Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.

Быстрым росчерком пера

Автор: Remi Lark
Бета:Last_at; Eleanor_White
Рейтинг:NC-17
Пейринг:
Жанр:AU, Drama
Отказ:Что мое - то мое, на остальное не претендую
Вызов:Фандомная Битва - 2016
Цикл:Античные зарисовки [14]
Аннотация:Сборник драбблов с Фандомной Битвы 2016.
Они разные по рейтингу и жанру, канону и эпохе, в них разные герои: и боги, и простые люди. Фактически, их объединяет только размер.
Комментарии:
Каталог:нет
Предупреждения:AU, OOC, смерть персонажа
Статус:Закончен
Выложен:2016-10-17 23:31:22 (последнее обновление: 2016.10.17 23:25:28)
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 1. Стонарики

Друзья


— Давай выпьем! — едва ворочая языком, предложил Одиссей. — Победили ведь!

— Потом, — отозвался Диомед и забрал у него килик. — Идем к морю.

Долгожданная победа пьянила как неразбавленное вино и горчила полынью. Дым погребальных костров вызывал злые слезы. От запаха крови, обильно залившей Трою, кружилась голова, а радостные крики ахейцев и горестные стенания троянцев тупой болью отзывались в висках.

— Мне было так легко и спокойно, — укорил друга Одиссей, когда бриз освежил голову. — Зачем ты увел меня?

— Чтобы не потерять.

— Я хотел потеряться, — вздохнул Одиссей. — Но ты прав, сын Паллады, — лучше терять себя дома.

— Я сын Тидея, — устало поправил его Диомед. — Боги покинули Элладу.

Пир богов


— Все полезно, что в рот пролезло, — тихо отозвалась Деметра, когда охрипшие боги, оскорбленные не то жестокой выходкой Тантала, не то рассеянностью Деметры, слегка поутихли. — И, кстати, почему-то никого не ужасает мысль о том, что растения и животные питаются телами других животных и растений.

Боги ошеломленно уставились на нее. Горе из-за пропажи Персефоны могло объяснить некоторую странность Деметры, но…

— Это ты как-то… слишком, — произнесла наконец Артемида. — Мы же не животные…

— И не растения, к сожалению, — вздохнула Деметра и приложила к телу Пелопа сотворенную левую лопатку. Критически осмотрела результат и удовлетворенно кивнула: — Ну вот и всё, было бы из-за чего шум поднимать.


Глава 2. Владыка Аида

В Аиде тихо и мрачно, и только тени умерших скорбят о том, что позабыли. Именно так думала Артемида — ровно до той поры, пока не воспользовалась предложением Гадеса и не решила побывать в этом мрачном месте. Мрачном, да.

Прохладный полумрак и тихое журчание реки, отдаленный лай собак и, на грани слышимости, голоса. Именно такими были первые впечатления от Аида.

— Нравится? — спросил Гадес.

Артемида обернулась и кивнула. Нравится — после зыбкого марева, дрожащего над раскаленными камнями и дремотной тишины, окутавшей утомленную полуденным жаром землю.

— Идем.

Он обогнул замершую на самом пороге Артемиду и не спеша пошел вперед, словно предоставив ей возможность без помех вертеть головой, разглядывая диковинки мира мертвых. Однако Артемида смотрела лишь на хозяина и повелителя этих мест — ее он заинтересовал намного больше, чем все окружающее.

— Будь моей гостьей, — церемонно предложил Гадес, гостеприимно распахивая перед Артемидой дверь. — Прошу.

~

Руки Аида были нежными и горячими. Артемида всегда считала его самого холодным, как ледяные ветры Гипребореи. Однако его прикосновения будоражили кровь и заставляли кожу гореть, словно на нее плеснули свежим кипятком.

Такими же нежными и горячими были губы Аида. И очень жадными. Артемида тихо застонала, когда Аид еще раз поцеловал ее — на этот раз в плечо.

— Еще, — хрипло потребовала она, когда Аид отстранился.

— Всему свое время, — едва заметно улыбаясь, ответил Аид и принялся (медленно, ах, как же медленно!) расстегивать булавку на хитоне Артемиды.

Коснулся невесомым поцелуем плеча, еще хранившего память о тяжести бронзовой фибулы. Опалил жаром дыхания кожу, которую еще совсем недавно холодил тонкий лен. И снова отстранился — на этот раз для того, чтобы раздеться самому.

Артемида смотрела, как темный, почти черный в полумраке кусок ткани скользит с широких плеч, обрисовывает грудь, поджарый живот… И прикрыла глаза.

— Мне уйти?

Артемида быстро села, взглянув на Аида, снова придвинувшегося вплотную, так близко, что его дыхание ласкало ставшую такой чувствительной кожу.

— Я этого не говорила.

Аид тихо рассмеялся и устроился на ложе рядом, небрежно опираясь на руку.

— Ты об этом подумала, разве нет?

Артемида покачала головой и снова прикрыла глаза, но уже не от смущения, а от удовольствия, когда широкая ладонь Аида стала поглаживать ее по спине. Эти движения, размеренные и спокойные, не умиротворяли. Они заставляли дыхание сбиваться, заставляли желать большего, прикосновений резких, почти грубых. Хотелось ощутить страсть лежащего рядом, почувствовать себя слабой и побежденной.

Словно услышав ее мысли, Аид одним быстрым движением опрокинул Артемиду на ложе и навис над ней. Лицо его было спокойным, словно маска, однако в глазах пылал такой огонь, что Артемида задохнулась. Глядя тяжелым немигающим взглядом, Аид провел языком по ее груди, слегка прикусил сосок, заставив тихо застонать, и вновь засмеялся. Его голос, низкий и хрипловатый, отзывался внизу живота горячим пульсирующим эхом, пьянил и туманил разум, каждое движение Аида то холодили кожу, то опаляли ее жаром.

Артемида обняла его, потянулась за новым поцелуем, но он осторожно высвободился из объятий и прижал ее ладони к ложу. «Почему Персефона, а не я? — в который раз подумала Артемида, опять ощутив укол ревности и негодования, смешанных с сожалением. — Почему он выбрал ее?»

Но вскоре и мысли, и чувства растворились в раскаленном водовороте, остались только поцелуи Аида, его ласки и его дыхание, сплетающееся с тихими стонами Артемиды. Она чувствовала уверенную хватку его ладоней, прижимающих запястья к ложу и не позволяющую двигать руками, и это возбуждало еще больше. Каждое прикосновение губ — к животу, бедрам — ощущалось безумно остро и болезненно. Настолько сильно, что когда дыхание Аида в очередной раз коснулось бедра, Артемида вскрикнула и…

~

…проснулась от негромких голосов где-то в доме. Прохладный воздух приятно холодил горячую кожу, тихо потрескивали почти погасшие светильники, в изобилии висящие по стенам. Артемида некоторое время лежала, сладко потягиваясь и ощущая себя прекрасно выспавшейся и отдохнувшей.

Аид встретил ее за уже накрытым к завтраку столом: горячие лепешки, оливки, сыр, печеная рыба, виноград. Аид, держа в руках килик с вином, задумчиво смотрел на него, словно решал, стоит ли его пробовать или потребовать другого. Услышав шаги Артемиды, перевел взгляд на нее и, улыбнувшись, спросил:

— Как тебе спалось?

Артемида открыла было рот, чтобы поблагодарить, но застыла, не в силах вымолвить ни слова. Горячее пламя, бушевавшее в глазах Аида в сегодняшнем сне, опалило ее и сейчас.


Глава 3. Последний император

Флавий Ромул Август, прозванный Ромулом Августулом, а также Моммилусом, покидал Равенну.

Позади остались недолгое правление, отречение и вообще вся жизнь. Именно об этом — о том, что жизнь окончена — подумал Ромул Август, когда варвар и сын варвара швырнул под ноги малолетнему императору голову его отца.

«Интересно, он умер легко? Или мучился перед смертью? — глядя на волосы Ореста, в которых навсегда застыли сгустки запекшейся крови, думал Ромул Август. — И где его тело?»

Возможно, его растерзали дикие звери. Разорвали на куски и растащили по своим логовам, и жадно облизывали клыки после сытной трапезы. А может быть, обезглавленное тело расклевали птицы, как это случается далеко на востоке — об этом маленькому Ромулу рассказывал отец матери. Хотя откуда западным варварам знать про обычаи востока? А может быть, отца еще живого бросили в яму со змеями, и он, извиваясь и крича, раз за разом тщетно пытался встать, а змеи, шипя, ползали по нему и вонзали ядовитые зубы в агонизирующее тело.

«Я не должен так думать, — глядя в полузакрытые потухшие глаза отца, подумал Ромул. — Я христианин, и должен любить ближнего своего. Даже отца».

— Ты родила мне красивого сына, — с гордостью глядя на сына, говорил Орест своей жене.

С такой же гордостью смотрел он на императорский дворец, новую кобылу или новую пленницу. Впрочем, нет, на пленниц он смотрел иначе — жадным, похотливым взглядом. Этих женщин Ромул иногда потом видел во дворце — сломленных и смирившихся, или довольных и веселых, готовых отдаться любому за лишний кусок лепешки. Видел и других, с синяками и ссадинами, с ранами на руках и ногах, на животах и груди, в пятнах бурой крови — видел до того, как их успевали похоронить.

— Какой красивый мальчик, — шептали в зале, когда Орест объявил, что ныне у империи новый правитель и указал на своего сына.

~

— Какой красивый мальчик, — произнес Одоакр десятью месяцами спустя и глумливо усмехнулся. — Пусть живет.

И окружающие его варвары скабрезно расхохотались.

И теперь Ромул Август покидал Равенну, в надежде никогда больше не слышать этих слов и стать кем-то большим, чем бывшим императором павшей империи.


Глава 4. Беседа

Канон: "Герой должен быть один" Г.Л.Олди
Написано на спецквест. Задание:
Уж если совершать преступления, то надо их совершать с радостью: а без этого что в них хорошего; если их хоть чем-нибудь можно оправдать, так только этим.
Стендаль


– Нет, Алкид, у тебя не получится!

Пустышка прицелился и метко запустил косточкой от оливки в гущу шелестящих ветвями кустов. Оттуда раздалось отчетливое ойканье и негромкий топоток.

– А у меня? – с интересом спросил Ификл.

– И у тебя, – хмыкнул Пустышка.

– Почему это не получится? – обиделся Алкид.

– Воспитан не так, – безмятежно заявил Пустышка и стал выбирать кисть винограда посочнее и послаще.

– Сам же и воспитывал! – незло огрызнулся Алкид.

– Потому и говорю, что не получится.

Близнецы переглянулись и засопели в унисон, явно дожидаясь пояснений. Но Пустышка неторопливо ощипывал виноград и молча прижмуривался, наслаждаясь процессом.

– Не томи их, Психопомп, – хохотнул Хирон. – Не видишь, что ли: они уже на тебя готовы броситься с кулаками.

– И будут бить лежачего? – ухмыльнулся Пустышка и отложил виноград. – Не так воспитаны эти герои, Хирон, тебе ли не знать?

– Я знаю, но ты все же не томи их.

– А потому у вас не получится совершить что-то плохое, – Пустышка сел и неожиданно серьезно посмотрел на Амфитридов, – что вас потом угрызения совести заедят. А настоящие преступления совершаются не для этого.

– А для чего? – подавшись к нему, спросил более нетерпеливый Алкид. – Для чего они совершаются?

– Смотря какие. Но! – Пустышка торжественно воздел палец: – Запомните! Уж если совершать преступления, то надо их совершать с радостью: а без этого что в них хорошего? – Он снова удобно разлегся на шкуре и тихо договорил: – Если их хоть чем-нибудь можно оправдать, так только этим!

– А ты совершал преступления?

Пустышка кивнул и улыбнулся:

– Еще как! И все с удовольствием! Одно похищение шлема Ареса чего стоит!

Хирон засмеялся первым, потом к нему присоединились Амфитриды, а затем и сатиры, подслушивавшие в кустах. Пустышка довольно улыбнулся и вновь занялся виноградом: он был твердо уверен в том, что будущий герой правильно усвоил и этот урок.

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"