Завулон и Алиса Донникова раскладывают по дивану электрическую гирлянду. Какая-то из лампочек отказала, и ее следует, прежде чем повесить украшение на елку, заменить.
Из-под ели раздается характерный хлопок аппарации.
- Алиса, а я и не сказал тебе, - вспоминает и смеется Завулон, - дочушка-то наша, Гермионушка, нас с тобой в Австралию отправила. Катаемся мы с тобой на досках у Большого Барьерного Рифа и знать не знаем, как нас с тобою зовут.
Выбравшаяся из-под пушистого деревца Гермиона пунцово краснеет. Сытый и чистый Крукшанс трется об ее ноги и громко мурлычет.
- Большой Барьерный Риф, Сиднейская опера, Столовая Гора, животный мир Тасмании, - вздыхает Алиса, - и когда у нас будет такой отпуск.
- Вот закончится операция «Смерть Кощеева» и поедем хоть по всей тридцать седьмой параллели, - отвечает Завулон.
- Папа, мама, я на минуточку отлучилась. Там Гарри старушку Батильду на второй этаж повел.
- Старушке помогает, значит тимуровец, это хорошо, вступает в разговор Максим Максимович Исаев, только что бывший Крукшансом, а теперь прилаживающий лазерный «дождик» к найденной в шкафу старой отцовской буденновке. – Ты только, внученька, Северуса Тобиасовича в беде не оставь.
Гермиона кривится.
- Дамблдора он убил и вечно баллы… - но Максим Максимович не дает ей договорить.
- Дамблдора я еще со встречи на Эльбе помню. И по Бразилии, куда он своего милка на желтой субмарине переправил. Но подробности я тебе только лет через двести пятьдесят смогу рассказать. Баллы – вещь нематериальная, на патроны - не сменяешь. Ты внученька, помни одно: русские своих на войне не бросают!
Гермиона уже торопится.
- Стой, дочка. Когда же ты нас, наконец, познакомишь… - начинает Завулон.
- С Рональдом, - заканчивает Алиса.