Глава 0. Пролог
— Вы напуганы, Поттер? — с ноткой удивления в бархатном голосе спросил декан. — Почему?
Я понимал, что это глупо — так вести себя, профессор не имел ничего общего с ученым-садистом из моей реальности, но ничего не мог с собой поделать. Я боялся этого человека, боялся его голоса, его взгляда. Было невыносимо жутко смотреть в эти антрацитовые глаза. В них не было ни злости, ни холодной насмешки, только бесконечное удивление, однако мне всё равно было страшно.
При каждом движении Снейпа, при звуке его голоса моё тело реагировало само, сжимаясь в комочек в попытке избежать боли. Умом я понимал, что это неправильно, что этот профессор не сделает мне ничего плохого, но подсознание не желало соглашаться с разумом, заставляя мышцы противно дрожать, сжимая желудок до тошноты и выдавливая слезы.
***
— Поттер? — Снейп в недоумении разглядывал прижавшуюся к стене маленькую фигурку. Мальчик боялся, это профессор сразу понял. Но почему? Почему этот ребенок так реагировал на Снейпа? Почему так дрожал? Почему смотрел с таким ужасом и беззвучно плакал?
На распределении Снейп наблюдал за первокурсниками, и Поттер не показался ему чересчур робким. Наоборот, он вполне спокойно сидел на стуле рядом с Макгонагалл, пока шляпа определяла ему факультет. Не менее спокойно он общался с другими детьми. Может быть, мальчик и напрягся немного, когда Снейп подошел к столу своего факультета и распорядился, чтобы старосты отвели первогодок в гостиную Слизерина.
Но откуда теперь такой дикий страх? Декан всегда разговаривал с каждым из своих первокурсников, выясняя их интересы и потребности, и никого это не пугало. Однако Поттер с ума сходил от ужаса, оказавшись наедине с профессором в его кабинете.
— Поттер, что происходит? — декан нахмурился. Было что-то непонятное в этом ребенке, но что именно, Снейп пока не мог определить.
***
Декан нахмурил брови, и моё сердце пропустило несколько ударов. Это было невыносимо. Снейп в моей реальности часто так делал: стоял, молча глядя на меня, наблюдая, как ужас постепенно охватывает каждую клетку моего тела, каждый нерв. А потом он протягивал мне очередной флакон. И я должен был выпить зелье, иначе он вливал его мне в рот силой, но перед этим я получал порку, и хорошо, если просто ладонью.
Но порка сама по себе была не так ужасна, нежели то, что начиналось, когда зелье попадало в кровь. Невозможно передать словами колючую боль, буквально разрывавшую меня изнутри, когда в судорогах рвались мышцы, от крика саднило горло и не хватало сил вздохнуть. А Снейп часами наблюдал за этой агонией, записывая что-то на пергаменте, и только когда я уже не мог шевелиться, он давал мне другое зелье, прекращавшее этот ужас, и оставлял в покое на несколько дней. В другой раз он наносил зелье мне на кожу и тогда мне казалось, что меня зажаривают живьем, кожа горела огнём.
Снейп шагнул ко мне. Я сполз по стене на пол и, съёжившись и закрыв лицо руками, чуть слышно прошептал:
— Пожалуйста…
***
Декан шагнул к мальчику, тот мгновенно присел, прижавшись к стене, и Снейп скорее угадал, чем услышал:
— Пожалуйста…
— Поттер, да что с вами? — декан наклонился. Мальчик, жалобно пискнув, отшатнулся, вьюном скользнул прочь, зацепив стол. На каменный пол посыпались склянки, к счастью, пустые. Поттер прикрылся руками от летящих осколков. Снейп быстрым взмахом палочки убрал стеклянную крошку. Следующим движением он отлевитировал замершего ребенка на диван. Заметив кровь из порезов на руках и лице мальчика, он призвал флакон с зельем и сел на край дивана. Поттер перепуганным котёнком метнулся прочь, спинка дивана спружинила, отбросив его прямо на колени зельевару. Снейп прижал мальчишку свободной рукой:
— Мерлин, да успокойтесь, Поттер! Я не причиню вам вреда!
Мальчик замер поперек колен декана. Снейп чувствовал, как бешено колотится его сердце, и мягко сказал:
— Не бойтесь, я только залечу ваши порезы, это не больно.
Зельевар осторожно перевернул Гарри на спину и тихо повторил:
— Не бойтесь, всё хорошо.
Он открыл флакон.
***
Вот оно, это ужасное зелье! Сейчас Снейп намажет меня, и я опять буду гореть живьем. Я рванулся, но декан крепче прижал меня к своим коленям:
— Спокойно!
Первая порция зелья легла мне на иссеченный стеклом лоб. Странно, но боль так и не появилась, наоборот, зелье приятно холодило кожу. Я притих. Снейп осторожно смазывал зельем мои порезы на лице, потом на руках. Это были удивительные ощущения. Длинные пальцы зельевара касались меня, но это было не больно. Я лежал на его коленях, но меня не собирались пороть. Снейп мазал меня зельем, но я не горел и не кричал от боли. Обо мне просто заботились, а не экспериментировали с очередным зельем.
***
Мальчишка дернулся так сильно, что чуть не соскользнул с колен, но декан успел поймать его:
— Спокойно!
Мерлин, что происходит с этим ребенком? Он же просто из шкуры выпрыгивает при малейшем прикосновении! Однако после первой порции зелья Поттер затих и только пугливо косился на руку зельевара. Снейп закончил с порезами на лице и перешел к рукам, поймав настороженный взгляд зеленых глаз. В них был страх, недоверие, но помимо этого еще слабое удивление. Декан нанес зелье на последнюю ранку и с усмешкой посмотрел на ребенка:
— Ну, Поттер, теперь можете мне внятно и спокойно объяснить, чего вы так боитесь?
Гарри сглотнул, метнулся взглядом в сторону. Снейп фыркнул, проворчал:
— Рано или поздно я всё равно узнаю, так зачем тянуть, скажите сейчас, что вас мучает?
Мальчик молчал.
— Ну, что ж, — вздохнул зельевар и приказал: — Посмотрите на меня!
Зеленые глаза испуганно уставились на Снейпа, а профессор, не теряя времени, мягко скользнул в сознание мальчика.
Глава 1. За месяц до начала
Этот дом на Тисовой улице с бронзовой четверкой на входной двери ничем не отличался бы от других домов с такими же ухоженными садиками, если бы не множество сов, окруживших его. Серые, бурые и пестрые птицы сидели на заборе, приземлялись на крышу и просто летали кругами. Их было очень много, и каждая держала в лапке или клюве толстый желтоватый конверт с пурпурной восковой печатью.
Сов не останавливало то, что дом под номером четыре был наглухо закрыт. Они все прибывали и прибывали. А в самом доме разыгрался очередной скандал. Тучный мужчина, побагровев от ярости, тряс одним из принесенных совами конвертом и, брызгая слюной, орал на маленького худенького мальчика в очках, с зигзагообразным шрамом на лбу. Ребенок тоскливо смотрел на мужчину, понимая, что, едва крики закончатся, его выпорют, как уже бывало не раз: дядя Вернон, взвинтив себя собственными воплями до предела, нуждался в разрядке напряжения и находил ее, беспощадно избивая ненавистного племянника.
Так и есть — в руке дяди появился ремень. Мальчик привычно прикрылся руками, но в этот раз дядя ударил пряжкой. Вскрикнув, ребенок схватился за брызнувшее кровью предплечье. Впрочем, через минуту ему уже стало все равно: удары сыпались один за другим. Он упал и уже слабо чувствовал, что было дальше.
Взмахнув ремнем в последний раз, Вернон Дурсль остановился. Мальчишка лежал перед ним, скорчившись в луже крови, и не двигался. Дурсль схватил его за шиворот, отволок в чулан и, закинув внутрь, как щенка, захлопнул дверь, прорычав напоследок:
— И думать забудь, паршивец, об этой уродской школе!
***
— Сэр, не надо, мне так больно… — умолял Гарри, с ужасом глядя на пузырек с красной жидкостью в руке высокого черноглазого мужчины. Тот нетерпеливо прикрикнул:
— Ты опять, мальчишка?! Ты должен считать за честь служить Темному Лорду!
Он схватил мальчика за подбородок и силой влил жидкость ему в рот:
— Темный Лорд хочет знать, как действует это зелье, так что хватит ныть — работай!
Кашляя и захлебываясь, Гарри проглотил зелье. Спустя несколько секунд он рухнул на колени: жгучая боль скрутила внутренности. Мальчик закричал, выгибаясь дугой. Черноглазый человек внимательно наблюдал за мучениями ребенка и не делал ни малейшего движения, чтобы облегчить его страдания. Наоборот, чем дольше кричал и бился в судорогах мальчик, тем более удовлетворенным выглядел человек.
Гарри захрипел, на губах выступила пена. Человек тут же отложил перо и пергамент, на котором методично записывал результаты наблюдений, взял со стола другой пузырек и, присев рядом с маленьким скорчившимся в муках телом, уронил несколько прозрачных капель на губы ребенка. Гарри судорожно вздохнул, прижав руки к груди, глаза его закатились, и он неподвижно вытянулся у ног своего мучителя.
Человек нахмурился, глядя на синюшно-бледное лицо мальчика, потом выпрямился и зычно позвал:
— Яксли!
На пороге возник мужчина средних лет с собранными в хвост длинными волосами, посеребренными сединой.
— Убери этого, — черноглазый кивнул на тело Гарри. — И давай сюда кого-нибудь другого, покрепче, мне надо закончить эксперимент.
Яксли молча кивнул и выволок тело Гарри из кабинета.
***
Гарри очнулся рывком, словно вынырнув из густой вязкой субстанции. Жадно глотнув спертого воздуха, он с трудом приподнял тяжелые веки и поначалу ничего не увидел. Постепенно его глаза привыкли к мраку, и Гарри различил слабый свет, пробивавшийся сквозь щели в двери и на потолке.
Немного осмотревшись, он понял, что находится в маленькой пыльной каморке. Все тело болело, но совсем не так, как обычно после профессорских экспериментов. Гарри осторожно пощупал ноющее предплечье и удивился: пальцы ощутили липкую жидкость, застывающую на глубоких ссадинах. Кровь? Откуда? Профессор никогда не бил его до крови, пороть — порол, когда мальчик упрямился и отказывался принимать очередное зелье. Но максимум, что испытывал Гарри после порки, — некоторые неудобства при сидении.
Гарри ощупал лицо, там тоже были ссадины, хотя и меньше, чем на руках. А судя по не самым приятным ощущениям, спина пострадала еще больше.
— Мальчишка!
Гарри поморщился от визгливого окрика и зажмурился: хлынувший в открывшуюся дверь свет болезненно резанул по глазам. Проморгавшись, он разглядел на пороге тощую женщину, неприятным голосом требовавшую, чтобы Гарри немедленно оторвал от матраса свою ленивую задницу и приготовил Дадлику завтрак.
Гарри ничего не понимал. Никаких женщин, кроме Беллатрисы Лестрейндж и Алекто Кэрроу, в окружении Темного Лорда он не видел. Тем более он не помнил никакого Дадлика. А уж готовить завтраки кому бы то ни было, ему и вовсе никогда не поручали: у него была другая обязанность — служить подопытной крысой в лаборатории профессора.
Гарри нерешительно выбрался из каморки. Идти было трудно, но эта боль — ничто по сравнению с муками после экспериментальных зелий, когда заканчивалось действие обезболивающего, входящего в состав противоядия, а профессор считал бесполезной тратой времени, сил и расходного материала на повторный прием зелья, облегчающего страдания подопытного кролика.
— Иди умойся, уродец! — женщина толкнула его в спину. Гарри зашипел от боли и поспешно шагнул в ту сторону, куда его толкали. Он понятия не имел, где ему можно умыться, однако женщина, ничего больше не сказав, скрылась на втором этаже.
***
Гарри заковылял по коридору к ближайшей двери — кухня. Следующая дверь — гостиная. Мальчик толкнулся в последнюю дверь и нашел то, что искал, — ванную комнату. Пустив струю воды в ослепительно белый умывальник, Гарри поднял глаза на висящее на стене зеркало и остолбенел: на него из глубины чуть запотевшего стекла смотрел вроде он сам, а вроде и не он — совсем маленький, худющий, в кривовато сидящих на носу сломанных очках. В изумрудной зелени глаз — затравленное отчаяние. Темные волосы растрепались и торчали во все стороны. Лицо слишком бледное, что особенно подчеркивали бурые потеки засохшей крови на левой скуле.
Он быстро осмотрел себя: руки, рубашка, даже брюки сплошь в бурых пятнах. Стараясь не задевать саднящую спину, Гарри разделся до пояса и поразился не столько множеству заживших шрамов и едва затянувшихся ран по всему торсу, сколько худобе тела с торчащими над впалым животом ребрами, тонкими, как прутики, руками. Что произошло с ним? Да, он никогда не был толстяком, но и до состояния живого скелета его не доводили: крыса должна быть крепкой, чтобы выдержать хотя бы несколько экспериментов.
— Ты где, паршивец?! — взревел за дверью грубый мужской голос. Гарри вздрогнул, быстро смыл кровь отовсюду, куда смог дотянуться, натянул грязную, за неимением другой одежды, рубашку и вышел из ванной. Тотчас сильная рука сгребла его за шиворот:
— А-а, дармоед, прохлаждаешься? А завтрак Я за тебя делать буду?! Марш на кухню, пока опять ремня не получил!
Гарри с некоторым недоумением посмотрел на тучного одышливого мужчину: такого точно не было среди Пожирателей. Но не время было предаваться размышлениям: со второго этажа спустилась визгливая женщина и тычками и пинками погнала мальчика на кухню.
Гарри достаточно быстро сообразил, что от него требуется, и пожарил яичницу с беконом для спустившегося на кухню бегемотоподобного Дадлика, его обрюзгшего папаши и тощей матери. Самому Гарри ничего не досталось, но он не сильно переживал из-за этого: избитое тело болезненно реагировало на каждое движение, к горлу подкатывала тошнота, и не давала покоя мысль — где он очутился, когда его избили и почему он этого не помнит…
После завтрака женщина, — Гарри уже знал, что ее зовут Петунья, а толстый боров был ее мужем Верноном, — заставила мальчика вымыть посуду и опять загнала его в знакомую каморку — чулан под лестницей.
Но прежде Гарри успел в окно кухни увидеть множество сов, наводнивших двор перед домом, и удивился: что делают волшебные почтовые совы во дворе у магглов?
***
Лежа в чулане, Гарри размышлял под ворчливый аккомпанемент пустого желудка. Видимо, что-то произошло, когда он потерял сознание в лаборатории, и каким-то образом его перенесло в этот дом, где он и был избит. Другое непонятное «что-то» — на своем теле Гарри обнаружил много старых, уже побелевших, шрамов, хотя до этого у Гарри никаких отметин, кроме как на лбу, не было. К тому же он был очень худой. Не мог же он так исхудать за несколько часов? Или дней? Гарри не знал, сколько он пробыл без сознания, но вряд ли долго, раз не успел сильно проголодаться. Да, живот урчал, но есть не хотелось.
Гарри вспомнил, как схваченные Пожирателями магглы, которых то и дело притаскивали, чтобы профессор мог проводить свои эксперименты, рассказывали иногда всякие истории. И однажды один паренек упомянул про параллельную реальность и перемещения людей. Паренька вскоре замучили, на его место привели другого маггла, и тут уже Гарри сам задал вопрос, и маггл рассказывал ему о фантастических фильмах и книгах, где описывались эти самые реальности.
Теперь, анализируя свою ситуацию, Гарри уже не сомневался, что оказался в такой реальности, о которой ему рассказывали. Иначе как объяснить то, что сейчас с ним происходит? Только одним — он в теле этого мальчика-тезки, Гарри Поттера.
Но если так, то куда пропал тот, другой, Гарри? Умер? Магглы говорили, что можно переместиться, если в момент перемещения человек погибает. Может, и у Гарри так получилось с этим мальчиком? Возможно, тот погиб от побоев, потому что Гарри уже успел прочувствовать каждый свой синяк и каждую ссадину.
И тут Гарри пронзила мысль, от осознания которой он аж подпрыгнул на своем рваном матрасе: если это параллельная реальность, если он теперь тот мальчик, что жил в этом доме, значит, здесь нет никакого профессора, нет Темного Лорда и Пожирателей. Больше не надо бояться, что его притащат в лабораторию к черноглазому монстру для очередных пыток, которые Темный Лорд красиво называл «научными исследованиями».
Гарри решил не думать о тезке, чье место он неожиданно занял не только в доме и жизни, а даже в собственном теле. Все равно он не мог ничего изменить, а после долгих лет, проведенных в боли и мучениях, так хотелось нормальной жизни!
Хотя, судя по всему, тезке тоже жилось несладко: побои и голод, видимо, также прочно вошли в его жизнь, как пытки зельями — в жизнь Гарри. Тем не менее, лучше голодать, чем корчиться в судорогах под пристальным взглядом садиста.
***
Постепенно Гарри приноровился к своей нынешней жизни. Настырные совы все-таки донесли письма до адресата, и Гарри сильно удивился, узнав, что здесь есть Хогвартс. В его мире Темный Лорд снес с лица Земли все волшебные школы, оставив всего две: Уагаду в Африке и Дурмстранг в Европе. В этих школах обучали по-настоящему темных магов, наследников чистокровных семей.
Полукровкам давали шанс проявить себя и при наличии потенциала все-таки принимали в школу, но приходилось многим из них очень несладко. Если они не обладали какими-нибудь выдающимися способностями, то выше обслуживающего персонала подняться не могли.
Однако хуже всего было маглорожденным и самим магглам: их использовали, как последнюю скотину, и безжалостно выбрасывали куда-нибудь в канаву умирать, едва они становились бесполезными из-за увечий или болезни — прекратить мучения несчастных милосердной авадой чистокровные волшебники брезговали, словно боялись запачкаться в чем-то неприличном и грязном.
***
Гарри знал, что он волшебник, так что слова огромного бородатого полувеликана его не удивили. Хагрид явился в один из первых августовских дней, напугал Дурслей и увел Гарри в Косую аллею за покупками для школы.
Мальчика удивил сейф в банке Гринготтс: оказывается, местный Гарри был если не богачом, то не бедняком точно! В его сейфе лежало приличное количество золотых галеонов.
Закупив все необходимое по списку, приложенному к письму, Хагрид привел Гарри к большой и ничем не примечательной лавке, в которой ему долго пришлось махать самыми разными палочками, пока одна из них не потеплела в его руке и рассыпала сноп разноцветных искр. Взмокший продавец вытер лоб и облегченно улыбнулся:
— Остролист и перо феникса — прекрасный выбор! И запомните, молодой человек, не волшебник выбирает палочку, а палочка — волшебника!
Гарри, уставший не меньше пожилого продавца, выскочил на улицу и чуть не врезался в Хагрида. Покачав зажатой в огромной ручище клеткой, полувеликан прогудел:
— Гарри, смотри, кого я тебе принес!
Гарри обнаружил в клетке большую белую сову и пожал плечами:
— Спасибо, но зачем мне сова?
— То есть как это?.. — оторопел Хагрид и в своей обычной мало внятной манере попытался объяснить, что все студенты имеют какого-нибудь фамильяра, и будет плохо, если один Гарри останется без зверушки. А сова хороша тем, что будет жить в совятне, носить почту и при этом не потребует особой заботы, как какая-нибудь изнеженная кошка: сова сама себя охотой прокормит.
Гарри принял подарок, чтобы не обижать добродушного гиганта, а дома просто открыл клетку в надежде, что фамильяр улетит. Сова действительно улетела, но через пару часов вернулась и по-хозяйски расположилась на спинке кровати Гарри.
Мальчик улыбнулся, глядя на нахохлившуюся птицу, недовольно открывавшую и закрывавшую круглые желтые глаза.
— Ну, хорошо, хорошо, ты будешь моим фамильяром! — сдался Гарри. — Я назову тебя… м-м-м… Букля!
Сова громко ухнула, щелкнула клювом и плавно переместилась на шкаф, где стояла ее клетка. Забравшись внутрь, Букля немного потопталась там, — Гарри даже показалось, что она вздыхает! — и устроилась на ночлег.
***
Оставшееся до школы время пролетело незаметно. Гарри готовил еду, занимался уборкой дома, работал в саду и ни разу не дал дяде Вернону повода себя наказать: он никогда не перечил, молча делал все, что прикажут, не ныл и не жаловался, а магических выбросов, за которые, как понял Гарри, наказывали его тезку, у самого Гарри не случалось: попытки Дурсля вывести его из себя или напугать выглядели жалко — до черноглазого монстра этому борову было далеко. Да и угрозы Хагрида сбавили ему воинственности: связываться с волшебниками Дурсли боялись.
В последний день августа Гарри задумался: а как же ему добраться до вокзала Кингс Кросс, чтобы сесть на поезд до Хогвартса? Как ни крути, а придется просить помощи у дяди Вернона.
На просьбу мальчика Дурсль промычал что-то невразумительное, потом вдруг спросил:
— А что, на коврах-самолетах до этой вашей школы не летают?
— Нет, туда на поезде едут, — спокойно ответил Гарри и показал билет, купленный для него Хагридом. — Вот, мне просто надо сесть на поезд, который отходит в одиннадцать часов утра от платформы номер девять и три четверти.
— Какой платформы? — удивился дядя.
— Девять и три четверти, — Гарри сверился с билетом.
— Психи! — фыркнул Дурсль. — Так и быть, я отвезу тебя, мне все равно туда надо.
Гарри не понравилась злорадная усмешка, появившаяся на толстом лице дяди, но он был рад, что тот согласился отвезти его, и не придал этому значения.
***
На следующее утро ровно в половине одиннадцатого торжествующий дядя оставил племянника на вокзале Кингс Кросс. Уходя, он издевательски усмехнулся:
— Это платформа девять, а это — десять. Твоя платформа должна быть где-то между ними. Но, похоже, ее еще не построили.
Посмеиваясь, он ушел. Гарри растерянно огляделся. Он остался один с тяжелым чемоданом и понятия не имел, где искать эту таинственную платформу. Совсем отчаявшись, Гарри вдруг увидел пухлую женщину с четырьмя огненно-рыжими мальчиками и такой же рыжей маленькой девочкой. У каждого из мальчиков была тележка с таким же чемоданом, как у Гарри, а у одного из ребят на чемодане стояла клетка с небольшой бурой совой.
Приободрившись, Гарри двинулся вслед за ними и, разинув рот, смотрел, как они по очереди исчезают в кирпичной стене. Он понял, что это и есть проход на нужную ему платформу, и направился прямо к стене. Было страшновато, как бы не застрять в ней, но все обошлось. Гарри вышел на другую сторону и очутился перед светящимся табло «Хогвартс-экспресс. 11.00». У платформы пыхтел алый паровоз, а на столбе висела табличка «Платформа номер девять и три четверти».
Глава 2. В Хогвартс!
Гарри с трудом втащил свой чемодан и клетку с Буклей в вагон и пошел искать свободное купе, но, куда бы он не ткнулся, везде было занято. К тому же Гарри страшно смущали и раздражали шепотки у него за спиной: «Поттер! Это же Гарри Поттер! Смотрите, Мальчик-который-выжил!»… Гарри не понимал, почему его тезка такой знаменитый, что его знают все — от мала до велика.
В одном из купе, куда он заглянул, сидел рыжий парень, за которым Гарри прошел сквозь стену, рядом с ним — тихий мальчик, баюкавший на руках большую жабу, напротив устроилась лохматая кареглазая девочка.
— Гарри Поттер! — воскликнул рыжий, вскакивая. Гарри тут же закрыл дверь и кинулся в соседнее купе — ему не хотелось никакого внимания и разговоров. Купе тоже оказалось занятым. Тут сидели бледный мальчик с прилизанными светлыми волосами и два крупных парня, похожих на медвежат: медлительные и неуклюжие, но налитые молодой силой.
Бледный мальчик блеснул серыми глазами:
— Это правда?
— Что? — не понял Гарри. В коридоре спорили рыжий мальчик и девочка из его купе, поэтому Гарри не рискнул выходить.
— Это правда, что ты Гарри Поттер? — повторил бледный мальчик. Гарри просто кивнул. Блондин с явным уважением посмотрел на него и подвинулся:
— Садись! А с этими, — он махнул рукой на дверь, — не связывайся. У них только Лонгботтом чистокровный Рыжий Уизли — предатель крови, а Грейнджер вообще грязнокровка.
— А ты чистокровный? — спросил Гарри, хотя уже понял, кто перед ним: сын Люциуса Малфоя был очень похож на отца. Ему пока не хватало манер и изысканности взрослого Малфоя, но со временем все придет.
— Я Драко Малфой! — с гордостью сказал блондин и представил на своих спутников: — Это Крэбб, а это Гойл.
Гарри кивнул и вдруг похолодел: если Драко — сын Малфоя, значит, Люциус в этом мире тоже есть. А раз есть Малфой, значит, где-то тут может быть и Снейп.
Драко стал что-то говорить о чистокровных семьях, но Гарри уже не слушал. Чем дальше шел поезд, тем больше мальчика охватывала паника. За этот месяц он привык думать, что никогда больше не увидит своего мучителя. А теперь перед ним замаячила реальная возможность рано или поздно наткнуться на профессора.
***
— А ты на какой факультет хочешь? — продолжал болтать Драко. — Я — на Слизерин, только там настоящие волшебники учатся. Грифиндорцы — выскочки, когтевранцы — заучки, а на Пуффендуй только тупицы идут.
Гарри мало понимал из болтовни Драко. Факультеты его совершенно не интересовали, и он чисто машинально кивал в ответ на вопросы младшего Малфоя. Ни Крэбб, ни Гойл в разговоре не принимали участия, отдавая все свое внимание сладостям, большой горкой наваленным на столик у окна купе.
Наконец, Гарри надоело изображать из себя китайского болванчика и он спросил, перебив Драко на полуслове:
— Слушай, а ты знаешь, почему на меня все так глазеют? Чем я таким прославился?
У Драко глаза на лоб полезли от изумления, даже Гойл и Крэбб перестали жевать и тоже уставились на Гарри.
— Ты что, не знаешь, что сделал десять лет назад?!
— Десять лет назад мне был год, — пожал плечами Гарри. — Вряд ли я в таком возрасте мог совершить что-то значительное.
Драко посмотрел на него, как на редкий экспонат в музее, потом чуть ли не шепотом сказал:
— Ты убил Темного Лорда.
— Что? — Гарри чуть не упал с сиденья. Ничего себе! Пока в его мире Темный Лорд ставил на колени весь мир, здесь он, Гарри, оказывается, его убил. Годовалый ребенок! Могущественного темного волшебника! Бред!
— Ты убил Темного Лорда, — повторил Драко. Восхищение в его серых глазах смутило Гарри. Не заметив этого, Драко продолжал:
— Мой отец чуть с ума не сошел от радости, когда увидел, что черная метка пропала. Темный Лорд совсем свихнулся в последнее время, верил во всякую чушь, никому не доверял, самых верных своих слуг пытал круциатусом, а некоторых заавадил только потому, что ему показалось, будто они его предали.
— И я его убил? — недоверчиво уточнил Гарри. — Как? Мне всего год был!
— Я не знаю, как… — Драко замялся. — Мне крестный рассказывал, что Темный Лорд хотел тебя убить, а твои родители тебя защищали. Тогда он их убил, потом хотел тебя тоже, а авада отскочила и в него попала. Ты не думай, — поспешно добавил Драко. — Никто не жалеет, что его больше нет. Ну, может, кроме тети Беллы… Он очень жестокий был, все боялись его. А у тебя вот этот шрам остался, — Драко ткнул пальцем в шрам на лбу Гарри.
Мальчик вздохнул. Значит, его тезке шрам оставил Темный Лорд. У самого Гарри все было проще: несколько лет назад, когда его, семилетнего, впервые привели в лабораторию профессора, там как раз кипело какое-то зелье. Едва Гарри ступил на порог, котел взорвался, осколком мальчику сильно поранило лоб. А когда рана зажила, остался шрам-молния.
***
Гарри еще переваривал полученную информацию, когда поезд прибыл, наконец, на место. Темнело. Старшекурсники, смеясь и переговариваясь, рассаживались по каретам, а возвышавшийся над всеми Хагрид зычным голосом кричал:
— Первокурсники, все ко мне!
Собрав вокруг себя всех новичков, полувеликан зашагал куда-то вниз по узкой тропинке:
— Все за мной!
Оскальзываясь, едва не падая, первокурсники в темноте устремились за Хагридом. Драко отстал, не желая толкаться. Гарри задержался по той же причине. Они спускались не спеша, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться на неровностях тропинки.
— Сейчас вы увидите Хогвартс! — послышался громкий голос Хагрида. Гарри поднял глаза и застыл в невольном восхищении. Рядом с ним так же затаил дыхание Драко. Они очутились на берегу большого озера. На противоположной стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд.
Взволнованные первокурсники погрузились в слегка покачивавшиеся на воде у самого берега небольшие лодки. Гарри попал в лодку с Драко, Крэббом и Гойлом и был благодарен за то, что Малфой, пораженный таинственной красотой этого места, молчал все время, пока они пересекали черную гладь озера. Вскоре лодочная флотилия проплыла в огромную, заросшую плющом, расщелину и причалила к подземной пристани.
Первокурсники под предводительством Хагрида выбрались из лодок, поднялись по каменной лестнице и оказались перед огромной дубовой дверью. Хагрид трижды стукнул своим кулачищем по двери, та распахнулась, и дети, замирая кто от страха, кто от восторга, ступили на порог школы волшебства.
В холле их встретила высокая волшебница в изумрудно-зеленых одеждах и с очень строгим лицом, которую Хагрид приветствовал зычным:
— Профессор Макгонагалл!
— Добрый вечер, Рубеус, — волшебница наклонила голову, по ее губам скользнула едва заметная усмешка, и Гарри подумал, что она хоть и строгая, но, скорее всего, добрая.
Хагрид ушел, а профессор Макгонагалл стала объяснять первокурсникам, что с ними будет дальше. Информацию о факультетах Гарри пропустил мимо ушей: практически все, о чем говорила волшебница, уже рассказал ему Драко, пока они ехали в поезде. А про Распределяющую Шляпу слушал внимательно. Интересный артефакт эта шляпа! Откуда куску фетра знать, каким будет волшебник, которому сейчас всего одиннадцать лет? Может, его способности проявятся лет через пять, например? И какой-нибудь пуффендуец вдруг проявит чудеса храбрости, а слизеринец станет лучшим учеником школы благодаря проснувшемуся желанию учиться?
Впрочем, у Гарри не возникало волнения при мысли, на каком факультете его определят учиться. Он готов был на все, лишь бы продолжать жить так же спокойно, как весь последний месяц: есть, спать, учиться и не думать, что вот сейчас его опять притащат в ненавистную лабораторию.
***
Профессор Макгонагалл привела первокурсников к другой двери:
— Сейчас вы пройдете церемонию отбора на факультеты. Пожалуйста, ведите себя тихо.
— Интересно, как отбор происходит? — услышал Гарри тихий голос Гермионы Грейнджер. Ей ответил нервным шепотом рыжий Рон Уизли:
— Мне брат рассказывал, что там с троллем сражаться надо.
— Глупости! — прошипела Гермиона. — Никто не позволит детям сражаться с троллем!
— Фред так говорил, — пробурчал Рон и замолчал: высокие двери двери распахнулись, приглашая оробевших первокурсников пройти внутрь.
Гарри шагнул вместе со всеми в огромный зал с удивительным потолком, похожим на настоящее небо со звездами. В зале стояло четыре длинных стола, сплошь усаженных учениками самых разных возрастов. Пятый стол стоял поперек зала, там сидели преподаватели. Посмотрев на этот стол, Гарри почувствовал, что слабеет: на краю стола, рядом с человеком в нелепом фиолетовом тюрбане, невозмутимо рассматривая вошедших новичков, расположился Северус Снейп собственной персоной!
Гарри захотелось выскочить из этого зала и бежать, куда глаза глядят, но двери уже закрылись. Мальчик съежился, стараясь стать еще незаметнее и радуясь, что его тезка был таким маленьким и тощим. По мере того, как продвигалось распределение и все больше учеников примеряло старую шляпу и отправлялось за стол своего факультета, Гарри украдкой посматривал на преподавательский стол. Снейп сидел абсолютно спокойно. Несколько раз его взгляд перекрестился с взглядом Гарри, но профессор никак не отреагировал на мальчика, и Гарри постепенно успокоился. Когда Макгонагалл произнесла, наконец, его фамилию, он уже вполне спокойно сел на табурет и надел на голову Распределяющую Шляпу. Та какое-то время молчала, потом выдала ему характеристику его качеств и предложила:
— Слизерин?
Гарри кивнул, соглашаясь, и Шляпа громко выкрикнула:
— Слизерин!
Гарри отдал Шляпу Макгонагалл и пошел к столу своего факультета. Больше всех радовался Малфой. Хлопнув Гарри ладонью по спине, он завопил:
— Я же говорил, что Слизерин — лучший факультет в Хогвартсе!
В щенячьем восторге он даже забыл, что должен вести себя сдержанно, как подобает настоящему аристократу.
В это время директор Дамблдор, высокий старик с длинной белой бородой, сказал приветственную речь, закончив ее странными словами:
— Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!
На столах появилось множество самых разных блюд: ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, вареная картошка, жареная картошка, чипсы, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп и почему-то — мятные леденцы.
Чувствуя жуткий голод, Гарри налег на еду, решив попробовать всего понемножку. Напротив него деловито поглощали картошку с мясом Крэбб и Гойл. Гарри мимолетом подивился их аппетиту: слопав в поезде немыслимое количество сладостей, эти двое все равно выглядели так, словно несколько дней голодали, заглатывая отбивные и ростбифы словно бы даже и не жуя.
Рядом с Гарри сидел Малфой. Он уже справился с эмоциями и вел себя подобающим образом: отрезав маленький кусочек стейка, вилкой аккуратно отправлял его в рот, тщательно жевал и, только проглотив, отрезал следующий кусочек. Малфой был более, чем сдержан, но Гарри не удержался от улыбки, глядя на его сияющие серые глаза, выдававшие чувства, бурлившие внутри аристократического кокона, однако мальчик не успел ничего сказать, услышав знакомый глубокий голос:
— Старосты, отведите первокурсников в гостиную, я скоро приду.
Гарри замер, боясь оглянуться. Ничего не заметивший Драко толкнул его локтем:
— Просто здорово, что мой крестный теперь наш декан! Он классный, ты сам потом увидишь!
Не сомневаясь в словах Драко, Гарри тем не менее не мог сдержать дрожь. Ничего хорошего от Слизерина и его декана он не ждал, хотя и понимал, что это глупо — сравнивать того профессора с человеком из этого мира. Здесь ведь все по-другому. Здесь нет Темного Лорда, здесь не нужны эксперименты с пыточными зельями, а, значит, здешнему Снейпу не понадобятся подопытные крысы.
Убеждая самого себя, что все будет в порядке, Гарри забился в самый угол гостиной Слизерина, когда явился декан в своей неизменной черной мантии, произнес приветственную речь, предостерег от нарушения школьных правил и разрешил, наконец, усталым первокурсникам удалиться в спальню.
Следующий день пролетел совсем незаметно за учебными хлопотами, так что Гарри почти не думал о Снейпе, но, как оказалось, профессор о нем все-таки думал: вечером в гостиной к Гарри подошел один из старшекурсников:
— Поттер, отправляйся в кабинет декана, он тебя ждет.
Гарри обмер. Видимо, страх отразился на его лице, потому что старшекурсник усмехнулся:
— Не дрейфь, малявка, профессор не кусается.
Мальчик долго мялся под кабинетом Снейпа, боясь постучать, потом все-таки робко толкнул дверь и, замирая от ужаса, услышал бархатный голос:
— Вы напуганы, Поттер? Почему?
Глава 3. Важное решение
…Снейп вышел из сознания Поттера и некоторое время просто молча смотрел на него. То, что он увидел в воспоминаниях мальчика, не укладывалось у него в голове. Выходит, Поттер погиб от побоев своего опекуна, а этот мальчик перенесся в его тело, спасаясь от издевательств в своем мире? И там всем заправляет Темный Лорд? Зельевар с отвращением вспомнил свою метку. Как ликовали Люциус и Игорь Каркаров, да и сам Снейп тоже, когда эта уродливая татуировка исчезла с их предплечий! Конечно, до слез жаль было милую подругу детства, погибшую от руки Темного Лорда. Но все другие чувства перехлестнули радость и облегчение, что больше не будет войн, убийств и унизительного прислуживания. Пожалуй, смерть Лорда огорчила только Беллу — по-видимому, она искренне любила его.
Поттер слабо шевельнулся. Снейп разжал руки, позволяя мальчику встать, и мягко спросил:
— Как вы себя чувствуете, Поттер?
— Хорошо, сэр, — тихо ответил тот, медленно отступив назад. Но теперь Снейп понимал желание мальчика сохранять между ними максимально возможную дистанцию.
***
Я не знаю, сколько времени пролежал на коленях декана, пока он пристально смотрел мне в глаза. В голове было пусто, только стремительно мелькали картинки из моего прошлого: профессор, лаборатория, зелья, дом Дурслей, Хагрид, поезд, Драко Малфой, Хогвартс.
Когда это мельтешение прекратилось, я опять увидел черные глаза и заерзал, не в силах больше находиться так близко к Снейпу. Декан не стал меня удерживать. Поднявшись с его колен, я попятился на наиболее комфортное для меня расстояние, хотя с большей охотой совсем убежал бы из этого кабинета.
— Как вы себя чувствуете, Поттер? — наконец заговорил Снейп.
— Хорошо, сэр, — почти прошептал я, вздрагивая. Этот человек был добр со мной, залечил мои руки и лицо, не кричал на меня, не бил и не заставлял пить пыточные зелья, но я все равно его боялся и не мог с собой справиться.
— Вы ходили в школу до поступления в Хогвартс? — продолжал расспрашивать декан. Я покачал головой:
— Нет, сэр.
— Значит, читать и писать вы не умеете? — бровь приподнялась в знакомом жесте, и я отступил еще дальше:
— Умею, сэр, меня научил один маггл в… — я запнулся.
— Там, где вас держали между пыт… э-э-э… экспериментами? — с такой же заминкой спросил Снейп.
— Да, сэр, — кивнул я и похолодел, с ужасом глядя на профессора. — Откуда вы знаете?
— Я видел это в ваших воспоминаниях, — декан очень внимательно посмотрел на меня. Я с недоумением моргнул:
— В моих воспоминаниях?
— Я легилимент, умею видеть мысли другого человека, его воспоминания, — пояснил Снейп. — Я просканировал ваш мозг и увидел все, что вы пережили. Я знаю, кто вы и откуда.
— Сэр, я не убивал вашего мальчика, — с отчаянием прошептал я и отшатнулся, когда Снейп встал с дивана и шагнул ко мне. Он тут же остановился:
— Не бойтесь, Поттер, я вас не трону. Я только хочу подойти к камину и вызвать сюда директора.
Он кинул в огонь горсть летучего пороха и, наклонившись к принявшему изумрудный оттенок пламени, позвал:
— Альбус! Альбус, зайдите ко мне, это очень важно! И захватите с собой Омут памяти.
Выпрямившись, декан посмотрел на меня:
— Присядьте, Поттер, я полагаю, разговор у нас будет долгий.
Я осторожно присел на краешек самого дальнего стула и, прикусив губу, настороженно наблюдал за Снейпом, нетерпеливо метавшимся взад-вперед перед камином.
***
Мальчик выбрал стул подальше от Снейпа, и зельевар понимал, что добиться расположения этого ребенка, победить его страх будет очень нелегко. Слишком долго и упорно его учили бояться: побоями, издевательствами, пытками. Декана затошнило при мысли, сколько лет длился для Поттера этот ад.
Вспыхнул зеленым огнем камин, в кабинете Снейпа появился старый волшебник, в руках он держал большую чашу:
— Северус, что случилось? Зачем тебе Омут памяти?
— Я хочу вам кое-что показать, Альбус, — Снейп вытащил свою палочку, посмотрел на съежившегося на стуле Поттера и поднес палочку к своему виску. Опустив в Омут несколько полупрозрачных голубоватых нитей, он кивнул Дамблдору:
— Смотрите!
Директор наклонился над Омутом.
***
Пока Дамблдор стоял, нагнувшись над чашей с парившими там голубыми нитями, Снейп повернулся ко мне:
— Директор сейчас смотрит ваши воспоминания, вернее, то, что я увидел в вашей голове. Потом мы подумаем, что можем сделать в этой ситуации.
Взгляд черных глаз стал пронзительным, а в голосе появились вкрадчивые бархатные нотки:
— Вы очень нервничаете, Поттер, успокойтесь, вас никто здесь не обидит. Я дал бы вам успокоительного зелья, но, полагаю, вы откажетесь.
Снейп усмехнулся, увидев, как я, вздрогнув, отрицательно замотал головой. Не удержавшись, я даже руки перед собой выставил, словно это могло защитить меня, если профессор на самом деле решит напоить меня своими зельями.
Но декан не стал настаивать, сел в свое кресло у большого письменного стола и молча ждал, пока директор вынырнет из Омута памяти.
Я тоже сидел тихо, гадая, чем все это закончится. Время шло, директор, наконец, выпрямился. У него было такое же лицо, как у Снейпа, когда тот отпустил меня со своих колен: удивленно-ошарашенное, с какой-то долей жалости и сочувствия, только у Дамблдора эти чувства были выражены гораздо ярче, чем у профессора. Глядя на меня, Дамблдор задумчиво сказал:
— Значит, Гарри умер…
— Я не убивал его! — умоляюще сказал я.
***
— Я не убивал его! — отчаянно вскрикнул Поттер.
— Успокойся, Гарри, ты ни в чем не виноват, — Дамблдор успокаивающе поднял руку. — Мы с профессором Снейпом просто хотим понять, что произошло, и постараемся помочь тебе.
Зельевар с любопытством наблюдал за попыткой Дамблдора приблизиться к взвинченному до предела мальчику. Тот выдержал ровно две секунды, потом резко вскочил, с грохотом опрокинув стул, и метнулся прочь от старого волшебника. На свое несчастье, он при этом оказался слишком близко от кресла Снейпа. Зельевар моментально сгреб Поттера в охапку и прижал к себе:
— Успокойтесь, Поттер! Нет нужды разносить вдребезги мой кабинет!
Мальчишка дернулся и, поняв, что не вырвется, застыл, уткнувшись лицом в мантию Снейпа и прерывисто дыша.
Декан посмотрел на обескураженного директора и с укором сказал:
— Альбус, вы же сами все видели.
— Видел, — Дамблдор вздохнул. — Но я подумал, что он боится только тебя.
— Он боится всего, что в его сознании связано со мной, — фыркнул Снейп и подтолкнул Гарри обратно к стулу. — Поднимите мебель, Поттер, сядьте и не дергайтесь, никто больше к вам приближаться не будет.
***
Я отскочил от Снейпа, едва только он выпустил меня из своей хватки, но ни поднимать упавший стул, ни тем более садиться я не хотел. Отступив к книжному шкафу, я молча смотрел на обоих волшебников, стараясь унять бившую меня дрожь. Я отчаянно хотел уйти отсюда, убежать, спрятаться в каком-нибудь темном углу, однако вместо этого я вынужден был трястись в приступе паники, вздрагивая от каждого их жеста, даже от звука их голосов.
Я чувствовал себя слабым и больным. Сколько времени я уже торчу в этом кабинете? Когда они, наконец, отпустят меня?
Волшебники тем временем вполголоса о чем-то поговорили, и, видимо, приняли какое-то решение, потому что Снейп глубоко вздохнул и посмотрел на меня.
— Я прекрасно понимаю, что вам тяжело меня видеть после всего, что вы пережили, — Снейп заговорил негромким, ровным и странно успокаивающим голосом. — Но суть всего происходящего здесь и сейчас такова, что нам с вами ПРИДЕТСЯ находиться рядом на протяжении ближайших семи лет, пока вы будете здесь учиться. Во-первых, я ваш декан. Перевести вас на другой факультет — такого в Хогвартсе еще не случалось, и вряд ли нас поймут, если мы это сделаем, возникнет необходимость объяснять такой шаг, всплывет ваше прошлое.
Я умоляюще прижал к груди руки. Снейп слабо усмехнулся:
— Понимаю, вас это не устраивает. Могу успокоить — нам огласка тоже не нужна, нас всех затаскают по различным разбирательствам и министерским комиссиям так, что света белого не увидим. Поэтому сделаем так: вы останетесь Гарри Поттером, Мальчиком-из-за-которого-умер-Темный-Лорд, о том, кто вы и откуда, вы никому не скажете, это понятно?
Я кивнул. Это, конечно, был выход. Если бы все узнали о моих перемещениях между мирами, в лучшем случае меня упекли бы куда-нибудь в Мунго. Интересно, а у них тут есть Мунго?
Я подумал и решил спросить.
***
— А у вас есть больница святого Мунго? — вдруг спросил этот невыносимый ребенок, прижимаясь спиной к книжному шкафу и глядя на волшебников со смесью страха и любопытства. Снейп удивленно уставился на него. Дамблдор улыбнулся:
— Да, есть, но не бойся, никто из нас не думает, что ты нуждаешься в помощи колдомедиков из-за твоих… гм… приключений.
— Поттер! — Снейп постарался спрятать рвущийся наружу сарказм. — О чем вы вообще думаете? Зачем вам Мунго?
Гарри сглотнул и молча переступил с ноги на ногу. Он выглядел бледным и уставшим. Снейп смягчился:
— Давайте решим еще вопрос с занятиями и на сегодня закончим.
Дождавшись молчаливого кивка Дамблдора, Снейп опять посмотрел на напряженную фигурку у книжного шкафа.
— Если вы успели посмотреть расписание уроков на эту неделю, то должны были обратить внимание, что у вашего курса в пятницу урок зельеварения, — Снейп сделал паузу и вопросительно приподнял бровь.
***
У меня пересохло во рту. Урок зельеварения! То есть нас будут учить варить эти жуткие зелья?! Нет! Я не буду! Не буду!
— Это обязательный предмет, — опять заговорил Снейп. — И как бы вам не было трудно и плохо от одного вида зелий, у вас не получится этот предмет игнорировать.
— Я не смогу, — чуть слышно простонал я, без сил опускаясь на пол. Дамблдор хотел было подойти ко мне, но Снейп удержал его.
— Поскольку этот предмет вести буду я, — в голосе Снейпа я различил нотку сочувствия, — то получится двойная нагрузка на ваши нервы. Директор Дамблдор предлагает некий выход из этой ситуации. Вы готовы выслушать его?
Я слабо кивнул, переживая ужас предстоящих занятий: зелья вкупе со Снейпом — я не переживу, просто сойду с ума от всепоглощающего липкого страха!
— Гарри, — ласково заговорил Дамблдор. — Как ты посмотришь, если профессор Снейп будет заниматься с тобой индивидуально, вне класса?
Я с недоумением посмотрел на директора, не понимая, в чем же заключается придуманный им выход. Какая разница, как я буду заниматься зельями: со всеми в классе или один на один с преподавателем? Это же зелья! И это Снейп!
***
Снейп понял, что ничего у директора не выйдет с его предложением. Поттер боится Снейпа, боится зелий, и ему все равно, в классе ему будет страшно или наедине с профессором. Бросать мальчишку во все это, как щенка в воду, нельзя ни в коем случае. Придется набраться терпения и постепенно приучать его сначала к самому Снейпу, и лишь когда он научится хотя бы немного доверять зельевару, только тогда можно будет переходить к зельям, но тоже очень медленно и аккуратно.
Профессор встал и решительно сказал:
— Работать будем индивидуально, Поттер, полагаю, так вам легче будет справиться с собой и своими страхами.
— Ну, что же, так и решим! — Дамблдор радостно хлопнул в ладоши. — Гарри, ты согласен?
***
Согласен ли я? Как будто мое мнение станет решающим!
Но я кивнул в надежде, что меня выпустят, наконец, из этого кабинета. Снейп провел ладонями по лицу и неожиданно пожаловался:
— Я так устал…
Это прозвучало так по-человечески трогательно и необычно для этого сильного человека, что я удивленно моргнул. Дамблдор засмеялся, потрепал Снейпа по плечу и, попрощавшись, исчез в огне камина. Профессор повернулся ко мне:
— Мы сильно засиделись, Поттер, отбой был уже час назад, поэтому я провожу вас до вашей спальни.
Я так хотел поскорее уйти отсюда, что готов был потерпеть Снейпа еще пару минут. Надо отдать должное профессору: весь путь от его кабинета до слизеринских спален он прошел молча, не обращая на меня внимания. После такого напряженного вечера я мог просто не выдержать и устроить истерику прямо посреди коридора, поэтому был благодарен зельевару за его молчание.
Вскоре я уже входил в свою гостиную. Снейп со мной не пошел — вернулся в кабинет. А в гостиной ко мне подошел тот самый старшекурсник, который передал мне распоряжение Снейпа прийти к нему. |