Семейный паноптикум Малфоев

Автор: Мерри
Бета:нет
Рейтинг:G
Пейринг:ЛМ, НМ, ГП, ДМ, СС и др
Жанр:AU, General
Отказ:HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of Warner Bros. © 2007 and J. K. Rowling. Все цитаты из книг Дж. К. Роулинг принадлежат самой Дж. К. Роулинг, а их русский перевод/переложение — мне.
Цикл:Семейные ценности Малфоев [2]
Аннотация:1992 год. Малфои продолжают готовиться к войне, в Хогвартсе собирается воссиять новая педагогическая звезда, Гарри и Драко находят очередное приключение на свои бедовые головы, и, в довершение всего, кто-то намерен поквитаться с Луцием...
Комментарии:Вторая часть эпопеи.
Каталог:AU, Школьные истории, Книги 1-7
Предупреждения:AU, Tекст не требует предупреждений
Статус:Не закончен
Выложен:2023-04-16 18:54:59 (последнее обновление: 2024.05.18 23:30:34)
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 1. О началах

— А я тебе говорил, что делать тут совершенно нечего, — проворчал Север, пробираясь по заросшей сорняками дорожке к парадному входу, увитому плющом и диким виноградом.
— А я тебе говорил и говорю, что ты неправ, — парировал Луций. — Прекрасное место. Сильное. Даже сейчас чувствуется, хотя родовые чары спят.
Север поморщился, но промолчал.
Скромное поместье Принцев — не особенно примечательный георгианский дом на окраине Брашфорда в Сомерсете, с маленьким парком и даже крохотным прудом, — так и не стало для него родным, хотя само место ему скорее нравилось. И всё же с ним были связаны не слишком приятные воспоминания, и после смерти деда и получения наследства Север не был здесь ни разу. Он исправно платил налоги, съедавшие существенную часть его учительского жалования, но это было единственное, что связывало отпрыска блудной Эйлин Принц с родовым гнездом уже долгие годы. И вот теперь Луций, который принялся всерьез готовиться к неизбежной войне, изыскивая все, какие можно, ресурсы, растормошил его и вынудил вернуться в дедовский дом, пусть и с большой неохотой.
Ведущая к парадному входу дорожка заросла одуванчиками и лебедой, кое-где торчал колючий бодяк; розы разрослись выше человеческого роста, а живую изгородь так заплела ежевика, что уж и не разберешь, что там когда-то было под ней — бирючина или боярышник. Луций покачал головой.
— Мои домовые эльфы тебя проклянут, — заметил он. — Ну как можно доводить дом до такого состояния? Представляю, что там внутри.
Север удивленно посмотрел на него.
— При чем тут твои эльфы? У меня свои есть.
Луций обвел буйные заросли красноречивым взглядом.
— А, это. — Север махнул рукой. — Не обращай внимания. Когда я был здесь в последний раз, то немного… погорячился. Категорически запретил им трогать сад и приставать ко мне с идиотскими вопросами.
— Надеюсь, за домом ты им следить не запретил? Или нам придется срочно латать крышу?
— Думаю, не придется.
Зацепившись мантией за очередной особенно разлапистый куст чертополоха, Север выругался, извлек палочку и уничтожил зловредное растение, прежде чем решительно направиться к двери. Луций фыркнул и зашагал следом, стараясь избегать наиболее пышных колючек.
Дверь была дубовой, с резными панелями, изображавшими четыре сельских празднества, соответствующих временам года. В центре верхней правой панели пылал костер Самайна; Север приложил к нему ладонь, собираясь прошептать ритуальную фразу, позволявшую ему войти в дом. Он очень старался сохранять бесстрастный вид, но, кажется, Луций все же прочел что-то такое на его лице, потому что немедленно поинтересовался:
— Собственно, а почему ты до сих пор не Принц?
Север поморщился и не ответил, но его настырный друг не унимался.
— Ведь наследство ты получил. Неужели дед не пожелал ввести тебя в права?
— Тебе обязательно нужно это знать? — вздохнул Север.
Луций внимательно посмотрел на него.
— Не обязательно, конечно. Но весьма желательно. По многим причинам, и не последняя из них та, что мы рассматриваем твое поместье как возможное временное убежище. В завещании есть оговорка. Я прав?
Север отвел взгляд.
— Ну, допустим, есть. Это не имеет значения. Я все равно не представляю, как бы я мог выполнить это условие.
— Значит, у тебя недостаточно богатое воображение, вот и все, — насмешливо заметил Луций. — Я ведь все равно узнаю. Копии есть в министерских архивах; поверь, я сумею раздобыть нужные мне сведения, если захочу. Так что выкладывай.
— Да глупости это все, — Север опять вздохнул. Когда-то, после того как дед ознакомил его с условиями завещания, он пришел в ярость, сочтя их издевательством. Потом, после восемьдесят первого, горе сменило ярость, и он не желал даже разговаривать с дедом вплоть до самой смерти последнего. А тогда уже стало поздно что-то менять.
— А все же? — Луций вдруг прищурился: — Речь о браке, да? Я прав?
Север кивнул.
— Условие-то стандартное, — пожал он плечами. — Брак с девушкой из чистокровного семейства, не меньше пяти поколений. Если я сам не пожелаю вернуться в род Принцев, имею право ввести в него наследника.
— Понимаю, — на лице Луция отразилось сочувствие, но он, слава Мерлину, тактично воздержался от дальнейших расспросов.
— Это почти ни на что не влияет, — продолжал Север. — Я не могу вернуться в род, я не могу пользоваться кое-какими фамильными артефактами и не могу активировать защиту крови в этом поместье, но если учесть, что у меня нет никаких здравствующих родственников, это абсолютно неважно.
— Гм. — Луций задумчиво посмотрел на него. — А что за артефакты?
Север позволил себе усмешку.
— Знаешь ли, сомнительное удовольствие срезать омелу исключительно священным ритуальным серпом Принцев — не то, ради чего я готов жениться на ком попало. А кроме этого, там нет решительно ничего интересного.
Луций рассмеялся.
— Может быть, тогда мы все-таки войдем?
Север кивнул, снова прикрыл ладонью резное дубовое пламя и прошептал:
— Север Септимий Снейп, сын Эйлин, дочери Принцев, возвращается домой.
Дверь отворилась без единого звука, мягко повернувшись на хорошо смазанных петлях.
— Добро пожаловать домой, Север, — пробормотал он себе под нос, спиной чувствуя насмешливый взгляд Луция, но тот, к счастью, воздержался от комментариев. — Ну и ты заходи.

~ * ~

С самого начала июля Драко безуспешно искал в доме философский камень.
Понаблюдав за родителями и крестным, ну и, разумеется, кое-что удачно подслушав, он быстро пришел к выводу, что Николя Фламель присланный ему камень вернул, а дальше, разумеется, взрослые решили их с Гарри ни во что не посвящать. Драко их не винил: вероятно, сам он поступил бы так же; однако столь же быстро он решил, что обсуждать этот вопрос вообще не стоит: в конце концов, пока никто не знает, что он что-то ищет, никто не может ему ничего запретить.
Гарри он тоже ничего не сказал, и это было куда более трудное решение. Драко не любил ничего скрывать от брата, но тот, вероятнее всего, принял бы сторону родителей, а посему Драко решил, что лучше будет поставить его перед фактом, когда найдет камень. Если найдет.
Искать, не привлекая ничьего внимания, было очень трудно, да и времени свободного оказалось немного. После праздника Середины Лета им пришлось нанести визит вежливости Петунии Эванс в честь дня рождения Дадли. Несчастному маггловскому кузену Гарри предстоял перевод во французский коллеж святого Самсона, и он мог думать и говорить, увы, исключительно о предстоящих ему экзаменах и пугающей перспективе учиться в Бретани. Словом, это был ужасно скучный визит, и Драко едва не вывихнул челюсть, пытаясь скрыть зевоту.
Потом Луций взялся заниматься с ними боевой магией, чему Драко был, разумеется, только рад. Но эти уроки, квиддич, верховая езда и совершаемые в хорошую погоду вылазки на морское побережье почти не оставляли шансов оставаться одному хоть сколько-то продолжительное время. Наконец в начале августа обстоятельства изменились в его пользу: погостить в Малфой-мэнор приехала кузина Констанция.
Констанции исполнилось семнадцать еще зимой, и теперь она, уже совершеннолетняя, могла бы преспокойно знакомиться с Британией самостоятельно, если бы не одно «но»: она была сквибом, а посему ей, во-первых, нередко требовалась помощь мага в волшебном мире, а во-вторых, она в той же мере интересовалась маггловскими достопримечательностями, сколь и магическими. Главным специалистом по маггловскому Лондону поневоле оказался Север, и в результате именно ему выпала честь выгуливать французскую кузину Малфоев по музеям, картинным галереям и прочим скучным неволшебным местам. С ними нередко отправлялся Гарри, почти всегда — Нарцисса, и даже время от времени Луций. Поскольку никто никого ни к чему не принуждал, Драко таким образом иногда получал возможность остаться в поместье в полном одиночестве (не считая, конечно, домовиков — но кто же их считает? — и Арчера, который никогда не отличался желанием совать нос в чужие дела).
Первые несколько подобных рейдов закончились совершенно безрезультатно. Драко, конечно, не сумел бы открыть главные домашние тайники — подземелье под полом гостиной, например, или отцовский сейф в кабинете. Но он и так совершенно не сомневался, что философского камня там не будет. Сейф в любой момент могут «любезно» попросить открыть авроры, случись какое-нибудь очередное «недоразумение», вроде той истории, когда Севера и директора Дамблдора вызвали в Лондон. А в подземелье слишком долго и неудобно лазить, камень должен лежать в каком-то куда более доступном и простом месте. Возможно, даже не магическом. Поэтому Драко разделил дом на области и методично исследовал их одну за другой, стараясь не думать о том, что Луций мог, например, закопать камень в саду или вообще спрятать где-нибудь за пределами мэнора. В конце концов, такая скучная версия не заслуживает того, чтобы принимать ее во внимание, пока не окажется, что она единственно возможная.
Очередной шанс выпал седьмого августа, когда Нарцисса и Гарри взялись показывать Констанции Висячие Камни в Эймсбери, а Луций с Севером и вовсе отправились неизвестно куда по каким-то таинственным делам, о которых никому ничего не сказали. В другое время Драко лопнул бы от любопытства, но сейчас ему хватало собственных секретов. В его распоряжении был почти целый день, и он выбрал целью новых поисков библиотеку.
Она была, конечно, большой, но Драко, к счастью, успел исследовать значительную часть родительского собрания еще до отъезда в Хогвартс. Разумеется, он не мог похвастать тем, что прочел все, что видел, но видел он много и хорошо помнил, где что находится. К тому же логика подсказывала, что на тех полках, куда чаще всего лазили они с Гарри, ни один разумный человек ничего прятать не станет.
Кроме того, он рассудил, что запертый шкаф с самыми подозрительными книгами, тщательно заколдованный от любопытных детей, тоже следует исключить. Там хранились разрешенные министерством, но не слишком политически одобряемые книги о Темных Искусствах, о разнообразных опасных субстанциях и зельях и других подобных вещах. Возникни к Луцию какие-либо вопросы, именно туда в первую очередь сунут свои длинные носы авроры. Нет, спрятать там что-либо ценное или странное мог бы только полный идиот.
Оставались, следовательно, стеллажи с самыми скучными или просто устаревшими книгами, газетными подшивками, ежегодниками еще чуть ли не позапрошлого столетия и прочей подобной ерундой. Вздохнув, Драко взялся за работу.
Через три часа он, разочарованный, уселся на пол «в карточном уголке» и тяжело вздохнул. Камня нигде не было; он тщательно обшарил все незнакомые полки, вынимая их содержимое, ощупывая и простукивая на всякий случай заднюю стенку шкафов — вдруг обнаружится тайник? Увы, все было напрасно.
Почесав в затылке, Драко принялся обдумывать положение. Имеет ли смысл так же проверить и «знакомые» шкафы? А может быть, он все-таки неправильно ищет? Экономя время, он не просматривал сами книги, только смотрел, не найдется между ними, скажем, шкатулки, замаскированной под фолиант, или чего-то в таком роде. Камень ведь не пергамент, его внутри книжки не спрячешь. Или?..
Драко нахмурился.
Болтливая Грейнджер, кажется, рассказывала им что-то такое, когда пыталась объяснить, почему магглы любят книги про вымышленные преступления. Конечно, в той истории тоже фигурировали магглы, но в том-то и соль. Луций, в отличие от многих чистокровных магов, отнюдь не брезговал маггловской художественной литературой. Он мог придумать такой тайник, который ни один волшебник не додумается искать...
Драко попытался вспомнить, насколько велик был камень, прикинул кое-что, вздохнул, а потом решительно принялся заново проверять все книги, достаточно толстые для того, чтобы в них можно было вырезать нужного размера дыру.
Еще через час он обнаружил тетрадь.
Она была черная, в кожаной обложке, совершенно пустая и очень маггловская на вид.
Вероятно, если бы не то, что она была намеренно спрятана таким необычным способом, Драко не обратил бы на нее никакого внимания. Но Луций никогда не стал бы прятать ничего просто так, это во-первых. А во-вторых, приглядевшись, Драко понял, что обложка этой странной штуки, хотя и выглядит чрезвычайно старомодной по сравнению с тетрадками того же Дадли Дерсли, при этом кажется совершенно новой. Как будто ее только что принесли из писчебумажной лавки и сразу засунули в истрепанный «Вокабуляр алхимических терминов Иеронима Ирландского, скончавшегося в Бетлехемской лечебнице Св. Марии в 1673 году от Р.Х.» — такой ветхий, что только бережное отношение и охранные библиотечные чары до сих пор не давали ему рассыпаться в труху.
Много позже, вспоминая эту историю (исключительно в кругу самых близких родственников и друзей, все равно знавших о нем куда больше, чем хотелось бы), Драко любил повторять, что его околдовали и что во всем виновато невероятно опасное обаяние темной магии. Мол, едва взяв тетрадку в руки, он почти немедленно оказался не в состоянии адекватно оценивать свои поступки и их последствия — и именно поэтому повел себя как полнейший дурак. Только всё было куда сложнее и куда хуже.
На самом деле Драко отлично сознавал, что делает нечто очень глупое и достаточно опасное. И от этого, увы, руки у него чесались вдвое сильнее. Грейнджер позднее любила называть такое его настроение «бесом противоречия» — глупейшая маггловская присказка, ведь любой волшебник знает, что бесов, в отличие от каких-нибудь пикси, не существует.
Правда же заключалась в том, что Драко устал искать философский камень, но не хотел признаваться самому себе в том, что бесплодные поиски ему опротивели. Кроме того, досада и раздражение в адрес родителей и крестного, а заодно и чересчур благоразумного Гарри, так и подталкивали Драко предпринять что-нибудь из ряда вон выходящее.
Вот почему он, вместо того чтобы вернуть загадочную тетрадь в тайник, решил изучить ее получше. Аккуратно расставив книги по полкам и забрав с собой в качестве оправдания на случай, если кто-либо всё же обнаружит следы его пребывания в библиотеке, «Историю змей и драконов» Улиссе Альдрованди, он отправился к себе в комнату — исследовать загадочную находку.

~ * ~

Ступив вслед за Севером в просторный, но сумрачный холл, Луций с любопытством огляделся. В общем-то, ничего особенного он не ожидал — и не увидел. Стены были украшены панелями из резного дуба; между фальшивых колонн, изображавших обвитые лозой столбы, красовались сцены из жизнеописаний Мерлина и Моргаузы. Неяркий свет волшебных ламп, бросавших слабые отблески на каменные плиты пола, придавал комнате сходство с пещерой. Однако дерево панелей было тщательно отполировано, пол — натерт до блеска. Даже самый придирчивый взгляд не отыскал бы здесь и пылинки. Увлеченный изучением обстановки, Луций упустил момент, когда в холле бесшумно возник новый персонаж.
— Мастер Север давно не был дома, — произнес чуть надтреснутый неодобрительный голос. Луций повернулся и с интересом уставился на его обладателя.
Это оказался домовой эльф весьма преклонных лет, державшийся с непередаваемым достоинством. Облачен он был в белое с зеленой каймой чайное полотенце, только носил обычный для домовиков предмет не-одежды как римскую тогу, что в сочетании с суровым выражением морщинистого личика придавало ему почти грозный вид.
— Не так уж и долго, — буркнул Север. — Всего лет семь.
— Восемь, — сухо возразил домовик. — Мастер мог уже не застать бедного Бартоломью в живых.
— Бедный Бартоломью переживет еще моих внуков, если они у меня когда-нибудь появятся, — парировал Север. Луций с возрастающим удивлением наблюдал эту странную перепалку.
— Очень сомневаюсь, — проскрипел домовик. — Мастер не знает, каково это...
— Будь любезен, Бартоломью, отложи перечисление своих бед и хворей всех домочадцев до другого раза, — нетерпеливо прервал его Север. — Я хочу...
— У ваших домочадцев нет никаких хворей! — возмутился домовик.
— И прекрати меня перебивать! — рявкнул Север. Бартоломью все-таки умолк и уставился на своего хозяина. — К твоему сведению, я здесь по делу, и времени у нас не очень много. Запоминай: это Луций Малфой, — он махнул рукой, указывая на гостя, и внезапно Луций удостоился пристального, но бесстрастного взгляда «бедного Бартоломью». Тот рассматривал его так, будто раздумывал, стоит ли впускать пришельца дальше прихожей или лучше сразу вышвырнуть за дверь.
— Я запомнил, — наконец изрек домовик.
— Он может приходить в этот дом и уходить, когда вздумается, а также отдавать всем вам распоряжения — в той мере, в какой это не противоречит моим указаниям. Позднее я приведу и других членов семьи. У тебя есть вопросы?
Бартоломью задумался.
— Нет, — сказал он после некоторой паузы. — Полагаю, что нет. Но я бы хотел...
— ... посоветоваться со мной по финансовым и хозяйственным вопросам, — нетерпеливо подхватил Север (Луций подумал, что, кажется, знает, у кого этот своеобразный домовик подхватил привычку перебивать). — Извини, но сегодня мне некогда. Впрочем, я собираюсь теперь бывать здесь достаточно часто. Обещаю, что в ближайшие пару неделю специально приду, чтобы выслушать все, что ты пожелаешь мне сообщить. Тебя это устроит?
Бартоломью поморщился, но кивнул.
— Я буду ждать... сэр.
— А теперь подай нам в гостиную какой-нибудь бренди и больше не беспокой меня сегодня, — распорядился Север.
Домовик сделал некое слабое движение, в котором при наличии воображения можно было усмотреть поклон, и бесшумно исчез.
Луций повернулся к своему другу.
— Что это за чудо природы? — спросил он.
Губы Севера изогнулись в полуулыбке.
— О, это одна из семейных реликвий Принцев, можно сказать. Наши домовые эльфы не похожи ни на каких других, сколько я их ни встречал. Даже хогвартские домовики, хоть и служат уже многие столетия не конкретному семейству, а школе, и те не так независимы. Фамильная легенда гласит, что Гвенхильда Принц, одна из первых ведьм в нашем семействе, была талантливой колдуньей и очень увлекалась алхимией, но при том, увы, была совершенно сумасшедшей. Она не отличалась большой щепетильностью и ставила эксперименты на ком попало, начиная с членов собственного семейства и заканчивая домовыми эльфами. К счастью для потомков, составы, предназначенные для людей, она все же сначала испытывала на себе, поэтому когда в конце концов ошиблась при изготовлении очередной формулы, то отравилась сама, а не отравила кого-нибудь другого. В окрестностях нашей тогдашней лесной усадьбы долго водились весьма странные животные, а домовые эльфы Принцев с тех пор отличаются завидным долголетием, необычайным интеллектом и скверным характером.
— А тога? — поинтересовался Луций.
— О, а это уже дело рук правнука Гвенхильды, Юджина. Он оказался так тщеславен, что помешался от сочетания собственного имени и фамилии и подучил домовиков заворачиваться в полотенца на римский манер. А им это так понравилось, что теперь они не согласны на туники из салфеток и свитеры из грелок для чайников. — Север махнул рукой. — Идем, Бартоломью наверняка уже подал бренди. Кстати, когда будешь отдавать ему распоряжения, не вздумай как-нибудь сократить его имя. Никаких «Бартов» или, упаси Мерлин, «Барти». Распоряжение твое он, конечно, выполнит, но таким образом, что ты сам будешь не рад. Не будь он дворецким, из него вышел бы очень неплохой законник.
Луций хотел было ответить какой-нибудь остротой, но не успел, поскольку они наконец покинули холл и перешли в гостиную, интерьер которой до того поразил его, что всякие шутки тут же вылетели у него из головы.
Просторная, но сумрачная комната напоминала одновременно восточный базар, пещеру Али-Бабы, гарем аль-Рашида и дворец какого-нибудь изнеженного индийского раджи: огромные мягкие диваны невероятных цветов, бесчисленные подушки, гардины и портьеры с кистями, лаковый столик в восточном стиле. Вдоль стен до потолка тянулись шкафы-витрины с какими-то коробочками, шкатулочками и баночками самых разных форм и размеров, украшенных поддельными драгоценными камнями и сусальным золотом. С потолка свисала огромная люстра с подвесками цветного стекла... впрочем, приглядевшись, изумленный Луций подумал, что, возможно, это и не стекло. Центром всего этого кричащего великолепия была огромная позолоченная кобра в две трети человеческого роста, вздымавшая свой клобук в середине пестрого ковра. Голову этого монстра венчала корона, увенчанная огромным, невообразимо фальшивым на вид рубином. А еще вся эта красота пахла — розовым и гвоздичным маслом, корицей, имбирем и ванилью, и... шоколадом?
Оторопевший Луций уставился на Севера, который без всякого стеснения молча над ним потешался.
— Мерлин милостивый... что это такое?
— А ты не узнаешь? — Север прищурился. — Погляди повнимательнее.
Луций еще раз взглянул на позолоченного монстра посреди ковра. Еще раз огляделся по сторонам, окинув взглядом жестянки и шкатулочки, теперь и в самом деле показавшиеся ему смутно знакомыми. Всмотревшись пристальнее, он ахнул.
Повсюду на шкатулочках, жестянках и коробках, на самих шкафах и даже на некоторых портьерах красовался один и тот же символ: все та же гордо раскрывшая клобук кобра, увенчанная сияющим рубином.
— Так «Королевская кобра» — это Принцы?!

~ * ~

Тетрадь оказалась ужасно странной штукой.
Все написанное в ней очень быстро бледнело и исчезало, словно просачиваясь сквозь страницы неизвестно куда. Охваченный исследовательским пылом, Драко испробовал по очереди обычное перо и чернила, потом волшебные карандаши и даже краски. Безрезультатно. Проклятая тетрадка впитывала все это лучше любой губки.
Он пробовал писать буквы алфавита по очереди, переписывал туда заклинания, раскрывающие секреты, а под конец даже попытался решать в тетради арифметические задачи.
Наконец, устав изобретать способ заставить тетрадку выдать свою тайну, Драко принялся рассеянно водить пером по раскрытой странице, наблюдая, как выводимые аккуратные строчки и завитки исчезают с нее.
«Привет», написал он, украсив красивым росчерком букву П.
На сей раз надпись не исчезла.
Застыв на месте и холодея от ужаса, он смотрел, как ниже по одной появляются красивые ровные буквы.

П... Р... И... В... Е... Т.


~ * ~

— Долго же до тебя доходило, — усмехнулся Север, протягивая другу бокал бренди. Они уселись на наименее мягкий из диванов, позволявший сохранять условно вертикальное положение, вместо того чтобы томно возлежать на подушках.
— Ну знаешь! Уж чего-чего, а такого я не ждал, — признал Луций, снова оглядывая это логово обезумевшего кондитера-сибарита. Во времена его детства «Королевская кобра» торговала лучшим шоколадом в магической Британии, а потом вдруг, в самом начале первого восхождения Темного Лорда, в одночасье закрылась. — Ведь сколько велось разговоров о том, кто же стоит за этой лавкой! «Пророк», кажется, даже пытался объявить конкурс, но без толку: все равно не удалось бы определить, кто победил, поскольку владелец не желал раскрывать инкогнито. Так значит, это всё твой дед?.. Но он же... Постой, ведь все считали, что владельцы «Кобры», кто бы они ни были, погибли! Что их убили во время одного из рейдов. — Внезапно он заметно смутился: — Я чуть с отцом из-за этого не поссорился. Это были мои любимые конфеты!
Пришла очередь Севера изумляться.
— Ты был готов поссориться с отцом из-за конфет? С Абрахасом Малфоем? Одним из Рыцарей Вальпургии?
— Мне тогда было всего пятнадцать, — Луций высокомерно поджал губы, потом не выдержал и фыркнул, неловко и даже смущенно. — И я очень любил сладкое. Отец, впрочем, заверил меня, что Лорд тут ни при чем и что владельцы «Кобры», вероятно, какие-нибудь иностранцы, которые отказались от бизнеса в этой ужасной захваченной магглолюбами стране. Я не спорил, как ты понимаешь... — Он снова обвел взглядом комнату. — А это, значит, твой дед...
Север пожал плечами.
— Я его почти не знал. Если подумать, я и родился-то из-за этих конфет.
Луций поднял брови. Север кривовато усмехнулся.
— Дед был типичным твердолобым консерватором и горько сожалел, что у него нет сына, которому он мог бы передать свое бесценное дело. Увы, у них с бабушкой была только дочь... поэтому дед вознамерился женить ее на отпрыске каких-то индийских кондитеров, кулинаров или я не знаю кого еще. Словом, откопал где-то младшего сына чистокровных родителей, готового взять фамилию Принц и возглавить семейный бизнес. Только матушка моя взяла да и сбежала из дому. Она, видишь ли, ненавидела сладкое.
— С кем же она сбежала?
— С первым попавшимся художником, приехавшим в эти края на этюды. — Север поморщился. — С магглом, как ты знаешь. Мой отец, сколько я помню, до самой смерти «подавал большие надежды», но, увы, жалкие, ничтожные британские лавочники так и не оценили его уникального таланта. Его бездарная мазня совершенно не приносила денег, а матушка оказалась слишком горда, чтобы возвращаться в родительский дом, даже когда оказалось, что семейная жизнь у нее не слишком сложилась. Хотя кто знает, — он задумчиво покачал головой, — возможно, им всё это и нравилось. Во всяком случае, в детстве у меня всегда было ощущение, что они с отцом орали друг на друга с искренним, неподдельным наслаждением. Так или иначе, а сложись все по-другому, и я мог бы оказаться чистокровным отпрыском какого-нибудь тихого подкаблучника. Рос бы в этом доме, с пеленок питался бы шоколадом и наверняка возненавидел бы сладкое еще до Хогвартса. Или, напротив, вырос бы добродушным толстяком вроде Лонгботтома и угодил бы, к ужасу деда, в Хаффлпафф.
— Хорошо, что этого не случилось.
— Ну почему же? — фыркнул Север.
— Сам подумай, где еще я бы взял друга с таким скверным характером? — поинтересовался Луций самым легкомысленным тоном, на какой был способен, а потом, не дав Северу опомниться, сменил тему: — Итак, где мы будем его прятать?
— Кого? — рассеянно уточнил его друг. Похоже, воспоминания о тяжелом детстве внезапно настроили его на благодушный лад. Вот и пойми после этого людей.
Его, — сухо ответил Луций.
— А, — все так же рассеянно отозвался Север. — Так здесь и будем. Зачем, по-твоему, я тебя сюда привел?
— Это я понимаю, — нетерпеливо сказал Луций. — Но где именно?
— Да где угодно, — фыркнул Север. — Ты посмотри вокруг. Внимательно.
Луций посмотрел.
— Где умный человек прячет лист, — пробормотал он.
— Вот именно. Кстати, если тебя вдруг это интересует. Они настоящие.
— Кто? — Луций совсем потерял нить беседы.
— Нет, на коробках и банках с конфетами, конечно, просто магические иллюзии — приклеивать туда что-то стал бы разве что полный идиот. Дед был, безусловно, помешан на всей этой восточной мишуре, но в деловых вопросах все-таки сохранял здравый смысл. Дети ведь все тянут в рот, хоть им три года, хоть тринадцать. А вот интерьер... это, конечно, уже почти безумие, но тут все подлинное.
Луций уставился на чудовищный рубин на голове кобры и моргнул.
— И этот... настоящий? — неуверенно спросил он. — Но почему тогда ты...
— Почему я что? — Север посмотрел на него как-то странно.
— Почему ты... — Луций замялся, покосившись на неплохую, но отнюдь не лучшего качества и к тому же видавшую виды мантию своего друга. Он не знал, можно ли как-то повежливее задать вопрос: «Почему у тебя тогда вечно нет денег?»
Север несколько мгновений с недоумением смотрел на него и внезапно расхохотался, отчего таки потерял вертикальное положение и сполз на располагавший к лежанию диван.
— Да нет... — стонал он в перерывах между приступами хохота, — это не драгоценные камни, Люк... какой же ты смешной. Это леденцы.

~ * ~

Повисла пауза. Потом, следом за первым словом появились еще два:

Т...Ы... К...Т...О?

Как зачарованный, Драко какое-то время глядел на ужасную надпись, тихо надеясь, что ему все померещилось и что буквы вот-вот исчезнут, как и все, прежде написанное, начертанное и нарисованное им в загадочной тетради.
Но увы. Неизвестно чье приветствие продолжало смотреть на него со страницы.
Тетрадь была... живая?
Нет. Конечно нет, это полная глупость. В конце концов, хороший маг может зачаровать волшебный предмет так, чтобы он определенным образом реагировал на те или иные действия. Если можно заколдовать чайник так, чтобы он переставал греться, когда на него прикрикнешь, или детскую метлу, чтобы слушалась самых элементарных команд, то уж сделать тетрадь, которая будет отвечать на простые фразы, — проще, чем флоббер-червей резать.
Вопрос только в том, зачем.
А еще — в том, почему кто-то в доме Малфоев спрятал эту вещь так тщательно, да еще не пользуясь магией. Луций? Или, возможно, даже Абрахас?
При этой мысли Драко стало еще больше не по себе. Его дед, судя даже по скупым рассказам отца, был не слишком приятным и уж точно совсем не добрым человеком. Вряд ли он стал бы прятать что-нибудь милое и забавное.
Драко снова уставился на подозрительную находку. И что теперь делать? Признаться во всем родителям и выставить себя распоследним дураком? Это самая крайняя мера. Если не будет другого выхода, он, конечно же, признается, но сначала лучше сделать все, чтобы этого избежать. Наиболее разумным было бы, конечно, тихо вернуть тетрадь на место, а потом снова ее «найти», желательно при свидетелях, чтобы можно было во всем разобраться. Но, бросив взгляд на часы, он понял, что нет смысла и пытаться: вот-вот вернутся если не Нарцисса с Гарри и Констанцией, то Луций с Севером. Значит, надо спрятать тетрадь, но в другом месте. Где?
Подавив панику, он осмотрелся, выбирая место, куда точно никто случайно не полезет хотя бы в ближайшие несколько дней. Лучше всего, конечно, спрятать похожим образом... Ага!
Подавив желание сбегать в лабораторию за перчатками из драконьей кожи, Драко стиснул зубы, мужественно взял пугающий артефакт в руки, захлопнул и небрежно засунул в стопку маггловских книжек на верхней полке. Тех самых, когда-то подаренных им кузеном Дадли. Вряд ли Гарри они скоро понадобятся: тот перечитывал их с месяц назад. А маггловской на вид тетрадке среди маггловских книжек — самое место.
Избавившись таким образом от улик, Драко взял метлу и, насвистывая, отправился на лужайку. Самое время немного развеяться, а заодно, если спросят, чем именно он занимался в такой солнечный денек, можно будет честно ответить, что он не только торчал в библиотеке, но и как следует полетал в парке.
____________________
* Улиссе Альдрованди (Ulisse Aldrovandi или Aldrovandus, 1522–1605) — итальянский учёный эпохи Возрождения, гуманист, врач, натуралист, ботаник и энтомолог, зоолог. Основатель ботанического сада в Болонье — одного из первых в Европе. Написанная им «История змей и драконов» (Serpentum, et draconum historiae) издана в Болонье в 1640 г.


Глава 2. О новых элементах

Нарцисса стояла посреди своей алхимической лаборатории и задумчиво хмурилась, разглядывая учиненный ею разгром. Большой стол в углу загромождали две горелки, большая бенмари, медный аламбик и целая гора котлов, отчаянно нуждавшихся в чистке. На столе поменьше она приготовила два ящика: один для стеклянной и керамической посуды, которую придется мыть вручную, другой для той, что можно будет поручить домовикам. У стены стоял большой короб для всего, что придется уничтожить, зачарованный так, чтобы нейтрализовать возможные реакции разнообразных компонентов.
Завязав волосы в тяжелый узел на затылке, Нарцисса со вздохом засучила рукава мантии и натянула рабочие перчатки. Всё, что можно было сделать с помощью магии, она уже сделала. Предстояла самая утомительная часть работы — разобрать шкафы с ингредиентами и утварью, к которым нельзя было применять чары.
Ее лаборатория стояла нетронутой почти десять лет. Да и до того... когда вскоре после замужества она забеременела (к великой радости мадам Гонории Малфой), то отказалась от экспериментов из опасения, что какая-нибудь неприятная случайность навредит малышу. Потом родился Драко, но война была в самом разгаре — и долгими тревожными ночами Нарцисса то нянчила малыша, то ждала, вернется ли Луций к утру или... словом, ей было не до зелий и не до алхимии. Когда же всё закончилось... какое-то время она просто радовалась, что страшная беда чудом обошла их стороной — всех троих. Родители Луция были убиты, один из кузенов Нарциссы погиб, другой угодил в Азкабан вместе с её сестрой и зятем... Нарцисса поморщилась. Она терпеть не могла Лестранжей и всегда считала, что это они свели с ума Беллу. Если бы Белла не вышла замуж за этого негодяя... даже в пятнадцать лет Нарцисса внутренне содрогалась от омерзения при одном виде Рудольфа. Спросил бы кто-нибудь ее мнения о нем, уж она бы высказалась! Но ее никто не спрашивал. К тому же она была младшей в семье, «маленькой принцессой», с которой все нянчились, и которая, положа руку на сердце, принимала всё это как должное. Ее куда больше интересовали свои радости и увлечения, чем чужие проблемы.
Тряхнув головой, Нарцисса попыталась собраться с мыслями.
Она аккуратно вытерла пыль с маленькой зеленой склянки и проверила содержимое на просвет, сверившись с этикеткой. Усики призрачной бронзовки, ноябрь 1978. Давно уже никуда не годятся. Избавившись от усиков и отправив склянку в ящик с пометкой «вымыть», Нарцисса взялась за следующую склянку. О! Золотой песок. Уж с ним-то ничего не сделается.
Сортируя склянки, горшочки и коробочки, она вспоминала. Когда Драко было года два или три, она вновь взялась было за какие-то опыты, но, увы, на что-нибудь серьезное у нее вечно не хватало времени — а может быть, настойчивости. Драко требовал столько внимания, сколько она могла ему дать; а ведь еще было и поместье, которым приходилось заниматься, и светские обязанности, пренебрегать которыми не следовало, учитывая шаткость их общественного положения. Словом, ее вялые попытки вновь заняться алхимией опять сошли на нет.
А потом появился Гарри, и ее жизнь снова перевернулась.
Выпрямившись, она сдула с носа выбившуюся из прически прядь и звонко чихнула. «Надо было все-таки поддерживать здесь порядок хотя бы просто из принципа. Хорошо, что Север не видит, что здесь делается. Он бы взорвался от негодования», — со смешком подумала она.
Был и еще один момент, когда она чуть не вернулась к своему давнему увлечению. Тогда мальчикам оставалось меньше года до отъезда в Хогвартс, и Нарцисса уже раздумывала, чем станет заниматься, когда поместье начнет пустовать восемь месяцев в году из двенадцати. Она почти собралась взяться за лабораторию и лишь откладывала до тех пор, когда покончит с ежегодными хлопотами в Самайн. А четвертого ноября она прочла в «Пророке» о трагической безвременной гибели Пандоры Лавгуд, урожденной Стрендж. Ксенофил вернул ее письмо с соболезнованиями нераспечатанным, и больше она ему не писала.
Пандора Стрендж была ее самой близкой — и тайной — школьной подругой. Близкой, потому что Пандора поддерживала ее во всем и без страха делала именно то, чего самой Нарциссе страстно хотелось, но на что зачастую не хватало духу. Тайной, потому что подружились они еще до распределения, а потом Пандора, разумеется, отправилась в Рэйвенкло, а Нарцисса — в Слизерин. Учитывая пристальное внимание Беллы и ее компании, открыто дружить с кем-то из другого Дома Нарцисса не могла: сперва больше из нежелания отстаивать свою позицию и вызвать скандал, а потом, когда стало ясно, что связываться с Лестранжами не только противно, но и по-настоящему опасно — из страха за подругу. Поэтому общались они нечасто, всегда украдкой — вплоть до самого выпуска.
Когда они окончили Хогвартс, война заполыхала всерьез, а потом они обе вышли замуж — как и многие другие в то время, они боялись не прожить достаточно долго, чтобы успеть пожить, — и появились дети, а потом вдруг наступил мир, неожиданный, как чудо… В последующие годы они встречались время от времени — поболтать в кафе, выпить чаю, — но то были короткие беседы двух женщин, по большей части занятых радостями и горестями своих детей. Казалось, что жизнь длинная-предлинная, и они еще успеют наверстать упущенное. Вот только судьба не запасла для Пандоры никакого «потом». И Нарцисса испугалась. Тогда ей почудилось, что это знак: не стоит сходить с выбранного пути, лучше оставить всё как есть. Нельзя войти дважды в одну и ту же реку.
Однако в июне, когда Драко и Гарри привезли домой философский камень, произошла странная вещь. Держа в руках эту удивительную находку, Нарцисса ощутила легкий укол — прикосновение давно забытого ощущения: вот-вот должно случиться нечто очень важное и невероятное. Она не подала виду и никому ничего не рассказала. Они отослали камень Фламелю. А потом она получила камень назад, вместе с немыслимым письмом. «Целую ваши талантливые ручки». Луций тогда еще так задумчиво взглянул на нее, но ничего не сказал, только поцеловал украдкой в висок. Люк всегда умел выразительно молчать. И о Пандоре он, конечно, помнил.
С тех пор забытое ощущение возвращалось всё чаще, крепло с каждым разом, и вот наконец Нарцисса решительно спустилась в подвал и взялась за свою покинутую лабораторию. Она приведет всё в порядок — и будь что будет.
Только похоже, вместе с грязными тиглями и склянками ей предстояло еще и хорошенько прочистить и перебрать свои воспоминания. Снова вздохнув, Нарцисса решительно распахнула дверцы очередного шкафа, замерла, поморщилась... а потом столь же решительно принялась сметать метелкой паутину с нижних полок.
— Тетя Нарцисса?
Она выпрямилась и обернулась: в проеме приоткрытой двери стояла Констанция, и вид у нее был какой-то странный: не то смущенный, не то растерянный.
— К вам можно? Я не отвлекаю?
— Конечно нет, — ответила Нарцисса. — Пауки совершенно точно подождут. Заходи, пожалуйста.
Констанция вошла и аккуратно прикрыла за собой дверь. «Любопытно, — подумала Нарцисса. — У девочки завелись секреты, и она хочет поделиться ими со мной?»
— Садись, пожалуйста, — сказала она вслух, махнув метелкой в сторону большого рабочего стола посредине комнаты: он единственный еще не был чем-нибудь заставлен. — Там пока чисто. Хочешь чаю или еще чего-нибудь?
— Нет-нет, спасибо! — Констанция замялась. — То есть, если вы хотите...
— Значит, обойдемся, — сказала Нарцисса. Стащив перчатки и отложив метелку («Иначе девочка, чего доброго, подумает, что мне не терпится ее выставить!») она села за стол напротив своей неожиданной гостьи. — А теперь рассказывай, что случилось.
— Вообще-то ничего, — ответила Констанция, — просто мне очень нужно с кем-нибудь посоветоваться. То есть не с кем-нибудь, а с вами, тетя Нарцисса.
— Буду рада тебе помочь, если смогу. Только, пожалуйста, называй меня Цисси, — Нарцисса улыбнулась. — У тебя что-то случилось?
Констанция покачала головой.
— Нет. Просто я... мне нужен очень совет. От кого-то, кто ничего особенного от меня не ждет. Дело в том, что я... я очень давно не проводила столько времени в магическом мире! — вдруг призналась она. — Papa, конечно, делает все, чтобы мне было хорошо и удобно дома, но учусь я среди магглов. И это тоже очень хорошо, я знаю и умею многое, о чем обычные маги не имеют ни малейшего понятия. Но... понимаете, мне очень нравятся зелья.
Нарцисса с большим трудом подавила улыбку. Еще три года назад девочка прожужжала Северу все уши касательно своего увлечения... да и сейчас не то чтобы его скрывала.
— Я знаю, — кивнула она. — И?
— И я хочу заниматься ими и дальше! — воскликнула Констанция.
— Так в чем же дело? — спросила Нарцисса.
— В том, что maman и papa меня отговаривают! Они боятся, что я... что мне будет трудно... что я не смогу многого достичь, потому что я... — Констанция снова замялась, но Нарцисса на сей раз не стала ей помогать. «Девочка должна сказать это сама». — Потому что я сквиб, — закончила Констанция. — Они говорят, я не сумею добиться многого, потому что у меня нет магии, а значит, не стоит делать на это ставку.
— А что думаешь ты? — поинтересовалась Нарцисса спокойно.
— Я думаю, что это неважно. То есть нет, это важно, конечно, но я же хочу не просто варить уже известные зелья. Я хочу разобраться в том, как все это работает.
На сей раз Нарциссе не нужно было изображать интерес.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу понять природу взаимодействия волшебных компонентов. Так же, как магглы понимают природу взаимодействия обычных, немагических веществ. Кислоты и щелочи, например. Все это подчиняется определенным закономерностям, которые можно описать математически точно. Я уверена, что с волшебными веществами можно проделать то же самое. Исчислить можно абсолютно всё! А если мы будем точно знать, что именно лежит в основе магического взаимодействия, мы сможем создавать и новые зелья, и новые заклинания гораздо легче. Меня так удивляет, что этим до сих пор никто по-настоящему не занимается!
Нарцисса уставилась на Констанцию, ошеломленная её напором и одновременно завороженная таким взглядом на предмет. Не сразу, но она поняла, о чем именно речь. Конечно, в магии — а в особенности в зельеварении и алхимии — тоже многое поддается исчислению; многие закономерности сочетания ингредиентов, например, можно было описать с помощью формул и варьировать, скажем, силу действия состава, меняя соотношение входящих в него веществ. Вероятно, именно эти области магического знания были наиболее близки к маггловской науке. Но маги всегда приветствовали сугубо практический подход. Если ты и так точно знаешь, в какой пропорции и последовательности нужно соединить определенные вещества, чтобы получить нужный результат, то какая разница, как именно они соединяются для его достижения? Знанием ради самого знания об устройстве мира интересовались лишь немногие. Альб Дамблдор, например. Или Пандора Стрендж. Или Север.
— Это весьма внушительная задача, — заметила она наконец, — которая потребует большого труда и вряд ли быстро найдет понимание у большинства твоих будущих коллег, по крайней мере поначалу. Тебе будет вдвое, если не втрое труднее завоевать уважение и какое-то признание, если ты с самого начала откажешься от традиционного подхода. Фигурально выражаясь, тебе придется бежать вдвое быстрее, чтобы оставаться на месте.
Констанция вздохнула.
— Да, я догадываюсь. То есть вы тоже меня отговариваете?
Нарцисса покачала головой.
— Нет. Это непросто, но у тебя, мне кажется, есть и преимущества, которых нет у обычной ведьмы. Если я правильно поняла, ты уже неплохо разбираешься в маггловских науках о веществах и взаимодействии... как они называются? Химика?..
Кажется, только отменное воспитание не дало Констанции захихикать.
— Химия. И физика, — ответила она серьезно. — Да. Нас этому учат, и я стараюсь много читать дополнительно, когда успеваю.
Нарцисса кивнула.
— Значит, тебе есть, с чего начинать, — сказала она. — Мне кажется, ты достаточно взрослая, чтобы уметь отличить сиюминутную прихоть от серьезных намерений. И еще мне кажется, что ты на самом деле уже решила, как поступить. Просто тебе хочется...
— ... услышать собственные мысли из чужих уст, — подхватила Констанция. — Глупо, да?
— Это совершенно естественное желание, — Нарцисса покачала головой и мягко улыбнулась: — Время от времени нам всем нужно что-то подобное.
— Даже вам?
— Конечно. И даже Луцию. Или Северу. Или, не боюсь сказать, Альбу Дамблдору.
Глаза Констанции широко распахнулись.
— Вы хотите сказать, что сам Альб Дамблдор советовался с вами о чем-нибудь?
Тут уж Нарцисса позволила себе рассмеяться.
— Конечно нет. Думаю, чтобы такое случилось, должно рухнуть пол-Хогвартса. И то маловероятно. Однако он регулярно излагает свои сомнения Северу, так что можешь мне поверить: в подтверждении своей интуиции нуждается даже господин председатель Уизенгамота и президент международной конфедерации боевых магов.
Констанция тоже засмеялась, а Нарцисса подумала про себя: «А на то, что советуется он не с кем-нибудь, а с Севом, я, пожалуй, упирать не стану. Что бы там ни говорила твоя бабка. Сама как-нибудь разберешься».

~ * ~

Север в задумчивости стоял перед книжным шкафом, изучая переполненные полки. Куда же подевались «Алхимические изыскания» Изабель Фромонд, которые он обещал Цисси? Он не мог даже вспомнить, когда открывал их в последний раз, а призывать не хотел: книги, вырванные с полок магической силой, от этого портятся, и только совсем безнадежный болван станет так обращаться пусть и не с оригиналом, но с вполне приличной рукописной копией конца семнадцатого века.
Интересно, что у Цисси на уме? В последние несколько недель ему не раз казалось, что даже за рассуждениями о прерафаэлитах в галерее Тэйт, спором о кельтских магических практиках в Эймсбери или светской болтовней у Фортескью мысли Цисси занимало нечто совсем другое. Возможно, какой-то алхимический проект? Что ж, ей виднее. У самого Севера совершенно точно в ближайшие несколько лет не будет ни минуты свободной на такие вещи. Хватит с него присмотра за неугомонными крестниками, преподавания, слизеринской политики, Темного Лорда и Альба Дамблдора, не говоря уже о поддержании интеллектуальных бесед с Констанцией Малефуа о зачатках атомизма в теории магии. Попытки между делом еще и воспроизвести эликсир жизни наверняка вгонят его в гроб. Так что дудки, без него. Хотя некоторые соображения, высказанные мисс Малефуа, однозначно стоило обдумать...
Спохватившись, что опаздывает, отвлекаясь на всякую чепуху, Север прищелкнул пальцами и пробормотал заклинание, прочищающее память. Пользоваться им он терпеть не мог: во-первых, обленившись, недолго и впасть в маразм, а во-вторых, оно оставляло в сознании стойкий едкий аромат, чем-то напоминающий перечную мяту, только еще назойливее. Но сейчас он не хотел больше задерживаться.
Выудив книгу из недр шкафа, Север поспешил к выходу из замка.
Уже поднявшись на первый этаж, он чуть не столкнулся в холле с директором. Как он ни спешил, но все же что-то заставило Севера остановиться, не ограничившись торопливым приветствием. Вид у Альба был не то чтобы откровенно мрачный, но все же явно озабоченный.
— Что-то случилось? — негромко спросил Север.
— Скорее, чего-то не случилось, — ответил Альб. — Но ты ведь, кажется, опаздываешь?
Север только рукой махнул.
— Если Луций за десять лет не привык к тому, что тут все время что-нибудь происходит, это его проблемы. Ничего, подождет. Так чего у нас не случилось?
— К сожалению, преподавателя ЗОТИ, — невесело отозвался директор. — Один мой старый... знакомый, который еще в июне предварительно согласился приехать к нам на год, внезапно изменил планы и отказался. Что-то там такое произошло у кого-то из его многочисленных... родственников, и Сангвини вынужденно погрузился в семейные перипетии. Что нам теперь делать, не представляю.
Север, несколько рассеянно слушавший все эти разъяснения, вдруг вздрогнул.
— Как-как, вы сказали, его зовут? Вашего... знакомого?
На лице Альба появилось и тут же исчезло слегка виноватое выражение, сменившееся поразительно неискренним добродушием, обычно приберегаемом для министерских служащих. Впрочем, и оно тут же испарилось, уступив место терпеливой доброжелательности, на сей раз, возможно, даже искренней. Наверное.
— Сангвини, — кротко улыбнувшись, повторил он.
Север уставился на него во все глаза.
— Да, я не ослышался. И не ошибся, — медленно произнес он. — Вы в самом деле собирались нанять вампира преподавать Защиту от Темных Искусств. Так?
— Допустим, собирался, — сказал Альб. — Но ведь это уже неважно. Он отказался. И теперь нам срочно надо найти кого-то еще, а ведь письма студентам со всеми требованиями и программой мы обязаны разослать не позднее среды. У нас три дня.
— Но вампир, Альб! — Север никак не мог прийти в себя. — В школе! Вы хотели доверить ему детей?!
Едва договорив, он подумал, что Луций здесь наверняка ввернул бы «доверяю же я тебе», — и был бы даже, пожалуй, не так уж неправ. Тут же отчаянно захотелось поправить левый рукав, но Север заставил себя воздержаться от этого нервного жеста. Однако Альб и не подумал подпустить в ответ какую-нибудь шпильку.
— А почему нет? — мягко возразил он. — Ты не хуже меня знаешь, что старые вампиры итальянских кланов никогда не трогают детей. Они невероятно семейственны. Если уж на то пошло, то это ему следовало бы опасаться назойливого внимания со стороны старшеклассниц.
Содрогнувшись, Север вспомнил свой первый год в Хогвартсе: анонимные рождественские поздравления с самыми странными комплиментами от наиболее экстравагантных девиц, вороха розовых валентинок и прочий ужас, неизменно настигающий молодых преподавателей. А ведь он никогда не был хотя бы симпатичным, не то что привлекательным.
— Уж в чем, в чем, а в этом вы правы, — наконец выговорил он. — Но все-таки вампир... это немного чересчур, вам не кажется? Неужели вы не могли найти ни одной другой кандидатуры?
Альб в упор посмотрел на него.
— Кого, например?
— Допустим... меня, — Север встретился взглядом с директором. — Можно было бы попробовать уговорить Слагхорна временно взять на себя зелья, на один год, пока мы не найдем еще кого-нибудь преподавать ЗОТИ. Уж год я бы как-нибудь продержался.
По лицу Альба пробежала тень.
— Нет, — твердо сказал он. — Ни за что. И, пожалуйста, больше никогда не проси меня об этом, мой мальчик. Пожалуйста.
Север открыл было рот, собираясь возразить, но вдруг вспомнил: однажды Луций мимоходом упомянул, что, по слухам, должность преподавателя ЗОТИ проклята. Значит, Альб тоже знает о проклятии — или как минимум подозревает? Интересные дела.
— Хорошо, — выговорил он. — Не стану. Но три дня... Что же теперь делать?
— Придется пробовать запасной вариант, — невесело отозвался Альб. — Хотя уверенности у меня в нем нет никакой.

~ * ~

Отведя глаза магглам, Луций не спеша шел по улице, где теперь его усилиями жила Петуния, и обдумывал предстоящий разговор. Он нисколько не жалел о принятом год назад решении: они добились того, чего хотели. И даже семейные встречи оказались не так тягостны, как могли бы быть, — уж точно не хуже общения с иными родственниками в былые годы. Однако в спешке (если не сказать — в панике) он многого не предусмотрел, и теперь непредвиденные последствия разрастались, как снежный ком. Всё это следовало уладить, пока не случилось что-нибудь, трудно исправимое.
Дойдя до калитки нужного дома, он тихо отпер ее заклинанием и бесшумно закрыл за собой, прежде чем двинуться по дорожке к дому. Большой цветущий сад выглядел безупречно, и Луций удовлетворенно кивнул: похоже, Петуния была просто создана природой, чтобы соответствовать представлениям об идеальной хозяйке какой-нибудь сельской усадьбы.
Он позвонил и принялся ждать. Очень скоро послышались шаги, и из-за двери раздался осторожный голос:
— Кто это?
— Петуния, это я. Будьте добры, откройте.
Щелкнул замок, и в проеме двери показалось узкое встревоженное лицо Петунии:
— Что-то случилось?
— Все в порядке, — успокоил ее Луций. — Мне просто нужно с вами поговорить о семейных делах, желательно без помех. Дадли дома?
— Да, но он собирался гулять с друзьями, а потом обедать у них, — ответила она, распахивая дверь шире и приглашая его войти. — Очень приличные люди, живут здесь через две улицы. Ллир... то есть мистер Льюис по моей просьбе навел справки...
«Ллир, значит? Любопытно», — отметил про себя Луций.
— Очень хорошо, — сказал он вслух. — Значит, нам никто не помешает.
Петуния провела его в гостиную и, извинившись, попросила подождать, пока она сообщит о его визите Дадли и приготовит чай. Спустя всего несколько минут в коридоре снова послышались шаги, и вошел сын Петунии.
— Здравствуйте, — мальчишка держался неловко, но вполне вежливо. — Мама сказала мне, что вы пришли. Я хотел сказать спасибо за каникулы в Италии. Это было просто отлично.
— Рад, что тебе понравилось, — Луций кивнул. — Ты заслужил их.
После полугода суровой муштры Дадли и в самом деле не только окончил год с хорошими отметками, но научился вести себя прилично. Луций остался настолько доволен его успехами, что на день рождения мальчика в июне преподнес Петунии оплаченную поездку для двоих на Сицилию.
— Я вам буду нужен? — спросил Дадли. — Или я могу пойти к друзьям? Если нужен, я могу позвонить, и...
— Не стоит, — покачал головой Луций. — Не случилось ничего такого, чтобы отменять договоренности. Можешь идти гулять.
Дадли кивнул, попрощался и вышел; вскоре Луций услышал, как он сообщает матери (по всей видимости, в кухне), что уходит. Хлопнула входная дверь; еще немного погодя явилась Петуния с чайным подносом и принялась хлопотать у стола.
— Так что всё-таки случилось? — поинтересовалась она, когда чай был налит.
— Ничего из ряда вон выходящего. Однако когда мы виделись в последний раз, у нас не было возможности обсудить некоторые нюансы.
— Например?
— Например, я хотел спросить, не беспокоил ли вас кто-то? Скажем, странные соседи? Назойливые незнакомые ма... кхм, то есть посетители? Журналисты?
Петуния усмехнулась.
— Можете говорить «магглы», Луций. Вряд ли это способно меня шокировать. Нет, меня никто не беспокоил. Соседи здесь очень приличные, спасибо. И никого нового здесь за эти полгода вроде бы не появлялось. Иначе, поверьте, я бы знала. Наш садовый комитет — полезнейший источник всевозможных сведений.
Луций улыбнулся.
— Очень хорошо. Рад, что вы понемногу здесь обживаетесь. А из других... уже знакомых вам лиц, — он выделил слово «знакомых», — здесь никто не появлялся?
На сей раз Петуния нахмурилась.
— Вы имеете в виду из... школы ваших мальчиков? — она чуть поджала губы. — Нет.
— Прекрасно.
— А в чем, собственно, дело?
— В том, что ситуация, о которой мы с вами говорили прошлой осенью, продолжает развиваться. Тот, кто убил вашу сестру, вернулся, но в начале июня Гарри вновь удалось взять над ним верх. — Тщательно выбирая слова, Луций внимательно следил за выражением лица Петунии. — Отчасти именно благодаря тому, на что вы согласились, понимаете?
Она кивнула.
— Продолжайте.
— Естественно, в точности знают, что именно произошло, всего несколько человек, но и этого достаточно, чтобы кто-нибудь мог заинтересоваться вами.
— Например, директор школы? — Петуния взглянула на него в упор.
— Например, — согласился Луций.
— Нет, — она покачала головой, — директор здесь не появлялся, не писал мне писем и никого не присылал. Пока. Вы хотите дать мне какие-то советы на этот счет?
По легкой гримасе Луций понял, что Петуния сочла слово «указания» оскорбительным для себя, и не в первый уже раз подумал, что, не будь эта женщина магглой, она недурно освоилась бы в Слизерине.
— Если вы не против, — подчеркнуто любезно ответил он.
— Буду вам весьма признательна.
Ее улыбка была холодной и безупречно вежливой.
— Собственно, от господина директора, если ему придет в голову блажь навестить вас лично, вы можете ничего особенно и не скрывать. В общих чертах он уже в курсе дела. С другой стороны, я не думаю, что он явится расспрашивать вас о подробностях. У него и без того хватает хлопот. Если же вас начнут беспокоить какие-то еще люди, думаю, вы сумеете от них отделаться. Однако я хотел бы, чтобы вы сообщили об этом мне, причем безотлагательно.
— Конечно, но... как? — Петуния нахмурилась. — Помнится, Лили когда-то рассказывала мне о вашей почте. Не думаю, что в Эшере принято держать дома сов. Здесь вам не Ноттинг-Хилл.
— В самом деле, — согласился Луций, не имея ни малейшего понятия, в чем именно состоит разница.
— А у вас, как я понимаю, нет в поместье телефона?
— К сожалению, это полезное маггловское изобретение приходит в негодность там, где есть постоянный магический фон. Но, вероятно, телефон есть у мистера Льюиса?
К большому удивлению Луция, Петуния порозовела.
— Да, разумеется, — пробормотала она. — Мне доводилось звонить ему несколько раз...
— Прекрасно. Значит, в несрочных случаях вы без труда сумеете меня разыскать. Осталось решить, что вы сможете предпринять в непредвиденной ситуации, если необходимо будет действовать быстро. Или, например, если мистера Льюиса не окажется в городе.
Петуния слегка нахмурилась.
— Кажется, — с сомнением сказала она, — в Лондоне есть, или, по крайней мере, была во времена моего детства, какая-то ваша улица... с магазинами, кажется?.. Я могу туда попасть, или для этого нужно сопровождение?
Луций задумался. Магглы, безусловно, могли войти в «Дырявый котел», если их туда проведет волшебник. Родители магглорожденных студентов именно так и попадали на Диагон-аллею. Но можно ли сделать так, чтобы маггл увидел бар без посторонней помощи?..
— Не знаю, — наконец честно признался он. — Мне придется изучить этот вопрос, а затем вместе с вами проверить на практике, если вы, разумеется, не против.
Петуния кивнула.
— В любом случае, — продолжал Луций, — это тоже способ для тех обстоятельств, когда нет большой спешки. Диагон-аллея — обычная торговая улица, там можно что-то купить, обменять деньги или отправить письмо общественной совиной почтой, но никакой срочной помощи вы там не получите.
— Думаете, возможна такая ситуация, когда она мне потребуется? — Петуния слегка побледнела, но в остальном держалась всё так же сдержанно.
— Возможно всё. Надеюсь, не в самом ближайшем будущем, но рано или поздно это произойдет. Я бы хотел предложить вам план действий на этот случай.
Петуния кивнула, и Луций принялся рассказывать.

~ * ~

Петуния закрыла за ним дверь, но не заперла ее — Луций не слышал, чтобы щелкнул замок. Он направился по дорожке к выходу и вдруг остановился, увидев, что впереди открывается калитка. Отперев ее ключом, в сад преспокойно вошел мистер Льюис, то есть Ллир Ллойд — и тоже резко остановился, увидев Луция.
— Добрый день, — вежливо произнес юрист, но видно было, что он несколько смущен.
— Добрый, — согласился Луций. — И весьма любопытный. Петуния ничего не сказала мне о вашем визите. Что-нибудь стряслось?
— Нет, нисколько. — Ллойд уже взял себя в руки, и его лицо было столь же доброжелательно-бесстрастно, как обычно. — Весьма удачно, что я застал вас здесь. Мне нужно с вами переговорить, и я как раз собирался с вами связаться.
— Надо же, какое совпадение, — заметил Луций не без иронии. — Я тоже собирался с вами связаться, поскольку мне тоже потребовалось с вами переговорить.
Оба уставились друг на друга, оценивая ситуацию.
— Позвольте мне начать, — решительно сказал Ллойд. — У меня для вас две новости и, опасаюсь, обе не доставят вам большого удовольствия.
— Хорошо, — Луций кивнул. — Может быть, вернемся в дом? Нелепо стоять здесь на дорожке. Да и жарко.
— Там под вишнями есть беседка. Можем пройти туда, там нам никто не помешает, — предложил Ллойд и, не дожидаясь ответа, двинулся к беседке первым.
«Кажется, кое-кто чувствует здесь себя как дома», — подумал Луций с легкой досадой и одновременно — с насмешкой.
Поодаль под вишневыми деревьями действительно оказалась увитая виноградом беседка, где было тенисто и прохладно. Едва оба сели и Луций применил заглушающие чары, Ллойд взял быка за рога.
— Прежде всего, мистер Малфой, — сказал он, — я должен принести вам свои извинения. Боюсь, что мое длительное взаимодействие с миссис Эванс привело к возникновению конфликта интересов. Я вынужден признать, что для вас лучше всего было бы подыскать другого юриста, который мог бы улаживать ваши дела с миссис Эванс вместо меня.
Луций улыбнулся.
— Даже так? И когда же свадьба? — ехидно поинтересовался он.
Ллойд смерил его мрачным взглядом.
— Мистер Малфой, я сознаю, что заслужил ваши упреки, но это мое личное дело.
На сей раз Луций улыбнулся шире.
— Увы, мистер Ллойд, боюсь, вы пока еще не до конца осознали, во что ввязываетесь. Миссис Эванс не просто дальняя родственница моего воспитанника. Она часть семейства Малфой. И, следовательно, все, что имеет к ней какое-либо отношение, касается и меня.
— И что же это означает? — сухо спросил Ллойд.
— Это означает, — ответил Луций, — что вне зависимости от того, готовы ли вы и далее, как вы выразились, «улаживать мои дела с миссис Эванс», вам все равно придется регулярно иметь со мной дело. Если, конечно, вы и в дальнейшем намерены поддерживать с ней какие-либо... контакты.
Ллойд не стал ни расточать пустые заверения в дружеских чувствах, ни притворяться, что сказанное его возмущает или задевает.
— Я вас понял. Могу ли я заключить из ваших слов, что вы сами никакого конфликта интересов в данном случае не усматриваете?
Луций пожал плечами.
— Теоретически, возможно, таковой и существует, — согласился он. — Практически же я могу его усмотреть даже между собой вчерашним и собой завтрашним, если события начнут развиваться особенно интенсивно. Будь миссис Эванс сторонним лицом, чьим благополучием я мог бы пренебречь, — возможно, ваши... намерения, если позволите мне выразиться столь определенно, могли бы чем-то помешать. В данной же ситуации они скорее окажутся полезны. Вопрос в том, простите за откровенность, пожелаете ли вы быть замешанным в неприятные или потенциально опасные события.
Лицо Ллойда сделалось деревянным, и он ответил еще более сухо:
— Если бы я опасался подобных вещей, то избрал бы себе иную сферу деятельности. И уж точно не согласился бы работать на вас, мистер Малфой.
Луций усмехнулся.
— Понятия не имею, откуда у такого примерного гражданина, как я, подобная репутация. И приношу свои извинения, если мой вопрос вас задел. Итак, если обрисованные перспективы вас не смущают...
— Нисколько.
— ... мы можем перейти к делу. Что именно вы хотели мне сообщить, помимо того, что наше сотрудничество может приобрести семейный характер?
Ллойд помрачнел.
— Лиам поручил мне передать вам некоторые сведения настолько деликатного характера, что он не решился доверить ее пергаменту. Вы, вероятно, слышали о недавних министерских рейдах?
Луций приподнял брови.
— Разумеется, хотя без подробностей. Но слухов ходит множество. Кажется, нашли какие-то артефакты, наносящие вред магглам? Прискорбно, но каким образом это касается меня?
— Дело в том, — продолжал Ллойд, поджав губы, — что все эти рейды стали возможны благодаря довольно подробной информации, весьма своевременно полученной из некоего анонимного источника. Такой информации поступило немало, и во всех случаях она оказалась достоверной.
— Опять же, очень любопытно, — заметил Луций. — Однако я по-прежнему не понимаю, при чем здесь я.
Ллойд понизил голос, несмотря на защитные чары.
— Лиам просил сообщить, что под вас, как он выразился, копают. Причем настолько тонко, даже он не смог пока разобраться, кто именно и откуда.
Луций выпрямился.
— И каковы же последствия этой, — он поморщился, — неожиданной деятельности?
— Пока ничего существенного: странные сплетни, неприятные тихие слухи и тому подобное. Но, как я понял, кто-то весьма умело ворошит прошлое. Настолько умело, что один достаточно вопиющий анонимный донос, похожий на предыдущие, — и вряд ли даже мадам Боунс сможет найти разумные аргументы, чтобы избавить вас от незваных гостей.
— Понятно, — кивнул Луций. — Неприятно, но не опасно. По крайней мере пока. Передайте, пожалуйста, Лиаму мою благодарность. У меня уже давно нет ничего такого, что могло бы не понравиться гостям, как приглашенным, так и незваным, но этот внезапный интерес к моей скромной персоне, безусловно, заслуживает внимания. Кто предупрежден, тот вооружен… — он задумчиво побарабанил пальцами по скамье, на которой сидел.
— Разрешите дать вам один совет? — вдруг сказал Ллойд.
Луций удивленно посмотрел на него.
— Разумеется. В некотором роде, это даже ваша обязанность.
— Как вашего поверенного?
— Как моего будущего или, по крайней мере, потенциального родственника, — усмехнулся Луций. — Я вас внимательно слушаю.
— Позвольте им у вас что-нибудь найти. Не опасное, разумеется, и не чрезмерно скандальное, что могло бы вызвать сомнение в вашей пригодности в качестве опекуна мистера Поттера. Но непременно что-нибудь теоретически запрещенное или хотя бы неодобряемое. Скажем, — Ллойд на мгновение задумался, — какое-нибудь заколдованное кольцо, от которого маггл будет говорить только правду. Или еще что-то в подобном духе. Безобидную безделушку, которую у вас с удовольствием конфискуют.
Теперь Луций посмотрел на своего собеседника с интересом.
— Думаю, это можно устроить, — медленно сказал он. — Вы полагаете?..
Ллойд кивнул.
— Да. Если у вас ничего не найдут, это вызовет только повышенный интерес, и одним визитом вы не отделаетесь. Все просто решат, что либо авроры плохо искали, либо вы как-то ухитрилось спрятать все темномагические артефакты где-то еще. Уж простите, мистер Малфой, но в вашу тотальную невиновность не поверит даже Альб Дамблдор.
Луций хмыкнул.
— Ну почему «даже». Он-то как раз получше многих других осведомлен о моих делах. Но я вас понял. Благодарю. Мне кажется, это прекрасный совет, я им непременно воспользуюсь.

~ * ~

За субботним семейным ужином Луций говорил крайне мало. Он, разумеется, отвечал на те или иные реплики мальчиков и время от времени обменивался понимающими или насмешливыми взглядами с Нарциссой. Но в основном он молчал, потому что с большим интересом наблюдал за Севером и юной Констанцией. Наблюдал и размышлял.
Констанция ему нравилась. Не в том смысле, в каком людям обычно нравятся дети их родственников, друзей и знакомых («О ваша дочь уже в этом возрасте просто очаровательна, мадам Паркинсон!»). И не в том смысле, в каком человеку его возраста могут нравиться хорошенькие девушки (во-первых, упаси Мерлин, она была еще совсем ребенок, а во-вторых, Луций очень любил свою жену). Нет, Констанция нравилась ему сама по себе, как, бывает, когда чьи-то слова, действия и манера держаться вызывают искреннюю приязнь.
Она была рассудительна, но не занудна, общительна, но не говорлива, уверена в себе, но не заносчива. Веселая, приветливая и умная, она впервые заставила его слегка пожалеть о том, что у них с Нарциссой нет дочери.
И вместе с тем, Констанция то и дело смущала его.
Во-первых, она носила брюки. Луций не был настолько старомоден, чтобы считать этот предмет туалета неприличным, но все же считал, что чистокровным волшебникам, уже не говоря о волшебницах, полагается поверх брюк носить мантию. Однако Констанция, по-видимому, всем прочим видам одежды предпочитала брючные костюмы — безусловно элегантные, но откровенно маггловские. Мантию же она носила лишь в исключительных случаях — скажем, чтобы не привлекать лишнего внимания на Диагон-аллее. Впрочем, устойчивый магический фон вокруг ее одежд подсказывал, что все не так просто, как кажется. И тем не менее, Луций никак не мог отделаться от мысли, что его испытывают. А еще иногда ему казалось, что эта его нелепая неловкость почему-то доставляет немало удовольствия Нарциссе.
Во-вторых, Луций привык считать, что сквибы... скажем так, обделены судьбой. Ведь в каком-то смысле их участь даже неприятнее, чем участь магглов. Те, в конце концов, не подозревают о своей магической ущербности. А сквибы, не покинувшие мир волшебников, всегда вынуждены смотреть на магию, как голодный на кусок чужого пирога. Все сквибы, которых он видел прежде, были несчастны, хотя в той или иной степени старались этого не показывать.
Констанция же несчастной не была и к магии проявляла живой исследовательский интерес, а не зависть, сдобренную сожалениями. Правда, у нее, судя по всему, был настоящий талант к зельеварению, что и среди магов встречается не так уж часто.
Но главное — она категорически не считала себя чем-то обделенной и не позволяла этого другим. Всякий раз, когда ей требовалась помощь в чем-то волшебном, чего она не могла сделать иным способом или поручить домовику, она просто и спокойно просила об этом того, кто оказывался рядом и мог оказать ей услугу. И столь же спокойно она оказывала другим помощь в маггловских местах, когда требовалось быстро пересчитать незнакомые деньги, воспользоваться лифтом или такси. Будучи прекрасно воспитанной, она ни разу не дала понять Луцию, что замечает его напряжение в подобных ситуациях; однако он отлично понимал: юная родственница внимательно за ним наблюдает и потом непременно сообщит кузену Жерару, так ли надежно «добрая старая Англия» встала на новый курс, как это было когда-то заявлено.
Внезапно Луций поймал взгляд Нарциссы: потихоньку улыбнувшись, она указала ему глазами на Севера. Тот увлеченно обсуждал с Констанцией что-то алхимическое, причем к разговору то и дело присоединялись Драко или Гарри. Выглядело все это до безобразия трогательно, но Луций слегка нахмурился: он не предупредил мальчиков особо, чтобы те не вздумали делиться с кузиной подробностями истории о философском камне. Вдруг им придет в голову, что, раз это дело семейное, то можно от Констанции ничего не скрывать? Оставалось надеяться, что Север, если понадобится, сумеет направить беседу в нужное русло.
Вслушавшись, он понял, что речь действительно идет о философском камне, но совершенно в ином ключе.
— ...закон трансфигурации Гэмпа, — договорила Констанция.
— Но при чем тут это? — удивился Драко. — Ведь мы же говорили о превращении металлов. Я все равно не могу понять, почему можно сделать из спички иголку, но нельзя превратить медь в золото.
— Это вопрос силы, — заметила Нарцисса.
— Я бы сказала, энергии, — возразила Констанция. — Не знаю почему, но волшебники редко прибегают к этому объяснению, хотя магия в сущности — просто особый способ использования энергии.
— Вроде электричества? — неуверенно уточнил Гарри, наморщив лоб.
— Не совсем. Скорее... нет, не знаю, как объяснить, — Констанция тоже слегка нахмурилась. — Ведь в магических школах не изучают физику. Боюсь, я вас запутаю. Я хотела сказать, что некоторые превращения так сильно изменяют исходный предмет, что для этого требуется очень много энергии. Больше, чем может потратить средний волшебник.
— Вы никогда не задумывались, почему для некоторых сложных задач используются зелья, а не заклинания? — вставил Север, и Луций подумал, что его друг выглядит подозрительно довольным.
— Потому что магические ингредиенты — это источник силы? — предположил Драко. — Да, это понятно. Но все-таки, почему ничего нельзя превратить в золото?
— Слишком велики изменения, которые нужно проделать с любой другой субстанцией, — ответила Констанция. — Ни у одного волшебника, сколь угодно могущественного, на это просто не хватит энергии. Или могущества, как ни называй.
— На самом деле таких субстанций довольно много, просто золото — самая известная из них, — сказала Нарцисса. — Но есть и другие благородные металлы. Или, скажем, самая обычная еда.
— А как же тогда философский камень? — не унимался Драко. — Ведь он же существует?
— Существует, — кивнула Констанция. — И, судя по всему, что о нем известно, является мощнейшим источником магической энергии. Только никто не знает, как и из чего он был получен. Николя Фламель никому не раскрыл своего секрета, и ни одному волшебнику, не говоря уже о магглах, не удалось повторить его успех.
— Все, что сделал один человек, может повторить другой, — вставил Гарри, который до сих пор молчал и внимательно слушал.
— Вопрос в количестве усилий, которые для этого придется приложить, — заметил Север.
— Но... — начал было Драко и вдруг осекся, а потом поспешно переменил тему: — Значит, трансфигурировать что-то в золото нельзя, потому что не хватит магической силы. Это и есть закон Гэмпа?
Дальнейшая дискуссия касалась разнообразных исключений из закона Гэмпа, и Луций снова перестал вникать в суть беседы, перейдя к наблюдениям за ее участниками. Он мог бы поклясться, что Гарри только что пнул брата под столом, чтобы заставить его замолчать: явление не то чтобы исключительное, но примечательное.
Час от часу не легче. Что еще затевают эти мальчишки?!

~ * ~

Поздним вечером, в то благословенное время, когда взрослые предпочитают обходиться без детей, Гарри валялся у себя в спальне и пытался читать присланный Гермионой ему в подарок «Лунный камень» при свете волшебного фонарика — просто потому, что так интереснее.
— Эй, ты там спишь? — Драко заглянул в приоткрытую дверь.
— Пока нет. А что?
— Пойдем, я тебе кое-что покажу. Это невероятно.
Заинтригованный Гарри охотно отложил книгу (невероятно занудную) и пошел за братом в их общий кабинет. Убедившись, что никого из взрослых поблизости не видно и не слышно, Драко извлек откуда-то из недр книжного шкафа маленькую тетрадку в черной кожаной обложке, распластал открытую на столе, быстро написал в ней какое-то слово и драматическим жестом распластал на столе перед Гарри:
— Полюбуйся.
В тетрадке небрежно было написано «Привет». Гарри хотел было уже поинтересоваться, что же, собственно, тут невероятного, когда на странице совершенно самостоятельно появились новые буквы:

ПРИВЕТ. КТО ТЫ?

Несколько долгих мгновений Гарри изумленно пялился в тетрадку, потом перевел взгляд на Драко.
— Где ты это взял?
— Нашел в библиотеке. Она была очень тщательно спрятана, и я... ну... — Драко отвел глаза, — мне стало интересно.
— Поня-атно. А что ты искал, когда на нее наткнулся? — спросил Гарри, хотя сам уже догадывался, каков будет ответ.
— Ну-у...
— Понятно. — Гарри вздохнул. — Слушай, ты бы хоть словечко мне шепнул насчет своих поисков, я бы тебя предупредил. Его нет в поместье.
— Что? — пришла очередь Драко изумляться. — Как это нет? И откуда ты знаешь?
Гарри пожал плечами.
— Случайно услышал кое-что. Так, по мелочи, раза два или три... Отец еще в июне спрятал камень где-то у Севера, то ли в Хогвартсе, то ли еще где, но временно. А потом они его второй раз перепрятали. Тут уж совсем не знаю где, они совсем намеками говорили, а потом и вовсе меня заметили и сменили тему.
У Драко даже лицо вытянулось от разочарования, и Гарри поспешил его утешить:
— Зато ты вон какую штуку нашел. Эй, ты чего? Что с тобой?
Было от чего пугаться: Драко, и до того расстроенный, теперь даже побледнел немного.
— Ты вообще понимаешь, что это за... вещь? — выдавил он, кивком указав на тетрадь.
— Нет, — признался Гарри. — А ты?
— И я нет, — отрезал Драко. — Сам подумай: стал бы отец, а то и, чего доброго, мой дед просто так прятать какой бы то ни было волшебный предмет?
Гарри нахмурился.
— Думаешь, это что-то дурное?
— Да уж точно не детская игрушка. — Драко поморщился. — Я, конечно, изрядного дурака свалял, лучше было бы оставить эту штуку там, где она лежала, но теперь даже не знаю, как ее обратно вернуть. Ведь Констанция скоро уедет и до нашего отъезда тоже всего ничего осталось — дома теперь всё время кто-нибудь крутится.
Гарри с сомнением посмотрел на загадочную находку, не зная, что и предпринять. Словно в ответ на его взгляд, на странице появилась новая надпись, чуть ниже предыдущей.

ПОЧЕМУ ТЫ МОЛЧИШЬ? КАК ТЕБЯ ЗОВУТ?

Братья снова уставились на тетрадку. Потом, прежде чего Драко успел бы его остановить, Гарри решительно взял перо и написал:

А ТЕБЯ?

После небольшой паузы на странице проступили слова:

СНАЧАЛА ТЫ.

Мальчики переглянулись. Драко пожал плечами. Помедлив, Гарри вывел:

МЕНЯ ЗОВУТ ДИК. А ТЫ КТО?

Снова пауза. Потом неизвестно кто ответил:

Я ТОМ.

Снова переглянувшись, мальчики чуть не прыснули со смеху. Внезапно решившись, Драко взял другое перо и приписал чуть ниже:

А Я ГАРРИ. ДИК, ТОМ И ГАРРИ — ПРАВДА, ОТЛИЧНАЯ КОМПАНИЯ?

Странно, но загадочному Тому, по-видимому, их компания не показалась отличной, потому что буквы на странице вдруг начали потихоньку выцветать, и очень скоро она стала столь же чистой, как в начале экспериментов. Гарри и Драко в изумлении посмотрели друг на друга. Что произошло? Магия иссякла? Может, это все же дурацкая шутка? Гарри попробовал еще раз вызвать загадочную тетрадку на разговор и написал:

ЭЙ, ТОМ, ТЫ ГДЕ?

Однако буквы быстро исчезли, а вопрос остался без ответа.
— Интере-есно, — протянул Драко задумчиво. — Что же ему не понравилось?
Гарри пожал плечами.
— А кто его знает. Может, просто тот, кто заколдовал эту штуку, не придумал, о чем говорить дальше?
— Ну да. И поэтому ее так тщательно спрятали, — съехидничал Драко. — Чтобы никто не поднял автора на смех за недостаток воображения.
Неизвестно, надолго ли затянулся бы этот спор, только в классной комнате с тихим хлопком возник домовой эльф, отчего оба мальчика вздрогнули, как ошпаренные, и уставились на него.
— Чего тебе? — невежливо буркнул Драко.
— Добби смотрит, не нужно ли что-нибудь мастеру Гарри и мастеру Драко, — с укором сообщил домовик. — Добби хочет спросить, не принести ли вам какао. Добби... — тут его взгляд упал на раскрытую на столе тетрадь, и с эльфом произошла удивительная метаморфоза. Глаза его вытаращились еще больше, чем обычно, наполнившись ужасом, и он нервно вцепился в уши обеими руками. — Это гадкая, гадкая вещь! — взвизгнул он. — Нельзя ее брать, мастер Драко! Хозяин Луций будет недоволен, когда узнает!
Драко заметно побледнел; Гарри лихорадочно принялся соображать, как исправить положение. Не хватало еще, чтобы перепуганный эльф на них пожаловался. Надо было как-то запретить Добби сообщать что-либо Луцию, но как? Никогда еще Гарри не приходилось отдавать распоряжений такого рода; все его обращения к эльфам сводились к просьбам принести какую-нибудь вещь или передать что-то кому-то из домашних. Тут его осенило.
— Послушай, Добби, — быстро сказал он. — Ты помнишь, что отец велел тебе меня слушаться?
Добби энергично закивал.
— Так вот, я тебе приказываю: никому не говори, что мы нашли эту вещь. Ты меня понял?
Губы Добби скривились; похоже было, что он сейчас расплачется.
— Добби понял, мастер Гарри. Только это плохая вещь. Очень, очень плохая. Опасная.
— Мы уже догадались, — проворчал Драко.
— Мы не будем с ней больше ничего делать, — пообещал Гарри. — Не бойся, Добби. Мы ее вернем туда, где она лежала, как только получится, понимаешь? — Внезапно ему в голову пришла новая мысль: — Послушай, а ты сам не можешь этого сделать, Добби? Просто подложить ее в книгу, где она была спрятана?
На сей раз Добби отчаянно замотал головой.
— Хозяин запретил, мастер Гарри. Запретил трогать. Плохая вещь. Мастер Гарри должен сказать хозяину.
Мальчики снова переглянулись.
— Он нас выдаст, — тихо сказал Драко. — Пусть даже нечаянно. Смотри, как он перепугался. Не знаю, что это за пакость такая, раз ее даже домовики боятся, но надо что-то делать. Писать я в ней больше не буду, это точно, но и вернуть ее прямо сейчас не выйдет. Нельзя, чтобы он рассказал отцу!
Гарри кивнул и снова посмотрел на эльфа. Тот ждал, нервно крутя уши и тараща глаза.
— Добби, — начал Гарри. — Слушай меня внимательно. Я запрещаю тебе говорить Луцию Малфою или кому-либо еще о том, что Драко нашел эту тетрадь, и о том, где она находится. Ты не должен вообще о ней разговаривать, ни устно, ни письменно, ни жестами. Ты меня понял, Добби?
Глаза Добби наполнились слезами.
— Добби понял. Добби не станет говорить. Только это плохая вещь. Очень плохая.
— Опять он за свое, — простонал Драко.
— Не бойся, Добби, — добавил Гарри. — Мы правда ее вернем и ничего с ней делать не будем. Понимаешь? Вот смотри. — Он закрыл тетрадь и спрятал ее снова на полку среди маггловских книг. — Вот так. Она пока там просто полежит, и все.
Домовой эльф снова вцепился в уши и принялся их выкручивать.
— Плохая вещь. Опасно, очень опасно. Надо сказать хозяину. Нельзя тут держать. Мастер Гарри должен сам сказать.
— Прекрати! — взорвался Драко. — Мы уже поняли. Хватит повторять одно и то же. И уши свои дурацкие оставь в покое. Гарри, скажи ему, чтоб перестал.
Гарри вздохнул, присел на корточки, заглянув домовику в перепуганные глазищи.
— Добби, не надо бояться. Мы все поняли и постараемся все исправить. А ты никому ничего не говори. И с нами про это тоже больше не говори. Ясно?
Добби понуро кивнул.
— Тогда можешь идти.
Бросив на них на прощание полный укоризны взгляд, Добби исчез. И только тогда оба поняли, что так и не ответили на вопрос домовика, из-за которого он явился. Но какао им уже не хотелось.

~ * ~

В понедельник утром Север спускался в Большой зал к завтраку, совершенно не подозревая о том, что его ждет. Накануне он вернулся из Малфой-мэнора довольно поздно и сразу отправился спать, не встретив по дороге в подземелья никого из коллег. Вот почему, войдя в Большой зал, он чуть было не застыл посреди него пень пнем, и только привычка любой ценой скрывать свои чувства, особенно удивление, помогла ему продолжить движение, даже не споткнувшись, хотя он был к тому близок.
За столом среди деканов и тех преподавателей, кто уже успел вернуться в школу после летних отпусков, преспокойно сидело чудовище.
Нет, не один из Хагридовых питомцев — к ним все давно привыкли, а самых опасных Альб пускать к столу не разрешал.
И не вампир.
И даже не Люпин.
Рядом с Минервой, заняв его, Севера, привычное место, лучезарно улыбался Гилдерой Локхарт. Блеск его незабудково-голубой атласной мантии, расшитой серебряной нитью, затмевал даже директорские одеяния, никогда не отличавшиеся тусклыми оттенками.
Вот, значит, каков «запасной вариант» Альба. Сияющий самовлюбленный психопат, сам себе однажды приславший восемьсот валентинок. Звезда «Еженедельной ведьмы» и обладатель Ордена Мерлина какой-то там степени. Даже самоуверенный Сириус Блэк в сравнении с этим красавчиком казался вполне вменяемым — по крайней мере, Блэку ни разу не пришло в голову написать свое имя на квиддичном поле двадцатифутовыми буквами.
Всё это пронеслось в голове Севера в те несколько мгновений, которые понадобились, чтобы дойти до преподавательского стола, и, однако, за столь короткое время он принял решение касательно своих дальнейших действий.
Выбрав незанятый стул место рядом с Хагридом, Север сел, сухо пожелал коллегам доброго утра, не обращаясь ни к кому в отдельности, и принялся завтракать. Развлечение не заставило себя долго ждать, хотя Локхарт, как обычно увлеченный исключительно собой, заметил его не сразу.
— О, Север Снейп! — воскликнул он. — Поразительно, старина! Я и забыл, что ты здесь работаешь! Какое совпадение! Как забавно! Надеюсь, ты не забыл меня?
Кто-то — кажется, Спраут, — закашлялся. Минерва хмыкнула.
Учитывая, что седьмой курс Локхарта оказался для Севера первым годом преподавания в школе, забыть такое было трудно. Даже несмотря на то, что случилось в тот страшный Хэллоуин, и последовавшее за ним отчаяние, Север с содроганием вспоминал свои первые уроки, свои промахи — и некоторых студентов, среди которых Локхарт блистал, как надраенный горшок с лепреконовым золотом. Когда его курс сдал все экзамены и красавчик наконец покинул школьные стены, преподавательский состав, не сговариваясь, дружно отпраздновал расставание с этим выдающимся выпускником, выказывая при этом столько радости, сколько вообще позволяли приличия.
— Разумеется нет, — спокойно ответил Север, не обращая внимания на фамильярность. — Ты все так же незабываем.
— Да, я таков! — просиял Локхарт. — Думаю, теперь, когда я здесь, Хогвартсу обеспечено славное будущее! Придет конец прозябанию и безвестности!
— Безусловно, — согласился Север, методично разрезая яичницу на одинаковые ровные квадратики. — Безвестность — это наша основная проблема. Нам крайне не хватало внимания прессы, особенно в прошлом году, правда, Минерва?
Та чуть не подавилась лепешкой, но немедленно вступила в игру:
— Ты совершенно прав, Север. Регулярные визиты сотрудниц «Еженедельной ведьмы» внесут приятное разнообразие в нашу скучную монотонную жизнь.
— Лично меня, — заметила Спраут, — гораздо больше волнует прозябание. Не знаю, как на твоей половине подземелий, Север, а на нашей всё до такой степени прозябло, что дети беспрестанно чихают. Сколько лет идут разговоры о том, чтобы устроить в замке отопление...
— Веков, Помона, веков! — вставил Флитвик. — А что толку? «У Попечительского совета нет средств на подобные масштабные нововведения», — передразнил он.
— У Попечительского совета, — проворчала Спраут, — средств даже на стандартные перья и пергамент не допросишься.
— Интересно, а мистер Малфой, случайно, не может что-нибудь предпринять в этом отношении? — поинтересовалась Хуч, хитро поглядывая на Севера.
Север хмыкнул.
— Мистер Малфой скорее предложит построить новую школу где-нибудь поюжнее, — ответил он. — Выйдет проще и практичнее.
— И значительно дешевле, — фыркнула Минерва.
Гилдерой Локхарт, пусть и слегка ошарашенный таким потоком свежей информации, всё же не дал сбить себя с толку.
— Я говорил об ином прозябании! — возгласил он. — О том, что не следует довольствоваться малым! Хогвартсу не хватает новизны, открытости, внимания публики! Но теперь, когда я здесь, всё изменится, головой ручаюсь!
— Чем-чем? — негромко, но вполне отчетливо процедила Хуч себе под нос.
На этот раз в попытках скрыть смешок едва не подавилась Аврора Синистра, и Локхарт тут же принялся настойчиво советовать ей изобретенное им зелье, великолепно избавляющее от любых проблем с кашлем или голосом.
После нескольких безуспешных попыток от него отделаться несчастная Синистра промямлила, что «зельями в Хогвартсе занимается исключительно профессор Снейп», и Локхарт вновь обратил свое внимание на него.
— Действительно, Север, ведь ты же немножко занимался зельями! Значит, ты наверняка сумеешь освоить мой гениальный рецепт! Несколько уроков у меня, и...
Почти не слушая болтовню Локхарта, Север, однако, увидел побледневшее лицо Синистры. Вероятно, испугалась, что натворила бед, натравив на него этого расфуфыренного идиота. Синистра преподавала в Хогвартсе немногим меньше, чем сам Север, но отчего-то до сих пор его откровенно побаивалась, хотя он мог бы поклясться, что не сказал ей ничего дурного. Собственно, за семь, кажется, лет совместной работы он и заговаривал-то с ней всего несколько раз. Бросив быстрый взгляд на коллег, Север убедился, что они тоже нетерпеливо ожидают развития событий — правда, не с трепетом, а с любопытством или даже азартом.
— ... И для этого я знаю одно прямо-таки великолепное зелье! — продолжал меж тем разглагольствовать Локхарт.
— Я тоже, — спокойно ответил Север.
Локхарт вздрогнул и осекся.
— Что «тоже»?
— Я тоже знаю. Одно зелье.
— Мое зелье? Но я же еще ничего не сказал о его чудесных способностях!
— Неважно, — Север одарил его улыбкой счастливого людоеда. — Я знаю другое зелье.
Давясь от смеха, Минерва принялась нарочито кашлять, торопливо скрыв лицо платком. Даже простодушный Хагрид засмеялся.
Вероятно, они еще долго могли бы продолжать этот балаган, если бы не вмешался Альб (вероятно, движимый если не укорами совести, то хотя бы инстинктом самосохранения). Он принялся расспрашивать Локхарта о возможных изменениях в школьной программе, о том, какие учебники потребуются студентам, и прочих подобных подробностях. Воспользовавшись этим, все остальные смогли спокойно покончить с завтраком.
Уже у дверей зала Севера догнала Минерва, и они вместе вышли из замка — прогуляться и обсудить положение дел без посторонних.
— Честно говоря, я боялась, что ты его убьешь прямо за столом, — призналась Минерва.
Север поднял бровь.
— Когда это я был настолько несдержан и неосторожен? — поинтересовался он. — Я бы подождал хотя бы до ужина. Бывают, знаешь, медленно действующие яды...
Минерва фыркнула.
— Кто другой, может, тебе и поверил бы. Но я-то видела, что ты даже не рассердился по-настоящему. Ты отлично держался!
Север насмешливо поклонился.
— Благодарю. Но, право, не знаю, надолго ли меня хватит, — добавил он с неожиданной откровенностью. — Этого болвана очень приятно водить за нос, пребывая в хорошем расположении духа. Но в середине семестра, когда здесь будут дети... — он поморщился.
Минерва понимающе кивнула.
— Да. Сейчас мы все выспавшиеся, отдохнувшие и довольные жизнью. Утром в какой-нибудь ноябрьский четверг, после очередной серии взысканий и проверки скверных эссе весь вздор, который он несет, может оказаться последней каплей. Боюсь, мне и самой остро захочется превратить его в швабру. А знаешь... предлагаю пари.
— Да? — заинтересовался Север.
— Спорим на... пятнадцать галеонов, что ты не продержишься до конца семестра и все-таки сорвешься на дражайшего мистера Локхарта? — Минерва лукаво поглядела на него.
— И такое же пари для тебя?
Она задумалась.
— Нет, не годится. Если мы продержимся оба или оба проиграем, то равным образом останемся при своих. А что если... — Минерва прищурилась: — Если ты сорвешься, то есть повысишь голос, открыто оскорбишь его или применишь против него вредоносные заклинания, то неделю проходишь в красной с золотом мантии.
Север фыркнул.
— Вы, гриффиндорцы, помешались на красном цвете. Хорошо. Нежелание выглядеть пугалом — достаточная мотивация, чтобы держать себя в руках. А ты... если ты проделаешь что-либо из перечисленного, то простишь моим слизеринцам три нарушения дисциплины. По моему выбору.
Минерва на мгновение поджала губы, а затем не выдержала и рассмеялась.
— А вы, слизеринцы, помешались на нарушении правил. Ладно, я согласна. Пусть будет так.
Они пожали друг другу руки и продолжили прогулку, обсуждая более обыденные детали подготовки к надвигающемуся учебному году.

~ * ~

Мысли в его голове метались и сталкивались, бесновались и прыгали, тряслись от ярости, пока он сам неподвижно сидел в своей тюрьме, глядя в стену.
С тех пор как ТОТ принес ему ту газету, он не находил себе места. Ярость переполняла его, но глубоко внутри, за стеной пенящегося гнева, ум оставался холоден и упорен. Он найдет выход. Рано или поздно найдет. Столько лет он верил в это, будет верить и дальше, иначе ничто не имеет смысла.
Он должен выбраться. Должен покарать предателя.



Глава 3. О связях и реакциях

Вечером того же дня Север, пользуясь свободой, какую предоставляли летние каникулы, без лишних церемоний отправился ужинать к Малфоям — чтобы излить душу и заодно свести общение с Локхартом к минимуму. В конце концов, было бы очень глупо проиграть Минерве пари еще до начала учебного года, а уже за обедом новый преподаватель ЗОТИ стал раздражать Севера больше, чем забавлять.
Констанция уехала во Францию, и трое взрослых после ужина смогли безо всяких помех уединиться в библиотеке для разговора. Правда, поначалу новости Севера не произвели на чету Малфоев особенного впечатления.
— …Могу спорить, этот болван не в состоянии научить кого-либо доносить ложку до рта, не то что защищаться от чего бы то ни было. Что делать с детьми, ума не приложу.
— О мальчиках можешь не беспокоиться, — Луций пожал плечами. — Основные заклинания из курса ЗОТИ на этот год мы освоили к началу августа. А теория — дело наживное.
— Какое облегчение, — поморщился Север. — Теперь из доброй полусотни студентов, о чьем образовании я обязан беспокоиться, можно исключить целых двоих.
— Неужели все так плохо? — поинтересовалась Нарцисса. — Кажется, этот Локхарт очень популярен, если судить по числу фотографий в «Ведьмополитене». Он настолько скверно учился?
— А ты его не помнишь? — удивился Север. — А, впрочем, верно, вы оба уже выпустились, когда он поступил в Хогвартс. Нет, я бы не сказал, что он учился скверно. Пожалуй, его отметки были выше среднего. Но это ничего не значит. Учитель из него не вышел бы, даже если бы он искренне хотел им стать, а не просто обрести слушателей, перед которыми можно красоваться. Он настолько самовлюблен и одновременно непроходимо глуп, что Квиррелл по сравнению с ним — светило педагогики.
— Все равно не вижу, почему ты должен что-то по этому поводу предпринимать, — заметил Луций. — В конце концов, это трудности Дамблдора, а не твои. Большинство слизеринцев получают приличное домашнее образование и как-нибудь справятся. Если же на твоем попечении есть талантливые полукровки, которым требуется помощь, организуешь для них дополнительные занятия.
Север нехорошо сощурился.
— Когда именно? По ночам? Мне базового зельеварения хватает за глаза, не считая продвинутого для старшекурсников, да еще присмотра за нашими юными искателями приключений все оставшееся время. Я и так-то каждый год к ноябрю начинаю мечтать о хроновороте…
— Тебе достать? — невинно поинтересовался Луций.
— Обойдусь, — сухо отозвался Север. — Оставим про запас как последнее средство.
— Даже если Локхарт окажется настолько плох, как ты опасаешься, — вставила Нарцисса, — дети смогут при нем хотя бы читать учебник…
Север усмехнулся. Он уже успел немного отвести душу, и язвительность начала снова брать верх над раздражением.
— О! Кстати, об учебниках. Хотите полюбоваться?
Он извлек из кармана мантии свиток и протянул Нарциссе; Луций принялся читать у жены через плечо. Брови его приподнялись.
— Что это? — спросил он. — Неужели в хогвартскую программу все-таки ввели изучение беллетристики?
— Это, — ехидно сообщил Север, — рекомендованные «учебники» по защите.
Нарцисса и Луций переглянулись.
— Пожалуй, теперь я начинаю лучше понимать твое беспокойство, — Луций вздохнул. — Феерическое посмешище. Однако если ты надеялся на мое влияние в Попечительском совете, чтобы потребовать вмешательства Министерства…
Север только рукой махнул.
— Мерлин с тобой, ни за что. В отличие от Локхарта, я совсем не хочу привлекать к Хогвартсу внимание публики и тем более Министерства. И Альб не хочет. И подозреваю, что нам это тоже совершенно не нужно.
— Вот именно, — Луций кивнул. — Поэтому предлагаю решать проблемы по мере поступления. Пусть пока все идет своим чередом. Если родители будут очень уж недовольны, обсудим этот вопрос на заседании совета, скажем, после Самайна. А пока занимайся своими делами. И действительно постарайся никого не убить.
— Я бы предложила, — сказала Нарцисса, — составить список нормальных учебников и пособий и повесить в гостиной Слизерина. Да и другие Дома могут им воспользоваться, если пожелают.
— Это мысль, — согласился Север. — Боюсь, правда, что распространить его официально не согласятся ни Альб, ни Минерва. Слишком явно такой шаг покажет, что мы думаем об этом субъекте. Зато неофициально — сколько угодно. Никто не запрещает рекомендовать студентам дополнительную литературу, в конце концов. — Он слегка нахмурился, вспомнив еще кое-что. — А знаешь, Люк, Альб мне категорически отказал, когда я предложил на время отдать зелья Слагхорну и взять защиту самому. Запретил мне и думать об этом. Даже сказал «пожалуйста». А когда Альб с этаким нажимом говорит «пожалуйста», это практически приказ.
— Я ведь тебе тоже самое говорил, — Луций покачал головой. — Не зря в свое время ходили слухи, что эта должность проклята. Раз и Дамблдор тебе не велел, значит, так и есть. Не лез бы ты в это, Север. Я, если что, тоже умею говорить «пожалуйста», и даже с нажимом. Договорились?
— Ладно, — вздохнул Север. — Не буду.
— Ты так мечтаешь преподавать защиту? — удивилась Нарцисса. — А почему ты тогда не сменил школу? Я понимаю раньше, сразу после войны, но потом можно было бы найти место в какой-нибудь небольшой частной школе. Чего-чего, а рекомендации тебе бы обеспечили.
Север удивленно посмотрел на нее. Отчего-то эта мысль даже никогда не приходила ему в голову.
— Ну нет, — решительно сказал он. — С чего бы? Меня все и так устраивает.
Луций рассмеялся.
— Да защита тут ни при чем, Цисси. Севера просто раздражают дураки.
— Раздражают не то слово, — проворчал Север. — Но если должность проклята, то, по крайней мере, понятно, как Альб умудряется находить таких болванов, один другого краше.
— Что ж, — философски заметила Нарцисса, — по крайней мере, они каждый год разные. Все какое-то развлечение.
При мысли о том, что тесное общение с Локхартом, скорее всего, не продлится больше десяти месяцев, Север окончательно успокоился. Это не так уж долго, можно и потерпеть. И пари с Минервой — неплохой способ поднять настроение.
— Тем временем, — снова заговорил Луций, — развлечений у нас, похоже, прибавилось. Послушай, какие у меня новости.
В нескольких словах он изложил странные сведения, полученные от Ллира Ллойда, а также данные им рекомендации.
— Любопытный совет, — задумчиво произнес Север. — И, мне кажется, неплохой. Ты собираешься ему последовать?
— Безусловно.
— И что же такое безобидное, но запретное ты хочешь им подсунуть?
Луций пожал плечами.
— А вот об этом я хотел спросить у вас обоих. Цисси, у тебя есть что-нибудь подобное?
— Конечно, — очень серьезно ответила Нарцисса. — Кольцо, позволяющее читать мысли мужчин, и волшебное зеркало, где можно увидеть кого угодно, где бы тот ни находился и чем бы ни был занят. К примеру, тебя.
Луций уставился на нее, не веря собственным ушам.
— Правда? — наконец спросил он.
На мгновение повисла пауза, а потом Нарцисса расхохоталась.
— Ну конечно нет! Зачем мне такие глупости? Да я и не уверена, что можно сделать такую вещь. Зеркало, я имею в виду. Кольцо тем более. Но как-то обидно было тебя разочаровывать, пришлось сочинять на ходу.
— Было бы неплохо, если бы ты сумела сочинить еще что-нибудь, — проворчал Луций, — только, желательно, осуществимое на практике.
— Предлагаешь изготовить несколько артефактов и разложить по углам? — оживилась Нарцисса.
Луций пожал плечами.
— Не у Боргина с Берксом же их покупать.
— Ни в коем случае, — вмешался Север. — Альб мне потом покоя не даст. Давайте лучше как-нибудь сами справимся.
— И чем смешнее это будет, тем лучше, — заключил Луций. — Я давно должен Шеклболту за тот донос о контрабанде драконов. Пусть тоже развлечется.

~ * ~

На второй день после истории с Добби и загадочной черной тетрадкой кузина Констанция уехала назад во Францию, и теперь незаметно подложить что бы то ни было в библиотеку оказалось невозможно. Либо Луций, либо Нарцисса, а то и они оба постоянно находились там и явно вели какие-то розыски или поиски: повсюду были разложены книги, подшивки журналов по трансфигурации, трактаты по чарам, а на столе громоздились свитки с заметками и выписками. Драко и Гарри сгорали от любопытства, но когда они попытались расспросить родителей, Луций сказал только: «Пока вам лучше не знать. Если все получится, позже расскажу». Пришлось временно смириться, и тетрадь так и осталась спрятанной в маггловской книжке. Впрочем, летом в Малфой-мэноре и так было, чем заняться, особенно в преддверии надвигающегося учебного года.
Гарри сидел и писал Невиллу Лонгботтому, который единственный из всех их друзей никуда не ездил и все лето провел с бабушкой, когда совы принесли почту, в том числе — хогвартские послания со списком учебников и ответное письмо от Гермионы. Вот что она писала.

Привет, Гарри (и тебе, Драко, если ты опять бессовестно читаешь чужие письма через плечо! ладно, шучу, и тебе просто привет)!
Так и знала, что мы едем в горы совсем не вовремя. Оказывается, у тебя есть родственники в немагическом мире! Подумать только, я могла бы с вами встретиться в Лондоне, пойти в какой-нибудь музей... Может быть, в другой раз получится?
Сейчас мы уже вернулись из Уэльса, и я стараюсь как можно больше заниматься. Конечно, колдовать я не могу, но теория тоже важна, правда? А вы ведь наверняка занимаетесь дома. Ужасно вам завидую. Ты не мог бы узнать у мистера Малфоя, нельзя ли мне как-нибудь тоже получить специальное разрешение?
Мы будем в Лондоне через неделю, чтобы купить новые учебники и все прочее. Может, встретимся на Диагон-аллее?
Напиши, как только будешь точно знать.
Гермиона

— Только Грейнджер нам летом не хватало, — проворчал Драко, который действительно безо всякого зазрения совести читал через плечо Гарри все подряд.
Гарри засмеялся.
— Да ладно, ты же все равно половину времени торчал дома. Пойду спрошу, когда мы собираемся на Диагон-аллею.
— Ты что, серьезно хочешь с ней договариваться? — Драко поморщился.
Гарри удивленно посмотрел на него.
— Какая пикси тебя укусила? Почему нет?
— Не знаю. Нет, если ты, конечно, настаиваешь…
— Нет, но…
— О чем речь? — поинтересовался Луций, заглядывая в комнату Гарри.
— Грейнджер хочет встретиться с нами на Диагон-аллее, — проворчал Драко.
— А вы не хотите? — заинтересовался Луций и подошел к столу Гарри. Тот рассеянно протянул ему письмо Гермионы.
— Да не то чтобы, — Драко смутился. — Просто до конца каникул еще почти три недели, и я надеялся в это время обойтись без ее занудства. Хватит и того, что я соглашаюсь терпеть его весь учебный год.
— Поправьте меня, если я ошибся, — с любопытством начал Луций, — но ведь это та самая девочка, вместе с которой вы охотились за философским камнем?
— Ага, — отозвался Гарри. — И она не зануда. Ну, не настолько, как Драко говорит. Просто она много беспокоится из-за учебы.
— Что вполне понятно, — кивнул Луций, — если вспомнить, что она магглорожденная. Вероятно, она достаточно амбициозна? И талантлива?
— Ну… да, — признал Драко.
— То есть похожа на кое-кого, кого мы знаем, но лишена соответствующих преимуществ, — Луций чуть усмехнулся, и Драко порозовел. — Не стоит злиться, я тебя просто дразню. Но если ты как следует подумаешь, чем вызвано подобное трепетное отношение к оценкам, и сделаешь выводы, это может всем пойти на пользу. Вряд ли она нарочно действует тебе на нервы.
Он вернул письмо Гарри.
— Думаю, — продолжил он, — что нам действительно стоит встретиться с вашей подругой. Можешь написать ей и договориться о месте и времени. Вероятно, удобнее всего в «Гринготтсе», но «Дырявый котел» тоже годится. Что касается разрешения, о котором она упомянула, то для нее это не так просто, поскольку она живет среди магглов. Но, возможно, при содействии хогвартских преподавателей что-то удастся устроить. Подробнее это лучше обсудить, когда мы увидимся.
Мальчики уставились на отца: Гарри просто удивленно, Драко скорее заинтригованно.
— Прости, пап, — наконец сказал Драко, — но мне трудно поверить, что ты планируешь ей помогать просто потому, что она талантливая магглорожденная ведьма, а тебе больше нечем заняться в свободное время.
— Которого у меня не так уж много, — кивнул Луций. — Да, у меня в самом деле есть для этого несколько более рациональные причины, но о некоторых из них вам пока не имеет смысла знать, а о тех, которые могут быть вам полезны, вам лучше догадаться самим. В конце концов, она ваша подруга.
Он уже повернулся к выходу, когда Гарри спохватился:
— А зачем ты приходил?
— Как ни странно, как раз за тем, чтобы договориться о походе на Диагон-аллею. Вы же уже получили свои списки?
— Ага. — Гарри скосил глаза на свой экземпляр. — Какой-то сплошной Локхарт.
— Кто он вообще такой? — поинтересовался Драко. — Все это больше похоже на названия книжек, которые читает Арчер, когда ему нечем заняться на конюшне.
Луций загадочно улыбнулся.
— А вот об этом лучше спросите Севера.
И он ушел.
Мальчики переглянулись. Гарри снова посмотрел на список.
— По тому, как он это сказал, — заключил Драко, — я делаю вывод, что Севера об этом лучше не спрашивать.

~ * ~

Гарри договорился встретиться с Грейнджерами в холле «Гринготтса» около одиннадцати утра. Луций и Нарцисса аппарировали мальчиков, а также Панси, которой Паркинсоны разрешили отправиться вместе с ними, на Диагон-аллею чуть-чуть заранее, и они успели немного пройтись, болтая, разглядывая витрины и изредка раскланиваясь со знакомыми.
— Тебе нужно в банк, Панси? — спросила Нарцисса.
Та покачала головой.
— Спасибо, нет. Мама мне дала достаточно денег. В крайнем случае, я могу оставить расписку. Конечно, мне еще далеко до четырнадцати, но нас тут хорошо знают, — она чуть вздернула нос.
— Никаких расписок, — вмешался Луций. — Если тебе на что-нибудь не хватит, я об этом позабочусь. В разумных пределах, разумеется.
— Жаль, — Панси театрально вздохнула. — Значит, бриллианты и гоночные метлы отменяются. — Перестав дурачиться, она вежливо добавила: — Большое спасибо, но думаю, это не понадобится. Мне хватит на все, что нужно по списку в школу, на корм и лакомства для Миледи, а еще на мороженое и какую-нибудь приятную мелочь.
— Вот и отлично, — кивнула Нарцисса. — Значит, остается только помочь Грейнджерам обменять деньги и можно не тратить время на поездку к сейфам.
В отличие от Панси, Гарри вздыхать не стал, хотя ездить к сейфам ездить ему нравилось. Если повезет, внизу можно было увидеть настоящего цепного дракона. Но они уже подошли к банку, у входа собралось много людей, и пришлось перестать мечтать и начать прокладывать путь сквозь толпу, стараясь никого не толкать и не потеряться.
Грейнджеров они увидели почти сразу. Гермиона нетерпеливо крутила головой, пытаясь высмотреть знакомые лица. Мужчина и женщина рядом с ней сдержанно оглядывались по сторонам — похоже, «Гринготтс» казался им необычным. «Интересно, — подумал Гарри, — а как выглядят маггловские банки? Совсем по-другому или не очень? Впрочем, там наверняка нет гоблинов». Гермиона, в свою очередь, тоже заметила семейство Малфоев и принялась энергично махать им, слегка подпрыгивая от волнения.
У миссис Грейнджер оказались такие же кудрявые каштановые волосы, как у Гермионы, и приятная улыбка; мистер Грейнджер был деловит и энергичен.
— Мистер Малфой? — спросил он, протягивая Луцию руку. — Чрезвычайно рад знакомству. Не могу передать, как мы благодарны вам за то, что предложили помощь. Гермиона нам много рассказывала, но, признаться, по меньшей мере в половину всего, что мы успели услышать от нее или прочесть сами в ее книгах, невероятно трудно поверить. Увидеть своими глазами — совсем другое дело.
Последовали взаимные представления; оказалось, что мистера и миссис Грейнджер зовут Себастьян и Вайолет (Гарри заметил, что, услышав это, Луций и Нарцисса переглянулись так, словно обменялись какой-то тайной шуткой, но, конечно, попросить разъяснений прямо сейчас было совершенно невозможно). Панси и Гермиона обнялись (точнее, Гермиона обняла Панси, а та приняла это как должное, к большому удивлению Драко).
— Я привезла тебе кое-что с моря, — заметила Панси. — Пустячок, конечно, но тебе понравится.
— О, и я! — ответила Гермиона. — Сноудония, конечно, не Лазурный берег…
И девчонки принялись шушукаться.
Драко вздохнул.
— Вы нам поможете с этим, Луций? — мистер Грейнджер кивком указал на стойку, за которой сидели гоблины, и длинные очереди к ним. — В прошлом году профессор Макгонагалл, которая приезжала ввести нас в курс дела, взяла эти хлопоты на себя, сказав, что так быстрее. Вероятно, так оно и было, но я предпочел бы сразу разобраться, что к чему. Профессор весьма энергичная женщина, однако спорить с ней довольно трудно.
Гарри представил себе попытку поспорить с Макгонагалл и невольно поежился. Судя по гримасам Драко и Панси, им тоже стало не по себе, и даже Гермиона наморщила нос.
Луций кивнул.
— Да, профессор Макгонагалл отличается твердостью взглядов, — заметил он. — Что касается очередей, сегодня это не обязательно. У моей семьи здесь есть постоянный помощник, так что для нас все сделают быстрее.
Он подал знак одному из пробегающих мимо гоблинов-служащих, тот остановился, выслушал пожелание обменять деньги и предложил последовать за ним к стойке для особых клиентов.
— Если позволите дать вам совет, — Луций обратился к отцу Гермионы, — вернитесь сюда в более спокойное время. В августе здесь всегда многолюдно. Когда начнется учебный год, будет гораздо тише. Вы сможете спокойно обсудить условия вклада, курсы обмена, приобрести какую-нибудь сумму наших денег на всякий случай и так далее.
— Благодарю, — сказал тот. — Правда, насколько я понимаю, чтобы сюда попасть, нужно э-э… содействие волшебника?
— Это решаемая проблема, — ответил Луций. — Просто имейте это в виду.
— Вы очень любезны, — миссис Грейнджер улыбнулась. — Спасибо вам большое.
Пока Луций и мистер Грейнджер улаживали дела с поверенным Малфоев, маленьким толстым и весьма злорадным гоблином по имени Рагнок, Нарцисса о чем-то вполголоса беседовала с миссис Грейнджер, а Драко, Панси и Гермиона горячо обсуждали летнее эссе по зельеварению. Заскучавший Гарри глазел по сторонам, а потому заметил, как в банк вошли мистер и миссис Уизли, а с ними — Персиваль, близнецы, Рональд и Джинни. Они, наверное, собирались к сейфам, потому что заняли очередь к тележкам и принялись ждать.
Мистера Уизли Гарри видел впервые со времени их разговора в министерстве несколько лет назад; теперь, в кругу родных, он производил другое впечатление и показался более приятным. Мантия на нем была совсем поношенная, и Гарри впервые подумал, что, должно быть, очень нелегко содержать такую большую семью на одно жалованье. Миссис Уизли, как обычно, суетилась и подгоняла своих детей, как выводок цыплят; близнецы, несомненно, дразнили всех подряд, судя по тому, как досадовала миссис Уизли и как поджимал губы Персиваль. Наконец мистер Уизли, чуть наклонившись, что-то сказал близнецам, и они угомонились, не забыв, впрочем, состроить делано серьезные физиономии. Как раз в эту минуту Рональд встретился с Гарри взглядом, слегка поморщился, но кивнул в качестве приветствия, чем, конечно, привлек внимание близнецов, и скоро уже все семейство Уизли смотрело в его сторону. Гарри увидел, как брови мистера Уизли прямо-таки поползли вверх, стоило ему увидеть, в чьем обществе Малфои появились в «Гринготтсе». Мистер Уизли даже сделал шаг в их сторону, как будто собирался подойти и заговорить, но тут миссис Уизли схватила его за рукав и что-то резко сказала. На лице ее мужа появилось виноватое выражение, и он явно оставил свое намерение. Миссис Уизли меж тем помахала Гарри рукой, решительно ухватила мужа и вместе со всеми отпрысками повлекла к удачно освободившейся тележке. Маленькая Джинни шла последней; она оглянулась и посмотрела прямо на Гарри, залилась краской и отвернулась.
— Эй, ты что, заснул? — нетерпеливо спросил Драко. — Мы закончили. Пошли уже, я хочу мороженого.
Очнувшись, Гарри двинулся со всеми к выходу из банка.

~ * ~

Около часа спустя они подходили к магазину «Флориш и Блоттс», у которого собралась небольшая толпа — преимущественно из ведьм средних лет. Покупатели нетерпеливо заглядывали в окна, а встрепанный волшебник у дверей пытался уговорить их не суетиться и встать в очередь.
— Интересно, что тут происходит? — поинтересовалась Вайолет.
— Кажется, — отозвалась Нарцисса, — нам повезло и мы сможем увидеть нового учителя наших детей. Видите? — Она указала на большой транспарант на магазине, где было написано: «ГИЛДЕРОЙ ЛОКХАРТ будет подписывать экземпляры своей автобиографии “Магия меня” сегодня с 12.30 до 16.30!»
— Он знаменитость? — удивилась Вайолет.
— По крайней мере, считает себя таковой, — сказал Луций и обратился к растрепе у входа: — Будьте любезны?..
Тот, предприняв отчаянные усилия, кое-как сумел уговорить толпившихся освободить дверной проем. Когда все они вошли внутрь, стало ясно, в чем дело: оказывается, по всему магазину уже извивалась длиннющая очередь желающих подписать книги у Локхарта, а те, кто остался снаружи, видимо, стремились к ним присоединиться.
Четыре комплекта нужных книг, включая рекомендованные Севером, были быстро собраны, и все встали в очередь немного поменьше, у прилавка.
— А вы собираетесь?.. — поинтересовалась Вайолет у Нарциссы, кивнув на вереницу охотниц за автографами.
— Если только захотите вы, — ответила Нарцисса. — Не вижу большого смысла тратить время. Если мальчикам так уж захочется подписать у этого господина книгу, они преспокойно могут попросить его об этом в школе.
Вайолет засмеялась.
— Действительно, как это мне не пришло в голову. Гермиона, дорогая, вы можете пока еще побродить по магазину. Вдруг увидите что-то интересное?
Разумеется, Гермиона только этого и хотела. Взяв обоих мальчиков под руки, она решительно повлекла их за собой куда-то в сектор истории магии и магической культуры. Драко при этом страдальчески возвел очи горе, а Гарри просто улыбнулся, но оба даже и не подумали возражать. Панси величественно последовала за ними.
— Гермиона всегда такая была, — не скрывая гордости, заметил Себастьян. — Иногда мне кажется, что она питалась бы знаниями, если бы могла.
— У нее раньше совсем не было друзей, — озабоченно прибавила Вайолет. — Вы знаете, Нарцисса, я так благодарна вашим мальчикам. Гермиона писала, как они ее защищали, а потом познакомили со своей компанией. Это ей пойдет на пользу, ведь она никого не знала в вашем… в этом мире. И Панси очень милая, шлет ей такие подробные письма. Даже с Лазурного берега писала нам в Уэльс.
Луций и Нарцисса переглянулись: Луций с едва заметной насмешкой, Нарцисса с улыбкой. Интересно, знают ли Паркинсоны об этой переписке?..
— Да, Панси славная девочка, внимательная и прекрасно воспитанная, — заметила Нарцисса. — Зато тяги к знаниям ей как раз немного не хватает, так что, будьте уверены, эта дружба может оказаться весьма полезной для обеих. Я уж не говорю о том, что девочкам нужно иметь возможность побеседовать о чем-то кроме спорта и книг.
— О да! — Вайолет понимающе кивнула.
На лицах Луция и Себастьяна появилось почти идентичное выражение иронического сомнения, и все четверо рассмеялись.

~ * ~

В секторе книг по истории магии Гермиона принялась внимательно изучать полки, возбужденно обсуждая свои находки с Панси. Драко, которого Панси взяла под руку, едва Гермиона отпустила его, поневоле был вынужден принять участие в дискуссии. Гарри же, которого не слишком интересовала история, решил заглянуть в сектор магизоологии.
— Я скоро вернусь, ладно? — предупредил он.
Дважды свернув за ряды стеллажей, он наткнулся на близнецов Уизли, которые изучали пухлый потрепанный сборник и о чем-то спорили. Лица у них были раздосадованные. Покосившись на обложку, Гарри прочел: «Как взорвать что угодно: практическое руководство любителей магических фейерверков».
— Привет! — сказал он.
Близнецы синхронно подпрыгнули, как будто он застал их за чем-то запретным.
— О! Привет, Гарри! — воскликнули они хором.
— Что это вы тут делаете?
— Да так, ничего, — сумрачно вздохнул один из братьев. — Фредди нашел вот, кажется, полезную штуку, но…
— … нам она не по карману, — мрачно закончил Фред. — Даже подержанная.
Гарри смутился. У него были карманные деньги, и он всегда знал, что может попросить еще, если понадобится. Покосившись на обложку потрепанного тома, он увидел ярлычок — пожалуй, он мог купить ее и не остаться на мели.
— Может быть… — неуверенно начал он.
— Даже не думай, — оборвал его Джордж. — Мы не можем просто взять у тебя деньги.
Фред горестно вздохнул, но кивнул.
Гарри задумался.
— А если… скажем, это будут деньги за услугу?
— Какую услугу? — Фред нахмурился.
— Ну-у… — Гарри лихорадочно пытался что-нибудь придумать. — Когда вы будете ходить в Хогсмид, будете приносить мне и моим друзьям что-нибудь из «Сладкого королевства». Нас-то туда не пускают.
Близнецы переглянулись.
— Вообще-то ты и так мог бы об этом попросить.
— Да, но это не то… — Гарри вдруг загорелся новой идеей. — Погодите. Давайте так. Предлагаю сделку. Я даю вам недостающую сумму, при условии что вы, во-первых, будете покупать нам конфеты в «Сладком королевстве», а во-вторых, поделитесь результатами своих экспериментов, если они будут успешными. Тогда это не подарок, а капиталовложение.
— Гениально! — восхитился Фред.
— Да, и еще одно условие, — спохватился Гарри.
— Какое? — с интересом спросил Джордж.
— Вы не будете ничего взрывать на уроках профессора Снейпа.
— Это лишнее, мы же не сумасшедшие, — фыркнул Фред.
— Кто вас знает. Ну что, по рукам?
— По рукам!
Они обменялись рукопожатиями, и Гарри вручил братьям недостающие несколько сиклей.
— Фред! Джордж! Где вы? — послышался голос миссис Уизли. — Уже почти наша очередь!
Братья одновременно скривились.
— Наша мама просто помешалась на этом Локхарте. По-моему, она в него влюбилась, — проворчал Фред.
— Не неси чушь, — Джордж поморщился. — Просто ей скучно.
Они отправились назад к прилавку; оказалось, что Луций, Нарцисса и Грейнджеры уже расплатились за покупки, а семейству Уизли вот-вот предстояло это сделать: перед ними стояла всего одна покупательница. Едва окинув взглядом эту картину, Гарри встревожился: ему совсем не понравилось, как смотрят друг на друга его отец и Артур Уизли. Он помнил обвинения Уизли и знал, что они не беспочвенны; помнил и презрение, которое Луций питал к этому человеку, хотя не очень понимал его причины. Сейчас это было неважно, главное — чтобы никто не вздумал устроить скандала при родителях Гермионы. Если Уизли вздумает оскорбить отца, тот может и не сдержаться… Что же делать?
— Сейчас что-нибудь придумаем, — шепнул на ухо кто-то из близнецов, и Гарри не в первый раз порадовался, что у него такие союзники.
Но оказалось, что ничего придумывать не нужно. Коротышка с большой колдокамерой, суетясь вокруг тянувшейся к столу Локхарта очереди, сделал шаг назад и наступил на ногу Рональду. Увидев, кто ему помешал, коротышка громко обругал Рональда за то, что тут путается под ногами. Привлеченный этим происшествием, Локхарт оторвался от подписывания своих творений, поднял голову и посмотрел в их сторону.
Их взгляды с Гарри встретились, и произошло нечто неожиданное.
Локхарт вскочил на ноги и воскликнул:
— Не может быть! Неужели это сам Гарри Поттер!
Очередь поклонниц заколыхалась, взволнованно зашепталась, а потом расступилась, и Локхарт поспешил к Гарри, продолжая выкрикивать:
— Гарри Поттер! Как приятно! Мистер Поттер, вы ведь специально посетили магазин именно сегодня?
Краем глаза Гарри видел, как отец шагнул вперед, явно намереваясь вмешаться, и поспешно сделал ему знак рукой — не нужно. Тот остановился.
Локхарт тем временем добежал до Гарри и попытался схватить его за руку, но Гарри ловко уклонился, изобразив церемонный поклон, уместный на министерских приемах. Локхарту поневоле пришлось ответить тем же.
— Добрый день, рад познакомиться с вами, профессор Локхарт, — любезно произнес Гарри светским тоном «для прессы». — Я ведь не раскрываю никакой тайны, обращаясь так к вам?..
Казалось, на мгновение Локхарт опешил, но тут же широко заулыбался, демонстрируя сияние белоснежных зубов.
— Нисколько, мистер Поттер, нисколько! Я и в самом деле отныне имею полное право так именоваться, ибо уже совсем скоро мне в качестве профессора защиты от темных искусств предстоит нести свет знаний юным умам, которые до сих пор, к несчастью, были его лишены!
Гарри услышал за спиной какие-то сдавленные звуки — похоже, кто-то из близнецов едва сдерживал рвущийся наружу хохот, и Драко, кажется, тоже прыснул со смеху. Ему стоило большого труда не оборачиваться: он совсем не был уверен, что не начнет смеяться, увидев их лица.
Впрочем, Локхарта, по-видимому, смутить было невозможно. Убедившись, что Гарри не позволит хватать себя за руку и тащить куда-нибудь, Локхарт просто приобнял его за плечи и приосанился, второй рукой энергично подзывая коротышку с камерой.
— Эй, сюда! Улыбайтесь, мистер Поттер, мы с вами украсим первую полосу! Признайтесь, вы ведь давно не одаряли своих поклонниц и поклонников новыми снимками, да еще с такой знаменитостью, как я!
— Могу поклясться, профессор Локхарт, — очень любезно ответил Гарри, сдержанно улыбаясь на камеру, — что мне еще ни разу не приходилось сниматься в обществе настолько неподражаемой звезды газет. Не думаю, что у кого-нибудь может быть столько поклонниц, сколько у вас.
Услышав такое, Локхарт засиял, а из-за спины Гарри донеслось уже самое настоящее бульканье, сопровождаемое хихиканьем — кажется, девчонки тоже не выдержали. Гарри дорого бы дал, чтобы иметь возможность к ним присоединиться, но приходилось держать лицо. Не хватало еще только украсить «Пророк» колдографией, где Гарри Поттер будет покатываться со смеху над новым хогвартским преподавателем. Ни отец, ни Север ему этого безобразия не простят.
Наконец, окутав полмагазина противным дымом, коротышка с камерой угомонился. Гарри слегка поклонился Локхарту и, решив, что спектакль окончен, хотел было откланяться, но не тут-то было. Тот взмахнул рукой и объявил, что в честь такого знаменательного события дарит Гарри все свои книги с автографами. Толпа зааплодировала.
Близнецы захихикали еще сильнее, и Гарри всерьез начал опасаться, что слава любимца Локхарта будет преследовать его весь грядущий учебный год. И куда, спрашивается, девать второй комплект этих дурацких книг? Тут ему пришла в голову новая идея. Изобразив восхищенную улыбку, он фамильярно вцепился Локхарту в рукав и заговорил:
— Я вам очень признателен, профессор, но могу я обратиться к вам с маленькой просьбой?
Локхарт замер, не дойдя до столика со своими творениями, и озадаченно уставился на Гарри.
Тот, однако, не смутился и продолжал:
— Видите ли, в этом году в Хогвартс поступает сестренка моих друзей. Уверен, она придет в неописуемый восторг, если вы подарите ей предназначенный для меня комплект. Она так мечтает о вашем автографе!
Судя по окаменевшему лицу, Локхарт отнюдь не пришел от этой идеи в неописуемый восторг, но деваться ему было некуда: предвкушающая романтическую сцену публика бурно зааплодировала.
Близнецы, сообразив, что к чему, вытолкнули вперед Джинни, и Гарри галантно представил ее Локхарту. Тот уже справился с собой и разразился длинной речью о том, какой популярностью он уже пользуется у юных талантливых умов магической Британии и какой свет знаний он им вскоре принесет. Прошло еще несколько минут, прежде чем он прекратил разглагольствовать и подписал свои творения.
— Сп-пасибо! — пискнула Джинни, принимая из его рук груду книг, щедро украшенных размашистой надписью на титульном листе: «Робкой юной поклоннице от лучшего профессора ЗОТИ».
Толстяк с колдокамерой снова защелкал вспышкой.
— Ну все, Гарри, теперь ты обязан на ней жениться, — громким шепотом объявил кто-то из близнецов, покатываясь со смеху.
— Дурак! — возмутилась Джинни и попыталась стукнуть шутника одним из локхартовских творений по голове. Похоже, при общении с братьями ее стеснительность быстро пропадала.
— Фред, Джордж, прекратите немедленно! — сердито сказала миссис Уизли, которой наконец-то удалось пробиться сквозь толпу. — Дорогой профессор Локхарт, такая щедрость с вашей стороны! Мы вам так благодарны!
Она попыталась пожать ему руку, но, видимо, заполучив совместный снимок с Гарри Поттером, Локхарт окончательно потерял интерес к их компании. Вяло улыбнувшись, он уклонился от общения с миссис Уизли и поспешил обратно к своему столику и своим обожательницам.
Миссис Уизли, хоть и была заметно разочарована, с теплой улыбкой повернулась к Гарри.
— Здравствуй, Гарри. Это было просто чудесно! Спасибо тебе большое.
Он улыбнулся в ответ.
— Здравствуйте. Что вы, не стоит. Мне было только приятно.
Только теперь Гарри смог оглядеться по сторонам и посмотреть, чем занимались все остальные, пока он вынужденно общался с Локхартом.
Луций уже у дверей магазина что-то обсуждал с мистером Грейнджером, больше не обращая внимания на семейство Уизли; Нарцисса, миссис Грейнджер и Драко, похоже, и вовсе поджидали их на улице, потому что их не было видно. Гермиона и Панси подошли ближе как раз в тот момент, когда Локхарт сбежал.
— Гарри, какой ты молодец, — сказала Гермиона. Потом, повернувшись к Джинни, протянула руку: — Привет! Я Гермиона Грейнджер, а это моя подруга Панси Паркинсон.
— А я Джиневра, — представилась Джинни, с трудом удерживая охапку книг одной рукой. — Очень приятно. А то у меня шесть братьев, и иногда это весело, а иногда… — она зыркнула на одного из близнецов, который пытался подсунуть что-то в карман ее кофты, — не очень. Отстань, Фред!
Тот с притворно озадаченным видом развел руками и отступил на шаг.
Панси тоже улыбнулась, хоть и чуточку высокомерно, и заметила:
— Будет очень приятно встретиться в Хогвартсе. У меня, к счастью, нет братьев.
— Ты много потеряла! — широко улыбнулся Джордж.
Панси только вздернула нос, но было видно, что она сдерживает смех.
— Гермиона! Нам пора! — окликнул их от дверей мистер Грейнджер.
Торопливо распрощавшись, они поспешили наружу. У самого выхода Гарри оглянулся: миссис Уизли хлопотала у прилавка, расплачиваясь за все приобретения, Персиваль помогал ей, а Рональд и близнецы разглядывали новые книги Джиневры. Только Артур Уизли, возвышаясь над своим семейством, задумчиво смотрел вслед уходящим. Встретившись с Гарри взглядом, он неожиданно смущенно улыбнулся и отвернулся.

~ * ~

Расставшись с Грейнджерами у дверей «Дырявого котла», Луций и Нарцисса отошли вместе с детьми в сторону и приготовились аппарировать в Малфой-мэнор, когда вдруг с крыльца паба их окликнули.
— Тетя Цисси! Тетя Цисси!
Нарцисса замерла: на мгновение она подумала, что звонкий детский голос, должно быть, принадлежит ее племяннице, дочери Андромеды. Но тут же она сообразила, что Дора намного старше — она уже наверняка окончила Хогвартс, — а позвавший ее голос принадлежал ребенку не старше двенадцати. Нарцисса быстро обернулась: от дверей «Котла» к ней бежала светловолосая девочка в серебристой мантии, расшитой фантастическими птицами и тропическими цветами.
— Луна, стой! Подожди!
Вслед за девочкой из паба вышел ее отец — и лишь тогда, узнав его, Нарцисса узнала и девочку. Это была дочь Пандоры, которую последний раз Нарцисса видела еще маленькой — лет восьми или даже семи.
— Тетя Цисси!
Девочка замедлила шаг, но и не подумала остановиться или вернуться к отцу. Времени на раздумья уже не оставалось, и Нарцисса повернулась к ней:
— Здравствуй, Луна.
— Здравствуйте, тетя Цисси.
На лице Луны сияла улыбка; подбежав, девочка становилась, разглядывая их всех своими большими, очень светлыми глазами навыкате. Луций, Панси и мальчики с любопытством ждали, что будет дальше. Драко и Гарри встречались с Луной лишь однажды: в тот самый последний раз, когда Пандора с дочерью побывала в Малфой-мэноре несколько лет назад.
— Я очень рада тебя видеть, моя дорогая, — сказала Нарцисса. — Ты помнишь мальчиков? Это Гарри, а это Драко.
Луна кивнула.
— Конечно. Я ничего не забываю. Я все-все помню, тетя Цисси. А я в этом году тоже еду в Хогвартс.
— Поздравляю, — Нарцисса улыбнулась. — А это Панси Паркинсон.
Девочки с интересом принялись изучать друг друга, но Нарциссе было не до того: краем глаза она видела, что к ним идет Ксенофил Лавгуд, и вид у него был не слишком довольный.
— Добрый день, миссис Малфой, — поздоровался он сухо, ограничившись кивком в адрес Луция. На детей он почти не обратил внимания, на долю секунды дольше задержав взгляд на лице Гарри, и только потом недовольно обратился к дочери: — Не следовало тебе так убегать, Луна. Я ведь велел тебе остановиться.
Луна ничуть не смутилась.
— Я вовсе не убегала, я просто хотела поздороваться с тетей Цисси. Я уже давно не маленькая, папа. Я еду в Хогвартс. К тому же мы в Лондоне, на Диагон-аллее — что здесь может случиться? В Нью-Йорке я прекрасно справилась одна, ты же помнишь.
Ксенофил поморщился.
— Ты, возможно, и справилась, — проворчал он, — зато не справился я, три часа разыскивая тебя в недрах маггловского метрополитена.
— Но ведь я же оставила тебе записку, что иду в музей! — засмеялась Луна.
Ее отец только вздохнул.
— Прошу прощения, миссис Малфой, за беспокойство…
— Никакого беспокойства, Ксенофил, — быстро сказала Нарцисса. — Я очень, очень рада видеть Луну. Надеюсь, у нее и у наших мальчиков будут в Хогвартсе общие знакомства.
Ксенофил, хмурясь, с большим сомнением посмотрел на Драко, потом на Гарри.
— Джинни Уизли в этом году тоже впервые едет в школу, — заметил Гарри. — Так что наверняка найдутся.
Отец Луны приподнял брови.
— Вы… поддерживаете отношения с семейством Артура Уизли, мистер Поттер? — поинтересовался он, по-прежнему глядя только на Гарри.
Нарцисса заметила, как пальцы ее мужа сжались на рукояти трости, но, к счастью, Луций промолчал.
— Я знаю всех сыновей мистера Уизли, которые сейчас учатся в Хогвартсе, и с некоторыми из них дружу, — ответил Гарри, слегка сощурившись. — И я знаком с миссис Уизли и с Джиневрой. А что?
Ксенофил покачал головой, но Нарцисса видела, что его плечи, до того напряженные, немного обмякли, а складка на лбу почти разгладилась.
— Ничего особенного, — ответил он. — Возможно, я напрасно тревожился из-за некоторых вещей, которые того не стоили.
— Папочка часто беспокоится из-за мелочей, которые того не стоят, — заметила Луна. — А я ужасно рада, что встретила всех вас. Я скучала, тетя Цисси.
— Луций, — Нарцисса повернулась к мужу, — ты можешь вернуться с мальчиками домой? Мы с Панси задержимся не дольше, чем на десять минут.
— Разумеется.
Слава Мерлину, Луций всегда понимал, чего она хотела. Он сухо кивнул Ксенофилу, взял за руки мальчиков — те едва успели помахать Луне, — и все трое исчезли.
Нарцисса обратилась к Панси:
— Дорогая, извини, пожалуйста, мою бестактность, но мне и мистеру Лавгуду нужно кое-что обсудить. Ты не могла бы развлечь Луну?
— Конечно, миссис Малфой.
Панси подхватила Луну под руку и отвела в сторону, о чем-то расспрашивая. Луна, в свою очередь, не выказав ни малейшего удивления, охотно поддержала разговор. Нарцисса повернулась к Ксенофилу.
— Я понимаю, что сейчас не слишком удобный момент, но… мы можем переговорить?
Он нахмурился.
— Вы, кажется, уже все устроили, не спрашивая моего мнения. Что ж, будь по-вашему. О чем же вы хотели спросить меня?
— О… — Нарцисса покосилась на отошедших в сторону девочек. — О Пандоре.
— А. — На лбу Ксенофила опять появилась глубокая складка. — Я вас слушаю.
— Прежде всего, примите мои соболезнования, — сказала Нарцисса тихо. — Это страшная потеря.
Ксенофил впервые за все время взглянул ей прямо в лицо; его темные глаза были очень усталыми.
— Полагаю, именно об этом вы мне тогда писали, — заметил он, горько улыбнувшись углом рта. — Вероятно, я был неправ, не ответив вам, как полагается. Надеюсь, вы простите мою невежливость, учитывая все обстоятельства. Благодарю за сочувствие. Еще что-нибудь?
Нарцисса бросила беглый взгляд на Луну — та с интересом слушала, как Панси рассказывает о чем-то, — и вдруг сказала не совсем то, что собиралась:
— Я могу чем-нибудь помочь? Может быть, что-то сделать для Луны?
Ксенофил посмотрел на дочь, оживленно беседующую с новой знакомой, и его лицо наконец смягчилось.
— Вы уже сделали, — негромко ответил он. — Она… очень одинока. Раздавленный горем вдовец — не лучшее общество для маленькой девочки.
— Не говорите так, — Нарцисса покачала головой. — Она вас очень любит и всегда любила. В этом не могло быть никаких сомнений.
— И все-таки ей нужно еще чье-то общество. Она... — Ксенофил опустил глаза, и Нарцисса увидела, как его руки сжались в кулаки так, что пальцы побелели, а потом медленно разжались. — Она сильно переменилась с тех пор, как видела… смерть Пандоры.
Нарцисса беззвучно ахнула.
— Она видела?..
Ксенофил кивнул.
— Да. Но сейчас не время и не место для этого разговора.
— Разумеется.
— Если ваше предложение помочь не пустая любезность, я позволю себе воспользоваться им и напишу вам.
— Конечно. Я, в свою очередь, надеюсь, что если вы сами не пожелаете навещать нас в Малфой-мэноре, — осторожно сказала Нарцисса, — то позволите мне звать в гости Луну.
Ксенофил снова поднял на нее цепкий и пристальный, несмотря на легкое косоглазие, взгляд.
— Это условие? — поинтересовался он.
— Нет, — ответила Нарцисса очень ровно, отказываясь чувствовать как раздражение, так и вину в чем-либо. — Это приглашение.
— В таком случае, спасибо. Я подумаю. И напишу вам.
— Прекрасно.
Не тратя больше времени на излишние любезности, Ксенофил повернулся к Луне и Панси и позвал:
— Луна! Мне очень жаль прерывать вас, но нам пора, а миссис Малфой и мисс Паркинсон пора возвращаться домой. Думаю, вы скоро встретитесь.
Девочки торопливо распрощались, и Лавгуды удалились по направлению к лавке Олливандера, а Нарцисса и Панси смотрели им вслед.
— Она занятная, — задумчиво сказала Панси. — Ее мама училась в Рэйвенкло? Вы ее знали?
— Да. Пандора была моей подругой, — ответила Нарцисса. — Луна очень на нее похожа. Дай, пожалуйста, руку, Панси: нас уже, наверное, заждались.


Глава 4. О перемещении элементов

На следующий день после похода на Диагон-аллею совы принесли с утренней почтой два письма; одно предназначалось Нарциссе, другое — Гарри. Едва завтрак кончился, мальчики, запасшись на всякий случай яблоками, умчались в сад вместе с посланием; Нарцисса же вскрыла свое письмо не откладывая.

Здравствуйте, миссис Малфой!
Благодарю за любезное предложение написать Вам. Признаюсь, что встреча с Вами застала меня врасплох: я никогда не понимал отношения Пандоры к Вам и не желал поддерживать это знакомство — надеюсь, мне не нужно объяснять причины. Тем не менее, наша короткая беседа вчера заставила меня задуматься о том, что я, возможно, не располагаю во всей полноте сведениями, необходимыми для принятия таких решений.
Если, невзирая на проявленное мной прежде пренебрежение, Вы сочтете возможным уделить мне время для беседы, я буду рад иметь честь оказать Вам и Вашим сыновьям гостеприимство в ближайшую субботу.
Со всем почтением,
Ксенофил Лавгуд


Луций с любопытством поглядывал на нее, пока она читала, и Нарцисса, пробежав написанное дважды, передала пергамент мужу.
— Меня, тем не менее, Лавгуд не приглашает, — заметил он.
Нарцисса вздохнула.
— Отчасти его можно понять, Люк. Хотя это и вопиющее нарушение приличий.
— Не думаю, чтобы редактор «Придиры» придавал приличиям какое-либо значение, — сказал Луций с усмешкой. — Ты думаешь, из этого визита выйдет какой-то толк?
— Не знаю, — Нарцисса покачала головой. — Но я должна попытаться. Ради Пандоры… и ради Луны. Я напишу, что мы принимаем приглашение.
Понимающе кивнув, Луций нежно коснулся губами ее виска.
— Конечно.
— Кроме того, — Нарцисса лукаво улыбнулась, — никогда не помешает иметь приятельские отношения с редактором оппозиционной прессы.
— «Придира» в качестве оппозиционной прессы? — усмехнулся Луций.
— Ну, какая оппозиция, такая и пресса, — заметила Нарцисса. Вздохнув, она снова посмотрела на письмо Ксенофила, которое напомнило ей о других планах, которые слишком надолго были отложены. — Знаешь… думаю, есть еще одно письмо, которое мне давно следовало написать. — Она серьезно посмотрела мужу в глаза. — Ты знаешь какое.
На этот раз Луций нахмурился, обдумывая все потенциальные последствия подобного решения.
— Ты думаешь, сейчас удачный момент? Учитывая, чего мы ждем со дня на день?
— Я думаю, — ответила она, — это как раз причина поторопиться. Жалею, что не сделала этого раньше, хотя… впрочем, все мои соображения тебе и так известны. Главное, чтобы не оказалось слишком поздно.
— В этом случае мы не потеряем больше, чем уже потеряли. Однако я искренне надеюсь, что у тебя все получится. Чем шире окажется круг… заинтересованных лиц, тем лучше для всех.
— Ты же понимаешь, — Нарцисса помедлила, — что дело не только в этом.
— Конечно. — Он серьезно посмотрел на нее. — Но одно без другого не сработает. Темный Лорд вовсю использовал кровные узы, причем выигрывал на этом исключительно он сам. Мы не можем допустить, чтобы это повторилось.
— Да. Конечно. И все-таки… боюсь, сейчас политика волнует меня меньше всего.
Луций мягко привлек ее к себе и обнял.
— У тебя все получится. Я совершенно уверен. Ты исключительная ведьма и всегда добиваешься своего, — он лукаво улыбнулся. — Причем для этого тебе вовсе не требуется читать чьи-нибудь мысли.
Нарцисса рассмеялась.
— Во всяком случае, для чтения твоих мыслей мне не нужно волшебное кольцо. — Она чмокнула его в щеку. — Пойду писать свои письма.
— А я, пожалуй, проверю подвалы. Вдруг мы еще что-нибудь забыли?

~ * ~

Едва выйдя в сад под мягкие утренние лучи августовского солнца, Гарри вскрыл письмо близнецов прямо на ходу, сгорая от любопытства. Драко, жуя яблоко, без всяких церемоний принялся читать у него через плечо.

О бесценный спонсор!
Пишем тебе, дабы выразить нашу невыразимую благодарность. За один только вчерашний вечер нам удались два удачных эксперимента и один неудачный.
<Надлежаще излагаешь, Дредди.>
<А то, Форджи!>
В общем, круто получилось, только в последний раз мы малость перестарались, и упырь на нашем чердаке так взбесился, что, похоже, придется прекратить опыты как минимум до конца августа. Завидев нас, он теперь не просто рычит, а кидается старыми дырявыми котлами. Пришлось запереть чердак.
До встречи в Хогвартсе!
Ф. & Д.


— Спонсор? — подозрительно поинтересовался Драко. — Во что еще ты ввязался?
Гарри пожал плечами и засунул письмо в карман мантии.
— Дал им несколько недостающих сиклей на полезную книжку, — ответил он. — Они не хотели брать, и я предложил, чтобы в качестве компенсации они делились с нами своими изобретениями. По-моему, это может нам пригодиться. Они вообще-то очень умные.
— Тебе виднее, — с некоторым сомнением отозвался Драко. — Не знаю, что из этого выйдет, но, может быть, у них и получится что-то полезное. А про что книжка?
— Про взрывы. «Как взорвать что угодно», или как-то так.
Они как раз дошли до поворота к конюшне, но тут Драко остановился так резко, что Гарри едва не налетел на него.
— Про что?!
— Про взрывы.
Драко уставился на него.
— Гарри. Ты купил близнецам Уизли книгу о том, как взрывать все подряд?
— Ну да. А что?
— Ты чокнулся. Север тебя убьет.
— Они обещали ничего не взрывать на его уроках.
— Да? А в других местах?!
— Где например?
— Ну… в Большом зале, например?
Гарри нахмурился.
— Хм. Это я не подумал. Но я с ними еще поговорю. И вообще, это проблема Макгонагалл. Меня они точно не выдадут, а дальше пускай она разбирается, — он извлек из другого кармана яблоко и тоже принялся хрустеть. — Пошли в конюшню. А то до конца лета всего ничего осталось, а в Хогвартсе лошадей нет. Не на тестралах же ездить. Они костлявые.
— Прежде всего, они невидимые, — фыркнул Драко. — Ты только представь, как ты будешь смотреться со стороны!
Гарри представил и прыснул со смеху, чуть не подавившись.
— Нет уж, я лучше обойдусь!

~ * ~

На Малфой-мэнор опустилась прохладная летняя ночь; в парке вовсю стрекотали сверчки. Мальчики давно спали, но Луций и Нарцисса еще не ложились, тихо беседуя в библиотеке. Нарцисса не ждала ответа на свое письмо в тот же день, но Луций понимал, что ожидание мучительно для нее, и старался развлечь жену, делясь впечатлениями о свежем романе, который позаимствовал у Петунии во время последнего визита. Необычный заголовок на яркой обложке оставленной в гостиной книги привлек его внимание, и он, не удержавшись, поинтересовался изменившимися вкусами Петунии. Та, слегка покраснев, призналась, что это была рекомендация мистера Ллойда и что книга показалась ей очень странной, но не лишенной определенного очарования. «Не могу сказать, что я в большом восторге, но что-то такое в ней есть», — неохотно призналась она, поджав губы.
— Это и вправду самая странная маггловская книга, какую я когда-либо открывал, — усмехнулся Луций. — Если они так представляют себе ведьм и колдовство, неудивительно, что одновременно боятся нас и при этом в нас не верят. Впрочем, подозреваю, с точки зрения Петунии наиболее привлекательная черта этой диковинной истории в том, что главную отрицательную героиню зовут Лили и она отчаянно стремится причинять добро всем, кто попадается ей на глаза. Даже Дамблдор, и тот не так старается.
Нарцисса взяла книгу в руки и принялась листать. Сперва на ее лице отразилось озадаченное удивление, затем живой интерес, и вскоре Луций понял, что цель достигнута: Нарцисса с головой погрузилась в чтение. Улыбнувшись про себя, он призвал томик шекспировских трагедий и углубился в «Макбета», которого перечитывал всегда, когда ожидал каких-то событий, наступление которых никак нельзя было ускорить.
Прошло еще какое-то время, и Луций начал было подумывать о том, чтобы отправиться спать, когда ощутил напряженную дрожь охранных чар поместья: к воротам аппарировали незваные, хотя и давно ожидаемые гости.
— Цисси, — негромко позвал он.
— Да? — увлеченная чтением, она рассеянно подняла голову; светлая прядь выбилась из прически и сползла на нос. Нарцисса нетерпеливо сдула ее и вопросительно уставилась на мужа.
— Они здесь.
— Неужели? — на ее губах появилась лукавая улыбка. — Значит, пришла пора развлечься. Главное, продемонстрировать должное сочетание удивления, праведного негодования и натянутой любезности, причем в нужных пропорциях.
Луций усмехнулся.
— И перемешать девять раз против часовой стрелки?
— А потом довести до кипения и терпеливо ждать часа четыре, до готовности.
— Думаешь, это заткнет пробкой их желание совать нос куда не просят?
— Вряд ли. Но, может быть, энтузиазма на время поубавится. Ты их встретишь? Я, вероятно, останусь здесь: не вижу смысла бежать в спальню и притворяться, что я спала. Лучше я просто еще почитаю.
— Конечно. — Луций бросил на жену нежный взгляд: сейчас, в голубой домашней мантии, с распущенными по плечам волнами светлых волос, погрузившись в чтение популярной маггловской книги, она выглядела настолько невинно и трогательно, насколько вообще возможно. Если бы можно было влюбиться в нее еще больше, он, вероятно, не устоял бы — особенно зная, какие ум, проницательность, твердость характера и чувство юмора скрываются под этой маской милого простодушия.
Подавив желание немного потянуть время и подразнить незваных гостей, Луций умеренно быстрым шагом отправился к воротам поместья.
Визитеров оказалось четверо: во-первых, Артур Уизли — разумеется, проверять поступивший на Малфоев донос он явился лично. Во-вторых, Аластор Хмури, чей магический глаз вращался не хуже вредноскопа, не то от подозрительности, не то в ответ на окружавшие мэнор защитные чары. Третьим был мрачный высокомерный тип, которого Луций помнил еще с тех пор, как его допрашивали после исчезновения Темного Лорда: некий Доулиш. Скрупулезный педант, начисто лишенный воображения — идеальная мишень для хорошего розыгрыша. При условии, конечно, что соль шутки будет достаточно простой. Наконец, четвертой была совсем молоденькая девушка — почти девчонка — с ярко-зелеными волосами, показавшаяся Луцию смутно знакомой.
Все четверо стояли у ворот и ждали, пока хозяин дома подойдет к ним. Артур переминался с ноги на ногу, словно ему было неловко; Хмури бормотал что-то себе под нос; девчонка с любопытством озиралась вокруг, и только Доулиш невозмутимо ждал, пока их впустят.
— Доброй ночи. Чем обязан? — поинтересовался Луций, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Здравствуйте, мистер Малфой, — сухо ответил Доулиш. — В связи с некоторыми… э-э… вновь открывшимся обстоятельствами департаменту магической безопасности требуется удостовериться, что на территории вашего поместья соблюдаются законы и постановления, касающиеся использования маггловских артефактов.
Договорив, он покосился на Артура Уизли, как будто ожидая одобрения или дальнейших указаний, из чего Луций заключил, что тот все-таки является главным в этой компании, а Доулиш лишь исполняет обязанности не то секретаря, не то парламентера. Интересно, Артур не хочет говорить сам, потому что испытывает настолько сильное отвращение? Или все же стыдится? Если да, то чего именно?
— Иными словами, вы пришли с обыском.
— Если вам угодно это так назвать, — кивнул Доулиш.
— Это настолько срочно? Уже довольно поздно, — заметил Луций. — Дети, например, давно спят. Неужели департамент контроля за маггловскими артефактами никак не может подождать до утра?
— Дети потерпят, — буркнул Хмури. — Ваши шалопаи уже не младенцы, переживут.
— О, я уверен: мальчики как раз будут в восторге, — Луций холодно улыбнулся. — Будет что потом рассказать в школе. Я надеюсь, все необходимые предписания у вас имеются?
Предписания имелись, включая предписание на «проверку» поместья, завизированное самой Амелией Боунс. Досконально изучив все предложенные свитки и не обращая внимания на нетерпение Хмури и Артура, Луций поинтересовался подчеркнуто любезным тоном:
— Вы собираетесь осматривать все поместье? Оно довольно велико. К тому же ночью в саду, как правило, темно. Вам понадобятся фонари? Мне разбудить домовиков?
— На месте разберемся. Так вы нас впустите, или нам придется применять силу? — резко спросил Хмури.
Луций снова улыбнулся.
— Силой вы никуда не проникнете. Неужели ваши коллеги вас не предупредили? Сюда даже Волдеморт не войдет, пока я его лично не приглашу.
Произнести это имя не поморщившись было по-прежнему непросто, но дело того стоило: Артур вздрогнул, а Доулиша всего передернуло. Хмури уставился на Луция, свирепо вращая своим искусственным оком, зато на лице девчонки появился явный интерес.
— Тем не менее, — продолжал Луций, — я вас, разумеется, пропущу. Скрывать мне нечего. Однако я должен знать, сколько вы намереваетесь пробыть внутри.
— Зачем? — озадаченно поинтересовался Артур.
— Затем, что неограниченного доступа я не даю никому, а для временного визита требуется задать его продолжительность. Сколько часов я буду иметь удовольствие принимать вас в своем доме, господа?
Все четверо переглянулись.
— Четыре?.. — неуверенно предположил Артур.
— Двенадцать, — предположил Доулиш.
Хмури окинул взглядом сперва дом в отдалении, потом лицо Луция и скривился.
— Шести хватит за глаза, — буркнул Хмури. — И чует мое сердце, что и те лишние.
— Безусловно, лишние, — согласился Луций. — Могу вас в этом заверить. Но, поскольку вы в данном случае такие же заложники ситуации, как и я, перейдем к делу. Дайте руку.
Хмури нехотя протянул вперед раскрытую ладонь, Луций прикоснулся к ней кончиком палочки и принялся читать про себя заклинание, временно добавляющее гостя к списку дозволенных посетителей. Это было любопытное и чрезвычайно личное колдовство, задействующее магию самого гостя, а потому всякий раз разное. Соединяя людей с охранными чарами поместья, Луций служил проводником, так что отчасти ощущал силу каждого из них. Это походило на отзвуки музыки, играющей в отдаленной комнате, когда улавливается скорее ощущение мелодии, чем она сама, но позволяло составить весьма отчетливое мнение о госте.
Магия Хмури напоминала железо — то самое холодное железо, которого не выносят и боятся фейри. Уверенное, твердое, неумолимое и вместе с тем очень простое и понятное. Получив разрешение войти, старый аврор почти мгновенно переместился Луцию за спину, и ему стоило немалого труда скрыть реакцию на это вторжение.
Магия Доулиша оказалась вялой, податливой и какой-то кислой, словно забродившее зелье; ощущать ее было почти физически неприятно, и Луций поспешил завершить контакт, как только это стало возможным.
Артур, в свою очередь, протянул руку — и на какое-то мгновение оба застыли, потому что он сделал это, как для рукопожатия, прежде чем все-таки повернуть ладонь вверх. Луций заставил себя прикоснуться к ней палочкой, глядя гостю прямо в лицо. Тот не отвел глаз; взгляд у него был одновременно слегка виноватый и все же решительный. Чуть скрипнув зубами, Луций начал заклинание и ощутил магию своего старинного недруга — такую же, как и сам Артур, яркую, непокорную, жаркую, как костер Середины лета. Почему-то на лице Артура отразилось удивление, словно и он увидел или ощутил нечто, чего совершенно не ожидал. К счастью, скоро и этот контакт закончился, Артур миновал защитный барьер, и вперед шагнула девушка с зелеными волосами. Последняя.
Она смотрела Луцию прямо в лицо, разглядывая его с неприкрытым любопытством, и протянула ладонь без колебаний. Прикоснувшись к ней палочкой, Луций едва сдержал возглас удивления. Ее магия тоже была знакомой, и нечто похожее он встречал лишь у Цисси: прохладный, свежий, как чистая вода, поток, с той только разницей, что сила Нарциссы напоминала реку, ласковую и сильную, а веселая сила этой гостьи нетерпеливо плескалась и брызгалась, как весенний ручей. И тут Луция осенило: он понял, почему лицо девушки показалось ему знакомым и где он слышал указанную в предъявленных ему документах фамилию.
— А, — сказал он, чуть улыбнувшись. — Добро пожаловать.
Зеленоволосая улыбнулась в ответ и подмигнула ему.
— Спасибо, — сказала она, минуя барьер, и тут же споткнулась, так что Луцию пришлось придержать ее под локоть. — Ох, я ужасно неловкая.
— Не может такого быть, — галантно возразил Луций. — Чтобы авроры были неловкими? Не верю. Идемте? — и он предложил ей руку.
Трое мужчин наблюдали за ними с разной степенью смущения. Хмури недовольно насупился, Артур покачал головой.
— Нимфадора! — прошипел Доулиш. — Что за фамильярности с подозреваемым?
— А я уже подозреваемый? — поинтересовался Луций. — Как быстро развиваются события.
— Я так и знал, — буркнул Хмури. — Мы еще и к обыску не приступали, а балаган уже начался.
«То ли еще будет», — злорадно подумал Луций, сопровождая всех четверых к дому.

~ * ~

Гарри уже давно спал, когда в его спальне вдруг появился Добби и затряс его за плечо, причитая полушепотом:
— Мастер Гарри, спать нельзя, гости. Плохие гости! Ищут плохие вещи! Мастер Гарри!
Спросонья Гарри никак не мог понять, в чем дело.
— Какие гости, Добби? — изумился он. — Ночь на дворе. Что случилось?
— Плохие гости! — взвыл Добби. — Найдут, и будет плохо! Добби говорить, что нельзя! Мастер Гарри не слушай, мастер Драко не слушай! Запрещай говорить! Плохо! — в явном отчаянии он принялся выкручивать свои длинные уши, но Гарри, который время от времени наискосок просматривал «Пророк», уже все понял, и душа у него ушла в пятки. Если при обыске в особняке бывшего Упивающегося найдут непонятную черную тетрадь, им всем не поздоровится. Что же делать?
— Тс-с, Добби, не шуми. Ты же можешь незаметно покинуть мэнор? — спросил он.
Добби на мгновение оставил уши в покое и энергично закивал.
— Супер. Тогда я дам тебе эту штуку, и ты ее спрячешь…
Глаза Добби наполнились слезами.
— Хозяин запрещать, не трогать.
— Тогда… — и тут Гарри осенило. — Пошли. Они же еще не тут?
— Хозяин впускай, — зашептал Добби. — Скоро появится, но еще нет.
— Тогда скорей. Только тихо.
Гарри бесшумно выскользнул в коридор, прокрался в классную комнату и на ощупь отыскал на полках сперва загадочную заколдованную тетрадь, аккуратно спрятанную за книгами, а потом «Лунный камень». Делать в нем настоящий тайник уже было некогда, поэтому Гарри просто выдрал часть страниц из середины, а затем запихнул туда тетрадь. Потом сунул и книгу, и вырванные страницы в руки Добби.
— Слушай внимательно, — сказал он. — Это ужасно скучная маггловская книжка. Такая занудная, что сил нет. Спрячь ее… — на всякий случай он наклонился и очень тихо прошептал распоряжение в самое ухо Добби. — Сможешь? Смотри, чтобы тебя никто не видел.
Добби нервно стиснул книгу цепкими пальцами и исчез.
Гарри постоял с полминуты, раздумывая, стоит ли ложиться обратно в постель, когда с первого этажа донеслись звуки шагов и голоса. Похоже, незваные гости прибыли. Говорили они громко, нисколько не скрываясь; Гарри решил, что имеет полное право проявить любопытство, не объясняя, почему бродит по дому в середине ночи. Да и, собственно говоря, с какой стати он должен кому-то объяснять, почему ему не спится. У них пока что еще каникулы!
Бесшумно ступая по ковру, он подкрался к лестнице и осторожно посмотрел вниз, в холл. Он сразу узнал Артура Уизли и Аластора Хмури; еще двое — аврор постарше и девушка с ярко-зелеными волосами — были ему незнакомы. Луций как раз скучным тоном излагал визитерам, где что расположено в доме, когда девушка подняла голову и увидела Гарри. Она широко улыбнулась и помахала ему. Конечно, теперь скрываться уже не было никакого смысла, и Гарри как можно непринужденнее отправился вниз по лестнице, уже с откровенным любопытством разглядывая пришедших.
— Здравствуйте, — вежливо сказал он. Потом вопросительно посмотрел на отца.
Луций пожал плечами.
— Кажется, твоя подруга приохотила тебя к детективам? — не без легкой насмешки сказал он. — Ну вот, у тебя есть шанс своими глазами посмотреть на обыск.
Гарри с интересом уставился на мистера Уизли.
— Обыск? Серьезно? — спросил он. — А что вы ищете?
Тот явным образом смутился.
— Э-э… добрый вечер, Гарри. Это не обыск, а всего-навсего проверка. Обычная, рутинная проверка.
— Да? — Гарри старательно изобразил удивление. — Значит, вы всегда проводите проверки по ночам? Это, наверное, тяжело.
— Не валяйте дурака, молодой человек, — вмешался Хмури. Его магический глаз так энергично вращался, что трудно было понять, куда он на самом деле смотрит и сердится ли при этом или нет. — Как бы это ни называлось, мы просто делаем свою работу. И чем меньше мы будем тянуть клобкопуха за хвост, — на этот раз он явственно зыркнул на Луция, — тем быстрее мы все отправимся спать.
— Не имею никаких возражений, — суховато ответил Луций, однако Гарри видел, что отец не только не возмущен этим странным визитом, но, наоборот, скорее доволен. Его немедленно разобрало любопытство: в чем дело?..
— А что тут происходит? У нас что-то случилось? — послышался голос с верхней площадки, и Драко (тоже в пижаме и изрядно взъерошенный) присоединился ко всей компании. — Добрый… э-э… вечер, — прибавил он, с сомнением разглядывая гостей.
— Привет, — весело ответила девушка с зелеными волосами. — Меня зовут Тонкс, а ты Драко, да? Ужасно приятно познакомиться.
И без того длинное лицо третьего аврора, невысокого блондина с серыми глазами, вытянулось еще сильнее.
— Нимфадора, — недовольно сказал он, — мы пришли сюда не развлекаться.
— Ну не знаю, Доулиш, — все так же весело отозвалась девушка, подмигнув Гарри, — мне кажется, мы уже вполне успешно развлекаем хозяев.
Гарри решил, что она ему нравится.
— Полагаю, — Доулиш повернулся к Луцию, видимо, пытаясь взять ситуацию под контроль, — кроме присутствующих, в доме должна находиться также и ваша жена. Где она?
— В библиотеке, — спокойно ответил Луций.
— Это все, кто есть в поместье? — вмешался Хмури. — Или есть еще кто-то?
— Вас интересуют только люди? — уточнил Луций. — Тогда это всё. С тех пор как наш конюх женился и поселился отдельно, здесь живет только моя семья.
Хмури прищурился.
— Люди? Занятное уточнение. Кого же вы тут прячете, Малфой? Вампиров? Оборотней?
— Если бы они тут и были, я бы причислил их к людям, — холодно парировал Луций. — Нет, я всего-навсего имел в виду домовиков. Они вас интересуют?
— А, эти… — Хмури махнул рукой. — Не очень. Но формальностей ради уточните, сколько их у вас?
— Сорок восемь. Ах, нет, прошу прощения, уже сорок девять.
Гарри с интересом уставился на отца: он никогда раньше не задумывался о том, сколько именно домовых эльфов живет в мэноре, но ему и в голову не приходило, что их может быть настолько много. Похоже, удивился не он один.
— Сколько? — ахнул мистер Уизли. — Но зачем?.. — тут он умолк, будто спохватившись, что задает не слишком приличный и совсем не относящийся к делу вопрос.
Луций, однако, только смерил его взглядом и пояснил:
— Это одно из старейших поместий магической Британии. Домовики живут в его пределах очень давно. Неудивительно, что их здесь много. Им, насколько я могу судить, нравится, и я не вижу никакого смысла от них избавляться. А теперь, если не возражаете, перейдем наконец к делу. Напоминаю, что ваше время ограничено. Если вы не покинете мэнор до того, как оно истечет, вам гарантированы весьма неприятные ощущения. Что именно и в каком порядке вы желаете… проверять?
Мистер Уизли и Хмури обменялись непонятными взглядами (Гарри так и не смог понять, кто из них все-таки главный), и мистер Уизли ответил:
— Думаю, мы быстрее управимся, если разделимся. И, наверное, — он покосился на Гарри, и вид у него сделался несколько виноватый, — комнаты мальчиков нужно осмотреть прежде всего, чтобы они могли э-э… лечь спать?
— И перестать путаться под ногами, — буркнул Хмури. — Я бы поручил это Доулишу и Тонкс, тогда мы с Артуром могли бы заняться настоящим делом. Но вы, Малфой, небось, потребуете, чтобы вся эта возня происходила в вашем присутствии?
— Отчего же, — Луций бросил мимолетный взгляд на зеленоволосую девушку, и на его лице мелькнула странная улыбка. — Я уверен, что полностью могу положиться на компетентность мистера Доулиша и мисс Тонкс.
Ничего себе! Теперь Гарри уже буквально распирало от любопытства. Чтобы отец отказался от законного права наблюдать за обыском в их с Драко комнатах? Конечно, авроры там ровным счетом ничего не найдут, но ведь это дело принципа. Что же такое затеял Луций? Или дело в том, кто такая эта Тонкс?
К сожалению, ясно было, что в ближайшее время он вряд ли получит ответ на свои вопросы. Луций вызвал Добби и распорядился, чтобы тот сопроводил мальчиков вместе с Доулишем и Тонкс в классную комнату, а позднее, когда осмотр закончится, — явился к Луцию с подтверждением, что все в порядке.
Добби, нервно покручивая кончики ушей, повел всех четверых на второй этаж; когда они миновали библиотеку, в ее дверях показалась Нарцисса с книгой в руках.
— Добрый вечер, — любезно сказала она, внимательно осмотрев гостей. — Чем я могу вам помочь?
— Поторопитесь вниз, — буркнул Доулиш. — Ваш муж сказал, что мы можем обойтись без, — он слегка скривился, — присмотра.
— Не волнуйтесь, — прибавила Тонкс, — мы их не съедим. Только немного понадкусываем.
— Это еще кто кого понадкусывает, — ехидно прошептал Драко Гарри на ухо, но тот не почти слушал: все это время он смотрел прямо на мать и ясно видел, что слова Тонкс чем-то задели ее. Или не слова, а сама Тонкс? Кто-нибудь чужой вряд ли что-то заметил бы, да еще в полутемном коридоре, но глаза Нарциссы чуть расширились, а ее приятная улыбка на крошечную долю мгновения дрогнула. Но она тут же взяла себя в руки.
— Главное, нам оставьте, — парировала она. — И Альбу Дамблдору. До конца лета всего ничего.
Доулиш издал какой-то тихий утробный звук, похожий на сдавленное рычание, — не то от раздражения, не то от досады, — но, видимо, напоминание о Дамблдоре на него как-то подействовало, потому что он кивнул и коротко распорядился:
— Идемте.
И они прошли дальше по коридору к классной комнате и спальням. Обыск оказался гораздо скучнее, чем в Гермиониных книжках, но все-таки им довелось посмотреть на аврорскую работу. В отличие от маггловских сыщиков, они вовсе не обшаривали шкафы и не простукивали полы, а лишь применяли какие-то специальные чары, выявляющие разного рода магию. Причем колдовала только Тонкс, а Доулиш, скрестив руки на груди и прислонившись к двери, наблюдал за ней, время от времени одобрительно кивая или, наоборот, качая головой. Интересно, почему?
Вероятно, она заметила любопытство Гарри, потому что после очередного хитрого заклятия, подсветившего в его спальне все хоть сколько-то зачарованные предметы, улыбнулась и сказала:
— Я еще не аврор, я пока учусь. Но шеф считает, что у меня неплохо получается!
— Нимфадора! — рявкнул Доулиш. — Это переходит всякие границы! Прекрати разговоры с… — он осекся, покосившись на мальчиков, затем неохотно договорил: — ненужные разговоры. Нужно закончить с этим помещением, чтобы мистер Поттер мог наконец лечь спать.
— Я тоже тут останусь, — объявил Драко.
— Это как хотите, — сухо сказал Доулиш. — Так даже проще. Но вам придется остаться до тех пор, пока вам не позволят выйти, и учтите: я наложу на дверь сторожевые чары, которые развеются только с нашим уходом.
Драко только плечами пожал, не удостоив его другим ответом.
Не прошло и четверти часа, как Тонкс покончила с осмотром; попутно она извлекла из-под шкафа закатившийся туда плюй-камень, а из-за оттоманки под окном — свисток для хрупов и неоновое диктоперо.
— Какая-никакая, а польза, — она подмигнула Гарри, отдавая ему свои находки. — Держи. Приятно было познакомиться. Извини за вторжение.
На этот раз Доулиш только глаза закатил: видимо, ему и самому надоело одергивать свою подопечную и хотелось побыстрее убраться отсюда.
— Вы уверены, мистер Малфой, что хотите остаться здесь? — уточнил он все с тем же недовольно-официальным выражением лица. — Поскольку все прочие ваши помещения мы уже осмотрели, вы можете перейти в свою спальню, если желаете.
— Спасибо, но я уверен, — ответил Драко. — Всего доброго.
И он, демонстративно зевая, забрал с оттоманки у окна подушку и плед и полез в кровать. Гарри оставалось лишь распрощаться вместо него с незваными гостями. Доулиш поджал губы и коротко кивнул, прежде чем выйти, а Нимфодора улыбнулась, подмигнула — и только чудом избежала незапланированного столкновения с дверным косяком.
Наконец дверь закрылась, и они остались одни. Драко открыл было рот, явно собираясь что-то спросить, но Гарри помотал головой и приложил палец к губам. Потом взял свою палочку, аккуратно обвел ею комнату и показал пальцем на дверь. Мало ли какие чары могли наложить авроры, даром что эта Тонкс такая симпатичная. Нет уж, пусть лучше сначала совсем уйдут.
Драко энергично закивал: понял.
Подумав еще немного, Гарри решил, что если их все-таки подслушивают, то не менее странным может показаться и полное молчание.
— Жалко, что не удалось посмотреть, что и как они там будут искать во всем доме, — сказал он, забираясь под одеяло. — Интересно же.
— Ага, — отозвался Драко, как всегда, понимая его с полуслова. — Ладно, давай спать, что ли. Все равно делать больше нечего.
И хотя Гарри казалось, что он долго будет крутиться и вертеться с боку на бок, заснули оба очень быстро.

~ * ~

Когда мальчики в сопровождении Тонкс и Доулиша ушли наверх, Хмури и Артур наконец соизволили заняться делом. Точнее, за дело взялся Хмури: он рыскал по гостиной, то применяя чары, то зыркая по углам своим искусственным глазом. Артур же, не скрывая любопытства, просто смотрел по сторонам: в отличие от старого аврора, он был здесь впервые. Луций занял свое обычное кресло у камина и наблюдал за ними, стараясь не слишком демонстрировать, насколько его все это забавляет.
Конечно, это не настоящий обыск. Тех он пережил не один и не два после исчезновения Темного Лорда. И это было весьма неприятно. Теперь же во всем происходящем чувствовалась ловкая рука Кингсли Шеклболта. Артур Уизли — целый глава департамента, пускай и мизерного, — явился лично проконтролировать происходящее. Если, конечно, его праздное любопытство можно назвать контролем. Этот гриффиндорец славился своей неподкупной честностью и, разумеется, был человеком Дамблдора до мозга костей. Аластор Хмури — более неприятный гость, подозрительный и злопамятный, не считавший нужным «церемониться» с теми, кого считал врагами. Тем не менее, он тоже был человеком Дамблдора, и вряд ли позволит себе лишнее в доме, где воспитывается Гарри Поттер. Сухарь Доулиш — практически гарантия того, что все будет сделано по правилам. Если он и был кому-то или чему-то верен, то в первую очередь уставу. И, наконец, Нимфадора Тонкс… Луций мысленно усмехнулся. Без сомнения, Кингсли знал, кто она, и нарочно подстроил эту встречу… в нарушение всяких правил. Была ли она уже человеком Шеклболта? Или Дамблдора? Или ей только предстоит сделать выбор? Последнее больше всего походило на правду, и Кингсли, по-видимому, надеялся, что участие в сегодняшнем приключении подтолкнет девушку в нужную сторону. Что ж, в эту игру могут играть и трое. Посмотрим.
Со второго этажа спустилась Нарцисса, держа в руке книгу; она рассеянно поприветствовала визитеров и присела на широкий массивный подлокотник кресла Луция. Ее лицо было напряженным, улыбка — сдержанной. Встретившись с ней взглядом, Луций чуть кивнул, потом накрыл ее руку своей и слегка пожал.
— Все будет хорошо, — сказал он тихо, воспользовавшись тем, что Хмури и Артур находились на другом конце комнаты. — Не волнуйся. Все это мы обсудим завтра, а сегодня просто…
— …развлекаем гостей? — Нарцисса выпрямилась и улыбнулась уже чуть веселей.
— Именно, дорогая моя.
В эту минуту оттуда, где стоял Хмури, послышался дикий тройной взвизг.
— Что это?! — воскликнул Артур, поворачиваясь к аврору.
Из-за стеклянной дверцы старинных напольных часов высунулась странная пестрая голова, провыла: «У меня заныли кости, значит, жди дурного гостя!» — и исчезла.
Хмури и Артур в остолбенении уставились на часы.
— Что это было? — растерянно повторил Артур. — Оно опасно?
— Нет. Но это очень, очень плохо, — мрачно ответил Хмури. Потом повернулся к Луцию: — Малфой, достаньте эту штуку из часов.
— Пожалуйста, — прибавил Артур с некоторой укоризной.
— Охотно, — усмехнулся Луций, подошел к часам и извлек из них пестрого тряпичного кота в ведьминском колпаке и протянул его Уизли. — Нравится? Могу подарить, если хочешь. Мои уже выросли.
— А что он делает в часах? — удивился Артур.
— Понятия не имею, — Луций безмятежно пожал плечами. — Живет, наверное.
— Прекратите идиотские шутки, — рявкнул Хмури. — Мы пришли сюда работать.
— Я, кажется, вам и не мешаю, — спокойно ответил Луций. — Работайте на здоровье.
Артур с опаской повертел тряпичного кота в руках и осторожно положил на стол. Кот некоторое время лежал тихо, прежде чем взвыть снова: «Пламя, прядай, клокочи! Зелье, прей! Котел, урчи!» Артур подскочил на месте и снова уставился на кота.
— Вы не можете… унять это животное? — раздраженно поинтересовался Хмури. — Или нам так и придется терпеть этот аккомпанемент?
— Ну, если вы не любите классику, — с разочарованным вздохом произнес Луций, взмахнул палочкой и деактивировал заклинание. Жаль: у кота в запасе было еще много цитат.
В течение следующих трех часов в доме обнаружились: поселившиеся под диваном гостиной бельевые прищепки, распевавшие о двадцати четырех черных дроздах и разлетавшиеся при попытке их схватить; зачарованная пудреница, дававшая полезные косметические советы хозяйке; яростно защелкавший пружинами на людей из-под обеденного стола тостер, который выплюнул обгоревший носок прямо в нос наклонившемуся за ним Доулишу; самонадевающаяся черная вязаная шапка с огромными мышиными ушами и плюшевым носом на лбу, в комплекте с шарфом того же цвета, который норовил замотаться потуже вокруг шеи и бубнил: «Потому что я так сказал»; пластмассовое маггловское кольцо с огромным розовым стразом в форме сердца, снабженное отводящими глаза чарами (Нарцисса предложила подарить его Тонкс, но Доулиш воспротивился и конфисковал это сомнительное украшение); элегантный кожаный портфель маггловской фирмы с тщательно заколдованным потайным отделением, которое время от времени пожирало помещенные туда документы; кашемировая шаль, менявшая цвет в зависимости от настроения хозяйки, а также множество других мелких предметов маггловского происхождения, снабженных более или менее безобидными, но, в большинстве случаев, не слишком уместными чарами.
Тонкс веселилась вовсю, охотно испытывая на себе все, что ей удавалось отыскать, если Доулиш не успевал ее остановить. Артур Уизли, напротив, слегка хмурился: возможно, издевка оказалась уж слишком неприкрытой, и Луций с некоторым беспокойством подумал, не зашли ли они слишком далеко. Впрочем, Аластор Хмури, наоборот, почти совсем перестал ворчать и теперь встречал очередную находку кривой ухмылкой.
Увенчала поиски «забытая» на одном из столиков в библиотеке странная коробочка с надписью Nintendo GAME BOY. Увидев ее, Артур Уизли только что не подпрыгнул.
— Что это такое? — поинтересовался он.
— Контрабанда, — усмехнулся Хмури.
— Вовсе нет, — возразил Луций. — Это европейский релиз.
— Европейский что? — растерялся Артур.
— Выпуск, — ответил Луций. — Неважно. Это совершенно законно купленная в Лондоне вещь. Детская игрушка.
— Ну, значит, маггловская контрабанда, — парировал Хмури.
— Что я слышу? Антимаггловские настроения в министерстве? — «удивился» Луций. — Как можно!
Хмури уставился на него, и на этот раз даже магический глаз перестал вертеться, зато в его глубине замерцали какие-то оранжевые огни. Наконец он тяжело вздохнул.
— Малфой, — сказал он сумрачно. — Хватит. Вы уже достаточно покуражились. Я вам не верю ни на кнат, но вас кто-то хорошо снабжает информацией. Теперь, конечно, Министерство легко организует вам репутацию завзятого модерниста. Не зря же вы так старались. Даже тостер для Доулиша припасли. Спасибо, мы оценили ваше щедрое гостеприимство. А теперь, будьте любезны, покажите ваши подземелья. В первую очередь то, куда вход из гостиной.
Разумеется, это была неизбежная часть обыска. Луций с самого начала нисколько не сомневался, что дойдет и до подземелий, однако это не значило, что предстоящая экскурсия доставит ему удовольствие.
— Если это действительно настолько необходимо… — с сомнением заметила Нарцисса.
— Боюсь, что да, — твердо ответил Артур.
— Что ж, идемте, — Луций пожал плечами. — Но учти, Артур, тебе там вряд ли понравится. Там, в конце концов, нет тостеров.
Все они снова спустились на первый этаж в гостиную, и Луций безмолвно снял маскирующие чары с двери, скрытой под одним из гобеленов. Дверь со зловещим скрипом повернулась на петлях.
— Это чтобы пленникам было страшнее? — фыркнула Тонкс.
— Это чтобы дети не совали свои любопытные носы туда, куда не велено, — парировал Луций.
— И что же там такое, что следует скрывать от детей? — с подозрением спросил Артур.
— Увидишь.
Луций спустился первым. Обширные подземелья под манором за долгие века использовались в самых разных целях. В той их части, куда вел самый обычный вход с левой из двух боковых лестниц, и прежде, и теперь располагались лаборатория и хранилище ненужных магических предметов. Конечно, за последние семь лет Луций либо избавился от всего сомнительного имущества, либо перевез его на хранение в «Гринготтс», так что сейчас там можно было разыскать разве что какое-нибудь рукоделие одной из прабабушек, или дряхлое зеркало, у которого бесповоротно испортился характер, или еще что-нибудь в подобном духе. В той части, куда вел вход с правой лестницы, некогда была темница, но даже Абрахас Малфой уже брезговал пользоваться ею, в таком унылом состоянии она находилась. После его смерти Луций побывал там всего дважды, когда обновлял защитные чары поместья, и надеялся, что больше ему туда заглядывать не придется. Центральная же часть, с секретным входом из гостиной, представляла собой убежище на случай какой-нибудь катастрофы, а также тайник. Ни в том, ни в другом качестве она тоже давно не использовалась, однако кое-что там все же хранилось. Небольшой холл в середине и отходившие от него в стороны помещения были освещены; кое-где даже стояла старая мебель — несколько кресел, стол и стулья. На стенах висели портреты; завидев Луция, их обитатели принялись переговариваться.
— Что это? — изумилась Тонкс, оглядываясь по сторонам. — Картинная галерея?
— Почти, — коротко ответил Луций.
— Прячете от наследника достославное семейное прошлое? — едко поинтересовался Хмури. — Не ожидал этого от вас.
Луцию очень хотелось осадить старого наглеца, но он прекрасно понимал, что это только навредит делу. Поэтому он только слегка пожал плечами и ответил со всем спокойствием, на которое сейчас был способен:
— Вам, Хмури, кажется, доводилось встречать моего отца. Неужели вы считаете его портрет подходящим собеседником для детей?
— И в особенности для Гарри Поттера, — задумчиво пробормотал Артур.
— Впрочем, — продолжал Луций, — я ничего не прячу. Однако сюда мальчики могут спускаться только в моем присутствии. Портреты они видели и с семейным прошлым вполне знакомы. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?
Краем глаза он видел, как Тонкс приоткрыла рот, явно собираясь что-то спросить, но тут же передумала. Очень хорошо: сейчас совершенно точно было неподходящее время, чтобы обсуждать родственные узы и прочие конфиденциальные моменты.
— Обойдемся без вопросов, — буркнул Хмури и принялся внимательно осматривать и обшаривать углы, колдуя время от времени. Тонкс взялась было ему помогать, но она уже так отчаянно зевала, что старый аврор велел ей пойти сесть и отдохнуть. — Мы с Доулишем справимся сами.
— Что такое? Луций, это ты? В чем дело? — из одного из боковых помещений послышался недовольный голос.
— Прошу прощения, — сухо сказал Луций Артуру и остальным. Быстрыми шагами он подошел к портрету: — Да, это я. У нас гости, которым я не могу отказать в небольшой экскурсии.
— Не можешь или не хочешь?
— Не хочу, — отрезал Луций. — Так что будь любезен, веди себя соответственно.
— Как ты разговариваешь с отцом, мальчишка? — возмутился нарисованный Абрахас. — И когда ты вспомнишь о своих обязанностях и вернешь меня на мое законное место?!
— Ты не мой отец, — холодно ответил Луций. — Ты его портрет. Твое предназначение — служить хозяину поместья и его наследникам. И, пока ты не согласишься с этим, твое место здесь. Хочешь мне еще что-нибудь сказать? Нет. Что ж, очень жаль.
На всякий случай заглушив портрет заклинанием, он вернулся к ожидавшим его аврорам. Ему уже очень хотелось поинтересоваться, когда они наконец уберутся восвояси, но до назначенных шести часов оставался еще почти час, и он не желал доставить Хмури или Доулишу удовольствие, продемонстрировав свою досаду. Поэтому он уселся в одно из кресел, положил ногу на ногу и принялся ждать.
— Может быть, кофе? — с безупречной любезностью предложила Нарцисса, закрыв свой роман и положив книгу на стол: похоже, она как раз ее дочитала. — Я могу распорядиться.
Судя по просветлевшему лицу Тонкс, она явно собиралась согласиться, но Доулиш в очередной раз опередил ее:
— Извините, мадам, не положено.
— Что ж, — философски заметила Нарцисса, глядя прямо на Тонкс, — значит, в другой раз.
Тонкс улыбнулась и еле заметно кивнула.
— Думаю, мы уже скоро закончим, — объявил Артур. Вид у него тоже был усталый и немного неловкий, словно он засиделся в гостях и никак не мог найти подходящий повод откланяться. — Аластор, вы что-нибудь обнаружили?
— Разумеется, нет, — буркнул Хмури. — Все, что нам приготовили, мы уже нашли, а ничего другого здесь и не было. Во всяком случае, сегодня, — он наградил Луция сердитым взглядом. — Благодарю за чудный вечер. Если вы когда-нибудь разоритесь, блестящая карьера ярмарочного шарлатана вас непременно прокормит.
— Почему же шарлатана? — парировал Луций. — Магия реальна. То, что большинство магглов в нее не верит, — это не мои проблемы.
Тонкс прыснула.
— Какая отличная идея! Мне кажется, из меня вышел был хороший клоун.
Доулиш тем временем подошел к столу и бесцеремонно взял книгу, оставленную Нарциссой.
— Что это? Дамский роман или путеводитель? — презрительно скривился он. Полистав, он нахмурился: — Она что, маггловская? Впрочем, неважно. Все равно вздор.
Заинтересовавшись, Тонкс тоже подошла посмотреть.
— Ой! — радостно воскликнула она. — А я еще эту не читала, только предыдущую! — Она вопросительно уставилась на Нарциссу, как будто хотела попросить одолжить ей книгу, но явно сообразила, что сейчас последует очередной выговор от Доулиша, и смутилась.
— Это, господин Доулиш, называется «фэнтези», — нимало не обидевшись, сообщила Нарцисса. — Весьма популярный жанр современной литературы.
— И в этой серии есть отличная книжка про городскую стражу! Обожаю! — подхватила Тонкс. — А вы не читали? — она повернулась к Артуру, который лишь растерянно пожал плечами.
«Вероятно, — ехидно усмехнулся про себя Луций, — из книг его интересуют только инструкции к маггловской бытовой технике. Если, конечно, он хотя бы подозревает об их существовании».
— С вами и ярмарка не нужна, — проворчал Хмури. — Чистой воды бродячий цирк. Артур, пойдем отсюда. Можешь забрать тостер, если он тебе приглянулся. И портфель бери, пригодится в офисе — уничтожать секретные документы. Малфой, остальные ваши подвалы я и так прекрасно помню. Там что-нибудь изменилось?
Луций пожал плечами.
— По большей части нет. Разве что навели порядок в лаборатории. Желаете взглянуть?
Судя по тому, как Хмури поморщился, он был сыт по горло хозяйством Малфоев в целом и подземельями в частности.
— Не желаю, — мрачно сказал он. — Но обязан. Показывайте лабораторию и, ради Мерлина, без этих ваших штучек.
Они поднялись в гостиную, а затем спустились в оба подземелья по очереди. В темницу Хмури не соизволил даже зайти, молча запустив туда одно за другим несколько мощных заклинаний («В ваших подвалах, Малфой, даже пауки не выживают»). В хранилище артефактов он лишь заглянул, буркнул нечто вроде «Это я уже видел» и быстро направился в лабораторию Нарциссы.
— Можете осмотреть все, что хотите, — любезно предложила она.
Хмури посмотрел на нее, потом бегло оглядел просторное помещение, заглянул в пару шкафов, подошел к столу и уставился на разложенные там заметки.
— Алхимия? — задумчиво протянул он. — Любопытное увлечение.
Нарцисса пожала плечами.
— Надо же чем-то себя занять, пока дети в Хогвартсе. Почему бы и нет?
— Действительно, — хмыкнул он, — почему? Ладно, на этом мы, я думаю, закончим? — он вопросительно посмотрел на Артура.
— Конечно, — поспешно согласился тот. — Мы и так отняли у вас слишком много времени.
Кого именно он при этом имел в виду — чету Малфоев или своих коллег — так и осталось неизвестным. Когда они все вновь вернулись в главный холл, Артур повернулся к Луцию.
— Я еще раз приношу извинения за визит в такое время, — заявил он, спокойно глядя Луцию прямо в глаза. Не было сомнений, что особенных сожалений он не чувствует, разве что некоторую неловкость за комические плоды своих усилий. — Спасибо за проявленное терпение.
Луций не мог не признать, что, по крайней мере, его старый недруг умел проигрывать. Или же по простоте душевной не подозревал, что его положение позволяет ему быть мелочным.
— Спасибо за визит, — усмехнулся он в ответ. — Надеюсь, вы не слишком утомились.
— Зря надеетесь, — проворчал Хмури. — Артур, Доулиш, пошли отсюда, пока нас не вышвырнули. Не желаю испытывать на своей шкуре все прелести фамильной охранной магии.
— У вас еще целых десять минут, — подсказала Нарцисса, улыбнувшись Тонкс.
Та в ответ только подмигнула и, качнув на прощание ладонью, побежала догонять своих спутников, которые уже устремились к воротам.
Поскольку провожать их не было никакой необходимости, Луций остался на крыльце, глядя вслед удаляющимся визитерам. Уже светало, в парке вовсю щебетали птицы, Малфой-мэнор в очередной раз ненавязчиво, но эффективно избавился от нежеланных гостей и готовился встретить новый длинный ясный день, один из горстки оставшихся до конца лета.
— Как ты думаешь, — задумчиво произнесла Нарцисса, — что из всего этого понял Артур Уизли?
Луций посмотрел на жену с некоторым удивлением.
— Артур? А почему он тебя интересует? Я думал, ты спросишь о Тонкс. Кстати, как она тебе? Ее магия очень похожа на твою.
Нарцисса нежно улыбнулась.
— Чудесная девочка. Настоящая Блэк. Никакая она не Тонкс, какую бы фамилию ни носила. Но я надеюсь, что мы с ней еще не раз увидимся, что бы мне ни ответила Энди. И я уверена, что она все поняла правильно. Как и Хмури.
Луций кивнул.
— Он этого и не скрывал. Доулишу было все равно, как бы ни обернулось дело. Артур… не знаю. Я никогда не мог понять, как думает этот человек, — он поморщился, потому что признавать это было не слишком приятно.
— Это потому, что ты шахматист, — серьезно заметила Нарцисса. — Очень трудно играть в шахматы, когда твой противник играет то в плюй-камни, то в подрывного дурака.
Луций засмеялся, но его смех был неожиданно прерван самым настоящим зевком.
— Извини, — сказал он. — Кажется, я все-таки устал.
Нарцисса взяла его под руку, и они наконец отправились спать.
____________________
У меня заныли кости. Значит, жди дурного гостя! — «Макбет», действие IV, сцена I (пер. Ю. Корнеева).
Пламя, прядай, клокочи! Зелье, прей! Котел, урчи! — там же.
— Что это? Дамский роман или путеводитель?... — одолженная у Петунии книга называется «Ведьмы за границей»; этот роман Терри Пратчетта вышел в конце 1991 года. «Стража, стража!», которую имеет в виду Тонкс, вышла в 1989 году.


Глава 5. О силе притяжения

Присутствие в школе Локхарта быстро стало одним из факторов, которые требовалось постоянно принимать в расчет. Этот златокудрый идиот явно не утруждал себя подготовкой к стремительно приближающемуся учебному году, а потому бесцельно слонялся по всему замку и выскакивал на коллег из-за угла, точно чертик из коробочки, в самый неподходящий момент. Он учил Спраут пересаживать критскую душицу, Минерву — правильно превращаться в кошку, а Флитвика — тонкостям дуэльного этикета. Он приставал к Синистре с предложением составить для нее гороскоп (почему-то он считал, что именно этим занимается астрономия), при этом нещадно путаясь в зодиакальных созвездиях и временах года. От вздора, который он нес касательно детских болезней, у мадам Помфри начинал дергаться глаз. Хагрид, несмотря на все свое добродушие, перестал обедать в Большом зале. Даже Трелони, даром что сама постоянно сочиняла предсказания на ходу, шарахалась от Локхарта в коридорах, когда он брался рассуждать о влиянии сортов кофейной гущи на точность прорицаний. Только Вектор меланхолично сносила его попытки поговорить о нумерологии — скорее всего, потому, что последние три дня она на ходу читала новую большую работу об особенностях расчета магического ожидания для некоторых дельта-непостоянных и попросту не слышала ни слова из той ахинеи, которую нес этот бездельник.
Сам Север, промаявшись пару дней, заколдовал вход в слизеринскую часть подземелий так, чтобы свежеиспеченный преподаватель ЗОТИ не мог туда продвинуться дальше главного коридора: стоило Локхарту пройти с десяток шагов, как его начинали одолевать головная боль, тошнота и удушье, так что он поспешно удалялся восвояси. К сожалению, торчать целыми днями внизу Север не мог, но таким образом он обеспечил себе хотя бы возможность спокойно работать, а также завтракать или ужинать в безопасности собственных комнат.
В пятницу двадцать первого августа, впрочем, он получил неожиданное предложение от Альба поужинать и поговорить в директорском кабинете. Отказываться ему в любом случае не пришло бы в голову, но после нескольких дней вечернего затворничества возможность побеседовать за едой с вменяемым собеседником казалась весьма привлекательной. Кроме того, в глазах Альба мелькали лукавые огоньки, обещавшие нечто весьма и весьма интересное.
Покончив с бараниной, горошком и ягодным пудингом, они перешли к чаю. Блеск в глазах старого мага уже напоминал рождественские фейерверки, и Север решил доставить Альбу удовольствие, проявив должное нетерпение.
— Ну? — сказал он, откинувшись в кресле и для пущего эффекта приподняв бровь.
— Что «ну»?
— Альб, — с укором сказал Север, — вы же сейчас лопнете. Выкладывайте, что у нас случилось.
— Не у нас, а у вас, — с очень довольным видом заявил Альб.
— У меня? — удивился Север.
— Почти. Если точнее, то у Луция.
— Не может быть, — безапелляционно заявил Север, который был совершенно уверен, что, случись у Луция нечто серьезное, он бы уже об этом знал. — У Луция все в полном порядке.
— А я и не утверждал обратного, — парировал Альб.
Некоторое время они молча глядели друг на друга. Наконец Север решил, что достаточно продержался, чтобы капитуляция не выглядела поражением, а тянуть дальше было уже попросту нелепо.
— Хорошо. Сдаюсь, — сказал он. — Что именно случилось у Луция?
— Обыск у него случился. Вчера ночью, — сообщил Альб, не сводя с Севера внимательного взгляда.
— Обыск? — Север постарался изумиться как можно натуральнее. — С какой стати?
Альб пожал плечами.
— По-видимому, кто-то сочинил очередной донос, достаточно убедительный, чтобы в министерстве не могли его проигнорировать. Чего я не понимаю, так это как вы узнали обо всем заранее.
— Альб, — вздохнул Север, — выражайтесь, пожалуйста, яснее. Кто и о чем узнал? Я ничего не понимаю.
Директор весело посмотрел на него.
— Ну передо мной-то можешь не разыгрывать спектакля, — сказал он. — Ко мне с утра приходили Артур с Аластором, Аластор даже оставил мне воспоминания в думосбросе. Я очень давно так не смеялся. Хочешь поглядеть?
— Возможно, и хочу, — осторожно сказал Север. — А много там?
— Прилично, — усмехнулся Альб. — Луций их почти шесть часов промучил, так что все целиком я пока смотреть не стал. Да и тебе, думаю, твой друг потом сам все покажет, если попросишь. Пожалуй, лучше я тебе покажу, как Аластор мне об этом рассказывал.
Директор извлек из недр низкого шкафчика тяжелый каменный думосброс и водрузил его на стол, потом прикоснулся палочкой к виску и вытянул несколько длинных серебряных нитей, аккуратно улегшихся на дно его чаши.
— Пожалуйста, — он сделал приглашающий жест рукой. — Наслаждайся.
— А вы сами не хотите? — удивился Север.
— Прости, мой мальчик, но я уже больше не могу смеяться, — в глазах Альба снова заплясали огоньки. — Это исключительно для твоего удовольствия.
Вздохнув, Север наклонился и погрузился в его воспоминания.
Директорский кабинет, в котором он оказался, заливали яркие утренние лучи. Судя по теням — было очень рано, однако Альб уже сидел за своим рабочим столом, пил чай и изучал какие-то заметки на нескольких листах пергамента, когда камин полыхнул зеленью, и из него вышли сперва Аластор Хмури, а затем Артур Уизли. Вид у обоих был откровенно измученный.
— Я вам, Альб, этого никогда не прощу, — буркнул Аластор, садясь напротив Альба и раздраженно отодвигая от себя ворох исписанных свитков. — Зачем вы меня туда отправили? Давненько я так бездарно не тратил время. И результат предсказуемый: я не выспался и теперь минимум еще сутки буду совершенно не пригоден к нормальной работе. Нет ничего хуже, чем несколько часов кряду изображать бурную деятельность, а от всей этой малфойской родовой магии у меня еще и голова болит. А что они нам припасли! У меня слов нет. Детские игрушки, говорящий шарф и плюющийся носками тостер! Надо мной очень, очень давно так не измывались. Нет, вы мне скажите, Альб, зачем вам это понадобилось?!
Артур, который в начале этой речи как раз добрел до кресла и опустился туда — на вид он был совсем без сил — теперь от удивления даже выпрямился и озадаченно переводил взгляд с одного на другого.
— Что вы имеете в виду, Аластор? — спросил он, хмурясь.
— А то, — буркнул тот. — Очевидно же, что там ничего не было и не будет. Артур, вы же знаете: туда Шеклболт ходит, как к себе домой. Ну, может, и не совсем, но заявляется время от времени. Там не может ничего быть. Малфой тот еще мерзавец, но он не сумасшедший. В доме, где живет Гарри Поттер, не будет ничего хоть сколько-нибудь более сомнительного, чем тщательно одобренная министерством темномагическая литература. А самое сомнительное они, конечно же, хранят в «Гринготтсе», куда нам хода нет. Да что там, признаться, самое сомнительное я и сам дома не держу, — он хмыкнул и принял из рук директора чашку с чаем. — Спасибо, Альб. В общем, пустая трата времени. Могли бы и без меня обойтись. Подумаешь, сходил бы туда кто-нибудь попроще. Может, парочку антикварных ваз разбил бы им невзначай. Тоже польза.
Теперь Артур уставился на Альба.
— Я ничего не понимаю, — признался он. — Не то чтобы я так уж стремился там что-нибудь обнаружить, но все предыдущие э-э… уведомления были довольно точны. И если вы заранее знали… Нет, постойте, я не то спрашиваю, — он устало потер лоб. — Почему Аластор говорит, что это вы его туда отправили? Разве это не дело аврората?
Северу тоже хотелось это знать. Еще больше ему хотелось знать, куда подевалась общеизвестная манера Аластора Хмури подозрительно озираться по сторонам, вращать своим магическим глазом и другими способами демонстрировать патологическое недоверие ко всему живому.
— Простите, Артур, — сказал Альб. — Боюсь, я немного воспользовался ситуацией, чтобы несколько… скорректировать ее в нужную нам сторону. Видите ли, в последнее время о Малфоях стали слишком много говорить в министерстве. Причем не слишком хорошо, хотя и шепотом.
— Я знаю, — сказал Артур, по-прежнему хмурясь. — Но почему Аластор так уверен, что эти слухи пусты? И что именно вы хотели скорректировать?
Альб слегка вздохнул. Север прекрасно понимал почему: он и сам ужасно не любил объяснять свои действия и разглашать информацию без особой необходимости. Просто из принципа. Однако сейчас явно был неподходящий момент для таинственности. Кроме того, теперь он понимал, почему Альб предложил ему посмотреть воспоминания: директору явно не хотелось дважды повторять одно и то же.
— Артур, — наконец сказал Альб очень серьезно, — за последний год я регулярно имел дело с Луцием Малфоем и совершенно уверен, что попытка скомпрометировать его как опекуна Гарри Поттера приведет к катастрофическим последствиям. В первую очередь именно для нас. И именно этого сейчас добиваются какие-то неизвестные нам лица, распуская о Малфоях странные слухи. Аластор прав: все, кто в курсе дела, не сомневаются, что ни о какой явно антимаггловской деятельности Малфоев не может быть и речи. Но публике это нужно доказать. Поэтому, как только я понял, к чему идет дело, я сразу попросил Амелию и Кингсли устроить все так, чтобы в случае доноса на Луция — а я не сомневался, что он поступит, — к результатам проверки никто не мог придраться. Как к Луцию относится Аластор, да и вы сами, Артур, в министерстве прекрасно известно. Уж кого нельзя заподозрить в симпатиях к консервативным семействам, так это вас.
— А Доулиш и родную бабку арестовал бы, найдись у нее хоть что-то подозрительное, — хмыкнул Аластор. — Все верно, идеальная команда честных дураков… то есть, извините, борцов с беззаконием. Но издеваться-то зачем?
Альб виновато развел руками, хотя выражение его лица можно было назвать как угодно, только не смущенным.
— Простите, — удрученно сказал он, — тостера я не предусмотрел.
Аластор сдался и захохотал. Альб тоже рассмеялся, и даже Северу нелегко было удержаться. Пожалуй, подумал он, надо будет потребовать с Люка если не воспоминания, то хотя бы подробный рассказ обо всем этом безобразии.
Бедняга Артур жалобно возразил, хотя было видно, что он и сам не верит в то, что говорит:
— Но если их предупредили, такая утечка может быть опасной…
— Брось, — сказал Аластор. — Ясное дело, у Малфоя полно своих людей в министерстве. Наверняка даже в аврорате есть, и я не Шеклболта имею в виду. Какая-нибудь добрая душа сообщила ему о слухах, а догадаться, что будет дальше, было нетрудно. Ладно, Альб, буду считать, что за вами маленький должок. — Он опустошил чашку и поставил ее на стол. — Еще лучше, если вы сумеете уговорить мадам Малфой время от времени оказывать нам маленькие магические услуги. Судя по тому, что нам сегодня ночью демонстрировали, у нее исключительный талант к чарам, помимо всего прочего. Такие чудесные вещички там попадались — я обзавидовался. Явно ее рук дело. Луций — боевой маг, подобные тонкости не его конек. В общем, с вас причитается, а я пошел спать. До встречи, Артур.
И он исчез в камине. Север озадаченно покачал головой: похоже было, что знаменитая паранойя Аластора — по крайней мере отчасти — результат регулярно разыгрываемого спектакля. Это была весьма ценная и явно тщательно скрываемая информация. Удивительно, что Альб решил ею поделиться. Интересно, почему сейчас?
Артур тем временем тоже допил свой чай, но не отставил чашку, а принялся задумчиво разглядывать оставшиеся на дне чаинки.
— Интересная история получается, — медленно сказал он Альбу. — Я, в общем, тоже собирался вам сказать, что после этой ночи переменил свое мнение относительно Луция. Или… скажем так, готов переменить. Но, боюсь, в этом очень мало логики и очень много личных впечатлений.
— Артур, — Альб снова был очень серьезен, — вы же знаете, насколько я ценю ваши личные впечатления. В отличие от меня, вы в подобных материях крайне редко ошибаетесь.
— Понимаете, — сказал Артур Уизли, — есть масса неприятных Луцию вещей, на которые он мог бы пойти ради достижения цели, если эта цель достаточно для него важна. Даже, наверное, терпеть общество магглов и магглорожденной ведьмы, если это улучшает его имидж и укрепляет доверие Гарри. Хотя и это кажется почти невероятным. Но тот Луций, которого я помню, никогда не стал бы тратить свое время на такую ерунду, как заколдовывание тостеров.
— Понимаю, — с улыбкой кивнул Альб.
— Больше того, ему бы даже не пришло это в голову, — продолжал Артур. — А сегодня ночью я видел человека, который получал совершенно искреннее удовольствие, подсовывая нам летающие прищепки и говорящие игрушки, причем из чистого озорства. Думаю, он наверняка еще преподнесет немало неприятных сюрпризов, потому что Луций всегда будет в первую очередь добиваться выгоды для себя и своего круга. Но если Вы-Знаете-Кто вернется, вряд ли Луций его поддержит.
Надо же! Север с иронией подумал, что даже не знает, чему больше поражаться — летающим прищепкам (кто, интересно, до этого додумался? он таких идей точно не предлагал) или же столь неожиданной проницательности Артура Уизли. Хотя он лично не стал бы так уж полагаться на умозрительную связь Люкова озорства и его политических пристрастий. Чувство юмора у Луция всегда было отменное. Просто в годы Первой войны большую часть времени все они находились в таком перепуганном состоянии, что им было не до прищепок.
Артур и Альб стали прощаться, и Север уже собирался покинуть воспоминание, как вдруг взгляд его упал на один из листов пергамента, оставленных директором на столе, и зацепился за необычный символ, небрежно начертанный на полях: треугольник с вписанным в него кругом, разделенный пополам вертикальной линией. Он хотел было наклониться поближе и рассмотреть загадочный знак, но тут воспоминание закончилось само, и он снова оказался в обществе Альба Дамблдора.
— Ну как, понравилось? — весело поинтересовался тот.
— Не то слово, — отозвался Север. — Спасибо за развлечение.
— Пожалуйста, — ответил Альб и усмехнулся: — Хотя, по справедливости, благодарить мы должны Луция. Он столько сил приложил, чтобы всем было весело, — уму непостижимо. Знаешь, что мне пришло в голову?
— Да? — Север насторожился.
— Если бы не… некоторые технические сложности, он стал бы идеальным преподавателем защиты.
— Возможно, — с сомнением сказал Север. — Хотя я думаю, что школьная рутина ему быстро наскучила бы, и тогда он устроил бы нам всем веселую жизнь.
— Так это-то и прекрасно!
Север еще раз посмотрел на улыбающееся лицо директора и решил не спорить. На всякий случай.

~ * ~
В пятницу после ночного рейда в Малфой-мэноре воцарились благодушие и тишина — примерно до полудня. К счастью, у мальчишек хватило такта не беспокоить родителей по пустякам, и они — с помощью домовых эльфов — нашли себе и пропитание, и развлечения самостоятельно. К тому моменту, когда наконец выспавшиеся Луций с Нарциссой спустились в столовую, домовики сообщили им, что «мастер Драко и мастер Гарри уехали в дубовую рощу кататься и собирать омелу, взяли с собой ланч и вернутся к ужину».
— Ну хоть не Кернунну поклоняться, и ладно, — хмыкнул Луций. — А Сев еще говорит, что его родовой серп никому не нужен! Воспитал себе учеников втихомолку. Интересно, это они его подкупить собираются или кого-нибудь отравить?
— Какой серп? — удивилась Нарцисса. — Ты мне ничего об этом не рассказывал. Сейчас луна в третьей четверти, так что для отравы в самый раз. Надеюсь, они не забыли перчатки. Кстати, может быть, это Сев мечтает кого-нибудь отравить?
— Вряд ли они пережили целый год зельеварения под его чутким руководством, не научившись работать в перчатках, — заметил Луций. — Так что я бы не особенно беспокоился. А про серп сейчас расскажу.
И он поделился — с некоторыми деликатными купюрами — сведениями о том, какие условия выставил дед Севера касательно возвращения в род.
— Между прочим, — заключил он задумчиво, — если двоюродная бабка Кассандра действительно так хороша, как о ней рассказывает Жерар, у Сева есть все шансы.
Нарцисса покачала головой.
— Очень может быть. Но у меня тоже бывают предчувствия, и они мне подсказывают, что лучше предоставить события самим себе. Мой тебе совет, дорогой: не вмешивайся.
— Когда это я вмешивался в чужую личную жизнь? Вот еще, — возмутился Луций, — у меня и без того хватает забот. Сватовство — это как-нибудь без меня. Но это не значит, что я обязан отказывать себе в удовольствии дразнить Сева, когда для этого представляется удобный случай. Зачем еще нужны младшие члены семьи, если не для этого?
— Как младшая из троих детей, знаешь ли, я не могу с тобой согласиться, — парировала Нарцисса, хотя глаза ее смеялись.
Так, развлекаясь легкомысленной и приятной болтовней, они скоротали еще некоторое время, и Нарциссе даже удалось ненадолго забыть о своей тревоге, когда, ближе к концу их позднего завтрака, прибыла незнакомая сова-сипуха с коротким письмом. Нарцисса торопливо вскрыла его и быстро пробежала глазами. Потом перечитала еще раз и коротко вздохнула, охваченная одновременно облегчением и возбуждением.
— Люк, — сказала она.
— Да?
— У меня сегодня свидание.
— Даже так?
— Ага. Никогда не угадаешь где.
— И где же?
— «У ног мальчика, воспитанного феями».
Луций удивленно посмотрел на жену.
— Если это аллюзия, я ее не узнаю. Надеюсь, тебе не придется срочно разыскивать затерянную могилу Томаса Лермонта? Хотя, конечно, воспитанием его приключения вряд ли можно счесть.
Нарцисса рассмеялась.
— Конечно нет. Это же Питер Пэн, Люк.
— Пан? — Луций нахмурился. — Он тоже вряд ли сойдет за мальчика.
— Питер Пэн. Это персонаж детской книжки, Люк. Относительно современной. Во всяком случае, ей меньше ста лет.
— Маггловской? — наконец догадался он.
— Ага. Энди узнала о ней от кого-то из подружек, а потом уговорила прочесть и меня. Это была одна из наших с ней маленьких тайн.
— И где же, в таком случае, находятся эти ноги?
— В известном лондонском парке, — Нарцисса улыбнулась. — Это памятник. Мы даже однажды проходили мимо, когда гуляли с Констанс, но не помню, был ли с нами ты.
Луций покачал головой.
— Андромеда тебя испытывает.
— И немудрено. Она имеет на это право.
— Быть может, — сказал он с некоторым сомнением. — Но мне бы не хотелось, чтобы ты слишком уж старалась ей угодить.
— Не слишком, Люк. В самый раз.

~ * ~
Без десяти пять вечера Нарцисса уже быстро шла вдоль Серпентайна, стараясь сохранять спокойствие. Не хватало еще пугать своим видом гуляющих в Кенсингтонских садах магглов — в основном мам или нянек с маленькими детьми да фланирующих туристов. Не в первый раз она поблагодарила судьбу за то, что Луций возобновил контакты со своим французским кузеном и в их жизни появилась Констанция. После многих прогулок этого лета ей, по крайней мере, не пришлось поспешно изобретать какой-нибудь наряд, который не бросался бы в глаза прохожим. Ее длинное голубое платье и летняя шляпка если и привлекали внимание магглов, то разве что умеренно лестное.
Едва в поле зрения показался памятник, Нарцисса заметила и сестру: высокая стройная темноволосая фигура, неподвижно стоявшая чуть в стороне от группы азиатских туристов с фотоаппаратами, была видна издали. Она тоже увидела Нарциссу и медленно двинулась ей навстречу.
У Нарциссы екнуло сердце, но она заставила себя не бежать, не ускорять шага. Андромеда не любила сцен; они встретятся и поговорят, как цивилизованные люди. И тогда, хотелось бы надеяться, все уладится.
Андромеда тоже шла быстро, ее каштановые волосы развевались от энергичной ходьбы, а длинные ноги в самых обыкновенных маггловских джинсах стремительно пожирали разделяющее ее и Нарциссу расстояние. Наконец они сошлись и остановились прямо посреди дорожки, глядя друг другу в глаза. На миг обе замерли, и Нарисса уже приоткрыла рот, чтобы сказать «Здравствуй», когда Андромеда вдруг сделала еще один шаг вперед и крепко обняла ее.
— Как же я соскучилась, Цисс! — просто сказала она. — Какая ты молодец, что написала. И что пришла.
— Я не могла не прийти, — тихо отозвалась Нарцисса. — И не написать. Я… я ужасно боялась, что ты не ответишь.
И Андромеда — ее Энди, чудесная и неизменно отважная, как в детстве, когда маленькая Нарцисса чего-нибудь сильно боялась — будь то страшная история или материнский гнев, — только крепче прижала ее к себе.
— С ума ты сошла, что ли, — фыркнула она. — Я так рада, ты и представить себе не можешь. Я уже почти что сама собралась что-нибудь предпринять, но Тед меня уговорил еще немного подождать. Ты уж прости, но он довольно сильно на тебя сердит. Как я ни объясняла, что Луций и ты — разные люди, и что обстоятельства были неблагоприятные… — Андромеда покачала головой, и сестры наконец отстранились друг от друга, прежде чем взяться под руки и медленно двинуться вдоль Серпентайна к Итальянским садам.
— Он прав, — вздохнула Нарцисса. — Я должна была написать тебе по меньшей мере год назад. Если не все семь. А может быть, даже и раньше. Хотя… понимаешь, Люк, он…
— Да? — с интересом спросила Андромеда .
— Он очень сильно переменился именно в последний год. И я тоже. Мы… устали бояться, наверное. Мы просто не можем себе этого позволить.
Андромеда хмыкнула.
— Добро пожаловать в клуб. Лучше поздно, чем никогда, сестренка, — поддразнила она. — Кстати, Дора от вас в полном восторге.
Нарцисса засмеялась.
— Мы от нее тоже. И очень надеемся познакомиться с ней по-настоящему в менее… экстраординарных обстоятельствах.
С минуту или две они шли молча, потом Андромеда негромко сказала:
— Значит, Гарри Поттер. И… не только. Я уже видела колдографии в «Пророке». В основном там, конечно, бесстыдная реклама этого Локхарта, но я углядела на задних планах и целую кучу Уизли, и вас с Люком… с какими-то магглами. Или я ошиблась?
— Нет, не ошиблась.
— Даже так. Очень интересно, — заметила Андромеда суховато-ироничным тоном.
— Энди? — осторожно спросила Нарцисса. — Ты очень… расстроена?
Андромеда снова фыркнула.
— Такое глупое слово, — отрезала она. — Не люблю его. А тебя люблю. Если ты очень хочешь, можем потом поговорить обо всем подробно. Поругаться, поплакать и обняться, как в детстве. Но здесь и сейчас, мне кажется, это неуместно. Согласна?
— Наверное.
Нарцисса с удивлением поняла, что за годы разлуки многое забыла: например, то, насколько Энди могла быть решительной, прямолинейной и откровенной — не потому что не умела иначе, а потому, что не хотела. Опыт и возраст сделали эту ее черту только ярче. Интересно, как они поладят с Люком? Если, конечно, такое вообще возможно.
— Не отвлекайся. — Голос сестры вывел ее из задумчивости. — Итак, Гарри Поттер. И магглы. Луций что, метит в министры? — спросила она с любопытством и легкой насмешкой. — Я помню, что он ничего не любит делать наполовину, но, если память мне не изменяет, раньше он предпочитал менее лобовые методы.
— И сейчас предпочитает, — отвечала Нарцисса. — То, что ты видела в «Пророке», — это… скажем так, побочные эффекты.
— Оч-чень интересно, — повторила Андромеда. — А то, что вы устроили на минувший Хэллоуин, — это тоже такие эффекты? Или что-то более важное?
Нарцисса чуть не споткнулась на ровном месте, застигнутая врасплох.
— Ты… почувствовала? — спросила она изумленным полушепотом.
— Разумеется. Трудно было не почувствовать. Что вы такое затеяли, Цисс? Полагаю, я как Блэк имею право знать? Или это страшная тайна?
— Разумеется, страшная тайна, — парировала Нарцисса, наконец немного совладав с собой, — Но ты имеешь право знать. Только не сию минуту. Вообще говоря, ты не просто имеешь право, а прямо-таки обязана узнать очень многое. Однако будет лучше, если ты придешь к нам в мэнор недели через две, когда мальчики уедут в Хогвартс, и тогда мы все как следует обсудим.
— Только я? — поинтересовалась Андромеда. — Или я и Тед?
— Не знаю, — призналась Нарцисса. — Наверное, это зависит от Теда.
— И от Луция, — проницательно заметила ее сестра.
— Люк считает, цитирую, что «чем шире круг заинтересованных лиц, тем лучше».
— В чем именно заинтересованных? — Андромеда подняла бровь. — Ты же понимаешь, что без этого мне нечего будет сказать Теду.
— Возможно, — вздохнула Нарцисса, — сначала нам все же лучше будет поговорить вдвоем. Не знаю. Но Теду ты можешь сказать, что… для нас в любом случае нет пути назад.
— Из-за Гарри? — спросила Андромеда. — Все так… серьезно?
Нарцисса вспыхнула.
— За кого ты меня принимаешь, Энди? Он мой сын.
Андромеда остановилась, снова обняла ее и притянула к себе.
— Прости, Цисс, — прошептала она. — Наверное, я все-таки сержусь больше, чем думала. Прости. Конечно, ты никогда не сделаешь другой выбор. В тебе я не сомневаюсь.
— Когда ты увидишь Люка и поговоришь с ним, то и в нем перестанешь сомневаться, — уверенно ответила Нарцисса. — Он… очень изменился. Даже если сам так не считает.
— Мужчины всегда так, — фыркнула Андромеда. — Ладно. Я поняла. Может быть, и в самом деле будет лучше, если сперва к тебе загляну только я. Тед поймет. А теперь хватит серьезных разговоров. Скажи мне, Цисс, ты по-прежнему любишь лимонное мороженое? Тогда пошли, тут неподалеку есть одно чудесное местечко.
И, все с той же решительной энергией, сестра повлекла ее в маггловское кафе.
Поздно вечером, рассказывая обо всем мужу, Нарцисса задумчиво сказала:
— Иногда кажется, будто прошлое можно вернуть, но это иллюзия, правда?
— М-м. Можно только ненадолго вспомнить, каким был раньше. Ощутить себя прежним. Но и это тоже иллюзия. Что очень хорошо.
— Почему?
— Потому что, хотелось бы надеяться, с течением времени мы все-таки не глупеем, а наоборот.
— Ну-у, не знаю, — протянула Нарцисса. — Твою идею с тостером особенно умной не назовешь.
— Это была гениальная идея! — возмутился Луций. — Ты только вспомни лицо Артура! А Доулиш? Я наконец-то чувствую себя отмщенным!
Нарцисса рассмеялась.
— Значит, ты счастлив?
— Разумеется.
— Как мало нужно, чтобы сделать тебя счастливым.
Луций очень серьезно посмотрел ей в глаза.
— Напротив. Для счастья мне нужно очень много, но все это у меня уже есть.
И больше в тот вечер они ни о чем не говорили.

~ * ~
Нарциссе довелось побывать в Оттери-Сент-Кэтчпол всего несколько раз, и последний ее визит состоялся очень давно, однако она прекрасно помнила нужное место. Субботним утром, вооружившись корзиной с гостинцами («Запомните, дорогие мои, если вы не приглашены на званый ужин или обед, являться с пустыми руками попросту невежливо!»), она велела мальчикам одеться так, чтобы можно было отправиться на загородную прогулку.
— Не сомневаюсь, что Луна покажет вам массу интересного, — заметила она. — Это чрезвычайно любопытные места.
Распрощавшись с Люком, она взяла сыновей за руки, на мгновение закрыла глаза, восстанавливая в памяти окрестности башни Лавгудов, и аппарировала всех троих на верхушку небольшого холма по соседству с тем, на котором стоял дом Ксенофила.
— Вот это да, — с некоторой завистью сказал Гарри.
Нарцисса улыбнулась. Когда тебе двенадцать, перестроенные развалины некогда гордой башни времен столетней войны производят куда более сильное впечатление, чем собственный мэнор, пусть и с тысячелетней историей.
— Да, у них необычный дом, — согласилась она. — Внутри это еще более заметно, чем снаружи. Надеюсь, вы будете исключительно вежливы, — она выразительно посмотрела на Драко.
Тот кивнул.
— Мам, я все-таки не настолько глуп, чтобы критиковать твоих знакомых, — заметил он с легкой обидой.
— Ты вообще не глуп, дорогой мой, — поправила Нарцисса. — Но иногда, прости пожалуйста, бываешь несколько неосторожен. Идем.
Они спустились с холма на дорогу; Нарцисса — с достоинством и по тропинке, как подобает хорошо воспитанной ведьме, которая собирается произвести хорошее впечатление, а Драко и Гарри — с хохотом и по траве, как и следует нормальным мальчишкам двенадцати лет. Нарцисса с некоторым огорчением подумала, что очень скоро они, по всей вероятности, перестанут вести себя так по-детски или, по меньшей мере, начнут стесняться делать это при взрослых.
Ограда вокруг башни была каменной и очень старой; кладка, поросшая ползучим тимьяном, местами осыпалась, а кованая калитка кое-где заржавела и совсем перекосилась. Рядом красовалась самодельная табличка: «Кс. Лавгуд, главный редактор “Придиры”». Извивающаяся дорожка, ведущая вверх по склону к входной двери, пробиралась через заросший сад, в котором росло, кажется, что попало. Нарцисса с грустью подумала, что сад, вероятно, принадлежал Пандоре и теперь им некому заниматься.
Дверь отворилась, и на пороге показался Ксенофил. Он выглядел несколько более приветливо, чем на Диагон-аллее, зато его одеяния оказались еще более причудливыми: на сей раз он был облачен в бледно-желтый шлафрок поверх старой бархатной темно-синей мантии, матерчатые туфли-шлепанцы с острыми носами и какой-то странный колпак, украшенный вышитыми изображениями странных зверей — такой потертый, что не разобрать, были ли это выдуманные животные или настоящие.
— Э-э. Добрый день, — сказал он несколько рассеянно, как будто не был уверен, что следует делать дальше. Пожалуй, Нарцисса не удивилась бы, если бы оказалось, что он забыл не только о своем приглашении, но и о том, какой сегодня день недели. — Я, э-э… кажется, потерял счет времени. Готовлю к выпуску номер, знаете ли. Проходите.
С этими словами он развернулся и двинулся назад вглубь дома.
Драко и Гарри вопросительно посмотрели на Нарциссу, и она кивнула:
— За мной, пожалуйста.
Войдя, они оказались в кухне, которая занимала большую часть первого этажа, кроме нескольких кладовок и чуланчиков; Нарцисса прекрасно помнила, какой порядок здесь царил прежде, и с трудом удержалась, чтобы не покачать головой. Краем глаза она видела, с каким любопытством мальчики рассматривают круглое помещение, заставленное всевозможной утварью. На беленых стенах красовались яркие рисунки диковинных зверей, птиц и растений; некоторые явно были начаты совсем недавно. «Раньше их здесь не было, — подумала Нарцисса. — Наверное, это Луна постаралась».
Ксенофил остановился в центре у чугунной лестницы, пронизывавшей все этажи башни, и оглядел собственную кухню так, словно видел ее впервые.
— Я, э-э… — медленно начал он. — Вероятно, вас надо чем-нибудь угостить… Кажется, из меня не очень хороший хозяин, — заключил он сокрушенно.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — заверила его Нарцисса. — Если вы не сочтете это бестактностью с моей стороны, я захватила с собой кое-что. Просто небольшие гостинцы, но, если позволите, я здесь немного похозяйничаю?
Теперь Ксенофил уставился на нее во все глаза, словно не мог поверить в то, что слышит. Потом посмотрел на мальчиков, которые очень старались не разглядывать обстановку уж слишком откровенно.
— Право, вы очень любезны, — наконец сказал он, будто наконец очнувшись. — Я буду вам очень обязан, миссис Малфой. Распоряжайтесь здесь, как сочтете нужным. Может быть, я пока провожу мальчиков наверх, покажу им мою мастерскую и комнату Луны? Наверное, им будет интересно. А потом они смогут… — он снова замолчал, словно не был уверен, чем гости могут заняться в его доме.
— Мы выпьем чаю, а потом, может быть, дети пойдут прогуляться? Мне помнится, в ваших краях очень красиво.
— Да-да, конечно, — согласился Ксенофил. — Следуйте за мной, мальчики.
Он увел Драко и Гарри наверх, а Нарцисса поставила свою корзину на один из стульев, достала волшебную палочку и взялась за дело. У нее прямо-таки руки чесались навести здесь порядок, но, разумеется, это было бы верхом невоспитанности. Поэтому она ограничилась тем, что поставила чайник, разобрала круглый обеденный стол так, чтобы за ним могли сесть все пятеро, и отыскала в шкафу посуду. Пока закипала вода, она разложила на столе принесенное с собой: бутерброды с огурцами и яйцами с кресс-салатом, пирог с патокой, клубничный джем и сконы. Нашла и заварила чай, расставила чашки…
На лестнице вновь послышались шаги, и в кухню спустились дети, а за ними и хозяин дома. Луна, оказавшись внизу, сразу окинула кухню быстрым взглядом застигнутой врасплох хозяйки, но тут же успокоилась, видя, что все в порядке.
— Здравствуйте, тетя Цисси! — улыбнулась девочка. — Ой, сколько вы всего принесли! Большое спасибо!
Ксенофил уставился на стол в немом изумлении, потом воззрился на саму Нарциссу, словно ждал, что она сейчас продемонстрирует еще какой-нибудь удивительный фокус, например раскинет крылья и взлетит.
— Не вздумайте расточать мне комплименты, — со смехом сказала она. — Я не Молли Уизли. Все это — плоды трудов наших домовых эльфов. Я, конечно, способна приготовить бутерброды, но вряд ли они получились бы у меня настолько красивыми.
Похоже, она выбрала верный тон, потому что Ксенофил наконец-то улыбнулся.
— Слава Мерлину, а то я было решил, что совсем не понимаю людей. Спасибо вам, миссис Малфой.
— Просто Нарцисса, — мягко поправила она.
Он кивнул и сказал с неловкой церемонностью:
— В таком случае и вы окажете мне честь, если станете называть меня по имени.
Это был очень чинный и странный ленч. Ксенофил постепенно оживился и принялся рассказывать о различных тонкостях и сложностях при выпуске своего журнала, о переписке с каким-то канадским коллегой, сообщившем ему о недавно замеченном в окрестностях Торонто мощерогом кизляке, и прочих подобных вещах. Похоже было, что он увлекся и забыл, с кем беседует. Нарцисса кивала, подливала чай и слушала. Луна с тихим интересом рассматривала гостей; кажется, она вообще больше любила слушать и думать, чем говорить. Мальчики тоже помалкивали. Наконец, когда все наелись, а Драко и Гарри уже явно не знали, куда себя девать, Нарцисса вновь предложила им отправиться на прогулку.
— Если, конечно, ты не возражаешь, Луна.
— Вовсе нет, тетя Цисси. Я люблю гулять. Папа, не скучай без меня!
Без долгих сборов дети ушли; взрослые остались одни. Оживление Ксенофила как-то сразу прошло, словно Луна забрала с собой его приподнятое настроение. Он сумрачно посмотрел на Нарциссу, однако взгляд его перестал блуждать и сделался более сосредоточенным и цепким.
— Вы ведь хотели расспросить меня о Пандоре?
— Да. Если вы не возражаете.
Он нахмурился.
— Могу я сперва задать несколько вопросов вам?
Нарцисса не стала делать вид, будто не понимает, о чем речь, или дело касается простой любезности.
— Не обещаю раскрывать семейные тайны, но могу дать слово Блэков, что лжи вы не услышите.
Ксенофил суховато усмехнулся.
— Вы не любите тратить время зря и умеете формулировать обещания. Что ж, это больше, чем я ожидал. Тогда и я не стану ходить вокруг да около. В каких отношениях находится Луций Малфой с Тем-Кого-Нельзя-Называть?
Нарциссе очень хотелось улыбнуться, но она сдержалась, чувствуя, что ее собеседник не настроен шутить. Легкомысленный тон сейчас мог все испортить.
— В данный момент ни в каких, поскольку Волдеморт в данный момент не воплощен. И возобновлять их в будущем, каким бы оно ни оказалось, Луций так же не намерен, — спокойно сообщила она. От нее не укрылся отводящий дурное жест, сделанный Ксенофилом, и она прибавила: — Я прошу прощения. Однако мне хотелось, чтобы мои слова нельзя было истолковать разными способами.
— Любые слова можно истолковать разными способами, поверьте мне как редактору какого-никакого журнала, — усмехнулся Ксенофил. Его настроение, похоже, менялось быстрее, чем погода на побережье Северного моря. — Но я ценю вашу откровенность. Могу я также спросить, чем вызвана такая перемена, или это слишком личный вопрос?
— Разумеется, слишком личный. Но мы ведь и встретились для того, чтобы обсудить некоторые личные вопросы?
Ксенофил медленно кивнул.
— Да. Пожалуй.
— В таком случае, я рада сообщить вам, что для этого есть разные причины. Думаю, вы как отец многие из них разделяете. Ни один родитель, стоящий ломаного кната, не хочет, чтобы его дети росли в волшебном мире под властью этого сумасшедшего.
— Сумасшедшего? — переспросил Ксенофил, поднимая бровь.
— Он безумен — быть может, не в буквальном смысле слова, хотя я и в этом не совсем уверена. Возможно, вернее было бы сказать «одержимого». Он одержим страхом смерти и ненавистью к тем, кто не готов ему угождать. — Помедлив, Нарцисса неохотно прибавила: — Я видела его сама всего несколько раз, и это было давно. Но уже тогда у меня сложилось ощущение, что он ненавидит волшебников почти так же, как магглов. Теперь, когда я знаю, что он полукровка…
— Что? — у Ксенофила вырвался возглас неподдельного удивления.
— Он полукровка. Сирота, выросший в маггловском Лондоне во время последней мировой войны, — пояснила Нарцисса. — Он, разумеется, ненавидит магглов, потому что они долго были источником его страха, но, мне кажется, ненавидит и волшебников, которые могли бы спасти его, но не спасли.
— Откуда вы это знаете? — быстро спросил Ксенофил.
Теперь уже Нарцисса приподняла бровь в ответ.
— Из достоверного источника.
Ксенофил вздохнул, потом вдруг нахмурился.
— Во время войны?.. Постойте. Ведь тогда Альб Дамблдор еще был заместителем директора… — по его лицу промелькнула тень, и стало ясно, что он мысленно связал нужные факты. — Это многое объясняет.
— К сожалению. Тем не менее, это приводит нас и ко второй причине. Стремление этого человека, если его можно так назвать, переделать наш мир на свой вкус приведет к катастрофе, поскольку он не понимает его. Его идеи не менее разрушительны, чем идеи сторонников единения с магглами.
Ксенофил с интересом посмотрел на нее.
— А мне довелось слышать, что вы нынче водите с ними тесную дружбу.
— Из достоверных источников? — Нарцисса вежливо улыбнулась.
Ксенофил засмеялся.
— Именно.
— Добросердечные отношения с отдельными магглами и даже умение пользоваться телефоном и метрополитеном никак не отменяют того факта, что слишком тесные и непродуманные контакты с их миром опасны для нашего. И я даже не имею в виду прямую угрозу, если наш мир будет обнаружен, — а она, несомненно, существует. Волшебники, бездумно заимствуя маггловские изобретения, становятся ленивыми. Сколько новых заклинаний было изобретено в последние несколько лет? А новых зелий, если не считать попыток обуздать оборотней? — Нарцисса покачала головой. — Нет, мирное параллельное существование и собственное развитие гораздо лучше.
— Что ж, в этом есть доля истины. Благодарю вас, вы дали мне немало пищи для размышлений. А теперь, — он вздохнул, — вы, вероятно, хотите расспросить меня о Пандоре.
— Мне лишь хотелось бы услышать то, что вы согласны рассказать, — мягко произнесла Нарцисса.
— Говорить об этом непросто, — медленно начал Ксенофил, — но, полагаю, вы имеете право знать. Семья Пандоры… она вам что-нибудь рассказывала?
Нарцисса задумчиво кивнула.
— Да, немного. Главным образом потому, что Стрендж — необычная фамилия для магического семейства. Однако в их роду действительно встречались даже по волшебным меркам странные черты. Как я поняла, семейная легенда гласит, что в их роду течет кровь фей — что бы ни понималось под этим словом.
— Именно так. Пандора очень увлекалась этой частью фамильной истории и мечтала возродить некоторые из этих «странных» черт.
— В самом деле? И… что же ее интересовало?
Лицо Ксенофила сделалось сумрачным.
— Согласно некоторым историям, Стренджи обладали некой властью над ходом времени. Пандора считала, что эта способность была каким-то сложным сочетанием метаморф-магии и аппарирования. Дескать, если обычный метаморф перестраивает свое тело только на материальном уровне, а при аппарировании мы переносим тело в пространстве, как бы разбирая его в одном месте и почти мгновенно воссоздавая в другом, то потомки фей могут на какое-то время задерживаться в этом «промежуточном» состоянии и тем самым перемещаться в будущее.
— Понимаю, — медленно сказала Нарцисса. — И что же?..
— Она искала заклинание, — глухо сказал Ксенофил. — Испытывала разные сочетания на предметах, без особого успеха, но… сами понимаете, ведь она считала, что кровь Стренджей является необходимым компонентом. Словом, настал день, когда Пандора решила провести эксперимент на себе. — Его лицо сделалось бледным. — Луна видела, как она… развоплотилась. Меня не было дома, и я могу лишь повторить то, что слышал от Луны. Она говорит, что Пандора… вся засияла, очень ярко, а потом начала бледнеть, становиться прозрачней, пока… — у него перехватило дыхание, — пока не исчезла, — он закрыл лицо руками.
Нарцисса молчала, предоставляя ему возможность снова овладеть собой. Когда он наконец отнял руки от лица, Нарцисса все так же молча наполнила его чашку снова. Опустошив ее, он благодарно кивнул и продолжил, не отводя глаз от узоров на скатерти:
— Спасибо. Думаю, вы понимаете, насколько мне тяжело это вспоминать, и все же… вероятно, мне нужно было, чтобы меня выслушали. Вы… Знаете, хуже всего то, что Луна не совсем верит, что Пандора умерла. Я поначалу тоже… мы ведь знали, чего она пыталась добиться, поэтому первые несколько недель ждали. Надеялись, что она просто ошиблась в расчетах. Но постепенно стало ясно, что дело вовсе не в этом.
— Понимаю. Скажите, я могу чем-нибудь помочь? Вам, Луне?
Ксенофил поднял голову и пристально посмотрел на Нарциссу. Она встретила его взгляд спокойным сочувствием. Ужасаться и сокрушаться сейчас, когда этот человек употреблял все силы на то, чтобы сохранить достоинство, было бы верхом бестактности.
— Вы уже помогаете, — столь же сдержанно ответил он. — Если ваши мальчики станут ей друзьями, если вы будете приглашать ее к себе — это уже очень много. Я… сожалею, что избегал вас раньше.
— А я благодарна вам за доверие, — мягко сказала Нарцисса. — И сожалею, что не пыталась предложить вам помощь раньше.
— Раньше я бы вряд ли ее принял, — откровенно признался Ксенофил. — Так уж сложилось. А теперь хотите, пока дети гуляют, я покажу вам гранки последнего номера? Там есть чрезвычайно интересный материал о встречах с неопознанными существами в Юго-Восточной Азии. Луна даже сделала для него иллюстрации. Вы знаете, она просто удивительно хорошо рисует…
Нарцисса улыбнулась и кивнула, приготовившись отважно встретить очередную порцию кизляков и их собратьев.

~ * ~
Оказавшись на свежем воздухе, Гарри тихонько вздохнул с облегчением. Хотя дома у Луны оказалось невероятно интересно, странноватый мистер Лавгуд не вызывал особенного желания познакомиться поближе. Кроме того, чувствовалось, что Нарцисса собирается поговорить с ним о чем-то, что считает неподходящим для детских ушей — или, как минимум, для ушей Луны.
С минуту все трое просто стояли молча на дорожке посреди запущенного сада. Гарри не мог придумать, с чего начать разговор; Драко, судя по тому, как напряженно он держался, — кажется, тоже. Луна же, склонив свою белокурую голову чуть набок, без особенного стеснения разглядывала их обоих. Наконец она сказала:
— Куда пойдем? Я бы показала вам, как работает папин печатный станок, или нашу коллекцию всяких волшебных редкостей, но мой папа и ваша мама явно хотят поговорить о моей маме. Они считают, лучше делать это без нас. Ну, или без меня. Так что я бы, наверное, пошла в холмы. Или в рощу чуть повыше по ручью. Там есть лечурки.
Мальчики переглянулись. Драко пожал плечами.
— Пошли куда-нибудь. Куда тебе хочется.
Луна кивнула и провела их через заднюю калитку, еще более кривую, чем “парадная”, к тропинке, сбегающей вниз по холму к ручью у его подножия. Берега его заросли высокой жесткой травой, сквозь которую шла тропинка; казалось, что они идут по зеленому лабиринту — заросли поднимались выше их голов. Чуть погодя тропинка вывернула назад к самому берегу: там ручей разливался, образуя неширокую песчаную отмель.
— Тут можно походить босиком! — сказала Луна. — Я часто тут играю. Если повезет, можно найти ракушку. Хотите?
Не дожидаясь ответа, она скинула туфли и побрела по воде, разглядывая дно у себя под ногами. Немного поколебавшись, Гарри избавился от носков и ботинок, засучил штанины и последовал ее примеру. Вода оказалась довольно теплой, особенно для конца августа, дно — приятным, хотя и немного илистым.
— Ой, смотри, — Луна нагнулась, выковыряла что-то светлое из ила, оттерла в ручье и протянула ему на ладони: — Яйцо камнегрызки. Хочешь, возьми? У меня такие уже есть.
На вид это был маленький зеленовато-серый округлый камешек, формой действительно слегка напоминавший яйцо. Гарри осторожно покатал его на ладони.
— Что такое камнегрызка? — поинтересовался подошедший к ним Драко. Он после некоторых колебаний все-таки разулся, но в воду заходить не стал, остановившись у кромки песка.
— Зверюшка такая, — уверенно ответила Луна. — Вроде землеройки, но поменьше. Она прогрызает ходы в камнях и там гнездится.
— Разве такие бывают? — усомнился Драко. Впрочем, Гарри видел, что он старается быть вежливым. — Это какие же у нее должны быть зубы. И разве звери откладывают яйца? Ну, кроме какой-нибудь там ехидны.
— Обычные звери — может, и нет, а камнегрызки да. И вообще, докси же яйцекладущие.
— Ну, так они вроде насекомых, — возразил Драко.
— Волшебные твари часто устроены нелогично, — очень серьезно заявила Луна, — что зачастую указывает на их искусственное происхождение.
— Ну, может быть… — протянул Драко с большим сомнением.
— Спасибо, Луна! — сказал Гарри, убирая «яйцо» в карман. Он не понял, правда ли Луна верит в камнегрызок, подшучивает над ними или просто играет, но девочка ему нравилась, и он не хотел обижать ее. А потом, вдруг она и правда знает что-то, чего не знают они?
— Пожалуйста! — улыбнулась она и вдруг извлекла из кармана юбки небольшую стеклянную склянку. — Пошли, Гарри, поможешь мне наловить мокриц. А то лечурки рассердятся, если я приду без угощения.
При слове «мокрицы» Драко поспешно ретировался назад на сухой берег и даже для верности снова надел ботинки.
— У меня что-то ноги мерзнут! — крикнул он оттуда. — Я лучше тут подожду!
Гарри фыркнул, но не стал выводить его на чистую воду и мужественно отправился ловить мокриц. Наверное, Луна не первый раз занималась этим здесь, потому что точно знала, где искать. Гарри послушно шлепал за ней по воде — к большому полузатопленному камню, оттуда к бревну, лежавшему на самой кромке воды, к гнилому пню… скоро склянка была набита до середины. Луна без всяких колебаний ловко хватала противных насекомых голыми руками.
— На зельях у тебя, наверное, будет здорово получаться, — заметил Гарри. — Ты смелая.
Луна посмотрела на него удивленно.
— При чем тут зелья?
— Ну, для них нужно всякое. Часто не очень приятное, вроде слизняков. Если не любишь брать такое в руки, бывает трудно.
— А ты не любишь?
— Мой… наш крестный — зельевар, — засмеялся Гарри. — Я привык.
— Здорово, — сказала Луна. — А мы с папой иногда путешествуем в поисках разных удивительных созданий, про которых он пишет в своем журнале.
— И как, нашли что-нибудь?
Луна пожала плечами.
— Кое-что. Об этом пока рано рассказывать. Пошли на берег, твой брат нас заждался.
Они выбрались на траву, Гарри отряхнул воду и песок с ног, обулся и они побрели дальше. Луна не болтала, уверенно шагая по тропинке, мальчики шли сзади. Вскоре берег стал выше, тропка отвернула от реки и стала подниматься вверх по склону небольшого холма, поросшего деревьями. Справа от них тянулся редкий лес, в середине которого виднелись другие холмы — их открытые ветрам травяные вершины то тут, то там поднимались над кронами.
— Раньше здесь было опасно, — сказала Луна, заметив любопытный взгляд Гарри. — Пока почти все они не ушли.
— Они? — заинтересовался Драко. — Кто «они»?
— Жители холмов. Феи, — ответила Луна. — В древности, когда их было много, только сильные волшебники отваживались тут ходить, даже днем, не говоря уже о ночи.
— Это же сказки, — отмахнулся Драко. — Причем маггловские. Магглы насмотрелись на тех же пикси и прочих мелких фейри и выдумали своих фей и эльфов.
— Феи, как и сиды, — вовсе не сказки, — возразила Луна. — Но они и не родня обычным фейри, конечно. Одни считают, что феи были в родстве с вейлами, другие — что это вообще древние волшебные кланы, которые владели какими-то особыми секретами.
— И куда же они тогда делись? — не унимался Драко.
— По большей части, смешались с людьми, — Луна пожала плечами. — Некоторые остались, поэтому я думаю, что, может быть, правдой было и то, и другое. Кое-кто говорит, что в Ирландии и Шотландии есть места, где сиды живут до сих пор, избегая нас так же, как мы избегаем магглов. Но те из фей, что жили здесь, давным-давно одичали, и, хотя их осталось мало, ночью в холмах лучше не бродить. Папа мне рассказывал, — тут они добрались почти до вершины холма, и тропинка нырнула меж двух больших камней, — что на месте нашей башни когда-то стояла римская, и вот она будто бы была сторожевой на границе между землями людей и владениями жителей холмов.
С этими словами Луна исчезла меж камней. Гарри с некоторым сомнением посмотрел на них — уж больно они напоминали висячие, а два висячих камня запросто могут быть заколдованы. Но тут же решил, что вряд ли Луна повела бы их в по-настоящему опасное место, и последовал за ней. Драко, держа руки в карманах, шагнул за ним.
На вершине холма оказалась ореховая роща, окруженная зарослями дрока; Гарри, однако, показалось, что он видит то здесь, то там между цветов и листьев довольно крупные камни. Похоже, здесь и в самом деле когда-то был каменный круг, куда и вела тропинка. В середине рощи обнаружилась поляна, вокруг которой росло несколько очень старых орешников. Луна села у одного из них и достала из кармана свою склянку.
— Привет! — сказала она, глядя куда-то вверх, в листву. — Это я.
Среди листьев послышалось какое-то шевеление, и на голову ей свалилось несколько орехов.
— Спасибо! — засмеялась Луна. — Идите сюда, я тоже хочу вас угостить. — Она оглянулась на замерших Гарри и Драко и прибавила: — Не бойтесь, это мои друзья.
Неясно было, кого она имеет в виду и к кому обращается, но мальчики, стараясь не шуметь, подошли ближе и сели рядом с ней. Луна опять посмотрела вверх.
— Не бойтесь! — повторила она. — Смотрите, что я принесла! — и она помахала склянкой.
Вскоре что-то зашевелилось, и по тонкому стволу спустилось прутикообразное существо; оно внимательно оглядело мальчиков, потом Луну и, видимо, решило, что они действительно не представляют угрозы. Существо переместилось на траву, и Луна стала откручивать крышку.
Лечурка осторожно взял угощение и тихонько засвиристел; вскоре с ветвей спустились еще двое, и Луна принялась их кормить. Драко и Гарри смотрели во все глаза, но решили не участвовать. Мало ли что.
Когда мокрицы у Луны закончились, лечурки задержались еще немного, но, видя, что угощения больше не будет, а их драгоценным деревьям ничего не грозит, ускользнули назад в листву.
— Здорово, — сказал Гарри. — Спасибо, Луна.
— За что? — удивилась она.
— Просто за все. Здесь хорошо, — неожиданно сказал Драко. Он сидел в траве, прислонясь к разросшемуся орешнику и мечтательно глядя вверх в листву, и сам сейчас немного походил на кого-то из волшебного народа, каким его описывают в маггловских книжках.
— Хорошо, — согласилась Луна. — Очень. Но долго тут сидеть не стоит. Это очень древнее место, полное старой магии. Оно притягивает не только людей. Пойдем обратно?
Она поднялась с земли, следом встали и мальчики.
— Только… вы лучше идите вперед, — предложила она. — Подождите меня снаружи, хорошо?
— Снаружи чего? — спросил Драко, хмурясь.
— За камнями. Я сейчас.
Переглянувшись, Гарри и Драко послушно отправились назад по тропинке. Один за другим, они миновали два больших камня и остановились.
— Странно все это. Если бы мы были в маггловской сказке, — сказал Гарри, — оказалось бы, что это дверь в другой мир, а Луна на самом деле дочь какого-нибудь там эльфийского короля.
— Это если сказка не очень старая, — хмыкнул Драко. — В сказке подревнее нас бы всех уже утащили под холм и съели.
Гарри поежился.
— Луна, мне кажется, верит в оба варианта сразу. И, знаешь, что-то мне не хочется проверять, права она или нет.
Драко покосился на верхушку холма и рощу на нем.
— Знаешь, — тихо признался он, — мне тоже.
В эту минуту Луна выскользнула через щель между «сторожевыми» камнями, как ни в чем не бывало.
— Спасибо, что подождали. Идем?
И все трое отправились назад к ручью.

~ * ~
— Мам, а что ты думаешь о феях? — спросил Драко, когда они трое неспешно спускались с холма, на котором стояла башня Лавгудов.
Нарцисса вздрогнула.
— А почему ты спрашиваешь?
Драко слегка нахмурился, словно пытался подобрать слова поточнее.
— Луна, кажется, верит в них по-настоящему. И я бы подумал, что она просто… ну, маленькая, но, знаешь… она водила нас в такое место на вершине холма, очень странное. И в какой-то момент даже попросила оставить ее там одну.
Нарцисса чуть приподняла бровь, но решила не напоминать сыновьям, что для подобной просьбы легко придумать куда более простую и естественную причину, чем желание тайком пообщаться с феями.
— В мире немало мест, где чувствуется старая магия, — заметила она. — Однако существование фей для этого совсем необязательно. Надеюсь, вы и сами понимаете, что с такими вещами следует вести себя крайне осторожно в любом случае. Впрочем, если вас интересует, верю ли в фей лично я…
— Да? — с интересом подхватил Гарри.
— …то я вам признаюсь, что знаю о них слишком мало, чтобы об этом судить. А еще — что, даже если феи и существуют, их дела нас не касаются. Я бы не стала совать в них свой нос без особой нужды. Зато мне хотелось бы знать, что вы думаете о самой Луне.
Мальчики переглянулись, потом Драко пожал плечами.
— Она спокойная. Не болтливая. По-моему, она привыкла быть одна. Немного странная, но, учитывая все, что ты нам раньше говорила о ее маме… ничего такого.
— Она не трусиха, — добавил Гарри. — Берет и делает то, что считает нужным. Рассеянная, но не как Невилл, а как Север, когда новый рецепт обдумывает. А что?
Нарцисса вздохнула.
— Ксенофил, как вы, вероятно, догадываетесь, хотел бы, чтобы вы и ваши друзья за ней присмотрели. Но, судя по тому, что вы рассказываете, она не попадет ни в Слизерин, ни даже в Гриффиндор, где о ней могла бы позаботиться мисс Грейнджер.
— В Рэйвенкло на нашем курсе учится одна из сестер Патил, — сказал Гарри. — И Лиза Терпин.
— Надо попросить Панси, и она все организует, — прибавил Драко. — Эти девчонки друг о друге всё знают и всегда друг за дружку держатся, как приклеенные.
— Да, — засмеялась Нарцисса, — мы, девчонки, именно такие.
И аппарировала вместе с сыновьями домой.

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"