Раньше Ичиго считал, что «расплавленные от жары мозги» — из серии той фигни, которую все видели в книжках, но никогда не встречали в жизни. Пространство между ушами вяло булькало, реагируя с опозданием, да и то только на самое насущное: отлепить от спины промокшую майку, попить, отмахнуться от Кейго, не выбив ему при этом зубы.

— Ичиго!

Его оглушительный вопль над ухом заставил подскочить на скамейке, выронить бутылку с соком, подавиться — и все это одновременно. Врезать скотине — но по такой жаре лень шевелить даже пальцем. Ичиго приоткрыл один глаз.

— Ну! Твоя очередь! — Кейго чуть ли не приплясывал.

— Очередь куда? — Ичиго открыл второй глаз. — Мы за чем-то стоим?

— Кретин, — Исида с отвращением поправил очки, смахнув с носа капельки пота. — Твоя очередь тянуть фант.

— Мы играем в фанты? — помрачнел Ичиго. — Здесь? Мы спятили?

— Да, — честно признался Исида. — Поэтому доиграем один круг и пойдем в торговый центр, там кондиционеры и автоматы.

Ичиго провел по лицу ладонью, вытирая пот — он догадывался, чьей идеей были фанты. Орихиме улыбалась, удерживая подол юбки двумя руками — в него были ссыпаны кое-как скрученные бумажки.

— Тяни, пожалуйста, Куросаки-кун.

Ичиго тяжело вздохнул. Интересно, если он прямо сейчас прикинется, что упал в обморок, от него отстанут? По всем прикидкам выходило, что нет. И будет даже хуже. Он закрыл глаза и пошарил в подоле, задевая круглые коленки.

Исида откашлялся, Тацки фыркнула в кулак, Чизуру возмущенно охнула, а Кейго громко присвистнул.

Ичиго с зажатой в кулаке бумажкой развернулся и дал тому в лоб.

— Почему опять мне?! — возопил Кейго.

— Достал, — оборвал его Ичиго и развернул фант.

— Ну, что там?

Через плечо заглянуло сразу три любопытных носа, и Ичиго дернулся, стряхивая друзей с себя.

— Читай вслух, Куросаки, — у Исиды аж очки от любопытства поблескивали.

Ичиго развернул бумажку.

— Поцеловать двадцатого выходящего из фитнесс-центра.

Нет, все-таки слишком жарко. Иначе бы он точно кому-нибудь двинул.

— Ты не обязан выполнять, — спокойно сказал Чад. Настоящий друг.

— Эй, эй! Что значит — не обязан? Я, как дурак, на одной ножке тут прыгал, а он не обязан? — завопил Кейго.

Чад молча пожал плечами. Ичиго был с ним полностью согласен.

— Да куда ему целоваться, — проворчала Тацки. — Идемте уже, жарко.

Все-таки жара на него плохо действовала.

Ичиго сполз со скамьи, сунул руки в карманы шорт и пошел ко входу в центр. Друзья поплелись следом.

— Да ладно, Куросаки, чего ты? — неуверенно сказал Исида. — Забей.

Орихиме только вздохнула:

— Единственный такой фант, и надо же — достался Куросаки-кун.

— А мне вообще везет, — он мрачно пнул смятую баночку из-под кока-колы, ловко забрасывая ее в урну.

У входа в спортивный центр было пустынно, излучающие жар хромовые панели, которыми были выложены станы, слепили глаза. На их компанию два раза лениво тявкнула болонка, привязанная к стойке крыльца. Выполнив свой долг, она снова улеглась в тень, свесив язычок.

— Микки, Микки! Девочка моя, заждалась! — из дверей выпорхнула девушка в такой короткой юбке, что Ичиго видел упругие смуглые ягодицы. Девушка наклонилась, подхватывая болонку на руки, и сверкнула промежностью со врезавшейся полоской трусиков. Ичиго почувствовал, что у него начинают полыхать уши. Чизуру что-то злобно пробормотала под нос, Исида, с розовыми пятнами на скулах, делал вид, что его тут нет. Орихиме нервно сжала руки.

— Давайте я буду считать? Это была первая, Куросаки-кун.

Ичиго хмуро смотрел в сторону.

Вторую девушку он решил проигнорировать, но краем глаза следил, как та удаляется в сторону остановки, покачивая задницей, обтянутой такими маленькими шортиками, что Ичиго старательно отгонял мысли о том, есть ли под ними нижнее белье. Проклятая жара.

При взгляде на третью вышедшую из дверей даже Чад издал негромкое: «Гхм», Тацки сердито скрестила руки на груди, а Ичиго мрачно подумал, что ему не помешал бы холодный душ. Интересно, они специально надевают все такое прозрачное?

Потом вышел парень, Чизуру фыркнула, а Ичиго украдкой показал ей кулак. Дура.

Дальше девушки начали выходить группками по двое-трое, похоже, у них закончились занятия. Жизнерадостно хихикали, окидывая их компанию взглядами, махали руками и подмигивали, от чего у Кейго разве что слюна не капала.

Вдруг внутри послышался какой-то шум, и Ичиго напрягся. Дверь распахнулась, оттуда высочили сразу три девчонки. Постоянно оглядываясь и поправляя рюкзаки, они почти бегом устремились прочь.

— Четырнадцать! — Орихиме хотела было заглянуть, что происходит, но тут же отскочила, когда дверь снова распахнулась.

— Пятнадцать-шестнадцать… восемнадцать, — двери уже не закрывались, девчонки торопливо шли, взволнованно переговариваясь, — двадцать!

Из дверей спортивного центра вышел Зараки Кенпачи.

В джинсах, майке без рукавов и с закинутой на плечо бейсбольной битой.

Кто-то рядом выронил сок. Кажется, Чизуру.

Ичиго потряс головой. Вот и приехали — галлюцинации начались. Будь это настоящий Кенпачи — тут бы всех к земле пригнуло.

«Галлюцинация» огляделась, щурясь, и направилась в их сторону.

— Ой, — пискнула Чизуру.

— Кто это? — Кейго показал дрожащим пальцем на стремительно приближающегося Кенпачи.

— Ты ведь не будешь его целовать, Куросаки? — несколько нервно поинтересовался Исида.

Ичиго фыркнул.

— А вот и ты, — без всяких предисловий заявил Кенпачи, — полдня ищу.

Он искал Ичиго в фитнесс-центре? Нормально, вообще. Впрочем, Кенпачи даже в Сейрейтее умудрялся заблудиться.

Было все-таки жарко. Хотелось в тенек и пить. В помутившемся сознании связка «выполнил фант — свободен» сделала какой-то невероятный кульбит, Ичиго глубоко вздохнул, шагнул к Кенпачи и быстро поцеловал его в щеку.

И тут же получил такую увесистую затрещину, что из глаз посыпались искры.

— Заняться нечем? — с недоумением спросил Кенпачи.

— Поспорили, — проворчал Ичиго, потирая затылок.

— Вот я и говорю, — добродушно заключил он. — Пошли, дело есть, временный шинигами.

Окинул всех тяжелым взглядом, потрепал Орихиме по голове, развернулся и пошел прочь.

Ичиго посмотрел на друзей.

— Вали уже, Куросаки, — Исида потянулся. — Если что — зови.

— Не убивать же пришел, — Ичиго с беспокойством смотрел в удаляющуюся спину Кенпачи. Белая майка потемнела от пота. — Я позвоню, если что.

— Куросаки-кун…

— Все в порядке, Иноэ, — Ичиго ласково улыбнулся подруге, махнул всем и побежал догонять Кенпачи.

А щека у него оказалась сухая и жесткая. Ичиго нахмурился и ускорил шаг. Какого хрена он вообще приперся?


От ближайшей стены отделилась полуразмытая тень.


Он смотрел на уходящие фигуры со страхом и злостью. Вытер о хакама вспотевшие ладони и беззвучно засмеялся. Значит, время вышло. Еще бы неделю, и тогда появление Зараки Кенпачи не имело бы значения. Но ничего, есть другие способы…

Он перевел взгляд на оставшуюся компанию. Их духовная сила накатывала волнами, ее точно бы хватило — на все. Но опасно, очень опасно. Нужен был кто-нибудь послабее, кто-нибудь, кто не станет сопротивляться — на это не оставалось времени.

От группы подростков вдруг отделился один, зевнул и бросил:

— Ладно, мне пора. А то сестра убьет.

— Давай, Кейго, на экзамене увидимся.


Тень поплыла следом.

Ичиго шел и время от времени нервно оглядывался на Кенпачи. Без привычного давления реяцу все время казалось, что стоит отвернуться — и тот раствориться в сонной раскаленной толпе. В автобус пришлось запрыгивать на ходу — похоже, водитель решил, что в такую жару двери лишний раз вообще открывать не стоит.

Впрочем, кондиционер в салоне все равно не спасал — лишь немного охлаждал горящее лицо.

На следующей остановке в автобус влетела толпа школьниц. С идиотским хихиканьем врезались в спину Ичиго, толкнув того на невозмутимо стоящего Кенпачи.

Ичиго уткнулся носом в твердую грудь, обтянутую майкой, и тут же отпрянул, пылая ушами. Огрызнулся:

— Хоть бы рюкзаки снимали, дуры, — те только фыркнули в ответ. — Расскажешь, зачем приехал-то? — буркнул Ичиго, хватаясь за поручень, когда автобус тряхнуло на повороте.

Девчонки-дуры с визгом посыпались на другую сторону салона, увлекая за собой и Ичиго, но на этот раз он устоял.

— Не здесь.

— Тогда поехали ко мне. Там кондиционер, — Ичиго смерил Кенпачи взглядом, — и холодное пиво. Если отец не вылакал, конечно.

Кенпачи только хмыкнул в ответ.

— Ячиру не с тобой?

— В отряде оставил — не до нее сейчас.


Наверное, стоило заподозрить неладное, когда они подходили к дому. Ветер колыхал занавески, из открытого окна раздавался какой-то шум.

— Папа! Карин! Прекратите! — надрывалась Юзу.

Ичиго подумал, что он бы задолбался орать по такой жаре.

Дом встретил их тяжелым расплавленным воздухом и гулом сразу пяти вентиляторов — похоже, отец собрал все, что смог найти. Злющая, как пустой, Карин сидела на полу и мрачно разглядывала какую-то тряпку, отец держался за нос, другой рукой вытирая мокрую от пота грудь.

Кенпачи шагнул в дом следом и рыкнул что-то приветственное. Взгляд у отца сразу же стал цепким и настороженным. Ичиго моргнул, чтобы развеять наваждение.

А через миг отец с Кенпачи скрылись за дверью, ведущей на кухню.

Ичиго сполз по стенке, обмахиваясь попавшим под руку каталогом мебели.

— Юзу, что за хрень?

— Кондиционер сломался, — сестра плюхнулась на пол рядом с Карин.

— Потому что кое-кто, — злобно начала Карин, — жал на все кнопки…

— Не начинай, я больше не могу, — Юзу схватилась за голову.

Карин мрачно зыркнула в сторону Ичиго и пояснила:

— Ремонтная бригада приедет только послезавтра.

До Ичиго сначала даже не дошло. Какая еще нахрен ремонтная бригада?

— Что?!

— Ага, — Карин устало поднялась, хватая за руку Юзу. — Вставай, собираться надо. Кстати, что за мужик? Он мне не нравится.

— Это Кенпачи, — рассеянно ответил Ичиго, — он клевый.

За стеной раздался грохот и приглушенные ругательства отца.

— Кажется, и правда, клевый, — расплылась в улыбке Карин. — А ну ты, ублюдок, отойди от старика! — вдруг рявкнула она, вышибая дверь и влетая на кухню.

На полу валялась жестяная коробка из-под чая.

Кенпачи нависал над отцом, что-то ему втолковывая. Они повернули головы и уставились на Карин с совершенно одинаковым выражением лица. У той хватило совести смутиться:

— Это я на будущее, — она окинула присутствующих суровым взглядом и попятилась, закрывая за собой дверь. — Не поймешь, когда он дурака валяет, а когда серьезно, — проворчала она.

— Погодите, — Ичиго, наконец, смог включить мозг, — что там с ремонтниками? Почему послезавтра?

— Все фирмы завалены заказами и срочными ремонтами, — неохотно пояснила Юзу, — Карин полдня просидела с телефоном, прежде чем нашла этих.

— Мы сдохнем, — Ичиго постучался головой об стену.

— Ты сдохнешь, — доброжелательно сообщила Карин, — а мы сегодня вечером едем на Окинаву.

— Как едете? Погодите, а экзамены?

— У нас вчера был последний, Ичи, — кротко сообщила Юзу.

— А, блин, точно.

— Папа решил, что раз кондиционер сломан, мы все равно с ума сойдем от жары, так что лучше на отдых. Ты приедешь потом.

— Ясно… А чего не сказали?

— Трубку надо брать, — пожала плечами Карин.

Ичиго сунул руку в карман — блин, шесть неотвеченных звонков. Причем один от Урахары. И, кажется, понятно, что тот хотел сказать.


Распахнулась дверь, отец вышел первым, видно, продолжая — или заканчивая — разговор.

— Понял. Хорошо, Ичиго я скажу.

— Сам скажу, он не растреплет, — ответ Кенпачи прозвучал хмуро.

— Конечно, нет! — отец выпятил грудь колесом. — Мой сын никогда…

— Аааа, заткнись! — Ичиго с Кенпачи рявкнули хором и недовольно переглянулись.

Карин закатила глаза. Юзу вздохнула.

Замечательный день.


Ичиго пошел в ванную и сунул голову под холодную струю. Хоть бы воду не отключили. Иначе он переселится к Урахаре, у того рядом с магазином был пожарный кран.

Скрипнула дверь. Ичиго мрачно присел на край ванны и уставился на отца. Тот прислонился к косяку, зачем-то похлопал себя по карманам.

— Я предложил Кенпачи пожить у нас, ты ведь не возражаешь?

Когда отец смотрел вот так — исподлобья, немного лукаво и просяще, Ичиго хотелось хорошенько ему врезать. Потому что нечего делать глаза как у щенка.

— Пап, ты считаешь, что я не в состоянии прожить неделю один?

— Нет, я так не считаю, но…

— И я не против Кенпачи, главное, чтобы дом не разнес.

Ичиго на минутку представил, что будет, если Кенпачи захочет спарринга, и его передернуло.

— Значит, договорились, — отец вздохнул.

— А что за дело-то? Кенпачи расскажет?

— Угу. В общем…

— Эй, прекращай. Все будет нормально, — Ичиго улыбнулся. — Я буду звонить.

— Вот! Вот! Узнаю своего мальчика!

Ичиго ловко уклонился от броска, треснувшись плечом о стену, от души врезал отцу под коленями и выскочил из ванной. Ну что за придурок!


Кенпачи, как выяснилось, уже ушел.

— К Урахаре, — неодобрительно пояснила Карин — она недолюбливала торговца, — за вещами.

— Ясно.

Юзу волокла по лестнице огромную сумку, и Ичиго бросился помогать сестре. Затем отец забыл какую-то важную хрень, без которой на Окинаве ну никак было не прожить. После Карин вспомнила, что не обойдется без футбольного мяча. Потом приехало такси, а Ичиго думал, что он сейчас спятит — от жары, от отцовских воплей, от причитаний Юзу — ведь она не успела наготовить столько, сколько хотела.

В итоге, когда он, наконец, захлопнул за родными дверцы машины и помахал вслед, состояние было такое, как будто Улькиорра наделал в нем дырок, а потом еще попрыгал по нему для верности.

Ичиго замотал голову мокрым полотенцем и пошел готовиться к экзамену.


Неслышная тень опустилась на подоконник.


Он разглядывал будущую жертву с интересом — важно было не ошибиться, вдруг ее сил не хватит? Но, похоже, он зря волновался. Парнишка, заснувший сейчас за столом и освещенный лишь кругом настолько лампы, подходил идеально.

Только вот нужно выбрать момент — где-то по городу рыскал Зараки Кенпачи, пытаясь унюхать его след. Но нет, он хитрый, он не даст себя поймать, хе-хе. Он хорошо скрывает свою духовную силу.

Он тихо засмеялся, парень за столом пошевелился и что-то бормотнул.


Тень бесшумно взмыла вверх и растворилась в ночном небе.

Ичиго закончил заниматься, когда в распахнутое окно вползла вечерняя прохлада. Выключил вентилятор, размял затекшие мышцы и пошел вниз — есть хотелось невыносимо. По пути ткнул в автоответчик, выслушал сообщение от отца — с кучей дурацких кривляний. Долетели — и хорошо.

Зашел в гостиную и чуть не споткнулся о лежащего Кенпачи. Тот убрал с лица газету и лениво приоткрыл один глаз.

— Хватит валяться посреди дороги.

Кенпачи в ответ снова накрылся газетой.

Ичиго переступил через него и пошел на кухню. Вытащил из холодильника аккуратно прикрытые рис и рыбу, сунул в микроволновку и, зевая, уселся за стол.

Когда прозвучал сигнал, на кухню, потягиваясь, вошел Кенпачи — в закатанных по колено джинсах и без майки. На плечах блестели капли воды, мокрые волосы были стянуты в хвост.

Ичиго отвернулся, чтобы не смотреть. Всякая хрень в голову лезет. Хоть бы вытерся и рубашку надел — жара давно спала. Ичиго вдруг задумался, выдает ли Урахара вместе с гигаями комплект одежды — ну там трусы всякие, носки? Тьфу, понятно, что выдает. Он рассердился, дернул за дверцу микроволновки, доставая еду, сердито разложил по двум тарелкам и толкнул одну Кенпачи.

— Пиво в холодильнике, — буркнул.

Захочет — сам возьмет.

Кенпачи уселся верхом на табурет, пододвинул себе тарелку и молча принялся есть.

Ичиго от нехрена делать принялся разглядывать его лицо. Все же редко вот так увидишь. В Сейрейтее он, в основном, был занят тем, чтобы не попасться Кенпачи на глаза. Зато тело отчетливо помнило все движения, и атакуй его Кенпачи сейчас — Ичиго ни секунды не сомневался бы, как действовать. Хотя секунда с Кенпачи — это роскошь.

Тот жевал спокойно — он, кажется, если не дрался или не собирался драться, все делал спокойно, — ловко работал палочками. Сам Ичиго предпочитал нож и вилку, а Кенпачи… сколько ему, интересно, лет?

— Кенпачи, тебе сколько лет? — спросил Ичиго.

— Не помню.

Ичиго всегда думал — много. Но сейчас казалось, что не очень. Не старше Бьякуи. И уж точно ему не сравниться с тем же Укитаке.



Ичиго отставил тарелку, достал из холодильника упаковку сока и разлил по стаканам.

— В первый и последний раз, — предупредил он. — Теперь знаешь, где лежит жратва и питье, будешь сам брать.

— Угу, — Кенпачи отпил сока. — Тьфу, кислятина.

— Апельсиновый! — возмутился Ичиго. — Полезный, в нем много витаминов.

Тот скептически заглянул в стакан, залпом выпил оставшееся и тяжело уставился на Ичиго. От этого взгляда в горле сразу пересохло. Вот, блин, вечно Кенпачи так смотрит — вроде не сделал ничего плохого, а яйца поджались. Некстати вспомнилось касание губ о грубую кожу. Сейчас, наверное, от Кенпачи пахло соком, а тогда — солью и потом. Ичиго потряс головой.

— У меня парень пропал, — слова упали, как раскаленные камни, и Ичиго вдруг понял, что не хотел бы оказаться на месте того «парня». — Дезертировал.

— Охренеть, — Ичиго, наверное, мог представить любого члена любого отряда в качестве дезертиров — по разным причинам. Всякое бывает, это Ичиго понял еще тогда, когда пошел за Рукией в Общество душ. Одиннадцатый отряд был единственным исключением в этой картине мира.

— Найду — сам придушу.

— Так тебе его вернуть надо?

— Как получится. Потому что он, вроде, похулиганил маленько.

— Эээ?

— Я уломал старика Ямамото решить вопрос без шума и пыли, внутри отряда. Не надо нам такого, лучше сам мозги вышибу.

Ичиго нахмурился. Ничего особенного в последнее время в Каракуре не происходило — ну, такого, по-настоящему особенного.

— А чего он сделал-то?

— Передал часть своей силы человеку.

Ичиго похолодел.

— Может, у него были причины? Может, он был вынужден! Надо разобраться…

— Цыц!

Ичиго осторожно присел, разжимая кулаки.

— Разберемся. Но если ты думаешь, что мои бойцы — вроде мелкой Кучики, то поцелуй меня в задницу.

— Что ты хочешь делать?

Кенпачи пожал плечами.

— Искать. Пока он не знает, что я здесь, шансы велики. Он не может скрывать духовную силу всегда. Как только откроется — мы его засечем и поймаем.

«Выбьем зубы» и «оторвем ноги» Кенпачи не говорил, но Ичиго понял и без того.

— Идиотские законы, — проворчал он.

— Нормальные, — Кенпачи был лаконичен.

— Что в них нормального?! Что вообще плохого в том, чтобы поделиться с человеком силой?

— Идиот.

— Тогда объясни, — Ичиго схватил пустую посуду и положил в мойку, на автомате включил воду и застыл, опустив голову.

— Да хрен его знает, мне Айзен как-то пытался втолковать — что-то про равновесие и судьбы миров, я заснул.

— Айзен, — протянул Ичиго, — да уж, этот не обманет.

Кенпачи только хмыкнул.

— Если ты насыплешь немного песка соседу на голову, он, может, и не заметит. Если вас, таких хитрых ушлепков, целый отряд, вы его зароете насмерть. Понял?

— Понял. Нет, нифига не понял. Я…

— И запомни. Законы не обсуждают. Их либо исполняют, либо посылают нахер.

Ичиго выключил воду, тщательно вытер руки о хрустящее полотенце с розовым утенком и повернулся к Кенпачи.

— Какой план?

— Мне надо проверить все места, где он часто бывал. Их немного, там и будем искать. Два я уже сегодня обшарил.

— Я с тобой, — решительно сказал Ичиго. Неважно, что Кенпачи там думает — Ичиго не допустит, чтобы пострадал невиновный. — Куда идем?

Кенпачи сунул руку в задний карман джинсов, вытащил смятый листок, разгладил на столе и протянул Ичиго. Список адресов, два из них были вычеркнуты, напротив третьего стояла галочка.

— Погоди, ты что, собираешься бегать между этими адресами и искать своего парня?

Кенпачи воззрился удивленно:

— Что тебе не нравится, а?

— Слушай, по-моему, это не очень разумно.

Кенпачи проворчал:

— Предложи идею получше.

— Пойдем искать в духовной форме, быстро все прочешем.

Кенпачи задумался.

— Нет, — буркнул, наконец, неохотно, — пока он не знает, что я здесь — нахрен. Вот если увидит — другой вопрос.

— Ты не можешь его почувствовать?

— Не могу, закрылся напрочь. Сукин сын. Собирайся, пошли.

— Подожди, посмотрю хоть, что по этому адресу — может, там магазин, который уже не работает — поздно же.

— А, давай.


По адресу оказался ночной клуб. Ичиго в нем ни разу не бывал, но слышал от Кейго — ему вроде нравилось. Правда, ничего особенного — кроме того, какие классные девчонки встречаются — Кейго о клубе не говорил.

Перед выходом Ичиго заставил Кенпачи надеть футболку, осмотрел с ног до головы, прикинув, как отреагирует охрана клуба, и плюнул. Там, наверное, еще и не такое видели.

Ичиго представления не имел, что они будут делать, если увидят дезертира. Но на его вопрос Кенпачи только отмахнулся, сказав, что действовать будут по обстоятельствам. Какие у Кенпачи бывают обстоятельства, Ичиго представлял отменно. Осталось надеяться, что обойдется без разрушений. Ну, хотя бы — без серьезных.


Тень скорчилась под окном, вздрагивая.


Он попытался сдержать ликование — значит, это правда. Значит, тогда, у спортивного центра, ему не просто повезло — капитан Зараки действительно не может его почувствовать. Хорошо, очень хорошо. Есть время все обдумать и подготовить. Главное, не паниковать. Это будет сложно. Он тяжело задышал, унимая дрожь. Надо быть осторожнее. Все считают капитана дураком, но это не так. Его сложно обхитрить. И лучше больше не приходить сюда — на всякий случай. Но если бы только он узнал раньше…


Тень заскользила прочь, низко пригибаясь.

У входа в ночной клуб вовсю целовались парочки. И, похоже, не только целовались. Ичиго отвернулся от одной и тут же уткнулся взглядом в следующую — парень прижимал девушку к стене, насадив ее себе на бедра, и делал медленные кругообразные движения.

Кенпачи позади одобрительно хмыкнул, а Ичиго порадовался, что подход к клубу освещен разноцветной мигающей рекламой — никто не увидит его пылающего лица. А то, что в штанах стало тесно от вздохов и игривого хихиканья… К черту, он сюда по делу пришел.

Охрана на входе при виде Кенпачи прикинулась, что ничего особенного не происходит. Ичиго только хмыкнул. Это хорошо, что удалось отговорить носить с собой биту.

— Нахрена она тебя нужна?! — надрывался Ичиго.

— Мне нравится держать ее в руках, — с восторгом ребенка сообщил Кенпачи.

Ичиго поперхнулся, отнял биту и закинул ее под диван.

Внутри бесновалась музыка. Пол и стены в вестибюле вибрировали от грохота басов, а когда открывалась внутренняя дверь — впуская и выпуская посетителей — рев музыки окатывал с ног до головы.

Ичиго заплатил за входной билет и подставил руку, на которую тут же шлепнули светящийся штрих-код. Потом толкнул Кенпачи, а когда тот недоуменно воззрился, грубо схватил его за запястье и подтянул ладонь улыбающейся девушке. Та споро поставила еще один штамп, поклонилась и занялась следующим посетителем — сзади напирала целая компания.

— Что это такое? — прорычал Кенпачи над ухом, показывая на свою руку.

— Входной билет! — пришлось кричать, потому что именно в этот момент дверь внутрь танцевального зала распахнулась в очередной раз. Прикосновение жгло руку.

— Ясно, пошли.

Кенпачи толкнул Ичиго в спину и буквально внес его внутрь. Полуобнаженная пылающая жаром толпа извивалась в едином ритме, покачиваясь и дыша в унисон. Ичиго показалось, что он видит рождение Меноса. Бррр, померещится же такое. Но отделаться от ассоциации он уже не мог. Кенпачи сразу двинулся вперед, целеустремленно раздвигая толпу — ему для этого даже не пришлось применять силу: люди просто расходились, а потом плотно смыкали ряды. Ичиго махнул рукой — Кенпачи явно знал, что делал.

Зато самому Ичиго стоило осмотреться — Кенпачи, конечно, круто придумал: ходить везде, где засекали его офицера и ждать, не появится ли тот еще раз. Был план получше.

Он растолкал подвыпившую компанию, плюхнулся на высокий табурет возле бара и заказал безалкогольного пива.

— Спортсмен? — подмигнул бармен.

— Папа не разрешает, — коротко ответил Ичиго.

Парни рядом понимающе заржали.

— Правильно, папу надо слушать.

После короткого знакомства они отправились в соседний зал — там было потише, люди, в основном, пили и смотрели футбол. Через час Ичиго знал все или почти все об этом клубе. У кого можно закинуться экстази, а кто может толкнуть бутылку настоящего виски. Что полиция приезжает редко — место хорошее, хозяева следят за порядком. Хотя публика странная.

Ребята зависали здесь каждую неделю уже года два и были, считай, старожилами.

— Да странной публики сейчас полно, — Ичиго с отвращением допил пиво — надо было заказать сок. — У меня есть знакомый, все время разговаривает со своими невидимыми друзьями. Совсем чокнулся.

— Да, если хорошо закинуться, чего только не увидишь, Юкки один раз намешала, так ей привиделось, что человек-невидимка кому-то морду бьет.

— Да пошел ты, идиот! — заорала Юкки, маленькая, светловолосая — и чем-то напомнившая Хиери. — Не слушай придурка, не так уж сильно я закинулась — но приглючилось от души.

— Кстати, помните, тут одно время бывала такая, — вдруг заговорил парень в шляпе, всю тулью которой покрывали черно-красные значки с Хэллоу-Китти, — все время говорила с голосами в голове.

— Крашеная в зеленый?

— Да нет, идиот, черненькая, у нее волосы были до задницы — ну вспомни?

— А! Точно, да! Кстати, ее уже недели две не видно.

— Больше, — авторитетно заявила Юкки. — С месяц.

— О, а ты за ней следила?

— Придурок как есть, — вздохнула девушка. — Просто она приходила по выходным, и первый раз, когда ее не было, случился после драки. А драку-то я хорошо запомнила, — закончила она.

— Мы тоже, — мрачно сказал ее друг. — Заблевала мне всю квартиру. Надолго, короче, запомнили.

Тут же получил в бок и захихикал.

— Выпей с нами, друг! — провозгласила Юкки, толкая к Ичиго полупустой стакан. В янтарной жидкости соблазнительно плавали кубики льда.

Ичиго сделал глоток. Ух! Виски обожгло рот, провалилось по пищеводу камнем, но не успел Ичиго отдышаться, как оно обволокло желудок теплом. И немедленно захотелось повторить.

— Пей-пей, — засмеялся парень в шляпе, — Юкки у нас вчера математику сдала на восемьдесят баллов, угощает.

— Поздравляю, — искренне сказал Ичиго и сделал еще один глоток.

Зазвенели бокалы.

— За Юкки!

Еще через полчаса Ичиго поднялся — пора было искать Кенпачи.

Все, что ему удалось выяснить под шумок, это описание внешности девушки — кроме очень длинных волос у нее не оказалось никаких особых примет. Ну и что она раньше приходила с подругами, а в последнее время — одна. Не считая невидимых друзей, конечно.

— Пойду я.

Ребята ему рассеянно помахали и продолжили разговор — кажется, вспоминали общих знакомых.

От выпитого виски в голове шумело — несильно, но заметно. Иногда пол под ногами покачивался, но в целом Ичиго довольно твердо стоял на ногах. Толкаясь сквозь толпу, он раздраженно думал, что надо было взять у Кенпачи номер мобильного — не сообразил. Где его сейчас искать?

И немедленно уткнулся в широкую спину. Постоял, покачиваясь и вдыхая знакомый запах. Через секунду неведомая сила сгребла его за шкирку, оторвала от пола и хорошенько тряханула.

— Куросаки, ты когда успел надраться?

— Я не надрался, — возмутился Ичиго. — Там всего-то было пол стакана со льдом.

Кенпачи угрожающе наклонился — стали отчетливо видны короткие щеточки ресниц, тонкий рваный шрам, тянущийся ото лба до подбородка. Сейчас Ичиго видел, что веко Кенпачи сшивали. Интересно, кто оставил такие раны? На лице у Шухея похожие. Ренджи рассказывал, что это сделал пустой. Наверное, у Кенпачи так же.

Орала музыка, толкались люди, сжимаясь вокруг них, а потом отходя — словно волна. Ичиго потрогал шрам Кенпачи. Щека была жесткой, как тогда, когда он поцеловал его. А еще у Ичиго стояло. И это было хреново.

— Все-таки нажрался, — с отвращением скривился Кенпачи, закончив осмотр.

Ичиго сбросил руку Кенпачи — от злости и на себя и на него тот хмель, что был, мигом выветрился из головы.

— Отвали.

Они протолкались к выходу, выбрались наружу, и у Ичиго от свежего воздуха закружилась голова.

— Они в воздух что-то добавляют, точно говорю, — пробормотал он.

— А? — Кенпачи удивленно развернулся.

— Забей. Узнал что-нибудь?

— Он здесь бывал часто. Но уже давно не появлялся.

— Месяц, — сказал Ичиго.

Кенпачи оказался вплотную так неожиданно, что сердце ушло в пятки.

— Откуда знаешь? Тоже следы можешь читать?

— Какие еще следы, совсем спятил? Я тут познакомился с одними…

Ичиго пересказывал все, что удалось выяснить, а Кенпачи стоял, выпрямившись, и щурил левый глаз.

— Значит, все-таки баба, — пробормотал он. — Что за дебил… Поближе не нашлось? Пошли домой. Нехер тут больше делать.

— Ты о чем? Почему баба? Кстати, как ты сам узнал?

— По меткам. Если шинигами долгое время проводит на одном месте, можно увидеть следы — на стенах, на полу.

— Ясно. Интересно, почему он больше не приходит… надоело? И что с ней случилось?

— Хороший вопрос, — Кенпачи остановился. — Месяц назад он свалил и больше не объявлялся.

Ичиго заткнулся.

Дальше они уже шли молча — хоть жара спала, было душно. А еще адски хотелось пить и спать.


Тень перелетела от одного столба к другому.


Он взмыл выше и ударил кулаком в защищенное нутро огромной уличной лампы. Вспыхнули красными искрами осколки, и часть улицы погрузилась во мрак.

Парень нервно вздрогнул, вжал голову в плечи и ускорил шаг.

Ближе, ближе, еще ближе… Кулак навис над головой, готовый опуститься.

— Кейго! — вопль разрезал сонную тишину улицы. — Какого хрена?! Мы тебя, идиота, два часа ждем!

Он отлетел, отступая, прячась в тени. Черт, придется делать это в другом месте. Здесь слишком много лишних глаз.


Тень покружилась и заскользила следом за ругающейся парой.

На экзамен Ичиго чуть не проспал. Ночь оказалась душной и мутной. Через открытое окно вползала прохлада, но ее не хватало, чтобы успокоить взбудораженное сознание. Пришлось ставить вентилятор так, чтобы он гнал свежий воздух с улицы, но помогло плохо.

А когда Ичиго, наконец, удалось задремать, то сон больше походил на полубред-полуявь. Он гнался за высоким силуэтом по узким темным коридорам, на каждом повороте думая, что вот-вот догонит — но каждый раз хватал воздух. Иногда он чувствовал, что тот, уходящий, совсем близко, слышал насмешливый звон бубенцов, надо только проломить стену и сократить себе путь. Но каменная кладка не поддавалась, и он только сбивал кулаки. Потом горячее дыхание обожгло шею, и Ичиго понял, что он все время гнался за миражом, отражением в кривом зеркале. А тот, настоящий, находится позади. Это было одновременно страшно и радостно. Когда Ичиго развернулся, то увидел перед собой Кенпачи — в хаори, с привычной повязкой на лице. А еще он довольно скалился.

— Сразимся, Куросаки?

Ичиго потянулся за мечом, но ухватил пустоту. Кенпачи же наклонился близко-близко и рыкнул:

— Доставай свой меч!

Ичиго не хотел сражаться, он только мотал головой, отступая до тех пор, пока не вжался в царапающую спину стену. Он не помнил, как оказался без рубашки, а когда опустил голову, то увидел, что он полностью голый. И у него стоит.

— Давно бы так, — захохотал Кенпачи, опускаясь на колени.

Длинный язык прошелся по стволу, а потом он взял его в рот.

Ичиго проснулся, выгибаясь от оргазма. В трусах было мокро, и он перевернулся на живот, вжимаясь в матрас. Думать обо всем этом не хотелось. Чертова жара, полуголые девчонки и Кенпачи, который все время провоцирует подраться.

Когда проснулся во второй раз, глаза слепило солнце, а на часах было восемь утра. Ичиго скатился с постели, заметался между комнатой и ванной.

Внизу с грохотом свернул табурет, быстро выпил стакан сока и чуть не подавился, увидев спускающегося в одних трусах Кенпачи. Покраснел и пулей вылетел из дома, крикнув на прощание: «Я опаздываю!»

Перед глазами отпечатались длинные худые ноги, живот с темной порослью, уходящей в трусы, широкая грудь и жесткое лицо.

Доставай свой меч, ага? Бежать было неудобно, потому что при мысли о том, что там, в штанах у Кенпачи, Ичиго окатывало волной жара, сменяющейся ознобом.

В класс удалось заскочить перед самым носом учителя. Чад и Орихиме посмотрели на него одинаково встревожено, Исида молча показал кулак, и Ичиго выдохнул. Сейчас, в школе, в такой привычной обстановке, ночные кошмары отдалились, поблекли, и Ичиго усилием воли выкинул зрелище утреннего Кенпачи из головы.

Все, что угодно,— даже текст по английскому — лучше, чем бардак, поселившийся в голове. Ичиго придвинул розданные учителем разноцветные листки. Интересно, какой идиот придумал печатать тесты на зеленой и синей бумаге? Он углубился в работу.

Ичиго закончил одновременно со звонком. Поднял тяжелую голову, тупо посмотрел на учителя и только через несколько секунд догадался вложить в протянутую руку листки с тестом.

Осмотрелся, выискивая взглядом друзей — Чад что-то быстро дописывал, Орихиме уже отдала свою работу и сейчас улыбалась ему, Кейго сидел, убитый, уронив голову на скрещенные руки. Ичиго понадеялся, что тот получит хотя бы пятьдесят баллов.


После экзамена они все устроились на траве на школьном дворе, только Кейго отказался сидеть с друзьями.

— Кажется, я просплю неделю, — сказал он, зевая и отчаянно потирая красные глаза.

— У нас следующий экзамен через два дня, — заметил Мидзуиро.

— О, какой же ты зануда! А еще друг! — Кейго сердито поднялся, закинул на плечо сумку и помахал всем: — Зовите меня, только если соберетесь на вечеринку с прекрасными девчонками. И желательно не по такой жаре.

Мидзуиро только закатил глаза, что-то пробормотав о том, что некоторым пора уже повзрослеть.

Ичиго лежал на спине, щурился на бегущие облака и думал, что в его жизни опять происходит какая-то фигня. А с фигней у Ичиго дела складывались просто — фигню надо было либо победить, либо смириться с ней.

Он с детства видит духов, у него отличные друзья, еще он временный шинигами и у него стоит на Зараки Кенпачи. Да ладно? Бывало и хуже, ха-ха.

— Куросаки-кун, а зачем появился Зараки-сан? — Иноэ смотрела встревожено.

Ичиго вздрогнул и очнулся от своих мыслей. Все замолчали.

— А! Зараки… Внутренние дела отряда. Нельзя говорить.

Орихиме явно успокоилась — улыбнулась, кивнула, и вернулась к разговору с Тацки.

— Пойду я, — Ичиго поднялся. — Надо проверить, как он там… и вообще, — неловко закончил он.

«Как он» — Ичиго видел с утра. Вряд ли что-то изменилось, но хотелось бы надеяться, что джинсы Кенпачи надел. Хотя может он уже свалил — изучать очередной пункт в своем списке. Скатертью дорога. Смертельно хотелось есть и спать.


Но Кенпачи оказался дома. Сидел на кухне в окружении коробок с готовым обедом. Ичиго, старательно отводя глаза, полез в холодильник. Прохлада остудила горящее лицо, и он сделал вид, что выбирает продукты.

— Долго мне на твою задницу любоваться? — проворчал Кенпачи.

Ичиго дернулся, ударился затылком о полку и тихо выругался.

Кенпачи невозмутимо хлебал суп.

— Ешь. Ты мне нужен, — сказал он, подняв голову и отложив ложку.

Ичиго поперхнулся.

— Я не хочу горячее в такую жару.

— Ешь, мать твою, — рыкнул Кенпачи, и Ичиго зло притянул к себе исходящий паром контейнер.

Он ел, искоса поглядывая на Кенпачи. Тот заплел волосы в косички, и сейчас они привычно торчали в разные стороны. Не хватало только бубенчиков на концах. Еще Кенпачи был в расстегнутой белой рубашке с короткими рукавами, и это напомнило капитанское хаори. А вместе с ним и сон. Ичиго уткнулся в тарелку. Мать вашу, как же он устал.

— Слушай, Кенпачи…

— М? Чего тебе?

— Пошли подеремся, а?

— Ха! — Табуретка отлетела назад, Кенпачи грохнул ладонями по столу так, что посуда подскочила, жалобно звякнув. Ичиго показалось, что Кенпачи стал больше. Заполнил собой всю кухню, а вместо лица остался один предвкушающий оскал. — Говорил я твоему папаше, что хорошая драка — лучшее средство от усталости.

— А причем тут папаша?

— Просил не лезть к тебе. Экзамены.

— Вот блин. Заботливый. Пошли на задний двор, там есть место.

Почему ему раньше в голову не пришло? Отличная ведь идея — подраться. Пусть он потом будет чувствовать себя как тряпка, которую отбили о камни, прополоскали, еще раз отбили о камни, а потом выжали — но Ичиго был уверен, что это именно то, что нужно.

На заднем дворе, куда обычно подъезжали машины с запасами для клиники, было тихо и жарко. Правда, солнце скрылось за облаками, и дул ветерок.

Тут Ичиго занимался карате и кендо с тех пор, как собственная комната стала маловата, чтобы махать бокеном.

Кенпачи напал без предупреждения — кулак въехал под ребра, выбив из легких воздух, и Ичиго едва успел заблокировать второй удар.

Орать «Охренел, кто так делает» бесполезно — понятно, что так делает Кенпачи.

— Не зевай, Куросаки! — устрашающе оскалился тот, кидаясь в атаку.

«Ах ты, мать твою», — разозлился Ичиго, тряся гудящей от очередного удара головой — самому ему еще ни разу не удалось пробить Кенпачи. Нечего думать о всякой херне. Ичиго накрыла белая злость — хорошая, чистая. Он чувствовал, как поет каждая клеточка тела. Кенпачи задвигался быстрее.

— Вот теперь я тебя узнаю!

Удар, блок, удар, бросок. Пот заливал глаза, тела скользили. Они давно сбросили футболки, продолжая осыпать друг друга ударами. Кенпачи дрался безо всякой системы, точно так же, как он дрался на мечах — как дышал. Кенпачи вообще был стихией, понял вдруг Ичиго. А со стихией сражаться можно — просто помнить, что потреплет тебя при этом изрядно.

Они замерли, сцепившись в клинче. Как ни пытался Ичиго держать дистанцию, руки у Кенпачи все равно были длиннее, и он его доставал чаще, чем Ичиго отвечал. А преимущества в скорости — как это бывало с соперниками тяжелее его, у Ичиго не оказалось.

Он тяжело дышал, уткнувшись в скользкое горячее плечо. Втягивал запах пота, звериный и острый, от которого кружилась голова. А еще у Ичиго стояло так, что нельзя было не почувствовать. Член упирался Кенпачи в бедро, от этого крыло так, что хотелось рвать соперника в клочья, чтобы только все ушло. Или наоборот. А, да к черту. И Ичиго ринулся как в омут с головой — прижался теснее, коротко, сквозь зубы простонав. И выгнулся, когда член прямо сквозь ткань обхватила жесткая ладонь. Кенпачи даже не дрочил ему — просто сжал несколько раз, проведя рукой вверх и вниз — Ичиго кончил, кусая его за плечо, содрогаясь и сползая на утрамбованную землю.

— Ну что, полегчало? — Кенпачи ухватил Ичиго за волосы и запрокинул ему голову, вынуждая посмотреть себе в лицо.

Ичиго молча кивнул.

— Тогда хорошо.

Кенпачи отпустил его, развернулся и пошел в дом.

Опустившись на руки, Ичиго смотрел на землю под ногами и думал, что нихрена. Нихрена не полегчало. Нихрена-нихрена-нихрена. Он задыхался, пытаясь избавиться от поселившегося в груди кома. Так странно ему еще не было ни разу. Даже когда он умирал в подвале у Урахары, превращаясь из человека в шинигами, ему так странно не было. Не больно, не стыдно, не хорошо и не плохо — именно странно. Непривычно. Ичиго встал, отряхнул руки. В штанах было липко, подсыхающая сперма уже стягивала кожу.

Надо в душ.


Тень притаилась за окном. Створка неслышно распахнулась, и тень вплыла внутрь.


Подросток в ужасе забился, попытался закричать — но он держал крепко. Никакого кидо — опасно. Старый надежный метод. Он с размаху ударил парня по голове рукоятью занпакто. Тот сразу обмяк, на лице застыли испуг и упрямство. А еще в его глазах промелькнуло узнавание — неужели он имел дело с шинигами? Хотя с такими друзьями…

Он взвалил парня на плечо и вылетел из окна. Его переполняло ликование. Капитан Зараки все-таки оказался идиотом. Какое разочарование. Но тем лучше. Хотя ему уже начал нравиться этот адреналин.

Холодный душ помог — Ичиго вылез из него посиневший, со стучащими зубами, зато с ясной головой и мыслью решать проблемы по мере поступления. Сначала — экзамен, который сам с собой не сдастся. Потом — помочь Кенпачи, ну а остальное… Как-нибудь переживет.

Он зашел в гостиную, яростно вытирая голову. Кенпачи лежал на диване и дремал. Ичиго аж оторопел от такой наглости — не то, чтобы он ждал свадебных колоколов после дрочки, но такое пренебрежение задело. Через секунду до Ичиго дошла нелепость своего возмущения, и с души вдруг свалился камень: раз Кенпачи спит, значит — все путем. Он фыркнул и пихнул его ногой. И тут же отдернул, уворачиваясь от ответного тычка.

Кенпачи приоткрыл один глаз, уронил:

— Собирайся, пошли.

— Куда?

Кенпачи приоткрыл второй глаз. Ичиго сглотнул.

— Иду, иду.


По очередному адресу оказался дом. Даже идти недалеко пришлось, Ичиго начал надеяться, что прогулка не отнимет много времени. Когда они оказались у входа, Кенпачи толкнул его на стену.

— Удостоверение при себе?

— Да.

— Двигай тогда, — и Кенпачи прыжком выскочил из гигая. Ичиго накрыло узнаванием — так, будто он долго шатался по чужим людям, а сейчас, наконец, вернулся домой. Он чувствовал сдерживаемую реяцу Кенпачи как горячую воду, обволакивающую тело. Кенпачи закинул меч на плечо и сделал над домом небольшой круг, рыская в разные стороны и словно принюхиваясь.

Ичиго ударил себя печатью и взмыл в воздух.

— Хей, Кенпачи!

— А? — развернулся, звякнув бубенцами.

— Рад тебя видеть.

Ичиго никак не мог удержать дурацкую ухмылку.

Тот только покачал головой: «Придурок».

— Пошли уже.


Кенпачи без особых затей выбил окно в одной квартир и протиснулся внутрь. Осколки царапали ткань косоде. Ичиго забрался следом.

Здесь явно жила девушка. Столик перед ростовым зеркалом был заставлен разнокалиберной косметикой — коробочками, пузырьками, ящичками и флаконами, в комнате царил аромат цветов, чем-то напоминающий запах геля для душа, которым пользовались Карин и Юзу. Еще пахло чем-то знакомым, но Ичиго никак не мог определиться — чем. На подушке для сидения валялся черный бюстгальтер. Кенпачи подцепил его кончиком меча, приподнял и посмотрел на просвет. Хмыкнул.

— Это на сиськи?

— Да, — уши пылали. Кенпачи, черт.

— Ясно, — тот уронил бюстгальтер и потерял к нему интерес. — Что думаешь?

Ичиго провел пальцем по слою пыли на столике.

— Ее здесь не было довольно долго.

— Точно.

Кенпачи медленно обходил комнату по периметру. Зачем-то потрогал кресло у окна, подоконник, откинул цветное покрывало с кровати и провел рукой по простыне. У Ичиго пересохло в горле.

— Что ты делаешь?

— Он здесь бывал чаще всего, — уронил Кенпачи. — Если следы везде, даже вон, — он мотнул головой в сторону валяющегося нижнего белья, — там.

Он толкнул дверь и вышел из комнаты. Квартира была маленькая, но чистая и аккуратная. Ичиго ни черта в этом не разбирался, но казалось, что хозяйка просто вышла на минутку. В прихожей у зеркала на пачке оплаченных счетов лежала горка мелочи, в туалете на полу валялся модный журнал, в ванной на сушке висело полотенце.

Хлопнула дверца холодильника, и Ичиго пошел на кухню. Кенпачи словно заполнил собой всю крошечное помещение. Он стоял и рассматривал продукты на полках.

Ичиго протянул руку, касаясь горячего предплечья — и замер на мгновенье. Смутился, схватил упаковку творожка.

— Я знаю такие, Карин и Юзу покупают — у них срок годности совсем маленький. Никогда не берут про запас.

— Плохо дело.

— Погоди, погоди…она что, его видела? Раз она его, раз она с ним… — Ичиго покраснел.

Кенпачи развернулся, толкаясь плечами. Нахлынуло желание потереться об него, и Ичиго чуть не схватился за голову. Он окончательно спятил.

— Передал ей кучу сил, — с явным отвращением сказал Кенпачи.

— Почему ты так думаешь? — Ичиго ухватился за возможность отвлечься. — Может, она изначально их видела?

— Хрен. — Кенпачи ткнул пальцем куда-то в стену. — Отметки ее духовной силы только свежие.

— Тогда куда она делась?

Кенпачи только покосился на него, и Ичиго раздраженно дернул плечом: нечего на него смотреть, как на идиота.

— Пошли отсюда, разобрались.

Они нырнули в свои тела с размаха, и на Ичиго сразу же обрушилась жара. За то время, что они провели в чужой квартире, уютная освежающая тень переместилась, и солнце хорошенько напекло голову, да и в рот набилась какая-то пыль.

Вдруг он задумался.

— Слушай, Кенпачи…

— Ну?

— Ты же говорил, что не хочешь выходить из гигая, чтобы он не заметил...

— Угу.

— И что?

— Куросаки, — Кенпачи добродушно потрепал его по волосам, — сам-то как думаешь?

— Э, он знает, что ты здесь? — рискнул предположить Ичиго.

— Молодец. А терпеть пошли, есть хочу.

Ичиго остановился, глядя в широкую спину.

— Эй, Кенпачи.

Тот остановился, не оборачиваясь.

— Слушай, ты ведь что-то знаешь. Я не прошу тебя рассказывать мне, наверное, у тебя есть причины. Просто… просто мне интересно, блин, имей совесть!

— Расскажу, — невозмутимо ответил Кенпачи и двинулся дальше.

Ичиго смотрел ему вслед и думал, что у Кенпачи дурацкая прическа. Что Кенпачи здоровенный потный мужик со шрамами на морде. Что это, мать его, Кенпачи — и этим все сказано. А еще он думал, что все это не имело никакого значения.


Дома было еще жарче, чем на улице. Хоть лезь в холодильник и обедай прямо там.

— Слушай, Кенпачи. Мы дураки. Может, она уехала к родителям — мало ли? Или загремела в больницу, или еще чего… Я видел в квартире счета, там была написана фамилия. Вряд ли, конечно, но вдруг она училась в нашей школе? Тогда можно выяснить, есть ли у нее родные.

— Валяй, — Кенпачи потянулся, — выясняй. А я в душ, жрать и спать.

Ичиго рассеянно кивнул, взбегая по лестнице.

Если она училась в той же школе, что и Ичиго…

Как выяснилось, училась.

Ичиго смотрел на фото красивой большеглазой девушки и читал краткую справку. Томпсон Майко, многократный победитель межшкольного чемпионата Японии по легкой атлетике, мисс Старшая школа, за все годы учебы не опускалась ниже третьего места по успеваемости. Закончила обучение как раз перед тем, как Ичиго и Чад перевелись в эту школу.

В кармане зазвонил мобильный, и Ичиго хмыкнул: Мидзуиро, тебя-то мне и надо. Он нажал на прием и заговорил, не давая вставить слово:

— Слушай, ты знаешь такую — Томпсон Майко?

На том конце ошарашено помолчали, потом Мидзуиро осторожно спросил:

— Тебе там голову не напекло случайно? Но вообще знаю.

— Расскажи о ней.

— Ичиго, у тебя точно все в порядке? Ты что, встретил ее и влюбился? — Мидзуиро оживился: — Друг, я тебя понимаю, она очень красивая. Что ты о ней хочешь выяснить? Адрес матери тебе не поможет, Майко давно, еще когда училась в старшей школе, переехала и живет одна…

— Мидзуиро! Адрес! — Ичиго вдруг немедленно понял, почему Кейго бросается на шею друзьям.

— Не знаю! — испуганно сказал тот. — То есть, я знаю, как идти, это рядом со школой, мы с ребятами часто провожали ее после уроков, но сам адрес… давай я тебе перезвоню, когда выясню?

— Спасибо! А! — спохватился Ичиго. — Ты чего хотел-то?

— Кейго куда-то делся, он тебе не звонил?

— Да ладно тебе, дрыхнет наверное, сказал же, после экзамена будет отсыпаться.

— Ну да, — неуверенно ответил Мидзуиро, — но мы договаривались вечером погулять с девчонками, он расстроится, если не получится… И вообще, как-то тревожно мне. Сначала трубку не брал, сейчас вообще недоступен.

— Если он объявится, я дам ему пинка.

— Ты настоящий друг, — повеселел Мидзуиро.


Он был раздражен. Почему мальчишка все время пытается вырваться? Почему не сидит спокойно, а только орет в кляп, выпучив глаза?

Его грудь украшали аккуратные ровные надрезы, кровь стекала тонкими струйками. Комнату переполняло дрожание духовных частиц.

Если сопляк продолжит так дергаться, может не хватить сил на поддержание кеккая.

Он сделал еще один надрез. Хорошо, что капитан Зараки не видит дальше собственного носа.

Парень затих, обмякнув в веревках. Никчемный придурок.

Он изо всех сил ударил его по лицу — так, что стул опрокинулся.

Застыл, тяжело дыша. Из-за двери послышались тихие всхлипывания и звон цепи. Он вставил занпакто в ножны и выскользнул из комнаты.

Ичиго содрал с себя футболку, завалился на кровать и щелкнул пультом вентилятора. Блаженство-то какое. Он закрыл глаза, прогоняя душные мутные образы сегодняшнего дня. У него много дел, ему нужно заниматься, он не будет думать о Кенпачи, который сейчас где-то там внизу. Он не будет думать о его руке на члене. Твою ж мать.

Ичиго обреченно стянул штаны вместе с трусами и положил руку между ног. Возбуждение нахлынуло — острое и бессмысленное, обычно такое бывало по утрам, когда просыпаешься со стояком, и единственное, чего хочется — механически отдрочить, чтобы проклятая физиология не мешала жить. В памяти некстати всплыл последний сон — Кенпачи опускается на колени и берет у него в рот. Ичиго быстро задвигал рукой — выгибаясь. Еще… немного.

Дверь с грохотом распахнулась.

Ичиго смотрел на раздраженное лицо Кенпачи, до которого сузился весь мир, и его ломало от оргазма. Он со стоном кончал, глядя, как с каждым спазмом меняется выражение лица в дверях — сначала недоумение, потом удивление, за ним — понимание. Штаны собрались на лодыжках, Ичиго раздвинул ноги, приподымаясь на лопатках — и обессилено рухнул, смаргивая пот и тяжело дыша.

В руке у Кенпачи была телефонная трубка.

Он шагнул вперед, бросил ее на кровать рядом с Ичиго, развернулся и ушел, грохнув дверью так, что с потолка посыпалась белая пыль.

Ичиго обессилено нащупал трубку и сказал:

— Да?

Жизнерадостный голос отца ворвался словно из другого мира. Папа, что же ты всегда так вовремя?

Ичиго слушал, как они добрались; на заднем фоне звенели голоса сестер, наперебой рассказывающих, как они соскучились; вставлял «угу» и «ага», с трудом сообразил, о чем спрашивает отец — ведь экзамен только послезавтра… А, нет, еще не узнавал результаты. Да, обязательно, как только выяснит — сразу перезвонит. Пока, целую, иди к черту.

Выронив трубку, Ичиго бессмысленно уставился в потолок. Хрень какая-то. Им просто надо поговорить. Как там учил отец? Нельзя все носить в себе и справляться в одиночку? Обычно это помогало. Может, и тут сработает.


Он встал, вытер влажной салфеткой бедра, натянул штаны и пошел вниз. В ванной шумел душ. Ичиго помедлил и толкнул дверь. Время остановилось.

По мускулистой спине лились струи воды, словно подсвечивая рельеф мышц; стекали по светлым ягодицам к ногам и разбивались о дно ванны.

Кенпачи намыливал себе грудь и живот.

Когда он поднимал руки, мышцы на спине и плечах вздувались, когда переступал с ноги на ногу — сжимались и расслаблялись ягодицы. Из Ичиго словно вымело все — ощущения, эмоции, мысли. Осталась пустая оболочка, в центре которой распухал обжигающий шар.

Ичиго обнял себя за плечи, а Кенпачи начал намыливать пах. Скользил кулаком по полувозбужденному члену, сгребал в горсть яйца, а потом смывал пену, подаваясь бедрами вперед и подставляясь под струи воды.

Ичиго сходил с ума.

В ушах шумело. Он задыхался, чувствуя, что ему не хватает — но не воздуха, а чего-то совсем другого. Бесконечный вдох все длился и длился, огненный шар сжигал изнутри. Кенпачи посмотрел через плечо. Ичиго встретился с ним взглядом и шагнул вперед, перемахивая через бортик.

Время понеслось вскачь.

Он задышал, голодно и жадно, так быстро, словно боялся, что сейчас все исчезнет — исписанная тонкими шрамами спина Кенпачи, прохладная вода, льющаяся из душа, твердый кафель плитки под босыми пальцами; лопнет, смоется мыльной пеной с дубленой кожи.

Ичиго положил ладони на ягодицы, развел в стороны и прижался лицом, отпивая с кожи глоток воды, еще и еще слизывая с ребристой поверхности ануса капли, ловя языком прохладные струйки. Кенпачи застыл — по мощному телу прокатилась судорога, и затрещала плитка.

— Куросаки, ты охренел?

Он увернулся от удара — мощная затрещина, мокрая, гулкая, попала по плечу и вышибла остатки разума. Руки заскользили по ногам Кенпачи — ками-сама, почему там такая гладкая кожа? — шар внутри начал рвать тело на части, под напором силы потоки воды изогнулись, разбиваясь о стену.

Кенпачи развернулся, и перед лицом Ичиго мелькнула курчавая поросль волос, налитой кровью член. В плечи клещами вцепились пальцы, Ичиго вобрал в рот крупную головку, сжал губы — и Кенпачи зарычал, подаваясь бедрами вперед. Член заполнил рот, уперся в горло с такой силой, что брызнули слезы. Ичиго отбросил Кенпачи к стене, выпуская на миг плоть и снова торопливо заглатывая. Шершавые ладони обхватили лицо, стиснули голову — и Кенпачи начал толкаться в рот. Сперва медленно — почти выходя на всю длину, и тогда Ичиго хватал воздух напополам с льющейся водой, потом все быстрее — и после больше ничего не осталось, кроме яростных, до искр в глазах толчков. Его вело с каждым движением Кенпачи прямиком в сумасшествие, Ичиго потерял себя и не хотел искать. Остался член, таранящий его горло, и дрожь, прокатывающаяся по всему телу от каждого движения.

Когда Кенпачи замер, Ичиго зарычал от разочарования и ярости. Вцепился в его руку, принуждая продолжить, и тут же вскрикнул, когда его вздернули наверх и поставили на ноги. Лицо Кенпачи было искажено яростью.

— Ты что творишь, идиот?

Ичиго потерся бедрами, жалобно застонав и помотав головой, прижался, оплел ногами и руками, поскуливая.

— Куросаки, мать твою, — выдохнул Кенпачи в лицо и дернул за пояс. Молния треснула и разъехалась, пуговица запрыгала по гладкому дну ванной.

Мокрая ткань липла к коже, и Ичиго извивался, помогая стянуть с себя штаны. Кенпачи мягко рыкнул в ухо, развернул Ичиго спиной к себе, обхватив поперек живота, и замер. Штаны так и остались болтаться на коленях, ноги разъезжались, Кенпачи терся членом между ягодиц — жесткие волоски царапали кожу, и Ичиго подбрасывало от возбуждения.

Гладкая скользкая головка прижалась ко входу, Ичиго подался назад — и заорал от резкой боли. Кенпачи вставил ему на всю длину, замер, удерживая Ичиго за бедра.

По лицу катились слезы, смешиваясь с брызгами воды, бил озноб. Кенпачи тяжело дышал и водил ладонью по животу — круговыми движениями, медленно, успокаивающе. Ичиго выдохнул сквозь зубы, откинулся ему на грудь и повел плечами. Кенпачи перехватил его другой рукой и сжал в объятьях, согревая.

— Больно.

— Херня, — Кенпачи щелкнул кнопкой крана, и поток воды остановился.

Ичиго почти висел, насаженный на член и поддерживаемый руками, в голове плыл туман. Кенпачи шевельнул бедрами.

Член внутри двинулся, растягивая и распирая, до сосущей под ложечкой эйфории.

— Да, — выдавил из себя Ичиго.

— Да?

— Да, мать твою!

Первый толчок вышиб искры из глаз. Ичиго вцепился в мокрую стену, ладони скользили, а яйца поджимались от смеси боли и возбуждения.

— Кенпачи, — угрожающе, — сукин ты сын.

Тот рыкнул, куснул за шею и начал трахать Ичиго. От каждого толчка его подбрасывало, Ичиго хватался за руку Кенпачи на своем животе, вскрикивал, насаживаясь на член, замирал, снова насаживался. А Кенпачи двигался размеренно, все больше наращивал темп, врезаясь глубоко, словно хотел достать до самого горла. Ичиго больше не успевал за его движениями, только бессильно вис на руках и дрочил себе. Сознание путалось, с губ срывалось что-то бессвязное. Он забился в оргазме, когда Кенпачи сжал головку. Внутри запульсировал член, растягивая стенки, Кенпачи дернулся, раз другой — и кончил, вздрагивая всем телом.

Голова звенела от пустоты, ноги не держали, и Ичиго начал заваливаться на бок. Уже мягкий член выскользнул из задницы, по ногам потекло. Кенпачи потянул Ичиго на себя и начал медленно сползать по стене — до тех пор, пока не улегся на дне ванной. Ичиго уткнулся в тяжело вздымающуюся грудь и затих.

Нахрен все. Сейчас он хотел этих мгновений — только для себя. Он ведь не так много просит, а?


В комнате царил полумрак.


Он гладил рассыпавшиеся по полу волосы, перебирал шелковистые пряди, обнимал худенькие вздрагивающие плечи.

— Совсем скоро у тебя будет куча духовной силы, — он раскинул руки, чтобы показать — сколько. Ну же, — он взял девушку за подбородок и приподнял заплаканное лицо, — осталось подождать совсем немного, Майко.

Она, сглотнув, кивнула, поднялась с пола. Звякнула цепь на ноге. Звенья одно за другим тянулись куда-то в полумрак комнаты, теряясь в нем.

Майко побрела в угол. Там, на кровати, распростерлось ее тело. Нога с прикованной к ней цепью свисала, волосы казались тусклыми и безжизненными.

Это просто оболочка, которая им обоим больше не понадобится. Он подошел сзади и осторожно обнял девушку, чувствуя, как испуганно колотится ее сердце. Она такая красивая. Красивее всего, что он когда-либо мог себе вообразить. Красивее жизни.


Как только ублюдок отдаст свою силу, Майко сможет перерубить цепь и стать шинигами.

Ичиго проснулся на собственной кровати, придавленный к стене, но почему-то от тычка под ребра.

— Какого хрена? — он замахнулся и охнул, валясь обратно на подушку.

Интересно, что опаснее для здоровья — драться с Кенпачи или трахаться с ним? По ощущениям разницы не выходило никакой. Хотя второе было, конечно, приятнее. Или первое? Ичиго задумался. Кенпачи лежал, закинув тяжелую ногу ему на бедро, и совал в руку вибрирующий телефон.

— Возьми уже свою жужжащую хрень.

Ичиго посмотрел на экран — звонил Мидзуиро. Еще мигало восемь непринятых звонков и конверт сообщения.

— Да.

— Слушай, — голос Мидзуиро дрожал, — Кейго все-таки пропал!

— Так, без паники, откуда ты знаешь?

— Иноэ-сан… Орихиме его не чувствует! Вообще!

— Твою мать! Ты где сейчас?

— Мы рядом с его домом, нам никто не открывает.

— Сейчас буду.

Ичиго захлопнул крышку телефона.

— Куда собрался? — лениво поинтересовался Кенпачи.

— Кейго пропал — Орихиме не чувствует его духовную силу. — Ичиго прислушался к собственным ощущениям и похолодел. — Я тоже не чувствую.

Ичиго попытался выкарабкаться из-под Кенпачи, и тут же упал, придавленный к кровати.

— Лежи, я сказал.

И вышиб его из тела.

— Ты, ты, ты! — Ичиго в ярости развернулся к вылетевшему из окна Кенпачи. Тот издевательски глянул в ответ.

Оставалось только плюнуть.

— Не мог сразу сказать, что можешь меня вытащить, — проворчал Ичиго.

— Меньше болтай. Куда нам? — Кенпачи достал меч.

— Ты хочешь поискать Кейго? — недоверчиво поинтересовался Ичиго.

— Да нахрен он мне сдался. Но вдруг получится подраться, — и он ослепительно улыбнулся.

Ичиго усмехнулся в ответ.

— Тогда вперед.


На лавочке перед домом Кейго сидели Мидзуиро и заплаканная Орихиме.

— Куросаки-кун! Зараки-сан! — Орихиме бросилась им навстречу.

— А ну вытри сопли, — Кенпачи забросил меч на плечо и осмотрелся.

— Да, Зараки-сан, — Орихиме вытерла слезы.

Ичиго потрепал ее по голове:

— Мы его найдем. Все поняла?

— Угу, — она выдохнула.

— Мидзуиро, где его комната?

— Второе окно справа.

От Кенпачи вдруг плеснуло силой — словно волной на причал. Ичиго свечкой взмыл вверх.

— Что случилось?

— Он был здесь.

Кенпачи парил напротив окна.

— Что ему здесь делать? — нахмурился Ичиго, — Ты сам говорил, что его подозревают в передаче сил шинигами — причем здесь Кейго?

Ичиго открыл створку и влетел внутрь — кровать была не заправлена, одеяло комком скручено в изножье, рядом с подушкой валялся разряженный мобильник.

Кенпачи, присев на корточки, изучал постель, даже поскреб ногтем невидимое пятно.

— Ни хрена не понимаю, — пробормотал он.

— Кенпачи, — голос Ичиго прозвучал тихо. — Какого хера тут происходит?

Тот поднял голову:

— Он забрал его с собой. Слушай, у этого твоего Кейго как с духовной силой?

— Нормально, — отрезал Ичиго, — шинигами он видел. Ему не нужна была дополнительная. И он не мой.

— Идиот, — Кенпачи выпрямился во весь рост.

У Ичиго похолодели ладони. Навязчивая мысль крутилась в голове.

— Ты хочешь сказать, что силу можно не только передать, но и отнять?

— Дошло. Уходим, нехрен здесь больше делать.

Ичиго задохнулся от ярости. Метнулся к окну, вырастая перед Кенпачи.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Что ты как баба? Не ори.

Словно распрямилась давно сжатая пружина, краска бросилась в лицо, в уши врезался крик Орихиме.

— Я тебя сейчас размажу по стенке, — Ичиго выхватил из-за спины меч, белая обмотка хлопнула на ветру. — Банкай!

Черный поток прошил тело. Он бы сказал, что банкай — каждый раз как оргазм, только оно, наверное, все же круче. Это как лететь на волне из раскаленной лавы. Кайф от одной только мысли, что не сдох, что смог, что ты управляешь, а не тобой.

Кенпачи сорвал повязку:

— Повеселимся?

— Да пошел ты!

Ичиго атаковал.

Клинки сшиблись, ударная волна прошлась по городу, пригибая к земле кроны деревьев и срывая рекламные щиты. Ичиго ринулся вперед, Зангецу пел в руке, встречаясь с зазубренным лезвием. Развернулся вокруг оси, блокируя удар переместившегося за спину Кенпачи, сделал ответный выпад, поднырнув под ноги и нанося удар снизу. Кенпачи уклонился, сразу же бросаясь в атаку, меч просвистел у самого лица — Ичиго почувствовал, как на щеке набухает царапина. От злости воздух плавился, а Кенпачи хохотал, подливая масла в кипящую ярость.

Ичиго, ускорившись, бросился в атаку. Нырок. Выпад — черное лезвие чиркнуло по груди Кенпачи, оставляя длинную алую полсу.

— Молодец, Куросаки! Я только проснулся!

Ичиго взял меч двумя руками и ринулся вперед, сшибая Кенпачи грудью. Они сцепились и, вращаясь, полетели вниз. Вдруг между ними вырос треугольный сияющий щит, их отбросило друг от друга, закрутило и швырнуло на стену ближайшего дома.

Ичиго смаргивал кровь и тяжело дышал:

— Баб у себя в отряде ищи, понял?

— Куросаки-кун! Пожалуйста! Спаси Кейго! Зараки-сан! — к ним со всех ног мчалась Орихиме.

Она вскинула руки к вискам, и Ичиго с Кенпачи накрыло золотистое сияние, затягивая раны. В ее глазах стояли слезы. Мидзуиро медленно брел следом, прижимаемый духовной силой Кенпачи.

— Ну вы нашли время, — с трудом выговорил он.

Стало стыдно — как давно не было. Ичиго отвернулся.

— Где его искать? Прочесывать весь город? Почему мы не чувствуем его силу?

— Скорее всего, закрыт кеккаем, — Кенпачи натянул повязку, и Мидзуиро, наконец, смог выпрямиться. — Если бы мы знали, где может жить та баба…

— Стоп, — Ичиго вспыхнул, от предчувствия сердце забилось быстро-быстро. — Мы точно знаем один адрес — ее матери. Она может быть там.

— Вы про кого? — Мидзуиро переводил взгляд с Ичиго на Кенпачи и обратно.

— Помнишь, я тебя спрашивал про девушку — Майко? Ты обещал узнать адрес ее матери. Нам нужно туда!

— Ааа, ааа… — Мидзуиро ошарашено заморгал, но через секунду опомнился: — Ты, Куросаки, нам все потом объяснишь.

Орихиме энергичным кивком подтвердила.

— Да-да, главное, скажи, куда бежать, — Ичиго нетерпеливо нахмурился.

— Вообще-то проще показать, там дворами добираться быстрее, чем на автобусе — он круг делает. И кстати, матери там нет — умерла недавно, а квартира пустая. Я тут позвонил одной знакомой, они иногда общаются, выяснил.

Ичиго посмотрел на Кенпачи.

— Залезайте, — Кенпачи повернулся к Мидзуиро и Орихиме спиной, — будете дорогу показывать.

Мидзуиро попятился.

— А ну живо, — разозлился Ичиго.

Орихиме шустро взобралась на плечо к Кенпачи.

— Держись крепко, Мидзуиро, и ничего не бойся. Зараки-сан нас не уронит.

— А? — Кенпачи недоуменно обернулся и пожал плечами.


Они приземлились за домом. Мидзуиро охнул и, покачиваясь, опустился на траву. Глаза у него были круглые от ужаса.

— Вы двое, — Кенпачи смерил Мидзуиро и Орихиме тяжелым взглядом, — сидите здесь, ждете, пока вас позовут.

— Но, — заикнулась Орихиме.

— Особенно ты, рыжая. Будешь мешать. Еще прибью ненароком.

Ичиго ободряюще улыбнулся:

— Ничего, мы быстро, не волнуйся, Иноэ. Вдруг там вообще никого нет…

— Ага, никого, — подтвердил Кенпачи, вынимая из ножен занпакто.

И рванул вперед, на полном ходу врезаясь в одно из окон и исчезая в фонтане осколков.


Щенок до сих пор продолжал дергаться. Вытекающая духовная сила окружала его плотным облаком, казалось, будто бредешь по вязкому дну.

Он сделал еще один надрез на животе. Кровь сочилась уже совсем медленно. Главное, чтобы он не испортил все своими воплями. Ей это не понравится.


Майко сидела на диване, рядом со своим телом, и играла с цепью.

Он присел перед ней и взял ее маленькие ладошки в свои.

— Все готово. Только помни — ты обещала.

Она кивнула.

— Не буду подсматривать.

— Отлично.

Он замотал ей глаза и нос куском собственного пояса и осторожно вложил в руку занпакто.

— Вот так. Теперь пошли.

Он вел ее за собой неторопливо. Ощущение беды, царапавшее сознание последнее два часа, заставляло шипеть и пригибать голову. Но сейчас было важно, чтобы Майко не сомневалась. Ее рука должна быть твердой — не зря они тренировались последние три дня.

Как бы то ни было — беспокоиться нечего. Кеккай надежно укрывает их всех.

Он ввел Майко в комнату — воняло кровью, мочой и потом. Он с беспокойством посмотрел на девушку — но та, кажется, ничего не замечала.

— Ты должна встать сюда, — он подвел ее ближе, примерился, откуда лучше наносить удар.

И вздрогнул, встретившись взглядом с живучим ублюдком. Его глаза были огромными как плошки. Он вяло задергался в путах и захрипел.

Майко закрутила головой:

— Кто это? Здесь кто-то еще?

— Сейчас! Ты должна ударить сейчас! — крикнул он в ухо.

Девушка нерешительно подняла занпакто, встала наизготовку — именно так, как он учил, глубоко вздохнула — и мир разлетелся на тысячу осколков.

Ичиго рванул за Кенпачи сразу — не раздумывая, бросил тело в шунпо, ушел от града осколков и приземлился в большой комнате. Радужная сфера посредине прогнулась под ударом меча Кенпачи и лопнула с высоким звуком, как лопается струна на гитаре. В воздух взметнулось облако искрящейся пыли и растворилось без следа.

В центре комнаты упруго колыхалось озеро духовной силы.

Ичиго замер.

Призрак с замотанным лицом двумя руками держал меч.

Кейго без сознания, белый, как мел, с исполосованной тонкими разрезами грудью, свесил голову на плечо. На стуле его удерживали лишь веревки.

Шинигами с искаженным от ярости лицом — через щеку шел рваный шрам, на выбритых висках — татуировки: закручивающиеся спирали, пропадающие в волосах, — застыл, как перед прыжком.

Сознание отмечало увиденное в доли секунды, фиксировало, перебирало варианты, пока Кенпачи, словно в замедленной съемке, разворачивался к сопернику, делая выпад.

Когда он ударил, комната раскололась пополам. Призрак отлетел в сторону, зазвенев цепью, повязка размоталась, открывая лицо и освобождая длинные волосы. Цепь, вплавленная в ногу, натянулась и заскрипела.


Шинигами лежал в углу, рукав косоде пропитывался кровью.

Он поднял голову и растянул губы в оскале:

— Капитан Зараки, какая честь. — Он зацарапал ногтями по полу, замер, словно собираясь с силами. — Искрись, Дэнки унаги!

Занпакто, отброшенный девушкой, вытянулся, изогнулся, по лезвию пробежала длинная голубоватая искра — и прыгнул в руку шинигами. Свист змеящихся электричеством плетей ударил по барабанным перепонкам.

Кенпачи поймал шикай голой рукой, синие молнии побежали по телу, прошивая насквозь. Грудь покраснела пятнами ожогов, на коже выступил пот вперемешку с капельками крови. Но Кенпачи только крепче сжимал кулак, наматывая плети на запястье.

Ичиго принял решение.

Миг ушел на бросок к Кейго. Еще один — вылететь из окна, ловя спиной полный отчаяния и боли вопль.

Он опустился рядом с Орихиме и Мидзуиро.

— Иноэ, — он взрезал мечом веревки, и Кейго кулем свалился на землю, — ты знаешь, что делать.

Она упала на колени и протянула руки, прошептав:

— Я отрицаю.

Над Кейго растянулся светящийся купол.


Ичиго ринулся обратно, выхватывая меч. Шинигами, залитый кровью, валялся на полу. Ичиго вырос перед Кенпачи, блокируя завершающий удар, и встретил полный злости взгляд.

— Ты что себе позволяешь?

— Я не дам тебе убить его без суда.

— Мальчишка! — удар отбросил Ичиго на стену, к призраку. Девушка пыталась подняться. — Не лезь не в свое дело!

Клинки сшиблись, осыпаясь искрами. Ичиго смотрел в глаза Кенпачи и думал — за что он сражается? Этот парень нарушал законы Общества душ, он чуть не замучил Кейго — и его ли одного? И все равно Ичиго знал, что сейчас поступает правильно. Даже если Кенпачи разрубит его на части. Даже, если… Да что угодно «если». Руки дрожали от усилий.

Лезвие соскользнуло, и давление лопнуло, отбрасывая Ичиго прочь. Кенпачи выпрямился, глядя в пол — и вдруг кивнул.

— Хер с тобой. Его будут судить.

Шинигами под их ногами засмеялся, распластанный по полу духовной силой Кенпачи. Изо рта хлынула кровь.

— А я так наделся, что ты пришлешь вместо себя Аясегаву. Он бы меня понял…

Он пополз в угол, туда, где лежала девушка. Откинул с ее лица волосы, любуясь.

— Правда, красивая? Такая красота не должна увядать. — Он шептал, а с губ на призрака капала кровь. — Еще месяц — и все, а, капитан? Я только помог ей остаться прежней.

— Отойди от нее, ублюдок.

Кенпачи сложил меч в ножны, ухватил шинигами за волосы, закинул его на плечо и исчез.

Ичиго выронил Зангецу, устало сполз по стене. Надо было позвать Иноэ — чтобы она посмотрела на девушку. Цепь судьбы была плотно натянута. В квартире остро пахло лекарствами. Ичиго вдруг подумал, что понял, какой запах маскировали ароматы в жилье девушке. Той же самой больницы. Мидзуиро что-то говорил про недавно умершую мать. Наверное, она болела.

Ичиго подхватил призрака на руки и отнес в другую комнату, аккуратно уложил рядом с телом. Оно выглядело неважно. Посеревшая кожа, темные вены. И от красоты, той самой, которой цвел призрак, не было и следа. Цепь судьбы продолжала вибрировать. Ичиго выглянул в окно — светящаяся сфера все еще закрывала Кейго от макушки до пяток, Иноэ сидела, наклонив голову. Ичиго мог бы поклясться, что она сейчас плачет.

На тумбочке у изголовья лежали какие-то документы. Ичиго подхватил их, включил свет и начал просматривать.

Заключение онкологического центра. Еще одно. Следующее. Метастазы. Неоперабельно. Рецепты на обезболивающее. Призрак тихо дремал рядом с измученным болью телом. Скрипела цепь.


Ичиго отложил документы и пошел за Орихиме.

— Я знаю, у тебя не осталось сил, но… Может, сделаешь, что-нибудь?

Та согласна кивнула, и опустилась перед кроватью на колени, укутывая измученную девушку сияющим теплом.


Потом они добирались домой. Кейго пришлось тащить на руках, и Ичиго страшно ругался, потому как придурок решил, что такое будет повторяться регулярно. Уставшая Орихиме вызвала такси, наотрез отказавшись ждать Ичиго. Скорая увезла измученную Майко. Может быть, она даже выживет. Орихиме сказала, что должна.

Ичиго домой не хотелось. Там полный холодильник еды, толстая пачка конспектов в столе и пустой гигай на кровати. Да и задница наверняка болит.

Кенпачи умудрился приблизиться, почти не выдав своего присутствия. Завис рядом, задевая плечом плечо Ичиго, и от этого касания внутри распустилось тепло.

— Опять скис, — Кенпачи усмехнулся — как-то незнакомо. — Эх, ну что с тобой делать.

Ичиго посматривал на Кенпачи искоса. Ему была видна щека со шрамом, острый подбородок и длинный нос.

— Есть хочешь?

— Неа, у Урахары перехватил. А вот гигай мой…. — он почесал живот. — Кстати, вернуть надо.

— Ты за ним?

— И за ним тоже.

Они спланировали к окну. Тела лежали в той же позе, в какой они их оставили — почти обнявшись, нога Кенпачи у Ичиго на бедре.

— Ты бы еще мне на шею залез, — проворчал Ичиго.

Они уселись на полу перед кроватью, откинувшись на нее спинами.

— Что с ним дальше будет?

— С кем, с Хиродой?

— Его зовут Хирода?

— Угу. — Кенпачи пожал плечами. — Не знаю и не хочу знать. Упаковал и отправил.

— Это же член твоего отряда.

— Помнишь, что я говорил про законы?

— Соблюдать или посылать?

— Помнишь, значит, молодец. Когда ты натягиваешь законы, то будь готов, что законы натянут тебя. Вопрос в том, согласен ли ты платить. Это, конечно, если ты не считаешь себя самым хитрым.

— Понятно.

Кенпачи помолчал, закинул руки за голову, потягиваясь, и проговорил:

— Он уже в Обществе душ, в тюрьме отряда. А что будет… суд пусть разбирается. Я бы просто убил.

Ичиго прикрыл глаза. Его опять вело. От голоса, от идущего от Кенпачи тепла, его духовной силы, от которой на руках дыбом вставали волоски, от жесткого плеча под боком, от запаха кожи. Нахрен правила. Он развернулся и сел верхом на колени Кенпачи.

Тот молча подхватил его под ягодицы, подтянул ближе, и Ичиго, наконец, сделал то, что не давало покоя последние два дня. Наклонился и прижался губами к жесткой щеке. Лизнул за ухом. Провел языком по шраму — начиная ото лба, вниз, по изорванному веку, ощущая каждый излом. Кенпачи выдохнул, завернул Ичиго руку за спину, вынуждая запрокинуть голову, и прижался к открытому горлу жестким поцелуем. От него Ичиго окатило сначала жаром, потом по телу прошел озноб. А Кенпачи продолжил кусать-целовать, больно до дрожи, до поджимающейся мошонки и до стояка в штанах.

Ичиго накрыл губами широкий рот, языки столкнулись, переплетаясь, глуша стоны. Скоро экзамен, надо готовиться, а еще чертовы ремонтники, нужно их обязательно дождаться, а потом отдых с сестренками и отцом, который, конечно, с приветом, но что поделаешь. Проведать Кейго, узнать, как Орихиме, объяснить Чаду и Исиде, почему не позвали с собой — да не успели, честное слово, не успели! Жизнь закрутится, зато у него останутся воспоминания о том, как Кенпачи трахал его в душе — или как Ичиго вел языком по шраму, сидя на полу в прямоугольнике лунного света. И кажется, что поцелуй, с которого все началось, — что-то такое Ичиго читал про совместимость с первого раза — отпечатался в памяти на всю жизнь.

И какая только хрень ни лезет в голову, когда прижимаешься к здоровенному долбанутому мужику: можно было бы думать о природе или об экзамене по обществознанию, или вовсе о том, не завести ли собаку. Только почему-то мысли разбегались, было больно, в груди тянуло, и Ичиго не хотел искать этому определения — почему-то казалось, что оно ничем не поможет.

Они уже не целовались — просто сидели, соприкасаясь губами и глотая дыхание друг друга. Надо, наверное, сказать, чтобы приходил. Или что обязательно сам придет в Сейрейтей — как только закончатся экзамены. Много чего хотелось сказать, и все не по делу. Так что нахрен. А вовсе не потому, что перехватило горло.

— Слушай, а это всегда — так? — Ичиго положил растопыренную ладонь Кенпачи на грудь.

— Что?

— Когда трогаешь — как сам поддых получаешь?

За окном громыхнуло, начал раскрываться круг портала.

Кенпачи ссадил Ичиго с себя и встал, потягиваясь. Посмотрел и вдруг хмыкнул:

— А ты приходи. Проверим.

Подхватил под мышку гигай и выскочил в окно. Ичиго не полетел следом. Он слышал голос Урахары, укоряющего Кенпачи за жестокое обращение с гигаями, ответное фырканье и вопрос «Ничего не забыли?». Обычная суета.

Ичиго нырнул в свое тело — и застонал, разминая затекшие конечности. Мышцы побаливали, но не так уж сильно. Ичиго уткнулся в подушку, которая пахла Кенпачи, стукнул кулаком по постели и перевернулся на спину.

Он лежал, смотрел в потолок и надеялся, что Кенпачи никогда не узнает, что творится у Ичиго в душе — потому что это самое творящееся пугало его самого. Он вдруг понял, что ради вот этого непонятного, что творится сейчас в сердце, может послать нахрен любые законы. Даже если потом Кенпачи лично придет его убивать.