Сбежать со свадьбы | |
Автор: | Ninth |
Бета: | беркут |
Рейтинг: | G |
Пейринг: | ГГ/ДМ |
Жанр: | Romance |
Отказ: | отказываюсь |
Аннотация: | Как хорошо, что на свадьбу принято дарить подарки, и Молли пришла в голову мысль всё разобрать заранее, и подарили много белья, и дом был полон чужих людей, и Гермиона сбежала к сирени. |
Комментарии: | |
Каталог: | Пост-Хогвартс |
Предупреждения: | флафф |
Статус: | Закончен |
Выложен: | 2018-01-24 18:33:56 |
просмотреть/оставить комментарии |
Гермиона потерянно сидела над кипой белья, над её головой фоном проносился голос миссис Уизли, которая поучала, какое следует приберечь до особого случая, а какое можно будет сразу пустить в оборот. «Что я вообще здесь делаю?» – Гермиону обуял ужас. Всё это: подготовка к свадьбе, Рон, гости, подарки, это дурацкое белье, – просто нелепая ошибка. Гермионе очень хотелось ущипнуть себя за руку, чтобы проснуться, но она знала, это не сон, к сожалению, это реальная жизнь. С истеричным смешком Гермиона вдруг вспомнила анекдот, который недавно прочла в какой-то маггловской газете: «Найди работу, как хочет папа, выйди замуж, как мечтает мама, роди внуков, как требует бабушка, сделай всех счастливыми. Застрелись». О да! Последнее слово дурацкой шутки как раз очень ясно отражало её душевное состояние. – Мне нужно.., – Гермиона поднялась и под недоумённым взглядом Молли вышла из гостиной. «Место, любое место, где можно побыть одной и подумать», – Гермиона лихорадочно прикидывала, куда податься, пока её не взяла в оборот очередная тётушка с какой-то там стороны Уизли. «Наверх нельзя, – глаза Гермионы лихорадочно блестели, – там Гарри с Джинни, наконец-то уединились.» Они так мило краснели, когда она пошла вниз разбирать подарки, что сразу было ясно: ближайшие два часа и думать не стоит о возвращении в комнату. На кухне возился Чарли. Обычно Гермиона не имела ничего против его компании: он был наиболее адекватным в разношерстном семействе Уизли, от него никогда не нужно было опасаться подначек и шуток, как от Фреда и Джорджа, и он никогда не стал бы читать ей нудных лекций, как Перси, и она его вполне понимала в отличие от Билла, который говорил финансовыми терминами с такой скоростью, как будто выстреливал из пулемёта. Но и к Чарли было нельзя. Если бы он был там один – другое дело. Она бы налила себе кружку кофе, он бы резал овощи для рагу и рассказывал о драконах. Странно... При мысли о драконах Гермиона улыбнулась. Чарли был на них совершенно помешан. Она знала всего трёх людей на земле, столь привязанных к этим жутким созданиям. Одним был Хагрид. Гермиона до сих пор с улыбкой вспоминала их мероприятие по эвакуации маленького, но опасного Норберта мётлами с вершины Астрономической башни. Вторым был, несомненно, Чарли. Весь в ожогах, но от этого ничуть не менее влюблённый в огромных чешуйчатых тварей. Третий… здесь Гермиона вздохнула, был Драко Малфой. Имя-то какое, подстать увлечению! Она всегда считала Малфоя напыщенным и избалованным индюком, пока однажды не увидела, как он возится с новорождённым дракончиком, которого контрабандой опять раздобыл Хагрид. Малфой аккуратно кормил малыша мясом, поглаживая по шейке, что-то успокоительно ворковал и вполне мирно беседовал с Хагридом, пока никто не видел. Гермиона, решившая зайти проведать лесничего, глазам своим не поверила. И не только глазам, но и ушам, когда Малфой стал советоваться с Хагридом, не стоит ли сильнее растопить печь, а то ему кажется, малыш мёрзнет! Хагрид разрешил, и Малфой, как простой смертный, отправился за дровами. Тут-то они и столкнулись. Слизеринец покраснел, потом побледнел, хотел что-то сказать, но сжал губы. – Не издевайся! – И не подумаю, – Гермиона смотрела серьёзно. Малфой чуть расслабился. – И никому не говори. Даже Поттеру. – Не скажу. Вот так, стоя у хижины Хагрида, они заключили мир. Конечно, Гермионе было очень интересно, с каких это пор Малфой таскается к Хагриду и с чего бы это они подружились. Если честно, сначала она опасалась, что Малфой, как всегда, замыслил какую-то пакость. Но, наблюдая за возней слизеринца с маленьким дракончиком, она пришла к выводу, что и у хорьков есть сердце. Слабым местом Драко оказались драконы. Гермиона вздрогнула, услышав, как хлопнула входная дверь Норы. Если она немедленно не уберётся из коридора, не миновать ей очередного знакомства с ближней родней: троюродной тётушкой второй бабушки отчима мужа нашей крёстной. Девушка вышла в сад. Спрятаться было негде, кроме кустов сирени. Они ещё не до конца облетели и единственные давали что-то вроде укрытия. Гермиона вспомнила, как в детстве играла в парке неподалеку от дома, там тоже были кусты сирени, где детвора строила домики. Всё это было ещё до того, как Грейнджер получила письмо из Хогвартса и ей открылся новый и непривычный мир магии. Сейчас она уже закончила школу и подумывала об университете. Гермиона мечтала о колдомедицине, но Рон был против, непрозрачно намекая, что лишних денег в семье нет, и вряд ли они потянут такую дорогую специальность. Хотя Рон был вообще против её дальнейшего обучения, считая, что женщине этого не надо, и приводя в пример свою маму, которая и так счастлива, без всяких там университетов. Как только дело доходило до таких бесед, Гермиона всегда молча выходила из комнаты, боясь сорваться и наговорить лишнего. Она же не могла ему сказать, что не все были бы счастливы родить семерых детей и заниматься уборкой, стиркой, готовкой с утра до вечера. Возможно, Молли это и подходит, но Гермиона отнюдь не была уверена, что такая жизнь пришлась бы ей по душе. «Даже посоветоваться не с кем!» – раздражённо подумала Гермиона, продираясь через ветки сирени. Гарри теперь всё время с Джинни, а Рон… Рон, после того, как стал её парнем, перестал быть её другом. С ним уже нельзя было запросто говорить обо всём, он воспринимал любые темы под углом их личных отношений, и это было тяжело. Гермиона вздохнула: – Хоть с кем-нибудь поговорить бы! – Ну, со мной поговори, Грейнджер, – раздалось с другой стороны кустов. Гермиона не поверила своим ушам. Это глюк. Она только что о нём вспоминала, вот он и появился. Глюк собственной персоной шагнул из-за кустов сирени: высокий, худощавый, быстрый и экономный в движениях, неуместно элегантный в своём кашемировом чёрном пальто и шёлковом белом шарфе посреди грядок с фасолью. – Малфой, – потрясённо прошептала Гермиона, почувствовав сразу нелепость своей прически и старых потёртых джинсов и растянутой толстовки. – Грейнджер, – в тон девушке отозвался тот, подходя к Гермионе. Он окинул её взглядом. Она, защищаясь, скрестила на груди руки, обхватив себя за плечи. Малфой неправильно понял её жест: снял пальто, накинул на Гермиону и, укутав её в свой запах, утащил поглубже в кусты подальше от любопытных глаз. – Привет, Грейнджер, – Малфой не убирал своих ладоней с её плеч, будто придерживая сползающее пальто. – Ты хотела поговорить? Вот он я, золотая рыбка. Можешь говорить, а можешь, – он усмехнулся, – загадать три желания. Обещаю исполнить в честь, так сказать, «знаменательного события», – он поднял брови и добавил: – Но учти, Грейнджер, и подумай хорошенько. Желаний только три. На всю жизнь. – Я не хочу замуж! – выпалила Гермиона. – В чём дело? Не выходи, – Малфой был совершенно невозмутим. – И тебе для этого даже не нужно тратить желание, просто откажись. Грейнджер смотрела ему в лицо и завидовала такому спокойствию и самообладанию. – Ты не понимаешь, я не могу! – Конечно, можешь, – Малфой слегка встряхнул её за плечи. – Ты никогда ничего не боялась, так теперь чего трусишь? – Но я всех подведу, гости… – Да ты и половины из них не знаешь, – Малфой решительно отметал сомнения. – Что касательно Уизли, – он скривился, – то может пора повзрослеть? Хватит стараться быть хорошей для всех. Так не бывает, Грейнджер, – он легко щёлкнул её по носу. – Нельзя всех осчастливить. Хотя…– он задумался, – осчастливить-то можно, вот только затем захочется сдохнуть, – он криво усмехнулся. – На собственном опыте проверено. Вспомнив аналогию с анекдотом, Гермиона хихикнула. Малфой одобрительно покосился на её улыбку. – Смеешься, значит, жить будешь. Так что, Грейнджер, идём? У меня за поворотом машина. – Машина? Малфой, я брежу? – Да нет, – он, скривившись, окинул взглядом свадебный шатёр, фонтан и статуи, – скорее всё это похоже на бред. Так что золотая рыбка к твоим услугам. – Гарри меня убьёт, – с тоской промолвила Гермиона. Она разрывалась между желанием сбежать и всё бросить и ответственностью. Всё-таки всю жизнь она была слишком правильной отличницей. – Скорее уж Гарри убьёт меня, – спокойно заметил Малфой. – Это же я тебя увезу, можно сказать, прямо против твоей воли. – Неправда, я поеду по своей воле, – Гермиона с негодованием смотрела на Малфоя. Тот закатил глаза: – Ну и глупая ты, Грейнджер. А затем наклонился и на ухо ей прошептал: – А мы никому не скажем, пусть думают, что я тебя похитил. И Гарри останется твоим верным другом. – А ты? – А что я? Как был слизеринским хорьком, гадом и пакостником, так и останусь. Поверь, я это переживу. Малфой говорил все эти слова о себе совершенно равнодушно и только потихоньку вёл Грейнджер прочь от Норы. А она шла за ним как заворожённая, вдыхая тёплый и терпкий аромат, впитавшийся в ворот пальто, и с каждый шагом чувствуя, как уходит тяжесть, лежащая камнем на плечах все последние два месяца. Малфой не врал. За поворотом стояла маленькая спортивная машина, совершенно не вписывающаяся в атмосферу английской глубинки, как и сам Малфой. Драко усадил в неё Гермиону, сел сам, и автомобиль, взревев, взвился ракетой. – Малфой, – заверещала девушка, – с ума сошёл на такой скорости гонять?! – Да ладно тебе, Грейнджер, наслаждайся поездкой. Тебе понравится. Малфой вдруг рассмеялся, как мальчишка, а Гермиона поняла, что он и правда очень молод. И она молода. Хотя уже успела забыть, каково это – быть молодой. За всеми хлопотами и подготовкой к свадьбе Гермионе уже иногда казалось, что ей самой теперь далеко за сто: так тяжело всё давалось. Она вздохнула, взялась покрепче за ручку двери и огляделась. «Какая красота», – пришла в голову мысль. Они летели высоко в небе, здесь солнце ещё не опустилось за горизонт, оно розово подсвечивало всё, что они пролетали: купы деревьев, белые домики, ленту реки, причал со старыми лодками, стадо баранов, – всё было пронизано розовым светом и само будто светилось. – Красиво, – прошептала Грейнджер. – Не то слово, – Малфой смотрел на неё, не отрываясь. «Куда мне теперь?» – запоздало пришла в голову Гермионе мысль. Она вдруг поняла, что лишилась привычной опоры. Стало страшно. Она вздохнула. – Малфой, поворачивай, – сказала, не поднимая головы. Голос дрогнул. – И не подумаю, – слизеринец смотрел на неё, вздернув бровь. – Золотая рыбка выполняет первое желание, даже если заказчик в сомнениях, – вдруг Малфой наклонился и похлопал гриффиндорку по колену. – Не переживай, Грейнджер, всё будет хорошо. – Что хорошо? – Гермиона шептала, на глазах закипал слёзы. – Куда я теперь пойду, что буду делать? – Вот это уже разумная постановка вопроса, – Малфой задумался. – Поживёшь у меня. Квартира большая, – предупредил он возможные возражения, – мешать мы друг другу не будем. Это к слову, где жить. А чем заняться… – он задумался, – ты же всегда любила помогать мадам Помфри, вот и иди учиться! Грейнджер сухо рассмеялась: – Мне не потянуть оплату учёбы. Малфой поджал губы: – Я дам тебе денег. И, – он взмахом остановил готовую взорваться гриффиндорку, – это будет ссуда, на учёбу. Начнёшь работать – вернёшь. Идёт? И Малфой протянул Грейнджер руку. Устоять было невозможно. – Идёт, – согласилась Гермиона и добавила: – Это второе. – Что? – Малфой вдруг смутился. – Желание второе, – уточнила Грейнджер. Малфой криво улыбнулся: – А, да. И они продолжили путь молча. Гермиона даже уснула. «Ого, это же надо так расслабиться, чтобы уснуть рядом с Малфоем. Чудеса!» – думала она, когда, прибыв в Лондон, поднималась в квартиру. – Да, огромная, действительно, – Грейнджер с опаской остановилась в холле. – Как бы не заблудиться. Малфой, казалось, вовсе не замечал её смущения. – Идём. Он быстро провёл её по квартире, показал кухню, гостиную, библиотеку, кабинет и спальню, которая будет её. – Моя рядом, – уточнил. Гермиона смутилась. Это Малфой проигнорировал тоже. Потом Драко отправил Грейнджер отмокать в ванной, заявив, что она явно продрогла, сидя среди сиреневых кустов. Гермиона хотела возмутиться, что, вероятно, кто и простыл, так это Драко – он же отдал ей пальто, – но сил и желания спорить не оставалось, и она отправилась греться. Когда Грейнджер, кутаясь в большой зелёный халат, вышла из ванной, то обнаружила на кухне Малфоя, в джинсах и белой футболке, босиком, самозабвенно колдующего над плитой. – Надеюсь, ты не против пасты с сыром, это почти единственное, что я умею делать. Малфой мельком взглянул на Грейнджер, мостящуюся к столу, после чего подошёл и налил ей большую кружку чая. – Спасибо, – Гермиона грела руки о чашку, смотрела на Малфоя, готовящего ужин, будто он Чарли Уизли, и думала, что она бредит. Но этот бред не внушал тревоги, скорее он был приятен. Становилось так легко, будто она избавлялась от непосильной ноши, которую приходилось тащить последние месяцы. К сожалению, безмятежное состояние, охватившее Гермиону, продлилось недолго. Ночью она проснулась в слезах и, даваясь всхлипами, отправилась к Малфою требовать, чтобы он вернул её в Нору, потому что она должна. Что именно она должна, девушка никак не могла толком сказать, и Малфой, хлопая глазами, сидя на кровати, спросоня слушал причитания Грейнджер минут десять, после чего, так ничего и не поняв, затащил её на кровать, закутал в плед, обнял и велел: «Спать!» И Гермиона отключилась. Утром ей было бы очень стыдно, но времени на страдания не осталось. Малфой заявился уже в костюме, велел идти к себе собираться, мол, через час собеседование в университете, он договорился. Грейнджер не успела впасть в истерику. Вообще ничего не успела. Через час, причёсанная и облачённая в элегантный и явно дорогой костюм, доставленный Малфоем, она сидела перед профессорами университета колдомедицины и отвечала на вопросы. Через два – она уже была зачислена на факультет хирургической медицины, самого сложного отделения вуза. Потом они сидели с Малфоем в кафе, она грела чуть подрагивающие руки о чашку чая и вдыхала свежий аромат лимона, а юноша неторопливо пил свой чёрный, как деготь, кофе. – Драко… – Гермиона хотела его поблагодарить. Но он остановил её жестом. – Не надо, – усмехнулся. – Ты забыла? Золотая рыбка к вашим услугам. Есть третье желание? – Пока нет, – Грейнджер смотрела на Малфоя и не узнавала его. В нём не осталось дёрганности и злости, он был очень спокоен, очень уверен в себе, очень доброжелателен. – Драко, что с тобой произошло? Он выгнул бровь: – В смысле? Она смешалась. – Ты очень изменился. – А, – Малфой расслаблено откинулся на спинку стула. – Просто я перестал жить по желаниям других людей: родителей, влиятельных знакомых, недругов. И стал жить по своим. – И что, стало лучше? – Гермиона слушала заинтересованно, пытаясь понять принципы успеха: ей тоже хотелось быть такой же спокойной и уверенной. – Да, – ответил Малфой. – И что ты стал делать? – Грейнджер не унималась. А что вы хотите, она же отличница и перфекционистка. Малфой усмехнулся: – Я отказался жениться по приказу отца, бросил финансовую академию, чтобы изучать архитектуру, и похитил со свадьбы девушку, которую люблю семь лет. Гермиона замерла. – Не тревожься, Грейнджер. Это только мои проблемы и ни к чему тебя не обязывают. Эй, слышишь? – Малфой пощёлкал пальцами перед лицом задумавшейся девушки и заглянул ей в глаза. – Выдыхай, Грейнджер, я пошутил. – Правда? – Гермиона смотрела подозрительно и очень внимательно. – Да. Гермиона расслабилась, а Малфой просто не стал уточнять, что это его «да» относится к вопросу о финансовой академии. Её он всё-таки закончил. Фондовые рынки – это не шутка, они не терпят авантюристов. Так что за финансовое будущее семьи Малфой был спокоен. Какой семьи? Ну, какой-какой – семьи с Грейнджер. Ясное дело. Осталось только приручить дикого напуганного гриффиндорского львёнка с шоколадными глазами. Малфой сидел, смотрел на Грейнджер, и его не покидало ощущение, что после стольких лет борьбы с собой, предрассудками и ценностями семьи, он наконец-то поступает правильно. А вечером Малфой отправил письмо Гарри Поттеру, извещая его, что свадьба не состоится, так как невеста передумала и выходит за другого. Малфой перечитал свиток. Получилось восхитительно нахально и ехидно, и он очень надеялся, что инфаркт четырёхглазого не хватит: всё-таки Гермионе он дорог как память. Ответ не заставил себя ждать, причём в диких выражениях. Малфоя они не тревожили. Он добился главного: вся ненависть Поттера сосредоточилась на нём. А к такому положению вещей молодой человек был привычен ещё со школьных времён и не считал стоящим внимания. Через неделю выяснилось, что свадьба всё же состоялась. Невеста – Лаванда Браун. Гости довольны. Рон, судя по фото, тоже. Малфой долго думал, показывать ли «Ежедневный пророк» Грейнджер. Решив, что рано или поздно девушка всё равно узнает о таком знаменательном событии, оставил газету на столе. Гермиона пришла весёлая и разрумянившаяся от быстрой ходьбы. Малфой предпочитал аппарацию, недоумевая, почему девушка предпочитает такой медленный и неэкономный по скорости способ передвижения, а Грейнджер, смеясь, заявляла, что прогулки на свежем воздухе помогают ей сохранять голову ясной. Драко же про себя рассуждал, что был бы не против, чтобы она не была такой разумной и трезвомыслящей и иногда бы теряла голову, поддаваясь чувствам, если бы это помогло ему стать ближе к ней. Гермиона сходу начала рассказывать, какие сегодня были лекции и семинары. И вдруг запнулась, увидев небрежно лежащую газету. Малфой внимательно наблюдал, тщательно скрывая нарастающее напряжение. И облегчённо выдохнул, увидев её лицо, когда она, закончив читать, повернулась к нему. Она улыбалась – радостно, освобождённо. – Какое счастье, Малфой, что ты случайно оказался тогда у дома Уизли. – Угу, – только и смог выдавить Драко. Он смотрел на Грейнджер с изумлением. Наивная гриффиндорка. Ага, случайно! Ну да, только четыре часа в кустах просидел, уже прикидывал, как бы проникнуть в дом. Неужели кто-нибудь мог подумать, что Драко Малфой способен отступить, когда он идёт к цели? Как говорится, цель вижу, в себя верю. И вперёд. Им было очень спокойно вместе. Малфой работал. Когда он сидел с бумагами кабинете, Гермиона никогда его не тревожила. Он же старался не шуметь, когда она уходила заниматься в библиотеку. Они часто готовили какой-нибудь простой ужин (а что может быть проще пасты или риса с овощами), иногда выбирались посидеть в кафе. По вечерам гуляли под ручку, как пожилая семейная пара. Болтали обо всём и ни о чём, не испытывая от общения напряжения. Ему всегда была интересна её учёба. Она говорила взахлёб, а он с удовольствием слушал. Иногда они читали вслух книги, сидя у камина. Чаще читал Драко, устроившись на диване и положив ноги на пуфик, а Гермиона укладывалась рядом, подсунув ступни ему под спину, чтобы согреться. И часто так и засыпала. Вообще, в доме Малфоя она, наконец, начала хорошо спать. Кошмары ещё изредка приходили, но всё реже и реже. Тогда она вставала, заворачивалась в плед и шлёпала в комнату Малфоя. Тот пододвигался, что-то бурча, обнимал её, укутанную в плед, притискивал к себе, командовал: «Спать!» – и она засыпала. Ей было хорошо жить так, но иногда она думала, что слишком привыкла к Малфою: к его запаху – солнце и пряности, – к его невозмутимому спокойствию и надёжности, к его внимаю, к его домашнему виду – босому и в пижамных штанах. Она слишком к нему привыкла. Всё в нём, вплоть до мелочей, стало таким своим: зубная паста, которой он чистил зубы – мята и перец, – его привычка закусывать губу и опускать взгляд, когда он не хотел говорить о чём-то, постукивание ногой под столом, когда волновался. Хотя это и было лишь раз, когда он получил какое-то письмо: за несколько дней до публикации в «Пророке» статьи о реабилитации его отца. Он стал ей настолько привычен, что она иногда, но удивительным образом всё чаще и чаще, мысленно обращалась к нему: «Родной». Но Малфой же родным не был: сам говорил, что он всего лишь «золотая рыбка». Она помнила – у неё ещё оставалось третье желание. Но что она могла просить теперь, когда он столько для неё сделал? Спас от брака с человеком, который без труда за неделю нашёл ей замену. Помог исполниться её мечте получить образование и стать колдомедиком. Разве после всего этого она имела право что-то просить? Гермиона лежала без сна и смотрела на тени, отбрасываемые ветками деревьев на потолок и стены. Слушала мерное сопение Малфоя в соседней комнате и мечтала. А, была не была, он же сам говорил – мечты исполняю. Она встала, взяла плед и пошла к Малфою. Тот, бурча, подвинулся: – Опять кошмар? – Нет, – и замолчала. – А что тогда? – тихо спросил Малфой. И голос был совсем не сонный, будто он и не ложился. – Выполни моё третье желание, – Гермиона посмотрела на Малфоя. Свет луны отражался в его глазах, делая их совсем тёмными, как ночное небо. Она вздохнула, будто ныряя. – Поцелуй меня. Малфой улыбнулся. Закусил губу, но глаз не опустил. Смотрел на Грейнджер, и под его взглядом она загоралась, готовая вспыхнуть сверхновой. И он её поцеловал. Наконец-то! Драко целовал, а в голове проносились мысли, как долго пришлось держаться, не делая и шагу навстречу, быть внимательным «просто другом». Хотя, обнимая и успокаивая девушку после ночных кошмаров, он ночами лежал без сна, представляя… И всё было, гораздо лучше, чем в мечтах и мыслях, потому что было с ней, живой, отвечающей, нежной. И не хотелось останавливаться никогда-никогда. А утром не было неловкости, как будто всё, наконец, сложилось, как надо. Она уходила на занятия, он занимался бумагам, и оба знали, что вечером сделают пасту, будут болтать и пойдут прогуляться, и будут теперь ещё ночи. Только для них двоих. Ага, размечтались. Ну, в смысле, в общем-то так и сложилось. Только вот Поттера принесло не к месту. Сначала он долго орал, размахивая руками и не давая вставить другим и слова, а Гермиона чуть не заплакала. Но, посмотрев на Малфоя, велела Гарри заткнуться. После чего подошла и устроилась с Драко в обнимку. Поттер захлопал глазами, потом неуверенно пробормотал, что он, вообще-то, не против. На том и порешили. Конечно, отношения восстанавливали долго. С Роном так и не удалось вернуть дружескую лёгкость. А встречаясь, Малфой и Уизли обходили друг друга по кругу, как тигры. Гермиона получила образование, правда пришлось прерваться на два года: родился Скорпиус. Гарри стал крёстным. Как ни странно, со временем Поттер и Малфой подружились и даже непринуждённо болтали о квиддиче, вспоминая, как соревновались в школе. Гермиона в эти минуты разглядывала их, сидя в кресле, и поражалась, как же они похожи. Как негатив друг друга: худощавые, быстрые, спокойно-уверенные, чего совсем нет у Рона. Потом опускала глаза на Скорпиуса, спящего у неё на коленях, и думала, как хорошо, что на свадьбу принято дарить подарки, и Молли пришла в голову мысль всё разобрать заранее, и подарили много белья, и дом был полон чужих людей, и она сбежала к сирени. И там её ждал Драко. И он уговорил её уехать. И решил за неё и не повёз обратно, когда она просила. Её решение. Его решение. Целая эпоха. Две жизни сложились в одну только потому, что кто-то когда-то сказал: «Да». Вот так одно слово может изменить жизнь, теперь Гермиона очень отчетливо это понимала. – Поедешь со мной? – Да. |
"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом" |