Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Быстрым росчерком пера | |
Автор: | Remi Lark |
Бета: | Last_at; Eleanor_White |
Рейтинг: | NC-17 |
Пейринг: | |
Жанр: | AU, Drama |
Отказ: | Что мое - то мое, на остальное не претендую |
Вызов: | Фандомная Битва - 2016 |
Цикл: | Античные зарисовки [14] |
Аннотация: | Сборник драбблов с Фандомной Битвы 2016. Они разные по рейтингу и жанру, канону и эпохе, в них разные герои: и боги, и простые люди. Фактически, их объединяет только размер. |
Комментарии: | |
Каталог: | нет |
Предупреждения: | AU, OOC, смерть персонажа |
Статус: | Закончен |
Выложен: | 2016-10-17 23:31:22 (последнее обновление: 2016.10.17 23:25:28) |
просмотреть/оставить комментарии |
Глава 1. Стонарики Друзья — Давай выпьем! — едва ворочая языком, предложил Одиссей. — Победили ведь! — Потом, — отозвался Диомед и забрал у него килик. — Идем к морю. Долгожданная победа пьянила как неразбавленное вино и горчила полынью. Дым погребальных костров вызывал злые слезы. От запаха крови, обильно залившей Трою, кружилась голова, а радостные крики ахейцев и горестные стенания троянцев тупой болью отзывались в висках. — Мне было так легко и спокойно, — укорил друга Одиссей, когда бриз освежил голову. — Зачем ты увел меня? — Чтобы не потерять. — Я хотел потеряться, — вздохнул Одиссей. — Но ты прав, сын Паллады, — лучше терять себя дома. — Я сын Тидея, — устало поправил его Диомед. — Боги покинули Элладу. Пир богов — Все полезно, что в рот пролезло, — тихо отозвалась Деметра, когда охрипшие боги, оскорбленные не то жестокой выходкой Тантала, не то рассеянностью Деметры, слегка поутихли. — И, кстати, почему-то никого не ужасает мысль о том, что растения и животные питаются телами других животных и растений. Боги ошеломленно уставились на нее. Горе из-за пропажи Персефоны могло объяснить некоторую странность Деметры, но… — Это ты как-то… слишком, — произнесла наконец Артемида. — Мы же не животные… — И не растения, к сожалению, — вздохнула Деметра и приложила к телу Пелопа сотворенную левую лопатку. Критически осмотрела результат и удовлетворенно кивнула: — Ну вот и всё, было бы из-за чего шум поднимать. Глава 2. Владыка Аида В Аиде тихо и мрачно, и только тени умерших скорбят о том, что позабыли. Именно так думала Артемида — ровно до той поры, пока не воспользовалась предложением Гадеса и не решила побывать в этом мрачном месте. Мрачном, да. Прохладный полумрак и тихое журчание реки, отдаленный лай собак и, на грани слышимости, голоса. Именно такими были первые впечатления от Аида. — Нравится? — спросил Гадес. Артемида обернулась и кивнула. Нравится — после зыбкого марева, дрожащего над раскаленными камнями и дремотной тишины, окутавшей утомленную полуденным жаром землю. — Идем. Он обогнул замершую на самом пороге Артемиду и не спеша пошел вперед, словно предоставив ей возможность без помех вертеть головой, разглядывая диковинки мира мертвых. Однако Артемида смотрела лишь на хозяина и повелителя этих мест — ее он заинтересовал намного больше, чем все окружающее. — Будь моей гостьей, — церемонно предложил Гадес, гостеприимно распахивая перед Артемидой дверь. — Прошу. ~ Руки Аида были нежными и горячими. Артемида всегда считала его самого холодным, как ледяные ветры Гипребореи. Однако его прикосновения будоражили кровь и заставляли кожу гореть, словно на нее плеснули свежим кипятком. Такими же нежными и горячими были губы Аида. И очень жадными. Артемида тихо застонала, когда Аид еще раз поцеловал ее — на этот раз в плечо. — Еще, — хрипло потребовала она, когда Аид отстранился. — Всему свое время, — едва заметно улыбаясь, ответил Аид и принялся (медленно, ах, как же медленно!) расстегивать булавку на хитоне Артемиды. Коснулся невесомым поцелуем плеча, еще хранившего память о тяжести бронзовой фибулы. Опалил жаром дыхания кожу, которую еще совсем недавно холодил тонкий лен. И снова отстранился — на этот раз для того, чтобы раздеться самому. Артемида смотрела, как темный, почти черный в полумраке кусок ткани скользит с широких плеч, обрисовывает грудь, поджарый живот… И прикрыла глаза. — Мне уйти? Артемида быстро села, взглянув на Аида, снова придвинувшегося вплотную, так близко, что его дыхание ласкало ставшую такой чувствительной кожу. — Я этого не говорила. Аид тихо рассмеялся и устроился на ложе рядом, небрежно опираясь на руку. — Ты об этом подумала, разве нет? Артемида покачала головой и снова прикрыла глаза, но уже не от смущения, а от удовольствия, когда широкая ладонь Аида стала поглаживать ее по спине. Эти движения, размеренные и спокойные, не умиротворяли. Они заставляли дыхание сбиваться, заставляли желать большего, прикосновений резких, почти грубых. Хотелось ощутить страсть лежащего рядом, почувствовать себя слабой и побежденной. Словно услышав ее мысли, Аид одним быстрым движением опрокинул Артемиду на ложе и навис над ней. Лицо его было спокойным, словно маска, однако в глазах пылал такой огонь, что Артемида задохнулась. Глядя тяжелым немигающим взглядом, Аид провел языком по ее груди, слегка прикусил сосок, заставив тихо застонать, и вновь засмеялся. Его голос, низкий и хрипловатый, отзывался внизу живота горячим пульсирующим эхом, пьянил и туманил разум, каждое движение Аида то холодили кожу, то опаляли ее жаром. Артемида обняла его, потянулась за новым поцелуем, но он осторожно высвободился из объятий и прижал ее ладони к ложу. «Почему Персефона, а не я? — в который раз подумала Артемида, опять ощутив укол ревности и негодования, смешанных с сожалением. — Почему он выбрал ее?» Но вскоре и мысли, и чувства растворились в раскаленном водовороте, остались только поцелуи Аида, его ласки и его дыхание, сплетающееся с тихими стонами Артемиды. Она чувствовала уверенную хватку его ладоней, прижимающих запястья к ложу и не позволяющую двигать руками, и это возбуждало еще больше. Каждое прикосновение губ — к животу, бедрам — ощущалось безумно остро и болезненно. Настолько сильно, что когда дыхание Аида в очередной раз коснулось бедра, Артемида вскрикнула и… ~ …проснулась от негромких голосов где-то в доме. Прохладный воздух приятно холодил горячую кожу, тихо потрескивали почти погасшие светильники, в изобилии висящие по стенам. Артемида некоторое время лежала, сладко потягиваясь и ощущая себя прекрасно выспавшейся и отдохнувшей. Аид встретил ее за уже накрытым к завтраку столом: горячие лепешки, оливки, сыр, печеная рыба, виноград. Аид, держа в руках килик с вином, задумчиво смотрел на него, словно решал, стоит ли его пробовать или потребовать другого. Услышав шаги Артемиды, перевел взгляд на нее и, улыбнувшись, спросил: — Как тебе спалось? Артемида открыла было рот, чтобы поблагодарить, но застыла, не в силах вымолвить ни слова. Горячее пламя, бушевавшее в глазах Аида в сегодняшнем сне, опалило ее и сейчас. Глава 3. Последний император Флавий Ромул Август, прозванный Ромулом Августулом, а также Моммилусом, покидал Равенну. Позади остались недолгое правление, отречение и вообще вся жизнь. Именно об этом — о том, что жизнь окончена — подумал Ромул Август, когда варвар и сын варвара швырнул под ноги малолетнему императору голову его отца. «Интересно, он умер легко? Или мучился перед смертью? — глядя на волосы Ореста, в которых навсегда застыли сгустки запекшейся крови, думал Ромул Август. — И где его тело?» Возможно, его растерзали дикие звери. Разорвали на куски и растащили по своим логовам, и жадно облизывали клыки после сытной трапезы. А может быть, обезглавленное тело расклевали птицы, как это случается далеко на востоке — об этом маленькому Ромулу рассказывал отец матери. Хотя откуда западным варварам знать про обычаи востока? А может быть, отца еще живого бросили в яму со змеями, и он, извиваясь и крича, раз за разом тщетно пытался встать, а змеи, шипя, ползали по нему и вонзали ядовитые зубы в агонизирующее тело. «Я не должен так думать, — глядя в полузакрытые потухшие глаза отца, подумал Ромул. — Я христианин, и должен любить ближнего своего. Даже отца». — Ты родила мне красивого сына, — с гордостью глядя на сына, говорил Орест своей жене. С такой же гордостью смотрел он на императорский дворец, новую кобылу или новую пленницу. Впрочем, нет, на пленниц он смотрел иначе — жадным, похотливым взглядом. Этих женщин Ромул иногда потом видел во дворце — сломленных и смирившихся, или довольных и веселых, готовых отдаться любому за лишний кусок лепешки. Видел и других, с синяками и ссадинами, с ранами на руках и ногах, на животах и груди, в пятнах бурой крови — видел до того, как их успевали похоронить. — Какой красивый мальчик, — шептали в зале, когда Орест объявил, что ныне у империи новый правитель и указал на своего сына. ~ — Какой красивый мальчик, — произнес Одоакр десятью месяцами спустя и глумливо усмехнулся. — Пусть живет. И окружающие его варвары скабрезно расхохотались. И теперь Ромул Август покидал Равенну, в надежде никогда больше не слышать этих слов и стать кем-то большим, чем бывшим императором павшей империи. Глава 4. Беседа Канон: "Герой должен быть один" Г.Л.Олди Написано на спецквест. Задание: Уж если совершать преступления, то надо их совершать с радостью: а без этого что в них хорошего; если их хоть чем-нибудь можно оправдать, так только этим. Стендаль – Нет, Алкид, у тебя не получится! Пустышка прицелился и метко запустил косточкой от оливки в гущу шелестящих ветвями кустов. Оттуда раздалось отчетливое ойканье и негромкий топоток. – А у меня? – с интересом спросил Ификл. – И у тебя, – хмыкнул Пустышка. – Почему это не получится? – обиделся Алкид. – Воспитан не так, – безмятежно заявил Пустышка и стал выбирать кисть винограда посочнее и послаще. – Сам же и воспитывал! – незло огрызнулся Алкид. – Потому и говорю, что не получится. Близнецы переглянулись и засопели в унисон, явно дожидаясь пояснений. Но Пустышка неторопливо ощипывал виноград и молча прижмуривался, наслаждаясь процессом. – Не томи их, Психопомп, – хохотнул Хирон. – Не видишь, что ли: они уже на тебя готовы броситься с кулаками. – И будут бить лежачего? – ухмыльнулся Пустышка и отложил виноград. – Не так воспитаны эти герои, Хирон, тебе ли не знать? – Я знаю, но ты все же не томи их. – А потому у вас не получится совершить что-то плохое, – Пустышка сел и неожиданно серьезно посмотрел на Амфитридов, – что вас потом угрызения совести заедят. А настоящие преступления совершаются не для этого. – А для чего? – подавшись к нему, спросил более нетерпеливый Алкид. – Для чего они совершаются? – Смотря какие. Но! – Пустышка торжественно воздел палец: – Запомните! Уж если совершать преступления, то надо их совершать с радостью: а без этого что в них хорошего? – Он снова удобно разлегся на шкуре и тихо договорил: – Если их хоть чем-нибудь можно оправдать, так только этим! – А ты совершал преступления? Пустышка кивнул и улыбнулся: – Еще как! И все с удовольствием! Одно похищение шлема Ареса чего стоит! Хирон засмеялся первым, потом к нему присоединились Амфитриды, а затем и сатиры, подслушивавшие в кустах. Пустышка довольно улыбнулся и вновь занялся виноградом: он был твердо уверен в том, что будущий герой правильно усвоил и этот урок. |
"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом" |