказала женщина и придвинулась к Гермионе. Теперь их плечи соприкасались.

– Почему вы в Лондоне, мисс, хотя должны быть совсем в другом месте? – требовательный голос прозвучал у самого её уха.

– Это долгая история, не на пять минут.

«Что, если мне тоже подвинуться навстречу, совсем чуть-чуть?» – подумала Гермиона и попробовала. Теперь её щека прижималась к плотному материалу чужой дорожной мантии, влажному от измороси.

– У вас всё в порядке? – нахмурилась женщина. Во всяком случае, голос звучал озабоченно – Гермиона не видела её лица. Внимание девушки было поглощено тем, как приятно чужое дыхание согревает её висок.

– С утра было не очень, но сейчас жизнь налаживается! – Гермиона осторожно потянулась рукой к руке собеседницы.

Лишь мгновение поколебавшись, незнакомые пальцы по-мужски крепко сжали ладонь Гермионы.

Ободрённая этим их первым рукопожатием, Гермиона повернулась так, что ей стали видны внимательные глаза.

– Пожалуйста, возьмите меня с собой! – вырвалось у неё.

– Вы прекрасно знаете, что я не могу себе этого позволить, – голос звучал мягко и даже как будто бы с сожалением. Или ей показалось? – Да и вам это не нужно.

– Понятия не имею, что это значит, как это объяснить и почему так получилось, но в одном я точно уверена: мне необходимо знать, где вы и что с вами происходит. Вы, конечно, заявите, что моё желание – это вмешательство в вашу личную жизнь и что я веду себя по-гриффиндорски бесцеремонно, но я должна была вам это сказать.

Стало так тихо, что Гермиона смогла услышать свой пульс.

– Где вам угодно принимать отчёты? – прервал молчание спокойный голос.

– Отчёты?

– Вы же хотите знать, где я, и что со мной.

– Если вы не шутите, то я живу на Миднайт плейс, двенадцать.

– Годы педагогической практики научили меня не шутить с гриффиндорским любопытством: это явление может достичь поистине разрушительной силы, если его вовремя не удовлетворить.

Гермиона просияла.

– Но я не могу ничего обещать, учтите.

– Да, я понимаю, – кивнула девушка.

– Мне пора.

Но Гермиона и сама уже видела, как стремительно темнеют светло-карие глаза, округлые черты лица приобретают резкость, бледнеет кожа.

– Até a Vista! – тихий хлопóк, и она снова одна.

***

Она осталась одна.

Ровно на минуту, потому что из-за угла появился патруль.

Двое из пятерых авроров покрутились на том месте, где исчез профессор, и аппарировали. Остальные обступили Гермиону.

– Ваше имя? – начал аврор постарше.

«Ну вот, уже третий раз в этом году! У меня должен был появиться опыт, ведь так?» - но ей всё равно было страшно.

– Гермиона Грейнджер, – она спрятала руки в карманы, чтобы избежать искушения ухватиться за шею – ни к чему показывать, как она боится.

– Сдайте нам палочку для проверки.

– Я не ношу палочку с собой – у меня полное магическое истощение.

– Сейчас проверим. Accio, палочка!

Мантия Гермионы вздулась и опала, словно при порыве ветра.

– Из этого квадрата только что была совершена аппарация. Расскажите, что вы видели.

– Аппарировала женщина, не англичанка, высокого роста, лет шестидесяти. Тучная. Глаза светло-карие, смуглая, – старалась Гермиона, описывая вполне стандартную внешность.

– Её имя?

– Не знаю, она не представилась.

– Вы с ней разговаривали?

– Да. Она помогла мне выбрать хороший товар в лавке Пилта. Я догнала её, чтобы поблагодарить.

«А спасибо-то я ему так и не сказала», – подумала Гермиона.

Рядом с ними материализовались двое авроров.

– Ну что, облом? – спросил старший, видя, что они вернулись ни с чем.

– Ушла, паскуда! – один из преследователей сплюнул на землю. – Многократная аппарация, след обрывается на континенте.

– Видать, матёрая, – добавил второй.

Каких усилий Гермионе стоило удержать вздох облегчения, один Мерлин знает.

Старший аврор, помрачнев, заиграл желваками. Потом снова обратился к свидетельнице:

– Что-нибудь необычное заметили? Несоответствие внешнего облика и поведения?

«Почему они стали проверять аппарацию? Множество волшебников пользуется мгновенным перемещением. Разве аппарация подозрительна сама по себе? Такое впечатление, что патруль пришёл сюда по чьей-то наводке… Неужто мистер Пилт? Профессор покупал у него что-то дорогое, нестандартное – из-за ерунды он не стал бы рисковать, перемещаясь в Англию. Запрещённое вещество? Видимо, Пилта прижали авроры и заставили сотрудничать: информировать обо всех обращениях за запрещёнными к обороту компонентами, а потом продавать их, чтобы аврорат мог взять покупателя с поличным. Так это или нет, мои слова не должны разойтись с показаниями других свидетелей».

– Очень своеобразная особа, – кивнула Гермиона. – Сердитая. Говорила на ломаном английском. Ругалась, что я хожу одна в Лютный переулок.

– Больше ничего сообщить не можете?

– Нет.

– Так что же вы делаете в этой части города?

– Меня послали с работы за ингредиентами для зелий.

– С работы? Вам удалось найти место, где требуются сквибы? – недоверчиво спросил мужчина.

– Да, в клинике Святого Мунго, – сухо ответила Гермиона.

– Видать, вы везучая.

– Да, я необыкновенно везучая, – сардонически бросила Гермиона, – на патруль нарвалась. А меня на работе, наверно, уже хватились.

– Где вы живёте?

– Миднайт плейс, двенадцать.

– Никуда надолго не уезжать, вы нам можете понадобиться.

– Да, сэр.

– В таком случае вы свободны.

***

В клинике запыхавшаяся Гермиона подошла к дежурной, чтобы узнать, не спрашивал ли её кто-нибудь.

– Мистер Фишер спрашивал о тебе, – сказала Китти, глядя на Гермиону с любопытством.

Манера медиковедьмы говорить о начальстве с придыханием начинала раздражать. «Что она так на меня смотрит?!»

– Я что, испачкала лицо? – спросила Гермиона.

– Нет. Ты так редко улыбаешься, а сейчас вошла такая довольная, будто наследство получила. Хотя какое у маглов может быть наследство! – простодушно заявила Китти.

– Ох, Китти, что у тебя было по магловедению?! – засмеялась Гермиона.

– Тролль, – буркнула Китти. – Магловеденье – такой нудный предмет! Быстрей иди к Фишеру, а то он тебя в клочья порвёт!

«В клочья?! Ничего, подождёт. Сначала отнесу покупки в лабораторию».

– Грейнджер, что же вы так долго ходили?! – причитал заместитель Главного зельевара. – Вас хотело начальство. Фишер злой, как мантикора! И мне досталось! Что вы натворили?

– Понятия не имею! – фыркнула Гермиона. – Где он сейчас?

– В комнате отдыха.

***

Зная, что от Роя Фишера можно ожидать чего угодно, Гермиона почувствовала облегчение, увидев, что в комнате он не один. Лоренс Эшби сидел на диване, закинув ногу на ногу, и полировал ногти.

– Можно войти?

– Где вы были, Грейнджер? – с места в карьер начал Фишер.

«Похоже, он и впрямь на взводе…»

– Покупала чемерицу и растрепуху для нашей лаборатории, – спокойно ответила девушка.

– И вам понадобилось на это столько времени?

– В лавке мне пытались подсунуть негодный товар, дискуссия немного затянулась, – кратко пояснила Гермиона, стараясь держаться уверенно.

– Сотруднику Мунго? Совсем Пилт оборзел! Но я позвал вас не за этим, – он многозначительно посмотрел на неё, как будто ожидая, что она падёт ему в ноги и начнёт признаваться во всех грехах.

– Вот как? – что ещё она могла сказать?

– Это – ваша работа?! – он обвиняюще указал на плакат.

– Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – захлопала глазами Гермиона.

– Не прикидывайтесь! – у Фишера на скулах проступили некрасивые багровые пятна. – Это вы, больше некому! Вы тут одна поклонница Снейпа, – последнее слово прозвучало, как плевок.

Ситуация всё больше походила на кошмарное повторение их ссоры в школе, которую, благодаря МакГонагалл, удалось купировать.

– Может быть, объясните, в чём меня обвиняете? – ей стоило труда сохранять невозмутимость. Но она кое-чему научилась за последнее время.

– Вы заколдовали этот плакат! На нём стоят щитовые чары.

– Шутите? Я же сквиб, как вы сами меня любезно назвали.

Фишер стал угрожающе надвигаться на Гермиону.

– Вы-то – да. Но ваша подружка – нет. Вы думали, я не узнаю, что к вам приходила Паркинсон?!

«Китти доложила! Вот ведь мерзавка!»

– При чём здесь Паркинсон?

– По ней давно Азкабан плачет! Хотите, я расскажу, как это было: вы вдвоём проникли сюда, и Паркинсон с вашей подачи наложила заклятие – сама бы она с таким не справилась.

– Вы бредите, мистер Фишер!

– Что?! – взревел Фишер. Он подскочил к Гермионе, схватил за плечи и начал трясти. Она попыталась вырваться, но он был гораздо сильнее. Неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы в спину Фишера не упёрлась волшебная палочка Эшби.

– Полегче, Рой, – лениво проговорил целитель. – Что ты так завёлся? Надо быть осторожнее с голословными обвинениями в адрес чистокровных семей.

– Что за чушь, Эшби? – но хватка Фишера ослабла.

– Ты только что огульно обвинил дочь Ричарда Паркинсона, весьма влиятельного сотрудника Министерства, в неблаговидных действиях и упомянул Азкабан. Если до её семьи дойдёт, что ты тут наговорил, тебя могут обвинить в клевете. И это тебе придётся доказывать Визенгамоту свою невиновность.

– Нас здесь только трое, никто не узнает, – возразил Фишер, но было заметно, что он заволновался.

– Что может помешать расстроенной мисс Грейнджер поделиться с подругой своими горестями? – Эшби посмотрел на Гермиону.

– Ничто не может, – приняла пас девушка.

– Честно говоря, в этой истории с плакатом ты будешь выглядеть параноиком, – добавил Эшби. – Вот и прикинь, каковы тогда будут твои шансы добиться пересмотра устава клиники.

– Грейнджер, я запрещаю вам упоминать где-либо мои слова, – сделал хорошую мину при плохой игре Фишер, не желая признавать, что его загнали в угол.

– Хорошо, сэр. Так я свободна? – невинно спросила Гермиона.

– Идите, но учтите: ещё один такой фокус, и вы вылетите отсюда с треском! – рявкнул Фишер.

– До свидания, господа, – благовоспитанно сказала Гермиона и сделала книксен.

– Вон отсюда! – гаркнул Главный администратор.

Гермиона выскочила за дверь.

«Сегодня на редкость насыщенный день!» – улыбнулась она, вспоминая ощущение пальцев Северуса Снейпа на своей коже.


Глава 28.

Бостон, Массачусетс, тридцатое ноября 1998 года

Гермиона, привет!

Не сердись, что долго не писал, сейчас постараюсь исправиться.

Мистер Маджессон, мой работодатель, оказался удивительно разносторонне образованным человеком. Наверняка, прочтя эти строки, ты подумаешь, что вряд ли об этом могу судить я, который в школе всем предметам предпочитал квиддич и только на седьмом курсе, по твоему выражению, "взялся за ум". Но, поверь, даже ты нашла бы этого человека интересным.

Он живёт один в большом двухэтажном доме, никогда не был женат, и его дом посещают только такие же одержимые, как и он сам.

Ты, наверно, спросишь: почему одержимый? Представь себе, весь второй этаж представляет собой музей, посвящённый событиям Великой французской революции. Ежедневно он проводит по нескольку часов, бродя среди витрин в полном одиночестве. Как-то раз я подсмотрел, как он, размахивая выцветшим знаменем, распевал что-то бравурное. Что именно, я не разобрал, с французским у меня не очень - уровень четвёртого класса муниципальной школы в Литтл Уингинге.

Понаблюдав за его образом жизни некоторое время, я, кажется, понял, зачем ему понадобился ассистент. Чтобы не сойти с ума в этом склепе! И я добросовестно исполняю свои обязанности: развлекаю его разговорами на околоисторические темы, рассказываю анекдоты, задаю вопросы, пытаясь угадать, на какие ему будет интересно отвечать.

Утренние часы у Маджессона заняты в Бостонском колледже – он читает лекции. Угадай, о чём. Правильно! Новая история Европы.

Когда он уезжает в город, для меня наступает время охоты. Я методично осматриваю дом, ярд за ярдом, пытаясь по магическому полю найти нашу безделушку. Всё ещё безуспешно, хотя я здесь уже два месяца. Надеюсь, он не упрятал эту штуку в банковскую ячейку. Это существенно бы осложнило дело.

Зато я нашёл кое-что другое. Договор, по которому она была куплена у прежнего хозяина. Насколько я смог понять, договор содержит оговорки для покупателя. Обременение – кажется, так это называется.

Представь себе, некое лицо – для удобства буду называть его «Х» – имеет право предложить собственнику продать ему нашу безделушку. Пока ничего особенного, скажешь ты. Но по договору собственник не имеет права уклоняться от обсуждения уступки: он обязан назвать свою цену в течение трёх дней с момента поступления предложения. Если же собственник решит продать эту вещь ещё кому-то, он обязан внести в новый договор положения об обременении в пользу Х в точно таком же виде, как в предыдущем договоре. Кроме того, в такой ситуации он обязан сообщить Х о переходе права собственности на нашу безделушку.

Интересно, да? Подозреваю, что маглу, и понятия не имеющему об Imperius и Confundus, кажется, что, не желая расставаться со своей вещью, он всегда может назначить за неё такую цену, которую потенциальный покупатель уплатить не в состоянии.

А теперь о загадочном лице Х. Этим лицом является… угадай, кто.

Банк. Тот самый, который нам порекомендовали, помнишь, когда мы с тобой приехали в Лондон на каникулы! Не думаю, что это случайное совпадение.

Я, конечно, сразу же стал выяснять, что там за люди. В составе Правления банка значатся какие-то маглы, фамилии которых мне ни о чём не говорят. Но наш советчик – профессионал в своём деле, и я думаю, он не стал бы рекомендовать банк, если бы не знал, кто им управляет de facto.

Если ты пришла к тем же выводам, что и я, ты понимаешь, как меня воодушевила моя находка. Теперь я на девяносто девять процентов уверен, что не зря покинул Англию.

Обещаю и дальше держать тебя в курсе моих изысканий. А ты напиши, как там в Академии, оправдала ли она твои ожидания.

Твой Гарри.

P.S. Только что получил письмо от Рона. Гермиона, я готов тебя убить! Почему ты ничего нам не сказала, нам, своим друзьям? Ты не веришь, что мы сможем тебе помочь?! Очень зря!

После того, как увиделся с тобой, Рон обратился к профессору МакГонагалл. Она говорит, что существует некий обряд, который позволяет передавать магическую силу от одного мага другому. Когда и кем он применялся, ей доподлинно не известно.

Не думаю, что нас это может остановить. В василиска тоже никто не верил, однако ты смогла найти информацию и соединить разрозненные факты. Я готов стать донором, и Рон - тоже. За тобой – теоретическая часть, с этим ты всегда хорошо справлялась.

В голове не укладывается, что ты четыре месяца молчала! Не думай, что и дальше я позволю тебе так себя вести. Если я не получу от тебя ответ в течение недели, я возвращаюсь в Англию.

Ужасно злой Гарррри Потерррр

***

Поскольку во вновь созданное специальное крыло клиники прибывали всё новые и новые пациенты, авроры теперь несли свою службу в коридоре. Миссис Паркер по неведомым Гермионе причинам ставила её на дежурство в шестую палату каждый день, и она работала в тишине, прислушиваясь к неровному дыханию мисс Доусон, сны которой, как и явь, были безрадостны.

Николь Доусон слабела на глазах. Кожа её сделалась землистого цвета, волосы потускнели и начали выпадать - теперь уже никто не назвал бы её красоткой.

Сегодня она не спала.

– Гермиона, посиди со мной, – Николь поймала её за руку.

Гермиона присела на край кровати, не отнимая руки.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросила Николь.

– Что рассказать? – растерялась Гермиона. – Я нигде не бываю, дом – работа, работа – дом. Ничего интересного.

– И у тебя никого нет? – удивилась Николь. – Странно… Неужели из-за твоего состояния?

– Что ты имеешь в виду? – Гермиона точно помнила, что не говорила с Николь о своей проблеме с магией.

– Ты никогда не пользуешься палочкой и даже не носишь её с собой.

– А, это… Так и есть, я в результате несчастного случая стала сквибом.

– Не говори так! Сквибы рождены неспособными к магии, а ты – волшебница. Пусть временно без силы, но ты – волшебница.

– Я всё время внушаю себе, что я волшебница, но пока не очень помогает. В этом мире чистокровным быть проще… Будь я чистокровной, я знала бы некоторые вещи, которые помогли бы мне не наступать на одни и те же грабли дважды.

– Проще? – голос Николь звучал резко. – Мне сейчас просто, по-твоему?! Хотела бы поменяться со мной местами?

– Я ничего о тебе не знаю, – уклончиво ответила Гермиона.

– А, ты думаешь, что, возможно, я заслужила вот это, – девушка со злостью дёрнула себя за тёмную прядь, и несколько волосков осталось у неё в пальцах. – Или вот это, – она задрала рукав больничной пижамы, открыв взгляду синяки.

– Я не знаю, кто ты и за что попала в поле зрения аврората...

– Я пытала маглов, заживо вырезая у них печень, чтобы, съев её, укрепить свою магическую силу, – бросила Николь. – Было раньше, знаешь ли, такое поверье у чистокровных.

Гермиона поморщилась:

– А если серьёзно, Николь?

– Серьёзно? Ну ладно, давай серьёзно. Родилась я здесь, в Англии. В возрасте трёх лет меня сплавили незамужним тёткам отца. Не спеши меня жалеть, я каждый день перед сном благодарю Мерлина, что мне не пришлось жить с родителями – они всегда так заняты, что наверно, забывали бы меня кормить… Так вот, меня отправили к французским родственникам, и с тех пор я живу в Провансе, изредка навещая своих родителей, когда им взбредёт в голову посмотреть, что из меня получается. В октябре отец вызвал меня в Лондон, чтобы ввести во владение сейфом в Гринготтсе – он хотел обособить часть своего имущества, чтобы быть уверенным, что я получу хотя бы что-то.

– Обособить? Зачем?

– Борьба за чистоту крови кроме отличного владения непростительными проклятиями требует ещё и немалых средств.

– Твои родители приняли метку? – больше утвердительно, чем вопросительно сказала Гермиона.

– Дошло, наконец! Меня остановил патруль на Диагон аллее, плановая проверка – и я сижу в камере предварительного заключения в аврорате.

– Так чего от тебя хотят?

– Местонахождение моих родителей, естественно! Ты точно была самой лучшей ученицей в Хогвартсе?! – фыркнула Николь.

– И тебя полтора месяца ежедневно допрашивают только из-за этого? – недоверчиво спросила Гермиона.

– Да! Они почему-то уверены, что я знаю, где скрываются мои предки. Это их заблуждение мне дорого обходится.

Она устало прикрыла глаза.

– А дома сейчас – красота! Виноград уже собран и началась пора осенних праздников. У нас ещё тепло, не то, что тут. Разноцветные горы… Я, наверно, уже этого ничего не увижу…

– Увидишь. Я что-нибудь придумаю, – решительно сказала Гермиона.

– О, да, конечно! – хмыкнула Николь. – Иди уж лучше, работай. Я хочу спать.

Мисс Доусон перевернулась на другой бок. Было видно, как вздрагивают её плечи.

Гермиона поправила ей одеяло. Она должна что-нибудь придумать.

***

– Мисс Грейнджер, вас вызывает Главный администратор, – торжественно объявила Китти. – Сказал, как придёте, сразу без промедления к нему.

– Мне хотя бы раздеться можно?! – проворчала Гермиона, снимая мокрое пальто. Её послали в Гринготтс оплатить счёт клиники, и пока она бегала туда и обратно, промокла до нитки – зонт не спасал от косого дождя.

– Он сказал «Немедленно!», – медиковедьма сделала большие глаза. – Везёт же вам, мисс Грейнджер! Всего два месяца работаете и уже успели стать незаменимой для начальства.

В первое время подобные высказывания Китти ставили Гермиону в тупик. Она не была уверена, что девушка говорит это всерьёз. Но, похоже, непосредственность Китти часто с разгромным счётом побеждала её разум. Гермионе опять мучительно захотелось посоветовать этой милой девушке говорить вслух только половину того, что приходит в голову. Но по собственной инициативе давать советы взрослым людям Гермионе всегда представлялось некорректным, и сейчас она сказала только:

– Не преувеличивай, Китти, лучше высуши моё пальто.

– Высушу, а вы при случае не забудьте сказать мистеру Фишеру, как я хорошо работаю – хотелось бы получить премию к Рождеству, – дежурная заискивающе улыбнулась. – Я присмотрела себе у мадам Малкин такую мантию!

«Да что же это такое?!»

– Он и сам видит, как ты работаешь! – ядовито отозвалась Гермиона, вспомнив, как старательно Китти доводит до сведения руководства информацию о визитёрах мисс Грейнджер.

***

– Добрый день, мистер Фишер. Разрешите? – Гермиона огляделась.

В кабинете Фишер был не один.

У Гермионы сердце ушло в пятки – она увидела старых знакомых, с которыми бы предпочла больше не встречаться.

– Мисс Грейнджер, проходите, проходите, – мистер Брэдли сделал приглашающий жест. – Давно не виделись!

– Мистер Брэдли, мистер Хайни, добрый день, – сдержанно поприветствовала Гермиона двух авроров. – В этом году вы не охраняете Хогвартс?

– Нас перевели обратно в Лондон в связи с чрезвычайным положением. Я теперь работаю начальником подразделения мониторинга нежелательных контактов. Хайни – мой зам. И здесь мы по вашу душу.

– Поздравляю с повышением, – натянуто улыбнулась Гермиона.

– Спасибо. Мистер Фишер изъявил желание присутствовать при нашем разговоре.

– Я хотел бы знать, какие претензии у аврората к моим сотрудникам, – весомо сказал Главный администратор.

– Итак, – продолжил Брэдли, – ко мне на стол попал отчёт бригады авроров, патрулировавших Лютный переулок двадцать восьмого ноября. Читаю я и вижу: знакомое имя – Гермиона Грейнджер, девятнадцати лет, маглорождённая, выпускница школы чародейства и волшебства Хогвартс, место работы – клиника имени Святого Мунго, санитарка и по совместительству ассистентка зельевара, полная потеря магических сил. Ну-ка, расскажите, что вы делали прошлым летом, мисс Грейнджер.

– Несчастный случай на вступительных испытаниях в Академию Сравнительного Зельеведения, – кратко пояснила Гермиона.

– Что же там делают с бедными абитуриентами?! – хохотнул Брэдли.

– Меряют напряжённость магического поля, – вместо Гермионы ответил Фишер. – Мисс Грейнджер еженедельно осматривает заведующий отделением магических расстройств мистер Лоренс Эшби, и он может подтвердить состояние здоровья мисс Грейнджер, если…

– Пока в этом нет необходимости, – прервал его Брэдли. – Напряжённость поля? В нарушение Конвенции? Хайни, когда будет время, составь запрос в Магриксдаг.

– Да, сэр.

– Идём дальше. Вышеназванная Гермиона Грейнджер была обнаружена в квадрате аппарации лица, подозреваемого в контрабанде запрещённых веществ группы А согласно классификации Министерства. При первичном дознании сообщила приметы подозреваемого лица – пожилой женщины, которые совпали с информацией, полученной в ходе опроса других свидетелей.

– Ты мне ничего не сказала! – недовольно проговорил Фишер.

– Меня просили не разглашать, – пожала плечами Гермиона.

– Попрошу не перебивать! – повысил голос Брэдли. – Мисс Грейнджер заявила сотрудникам аврората, что не знакома с подозреваемой особой.

– Да, так и есть. Я увидела её в первый раз в жизни часом раньше в лавке Пилта.

– Вот как? А свидетели утверждают, что подозреваемая, получив свой заказ, не ушла сразу, а ждала вас, хотя ранее заявила, что опаздывает. Как вы это объясните?

– Я не знаю, почему она меня ждала, – сказала Гермиона, нервно дёргая воротник мантии. – Могу только предполагать, что она ещё раз хотела сделать мне выговор за появление в Лютном переулке. Некоторые люди считают, что лезть в чужие дела – их долг!

– Так вы бросились её догонять, чтобы выслушать выговор? – ехидно поинтересовался Брэдли.

– Я… я подумала, что недостаточно поблагодарила её.

– За что?

– Мистер Пилт пытался сбыть мне ингредиент в некондиционном состоянии. А эта леди указала мне на недостатки товара. Если бы не она, я бы потратила деньги клиники впустую. По-моему, это стоит признательности. Откуда мне знать, что она контрабандистка?!

– Придумайте что-нибудь поубедительней, мисс Грейнджер. Вы так торопились сказать спасибо, что чуть не сбили с ног разносчика!

– Да, я считаю, что неблагодарность – это один из самых отвратительных человеческих грехов! – решила стоять на своём Гермиона.

– Вы мне тут морали не читайте, а говорите правду! – прикрикнул на неё Брэдли.

– Эй, Брэдли, спокойней! – сказал Фишер. – Я хорошо знаю мисс Грейнджер и не вижу причин ей не доверять. Качество ингредиентов играет определяющую роль при изготовлении зелий. И Гермиона совершенно правильно оценивает значение услуги, которая была ей оказана. Я требую от всех сотрудников трепетного отношения к бюджету клиники.

– Зато я вижу причины ей не доверять. Прошлой весной она скрылась с места обнаружения тела убитой преподавательницы и была поймана с поличным в момент отправки своему родственнику запрещённого вещества. Я уж не говорю о таких мелочах, как присутствие в эпицентре самопроизвольного выброса силы магическим артефактом. Кстати, не уверен, что выброс был самопроизвольным.

– Тогда я тоже попадаю под подозрение, – начал сердиться Фишер. – Я тоже был в эпицентре, если помнишь.

– Начинаю жалеть, что позволил тебе остаться на допросе, – холодно проговорил Брэдли. – Так что, мисс Грейнджер, не желаете ничего добавить к своим показаниям?

– Я рассказала всё, что знала! – спокойно ответила девушка.

– Прекрасно, мисс Грейнджер. Сегодня вы опять выкрутились, но сколь верёвочке не виться, конец будет!

– Не понимаю, о чём вы говорите! – вздёрнула подбородок Гермиона.

– Приятно оставаться! Хайни, пойдём.

По тому, как хлопнул дверью Брэдли, было понятно, что он разозлён. Впрочем, Фишера тоже нельзя было назвать спокойным: он вскочил и стал расхаживать по кабинету.

– Грейнджер, какого Мерлина ты бегаешь за незнакомыми людьми в таком опасном месте, как Лютный переулок?! Тебе повезло, что эта продвинутая в зельеварении дама не восприняла твоё настойчивое внимание как угрозу. Судя по тому, с каким пылом Брэдли взялся за это дело, они подозревают, что это был некто под оборотным зельем. Может, даже какой-нибудь Пожиратель Смерти.

Гермиона испуганно сглотнула. Фишер резко остановился и взглянул на неё:

– Пожиратель Смерти, продвинутый в зельеварении… Мне в голову приходит только один человек, а тебе?

Девушка подавленно молчала.

– Грейнджер, ты была в одном шаге от тридцати тысяч галлеонов! Вдумайся в эту цифру: тридцать тысяч! Что ты молчишь?!

– Это весьма печально, – деревянным голосом ответила девушка. – Весьма.

«Оборотное зелье, оборотное зелье… Почему бы и нет…» – крутилось в голове.

– Гермиона, ты слышишь меня?!

– Что, простите?

– Я говорю, в следующий раз, когда тебе вздумается прогуляться по Лютному переулку, возьми меня с собой – мои финансы остро нуждаются в свежих вливаниях. Ну что ты так на меня смотришь?! Это была шутка.

– Есть более надёжный способ поправить ваше финансовое положение. Сэр, я хочу предложить вам сделку.

– Интересное начало, Гермиона, – навострил уши Фишер. – Но будь осторожна: я умею торговаться.

– Спасибо, что предупредили. У меня есть записи Северуса Снейпа, касающиеся модификации ликантропного зелья, которые никогда не публиковались, – подчеркнула последние слова Гермиона.

– Я смотрю, ты с пользой проводила время в школьной лаборатории, – с оттенком зависти проговорил её собеседник.

– Мало кто знает, – продолжила Гермиона, – что профессор Снейп занимался этим вопросом и достаточно далеко продвинулся в своих исследованиях; а кто знает, те уже далече… Так что фактически я обладаю подробным рецептом усовершенствованного зелья, которое делает ежемесячные трансформации оборотня безболезненными. Мне кажется, что такая важная разработка должна быть обнародована независимо от воли её автора, репутация которого может повредить продвижению этого полезнейшего зелья. Другое дело, если публикация будет сделана человеком, имеющим вес в магическом обществе. Не так ли, сэр?

– Ты говоришь разумные вещи, – благостно кивнул Главный администратор.

– Поэтому я готова передать материалы вам, чтобы вы использовали их по своему усмотрению, например, напечатали результаты под своим именем. Я обещаю, что от меня никто никогда не узнает об истинном авторе исследования. Польза для меня важней щепетильности.

– Что ты хочешь взамен? – глаза Фишера жадно сверкнули.

– Кроме поддержки, которую вы и так мне оказываете? Всего ничего: одну бесплатную порцию ликантропного зелья ежемесячно.

– И всё? – вырвалось у Фишера.

– Всё. Такие условия нашего соглашения приемлемы для вас?

– Вполне. Стаканчик зелья за статью, которая наделает шуму и принесёт доход, – хорошая сделка. Кто же этот оборотень, для которого ты так стараешься?

– Надеюсь, вы простите меня, если я не буду отвечать на ваш вопрос.

– Я соглашусь, если ты скажешь, кто он, – ухмыльнулся Фишер.

– Вы уже согласились, сэр, когда подтвердили, что мои условия вас устраивают, - спокойно ответила Гермиона.

– Хм... Ладно, твоя взяла! Кто будет забирать зелье?

– Нимфадора Тонкс.

Фишер достал чистый пергамент и размашисто написал:

Заместителю Главного зельевара клиники Св. Мунго

Нимфадоре Тонкс выдавать один раз в месяц порцию модифицированного ликантропного зелья.

Главный администратор

Р. Фишер

Он помахал пергаментом, чтобы чернила быстрее высохли, и отдал его Гермионе.

– Теперь твоя часть сделки.

– Завтра вы получите тетрадь; я всё переписала своей рукой и сожгла записи.

На самом деле черновики Снейпа, посвящённые ликантропному зелью, она оставила в Хогвартсе в его комнатах, которые были надёжно запечатаны прощальным заклинанием профессора. «Возможно, придёт время, и Северус Снейп сможет с помощью этих черновиков доказать своё авторство», – эта мысль помогала ей справляться с угрызениями совести. И ещё воспоминание о встревоженном лице Тонкс, когда та говорила о Ремусе.

Главный администратор одобрительно кивнул головой.

– И правильно сделала: Брэдли может и с обыском нагрянуть – слишком ты его разозлила.

– Не понимаю, чем. Я действительно рассказала всё, что знала.

Фишер хитро посмотрел на неё.

– Неужели ты на самом деле не догадалась, кто перед тобой?

– Вы так говорите, как будто личность этой женщины – установленный факт. Но это не так: не следует забывать, что аврорат преследует не только сторонников Сами-Знаете-Кого, но и заурядных контрабандистов, к примеру. В МУМУ* статей много… Думаю, эта женщина, кем бы она ни была на самом деле, скорее всего, относится не к первой категории, а ко второй. На мой взгляд, это более правдоподобная версия.

– Но она была знакома с тобой до этого, это очевидно. Иначе, зачем бы ей помогать тебе, а потом ждать, подвергая себя опасности.

– Подозревала ли она, что находится в опасности, это ещё большой вопрос. И почему бы ей не помочь мне? Разве вам никогда не приходили на помощь незнакомые люди?

– Не припомню такого, – пожал плечами Фишер и посмотрел на часы. – Давай-ка закругляться, через пять минут совещание глав отделений. Жду завтра рецепт зелья.

Вечером, дома, Гермиону опять одолели сомнения, отдавать ли рецепт Снейпа Фишеру. Когда профессор узнает об этом, он придёт в ярость, можно не сомневаться. Он не похож на человека, щедро и бескорыстно делящегося плодами своего труда с первым встречным. Тем более что Фишер – не первый встречный, а давнишний недруг профессора, человек, которого Снейп презирает и считает некомпетентным зельеваром.

Но она обещала Тонкс помочь, и она привыкла держать свои обещания. Возможность облегчить страдания Ремусу Люпину и десяткам других законопослушных оборотней на весах Гермиониной совести перевесила возможность избежать неудовольствия её учителя. Перефразируя известное выражение, из двух польз выбираем бóльшую. К тому же Гермиона предполагала, что присвоенное врагом изобретение не будет самым большим огорчением в жизни Северуса Снейпа. Хотя она отдала бы несколько лет жизни за то, чтобы огорчений у него было поменьше.

Утром она достала из-под белья заветную тетрадь и, вздохнув, положила в сумку. А, будь что будет!

***

На этой неделе её выходной пришёлся на воскресенье, и появилась возможность навестить родителей.

Она сидела за столом и уплетала любимую лазанью, родители делились с ней планами по расширению своей практики, на улице в кои века проЯснилось, – жизнь выглядела не такой уж и плохой.

– Я вижу, ты не жалеешь, что вернулась к своим? – спросил отец.

– Первое время было сложно: тяжёлая работа, подозрительное отношение сотрудников, – пожаловалась Гермиона, отправляя в рот кусочек лазаньи.

– Из-за того, что ты не можешь колдовать? – уточнила миссис Грейнджер.

– Больше оттого, что я протеже Главного администратора клиники. Они решили, что я имею какое-то личное влияние на него, и, кстати, до сих пор некоторые продолжают так думать.

– А ты не имеешь? – прищурилась мама.

– Да нет, конечно! – Гермиона закатила глаза. – Просто мистер Фишер, он по жизни… как бы это сказать, м-м-м… любвеобилен. Ну вот все и думают, что я… Ну вы понимаете…

– Хорошенькое дело! И я должен быть спокоен?! – нахмурился отец.

– Так ведь нет же ничего, пап! – Гермиона погладила его по руке.

– И ты совсем ничего к нему не чувствуешь? – настаивала мама.

– Я много чего к нему чувствую, но к любви мои чувства не имеют никакого отношения, – хмыкнула Гермиона.

– Так сейчас, стало быть, ты освоилась? – решил сменить тему отец.

– Да, стало полегче, и к тому же я помогаю в лаборатории зельеварения!

– Чуть не забыла! – воскликнула миссис Грейнджер. – Мне вчера пришло письмо с вложением. Из Португалии. Некая сеньора Ортега на хорошем английском языке просит найти возможность передать тебе её записку. Пишет, что будет весьма признательна и прочая и прочая. Я не знала, что у тебя там есть знакомые…

– Где оно?! – Гермиона вскочила. Родители удивлённо переглянулись.

– Лежит на тумбочке в твоей комнате, – ответила миссис Грейнджер.

Гермиона в три прыжка преодолела лестницу, распахнула дверь и схватила письмо.

Сеньорита Неосторожность,

увидеть Вас в Лондоне было неприятной неожиданностью для меня. Почему Вы не в Стокгольме, хотела бы я знать… Вряд ли Вы струсили или провалили экзамены, как можно было бы предположить, если бы речь шла не о Вас.

Впрочем, не удивлюсь, если последнее предположение окажется верным: только очень бестолковая девица додумается отправиться в одиночестве в ту часть Лондона, где мы встретились! Ваша беспечность заставляет задуматься, всё ли в порядке с Вашей лохматой головой.

Кроме того, я заметила удручающие пробелы в Ваших знаниях, поэтому считаю своим долгом посоветовать Вам прекрасное пособие по методам хранения ингредиентов авторства чешского герболога Франциуса Требенека. К сожалению, по недосмотру недоумков из Министерства, этот необходимый раздел науки остался за рамками школьной программы. Книга Требенека вышла в 1756 году и с тех пор переиздавалась только один раз, но при некотором старании Вы найдёте её, если, конечно, Вы не решили стать звездой квиддича или открыть салон прорицательских услуг – в этом случае книга Вам вряд ли пригодится.

Что слышно о Вашем беспокойном друге? Чем он занимается: как всегда бездельничает или взялся, наконец, за ум? На упомянутого ленивца мне было бы совершенно наплевать, если бы от него некоторым образом не зависел срок окончания моей карьеры. Мне известно, что ныне покойный наставник дал ему некое поручение. Могу ли я надеяться, что это поручение будет выполнено ещё до моего столетнего юбилея?

Ремедиос Ортега

P.S. Ответ отправляйте магловской почтой на адрес: Лиссабон, п/я 01051998. Я же и далее буду писать на имя Вашей матери.

Гермиона улыбнулась: из всех её знакомых только профессор Снейп обладал способностью и похвалить, и оскорбить одновременно. Обругать и тут же проявить заботу.

Кстати, открыть салон прорицательских услуг – это неплохая мысль: для этого магические способности не требуются, нужно только обладать бурной фантазией, хорошо подвешенным языком и стартовым капиталом для аренды помещения.

Она нашла в ящике стола шариковую ручку и уселась писать ответ. Уместно ли будет назвать его «дорогая сеньора»?

***



Дорогая сеньора Ортега!

Сначала отвечаю на Ваш вопрос. В Стокгольме со мной случилась та же самая неприятность, что и прошлой зимой, но на этот раз последствия более тяжёлые и продолжительные, и надежда на выздоровление весьма призрачная, но вернуться в мир моих родителей я не могу – я попробовала, но ничего хорошего из этого не вышло. И я решила подыскать себе работу по силам.

Гермиона перечитала написанное: несколько месяцев её депрессии уместилось в один абзац.

Поскольку место смотрителя в Х. уже занято, мне пришлось подыскивать что-нибудь в Лондоне. Обращаться к мистеру В. Вы мне запретили, поэтому мне не оставалось ничего иного, кроме как обратиться за протекцией к господину Аптекарю. Он не упустил возможности подробно обрисовать, насколько незавидно моё положение, но потом сменил гнев на милость и устроил на работу к себе в клинику.

Она как наяву услышала презрительное фырканье своего корреспондента.

Каждую пятницу я бываю на осмотре у целителя, занимающегося нервными расстройствами. Возможно, Вы с ним знакомы или слышали о нём: он дальний родственник Д., из младшей ветви их рода, как я поняла, и крёстный мисс П. Этот господин – чуть ли не единственный человек в клинике, который в состоянии поставить Аптекаря на место. Уже за одно это я готова им восхищаться и прощать ему хорошо замаскированное высокомерие по отношению к таким людям, как я. Общение с ним - как глоток свежего воздуха в нашей заорганизованной атмосфере; Аптекарь установил в клинике полувоенную дисциплину - все ходят по струнке и друг на друга наушничают.

Впрочем, надо отдать ему должное: не всякий рискнул бы взять на работу полкната* или, к примеру, такого, как мой сменщик, дальний родственник мистера Сангвини. Желающих устроиться в клинику хватает, даже на моё место.

Фырканье становится громче.

Но не всё так безрадостно, как могло показаться из предыдущих строк. Я теперь помогаю вашему коллеге в местной лаборатории – это в некоторой, очень малой, степени то, чем я хотела бы заниматься.

Пора переходить к делу.

В последнее время сюда поступает множество новых пациентов, которых время от времени забирают из клиники, а потом возвращают обратно не в лучшем состоянии.

Одна из таких пациенток, моя ровесница, тяжело переносит то внимание, которым её окружили со всех сторон, и я твёрдо намерена ей помочь, иначе она недолго продержится. Почему я проявляю к ней такое участие? Потому что уверена: дети не должны отвечать за ошибки своих родителей! Думаю, Вы со мной согласитесь.

Я решила, что в этом деле мне может пригодиться то лекарство, которое Вы принимали непосредственно перед нашей последней встречей.

Вы, конечно, скажете, что я опять лезу не в своё дело, но я не могу на всё это больше смотреть и ничего не делать! Обещаю Вам быть предельно осторожной, всё хорошо продумать и не делать резких движений.

Так вот: если бы Вы посоветовали мне место, где можно беспрепятственно купить это лекарство, моя признательность не имела бы границ. Сама изготовить я его не смогу по понятным причинам, заказывать что-либо в лавке мистера П. не хочу и Вам очень-очень не советую: он слишком много болтает о своих покупателях. После нашей встречи ко мне пришли прямо на работу с единственной целью поговорить о тех, кто получал заказ одновременно со мной. Так что теперь я имею полное право называть Вас «сеньора Неосторожность».

Надеюсь, Вы не откажете мне в помощи и на этот раз. Потому что я всё равно сделаю то, что задумала! Если Вы мне не поможете, я обращусь к мистеру В, так и знайте.

Искренне Ваша,

Пруденс

Про ликантропное зелье она решила пока ему не писать. Так, на всякий случай…

P.S. «Ленивец» сейчас в Бостоне, Массачусетс, всеми силами старается приблизить окончание Вашей карьеры. Но об этом известно только мне и Р.У. Клуб орнитологов в глубоком недоумении – они думают, что мой друг просто решил отдохнуть. Мы на всякий случай не стали их разуверять. Но с Вами мне бы хотелось поговорить на эту тему, мне кажется, Ваша помощь ему, как всегда, не помешает.

P.P.S. Передавайте привет и благодарность Д. - его подарок оказался чрезвычайно полезен. Если Д. хорошо знает историю своей семьи, он поймёт, что я имею в виду.

***

На следующей неделе Гермиона несколько раз выходила в магловский Лондон, чтобы позвонить домой и узнать, не пришло ли ей письмо из Португалии. В пятничный вечер она забрала долгожданный ответ.

Сеньорита Наглая Шантажистка,

знайте, что Вам не удалось меня разжалобить - всё, что с Вами произошло и происходит, Вы, несомненно, заслужили. Я уже имела сомнительное удовольствие указывать Вам на Вашу самонадеянность, беспечность, неумение адекватно оценивать свои силы и способности и предвидеть развитие событий больше, чем на один шаг вперёд, наивность и сентиментальную глупость, которую почему-то принято называть сочувствием.

Шантаж не удался – я помогу Вам лишь потому, что никак не могу избавиться от вредной привычки заботиться о сохранении жизни и здоровья своих учеников, от которых всё равно не дождёшься ни грана благодарности. Вы-то хотя бы утруждаетесь делать вид, что прислушиваетесь к моим советам (о мистере В). Поэтому и я сделаю вид, будто я Вам поверила.

Хорошо, раз мистер Хитрый лавочник оказался битой картой, посмотрим, нет ли у нас других козырей… Спросите у ДаблПи* – это прозвище придумал её одноклассник, ДаблДжи*, хотя Вы вряд ли подозревали в нём способность что-нибудь придумать, а, между прочим, зря - где я в своё время рекомендовала приобретать редкие лекарства. Пароль для продавца не изменился – она должна вспомнить.

Ваш друг-ленивец, чем бы он ни занимался, должен быть очень осторожным: недавно я случайно слышала, как мой работодатель упомянул о Бостоне. При этом он заметно нервничал, если я правильно интерпретировала его мимику: он становится всё больше похож на своего фамилиара.

Ваша Ремедиос Ортега



«Ваша Ремедиос Ортега?» – Гермиона погладила пальцем подпись. Это письмо не может быть брошено в камин, нет!

***

Гермиона подкараулила в коридоре мистера Эшби.

– Вы не могли бы отправить эту записку Панси? Младшему персоналу запрещено пользоваться совяльней клиники.

Целитель кивнул, взял записку и с хитрой улыбкой посмотрел на Гермиону.

– Опять хотите втянуть мою крестницу в какое-нибудь сомнительное мероприятие?

– Я пригласила её поесть мороженого у Фортескью, только и всего.

– Одно другому не мешает. Кафе – очень удобное место для разработки планов. Если план никак не выстраивается, заказываешь ещё один шарик, и дело сразу идёт на лад.

Из палаты напротив величественно выплыла миссис Паркер. Увидев Гермиону, она махнула рукой, приглашая следовать за собой.

– Спасибо, сэр, я должна идти.

– Эта мелочь не стоит благодарности, – галантно ответил целитель.

***

– Садитесь, – скомандовала старшая медиковедьма, когда они пришли в её кабинет. Она взмахом палочки заперла дверь и наложила чары неслышимости.

Гермиона послушно села, недоумевая, чем вызваны такие предосторожности.

– Объясните мне, мисс Грейнджер, почему у нас с такой скоростью расходуется обезболивающее зелье.

– Не имею представления, – замирая, ответила девушка.

– Не имеете представления?! Тогда я вам скажу. Вы поите им пациентку из шестой палаты, нарушая мои инструкции.

– Нет, ничего подобного, мэм, – упорствовала Гермиона. – Я даю ей четыре капли на стакан, как вы мне и велели.

– Кому вы морочите голову, Грейнджер?! Я работаю в клинике уже сорок лет и в состоянии заметить, когда мои распоряжения игнорируются.

Гермиона молчала.

– Я прекрасно понимаю, почему вы это делаете. Только хочу предупредить: если дело выйдет наружу, я свалю всё на вас. Как бы ни было жалко эту девушку, я не готова ради неё рисковать своей работой. Могу лишь до поры до времени закрывать глаза на ваши действия. Вы поняли меня, мисс Грейнджер?

– Да, мэм.

– За мою снисходительность хотела бы попросить вас об одной услуге.

– Всё, что в моих силах, миссис Паркер, – вздохнула Гермиона.

– Не могли бы вы достать для меня автограф Антонио Агуаменти?

«Только и всего?! Фуф…»

– Да, разумеется, могу. Я пошлю ему сову – он живёт на севере страны.

– Итальянец? На севере? – всплеснула руками миссис Паркер.

– Он не итальянец, мэм. Он англичанин из старинной чистокровной семьи.

– Как интересно! – у женщины загорелись глаза. – Он женат? Сколько ему лет?

– Я точно не могу сказать, но мне кажется, он ваш ровесник, мэм. Он не женат и никогда не был.

– Он интересный мужчина?

– М-м-м… у него запоминающаяся внешность и незаурядные манеры.

– Расскажите что-нибудь ещё!

– Ну, он души не чает в своей кошке.

– Как мило! Ещё!

– Он аккуратист и чистюля. По-моему, даже чересчур, до педантизма.

– О, в вопросах чистоты трудно переусердствовать, поверьте мне, мисс Грейнджер! Где он живёт?

– В замке.

– Ах! В собственном замке!

«По крайней мере, он часто ведёт себя так, будто и впрямь считает Хогвартс своей собственностью», - подумала Гермиона.

– Такой обаятельный мужчина, при деньгах и до сих пор не женат… Как такое могло случиться?! – поразилась миссис Паркер.

– Не знаю, мэм. Трагедия в прошлом, как мне представляется, – нагнетала романтический туман Гермиона. – Ну, вы понимаете…

– Как же вам повезло, мисс Грейнджер! Быть знакомой с таким человеком! – вздохнула медиковедьма. – А тут только боль, кровь, плач, и так – каждый день…

– Знаете что, миссис Паркер, напишите ему. Ему будет приятно.

– Да? Вы думаете, он ответит?

- Почему нет?! Я приложу от себя записку. Вы позволите? – она потянулась к перу:

Уважаемый мистер Агуаменти,

для меня было большой радостью узнать, что Ваша книга увидела свет. Очень любезно с Вашей стороны прислать мне один экземпляр с дарственной надписью. Я обнаружила, что и там, где я работаю, есть поклонницы Вашего таланта. Прилагаю письмо одной из них. Если не трудно, не могли бы Вы ответить ей хотя бы парой строк.



Искренне Ваша,

Гермиона Грейнджер



Миссис Паркер задумчиво сказала:

– Я, пожалуй, дома напишу. Здесь трудно сосредоточиться.

– Хорошо, миссис Паркер, отправим завтра. Я пойду?

– Да, да, идите и подумайте над тем, что я сказала, – гораздо мягче, чем в начале разговора, напомнила женщина.

***

Впервые за несколько месяцев Гермиона оказалась в месте, где люди наслаждаются жизнью. Просто и незамысловато. Очевидно, теория маленьких радостей была популярна и в волшебном мире – в кафе-мороженом Флориана Фортескью большинство столиков были заняты.

Миссис Флинт очень долго, по мнению Гермионы, изучала меню.

– В чём дело, Панси?! Ничего не нравится?

– Нет, наоборот – в том-то и дело! Мне хочется всего – не могу выбрать.

– Тогда закрой глаза и просто ткни пальцем, – раздражённо предложила Гермиона. Ещё полчаса назад она сидела у постели Николь Доусон и смотрела на её желтоватую, похожую на пергамент кожу. Уголки губ Ники потрескались, и тело издавало неприятный запах больного человека. Передозировка Веритасерума давала о себе знать.

– Точно! Я так и сделаю! – Панси зажмурилась и растопырила пальцы. – Я выберу сразу пять сортов, чтобы не тратить время.

– Весьма разумно, миссис Флинт, – язвительно заметила Гермиона.

– Спасибо, – ответила Панси и безмятежно улыбнулась. Она была спокойна как … «Как корова», – подумала Гермиона, вспоминая чуткую нервность Николь.

Им принесли их заказ. Панси сразу же принялась за дело.

Гермиона поморщилась:

– Панси, погоди есть. Мне надо с тобой серьёзно поговорить.

– Да я тебя слушаю, слушаю, – Панси отправила очередную ложку в рот. – Опять что-нибудь с деканом?

– Нет. Ну, не совсем. Немного, – признала Гермиона.

– Ничего не меняется в этом мире, – хмыкнула миссис Флинт и перешла к следующему шарику. – А ты что не ешь, ведь вкусно же!

– Панси, вспомни, он говорил тебе что-нибудь о зельях?

Панси чуть не подавилась.

– Ага, говорил, три раза в неделю пять лет подряд!

– Да не на лекциях! Только тебе и Драко. Конфиденциально.

– М-м-м… было такое, а что?

– Он вам рассказывал о своем поставщике?

– Предположим… – Панси прекратила жевать и посмотрела на Гермиону.

– Тогда ты должна знать, как его найти, – выпалила та.

– Да, я помню, но... – на лице Панси отразилось сомнение.

– Профессор пишет, что пароль не изменился. Не могла бы ты кое-что купить для меня?

– Нет. Мне нельзя аппарировать, – пояснила Панси, облизывая ложку.

Сложив два и два, Гермиона схватила подругу за руку.

– Ты беременна?!

– Ага! Маркус просто обалдел, когда узнал! В хорошем смысле, – хихикнула миссис Флинт.

– Поздравляю, наверно, это здорово, – с некоторым сомнением проговорила Гермиона.

Она никогда не понимала, как можно радоваться, когда у тебя впереди три месяца бессонных ночей. А сначала роды. «Хотя, если бы… тогда, конечно, да… но вряд ли, и вообще…», - неопределенно подумала она.

– Могла бы проявить побольше энтузиазма! – упрекнула её Панси. – Эх, Грейнджер, Грейнджер, что с тебя взять…

– Я, правда, рада! – заверила её Гермиона. – Просто устала и нервничаю… Что же мне делать?

– Есть мороженое, а то растает, – посоветовала Панси. – Я скажу тебе, как найти поставщика, а Рыжий пусть оттранспортирует тебя в Эдинбург. Всего-то дел!

– Да? Но Рон, он не знает, что я…

– Пережила интеллектуальный оргазм со Снейпом? Рона не обязательно посвящать в подробности.

Гермиона нахмурилась.

– Я не люблю ему врать.

Панси закатила глаза:

– А кто писал друзьям, будто учится в Стокгольме? Не ты разве?

– Это – другое! – возразила Гермиона.

– Не вижу разницы, - отрезала Панси. – Смотри на вещи проще. Кстати, что ты собираешься купить в Эдинбурге?

– Оборотное зелье.

– Ого! – присвистнула Панси. – Так вроде оно сейчас запрещено? Ордонансом Скримджера?

– Если бы оно было разрешено, я купила бы его в соседней аптеке.

– Не волнуйся, я буду навещать тебя в Азкабане. Если муж разрешит.

– Договорились, не забудь! – с деланным легкомыслием отозвалась Гермиона. Она понимала, что, пытаясь помочь Николь Доусон, ввязывается в по-настоящему опасную авантюру. «Это тебе не шкурки бумсланга воровать!»

***

Эдинбург встретил их первым снегом.

Незнакомые города всегда будоражили воображение Гермионы обещанием маленьких личных открытий: за каждым поворотом могло скрываться что-нибудь интересное, что могло бы пополнить копилку впечатлений, откуда впоследствии их можно вытряхивать и смаковать, разгоняя тягомотину будней.

Они аппарировали в маленький переулок Старого города. На лице Рона блуждала лёгкая полуулыбка.

– Ты первый раз здесь? – спросил он, приложив руку козырьком и поверх крыш глядя на возвышающийся над городом Замок.

– Да. А когда ты успел здесь побывать?

– С мамой, когда учился водить форд: она хотела посмотреть на северную столицу, а я - почувствовать себя уверенно на магловских дорогах. Отец сказал: чем бесцельно колесить, лучше выбрать определённую цель – быстрей научишься. Мы ехали среди холмов; иногда приходилось вылезать из машины, чтобы прогнать овец с дороги. На ночь остановились на берегу какого-то озера, было тихо и слышно, как плещется рыба в воде.

– Разве не проще было аппарировать? – спросила Гермиона, не понимавшая прелестей походной жизни.

– Ей захотелось проветриться, так она сказала, чтобы не чувствовать себя рабыней. Про рабыню я не очень понял, мне казалось, ей всё это нравится, – Рон неопределённо повертел рукой в воздухе.

– Быть домохозяйкой? Наверно, нравится, но рутина... – задумчиво проговорила Гермиона.

– Это ещё одна причина не жениться, – ухмыльнулся Уизли.

Гермиона улыбнулась.

– Какие проблемы?! Женишься, когда захочется.

– Мама считает по-другому, – вздохнул Рон. – Джинни рассталась с Гарри, близнецы заняты бизнесом, Перси – карьерой в Министерстве, Чарли – вообще не по этой части. Вся её надежда на меня – ей мало одного женатого сына.

Он остановился и огляделся:

– Мерлин, ну где же эта улица?

– Давай спросим у кого-нибудь, – предложила Гермиона.

– Нет, сами найдём! – сердито отрезал Рон и уткнулся в карту. – Тут особо заблудиться негде – просто мы за разговором промахнули один поворот. Придётся вернуться… Возьмём, к примеру, Рема с Тонкс. Не женаты, а живут вместе. И никто им по мозгам не ездит!

– Их свадьба – вопрос времени.

– Дамблдор тоже не был женат, но это не мешало ему быть уважаемым членом общества.

– Вот она! – Гермиона показала на табличку. – Теперь осталось найти аптеку.

– Думаешь, я знаю, как выглядит магловская аптека?! – проворчал Рон.

Аптека, современное помещение со стандартными витринами, никак не ассоциировалась с подпольным распространением запрещённых магических веществ.

– Слушай, нам точно сюда? – шепнул Рон, подавленный магловской чистотой.

– Да. Подожди меня здесь.

Она подошла к девушке за кассой.

– Я хотела бы видеть мистера Р. МакРиди.

– Никакого мистера МакРиди у нас нет.

Гермиона ещё раз сверилась с бумажкой, которую ей нацарапала Панси между восьмым и девятым шариками мороженого.

– Но он должен быть! – обескураженно проговорила она.

– У нас работает миссис Регина МакРиди, – сжалилась девушка.

«Почему я была уверена, что поставщик – мужчина? Теперь кассирша меня непременно запомнит», – огорчилась Гермиона.

– Не могли бы вы её позвать?

– Регина, к тебе пришли! – крикнула девушка в подсобное помещение.

– Иду, – отозвались оттуда.

Миссис МакРиди оказалась ухоженной дамой средних лет, на вид –
стопроцентной маглой.

– Здравствуйте. Чем могу помочь? – вежливо, но отстранённо спросила она.

– Добрый день, миссис МакРиди. У меня для вас посылка.

– Так вы – приезжая? – задала контрольный вопрос МакРиди.

Гермиона энергично закивала, подавая свою реплику:

– Да, в Эдинбурге – в первый раз. Мечтаю забраться на Касл Рок. Но сегодня определённо не мой день: по дороге сюда у меня спустило колесо, а запаски не было.

Для маглов эти слова звучали вполне обыденно и не вызывали подозрения.

Женщина еле заметно кивнула:

– Прошу за мной.

Они очутились в крошечной комнатушке: стол, два стула, офисный шкаф, жалюзи на окнах.

– Вас рекомендовал мистер Принс, – пояснила Гермиона.

– Ну и?

– Я хотела бы приобрести у вас активное* оборотное зелье.

– Это возможно. Четыре тысячи фунтов за кварту. Галлеоны не беру.

– Дороговато, – поморщилась Гермиона. Почти все её сбережения.

– Милочка, – снисходительно сказала женщина, – в оборотное зелье входит несколько запрещённых ныне ингредиентов, и готовится оно почти три месяца. Поэтому такая цена.

Гермиона сморгнула. Обмануть второй раз она себя не даст, хватит ей и Пилта.

– Зелье можно приготовить за двадцать один день, если зельевар заранее позаботился собрать в полнолуние водоросли. Кроме того, в этом году был хороший урожай на златоглазок, и цены на них упали.

– Ученица Северуса? – уважительно хмыкнула женщина.

– Да, – гордо подтвердила Гермиона.

– Ладно… Две четыреста и ни пенни меньше!

– Договорились.

– В обеденный перерыв я принесу зелье сюда, заберёте в три.

– Спасибо, миссис МакРиди.

В четыре часа дня Гермиона в обнимку с зельем и Роном аппарировала в свою лондонскую квартиру. Напоив Рона чаем с бутербродами, она аккуратно выпроводила его, ещё раз пообещав приехать в Нору на Рождество.

"А теперь надо всё хорошенько обдумать", – сказала Гермиона Косолапусу. Он приоткрыл один глаз, давая понять, что полностью с ней согласен.

________________________

ДаблПи - Pansy Parkinson

ДаблДжи – Gregory Goyle

МУМУ – Международное Уголовное Магическое Уложение

Полкната (половина кната), слэнг – так волшебники называют магов, потерявших силу.

Активное оборотное зелье – находящееся в стадии готовности вступить в реакцию с последним компонентом (человеческим волосом и тому подобным).



Глава 29.

Без вестей от него время тянулось медленно, особенно свободные от работы тёмные, бесснежные декабрьские вечера. Гермиона загадала, что если она продержится неделю, не спрашивая каждый день у матери, нет ли новой почты, то письмо от профессора обязательно будет ждать её в субботу. Следовать принятому решению оказалось не так-то просто, поскольку телефонный аппарат маячил перед глазами, искушая протянуть руку и набрать номер родителей.

В клинике было легче не думать о молчании профессора: Гермиона не просто работала, она ещё и наблюдала. Выяснилось, например, что авроры, патрулирующие особое отделение Мунго, никогда не заглядывают в бельевую комнату, что делает её хорошим убежищем, особенно если каким-то образом удалить оттуда кастеляншу. Рой Фишер, которому всегда до всего есть дело, предпочитает пользоваться лифтом. Чтобы спуститься с второго этажа клиники на первый и выйти на улицу, необходимо три с половиной минуты. Китти, дежурная в приёмном покое, по-прежнему отличается острым глазом и внимательностью. Туалетом в правом крыле коридора пользуются не только больные, но и посетители, не смотря на то, что левое крыло отведено под спецпациентов.

Ко вторнику план в общих чертах был готов.

Гермиона разложила на диване собственноручно нарисованную схему клиники. Косолапус неодобрительно покосился на посторонний предмет и улёгся поудобнее.

– Смотри, Лапус, это первый этаж, тут коридор, а вот лестница на второй этаж, где в шестой палате лежит Ники… К сожалению, с точки зрения аврората, я не совсем благонадёжна, поэтому первый вопрос: как мне отвести от себя подозрения? Самый убедительный вариант – официально отсутствовать на работе в день Икс.

Косолапус моргнул в знак согласия.

– Попроситься в отгул у Фишера? Просто так он не отпустит. Надо чем-то его заинтересовать. Что-нибудь пообещать. М-м-м… Да, точно, это может подействовать. Завтра же и попробую. Так, с этим разобрались. Теперь, собственно, само действо. Всё самое важное произойдёт… Где, ты думаешь? В женском туалете на втором этаже!

Полунизл фыркнул.

– А что, хорошее место! – возразила ему Гермиона. – Ну ты сам подумай: в палате пить оборотное зелье Николь нельзя, потому что выйти она может только через дверь, которая охраняется с наружной стороны. Окно заблокировано, по периметру клиники – антиаппарационный барьер, камина в палате нет, на клинику наложено заклинание изменения траектории портключей – как их не настраивай, попадаешь в аврорат.

Гермиона крестиком пометила на схеме туалет:

– Женский туалет находится по пути следования конвоя, который отводит и приводит Ники с допроса. Таким образом, Ники просится в туалет на обратном пути, заходит, там жду я – ну, не совсем я – с оборотным зельем. Она выпивает его, и мы выходим в коридор. Конвоиры не знают, кто ещё находится в уборной, и не обратят на нас внимания. Нам надо как можно быстрее покинуть территорию клиники, потому что через пять минут авроры поймут, что дело не ладно, и исчезновение Ники будет обнаружено. Но выходить лучше порознь, так безопаснее.

Главное – проскочить мимо авроров и мимо дежурной. Китти с её способностью всё замечать – это проблема едва ли не бóльшая, чем авроры. Существует много способов нейтрализовать противника, но далеко не все они гуманны… Мы же никому не хотим причинить вред, правда, Лапус? – Гермиона задумчиво погладила кота.

***

Обычно Гермиона старалась избегать Роя Фишера, а уж если сталкивалась, то усердно отводила глаза: ей всё казалось, что он от неё чего-то ждёт. Но этим утром она повела себя по-другому: якобы случайно оказавшись у него на пути, она бросила на него загадочный взгляд, улыбнулась и прошла мимо.

Большего и не требовалось – не успела Гермиона дойти до кабинета миссис Паркер, как её настигла летучая записка.

Гермиона, немедленно зайди ко мне.

Рой

Подпись говорила о том, что Главный администратор заглотил наживку. Теперь осталось провести свой корабль между Сциллой и Харибдой.

Фишер сидел за столом: волосы всклокочены, волевой подбородок поник. Услышав шаги, он поднял голову от тетради, в которой Гермиона с тайной радостью узнала свой конспект весьма кратких записей Северуса Снейпа о модификации ликантропного зелья.

– Мой зам вернул твои заметки и заявил, что у него не сложилось полного представления о процессе изготовления зелья, – Фишер с упрёком посмотрел на девушку. – Мы так не договаривались!

– В самом деле? – Гермиона сделала вид, что удивлена. – Возможно, проблема в том, что у профессора Снейпа своеобразный стиль изложения: он опускает то, что считает очевидным.

– И что мне прикажешь теперь делать с этой писаниной? – проворчал Фишер, который тоже почти ничего не понял в рецепте.

– Обратиться к тому, кто привык к его манере излагать свои мысли, – улыбнулась девушка.

– Ты предлагаешь свою помощь? – уточнил Главный администратор.

– Если она вам потребуется, – сказала Гермиона, всем своим видом выражая уверенность, что Главный зельевар клиники Св. Мунго прекрасно справится сам.

– У меня нет времени на повышение квалификации больничных зельеваров. Так что, если ты чувствуешь, что сможешь помочь, я не против. Надеюсь, это предложение было сделано бескорыстно?

– Бескорыстно, но с одним условием.

– Интересное у тебя представление о бескорыстии, – язвительно заметил Фишер.

«Да ты, милый, вообще не знаешь, что это такое!»

– Мне потребуется неделя свободного времени, чтобы написать статью.

Главный администратор помрачнел:

– Хм, я не уверен, что могу отпустить тебя так надолго.

– Рой, но я не могу днём работать, а ночью писать! – возмутилась Гермиона.

– Почему нет? Ты молода, ещё выспишься.

– Мистер Эшби рекомендовал мне ежедневный восьмичасовой сон.

Фишер поморщился:

– А в выходной?

– В выходной я навещаю родителей.

– Но они же маглы! – удивился Фишер.

– Что с того? – Гермиона начинала терять терпение. – Они мои родители, и я скучаю по ним.

– В школе ты не виделась с ними по полгода, – возразил Фишер.

– Они не становятся моложе, – резко сказала девушка.

– Сначала надо сварить зелье и его протестировать, а потом уж писать статью, – вспомнил Фишер, не желая уступать.

– Если мы договоримся, то я готова дать все пояснения по рецепту сегодня же. Дальше зельевар должен делать всё сам: зелье варится четырнадцать часов, требуется постоянное наблюдение и магическое вмешательство, на что я, увы, неспособна. Полнолуние – на следующей неделе. Наверно, вы уже подумали, как организовать тестирование?

Фишер кивнул.

– Пока вы будете проверять зелье, – продолжила Гермиона, – я напишу статью, и мне останется только добавить результаты опытов. Не забудьте про дневник эксперимента.

– Кого вы учите, Грейнджер?! – рявкнул Главный администратор.

– Извините, я увлеклась, – виновато улыбнулась девушка.

– К чему вообще такая спешка? – проворчал Фишер.

«До следующего полнолуния Николь может не дожить».

– Если я не ошибаюсь, – вкрадчиво проговорила Гермиона, – вопрос изменения устава клиники будет рассмотрен Визенгамотом в середине января. Разве вы не хотите сделать публикацию о вашем открытии до этого?

Фишер насторожился:

– Откуда ты знаешь?

– Эшби, – коротко пояснила девушка.

– Так вот о чём вы шушукаетесь в столовой, – протянул Фишер. – И тебе это интересно?

– Разумеется, меня интересуют ваши перспективы, – тихо сказала Гермиона, опуская глаза.

– Вот как? – оживился Фишер. – С чего бы это?

– Ну, вы мне не совсем чужой... – Гермиона опасалась, не перегнула ли она палку.

– Давно бы так! – его глаза сверкнули. – Сделаем следующий шаг?

– Посмотрим…

– Так кем же мы тебя заменим? – вздохнул Фишер; она не поняла, относился ли его вздох к её уклончивости или к необходимости отпустить её на неделю.

Гермиона наморщила лоб.

– Кем? Да хотя бы Китти. Она недавно щебетала о том, что мечтает получить премию к Рождеству. Так дайте девушке шанс заработать её – просто так вы же ей лишних денег не заплатите.

Вопрос о рождественских премиальных слегка подпортил поднявшееся было настроение Главного администратора.

– Но кто будет принимать посетителей вместо Китти?

– Кастелянша. Каждая санитарка или медиковедьма может брать бельё сама. Не думаю, что за неделю младший персонал нанесёт непоправимый ущерб порядку в бельевой.

– В принципе можно, но наша кастелянша – весьма рассеянная дамочка. Справится ли она с работой Китти?

«Именно поэтому я и предложила кастеляншу: она и гиппогрифа не заметит…»

– Рой, речь идёт всего об одной неделе! Одной! Сделать публикацию именно сейчас крайне важно: это зелье может стать одним из тех аргументов, которые убедят оборотней держаться на стороне Министерства. Вспомните, что нам говорит ордонанс: всё, что может быть сделано, должно быть сделано.

Апеллирование к ордонансу Скримджера прошло на ура; упоминание об этой вершине юридической мысли действовало на чиновников магической Британии, как звук дудочки восточного факира на очковую кобру.

Фишер выпятил грудь и кивнул.

– Ладно, сделаем, как ты предлагаешь. Возьми тетрадь и отправляйся в лабораторию. В пятницу зелье должно быть у меня на столе.

– Так и будет, сэр. У меня одна просьба...

– Считать не умеешь – их уже две, – буркнул Фишер. – Ну?

– Не говорите Китти, что это я её рекомендовала: мне становится неловко, когда меня благодарят.

– Не морочьте мне голову, Грейнджер, идите уж, – фыркнул Главный администратор.

***

Лицо Николь сливалось цветом с подушкой. В ответ на Гермионино приветствие она только вздохнула и отвернулась, выражая полнейшее безразличие.

Что будет с ней самой в случае провала плана, Гермиона старалась не думать: она сделает всё возможное, чтобы обезопасить себя, а дальше будь что будет. Латинская пословица “Debes ergo potes” – «Должен, значит, можешь» звучала для неё иначе: “Potes ergo debes” – «Можешь, значит, должен».

– Ники, я хочу с тобой поговорить.

– О чём? – равнодушно отозвалась мисс Доусон.

– Тебе пора бежать отсюда.

– Шутить изволите? – скривилась Николь. – Самое время!

– Я обещала тебе что-нибудь придумать, и я придумала.

– Слушай, оставь меня в покое! Моя ситуация безнадёжна; на твоём месте я бы выкинула невезучее отродье Пожирателей Смерти из головы, послала бы эту клинику к чёртовой матери и вернулась к маглам. Зачем тебе ковыряться в чужом дерьме, если ты можешь выстроить жизнь заново в родном мире. Что тебя здесь держит?

«Нет, она не так плоха, как я было подумала», – обрадовалась Гермиона. Это энергичное грассирующее "деррррмо" давало надежду, что ещё не всё потеряно.

– Здесь мои друзья и … Короче, моё место здесь! Я понимаю, тебе сейчас вообще ничего не хочется, сама через это прошла, и поверь, мне….

– Что ты можешь понимать? – прервала её Николь. – Подумаешь, магию она потеряла! Зато ты нужна своим родителям.

На это нечего было возразить.

– Давай не будем сейчас выяснять, кому из нас хуже – это нас ни к чему не приведёт. Итак, побег назначаем на следующую неделю. Я была в Эдинбурге и запаслась оборотным зельем. Потратила на него, между прочим, кучу денег. Так что, давай-ка, слушай меня внимательно. Нечего отворачиваться!

– Не хочу слушать твои бредовые планы! – буркнула Доусон.

– Понятно, хочешь сгнить в больничной палате - так ждать осталось недолго!

– Что?! – подскочила Николь.

– Передозировка Веритасерума. Ещё чуть-чуть, и будет поздно. Тебе надо бежать, если ты, конечно, не махнула на себя рукой.

– Так что ты там предлагаешь? – небрежно спросила Ники.

– Тебя приводят с допроса в одно и то же время?

– Да, они не любят опаздывать на обед, – скривилась мисс Доусон. – Мы возвращаемся где-то между часом и двумя дня.

– Прекрасно, это нам на руку. С завтрашнего дня на обратном пути просись в туалет. В тот, который здесь, на этаже. Задерживайся там каждый раз на пару минут дольше, пусть они привыкнут, что тебе требуется время.

– Зачем?

– Начиная со следующего понедельника каждый день до пятницы я буду ждать тебя в этом туалете с оборотным зельем. С часа до полвторого. Ты должна покашлять, чтобы я тебя узнала по голосу и пустила к себе в кабинку. Ты пьёшь зелье, и мы с тобой с некоторым интервалом выходим из туалета. Конвоиры тебя не узнают, они продолжают считать, что ты ещё внутри. Но долго ждать они не будут, поэтому у нас мало времени. Я оцениваю их терпение в десять минут.

– А как же ты? – спросила Николь.

– Не волнуйся об этом: официально на следующей неделе я беру отпуск. Оборотное зелье и тут пригодится: я буду приходить в клинику под видом посетительницы. Это всё – не самая трудная часть плана; самое важное – успеть покинуть клинику до того, как тебя хватятся. Я бы на месте авроров, как только станет ясно, что ты сбежала, перекрыла все входы и выходы и прочесала здание…

– Логично. Скорее всего, так и будет.

– Поэтому ты пойдёшь первой: я-то знаю клинику как свои пять пальцев и в случае чего где-нибудь спрячусь. Постарайся, чтобы в фойе на первом этаже дежурная ведьма тебя не заметила – по правилам, ты должна была бы зарегистрироваться, когда пришла в клинику.

– Как-нибудь проскочу…

– Оборотное зелье действует около часа, мы засечём время. Твоя задача – выйти из Мунго и ждать меня в магазине «Missoni». Это с обратной стороны от входа в клинику: направо в переулок и ещё раз направо, через дорогу. Если я не появлюсь в течение получаса, выпей добавку зелья и уходи оттуда. Не жди меня.

– «Уходи оттуда». Легко сказать! После общения с авроратом я не в состоянии аппарировать; во Францию без портключа не добраться – меня поймают. Куда мне идти? Может, спрячемся у тебя, а?

– Во-первых, мой адрес известен аврорату, во-вторых, чем дольше ты меня будешь ждать вблизи от клиники, тем больше вероятность, что тебя схватят. У тебя никого нет в Лондоне, к кому ты могла бы обратиться?

– У отца есть квартира, но я не рискну туда сунуться. Наше английское поместье конфисковали ещё в конце той войны. А где обретаются родители, я не знаю.

Гермиона на секунду задумалась.

– Я дам тебе лондонский адрес одного человека, он поможет. Но тебе придётся ехать на метро.

– Может, есть другой вариант? Камин? Я ни разу в жизни не ездила на магловском транспорте.

– Ничего страшного, всё бывает в первый раз. Каминная сеть небезопасна.

– Я одна и толпа маглов вокруг?! Гермиона, я не выношу давки и ограниченных пространств – меня в детстве случайно заперли в винном погребе. Придумай что-нибудь ещё.

– Тогда возьми такси, деньги я тебе дам.

– Там ужасно пахнет, в этих автомобилях, – заныла Ники.

– Значит, полетишь на метле – сейчас подходящая погода: морозно, ветрено, – язвительно предложила Гермиона.

– Ладно, такси так такси… Этот человек, к которому я поеду, он мaгл?

– О нет, не магл. Скорее всего, чистокровный волшебник, но я точно не знаю.

– Скажи мне его фамилию, и я скажу тебе, чистокровный он или нет.

– Его зовут Адриан Вулвертон. Это тебе о чём-нибудь говорит?

– Вулвертон... Вулвертон... Нет, я никогда не слышала о такой семье, – задумчиво проговорила Николь. – Полукровка, наверно, – сказала она снисходительно.

Гермиону неприятно поразил её тон – к ней самой Николь относилась уважительно.

– Знаешь, дорогая, если ты помешана на чистой крови, то нам с тобой не по пути, я родилась в семье маглов и совсем не чувствую себя ущербной, знаешь ли! – обиделась Гермиона.

– Для маглокровки с кольцом Малфоев я сделаю исключение, – засмеялась Николь. – Да успокойся ты, Мерлина ради, я, в отличие от моих родственников, спокойно отношусь к маглорождённым.

– Отрадно слышать, что сможешь принять от меня помощь, не наступая на горло собственным принципам! – хмыкнула Гермиона.

– Ты иногда бываешь такой противной, но я бы хотела иметь такую сестру, как ты! – сказала Ники.

Гермиона немного растерялась и не знала, что сказать.

– Так ты тоже узнала это кольцо? – спросила она.

– Да, я такое видела раньше. Я даже могу предположить, откуда оно у тебя, – она хитро улыбнулась Гермионе.

– Не надо. Лучше запомни адрес мистера Вулвертона: Оулдвей стрит, восемь.

– Я заблужусь!

– Ерунда! Такси подвезёт тебя прямо к его дому. Вот ещё что: я отдам тебе свою палочку, но надеюсь когда-нибудь получить её обратно. Когда доберёшься до безопасного места, отошли её магловской почтой на имя Джейн Грейнджер. Это моя мама. Адрес будет лежать в футляре. И никаких сов, ни в коем случае! Ты поняла?

– Да. Но лучше бы мы выбирались вместе.

– Нельзя, вдвоём мы заметнее. Николь, не расстраивайся, скорее всего, мы встретимся в магазине, как договаривались. Я постараюсь успеть.

– Постарайся, пожалуйста! Я не уверена, что найду твоего Вулвертона.

– Я вспомнила, у него же есть телефон! – Гермиона хлопнула себя по голове.

– Теле… кто?

– Устройство для звуковой связи. Недалеко от магазина есть телефонная будка; я дам тебе карту, ты наберёшь номер и скажешь, что ты от меня. Всё очень просто.

– Да, проще некуда! – закатила глаза Николь. – Ведь предлагала мне бабушка брать уроки магловеденья!



***

Вечер среды Гермиона посвятила изобретению аргументов, которые заставили бы Гарри остаться в Массачусетсе, а не лететь ей на помощь.



Лондон, 9 декабря 1998 года

Гарри, здравствуй!

Прошу тебя, оставайся там, где ты сейчас находишься, и заверши начатое дело, но будь предельно осторожен: я получила предупреждение от нашего общего знакомого, которого мы подозревали на первом курсе (а ты - куда дольше) в самых немыслимых вещах.

Суть его опасений в том, что твой главный оппонент проявляет признаки беспокойства о местонахождении и сохранности бывшего имущества. Я считаю, что предупреждение заслуживает внимания, и предполагаю, что тебе следует быть готовым к появлению неожиданных посетителей в доме твоего нанимателя.

Что же касается меня, я уже свыклась со своим теперешним состоянием, и ты не должен из-за меня срываться с места, тем самым ставя под угрозу успех всего предприятия. Обряд мог бы быть панацеей, если бы был доступен – даже нашему целителю, специализирующемуся в области нервных расстройств и потери силы, не известны подробности его проведения. Он уверен только в одном: обряд считается тёмным и чреват злоупотреблениями.

Но я не теряю надежды и тебе желаю того же.

Твоя Гермиона

***

Когда в пятницу Гермиона уходила домой, она увидела, что Китти сидит за своей стойкой красная и злая.

– Гермиона! Иди сюда!

Вблизи на лице Китти были заметны дорожки от слёз.

– Ты в отпуск идёшь, а мне вместо тебя пахать! С чего он вообще решил поставить меня санитаркой?! Я не могу вставать так рано! – дежурная задыхалась от возмущения.

– Да ладно, Китти, всего-то на неделю! – Гермиона попробовала успокоить её.

– Тебе хорошо говорить! Я не для того рождена, чтобы выносить утки! – выдала Китти.

– А я, значит, для того?! – минутное чувство вины испарилось, как капля воды на солнце.

– Ты маглокровка, тебе проще, – безапелляционно заявила Китти. – К тому же меня старуха Паркер не переваривает, говорит, что меня надо лечить! От словесного поноса... Старая мымра!

Гермиона стиснула зубы, чтобы не рассмеяться в полный голос.

– Не забудь попросить у Фишера премию! – напомнила она.

– Думаешь, стóит рискнуть? – Китти слегка приободрилась.

– Определённо стóит!

***

«Лучше не откладывать статью для Фишера – мало ли что может случиться на следующей неделе…», – думала Гермиона по дороге домой.

Она накормила Косолапуса и достала тетрадку. Потом можно будет переписать на пергамент.

Но ничего путного в голову не приходило.

А что, если прямо сейчас взять и позвонить маме? Какая, в принципе, разница: меньше чем через час уже наступит суббота… Нет, она пообещала себе не делать этого.

Она написала два абзаца и посмотрела на часы.

Большая стрелка медленно, но верно приближалась к отметке «двенадцать», а Гермиона поняла, что не дотянет до завтра. Она затолкала упирающегося Косолапуса в кошачью переноску, оделась, сунула письмо в карман и отправилась к родителям.

Открыл дверь зевающий отец, улыбка осветила его лицо.

– Джейн, наша девочка явилась со своим рыжим недоразумением – либо она соскучилась по любимым родителям, либо у неё кончились деньги, – крикнул он куда-то наверх.

Гермиона хихикнула: если бы ей вздумалось прийти с Роном, он наверняка принял бы «рыжее недоразумение» на свой счёт. Она шутливо толкнула отца в плечо:

– Что ты такое говоришь, пап? Конечно, я соскучилась!

И собрала всю волю в кулак, чтобы сразу не спросить про почту. Про почту из Португалии.

Было так здорово сидеть с полусонными родителями и пить глинтвейн, быстренько сваренный в честь возвращения блудной дочери. Она даже минут на пятнадцать забыла, почему сорвалась к ним поздно вечером.

Отец извинился и отправился спать – он принимал пациентов и по субботам.

«Наверно, теперь уже можно затронуть почтовую тему», – Гермиона достала письмо и протянула его матери.

– Мам, пожалуйста, отправь это письмо завтра в Штаты; адрес я там написала.

– Хорошо. Кто такой мистер Джонсон? – миссис Грейнджер с любопытством взглянула на конверт: в Массачусетсе Гарри жил под чужим именем.

– Это Гарри. Он там нашёл работу.

– Но разве он не должен быть здесь, чтобы разобраться с этим вашим Вол…

– Мам, прошу тебя, никаких имён! – поморщилась Гермиона.

– Эти умолчания кажутся нелепыми и бессмысленными, – сказала её мама. – Почему я не могу назвать его по имени?

– Магия разнообразна, и никогда не знаешь, чем может обернуться нарушение того или иного табу. За всеми кажущимися нелепицами что-то стоит, я продолжаю убеждаться в этом.

– Но я не имею отношения к вашему миру, – возразила миссис Грейнджер.

– Это тебе только так кажется. Наш мир здесь, вокруг, просто ты его не замечаешь.

Джейн с притворной опаской огляделась по сторонам, сделав большие глаза, а потом не выдержала и засмеялась:

– Мне трудно в это поверить!

– Тем не менее, это так… Мам, скажи, а из Португалии ничего не приходило?

– Нет, не приходило, – хихикнула Джейн. – Думаешь, я не поняла, почему ты примчалась, не дожидаясь завтрашнего дня? На прошлой неделе ты звонила по два раза на день, на этой – ни разу. Воспитываешь силу воли?

Гермиона молча кивнула: мама знала её, как облупленную.

– Если бы я не видела, что предыдущее письмо написано женской рукой, я бы подумала, что твой корреспондент тебе небезразличен. Ты сейчас в таком возрасте, что просто обязана быть в кого-нибудь влюблённой, – мать вопросительно посмотрела на дочь. – Есть кто-нибудь особенный в твоей жизни?

Гермиона кивнула.

– Мне не хочется об этом говорить – всё так зыбко, так расплывчато…

Миссис Грейнджер придвинула свой стул поближе.

– Зыбко? Скажи ему о своём отношении, и наступит определённость.

– Ты не знаешь этого человека, с ним никогда не будет определённости: сегодня он один, завтра другой, – пожаловалась Гермиона. – То сердится, то заботится – с ним не поймёшь.

– Признайся ему, и дело с концом! – посоветовала мать. – Я тебя не узнаю: ты всегда была бойкой и уверенной в себе.

«Угу. Уверенной! Видела бы ты, как я рыдала на первом курсе из-за недоброжелательного высказывания Рона».

– Я уже... Иносказательно, – вздохнула девушка.

– Ты уверена, что он тебя понял? – хмыкнула миссис Грейнджер.

– Уверена. Иногда мне кажется, что он видит меня насквозь.

– И что же он ответил на иносказательное признание?

– Вроде бы мысль о моей симпатии ему не противна, однако есть много «но».

– Звучит уныло, – мама поморщилась. – Ты уверена, что белый свет сошёлся клином именно на нём?

– Да.

– Где же ты с ним видишься?

– В основном мы переписываемся. Ему пришлось уехать в другую страну.

– Эпистолярный роман? Как романтично!

– Ничего романтичного, одни нравоучения, – вырвалось у Гермионы.

– Как тебя угораздило влюбиться в такого зануду?!

– И вовсе он не зануда! – горячо возразила девушка. – Просто жизнь у него так сложилась.

– Он что, гораздо старше тебя? – подозрительно поинтересовалась мать.

– На девятнадцать лет, и что с того? – с вызовом спросила Гермиона.

– Вы с ним были близки?

– Мам! – возмутилась Гермиона – раньше мать не задавала ей настолько личных вопросов.

– Да или нет? – настаивала миссис Грейнджер.

– Нет, не были...

– И что, никаких поползновений с его стороны? – прищурилась она.

Гермионе вспомнился тот неистовый взгляд Снейпа весной, когда она была с Драко. Взгляд, который вызывал страх, замешанный на тайной радости.

– Что-то такое промелькнуло...

– Промелькнуло! Послушай, Гермиона, ты взрослая, умная, здоровая девушка. Зачем тебе это нужно – зависеть от прихоти неврастеника?

– Он не неврастеник! – Гермиона уже жалела о своей откровенности: со стороны всё выглядело как-то плоско, безжизненно и безнадёжно.

– Если мужчина вместо того, чтобы переспать с девушкой, которая в него влюблена, читает ей нравоучения, значит с ним что-то не то!

– А может, он просто порядочный человек? – резко сказала Гермиона; ей вдруг захотелось домой, в свою квартирку.

– Может быть, – скептически отозвалась женщина, – один случай из ста.

– Ты все опошлила! – не выдержала Гермиона.

Миссис Грейнджер с сожалением посмотрела на своё расстроенное дитя: чувство, не встречающее ответа – не такая уж редкость в нашей жизни, но, как и всякой матери, ей хотелось, чтобы её единственный ребёнок не испытывал иссушающей горечи напрасных ожиданий, не застрял в тупике неопределённости. Может, ей удастся заронить зерно сомнения в эту юную голову… Девочка умна и должна сама во всем разобраться, а долг матери – немного подтолкнуть дочь в нужном направлении.

– Ты у меня ещё такая наивная! – миссис Грейнджер осторожно погладила Гермиону по волосам; та недовольно дёрнулась и отстранилась.

– Ладно, не дуйся! – вздохнула мать. – Будем считать, что у волшебников всё по-другому.

***

От родителей она вернулась с неприятным осадком в душе: после разговора с матерью волей неволей пришлось признаться себе, что все чаяния, связанные с человеком по имени Северус Снейп, скорее всего, кончатся ничем. Но пока есть хотя бы тень надежды, Гермиона будет её беречь.

***

Рано утром в понедельник Гермиона прокатилась на метро в поисках подходящего материала. И теперь из зеркала на неё смотрела невзрачная шатенка где-то между тридцатью и пятьюдесятью. Для Ники был выбран образ пожилой усталой женщины с нездоровыми кругами под глазами – Гермиона рассудила, что они обе должны выглядеть так, чтобы потом их было бы затруднительно описать.

Она бережно укутала три порции зелья в мягкую тряпицу, чужие волосы – в пластиковый пакетик и сложила всё в сумку; это было слабое место её плана: если бы Гермиону вздумали обыскать, свёртки с оборотным зельем обеспечили бы ей несколько лет в Азкабане. Оставалось надеяться на простодушно-честное выражение её нового лица.

***

Около Мунго было пустынно – рождественские распродажи ещё не начались. Прошло немало времени, прежде чем к неработающему универмагу «Чист и Лозоход лимитед» подошёл незнакомый седовласый маг. Он тронул палочкой витрину, шепнул что-то манекену, и стекло запульсировало. Гермиона проскочила сквозь холодную водяную завесу прямо за ним. Часы над лифтом показывали без десяти час, действие зелья вот-вот должно было закончиться.

Слава Мерлину, дежурила не Китти – Фишер сдержал своё обещание, и на секунду Гермиона усовестилась, сознавая, какую свинью собирается ему подложить. Дежурная не обратила на неё внимания, так как в этот момент что-то втолковывала глуховатому волшебнику.

Гермиона свернула в коридор и приложилась к флакону с оборотным зельем. Поднявшись на второй этаж, она повертела головой, будто в поисках туалета, и устремилась в вожделенное место. Девушка заперлась в кабинке и стала ждать. Время шло, хлопали двери, а Ники всё не приходила. В половине второго Гермиона встала с насиженного места: ждать больше не имело смысла. Они с Ники, конечно, предполагали, что с первого раза может не получиться, но Гермиона всё равно нервничала.

Внизу, в фойе, дежурная медиковедьма ковырялась в бумажках, и Гермиона беспрепятственно покинула пределы больницы. Чтобы переждать обратное превращение, пришлось забежать в «Missoni»: там она схватила вешалку с полосатым трикотажным платьем и спряталась в примерочной.

***

Опыт первого дня показал, что побег может сорваться просто из-за того, что Гермиона не сможет войти в клинику вовремя и пропустит контрольное время. Получалось, что без ещё одного сообщника не обойтись. Рональд Уизли или Панси Флинт – выбор был не велик. Гермиона сочла, что беременная женщина будет смотреться в клинике органичнее. Воспользовавшись платной совой магического почтамта, наша заговорщица отправила миссис Флинт записку весьма туманного содержания, понадеявшись на природное любопытство Панси. И не ошиблась: на следующее утро она кормила ставшую прожорливой подругу тостами с клубничным джемом, попутно объясняя, что хочет под оборотным зельем проникнуть в клинику, чтобы забраться в кабинет к Фишеру. Звучало глупо, и вряд ли Панси ей поверила, но, тем не менее, согласилась помочь.

– Ты должна устроить скандал у регистратуры, чтобы отвлечь от меня внимание, в твоём положении это простительно.

– На какую тему скандалить? – деловито осведомилась Панси.

Гермиона на секунду задумалась.

– Требуй, чтобы к тебе вышел мистер Эшби – по утрам он ведёт приём и ужасно не любит, когда его беспокоят. Всем это прекрасно известно, поэтому тебе должны отказать.

– Дядюшка Ларри вообще не любит, когда его беспокоят. Не только в приёмные часы, – хихикнула Панси. – Его каминная сеть вечно заблокирована, и папе приходится предварительно посылать ему сову. На нашей свадьбе крёстный появился ровно на четверть часа: чмокнул меня в лоб и похлопал Маркуса по плечу со словами: «Да ты счастливчик, парень!» Это притом, что сам не был никогда женат. Потом объявил, что включит нашего первенца в завещание, но может передумать, если мы будем долго с этим тянуть, попрощался и был таков.

– Целители вообще необычные люди, – кивнула Гермиона. – У нас в Мунго их всего пятеро, остальные – обычные колдомедики. Ты доела? Тогда помоги мне уменьшить одежду.

Панси кивнула, отправляя в рот последний тост.

– Заметь, что я не спрашиваю, зачем тебе брать с собой запасную одежду. Вроде бы ты собиралась всего-навсего проникнуть в кабинет Фишера. Но я не спрашиваю. Беременность меняет женщину: моё любопытство как-то полиняло.

– Надеюсь, оно вернётся: без него ты не ты.

***

Благодаря присутствию Панси Гермиона смогла принять зелье в соседнем от клиники переулке – Панси просто заслонила её от посторонних глаз.

В фойе за конторкой восседала кастелянша с выражением глубокого уныния на лице. Заметно было, насколько ей не терпится вернуться в царство накрахмаленных простыней и пододеяльников. Панси, растолкав нескольких магов, подплыла к дежурной и потребовала позвать ей Эшби. Пока они пререкались, Гермиона, никем не замеченная, прошла к лестнице.

То ли Рой Фишер решил вести здоровый образ жизни, то ли лифт не работал, но Гермиона столкнулась с Главным администратором нос к носу между первым и вторым этажами. Она вздрогнула от неожиданности и быстро опустила глаза. От Фишера не укрылась странная реакция незнакомой женщины, и он остановился, провожая её взглядом.

– Одну минуту, мэм, – услышала Гермиона за спиной. Пришлось обернуться.

– К кому вы идёте? – строго спросил Фишер.

Гермиона украдкой глянула на часы: без двух минут час дня.

– М-м-м… Я к целителю Эшби. Мне сказали, его кабинет на пятом этаже.

Фишер с сомнением посмотрел на неё.

– Лоренс Эшби принимает по предварительной договорённости. Вы записаны к нему?

– Да, записана, записана, – заискивающе протараторила Гермиона.

– На какое время вы приглашены?

– На два.

– А сейчас только час. Вы должны дожидаться своего времени в фойе, у нас не принято, чтобы посетители разгуливали по коридорам.

– Да, сэр, – послушно кивнула Гермиона и стала спускаться вниз.

На первом этаже они разошлись. Гермиона подождала, пока он зайдёт в один из кабинетов, и кинулась обратно на лестницу.

Около туалета на втором этаже девушка немного успокоилась: хотя она и опоздала к контрольному времени на пять минут, конвоиров у входа не было, значит, Ники ещё не привели. Гермиона заперлась в кабинке и приготовилась ждать. Что, если Николь и сегодня не появится? Согласится ли Панси помочь ещё раз?

Хлопнула входная дверь, и кто-то очень знакомо кашлянул. Гермиона слегка приоткрыла дверцу и выглянула наружу. Николь Доусон стояла, прислонившись к стене, белая, как мел.

– Ники, иди сюда, – позвала её Гермиона. – Это я.

Та, с трудом проделав несколько шагов, тяжело опустилась на сидение унитаза. Гермиона встала в уголок и опустила щеколду.

– Почему вчера не пришла? – спросила она, водружая сумку на колени Николь.

– Меня вчера не забирали на допрос; зато сегодня огребла вдвойне, – вздохнула Ники, привалившись спиной к сливному бачку. – Я не уверена, что доковыляю до выхода, – виновато сказала она. – Ноги не держат.

– Я дам тебе укрепляющее, если верить справочнику, оно прекрасно сочетается с большинством других зелий.

Она достала футляр с волшебной палочкой и уменьшенную одежду.

– Давай, увеличь и надень. Это магловская. Мантию накинешь сверху, у маглов за пальто сойдёт.

Николь открыла рот, чтобы что-то сказать, но Гермиона остановила её.

– Поторопись, Ники, у нас каждая секунда на счету!

Николь взмахнула палочкой, возвращая вещам первоначальный размер. Снимая свою больничную одежду, она заехала Гермионе локтем в нос – в кабинке было очень тесно. Гермиона чуть не пролила оборотное зелье, которое держала наготове.

– Осторожней! – сердито зашипела она. – Ты всё? Теперь пей.

Ники опрокинула бутылочку в рот и закашлялась.

– Какая гадость! Предупреждать надо! – она возмущённо посмотрела на Гермиону.

– Вот вернёшься в Прованс и будешь пить бордо! – сердито отрезала та и три раза сплюнула через левое плечо. Несколько лет в волшебном мире не избавили её от магловских привычек.

– Bordeaux делают в Бордо, а у нас – Bandol, – поправила её Ники уже чужим голосом.

– Какая разница!

Николь поднесла к глазам руки и недовольно проворчала:

– Я старуха?! Моложе никого не нашлось?!

– Не придирайся! – Гермиона закатила глаза. - На пожилых людей внимания обращают меньше. Лучше повтори координаты Вулвертона.

К её удивлению, Николь без запинки сказала телефон и адрес.

– Ну, Мерлин в помощь! – выдохнула Гермиона и заботливо поправила Ники воротник. – Ждёшь меня до без четверти два и ни минутой больше! Вот, возьми футляр с палочкой, запасную порцию оборотного зелья – выпьешь в десять минут третьего – и кошелёк. В нём фунты и телефонная карта. Иди!

– Гермиона, я…

– Иди же! – Гермиона поцеловала её в морщинистую щёку. – Всё будет хорошо, главное, ничего не перепутай!

***

Оставшись в одиночестве, Гермиона выпила добавку зелья, подождала пять минут и вышла из туалета. Напротив, у окна, стояли двое курсантов аврората и не сводили глаз с двери дамской комнаты.

– Что-то она долго сегодня… – сказал один из них.

– Подождём ещё, пусть оправится.

Гермиона уже была почти на лестнице, когда услышала доносящийся снизу голос Фишера. Видимо, он поднимался ей навстречу. Благодаря всех богов, что не попалась ему на глаза снова, Гермиона спешно повернула обратно и побежала в противоположную от туалета сторону. Она юркнула в бельевую, где, к счастью, в это время никого не было. Между окном и шкафом имелся свободный промежуток, где можно было спрятаться.

Когда она подумала, что можно вылезать, дверь неожиданно открылась, и вошла Китти. Гермиона затаила дыхание. Медиковедьма открыла шкаф, повозилась в нём и вытащила стопку простыней. Прижав бельё к груди, она покинула комнату.

Гермиона в своём углу прикидывала, что ей делать дальше. Оборотное зелье прекратит свое действие через сорок пять минут. Время ещё есть, но всё равно надо выходить отсюда.

Но только она оказалась в пустом коридоре, как раздался голос Фишера, усиленный Sonorus:

– Внимание! Персоналу оставаться на своих местах вплоть до новых распоряжений. Посетителям собраться в фойе. Ни один человек не покинет пределы клиники, пока не будет опрошен сотрудниками аврората. Прошу сохранять спокойствие.

У Гермионы похолодело в груди. Похоже, она оказалась в ловушке! Девушка посмотрела на часы: тридцать пять минут второго. Ники её явно не дождётся.

С лестницы послышались голоса. Гермиона чувствовала себя зайцем, которого настигает охотничья свора. Она снова вбежала в бельевую и дёрнула створку окна на себя. Слава Моргане, оно оказалось не заблокировано: в служебных помещениях не предпринимали таких суровых мер безопасности, как в палатах.

Ветер пополам со снежной крупой ударил ей в лицо. Она забралась на подоконник и ступила на карниз. Напротив, через улицу, светилась вывеска магазина, где сейчас её ждала Николь. Гермиона, прижимаясь спиной к стеклу, стала продвигаться в ту сторону, где заканчивалось окно и начиналась глухая стена. Прислонившись к облицовочному камню, девушка глянула вниз, и у неё перехватило дух. Казалось бы – второй этаж, но потолки в заброшенном универмаге были высокие.

Ярдах в двух от стены темнела ограда, увенчанная острыми пиками, а ближе к зданию клиники росли кусты. Гермиона подумала, что если прыгнуть прямо в них, она зацепится за ветки, и скорость при падении на землю будет небольшой. «Подумаешь, несколько синяков, – уговаривала себя девушка. – Это совсем не страшно».

Она натянула на голову капюшон мантии и прыгнула, что есть силы оттолкнувшись от стены.

Последнее, что она увидела, это пики забора, нацеленные ей прямо в лицо. Она успела повернуть голову, чтобы спасти глаза, и почувствовала, как острие разрывает ей грудную клетку.

Сознание милосердно отключилось.

***

Боль заполняет всё: ни вкуса, ни запаха, ни цвета, ни света, ни звука – одна боль. Будто сжимается чудовищная злая лапа где-то в груди, а потом резко раскрывается, выбрасывая жалящие брызги раскалённого металла, которые потом разбегаются по всему телу, вгрызаясь во всё, что попадается у них на пути. И так снова и снова, снова и снова. От этой размеренности хочется выть, но нечем – горло залито свинцом, крик рождается в сознании, вспыхивает и разбивается о стенки черепа.

Благословенный провал – темнота. Свет. Боль. Провал. Боль. Провал.

Жар. Но осколки металла уже не так горячи, не так въедливы, какая-то живительная сила противостоит той лапе, что посылает боль по всему телу. Гермиона пытается помочь неожиданной союзнице, выталкивая всё злое из себя.

Боль стихает. Чужая сила уходит, чтобы…

…чтобы вернуться через руку и принести новую вспышку боли! Рука. Рука! О, Боже, нет! Гермиона чувствует, как что-то инородное вползает под кожу, но она не может ни пошевелиться, ни подать голос, ни приоткрыть глаза. Она чувствует каждую вену, каждый сосуд, каждый капилляр; кровь с небывалой силой и скоростью прокатывается по телу. Сердце отчаянно стучит, не справляясь с работой. Ей кажется, ещё чуть-чуть, и сердце разорвёт от переизбытка крови. Ей страшно, очень страшно: она не понимает, что с ней происходит, но знает, что надо сопротивляться; то, что с ней делают, противно человеческой природе, она не должна допустить… Провал.

Сердце бьётся ровнее. Она слышит незнакомые голоса. Нет, один знаком. Но чей? Не понять пока. Боль отступает, но не до конца. Она на секунду приподнимает тяжёлые веки. Женщины.

Николь… Николь? Она вспоминает сначала имя, потом образ. Что-то важное… Мысль ускользает.

– Ники, – она пробует пошевелить губами.

– Я здесь, – кто-то гладит её по руке. – Спи.

Ей снится оранжерея: запах влажной почвы после полива – так, наверно, пахнет сама жизнь; огромные глянцевые листья, цветы, источающие дурманящий аромат. Вокруг с утробным гуденьем носятся золотые шмели, подпоясанные чёрными кушаками, их мохнатые брюшки обильно припорошены жёлтой пыльцой. Здесь какой-то человек. Он не замечает её, не спеша двигаясь по гравийной дорожке; наклоняется, чтобы осмотреть очередное растение, осторожно берёт багровый венчик цветка и пальцем проводит по тычинкам, собирая драгоценную субстанцию. Тёмные волосы падают на лицо. Гермиона раздвигает листья и окликает его, но он не слышит. Она подходит ближе, заглядывает ему в лицо и пугается: он смотрит сквозь неё. Она касается его руки, но её прозрачные пальцы проходят сквозь его ладонь. Он разворачивается и скользит прочь. Северус! Подожди! Северус!

– Северус! – но, кажется, она уже не спит.

– Тише, тише, его здесь нет, – говорит кто-то, по голосу – пожилая женщина. Запах. Слабый запах: сладкий с кислинкой и немного тлена. Сейчас она вспомнит. Гардения. Да, гардения. Глянцевые листья, кремовые лепестки.

– Открой глаза, Гермиона, пожалуйста, посмотри на нас, – говорит женщина-гардения.

Ласково, так только мама говорила. Но это не мама. Гермионе любопытно, кто бы это мог быть. Но немного боязно.

– Гермиона, пожалуйста, – теперь Ники, точно, это она. Значит, всё в порядке. Она не помнит ничего, но раз Ники – значит, всё в порядке.

– Устала, – шепчет Гермиона, так и не подняв век, и снова засыпает.

***

Ничего не болело, но чесалась рука с внутренней стороны где-то в районе локтя. Она потянулась, чтобы потрогать.

– Не делай этого!

Гермиона вздрогнула, подняла глаза и увидела женщину, худенькую, лучше сказать, тщедушную: кожа на лице бледная и неживая, как бывает в глубокой старости, седые волосы уложены в замысловатую причёску. Знакомый аромат, который Гермиона помнила из своего сновидения…

– Как ты себя чувствуешь, милая? – ласково спросила женщина-гардения.

Гермиона прислушалась к себе.

– Хорошо, спа... – она оборвала фразу, не договорив.

«О Боже, неужели?!»

– Палочка! Моя палочка! Где она?!

Улыбаясь, ведьма протянула ей палочку.

Гермиона, не заботясь о вежливости, вырвала её из чужих рук.

– Lumos! – загорается яркий огонёк. – Orchideous! – взмах, и на покрывале появились цветы. – Она вернулась! – вне себя от радости закричала Гермиона и схватила незнакомку за рукав. – Я чувствую магию в себе!

– А как же иначе – мы старались, – улыбнулась женщина.

Гермиона взглянула на порез, кем-то оставленный на её вене, и до неё дошло:

– Обряд? Вы провели со мной обряд?

Ей стало не по себе – вспомнились слова Лоренса Эшби о темномагической природе обряда передачи магии. И то ощущение взбесившейся крови, бегущей по венам.

– Почему вы? И почему именно сейчас? – спросила Гермиона.

– Я лучше позову Николь.

Даже в полутьме спальни было заметно, что Николь уже не выглядит измождённой. Она нерешительно подошла и села в ногах Гермионы.

– Всё наоборот, Ники! Теперь я – в постели, а ты навещаешь меня, – Гермиона старалась не поддаться напряжению, которое принесла с собой Николь.

– Да, – кивнула Ники и сглотнула.

Странная пауза. Гермиону охватило нехорошее предчувствие: почему Ники так нервничает, если всё позади?

– Николь, скажи ей, – проговорила женщина-гардения.

– Вы познакомились? Это моя пра-пра-бабушка, Одри, – пробормотала Николь, поглощённая какими-то мыслями.

– Очень приятно, – кивнула Гермиона, всматриваясь в лицо подруги. – Ты хочешь мне что-то сказать, да?

Николь вздохнула, будто собираясь с духом.

– Ты упала с большой высоты и получила столько увечий, что спасти тебя обычными способами было невозможно - ты была нанизана на чугунный штырь ограды, словно насекомое в коллекции! Огромная потеря крови, и зелья не помогали. Нам пришлось пойти на крайние меры, чтобы ты осталась в живых, – глухой голос Николь дрогнул.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Гермиона.

– Мы совершили обряд принятия в родство. На физическом уровне это означает переливание крови, на магическом – присоединение к семье и наделение магией. Все наши женщины поделились с тобой кровью, а Одри – магией.

– Почему именно Одри? – старая колдунья выглядела такой слабой.

– Потому что она Старшая ведьма в нашей семье, это её долг, – пояснила Николь.

Гермиона моргнула. Мысли путались. Что-то ускользало от её понимания.

– Какой у вас может быть передо мной долг?! – она недоуменно посмотрела на Одри.

– Гермиона, попробуй понять, – мягко сказала женщина. – Конечно, тебе трудно в это поверить, но теперь ты не маглокровка и не Грейнджер. Ты чистокровная волшебница, и зовут тебя…

– Эрмион Доусон? – с нервным смешком спросила Гермиона, в груди похолодело.

– Нет. Тебя зовут Гермиона Лестранж, – наконец решилась её подруга. – А меня – Николь Лестранж.



Глава 30.

Тебя зовут Гермиона Лестранж.

Лестранж…

Звук этого имени пробежал по её нервам, как электрический ток. Она вскинула руку в попытке защититься, пальцы привычно сжались на гладкой древесине винограда, и вся её новообретённая магия устремилась в правую руку; жила дракона загудела в сердцевине палочки, свежая сила заиграла, запела в ней и выплеснулась наружу небывалой мощью:

– Protego totalum!

Щитовые чары сработали неожиданно сильно: никогда прежде Гермиона не ощущала в себе столько сумасшедшей, буйной энергии, которая полыхнула, как пламя, и обожгла руку изнутри. Магия вихрем пронеслась по комнате, задев Одри – женщина отлетела к стене, как лёгкая тряпичная кукла, неестественно взмахнув руками. Ударившись головой о деревянную обшивку, она рухнул на ковёр и больше не двигалась. Николь, прикрыв рот ладонью и вцепившись другой рукой в столбик кровати, замерла на месте от шока.

В комнате стало жарче. Запахло дымом. Язычки пламени поползли по шторам, радостно пожирая синий бархат.

– Aguamenti! – прокричала Гермиона.

Из палочки под большим давлением вырвалась струя воды, и Николь потеряла равновесие, подвернув ногу. Теперь она сидела в луже воды, потирая щиколотку и с ужасом взирая на Гермиону.

– Гермиона?! – всхлипнула Николь. Николь, которую она поила болеутоляющим зельем, кормила с ложечки, когда ей перебили пальцы, Николь, которой она заботливо поправляла воротничок в женском туалете клиники Святого Мунго и отдала свою волшебную палочку. Которая сказала, что хотела бы иметь такую сестру, как Гермиона.

Послышался стон.

Гермиона кинулась к неподвижному телу. Из-под головы Одри вытекала тёмная струйка. У Гермионы разом вылетели из головы все лечебные заклинания, она беспомощно оглянулась на Николь.

– Да позови же кого-нибудь, только не колдуй сама, ради всего святого! – воскликнула та.

Гермиона подхватилась и выскочила в коридор. Она совершенно не представляла, куда бежать в незнакомом доме.

За её спиной послышался хлопок аппарации. Гермиона обернулась – Вулвертон! Она бросилась к нему, вцепилась в ткань сюртука и стала его трясти.

– Я… О Боже, – хрипела она.

Он схватил её за шкирку и с силой оторвал от себя.

– Где Одри?

Гермиона мотнула головой в сторону двери; Вулвертон ворвался в комнату, склонился над Одри, пощупал пульс и удовлетворённо кивнул. Как ни странно, на его лице не было ни волнения, ни гнева, только сосредоточенность.

– Иди сюда, поможешь, – отрывисто приказал он Гермионе.

– Я не…

– Нет, ты её не убила, хотя была недалека от этого. Возьми меня за руку и отдавай свою силу мне, только медленно – слишком много её у тебя сейчас. Я попробую привести Одри в чувство.

– Но я не умею… отдавать, – пролепетала Гермиона.

– Тебе только кажется, что не умеешь. Представь себе нить, идущую через твою руку в мою, и выталкивай магию через неё.

Гермиона встала на колени рядом с Вулвертоном, зажала его длинные, успокаивающе тёплые пальцы в свою ладонь. Она закрыла глаза и попыталась сделать то, о чём он её просил. Получилось неожиданно легко: она чувствовала, как ручеёк её магии потёк к учителю легилименции, а он в это время накладывал на неподвижное тело чары, не прибегая к помощи палочки.

Через некоторое время ресницы Одри дрогнули, и ведьма открыла глаза.

– Адриан? Ты?! – почему-то испуганно прошептала она. – Всё пошло не так, прости.

– Тебе не за что извиняться, – он успокаивающе погладил её по руке. – Сейчас я перенесу тебя на кровать, и ты сможешь отдохнуть. Мадемуазель Лестранж присмотрит за тобой, а я пока побеседую с вашей прыткой гостьей в Сиреневой комнате, хорошо?

– Не гостья, она – Лестранж, – через силу проговорила старая женщина. Вулвертон одобрительно улыбнулся, как будто ждал этих слов.

– Кто-нибудь поможет мне подняться? – раздался голос Ники. Гермиона подставила плечо, чтобы девушка могла опереться на него, и помогла ей сесть в изножье кровати.

– Возьмите свою палочку, мисс Грейнджер, и следуйте за мной, – скомандовал Вулвертон.

– Ники, я… я не хотела, правда, – пробормотала Гермиона, заглядывая в глаза Николь.

– Потом поговорим, – одними губами прошептала Ники и отвернулась к своей прапрабабушке.

***

Вероятно, комната, в которую они вошли, получила своё название из-за стен, украшенных медальонами с изображениями букетов сирени. Вулвертон пропустил Гермиону вперёд и прикрыл дверь. Гермиона прислонилась к стене, обхватив себя руками. Её знобило. Вулвертон молча стоял напротив неё, она могла чувствовать на себе его пристальный взгляд.

– Гермиона, как это всё понимать?! – наконец нарушил он молчание.

– Никак, – буркнула она, изучая узор на ковре.

– Что тебя заставило напасть на Одри? Не слышал, чтобы обряд принятия в родство давал такой странный эффект, – сказал он с неуместным, по мнению Гермионы, смешком.

Она вскинула голову:

– Имя Лестранж заставляет меня сосредоточиться и вспомнить все боевые заклинания, которые я знаю.

– Позволь узнать, что же такого особенного в этом имени? – с вежливым интересом проговорил Вулвертон.

«Не может быть, что бы он не знал о том, что Лестранжи – сторонники Волдеморта. Во что он играет?!»

– То, что это имя носят маньяки и убийцы! – в негодовании воскликнула она.

– Хм, по-твоему, Одри или Николь похожа на убийцу? – он недоверчиво посмотрел на девушку.

– Они – нет, но их родственница… – Гермиона красноречиво оборвала фразу.

– Ты, наверно, имеешь в виду несчастную Беллу?

Забыв, что нельзя смотреть ему в глаза, она уставилась на Вулвертона.

– Несчастную?! Несчастен тот, кто встанет у неё на пути!

Вулвертон вздохнул:

– Тебе придётся привыкнуть, что ты теперь Лестранж. Это предполагает некоторую лояльность по отношению к членам семьи.

– Я об этом не просила! – отрезала Гермиона.

– Знаю, но так сложились обстоятельства. Кроме того, к тебе вернулась магия. Разве это не прекрасная причина чувствовать благодарность? – улыбнулся Вулвертон.

– От благодарности мои чувства весьма далеки, – горько усмехнулась Гермиона. – Если бы была возможность выбирать, я бы лучше осталась сквибом, чем породнилась с этой особой.

– Выбор был другой: между твоей жизнью и твоей смертью. Ты бы предпочла умереть? – мягко спросил Вулвертон.

– Зато – раз! – и было бы всё кончено. А что меня ждёт сейчас: пытки у Волдеморта и безвестная смерть?

– Неужели ты считаешь, что я аппарировал бы сюда с твоим телом, если б хоть на минуту предполагал, что ты будешь здесь в опасности?! – воскликнул Вулвертон обиженно, но что-то мешало Гермионе поверить в его искренность. Не что-то, а кто-то. Эйлин Принс. Минерва МакГонагалл.

Она промолчала.

– Гермиона, посмотри мне в глаза.

Она помотала головой. Тогда он просто подошёл к ней, взял за подбородок и сказал:

– Посмотри на меня!

Принуждённая какой-то непонятной силой, она послушалась. Лёгкое ментальное касание, и в голове появилась яркая картина: июнь прошлого года, столик в летнем кафе, Северус рассказывает о своей матери.

– Вот как¸ значит… – Вулвертон почти оттолкнул её от себя. – Стало быть, Северус считает, что я причастен к смерти Эйлин?

– А вы не причастны? – дерзко спросила Гермиона: терять ей было нечего.

– Я просто пытался восстановить гармонию, – непонятно ответил он.

– Страшно подумать, что это за гармония, если бедная женщина руки на себя наложила! – пробормотала Гермиона.

Он ожёг её взглядом, и сквозь привычные черты проступило что-то незнакомое:

– Придержи язык!

Гермиона сглотнула: она чуть не убила Одри, и он всего лишь мягко попенял ей, а сейчас какие-то малозначительные слова вызвали такую ярость.

– Итак, ты попросишь прощения, попытаешься объяснить своё поведение, а я постараюсь уговорить их выслушать тебя. Все твои опасения – ерунда; ты теперь чистокровная, следовательно, неприкосновенна.

– В самом деле?! А чистокровные Фрэнк и Алиса Лонгботтомы? Или я неправильно понимаю значение слова «неприкосновенность»?

– Они были аврорами, – равнодушно ответил Вулвертон. – Эта работа предполагает постоянный риск. На войне как на войне.

Неприятно сознавать, но в его словах была некоторая логика, циничная, но была. В другой раз она бы непременно стала доказывать, что пыток не заслужил никто, что ценна любая человеческая жизнь, вспомнила бы о магловском понятии «права человека», но сейчас ей казалось более важным понять логику собеседника, чтобы хотя бы представить, что её здесь ожидает и может ли она ему довериться.

– Вроде бы ты собиралась учиться в Академии Зельеведения, а не в Высшем аврорском училище? Второй вариант я бы тебе не советовал, – усмехнулся Вулвертон. Гермиона поразилась, насколько быстро у него меняется настроение: от грусти к гневу, от гнева – к равнодушному спокойствию; и вот он уже шутит.

– Я уже отучилась куда-нибудь собираться, – пожала плечами она. – Всегда считала, что человек может управлять своей жизнью, но в последнее время я вообще сомневаюсь, стоит ли строить планы на будущее. Всё равно случается не то, чего ждёшь, не то, к чему готовишься. Живёшь, как будто идёшь по болоту – нет твердой земли под ногами.

– Тебе надо немного подумать. В одиночестве. Разложить всё по полочкам, – теперь он смотрел на неё с сочувствием и приязнью, словно не она четверть часа назад чуть не убила старую женщину. – Я вернусь за тобой через час – этого должно хватить и тебе, и Одри, – он остановился на пороге. – И кстати, Северус плохо меня знает, не стоит полагаться на его выводы, делай лучше свои.

– У меня недостаточно фактов, чтобы делать выводы, – хмыкнула Гермиона.

– Тогда попробуй использовать интуицию, ты же женщина, в конце концов!

Дверь за ним закрылась.

«Делай выводы, используй интуицию… Хорошо, мистер Вулвертон, я подумаю о вашей незаурядной личности… но сделаю это потом, как-нибудь на досуге, после того как сбегу отсюда!»

Аппарировать в Нору не вышло – то ли она разучилась, а скорее всего комната – или весь дом? – была защищена антиаппарационным барьером. Попытавшись открыть дверь всеми известными ей способами, она убедилась, что её заперли намеренно. Чаша на камине, куда обычно насыпают дымолётный порошок, конечно же, оказалась пуста. Она подёргала ручку окна – вдруг опять повезёт, как в Мунго. Но окно оказалось заперто. Тогда по-другому:

– Diffindo! Bombarda! Bombarda Maxima! – стекло сотряслось, но выстояло.

Она почувствовала себя совершенно обессиленной и свалилась в кресло.

Итак, она в доме Лестранжей. Предположим, со стороны Одри и Николь ей ничего не угрожает. Но остаются ещё Родольфус и Беллатрикс Лестранжи, которые в любую минуту могут вернуться, чтобы отдохнуть от трудов праведных. Какой прекрасный подарок их ожидает – грязнокровная подружка Поттера! «Уже не грязнокровная», – поправила себя Гермиона. Чистокровная она или нет, всё одно – мадам Лестранж не упустит возможность сделать приятное своему хозяину. Гермиона содрогнулась. Не лучше ли наложить на себя Obliviate, чтобы навсегда стереть все воспоминания, связанные с поисками хоркруксов? Волдеморт не должен узнать о планах Гарри.

Значит, все воспоминания, начиная с шестого курса… Два с половиной года будет вычеркнуто из жизни, как будто их и не было. Если бы любые другие два года, но эти!

Рон: ссора из-за Лаванды Браун, канарейки и примирение, шкаф для мантий, оборотное зелье и много-много нежных минут.

Драко: их первый и последний танец, солнечный январский день и гибкое тело в её постели, и те моменты искренности, которые на вес золота. Для неё он снова станет врагом.

Панси Паркинсон, Рой Фишер, Адриан Вулвертон, Аргус Филч, Лоренс Эшби – кого-то ей довелось узнать, на кого-то посмотреть другими глазами.

Но тяжелей всего заставить себя расстаться с целой частью её души, которая зовётся Северус Снейп.

Она была убеждена, она верила, что всем этим людям ещё предстоит сыграть в её жизни какую-то важную роль. Ничего в жизни не происходит просто так, она лишь теперь начала это понимать.

Должен быть какой-нибудь другой выход. Она крепко сжала палочку.

Итак, Вулвертон запер её, но отобрать палочку не попытался. Не хотел или не надеялся, что справится с ней, вновь ставшей колдуньей. Гарри упоминал, что его учитель слаб в бытовой магии, возможно, что и в боевых заклинаниях тоже. Поразительно! При таком раскладе у неё появляется шанс.

Примечательно, что Вулвертон появился в доме сразу же после того, как по её вине произошёл несчастный случай с Одри, и как-то очень быстро оценил ситуацию. Странное совпадение... Но не делает ли она логическую ошибку? После не значит вследствие.

Судя по всему, дом окружен антиаппарационным барьером. И как же тогда он преодолел это препятствие? Она никогда не слышала, чтобы можно было настроить барьер избирательно... Надо будет почитать что-нибудь на эту тему. Если ты выживешь в этой переделке, напомнила она себе.

Ещё полгода назад было понятно, кто друзья, а кто враги. Было тяжело и в то же время просто.

Полгода назад всё было понятно, а сейчас она среди людей, которые спасли ей жизнь, возродили её колдовскую суть, но она совершенно не знает, что от них ждать. Ей вернули самое ценное для волшебника – магию. Магия, выращенная из лестранжевской силы... Какова она будет – тёмная, мутная и хорошо приспособленная для непростительных проклятий? Что значит быть одной из Лестранж? Она знала, что в чистокровных семьях сильны патриархальные традиции. Что же, теперь она будет обязана подчиняться Старшей ведьме или – эта мысль заставила её похолодеть – Родольфусу Лестранжу?

Единственное, что говорило в пользу Лестранжей – они не принудили свою дочь принять тёмную метку. У Гермионы сложилось впечатление, что это заслуга отца Ники, к которому та относится с бóльшей теплотой, чем к матери. Возможно, что в нём ещё осталось что-то человеческое.

Послышался звук открывающейся двери. Гермиона подскочила.

– Одри пришла в себя, – сказал Вулвертон, – однако, семейный колдомедик сомневается, что выздоровление будет быстрым.

– Но это были всего лишь щитовые чары! Я не знаю, почему получилось так… мм… неудачно, – она выбрала нейтральное слово – ей не хотелось, чтобы её объяснения звучали как оправдания. Но попробуй что-нибудь скрой от него! Он сочувственно улыбнулся:

– Одри следовало бы сразу предупредить тебя: при обряде наделения магией в первые часы возможны мощные выбросы; затем устанавливается обычный для акцептора уровень силы – чуть выше среднего в твоём случае.

– Чуть выше среднего... – пробормотала уязвлённая Гермиона; в сложившейся ситуации мысль, что она так себе, средненькая ведьма, не прибавляла уверенности, но всё равно надо держать лицо. – Как вы это определили, если не секрет? – скептически поинтересовалась она.

– Считай, что у меня есть дополнительный орган чувств, – отмахнулся Вулвертон. – Не спеши расстраиваться: сила мага не только в количестве магической энергии, которую он может направить через свою палочку. Важны ещё и быстрота реакции, способность к концентрации внимания, умение правильно распределять имеющуюся силу, опыт и знания.

– Беллатрикс Лестранж сильнее меня? – быстро спросила Гермиона.

– Да, но тебя это не должно беспокоить. Я повторяю, дело не в голой силе, а в умении её правильно применять.

«Не должно беспокоить?!»

– Наверно, это она и имела в виду, когда объясняла Гарри, как правильно накладывать Cruciatus, – резко сказала Гермиона. – Видимо, у меня тоже теперь не будет проблем с применением непростительных!

Вулвертон сузил глаза и холодно кивнул:

– Не будет, если ты этого захочешь. Но я всё же надеюсь, что ты не изменишься столь радикально. Пойдём, у нас ещё будет возможность поговорить.

Он шагнул к двери, и тотчас кончик волшебной палочки ткнулся ему в спину.

– Сейчас мы выйдем в коридор, и вы аппарируете вместе со мной на ступеньки Гринготтса, – скомандовала Гермиона. – Иначе я попробую на вас свои свежие силы, – её угроза была блефом, но попытаться стоило.

Вулвертон вздохнул, но не сдвинулся с места. Гермиона сильнее надавила палочкой между его лопаток.

– Ну же, вперёд!

– Дурочка, тебе пока нельзя покидать дом, – сказал он, не оборачиваясь. – Обряд принятия в родство требует закрепления.

– Тем более, вперёд! – обрадовалась Гермиона.

– Можешь продырявить мне спину, но я не собираюсь обрекать тебя на верную смерть. Незавершённый обряд – это билет на тот свет.

Разочарование отдалось слабостью в ногах. Лжёт или нет?

– Что, так и будем стоять? – снисходительно спросил Вулвертон, не делая попыток оказать сопротивление. – Может быть, сядем и поговорим?

Она молча отвела палочку, он резко развернулся и уставился на неё, чуть наклонив голову. – Не веришь мне? В этом проблема?

Гермиона кивнула.

– Садись, будем разбираться, – он указал на кресло.

– Я стоя послушаю.

– Как будет угодно мадемуазель, – усмехнулся Вулвертон, – а я, с твоего позволения, присяду… Скажи, ты никогда не задавалась вопросом, почему Северус, будучи уверенным, что это я помог намылить верёвку его матери, всё же отправил мистера Поттера ко мне учиться?

Гермиона сглотнула и непроизвольно схватилась руками за шею.

– Она… повесилась?

– Неужели мистер Снейп не посвятил тебя в подробности? – издевательски поднял бровь легилимент. – Да, Эйлин выбрала отвратительный магловский способ свести счёты с жизнью – может быть, хотела кому-то досадить, – Вулвертон сжал правую руку в кулак, да так, что костяшки побелели. – Впрочем, речь сейчас не о том… У тебя есть объяснения непоследовательному поведению твоего профессора? Раз я представляю опасность для всего живого, зачем тащить ко мне драгоценную Надежду волшебного мира?

– Я думаю, он знал, что делает. Он всегда знает, – уверенно сказала Гермиона.

– Завидую ему, честное слово! – проворчал себе под нос Вулвертон. – Но в данном случае он действительно знал, что делает – я дал ему Непреложный обет, что не причиню вреда Поттеру и не разглашу информацию, которую узнаю, проникая в его сознание.

Гермиона недоверчиво посмотрела на него.

– Достаточно одного слова: хоркруксы, – вкрадчиво сказал Вулвертон.

– Что, простите?

– Довольно, Гермиона, я начинаю терять терпение! Ваш Гарри до сих пор жив-здоров, ищет очередной хоркрукс на американском континенте, и тебе это прекрасно известно. Итак, чтобы решить проблему доверия между нами раз и навсегда, я готов принести обет сию же минуту.

– Мне? – такого поворота она не ожидала. Не понятно, зачем ему нужно было её доверие.

– Тебе. Так что?

– Что именно вы мне собираетесь обещать?

– Пока дышу, ни словом, ни молчанием, ни делом, ни бездействием не нанесу тебе вред, и буду беречь твою жизнь, как свою собственную. Этого достаточно?

– Вполне.

– Протяни руку.

Она сжала его руку, всё ещё не веря, что это происходит.

– Спрашивай!

– Обещаешь ли ты, Адриан Вулвертон, известный также как Этьен Пелесье, что пока дышишь, ни словом, ни молчанием, ни делом, ни бездействием не нанесёшь мне вред, и будешь беречь мою жизнь, как свою собственную?

– Обещаю, – ответил Вулвертон и коснулся палочкой их соединённых рук. Из волшебной палочки вырвался язык пламени, обвив их рукопожатие тонким красным обручем.

– Ну, вот и всё, – сказал Вулвертон, когда красный след растаял в воздухе. – Надеюсь, с нападениями покончено?

Гермиона пожала плечами.

***

Полумрак в комнате, где лежала Одри, действовал на Гермиону угнетающе. Кроме того, она сама ещё не полностью оправилась от обряда, который над ней провели, и больше всего на свете сейчас ей хотелось прилечь, закрыть глаза и как следует выспаться.

Николь, напротив, полностью пришла в себя, потому что возмущённо воскликнула:

– Какого чёрта тебе понадобилось ставить щитовые чары! Тут что, дуэльный клуб, что ли?! Бабушка чуть не погибла!

– Успокойтесь, мисс Доусон, – Вулвертон сделал ударение на последнем слове. – Гермиона испугалась, это вполне объяснимо. Если бы вы были откровеннее с ней, этого бы не случилось.

– Испугалась? Она? Она не побоялась вытащить меня из Мунго!

– Помните об этом и будьте снисходительнее к чужим чувствам, – проговорил Вулвертон.

– Каким чувствам? Я вообще не понимаю, о чём речь!

– Может быть, нам лучше послушать, что скажет Гермиона, – прошептала Одри.

Гермиона собралась с духом.

– Мне действительно страшно, – призналась она, – и мне неприятно сознавать, что я теперь состою в родстве с Беллатрикс Лестранж.

– Ты говоришь о моей матери, между прочим! – нахмурилась Николь. – Да, я жаловалась тебе на неё, но это проблемы моих личных взаимоотношений с ней. Что же касается её политических убеждений… Скажи, после того, как ты узнала, что со мной делали в аврорате, не кажется ли тебе, что министерские не многим лучше, чем последователи Тёмного лорда? Кроме того, я считаю, что чистокровные имеют право бороться против полукровок, навязывающих нам свои законы! Насилие неприемлемо в любом его проявлении, идея об истреблении маглорождённых кажется мне отвратительной, но пойми, чистокровных толкнули на крайние меры. Если бы не было реформаторов, не было бы и Пожирателей Смерти.

– Николь, – вздохнула Гермиона, – насколько я могу судить, суть твоих претензий к Беллатрикс Лестранж состоит в том, что она невнимательная мать, которая, вместо того чтобы растить дочь, прислуживает человеку с сомнительными идеями?

– И она даже не попыталась мне помочь, когда я из-за неё угодила в лапы аврората! И папа тоже…

– Ну, девочка, перестань, откуда тебе знать, что они не пытались! – попыталась утешить её Одри. – Но это практически невыполнимая задача, и совсем не удивительно, что им не удалось.

– Но Гермионе удалось! Потому что она захотела, а они – нет, – упорствовала Николь. – Хотя, как я теперь начинаю понимать, ты бы вряд ли решилась помочь, если б знала моё настоящее имя.

– У меня есть друг, – как можно спокойнее сказала Гермиона. – Его зовут Невилл Лонгботтом. Это имя вам ни о чём не говорит?

– Нет, – пожала плечами Николь.

– Да, – помрачнела Одри.

– Тогда вам, миссис Лестранж, должно быть известно, что Фрэнк и Алиса Лонгботтомы сошли с ума под пытками Беллатрикс и Родольфуса Лестранжей. Они до сих пор в клинике Святого Мунго. Алиса дарит своему сыну фантики от конфет, а он бережёт их, как зеницу ока… Николь, неужели ты не знаешь, за что осудили твоих родителей?!

– Мне говорили, что за политические взгляды. Одри, всё действительно так плохо? – плечи Николь опустились.

– Всё это действительно произошло, но, Ники, любые события нужно оценивать по-разному. Они были аврорами, – пожала плечами Старшая ведьма.

– Почему я никогда не слышала о Лонгботтомах?

– Эта история произошла, когда ты была совсем маленькая. К чему сейчас ворошить старое? Разве ты стала бы счастливее, если бы знала, что именно делала твоя мать на службе у Тёмного лорда?

– Нет, но я бы знала! Мы можем что-нибудь сделать для этих людей? – спросила Николь Гермиону.

– Боюсь, Невилл не принял бы твою помощь, даже если бы в чём-нибудь нуждался.

– Это он рассказал тебе о моих родителях?

– Нет, – Гермиона поколебалась, соображая, как не сказать лишнего, – мне пришлось с ними познакомиться лично.

Она замолчала.

– Они не... С тобой ничего не случилось? – тихо спросила Николь.

– Полежала пару дней в больничном крыле по милости мистера Долохова.

– А мама?

– Ты уверена, что хочешь подробностей?

– Да.

– Она сражалась с Сириусом Блэком. Сириус проиграл.

– Последний Сириус Блэк, сын Финеаса Найджелуса, директора Хогвартса, скончался от прободения драконьей язвы в тысяча девятьсот пятьдесят втором году в возрасте семидесяти четырёх лет, – подала голос Одри. – Когда Родольфусу приспичило жениться на англичанке, я тщательно изучила её родословную. У меня хорошая память на такие вещи.

Уверенность, прозвучавшая в голосе Старшей ведьмы, заставила Гермиону задуматься.

– Николь, твой отец учился в Хогвартсе? Сколько ему лет? А дядя? – спросила она сестру.

– Да, они оба слизеринцы, папе в сентябре было сорок – он на восемь лет моложе мамы, а дяде Рабастану – тридцать восемь.

«Неужели братья Лестранжи, учившиеся в Хогвартсе примерно в то же время, что и Сириус, никогда не упоминали о нём только потому, что он был гриффиндорцем?»

– Кроме сына Финеаса Найджелуса и его брата, умершего в детском возрасте, в семье Блэков был ещё один Сириус, сын Ориона и Вальбурги Блэков. Он тоже учился в Хогвартсе в семидесятых годах. На факультете Годрика Гриффиндора. Сириус не разделял взглядов семьи и в шестнадцать лет ушёл из дома. Его выжгли с семейного древа, как будто его никогда и не существовало, – вздохнула Гермиона. – Наверно поэтому вы ничего о нём не слышали.

– Ты что-то путаешь, сына Ориона и Вальбурги звали Регулус Арктурус, – возразила Одри. – Он пропал без вести, когда ему было восемнадцать. Ходили слухи, что его убил Тёмный лорд…

– Регулус был младшим сыном, а Сириус – старшим, – пояснила Гермиона.

– Ты хорошо знала Сириуса Блэка? – спросила Николь.

– Он крёстный отец моего лучшего друга. Я не успела его хорошо узнать... как и Гарри. Сириус был осуждён за убийство, которого не совершал, и заключён в Азкабан. Вы должны были слышать о нём – несколько лет назад он сбежал оттуда. В газетах много об этом писали.

– Я редко читаю английские газеты, – вздохнула Одри. – Если всё так, как ты говоришь, значит, Беллатрикс снова подняла руку на свою родную кровь!

– Что значит «снова»? – упавшим голосом проговорила Николь.

– Каллидора, внучка Финеаса Блэка была замужем за Лонгботтомом. Фрэнк Лонгботтом – их внук, – пояснила Одри. – Адриан, что за времена настали?! – с горечью воскликнула Старшая ведьма.

– Не беспокойся, ты ещё застанешь такие времена, когда всё встанет на свои места, – убеждённо сказал Вулвертон. – Сдаётся мне, что аргументы мисс Грейнджер заслуживают внимания, а её поведение – прощения, не так ли, Одри? Мадемуазель Николь?

– Я не могу поверить, что мама и папа настолько… настолько… – всхлипнула Николь. – Как же мне теперь быть? Как нам быть?

– Никто не должен узнать, что Гермиона вошла в вашу семью, – твёрдо сказал Вулвертон. – От этого зависит не только её жизнь, но и жизни других людей. Одри, властью Старшей ведьмы ты должна взять обещание молчать со всех женщин, что участвовали в обряде. Если ваши родители, мадемуазель Николь, вдруг здесь объявятся, вы должны утаить от них присутствие Гермионы.

Он перевёл взгляд на Гермиону:

– Как только обряд закрепится, ты вернёшься в Лондон. И я бы посоветовал тебе некоторое время скрывать, что ты вновь можешь колдовать. Никаких параллелей между исчезновением мадемуазель Лестранж из Мунго и твоим внезапным выздоровлением проводиться не должно.

– Но Лоренс Эшби, наш целитель, он осматривает меня каждую пятницу, – возразила Гермиона.

– Избегай его любыми способами, придумай что-нибудь, притворись, что потеряла надежду и не видишь смысла в осмотрах, в общем, тяни время, сколько сможешь.

Гермиона кивнула: мысль показалась ей разумной.

– А сейчас, я думаю, тебе необходимо лечь спать, иначе ты просто свалишься… не мудрено, после таких-то подвигов, – усмехнулся Вулвертон.

Видимо, он пока не собирался забывать о палочке, нацеленной ему в спину.

***

Более-менее успокоенная, Гермиона сунула палочку под подушку и закрыла глаза. Ей приснилось, что она получает письмо из Португалии, вскрывает конверт, а там ничего нет.

Она проснулась от жажды. Часы на комоде показывали четверть второго. Она потянулась к тумбочке, где должна была бы находиться вода, и в темноте опрокинула стакан – отвыкла от Lumos. Пришлось встать. Сначала у неё закружилась голова, и она чуть не упала обратно на кровать, но потом дурнота отступила. Дверь оказалась тяжёлой, и чтобы открыть её, пришлось схватиться двумя руками за причудливую ручку в форме виноградной лозы.

В коридоре было темно, лишь в дальнем конце из-под двери пробивался свет. На стенах темнели рамы портретов, и раздавалось тихое посапывание.

Сейчас, ночью, оживали все страхи, и Непреложный обет Вулвертона уже не казался ей гарантией безопасности.

Подойдя к неплотно прикрытой двери, она остановилась и прислушалась, решив, что в такой неопределённой ситуации, как у неё, лишняя информация не помешает. Разговаривали Одри и Ники: девушка то ли объясняла что-то, то ли на что-то жаловалась, а женщина изредка вставляла реплики. Гермиона неплохо знала французский, но смысл отдельных выражений от неё ускользал.

– … худенькая, узколицая, серьёзная, в глазах – скорбь; добиться от неё улыбки – всё равно, что выиграть в лотерею. Похожа на маленькую святую: утешительные пальцы и проницательно-отстранённый взгляд.

Гермиона затаила дыхание: внутри что-то болезненно сжалось.

– … я боялась не ежедневных издевательств – я боялась сойти с ума в одиночестве; боялась, что вскоре мне станет всё безразлично, и я позволю уничтожить себя.

Комок в горле Гермионы стал ощутимо больше.

– … держалась только потому, что знала: она придёт, посмотрит, так сосредоточенно, так обеспокоенно, как будто для неё важно знать, что с тобой всё хорошо; задумчиво подёргает себя за прядь волос, выбивающуюся из-под косынки, и даст обезболивающее зелье…

В глазах защипало.

– … потом, когда начались последствия передозировки Веритасерума, она пообещала что-нибудь придумать. Я ей не поверила сначала – ну что может сделать девчонка, лишённая магии? Но она всё продумала, где-то достала оборотное зелье и вывела меня из этого ада. Откуда я могла знать, что её отношение к Пожирателям Смерти имеет под собой нечто большее, чем простой обывательский страх? Разве у нас был другой выход?

Послышался всхлип, а затем успокаивающий голос Одри:

– Ну, ну, Николь, ты уже дома, всё будет хорошо!

– Не знаю… Ты же видела, как она вела себя, когда очнулась. Мне кажется, она так до конца и не успокоилась. Она боится. Но она не заслужила страха.

– Наверно, лучше тебе бы сразу признаться ей, кто ты такая.

– Гермиона достаточно спокойно восприняла сообщение о том, что мои родители поддерживают Тёмного лорда. И потом, она носит кольцо Малфоев; это ввело меня в заблуждение; если б не кольцо, я бы вряд ли доверилась ей.

– Не переживай, котёнок, всё образуется. Месье Вулвертон сказал, что она очень разумная девочка.

Гермиона собралась с духом и вошла в комнату, которая на поверку оказалась кухней. Одри и Николь сидели рядышком за столом, голова девушки лежала на плече пожилой волшебницы.

При виде Гермионы Николь встрепенулась; на лице её появилась робкая надежда.

– Гермиона?!

– Можно к вам? Мне хочется пить, – она чувствовала себя неловко под испытующим взглядом старшей Лестранж.

Николь вскочила и налив воды из графина, осторожно пододвинула стакан к Гермионе.

Гермиона старалась пить как можно медленнее, но под конец не выдержала и залпом осушила стакан.

– Ещё?

– Нет, спасибо, пока не надо.

Она посмотрела в глаза Одри:

– Я хотела бы извиниться. Всё это было слишком неожиданно. И я сорвалась.

– Чего вы боитесь, Гермиона? – недоуменно спросила Одри.

– Как только Беллатрикс Лестранж узнает, что я здесь, она захочет сделать подарок своему Лорду.

– Теперь ты неприкосновенна для него. Он бережёт чистую кровь, – заметила Одри.

«Теперь мне всю жизнь придётся слушать разговоры о чистой крови!»

– Простите, но я не хочу проверять на себе истинность этого утверждения, – криво усмехнулась Гермиона. – И раз мы теперь не чужие, зовите меня на «ты».

Одри кивнула.

– По-моему, ты сгущаешь краски. Не хочу тебя обидеть, но отчего ты считаешь, что представляешь для Тёмного лорда какой-то особый интерес? – старшая Лестранж с сомнением посмотрела на новую родственницу.

– Не сама по себе, а как человек, близкий к Гарри Поттеру.

– А, это тот мальчик, который пережил смертельное проклятие? – спросила Одри. – Помню, я читала про него года три назад в вашей английской газете. Неустойчивая психика, склонность к преувеличениям... В той статье он выглядел довольно неприглядно. Разве он так важен для Лорда? Что он может ему противопоставить, кроме чудесной способности выживать?

– Посмотрим… – уклончиво ответила Гермиона. – Много ли людей ещё знает, что я принята в семью?

– Две мои незамужние племянницы; они живут с нами в этом доме.

– Можно ли рассчитывать на их молчание?

– Разумеется.

Гермиона огляделась. Помещение явно было очень старым, с балок свисали пучки засушенных трав, небольшая картина в простенке между окнами изображала рыбачью лодку. В приоткрытое окно задувал ветерок, будоража клетчатые занавески.

– Я во Франции? – спросила Гермиона.

– Прованс, департамент Воклюз, – кивнула Николь. – Наша семья живёт здесь с четырнадцатого века; мы – потомки тамплиеров, сбежавших на юг страны от гнева и зависти короны.

– Всего лишь с четырнадцатого?! – не удержалась, чтобы не съязвить, Гермиона. – Лучше расскажи, что произошло после того, как я выпрыгнула из окна.

– Пока маглы галдели, обступив тебя со всех сторон, я позвонила Вулвертону. Он появился довольно быстро, стёр память всем очевидцам и поймал... это, как его, такси. Сказал, с двумя девушками в придачу аппарировать не сможет, хотя в принципе не отказался бы от такого тесного взаимодействия. Я ещё разозлилась на него за то, что он способен шутить в такой момент… Он наложил на раны консервирующие чары, а когда мы приехали к нему домой, он настроил портключ, и мы перенеслись сюда. Вот как-то так, – улыбнулась Николь и, вдруг вспомнив что-то, внимательно посмотрела на свою бабку. – Одри, объясни мне, пожалуйста, почему месье Вулвертон смог преодолеть охранные чары нашего дома?

– Они настроены на него, – тихо сказала та.

– Ничего себе! – присвистнула Николь. – Ты ему настолько доверяешь?

– Я знаю его очень давно.

– Но я его никогда здесь не видела! – недоуменно уставилась на неё Николь.

– Адриан Вулвертон – мой знакомый; он бывает здесь нечасто.

– Твой? О, бабуль, не скрывается ли здесь что-нибудь романтическое, признавайся! Он вполне…

– Не выдумывай! – резко оборвала её ведьма.

– Ну да, он же намного моложе тебя, Одри, – немного обиженно заметила Николь.

– Вовсе нет! – хмыкнула Гермиона. – Месье просто умеет хорошо скрывать свой возраст.

Старшая Лестранж пристально посмотрела на Гермиону, но ничего не сказала.

– Да ему больше полтинника не дашь, – возразила Ники.

– Добавь ещё сотню, и будет в самый раз, – хмыкнула Гермиона.

– Нет, правда?! – не поверила младшая Лестранж.

– Девочки, я прошу вас прекратить этот разговор, – строго сказала Одри. – Возраст месье Вулвертона – это его личное дело.

– Всё это очень странно, – понизила голос Николь. – Ты, Гермиона, грязно… ой, маглорождённая…

– Спасибо, я помню, – проворчала та.

–… живёшь в Лондоне, училась в Шотландии, а бабушка – чистокровная, никуда дальше Авиньона не выезжала…

– И ты больше никуда не поедешь! – сердито заявила Одри. – Хватит! Я так и скажу Родольфусу.

– …но, несмотря на различия в происхождении и образе жизни, у вас есть общий знакомый! – закончила свою мысль Николь.

Гермионе очень не хотелось углубляться в историю своих отношений с Вулвертоном – лучше бы обойтись без лишнего вранья. К сожалению, чувствовалось, что Ники всерьёз заинтересовал этот человек – она смотрела на новообретённую сестру с требовательным любопытством.

– Волшебников, по сравнению с обычными людьми, значительно меньше. Магический мир тесен, – сказала Гермиона.

– Но не настолько! И далеко не у каждого ты бы стала просить помощи в таком деликатном деле. Кто он, и откуда ты его знаешь? – допытывалась Николь.

Одри подчёркнуто внимательно разглядывала столешницу перед собой; это наводило на мысль, что ей хочется услышать ответ Гермионы, не обнаруживая свой интерес.

– Кто? Просто человек – знакомый моего знакомого. Кроме того, что он хорошо выглядит для своего возраста, ничего примечательного в нём нет. Но один раз он здорово выручил меня. И я решила: где раз, там и два.

– А ты, бабушка, что скажешь? – Николь повернулась к Одри.

– О чём? – лицо женщины стало пустым, она как будто ушла в себя.

– Что-нибудь о месье Вулвертоне, нашем моложавом старичке, – хихикнула Николь.

– Не думаю, что личность месье Вулвертона может служить темой для разговора в два часа ночи, – холодно ответила Одри. – Возможно, нам стóит выпить тёплого молока и разойтись спать.

– Фууу! Ты прекрасно знаешь, что я не люблю молоко! – капризным тоном сказала Николь.

– А ты, Гермиона? – спросила Одри.

– Да, пожалуйста.

Обхватив стакан двумя руками, Гермиона откинулась на спинку стула.

– Какой сегодня день? – она вдруг вспомнила о своих обязательствах.

– Уже пятница, – ответила Одри. – Ты два дня провела в беспамятстве.

– Мне надо домой! Когда я смогу вернуться?

– Ещё пара дней, и связь будет закреплена, все чары настроятся на тебя.

– Настроятся? Сами по себе? – уточнила Гермиона.

Одри и Николь удивлённо уставились на свою новую родственницу.

– Я маглорождённая, помните? – недовольно проворчала Гермиона, досадуя, что в её знаниях опять обнаружился пробел.

– Те чары, которые непосредственно связаны с родовым гнездом чистокровной семьи волшебников, находятся в ведении домовых эльфов. Эльфам нужно время, чтобы привыкнуть к тебе, – пояснила Одри.

– Их магия более приспособлена для таких вещей, – добавила Ники. – Эльфы вникают даже в такие мелочи, которые волшебникам кажутся несущественными.

– Но из таких мелочей складывается атмосфера дома. Начнём с того, что дома и роды проходят легче, и уход в мир иной – спокойней и безболезненней, не говоря уже о выздоровлении тех, чей час ещё не пришёл. Пища, которая готовится на здешней кухне, стократ полезней для членов семьи, чем любая другая. Наверно, в Хогвартсе ты не раз видела, как чистокровным детям присылают гостинцы из дома.

– Угу, я ещё думала, неужели им не хватает школьной еды? – Гермиона улыбнулась, вспомнив худенького белобрысого мальчика, с нетерпением разрывающего обёртки посылки, принесённой совой за завтраком.

– Дома и спится слаще, – широко зевнула Ники, подтверждая свои слова. – Теперь это и на тебя распространяется. Не понимаю, зачем тебе уезжать.

– Я бы осталась, но к понедельнику мне нужно написать статью о модификации ликантропного зелья и положить её на стол Главного администратора клиники Святого Мунго, иначе он меня со свету сживёт, – пожаловалась Гермиона.

– Пиши здесь, у нас неплохая библиотека, – предложила Одри.

– Но мне обязательно надо позвонить маме – у неё может быть письмо для меня.

– О, можно съездить в ближайшую деревушку и позвонить оттуда! – воскликнула Николь. – Бабушка, это так классно, слышать голос другого человека за много льё!

– Мне всегда казалось, что маглы выглядят ужасно глупо, разговаривая с неодушевлённым предметом, – пожала плечами Одри. – Каминная связь гораздо приятнее: ты хотя бы видишь лицо собеседника.

– А можно поехать туда завтра утром? – спросила Гермиона. – Я очень жду этого письма.

– Очень-очень? – хитро посмотрела на неё Николь. – Только не говори мне, что у тебя роман с маглом! Ты теперь не можешь себе этого позволить!

– Кто бы говорил, Николь Лестранж, не тебя ли я застала с тем молодым человеком на сеновале?! – укоризненно сказала Одри. – А тот случай в Монако, когда ты проиграла себя в рулетку? А тот учитель сальсы из Марселя? Разве они были волшебниками?

– В некотором роде – да, – хихикнула Николь, – особенно последний!

Одри поджала губы.

– Но это я: неделя-другая – и всё прошло, – легкомысленно махнула рукой младшая Лестранж. – А Гермиона у нас – девушка серьёзная, ей, небось, подавай длительные отношения.

– Мне действительно не безразличен человек, от которого я жду письмо. Но он волшебник. Хотя, будь он маглом, всё было бы гораздо проще, – вздохнула Гермиона.

– Ого! Маг, который вынужден пользоваться магловской почтой… Я же говорю, бабушка, моя новая сестрица не ищет лёгких путей, – резюмировала Николь, бросив быстрый взгляд на Гермионино кольцо. – Кстати, теперь ты ему ровня.

«Она считает, что я говорю о Драко. Вряд ли я сейчас готова сказать ей правду…» – подумала Гермиона.

– А раньше не была? – фыркнула она.

Николь на секунду смутилась, понимая, что невольно обидела сестру, но быстро нашлась:

– Я имею в виду, ровня – в матримониальном плане.

– Честно говоря, я далеко идущих планов не строю. Мне бы знать, что с ними… с ним всё в порядке, и довольно.

Она надеялась, что её собеседницы не заметили оговорки.

– Конечно, с Драко всё будет в порядке. Малфой да не выкрутится?! – заявила Николь.

– Позволь тебе напомнить, что его отец уже третий год сидит в Азкабане, – возразила Гермиона. – Не могу сказать, что меня это сильно печалит, скорее, наоборот, но сам факт! Так что Малфои тоже не всесильны.

– Наоборот?! Как можно так говорить, Гермиона?! – упрекнула её Одри. – Этого никому не пожелаешь! Мальчики, Родольфус и Рабастан были сами не свои, когда вернулись оттуда! Я уж не говорю о матери Николь, – хмыкнула она, и Гермиона поняла, что Беллатрикс Лестранж никогда не пользовалась у мужниной родственницы безоговорочной симпатией.

– Вам стоило приглядывать за своими мальчиками получше, может, тогда они не приняли бы метку и сейчас бы дегустировали вино из семейных подвалов, а не прислуживали чудовищу, которого вряд ли можно назвать человеком! – не выдержала Гермиона. Они ожидают, что она будет сочувствовать этим людям!

Лицо Одри окаменело.

– Ты слишком молода, чтобы разговаривать со мной в подобном тоне! – она с видимым усилием поднялась из-за стола и прошествовала к двери; было заметно, что ей далеко не просто давалась гордая осанка. У самого выхода она схватилась слабой рукой за дверной наличник, и оглянулась на Гермиону.

– Чем быстрей ты полностью осознаешь, кто ты теперь есть, тем легче будет и тебе, и нам.

Николь укоризненно посмотрела на сестру, но ничего не сказала.

Казалось совершенно невероятным, что Гермиона сможет когда-нибудь привыкнуть к своей новой семье.



Глава 31.

Хотя у неё пока не складывались отношения со Старшей ведьмой – та часто, глядя на Гермиону, недовольно пожимала губы – именно Одри придумала, как ей избежать встречи с родителями Николь.

– Мы выделим тебе своего собственного эльфа, – сказала старшая Лестранж. – Он будет предупреждать тебя о появлении людей на территории усадьбы. Домовики чувствуют любой уголок поместья – у них принято встречать каждого члена семьи, возвращающегося домой. Теперь Сиреневая комната заколдована так, чтобы никто, кроме тебя, меня и Ники, её не замечал. Ты будешь оставаться в ней, пока опасность не минует. Ты можешь использовать для перемещений тамошний камин, и не забудь, возвращаясь домой, вызывать эльфа – от него ты узнаешь, есть ли в доме кто-нибудь, кроме нас.

– Что толку ото всех этих приготовлений, если миссис Лестранж может аппарировать прямо в столовую, где в тот момент я с вами буду ужинать? – нахмурилась Гермиона; известие о том, что ей будет прислуживать маленькое бесправное существо, испортило ей настроение.

– Гермиона, ты забыла, у нас же антиаппарационный барьер вокруг дома! – удивлённо уставилась на неё Ники.

– Некоторым это совсем не мешает, – буркнула Гермиона и поймала предупреждающий взгляд Одри, которая по каким-то причинам избегала любых упоминаний о мистере Вулвертоне. Гермионе вовсе не хотелось ссориться со Старшей ведьмой, и она не стала развивать свою мысль.

– Неужели ты не знаешь, что у эльфов – особая магия? Им антиаппарационный барьер нипочём, – Ники по-своему истолковала замечание Гермионы.

– Теперь знаю, спасибо, – соврала Гермиона, она прекрасно помнила, как Добби внезапно исчезал и появлялся в любых уголках Хогвартса. – И вас совсем не смущает, что такие могущественные существа находятся у магов на положении рабов?

– Они кажутся такими довольными, – пожала плечами Николь.

– Домовые эльфы нуждаются в людях, мы для них – проводник магической энергии, они не приспособлены воспринимать её непосредственно, как маги, для эльфов она слишком сильна и нестабильна, – пояснила Одри.

– Никогда об этом не читала, – с сомнением проговорила Гермиона. Она подумала, не миф ли это, придуманный для успокоения совести.

– Вряд ли кому-нибудь взбредёт в голову писать о домовых эльфах… Кто это будет читать?! – удивилась Ники. – Есть масса других, более интересных тем.

– Ага… О том, как превратить садовую улитку в прихватку для чайника, или о том, как поднять инфери из могилы, – хмыкнула Гермиона.

– Это хотя бы полезно. А эльфы, они и в Атлантиде эльфы! – отмахнулась Николь.

***

– Пойдём, я покажу тебе, где какой сорт растёт, – Ники рвалась прочь из дома, ей хотелось заполнить лёгкие прозрачным воздухом, а потом изо всех заорать: «Свободна, я свободна!»

Она с нетерпением ждала, пока Гермиона оденется.

– Ты ездишь верхом?

– Ну, немного.

– Немного? – сверкнула зубами Ники.

– В зоопарке на пони… Зато я летала верхом на фестрале, – по-детски похвасталась она, не желая упасть в глазах сестры.

– В Хогвартсе на уходе за магическими существами? Говорят, у вас там какой-то ненормальный преподаватель.

– Больше слушай Драко! Хагрид – классный учитель! – покривив душой, ответила Гермиона. – И летала я из Хогвартса в Лондон.

– Ничего себе! Страшно?

– А ты как думаешь! Вроде бы на чём-то сидишь, но под тобой пустота… Мы не можем пойти пешком?

– Шутишь?! Виноградники – это тебе не делянка с зелёным горошком!

На улице было безветренно, редкие облака не мешали солнцу освещать горные террасы с идеальными рядами виноградников. Пахло здесь совсем не так, как дома или в Шотландии, но Гермиона затруднилась бы объяснить, в чем различие.

Кое-как и не без помощи конюха взгромоздившись на каурую лошадку, испуганно косившуюся на странную всадницу, Гермиона с некоторой долей зависти следила за тем, как ловко взлетела Ники на спину своего араба. Как тяжело ей, наверно, пришлось в Мунго, и не в последнюю очередь из-за вынужденной неподвижности.

Они выехали из конюшни во двор. Гермионе впервые представилась возможность взглянуть на обиталище Лестранжей снаружи. Два этажа, стены, увитые плющом, галерея вокруг дома – ничего особенного, только нехарактерная для последних двухсот лет архитектуры форма окон – узкие и длинные – намекала на почтенный возраст строения, и нарушенные пропорции говорили о том, что когда-то родовое гнездо выглядело иначе. Гермиона огляделась в поисках доказательств. И точно, ярдах в пятидесяти от дома торчало что-то похожее на фрагмент крепостной стены. Когда они поравнялись с этим сооружением, Гермиона заметила небольшое понижение.

– Что ты тут разглядываешь? – спросила Ники.

– Здесь где-то должен быть ров.

– Долго будешь искать – его закопали еще в девятнадцатом веке, оттуда несло тухлой водой, так Одри говорит.

– Одри?

– Она тогда была маленькой девочкой

– Сколько же ей лет? – поразилась Гермиона.

– Дай Мерлин, в этом году будет сто тридцать восемь... Знаешь что, Гермиона, – замялась Ники, – ты с ней... полегче. Она ведь мне вместо матери. Да и в последнее время плохо себя чувствует…

– В последнее время – это после двойного обряда? – уточнила Гермиона.

– Ммм, да. Она встаёт только к обеду и ужину, чтобы ты ничего не поняла. Остальное время лежит.

– От меня одни только неприятности! – проговорила Гермиона и нервно дёрнула поводья. К счастью, её меланхоличная лошадь не восприняла это всерьёз.

– Если неприятностью ты называешь моё спасение из Мунго, тогда конечно, – бросила Николь.

– Давай поедем куда-нибудь, откуда можно позвонить родителям, – попросила Гермиона.

Когда они добрались до первой деревеньки, со всех сторон окруженной виноградниками, Гермиона уже не рада была, что родилась на свет: у неё болели все места, соприкасавшиеся с седлом. Николь всю дорогу болтала об урожае, купаже, филлоксере и тому подобных «занимательных» вещах и не подозревала о мучениях сестры.

***
Теперь требовалось как-то связаться с Панси. Аппарировать и перемещаться по каминной сети на дальние расстояния Одри ей пока не советовала, поэтому Гермиона решила просто поговорить с подругой через очаг.

Она сунула лицо в огонь, вспышка, и она уже видит гостиную в квартире Маркуса и Панси Флинтов.

– Панси! Ты дома? Это Гермиона, – позвала она.

Миссис Флинт уточкой вкатилась в комнату.

– Гермиона! Ты где сейчас? Вроде бы у тебя дома камина нет?! – слизеринская наблюдательность, в своё время высоко оценённая деканом, ей не изменила.

– Слушай, отойди чуть дальше – я не хочу разговаривать с твоими опухшими лодыжками! – рявкнула Гермиона, желая отвлечь подругу от опасной темы.

– Не дай зависти взять над собой верх! – фыркнула Панси, но отступила назад. – Разве без магии можно пользоваться каминной связью?

Гермиона была готова к этому вопросу. Как можно небрежнее она сказала:

– Можешь меня поздравить, мне начало помогать лечение твоего крёстного. Но сил пока совсем немного, так что приходится смотреть на тебя снизу вверх! Это унизительно для гриффиндорской гордости, знаешь ли…

– Гермиона! Это замечательно! Так и знала, что ты рано или поздно начнёшь поправляться! О, люблю дядюшку Ларри! Даже без всякого наследства! Я бы присела на корточки, чтобы потрафить твоей гриффиндорской гордости, но мне сейчас нельзя.

– Ладно, гордость потерпит, Дабл… ой, забыла, ты же больше не ДаблПи. Жалко, что ты не вышла замуж за кого-нибудь на «П». Адриана Пьюси, например. Тоже слизеринец и квиддичист. И, кстати, моложе твоего Флинта на три года.

– А мне вот ничуть не жалко! Сопляки нам без надобности, – важно проговорила миссис Флинт. – Теперь Фишер у тебя попляшет, да, Гермиона?

– Вот об этом я и хотела поговорить. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь знал, что ко мне вернулись магические силы. Во всяком случае, пока… И у меня к тебе просьба: если кто-нибудь спросит, то я была у тебя в гостях всю эту неделю. Утешала в разлуке с мужем...

– Ммм, а кто спросит-то? Кто-нибудь типа авроров? – прищурилась Панси.

– Да, кто-нибудь типа них, – вздохнула Гермиона.

– Какая у тебя интересная жизнь! А я тут сижу, пинетки вяжу… В общем, договорились, я нема как василиск.

– Разве они не шипят?

– Не знаю. Спроси у своего Поттера. Что он поделывает, кстати?

– Путешествует.

– Ну да, самое время… Ты навещай давай меня на самом деле. Булстроуд вон заходит иногда, а ты нет. Она встречается с тем аврором, помнишь, которого надо было отвлечь. Доотвлекалась! Её родители в ужасе. Мол, скандал в благородном семействе! А наша Милли закусила удила: любовь и всё такое. Аврорская форма пагубно действует на неокрепшие умы, не находите, мисс Грейнджер?

– Ох, и не говорите, миссис Флинт!



***



Бостон, Массачусетс,15 декабря 1998 года

Вскрывая это письмо, ты, скорее всего, недоумеваешь, почему я до сих пор торчу здесь, в Бостоне, в роли ассистента богатого коллекционера исторических реликвий.

Всё очень просто… и сложно. Сейчас поймёшь.

Я давно должен был применить к Джасперу Маджессону легилименцию, сразу после того, как в первый раз обыскал его дом и ничего не нашёл. Нормальный волшебник именно так и поступил бы. Велико ли дело справиться с маглом! Взломал бы мозги и выяснил, где он прячет проклятую безделушку. А потом Obliviate, чтобы всё шито-крыто. Но меня каждый раз останавливало нежелание стирать ему память: вдруг что-нибудь пойдёт не так и Джаспер станет после этого безумным, как Локхарт.

Ты ведь знаешь, я, в принципе, всегда неплохо сходился с людьми, за исключением разве что некоторых известных тебе личностей. Поэтому меня совсем не удивило, что Маджессон довольно быстро стал относиться ко мне по-дружески. Я чувствовал, что ему интересно со мной, а мне было хорошо и спокойно с ним; временами я забывал, что где-то там идёт скрытая война, исход которой зависит от моей удачливости. Порой я так вживался в роль Тимоти Джонсона, выпускника дублинского Тринити колледжа, что мне начинало казаться, будто я и вправду видел насильственную смерть только по телевизору.

Но в последнее время с Маджессоном стало твориться неладное. Он сделался неразговорчив, осунулся, к завтраку выходит с тёмными кругами под глазами – его явно что-то мучает, но вызвать его на откровенный разговор мне не удалось, хотя раньше он казался довольно открытым человеком. Первым делом я решил, что он меня расшифровал: возможно, мне не удалось скрыть следы очередной попытки найти заветную вещицу. Казалось бы, самый очевидный шаг – выгнать меня. В конце концов, я не единственный молодой человек, способный не путать Марию-Антуанетту с маркизой де Помпадур; на моё место нашлось бы много желающих. Но Маджессон даже не заговаривал о моём увольнении. Когда я прямо спросил его, устраивает ли его моя работа, он ответил, что устраивает, и мне на секунду показалось, что он чего-то испугался.

В прошлый вторник ему пришло письмо из того самого банка, который упомянут в договоре приобретения нашей безделушки. Любопытство моё взяло верх над осторожностью (ты меня знаешь), и я не выдержал и вскрыл конверт, хотя мой наниматель в тот момент находился в соседней комнате. Когда он застал меня за чтением своей корреспонденции, он, как ни странно, не разозлился, а устало сказал, что мне следовало бы спросить у него, раз уж мне так интересно, ведь мы вроде как друзья. Я чувствовал, как горят уши, и не мог вымолвить и слова. «Ты не за этим охотишься?» – спросил он и вытащил из нагрудного кармана ту самую вещь, из-за которой я пересёк океан.

Откуда-то взявшееся нежелание его и дальше обманывать заставило меня кивнуть. «И давно ты носишь её с собой?» – спросил я его. Оказалось, уже месяц – с тех пор, как заметил, что я роюсь в его вещах. Сопоставив время приобретения реликвии и моё появление в его жизни, он сделал неутешительные выводы.

«Я всё надеялся, что ошибся… Тим, неужели всё это, – он неопределённо повертел кистью руки, – было только ради этой штуки?»

«Всё это?» – тупо переспросил я. Горечь обиды в его взгляде свидетельствовала о том, что я сморозил какую-то глупость. Почувствовал себя слоном в посудной лавке.

Он стиснул зубы и вдруг швырнул её через стол. «Забирай и проваливай к чёрту!»

Я с трудом подавил отточенный квиддичем рефлекс поймать и зажать в ладони. «Ты не должен был носить её при себе. Это опасно». Месяц таскать в кармане тёмномагический артефакт! Удивительно, что он ещё жив. «Ты везучий человек», – сказал я ему.

«Необыкновенно везучий! – скривился он. – Чего ты ждёшь? Бери её и уходи. Твоя цель достигнута».

Вдруг как-то отчётливо стало понятно, что если я сделаю, как он говорит, то упущу что-то важное. Важное для меня. Важное для него. Дело не в том, что я не хотел запомниться ему вероломным воришкой, хотя и это тоже… Прости, Гермиона, но я, видимо, еще не созрел для чётких описаний своих путанных мыслей и чувств. Даже сейчас, когда я вывожу эти строчки… А в тот момент – тем более. В тот момент я знал лишь одно – я не хочу его разочаровывать. Да пропади всё пропадом!

«Сиди, я быстро», – сказал я и помчался в свою спальню за волшебной палочкой.

Джаспер молча следил за пассами моего остролиста, сканирующего магическое излучение маленького, круглого и для непосвящённого взгляда безобидного образчика рококо. Честно говоря, я не был уверен, что не выгляжу в его глазах законченным психом, размахивающим кривым прутом и бормочущим бред.

Спустя три минуты не осталось никаких сомнений, что я не напрасно приехал в Массачусетс. Это действительно был очередной фрагмент нашей головоломки.

Знаешь, в тот момент мне захотелось с кем-нибудь разделить радость. Вы-то с Роном далеко отсюда… К тому же было очевидно, что Джаспер нуждается в поддержке – ведь не каждый день человек открывает для себя существование волшебного мира. Как же ещё объяснить мой тут же реализованный порыв обойти стол и накрыть его ладонь своей. Руки он не óтнял… Из сострадания к душевнобольному Тимоти Джонсону? Всё-таки надеюсь, что нет…

«Потерпи, Джаспер: ещё немного фокусов, и всё. Будут спецэффекты, но ты же любишь страшное кино», – и сжал его пальцы.

«Insendio Maxima!» – проговорил я, направив палочку на зловещее хранилище, и по расширившимся глазам Маджессона понял, что успешно перешёл на парселтанг. То, что последовало после, выглядело донельзя отвратительно, даже для меня, привыкшего к таким экзерсисам. Джаспер вжался в спинку стула, бледный как полотно, но к чести своей не издал ни звука.

«Видишь, какую хрень ты таскал, можно сказать, у самого сердца! Ещё чуть-чуть, и тебе кранты», – неловко пошутил я и заставил осколки вновь стать единым целым. Реликвия, хотя и пустая теперь, ещё хранила остаточную тёмную ауру, и, учитывая, что здесь со дня на день появятся заинтересованные в ней лица, это было совсем неплохо.

«Кто ты такой?» – тихо спросил меня Джаспер.

«Гарри. Просто Гарри».

Мне хочется, чтобы он называл меня моим настоящим именем.



На этом пока всё,
Гарри




P.S. от 16 декабря

Из твоего письма я понял, что ты каким-то образом ухитрилась выйти на связь с нашим любимым учителем. Я рад, что он жив. Хотелось бы знать, можем ли мы и дальше рассчитывать на его содействие? Каким тебе показался его настрой? Я считаю, нам с ним надо бы поговорить, не знаю только, захочет ли он меня видеть… Ты не могла бы как-нибудь осторожно выяснить у него, как он отнесётся к такой идее?

На самом деле совершенно не представляю, как я буду с ним говорить, после всего того, что случилось в нашу последнюю встречу в Хогвартсе. Он, наверно, до сих пор помнит каждое слово из того, что я ему тогда наговорил… Ладно, не обращай внимания. Это была минутная слабость.

Постарайся его убедить, что ему жизненно необходимо увидеться с Героем магического мира в моём лице, а? Пожалуйста. Я знаю, ты сможешь. Доводы рассудка, логические построения – язык, который он понимает, и в котором я не силён. Ты же – совсем другое дело. Если у кого мозги и настроены на одну волну с ним, то это у тебя. Помнишь, на уроках он не успевал закончить вопрос, а ты уже тянула руку. И наоборот: едва ты открывала рот, он говорил: «Довольно, мисс Грейнджер!» Не означает ли это, что вы всегда понимали друг друга с полуслова?

Всё-всё, не обижайся, шучу – у меня сегодня отличное настроение, хотя нам с Джаспером ещё предстоит пережить визит мистера Койла и мистера Грэбба. Да, такие вот незамысловатые фамилии были названы в письме из банка, которое я упомянул несколькими абзацами выше.

P.P.S. Как твоё здоровье? Ну, ты понимаешь, о чём я… Когда я вернусь, мы вплотную займёмся этой проблемой, а «паззлы» могут немного и подождать.

P.P.P.S. Кстати, чуть было не забыл: Весёлого Рождества!!!



***

Гаррино письмо заглушило чувство беспокойства и разочарования, от которого она не могла избавиться с тех пор, как стоя в единственной на всю деревню телефонной будкой, с дышащей за спиной Николь, Гермиона узнала от матери, что «из Португалии, увы, нет, зато пришло из Штатов».

Отпущенная под честное слово на три часа, теперь она сидела на кухне родительского дома и даже улыбалась. Ох, Гарри…

Гермионе подумалось: все эти многочисленные псевдолегкомысленные приписки понадобились ему для того, чтобы сгладить своё смущение от своей почти что исповеди. Как странно поворачивается жизнь… Скорее всего, если бы он рассказывал ей об уничтожении хоркрукса за чашкой кофе, а не предавал всё это бумаге, то она бы не узнала и половины. Не то чтобы Гарри был очень скрытен, но всё же…

Если уж говорить о скрытных людях, то среди её знакомых пальма первенства, без сомнения, принадлежит Томý-Который-Всё-Не-Пишет-И-Не-Пишет. Скорее всего, обещание «отчитываться» с его стороны было всего лишь уловкой, чтобы успокоить её и прервать докучные признания. Гермиона сморщилась, стараясь не заплакать от своего открытия: не обманывать себя – это так больно!

Ладно. Довольно глупить. Ей молиться надо, чтобы отсутствие интереса было единственной причиной, по которой он может так долго молчать.

Зато теперь у неё появился повод написать ему самой – просьба Гарри. Лишь бы письмо нашло своего адресата…

***

Приставленного к Гермионе эльфа звали Глуми, он был тёмно-серый, с большими грустными глазами. Одри сказала, что он овдовел прошлой весной – его жену задрал мартовский низл. Гермиона ей сперва не поверила, но потом вспомнила Косолапуса, на несколько дней исчезавшего каждой весной и возвращавшегося в изрядно потрёпанном состоянии. К тому же в учебнике по уходу написано, что низлы временами бывают агрессивны.

Гермиона оказалась не готова к тому, что эльф станет заправлять за ней постель и приносить тапочки. Её терпение лопнуло окончательно, когда она, принимая утром душ, вдруг обнаружила Глуми, смиренно стоящего рядом с полотенцем в лапах. Она взвизгнула и выгнала его из ванной. Потом, когда она пожаловалась Ники, та удивлённо посмотрела на неё и сказала:

– Ты же не стесняешься своего кота?

– Хочешь сказать, что между ними нет разницы?

– Один умеет говорить, а другой – нет, вот и вся разница.

Гермиона только тяжело вздохнула.

***

К вечеру воскресенья Гермиона была вся на нервах, хотя и статья о ликантропном зелье была написана, и варианты поведения на работе были продуманы; и до пятничного осмотра у Эшби ещё есть время, до этого она не собиралась показываться ему на глаза. От разговоров Одри на тему «и всё равно я не понимаю, зачем тебе возвращаться на работу» легче тоже не становилось.

Утром, за столом в гостиной ей стало не по себе от пристального взгляда Старшей ведьмы, которая, изменив своей привычке, решила позавтракать с Николь и Гермионой.

– Дай сюда свою чашку, – скомандовала Одри.

Гермиона обескураженно подчинилась.

Старуха что-то пошептала над Гермиониным кофе и вернула ей чашку:

– Теперь выпей всё до последней капли. Ну, что ты медлишь, чары развеются! Раз уж не слушаешь, что тебе говорят старшие, хотя бы не сопротивляйся, когда тебя пытаются защитить!

Гермиона перевела взгляд на сестру. Та кивнула головой.

Вкус кофе совершенно не изменился.

***

Через холл клиники она шла, как по минному полю: втянув голову в плечи, как будто от этого становилась незаметнее для окружающих. Сидящий в кресле аврор проводил её недобрым взглядом – так, во всяком случае, ей показалось.

– Гермиона! – голос Китти прозвучал зловеще.

Гермиона медленно повернула голову. Хотелось метнуться за угол и спрятаться, но она заставила себя подойти к дежурной.

– О, тебе всё-таки удалось убедить начальство, что твоё место – в приёмном покое?! – фальшивое оживление в собственном тоне резало ей ухо, но Китти ничего не заметила.

– Да. Меня вернули сюда в связи с последними событиями.

Гермиона вопросительно подняла брови. Китти недоуменно сморгнула, затем лицо её прояснилось.

– Тут без тебя такое было! В среду, где-то около двух, начался переполох: в клинику никого не впускали и из неё не выпускали, все бегали туда-сюда…

– Кто «все»?

– Авроры, – шепнула Китти, косясь на курсанта, – а главное – Фишер! – она придвинулась ближе. – Шторм – двенадцать баллов. И никто из младшего персонала не знает точно, что именно произошло. Похоже, кого-то искали. Меган, ну та, знаешь, которая в кафетерии подаёт, слышала, как Паркер заявила Фишеру, что готова в любой момент уволиться, если его что-то не устраивает в её работе. До увольнения, к сожалению, не дошло, – вздохнула Китти, – видела бы ты, как она меня гоняла, старая жаба! Короче, мы думаем, что сбежал пациент. Медиковедьмы, что работают в том крыле, молчат, словно Нерушимый обет дали… Мрак!

– Да, вы тут не скучаете! – усмехнулась Гермиона. – Слушай, но как оттуда можно было сбежать? Везде охрана, из палаты просто так не выйдешь, не то что из клиники…

– Думай, дорогая, думай! – снисходительно улыбнулась Китти. Гермиона вопросительно посмотрела на девушку.

Та немного поколебалась, а потом заявила:

– Сообщник! Как пить дать!

– Ну и…?

– Завалил охрану, и они вместе из окна выпрыгнули. Только не говори никому, но когда я второй раз зашла в бельевую, увидела, что створка окна захлопнута, но ручка не повёрнута, как должна бы быть. Там ручка наоборот сделана – если не знаешь, то и не заметишь. Я подошла и выглянула из окна на улицу.

Гермиона затаила дыхание.

– Маглы там толпились у забора, странно… Хотела я понаблюдать за ними, но тут меня миссис Паркер позвала и выговор сделала за то, что от работы отлыниваю. Зараза! Я разозлилась и решила про окно никому не говорить.

– Сразу не сказала, а теперь уж поздно – влетит, – как бы невзначай заметила Гермиона.

– Ты уж не говори никому, ладно? – нахмурилась Китти.

– Да, конечно, – закивала Гермиона и взглянула на часы. – Ого, мне уже пора!

Как обычно в начале смены она зашла в кабинет к старшей медиковедьме с сообщением, что готова заступить на дежурство, но была сразу же отправлена к Главному администратору. Сжимая в руке текст статьи о ликантропном зелье, Гермиона робко постучала к Фишеру.

– Войдите.

Кажется, самые худшие её опасения начинали сбываться: в кабинете кроме Фишера она застала тех, кого видеть уж совсем не хотелось: Хайни и Брэдли. Кроме того, у окна с присущим только ему элегантно-скучающим видом стоял Лоренс Эшби.

– Доброе утро… Может, я попозже зайду? – пискнула Гермиона и попятилась к выходу.

– Сядьте, Грейнджер, – скомандовал Фишер, указывая на диван, где уже устроились авроры. – Тут с тобой опять хотят поговорить господа из Министерства, да и мне интересно услышать, где ты пропадала целую неделю.

– Но, мистер Фишер, вы же сами отпустили меня в отпуск! – ей даже не пришлось изображать изумление.

Фишер прищурился:

– Отпустил, но предполагалось, что ты будешь сидеть дома и писать статью. Однако ни в среду, ни в четверг, ни в пятницу тебя дома не было. Объяснись!

Хайни буквально буравил её взглядом, заранее своим видом выражая недоверие ко всему, что она скажет. По лицу Брэдли ничего прочесть было нельзя. Спина Эшби излучала равнодушие.

– Я гостила у беременной подруги. Её муж уехал на сборы, и ей было скучно одной.

– Имя подруги? – бросил Хайни.

– Панси Флинт, урождённая Паркинсон, – ответила Гермиона. – Но это не помешало мне написать статью, мистер Фишер, не беспокойтесь. Вот она.

Гермиона осторожно положила свою тетрадь на стол.

– Мы поговорим с вашей подругой, – сказал младший аврор.

Гермиона пожала плечами:

– Теперь я могу идти?

– Боюсь, что нет, у нас ещё к вам много вопросов, – насмешливо протянул Хайни. – Скажите, часто ли вам приходилось общаться с пациенткой из шестой палаты, Николь Доусон?

«Я не знаю, что её уже здесь нет», – напомнила себе Гермиона.

– Практически каждый день – по распоряжению миссис Паркер. Надеюсь, мисс Доусон пошла на поправку? – спросила девушка и сразу пожалела об этом: слишком нарочито прозвучал вопрос.

– О состоянии здоровья мисс Доусон на сегодняшний день ничего не известно, потому что эта пациентка без нашего ведома покинула пределы клиники, чем нас весьма обеспокоила, – тихо проговорил Брэдли, внимательно глядя на Гермиону.

– Покинула? – переспросила она.

– Иными словами, сбежала! – рявкнул Фишер. – Паркер говорит, ты всё время крутилась возле Доусон.

– Я всего лишь выполняла свои обязанности, – возразила Гермиона. – Вы меня в чём-то подозреваете? – она посмотрела на старшего аврора.

– Вы всегда оказываетесь там, где что-то происходит, мисс Грейнджер, – хмыкнул тот. – Есть основания предполагать, что мисс Доусон смогла выйти из клиники, потому что приняла оборотное зелье. Совершенно очевидно, что ей кто-то помог бежать. Некто принёс оборотное зелье в женский туалет и дожидался эту девицу там.

– Но меня в тот день даже не было в клинике! – воскликнула Гермиона.

– Вы могли прийти в клинику под действием оборотного зелья, – усмехнулся Хайни. – Вы можете доказать, что в среду с двенадцати до трёх были дома?

– Я была дома, но ко мне никто не приходил, поэтому подтверждения не могу предоставить. И вообще, почему, собственно, я должна это доказывать? – возмутилась Гермиона. – Почему вы решили, что сообщником Доусон был сотрудник Святого Мунго, а не посторонний человек?

– С кем ещё она могла договориться, будучи заключённой в стенах клиники? – спросил младший аврор.

– Насколько мне известно, эту девушку периодически забирали в аврорат. Может быть, она там с кем-нибудь нашла общий язык? – ехидно спросила Гермиона.

– В вашем и без того шатком положении, мисс Грейнджер, не стоит оскорблять сотрудников аврората! – угрожающе проговорил Брэдли. – В своих кадрах я уверен.

– А я уверена в своей невиновности! – твёрдо ответила Гермиона.

– Смотрите, что выходит: из тех людей, кто контактировал в клинике с мисс Доусон, только вы достаточно квалифицированы, чтобы сварить оборотное зелье, – загнал первый гвоздь в крышку её гроба Брэдли. – Не отрицайте, это же вы собирались учиться в Академии Сравнительного Зельеведения.

– Это ещё ничего не значит! Мистер Фишер тоже знает, как его сварить. И вообще, знать ещё не значит сделать.

– Сообщницей была женщина – это абсолютно точно, – сказал Хайни. – Лицо, использующее оборотное зелье, должно быть одного пола с тем, чей вид хочет принять. Мистер Фишер и его заместитель отпадают, остаётесь вы, мисс Грейнджер – в здешней лаборатории зельеварения работают только мужчины.

– Это смешно, мистер Хайни. Вам прекрасно известно, что я лишилась магии. Как я могла участвовать в побеге, когда палочка для меня – не более чем бесполезный кусок деревяшки?! – Гермионе пришлось прибегнуть к козырному доводу.

– Нам также известно, что магия имеет обыкновение через некоторое время восстанавливаться, – сказал Брэдли. – Не возражаете, если мы проверим ваше состояние? Нам поможет мистер Эшби.

Гермиона почувствовала, что с головой уходит под воду. Сейчас Эшби установит наличие у неё магии, и можно готовиться к Азкабану – эти авроры определенно задались целью её посадить, несмотря на то, что прямых улик против неё у них не было.

– Не возражаю, – бесцветным голосом ответила она.

Лоренс Эшби приблизился к ней, достал палочку и стал произносить диагностические заклинания. В какой-то момент Гермиона почувствовала тепло в кистях рук и увидела, как глаза целителя на мгновение расширились. Он несколько раз повторил процедуру, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, затем опустил палочку, быстро взглянул на Гермиону и повернулся к аврорам.

Гермиона вцепилась в подлокотник кресла, подумав о том, что она так и не получила письма от Северуса Снейпа. А теперь уже и не получит.

– Состояние мисс Грейнджер по сравнению с последним осмотром не изменилось, – объявил мистер Эшби.

Гермиона надеялась, что на её лице не отразилось облегчения, которое она испытала в этот момент.

– Теперь вы понимаете, что я не могла сварить зелье?! – обратилась она к Брэдли.

– Не сварить, так купить, – заметил Хайни.

– И это расширяет круг подозреваемых, – отчеканила Гермиона. – Кто угодно мог купить зелье! И ваша исходная посылка о том, что сообщником мисс Доусон мог быть только сотрудник Мунго, неубедительна. В клинике за день бывает до полсотни человек, некоторые из них приходят по нескольку раз…

– Совершенно согласен с мисс Грейнджер, – подал голос Фишер. Его чрезвычайно воодушевила вероятность того, что управляемый им персонал может быть не замешен в инциденте. – Ваши выводы, мистер Брэдли, тенденциозны.

– Что вы хотите этим сказать? – в голосе старшего аврора прозвучали металлические нотки.

– Куда как проще повесить дело на мисс Грейнджер, у которой нет связей в волшебном мире, чем как следует расследовать обстоятельства побега, – холодно проговорил Главный администратор. – Завтра у меня встреча в Министерстве, я буду просить, чтобы моих сотрудников оставили в покое, пока у аврората на руках не будет твёрдых доказательств их причастности. Вы допрашиваете миссис Паркер, и мне приходится уговаривать её не увольняться, потом начинаете подозревать кастеляншу, после чего она беспрерывно плачет, а теперь нервируете мисс Грейнджер, которой, между прочим, поручена весьма важная работа.

– Воля ваша, Фишер, – процедил Брэдли. – Раз так, позвольте откланяться.

Когда авроры покинули кабинет, Гермиона сказала:

– Спасибо, что заступились за меня, Рой. Кажется, вы их напугали.

– Ещё бы, – самодовольно усмехнулся Фишер, – заместитель начальника аврората – мой друг, мы оба входим… – он оборвал фразу и покосился на Эшби, который, казалось, больше уделял внимания снежинкам за окном, чем происходящему в комнате.

– Я доволен, что ты выполнила своё обещание, – Фишер наскоро пролистал тетрадь. – Отправляйся в лабораторию и посмотри результаты экспериментов. Весьма впечатляюще, кстати!

– А работа у миссис Паркер?

– Пока тебя не было, мы взяли ещё одну санитарку. Если хорошо себя покажешь, тебе больше не придётся мыть полы.

«Если хорошо себя покажешь», – эта оговорка и блеск в глазах Фишера очень не понравились Гермионе.

***

Она не пошла обедать, чтобы не столкнуться в кафе с Лоренсом Эшби. Если по-хорошему, то она задолжала ему объяснения, но Гермиона совершенно не представляла, что она ему скажет. На голодный желудок её подташнивало от запаха ингредиентов, которые ей с радостью были перепоручены, как только она появилась в лабораторию.

«Почему, интересно, он помог мне? И что попросит взамен?» Она уважала Лоренса Эшби, но… но он же слизеринец, в конце концов. Но лучше быть в долгу у Эшби, чем сидеть в Азкабане.

– Всссссс! – она отвлеклась, в итоге полоснула ножом по пальцу и со свистом втянула воздух. Гермиона чуть не завыла с досады – теперь придётся начинать заново; то, что она уже успела нарезать, придётся уничтожить: кровь мага – слишком сильный реагент, чтобы рисковать. Приготовление зелий, основой которых была разбавленная в разных пропорциях человеческая кровь, считалось одним из тёмных искусств. Ещё на первом курсе их строго-настрого инструктировали на зельеварении не оставлять нигде свою кровь: порезался – сразу же уничтожь следы. Профессор зорко следил за техникой безопасности и выгонял из класса тех, кто неосторожно пользовался ножом.

В голове у неё тут же всплыл один рецепт, прочитанный в книге, временно позаимствованной из личной библиотеки декана Слизерина. Было это больше года назад, когда она искала материалы для подготовки к вступительным экзаменам в Академию, но приблизительный состав она помнила до сих пор. Речь шла о восстанавливающим силы зелье, сваренном на крови чистокровного мага. Она тогда ещё фыркнула: можно подумать, что у чистокровок химический состав крови какой-то особенный! В книге была сделана пометка рукою Снейпа, что описываемое зелье побочных эффектов не вызывает, но трудно в исполнении. Что ж, если он так написáл…

А интересно было бы сварить и опробовать в Мунго, тут есть несколько пострадавших от нападения мантикоры, регенерация идет очень медленно, обычные средства помогают плохо. Что если сварить и подменить стандартное зелье этим? Раз уж она здесь работает, раз уж её магия снова с ней… Её знания и умения должны приносить пользу людям и…. и она так соскучилась по настоящей работе – за последние полгода она не сварила ни одного зелья.

Что-то пронеслось перед её лицом, и на стол приземлилась бумажная птица.



Мисс Грейнджер, не могли бы Вы уделить мне немного своего личного времени? Буду с нетерпением ждать – не дайте умереть от любопытства.

С уважением,

Л.Эшби

P.S. Кстати, Вам следует полноценно и регулярно(!) питаться.



«Заметил, что меня не было на обеде…» Она обречённо вздохнула и сунула записку в карман.



Мистер Эшби, Вы будете жить.

С уважением,

Г.Грейнджер

P.S. Даже гриффиндорцы иногда подвержены малодушию, увы.



***

Ей так и не удалось ничего придумать.

Целитель стоял у окна и пристально её разглядывал. Она молчала. Шутить на бумаге было гораздо проще, чем стоять здесь сейчас и ждать своей участи. Пауза явно затягивалась; слышно было, как где-то в коридоре хлопают двери.

– Как вам это удалось, мисс Грейнджер? – нарушил молчание Эшби.

Гермиона пожала плечами:

– Вы сами знаете. Обряд.

– Обряд… Хммм, так просто… Взяли и за неделю нашли донора…

– Ну, не то чтобы за неделю… Но нашла, да.

– Мне кажется, я заслуживаю большей откровенности, мисс Грейнджер. Или вы так не считаете?

Она подняла глаза.

– Да. Что именно вы хотите знать?

– Есть ли связь между исчезновением мисс Доусон и возвращением ваших способностей к колдовству?

– Да, – выдохнула Гермиона.

– Вы ей свободу, она вам – силу. Сделка выгодна для обеих сторон.

– Да.

– Однако мисс Доусон была не в том состоянии, чтобы стать донором.

– Обряд провёл другой человек.

– Как это происходило? Опишите, пожалуйста.

– К сожалению, не могу – я была в беспамятстве. Когда приходила в себя, сначала были запахи, потом – голоса… А ещё такое чувство, как бы это лучше объяснить, – ей хотелось рассказать Эшби хоть что-нибудь полезное, – будто внутри меня идёт борьба, будто старая кровь сопротивляется, не хочет, но меняется на новую, будто...

Она резко оборвала предложения, понимая, что сказала лишнего. Может быть, он не обратит внимания.

Но он обратил.

– Так с вами провели два обряда сразу, Гермиона?

– Простите?

– Мисс Грейнджер, я вроде бы уже дал понять, что не враг вам.

– Да. Вы правы. Меня приняли в семью и поделились магией. Но мы держим это в тайне.

– Вполне разумно, учитывая настоящую фамилию мисс Доусон.

Она изумлённо уставилась на целителя.

– Старший персонал был в курсе. Знаете, на вашем месте я поступил бы также. Магия стоит того, чтобы рискнуть.

Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что никакой сделки не было?

– После того, как я очнулась, у меня был всплеск энергии. Несколько первых заклинаний вышли… э-э… неудачно... неудачно сильными.

Его глаза заблестели, он подался вперед:

– Насколько сильными?

– Обычные щитовые чары отбросили двух людей на несколько ярдов от меня. Температура в комнате повысилась, на окнах загорелись шторы.

– Недурно, мисс Грейнджер! Я предполагал, что в подобных случаях происходит избыточное выделение силы. Вам неслыханно повезло – возможно, для успеха требуется именно двойной обряд. Поистине уникальное стечение обстоятельств. Два старинных тёмномагических обряда сразу! Если Министерство пронюхает, то у всех участников будут большие неприятности.

– Обряд проводился во Франции. Так что наш Скримджер здесь, слава Мерлину, ни при чём.

Эшби задумчиво потёр подбородок.

– Да как сказать… Вы же родились в Британии. Кто проводил обряд передачи силы, вам известно?

– Старшая ведьма.

– Вполне логично, – пробормотал он.

– Мистер Эшби, раньше я слышала, что Старшая обязательно слабая ведьма.

– Кто вам сказал такую чушь? – удивился целитель.

– Фишер говорил. И Панси.

– Рой – сын магла, откуда ему знать наши обычаи! А Мэлори Паркинсон не всегда была такой, какой её знает Панси. Кроме того, сложилось так, что у них в семье сейчас мало женщин подходящего возраста.

– Подходящего, чтобы стать новой Старшей ведьмой?

– Всего лишь моя догадка, мисс Лестранж. Спросите лучше у неё самой.

«Вряд ли она захочет со мной разговаривать на эту тему…»

– Мистер Эшби, можно рассчитывать, что всё останется между нами?

– Вы оскорбляете меня, Гермиона, – усмехнулся Эшби. – Разрешите? – он вдруг взял её руку и погладил указательным пальцем ободок малфоевского кольца. – Вот эта маленькая вещица – причина, по которой я считаю себя обязанным молчать.

– А если бы её не было? – вырвалось у Гермионы.

– Думаю, я в любом случае бы не стал выдавать властям подругу моей любимой крестницы, – улыбнулся целитель. – Для нас, чистокровных волшебников, на первом месте стоят семья и традиции, а соображения законности, морали, общественные интересы – вторичны. Плохо или хорошо, но это так. Кстати, вы заметили, что я назвал вам имя Старшей ведьмы Паркинсонов? Вы должны расценивать это как доверие с моей стороны.

– Спасибо, – прошептала девушка.

***

Удивительное дело, но к концу рабочего дня её потянуло домой. Домой, в Прованс! Магия обряда исправно работала, вызывая желание скорее вернуться к своей новой семье. Она всё же надеялась, что в дальнейшем эта потребность ослабнет.

Вопреки надеждам Николь, Гермиона собиралась вернуться к прежнему образу жизни. Ей нравилась её лондонская квартирка, её друзья, самостоятельность, близость к родителям… Кроме того, её адрес был известен некоему бывшему профессору зельеварения. Возможно, в один прекрасный день раздастся стук, она откроет дверь, а на пороге будет стоять высокий худощавый человек в тёмном… Или хотя бы позвонит мама и скажет, что пришло письмо…

Выпрыгнув из камина в Сиреневой комнате, она сразу же увидела Глуми.

– Госпоже нужно подождать здесь, мадам Белла сейчас разговаривает с мадемуазель Николь и мадемуазель Одри.

Гермиона обхватила себя руками, ей стало вдруг зябко.

– У мадам здесь есть собственный эльф? – спросила она.

– Да, госпожа Гермиона. Внук Глуми служит мадам, когда она возвращается домой.

– Твой внук знает обо мне?

– Каждый эльф здесь знает о вас. Но пусть добрая госпожа не беспокоится, никто ничего не скажет мадам Белле. Старшая ведьма велела всем молчать.

– Мадам остаётся ночевать?

– Глуми не знает, как будет в этот раз, но обычно мадам ужинает, потом запирается с мадемуазель Одри в малой гостиной, а ближе к ночи возвращается к своему хозяину.

– Скажи, а её хозяин, он тоже здесь бывает? Ты его видел когда-нибудь?

– Один раз, давно, когда господин Родольфус только женился на мадам Белле, этот человек был здесь. Но Глуми старался держаться от гостя подальше.

– Почему?

– Эльфы не любят его. Он собирает чужую силу понемногу отовсюду, где можно взять, он – вор. Маги не понимают этого, а эльфы чувствуют. Госпоже Гермионе нельзя с ним пока встречаться, её магия ещё плохо проросла.

– Глуми, а разве вы сами не делаете этого? – осторожно спросила Гермиона.

– Эльфы служат за магию, таково условие Древней Сделки. Эльфы не берут силу без спроса, эльфы не берут у детей, больных и слабых. Эльфы – не воры, госпожа!

– Прости, Глуми, я вовсе не хотела тебя обидеть, честное слово! – Гермиона присела перед ним на корточки и взяла за маленькую морщинистую лапку. – Не мог бы ты принести мне из библиотеки двадцать третий том «Краткого введения в основы гербодинамики»?

Она, конечно, обманывала себя: читать, когда знаешь, что эта женщина находится чуть ли не в соседней комнате, не удавалось. Гермиона против воли прислушивалась, крепко сжимая палочку, и бездумно перелистывала страницы. Один раз ей даже показалось, что она слышит знакомый резкий смех совсем рядом, в коридоре. Она вскочила и уже зачерпнула дымолётного порошка, но что-то её остановило. Получалось, что Гермиона настолько боится Беллатрикс Лестранж, что позволяет той нарушать её планы. Нет уж, она собиралась ночевать здесь, и она будет ночевать здесь: сестра ждёт её, Одри нуждается в её присутствии, и вообще, надо изживать этот ужас перед Лестранжами. Когда Гарри уничтожит последний хоркрукс, ему придётся встретиться лицом к лицу с Волдемортом и его слугами, ему понадобится поддержка друзей, и они с Роном не останутся в стороне; они никогда прямо не говорили об этом, но это подразумевалось. Сейчас ей представилась возможность посмотреть на вещи под другим углом. Если она может извлечь из своего нового положения какую-то пользу, она должна это сделать, а не трястись, как мышь под веником. Конечно, было скучно терпеть бесконечные рассказы Старшей ведьмы о рождениях, именинах, крестинах, обручениях, браках, наследствах – Николь всё это слышала не раз, но из уважения к бабушке делала вид, что слушает, а Гермиона откровенно скучала. Она начинала понимать, почему Николь периодически удирала из дома на поиски приключений. Вместо того чтобы сбегать в лондонскую квартиру, ей самой стоит как можно больше времени проводить здесь, ей надо наладить отношения с Одри: возможно, от неё Гермиона всё-таки узнает что-нибудь полезное. Надо просто по крупице вымывать золото из породы.

Была уже четверть двенадцатого, когда появился Глуми и сообщил, что «мадам отбыла». Гермиона обнаружила, что ей ужасно хочется есть – по милости мадам она пропустила ужин. Она прошла в столовую, где обнаружила Ники с несчастным выражением лица. Та что-то буркнула в ответ на приветствие Гермионы и ткнулась лицом в шерсть скелетообразной пучеглазой левретки, которую держала на руках.

– Николь, что случилось?!

– Ничего особенного, – резко ответила мадемуазель Лестранж. – Я ещё раз убедилась, что родной матери до меня нет никакого дела. Должна была давно привыкнуть, но каждый раз обидно до слёз. Представляешь, она потрепала меня по щеке и сказала, что я ловкая девчонка, раз сбежала из Мунго. Она мной гордится. И всё. Даже не спросила, что со мной делали в аврорате.

– Это ей как раз должно быть известно по собственному опыту… – пробормотала Гермиона, не зная, как утешить сестру.

– Могла бы хотя бы поинтересоваться, как я себя чувствую… Куда там! Chère maman снова во власти очередной idée fixe. Она прямо-таки захлёбывалась от восторга, разглагольствуя о том, какой замечательный план ей удалось придумать.

– Она так откровенна? – удивилась Гермиона.

– Вино ей развязывает язык. Ну и похвастать она любит: что она видит людей насквозь, что Лорд ей доверяет, как мало кому. Вот сегодня говорила, что скоро наконец разделается с неким двуличным типом, которому удаётся обманывать самого Господина, но её-то не проведёшь! C'est du pipeau – Лорд со всей своей легилименцией ничего не понял, а она, видишь ли, предателя раскрыла.

Гермиона вцепилась в край скатерти, но голос почти не дрожал:

– И не боится против воли Тёмного лорда идти?

– Ха! Она, видишь ли, всё продумала, никто ничего не заподозрит. Прямо лопалась от удовольствия! – неприязненно проговорила Николь. – Гермиона, ты чего такая бледная? Переволновалась?

Гермиона кивнула.

– Если бабушка сказала, что никто ни о чём не узнает, значит, так и будет. Не кисни, – с раздражающей снисходительностью сказала Николь.

– Я должна радоваться, услышав, что твоя мать собирается с кем-то расправиться?!

– Вот только не надо лицемерить! Говорю же, это кто-то из Пожирателей, причём, я так поняла, не последний человек, на особом положении – услугу оказал важную для лорда. Мамашка и бесится поэтому. «Велико дело, старикашку прихлопнул – тот и не ожидал. Вот если б на дуэли!» – передразнила Николь интонации матери.

В желудке образовалась пустота, как бывает, когда раскачанные до предела качели падают с большой высоты. Но только неприятное ощущение не сменилось восторгом полёта, напротив, расширилось донельзя, наполнив холодным страхом.

Она резко отодвинула тарелку и встала из-за стола.

– Я иду спать. Приятно оставаться.

Вслед ей донеслось:

– Подожди, Гермиона, что я не так сказала?!

Но она бросилась по коридору бегом, влетела в свою комнату и забралась на кровать, обняв руками подушку.



Глава 32.

Если бы она знала что-нибудь, кроме номера абонентского ящика в Лиссабоне… Из Франции в Португалию можно было бы аппарировать всего с одним промежуточным пунктом. Она могла бы попросить Ники помочь ей с перемещением. Она могла бы… да много чего могла, если бы знала, куда ей надо попасть.

Ни самая быстрая сова, ни самая срочная магловская почта не решат задачи опередить, упредить, предупредить: найти того, кто не хочет быть найденным – трудная задача; найти заматеревшего в конспирации Северуса Снейпа – задача практически невыполнимая. Тем более для средненькой ведьмы вроде Гермионы Грейнджер, как любезно охарактеризовал её мистер Вулвертон – воздай ему, Мерлин, сполна за его искренность.

Однако остаются те несколько тысячных процента, которые отделяют практически невыполнимое от абсолютно невозможного. А с процентами она управляется гораздо лучше, чем среднестатистический волшебник. На этом островке разума она чувствует себя уверенней, чем на зыбкой почве старинных обычаев и тёмномагических ритуалов.

Но сейчас мозг не спешил выдавать не то что блистательных, а хоть сколь-нибудь сносных идей: мелькнувшую мысль каким-то образом на время изолировать Беллатрикс Лестранж, заставив её вернуться в поместье по просьбе семьи, Гермиона отбросила как трудноосуществимую и бесперспективную. Сколько они смогли бы её удерживать здесь? Гермиона старалась не думать о том, что даже если план Беллатрикс сорвётся, она рано или поздно придумает новый.

Почувствовав, как кто-то осторожно тронул её за локоть, Гермиона подскочила от неожиданности: привыкнуть к внезапному и бесшумному появлению эльфов ей пока не удалось. Домовики обладали способностью беззвучно открывать самые скрипучие двери. Гермиона подозревала, что они в тайном сговоре с самим домом, если предположить, что у дома есть зачатки разума.

– Госпожа печальна, госпожа устала, позволит ли она Глуми разобрать постель? Желает ли госпожа чашку молока? Или чай с мятой и душицей, чтобы лучше спалось? Госпожа чем-то расстроена? – эльфы были весьма чувствительны к смене настроения у своих хозяев.

– Это ещё мягко сказано, Глуми, – вздохнула Гермиона. – Не мог бы ты принести мне чашечку кофе? Чёрного, без сахара.

Через пять минут она уже наслаждалась благородным горьким вкусом арабики. Как эльфы ухитряются делать всё так быстро? Удивительные создания!

Гермиона отставила чашку и внимательно посмотрела на домовика, взбивающего ей подушку.

– Глуми, скажи-ка мне, как вы, эльфы, связываетесь между собой? Когда надо что-нибудь передать, например? У вас есть почта?

Домовик преданно выкатил глаза:

– Эльфы не пишут писем друг другу, эльфы просто аппарируют, говорят, что хотели, потом обратно. Зачем им почта? – пожал он костлявыми плечами.

– Но ведь ты можешь и не знать, где в этот момент находится тот, с кем нужно поговорить.

– Если эльф знает другого эльфа, ему достаточно просто подумать о нём, и можно аппарировать.

– То есть не нужно никаких координат или аппарационного шлейфа? Просто подумал, и всё? – не веря в собственную удачу, переспросила Гермиона.

– И всё, – кивнул Глуми.

– Что если я попрошу тебя передать пару слов другому эльфу для его хозяина? Ты сможешь сделать это быстро? Прямо сейчас? Эльфа зовут Локси, её хозяина – Северус Снейп. Найдёшь их, Глуми?

– Глуми не знаком с Локси, к стыду своему, – на сморщенном личике отразилось отчаяние.

– Локси дружит с Добби, – вспомнила Гермиона. – Добби, бывший эльф Малфоев, служит в Хогвартсе, слышал про такого?

Мордочка эльфа вытянулась.

– Позорный Добби, забывший условия Древней Сделки, клянчащий деньги у магов?! Глуми знать его не знает! – физиономию домовика перекосило от отвращения. – Ни один порядочный эльф не станет якшаться с таким отребьем! Попрать Древнюю Сделку! Подумать только!

Гермиона ещё ни разу не видела эльфа в такой ярости. Она решила, что сейчас не время защищать Добби.

– Имя Винки тебе что-нибудь говорит? – осторожно спросила она.

– Госпожа изволит спрашивать о Винки Краучей? О Винки-Пьянчужке?

Похоже, что все Гермионины знакомые домовики имели в глазах эльфийского общества подмоченную репутацию.

– Да, о той самой Винки. Она тоже работает в Хогвартсе. Бесплатно, – быстро добавила Гермиона.

– Глуми знает Винки, Глуми найдёт Винки, если на то будет воля его мудрой госпожи! – воскликнул эльф.

– Если ты обо мне, то я хочу, чтобы ты немедленно доставил ей сообщение, которое она должна передать потом Добби, а уж Добби сможет отнести его Локси, я уверена! – она схватила перо. – Записку можно отдать либо Северусу Снейпу, либо Драко Малфою. И никому другому!

Дорогой сэр,

остерегайтесь Б.Л., она подготовила для Вас нечто особенное.

Да хранит Вас Мерлин!

Искренне Ваша,

ГГ

Она сложила записку, скрепила её края сургучом и поставила на нём оттиск малфоевского кольца.

– От того, как быстро это попадёт к Северусу Снейпу, зависит его жизнь, ты понял, Глуми? И я прошу тебя ни с кем не обсуждать моё поручение – об этом никто не должен знать.

– Госпожа Гермиона может не беспокоиться, – важно проговорил домовик.

– Иди же скорее!

Глуми с хлопком исчез.

Гермиона достала «Продвинутые основы гербодинамики» – с лёгким чтением и ожидание легче. Через некоторое время она обнаружила, что просто скользит взглядом по странице, не вникая в суть написанного. Почему Глуми так долго не возвращается?

В дверь осторожно постучали. Вошёл эльф, прислуживающий Одри, Гермиона узнала его по лиловому пушку на ушах и пафосному выражению мордочки.

– Старшая хозяйка желает видеть мадемуазель у себя, – торжественно объявил домовик.

– Передайте ей, что я устала и поговорю с ней завтра, – Гермионе хотелось дождаться возвращения Глуми, к тому же ей не понравилась категоричность приглашения: похоже на приказ, а не на просьбу.

Домовик вытаращил и без того огромные глазищи:

– Мадемуазель не должна отказывать просьбам Старшей, это нехорошо. Хозяйка зовёт, значит, надо идти, – он воздел к потолку корявый палец.

Гермиона поморщилась, но спорить дальше не стала.

***

Одри полусидела, облокотившись на подушку. Вид у неё был явно нездоровый. Странно, ещё пару дней назад она выглядела на порядок бодрее.

– Добрый вечер, мадам.

– Добрый вечер, Гермиона. Возьми стул и сядь ближе ко мне. Да, вот так.

Девушка села, не зная, куда деть руки. Старуха некоторое время изучала её лицо, хмурясь и недовольно кривя губы.

– Как вы себя чувствуете, Одри? – Гермиона стало неуютно, в этом пристальном разглядывании было что-то оскорбительное.

– Плохо. Плохо я себя чувствую. Всё одно к одному. Сначала ты, теперь Беллатрикс.

Гермионе было непонятно, почему она была упомянута в компании с мадам Лестранж.

– Пришло моё время… – вздохнула Одри. – Да не смотри ты на меня так – помирать пока не собираюсь! – насмешливо фыркнула ведьма.

– Тогда что вы имеете в виду? – прохладно осведомилась Гермиона.

– Пришло время передавать старшинство, – пояснила старшая Лестранж. – Силы уже не те…

Было непонятно, жалеет она об этом или нет.

– И кому? – почему бы и не спросить, раз уж Одри изволила с ней поделиться.

– Выбор Свидетеля пал на тебя.

Гермиона изумлённо моргнула.

– Это шутка? – крякнула она, голос вдруг перестал ей подчиняться.

– Отнюдь, – процедила Одри.

– Бред какой-то! – воскликнула Гермиона, вскочив и опрокинув стул. – Ну какая из меня Старшая ведьма? Я и Лестранж-то без году неделя.

– Тем не менее, он считает, что ты подходишь, – поджала губы старуха. – Хотя сама я не понимаю, почему он так решил. На мой взгляд, менее подходящего человека, чем ты, не сыскать.

– Вот и скажите ему об этом, – сердито посоветовала Гермиона.

Одри посмотрела на неё, как на умалишённую.

– Перечить Свидетелю? Нет уж, уволь! Ему видней.

Категоричность тона Одри настораживала.

– Ведь я могу отказаться, да? – Гермиона с надеждой взглянула на собеседницу.

Та замялась:

– Как тебе сказать… Он плохо воспринимает отказы.

Неприятный холодок пробежал по спине Гермионы, но она постаралась не поддаваться панике.

– Вы меня запугиваете? – сухо поинтересовалась она.

– Нет, просто предупреждаю.

– Очень мило с вашей стороны поставить меня перед фактом: некто решил, что я должна посвятить жизнь людям, о существовании которых ещё месяц назад не подозревала, и возражения не принимаются. А позволено ли мне будет узнать, в чём суть старшинства?

– Ничего сверхъестественного в старшинстве нет. Всего лишь немного охранных чар, и так, разные другие пустяки.

Гермиона скептически подняла брови.

– Ну, хорошо, много охранных чар, – усмехнулась Одри.

Девушка недоверчиво хмыкнула.

– Очень много разнообразных охранных чар. Кроме того, лечебные и хозяйственные. Ничего особенного. Подробности узнаешь после обряда.

Гермионе не понравилось то, как старательно Одри избегала её взгляда.

– Вы считаете, я должна довольствоваться такой скудной информацией? Как я могу согласиться, не имея чёткого представления, во что ввязываюсь? Признайтесь, если бы на моём месте была Ники, вы бы сказали ей больше!

Во взгляде женщины мелькнуло сожаление.

– Гермиона, ты не совсем правильно понимаешь ситуацию, если думаешь, что это я решаю, что тебе можно знать, а что – нет, – тон Одри стал мягче.

– В таком случае я хотела бы поговорить со Свидетелем, – заявила девушка. – Как мне с ним встретиться?

– Он изъявляет свою волю через меня. Всё, что ты хочешь ему сказать, ты можешь сказать мне.

– Одри, разве вы сами не видите нелепость ситуации?! Он не знает меня, я не знаю его, говорить со мной он не хочет, но ожидает, что я с радостью приму на себя бремя старшинства…

– Во-первых, вы с ним знакомы, он знает о тебе всё, что необходимо, и ваш разговор, если бы он состоялся, ничего бы не изменил. Во-вторых, старшинство не бремя, это честь, это любовь, это гармония! – глаза женщины засветились.

– Любовь, гармония… Я хотела бы поверить вам, но не могу.

– Почему?

– Да, сейчас вы были искренны. Но… вы не выглядите счастливой. Вас что-то мучает, – Гермиона сомневалась, стоило ли об этом упоминать.

– Признаюсь тебе, я просто устала, возраст даёт о себе знать. К тому же мне тяжело далось это происшествие с Николь. Никто не мог помочь, положение выглядело безнадёжным, – прошептала Одри. – Я уже почти поверила, что больше её не увижу! – она всхлипнула, сползла на постель и натянула на себя одеяло. – А ты иди пока, завтра ещё поговорим, если захочешь.

Гермиона послушно попятилась и выскользнула за дверь.

Она почти бежала – может быть, Глуми уже вернулся с новостями.

***

Но он появился только под утро.

– Глуми, что же так долго-то?! Ты что, в Хогвартс пешком ходил?!

Эльф брякнулся перед ней на колени.

– Пусть госпожа накажет своего недостойного слугу! Глуми заслуживает полтораста плетей за то, что не смог быстро разбудить Винки.

Согнутое тельце домовика выражало такое отчаяние, что Гермионе ничего не оставалось делать, кроме как осторожно поднять упирающееся существо и успокаивающе погладить по спине. Ей следовало бы быть сдержанней: эльфы, уловив малейшее недовольство хозяина, приходили в самоистязательное неистовство, или же на них нападала неуёмная болтливость.

– Сядь сюда и расскажи всё по порядку, – спокойно, но твёрдо сказала она.

Домовик примостился на самый краешек стула, готовый в любую минуту сорваться и пасть ниц.

– Госпожа мудра. Госпожа проницательна, – затянул он волынку. – Госпожа снисходительна и справедлива.

– Говори кратко и по существу, – для внушительности насупив брови, велела она. Глуми вздрогнул.

– Вчера была годовщина смерти мадам Крауч, и Винки перебрала огневиски, – пискнул он и втянул голову в плечи. – Когда она наконец проснулась, оказалось, что этот презренный эльф, Добби, взял вы-ход-ной, – Глуми в сердцах сплюнул, забыв, что разговаривает с хозяйкой, и тут же отвесил сам себе подзатыльник.

– И что же? – Гермиона притопнула ногой от нетерпения.

– К счастью, Винки успела познакомиться с Локси в прошлом году, и мы смогли аппарировать в то место, где живет мастер Снейп, но… – Глуми прижал уши, – но мы его не застали.

Видя, как Гермиона побледнела, домовик вскочил и подбежал к ней, часто перебирая кривыми лапками.

– Глуми отдал письмо мастеру Малфою, как госпожа и сказала, как госпожа и сказала, – затараторил эльф.

– Малфою-младшему? – уточнила Гермиона.

– Да. Он велел передать госпоже вот это, – эльф щёлкнул пальцами, и в руке у него появился скрученный пергамент.

– Что же ты сразу-то не отдал?! – руки плохо слушались, когда она разворачивала послание.

– Госпожа велела рассказывать по порядку, – пролепетал эльф.

– Иди, отдохни, Глуми, ты настоящий молодец и очень мне помог, – быстро сказала Гермиона, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и она сорвётся.

Слава Мерлину, его не пришлось долго упрашивать – он бесшумно растворился в воздухе.

Грейнджер, глазам своим не верю: ты без зазрения совести помыкаешь бедным бесправным существом? Где светлые идеалы юности? Или ты теперь борешься против эксплуатации почтовых сов?

Могла бы и не гонять этого задохлика – твой адресат отправился в Лондон на три-четыре дня и собирается посетить Миднайт плейс. С чего бы это?

За сим остаюсь в совершеннейшем почтении, etc., etc.

Д.М.

P.S. Здесь очень скучно. Оооочень...

Лондон… Она схватила дорожную сумку, кое-как закрутила волосы и выскочила из комнаты. Портреты на стенах недовольно ворчали, часы пробили четверть пятого. Она нетерпеливо постучала в комнату Одри.

– Извините, мадам, что бужу, но я не могу ждать.

– Проходи, мне всё равно не удалось заснуть. У тебя появились вопросы? – Старшая ведьма сидела в постели, сложив руки на томике Малларме.

– Вопросы? А, вы об этом… Нет, я по другому поводу: вы не могли бы сделать портключ в мою лондонскую квартиру? Ники говорила, что вы умеете!

Одри внимательно изучала лицо девушки, потом вздохнула.

– Я правильно поняла, что подождать ещё пару часов и воспользоваться общественной каминной сетью ты не можешь?

– Да, мэм. Мне обязательно надо попасть домой перед работой. От этого многое зависит. Аппарировать на большие расстояния у меня сейчас не хватит сил.

– А Ники просить переместиться вместе с тобой ты не хочешь, – заметила Одри.

– Только не в этот раз, – Гермиона замялась. – Это касается только меня.

– Мужчина?

– Да, но это не то, что вы думаете.

– Откуда тебе знать, что я думаю… Кстати, пора бы тебе привести в порядок камин в своей квартире. Как раз для таких случаев.

– Моя домохозяйка отключила всю каминную сеть в доме. Она боится, что к ней через дымоход нагрянет Волдеморт.

– Я бы попросила тебя не употреблять это имя хотя бы вслух, – поморщилась Одри. – С меня достаточно и одного его визита, после которого эльфов пришлось разыскивать по каретным сараям и ригам.

Гермиона вытаращила глаза.

– Вы хотите сказать, что...

– …это имя действует, как приглашение заглянуть на чашку чая, – кивнула Лестранж. – Если торопишься, дай мне какую-нибудь вещь из дома. Из неё гораздо легче сделать портключ. Но только он будет одноразовый, на большее я теперь не способна.

Гермиона порылась в глубинах сумки и вытащила маленький резиновый мячик.

– Что это? – изумилась ведьма.

– Игрушка Косолапуса, моего полунизла. Я случаю по нему, ну и… ношу с собой, – смутилась девушка.

– Фамилиар, отлично, хорошая привязка, – пробормотала Одри. – Будь добра, принеси мне из библиотеки Большой атлас Британии в зелёном переплёте.

Когда Гермиона вернулась, она увидела, как Одри при помощи палочки опутывает висящий перед ней в воздухе мячик полупрозрачными нитями.

– Найди свой дом на карте Лондона, – скомандовала она.

Едва лишь Гермиона успела подумать о своём доме, атлас сам раскрылся на нужной странице. Листы представляли собой ровную желеобразную субстанцию, покрытую плёнкой, под которой проступало изображение города. Стоило повнимательней вглядеться в какое-нибудь место на карте, как изображение меняло масштаб и обретало трёхмерность, как на голограмме. Гермиона отыскала свой дом, который под её пристальным взглядом увеличился так, что стало видно черепицу на крыше. Из крохотных труб курился дымок, а на светлом прямоугольничке входной двери темнел рождественский венок.

– Неси сюда и положи мне на колени. Теперь смотри на окна своей квартиры. Надеюсь, на доме нет защиты от портключей?

Гермиона испуганно посмотрела на Одри:

– Не знаю…

– В крайнем случае, тебя отбросит к входной двери, – искоса взглянула на неё ведьма, не прерывая своего занятия. – Не очень приятно, но терпимо. Как щелчок по носу для незваных гостей.

Девушка с облегчением перевела дух.

– Тесновато там у тебя… Так, теперь кульминация.

Женщина взмахнула палочкой, и будущий портключ стал медленно опускаться на страницу атласа. Плёнка разрèдилась и впустила мяч. Он погрузился вглубь изображения, которое сразу померкло; атлас захлопнулся с чавкающим звуком.

Гермиона растерянно посмотрела на Одри.

– Сейчас всё будет, – улыбнулась та.

И точно: книга завибрировала и выплюнула из себя шарик, который женщина ловко поймала и вложила Гермионе в ладонь.

– Готово. Пароль: «Гермиона Лестранж». Время срабатывания – пять секунд.

– Спасибо! – воскликнула Гермиона и от избытка чувств чмокнула ведьму в щёку. – Это было великолепно. И так быстро!

Та слегка улыбнулась и хитро посмотрела на девушку:

– Согласишься, научу и тебя. Это довольно просто, если есть атлас.

– Конечно, согла… На что соглашусь?

– На то самое, – многозначительно ответила Старшая ведьма.

– Уметь делать портключи – это, конечно, хорошо, но… – Гермионе не хотелось опять сворачивать на острую тему.

– …но недостаточно, чтобы соблазнить тебя на обряд? – продолжила за неё Одри. – Есть много чего ещё полезного, чему я могла бы научить тебя, чему научит тебя Свидетель, если ты станешь Старшей ведьмой Лестранжей. Например, чарам, которые действуют почти как Felix Felicis. Я накладываю эти чары на мальчиков, когда их вызывает Тёмный Лорд… Ты, конечно, можешь и зелье сварить, если соберёшь девяносто девять ингредиентов и достанешь редкую основу…

– Сто два, – автоматически поправила Гермиона. – И кровь Гарпии шелудивой, забранную вскоре после её совокупления с самцом, – пробормотала она. – Эти чары, наложенные Старшей ведьмой, будут действовать только на членов семьи?

– Эти чары будут помогать любому, кто тебе дорог, – понимающе улыбнулась Одри. – У них есть некоторые особенности… но ты, кажется, торопишься, верно?

– Верно, – Гермиона посмотрела на мячик в своей руке.

– Подожди-ка. Надо поправить тебе волосы, девушка не может себе позволить так выглядеть. Тем более, девушка из семьи Лестранж… Тем более, если она идёт на свидание, – Одри взмахнула палочкой. – Вот так-то лучше, – удовлетворённо кивнула она. – Итак, через пять дней я ожидаю услышать твоё решение. И лучше бы ты согласилась сразу – мне очень не хочется, чтобы ты испытала на себе уговоры Свидетеля. Это… м-м-м… незабываемо, именно после этого его начинаешь бояться…

– Звучит так, как будто я обречена. Неужели все до меня безропотно соглашались? Он вас тоже уговаривал? Вы его боитесь?

– Ты не одна такая строптивая, конечно. Были и другие. Но я и так уже сказала больше, чем следует. Кстати, не вздумай никому ничего говорить, даже своему amant, всё должно оставаться в семье.

– Да, хорошо. Спасибо вам, Одри. Мне пора.

– Ещё минуту, Гермиона: возможно, у нас тобой ещё не раз будут трения, но знай, что я очень благодарна тебе за Николь, и мне не хочется, чтобы ты до конца жизни проклинала тот день, когда вошла в нашу семью. Я очень бы хотела тебе всё объяснить, но не могу, поверь. Если ты заранее настроишь против себя Свидетеля, будет хуже только тебе. Он-то от своих намерений не откажется, но действовать будет жёстко.

– Я всё же попробую отказаться. Вряд ли когда-нибудь я проникнусь симпатией к Беллатрикс. Сейчас я как раз готова разорвать её на мелкие кусочки, если честно, – призналась Гермиона.

– Любить её не требуется – Старшая ведьма делает только то, что ей по силам. Но ненависть и страх придётся изживать. Ты должна увидеть в ней человека.

– Тогда ваша с ним затея обречена на провал.

– Свидетель мудр, Гермиона, что бы ты там не думала. И он видит больше, чем может увидеть в себе человек. Сейчас у тебя голова забита совсем другими вещами, как я вижу. Но обещай мне, что ты, обдумав ситуацию, постараешься проникнуться преимуществами, которое даёт положение Старшей ведьмы. Если ты боишься стать мишенью Беллатрикс, то зря. Старшей ведьме в своей семье ничто не угрожает.

– Я постараюсь, Одри, – кивнула девушка. – До встречи! Гермиона Ле… Лестранж!, – она сжала в руке Косолапусов мячик и через несколько секунд очутилась в своей квартирке на Миднайт плейс.

***

Конечно же, мистер Снейп и не думал подпирать её дверь в томительном ожидании встречи. Гермиона обругала себя за наивность.

Она прошлась по квартире и навесила на двери, окна и камин все охранные чары, какие только знала – ей покоя не давала мысль, что в её квартиру в любой момент может наведаться кто-нибудь из аврората или, что ещё хуже, Фишер – и оставила свободный доступ для Снейпа. Теперь никто здесь его не застанет врасплох. Немного подумав, она добавила в список VIP Драко и Панси. Мало ли что…

Будильник показывал семь, через четверть часа надо было выходить из дому, чтобы успеть к восьми в Мунго. Фишер сдержал слово: позавчера он объявил своему заместителю, что отныне мисс Грейнджер служит младшим подмастерьем в лаборатории зельеварения; по магловской шкале – обыкновенным лаборантом. Не слишком почётно, но что делать – специального образования у неё не было. «Важно, что в карьере наметились положительные сдвиги», – утешала себя Гермиона. Жалование не намного отличалось от того, которое она получала, будучи санитаркой. Пожалуй, она бы удивилась и забеспокоилась, если бы экономный Фишер расщедрился. Её непосредственный начальник был весьма доволен решением Главного администратора – он успел оценить навыки мисс Грейнджер в работе с ингредиентами – и со спокойной душой передал всё сырьё в её безраздельное владение. В её распоряжении оказались и ключи от высоченных шкафов с вместительными полками. Гермиона в первый же день всё облазила, попросив кого-то из сотрудников наколдовать ей стремянку. Выяснилось, что верхними полками давно никто не пользуется – там лежали подшивки номеров «Вестника зельеварения» полуторавековой давности. Прекрасное место для хранения того, чего никто не должен видеть. У неё были большие планы на эти полки; в голове крутилось великое множество всяческих задумок, которые теперь можно было осуществить: в лаборатории одновременно готовилось столько разных зелий, что незаметно сварить ещё одно-два не стало бы проблемой. Простейшие зелья, требующие магического вмешательства лишь на последней стадии изготовления, доверили ей, и Гермиона большей частью времени была предоставлена сама себе, вплоть до того момента, когда ей надо было позвать дежурного зельевара, чтобы он завершил процесс, используя магию, которая ей якобы была недоступна. На случай, если Гермиону кто-нибудь заметит с волшебной палочкой в руках, ею была придумана отговорка, что Лоренс Эшби рекомендовал ей время от времени проверять, не вернулась ли сила.

Да, жизнь могла бы засиять новыми красками, если бы не проклятая выдумщица Беллатрикс Лестранж.

Прислушиваясь, не поднимается ли кто по лестнице, Гермиона не слишком успешно внушала себе, что Северус Снейп справлялся с происками её новой родственницы не один год, что похвальба Беллатрикс больше смахивала на пьяный трёп, чем на серьёзные планы, что сама она сделала всё возможное и невозможное, что он обязательно появится здесь, и Гермиона сможет его предупредить об опасности.

Она написала ещё одну записку, точную копию той, что вчера была доставлена эльфами, но без подписи, и положила на видное место. Уходить не хотелось, но лишние трения с Фишером из-за прогула ей сейчас ни к чему. Он явно ждал от неё шагов навстречу. Может быть, он считал, что она обязана отблагодарить его за своё повышение, или воображал, что совместное нарушение авторских прав Северуса Снейпа должно было их окончательно сблизить. Всем своим видом он выражал недоумение, почему этого сближения до сих пор не случилось. До прямых предложений дело пока не дошло, но Гермиона подозревала, что они уже не за горами. В его отношении к ней она ещё со школы чувствовала желание использовать её любыми способами, и это мешало ей испытывать благодарность. Его расчётливо-вожделеющие взгляды убивали на корню всю признательность, которую она при иных обстоятельствах могла бы почувствовать – ведь он немало для неё сделал. По слухам, циркулирующим в клинике, он не испытывал недостатка в женском внимании и поощрял его, так что принять его поведение за влюблённость было совершенно невозможно. Гермиона подозревала, что Фишер добивается близости, чтобы тем самым привязать её к себе и потом использовать её способности. Несомненно, в этой сфере он чувствовал себя намного более уверенным, чем в области зельеварения. Его манера держаться, разительно контрастировавшая с отстранённой аскетичностью человека, вот уж год занимавшего все её мысли, вызывала у Гермионы приступы тошноты: Фишер так и лучился самодовольством успешного самца, уверенного, что любая женщина от него никуда не денется. Понимать подоплеку внимания Фишера и сдерживаться, чтобы не высказаться и не расставить все точки над i, было трудно, но необходимо. Твёрдо вознамерившись извлечь из её знаний всю возможную пользу, Фишер настоял, чтобы Гермиона посещала ежедневные совещания, посвящённые результатам испытаний модифицированного ликантропного зелья. Её присутствие вызывало брезгливое удивление у других участников собрания, и она каждый раз испытывала болезненное смущение, читая во взглядах: «А она-то здесь зачем? Новая фаворитка… ну-ну» – Фишер выдавал открытие Снейпа за своё, участие Гермионы в проекте не афишировалось, а заместитель Главного зельевара умел держать язык за зубами. Похоже, что Главный администратор получал извращённое удовольствие, ставя её в неловкое положение. Была и ещё одна проблема: иногда Гермиона, как ей казалось, видела решение затронутой на совещании проблемы, но приходилось всеми силами подавлять зудящее желание вскочить и немедленно высказаться по обсуждаемому вопросу. Впрочем, годы тренировок на лекциях по зельеварению не прошли даром: она научилась держать рот закрытым. Но в данной ситуации речь шла не об ответах на уроке, а о реальном зелье, которое будут принимать сотни людей, поэтому удержаться было труднее: Гермиона ёрзала на стуле, и слова уже были готовы сорваться с кончика языка… Что толку? Всё равно мнение подмастерья вряд ли кто-то примет во внимание. Она втягивала шею в плечи, горбилась и опускала глаза. Фишер загадочно улыбался и распускал собравшихся, обещая «обмозговать детали», а позже, в своём кабинете, давал ей возможность изложить свои соображения. Она чувствовала себя предательницей, рассказывая ему о нюансах приготовления зелья, усвоенных из записей профессора, но уж если делать что-то, то делать, как следует, не так ли?

***

В коридорах Мунго было пустынно, похоже, в предрождественские дни людям было не до лечения. «Зато в праздники будет наплыв», – мрачно усмехнулась Гермиона. Она вспомнила, что с утра ей поручено взять основу для восстанавливающего зелья, и направилась к хранилищу крови.

Дверь хранилища была приоткрыта, оттуда раздавались всхлипы. Голос был ей знаком.

В помещении без окон было темновато. Первое, что выхватил взгляд, оказалось лужей крови с осколками стекла. Поодаль, привалившись к стене, сидел Коди, её бывший сменщик-полувампир.

– Господи, Коди, почему ты до сих пор здесь? Уже давным-давно рассвело! Как ты доберешься домой? – воскликнула встревоженная Гермиона.

– Почему ты не спросишь про кровь? – шмыгнул носом парень.

– А что спрашивать? Разбил банку, наверно. Долго сидишь?

– Долго. Я некоторое время был… ммм… в ступоре, от её запаха, – он, не отрываясь, смотрел на красное пятно. – А потом стало поздно уходить – оно взошло в восемь ноль три. Проклятье! – Коди всхлипнул. – Теперь все подумают, что во мне проснулись отцовские гены.

– А они не проснулись? – осторожно уточнила Гермиона.

– Нет! Запах волнует меня, но это потому, что её много. В людях я не слышу ток крови, я – не вампир! Ты же веришь, да? – он заглянул ей в глаза.

– Да, – вздохнула Гермиона.

Полувампиру, которого застали в хранилище крови при подозрительных обстоятельствах, грозило повышенное внимание Министерства, а если быть конкретнее, то подразделения, именовавшегося «Надзор за магическими существами». По словам Тонкс, они с Ремусом перед каждым полнолунием вынуждены были принимать у себя инспектора, который проверял, имеется ли в их доме особое, надёжно изолированное помещение. Они уже полтора года жили на одном месте, но, несмотря на это, Министерство присылало своих контролёров ежемесячно.

– Они долго разбираться не станут, внесут в реестр, – яростно проговорил Коди, – и обяжут жить с кланом отца. Тогда мне точно кранты.

– Инициируют?

– Разумеется!

– А ты не думаешь…

– Ни за что! – перебил её Коди. – Когда мне исполнилось семнадцать, отец предлагал добровольную инициацию, но я отказался. Я – человек, и хочу им остаться! Рано или поздно любой из них становится убийцей, какой бы силой воли ни обладал.

Гермиона крепко сжала его руку:

– Всё будет хорошо. Сейчас мы это уберём. Где твоя палочка?

Коди едва успел подобрать свою волшебную палочку, как в коридоре послышались шаги.

– Прячься, быстро! – она схватила бедолагу за руку и затолкала в шкаф.

В помещение вошёл помощник одного из целителей. Увидев лужу крови, он нахмурился.

– Мисс Грейнджер? Что случилось?

– Мне нужна была кровь для восстанавливающего зелья, но банка оказалась такой тяжёлой, – Гермиона взмахнула ресницами. Помнится, на Рона это действовало…

Выражение лица молодого человека смягчилось, он посмотрел на её руки.

– Не поранились? В следующий раз будьте осторожнее. К сожалению, я вынужден доложить об этом руководству. Кровь стоит дорого…

– Да, разумеется. Мне очень жаль, что так вышло. Вы не могли бы здесь убрать, я ведь… без палочки, вы знаете…

Он сочувственно посмотрел на девушку и, взмахнув волшебной палочкой, очистил пол.

– Спасибо! – ей хотелось поскорее уйти, пока он не заметил, что её одежда совсем не забрызгана.

– Вы так и не взяли кровь, – улыбнулся колдомедик, отвинчивая крышечку с другой бутыли.

– Да, точно! – Гермиона театрально хлопнула себя по лбу.

Она отнесла кровь в лабораторию и вернулась в хранилище. Коди, скрючившись, спал в шкафу. Позавидовав его нервной системе, она тихо закрыла дверцу и надёжно заперла её, собираясь выпустить его в конце смены, когда на улице стемнеет.

***

Время сегодня тянулось необычайно медленно. Возможно, в этот самый момент профессор читает её письмо. Он там, а она здесь… Она яростно кромсала флоббер-червей, представляя на их месте Беллатрикс Лестранж. Проходивший мимо зельевар недоуменно уставился на Гермиону, и ей пришлось унять свой пыл.

Перетирая сушёных личинок майского жука в мелкую пыль, она попыталась представить, что находится на отработке в хогвартской лаборатории зельеварения. Её опыт по части отработок был весьма скудным: она сумела вывести из себя профессора всего один раз. Не то, чтобы это было её целью, но как же можно было удержаться и не подсказать Снейпу одно из свойств аира? У него был такой измождённый вид, и добросердечная первокурсница Гермиона Грейнджер подумала, что он просто забыл о нём упомянуть. Оказалось, что нет…

Она вспомнила будоражащее чувство, возникшее у неё, когда непонятный профессор вихрем влетел в лабораторию. Смотреть на него было гораздо интереснее, чем на заспиртованных мучеников животного мира, томящихся в банках на стеллажах. Но мастеру зельеварения явно не понравилось быть объектом изучения лохматой одиннадцатилетней пигалицы, и следующие два часа Гермиона была вынуждена отдавать всё свое внимание личинкам майского жука.

Её кто-то окликнул, видение исчезло, а глухая тоска вернулась. Может быть, она больше никогда его не увидит и даже не узнает, что с ним произошло. А ведь всего-то надо было ухватиться за его руку тогда, в Лютном переулке, и аппарировать вместе с ним. И оставить Ники умирать в Мунго?

Куда не кинь, всюду клин…

Она вспомнила разговор с Одри. «Выбор Свидетеля пал на тебя». Господи Боже, ну почему ещё и это?! Наверно, Свидетель действительно не человек, потому что постичь логику его выбора Гермионе не удалось. Одри ясно дала понять, что Гермиона где-то уже с ним сталкивалась. Но тогда он должен видеть, что она никак не подходит на роль Старшей ведьмы. Пусть кровь её теперь «чиста» – Гермиона внутренне поморщилась – но в остальном она осталась той же грязнокровкой. Он не может этого не понимать. Гермиона не исключала того, что прожив с Лестранжами несколько лет, она бы прониклась проблемами семьи, но существуют некоторые вещи, которые она не преступила бы никогда.

Может быть, она выбрана только из-за возраста? Все остальные женщины Лестранж старше. Кроме Николь. Почему тогда не Николь, а она, Гермиона?

Кто же он, этот Свидетель? С виду человек, а на самом деле нет… Единственное, что можно утверждать точно: Свидетель – мужчина. И Вулвертон, и Одри говорили о нём, как о мужчине.

Гермиона мысленно перебирала всех знакомых волшебников. Кто из них был достаточно необычен, чтобы в нём можно было заподозрить Свидетеля?

На ум ей пришли только Лоренс Эшби со своим выдающимся целительским даром и мистер Вулвертон. Поразмыслив, она отбросила кандидатуру Вулвертона. По части странностей он, конечно, дал бы Эшби сто очков вперёд, но больно уж не вязался образ доброго дядюшки с ролью таинственного и могущественного существа. Адриан Вулвертон… Слабый маг и любитель женщин, жертвой обаяния которого пали и Минерва МакГонагалл, и Эйлин Снейп. Кажется, и Одри к нему неравнодушна – Гермиона вспомнила, как разозлилась Старшая ведьма, когда Николь вздумалось подшутить над её гипотетической привязанностью к Вулвертону. И потом, Свидетель, который плохо владеет Wingardium Leviosa… Это абсурд. Чем он может настолько запугать всех своих ведьм, что они даже говорить о нём боятся? Легилименцией? Разумеется, неприятно, когда у тебя ковыряются в голове, но не настолько, чтобы трястись от одного упоминания о Свидетеле. Конечно, возраст Вулвертона мог заставить подозревать его… в очень близком знакомстве с Николя Фламелем. Если с последним дружил Альбус Дамблдор, почему не мог и Вулвертон? Маленькая деталь: когда Северус Снейп был маленьким, Вулвертон носил французскую фамилию Пелесье. Может статься, он француз и друг или родственник Фламеля… Интересно, а под каким именем его знает профессор МакГонагалл? Гермиона пожалела, что не догадалась спросить. Как знать, возможно, в гостях у Фламелей избранных угощают элексиром жизни. Вот и директор был чрезвычайно бодр для своих лет, пока не вскрыл проклятый хоркрукс.

Лоренс Эшби казался ей куда более подозрительным. Вечное выражение скуки на лице, как будто мир ему изрядно надоел… Неожиданная симпатия к маглорождённой Гермионе, якобы из-за малфоевского кольца… И то, что он не выдал её аврорам, выглядело очень странно… К Рою Фишеру Эшби относился чуть свысока, чего Фишер не позволял никому, во всяком случае, в клинике. Вряд ли они были друзьями… Слишком разные люди. Раньше Гермиона объясняла эту особенность их отношений тем, что Аптекарь испытывал пиетет к целительскому дару Эшби, но сейчас ей пришло в голову, что Фишер мог подсознательно чувствовать силу Эшби, если Эшби на самом деле был Свидетелем. Но как убедиться наверняка? Она задала бы Свидетелю только один вопрос: «Почему я?»

На её стол приземлилась птица-записка: мистер Эшби приглашал её на осмотр. Странно, ведь сегодня четверг… Не означало ли это, что он просто хочет с ней поговорить? Лично сообщить о своём выборе? Если так, то она сможет отказаться от старшинства прямо сейчас.

Разговор начался вполне традиционно.

– Как вы себя чувствуете, Гермиона?

«Я скоро полезу на стенку от беспокойства и нехороших предчувствий!»

– Прекрасно, – это прозвучало настолько неискренно, что не смогло бы обмануть даже менее проницательного человека, чем Лоренс Эшби.

– Маглорождённой нелегко приспособиться к укладу чистокровной семьи, – заметил он, по-своему истолковав причину её подавленного настроения. – Наверняка, вы спите и видите, как бы побыстрее вернуться домой, в лондонскую квартиру.

«А вы хотите привязать меня к ним навсегда! Хотя я и так уже увязла донельзя».

– Вы преувеличиваете, – холодно проговорила Гермиона. – Хотя я и грязнокровка – так, кажется, говорят в вашей среде – я в состоянии найти общий язык со своей новой семьёй.

Эшби обиженно посмотрел на неё:

– Напрасно вы всё воспринимаете в штыки, никто не виноват, что вам не посчастливилось родиться от волшебников.

«Не посчастливилось? Это уж слишком, мистер Эшби!»

– Мне посчастливилось родиться у своих родителей, так и запомните!

Целитель стиснул зубы и процедил:

– В таком случае не вижу смысла больше вас задерживать, мадемуазель Лестранж.

Гермиона дёрнулась. Лестранж… Для неё такое обращение пока звучало, как пощёчина. Она уже собиралась сказать, что тоже не видит смысла задерживаться здесь, в то время как в лаборатории её ждут недорезанные флоббер-черви, но вовремя опомнилась. Свидетель он или нет, Эшби практически спас её от Азкабана. И это – непреложный факт, в отличие от всех её домыслов.

– Мистер Эшби, я бы очень хотела продолжать осмотры, – мягко сказала Гермиона.

– Боюсь, что не смогу более выкраивать время для ваших посещений, – Эшби смотрел куда-то поверх её головы, как будто она лишилась права на его прямой взгляд.

– Я не хотела вас обидеть, – прозвучало как-то по-детски.

– Вы в принципе не можете меня обидеть, – что на самом деле, судя по тону, подразумевало: «Вы слишком незначительное существо, чтобы каким бы то ни было образом задеть меня».

Он отвернулся к окну, показывая, что разговор окончен.

Гермиона подошла к нему и, преодолевая смущение, осторожно коснулась его плеча:

– Ларри, пожалуйста…

– Что здесь происходит?! – Рой Фишер появился, как всегда, вовремя.

– Что именно тебя интересует, Рой? – бесстрастно проговорил Эшби, не делая никаких попыток отодвинуться от Гермионы.

– Мисс Грейнджер, какого дьявола…

– Избавь нас от этих вульгарных магловских выражений, – перебил его Эшби. – Почему ты позволяешь себе врываться сюда? Разве чары на двери не дали тебе понять, что у меня пациентка?

– Это не пациентка, а всего-навсего Грейнджер, – рявкнул Фишер. – Если не ошибаюсь, осмотры у вас по пятницам. Что вы здесь делаете в четверг? Почему называете его Ларри? О чём вы его просили?

– Мистер Эшби пригласил меня на внеплановый осмотр. Поскольку я так же, как и он, здесь работаю, то имею право называть его по имени, как коллегу. О чём я его просила, вас совершенно не касается, – отрезала она; чаша её терпения переполнилась.

– Как вы сказали, мисс Грейнджер, не касается?! – угрожающе переспросил Главный администратор.

– Да, именно так я и сказала, – беспокойство и недостаток сна не дали сил сдержаться.

– За неуважение к руководителю вы временно отстраняетесь от работы в лаборатории зельеварения, – объявил Фишер.

– Ещё неделя отпуска? – насмешливо отозвалась Гермиона, которой шлея попала под хвост.

– Нет, зачем же. Вы поступаете в распоряжение миссис Паркер. У неё сейчас прибавилось лежачих больных, за которыми надо выносить судна. Ваш опыт в этом деле неоценим.

– Слушаю и повинуюсь, – Гермиона обожгла Фишера гневным взглядом, но, похоже, ему это только понравилось. – Спасибо, Ларри, – она улыбнулась Эшби.

Вот это Фишеру уже не понравилось, потому что он заорал:

– К Паркер, живо!

Гермиона нарочито медленно вышла из кабинета. А ведь она собиралась сегодня отпроситься у него пораньше…

Марта Паркер была и удивлена, и обрадована появлением Гермионы.

– Он был с утра в хорошем настроении, как ты ухитрилась его так разозлить, что он сослал тебя ко мне? – старшая медиковедьма с любопытством уставилась на девушку.

– У мистера Фишера богатое воображение и привычка лезть не в своё дело, – буркнула Гермиона. Она подумала, что если её слова дойдут до Главного администратора, он уволит её сам, и она сможет без подозрений оставить работу в Мунго. Теперь, с магией, она сможет прекрасно обойтись без его тягостного покровительства. Интересная мысль. Может, стоит сходить к нему и поскандалить ещё, чтобы уж наверняка?

– Что есть, то есть, – прозвучал довольно неожиданный ответ Паркер. Кажется, Гермионе удалось завоевать её расположение. Было ли в этом виновато близкое знакомство Гермионы с мастером художественного слова, загадочным синьором Агуаменти, или сыграли роль её деловые качества – неизвестно.

***

За окнами стемнело, и Гермиона вспомнила, что ей надо выпустить Коди. Когда она открыла дверцу, то обнаружила, что полувампир, прислонившись к стенке шкафа, читает газету.

– Привет, вот нашёл тут старый «Пророк»…

– Ты можешь читать в темноте?

– Ммм, да. Это у меня от папы, – виновато улыбнулся Коди. – Но я – не вампир! – спохватился он.

– Это мы уже выяснили. Но лучше бы тебе не демонстрировать свои способности окружающим.

– Знаешь что, Гермиона…

– Что?

– Ты можешь попросить у меня, что захочешь. Если бы не ты…

– Хорошо, я запомню это. И ты ещё пожалеешь о своём неосторожном заявлении!

***

Её записка Снейпу так и осталась непрочитанной. От Драко известий тоже не было.

Между тем приближалось Рождество. И хотя настроение Гермионы праздничным никак назвать было нельзя, она решила провести каникулы в Норе, тем более что Рон неоднократно приглашал её. Во всяком случае, оставаться у Лестранжей она не собиралась, хотя и почувствовала некоторую неловкость, сообщая об этом Одри.

– Уизли? Это не самая лучшая компания для девушки из приличной семьи, – поморщилась Старшая ведьма. – Впрочем, что я могу предложить тебе взамен? Просидеть все праздники в Сиреневой комнате?

– Да уж, не хотелось бы, – хмыкнула Гермиона, стараясь не обращать внимания на замечание Одри о семье Рона. Спасибо, что хоть предателями крови не назвала…

Одри по-своему поняла недовольный Гермионин вид:

– Вот станешь Старшей ведьмой, и всё будет иначе. Она и пальцем не посмеет тебя тронуть, уж об этом Свидетель позаботится.

– Она?

– Беллатрикс. Рудольфа и Рабастана тебе не стоит опасаться, для них интересы семьи – на первом месте. Так, как это и должно быть.

Каждый раз, когда она слышала подобные сентенции из уст Одри, Гермиона поражалась, насколько слепой может быть любовь.

– В самом деле? Поэтому Николь полгода не видела отца? Видимо, интересы семьи не позволили месье Лестранжу уделить внимание дочери…

– Разумеется, причина в этом, – кивнула Одри, и Гермиона подавила желание закатить глаза. – Сколько дней ты проведешь в их поместье?

«Поместье!»

– Пока не выгонят, – пробормотала Гермиона. – Шучу, после праздников мне надо вернуться в Мунго.

Упомянуть работу было большой неосторожностью с её стороны.

– Я не понимаю, почему ты до сих пор не уволилась оттуда, – проворчала Одри. – Тебе не хватает денег на карманные расходы?

– Мадемуазель Лестранж, я вам рассказывала, что собиралась поступать в Академию Сравнительного Зельеведения?

Одри кивнула.

– Зельеварение – моё призвание, и работа в лаборатории клиники имени Святого Мунго – первый шаг на пути к мастерству.

– Женщины не бывают Мастерами, – Одри восприняла её слова буквально.

– Всё случается в первый раз, – отозвалась Гермиона. На самом деле она и себе не могла объяснить, почему до сих пор терпит Фишера.

– Забудь об этом вздоре. У тебя иное предназначение. Ты готова дать ответ Свидетелю?

Гермиона терпеть не могла, когда мечту её жизни обзывали вздором.

– Нет, не готова, – отрезала она.

– Мне казалось, ты довольно решительная девушка, Гермиона.

– Да? Тогда я решительно говорю «нет». Так и передайте вашему боссу.

– Даже не собираюсь передавать ему отрицательный ответ! Лучше подумай ещё некоторое время. Учти, скоро я не смогу выполнять обязанности Старшей ведьмы, и семья останется без защиты.

– Почему не сможете?

– Не хотела тебе говорить, но раз уж ты хочешь полной ясности… Я израсходовала на твоё лечение сил больше, чем могла себе позволить, и теперь я должна отойти от дел, если не хочу стать сквибом. А я не хочу.

– Таким образом вы даёте мне понять, что я в долгу перед вами?

– Ничего подобного, клянусь воплем Мелюзины! Я так и знала, что ты неправильно поймёшь. Это всего лишь причина, по которой я больше не могу быть Старшей. Никаких долгов – мы же одна семья! Подумай, Гермиона, подумай…

– Хорошо, я подумаю над этим… завтра, – пообещала Гермиона. Одри кивнула – наверно, она не узнала цитату.

***

На фоне праздничного оживления, царившего в Норе, ей бросилась в глаза подавленность Джинни.

– Она до последнего надеялась, что Гарри приедет на каникулы, и они помирятся, – шепнул Рон.

– У меня сложилось впечатление, что у Гарри появился тот, с кем хочется провести Рождество вместе, – заметила Гермиона.

Глаза рыжего округлились:

– Тот? Ты хочешь сказать, что Гарри...

– Тише, Рон. Необязательно оповещать об этом всех твоих родных!

– А я всё думал, отчего он в письмах разливается соловьем: Маджессон то, да Маджессон это. Теперь понятно…

Он вздохнул, поглядев на сестру:

– Значит, Джин ничего не светит?

– Боюсь, что так.

Рон на секунду задумался, а потом улыбнулся. Гермиона вопросительно посмотрела на друга.

– Могло быть и хуже, – ухмыльнулся Рон.

– Что ты имеешь в виду?

– Например, ты могла влюбиться в Паркинсон.

– Придёт же в голову такое! – Гермиона отвесила ему лёгкий подзатыльник.

– Эй, сладкая парочка, вы бы поосторожней ворковали, – над ними склонился Фред. – Если вы будете продолжать в таком духе, наша мама может сделать неправильные выводы – вон она как на вас умильно смотрит!

Рон нахмурился и с испугом поглядел на мать:

– Какие ещё выводы?

– Что вы снова встречаетесь. Мама же не в курсе, что ты влюблена в нас с Фредом, – Джордж незаметно подошёл сзади и подхватил реплику брата. – Только никак не можешь выбрать одного из нас.

– На самом деле выбирать вовсе не обязательно, – шепнул Фред ей с другой стороны. – Мы выше собственнических инстинктов.

– Буду иметь в виду, – фыркнула Гермиона.

Постепенно разговор увял: Гермиона отвечала всё короче и короче, и Рон переключился на соседа справа – Билла, разделявшего страсть брата к квиддичу. Временное оживление, которое Гермиона почувствовала по приезде в Нору, пропало, как не бывало. Она напряжённо разглядывала узор на скатерти; мысли её были далеко отсюда. Похоже, ждать больше нечего. Он не придёт. Либо план Беллатрикс удался, либо Северус Снейп не выбрал времени посетить бывшую ученицу. Может быть, Драко чего-то недопонял, или же профессор просто не смог – ведь он сам себе не хозяин. Или не посчитал нужным – кто она ему, в конце концов.

Сидящий рядом с женой Артур Уизли постучал вилкой по бокалу, привлекая к себе внимание. Весёлый гомон затих. Хозяин дома поднялся и сказал:

– Давайте выпьем за тех, кто сейчас не с нами. Пусть радость Рождества не обойдёт их стороной!

Молли горестно вздохнула: место Чарли пустовало – в заповеднике готовились к родам самки Норвежского зубцеспина. Но Гермиона думала совсем о другом человеке, сжимая рюмку неловкими пальцами. Она резко опрокинула содержимое в рот и закашлялась с непривычки.

– Гермиона, ты чего? – Рон повернулся к ней и привлёк к себе. Чувствуя, что сейчас разревётся, Гермиона высвободилась из его объятья и вскочила.

– Душно. Пойду, подышу воздухом.

– Оденься потеплее, деточка, там подморозило, – посоветовала мисс Уизли, провожая обеспокоенным взглядом подругу своего младшего сына. «Бедная девочка! Каково ей без магии...»

В прихожей было темно. Гермиона сунула ноги в чьи-то большие сапоги, сдёрнула с вешалки первую попавшуюся куртку и вышла во двор. Она проковыляла по протоптанной в снегу тропинке к забору из двух длинных жердин и уселась сверху, вцепившись обеими руками в перекладины, чтобы не упасть.

Впереди простиралась заснеженная пустошь, освещаемая растущей луной. Вдалеке, за холмом, торчал шпиль Оттери-Сент-Кечпоуловской церкви. Было необыкновенно тихо, лишь ветер изредка доносил лай деревенских собак.

С неба на Гермиону равнодушно взирали морозные звёзды. Постепенно их точечный свет стал дробиться от влаги в её глазах. Пока никто не видит, можно дать себе волю.

Позади послышался скрип снега. Гермиона дёрнулась и чуть не свалилась с ограды.

– По ком страдаем? – спросила Джинни.

Гермиона пожала плечами.

– По Драко Малфою, да?

От удивления Гермиона перестала всхлипывать.

– Что? Почему ты так решила?

– У тебя на пальце кольцо, такое же я видела у Люциуса Малфоя. Помнишь, перед моим поступлением в Хогвартс папа схлестнулся с ним в книжном магазине. У меня до сих пор перед глазами эти холёные руки…

– Мало ли похожих колец…

– Прошлой зимой Гарри вернулся с каникул и рассказал мне, что у тебя появился новый парень, которого ты ото всех скрываешь.

– Ну и что?

– Само по себе ничего, – согласилась Джинни, – но вкупе с другими фактами…

– Какими же?

– Тот подарок на день Святого Валентина… Он в духе Малфоя: красиво, но бесполезно.

У Гермионы не осталось сил протестовать. Да и надо ли было это делать?

– Пойдём в дом, я замёрзла, – она неловко сползла со своего насеста, едва не потеряв сапоги.

– Не хочешь говорить... Зря. Может, легче бы стало, – бросила Джинни.

– Ты много говоришь о Гарри? Помогает?

– Не очень, – буркнула младшая Уизли и поплелась вслед за подругой.

***

Когда она вернулась домой в Лондон, чары были нетронуты, а на подушке лежало письмо.

Крёстный не вернулся в назначенное время. Писем от него не было. Тебе что-нибудь известно о нём? Ответь мне как можно скорее.

Д.

– Глуми! – вскрикнула Гермиона, и эльф вырос как из-под земли. – Как это сюда попало?

– Снейпова Локси вчера принесла, – пояснил встревоженный домовик. – Мисс Гермионе лучше сейчас не возвращаться в Прованс. Мадам Лестранж в поместье вместе с гостями. Что-то празднуют.

– Празднуют… Оставь меня, Глуми, – деревянным голосом проговорила Гермиона, съёжившись и закрыв лицо руками.

– Не желает ли госпожа…

– ОСТАВЬ меня! – крикнула Гермиона и повалилась на кровать.

Она попробовала плакать, но не получалось. Сердце наполнилось сухой горечью.

Как жаль, что у неё нет хроноворота, чтобы вернуться на два года назад, в тот день, когда в Отделе тайн разбилось пророчество и Гарри лишился крёстного, но так и не смог наложить Круциатус на Беллатрикс Лестранж. О, с каким бы удовольствием Гермиона показала своему другу, как это делается. Сейчас в ней кипело столько злости и ненависти, что с избытком хватило бы на десяток пыточных проклятий.

Всё было бы исполнено с душой и как следует. Как следует, как должно, как хочется, как не терпится, уж она бы постаралась! Постаралась бы направить всю силу магии, подаренной Лестранжами на одну из Лестранжей – как говорится, similia similibus destruuntur*; да, и не забыть сказать жертве об этом, она оценит изящество решения. Она оценит изящество решения, когда будет биться в конвульсиях на каменном полу, до крови кусая губы, корчась в пароксизме боли. В пароксизме боли, в луже собственной мочи, Беллатрикс не сможет не оценить. Не сможет не оценить, потому что сама знает, как сила пульсирует под кожей пальцев, как жаждет эта родная ей сила излиться через палочку, сфокусироваться в безжалостно разящий луч.

Безжалостно разящий морок луч рассудка, дивно холодного на фоне этой горячей злобы, спасительно сверкнул в её сознании. Неужели к возвращённой магии прилагается такое неистовство?

Мутная волна схлынула и обнажила всю неприглядность вывороченных из подсознания низменных желаний. Ведь это она, Гермиона, а не кто-нибудь ещё, облизывает губы в предвкушении чьих-то мучений. Стало страшно и противно. От самой себя. От того, что с ней делает чужая кровь, которая сладостно нашёптывает, что можно всё, если покусились на твоё.

В том-то и дело, что не твоё. Не успело стать твоим…

***

Она заснула только под утро, забывшись беспокойным, не приносящим облегчения сном. Будильник вырвал её из тягостной мути, но тут сразу заявила о себе память, обрушив на неё беспощадное воспоминание о вчерашнем вечере. Гермиона четверть часа лежала в постели, тупо уставившись в потолок, но потом чувство долга подняло её на ноги. Кто же будет выносить судна, если она останется дома? Больные маги так же беспомощны, как и больные маглы. Хорошо, что она кому-то нужна…

***

Гермиона медленно толкала перед собой тяжёлую тележку с утками по коридору Мунго, глядя под ноги. Периферийным зрением она увидела, что в дальнем конце коридора навстречу ей движется группа людей. Движется неровно, какими-то скачками. У мужчины, шедшего, а вернее плетущегося в центре, было что-то странное в контурах тела… А, понятно, руки заведены за спину. Тяжёлая, неровная походка; временами его заносило в сторону. Замыкающий повторял движения среднего, вытянув руку с волшебной палочкой… Первый человек всё время оглядывался на среднего, средний из последних сил старался сохранить достоинство движений, но это у него плохо получалось. «Еле тащится… Почему тогда не на носилках?» – подумала Гермиона. Чем ближе подходили к ней люди, тем сильнее стыло сердце: глаза ещё не поняли, а сердце уже увидело. Человек в середине… Что-то знакомое в осанке, в посадке головы… Длинные чёрные волосы перепутаны, почти полностью закрывают лицо… Походка изменилась, но осанка осталась.

Северус Снейп!

Они всё ближе. Форменные мантии, нашивки в виде восходящего солнца. Так, авроры, понятно… Гермиона стиснула ручку тележки. Она опустила голову, чтобы не выдать себя, прижалась к стене, будто для того, чтобы дать конвою пройти; на самом деле хотелось опереться обо что-нибудь, потому что ноги не держали.

Когда первый аврор прошёл мимо, окинув её подозрительным взглядом, Снейп дёрнулся, чтобы откинуть волосы, которые липли к скулам, и слегка повернул голову в её сторону. Гермиона впилась взглядом в лицо Снейпа, пытаясь поймать его взгляд, да лучше бы не смотрела: вместо лица кровавое месиво, глаза заволокло болью. Его резко повело к стене, замыкающий испуганно взмахнул палочкой, повторяя движения конвоируемого.

– Колдосанитар, откройте палату и отойдите назад! – нервно заорал первый аврор.

Гермиона приложила магический ключ к двери свободной палаты. По иронии, это оказалась бывшая палата Николь. Замыкающий грубо ткнул палочкой в спину пленника.

– Шевелись, урод!

Снейп нетвёрдо двинулся вперёд и, не заметив порога, споткнулся, с размаха упал на пол, да так и остался лежать. Гермиона сделала движение, чтобы помочь, но аврор гаркнул: «Стоять!» – а сам с опаской приблизился к неподвижному телу, держа палочку на изготовку. Но Снейп не проявлял признаков жизни, и авроры отлевитировали его на кровать.

– Всему персоналу отделения срочно собраться на совещание, – раздался голос старшей медиковедьмы Паркер, усиленный Сонорусом.

– Идите, – отпустил Гермиону аврор.

Когда Гермиона вошла, комната уже была полна колдомедиков, обменивающихся недоуменными вопросами по поводу внеурочного собрания. Входная дверь с грохотом отлетела к стене, и появился Главный администратор. Все повернулись к нему и разом возмущённо заговорили.

– Тише! – Фишер рубанул рукой. – Сегодня у нас радостный день. Наконец пойман ближайший приспешник Того-Кого-Нельзя-Называть, матёрый Пожиратель, находящийся в розыске уже полтора года. Северус Снейп, – выплюнул ненавистное имя Фишер. – Когда его брали, он устроил настоящую бойню, мерзавец! Ну, наши его тоже отделали, не дай Мерлин никому! Короче, надо его подправить немножко, а то сдохнет и не сможет оценить прелести Азкабана. Самое позднее через неделю он должен быть отправлен в предварительную камеру суда. На это время вводится повышенная степень охраны больницы – может быть предпринята попытка освобождения. От ублюдка можно ожидать чего угодно. А теперь я хочу назначить санитара в палату к преступнику.

Среди персонала пронесся ропот.

– Желающих нет?

Молчание.

– Тогда назначу сам. Это будет… это будет… – Фишер обвёл взглядом присутствующих, – девушка, которая благодаря своему происхождению не боится грязной работы и готова пожертвовать собой ради дела, что ей ещё остаётся… Мисс Гермиона Грейнджер.

Фишер насмешливо уставился на девушку.

– Вы же не боитесь своего бывшего профессора, да, Грейнджер? Вам интересно посмотреть, что он придумает, чтобы отсюда сбежать? Или думаете, он вас не тронет по старой дружбе? Что-то сомневаюсь…

Она вскинула подбородок:

– Разрешите приступить?

– Да, приступайте.

– Гермиона, будь предельно осторожна, – нахмурившись, сказала Марта Паркер. – Рой, может, я помогу мисс Грейнджер? Как же она одна-то будет?

– Паркер, у вас есть своя работа. Ею и займитесь, – отрезал Фишер.

Старшая медиковедьма недобро посмотрела на Главного администратора и открыла было рот, но тут её отвлёк мистер Эшби.

“Неделя до Азкабана… Судьба будто издевается над ним…”

***

У двери палаты с двух сторон стояли авроры, но не те, которые конвоировали Снейпа. Один строго сказал:

– Проходим, не задерживаемся.

– У меня назначение на дежурство в этой палате.

Авроры с сочувствием смотрели на Гермиону.

– Девушка, вам сколько лет? – спросил один.

– Девятнадцать, а что?

– Неужели постарше никого не нашлось?!

– Я справлюсь, сэр, я уже тут седьмой месяц работаю, всякое видала…

– Видала она! – проговорил тот, что постарше. – Ох, девонька, этот-то – не пешка, это один из первых Его последователей, очень опасен, владеет приёмами тёмной магии, легилимент. В прошлый раз, когда суд был, ухитрился вывернуться, сам Альбус Дамблдор за него заступился, а этот гад его и порешил потом в знак признательности.

– Я его знаю, он у нас в Хогвартсе преподавал зельеварение. Наш факультет, Гриффиндор, на дух не переносил. Сколько я у него штрафных баллов заработала, жуть!

Молодой аврор ободряюще улыбнулся:

– Наших, гриффиндорских, издалека видать. Держись, подруга. Бог не выдаст, свинья не съест…

Старший неодобрительно покосился на напарника.

– «Держись!» Глупости говоришь. Держись, не держись, всё одно – если он вдруг придёт в себя, ей с ним не справиться. Совсем у здешнего начальства соображенья нету – девчонку сопливую присматривать за Пожирателем поставили! По мне, так сейчас бы его на допрос, и дело с концами. Выбили бы признательные показания, а дальше – скатертью дорога на тот свет, к Мордреду-предателю.

– Так ведь он без палочки и еле на ногах стоит, – возразила Гермиона.

– Палочку у него, конечно, отобрали, руки перебили, только он и без палочки троих уложил!

– Насмерть уложил? – ужаснулась Гермиона.

– Да нет, обездвижил, но до сих пор чары снять не можем. Нам находиться в палате запрещено, тёмные маги умеют незаметно сонное заклятье применять, были случаи…Ты, смотри, осторожнее, близко к нему не подходи, в глаза ему не смотри, как что почувствуешь необычное, сразу нас зови. Как звать-то тебя?

– Гермиона.

– Иди, Гермиона, Мерлин тебе в помощь! Я бы и сам помог, но пост оставить не могу.

– Спасибо, сэр.

Призвав на помощь всё своё самообладание, она вошла в палату.

_______
similia similibus destruuntur – подобное разрушается подобным



Глава 33.


Семь дней до Азкабана

В комнате пахло безнадёжностью и кровью. Ко всему этому примешивался застарелый букет лекарственных зелий, который невозможно было изгнать из палаты даже волшебством.

Гермиона прислонилась к стене и обхватила себя руками.

То, что сейчас с трудом можно было назвать человеком, неподвижно темнело на белоснежно-унылом больничном белье. Сломанная рука безвольно свисала с кровати; простыня пропиталась кровью. Грязные штанины задрались, открывая тощие, несуразные, с синеватым отливом лодыжки, поросшие редкими чёрными волосками. Одно колено было подтянуто к животу, как будто его хозяин пытался сгруппироваться, ботинок упал на пол, обнажив сиротливую пятку с поджатыми пальцами. Другая нога была неестественным образом вывернута.

Сейчас Северус Снейп был похож на неправильно собранную фигурку из её детского конструктора. Как будто некий неусидчивый ребёнок попробовал собрать себе игрушку, но забыл, в какую сторону у человека смотрят коленки, и, немного попыхтев, забросил своё неудавшееся творение под кровать – вечером с работы придёт отец, и вместе они всё исправят.

Ей же не на кого было рассчитывать. Собирать и исправлять придётся самой – Фишер с ухмылкой сообщил ей, что настал её звездный час. На этом пациенте она сможет продемонстрировать, чему научилась почти за полгода работы в Мунго. Видя её недоумение, Главный администратор сказал, что она наблюдательна, умна, въедлива, аккуратна и её навыков должно хватить на то, чтобы ублюдок дотянул до суда; нет смысла отвлекать колдомедиков и целителей от работы с более достойными представителями магического мира. Нет смысла тратить время на расходный материал.

Расходный материал? В глазах потемнело от ярости, и у неё возникло желание расцарапать Фишеру лицо. Нет, сейчас это недоступное для неё удовольствие. Вместо этого пришлось всадить ногти себе в ладонь.

«А как же этика? – спросила она. – Разве может медицинское учреждение отказывать пациенту, кем бы он ни был, в квалифицированной помощи? Как на это посмотрит попечительский совет клиники?» Фишер поморщился: Мунго отчасти существовал за счёт пожертвований лиц, воззрения которых далеко не всегда совпадали с политикой Министерства. Впрочем, к чему беспокойство, рассудил он. У почтенных попечителей не будет возможности составить своё мнение по этому вопросу, потому как они об этом не узнают, не так ли, Гермиона? Она медленно кивнула и попросила самостоятельный доступ в хранилище лекарственных зелий. С большой неохотой разрешение было дано с присовокупленной к нему настоятельной рекомендацией не увлекаться, беречь и экономить.

Ты справишься, Гермиона, сказала она себе. У неё есть книги, есть зелья, есть мистер Эшби, в конце концов. Снейп жив – это самое главное. Она напишет Минерве Макгонагалл и мадам Помфри, чтобы те готовились выступить на суде в защиту профессора. Да, самое главное, позвонить Гарри в Бостон – ведь он единственный свидетель того, что произошло полтора года назад на площадке Астрономической башни. Гарри ведь обещал ей, что его показания будут в пользу Снейпа. Всё будет хорошо, всё будет хорошо, уговаривала она себя. Северус станет свободным, ему больше не придётся возвращаться к Волдеморту. «А как же тёмная метка?» – подал голос червь сомнения, но был задавлен: что-нибудь придумаем.

Он бы сказал: «Гриффиндорский идиотский оптимизм» – или что-нибудь в этом роде. Она вспомнила, как её бесили его издевательские высказывания в их адрес на уроках зельеварения. Ей, привыкшей к доброжелательной корректности учителей в магловской начальной школе, его манера преподавания казалась дикой.

Сейчас бы она выслушала от него что угодно, лишь бы он заговорил.

Гермиона спохватилась, что просто стоит и смотрит. Похоже, ей не удалось до конца убедить себя в том, что она справится: от неуютного чувства, подозрительно напоминавшего страх, засосало под ложечкой. Врачи и те никогда не берутся за лечение своих близких, а ей предстоит в одиночку приводить в порядок тяжелораненого человека. В этот момент ей, как никогда, захотелось верить в какую-нибудь высшую силу – чтобы чувствовать, что она не одна.

Снейп лежал лицом вниз совершенно неподвижно – на миг ей показалось, что он задохнулся. Страх отрезвил её и прогнал остатки слабости. Чтобы перевернуть его на спину, понадобилось некоторое усилие: несмотря на свою худобу, он показался ей тяжёлым, возможно, оттого, что был без сознания. Заплывшие веки делали его непохожим на самого себя; впечатление усугубляла щетина, пробивавшаяся вокруг бескровного рта.

Он застонал, не приходя в себя. Гермиона присела на край постели и осторожно провела ладонью по колючей щеке. Это второй раз. Первый раз она дотронулась до него, когда они встретились в Лютном переулке. Правда, тогда он был под чужой личиной. А сейчас – в беспамятстве. Да уж, есть что вспомнить…

Надо решить, что делать: ждать, когда он очнётся сам, или попробовать Ennervate? Однако пользоваться волшебной палочкой в комнате, куда в любую минуту может войти дежурный аврор, кто-нибудь из персонала или того хуже – Фишер, было бы неразумно. Все, кроме Ларри Эшби, считают, что магия к ней пока не вернулась. Это заблуждение – одно из немногих имеющихся в её распоряжении преимуществ, и терять его не следовало.

Как хорошо, что она не поддалась на уговоры Одри и не уволилась из Мунго.

Одри… А ведь есть кое-что, что стоит попробовать! Надо просто успокоиться и вспомнить, как это происходило тогда.

Гермиона закрыла глаза. Глубокий вдох, медленный выдох. Ещё раз. И ещё раз. Странное, щекочущее чувство в переносице. Под крепко зажмуренными веками – фиолетовые завитушки. Покалывание в пальцах. Сгусток тепла в животе. Теперь, после полугодового перерыва, она ощущает свою магию совсем по-другому. То ли она отвыкла, то ли обряд изменил её больше, чем кажется на первый взгляд.

Если сосредоточиться, то можно добиться, чтобы тепло тоненькой струйкой потекло в кончики пальцев. Как тогда. В тот день, когда она сначала чуть не убила Одри, а потом поделилась с ней силой. Получится ли у неё сейчас?

Его ладонь оказалась раза в полтора больше её собственной, шершавые мозоли приятно царапали кожу. Единение. Гермиона закрыла глаза и представила, как серебристый поток медленно перетекает от её руки в руку Снейпа. Нахлынувшая тошнота говорила о том, что у неё получается.

Внезапно пальцы Снейпа сжались, сдавив её ладонь. Глаза резко раскрылись, мутноватый взгляд обежал комнату и остановился на Гермионе.

– Новые навыки? – прошелестел Снейп, разжимая пальцы.

Она во все глаза смотрела на него. Очнулся. Очнулся. Очнулся.

Снейп нахмурился и вопросительно поднял брови. Гермиона наконец вспомнила, что от неё ждут ответа. Она выразительно оглянулась на дверь, кивнула и громко сказала:

– Мистер Снейп, во избежание недоразумений хочу вам сообщить, что палата охраняется нарядом авроров. – На лице профессора отразилось понимание. Гермиона пожала плечами. – Малейшее противодействие с вашей стороны – и я вызываю их сюда. Попытка каким-либо образом повлиять на мое сознание бесполезна – вам всё равно не выбраться из помещения. Также напоминаю: клиника защищена антиаппарационным барьером, поэтому не тратьте силы зря, – последние слова прозвучали слишком жалобно. – Вам всё ясно? – как можно равнодушнее спросила она.

– Не беспокойтесь, я слишком брезглив, чтобы ковыряться у вас в голове.

Гермиона невольно улыбнулась: достаточно хорошо себя чувствует, чтобы выговаривать сложноподчиненные предложения.

– Я должна вас осмотреть и определить характер и масштаб повреждений. Приготовьтесь к осмотру, – получилась неплохо: решительно, твёрдо и бесстрастно. Почти как у мистера Эшби. Ещё бы сердце так не билось…

– Медицинское обслуживание, за которое платит аврорат, – что может быть лучше? – несмотря на обстоятельства, Снейп не утратил своего ехидства.

В следующую минуту стало ясно, что она не зря старалась: в комнату заглянул аврор.

– У вас всё в порядке, мисс Грейнджер? Что-то он много болтает, – он угрожающе покосился на Снейпа. – По моим подсчётам, он ещё с полсуток должен валяться в отключке.

– Да, всё хорошо, – натянуто улыбнулась ему Гермиона. – Мистер Снейп, если вы думаете, что кто-то собирается вас «обслуживать», то вы глубоко заблуждаетесь. Не дать вам умереть раньше, чем суд вынесет приговор, – вот единственная задача сотрудников Мунго.

Аврор странно поглядел на неё, но промолчал.

– Вряд ли из этого что-нибудь выйдет, – проскрежетал Снейп. – Суда…

– Не распускай язык, а то вмиг укоротим! – прикрикнул на него аврор. – Если он будет вас доставать, мисс Грейнджер, зовите нас, мы его быстро утихомирим. И помните, что этот человек – лжец; не надо верить всему, что он говорит.

Её посетило неприятное ощущение, что она чего-то не улавливает в этом разговоре. Ладно, потом разберёмся…

– Я помню. А теперь, если позволите, я хотела бы его осмотреть.

У неё впереди была вся жизнь – так она чувствовала – пока она не влюбилась в человека старше себя и не научилась остро ощущать, как это время утекает сквозь пальцы. У неё – раннее утро, его же день близок к полудню. И если бы дело было только в двадцатилетней разнице между ними. Сейчас эта помеха казалась пустяковой по сравнению с запущенным обратным отсчётом: семь дней до суда, шесть дней, пять…

Гермиона опомнилась – оказалось, что она молчит и смотрит в пол.

– Может быть, мне остаться? – спросил аврор – видимо, подумал, что ей страшно. Неплохой человек по-своему. Удивительно, как много вокруг неё хороших людей… с диаметрально противоположными интересами.

– Думаю, что справлюсь, – заверила его Гермиона. – Спасибо, мистер…

– Мэтлок, мисс.

– Спасибо, мистер Мэтлок.

Мистер Мэтлок с сомнением покачал головой и направился к выходу. Гермиона дождалась, пока дверь за ним закроется, и достала из кармана передника блокнот. В конце концов, должна же она куда-нибудь записывать результаты осмотров? Эшби, который, кажется, помнит всё, тем не менее всегда таскает с собой записную книжку. Никто не удивится, увидев, что она делает записи, может, посмеётся про себя: жалкая маглокровка-сквиб вообразила себя колдомедиком.

Что же собирался сказать Снейп, когда мистер Мэтлок прервал его?

«Почему ничего не выйдет?» – написала Гермиона на клетчатом листке, протянула блокнот с карандашом Снейпу, и встала, загораживая его, чтобы от двери нельзя было ничего увидеть.

«Суда не будет» , – с трудом нацарапал он в ответ.

Она сморгнула. Это не укладывалось в голове. «Вы уверены?» – произнесла она беззвучно.

Он кивнул и отвернулся. Ноги у неё подогнулись, и она ухватилась за спинку кровати. Ноги были словно ватные, блокнот выпал из рук. Суда не будет? Человека отправят в тюрьму без судебного разбирательства? На пороге двадцать первого века, в Англии?

Судя по тексту на розыскном плакате, в живых оставлять его не собираются. Поцелуй дементора, и конец? Меньше чем через семь дней…

Она впала в странное оцепенение – смотрела на валяющийся блокнот и думала: надо бы поднять.

Снейп глядел на неё, внимательно и спокойно. Было ли это спокойствием смирившегося человека? Или привычкой? Или он на что-то надеялся? Или просто ещё не осознал до конца своё положение?

– Грейнджер, вы вроде бы собирались меня осматривать. Передумали?

– Н-н-нет, – выдавила Гермиона и, наконец, придя в себя, подобрала блокнот. – Мне надо понять, сколько понадобится костероста, – голос непозволительно дрожал. – Сейчас я проверю, что у вас сломано. Обычно это делают с помощью заклинания, но в вашем случае…

– Понятно, – оборвал её Снейп и нахмурился. Он прав: она должна всё время помнить, что их подсушивают, и перестать блеять, словно испуганная овца.

Гермиона сглотнула и нерешительно дотронулась до его руки.

– Я не стеклянный, – резко бросил профессор. – Делайте, что собирались.

Представь себе, что это не он, а какой-то чужой человек. Просто никто. И мне всё равно, что кожа такая тёплая…

Осмотр его рук показал, что левая была вывихнута. Звать Паркер, чтобы вправила? Но у Гермионы имелось небезосновательное подозрение, что после беседы с ней Фишер соответствующим образом проинструктировал Старшую медиковедьму. Наклонившись будто бы для того, чтобы поправить одеяло, она украдкой достала палочку и прошептала простенькое, но действенное заклинание от вывиха – им владела даже Китти.

Теперь грудная клетка. Не смущайся, делай, что нужно, как нечто само собой разумеющееся. Если бы это был тот капризный старик из пятнадцатой, ты бы и минуты не сомневалась. Гермиона собрала всю свою решимость и дрожащими пальцами потянулась к пуговице его сорочки.

– Вошли во вкус? – ехидно поинтересовался профессор.

Гермиона вспыхнула и не нашлась, что ответить. Она быстро расстегнула оставшиеся пуговицы; Снейп, затаив дыхание, смотрел куда-то в потолок. Когда она надавила на одно из ребер, он с силой втянул воздух и поморщился.

– Простите, сэр, – Гермиона машинально провела рукой по коже, как бы извиняясь и успокаивая. На пациентов это обычно действовало умиротворяюще. Но не на этого.

– Я требую, чтобы мне заменили колдосанитарку! – прорычал профессор, резко подаваясь назад.

На пороге с угрожающим видом появился Мэтлок. Гермиона махнула ему рукой: мол, всё в порядке. Дверь закрылась.

Ох, наверно, сейчас ей полагается на него разозлиться…

– Боюсь, что в данной ситуации у вас нет права голоса, – холодно проговорила она. – Никто особо не рвался присматривать за вами.

– А вы, значит, рвались? И чем же я обязан столь трогательной заботе?

Гермиона не могла понять, что вызвало столь резкую смену его поведения. Неужели он всерьёз не хочет её видеть?

– Рвалась?! Меня к вам назначил Фишер, так что придётся терпеть, – в голосе просквозила обида. Его холодный тон отзывался у неё где-то внутри тупой болью. Ну что ему не так?

Стиснув зубы и вызывающе глядя на Снейпа, она неуверенными пальцами застегнула ему сорочку и отошла к окну. Там, внизу, как символ безнадёжности, чернели пики забора, притягивая зачарованный взгляд. Солнце уже скрылось за крышей противоположного дома; вечерело, на снегу появились сизые тени.

– Грейнджер, куда вы делись, я вас не вижу, – проворчал профессор, пытаясь повернуть голову. – Чего вы там мнётесь, идите сюда, вы не закончили осмотр.

– Ваши ноги, – пробормотала Гермиона, отворачиваясь от окна. Снейп вопросительно поднял бровь. – Надо осмотреть ноги. Брюки придётся снять.

– Я сам, – он неловко завозился под одеялом, расстёгивая пуговицы. – Потяните за штанины, будьте любезны.

Она кивнула и, почти не покраснев, помогла ему освободиться от брюк. Сломанная нога чудовищно отекла. Выглядело жутко, но, к счастью, костерост должен с этим прекрасно справиться. Непонятно, как он дошёл до палаты. На одной силе воли?

– Э-э-э, а там есть ушибы или раны? – она дёрнула головой в сторону его паха, прикрытого одеялом.

– Есть. Ушибы, – коротко ответил Снейп. Гермиона закусила губу, не желая представлять, как он их получил. – Но я бы не хотел…

– Да-да. Я попрошу своего сменщика обработать их.

– Значит, всё-таки нашёлся ещё один смельчак? – кажется, профессор был рад возможности сменить тему.

– Коди никогда не отказывается от работы – происхождение не позволяет.

– Оборотень? – напрягся Снейп.

– Нет.

«Рождён от вампира».

Бросив взгляд на записку, Снейп скривился.

Гермиона села на стул, стоявший рядом с кроватью, достала из кармана бутылочку с концентрированным костеростом и, прикинув масштаб повреждений, развела водой в чашке. Снейп хмуро покосился на питьё, но промолчал. Осторожно поднеся чашку к губам профессора, другой рукой Гермиона приподняла его голову. Тяжесть затылка в ладони была приятной, и она пошевелила пальцами, чтобы лучше запомнить это ощущение, совершенно забыв, что он это тоже почувствует.

– Вы, я смотрю, уже совершенно освоились, – беззлобно хмыкнул Снейп.

Она мучительно покраснела и, мысленно обругав себя, осторожно опустила его голову на подушку, потом, не поднимаясь, чуть-чуть отодвинула стул от кровати.

Повисло молчание.

Спросить или нет? Она повертела в пальцах карандаш. Снейп внимательно наблюдал за её манипуляциями.

«Вы здесь из-за Беллатрикс Лестранж?» – взглянув на записку, он резко поднял пронзительный взгляд на Гермиону. Она пожала плечами. Он почти грубо схватил её за руку и на секунду сжал, призывая продолжать.

«Письмо с предостережением не застало Вас».

Дверь скрипнула, и Гермиона, закрыв блокнот, не торопясь убрала его в карман.

Старший аврор быстро обежал взглядом палату:

– Проблемы есть, мисс? Что-то вы здесь попритихли…

– Нет, всё нормально.

Дверь закрылась.

Снейп тяжело перевалился на спину и уставился в потолок. У неё заныло сердце. Наверное, зря она ему сказала.

– Мне надо сходить за лекарствами, – пожалуй, сейчас лучше оставить его одного.

Ответа она не получила.

***

Едва она шагнула в коридор, две палочки упёрлись ей в горло.

«Они что-то пронюхали», – метнулась в голове истерическая мысль. Она затаила дыхание: что дальше?

– Извините, мисс. Привычка, – виновато улыбнулся младший аврор, отводя палочку от её шеи.

– Мало ли что, – пояснил старший, опуская свою.

– Милая привычка, – криво улыбнулась Гермиона, восстанавливая самообладание, – а главное, полезная. Кажется, этот Снейп настолько вымотан, что не в состоянии и пальцем пошевелить. Надеюсь, он по большей части будет спать, пока его не заберут отсюда.

– Хорошо бы, – Мэтлок кивнул и прислонился к стене, его молодой напарник, не стесняясь, рассматривал Гермиону.

– Смелая ты девчонка. И выдержка имеется. Никогда не думала о том, чтобы у нас работать?

– М-м-м, одно время думала, – это было почти правдой: когда Гарри на шестом курсе готовился к поступлению в аврорат, она целую неделю размышляла, не должна ли она поддержать его и в этом тоже, – но потом не смогла… по состоянию здоровья.

Мэтлок понимающе кивнул – видимо, читал её личное дело. Интересно, какой оно толщины?

***

Костерост она могла дать Снейпу открыто, но что касается других зелий, особенно обезболивающего, тут Гермиона не была уверена, помня, как это всё было с Николь.


– Мисс Паркер, я тут возьму кое-что, – Гермиона открыла шкаф с лекарствами, понадеявшись, что Старшая медиковедьма не захочет отрываться от своих записей.

– Опять обезболивающее?

– Э-э-э… Да.

У неё глаза, что ли, на затылке?!

Она медленно обернулась к мисс Паркер, не зная, чего от той ожидать.

Медичка вздохнула и устало сказала:

– Гермиона, спустись с небес на землю. В отличие от той девочки с ожогами, которой просто не посчастливилось родиться у своих родителей, этот твой теперешний пациент – мразь и подонок, который сделал свой выбор сознательно. Он заслужил боль. Много боли.

Умом она понимала Паркер – со стороны всё выглядело именно так. Марта Паркер была вдовой аврора, погибшего от рук Пожирателей – наверно, она имела право так говорить.

– У меня есть персональное разрешение от Фишера на доступ к лекарственным зельям. А кто мразь и кто чего заслужил – это не нам судить, а Визенгамоту. К слову сказать, магловские врачи дают клятву оказывать помощь любому человеку.

– Ну, как знаешь, Гермиона. Твоя ответственность – тебе решать. Давай сладкого чаю сделаю? А то вон бледная какая! Посиди со мной немного – никуда твой Снейп не денется.

– Это уж точно! – хмыкнула Гермиона. Отказываться от предложенного чая было бы неразумно. Кроме того, ей подумалось, что справляться с досадой Северус Снейп предпочёл бы в одиночестве.

Чай пришёлся кстати – тепло приятной волной согрело желудок, и она немного успокоилась.

Возможно, ещё не всё потеряно. Прежде она всегда находила какой-нибудь выход. Надо просто подумать. Хорошенько подумать.

Гермиона отхлебнула ещё чаю и вдруг резко отставила кружку: острая иголка паники кольнула внутри.

– Я, пожалуй, пойду, – она вскочила; растущее беспокойство буквально выталкивало её за дверь.

– Иди, но будь, пожалуйста, осторожна. Не стесняйся звать охрану, если вдруг почувствуешь что-нибудь подозрительное.

– Хорошо, миссис Паркер.

***

Оба аврора выглядели напряжёнными. Гермиона хотела войти в палату, но Мэтлок преградил ей путь:

– Там сейчас мистер Фишер. Распорядился никого не пускать.

Её беспокойство получило конкретное основание – она вспомнила, каков бывает Фишер, когда не боится получить отпор. Сердце пропустило удар; Гермиона лишь надеялась, что на лице у неё ничего не отразилось.

– Ко мне это не относится, – вздёрнула она подбородок. – Я назначена к этому больному как раз мистером Фишером. Он мне доверяет.

Из-за двери послышался глухой стон. Гермиона шагнула вперед и прошипела:

– Если хотите получить Снейпа живым, то пустите меня. У него с Фишером личные счёты.

– Не преувеличивай. Главный администратор прекрасно осознает, что Снейп важен как свидетель.

– Хотите проверить? Не думаю, что… – новый стон прервал её слова.

Мэтлок внимательно посмотрел на неё, пожал плечами и отошёл в сторону. В конце концов, этот Фишер ему не начальник. Случись что, именно его, Мэтлока, выгонят с работы и лишат аврорской пенсии. У него, в отличие от Фишера, нет высоких покровителей в Министерстве.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, мисс Гермиона.

Она с силой рванула дверь на себя и влетела в палату. Посередине комнаты, широко расставив ноги, стоял Фишер. Палочка его была направлена в сторону Снейпа, который, сжав зубы, извивался на постели. Его длинные пальцы скребли простыню, голова моталась из стороны в сторону. Глаза Фишера блестели от возбуждения, казалось, он упивается болью, причиняемой своему недругу.

Не раздумывая ни секунды, Гермиона подскочила к нему и выбила из рук палочку. Действие заклятия оборвалось.

Ну и как теперь выкручиваться?

Решив, что нападение – лучший способ защиты, она заорала:

– Что это вы делаете, Рой? Вы хотите, чтобы этот мерзавец сдох ещё до встречи с дементорами? Надо было сразу мне так и сказать! Я не стала бы с ним возиться. Неужели вы забыли, что аврорату нужен живой свидетель, а не очередной мертвец? Если бы они хотели его прикончить, они давно бы это сделали и без вас! О чём вы думали?! Как вы будете объяснять использование непростительного заклятья в стенах клиники? Это вообще ни в какие ворота не лезет! Пациенты разбегутся от нас, когда узнают, что начальство Мунго под горячую руку направо и налево раздаёт Круциатусы.

«Кажется, пока достаточно», – подумала она, отвечая на его яростный взгляд не менее яростным.

– Грейнджер! Как вы смеете?! Да я вас уволю к троллевой матери! – прорычал Фишер, угрожающе надвигаясь на неё. Сейчас он казался ей как никогда огромным.

– И увольняйте! Не хочу видеть, как рухнет ваша карьера, всего лишь потому, что вы не умеете держать себя в руках, – ей даже удалось изобразить нечто, похожее на всхлип.

Фишер смотрел недоверчиво. Чтобы выражение его лица смягчилось, ей пришлось всхлипнуть ещё пару раз. «Кажется, купился!» – возликовала Гермиона.

– Не волнуйся, никто мне и слова против не скажет. Держись меня, Гермиона, – голос сочился самодовольством.

– Там охрана беспокоится, – она кивнула на дверь. – Всё же не стоит создавать самому себе лишние сложности.

Фишер бросил злобный взгляд на Снейпа.

– Удавил бы гада, но ты права, он ещё пригодится… Обезболивающего не давать. Тебя сменит Коди – Лайза отказалась работать с этим… пациентом. Я не имею права её заставлять. Так что твоя смена сегодня будет длиннее.

«А меня заставлять, значит, можно!»

– Хорошо, сэр.

Подобрав с полу палочку, Фишер вышел из палаты.

«Фу, в этот раз пронесло!» – обрадовалась Гермиона и подбежала к кровати.

– Профессор, сэр, вы живы?

Снейп приоткрыл глаза и уставился на Гермиону с каким-то непонятным выражением лица.

– Конечно, жив – этот бездарь даже Cruciatus как следует наложить не умеет, – презрительно проговорил он и, не выдержав, застонал. Видимо, Фишер был не такой уж и бездарь. Гермионе стало плохо от вида искусанных губ.

Слышно было, как за дверью Главный администратор сердито выговаривает аврорам.

– Сейчас, потерпите, – она быстро смешала в стакане лекарство. – Выпейте, оно быстро действует – сейчас вам станет легче.

– Не слушаетесь старших?

– Это привычка. Знаете, ещё со школы, – улыбнулась Гермиона.

– О, знаю, – слово прозвучало неожиданно мягко. Или он просто ослаб? Наверное, ослаб.

– Я не должна была уходить из палаты, – жалобно проговорила Гермиона, глядя, как он ищет, куда пристроить руки, чтобы не было заметно, как они дрожат. – Мне следовало бы догадаться, что он рано или поздно явится сюда.

Снейп пожал плечами и притянул ноги к животу. Лицо посерело, дышал он часто и неглубоко, уставясь в одну, только ему видимую точку. Через некоторое время зелье подействовало, острая боль отступила, и он сразу же провалился в беспокойный сон: пальцы подрагивали, левое веко дёргалось; периодически тело сводило сильнейшей судорогой. Хотя каждый отдельный приступ продолжался недолго, но интервалы между ними были пугающе малы. Гермионе начало казаться, что спазмы повторяются всё чаще и чаще.

Проклятый Фишер! Злопамятный подонок!

В блокноте, слава Мерлину, ешё оставалось порядочное количество листов:

Мистер Эшби,

не могли бы Вы заглянуть в палату номер шесть спецблока – мне срочно требуется Ваша помощь.

Заранее признательна,

Гермиона Грейнджер

Она вышла в коридор, где вполголоса переговаривались хмурые авроры, и, сложив записку, протянула бумажную птицу Мэтлоку:

– Запустите, пожалуйста. Это для целителя Эшби, я вызываю его сюда.

Старший аврор отнёсся к её инициативе скептически:

– Зачем Снейпу целитель? Неделю и так протянет.

– После визита мистера Фишера – едва ли. Если ничего не предпринять, – коротко пояснила Гермиона.

Мэтлок присвистнул:

– Ничего себе! Однако у вас тут и методы лечения… Чем же он его приложил?

– Я не видела, – соврала Гермиона, – когда я вошла, дело было сделано. Снейп в очень плохом состоянии.

– Фишер ничего не говорил об этом, когда выходил, – на лице аврора отразилось недоверие.

– Фишер по образованию зельевар, а не целитель. В вопросе о состоянии пациента нельзя полагаться только на его мнение. Кроме того, у меня есть полномочие обращаться к целителю в подобных случаях. Вы охраняете – мы лечим.

Мэтлок задумался: пожалуй, стоит позволить целителю оказать преступнику первую помощь – тогда никто не посмеет упрекнуть аврорат в негуманном обращении с подследственным, а если пойдёт что не так, можно будет переложить ответственность на этого Эшби. Он коснулся палочкой бумажной фигурки, и та резво вспорхнула под самый потолок.

– Но я буду вынужден отметить всё это в рапорте.

Гермиона пожала плечами и вернулась в палату.

Через некоторое время на пороге появился недовольный Эшби.

– Что за спешка? Вы же прекрасно знаете, что в это время у меня приём!

Весь его вид выражал усталость и раздражение. Гермиона знаком пригласила его подойти поближе.

– Ларри, я не знаю, как это остановить!

Он некоторое время внимательно наблюдал за Снейпом. Постепенно раздражение сменилось заинтересованностью.

– Что вы тут с ним делали, чтобы добиться такого эффекта?

– Cruciatus.

– Рой отвёл душу? – догадался Эшби.

Гермиона кивнула.

– А вы куда смотрели? – он нахмурился и вытащил палочку. – Не забывайте, что вы отвечаете за пациента прежде всего перед Главным целителем, как бы Рой не раздувал щёки.

– Я была у миссис Паркер. И про свою ответственность помню – поэтому и вызвала вас, – вид у неё, наверно, был тоскливый, потому что в глазах Эшби мелькнуло сочувствие.

– Ладно, Грейнджер, не кисните. Сейчас починим вашего профессора – будет как новенький. Только вот нос исправить не обещаю – даже не просите.

Отвратительная способность шутить, когда всё плохо.

– Да и так вполне ничего, – буркнула Гермиона.

– О вкусах не спорят, – Эшби приблизился к постели и очертил над Снейпом несколько фигур, отдаленно напоминающих неровные восьмерки, нахмурился. – Он сопротивляется. Я не могу ничего сделать.

– Он же спит!

– Тем не менее, я чувствую противодействие своим заклинаниям. Щит. Это редкость, чтобы в бессознательном состоянии маг мог держать щит. Силён ваш Снейп!

– Привычка, наверно.

– Такие привычки многое говорят о человеке, – Эшби потёр подбородок и резко обернулся. – Что вы стоите?! Помогайте! У меня нет времени ждать, когда он соизволит очнуться! Если вообще он очнётся.

– Но как?

– Только не Ennervate – это его окончательно доконает. Попробуйте как-нибудь по-другому.

Гермиона застыла в нерешительности: она не понимала, чего он от неё добивается.

– Эх, неужели у Лестранжей вас ничему полезному не научили? – Эшби искоса взглянул на неё.

«И откуда он, спрашивается, знает? Неужели Свидетель – это он?» – мелькнула мысль.

– Научили.

Гермиона наклонилась над Снейпом, коснулась его дёргающейся руки и попробовала послать толчок силы сквозь пальцы. В этот раз всё получилось гораздо быстрей и проще – ей почти не пришлось сосредоточиваться и прикладывать усилия. Интересно… Но сейчас некогда об этом думать.

Чёрные ресницы дрогнули.

Чувствуя лёгкую дурноту, она спросила:

– Сэр, вы меня слышите?

– Да.

– Профессор, снимите, пожалуйста, щит. Иначе мы не сможем вам помочь. Это целитель Эшби. Он избавит вас от последствий Круциатуса.

– Нет, – просипел тот.

Гермиона многозначительно посмотрела на дверь и на Эшби. Тот взмахнул палочкой, накладывая Silencio.

– Сэр, это Лоренс Эшби, двоюродный брат мистера Малфоя и крёстный отец Панси. Он обещает, что не воспользуется легилименцией. Вы можете снять щит.

Снейп открыл глаза и с сомнением уставился на целителя:

– Ваши обещания чего-нибудь стоят, мистер Эшби?

Целитель резко опустил палочку и холодно сказал:

– Приятно оставаться.

– Ларри, не уходите! – Гермиона схватила его за рукав. – Профессор, мистер Эшби лжесвидетельствовал, чтобы мне помочь. Ему можно доверять!

– Чего вы боитесь, Снейп? – резко бросил Эшби.

– Не вашего ума дело.

– Прошу вас, сэр, снимите щит! Ларри, пожалуйста! – она умоляюще взглянула на Эшби.

– Я обещаю вам, Северус Снейп, что не буду пытаться войти в ваше сознание, пользуясь вашим нездоровьем, – нехотя проговорил он.

Снейп окинул его цепким взглядом, посмотрел на затаившую дыхание Гермиону, кивнул и на секунду закрыл глаза.

– Готово.

Эшби поднял палочку и начал сплетать вязь лечебных заклинаний. Гермиона пыталась запомнить, что он делает, казалось, она узнаёт некоторые элементы, но в связке они были ей непонятны. Иногда Эшби резко обрывал движения и делал паузу, в течение которой, видимо, его воздействие на пациента происходило на недоступном для Гермионы уровне. Хаотические сокращения мышц постепенно сошли на нет, и глаза Снейпа прояснились – наверно, ушла остаточная боль от Круциатуса.

– Ну, с вывихами и переломами сами разберётесь, – лениво проговорил Эшби, убирая палочку. – Хотя я бы не стал доводить пациента до полной красоты – Рой может расстроиться. А вам, дорогой мой, – обратился он к Снейпу, – я посоветовал бы не оберегать свои секреты двадцать четыре часа в сутки – щит существенно замедляет выздоровление.

– Спасибо, – по тону Снейпа можно было понять, что он не собирается прислушиваться к совету, за который благодарит.

Эшби фыркнул и повернулся к Гермионе:

– Мисс Грейнджер, нам надо поговорить.

– Да? Хорошо.

– Не здесь, разумеется.

– Я бы не хотела уходить из палаты.

– Придётся. Долго не задержу, – не терпящим возражений тоном заявил Эшби.

Они покинули палату, и, завернув за угол, целитель опять наложил Silencio. Гермиона взглянула на него и поняла, что он разозлён.

– Вы сказали этому человеку, что я солгал аврорам. Я уже жалею, что помог вам!

– Не беспокойтесь об этом, – ляпнула Гермиона, прежде чем успела сообразить, что говорит.

– Вы ещё имеете наглость меня успокаивать! Вы не подумали, что в один прекрасный день его заберут в аврорат и допросят под Веритасерумом? Тогда у меня и у вас, кстати, будут бо-о-ольшие неприятности. О чём вы думали, когда мели языком?!

– Им в голову не придёт у него об этом спрашивать, – промямлила Гермиона, сама не очень в это веря. – Их интересует прежде всего Сами-Знаете-Кто.

– Сотрудники аврората не так глупы, как вам хотелось бы думать. Два и два сложить недолго. Тем более вы со своими эскападами намозолили им глаза. Чудовищное легкомыслие – выложить всё первому встречному.

– Он не первый встречный. Он крёстный Драко.

– Это, конечно же, в корне меняет дело! – сердито бросил он. – Я разочарован, Гермиона. Как вы могли так поступить со мной?!

– Простите, Ларри, я… я просто растерялась – не знала, как его уговорить.

– Его ещё надо уговаривать! – Эшби покачал головой и с сожалением посмотрел на Гермиону. – Логика женщин выше моего разумения… Ладно, я и так потратил на вас много времени.

– Спасибо, сэр, – тихо проговорила Гермиона.

– Вот ещё что: не вздумайте убирать ему синяки и отёки – потерпит как-нибудь. А вам ни к чему лишние проблемы. Обезболивающее можете брать у меня – в отличие от Паркер, я никому не отчитываюсь о расходе лекарственных средств.

***

Коди неловко переминался с ноги на ногу, пока авроры проверяли его доступ.

– Привет! Что, уже конец смены? – удивилась Гермиона.

– У кого конец, а у кого и начало, – проворчал полувампир, забавно сморщив нос.

– Всё в порядке, проходите, – Мэтлок отошёл от двери. – Мы тоже скоро сменяемся.

– Наконец-то! – молодой аврор улыбнулся Гермионе. – Поужинать не хотите? Тут недалеко есть неплохой ресторанчик

– Я бы с удовольствием, но мне надо передать дежурство, а потом скорее домой, иначе мне достанется! – она сделала большие глаза. – Как-нибудь в другой раз.

– Родичи держат в ежовых рукавицах? Интересно, они знают, с кем вам приходится иметь дело? – он кивнул в сторону палаты.

– Не знают, – доверительно сообщила Гермиона. – А то бы я тут и дня не проработала.

– Современные девушки слишком любят независимость, – проворчал Мэтлок, вступая в разговор. – Вот я свою дочь не пустил работать. Хотела к мадам Малкин в швеи пойти… Скандал был. Ну да ладно, скоро выйдет замуж – пусть муж с её капризами разбирается.

Услышав это, Гермиона в кои века обрадовалась, что она маглорождённая.

– Пойдём, – Коди тронул её за локоть.

– До завтра, мисс Грейнджер.

Войдя в палату, Коди остановился у кровати, с любопытством разглядывая неподвижного профессора.

– Он спит? Жуткая рожа! На вампира похож.

– Кто бы говорил, – послышалось с кровати. От неожиданности Коди взмахнул рукой и сбил чашку с тумбочки.

– Ещё один Лонгботтом, – фыркнул Снейп. – Может, выключить свет? Вам будет видней, и чашки останутся целы, – язвительно предложил он.

Коди укоризненно посмотрел на Гермиону.

– Профессор, это Коди. Коди, это мистер Снейп. Прошу любить и жаловать, – многозначительно сказала она, глядя на их одинаково кислые физиономии.

– Ага, – выдохнул Коди – видимо, профессор произвел на него неизгладимое впечатление.

Профессор вместо приветствия поморщился.

– Как вы себя чувствуете, мистер Снейп? – спросила Гермиона.

– Пока сносно. Надеюсь, этот недоумок не будет пялиться на меня всю ночь?

Коди втянул голову в плечи – у него не было хогвартской закалки.

– Итак, Коди. Больной принял суточную дозу костероста. Никаких лекарств в твою смену ему давать не требуется – я сейчас дам ему обезболивающее. Но прежде чем он заснёт, надо обработать ему ушибы в области гениталий. – Коди поёжился. – В случае непредвиденных обстоятельств – судорог, например – вызывай дежурного колдомедика. Всё ясно? Справишься?

– Да, – кивнул парень, с опаской посматривая на Снейпа.

Гермиона развела обезболивающее и протянула профессору, чтобы посмотреть, сильно ли у того дрожат руки. Эшби был мастером своего дела.

– И ешё одна просьба, Коди: если вдруг придёт Фишер, ни в коем случае не оставляй его наедине с пациентом.

– Но если он меня выгонит?

– Придумай что-нибудь, выруби свет, отвлеки его, позови авроров – только не оставляй их одних, пожалуйста, Коди.

Коди во все глаза смотрел на неё.

– Мисс Грейнджер, – подал голос Снейп, – успокойтесь и идите домой.

– Но вдруг…

– Немедленно. Идите. Домой, – угрожающе проговорил профессор.

– Спокойной ночи, Гермиона, не волнуйся, я всё сделаю, что ты сказала.

Она кивнула и молча вышла из палаты.

***

Возвращаться камином в Прованс Гермиона не стала, осталась ночевать в Лондоне – боялась не сдержаться при Николь и высказать ей всё, что думает про мадам Лестранж. А ведь, несмотря на критическое отношение, Ники любила мать – иначе бы не обижалась так сильно на её невнимание.

Где-то с час Гермиона ворочалась в постели – беспокойство разъедало мозги, не позволяя уснуть. Измучавшись, она села, тараща глаза в темноте. Свернувшийся в кресле Косолапус недовольно покосился на неё, затем шумно вздохнул, потянулся, соскочил с кресла, запрыгнул на кровать и лёг под хозяйкин бок, громко урча. Вскорости глаза её стали слипаться, в голове сделалось пусто, ноги согрелись, и она уснула.

Шесть дней до Азкабана

На работу Гермиона примчалась всего лишь на сорок минут раньше положенного. От Коди она узнала, что ночь прошла более-менее спокойно, никто, кроме дежурных авроров, в палату не заходил.

– Кстати, один из авроров, которые сейчас дежурят, мой земляк, – тихо проговорил Коди, опасаясь разбудить Снейпа, который на самом деле не спал, как поняла Гермиона по его дыханию.

– Правда?! Мир тесен… Пойдём-ка, поможешь мне ведро с водой принести.

Когда они зашли в санитарный блок, Гермиона сказала:

– Послушай, Коди, не мог бы ты немного поболтать со своим земляком? Заодно выясните, откуда его коллега. Мне надо поговорить с профессором, а у них приказ – слушать, что происходит в палате. Отвлеки их, а? Ну хотя бы минут на десять.

Коди нахмурился:

– Что ты затеяла?

– Ничего я не затеяла, просто его не хотят серьёзно лечить, а я считаю это неправильным. Пациент есть пациент, кто бы он ни был. Вот и хочу расспросить его поподробнее, но так, чтобы никто не знал.

– У тебя прям обострённое чувство справедливости, – хохотнул Коди, но тотчас посерьёзнел. – Извини. Я попробую.

– Спасибо, Коди! – она чмокнула его в нос.

– Я так понял, ты у этого Снейпа училась?

– Да, шесть лет.

– Он всегда такой? Вчера, пока его мазал, столько всего наслушался! Но как-то я не представляю его кровавым убийцей, как Фишер расписывает. Скорее, нудный и вечно недовольный тип с тяжёлым характером и большим самомнением.

– Сам-то ты очень веселый, а, Коди? – немного обиженно спросила Гермиона.

– У меня… м-м-м… обстоятельства. Нè с чего веселиться.

– Вот и ему не с чего.

– Это да, – протянул Коди.

Он дотащил ей ведро до палаты.

– Постой тут, пока я полы мою, – громко сказала ему Гермиона, – а то наследишь.

Закрыв за собой дверь, она некоторое время слушала, что делается снаружи. Когда из коридора раздались смешки, она подошла к кровати Снейпа.

– Сэр, я знаю, что вы не спите. Сейчас удобное время поговорить без помех.

Он открыл глаза:

– Доброе утро, мисс Грейнджер. А где ваш… х-м-м… коллега?

– Доброе утро, сэр. В коридоре – активно общается с охраной. Профессор, у вас есть какие-нибудь идеи?

– Идей у меня много. Какие именно вас интересуют?

– О том, что бы мы могли предпринять в сложившейся ситуации.

– Мы?

– Да, мы! Или я лишилась вашего доверия, с тех пор, как мы виделись в последний раз?

– Мисс Грейнджер, вы поддерживаете связь с мистером Поттером? – Снейпу почти удалось не поморщиться, проговаривая фамилию.

– В последнее время только по почте – он уехал в Штаты. Помните, я вам писала?

– Он до сих пор не вернулся? – нахмурился зельевар. – Я предупреждал вас…

– Я передала ваше предостережение. В последнем письме он сообщил, что ему удалось обезвредить ешё одну штуку – ну, вы понимаете – и что некие господа Грэбб и Койл посетят владельца предмета, чтобы проверить её сохранность. Даже не представляю, как он будет выкручиваться…

– Поттер умеет выкручиваться, – пробормотал Снейп. – Насколько мне известно, маглы способны доставлять почту из любого конца света максимум за трое суток, не так ли?

– Да, а что?

– Не одолжит ли ваш друг на несколько дней свою знаменитую мантию?

Гермиона просияла:

– Конечно, одолжит!

– Свяжитесь с ним и скажите, что в качестве компенсации я обязуюсь выяснить месторасположение ещё по крайней мере одной… штуки.

– Вы хотите меня убедить, что в иной ситуации вы бы и пальцем о палец не ударили? – хмыкнула Гермиона.

– Чтобы, как вы выразились, ударить пальцем о палец, мне сперва надо отсюда выйти, – сухо заметил Снейп. – Так что позвоните своему другу и передайте ему мои слова.

– Гарри изменил свое отношение к вам, так что вовсе не требуется…

– Возможно, – прервал девушку профессор, – но пусть у Поттера будет дополнительный стимул – мне так спокойнее. Не хочу полагаться на изменчивое настроение капризного героя.

– Гарри вовсе не капризный!

– Мисс Грейнджер, мы теряем время на ненужные пререкания. Если мой план кажется вам разумным, не будете ли так любезны претворить его в жизнь?

– Да, конечно… Но… Я ведь тоже думала об этом и…

– Говорите же!

– Директор Дамблдор мог видеть сквозь неё. Когда мы прятались под ней в хижине Хагрида, он… Короче, существует ли вероятность, что охрана всё же заметит вас? Какие-нибудь специальные чары? Второго шанса ведь не будет… – почти прошептала она.

– Если бы подобные чары существовали, я бы ещё на первом курсе на корню пресёк ночные блуждания Поттера по школе. Но мантия Певереллов – это сверхсильный артефакт. Бытует поверье, что это один из даров Смерти. Я, правда, в это не верю, но, тем не менее, чары против неё бессильны. А Альбус – это Альбус. Равных ему нет.

***

В обеденный перерыв Гермиона добежала до ближайшей телефонной будки и позвонила в приёмную отца.

– Папа, привет, ты не мог бы сейчас зайти на сайт Бостонского колледжа и найти там координаты профессора Джаспера Маджессона – он читает новую историю.

– Ты собираешься уехать учиться в Штаты?

– Что? Да нет! Это по другому вопросу.

– Гермиона, у меня сейчас клиент с открытым каналом в зубе.

– Папа, это очень-очень важно!

– Я не могу – паста засохнет.

– Папа, миленький, ну пожалуйста! Новую намешаешь! Я что хочешь для тебя сделаю! Хочешь, я приду в субботу утром и разберу вашу кладовку?

– Ладно, подлиза. Повеси на трубке.

Через несколько минут она уже записывала рабочий телефон Гарриного работодателя. Прикинув, сколько сейчас времени в Массачусетсе и сколько единиц осталось на её карте, она набрала номер.

Приятный женский голос сказал, что сегодня у профессора нет лекций. Гермиона объяснила, что ей надо связаться с ассистентом профессора и попросила дать ей домашний номер. На том конце трубки замялись.

– Обычно мы не даём частных телефонов наших сотрудников. Но можем передать сообщение, если у вас что-то срочное.

– О... да, я понимаю... Это сообщение для ассистента мистера Маджессона: его дядя Северус попал в больницу. Пусть позвонит сегодня Гермионе в шесть по Гринвичу, – она продиктовала номер телефона родителей.

– Повторите имя дяди, пожалуйста.

– Се-ве-рус. Это очень срочно!

– Не волнуйтесь, я сейчас позвоню профессору.

***

На той стороне Атлантики Джаспер Маджессон что есть силы сдавил рукой телефонную трубку. Прекрасное утреннее настроение упало до нулевой отметки. Думать о том, что мальчик может вдруг взять и уехать, совершенно не хотелось. Джаспер только-только смог освоиться с новым положением вещей: с одной стороны, больше не было никакой лжи, но с другой стороны, правда выглядела более фантастично, чем самая изощрённая выдумка.

Джаспер всегда считал себя реалистом, его мировоззрение не нуждалось в иррациональных подпорках, ему не требовалось верить в Провидение, чтобы чувствовать себя уютно и уверенно – он обеими ногами стоял на земле. И когда лохматый зеленоглазый юноша присел за его столик и предложил свои услуги в качестве ассистента, Джаспер Маджессон ещё не подозревал, что скоро его мир встанет с ног на голову.

Сначала его сбивали с толку некоторые мелочи в поведении Тимоти. Джаспер не мог вспомнить, чтобы видел, как Тимоти звонит кому-нибудь из родных или друзей. Молодой человек прекрасно переносил затворничество, все вечера он проводил дома: в основном, в библиотеке, реже – за компьютером, иногда – в кухне за готовкой и очень редко – у телевизора. Казалось, при таком сидячем образе жизни он должен был набрать лишний вес, но нет – его фигура была… Джаспер сказал бы «потрясающей», но это слово он приберегал для своих коллекционных приобретений, например, для прекрасно сохранившегося бригадного знамени генерала Мюрата.

Знания его ассистента были бессистемны: неожиданно глубоки в одном и поразительно поверхностны в другом. Он наизусть знал списки лотов аукциона Сотбис в пятидесятых годах, но имел весьма слабое представление о политических событиях последнего десятилетия, о чём, кстати, совсем не сожалел. Его совершенно не интересовала современная музыка, он непонимающе хмурился, когда при нем упоминались названия нашумевших фильмов, будучи англичанином, слабо разбирался в футболе.

Он был странным парнем, этот Тимоти Джонсон. Но с ним было интересно поговорить. По некоторым вопросам он имел неожиданно ригористическую позицию, и это не было юношеским максимализмом нахватавшегося по верхам студента – было видно, что это выстраданное мнение. Джаспер задавался вопросом, когда этот мальчик успел приобрести столь твёрдые убеждения, что за жизнь была у него в Англии, что за кошмары не дают ему спать по ночам.

Да, всё началось с интересных разговоров. Где-то через месяц их знакомства Джаспер обнаружил, что ему нравится, как Тим говорит, как поправляет дужку очков, как трёт свой шрам, когда думает, что никто на него не смотрит, как смеётся над его шутками, какое глубокомысленное лицо делает, когда хочет сказать какую-нибудь глупость, и какой легкомысленный вид принимает, когда говорит что-нибудь серьёзное.

Кошмары… Стоя за дверью, Джаспер много раз порывался помочь, успокоить, но боялся. Боялся себя. Боялся, что помощь перерастёт во что-нибудь такое, что отпугнет от него Тима, а Джаспер этого очень не хотел – он видел, что в некоторых вопросах его юный мудрец удивительно наивен.

И вдруг как гром среди ясного неба – Джаспер понял, что Тимоти что-то ищет. Что ищет – догадаться не составило труда: появление Тимоти Джонсона в его жизни совпало с приобретением реликвии – пудреницы Марии-Антуанетты.

Его Тим… «Его Тим», – Джаспер позволял себе думать так не чаще одного раза в день – обычно утром, между сном и явью. Его Тим лгал ему. Зарождавшаяся дружба, доверие, улыбки – всё это было фальшью? А что ты удивляешься, Джас? Лгут и ради меньшего…

Тогда Джаспер стал носить вещицу во внутреннем кармане пиджака. Уже не потому, что боялся лишиться её. А потому что понял: пока Тимоти не найдет её, он никуда не уедет. Джаспер чувствовал себя жалким, и чем дальше, тем больше. По ночам, когда вещица лежала на столе, ему, как ни странно, становилось легче. Но стоило лишь утром сунуть её в карман – будто свет мерк у него перед глазами, и всё самое неприглядное лезло со дна души.

Когда Тим украдкой сунулся читать непредназначенную ему корреспонденцию, плотину прорвало. Джаспер помнил, как в отчаянии швырнул проклятую пудреницу через стол, как бросил резкие слова, уже ни на что не надеясь.

Но его Тим в очередной раз удивил его, предпочтя открыть ему невероятную правду. Джаспер понял, что означает выражение «земля уходит из-под ног». Всё его представление об устройстве мира в одночасье рухнуло. В довершение всего и Тим оказался совсем не Тимом, а Гарри.

Убедили его не продемонстрированные фокусы, а момент, выбранный для признания. Его Тим, нет, его Гарри мог бы, ничего не объясняя, взять вещицу силой, но он пошёл на разговор. Ему даже показалось, что мальчик сам ждал, когда Джаспер заговорит с ним.

Когда Гарри взял его руку в свою, у Джаспера затеплилась надежда, что он будет правильно понят, что его не оттолкнут, что в нем заинтересованы. Джаспер не стал форсировать события, просто ждал – Гарри был неопытен в таких вещах, ему было нужно время разобраться в самом себе. Гарри ничего не говорил о том, что собирается вернуться в Англию, и Джаспер считал, что у него ещё достаточно времени.

Но это сообщение из Лондона вернуло его с небес на землю. Очевидно, что Гарри уедет, но далеко не факт, что вернётся. И правда, зачем ему возвращаться? Цель достигнута: артефакт обезврежен. А Джаспер останется лишь забавным эпизодом в его воспоминаниях: странный человек, помешанный на истории наполеоновских войн…

– Кто звонил, Джас? – окликнул его Гарри. – Не из музея?

Часть коллекции Джаспера должна была экспонироваться в Музее частных собраний Бостона, и сейчас шёл подготовительный период – им часто звонили организаторы выставки.

– Да так, – его взгляд привычно скользнул по фигуре Гарри, который в этот момент одной рукой делал какие-то выписки, а другой подбрасывал яблоко и, не глядя, раз за разом ловил его. Нет, всё правильно, Джас, сказал он себе. Не отпускать. – Ошиблись номером, Гарри.


Глава 34.

Весь вечер Гермиона провела у родителей, нарезая круги вокруг их телефона, но ни в шесть, ни в семь, ни в восемь Гарри так и не позвонил. Видимо, её сообщение не было передано или было передано неправильно, или Гарри, возможно, уже оставил работу ассистента. Хотя в последнее верилось с трудом: Гаррино письмо не оставляло сомнений, что Джаспер Маджессон для него больше, чем просто работодатель. По своей собственной воле он бы не оставил своего нового друга. Однако этот самый Маджессон мог элементарно испугаться открывшейся правды и попросить Гарри оставить его дом: тот говорил, что разрушение хоркрукса — отвратительное зрелище даже для морально готового к таким явлениям мага, не то что для магла. Скорее всего, так оно и было — ей и на секунду не пришло в голову заподозрить Гарри в том, что он не откликнется на её просьбу. Если их отношениям пришёл конец, то Гарри сейчас не в лучшем состоянии: ещё одна потеря в его не очень-то весёлой жизни… Гермиона всей душой желала, чтобы её предположение не подтвердилось.

Два дня прошли безрезультатно. Она решила, что завтра ещё раз позвонит в Бостон, но, видимо, рассчитывать на мантию-невидимку не стоит — надо искать другой выход из положения. Если Гарри не отзовётся до послезавтра, на этой идее можно поставить крест: сова через Атлантику не перелетит, а портключ на такое расстояние заказывают за неделю.

Пять дней до Азкабана

От Коди Гермиона узнала, что ночью у Снейпа опять были судороги. Он лежал без движения, уставившись в одну, только ему известную точку, и даже не взглянул на неё, когда она поздоровалась.

— Ты бы видела, как его плющило, — заметил Коди, — я уж думал, не дотянет до утра. Прямо как того дядьку, которого круциатусом угостили. Помнишь, месяца два назад в восьмой лежал? Ну, тот, который помер потом.

— Знаешь что, Коди, иди-ка ты домой… А то скоро светать начнёт.

— Светать?! – он в испуге оглянулся на окно. — Блин, ну и шуточки у тебя! Ещё же час до конца моей смены!

— Всё, я приняла у тебя дежурство. Иди, Коди!

Чувствуя её раздражение, Коди задумчиво почесал затылок, затем наклонился к ней и почти беззвучно спросил:

— Хочешь, я помехи наведу на заклинание подслушивания? Но не надолго — минут на пятнадцать.

Она непроизвольно поёжилась — этот немигающий взгляд необычно светлых глаз и красноватые, будто воспалённые, веки вызывали неприятное ощущение где-то в районе желудка — через силу улыбнулась и кивнула.

— Ну, я потопал, короче, — сразу повеселел прощённый Коди. — Удачи!

— Ага, давай, Коди.

Он вылетел из палаты, радостно хлопнув дверью.

— "Ага, давай, Коди", — передразнил её внезапно воскресший Снейп. — Я смотрю, вы постепенно учитесь заводить друзей. В школе вы держались более замкнуто: Поттер да Уизли — вот и весь круг общения.

— Как вы себя чувствуете, сэр?

— Чуть хуже, чем на сдвоенном зельеварении Гриффиндор — Слизерин.

Пожалуй, Ларри можно пока не вызывать, решила Гермиона.

— Старший аврор, пройдите в палату! — громко сказала она. — Я повторяю: аврор, пройдите в палату!

Снейп удивлённо моргнул.

— Проверка связи, — пояснила Гермиона, когда никто так и не появился. — У Коди получилось.

— Вы ведёте себя неосмотрительно. Сначала этот Ларри, теперь ваш сменщик... Вы рискуете, демонстрируя особое отношение ко мне.

— Я просто добросовестно выполняю свою работу. Вот и всё.

— Вы с каждым пациентом делитесь магической энергией? Думаю, что нет. Я уж не говорю о том, что вытворяет по вашему наущению этот мальчик.

— Ему можно доверять.

— Доверять можно только себе.

— Это не так!

Снейп скептически сощурился:

— К вопросу о доверии: вы говорили с Поттером?

— Я оставила сообщение, но, видимо, его не передали, — голос сорвался.

— Видимо... — он посмотрел на неё почти что с сожалением. — Ничего страшного.

Вот уж чего она совершенно не ожидала от него услышать!

— Ничего страшного? Вы так спокойны…

— Я должен биться в истерике, словно припадочный домовик? Это как-то повлияет на ситуацию?

— Нет, но... — тут её глаза вдруг расширились, — профессор, как вы думаете, антиаппарационный барьер клиники устроен по тому же принципу, что и в Хогвартсе? Эльфы могут преодолевать его?

— Вы видели в Мунго хотя бы одного эльфа?

— Нет. Но в Хогвартс они проникали, несмотря на барьер.

— Значит, в Мунго он настроен и против эльфийской магии. Представьте, что бы тут творилось, если вокруг каждого пациента вертелся бы его кудахтающий домовик.

— Таким образом, снять его сложнее, чем школьный?

— Вот уж нет! — Снейп выглядел оскорблённым. — Как можно сравнивать произведение искусства Дамблдора со здешней поделкой? Пока держатся чары Альбуса, Кое-Кому никогда не проникнуть в Хогвартс.

— А сюда?

— Скажем так, ему потребуется некоторое усилие, чтобы сломать барьер Мунго.

— Значит, этот снять проще?

— Проще, мисс Грейнджер, если бы не одна маленькая деталь — пароль. Или вы собираетесь определить его путём последовательно перебора тридцати тысяч слов? Кажется, таков размер пассивного словарного запаса взрослого образованного англичанина.

— Есть некоторая вероятность, что пароль известен Фишеру…

— …который, конечно же, с радостью нам его сообщит, — фыркнул Снейп.

— Будем надеяться, что он не относится к той десятой части процента магов, что невосприимчива к действию Веритасерума.

Снейп внимательно посмотрел на собеседницу.

— Вам известно, что за незаконное применение сыворотки правды одним штрафом не отделаешься?

— Известно, — Гермиона умоляюще взглянула на него. — Вы наверняка знаете, где можно достать готовый Веритасерум. Насколько я помню, варится он очень долго и трудоёмок в изготовлении. К тому же печень Новозеландского Опалового Глаза достать довольно сложно…

— Так, а ещё какие особенности? — глаза Снейпа заинтересованно блеснули.

— Веритсерум – пятиоснòвное зелье. Поэтому необходима конкокция основ при определённой фазе луны и постоянной температуре нагрева. Затем резкое остужение.

— Для чего?

— Чтобы избежать коагуляции крови рэйема*, добавляемой на втором этапе приготовления.

— Правильно, — довольно кивнул Снейп.

— Признайтесь, сэр, если б мы сейчас были в Хогвартсе на зельеварении у шестого курса, вы дали мне хотя бы баллов десять за ответ?

— Нет, мисс Грейнджер, после такого ответа я бы настаивал на вашем исключении из школы.

— Но за что?! — воскликнула обескураженная Гермиона.

— В школьной библиотеке нет рецепта Веритасерума, это мне точно известно. Отсюда вывод: вы залезли в моё личное собрание зельеведческой литературы. Если бы это произошло без моего ведома (а в то время я не был расположен допускать вас к своей библиотеке), вы бы железно вылетели из школы.

— Хорошо, что это не так, — пробормотала Гермиона, с ужасом представляя, что будет, когда он узнает о позаимствованном рецепте модифицированного ликантропного зелья. А ведь он рано или поздно узнает. Лучше, конечно, поздно…

— Да, я предполагал, что вы не удержитесь и сунете свой длинный нос в мои книги.

"На свой посмотри", — подумала Гермиона, лаская взглядом его острый профиль на белом фоне подушки.

— Когда вы угрожали Гарри, что напоите его Веритасерумом, вас не пугало, что в магическом уголовном уложении есть такое отягчающее обстоятельство, как применение ограниченных в обороте зелий к несовершеннолетним?

— Всё-то вы знаете, — ухмыльнулся Снейп.

— Я тогда сразу нашла МУМУ** в библиотеке. В то время мы ещё...

— ...подозревали меня во всех страшных грехах разом? — Гермиона смущённо кивнула. — Этим я скорее всего обязан неуёмной фантазии мистера Поттера. Ваш друг такой неуч, что немного попугать его, пользуясь его неосведомлённостью — святое дело. Разумеется, я не собирался тратить драгоценное зелье на этого олуха.

— А вот Амбридж ничего не смущало, — заметила Гермиона.

— Ещё бы, она получила карт-бланш от Министерства.

Скрипнула дверь, и на пороге появился чем-то озабоченный Метлок:

— О чем беседа? Я слышал, вы упомянули Долорес Амбридж.

— О Хогвартсе и тех временах, когда она замещала директора школы, — честно ответила Гермиона.

— Вы сказали: её ничего не смущало. Что её должно было смущать?

— Закон. Она подливала несовершеннолетним учащимся Веритасерум в чай, — неизвестно, что Мэтлок успел услышать из её со Снейпом разговора.

— Я считал, что эти слухи распускали противники политики Фаджа.

— К сожалению, нет. Всё так и было.

— А сыворотку ей, разумеется, предоставил зельевар Хогвартса, — неприязненно проговорил аврор.

— Разумеется, — подтвердил Снейп.

— Пособничество, — бросил Метлок. — По статье 221 бис.

Гермиона возмущённо открыла рот, но Снейп взглядом заставил её смолчать.

— Как скажете, — равнодушно отозвался он.

— Правильно, правильно, тренируйтесь давать признательные показания, — сощурился Мэтлок. — Мисс Грейнджер, вы чудесно бы справились с ролью дознавателя: умеете разговорить человека.

— Что, в аврорате остро не хватает кадров? — ехидно поинтересовалась Снейп.

— Ничего, на твой короткий век хватит! — хохотнул аврор. — Гермиона, пройдёмте со мной.

Она заметила, как при этих словах напрягся Снейп.

Когда за ними захлопнулась дверь, Мэтлок сказал:

— У нас тут небольшая загвоздка с прослушкой. Ещё минут на пятнадцать. Будь поосторожней.

— Хорошо, сэр.

Гермиона вернулась в палату, одолеваемая сомнениями, в самом ли деле у них есть ещё четверть часа или слова Мэтлока – провокация. Приложив палец к губам, она прислушалась.

— Спорят, писать ли в рапорте, что наблюдаются помехи, или нет, — Гермиона отошла от двери. — Ну, так что вы думаете насчёт сыворотки? Я хочу попробовать.

— Ладно, допустим, вы достанете сыворотку. Допустим даже, что Фишер назовёт вам пароль. И что дальше? Сотрёте ему память?

— И сотру, — пожала плечами Гермиона. — Благодаря тому же Фишеру я неплохо разбираюсь в чарах, связанных с изменением памяти. В прошлом году по его настоянию мне пришлось заниматься анализом применения заклятий, побочным эффектом которых является потеря памяти.

— Надеюсь, вы понимаете, что произвольная коррекция памяти незаконна.

— Я не собираюсь попадаться, всё будет сделано аккуратно, — самоуверенно заявила Гермиона. Профессор с сомнением посмотрел на неё. — Украла же я у вас шкурку бумсланга. И это в двенадцать лет! А сейчас мне девятнадцать.

— Девятнадцать... — вздохнул Снейп. — Хотите сказать, что с тех пор улучшили свои преступные навыки? А не вы ли, мисс Грейнджер, в прошлом году попались, когда пытались отправить мне осиные лапки? Если не ошибаюсь, вас спасло только вмешательство Вулвертона.

— Вы говорите так, будто я, по меньшей мере, продала душу дьяволу, — с деланным легкомыслием отмахнулась Гермиона, но на короткий миг её сердце словно сжала ледяная рука. "Не дьяволу, но, возможно, Свидетелю. И если так, тогда я увязла гораздо глубже, чем вы думаете. Или всё-таки Свидетель — это Ларри? Он сильный маг, вчера я ещё раз убедилась в этом. А может, это вообще не Вулвертон и не Эшби, а кто-то другой, настолько неочевидный, что его имя ни разу не пришло мне в голову. Артур Уизли, например. А что, его пресловутое увлечение бытом неволшебников — прекрасная маскировка".

— Это не шутки, мисс Грейнджер, Вулвертон опасен, хотя и старается производить впечатление доброго дядюшки.

— Не всегда, — она вспомнила свой разговор с Вулвертоном после того, как чуть не убила Одри выбросом силы. — Кстати, он считает, что вы настраиваете меня против него.

— Так вы снова с ним виделись?! Я мог бы не тратить время — всё равно вы пренебрегаете моими предупреждениями!

— Он помог мне вернуть магические силы.

— Вот как? Я считал, что вас вылечил этот ваш Ларри. Всё это мне совсем не нравится, равно как и ваша идея с сывороткой.

— Если вы можете предложить что-нибудь получше, то я вас внимательно выслушаю.

— Могу. Оставьте всё как есть, — мрачно усмехнулся Снейп.

Гермиона вдруг отчётливо и пронзительно осознала, что до сих пор Снейп изо всех сил боролся, не желая терять надежду, а сейчас, кажется, начинает сдаваться. Надо во что б это ни стало расшевелить его.

— Этот вариант нам точно не подходит, — заявила она, чувствуя, как защипало в глазах. — Так где же достать Веритасерум?

Снейп долго молчал, изучая её лицо. Что он там хотел разглядеть?

— В моём доме в Манчестере есть тайник — надеюсь, авроры до него не добрались. Там вы найдёте и сыворотку правды, и зелье для снятия барьера. Если вы дадите мне блокнот, я нарисую, как его найти. Однако прежде всего вам надо убедиться, что за домом не следят.

— Вряд ли. Прошло уже полтора года с тех пор, как вас объявили в розыск.

— Разумная осторожность никогда не помешает. Думаю, вам лучше всего сделать вид, что вы ищете жильё и работу в городе – в Мунго слишком большая нагрузка, а платят мало и почти всё жалование уходит на квартплату, поэтому вы хотите переехать в Манчестер, потому что слышали, будто там можно найти более дешёвое жильё, чем в Лондоне. Если вас задержат в доме, скажите, что хотели осмотреть дом и оставить записку хозяевам.

— Насчёт зарплаты практически так и есть, — вздохнула Гермиона. — К сожалению, Манчестер придётся отложить до вечера: Фишер меня не отпустит раньше времени — меня некем подменить.

Снейп задумчиво посмотрел на неё.

— Он вам... досаждает? Своим вниманием?

— Да нет, — соврала Гермиона.

Четыре дня до Азкабана

Сегодня Мэтлок был почему-то один.

В последнее время Гермиона опасалась всяческих перемен и нарушения обычного хода вещей — она устала морально быть готовой ко всему. Хотя вчерашняя вылазка в Манчестер прошла успешно и без неожиданностей, она чувствовала, что натяжение болезненной нити где-то внутри становится всё крепче и эта нить грозит порваться. Гарри так и не позвонил, и вчера вечером она снова попыталась связаться с ним через колледж, где преподавал Джаспер Маджессон. Кажется, её настойчивость произвела неприятное впечатление — в этот раз с ней говорили гораздо суше.

— Доброе утро, мистер Мэтлок. А где ваш напарник? — поинтересовалась Гермиона.

— Я сегодня буду дежурить один, — понизив голос, сообщил аврор. — Ночью была заварушка в Ипсвиче, большинство наших направили туда. День-другой придётся без Дина перекантоваться.

— Что-нибудь серьёзное? — нахмурилась Гермиона. — Ждать новых поступлений?

— Думаю, нет — в Ипсвиче есть свой госпиталь.

— А как Дин? Не пострадал?

— Не знаю, мисс Грейнджер, не знаю… Но вернёмся к нашим делам: хочу вас предупредить, что по инструкции один из двоих авроров следит за подходами к охраняемому объекту, второй занимается его прослушкой, если есть основания предполагать угрозу. Поскольку считается, что первое важнее второго, сегодня слушать палату я не буду. Поэтому прошу вас каждую четверть часа показываться мне: я хочу знать, что с вами всё в порядке, но уходить без чрезвычайных обстоятельств с наружного поста я не имею права.

— Да что со мной может случиться? Пациент почти всё время спит, а когда бодрствует, то вряд ли в состоянии самостоятельно подняться с постели.

— Нередко бывает, что преступник сперва усыпляет вашу бдительность, а потом, когда вы расслабились, совершает нападение. Поверьте моему опыту. Он может симулировать слабость — осталось четыре дня, и я удивлюсь, если он чего-нибудь не предпримет в ближайшее время. Это очень хитрый и жестокий человек. Я вообще-то удивлён, что вы не боитесь с ним разговаривать.

— Привыкла за шесть лет – он и в школе не отличался добродушием.

— Ещё раз напоминаю: избегайте зрительного контакта с преступником. Он опытный легилимент, и есть основания предполагать, что он также способен к невербальной магии. Если заметите что-нибудь подозрительное, сразу же уходите из палаты. Не заводите больше с ним разговоров — во время диалога вы забудетесь и станете смотреть собеседнику в глаза, а он этим может воспользоваться.

— Психотехнические заклинания без волшебной палочки? Ну он всё-таки не Дамблдор!

— Лучше не рисковать. Делайте, как я вам сказал, ради моего и своего спокойствия.

— Хорошо, сэр, каждые пятнадцать минут я буду показываться вам на глаза.

— Мерлин в помощь, Гермиона. Ваш сменщик уже ушёл. Не сдав дежурства, между прочим. Такое разгильдяйство в наше время недопустимо.

— Мистер Мэтлок, это в первый и последний раз, честное слово! Такого раньше не было. Может, это Снейп его допёк? Он умеет. А Коди так трудно найти работу!

— Так пусть дорожит ею. Ладно, сегодня закрою глаза на нарушение, — смягчился аврор. — Но ещё раз такое повторится, и я буду вынужден известить Фишера.



***

«Четыре дня, четыре дня», — крутилось у неё в голове. Её план с сывороткой правды внезапно представился Гермионе глупым и рискованным. Слишком много «если». И одно дело — читать о применении Obliviate, другое дело — применять его на практике. Гораздо безопаснее убедить Фишера, что он просто случайно выдал пароль в порыве откровенности. Вряд ли он когда-нибудь пробовал Веритасерум и сможет правильно идентифицировать своё состояние. С другой стороны, он же зельевар по образованию, и должен знать симптомы теоретически. Что, если Северусу не удалось отбить у зелья специфический привкус драконьей печени… Лучше подливать в кофе — у него резкий вкус.

Внутреннее беспокойство нарастало, и Гермиона чувствовала, как её начинает трясти. Только истерики не хватало!

— Какое ужасное место, этот тупик Прядильщиков! — воскликнула она, едва войдя в палату Снейпа. Тот дёрнулся и красноречиво посмотрел на дверь. Гермиона успокаивающе взмахнула рукой. — Такое впечатление, что муниципалитет напрочь забыл о его существовании. Дома не крашены лет сорок, мостовая оставляет желать лучшего, а фонари...

— Тайник был цел? — нетерпеливо прервал её Снейп.

Гермиона моргнула и в который раз погладила флакон во внутреннем кармане мантии.

— Да. Но сколько пыли! Такое впечатление, что там лет десять не ступала нога…

— Вы уже придумали, как подлить Фишеру Веритасерум?

— Во время ланча. В буфете он почти каждый раз подсаживается к нам с Эшби — ему всё кажется, что мы плетём за его спиной интриги; он так забавно злится, когда видит нас вместе за столом. На самом деле, чаще всего мы просто перемываем ему кости. У Лоренса своеобразные чувство юмора и манера общаться. Он разговаривает с людьми немного снисходительно, и не только со мной. Даже с Фишером. За это я его особенно люблю, — хихикнула Гермиона. — Эшби уважают в клинике, но никто не может похвастаться, что накоротке с ним. Впрочем, несмотря на всё это, он совсем не похож на своего троюродного брата Люциуса Малфоя. Вы скажете, что я не могу судить об этом с достаточной определённостью, так как видела отца Драко всего пару раз, но, поверьте…

— Так вы собираетесь скормить ему Веритасерум прямо на глазах у Эшби? — Снейпу с трудом удалось вклиниться в поток её слов.

— Ага. Когда они цапаются, то перестают замечать, что у них творится под самым носом. Они могут поссориться из-за чего угодно. Не далее как вчера мистер Эшби заметил, что анкета посетителя содержит слишком много вопросов и из-за этого теряется драгоценное время, а мистер Фишер ответил ему, что…

— Довольно, мисс Грейнджер! — рявкнул Снейп и закашлялся. — У вас словесное недержание?!

Губы Гермионы задрожали, она зябко обхватила себя руками. Из неё будто выпустили воздух.

— А вдруг он не знает пароль? — чуть слышно проговорила она. — И всё это зря…

Снейп пожал плечами.

— Есть только один способ проверить. Возьмите себя в руки и просто сделайте, что задумали. И ведите себя естественно, если не хотите сразу попасться! Вы всё продумали, вы хорошо знаете слабые места Фишера, и мой Веритасерум, осмелюсь заметить, сварен не самым бездарным из зельеваров.

— Меньше всего я беспокоюсь о качестве сыворотки, — она улыбнулась, это небольшое проявление бахвальства показалось ей ужасно милым и немного успокоило её.

— Вы помните дозировку? От семи до десяти капель, в зависимости от веса и предполагаемой психорезистивности.

Гермиона кивнула:

— Думаю, хватит и шести — Фишер болтлив и любит похвастать своей осведомлённостью. Его надо лишь немного подтолкнуть.



***

Эшби уже сидел за их любимым столиком. Сопровождаемая сочувствующими взглядами, Гермиона поставила свой поднос и с приклеенной улыбкой опустилась напротив целителя.

— Как ваш носатый красавчик? Оклемался? — равнодушно поинтересовался целитель.

— Вчера ночью были судороги, но к утру всё прошло…

— Симулирует, — констатировал Эшби.

— Зачем?

— Чтобы потянуть время, — он посмотрел куда-то поверх её головы, — Фишер сегодня прямо светится…

Гермиона стиснула вилку.

Главный администратор со скрежетом отодвинул стул. Гермиона терпеть не могла этот звук.

— Не помешаю? — хохотнул он, как будто полностью исключая такую возможность. — Эй, Меган, — окликнул он девушку на раздаче, — мне как обычно.

Когда шустрая Меган принесла Фишеру лазанью, салат и чашку кофе, Эшби поморщился:

— И как это ты, Рой, можешь каждый день есть одно и то же?

— Я постоянен в своих привязанностях, — Фишер покосился на Гермиону.

— Постоянство штука, конечно, хорошая, но лазанья пять дней в неделю! По-моему, ты прибавил в весе, — Эшби скептически оглядел своего начальника. — И кофе со сливками в обед! Мисс Грейнджер, что говорят по этому поводу магловские целители?

Судя по его абсолютно серьёзному лицу и едва заметному блеску глаз, мистер Эшби решил немного поразвлечься за счёт Фишера. Гермиона решила подыграть ему.

— Холестериновые бляшки в сосудах, — авторитетно заявила она.

— Ерунда! Против этого есть специальные зелья, — проворчал Фишер, отправляя в рот очередной кусок лазаньи.

— Тогда начинай их принимать прямо с сегодняшнего дня, — заботливо посоветовал Эшби. — Взгляните, Гермиона, вам не кажется, что у Роя наметился второй подбородок?

— Ларри, хватит пороть чушь, — рука Фишера дёрнулась, словно он хотел потрогать себя, но вовремя опомнился.

— Впрочем, не исключено, что лишний вес прибавит солидности, и Скримджер наконец-то разглядит в тебе руководителя клиники, — глубокомысленно заметил Эшби.

— Не зарывайся! — Фишер хрястнул кулаком по столу. Его чашка подпрыгнула, и порядочное количество кофе выплеснулось на стол.

«Вот оно!» — подумала Гермиона и вскочила, схватив бумажную салфетку. Другая рука нырнула в карман.

— Мистер Фишер, сейчас всё это будет на вашей мантии!

Она наклонилась над столом, чтобы промокнуть лужицу кофе, и как бы невзначай загородила чашку рукавом.

— Вечно ты, Ларри, спокойно поесть людям не даёшь! — рявкнул Фишер. — Ну что ты суетишься, — мягко сказал он Гермионе, — для этого же есть Evanesco.

Невозможно было поверить, что всего три дня назад он почти открытым текстом назвал её грязнокровкой на глазах у всего персонала Мунго.

— Мне пересесть за другой стол? — громко спросил Эшби и привстал, приняв обиженный вид.

— Пересаживайся, если хочешь, — буркнул Фишер. – Я хоть отдохну от твоей ехидной физиономии!

Судя по тишине, всем было интересно, что на это ответит Эшби. Но он не оправдал ожиданий: молча встал и подсел к Августу Сепсису из Отделения ранений от живых существ.

Воспользовавшись тем, что внимание присутствующих прочно приковано к Эшби, Гермиона капнула Веритасерум в чашку Фишера. Всё пока складывалось как нельзя лучше.

— Вы не читали во вчерашнем пророке статью о пожаре в ночлежке Лютного переулка? — она фамильярно дёрнула за рукав мантии Роя, который в это время прожигал взглядом Эшби. — Пейте свой кофе, пока не остыл.

— Да, видел я эту статью, — сказал он и отхлебнул из чашки.

— Погиб старик… Я не понимаю: почему он не аппарировал на улицу?! Он же маг! И почему огонь не был потушен Aguamenti?

Главный администратор сделал ещё пару глотков:

— Говорят, это был поджог — очередная акция Пожирателей. Всё заполыхало за считанные секунды. И тамошние обитатели давно мозги пропили. Ни о какой аппарации в такой ситуации нет и речи! К тому же пяти процентам волшебников так и не удаётся её освоить даже в трезвом виде.

— Но почему?

— Есть теория, что неспособность аппарировать обычно связана с нарушением пространственного воображения.

Гермиона задумчиво оглядела зал и решила, что пора переходить к делу.

— Рой, а вот если, не дай Мерлин, у нас тут случится такой пожар, то как же пациенты будут выбираться, если вокруг клиники антиаппарационный барьер? А если злоумышленник заклинание Адского огня применит?

— Адский огонь? Это маловероятно. Пожар потушим. Или в крайнем случае снимем защиту — если будет сильно полыхать.

— Это сложная процедура? Во время пожара каждая минута на счету, — спросила Гермиона, увидев, что Фишер допил кофе.

— Заклинание, зелье, пароль, — пожал тот плечами. — Минут десять занимает.

— Но пока вы свяжетесь с Главным аврором, полклиники сгорит, — закинула удочку Гермиона.

Глаза Фишера самодовольно сверкнули.

— Зачем нам аврорат?

— Я думала, пароль известен только Главному аврору.

— Нет, не только. Главный аврор придумывает обе части пароля, потом сообщает доверенным сотрудникам Мунго

— Доверенным сотрудникам?

— Первое слово пароля знаем я и Сметвик, второе известно Эшби и Главному целителю. В аврорате считают, что решение о снятии защиты с объекта должно быть принято коллективно. Таким образом достигается определённая степень безопасности. Но в Хогвартсе, например, используют другой подход: защита завязана на директора и на деканов факультетов. Я уж не говорю про Гринготтс — гоблины предпочитают свои способы охраны.

— Значит, пароль разбит на две части. А если, например, в нужный момент на работе не будет ни вас, ни целителя Сметвика?

— Смены в клинике составлены таким образом, чтобы можно было соединить два слова, если потребуется, не беспокойся, — пояснил Фишер. — Это ещё что! Пароль от антиаппарационного барьера Азкабана разбит на пять частей! Такая сложная система была введена после того, как несколько преступников сбежало при попустительстве дементоров.

— А по первому слову можно угадать второе? Может, пароль — какое-нибудь устоявшееся сочетание слов?

— Никогда не задумывался. Какое, например, слово сочетается с… Что тебе, Эшби?

— Рой, к чему обременять мисс Грейнджер ненужными ей сведениями? — Гермиона оглянулась и увидела, что целитель стоит у неё за спиной; она едва сумела подавить разочарованный вздох: ещё чуть-чуть, и она узнала бы первую часть пароля. — Пойдёмте, мисс Грейнджер, я хочу вас осмотреть.

— Но сегодня только вторник! — возразила Гермиона.

— В пятницу у меня не будет на вас времени, — отрезал Эшби, и Гермиона поняла, что он не отстанет.

— В самом деле, Ларри, что за спешка? Гермиона почти ничего не съела, — возмутился Фишер.

— Меньше надо было вопросов задавать! — заявил Эшби, пристально глядя на девушку.

«Неужели догадался?» — по спине Гермионы пробежал холодок. Она поднялась и через силу улыбнулась Фишеру:

— Раз мистер Эшби говорит, что надо, значит, надо.

***

Они молча дошли до кабинета Эшби. Едва за ними закрылась дверь, обычно спокойный Эшби взорвался:

— Какого дьявола вы задаёте такие вопросы?! А если бы кто-нибудь услышал, о чём именно вы спрашиваете Роя? Вы соскучились по неприятностям? Вас мало допрашивали? Хотите ещё?

— Но мы говорили достаточно тихо.

— Одна надежда на это! Что на него сегодня нашло? Ещё бы минута, и он сказал бы вам первое слово. Если бы я не знал, что это практически невозможно, я бы подумал… — он резко прервался и изумленно воззрился на Гермиону. — Чашка… Вы закрыли её рукавом… Но где вы взяли сыворотку? Она же запрещена!

— Какую сыворотку?

— Веритасерум, мисс Грейнджер, Веритасерум.

— Даже не представляю, о чём вы говорите.

— А если я сейчас вернусь и заберу чашку на анализ?

— Да забирайте! Я-то здесь при чём? Кофе ему наливала буфетчица.

— Accio! — из кармана мантии Гермионы вылетел флакон и приземлился в ладонь Эшби. Целитель понюхал содержимое и удовлетворённо кивнул. — А флакончик вам, конечно, подбросил таинственный недоброжелатель?

— Как вам не стыдно шарить по чужим карманам? — разозлилась Гермиона. Мало того, что он помешал ей узнать пароль, так ещё и следователя из себя изображает! В этот момент она его прямо-таки ненавидела.

— Приходится! Вы делаете глупость за глупостью, я просто за вами не успеваю!

— Так и не надо успевать! Просто оставьте меня в покое!

— Снимите своё колечко, и я с превеликим удовольствием отстану от вас!

— Ну уж нет! Это было бы неуважением по отношению к дарителю.

— Тогда терпите мою опеку. И завязывайте с вашими фокусами.

— Не могу, — она вдруг почувствовала страшную усталость. — Не могу.

— Если у вас что-нибудь получится, хотя я и очень в этом сомневаюсь, аврорат одними подозрениями не ограничится. Два побега из одной и той же палаты, обслуживаемой одним и тем же колдосанитаром, – это очень хороший повод допросить вас под Веритасерумом. И тогда вас ничто не спасёт. Вы это понимаете?

— Понимаю, но у меня нет другого выхода. Я пойду на всё, только бы вытащить его отсюда! — яростно проговорила Гермиона, слёзы брызнули у неё из глаз.

— И он этого стоит?

— Может быть, и нет, — всхлипнула она. — Но если его отдадут дементорам, то справедливости в этом мире не существует!

Эшби молчал и смотрел на Гермиону, потом протянул руку и сжал её плечо:

— Я хотел бы сказать вам второе слово пароля, но не могу позволить избраннице одного из Малфоев сделать ошибку. Смиритесь, пусть всё идёт своим чередом.

— Нет.

— Очень жаль. Хотя бы приведите себя в порядок, — он протянул ей носовой платок.

«Всегда есть какой-нибудь выход. То, что я пока не вижу его, вовсе не означает, что его нет», — повторяла про себя Гермиона, чтобы опять не зареветь прямо в больничном коридоре.

***

Ноги словно не желали идти в палату, где лежал Снейп, — что она ему скажет? Чёртов Ларри! Мог бы и открыть ей второе слово, ведь сам признался, что хотел бы ей помочь. Затем она могла вернуться в буфет дожимать Фишера — не так уж много времени занял разговор с целителем — действие сыворотки не должно было закончиться. Но давить на Эшби она боялась: слишком много он о ней знал, да и не похож Ларри на человека, которого легко переубедить.

Все её “великолепные” идеи заканчивались ничем. А каково Снейпу раз за разом получать надежду, а потом испытывать разочарование? Хотя он и прекрасно держится, Гермиона представляла (или ей казалось, что представляла), что творится у него в душè.

— Гермиона, ты нормально себя чувствуешь? — спросил Мэтлок, когда она подошла к палате. Лучше сказать, дотащилась до палаты…

— Голова болит.

Аврор нахмурился.

— У вас был зрительный контакт с пациентом? Головная боль часто является признаком ментального воздействия.

— Никакого воздействия не было — я бы почувствовала.

— Не факт, — возразил Мэтлок.

— Да не с чего ему быть — Снейп сегодня всё время спит. Может, Коди ночью подлил ему снотворного зелья, чтоб поменьше язвил?

— Не могу его в этом винить, — хмыкнул аврор. — Хотя твой Коди тот ещё фрукт. Я б его всё-таки на министерский учет поставил — больно чудной: как зыркнет — мороз по коже пробирает.

— О вашем напарнике ничего не слышно? — спросила Гермиона, чтобы отвлечь Мэтлока.

— Нет. Вот сменюсь вечером и узнаю.

— Ну, я пойду, — Гермиона взглянула на часы, висевшие над дверью, — пациенту пора принимать зелье.

***

Профессор ничего не спросил — видимо, понял и так, что её попытка закончилась неудачей.

Гермиона подошла к окну, зачем-то взглянула на небо, потом вниз, на чёрные пики ограды, провела пальцем по холодному стеклу.

— Сядьте, Грейнджер.

Она послушно опустилась на стул и замерла, всматриваясь в неровные разводы охры на половицах. В голове было пусто, как у новорожденного котёнка. С улицы не доносилось ни звука — снег глушил уличный шум. Только дыхание профессора нарушало гнетущую тишину.

— Пароль, оказывается, разбит на две части, — тихо сказала Гермиона, когда молчать дальше стало физически невозможно.

— Весьма разумно, — отозвался Снейп. Тон его был абсолютно бесстрастным, как будто он говорил о погоде на Цейлоне. Гермиона опасалась, что это спокойствие — признак того, что он смирился. — Сядьте поближе, я не кусаюсь. Во всяком случае, сейчас, — невесело усмехнулся Снейп. — Похоже, на этот раз мне не выпутаться. Что ж, рано или поздно это должно было случиться. Перед тем как вернуться в Англию, я написал завещание. Свою библиотеку хотел оставить вам, но потом подумал, что факт получения наследства от Пожирателя Смерти плохо отразится на вашей репутации. Поэтому книги по высшим зельям будут без толку пылиться на самых дальних полках библиотеки Хогвартса — зельеварение не самый популярный предмет у учащихся. Так что советую вам, пока я жив, ещё раз побывать в Манчестере и забрать оттуда те книги, которые покажутся вам интересными и полезными. Вы же будете пытаться ещё раз поступить в Академию Зельеведения? Они вам пригодятся. Книгами должен владеть тот, кто может их оценить и понять.

У Гермионы перехватило горло.

— Спасибо, — прошептала она, потому что голос её не слушался. — Это так… так… Я… я не знаю, что сказать.

— Поистине поразительное явление: мисс Грейнджер в кои веки не знает, что сказать.

В носу защипало, и она сморгнула, чувствуя подступающие слезы.

— Почему вы вернулись в Англию? — спросила она, как будто сейчас было уже не всё равно, почему он вернулся.

— Меня вызвали, ослушаться я не посмел.

— Вы же были в розыске. Неужели он совсем не дорожит своими людьми?

— Дорожит. В разумных пределах. Но у существа, которое собирается жить вечно, своё понимание разумности. Уж если Альбус Дамблдор… — Снейп осёкся. — Ладно, неважно.

Он пристально смотрел на неё, что-то взвешивая в уме.

— Вы сейчас встанете, пойдёте к Фишеру и скажете, что больше не будете дежурить в этой палате.

— Что?! Почему?

— Так будет проще для вас и для меня.

— Почему вы гоните меня? Я что-то сделала не так?

Он вздохнул.

— Мисс Грейнджер, я не умею говорить на такие темы. В то же время, мне бы не хотелось остаться непонятым. Причина в том, что… короче, легче одному, чем смотреть, как вы изводите себя… Думаю, что вам тоже тягостно видеть меня. Так что уходите. Уходите.

— Нет! Я не уйду! — воскликнула Гермиона, и в следующий миг её руки обвились вокруг его шеи, а нос уткнулся ему куда-то под ухо. — Это только кажется, что одному легче! И я… я что-нибудь придумаю, вот увидите! Мне всего лишь надо немного подумать…

Короткий смешок, и тёплая рука накрыла её затылок:

— Всего лишь немного подумать, и задача будет решена…

— Не верите? Я вывела отсюда Ники и вас выведу! И вообще... — голос упал. Она всхлипнула раз, другой, а потом уже не могла остановиться. Слёзы текли сами собой и вскорости намочили его шею.

— Вы знаете, мисс Грейнджер, что ваши ужасные космы лезут мне в рот? — он попытался освободиться, она ещё крепче вцепилась в него, будто боялась, что он сейчас вышвырнет её из палаты.

— Тогда придётся по-другому, — пробормотал он и осторожно потянул её за волосы от себя. Возможно, со стороны это и выглядело грубовато, но движение было настолько мягким, что у неё опять перехватило дыхание. Никогда она не видела его лицо так близко. Вот этой морщины она у него не помнит… Или не замечала? «Люблю, не отдам!» — её обожгло изнутри горячей волной, и она упрямо вздёрнула подбородок.

Тень улыбки мелькнула у него в глазах.

— Это у вас быстро пройдёт. Через год вы с трудом сможете вспомнить, как звали человека, который научил вас зельеварению.

— Фишер? — попыталась она пошутить.

— Я сказал: через год, а не прямо сейчас! — рявкнул Снейп и притянул её к себе.

Его губы были жёстки и бесцеремонны, и его голод мгновенно передался ей: она начала отвечать, нервно, почти кусая. «Вот это и есть жадность, — отстранённо подумала она, как будто наблюдала себя со стороны, — чем больше получаешь, тем больше хочется».

Снейп отпустил её, и как ни старался сохранить невозмутимость, порозовевшие скулы выдавали его состояние. Он взмахнул тёмными ресницами, и на миг в лице его промелькнуло что-то детское, но этого оказалось достаточно, чтобы Гермиону затопило волной нежности, сменившей физическое желание. Напряжение последних дней вдруг спало, натянутая нить ослабла, а потом и вовсе исчезла, в голове прояснилось.

— Кажется, я знаю, что надо делать!

— Поцелуи стимулируют у вас мыслительный процесс? — попытался съязвить Снейп, нащупывая твёрдую почву привычного сарказма.

— Выходит, да, — засмеялась Гермиона. — Пожалуй, я сегодня уйду с работы пораньше. И плевать на Фишера! Передавайте привет Коди.

— Поосторожнее там, — проворчал Снейп. — И перестаньте улыбаться, как деревенская дурочка.

***

Когда она добралась до района, где жил Адриан Вулвертон, на улице окончательно стемнело. Снег искрился под фонарями, и она подумала, что Лондон давно не видел такой снежной зимы.

Дверь открыл сам хозяин. Промелькнувшее в его глазах удивление мгновенно сменилось радостью. Вулвертон провёл Гермиону в гостиную, усадил на диван и вызвал эльфа, чтобы тот подал им чай.

В последний раз она была здесь год назад, да и то в основном сидела в библиотеке, пока Гарри пытался научиться защищаться от атак Вулвертона. Погрузившись в чтение, она не замечала, что происходит вокруг — её больше интересовал захватывающий мир идей, заключённый в старых фолиантах. Сегодня же всё было по-другому — она повзрослела и стала обращать внимание на то, что раньше оставалось незамеченным.

Этот дом был странным местом. Ещё в прихожей она поймала себя на мысли, что всё окружающее кажется ей ненастоящим. Казалось, что за минуту до того, как она переступила порог, никакого дома здесь и не было, и как только она уйдёт, дом исчезнет, будто он всего лишь декорация к некому таинственному действу, значение которого ей не дано уразуметь.

Гостиная Вулвертона свидетельствовала об увлечении её хозяина стариной и в другое время показалась бы Гермионе сосредоточием уюта и умиротворённости, но что-то во всём этом было искусственное и настораживающее: смотри, ни в коем случае не отворачивайся — повернувшись обратно, ты можешь не увидеть ни давно вышедшего из моды узора на обоях, ни декоративной колонки, служащей подставкой для поясной скульптуры Шекспира, ни камина с фарфоровыми безделушками.

Она зябко повела плечами.

— Подбросить дров в камин?

Добродушный голос разорвал наваждение. Гермиона сморгнула: что за ерунда лезет ей в голову? Она взглянула на хозяина и в очередной раз задумалась, как он ухитряется так хорошо выглядеть в столь почтенном возрасте: ни унции жира, хороший цвет лица, густые каштановые волосы, собранные в хвост узкой бархатной ленточкой, осанка, какую она до этого видела лишь у Люциуса Малфоя; одет добротно, но неброско — взрослые маги часто злоупотребляют украшательствами и яркими цветами, из-за чего маглорождённой Гермионе порой трудно было воспринимать их всерьёз. Кстати сказать, некоторое время тому назад она пришла к выводу, что на мужчинах лучше всего смотрится чёрное.

Спохватившись, что слишком долго рассматривает мистера Вулвертона, она вспыхнула. Легилимент, между тем, не выказывая и тени раздражения, терпеливо ждал, когда его гостья соберётся с мыслями.

В обычной обстановке заговорить с человеком, даже незнакомым, не составляло для неё труда. Однако сейчас дело обстояло по-другому. Хорошее отношение Вулвертона к Снейпу не вызывало у неё никаких сомнений, но проблема была в том, что Гермиона не умела просить. Она привыкла во всём полагаться на себя; это скорее к ней обращались за помощью. Злясь на себя за то, что в самый ответственный момент её охватила робость, Гермиона встряхнула волосами и улыбнулась — вот уж четыре года она могла не стесняться своей улыбки.

— Извините, что я без приглашения, мистер Вулвертон.

— Ну что вы! Я рад, что вы нашли время заглянуть ко мне — тут почти никого не бывает, кроме учеников, да и тех у меня немного… Жаль, что мистер Поттер бросил занятия, он не достиг уровня, который бы обеспечил ему качественную ментальную защиту. Вы не поддерживаете с ним связь, Гермиона?

— Я при первой возможности передам ему ваши слова.

Вулвертон усмехнулся, но никак не прокомментировал уклончивость её ответа.

— Вам со сливками?

Гермиона кивнула.

— Как складываются ваши отношения с Одри? — спросил Вулвертон, наполняя её чашку. — Притёрлись друг к другу?

— Более-менее…

— Прекрасно! — Вулвертон засиял так, как будто ему вручили орден Мерлина первой степени. — Всё ещё работаете в клинике?

— Да. Об этом я собственно и хотела поговорить.

— С вами я готов обсуждать любую тему, — Вулвертон подался вперёд, выражая готовность выслушать всё, что бы она ни решила ему поведать.

— Три дня назад к нам под конвоем доставили Северуса Снейпа.

— Вот как? — улыбка исчезла. — Что же ему не сиделось за границей?

Поражённая его равнодушием, Гермиона некоторое время изучала лицо собеседника, прежде чем ответить:

— Его… работодатель потребовал, чтобы он вернулся в Англию.

— Работодатель... Ну, разумеется… Жаль. Однако мальчик знал, на что подписывался, — пожал плечами Вулвертон. — Только не вздумайте, Гермиона, опять прыгать из окна — второй раз вытащить с того света мы вас уже не сможем.

— Тот способ, который сработал с Ники, здесь не подойдёт — Снейпа не выпускают из палаты, хотя... хотя я могу его подменить: я останусь, а он выйдет из палаты под видом меня и успеет скрыться, прежде чем действие зелья прекратится. Если провернуть всё это во время смены охраны, то есть шанс, что новый караул не поймёт, что я вышла из палаты два раза подряд. Но профессор, скорее всего, не согласится на это…

— Если согласится, то его и спасать не стоит! Выбросьте эту идею из головы — ничего нелепее я не слышал.

Его взволнованный тон обнадёжил Гермиону.

— Мистер Вулвертон, помогите нам!

— Не вижу, как бы я мог это сделать.

— Аппарируйте в палату и заберите его оттуда!

Вулвертон поднял брови.

— Насколько мне известно, клиника защищена от входной и выходной аппарации.

— Да, но вам-то это не помешает переместиться.

— Почему вы так решили?

— Я же видела, как вы переместились в защищённый от аппарации дом Лестранжей.

— Разве Одри не говорила вам, что чары вашего дома настроены, чтобы меня пропускать? — искоса посмотрел на собеседницу Вулвертон.

— Говорила, но я не поверила.

— Отчего же?

— Я почувствовала, что она что-то недоговаривает; Одри, к её чести, не очень-то искусная лгунья. Но мне бы и в голову не пришло, что вы способны преодолеть антиаппарационный барьер, если бы я не вспомнила про Дамблдора.

— Весьма любопытно, продолжайте.

— Гарри рассказывал мне, что однажды присутствовал при том, как директор преспокойно исчез из своего кабинета прямо на глазах у Министра Магии. Любой, кто читал историю Хогвартса, — и тот, кто снимал этот барьер, подумала Гермиона, — знает, что в школе невозможно аппарировать. Если Дамблдор умел преодолевать барьер, подумала я, то почему бы и мистеру Вулвертону не уметь? Он старше, он обладает великолепными навыками в ментальных искусствах, одним из которых является аппарация.

— Что ж, в логике вам не откажешь.

— Уверена, что вы сможете спасти профессора... Если захотите, — осторожно добавила Гермиона.

— Рад, что вы понимаете суть проблемы: я не хочу.

Ей показалось, что она ослышалась.

— Но почему? — изумилась Гермиона. — Вы же хорошо к нему относитесь. Или нет? — упавшим голосом спросила она, понимая, что где-то просчиталась. Но где?

— Хорошо отношусь, — кивнул Вулвертон, — даже несмотря на то, что наш милый Северус пытался настроить вас против меня. Но я потому и живу на свете долго, что не вмешиваюсь в естественный ход вещей.

Она просто не могла в это поверить.

— Северуса Снейпа отправят в Азкабан к дементорам. По-вашему, это естественный ход вещей?!

— Неестественно бы было, если бы туда попали вы или я, — с улыбкой проговорил Вулвертон, и эта улыбка превратила её изумление в злость.

— В самом деле, месье Пелесье?

— Если упоминание моей предыдущей фамилии было неуклюжей попыткой меня шантажировать, то она не удалась, — с лёгким раздражением заметил Вулвертон. — И если вслед за этим вы собирались упомянуть Эйлин Принс, то не утруждайтесь — не поможет.

— Мистер Вулвертон, помните, вы дали мне Непреложный обет, — ей не хотелось об этом говорить, но надо было испробовать все способы убеждения.

— Разумеется, — холодно проговорил легилимент. — Позвольте обратить ваше внимание, что в магическом обществе не принято напоминать о клятве, тем более о такой: магия клятвы и так не даст о ней забыть. Вам стоит больше внимания уделять изучению этикета: чем старше вы становитесь, тем меньшим извинением вашим промахам может служить ваша милая непосредственность. Поверьте, порой простая вежливость даёт неплохие результаты.

Самое время для уроков хорошего тона!

— Я не хотела вас задеть, мистер Вулвертон. Но, вежливо это или грубо, я вынуждена просить вас сдержать клятву и помочь мне.

— Вы слишком вольно толкуете данное мною обещание: я клялся всего лишь не причинять вам вреда. Поддерживать ваши аферы я не обязан.

Острое разочарование заставило её вскочить.

— Аферы?! Если этот человек погибнет, шансы на победу над Тёмным Лордом существенно понизятся — такого опыта и возможностей, как у него, нет больше ни у кого. Без него Гарри не справится со своей задачей.

Вулвертон поморщился:

— Сядьте. Ваши аргументы подействовали бы скорее на покойного Альбуса Дамблдора, чем на меня. Позвольте напомнить вам, что я не имею никакого отношения к вашей войне. Мне дела нет до каких-то там шансов. И что-то мне подсказывает, что в данном случае вам тоже.

— Пусть так. Но не думаю, что мне имеет смысл здесь исповедоваться. Если вас не волнует будущее магического общества, то вряд ли вы снизойдете к моим личным чувствам. Хотя, если вы настаиваете…

— Я ни на чем не настаиваю, моя дорогая. Это вы ко мне пришли.

Он испытующе смотрел на неё. Она молчала, не понимая, что он хочет услышать.

— Если человек, о котором идёт речь, вам дорог лично… Это так, мисс Грейнджер?

— Так.

— Хорошо. Тогда позвольте вам дать совет…

— Только совет? — перебила его Гермиона.

Вулвертон неодобрительно покачал головой:

— Да, только совет. Я вам говорил уже и ещё раз повторяю: никаких противозаконных эскапад вы от меня не дождётесь – я не собираюсь воровать пациентов из клиник, подкупать министерских чиновников или изменять память сотрудникам аврората. Мой принцип — невмешательство, и я не собираюсь изменять ему даже ради Северуса. Все людские глупости всё равно не исправишь, а долг есть долг.

— Долг? — переспросила Гермиона.

— Мой долг перед самим собой, — туманно пояснил Вулвертон. — Так вот, я не могу помочь вам действием, но так как вы — моя любимица…

Гермиона подняла брови.

— … хотя и ужасно невоспитанная, я дам вам совет. У Лестранжей чудесная библиотека. Поройтесь там, может быть, найдёте там что-нибудь полезное. Я больше чем уверен, что найдёте, — Вулвертон заговорщицки подмигнул ей, будто бы это не он две минуты назад резко отчитал её за бесцеремонность.

— Но времени крайне мало! Я видела эту библиотеку — в ней можно рыться годами!

— Посоветуйтесь с Одри, думаю, что она вам не откажет в помощи. Вот если бы она попросила вас об одолжении, вы ведь не отказали бы ей, правда, Гермиона? — вкрадчиво спросил он.

Она не смогла выдержать его взгляд и опустила глаза. К горлу подступил тошнотворный липкий страх: она поняла, что перед ней Свидетель.

— Нет, не отказала бы, — осевшим голосом пробормотала она.

_______

*Рэйем (Re'em)
Классификация М.М.: XXXX
Чрезвычайно редкий гигантский вол, с золотой шкурой, Рэйем обитает в диких местах Северной Америки и Дальнего Востока. Кровь рэйема дает пьющему огромную силу, хотя её трудно добыть, а это означает, что поставки незначительны, и редко попадают в открытую продажу. (с) JKR, FANTASTIC BEASTS AND WHERE TO FIND THEM

**МУМУ (Международное Уголовное Магическое Уложение) — источник уголовного законодательства магического мира.



Глава 35.

— Посоветуйтесь с Одри, думаю, что она вам не откажет в помощи. Вот если бы она попросила вас об одолжении, вы ведь не отказали бы ей, правда, Гермиона? — вкрадчиво спросил Вулвертон.

Она не смогла выдержать его взгляд и опустила глаза. К горлу подступил тошнотворный липкий страх: она поняла, что перед ней Свидетель.

— Нет, не отказала бы, — осевшим голосом пробормотала она, уставившись в пол.

Одолжение. Небольшое одолжение… Надо отдать ему должное, он довольно терпеливо ждал её ответа на вопрос, заданный через Одри. И сейчас просто воспользовался благоприятными обстоятельствами. Очень ненавязчиво воспользовался – никакого выламывания рук. И вроде даже не шантаж, а просто взаимовыгодная сделка, если не задумываться. Браво, мистер Вулвертон.

— Посмотри на меня, Гермиона, — очень мягко, но настойчиво попросил он.

Словно змею заклинает…

— Зачем? Вам недостаточно, что я дала своё согласие, вы ещё хотите знать, о чём я думаю?

— О чём ты думаешь, я примерно представляю — никакой легилименции не надо. Просто хотел тебя немного подбодрить, — вздохнул Вулвертон.

— Если так, то помогите мне как можно скорее попасть к Лестранжам, — попросила Гермиона. — Я хочу немедленно воспользоваться вашим советом.

— Попасть домой, — мягко поправил её Вулвертон.

— Пока я ещё не стала Старшей ведьмой, позвольте мне хотя бы говорить так, как мне хочется, — вот тут она не выдержала и подняла глаза. — Я пока не ощущаю поместье Лестранжей своим домом.

— Жаль, — Вулвертон выглядел расстроенным. — Если бы не плачевное состояние Одри, я бы не стал торопиться с твоим посвящением. Ты явно не готова.

Она на секунду почувствовала сумасшедшую надежду, что он передумает. Но он молчал. Значит, решение обжалованию не подлежит. Но она всё же попробовала:

— Но почему я? Есть же Николь, есть незамужние сёстры Одри, что живут в Сен-Кло-де-Прованс. Они — настоящие Лестранж. Зачем вам я?!

— Ты требуешь у меня отчёта? — изумился Вулвертон. — Значит, не так уж и напугана... Могу только сказать, что никогда ничего не делаю просто так. Удовлетворит вас такой ответ, мадемуазель?

— Боюсь, что нет, — чтобы хоть как-то смягчить свою категоричность, она пояснила: — Я не могу что-то делать хорошо, если не понимаю, зачем это нужно.

— Своей дерзостью ты напоминаешь мне Эйлин, — по его лицу пробежала тень. Гермиона нервно сглотнула. — Поверь, тебе пока ничего больше не надо знать. Лишнее знание как обоюдоострый меч. Оно направляет, но в тоже время ослабляет волю к жизни и лишает храбрости.

Если он хотел её подбодрить, то это ему явно не удалось.

— Определённость всегда лучше неизвестности.

— Ты ошибаешься и в своё время убедишься в этом. А сейчас не хочешь ли аппарировать со мною к Лестранжам?

— Лучше в Мунго, — проворчала Гермиона, не слишком, впрочем, надеясь на успех.

— Нет и ещё раз нет — я не собираюсь умножать дисбаланс. С проблемой Северуса справишься сама.

Умножать дисбаланс? Красивая отмазка, как сказал бы Рон Уизли.

— Нет так нет, — вздохнула Гермиона. — Тогда к Лестранжам.

Вулвертон поднялся из кресла:

— Окажите мне честь, разделите со мной аппарацию, мадемуазель. — Гермиона озадаченно моргнула. — Именно так положено предлагать чистокровной колдунье парное перемещение, — пояснил Свидетель. — Вот тебе ещё один урок магического этикета.

— Благодарю, это очень мило с вашей стороны, — чинно проговорила Гермиона. — Я правильно ответила?

— Да, вполне. Вы быстро схватываете, — одобрил Вулвертон и приглашающе отвел в сторону согнутый локоть.

***

Совместная аппарация с Вулвертоном имела свои преимущества: неприятные ощущения были минимальны. К тому же в пункте назначения он ухитрился сразу же усадить их на диван в гостиной.

От неожиданности Одри вздрогнула и уколола палец вышивальной иголкой.

— Обычно ты аппарируешь в коридор, Адриан… — пробормотала она, жадно всматриваясь в его лицо.

— Хотел вот произвести впечатление на мадемуазель, — виновато пожал плечами Вулвертон.

— Эта мадемуазель уже несколько дней не показывалась здесь, — Одри неодобрительно посмотрела на Гермиону. — Могла хотя бы сову прислать. Не представляю, как она будет… — она осеклась.

— Уверен, что Гермиона с любым делом справится самым наилучшим образом, — сказал Вулвертон с сияющей улыбкой. Сейчас на вид ему было не больше двадцати пяти.

«Красивый», — неприязненно подумала Гермиона, а Одри просто-таки поедала его глазами. Смотрелось это нелепо, потому что сейчас его можно было принять за её внука, если не за правнука. Видимо, Вулвертон понял это и наклонился, чтобы стряхнуть несуществующую пылинку со штанины. Когда он распрямился, привычные пятьдесят были при нём.

Одри вздрогнула и покосилась на Гермиону.

— Мадемуазель считает, что этот возраст идёт мне больше? — с обворожительной улыбкой спросил Свидетель. Даже в пятьдесят он выглядел… вдохновляюще.

— Если честно, мне всё равно, — его весёлость действовала Гермионе на нервы: она ни на минуту не забывала, что времени остаётся всё меньше и меньше. — Мне надо в библиотеку, — сердито буркнула она.

— Гермиона, ты нарочно ведёшь себя, как испорченный ребёнок? — рассердилась Одри. — Как можно так разговаривать с гостем!

Вулвертон примирительно дотронулся до её руки:

— Сегодня Гермионе пришлось принять важное решение, и это отчасти извиняет её раздражительность. К тому же я сам посоветовал ей ознакомиться с вашей библиотекой.

— Важное решение? — переспросила Одри. — Адриан, ты хочешь сказать…

— … что совсем скоро ты сможешь отдохнуть, — улыбнулся Вулвертон Старшей ведьме. — Давай сейчас просто отпустим её.

На лице Одри отразилась целая гамма чувств: недоверие, радость, смятение.

— Я правильно поняла: Гермиона дала Непреложный обет стать следующей Старшей ведьмой? Это так, девочка?

— Не совсем так: Гермиона пообещала мне, что не откажет, когда ты попросишь её помочь, — ответил за нее Вулвертон.

— Но, Адриан, — замялась Одри, — это обещание можно толковать как угодно… Не лучше ли Непреложный?

— Нет, мне достаточно простого слова, — твёрдо сказал Вулвертон. — Я не хочу начинать наше с Гермионой взаимодействие с недоверия и жёстких методов принуждения.

Но ты уже начал, лицемер!

— Хотите доверия? Тогда вы знаете, что нужно сделать, чтобы я вам поверила, — заявила Гермиона.

Вулвертон поднял брови, Одри разинула рот от её наглости.

— Да, я про аппарацию из Мунго. У вас свои интересы, у меня – свои.

— Мне казалось, мы закрыли эту тему, — с нажимом произнёс Свидетель.

— Тогда давайте обойдёмся без притворства!

— Гермиона! Да что же это такое! — воскликнула Одри. – Не забывай, с кем разговариваешь!

— Успокойся, милая, — Вулвертон погладил Старшей ведьме руку, — я всё понимаю.

Одри мгновенно утратила весь свой воинственный пыл и слегка порозовела. Кажется, ещё секунда, и она растечётся сладкой лужицей. На взгляд Гермионы, выглядело это всё довольно мерзко: милующиеся моложавый пятидесятилетний мужчина и высохшая старушка, которой давно перевалило за сотню.

— Скоро ты станешь свободной, Одри.

— Я знала, что это когда-нибудь случится, и я думала, что жду этого, но сейчас… — она беспомощно посмотрела на Вулвертона.

— Всё будет хорошо, и я проведу весь последний вечер с тобой, — тихо пообещал он.

— И ты будешь таким же, как тогда, в двадцать втором? — прошептала Одри.

Вулвертон взглядом указал Гермионе на дверь.

«Тоже мне, Казанова!» — фыркнула про себя Гермиона, стараясь загнать гнетущие мысли подальше — ей сейчас нельзя бояться. Она упрямо тряхнула густой гривой волос:

— Раз я уже запродала душу Свидетелю, может, скажете хотя бы, где мне искать?!

— Душу? — оторвалась от своих ретроспективных грёз Одри и непонимающе уставилась на Гермиону. — Какую душу?

— Гермиона спрашивает, где именно в вашей библиотеке можно найти малоизвестные заклинания, — пояснил Вулвертон. Благодушное выражение лица его как-то полиняло, видимо, ему не понравилось сравнение Гермионы.

Глаза Одри приобрели осмысленное выражение:

— За статуей в общем зале есть проход в другое помещение. Там хранятся рукописи и летописи, связанные с историей семьи, спасённые записи тамплиеров и подобные материалы, которые предназначены только для членов семьи. Библиотечный эльф поможет тебе туда пройти…

Гермиона выжидательно смотрела на Старшую ведьму.

— Если возникнут затруднения, пришли за мной эльфа, — вздохнула та.

— Непременно пришлю, — не удержалась Гермиона. Она не могла понять, почему Одри так раздражает её.

***

Библиотека Лестранжей представляла собой большое квадратное помещение, по периметру которого шли стеллажи с книгами. Неяркий свет проникал сквозь несколько витражных потолочных окон и освещал рабочие столы в центре зала; рядом стояла витрина с пергаментами, перьями, чернилами и прочими принадлежностями для письма. У витрины на маленьком стульчике с высокой спинкой сидел пожилой домовой эльф. Он вскочил и поклонился, едва Гермиона вошла в библиотечный зал. В противоположном от двери углу, скрытом статуей, изображавшей неизвестного Гермионе волшебника, за полками с периодикой по нумерологии пряталась потайная дверь, которую нельзя было заметить, если не знать о ней.

— Госпоже стоит лишь назвать книгу, и Снурри в три минуты отыщет её, — скрипучим голосом проговорил домовик.

Гермиона задумалась: Одри ничего не говорила о том, можно ли брать с собой эльфа в хранилище.

— Мне нужно пройти в другое помещение, — сказала она.

На мордочке домовика изобразилось понимание, и он засеменил к статуе, поманив Гермиону скрюченным пальцем.

— Прошу, госпожа, проведите пальцем по резьбе.

Полка, уставленная «Вестниками нумерологии» тридцатилетней давности, была покрыта причудливым деревянным орнаментом. «Зачем хранить такие старые журналы?» — мельком подумала Гермиона и осторожно коснулась пальцем выпиленных завитушек.

Полка послушно отъехала, видимо, признав в Гермионе одну из Лестранжей. Она переступила порог и оказалась в небольшом овальном помещении с низкими сводами, освещёнными лишь свечным огнём; толстенные гримуары были разложены на длинных скамьях. Закладки-змейки дружно подняли точёные головки и зашипели — Гермиона надеялась, что приветственно. Сухой воздух пах тающим воском.

— Тут так тесно, и свечи… А если загорится? — забеспокоилась Гермиона, глядя, как дрожит пламя свечей, заставляя тени в углах менять свои очертания.

— Свечи зачарованы! За шестьсот лет существования библиотеки ни одного возгорания! — обиделся эльф.

— Это хорошо, — смущённо пробормотала Гермиона. — Ты будешь со мной или вернёшься во внешний зал?

— Госпожа точно знает, какую книгу хочет? Если нет, то Снурри останется и поможет ей.

— А сколько лет ты здесь служишь, Снурри?

— С самого начала — с тех пор, как предки хозяев сбежали в Прованс от костров Филиппа Красивого, чтобы избежать участи Жака де Моле.

— Ты служишь здесь с четырнадцатого века?! — не поверила Гермиона.

— Да, — Снурри гордо выпятил грудь. — Я знаю здесь каждый том.

— И здесь хранятся архивы Ордена тамплиеров? — Гермиона с уважением огляделась по сторонам.

— Часть из них, которую удалось спасти от огня и разграбления… Мадемуазель хорошо читает по-старофранцузски?

— Боюсь, что нет. Из старых языков я знаю только древнегреческий, латынь и её средневековый вариант, — смутилась Гермиона. — Но я собиралась пользоваться заклинанием перевода, если попадется старофранцузский.

— Если мадемуазель хочет сберечь время, Снурри переведёт ей быстрее и точнее, чем заклинание! — авторитетно заявил эльф.

— Буду очень признательна за помощь, — улыбнулась Гермиона. — А какие языки ты ещё знаешь?

— В основном древние: халдейский, иврит, арамейский, арабский, хинди, древнегреческий, шумерский, аккадский.

— Ого! Да ты полиглот, Снурри!

— У меня было время, — скромно заметил эльф. – Так что же ищет мадемуазель?

— Заклинания, созданные магами из Лестранжей.

— В какой области? — уточнил Снурри.

— Я… я не знаю. Чары, подавляющие антиаппарационные барьеры… Или маскировочные… Или отводящие глаза… Есть тут что-нибудь такое?

— Разумеется. Однако прочитать книги в общем зале может любой, но книги, что хранятся здесь, открываются только Лестранжам. Поэтому госпоже придётся искать и открывать самой, а уж тогда Снурри сможет ей помочь.

— Почему самой? — удивилась Гермиона, глядя на тяжёлые переплёты в металлических окладах. — А в чём проблема?

— Ремешки и тесёмки не даются чужим, обложки не раскрываются для посторонних, змеи-закладки жалят пришлых, — пояснил эльф. — Тот, кто направил госпожу сюда, был уверен, что она найдёт искомое?

— Да, Свидетель сказал, что здесь найдётся то, что мне нужно.

Эльф дёрнулся и прижал уши:

— Госпоже помогает сам Свидетель! К чему же ей такой ничтожный помощник, как Снурри…

— Свидетель не предлагал переводить для меня, — сказала Гермиона. — Так что очень даже к чему!

— Госпожа большая шутница, — нервно хихикнул эльф. – Свидетель не придёт сюда?

— Маловероятно. Он считает, что мне достаточно дать добрый совет, а дальше я справлюсь сама, — недовольно проворчала Гермиона. Домовик заметно приободрился. — С чего начнём, Снурри?

— Архивы Лестранжей — вон те тома слева, — эльф указал на высокую стопку фолиантов. Гермиона мысленно застонала: каждый был толщиной с хороший кирпич. Видно, спать сегодня не придётся... Ну ладно, глаза боятся, а руки делают, мысленно ободрила себя девушка.

— Давай, ты будешь переводить мне названия, и мы отложим те, что заведомо не подходят.

***

Четыре часа спустя строки уже расплывались у нее перед глазами. Чему только не уделяли свое драгоценное внимание Лестранжи! Более всего их волновали проблемы маскировки поместья, немало книг было посвящено описанию зелий, некоторые фолианты рассказывали о секретах виноделия. Попался трактат о том, как превращать воду в вино и как из пяти хлебов сделать пять тысяч, — в теории магии это считалось неразрешимой задачей. Но автор трактата жил задолго до того, как были сформулированы пять исключений из Закона об элементарной трансфигурации*, поэтому потратил немало времени впустую, пытаясь повторить библейское чудо…

— ...многие тщились погасить свет дня, но не все сподобились, — медленно читал эльф. «Ещё один изобретатель вечного двигателя, — вяло подумала Гермиона. – Но ведь существует перуанский порошок мгновенной тьмы, значит, в принципе это возможно!»

— Прочитай-ка ещё раз про свет дня.

— Многие тщились погасить свет дня, но не все сподобились, ибо деяние, творимое во имя зла, не приводит к достойным плодам, — эльф остановился и вопросительно посмотрел на Гермиону: читать ли дальше.

— Продолжай. Интересная мысль для тёмного мага…

— Далеко не все Лестранжи были тёмными магами, — возразил Снурри.

— Читай дальше, пожалуйста.

— Достойный предок наш, Роже-Анри Лестранж, многие беды претерпев от нашествия троллей с прованских гор во времена, когда сии злыдни разоряли посевы и виноградники, учиняли потравы в лавандовых полях и тщились разрушить кров Лестранжей, искал верный способ одолеть нечисть. Тогда и открылось ему, как надолго погасить свет дня.

Эльф поднял голову от книги.

— А дальше? — взволнованно спросила Гермиона.

— Дальше запись обрывается. Госпожа думает, что это ей пригодится?

— Не знаю… Там точно написано «надолго» погасить, ты уверен?

— Да, мадемуазель.

— Перуанский порошок мгновенной тьмы действует всего две-три минуты. А здесь написано, что он узнал, как погасить свет дня надолго, понимаешь? Эта запись как-нибудь озаглавлена?

— Мгла Лестранжей.

— Где-то должно быть описание этой Мглы! Давай искать записки месье Роже-Анри. Надеюсь, они не утрачены…

Она обвела глазами хранилище. Они со Снурри не перебрали ещё и десятой части собрания. Путём нехитрых арифметических подсчётов затраченного времени Гермиона пришла к выводу, что надо радикально изменить способ поисков, иначе они и до утра не управятся.

— Снурри, скажи мне, как библиотечный эльф, можешь ли ты применить заклинание, призывающее все рукописи и книги авторства конкретного лица? В Хогвартсе мадам Пинс умела творить такие чары, студентам же они были недоступны.

— Снаружи, в общем зале книги мне подвластны, — эльф расстроенно таращился на неё выпуклыми глазами, — но здесь я бессилен. Только Старшая ведьма может это сделать.

— Вот как… — пока она рылась в книгах, ей удавалось не вспоминать об обещании, которое она дала Свидетелю. Но сейчас обречённое отвращение внезапно подступило к горлу и мешало дышать; низкие своды хранилища казались крышкой гигантского гроба.

Может выйти так, что спасти Северуса ей не удастся, а вот страшного ярма ей в любом случае не миновать. Не просто так Макгонагалл ненавидит Вулвертона, не просто так Эйлин Принс полезла в петлю… Что же касается Одри… Похоже, она как кошка влюблена в Адриана Вулвертона и готова терпеть от него что угодно. Сколько лет этому чувству? Поневоле поверишь в вечную любовь, вот только естественна ли она? От этого человека… нет, от этого существа можно ожидать чего угодно. Неужели после обряда и она сама будет преданно есть глазами Свидетеля и смотреть ему в рот? Гермиону передёрнуло.

— Ну, раз так, — она села на жёсткую лавку, — пойди и позови Одри. Скажи ей, что мне требуется её содействие.

Эльф прижал уши и вцепился в свою тунику. Гермиона вопросительно посмотрела на него:

— Ну, что же ты стоишь?

— Я не могу оставить библиотеку.

— Даже когда тебя просит хозяйка?! — её терпение начинало давать сбои — сказывалась усталость; в голове словно работал таймер обратного отсчёта, пульсацией отбивая каждую напрасно потраченную минуту.

— Не положено, — эльф испуганно попятился к стене — видимо, услышал что-то такое в её голосе.

— Кем не положено? — строго спросила Гермиона. Ей хотелось спать и ужасно не хотелось идти через весь дом, искать Одри, а потом возвращаться сюда. И неизвестно ещё, чем она там занимается… с Вулвертоном. Пусть уж лучше эльф их прервет — с него взятки гладки.

— П… п… предками, — срывающимся голосом пропищал домовик.

— Я настаиваю! — она шагнула вперёд, Снурри втянул голову в плечи, зажмурился и отрицательно помотал головой. — Что, ты отказываешься подчиняться следующей Старшей ведьме?!

По серой сморщенной коже домовика потекли слёзы, и Гермионе стало стыдно. Неужели страх и усталость превратили её в другого человека? Она присела на корточки и осторожно коснулась худенького плеча эльфа:

— Снурри, пожалуйста, не плачь — я сама схожу за Одри. Подождёшь нас здесь?

Домовик вздрогнул. Она видела, что его нервирует её прикосновение, но отстраниться он не смеет.

— Госпожа права: Снурри не следовало спорить с будущей Старшей ведьмой. Ваше приказание будет сейчас же выполнено.

— Снурри! — она хотела остановить его, но эльф аппарировал.

На душе было мерзко.

***

Одри показалась ей недовольной. «Оно и понятно: оторвали от воркотни с драгоценным Вулвертоном», — поморщилась Гермиона.

– Мне нужно отобрать всё, что написано Роже-Анри Лестранжем, и всё, что написано о нём, — сил оправдываться, или извиняться, или быть вежливой у неё не было. Ничего, потерпит. В конце концов, уговор есть уговор, и обязательства Гермионы в тысячу крат тяжелей обязательств Одри.

— Мне следовало бы сразу пойти с тобой, — Одри, видимо, почувствовала её настроение, — но я не могла оставить нашего гостя.

— Не могла или не хотела? — вырвалось у Гермионы.

Одри внимательно посмотрела ей в глаза:

— Думаю, тебя интересуют вовсе не мои желания. Ты хочешь знать, что будет с тобой. Ты боишься, что тебя принудят чувствовать… что-нибудь новое.

— Да. Да, я боюсь! – горько рассмеялась Гермиона. – Удивительно, правда?!

— В твоем случае это естественно, — Одри осторожно обняла Гермиону. – Я-то влюбилась ещё до обряда. Тогда он предпочитал выглядеть тридцатилетним, — она смутилась, её голос снизился до еле слышного: – Мне тогда было уже под сорок, и я была… la vieille fille…как это по-английски… старой девой. Казалось, жизнь проходит мимо меня. И тут он. Раньше я его никогда не видела: знала от Старшей ведьмы, что есть Свидетель, но сама не сталкивалась – он, если хочет, может оставаться совершенно незаметным… Так вот, он решил, что я подойду. Почему, не знаю. И когда я сравниваю тебя со мной, той, перед обрядом, я ничего не понимаю; я не знаю, что им движет при выборе следующей Старшей… Он появился в один летний вечер, просто взял и вошёл из сада в гостиную. Я как сейчас помню, пахло черемухой, и снаружи доносился стрекот цикад. Он встал рядом с креслом, в котором я сидела, и поинтересовался, что это я делаю. Вышиваю, сказала я. Терпение и упорство – почитаемые мною добродетели, заметил он. Я позвала эльфа, и тот принёс вина и сыра. Этот человек знал, как меня зовут, и он, казалось, знал про меня всё, даже больше, чем я сама. Потом, ночью, он знал, что должно мне понравиться — и мне нравилось; я уже и не надеялась, что это когда-нибудь случится. И даже уговорила себя, что мне это не нужно; он же камня на камне не оставил от этого «не нужно», — голос Одри звучал мечтательно. — Адриан был, есть и будет самым большим чудом в моей жизни, и я ни разу ни о чём не пожалела, — она сильнее прижала Гермиону к себе. — Прости, я должна была давно с тобой поговорить, но не хотела откровенничать, не зная точно, что ты согласишься на обряд. Понимаешь?

Гермиона кивнула и положила голову на плечо Одри.

— Скажи, — прошептала она, — он как-то привораживает тебя, или… ну не знаю…

— Нет, вовсе нет! — запротестовала Одри. — Поверь, не будь он Свидетелем, я всё равно бы любила и горела… — Гермиона недоверчиво повела плечом. — Какая ты еще девочка! Клянусь Мелюзиной, Вулвертон не будет воздействовать на тебя в этом отношении, ему это неинтересно — достаточно симпатии и преданности. Люби своего мужчину, и Мерлин в помощь! Тем более, что… Давай-ка займёмся делом, а то час уже поздний.

Она прошептала заклинание, и огромные стопки фолиантов стали подниматься в воздух; время от времени та или другая книга выскальзывала из круговерти и плавно опускалась на стол. Гермиона вдыхала запах старого пергамента, её волосы развевались от потоков воздуха, создаваемых движением томов. Одри, с воздетыми руками, была похожа на дирижера, управляющего огромным оркестром.

Где-то вдалеке пробили часы.

— Полночь, — проговорила Старшая ведьма. — Если верить маглам, наше время, ведьминское. Я чувствую, как зарождается новый день, хотя до утра ещё далеко. В ночной час ничто не мешает магии напрямую влиять на вещи, людей и прочих тварей. Наверное, маглы подсознательно знают это и потому боятся темноты… Ты, умирающий Ригель, сёстры твои, красная Бетельгейзе и белая Беллатрикс, — почти пропела Одри, — смотрите на меня! – она уставилась в потолок, как будто могла видеть сквозь своды и перекрытия дома созвездие Ориона; потом вдруг схватила Гермиону за руку. — Всё будет хорошо, и всё у тебя получится! Наступает твоё время, Гермиона Грейнджер-Лестранж. Звёзды благословляют тебя.

Гермиона в первый раз видела Одри в экстатическом состоянии. Маленькая сухая старушка с вдохновенным лицом и молодыми глазами.

— Одри, — позвала она тихо, — они видят тебя? Через потолок?

— Тебя только потолок смущает? — засмеялась Одри. — Конечно, видят, даже не сомневайся, — она обернулась и посмотрела на стол. — Что ты ищешь в этих книгах?

— Заклятье под названием Мгла Лестранжей.

— Не боишься не справиться с заклятьем на крови?

— На крови? Ты его знаешь?

— Слышала что-то… С таким-то названием, скорее всего, на крови. Сейчас проверим.

Рукопись с описанием Мглы Лестранжей они нашли через полчаса. Заклятье представляло собой совокупность чар и зелья, дающих долговременный эффект темноты. Автор обещал, что Lumos будет бесполезен и чужой Finite Incantatem не развеет заклинание. Само по себе зелье было простым в приготовлении, но трудности могли возникнуть с жидкой основой — кровью трёх (!) чистокровных волшебников из разных семей, в том числе Лестранжей.

— Этот Роже-Анри умел убеждать людей, если сумел собрать основу в те неспокойные времена, — пробормотала Одри. — Я бы сто раз подумала, прежде чем отдать свою кровь для неизвестного колдовства.

— Видимо, ему доверяли, — согласилась Гермиона. Она думала, к кому она может обратиться. К Панси — безусловно, она даже не сомневалась. Кровь Лестранжей — в принципе, наверно, сгодится и её собственная, однако рисковать она не хотела, хотя после обряда принятия в семью считалось, что в её венах течёт кровь новых родственников, но она до конца не верила в это. Так что лучше Ники. Хотя Ники не знает Северуса. Захочет ли она таким образом помогать незнакомому человеку? Кто третий? Может быть, Рон?

— Почему обязательно нужна кровь Лестранжей? — спросила она у Одри.

— Я плохо знаю теорию создания заклинаний, но, думаю, что заклинание неразрывно связано с тем, кто первым его произнёс на этой земле.

— Теория создания заклинаний? Я всегда думала, что заклинания создают те, кто родился с таким талантом. Что либо дано, либо нет.

— Но тем, кому это дано, тоже надо учиться, — улыбнулась Одри.

— Значит, ты училась, если хоть немного её знаешь? У тебя есть дар придумывать заклинания? — поразилась Гермиона.

— Дар? Вот именно! Ты употребила правильное слово: всё, что я могу, подарено мне Свидетелем.

— А мне? Мне он подарит такое умение? — воскликнула Гермиона.

— Не знаю. Спроси у него самого. Все ваши договоренности — между вами двумя. Есть только двое: Свидетель и его Старшая ведьма. Никто не должен знать, что между ними происходит, что он даёт ей, а она — ему.

— Но ты же сказала мне! — выпалила Гермиона. — Что он дал тебе!

— Всё это позади. И я сказала тебе для того, чтобы ты не мучилась от неизвестности, а не для того, чтобы ты пыталась вытянуть из меня ещё больше. Кажется, я слишком разболталась.

— Извини. Я больше не буду спрашивать. Ой, а это что? — она показала на надпись, сделанную другим почерком на полях внизу страницы.

Одри прочитала вслух:

— Сильная Дюжина. О взаимодействии рас. Похоже на название книги. Снурри, у нас есть такая книга в библиотеке?

— Была когда-то, — коротко ответил домовик.

— Куда же она делась? — спросила Одри.

— Снурри не знает. Хозяева забрали и не вернули, — домовик неодобрительно пошамкал губами.

— При мне или раньше?

Снурри задумчиво почесал ухо.

— Лет двести назад.

Старшая посмотрела на Гермиону:

— Вряд ли стоит терять время на её поиски. Это описание, — она показала на рукопись Роже-Анри, — выглядит полным и исчерпывающими. Тебе понятно, как приготовить зелье и как его потом использовать? — Гермиона кивнула. — Вот и прекрасно. Бери рукопись с собой и пойдём спать. Время уже позднее, а тебе завтра на работу.

— Но госпожа потом вернет её обратно, — жалобно спросил Снурри.

— Да, разумеется, — заверила его Гермиона.

Когда она дошла до двери своей комнаты, она уже знала, как именно надо использовать Мглу Лестранжей.

***

Крёстный так и не вернулся. То, что он уже неделю не давал о себе знать, с его-то педантичностью, могло означать только одно: у Северуса большие проблемы.

Грейнджер, как назло, тоже молчала: ответа на своё письмо он так и не получил.

Драко весь извёлся за последние дни, чего он никак от себя не ожидал. До сей поры он был уверен, что в полной мере перенял у отца привычку контролировать себя в любой ситуации и унаследовал материнскую холодную невозмутимость. Он считал, что всего лишь уважает ум, силу воли, проницательность своего крёстного и испытывает благодарность за защиту, предоставленную ему Северусом. Очень часто крёстный раздражал его жёсткой опекой, досаждал своей требовательностью. Драко с нетерпением ждал, когда в аврорате закроют его дело, и не в последнюю очередь из-за того, что избавление от обвинений будет означать избавление от утомительного общества Снейпа.

И вот теперь он остался один. Но радости от освобождения почему-то не чувствует.

Осознав, что Северус не вернётся, Драко оставил их убежище и долго бродил по городу, не зная, что делать дальше. Он привык, что за него всё решает отец, а в последнее время — крёстный. Единственный раз, когда Драко принял решение самостоятельно, обернулся плачевно не только для него, но и для множества других людей. Он пытался возродить прежнюю самоуверенность, но безрезультатно.

Сидя на скамейке на площади Праса-ду-Комерсиу перед памятником Жозе Первому, он понял, что сойдёт с ума, если останется в Лиссабоне. Он должен узнать, что случилось с Северусом.

***

Три дня до Азкабана

Ей потребовалось большое усилие, чтобы заставить себя проснулся. Под утро ей приснился их поцелуй, и во сне они были намерены зайти гораздо дальше. Однако безжалостный Глуми разбудил Гермиону в тот самый момент, когда Северус…

На грани сна и яви Гермиона вспомнила, что вчера случилось что-то хорошее. Она повернула голову и увидела на прикроватной тумбочке рукопись. Один её вид придал Гермионе бодрости. Он вскочила с постели, облилась из кувшина над тазом, оделась, скрутила волосы в пучок и отправилась завтракать.

Оказалось, что она пришла на завтрак последней — Одри и Ники уже сидели за столом. Однако в столовой был ещё и третий человек. Он сидел спиной ко входу, и Гермиона остановилась на пороге как вкопанная. Но прежде чем она успела испугаться, она узнала эту белобрысую макушку.

— Драко?! — охнула она.

Малфой вздрогнул и резко обернулся:

— Грейнджер?!

Он быстро встал и подошёл к ней, загородив собою от присутствующих. Его пальцы скользнули в рукав мантии, где он обычно носил волшебную палочку.

— Она тебе не понадобится, — шепнула Гермиона, улыбнулась и порывисто поцеловала его в щёку. — Хорошо, что ты здесь!

— Там, где я, всегда хорошо, Грейнджер, — лениво протянул он, но взгляд был настороженным и цепким. Драко отодвинул для неё стул, и она села рядом с ним.

— Одри, Ники, доброе утро, — спохватилась Гермиона. Одри глядела на неё непривычно приветливо, а у Ники в глазах читалось любопытство.

— Ну и что всё это значит, Грейнджер?

— Не Грейнджер, а Лестранж, — хихикнула Николь.

— Хочешь сказать, кто-то из твоих многочисленных французских кузенов женился на маглокровке? — недоверчиво спросил Драко.

— Ники, ты уверена, что мистеру Малфою это интересно? — спросила Одри.

— Мистеру Малфою интересно, — твёрдо сказал мистер Малфой. – Ну же, кузиночка, сказала «А», говори и «Б».

— Гермиона прошла обряд принятия в семью, — выпалила Николь и замерла, ожидая реакции.

Драко поднял бровь:

— Тёмная магия притягательна даже для гриффиндорцев, правда, Грейнджер?

— Неужели ты думаешь, я пошла на это от хорошей жизни? — вырвалось у Гермионы. Улыбка сползла с лица Николь, и она опустила глаза. — Извини, Ники, но ты же знаешь…

— Ты могла бы не говорить об этом так часто, — попеняла ей Одри.

— И как отнеслась к новой родственнице тётя Белла, мадам? — поинтересовался Драко.

— О проведённом обряде никто не знает, кроме меня, Ники и Адриана Вулвертона. Фелисити и Мораг из Сен-Кло не известно, кто такая Гермиона. Они помогали мне во время обряда и дали обещание молчать о нём.

Малфой нахмурился и задумчиво постучал согнутыми пальцами по скатерти.

— Значит, никто не знает… Почему же для меня сделано исключение? А если я прямо отсюда отправлюсь к Тёмному Лорду и обрадую его, что подружка Поттера у него в руках? Какая же это конспирация, если каждый, кто заглянет к вам позавтракать, может застать здесь Грейнджер? И кто такой этот… Вулвертон? Почему ему оказано такое доверие?

— Драко, ты нас за идиоток, что ли, держишь? — возмутилась Ники. — У Гермионы есть эльф, который заботится о том, чтобы она ни с кем не столкнулась во время пребывания здесь.

— Однако ж я с ней столкнулся! — рявкнул Драко.

— У неё твоё кольцо! — воскликнула Ники. — Что ты мне мозги полощишь?!

— Николь! Что за выражения?! — ахнула Одри. — Вулвертон — мой старый знакомый, он абсолютно безопасен.

— Вулвертон… Вулвертон… Это не тот господин, что помог тебе отмазаться от авроров, когда они поймали тебя с письмом к крёстному?

— Да, это он, — кивнула Гермиона.

Драко взял её руку в свою и посмотрел на кольцо.

— Так ты его ещё носишь? Я думал, ты его куда-нибудь засунешь и не вспомнишь потом. Судя по твоему тогдашнему настроению…

— Ну… в общем-то так оно и было, но потом Косолапус о нём мне напомнил, — улыбнулась Гермиона. — Оно мне очень пригодилось.

— Пригодилось? – переспросил Малфой. — Это же просто безделушка…

— Нет, не просто. Кольцо — магический артефакт, помогает против депрессии. Ты не знал об этом?

— Нет.

— Может быть, мне надо вернуть его тебе, Драко? — Гермиона беспомощно посмотрела на Одри: вот сейчас ей бы не помешал совет. — Ведь ты не представлял истинной его ценности, когда отдавал мне.

— Малфои не берут назад подарки! — фыркнул Драко. — Не обижаюсь только потому, что помню о твоём печальном происхождении.

— С моим происхождением всё в порядке! — Гермиона сделала вид, что сердится. Кажется, Драко не очень-то поверил ей.

— Положить тебе яйцо с беконом, или хочешь копченой рыбы? — спросил он у Гермионы. — Мадам, у вас всегда так вкусно кормят, — он лучезарно улыбнулся Одри, та порозовела от удовольствия. Ники хихикнула.

— Чему радуешься, кузина? — поинтересовался он у Николь, накладывая Гермионе еды в тарелку.

— Вы выглядите так трогательно, как будто у вас медовый месяц, — выдала Ники.

Гермиона засмеялась и, шутя, придвинулась к Малфою ближе. Она вдруг поняла, как устала бороться одна. Хорошо, что Драко здесь! Почти так же хорошо, как если б Гарри и Рон были сейчас с ней. Но им пришлось бы много чего объяснять. Очень много. А Драко почти ничего объяснять не надо.

Она искоса посмотрела на него. Всё так же красив, но что-то в нём неуловимо изменилось.

— Давно я не видела, чтобы ты смеялась, — заметила Одри. — Можно сказать, никогда не видела.

— Грейнджер у нас вообще серьёзная девица, — сказал Драко и сжал её руку под столом. — А какой у неё классный хук правой!

— С этого места поподробнее! — мгновенно отреагировала Ники.

— На третьем курсе она здорово врезала мне — до сих пор болит, — раньше бы он ни за что в этом не признался.

— Значит, ты была влюблена в него ещё тогда, — сделала вывод Николь.

— Ну как не любить такого?! — Гермиона подёргала Драко за длинную прядь, тот мотнул головой, уворачиваясь от её руки, и чёлка упала ему на глаза.

— Думаю, Адриан не будет возражать, — благостно взирая на них, тихо пробормотала Одри, но Гермиона её расслышала. Приподнятое настроение разом куда-то улетучилось.

Она резко поднялась из-за стола.

— Драко, мне надо с тобой поговорить. Я подожду в сиреневой комнате, пока ты закончишь с завтраком. Но не слишком задерживайся — мне скоро на работу.

— Предложение будешь делать, сестрица? — хмыкнула Николь.

Она была недалека от истины.

***

Гермиона стояла у окна и разглядывала виднеющийся вдали заснеженный хребет Мон-Ванту, искрящийся под луной. Солнце должно было взойти через час, и на равнине темень, должно быть, давно уступила предрассветным сумеркам, но тут, среди гор, солнце всегда выскакивало из-за вершин внезапно, словно яркий розовый мячик. В темноте можжевеловые поросли, покрывающие пологие бока Мон-Ванту, казались совсем чёрными. Не оттуда ли пришли те тролли, которых поборол достойный Роже-Анри с помощью Мглы Лестранжей?

— Ты что-нибудь знаешь о Снейпе? Он связывался с тобой?

Она обернулась. Сейчас вид у Драко был сосредоточенный; трудно поверить, что четверть часа назад он шутил и делал комплименты хозяйке дома.

— Он в Мунго.

— В Мунго? Почему?

— Кое-кто в этом самом доме недавно хвастался, что придумал, как его подставить. Надо объяснять, кто, или сам догадаешься?

— Тётя Белла? Но как? Она у нас ураган, это да, но всё ж таки крёстный поумнее будет. Как он мог попасться?!

— Как, как… Я не знаю, как! Там авроры вокруг, особо не поболтаешь. Да и первые два дня он лежал в лёжку, не до разговоров было.

— И что теперь? — Драко наклонил голову и запустил пальцы в волосы.

— Через два дня его должны отправить в Азкабан.

— Азкабан? А суд?

— Не будет. Чрезвычайное положение. Ордонанс Скримджера.

— Значит, всё? Всё?! — он сгорбился и схватился руками за шею. — Я просто не могу поверить, Грейнджер, что это всё!

— Престань твердить это дурацкое слово! — рассердилась Гермиона. — Есть вариант, но…

— Оборотное зелье?! — у Драко загорелись глаза. — Ну, это не проблема! Я захватил остатки из Лиссабона.

— Нет, профессора не выпускают из палаты, а рядом с палатой дежурит аврор. Зелье в данном случае бесполезно — он всё время на виду.

— Аппарация?

— Вокруг клиники антиаппарационный барьер.

— Портключ?

— Не сработает, в Мунго защита от портключей.

— Жаль, что мантия Певереллов утрачена, — вздохнул Драко.

— Магический артефакт? — осторожно спросила Гермиона.

— Да, мантия-невидимка. Якобы передавалась из поколения в поколение в семье Певереллов. У кого она сейчас — неизвестно. Да и вообще полумифическая вещь… Большое сомнение, что она существует на самом деле, хотя Тёмный лорд, кажется, верит в эту сказку… — Драко мотнул головой, будто отгоняя неприятные воспоминания. — Остаётся тупой вариант: напасть и отбить. Ты же не имела в виду, Грейнджер, организацию вооруженного налёта на Мунго? — он подозрительно посмотрел на Гермиону.

— Мой план действительно включает… ммм… временную нейтрализацию пары авроров. Но не больше. Не знаю, насколько он туп, — она поджала губы, — но при имеющемся положении дел он — единственно возможный. Хочешь услышать подробности или заранее забракуешь? — язвительно поинтересовалась Гермиона.

— Сейчас я готов выслушать любой бред, — хмыкнул Драко.

— Кстати о бреде… Одри и Ники в полной уверенности, что мы или уже помолвлены, или вот-вот будем.

— Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Сейчас я хочу узнать, что ты придумала.

— Я нашла в здешней библиотеке описание одного комбинированного заклинания: чары плюс зелье. Называется Мгла Лестранжей. По действию напоминает Перуанский порошок мгновенной тьмы, но с более постепенным и продолжительным эффектом. Что больше всего мне в нём нравится, так это то, что темноте предшествуют сумерки. В силу своего назначения Мгла устойчива к заклинаниям магического света, типа Lumos. Остальные заклятия, в том числе боевые, действуют без изменений.

— Ты хочешь вывести Снейпа в темноте?

— Да. Но не сама. Хотя я уже больше чем полгода работаю в Мунго, всё равно ориентироваться на ощупь в клинике не способна.

Драко задумался.

— Но ведь можно использовать обычный «Указуй». На дверь, на лестницу, на стену…

— Сколько, по-твоему, это займёт времени? К тому моменту, как мы доберемся до границы антиаппарационной зоны, Мунго будет уже оцеплен в три кольца. Всё должно произойти достаточно быстро, темнота должна быть локализована по пути следования, чтобы Фишер не успел ничего понять и поднять на уши аврорат.

— Так как же ты собираешься все это провернуть? Кто же его выведет? Я плохо вижу в темноте, хотя всё равно готов рискнуть.

— Это такая темнота, что никто ничего не видит. И кстати, ты вообще не будешь участвовать в операции, — отрезала Гермиона. — Только в подготовительной стадии.

— Почему это?! И не тебе решать, что я буду делать, Грейнджер! Я тебе не Поттер или Уизли, чтобы ты мною командовала!

— Ты ещё в розыске, идиот! Забыл? Тебе никак нельзя появляться в Англии. Но ты мне можешь по-другому помочь…

— Выпью оборотку, и никто меня не узнает!

— Нет, Драко, в Мунго ты не пойдёшь ни под каким видом — всегда есть риск, что действие зелья внезапно закончится. Я не хочу волноваться и за тебя тоже! К тому же, я уже знаю, кто способен ориентироваться в темноте и кому можно довериться.

— Посторонний человек?! Ты хорошо подумала?!

— У меня есть рычаги давления на этого человека, не беспокойся. Если он навредит мне, я наврежу ему, и он это знает.

— Тогда что буду делать я? Зелье варить?

— Варить будем вместе. Во-первых, мне нужна твоя кровь и кровь Ники для основы. Третью возьмем у Панси – я думаю, она согласится. Во-вторых, понадобится новая волшебная палочка, чтобы потом не жалко было от неё избавиться. В этом вопросе надеюсь на тебя. Сможешь достать к завтрашнему утру?

— Надо – достану. В Авиньоне есть магический квартал, думаю, что там найдется подходящая лавка.

— Не забудь выпить оборотку!

— Хорошо, мамочка! А в-третьих?

— В-третьих, надо подумать, где потом прятать профессора. Дом Лестранжей не подходит, как ты понимаешь… Мне уже пора на работу, поэтому поговори с Ники насчёт крови сам. Рецепт зелья у меня в комнате, в ящике стола. Раз ты всё равно собираешься в Авиньон, купи там ингредиенты, которые я пометила звёздочками. После работы я зайду к Панси и приведу её сюда, чтобы взять кровь. Зелье сварим под утро, чтобы свежее было – в рукописи ничего не было про срок хранения.

— А если бы я не появился бы здесь сегодня? Что бы ты делала?

— Не знаю… Наверно, взяла бы кровь у Рона или Джинни...

— Конечно, Уизли не гиганты ума, — фыркнул Драко, — но даже у них бы возник резонный вопрос, как именно их кровь будут использовать. Никакой чистокровный волшебник не даст её просто так.

— Придумала бы что-нибудь… Но слава Мерлину, что ты вернулся! Я, честно говоря, уже давно на пределе.

Драко задумчиво посмотрел на неё.

— На пределе, говоришь… Скажи мне, Грейнджер, зачем тебе всё это надо? — похоже, как только его отчаяние пошло на убыль, включились мозги. Гермиона подозревала, что рано или поздно он задаст ей этот вопрос. — Характеристику в Академию ты от него получила. Непонятно, кстати, почему ты работаешь в Мунго вместо того, чтобы наслаждаться студенческой жизнью в Стокгольме. Став Лестранж, перешла на другую сторону? Маловероятно: не думаю, что вместе с кровью ты сменила и политические убеждения… Так зачем же тебе рисковать, спасая Пожирателя Смерти?

Значит, Снейп почти ничего ему не рассказывал ни о ней, ни о себе, ни об Ордене Феникса, ни о своей двойной роли в противостоянии. Не посчитал нужным или не посчитал безопасным? По сути, она не может быть до конца уверена, как много осталось от лояльности Драко Волдеморту. Гермиона вспомнила их разговор полугодовой давности. Тогда Гермиона пыталась убедить его, что верит в непричастность Снейпа к убийству Дамблдора, а Драко солгал ей о том, что происходило на площадке Астрономической башни**. Обоим было удобно не копать глубоко и не задумываться о мотивах друг друга. А сейчас вопрос о мотивах встал снова, и ей надо дать ему убедительные объяснения. Странно, Панси никогда не спрашивала у неё, что ей нужно от Снейпа кроме характеристики. То ли не задумывалась, что маловероятно, то ли поняла причины интуитивно…

— Это же очевидно! — она закатила глаза. — Осторожность, Драко, простая осторожность. Представь, если перед поцелуем дементора Снейпу дадут сыворотку правды, а так оно и будет, скорее всего.

— Ну и?

— Если он вдруг упомянет, что вступал со мной в контакт, уже будучи в розыске, то я выхожу пособницей преступника, — она покосилась на Драко, — вернее, преступников. Какие у меня перспективы при нынешнем ужесточении режима и толщине моего дела? Напомню: я обнаружила тело Сибиллы Трелони и сбежала с места преступления; в Лютном переулке патруль, преследовавший некого контрабандиста под личиной женщины, вместо этого преступника нашёл меня; именно у меня из палаты исчезла задержанная авроратом Николь Лестранж, дочь разыскиваемой осуждённой на пожизненное заключение Беллатрикс Лестранж.

— Хм-м, и ты ещё на свободе? — с уважением посмотрел на неё Малфой.

— Только благодаря своему недугу и любезности крёстного Панси.

— Какому ещё недугу? При чём тут Эшби?

— Официально ко мне до сих пор не вернулась способность управлять магией. Мистер Эшби это любезно подтвердил в присутствии двух авроров.

— Ну, Грейнджер, ты просто какая-то авантюристка — и с магией, и без! На месте авроров я б тебя посадил в Азкабан лет на десять.

— Прямых доказательств нет — одни догадки. Так что в моих интересах приложить все усилия, чтобы вытащить твоего крёстного из лап аврората.

— Пойми меня правильно, но, пожалуй, я подожду с тобой обручаться, — протянул Драко с преувеличенно серьёзным видом.

— Твоя кузина будет разочарована, — заметила Гермиона. — Она жаждет пристроить меня в хорошие руки.

— Провинциальные девицы вообще помешаны на свадьбах и крестинах, — заметил Драко.

— Не вздумай назвать её провинциальной в лицо! Тебе тогда не поздоровится…

— Мне можешь не рассказывать – я её знаю гораздо дольше, чем ты. Тебе, кажется, давно пора на работу… Передавай привет крёстному.

Гермиона взглянула на часы и ужаснулась – она опаздывала уже на полчаса.

***

Гермиона успешно проскользнула мимо Китти, которая прямо на своём посту любезничала с симпатичным парнем со сломанной рукой. Пойти по лестнице или подняться на лифте? Где меньше вероятность попасться на глаза Паркер или Фишеру? Гермиона выбрала лестницу.

Она благополучно миновала второй этаж и уже начала было подниматься на третий, как вдруг услышала окрик:

— Грейнджер, стоять!

От неожиданности Гермиона оступилась и чуть не свалилась со ступенек. Она медленно обернулась – снизу на неё глядел хмурый Фишер.

— Доброе утро, сэр.

— Доброе. Объясни мне, почему ты решила, что можешь опаздывать и без спроса уходить с работы, не дождавшись окончания смены?

Гермиона вздохнула. Только разборок с начальством ей сегодня как раз и не хватало.

— У меня вчера не было времени отпрашиваться, Рой, — жалобно сказала она, застыв на ступеньках.

— И куда же мы так спешили? — поинтересовался Главный администратор.

— Мне надо было срочно повидаться с родителями.

По-видимому, в глазах Фишера это было слабым оправданием.

— Или ты соблюдаешь трудовую дисциплину, или убираешься отсюда на все четыре стороны! — отрезал он.

— Это больше не повторится, сэр, — Гермиона смиренно опустила глаза. — Я могу идти? У меня смена через пять минут начнется.

— Вчера тебя это не волновало, — он сверлил её сердитым взглядом. Следующий вопрос заставил её похолодеть.

— Почему твой пациент в таком состоянии?

— А в каком он состоянии? Ему стало хуже? — быстро спросила Гермиона.

— У него такой цветущий вид, будто он две недели провёл на морском побережье.

— Вы… ты был у него? — он не смогла скрыть испуг.

— За кого, интересно, ты боишься: за меня или за него? — Фишер наклонил голову вбок, рассматривая ее, словно любопытный медицинский препарат.

— За тебя, конечно.

— Ой ли… — угрожающе прищурился Фишер. — Подойди-ка ко мне.

На ватных ногах она стала спускаться с лестницы. «Ничего, осталось совсем немного, вот вытащу отсюда Северуса, а потом, немного обождав, можно будет уволиться. А потом и «выздороветь». И больше никогда-никогда не видеть и не слышать Роя!»

Она остановилась в трёх шагах от него.

— Почему ты нарушаешь мои инструкции? — угрожающе поинтересовался Фишер.

— Я обращаюсь с пациентом так, как это положено в медицинском учреждении.

— В этом медицинском учреждении положено делать так, как я скажу! А я четко сказал на собрании: этот пациент должен всего лишь дотянуть до суда. Но ты по каким-то причинам предпочла забыть об этом. Вот я сейчас и хочу от тебя услышать, что тебя заставило заниматься самоуправством.

— Причина одна, и я уже тебе её назвала: я не могу намеренно вредить пациенту или не помочь ему, если это в моих силах. Я ко всем больным отношусь и буду относиться одинаково. Если ты ожидал от меня другого, значит, плохо меня знаешь.

— Одинаково?! — расхохотался Фишер. — Это ты называешь одинаково? Торчишь почти всю смену в той палате! Но у тебя и другие больные есть, если ты забыла.

— У него судороги от круциатусов, переломаны все кости и многочисленные гематомы. Что же, мне надо уделять ему такое же внимание, как пьянице из соседней палаты, перебравшему огневиски?

— Кстати, у вас в отделении перерасход обезболивающего. Как ты это объяснишь?

— Никак. Откуда мне знать? — пожала плечами Гермиона. — Спроси у миссис Паркер.

— Уже спросил. Марта говорит, что ты всё время бегаешь к ней за зельями. Ну, теперь что скажешь?

— Рой, ты ещё не закончил терроризировать мисс Грейнджер? У меня к тебе дело есть.

В этот момент Лоренс Эшби показался Гермионе лучшим человеком на свете.

— Ну что там у тебя? – проворчал Фишер, оборачиваясь к целителю.

— У меня — ничего, а вот у тебя проблемы, — лениво протянул Ларри.

— Хмм… Давай-ка пройдём ко мне в кабинет, — Фишер осторожно тронул Эшби за локоть, потом опять повернулся к Гермионе: — А с тобой я ещё не закончил. И не надейся, что я забуду.

***

Коди, весь какой-то растрёпанный и взбаламученный, подпирал стену рядом со входом в палату Снейпа. Мэтлок, старший аврор, с насмешкой посматривал на него, сложив руки на груди.

— Ну что ты так долго, Гермиона?! — жалобно протянул полувампир, не стесняясь аврора. Видимо, тот уже настолько примелькался в этом коридоре, что его принимали за часть интерьера.

— Фишер, — кратко пояснила она, Коди понимающе кивнул. – Ничего не случилось? Что-то ты какой-то не такой… И почему ты не внутри, с пациентом?

Коди мученически закатил глаза, продемонстрировав красноватые белки; Гермиона напряглась. Коди всегда вызывал у нее противоречивые чувства: с одной стороны, симпатию и сочувствие, с другой стороны, опасение где-то на подсознательном уровне. Он не вампир, убеждала она себя. Подумаешь, ну видит в темноте, ну солнечного света не любит. Это ещё ничего не значит. Втайне она была рада, что смены у них не совпадают — скорее всего, она не смогла бы долго находиться с ним в одном помещении.

— Этот пациент меня уже достал! Не могу больше — еле конца смены дождался! – он демонстративно сполз по стене и уселся на пол.

— Врёт, не дождался он — вылетел из палаты, как ошпаренный, — хохотнул Мэтлок.

Гермиона укоризненно посмотрела на Коди:

— Я вот шесть лет терпела его на лекциях, и ничего — жива, как видишь.

— Этот чувак считает себя никак не меньше, чем гением, а все остальных — придурками. У меня желудок жгутом сворачивается, когда он поджимает губы и цедит: «Вы редкостный идиот, и наличие вампирской крови вас не извиняет», — Коди довольно точно изобразил интонацию профессора.

— Какая нынче впечатлительная молодёжь, — фыркнул аврор.

Гермиона закусила губу, глядя на Коди. Сейчас она вдруг засомневалась, что он согласится…

— Пойдём в буфет, — мягко сказала она, — выпьешь компоту — полегчает. Сладкое успокаивает нервы.

Коди изумлённо воззрился на неё:

— А как же Снейп?

— Фишер считает, что я слишком много внимания уделяю этому больному. И потом, случись что, здесь всегда есть мистер Мэтлок, — она улыбнулась аврору.

Коди вздрогнул, как будто только сейчас понял, что они с Гермионой не одни.

— Всё будет нормально, мисс Грейнжер, — кивнул ей Мэтлок. — Тем более что в палате дежурит мой напарник.

Неприятная новость... Хорошо, конечно, что Дин благополучно вернулся с задания, однако его присутствие в палате сводит на нет возможность поговорить с профессором или писать ему записки.

— Вот видишь. Пойдём быстрей, — она схватила Коди за рукав и потащила по коридору.

Когда они уже были на лестнице, Коди прохныкал:

— Какой, к Мерлину, компот?! Я не люблю компот! И уже скоро светать начнёт, мне идти нужно.

— Ну и не люби, — устало вздохнула Гермиона, ей ещё надо было придумать, как сообщить Снейпу детали её плана. — Мне с тобой поговорить надо. Очень надо. — С лица Коди исчезло капризное выражение, казалось, он весь обратился в слух. — Понимаешь, если бы не серьёзность ситуации, я бы никогда не напомнила тебе о твоём обещании…

— Напоминать не обязательно – я и так помню его: ты можешь попросить у меня, что захочешь, — он осторожно коснулся её руки. — Чем тебе помочь? — из капризного подростка Коди мгновенно превратился в собранного молодого мужчину. Возможно, его обычная ребяческая манера поведения нужна была для того, чтобы окружающие воспринимали его, как совершенно безобидное и нелепое существо.

— Это опасно и противозаконно. И, возможно, тебе будет неприятно это делать, — тихо проговорила Гермиона.

— Опасно, незаконно и неприятно… Как пить дать, это связано с твоим Снейпом! — криво ухмыльнулся Коди. Она молча кивнула. – Валяй, выкладывай, что ты там придумала…

***

Глядя на озадаченное лицо своего нового приятеля, Гермиона подумала, не слишком ли много она хочет от Коди… Весь её план был авантюрой, с начала и до конца. И неизвестно ещё, одобрил бы его профессор, если бы у него был выбор. Может, и хорошо, что сегодня они лишены возможности разговаривать…

Всё было бы гораздо проще, если б Гарри отозвался. Мантия Певереллов, в существовании которой сомневается даже Малфой, была бы наилучшим выходом из положения. О ней знали единицы: гриффиндорское трио и Снейп. Возможно, ещё Макгонагалл. Аврорам и в голову бы не пришла такая версия. Вещь, в которую никто не верит — просто и изящно.

А вместо этого ей пришлось дать обещание, о котором, как она предчувствовала, ещё не раз сильно пожалеет.

***

Бостон, Массачусетс

Джаспер смотрел, как Гарри придвигает к себе тарелку с круассанами. Да и у него самого улучшился аппетит с тех пор, как он перестал таскать с собой эту штуковину (именно так она у них и называлась — «эта штуковина»).

— Что ты собираешься делать дальше? — он решился задать давно мучавший его вопрос.

— Собираюсь съесть ещё парочку.

— Гарри, ты знаешь, о чём я спрашиваю. Ты ведь собираешься искать дальше, если я правильно понял?

Поттер отставил чашку и потёр переносицу под оправой очков. Потом он поднял глаза и внимательно поглядел на Джаспера.

— Джас, я должен. Но пока есть возможность, я буду вести поиск отсюда. Так что в скором времени мы передерёмся из-за компьютера, и нашей дружбе придёт конец.

— Не передерёмся — я уже заказал второй, завтра должны доставить. Но всё равно наступит день, когда тебе придётся уехать?

Гарри медленно встал ( Джаспер успел испугаться: может быть, ему не стоило спрашивать о планах? ) подошёл к нему и, одной рукой обняв за шею, опустился ему на колени.

— Там мои друзья и люди, которые в меня верят. И безнаказанное зло, — сказал он тихо. — То, что ты видел, это лишь его малая часть. Если это зло не остановить, оно расползётся по всему миру.

— Но почему именно ты? — воскликнул Джаспер, обхватывая Гарри за талию.

— Я давно уже перестал задавать себе этот вопрос. Так сложилось, и ничего с этим не поделаешь.

— Знаешь, я просыпаюсь ночью и думаю, что мне это всё приснилось. Но потом я смотрю на тебя и верю всему, что бы ты мне ни рассказывал. Доверчивость никогда не была мне свойственна, и это меня почти пугает, — вздохнул Джаспер.

Гарри положил подбородок ему на плечо.

— А я просыпаюсь ночью, смотрю — ты рядом, и совершенно не пугаюсь. Хотя ещё полгода назад я и представить не мог, что меня может заинтересовать парень. Ну, в этом плане…

— Таким образом, каждый из нас открыл что-то новое для себя, — подытожил Джаспер, крепче прижимая Гарри к себе.

— Да! Особенно я.

— Ну не скажи: всё-таки существование магического мира гораздо более поразительный факт, чем возможность однополых связей.

— Не согласен, — шепнул ему на ухо Гарри. — Самый поразительный в мире факт — это ты!

— Сам ты факт! — засмеялся Джаспер, чувствуя, как в груди разливается тепло. — Но я никак не могу до конца осознать, что рядом с нормальными… ох, извини, Гарри, рядом с обычными людьми живут маги, у которых есть своя собственная система власти, образование, наука, свои стремления и надежды, свои проблемы и заботы.

— Да, многие маглы… ох, извини, Джас, многие нормальные люди, — передразнил его Гарри, — с трудом воспринимают идею о существовании волшебников. Взять хоть моих дядю с тётей… Они ненавидят любое проявление магии.

— У тебя один дядя? — Джаспер вспомнил про странный звонок пару дней назад. — Как его зовут?

— Один. Вернон Дурсли, — Гарри слегка отодвинулся и посмотрел ему в глаза. — А почему ты спрашиваешь?

«Молчи, молчи», — уговаривал внутренний голос.

— А дядя Северус? — всё-таки спросил Джаспер.

Гарри вздрогнул и отпустил его шею.

— Снейп? Откуда ты его знаешь?!

Джаспер почувствовал, как напрягся парень в его объятьях. Маджессон неохотно расцепил руки. «Нет, ты всё-таки идиот, каких поискать, Джас», — резюмировал его внутренний голос.

Тишину прервал звонок домофона. Гарри пошёл в коридор, Джаспер – за ним.

— Квартира Маджессона, — сказал Поттер в трубку.

Ему что-то ответили, и Джаспер увидел, что Поттер нахмурился.

— Что такое? – спросил он.

— Консьерж говорит, что к нам пожаловали гости, — мрачно проговорил Гарри. — Мистер Грэбб и мистер Койл.

***

Лондон, клиника Св. Мунго

Снейп лежал лицом к двери, будто ждал её прихода. Скорее всего, и на самом деле ждал. Как бы ей хотелось надеяться, что когда-нибудь он будет ждать её просто так. Когда-нибудь, когда кончится война, и они смогут подумать о себе… Когда-нибудь они станут вспоминать эти дни и удивляться, как смогли выдержать и не сломаться. Но это будет нескоро. А пока что Северус Снейп и понятия не имел о том, что ему предстоит. И предстоит ли вообще хоть что-нибудь. Три дня до Азкабана…

Как и обещал Коди, Снейп в палате был не один — в углу на стуле сидел Дин, напарник Мэтлока. Лицо у него было тоскливое — видимо, профессор не спешил его развлекать беседой. При виде Гермионы он оживился:

— Привет!

— Здравствуйте, Дин. Уже вернулись из Ипсвича?

— Вернулись… Мы вроде были на «ты»? — аврор лукаво взглянул на неё. Гермиона пожала плечами и бросила выразительный взгляд на Снейпа. Дин неприязненно скривился.

— А Главный администратор заходил сюда? — небрежно спросила Гермиона.

— Заходил, где-то час назад. Хотел меня выставить отсюда, но я инструкции чётко помню. Мне начальство велело сегодня дежурить в палате, и не Фишеру вашему приказы отменять.

— Ты молодец! — Гермиона встала на цыпочки и чмокнула Дина в щёку.

— Моё приглашение поужинать всё ещё в силе, — он схватил её за руку.

Снейп застонал. Гермиона, виновато улыбнувшись, высвободила руку и подошла к кровати.

— Как самочувствие, мистер Снейп? Жалобы есть?

— Есть: приставленная ко мне колдосанитарка нагло уклоняется от своих обязанностей, флиртуя с моей охраной! — его глаза что-то выискивали в её лице. Она быстро улыбнулась ему — благо, стояла к аврору спиной. Его пальцы судорожно вцепились в край одеяла.

— Его охраной! Тоже мне, министр! — проворчал Дин.

— Другие жалобы есть? — сердито спросила у Снейпа Гермиона и показала глазами на его руку.

— Правая рука немеет, — буркнул Снейп.

— Возможно, вы её просто отлежали, — она подвинула стул к кровати и села так, чтобы Дину не было видно, что она делает. — Давайте её сюда.

Он протянул руку, внимательно наблюдая за её действиями. Гермиона стала разминать его пальцы:

— Что-нибудь чувствуете?

— Нет, — он средним и указательным пальцем поймал её палец, слегка сжал и сразу же отпустил.

— Придётся сделать небольшой массаж, — недовольно сказала Гермиона. При этом она погладила тыльную сторону его запястья, затем быстро пробежалась пальцами по внутренней поверхности его руки. Он внимательно смотрел на неё. Гермиона, придерживая его запястье, провела две перпендикулярные линии на его руке. Снейп уставился на её палец. Она повторила движение, чтобы он понял, что она делает. «T». Следующей фигурой был овал: «O», после два зубца «М». Он кивнул, неотрывно следя за её пальцем.

Снова овал. Снейп будто дышать забыл.

Затем были две линии и полукруг: «R». И опять две линии и полукруг.

Он вскинул глаза, и её будто кипятком ошпарило: такая яростная надежда горела там.

Она кивнула, подтверждая его догадку, и нарисовала две последние буквы: овал и две галочки впритирку.

«TOMORROW», — беззвучно повторила Гермиона.

Он недоверчиво смотрел на неё и вроде бы даже что-то собирался сказать, но вовремя опомнился и опустил глаза. Потом крепко стиснул её пальцы в своей ладони, слегка потянув к себе, затем отпустил.

— Теперь чувствуете что-нибудь? — хрипло спросила Гермиона.

— Да, теперь чувствую, — тихо сказал он.

_______________

* Невозможно превращение чего бы то ни было в еду; нельзя трансфигурировать воду и т.д.

** Глава 13.


Глава 36.


Днём глаза застилает марево, кружится голова, а солнечный свет жалит, словно оса. Днём даже шевелиться неохота, лень расползается по расслабленным членам, хочется свернуться в клубок, залезть в укромное место и заснуть.

Ночью всё по-другому. Чувства обостряются, глаза видят всё до мельчайших подробностей, уши слышат, как толкается кровь в чужих венах – мою жизнь с самого рождения сопровождает мерный стук чужих сердец – но сильнее других чувств у меня обоняние. Я отличаю людей по запаху – мне не нужно слышать голос, не нужно видеть лицо, достаточно незаметно втянуть в себя воздух, и я знаю, кто передо мной, и что он ел сегодня на завтрак, и как давно занимался сексом, и чем болеет, и в каком сейчас настроении. Каждое чувство пахнет по-своему. Обычные люди тоже иногда ощущают чужие эмоции; «пахнет» страхом, говорят они, и это не фигура речи – так оно и есть.

Если задуматься, то я – довольно опасное существо, поскольку знаю о других людях гораздо больше, чем они могут себе вообразить. Если б я был полностью вампиром, скорее всего, я б не умел бы толковать те факты, которые буквально собираю носом, ибо вампиры только по виду напоминают людей, но по образу мысли гораздо дальше от них, чем те же гоблины. Поэтому вампир вряд ли сможет сложить разрозненные факты и придумать, как их наилучшим образом использовать; анализ ему недоступен, его оружие – обаяние. Итак, вы не ошиблись, именно потому что я полукровка, я гораздо опасней вампира, которого маг может отогнать заклинанием, а магл – убить серебряной пулей. Меня-то не отгонишь. Пуля меня возьмёт любая, но кому придёт в голову стрелять в безобидного недотёпу? Я не умею перекидываться в летучую мышь, эффектно выпускать клыки и влюблять себя людей любого пола и возраста. Зато я знаю о вас больше, чем вы можете себе представить.

Но я ещё не решил, как именно использую свои знания. Пока я живу, как получится, плыву по течению и наблюдаю; как муравей, тащу всё, что слышу и вижу, в свою заветную кучку, чтоб потом, когда наступит время, достать и использовать себе во благо. Моя главная задача – казаться безобидным, а лучше – бестолковым. Ну не настолько, конечно, чтобы меня выгнали с работы… Такому, как я, трудно найти работу. Недавно я её чуть не лишился. Причина самая обыкновенная (для меня обыкновенная) – кровь.

Кровь волнует меня, но не до такой степени, чтобы мне захотелось добыть её силой. Но, тем не менее, я стараюсь избегать открытых источников крови. Фишер знает об этом, понятия не имею, откуда, мы с ним не поднимали эту тему, но он не ставит меня на дежурства к больным с кровоточащими ранами. Наверно, догадался – он умный мужик. А, может, где прочитал… Не первый же я полукровка на свете. Хотя с себеподобными мне сталкиваться не приходилось. Вампиров я немного побаиваюсь, но не так, как люди – вампиры не нападают на своих детей. Дело совсем в другом: вампиры слишком красивы и безмятежны с виду; большое искушение стать одним из них – пока не увидишь, как они охотятся. Поэтому я стараюсь держаться подальше даже от собственного отца. Знаю, ему бы хотелось, чтобы я жил с ним в клане – он предлагал меня инициировать. Спасибо, что ему хватило ума спросить, хочу ли я этого! За это я его даже немного уважаю. Хорошо, что его внешность мне не передалась – иначе гораздо труднее было бы притворяться ветошью. Даже мама, моя умная мама не устояла перед его смазливой физиономией. Хотя она – самый близкий, да наверно, единственный близкий мне человек, в этом вопросе понять я её не могу. Что может быть привлекательного в заносчивом, самодостаточном и не слишком-то умном существе? Весь их ум уходит на то, чтобы заморочить или соблазнить жертву – в зависимости от обстоятельств. В ответ на мой вопрос мама вздыхает и отводит глаза. У папаши хорошо подвешен язык – может, в этом дело. «Ты, потомок гордых вампиров, выносишь утки из-под жалких людишек. Позор моим сединам!» Ну, это он лукавит: никаких седин у него и в помине нет. Выглядит на порядок лучше меня, хотя вторую пятисотку разменял. «Я не амбициозен», – говорю я ему. «Неужели ты не хочешь жить долго, как мы?» – его аргументы предсказуемы – говорю же, особым умом он не отличается. «Хочу, но ваш образ питания мне категорически не подходит». Он вздыхает и делает вид, что огорчен. Не знаю… Не уверен, что они умеют испытывать человеческие чувства. Зато они прекрасно умеют их имитировать. В этом, отчасти, и есть секрет их неотразимости. Гусеница, чтобы её не склевали, принимает цвет сучка, на котором сидит, а вампир изображает чувства, чтобы самому не упустить завтрак. Но отец, как я уже сказал, принимает во внимание мои желания, поэтому я неплохо к нему отношусь. К тому же он сделал исключение для мамы, и одно это поднимает его в моих глазах.

Честно говоря, что бы я тут не говорил, если бы мне дали возможность выбирать, то я бы хотел быть просто человеком. Увы. Но я тщательно притворяюсь нормальным, мне это почти удаётся – может, сказываются таланты отца. В клинике о моей сущности никто не знает, кроме Фишера, который принимал меня на работу, и тех, кто пораскинул мозгами и догадался сам. Среди таких догадливых моя сменщица, Гермиона Грейнджер. Вот уж у кого своих тайн навалом, чтобы обращать внимания на чужие. Но тем не менее, она сложила два и два и поняла, что я такое. Мы с ней как бы даже дружим. Это новый для меня опыт – сколько бы мама не старалась в детстве сводить меня со сверстниками, друзьями я так и не обзавёлся.

Гермиона изо всех сил пытается смириться с моей полувампирской природой, но ей это не всегда удается. Иногда я чувствую ее тревогу. В отличие от других, она понимает её причину. Интересно, если бы я сказал бы, что знаю о том, что она магически изменила кровь, боялась бы она меня больше?

Её новая кровь пахнет совершенно иначе – я не узнал бы новую Гермиону, если бы ориентировался только на обоняние. Но этот запах я слышу не впервые – так пахла та девушка из шестой палаты, которая потом покинула клинику, не попрощавшись. Странно всё это… Но Гермиона, конечно, не делится со мной. Ну что ж, я тоже не особо откровенен. Главное, что мы с ней уважаем тайны друг друга.

Как вы уже поняли, я весьма неглуп и изобретателен. Но как не старайся, всего не предусмотришь. Например, ту банку с кровью, которую я разбил в хранилище. Как меня мутило от этого запаха! Еще б чуть-чуть, и я начал бы слизывать ее прямо с пола. Потом насиделся бы в Министерстве. Прощай, работа… О самом худшем варианте я стараюсь не думать. Да и вампир бы вышел из меня никакущий: ни кожи, ни рожи. Папаша, правда, говорит, что всё поправимо… Врёт, наверно...

Гермиона Грейнджер. Из всех наших пациентов по-настоящему её интересует только один. Приятно наблюдать за ней, когда она смотрит на этого носатого. Словно тёплым светом омывает. И пахнет так нежно…

Носатый вроде и некрасив, но при определенном воображении можно представить его одним из отцовых сородичей. Есть там что-то эдакое. Нетривиален, как сказала бы мама. Но характер поганый и вредный. Сочувствую Гермионе. Хотя с ней он ведёт себя по-другому: взгляд смягчается, голос, и так богатый, приобретает новые обертоны, язвительность почти исчезает.

Этот Снейп тоже весьма интересный объект. С виду спокойный, что мой папаша. Но это с виду. Я-то чувствую, как там ярость и боль клокочет. И вообще много всего намешано.

Гермиону тоже трясёт. Но она держится из последних сил. И я чувствую, что мне это небезразлично. Непривычное чувство – я ж говорю, что никогда ни с кем не дружил.

Сегодня же что-то изменилось: пришла, глаза горят, и вся излучает нетерпение.

Я вываливаюсь из палаты и чуть ли не истерику изображаю. Так, на всякий случай. Зрители верят – особенно аврор. Смешон я ему: и своей нелепостью, и тем, что Снейпа боюсь. Мэтлок свое чувство гадливости и не особо скрывает, а у того, в палате, кстати, такого нет. Лишь бесконечная усталость и досада. Я знаю: они пахнут громко…

Гермиона что-то болтает про компот и Фишера и тащит меня прочь от палаты. Новое наблюдение: ей неудобно меня просить. Она опасается, что её просьба похожа на шантаж. Это трогательно, и моё намерение помочь ей становится ещё твёрже.

Выслушиваю её план. Интересная задача, и рассчитана как раз на мои способности. Давно я не чувствовал себя нужным. Ну кроме мамы – той я всегда нужен, какой ни есть.

Гермиона говорит, что даже я ничего не увижу, когда «магический процесс перейдёт в устойчивое состояние». Есть всё-таки польза в академическом образовании – мне бы в жизни таких слов не выдумать, я ж самоучка… Вроде как всё отлично, всё под контролем, и даже голос у неё уверенный. Хотя я чувствую её сомнения, но всё равно, она хорошо держит себя в руках.

Интересно, как это, когда ничего не видишь вокруг?

Моя задача – сопроводить носатого от палаты до границы антиаппарационной зоны. «Тебя там встретят мои друзья, – поясняет она. – Обещали, что завтра будет пасмурно. Это не очень больно, Коди, терпеть свет?» «Нет, – успокаиваю я её, – не особо».

В детстве мама читала мне магловскую сказку про мальчика, который бросал белые камушки по дороге в лес, чтобы не заблудиться на обратном пути. Вот, завтра попробуем. Только вместо камней у нас будет кровь. Кровь громко пахнет, и надо совсем немного – мазнул тут, капнул там – такие маячки для меня. Я б, конечно, и так дошёл, но по запаху крови надежнее и быстрее – Гермиона считает, что Фишер быстро сориентируется и вызовет аврорат. Еще она боится, что носатый не сможет дойти. Я говорю, что даже полувампир выносливей человека; надо будет – дотащим. «Главное, – прошу я её, – когда мы с ним выйдем к барьеру, пусть твои друзья меня с собой возьмут, а то я один днём до дома не доберусь».

Аврор этот, как его, Дин, похоже, так и просидит всю Гермионину смену в палате. «Чтобы Северус пошёл с тобой добровольно, скажи ему, что Пруденс просила», – похоже, Гермиона думает о том же самом, что и я. «Это твоё второе имя: Гермиона Пруденс Грейнджер?» – спрашиваю. «Нет, мое второе имя Джейн. Но он поймёт – я так письма подписывала». Отлично, думаю я, значит, обездвиживать пациента не придется. Я, вообще-то, не сторонник насилия, но могу, если надо…

Пока мы с носатым будет пробираться на свободу, Гермиона составит компанию Фишеру. «Смогу я немного отвлечь его, как думаешь?» – спрашивает она и криво улыбается. «Вполне. Только давай там без фанатизма. Иначе что-нибудь заподозрит, не дурак ведь». «Не дурак, но уверен, что совершенно неотразим», – морщится Гермиона. Я смеюсь. Она удивленно смотрит на меня. «Видела бы ты моего папашу! Вот кто влюблен по уши в самого себя!» Осекаюсь. Не, лучше не надо ей его видеть. «Ты общаешься с отцом?» – осторожно спрашивает она. «Изредка. Он не оставляет надежды, что я решу присоединиться к клану».

Моя игра (вслух я, конечно, не называю это игрой — у меня есть подозрение, что Гермиона расстроится) начнется завтра утром, за час до окончания моей смены. Я уйду с работы пораньше, выпью оборотное зелье и вернусь в клинику под видом пациента. Гермиона говорит, что оно противное. Я спрашиваю, нет ли в его составе крови, иначе я пас. Она смотрит на меня испуганно и говорит, что в оборотке нет, а вот в составе зелья Мглы есть. Значит, вокруг будет вонять кровищей, заключаю я. Меня передёргивает. Гермиона прикусывает губу: об этом она не подумала. Я снисходительно сообщаю ей, что способен отличить её сырую кровь от незнакомой крови в составе зелья. «Но в основе, – говорит она, – есть кровь моих родственников. Не спутаешь?». Её сомнения обидны, и я не могу удержаться от маленькой мести: я захожу ей за спину, наклоняюсь и шепчу прямо в ухо: «Это кровь твоей новой родни или старой?» Этому трюку с наклоном я научился у папеньки, на женщин действует безотказно. Я слышу, как у нее учащается пульс, но страхом, как ни странно, она не пахнет. Гермиона делает шаг вперёд и разворачивается лицом ко мне. «Я не должна была сомневаться в тебе», – говорит она. Именно то, что я хотел услышать. Довольно улыбаюсь.

Гермиона говорит, что будет счастлива, если мое искусство накладывать Stupefy сравнимо с тонкостью моего обоняния. Мне кажется, или она язвит? «Ты – прекрасная пара носатому профессору», – роняю я и с удовольствием наблюдаю, как она краснеет. Интересуюсь, нельзя ли обойтись без экстрима. «Если ты не хочешь, чтоб в кромешной тьме тебе в спину наугад бросали заклинания два профессионально обученных боевых мага, придётся дома потренироваться их обездвиживать. Завтра я принесу для тебя незарегистрированную палочку, её потом нужно будет уничтожить в безопасном месте».

Незарегистрированная палочка… Ну да, в принципе, а что я ожидал? Видимо, она видит что-то на моем лице, потому что говорит: «Сейчас ты еще можешь отказаться». Отказаться я могу всегда, мысленно поправляю я её. «Это обещает быть интересным», – улыбаюсь я. Она облегченно выдыхает и спрашивает, вижу ли я в ее плане какие-нибудь слабые места. «Да всё получится, если только народ не начнёт падать нам под ноги. И если сама не спалишься. Как ты объяснишь Фишеру, зачем пришла на час раньше?» Она говорит, что вчера ушла раньше, а сегодня опоздала. Значит, завтра она просто обязана отработать пропущенное время.

***

Два дня до Азкабана

Мне кажется, что я не смогу его выпить. Оно воняет мочой, сушеными златоглазками и еще Мерлин знает чем. И тот парень, чей волос там растворен, явно давно не мыл голову. Я опускаю пузырёк и печально смотрю на луну. Сейчас семь утра; солнце взойдет через час с небольшим.

Это нелепо, но ситуация такова, что жизнь человека зависит от того, смогу ли я побороть свой рвотный рефлекс. Размышляю, настолько ли я люблю людей, чтобы проглотить эту гадость. Ответ отрицательный. Настолько ли я хочу помочь Гермионе, чтобы давиться отвратительной смесью. Ответ положительный. Ей повезло. Или это я устал быть один? Видимо, человеческая часть меня побеждает вампирскую… В принципе, я этого всегда и хотел.

Я зажимаю нос и опрокидываю пузырек в себя, побеждая рвотный позыв. Отлично. Я уже могу собой гордиться. Смотрю под ноги, снег медленно отдаляется – я становлюсь выше. Внезапная паника охватывает меня: сохраню ли в новой внешности свое секретное оружие – обоняние вампира? Втягиваю носом холодный воздух и слышу запах шоколада – за три квартала от Мунго есть конфетная лавочка. Знаете, такая, где продают лакрицу и мармеладные закорючки на вес, а разноцветные драже насыпаны в полукруглые бутыли? Я успокаиваюсь: всё по-прежнему.

Во внутреннем кармане мантии покоится новая палочка. Жила дракона, каштан, десять с половиной дюймов. Гермиона сказала, что палочка с континента – у нас на Острове не используют каштан. «Французская штучка», – думаю я и фыркаю: кажется, так называют кое-что другое. Я никогда не был во Франции, хотя каждый английский маггловский школьник хоть раз на каникулах съездил с классом в Париж. Иногда я думаю, что, может, мне стоит жить среди маглов. Она не верят в вампиров.

***

Я вхожу в приёмный покой и осматриваюсь. Неизменная Китти с неизменным запахом отутюженной униформы выдает мне дежурную улыбку и спрашивает о цели визита. «Проглотил свисток от чайника», – жалуюсь я и для убедительности трогаю свой живот. Она сосредоточенно кивает и посылает меня на второй этаж к целителю Сметвику.

Моя тропинка уже проложена: я слышу запах Гермиониной крови и у конторки, и у лифта, и на лестнице. Представляю, как она топталась то там, то здесь, и тихо хихикаю.

А вот и она сама. Смотрит недоверчиво – не уверена, что это на самом деле я. «Привет, Пру!» – говорю я. Мимо по своим делам несётся Фишер. Он притормаживает и внимательно наблюдает за нами. «Простите, обознался», – громко извиняюсь я перед Гермионой. Она строго спрашивает, куда я иду, и, получив ответ, предлагает проводить к целителю. Я, конечно, не против. Фишер сверлит наши спины взглядом, но обходится без комментариев.

Когда мы выходим из поля зрения Роя, Гермиона достаёт пузырек и откупоривает его. Я принюхиваюсь: «Троих порезала?» Она потрясённо смотрит на меня. Я скромно пожимаю плечами. Она спохватывается и едко спрашивает: «Может, ещё и их фамилии назовешь?» Я улыбаюсь – мне весело. И тут она вдруг берёт и выливает содержимое склянки мне на мантию. «Будешь сердцем Тьмы», – говорит она. А что? Звучит красиво…

***

Я стою на лестничной клетке и отсчитываю секунды. Гермиона сказала, что ей хватит сорока, чтобы дойти до кабинета Главного администратора... Тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять, сорок! Поехали!

Озираюсь по сторонам и накладываю заклинание Мглы, как она показывала. Жду. Ничего не происходит. Хмм, не могла же она ошибиться? Или могла?

За поворотом – та часть коридора, где находится палата носатого. Осторожно выглядываю: Мэтлок мотает головой и трет глаза. Замечаю, что воздух не такой прозрачный, как всегда. Аврор кричит: «Finite Incantatum!» Щас, размечтался!

Значит, пора…

Выхожу из-за угла. В коридоре повисла сизая дымка. Всё-таки Гермиона не ошиблась: Мэтлок не видит меня, а я его вижу, но нечетко: вокруг меня, расползаясь в разные стороны, клубится серый туман. Я наблюдаю, как из палаты на ощупь выбирается второй аврор. Судя по их разговору, они уже вообще ничего не видят. Надо оглушать их, пока они не решили, что делать дальше. В глазах мельтешат чёрные точки, я прицеливаюсь в одного, и, послав Ступефай, быстро отскакиваю в сторону. Второй реагирует мгновенно, ориентируясь на звук, но его Экспелиармус бьёт мимо – все же скорость реакции у меня получше – спасибо папе! Не зря я вчера весь день тренировался на кошке…

Туман стремительно набирает угольный оттенок. Я не вижу ничего уже на расстоянии вытянутой руки. Оборачиваюсь: вдали слабо белеет просвет – словно смотришь на небо со дна колодца.

Когда я подхожу к двери палаты, Мгла окончательно окутывает коридор. Абсолютная темнота – совсем не такая, как я себе представлял. Она идеально чёрная и как будто густая. Пробую Люмос – результат нулевой. Принюхиваюсь – дверь открыта, и я чувствую запах Снейпа. Я дохожу до середины палаты и останавливаюсь. Слышу его учащенный пульс, значит, не спит. Затаился и молчит.

– Путь расчищен, мистер Снейп. Пожалуйте на выход! – торжественно объявляю я и жду реакции. Тишина. – Кстати, Пруденс передаёт привет и наилучшие пожелания.

– Я не понимаю вас, – холодно отвечает мне носатый.

– Нас не слушают, – успокаиваю я его, хотя он этого и не заслуживает. – Поднимайтесь – у нас мало времени. Мы должны спуститься вниз до того, как эта штука расползется по всей больнице.

– Что это чары, Коди?

Надо же, даже вспомнил, как меня зовут. «Моё имя – Сердце Тьмы!» – пафосно изрекаю я. Не вслух, конечно – а то он точно со мной никуда не пойдёт…

– Не в курсе. Вы в состоянии передвигаться?

Он фыркает в ответ, и я слышу, как он тяжело встаёт с кровати и ковыляет ко мне. Я хватаю его за рукав. Он дёргается. «Ничего личного, – говорю я и тяну за собой. – Не вырывайтесь, если не хотите заблудиться в темноте». Он интересуется, вижу ли я хоть что-нибудь. Я отрицательно мотаю головой, а потом вспоминаю, что жесты сейчас бессмысленны. «Нет, не вижу, – говорю, – но у меня есть другие органы чувств». «Будете облизывать стены?» – спрашивает он.

Мы выходим в коридор, Снейп спотыкается об тело одного из авроров. «Он жив?» – спрашивает. «Желаете добить?» – ядовито интересуюсь я и тащу его за собой. Он тяжело дышит и, судя по запаху, ему больно. Мы не успеваем дойти до угла коридора, как силы оставляют его, и он кулем валится на пол. Я наклоняюсь над ним и говорю: «Я сейчас вас подниму, и вы обхватите меня за шею. И будете молчать всю дорогу. Что бы не случилось – не издавайте ни звука. Договорились?» «Да», – отвечает он.

Я практически взваливаю его на себя и двигаюсь дальше. Улавливаю носом очередной Гермионин маячок, который обозначает поворот коридора. Следующий – у лифта, но в нашей ситуации безопаснее воспользоваться лестницей. Безопаснее, но не легче. «Держитесь крепче», – командую я, и мы начинаем спускаться вниз. Хотя Снейп и не очень тяжёлый, лестница требует определенных усилий. Он рвано дышит мне в ухо – как будто это он тащит на себе одиннадцать с лишним стоунов*, а не я.

Похоже, туман распространился достаточно далеко, потому что я слышу встревоженный гул голосов с этажей. «Поднажми, Коди!» – понукаю я сам себя и перехожу почти что на бег. Ноша с каждым моим прыжком через две ступеньки кажется все тяжелей и тяжелей. Носатый скрипит зубами, но молчит, как договаривались. Кажется, я умею убеждать…

Вот и первый этаж. Здесь пока только сизая дымка, и я способен различать силуэты людей. Некоторые подпирают стены, некоторые сидят, вцепившись руками в подлокотники. Я вижу, что Китти залезла под свою конторку.

– Expecto Patronum! – слышу я за спиной, и резко оборачиваюсь: аврор-охранник вызывает Патронуса, чтобы послать его с сообщением в аврорат. «У нас от силы пять минут!» – шелестит мне в ухо Снейп. Я подхватываю его покрепче и из последних сил бреду к выходу.

Перед самой витриной, заменяющей в Мунго входные двери, я замираю: снаружи, оказывается, уже рассвело. Как быстро время летит, когда чем-то занят! Хуже того, день обещает быть солнечным. Давненько я не гулял на солнышке… Практически никогда.

– Коди? – подаёт голос Снейп, почувствовав мою неуверенность.

– Прихватите меня с собой, когда будете аппарировать, – я достаю волшебную палочку и сую ему в свободную руку. – Вот, держите.

Я делаю глубокий вздох и со Снейпом в обнимку, шатаясь, выхожу на улицу. Наверное, со стороны кажется, что мы перебрали огневиски. Свет наотмашь бьёт в лицо, в левой височной доле начинает дёргать. Я опускаю голову, закрываю глаза и упрямо двигаюсь вперед. Лучи жалят кожу, в глазах плывут желтые круги.

Последние шаги даются с трудом. Я чувствую, что Снейп снимает руку с мой шеи и, как может, сам поддерживает меня. Впереди слышится радостный возглас:

– Сев!

«Точно, его же Северус зовут, – рассеяно думаю я, стараясь отвлечься от режущей боли. – Очень ему подходит».

Тут в голове что-то взрывается, и я проваливаюсь в темноту.

***

Я медленно выплываю из забытья. Это не Мунго – там пахнет иначе. Подо мною – диван, но квартира не моя. Значит, они меня не бросили на улице. Хорошо.

– Очнулись? – знакомый ровный голос. Я поворачиваю голову и вижу Снейпа, полулежащего в кресле. Лицо у него зеленоватого оттенка. Думаю, что и у меня сейчас такое же. Глядя на него, я еще раз убеждаюсь, что красота в мужчине не главное. Какой-то он, прямой скажем, хмм… Но ведь любят же его. И как любят! Это утешает.

– Да, спасибо, – предельно вежливо отвечаю я. Кто его знает, куда они меня затащили… Надеюсь, не в логово Пожирателей смерти…

Голова совсем не болит, только слегка покалывает кожу лица.

– Давай что ли, познакомимся? Я – Панси, ты сейчас у меня дома, – в поле зрения возникает молодая черноволосая женщина.

– Коди Фостерс, – представляюсь я, стараясь не пялиться на её огромный живот. Её запах мне знаком. – Это ваша кровь была в зелье Тьмы?

Снейп с интересом смотрит на меня.

– Неужели ты способен это почувствовать? – изумляется Панси. Я киваю. – Зашибись! – восклицает она. Кажется, она мне нравится. – Как ты себя чувствуешь?

– М-м-м, хорошо. Можно, я побуду у вас до темноты?

Она пожимает плечами и оглядывается на Снейпа:

– Скоро Маркус должен прийти. Не знаю, стоит ли ему видеть всех вас, – виновато говорит она.

– Грейнджер дала мне портключ в её квартиру, – слышится мужской голос. Я подымаю голову с подушки. Голос принадлежит худощавому молодому человеку. Он чем-то напоминает мне нашего целителя, Лоренса Эшби. То ли осанкой, то ли светлой мастью. – Если ты нормально себя чувствуешь, Коди Фостерс, возможно, лучше тебе аппарировать домой.

– Я… у меня нет лицензии на аппарацию, – мямлю я, сразу из героя превращаясь в деревенского дурачка.

Белобрысый поднимает бровь. Кажется, он мне не нравится…

– Коди получил домашнее образование. По независящим от него причинам, – Снейп делает ударение на слове «независящим».

– И твоя, – говорю я белобрысому. Подумаешь, аппарация…

– Что «моя»? – он не понимает.

– В зелье была и твоя кровь, – уверенно говорю я. Снейп издает короткий смешок: – Мистер Фостерс, вы зарываете талант в землю.

– Точно, зарываю! Потенциальные работодатели просто рвут меня на части, а я предпочитаю работать в Мунго санитаром за десять галлеонов в неделю.

– Десять галлеонов? – белобрысый недоверчиво смотрит на меня.

– Ты-то за такую сумму и задницу от стула не оторвешь, понятное дело! – ехидно бросает Панси. – Но не всем так повезло в жизни.

– Если всё так плохо, почему же ты не уйдешь к своим? – спрашивает белобрысый.

– Я уже среди своих! – срываюсь на крик. – Я – человек!

– Несомненно, – весомо роняет Снейп, прожигая взглядом белобрысого. Тот вроде как смущается.

Кажется, я начинаю понимать, что Гермиона нашла в носатом.

***

Гермионина квартира удивляет меня. Такое впечатление, что она не бывает здесь неделями…

Снейп ковыляет к столу и берёт в руки конверт, достаёт письмо и читает. Потом некоторое время стоит неподвижно и смотрит в окно.

– Что там, Сев? – интересуется белобрысый. (Никто так мне и не сказал, как его зовут).

– То, что мне следовало прочитать неделю назад, – сердито отвечает носатый, но понятно, что сердится он на себя. Он проводит пальцем по поверхности стола, оставляя след. – Что это было за заклинание, Драко?

Белобрысый мнётся и недовольно посматривает на меня:

– Здесь чужие.

– Что-то я сегодня тебя, такого своего, не заметил в клинике, – говорю презрительно.

– Я хотел! – взрывается он. – Но Гермиона ни в какую не соглашалась!

– И правильно, – кивает Снейп. – Я думаю, ты можешь говорить свободно при мистере Фостерсе.

Мистер Фостерс… Меня редко так называют. Мне нравится, как это звучит…

– Заклинание называется Мгла Лестранжей. Изобретено в XVII веке Роже-Анри Лестранжем. Включает в себя чары и зелье. Чары особенного интереса не представляют, – излагает Драко как по-писанному. Наверно, отличником был, думаю я. – А вот зелье примечательное – основу составляют три крови чистокровных магов, разведенные водой в пропорции 1:7. Как ты догадываешься, один из этих магов должен быть Лестранжем. Что-то там такое, связанное с завязкой на первого сказавшего, я не очень понял.

Я, кстати, тоже не очень понял.

– Это теория создания заклинаний, – поясняет нам Снейп. – Первый сказавший – маг, придумавший заклинание. Но, – он напряженно смотрит на Драко, – мне сейчас интересно совсем другое: какое отношение к Лестранжам имеет мисс Грейнджер?

Кусочки мозаики складываются у меня в голове: сбежавшая из Мунго девушка, новый запах Гермионы, зелье Лестранжей, вернувшаяся магия, пустующая квартира.

– Над ней провели обряд принятия в семью, – говорю я и смотрю на белобрысого. – И семья это – Лестранжи, правильно?

– Правильно, – тихо говорит он, но смотрит не на меня, а на своего крёстного.

Снейп запускает пальцы в волосы и некоторое время молчит, потом спрашивает белобрысого:

– А не упоминала ли она при тебе фамилию Вулвертон?

Драко хмурится.

– Не она. По словам Одри Лестранж, Вулвертон – её старинный друг и доверенное лицо. Он то ли просто в курсе, то ли даже участвовал в обряде, я не уточнял. А что?

– Ничего хорошего. Умные люди учатся на чужих ошибках, а Грейнджер, как оказалось, предпочитает учиться на своих!

– Кто такой Вулвертон? – спрашиваю я.

Снейп окидывает меня недобрым взглядом, как будто я предлагаю пригласить этого Вулвертона на чашку чая:

– Мерзавец, каких поискать.

Непроизвольно ёжусь: я не хотел бы, чтобы такая ненависть была направлена на меня…



_____________

*Стоун – английская мера веса, 1 стоун = 6,35 кг





Глава 37.


Гермиона смотрела в спину уходящему Коди. Если бы она умела, она попросила бы Мерлина помочь ему. Ведь это их последний шанс. Сколько же уязвимых мест в их плане… Но выбирать уже не приходится – либо Северус Снейп сегодня выйдет из Мунго, либо…

Она вздохнула, развернулась и пошла к кабинету Фишера. Единственное, что она сейчас может сделать, это постараться отвлечь его и создать себе алиби. Гермиона нисколько не сомневалась, что когда обнаружится исчезновение очередного особого пациента, то первой подозреваемой у аврората станет она, и ей, как никогда, пригодится помощь Роя Фишера.

Гермиона прибавила шаг – неизвестно, с какой скоростью будет распространяться Мгла, и ей надо успеть к Рою, пока еще светло.

– Сэр, можно вас побеспокоить? – она заглянула в кабинет.

– Заходи, – он махнул рукой. – Кто этот парень?

Разговор начался вполне ожидаемо.

– Парень?

Фишер положил просматриваемую им папку на место и всем корпусом повернулся к ней.

– Тот, который на лестнице назвал тебя Пру. Я обратил внимание на то, как ты на него смотрела.

И всё-то ты видишь, и всё-то ты замечаешь…

– Ммм… Он похож на одного моего однокурсника из Рэйвенкло, – попробуй, проверь.

– Интересное совпадение – ты ему тоже кого-то напомнила, – подозрительно заметил Фишер.

– На лестнице не очень хорошее освещение, – пожала плечами Гермиона. – Вообще-то я хотела с вами… с тобой поговорить, Рой.

– Видимо, это достаточно важно, если ты решилась бросить без присмотра своего любимого пациента…

– Мой любимый пациент накачан снотворным и проспит весь день. Коди решил, что он подозрительно себя ведет и споил ему двойную дозу – на всякий случай.

Фишер одобрительно кивнул головой:

– А парень соображает… По справедливости надо бы его перевести из санитаров, но какую ещё работу он сможет выполнять со своим обязательным ночным графиком? Эх, не повезло парню… К папаше в вампирский клан не хочет сам, а маги его избегают – больно уж у него вид жуткий.

– Жизнь несправедлива… – пробормотала Гермиона, думая о своём.

– Ты сегодня какая-то странная, – покосился на нее Фишер. – О чем ты хотела поговорить?

– Завтра Снейпа забирают обратно в аврорат, значит, сегодня у его… ммм… друзей последний шанс что-нибудь сделать. Я… я боюсь, – она зябко обхватила себя руками и виновато взглянула на Фишера, словно извиняясь за слабость.

– Ерунда! – он расправил плечи. – Отсюда невозможно сбежать, вокруг клиники антиаппарационный барьер, на всех этажах охрана. Никто сюда не сунется.

– У меня плохое предчувствие – Снейп так спокоен, словно что-то знает, словно уверен, что выберется отсюда, – доверительно сказала она. – Рой, а если Упивающиеся возьмут Мунго штурмом?

Фишер расхохотался.

– Уверяю тебя, Гермиона, что твой профессор не такая важная птица, чтобы из-за него Тот-Кого-Нельзя-Называть стал бы рисковать своими сторонниками в открытом столкновении. Извини, но твое предположение – это чушь.

Гермиона пожала плечами.

– А темная магия? Наверняка есть еще какие-нибудь заклинания, кроме Непростительных, которым Вол… он учит своих последователей, и которые не проходят в аврорском училище, – она снова поежилась.

– У тебя слишком живое воображение. Всё будет в порядке. Я и мои друзья из аврората предприняли все возможное.

– Рой, я… я всё равно боюсь туда идти. Можно я останусь здесь? Так или иначе, я для него больше не могу ничего сделать. Какой смысл мне там с ним сидеть…

– Да уж, после того, как ты извела на него половину запасов обезболивающего, ты уже ничего не можешь для него сделать! – хохотнул Рой.

– Значит, ты больше не сердишься? – осторожно спросила Гермиона.

– Я, разумеется, объявлю тебе выговор и урежу зарплату, чтобы другим неповадно было, но потом. Сейчас мне не до того.

– Так я могу побыть здесь?

Он весело блеснул глазами.

– Представь, какие пойдут слухи по больнице: санитарка, вместо того, чтобы работать у себя в отделении, всю смену просидела с главным администратором в запертом кабинете.

– Я собираюсь всем громко жаловаться, что ты заставил меня обрабатывать результаты экспериментов, – через силу улыбнулась Гермиона. По её расчетам, к этому моменту Коди уже должен был прочитать заклинание, активирующее зелье.

– Я и в самом деле буду не против, если ты их обработаешь. – Фишер порылся у себя в ящиках и вытащил два толстых свитка. – Садись туда, – он показал ей на секретер, – и читай, а лучше сразу пиши. Пергамент и перья там есть. Или найти тебе ручку и бумагу? Но учти, что окончательный отчет должен быть написан на пергаменте – в Министерстве придерживаются традиций.

– Окончательный отчет? – переспросила Гермиона.

– Ну не зря же ты будешь читать! Совмести приятное с полезным – а у меня и так дел хватает, – он обвел рукой заваленный бумагами стол. – Заодно отвлечешься и перестанешь воображать невесть что.

– Что тут приятного, хотелось бы мне знать, – проворчала Гермиона, отодвигая стул.

– Как что? Удовлетворение твоего любопытства, конечно же, – фыркнул Рой

Она развернула первый свиток и принялась разбирать записи заместителя Фишера. Он писал мелко, с завитушками и росчерками, но Гермиона за последнее время приспособилась читать его записки относительно зелий, которые ей поручалось варить. Сначала вроде бы всё было более-менее понятно, но вскоре перед глазами замельтешили черные точки, а потом текст будто заволокло серой пеленой. Гермиона помотала головой и потерла глаза – не помогло.

– Что за ерунда! – раздраженно воскликнул Фишер и повернулся к Гермионе. – Действительно стало темнее, или мне кажется?

Она посмотрела в дальний угол кабинета и заметила, что уже не различает корешков книг в шкафу.

– Не кажется, – пробормотала Гермиона. Когда они опробовали зелье в поместье Лестранжей, эффект наступил мгновенно. Раз – и ничего не видно. Сейчас же она вместо чернильной тьмы видела только серую дымку. Возможно, это оттого, что Коди с зельем довольно далеко от кабинета Фишера. Но если в холле клиники не станет совсем темно, Коди с профессором не смогут выйти из клиники незаметно… – Рой, – испуганно сказала она, – что-то странное происходит… Извини, но я просто не вижу, что написано.

– Брось эту писанину и иди сюда! – Он ухватил ее за плечо: – Надо пойти разобраться, что происходит. Смотри, оно густеет! Дверь уже не видно!

К тайной радости Гермионы, в коридоре было совсем темно. Было трудно заставить себя нырнуть в темноту из более-менее светлого помещения – срабатывал инстинкт самосохранения. Фишер крепко выругался и решительно шагнул вперед, Гермиона схватила его за рукав мантии. Судя по движениям, свободной рукой он достал палочку:

– Lumos! Что ж это такое?! Lumos! Lumos!

– Рой, кажется, заклинание не действует.

– Понятно, что не действует! – раздраженно рявкнул он. – Попробуем так: Finite incantatum! Evanesco!

– Ты про такое когда-нибудь слышал? – спросила она.

– Нет! – обиженно буркнул Фишер, притягивая ее поближе. – Держись за меня, не отходи, а то потеряемся.

– Как ты думаешь, может, это они? – прошептала Гермиона. – Пришли за ним… Может, нам вернуться в твой кабинет?

Фишер повернулся и коснулся ее щеки.

– Понимаю, тебе страшно, но я должен выяснить, что происходит! Кроме нас, тут еще пациенты и персонал. Может начаться паника… Надо их успокоить.

– И куда нам идти? – обреченно спросила она.

– Надо спуститься в приемный зал. Возможно, там еще светло. Не знаю, что это за заклинание, но думаю, что его действие ограничено в пространстве… Ты слышишь, по лестнице кто-то спускается? Надо догнать и спросить, как там наверху – так же темно или нет.

Фишер рванулся вперед, но Гермиона вцепилась в него, как клещ.

– Рой, а если это они? – прошептала она ему на ухо. – Давай подождем немного. Пусть они пройдут…

– Гермиона, не выдумывай! – строго сказал Фишер, но, тем не менее, остановился и прислушался. – Судя по звуку, там спускается один человек…

– Пусть спустится. Мы не будем его преследовать, – твердо сказала Гермиона, не отпуская рукав Фишера.

– Трусиха! – протянул Рой. – Разве гриффиндоркам не полагается быть храбрыми?

– Да, но не в ущерб здравому смыслу, – отрезала Гермиона. – Какая противная штука эта темнота! Словно душит тебя…

– Это ненадолго. Такие мощные чары долго не продержаться. Думай о чем-нибудь приятном и не накручивай себя.

Они некоторое время стояли, молча прислушиваясь к удаляющимся шагам.

– Всё. Пойдём, – сказал Фишер.

– Рой, давай спускаться помедленней – я не хочу свернуть себе шею, – проворчала Гермиона.

***

В приемном покое было так же темно, как и на этажах. Люди молчали, но тишину то и дело прерывал то случайный шорох, то кашель, то чей-то испуганный всхлип. Никто не знал, не накроет ли их из темноты как-нибудь заклинанием. Гермиона на миг почувствовала укол совести: не станет ли кому-нибудь плохо в этой нервозной обстановке. Даже ей самой было не по себе, хотя она и знала, что ничего страшного не происходит и действие зелья прекратится минут через двадцать. Все-таки человеку, который лишен возможности пользоваться даже одним органом чувств, требуется время, чтобы привыкнуть к этому…

Она вздохнула, и Рой крепче сжал ее руку. Словно угадав, о чем она думает, он наклонился и тихо проговорил:

– В этой темноте, беспомощный как новорожденный котенок, я, кажется, начинаю представлять, как ты себя чувствуешь без магии среди волшебников. Но вот что я не могу понять: ладно, когда ты поступила работать сюда, ты надеялась, что тебя здесь вылечат, но прошло полгода, и Ларри до сих пор ничего не добился, а ты все равно здесь… Терпишь меня и все такое. Зачем тебе все это? Ты могла бы хорошо устроиться и в мире маглов. Ты еще на что-то надеешься или что?

Ты даже не представляешь, на что именно я надеюсь! Только, боюсь, тебе не понравится мой ответ.

– Здесь интересно, – коротко ответила она. И отчасти это было правдой.

– Интересно?! Только ты могла такое сказать! – он громко расхохотался.

Его смех прозвучал в этой напряженной, напитанной страхом темноте неуместно и неожиданно.

– Мистер Фишер, это вы? – пискнула откуда-то Китти. – Скажите, когда это все кончится?! Я хочу домой, – плаксиво протянула она.

– Мисс Томпсон, если мне не изменяет память, у вас впереди еще два часа дежурства. Ни о каком «домой» не может быть и речи. Ситуация, в которой мы оказались, не может служить оправданием пренебрежения служебными обязанностями… Если вас интересует мое мнение, такое заклинание не может держаться долго. Но на всякий случай я сейчас отправлю сообщение в Министерство.

– Мистер Фишер, я уже послал Патронуса в аврорат, – послышался чей-то голос.

– Вот видите! Скоро придет помощь, – сказал Фишер.

– Сэр, это пожиратели? – спросил кто-то издали. – Они нас всех перебьют?

– Да кому вы нужны, Хоккинс?! Нечего разводить панику – никаких упивающихся здесь не было и нет! – Фишер сказал это с такой убежденностью, что не поверить ему было невозможно.

Коллективный вздох облегчения разнесся по залу. Люди зашевелились и стали тихо переговариваться. Темнота перестала казаться враждебной.

– Именем магической Британии всем оставаться на своих местах и опустить палочки! – раздался голос откуда-то от входа. – Есть тут кто-нибудь из руководства клиники?

– Дуг, это ты что ли? – отозвался Фишер. – Иди сюда. Вот видите, господа, аврорат про нас не забыл.

Невидимые господа одобрительно зашумели.

– Куда сюда? – проворчал аврор. – Темно, как у пикси в ж… Lumos! Что за ***? Lumos! Finite Incantatem! Raylight!

Кто-то засмеялся:

– А то до вас не пробовали!

– Что же вы тут сидите, как мыши под веником, раз такие умные? – фыркнул аврор. – Давно бы из здания вышли!

– Кто его знает, что там снаружи… Высунешься, а в тебя авадой!

– Куда я с переломом?!

– Лучше бы порядок навел, аврорат, чем языком трепать!

– Тихо! – гаркнул аврор. – Наведем. Рой, ты где?

– Да здесь я!

Гермиона услышала шаги и прерывистое дыхание, потом кто-то задел ноги полой мантии.

– Рой, что здесь происходит? – спросил аврор.

– Отойдем – не здесь же это обсуждать, – сказал ему Фишер, еще крепче ухватывая Гермиону за руку. Она попробовала осторожно высвободиться, но Рой не отпустил:

– Куда собралась? Потеряешься.

– Ты не один что ли? – недовольно спросил аврор.

– Это моя ассистентка. При ней можно.

– Дуглас Форд. С кем имею честь, мисс?

– Гермиона Гренджер.

– Это та самая Грейнджер? – в полголоса спросил аврор. – Я читал ваше досье, мисс, и хочу вам сказать…

– Пойдемте, – оборвал его Фишер и потащил Гермиону за собой. – Дуг, иди на мой голос... Так, сюда... Сюда.

– Пикси вам в штаны! Что это у вас тут?! – ругнулся в темноте аврор. Видимо, он зацепился за вытянутую руку статуи, с недавних пор украшавшей приемный покой.

– Я не вижу, но скорее всего, ты зацепился за Дайлис Дервент, – невозмутимо пояснил Рой. – Это дар клинике от Общества скульпторов. Убрать нельзя – обидятся и дарители, и родственники Дервент.

– А руки-то зачем торчат? – проворчал аврор.

– Мне объяснили, что она, типа, готова обнять весь мир – олицетворение чего-то там, я не очень внимательно слушал.

По ощущениям Гермионы, они остановились недалеко от лифта. Фишер окружил их сферой неслышимости.

– Непонятно, то заклинания действуют, то нет, – проворчал аврор. – Есть хоть какая-то закономерность?

– Не работают заклинания, связанные со светом. Точнее, работают, но тьма сразу же поглощает свет. Ты когда-нибудь с таким сталкивался?

– Не приходилось, – неохотно признался аврор. – Я так понял из сообщения, Рой, что все это началось около получаса назад? Может быть, вы с мисс Грейнджер чего-нибудь слышали или видели?

Фишер дернул ее за мантию, призывая к молчанию, и сказал:

– Мы с мисс Грейнджер находилась в моем кабинете, когда это все началось. Ничего подозрительного не припомню… А ты, Гермиона?

– Кто-то спускался по лестнице, когда мы вышли в коридор, – Гермиона решила, что она никому не повредит, если это скажет.

– Да, точно, было такое, – подтвердил Фишер.

– Никаких предположений, кто бы это мог быть? – спросил аврор. – Может быть, он кашлял? По кашлю иногда можно узнать голос…

– Нет, Дуг, я не знаю, кто это был. Ты лучше скажи мне, почему один сюда явился? Или твои ждут снаружи?

– Нет там никого, – вздохнул аврор. – Ребята все на задании. А кое-кто до сих в госпитале в Рединге. Ты ж помнишь, там недавно заварушка была… Некого мне было с собой брать. И потом у вас тут охрана... Что это вообще, по-твоему?

– Какое-то комплексное заклинание из высшей магии. Не исключено, что чары плюс зелье.

Гермиона вдруг заметила, что уже расплывчато видит черное пятно мантии Фишера.

– Смотрите, становится светлее! – воскликнула она и высвободила свою ладонь из лапы Фишера.

Они стояли и пялились в рассеивающуюся темноту.

– Давайте-ка проверим вашего «особого» пациента, – прервал молчание аврор.

– Давай проверим, – пожал плечами Фишер. – Кстати, может, заодно сразу и заберешь его?

Гермиона стиснула зубы.

– Я не имею права конвоировать преступника в одиночку. Кстати, он оклемался? Допрос выдержит? Хотелось бы кое-что разузнать, прежде чем... – аврор запнулся и покосился на Гермиону, – прежде чем он предстанет перед судом.

– Когда состоится разбирательство? – небрежно спросила Гермиона.

– Заседание закрытое, вас не пустят, – отрезал аврор.

– Жаль – хотелось бы посмотреть, как происходит суд… Мне идти с вами? – спросила она у Фишера.

– Конечно. Ты всё ещё его санитарка.

Они поднялись на третий этаж. Гермионе на ноги словно повесили цепи – каждая ступенька давалась ей с трудом.

– Гермиона, – окликнул ее Фишер, не оборачиваясь, – ты хорошо себя...

Но тут он резко оборвал фразу. Аврор громко выругался.

Гермиона догнала их и остановилась. На полу перед палатой Снейпа лежало два тела. Приглядевшись, она с трудом подавила вздох облегчения – не они! Рой наклонился над одним из неподвижных авроров:

– Жив, но оглушен. И этот тоже.

Аврор с Фишером переглянулись и рванули в палату. Послышался рык ярости, по-другому не назовешь. Гермиона и не подозревала, что Рой способен издавать такие звуки. Она вошла в комнату – Фишер стоял рядом с пустой постелью, сжимая и разжимая кулаки. Никогда она еще не видела у него такого лица.

– Ты была права, – хрипло пробормотал он.

Аврор, осматривавший в это время оконную раму, резко обернулся:

– Прости, что ты сказал?

– Ничего! – буркнул Фишер и запустил пальцы в волосы.

– Уже второй побег из твоей клиники, – многозначительно заметил аврор. – Я бы на твоем месте задумался, что тут происходит.

– Причем здесь мистер Фишер? Палату охраняло двое ваших сотрудников, а мистер Снейп с трудом мог передвигаться! – возмутилась Гермиона.

– Итак, у Снейпа были сообщники, которые в темноте оглушили моих ребят и помогли ему выбраться из палаты. Если они еще в клинике, охрана внизу их не пропустит. Но вряд ли нам так повезет. Это кто-то из персонала – после второго побега это уже совершенно очевидно. Мы будем плотно работать с каждым из них, – пообещал аврор.

– Чушь! Я доверяю всем моим сотрудникам! – рявкнул Фишер.

– А я нет! Между нами говоря, ты принимаешь на работу всех подряд – лишь бы платить поменьше.

– Не твое дело, кого и почему я принимаю на работу! – Фишер хрястнул кулаком по спинке кровати. – Прежде чем бросаться обвинениями, найди убедительные доказательства.

– Найду, не беспокойся. Начнем, пожалуй, с вас, мисс Грейнджер. Присядьте, – аврор показал ей на стул, на котором обычно сидел Дин. – Вы санитарка, прикрепленная к этой палате? Когда началась ваша смена?

– Да, это моя палата. В восемь утра.

– Вы утверждаете, что во время происшествия находились в кабинете мистера Фишера?

Гермиона кивнула.

– А почему не на рабочем месте? Вас кто-то предупредил? – аврор уже нависал прямо над ней.

– Я не обязана находится в палате постоянно. И меня никто не предупреждал. – Гермиона вжалась в стул.

– Вы уверены? – угрожающе спросил аврор и взял ее за подбородок. – Смотрите мне в глаза!

– Дуглас, какого черта ты ее запугиваешь?! – разозлился Фишер и оттеснил Форда от Гермионы. – Я вызвал мисс Грейнджер к себе, поэтому ее и не было в палате.

– Рой, ты слишком много на себя берешь – не вмешивайся! – прошипел аврор.

– Я просто слежу, чтобы ты не увлекался, – насмешливо проговорил Фишер. – У мисс Грейнджер алиби, смирись. Я не меньше тебя хочу разобраться, что здесь произошло, но запугивая мою санитарку-сквиба, ты только теряешь драгоценное время.

– Сквиба? Это еще надо проверить, – проворчал Форд.

Гермиона нервно сглотнула.

– Совсем недавно проверяли – по инициативе твоих коллег, – твёрдо сказал Фишер.

– Ладно, пока вы свободны, мисс Грейнджер. Пока, – многозначительно повторил аврор.

– Гермиона, иди ко мне в кабинет и жди там.

***

Хуже нет – сидеть и ждать у моря погоды, да еще когда не знаешь, чем все закончилось. Гермионе казалось, что с утра уже прошло часов пятьдесят, а день все никак не кончается.

Фишер вернулся часа через полтора, измотанный и злой. Словно не замечая ее присутствия, подошел к окну, прислонился лбом к холодному стеклу и замер.

– Рой, можно, я пойду домой?

Фишер обернулся.

– Давай. Завтра можешь не выходить.

– В смысле? – удивилась Гермиона.

– В смысле, отдохни. Ну, что ты на меня так смотришь?! Иди! Я еще тут… побуду.

– Но ведь это не конец света, – осторожно сказала Гермиона. – Что он тебе сдался, этот Снейп?

– Ублюдок в очередной раз посмеялся надо мной! Опять взял верх!

У Фишера были совершенно сумасшедшие глаза.

– Послушай, Рой, он просто спасал свою шкуру. Что значит «взял верх»? При чем здесь ты? Можно подумать, он сбежал назло тебе.

– Ты женщина, тебе не понять. Он унизил меня. Поимел, – проговорил он сквозь зубы. Потом вскинул голову и внимательно посмотрел на неё. – Иди домой и забудь, что я тебе тут наговорил. И до послезавтра не показывайся здесь, поняла?

– Да, – кивнула Гермиона, изо всех сил пытаясь побороть неизвестно откуда взявшуюся жалость. – До свидания, Рой.

***

Охранные чары сообщили Гермионе, что в ее квартире кто-то есть; но они не были взломаны. Доступ был только у Драко и профессора. Она замерла перед входом, не решаясь войти. По эту сторону двери еще была какая-то неопределенность, еще можно было надеяться, что их план удался. Переступив же порог комнаты, она этой неопределенности лишится.

Она толкнула дверь, вошла и прислонилась спиной к стене, жадно разглядывая обращенные к ней лица. Драко, Коди и… Северуса Снейпа.

– Значит, всё получилось... – пробормотала она. Глаза Северуса вспыхнули, словно он хотел что-то сказать. Гермиона подавила в себе порыв броситься ему на шею.

– Грейнджер, ты заставляешь себя ждать, – сказал Драко, словно что-то почувствовав. – Надеюсь, у тебя найдется, что поесть? Твоего ручного вампира надо накормить, и нам с крестным тоже бы не помешало перекусить.

Тут Коди вскочил с кушетки и одним молниеносным движением очутился рядом с опешившим Малфоем, схватил его за грудкú, приподнял и встряхнул.

– Я человек! Что же до тебя никак не дойдет?! Все чистокровные такие тормоза?

Малфой побелел и бросил выразительный взгляд в сторону Гермионы. – Грейнджер, скажи ему, чтобы он меня сейчас же отпустил!

Она пожала плечами.

– Мистер Фостерс, людям не полагается так резво прыгать и с такой лёгкостью поднимать вес, равный собственному, – устало сказал Северус. – Отпустите его и научитесь не поддаваться на дешевые подначки.

Коди неопределенно хмыкнул и разжал руки.

– Псих! – Драко демонстративно отряхнул одежду и отошёл в другой конец комнаты.

– Профессор, как вы себя чувствуете? – спросила Гермиона.

Он вскинул глаза и улыбнулся ей уголком губ:

– Я чувствую себя на свободе. Всё остальное неважно...

Гермионе вдруг показалось, что если она сейчас не сядет куда-нибудь, то у нее подкосятся ноги. Она опустилась на кушетку, где сидел нахохлившийся Коди: – Ты как? Тебя не ранило? Всё в порядке?

– Да нет, я их вовремя оглушил. Классная всё-таки штука эта твоя мгла – с четверть часа я вообще ничего не видел! – Он бросил взгляд в окно. – Ну я пойду, наверно, стемнело уже... Что там в Мунго, кстати? Большой переполох?

– Большой. Авроры всех допрашивают. Рой в бешенстве, – как она ни старалась, все равно в ее голосе проскользнула нотка сочувствия. – Не уверена, что он теперь удержится на своем месте.

– Рой? – переспросил Снейп, чутким ухом уловив ее интонацию. – Интересно...

– Так зовут Фишера, вы разве не знали, профессор? – меньше всего ей сейчас хотелось оправдываться.

– Жаль будет, если его сместят, – заметил Коди. – Фишер оценивает людей только по их делам. Наверно, таким и должен быть руководитель...

– Он дилетант, причем завистливый и мстительный, – отрезал Снейп. – Вы, мисс Грейнджер, никогда не были осторожны в выборе знакомых, – проворчал он. – Об этом мы еще поговорим, после того как проводим мистера Фостерса. – Он прокашлялся: – Коди, вы явно способны на большее, чем работать санитаром, и если у меня будет возможность, я постараюсь вам помочь.

Парень кивнул.

– Постарайтесь хотя бы больше не попадать в Мунго, сэр, чтобы мне не пришлось снова за вами ухаживать – характер у вас не сахар, надо сказать. Прощайте. До завтра, Гермиона.

– Жутковатый тип, – сказал Драко, когда они остались втроём. – У него такой вид, словно он только и думает, как вцепиться в горло. И ни капли знаменитого вампирского обаяния.

– Знаешь, Малфой, иногда ты ведешь себя, как последний ублюдок! – раздраженно воскликнула Гермиона. – Чего ты к нему прицепился? Если б не он, у нас бы ничего не вышло.

– Да ладно, тут главное – зелье Лестранжей. А вывести Северуса я б и сам смог. Если бы ты не была такой упрямой и позволила бы мне это сделать.

– Ничего подобного! Ты бы в темноте даже палаты бы не нашёл! Или в тебя угодило бы аврорское заклинание.

– Он нашел, значит, и я бы нашел, – упрямился Драко.

– Он нашел, потому что тысячу раз ходил там и потому, что благодаря своему острому обонянию смог ориентироваться на мои маячки! Неужели непонятно?!

– Я мог бы...

– Довольно! – рявкнул Снейп. – Успокойтесь оба.

– Куда вы теперь? – спросила Гермиона. – Возвращаетесь в Португалию?

– Это было бы наилучшим выходом, однако тот, кто меня вызвал в Англию, своего решения не менял, поэтому я должен оставаться в стране до его следующих распоряжений, – Снейп устало откинулся на кресло и закрыл глаза. – Я буду вам очень благодарен, если вы двое немного помолчите.

Переглянувшись, Гермиона с Драко послушно отправились на кухню.

– Какие у тебя планы? Я слышала от Эшби, будто с тебя должны снять обвинение.

– Не должны, но попробуют. – Драко, придирчиво осмотрев табуретку, уселся за стол и обвёл глазами помещение.
– Это не квартира, а курятник какой-то. Не удивительно, что ты переселилась в Прованс.

Гермиона поморщилась, шутки на эту тему вызывали у нее раздражение, но опять ругаться с Драко не было сил.

– Поместье Лестранжей прекрасно, если б не одно "но": туда слишком часто наведывается твоя тётка.

– Разве? Не думаю, что она появляется там чаще, чем раз в месяц.

– Верно, – кивнула Гермиона. – Один раз в месяц – это уже слишком часто.

– И что ты делаешь в это время? Прячешься в винном погребе?

– Если бы… Всего лишь в Сиреневой комнате, пока какой-нибудь эльф не выпустит меня оттуда.

– И никто из них до сих пор не выдал тебя Беллатрикс? – удивился Драко.

– Они подчиняются Одри – старейшей в семье, а Одри заинтересована в том, чтобы я была цела и невредима.

– Не просто благодарна, а заинтересована? – переспросил Драко. – В чем же ее интерес?

Гермиона замялась. Прямого запрета говорить о передаче ведьминского старшинства она не слышала ни от Вулвертона, ни от Одри, однако ж у нее создалось впечатление, что молчание подразумевалось.

– Это наши женские заботы, они не стоят твоего внимания, – она повернулась к плите, чтобы поставить чайник.

– Одри сильно сдала с тех пор, как я ее в последний раз видел... Не думаю, что она протянет до лета, – задумчиво проговорил Драко. – И единственное, что ее может сейчас серьезно интересовать, это... Но причем здесь можешь быть ты? Ерунда какая-то!

Гермиона резко обернулась. Не стоило забывать, что Драко из старинной чистокровной семьи.

– Я тоже не поверила своим ушам, – желание хоть с кем-нибудь поделиться пересилило осторожность.

Драко недоверчиво моргнул.

– Ты хочешь сказать, что она выбрала тебя?

– Да.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. И если ты думаешь, что я в восторге от этой идеи, ты сильно заблуждаешься.

– То есть она хочет именно тебя в свои преемницы? Но какая необходимость?! Лестранжи расселились по всему Воклюзу; какую деревню не возьми, везде найдется одна-две престарелых тетушки, которым надоело вязать крючком, и они жаждут покомандовать. А ты даже не Лестранж.

– Теперь Лестранж, – поморщилась Гермиона. – Поверь, причина, по которой выбор пал на меня, известна мне не больше, чем тебе.

– И ты согласилась? Почему?

– В обмен на рецепт Мглы Лестранжей, – буркнула она. – Только ему не говори, – она мотнула головой в сторону гостиной.

– С чего бы я стал ему это говорить? Он не Лестранж и не Малфой. Наши семейные дела касаются только нас... Вот интересно, что за странная причуда. Может, Одри впала в маразм? Она, случайно, не рассказывает тебе разные байки?

– Байки? Что ты имеешь в виду? – насторожилась Гермиона.

– Главным образом про некое мифическое существо, которое якобы имеет власть над Старшими ведьмами. Они называют его Свидетелем.

"Как бы было хорошо, если бы Свидетель был всего лишь мифическим существом", – мелькнуло в голове у Гермионы. – Нет, ничего такого я не слышала. А что он свидетельствует?

– А Мерлин его знает... Интересно, почему они его боятся, если он не волшебник… Рассказывают, что он почти не умеет колдовать. Может, он сквиб? – засмеялся Драко. – По мне, это все сказки для женской половины… Так что, вот-вот начнешь принимать дела? – легкомысленно спросил он. – Тебе явно будет не до зельеварения – придется постоянно иметь дело с этими безмозглыми эльфами, обновлять защитные чары на доме и винограднике, что там еще делают Старшие ведьмы?

– Пока точно не знаю... – вздохнула Гермиона. – Может, не все так страшно... привыкну. Кстати, может быть, ты знаешь... Хотя откуда... – она достала из ледника кусок пирога.

– Ты о чем? Давай, спроси, вдруг я знаю.

Гермиона присела на табуретку.

– Всякий раз, когда Беллатрикс, Родольфус или Рабастан появляются в поместье, они с Одри запираются в малой гостиной часа на два. Мне любопытно, зачем.

– Рассказывает о делах в поместье? – предположил Драко.

– Хочешь сказать, что твою тетку или Рабастана Лестранжа интересуют такие вещи, как виды на урожай? Что-то я сильно сомневаюсь. Отца Ники – может быть. Но не этих... фанатиков.

– Не знаю... Служба Лорду дорого обходится, насколько я знаю. Их вполне может интересовать прогнозы прибыли от хозяйства. Кстати, о фанатиках. Ты бы поосторожнее высказывалась, Грейнджер – ты сейчас вроде как на нашей стороне…

– На какой это "нашей"? – холодно спросила Гермиона.

– Ты теперь Лестранж и как бы должна преследовать интересы чистокровных, нет?

Гермиона раздраженно дёрнула плечом.

– По-твоему, интересы чистокровных семей и интересы Того-кого-нельзя-называть – это одно и то же?

– Возможно и нет, – тихо сказал Драко. – Но об этом не принято говорить вслух. Во всяком случае, в хорошем обществе. И, если не заметила, ты только что устроила побег Пожирателю смерти.

– Я организовала побег своему профессору зельеварения, – твердо заявила Гермиона. – И девятнадцать лет назад его оправдали.

– Аврорские плакаты, стало быть, тебя не убеждают? Сколько, кстати, за меня дают?

– Твой плакат сняли больше месяца назад. Видимо, дело о твоем оправдании действительно продвигается…

– О, если б ты знала, сколько это стОит! – вздохнул Малфой. – Но в случае с отцом не помогли даже такие деньги.

Гермиона сделала вид, будто внимательно рассматривает свои ногти. У нее не было никакого желания сочувствовать Люциусу Малфою.

– Наверняка они сейчас пририсовывают еще один ноль к вознаграждению за поимку крёстного... – сменил тему Драко. Он некоторое время смотрел в окно, а потом сказал: – Ты уверена, что будешь в безопасности у Лестранжей? Рано или поздно тетка узнает, кто их новая Старшая ведьма, и Белла, воспользовавшись первой же возможностью, сразу же потащит тебя к Лорду. Он вытрясет из тебя все, что ты знаешь про Поттера. У тебя есть от него какие-нибудь вести?

– Есть.

– Ну тогда у тебя еще есть надежда, что он отнесется к тебе благосклонно. Если не будешь сильно упираться. Ты же не будешь сильно упираться, Гермиона?

Она резко вскинула голову.

– А ты как думаешь, Драко?!

– Послушай, Гермиона, ну кто тебе Поттер, чтобы из-за него рисковать? Школьная дружба это всего лишь школьная дружба. Даже Уизли это понял и спокойненько играет в квиддич, пока его Поттер неизвестно где пропадает. В Англии его, видимо, нет. Может, он начал новую жизнь и благополучно забыл обо всем. Я бы на его месте так и сделал.

– Малфой, наши отношения с Гарри не твое дело. Или ты мечтаешь его поймать и собственноручно сдать своему хозяину? Извини, в этом деле я тебе не помощница, – она поняла, что начинает заводиться.

– Сдался мне твой Поттер, – фыркнул Драко. – Я не подряжался его искать – своих проблем хватает. Вообще не понимаю, почему лорд так на нем повёрнут... О себе бы лучше подумала – тебе нельзя оставаться у Лестранжей. Ты дала Непреложный обет?

– Нет, но я не могу обмануть Одри – я обязана ей жизнью.

– А она тебе – жизнью Николь. Так что вы квиты.

– Нет, я не могу нарушить обещание, – она знала, что Вулвертон так или иначе заставит его выполнить. Не хотелось задумываться, как.

– Вы, гриффиндорцы, ужасно негибкие, – с сожалением сказал Драко. – Из-за своих принципов постоянно осложняете себе жизнь.

– Можно подумать, у тебя самого их нет, – фыркнула Гермиона.

– Он никогда в этом не признается, – на пороге кухни появился Снейп. – Драко, я бы хотел поговорить с мисс Грейнджер наедине. Не сочти за грубость, но тебе пора.



Глава 38.


Лондон, квартира Гермионы

***

– У меня накопилось к вам множество вопросов, мисс Грейнджер, – сказал Снейп, – но сперва я должен... – он кашлянул, – нет, я хочу вас поблагодарить. Возможно, вы сочтете неподходящим способ, который я избрал для выражения своей благодарности, но… – он оборвал фразу, быстро и странно взглянул на нее и уставился в стол, словно увидел там что-то интересное.

Гермиона моргнула, ожидая продолжения, но Снейп молчал. Когда он сглотнул, до неё вдруг дошло, что он смущен. Гермиона видела его оскорбленным, злым, нервным, в отчаянии, видела смирившимся, но смущенным – ни разу. Это был новый Снейп, и она обнаружила, что таким он ей даже очень нравится.

– Не стоит благодарности, профессор, – отозвалась Гермиона, не зная, что еще сказать, чтобы прервать неловкую тишину.

– Да не зовите меня профессором! Мы не в школе, – вот это уже было больше похоже на привычного Снейпа.

– Как же мне вас звать?

– По имени, если вы его помните, – проворчал он. – Вы сбили меня с мысли! Итак, я говорил, что... – он запнулся и стукнул ладонью по столу. – А ну к Мерлину эти разговоры!

Снейп поднялся, обошел стол, взял Гермиону за плечи и развернул к себе. – Спасибо, – тихо сказал он и накрыл ее губы своим ртом. От неожиданности у нее подкосились ноги, но он крепко держал ее, одной рукой обняв, а другой придерживая голову. Которая, кстати, сразу же закружилась. Сперва он осторожно провел языком по ее губам, словно спрашивая разрешения, и не встретив отказа, ринулся вперед. Все тормоза у нее сдали – от усталости, или от нервов, или от того и другого вместе, но она обхватила его за шею и принялась энергично отвечать, вкладывая в поцелуй все свое нереализованное желание.

Они прервались лишь тогда, когда им перестало хватать воздуха.

– Северус, – прошептала она, глядя ему в глаза, – это очень хороший способ. Подходящий, уместный и своевременный.

– Подходящий, уместный, своевременный и очень приятный, – добавил он и неумело улыбнулся, словно за многие годы разучился это делать. Потом погладил ее по щеке и вздохнул. Она потянулась к нему, чтобы прогнать этот вздох, но Северус слегка отодвинулся и сказал: – Тебе не удастся меня отвлечь!

– Отвлечь? – переспросила Гермиона, не вполне еще вернувшись к действительности.

– Я хочу знать, какое заклинание вы использовали, – сказал он, осторожно понуждая ее сесть. – Ни мистер Фостерс, ни мистер Малфой не смогли мне дать связного ответа.

– Это старинные чары, изобретенные одним из Лестранжей. К ним в пару варится зелье на крови. Все удалось благодаря острому обонянию Коди и его зрению, которое позволило ему видеть в искусственной темноте дольше, чем обычным людям.

– И Белла Лестранж о нем не знает, иначе о нем бы знал Темный лорд, – добавил Снейп. – А если бы о нем знал Темный лорд, то знал бы я. Это очень эффективное оружие. Так почему же вы знаете о нем, а Белла – нет?

– Рецепт был в книге, которая ей недоступна, – Гермиона решила ограничиться коротким ответом.

– А тебе, стало быть, она доступна... – прищурился Снейп. – Я жажду услышать более развернутые объяснения, – сказал он строго. – Мы будем сидеть здесь, пока ты мне все не расскажешь. До утра, если понадобится.

– Что ты хочешь знать? – сдалась Гермиона.

– Как ты добыла рецепт и причем здесь Адриан Вулвертон.

При имени Свидетеля она поморщилась: Драко слишком много болтает.

– Старшая ведьма Лестранжей помогла мне прочитать книгу. А мистер Вулвертон просто ее старый знакомый и случайно гостил в поместье, когда туда аппарировал Драко. Не знаю, что вам сказал Малфой, но мистер Вулвертон не имеет отношения к зелью. Он здесь совершенно не причем.

Снейп недоверчиво приподнял бровь – видимо, повторять два раза одно и тоже утверждение не стоило.

– Гермиона, – сказал он вкрадчиво, – посмотри на меня и повтори: «Мистер Вулвертон здесь совершенно не причем».

Она подняла глаза.

– Мистер Вулвертон здесь… – голос дрогнул, почему-то было трудно ему врать, – … причем, – выдохнула она. Откуда-то навернулись слёзы, хотя она не собиралась плакать. – Очень даже причем! Ты знаешь, кто он?

– Подлец и мерзавец.

– Он – Свидетель, – шёпотом сказала она, словно Вулвертон мог ее услышать.

– Кто, кто? – Северус моргнул.

– Свидетель присутствует при передаче ведьминского старшинства в семье. Когда Старшая ведьма устает, он выбирает новую и проводит обряд. И он – не человек.

– Мисс Грейнджер, я не в настроении слушать сказки! – рявкнул он, но, увидев, что у нее задрожали губы, наклонил голову и уже мягче спросил: – Ты всерьез в это веришь? Скорее всего, он морочит тебе голову. С чего ты это вообще взяла?

– Одри говорила мне, что Свидетель существует и он выбрал меня. А что это Вулвертон, я догадалась сама. Он постоянно меняет свой возраст! – выпалила она. – То ему шестьдесят, то ему тридцать пять. Он при мне постарел лет на тридцать одним усилием воли. И это он научил меня делиться силой, благодаря чему я смогла помочь Одри, – она покраснела, вспомнив, почему с Одри понадобилось делиться силой.

– Что значит «выбрал» тебя? – из всего ее монолога Северус, конечно же, вычленил как раз то, о чем ей не хотелось говорить.

– Он хочет, чтобы я стала Старшей ведьмой Лестранжей, – тоскливо сказала Гермиона. – Я понятия не имею, зачем ему это нужно и чем это я подхожу для этой роли лучше других. Они мне ничего не говорят, лишь отделываются туманными намёками, – пожаловалась она. – Но если бы не они, я бы до сих пор не могла колдовать – ты же знаешь, в магическом мире не принято делиться силой с посторонними людьми. Они приняли меня в семью, они вернули мне мои способности, и все это делалось с одобрения и при содействии мистера Вулвертона. Не знаю, как в других семьях, но Старшая ведьма Лестранжей и шагу не ступит без разрешения Вулвертона. Он – Свидетель.

Снейп раздраженно фыркнул.

– А я – реинкарнация самого Мерлина! Ты мне веришь? Я не отрицаю, что как легалимент, Вулвертон непревзойден. Однако магическое мастерство не является доказательством его особенной сущности. Его красочные фокусы рассчитаны на впечатлительных женщин. Тебе морочат голову и пытаются навязать свои правила игры. В этой ситуации мне видится повторение истории с моей матерью; мне неизвестно, что Вулвертон от нее хотел, но зато я знаю, чем все это кончилось. Ты не должна идти у них на поводу; благодарность – вещь хорошая, однако она не должна превышать разумных пределов.

Вроде бы он был прав, и разум говорил Гермионе, что нельзя доверять всему, что тебе говорят, но откуда-то она знала, что Вулвертон – не просто искусный маг, и сопротивляться ему – значит навлекать на себя серьезные неприятности. Но вряд ли профессор посчитает ссылку на женскую интуицию убедительным доказательством.

– Не просто благодарность… Я успела пообещать, – призналась она.

Он очень выразительно посмотрел на нее, отчего она снова почувствовала себя одиннадцатилетней школьницей на первом уроке зельеварения.

– Непреложный обет? – деловито спросил Снейп. – Вулвертону?

– Нет, просто обещание. Он отказался принять у меня Обет, сказав, что и так мне верит, – пояснила Гермиона. Снейп нахмурился. – Вот и я тоже подумала, что у него, видимо, имеется возможность заставить меня сдержать обещание. И Одри предостерегала меня… – тут ей в голову пришла мысль, и она резко замолчала.

– Что там еще? – устало спросил Снейп. – Чем они тебя запугивали?

– Северус, твоя мама была чистокровная? – рискнула Гермиона: ведь он сам упомянул Эйлин Принс. – А профессор Макгонагалл?

– Да, они обе чистокровные, – кивнул он.

– И обе знали мистера Вулвертона. В Хогвартсе, когда нас с ним допрашивали авроры о том самом порошке, который я пыталась тебе послать, мистер Вулвертон столкнулся с профессором Макгонагалл. Оказалось, что они знакомы. Мало того, она терпеть его не может, я бы даже сказала, ненавидит. И одновременно боится. Потом, когда он ушёл, она забросала меня вопросами: откуда я его знаю, точно ли я его родственница, и усомнилась в том, что я магглорожденная. И высказалась в том смысле, что он обычно не интересуется маглорожденными женщинами, но пояснять ничего не стала.

– Любопы-ы-ытно, – протянул Северус. – Как вел себя с ней Вулвертон?

– Вот в этом все дело! – воскликнула Гермиона. – Он разговаривал с ней так, словно когда-то давно она перед ним в чем-то провинилась, или обманула его доверие…

– …или нарушила обещание, – закончил за нее Снейп. – И ты думаешь, что…

– … что он хотел от Минервы Макгонагалл и Эйлин Принс того же, что и от меня – согласия на принятие Старшинства. Он выбрал их, а они не захотели. Наш декан – женщина с характером, и очень похоже, что она могла заупрямиться.

– Получается, что Минерва спряталась от Вулвертона под крылом у Альбуса, – задумчиво проговорил Северус, – а справиться с Дамблдором у Вулвертона не хватило силёнок, или он вообще не рискнул с ним тягаться.

– Или не захотел, – предположила Гермиона. – Он все время говорит о равновесии и невмешательстве. Но мне кажется, что Свидетель каким-то образом всё же добрался до неё: она его яростно ненавидит. А ведь прошло столько лет… Он что-то ей сделал, как-то наказал её, и наказание было таким, что она до сих пор помнит.

– У нас одни догадки и никаких фактов. Существование магической энергии и возможность ее преобразования в материю или психическую энергию имеет строгое научное объяснение. Но концепция некоего существа со сверхспособностями, притворяющегося человеком, кажется мне неубедительной. Не надо его демонизировать, Вулвертон, вероятнее всего, просто искусный мошенник с неизвестными нам целями. Предпочитает иметь дело с женщинами, поскольку они более впечатлительны и доверчивы. Отличается мстительностью, непредсказуемостью… и определенной харизмой, – поморщился Северус.

– Но что же мне делать? – растерянно спросила Гермиона.

– Не соглашаться на обряд. Подозреваю, что после него ты попадешь в еще большую психологическую зависимость от него.

– Еще большую?

– Ты уже его боишься.

Это было правдой, и Гермиона не стала с ним спорить. Она вдруг заметила, что у Северуса трясутся руки. Он поймал ее взгляд и рывком убрал руки со стола.

– Последствия круциатуса, – буркнул Снейп. – Это пройдет со временем… если не повторять опыт.

– Лекарства! – ахнула Гермиона. – Я забыла взять из Мунго лекарственные зелья! – она чуть не плакала.

– Успокойся и иди спать – завтра что-нибудь придумаем. Где я могу лечь?

– В спальне, там удобнее. Я лягу в гостиной на диване, – поспешно сказала она. – Спокойной ночи, Северус.

– Надеюсь, мне не придется делить постель с твоим котом, – проворчал он в ответ.

Надо же, он даже помнит Косолапуса.

– Не беспокойся, он у моих родителей. Да Лапус и не стал бы с тобой спать – мой кот не любит мужчин, – заявила Гермиона, избавившись от неловкости.

Он протянул руку и осторожно сжал ее пальцы, потом встал и на нетвердых ногах побрел в спальню. Заметно было, что Снейп держится из последних сил. Ругая себя за то, что забыла лекарства, Гермиона потушила свет на кухне.

***

Заснула она быстро, но среди ночи вдруг проснулась от неясной тревоги. Что-то было необычно – не так, как всегда. Она не сразу вспомнила. Северус! Он здесь, или это очередной несбывшийся сон? Он точно здесь? Гермиона помнила, как закрылась за ним дверь спальни. Но не приснилось ли ей все это? Разговор на кухне, поцелуй… Возможно, утром она проснётся, а комната будет пуста. Возможно, это ее истерзанное сознание играет с ней шутки.

Гермиона резко села на постели. Вот прямо сейчас пойти и проверить, вот и все! Чтобы положить конец сомнениям.

Она встала, одёрнула подол ночной рубашки и босиком пошлепала к двери, которая вела из гостиной, где она сегодня спала, в спальню. Крашеные доски полов приятно холодили подошвы ног. Гермиона толкнула дверь и вошла. Плотные портьеры создавали препятствие лунному свету, и в спальне было темно. Она осторожно затворила за собой дверь и прислонилась к ней спиной, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте. Постепенно стали просматриваться контуры кровати и на ней, слава Мерлину, очертания тела. Она шагнула вперед, чтобы удостовериться, что это не игра её воображения. Половица скрипнула.

Фигура на постели заворочалась.

– Люмос!

О да, это был он! Его голос. Его лицо. Она засмеялась.

– Мисс Грейнджер? Гермиона, что случилось? – спросил Северус хриплым со сна голосом.

– Ничего. Всё хорошо! Спи, я просто хотела проверить, – смутилась Гермиона. Она отвернулась от слепящего света его палочки.

– Проверить? – недоуменно переспросил он.

– Проверить, здесь ли ты, – пояснила она. Звучало ужасно глупо… – Извини, что побеспокоила.

– Так иди сюда и проверь, – неожиданно мягко для разбуженного в неурочный час человека сказал он, опуская палочку пониже, чтобы свет не бил ей в глаза.

Она подумала, что ослышалась.

– Мисс Грейнджер, мне неудобно лежать, когда дама стоит. Избавьте же меня от неловкости, – вкрадчиво сказал Северус. Он затеплил свечу, стоявшую на прикроватной тумбочке и отложил волшебную палочку.

Гермиона нерешительно подошла к кровати и остановилась. Снейп перевернулся с бока на спину, вытянулся, заложив руки за голову, и внимательно посмотрел на неё. Ворот его сорочки разъехался в стороны, и была видна бледная кожа. Гермиона сглотнула. Уголки его рта дёрнулись.

– Тебе лучше? – деловито спросила Гермиона, пытаясь справиться с замешательством.

– Несомненно, – сказал Снейп и окинул её непонятным взглядом. – Забирайся сюда, – он похлопал по простыне рядом с собой, – не трусь, Грейнджер! Я сейчас не опасен, во всяком случае, для тебя.

Она не была уверена, что ей понравились его последние слова. Было в них что-то двусмысленное. Почему именно для неё?

Гермиона вздохнула, быстро залезла на кровать и села, притянув к себе обтянутые рубашкой коленки.

– Так ведь гораздо удобнее? – ухмыльнулся Северус. Гермиона молча кивнула.

– И часто вы вламываетесь в чужие спальни посреди ночи, мисс Грейнджер?

– Это моя спальня! – вспыхнула Гермиона. – И я уже извинилась.

Она зябко поежилась и обхватила себя руками.

– Замёрзла? Иди сюда, – Снейп приподнял одеяло. Она уставилась на него.

– Да не трону я тебя! – раздраженно рявкнул он.

«Не тронет?» – Гермиона, ощутив укол необъяснимого разочарования, послушно залезла под предложенное одеяло.

Его лицо было совсем близко. Это было так непривычно, она хотела бы не смотреть, но не могла себя заставить отвернуться: он жив, он рядом, он не сердится! Впервые за долгие месяцы было так спокойно на сердце и хорошо… Может быть, все самое плохое уже позади, и в ее жизни начинается белая полоса?

– Чему ты улыбаешься? – спросил он.

– Я счастлива, – просто сказала она.

– Немного же тебе надо для счастья! – насмешливо заметил Снейп, но Гермиона поняла, что ему приятно.

Они молчали, рассматривая друг друга.

– Что ты будешь делать дальше? – спросила Гермиона.

– Ты простишь меня, если я пока ничего не буду делать? Здоровье не позволяет.

– Я имела в виду после того, как отлежишься, – но сердце радостно ёкнуло от слова «пока». – Я ни в коем случае не прогоняю тебя, но Фишеру известно, где я живу, – он как-то подслушал, как я назвала адрес Рону. Не удивлюсь, если он сюда заявится.

Лёгкая тень пробежала по его лицу.

– Я еще не решил. Если дело Драко будет закрыто, то его дом станет самым безопасным местом. Никому не придет в голову меня там искать. Придется, конечно, принять меры безопасности…

– А миссис Малфой? – осторожно спросила Гермиона.

– Она никогда добровольно меня не выдаст, – твердо сказал Снейп.

Он прикрыл глаза и втянул воздух сквозь зубы.

– Всё ещё больно?

– Твой Фишер постарался…. Почему тебя тянет к таким людям? – проворчал Сней. – То Фишер, то Вулвертон.

– Тянет?! – от возмущения у Гермионы испарились последние остатки смущения. – Единственный человек, к которому меня тянет, находится сейчас в этой комнате.

– Я заметил, – ухмыльнулся он. – Ты просто не даёшь мне прохода: то я сталкиваюсь с тобой в Лютном переулке, то обнаруживаю в собственной палате в Мунго…

– И ещё я не даю тебе спать, – подсказала она.

– О, это уже такая мелочь, что и упоминать не стоит, – он покосился на Гермиону.

– Прости, – она потерлась щекой о его плечо. Он накрыл ее макушку рукой и прижал к себе; Гермиона уткнулась лицом в треугольник голой кожи на его груди. Она услышала, как Северус затаил дыхание, а потом почувствовала его губы на своей макушке, но ей уже хотелось большего.

– Се-е-е-верус, – прошептала Гермиона, пытаясь шире раздвинуть ворот его сорочки.

– Что ты делаешь? – выдохнул он.

– А на что это похоже? – она длинным ленивым движением провела языком по его шее.

Он осторожно отстранился.

– Почему, Северус? – она уже плохо соображала.

– Не сейчас… Не хочу разочаровать тебя.

На её лице читалась идиотская уверенность в том, что он просто не может ее разочаровать

– Знаешь, в последнее время мне всё время кажется, что я не успею сделать что-нибудь важное, что-нибудь такое, что нужно мне самой, а не другим.

– Просто ты взрослеешь, – ответил Снейп, почти улыбаясь.

Но в следующее мгновение улыбка исчезла, и его лицо исказилось от боли. Он схватился рукой за предплечье и прошипел:

– Быстро же разносятся новости в магическом мире! Вот видишь: было бы обидно, если бы мы начали, и пришёл вызов, – криво усмехнулся Снейп. – Ты не принесешь мне мантию из гостиной?

– Северус, аппарировать отсюда можно только с улицы – домовладелица боится нападения Пожирателей, поэтому поставила барьер и заблокировала кружаную сеть.

Он выругался себе под нос и поковылял за ней в гостиную. Гермиона помогла ему надеть мантию

– Если ничего не случится, я вернусь сюда. И мне хотелось бы застать тебя дома, – строго сказал Снейп, выходя из квартиры. – Надо решить, что ты скажешь Вулвертону.

***

Где-то в Англии

Тёмный зал, уходящие вверх колонны, светильники в виде мифологических чудовищ… Снейп не узнавал места. Похоже, пока его не было в стране, Волдеморт присмотрел себе новое убежище.

Темный лорд сидел во главе стола. При появлении Снейпа он поднял голову и громко сказал:

– А вот и наш непотопляемый Северус! Он торопился сюда, чтобы поведать нам о своем чудесном спасении, не так ли, друг мой?!

Снейп упал на одно колено, чувствуя тошноту, и не двигался, пока Волдеморт кивком не разрешил ему подняться.

– Что именно вы хотите услышать, мой лорд? – спросил Северус. – Я к вашим услугам.

– Только правду и ничего кроме правды. Мне любопытно, как ты смог выбраться из клиники, кишащей авторами, как помойка крысами. Ох, Питер, – он повернулся к Петтигрю, – прости мое неудачное сравнение твоего славного племени с этим быдлом! Я слушаю тебя, Северус!

– Я воспользовался паникой и сбежал, – ответил Снейп и замолчал.

– О, как просто звучит это в твоем изложении! – угрожающе восхитился Волдеморт. – Но, прошу тебя, друг мой, не испытывай мое терпение – мне нужны подробности!

Северус низко поклонился и тут же почувствовал чужое присутствие в голове. Он быстро выдвинул на передний план сознания воспоминания о том, как он шёл по коридору Мунго. Временно он был неспособен корректировать воспоминания – слишком много зелий Северус принял, пока лежал в клинике.

– В середине дня вдруг потемнело так, что невозможно было разглядеть собственные пальцы. Я решил, что это мой последний шанс, и выбрался из палаты.

– Кто это там с тобой? – полюбопытствовал Волдеморт.

– Полувампир, санитар, прикрепленный к моей палате. Я его убедил помочь мне, – небрежно пояснил Северус. – Он одинок, озлоблен и недоволен своим положением в обществе, так что уговорить его оказалось довольно просто.

– Я вижу, что ты успешно перенимаешь мои методы работы с людьми, Северус, – Волдеморт кивнул, удовлетворенный объяснением, и выскользнул из сознания Снейпа, напоследок одарив его резкой болью в виске. – Что это был за морок? И кто его навёл? Это сделано с твоей подачи?

– Не знаю, что это было, мой лорд. Я не имею к этому никакого отношения – у меня не было возможности предпринять что-нибудь для своего спасения – палату круглосуточно охраняли.

– Надеюсь, ты на нас не в обиде, Северус? – подозрительно спросил Волдеморт. – Сам понимаешь, Мунго под пристальным контролем Министерства.

– Я готов умереть ради вас, господин, – заученно отозвался Снейп.

Волдеморт покрутил в руках палочку. Все девять человек, сидевшие за столом, затаили дыхание – хозяин был непредсказуем.

– Садись рядом со мной, Северус, – это считалось в Ближнем круге большой честью, и Снейп понял, что в ближайшее время наказание ему не грозит. – Действовали ли в этой темноте заклинания? – спросил Лорд, уставившись на него немигающим змеиным взглядом.

– Да, действовали. Все, кроме заклинаний, связанных со светом.

– Интересная штука, – задумчиво проговорил Волдеморт. – Кто-нибудь из вас, друзья мои, может сказать мне, что это такое?

– Может быть, новая разработка Министерства? – подал голос Эйвери.

– Вряд ли – мы бы знали, да, Августус?

Августус Руквуд, работавший в Отделе тайн Министерства Магии, энергично закивал.

– В Мунго есть экспериментальная лаборатория, – сказал Торфинн Роули. – Возможно, темнота – побочный эффект какого-нибудь опыта.

– Не думаю, что такого результата можно добиться случайно, – отрезал Волдеморт. Роули втянул шею в плечи. – А ты что думаешь, Северус?

– Не исключено, что это спонтанный выброс магии каким-нибудь артефактом. Помните, мой лорд, в прошлом году такой случай произошел в Хогвартсе? Об этом писали в «Пророке». Насколько я знаю, в Мунго есть пара старинных вещиц, которые обладают исцеляющими свойствами.

– Значит, ты считаешь, что беспокоится не о чем? И незачем искать того неизвестного гения, который смог погрузить пятиэтажное здание в абсолютную темноту средь бела дня? – спросил Волдеморт.

– Странное занятие для гения – устраивать переполох в больнице; в чем тут выгода? – пожал плечами Снейп. – Я всё же склоняюсь к версии о физическом возмущении магического поля. Аврорат навесил на Мунго столько охранных заклинаний, что они могли срезонировать и вступить во взаимодействие с эманациями артефактов.

– Возможно, – проговорил Волдеморт. – Августус, я хочу ознакомиться со всеми материалами, которые соберет аврорат по этому происшествию.

– Но, мой лорд, – испуганно проблеял Руквуд, – у меня нет доступа в аврорский отдел.

– Значит, ты его найдешь! – повысил голос Волдеморт.

– Найду, – вздохнул Руквуд.

Северус не хотел бы оказаться на его месте.

***

Лондон



Было уже семь утра, а Северус до сих пор не вернулся. Гермиона жалела, что не уговорила его принять хотя бы маггловское обезболивающее. О том, что будет, если Волдеморт увидит что-нибудь лишнее в его воспоминаниях, она старалась не думать. Справлялся же Северус как-то до сих пор...

Мысли ее обратились к Гарри. Почему он так и не позвонил? Она не верила, что он мог проигнорировать ее просьбу. Порой он бывал упрям, как осёл, порой замыкался в себе, но никогда на ее памяти не отказывал в помощи.

Со стороны окна раздался стук. Она подняла голову и увидела, что в стекло бьется незнакомая сова с запиской в клюве.

Жду.

Адриан В.

До Волдеморта новости добрались на шесть часов раньше, чем до Вулвертона, с нервным смешком подумала она. Вообще-то она не обязана подчиняться его приказам – а это лаконичное послание выглядело как приказ. С другой стороны, зачем тянуть, аппарирует сейчас и откажется. Отказалась же Минерва Макгонагалл! И до сих пор жива-здорова, подбадривала себя Гермиона.

Оставив записку на видном месте, она выскочила из квартиры.

***

Департамент Воклюз, Прованс, Франция



– Одри стало хуже, – видимо, твое нападение не прошло для нее бесследно, – с места в карьер заявил Вулвертон. – Дом не может оставаться без Старшей ведьмы . Я хочу, чтобы ты прошла обряд в ближайшее время.

Это был удар прямо в цель. Ее решимость развеялась, уступив место приступу вины. Вулвертон заметил, что она готова сдаться, и мягко добавил: – Не бойся – докучать тебе я не собираюсь… Слышал, что ты удачно воспользовались доступом в семейную библиотеку.

– Да, – буркнула она.

– Рад это слышать. Что же Северус?

– Что Северус? – холодно переспросила Гермиона.

Вулвертон наклонил голову и улыбнулся.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Где сейчас Северус?

– Не в Мунго и не в Министерстве.

– Прекрасно! Я знал, что у тебя все получится без моего участия.

– Мне бы вашу уверенность! – ядовито отозвалась Гермиона – отчаяние и боль последних дней еще не скоро изгладятся из ее памяти.

Из глаз Вулвертона исчезла улыбка, и он вздохнул.

– Ты зря сердишься. Я же объяснил тебе, что не имею права вмешиваться в такие вещи.

– Вы сказали, что не хотите! – возмущенно воскликнула Гермиона.

– Не хотел, потому что не мог себе позволить нарушить естественный ход вещей, – мягко проговорил Вулвертон. – Ты смотришь на ситуацию изнутри, поэтому тебе трудно понять мои мотивы. Просто поверь, что я не мог помочь прямым вмешательством.

– Просто верить? Не много ли вы хотите от меня?

– Разве я когда-нибудь обманывал тебя? – с упреком сказал Вулвертон, словно ее доверие имело для него какое-то особое значение.

– Не обманывали. Но только потому, что я никогда не задавала вам прямых вопросов.

– Спасибо за тактичность, – усмехнулся он. – Если хочешь, задай сейчас. Я отвечу.

Она подняла глаза. Неужели он думает, что она постесняется?

– А вы… один? В смысле, есть ли еще свидетели, кроме вас?

– Я один, но после меня придут другие, – он смотрел на нее в упор, и от его взгляда у нее по позвоночнику пробежала ледяная волна. Она отвела глаза. – Следующий вопрос, пожалуйста.

– Сколько вам лет, сэр?

– Больше, чем ты можешь себе представить. Что–нибудь еще?

– Почему Старшие ведьмы вас боятся? - ее голос дрогнул, хотя она изо всех сил старалась не показать, что ей не по себе.

– Боятся? Ты ничего не путаешь? – с веселым изумлением воскликнул Вулвертон. – Мне всегда казалось, что они меня любят... – он не разрывал зрительного контакта, и Гермионе вспомнилось, с каким обожанием смотрела на него Одри.

– А Минерва Макгонагалл? Мне показалось, что она...

... имеет ко мне претензии? – продолжил ее мысль Вулвертон. – Так она – не Старшая ведьма и никогда ею не была. Опережая твой вопрос, моя наблюдательная девочка, скажу, что у нас действительно были с ней разногласия, но все давно в прошлом. У тебя еще остались вопросы?

– Почему вы выбрали меня? – проблем с вопросами у нее никогда не было.

– Потому что в сложившейся ситуации ты подходишь больше других, – улыбнулся он. – Я считаю, что в твоем лице нашёл сокровище!

– Вы уходите от ответа, прячась за лестью.

Он выразительно поднял брови.

– Гермиона, вспомни, кто я, а кто ты, и слово "лесть" покажется тебе нелепым. Если я говорю, что сокровище, значит, так и есть.

Она почувствовала, что у нее горят уши, но сдаваться не собиралась.

– Но вы не ответили, сэр, – буркнула она.

– Ответил, как мог. Пока тебе не нужно знать большего. Люди устроены так, что избыток знания порой вредит им больше, чем недостаток. Еще вопросы?

Да, у нее были еще вопросы, и существовал вопрос, ответ на который ее интересовал гораздо больше других, но задавать его было страшно.

– Ну, давай, не бойся. В крайнем случае, я откажусь отвечать, – подбодрил ее Вулвертон. – И хочу сказать, что мое отношение к тебе не изменится, что бы ты ни спросила.

– Обещаете?

– Да. Смелее же, мне даже стало любопытно!

Гермиона собралась с духом.

– Сэр, вы... вы причастны к смерти Эйлин Принс?

С лица его слетела маска благодушия, и оно сделалось совершенно пустым.

– Да.

Гермиона судорожно сглотнула и спрятала лицо в ладони.

– Ну что же, думаю, что ты удовлетворила свое любопытство, а я проявил чудеса терпения, – бесстрастным тоном сказал Вулвертон. – Теперь, когда ты знаешь, с кем имеешь дело, и никакого непонимания между нами не осталось, я хочу, чтобы ты взяла у Одри книги и начала готовиться к обряду.

– Можно ещё один вопрос? – пискнула Гермиона, сама не веря, что осмелилась открыть рот после такого недвусмысленного предупреждения.

– Но это будет последний.

– А можно... можно мне отказаться? Мне кажется, я не смогу... – она не решалась поднять глаза.

Вулвертон помолчал, потом многозначительно сказал:

– Скажу так: отказываться нежелательно. Очень нежелательно. Ты поняла меня?

– Да, сэр, – прошептала Гермиона.

Он встал, подошёл к ней и погладил по голове, словно маленькую девочку.

– Всё будет в порядке, Гермиона. Мы отлично сработаемся. Ничего не бойся и иди к Одри, она знает, что делать.

Ей показалось, что она услышала щелчок капкана.

***

Гермиона постучалась в спальню Одри и толкнула дверь. В комнате царил полумрак и пахло лекарственными зельями.

– Гермиона! – обрадовалась Одри. – Наконец–то! У тебя все в порядке? Садись сюда.

– Да. За исключением того, что мне всё-таки придется вас сменить.

Одри вздохнула.

– Меня огорчает, что ты до сих пор так к этому относишься. На твоем месте хотели бы оказаться многие.

– Но повезло почему-то мне, – Гермиона нерадостно рассмеялась.

Старшая ведьма поджала губы.

– Это честь, что Свидетель выбрал тебя, – эту фразу Гермиона слышала уже в который раз.

– Возможно, я бы согласилась с вами, если б знала, за какие заслуги мне выпала такая честь. Никто не удосужился посвятить меня в причины выбора моей кандидатуры. Вот, например, последние полчаса я разговаривала со Сви... – она запнулась, увидев, как Одри сделала большие глаза, – с мистером Вулвертоном, но так ничего конкретного и не узнала, хотя формально он ответил на все мои вопросы... потом, правда, у него кончилось терпение…

– Не понимаю, почему он тебе так много позволяет... – ревниво пробормотала Одри.

– Увы, отказаться от старшинства он мне не позволил, – вздох. – Извините за плохое настроение, мадам – так трудно смириться с тем, что добровольно отдаешься в рабство.

– Мне известно, что магглы не признают крайних форм благодарности. Всё было бы гораздо проще, если бы ты, Гермиона, выросла в семье магов. Ты бы с детства привыкла к таким понятиям, как долг жизни, непреложный обет, клеймение в знак подчинения.

– Аналоги первых двух понятий есть и у нас... то есть, у неволшебников: долг чести, благодарность и верность слову... Третье же – отвратительно! – воскликнула Гермиона. Тут глаза ее расширились. – Постойте! Обряд передачи Старшинства включает клеймение?! Мне поставят метку? – охрипшим голосом спросила она, нервно потирая руку в том же самом месте, где у Северуса стоял знак Волдеморта.

– Мерлин с тобой! Конечно, нет! – воскликнула Одри. – Придет же такое в голову! Тело Старшей ведьмы бесценно, его нельзя пятнать, – добавила она и отчего-то порозовела.

– Это хорошо, – с облегчением выдохнула Гермиона. – Расскажите, пожалуйста, как проходит обряд, мадам. Или это тоже запрещено?

– Садись поближе.

Гермиона пересела на край постели Одри. Вблизи было видно, как плохо она выглядит: тени под глазами, сероватая неживая кожа, воспаленные веки.

– Одри... – начала Гермиона и остановилась, не зная, можно ли...

– Да? – старушка наклонила голову.

– Вы плакали? – решилась Гермиона. – Почему?

– Старость и слабость сами по себе разве уже не повод поплакать?

– А всё-таки?

– Ты не поймешь, – тихо ответила Одри. – Хотя, может, и поймешь... ведь ты тоже любишь...

– Из-за него? – Гермиона понизила голос. – Но ведь он по-прежнему будет здесь, с нами. Когда я здесь – у меня всегда такое чувство, что он постоянно где-то рядом. Разве нет? Что изменится?

– Что изменится? – покосилась на нее Одри. – Ты будешь Старшей, а не я.

– Он привязан к вам – это видно. И потом, вы столько лет… м-м-м… вместе. Разве это ничего не значит?

– Для меня это значит всё, – вздохнула Одри. – Но я-то женщина. А он мало того, что мужчина, так еще и не человек.

– Либо мужчина, либо не человек – одно из двух, – улыбнулась Гермиона.

– Ты прекрасно поняла, что я хотела сказать! Возможно, после обряда он… переключится на тебя.

– Что?! – Гермиона подскочила. – Мы так не договаривались! Я не собираюсь с ним спать!

– Молодежь удивительно прямолинейна, – поморщилась Одри. – Сиди спокойно, не прыгай. Я не имела в виду физическую близость. Только эмоциональную.

– Не думаю, что мне захочется общаться с ним сверх необходимого, – мрачно проговорила Гермиона. – Вряд ли я когда-нибудь забуду, что он вынудил меня принять Старшинство. Это не располагает к доверительным отношениям. Для эмоциональной близости у него всё равно останетесь вы, мадам.

Одри пожала плечами.

– Тебе не приходило в голову, что у Адриана могут быть иные цели, чем просто сломать тебя? – мягко сказала она.

– Приходило. Но он не захотел мне ничего объяснять! Гораздо проще было бы, если б я знала, что он от меня хочет, – пожаловалась Гермиона.

– Просто доверься ему, – прошептала Одри.

– Не могу. Вы ведь и сами ему не верите до конца, – Гермиона повернулась к Одри и посмотрела ей в глаза. – Мне страшно, – тихо призналась она. – Вдруг он заставит меня делать то, что для меня неприемлемо? Забыть друзей… забыть Северуса, – вырвалось у неё.

– Так его зовут Северус? Редкое имя… Северус Снейп?

– Да. Вы его знаете?

– Он был здесь пару раз, когда… – Одри осеклась.

– Когда здесь гостил Темный лорд? Эльф говорил мне.

– Да. Я помню твоего Северуса. Непростой человек. Чем-то похож на Адриана… Не внешне, конечно.

– Чем же? – удивилась Гермиона. – Мистер Вулвертон старается казаться мягким и всегда безукоризненно вежлив, профессор же никогда этим себя не утруждал.

– Для влюбленной ты довольно странно отзываешься о нем, – улыбнулась Одри. – Не знаю, чем похожи… Что–то неуловимое. Не могу сформулировать. Ты заметила, милая, что вместо того чтобы обсудить дело, мы обсуждаем мужчин? – сказала она почти весело.

– Как настоящие француженки, – хихикнула Гермиона.

– У вас на Острове странное представление о француженках.

– Почему странное? Вы практичны и умеете наслаждаться жизнью.

– Тебе тоже не помешает этому научиться, – проворчала Одри. – Я приготовила тебе все, что нужно для обряда, – она указала на столик, где лежал небольшой томик в сафьяновом переплете. – Это родословная книга Лестранжей начиная с двенадцатого века. К сожалению, предыдущая пропала, когда у наших предков-тамплиеров отобрали имущество. Здесь в хронологическом порядке перечисляются все мужчины по прямой линии.

– Я должна ее прочитать? Одну книгу? И все? А поститься, умываться росой, собирать по ночам крапиву на кладбище и всё такое?

– Не прочитать, а выучить все имена именно в том порядке, в котором они идут. Умываться росой можно, но не обязательно, – улыбнулась Старшая ведьма.

– Выучить? – теперь книга уже не казалась Гермионе тоненькой. – Ну, наверно, это будет не труднее, чем учить ингредиенты из «Продвинутых зелий для седьмого курса».

– Вот и хорошо. В обряде нет ничего сложного, правда длится он долго. Сначала я отдаю тебе старшинство, Свидетель скрепляет передачу, потом ты на память говоришь имена Лестранжей и приносишь клятву оберегать дом и семью. Вот и все.

– А почему он долго длится? Думаю, что полсотни имен я назову достаточно быстро.

– Увидишь, почему… Что-то я устала, Гермиона. И холодно тут… Накрой меня, пожалуйста, вторым одеялом. Я посплю, а ты иди… И ничего не бойся.

Одри зевнула и повернулась лицом к стене.

***

Бостон, Массачусетс

Ранее:

Тишину прервал звонок домофона. Гарри пошёл в коридор, Джаспер – за ним.

— Квартира Маджессона, — сказал Поттер в трубку.

Ему что-то ответили, и Джаспер увидел, что Поттер нахмурился.

— Что такое? – спросил он.

— Консьерж говорит, что к нам пожаловали гости, — мрачно проговорил Гарри. — Мистер Грэбб и мистер Койл.

– Ты их знаешь? – быстро спросил Джаспер.

– Если это те люди, о которых я думаю, то я учился в школе с их сыновьями; не могу сказать, что мы были друзьями… Ну что же, рано или поздно это должно было произойти, – выражение лица Гарри приобрело крайнюю сосредоточенность. – Слушай внимательно, Джаспер. Ты встретишь их, отведешь в гостиную и покажешь им пудреницу, если они попросят. А они, скорее всего, попросят. Я буду стоять в углу у окна в мантии-невидимке, поэтому не наткнись на меня и не вставай на линии огня. И не смотри в мой угол, чтобы не вызвать у них подозрений, – добавил он. – Они убедятся, что хоркрукс у тебя, и уйдут.

– Линии огня? – переспросил Джаспер. – Ты собираешься стрелять? Не думаю, что мои соседи и полиция будут в восторге.

Гарри закатил глаза.

– Заклинаниями, Джас. Два заклинания, одно за другим. У наших гостей некоторое время будет расфокусированный взгляд, но ты делай вид, что ничего не замечаешь. Веди себя спокойно, разве что можешь высказать удивление или лёгкое раздражение, что тебя побеспокоили – это будет естественно. Не волнуйся, раз Темный лорд выбрал такой способ хранения своих вещиц, значит, у Крэбба и Гойла есть инструкции тебе не вредить и не привлекать внимание американского аврората непростительными заклятьями. Но все же лучше с ними не спорить, если не хочешь, чтобы тебя оглушили и неаккуратно стерли память.

Джаспера передернуло – память для профессора истории была важным инструментом.

Гарри, заметив его реакцию, подошел ближе и обнял его за плечи.

– Они стирают только верхние слои – воспоминания о недавних событиях. Искусные маги могут сделать подмену – ложные воспоминания. Но таких специалистов крайне мало. Я знаю одного такого, ну, может, двух, – он поморщился, видимо, вспомнив второго. – К тому же, я вмешаюсь до того, как они тебе что-нибудь сделают.

– И я забуду о нашем с тобой знакомстве? – вырвалось у Джаспера, прежде чем он успел приказать себе заткнуться.

– Если забудешь, я напомню, – засмеялся Гарри и быстро поцеловал его в губы.

В дверь позвонили.

– Иди, открывай, а я схожу за мантией. Подержи их немного на пороге, чтобы я успел вернуться.

Визитеры, с их тяжелыми челюстями и застывшими взглядами, были больше похожи на барных вышибал, чем на сотрудников уважаемого банка, которыми они представились. Джаспер попросил показать ему письмо от управляющего банком, затем пригласил их в гостиную, гадая, успел ли Гарри туда проскользнуть. Он усадил их спиной к окну, а сам сел сбоку, помня наказ Гарри. Один из гостей заученно сослался на пункт договора, обязывающий Джаспера предъявить им на обозрение пудреницу Марии-Антуанетты. Джаспер раздраженно вздохнул и попросил их подождать. Через пять минут он вернулся с вещицей, которую хранил в сейфе с тех пор, как Гарри изгнал из нее "эту гадость".

Один из гостей, отрекомендовавшийся мистером Койлом, с заметной опаской взял пудреницу в руки и поводил над ней палочкой. Он нахмурился и передал вещицу своему напарнику. Джаспер, как и полагается магглу, в первый раз увидевшему волшебную палочку, удивленно уставился на нее.

– Что это? – спросил он.

– Это... м-м-м... тес-тер, – по слогам сказал тот громила, который назвался Греббом. Он достал свою палочку и тоже что-то проверил. Потом поднял голову и пристально посмотрел на Джаспера. – Кроме вас, кто-нибудь прикасался к ней? – угрожающе добавил он.

– Погодите, дайте вспомнить... – протянул Джаспер. – Я показывал ее своим друзьям – это же не запрещено договором.

– Есть ли среди ваших друзей англичане? – спросил мистер Койл и как бы невзначай направил свой "тестер" на Джаспера.

– Я не понимаю цели ваших вопросов, – сказал Джаспер и быстро взглянул поверх плеча мистера Грэбба в тот угол, где должен был сейчас находиться Гарри. Пора бы ему вмешаться. – По-моему, вы превышаете свои полномочия.

– Мистер Маджессон, лучше бы вам отвечать на наши вопросы, – многозначительно сказал Койл, поигрывая "тестером", словно коп резиновой дубинкой.

Но тут он получил невидимый толчок в спину, глаза его расширились и закатились, он обмяк и завалился на плечо своему приятелю. Тот оттолкнул его, вскочил, быстро оценив, откуда последовал удар, но ничего сделать не успел и, вздрогнув, осел на диван.

Гарри сдернул с себя мантию и быстро подошёл к дивану. – Кажется, я слегка перестарался.

Он наклонился над Койлом и похлопал его по щекам. Тот очнулся, обвел помещение осоловевшим взглядом и с трудом сфокусировался на Поттере. Гарри взял его за подбородок, пробормотал какое-то заклинание и уставился ему в глаза. Койл безропотно терпел. Затем ту же процедуру Гарри проделал со вторым гостем.

– Через две минуты они окончательно придут в себя. Скажи, что был рад познакомится, и проводи их до двери, – с этими словами Гарри снова нырнул под мантию.

Оба гостя некоторое время бессмысленно таращились в потолок, тяжело дыша, затем Грэбб достал из кармана платок и стал вытирать вспотевший лоб, Койл же протянул Джасперу пудреницу, которую все это время сжимал в ладони.

– Всё в порядке. Благодарю вас, мистер Маджессон, за содействие. Чудесная вещица – берегите её. – Грэбб кивнул в знак согласия – заметно было, что он до сих пор неважно себя чувствует. Они почти синхронно поднялись с дивана.

– Приятно было познакомиться, господа, – выдавил улыбку Джаспер.

Когда он вернулся в гостиную, Гарри сидел на диване и щелкал пультом телевизора.

– Ну и что это было? – спросил Джаспер.

– Они поняли, что пудреница пуста – должно быть, Том научил их специальному заклинанию. Я оглушил их Конфундусом, а потом внушил, что с хоркруксом все в порядке.

– Внушил? Или подсунул ложное воспоминание? – уточнил Джаспер. Гарри кивнул. – Но ты же говорил, что ты этого не умеешь!

– Если быть точным, я сказал, что знаю двух магов, которые способны на это. У обоих я брал уроки. Вот, решил сам попробовать, раз случай выдался подходящий. Вроде получилось, – пожал он плечами. – Надеюсь, Темный лорд не заметит подделки, если будет смотреть их воспоминания, – пробормотал Гарри.

– А если заметит?

Гарри отвел глаза.

– Ты сам собираешься стереть мне память! – осенило Джаспера. – Как только ты решишь уехать, ты это сделаешь, да?

– Джас, я не могу рисковать твоей жизнью. Ты должен забыть всё, связанное со мной, – так безопаснее. Когда они придут в следующий раз, меня с тобой уже не будет, и ты не должен ничего помнить.

– Но ты же обещал, что не дашь мне забыть себя, – стиснул зубы Джаспер. – Ты солгал мне?

Гарри выключил телевизор и похлопал по дивану.

– Иди сюда, Джас, – сказал он тихо, но твердо. Джаспер подчинился. Гарри обхватил его рукой за талию, притянул к себе и прошептал в ухо: – Я сделаю лучше – я познакомлюсь с тобой заново. И у нас будет еще один первый раз. Это же здорово, да!?

Против этого Джаспер не смог ничего возразить.

Еще он подумал, что сейчас не самый подходящий момент рассказывать Гарри о том странном звонке из Лондона.



Глава 39.

Бостон, Массачусетс, США

…Это было чертовски приятно: пока еще не ласка, но уже не просто дружеская услуга. Джаспер сидел на полу, в ногах у Гарри, жмурясь от удовольствия.

– Кстати, Джас, совсем забыл, что ты там спрашивал про Снейпа?

– Снейпа? – переспросил Джаспер, наслаждаясь тем, как руки массируют его шею и плечи. Фамилия была ему незнакома. Какой-нибудь коллекционер? – Ты что-то перепутал, я не знаю ни одного Снейпа. Может, Снейвз? Из Торонто?

Движение рук замедлилось.

– Ну как же? До того, как пришли Крэбб и Гойл, ты спросил, нет ли у меня дяди Северуса.

У Джаспера засосало под ложечкой. Он вынырнул из-под рук Гарри и повернулся к нему лицом. Одно дело – умалчивать, но солгать… нет.

– Где-то неделю назад на кафедре, где я читаю лекции, был странный звонок. Некая девушка сообщила, что заболел твой дядя Северус, и просила позвонить ей в Лондон. Но ты же всегда говорил, что кроме Дурслей, у тебя нет родственников, поэтому я не придал этому большого значения.

Джаспер, конечно, покривил душой, но самое главное, что он все-таки сказал о звонке.

– Эта девушка назвалась? – спросил Гарри странным бесцветным голосом.

– Она сказала, что ты должен позвонить Гермионе.

– Гермионе… – тихо повторил за ним Гарри, а потом вскочил с дивана и заорал: – Какого черта, Джаспер?! Почему ты мне ничего не сказал?! Какое право ты имеешь судить, что для меня имеет значение, а что нет?

– Не кричи на меня. Откуда я мог знать, что это так важно?

Гарри пораженно уставился на него.

– Откуда?! Разве я не рассказывал тебе, что происходит в магическом мире? Разве не говорил, что в Англии остались друзья, которые ждут от меня помощи? Разве вид разрушающегося хоркрукса не убедил тебя, насколько все серьезно? Я не понимаю тебя! – он покачал головой.

– А я не понимаю, почему ты в долгу перед магическим миром, – вырвалось у Джаспера. – Это они тебе многим обязаны! Почему ты должен мчаться по первому их зову?

Гарри прищурил глаза:

– То есть ты намеренно не сказал о звонке, я правильно понял? Чтобы я остался в Бостоне?

Джаспер молчал.

Гарри снял очки и потёр переносицу, на секунду закрыл глаза, потом вздохнул и сказал:

– Мне следовало бы помнить, что таким людям, как ты, свой душевный комфорт дороже чужих жизней, – он с сожалением посмотрел на Джаспера. – Мы с тобой слишком разные. Завтра утром я уеду – всё равно у нас ничего бы не вышло. Прощай.

Он развернулся и ушёл в свою комнату, напоследок хлопнув дверью.

Джаспер хотел закричать вслед, что у них уже вышло и неплохо, но не стал. Он спрятал лицо в ладонях. «Таким людям, как ты…» Разве он когда-нибудь вёл себя с Гарри эгоистично? Было чудовищно больно оттого, что Гарри с такой легкостью отказался от него. Один звонок, и Джаспер уже не нужен. Его мотивы признаны неубедительными. Если бы Гарри хотя бы вполовину дорожил Джаспером так, как Джаспер дорожил Гарри, то он бы понял. Но нет, вместо того, чтобы попытаться понять, он нёс какую-то пафосную чушь… Сказал «прощай»… видимо, собирается уйти по-тихому…

Тут до него дошло, что перед отъездом Гарри обязательно сотрёт ему память. И Джаспер даже помнить его не будет. Гарри обещал вернуться, но Джаспер теперь ему не верил. Он не вернётся. Зачем ему это? Джаспер в его глазах скучный обыватель, которого ничего, кроме своего благополучия не интересует.

Джаспер рванулся в комнату, достал дорожную сумку и аккуратно сложил в нее немного одежды. Потом заказал через интернет билет на самолет, написал два письма: одно домовладельцу с отказом от аренды квартиры, другое – с распоряжениями своему поверенному. Сняв ботинки и держа их в руках, Джаспер тихо прокрался по коридору и вышел из квартиры.

Он не хотел забывать.

***

Проворочавшись в постели несколько часов, Гарри решил, что ни к чему откладывать неизбежное. Лучше сделать это сейчас. Джаспер проснется и не будет помнить никаких подробностей, связанных с Гарри. Просто был у него ассистент, англичанин Тим Джонсон, который слишком уж любил совать нос в чужие дела. Гарри не стал признаваться Джасперу, что Вулвертон всё-таки научил его избирательному обливиэйту. Джаспер будет думать, что его секретарь сбежал, не дождавшись увольнения. Стереть память о себе полностью Гарри не мог: к Джасперу иногда заходили коллеги и коллекционеры, которые видели мистера Джонсона, к тому же в компьютере остались рабочие файлы, созданные Гарри.

Он вынес в коридор с вечера собранную сумку, взял палочку и прошел к комнате Джаспера, которая в последнее время была их общей спальней. На миг у него в голове мелькнула малодушная мысль ничего не делать, а просто убраться из этого дома и поскорее все забыть. Но, как сказала бы Гермиона, поступить так – значило бы проявить безответственность. Вздохнув, Гарри осторожно отворил дверь, шагнул внутрь и остановился как вкопанный. Джаспера в комнате не было.

Гарри бросил взгляд на нетронутую постель, потом на приоткрытую дверцу полупустого шкафа, на словно второпях выдвинутые ящики с бельём, на стол, на котором не было ноутбука.

Джаспер опередил его.

***

Франция, Прованс, департамент Воклюз

Как-то так получилось, что Гермионе еще ни разу не приходилось заходить в эту комнату. Она была похожа на домашний арсенал – на стенах было развешано старинное оружие: мушкеты, пищали, аркебузы; одну из стен украшал огромный гобелен с семейным древом Лестранжей – похожий она видела в доме Блэков на площади Гримо. Примечательно, что в комнате не было ни одного окна; два шандала давали неровный свет, отчего казалось, что в углах затаились тени. Мебели почти не было – только кресло с высокой спинкой у стены с гобеленом да две банкетки напротив. Похоже, что когда-то комнату использовали для тренировок по фехтованию, однако сейчас на полу лежал с виду новый с длинным ворсом ковёр, не вписывающийся в аскетичную атмосферу помещения, и Гермиона предположила, что его постелили здесь совсем недавно. Каменная кладка неоштукатуренных стен удачно гармонировала с коллекцией оружия. Совершенно пустая каминная полка – ни часов, ни свечей, ни декоративных фигурок, которых во всех остальных помещениях имелось в избытке.

Они с Одри надели что-то вроде белых хитонов, распустили волосы и сняли обувь; все эти приготовления были Гермионе не по душе, навевая мысли о каких-то ночных шабашах или даже оргиях. Но делиться своими опасениями со Старшей ведьмой она не стала: та и без того была не в настроении.

Как водится, начальство задерживалось. Гермиона мысленно поморщилась, надеясь, что им не придется уж очень долго ждать Вулвертона. Чтобы убить время, она перебирала в уме имена Лестранжей, сначала в прямом порядке, потом в обратном. Родословную книгу она выучила за пару часов, всё ещё не понимая, зачем это нужно. Зачем учить наизусть, если всегда можно прочитать по книге? Несмотря на теплый климат и изобилие Прованса, плодились Лестранжи не очень охотно, и за восемь прошедших веков имен набралось всего около сорока, и это с учетом почивших во младенчестве, хотя последних было немного: в магическом мире по объяснимым причинам детская смертность была существенно ниже, чем в те же века у неволшебников.

Одри смотрела в одну точку, словно пришел ее последний час. Гермиона начала подозревать, что на самом деле она не прочь была бы выполнять свои обязанности Старшей ведьмы до самой смерти. Значит, эта срочность – целиком и полностью инициатива Вулвертона. В который раз Гермиона попыталась понять, чем продиктован его выбор, но в голову так ничего и не пришло. Возможно, она не узнает этого никогда.

…Северус, наверное, уже давно вернулся и обнаружил, что она его не послушалась… Лекарственных зелий у него так и нет, а в ее квартире невозможно сварить даже простое перечное зелье – хозяйка сдала ей квартиру с условием, что Гермиона не будет держать домашних животных и заниматься зельеварением. Может, Драко догадается что-нибудь принести…

Она почувствовала, что Одри толкает ее локтем, и подняла голову. Вулвертон был уже здесь. Когда он успел войти в комнату и сесть в кресло? Он опустил голову и замер. Слышно было только, как потрескивают свечи.

Одри расправила плечи и ступила вперед. Невысокая, худенькая, в белой сорочке, из-под которой торчали синеватые костлявые ноги с выпуклыми венами, она выглядела беззащитной и слабой.

– В этот день, в этих стенах я отдаю свою ношу и радость, веру и любовь, – голос её дрогнул, – всё, что в такой же день семьдесят лет назад было передано мне, всё, что я накопила сама, всю силу и гордость, всю власть и ответственность – всё это я отдаю следующей из Лестранжей.

Она махнула рукой Гермионе, подзывая к себе. Вулвертон сидел неподвижно и безмолвно, словно его это не касалось. Одри положила обе руки Гермионе на голову, прижав большие пальцы к вискам.

– Возьми у меня всё, что я тебе отдаю, – она слегка надавила, и у Гермионы закружилась голова. – Возьми, – повторила Одри.

– Я… я беру, – что-то побудило Гермиону ответить, прежде чем она вообще успела о чем-нибудь подумать. Одри опустила руки и встала рядом.

– Свидетель, ты видел? Свидетель, ты слышал? Ты будешь помнить? – спросила Одри, избегая смотреть на того, к кому обращалась.

– Видел, слышал и запомнил, – раздался звучный незнакомый голос. Слова эхом прокатились по комнате.

Гермиона не смогла удержаться и взглянула на него. Сейчас он смотрел прямо на них, своих ведьм. Гермиона оторопела: это существо не было Вулвертоном. И не было человеком. Невозможно было разглядеть его лицо – и не из-за слабого освещения. Оно менялось каждую секунду – как только взгляд выхватывал какую-то черту, чтобы зацепиться, по лицу словно проходила рябь, и в следующую секунду черты полностью менялись.

Тут Одри дёрнула её за рукав, заставив отвернуться.

– Не смотри на него! – прошептала она.

Свидетель словно к чему-то прислушался, а потом провозгласил:

– Лестранжи желают видеть свою Старшую ведьму. Впусти их в дом!

– Читай имена вслух, – шепотом подсказала Одри.

Гермиона крепче стиснула её руку и громко сказала:

– Гийом.

Откуда-то слева потянуло холодом. Кирпичная кладка стены расплылась в мареве, и оттуда в комнату ступила призрачная фигура. Невысокий мужчина в средневековой одежде вроде бы выглядел как обычный человек, но было понятно, что он давно уже мертв. Он подошел к ним с Одри, внимательно и печально посмотрел на Гермиону.

– З-з-здравствуйте, месье, - выдавила она, не зная, должна ли его приветствовать.

Месье Гийом Лестранж задумчиво наклонил голову и молча кивнул. Потом прошествовал к противоположной стене и бесшумно нырнул в нее.

– Ты ему понравилась, – ободряюще шепнула Одри. – Зови следующего.

– Дьёдоннэ, – объявила Гермиона.

Этот Лестранж был одет в латы, и ему потребовалось два раза обойти Гермиону, чтобы кивком выразить своё согласие. Он недоверчиво сопел у нее за спиной, скрипя давно нечищеным железом и обдавая шею холодом, и Гермиона почувствовала, что короткие волоски на шее встали дыбом.

– Эрмангар, – позвала она следующего, когда вояка с лязгом скрылся в стене.

Эрмангар Лестранж, видимо, в своем время был особым ценителем женской красоты, потому что, приблизившись к Гермионе, вскинул руку и попытался потрогать её волосы, восхищенно цокая языком.

– Адриен… Гуго… Жоффруа… Бертран… Никола… Гастон… Жубер… Роже… Жерар…

Они безмолвно шли один за другим, и каждый смотрел на Гермиону, словно хотел запомнить её получше. Но для чего? Она горячо надеялась, что они не будут навещать ее ни наяву, ни во сне.

– Робер, – назвала она последнее имя.

Высокий мужчина, одетый по моде девятнадцатого века, вышел из стены и приблизился к ним. Но смотрел он не на Гермиону, а на Одри.

– Отец, – прошептала та.

– Одри, – еле слышно прошелестел Робер Лестранж и перевел взгляд на Гермиону. Он удивленно вскинул брови и тихо спросил:

– Англичанка? Наша Старшая?

– Так надо, – выдохнула Одри. Робер пожал плечами, кивнул и неохотно пошел прочь. У стены он замешкался, оглянулся на них через плечо, вздохнул и шагнул в стену.

– Те, кто умерли относительно недавно, еще помнят, как говорить, – проговорила Одри. – И помнят, как хорошо было живым.

***

Лондон

Если бы кто-нибудь взял на себя труд проследить за черноволосым молодым человеком в круглых очках, сошедшим с рейса Бостон-Лондон, он был бы поражён: означенный молодой человек, получив багаж, на секунду замер в задумчивости, а потом решительно направился к мужскому туалету, откуда так никогда и не вышел.

***

Гарри аппарировал прямо к подъезду дома на Миднайт, 12. По счастью, прохожих не было, и никто не видел его внезапного появления. Он поднялся по лестнице к квартире № 4 и подергал шнурок звонка, потом приложил ухо к двери и прислушался. В квартире было тихо. Гарри оглянулся на лестницу и, убедившись, что она пуста, поднял палочку и проговорил:

– Alohomora!

Он услышал тихое потрескивание охранных чар. Дверь отворилась. Гарри остановился в прихожей, нутром чувствуя, что в квартире кто-то есть… Но этот кто-то не желал выдавать своего присутствия. С палочкой наизготовку Гарри двинулся в гостиную. Открыв дверь, он вошел в комнату и не успел опомниться, как ему между лопаток уперлась чья-то палочка.

– Поттер, неосторожны, как всегда, – проворчал знакомый голос, и Гарри охватило облегчение. Он дернул лопатками, намекая, что палочку уже можно было бы и опустить. – Мы уж решили, что вы приняли американское гражданство и решили обрубить все связи с несчастной родиной, – язвительно сказал Снейп, выходя из-за спины Гарри. Гарри взглянул ему в лицо. Знакомая недовольная гримаса была на месте, однако лицо было серее, чем Гарри помнил со школы. Казалось, что за неполный год, что они не виделись, Снейп постарел лет на пять.

– Вы ошиблись в своих предположениях, – пожал плечами Гарри. – Где Гермиона?

– Хотел бы я знать… – раздраженно проговорил профессор, но Гарри заметил в его глазах нешуточное беспокойство.

– Что означал этот её звонок?

Снейп сделал скучное лицо, не выказывая никакого желания отвечать.

– «Дядя Северус в больнице», – процитировал Гарри сообщение Гермионы, сделав ударение на слове «дядя».

У Снейпа дёрнулся глаз. Он пробормотал себе под нос что-то вроде «Упаси Мерлин!» и сложил руки на груди.

– У мисс Грейнджер буйная фантазия.

– Так что там с вами такое? – небрежно спросил Гарри. – Выглядите не очень, прямо скажем.

– Пока вы отдыхали по ту строну Атлантики, не слишком торопясь выполнять поручение покойного директора...

– Я не отдыхал! – рявкнул Гарри. Этот человек умел вывести его из себя одной фразой. Хотя, если сказать по правде, он мог бы стереть память Джасу еще тогда, когда обезвредил хоркрукс. Снейп был отчасти прав, и это еще больше злило Гарри. – Почему вы думаете, что…

Снейп замахал на него рукой, призывая заткнуться. Гарри на всякий случай решил послушаться.

Из прихожей донесся предупреждающий свист охранных чар – кто-то посторонний входил в квартиру.

– Вы что, не закрыли дверь, Поттер?! – тихо, но злобно прошипел профессор. Гарри хотел снова возмутиться, но вспомнил, что, действительно, не закрывал – у Джаспера на всех дверях стояли механические доводчики, а во внешнем тамбуре – кодовый замок, и Гарри просто отвык за несколько месяцев житья в Штатах от старинных дверей. Снейп прочитал ответ по его лицу. – Идиот!

– Гермиона? – из прихожей послышался смутно знакомый голос. Гарри не сразу вспомнил, кто это, а вот Снейп посерел еще больше и стиснул палочку. Гарри понял, что пора что-то делать, иначе будет поздно. Недолго думая, он схватил опешившего от такой наглости Снейпа под локоть, подтащил его к платяному шкафу, распахнул створку гардероба и затолкал профессора внутрь, захлопнув за ним дверцу.

И вовремя. На пороге комнаты показался Рой Фишер, их прошлогодний профессор зельеварения. Гарри удивился про себя, что этот тип знает, где живет Гермиона, но вслух сказал:

– Доброе утро, сэр.

– Поттер? – Фишер застыл. – Доброе утро, – он нахмурился и оглядел Гарри с ног до головы. – А где мисс Грейнджер?

– Самому интересно. Я думал, она на работу ушла, но судя по тому, что вы, её начальник, ищете ее здесь, она где-то в другом месте.

– Я позволил ей денёк отдохнуть – вчера в Мунго творилось Мерлин знает что! – поморщился Фишер. Он прошел к креслу и по-хозяйски уселся, положив ногу на ногу. – Так вы, Поттер, значит, только что приехали? – Гарри кивнул. – Где были, что видели?

– Много где. Решил повидать мир, расширить кругозор, – неопределенно ответил Гарри. – Вы упомянули какое-то происшествие в Мунго, – закинул он удочку.

Фишер вздохнул.

– Ладно, всё равно это будет в газетах. В клинике произошло необъяснимое явление – почти на час все помещение погрузилось в непроницаемую темноту.

– Да? – Гарри пожал плечами. – Пока починили, пришлось светить палочками? Неудобно…

– Если я говорю, что темнота непроницаемая, это означает, что её ничто не про-ни-ца-ет, молодой человек, – лекторским тоном пояснил Фишер.

– Вообще ничто? – удивился Гарри. – Перуанский порошок мгновенной тьмы? – предположил он.

– Нет, так долго и на большом пространстве порошок не действует, поверьте мне.

– Но вас огорчило не это, – рискнул предположить Гарри. Насколько он знал Фишера, тот бы не стал так волноваться из-за часа темноты.

Главный администратор Мунго пристально посмотрел на него.

– Вы правы, Поттер. Меня огорчило… хм, это еще мягко сказано, исчезновение одного из пациентов. Он без следа растворился в этой темноте. И теперь ни я, ни аврорат, – многозначительно добавил он, – не знаем, как убедить его вернуться.

Гарри вспомнил про «дядю Северуса в больнице» и спросил:

– Кто-то из Пожирателей на принудительном лечении?

– Да, и весьма «дорогой» Пожиратель – ваш бывший учитель, Северус Снейп. За него было назначено небывало большое вознаграждение, до того, как аврорат неделю назад сцапал его.

– Что ж, раз он сбежал от вас, то у кого-то снова появился шанс разбогатеть, – усмехнулся Гарри, разглядывая дверцу шкафа. – Нет худа без добра.

Фишер наклонил голову, словно оценивая собеседника.

– Можно и так на это посмотреть… Вас не раздражает тот факт, что убийца Дамблдора снова на свободе, Гарри? – вкрадчиво спросил он.

– Раздражает. Очень.

– Мы могли бы… объединить свои усилия… – осторожно проговорил Фишер, – чтобы очистить мир от этой мрази.

– И заодно заработать, – со смешком заметил Гарри.

– Это было бы приятным бонусом, но это не главное.

– Разумеется. Что вы конкретно предлагаете?

– Делиться информацией для начала. У меня есть источники в аврорате, у вас, думаю, тоже свои источники, – он взглянул на лоб Гарри, отчего тому стало неуютно – о его ментальной связи с Волдемортом знало ограниченное число людей. Видимо, действительно, у Фишера есть уши в Министерстве. Интересно, получит ли Гарри Поттер предложение вступить в организацию, принадлежностью к которой Фишер в прошлом году похвалялся перед Гермионой?

– Посмотрим, – уклончиво сказал Гарри, надеясь подтолкнуть собеседника раскрыться больше.

– Конечно, смотрите, мистер Поттер, смотрите, но не долго, а то нас кто-нибудь опередит, – усмехнулся Фишер, словно разгадав его маневр. Он взглянул на часы. – Пожалуй, мне пора. Если дождетесь мисс Грейнджер, передайте, что я заходил.

– Непременно. Было приятно снова увидеться с вами, сэр.

– Взаимно, – поднявшись из кресла, Фишер отвесил ему легкий поклон. – Свяжитесь со мной, если у вас будет что-нибудь дельное.

– Обязательно.

Он проводил Фишера до двери и запер за ним. Чары мелодично звякнули, сообщая о восстановлении охранного контура.

Когда Гарри вернулся в комнату, Снейп уже покинул свое скромное убежище и теперь, с неестественно ровной спиной стоял рядом с камином.

– Что, мистер Поттер, вы уже успели растратить родительское состояние и наследство Блэков? – подчеркнуто небрежно спросил он.

– Нет, а что? – моргнул Гарри.

– Мне показалось, что вы с мистером Фишером заключили соглашение, сулящее большие барыши. Пятьдесят тысяч галеонов даже на двоих – это приличная сумма. Или вы не намерены с ним делиться?

– Не думаю, что в обозримом будущем намерен чем бы то ни было с ним делиться. Но Фишер, сам по себе, мне любопытен, – заметил Гарри. Снейп с сомнением приподнял бровь. – Я понял, что он знает о моей ментальной связи с Волдемортом. Мне интересно, откуда.

Снейп кивнул, потом, помолчав, сказал:

– Вы зря надеетесь, что сумеете что-нибудь узнать от Фишера бесплатно. Он будет водить вас за нос. Не вам, Поттер, с вашим лицом, на котором всё написано, пытаться обмануть этого господина. Он только с виду прост.

– Ну пока что это он ушёл ни с чем, – усмехнулся Гарри, – а я узнал, при каких обстоятельствах «мой дядя Северус» прервал свое пребывание в больнице.

– Ради Мерлина, Поттер, прекратите повторять эту неудачную выдумку мисс Грейнджер! Мне она не кажется забавной, – раздраженно сказал Снейп.

– Почему же выдумку? Поскольку все чистокровные маги состоят в том или ином родстве, Принсы и Поттеры вполне могут быть родственниками, и не исключено, что вы, сэр, приходитесь мне каким-нибудь пятиюродным дядюшкой.

– Очень смешно, Поттер, – скривился профессор. – Позвольте вслед за Фишером задать вам тот же вопрос: вас не раздражает тот факт, что убийца Дамблдора на свободе?

– Ответ вы слышали: раздражает. Я намерен разобраться с ним, как только я уничтожу все хоркруксы с осколками его души.

Снейп задумчиво посмотрел на Гарри.

– Означает ли это, что вы изменили свое мнение о моей роли в убийстве Дамблдора? Это ведь вам я обязан непомерной ценой за свою поимку…

– Я думаю… – Гарри замялся, – …я теперь думаю, что на картину надо смотреть в целом, не зацикливаясь на отдельных деталях. Тогда только можно постичь истинный замысел. Но в тот день… в тот день мне было не до того, да я и не мог в тех обстоятельствах понять настоящий смысл того, что я видел на площадке Астрономической башни. – Гарри опустил голову, зеленая вспышка и лицо Дамблдора стояли у него перед глазами. – Не думайте, что мне приятно вас видеть – я каждую минуту помню, что именно вы произнесли непростительное заклятие, убившее директора. Вряд ли я когда-нибудь забуду ваше участие в смерти Альбуса Дамблдора, но… но мне надо довести до конца начатое, и я надеюсь на ваше содействие. Я могу на него рассчитывать, сэр?

– Содействие преступника в бегах немного стоит, – проворчал Снейп, – но оно вам гарантировано.

– Спасибо, профессор.

– Не стоит меня благодарить – я связан словом. Дамблдор незадолго до своей кончины взял с меня обещание присмотреть за вами. Поскольку за прошедшие шесть лет это стало привычным для меня занятием, я не видел смысла отказываться. Хотя, должен вам сказать, я нашел бы, чем заняться и без этой почетной обязанности…

– Не сомневаюсь, – хмыкнул Гарри. – Так вы в курсе, зачем я потребовался Гермионе?

– Да, но в данный момент это уже неактуально.

– А всё же?

– Насколько мне известно, она хотела одолжить у вас некую мантию, чтобы помочь мне покинуть гостеприимный кров клиники Святого Мунго.

– Это у вас от их гостеприимства руки дрожат? – полюбопытствовал Гарри. – Круциатус, если не ошибаюсь?

Снейп кивнул.

– Мистер Фишер недолюбливает меня еще со школы…

– Вы заметили, как много людей недолюбливает вас со школы? – не удержался Гарри.

– Если вы, мистер Поттер, хотите, чтобы наше взаимодействие было удачным, советую вам впредь воздерживаться от подобных вопросов, – холодно сказал Снейп.

– Ладно. Извините. Так значит, вы нашли другой способ сбежать. Каким заклинанием вы пользовались, если не секрет?

– Почему вы думаете, что темнота моих рук дело?

– Ну не Гермионы же! Она больше не может колдовать.

Снейп как-то странно посмотрел на него и сказал:

– Она пронесла в Мунго малоизвестное зелье. Именно ей я и обязан избавлением. Признаюсь, меня это устраивает гораздо больше, чем быть обязанным вам. Однако, боюсь, что мисс Грейнджер все-таки предпочла бы мантию… – пробормотал Снейп себе под нос и посмотрел на часы. – Поттер, знаете, что мне сейчас пришло в голову? Что если сюда явится Малфой-младший, то наступит ваш черед прятаться в шкафу.

– Малфой? В квартиру Гермионы? С какой это стати? – насупился Гарри. Похоже, пока он был в Массачусетсе, в Англии происходили довольно странные вещи.

– Он придёт сюда, чтобы забрать меня – я уже злоупотребляю гостеприимством мисс Грейнджер. Сегодняшний визит Фишера – наглядное тому подтверждение.

– А куда вы… – Гарри осёкся.

– Правильно, – кивнул Снейп. – Вам лучше этого не знать. Так безопаснее – и вам, и мне. Если же вам понадобится со мною связаться, обратитесь к мисс Грейнджер, она поможет, – Снейп помолчал, потом спросил: – Ваша поездка принесла какие-нибудь результаты?

– Да. Одним стало меньше. Кстати, к владельцу вещи-хоркрукса, уже после его уничтожения, наведались с проверкой Кребб и Гойл старшие. Мне пришлось применить к ним Конфундус, потому что они поняли, что вещица пуста. Если кто-нибудь умелый как следует покопается в их мозгах, то поймет, что им изменили память. Однако Вулвертон говорил мне когда-то, что это требует высокого мастерства, терпения и времени.

– Так и есть. Но выбора у вас всё равно не было. Скорее всего, если Тёмный лорд что-то заподозрит, то поручит это мне. Поттер, надеюсь, вы наложили обливиэйт на этого маггла?

– Н-нет, – Гарри почувствовал, что у него, как у мальчишки, горят уши. – Я не успел: Джаспер сбежал.

– То есть он знал, что вы собираетесь стереть ему память? – уточнил Снейп.

– Нет… да… Мы поссорились из-за того, что он не сообщил мне про звонок Гермионы, я вспылил и сказал, что утром уеду. А он взял и ушёл, не дожидаясь утра! Хотя я ему не раз объяснял, как это опасно для него – помнить. Но он… у него другая логика! – обиженно воскликнул он.

Снейп покачал головой.

– Я правильно понимаю, что вы ему все рассказали, Поттер, и о магическом мире, и о хоркруксах? И всё это он сейчас помнит?

– Д-д-да, – выдавил Гарри, как в старые добрые времена чувствуя себя идиотом.

– Этим вы подставили и себя, и его, понимаете?

– Понимаю, но я надеюсь, он спрячется – вряд ли Волдеморт его найдет.

– Если только этот Джаспер не явится сюда вас искать… Вы хоть про Дырявый котел ему не успели сообщить?

– Нет… Не думаю, что он будет меня разыскивать. Зачем? – последнее слово прозвучало тоскливо, как Гарри не старался скрыть свои чувства.

Снейп, должно быть, что-то понял. Он вздохнул.

– Неподходящее время вы выбрали, Поттер, для того, чтобы… – он не стал продолжать, а лишь безнадежно махнул рукой. – Ладно, будем считать, что вероятность неблагоприятного исхода для вашего Джаспера крайне мала.

– Даже останься он, не факт, что я смог бы это сделать, – вздохнул Гарри. – Я не такой, как вы.

Снейп искоса посмотрел на него.

– Поттер, вы сейчас меня оскорбляете или отдаёте мне должное? – проворчал он. Гарри замялся – он и сам точно не знал, что хотел сказать. – Ладно, не утруждайтесь ответом, – фыркнул Снейп, понаблюдав за гаммой чувств на лице собеседника. – Лучше пойдемте посмотрим, есть ли у мисс Грейнджер кофе.

Гарри поплёлся за ним на кухню. Кофе со Снейпом, подумать только!

***

Франция, Прованс, департамент Воклюз

Проводив взглядом последнего из Лестранжей, Гермиона взглянула на Вулвертона. Он вернулся к привычному облику, правда, выглядел лет на двадцать, не больше. И на него хотелось смотреть: черты поражали совершенством, и в то же время лицо было живым благодаря теплоте, которую излучали его глаза.

Вулвертон поднялся из кресла и вплотную подошёл к Гермионе. Одри он словно не замечал.

- Теперь ты моя Старшая ведьма и можешь располагать мною, - проговорил Вулвертон, улыбаясь. - В любое время дня и ночи тебе стоит только позвать…

У Гермионы перехватило дыхание – на неё никогда никто так не смотрел. Кажется, она начинала понимать Одри Лестранж…Тут было всё сразу: взгляд гордого отца, страстного любовника и преданного друга…

Рядом Одри судорожно втянула воздух. Или всхлипнула?

- Д-д-да, б-буду иметь в виду, – брякнула Гермиона, совершенно не представляя, как себя вести в такой смущающей ситуации.

Вулвертон рассмеялся, быстро наклонился и поцеловал её сухими теплыми губами.

- Ни с кем про меня не говори, ладно? - шепнул он ей.

Гермиона молча кивнула.

Свидетель выпрямился, ступил назад и медленно растаял в воздухе. Это было совершенно не похоже на рывок аппарации или перемещение с портключом.

- Он всё делает красиво… - прошептала Одри и, вздохнув, добавила: – Теперь ты должна принять клятву подчинения у домовых эльфов. Пойдём.

Гермиона, еще под впечатлением от неожиданной эскапады Свидетеля, автоматически двинулась за ней, не особо слушая, что ей говорят. Она привыкла воспринимать Вулвертона кем-то вроде доброго дядюшки преклонного возраста, и увидеть в нем мужчину, который недвусмысленно делал ей авансы, было шокирующей неожиданностью. Поцелованные губы до сих пор горели, а в голове царил сумбур. Однако слово «подчинение» резануло её по ушам, она прокрутила в голове услышанное и нахмурилась:

- Клятву подчинения? Но мой эльф, Глуми, говорил про какую-то давнюю Сделку между магами и эльфами. Зачем еще и клятву?

- Так положено, - строго сказала Одри, открывая дверь в коридор. – И не нам с тобой изменять вековые обычаи… Слушайся меня, и всё будет хорошо.

- Интересно, много ли ещё такого, о чем вы мне не потрудились рассказать? – проворчала Гермиона.

Одри резко остановилась, и Гермиона подумала, что сейчас ей начнут читать мораль о вежливости и подобающем поведении. Но старуха нахмурилась и сказала:

– Боюсь, что клятву придется отложить на завтра – мать Николь только что аппарировала во дворе. – В ответ на недоуменный взгляд Гермионы она пояснила: - Ты тоже скоро научишься чувствовать появление членов семьи.

- Мне уйти в Сиреневую комнату? - спросила Гермиона.

Одри задумчиво пожевала губу.

- Думаю, нет смысла откладывать ваше с Беллатрикс знакомство.

- Я с ней познакомилась, когда училась на пятом курсе, и не испытываю желания возобновлять знакомство.

Одри наклонила голову и мягко сказала:

- Я помню, ты рассказывала. Однако твой новый статус исключает возможность игнорировать любого из Лестранжей. Или ты ее боишься?

Вот только не хватает, чтобы её брали на слабо!

- Относится несерьёзно к ближайшей сподвижнице Волдеморта было бы глупо и неосмотрительно, - сказала Гермиона. – Особенно мне.

- В любом случае, тебе придется с ней как-то общаться. Пока она - Лестранж, она имеет такое же право на твое внимание, как и вся остальная семья.

- Одри, может, хватит ходить вокруг да около?! – не выдержала Гермиона. - Зачем ей моё внимание?

- Ты сейчас пройдешь в гостиную, а я приведу туда Беллатрикс, представлю вас друг другу и всё объясню. И тебе, и ей. Насчет своей безопасности не беспокойся – Адриан не даст тебя в обиду.

- А он будет присутствовать при разговоре? – удивилась Гермиона.

- Конечно нет. Беллатрикс не знает о его существовании. Но, поверь, если тебе будет что-либо серьёзно угрожать, он появится.

Они дошли до гостиной, и Одри распахнула перед Гермионой дверь:

- Заходи и садись, мы скоро придём.

***

Несмотря на все заверения Одри, Гермионе было сильно не по себе. Оставалось надеяться, что за прошедшие четыре года она достаточно изменилась, чтобы Беллатрикс Лестранж не узнала её. Если, конечно, Одри не придёт в голову называть её имя, достаточно редкое, как у магов, так и у неволшебников. В отделе тайн им было, мягко говоря, не до того, чтобы присматриваться друг к другу, и внимание Беллатрикс было сосредоточено на Сириусе, а потом на Гарри.

Гермиона попыталась сунуть руку в несуществующий карман и вспомнила, что на обряд она пришла, как было велено, без волшебной палочки. Ей стало совсем худо.

Дверь открылась, и в комнату вошла Беллатрикс Лестранж. Одна.

- А где Одри? – вырвалось у Гермионы, прежде чем она успела приказать себе заткнуться.

- Самой интересно, где её носит! – Беллатрикс нетерпеливо притопнула ногой и с интересом уставилась на Гермиону:

– Привет. Я тебя тут раньше не видела, – Беллатрикс плюхнулась на кушетку. Наклонив голову, она рассматривала Гермиону, словно забавную зверушку. – Ты не похожа на француженку... И такая молодая – приятное разнообразие после этой зануды Одри, – ее взгляд сделался жадным. – Что молчишь, словно язык проглотила?

– Я англичанка, мадам, – Гермиона хотя и вполне прилично знала язык, но за провансалку вряд ли бы сошла – неистребимый британский акцент выдал бы её с головой.

Белла прищурилась и всем корпусом повернулась к Гермионе. Она снова обшарила взглядом её лицо.

– Кого-то ты мне напоминаешь, милочка... И как же тебя зовут?

У Гермионы похолодело внутри.

– Ну, – Беллатрикс схватила ее за запястье и встряхнула, – мне долго ждать ответа?!

Даже если бы Гермиона хотела что-нибудь сказать, то не смогла бы – от страха у нее отнялся язык. Она попыталась выдернуть руку, но хватка была крепкой. Тут Белла протянула другую руку и пребольно ущипнула ее за шею.

– Что вы делаете?! – взвизгнула Гермиона. В глазах Лестранж мелькнуло узнавание, а губы сложились в молчаливое «о!» В следующий момент она расхохоталась; её смех напоминал клекот.

– Мерлин и Мелюзина! Ты – та косматая подружка Поттера! Вот это номер! Откуда ты здесь взялась? И где Старшая ведьма? Мне уже невмоготу! – Она подлетела к двери, настежь распахнула её, со всей силы шарахнув об стену, и выскочила на порог: – Одри! ОДРИ-И-И! Что за глупые шутки! – Она буквально втащила Одри в комнату и обвиняющее указала пальцем на Гермиону: – Что она здесь делает?! Мне нужна Старшая ведьма, а с девкой я потом разберусь!

– Эта «девка», как ты изволила выразиться, и есть новая Старшая, – спокойно сказала Одри, нимало не смущенная проявлениями темперамента Белатрикс. – И не обязательно кричать на весь дом.

– Что, серьёзно? Вот эта грязнокровка? Не дури мне голову, так не бывает! – хихикнула Беллатрикс.

– Бывает. Она оказала услугу нашей семье, а мы оказали услугу ей. Теперь она Лестранж.

Белла потеребила пальцем губу.

– Услугу? Нам?

– Она помогла твоей дочери сбежать из Мунго, – сухо пояснила Одри.

– А мы-то голову ломали, как Ники это удалось! Лорду будет интересно узнать…

– Если с ее головы упадет хоть один волос, то можешь сюда больше не возвращаться! Тебе придется искать другое место для удовлетворения своих нужд. Ты меня поняла, Белла? – в голосе Одри звучала угроза. «Словно воробей угрожает вороне», подумала Гермиона, глядя на тщедушную старушку.

Но, как ни странно, на мадам Лестранж это подействовало. Нахальная улыбка сползла с ее лица.

– Ладно, ладно, ничего я ей не сделаю… пока. А она умеет? – нахмурившись, спросила Беллатрикс.

– Умеет.

– Умею что? – спросила Гермиона, обрадовавшись, что расправа над ней откладывается на неопределенное время.

– Ты ей даже этого не сказала? – хмыкнула Беллатрикс и с любопытством посмотрела на Гермиону. – Это будет заба-а-а-а-вно, – протянула она и села на диван, закинув ногу на ногу.

Всё это Гермионе ужасно не нравилось. Видимо, Одри забыла ей что-то рассказать. Или не захотела.

– Одри, что она имеет в виду? Что я умею?

– Делиться магической силой, – ответила Одри, избегая смотреть Гермионе в глаза. – Основная обязанность Старшей ведьмы – подпитывать членов семьи, когда они истощены. Ты и раньше умела, а теперь, после обряда, канал открыт, и ты можешь черпать, сколько потребуется.

– Какой еще канал? – не поняла Гермиона, которая как-никак была дочерью стоматологов.

– Волшебники стараются строить свои дома рядом с естественными источниками магической энергии. Магическое поле вокруг них структурировано. Энергия аккумулируется в каналах, на которые настраивается Старшая ведьма.

– А в городах как же? – заинтересовалась Гермиона.

– Там тоже есть рассеянные источники. Вообще-то маги подпитываются от них, сами того не замечая. Однако через Старшую ведьму восполнять силу гораздо быстрей и проще. Случается, что рождаются волшебники, которые не умеют получать энергию – это какая-то малоизученная болезнь. Из таких вырастают сквибы. Бывает, что…

– Одри, закругляйся с лекцией! – рявкнула Беллатрикс. – Всё это можно было объяснить ей заранее.

Гермиона не думала, что когда-нибудь будет хоть в чем-то согласна с Беллатрикс Лестранж. Но тут до нее кое-что дошло.

– Одри, погоди, ты хочешь сказать, что я должна буду делиться силой с этой?! – она с возмущением уставилась на старушку.

– Фу, как грубо, милочка! – усмехнулась Лестранж, поедая Гермиону жадным взглядом.

– Да, ты должна будешь подпитывать всю семью, в основном, Беллу, Родольфа, Рабастана, Николь. Остальные ведут не такой, – Одри запнулась, – активный образ жизни, и им редко требуется помощь Старшей ведьмы.

– Да вы обе с ума сошли! – взвизгнула Гермиона. – Я ни за что не буду помогать этой фанатичке!

Белла, как кошка, метнулась с дивана, крепко обхватила ее одной рукой за талию, развернув к себе спиной, а вторую руку сомкнула на горле. Ее длинные ногти болезненно впились в нежную кожу шеи. Гермиона дернулась, но Лестранж была сильней.

– Будешь, зайка, будешь, – проворковала она и куснула Гермиону в шею, тяжело задышала и прижалась сзади, двигая бедрами. Гермиону замутило. – Скажи, что будешь!

– Белла! – шокировано ахнула Одри, но осталась стоять на месте.

– Иди-ка ты отсюда, Одри, – ласково посоветовала ей Лестранж. – Мы тут без тебя… разберемся, правда, милочка? – ее рука с талии поползла вниз.

– Нет! – рявкнула Гермиона и врезала пяткой по голени своей мучительницы. Без замаха удар вышел слабый, но Беллатрикс, не ожидавшая от своей жертвы такой прыти, ослабила хватку.

Воспользовавшись ее секундной растерянностью, Гермиона вырвалась и кинулась к двери. Беллатрикс послала ей вслед ватноножное заклятье, но промазала, потому что Одри ударила ее по руке.

Гермиона выскочила за дверь, в которую что-то ударило изнутри, едва она успела её захлопнуть. Торчавшие под дверью эльфы с оханьем бросились врассыпную.

***

Скорее прочь из этого дома! Они все здесь безумны – и Одри, и Вулвертон, и Беллатрикс – если всерьез надеялись, что у нее с ними может быть что-нибудь общее, что она когда-нибудь по собственной воле поделится самым ценным, что есть у волшебника – магией, – с человеком, на совести которой Сириус, Фрэнк и Алиса Лонгботтомы и множество других неизвестных Гермионе людей, волшебников и магглов. На что рассчитывал Свидетель? Что из благодарности за спасенную жизнь она закроет глаза на то, как и на что Беллатрикс Лестранж использует свою силу? Сейчас Гермиона была склонна согласиться с циничным расчетом Драко: они квиты. Она ничего не должна Лестранжам. Ни-че-го! Тем более, что она не знала, на что соглашалась. Значит, их сделка недействительна. Она сейчас же аппарирует отсюда и забудет всё, как страшный сон. Вулвертону не удастся её запугать, как не удалось запугать Минерву Макгонагалл. В конце концов, они обе гриффиндорки. Если понадобится, Гермиона попросит совета у своего декана. И Северус… Пусть он не такой сильный маг, как Дамблдор, зато он знаком с Вулвертоном и знает, с кем имеет дело.

– Куда это ты так торопишься, Старшая? – перед ней внезапно вырос Вулвертон.

«Выходит, тебя и звать не требуется, сам появляешься», - недовольно подумала Гермиона. Сейчас Свидетель ничуть не привлекал её, а, скорее наоборот, казался докучным препятствием.

– Домой. Я не намерена оставаться в этом доме ни секундой больше! – отрезала Гермиона, пытаясь его обойти, но он шагнул в сторону и встал на ее пути.

– Ни секундой… как категорично! – усмехнулся Свидетель. – Должен тебя расстроить – пока ты не выполнишь свою обязанность, ты никуда отсюда не выйдешь.

– Выйду! – она попыталась обойти его с другой стороны, но он снова загородил дорогу, и ей пришлось остановиться. – Я признаю только те обязанности, на которые соглашаюсь добровольно. Вы не имеете права требовать от меня того, о чем не предупреждали.

– Права? Какие права?! Тебе пора проститься со своей наивностью. Люди не выбирают свой крест – он дается им судьбой. Вы – рабы обстоятельств, а рабы не властны выбирать, какие тяготы им нести, а какие – бросить.

– Всё это – демагогия! – взорвалась Гермиона. – Я знаю лишь одно: вы с Одри умолчали о самом важном, тем самым обманув меня. Поэтому я считаю, что наш договор расторгнут.

Его губы дернулись, словно он собирался улыбнуться, но передумал.

– Какая ты всё-таки маггла… – пробормотал Вулвертон себе под нос. – Пойдём, поговорим.

– Не вижу смысла, – заявила Гермиона. – Что бы вы мне ни сказали, я и пальцем не пошевелю ради мадам Лестранж.

– Думаешь, мне не удастся тебя убедить? – глаза Свидетеля нехорошо сверкнули, и Гермионе стало жутко. – Тогда тебе нечего бояться. Пойдём в Сиреневую комнату, коридор – неподходящее место для таких разговоров.

Он зашагал по коридору, а Гермиона стояла и смотрела ему в спину. Вулвертон обернулся и остро взглянул на нее. Словно крючком зацепил… Гермиона вдруг обнаружила, что уже идёт за ним. С одной стороны, она знала, что ей нужно домой, к Северусу, с другой стороны, подчиниться Свидетелю казалось… правильным. Что будет плохого, если она выслушает его?

В Сиреневой гостиной они расположились напротив друг друга, и ей поневоле пришлось смотреть ему в лицо. Сейчас Вулвертон выглядел лет на сорок. «Как Северус», – подумалось ей. Отчего-то ее вдруг перестало трясти, горечь на языке исчезла, ей стало хорошо и спокойно. Если бы не Беллатрикс, сегодняшний день можно было бы даже назвать приятным и интересным. Эти люди, проходившие сквозь комнату и касавшиеся ее печальными взглядами… она подумала, что была бы не против с кем-то из них поговорить, хотя Одри сказала, что чем старше дух, тем хуже ему удается общаться с живыми. Странно, хогвартские привидения могли и даже любили (а некоторые – и чересчур любили) поговорить. Наверно, разница в том, что это не привидения, а духи упокоившихся людей, вызванные специально для обряда – за все время она не видела в доме Лестранжей ни одного призрака. Надо быть сильным медиумом, чтобы вызвать из загробного мира одну за другой столько душ. Интересно, как он это делает…

О чём это она думает?!

– Вы хотели поговорить, – нарушила Гермиона молчание.

– Да. Я жалею, что тебе сразу пришлось приступить к обязанностям, – мягко сказал Вулвертон. – Одри в свое время провела свой день посвящения более приятно, – он улыбнулся каким-то своим воспоминаниям. – Но тут уж ничего не поделаешь… Что же касается природы обета, то он ничего общего не имеет с договором. Он может быть снят только тогда, когда я найду тебе преемницу. Это магия, Гермиона. Магию нельзя взять и отозвать обратно…

– Ну почему же? Finite Incantatum…

– …действует на магию людей, – отмахнулся Свидетель. – Магия этого обряда другого сорта.

– Я все время забываю… – пробормотала Гермиона.

– … что я – не человек? – закончил за нее Вулвертон. – Так и должно быть. Иначе нам было бы трудно найти общий язык.

– Раз магия ваша, значит, вы ее можете отменить, – упрямо сказала Гермиона. – Вы же понимаете, что ошиблись. Я вам не подхожу.

Он выпрямился в кресле, где сидел, и подался вперёд.

– Ты мне подходишь, Гермиона, даже не представляешь, как хорошо ты мне подходишь… – голос его дышал теплом, глаза лучились, и ей вдруг показалось, что никого лучше она в жизни не видела… Она сморгнула. Что происходит?

– Я не буду помогать Беллатрикс Лестранж, – резко бросила Гермиона и с облегчением подумала, что всё в порядке, раз она еще способна сказать ему «нет».

– Не будешь? – задумчиво переспросил Вулвертон. – Очень жаль. Тогда я тебе кое-что покажу.

Он встал и прошёлся по комнате. Потом остановился напротив неё.

– У меня есть интересная коллекция, вот здесь, – Вулвертон дотронулся длинными пальцами до своей головы,– здесь хранится всё, что я когда-либо видел во время сеансов легилименции – так что я Свидетель ещё и в этом смысле… Самые разнообразные человеческие воспоминания… и полная палитра эмоций. Все, что только может чувствовать человек, все здесь есть. Но самое важное сейчас для тебя – это то, что я умею проецировать все это в мозг другому человеку.

Он замолчал, а потом спросил:

– Ты еще не передумала? Может, просто пойдешь и сделаешь, что должна? Мне так было бы проще, – он умоляюще посмотрел на нее, – я не люблю это делать.

Холодок понимания пополз по позвоночнику.

– Не передумала. Я отказываюсь каким-либо образом помогать Беллатрикс Лестранж. Она мне отвратительна, и я желаю ей скорейшей смерти, – твёрдо сказала Гермиона.

– Жаль, ты не оставила мне выбора, – вздохнул Вулвертон. Поднял голову и поймал ее взгляд, она моргнула, и… словно прилипла – прервать зрительный контакт было уже невозможно. Ей оставалось только смотреть, замирая от щекочущего ужаса, которым на нее давила непривычная темь его глаз. А потом в голове словно что-то щелкнуло, и она почувствовала, как нечто инородное проникает ей в сознание, а она ничего не может с этим поделать. Гермиона попробовала встать, но ноги ее не слушались. Перед мысленным взором замелькали обрывки чужих воспоминаний. Это было настолько странно и непривычно, что она не заметила, как начала присматриваться к тому, что ей показывают. Постепенно видения замедлились, обрели перспективу, цвет, запах и даже вкус.

«Хочешь узнать, что почувствовала Минерва Макгонагалл, когда узнала, что никогда не сможет родить ребенка любимому человеку?» – услышала она у себя в голове. Она попыталась что-то ответить, но ему на самом деле ответа не требовалось. Её затопило чье-то чувство отчаяния. Уже не важно было, что именно она видит (Хогвартс, еще не седого Дамблдора, приемную целителя в Мунго), гораздо больней было чувствовать. Никчемность. Неполноценность. Вину перед Альбусом. Огромное сожаление. Злость. Злость была адресована Вулвертону, и Гермиона понадеялась, что Вулвертон тоже чувствует яростное горение чужой ненависти. «Это было больно, но не настолько, чтобы заставить меня отказаться от намерения наказать за нарушение слова. Именно Минерва должна была стать Старшей ведьмой Макгонагалл, а не её сестра. Минерва пообещала пройти обряд, а потом сбежала в Хогвартс к Дамблдору. Она считала, что я ее там не достану, и я позволил ей до поры до времени заблуждаться. Через два года целитель, объявив о ее полном и безнадежном бесплодии из-за проклятия, тем самым объявил ей, что ее настигла моя месть. Минерва сразу же поняла, кто ее проклял и что мое проклятие невозможно снять. Мне жаль её – она могла бы быть счастлива, возможно, даже с Альбусом – я не настаиваю на безбрачии старших ведьм, – но она решила по-своему, она не верила мне. А мне надо верить, если сразу не получается – надо пытаться. Слышишь, Гермиона? Ты будешь верить мне, ты будешь слушаться меня?»

– Нет! – вскрикнула она вслух и дёрнулась, пытаясь стряхнуть морок.

«Нет? А хочешь, я покажу тебе воспоминания четырнадцатилетнего Поттера о возрождении Тёмного лорда? Это ты будешь привязана к могильному камню, это из твоей руки возьмут кровь врага...» – прошептал голос, и лопатки Гермионы ударились о холодный камень. К горлу подкатывалась тошнота, перекрученные руки болели, а в ушах отдавался зловещий голос Волдеморта. Страх неизвестности. Отчаяние. Досада на себя. Физическая боль. Холод. Лихорадочные мысленные поиски выхода, которого нет. Она зажмурилась, пытаясь вспомнить, что все это морок. «Ну что, Старшая Лестранж, ты еще сомневаешься? Будешь слушаться меня?» – прошелестело в мозгу. Она молчала. «Кажется, я знаю, как тебя уговорить…» Кладбище исчезло, сменившись полутемным залом. «Не хочешь посмотреть, как Северуса Снейпа клеймят тёмной меткой? Узнать, что он чувствовал при этом? Наверно, тебе будет интересно узнать, что творилось у него в душе, когда он понял, что обрёк любимую женщину на смерть? Я покажу тебе всё очень подробно. Тебе понравится».

– Нет, я не хочу, нет! – закричала Гермиона.

– Так ты будешь меня слушаться? – спросил Свидетель.

– Да, – выдохнула Гермиона.

Свидетель обхватил голову руками и замер, уставившись в пол.

– Ну почему ты не могла согласиться сразу?! Почему вы все такие упрямые… – лицо его исказилось болью.

– Значит, вы сделали Минерву Макгонагалл бесплодной? – спросила она резко, чтобы напомнить себе, кто перед ней, и избавиться от навязчивого желания погладить его по голове.

– Нет, просто внушил ей это. Я не умею воздействовать на физическую природу людей, зато с вашим рассудком я могу делать все, что угодно.

- И Целителю тоже?

- Целитель видит лишь результат. Можно даже считать, что Минерва сама себя прокляла.

Она пораженно уставилась на него.

– То есть вы хотите сказать…

– … что Минерва абсолютно здорова и могла иметь детей. Только измененное мной подсознание мешало ей зачать. Если бы она подспудно не чувствовала себя виноватой, внушение не подействовало бы. Она узнала об этом, когда ей исполнилось пятьдесят пять, и она окончательно вышла из детородного возраста. Я написал ей подробное письмо. Это был финальный аккорд моей мести. Наказание, растянутое на всю жизнь…

– Вы – чудовище! – воскликнула Гермиона. – Как я только могла… - она осеклась, не желая признаваться ему, что чувствовала, когда он её поцеловал в конце обряда. От того притягательного существа в этом Вулвертоне ничего не было.

– Я просто делаю свое дело, – холодно сказал Вулвертон. Лицо его обрело прежнюю невозмутимость. – Иди, Белла ждет тебя. И не устраивай из всего трагедию – на что Беллатрикс потом тратит силу, тебя не касается. Не думай о том, что будет дальше, просто живи одним днём.

– Я вам не амёба, чтобы жить одним днём! – теперь Гермиона знала, что подчинится, но просто кивать ему, как смиренная овца, она не собиралась. Чем больше неудобств он испытает, ломая её, тем лучше. Должна же в этом мире быть хоть какая-нибудь справедливость. Этот мерзавец возомнил себя богом и беспощадно распоряжается чужими судьбами. По мнению Гермионы, волшебные семьи прекрасно обошлись бы без такого сомнительного ангела-хранителя, как Свидетель. Наверно, и Минерва, и Эйлин понимали это и не захотели подчиняться прихотям непонятного существа, претендующего на власть и их обожание.

– Знаешь, Гермиона, чтобы догадаться, о чем ты думаешь, не надо быть легилиментом, – прервал её размышления Вулвертон. – Не забивай себе голову тем, чего пока не готова понять, лучше займись делом. А упрямство полезно далеко не всегда. Некоторые упрямые волшебницы заканчивают свою жизнь в петле и оставляют детей сиротами, – он нахмурился каким-то своим мыслям.

– Да, есть прекрасная альтернатива: всю жизнь смотреть вам в рот, дышать только вами, а потом оказаться выброшенной, как кожура съеденного апельсина! – воскликнула Гермиона.

Он вопросительно поднял брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Сегодня, когда закончился обряд, вы даже не взглянули на Одри, словно она перестала для вас существовать. А ведь она посвятила вам свою жизнь. Вы одинаково жестоко обращаетесь и с теми, кто вас отверг, и с теми, кто жил только для вас.

Вулвертон пожал плечами.

– Долгие годы она была счастлива. А теперь её время прошло. Теперь Старшая ведьма – это ты, и тебе будет принадлежать всё моё внимание. Хотя, как я понимаю, ты не в восторге от этого факта, – криво усмехнулся Свидетель. – Тебе придется с этим смириться, а лучше изменить свое отношение к обстоятельствам и научиться получать удовольствие от того, что ты делаешь.

– Удовольствие? Это вряд ли… – Гермиона вызывающе уставилась на него, забыв, чем это может грозить.

– Если ты сейчас же не пойдешь к Беллатрикс, я буду вынужден повторить сеанс, – угрожающе сказал Свидетель, и у Гермионы перед глазами снова замельтешили места, люди и города, которых она никогда не видела. Она в ужасе отшатнулась и разорвала зрительный контакт.

– Я… я иду, сэр, – пробормотала она, но потом добавила: – Сейчас вы сильнее, но когда-нибудь я придумаю, как мне избавиться от вас!

– Поживем-увидим, – хмыкнул Вулвертон, скорее позабавленный, чем разозленный её угрозой. – Ну а пока не придумала, изволь делать, что тебе говорят!

***

Вот так просто и быстро… Она была дурочкой, когда воображала, что у Свидетеля не найдется рычагов, чтобы на неё надавить.

И Гермиона понимала, что сама загнала себя в эту ловушку. Кто ее заставлял прошлой зимой приходить вместе с Гарри к Вулвертону, брать книги из его библиотеки, задавать ему вопросы? Ведь еще тогда она шестым чувством угадывала, что он необычный человек и испытывает к ней непонятный интерес. Всё её проклятое любопытство и неуёмный характер! Какой наивной и глупой надо быть, чтобы потом еще и обратиться к нему за помощью… Может, еще тогда он решил распорядиться ее судьбой? Ну разве можно угадать, что в голове у этого существа? Северус неоднократно предупреждал её, а она, как идиотка, с радостью сама шла в расставленные Вулвертоном силки. Лучше бы она навсегда осталась сквибом… Жила бы в обычном мире, пусть сначала было бы тоскливо, но она бы привыкла и постепенно забыла о семи годах, проведенных среди волшебников – ведь что такое семь лет по сравнению со всей жизнью? Ничто. Зато у нее бы не было на совести всех тех убитых и замученных, кому не повезет попасться в руки Беллатрикс Лестранж. Неужели она, Гермиона, нужна Вулвертону только для того, чтобы восполнять Лестранжам запасы энергии? Почему именно она? Почему Минерва? Почему Эйлин Принс? Почему он выбирает тех, кто не хочет? Может, это извращенное удовольствие – гнуть под себя непокорных женщин? Но какая в том заслуга – сломить заведомо слабого по сравнению с тобой соперника? Ей никогда этого не понять – её мозги, её душа устроена по-другому.

Гермиона огляделась. В этом доме, который ей полагается любить, она никому не могла доверять. Одри могла бы хотя бы ей намекнуть, что её ждет. Николь наверняка догадывалась, для чего ее мать регулярно наведывается в поместье, но ничего Гермионе не сказала… С другой стороны, даже если бы она знала, что ей придется делать, разве был у нее выбор? Разве могла она отказаться от мысли помочь Северусу?

По сути получается, что она спасла одного человека, чтобы потом способствовать убийствам многих… В прошлый раз расклад был обратный: смерть Трелони за жизнь для двух семей. Она спрятала лицо в руки. Какую дорогу она ни выбирала, везде ее ждал тупик. Наверное, слишком уж гладко протекало ее детство, и она ожидала, что вся жизнь будет такой же безмятежной. Просто будь честной с другими и с собой, не ленись, не отчаивайся, пытайся найти в каждом человеке что-нибудь хорошее, и мир улыбнется тебе – эта нехитрая заповедь всегда выручала ее. Но оказалось, что это не так. Пока ты незаметен, ты можешь делать, что хочешь. Но стоит лишь чем-то выделиться, то сразу найдется много желающих взять тебя в оборот и использовать по своему усмотрению. И ты будешь барахтаться, пока не поймёшь тщетность своих усилий.

***

Окно в коридоре выходило на горы. В разное время суток они выглядели по-разному, но каждый раз напоминали ей о Хогвартсе, хотя мягкие разноцветные склоны, исчерченные виноградниками, разительно отличались от мрачноватых шотландских предгорий.

Гермиона прижалась носом к стеклу. Хотелось просто скользить глазами по далеким очертаниям гор, и не думать, что надо идти…

Когда-то давно она также, как сейчас, стояла у школьного окна и смотрела, как где-то на горизонте серые тучи окунаются в хогвартское озеро. Тогда ей всё было внове: огромный замок, незнакомые пока люди, долгожданная свобода…

…Он всё время улыбался. Она никогда не видела, чтобы взрослый мужчина так себя вёл. Казалось, в целом мире не существует ничего, что могло бы испортить ему настроение. Она сначала никак не могла поверить, что этот несерьёзный человек - знаменитый Дамблдор. Только некоторое время спустя она поняла, что его улыбка – это такой способ бороться с жизненными невзгодами. Его любили все: и ученики, и учителя. Она боялась, не затеряется ли ее робкое чувство на фоне общего обожания. Но, к счастью, он, несмотря на близорукость, разглядел его и ответил своим…

Гермиона моргнула. Странно, кажется, она только что о чем-то думала. Но не могла вспомнить, о чём. Осталось только ощущение тепла и нежной грусти.

***

Беллатрикс Лестранж лежала на диване, закинув ноги на подлокотник, каштановые локоны, свешиваясь вниз, доставали до пола. Она развлекалась тем, что выписывала в воздухе чьи-то огненные инициалы, которые с треском таяли, чтоб через секунду появиться вновь. Услышав Гермиону, Беллатрикс лениво повернула голову, волосы упали ей на лицо. Выпятив ярко-красные губы, она подула, чтобы смахнуть мешающие пряди со щеки, при этом издав какой-то непонятный звук – что-то вроде "пфф". Ловко стриганув ногами в воздухе, она опустила их на пол и одним молниеносным движением поднялась с дивана.

Медленно обойдя Гермиону кругом, мадам Лестранж остановилась и уставилась на неё тяжелым немигающим взглядом. Сочные губы кривились в усмешке. От нее пахло душными духами и чужим страхом. Гермиона старалась смотреть сквозь нее – иначе бы было трудно выдержать этот жгучий взгляд. «Если ей от меня что-то надо, пусть для начала попросит», – решила Гермиона. Она надеялась, что Беллатрикс до конца не уверена, что Гермиона обязана делиться с ней магией. Сыграв на этом, можно хотя бы попытаться избавить себя от части унижений.

– Долго же Одри пришлось тебя уговаривать! – нарушила молчание Беллатрикс. Гермиона лишь молча пожала плечами. Одри, как же! Интересно, как Свидетель ухитряется оставаться незаметным для тех, с кем не хочет иметь дела? – Ну что, так и будем стоять? – Беллатрикс раздраженно дёрнула палочкой, отчего та заискрила. «Угроза Одри её всё-таки сдерживает, иначе бы она уже давно запустила в меня Круциатусом!» – отстраненно подумала Гермиона. – Мне надоело ждать! – заявила Лестранж и потащила Гермиону к дивану; она толкнула девушку, заставив сесть. – Руку давай! – Женщина встала перед ней на колени, прижав тыльную сторону запястья к Гермиониному, затем, зажмурившись, замерла. Через несколько секунд она распахнула глаза и недовольно рявкнула: – Ну и где?! Ты ничего не даешь!

– А где «пожалуйста»? – язвительно поинтересовалась Гермиона, всеми силами пытаясь оттянуть неизбежное.

Беллатрикс скрипнула зубами и выплюнула:

– Поделись со мной, Старшая! Пожалуйста… – и требовательно дернула рукой.

Гермиона сосредоточилась, пытаясь уловить ручеек магии. Сперва ее оставило напряжение – она больше не боялась этой женщины, которая замерла, понимая, что происходит что-то для неё непостижимое. Так и было! Гермиона чувствовала, что отдаляется от действительности, но это было совсем не страшно… Знакомый голос что-то нежно и страстно нашёптывал у неё в голове, зовя за собой, но слов было не разобрать. Она потянулась за ним, радостно оставив сомнения. Внутри у неё словно рухнула плотина, и она увидела своим новым зрением, что всё пространство вокруг них источает силу, дышит ослепительно прекрасной магией. И вся эта роскошь была абсолютно доступна, и её было бесконечно много – нужно только открыться и впитывать, впитывать, впитывать…

Магия ласковой волной вливалась в нее, пенясь и поселяя внутри неизведанный ранее восторг. Чувства необычайно обострились. Всё вокруг ожило и наполнилось для Гермионы новым смыслом: вещи, стены, и то, что за стенами. Гермиона только сейчас осознала, в каком удивительном месте она находится. Она подняла голову и посмотрела в окно. Солнце уже занырнуло за мохнатый бок горы, на небе пламенели разводы алого и золотого. Ничего красивее она прежде не видела. И это место принадлежит ей, и она принадлежит ему…

Внезапно Гермиона почувствовала, что больше не может вместить. Жаль, что нельзя длить эти мгновения до бесконечности… Очнувшись, она взглянула на Лестранж, которая алчно заглядывала ей в лицо.

– Ты была так красива сейчас… – пробормотала Беллатрикс. – Поделись со мною! Я тоже так хочу!

Это «хочу» так резко диссонировало с недавней щедростью отступающей силы, что Гермиона резко пришла в себя. Хочешь? Сейчас получишь!

Она собрала магию в острый, плотный пучок и со всей силой вытолкнула его в то место, где их руки соприкасались. Беллатрикс дёрнулась и зашипела, потом, скуля и зажимая другой рукой запястье, отползла на середину комнаты.

– Обожгла меня! – недоверчиво и обиженно воскликнула она. – Одри никогда так не делала! – Она замолчала, прислушиваясь к себе. – А впрочем, неважно! – голос Беллатрикс окреп и зазвучал торжеством. – Я никогда столько не получала от нее. Теперь я понимаю, почему выбрали тебя! – Беллатрикс поднялась на ноги и с видимым удовольствием потянулась. – Чувствую себя лет на десять моложе! – Быстрая зловещая улыбка пробежала по ее губам. – Сегодня я всласть повеселюсь – магглы надолго запомнят эту ночь! И всё благодаря тебе, Гермиона Грейнджер. Я постараюсь, чтобы они умирали с твоим именем на устах, если они еще в силах будут говорить! – она расхохоталась, и как девчонка, закружилась по комнате. – Это будет великолепно!

Она дотанцевала до двери и со смехом вынеслась из комнаты.

Гермиона долго смотрела на захлопнувшуюся за нею дверь. Как полна она была еще пять минут назад и как опустошена сейчас… Спазмом перехватило горло, но даже слёз не было, чтобы заплакать. Маятник качнулся в другую сторону… Кто-то умрёт сегодня ночью… Кто-то уже умер раньше срока… А кто-то вообще не родился из-за проклятия, и могучий род прервался только потому, что так было угодно Свидетелю. В чем смысл всего этого? Неужели гармония достигается такими жертвами?

Где-то вдали раздался бой настенных часов… Гермиона заозиралась, не совсем понимая, где она находится. Она встала. Её ждут. Но не здесь. Дома.

Она тихо вышла из особняка Лестранжей, никого не встретив по пути. На улице было уже совсем темно. Подобрав края плаща, она побежала прочь, чтобы быстрей оказаться за границей антиаппарационной зоны. Её ждут…

***

Англия, Лондон

Гермиона пригладила растрепанные волосы и вошла в гостиную. Северус сидел в кресле и что-то читал. Он поднял голову, оглядел цепким взглядом ее лицо и нахмурился. Гермиона попробовала изобразить подобие улыбки, но, похоже, у нее плохо получилось – его лицо застыло, только темные глаза смотрели предельно внимательно. Может, он боялся, что она хлопнется в обморок. Не так уж и невероятно – у нее действительно кружилась голова, a перед глазами мельтешили темные точки. Странно – раньше аппарация давалась ей легче.

– Гермиона? – послышался за спиной знакомый голос.

Гермиона вздрогнула и резко обернулась. Гарри! Ей показалось, или он ещё подрос? Раньше ей не приходилось тянуться, чтобы его обнять... Она шмыгнула носом, чувствуя, что нет сил даже как следует обрадоваться.

Высокий и какой-то чужой… Или она просто отвыкла?

Что-то она хотела у него спросить… А, вот!

– Гарри, почему ты не позвонил мне? Я не стала бы беспокоить тебя понапрасну.

Гарри отвел глаза.

– Сн... Профессор Снейп мне уже сказал. Гермиона, честное слово, если бы я знал о твоем звонке, неужели ты думаешь, я бы не кинулся тебе звонить?!

– Тебе не передали моё сообщение? Я два раза звонила на кафедру истории колледжа... Как же так?

– Передали, но... но Джас мне ничего не сказал, – чуть слышно пробормотал Гарри.

– Ты мог бы хоть иногда звонить сам, ты же знаешь телефон моих родителей! – она не совсем ясно помнила, что ей от него было нужно, но знала, что это было важно. Если она будет говорить убедительно, они ничего не заметят.

– Поттера закрутила бурная личная жизнь, – ехидно пояснил Снейп. – Ему было не до тебя.

Гарри отчаянно покраснел и бросил недобрый взгляд на профессора. – Но ведь ничего не случилось? Я имею в виду, он жив и на свободе, – упрямо протянул он.

– Да, действительно, – хихикнула Гермиона, – ничего не случилось! Всё хорошо. Всё просто прекрасно!

И она засмеялась в полный голос, только почему-то лицо стало совершенно мокрым, а у Гарри сделался испуганный вид.

– Поттер, принесите воды из кухни, – скомандовал Снейп. – Не стойте столбом!

– А? Да-да, сейчас... – Гарри выскочил в коридор.

Снейп подошел к Гермионе и осторожно заправил ей за ухо выбившуюся прядь, заодно скользнув теплыми пальцами по щеке. Она инстинктивно подалась вслед за его рукой, на что он чуть заметно улыбнулся и, услышав, что Гарри возвращается, шагнул назад.

– Выпей воды, – велел Снейп, когда она не захотела взять у Гарри стакан, упрямо мотая головой.

– Но я не хочу пить! – она капризно скривилась.

– Хочешь! – настаивал Снейп, и Гермиона подумала, что, наверное, действительно хочет и удивилась, откуда он всегда все знает.

Гарри нерешительно протянул ей стакан, словно опасаясь, что она сейчас выбьет его из рук.

Зубы стукнули по стеклу, производя противный, но знакомый звук. Всё это уже когда-то было: и этот звук, и неприятное ощущение края стакана на зубах… Небольшой кабинет, смотровая кушетка, она сидит, до боли стиснув кулаки, а ее пытаются напоить насильно. Только что целитель сказал ей, что у неё никогда не будет детей.

– Прости, – она не может смотреть на Альбуса, поэтому она глядит себе под ноги. Обычная двухцветная плитка. Вон у той откололся краешек, и в выемку забился пух. Откуда он тут? – Я проклята, – говорит она деревянным голосом. – И заслуженно – я нарушила слово. Мне так хотелось на свободу, увидеть мир дальше ограды нашего поместья, встречаться с новыми людьми, и я сбежала из дома.

– У тебя все это еще будет, – уверенно говорит Альбус. Убежденность – немалая часть его обаяния. – Если ты думаешь, что я стану меньше любить тебя, ты ошибаешься.

Сегодня он выглядит непривычно: впалые щеки и неаккуратные длинные пряди. И почему-то без очков.

– Ты похудел, Альбус. И что у тебя с волосами? - беспокоится она.

Альбус вздрагивает, в темных глазах мелькает изумление, и он, вместо того, чтобы ответить, сам спрашивает её:

– Как тебя зовут?

Она не может удержаться от улыбки. Он в своем репертуаре. Альбус иногда любит сделать вид, что не понимает ее, а потом, посмеиваясь, наблюдать, как она с жаром ему что-нибудь объясняет. Она заводится, кричит, яростно сверкает на него глазами, жестикулирует, а он улыбается и молчит. «Любуется» – так он любит оправдываться потом.

Или, например, он может притвориться, что на него наслали проклятие, и он не помнит, кто она такая. Расколдовывание обычно превращается в целое представление и чаще всего заканчивается в постели…

Сердце щемит от нежности.

– Меня всё еще зовут Минерва, милый, – отвечает она с улыбкой, намекающей на то, что она разгадала его притворство, и видит на лице Альбуса растерянное выражение.

Голова кружится, в глазах темнеет, и перед тем, как потерять сознание, она успевает услышать, что Альбус зовёт какую-то Гермиону.



Глава 40.



– …тебе мало?! Оставь её в покое! – звук знакомого голоса прорвался сквозь чуткий предрассветный сон, и Гермиона слабо шевельнула ресницами, раздумывая, стоит просыпаться или нет. Через несколько мгновений она узнала говорящего: Северус. Притом очень-очень сердитый. Было приятно осознавать, что сердитый не на неё. Интересно, на кого это он шипит с утра пораньше? И что было с ней вчера? И почему всё как в тумане?

– Ты не понимаешь… У меня не было другого выхода! – услышала Гермиона другой голос, от которого в животе немедленно образовалась неприятная пустота.

Вот тут воспоминания разом хлынули на Гермиону, словно где-то в голове выдернули пробку. Обряд, вереница появляющихся и исчезающих призраков, поцелуй и странное воздействие, которое оказывал на неё Вулвертон. Темные волосы Беллатрикс Лестранж, змеями струящиеся по спине и плечам… Чужие мысли. Чужая боль. Она помнила их сейчас совершенно отчетливо. Мало того, кажется, вчера она всерьёз считала себя Минервой Макгонагалл и называла Северуса Альбусом. И еще Гарри. Он вернулся. И, скорее всего, после ее вчерашнего «выступления» думает, что она сошла с ума… Гермиона мысленно заcтонала.

– Северус, ты делаешь мне больно! – полузадушено проговорил Вулвертон.

Гермиона поняла, что она обязательно должна посмотреть, что такого делает с ним Северус и нельзя ли это взять на вооружение, но для этого ей придется прекратить притворяться спящей. Она открыла глаза.

Северус стоял, притиснув мистера Вулвертона к стене, вцепившись руками ему в горло. Вулвертон был бледен, взъерошен и, похоже, растерял большую часть своей уверенности, потому что даже не пытался сопротивляться – руки его безвольно свисали по бокам. Смотреть на это было удивительно приятно.

– Если ты его задушишь, считай, что мы с тобой в расчете за Мунго, – сказала Гермиона, с каким-то холодным, ясным чувством сознавая, что она почти не шутит.

Не отнимая рук от шеи Вулвертона, Северус резко обернулся.

– Как тебя зовут? – быстро спросил он.

– Снова Гермиона, – она уселась в кровати, подсунув под поясницу подушку. – Я в порядке, Северус.

Снейп разжал руки. Вулвертон облегченно выдохнул и потер шею, опасливо глядя на Северуса. Потом нахмурился и перевел озадаченный взгляд на Гермиону.

– Почему «снова Гермиона»? – спросил он.

– Потому что вчера вечером она была уверена, что её зовут Минерва, а меня – Альбус! – рявкнул Северус.

Вулвертон устало провел рукой по лицу и тяжело опустился в кресло.

– Кажется, я немного не рассчитал, – расстроено пробормотал он, втянув шею в плечи.

Еще вчера утром его ужимки могли бы ее растрогать, но не сейчас. Только не после того, как она узнала, что он сотворил с Минервой Макгонагалл.

– Немного?! – взорвался Северус. – Ты вообще отдаешь себе отчет, что ты делаешь?! И с кем! Эта девочка не имеет навыков даже минимальной ментальной защиты! Я уж не говорю о том, по какому такому праву ты ее заставляешь себе подчиняться! Скажи спасибо, что она пришла в себя, иначе бы я действительно не побрезговал придушить тебя, мразь!

Вулвертон поморщился.

– Северус, ты не должен мне угрожать, – мягко сказал он. – Это неправильно. Когда-нибудь ты это поймешь и пожалеешь.

Глаза Северуса превратились в острые точки, а губы побелели от гнева.

– О чем я действительно жалею, так это о том, что ты когда-то появился в моей жизни. И в маминой.

Вулвертон вздохнул:

– Если бы Эйлин не была такой взбалмошной и упрямой, – при упоминании имени матери у Снейпа от злости заходили желваки, – всё могло бы закончится по-другому… Я бы очень хотел, чтобы всё закончилось по-другому, – в голосе Вулвертона звучала неподдельная печаль, а глаза подозрительно блестели. – Верю, что в смерти она нашла успокоение, и там, где она находится сейчас, ей хорошо… – Вулвертон что-то смахнул со щеки.

Снейп треснул кулаком об стену и прорычал:

– Прекращай этот дешевый спектакль! Забыл, с кем говоришь? Это я вынул ее из петли! Знаешь, что происходит с человеком после удушения?! Рассказать?

Гермиона почувствовала тошноту. Вулвертон посерел и еле слышно сказал:

– Не надо, Северус.

В комнате повисло тяжелое молчание. Вулвертон с пустым лицом стоял, уставившись в никуда. Северус крутил в руках волшебную палочку, потом повернулся к Гермионе и впился в нее глазами. Было видно, что он на взводе, и одно неосторожное слово могло послужить спусковым крючком. Она знала, чего он от нее хочет… Чтобы она подтолкнула его, позволила ему утолить свою ярость. Но как бы не относилась Гермиона к Свидетелю, переступить через себя она не могла…

– Уходите, – сказала она Вулвертону. Он вскинул голову, изучая ее лицо. – Уходите. И не ждите меня у Лестранжей в ближайшее время – я по горло сыта всеми вами и вашей ложью.
– Я никогда тебе не лгал, – холодно возразил Вулвертон.
– Но и всей правды не говорили.
– В этом я ничем не отличаюсь от людей, – он пожал плечами и посмотрел в сторону Снейпа. – Думаешь, он искренен с тобою?
– Довольно! – вмешался Северус. – Если ты немедленно не уберешься отсюда, пеняй на себя.
– Как вам будет угодно… До встречи, Старшая, – сказал Вулвертон и мгновенно растворился в воздухе.
Снейп досадливо сунул палочку в складки мантии.
– Как ты с ним справляешься? – вырвалось у Гермионы. – Вчера ему стоило лишь на меня посмотреть, и я пошла за ним, как овца на веревочке. Я боюсь, что скоро стану похожа на Одри Лестранж, – пробормотала она.
– Я много лет совершенствовал свои навыки оклюменции, и даже такому опытному в ментальных искусствах волшебнику, как Вулвертон, очень нелегко подавить мою волю. Другое дело ты. Хотя ты довольно упряма, – Гермиона нахмурилась, но потом решила принять эти слова за комплимент, – хотя ты довольно упряма, такому виртуозу ничего не стоит подчинить тебя. Тем более, над тобой провели какой-то ритуал. Видимо, он усиливает твою, так скажем, восприимчивость к желаниям этого мерзавца.
Гермиона вспомнила, как «этот мерзавец» поцеловал её в конце обряда и что она при этом чувствовала, и с досады прикусила губу.
– И он всегда будет иметь надо мной такую власть?
Снейп скрестил руки на груди и медленно подошёл к постели.
– Как я сказал, ты упряма. Возможно, если ты каждый раз будешь сопротивляться, то постепенно научишься сбрасывать его морок. – Он потер переносицу и остро взглянул на Гермиону. – Хотя я догадываюсь, что на женский пол его харизма оказывает убойное воздействие – этот джентльмен, как оказалось, держит в кармане ключи от вечной молодости, кроме того, достаточно смазлив, загадочен и к тому же умеет показывать фокусы.
– Харизма? – Гермиона пренебрежительно пожала плечами. – Когда он не пытается играть мною, я не чувствую в нем никакой харизмы. Вечная молодость интересна разве что Волдеморту. Внешность – вообще дело вкуса. Что же касается загадочности и фокусов… я знаю одного человека, который не менее загадочен и умеет разлить по флаконам известность, сварить триумф и заткнуть пробкой смерть. Мне больше по душе такие фокусы.
– Вот как, мисс Грейнджер? – уголок его рта дёрнулся, а глаза блеснули. – Вы мечтаете об известности, вы жаждете триумфа?
– Мне неудобно объяснять вам, мистер Снейп, чего я желаю, когда вы вот так возвышаетесь надо мною, – тихо сказала Гермиона. Видно было, что Северуса понемногу отпускает.
– Тогда я присяду, если ты не возражаешь, - сказал он мягко.
Она улыбнулась и кивнула. Снейп опустился на край постели, не сводя с нее внимательного взгляда.
– Известность – неплохая штука, когда умеешь с ней справляться; триумф, наверное, тоже, но всё теряет смысл, когда не с кем поделиться радостью от своих побед. Так что, пожалуй, нет – я не мечтаю об известности и не жажду триумфа.
Гермиона с необычной для нее педантичностью разгладила одеяло на коленках, надеясь, что он не заметит, что она нервничает. Она неоднократно пыталась вообразить, каким он будет, их первый раз, но воображение пасовало – слишком уж отчужденно всегда держался Снейп. Но сейчас, она чувствовала, всё изменилось: наклон головы, мерцание глаз, губы, которые больше не сжаты в тонкую линию – все это говорило само за себя. Желание явственно читалось в его взгляде.
– Чего же тогда ты хочешь? – вкрадчиво спросил Северус, придвигаясь к ней ближе. Она уже могла чувствовать его дыхание на своей щеке; его пальцы скользнули по простынке и деликатно, но настойчиво вплелись в её пальцы.
– Угадай, – прошептала Гермиона и, не в силах больше сдерживаться, потянулась к нему.
Их губы встретились. И это было еще лучше, чем в первый раз. Скованность пропала, и Гермиона, задыхаясь, горячо отвечала, а потом нападала сама, и ей поддавались, чтобы потом взять реванш к их обоюдному удовольствию.
– Надеюсь, я тебя правильно понял, мисс Грейнджер, – усмехнулся Снейп, отрываясь от нее, чтобы перевести дыхание. – Иди сюда!
– Я и так уже здесь, Северус, – засмеялась Гермиона, отбрасывая одеяло в сторону и обвивая руками его шею.
– Тогда еще ближе. И немедленно! – Снейп крепко прижал ее к себе, и через тонкую ткань ночной рубашки она чувствовала только ткань его мантии. А хотелось… хотелось его самого! Она досадливо застонала.
Снейп немного отстранился и вопросительно взглянул на неё.
– Ненавижу твою мантию!
– Думаешь, сняв её, я не потеряю в твоих глазах бóльшую часть своей загадочности? – усмехнулся он, касаясь её волос.
– Зато прибавишь в привлекательности! – горячо заверила его Гермиона, потеревшись головой о его руку.
– Не думаю, что мои синяки могут кому-то показаться привлекательными, – пожал он плечами.
– Можешь считать меня странной, но я мечтаю попробовать каждый из них на вкус, – ей стоило огромного труда сказать это вслух, но дело того стоило – Снейп с рекордной скоростью избавился от одежды и как подкошенный упал на постель рядом с Гермионой. Его рука случайно приземлилась точно в районе Гермиониной груди, а поскольку Северус по натуре был исследователем, то вскорости ее ночная сорочка болталась где-то на талии, а сама Гермиона плавилась от его прикосновений. Контраст между его горячими губами по всему телу и прохладным воздухом комнаты был восхитителен.
– Да, ты странная, но мне нравится твоя странность, – пробормотал Снейп. – Не хотелось бы, чтобы она когда-нибудь прошла.
У него на лице при этом было написано легкое удивление, и она поняла, что он случайно высказал вслух то, чего, возможно, и не собирался ей говорить.
– Я не знаю, что такое ты должен сделать, чтобы она прошла! – простонала Гермиона, откидываясь на подушку.
– Например, прямо сейчас встать и пойти варить перечное зелье, – предположил Снейп, обводя языком её сосок.
– У меня негде варить зе… а-а-а-ах… Северус, пожалуйста…
Сейчас она уже не знала, чего больше хочет: чтобы он повторил еще раз или… Как хорошо, что не надо ничего решать.
– Боюсь, что сегодня мы сделаем это очень быстро, – шепнул ей Северус, скользя ладонями по её бедрам. – У меня давно никого не было.
– Ничего, потом можно повторить, – отозвалась Гермиона. Она и сама больше не могла ждать. – Ну же, иди сюда!
– Я и так уже здесь, – повторил Снейп её собственные слова и одним смелым движением вошел в неё.
– Тогда еще ближе! – выдохнула Гермиона, подаваясь ему навстречу. И снова стала свидетельницей того, как Северусу Снейпу изменила его выдержка. Совсем.
…Когда она вновь обрела некоторую связность мыслей и заставила себя открыть глаза, то обнаружила, что лежит, уткнувшись носом в шею Северусу.
– Я так их и не попробовала, – прошептала она. – Синяки.
– Не отчаивайтесь, мисс Грейнджер, я с удовольствием предоставлю вам такую возможность, позвольте мне только перевести дух.
– А как скоро ты его переведешь? – заинтересовалась она.
– Если ты и дальше будешь так ерзать по мне, то очень скоро.
Чуть позже она убедилась в том, что Северус Снейп держит свои обещания…
***


Ни в этот день, ни на следующий Драко в доме на Миднайт плейс не появился.

Нельзя сказать, что это очень расстроило Гермиону. Жизнь, казалось, повернулась к ней новой гранью. Она обнаружила, что способна забыть про Лестранжей, про Фишера и Мунго, про полгода без магии. Даже обычные домашние дела превратились в удовольствие, потому что она все время ощущала присутствие Северуса. А он наслаждался тем, что можно было на некоторое время расслабиться – вдвоем они сплели еще один слой хитроумных охранных чар вокруг квартиры. Колдовать вместе, в две палочки, чувствовать, как твоя магия сливается с магией другого человека – это изысканное, почти чувственное удовольствие она открыла для себя только сейчас. Гермиона спросила Северуса, почему в Хогвартсе, где они постоянно все вместе упражнялись в чарах, она никогда не испытывала ничего подобного. Он не стал отвечать, лишь бросил на нее красноречивый взгляд, отчего она вспыхнула и опустила глаза.

Иногда он настолько погружался в какие-то свои мысли, что не сразу реагировал, когда Гермиона к нему обращалась. Первое время ее это слегка обижало, но потом, как следует подумав, она решила, что это признак того, что он чувствует себя в безопасности, раз позволяет себе настолько расслабиться. Они никогда не говорили об этом вслух, но Гермиона откуда-то знала, что для него, как и для нее, последние два дня стали новым необычным опытом. Она гнала от себя мысли о том, сколько продлится этот штиль. Вряд ли долго – слишком неустойчивым был мир вокруг них. Мир, от которого они на время отгородились.

Через пару дней она вспомнила, что было бы неплохо сходить на работу. Это была настоящая пытка – вылезать в промозглый февральский день из теплой постели, где она наконец-то была не одна. Северус не спал, просто лежал и сонно смотрел, как она одевается.

– Обещай, что если за тобой придет Драко, ты дождешься меня, чтобы попрощаться, – попросила Гермиона.

– Хорошо, – хриплым со сна голосом пообещал Снейп и с головой нырнул под одеяло.

***

Пока Гермиона добиралась до работы, она думала, как объяснить Фишеру, почему она увольняется. Рой по натуре любопытен и, кажется, считает, что в некотором роде ответственен за неё. Магглорожденная ведьма, лишенная силы, без связей и родственников – её увольнение будет выглядеть странно, если не подозрительно. Всего несколько месяцев назад она была готова на всё (ну почти на всё), чтобы получить работу в Мунго. Северус сказал, что Рой заходил к ней домой, столкнулся с только что приехавшим Гарри и пытался что-то у него выведать. Гермиона усмехнулась: это вполне в стиле Роя – в любой ситуации искать выгоду и вербовать союзников. Интересно, зачем он приходил?.. Кстати, можно сказать ему, что она увольняется потому, что вернулся Гарри и предложил ей помощь. Пусть думает, что хочет, лишь бы не связал побег Северуса с ее уходом из Мунго. Хотя этот вариант тоже можно обыграть... Есть ещё Лоренс Эшби – уж тот-то точно догадался, что к чему. Но он всегда держал язык за зубами, и вряд ли побежит в аврорат делиться своими догадками. Коди Фостерс. Коди настолько поглощен собой и своей двойственной природой, настолько не от мира сего, что его можно не опасаться.

Гермиона бы могла подождать с увольнением еще некоторое время – когда история с необъяснимой темнотой в клинике Святого Мунго и побегом опасного преступника Северуса Снейпа немного подзабудется. Но она так устала притворяться беспомощным сквибом, выполнять самую черную работу и терпеть выходки Фишера…

А что она будет делать дальше? Сбережений у нее практически нет, а жить в Провансе на деньги Лестранжей очень не хочется… Гермиона уговаривала себя, что это временно. Она обязательно подыщет себе какое-нибудь занятие. В конце концов, она снова способна колдовать, и у нее самый высокий выходной балл по зельеварению за последние одиннадцать лет. Она найдет работу и не будет ни от кого зависеть. Хотя от одного человека она согласилась бы зависеть, но он и сам находится в неопределенном положении…

Скорее всего, Вулвертон будет недоволен. Они об этом с ним не говорили, но, судя по всему, подразумевается, что Старшая ведьма должна безвылазно сидеть дома. Однако Гермиона надеялась, что его удастся уговорить не препятствовать ей. Северус, кажется, имеет на него некоторое влияние – вот еще одна загадка… То ли Вулвертон чувствует перед ним вину за гибель Эйлин, то ли просто боится человека, на которого не действуют его ментальные штучки.

Тут Гермиона вспомнила о том, о чем не вспоминала целых два дня благодаря Северусу, его своеобразному чувству юмора, который она уже почти научилась понимать, его руках, нежных и в тоже время настойчивых, его… Ах, ладно!


***

Фишер встретил её хмурым видом.

– Помнится, я отпускал тебя на день, а не на три. Прогуливаем?

– Теперь это уже неважно, – сказала Гермиона. – Я увольняюсь, Рой.

– Что это еще за новости?! Или ты таким образом даешь понять, что тебе пора прибавить жалование? – подозрительно спросил Фишер.

– А что, помогло бы? – ей было любопытно, до каких пределов простирается его жадность – хотя он предпочитал называть это экономностью.

Фишер задумался на пару секунд.

– Восемь галеонов сверху – больше дать не могу.

Гермиона улыбнулась: для Фишера добавить кому-то к жалованью восемь галеонов означало проявить неслыханную щедрость.

– Спасибо, Рой, но я на самом деле хочу уйти с этой работы. Я больше не могу. Каждый раз, когда здесь что-нибудь случается, меня начинает терзать аврорат. Это здорово действует на нервы, знаешь ли… Они не усмотрели за Снейпом, а виновата почему-то санитарка! Сколько можно?!

– Согласен, это неприятно, – кивнул Фишер. – Поэтому я и дал тебе пару дней отдохнуть. Но это не повод бросать все очертя голову. Или ты решила вернуться к магглам?

– Нет. Просто… – она сделала паузу, словно раздумывая, говорить или нет, – теперь здесь Гарри, и он что-нибудь придумает. Не даст мне пропасть.

– Значит, девчонка Уизли обломалась? Я помню, как она за ним бегала в школе…

– М-м-м? – не поняла Гермиона.

– Я так понимаю, вы с ним… вместе. В принципе, я так и подумал, когда обнаружил его в твоей квартире.

Гермиона неопределенно пожала плечами.

– Вроде того.

– Всегда знал, что ты хваткая девчонка! – ухмыльнулся Фишер.

Гермиона не очень поняла, почему это она хваткая.

– Так ты не сердишься? Что я ухожу, и вообще… – спросила она.

– Конечно, я бы предпочел, чтобы ты осталась, но кто я такой, чтобы тягаться с этим парнем? – Фишер откинулся на спинку стула. – Наследство Поттеров, наследство Блэков… Твой Гарри – один из самых состоятельных людей в Британии. Держи его крепче.

– Однако за ним охотится Тот-кого-нельзя-называть, – возразила Гермиона.

– Ну не за тобой же, – хмыкнул Фишер. – Поттер так и не вступил в Орден?

– Орден? – переспросила Гермиона.

– Орден Феникса. Не делай вид, что ты о нем не слышала! – Фишер закатил глаза. – Его основал Дамблдор два десятка лет назад.

– Если ты думаешь, что директор посвящал нас, обычных студентов, в такие дела, то ты ошибаешься, Рой. Возможно, Гарри, который с ним общался, что-то и знает об этом ордене, но не я.

Фишер недоверчиво посмотрел на нее.

– В школе вы трое были не разлей вода. Наверняка, Поттер вам с Уизли всё рассказывал.

Гермиона думала, что Рой разозлится на нее из-за увольнения, но что ее будут расспрашивать про орден Феникса, она совершенно не ожидала.

– В общем, так оно и было – Гарри всегда делился с нами. Но в том-то и дело, что ни про какой орден он не упоминал.

– Парень-то себе на уме, – пробормотал Фишер. – Ну да Мерлин с ним… – Он оглядел Гермиону и спросил: – Как же твое лечение? Эшби сложил руки?

– Он говорит, что для выздоровления требуется время, а он, со своей стороны, сделал все, что мог, – на ходу сочиняла Гермиона. – Я решила провести это время не в такой нервозной обстановке. Кстати, Рой, зачем ты позавчера приходил ко мне домой?

– Хотел кое-чем похвастаться, – хитро улыбнулся Фишер.

– Похвастайся сейчас, – предложила Гермиона.

– Уже не хочу. Узнаешь из газет – как все.

Наверно, Фишеру хотелось, чтобы она его поуговаривала подольше… Обойдется. У нее нет времени – хочется скорее вернуться домой.

– Ну хорошо. Раз ты не хочешь говорить, я просто тебя поздравляю. С тем, чем ты хотел похвастаться.

– Спасибо, – он кивнул и небрежно сказал: – Я бы не хотел совсем терять с тобой связь. Надеюсь, вы с Поттером посетите скромное торжество в честь… в честь того события, о котором ты скоро узнаешь.

– Мы очень постараемся, – дипломатично ответила Гермиона.

– Я пришлю сову с приглашением. – Фишер что-то быстро начеркал на бумажке и расписался. – Отнеси это в Гринготс, и тебе выдадут выходное пособие.

Она перегнулась через стол и поцеловала его в щёку.

– Спасибо, Рой.

Фишер махнул рукой:

– Иди уж, а то я передумаю тебя отпускать…

***

Выйдя от Фишера, Гермиона в нерешительности остановилась. Ей следовало бы зайти к Лоренсу Эшби – хотя бы попрощаться. Пусть не он вернул ей способность колдовать, но все это время Эшби был единственным человеком в Мунго, с которым она могла говорить более-менее свободно. Ларри по мере сил старался смягчать наскоки Фишера, которые тот позволял себе, когда у него было боевое настроение. Ларри своими меткими замечаниями мог поднять ей настроение. И Ларри сделал выбор в её пользу, скрыв от авроров, что она излечилась. Простая благодарность требовала пойти сейчас к нему. Но Эшби был любопытен и чересчур догадлив, и Гермиона опасалась, что своими вопросами он поставит её перед выбором: лгать ему или не лгать. Она слишком уважала Эшби, чтобы обманывать его, и не хотела бы обидеть – ведь он был чуток к неправде, и наверняка поймет, что она с ним не откровенна. Но уйти, не увидевшись с ним, ей не позволяла совесть, а постучаться в дверь его кабинета – осторожность и опасение навредить Северусу.

Она покрутила на пальце кольцо Малфоев, и подумала, что не может взять и уйти просто так.

Гермиона поднялась на следующий этаж и очень робко поскреблась к Эшби – на двери висело грозное объявление «Не беспокоить!». Зная Ларри, она предположила, что, скорее всего, он занят медитацией – так он называл свое состояние, когда ему не хотелось никого видеть. Это случалось довольно часто, и нередко в приемное время. Ни Фишер, ни Главный целитель не могли заставить его принять больного, когда к Эшби приходило «медитативное» настроение. Он был уникальным специалистом в своей области и вовсю этим пользовался.

Возможно, на ее голову сейчас обрушится шквал упреков в неуважении, либо он просто отвернется от нее, как обиженный Косолапус, которому насыпали в миску не того корма, который он любит.

– Мистер Эшби? – позвала она, тихо проскальзывая в комнату.

– Чем обязан, мисс Грейнджер? – сердито спросил он, откладывая перо.

– Хотела попрощаться – я оставляю работу.

– Лучше бы вы хотели извиниться! – недовольно пробурчал Эшби.

– Извините, что нарушила ваше уединение, – немного обиженно сказала Гермиона, задетая столь холодным приёмом.

– Не в этом дело! – раздраженно воскликнул Эшби.

Иногда разговоры с Эшби превращались в тест на сообразительность. И, наверное, сейчас Гермиона его завалит. Но спрашивать, за что, не позволяли правила игры.

– Меня не было три дня, и вам пришлось обедать тет-а-тет с мистером Фишером? – выдвинула предположение Гермиона.

Ларри тяжело вздохнул:

– Пришлось призвать всё своё ангельское терпение, чтобы выдержать его тоску по сбежавшему Снейпу. Знаете, у меня закралось подозрение, так ли уж наш дорогой Рой гетеросексуален, как нам тут всячески демонстрирует – слишком уж вдохновенно он его проклинает. Рой никогда не отличался сдержанностью в выражениях, но в последние дни он превзошёл сам себя. И, скажу я вам, такая навязчивая фиксация на объекте может быть признаком состояния депривации, которая и вызывает агрессию. Согласитесь, в моих словах есть смысл?

– Да, – пролепетала Гермиона, сраженная его железной логикой. При мысли, что Фишер может иметь такие виды на Северуса, ее замутило.

Взглянув на ее растерянное лицо, Эшби рассмеялся:

– Я пошутил. Фишер гетеросексуален, как племенной бычок. И столь же изыскан, – ехидно добавил он.

Гермиона облегченно вздохнула.

– Но я обижен на вас вовсе не из-за того, что вы меня бросили.

– Я сдаюсь – иначе Гринготс закроется, и я не успею получить расчет, – она показала ему чек, который ей выписал Фишер.

– Так это не было попыткой отвлечь меня – вы и вправду увольняетесь? – спросил Ларри. Гермиона кивнула. – Значит, достигли своей цели и ухóдите?

– Именно так. Не вижу причин и дальше терпеть Фишера.

– А ведь он неплохо к вам относился.

– Еще бы! Я у него вроде курицы, несущей золотые яйца, – в сердцах сказала Гермиона.

– Что вы имеете в виду? – прищурился Эшби.

– Ликантропное зелье.

– Ах вот как… – протянул Ларри. – Но кто тогда автор? Не вы же?

– Разумеется, не я. Угадайте, мистер Эшби, это просто.

Глаза Ларри расширились.

– Неужели Снейп?!

Гермиона кивнула:

– Я вам ничего не говорила.

– И Снейп знает?

– Нет, – сглотнув, прошептала Гермиона. Эшби опять разговорил её. Ладно. Пусть хотя бы один посторонний человек знает, кто истинный автор усовершенствованного ликантропного зелья. – Ларри, пожалуйста, не говорите об этом с Фишером. Мы с ним заключили сделку, и я получила всё, о чем мы договаривались. Мне не стоило вообще вам об этом говорить, но…

Эшби сморщил нос, и уголки его губ опустились. Он взглянул в окно, потом посмотрел на свои ухоженные руки.

– Я не лезу в чужие дела – своих хватает. Но все это выглядит очень некрасиво, я бы даже сказал, непорядочно, – тут он пристально взглянул на Гермиону, – направо-налево раздавать то, что тебе не принадлежит…

Гермиона вздрогнула, словно её ударили. В глазах защипало.

– Ларри, я… я сделала это не ради себя! Правда! Я бы никогда… Иногда бывают такие ситуации, когда хорошего выхода просто не существует. Как ни делай, все равно заденешь чьи-то интересы… Приходится выбирать между большим и меньшим злом…

– Большее зло, меньшее зло… это всё дешевая демагогия, – отрезал Эшби. – Как вам вообще пришло в голову распоряжаться чужой собственностью?!

– Хорошо, я расскажу, как мне пришло это в голову! – слова прозвучали резче, чем ей хотелось. Да, отчасти Ларри прав. Но лишь отчасти. Он живёт в своем благополучном мирке и может позволить себе иметь чистую совесть, может брезгливо морщить нос на окружающее несовершенство. – Почему больные ликантропией должны ждать, когда власти прекратят преследовать Снейпа (если вообще прекратят), и он сможет опубликовать свою работу и запустить изготовление модифицированного зелья на поток?! Эти люди стареют вдвое, если не втрое быстрее, чем здоровые люди, раз в месяц их жизнь превращается в ад, они поражены в правах, потому что находятся под надзором Министерства магии и не имеют свободы передвижения. Им крайне тяжело найти работу, тяжело социализироваться – они опускаются и превращаются в изгоев. Один из моих преподавателей в Хогвартсе был оборотнем. По понятным причинам он это не афишировал. И именно профессор Снейп сделал это обстоятельство достоянием гласности. В результате оборотень лишился работы. У меня был выбор: реально помочь им или продолжать уважать авторские права Северуса Снейпа. Вы знаете, что я выбрала. Рой – энергичный человек, никто другой не провернул бы это всё так быстро. Больные, которые наблюдаются в Мунго, уже принимают модифицированное зелье. Среди них есть дети… А мой бывший профессор, который болен ликантропией, получает зелье бесплатно – такая была моя выгода от сделки.

Эшби задумчиво покусал губы:

– Мне искренне жаль, что вам пришлось делать такой выбор. Однако всё это можно было сделать иначе.

– Как, например?

– Опубликовать результаты анонимно. Не приписывать их Фишеру. Вам не приходило это в голову? – он почти сочувственно заглянул ей в глаза.

Гермиона сглотнула. Действительно. Но…

– Разве взялся бы Фишер за изготовление зелья так охотно, если бы просто прочитал о нем в статье? – это был риторический вопрос.

– Тем более что он практически не читает научные публикации, – фыркнул Эшби. – Да, было бы труднее, но зато вам бы не было в чем себя упрекнуть. У меня такое впечатление, что вы частенько действуете, не подумав как следует.

– Вы ещё с Гарри не знакомы! Считается, что импульсивность присуща всем гриффиндорцам.

– Это не оправдание. Вам следовало бы с кем-нибудь посоветоваться, прежде чем принимать такие решения – не со своими друзьями, а с кем-нибудь постарше.

Гермиона вздохнула:

– Был у меня такой знакомый, он помогал мне, но оказалось, что он всего лишь преследовал собственные цели. Но что я вам жалуюсь, я ведь не за этим сюда пришла. Хотела поблагодарить за все, что вы для меня сделали.

– Вам не за что меня благодарить – я всего лишь хранил целительскую тайну, – махнул рукой Эшби. – Иначе мне придется благодарить вас за то, что вы выручили мою безмозглую крестницу. А я, честно говоря, не очень-то люблю благодарить.

– Если бы Панси была безмозглой, декан Слизерина никогда бы не назначил ее старостой, – улыбнулась Гермиона. – Мистер Эшби, а ведь вы так и не сказали, чем же я перед вами провинилась…

– Могли бы предупредить по старой дружбе, что собираетесь устроить тут бедлам – я бы скорректировал свои планы на день! – возмущенно воскликнул он, словно вспомнив, что ему полагается обижаться. – Впрочем, когда стало ничего не видно, я решил, что глупо терять время, бессмысленно пялясь в темноту, и вздремнул на смотровой кушетке, как следует заперев кабинет. Мне снилось что-то приятное. Но господа из аврората разбудили меня на самом интересном, начав барабанить в дверь! – ворчливо пожаловался Эшби.

– Мне очень жаль, что по моей вине вы не смогли досмотреть сон, – сказала Гермиона, пытаясь не засмеяться.

– Извинения приняты, – важно сказал Эшби. – Что ж, я не буду спрашивать, что это было такое. Предполагаю, что это что-нибудь из арсенала твоих новых родственников. Должен заметить, что вышло очень ловко – я не видел кончика собственного носа.

– Ларри, я не устаю удивляться вашей проницательности, – когда он хотел, он мог быть очень милым. Гермиона подумала, что, видимо, это – отличительная черта Малфоев, чьим родственником по материнской линии являлся Эшби.

Целитель вынул из внутреннего кармана брегет и бросил взгляд на циферблат.

– Так. Плакать при прощании не имеет смысла – мы в скором времени встретимся на крестинах у Панси. У нее вчера родились близнецы.

– Поздравляю! – воскликнула Гермиона. – Ну и как она?

– Еще больше задирает нос, – хмыкнул Эшби. – Каждая новоиспеченная мамаша считает, что родив, она совершила нечто необыкновенное. Сами увидите.

– Думаете, я получу приглашение?

– Я удивлюсь, если нет! Простите, Гермиона, но через семь минут ко мне должен прийти интересный больной…

Он наклонился и поцеловал ей руку.

– До встречи. И спасибо за всё, Ларри!

Едва она оказалась в коридоре, как ей ужасно захотелось домой. В Гринготс можно сходить и завтра. Или послезавтра…

***
По дороге домой Гермиона перебирала в памяти разговор с Эшби. А ведь в качестве советчика он предлагал себя, когда упрекал её в импульсивности! Но сказать об этом прямо посчитал ниже своего достоинства. Насколько его поведение было непохоже на манеру Вулвертона, который почти всё их знакомство играл роль доброго дядюшки, а на поверку оказался мерзавцем.

Показательно, как Эшби отреагировал на ее признание в манипуляциях с авторством ликантропного зелья. Ей стало не по себе. Кажется, пора признаться Северусу – чем дольше она тянет, тем тяжелее потом будет решиться сказать правду. Может быть, сделать это сегодня? Если она вообще застанет его дома…

Она остановилась у двери собственной квартиры, не решаясь войти. Там он или уже нет?

Он был там – сидел за столом и что-то писал. У Гермионы вырвался вздох облегчения.

– Что это? – Гермиона обняла его со спины и осторожно пристроила подбородок ему на плечо. Она услышала, как у Северуса перехватило дыхание.

– План эксперимента – пришёл в голову под утро, – небрежно сказал он.

– У тебя бессонница?

– Нет. Просто метка ныла, – поморщился Северус. – Так бывает, когда Лорд чем-то недоволен… Не ожидал увидеть тебя до вечера. Что-то случилось? – он ухватил ее за каштановую прядь, не желая отпускать от себя.

– Да, случилось! Поздравь меня – я больше не работаю в Мунго. И мне больше не надо терпеть Фишера!

– А он, похоже, считает, что ты души в нем не чаешь, – со снисходительным презрением заметил Северус, усаживая Гермиону себе на колени и окинув её каким-то странным, собственническим взглядом, от которого ей стало немного неуютно. Наверное, это должно было бы ей нравиться, а не настораживать, подумала Гермиона, но эта мысль не задержалась у нее в голове – слишком уж хорошо было сидеть вот так, ощущая спиной грудь Северус, прижавшись макушкой к его плечу.

– Тогда он ошибается – меня интересует совсем другой человек, – сказала она и, повернувшись, осторожно провела пальцем по его губам. Палец был немедленно пойман.

…Уже проваливаясь в сон, Гермиона вспомнила, что собиралась признаться. Она прислушалась к мерному дыханию Северуса, глянула, как подрагивают во сне длинные пальцы, и решила его не будить.


***
На следующее утро они проснулись от шума за окном. Оба синхронно отбросили одеяло и вскочили с палочками наготове, но оказалось, что это всего лишь сова, перетаптывающаяся на железном карнизе. Клацанье когтей по металлической поверхности сопровождал недовольный клекот.

Письмо было адресовано Гермионе.

– Меня приглашают на крестины парочки новорожденных Флинтов, – сказала она Северусу. – Ты не будешь возражать, если я на полдня оставлю тебя одного?

– Ничуть. Поработаю, наконец, – проворчал он, укладываясь обратно в постель. – Ты меня постоянно отвлекаешь!

– Мне почему-то казалось, что тебе это нравится, – невинно заметила Гермиона, закрывая окно за совой. Чувствительное место между лопатками жгло от пристального взгляда; она довольно улыбнулась и сделала вид, что смотрит на улицу.

Оставленный без внимания Снейп недовольно завозился и многозначительно кашлянул:

– Хмм… Разве я сказал, что не нравится? Иди-ка сюда…


***
Входя в многолюдный зал в доме Флинтов (молодые на время переселились в дом родителей Маркуса), Гермиона слегка оробела – она никогда раньше не бывала в гостях у чистокровных волшебников по такому торжественному поводу. Уизли – не в счет: у них все было всё просто и по-домашнему; в Норе она всегда чувствовала себя совершенно свободно. Здесь же собралось много незнакомых людей, и, возможно, некоторые из них не пустили бы магглорожденную волшебницу и на порог собственного дома. Флинты, насколько она поняла из рассказов Панси, были довольно-таки консервативной семьей… Интересно, что было бы, если бы она представилась не Гермионой Грейнджер, а Гермионой Лестранж? Возможно, вон та дама не окинула бы ее таким холодным взглядом, и официант, разносящий шампанское, не пронесся бы мимо…

Она огибала островки гостей, присматриваясь, не попадется ли хоть какое-нибудь знакомое лицо. И тут ее внимание привлекла знакомая рыжая шевелюра. Рон! Уизли-младший, немного ссутулившись, стоял посередине зала с растерянным видом, словно не знал, как тут оказался. Он стал еще шире в плечах, и Гермиона заметила, что иные девушки бросают на него заинтересованные взгляды. Увидев её, он расплылся в улыбке и обрадовано воскликнул:

– Гермиона!

По меньшей мере, человек двадцать обернулось, чтобы посмотреть на нее.

– Привет, Рон, откуда ты тут?! – она быстро чмокнула его в щеку.

– Панси почему-то решила меня пригласить. Чудно, скажи?! Весь седьмой курс Флинт мечтал начистить мне морду, а теперь я собираюсь напиться за его счет.

В этот момент из толпы вынырнул Маркус Флинт и, резко затормозив, пораженно уставился на них. Видимо, он не видел список приглашенных, догадалась Гермиона.

Флинт направился к ним. Не дав ему сказать и слова, Рон хлопнул молодого отца по плечу и объявил:

– Близнецы! Уважаю, мужик! Видать, ты так же классно делаешь детей, как и летаешь!

Вокруг послышались смешки.

– А что такого я сказал? – громким шёпотом спросил он Гермиону. – Мама велела мне быть вежливым.

Она прекрасно понимала, что этот небольшой спектакль он устроил по большей части для нее – чтобы развеселить.

– Спасибо, Уизли, – Флинт, наконец, обрел дар речи. – Стараюсь, как могу. Видел тебя на поле в прошлую среду. Неплохо.

– Здорово мы им наваляли, да?! – оживился Рон. – Кстати, после той игры меня пригласили в Лигу*.

– Соколы Фалмута? Пуляющие пушки? Падлмир Юнайтид? – заинтересовался Маркус.

Рон таинственно улыбнулся:

– Пока не имею права рассказывать, сам понимаешь. А про тебя ходят слухи, будто тренер из Торнадос подкатывал к тебе еще осенью…

Гермиона попыталась подавить зевок – разговоры о квиддиче всегда наводили на нее тоску.

– Маркус, а где Панси? – спросила она, перебив Рона.

– Кормит, – лаконично ответил Флинт.

– Здравствуйте, – негромко сказал кто-то у нее за спиной.

Она обернулась.

– Невилл!

Он мало изменился – разве что стал еще серьезнее, и на лбу появилась складка, которой раньше не было. Похоже, прошедший год тоже дался Невиллу нелегко. Гермиона мягко улыбнулась ему. Смешно сказать, но она все еще испытывала вину за тот случай в начале первого курса.

– Привет, Невилл! Не ожидала тебя здесь увидеть, – сказала Гермиона и сразу поняла, что сморозила глупость: он чистокровный волшебник, скорее это она тут совсем не к месту… «Боже, я, кажется, заразилась этой дребеденью про чистоту крови…» – мелькнуло у нее в голове.

Невилл не успел раскрыть рта, как Флинт сухо сказал:

– Лонгботтом – мой троюродный брат. Вполне естественно, что он приглашен на семейное торжество. «А вот почему здесь ты и твой рыжий дружок, я понятия не имею», красноречиво говорил его взгляд.

Гермиона почувствовала себя неловко. Но Невилл доброжелательно улыбнулся ей, и она взяла его под руку:

– Рональд, Маркус, поболтайте без нас, хорошо? – она потянула смущенного Невилла в сторону. – Ну их вместе с квиддичем! Я целую вечность ничего о тебе не слышала… Рассказывай, как у тебя дела.

Невилл пожал плечами.

– Ничего особенного: работаю в Кью Гарденс, провожу самостоятельные исследования...

– Королевские ботанические сады? Мама с папой часто водили меня туда в детстве. Но неужели в Кью Гарденс работают и волшебники? Много раз была там, но не видела ничего похожего на то, что разводила профессор Спраут в Хогвартсе.

– На то есть специальные чары, – добродушно усмехнулся Невилл. – Магглы просто проходят мимо наших теплиц, у них никогда не возникает желания туда войти.

– Да-да, я теперь припоминаю – было там две или три теплицы, которые мне очень хотелось посмотреть, но родители всегда отвечали мне, что там нет ничего интересного. И я думала, что схожу туда, когда вырасту. Но так и не сходила.


Невилл глубоко вздохнул, будто решаясь на что-то.

– Тогда я тебя приглашаю в Кью Гарденс. Надо же осуществить детскую мечту, - словно оправдываясь, пояснил он. – Но на следующей неделе не получится – я буду в Провансе.

– Где-где? – не поверила своим ушам Гермиона.

– В Провансе, а если точнее, то в Авиньоне – надо забрать одну старинную книгу по гербологии. А что?

Раз уж ей всё равно придется в ближайшие дни побывать в поместье Лестранжей, встреча с Невиллом могла бы стать прекрасным поводом смыться из ненавистного дома хотя бы на полдня. В Авиньоне она ни разу еще не была, хотя Николь звала её. А с Невиллом будет интереснее, чем одной – к Николь ей обращаться не хотелось: хотя у Гермионы не было доказательств, однако у нее сложилось впечатление, что Николь знала, зачем ее мать появляется в поместье, но предупредить Гермиону не пожелала – а еще называла себя сестрой! Грош цена такой сестре! Обидно, когда привязываешься к человеку и начинаешь считать его близким, а потом оказывается, что ничего подобного… Одри, скорее всего, возражать против ее свидания с Невиллом не станет – она неоднократно говорила, что Гермионе хорошо бы забыть о скомпрометировавшем себя семействе Уизли и общаться со старинными чистокровными семьями. Хорошо помнилось, как скрипела зубами Одри, когда Гермиона объявила, что собирается встречать Рождество в Норе. Конечно, Гермиона не обязана починяться старушке, но портить отношения не хотелось. А Свидетеля она и спрашивать не станет – неизвестно, что еще ему придёт в голову и как еще ему захочется испробовать на ней свои силы.

– Мир тесен, Невилл – я как раз на следующей неделе собираюсь к родственникам в Воклюз. Можем встретиться в Авиньоне, если хочешь.

Невилл порозовел – Гермиона подозревала, что она ему нравилась на четвертом курсе. И, наверно, девушки приглашали его на свидания не очень часто, а он их – и того реже, судя по его смущению.

– С-с-с удовольствием, – пробормотал он. – Я буду там во вторник и среду. Ммм, Гермиона, наверно, я должен за тобой зайти, да?

– Нет-нет, не надо! – переполошилась Гермиона. – Мои родственники – довольно замкнутые люди, так что не стоит. Давай встретимся прямо в городе у… у папского дворца, в среду в полдень, – она вспомнила самую знаменитую достопримечательность Авиньона.

– Да. Ладно. Хорошо. В полдень среды, – кивнул Невилл и посмотрел куда-то поверх плеча Гермионы. – Не знаешь, кто вон тот высокий мужчина рядом с Паркинсон? Я его где-то видел…

Гермиона обернулась.

– Это крестный Панси, мистер Эшби. Он – целитель, работает в Мунго. Наверное, там ты его и встречал… – предположила она и осеклась. Невилл не любил упоминать о своих визитах в клинику.

– Своеобразный человек, – пробормотал Невилл себе под нос.

Ларри, почувствовав, что на него смотрят, повернулся в их сторону. Увидев Гермиону, он поприветствовал ее легким кивком.

– Ты его хорошо знаешь? – спросил Невилл.

– Да. Можно сказать, что я протянула целых полгода в Мунго только благодаря Лоренсу Эшби.

– Почему протянула? Тебе не нравилось там работать? – удивился Невилл.

– Работать-то мне нравилось. А вот начальство не очень нравилось. Ты же помнишь Роя Фишера? У него очень авторитарная манера руководить. И до всего есть дело…

– Все познается в сравнении… Представь, если бы тебе пришлось работать под началом у Снейпа, – поежился Невилл.

– Я тебя уверяю, профессор Снейп писал бы свои доклады в Министерство самостоятельно! И не распускал бы руки, – с некоторой горячностью возразила Гермиона.

– Это уж точно! – хихикнул Невилл. – Мне даже трудно такое представить... по-моему, Снейпа кроме его драгоценных зелий вообще ничего не интересует.

Гермиона вспомнила про ликантропное зелье и нахмурилась. Она так ничего и не сказала Северусу.

– Ходят странные слухи, будто бы он сбежал из охраняемой палаты в Мунго, – спросил Невилл. – Это правда?

– Да.

У Невилла округлились глаза, и он хотел что-то ещё спросить, но тут его окликнула какая-то пожилая дама.

– Извини, я должен к ней подойти – старинная подруга бабушки. В среду увидимся!

***

Панси слегка раздалась в бедрах, черты лица стали мягче. Волосы отрасли, и она теперь собирала их в хвост. Но, слава Мерлину, хитринка в глазах никуда не делась. Гермиона с удовольствием наблюдала, как новоиспеченная мамаша принимает поздравления.

Гермиона оглянулась на Рона. Рыжик в чем-то горячо убеждал Флинта, который уже не выглядел недовольным. Гермиона вдруг поняла, как ей в последнее время не хватало общения и как, оказывается, она по всем ним соскучилась. Даже Флинт с его выдающимися зубами казался ей симпатичным.

Панси наконец удалось пробиться к Гермионе. Она встала напротив и, наклонив голову, некоторое время молча разглядывала подругу.

– Что?! – рассмеялась Гермиона.

– Грейнджер, у тебя ужасно довольный вид. Даже когда ты получила самый высокий СОВ за десять лет, ты так не сияла. Что происходит, признавайся!

– Просто очень рада всех вас видеть. Я встретила здесь Рона и Невилла Лонгботтома.

– Рыжий и ботаник – причина твоего счастливого вида? Что-то ты темнишь, дорогуша!

– Я уволилась из клиники и, если повезет, никогда больше не увижу Роя Фишера, – с воодушевлением сказала Гермиона. – Только ты да мистер Эшби способны до конца понять, как это здорово! Куда он, кстати, исчез? Только что был здесь.

– Он отправился домой – у дяди Ларри настроение меняется по десять дней на дню. Но он успел сделать мне подарок, прежде чем на него резко напала меланхолия, – Панси помахала какой-то бумажкой, похожей на банковский чек. – Скажи мне лучше, всё закончилось хорошо? Как там пр… кое-кто?

Гермиона замялась.

– Кое-кто живет у меня уже почти неделю, – призналась она.

– И?.. – Панси выжидательно уставилась на нее.

– Ну и… всё было, – выпалила Гермиона.

– Ага! Вот откуда этот вид сытой кошки! – ухмыльнулась Панси. – И как он?

– Панси, ты в самом деле хочешь это знать?! – возмутилась Гермиона.

– Маленькая ханжа! Ладно, расслабься. Но что он будет делать дальше?

– Он собирается к Драко, – совсем тихо сказала Гермиона. – Якобы прятаться надо на самом видном месте. Как по мне – не самая лучшая идея, но меня никто не спрашивает.

– Не спрашивают? На уроках тебя это не смущало. Помню, как бесился кое-кто, когда ты встревала в его объяснения со своими репликами.

– Сейчас он уже в таких случаях не бесится. Он просто… – Гермиона порозовела.

 Понятно, – хихикнула Панси. – Маркус делает точно так же. Не самый плохой способ, я считаю.

– Панси, а давно ты Драко видела в последний раз? – спросила Гермиона, понизив голос.

Панси нахмурилась.

– Да в тот день как раз, когда вы из Мунго ко мне аппарировали. Он что, с тех пор так и не появлялся?

– В том-то и дело… После разговора в моей квартире в тот же вечер он, вроде бы, отправился домой. Он собирался прийти за профессором на следующий день, но так и не пришёл. Что, если его поймали? Хотя зачем он им, если дело собираются закрыть?

– Чтобы выбить из миссис Малфой еще больше денег? – предположила Панси. – Если он не появится через три дня, пришли мне сову, я навещу Нарциссу. А ты пока наслаждайся.

– Наслаждайся?! Мой адрес есть в аврорском досье… И Рой Фишер его знает. Он уже приходил и чуть не наткнулся на кое-кого. Аппарировать из квартиры нельзя – там барьер вокруг дома. Так что я бы лучше поскучала в разлуке. А то живем, как на пороховой бочке, – у нее перехватило горло. – Если опять что-нибудь произойдет, я не выдержу!

Панси погладила ее руку и сказала:

– Не бойся, всё будет хорошо. Самое страшное уже позади.

***
Когда и на следующее утро Малфой не появился, Гермиона пожалела, что уволилась из Мунго. Наверняка ей удалось бы выпытать у Фишера, поймали ли Драко Малфоя. Северус тоже нервничал, но по-своему. Он молчал четыре часа подряд, и открыл рот, только когда увидел, что Гермиона читает учебник зельеварения.

– Это годится только на растопку камина, – заявил он, негодующе тряхнув головой. – Не оскорбляй свой интеллект чтением этой галиматьи!

– Этот учебник был у тебя в списке для седьмого курса, я точно помню! – возмутилась Гермиона.

– Большинству болванов, которые чудом ухитрились набрать баллы и попасть на продвинутое зельеварение, он подходит. Но не тебе, - отрезал Снейп.

– Ох, Северус, я обнаружила, что за полгода работы санитаркой кое-что подзабыла, – жалобно сказала Гермиона. – Мне, наверно, сейчас и такой учебник сойдёт.

Его взгляд смягчился.

– Я правильно понял, что ты хочешь еще раз попробовать поступить в Академию?

– Да, если Вулвертон не запрет меня у Лестранжей…

– Пусть только попробует… – недобро сказал Снейп. – Меня смущает другое: что, если история с потерей магии повторится?

– Вот за это можешь не беспокоится. У Старших ведьм проблем с магией не бывает – и себе хватает, и другим, – горько сказала Гермиона.

Снейп, мгновенно отреагировав на интонацию, остро взглянул на неё.

– Другим?! Ты хочешь сказать, что…

– Да, это моя основная обязанность – заботиться, чтобы мадам Лестранж не испытывала никаких затруднений по этой части. Причем об этом я узнала только после обряда.

– Жаль, что я не придушил его, когда он был здесь! – выплюнул Снейп.

Гермиона положила ему голову на плечо и вздохнула.

– Свидетель будет всегда – не этот, так другой… – Она помолчала, наслаждаясь его близостью. – И, знаешь, я уже начинаю скучать по Провансу. В тамошних местах особый воздух – глотнешь, и как пьяная… Хочется погулять по виноградникам – там уже весна, наверно, началась… Хочется пройтись по всем комнатам и зажечь огонь в каминах… Хочется накрыть на стол, и чтобы вся семья… О, Боже, что я говорю! – она спрятала лицо в ладонях и заплакала.

Снейп привлёк её к себе и тихо сказал:

– Мы что-нибудь придумаем, Гермиона. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

***
– … и я устал от вашей тупости и ненадежности, – вздохнул Волдеморт. – Сгиньте с глаз моих!
Упивающиеся смертью по одному покидали зал и аппарировали.
Выйдя одним из последних, Драко Малфой завернул за угол коридора и обессилено привалился к стене. Нет, это просто смешно! Он всякого ожидал от Тёмного Лорда, но не этого… Как он себе вообще это представляет? Многие упивающиеся получали гораздо более тяжелые задания, но – Драко был уверен – никто не получал настолько нелепого.
Сегодня Малфой-младший окончательно понял, что ошибался, когда считал себя свободным человеком. Грехи отцов действительно переходят на детей – иначе разве бы он оказался в таком дурацком положении…
__________
* «… в Лигу» – Рон имеет в виду British and Irish Quidditch League. Британская и Ирландская квиддичная лига образована в 1674 году; в нее вошли тринадцать лучших команд того времени.





Глава 41.

Глава 41
Лондон

Драко объявился на следующий день. Он объяснил свое отсутствие многодневным бдением у ног Тёмного Лорда. Снейп поинтересовался у крестника, обсуждают ли до сих пор в ближнем кругу происшествие в клинике Святого Мунго. Драко подтвердил, что разговоры идут, но никто ничего толком не знает.

Гермиона покосилась на Северуса, недовольная тем, что он ей ничего не сказал.

– Ты не спрашивала, – вывернулся Северус, правильно истолковав ее взгляд. – Кстати, Тёмный Лорд при мне назвал тебя неизвестным гением, – добавил он.

Драко нервно хихикнул, а Гермиона поморщилась:

– Какая честь для меня! – Она помолчала и задумчиво спросила: – А твоя тетка присутствовала на вашей «вечеринке»?

Драко замялся и кивнул.

– И она не вспомнила про Мглу Лестранжей? – поинтересовалась Гермиона.

– Ты плохо знаешь Беллатрикс, – заметил Снейп. – Если она и догадается, то будет приберегать информацию до особого случая или скажет Лорду наедине.

– Чтобы тётя Белла рылась в старых книгах! – воскликнул Драко. – Я вас умоляю! Всем темным заклинаниям, которые она знает, её обучил Тёмный Лорд – она сама хвасталась маме. Не думаю, что с этой стороны тебе чего-нибудь угрожает.

– Хорошо, если так, – выдохнула Гермиона.

Северус прищурился.

– А с другой стороны что ей угрожает? Ты сказал: «с этой стороны».

Драко пожал плечами.

– От Тёмного Лорда можно ожидать чего угодно, – изрёк он, избегая взгляда крёстного.

– Драко! – Снейп повысил голос. – Давай, рассказывай, что еще там случилось.

– С чего ты взял?

– У тебя всё на лице написано. Я жду чёткого и подробного изложения событий.

Драко вздохнул.

– Ну, у тёти Беллы был такой довольный вид, что Лорд просто не мог не заметить…

– И?

Драко нерешительно посмотрел на Гермиону, и она начала догадываться, о чём пойдет речь. Она кивнула, чувствуя, как внутри всё холодеет.

– Тётя похвасталась, что у них новая Старшая ведьма, которая творит чудеса с Силой. Лорд заинтересовался, и она… она назвала твоё имя.

У Гермионы подкосились ноги. Она до последнего надеялась, что Вулвертон что-нибудь предпримет, и Беллатрикс не сможет ничего рассказать Волдеморту. Выходит, всё, что Свидетель ей обещал – ложь? Хотя Северуса спасти удалось, в этом Вулвертон не соврал.

– И что Лорд? Какова была его реакция? – быстро спросил Снейп.

– Он… он удивился. Очень. Тётя сильно испугалась, что сболтнула лишнего и принялась ныть… Ну ты знаешь, про свою преданность и всё такое, дядя Рудольфус, видно было, тоже приготовился к самому худшему, но Лорд перевёл разговор на другую тему.

Гермионе больше всего сейчас хотелось устроить скандал Вулвертону, чтобы хоть как-нибудь заглушить липкий страх, который отвратительной медузой распластался в груди.

– И что мне теперь делать? – жалобно спросила она Северуса.

Снейп взял ее руку и стиснул. Гермионе очень хотелось прижаться к нему, но здесь был Драко.

– Ты – Лестранж, – неуверенно сказал Малфой. – Лорд старается не трогать чистокровных. И дядя Рудольфус просил за тебя.

– Он же меня никогда не видел, – удивилась Гермиона.

– Он любит свою дочь, – заметил Северус. – Они с Беллатрикс часто ссорятся из-за неё. Возможно, Рудольфус Лестранж еще помнит, что ты вытащила его дочь из Мунго.

– Надеюсь, его слова имеют вес для Вол… Лорда, – вздохнула Гермиона. Хорошо бы Драко ушел, и она смогла бы хоть как-нибудь отвлечься. Северус, кажется, догадался, о чём она думает.

– Ты уже виделся с матерью, или сразу к нам? – спросил он у крестника.

Слово «нам» звучало так… так хорошо, что Гермиону немного отпустило.

– К вам. Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.

Северус дёрнул ртом.

– Как видишь. С тебя сняли обвинение?

– Не знаю, – пожал плечами Драко. – Мама должна была вчера встречаться с одним человечком из Министерства.

– Так иди и узнай! – недовольно сказал Северус. – Чего ты медлишь?

Драко замялся, изучая лицо Гермионы.

– В ближайшие дни ты будешь здесь или в Воклюзе? – спросил он, резко меняя тему.

С чего бы ему интересоваться её планами, подумала Гермиона.

– В среду собираюсь туда. Если только дотерплю до среды, – вздохнула она.

– Дотерпишь, – пообещал Снейп, а Драко непонимающе моргнул.

Гермиона невольно улыбнулась, глядя снизу вверх на решительный профиль Северуса.

– Что у вас тут происходит? – недоуменно спросил Драко.

– Я тут обнаружила, что привязана к дому Лестранжей больше, чем ожидала, – начала объяснять Гермиона. – Наверное, это влияние обряда. Представляешь, Драко, я хочу туда, и в то же время не хочу. Это такое странное ощущение – как раздвоение личности. Полный раздрай!

– Да, попала ты, Грейнджер, – пробормотал Малфой себе под нос. – И не одна ты…

– Что ты имеешь в виду? – встрепенулась Гермиона.

– Ну мне пора – мама ждет в «Короне и палочке», – вдруг засобирался Драко. – Навещу вас завтра или послезавтра. Надеюсь, Северус, скоро ты сможешь к нам переехать.

Снейп кивнул.

Позже, когда Гермиона лежала в постели, прислушиваясь к ровному дыханию Северуса, её одолевали противоречивые чувства. Северус будет в безопасности. Северус уйдет. Она обвиняла себя в эгоизме, но думать о том, как она будет утром просыпаться одна, а вечером бродить по опустевшей квартире, было тяжело.

***
В ночь со вторника на среду Гермионе приснилась Мон-Ванту. Она поднималась на гору между двух виноградников, за ней кто-то шёл, и этот кто-то время от времени брал ее за руку, но лицо во сне она, как это часто бывает, разглядеть не могла. По ощущениям это был не Северус – его бы она узнала всегда.
Гермиона проснулась. Кажется, было еще рано. Она повернулась к Северусу; он не спал и глядел в потолок. В предрассветном сумраке он казался старше и угрюмей, чем обычно. Гермиона нашарила под одеялом его руку, длинные пальцы сразу же сжали ее ладонь, она придвинулась ближе, зарывшись лицом ему в шею. Было хорошо лежать и слушать биение его сердца, вдыхать запах его кожи. Странный сон стал забываться. Через пять минут она могла вспомнить только вид с горы, и то смутно.

– Сварить тебе кофе? – спросила она. – Мне-то скоро уходить. Хочу успеть в Воклюз к завтраку. Одри любит, чтобы мы с Николь завтракали с ней – кажется, ей не хватает ощущения «вся семья в сборе». Она жалуется, что мальчики не балуют её вниманием. А я, признаться, очень рада этому обстоятельству: плохо представляю, как я бы сидела с ними за одним столом. Какие они?

Снейп пожал плечами:

– Рудольфус неразговорчив и вечно в подавленном настроении – полная противоположность своей жене, Рабастан – тот поживее…

– Гарри сказал, что это они и Крауч-младший…

Гермиона почувствовала, как напрягся Снейп.

– Поттер вечно лезет, куда не надо. Мы обязательно должны говорить об этом в постели? – он аккуратно отодвинулся от нее, разжав пальцы.

– Извини, – пробормотала она. Ощущение уюта пропало.

Гермиона накинула халат и пошла на кухню. Наверно, она действительно дура – портить настроение любимому мужчине с самого утра. Но у кого она еще могла узнать, чего ей ожидать от новых родственников?

Она поставила турку на огонь и уставилась в никуда. За окном было еще темно и хмуро, несмотря на март.

– Насколько я знаю, тогда с Лонгботтомами усердствовала Белла, остальные трое просто смотрели, – сказал у нее за спиной Северус. – Но похитили их именно братья Лестранжи. Мальчишка Крауч же сам не знал, куда влез… Так что садиться за стол с ними я тебе не советую. Смотри – у тебя сейчас кофе сбежит!

***

Гермиона переместилась по каминной сети в Сиреневую комнату в доме Лестранжей. Глуми появился буквально через минуту, низко поклонился ей и заверил, что кроме Одри и Николь, в доме никого нет.

– Хозяйки уже встали и завтракают. Желаете присоединиться, или подать завтрак в вашу спальню? – осведомился у нее домовик.

Как она может чувствовать себя здесь свободно, если ей приходится все время опасаться Лестранжей и их гостей?
Настроение начало стремительно портиться. Подобострастный вид эльфа раздражал. Ей осталось всего несколько дней с Северусом, а она теряет время здесь.

Честно говоря, Гермионе не хотелось видеть ни Николь, ни Одри – она устала от их неискренности. Но Вулвертон будет недоволен, если она будет их намеренно избегать. Гермиона вздохнула. Именно для этого она сюда сегодня заглянула – соблюсти формальности.

– Спасибо, Глуми, я позавтракаю вместе со всеми.

***

Николь явно обрадовалась, когда Гермиона появилась в столовой. Но Гермионе виделась в ее радости какая-то фальшь.

– Я ненадолго. У меня встреча в Авиньоне с Нев… с одним знакомым, – оборвала ее восторги Гермиона. – Одри, передайте, пожалуйста, мармелад.

– Только появилась и опять исчезаешь! – надулась Николь.

– Здесь у вас весна, не то что в Лондоне… Хочу подышать свежим воздухом.

– Ну и жила бы здесь, раз такая любительница свежего воздуха…

– У меня есть, где жить, – отрезала Гермиона, яростно намазывая мармелад на хлеб.

– Старшая ведьма должна жить в семье, – вступила в разговор до того молчавшая Одри.

– Этого в условиях сделки не было!

Одри тяжело вздохнула и промолчала.

– Мы, значит, для тебя только условие сделки, и если бы не обряд, ты бы здесь не сидела?! – обиженно спросила Николь, рассерженно столкнув с колен свою пучеглазую левретку. Та возмущенно тявкнула и спряталась под столом.

– Не надо изображать из себя капризную маленькую девочку! Если ты думаешь, что тебе это идёт, то ошибаешься, – буркнула Гермиона. Можно подумать, Николь на самом деле волнует её присутствие или отсутствие...

– Ну что с ней опять такое?! – Николь повернулась к Одри. – Вроде бы в последнее время все наладилось, и вот опять она словно чужая, даже не смотрит в мою сторону.

«Что за дурацкая манера говорить о присутствующих в третьем лице!» – подумала Гермиона и сердито откусила от тоста.

Николь не унималась:

– Разве я отказалась помочь, когда вам с Драко понадобилась моя кровь? – Гермиона смутилась – действительно, в пылу обиды она как-то позабыла об этом. Николь уловила ее замешательство: – Ну, давай, скажи мне, на что ты обижаешься!

– Не притворяйся, что не понимаешь. Ладно Одри – она себе не хозяйка, но ты, Ники, ты-то могла бы мне сказать!

– Что я должна была тебе сказать?! – воскликнула Николь. – Объясни по-человечески, я ничего не понимаю!

– О том, что главная обязанность старшей ведьмы – делиться силой с членами семьи.

Николь недоуменно моргнула:

– Откуда мне было об этом знать – Одри никогда не делилась со мной силой, – сказала она растерянно. – Скажи ей, Одри!

Старуха замялась.

– Вообще-то делилась, – тихо сказала она. – Просто ты, Николь, с младенчества привыкла к этому и не замечала. Я отдавала понемножку и незаметно – когда приходила желать тебе спокойной ночи перед сном или просто обнимала. Ей же много не нужно, – пояснила она Гермионе.

На лице Николь читалось искреннее изумление, и у Гермионы отлегло от сердца. Кажется, Ники действительно ничего не знала.

– И ты не хочешь делиться с нами, – задумчиво проговорила Николь. – Тебя можно понять, – она зябко обхватила плечи руками, хотя в комнате было тепло. Одри ласково погладила её по спине.

– Не с вами, а с твоей матерью, – сказала Гермиона.

– Из-за того, что она служит Лорду? Чем ваш аврорат лучше пожирателей смерти? У меня до сих пор волосы выпадают от веритасерума, который они в меня вливали литрами... Твоя принципиальность нелепа. Они все по большому счету одинаковы – что Лорд и его компания, что ваше Министерство.

Одри согласно кивнула. Судя по выражению её лица, выпавшие волосы двоюродной внучки ее волновали больше, чем прошлые и будущие жертвы Беллатрикс Лестранж.

Гермиона вздохнула:

– Можешь считать меня нелепой или еще какой, но я не хочу, чтобы мою магию тратили на пытки людей!

– Магглов? – растерянно переспросила Николь.

– И магглов, и магов – помнишь, я тебе рассказывала про Лонгботтомов?

– Они были аврорами – это другое дело, – неприязненно сказала Николь. – Это как солдаты на войне. Потери были и с той, и с другой стороны.

Разумеется, Ники пытается найти оправдание матери. Вполне естественная человеческая потребность, успокаивала себя Гермиона, чтобы не взорваться от возмущения.

– Если продолжать твое сравнение, тогда магглы – это мирное население, – сказала она как можно спокойнее, – но Беллатрикс их тоже не щадит. Мне тяжело сознавать, что я тоже косвенно принимаю в этом участие, понимаешь, Николь?

– Да откуда ты вообще это взяла?! – с нотками зарождающейся истерики спросила Николь.

– Так оно и есть, – вдруг подала голос Одри. Она виновато смотрела на внучку.

У Николь затряслись губы.

– Я вам не верю! – всхлипнула она. – Что, и папа тоже?

– Я не знаю, – соврала Гермиона. – Знаешь что, Ники, не хочешь вместе со мной отправиться в Авиньон? Погуляем, покажешь мне интересные места – я же ни разу там не была, хотя теперь вроде как провансалка.

– Чтобы считаться провансалкой, надо прожить здесь по крайней мере всю жизнь, – улыбнулась Одри, с готовностью поддержав попытку Гермионы увести разговор в сторону.

Николь хлюпнула носом:

– Ты же там встречаешься с каким-то парнем, зачем я вам?

– Ничего, встречусь с ним в другой раз. Пошлю потом сову с извинениями.

Николь просияла.

– Да, давай! Я давно никуда не выбиралась! – она выскочила из-за стола, словно боялась, что Гермиона передумает. – Я побежала одеваться. Что там на улице, Одри?

– Солнышко, плюс двенадцать – довольно тепло для начала марта. Но перчатки все равно возьмите, а то будете, как магглы – с красными руками и цыпками.

Гермиона фыркнула, а Николь унеслась одеваться.

– Спасибо, – тихо сказала Одри. Гермиона пожала плечами. – Прости, что я тебе ничего не сказала о самой важной обязанности Старшей ведьмы – я была уверена, что ты знаешь, и считала, что Адриан обо всем позаботится сам.

Гермиона сцепила руки в замок и сказала, глядя в стол:

– Если для вас и вправду важно построить со мной хорошие отношения… – Одри кивнула, – тогда скажите мне, только честно: вам же Свидетель запретил мне рассказывать?

Одри замялась и отвела глаза:

– Ну, не запретил, но... – она осеклась и оглянулась на дверь.

– Я так и знала! – желчно сказала Гермиона. – Он ловко обвёл меня вокруг пальца! Знал, что я на все пойду ради Северуса, и воспользовался этим. И про Мглу наверняка знал. Интересно, что бы он сделал, если бы Беллатрикс не устроила Снейпу ловушку?

– Придумал бы что-нибудь еще, – вздохнула Одри. – Он и мысли не допускал, что ему придется искать другую кандидатуру. Только ты. Я не отрицаю твоих достоинств, Гермиона, но всё равно не понимаю, почему именно ты. Почему только ты?

– Как вы думаете, Одри, – Гермиона понизила голос до шёпота, – может, Вулвертон способен предвидеть будущее?

Одри нахмурилась:

– Нет, не думаю. Нет. Я бы заметила – за семьдесят лет знакомства. Подозреваю, что его огромный жизненный опыт отлично заменяет ему дар предвидения. Ведь лет-то ему очень много…

– Очень много – это сколько? – быстро спросила Гермиона.

– Точно не могу сказать… Он однажды упомянул, что помог нашим предкам перебраться в Прованс во время гонений тамплиеров. А было это, как ты знаешь, в начале XIV века. Я бы не удивилась, если бы выяснилось, что он знаком с самой Мелюзиной – от него всего можно ожидать.

– Женщина-змея? Разве это не средневековая легенда? – спросила Гермиона, подумав, не заговаривается ли старушка.

Одри улыбнулась:

– Как я слышала, в озере рядом с твоей школой в Шотландии водятся русалки. Почему бы тогда не существовать женщине-змее?

– Вулвертон мог просто… пошутить, – осторожно предположила Гермиона. – Насчет своей помощи вашим предкам.

– Казнь на костре – это не шутки! – отрезала Одри. – Утверждение, что маги не испытывают боли в огне, далеко от действительности.

– Но в Истории магии написано, что Венделина Странная четырнадцать раз…

– Это ложь, – прервала её Одри, – придуманная, чтобы не ранить детскую психику и не взращивать в детях с ранних лет ненависть к магглам…

– Значит, Свидетелю не менее семисот лет? Подумать только! И он не выглядит уставшим от жизни.

– Да, – кивнула Одри, прикусывая губу. – Довольно часто я чувствую себя старше его.

– Я готова! – Николь влетела в комнату, сияя в предвкушении прогулки.

«Удивительная способность быстро забывать всё неприятное!» – с завистью подумала Гермиона.

***

В Авиньоне они аппарировали прямо под опору моста. До воды было чуть меньше метра.

– Если бы ты чуть-чуть промахнулась, мы бы искупались в Роне! – проворчала Гермиона, чувствуя, как каблуки увязают во влажном песке.

– Может, я не умею варить всякие вонючие зелья, но аппарировать я умею. Могу приземлиться прямо на парапет моста. Меня папа учил! – гордо сказала Ники.

– Готова поспорить, у тебя нет лицензии на аппарацию!

– Мы во Франции, дорогая моя, здесь никто этим не заморачивается.

– Французы! – фыркнула Гермиона. Ники рассмеялась.

Они поднялись выше по склону. Гермиона оглянулась и не поверила своим глазам: мост обрывался на середине реки!

– У меня что-то со зрением, или он действительно не дотягивает до берега?

– Не дотягивает, – подтвердила Николь. – На этот счёт существует легенда-объяснение, но я ее плохо помню.

Они прошли дальше по неширокой улице.

– Смотри, уже мимоза зацвела! – воскликнула Гермиона, вдыхая резковатый запах.

Николь окинула куст равнодушным взглядом:

– У нас за домом точно такой же. Не заметила? Ну да, тебе же вечно некогда...

– Скоро я буду часто бывать у вас…

– У нас, а не у вас, – поправила её Николь.

– Я уволилась из клиники, и мне нужно место, где можно заняться зельеварением. Одри сказала, что во флигеле есть подходящее помещение. В Лондоне моя домохозяйка все запрещает – домашних животных, котлы, подключаться к Кружаной сети. У нее настоящая паранойя! С другой стороны, у нее дешево...

– Да откажись от квартиры вообще – ты же можешь переночевать у родителей, если потребуется остаться в Лондоне.

– Пока не могу: адрес этой квартиры указан в моем деле в аврорате. Если я сейчас съеду, это будет выглядеть подозрительно.

– А зачем тебе вообще сдалось это зельеварение? – спросила Ники. – У нас в соседней деревне неплохая аптека...

– Я буду готовиться к поступлению в Академию. Второй раз они так просто от меня не отделаются!

– В какую еще академию?! – вытаращила глаза Ники.

– Сравнительного зельеварения. В Стокгольме. В прошлый раз меня не взяли из-за магического истощения. Теперь-то с этим проблем не будет.

– Не понимаю я тебя, Гермиона, – вздохнула Николь. – Зачем сушить мозги и дышать всякой дрянью? Работать тебе не надо – семейного состояния Лестранжей тебе хватит до конца жизни – ну, если не будешь скупать драгоценности и редкие артефакты, и коллекционные гоночные метлы.

– Дело не в деньгах. Как бы тебе это объяснить…. Я люблю, когда есть над чем поломать голову – так уж я устроена.

– Не понимаю, но верю, – вздохнула Николь. – Уже двенадцать… Знаешь что? Давай пойдем на площадь к этому твоему знакомому. Давно я не заводила новых знакомств!

Гермиона задумалась. Ей было неудобно перед Невиллом – назначить свидание и не прийти. К кому-нибудь другому – ладно, но Невилл и так не очень-то уверен в себе. Не хотелось его обижать. Хотя знакомить его с дочерью Беллатрикс Лестранж представлялось не лучшей идеей…

– Он тебе не понравится, – сказала она Николь. – Он не особо разговорчив и помешан на своей работе.

– Ну и что? Мне нравятся увлеченные люди.

– Если бы он был укротителем драконов, или взломщиком чар, или квиддичной звездой, его интересно было бы слушать – согласна. Но он герболог.

Николь искоса посмотрела на Гермиону.

– Интересно, почему ты меня так рьяно отговариваешь? Личный интерес?

– Не говори глупостей! Ладно, если ты так хочешь, я вас познакомлю. Но есть одно условие: не называй свою фамилию.

– Почему?

– Ты поймешь, как только я тебе его представлю.

– Ладно, пусть будет Доусон, - поморщилась Ники.

***

Хотя здесь, в Авиньоне, уже уверенно наступила весна, но ветер с реки каким-то непонятным образом через узкие улочки проникал на площадь, и было холодно. Невилл поднял воротник куртки и поёжился. Гермиона опаздывала уже больше чем на четверть часа. Возможно, это означало, что она вообще не придёт.

Невилл не так уж и хотел с ней встречаться – непонятно, что на него нашло на приёме у Флинтов, – но почему-то не мог решиться развернуться и уйти. Он с большим удовольствием прогулялся бы по городу один – чтобы смотреть по сторонам, спутники ему не требовались. Невилл привык к одиночеству, и необходимость приспосабливаться к другим людям частенько напрягала его. О чем он будет с ней говорить? Вспоминать «веселые школьные деньки»? Едва ли они у него были такие уж веселые – вспомнить хотя бы того же Снейпа. Для большинства школьников он был «тот парень с жабой». Компании он ни с кем не водил, с некоторой завистью посматривая на гриффиндорское трио: у них всегда были какие-то тайные дела, и они понимали друг друга с полуслова. Но на четвёртом курсе, когда Гарри появился на стадионе с трупом Седрика Диггори и Невилл взглянул на его перекошенное лицо, он резко перестал им завидовать. Каждому – своё.

Одно время Невиллу казалось, что он немного влюблен в Гермиону, но это быстро прошло. Слишком уж она была напориста – рядом с такими людьми Невилл чувствовал себя неуютно. И чего ему взбрело в голову – мог бы отказаться под благовидным предлогом! Но у Флинтов он, пока стоял один, выпил бокал шампанского, и всё сразу стало казаться проще… Он подумал тогда, что будет приятно побродить с ней по Авиньону. Сожаление пришло сразу же – когда Гермиона перепугалась из-за его предложения аппарировать за ней к ее родственникам. Невиллу стало неприятно – она его стесняется.

И вот теперь она опаздывала. Он посмотрел на часы: двадцать минут первого. Несмотря на то, что был не сезон, туристов на площади всё прибывало. Большие скопления магглов нервировали его. Ну хватит, сказал он носам своих ботинок. И тут его окликнули:

– Невилл, привет!

Он поднял голову и увидел Гермиону. А рядом с Гермионой… её.

Причудливо заплетенные гладкие волосы, не скрывавшие лба, отчего скуластое лицо девушки казалось открытым и незащищенным, немного припухшие глаза – кажется, она плакала, губы – не такие как у Гермионы, вечно сжатые в упрямую полоску, а чуть приоткрытые, расслабленные, тонкая до синевы кожа на висках…

– Ники, это Невилл Лонгботтом, мой одноклассник.

Глаза незнакомки расширились, потом она нахмурила свои аккуратные бровки и бросила непонятный взгляд на Гермиону. Та чуть заметно пожала плечами и сказала:

– Невилл, это моя кузина, Николь Доусон.

– Доусон? Вы больше похожи на француженку, чем на англичанку, – выпалил Невилл вместо того чтобы сказать, как ему приятно с ней познакомиться, или что там еще говорят воспитанные молодые волшебники.

– У меня мама из Прованса, и я считаю себя француженкой. Так что вы не ошиблись, Невилл, – девушка мягко улыбнулась, но в глазах застыло какое-то странное беспокойство.

– Извини, что мы опоздали, – подала голос Гермиона, – Ники слишком долго выбирала, что ей надеть.

– Прекрасный выбор! – сказал он, едва ли замечая, что на ней надето.

– Благодарю вас. Я думала, англичане не умеют говорить комплименты.

– А я и не умею. Но особые обстоятельства обнаруживают в человеке неожиданные способности, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. И откуда что взялось? Ему казалось, что говорит не он, а какой-то другой человек – более смелый, более раскованный.

Теперь Николь Доусон улыбалась уже по-настоящему.

– Давайте проверим, не удастся ли нам пробудить в вас, Невилл, еще что-нибудь неожиданное, – с этими словами она взяла его под руку. – Вы тоже первый раз в Авиньоне, как и Гермиона? – Он кивнул. – Тогда я покажу вам свои любимые места!

***

Как-то так получилось, что Невилл с Николь шли впереди, а Гермиона отстала от них, когда искала фотоаппарат, чтобы сфотографировать понравившееся ей здание. Эти двое были настолько поглощены друг другом, что даже не заметили ее отсутствия. Гермиона улыбнулась: такой прыти от Невилла она совершенно не ожидала. Да и что Николь, избалованная мужским вниманием, вдруг заинтересуется таким парнем, как Невилл, было неожиданно. Возможно, со стороны ее кузины это была обычная вежливость или игра, но так или иначе мадемуазель Доусон трещала, не умолкая. Невилл восхищенно внимал ей – иного слова не подберешь. Похоже, что он влюбился с первого взгляда. Вот это было уже не так весело. Вряд ли он может рассчитывать на взаимность, хотя прямо сейчас Гермиона наблюдала, как Николь поправляет ему воротник, что выглядело со стороны довольно интимно.

– Гермиона, не отставай, – крикнула Николь, обернувшись.

Они пообедали в кафе. Невилл рассказывал о своей работе, Гермионе было скучно, а вот Ники внимательно слушала, словно ее действительно интересовало выращивание экзотических растений в теплицах Кью Гарденс.

Глядя на их довольные лица, Гермиона решила, что она вполне может удалиться – семейный долг на сегодня перевыполнен.

– Мне уже пора, – сказала она. – Приятно было пообщаться, – Гермиона посмотрела на Невилла. Он моргнул, словно только сейчас обнаружил, что за их столиком есть кто-то третий.

– Жду тебя завтра, поболтаем, – многозначительно сказала ей Николь.


***

Лондон

Теперь Драко появлялся у них чуть ли не каждый день. Непривычно молчаливый, он просто сидел и слушал, как Гермиона с Северусом обсуждают очередную главу из учебника продвинутых зелий. Оказалось, что она изрядно подзабыла теорию (практические навыки остались при ней) – словно по памяти прошлись ластиком. Северус сначала решил, что она его разыгрывает, но, увидев испуганное лицо Гермионы, предположил, что это – результат травмы, которую она получила, спасая Николь Лестранж.

Сегодня Драко успел к завтраку, и им пришлось расположиться в гостиной – кухня была маловата для троих, да и Малфой неодобрительно относился к их, как он один раз выразился, плебейской привычке есть на кухне.

– Давно ты в последний раз виделась с младшим Уизли? – невпопад спросил Драко. Северус удивленно поднял бровь.

– Последний раз на Рождество в Норе, а что?

– Так у вас с ним все закончено? – последовал новый вопрос.

– Еще до тебя, – буркнула Гермиона.

Снейп демонстративно уткнулся во вчерашний вечерний выпуск Ежедневного пророка, но шелеста страниц не было слышно.

– Значит, кто-то в Мунго? Этот твой Фишер?

Из-за газеты послышался странный звук.

У Гермионы кончилось терпение.

– Драко, чем вызван такой интерес к моей личной жизни?

У Малфоя в этот момент было редкое для него выражение лица: неуверенность, смущение… и страх?

– Я тут подумал, – он попытался взять легкомысленный тон, но голос задрожал, выдавая волнение, – я подумал: почему бы нам с тобой не пожениться?

Рука Гермионы дернулась, и несколько капель чая попало на стол. Снейп вынырнул из-за газеты и уставился на крестника.

– Зачем? – изумилась Гермиона.

– Ты не знаешь, зачем люди женятся? – Драко изобразил удивление.

– Зачем люди женятся, я знаю, но зачем это делать нам с тобой, мне непонятно.

– Мы с тобой давно знакомы, знаем недостатки друг друга, ты – Старшая ведьма из хорошей семьи, я – единственный наследник Малфоев, мы оба уже в том возрасте, когда надо устраивать свою судьбу, интеллектуально мы друг другу подходим, разве мало?

– Мало.

– Не хотел упоминать, но вот еще один довод: мы вполне подходим друг другу… м-м-м… в сексуальном плане.

Гермиона кинула быстрый взгляд на Снейпа. Выражение лица у того было не самое приятное.

– Скажешь, нет? – настаивал Малфой.

Ей очень не хотелось отвечать на этот вопрос при Снейпе. На секунду она почувствовала раздражение: Северус мог бы догадаться оставить их вдвоем.

– Отвращения ты у меня не вызывал, – выдавила она. – Но ведь этого мало…

– Чего же ещё тебе надо?! – раздраженно дернул плечом Малфой. На шутку это не было похоже – Драко явно нервничал.

– Ощущения, что я не могу без тебя жить! – выпалила она, злясь, что он втянул ее в этот нелепый разговор.

Малфой пару минут молчал, затем протянул руку и дотронулся до ее пальцев.

– Наверно, это придёт со временем… Не так ли, Северус?

– Понятия не имею! – рявкнул профессор и раздраженно зашуршал газетой.

Эти попытки убедить её в чем-то, во что сам Драко не верит, выглядели все более странно. Проще всего было обозвать происходящее нелепостью и прекратить разговор. Но она видела, что Малфой о чем-то умалчивает. Гермиона была слишком привязана к нему, чтобы сделать вид, будто ничего не заметила. Драко уже никогда не будет ей чужим, и никогда она не сможет просто взять и отмахнуться от его проблем.

– Драко, что происходит? – мягко спросила она, сжимая в ответ его пальцы.

Он странно сморщился и опустил голову.

– Драко?

Он поднял взгляд, глаза странно блестели.

– Он хочет, чтобы я на тебе женился.

– Ч-ч-что?!

– Вбил себе в голову, что в постели ты разболтаешь мне все поттеровские планы. Что я смогу на тебя влиять в нужном ему ключе. Кроме того, слова тёти Беллы о том, что ты – отличный проводник магической энергии, произвели на него впечатление. Кажется, он считает, что ты можешь быть ему полезна и сама по себе. Он даже не настаивает на темной метке – с мужем без метки моя жена будет чувствовать себя более раскованно и скорее поведает мне все секреты. Я высказал предположение, что проще было бы подвергнуть тебя легиллименции, – тут Драко виновато отвел глаза, – но Лорд сказал, что это не подходит – ты не должна подозревать, что тебя используют.

– Но ведь ты не обязан подчиняться ему, раз у тебя нет метки? – полувопросительно сказала Гермиона.

Драко со Снейпом тоскливо переглянулись.

– Мне предложен выбор: либо я женюсь на тебе, либо в аврорате появятся неопровержимые доказательства принадлежности Нарциссы Малфой к ближнему кругу.

– Разве она приняла метку? – спросила Гермиона.

– Нет, слава Мерлину! Но существует некая переписка, которая весьма откровенно говорит о политических взглядах моей матери. Письма были написаны двадцать лет назад, однако срок давности в данном случае не имеет значения.

– Скажи ему, что я наотрез отказалась! Скажи, что я терпеть тебя не могу, что я скорее уйду в монастырь, чем выйду за тебя замуж.

– Гермиона, я понимаю, что это не твои проблемы, но… прошу тебя, помоги мне, – глухо проговорил Драко.

– Я не могу, понимаешь, не могу! – она обнаружила, что почти кричит.

– Но почему? – спросил Драко. – Не думал, что я тебе так неприятен...

– Не в этом дело, – вздохнула Гермиона. – Ты не понимаешь!

– Но ведь у тебя сейчас никого нет? – осторожно спросил Драко.

Гермиона беспомощно покосилась на Снейпа.

– Драко, мы должны всё взвесить и обдумать ситуацию всесторонне, прежде чем принимать поспешные решения, – сказал профессор, теребя воротничок сорочки.

Малфой хотел что-то сказать, но его отвлек внезапный шум с улицы. За стеклом нетерпеливо перетаптывалась когтистыми лапами по карнизу сова. Гермиона смотрела, как Северус открывает окно и впускает птицу, к лапе которой была привязана газета. Скорее всего, утренний номер Ежедневного пророка.

Драко задумчиво разглядывал содержимое своей чашки с кофе.

– Никогда не думал, что окажусь в такой нелепом положении, – сказал он тоскливо. – Вот будь я на твоём месте, я б себя послал куда подальше.

– Правда? Ты так убедительно доказывал, что мы подходим друг другу, – невесело усмехнулась Гермиона, ежась от холода и наблюдая за профессором. Снейп потянулся захлопнуть окно за совой, но застыл, уставившись в газету.

– А что мне оставалось делать? – Драко поставил локти на стол и зарылся пальцами в волосы. Гермиона прежде не видела у него этого жеста. – Закрой окно – холодно же! – сердито бросил он Снейпу.

Профессор на резкий тон крестника никак не отреагировал. Не отводя глаз от передовицы, он закрыл створку и повернул ручку.

– Что там, Северус? – окликнул его Драко, обнаружив, что Гермиона его больше не слушает, а смотрит на Северуса. Тот поднял голову и прищурился.

– Сейчас узнаешь. Мисс Грейнджер, не будете ли вы так любезны прочитать нам передовицу?

Гермионе стало неуютно. С какой стати он снова обращается к ней на «вы»?

– М-м-м, да, – кивнула она.

Северус подошел к столу и бросил ей газету. Гермиона вздрогнула и недоумевающее посмотрела на профессора. Драко выразительно поднял белесую бровь, но промолчал.

– Читайте же, мисс Грейнджер. И ничего не пропускайте, – велел Снейп.
Гермиона разгладила Пророк, и взгляд ее упал на заголовок. Между буквами вспыхивали разноцветные фейерверки. Но не это заставило её затаить дыхание.

ПОТРЯСАЮЩЕЕ ОТКРЫТИЕ ПРОФЕССОРА ФИШЕРА

– Читайте же, – холодно сказал Снейп.

Британское общество зельеваров (БОЗ) имеет честь сообщить, что 20 февраля сего года Рою Бэзилу Фишеру за выдающиеся заслуги и беспрецедентные клинические результаты в области целительства ликантропии единогласным решением Совета Общества присвоено звание, – голос Гермионы дрогнул, – звание почетного члена британского общества зельеваров.

Комментарий редакции: Мистер Фишер проделал огромную работу по модификации ликантропного зелья, и теперь у тысяч наших соотечественников появилась надежда на исцеление. «После того, как я выпил экспериментальное зелье, меня больше не волнует, в какой фазе сегодня луна, – поделился с нашим корреспондентом мистер N, который страдает ликантропией уже восемь лет. – Я снова чувствую себя человеком».

– Северус, а разве не ты… – начал Драко, но Снейп оборвал его, рявкнув:

– Дальше, Грейнджер!

Гермиона подняла глаза и бросила на него умоляющий взгляд, но на его окаменевшем лице ничего не отразилось. Только ноздри расширились и побелели.

За вклад в борьбу против распространения ликантропии Министерство Магии присудило почетному члену БОЗ Рою Бэзилу Фишеру премию имени Парацельса в размере десяти тысяч галеонов, – читала Гермиона, чувствуя, что каждым словом забивает очередной гвоздь в крышку своего гроба. – Редакция Ежедневного Пророка со своей стороны от всей души желает профессору Фишеру дальнейших успехов, новых научных открытий и дарит ему годовую подписку на утренний и вечерний выпуски газеты.

– Можно, я не буду читать дальше? – чуть слышно пролепетала Гермиона, не смея поднять глаза.

– Нельзя. Читай.

Департамент образования Министерства Магии информирует, что Рою Бэзилу Фишеру предложен грант на написание учебного пособия по зельеварению для учеников школы чародейства и волшебства Хогвартс, – ее голос упал до шёпота.

– Громче, мисс Грейнджер, – сказал Снейп.

– Северус, пожалуйста…

– ГРОМЧЕ!

Общество защиты волшебников, пострадавших от магических укусов, приглашает на благотворительный бал в честь выдающегося ученого нашего времени, почетного члена британского общества зельеварения Роя Бэзила Фишера. Бал состоится в Атриуме Министерства Магии 4 марта 1997 года. Собранные средства предполагается направить на установку бронзового бюста мистера Фишера на его малой родине – Малом Висельтоне.

– Бронзовый бюст! Ничего себе! – присвистнул Драко.

Снейп бросил на него негодующий взгляд, и Малфой притих.

– А теперь, мисс Грейнджер, я хотел бы услышать ваши предположения, каким образом мои работы могли оказаться в распоряжении мистера Роя Бэзила Фишера, – последние три слова Снейп буквально выплюнул.

– Я… я просто… – выдохнула Гермиона, чувствуя, как от Северуса исходят волны ярости. Как бы ей хотелось сейчас оказаться где угодно, только не здесь. – Я просто встретила Нимфадору Тонкс, – в глазах отчаянно щипало, – и она сказала, что Ремусу стало хуже, и он не может найти работу… И я подумала, что несправедливо, когда есть решение проблемы, но о нем никто не знает, потому что автор разработки объявлен вне закона. Ведь твоё открытие спасет жизнь очень многим людям…

– Нееет, – издевательски протянул Снейп, – уже не моё открытие. Открытие мистера Фишера – вы постарались!

Драко переводил взгляд то на крёстного, то на Гермиону:

– Ты что, отдала разработки Северуса этому типу?! – Гермиона молча кивнула. – Ну ты даёшь!

– Мне и в голову не пришло, что он выдаст рецепт за свой!

– Лжете, Грейнджер! – рявкнул Снейп. – Вы наверняка допускали такую возможность, но это вас не остановило. Ну-ка посмотрите мне в глаза!

Гермиона послушно подняла голову и буквально обожглась яростью Снейпа. Так он не смотрел даже на Гарри!
Вряд ли он способен разозлиться еще больше…

– Ладно. Я подозревала, что он может так поступить, но решила, что игра стоит свеч.

– Ты решила! – Снейп вскочил и, опершись руками на столешницу, угрожающе навис над Гермионой. – Да кто тебя просил решать за меня?! – прошипел он. – Она, видите ли, решила! По части наглости ты переплюнула даже Поттера!

Гермиона отпрянула и прижалась к спинке стула.

– Северус, мне очень жаль…

Он подался вперед. Его перекошенное гневом лицо было совсем близко. Совершенно другой человек…

– Тебе жаль?! И это всё, что ты можешь мне сказать?!

– Что ты хочешь от меня услышать, Северус? – что бы она ни сказала дальше, он в таком состоянии все равно не услышит.

Он стиснул челюсти и презрительно искривил губы.

– Больше ничего не хочу. Ни-че-го. Пойдем, Драко, мне тут больше нечего делать.

Драко явно чувствовал себя неуютно.

– Тебе пока к нам нельзя. Поместье до сих пор под аврорским надзором. Его отменят, когда закроют моё дело.

– Тогда к Яксли. Он мне кое-чем обязан – я не раз вытаскивал его задницу из неприятностей.

Гермиона пыталась поймать его взгляд, но безуспешно.

– Ты уверен, что у него безопасно? – осторожно спросил Драко.

– В наше время ни в чем нельзя быть уверенным. Но здесь я не желаю оставаться ни секунды.
Снейп развернулся и пошёл к двери.

– Северус, подожди, – крикнула Гермиона ему в спину, но он сделал вид, что не слышит ее, и покинул комнату.
Вот так. Так просто. Было и нет.

Драко некоторое время молча смотрел на нее, потом сказал:

– Да не убивайся ты так! Я с ним поговорю.

Она всхлипнула и кивнула.

***

Потом она долго пыталась заснуть, но ей несколько раз чудилось, что открывается входная дверь, и она вскакивала с постели и бежала в коридор проверять, не вернулся ли Северус. Через какое-то время она забылась, но даже во сне ей снилось, что он возвращается. Затем ей причудилось, что Северуса опять поймали, и она проснулась в холодном поту. Сердце учащенно билось, а под ночной рубашкой по позвоночнику бежала холодная струйка пота. Она долго лежала и смотрела в потолок, но сон больше к ней не шёл.
В ночной тишине она слышала, как в соседской квартире часы отбили час ночи, затем два. Собственная подушка была влажной и душной. Она рывком передвинулась на его часть кровати и ткнулась носом в его подушку, вдыхая его запах. Стало чуть легче. Она поджала коленки к груди, обхватив их руками, и таращилась на темную стену, пересеченную полоской света от уличного фонаря. Может быть, если долго смотреть на эту полосу, ей удастся заснуть…

Часы пробили три.

Она пошла на кухню, чтобы выпить тёплого молока. В раковине стояла немытая кружка. Его кружка.

Нет, не заснуть.

Сейчас, в четвертом часу ночи, все вокруг казалось чужим и убогим. Она решила, что всё-таки переедет отсюда. Эта квартира никогда ей не нравилась.

Гермиона быстро оделась, обновила охранные чары и вышла на улицу. За соседними домами проходила довольно оживленная дорога, но антиаппарационный барьер вокруг дома скрадывал звуки. Она в нерешительности остановилась у крыльца. Если сейчас податься к родителям, то придется объяснять, что с ней – они не будут спрашивать, но их встревоженные взгляды не дадут ей промолчать. Лгать не хочется, а рассказывать всё это мучительно. И они наверняка скажут, что она была не права. Отчасти это так, но если вспомнить тоскливые глаза Тонкс… Бывают ситуации, когда правильного решения нет.

Значит, остаётся Воклюз.

***

Прованс

Во Франции никакого снега не было и в помине. Пока Гермиона дошла от места аппарации до входа, она успела взмокнуть в своей зимней куртке. У двери ее встретил Глуми.

– В доме только мадемуазель Одри и мадемуазель Николь, посторонних нет, – доложил он, кланяясь. – Вы сможете спокойно отдохнуть – вам это сейчас необходимо, – добавил он, скользнув взглядом по её лицу, и сразу же втянул шею в плечи, видимо, решив, что переступил черту дозволенного. С тех пор, как Гермиона стала Старшей ведьмой, ее эльф стал еще услужливее.

– Спасибо, Глуми, – улыбнулась она, и эльф облегченно выдохнул. Можно подумать, она его когда-нибудь наказывала! Наверное, это у них в крови, и никакими увещеваниями из них это не вытравишь.

Она тихо прокралась по коридору – у Одри, как и всех пожилых людей, сон был чуткий – и юркнула в спальню к Николь. После того, как она полночи провозилась в пустой постели у себя в Лондоне, оставаться одной не хотелось. Она нырнула к сестре под одеяло и обняла её.

– Ники, это я, – шепнула Гермиона, услышав, что у Ники сбилось дыхание. – Я побуду здесь, ладно?

– Нет проблем, – сонно пробормотала Николь по-французски, и через минуту ее дыхание снова выровнялось.

Гермиона улеглась поудобнее, приготовившись пролежать до утра не смыкая глаз. Но стоило ей прижаться щекой к прохладной подушке, как сознание куда-то поплыло, все мысли рассеялись, и через две минуты она уже спала.

***

Как ни странно, утром Гермиона проснулась отдохнувшей. Во всем теле была приятная истома, и она сладко потянулась, сквозь ресницы глядя на сияющий прямоугольник окна. И тут она вспомнила.

При свете дня всё представлялось не таким безнадежным. После вспышки бывает откат, ведь так?

– Гермиона, ты куда? – спросила Николь, открыв один глаз.

– Домой. Мне надо домой, – отмахнулась от нее Гермиона. Сестра поджала губы и обиженно перевернулась на другой бок.

Плохо. Но с Ники Гермиона как-нибудь помирится – младшая Лестранж хотя и была обидчива, но быстро отходила.

***

Гермиона почему-то убедила себя, что когда она вернется, то обязательно найдет у себя Северуса. Но нашла квартиру пустой.

Возможно, в эту минуту его снова допрашивают в аврорате. Если этот Яксли оказался ненадежным человеком.
Чтобы отвлечься, она взялась за учебник зельеварения, но обнаружила, что, читая следующую строчку, уже не помнит, о чем шла речь в предыдущей. С каждым часом надежда, что он вернется, становилась все слабее.

Хлопнула входная дверь, и Гермиона пулей вылетела в коридор. Это был всего лишь Драко. Она вздохнула и вернулась в комнату.

– Даже не поздороваешься? – спросил он.

– Привет. Извини.

Он прошел вслед за ней в комнату.

– Вот объясни мне, чего ты так переживаешь? Съехал он, и хорошо. Тебе же спокойнее.

Она повернула к нему заплаканное лицо.

– Да я готова терпеть такое беспокойство до конца жизни, как ты не понимаешь!

У Драко округлились глаза.

– Только не говори мне, что ты влюбилась в Северуса. Это было бы глупостью…

Гермиона сердито пожала плечами.

– Не вижу в этом ничего сверхъестественного. И глупого. И сам он тоже не находил в этом ничего странного.
Драко присел рядом с ней.

– Вот как, значит… Не замечал, чтобы он когда-нибудь интересовался женщинами.

– Мной интересовался совершенно точно, – всхлипнула Гермиона. – До того, как эта проклятая птица притащила эту распроклятую газету!

Драко с сомнением посмотрел на нее.

– Я понимаю – отличницы влюбляются в своих преподавателей, и всё такое… Хотя, надо сказать, Грейнджер, вкус у тебя странный… Но крёстный… Он вообще вряд ли помнит, что с женщиной можно не только обсуждать расписание на семестр…

– Он всё прекрасно помнит, Драко! – выкрикнула Гермиона и окончательно разревелась.

Малфой неловко приобнял её.

– Он до сих пор зол, но я постараюсь уговорить его тебя выслушать, – вздохнул он. – Если ты хочешь.

– Конечно, хочу! – Гермиона схватила его за руку и крепко её стиснула. – Пожалуйста, придумай что-нибудь, Драко.

***

Конечно, глупо было надеяться, что Драко сможет выполнить свое обещание в тот же день, но Гермиона на всякий случай никуда не выходила. В первом часу ночи ей пришлось наконец признаться себе, что сегодня Северус уже не появится.

Она легла. Но, похоже, ко всем ее напастям прибавилась новая – бессонница.

Надо возвращаться домой, решила она и похолодела: когда это поместье Лестранжей успело стать для нее домом? Наверно, очередная магическая штучка Вулвертона, сказала она себе. Думать так было гораздо проще, чем заниматься самокопанием.

***

Воклюз

– Перепутала наш дом с гостиницей? Появляешься только, чтобы поспать! – проворчала Ники, но одеялом поделилась, а утром притащила кофе и рогалики прямо в спальню.

Пытаясь поскорее покончить с завтраком, Гермиона обожглась кофе и насыпала крошек в постель. Николь молчала, но смотрела на нее с жалостью.

– Он хоть заслуживает таких жертв? – спросила она, когда Гермиона натягивала на себя свитер.

– Заслуживает, не заслуживает – какая разница! Главное, что мне он нужен как воздух.

Николь неодобрительно дернула плечом:

– И ты, наверное, уже сто раз дала ему понять, насколько он тебе нужен…

– Да, а что? – Гермиона замерла с вытянутой рукой, которую она в этот момент просовывала в рукав свитера.

– Ну и дурочка, – заявила Николь. – Зачем ему с тобой церемониться, если ты и так преподнесла себя на блюдечке с голубой каемочкой?

– Ты ничего не знаешь о наших отношениях! – бросила Гермиона, поправляя воротник.

– Да тут и знать ничего не надо! – фыркнула Николь. – Если ты себя не ценишь, кто будет тебя ценить?

– Когда у людей настоящие отношения, никакие хитрости не нужны, – отрезала Гермиона. – Если повезет, я сегодня на ночь сюда не вернусь.

***

Лондон

В квартире кто-то был. Сердце подпрыгнуло и замерло. Она скинула куртку и вбежала в гостиную.

Северус стоял у окна, заложив руки за спину.

Гермиона резко затормозила, жадно ловя его взгляд и пытаясь понять по лицу, в каком он настроении.

– Драко сказал мне, что ты хочешь со мной поговорить, – сказал он ровным тоном.

Гермиона молчала. Эти два дня она думала, что как только увидит его, то будет знать, что надо сказать. Но его равнодушный взгляд словно выморозил все мысли из ее бедной головы. Одно хорошо – он хотя бы снова обращался к ней на «ты», это давало крохотную, но надежду.

– Наверно, ты хочешь попросить у меня прощения за то, что разбила мои надежды на стабильное будущее? – подсказал он.

Гермиона моргнула:

– Стабильное будущее? – переспросила она.

– Деньги, Грейнджер, деньги. Я мог бы продать рецепт украденного тобой зелья за очень приличную сумму. Не думаю, что мне нужен бронзовый бюст на родине, но доход от зелья пришелся бы в самый раз, – с каждым следующим словом тон его делался всё раздраженнее. – Возможно, тебе нет необходимости помнить о деньгах – Лестранжи люди не бедные, но мне приходится задумываться, на что покупать сырье для зелий и чем платить за квартиру. Такова жизнь.

– Я… понимаю, – пробормотала она. – Но ведь наверняка ты изобрел не одно это зелье…

– Счастлив, что ты так трогательно веришь в меня! – процедил Снейп. – Но это почему-то меня совсем не утешает! Какого черта ты это сделала? Как тебе только это в голову пришло?!

– Я же объяснила, как, – чуть слышно сказала Гермиона. Кажется, они пошли по второму кругу. – Я хотела помочь Ремусу.

– Ремусу?! – рявкнул профессор. – С чего ты взяла, что меня волнует Люпин? Ты думаешь, что, упоминая это имя, сможешь оправдаться?

Оправдаться? Её терпение лопнуло.

– Знаешь что, Северус, – медленно проговорила Гермиона, – даже если бы в моем распоряжении был хроноворот, я бы не стала ничего менять! В той ситуации это было обоснованное решение. А ты мог бы быть снисходительнее ко мне, помня то, что мне иногда удавалось сделать для тебя и что-то хорошее. Вывести тебя из Мунго было нелегко, и многого мне стоило – ты знаешь. По-моему, меня можно простить…

Северус прищурился и презрительно бросил:

– Я не просил тебя об этом – даже отговаривал тебя, если помнишь.

Вот, значит, как… Было страшно обидно и больно от разочарования.

– Извини, что нахально навязала тебе свою помощь! – желчно сказала Гермиона. – Ладно, я поняла, что простить меня совершенно невозможно. Продолжать этот разговор не имеет смысла.

– Абсолютно с тобой согласен. Счастливо оставаться.

Гермиона услышала, как закрылась входная дверь. Если бы она не была сейчас так рассержена, наверно, она бы завыла.

***

Было совершенно ясно, что он даже не пытается ее понять, что болезненная гордость, старые обиды, которые он проецирует на окружающих, мешают ему ее простить. В следующий раз надо влюбиться в кого-нибудь попроще, подумала она. Казалось, что из этого тупика взаимоотношений нет выхода. Но... но ведь он пришел сегодня к ней, прислушался к просьбе Драко, это хороший знак? И разговор начался неплохо, но в какой-то момент он снова завелся. Гермиона мысленно перебрала свои реплики. Какая из них подлила масла в затихший было огонь? Ремус. Вот оно! Как только упомянула профессора Люпина, Северус слетел с катушек. Ей не стоило о нем говорить... Но могла ли она представить, что старая ненависть всё еще тлеет. Могла – если вспомнить события в Хижине. Если Северус помнил нанесенные обиды пятнадцать лет, глупо было рассчитывать, что за последние пять он вдруг научится прощать своих врагов. Обстановка явно не способствовала воспитанию великодушия... Ей следовало бы помнить, что за человек Северус. А она растаяла – последняя неделя казалась раем и воздаянием за все ранее перенесенные тяготы. Она любила и не хотела замечать те черты, которые в любом другом человеке вызвали бы у нее неприятие. Общаться с Северусом Снейпом – всё равно что идти по минному полю: один неверный шаг, и взрыв. Почему она решила, что он будет к ней снисходителен всегда? Оказывается, полное взаимопонимание в постели вовсе не гарантирует взаимопонимания в иных ситуациях. Нежность и осторожность, с какой он ее любил, не означает, что он пощадит ее, если она оступится. Даже если они помирятся, хочет ли она, живя с таким человеком, все время держать в голове, что можно говорить, а что нельзя; постоянно быть в напряжении, пытаясь угадать, как могут быть истолкованы её слова. Это ад. Какая любовь это выдержит?

***

Оказывается, просидеть неподвижно можно очень долго. Ничего не хотелось, ничего не было нужно. Даже потянуться за пледом, чтобы накрыться, казалось непосильной задачей. На нее словно нашло какое-то оцепенение. В коридоре раздался хлопок двери. Охранные чары молчали. Значит, кто-то свой. Это не может быть Северус, твердо сказала она себе, к чему бы ему возвращаться…

Знакомые шаги. Драко.

Он подошёл к ней вплотную.

– Привет.

Гермиона подняла голову. У него был какой-то растерянный вид, словно он не знал, как перейти к делу.

– Ну что? – спросила она, когда ей надоело ждать. – Я тут… отдыхаю, и если тебе нечего сказать, то оставь меня в покое. Зачем ты пришёл?

Драко вздохнул:

– Как же вы меня достали: и ты, и Северус! Один все время рычит, а другая изображает вселенскую скорбь.

Гермиона пожала плечами.

– Я сейчас не в настроении разговаривать, извини.

– Я так понимаю, свидание провалилось, – проговорил Драко.

– Это еще слабо сказано! – горько рассмеялась Гермиона.

– Он сказал, что ты не прошла испытание.

– Что?! – Гермиона вскочила. – Я, оказывается, проходила испытание?! Великолепно!

– Чем ты его так вывела из себя? – спросил Драко. – Он вернулся злющий как не знаю кто, хотя когда уходил к тебе, был более-менее спокоен.

– Да просто сказала, что не жалею о том, что сделала.

Драко вытаращил глаза.

– Мне казалось, ты хотела с ним помириться, а не доводить до белого каления… Почему бы тебе, Грейнджер, не действовать чуть более тонко…

– Я решила, что не желаю под него подлаживаться.

– То есть ты отступишься?

– То есть я не буду больше пытаться помириться с ним. Всё равно ничего хорошего не выйдет. Знаешь, я будто взлетела, а потом упала... И это больно. Я так больше не хочу.

– Значит, всё это было не так уж и серьезно, – сделал вывод Драко. Гермиона не стала его разубеждать. Пусть думает, что хочет.

– Тогда, может быть, ты всё-таки поможешь мне? – осторожно спросил Драко.

Да, действительно – эта проблема никуда не делась.

– Мне надо подумать, – сказала Гермиона.

***

Со всеми своими жалкими переживаниями она совершенно забыла, что ухитрилась привлечь внимание Волдеморта. И если она хоть что-нибудь понимает, он не отступится. Так или иначе он добьется своего. Не хотелось даже думать, как. Уж лучше брак с Малфоем – от него хотя бы знаешь, чего ожидать.

Еще и эти новые обязанности Старшей ведьмы… Как же тошно! На секунду у нее мелькнула малодушная мысль бросить всё, уехать на другой конец света и больше никогда не возвращаться. Но она подозревала, что если не Волдеморт, то Вулвертон уж точно и там найдёт. И что-нибудь для неё придумает – вроде того, что придумал для Минервы Макгонагалл.

Тут ей пришло в голову, что Свидетель может запретить ей выходить замуж. Хотя он говорил, что не настаивает на безбрачии Старших ведьм, но Гермиона уже ничему не верила.

***

Воклюз

– Одри, как мне позвать мистера Вулвертона? Мне нужно с ним поговорить.

Старушка окинула ее обеспокоенным взглядом:

– Надеюсь, ты не собираешься опять с ним спорить? Или просить, чтобы он тебя отпустил?

– Можно подумать, он отпустит, если попросить! – хмыкнула Гермиона. – Нет, я хочу поговорить о другом. Драко сделал мне предложение, и я склонна его принять.

– Драко очень хороший мальчик из достойной семьи, лучшего жениха и пожелать нельзя, но… – с сомнением проговорила Одри.

– Но? – Гермиона вопросительно посмотрела на собеседницу. – Вы предназначали его для Николь? – догадалась она.

Одри улыбнулась и погладила её по руке.

– Не в этом дело. Когда Николь только родилась, мы думали об этом… Но они – двоюродные брат с сестрой, это уже не очень хорошо… Но важно еще и другое: и Ники, и Драко довольно избалованы и капризны – как не баловать единственного ребенка в семье! – и они не ужились бы вместе. Николь нужен кто-нибудь спокойный, чтобы уравновешивать её импульсивность. И Рудольфус со мной согласен, мы как-то говорили об этом, и он сказал, что Драко – это не вариант.

– Значит, я не нарушаю ничьи матримониальные планы?

– Конечно, нет. Ты думаешь, я беспокоюсь только за Ники? – с упреком спросила Одри. – Это не так. Ты уверена, что хочешь замуж именно за Малфоя? Разве ты не испытываешь склонность к месье Снейпу? Разве не ради него ты согласилась на Обряд?

– Моя… моя склонность осталась в прошлом, – ровно ответила Гермиона. – Да, я была в него влюблена, но он оказался не таким человеком, каким я его себе представляла.

– Конечно, месье Снейп – полукровка и совершенно неподходящая партия, но мне не хотелось бы, чтобы ты под влиянием обиды наделала ошибок, которые потом будет трудно исправить. К тому же Драко не заслуживает быть заменой другого человека.

– Месье Снейп никогда не заикался ни о каком браке, хотя мы и были с ним близки, – Гермиона понадеялась, что Одри достаточно старомодна, чтобы это сообщение произвело на нее нужное впечатление.

– Вот как? – Одри поморщилась. – Ну раз так… я думаю, что про этого джентльмена лучше забыть.

– Одри, можно попросить вас никогда больше не заговаривать о нём? Если честно, я чувствую себя… использованной и не хочу больше о нем вспоминать.

Одри придвинулась к ней ближе и обняла ее.

– Наверно, ты думаешь, что мы тебя тоже использовали, – расстроено сказала она.

– Вы вернули мне магические силы, приняли в семью и… – всхлипнула Гермиона.

– … и готовы тебя полюбить, если ты сама нам это позволишь, – прошептала Одри и ткнулась сухими губами в щёку Гермионы.

– Я постараюсь… Одри, мы с Драко знаем друг друга лучше, чем вы думаете, не беспокойтесь. И он в курсе моих отношений со Снейпом. Всё будет хорошо.

Одри вздохнула:

– К сожалению, это вовсе не означает, что он никогда тебя не попрекнет этими отношениями. Но идеальных мужей не существует, так что приходится иметь дело с теми, кто есть.

Гермиона улыбнулась этой попытке пошутить.

– Осталось только узнать мнение мистера Вулвертона. Он мне говорил как-то, что не против браков Старших ведьм, хотя потом он порой так странно вёл себя… словно… ох, простите, Одри!

– Он ищет подход к тебе, тем или иным способом… – пожала плечами старушка. – Я всегда догадывалась, что не одна у него, но предпочитала об этом не задумываться. Успокойся, принуждение не в его стиле.

Гермиона могла бы много чего сказать по этому поводу, но сейчас это было не ко времени.

– Так как мне его позвать?

– Просто подумай, что очень хочешь его видеть. Этого будет достаточно. Не было ни одного случая, чтобы он не появился, когда я его звала. Иди в Сиреневую комнату – там вам будет удобнее.

***

В коридоре, затворив за собой дверь, Гермиона прислонилась к ней спиной и, представив себе лицо Свидетеля, мысленно назвала его имя. Она прошла дальше по коридору и через десяток шагов очутилась у двери в Сиреневую комнату. Свидетель был уже там, чрезвычайно довольный тем, что его позвали.

– Так быстро?! – вырвалось у Гермионы.

– Так быстро, – улыбнулся Вулвертон, но когда он присмотрелся к ней, улыбка сползла с его лица. – Сядь и рассказывай.

– Я выхожу замуж.

– М-м-м… Значит, это были слёзы счастья? У тебя глаза заплаканы.

– Конечно, счастья – не каждый день мне делают такие предложения…

Вулвертон задумчиво потер подбородок:

– Никогда бы не подумал, что Северус так быстро решится на это…

Гермиона глубоко вздохнула и деревянным голосом ответила:

– При чем тут мистер Снейп? Предложение мне сделал Драко Малфой. И я собираюсь ответить согласием… если только вы не будете категорически против.

Похоже, ей удалось его удивить.

– Мне послышалось, или ты сказала, что твой избранник – Малфой?

– Именно это я и сказала.

– Надо признать, это несколько неожиданно, – пробормотал Вулвертон. – Чем тебе не угодил Северус? Вспомни, как трогательно он всего несколько дней назад защищал тебя от меня. Просто был готов придушить!

– Он смог бы это сделать? – холодно поинтересовалась Гермиона.

– А сама как думаешь? – фыркнул Вулвертон. – Если бы каждый разгневанный муж или любовник Старшей ведьмы был способен меня придушить, то меня да-а-а-авно бы не было на этом свете.

– Но вы были напуганы… Или только делали вид?

– Расстроен, а не напуган. Вашей двойной ненавистью. Для моей обостренной эмпатии отрицательные эмоции, направленные на меня, все равно что физическая боль.

Гермиона лишь пожала плечами.

– Так что можешь не рассказывать мне, будто безмерно счастлива, что тебя позвали замуж. Мне не надо даже лезть в эту лохматую голову, чтобы почувствовать, как в тебе клокочет обида и отчаяние. Что случилось?

– Мы расстались, – буркнула Гермиона.

– Это я уже понял. Можно узнать, в чем причина разрыва?

– Я не хочу это всё вспоминать! Люди тоже испытывают душевную боль, вы не знали?! – её выдержка куда-то испарилась. – Просто дайте мне согласие и не мучайте расспросами…

– Значит, с Северусом покончено?

– Да, – упрямо бросила Гермиона.

– Посмотри на меня и скажи: «Я не люблю Северуса Снейпа», – велел Вулвертон.

Гермиона молчала.

– Я жду.

Она подняла голову, встретилась с ним взглядом и вдруг поняла, что никак не сможет солгать, не предав саму себя.

– Я… я люблю Северуса Снейпа, – пробормотала она.

– Это хорошо, – уголки его губ дёрнулись. – Тогда, может, не надо за Малфоя? – мягко спросил Вулвертон. – Подожди немного – Северус хоть и упрям как осёл, но ума у него не отнимешь.

– Нечего ждать – Северус меня ненавидит! – крикнула Гермиона и всё-таки заплакала, хотя давала себе обещание держаться в присутствии Свидетеля.

Вулвертон придвинул свое кресло ближе и ласково сказал:

– Глупости! Да за что тебя можно ненавидеть?!

Мучительно искать несуществующие в языке слова, чтобы донести до него всё, что она чувствует – все равно как заново пережить все, что случилось, всё равно как рану расковырять… Помнится, совсем недавно она клялась себе, что никогда по собственной воле не пустит его к себе в голову.

– Адриан, посмотрите сами, я не в силах все это рассказывать.

– Можно? Ты не пожалеешь потом? – переспросил Вулвертон.

– Как я могу заранее знать, о чем потом пожалею? – вздохнула Гермиона. – Смотрите.

– Хорошо, – кивнул Вулвертон. – Пожалуй, тебе лучше в это время поспать. Чтобы не вспоминать лишний раз, – он потянулся к ней и осторожно коснулся пальцами висков. Перед глазами все поплыло…

***

Ей показалось, что спала она совсем мало – минуту или две, не больше: закрыла глаза и сразу же снова открыла. Но впечатление было обманчивым: за окном смеркалось, под затылком ощущалась диванная подушка, ноги были укрыты пледом.

Гермиона повернула голову и увидела Вулвертона, сидящего в кресле у камина. Он взял из ведерка кочергу и поворошил прогорающие поленья.

– Сколько я спала?

Он вернул кочергу на место, встал и с хмурым видом облокотился о каминную полку. Лоб прорезала морщина.

– Около трех часов. Плохо спишь ночью?

Гермиона откинула плед, спустила ноги на пол и поправила волосы.

– Ложусь и смотрю в потолок. Час, два… Вы всё видели? – с замиранием сердца спросила она.

Свидетель озабочено потёр переносицу и кивнул.

– Ну и наворотила ты дел! Хотя твои мотивы мне понятны – помочь всем, кому можешь. Северус, конечно, предпочёл бы быть единственным, кому ты рвешься помогать – он собственник, запомни это на будущее. Он с детства мечтал иметь что-нибудь свое, только для себя, но не судьба…

– Вы так уверенно говорите…

– Не забывай, именно я учил его легилименции и окклюменции. А защищать свое сознание он научился далеко не сразу.

Гермиона невольно поёжилась. Можно ли надеяться, что Вулвертон проявил щепетильность, просматривая её воспоминания?

– Не волнуйся: остались еще вещи, которых я о тебе не знаю, – усмехнулся Вулвертон. – Так вот… У нас с Северусом есть кое-что общее: мы одинаково тяжело переносим, когда нас предают. По сути, ты обманула его доверие, отдав человеку, которого Северус презирает, плоды многолетней работы. Получается, что он тратил время впустую…

– Почему же впустую?! – воскликнула Гермиона. – Люди выздоравливают после приема его зелья!

Вулвертон вздохнул.

– Всё это так, но ты смотришь на ситуацию своими глазами. Попробуй представить себя на его месте: он опять остался ни с чем. Я думаю, Северус хотел бы запомниться людям как ученый, а не как преступник, за голову которого обещано шестьдесят тысяч галлеонов. Ты вернула его на исходные позиции – сколько еще лет потребуется ему, чтобы придумать что-нибудь сравнимое по значению с разработкой реально действующего ликантропного зелья?

– Я думала об этом, – пробормотала Гермиона. – Разве интересы многих не важнее интересов одного человека? Когда бы еще он смог опубликовать свои работы…

– Твоя логика безупречна. Но не логики мы ждем от любимой женщины, а преданности.

«Но чего женщина ждет от вас, вас совершенно не интересует!» – подумала Гермиона. В памяти снова всплыло презрительное лицо; глаза, в которых еще совсем недавно светилась нежность, смотрели холодно. Обида снова захлестнула её. Она вскочила с дивана, сжав кулаки.

– А мне кажется, что я избаловала его своей преданностью – раз он не может простить мне ошибку! Он буквально швырнул мне в лицо эту мою преданность! Вы же видели: «Я не просил вас об этом!» Бесчувственный, неблагодарный чурбан, вот он кто! Он не хочет меня видеть! Это я не хочу его видеть!

– Сколько страсти! – рассмеялся Вулвертон. – Завидую Северусу… Вот что я тебе скажу: за Малфоя идти тебе явно рановато. Давай вернемся к этому разговору, например, через месяц. Если твое настроение не изменится, я дам своё согласие.

***

Лондон

Она обнаружила, что не может есть на кухне: было пыткой сидеть за столом и смотреть на пустое место напротив. Всего какая-то неделя, и она привыкла к присутствию Северуса за кухонным столом – почему-то это место нравилось им обоим. Может быть, в тупике Прядильщиков, где Северус провел детство, кухня была самым безопасным местом? Она никогда не спрашивала, а он не говорил прямо, но по некоторым его оговоркам Гермиона поняла, что Северус не ладил со своим отцом.

Гермиона сделала себе большой сандвич, налила чаю и потащила все это в гостиную. Было как-то странно – за последнее время она разучилась есть в одиночестве. Она откусила от бутерброда и уставилась в окно, бездумно глядя на плывущие облака. Интересно, как долго будет её донимать это грызущее душу чувство, что она сама все испортила... и еще более страшное подозрение, что на самом деле она очень мало значила для Северуса. «Из двух любящих один любит, а другой позволяет себя любить", – вспомнились ей чьи-то слова. Наверно, Северус всего лишь позволял… От этой мысли стало так тошно, хоть вой.

Из коридора послышался звон сигнальных чар. Гермиона отставила чашку и пошла открывать, гадая, кто бы это мог быть: судя по характеру звука, это не Гарри, Драко, Николь, Панси или Северус – на них чары были настроены.

На лестнице с весьма недовольным видом стояла ее домохозяйка. Гермиона мысленно прикинула, какой грех могла совершить. Арендную плату вносит вовремя, не шумит, в местах общего пользования своих вещей не оставляет, зелий не варит, домашних животных не держит… Про Северуса миссис Дэвис узнать никак не могла…

– Если бы я знала, что вы водите дружбу с такими людьми, ни за что бы не сдала вам квартиру! – сердито выдала домохозяйка.

– Простите?

– На улице ошивается какой-то тип и утверждает, что он к вам. Пьян настолько, что на крыльцо подняться не может. Запах-то он как-то отбил, но меня не проведешь: он еле языком ворочает! Безобразие! Пойдите и срочно заберите его оттуда – у меня приличный дом и приличные жильцы!

– Уже иду, миссис Дэвис! – заверила ее Гермиона и опрометью бросилась вниз по лестнице.

– Еще раз такое повторится, и вам придется съехать отсюда, – крикнула ей женщина вдогонку.

Она выбежала во двор и увидела Драко Малфоя, который нетвердо стоял, обнимая фонарный столб. Увидев ее, он сделал шаг вперед, оторвавшись от опоры, но его ноги подогнулись, и он упал на колени. Гермиона кинулась к нему, подхватила подмышки, и он завалился на нее всем весом. Малфой оказался тяжелее, чем был на вид – Гермиона еле устояла на ногах.

– П-п-прости, Гр-гр-грейнджер, – проговорил он, вцепляясь ей в плечо трясущейся рукой. – К маме не х-х-хочу в т-т-таком виде.

– Круциатус? – догадалась Гермиона.

Драко кивнул.

Они с большим трудом поднялись по лестнице – Малфой спотыкался на каждой ступеньке. Миссис Дэвис до сих пор стояла там, где Гермиона её оставила, и неодобрительно взирала на них.

– Мой друг очень болен, – быстро сказала Гермиона, толкая незапертую дверь плечом.

– Ну да, ну да, – хмыкнула женщина и сделала попытку последовать за ними, но Гермиона захлопнула дверь у нее перед носом.

Она доволокла обессилевшего Драко до дивана, сняла с него ботинки и уложила.

– Кто это сделал?

– Л-л-лорд. Д-д-дай попить.

Бóльшая часть воды вылилась на мантию – Гермиона хотела ему помочь, но Драко взглядом остановил её.

– Мне бы полежать… тётя с-с-сказала, что пара круциатусов – мелочь, не то, что с-с-серия, – пробормотал он. – И что я – нытик.

– Давай, поспи, – сказала Гермиона, накрывая его пледом, – а я схожу в аптеку в Лютном переулке, куплю что-нибудь подходящее.

Он ухватил её за руку:

– Не надо в аптеку, лучше посиди со мной.

Гермиона села на пол и привалилась спиной к дивану.

– Он рассердился на тебя? Из-за меня? – спросила она, боясь услышать подтверждение.

– Он не поверил, что можно отказать М-м-малфою, – Драко горько рассмеялся и сразу же втянул воздух сквозь зубы. – Проклятье, я никогда не д-д-думал, что это так больно!

– Сейчас дам тебе обезболивающее.

Она принесла пару таблеток.

– Что это?! Маггловская отрава?! – возмутился Драко.

– Пей! Другого у меня нет.

Видимо, он настолько устал от боли, что дальше спорить не стал. Через четверть часа лекарство подействовало, и он уснул.

Гермиона тихо сидела рядом. Во сне Драко вздрагивал и что-то бормотал. Смотреть на него было больно.

***

Через полтора часа он начал стонать и проснулся. Видимо, действие обезболивающего закончилось.

– Помоги мне аппарировать к Яксли, – выдохнул Драко, морщась от боли. – У него есть нужные зелья.

– Драко...

– Только переместишь меня и сразу вернешься обратно. Яксли тебя не знает, так что все будет хорошо.

– Может, я лучше схожу в аптеку? – с сомнением проговорила Гермиона. Ей не хотелось столкнуться там с Северусом. Еще решит, что она его преследует.

– Ты мне предлагаешь пить бурду, которая продается в аптеках! – оскорбился Малфой. – Ну уж нет, спасибо. Я и так уже съел эти круглые штучки – неизвестно, что теперь со мной будет.

– Ладно, – вздохнула Гермиона, доставая атлас, – рассказывай, где это.

***

Они аппарировали на какую-то улицу в Борнмуте.

– Куда дальше?

– Вон тот дом с флюгером в виде кошки, – с усилием проговорил Драко, пытаясь удержатся на ногах самостоятельно. – Дай только мне сначала передохнуть.

***
Последние несколько метров она волокла его буквально на себе.

Им открыл домовик, который, увидев, в каком состоянии Драко, переполошился и громко заохал. Из темноты дверного проема появился Снейп, оттолкнул растерявшегося эльфа и подхватил Драко из рук Гермионы.

– Иди за мной, – бросил он ей и, закинув руку Драко себе на шею, потащил его по коридору. Гермиона не решилась его ослушаться.

В комнате Снейп уложил крестника на кровать и принялся водить над ним палочкой.

– Очень серьезно? – спросила Гермиона.

– Будь он магглом, полгода пролежал бы, не вставая. А так за неделю должно пройти. Что ты ему давала?

– Маггловское обезболивающее, – призналась Гермина. – У меня больше ничего нет, ты же знаешь.

– Таблетки? Тогда неделей не обойдётся, – сказал Снейп. – Но к следующему вызову Лорда оклемается, думаю.

– К-к-к следующему вызову? – пролепетала Гермиона. – Но Драко же так долго не выдержит!

Северус промолчал.

– С тобой он так же обращался? – тихо спросила она.

– Всякое бывало... – Он посмотрел на Драко, потом перевел взгляд на нее. Глаза его потемнели. – Ты знаешь, что надо делать, Гермиона.

В горле застрял ком.

– Да, знаю, – ответила она.



Глава 42.

Она аппарировала домой, едва ли отдавая себе отчет в том, что c ней происходит.

Ты знаешь, что надо делать.

Так он сказал. Почти скомандовал.

Северус Снейп хорошо изучил Гермиону Грейнджер. Она понимала это и злилась, в тоже время зная, что послушается его. Нет, злость – не совсем подходящее слово. Скорее, тоска, чувство неотвратимости…

Она привыкла всё брать на себя, и сейчас этим цинично воспользовались. Давай, Грейнджер, помоги нам, что тебе стоит – ведь не в первый раз, и не в последний. Драко Малфоя не могут защитить ни его мать, ни тетка, ни крестный – только Гермиона Грейнджер. Именно она должна исковеркать свою жизнь, чтобы они и дальше могли жить, как привыкли, совершать ошибки и не учиться на них. Нарцисса Малфой двадцать лет назад написала откровенные письма, а Гермиона Грейнджер должна сейчас за это заплатить. Люциус Малфой вступил в ряды Пожирателей, а потом способствовал тому, чтобы сын повторил его ошибку – но наказана за это будет Гермиона Грейнджер. Зачем Беллатрикс Лестранж заступаться за сестру и племянника, если можно решить вопрос проще? Ведь есть Гермиона Грейнджер.

Но отвратительней всего был привкус предательства. Пусть Северус ей ничего не обещал, но… Как быстро он смирился с тем, что ей придется выйти за Малфоя! Он словно казнит её за ошибку с зельем, не понимая, что она и так уже наказана. Его холодностью. Его равнодушием. «Ты знаешь, что надо делать...»

Гермиона вспомнила его презрительное лицо, и ей захотелось сделать ему больно. Очень больно. Как ей сейчас.

***

Через несколько дней к ней опять пришёл Малфой. Весь какой-то прозрачный – казалось, дунь на него – и улетит. Но это было не самое жуткое. Взгляд! Куда делась надменная насмешливость? Это был взгляд отчаявшегося человека, насквозь пропитанный уже ставшим привычным страхом.

Драко молча сидел на табуретке, уставившись в стол. Его уже не волновала ни теснота кухни, ни убогость обстановки, ни чай в пакетиках, от которого он в прошлый раз пришёл в неподдельный ужас.

– Хотя бы год, Гермиона, только год! А потом я дам тебе развод, – тихо сказал он и умоляюще посмотрел на нее. Красные прожилки – разрывы сосудов. Одно из последствий круциатуса.

– Разве магический брак можно расторгнуть? – вяло спросила она, уже начиная понимать, что не сможет долго сопротивляться. Не теперь, когда почти пообещала Северусу.

– Если отложить обряд принятия в семью, то можно, – Драко не отводил взгляда, чувствуя, что она начинает давать слабину. Наверняка, это Снейп помог ему рассчитать время, идеальное для «дожима». Пара дней, чтобы Гермиона Грейнджер пришла в себя в себя, и пара дней, чтобы смирилась.

– Честно говоря, я вообще не в курсе, как у вас женятся.

– Как ты ухитрилась семь лет проучиться в Хогвартсе и остаться не в курсе? – усмехнулся Драко. – Неужели по ночам в гриффиндорской спальне для девочек не обсуждали такие вопросы?

– Честно говоря, я всегда вырубалась, стоило только голову на подушку положить…

– Если коротко, то пара, которая хочет пожениться, обращается в Министерство, и их имена заносят в Книгу Ветвей. Это нужно для того, чтобы переживший супруг и их дети могли получить обязательные доли наследства. Но чтобы по-настоящему стать частью семьи, надо пройти обряд.

– Что значит «по-настоящему стать частью семьи»? – уточнила Гермиона, поневоле начиная заинтересовываться разговором. Будучи Старшей ведьмой, она представляла себе, о чем идет речь, но ей интересно было услышать, что скажет Драко.

– Хотя бы для того, чтобы эльфы слушались тебя, как хозяйку. Но сейчас это неважно. Так вот, если обряд проведен, то обратного хода нет. А вот до этого ещё можно внести в Книгу запись, аннулирующую брак. В старину пару вносили в Книгу, и в течение следующих трех дней с невестой проводили обряд. Тянуть дольше считалось неприличным. Если жених обнаруживал, что невеста не девственна, он имел право на немедленный развод. Но в наше время, слава Мерлину, всё не так сурово – можно жить в министерском браке сколько хочешь, если не уверен в себе или в жене.

– Удобно… А нельзя аннулировать запись, например, через три дня? – быстро спросила Гермиона.

Малфой пожал плечами:

– Лорду это не понравится. Я получу по полной программе, а мама отправится в Азкабан, как он и обещал. А вот за год он может охладеть к идее шпионить через меня и тебя за Поттером, увидев, что толку мало. Вообще, за год многое может случиться, – задумчиво пробормотал Драко. – Поттер ведь не сидит сложа руки, да?

– Уже начал выполнять поручение Лорда? – прищурила глаза Гермиона. – Мы вроде еще не поженились…

Драко медленно, словно боясь спугнуть момент, встал из-за стола. Он подошел к Гермионе и взял её за руку.

– То есть в принципе ты согласна?

Гермиона вздохнула:

– Если пообещаешь отпустить, когда попрошу. Не через год, а тогда, когда я попрошу, – повторила она с нажимом.

– Как будто у меня есть выбор… Я обещаю, Гермиона. И постараюсь, чтобы ты не пожалела – я не так уж и плох.

– Я… я помню, – сказала она тихо.

Действительно, тогда все было довольно… мило.

Но если бы только сейчас она не знала, как это бывает, когда любишь!

***

Если решение принято, нет смысла тянуть, поэтому когда Драко ушёл, Гермиона сразу аппарировала в Воклюз. Время, которое ей дал на раздумье Вулвертон, еще не прошло, но она надеялась на его понимание.

Он не удивился ее настойчивости – оказалось, что за Драко просила Старшая ведьма Малфоев. Вулвертон лишь переспросил, уверена ли Гермиона в своем решении.

– Я бы не хотел, чтобы у тебя осталось ощущение, что я тебя подтолкнул к этому браку. Мне совершенно безразличен мистер Малфой, который сам вырыл себе яму. Но если ты действительно чувствуешь потребность ему помочь, я больше не буду тебя отговаривать. А если мистер Малфой вдруг забудет о своем обещании, я напомню ему.

«Снова изображаем защитника и благодетеля, – желчно подумала Гермиона. – Меньше всего тебя беспокоят мои чувства».

– И в качестве свадебного подарка я избавляю тебя от обязанности делиться силой с Беллатрикс Лестранж. Она нарушила интересы семьи, раскрыв посторонним личность Старшей ведьмы. Отлучение от Силы будет ей уроком.

Она не стала напоминать, что он же сам и навязал ей эту обязанность. Пусть чувствует себя щедрым, Мерлин с ним.

– Вы делаете подарок не только мне, Адриан. Спасибо.

Когда Гермиона сообщила о своем решении Одри, та обрадовалась и снова сказала, что Драко – хорошая партия. Николь же ее воодушевления не разделяла, она с сочувствием смотрела на сестру. Лучше бы она этого не делала, ее жалость – последнее, что сейчас было нужно Гермионе.

В конце концов, один год – это не так уж и много, говорила себе Гермиона. Гораздо меньше, чем целая жизнь Драко Малфоя, которую может своей прихотью оборвать Волдеморт.

***

Но было еще одно препятствие – Драко до сих пор находился в розыске. Человек из Министерства, которому Нарцисса Малфой передала деньги, внезапно перестал отзываться на её письма. Она терпеливо ждала, когда он снова свяжется с ней – спасибо хоть их особняк не обыскивали раз в неделю, как это было до недавнего времени. Видимо, все-таки ее деньги работали… Хотя Драко уже не искали (розыскные плакаты сняли еще два месяца назад), но дело еще не было закрыто, и обращаться в Министерство за заключением брака было бы неразумно. Но Темный Лорд не желал снисходить до таких мелочей, как передала Нарциссе Беллатрикс. С ложным участием она посоветовала сестре шевелиться побыстрей, если хочет сохранить здоровье сына.

Драко теперь много времени проводил у Гермионы, словно боялся, что в его отсутствие она передумает. Ходил взад вперед по комнате, пытался читать – и бросал, заводил разговор – и замолкал на полуслове. Полюбил сидеть на табуретке, той самой, где до него сидел… Какая разница, кто там сидел до него, говорила себе Гермиона. Её нервировало, что Драко ходит за ней, как собачка – из коридора в комнату, из комнаты – в кухню, из кухни – в спальню. Приходилось его мягко выпроваживать, ссылаясь на то, что ей иногда хочется побыть одной. Драко соглашался и уходил в гостиную, но его хватало ненадолго. Он звал ее, жалуясь, что ему неуютно одному.

«Если он и после женитьбы будет так себя вести, я и месяца не выдержу, не то что год», – думала Гермиона.

В очередной раз выгнав Малфоя в гостиную, она села на кровать и задумалась о том, как ей надоела эта неопределенность.

– Драко! – окликнула она. Дверь открылась сразу – похоже, он стоял под дверью. – Драко, скажи, ведь Главный целитель клиники Мунго имеет право женить пациентов?

– Да, если они вменяемы.

– А директор Хогвартса – преподавателей?

– Насколько я помню Цивильный свод Магической Британии – да.

У Гермионы загорелись глаза.

– Тогда директор Хогвартса может женить своих совершеннолетних студентов! – выпалила она.

– Скорее всего, – пожал плечами Драко. – Но мы-то с тобой уже не студенты.

– Я – нет, а вот ты – да!

Драко вытаращил глаза.

– Кажется, я не совсем улавливаю твою мысль, – осторожно сказал он.

– Драко, помнишь тот день, когда мы встречались в «Бильбао»: ты, я, профессор и Панси? Когда я сдавала экзамен, а потом мы танцевали?

– Разумеется, помню.

– Помнишь, мы говорили о том, что ты до сих пор староста Слизерина? Что исполняющий обязанности вашего декана профессор Арола не смог назначить нового старосту?

– Ну и?

– Неужели непонятно?! Если ты до сих пор староста, значит, ты до сих пор студент Слизерина! А раз ты студент, значит, имеешь право обратиться к директору Хогвартса за заключением брака!

Драко задумчиво посмотрел на Гермиону.

– В этом есть логика… Если только меня не сместили. Прошло больше года, скорее всего, за это время Арола смог стать полноправным деканом.

Гермиона на секунду нахмурилась, потом улыбнулась:

– Ну это я узнáю…


***

Уважаемый мистер Филч,

Прежде всего хочу извиниться за столь долгий перерыв в нашей переписке. Вы вправе обидеться на мое молчание, но я надеюсь на Ваше великодушие и мудрость. Столько всего произошло со мной за последние полгода, что для того, чтобы описать все в письме, не хватило бы всего пергамента в «Шкрябенштюке».

Поздравляю Вас с выходом второго романа – я прочитала в Ежедневном пророке, что «Фиалка за пазухой» получила литературную премию года. Удивительно, что Вы до сих пор держитесь и не обнародовали свое авторство. Впрочем, отчасти понимаю Вас – открыв читателям свое имя, Вы уже больше не смогли бы вести тот образ жизни, какой до сих пор вели. Хогвартс – удивительное место, и расстаться с ним Вам было бы трудно.

Признаюсь Вам, мне порой очень хочется вернуться в школу – хотя бы просто пройтись по коридорам, заглянуть в Большой зал и библиотеку, посидеть на квиддичной трибуне, побродить по берегу озера, встретиться с любимыми учителями. Интересно, произошли ли перемены в преподавательском составе? Кто сейчас декан Гриффиндора? Удалось ли профессору Ароле стать полноправным деканом Слизерина? По-прежнему ли профессор Флитвик возглавляет Рейвенкло, а профессор Спраут – Хаффлпафф?

На седьмом курсе я мечтала, что через несколько лет вернусь в Хогвартс преподавателем зельеварения. Но пока мне не удалось и шага сделать в этом направлении. Жизнь порой подбрасывает такие сюрпризы, что мечты отходят на десятый план. Не подумайте, что я сложила руки, но в настоящее время не имею возможности продолжить своё образование.

Если у Вас найдется время, черкните мне пару строк. Мне очень хочется узнать, как у Вас дела.

Искренне Ваша,
Гермиона Грейнджер

***

Через два дня Гермиона получила ответ от Филча. Оно не обмануло ее ожиданий – школьный завхоз со всем старанием изложил в десятистраничном письме все школьные новости.

Тело профессора Аролы, предыдущего декана Слизерина, в июле прошлого года выловили из Хогвартского озера. По большой просьбе директора Макгонагалл происшествие не было предано гласности. Ходят слухи, что это была месть за какие-то его прошлые дела, связанные с авроратом. Директор оставшиеся два месяца уговаривала Горацио Слагхорна в третий раз вернуться в Хогвартс в качестве декана и профессора зельеварения – мистер Фишер тоже не стал оставаться на следующий год, сославшись на занятость в Мунго. Освободившееся место преподавателя ЗОТИ занял француз из Бобатона – он, к счастью, оказался не в курсе того, что место профессора по защите от темных искусств проклято.

Горацио Слагхорн назначил старостами Асторию Гринграсс и Малькольма Бэддока. По словам Слагхорна, с последним назначением были некоторые сложности – предыдущий староста, Драко Малфой отбыл из Хогвартса, не отработав префектом полный учебный год. Что интересно, добавлял Филч, мистер Малфой и по сей день числится студентом Хогвартса, потому что не окончил школу.

Две страницы письма были посвящены здоровью миссис Норрис, и Гермиона читать их не стала. Последняя страница содержала уверения, что он всё понимает и ничуть на нее не сердится, мало того, приглашает навестить его в Хогвартсе и обсудить сюжет его будущего романа, который будет посвящен любви студентки и преподавателя закрытой школы. Завхоз предполагал, что роман может вызвать скандал, поскольку героиню предполагал сделать несовершеннолетней, и хотел посоветоваться по этому поводу с Гермионой.

– От кого это письмо? – спросил Драко, когда Гермиона закончила читать ему выдержки. – Вряд ли от студента – слишком многое ей… или ему известно.

Гермиона пожала плечами.

– Какая разница? Главное, что наши предположения подтвердились.

– Вообще-то у жены не должно быть секретов от мужа, – сказал Драко, но увидев, как сердито полыхнули глаза Гермионы, быстро добавил: – Не напрягайся, шучу. Я далеко не уверен, что Грымза… что директор Макгонагалл пойдет нам навстречу. Официально я в розыске, и она будет обязана заявить в аврорат, если я покажусь ей на глаза.

– Я ее уговорю, – сказала Гермиона.

– Значит, староста теперь Астория Гринграсс… – задумчиво проговорил Драко.

– Честно говоря, я ее не помню. Какая она из себя?

– Это сестра Дафны Гринграсс, на два года моложе. Светленькая, похожа на сестру, с такими же красивыми ногами. Я собирался ею заняться, когда подрастет, но, сама видишь, не успел.

– Не переживай, у тебя еще всё впереди, – с воодушевлением, которого вовсе не чувствовала, сказала Гермиона. – Возможно, ты еще успеешь ею «заняться».

– Пока я выберусь из всех этих проблем, она выйдет замуж.

– Ого, так ты с благородными намерениями!

– Она из хорошей семьи, – пожал плечами Драко. – Тут могут быть только благородные намерения…


***

Здравствуйте, профессор Макгонагалл!

Случилось так, что мне очень нужна Ваша помощь. Но, к сожалению, я не могу доверить подробности моего дела пергаменту. Не могли бы Вы назначить мне время для личной встречи? Со мной будет еще один человек, который хотел бы скрыть свое посещение Хогвартса.

С надеждой на положительный ответ,
искренне Ваша,
Гермиона Грейнджер


Гермиона, добрый день

Приглашаю тебя в Хогвартс в среду, 16 марта, в пять часов пополудни. Я встречу тебя и твоего спутника у границы антиаппарационной зоны.

Береги себя!

Минерва Макгонагалл


***

Когда в кабинете директора Драко снял капюшон, Макгонагалл удивленно моргнула и процедила:

– Честно говоря, я ожидала, что это будет другой человек.

Гермиона сделала вид, что не поняла ее.

– Так что тебя привело ко мне, да еще в такой неожиданной, – директриса неприязненно покосилась на Драко, – компании?

– Я… – Гермиона не думала, что будет так трудно, – мы хотим попросить вас заключить брак. – Прежде чем Макгонагалл успела что-то сказать, Гермиона скороговоркой продолжила: – Драко Малфой числится студентом Хогвартса, поэтому, в соответствии с Цивильным сводом Магической Британии, вы, как директор школы, имеете право записать нас в Книгу Ветвей. Мы оба достигли совершеннолетия, вменяемы и не состоим в браке – ни в министерском, ни в полном. Насколько я понимаю, препятствий, чтобы официально соединить нас, нет.

Макгонагалл прищурилась:

– Вы отдаете себе отчет, мисс Грейнджер, что этот молодой человек находится в розыске за соучастие в убийстве Альбуса Дамблдора?

Драко выразительно посмотрел на Гермиону – что я тебе говорил?

– Да, я знаю, – кивнула Гермиона. – Именно поэтому мы обратились к вам, профессор Макгонагалл, а не в Министерство. В настоящее время готовится решение, в соответствии с которым с мистера Малфоя снимут все обвинения. Но мы, к сожалению, не можем ждать, когда министерские бюрократы доведут дело до конца.

Глаза директрисы непроизвольно скользнули по животу Гермионы.

– Это не то, что вы подумали, – нервно хихикнула она. – Но нам очень надо, поверьте, профессор! Помогите, мне не к кому больше обратиться.

Макгонагалл повернулась к Драко:

– А ваши родители, мистер Малфой, как относятся к этому браку? Или вы не поставили их в известность?

Драко дернул плечом и глухо проговорил:

– Мама дала согласие, а отец… мы не можем ему сообщить – в Азкабане первые три года заключения не дают свиданий и запрещают переписку.

Макгонагалл неловко кашлянула и заглянула в глаза Гермионе:

– Ты точно хочешь этого, девочка? Я не могу поверить…

– Да, профессор, – голос Гермионы дрогнул, – я хочу этого.

Почувствовав ее заминку, Макгонагалл нахмурилась:

– Я должна быть уверена, что здесь нет принуждения или заблуждения.

Драко и Гермиона переглянулись, и Малфой холодно сказал:

– Чтобы убедить вас, мы согласны принять сыворотку правды. При условии, что вы зададите нам только один вопрос.

Директриса молча оглядела их и махнула рукой:

– Ладно, поверю на слово. Вы же не собираетесь сразу же проводить обряд принятия в семью? – с надеждой спросила она. – Я бы посоветовала вам подождать хотя бы полгода.

– Мы договорились подождать год, – сказала Гермиона. Драко кивнул.

Макгонагалл заметно успокоилась.

– Хорошо. Будь по-вашему. Кто будет… – она поморщилась, – свидетелем с каждой стороны?

Гермиона могла поклясться, что знает, о ком сейчас подумала Минерва.

Драко с беспокойством посмотрел на Гермиону.

– Я думаю…. что мы попросим Джинни Уизли – она давно подозревала, что между нами что-то есть, – сказала Гермиона Драко, – поэтому она не удивится.

– Интересно, что ее навело на эту мысль? – спросил Драко.

– Твой подарок на день Святого Валентина, – улыбнулась Гермиона. – Она сказала, что он напоминает ей тебя – красиво, но бесполезно.

– Не уверен, что это можно считать комплиментом…

– Так у вас это давно?! Не понимаю тебя, Гермиона! – в сердцах сказала Макгонагалл. – Он же…

– …ни в чем не виноват! – закончила за нее Гермиона.

– Хочешь сказать, ты уже год назад это знала? – недоверчиво спросила директриса.

– Да. Мне Гарри подробно рассказал о том, что произошло на Астрономической башне.

Драко бросил на Гермиону странный взгляд и сразу же опустил глаза.

– Хорошо, Гермиона, с твоей стороны Джиневра Уизли, а с вашей, мистер Малфой?

– Может быть, попросить профессора Слагхорна? – предложил Драко.

– Нет, – помотала головой Гермиона. – Он слишком болтлив – кому-нибудь проговорится, что ты здесь был.

– Тогда кто?

Гермиона сделала вид, что задумалась.

– Я знаю! Это будет мистер Филч! У меня сложилось впечатление, что он симпатизирует вашей семье.

– Аргус Филч? – переспросила Макгонагалл.

– Я уверена, он будет держать язык за зубами, – убежденно сказала Гермиона, – если ты, Драко, его попросишь об этом. Он будет польщен.

– Еще бы! – хмыкнул Малфой.

Макгонагалл одарила его неприязненным взглядом:

– Значит, решено – Уизли и Филч. Церемонию проведем здесь, если не возражаете.

Она подошла к камину и вызвала завхоза, попросив его захватить с собою мисс Уизли.

***

За то время, пока Гермиона не видела мистера Филча, пригожей он не стал. Те же нечесаные волосы, кривые желтые зубы, неприятная полуулыбка - полуоскал, поношенная одежда, пестрящая шерстинками миссис Норрис, подозрительный взгляд. Трудно поверить, что это тот самый человек, которого боготворят тысячи ведьм-читательниц любовных романов. Филч предпочел сделать вид, что не помнит Гермиону (мало ли студентов училось в Хогвартсе), и это её вполне устроило.

Джинни Уизли, увидев подругу в компании Малфоя, только округлила рот в молчаливом «вау!» и нарочито скромно потупила глаза. Она стала еще привлекательней, и Гермиона опять задумалась, чего такого не хватало Гарри...

Драко тоном, не терпящим возражений, объявил Филчу, что тот должен засвидетельствовать заключение брака – словно домовому эльфу приказал. Как ни странно, завхоза такое обращение совершенно не смутило, напротив, он выразил готовность помочь и поблагодарил за оказанную честь.

– Тайный брак это круто! – сказала Джинни, когда услышала, что от нее требуется. – Конечно, я согласна. Даже Рону нельзя рассказывать?

– Я сама ему скажу – его надо будет подготовить к этой новости, – улыбнулась Гермиона.

Драко фыркнул и хотел что-то добавить, но Гермиона бросила на него предупреждающий взгляд. Не хватало еще сейчас ссоры между женихом и свидетельницей.

– Еще раз предупреждаю вас: о том, что мистер Малфой здесь был, никто не должен знать. Во всяком случае, до тех пор, пока с мистера Малфоя, как он утверждает, не снимут обвинение. Иначе вы повредите и себе, и мне, – сказала Макгонагалл, больше глядя на Джинни, чем на Филча.

– Но какой смысл скрывать всё это, если сведения о браке всё равно попадут в Книгу? – спросила Джинни.

– В тот момент, когда я завершу обряд бракосочетания здесь, в Хогвартсе, в Министерстве в Книге появится запись. А читать Книгу Ветвей можно только по решению Визенгамота, или если сами супруги попросят сделать из нее выписку. Чиновнику, совершившему брак, законом запрещено разглашать факт проведения обряда. Таким образом соблюдается конфиденциальность частной жизни магов.

– Странно, у маглов все наоборот – объявление о предстоящей свадьбе печатается в газетах, и любой человек может присутствовать в церкви на венчании, – сказала Гермиона.

– Это вполне объяснимо – у маглов нет темномагических проклятий, использующих родство жертв. Впрочем, и в магическом мире никто не запрещает жениху и невесте дать объявление в газете или пригласить на бракосочетание сотню знакомых, если они считают, что у них нет врагов.

– То есть если они не параноики, – хихикнула Джинни. – Ой, прости, Гермиона.

Макгонагалл строго посмотрела на Уизли и, кашлянув, сказала:

– Итак, я начинаю. Жених и невеста, подойдите ко мне ближе и возьмитесь за руки.

Драко и Гермиона послушно ступили вперед и переплели пальцы.

– Ныне совершаю таинство бракосочетания в присутствии свидетелей: мистера Аргуса Филча и мисс Джиневры Уизли. Свидетели, вы хорошо слышите меня? Вы ясно видите? Вы понимаете суть происходящего?

– Да.

– Да.

– Клянетесь ли вы держать в тайне обряд и говорить о нем только по требованию высокого суда Визенгамот?

– Да, клянусь.

– Клянусь.

– Свидетели, ваши обещания услышаны и приняты. Жених и невеста, теперь я обращаюсь к вам. Назовите ваши полные имена, – торжественно проговорила Макгонагалл.

– Драко Люциус Малфой, из старшей ветви Малфоев, – гордо вздёрнув подбородок, объявил Драко.

– Гермиона Джейн Грейнджер, из… – она почувствовала, как Драко предупреждающе сжал её руку. Гермиона замолчала.

– Закон позволяет не называть полное имя в присутствии свидетелей? – спросил Драко у директрисы.

Она поджала губы:

– Странный вопрос, мистер Малфой. Разумеется, нет – свидетели должны услышать их, чтобы потом свидетельствовать, если потребуется.

Драко с Гермионой переглянулись.

– Гермиона Джейн Грейнджер, из семьи Лестранж.

У них за спиной Джинни ахнула, а Филч закашлялся.

– Ле… Лестранж? – переспросила Макгонагалл.

– Лестранж, – подтвердила Гермиона.

– Великолепно, – пробормотала директриса, неприязненно сверля глазами свою любимую ученицу.

– Продолжайте обряд, – потребовал Драко.

Минерва возмущенно посмотрела на него и начала произносить формулу обряда. Гермиона пыталась поймать её взгляд, но Макгонагалл отводила глаза.

… – Властью, данною мне законом Магической Британии, объявляю, что семьи Малфой и Лестранж сплелись ветвями.

Она очертила палочкой огненный круг поверх их склоненных голов.

– Вы видели это, свидетели? Брак свершен?

– Видел. Брак свершен, – первым ответил Филч. Еще не пришедшая в себя от шока Джинни просто кивнула.

– Свидетельница, отвечайте вслух! – повысила голос Макгонагалл.

– Да, я видела. Брак свершен, – сказала Джинни.

– Свидетели, вы поклялись. С этой минуты замкните свои уста.

Филч безмолвно поклонился, за ним Джинни.

Не говоря больше ни слова, Макгонагалл села за письменный стол и принялась демонстративно перебирать бумаги.

– Профессор, – робко сказала Гермиона. – Я бы хотела с вами поговорить.

Макгонагалл подняла глаза и смерила её взглядом. Её напряженная поза выражала глубокое возмущение.

– Драко, Джинни, мистер Филч, извините, – Гермиона умоляюще посмотрела на них. – Вы не могли бы выйти?

– Как скажешь, Гермиона. Но с тебя – объяснения! – заявила Джинни и скрылась за дверью.

– Конечно, миссис Малфой! – закивал Филч. – Позвольте только поздравить вас. Вы… красивая пара, – он смутился от своих же слов и нервно сцепил пальцы.

– Спасибо, мистер Филч, – улыбнулась Гермиона. Драко величественно кивнул ему и указал глазами на дверь: – Мы не забудем вашей любезности.

Филч еще раз попытался улыбнуться и боком проскользнул за дверь.

Драко некоторое время молча смотрел на Гермиону. Макгонагалл выразительно подняла бровь:

– Идите, Малфой, я не съем вашу жену.

Драко сделал вид, что не услышал ее реплики. – Пожалуйста, не говори ничего лишнего, – мягко попросил он и вышел.

Макгонагалл упорно делала вид, что забыла о присутствии Гермионы. Пришлось кашлянуть, чтобы директриса подняла голову и посмотрела на нее:

– Что вам еще угодно? – от этой фразы веяло таким холодом, что Гермиона поежилась.

– Я бы хотела кое-что объяснить, мэм, – осторожно сказала она.

– Разве я просила у вас каких-то объяснений, миссис Лестранж-Малфой?

– Нет, но… Я не отниму у вас много времени, профессор.

– Надеюсь! – фыркнула Макгонагалл, становясь еще более похожей на недовольную кошку.

– Кажется, вас шокировал мой брак с Драко, но это вынужденный брак.

– Кто из вас кого вынуждает? – прищурилась директриса. – Вы двое кажетесь вполне спевшейся парочкой.

Объяснять не хотелось, да и Драко бы это не понравилось.

– Нас обоих вынуждают обстоятельства, – уклончиво сказала Гермиона. – По своей воле я бы этого не сделала, но мы с Драко, пожалуй, друзья. Как это ни неожиданно звучит.

– Хм… что же вас так… сдружило?

Сказать или нет? Впрочем, Макгонагалл было известно о том, что Гермиона поддерживала контакт со Снейпом.

– Мы с Драко вместе организовали побег его крестного из Мунго, где его держали до суда. Вернее, до казни. Суда бы не было.

Макгонагалл отбросила перо, которое вертела в руках:

– Ты хочешь сказать, что его поймали?

– Да. И он сопротивлялся. В результате им пришлось поместить его в Мунго, чтобы он пришел в себя для допросов.

– Но какое отношение ты имеешь к Мунго? Я считала, что ты учишься в академии в Стокгольме.

– Раньше я бы сказала, что, к сожалению, мне пришлось искать работу в Англии. Но теперь, после того, как мне удалось поспособствовать освобождению профессора, я думаю, что всё к лучшему.

«Даже то, что Северус тебя бросил? Тоже к лучшему?» – спросил ехидный внутренний голос.

– И как же вам удалось это сделать? Его плохо охраняли? – спросила директриса.

– Да нет, охраняли его хорошо… Мне удалось найти и применить одно малоизвестное магическое средство.

Макгонагалл внимательно посмотрела на нее:

– Темномагическое?

Гермиона пожала плечами:

– Ну это как посмотреть… Прямого вреда человеку оно не причиняет. Но готовится на крови. Так что, наверное, его можно назвать темномагическим.

– Почему ты носишь фамилию Лестранж? – не выдержала Макгонагалл.

– Меня приняли в род Лестранжей, потому что не было другого выхода – иначе я бы умерла от потери крови. Эти люди считали, что обязаны мне, и без размышлений совершили обряд – дорога была каждая минута. Старшая ведьма Лестранжей – Одри Лестранж кроме всего прочего поделилась со мной магической силой, в которой я испытывала недостаток после того злополучного случая в Хогвартсе.

– Обязаны тебе? Чем же? – недоверчиво переспросила директриса, продолжая хмуриться.

– Я оказала услугу члену их семьи, – уклончиво ответила Гермиона.

– Стало быть, теперь ты – чистокровная ведьма… А то я удивилась – как это Малфой да женится на маглорожденной! – она немного помолчала, потом с надеждой спросила: – Но ты ведь не живешь у Лестранжей?

– После обряда пришлось некоторое время… – тихо сказала Гермиона. – К счастью, Беллатрикс там появляется редко, и мне удается ее избегать.

– Но она знает о тебе?

– Знает, но… но она не посмеет причинить мне физический вред.

– Почему ты так уверена? Только из-за родства? Родство не помешало ей убить Сириуса Блэка.

– Не только… Дело в том, что я… я прошла еще один обряд. Свидетелем которого был мистер Вулвертон.

– Что?! – Макгонагалл с резвостью, неожиданной в ее возрасте, вскочила из-за стола. – Это то, о чем я думаю?

– У меня не было выбора – Адриан Вулвертон хитростью вынудил меня стать Старшей ведьмой Лестранжей. Он весьма в этом искусен. Да вы лучше меня знаете! – вырвалось у Гермионы, и она сразу пожалела об этом.

Лицо Макгонагалл окаменело.

– Выбор есть всегда, – отчеканила она. – Ты просто пошла по пути наименьшего сопротивления.

Гермиона ожидала чего угодно, но что ее упрекнут в трусости…

– И вам никогда не хотелось вернуть время и сделать все по-другому? – спросила она Макгонагалл.

– Я никогда ни о чем не жалела, – твердо сказала директриса. – Ты не должна была поддаваться его шантажу. Уступая, ты предаешь себя, – она смотрела на Гермиону с брезгливой жалостью.

– Не уступив, я предала бы близких людей. Для меня это важнее.

– Скажи лучше, ты обеспечила себе защиту от упивающихся, – бросила Макгонагалл. – С точки зрения рациональности это хороший ход, но беспринципный. Интересно, Поттер и Уизли знают о твоей новой семье, о браке с Малфоем, о твоем статусе Старшей ведьмы?

– Нет.

– Вот видишь! Ты сама чувствуешь, что сделала плохо и не смеешь признаться своим друзьям.

– Есть нюансы, которые им трудно понять, – воскликнула Гермиона.

– А мистер Малфой, значит, может их понять, эти нюансы? – хмыкнула директриса.

– В данном случае мне действительно было легче довериться Драко.

– Интересно, до чего еще ты еще дойдешь в свой гибкости….

Гермиона удивилась, почему раньше она так восхищалась Минервой Макгонагалл. Сейчас она видела перед собой одинокую неискреннюю женщину, которая жива лишь своим упрямством и воспоминаниями.

– Спасибо за помощь, профессор. Я у вас в долгу.

– Прощайте, миссис Малфой. Вы меня разочаровали.

Гермиона молча кивнула и поспешила к Драко. Он сразу всё понял по ее лицу.

– Услышала много хорошего про себя? – криво улыбнулся он.

– Главное – она нас поженила, – бодро сказала Гермиона.

– Да не расстраивайся ты так! – похоже, Драко не очень-то ей поверил. – Мы – Малфои. Имеет значение лишь наше мнение о людях, а не то, что они думают о нас.

«Должно быть, Люциус Малфой утешается этой мыслью в Азкабане», – подумала Гермиона.

Драко взглянул за окно и потянул ее за руку.

– Смотри, какие тучи. Скоро ливанёт! Надо успеть до дождя аппарировать, пойдем быстрее.

– Но я собиралась поблагодарить мистера Филча, – возразила Гермиона.

– Я уже сделал это за нас обоих. Пойдём!

***
Когда они пересекли барьер, на землю упали первые капли дождя..

– Куда мы теперь? – спросила Гермиона, натягивая на голову капюшон. – Ко мне, в Лондон?

Драко удивленно взглянул на нее:

– Разумеется, нет! В Малфой-мэнор. Нам предстоит праздничный ужин в узком семейном кругу.

– И кто входит в этот круг? Твоя мама?

– Мама и крёстный.

Гермиона замерла.

– Может, не надо ужина? У нас ведь всё не по-настоящему…

– Разве? – Драко наклонился и быстро поцеловал ее. – Во-первых, мама расстроится, если мы не придём. Во-вторых, не можешь же ты теперь всю жизнь бегать от Северуса!

Гермиона хотела возразить, но Драко обнял ее, и они аппарировали.

***
Нарцисса встретила ее вежливо, но настороженно, и Гермиона поняла, что ей нелегко будет найти с матерью Малфоя общий язык.

Они втроем (Снейпа, слава Мерлину, не было) чинно расселись за овальным столом. Гермиона почему-то не знала, куда деть руки.

Всего год, сказала она себе, и я свободна.

Величественный Малфой-мэнор, конечно, производил определенное впечатление, но дом Лестранжей был гораздо уютнее, хотя и был построен на несколько веков раньше. Гермиона совершенно не представляла, как сможет здесь жить (если Драко будет на этом настаивать), но утешала себя мыслью, что тут наверняка имеется хорошая библиотека. Воклюз вдруг стал казаться ей желанной гаванью. В столовой Лестранжей висели картины из жизни рыбаков и виноградарей, на окнах – пестрые портьеры с цветочным орнаментом; скорее всего, это была заслуга Одри, которая любила комфорт и не признавала пафоса в меблировке. Здешнюю же столовую украшали портреты хмурых людей с тяжелыми подбородками, чем-то отдаленно напоминавших Люциуса Малфоя и Лоренса Эшби.

Прислуживал за ужином высокий седой старик с бакенбардами по моде девятнадцатого века. Гермионе казалось, что она попала внутрь исторического фильма. Наверно, если бы она разбила тарелку из сервиза, которым был сервирован стол, ей бы не хватило годового жалования в Мунго, чтобы компенсировать ущерб.

Звук открываемой двери заставил ее вздрогнуть. Снейп. А она-то надеялась, что он сегодня не появится…

Профессор извинился за опоздание и сел напротив Гермионы. Хоть Драко и предупредил ее, что Снейп будет с ними ужинать, но Гермиона не ожидала, что он окажется на расстоянии вытянутой руки от неё.

Слуга отрезал кусочки от седла ягненка в абсолютной тишине.

Нарцисса нарушила молчание:

– Северус, ты можешь поздравить Гермиону и Драко – они сегодня поженились.

Снейп медленно поднял голову:

– Что, прости? Я задумался.

– Драко и Гермиона только что из Хогвартса – директор Макгонагалл внесла их имена в Книгу ветвей.

– Великолепно, – пробормотал Снейп. – Должно быть, вы шокировали Минерву …

– Да уж! – хохотнул Драко. – Начало разговора было, мягко говоря, натянутым. Я думал, она меня вышвырнет из кабинета.

– Кто засвидетельствовал брак? – спросил Снейп.

– Филч и младшая Уизли.

Услышав имена, Нарцисса позволила себе легкую гримасу.

– Мам, как будто у нас был большой выбор!

Гермиона подумала, что будет разумным не заметить пренебрежительное замечание Нарциссы. Вместо этого она решила немного улучшить у миссис Малфой впечатление о себе – было видно, что мать Драко напряжена, словно опасается, что Гермиона вдруг запрыгнет на стол или начнет вытирать губы краем скатерти. Все-таки ей жить здесь год, и хорошо бы, если бы Нарцисса хотя бы не шарахалась от нее.

– Миссис Малфой… – обратилась она к свекрови.

– Вы можете называть меня Нарциссой.

– Спасибо, мадам… Некоторое время тому назад я работала в клинике Святого Мунго, и там мне посчастливилось познакомиться с мистером Эшби. Замечательный человек! Он бывает в Малфой-мэноре?

Нарцисса улыбнулась. Гермиона подумала, что, скорее всего, улыбка эта предназначалась не ей, а мистеру Эшби.

– Да, конечно. Ларри – двоюродный брат Люциуса.

– И крестный Панси Паркинсон. То есть, Панси Флинт, – поправилась Гермиона.

Миссис Малфой удивленно подняла брови.

– Так вы, Гермиона, тесно общаетесь с юной миссис Флинт?

– Мы обе были префектами на седьмом курсе.

– Мисс Паркинсон и мисс Грейнджер вдвоем представляют собой гремучую смесь, – подал голос Снейп.

Гермиона, до сих пор избегавшая смотреть в его сторону, удивленно уставилась на него.

– Что вы на меня так смотрите, мисс Гр… миссис Малфой? Разве не вам с мисс Паркинсон пришла в голову мысль разбудить слизеринский талисман с гобелена? – об участии Гарри он, слава Мерлину, не стал упоминать.

У Нарциссы расширились глаза:

– Неужели ее можно разбудить?

– При некоторых условиях – да, – туманно ответил Северус. – В Хогвартсе случается множество странных вещей…

– Я любила Хогвартс, – сказала Нарцисса как-то очень просто, и Гермиона почувствовала к ней нечто, похожее на симпатию.

– А я до сих пор люблю, – вздохнула она.

– Значит, вам было приятно выйти замуж в стенах Хогвартса? – предположила Нарцисса.

«Да, мне было бы приятно, если бы рядом со мной сегодня в кабинете директора стоял не ваш сын, а кто-то другой», – она почувствовала, что взгляд Северуса прикован к ней.

– Никогда не думала, что такое случится со мной – тайный брак в стенах школы, – ответила она уклончиво.

– Романтично, не правда ли, Северус? – спросила Нарцисса, словно не желая вспоминать, что брак был вынужденным.

– Ничего не могу сказать по этому поводу – я ничего не смыслю в романтике, – сухо ответил Снейп, сверля Гермиону взглядом. – Меня поражает другое – как быстро у вас всё устроилось.

Гермиона беспомощно моргнула. Было такое ощущение, словно ей залепили пощечину.

– А смысл тянуть? – пришёл ей на помощь Драко. – Знакомы мы давно, хотя не всегда наши отношения были мирными, – он криво усмехнулся, наверно, вспомнил ее знаменитый хук справа, – но когда становишься взрослее, всё начинаешь видеть по-другому. Ведь так, Гермиона?

– Да, – кивнула она. – В школе я считала, что Драко Малфой – наказание, посланное мне свыше. Я всё ломала голову, за что это мне…

– Зато теперь ты сможешь отыграться, – засмеялся Драко. – Только не увлекайся!

Гермиона была ему ужасно благодарна, что он не дает ей расплакаться. Неожиданный выпад Снейпа задел её.

Кажется, Нарцисса что-то увидела у нее в лице, потому что сказала:

– Гермиона, попробуйте седло барашка. Знакомый вам мистер Эшби утверждает, что в Малфой-мэноре подают самое лучшее в Англии седло барашка.

– Спасибо, мадам, – послушно кивнула Гермиона. – Пахнет просто чудесно! Он с травами? У Лестранжей меня приучили любить разные приправы. Кажется, провансальцы употребляют в пищу все, что растет у них под ногами.

***
Северус всегда подозревал, что он – собственник. Но окончательно он убедился в этом сегодня – когда увидел новую миссис Малфой. Новая миссис Малфой вроде бы была похожа на мисс Грейнджер – те же буйные кудряшки, те же слабые руки и тонкие щиколотки (Северус всегда имел слабость к женщинам со слабыми руками и тонкими щиколотками – потому что в рабочей окраине ***, где он вырос, такие были в диковину), маленькие ушки, за которые она безуспешно заправляла волосы, но было одно большое отличие: в глазах мисс Грейнджер он видел свое отражение, а новая миссис Малфой смотрела сквозь него. И улыбалась не ему, а его крестнику.

Казалось, Северус выбрал идеальную линию поведения: он смог как следует проучить Грейнджер за ее небрежное отношение к плодам его труда (сознание того, что все делалось ради Ремуса Люпина, приводило его в ярость!), создав у нее впечатление, что она для него немного значит, и заодно смог убедить Драко, что его интересы стоят у крестного на первом месте, заслужив тем самым безоговорочное право оставаться в Малфой-мэноре столько, сколько Северусу понадобится. Он был уверен, что самоотверженность Гермионы принадлежит только ему одному, и она не примет предложение Драко, сколько бы тот не просил. Северус что-нибудь бы придумал, чтобы отвести гнев Лорда от крестника, в конце концов, тому бы не помешало наконец понять, что такое Волдеморт и какую мизерную ценность для него представляют жизни даже чистокровных волшебников. Очень хотелось, чтобы этот способный неглупый мальчик с хорошими задатками избежал участи своего отца – Северус не сомневался, что Люциус уже никогда не выйдет из Азкабана. Северус не мог себе позволить говорить с Драко искренно, однако ему постепенно, исподволь удалось расшатать в Драко веру в непогрешимость Темного лорда. Это нелепое требование о женитьбе и наказание за ослушание должно было стать для Драко последней каплей.

Он был уверен, что все рассчитал правильно, и когда за ужином Нарцисса сообщила ему, что Гермиона и Драко поженились, Северус в первый момент не поверил собственным ушам.

Он бесился от мысли, что сам себя перехитрил. В заявление Драко, что их брак продлится не более года, он не верил. Это говорилось скорее для Нарциссы, которая, мягко говоря, была не в восторге от будущей снохи. Нарциссу это не успокоило – она боялась, что за год Гермиона привыкнет к обеспеченной жизни, к Малфой-мэнору, да и к своему мужу. Сам же Драко казался довольным – но только ли потому, что ему наконец удалось выполнить задание Темного лорда? Кто знает? Нарцисса, лучше Северуса знавшая своего сына, и то сомневалась, что Драко совершенно безразличен к своей жене.

Сначала Северус решил оставить Малфой-мэнор и найти себе другое убежище. Однако, лишь только первая волна бешенства схлынула, он понял, что убравшись с глаз Грейнджер, тем самым поспособствует укреплению ее брака с Малфоем, чего он совершенно не желал. Сомневаясь, что вряд ли выдержит конкуренцию с Драко, который моложе его на двадцать лет, в двадцать раз физически привлекательней и неизвестно, во сколько раз богаче, он, тем не менее, решил попробовать. Возможно, Гермиона любит в нем что-то другое – то, чего нет у Драко. Северус сам не знал, что бы это могло быть, но это "нечто" было единственном его козырем.

Но просто навязчивость здесь не поможет – слишком неестественно это будет выглядеть.

***
Гермиона не смогла оценить седло барашка – ей кусок в горло не лез.

– Вам не нравится? Я попрошу Найта принести что-нибудь другое, – предложила Нарцисса, глядя на ее мучения.

– Нет, мадам, ягненок выше всех похвал. Наверно, я просто перенервничала и устала.

– Выпейте вина, расслабьтесь.

Спиртного ей тем более не хотелось, но она кивнула – чтобы Нарцисса быстрее оставила ее в покое.

Отпивая из бокала, она взглянула на Северуса. Прядь темных волос легла ему на щеку, и ей мучительно захотелось убрать ее. Но сначала пропустить между средним и указательным пальцами. На ощупь они были совсем не такие, как у нее, и Гермиона соскучилась по этому ощущению. Она поставила бокал и вдруг вспомнила, что ей теперь этого делать нельзя. Нельзя к нему прикасаться.

Мерлин, как же трудно!

Его вилка на несколько мгновений застыла над тарелкой, словно он что-то почувствовал. Гермиона быстро отвела глаза. Ей надо привыкать не реагировать на него так остро, иначе она долго не продержится. Сейчас они закончат ужинать и разойдутся по комнатам, и Гермионе придется идти не туда, куда она на самом деле хочет.

– А в Провансе уже весна, – сказала она некстати, чтобы что-нибудь сказать. Лишь бы не думать, не думать, не думать…

Нарцисса с готовностью подхватила тему. До конца ужина Гермиона больше не рискнула поднять глаза.

Потом они перешли в гостиную и разбились на пары: Драко объяснял Гермионе символику настенной росписи, Снейп разговаривал с Нарциссой, стоя с неестественно прямой спиной. Взгляд Гермионы рассеянно скользил по комнате. Северус немного переместился. Теперь она могла наблюдать, как движутся его губы, когда он говорит. Их глаза случайно встретились. Гермиона сделала самое равнодушное лицо, какое только смогла, и отвернулась к Драко. Она попыталась вспомнить, чем ей понравился Малфой год назад настолько, что она легла с ним в постель. Если б можно было оживить в себе те чувства… Но увы. Она смотрела на своего мужа, и ей было все равно. Его красота и живость больше не вызывала трепета внутри, как тогда, в «Бильбао».

Краем сознания Гермиона уловила, что Драко ее о чем-то спросил. Она виновато улыбнулась.

– Ты засыпаешь на ходу… Пойдем, – сказал он, беря ее за руку. – Мама, Северус, доброй ночи.

Когда они выходили из комнаты, Гермиона шепнула Драко:

– Мы каждый день будем с ним сталкиваться? Я надеялась, что Малфой-мэнор достаточно большой…

– Думаю, что нет. Он много времени проводит в лаборатории. И часто ест прямо там.

***

Он услышал её вопрос – она говорила недостаточно тихо. «Отлично, – сказал себе Северус, хотя ее слова неприятно резанули. – Если новую миссис Малфой смущает мое присутствие, значит, не все потеряно».

***

– У нас общая спальня? – удивилась Гермиона, стоя на пороге комнаты, большую часть которой занимала кровать с балдахином.

– Да. Ты против?

Она почему-то думала, что спальни будут отдельные – хотя бы первое время. Но Гермиона вдруг представила себе, как будет лежать в одинокой постели и пытаться почувствовать, что сейчас делает Северус, где-то там, через несколько стен от неё. Как ходит, как раздевается, как ворочается, устраиваясь поудобнее…

Стоп. Ей надо привыкнуть, что он теперь чужой ей. Как раньше. Не совсем так, как раньше – потому что раньше была надежда на сближение, теперь же всё закончилось.

Пожалуй, присутствие Драко ей сейчас необходимо – чтобы отвлечься от бесплодных, изматывающих мыслей.

– Пусть будет общая, – ответила наконец Гермиона.

Драко заметно расслабился.

***

В темноте послышались приближающиеся шаги, кровать прогнулась – Драко нырнул под одеяло и подвинулся к ней. Некоторое время он просто лежал, лицо белело в темноте напротив ее лица, потом его рука скользнула ей на бедро.

– Не надо, – сказала она, мягкостью тона стараясь сгладить отказ.

Он убрал руку и приподнялся на локте, глядя на нее.

– Ты же не собираешься из-за одной неудачи отказываться от радостей жизни?

– Не собираюсь, но… мне требуется время, чтобы привыкнуть к тебе заново, понимаешь?

– Понимаю, Грейнджер, – вздохнул он.

Она потянулась к нему и поцеловала в щёку:

– Спасибо!

Под одеялом они взялись за руки – как школьники. Тепло его пальцев успокаивало – может быть, у них все будет не так уж и плохо…

***

Гермиона старалась привыкнуть к своему новому положению. Сейчас ее устраивало, что она не видит Северуса – он завтракал рано и уходил к себе, лишь иногда пересекаясь с Нарциссой. У Гермионы было подозрение, что он слышал её слова, обращенные к Драко, и она то жалела о них, то, наоборот, думала, что всё к лучшему – не видя его, она быстрей переболеет.

Пока что симптомы были. Сидя в гостиной, она прислушивалась к шагам – не войдёт ли он сейчас в комнату? А вдруг? Когда гуляла вокруг дома, втайне надеялась, что он вот-вот появится из-за угла. Случайно. Им придется поздороваться…

Он будто знал – и продолжал её избегать. Гермиона была благодарна ему и еще больше – увы – любила. За чуткость. Никто не поверил бы ей, если бы она сказала, что Северус Снейп умеет быть чутким.

Да если даже и нет, если она выдумала эту его чуткость, если даже окажется, что ему просто все равно, она подозревала, что всегда найдёт, за что его любить.

***

Миссис Малфой держалась с ней вежливо, но отстраненно. В принципе, Гермиона и сама не рвалась завязывать со свекровью более теплые отношения. Хотя, наверно, Драко был бы не против, если бы Гермиона с ней сблизилась. Сам он очень любил свою мать – это было заметно по тому, как он слушает ее, улыбается, целует руку при встрече. Они словно берегли то хрупкое, что осталось от их семьи – даже Гермиона, никогда не видевшая их вместе с Люциусом, догадывалась, как им его не хватает. В тайне она радовалась (и ей было стыдно за свою радость), что Малфоя - старшего здесь нет. От Нарциссы она не чувствовала никакой угрозы, но что бы было, если бы Люциус вдруг вернулся из Азкабана?

***

Где-то через неделю в Малфой-мэноре случился гость.

Подходя к гостиной, Гермиона услышала смех Нарциссы. В первый раз. При ней миссис Малфой никогда не смеялась.

Оказалось, что с Нарциссой беседовал не кто иной как Адриан Вулвертон. Сегодня Свидетель выглядел лет на сорок пять и являл собой образец мужественной красоты и джентльменской галантности. Он прямо-таки излучал доброжелательность и веселье, и Нарцисса не избегла участи любой женщины, столкнувшейся с Вулвертоном – она попала в сети его обаяния. Они были так увлечены разговором, что не замечали ничего вокруг себя – по крайней мере, Нарцисса…

Гермиона замерла на пороге в нерешительности – разрушить их тет-а-тет или незаметно уйти?

... – безусловно, воспитание среди магглов оказало на нее отрицательное влияние, но Гермиона – восприимчивая девочка и в хорошем окружении, – при этих словах Вулвертон поцеловал Нарциссе руку, – она быстро избавится от маггловских предрассудков…

Рядом скрипнула половица, и Гермиона повернулась на звук. У камина стоял Северус, и, делая вид, что переворачивает страницы журнала (кажется, "Вестник зельеварения"), прожигал взглядом мистера Вулвертона. Адриан же даже ни разу не посмотрел в их сторону, хотя Гермиона была уверена, что их присутствие не осталось им незамеченным. Даже Гермиона чувствовала концентрацию ненависти Северуса, а Вулвертон и виду не подал, что кроме них с Нарциссой в зале есть кто-то ещё.

– Что он тут делает? – тихо спросила Гермиона, переместившись ближе к Снейпу.

– Притворяется твоим родственником. Соскучился, наверное, – язвительно ответил Северус. – И десяти минут не прошло с начала знакомства, а он уже втерся к ней в доверие...

– Похоже, он обладает даром внушения – посмотрит, и хочется бежать за ним на край света, – задумчиво проговорила Гермиона, глядя, как порозовела Нарцисса от очередного комплимента Вулвертона.

– И тебе до сих пор хочется? Бежать на край света за ним? – необычайно серьезно спросил Снейп. Словно это имело для него какое-то значение.

Гермиона быстро посмотрела на него, пытаясь понять, что означает этот вопрос. Он говорил так, словно ему до сих пор было не всё равно. Но Северус Снейп умел скрывать свои чувства – Гермиона ничего не смогла прочесть на его лице. Наверное, она выдает желаемое за действительное.

– Конечно, нет, – ответила она. – Я уже привыкла.

Тут Вулвертон, наконец, решил заметить их присутствие. Или их шёпот не позволил ему и дальше притворяться глухим. Он воскликнул:

– Гермиона, Северус, рад вас видеть!

Нарцисса словно очнулась ото сна и удивленно посмотрела на них.

– Ох, а я вас и не заметила! Проходите же сюда – что вы там стоите?! – она непривычно тепло улыбнулась Гермионе – почти так, как она улыбалась сыну. – Я и не подозревала, что у вас, Гермиона, есть родственник – волшебник из чистокровной семьи!

«Кажется, мои акции у миссис Малфой стремительно повышаются», – подумала Гермиона.

– Для меня самой когда-то это стало неожиданностью, – сказала она. Северус чуть слышно фыркнул.

Вулвертон невозмутимо улыбался.

– Мне жаль, что меня не было с Гермионой в тот момент, когда она впервые осознала, что отличается от других, – изрёк он с неподдельной печалью в голосе.

Снейп скривился.

– Надеюсь, вы, Адриан, непременно будете на приеме в честь молодоженов! – воскликнула Нарцисса. – Такой день лишь немного уступает по значимости дню первого колдовства у ребенка. Вы просто обязаны в этот день быть здесь и поддержать племянницу!

– Почту за честь, – Вулвертон поклонился.

– Жаль, что на этом празднике не будет Люциуса, – заметил Снейп.

Нарцисса моргнула, улыбка на ее лице увяла. Она потерла руки, словно ей внезапно стало холодно.

– Извините, господа, но мне кажется, у меня начинается мигрень, – сказала она. – Я пойду к себе.

Когда она вышла из гостиной, Вулвертон наклонил голову набок и посмотрел на Снейпа:

– Как ты порой бываешь жесток с близкими людьми, Северус…

– Но до вас мне далеко! – огрызнулся Снейп.

Вулвертон пожал плечами:

– От отличие от моего века, человеческий век короток – ты не успеешь опомниться, как станешь одиноким стариком с дурным характером. Вряд ли тебя тогда утешат сравнения со мной – пусть даже тебе кажется, что они в твою пользу…

– Оставьте при себе ваши нравоучения! – прошипел Северус. – Это не я выкидываю ненужных людей как поношенные перчатки!

Вулвертон прищурился и испытующе посмотрел на Гермиону. Она сразу же вспомнила, как поделилась с Северусом своими мыслями о печальной судьбе Одри Лестранж.

– Я попросил бы тебя, Гермиона, не распространяться о делах семьи перед посторонним, – весомо сказал Вулвертон. Гермионе стало не по себе. Она кивнула и инстинктивно шагнула ближе к Снейпу. Неожиданно её рука оказалась сжата знакомыми пальцами. Северус.

На губах Вулвертона промелькнула и исчезла быстрая улыбка.

– Пожалуй, мне пора. Гермиона, тебе уже пора наведаться в Воклюз – надеюсь, ты помнишь наш уговор.

Он растаял в воздухе, даже не потрудившись дойти до двери.

– Что еще за уговор? – требовательно спросил Снейп.

– Ничего особенного – я должна хотя бы раз в неделю появляться у Лестранжей. От Беллатрикс я, слава Мерлину, пока избавлена.

– О, вот ты где! – рука Драко обхватила ее талию, и он по-хозяйски притянул ее к себе. – Ты говорила, что пойдешь в библиотеку.

– Я туда и собираюсь, – натянуто сказала Гермиона.

Снейп бросил на них нечитаемый взгляд и пожал плечами:

– Не смею больше смущать вас своим присутствием.

Когда дверь за ним закрылась, Драко отпустил её и холодно сказал:

– Я бы попросил тебя держаться в рамках приличий.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Гермиона.

– У тебя был такой вид, будто ты забыла о том, что ты замужняя женщина.

– С чего ты взял?!

– Вы стояли непростительно близко.

– Ничего подобного! И вообще, на каком основании ты меня упрекаешь?!

– Я помню, что, выйдя за меня замуж, ты сделала мне… одолжение, – поморщился Драко, – но будь же последовательна – не дай никому заподозрить, что брак ненастоящий. Слишком многое поставлено на карту. Темный лорд ожидает, что я полностью буду тебя контролировать. И если ты будешь демонстрировать интерес к другим мужчинам, это плохо для нас кончится.

– Можно подумать, за нами тут следят…

– Кто знает… – вздохнул Драко. Помолчав, он уже мягче сказал: – Если ты передумала читать, то я предлагаю тебе прогуляться до реки. На улице солнце, и лужайка уже подсохла. Покажу тебе одно место, где я прятался в детстве от няни.

– Хорошо, пойдем, – кивнула Гермиона.

– Иди, переоденься, я жду тебя через четверть часа у восточного входа.

«Похоже, у нас с Драко разное представление о фиктивном браке» – думала Гермиона, наматывая на шею шарф.



Глава 43.

Денег у Малфоев, несмотря на многолетнее спонсирование некоей тайной организации, было всё ещё много, а деньги – великое дело даже в магическом мире.

Две недели спустя после бракосочетания в Хогвартсе Драко Малфой снова стал считаться добропорядочным подданным Магической Британии. С него сняли все обвинения и прекратили уголовное преследование. Что же касается Северуса Снейпа… он в который раз сыграл на повышение: награда за его поимку или голову превысила все его жалование за двадцать лет работы в Хогвартсе, как он изволил заметить одним из вечеров.

Вскорости был назначен день торжества по случаю брака наследника Малфоев. Мероприятие предполагалось только для своих – Малфоев, Блэков, Лестранжей и Эшби.

Стоя в большом зале и принимая поздравления, Гермиона инстинктивно искала в толпе гостей Снейпа, одновременно отлично понимая, что он вряд ли здесь появится… Но ей было бы гораздо спокойнее, если бы где-нибудь невдалеке маячила его черная мантия. Особенно когда к ним с Драко подошли Беллатрикс, Рабастан и Рудольфус Лестранжи.

На губах Беллы играла глумливая улыбка, она от души наслаждалась исполнением задумки Лорда. Её деверь, Рабастан откровенно скучал и косился в сторону буфета с напитками. Рудольфус Лестранж с вежливым интересом рассматривал Гермиону и даже изобразил подобие улыбки, когда Драко представил его своей жене.

Когда они отошли, Драко шепнул ей:

– Расслабься, ты мне так стиснула руку, что, наверно, синяк останется! А вообще, забавная ситуация: я знакомлю тебя с твоими же родственниками. Ну-ка, сделай лицо поприветливей – к нам сейчас подойдут.

Гермиона пыталась запоминать имена гостей, но потом бросила это занятие. Вряд ли она когда-нибудь снова увидит большинство из них. Через несколько месяцев они с Драко разведутся, и она покинет этот дом. Гермиона усмехнулась про себя – стоило надеть на себя еще одно ярмо и переехать в Малфой-мэнор, как ее житьё у Лестранжей стало казаться ей более-менее привлекательным – за исключением неожиданных визитов мадам Лестранж.

Очередная гостья, круглощекая дама лет сорока – Драко представил ее, как мисс Огасту Эшби – оглядела Гермиону с веселым любопытством и не спешила отходить. Драко отвлёкся, заговорив с каким-то пожилым господином (Гермиона забыла его имя), и мисс Эшби, улыбаясь, шепнула ей:

– Я рада, что этот брак все же состоялся. Невероятно, что Адриан позволил вам выйти замуж. Хотя я и просила за Драко, но не особенно надеялась, что дело выгорит. Вулвертон много раз говорил мне, что брак отвлекает Старшую ведьму от ее обязанностей. Каждый раз, когда я присматривала себе кого-нибудь симпатично-подходящего, он спускал меня с небес на землю, – она хихикнула. – Впрочем, я не в обиде. Все эти симпатичные давно наели порядочные брюшка и обзавелись подагрой, а он всё также молод, красив и горяч.

Гермиона шокировано моргнула.

– Ох, милочка, неужели он вас не удостоил своим вниманием? – Огаста по-птичьи наклонила голову.

– Я никогда не искала его внимания, – ответ прозвучал довольно резко, но это ничуть не смутило мисс Эшби.

– О-о-о, тогда ваше сердце сделано из камня… Перед его обаянием невозможно устоять! – Огаста картинно прижала руки к объемистой груди.

Гермиона пожала плечами, в очередной раз посочувствовав Одри.

– А вот и дорогой братец! – воскликнула мисс Эшби. – Миссис Малфой, позвольте вам представить моего брата, Лоренса Эшби.

– Не утруждайся, дорогая, мы с миссис Малфой давно знакомы.

Гермиона не ожидала, что так обрадуется Ларри. Его общество всегда ее бодрило – а сейчас ей это было необходимо.

– Вот как? – сузила глаза мисс Эшби, обратив внимание на невольную улыбку Гермионы. – Так вы друзья? Это что-то новенькое, Ларри. Разве ты…

– Довольно болтать, – оборвал ее Эшби. – Смотри-ка, Пернилле Блэк явно требуется твоё общество. По-моему, тебе следует пойти к ней.

– Ты так мил сегодня! – фыркнула мисс Эшби, но последовала его совету.

– Почему вдруг Малфой? – спросил Эшби, как только его сестра отошла на безопасное расстояние. – Рой Фишер убежден, что вы ловко прибрали к рукам героя магической Британии; сам я до сего момента был уверен, что сосредоточием всех ваших желаний является тот носатый господин с небезупречными манерами, который покинул Мунго, не выписавшись. И что я вижу! Счастливцем оказался Драко Малфой.

Любопытство мистера Эшби порой пересиливало воспитание.

– Ларри, чему вы так удивляетесь? Разве вы не видели, что весь год, что мы с вами знакомы, я носила обручальное кольцо Малфоев. Неужели это не навело вас на определенные мысли? – насмешливо спросила Гермиона.

– Кажется, вы сегодня не в настроении, – хмыкнул Эшби. Он бросил на нее проницательный взгляд: – Всплыла та история с авторством зелья? И ваш прекрасный принц оказался не таким уж всепонимающим, как вы надеялись? Я прав?

– Отчасти, – вздохнула Гермиона. – Иногда вы просто невыносимы, Ларри, вам говорили об этом?

– Говорили, а как же! – самодовольно улыбнулся Эшби. – Так почему же Малфой?

Гермиона задумчиво посмотрела на него. Эшби всегда был на ее стороне и заслуживал доверия. К тому же, он был родственником Драко, а теперь и её родственником.

– Так захотел Тёмный лорд, – понизив голос, ответила она. – У него есть письма Нарциссы двадцатилетней давности, которые, попади они в аврорат, сильно бы ей повредили.

Ухмылка сползла с лица Эшби.

– Поразительно! Вы обладаете удивительной способностью попадать в переделки. И что же вы будете делать? Ведь понятно, для чего ему это нужно.

– Что-нибудь придумаем… Выбора-то не было.

– У Драко не было, но у вас, Гермиона, он был. Впрочем, я не удивлён, – он наклонился и поцеловал ей руку. – Как ваша магия? В устойчивом состоянии?

– Вполне. Я уже несколько раз делилась ею, и она не убывает, а, кажется, даже наоборот.

– И всё же вам не стоит перенапрягаться – я это говорю, как ваш лечащий целитель.

Гермиона незаметно дотронулась до его запястья и послала ему слабый импульс силы.

– О, не стоит этого делать, иначе Огаста будет ревновать! – со смешком сказал Эшби.

– А мы ей не скажем! – рассмеялась Гермиона.

Они некоторое время стояли, наслаждаясь благожелательным молчанием. Эшби рассматривал гостей.

– Кто этот господин? – нахмурясь, спросил он. – В первый раз его вижу. Разве здесь не должны присутствовать только родственники?

Гермиона проследила за его взглядом и увидела сияющего Вулвертона, стоящего рядом с Нарциссой.

– Это единственный, не считая Лестранжей, мой родственник-маг. Вернее, свойственник – он второй муж моей праба… ой, что я говорю, двоюродной тётки, – поправилась она, глядя на сорокалетнего Свидетеля.

– Кажется, ваш родственник считает, что Люциус уже никогда не выйдет из Азкабана, – неодобрительно проговорил Эшби.

– Не обращайте внимания, Ларри. Это его обычная манера поведения с женщинами. А миссис Малфой… Я ещё плохо её знаю, но мне кажется, она всей душой предана своему мужу. Разве не так?

– Безусловно, – подтвердил Эшби. – Однако красивой женщине как воздух требуется внимание… А ваш дядюшка весьма привлекателен.

– Возможно. Я никогда не задумывалась о нем с этой точки зрения, – не совсем искренне сказала Гермиона. Во время обряда посвящения в Старшие ведьмы она не могла не почувствовать те мощные флюиды, от которых до сих пор сходила с ума Одри Лестранж. И если бы не её чувство к Северусу, то, вполне вероятно, что сейчас Гермиона смогла бы поддержать разговор с Огастой Эшби о мужских достоинствах Вулвертона. Её передернуло от отвращения – искусственно вызванное сексуальное желание казалось ей одним из самых мерзких фокусов Свидетеля.

– Вы, похоже, от него не в восторге, – проницательно заметил Эшби.

– В общем-то, Адриан неплох, пока не начинает разыгрывать из себя Дон Жуана.

– А чем он занимается в свободное от флирта время?

– Даёт уроки легилименции и окклюменции. Играет в мини-гольф на лужайке своего дома. Кроме того, у него прекрасная библиотека.

– Мастер легилименции? Вы меня заинтриговали – немногие маги владеют ею на таком уровне, чтобы давать уроки, – пробормотал Ларри, взгляд его намертво приклеился к Вулвертону. – Должно быть, незаурядный человек.

– Если хотите, я вас друг другу представлю.

– Я не прочь, но он так увлечен разговором с Нарциссой… – нерешительно сказал Эшби. Она заметила, что Ларри взволнован.

– Это самое меньшее, что я могу для вас сделать, – во внезапном озарении сказала Гермиона.

«Адриан», – мысленно позвала она. В прошлый раз это сработало. Но в этом зале слишком много людей. Услышит ли Свидетель её?

Вулвертон замолчал и поднял голову, потом извинился перед Нарциссой и направился к ним.

– Гермиона, дорогая девочка, я тут уже четверть часа, а еще не поздравил тебя. Моё упущение! – он крепко обнял её и чмокнул в макушку.

– Мистер Эшби, позвольте вам представить моего дядю, Адриана Вулвертона. Адриан, это Лоренс Эшби, целитель клиники святого Мунго.

Мужчины раскланялись, с интересом рассматривая друг друга.

Лицо Вулвертона озарила широкая улыбка.

– Ведь это вы лечили Гермиону, когда она потеряла способность колдовать? – спросил он Эшби.

– Да, но не слишком преуспел в этом.

Гермиона в первый раз слышала, чтобы Эшби критически отзывался о своей собственной работе.

– Кто знает, кто знает… – глаза Вулвертона искрились весельем, когда он смотрел на Эшби. Тот отчего-то вдруг смутился и замолчал. – Я думаю, вы, Ларри – я могу вас так называть? – своим лечением подготовили благодатную почву для удачного проведения обряда.

– Так или иначе, мисс Грейнджер была интереснейшим опытом в моей практике, – заявил пришедший в себя Эшби. Гермиона заметила, что он не возражал против фамильярности. Обычно Ларри вставал на дыбы, если пациенты пытались обращаться к нему менее формально, чем «мистер Эшби».

– Охотно верю, – поддакнул ему Вулвертон.

– Эй, – Гермиона возмущенно подняла брови, – я всё еще здесь, и мне не нравится, когда меня называют опытом!

– Прости, милая, – сказал Вулвертон, извиняюще касаясь ее рукава. – Уверен, что мистер Эшби не хотел тебя задеть. Не так ли, Ларри?

Эшби кивнул и хотел что-то сказать, но тут заиграла музыка. Толпа перед ними расступилась, и Гермиона увидела, что к ней навстречу идет Драко. Он выглядел таким красивым и юным, и она в который раз почувствовала сожаление, что они оба попали во власть обстоятельств. Наверное, Драко хотел бы видеть на её месте Асторию Гринграсс…

«Когда-нибудь это всё закончится, и мы все сможем жить без оглядки на Волдеморта. Вот только когда?» – думала Гермиона, кружась с Драко в вальсе.

***

Калифорния, США

– Данный абонент не обслуживается, – с безжалостной уверенностью сказала трубка.

Джасперу захотелось запустить мобильником в стену. Он думал, что смена обстановки поможет ему забыть эту странную историю, произошедшую с ним в Бостоне, но океан, пальмы и солнце только раздражали. Острая обида никак не желала проходить. Как, оказывается, мало он значил для Гарри, и как много значил Гарри для него! Джаспер терпел неделю, а потом решился позвонить ему. Извиниться. Пусть он не чувствовал себя виноватым (ну может быть, совсем чуть-чуть), но вернуть Гарри казалось более важным, чем сохранить гордость. Он уже придумал, что будет говорить, как будет убеждать, уже настроился – и вот, пожалуйста: абонент не обслуживается. Волшебникам не нужны мобильные телефоны. У них есть совы, каминная сеть, говорящие патронусы…

Он встал и расправил плечи. Что толку сидеть в гостиничном номере и тупо слушать автоответчик? Предки Джаспера, ища лучшей доли, приплыли к берегам Америки на «Мэй Флауэр», а он сам поступит наоборот – вернется в Старый Свет. Самолётом.

***
Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия

Волдеморт вызывал Драко по нескольку раз на неделе, и облегчение, которое Драко излучал первые дни их брака, быстро сменилось страхом, который время от времени прорывался наружу, превращаясь в раздражительность. Чтобы не срываться на домочадцах, он засел разбирать хозяйственные записи отца и прежнего управляющего, который сбежал из поместья, лишь только Люциуса Малфоя посадили в Азкабан. Нарцисса не сумела найти ему замену, и дел было невпроворот.

Гермиона обнаружила, что и сама становится какой-то дёрганной – наверное, так чувствует себя любая жена, когда не знает, вернется ли ее муж сегодня домой. Пусть брак их был ненастоящим, но Гермиона привыкла к Драко, может быть, как к брату, которого у нее никогда не было.

С того дня, как их в первый раз посетил Вулвертон, Северус больше не предпринимал никаких попыток говорить с ней. Их общение ограничивалось вежливыми приветствиями или замечаниями о погоде. Иногда Гермионе было стыдно перед Нарциссой, которой приходилось практически в одиночку поддерживать вялый разговор, когда они вечером все вместе сидели у камина. Северус присоединялся к ним по одному ему известной причине – за два часа он мог не произнести ни слова.

***

Очередной вечер ничем не отличался от многих – тоскливое ожидание непонятно чего. Северус смотрел в огонь, лицо бесстрастно, только пальцы, сжавшие подлокотники массивного кресла с высокой спинкой, выдавали напряжение. Нарцисса щебетала о дошкольных годах Драко, словно сама себя уговаривала, что всё будет хорошо…

– Почему он вызывает Драко, а вас – нет? – спросила Гермиона Снейпа, на полуслове прервав миссис Малфой.

Нарцисса вздрогнула, шокированная её прямотой, однако затаила дыхание, ожидая, что он скажет.

– Вам хотелось бы, чтобы вместо него там был я? – Снейп уставился на Гермиону немигающим взглядом.

– Мне хотелось бы, чтобы там вообще никого не было, – отрезала она. – А всё-таки?

Снейп некоторое время молчал.

– У меня есть важное поручение, которое не выполнишь в один присест – поэтому он на время оставил меня в покое. Драко повезло меньше. Прости, Нарцисса, но тут я не в силах что-нибудь сделать, – он привстал и накрыл её руку своей.

Миссис Малфой часто заморгала и тихо сказала:

– Ты и так уже много сделал для нас. Прошу прощения, я оставлю вас.

Она выскользнула из комнаты, оставив за собой печальный аромат духов.

– Вы, Грейнджер, напрочь лишены тонкости, – изрек Снейп, поднося руки ближе к огню.

– Возможно, – пожала плечами Гермиона, – но она и сама хотела услышать ответ. Так что я не чувствую себя виноватой, сколько не старайтесь.

– Почему вы не спрашиваете, какое поручение мне дал Лорд? – Снейп искоса посмотрел на неё.

– Не хочу доставлять вам удовольствие отказаться отвечать, – хмыкнула Гермиона.

Он откинулся на спинку кресла и вытянул длинные ноги:

– А я бы ответил…

– Так какое же поручение дал вам Лорд?

– Найти и научиться той магии, которая позволила мне сбежать из Мунго.

Гермиона испуганно сглотнула:

– И как далеко вы продвинулись в своих изысканиях?

– Что касается самого рецепта, то достижений – ноль, однако мне пришла в голову одна мысль…

Он замолчал, подогревая её интерес.

– Могу ли я надеяться услышать о ней еще до полуночи?

Глаза Снейпа довольно блеснули.

– Я подумал, что если бы мы смогли добиться устойчивого продолжительного эффекта чар Мглы, то это можно было бы обернуть на пользу Поттеру. Те, что вы применили в Мунго, слабоваты, чтобы стать настоящим оружием. Однако опыт подсказывает мне, что любое зелье можно усовершенствовать, а заклинание – модифицировать.

– Не очень представляю себе ситуацию, при которой Гарри понадобилось бы бродить в кромешной темноте, – осторожно заметила Гермиона.

– Грейнджер, напрягите мозги! Последний он, скорее всего, держит при себе. И подобраться к нему будет очень непросто – Поттеру пригодятся любые отвлекающие средства. Я пока лишь приблизительно представляю, как можно будет использовать Мглу, но еще есть время подумать.

– Я… я могу вам чем-нибудь помочь?

– Наконец-то дошло! – он резко выпрямился. – Разумеется, глупая девчонка, рецепт-то у тебя!

Её сердце радостно встрепенулось. В школьные времена её довольно чувствительно задевала его манера обращаться к ней, а сейчас, казалось бы, те же самые слова звучали для Гермионы музыкой.

– Мы снова на «ты»? – спросила она, стараясь скрыть своё ликование.

– Только во время работы в лаборатории, миссис Малфой, – невозмутимо ответил Северус, но уголок его рта дернулся в намеке на улыбку.

– Договорились, профессор. Но как же Темный Лорд?

– Разумеется, мне придется предъявить ему какие-нибудь промежуточные результаты.

Гермиона нахмурилась.

– Я сказал, какие-нибудь! – фыркнул Снейп. – Ты можешь принести мне ту книгу, где прочитала о заклинании «Мгла Лестранжей»?

– Скорее всего, нет. Книга хранится в особом разделе семейной библиотеки, куда может попасть только член семьи. Думаю, фолианты зачарованы от выноса за пределы комнаты.

– Тогда тебе придется скопировать для меня текст, описывающий заклинание. Возможно, там есть что-то, что подскажет нам, как добиться долговременного эффекта. Какая-нибудь незаметная на первый взгляд подробность, которая даст ключ.

– Что, если книга нам ничего не даст? Ведь я почти дословно пересказала тебе текст рецепта.

– Вот именно что «почти»! Ты, как будущий зельевар, могла бы уже понять, что зельеделие – точная наука, – беззлобно проворчал Снейп.

– Хорошо, Северус, – смиренно сказала Гермиона, не желая с ним ссориться. Хотелось прислониться к его плечу и молча смотреть в камин, наслаждаясь его присутствием. Всего месяц назад она могла позволить себе гораздо больше, а сейчас даже такая малость была ей недоступна.

Наверное, Снейп что-то понял, потому что вдруг потянулся и сжал ее руку.

– Северус… – выдохнула Гермиона.

Он выпустил ее пальцы и встал.

– Мне пора – я хотел еще поработать перед сном, – сказал он.

– Северус, я…

– Спокойной ночи, миссис Малфой.

***

Драко хмуро смотрел, как жена снимает с пальца кольцо. Гермиона удовлетворенно вздохнула: ободок пока еще не впечатался в кожу, и можно было не опасаться, что родители заметят след от кольца и начнут задавать вопросы.

Заметив его недовольство, Гермиона спросила:

– Может быть, ты хочешь познакомиться с моими родителями? Тогда я надену кольцо обратно.

– Признайся, Грейнджер, ты им не раз жаловалась на «жуткого сноба, гадкого слизеринского хорька», и теперь тебе не хочется объяснять, почему ты вдруг вышла замуж за этакого мерзавца, – попытался пошутить Драко, но кажется, его мысли были уже где-то далеко…

Гермиона смутилась.

– Понимаешь, я не уверена, что они одобрят идею фиктивного брака, если не будут знать причин. А если посвятить их в подробности, то они будут волноваться за меня ещё больше.

Драко кивнул, принимая её объяснение.

– Так я пойду?

– У магглов тоже принято приходить в гости с подарками? – спросил Драко, протягивая ей мешочек с галеонами.

– Спасибо, но у меня еще есть сбережения.

– Они пригодятся тебе, когда мы разведемся. И потом, должна же ты оценить преимущества своего замужнего положения.

Гермиона немного помялась и вынула из мешочка несколько монет.

– Этого вполне достаточно. Спасибо, Драко. Я вернусь к вечеру.

– Тогда до завтра – я, скорее всего, буду занят допоздна.

– Опять?

Драко кивнул.

– Разбуди меня, когда придешь, ладно? – попросила Гермиона.

– Нет. Мне не требуются разговоры по душам в третьем часу ночи, – резко ответил он. – Ведь больше ты ничего не можешь мне предложить?

Она промолчала… Да он и не ждал ответа.

***

«АКТ ВАНДАЛИЗМА В БРИТАНСКОМ МУЗЕЕ

Как стало известно нашему корреспонденту, вчера Британский музей лишился одного экспоната. Злоумышленник проник в зал Восточного искусства и похитил кальян из красного дерева, некогда принадлежавший османскому султану Баязиду II. Датчики слежения не сработали, и руководство музея намерено подать в суд на компанию, оборудовавшую помещения охранной сигнализацией.

Самое поразительное, что преступник варварски изрубил бесценный экспонат – от кальяна остались лишь мелкие щепки. Ночной дежурный, находившийся в это время через два зала от места происшествия, уверяет, что слышал жуткие звуки, напоминавшие вой раненного животного. Просмотр записи видеокамер ничего не дал – вандал ухитрился проскользнуть незамеченным. Спрашивается, кому и зачем понадобилось уничтожать ценный предмет прикладного искусства?»

– Какое варварство! – воскликнула миссис Грейнджер, дослушав мужа, который читал им с Гермионой статью из Гардиан. – Не понимаю: так рисковать, чтобы просто уничтожить вещь…

– Кальян… Может быть, это какой-нибудь полоумный борец с курением? – сказала Гермиона, пытаясь в это время понять, что ее зацепило в этой статье.

– Или просто захотелось таким образом прославиться… – предположил мистер Грейнджер. – Или же преступник получает извращенное удовольствие от уничтожения предметов искусства. Например, обливает знаменитую картину серной кислотой.

– Да, но тут есть необычная деталь – странные звуки, которые услышал сторож, – вспомнила его жена.

– Возможно, ему спросонья причудилось, – заметила Гермиона. – Или вообще придумал, чтобы привлечь к себе внимание. Подождите-ка, как там было сказано, вой животного?! – догадка молнией сверкнула у нее в голове. – Пап, можно я заберу газету себе? Хочу ее кое-кому показать.

– Бери, я уже её просмотрел, – пожал плечами мистер Грейнджер. – Принесешь как-нибудь номер вашей волшебной газеты почитать? Любопытно, о чём пишут у вас…

– М-м-м, я не уверена: с одной стороны, вы уже знаете о существовании волшебного мира, с другой – Декрет о неразглашении никто не отменял. Нельзя точно сказать, какое решение принял бы Визенгамот…

– А чем грозит нарушение декрета? – спросила миссис Грейнджер.

– Вам – Обливиэйтом, мне, наверное, штрафом.

– Дорогой, – твердо сказала миссис Грейнджер, – я думаю, что ты прекрасно обойдешься без чтения их газеты. Я не хочу, чтобы над тобою проводили непонятные манипуляции.

Мистер Грейнджер поднял руки, показывая, что сдается.

– Гермиона, значит, ты уволилась из клиники, – спросил он у дочери. Она кивнула. – На что же ты живешь?

– У меня остались сбережения, – соврала Гермиона. Она чувствовала себя неловко, взяв деньги у Драко – словно он ей за что-то заплатил.

– Что ты будешь делать, когда они подойдут к концу?

– Не решила еще. Возможно, устроюсь ассистенткой.

– А как же учеба? – спросила миссис Грейнджер. – Может быть, тебе стоит поступить в обычный университет?

– Я хотела бы еще раз попытаться попасть в Академию Зельеделия, – призналась Гермиона. – Магия ко мне вернулась, и я теперь умею черпать силу из природных источников.

Родители синхронно нахмурились, и Гермиона подумала, что ее слова звучат для них бредом.

– Мам, пап, короче, у меня всё хорошо, не волнуйтесь.

Выйдя на улицу, Гермиона почувствовала облегчение. Врать им было тяжело. Что бы они сказали, если б узнали, что она вышла замуж и даже не потрудилась представить им своего мужа. Но через полгода объяснять, почему она разводится, было бы еще труднее. Лучше сделать вид, что никакого брака не было.


***

Вернувшись домой, Гермиона нашла Северуса в библиотеке; он строго выговаривал эльфу за паутину на труднодоступной книжной полке. Эльф испуганно пятился, но не спешил исправлять упущение – профессор не был хозяином Малфой-мэнора.

– Без Люциуса они совсем отбились от рук! – рявкнул Снейп вместо приветствия. Услышав имя хозяина, эльф виновато прижал уши.

– Флопси, ты позоришь Драко перед его гостем! – сказала Гермиона.

Флопси повернулся к полке, щелкнул пальцами, и паутина исчезла. В следующую секунду исчез и сам Флопси.

– Вот паршивец! – проворчал профессор и повернулся к Гермионе. – Что это у тебя? Маггловская газета?

Она протянула ему номер:

– Прочти, пожалуйста, заметку про вандализм в Британском музее.

Он быстро пробежал глазами текст и пожал плечами:

– Скорее всего, это был волшебник. Почему тебя это так заинтересовало?

– Северус, я уверена, это был Гарри!

– Поттер, конечно, идиот, разгильдяй и неуч – но не до такой же степени, чтобы громить музеи…

– Я рада, что твое мнение о нем постепенно меняется в лучшую сторону, – улыбнулась Гермиона. – А эта статья говорит нам о том, что Гарри нашел и уничтожил еще один хоркрукс!

Снейп насторожился, словно охотничья собака, почуявшая дичь.

– Почему ты так в этом уверена?

– Во-первых, Гарри упоминал, что происходит, когда разрушается хоркрукс. Умирая, часть души того-кого-нельзя-называть издает дикие звуки и насылает видения. Кроме того, видеокамеры ничего не зафиксировали – потому что Гарри наверняка был в своей мантии. Во-вторых, предыдущий уничтоженный хоркрукс был спрятан в пудренице казненной французской королевы. Кальян Баязида – вещь такого же плана: говорят, что султан погиб насильственной смертью.

Снейп задумчиво поскреб щеку.

– Хорошо бы, если так. Думаю, тебе стоит повидаться с Поттером и узнать всё из первых рук.

– Если я права, то осталось всего два, – задумчиво сказала Гермиона. – Еще два, и ты свободен, – добавила она чуть слышно.

Северус тоскливо посмотрел в окно.

– Давай не будем об этом, Грейнджер. Всё это вилами на воде писано…

– Всё будет хорошо, – Гермиона осторожно погладила рукав его мантии.

Он медленно повернулся к ней, его глаза что-то искали в ее лице. Она опустила голову и отступила назад. Пальцы еще помнили шероховатость ткани. А сама она помнила, как горяча и суха бывает на ощупь его кожа… чуть солоноватая на вкус. Гермиону пронзило острое чувство потери.

– Мне нужно было еще немного подождать… – пробормотала она, одновременно желая и не желая, чтобы он ее понял.

– Да, совсем немного, – тихо сказал Снейп. – Что ж, теперь жду я...

Она вскинула голову. Правильно ли она его поняла?

– Меня? – слабым голосом спросила она.

– Кого ж еще… – он вздохнул, и у нее забилось сердце. – Я жду, когда вы сдержите свое обещание – поможете мне с экспериментом в лаборатории, – сказал он громко.

Гермиона оглянулась – в библиотеку вошла Нарцисса. Она улыбалась, но глаза смотрели внимательно. Гермиона порадовалась, что они со Снейпом стоят не так близко друг к другу, как минуту назад.

– Северус, боюсь, что в ближайшее время Гермиона не сможет выполнить обещание. Дорогая, тебя ждут в Воклюзе – я только что разговаривала через камин с Одри Лестранж.

– Что случилось? – заволновалась Гермиона.

– Она не сказала, – Нарцисса недовольно повела плечом. – Что-то, связанное с обязанностями Старшей ведьмы…

У Гермионы упало сердце. Конечно, когда-то это должно было произойти. И хотя Вулвертон обещал, что ей больше не придется иметь дело с Беллатрикс, были еще и братья Лестранжи.

Нарцисса, заметив, как потемнело лицо Гермионы, с сожалением сказала:

– Кажется, ты всё ещё не до конца понимаешь, что такое родство у волшебников. Оно свято. Никто тебя не тронет, как тебе только такое в голову могло прийти!

– Сириус Блэк, кажется, тоже был вашим родственником? – вырвалось у Гермионы.

– Ты – не Сириус Блэк, – отрезала Нарцисса; до этого Гермиона никогда не слышала у нее такого тона. – Он был предателем.

– А еще он был вашим двоюродный братом, – заметила Гермиона.

– Я еще раз говорю тебе – не сравнивай себя с Сириусом Блэком, – настойчиво повторила Нарцисса.

– Гермиона, Рудольфус Лестранж прекрасно помнит, что ты сделала для его дочери, – подал голос Снейп. – А мадам Лестранж должна помнить, что именно Темный лорд настаивал на твоем браке с Драко.

– Белла не страдает забывчивостью, – холодно проговорила Нарцисса – наверное, ей не понравилось то, с какой брезгливостью Снейп произнес имя ее сестры. Она взглянула на настенные часы. – Я уже давно должна была дать распоряжения повару касательно ужина.

Когда она ушла, Снейп сказал:

– Кстати, тебе уже пора подумать о том, как Драко будет выполнять задание Лорда. Учти, что Тот-кого-нельзя-называть обязательно найдет способ проверить слова Драко. Так что информация о Поттере должна быть правдой или очень похожа на правду.

– Но что такое я могу рассказать, не повредив Гарри?

– Об этом тебе надо спрашивать не у меня, а у Поттера. Ты должна с ним встретиться.

– А это не вызовет потом подозрений у лорда? – засомневалась Гермиона. – Если он узнает?

Снейп тяжело вздохнул. Гермиона снова почувствовала себя студенткой, которая своей несообразительностью вызвала недовольство преподавателя.

– Ты должна вести себя естественно. Для Гермионы Грейнджер естественно хотеть повидать друзей. Ты ценна для Лорда своей близостью к Поттеру, так постарайся почаще с ним контактировать. Риддл будет доволен тобой, а еще больше – своей хитростью и изобретательностью. Стены, которые научился возводить в своем сознании Поттер благодаря ученичеству у Вулвертона, служат постоянным источником раздражения Лорда. После того, как я был вынужден покинуть Хогвартс, у него не осталось надежных способов слежки за мальчишкой. Поэтому, если его идея с вашим браком начнет работать, он будет считать, что все идет по плану.

– Значит, Гарри – третий, кто может устоять против легилименции Темного лорда?

– Я всего лишь сказал, что Поттер научился блокировать их особую связь. Прямого удара легилименции в присутствии лорда он не выдержит. Кроме того, он еще не научился создавать качественные обманные воспоминания. Я незаметно покопался в голове у Гойла, когда он был навеселе. Ложное воспоминание, которое соорудил ему Поттер – топорная работа. Пришлось всё переделывать. Удовольствие, прямо скажем, ниже среднего… Поттер никогда ничего до конца не доделывает!

– Ну в этот-то раз Гарри твердо решил довести дело до развязки.

– Очень хотелось бы в это верить, – проворчал Снейп. – И вот еще что: я больше чем уверен, что змея Темного лорда – один из хоркруксов.

– Это всего лишь предположение, или что-то более конкретное?

Снейпу ее вопрос явно не понравился:

– Грейнджер, это не всего лишь предположение, а предположение, основанное на многолетних наблюдениях за поведением Лорда! Разница понятна?

– Не сердись… Это же очень важно, поэтому я и спросила, – жалобно сказала Гермиона. – Что же тебя натолкнуло на эту мысль?

– Лорд не всегда держит щиты. Мне иногда удавалось улавливать его мысли и эмоции. Если коротко, то змею он воспринимает как часть себя.

– Если это так, то я не представляю себе, как Гарри сможет до нее добраться, – приуныла Гермиона.

– Всему свое время… Гермиона, не позволяй Беллатрикс думать, что ты ее боишься, но и не нарывайся. В ярости она может забыть обо всем: и что ты — жена её племянника, и даже том, что Лорд решил пока тебя не трогать. Хотя умом она не блещет, Лестранж очень опасна – на её стороне отточенное Лордом магическое мастерство, фанатизм и хитрость.

– Это ты меня так успокаиваешь? – с нервным смешком спросила Гермиона.

– Сейчас не время успокаиваться, – отрезал Снейп и уже мягче добавил: – Если ты не вернёшься завтра к полудню, я отправлюсь за тобой в Воклюз.

Нельзя сказать, что после этих слов ей стало намного легче. Но он хотя бы старался.

– Спасибо, Северус, – сказала она, выдавив улыбку.

***

Авиньон, Франция

Вместо поместья Лестранжей Гермиона аппарировала в Авиньон и пару часов бесцельно бродила по улицам. Ей так не хотелось встречаться с Беллатрикс, что она всячески оттягивала этот момент. Гермиона надеялась, что ей хотя бы не придётся сидеть с ними за обеденным столом. Наверняка у них весьма специфические застольные беседы… А если она зайдет в вот это симпатичное кафе-мороженое, то очень может быть, что Лестранжам надоест ее ждать, и они уберутся к своему Лорду еще до ее прихода. Вот было бы хорошо!

Мороженое оказалось раздражающе приторным. Съев пару ложечек, Гермиона отодвинула вазочку. По ноге что-то щекотно ползло, и она наклонилась стряхнуть помеху. Когда Гермиона выпрямилась, за ее столиком сидел темноглазый мальчик лет восьми-девяти и неотрывно смотрел на нее. Когда он успел здесь появиться? Она могла поклясться, что не слышала ни шагов, ни звука отодвигаемого стула.

Гермиона улыбнулась мальчишке, но он оставался донельзя серьёзным. Она огляделась – кафе было полупустым: только целующаяся парочка и старик, читающий Le Nouvel Observateur.

– Ты потерялся? – спросила она по-французски.

Мальчик нахмурил брови, но ничего не ответил, продолжая разглядывать ее. Решив, что рано или поздно ребенку надоест играть в молчанку, Гермиона принялась изучать его самого. Правильные черты лица, довольно светлая, совершенно чистая кожа, длинные ресницы, смягчающие прямой внимательный взгляд.

«Когда вырастет, будет настоящим красавцем!» И тут же, словно в ответ на ее мысли, мальчишка прикрыл глаза и искоса взглянул на нее, насмешливо и самодовольно. Совершенно не по-детски. Гермиона оторопела – он вдруг сделался похож на одного из тех ангелов с лицом пресыщенного жизнью зрелого человека, каких любили изображать живописцы эпохи барокко.

У нее возникло странное ощущение, что она его где-то видела. Пытаясь вспомнить, Гермиона механически зачерпнула мороженого и поднесла ложечку ко рту.

«Волосы лежали по-другому», – всплыла мысль.

И в ту же секунду мальчик, запустив руку в волосы, одним быстрым движением откинул челку со лба и одарил её порочной улыбкой.

«Боже, да это никакой не ребенок!» – пронеслось у нее в голове.

– Неплохо, да? – звонко рассмеялся мальчик. – Именно так я бы и выглядел, если бы мне когда-нибудь было восемь лет.

Этот голос ей был знаком, хотя сейчас он звучал несколько иначе, чем обычно.

– Развлекаетесь, Адриан? – ядовито процедила Гермиона. – Знаете, это выглядит по-настоящему мерзко!

– Неужели? – насмешливо спросил он. – Мне казалось, тебе понравилось то, что ты видишь.

– Глаза Казановы на лице восьмилетнего мальчика!

– Этого пройдошливого венецианца? – Вулвертон обиженно выпятил нижнюю губу. – Уверяю тебя, дорогая, мои намного красивее!

Гермиона раздраженно передернула плечами:

– Вы явились сюда, чтобы еще раз похвастаться своим смазливым лицом?

– Вообще-то нет. Просто мне стало интересно, сколько еще ты будешь трусить? – он наклонил голову и совершенно по-мальчишечьи сморщил нос.

– Ничего подобного! Мне просто захотелось сладкого.

– Ну да, ну да... Ты уже давно должна быть в Воклюзе, а вместо этого сидишь здесь и давишься мороженым. Я же обещал, что все будет хорошо. Почему ты мне не веришь?

Гермиона долго молчала.

– Просто я не знаю, чего ты хочешь от меня на самом деле, – глупо было бы обращаться к восьмилетнему мальчику на «вы».

Вулвертон кинул на нее непонятный взгляд, поёрзал на стуле, ударился коленкой о ножку стола и громко воскликнул:

– Купи же мне мороженого! Я хочу орехового и шоколадного! И вишенку сверху!

Гермиона не успела и рта открыть, как к их столику подбежала хозяйка кафе и торжественно поставила перед Вулвертоном вазочку. Два шарика мороженого были щедро политы карамелью, и каждый венчала вишенка.

– Угощайся, милый! – провозгласила женщина и потрепала его по голове. – За счет заведения! – объявила она.

Вулвертон ей лучезарно улыбнулся и, выудив вишенку за черешок, сунул ее в рот.

– Какой милый мальчик! – восхитилась хозяйка и неохотно вернулась за прилавок.

– До твоего появления тут было самообслуживание, и за мороженое приходилось платить, – проворчала Гермиона.

Вулвертон ухмыльнулся, отправил в рот сразу полшарика и зажмурился от блаженства. Потом посмотрел на гермионину только-только початую вазочку и скомандовал:

– Давай-ка доедай и отправляйся в Воклюз!

Никогда она не ела так медленно…

***

Воклюз, Франция

В гостиной ее ждали все трое: Беллатрикс, Рудольфус и Рабастан. Одри не было, и Гермиона испытала новый приступ страха, несмотря на все обещания Вулвертона.

– Вот она! – воскликнула Беллатрикс, словно кошка, обнаружившая мышь. Гермиона невольно попятилась. Она видела, как хищно раздуваются ноздри и блестят глаза из-под тяжелых век. Эта женщина отчего-то повергала её в ужас. Длинные ярко-красные ногти и плавная грация мадам Лестранж лишь усиливали сходство с хищной кошкой.

«Они – мои родственники, они – мои родственники», – мысленно повторяла Гермиона, испытывая искушение развернуться и сбежать.

– Добрый день, миссис Малфой, – вежливо поздоровался отец Ники.

Его брат ограничился легким кивком.

– Вы хотели меня видеть?

– Да, и хотим уже несколько часов, – раздраженно сказал Рабастан. – Одри не заставляла себя ждать!

Гермиона пожала плечами:

– Мое время прежде всего принадлежит моему мужу…

– Ошибаешься, дорогуша!– прошипела Беллатрикс. – Прежде всего ты – Старшая ведьма Лестранжей, а потом уже мужняя жена!

– Я вам не дорогуша! – отчеканила Гермиона, вспомнив наставления Северуса. – Чем обязана?

– Известно чем! – ухмыльнулся Рабастан. – Давай-ка, подкорми нас.

– Баст, повежливее! – поморщился Рудольфус. – Вы готовы, Гермиона?

Гермиона почувствовала к отцу Ники почти что благодарность и сразу же одернула себя: Рудольфус такой же пожиратель, как и его жена с братом, разве что ведет себя помягче.

– Начнем с вас, – сказала ему Гермиона. – Подойдите сюда, пожалуйста.

Взяв Рудольфуса за руку, она сосредоточилась на том, чтобы передать силу. Сегодня всё произошло быстрей и легче, чем в прошлый раз, когда ей пришлось делиться с Беллатрикс. Решив, что с него достаточно, Гермиона отпустила его.

– Прекрасно! – улыбнулся он и стал похож на Ники. – Спасибо.

Следующим был Рабастан. Он смотрел на нее скептически, но когда в него полилась сила, его губы расплылись в сытой улыбке. Гермионе было противно смотреть на его довольную физиономию. Она отдернула руку, и он вздрогнул от резкого обрыва потока.

– Куда-то торопишься? – недовольно проворчал Рабастан.

Вместо ответа Гермиона подняла брови, дескать, хватит с тебя.

– У меня ты так просто не отделаешься! – заявила Беллатрикс. – Я хочу много – как в прошлый раз.

– Я не собираюсь с вами делиться – вы проговорились обо мне Темному лорду. Помните, о чем предупреждала вас Одри? Вы отлучены.

– Что-о-о?! – взревела Беллатрикс, выпучив глаза. – Что за чушь ты несешь?! Кто это меня отлучил? Ты, что ли?

– Не я. Свидетель, – ответила Гермиона, впрочем, начиная подозревать, что Вулвертон её в очередной раз обманул. Не похоже, что он хоть как-то воздействовал на Беллатрикс.

– Свидетель? Не заговаривай мне зубы! Это всё бабьи сказки – не существует никакого Свидетеля!

Она подскочила к Гермионе и крепко схватила ее за руку:

– Давай-ка, поработай! Не жмись!

Гермиона попыталась высвободиться, но Беллатрикс так стиснула ей запястье, что она невольно вскрикнула.

– Белла, что ты делаешь?! – возмутился её муж, но Лестранж не обратила на его слова ни малейшего внимания.

– Если не хочешь, чтобы я сломала тебе руку, начинай!

«Где же вы, заботливый мистер Вулвертон?» – тоскливо подумала Гермиона, направляя поток силы от себя к Лестранж. И тут Беллатрикс дернулась и согнулась пополам, прижимая пальцы к вискам.

– Что с тобой? – забеспокоился Рудольфус.

– Голова! Проклятье! – она со свистом втянула воздух и застыла, боясь шевельнуться. Минуты через две гримаса боли исчезла с ее лица. – Фуф, отпустило! Продолжим, милочка. Иди-ка ко мне. Ну же!

Не дожидаясь, когда её приказ будет исполнен, Лестранж сделала два больших шага и снова вцепилась Гермионе в руку. Но как только сила потекла между ними, Беллатрикс взвизгнула и отшатнулась. Она обхватила голову руками и застонала.

– Ложись сюда, – сказал Рудольфус, осторожно беря жену под руку.

Та покорно позволила себя отвести и повалилась на кушетку, скуля и отчаянно сжимая голову. Потом успокоилась и осторожно присела, облокотившись на диванную подушку.

– Мерлиновы штаны, что это было?! – простонала Беллатрикс.

Братья Лестранжи переглянулись, и Рудольфус осторожно сказал:

– Похоже, дорогая, тебя действительно отлучили…

Беллатрикс перевела взгляд на Гермиону:

– Как ты это сделала, паршивка?!

– Я же объяснила вам, мадам, это Свидетель. Он всё решает. Не верите, спросите у Одри.

Беллатрикс щелкнула пальцами, и в гостиной появился эльф.

– Приведи сюда старую мадемуазель. Живо!

Эльф испуганно кивнул и растворился в воздухе.

Через некоторое время дверь открылась и в гостиную вошла Одри. Она первым делом оглядела Гермиону, и её озабоченное лицо разгладилось. Заметив это, Беллатрикс скрипнула зубами от злости.

– Одри, я не смогла воспользоваться услугаминовой Старшей ведьмы, – обвиняюще сказала она. – Что происходит?! Как только я к ней прикасаюсь, у меня в голове словно что-то взрывается, а девчонка отговаривается каким-то свидетелем.

– Я же предупреждала тебя, Белла, что ты не должна ставить Гермиону под удар. А ты что сделала?

– А что я сделала? Я её похвалила, между прочим! И теперь она с благословения Лорда удачно вышла замуж за моего племянника, единственного наследника огромного состояния Малфоев! Чем вы недовольны?

– Он не должен был узнать, кто наша Старшая ведьма – так же, как и любой другой маг, который не является нашим родственником, – спокойно сказала Одри. – Или у вас, англичан, принято по-другому? У вас принято каждому встречному рассказывать о самом сокровенном, пренебрегая безопасностью семьи? Что-то мне не верится, что наши обычаи настолько отличаются…

– Не смей равнять нашего Лорда с другими магами! – рявкнула Беллатрикс. – Всё его помыслы направлены на благополучие чистокровных семейств! Глупо было бы скрывать от него такие вещи!

– Готова согласиться с тобой, Белла, но Свидетель, как видно, счел твое поведение непозволительным.

– Я хочу потолковать с этим вашим Свидетелем! – заявила Беллатрикс.

– М-м-м, возможно, тебе повезёт, но скорее всего, нет, – снисходительно улыбнулась Одри. – Он сам решает, с кем ему говорить. Если он сочтет нужным, то явится тебе. Но не раньше.

Гермиона поражалась, насколько легко Одри Лестранж разговаривает с Беллатрикс. Наверное, твердо верит, что Свидетель не оставит её без защиты даже сейчас, когда она уже не Старшая… Ей, Гермионе, это не дано.

Глаза Беллатрикс сверкнули, и она рассмеялась:

– Не захочет – и не надо! На девчонке свет клином не сошёлся. У Блэков тоже есть старшая ведьма. Уж она-то мне не откажет! Господа, – она обернулась к мужу и деверю, – если вы получили, что хотели, предлагаю вернуться в Англию. На сегодняшний вечер намечено одно развлечение – вы не будете разочарованы, клянусь!

– Но, Белла, мы так и не увиделись с Николь, – возразил её муж.

Беллатрикс нетерпеливо дернула плечом:

– Девчонка, наверно, хорошо проводит время, раз домой не спешит… В следующий раз поболтаете.

– Пойдем, Рудольфус, – поддержал её Рабастан. – Лорд ждать не любит.

– Я передам Ники, что ты хотел с ней повидаться, но не застал, – сказала Одри, делая ударение на слове «ты».

Лестранж закатила глаза.

– Спасибо, Одри, – сказал Рудольфус. – Я навещу вас, как только смогу.

Когда они покинули комнату, сразу стало легче дышать.

***

Гермиона хотела аппарировать в Малфой-мэнор, но Одри принялась уговаривать её остаться на ужин. Решив, что Северус вряд ли вылезет из лаборатории до вечера, а Драко отправился решать какие-то финансовые вопросы в Гринготтс, Гермиона подумала, что делать дома ей особо нечего, и согласилась.

Было довольно сухо, и Гермиона с Одри прогулялись до ближайшего виноградника – он уже вовсю зеленел. Солнце клонилось за гору, и лозы отбрасывали на красноватую почву длинные тени.

Николь прикатила домой на велосипеде, в запылившейся обуви, усталая, но довольная.

– Тебе привет от Невилла, – шепнула она Гермионе, когда они садились за стол.

– Так ты с ним встречаешься? – спросила та, доставая из волос Ники сосновую иголку.

– Не знаю, можно ли это так назвать… Раньше, если я встречалась с парнем, наше общение быстро переходило в горизонтальную плоскость. А Невилл... – она замялась. – Знаешь, я не всегда понимаю, как с ним держаться – он совершенно не похож на моих прежних знакомых.

– А тебе с ним не скучно? – осторожно спросила Гермиона, вспомнив Невилла - школьника.

– Нет. Хотя он порой бывает скован, иногда молчит, но мне с ним, как бы это сказать, уютно, что ли…

– И ты, конечно, ему не призналась, кто ты на самом деле?

– Зачем? Мне замуж за него не выходить, – пожала плечами Николь.

– Дружба обычно подразумевает откровенность.

Николь резко повернулась к ней:

– Ну представь, скажу я ему, что дочь Беллатрикс Лестранж. На этом наша дружба и кончится. Я, конечно, переживу. Но зачем отказываться от хорошего непонятно ради чего? Кому нужна эта правда? Мне – нет. Невиллу, я думаю, тоже. И я прошу тебя ему ничего не говорить, ладно?

– Ники, я и не собиралась вмешиваться в ваши отношения!

С чего Николь взяла, что Гермиона будет лезть в её дела?

– Не обижайся! Я сказала, не подумав, – Николь примиряюще чмокнула её в щёку. – Ты останешься ночевать?

– Я не могу, Ники.

– Боишься, что муж рассердится? – хихикнула Николь. – В детстве я обожала доводить Драко – когда он злится, то так забавно краснеет!

Иногда Гермионе казалось, что Ники так и застряла в детстве.

***

У апарационного барьера Малфой-мэнора её встретил замерзший эльф.

– Что ты тут делаешь?

– Флопси не велено говорить!

– Кем не велено? – мягко спросила Гермиона.

– Гостем хозяйки.

– Мистером Снейпом?

– Не велено говорить! – энергично кивая, пропищал домовик и с хлопком исчез.

Гермиона пошла подъезднóй аллеей к парадному входу особняка. Малфой-мэнор тонул в темноте, только в правом крыле второго этажа светилось несколько окон. Ветер шевелил макушки трехсотлетних дубов, под подошвами ботинок тихо скрипел гравий.

Впереди мелькнул и исчез свет – кто-то вышел из дома и затворил дверь. На крыльцо скользнула знакомая фигура и замерла, прислонившись к одной из колонн. Гермиона ускорила шаг. Последние несколько метров она преодолела бегом, но в последний момент на нее напала непонятная робость, и она остановилась, не вполне уверенная, как будет воспринят её порыв.

– Привет, – осторожно сказала она, задрав голову.

– Ну что, жива? – последовал небрежный вопрос.

– Как видите. Неужели беспокоились обо мне, профессор?

Снейп легко спрыгнул с цоколя колоннады и оказался рядом с Гермионой. – Вот еще не хватало! – хмыкнул он, но через секунду Гермиона оказалась в крепких объятьях. Северус потерся подбородком о ее макушку, скользя ладонью между лопатками. Как хорошо стоять, прижавшись щекой к его груди и слушать, как стучит сердце под мантией!

Может быть, год будет не таким трудным, как она боялась…





Глава 44.

Южное побережье Англии, близ Оттери-Сент-Кэчпоул

Так славно, что некоторые вещи не меняются! Нора осталась прежней: захламленной, суматошной, но приветливой и уютной. Сюда можно было явиться без приглашения в любое время, и для внезапного гостя обязательно нашлась бы чашка кофе, сэндвич и доброжелательный собеседник.

Увидев Гермиону, Молли, кормившая цыплят, всплеснула руками:

— Доченька, наконец-то ты вспомнила о нас!

Гермиона не успела опомниться, как уже её стиснули в объятьях. От Молли вкусно пахло корицей, цыплята умиротворенно клевали размоченное пшено, апрельское солнышко пригревало щёки, и Гермиона почувствовала себя счастливой — совсем как тогда, когда она в первый раз проводила здесь каникулы.

— Мне так этого всего не хватало! — она неопределенно взмахнула рукой, но Молли её поняла и сказала:

— А нам не хватало тебя! Я смотрю, ты аппарировала, значит, с магией всё в порядке... Рада за тебя, девочка! Рон, Гарри! — крикнула она, повернувшись к дому, — смотрите, кто к нам пришёл!

Из окна на втором этаже высунулся Рон, его глаза расширились, и он заорал:

— Вот это да! Поднимайся к нам, в мою комнату!

Мгновением позже в оконном проёме его потеснил Гарри:

— Гермиона?!

— И вам здравствуйте! — засмеялась она.

***

Комната Рона напоминала зал Славы в Хогвартсе: личные награды и колдографии квиддичных команд, развешенные по стенам. С тех пор, как Гермиона здесь была в последний раз, всего этого добра стало на порядок больше. На полу, рядом с креслом, лежала, выбиваясь из общего интерьера, стопка томов по истории искусств — видимо, гарриных. Из книг торчало множество разноцветных закладок. «Европейское прикладное искусство эпохи барокко» — увидела Гермиона на одном из корешков. «Великая Османская империя в позднем средневековье» — значилось на другом.

Дальше почитать ей не удалось, потому что Рон обхватил её за талию, крепко прижал к себе, а потом передал ее Гарри.

— Мы уж начали тебя разыскивать, — сказал тот. — В Мунго нам сообщили, что «мисс Грейнджер безответственно уволилась в самое неподходящее время», потом я несколько раз заходил в твою лондонскую квартиру… Куда ты делась?

— О, это долгая история, — ответила Гермиона. — Лучше скажи мне, это твоих рук дело?

Она вытащила газету со статьей о происшествии в Британском музее и положила ее на стол. Гарри поправил очки и пробежал глазами текст.

— Немного приукрашено, но, в общем и целом так оно и было.

— Кальян султана был хоркруксом? — спросила Гермиона.

— Я замучился подбирать заклинания, чтобы справиться с проклятой сигнализацией! — пожаловался Гарри. — Спасибо, Билл помог.

— Как ты его вообще нашёл?!

— Представляешь, совершенно случайно! Наткнулся на статью об анонимных дарителях, передающих предметы искусства в музеи. В качестве примера был приведен старый случай с кальяном Баязида II. Предыдущее упоминание о местонахождении кальяна приходится на годы, когда Том Риддл создавал те хоркруксы, о которых мы уже знаем. В то время кальян находился в частной коллекции известного собирателя-ориенталиста N*, а в 19** году, как выяснил автор статьи, был продан, причём прежний владелец не смог внятно объяснить, почему он вдруг решил выпустить из рук одну из жемчужин своей коллекции, и уже через две недели подарен Британскому музею новым хозяином.

— Наверняка, этот N до сих пор не может понять, что на него тогда нашло! — хихикнул Рон. — Могу поспорить, Риддл купил кальян за бесценок.

— Скорее всего, так оно и было, — согласилась Гермиона. — Пока Темный лорд не собрал вокруг себя представителей старинных семей, он располагал лишь своим жалованием в «Горбин и Брэк», и приобретать предметы искусства по их рыночной стоимости ему тогда было не по карману.

— «Тёмный лорд»? — хмыкнул Рон. — Это ты у Снейпа подцепила привычку так говорить? Общение с этим типом не идёт тебе на пользу! Я прямо офигел, когда услышал от Гарри, что Снейп прячется от аврората в твоей квартире… Вам с Гарри, конечно, видней… но я не доверяю ублюдку. Если он и перешёл от Волдеморта к Дамблдору, то только потому, что в тот момент так было выгодно — вот что я вам скажу!

— Так или иначе, нам нужен Снейп, чтобы довести дело до конца, — твёрдо сказал Гарри. — Так я продолжу, или вам неинтересно?

— Интересно, интересно! — Гермиона взглядом приказала Рону заткнуться.

— Обычно дарители оставляют свои коллекции музеям после смерти по завещанию, а этот странный аноним словно спешил избавиться от только что приобретенной вещи. К тому же с кальяном связана история об отравлении беременной жены султана. Прямо-таки идеальный хоркрукс!

Гермиона задумчиво прикусила губу и нахмурилась.

— Что такое? — спросил Рон.

— Вот смотрите: когда Гарри в Тайной комнате воткнул в дневник меч Годрика Гриффиндора, он и не подозревал, что это хоркрукс. И Тёмный лорд был уверен, что Гарри ничего не понял. Кольцо Марволо Гонта уничтожил Альбус Дамблдор, и нам неизвестно, знает ли об этом Волдеморт.

— Думаю, что нет, — сказал Гарри. — Иначе он бы держал хоркруксы при себе.

— Кто же кладет все яйца в одну корзину? — удивился Рон. — Зачем дробить душу на семь частей, а потом снова собирать эти части вместе?

— Рон прав, — кивнула Гермиона. — То, что он не стал их перепрятывать, ни о чем нам не говорит. Но я почти уверена, что еще совсем недавно он ничего не подозревал. Во всяком случае, до кальяна. Видимо, разрушение той штуки на седьмом курсе, когда вы меня не взяли с собой, и уничтожение хоркрукса в пудренице осталось для него незамеченным.

— Почти уверена? — переспросил Гарри. — Ты что-то знаешь об этом?

— Тёмный лорд поручил Снейпу покопаться в голове Гойла. Если бы Лорд что-нибудь подозревал, он занялся бы этим сам, и тогда всё бы всплыло.

— Ничего бы не всплыло, — самодовольно улыбнулся Гарри. — Я изменил Гойлу воспоминания.

— Должна тебя расстроить, профессор поставил тебе «слáбо» за эту работу. Говорит, сделано топорно.

— Можно подумать, он когда-нибудь ставил мне что-нибудь другое! — вспыхнул Гарри.

— Ну почему же… Он тебе и троллей ставил — ты к нему несправедлив! — заржал Рон.

— Так тебя беспокоит, что уничтожение кальяна привлечет внимание Волдеморта? Но это было только в маггловских газетах.

— Дело не в этом. Он же послал Кребба и Гойла проверить сохранность пудреницы. Точно также он может поступить и с кальяном. Ты совершенно зря оставил на полу щепки. Надо было восстановить кальян, как ты это сделал с пудреницей. Или хотя бы унести его с собой — тогда бы это походило на очень ловкую, но обычную кражу. А сейчас любому понятно, что целью преступника было уничтожить предмет.

— У меня не было времени его восстанавливать, а таскать его с собой мне и в голову не пришло — я помню, как выглядел Джас, когда носил хоркрукс в кармане пиджака.

— Значит, теперь мы как на пороховой бочке: узнает Тот-кого-нельзя-называть про кражу или нет, — уныло заметил Рон. — Мог бы и унести, выжил же твой Джас, даром, что маггл.

Видя, что друзья скисли, Гермиона сказала:

— Зато теперь их осталось всего два. Северус считает, что один из них — змея.

— Северус считает… — передразнил её Рон. — С каких это пор ты называешь его по имени?!

Гермиона почувствовала, что у нее горят уши.

— А что такого? Он жил у меня почти две недели, поэтому мы перешли на менее формальное обращение, — сказала она, защищаясь.

— Две недели?! — присвистнул Рон. — Ну ничего себе! И ты еще жива?

— Как видишь!

— И чего еще я о тебе не знаю?

Пожалуй, это был самый подходящий момент во всем признаться. Но, Мерлин, как трудно было начать!

— Я вышла замуж, — выпалила она.

— Ну ты даешь, мать — свадьбу зажала! — воскликнул Рон. — Ты стала такой скрытной… Это, случаем, не Фишер? Я помню, как он злился, когда я пришёл к тебе в Мунго.

Гермиона вытаращила глаза.

— Понятно, не угадал.

— Неожиданная новость… — Гарри удивленно поправил очки. — Кто же это? Мы его знаем?

— Знаете — он учился с нами в Хогвартсе, — чтобы уменьшить силу взрыва, Гермиона решила постепенно подвести друзей к догадке.

— Кто-то из наших? Нет, вряд ли — про них я всё знаю, — сам себе ответил Рон. — С Рейвенкло?

— Нет.

— С Хаффлпаффа? Эрни Макмиллан? Ты вроде ему нравилась…

— Нет, с другого факультета, — осторожно сказала Гермиона.

— С какого другого? — уставился на нее Рон. — Я уже все перебрал!

Гарри нахмурился, медленно сел на кровать и обнял подушку.

— В Хогвартсе четыре факультета, — тихо сказал он.

— То же мне, открыл Америку! — отмахнулся Рон. — Стоп! Ты хочешь сказать, что выскочила за слизеринца?!

— Да.

Рон брякнулся рядом с Гарри, словно у него подкосились ноги, и отобрал у друга подушку.

— Я ж говорю, общение с этим ублюдком Снейпом не пошло тебе на пользу! — выдохнул он. — Ты начала считать их людьми.

— Прекрати называть его ублюдком! — взорвалась Гермиона. Первый раз она решила пропустить мимо ушей, но сколько можно?! — Он — наш самый ценный союзник!

— Так кто же твой муж, Гермиона? — спросил Гарри.

Гермиона набрала в грудь воздуха.

— Драко Малфой.

— Что-о-о-о?! — Гарри и Рон одновременно вскочили.

— Ты с ума сошла? — заорал Рон.

— Он заставил тебя?! — воскликнул Гарри.

— Я вижу, поздравления с бракосочетанием в самом разгаре! — послышался голос Джинни. Гермиона обернулась: Джинни стояла, сложив руки на груди и прислонившись спиной к двери.

— Ты знала! — недобро прищурился Рон. — Знала, и ничего нам не сказала! То же мне, сестра называется!

— С меня взяли обещание молчать, — пожала плечами Джинни. — Вы не представляете, как трудно было его сдержать! Это же просто бомба! Хотя я давно подозревала, что между этими двумя что-то есть…

— Давно? — зловеще поинтересовался Рон. — Хорёк же сбежал вместе со Снейпом в день нападения Упивающихся на Хогвартс. Это началось еще на шестом курсе? — он пораженно уставился на Гермиону. — Из-за того, что я закрутил с Лавандой?

— Нет, это из-за того, что ты закрутил с Паркинсон, идиот! — сказала Джинни. — Я права, Гермиона?

— Скорее, наоборот. Я случайно встретилась с ним на седьмом курсе в Лондоне на зимних каникулах.

— Как это можно случайно встретиться с Малфоем, которого разыскивает аврорат, в Лондоне во время каникул? — недоверчиво спросил Рон.

— Он прятался в маггловской части города, — соврала Гермиона. — Я столкнулась с ним совершенно случайно… Он выглядел таким потерянным, мне стало его жалко. Ну и…

Рон изобразил рвотный позыв.

— Случайно столкнулись…. ладно, допустим… Но замуж-то за него зачем было выходить? — Гарри непонимающе смотрел на нее. — Он же без пяти минут Упивающийся! Ты вообще представляешь себе, что будет, если об этом узнает Волдеморт?!

— А это уже другая история, — устало сказала Гермиона, чувствуя себя Шехерезадой. — И я отказываюсь рассказывать её на голодный желудок.

Может быть, за время ужина она придумает, как лучше преподнести им причины, толкнувшие ее на этот брак, не упоминая её отношений с Северусом и умолчав о Лестранжах.

***

Когда обедаешь у Уизли, надо уметь одновременно слушать одних, отвечать на вопросы других и успевать при этом есть, чтобы хозяйка дома не обиделась на невнимание к её кулинарным талантам.

— О, кого мы видим! Гермиона! — это Фред с Джорджем. — Ты уже выбрала, кого из нас предпочтешь? — эта шутка никогда им не надоедала.

— Ешь, доченька, не стесняйся — вон какая худенькая! — это уже Молли. Накладывает ей полную тарелку рагу и ухитряется при этом отвесить близнецам по подзатыльнику.

— Гермиона, я слышал, будто у магглов появился необычный телефон без проводов. Как такое возможно без магии? — это Артур. С годами он совершенно не меняется.

— Гермиона, ты же не будешь есть второй пирожок, да? — это вечно голодный Рон. Наверное, до сих пор растет. Гермиона сейчас ему по плечо.

— Как не тебе стыдно, Рон! — это опять Молли.

— Гермиона, прикинь, сюда как-то заявилась Панси Паркинсон собственной персоной. Только что вышла замуж за Флинта, вся такая расфуфыренная! Что-то ей понадобилось от Рона… — это Джинни. В Джинни Гермиона чувствует какое-то непонятное напряжение.

— Хотите услышать кое-что интересное? — это Билл. — С Драко Малфоя сняли обвинения в пособничестве в убийстве Дамблдора.

— Об этом в Пророке писали еще две недели назад! То же мне новость! — фыркнула Джинни.

— Погоди, это ещё не всё. За два дня до этого в Гринготтсе я столкнулся с Нарциссой Малфой. А при ней было два эльфа, который тащили тяжелые мешки с галеонами.

— Мало ли зачем миссис Малфой могла брать деньги… — сказала Гермиона.

Билл хмыкнул.

— Бьюсь об заклад, она заплатила, чтобы сына оставили в покое!

Гарри искоса взглянул на Гермиону, она кивнула.

— И я бы заплатила, окажись кто-нибудь из вас в такой ситуации, — твёрдо сказала Молли, уперев руки в бока. — Если б у меня были деньги… Любая мать поймёт Нарциссу Малфой.

— Оставим в стороне поступок миссис Малфой, но Министерство! Полностью снять обвинения! Малфой, как минимум, причастен к подготовке нападения на Хогвартс, — не унимался Билл. — А ты как думаешь, Гарри?

— Думаю, что Малфою крупно повезло, — ответил Гарри, многозначительно глядя на Гермиону.

— Это точно! — фыркнул Рон.

— Чарли всё ещё в Румынии? — громко спросила Гермиона. — Что у него нового?

Молли с готовностью подхватила тему, а за ней и остальные.


***

Когда после обеда Рон, Гарри и Гермиона отправились в комнату Рона, за ними увязалась младшая Уизли. Гермиона заметила, что Гарри поморщился, да и ей самой не хотелось вовлекать сестру Рона в их дела.

— Извини, Джинни, но мне надо поговорить с Гарри и Роном наедине, — твердо сказала Гермиона.

— Вот как? В следующий раз, когда тебе понадобится помощь, забудь о моем существовании! — младшая Уизли обиженно встряхнула рыжей гривой и выскочила из комнаты, шарахнув на прощанье дверью.

На лице Гарри отобразилось облегчение; Гермиона заметила, что за то время, что она провела сегодня в Норе, Джинни не сказала ему ни слова. Интересно, почему Гарри живет здесь, ведь у него достаточно средств, чтобы снять или купить жилье. Гермионе, конечно, нравилось время от времени гостить в Норе, но жить она бы здесь не смогла.

— Итак, почему Малфой? — подал голос Гарри.

Кто только за последнее время не задавал ей этот вопрос…

— Может быть, я просто его люблю? — предположила Гермиона.

— Нет, — помотал головой Гарри. — Когда любят, так не говорят.

— Может быть, я польстилась на знаменитое малфоевское богатство?

— Не гони, мы тебя не первый день знаем! — бросил Рон.

— Возможно, это был способ обезопасить себя от травли магглорожденных, — сказала Гермиона.

Гарри дернулся и опустил голову.

— Я знаю, что вы все устали ждать, — глухо проговорил он. — Но я делаю всё, что могу!

— Боже мой, Гарри, я ничего такого не имела в виду! На самом деле я вышла за него замуж, потому что он попросил.

— Просто попросил? Что-то ты темнишь! — заявил Рон.

— Волдеморт каким-то образом узнал, что мы с Драко общаемся. И ему в голову пришла блестящая идея устроить нам брак.

— Зачем ему это? — изумился Рон.

— Теперь, когда Гарри достаточно овладел окклюменцией, Волдеморт уже не в состоянии проникнуть за ментальные щиты, во всяком случае, на расстоянии. Школу Гарри закончил, и Северус в этом плане сейчас бесполезен для Темного лорда. Он просто потерял Гарри из вида, и его это беспокоит.

— Меня прямо-таки корёжит, когда ты называешь Снейпа по имени! — пожаловался Рон.

— Терпи! Так вот, от Северуса он ничего о Гарри теперь узнать не может, и он решил найти другой источник информации.

— Он надеется, что Малфой через тебя будет шпионить за мной?! — недоверчиво спросил Гарри. — И ты, зная это, вышла за него замуж? Ты чего-то не договариваешь!

— Можешь сам догадаться: Лорд шантажировал Драко, пообещав, что уничтожит Нарциссу.

— Но при чем здесь ты? — воскликнул Рон.

— Ты бы смог отказать тому, с кем был когда-то близок?

Рон хмуро пнул кулаком подушку и не ответил.

— И что теперь? — спросил Гарри. — Как твой Малфой собирается выкручиваться? Я, знаешь ли, не готов подставляться из-за него, раскрыв Волдеморту свои планы!

— Может, что-нибудь несущественное? — предложила Гермиона.

— Что «несущественное»?! Что? Мой любимый сорт огневиски? Поверить не могу, что ты втянула меня в это все ради Малфоя! — взвился Гарри.

— Ты пьёшь огневиски?!

Гарри закатил глаза и фыркнул:

— Не пью я, успокойся! Это так, к примеру…

— Не ругайтесь, у меня есть идея! — заявил Рон. — Гермиона, ты разболтаешь Малфою, что Гарри рассорился с Орденом. Эта информация выглядит важной, и она достоверна. Всё равно Риддл знает о существовании Ордена…

Он оглядел друзей с видом «ну не молодец ли я?!»

— Что? Нет! — отреагировал Гарри.

Гермиона медленно опустилась в кресло:

— Пожалуй, Рон прав. Раскрытие этой информации тебе ничем не повредит; Темный лорд же обрадуется, узнав, что у тебя нет тылов... Когда противника недооценивают, это играет на руку противнику.

— А у меня их и нет, этих тылов. Кроме вас двоих, разумеется, — вздохнул Гарри. У Гермионы создалось впечатление, что сожалеет он вовсе не о ссоре с Хмури.

— Северус, — она бросила насмешливый взгляд в сторону Рона — пусть привыкает, — Северус хочет усовершенствовать то зелье, с помощью которого ему удалось сбежать из охраняемой палаты в Мунго.

— Очень мило, что ты сообщаешь нам о планах Снейпа, но какое отношение его научные планы имеют ко мне? — проворчал Гарри.

— Он считает, что заклинание Мглы может тебе пригодиться. В основном, потому, что одним из хоркруксов, скорее всего, является змея. Тебе надо к ней как-то подобраться. И к самому Лорду, кстати, тоже.

— У меня есть мантия-невидимка, — дёрнул плечом Гарри.

— Приятель, ты забыл, что, например, Дамблдор видел сквозь мантию, — заметил Рон. — На мантию полагаться нельзя. Риддл тоже волшебник не из последних...

— Чудесно… — с тоскливой гримасой отозвался Гарри. — Я опять завишу от Снейпа!

— Ты сам говорил, что тебе нужен Снейп-союзник, — напомнила ему Гермиона. — Что опять не так?

— Да всё так! Просто я не знаю, где искать последние два хоркрукса. Или один — если Снейп прав насчёт змеи. Никаких идей вообще! — он спрятал лицо в ладонях. — Если подумать, последний раз мне просто повезло. Больше никаких зацепок в биографии Волдеморта я не нахожу. Дело кажется совершенно безнадёжным…

— Ты чего, старик?! — нахмурился Рон, с беспокойством глядя на друга.

— Такое ощущение, что у меня просто кончился завод… — пробормотал Гарри.

Кажется, Гермиона знала, кто за это ответственен… Чёртов Джаспер, или как его там!

— Гарри, тебе придется взять себя в руки. Я понимаю, тебе нелегко, но…

— Понимаешь? Вряд ли, — буркнул Гарри.

Ну, конечно — куда ей со своими мелкими проблемами до душевных метаний Гарри Поттера.

— В конце концов, он жив, и если ты захочешь, то найдешь его! — теряя терпение, выпалила Гермиона.

Гарри хмуро глянул на нее, Рон благоразумно промолчал.

Повисла неловкая тишина. Гермионе сделалось неуютно и захотелось сбежать отсюда к Северусу.

— Х-м-м, Гарри, так я могу «проболтаться» Драко о твоей ссоре с Аластором Хмури? — жалобно спросила она.

Он долго смотрел на нее, а потом пожал плечами:

— Можешь — если для тебя это так важно.

— Спасибо, — Гермиона прикусила губу и почувствовала, что в глазах защипало. — Я… я просто не знала, что мне делать, — сбивчиво заговорила она. — Драко был как пьяный, еле на ногах держался! Я его еле дотащила до Северуса — думала, он умрет во время аппарации! Северусу тоже было плохо после Фишера, но не так. Он выносливее Драко… И когда Драко попросил меня помочь, я просто не смогла отказать...

— Постой-ка, ты сказала «после Фишера»? — переспросил Рон. — Фишер использовал круциатус против Снейпа?

— Да, в Мунго. Он выбрал момент, когда в палате не было ни меня, ни Коди, и никто не мог бы ему помешать.

— Вот мразь! — выругался Гарри. — Хорошо, что я этого не знал, когда разговаривал с ним, иначе мне трудно было бы сдержаться.

— Из-за какой-то там неполученной научной степени так измываться над человеком, пусть даже Снейпом! Фишер — псих, точно вам говорю! — убежденно сказал Рон. — Помнишь, Гермиона, как он взбеленился, когда узнал, что мы с тобой … м-м-м… вместе? А эта история с письмом Малфоя… Ему самому лечиться надо, а не клиникой руководить!

— Он очень амбициозный, тщеславный и расчетливый человек, порой даже жестокий… Но, с другой стороны, он дал мне работу и неоднократно защищал от авроров, — Фишер вызывал у Гермионы глухую неприязнь, но она была бы неблагодарной скотиной, если бы не упомянула об этом.

— Да он к тебе клинья подбивает опять, старый козёл! — сказал Рон. — Станет он просто так помогать, как же!

— Ну теперь-то я уволилась из клиники, и надеюсь, что в следующий раз увижу Фишера очень нескоро… Наверное, мне пора — Нарцисса не поймет, если я не явлюсь на ужин.

— Вот! — воскликнул Рон. — Это как раз причина, по которой я не хочу жениться. Свобода — слишком большая ценность, чтобы ее лишаться ради такого сомнительного удовольствия, как брак. Ты, старик, умно поступил, что слинял тогда от Джинни. Хотя она моя сестра, и я ее люблю, но они бы с мамой взяли бы тебя за жабры! И вместо поисков хоркруксов ты бы пропалывал морковку и кормил цыплят.

В дверь забарабанили.

— Рон, ты обещал маме покрасить забор! Я сказала ей, что ты сейчас свободен. У вас была куча времени, чтобы обсудить свои тайны. Хватит отлынивать!

Рон закатил глаза.

— Теперь ни за что не отвяжется! — пожаловался он. — Мне придется пойти.

— Джинни явно не в настроении сегодня… — сказала Гермиона, когда Рон ушёл.

Гарри пожал плечами.

— Вы что, вообще с ней не разговариваете?

— Мне кажется, она думала, что я вернулся к ней. Пришлось сказать ей, что всё в прошлом.

— Послушай, Гарри… — осторожно начала Гермиона, — может, тебе стоит начать с ней заново? Ведь, насколько я поняла, в Бостоне у тебя не сложилось… с тем человеком. Я уверена, она простит тебя…

— Даже то, что, как ты говоришь, не сложилось, было в стократ ярче, чем отношения с Джинни!

— Ярче… — задумчиво повторила Гермиона. — Тогда почему ты не с ним?

— Я не хочу ставить под удар Джаспера. Он — маггл и совершенно беззащитен против любого придурка с волшебной палочкой, вроде Крэбба или Гойла. Гарри Поттер — ходячая мишень, и все, кто рядом, тоже под прицелом. Уж ты-то знаешь! Тем более Джас — он совершенно далек от реальной жизни, хотя и считает себя деловым человеком. Для него существует только история, которую он преподает, его коллекция, узкий круг знакомых, преимущественно из среды преподавателей и коллекционеров. Типичный средний класс — идеал Дурслей: ест только «экологически чистые» продукты из специальных магазинов, бегает по утрам в городском парке и раз в месяц обязательно посещает психотерапевта. Он создал себе уютный мирок, и знать ничего не хочет о том, что снаружи. Не думаю, что он вообще бы согласился надолго уехать из Штатов.

— А ты ему предлагал?

— Нет. Вечером перед моим отъездом мы поссорились из-за того, что он нарочно не сказал мне о твоём звонке. Я втайне был рад — у меня появился повод порвать с ним. Это надо было сделать раньше, но я не мог себя заставить… К сожалению, стереть память я ему не успел — Джас, видимо, догадался, что я собираюсь с ним сделать, и попросту сбежал. Джаспер — не дурак, и будет держать язык за зубами, но всё равно риск есть. Если вдруг Волдеморту придет в голову в следующий раз прислать к Джасперу легилимента, то пиши пропало…

Гарри вздохнул и пятернёй взъерошил и без того растрепанные волосы. Кажется, он хотел что-то сказать, но не решался.

— Гарри?

— Знаешь, почему я изрубил кальян? Эта тварь, часть души, что появляется из хоркрукса, показала мне Джаспера… м-м-м… с другим в тот самый момент, когда… ну ты понимаешь, — скулы Гарри порозовели. — Тварь шептала, что здесь я никому не нужен, что мне надо вернуться в Бостон и отвоевать своего маггла. Я осознавал, что это морок, но смотреть и слушать всё это было невыносимо!

— Мне так жаль, Гарри… — сочувственно вздохнула Гермиона. Тем не менее, она всё равно не понимала, что её друг нашёл в этом американце. Судя по всему, довольно неприятный тип… Гермиона решила, что этот Маджессон ей не нравится, и, пожалуй, хорошо, что у них с Гарри всё быстро закончилось. Гарри переболеет им, и всё наладится.

***

Лондон

Когда «Конкорд», вылетевший из Нью-Йорка, совершил посадку в лондонском аэропорту Хитроу, у Джаспера Маджессона уже был готов план. Хотя Гарри Поттер — распространенное имя, но, к счастью, Джаспер знал название города, в котором жил Гарри со своими родственниками до того, как поступил в школу волшебников. Гарри неохотно говорил о детстве, но Джаспер был настойчив — он хотел знать о своем любовнике всё. Услышав, как Гарри жилось с Дурслями, он пришёл в ужас.

Что он скажет Гарри при встрече, Джаспер пока не знал. Но надеялся, что его упорство будет оценено. Хуже, если в гарриной жизни не найдется для него места. Тогда Джаспер оставит его в покое. Но не раньше, чем в этом убедится. Он был уверен, с ним Гарри был счастлив. И Джаспер намеревался заставить его вспомнить об этом.

Разместившись в отеле, он первым делом потребовал себе полный телефонный справочник. В Литтл Уингинге не было ни одного Поттера, но Джаспер знал фамилию гарриных родственников — Дурсли. Дядя Вернон и тетя Петуния. Кузен Дадли.

Вернон Дурсль в справочнике нашёлся быстро. Не откладывая, Джаспер набрал номер.

— Да? — раздался одышливый голос.

— Добрый день, меня зовут Джаспер Маджессон. Могу ли я поговорить с мистером Верноном Дурсли.

— Можете. Это я.

— Дело в том, что я разыскиваю Гарри По…

— Здесь нет таких! — рявкнул его собеседник и бросил трубку.

Джаспер озадаченно уставился на телефон. Гарри упоминал, что у его дядя тяжелый характер, но такого неприкрытого хамства по отношению к незнакомому человеку Джаспер не ожидал. Придется съездить в Литтл Уингинг и поговорить с Петунией Дурсль. Возможно, ее манеры больше соответствуют общепринятым…

***

Малфой-мэнор, Уилтшир

Драко, как обычно, быстро позавтракал и, поцеловав в щеку мать и жену, умчался по делам. Гермиона ему завидовала — у него было хоть какое-то занятия. За полгода работы в Мунго она привыкла к постоянной суете и множеству людей вокруг, и сейчас ей этого не хватало.

— Найт, достань, пожалуйста, ту дюжину серебряных ложек, что подарила на нашу с Люциусом свадьбу тётя Лукреция, — попросила слугу Нарцисса. — И используй их при сервировке стола со следующей недели.

Дюжина… дюжина… Слово вертелось в голове и что-то напоминало. Только вот что?

Библиотека Лестранжей! Надпись на полях рукописи, в которой они с Одри нашли рецепт Мглы Лестранжей. Как там было написано? «Сильная Дюжина. О взаимодействии рас». Если это название книги, то Северус мог о ней слышать.

Она посмотрела на профессора, который в этот момент сосредоточенно намазывал масло на тост. Потом он взял чашку и, сделав глоток кофе, уставился на скатерть. На его лбу обозначилась складка, а уголки губ опустились. Гермиона уставилась на него, надеясь, что он почувствует пристальный взгляд. Но его мысли были где-то далеко, а её распирало от желания поделиться с ним тем, что она вспомнила.

Гермиона вздохнула и пнула Северуса ногой под столом — иногда приходится идти на крайние меры.

Он наконец-то изволил отвлечься от своих дум: удивленно посмотрел на нее, вопросительно изогнув бровь. Гермиона сделала умоляющие глаза.

— Мисс Грейнджер… то есть, миссис Малфой, — поправился Северус, — вы не могли бы помочь мне кое с чем в лаборатории?

— Да, конечно, — кивнула она. — Не проблема.

Нарцисса поморщилась.

— В такой прекрасный день дышать испарениями в плохо проветриваемом помещении? Гермиона, ты уверена, что не хочешь прогуляться?

Что это было? Нарцисса обычно избегала давать ей советы. Неужели что-то почувствовала?

— Да, мадам, я как раз собиралась пройтись до реки… Мы же ненадолго, да, профессор?

— На весь день я вас там не запру, не беспокойтесь, — пожал плечами Северус. — Жду вас через пятнадцать минут.

***

Выждав десять минут, Гермиона бегом отправилась в лабораторию. Снейп закрыл за ней дверь и спросил:

— Что за пожар? По волшебному радио объявили конец света?

— Когда Нарцисса сказала про ложки, я вспомнила! Сильная дюжина! — выпалила она. — Это надпись на рукописи с рецептом Мглы Лестранжей.

— Сильная дюжина? А дальше?

— Сильная дюжина. О взаимодействии рас. Домовой эльф Лестранжей сказал, что это название книги. Ты когда-нибудь слышал о такой?

Снейп покачал головой.

— Никогда. Но вторая часть названия весьма примечательна… Если вспомнить, из чего готовится зелье Мглы.

— Чем примечательно? — спросила Гермиона. — Я пока не вижу никакой связи между Мглой и названием книги.

— Всё очень просто, — хмыкнул Снейп. — Если ты немного напряжешь мозги, то сама поймёшь.

Гермиона вздохнула. У него всегда всё просто…

— Зелье готовится на основе из трёх кровей, — начала она. — Три крови взаимно усиливают действие друг друга.

Северус кивнул:

— Продолжай рассуждать. Что общего у этих трёх основ?

— Они взяты у чистокровных волшебников.

— Если бы ты экспериментировала с основой на крови, что бы ты сделала?

— Добавила бы туда что-нибудь ещё.

— Что, например? Воду? — ехидно поинтересовался Снейп.

— Обижаешь! Кровь, конечно. Кровь существа, обладающего магией.

— Вот тебе и ответ на твой вопрос.

— Тот неизвестный автор примечания предлагал усилить Мглу кровью других рас! — догадалась Гермиона.

— Да, это именно то, чем я сейчас занимаюсь — смешиваю свою с кровью домовиков. Да не смотри на меня так! Не знаю, что ты там себе представила… Я беру кровь у них точно так же, как и у себя — из пальца.

— Ммм… ты же только на половину маг? — осторожно спросила Гермиона. — В рецепте говорится о «чистой» крови.

— Тем не менее, положительный эффект есть, но он неустойчив. — Северус задумчиво постучал пальцем по подбородку и сказал: — Скорее всего, в неизвестной нам книге идёт речь об оптимальном сочетании крови людей и разных рас магических существ. Идеальной пропорции, знания которой мне так не хватает… Действуя простым перебором, можно за всю жизнь её не отыскать.

— Основа, смешанная из двенадцати кровей? — глаза Гермионы расширились. — Сильная дюжина?

— Именно так.

— Если три крови погрузили Мунго на час в темноту, то что тогда могут сделать двенадцать?! Поменять день с ночью?

— Кто знает… Одно могу сказать точно — даже трех достаточно, чтобы пожизненно сесть в Азкабан.

— Но мы ведь всё равно попробуем? — осторожно спросила Гермиона.

Уголок рта Снейпа дернулся в подобии улыбки:

— Откуда такая страсть к темной магии у гриффиндорки?

— С уроков зельеварения, наверное…

— Вот уж неправда! Я всегда придерживался программы обучения, спущенной Министерством, — сказал Снейп, подходя к ней ближе. — Кстати, я всегда учу студентов убирать волосы, когда они работают с зельями. — Он поднял руку, поймал её локон и аккуратно заправил за ухо.

— Но я же сейчас не работаю… с зельями, — голос осел оттого, что Северус осторожно провел пальцами по ее щеке. Затем рука переместилась ей на затылок, утонув в густых прядях каштановых волос.

— Иди сюда, — беззвучно прошептал он, и в следующий момент она уже чувствовала его губы на своих. Его язык скользнул внутрь, и Гермиона захлебнулась наслаждением, издав слабый стон. В ответ Северус рывком притянул её ещё ближе и зарычал ей в рот. От этого звука низ живота окатило томительной волной. Она прижалась к нему, ощущая, как он по ней соскучился. Целуя, он гладил ее шею, и Гермионе казалось, что сейчас она умрет от удовольствия.

Тяжело дыша, Снейп оторвался от ее губ, она потянулась к нему, чтобы вернуть, но Северус подхватил ее и посадил на стол, смахнув на пол пергаменты.

— Северус, это неправильно… — слабо возразила Гермиона, когда длинные пальцы нырнули под подол и стали гладить бедро.

— Что неправильно? Это? — он куснул её нижнюю губу. — Или это? — повторил он, стаскивая с нее бельё.

Если я не остановлю это сейчас, потом будет поздно. Потом просто не смогу.

— Мы не можем… я замужем, — Гермиона попыталась сдвинуть ноги, но Снейп не позволил.

— Драко не вправе претендовать на твою верность, — отрезал он. — А если он этого не понимает, то я с удовольствием ему объясню! Ещё возражения есть? — тон был резкий, зато горячие пальцы удивительно нежно и осторожно раздвинули уже влажные губы.

— Сеее-ве-рус, — всхлипнула Гермиона, когда пальцы проникли в ее естество, и дёрнулась вперёд.

— Так-то лучше, — проворчал Снейп, другой рукой расстегивая брюки. Он пару раз провел рукой по вздыбленному члену, и, коснувшись рукой её живота, неразборчиво пробормотал заклинание.

«Без палочки», — мысль мелькнула и сразу же исчезла, потому что в этот момент Снейп, обхватив Гермиону за талию, насадил её на себя. Секундная боль от стремительного вторжения, и руки уже сами собой обняли его шею, а ноги обвились вокруг него.

Как же ей этого не хватало!

Северус освободился из объятий, понуждая её откинуться назад, и стал двигаться размашистее. Вскоре взгляд его поплыл, зрачки сделались абсолютно черными. Она сжала внутренние мышцы, и глаза его расширились; он резко наклонился, куснул её в шею и стал вбиваться всё быстрее и быстрее.

Наконец он задрожал, лицо исказила болезненная судорога, и он повалился на нее, кончая. В голове у Гермионы зашумело, внутри тело перехватило спазмом, и она последовала за ним.

— Я очень скучала по тебе… — прошептала она.

— Я так и понял, когда ты меня пнула под столом ногой, — хмыкнул он и нежно поцеловал её. Потом поднялся и подал её руку.

— Извини. Просто хотела привлечь внимание. У тебя был такой отсутствующий вид…

— Тебе это удалось, — ухмыльнулся Снейп, окидывая её довольным взглядом.

Гермиона смутилась. От мысли, что она имеет такого сорта власть над ним, грудь стеснило жгучей радостью.

— Так значит, ты считаешь, что книга о сильной дюжине могла бы нам пригодиться? — деловито спросила она.

Северус кивнул, кажется, забавляясь её смущением.

— Книгу забрали из библиотеки Лестранжей лет двести назад. Как её теперь искать, я понятия не имею… Может, в здешней библиотеке есть такое издание…

— Нет, такой книги у Малфоев нет, — уверенно сказал Снейп, подбирая пергаменты с пола.

— Я знаю, что я сделаю — спрошу у Вулвертона. Должна же от него быть хоть какая-то польза!

Снейп нахмурился.

— Мне не нравится эта идея, — отрезал он.

— Северус, я тоже не горю желанием иметь с ним дело, но без него мы можем искать книгу годами.

— Да чем он может тебе помочь? Разве узнал бы твой драгоценный Вулвертон, если бы книгу, например, продали?

— Зато он может спросить об этом у тогдашних Лестранжей, — буркнула Гермиона, обиженная на «твоего драгоценного».

— Тааак, — угрожающе протянул Снейп и схватил ее за плечи. — Я запрещаю тебе принимать в этом участие! Контакты с потусторонним миром чрезвычайно опасны. Для этого ты не настолько сильна.

— Но я видела всех Лестранжей, и ничего со мной не случилось! — выпалила она.

— Что?! Когда?! — он встряхнул её.

— Это часть обряда передачи старшинства; семья знакомится с новой ведьмой. Так положено. Одри тоже прошла через это, и ничего — жива. Северус, у меня от твоей хватки синяки останутся, — жалобно сказала Гермиона.

Он выругался себе под нос, но разжал пальцы и отпустил её.

— Давай договоримся, Гермиона: ты просто спросишь у него, и всё. Если он что-нибудь вспомнит — хорошо, если нет, то нет. Если он предложит тебе в твоем присутствии вызвать духа, ты откажешься. Пообещай мне это.

— Я обещаю, Северус, — прошептала Гермиона. Хотелось поцеловать его, чтобы беспокойство и гнев ушли из его глаз. Она встала на цыпочки и коснулась его губ.

— Кажется, мои утренние планы поработать срываются, — пробормотал Снейп, прижимая её к себе. Но огорчения в его голосе не было слышно.


***

На пол падали косые полосы солнечного света, и Гермиона поняла, что проспала. Хотя… Куда ей торопиться?.. Гермиона сладко потянулась — что ни говори, а постели в Малфой-мэноре были удобные. В старые времена люди знали толк в комфорте.

Она выглянула в окно. Парк окутывала нежная весенняя зелень, вдали серебрилась петля реки, за рекой темнела пашня. Внизу, по дорожке, гордо расхаживал белоснежный павлин, изредка что-то поклевывая между мелкими камушками.

— Завтрак для миссис Гермионы, — провозгласил невесть откуда появившийся домовик. — Прибыл с визитом мистер Эшби, ждет молодую хозяйку в библиотеке.

Со дня приема в честь свадьбы она больше ни разу не виделась с Ларри. Пару раз в Малфой-мэноре наведывалась его сестра, Огаста Эшби, и приходилось сбегать от нее в лабораторию Северуса — Огаста ей не нравилась, и разговаривать с ней Гермиона не испытывала никакого желания.

Она быстро съела сэндвич с копченой рыбой, выпила кофе, сходила в ванную, оделась и побежала в библиотеку. Гермионе было любопытно, зачем она понадобилась Ларри.

Эшби рассматривал иллюстрации в старинном анатомическом атласе.

— Не знал, что у Люциуса есть это издание, а то бы выпросил его себе на день рождения, — вместо приветствия сказал он, поднимаясь со стула.

— Добрый день, Ларри! — улыбнулась Гермиона.

Он поцеловал ей руку. Казалось бы, устаревший обычай, но какой приятный…

— Что это у вас? — спросил Эшби, поворачивая ее руку ладонью вверх. — Свежие пятна от зелий?

Гермиона поморщилась. Вчера вечером она не стала их сводить — после чистящего заклинания ладони ужасно чесались. А утром не успела.

— Да, я иногда практикуюсь — хочу еще раз этим летом попробовать поступить в Академию.

— И как же к этому относится Драко?

— Никак — он еще не знает.

— Ну-ну… — неопределенно хмыкнул Эшби. — У старинных семейств своеобразные представления о том, что может, а что не может делать замужняя женщина. Сомневаюсь, что вы легко получите согласие…

Фиктивно замужняя женщина согласия спрашивать не собиралась. Гермиону больше беспокоило, что скажет на это Вулвертон.

— Посмотрим, — сказала она. — Я могу вам чем-нибудь помочь, Ларри?

Панси утверждала, что ее крёстный — большой домосед. И если Эшби по собственной инициативе появился в Малфой-мэноре, значит, есть какая-то серьёзная причина.

— Можете. Дело в том, что у меня есть один врожденный недостаток, который осложняет мне жизнь…

Гермиона захлопала глазами: Эшби было совершенно не свойственно откровенничать.

— … я с детства ужасно любопытен, — невозмутимо продолжил Эшби, словно не замечая её замешательства.

— Мне тоже это знакомо, — улыбнулась Гермиона. — Я в вашем распоряжении, Ларри.

Эшби сцепил пальцы в замок и пристально взглянул на неё:

— Гермиона, Адриан Вулвертон действительно ваш двоюродный дядя?

«Мог бы спросить чего-нибудь другое, — недовольно подумала она про себя. — Тогда бы мне не пришлось врать».

— Да, но не родной. То ли третий, то ли четвертый муж маминой старшей сестры. У неё было такое хобби.

Главное, не забыть потом, что я сейчас наплела…

— Вы часто с ним виделись?

— Мне было лет девять, когда я в первый раз его увидела. Потом они не раз гостили у нас вместе с тетей.

— И он был такой же, как сейчас?

Гермиона начала догадываться, к чему он клонит.

— Что вы имеете в виду? Такой же в каком смысле? Веселый? Общительный?

Эшби задумчиво повертел перстень на пальце.

— Ваш дядя тогда выглядел так же, как сейчас?

— Ах вот вы о чём… Да, он не особо изменился внешне за те десять лет, что я его знаю. Хотя, когда видишь человека достаточно часто, то не замечаешь, как он меняется…

— Десять… допустим… Но тридцать восемь!— пробормотал Эшби, нервно теребя пуговицу на мантии.

— Что с вами, Ларри?

Он некоторое время смотрел на нее с мрачным отчаянием.

— Я начал сомневаться в собственном рассудке.

— И в этом виноват дядя Адриан? — удивление вышло почти естественным.

— Давайте я вам лучше расскажу все как есть. Но начать придется издали…

Гермиона кивнула.

— Мальчиком, как все дети, я любил подарки, был любопытен и нетерпелив. В то Рождество я попросил у Санты набор солдатиков времен третьей гоблинской войны, который еще в сентябре присмотрел в лавке игрушек на Диагон-Аллее и с тех пор грезил о нем.

К рождественскому сочельнику я уже извелся от нетерпения. Когда меня отправили спать, я долго ворочался в постели, всё думал — вдруг Санта решит, что я плохо себя вел, и вместо солдатиков принесет мне в своём мешке вязаный шарф или жестянку с лакричными леденцами. Не люблю лакрицу!

Часы пробили три ночи, и терпение мое окончательно иссякло. Я оделся и отправился проверять подарки. Рождественскую ель у нас ставили в гостиной на первом этаже; чтобы туда добраться, мне предстояло пройти весь коридор и спуститься по лестнице. Подсвечник я брать с собой не стал — свет могли заметить и завернуть меня обратно спать.

Я крался по коридору, воодушевленный собственной смелостью. И тут из-за очередной двери раздался смех. Голос принадлежал моей незамужней тетке. Более унылой особы я в жизни не встречал! Мог ли я не заинтересоваться, над чем это она смеется в глухой час ночи? Мигом забыв о цели своей экспедиции, я приник ухом к двери, надеясь услышать что-нибудь, объясняющее ее странное поведение. Тетка с кем-то беседовала. Собеседник говорил тихо, и расслышать его было трудно. В какой-то момент голоса и вовсе смолкли, но я не сразу сообразил, почему.

Дверь открылась, я дёрнулся, собираясь сбежать, но меня поймали за помочи штанов. Я хотел заорать, но вовремя вспомнил, что нахожусь здесь незаконно, и чем тише буду себя вести, тем меньше вероятность, что меня накажут. Мой пленитель затащил меня в комнату на свет, и я увидел перед собой незнакомого человека лет тридцати пяти-сорока.

«Ну-ка, кто тут у нас?» — спросил он, широко улыбаясь.

«Ларри, негодник, что ты шастаешь по ночам?!» — всплеснула руками тётка. Обычно кислое выражение лица сейчас куда-то подевалось. Глаза блестели, щёки раскраснелись, из обычно аккуратной прически выбились пряди.

«Значит, тебя зовут Ларри», — мягко сказал мужчина.

Я кивнул.

«А вы кто?» — осмелев, поинтересовался я. Незнакомец имел такой располагающий вид, что бояться его было невозможно.

«Этьен Пелесье, — ответил мужчина. — Я старый друг твоей тёти».

Я на всю жизнь запомнил этого человека, хотя провел с ним не более получаса. Может, потому, что ночь была особенная, рождественская, и знакомство наше было необычным, но его внешность, голос, манера говорить врезались мне в память навсегда.

— Что же было потом?

— Потом он спросил, что за срочные дела заставили меня подняться среди ночи и пробираться по темному дому. Я как-то сразу признался ему, в чем дело, хотя был довольно замкнутым ребенком. Он внушал доверие с первого взгляда, к тому же с раннего детства я испытывал тягу к красивым вещам и людям, а Пелесье был красив. Он заверил меня, что точно видел под елкой коробку с солдатиками, и мне нет необходимости спускаться в гостиную. Втайне я испытал облегчение, потому что боялся одного портрета на лестнице; там был изображен один наш дальний родственник, который всегда отпускал нелестные замечания в мой адрес. Пелесье отвёл меня в мою комнату и даже оставался со мной, пока я не заснул.

— Вы получили своих солдатиков?

— Да, получил. И был страшно счастлив, — Эшби грустно улыбнулся. — У меня до сих пор хранится эта коробка. Правда, шесть потерялось, но остальные целы.

Гермионе вдруг ужасно захотелось на них посмотреть. В волшебный мир она попала почти в двенадцать лет, и смутно представляла, как выглядят игрушки у волшебников.

— Когда за завтраком я спросил у тетки, где ее знакомый, она сделала вид, что не понимает, о ком я спрашиваю. Я настаивал. Она заявила, что мне это всё приснилось. Я жутко обиделся и неделю на нее дулся…

— Ваша тётя была Старшей ведьмой? — спросила Гермиона.

— Я не знаю, как вы догадались, но так и есть. Несколько лет назад её сменила моя сестра, Огаста… Так вот, когда на приеме в честь вашей с Драко свадьбы я увидел человека, которого вы называете своим дядей, я обомлел. Нет, конечно, бывают очень похожие люди, и я сначала подумал, что обознался. Но когда он подошёл к нам, и я услышал его голос, у меня не осталось никаких сомнений, что это тот же самый человек, которого я видел в детстве. И он вёл себя так, будто узнал меня, но не хочет признаваться. Гермиона, та рождественская ночь была почти сорок лет назад! А он абсолютно такой же! Как это может быть? Оборотное зелье? Тому Этьену Пелесье должно быть лет под восемьдесят сейчас. С трудом представляю, что кто-то использовал его волос сорокалетней давности… Я не знаю, что и думать… Всё время вспоминаю его смеющиеся глаза — он веселился, глядя на меня!

Эшли обхватил голову руками.

— Чувствую себя точно так же, как тогда, когда тётя сказала, что мне все приснилось! — он поднял глаза и посмотрел на Гермиону. — Может, и правда он мне приснился?

— Ваша тётя просто солгала. Как и я, — вздохнув, сказала Гермиона. Она просто не могла продолжать его обманывать. — Всё это было с вами на самом деле.

— Если вы думаете, что после ваших слов мне стало понятнее, то ошибаетесь, — устало сказал Эшби. — Я хотел бы услышать подробности.

Гермиона некоторое время колебалась. Чёртов Вулвертон с его привычкой морочить людям голову!

— Пообещайте, пожалуйста, не распространяться о том, что услышите от меня, — попросила она.

— Гермиона, вы напичканы тайнами, как улей пчелами! — криво улыбнулся Эшби. — Я обещаю.

— Вы знаете, каким образом новая Старшая ведьма наследует обязанности своей предшественницы?

— Никогда не задумывался над этим, — пожал плечами Ларри. — Наверное, старая передает новой свои секреты?

— Не совсем так. Передача обязанностей происходит во время обряда, и кроме них двоих там присутствует ещё третий.

— Проводит обряд? — предположил Эшби.

— Скорее, он наблюдает. Он — Свидетель. К нему обращается Старшая ведьма во время обряда.

— Свидетель? Тот самый? Которым в чистокровных семьях пугают маленьких детей? Но это же вымышленное существо! — фыркнул Эшби. — Фольклорный персонаж.

Гермиона хмыкнула. Вымышленное? Было бы неплохо…

— Ларри, уверяю вас, Свидетель реален, как мы с вами.

Эшби недоверчиво посмотрел на неё.

— Я сама прошла этот обряд. Мне-то вы верите?

— Допустим. Но причем здесь… — его глаза расширились. — Вы хотите сказать, что Пелесье-Вулвертон — это Свидетель? Вы шутите! Не может быть!

— Ларри, я бы остереглась шутить на эту тему. С виду Вулвертон — добрейшей души человек, но наказывать он умеет очень больно… Свидетель способен принимать любую личину без всякого зелья, но обычно он просто меняет свой возраст в зависимости от обстоятельств. Я видела его и ребенком, и глубоким стариком…

— А что он еще умеет?

— Зачем было беспокоить бедную миссис Малфой? Мог бы прямо у меня спросить. Я бы тебе сказал, Ларри, — вкрадчиво произнес знакомый голос.

Гермиона и Эшби одновременно обернулись. У окна стоял Адриан Вулвертон и улыбался, но глаза смотрели жестко и пронзительно.

— Гермиона, я гляжу, на тебя опять разговорчивость напала, — он прищурился. — А я же предупреждал…

— Я просто пыталась исправить тот вред, который вы нанесли мистеру Эшби, — заявила Гермиона, стараясь не поддаться панике.

— Какой же такой вред я нанес этому господину? — Вулвертон заинтересованно наклонил голову. — Подарил коробку с солдатиками? Рассказал сказку на ночь?

Эшби во все глаза смотрел на него.

— Так это вы их мне подарили?

— Кто же еще? Ларри, ты уже большой мальчик, и должен понимать, что Санта-Клауса не существует! — широко улыбнулся Свидетель, и у Гермионы отлегло от сердца. — Родители подарили тебе тот шарф с кистями, который у тебя потом долго валялся на самой верхней полке в шкафу.

— Шарф? Я так и знал! — воскликнул Ларри, и Гермиона будто воочию увидела того любопытного ребёнка, который крался ночью по дому, чтобы посмотреть, что ему подарили. — Спасибо, Адриан. Это было лучшее Рождество в моей жизни.

Эшби будто забыл, что еще пять минут назад был в отчаянии. Он смотрел на Свидетеля, как на восьмое чудо света, кажется, не сознавая, что кроме них с Вулвертоном в комнате еще и Гермиона, — слишком уж открытое у него было сейчас лицо. Гермионе стало неловко. Словно она видела то, что совсем не предназначалось для постороннего взгляда. А Свидетель впитывал внимание, как сухая почва впитывает влагу. Гермиона чувствовала волны удовольствия, исходившие от него, и слабым фоном – чей-то трепет и восторг. Не чей-то, а Ларри!

Она моргнула, и ощущения исчезли. «Опять его фокусы!»

— Дорогая, ты так на меня смотришь, словно хочешь прожечь дыру. Чем я снова тебе не угодил? — весело спросил Вулвертон.

— Нет, всё прекрасно, Адриан. Я просто задумалась.

— Ты слишком много думаешь. Хотя это получается у тебя неплохо, но иногда всё же надо делать перерыв.

Гермиона пожала плечами. Что делать, если ей все время приходится о чем-нибудь заботиться… Например, как найти ту книгу. Надо воспользоваться неожиданным визитом Вулвертона и настоятельно попросить его, чтобы он любыми средствами достал им с Северусом «Сильную дюжину». Пусть в кои веки употребит свои способности на хорошее дело! Гермиона слышала от него много цветистой риторики на тему того, что Старшая ведьма в своих нуждах может и должна полагаться на Свидетеля. К тому же Вулвертон почти что мошенническими действиями заставил ее принять обет, и теперь вроде как должен ей. Так что он просто обязан помочь.

— Ларри, если вы интересуетесь старинными изданиями, посвященными колдомедицине, — сказал Вулвертон Эшби, — то в моей библиотеке в Лондоне найдётся для вас кое-что любопытное. Вы можете навестить меня в любое время, предварительно прислав сову.

Эшби понял, что его вежливо выпроваживают.

— Спасибо за приглашение, непременно им воспользуюсь. А сейчас разрешите откланяться.

Он недовольно взглянул на Гермиону, словно уже жалел о своей откровенности. Зато теперь он стал снова похож на привычного ей самоуверенного Лоренса Эшби, целителя, в очередь к которому записываются за полгода.

— Лоренс, посмотри на меня — окликнул его Свидетель и медленно, с расстановкой проговорил: — Лоренс Эшби, ты никогда не встречался с человеком по имени Этьен Пелесье. Ты в первый раз в жизни увидел меня на балу у Малфоев две недели назад. Ты ничего не знаешь о Свидетеле.

Зрачки Эшби закатились, и Гермионе показалось, что он сейчас потеряет сознание, но Ларри сразу же пришёл в себя. На секунду на его лице отразилась растерянность, но он быстро справился с собой.

— Было приятно еще раз встретиться с вами, мистер Вулвертон. Спасибо, что приняли меня, миссис Малфой. До свиданья.

— Вы лишили его части детских воспоминаний. Это жестоко. Он сказал, что это было самое лучшее Рождество в его жизни, — неодобрительно покачала головой Гермиона, когда Эшби ушёл.

— А я думаю, что уделил ему тогда слишком много внимания… Далеко не всем маленьким мальчикам так повезло, как ему, — он искоса взглянул на Гермиону, понимает ли она, кого он имеет в виду.

— Северусу в подобной ситуации вы отвесили подзатыльник, — кивнула Гермиона. — А Лоренсу Эшби подарили желанную игрушку и рассказали сказку на ночь. Хотя первый нуждался во внимании гораздо больше, чем второй. Я вас не понимаю!

— Если хорошо подумаешь, то поймешь, — ответил Вулвертон, складывая пальцы в замок. — Поверь, я ничего не делаю просто так. Ты ведь о чем-то хотела со мной поговорить, если я правильно истолковал выражение твоего лица…

Он посмотрел на дверь, и замок на ней защелкнулся.

— Никогда не видела у вас волшебной палочки…

— Палочки нужны магам, а я не маг, как ты знаешь, — пожал плечами Свидетель и внимательно посмотрел на нее. — Итак, вы с Северусом ищете какую-то книгу, и ты думаешь, что я просто обязан помочь вам, и этого будет всё равно недостаточно, чтобы загладить мою вину перед тобой. Я правильно излагаю?

Гермиона покраснела. Не надо было ей так громко думать об этом.

— Да, — выдавила она.

— Мне интересно, когда же ты поймешь, что можешь просить меня просто так, без оглядки на какие-то там несуществующие долги, — мягко сказал он. — Ты моя Старшая ведьма, я сделаю для тебя всё, что ни попросишь. Только проси, а не требуй.

— Одна из ваших Старших ведьм.

Вулвертон расхохотался:

— Все вы женщины такие! Каждая хочет быть единственной.

— Если я и хочу быть единственной у кого-то, то никак не у вас! — отрезала Гермиона.

— Знаю-знаю, успокойся. Так что за проблема у вас с Северусом?

— Нам нужна книга, которая исчезла из библиотеки Лестранжей около двухсот лет назад. Называется она «Сильная дюжина. О взаимодействии рас».

— Из библиотеки Лестранжей ничего просто так не исчезает, — возразил Вулвертон.

— Северус думает, что её продали.

— Вряд ли… Последние четыреста лет Лестранжи не испытывали проблем с деньгами, и необходимости распродавать библиотеку у них не было.

— Тогда кто-то её взял почитать и не вернул? — предположила Гермиона.

— Ты сейчас рассуждаешь, как маггла. Кто в здравом уме станет отдавать темномагическое сочинение «почитать»? Во Франции и Англии эта книга запрещена.

— Вы хотите сказать, что её уничтожили? — у Гермионы упало сердце.

— Разумеется, нет! Это было бы варварством. Скорее всего, её подарили какому-нибудь близкому родственнику. Подарок очень ценный, значит, какое-то особенное событие… — пробормотал Вулвертон. — Ты говоришь, двести лет назад? — Он сощурил глаза, чего-то припоминая. — В 1780 году состоялась свадьба Сандрин Лестранж и Октава Пьюси. С невестой давали огромное приданное, а среди Пьюси было немало чернокнижников. Улавливаешь связь?

— Книга вошла в приданное?

— Точно не скажу, но вполне возможно. После свадьбы Лестранжи получили высокую должность во французском аналоге Министерства Магии — у семьи Пьюси имелись соответствующие связи. Через полтора года весь восточный склон горы Клайнерон принадлежал Лестранжам. Лозы любят утреннее солнце, — пояснил он.

— Отдали такую необыкновенную книгу ради того, чтобы заложить еще один виноградник? — не поверила Гермиона. У неё в голове это не укладывалось.

— Лестранжи выращивают виноград здесь, в Воклюзе, уже семьсот лет. Они многим пожертвуют, чтобы продолжать вести тот образ жизни, который вели их предки. Некоторые вещи ты поймешь, только когда проживешь с ними достаточно долго. Для них это был выгодный обмен.

— Они же не бедствовали, и могли купить эту землю. Зачем книгу-то отдавать?

— Во-первых, такой ценный дар — это знак уважения к семье жениха. Во-вторых, владелец земли не собирался ее продавать, и Лестранжам пришлось, употребив приобретенную власть и обвинив его в тяжком магическом преступлении, просто изгнать его из здешних мест, лишив имущества. Конфискованная земля поступила на торги, и тогда-то Лестранжи и купили ее. Конечно, то, что книга была частью приданного Сандрин, это мое предположение, но оно очень похоже на правду. Осталось только его проверить.

Гермиона задумалась.

— Моя подруга Панси, крестница Лоренса Эшби, замужем за Маркусом Флинтом, бывшим капитаном слизеринской команды по квиддичу, где загонщиком одно время был Адриан Пьюси. Возможно, мне удастся познакомиться с ним через Флинтов. Только слизеринцы не очень-то жалуют гриффиндорцев, даже бывших, — пожаловалась Гермиона.

— Ты меня плохо слушала, душа моя, — печально вздохнул Вулвертон. — Я же сказал тебе, что сделаю всё, о чем ты ни попросишь. Не надо знакомиться с Пьюси только ради этой книги — она у тебя и так будет…

— Вам отдадут такую ценность? — недоверчиво спросила Гермиона.

— Старшая ведьма Пьюси более сговорчива, чем некоторые мои новоиспеченные ведьмы, — проворчал Вулвертон. — Тебе на совсем или, как ты выразилась, «почитать»?

— Конечно, только почитать! — воскликнула Гермиона, потом с опаской посмотрела на Свидетеля. — А что вы от меня за это потребуете?

— Опять ты ищешь подвох! — обиделся Вулвертон. — Ничего я от тебя не потребую, противная девчонка!

Он расстроено ударил ладонью по подлокотнику и растворился в воздухе.

Если бы Гермиона знала его хуже, она бы поверила в его обиду.


***

Гермиона уже почти засыпала, когда дверь распахнулась и в спальню влетел Драко. Он подскочил к столу, разочаровано всплеснул руками, посмотрел на каминную полку, заглянул в шкаф. Горестно вздохнул, взъерошил волосы и замер в нерешительности.

— Добрый вечер, — с намеком сказала Гермиона.

Он обернулся и посмотрел на нее, словно не ожидал, что кроме него здесь кто-то есть, махнул рукой в знак приветствия. Его взгляд снова заметался по комнате.

— Что ты ищешь?

— Где-то тут должна быть бутылка огневиски... — пробормотал Драко, лихорадочно выдвигая ящики.

— Разве? Я не видела.

Он озадаченно потер переносицу.

— Да? Наверное, я перепутал с кабинетом отца... Флопси! — завопил он.

Появился домовик.

— Принеси сюда виски. И стаканы.

— Бокалы?

— Да какая к Мерлину разница?! Живей!

Флопси вернулся через пару минут с подносом. Драко открыл бутылку.

— Выпей со мной, Гермиона, — он поймал её руку и насильно сунул бокал.

— Драко, что происходит? — требовательно спросила она, ставя виски на тумбочку.

— Неужели я не могу выпить со своей женой просто так? — скривился Драко. — Пусть она мне не уделяет внимания, но хотя бы выпить-то со мной она может?

Гермиона в который раз пожалела, что согласилась на общую спальню. Каким местом она думала? Кажется, тогда ей было одиноко, и она считала, что Северус никогда ее не простит… Драко время от времени интересовался, не закончился ли её период воздержания. Она отвечала, что у них фиктивный брак, на это Малфой говорил, что брак тут совершенно не при чем.

— Не начинай, пожалуйста! Что на тебя опять нашло? — раздраженно спросила Гермиона.

Драко залпом осушил бокал и уселся с другой стороны кровати.

— Что нашло? — переспросил он, закидывая ноги в ботинках на постель. — Сейчас покажу! — и, рывком расстегнув рубашку, сдернул ее с плеча.

На светлой коже багровело свежее клеймо: змея, обвившая череп.

Гермиона показалось, что ей в желудок запихнули огромный кусок льда, который не желает таять. Желая избавиться от этого ощущения, она схватила свой стакан и отхлебнула чуть ли не половину. По гортани пронеслась огненная волна, но лед внутри не поддавался. Она закашлялась, прижимая ладонь ко рту.

— Не спеши, пей маленькими глотками, — посоветовал Драко, придвигаясь ближе. — Когда медленно, лучше по мозгам ударяет.

— У Северуса она другая, — пробормотала Гермиона, делая ещё глоток.

— Она потемнеет со временем, — пояснил Драко, сбрасывая на пол ботинки. — Кстати, пока я еще не совсем напился, хочу признаться: мне пришлось рассказать ему о том, что Поттер поссорился с Орденом. Вот это, — он показал на метку, — награда за ценные сведения.

— Больно было? — метка так и притягивала взгляд и в то же время вызывала отвращение.

— Холодно. Как будто кровь заморозило. Я думал, мне конец.

— А сейчас? — спросила Гермиона, прилаживая его голову у себя на плече.

— Жжет немного...

Он завозился, пытаясь устроиться так, чтобы не прикасаться к жене изуродованной рукой, потом вздохнул и обхватил ее талию.

— Их лица! Они ликовали, что теперь и я в общем загоне, клейменный, как животное. А вслух на все лады повторяли, какая это честь для меня…

Гермиона допила остатки и вернула стакан на тумбочку. Ледяная глыба в желудке под благотворным воздействием виски постепенно таяла; мысли в голове медленно дрейфовали, словно облака в безветренный день.

— Я до последнего был уверен, что мне не придется принимать метку... Ты такая теплая, м-м-м, — руки Драко заскользили, сминая батист ее рубашки.

Вот и она так же: до последнего была уверена, что ей не придется принимать старшинство у Одри.

— Некоторые вещи неотвратимы, как закат солнца, — вздохнула Гермиона. Сейчас Драко казался единственным человеком, который может понять ее: они оба как две мелкие рыбёшки, попавшие в неумолимые челюсти хищника, и сколько не греби в обратную сторону, тебя все равно съедят.

Гермиона всхлипнула, прочувствовав всю безысходность положения маленькой рыбки. Драко поднял голову и быстрым движением языка снял слезу с ее щеки.

Ему ее жалко, поняла она, но это совсем не унижает — люди должны жалеть друг друга. Тогда жить будет хоть немного, да легче.

— Тебе всё ещё холодно? — прошептала Гермиона, дыша Драко в шею. — Возьми немного тепла у меня.

— Возьму, — кивнул он и поцеловал ее.

Дальше было как-то неправильно: вроде бы и хорошо, и сладко, но что-то не совсем то. Но сколько она не силилась понять, что именно не то, мысль убегала от неё, и Гермиона сдалась. Её качало, как ту маленькую рыбку на волнах: вверх, вниз; глаза сами закрывались, и хотелось спать, кто-то тормошил её и целовал где-то под плавником, а потом её накрыло волной, и она стала опускаться на дно, вода ласково её обтекала, а глаза заносило песком… веки тяжелели… спать… спать.

***

Она открыла глаза и сразу закрыла, увидев светловолосую макушку на соседней подушке. Значит, всё это было на самом деле. Гермиона впилась зубами в собственный кулак и застонала от стыда и досады. Она была уверена, что такого с ней-то точно никогда не случится. Никогда ни от чего не зарекайся!

Макушка зашевелилась.

— Доброе утро, — хриплым со сна голосом поздоровался Драко.

Доброе? Доброе?!!

Она вскочила с постели и прошипела:

— Слушай меня: ничего не было. Тебе всё приснилось. И с этого дня ты спишь в другой комнате, понял?

Драко заморгал белесыми ресницами:

— Что случилось-то? Тише, пожалуйста, у меня голова болит…

— Случилось?! Случилось то, что не должно было случиться!

— Брезгуешь упивающимся смертью? — его лицо перекосилось.

От этих слов вся ее злость куда-то исчезла, осталось тоска и обида на себя, на жизнь, на обстоятельства, на собственную глупость и невезучесть.

Гермиона села рядом с ним и, взяв его за руку, сказала:

— Нет, не в этом дело…

— А в чём тогда? Чего тебе не хватает? — поморщился Драко, отворачиваясь от солнечного света, бьющего из расшторенного окна. — Ждёшь прекрасного принца?

— Уже дождалась, — грустно улыбнулась Гермиона. — Всё того же.

Драко приподнялся на постели:

— Вы помирились с крёстным, что ли?

— Ну-у-у, более или менее, — говорить, что они совсем-совсем помирились, казалось сейчас неуместным. — Мне бы не хотелось, чтобы у тебя создалось впечатление, будто вчерашняя случайность что-то изменила. И потом, ты же сам говорил, что тебе нравится Астория Гринграсс… Вчера я просто подвернулась тебе под руку. Это должна была быть не я, а она.

— Ладно, Грейнджер, не переживай — ничего не было. Забыли, — Драко бессознательно потер предплечье, а потом, вспомнив про метку, отдернул руку. — Я переберусь в другую комнату.

***

Драко сдержал своё обещание. Гермиона никогда не спрашивала, что Драко сказал своей матери о причинах и особенностях их брака, но заметила, что Нарцисса стала держаться с Гермионой заметно холоднее с тех пор, как они с Драко разбежались по разным комнатам. Гермиона не особо переживала по этому поводу — формальная вежливость со стороны свекрови ее вполне устраивала.

***

Литтл Уингинг, Суррей

Улицу и дом, указанные в телефонном справочнике, оказалось довольно легко найти: городок был словно расчерчен по линейке. Джаспер решил, что одиннадцать утра — идеальное время для посещения Дурслей: Вернон точно на работе, а для ланча еще рано, так что есть шанс поговорить с гарриной тётей в отсутствии её мужа.

Джаспер прошел по аккуратной дорожке, разглядывая участок перед домом — готовая иллюстрация для журнала «Усадьба и сад». Позвонив в дверь, он оглянулся и увидел, что из дома напротив со второго этажа за ним наблюдает пожилая леди. От нечего делать он помахал ей рукой, она отпрянула от окна и задёрнула штору.

Дверь открылась. На пороге стояла худощавая женщина лет сорока пяти с перекинутым через плечо полотенцем.

— Доброе утро, — поздоровался Джаспер.

Женщина просветила его взглядом, жёстким, как рентген, и поджала губы.

— И вам доброе. Вы — тот американец, что звонил два дня назад?

Джаспер подумал, что ему надо привыкать говорить с британским акцентом, чтобы не привлекать лишнее внимание.

— Совершенно верно, мэм. Я ищу вашего племянника Гарри Поттера. — Петуния хотела что-то сказать, но он продолжил: — Это адрес я узнал от него, мне известно, что вы — его тётя, — чтобы она не вздумала отпираться.

— Если вам всё известно, что вы тогда здесь забыли? — похоже, она и не собиралась предлагать ему войти.

— Он должен мне денег, — соврал Джаспер.

— Я не раздаю его долги, — отрезала женщина и попыталась закрыть дверь, но Джаспер подставил ногу.

— Вы неправильно меня поняли, мэм, я всего лишь хотел спросить у вас, где сейчас живёт Гарри.

— Он не был здесь с позапрошлого лета, и с тех пор мы не поддерживаем с ним связь. Кстати, денег своих вы вряд ли дождетесь — у него и отец был непутевый, и он сам такой же. Уберите ногу и не приходите сюда больше!

— Спасибо, мэм, вы мне очень помогли.

Она фыркнула и захлопнула дверь. Джаспер посмотрел на противоположный дом и успел заметить, как дёрнулась штора на втором этаже.

Любопытная соседка или нечто большее? Гарри говорил ему, как опасно обычному человеку, да и магу тоже, знать о существовании хоркруксов. Джаспер предпочел выбросить предупреждение из головы — все равно изменить уже ничего нельзя. И вот сейчас у него вдруг закралось подозрение, что за ним могут следить. Явившись в Литтл Уингинг, он привлёк к себе внимание. Надо продолжать придерживаться версии, что Джаспер Маджессон приехал в Англию, чтобы вернуть свои деньги.

***

Прованс, Воклюз


Николь что-то от него скрывала — с некоторых пор Невилл начал это понимать. Вообще-то от него редко что скрывали, обычно люди просто не замечали его присутствия и говорили о своих делах без стеснения. Невилл уже привык. Даже родная бабушка иногда забывала о том, что он находится в одной комнате с ней, и начинала разговаривать сама с собой. Из этих разговоров Невилл узнал, что он «тугодум, простоват и к жизни совершенно не приспособлен». Слышать это от неё было почти не обидно. Он и сам про себя это знал.

Николь же иногда смотрела на него странно, когда думала, что он не видит. Не с жалостью, не с пренебрежением, а просто странно. Невилл такого её настроения не любил — боялся, что она вот-вот скажет: «Я думаю, что нам нет смысла больше встречаться» или «Ты славный парень, но мне с тобой скучно», и он её больше никогда не увидит.

Но нет, она ничего такого не говорила, и даже до сих пор не пропустила ни одной встречи с ним, хотя Невилл был готов к тому, что у такой красивой девушки найдутся дела поинтереснее, чем встречаться с унылым ботаником.

Однажды они решили покататься по деревням и виноградникам Воклюза; взяли напрокат велосипеды в каком-то магглловском городишке, купили лепёшек, небольшую головку сыра и оливок прошлогоднего урожая. Вино Николь принесла с собой, сказала, что их собственное. Невилл не особо хорошо разбирался в вине, но это ему понравилось — может, потому, что они пили из одного бокала, а потом Ники сказала, что он капнул вином на подбородок, и даже захотела сама ему помочь с этой проблемой.

Когда она лизнула большой палец и потянулась к нему, чтобы стереть пятнышко, Невилл внезапно понял, что сейчас он просто обязан ее поцеловать. И будь что будет. Может быть, она влепит ему пощечину, может быть, оттолкнёт и обидно засмеётся (как Ханна Эббот на шестом курсе), но всё равно он обязан это сделать.

Но его опасения не оправдались, и Невилл даже начал подозревать, что мог бы поцеловать её и раньше. Ничего подобного он раньше не чувствовал. Какую-то бесшабашность, отчаянную смелость; и слова вдруг нашлись — те, что он шептал ей, когда потом целовал её в шею, за ухом, в ключицу, в плечо, опять в губы. Она восхитительно пахла, и на вкус была восхитительна, и он не заметил, как уже вовсю тёрся об нее, изнывая от желания.

— Я думала, ты никогда не решишься, — сказала она с ласковым смешком и расстегнула блузку. От вида тёмно-коричневых острых сосков у него подкатило так, как никогда прежде. «Пожалуйста, только бы не кончить раньше времени!» — неизвестно кому взмолился Невилл. Он закрыл глаза и представил себе профессора Снейпа. В кои веки профессор выступил на его стороне — возбуждение немного ослабло, и Невилл смог заставить себя отстраниться, чтобы спросить:

— Ники, можно?

— Давно уже можно, глупый!

Это «глупый» прозвучало почти как «любимый», и Невилл разрешил себе поверить, что у них может что-то получиться. Он наложил вокруг чары незаметности и стал раздеваться. Кажется, Николь даже нравилось то, что она видела. Во всяком случае, детская полнота давно с него сошла, линия подбородка стала тверже, даже мускулы кое-какие имелись.

—Ты красивый, — совершенно серьёзно сказала Николь, и опять что-то странное промелькнуло у нее в глазах.

Ладно, с этим он разберется потом, подумал Невилл.

***

Вулвертон то ли на нее действительно обиделся в прошлый раз, то ли был занят своими загадочными делами, но сколько Гермиона его не звала, он к ней не являлся. Не то, чтобы она по нему сильно соскучилась, но книгу про сильную дюжину получить хотелось… И кто её за язык дёргал?

Гермиона специально аппарировала в Воклюз к Лестранжам, надеясь застать Свидетеля. Но его там не было, и к её мысленным просьбам явиться к ней он остался глух.

Когда Гермиона спросила у Одри, давно ли она в последний раз видела Вулвертона, та только вздохнула:

— С того дня, когда здесь были мальчики и Белла, он больше здесь не появлялся. Я теперь для него отрезанный ломоть.

Она выглядела несчастной, и Гермиона пожалела, что затронула эту тему.

— А Николь дома?

— Нет. Гермиона, мне кажется, что у неё появился кто-то серьёзный, — Одри понизила голос, словно их мог кто-то услышать. — Она мне ничего не рассказывает, но я чувствую. Ники стала спокойнее и не такой дёрганной, как раньше. Ты случайно не знаешь, кто он? Я видела, вы тут как-то шушукались…

Странно, вроде бы в последнее время Ники встречалась с Невиллом. Но вряд ли Невилл мог так повлиять на неё. Наверно, это кто-то другой, если Одри вообще всё это не почудилось… И хорошо, если Ники переключилась на другого, потому что отношения дочери Беллатрикс и Рудольфуса Лестранжей и сына Фрэнка и Алисы Лонгботтомов изначально обречены. За Николь Гермиона не волновалась — та была достаточно толстокожей, но вот Невилла жалко.

В то же время она не могла представить, что Лонгботтом на самом деле мог заинтересовать избалованную мужским вниманием Николь — Гермиона видела, как на нее заглядывались прохожие, когда они гуляли по Авиньону. Ники внешне походила на мать, но если у Беллатрикс лицо было «тяжелым», то у её дочери все те же черты «звучали» словно в иной тональности — тоньше, легче — и производили совсем другое впечатление. Обаятельная резвость Николь располагала к себе, напористость Беллатрикс вызывала опасение; в истеричной оживленности мадам Лестранж было что-то патологическое, что не давало Гермионе расслабиться в её присутствии даже на секунду.

Николь обладала тем счастливым сочетанием внешности, энергичности и лёгкого характера, которое привлекало людей. Невилл же, на взгляд Гермионы, при всех своих достоинствах оставался гадким утенком (довольно крупным утенком, надо сказать), и в глубине души она подозревала, что сестре просто захотелось разнообразия, и Невилл ей скоро прискучит.

***

Малфой-мэнор, Уилтшир

Одним майским днем, придя с прогулки, Гермиона обнаружила в своей спальне Вулвертона. Он сидел в кресле, нетерпеливо крутя носком ботинка и постукивая пальцами по истертому тому, лежащему на подлокотнике. Свидетель поднялся, поздоровался и пристально оглядел её, в глазах на секунду мелькнуло удивление и тут же исчезло.

— Вот, значит, как… — пробормотал он. — Ну что ж…

— Неужели это та самая книга?! — воскликнула Гермиона, предпочитая напрасно не задумываться над его странным поведением.

— Пьюси хранили её в сейфе Гринготтса, — пожал плечами Вулвертон. — Старшей ведьме понадобилось время, чтобы забрать её оттуда.

Гермиона схватила книгу и принялась листать. Северус был прав — речь шла о взаимодействии в зельях крови волшебных существ, магов и магглов. Она с трудом оторвалась от текста и посмотрела на Свидетеля. Как оказалось, тот наблюдал за ней с непонятным выражением лица. Гермиона вздохнула, убрала «Сильную дюжину» в стол и подошла к Вулвертону:

— Спасибо, Адриан, — сказала она и, увидев, что он ждет от нее чего-то еще, добавила: — Кажется, я обидела вас в прошлый раз… Простите за нелепые подозрения.

И было совершенно естественно наклониться и коснуться губами его щеки.

— Чтобы Гермиона Грейнджер оттаяла, надо было всего-навсего принести ей старую пыльную книжку! — усмехнулся Вулвертон. — Ах, если бы мне раньше знать…

— Не любую книжку, а именно эту! — выразительно подняв указательный палец, заявила Гермиона. — Вы знаете, для чего она нам нужна? — уже серьёзно спросила она.

— Догадываюсь…

— Значит, вы не всегда придерживаетесь своего кредо.

Вулвертон поднял бровь и стал ужасно похож на Северуса.

— Кредо? Какое у меня, по-твоему, кредо?

— Ни во что не вмешиваться.

— А-а-а, ты об этом… Знаешь, я бы не дожил до своего возраста, если бы не обладал определенной гибкостью. Способность приспосабливаться к переменам — признак высокоорганизованного ума, — сказал он, величественно сложив руки на груди и вздёрнув подбородок. — То, что я нашёл тебе книгу, вовсе не означает, что я помогаю тебе или Северусу. Я всего лишь исполняю капризы своей ведьмы. Чувствуешь разницу?

— С трудом. Потому что мой каприз был довольно весом…

— Книга — это такая мелочь, что и говорить не стоит, — отмахнулся Вулвертон. — У меня просили и получали более серьёзные вещи. Продление молодости, например… — он испытующе взглянул на нее.

— Вот этого я точно у вас никогда не попрошу, — улыбнулась Гермиона.

— Но самый большой каприз, который я когда-либо исполнял, был каприз Эйлин Принс, — задумчиво проговорил Свидетель. — Я до сих пор не до конца уверен, что стоило идти у неё на поводу.

«Кажется, его исполнение не пошло ей на пользу», — пронеслось в голове у Гермионы.

— Не делай поспешных выводов, — холодно сказал Вулвертон. — Северус думает, что я довёл его мать до самоубийства, я знаю. Но прежде чем судить, надо заслушать обе стороны, не так ли?

Гермиона кивнула, не сводя с него глаз.

Его взгляд смягчился, и он покачал головой.

— Когда-нибудь потом. Тема слишком тяжелая, чтобы обсуждать ее сейчас с тобой.

— Вам видней, Адриан… — пожала плечами Гермиона.

— Мне нравится, когда ты зовёшь меня по имени… И, помнится мне, в Авиньоне мы перешли на «ты», а сейчас ты снова мне выкаешь.

— В Авиньоне вам было восемь лет!

— Восемь или сорок восемь — какая разница… Впрочем, если тебе так удобнее, не смею настаивать. Гермиона, чего бы тебе хотелось? Для себя, не для других.

— Поступить в Академию зельеварения! — вспомнила Гермиона. — Экзамены в июле, и я чувствую, что на этот раз проблем с магией не будет. Вы не против?

Вулвертон наклонил голову и задумчиво посмотрел на неё.

— Если тебе так этого хочется, то можешь, конечно, попробовать… Но, скорее всего, до июля ты передумаешь поступать.

— Не передумаю! — уверенно заявила Гермиона. — Я уже пару месяцев повторяю материал. И Северус пускает меня к себе в лабораторию.

— Моё согласие у тебя есть, — сказал Вулвертон. — А дальше уж как сама решишь… Береги себя, дорогая, и не забывай про Воклюз, — он поцеловал ей руку и растворился в воздухе.

«Вечно он темнит! С чего бы мне передумать?» — Гермиона решила не забивать себе этим голову.


Глава 45.

Малфой-мэнор, Уилтшир

Снейп сразу же отобрал у Гермионы принесенную Вулвертоном «Сильную дюжину» и погрузился в ее изучение, отказываясь отдать книгу хотя бы на один вечер. Гермиона хотела обидеться на него за это, но у неё не получилось — как всегда. Впрочем, она нашла себе другое занятие — с воодушевлением повторяла составы зелий и репетировала речь: ей предстояло обрадовать Драко и Нарциссу тем, что скоро она перестанет крутиться у них под ногами, поскольку уедет сдавать экзамены в Академию.

Снейп же с некоторых пор завел обычай после нескольких часов утренних занятий в лаборатории прерывать работу и выходить подышать свежим воздухом. На это его подвигла Нарцисса, заметив как-то за обедом, что зеленый цвет его лица дурно влияет на ее аппетит. Профессор, который в этот момент сосредоточенно рассматривал солонку, поглощенный своими мыслями, озадаченно сдвинул брови, словно не мог взять в толк, какое отношение имеет цвет его лица к аппетиту Нарциссы Малфой.

Нарцисса, видя его замешательство, рассмеялась и сказала:

— Вы согласны со мной, Гермиона, что эти бесконечные бдения в душной вонючей комнате не добавляют Северусу привлекательности?

«Надо же уметь так поставить вопрос!» — раздраженно подумала Гермиона. Куда подевался присущий Нарциссе такт? Или она что-то заподозрила?

— Думаю, что после прогулки ваша работа пойдет только лучше, — сказала она Снейпу.

— Возможно, — он пожал плечами, не желая спорить, и снова погрузился в какие-то свои думы.

Гермиона иногда из-за шторы наблюдала из окна за тем, как он бредёт по гравийной дорожке в саду, уткнувшись на ходу в «Сильную дюжину» и не обращая внимания на робкую красоту английской весны. Гермиона представила себе, как, должно быть, там, в саду, хорошо пахнет прогревающейся землей, как вокруг стволов яблонь вылезают на свет первые весенние цветы, как набухают почки на темных изломанных ветвях, а он не замечает всей этой роскоши… Она каждый раз порывалась спуститься туда, к нему, и немножко его растормошить, заставить оторваться от книги, оглядеться… Но как бы это выглядело в глазах Нарциссы и Драко?

***

В тот момент, когда на нее накатила волна тошноты, от которой потемнело в глазах, Гермиона подумала, что снова теряет магию. Ощущения были точно такие же, как тогда, когда змея со слизеринского гобелена пожелала получить у нее вознаграждение за свои труды.

Во рту стало кисло от страха, и Гермиона инстинктивно потянулась к природному источнику силы. Она попыталась вобрать магию, с ужасом ожидая, что у нее ничего не получится. Но нет, слава Мерлину, сила текла, но распределялась по телу как-то странно, неровно, сосредотачиваясь в области живота. Одри ни о чем таком ей не рассказывала… Возможно, на это не стоит и внимание обращать — главное, магическая сила не исчезла.

Но все же почему ей кажется, что магия словно ласкает нечто внутри?

Ласкает… Почему такое странное слово пришло ей в голову?

Не может быть! Гермиона спрятала лицо в ладонях. Нет! Только не это! Она замотала головой. Ерунда. Ей показалось. День был совершенно не подходящим для зачатия. И не мог же Драко просто пустить дело на самотёк… Или мог? Стыдно признаться, но подробности их близости совершенно стерлись у нее из памяти. Тот парализующий холодный ужас, который внушала свежепоставленная метка, требовалось чем-то перебить. В ход пошло огневиски — старый, как мир, способ расслабиться. Очень возможно, что в тот момент Драко не думал о последствиях. Винить его в этом было бы лицемерием — она сама не лучше.

Так или иначе, прежде чем впадать в отчаяние, надо проверить, есть ли для этого причина, сказала себе Гермиона. Мало ли что ей могло показаться…

***

Зная, что Снейпа не будет в доме, по крайней мере, час, Гермиона дождалась, когда он уйдет, и, никем не замеченная, прошмыгнула в лабораторию. На душе было муторно — и от нехороших предчувствий, и от того, что она вынуждена что-то делать втайне от Северуса. Но если ее предположения не оправдаются, то ему вовсе незачем знать, что они вообще возникали, решила Гермиона.

Она собиралась сварить простенькое зелье, диагностирующее беременность. Через десять минут зелье уже нагревалось на медленном огне, а Гермиона стояла над ним с ложкой, готовясь помешать три раза по часовой стрелке и пять раз против часовой.

Давно забытое ощущение — словно она снова в Хогвартсе, без спроса хозяйничает в запасах Снейпа. Хорошо, что рецепт не требует ничего редкого или дорогого — есть надежда, что Северус не заметит убыли и ничего не заподозрит. Время приготовления — чуть больше четверти часа, а он уж если идет на прогулку, то ходит долго.

…Появились небольшие пузырьки по краям. Теперь помешать. Вот так… Отлично! Однако растопырник филенчатый слишком пахуч...

Гермиона, сморщив нос, сняла свое варево с огня и сотворила чары мгновенного охлаждения. В данном случае на свойствах зелья это не должно отразиться.

— Чем это тут пахнет? Растопырник? — раздался голос у нее за спиной.

Гермиона вздрогнула и уронила черпак на пол.

— Ты уже вернулся? — голос дрогнул, как она ни старалась говорить ровно.

— Дождь пошёл… — пожал плечами Снейп, подходя к рабочему столу.

— Точно, растопырник… — выражение его лица стало жестче. — Я знаю только два зелья с растопырником, которые ты успела бы приготовить, пока меня не было. Зелье от волос в носу ты вряд ли будешь варить. Остается, — Снейп поводил длинным носом над котелком, — правильно, зелье для определения беременности.

Он выпрямился и внимательно посмотрел на Гермиону, ожидая объяснений. Она молчала…

— Поскольку я всегда пользуюсь специальным заклинанием, вывод очевиден. Тебе мало меня, захотелось разнообразия?

Она подняла голову:

— Разнообразие? Не говори ерунды.

— Тогда что? Тебя заставили? — язвительно спросил Северус. — Драко, конечно, не идеален, но принуждать женщину вряд ли бы стал…

— Конечно, нет! Это получилось случайно, — звучало совершенно по-детски. — В тот день, когда Драко поставили метку, он вернулся совершенно никакой, и мы… но я совсем не думала, что он… что я…

Признаться ему, что из-за огневиски потеряла ощущение реальности? Гермиона вспомнила, как воображала себя рыбкой, и покраснела. Настолько нелепо, что сказать это вслух было совершенно невозможно.

— Избавь меня от подробностей! — рявкнул Снейп. Гермиона испуганно попятилась. — Чего же ты ждешь, пей! Ты же за этим сюда пришла!

Она покорно зачерпнула серебряным ковшиком жидкость из котелка. Зелье было безвкусным, но для неё оно отдавало горечью. Снейп посмотрел куда-то в район ее живота и стиснул зубы. Гермиона опустила глаза: её окутало сиреневое свечение, означавшее… означавшее, что её брак из фиктивного превратился в настоящий.

— Я вас поздравляю, миссис Малфой! — Снейп коротко кивнул, развернулся и хотел уйти, но Гермиона поймала его за рукав. Если он сейчас уйдет, поговорить потом вряд ли удастся…

— Подожди, пожалуйста.

Снейп высвободился, но, слава Мерлину, остановился и повернулся к ней. Брезгливо дернул ртом и неумолимо сложил руки на груди.

— Северус, бывают ситуации, когда мужчине нужна поддержка, хотя бы такая… Ты же сам когда-то принял метку.

Снейп скривился, словно проглотил что-то кислое.

— Так тебе стало жалко Малфоя? — процедил он. — В прошлый раз тебе стало жалко Люпина, и я лишился права называть свое зелье своим. Кто следующий счастливчик? Рой Фишер? Или тот напыщенный индюк из Мунго, двоюродный братец Люциуса? Он ведь недавно был здесь? И приходил он не к Нарциссе.

Гермиона хотела оскорбиться, но прежде, чем резкие слова успели слететь с её языка, она опомнилась.

— Эти люди ничего для меня не значат по сравнению с тобой. Разве ты сам не знаешь?

— Пока что я вижу обратное! Ты поддалась уловкам этого щенка! Если мне приходится мириться с тем, что я завишу от гостеприимства Малфоя и делю с ним кров и стол, это не значит, что я готов делить с ним и тебя!

Что тут было больше: ревности или задетой гордости и досады на зависимое положение?.. Ему было больно, и у Гермионы у самой заныло сердце.

— Да не делишь ты меня с ним! Это была ошибка, минутная слабость.

— Из-за этой ошибки ты теперь носишь ребенка от Малфоя! И что мне прикажешь делать? Притворяться, что ничего не произошло?

— Я не знаю, Северус, — прошептала Гермиона.

— Вот и я не знаю, — он оперся вытянутыми руками на стол, волосы закрыли лицо, и она не видела его выражения.

— И теперь всё? Ты будешь делать вид, что не знаком со мной?

Снейп молчал, а Гермионе с каждой секундой становилось всё хуже и хуже. Она теряет его. Сейчас, в эту самую минуту. В голове лихорадочно крутились мысли. Ей вдруг подумалось, что, в конце концов, существуют разные зелья, и она могла бы… пока никто не знает… Нет, не могла бы. Только не это. Даже ради Северуса.

— Если ты не забыла, то у нас есть дело, от исхода которого зависит многое, — глухо сказал Снейп. — Что бы между нами не происходило, мы должны довести это дело до конца. Ты согласна со мной?

Она кивнула.

— Дело… и больше ничего?

Снейп выпрямился и взглянул на нее:

— Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать… при данных обстоятельствах.

Она сама не представляла, как они будут жить с этим дальше; но одно знала абсолютно точно — ей нужны его внимание и поддержка. Хотя бы это — раз она потеряла право рассчитывать на большее.

— Пообещай, что никогда не станешь мне чужим… — попросила Гермиона. — И останешься здесь, — добавила она по наитию.

— Чужим я тебе не стану — это уже невозможно. А убраться отсюда я был бы рад.

— Рад? — в глазах защипало.

— Мне осточертело быть приживалом у Малфоев! — он стукнул кулаком по столу. — Я бы давно нашёл себе другое убежище, если бы не… — он оборвал фразу и махнул рукой.

— Если бы не что, Северус? — затаив дыхание, спросила Гермиона.

— Не что, а кто… Ты. Но после сегодняшних новостей, — он посмотрел на ее живот, — я не вижу причин здесь оставаться. Книгу я могу изучать и на новом месте; до её практического применения еще далеко.

— Значит, ты не останешься?

Горло перехватило спазмом.

— Любоваться на ваше семейное счастье? Увольте!

Если взглянуть на ситуацию глазами Северуса, надо признать, что она требует от него слишком много. Нужно отпустить его, если она его действительно любит…

— Ты прав — когда я просила тебя остаться, я думала только о себе, — слова давались с трудом. — Делай так, как считаешь нужным, только… только, — Гермиона всхлипнула, — будь осторожен. Береги себя, пожалуйста.

— Не оплакивай меня раньше времени! — проворчал Снейп и отвернулся. Может быть, затем, чтобы она не видела его лица? Он бы мог сейчас уйти, но не уходил.

— Поцелуй меня, — попросила Гермиона, устав думать, как его задержать хотя бы еще на десяток минут.

Он резко повернулся, в глазах что-то мелькнуло, качнулся на ногах, словно не мог решить, что ему делать. Потом шагнул вперед и, придержав ее за плечи, поцеловал — прикоснулся сухими губами ко лбу.

Гермиона разочарованно вздохнула — хотелось вовсе не этого. Она так соскучилась…

Снейп отстранился и, коротко кашлянув, сказал:

— Драко — мой крестник, и, хотя меня нельзя назвать высокоморальным человеком, но даже у меня есть границы допустимого…

Гермиона замотала головой и прижалась к его груди.

— Иначе мы не будем уважать друг друга, — пробормотал Снейп, осторожно погладив ее по макушке.


***
Гермиона поймала себя на том, что бесцельно бегает по комнате с нарастающим желанием выплакаться кому-нибудь. Плакать в одиночестве она уже пробовала — это не приносило облегчения. Да, не каждый день узнаешь нечто такое, что ставит крест на всех твоих представлениях о будущей жизни. В этот раз её ошибка задела еще и других людей, Северуса и Драко. Северус уже никогда не будет относиться к ней по-прежнему. Все только начало налаживаться, и она в очередной раз своими руками рушит их отношения. Что толку, если он все еще с ней разговаривает? Он ясно дал понять, что отныне отношения между ними могут быть только дружеские. В принципе, по-другому и быть не могло, но все равно ей было больно.

Хотелось выговориться. Кому-нибудь, кто поймёт и с кем можно говорить без утайки.

***
Прованс, Воклюз

Одри ей обрадовалась.

— Я целыми днями совсем одна. Ты уехала, Николь пропадает с утра до вечера, если не на свиданиях, то на виноградниках или в погребах — кажется, она всерьез решила освоить виноделие. И правильно, из семьи этим никто не интересуется — все увлечены вашей английской политикой (своеобразное определение для того, чем заняты Упивающиеся смертью, подумала Гермиона). А управляющий, как он ни хорош, все-таки не член семьи. Хотя очень милый мальчик. И я, честно тебе скажу, была б не против, если бы Николь присмотрелась к нему повнимательней. Он чистокровный, на десять лет старше нее — как раз то, что надо. Так нет! Ей вечно нравятся какие-то проходимцы! Раньше я могла на нее воздействовать. Но после того, как ей исполнился двадцать один год, да еще и Руди дал ей доступ к банковскому счету, она только отмахивается от моих слов. Я-то думала, то, что с ней случилось, её образумит, но куда там!

Она прервала монолог и пригляделась к Гермионе повнимательней:

— Ты плакала? Что случилось? Поссорилась с Драко? С Нарциссой?

— Я узнала, что беременна.

Одри задумалась.

— Я понимаю, ты, наверно, хотела пожить для себя, присмотреться к мужу… Или ты всё ещё неравнодушна к тому англичанину-профессору? — спросила она тихо.

Гермиона опасалась услышать от нее какую-нибудь сентенцию вроде: «Ребенок? Ты должна быть счастлива!»

— Да, я всё ещё и, кажется, надолго, — вздохнула она.

— Значит, ребенок от профессора?

— От мужа.

— Ох, детонька! — всплеснула руками Одри. — Так, может, оно и к лучшему? У меня создалось впечатление, что тот господин тебя совсем не ценит.

— Он… м-м-м… сложный человек, но мне никто другой не нужен. А с Драко мы собирались развестись через год — эта свадьба была для отвода глаз, — она вдруг сообразила, что и кому сказала, и ей стало страшно. — Одри, только ради Мерлина, не говорите об этом Беллатрикс или племянникам, иначе я быстро стану вдовой! Или Драко вдовцом…

— Об этом можешь не беспокоиться, — твердо сказала Одри. — Я не враг своей семье, а ты ее часть.

— Спасибо, — Гермиона поцеловала старушку в сморщенную щеку. — Никак не могу понять, как я ухитрилась забеременеть в совершенно неподходящее время. У меня всегда все как часы…

— Скорее всего, эльфийская магия… — пожала плечами Одри. — Домовики накладывают чары плодородия на постель, где спят молодожены.

— Чары, воздействующие на хозяев? Без их разрешения? — поразилась Гермиона. — Как так может быть?

— Это обычай. В чистокровных семьях приветствуется всё, что ведет к продолжению рода. Ты не знала?

— Нет! — Гермиона нервно рассмеялась. — Кажется, я начинаю ненавидеть домовых эльфов!

Одри утешающее погладила ее по спине.

— Они безмозглые создания — к чему привыкли, то и делают.

— Но почему Нарцисса не отдала соответствующих распоряжений?! Она явно была не в восторге, что сын женился на грязнокровке.

— Во-первых, забудь это слово. В тебе кровь Лестранжей. Во-вторых, Нарцисса — не Старшая ведьма, она в такие вещи не вникает. Все привыкли, что эльфы что-то там колдуют на пользу хозяевам, и воспринимают, как должное. В- третьих, от такого плода очень трудно избавиться без тяжелых последствий для женщины. Так что не вздумай!

— Какого такого?

— Не случайного, а зачатого в супружеской постели, да еще и под воздействием магии. Надеюсь, ты не думала об этом? — Одри пытливо взглянула на Гермиону.

— Я… нет, не думала, — и это было почти правдой.

— Вот и ладно, — старушка приобняла ее. — Ты успела кому-нибудь рассказать?

— Только Северусу. Он застал меня за приготовлением диагностического зелья. Теперь я для него снова только бывшая студентка, с которой можно порассуждать о зельях, — Гермиона шмыгнула носом.

— Всё будет хорошо. Это еще не конец света — мало ли как жизнь повернется… Поговори с Драко, не откладывай. И с Адрианом. Он любит, когда его ведьмы размножаются, — горько усмехнулась Одри. — Но сам не хочет… — еле слышно добавила она.

Гермиона ободряюще стиснула ее руку.

— Вулвертон первым догадался. И даже намекал мне, но я настолько была далека от этой мысли, что не поняла, о чем речь.

— Смирись с тем, что произошло, и тебе сразу станет легче, — посоветовала Одри. — В том, что ты беременна от собственного мужа, нет ничего постыдного. Если твой Северус позволил тебе выйти замуж за другого, ему не на кого сердиться, кроме как на самого себя.

— Я не гнева его боюсь, а равнодушия! — воскликнула Гермиона. — Я этого не вынесу.

— Мне ты можешь не рассказывать, что такое равнодушие человека, которого любишь, — сказала Одри. — Я не видела Адриана Вулвертона уже несколько недель. Есть расхожее мнение, что с возрастом чувства притупляются… К сожалению, не всегда. Я люблю всё так же ярко и сильно, и каждый раз сердце замирает как тогда, когда я увидела его в первый раз. Ничего не изменилось.

— В следующий раз я приволоку его сюда за шкирку! — пообещала Гермиона. — Если хочешь.

— Наверное, разумная женщина на моем месте отказалась бы, но у меня просто не осталось сил поступать разумно, — вздохнула Одри. — Приволоки, если сможешь.

Малфой-мэнор, Уилтшир

«Как всё это нелепо, — подумала Гермиона, — я не знаю, как сказать собственному мужу, что беременна». Она толкнула дверь в кабинет и нерешительно замерла на пороге.

— Привет.

Драко сидел за столом и что-то черкал в длиннющем пергаменте, хвост которого тянулся по ковру аж до середины комнаты. Он поднял голову на ее голос и привстал.

— Привет, садись. Только не наступи на него… Хорошо, что ты пришла — я еще три дня назад получил приглашение на день рождения Маркуса и всё забывал тебе сказать. Будь готова часам к восьми. Я надеюсь закончить с этим геморроем, — Драко кивнул на свою писанину. — Уже сто лет никого из наших не видел! Есть настроение как следует отметить.

«Сейчас тебе расхочется отмечать…» — Гермиона стиснула свои пальцы.

— Эй, ты что такая кислая? Там кроме твоей подружки Панси будет Милли Булстроуд — ты, вроде, с ней общалась в школе, да? — по-своему истолковал ее молчание Драко. — И сестры Гринграсс… Но это ведь не проблема, да? — осторожно добавил он.

— Да нет, конечно! — отмахнулась Гермиона. — Меньше всего на свете меня сейчас волнует присутствие твоей Астории на вечеринке Флинта.

Драко заметно расслабился.

— А что тебя волнует?

— М-м-м… Знаешь, то, что мы решили забыть… оно не прошло для меня даром, — звучало по-идиотски, но она совершенно не представляла, как об этом говорить.

Малфой непонимающе наклонил голову.

— Какое еще «оно»? Ты сегодня как-то кудряво выражаешься…

— В ту ночь мы ухитрились зачать ребенка.

— Ты шутишь! — Малфой отодвинул пергамент.

— Если бы! — вздохнула Гермиона. — Я сварила зелье и проверила.

Драко провел ладонью по лбу:

— Признаться, я мало что помню из той ночи…

— Как же так? Разве это не был самый лучший секс в твоей жизни? — криво усмехнулась Гермиона.

— Может, он и был лучшим, только я ничего не помню, — Драко улыбнулся. — Знаешь, эта новость не так ужасна, как выражение твоего лица сейчас, миссис Малфой.

Гермиона в изумлении уставилась на него.

— Не так ужасно? А как же Астория Гринграсс?

— Ты хотела сказать, «а как же Северус Снейп», дорогая? — не удержался Драко.

— Мы же теперь застряли в этом браке надолго, если не навсегда! — воскликнула Гермиона, удивляясь его спокойствию.

— Скажем так: на продолжительное время, — поправил её Драко. — Однако разумные люди всегда могут договориться уважать свободу друг друга, — многозначительно сказал он.

— Я правильно поняла тебя, ты не настаиваешь на верности?

— Можно подумать, мой запрет тебя остановит, если тебе чего-нибудь захочется, — вздохнул Драко. — Нашему браку почти два месяца, и уже можно сделать предварительные выводы: мы способны друг друга уважать, но страсти между нами нет и, скорее всего, уже не будет. До сегодняшнего дня я считал, что мы благополучно протянем год, а потом разведемся, если Лорд охладеет к своей идее шпионить за Поттером через тебя. Но теперь, когда оказалось, что у нас будет ребенок, планы меняются. О разводе не может быть и речи.

Гермиона обреченно кивнула. Драко задумчиво потер переносицу и, немного помолчав, сказал:

— Чтобы мы не чувствовали себя жертвами обстоятельств, я предлагаю найти компромисс. Ты можешь делать, что считаешь нужным или… приятным, но так, чтобы не шокировать окружающих; то же самое относится и ко мне. Если ты захочешь еще иметь детей, они должны быть от меня — пока мы состоим в браке.

Некое подобие свободы… Лучше, чем ничего.

— На твое имя откроют счет в Гринготтсе, куда ежемесячно будет перечисляться определенная сумма. Ты вольна тратить деньги, как пожелаешь — даже финансировать Орден Феникса или купить «Паддлмир Юнайтед».

— Спасибо, но счет — это лишнее.

— Это не обсуждается, — махнул рукой Драко. — Так принято у нас в семье.

— Я хочу продолжить образование, — вспомнила Гермиона. — Надеюсь, учеба в Академии Зельеварения не попадает в разряд поступков, которые могут шокировать окружающих?

Драко поморщился.

— Пожалуй, при правильной подаче информации желание учиться сойдет за милую эксцентричность, свойственную богатым людям. Так что, ты согласна?

— У меня есть какой-то выбор?

— Нет, но я должен был спросить, — пожал плечами Драко. — Давай-ка не будем откладывать и обрадуем маму.

Он взял ее за руку и повёл к выходу.

— Постой, Драко… Ты уверен, что она обрадуется?

— Да, а что? — он недоуменно посмотрел на жену.

— Я не Астория Гринграсс, не Панси Паркинсон… Я магглорожденная Гермиона Грейнджер.

Драко закатил глаза:

— Не Грейнджер, а Малфой. И вообще, ты слишком много думаешь на эту тему… Неужели комплексы? — он хитро прищурился. — А не ты ли в школе всем уши прожужжала, что гордишься своим происхождением? Что, уже не гордишься?

— Я-то горжусь. Но вот что по этому поводу думает твоя мама…

— Вот сейчас и узнаем.


***
Когда Гермиона увидела в гостиной кроме Нарциссы еще и Северуса, она чуть не повернула обратно. Но Драко крепко держал ее.

— Всё равно крестный узнает рано или поздно. Почему не сейчас? — шепнул он Гермионе. — Сразу отмучаешься.

Северус бросил на них быстрый цепкий взгляд и уставился в огонь. Нарцисса мягко улыбнулась, но в глазах застыло беспокойство.

— Мама, Северус, позвольте сообщить вам, что у нас с Гермионой будет ребенок, — торжественно объявил Драко.

У Нарциссы вырвался изумленный возглас.

— Ребенок? — она взмахнула длинными ресницами. — Вы всё-таки решили остаться вместе?

— Да, — твердо сказал Драко.

— Чудесная новость, не правда ли, Северус? — кажется, Нарцисса пришла в себя.

— Чудесная, — механически повторил за ней Снейп, не глядя в их сторону. — Поздравляю.

— Северус, что ты такой мрачный? — Нарцисса коснулась его руки. — Ведь это такая радость!

— Я не люблю детей, — буркнул Снейп.

— Ну что ты такое говоришь — я же помню, как ты возился с Драко, когда он был маленький!

Снейп досадливо дёрнул подбородком и ничего не ответил.

Сразу захотелось аппарировать куда-нибудь подальше…

— Я сейчас подумала, что очень мало знаю о твоих родителях, — обратилась к ней Нарцисса. — Ты ничего о них не рассказывала.

Да вы никогда и не спрашивали.

— Они дантисты. Зубные врачи, — пояснила Гермиона, заметив, что первое слово миссис Малфой незнакомо.

— Целители? — оживилась Нарцисса.

— Да.

— Северус говорил мне как-то, что у магглов тоже есть целители, но я думала, что он шутит — как можно лечить без магии?

— С помощью знаний о человеческом организме, опыта и современной техники.

«Сейчас самый подходящий момент», — решила Гермиона.

— Драко, ты не мог бы вместе со мной навестить моих родителей?

— Х-хорошо, — ответил Малфой с едва заметной запинкой. — Что сейчас носят магглы? — легкомысленно добавил он, пытаясь скрыть замешательство. — Наверно, мне стоит надеть сюртук? Мантия же не подойдет?

Кажется, ему и в голову не приходило, что я могу попросить его об этом.

— М-м-м, извини, но в сюртуке ты будешь смотреться… нелепо, — осторожно заметила Гермиона. — Давай лучше те твои серые брюки и пуловер. Они выглядят достаточно нейтрально.

Северус сидел с неестественно прямой спиной, и Гермиона поняла, что он едва сдерживается.

— Мне что-то нехорошо, — соврала она. — Пойду, прилягу.

***
Конечно же родители обиделись на нее. Но в присутствии Малфоя они вели себя так, словно нет ничего странного в том, что их единственная дочь не удосужилась сообщить им о своем замужестве. Драко изо всех сил старался быть любезным, за что Гермиона была ему очень благодарна. На вопрос о том, чем он занимается, он ответил, что собирается и дальше управлять семейным состоянием. Сказано это было будничным тоном, и, кажется, отцу Гермионы это понравилось.

Когда Драко ушел помыть руки, миссис Грейнджер сказала:

— Надеюсь, у тебя были веские причины так поступить с нами.

Мистер Грейнджер предупреждающе сжал ее руку.

— Мам, его семья достаточно ортодоксальна во взглядах, и вы чувствовали бы себя в Малфой-мэноре, мягко говоря, неуютно.

— Оказывается, ты заботилась о наших чувствах! Поэтому, наверно, и решила вообще нам ничего не говорить.

— Я не была уверена, что уживусь с ним, поэтому подумала, что лучше подождать.

Миссис Грейнджер хотела еще что-то сказать, но вернулся Драко.

Еще полчаса они обменивались ничего незначащими замечаниями о погоде, пока Драко не посчитал, что его долг выполнен. Гермиона тоже решила, что с нее хватит. Она прямо-таки чувствовала волны обиды, исходящие от матери.

— Не забудьте сообщить нам, когда ребёнок родится, — язвительно сказала миссис Грейнджер, когда они уходили.

Уже дома, в Малфой-мэноре, Драко сказал:

— Не расстраивайся, они тебя простят. Моя мама никогда не обижается на меня дольше, чем пару дней.

Гермиона рассеянно кивнула:

— Спасибо, что был со мной.

— У меня есть одна просьба, — быстро сказал Драко. — Этот твой дядюшка Адриан… Он мне не нравится. Ты не могла бы ему как-нибудь намекнуть, чтобы он пореже здесь появлялся. Мне не нравится повышенное внимание, которое твой дядя оказывает маме. Его общительность граничит с навязчивостью. Я не прошу отказать ему от дома совсем — всё-таки он твой родственник, но…

— Понимаю. Я поговорю с ним, — пообещала Гермиона.

Было даже приятно узнать, что обаяние Вулвертона действует не на всех.

***

— Даже слышать ничего об этом не хочу! — заявил Драко. — И куда ты пойдёшь? К Яксли? Он сдаст тебя при первой возможности. Сейчас никто из наших не знает, где ты живешь, и можно не опасаться, что тот, кто в прошлый раз подставил тебя, пришлет в Малфой-мэнор наряд авроров.

— Я найду, где поселиться, — уклончиво ответил Северус.

Нарцисса выглядела расстроенной. Известие, что Снейп собирается съехать от них, прозвучало для нее как гром среди ясного неба. Кажется, она усмотрела в его решении упрек гостеприимству Малфоев.

— Не понимаю, какой смысл искать новое убежище и рисковать — ты можешь оставаться здесь, сколько потребуется, — возмущался Драко. — Разве мы как-то ограничиваем тебя? Чего, ну чего тебе не хватает?

— Я очень благодарен и тебе, и Нарциссе, что вы предоставили мне возможность жить здесь, но я не могу до бесконечности пользоваться вашей добротой.

— Северус, мне гораздо спокойнее, когда в доме есть второй мужчина, — сказала Нарцисса.

Гермиона затаила дыхание: это был запрещенный прием, потому что Северус всегда относился к Нарциссе с подчеркнутым уважением.

— Драко вырос и вполне способен защитить вас, мое же присутствие создает для вас риск.

У Гермионы упало сердце — кажется, ничто не заставит его изменить свое решение. Он уйдет в никуда, его поймают авроры, и на этот раз она уже ничего не сможет сделать. Будь проклята его гордость! Гермиона сидела и боялась поднять глаза — тогда бы все заметили её отчаяние.

— Гермиона, а ты что молчишь?! Скажи ему! — совсем по-детски воскликнул Драко. — Разве ты хочешь, чтобы он ушёл?

— Профессор Снейп имеет право поступать, как считает нужным, — голос дрожал. — Хотя это и глупо! — Гермиона всхлипнула, и слёзы потекли по лицу.

Северус впервые с начала разговора посмотрел на нее.

— Не обращайте внимания, профессор. Это от беременности — я готова рыдать по любому, даже самому пустяковому поводу, — Гермиона попыталась улыбнуться сквозь слёзы.

Снейп сглотнул, его кадык дёрнулся.

— Миссис Малфой, — хрипло сказал он, обращаясь к Гермионе, — вы тоже считаете, что мне лучше остаться?

Гермиона уставилась на него, не веря собственным ушам: он ищет причину изменить решение? Или это просто вежливость?

— Думаю, что в тяжелые времена люди должны держаться вместе, — осторожно сказала она. — Если вы останетесь, нам будет спокойнее.

— Что ж, если вы все настаиваете… — вздохнул Снейп.

— Слава Мерлину! — воскликнула Нарцисса. — Что на тебя сегодня нашло?

Северус пожал плечами и ничего не ответил.

— Не знал, что на крестного так действуют женские слезы, — сказал Драко, когда профессор вышел из гостиной.

— Жалею, что сама не додумалась! — рассмеялась Нарцисса.

— И часто ты применяла этот метод с папой? — поинтересовался Драко.

— Это такое средство, которым нельзя злоупотреблять — оно может потерять свою силу.


***

Следующие несколько недель каждый ее день начинался одинаково. Стоило Гермионе проснуться, как сразу же подступала тошнота, и она с трудом добегала до ванной комнаты. Затем являлся эльф с лекарственным зельем, и ей становилось легче. К счастью, в этом году лето было нежаркое и солнечное. Она бродила по парку, кормила павлинов, читала под яблоней художественную литературу — к учебникам по зельеварению Гермиона резко охладела.

Иногда к яблоне приходил Снейп. Он садился рядом и просматривал свои записи в блокноте или читал. А иногда смотрел на нее. Правда, искоса и недолго. Затем спрашивал, как она себя чувствует.

— Хорошо, — следовал неизменный ответ. Она и в самом деле чувствовала себя лучше, когда он был рядом.

И сегодня привычный ритуал под яблоней повторился. Но Гермионе хотелось поговорить с ним не только о своем здоровье.

— Как твоя любимая книга? Нашёл что-нибудь интересное?

Северус сделал еле заметное движение кистью руки, и Гермиона почувствовала, как вокруг них заклубилась магия.

— Что это? — спросила она.

— Сфера неслышимости. Можем теперь поговорить.

Даже не потрудился достать волшебную палочку, подумала Гермиона. И это не в первый раз — ей вспомнилось, как Северус накладывал на нее контрацептивное заклинание. Тогда она не обратила на это внимания — не до того было.

— Что же, палочка тебе теперь не требуется?

— Для такой ерунды — нет, — усмехнулся Снейп.

— Дамблдор, Вулвертон… а теперь и ты. Редкий дар, насколько я знаю… Наследственный?

— Не наследственный точно — мама ничего такого не умела…

— Может, она это скрывала?

— Вряд ли женщина, владеющая беспалочковой магией, позволит мужу регулярно себя избивать, — мрачно сказал Снейп.

У Гермионы защемило сердце. Она понадеялась, что со стороны дома их не видно и придвинулась ближе.

— Так вот. В книге приведена формула Сильной Дюжины, — Снейп повернулся к ней, и теперь их колени соприкасались. — Описано весьма туманно, но мне удалось вычленить суть. Итак, дюжина состоит из четырех триад. Внутри триады крови могут варьироваться, но есть общий признак для каждой триады. В так называемую Триаду Основы в обязательном порядке входит кровь потомка Лестранжей (создателей заклинания), сила которой уравновешивается кровью ребенка и кровью маггла.

Гермиону передернуло:

— Кровь ребенка?!

— Речь идет о небольшом количестве, — успокоил её Снейп. — Далее в основу добавляют Триаду Существ — три крови разных магических созданий. Затем идет Триада Полукровок, желательно разного происхождения. Последняя триада — Триада чистокровных магов. И все двенадцать кровей должны быть отданы добровольно.

— Очень трудно, но все же осуществимо… Северус, наколдуй мне стакан холодной воды, пожалуйста — я забыла палочку в доме.

— Хочешь еще раз поглядеть, как я это делаю? — в его глазах блеснуло веселье. — Вот, держи.

От воды стыли зубы — Северус перестарался, но как хорошо было пить ее маленькими глоточками и смотреть ему в глаза…

— Но, к сожалению, собрать двенадцать кровей недостаточно. Нужно еще что-то, но я не могу понять, что именно. Автор напустил тумана, к тому же провансальский язык — не мой конек. Приходится пользоваться заклинанием для перевода.

— Сделай мне выписку — я попрошу Одри Лестранж перевести нам текст, — Гермиона поерзала, думая, куда бы пристроить недопитый стакан с водой.

— Я против того, чтобы посвящать в наше дело посторонних, — Снейп отобрал у нее стакан и сам сделал два глотка.

— Но, Северус, всё равно нам рано или поздно придется посвятить тех, кто отдаст кровь для зелья.

— Лучше поздно, чем рано, — отрезал тот. — Мы должны быть предельно осторожны.

— Хорошо, я выучу язык сама, — вздохнула Гермиона. — В библиотеке Лестранжей очень много книг на провансальском.

— Да, уж лучше учить язык, чем читать этот бред, — Снейп покосился на гермионину книжку, лежащую на скамье. — Скажи-ка мне, как давно ты в последний раз читала Вестник Зельеварения?

— Кажется, это был номер за апрель…

— А сейчас на дворе июль! — он строго глянул на неё.

— Понимаешь, как только я беру в руки что-нибудь, связанное с зельеварением, я сразу вспоминаю, что пропускаю очередной учебный год в Академии, — пожаловалась Гермиона.

— Академия никуда от тебя не убежит, — сказал Снейп и посмотрел на часы. — Я должен вернуться к работе.

Он поднялся со скамейки и протянул Гермионе руку, чтобы помочь встать, задержав ее ладонь в своей чуть дольше, чем это было необходимо.

Давно уже у неё не было такого хорошего настроения.

***
Вечером, лежа в постели, Гермиона размышляла о том, как сочетается владение легилименцией и способность к беспалочковой магии. И Вулвертон, и Северус владели и тем, и другим. Да и Дамблдор тоже — Гарри говорил, что покойный директор после провала уроков со Снейпом как-то обмолвился, что сам бы учил Гарри, но нельзя. Почему нельзя, Гарри с Гермионой так и не поняли.

С другой стороны, легилименции худо-бедно можно научиться, а вот беспалочковая магия — штука редкая. Хотя у любого ребенка-волшебника бывают спонтанные выбросы магии, но концентрировать силу без палочки умеют единицы. Причем Вулвертону всё, что связано с областью сознания, даётся легко, а в бытовых заклинаниях он не силён.

Тут ей вспомнились слова Северуса, которыми он начал её первый урок зельеварения: «бессмысленные размахивания палочкой…» Гермиона слышала от Макгонагалл, что якобы Снейп испытывал сложности с трансфигурацией. Опять похоже на Вулвертона…

Вообще, вопросов было много: некоторые возникли у нее еще в школе, некоторые — совсем недавно. И все они так или иначе имеют отношение к Свидетелю.

Почему он всегда интересовался её отношениями с Северусом?

Что за желание Эйлин Снейп Вулвертону было трудно исполнить?

И почему всякий раз, когда Гермиона видит одного из них, то сразу вспоминает другого?

Она откинула одеяло, встала с постели и завернулась в халат.

Долго ждать Свидетеля не пришлось — стоило ей лишь один раз позвать, и он уже сидел в кресле напротив и задумчиво ее разглядывал.

— Обожаю, когда мои ведьмы посреди ночи приглашают меня в свою спальню — обычно это сулит неземное блаженство до самого утра. Но только не тогда, когда имеешь дело с Гермионой Грейнджер, — проговорил он себе под нос. — Вечно вопросы, вопросы, вопросы…

— Судя по тому, что вы сейчас выглядите лет на двадцать пять, вы всё же на что-то надеялись! — фыркнула Гермиона.

— Тебя не проведешь! — усмехнулся Вулвертон. — Милый халатик — не особо много скрывает…

Гермиона покраснела от негодования.

— Видимо, я наивна, раз полагала, что беременность оградит меня от ваших дурацких шуток!

— Значит, всё-таки будут вопросы, а не блаженство, — вздохнул Вулвертон. Он поднялся из кресла, подошел к окну, отдернул штору и выглянул на улицу. Когда он обернулся, то уже выглядел лет на семьдесят пять.

— Ну, теперь я достаточно дряхлый, чтобы не раздражать тебя?

— Достаточно, — буркнула Гермиона. — Обязательно надо было меня дразнить?

— М-м-м, прости, я переоценил твое чувство юмора. Так что же тебе понадобилось от меня в три часа ночи? Опять одолело любопытство? Не даёт заснуть?

Гермиона кивнула.

— Возможно, мои вопросы покажутся вам странными… — начала она.

— Мне не привыкать, — хмыкнул Свидетель. — Давай уж, говори.

— Адриан, вы смогли бы превратить сову в чернильницу? Или заварочный чайник в подушку?

Вулвертон удивленно моргнул.

— Зачем бы я стал заниматься такой ерундой?

— Нууу, иногда удобно, когда нет нужной вещи, сделать её из чего-нибудь другого.

— Честно говоря, мне легче заставить тебя поверить, что ты видишь чернильницу вместо совы, чем превратить одно в другое, — весело сказал Вулвертон. — И я ничуть не расстраиваюсь по этому поводу. Но у меня такое подозрение, что в этот поздний час ты вызвала меня не для того, чтобы говорить о совах и чернильницах.

Гермиона собралась с духом.

— Скажите правду: Северус — ваш сын?

Вулвертон наклонил голову.

— Что тебя заставило прийти к такому выводу?

Он не отрицает.

— Вы с Северусом — важные люди для меня, и неудивительно, что я подмечаю некоторые моменты, которые остались бы незаметными для равнодушного наблюдателя.

— Счастлив это слышать, — поклонился ей Вулвертон.

— Хотя вы — красивы, а Северус, в общепринятом понимании, нет, но между вами есть определенное сходство. Оно едва уловимо, но оно есть: жесты, манера говорить…

— Когда мы занимались с ним легилименцией, мы виделись достаточно часто и помногу, он мог неосознанно перенять у меня некоторые привычки, — возразил Свидетель.

— С тех пор прошло почти два десятка лет, всё заимствованное давно бы сгладилось.

Вулвертон пожал плечами:

— Неубедительно. Что еще?

— Два общих таланта: легилименция и беспалочковая магия. Я говорю именно про талант — основам легилименции можно научиться. Но противостоять Темному Лорду могут единицы. Что же касается способности трансформировать магическую энергию в заклинание без палочки — она исключительно редка, и ей не научишься. С этим надо родиться. Я не встречала в литературе никаких упоминаний о том, что это наследуемый дар, но вас так мало… и вы держите ваши секреты при себе. Так что не исключено, что Северус получил эту способность от своего настоящего отца.

— Рассуждения не о чем, — покачал головой Вулвертон. — Ну да, Северус довольно сильный маг. А я — это мои таланты. Человек может быть бездарен в магии, но всё равно он живет, и в его существовании, по-видимому, есть какой-то смысл. Я же не мог бы существовать, не умей я всего того, чем пользуюсь. В этом не было бы смысла. Не обладай Северус магией, он все равно бы был личностью. Я — нет. Меня бы просто не было.

— То, что вы не человек, очень хорошо укладывается в мою рабочую гипотезу, — заявила Гермиона.

— Рабочую гипотезу? Даже так? — рассмеялся Вулвертон. — Это забавно! С удовольствием послушаю твои выкладки.

— Ваше отношение к Северусу очень противоречиво. Вы взялись учить Гарри по рекомендации Северуса и, похоже, делали это бесплатно. Гарри не платил за уроки, и мне трудно представить, чтобы это сделал Северус — во-первых, он стеснен в средствах, во-вторых, он никогда бы не стал платить за сына Джеймса Поттера. Получается, вы тратили свое время на Гарри только потому, что это важно для Северуса. Вы учили самого Северуса — тоже бесплатно. Преподавание легилименции — это лишь ширма, я подозреваю, что Свидетелю есть чем заняться, кроме как тратить время на уроки.

— Ты не думала, что мне просто было интересно этим заниматься?

— В моем представлении, у вас совсем другие интересы, — проворчала Гермиона.

— Они разнообразны, моя дорогая, — Вулвертон выразительно посмотрел на неё.

— Безусловно. И среди них — интерес к жизни Северуса. Ещё в Хогвартсе вы интересовались моим отношением к нему. Мне еще тогда показалось это странным. И до сих пор кажется. Казалось бы, какое вам дело до человека, который, мягко говоря, не симпатизирует вам, и с которым вы много лет не поддерживаете связи? Через восемнадцать лет этот человек вдруг вспоминает о Адриане Вулвертоне и просит об одолжении — взять ученика, за которого никто не платит. И вы, как ни странно, соглашаетесь. При этом вас не смущает его неприязнь — скорее, огорчает. Как огорчало бы отца, которым пренебрегает сын. Поэтому с моей стороны было логично предположить, что вы поможете вытащить его из-под ареста в Мунго. И тут моя теория дает сбой — вы демонстрируете полное равнодушие к его судьбе. Отец не поступил бы так с сыном. Но прежде чем делать выводы, надо смотреть на результат: Северус на свободе, а я соглашаюсь пройти обряд. Вы убиваете одним выстрелом двух зайцев, причем стреляете наверняка — мои чувства как на ладони; можно догадаться, что я соглашусь. Разыграно как по нотам. Интересно, что бы вы придумали, если бы Беллатрикс Лестранж не заманила Северуса Снейпа в ловушку?

— Что-нибудь еще… — усмехнулся Вулвертон. — У меня было твердое намерение сделать тебя Старшей ведьмой. Я всегда добиваюсь своего — так или иначе, но добиваюсь.

— Почему я?

— Поймёшь, когда придет срок…

В который уже раз она задавала этот вопрос, и в который раз не получала ответа.

— Вы уверены, что хотите слушать дальше? - засомневалась Гермиона. — Ведь мне придется говорить об Эйлин Принс.

Свидетель молча кивнул.

— У меня есть всего несколько фактов. Эйлин Принс, чистокровная волшебница, 15 июня 1959 года выходит замуж за маггла по имени Тобиас Снейп. Девятого января следующего года на свет появился Северус Снейп. По датам видно, что ребенок либо недоношен, либо зачат вне брака. Вы в первый раз появляетесь в их доме, когда Северусу исполняется пять лет. Им вы не интересуетесь, зато очень активно добиваетесь чего-то от его матери. У меня нет никаких сомнений в том, что вы уговаривали ее стать Старшей ведьмой Принсов. По каким-то причинам она не соглашалась. Если бы согласилась — вернулась бы к семье. Но от Северуса мне известно, что его мать до самой смерти жила в доме мужа в маггловском районе Манчестера. В какой-то момент вы начинаете давить на нее (ваши методы я испытала на себе), и Эйлин Снейп кончает жизнь самоубийством, оставляя сыну письмо, где заклинает его держаться от вас подальше. Я думаю, что вы с Эйлин были знакомы до ее брака со Снейпом, и сбежала в маггловский мир она, главным образом, от вас. Примерно так же поступила и Минерва Макгонагалл, но ей посчастливилось встретиться с Альбусом Дамблдором, поэтому она смогла устоять и не сломаться, хотя цена была заплачена большая. Как мне кажется, Эйлин Принс — смелая и решительная женщина, раз она смогла бросить волшебный мир. Но в этот образ плохо вписывается самоубийство. Думаю, только предательство любимого человека могло заставить ее решиться на этот шаг полного отчаяния. И я говорю не о Тобиасе Снейпе, который избивал её. Я говорю о вас.

Гермиона замолчала.

Вулвертон сидел неподвижно. По выражению его лица нельзя было понять, что он сейчас чувствует — он великолепно умел скрывать эмоции, когда этого хотел. Еще один талант, который он передал сыну — если, конечно, Гермиона не ошиблась в своих подозрениях.

— Продолжай, — велел он.

— Всё это долго оставалось смутными догадками. Однажды вы упомянули про «каприз» Эйлин Принс. Я тогда не поняла, о чём вы говорите. Чуть позже я узнала, что беременна, потом был разговор с Одри, и я примерила на себя ее ситуацию: что может хотеть от мужчины любящая женщина? И именно тогда разрозненные кусочки сложились в единое целое: Эйлин хотела от вас ребенка — ведь это и было ее желанием, да? Тем желанием, выполнить которое для вас сложнее, чем продлить молодость какой-нибудь тщеславной ведьме.

Гермиона вопросительно взглянула на Свидетеля, сомневаясь, не слишком ли далеко она зашла со своими выводами. Но он лишь кивнул.

— Я задумалась, почему вы сказали, будто почти жалеете, что согласились исполнить ее просьбу… Можно было бы предположить, что вы до сих пор сердиты на Эйлин или недовольны сыном… Но почему этот «каприз» трудно осуществить? Мне сперва подумалось, что вы преувеличиваете, чтобы порисоваться передо мной — аскетизмом вы не отличаетесь, высокоморальностью тоже, простите, сэр, — она опасливо взглянула на него.

— Не смущайся, я еще и не такое слышал о себе, — меланхолично отозвался Вулвертон.

— И тут я вспомнила тот день, когда пришла к вам за помощью. Я сидела у вас в гостиной, и меня не оставляло навязчивое ощущение, что всё вокруг — не более, чем декорация; что стоит лишь мне выйти из комнаты, и все исчезнет. Вам ведь на самом деле самому это всё не нужно, вы лишь создаете иллюзию для нас, чтобы мы чувствовали себя с вами спокойно. И это работает — даже тому, кто знает, кто вы, легко забыть, что вы не человек, и начать приписывать вам человеческие качества и мотивы. Я иногда задумываюсь: что, если неожиданно войти в комнату, где находитесь вы один? Кого бы я увидела, и увидела ли вообще кого-нибудь?

— Человек в принципе не способен застать меня врасплох, — заметил Свидетель. — Горячо.

— Что, простите?

— Ты движешься в правильном направлении. Не бойся — говори.


— Как скажете, Адриан, — она помолчала, потом продолжила: — Убедить кого-то в чем-то, навести морок, напугать, уговорить — здесь вас никому не превзойти. Но чтобы зачать человеческое дитя, требуется нечто посущественнее, чем иллюзии, — чего уж там, она давно уже перешагнула все границы тактичности.

— Так странно слышать о своем бессилии да еще и от слабого человека, — усмехнулся Вулвертон, сжимая виски пальцами. — Но это всё в прошлом. Я бросил вызов своей природе и победил её. На время я стал обычным человеком и смог зачать ребенка. Цена было огромна — энергия, накапливаемая веками, была потрачена за несколько часов на материализацию того, чем любой мужчина обладает от рождения.

— Вы так любили её?

— Да нет же! — воскликнул Вулвертон. — Ты порой проявляешь чудеса проницательности и в то же время удивительно наивна. Чувства тут не при чем. Мне захотелось подняться над собственными возможностями, почувствовать себя богом, который может сотворить живое существо… И я смог. Преодоление — это наивысшее удовольствие.

— Разве Эйлин — единственная женщина, которая хотела от вас детей? — спросила Гермиона.

— Конечно, нет! — фыркнул Вулвертон. — Каждой второй старшей ведьме рано или поздно приходит в голову эта идея.

— Так почему же тогда именно Эйлин?

— М-м-м, она показалась мне… подходящей, — сказал Вулвертон. — Не более того. Я выполнил ее желание, а она… она мало того, что никак не соглашалась на обряд, так еще и прекратила наши отношения. Вышла замуж за этого маггла, скрыв от него беременность.

— А потом?

— Я подождал несколько лет — чем-чем, а временем я располагаю в неограниченном количестве… Потом снова навестил её; она, казалось, соскучилась, и я решил, что еще чуть-чуть поднажать, и она согласится. Кроме того, мне было ужасно интересно посмотреть на своего сына. Он разочаровал меня: обычный мальчишка, ничего особенного. Совершенно не похож на меня: злобный и замкнутый сопляк, смотрел на меня волком каждый раз, когда я у них появлялся. И неприятная привычка подслушивать! Кажется, эта привычка принесла ему (и не только ему) потом много неприятностей…

Гермионе захотелось ударить его: назвать смерть гарриных родителей неприятностью…

— Однажды, придя к Эйлин в очередной раз, я нашёл ее в петле. Это отвратительно — с таким трудом дать жизнь ребенку, а потом бросить его на произвол судьбы!

— Вы тоже его бросили! — запальчиво воскликнула Гермиона.

— Я не приспособлен для воспитания детей, — отрезал Вулвертон. — Я их не люблю и не понимаю… А она — мать.

— А Ларри? Его попытка подслушать ваш разговор со старшей ведьмой Эшби показалась вам забавной. Во всяком случае, вы удостоили его своим вниманием…

— Что Ларри? Подложить под елку коробку солдатиков и усыпить одного беспокойного ребенка — это совсем не то же самое, что вырастить сына. Тут нечего даже сравнивать, — раздраженно сказал Вулвертон. — К тому же, нельзя сказать, что я совсем ничего не сделал для Северуса. Уроки легилименции и окклюменции от самого лучшего специалиста в этой области он получил совершенно бесплатно. Я наткнулся на его объявление в Пророке о изготовлении зелий на заказ (Северус пытался заработать на учебу) и посетил его по указанному в газете адресу. Он сначала упирался и разговаривал со мной сквозь зубы, но потом смекнул, что от такого предложения может отказаться только идиот.

— Вы могли бы помочь Северусу, и тогда бы он не пошел к Темному Лорду! — самодовольство Вулвертона просто бесило!

— Помочь оплатить учебу? Найти работу? Снять квартиру? Что еще? Подтирать сопли? — фыркнул Вулвертон. — Ты в самом деле думаешь, что Северуса к Волдеморту толкнуло исключительно отсутствие денег?

— Конечно, нет! Отсутствие отца! Не притворяйтесь, будто вы не понимаете!

— Ты забываешься, Старшая, — холодно сказал Свидетель. — Я устал от тебя. Запомни: Северусу ничего из сказанного здесь знать не полагается. Если ты ему передашь наш разговор, я сотру ему память, а ты навсегда разучишься говорить, обещаю, — и он исчез так же стремительно, как и появился.

Она ничего не скажет Северусу. Но не потому, что испугалась.

***
Где-то в Шотландии

Всё оказалось не так просто, как представлял себе Джаспер. После неудачи в Литтл-Уингинге он решил побывать в школе, где учился Гарри. И заодно посмотреть на Шотландию. Но даже на самой подробной карте не было населенного пункта под названием Хогсмид. Он принялся искать информацию про замки с озером, но, к сожалению, большинство имущих шотландцев любило стоить свои жилища возле воды. Часть замков представляла собой развалины, другие были превращены в музеи. Джаспер решил объехать все более-менее уцелевшие сооружения. Везде он задавал один и тот же вопрос: не было ли здесь когда-нибудь школы.

На проселочной дороге у него спустило колесо. Он поставил запаску и сел на траву, чтобы отдохнуть. Где-то далеко за озером высились серые башни замка, последнего из списка Джаспера. Два месяца потрачено, а результатов никаких. Он устало откинулся на траву, глядя в высокое летнее небо. Казалось, что на мили вокруг никого нет. Какая-то крупная птица пролетела над ним, часто взмахивая крыльями. Он приподнялся и проследил за ней. Сова. Днем. Летит в сторону замка. Точка стремительно уменьшалась и скоро скрылась из глаз. Надежда вспыхнула с новой силой. Джаспер вскочил, отряхнулся и прыгнул в кабину.

Дорога резко обрывалась у берега. До замка было уже рукой подать. Джаспер беспомощно огляделся — ни парома, ни лодочной станции. У самой кромки воды росли камыши, дальше простиралась кочковатая поверхность предгорного луга. Джаспер посмотрел на свою машину и пожалел, что не взял внедорожник. Проехать тут было нереально. Если он застрянет, то неизвестно, сколько ждать помощи — еще за несколько миль до озера сигнал сотовой сети стал слабеть, а здесь его и вовсе не было. Так что вызвать эвакуатор не получится. Джаспер постоял у воды, полюбовался на озеро, потом, вздохнув, достал из кабины сумку, поставил машину на сигнализацию и пошёл пешком.

Часа через три он, вытирая пот со лба, остановился у ворот. Замок выглядел нежилым, только на первом этаже из окна пробивался тусклый свет — уже начинало смеркаться. Прихлопнув комара на щеке, Джаспер прошел по дороге к внутреннему двору, посреди которого торчал недействующий фонтан. Он постучал в массивную дверь. Ему долго не открывали, и Джаспер расстроенно опустился на ступеньку. Неужели и здесь облом?

Дверь, наконец, отворилась, и он увидел тощего неопрятного мужика неопределенного возраста, одетого в потрепанный пиджак. Наверное, здешний сторож… Он оглядел Джаспера и, коротко кивнув, знаком предложил войти. Холл был огромен, и в темноте казалось, что потолка вообще нет.

— Что вам угодно? — крайне нелюбезно спросил мужик. — Все разъехались, а директор в отпуске. Если вы по поводу вакансии профессора защиты, то директор Макгонагалл вернется только в конце августа.

— Защиты от чего? — уточнил Джаспер.

Сторож нахмурился.

— А вы, собственно, кто? — спросил он с подозрением. — И как сюда попали?

— Меня зовут Джаспер Маджессон. Я приехал на машине, но ее пришлось бросить с той стороны озера и идти в обход пешком.

— На машине? — переспросил сторож. — Так вы ма… — он замялся.

— Да, я маггл, — кивнул Джаспер. — А это Хогвартс?

— Не знаю, каким образом ты ухитрился пересечь барьер, но таким, как ты, здесь не место!

Такой нелюбезный прием не обескуражил Джаспера.

— Я ищу одного человека. Он здесь учился — если, конечно, это Хогвартс, — предельно вежливо, но с напором сказал Джаспер. С такими людьми надо вести себя порешительней.

— Это музей, — отрезал мужик.

— Вы сами сказали, что ждете преподавателя защиты. Значит, это не музей.

— Тебе послышалось.

— А директор Макгонагалл?

— Директор музея, — по глазам было видно, что врёт.

— Я хочу поговорить с директором.

— Теперь только осенью, — оскалился мужик, демонстрируя желтые кривые зубы.

Видя, что наскоком тут ничего не добьешься, Джаспер решил попробовать по-другому.

— Понимаете, я уже два месяца мотаюсь по здешним дорогам, сплю, где придется, ем, что придется, моя машина вот-вот развалится, мой мобильник сдох… Все это ради того, чтобы найти зацепку. Не самого человека — нет, только намек, где его искать!

— Как зовут?

— Джаспер Маджессон.

— Да не тебя! Того, кого ищешь.

— Гарри. Гарри Поттер.

Губа собеседника брезгливо дернулась.

— Говорят, он струсил и сбежал за границу. Может, правда, может, врут… В любом случае, Поттер закончил школу год назад и с тех пор здесь не появлялся. Ты напрасно потратил время, парень.

— Возможно, мистер Макгонагалл о нем что-нибудь знает…

— Кто-кто?

— Директор.

— А-а-а… Директор — она. Минерва Макгонагалл. Может, что и знает… Да только тебе не скажет.

— Почему? — опешил Джаспер.

— Откуда ей знать, кто тебя подослал.

— Но вы-то со мной говорите.

— Так я вам ничего полезного и не сказал, — ухмыльнулся мужик.

— А друзья? У него же были друзья? Где они сейчас? О, я даже помню одно имя. Гермиона. Не знаете такую?

— Мисс Грейнджер? Они с Поттером закончили школу одновременно. Больше я ее не видел, — пожал плечами сторож.

Опять ничего…

— Ладно, спасибо. Извините, что потревожил вас, — сказал Джаспер, стараясь скрыть разочарование. — Можно здесь переночевать? Я не доберусь до машины в темноте.

Мужик некоторое время раздумывал.

— Нет. Но я дам тебе лодку и фонарь. Оставь ее на том берегу… Ты грести-то сможешь? — сторож с большим сомнением посмотрел на Джаспера.

— В университете я состоял в гребной команде.

— А по виду не скажешь, — пробормотал себе под нос мужик. — Пойдем.

Серая кошка последовала за ними.

— Это ваша? У меня в детстве была такая же, — сказал Джаспер, чтобы заполнить паузу.

— Моя, — коротко ответил сторож. Он снял с крючка фонарь и зажег от факела на стене. — Держи!

— А обычного нет? Электрического?

— Маггловские штучки! — пренебрежительно фыркнул сторож. — Мы тут по старинке. Есть хочешь?

— У меня в машине сэндвич, — тоскливо сказал Джаспер.

— Погоди-ка, — махнул рукой мужик и куда-то пошел. Кошка сидела, обернув хвост вокруг лап, и неотрывно смотрела на чужака. Будто следила. А может и не будто — кто её знает?..

Сторож вернулся со свертком, от которого пахло чесноком, и стеклянной бутылью, наполненной чем-то желтым:

— На вот, возьми. Ничего особенного, но все же лучше, чем сэндвич на той стороне озера, — криво усмехнулся он.

Джаспер терпеть не мог чеснок, но отказываться было бы невежливо. Он запихнул сверток в карман ветровки и жадно припал к горлышку бутыли.

***

Они подошли к небольшой бухточке, заросшей по краям осокой — если не знать, то ни за что не найдёшь — где мирно покачивалось на воде несколько длинных, тяжелых на вид лодок, рассчитанных человек на десять-двенадцать каждая. К удивлению Джаспера, они не были привязаны.

— Выбирай любую. Весла на дне, — лаконично пояснил мужик.

Джаспер с сожалением покачал головой.

— Они слишком большие для одного гребца — я такую махину без паруса, на одних веслах, с места не сдвину…

— Сдвинешь — они же зачарованы. Ей главное направление задать. И вот еще что: на всякий случай в воду руки не суй. Тут у нас кальмар живет — кто его знает, как он на маггла среагирует…

Джаспер посмотрел на воду, на клонящееся к горизонту солнце, потом на далекий противоположный берег и кивнул сам себе. Он запрыгнул в ближайшую лодку, уселся и вставил весла в уключины. Потом, не выпуская их из рук, обернулся к сторожу на берегу и совершенно искренне сказал:

— Спасибо вам.

— Да вроде не за что особо… — буркнул тот, пиная носком и без того обшарпанного ботинка кочку.

— Я хотя бы теперь уверен, что Гарри действительно здесь учился… что он мне правду говорил… — прозвучало жалко. А ну и ладно! Всё равно он видит этого человека первый и последний раз, и наплевать, что этот странный тип о нем подумает.

Мужик неопределенно хмыкнул, продолжая свое незамысловатое занятие.

— Счастливо! — попрощался Джаспер и оттолкнулся веслом от берега. Он сделал несколько гребков — и правда, лодка, несмотря на свои размеры, двигалась легко и послушно, как байдарка.

— Эй, как тебя там… Маджессон! — окликнул его сторож. — Гермиона Грейнджер работает в Лондоне, в клинике святого Мунго. Найдешь ее — найдешь и Поттера.

— А где это? — крикнул в ответ Джаспер, но ветер отнес его слова в сторону. Мужик, глядя под ноги, побрел прочь от берега.

Джаспер хотел вернуться и расспросить его поподробнее, но у лодки было свое мнение, куда надо плыть…


***

Уже по пути от озера к ближайшей деревне Джастин с горечью осознал, что недостаточно знать, что знакомая Гарри работает в клинике — надо еще и знать, где искать эту клинику и как туда попасть.

Он взглянул на себя в зеркало и ужаснулся. Как хорошо, что его сейчас не видят его друзья из Бостона. Пожалуй, с таким трудом заработанная репутация рафинированного интеллектуала с хорошим вкусом полетела бы в тартарары. Двухдневная щетина, несвежая — это сильное преуменьшение — майка и взгляд маньяка делали его похожим на героя второстепенного боевика. Зато он достиг определенного успеха в имитации этого ужасного говора, который здесь называют английским языком.

***
Малфой-мэнор, Уилтшир

В начале августа пришло сразу два письма. От Гарри и от Артура Уизли. Сова сбросила их прямо на скамейку рядом с Гермионой, угостилась кусочком яблока и, сделав круг над домом, улетела.

— Гарри нуждается в твоей помощи, — сказала Гермиона Северусу, дочитав письмо. — Он считает, что один из оставшихся хоркруксов Волдеморт может держать при себе. В архивах Кристи он нашел запись о том, что в 1968 году мистер Т.Риддл приобрел на аукционе табакерку итальянской работы, которую в свое время обнаружили в кармане у умершего насильственной смертью кардинала *** — несчастного выловили в Тибре. После шестьдесят восьмого больше никто о ней не слышал. Гарри просит тебя ее поискать.

— Нетривиальная задача, — буркнул Северус и глубоко задумался. — Пока что я даже не представляю, как к этому подступиться. Лорд осторожен и подозрителен. Что там? — спросил он у Гермионы, увидев, что она хмурится, читая второе письмо.

— Мистер Уизли пишет, что в Ордене появилась информация, что Гарри кто-то ищет.

— Да, это поразительная новость! — фыркнул Снейп. — Если вспомнить, что его, прежде всего, ищет Темный Лорд.

— Тут другое. Миссис Фигг видела из окна, как некий человек приходил к Дурслям узнать о Гарри. Лет тридцати пяти, хорошо одет, приехал на машине.

— Арабелла научилась читать по губам? — недоверчиво хмыкнул Снейп. — С чего она взяла, что этот тип искал Поттера? Может, это был коммивояжер или страховой агент.

— Она видела, как Петуния пыталась захлопнуть дверь у него перед носом, и какое кислое у нее при этом было лицо. Потом, когда приехал гаррин дядя, она что-то возмущенно рассказывала ему прямо на подъездной дорожке. Миссис Фигг подумала, что вряд ли обыкновенный страховой агент вызвал бы у Петунии Дурсль столько эмоций, и незаметно вышла к калитке, чтобы подслушать. Дурсли говорили о Поттере, и еще она расслышала, что Петуния упомянула какого-то американца.

— Маггл — раз он приехал на машине. Американец… — Снейп посмотрел на Гермиону. — Возможно, это тот самый профессор истории, у которого он жил в Америке. Который сбежал раньше, чем твой разгильдяй-приятель успел наложить на него Обливиэйт.

— Гарри не разгильдяй, он просто влюбился в этого Маджессона. И до сих пор по нему сохнет.

Снейп закатил глаза и поморщился.

— Опять отличился! — проворчал он. — Чем была плоха Джиневра Уизли? Из всей этой семейки у нее единственной есть мозги. Но ему понадобилось запрыгнуть в постель, мало что к мужчине, да еще и магглу!

— Дело не в том, что он мужчина или маггл. Представляешь, он специально не стал ничего говорить Гарри про мой звонок! Неприятный тип, совершенно зацикленный на себе любимом... Артур думает так же, как и мы с тобой, и сомневается, надо ли Гарри знать об этом.

— Если Поттер находится в эмоциональной зависимости от этого американца, то совершенно неизвестно, что он вытворит, узнав, что тот его разыскивает… — осторожно сказал Снейп, —… и как это скажется на нашем общем деле…

— Так ты считаешь, что ему не стоит знать об этом?

Снейп искоса взглянул на нее и коротко кивнул. Гермиона прикусила губу. Вправе ли они с Северусом решать за Гарри? Однако Северус прав в одном: от Гарри можно всякого ожидать…

— Я напишу Артуру, — вздохнула она, чувствуя себя неуютно.

***

Лондон

Вера в Интернет и в телефонные справочники его подвела: ни в одном издании из просмотренных им, ни на одном открытом им сайте не было упоминания клиники Святого Мунго.

Джаспер отхлебнул кофе из четвертой чашки (три другие, ранее выпитые, стояли рядышком) и откинулся на спинку кресла. Прошло несколько месяцев, а он не продвинулся в своих поисках ни на шаг. Придется вернуться в Шотландию и вытрясти из того хогвартского мужика адрес клиники, где работает Грейнджер.

Джаспер посмотрел электронную почту: все то же самое. Приглашения на выставки, вопросы от знакомых, куда он исчез и что такое ценное откопал на этот раз — друзья считали, что Джаспер отправился в Европу за новым приобретением для своей коллекции; администрация факультета интересовалась, будет ли профессор Маджессон продлевать контракт с Бостонским Колледжем на следующий учебный год.

«Нет, — набрал он ответ, — я не собираюсь продлевать контракт. Приношу искренние извинения за задержку с ответом». Некрасиво делать это в последний момент, но Джаспер просто не знал, что будет дальше.

Он достал из шкафа рюкзак (еще месяц назад Джаспер бы не поверил, если бы кто-нибудь сказал ему, что он будет путешествовать с рюкзаком, довольствуясь двумя сменами белья), сложил туда вещи и заказал билет до Эдинбурга.

В Ивернессе Джаспер, наученный горьким опытом, взял напрокат внедорожник и отправился в Хогвартс.

Дорога и озеро были на месте, но на противоположном берегу вместо величественного замка темнели руины.

Джаспер с остервенением втопил газ и помчался вокруг озера. Его подбрасывало на кочках, глаза жгло отчаянием. На середине пути он оторвал взгляд от дороги и обнаружил, что развалины ничуть не приблизились. Через полтора часа он вернулся в ту точку, откуда выехал. Иллюзия для магглов — вот что это такое. Вероятно, к началу учебного года ее восстановили, а летом Джасперу просто повезло. Но он не воспользовался своим везеньем.

Он уронил голову на руль и зарылся пальцами в волосы. Волшебный мир оказался надежно защищен от проникновения посторонних. Пора возвращаться домой, в Штаты.

***

Лондон, Хитроу

Джаспер Маджессон, бывший профессор истории престижного американского колледжа, ныне безработный, сидел в аэропорте, ожидая посадки на рейс до Бостона.

В соседнее кресло с ногами забралась белобрысая девчонка лет десяти с книгой в руках. Она ухитрялась одновременно читать, жевать хотдог, ерзать по сидению и огрызаться на младшего брата, который что-то бубнил, гнусаво и на одной ноте. В какой-то момент мальчишка от слов перешел к делу, толкнув ее локтем в бок. Девчонка дёрнулась, книга съехала у нее с колен и упала на пол. Джаспер наклонился и поднял её. Это оказался атлас птиц Британии для школьников. С разворота богато иллюстрированного издания на Джаспера смотрели совы. Разные — большие и маленькие, ушастые и гладкоголовые, пестрые и снежно белые.

Совы.

Джаспер выпрямился в кресле.

Одна из них привела Джаспера в Хогвартс.

Он посмотрел выходные данные книги. «Издано при содействии Королевского орнитологического общества. Гулич Юнивёсити Пресс».

— Сэр, отдайте, пожалуйста, книжку.

Джаспер очнулся и посмотрел на девочку:

— Да-да, извини. Возьми и больше не роняй.

Он достал из сумки ноутбук и быстро отыскал сайт Гуличского университета. Факультеты: права, медицинский, естественно-научный, исторический. Прекрасно! Гулич, графство ***. Построен на одноименной реке. Первые упоминания — в середине одиннадцатого века. Население — девяносто тысяч человек, примыкает к национальному парку Аппер-Гулич. *** миль от Лондона. Да уж, не так, чтобы рядом, но на экспрессе до Лондона можно добраться за два с половиной часа.

Джаспер умиротворенно вздохнул. Возможно, из этого ничего не выйдет. Но он хотя бы не будет чувствовать себя так, словно раньше времени сдался.

***

Гулич, Англия

Похоже, судьба в этот раз была на его стороне. На кафедре новой истории как раз неожиданно освободилась преподавательская ставка. Джаспер подумал, что, в крайнем случае, нанялся бы и ассистентом — какой удар по карьере! — но, к счастью, ему не пришлось идти на такие жертвы. На него и так смотрели с удивлением — в Штатах преподаватели получали гораздо больше, чем в Европе. «Моя слабость — эпоха наполеоновских войн, — объяснил свои мотивы Джаспер. — И я решил перебраться в Европу, поближе к месту действия».

С Майклом Ривзом ему удалось познакомиться на третью неделю преподавания. Конечно, это не было случайностью. Джаспер изучал на странице кафедры орнитологии фотографии и резюме сотрудников и, увидев улыбчивую физиономию Майкла, понял, что полоса везения продолжается. «Парень явно из наших», — подумал Джаспер и с этого дня стал обедать в университетской столовой. В один прекрасный сентябрьский день Джаспер подсел к Майклу Ривзу за столик.

— Не возражаете? — Джаспер улыбнулся, отодвигая стул. Если он что-нибудь понимал в этой жизни, то его не прогонят.

Орнитолог бросил на него безразличный взгляд, кивнул, вернулся к своей тарелке, но сразу же поднял голову и второй раз посмотрел уже повнимательней. Затем привстал и протянул руку.

— Майкл Ривз. Вы недавно у нас? Никогда вас тут раньше не видел — я бы запомнил.

— Джаспер Маджессон, — Джаспер ответил на рукопожатие. «Шустрый парень!» — Недавно. Читаю новую историю с начала учебного года. До этого преподавал в Бостонском колледже.

— Бостон, который в Массачусетсе? — спросил Майкл.

— А я считал, что уже научился жевать слова, как истинный британец… — расстроено проговорил Джаспер.

— Не совсем, но заметен упорный труд, — рассмеялся Майкл. — Надолго в Англию?

— Как пойдёт, — неопределенно махнул рукой Джаспер. — Мой конек — наполеоновские войны. Я нацелился на пару-тройку неоцифрованных архивов, — шёпотом признался он. — Может, наберу что-нибудь для статьи. А если повезёт, то для книги. А ты чем занимаешься? Ничего, что я на «ты»?

— Сам хотел предложить… Изучаю миграцию птиц на территории Британии.

— Миграцию птиц? — переспросил Джаспер, не веря собственному счастью.

— Ага. Он летают туда-сюда, а мы шпионим за ними, — пояснил Майкл, не сводя с него лучистых глаз.

Хорош. Но не Гарри.

— Недавно я видел в Лондоне средь бела дня сову, — закинул удочку Джаспер. — Не думал, что в городах еще остались крупные хищные птицы.

Глаза Майкла загорелись.

— Ты прямо в точку попал! Совы — это самая любопытная часть проекта.

— Вот как?

— Если с другими породами всё более-менее ясно, то совы… Они иногда ведут себя очень-очень странно. Взять хотя бы Литлл-Унгингский феномен.

— Что за феномен? — как можно спокойнее спросил Джаспер.

— Восемь лет назад в Литлл-Уингинге случилось крупное нашествие сов. В середине лета сотни птиц неожиданно устремились в этот ничем не примечательный городишко в Суррее. Это было просто светопреставление! Такое впечатление, что они устроили там тусовку века.

— Вроде Вудстока?

— Да, точно! Совиный фестиваль продолжался несколько дней, потом они все одновременно, как по команде, снялись с места и улетели. До сих пор никто не нашёл объяснения этому феномену.

— В Лондоне совы тоже ведут себя странно? — поинтересовался Джаспер.

— Да я бы не сказал… Конечно, есть некоторые районы, где их наблюдают чаще, чем в других местах. Послушай, мне пора — в час у нас заседание кафедры, — в голосе Майкла явно слышалось сожаление. — Не хочешь как-нибудь вечерком посидеть за пивом? — осторожно спросил он.

— Да, неплохо бы было. Я тут пока мало кого знаю, — на всякий случай добавил Джаспер, чтобы это не выглядело, как согласие на что-то большее.

Майкл положил на стол визитку.

— Позвони, когда надумаешь.

— Договорились, — кивнул Джаспер, убирая визитку в карман.

По правде говоря, Джаспер всем спиртным напиткам предпочитал коньяк. Пить пиво он считал плебейством. Но так было раньше. Сейчас он был согласен пить всё что угодно, лишь бы узнать, в каких же именно районах Лондона чаще всего видят сов. Ведь в одном из этих мест, скорее всего, и находится клиника святого Мунго.

***

Малфой-мэнор, Уилтшир


Ведьминское чутье подсказывало Гермионе, что у нее родится мальчик.

Когда ребенок толкнулся внутри в первый раз, она восприняла это, как знак, что ей пора перестать думать о ком-либо, кроме того маленького существа, которому по настоящему нужна ее любовь. Эта мысль посетила ее внезапно, и Гермиона прикусила губу от отвращения к самой себе — до этого времени она ничего не испытывала к своему плоду — разве что досаду и легкое удивление. Наверно, он страдал от того, что недостаточно любим.

Гермиона сказала Драко, что хочет дать ребенку имя уже сейчас, а не когда он родится. Кажется, он ее даже не слушал, углубившись в какие-то свои мысли. Но нет, она ошиблась.

— Я бы очень хотел, — муж наконец посмотрел на нее, — чтобы его звали как моего отца. Пожалуйста!

Первым порывом было закричать: «Нет!» Но она сдержалась и просто произнесла вслух «Люциус», примериваясь к звучанию. И внутри будто омыло теплой волной — ему понравилось.

— Ему нравится! — изумленно воскликнула Гермиона.

Драко молча взял ее за руку, перевернул и поцеловал ладонь.

— Что это сейчас было? — мягко спросила Гермиона.

— Благодаря тебе я вспомнил, что умею не только отнимать жизнь, но иногда и дарить.

— Что? — неожиданная слабость в ногах заставила ее сесть рядом. — Как это, отнимать? Ты о чём?

Драко тяжело вздохнул и, поколебавшись, сказал:

— Я думал, что для меня сделают исключение, поскольку, в отличие от многих, умею работать головой. Всё это время я добывал для Лорда деньги. Разными путями — законными и не очень, но бескровно, без потерь с нашей стороны. Но не это, оказывается, ценится — всё равно тот, кто не принимает участия в расправах, по определению, слабак.

— Какая тебе разница, что они думают? — Гермиона прижалась щекой к его плечу. Он приобнял ее за спину.

— Что думают — действительно всё равно. Но меня стали посылать в рейды. Пришлось еще кое-чему научиться… Мне дали в наставницы тётю Беллу. В первый раз меня просто вырвало ей под ноги. Пусть это магглы, но есть же границы! Иногда я сомневаюсь, человек она или инфери… Человек не может вытворять такое! — немного помолчав, Драко заговорил быстрей, словно боялся, что не успеет: — Отсюда вывод: как бы я не старался привыкнуть, на какие бы жертвы не шёл, всё равно не смогу ничего поделать, если Лорду придет в голову заняться мамой или тобой… Все мои дела в организации не будут иметь никакого значения, если ему вдруг захочется развлечься. Выходит, я продался в рабство и ничего за это не получил. Отец в Азкабане, и Лорд не собирается устраивать ему побег. Он просто забыл о нем. Одним больше, одним меньше… Можно?

Он положил ладонь на ее округлившийся живот.

— И наш мальчик еще не родился, но на него уже строят планы.

— Нет! — Гермиона стиснула кулаки. — Этого нельзя допустить!

— Нельзя… Но как? — вздохнул Драко. — В какой-то момент я поверил, что твой Поттер действительно сможет что-нибудь сделать… Но сейчас понял, что моя кабала — навсегда.

— Всё не так безнадёжно, как ты думаешь, — твердо сказала Гермиона, скорее для сына — чтобы ему было не так страшно.

— Ты имеешь в виду что-то конкретное, или это просто мантра? Мне мантры уже не помогают.

— Поговори с крёстным, — пусть Северус решает, можно ли довериться Драко, подумала Гермиона. — Скажи ему все то, что сказал мне.

— Смысл? — пожал плечами Драко. — Ты-то всегда верила, что он работал на Дамблдора. Но это не так. Он на самом деле убил директора. В одиночку. Хладнокровно. Я тогда обманул тебя.*

— Зачем ты тогда говоришь мне об этом сейчас?

— Чтобы ты не питала иллюзий насчет него.

— Я не питаю иллюзий, — спокойно сказала Гермиона. — Но он обязан мне жизнью. И тебе отчасти. Это что-нибудь да значит… Поговори с ним, просто поговори.

— Я подумаю.

***

Этим же вечером Драко с Северусом заперлись в кабинете Люциуса. Гермиона несколько раз подходила к двери, собираясь постучать, но в последний момент передумывала. Уйти совсем не позволяло беспокойство, и она решила покараулить их в коридоре, в кресле. Домовики приволокли ей чашку какао и плед, хотя Гермиона их об этом и не просила.

Где-то с полчаса спустя она пригрелась и чуть не пропустила момент, когда Драко, пошатываясь, вышел из кабинета. Ей бросилось в глаза его бледное лицо, застывший взгляд и скованные движения. А когда он, не заметив ее, прошёл к лестнице и чуть не навернулся с верхней ступеньки, Гермиона по-настоящему испугалась. Она вызвала эльфов, велев им отвести Драко в его комнату, а сама бросилась к Снейпу.

Северус, мрачный, как грозовая туча, сидел в кресле; на лбу его залегла глубокая морщина. Рядом, на ковре, валялась волшебная палочка.

— Что ты с ним сделал?

— Из тебя получилась заботливая жена, — он брезгливо дернул губой.

— Я задала тебе вопрос! — Гермиона рассерженно сжала кулаки, Люс недовольно заёрзал внутри.

— И как ты только сдала Защиту?.. По-моему, это очевидно: банальный империо.

— Что?! — Гермиона задохнулась от ужаса.

— Империо. Драко будет искать шестой хоркрукс, сам того не подозревая… Если тебя интересует этическая сторона вопроса, то он дал мне разрешение, — безжизненным тоном пояснил Снейп. — Он пришел и заявил, что готов на всё, лишь бы его сын не стал рабом Тёмного лорда, как дед и отец… Выглядело убедительно. И я не мог упустить такую прекрасную возможность ускорить процесс поисков.

— Но зачем империо?

— Беременность подействовала на тебя отупляющее — надеюсь, с родами это пройдёт, — фыркнул Снейп. — Я сделал так ради безопасности, своей и Малфоя. Во-первых, находясь под империо, Драко не знает, какое задание я ему дал, во-вторых, поверхностная легилименция, которой развлекается Темный Лорд на каждом собрании, ничего в этом не выявит. Конечно, если Лорд захочет копнуть глубже, он узнает всё — Драко не умеет подсовывать нужные воспоминания. И вряд ли научится — к сожалению, у него нет к этому способностей. Но вероятность этого крайне мала, Лорд считает Драко трусливым избалованным щенком, которым он, собственно, и был до последнего времени. Лорд не будет тратить время на того, кого считает ничтожеством.

— Почему ты думаешь, что Драко удастся найти хоркрукс, если даже тебе не удалось?

— Ближе всего к Лорду Беллатрикс Лестранж, именно она может знать, чем он дорожит. Белла тщеславна и любит похваляться особым доверием господина. Меня Белла не подпустит к себе и на милю — она никогда мне не доверяла. Если кто и способен ее разговорить, то это племянник.

— Драко говорит, что она его презирает, — заметила Гермиона.

— Так это и хорошо, — назидательно сказал Снейп, — тех, кого презирают, обычно не принимают в расчет… У Драко больше шансов чего-нибудь узнать, чем у меня, у тебя или у Поттера.

— Да, наверно… но империо, Северус!

— Как трогательно ты о нем беспокоишься! — резко бросил Снейп.

— Ты иногда бываешь таким глупым! — сказала Гермиона в сердцах. — Я беспокоюсь в первую очередь о тебе…

Северус вскинул на нее глаза.

— Если обо мне, то совершенно напрасно: у меня грехов уже на три смертных казни. Еще одно непростительное погоды не сделает…

— А если сейчас сюда прибудет наряд авроров?

— Вероятность близка к нулю. Отслеживание применения непростительных заклинаний — тонкое и хлопотное дело. Если заранее нет специальной наводки, то обнаружить преступника практически невозможно. Иначе все упивающиеся давным-давно сидели бы в Азкабане.

— Мне всё равно страшно, — тихо пожаловалась Гермиона.

Снейп встал, подошел к ней и притянул к себе. Гермиона с большим удовольствием уткнулась носом в его мантию. От нежного прикосновения к макушке хотелось замурлыкать; все страхи разом отступили, остался родной запах, уверенные руки, влажное прикосновение губ к виску…

— Хорошо, что ты остался, — счастливо вздохнула она.

Он ничего не ответил.


____________________________

* Во время зимних каникул в прошлом году Драко, чтобы выгородить Снейпа, говорит Гермионе, что на Астрономической башне в Дамблдора послали заклятие сразу несколько человек, а Гермиона делает вид, что верит.



Глава 46.

Малфой-мэнор, Уилтшир

Если бы кто-нибудь еще год назад сказал Гермионе, что свое двадцатилетие она встретит в Малфой-мэноре и получит в подарок личный сейф в Гринготтсе, в ответ она, пожалуй, покрутила бы пальцем у виска.

К октябрю ей стало лучше – ежеутренняя тошнота отступила, и Гермиона вспомнила о своих обязательствах. Если она не хотела неприятностей со Свидетелем – а ей до сих пор было не по себе от того, как закончилась их последняя встреча – надо было хотя бы изредка бывать в поместье у Лестранжей.

Когда Гермиона заикнулась о том, что ей надо в Воклюз, всегда спокойная Нарцисса встала на дыбы и упрекнула её в пренебрежении здоровьем будущего ребенка. Гермиона хотела возмутиться, но вспомнила, что, действительно, со второго триместра аппарация и другие мгновенные перемещения в пространстве беременным противопоказаны. Что ж, придется вернуться к неволшебным способам перемещения.

Одним погожим октябрьским деньком, ближе к вечеру, Гермиона надела толстовку и удобные брюки для беременных, чем шокировала Нарциссу и взволновала Снейпа, исподтишка бросавшего быстрые взгляды на ее наряд. Нарцисса повздыхала и отпустила ее, вручив мешочек с галеонами, от которого Гермиона долго отказывалась, ссылаясь на то, что у нее есть кредитная карточка. Свекровь непонимающе свела брови, поэтому во избежание новых споров пришлось послушно сунуть деньги в сумку.

Её подвезли в экипаже поближе к автостраде, соединяющей Уилтшир с Лондоном: Малфой-мэнор, как и Хогвартс, был окружен антимаггловским барьером, о чем Гермиона иногда жалела – сюда нельзя было вызвать такси. Предполагалось, что беременные ведьмы не должны и носа высовывать из дома, с чем она была категорически не согласна.

Прямой поезд Лондон-Авиньон отходил в семь пятнадцать с вокзала Ватерлоо; Гермиона выспалась в ночном автобусе, а потом некоторое время ждала отбытия на вокзале.

Ее соседом в вагоне оказался мужчина лет тридцати пяти, похожий на адвоката или университетского преподавателя. Он коротко кивнул ей, сев напротив, но никакого желания поговорить не выказал. В тоннеле под Каналом состав вдруг остановился, и Гермионе стало не по себе. Чтобы не давать воли панике, она достала сентябрьский выпуск «Вестника зельеварения», предусмотрительно обернутый белой бумагой и постаралась вникнуть в статью о взаимодействии основ, которую ей посоветовал Северус. Но смысл с завидным упорством ускользал от нее – какой-то кошмар, неужели она так деградировала?

«Надо было не выпендриваться и взять с собой новый роман Филча о двух близнецах, сквибе и маге, разлученных в младенчестве волею злобного волшебника – это как раз твой уровень сейчас, дорогуша», – вздохнула Гермиона.

Она раздраженно бросила журнал на стол, что не осталось незамеченным для ее спутника.

– Не читается? – участливо спросил он и улыбнулся.

– Мне следовало взять в дорогу чтение полегче, – призналась Гермиона, невольно проникаясь к нему симпатией – такая уж была у него улыбка.

– Судя по возрасту, вы – студентка, – предположил мужчина.

– Пока нет, но надеюсь когда-нибудь ею стать, – она невольно приложила ладонь к животу.

– Что бы вы хотели изучать? Рекламу? Дизайн? Сейчас это популярные направления.

– М-м-м, фармакологию, – с небольшой заминкой ответила Гермиона.

– У нас в Гуличе как раз есть такая кафедра, – вдруг воодушевился сосед. – Сам-то я преподаю на историческом факультете. Позвольте представиться, Джаспер Маджессон, – с этими словами он протянул ей руку.

Гермиона изумленно моргнула. Не может быть! Это не может быть просто совпадением, слишком уж многое сходится – имя, фамилия, возраст, профессия, акцент. Неужели этот человек – тот самый «друг» Гарри из Штатов?

– Как, простите? – переспросила она, чтобы потянуть время и прийти в себя от неожиданности.

– Джаспер Маджессон, – любезно повторил мужчина.

– Гермиона Малфой, – она пожала сухую ладонь.

– Гермиона… Очень редкое имя, – протянул Маджессон и бросил короткий взгляд на ее обручальное кольцо. – Я не хотел бы показаться навязчивым, но… – не договорив, он устало провел ладонями по лицу.

– Но?

Он нервно облизал губы и, не сводя с нее глаз, медленно спросил:

– Ваша девичья фамилия – Грейнджер?

Гермиона кивнула.

Он обессилено откинулся на спинку сиденья.

– Я вот уже два месяца пытаюсь выяснить местонахождение клиники Святого Мунго, где, по словам сотрудника Хогвартса, вы работаете. Для маггла это, прямо скажем, нелегко.

– Сотрудника Хогвартса? – не поняла Гермиона. Она думала, что американец знает ее имя от Гарри.

– Да, смотритель. С кошкой. Наверное, вы его знаете.

Филч?

– Но как вы туда ухитрились попасть?! Там же защитный барьер против магглов!

– Не знаю… Тот парень в замке тоже удивился. – Маджессон подался вперед: – Прошу вас, скажите мне, где найти Гарри.

«Если маггл оказался способен преодолеть барьер, это что-нибудь да значит», – подумала Гермиона, совсем не вежливо рассматривая Маджессона. Может, он не маггл, а сквиб, просто не знает об этом? И что ему надо от Гарри? А если Маджессона снова нашли Кребб и Гойл и заставили его разыскивать Гарри? В первый раз в жизни она пожалела, что не владеет легилименцией.

Видимо, сомнение отразилось на ее лице, потому что Маджессон упавшим голосом спросил:

– Это ведь вы тогда звонили ко мне домой в Бостон, а потом в колледж, да?

– Да. И вы мне очень-очень осложнили жизнь, когда ничего не сказали Гарри про мой звонок! Вы даже не представляете, насколько! И не только мне, кстати.

Маджессон опустил глаза.

– Приношу свои извинения, – тихо сказал он. – Я могу как-то загладить свою вину? Чем-то помочь? Я не маг, но вдруг…

– Да что с вас возьмешь-то! – раздраженно воскликнула Гермиона, забыв, что они здесь не одни. С другой стороны прохода на нее недоуменно посмотрел один из пассажиров.

– Вы правы – на фоне магов я совершенно бесполезен, – пробормотал Маджессон. – С Гарри всё в порядке?

– Вполне, – она дёрнула плечом и холодно посмотрела на американца.

Было бы всё в порядке, если бы он не скучал по тебе.

– Мне хотелось бы убедиться в этом лично, – похоже, Маджессон быстро оправился. – Где я могу его найти?

Гермиона вспомнила свой разговор с Северусом. Даже если Маджессон преследует только личные цели и не связан с Волдемортом, всё равно допускать его встречу с Гарри нежелательно. В глубине души Гермиона не верила, что у Гарри это надолго. В школе он влюбился сначала в Чжоу, потом в Джинни, и, как Гермионе иногда казалось, одно время был неравнодушен к Нимфадоре Тонкс. Скорее всего, связь с Маджессоном – это просто любопытство и способ бороться с одиночеством – в Штатах у Гарри вообще не было ни друзей, ни знакомых. Скоро эта странная блажь сама пройдет, и глупо было бы подпитывать ее, позволив Гарри и Маджессону снова встретиться.

Отвернувшись от прохода, она достала из рукава волшебную палочку и украдкой наложила чары неслышимости. Маджессон молча следил за ее действиями.

– Я не знаю, где он сейчас, – сказала Гермиона. – Гарри вам говорил, что на него идет охота? Из соображений безопасности он никому не сообщает, где живет.

Маджессон помрачнел.

– Тогда почему вы уверены, что с ним все в порядке? – подозрительно спросил он.

– Гарри нашел бы способ сообщить, если б ему что-нибудь угрожало. Да и его враг не замедлил бы довести до сведения магической Британии, что у волшебников больше не осталось надежды. Если всё идёт по-старому, значит, Гарри жив.

– Ж-жив? – переспросил побледневший Маджессон. – Я не думал, что всё так серьёзно.

– Да, представьте себе, серьёзно! – разозлилась Гермиона. – К примеру, на будущее моего еще неродившегося сына уже строят планы, не спрашивая ни меня, ни мужа. Если кое-кто захочет, он запросто отберет у нас ребенка, и мы ничего – понимаете, вообще ничего не сможем с этим сделать! – Поймав недоверчивый Маджессона, она продолжала: – Они вырезают неугодных целыми семьями! И хорошо, если они спешат, иногда они остаются в доме надолго – поразвлечься… У нас тут полный беспредел, и я посоветовала бы вам, мистер Маджессон, вернуться в свою благополучную Америку и всё забыть. Или наоборот: сначала забыть, а потом уехать. Могу предложить свои услуги: помочь забыть, – многозначительно добавила Гермиона.

– Нет, – отрезал Маджессон. – Я не вернусь домой до тех пор, пока не поговорю с Гарри.

– Эта возможность может появиться у вас очень нескоро.

– Я подожду, – он вынул из бумажника визитную карточку и протянул Гермионе. – Просьба передать ему мои координаты, если увидите его или он с вами свяжется. Миссис Малфой, не уподобляйтесь мне – я пожалел о своём молчании еще в Бостоне, а вы же ему друг, да?

– Ему – да, но не вам, – сказала Гермиона, но визитку взяла.

– Понимаю: не мне… Но вы же дадите своему другу право самому решать, как поступить? – проницательно заметил Маджессон. Кажется, он не поверил, что ей неизвестно, где находится Гарри.

– Разумеется, – ответила она, чувствуя, что уже не так уверена в своем решении скрыть от Гарри появление Маджессона, как четверть часа назад. – Он так важен для вас?

– Знаю, что произвожу впечатление самодостаточного человека – я немало над этим потрудился в своё время, – невесело усмехнулся Маджессон. – Да, он очень важен для меня, и уверен, что я тоже что-то значу для него – вы бы даже и говорить со мной не стали, если б это было не так.

Не зная, что ответить, Гермиона пожала плечами. Маджессон ухитрился возродить в ней то чувство вины, укол которого она испытала, отправляя письмо Артуру Уизли:

Дорогой Артур, не вижу смысла беспокоить Г. сообщениями о том, что его кто-то ищет: в последнее время он находится в подавленном настроении, поскольку его изыскания зашли в тупик – надеюсь, что временно, – и Ваше сообщение лишь стало бы новым поводом для тревоги.

Искренне Ваша,

Г.Г.

Маджессон внимательно следил за тем, как она убирает визитку в сумку, потом спросил:

– Вы едете до самого Авиньона?

– Да, у меня в Воклюзе живут родственники.

Повисло неудобное молчание.

– Как вы ухитрились найти Хогвартс? – вспомнила Гермиона. – Его же нет на обычных картах.

– Я заметил сову. Днём. Вспомнил рассказы Гарри. Ну и отправился за ней. Сначала на машине, потом пешком вокруг озера.

– И вы видели замок? Не руины, а целые башни и стены?

– В первый раз – замок. Во второй раз – руины. Я даже не смог добраться до них. Наверное, везение кончилось.

– Барьер обновляют перед началом учебного года. Но это не значит, что летом его нет. Я не понимаю… – пробормотала Гермиона, – как вы смогли туда попасть… Может, вы – сквиб?

– Кто, простите?

– Волшебник, от рождения не имеющий магической силы. Иногда семьи отказываются от таких и подбрасывают в маггловские приюты.

– Как это не банально звучит, но я знаю своих предков с семнадцатого века, – поморщился Маджессон. – Они были обычными людьми.

– А, ну да, Мэйфлауэр, я помню, Гарри писал…

– Он так подробно рассказывал обо мне? – удивился американец.

– М-м-м, да. У Гарри нет родни, а единственные близкие друзья – это мы с Роном. Поэтому он с нами довольно откровенен.

– Откровенен… Вам не нравится характер наших с ним отношений, – сделал он вывод.

– Это его дело, с кем ему… строить отношения, – Гермиона опустила глаза, не выдержав его насмешливого взгляда. – Гарри говорил, что вы довольно долго носили эту штуку в кармане пиджака, – сказала она, чтобы уйти от неловкой темы.

Маджессон поежился и кивнул.

– Могу я спросить, как вы себя при этом чувствовали?

– Отвратительно. Это как депрессия, которая ничем не лечится. Я пытался пить таблетки – никакого эффекта. Все отрицательные эмоции словно удесятеряются.

– А сейчас? Всё прошло?

Маджессон поднял брови.

– Не слишком ли вы любознательны, миссис Малфой?

Гермиона покраснела.

– Извините, профессор. Я увлеклась. Понимаете, это штука, слава Мерлину, настолько редко встречается, что ценны любые сведения о ее влиянии на людей.

Она подумала, что будет с Драко, когда (если) он найдет хоркрукс. Непонятно, как его предупредить об опасности – находясь под Империо, он не помнит, что именно ему велел делать Северус.

– Да, до сих пор бывают приступы подавленности… – признался Маджессон. – Гермиона, пообещайте мне, что отдадите визитку Гарри! – сказал он взволнованно.

– Отдам при первом удобном случае, – по-слизерински изворотливо пообещала она.

– Спасибо, – Маджессон поверил. Или сделал вид, что поверил, – всё равно выбора у него не было. Хотя его настойчивость импонировала гриффиндорской струнке в душе Гермионы, но она очень сильно сомневалась, что Маджессон пойдет Гарри на пользу.

– Вы путешествуете? Или едете с лекциями? – спросила Гермиона для поддержания разговора.

– Я специализируюсь на Наполеоновских войнах – это и работа, и хобби. Сейчас скорее удовлетворяю собственное любопытство. Как вы знаете, …или не знаете, – он наклонил голову, и Гермиона очень живо представила его на кафедре перед студентами, – на остров Эльба Бонапарта везли через Авиньон. Давно хотел побывать в тех местах.

– Разве он не отплыл из Плимута на английском судне?

– Вы путаете первую и вторую ссылку, – Маджессон осуждающе покачал головой. – В Хогвартсе не преподают историю?

– Историю магии, – улыбнулась Гермиона. – После зельеварения самый нелюбимый предмет у Гарри.

– История магии, зельеварение… – Маджессон вздохнул. – Я никак не могу привыкнуть к мысли, что магический мир на самом деле существует.

– Процесс уничтожения содержимого пудреницы Марии-Антуанетты не убедил вас в реальности происходящего?

Маджессон сглотнул.

– Я стараюсь не вспоминать об этом: мерзкое зрелище!

– Вы что-то видели там? – быстро спросила Гермиона.

– Да, но это личное, – закрыл тему Маджессон. – Расскажите лучше что-нибудь о Хогвартсе.

«Расскажите что-нибудь о Гарри», – перевела для себя его просьбу Гермиона. Она украдкой обновила сферу неслышимости, откинулась на спинку кресла и приступила к рассказу:

– Я познакомилась с Гарри в купе Хогвартс-экспресса. Ему тогда было одиннадцать лет, а мне в сентябре должно было исполниться двенадцать. Для него, как и для меня, это были первые дни в магическом мире…

***

Прованс, Воклюз

В Авиньоне ее встречала Николь. Гермиона на всякий случай попрощалась с Маджессоном еще в вагоне, ей не хотелось, чтобы они заметили друг друга.

– Ух ты! – восхитилась Ники, увидев Гермионин живот. – Сколько уже?

– Шесть месяцев. Мальчик. Назовем Люциусом, – предвосхищая вопросы, сказала Гермиона. – Где здесь можно взять такси?

– Я уже обо всем договорилась – нас ждут на выходе.

***

Таксист высадил их в маггловской деревеньке. Последнюю милю до дома Лестранжей они шли пешком через виноградники. Лозы уже подготовили к грядущей зиме, но в Провансе пока еще было тепло и сухо, и Гермиона наслаждалась прогулкой.

– Должна тебя предупредить – у нас сейчас мама гостит, – виновато сказала Николь. – Кстати, она упомянула, что Драко начинает исправляться. Что бы это значило?

– Предпочитаю об этом не задумываться. – У Гермионы разом испортилось настроение: что такое надо сделать, чтобы заслужить одобрение Беллатрикс Лестранж? С другой стороны, если им довольны, значит, он в относительной безопасности… – Как себя чувствует Одри?

– Так себе, – неохотно признала Николь. – У меня такое ощущение, что она медленно угасает с тех пор, как перестала быть Старшей ведьмой.

«Я обещала ей притащить Вулвертона, а сама с ним поссорилась», – расстроено подумала Гермиона.

***

В дом она вошла с твердым намерением как можно меньше обращать внимания на Беллатрикс Лестранж. Но та не собиралась ей в этом помогать: весь обед с нехорошей ухмылкой рассматривала Гермиону и ее округлившийся живот.

– Чудесно, еще один слуга для нашего господина! Лорд недавно заметил, что Малфои слишком балуют своих детей, – выдала Беллатрикс. – Он намерен впредь лично следить за воспитанием чистокровных отпрысков лучших фамилий Британии. Прекрасная мысль, не так ли? – ее кроваво-красные губы изогнулись в усмешке.

Николь незаметно сжала под столом руку Гермионы.

– У Лорда есть на это время? – холодно поинтересовалась Гермиона, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не запустить в мерзавку чем-нибудь тяжелым.

– Найдет, ведь дети – наше будущее! – торжественно изрекла Беллатрикс и отхлебнула вина.

– Значит, Белла, ты теперь будешь постоянно жить здесь, поближе к дочери? – невинно поинтересовалась Одри.

– Какая необходимость? – фыркнула мадам Лестранж. – Ники уже взрослая – ей замуж пора. Кстати, у меня есть несколько мыслей по этому поводу…

– Можешь оставить их при себе! – набычилась Ники. – В ближайшем будущем я не собираюсь замуж.

– Ты всегда так ведешься на провокации! – хихикнула Беллатрикс. – Хочешь – хоть всю жизнь сиди в старых девах, как вон Одри. Мне всё равно.

«Да когда ж она, наконец, заткнется?!» – подумала Гермиона. – Мадам, вам не пора к Лорду?

На нее разом посмотрели три пары глаз.

– Полюбуйтесь-ка, какие мы стали смелые! – фыркнула Беллатрикс, угрожающе поигрывая палочкой. – Думаешь, твоя беременность – гарантия безопасности?

– А разве нет?

Гермиона блефовала. На самом деле ей стало страшно: она забыла, что Лестранж слегка не в своем уме, а теперь вдруг вспомнила. «И зачем я ее злю?»

Беллатрикс полыхнула глазами, словно кошка, метнулась со стула, и пальцами вцепилась в горло Гермионе. Длинные ногти больно впились в кожу. Гермиона дернулась, но Лестранж насела на нее всем весом, не давая пошевельнуться.

– Белла! – ахнула Одри.

– Мама, что ты делаешь?! – в шоке воскликнула Николь.

– Пустите! – прошептала Гермиона.

– Ты совсем зарвалась, грязнокровка! – рявкнула Беллатрикс и надавила сильней. Николь опомнилась и попыталась оттащить мать, но та лягнула ее ногой. От недостатка кислорода у Гермионы стало темнеть в глазах. Но прежде чем она потеряла сознание, Беллатрикс со странным вскриком разжала хватку, послышался глухой удар – словно упал мешок с песком.

Гермиона вдохнула воздух, по которому уже успела соскучиться, и обернулась: Белла лежала на полу без сознания, а над ней возвышался Адриан Вулвертон.

– Добрый день, дамы. Кажется, я не вовремя… – с деланным смущением сказал он.

– Да нет, очень даже вовремя, мистер Вулвертон, – осипшим голосом проскрипела Гермиона. – Вы спасли меня.

Он широко улыбнулся и поцеловал ей руку – словно ссоры между ними и не было.

– Раз так, не нальете ли герою чашечку чаю? – весело спросил Вулвертон, поворачиваясь к Одри.

– Разумеется! – просияла старушка и щелкнула пальцами, вызывая домовика. – Уберите мадам в спальню, – распорядилась она, кивнув на тело Беллатрикс. – И пусть гостю подадут чай! Живо!

– Она скоро очнется? – спросила Гермиона, втайне надеясь, что Вулвертон не рассчитал свои силы и Лестранж не очнется никогда.

– Я думаю, ты вполне можешь рассчитывать на спокойный вечер, – криво усмехнулся Вулвертон, своей гримасой напомнив ей Северуса.

Гермиона посмотрела на Ники – вид у сестры был несчастный. «Всё-таки она привязана к матери больше, чем хочет показать», – огорченно подумала Гермиона. – Николь, я не помню, знакомы ли вы. Это мистер Вулвертон.

– Сожалею, мадемуазель, что у вас на глазах вынужден был применить к мадам Лестранж силу. Однако обстоятельства…

– Я понимаю, – Николь сгорбила спину. Гермиона обошла стол и обняла её, прижавшись щекой к виску сестры.

– Прости, Ники, я не должна была ее дразнить. Просто в последнее время мне трудно сдерживаться… Ой!

– Что?

Дело шло к вечеру, и Люс решил порезвиться. Гермиона сунула руку Николь себе под свитер. Вулвертон отвернулся и что-то тихо сказал Одри.

– Что это? – Ники распахнула глаза. – Его пятка?

– Наверно. Он под вечер всегда начинает бузить, – улыбнулась она, уже совершенно забыв о крепкой хватке Беллатрикс Лестранж. – Я бы полежала… Ники, пойдем, поболтаем у меня в комнате. Одри, Адриан, приятного вечера, – спохватилась Гермиона

В коридоре за ними увязались эльфы. Они оживленно шептались, выпуклыми блестящими глазами восторженно рассматривая ее живот. «Мальчик! У Старшей будет мальчик. Новый Малфой. Сердце Дюжины».

Услышав знакомое название, она остановилась как вкопанная, от волнения схватив за руку Ники. Эльфы замерли, шепоток затих.

– Сердце Дюжины? – переспросила Гермиона. – Что это значит? Отвечайте!

Домовики переглядывались, теребя свои неказистые одёжки. Наконец вперед выступил один эльф постарше. Он низко поклонился Гермионе и заговорил надтреснутым голосом:

– Две старинные магические ветви соединились в чреве Старшей Лестранж. Семейное заклинание Лестранжей наберет силу с рождением этого дитя. Мгла воцарится, когда соберется Дюжина.

– Дюжина чего? – подала голос Николь.

Домовик развел руками:

– Эльфы не знают. Ведомо это самим Лестранжам, – он посмотрел на Гермиону.

– Ты поняла, о чём он толкует? – спросила её Николь.

– Кажется, да, – задумчиво протянула Гермиона и обвела глазами домовиков. – Благодарю вас за помощь и службу! Ступайте и никому не повторяйте того, что сказали сейчас.

***

– И что это всё значит? – требовательно спросила Николь, когда они расположились в комнате Гермионы. – «Сердце дюжины… мгла воцарится…» Что это за абракадабра? При чем тут твой будущий малыш?

Гермиона вздохнула и наколдовала сферу неслышимости. Зря они разговаривали об этом в коридоре. Но, по словам Вулвертона, Беллатрикс в глубокой отключке.

– В одной книге говорится, что если приготовить зелье для Мглы Лестранжей на основе не трех, а двенадцати кровей, то заклинание приобретет особенную силу. Те, кто даст кровь – это и есть Дюжина, о которой говорили домовики. Но дюжина – это не любые доноры, а отвечающие определенным требованиям в определенной комбинации: волшебники, полукровки, магические существа и… ребенок.

– И ты считаешь, что этот ребенок – ваш с Драко сын?!

– Ты сама слышала: «дитя во чреве – сердце Дюжины». Как еще это можно понять?

Думать о том, что у неродившегося еще Люса в судьбе уже есть какая-то предопределенность, было тревожно. И вряд ли это известие понравилось бы Драко, если б Гермиона посвятила его в подробности. Но пока Малфой-младший видится с Волдемортом, о том, чтобы рассказать Драко про Дюжину, не может быть и речи.

– Для чего вам снова потребовалась Мгла Лестранжей? Да еще и более мощная? – Николь задала вопрос, которого Гермиона боялась.

– Подумай сама, – сказала она. – Почему тебя практически бросила мать? Почему Невилл Лонгботтом всё равно что сирота? Почему отец Драко сидит в Азкабане? И еще много разных «почему». Но у всех у них один ответ.

– Темный лорд? – выдохнула Николь. Гермиона кивнула. – Но достаточно ли будет Мглы Лестранжей, чтобы справиться с ним?

– Кто может знать наперед такое? Кто мог представить, что Гарри выживет после Авады кедавры, а Темный лорд развоплотится, а потом воплотится вновь? Разве что Альбус Дамблдор, но он мертв. Слабая, но надежда всегда есть. Просто надо пытаться.

Николь покусала губу и нерешительно сказала:

– Только не сердись, а просто ответь. Лично ты живешь не так уж и плохо: удачный брак, ребенка ждешь… Что тебе до проблем того же Невилла?

Я хочу, чтобы Северус стал свободен. Я хочу, чтобы Гарри просто жил без оглядки на свою миссию. Судя по вопросу Ники, говорить ей это было бессмысленно. Но один из мотивов сестра должна понять.

– У Лорда есть планы на моего сына. Я сделаю всё, чтобы Люс не стал жертвой маньяка – не хочу, чтобы он в зависимости от прихоти Лорда убивал людей, или корчился от круциатуса, или провел годы в Азкабане, как его дед. Разве маги рождаются для того, чтобы попасть в рабство, как домовые эльфы? Сомневаюсь.

Николь прижалась к ней плечом:

– Пожалуй, я бы тоже не хотела, чтобы мои дети – если они у меня когда-нибудь будут – жили в таком опасном мире. Наверное, со стороны я кажусь эгоисткой, но… знаешь… если я подхожу для этой дюжины, то ты можешь на меня рассчитывать. Лорд фактически отнял у меня мать и отца, и я хочу отомстить. Не только за себя, но и за Невилла тоже – если б не Лорд, моя мать никогда бы не дошла да такого: пытать людей Круциатусом, – это он заморочил ей голову, промыл ей мозги. Он рушит чистокровные семьи, и он должен поплатиться за это! – сказала она яростно. – Я требую, чтобы ты использовала мою кровь для зелья!

– Да. Пусть будет так, – ответила Гермиона.

Месть. Ну что ж: темная магия – темные чувства… На войне, как говорится, любые средства хороши…

Теперь она знала, по крайней мере, двоих из Дюжины: ребенка и потомка Лестранжей из первой триады. Осталось подобрать и убедить отдать кровь еще десятерых.

***

Николь покосилась на стопку книг, лежащую на столе в библиотеке Лестранжей. «Окситания: язык и обычаи», «Лангедок и диалекты», «Сравнительная грамматика провансальского и каталанского языков»…

– Я немного знаю провансальский, если что – обращайся, – сказала она сестре.

– Спасибо, но мне лучше выучить самой, – вздохнула Гермиона. – Куда бы это все сложить?..

Николь на секунду задумалась и воскликнула:

– О, у меня кое-что есть для тебя, сейчас принесу!

Дверь библиотеки захлопнулась. Гермиона пожала плечами и продолжила перебирать книги. Стопка на столе росла.

Николь вбежала с маленькую бисерной сумочкой в руках.

– Вот. Туда всё влезет!

Всё? Пудреница, помада и небольшой кошелек – не больше. «Вестник зельеварения» пришлось бы нести в руках.

– Она волшебная?

– Да! На нее наложены чары Невидимого расширения. Попробуй.

Гермиона взяла одну из книг, форматом вдвое больше, чем бисерная сумочка, и засунула один угол книги.

– Отпусти, – посоветовала Николь.

Стоило разжать пальцы, и книга друг исчезла в сумочке целиком. Со следующей всё повторилось. При этом сумочка продолжала выглядеть полупустой. Гермиона взвесила ее на руке.

– Отлично – она и вес скрадывает! Спасибо, Ники, я всегда о ней мечтала, просто не знала, что такое возможно!

***

Малфой-мэнор, Уилтшир

Драко сидел за столом, взъерошенный и похудевший. Серые глаза ввалились, под ними темнели круги.

– Что-то я так устал, – вздохнул он и откинулся на спинку дивана. – И вроде особо нé с чего… – Драко задумался, наморщив лоб. – Мне кажется, со мною что-то не так: я не помню всего, что делал вчера. Два часа жизни словно выпали… Отчего так может быть, Северус? – жалобно спросил он у крестного.

– Не знаю, – Снейп хмуро пожал плечами и отвел глаза. Гермиона стиснула зубы.

Драко еще раз вздохнул и полез в карман мантии за носовым платком. Вместо него он вытащил небольшую металлическую коробочку и изумленно уставился на нее.

– Что это?

– Поставь ее, пожалуйста, на стол, – хрипло сказал Снейп.

Гермиона подалась вперед, чтобы рассмотреть вещицу. Это была небольшая серебряная табакерка с чеканным орнаментом. Перевернув ее, Гермиона обнаружила на донышке выгравированную надпись "G.M.F.". Недолго думая она провела волшебной палочкой над табакеркой. Вдруг перед глазами потемнело, в голове всплыло воспоминание о той белой долине, куда ее в свое время пыталась увлечь змея со слизеринского гобелена – чары каким-то образом были связаны со смертью.

Она отбросила табакерку от себя и схватила Снейпа за рукав.

– Северус, это…

– Я понял! – оборвал он её.

Драко недоуменно смотрел на них.

– Что это? – спросил он.

– Очень ценный магический артефакт. По всей видимости, ты вчера случайно прихватил его с собой из особняка Темного Лорда, – бесстрастно пояснил Снейп.

– Я что, ещё и клептоман? – простонал Драко, закрыв лицо руками.

– В состоянии стресса люди подчас совершают странные и несвойственные им поступки, – мягко сказала Гермиона, погладив мужа по плечу.

– Гермиона права, – кивнул Снейп. – Предлагаю пока её не возвращать: у Лорда много всякой всячины, может, повезет, и он не заметит пропажи. А когда он тебя вызовет в следующий раз, незаметно подложишь ее обратно, будто она и не пропадала. Неизвестно, как он отреагирует, если ты ему отдашь коробку со словами «Извините, я не хотел».

– Но я даже не помню, где ее взял! – нервно воскликнул Драко.

– Небольшой сеанс легилименции, и мы это выясним, – успокоил его Снейп. – Отправляйся спать – на тебе лица нет.

Когда Драко ушел, Снейп повернулся к Гермионе:

– Кто тебя просил её трогать?! – рявкнул он. – Никакого чувства самосохранения! Ты бы еще ее облизала – для полноты исследования! Сама же мне рассказывала, как подействовал хоркрукс на того маггла!

Гермиона покраснела.

– Я… я не подумала.

– «Я не подумала»! – сердито передразнил он её. – Продолжай в таком же духе, и эту фразу напишут у тебя на могильной плите.

Ну это было уж слишком! В глазах защипало, и она отвернулась, чтобы Северус не видел.

– Эй, – окликнул ее Северус. – Ты что, плакать собралась?

– С чего бы?! – буркнула Гермиона, шмыгнув носом.

– Вот и я думаю, что не с чего, – уже мягче сказал Снейп. – Лучше вызови сюда Поттера, пусть уничтожит эту пакость.

Гермиона подошла к камину и бросила в огонь горсть дымолетного порошка.

– Нора.

Северус предусмотрительно запер двери и отошел к стене, чтобы его не было видно из камина.

Через пару секунд в огне появилась голова Джинни. Она с любопытством огляделась.

– Привет! Это что, Малфой-мэнор? Богато живете!

– Привет. Уизли – наш король, – сказала Гермиона специально оговоренную для таких случаев фразу. Джинни кивнула. – Попроси Гарри прийти сюда. Желательно прямо сейчас.

– А что случилось-то? – глаза Джинни загорелись любопытством, потом взгляд ее скользнул вниз. – Ты беременна! Ну ничего себе! Хоть бы кому сказала!

– И я не сказала, и ты никому не скажешь, ладно, Джинни? – потребовала Гермиона.

– Мерлин, подумаешь, какое событие! – обиженно фыркнула младшая Уизли. – Ладно. Твое дело. Счастливо оставаться!

Пламя взметнулось, и она исчезла.

– Неудивительно, что у тебя нет подруг, – заметил Северус. – Впрочем, я всегда считал это скорее твоим достоинством, чем недостатком.

– Хочешь сказать, что ты думал о моих достоинствах еще в Хогвартсе? – наклонила голову Гермиона.

– Иногда это было единственным способом успокоиться, чтобы не прибить тебя прямо на уроке, – невозмутимо пояснил Снейп.

Кажется, ее старались отвлечь. И Северусу это удалось бы, если б на столе не лежала маленькая серебристая коробочка. Она притягивала взгляд – то ли по причине живого воображения Гермионы, или то срабатывали какие-то чары, кто знает... Она взглянула на Северуса, видно было, что он напряжен, и легкий тон – всего лишь попытка отвлечь себя и ее… А что она… – она мучает всех: и Драко, и Северуса, и Гарри, и Николь, и даже Джаспера Маджессона. Предположим, на последнего ей было плевать – но факт остается фактом. Вчера, глядя на то, как Вулвертон разобрался с Беллатрикс, Ники чуть не плакала – какой бы плохой матерью не была Белла, все равно в глубине души Николь ее любит.

В этот момент Гермиона почувствовала себя совершенно никчемной. Будущее представлялось безрадостной чередой дней, похожих один на другой. Всё бессмысленно… Она судорожно вздохнула. Люс недовольно заворочался в животе.

– Да что с тобой такое? – резко спросил Северус. – Глаза на мокром месте.

– Что с нами будет? С тобой, со мной? – прошептала она. – Бьемся как рыба об лед, и каждый раз жизнь нас словно осаживает. Разве не так? Такое впечатление, что если б я специально задалась целью испортить себе жизнь, и то не получилось бы лучше, чем сейчас!

– Подойди ко мне, – велел Снейп.

– Что?

– Иди ко мне и отойди, наконец, от стола!

Гермиона послушалась. Северус внимательно посмотрел на нее, а потом неожиданно обнял за плечи и поцеловал. Не лёгким касанием, а как следует – она уже подзабыла, что может быть настолько хорошо.

– Ну что, полегчало? – хрипло спросил он, оторвавшись от ее губ.

– С-северус, – Гермиона уткнулась лбом в его грудь, – прости меня! За всё. Пожалуйста, – всхлипнула она. – Я так хотела бы всё исправить… Если бы выпал шанс заново прожить последний год, я бы…

– … опять всё сделала точно так же, – перебил ее Снейп. – Иначе это была бы не ты. Раньше я этого не понимал, иначе бы ни за что… – он осекся и махнул рукой. – Ладно, какая теперь разница, что могло бы быть да не случилось… Будем жить дальше с тем, что есть. – Его рука механически поглаживала ее шею под волосами, отчего по всему телу расходились будоражащие волны тепла. Поняв, что он делает, Северус моргнул и отдернул руку. Стало как-то сиротливо…

Пламя в камине вспыхнуло, затрещало и рассыпалось мелкими искрами.

Гарри шагнул в комнату и остановился, c любопытством глядя в их сторону. Кажется, они с Северусом до сих пор стояли слишком близко друг к другу.

– Добрый вечер, – Гарри поправил очки.

– Здравствуй, Гарри! – слабо улыбнулась Гермиона.

– Поттер, вы должны взглянуть на эту вещь, – вместо приветствия сказал Снейп и махнул рукой в сторону табакерки.

Гарри прошел к столу и с интересом посмотрел на старинную коробочку, взял в руки и замер.

– Вы всё-таки нашли ее, профессор, – выдохнул он.

– Не я – Драко, – сухо сказал Снейп. – Я хочу, чтобы вы запомнили этот факт. Драко Малфой нашел хоркрукс и передал его Гарри Поттеру. Если когда-нибудь вам придется свидетельствовать в Визенгамоте, вспомните об этом.

– Да, разумеется, – кивнул Гарри.

– Что означают буквы G.M.F. на донышке? – спросила Гермиона.

– Инициалы Гаспаро Мола, итальянского оружейника и ювелира семнадцатого века.

– А «F»?

– Fecit – сделал. «Гаспаро Мола сделал».

– Браво, Поттер. Вы хотя бы выучили латынь… Помнится, на зельеварении вы безбожно путали латинские названия ингредиентов.

В ответ на подначку Гарри только поднял брови. Похоже, он все же немного научился держать себя в руках, подумала Гермиона и тут же вспомнила, что это лишь видимость: есть по крайней мере одна вещь, которая может гарантировано сорвать Гарри с резьбы – от вместилища предыдущего хоркрукса остались лишь щепки.

– Гарри, после уничтожения хоркрукса ты должен передать нам табакерку ровно в том же виде, как она сейчас. Мы как можно быстрее собираемся вернуть ее владельцу, – Гермиона с нажимом произнесла последнее слово, – он не должен заподозрить, что её кто-то брал.

Гарри покусал губы.

– Я… я не уверен, что получится.

– Вы должны нам это гарантировать, – твердо сказал Снейп. – Отвлекитесь же от своих душевных переживаний, будьте мужчиной!

Глаза Гарри вспыхнули, зелень стала пронзительной.

– Вы просто не испытали на себе, что происходит, когда хоркрукс разрушается! Он выуживает самые дрянные мысли, самые мучительные подозрения и воплощает их в видениях. Хочется стереть хоркрукс с лица земли вместе с вещью, в которую он был заключен!

– Насколько я понял, в Бостоне хранилище хоркрукса осталось невредимым. Вы смогли сдержаться тогда, значит, сможете и теперь, – возразил ему Снейп.

– В Бостоне всё было по-другому, – буркнул Гарри, кривя рот.

Гермиона посмотрела на Снейпа, он кивнул.

– Подожди, я сейчас, – сказала она Гарри. – Не уходи, это важно.

Через десять минут она вернулась.

– Вот. Надеюсь, это тебе поможет, – Гермиона протянула Гарри визитную карточку Джаспера Маджессона.

Он недоуменно посмотрел на нее, потом на карточку, прищурился, сглотнул и недоверчиво посмотрел на Гермиону.

– Джас?! Г-г-гулический университет? Но как?!

– Он с лета в Англии. Искал тебя все эти месяцы. Был в Хогвартсе, ездил в Литтл Уингинг – но Дурсли, как ты понимаешь, не очень-то расположены к твоим друзьям. Мы с Маджессоном случайно оказались в одном вагоне Евростар, когда я ездила в Авиньон.

– Джас уехал во Францию? Насовсем? – сник Гарри. Слава Мерлину, его в этот момент мало интересовало, что делала сама Гермиона в Авиньоне.

– Да нет же! Он ездил Авиньон на выходные. Гарри, – проникновенно сказала Гермиона, – у меня создалось впечатление, что Джаспер Маджессон не уедет из Англии, пока не найдет тебя. Он был твердо настроен.

Гарри провел пальцем по золотому тиснению.

– Теперь уж я тем более не смогу стереть ему память, – пробормотал он.

– Приехав в Англию, ваш друг сделал выбор: он готов рисковать ради вас, – ровно сказал Снейп. Гарри вскинул голову и с надеждой посмотрел на него. – Но если оставить в стороне лирические моменты, то остается гипотетическая возможность того, что Темный лорд узнает… опосредованно, конечно, от мистера Маджессона об уничтожении хоркрукса. Однако с тех пор прошло уже несколько месяцев, после этого вы успели разделаться еще с одним, а Лорд не проявляет признаков беспокойства. Его гораздо больше волнует вопрос, с помощью какого заклинания я выбрался из Мунго.

– А с помощью какого заклинания вы выбрались из Мунго? – быстро спросил Гарри.

– Это долгий разговор, Поттер. Что вы собираетесь делать после того, как уничтожите это? – Снейп посмотрел на табакерку.

– Искать последний, – пожал плечами Гарри.

– Искать не потребуется. Дамблдор считал (и я склоняюсь к тому же мнению), что последний хоркрукс – это змея. Как вы понимаете, она всегда при Лорде, и ее не стащишь тайно, как эту табакерку. Вы готовы к открытому столкновению, Поттер? Вам следует снова наладить контакт с Аластором Хмури, чтобы в нужный момент по вашему призыву можно было бы собрать силы Ордена Феникса и бросить их на пожирателей. Постарайтесь не раскрывать свои карты: из Ордена идет утечка информации, и чем меньше они будут знать, тем безопаснее.

Гарри поправил очки:

– Что вы предлагаете, профессор? Развязать вторую магическую войну?

– Надеюсь, если как следует подготовиться, всё закончится быстро, и до войны дело не дойдет. Мы вряд ли выиграем затяжную войну.

– Когда же наступит нужный момент?

– Когда удастся разобраться с заклинанием. В наших руках появилось мощное оружие, но мы до сих пор не знаем, как оно действует, – пояснил Снейп.

– «Мы» – это кто?

– Гермиона нашла описание заклинания и применила его в Мунго, чтобы помочь мне. Как выяснилось впоследствии, зелье – составляющую часть чар – можно усовершенствовать, изменив состав основы. Надеюсь, Поттер, вы еще помните, что такое основа… Сейчас я экспериментирую с разными вариациями. Сколько потребуется времени, чтобы довести рецепт до ума, я не могу прогнозировать.

– Я так понимаю, основа зелья не водная? – подозрительно прищурился Гарри. – Иначе бы оно не было таким трудоемким в изготовлении.

– Совершенно верно, основа – двенадцать кровей, в том числе кровь ребенка. Согласно квалификации Магического Уголовного Уложения, использование в магических ритуалах крови человека – самая что ни на есть темная магия, карается немедленным лишением души, имейте в виду. Никаких взятий на поруки, сделок с судом, досрочных освобождений, пожизненных заключений – приговоренного сразу же отдают дементорам. Мы рискуем, и чем меньшее количество людей будут знать о заклинании, тем лучше. Но даже с таким мощным заклинанием в руках мы не обойдемся своими силами. Нам нужен Орден Феникса на нашей стороне.

– Да, нам нужна поддержка Ордена, – кивнул Гарри. – Но вы преувеличиваете мою способность договориться с ними. Кто я для них? Мальчик, от которого почему-то отскочила Авада кедавра. И всё.

– Не надо принижать себя, Поттер – это моя прерогатива, – поморщился Снейп. – В Ордене знают о пророчестве – не все, но Хмури точно известно о твоем предназначении.

– Да, это значит, что они не отвергнут меня совсем, но станут ли слушать – это большой вопрос.

– Вы скажете им, что у вас есть надежный осведомитель в ближнем круге Темного лорда. Это повысит ваш авторитет.

– Осведомитель? Вы себя имеете в виду? – пораженно уставился на него Гарри.

– Почему нет? Альбус был доволен моей работой, – высокомерно произнес Снейп. – Естественно, вы не будете им раскрывать имя своего осведомителя.

– Северус, это же опасно! – воскликнула Гермиона. Гарри бросил на нее странный взгляд.

– Не больше, чем раньше, – пожал плечами Снейп. – Что скажете, Поттер?

Гарри непроизвольно взлохматил себе волосы.

– Ладно, пойду мириться с Хмури, – вздохнул он. – Скорей всего, его самомнение разрослось еще больше за то время, пока мы с ним не виделись.

– Да, Хмури всегда был авторитарен и напорист, но при Дамблдоре он держался на вторых ролях. Держите в уме, что в Ордене есть еще один авторитетный человек с лидерскими качествами – Кингсли, который, как мне кажется, хорошо к вам относится. Но вбивать клин между Кингсли и Хмури не стоит – это может привести к нежелательному расколу в Ордене, – задумчиво сказал Снейп. – У вас на руках есть козырь – шпион. Торгуйтесь. Вы теперь не школьник, а взрослый человек, опыта противостояния Темному лорду у вас побольше, чем у иных авроров. Не думал, что когда-нибудь скажу такое, но будьте уверенней в себе. Иначе подведете всех. И верните табакерку как можно быстрее. Каждая минута промедления может стоить Драко Малфою жизни.

– Хорошо. Спасибо вам!

– Тут не за что благодарить, – отрезал Снейп. – Я не оказал лично вам никакой услуги. У нас с вами всего лишь общий враг.

– Пусть так, – кивнул Гарри. – Профессор. Гермиона. До встречи.

***

Гарри сдержал слово – табакерка вернулась в Малфой-мэнор на следующий день. Увидев ее в руках у Снейпа, Драко нахмурился.

– Я так и не вспомнил, где ее взял! – он страдальчески изогнул белесые брови. – Северус, проверь меня: скорее всего, на меня наложили Конфундус – иначе не объяснить, почему я ничего не помню. Заодно посмотришь, где это лежало.

…Гермиона следила за тем, как меняется выражение лица Драко под действием легилименции. Сначала оно стало спокойнее, потом появилась какая-то вороватая озабоченность, дыхание Драко участилось, на лбу выступил пот.

– Достаточно, – Северус опустил палочку.

Драко глубоко вздохнул.

– Боже, по своей воле я ни за что бы туда не полез! – воскликнул он. – Вся эта дрянь вокруг! Да он же ненормальный!

– Это для тебя новость? – на лице Северуса застыло брезгливое выражение. – Придется снова туда наведаться... Кстати, на тебя действительно наложили Конфундус, – сказал он медленно.

– Кто? – выпалил Драко.

– Не знаю – он стёр следы своего присутствия, – Снейп поправил воротничок и откашлялся. – Было бы безопаснее явиться туда самостоятельно, а не по призыву через метку. Чтобы Лорд вообще не знал, что мы у него были в этот день. Ты знаешь, где находится его дом? Я был там несколько раз, но только по требованию Лорда, в темное время суток, и не сумел рассмотреть окрестности. Но помню, что на веранде пахло морем.

– Да, море там где-то близко… – задумчиво кивнул Драко. – Нас не выпускают на улицу, приходится бродить по дому, ожидая, когда Лорд в очередной раз захочет пообщаться. Не знаю, поможет ли это нам, но как-то один раз мне попался на глаза смятый бумажный пакет из-под хлеба. Там была нарисована лисица и написано «…dale Bakery».

– Скорее всего, обрезанное слово – это название местности, где расположена пекарня, – Снейп прищурился. – Dale часто употребляется в составных словах. Лисица… Фоксдейл!

– На Острове Мэн есть деревушка Фоксдейл, – вспомнила Гермиона. – Я в детстве ездила в те края на экскурсию – море там везде близко.

– Десять баллов Гриффиндору, – отозвался Снейп. – Ты был там когда-нибудь? Сможешь аппарировать? – спросил он у Драко.

– Нет, не был, – признался Драко.

– Тогда вам надо аппарировать в Ливерпуль, и оттуда добираться паромом до Дугласа, – заявила Гермиона. – А там уж по обстоятельствам. И лучше бы вам выпить оборотное зелье, – добавила она.

– Не учи ученого, – усмехнулся Снейп.

Гермиона порозовела – и в самом деле, чего это она?.. Драко со Снейпом скрываются от властей уже почти два года.

– Собирайся, – велел Снейп Драко. – Встречаемся через час в холле.

***

– Какой еще Конфундус?! – спросила Гермиона, когда Драко ушёл.

Снейп закатил глаза:

– А как ты думаешь?! Естественно, я солгал ему.

– Драко ходит по краю пропасти, один неверный шаг, и все пропало. Ведь Волдеморт не сможет сломать твой Империо, да, Северус? – умоляюще спросила Гермиона. – Ты же… учился у Вулвертона.

– Что ты имеешь в виду? – Снейп наклонил голову. – При чем здесь он? Непростительных заклятий мы с ним не изучали.

Мерлин, чуть не проговорилась! Она надеялась, что специфические способности передались от отца к сыну.

– Мне казалось, что Империо имеет отношение к ментальным искусствам, в которых ты достиг более высокого уровня, чем Темный лорд.

– Не знаю, не уверен, – пожал плечами Снейп. – Но надеюсь, что не сломает. Хотя, конечно, это заставит его задуматься, кто способен на такое сильное заклинание. Кандидатур будет немного…

Ну спасибо, Северус, успокоил!

– Значит, надо сделать так, чтобы у него и тени подозрения не было, что Драко под Империо, – с неестественной бодростью сказала Гермиона. – Ты должен подстраховать его, когда он будет возвращать табакерку.

– А я, по-твоему, что собираюсь делать?! – рявкнул Снейп. – Еду на море, чтобы подышать свежим воздухом?!

Гермиона затаила дыхание: Северус по-настоящему злился. Что такое она ему сказала за последние две минуты?

– Я желаю вам удачи, – ровно сказала она. – Возвращайтесь поскорее, буду ждать.

Она попыталась поцеловать Северуса в щеку, но он отшатнулся.

***

Позже, уже в одиночестве, он долго ходил по залу, пытаясь унять нервное напряжение. Кажется, Гермиона убеждена, что его возможностям нет предела. Если бы! Но всё же кое-что он умел. И уже сделал.

Что хуже, корчится на под круциатусом, сознавая, что сдал и себя и своих близких, или умереть сразу? Ответ очевиден. И он был уверен, что Драко предпочел бы быструю безболезненную смерть медленной и мучительной. Решение было принято еще тогда, когда он накладывал Империо на крестника. Но это решение – не из тех, что приносят облегчение благодаря наступившей определенности. Скорее наоборот – еще один шип в терновом венце. Сколько их, этих шипов, собралось за двадцать лет…

Гермионе не обязательно знать, что лишь только кто-нибудь попытается сломать Империо, наложенное на ее мужа, у Драко последует мгновенная остановка сердца. Он умрет, почти ничего не почувствовав. Укол в груди, и всё… Жестоко? Да. Но Волдеморт не должен заподозрить, что его хоркруксы планомерно уничтожаются.

Где-то в глубине души Северус боялся, что соображение секретности было не единственным мотивом принятого им тогда решения. Дай Мерлин, чтобы это было не так! На его совести и так много пятен.

***

Прошло более двух суток с тех пор, как Северус и Драко отправились к Волдеморту. Путешествие на пароме в одну сторону из Ливерпуля в столицу Острова Мэн, Дуглас, занимает около трех часов. К тому же рейс могли задержать из-за тумана. Да и деревушка Фоксдейл расположилась в центре острова – туда еще надо было добраться. Дом, где собирались Пожиратели, не обязательно находится в самой деревне… Было много разных причин, по которым они могли задержаться, говорила себе Гермиона.

– Почему их так долго нет? – недоумевала Нарцисса. – Люциус обычно возвращался на следующий день с утра. Белла, конечно, задерживалась и дольше, но им-то зачем? – пробормотала свекровь, накручивая на палец локон светлых волос.

«Да, точно! Они могли получить вызов через метку на обратном пути и вернуться. Тогда двухдневное отсутствие понятно».

– Давайте во что-нибудь сыграем, чтобы скоротать время, – предложила Гермиона. – Или вы покажете мне детские колдографии Драко – мне кажется, я еще не все видела.

Нарцисса немного приободрилась и послала домового эльфа за снимками. Гермиона мысленно похвалила себя за находчивость. Может, и ей удастся отвлечься…

– Вот здесь мы на чемпионате по квиддичу – это на четвертом курсе Драко в Хогвартсе.

– Я помню – видела вас там, на трибуне, – сказала Гермиона.

– А здесь Драко три годика. Люциус подарил ему игрушечную метлу и…

Нарцисса резко замолчала. Гермиона увидела, что свекровь смотрит уже не на колдографии, а куда-то поверх ее головы. Нарцисса побледнела, глаза ее расширились, и она как-то слабо охнула, прикрыв рот рукой. Гермиона обернулась. В дверях неподвижно стоял Северус с чьим-то телом на руках – она сначала не поняла, чьим – Северус набросил на голову человека край верхней мантии. С застывшим лицом он шагнул вперед, и ткань мантии сползла. Из-под нее показались белые пряди.

Гермиона сглотнула. Этого не может быть! Она посмотрела на Нарциссу, которая раньше нее поняла, кого держит Северус на руках. Миссис Малфой на негнущихся ногах приблизилась к Снейпу и сняла ткань, прикрывавшую тело.

С первого взгляда было понятно, что Драко мертв – Гермиона прежде никогда не видела у него такого умиротворенного выражения лица. Рука его безвольно свисала, белым пятном выделяясь на фоне черной одежды Северуса.

Ребенок внутри горестно сжался…

Нарцисса, словно не веря свои глазам, провела по щеке сына рукой.

– Почему? – тихо спросила она. – Почему?

Снейп молчал.

Она схватила его за плечи и с неожиданной силой для такой миниатюрной женщины встряхнула.

– Почему ты не уберег его?! – вскрикнула она. – Почему не закрыл его собой?!

Гермиона подошла к свекрови, и попыталась обнять... Нарцисса отпрянула от нее, словно от прокаженной.

– Это вы! Это вы двое втравили его в какие-то свои дела! Это вас должен был наказать Лорд, а не Драко! Я ненавижу вас!

Она упала на колени и прижала к губам пальцы сына.

В Малфой-мэнор снова пришло горе…




Глава 47.


Совместные завтраки и ужины остались в прошлом – Нарцисса, Гермиона и Северус избегали друг друга. Нарцисса каждое утро несколько часов проводила у тела сына, Северус прятался у себя в лаборатории, а Гермиона перепутала день с ночью – бессонница не давала ей заснуть, и лишь под утро она забывалась в какой-то рваной полудреме; видела сны и в то же время слышала, как к ее кровати подходят эльфы, вздыхают, ставят на тумбочку питье. Иногда ее будили – если кто-нибудь являлся с визитом. Тогда она видела постаревшую лет на десять Нарциссу и механически отмечала, что черные кружева идут к ее светлым волосам. Слава Мерлину, что говорили в основном, визитеры – им приходилось лишь иногда кивать головой.

На третий день в дом явилось двое авроров проверить обстоятельства смерти покойного (Нарцисса, как это полагалось в случае смерти мага, сообщила в Министерство). Колдомедик, поводив волшебной палочкой над телом Драко, констатировал омертвление сердечной мышцы. Старший аврор удивленно приподнял брови – инфаркт у девятнадцатилетнего молодого человека вызывал у него подозрение; он решил осмотреть тело и обнаружил Темную метку на предплечье.

— Вы — супруга покойного? — спросил он у до того молчавшей Гермионы. Она кивнула. — Очень похоже, что ваш муж подвергся злонамеренному магическому воздействию. Миссис Малфой, вы никого не подозреваете? Хотите выдвинуть частное обвинение?

Гермиона отрицательно помотала головой, слишком интенсивно, должно быть, потому что аврор впервые взглянул ей в лицо прямо. И непонятно хмыкнул. Удивленная его реакцией, Гермиона в ответ посмотрела на него, и неприятный холодок пробежал у нее по спине: оказалось, что это никто иной как Хайни, один из двух авроров, допрашивавших её в Хогвартсе, когда погибла Сибилла Трелони, и в Мунго – после того, как в Лютном переулке аврорский патруль упустил Снейпа под оборотным зельем. С тех пор он, видимо, получил повышение…

От мистера Хайни ничего хорошего ждать не приходилось. Он тоже узнал Гермиону – об этом говорило неприятное выражение его лица.

— Надо же, какая встреча! — недобро усмехнулся Хайни. – Закатайте рукав – я хочу видеть ваше плечо.

— Вы не имеете права её осматривать! — неожиданно вмешалась Нарцисса. – Это незаконно. Вы здесь по другому поводу.

Аврор угрожающе сузил глаза. У Гермионы внутри образовалась неприятная пустота – если поведение Нарциссы вызовет у них подозрение, они сейчас начнут дотошно обыскивать дом и найдут Северуса. То ли Нарцисса не подумала об этом, то ли верила в его способность прятаться. Но Гермиона решила не рисковать.

— Это не проблема, сэр, — быстро сказала она и поспешно принялась закатывать рукав.

Хайни бросил разочарованный взгляд на ее предплечье.

— Теперь вы, мадам, — обратился он к Нарциссе. Та, покусав губы, подчинилась. Гермиона вдруг испуганно подумала, что на самом деле она понятия не имеет, есть ли у свекрови метка. С трепетом она следила, как обнажается кожа на руке Нарциссы. Увидев, что там ничего нет, Гермиона выдохнула.

— Мой сын родился слабеньким, с пороком сердца, и с детства наблюдался у целителя по сердечным болезням, — вдруг сказала Нирцисса. – Потом попал в плохую компанию. Он никогда не посвящал меня и Гермиону в свои дела, поэтому у нас нет предположений, кто мог это сделать с Драко. Господа желают узнать чего-нибудь еще?

— Достаточно, — буркнул Хайни, понимая, что больше ничего здесь не добьется. — Пиши: «Смерть от инфаркта при невыясненных обстоятельствах, — обратился он к коллеге. — На руке трупа обнаружена так называемая Темная метка. Свежая, сделана не боле года назад. Иных повреждений не найдено. Мать и жена покойного метки не имеют».

— Вы закончили? Теперь мы можем его похоронить? – спросила Гермиона.

— Да. Заключение, заверенное печатью Министерства магии, вам вышлют совиной почтой.

Когда они ушли, Нарцисса обеспокоенно посмотрела на Гермиону:

— Откуда этот аврор тебя знает? Мне показалось, что он к тебе, мягко говоря, не расположен.

Гермиона вздохнула. Наверное, лучше не делать из этого секрета, а то мало ли что подумает Нарцисса.

— Может быть, вы читали в газетах или слышали, что в марте прошлого года была убита преподаватель из Хогвартса Сибилла Трелони. Так вот это я нашла ее тело. Пожиратели подбросили её на улицу Хогсмида – для устрашения, наверное, — предположила Гермиона. В ответ на недоуменный взгляд Нарциссы она добавила: — Дело в том, что у Трелони на груди висела записка… с подписью Северуса. Пришлось её забрать. Я подала знак тревоги, а сама аппарировала в безопасное место. Но оказалось, что на земле остался обрывок бечевки, которой была привязана табличка с запиской. И, конечно же, авроры задались вопросом, что делала студентка Хогвартса на малопосещаемой улице и почему, найдя тело, она сразу же сбежала и вернулась только вечером. И что означает этот обрывок. Мне стоило бы сжечь табличку и остаться на месте до их прихода, но слишком уж всё это было неожиданно и страшно, вот и сглупила. Как раз этот Хайни (тогда он, правда, был младшим аврором) со своим коллегой допрашивали меня, что, как и куда я сбежала. Сказала, что испугалась и аппарировала домой, к маме, но они не очень-то мне поверили. Потом, где-то через полгода, они явились ко мне прямо на работу в Мунго – мне не повезло покупать ингредиенты в Лютном переулке одновременно с каким-то типом, за которым они следили. Короче, Хайни меня помнит с тех пор. Знаете, я испугалась, что он решит осмотреть весь Малфой-мэнор, и готова была позволить искать темную метку на мне где угодно, лишь бы он отстал! — призналась Гермиона, не совсем уверенная, как свекровь отнесется к её словам.

– Прости, но меня возмутило его поведение, — виновато сказала Нарцисса. – Без серьезных причин осматривать беременную женщину – это превышение полномочий! Ты просто не видела, как они бесчинствовали здесь, после ареста Люциуса!

— Да, они не всегда приятны в общении, — кивнула Гермиона.

Нарцисса выглядела так, словно она хочет что-то спросить, но не решается. Гермиона ободряюще улыбнулась ей.

— Меня всегда занимал вопрос, как получилось, что вы с Северусом стали друзьями, — осторожно заметила Нарцисса. — Это очень странно выглядит со стороны. Драко как-то сказал, что вы с ним помогли Северусу сбежать из Мунго. Но из твоего рассказа следует, что ты симпатизировала ему, еще когда училась в Хогвартсе. Ведь в глазах магического общества Северус – убийца Альбуса Дамблдора. Об этом трубили во все газетах…

Гермиона не ожидала, что тактичная Нарцисса спросит у нее о таком. Но, видимо, со смертью Драко всё изменилось… Мать Драко имеет право получить ответ – искренний, насколько это возможно.

— Гарри говорил, что Тёмный Лорд может заставить своих слуг делать всё, что ему угодно. Думаю, что у Северуса просто не было другого выбора. Если бы он отказался, это сделал бы кто-нибудь другой. Итог был бы тот же… А такое извращенное удовольствие – заставить Альбуса Дамблдора в последнюю минуту своей жизни считать себя преданным близким другом – в духе Того-кого-нельзя-называть… Северус – просто орудие… как и в случае с Трелони.

— И Люциус тоже! — глаза у Нарциссы яростно блеснули. – А теперь он отобрал у меня и Драко – навсегда. Навсегда! – Она коснулась руки Гермионы: — Девочка моя, я хочу извиниться за те жестокие слова, которые сказала вам с Северусом. Я была не в себе, прости. За всё в ответе Темный Лорд и только он!

Гермиона сглотнула. Нарцисса, сама того не зная, была права, обвиняя их, и ей совершенно не за что просить прощения.

— Я… я всё понимаю, — промямлила она. – В такой ситуации не задумываешься, что говоришь.

Нарцисса всхлипнула и вдруг пылко обняла её.

— Только сохрани Люса, он — наша последняя надежда! — горячо шепнула она Гермионе на ухо, накрывая ладонью живот невестки. – Знай: что бы ни случилось, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Северус сегодня есть, а завтра может уйти, а я буду с тобой всегда – если тебе это нужно…

— Спасибо, — Гермиона не знала, что еще можно ответить. Всегда? Она не хотела бы жить с Нарциссой всегда, но в ближайшее время поддержка свекрови ей понадобится.

Нарцисса мягко отстранилась и осмотрела невестку.

— У тебя совсем больной вид. Так нельзя — это может повредить ребенку.

— Бессонница. Пока я на ногах – спать хочу до безумия, но стоит только лечь – таращусь в потолок, — пожаловалась Гермиона.

— Обратись к Северусу, он даст тебе зелье от бессонницы, — посоветовала Нарцисса. – Северус варит очень действенные зелья.

***

Нарцисса, сама того не зная, дала Гермионе повод навестить Северуса. Они не встречались с тех пор, как он вернулся в Малфой-мэнор со своей ужасной ношей. За эти дни Гермиона несколько раз порывалась к нему сходить, но каждый раз, пытаясь представить, что она ему скажет, терялась. Все слова тут казались лишними, слушать, как умер Драко, она, честно говоря, была не готова. Что ему говорить?.. Нуждается ли Северус в ее утешениях, или же наоборот, она неосторожными словами только разбередит раны?

Гермионе пришлось довольно долго стучаться, прежде чем Северус отворил дверь. Не поздоровавшись, не вымолвив ни слова, он сразу же повернулся к ней спиной и принялся что-то методично крошить ножом на рабочем столе. Гермиона взглянула ему через плечо: судя по количеству нарубленных ингредиентов, занимался он этим уже несколько часов.

Она села на стул и принялась следить за тем, как движутся его руки и ходят лопатки на тощей спине. Нож с пугающей равномерностью стучал по разделочной доске. Время от времени Снейп двумя экономными движениями стряхивал крошево в миску и брал новый пучок травы.

— Час назад здесь были авроры, осмотрели тело, нашли метку у Драко, — сказала Гермиона. Нож в руке у Северуса замер. – Один из них помнит меня еще по Хогвартсу и Лютному переулку. Похоже, он снова возьмет меня… как это говорят… «в разработку». Нам с Нарциссой тоже пришлось показывать предплечья – спорить с ними мы не решились. Но всё закончилось благополучно – обещали прислать заключение. Теперь Драко можно похоронить.

Северус возобновил работу.

— Северус, — обратилась Гермиона к его молчаливой спине, — мне нужно снотворное – я в последнее время почти не сплю. Ночью читаю, днем брожу по дому в полудреме, все вокруг словно сквозь вату доходит. Вчера забыла, как зовут сестру Эшби. Кажется, она обиделась… Слушай, дай мне чего-нибудь, а то я так свихнусь!

— Нет, — не отрываясь от своего занятия, сказал Снейп.

— Нет? Почему? – опешила Гермиона.

— Зелье может повредить плоду.

— Эй! Не называй его так, у него есть имя — Люс! И разве ему не вредит то, что я не высыпаюсь?

Снейп вздохнул, медленно отложил нож и повернулся к ней.

— Понятия не имею – я не целитель. Зато знаю, что зелья от бессонницы противопоказаны беременным.

— Даже твои? – спросила Гермиона, с болью всматриваясь в его лицо. Он и так-то никогда не отличался привлекательностью, а сейчас был попросту страшен: длинный нос, тонкие стиснутые губы, дикие глаза и завеса давно не мытых волос.

— Даже мои. Справляйся сама – больше гуляй, пей чай с мятой, перед сном проветривай…

— Когда ты в последний раз ел? – перебила его Гермиона. – У тебя голодный вид.

— Эльфы носят мне сюда… чего-то, — он слегка растеряно оглянулся, и Гермиона увидела поднос с нетронутой едой.

— Что приносят – это хорошо, но её надо еще и есть. – Она подошла ближе и сняла салфетку. – Сэндвичи с копченой рыбой, кресс-салат и кофе. Тебе налить?

— Самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать – это оставить меня в покое, — с усилием сказал Снейп.

Гермиона с сожалением отошла от рыбы – она так славно пахла!

— Знаешь, прятаться здесь — это не выход. — Она посмотрела на притягательный диванчик в углу, и мысли ее потянулись в другом направлении: – Можно, я лягу здесь? Вдруг получится уснуть? У тебя так спокойно… и ты тут … рядом, — последнее слово она произнесла на выдохе.

— Нет, здесь ты спать не будешь, – вяло отозвался Снейп, избегая смотреть на нее. – Здесь плохая вытяжка. И вообще…

— …ты не хочешь никого видеть… — догадалась Гермиона.

— Не хочу, — согласился Снейп. – Вообще никого.

Следовало бы обидеться, но она так устала, что даже это его «вообще» не особо задело её. Возможно, такому человеку, как Северус, действительно лучше переживать горе в одиночестве. Умом Гермиона это понимала, но лучше бы они хотя бы пять минут посидели, обнявшись, и она бы слушала, как стучит его сердце, а потом можно было бы как-то жить дальше…

— Ладно, я понимаю, — смирясь, вздохнула она. – Всё, уже ухожу. Но только поешь, хорошо? Не забудь!

Вместо ответа он дернул плечом. Это означало что-то вроде «может быть».

Гермиона бросила последний тоскливый взгляд на диванчик. Наверняка она бы смогла заснуть под убаюкивающий стук ножа. Но увы…

***

«Это у него временно, и мне совсем не обидно, я всё понимаю — уговаривала себя Гермиона, — наверно, я слишком давлю на Северуса, даже Гарри и Рон не раз намекали мне, что иногда я веду себя слишком настойчиво – любя меня, они не хотели говорить «навязчиво». С другой стороны, не могу же просто не обращать внимания на то, что такими темпами от Северуса скоро останутся одни глаза.

Что останется от неё самой, если она не поспит еще две-три ночи? Истеричный комок плоти, заключающий в себя другой комок плоти?

Ну что ж… Подсознательно они знали, что это случится. Гермиона, во всяком случае, знала – как только увидела Драко выходящим из кабинета и спотыкающимся на ровном месте. И уверена, что Северус тоже предвидел такой конец. При молчаливом согласии друг друга они приговорили Драко Малфоя к смерти. А теперь обнаружили, что сложно не столько принять решение, сколько потом принять его последствия.

***

До того погруженная в свои мысли, Гермиона обнаружила, что уже давно куда-то идёт. Малфой-мэнор, конечно, не Хогвартс, но и тут можно заблудиться, если раньше никогда не забредал в эти коридоры…

Вверх по ступенькам, поворот, еще поворот… тупик. Тупик? Гермиона спохватилась, что не помнит, где выход в основное крыло. Память о коридорах Хогвартса наложилась на мысленный план Малфой-мэнора, и получилась непонятная мешанина. «Как это не вовремя!» — поморщилась она, чувствуя тяжесть внизу живота. Хотелось полежать, а собственная спальня неизвестно где. Кругом запертые комнаты, некуда даже приткнуться. Садиться на холодный пол – тоже не выход. Вернуться и признаться Северусу, что заблудилась в трех соснах, стыдно. Да он ее и не впустит во второй раз — похоже, она исчерпала запасы его терпения на сегодня.

— Втогой повогот налево и ввегх по ступеням, — сказал откуда-то сверху грассирующий баритон. Гермиона подняла глаза. С портрета на нее внимательно смотрел моложавый мужчина в завитом парике. – Соболезную вашей потере, мадам.

— Благодарю вас, месье, — прошептала она, не особо задумываясь, куда он ее направляет. В глаза словно насыпали песку, голова кружилась. Где эти эльфы, когда они нужны? Хоть кто-то побеспокоился о ней — давным-давно умерший человек, слепок души которого заключили в портрет. Интересно, хотел ли он этого? Жить в раме на стене в полузабытом коридоре, ожидая, что раз в месяц тут кто-нибудь пройдет. Надо будет перевесить его в гостиную, подумала Гермиона.

…Второй поворот налево. А вот и лестница. Гермиона поднялась по ступеням и очутилась в огромное помещение. Большой парадный зал Малфой-мэнор. Последний раз она была здесь в день свадьбы с Драко. Наверное, хорошо, что она случайно забрела сюда. Завтра Драко кремируют, а она так и не попрощалась с ним – малодушно избегала оставаться с покойником наедине. Наверно, не случайно человек с портрета направил ее сюда. Портреты почему-то всегда всё знают.

***

Зал тонул в полумгле. Тишина, такая невыносимо звонкая, окружала со всех сторон, сжимала в кольцо, лишь иногда слышалось потрескивание свечей в темных, громоздких канделябрах. Гермионе показалось, что это не подсвечники, а скрюченные, узловатые пальцы держат свечи. Стены и углы зала тонули во мраке, освещен был лишь постамент, на котором лежало тело. Над постаментом, в изголовье ложа, свисал тяжелый штандарт с изображением герба семьи Малфоев. Тело покойника было укрыто плащаницей с вытканной змеёй Слизерина. В неярком свете свечей зеленый цвет плащаницы выглядел почти черным, лишь посверкивали серебряные нити змеиной спины.

Гермиона приблизилась к постаменту и бросила взгляд на Драко. Скоро от этого красивого лица останется лишь зола. Боже мой, девятнадцать! Драко было всего девятнадцать. Гермиона вспомнила слова Николь про месть. Именно в эту минуту она до конца поняла сестру.

— Драко, я он заплатит за это! – в абсолютной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием свечей, слова звучали весомо. Как клятва. Это клятва. Пусть без свидетелей, но она крепче Нерушимого обета.

Лёгкое колебание воздуха. Огоньки свечей резко качнулись, вызывая движение теней на лице покойника, казалось, ресницы дрогнули, и в уголках рта появилась чуть заметная усмешка. «Это мне кажется, игра света и тени» — твердо сказала себе Гермиона. Но нет, пламя свечей больше не дрожало, но ухмылка на губах Драко ширилась, его веки вздрагивали. Гермиона почувствовала, как холод ужаса поднимается от ее ступней, выше и выше, запуская когти в каждую клеточку тела, но, несмотря на это, не смогла оторвать взгляд от кривящегося лица покойника. Глаза его открылись, зрачки совершили несколько хаотичных движений, пока не остановились на её лице, изо рта вырвался то ли хрип, то ли свист. Гермиона чувствовала, как Люс в ней заходится в безмолвном крике, пропуская через себя материнский страх.

— Я отобрал у тебя его, я отберу у тебя это маленькое отродье предателя, ты потеряешь всё, всё, что любишь, но разум я оставлю тебе, чтобы было больнее, ты узнаешь, с кем ты решила тягаться! – глаза трупа сверлили её, а слова жгли мозг — Ты узнаешшшь, узнаешшшь! — руки покойника скребли по слизеринскому покрывалу. Мысль о ребенке позволила её скинуть оцепенение, и она истошно закричала:

— Убирайся отсюда, убирайся!!! – то, что Волдеморт посмел проникнуть в чужое тело и теперь угрожает ей и нерожденному сыну, наполнила Гермиону клокочущей яростью, мгновенно перекрывшей страх. Её протяжный вопль, похожий на вой, подпитываемый магической силой, нарастал.

В это самое время в лаборатории Снейп, наклонившийся к камину, чтобы помешать поленья, вздрогнул и выронил кочергу, почувствововав острый укол беспокойства. Он выбежал в коридор и понесся вперед. За поворотом его слуха достиг жуткий, рвущий нервы, крик Гермионы.

Северус ворвался в зал и увидел её, сжимающую горло Драко и шипящую «Убирайся, убирайся!» Он метнулся к Гермионе, схватил её запястья и с силой оторвал её руки от шеи покойника. Лицо Гермионы постепенно приобретало осмысленное выражение, она посмотрела на Снейпа и в следующую секунду без чувств упала в подставленные им объятья.

***

…Ей снилось какая-то муть: Минерва Макгонагалл с бородой как у Дамблдора, ползущие по полу Большого зала Хогвартса змеи, Драко, зачитывающий ей приговор в Визенгамоте… Впрочем, она так и не успела услышать, ко скольки годам заключения ее приговаривают, потому что в мозг настойчиво ввинчивались чьи-то раздраженные голоса.

— …если она тронется умом, то в этом будешь виноват ты! — это, кажется, Северус. Да, точно он. И уже на взводе. Но хотя бы разговаривает.

— Не преувеличивай! Гермиона — молодая здоровая женщина с устойчивой и гибкой психикой, с чего бы ей сходить с ума?

Вулвертон. Конечно. На кого еще Северус реагирует так эмоционально? Даже Гарри не удостаивался этого рыка в голосе. Лучше, чем молчание… Но что здесь опять понадобилось Вулвертону?

— С чего бы?! С чего бы ей тогда душить покойника? — рявкнул Северус. — Это нормально, ублюдок?!

Гермиона вздрогнула. Что?! Душила покойника? Час от часу не легче! Но если Северус говорит, значит, так оно и было.

— По тону твоих высказываний я вижу, что ты обвиняешь в её состоянии меня, — Вулвертон был спокоен как слон, словно не его только что оскорбили. — Объяснись.

— Нет, это ты мне объясни, почему, заглянув к ней в сознание, я увидел там плачущую двадцатилетнюю Минерву и Поттера, корчащегося у могильного камня?! Мало того, я обнаружил там свои собственные воспоминания об одном из дней моей жизни, который я сам бы хотел забыть, если б это было возможно!

Хоть она в этом и не виновата, Гермиона почувствовала себя так, словно подглядывала за Северусом в замочную скважину. Или он за ней. Она-то думала, что ей удалось забыть этот эпизод, который ей в качестве наказания подсунул Вулвертон – самой, или при помощи того же Свидетеля. Но, видимо, где-то в глубине её памяти он всё же хранился. Её разобрала такая злость на Вулвертона, что она дала себе слово заставить его стереть чужие воспоминания – она была уверена, что он это сможет.

— Конечно, это возможно – тебе стоит только попросить меня, Северус, — голосом змея-искусителя предложил Вулвертон.

Прекрасная попытка увести разговор в сторону

— Оставь при себе свои фокусы — не нуждаюсь! — взорвался Снейп. – Теперь я понимаю, как ты заставил мою мать наложить на себя руки! Чтоб ты сдох, мерзавец!

— Довольно истерики, — оборвал его Вулвертон. — Я не заставлял Эйлин лезть в петлю, это было целиком и полностью ее собственным решением. И кто ты такой, чтобы обвинять меня? От Гермионы я бы еще принял упрёк – иногда я обходился с ней жестко – но не от тебя. У тебя принципов не больше, чем у меня – хватит тут изображать благородное негодование.

— Мои принципы или их отсутствие – мое личное дело, – бросил Северус.

— Ну не скажи! – хохотнул Вулвертон. – Драко Малфой как раз и пострадал из-за их отсутствия.

— Что ты несешь?! – прошипел Снейп, но уже менее уверенно.

— Разделался с соперником и думаешь, что никто не узнает? – ядовито поинтересовался Вулвертон. – Империо с самоуничтожением в случае взлома разве не ты ему поставил?

— Империо с самоуничтожением? Вздор! Это технически невозможно!

— Ну да, конечно, Северус! — издевательски протянул Вулвертон. – Не забывай, что мне, как твоему учителю, хорошо известно, на что ты способен…

Придется просыпаться, иначе они окончательно разругаются. И живот болит всё сильнее и сильнее.

Вулвертон говорил странные вещи, и Гермиона не хотела знать, что он скажет дальше – даже боялась. Из того, что она уже услышала, явствовало, что Северус не был с ней до конца откровенен. Или он не хотел еще больше отягчать ее совесть или боялся непонимания. Нет, она не будет у него ничего спрашивать при Вулвертоне. Или вообще не будет. Если он не хочет ей чего-то рассказывать – его право.

К тому же она не совсем поняла, в чем Северус упрекает Вулвертона. Она кого-то душила? Драко? Чушь какая-то! Она ничего такого не помнит.

Как же болит живот!..

Она не удержалась от стона.

— Гермиона? — позвал её Снейп.

Она приподнялась и огляделась: её спальня. Но Гермиона не смогла бы ответить, как она здесь оказалась; последнее, что она помнила, это лабораторию Северуса.

— Ты съел те сэндвичи? – спросила она. Снейп кивнул и выразительно взглянул на Вулвертона, тот пожал плечами. — Что ты там говорил, что я будто бы душила Драко? — вспомнила она.

— Ты кричала, и когда я прибежал в зал, ты как раз этим и занималась. Что это тебе в голову взбрело? Старые обиды? – небрежно спросил Северус, тем не менее, очень внимательно изучая её лицо.

Гермиона наморщила лоб: что-то такое забрезжило…

— Кажется, мне снилось, что Волдеморт вселился в мёртвое тело Драко и угрожает мне, а я разозлилась и вцепилась в шею. Так это было на самом деле?

— Трясла ты его вполне по-настоящему, — бросил Снейп. – Я тебя еле оттащил!

Ей стало не по себе. В памяти всплыла отвратительная усмешка на лице мёртвого Драко.

— Он же не мог на самом деле?.. – осторожно спросила Гермиона.

Северус закатил глаза:

— Тёмный лорд, конечно, сильный волшебник, но чтобы на расстоянии вселяться в покойников, это вряд ли! Тебе просто привиделось.

Вулвертон издал непонятный смешок. Снейп подозрительно на него покосился.

— Могу подтвердить, — сказал Свидетель. – Люди на такое в принципе не способны ввиду ограниченности физических и ментальных возможностей. Горе, усталость, бессонница вызвали у тебя такое странное видение. Ты слишком впечатлительна, — почти обвиняюще добавил он.

Снейп гневно сверкнул на него глазами:

— Если бы ты держался бы от неё подальше, с ней бы всё было в порядке! Какое вообще право ты имеешь вламываться к ней в голову да еще и подсовывать чужие впечатления?! Я уж не говорю о том, что меня ты не спрашивал, хочу ли я с кем-нибудь делиться подробностями своего прошлого. Сомневаюсь, что Минерва или Поттер догадываются, как ты используешь их воспоминания!

Вулвертон холодно смотрел на него:

— Ты спрашиваешь, какое право я имею? Право сильного. Знаешь такое? Ты в своё время признал его за Волдемортом, признай и за мной и успокойся же, наконец! Я делаю со своими Старшими ведьмами то, что считаю нужным – запомни раз и навсегда. И должен тебя огорчить: ни твоё мнение, ни Минервы, ни Гарри по этому поводу меня совершенно не интересует.

Северус сделал движение, словно собирается на него наброситься. В этот момент живот опять скрутило спазмом, и до Гермионы, наконец, дошло, что означает эта периодическая боль. Видимо, наследник Малфоев родится недоношенным.

— Северус, позови Нарциссу — мне кажется, что у меня пошли схватки. И, пожалуйста, не могли бы вы оба уйти – я вовсе не хочу рожать у вас на глазах, вы уж извините!

Северус кивнул. Вулвертон подошёл к кровати:

— Я сейчас уйду, раз ты хочешь, но послушай совет: во время родов, когда малыш станет выходить, попробуй вытянуть немного силы из ближайшего источника – это полезно и матери, и ребенку, да и облегчает сам процесс.

Гермиона с сомнением посмотрела на него:

— Чтобы подсоединиться к источнику, нужно сосредоточиться, а я не уверена, что смогу это сделать, когда станет по-настоящему больно.

— Сможешь, — успокоил её Вулвертон, — я знаю, что говорю. Может, я и монстр, каким меня изображает наш любезный Северус, но всё-таки предпочитаю, чтобы мои ведьмы не страдали зазря.

Снейп фыркнул, но промолчал.

Тут в комнату стремительно вошла Нарцисса и недовольно посмотрела на мужчин.

— Вам не кажется, господа, что вам не место у постели рожающей женщины? Рада вас видеть, мистер Вулвертон, но в данный момент, к сожалению, не имею возможности уделить вам внимание.

— Разумеется, миссис Малфой, разумеется! Ваше желание для меня закон, — с этими словами Вулвертон поцеловал Нарциссе руку. – Гермиона, послушай моего совета, и всё пройдет хорошо.

Северус открыл рот, чтобы что-то сказать, наверняка едкое, но Гермиона не стала дожидаться, пока скандал разразится по новой, и сказала:

— Да, спасибо. Теперь идите, пожалуйста.

Северус вышел вслед за Вулвертоном, напоследок бросив на Гермиону нечитаемый взгляд, но ей было уже слишком больно, чтобы разгадывать его значение.

— Иногда даже самые умные мужчины проявляют поразительную бестактность! — фыркнула Нарцисса. Пожалуй, Гермиона была с ней согласна.

— Вы уже вызвали кого-нибудь из Мунго? — спросила она. – У меня вот-вот начнется.

— Из Мунго? Для чего? – удивилась Нарцисса.

— Чтобы принять роды. Мне же нельзя аппарировать и пользоваться кружаной сетью.

Нарцисса вздохнула и погладила её по руке.

— Я совсем забыла, что ты маглорожденная. У волшебников роды принимают домовые эльфы. Не беспокойся, они понимают в этом толк.

Гермиона сглотнула, представив, что до нее или ее новорожденного малыша будут дотрагиваться эти существа.

— Не в этом дело. Просто я… м-м-м… стесняюсь их.

— Брезгуешь, — догадалась Нарцисса. – Помнится, Драко рассказывал, что в школе ты даже пыталась создать организацию по защите домовых эльфов. У нее еще было какое-то неблагозвучное название… Да и здесь ты очень обращалась с ними, как с равными.

— Это разные вещи, — отрезала Гермиона. – Я считаю, что они должны иметь равные права с волшебниками, но это не значит, что я жажду вступать с ними в телесный контакт.

— Наверное, для тебя, не привыкшей с детства к домовикам, это действительно тяжело, — нахмурилась Нарцисса.

— Ладно, — вздохнула Гермиона, — пусть будет эльф. Но только один! И лучше «она», чем «он».

***

Люциус Драко Малфой появился на свет одиннадцатого ноября одна тысяча девятьсот девяносто девятого года в три двадцать – через три дня после смерти своего отца.

Как только младенец издал свой первый крик, эльфы толпой повалили в комнату, где лежала Гермиона и её новорожденный сын. По тому, что свекровь спокойно пережидала, когда кончится столпотворение, Гермиона поняла, что это тоже одна из бесчисленных традиций волшебного общества.

Глядя, как домовики с трепетом рассматривают маленького Люса, она подумала, что волшебники все-таки отличаются от обычных людей намного больше, чем она привыкла считать. В начале первого курса у нее был период безграничного восхищения, ей, двенадцатилетней, казалось, что в магическом мире всё иначе. Но в скорости, поближе познакомившись со своими одноклассниками, понаблюдав за преподавателями, Гермиона сделала вывод, что они ничем не отличаются от обычных людей, кроме способностей к магии, и до недавнего прошлого так и считала. Может, это была защитное свойство психики – находить в новом для себя мире сходство с прежним. Но события последнего года поколебали эту уверенность. Ей пришло в голову, что и через пятьдесят лет будет открывать для себя что-то новое в этом мире. Всё-таки хорошо, что после потери магии она смогла заставить себя вернуться к волшебникам. Это её место.



***

«Драко Люциус Малфой, 1980 — 1999» — буквы на гранитной плите тускло поблескивали в полутьме склепа.

— Ты так и не рассказал мне, что именно там произошло, — тихо сказала Гермиона Северусу. Он дернул плечом, показывая, что не желает об этом говорить.

— Знаешь, Северус, я понимаю, что тебе не хочется об этом вспоминать, но пойми и меня: я имею право знать.

Снейп скривил губы и раздраженно посмотрел на нее.

— Тебе обязательно нужны подробности? Не боишься узнать лишнего?

— Боюсь, но разве это важно в данном случае? Я знаю, ты заботишься о моей безопасности, но я должна знать! – Гермиона поймала его замерзшие пальцы и успокаивающе сжала. Взгляд его смягчился.

— Паром запоздал, и мы не сразу, но нашли дом, где проходят собрания, – он стоит на краю пустоши, милях в десяти от Фоксдейла.

— Северус, теперь, когда мы знаем, где находится его убежище, не проще ли послать туда авроров?

— Кого-то арестуют, кого-то убьют, кто-то успеет аппарировать, Темный лорд ускользнет, как всегда. Зато он будет точно знать, что-то кто-то из Ближнего круга – предатель. Никаких сомнений не останется. Поверь мне, допрос с пристрастием от Темного лорда – не самый лучший подарок на Рождество.

Гермиона поежилась, не отпуская его пальцев. Снейп подвинулся ближе, теперь они стояли совсем рядом, не отрывая взгляд от плиты, за которой была спрятана урна с прахом Драко.

— Под домом есть подземные помещения, где Лорд держит милые его сердцу вещи. Например, головы своих жертв. Надо сказать, это весьма экзотическое зрелище – Нагайна, кольцами свернувшаяся среди подобного добра.

— Она напала на вас?

— Нет. Нам удалось беспрепятственно вернуть табакерку на место, не потревожив змею — температура там низкая, и Нагайна полусонная. Если б на этом всё кончилось, можно было бы сказать, что нам повезло, — невесело усмехнулся Снейп. – Но когда мы уже вышли из дома, пришёл вызов от Лорда. Нам пришлось быстро возвращаться и делать вид, что мы только что аппарировали в коридор. Всё это было впопыхах, и Драко… он не успел прийти в себя. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить его волнение. К сожалению, когда Лорд поинтересовался о причинах беспокойства, Драко не сумел придумать что-нибудь убедительное – он просто замолчал, тем самым усилив подозрения Лорда.

Он вздохнул.

— И?

— Лорд полез к нему в сознание, разумеется, почувствовал мой Империо и попытаться сломать. Он был разъярён, как раздразненная кобра, и не рассчитал силу — сердце Драко не выдержало болевого шока. Еще одно «везение» — если бы Лорд делал бы всё аккуратнее, он бы обязательно узнал, что его хоркрукс уничтожен – воспоминания о только что сделанном видно в первую очередь. Может быть, он даже понял бы, кто наложил Империо. И сейчас бы мы с тобой не разговаривали…

— Ты сделал всё правильно, Северус. Если бы ни твое Империо, у нас бы сейчас не осталось никакой надежды, что когда-нибудь Волдеморт будет остановлен. Может, никто никогда не оценит всего, что ты сделал, и как дорого тебе это далось, но хотя бы я скажу: спасибо, — закончила она дрогнувшим голосом.

Снейп коротко кивнул, в последний раз взглянул на могильную плиту и вышел из склепа.

***

Профессор истории Гулического университета Джаспер Маджессон дождался, когда аудиторию покинет последний студент и уселся на край стола, качая ногой – так ему лучше думалось. Сегодня во время обеда Майкл Ривз пригласил его на свидание. Это слово, конечно, не было произнесено, но Джаспер был готов поклясться, что после ресторана ему предложат продолжить вечер у Ривза дома. Ну, в принципе, закономерно: они уже несколько раз ходили выпить портера в паб, в университетской столовой чаще всего садились за один столик и почти каждый вечер болтали по скайпу. А вчера Майкл притащил ему в аудиторию кофе с пончиками, и Джаспер понял, что за ним ухаживают. Ривз был в его вкусе, и раньше бы Джаспер не думал бы ни секунды: зачем отказываться от того, что само плывет тебе в руки? Но то раньше. Джасу не хотелось, чтобы Майкл почувствовал тем клином, которым выбивают другой клин – он уже считал его своим другом.

Джаспер недовольно поёрзал на столе. Он становится сентиментальным идиотом. С чего он взял, что Майклу нужно от него что-то большее, чем хороший трах? Не стоит приписывать свои заморочки другим. К жизни надо относиться проще, тогда она будет приятнее. Ривз сам хочет сближения, а у Джаспера уже несколько месяцев никого не было. А Гарри… Джаспер вздохнул. Видимо, Гермиона Малфой не посчитала нужным передать Гарри его координаты. Джаспера убивало, что его надежды на встречу с Гарри зависят от этой юной ханжи. Тогда, в «Евростар», он, как мог, держался вежливо, хотя у него сводило скулы от злости – это его и Гарри личная жизнь, какого черта он должен оправдываться перед незнакомой девчонкой-гомофобкой?!

Неделю назад Джаспер зашёл на кафедру орнитологии – Майкл наконец-то свел все данные по местам наблюдениям сов в Лондоне и показал ему карту. Как и ожидал Джаспер, в столице обнаружилось несколько мест, где сов видели необыкновенно часто, и это были вовсе не Хэмпстед-Хит или Гринвич парк.

В воскресенье он отправился в Лондон, выбрав две самые жирные точки на карте Майкла. Первая из них пришлась на малолюдную улицу с несколькими заброшенными офисными зданиями. Ничего примечательного Джаспер не обнаружил, не считая неисправной телефонной будки. Второе место – оживленная торговая улица, на которой Джасперу бросился в глаза ремонтирующийся универмаг «Чист и Лозоход лимитед». Лондонцы спешили мимо, привычно не обращая внимания на затянутые сеткой витрины. С тыльной стороне к зданию примыкал небольшой садик, огражденный решеткой с острыми металлическими пиками. Джаспер подумал, что если маги захотели бы спрятать здесь свое учреждение, то лучшего места было бы не найти. Он зашел в кафе напротив и взял эспрессо, между делом спросив у официантки, давно ли в универмаге идет ремонт. Наморщив лоб, она ответила, что работает здесь четыре года и не помнит, чтобы магазин напротив когда-нибудь был открыт. Ремонтировать четыре года небольшой универмаг – это слишком долго даже для медлительных европейцев, подумал Джаспер и заказал себе большой сэндвич и еще кофе.

Кофе оставалось на донышке, когда он заметил, как из витрины (!) универмага вышел седовласый джентльмен в странной одежде, похожей на облачение католического священника. Джаспер огляделся – никто из посетителей кафе, сидящих лицом к улице, ничего не заметил. Что волшебники любят и умеют отводить глаза, Джаспер убедился на собственном опыте. Бросив на стол пятифунтовую бумажку, он сорвался с места и выскочил на улицу. Посетитель неработающего универмага уже успел пройти два дома. Джаспер побежал за ним. Странный человек нырнул в арку дома, и Джаспер только и успел увидеть, как тот в прямом смысле растворился в воздухе.

Он вернулся, несколько раз прошелся мимо загадочной витрины и убедился, что обычному человеку попасть внутрь не под силу. Пришлось возвращаться в кафе. В ответ на удивленный взгляд официантки он соврал, что принял прохожего за одного давнишнего знакомого, и снова занял свой наблюдательный пункт. Стало смеркаться, в зале зажгли свет, и вместо универмага Джаспер мог видеть лишь своё отражение в стекле. Он расплатился и вышел на улицу. «Чист и Лозоход» смотрел на него темными окнами, и Джаспер снова ощутил то острое чувство потери, с которым, казалось бы, свыкся. Надо было возвращаться в Гулич – завтра утренние лекции.



***

… За спиной заскрипела дверь. Джаспер обернулся. Майкл – как знал.

— Ну что надумал, Джас? – преувеличенно небрежно спросил Ривз. – Идём?

Ресторан, рука на колене в такси, поцелуй в лифте, неплохой секс и, если повезет, минет, потом неловкий вопрос «может, останешься до утра», в то время как на самом деле оба этого не хотят, – всё это уже столько раз было в жизни Джаспера, что еще один такой опыт погоды не сделает. Джаспер знал себя – как только схлынет посторгазменная эйфория, ему станет скучно. Ту пустоту внутри, которая образовалась после ухода Гарри, всё равно не заполнишь ничем.

Ривз понял его молчание по-своему. Он подошёл ближе и вспрыгнул на стол, усевшись рядом с Джаспером. Приобняв его, он тихо сказал:

— Ничего не будет, если ты не захочешь. Просто съедим немного дорогой еды, послушаем музыку, я расскажу тебе что-нибудь про сов – раз ты их так любишь.

— Не в совах дело, — вздохнул Джаспер. – Давай оставим всё как есть, Майк? Я — не тот человек, который тебе нужен.

Майкл спрыгнул на пол и взглянул Джасперу в глаза.

— Когда так говорят, это обычно означает «ты — не тот человек, который мне нужен».

Джаспер пожал плечами:

— Ну, в общем, да, — если уж ты хочешь расставить точки над i. Мне жаль, что ты потерял со мной столько времени.

Майкл криво усмехнулся.

— Спасибо за откровенность. Ну а друг-то тебе еще нужен?

— Я был бы рад, если мы продолжали бы общаться так, как раньше, — неожиданно для себя сказал Джаспер.

Если посмотреть на дело объективно, он использовал Майкла, чтобы получить необходимую информацию. Как и многих других до него. Может быть, пора ему научиться просто дружить без всяких задних мыслей? Звучит как цитата из дурацкой книжки для бойскаутов. Но попробовать хочется.

— Ну раз так, — протянул Майкл, — тогда переодеваемся в джинсы и несвежие майки, пьем пиво «У Смита» и играем в дартс, как настоящие натуралы. И никаких разговоров об учебных планах и символике храма у Голдинга!

— Ты меня с кем-то спутал, — облегченно рассмеялся Джаспер. – Я читаю только специальную литературу. Ну и время от времени биографию Ди Маджо.

***

Два дня спустя

Джаспер положил ведомость в лоток и собирался уйти, но тут его окликнула секретарь декана.

— Профессор Маджессон, сегодня утром, пока вы были на лекции…

У неё на столе зазвонило сразу два телефона, а из сумки запиликал мобильник. Женщина мученически глаза и состроила извиняющую улыбку, одно рукой сдергивая трубку, другой пытаясь достать мобильник. Дожидаться, пока она освободится, не хотелось, и Джаспер рассудил, что секретарь вполне может позвонить ему.

Жил Джаспер не на территории кампуса, а на съемной квартире в городе. Вариться двадцать четыре часа в сутки в университетском окружении его не прельщало. По дороге домой он подумал, что раз в субботу лекций ему в расписание не поставили, то имеет смысл снова попытать счастья в Лондоне — должно же ему когда-нибудь провезти. Если Гермиона Малфой не желает помочь ему, что ж, Джаспер обойдется без неё. Наверняка среди магов найдутся и более доброжелательные люди, чем эта лохматая беременная девица. Удалось же ему найти подход к смотрителю Хогвартса – а видно, что далеко тот не самый общительный человек. С другой стороны, если сидеть все лето в компании одной лишь кошки, поневоле одичаешь…

***

Джаспер захлопнул за собой дверь квартиры и прошел по коридору. Надо завтра с утра занести хозяйке деньги за аренду, лениво подумал он. В гостиной ему бросились в глаза, что стол стоит неровно, словно его двигали. И двигал его отнюдь не Джаспер. Он замер, прислушиваясь. В квартире явно кто-то побывал — вон и журнал на столе лежит не так, как утром.

Джаспера прошиб холодный пот. Неужели до него все-таки добрались? Он внезапно помнил старуху в Литтл Уингинге, которая просматривала за ним сквозь занавеску. И в Лондоне его могли засечь, пока он глазел на мрачные витрины универмага. Проследить потом за ним до Гулича — дело нехитрое, особенно для волшебника. Тут до него дошло, что секретарша, должно быть, хотела предупредить, что его кто-то искал, а он, кретин, поленился подождать!

Впрочем, никто пока не спешил на него нападать, и Джаспер стал медленно отступать к выходу — может, он ещё успеет сбежать. Что делать дальше, Джаспер не знал, — лишь бы выбраться из ловушки.

С каждым шагом надежда благополучно унести отсюда ноги росла. Миновав коридор, Джаспер одним молниеносным движением выкрутил замóк и толкнул дверь, которая, вместо того, чтобы распахнуться настежь, врезалась в какое-то препятствие.

Неужели не успел? Джаспер рванулся вперед, намереваясь сопротивляться до последнего.

Препятствием оказался светловолосый парень среднего роста с бумажными пакетами под мышками. Из одного торчал пучок петрушки. Вид этой самой петрушки немного успокоил Джаспера – слишком уж безобидным выглядел незнакомец.

— Ошиблись этажом? — предположил он, одновременно прислушиваясь, не поднимается ли кто по лестнице.

— Нет, не ошибся! — улыбнулся парень и до боли знакомым жестом потер переносицу.

Джаспер обессилено привалился к двери; сердце сладко заныло от сумасшедшей надежды.

— Гарри? — недоверчиво выдохнул он.

— Узнал все-таки! — улыбка сделалась шире. — А я от нечего делать заглянул в твой холодильник и решил смотаться в магазин — надо же что-то есть!

Будет ли человек, которому нет до тебя совершенно никакого дела, беспокоиться о содержимом твоего холодильника? Джаспер полагал, что нет.

— Означает ли это, что ты останешься у меня на некоторое время? — осторожно спросил он.

— Знаешь, Джас, мне неловко говорить, — прошептал Гарри ему в губы, — но я не намерен выпускать тебя из постели все выходные. Что ты думаешь по этому поводу?

— Только не в этом виде! — проговорил Джаспер, пытаясь совладать с голосом. — По остальным пунктам возражений не имею.

***

В первые дни после родов всё свое время Гермиона отдавала своему сыну, не доверяя эльфам. Нарцисса пыталась доказать ей, что домовики – прекрасные няньки, на что Гермиона отвечала железным аргументом, что ей нравится возиться с малышом, и с какой это стати она должна уступать эту радость каким-то эльфам. Правда, после недели сна урывками она пересмотрела своё категоричное отношение к этому вопросу и иногда позволяла эльфам укачивать малыша, сама же уходила из детской, чтобы хоть немного поспать.

Где-то через месяц ей пришлось вспомнить, что кроме детской и спальни существует и другой мир, который требует ее внимания – Малфой-мэнор посетил с визитом Лоренс Эшби.

Он сидел в библиотеке около часа, пока Гермиона освободилась. Спускаясь к нему, она опасалась, что он попеняет ей за долгое ожидание. Но Эшби был спокоен и сосредоточен.

— Ларри, — слабо улыбнулась Гермиона, — извините за ожидание. К сожалению, Нарцисса в последнее время никого не принимает, а я пытаюсь быть хорошей мамой Люсу, и не всегда получается вовремя освободиться...

Эшби понимающе кивнул:

— Ничего страшного. Я как раз хотел поговорить с вами с глазу на глаз.

Что бы это такое могло быть – то, что заставило Лоренса Эшби еще раз выползти из своей холостяцкой берлоги куда-нибудь, кроме Мунго?

— Да, конечно. Кофе? Херес? – предложила Гермиона.

— Херес, если позволите, — попросил Эшби, усаживаясь в кресло. Он сделал глоток из принесенной домовиком рюмки и откашлялся. — Мне очень не хочется растравлять вашу рану, но обстоятельства таковы, что нам с вами необходимо именно сейчас подумать о будущем Люциуса-младшего.

— Мне казалось, что его будущее вполне обеспечено, — удивилась Гермиона. — Люс — внук Люциуса Малфоя от старшего сына. Он унаследует все состояние Малфоев после смерти деда, так как наш брак с Драко занесен в Книгу Ветвей. Разве не так?

— Совершенно верно. Унаследует — если успеет. О, не пугайтесь, Гермиона, я не совсем удачно выразился. Мне стало известно, что в Министерстве магии готовится указ о конфискации имущества лиц, осужденных за антиправительственную деятельность. Может так случится, что передавать по наследству будет уже нечего – слишком уж Малфой-мэнор лакомый кусок. Всё состояние отойдет в пользу магической Британии, а конкретно, в пользу Министерства, — поморщился Эшби. – Цисса получит обязательную вдовью долю, остальное уйдет в казну.

— Это надёжная информация? – усомнилась Гермиона. — Выглядит невероятно, особенно в магической Британии. Нельзя просто взять и отобрать старинное имение, которое передавалось от отца к сыну в неизменном виде уже несколько столетий!

— Разделяю ваше возмущение, но источник у меня надежный. И даже есть косвенное подтверждение: хорошо знакомый вам мистер Фишер недавно обмолвился, что его работа наконец получила признание в Министерстве и будет должным образом вознаграждена. И он, дескать, надеется в скором времени стать землевладельцем… Откуда, скажите мне, у Министерства земли, чтобы раздавать вот таким вот господам?

— Похоже, вы правы, — кивнула Гермиона. – Но пока Малфой-мэнор не конфискован, Люциус может распоряжаться им, как ему угодно. Например, — она задумалась, — подарить его своей жене, которая не обвинялась в антиправительственной деятельности.

— Не обвинялась, потому что у аврората руки не дошли, — заметил Эшби. – А как только Нарцисса получит в собственность Малфой-мэнор, сразу найдутся старые неосторожные письма, неожиданные свидетели… Это не выход. Поместье должно быть подарено Люциусу-младшему, который в своем нежном возрасте не мог себя скомпрометировать.

Гермиона с сомнением покачала головой.

— По закону я, как мать, управляю всем имуществом своего сына до его совершеннолетия. Подарить всё имущество Люсу фактически означает отдать его мне. Каковы, по-вашему, шансы, что Люциус Малфой, ближайший сподвижник Лорда, отдаст что-нибудь грязнокровке? Да он вообще ничего не знает ни о нашем браке, ни о смерти Драко, ни о рождении Люса – семье запрещено с ним переписываться. Что можно сделать в этой ситуации?

Гермиона ждала, что скажет Эшби — вряд ли явился сюда, чтобы сотрясать воздух пустыми разглагольствованиями.

— Пожалуй, я смогу кое с кем в Азкабане договориться о посещении, главное, чтобы в Министерстве об этом не узнали.

Гермиона изумленно уставилась на него:

— С кем там можно договориться?! С дементорами?

— Кроме дементоров там есть и люди. Начальник тюрьмы и двое его подчиненных, которые разносят заключенным питание, собирают и сбрасывают в море покойников.

— Кто добровольно согласится жить рядом с этими ужасными тварями?! – Гермиону передернуло.

— Там неплохо платят. Да и никто подолгу там не задерживается – либо быстро увольняются, либо накладывают на себя руки.

К счастью, у нее нет необходимости отправляться в столь мрачное место.

— Нарицисса будет счастлива повидать мужа, — сказала Гермиона.

— Безусловно, она была бы счастлива, но на свидание с Люциусом должны пойти вы, а не Цисса, — уверенно заявил Эшби.

Гермиона огорошено уставилась на него:

— Простите?

— Не кажется ли вам, Гермиона, что, оставляя состояние малолетнему внуку, Люциус должен лично познакомиться с его матерью, которая будет управлять наследством? Он, прежде всего, практичный человек, и у вас есть шансы его уговорить, если будете правильно себя вести. Расскажите всё как есть, с подробностями. Без искажений – если он поймает вас на неточности, то вам не завоевать его доверие. И вот что еще: возьмете с собой Люса. Одно дело знать заочно о существовании внука, другое дело – увидеть его.

— Люса – в Азкабан?! Вы с ума сошли! Ох, извините, Ларри, — сразу опомнилась Гермиона.

Эшби отмахнулся.

— Отрицательный эффект проявляется, только когда человек находится в Аскабане достаточно долго — хотя бы неделю. Дементоры не особо интересуются посетителями, хотя, конечно, они прощупают вас издали, но от этого никто еще не умирал. К тому же, я просто уверен, что вы неплохо владеете Патронусом.

Еще никто не умирал?! На нее накатила злость.

— Нет, об этом не может быть и речи! – Гермиона обожгла Эшби яростным взглядом. – Мой сын не лабораторная крыса, чтобы ставить на нем эксперименты.

— Лабораторная крыса? – он озадаченно наморщил лоб. – Это что-то магловское?

— Какая разница, магловское, не магловское! – она вскочила со стула. — Ларри, вы понимаете, что я не хочу рисковать здоровьем ребенка ради заведомо провальной встречи?!

— Гермиона, успокойтесь, сядьте. Вспомните, у старшей ведьмы есть постоянный доступ к источнику магической энергии. Вы можете заставить Патронус прыгать вокруг вас с Люсом хоть пять часов подряд.

— Для Патронуса прежде всего нужны радостные воспоминания, магическая сила – дело второе. А я только что овдовела, если помните, — неприязненно сказала Гермиона.

Эшби наклонил голову, пристально посмотрел на нее и вкрадчиво спросил:

— Это, конечно, не моё дело, дорогая, но неужели тот человек, ради которого вы напоили Роя Фишера сывороткой правды и готовы были лезть хоть к черту в пекло, не доставил вам пары приятных минут, о которых можно было бы вспомнить?

Что?!

— Я вас не узнаю, мистер Эшби! – у Гермионы запылали скулы. – Это действительно не ваше дело!

— Крайние обстоятельства вынуждают меня отбросить тактичность, — чопорно сказал Эшби. – Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, что я пытаюсь давить на вас.

— По-моему, вы именно этим сейчас и занимаетесь… Приди я к Люциусу Малфою хоть с десятью внуками, он не станет меня слушать! Знаете, где и при каких обстоятельствах мы в последний раз с ним виделись? Три года назад, когда Упивающиеся смертью напали на нас в Министерстве магии. Тогда его как раз и арестовали. Вполне возможно, что мы с Люциусом Малфоем даже выпустили друг в друга пару заклинаний. А может, и больше… Не представляю, как я после этого буду у него что-то просить.

— Так вы принимали непосредственное участие в том инциденте? — лицо Эшби посуровело.

— Инциденте?! Группа взрослых магов напала на пятерых школьников!

— Но как я слышал, вы недолго оставались без помощи. Подоспели подмога. Очень результативная операция аврората, надо признать.

Гермиона передернула плечами.

— Для нас всё выглядело серьёзно. Меня, например, чуть не прикончил один из пожирателей.

— Да, поэтому цинизм аврората поражает, — желчно сказал Эшби. – Сделать приманкой детей!

— Приманкой?

— Со стороны это выглядит, как обычная провокация – приманить их на Поттера и всех взять скопом. Что вы там вообще забыли?

Гермиона промолчала, надеясь, что это риторический вопрос.

— Получается, что своим арестом мой кузен косвенно обязан вам, Гермиона. Значит, будет справедливо, если вы постараетесь решить проблему, отчасти вами же и созданную.

— Какая ерунда! – возмущенно воскликнула Гермиона. — Мистер Малфой примкнул к Темному лорду еще до моего рождения. Он не спрашивал моего совета, когда отправился в ту ночь Министерство! Я не имею никакого отношения к его аресту.

— Хорошо-хорошо, оставим это, — быстро сказал Эшби. — Как бы то ни было, вам придется поговорить с Люциусом. Ради сына, ради Нарциссы, ради памяти Драко. Только представьте себе – кто-нибудь вроде Роя Фишера будет сидеть за столом в большом обеденном зале Малфой-мэнора, есть с фамильного серебра Малфоев, спать на постельном белье, которое вышивала еще жена Абрахаса Малфоя… А что он сделает с родовой усыпальницей, как вы думаете? С гробницей вашего мужа?

— Это удар ниже пояса, Ларри, — вздохнула Гермиона. – Ладно, я попробую.

— Вот и умница! – Эшби улыбнулся. – Драко не ошибся с выбором.

***

После его ухода Гермиона еще некоторое время сидела в библиотеке и думала о том, почему описанная Ларри картина воцарения Фишера в Малфой-мэноре показалась ей настолько отвратительной и в какой момент она стала считать этот дом своим…




Глава 48.

Гермиона расчесывала волосы, когда дверь открылась, и в ее комнату вошел Северус. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Кажется, он был зол, или встревожен, или и то и другое сразу — у него иногда не поймешь…

— Доброе утро? — полуспросила она, откладывая щетку на туалетный столик.

Не отвечая, он сел в кресло и вцепился в подлокотники так, что пальцы побелели. Гермиона молча ждала, что он скажет.

— Почему я узнаю, что ты собираешься к Люциусу в Азкабан, от Нарциссы, а не от тебя?

«Может быть, потому что ты прячешься в своей комнате и не выходишь даже поесть?» — подумала Гермиона, разглядывая хмурое лицо Северуса. Бессонница, затворничество, нерегулярное питание его совсем не красило, и всё же она была рада возможности увидеть его, хотя, похоже, он был зол, как сто чертей.

— Я так понимаю, ты против? — предположила она.

Он вздернул подбородок и заявил:

— Разумеется, против. Это опасно, и я запрещаю тебе.

Поднимать тему насчет того, кто кому и на каком основании может что-либо запрещать, не хотелось.

— Северус, — мягко сказала Гермиона, — мне самой туда очень не хочется, но надо.

Снейп подался вперёд и вкрадчиво спросил:

— Кому надо? Тебе?

Она вздохнула, понимая, к чему он клонит:

— Моему сыну. Малфой-мэнор должен остаться у Малфоев.

Северус встал и подошел к ней.

— Ты никогда не задумывалась, каким человеком мог бы стать Драко, если бы он рос не в фамильном особняке с павлинами, а в обычной семье?

Гермиона поморщилась.

— Сомнительный аргумент, Северус. Я видела дом в Спиннерс-энд — по твоей теории, ты должен был вырасти святым, раз жил в такой конуре.

— Я смотрю, ты быстро понахваталась чванства в этой семейке! — раздраженно проговорил Снейп.

— Ну нет же, Северус! — Гермиона погладила его по рукаву. — Мне понравился твой дом… потому что он твой, но…

— Не подлизывайся, — уже мягче сказал Снейп, — я прекрасно расслышал слово «конура». Мне вот интересно, кто внедрил в твою бедную голову эту идею насчет свидания с Люциусом? Вулвертон — радетель интересов чистокровных семейств? Нарциссе бы такое в голову не пришло.

— Ларри Эшби. Помнишь его? Он — тот целитель в Мунго, который…

— Я прекрасно помню, кто такой Эшби! Сын сестры Абрахаса Малфоя. — Какая-то мысль пришла к Снейпу в голову, и он подозрительно прищурился. — Ларри, значит… Тот, который вместе с Фишером опекал тебя в Мунго, — слово «опекал» прозвучало у Снейпа, как ругательство.

Гермиона даже не сразу поняла, с чего он опять завелся. А когда поняла, то вытаращила на него глаза.

— Ты шутишь?! — нервно рассмеялась она. — Это нелепо!

— Отчего же. Такие самодовольные павлины часто нравятся женщинам…

У Гермионы давно уже сложилось мнение, что женщинам вообще можно не беспокоиться по поводу Лоренса Эшби, но делиться с Северусом она не стала.

— Этой женщине, — она показала на себя, — нравятся совсем другие… птицы.

Глаза Снейпа сверкнули. Он схватил ее за запястье и притянул к себе.

— Не заговаривай мне зубы, — прошептал он ей в висок. — Ты не должна позволять Малфоям использовать себя.

— А кому… кому я могу позволить использовать себя? — выдохнула она.

Снейп всё понял правильно и как нужно, потому что в ту же секунду его вторая рука обвилась вокруг ее талии, а рот накрыл ее губы.

— Мне, конечно! — проговорил он ей в рот и пропихнул язык внутрь.

После такого большого перерыва целоваться с Северусом Снейпом было всё равно, как в первый раз. Кажется, он скучал не меньше — исследовал ее рот с таким пылом, что у Гермионы сразу же потяжелело внизу живота. Она невольно ахнула и осела в его объятьях — ноги как-то вдруг перестали ее держать. Северус что-то одобрительно проворчал сквозь поцелуй и легко подхватил ее на руки, чтобы опустить на постель. Поцелуй длился и длился, пока у них не закончился воздух — словно они пытались взять своё за всё то время, что были вынуждены держаться друг от друга на расстоянии. Желание стало неодолимым, забылось всё, что давило на нее последние месяцы, словно она глотнула свежего воздуха после долгих месяцев заточения в затхлой тюрьме.

Северус встал на колени по обе стороны бедер Гермионы и жадно изучал ее лицо; она протянула руку и погладила его по скуле. В ответ он повернул голову и ткнулся губами в ее ладонь, обжигая кожу своим горячим дыханием. От этого, такого интимного, жеста Гермиону окатило нежностью, и горло перехватило от волнения. Северус взял прядь ее волос, отвел с шеи и лизнул тонкую кожу под ухом — он помнил, что она любит. Она резко повернулась, подставляя шею ласке — хотелось еще и еще. Снейп засосал в рот мочку ее уха, а потом ввинтил язык в ушную раковину — стало щекотно и ужасно сладко. Она хихикнула, уворачиваясь от щекотки, но была поймана в новый глубокий поцелуй. Её пальцы скользили по его шее, пока он яростно хозяйничал у нее во рту.

Он оторвался и с сосредоточенным видом оглядел ее. Такой его собственнический взгляд всегда ее заводил, и мысли о равноправии полов полностью исчезали у нее из головы — хотелось принадлежать этому мужчине безраздельно.

Уверенные пальцы занялись завязками платья у нее на груди, легкая ткань, прикрывающая увеличившуюся от кормления грудь, была безжалостно смята, горячая ладонь легла на чувствительную кожу и слегка сжала.

Гермиона застонала и невольно выгнулась — слишком уж чувствительна была сейчас ее грудь.

— Хочу тебя! — прошептала она, глядя в его жадное лицо.

— Терпение, Грейнджер, терпение, — усмехнулся он, но Гермиона видела, что он лихорадочно дергает пуговицы на своих брюках, пытаясь их поскорее расстегнуть.

Закончив со своей одеждой, он задрал скользнул руками ей под подол и стянул белье.

— Раздвинь ноги шире — я хочу посмотреть, — скомандовал он, и от этих его слов и от взгляда, горящего черной, неразбавленной страстью, ее словно ударило молнией. Она не послушалась, обхватила Северуса ногами на талию и попыталась поймать собою его член.

— Ну никакого терпения! — довольно рассмеялся он, схватил ее за бедра и насадил на себя до упора, вырвав у нее восхищенный крик. Они на секунду замерли, будто не веря, что наконец вместе, и задвигались в унисон. Северус входил в нее размеренно и глубоко, неотрывно глядя ей в глаза, она с жадностью подавалась навстречу.

В глазах потемнело, она выгнулась в последний раз и кончила под торжествующее рычание Северуса, последовавшего за ней. Гермиона обхватила его за шею, а он распластался на ней, тяжело дыша. Она лежала, покачиваясь в легких волнах счастья, в голове было восхитительно пусто, и казалось, что впереди ничего плохого больше никогда не случится.

Снейп завозился, вышел из нее и сполз на постель, подсунув ей руку под спину. Поглаживая ее лопатки, он смотрел на нее мягко и немного сонно. Вот если бы можно было прижаться друг к другу и заснуть, не опасаясь, что их кто-нибудь застанет… Может, когда-нибудь они смогут себе это позволить — мирно дремать после соития, а пока…

— Северус, позволь мне сделать что-нибудь для Малфоев. Это будет вроде выкупа — после можно будет забыть об этом браке и думать только о будущем… о нас. Пожалуйста, милый, пойми меня, — прошептала Гермиона ему куда-то в шею, нашарила его ладонь и умоляюще сжала ее.

Снейп приподнялся на локте и долго глядел на неё темными глазами, потом наклонился и поцеловал в уголок рта.

— Хорошо, — вздохнул он, — раз ты иначе не можешь… Тебе стоит кое-что сделать, чтобы последствия общения с дементорами были минимальны для тебя и младенца.

— Не младенца, а Люса!

— Люса, — покорно исправился Снейп. — Тебе придется обратиться к Вулвертону.

— К кому-кому?! — со смешком переспросила Гермиона, помня об их взаимной неприязни.

— Ты слышала. Это как раз его профиль — ментальные блокады, создание второй личности, мимикрия человеческого сознания под сознание животного.

— Даже так? — удивилась Гермиона. — Он учил тебя этому?

— Кое-чему — да. Как я теперь понимаю, некоторые из его фокусов в принципе недоступны человеку… Учил он, надо признать, хорошо. В некоторых вещах я превзошел Темного лорда — звучит невероятно, но, тем не менее, это так.

Гермионе вовсе не казалось это невероятным, потому что она прекрасно помнила, чей сын Северус.

— Ты сейчас так на меня смотришь, словно всё-всё обо мне знаешь, — криво усмехнулся он. — Не обольщайся!

— Я знаю о тебе все, что мне надо знать, чтобы любить тебя.

Вместо ответа он порывисто прижался к ее губам. Не все сразу, сказала себе Гермиона.

Отдышавшись, он перевернулся на спину, не выпуская ее руки из своей, и спросил:

— Ты сможешь разыскать Вулвертона? Когда этот тип не хочет, чтобы его нашли, он умеет исчезать отовсюду.

Гермиона пожала плечами.

— Вообще-то Старшей ведьме это довольно просто сделать: стоит лишь подумать о нем, как он тут как тут. Гораздо, гораздо труднее избавиться от него потом…

— О, моя дорогая, ты решила прервать траур раньше времени? — послышался голос от окна.

И как давно он здесь? Нет, лучше не думать об этом.

Гермиона залилась краской и хотела было вскочить с постели, но Северус не пустил — он обхватил ее за шею и прижал к себе.

— Мистер Вулвертон не увидит ничего такого, чего не видел бы раньше, — сказал он ей. Сам он даже позы не изменил — лежал и успокаивающее гладил Гермиону по волосам, словно пугливое животное.

— Это верно, — кивнул Свидетель, — можете даже продолжить — я никуда не тороплюсь.

— Воспитанные люди стучатся, прежде чем войти! — буркнула еще пунцовая Гермиона.

— Так то люди. Подумай сама — разве мог я упустить возможность полюбоваться на свою Старшую в тот момент, когда ее голова почти ничем не занята — это так редко бывает! — Вулвертон явно не испытывал никакой неловкости.

— Довольно клоунады! — рявкнул Снейп. — Есть дело.

— О, неужели?! Я просто счастлив, что вы вспомнили обо мне, ничтожном! — Вулвертон изобразил внимание.

— Гермионе и ребенку нужна надёжная защиту от дементоров на время посещения Азкабана. Малфои внушили ей, что ее долг отстоять наследство Люциуса-младшего. А поскольку есть подозрение, что Люциусу-старшему не понравится выбор сына, придется тащить туда и младенца. Для эмоционального воздействия. Хотя лично я сильно сомневаюсь, что Малфой настолько ослаб, что пустит слезу при виде внука.

— Весьма печально, Северус, что ты не веришь в семейные ценности, — делано вздохнул Вулвертон. — В чем же проблема? Поставь им защиту сам — ты должен был натренироваться за те полгода, что провел в Азкабане. Не Патронусом же ты там от дементоров полгода отмахивался…

Снейп отпустил Гермиону и сел на постели, скрестив руки на груди.

— Хорошо бы это сделал ты, — выдавил он из себя. — Я… я не привык обращаться с младенцами — не хотелось бы навредить наследнику Малфоев. Но если ты отказываешься, — сказал Северус с нажимом, — я, конечно же, сделаю это сам.

— Ясно, — протянул Вулвертон. — Говорил же я, что ты преждевременно бросил занятия, иначе бы у тебя не возникало таких проблем.

Снейп тихо выругался. Они никогда не говорили об этом, но Гермиона подозревала, что он бросил занятия после того, как нашел тело своей матери и её предсмертную записку. Вулвертон наверняка прекрасно помнил эти события, и зачем он сейчас давит на больное, было выше разумения Гермионы.

— Когда ты собираешься в Азкабан? — спросил у нее Свидетель.

— Не знаю… Как только Эшби найдет получи разрешение на свидание.

Он задумчиво осмотрел ее.

— Подойди сюда, моя дорогая.

Вулвертон обхватил ее голову ладонями и слегка сжал. На один короткий миг у нее потемнело в глазах, а потом свет вернулся.

— Готово. Принеси мне своего сына.

…Сонный Люс из рук матери таращил на Свидетеля круглые глазки; Вулвертон коснулся указательным пальцем его лба и надавал. Люс моргнул, скривил рот скобкой и оглушающе заревел. Гермиона отпрянула, прижав сына к себе.

— С ним всё в порядке, — успокоил её Вулвертон. — Теперь тебе даже не понадобится Патронус — зверюшки вообще не учуят вас.

— З-з-зверюшки?

— Ну да — дементоры, — пояснил Свидетель. — В какой-то степени они мои родичи.

От этой новости Гермиона поёжилась и невольно взглянула на Северуса. Вулвертон перехватил её взгляд и засмеялся:

— Не думай об этом. Какая разница, если тебе хорошо…

— О чем она не должна думать? — подозрительно спросил Снейп.

— Тебе неинтересно — это мы с Гермионой о своём, — отмахнулся от него Вулвертон. — Чудесный малыш! Он то, что нужно.

— То, что нужно? — переспросил Снейп, прищурившись.

— Разве Гермиона не говорила тебе, что этот ребенок поможет вам составить Сильную дюжину?

Снейп поднялся с постели и подошёл к ним.

— Это кто же так решил? Ты? — он угрожающе посмотрел на Вулвертона.

Гермиона вздохнула.

— Нет, Северус, Адриан здесь не при чем. Оказывается, у эльфов есть предание, я услышала его в доме Лестранжей, но до поры до времени не хотела никому рассказывать.

— Что конкретно имеется в виду? — спросил Северус. — Что они тебе сказали?

— Если дословно, то: «Две старинные магические ветви соединились в чреве Старшей Лестранж. Семейное заклинание Лестранжей наберет силу с рождением этого дитя. Мгла воцарится, когда соберется Дюжина». В роду Лестранжей все Старшие ведьмы были бездетны. Кроме меня.

— Значит, мы продвинулись вперед… — кивнул своим мыслям Снейп. — Пора подбирать остальных одиннадцать. И найти сосуд. Хотел бы я знать, что это значит…

— Северус, — осторожно сказала Гермиона, — мы до сих пор не знаем, что произойдет, когда мы сотворим Мглу Лестранжей на дюжине кровей.

Вулвертон кашлянул, привлекая их внимание.

— Вспомни, Гермиона, как звучит девиз Лестранжей. Ты же перед обрядом изучала историю рода, не так ли?

— Что-то вроде «Граница между жизнью и смертью», — неуверенно сказала Гермиона. Девизы магических семей всегда казались ей пафосной бессмыслицей, и она не стремилась их запоминать, не видя в том пользы.

Вулвертон покачал головой.

— Нет, не совсем так. «Стираем грань между смертью и жизнью». И в свете того, что мы знаем о Мгле и Сильной дюжине, девиз уже не выглядит, как случайный набор слов…

— Смертью и жизнью… — задумчиво проговорил Снейп. — Некромантия? Ну конечно!

Свидетель кивнул.

Гермиона расстроено сказала:

— Но нам не нужны ожившие мертвецы, нам бы наоборот — кое от кого избавиться…

— Я бы на твоем месте, дорогая, не стал бы так категорично отказываться от помощи друзей, кем бы они ни были, — усмехнулся Вулвертон.

Гермиона непонимающе посмотрела на него. Друзья? Кого он имел в виду? От внезапной догадки её глаза расширились.

— И я действительно могу на них рассчитывать?! — воскликнула она. — Так вот зачем Одри заставляла меня… — она осеклась под предупреждающим взглядом Вулвертона.

— Может быть, вы объясните, о чем речь? — недовольно спросил Северус. Гермиона бросила умоляющий взгляд на Свидетеля.

— Нет, не думаю. Как говорится, многие знания — многие печали… А печалей у тебя и так хватает, — он подмигнул Северусу.

Гермиону всегда поражало, как быстро Вулвертон переходит от одной эмоции к диаметрально противоположной — словно переключался. Всё это — ненастоящее, подумала она. Мысли сами собой со Свидетеля переметнулись на его сына. Интересно, что в Северусе есть еще от отца, кроме способности к легилименции и упрямства? Может быть, её ждут еще какие-нибудь сюрпризы. Гермиона поёжилась. Северус уловил перемену в ее настроении и вопросительно поднял бровь. Она вздохнула.

— Перестань волноваться, всё будет хорошо, — сказал он, целуя ее в губы, и её мимолетный страх растаял, как снег на солнце.

— Признаться, меня всегда беспокоило твое неумение обращаться с женщинами, но теперь ты на верном пути, Северус, — хихикнул Вулвертон.

— Адриан, вы не могли бы оставить нас наедине — нам так редко это удается! — взмолилась Гермиона, чувствуя, что внутри опять разгорается голод. Северус прижал ее к себе и гладил по волосам.

— Желание моей ведьмы для меня — закон! — торжественно провозгласил Вулвертон. — Спи, малыш, — Свидетель наклонился над Люсом, лежащим на постели, и легонько дунул ему в лицо. Тот зевнул, закрыл глаза и заснул, подложив маленький кулачок под щеку.


***

Из головы Гермионы не выходил разговор с Вулвертоном: обрисованные им перспективы применения Мглы подстегнули её воображение. Вопрос с последним неуничтоженным хоркруксом оставался открытым, но она надеялась, что Северус или Гарри до чего-нибудь додумаются, и это не повод ничего не делать. Когда она смотрела, как во сне чмокает губами ее новорожденный сын, у нее сжималось сердце. Какое будущее его ждет? Она физически чувствовала, как спрессовано время, как мало его осталось у Гарри, у Люса, у Северуса — у всех тех, кто вряд ли сможет выжить, если Волдеморт захватит власть.

Она забрала у Северуса книгу с описанием обряда, выпросила у Одри справочники по провансальскому языку, на котором был написан рецепт «Сильной дюжины» и засела в библиотеке Малфой-мэнора. Иногда к ней заходила Нарцисса, пытаясь выгнать невестку погулять с сыном, но Гермиона была непреклонна. На упреки свекрови, что она совсем забросила ребенка, Гермиона отвечала, что делает это прежде всего ради Люса. В итоге Нарицисса махнула на нее рукой.

Гермиона проверила выкладки Северуса касательно состава дюжины и согласилась с ними. У нее, как у него, вышло, что зелье состоит из четырех триад кровей: триада основы, в которой должны быть собрана кровь кого-то из Лестранжей, кровь ребенка и кровь маггла, триада существ, триада полукровок и триада чистокровных магов.

Всё это было более-менее осуществимо. Гермиону гораздо больше беспокоило последнее условие удачного применения Мглы Лестранжей. В описании фигурировало слово ***, которое означало емкость для жидкости. Северус в своих записках называл ее «сосудом». Они оба пришли к выводу, что сосуд этот должен иметь особые свойства — вряд ли автор рецепта стал бы упоминать простой котел. И тут открывался простор для размышлений. Два раза в тексте рядом со словом «сосуд» стояло причастие, означавшее нечто вроде «добровольно приносимый в дар» либо «добровольно принимающий». Если был верен первый вариант, то кто и кому должен был его подарить? Автор рецепта по этому поводу пояснений не дал — видимо, для него это было очевидно. Если второй вариант, то как сосуд может быть «добровольно принимающим»? Разве у котла или чаши есть воля?

Гермиона обратилась с этим куском к Одри Лестранж.

— Средневековые писатели обожали прибегать к игре слов, чтобы сделать текст неоднозначным, таким образом дополнительно защищаясь от нежелательных читателей. Скорее всего, верны оба варианта перевода причастий: этот ваш сосуд — он одновременно и отдает, и принимает. Кстати, ты обратила внимание на это местоимение? Это архаичная форма «он». В средние века употреблялось только в отношении одушевленных предметов. Если читать формально, то твой сосуд (хотя я бы перевела его как «вместилище») — скорее животное или человек, а не котел или сосуд. Может быть такое?

— Не знаю, — призналась Гермиона. — Надо подумать.

Она вернулась в Малфой-мэнор и пересказала Северусу всё, что услышала от Одри.

— Значит, животное или человек… — задумчиво проговорил он. — И принимающий, и отдающий…

— …добровольно, — добавила Гермиона.

— Все эти условия в комплексе дают нам очевидный ответ, — вздохнул Снейп. — Это человек, сознательно приносящий себя в жертву, то есть «добровольно отдающий».

— Но почему он назван тогда сосудом?

— А это ответ на вопрос, каким образом он приносит себя в жертву. Он — «вместилище» зелья.

— Ты хочешь сказать, он должен его выпить и умереть? — ужаснулась Гермиона. — Но ведь Мглу на троих, которой мы воспользовались в Мунго, не надо было пить.

— Это темная магия, не забывай. Чем сильнее требуемое воздействие, тем серьезней жертва. Для создания получасовой темноты было достаточно крови в составе зелья. А вот для некромантии требуется жертва посерьёзнее. Кстати, я так и не понял, зачем тебе мертвецы… Чтобы управлять ими себе на пользу, необходима магическая сила, специфические знания и сноровка. Особый склад характера, наконец. Это как раз по части Темного лорда.

— Но Риддл — не Лестранж, а я — да, — возразила Гермиона. — Они подчинятся мне, а не ему.

— Подумай сама, Гермиона, — раздраженно сказал Снейп. — Ну какой из тебя некромант… Возможно, внести сумятицу в ряды противника ты сможешь, но управлять нежитью — это не так просто, как кажется. У тебя просто не хватит магической силы.

— Сумятица — это уже немало.

— Ладно, вопрос даже не в том, сумеем ли мы использовать нежить на своей стороне… Проблема в том, где взять жертву. Обряд он (она) скорее всего не переживет. Кому ты предложишь сыграть роль сосуда в нашем обряде? Кому настолько не мила жизнь, что он ею не дорожит? По-моему, мы зашли в тупик, Гермиона.

— Это всего лишь толкование… Может, не так все так… радикально? Автор писал это несколько сотен лет назад — ничего нельзя знать наверняка.

— Никто не спорит. Но готовиться надо к худшему варианту. Ты сможешь внятно объяснить этому человеку, что его ждет?

— Ты прекрасно знаешь, что нет! — взвилась Гермиона. — Мне нужна твоя помощь и моральная поддержка, а не плохие прогнозы — это я и сама могу.

Снейп фыркнул.

— Типично женский подход! «Давай закроем глаза и представим, что всё прекрасно. Проблемы рассосутся сами собой, если на них не обращать внимания».

Гермиона возмущенно уставилась на него.

— Я никогда не бегала от проблем, и тебе это известно!

— Гриффиндорский оптимизм — это не панацея от всех бед, — Снейп поднял руки. — Надо честно признать: у нас нет и не будет сосуда.

— То, что мы пока не знаем, кто он, не значит, что его не будет. Помнишь пророчество эльфов: «Две старинные магические ветви соединились в чреве Старшей Лестранж. Семейное заклинание Лестранжей наберет силу с рождением этого дитя. Мгла воцарится, когда соберется Дюжина». Мгла воцарится, когда соберется дюжина! Не если, а когда!

— Во-первых, способность эльфов к прорицательству вызывает у меня сомнение. В-вторых, всякий знает, что нельзя воспринимать предсказания буквально. В-третьих, если всё же толковать его дословно, то для Мглы достаточно дюжины. Сосуд — тринадцатый элемент, если ты умеешь считать. Предсказание не стыкуется с рецептом.

— Все прекрасно стыкуется! — чисто из упрямства возразила Гермиона. — Двенадцать кровей соберутся в сосуде. Сосуд не дополняет дюжину, он ее вмещает.

Снейп поджал губы.

— Хорошо, если ты так уверена — найди его.

— И найду! В крайнем случае, попрошу помощи у Вулвертона.

— Делай, как считаешь нужным, — отчеканил Северус.

Гермиона услышала, как за ее спиной хлопнула дверь. Ну кто её за язык тянул?!

***

Расстроенная, она вернулась к себе в комнату. Пожалуй, Северус был прав. Она понятия не имела, кто может решиться на такой риск — выпить зелье, прямо скажем, с малоизвестным эффектом. Неужели все их усилия пойдут прахом? Но как же тогда предсказание? «Мгла воцарится»… Значит, выход существует? Где-то он есть, этот человек? Или не человек?

У нее мелькнула мысль вернуться в Воклюз и еще раз расспросить эльфов. Возможно, они что-нибудь знают про сосуд?

Гермиона подошла к камину и уже собиралась зачерпнуть из чашки дымолетного порошка, когда взгляд ее упал на прикроватную тумбочку. Книга. Утром ее здесь не было.

Таинственной книгой оказался опубликованный под псевдонимом первый роман Аргуса Филча, который она редактировала, когда еще училась в Хогвартсе. Кто его подбросил ей и зачем? Гермиона пролистала томик, убедилась, что между страницами ничего не вложено, проверила переплет. На форзаце была накарябана дарственная надпись. «Дорогой мисс Грейнджер…» Выходит, это ее собственный экземпляр. Она-то считала, что оставила его у родителей. Странно.

Допрос домовых эльфов ничего не дал. В доме не появлялись чужие, а свои не заходили к ней в комнату.

Но кто-то же принес книгу? Аппарировал прямо в комнату и из нее? В Малфой-мэноре на личных помещениях стоит антиаппарационная защита. Кто и как?

Гермиона поморщилась от собственной бестолковости. Не далее как несколько дней назад Вулвертон появился в ее спальне в самый неподходящий момент. И вошел он не через дверь.

Осталось только понять, зачем он ей притащил роман о трагической любви сквиба и чистокровной аристократки с цветочным именем. Кажется, ее звали Вайолет… Или Гиацинта? Или Дэйзи? Что Вулвертон хотел этим сказать?

Гермиона погладила пальцем золотое сердце, изображенное на обложке, и представила, как Свидетель, загадочное существо, лишь из прихоти притворяющееся человеком, читает о людских страстях, недоступных его сердцу. Хотя не слишком ли она категорична? Вулвертон явно что-то испытывал к матери Северуса, хотя и отрицал это.

Если никаких подсказок нет, может быть, дело в сюжете романа? Главный герой всю жизнь безответно любил одну единственную женщину. Ему не мешало, что она вышла замуж по любви за другого, что родила сына, что, наверное, даже не вспомнила бы его имени, спроси кто ее о нем… И через тридцать лет после встречи он был готов для нее на всё. Но что он мог ей предложить, незаметный и всеми забытый сквиб? Разве что свою жизнь. Но ей она была не нужна.

И тут до Гермионы дошло. На седьмом курсе Хогвартса она явно была догадливее, чем сейчас!

***

Следующие несколько дней Люсу пришлось довольствоваться обществом домовых эльфов и бабушки Цисси — его мама где-то пропадала.

Гермиона побывала в гостях у старых друзей, в Хогвартсе, в Мунго, в Норе, в Воклюзе и даже в нескольких новых для нее местах.

Чувство здравого смысла подсказывало ей, что ради безопасности она единственная должна обладать всей информацией об обряде: личности двенадцати доноров она держала в секрете. Гермиона доверяла всем, кого хотела задействовать, но в то же время понимала, что люди всего лишь люди. О том, кто согласился стать жертвенным сосудом, Гермиона не собиралась рассказывать вообще никому — даже Северусу и Гарри. Если состав дюжины можно было изменить, хотя это отняло бы время, то найти второго кандидата на роль жертвенного сосуда не представлялось возможным. Этот человек был самым уязвимым звеном в схеме.

С Северусом они помирились через пару дней после размолвки, но вопрос с сосудом он больше не поднимал. Гермиону это очень устраивало: они снова бы поругались, если бы он спросил, а она отказалась бы ему отвечать.

Были у нее и другие поводы для беспокойства. Гермиона хотела бы задействовать Северуса в качестве донора-полукровки в соответствующей триаде. Интуиция подсказывала ей, что кровь сильного мага, несущего в себе наследие Свидетеля, придаст зелью особенную силу, но при этом она не имела права сказать Северусу, что Свидетель — его отец. Такие признания должен делать сам Вулвертон, а он явно не собирался просвещать сына. К тому же Гермиона была уверена, что Северус, мягко говоря, не будет в восторге от этой новости.

Поэтому Гермиона решила сказать ему, что использует его кровь, как кровь полумага-полумаггла. Северус усомнился в правильности такого выбора, указав ей на то, что маги и магглы принадлежат к одному биологическому виду, и, возможно, для оптимального состава Мглы нужен более разительный контраст половин — как, например, Рубеус Хагрид. Чтобы отвлечь Северуса, Гермиона втянула его в долгую изматывающую дискуссию о происхождении великанов, и вопрос о целесообразности использования его крови был на время отложен, потому что они, конечно же, опять слегка поругались.

***

— У меня сложилось впечатление, что Поттер слишком увлекся устройством личной жизни, — сказал как-то Снейп за завтраком. Нарцисса возилась с Люсом, и они могли говорить свободно. — А последний хоркрукс так и не найден.

— Вы, сэр, тоже иногда отвлекаетесь на личную жизнь, — ехидно сказала Гермиона.

— Тебя что-то не устраивает? — Снейп многозначительно поднял брови.

— Ну что ты! Очень устраивает, — она искоса взглянула на него и поймала проблеск мягкой ответной улыбки. Он умел улыбаться одними глазами, и каждый раз, когда он так делал, в ней поднималась волна нежности, и хотелось соглашаться с ним во всем, а не спорить. Но надо было проявить принципиальность, и она добавила: — Поэтому-то я и считаю, что не имею права упрекать других, что они пытаются наладить жизнь.

Улыбка в темных глазах пропала, будто и не было. Похоже, принципиальность — это не то достоинство, которое в ней ценил Северус Снейп.

— Ты нашла того, кто будет сосудом? Если нет, то я не вижу смысла тратить усилия на недостижимое. Тогда надо забыть о Сильной дюжине и искать другие варианты.

— Предлагаю пригласить Гарри и вместе поговорить о наших планах, — уклончиво сказала Гермиона. — Его пора посвятить во все детали, не считаешь?

***

Они встретились на нейтральной территории — в деревушке Оттери-Сент-Кэчпоул в гостинице «Гусь и Свисток». Гермиона с Северусом аппарировали прямо в номер из Малфой-мэнор, Гарри пришел пешком из Норы в мантии-невидимке.

Северус наложил сферу неслышимости и встал, облокотившись на спинку выдвинутого на середину комнаты стула, словно на кафедру в лекционном зале.

— Несколько дней назад я был на собрании Ближнего круга Сами-знаете-кого, — начал он.

Гермиона ахнула. Вот ведь, а ей ничего не сказал!

— Темный лорд практически готов к захвату власти. У него есть свои люди везде: в Министерстве, в Аврорате, в Хогвартсе, в клинике Святого Мунго…

— …и свои гоблины в Гринготсе, — мрачно добавил Гарри.

Снейп недовольно посмотрел на него.

— Возможно, что и так… Если мы не поторопимся, потом противостоять ему станет намного сложнее: одно дело преступник на нелегальном положении, другое дело — преступник у власти. Поэтому медлить больше нельзя. У вас есть идеи, что собой представляет последний хоркрукс и где его искать, Поттер?

— Нет, — голос Гарри звучал глухо. Гермионе было больно смотреть на него в этот момент. — Что-то совершенно неожиданное, потому что все логичные версии уже закончились. Вы же знаете, я начал заниматься поисками на седьмом курсе Хогвартса. Мне казалось, я нащупал логику действий Риддла, и мне это помогло найти несколько штук, но последний — загадка.

— У Дамблдора были предположения на этот счет. Но предупреждаю, Поттер, то, что я скажу, может вас расстроить.

Гермиона с Гарри уставились на Снейпа: когда это его волновало, расстроится ли Гарри Поттер или нет?

— Незадолго до своей смерти директор говорил мне, что у него есть предположение по поводу одного из хоркруксов — кем он может быть. Альбус считал, что часть души Темного лорда может быть заключена в Нагайне, а другая часть… другая часть — в вас, Поттер. Ведь вы присутствовали в момент убийства Лили и получили шрам от Авады Кедавры. Слава Мерлину, мы хотя бы знаем, что остался только один.

Гарри сглотнул и обхватил рукой лоб. Гермиона осторожно обняла его:

— Ведь не факт, что носитель хоркрукса — это ты. Есть надежда, что он в Нагайне. И мы сможем выяснить это заранее, если ты хочешь, Гарри, — она посмотрела на Снейпа. — Ведь сможем, да?

— Ты имеешь в виду Вулвертона? — спросил он. Гермиона кивнула.

Гарри поднял глаза.

— Да, о нем я не подумал. Пожалуй, он сможет определить, есть ли во мне что-нибудь инородное. Но что если выяснится, что носитель — я?

— Вот когда выяснится, тогда и станем думать, что делать! — решительно сказала Гермиона, хотя никакой уверенности она не испытывала. Снейп кивнул.

— Будем надеяться, что насчет вас Альбус ошибся. Нагайна в этом плане гораздо удобнее — всегда под рукой, всегда послушна. О вас, Поттер, этого не скажешь.

Его ехидный тон, как ни странно, Гарри не разозлил, а успокоил.

— Мне показалось, у вас есть какие-то предложения? — спросил он, переводя взгляд с Гермионы на Снейпа и обратно.

— Как вы думаете справиться с Темным лордом, когда уничтожите последний хоркрукс?

Гарри пожал плечами.

— Я надеюсь, что Вулвертон кое-чему меня все же научил…

— Лорда он тоже кое-чему научил, — фыркнул Снейп. — Скажем прямо, Риддл сильнее и опытней тебя. Но мы можем изменить расстановку сил, если наш задумка сработает.

— Какая задумка?

— Предположим, появится некоторый фактор, который отвлечет Упивающихся смерти на себя…

— … и вполне вероятно, перекроет приток силы от них к Темному лорду, — вставила Гермиона.

— С чего ты взяла, что он на нас паразитирует? — Северус прищурился.

— Если разговаривать с домовиками, можно узнать много полезного, — назидательно сказала Гермиона. — Например, они говорят, что Риддл ворует чужую силу. Он как-то был в гостях в поместье Лестранжей в Воклюзе, и с тех пор тамошние эльфы его недолюбливают.

— Интересное наблюдение, — задумчиво проговорил Снейп. — Вполне возможно. Через метку. Незаметно от каждого понемногу… Что-то такое я и предполагал. Так вот, мы с вами, Поттер, нападем на него ментально вдвоем, чтобы вы могли в подходящий момент послать в него смертельное проклятие. Один вы с Лордом не справитесь.

— Буду рад любой помощи, — сказал Гарри. — Вы не могли бы пояснить про отвлекающий фактор? Это та штука, с помощью которой вы смогли уйти из Мунго, сэр?

— Это ее усиленная версия. Но о заклинании лучше пусть расскажет Гермиона. Это она нашла рецепт.

Снейп многозначительно посмотрел на нее, мол, сама решай, как много ты скажешь Поттеру.

— Это старинный рецепт чистокровной семьи, — она надеялась, что Гарри решит, будто речь идет о Малфоях. Он кивнул. — Если зелье сварено на основе с добавлением трех кровей магов, то после его распыления в помещении на некоторое время устанавливается темнота, непроницаемая для Люмоса и других заклинаний. Мы использовали его в Мунго, чтобы вывести Северуса из палаты на улицу. Существует более мощная модификация этого зелья — на основе двенадцати кровей, она называется «Сильная дюжина». У нее другой эффект — из области некромантии.

У Гарри расширились глаза.

— Это же темная магия!

— Поттер, мы тут не в игрушки играем. Чтобы остановить Лорда, все средства хороши.

— Инфери?

— Нет, — сказала Гермиона. — Что-то другое…

— Хочешь сказать, ты даже точно не знаешь, какой будет эффект от применения зелья? — удивился Гарри.

— Знаешь, у нас не было возможности провести опыт! — обиделась Гермиона. — Потому что уговорить двенадцать доноров поделиться кровью не так просто, как ты себе представляешь. Не говоря уже о сосуде!

— Каком еще сосуде? — не понял Гарри. — Котле?

— А вот здесь начинается самое интересное, Поттер, — сказал Снейп. — Меня тоже очень интересует, как у нас обстоят дела с сосудом.

— Сосуд — это тот, кто приняв зелье, принесет себя в жертву, — пояснила Гермиона. — Темная магия обычно требует жертвоприношения.

— Вы хорошо подумали? — спросил Гарри. — Кровь, некромантия, а теперь еще и жертвоприношение. Причем никаких гарантий успеха, как я понимаю.

Гермиона и Северус переглянулись.

— Я не могу больше ждать, Гарри, — сказала Гермиона. — Драко перед смертью сказал, что у Лорда имеются планы на моего сына. Я сделаю всё, чтобы Люс не повторил судьбу отца и деда. Он не будет рабом этого маньяка!

— Понимаю, Гермиона, — вздохнул Гарри. — Если вы считаете, что есть шанс, то я — с вами.

— Шанс есть и очень неплохой, если, конечно, у нас есть жертва, — сказал Северус, вопросительно глядя на Гермиону.

— Подходящий человек нашелся.

— Он в полной мере осознает последствия? — Снейп прищурился.

— Да.

— Может быть, ты дала ему понять, что есть вероятность благополучного для него исхода?

— Я сказала, что последствия мне неизвестны, но слово «жертвенный» говорит само за себя. Я не лгала и не вводила его в заблуждение.

— Кто он?

— Он есть, остальное сейчас неважно.

— Ты должна нам сказать его имя, — потребовал Снейп.

— Напротив, я совершенно уверена, что должна хранить его имя в секрете из соображений безопасности. Никто не узнает ничего до того самого момента, когда этот человек соберет в себе дюжину.

— Ты не доверяешь мне или Поттеру? — вкрадчиво поинтересовался Снейп. — Или нам обоим сразу?

— Не надо пытаться на меня давить, Северус, я уже все решила. Другого такого человека мне не найти никогда, поэтому хочется исключить любую вероятность утечки информации.

— Ты не забыла, что мы с Поттером владеем окклюменцией и способны защититься, тогда как ты — открытая книга для любого легилимента?

Голос Снейпа звучал холодно, похоже, он злился.

— Я это учла, — улыбнулась Гермиона, хотя улыбаться ей в этот момент вовсе не хотелось.

— Тогда ты не будешь возражать, если мы с Поттером кое-что проверим. Будем заодно считать это парной тренировкой.

Она почему-то думала, что хотя бы Гарри постесняется вламываться к ней в голову. Но ее надежда на его деликатность растаяла, когда Северус и Гарри одновременно подняли волшебные палочки и хором произнесли:

— Legilimens!

Снейп впился в нее глазами, пытаясь пробраться поглубже. Ощущение было не похоже на тот, первый раз в «Бильбао», когда Гермиона позволила ему посмотреть свои мыслеобразы. Тогда его присутствие ощущалось, как легкое поскребывание в дверь разума: «Разрешите войти?». Сейчас же это был удар тараном, отчего дверь, запечатавшая ее воспоминания, должна была бы или сорваться с петель, или расколоться в щепки. Но блок, поставленный Вулвертоном, не подвел, он извивался, пульсировал, обманчиво прогибался и возвращался в исходное состояние.

А что это там тонким ручейком тщетно пытается просочиться между щелями воображаемой двери? Гарри? Как мило!

Гермиона отстраненно наблюдала за тем, что происходит у нее в голове. Две воли толкались, пытаясь найти уязвимое место в творении Вулвертона, поначалу мешая друг другу, но потом, согласовав ритм, слились в невероятном усилии. Но тщетно — блок не поддавался.

У Северуса взмок лоб, губы Гарри побелели от напряжения.

Блок выгнулся и, наподдав ответной мощью, буквально выкинул непрошенных гостей из сознания Гермионы.

Гарри зашипел от боли и сейчас обиженно потирал виски, Снейп сел на диван и откинулся на спинку. Гермиона заметила, что у него дрожат руки.

— Сэр, что это было? — спросил Гарри.

— Так называемый «Блок Ашамбо» — метод высшей окклюменции для защиты воспоминаний, придуманный в семнадцатом веке одним бельгийским легилиментом по фамилии, как вы наверно уже догадались, Ашамбо. Своего рода сейф в голове человека, который нельзя взломать, а можно открыть «ключом» — кодовой фразой. Ключ есть, соответственно, у того, кто ставил блок.

— И кто же его ставил?

— Ну, это очевидно — Вулвертон, кто еще?! — фыркнул Снейп. — Я прав, Гермиона?

У него был такой вид, словно его предали.

— Да, Вулвертон — ну и что? — нервно сказала Гермиона. — В любой момент в Малфой-мэнор может притащиться кто-нибудь из твоих коллег, Северус, и препроводить вдову Малфоя с ребенком к Волдеморту. А поскольку я, как ты изволил заметить, открытая книга, то все наши приготовления пойдут насмарку. Да и если вспомнить, что произошло с Драко, то мою паранойю можно понять, — голос у нее сорвался, а в глазах защипало.

Снейп вскочил с дивана, подошел к ней и утешающе погладил по спине.

— Успокойся, у Лорда сейчас другое на уме — захват власти. Что-то там идет не совсем гладко, и он трясет своих людей в Министерстве. К тому же Беллатрикс просила его не трогать Старшую ведьму Лестранжей, — уже тише сказал он, но Гарри услышал.

— Кто такая старшая ведьма Лестранжей, и при чем здесь ты?

Гермиона растеряно посмотрела на Северуса, тот пожал плечами:

— Наверное, тебе стоит всё объяснить.

— Да уж постарайся! — недовольно сказал Гарри. — Хочется знать, чего еще от тебя можно ожидать. То бросаешь нас на полгода и уходишь жить к магглам, то вдруг выскакиваешь замуж за Малфоя, то… — он выразительно поднял брови и покосился на Снейпа — …еще что-нибудь. И Вулвертон здесь вообще каким боком? Он тебя учит окклюменции? В школе, помнится, ты говорила, что ментальные практики — не твоё. Передумала?

Гермиона собралась с духом. Честно говоря, она опасалась реакции Гарри на то, что она собиралась рассказать.

— Когда я лишилась магии, мне пришлось устроиться санитаркой в Мунго — в магическом мире сквибам приходится тяжело.

Гарри нетерпеливо постучал ботинком по половице.

— Ты говорила, — сказал он.

— Так вот, когда я начала там работать, в охраняемую палату клиники положили девушку, Николь — ее подозревали в связи с Упивающимися смерти и через день водили в аврорат на допрос. Постоянно поили Веритасерумом, который, как ты знаешь, в больших количествах ядовит для организма мага.

— Так она была с ними связана или нет?

— Только родственными узами. Она оказалась дочерью Беллатрикс и Рудольфуса Лестранжей.

— У них есть дочь?! — удивился Гарри. — Не могу себе представить эту бесноватую стерву в роли матери!

— Ты прав — родители оставили Ники на воспитание незамужней тетке Рудольфуса Лестранжа и особо не вспоминали о ней, особенно Беллатрикс. Николь в Англии-то была всего пару раз, и во второй как раз попалась аврорам… Невозможно было смотреть на то, как она угасает от отравления Веритасерумом! И я помогла ей под оборотным зельем выбраться из Мунго, а сама… Мне пришлось спрыгнуть со второго этажа, и я напоролась на острые пики ограды. В результате меня подобрали и переправили в поместье Лестранжей в Провансе.

— Кто подобрал?

— Николь позвонила Вулвертону из телефонной будки… Острие прорезало грудную клетку, и я была при смерти. Дело осложнялась тем, что магического резерва у меня не было. И Одри Лестранж — это та самая родственница Николь, — чтобы спасти меня, провела парный обряд принятия в семью и наделения силой. С магической точки зрения я стала Лестранж.

— Что?! — поперхнулся воздухом Гарри.

— Не думай, что я была от этого в восторге, но, с другой стороны, именно благодаря Лестранжам я выжила. Слава Мерлину, родители Николь редко появляются в поместье, да и в доме есть, где спрятаться, поэтому до поры до времени они не подозревали о появлении новой родственницы.

— Но какое отношение имеет ко всему этому Вулвертон? — спросил Гарри. — Он знаком с Лестранжами?

— Можно сказать, что он знаком со всеми чистокровными семьями. Вернее, с некоторыми женщинами из чистокровных семей.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Гарри.

— Адриан Вулвертон — не человек, хотя и выглядит, как человек.

— А кто?

— Свидетель. Некое существо, которое оберегает магические семьи, в частности, следит за тем, чтобы у них всегда был посредник для подпитки силой. И такого посредника, вернее, посредницу, называют Старшей ведьмой. Старшей ведьмой Лестранжей была Одри, а потом стала я.

— Ты-то с какой стати?

Гермиона горько усмехнулась:

— Хороший вопрос. Старших ведьм выбирает Свидетель по одному ему известным соображениям. Сколько я не пыталась у него выяснить, ничего вразумительного не услышала.

Гарри потер переносицу:

— Странно. С виду он — обычный волшебник. Очень сильный легилимент, но в бытовых заклинаниях полный ноль. Эдакий строгий, но добрый дедушка.

— По-моему, Поттер, вы уже могли бы убедиться, что добрые дедушки чаще всего оказываются не теми, за кого себя выдают, — фыркнул Снейп.

— Знаешь, Гарри, я видела Адриана и сорокалетним, и двадцатилетним, и даже подростком. Поменять возраст ему не составляет никакого труда. Он очень-очень непрост, уверяю тебя.

— Я бы даже сказал, он опасен, — вставил Снейп.

— Допустим. Но ты-то зачем согласилась на эту авантюру?

— Думаешь, у меня был выбор? Он умеет заставить, — вздохнула Гермиона. — После его методов остается только соглашаться и делать то, что он скажет. Но, надо признать, я кое-что и получила от этой сделки. «Тьму Лестранжей», например. Это то самое зелье, о котором мы говорили до этого. К тому же я вроде как неприкосновенна — до определенной степени. Беллатрикс я больше не боюсь, но вот Темный лорд… Кто знает, что придет ему в голову. Он — полукровка, и вряд ли до конца понимает, что значит Старшая ведьма для чистокровной семьи. Если вообще когда-нибудь задумывался над этим вопросом. Поэтому я боюсь, что он вспомнит о Люсе, и тогда никакое Старшинство мне тогда не поможет.

— Мне до сих пор не верится, что это все — не шутка, — сказал Гарри. — Дух, или кто он там, претворяющийся человеком… Я провел с ним столько времени, и ничего не заподозрил.

— Хочешь, я позову его, и ты сам у него спросишь? — предложила Гермиона. — Тем более что нам кое-что нужно от него. К чему откладывать?

Гарри помрачнел и напрягся. Гермиона чувствовала себя отвратительно от того, что пришлось ему напомнить, и ей было до слёз его жалко.

— Гарри, в любом случае мы что-нибудь придумаем. Безвыходных положений не бывает.

Она лгала, и он это понимал, но все улыбнулся вымученной улыбкой:

— Давай, зови.

В этот момент в номер постучали. Северус с палочкой наизготовку резко распахнул дверь. На пороге, сияя, как начищенный котёл, стоял Свидетель.

— А вот и я! — пропел он и, чуть ли не пританцовывая, просочился в комнату.

Контраст между его довольной физиономией и Гарриным убитым лицом действовал на нервы.

— А, мистер Поттер, давно не виделись! — протянул Вулвертон. — Что, жизнь закрутила?

— Можно и так сказать… — буркнул Гарри. — То, что про вас говорила Гермиона, это правда?

Вулвертон уселся в кресло и манерно опустил руки на подлокотники.

— А что она говорила? Что я — её самый преданный друг? Это — правда, даже не сомневайтесь, — он тоненько хихикнул.

— Клоун, — проворчал Снейп вроде бы себе под нос, но его было прекрасно слышно.

— Что вы — не человек, а кто-то типа ангела-хранителя со странными замашками, — сказал Гарри.

Вулвертон расхохотался.

— Браво, молодой человек! Так меня еще никто не называл. Ты слышишь, Гермиона, — ангел-хранитель! Каковó?!

Гермиона выразительно хмыкнула, Вулвертон посмотрел на нее с укоризной.

— Мне показалось, или только что кто-то очень топорно пытался вскрыть мой блок? — спросил он.

У Гарри покраснели кончики ушей.

— Вы действительно обучали легилименции Тома Риддла? — с вызовом поинтересовался он.

Вулвертон наморщил лоб, словно никак не мог вспомнить, кто это.

— Ах, да, Риддл. Весьма способный был молодой человек.

— Насколько способный? У нас с профессором Снейпом есть шанс одолеть его вдвоем?

— Если бы Северус в свое время не бросил занятия, он мог бы сделать это и один, — задумчиво проговорил Вулвертон, не обращая внимания на тяжелый взгляд, которым наградил его Снейп. — Вам стоит потренироваться вместе.

— Адриан, Темный лорд способен сломать мой блок, как вы думаете? — спросила Гермиона.

— Обидно слышать! Неужели ты думаешь, что я мог поставить тебе что-то второсортное? — Свидетель картинно приложил руки к груди. — Никто и никогда — если сама только не захочешь.

Гермиона слабо улыбнулась. Хотя в этом есть уверенность.

— Так зачем ты хотела меня видеть? — спросил ее Вулвертон. Взгляд его сделался очень внимательным.

Гермиона вопросительно посмотрела на Гарри. Он кивнул.

— Мы подозреваем, что двадцать лет назад Волдеморт мог подселить часть своей сущности в Гарри. Может быть, есть способ как-то это проверить, Адриан?

Вулвертон поднял брови — в точности так, как это обычно делал его сын. Слава Мерлину, сам Северус себя со стороны не видел, а Гарри был не настолько наблюдателен, чтобы заметить сходство.

— У вас есть основания предполагать, что мистер Риддл увлекался подобными экспериментами? — задумчиво проговорил он.

Гермиона кивнула.

— Так вы сможете проверить, есть ли во мне что-нибудь… лишнее? — нетерпеливо спросил Гарри.

Вулвертон бросил на него быстрый взгляд и отвернулся.

— Тебе не о чем беспокоиться, сынок.

Видно было, как напряжение оставляет Гарри.

— Спасибо! — выдохнул он и улыбнулся Вулвертону.

— Не за что… совершенно не за что, — пробормотал тот и поднялся из кресла. — Как бы ни была хороша ваша компания, вынужден откланяться — если ко мне нет больше просьб…

— Спасибо, Адриан, что так быстро откликнулись, — рассеяно сказала Гермиона, не понимая, чем вызвано его желание поспешно уйти. Обычно Свидетель вел себя так, словно все время мира было в его распоряжении.

— Всегда к твоим услугам! — просиял Вулвертон и мгновенно растворился в воздухе.

Гарри недоверчиво покачал головой.

— Не похоже, чтобы он тебя строил, Гермиона. Он ведет себя так, словно ты самое дорогое, что у него есть.

— Мягко стелет, да жестко спать, — буркнул Северус.

Гермиона вздохнула.

— Да уж… пока всё идёт по его, Свидетель — сама доброта и предупредительность. Но стоит лишь его не послушаться — мало не покажется. Он злопамятен и мстителен, — она вспомнила историю Минервы Макгонагалл. — Хотя под напором его обаяния об этом как-то забываешь…

— Не вижу там никакого обаяния, — фыркнул Северус. — Поток слащавой банальщины и сплошное кривлянье — вот и всё… Поттер, предлагаю встретиться во вторник утром и потренироваться в двойной легалименции.

— Только не на мне, господа. Я не владею окклюменцией, со мной вам будет неинтересно, а блок Ашамбо вам все равно не по зубам. Кстати, вы двое еще не извинились за вторжение в мою голову без спроса!

— Но ты же промолчала, — буркнул Гарри. — Значит, согласилась.

— А вот и не значит! — рассердилась Гермиона. — Промолчала, потому что хотела проверить, знаете ли вы, что такое такт и деликатность. Оказалось — не знаете.

— В сложившихся обстоятельствах мы не можем позволить себе деликатничать, — заявил Северус.

— Пустые отговорки! — проворчала Гермиона, тем временем размышляя, что ее насторожило в поведении Вулвертона.

— Получается, что с большой вероятностью последний хоркрукс это Нагайна, — сказал Гарри. — Подобраться к Волдеморту заранее невозможно, значит, придется разбираться с ней по ходу дела. Вообще, в нашем плане слишком много разных допущений, чтобы он выглядел надежным…

— Если у вас есть свои предложения, мы их с удовольствием выслушаем.

— Вы знаете, что нет. Впрочем, я и сам небольшой любитель планирования. Обычно полагаюсь на удачу.

Снейп постучал пальцами по спинке кресла.

— Помнится, мне как-то приходила в голову мысль, что везенье волшебника это не совсем везенье. Иначе бы вы не дожили до совершеннолетия.

— Я благодарен вам за все, что вы для меня сделали в Хогвартсе, — тихо сказал Гарри.

— Я не выпрашиваю у вас благодарностей, Поттер! — отмахнулся от него Снейп. — Вы не поняли мою мысль: я предположил, что удача сильного мага — это побочный эффект его силы.

— Тогда нам никогда не справиться с Волдемортом, — заметила Гермиона. — Мне не нравится твоя теория!

***

Позже, когда Гарри ушел, Гермиона сказала Северусу:

— У меня такое впечатление, что Вулвертон солгал. Он видит в Гарри хоркрукс. Заметь, он не сказал, что хоркрукса нет, он сказал «Тебе не о чем беспокоиться».

— Если так, то старик должен был увидеть хоркрукс еще три года назад — когда занимался с Поттером легилименцией.

— Может, и увидел, но ничего не сказал, — вздохнула Гермиона. — Мы не можем знать, что у него на уме, он же даже не человек. Его мотивы непостижимы. А хочет ли он вообще нашей победы, вот в чем вопрос…

Северус обнял Гермиону за плечи.

— По-моему, ты бросаешься из одной крайности в другую. Вспомни, книгу с рецептом Сильной дюжины ты получила именно от него…

— …а также подсказку, кого попросить стать сосудом. Но если он солгал насчет хоркрукса, значит, Гарри обречен. Я не хочу так, Северус! Почему на свете все так несправедливо устроено?! — она уткнулась лицом в его мантию.

Он сильнее прижал ее к себе и ничего не ответил.




"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"