Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.

О неблагодарном шинигами и шаловливом аристократе

Автор: Рэй Ко
Бета:Апрель
Рейтинг:PG-13
Пейринг:Граф/Цузуки
Жанр:Humor, Romance
Отказ:Все – японцам, нам только фанфикшн
Фандом:Потомки тьмы
Аннотация:Долг платежом красен
Комментарии:Я ни на каком языке в самых больших архивах не нашла такого пэйринга. А почитать так хотелось... Поэтому пришлось вспомнить народную мудрость: wanna see somebody slashed? slash'em yourself!
Каталог:нет
Предупреждения:нет
Статус:Закончен
Выложен:2011-12-20 10:32:37
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 1. Главка первая

– Хакушаку-сама!!! – Цузуки, по своему обыкновению, игнорируя запертые двери, уже в который раз за текущий месяц, взорвал благоговейную тишину Замка Свечей и теперь перепрыгивал через несколько ступенек вопя на бегу. – Хакушаку-сама, вы себе не представляете, как это срочно, ужасно срочно и важно, и…

Остановившись на пороге парадного зала, в котором большую часть времени находился граф, шинигами принялся лихорадочно осматриваться, пытаясь обнаружить парящие в воздухе аксессуары. Ни одной мало-мальски подходящей вещи в пределах помещения не нашлось, и Цузуки уже развернулся, набирая в легкие воздух для очередного вопля, и…Медленно выдохнул: на глаза мягко легла рука в атласной перчатке.

– Кто-о-о? – мурлыкнул граф прямо в заполыхавшее ухо.

Мгновенно вывернувшись, Цузуки отступил на пару шагов, всем своим видом выражая укоризну.

– Я, между прочим, к вам по серьезному делу. Так вот, на моей территории…

– У тебя всё всегда крайне серьезно и безотлагательно, если, конечно, не касается непосредственно работы… И оплаты долгов. – Граф ухмыльнулся под маской.
– Из двенадцати убитых, десять были… – сделал попытку проигнорировать его слова шинигами.
– Я говорю, долгов все больше и больше, а расплачиваться все нечем да нечем! – возводя предполагаемые глаза к потолку, повысил голос граф.
– Ну, Хакушаку-сааама… – заныл Цузуки.
Маска демонстративно отвернулась и поплыла вглубь зала, низкий голос принялся чуть слышно напевать нечто меланхоличное. Шинигами понуро поплелся следом. Кажется, сегодня графа придется уговаривать подольше.

Устроившись в своем привычном кресле, граф вытянул из ниоткуда пачку одинаковых мелких бумажных листочков и принялся перебирать их атласными пальцами.

– Что это? – нерешительно полюбопытствовал подошедший Цузуки.

– Твои долги, – невозмутимо ответил граф.

– А-а-а, – протянул Цузуки равнодушно.
Через мгновение до него дошло, что этого быть никак не может: ведь уповая на то, что расплачиваться не придется, Цузуки никогда ничего не записывал при графе. – Мои что?! Я бы никогда…
– Знаю. Поэтому и придумал этот способ. Они пишутся сами, каждый раз, когда ты говоришь мне, что за тобой должок, или, что с тебя причитается.
Листочки взмыли вверх карточным веером, описали полукруг и снова улеглись аккуратной стопкой в подставленную ладонь.
– Оспорить такие долговые расписки невозможно, – голос графа посерьезнел. – Их можно только оплатить. И я даже готов сделать тебе скидку.
Насупившись, Цузуки вопросительно покосился на него.
– Буду аннулировать за каждую оплату сразу несколько! – победно закончил граф.



Глава 2. Главка вторая

«Нет, – прошептал Мизуки, томно прикрывая дивные глаза цвета лаванды, изящные бледные пальцы уперлись в грудь графа, нерешительно отталкивая.
– Но почему, любовь моя? – граф страстно прикусил нежное зарозовевшее ушко, в то время как его ловкие руки…»

– Хватит!!! – взвыл Цузуки, схватившись за голову. – Сколько же можно так издеваться?!

Граф задумчиво потер невидимый висок.

– Знаешь, я думаю, ты прав, любовь моя. Пожалуй, эта сцена слишком затянута, и стоит немного подстегнуть наших красавцев. Минутку… – повинуясь взмаху его руки, громко зашелестели страницы, переписываясь с невероятной скоростью. – А, вот теперь гораздо лучше, послушай.

Откинувшись на спинку дивана, граф откашлялся и с выражением прочел:
«Ах… Не здесь... – но, вопреки своим словам, он всем своим полуобнаженным телом прильнул к возлюбленному, намереваясь вознестись вместе с ним на вершину блаженства…»

Цузуки с отчаянным стоном ударился лбом о кофейный столик.
Сегодняшней прихотью графа стало совместное чтение его новых произведений, вернее, последнего, посвященного похождениям очаровательного, но немного неуклюжего и ужасно застенчивого, шатена Мизуки и некой сиятельной особы. Особе вменялось в обязанности выручать возлюбленного из всевозможных неприятностей, завязывать шнурки, утирать сопли и слезы, угощать печеньем, и, разумеется, взимать плату в виде поцелуев. Чтение началось около часа назад, и сюжет медленно, но неумолимо, направлял героев через различные передряги в сторону роскошной кровати под расшитым балдахином в графских покоях. Сначала Цузуки только искренне недоумевал, что хорошего в персонаже, который даже из лука не может выстрелить, не прострелив себе ногу, и за каким демоном графу нужен такой косорукий любовник, но по мере накала страстей сам начал полыхать щеками и ушами не хуже вышеупомянутого героя. Это безобразие следовало прекращать, но шинигами все еще колебался – уговор есть уговор, а долги есть долги, и их надо отдавать. Наверное, он должен быть еще и благодарным графу за то, что он довольствуется такими пустяками, как совместный обед под классическую музыку, исполняемую Ватсоном на скрипке, или вот такие посиделки в библиотеке за чтением непристойной литературы.

«Бесстыдно подглядывающая в окно луна ярко освещала два…» – увлеченно продолжал между тем граф.
– Может быть, уже хватит? – взмолился вконец замученный Цузуки. – Обед уже кончился, меня Тацуми убьет!
– Не убьет. – Граф деловито перевернул страницу, – «...Два тела, покрытых…»

По мнению Цузуки, графу вовсе не обязательно было намекать ему, что он и так уже мертв. Шинигами налил себе еще чаю и попытался абстрагироваться от бархатистого звучания низкого голоса его сиятельства и подумать о чем-нибудь абсолютно невинном. Получалось плоховато, и виной тому была атласная перчатка на его колене. При попытке отодвинуть ногу, рука ненавязчиво переползала куда-нибудь еще, так что ерзать Цузуки прекратил очень скоро.
По окончанию пытки граф снова извлек из воздуха стопку расписок, отделил от них несколько листочков и подбросил их вверх. Цузуки зачарованно наблюдал за тем, как, симметрично разлетевшись, карточки вспыхивают и мгновенно сгорают, не оставив даже пепла.
– Буду с нетерпением ждать следующего визита, обращайся с любой просьбой, Цузуки.
На прощание граф ласково ущипнул его за и так малиновую щеку.



Глава 3. Главка третья, совсем крошечная

В отдел шинигами возвращался далеко за полдень, и в, мягко говоря, растрепанных чувствах.
Игнорируя выразительный взгляд Тацуми и недовольный – Хисоки, Цузуки плюхнулся на свое место и подпер голову руками, погружаясь в размышления. Не то чтобы он не понимал, куда все это может завести или не знал, что на свете бывают и такие отношения, просто полагал, что это не его случай. Для графа это должно было быть не более чем игрой, попыткой в очередной раз вогнать его в краску, то же, что делал и Мураки, но в более щадящем варианте. Невозможно хотеть проделать с ним все то, что написано в той похабной книжице. Невозможно просто потому, что невозможно! Не являясь обладателем аналитического склада ума, Цузуки, тем не менее, задумался над тем, как можно свести эти действия к минимуму. По всему, выходил только один способ, что называется, «клин клином»: не вестись на провокации, краснея и уворачиваясь, а смело шагнуть навстречу. Так сказать, встретить огонь грудью. При попытке мысленно конкретизировать свои будущие действия, Цузуки почувствовал, как снова безнадежно краснеет. Ну не его это! Одно дело – ответить на заигрывания графа, но в случае, если сработает, и его сиятельство подберет руки, придется применить это и к некоему приставучему хирургу-блондину, а это уже намного серьезнее. Еще вопрос, вернее, совсем не вопрос, кому в итоге придется снова удирать.

– И о чем я только думаю? – закатив глаза, вопросил Цузуки у Бога, самого себя, или у внезапно нависшего над ним Ватари.

– И о чем же думает наш Цузуки? – весело переспросил тот, усаживаясь рядом и непринужденно закидывая растрепанную золотистую косу за спину. Халат великого ученого на правом плече был прожжен насквозь, на правой же щеке красовались следы уже почти зажившей ссадины.

– А, ерунда! – заметив взгляд Цузуки, отмахнулся Ватари. – Сам виноват, забыл с огня снять.

– Ватари, - нерешительно начал шинигами. – Что бы ты сделал, если бы тебя провоцировали на какие-нибудь действия?

– Нууу… - Ватари похлопал себя по карманам, ничего не нашел и нахмурился. –А совсем не реагировать нельзя?

– Не реагировать – это тоже какая-то реакция. – Резонно возразил бесстрастный голос сзади.

– Тацуми! – оба шинигами резко развернулись к бесшумно нарисовавшемуся за их спинами секретарю.

– Нельзя так подкрадываться. – Укоризненно добавил Цузуки.

– Цузуки-сан, для вас есть дело. Не особо серьезное, но надо сделать сегодня. Данные возьмете у Гушоушина, он вас проводит.

– Ватари-сан, – продолжил Тацуми, обращаясь к ученому. – Можете возвращаться в лабораторию, дым уже выветрился. Убытки, – он слегка склонил голову, – как обычно, будут вычтены из вашей зарплаты.

– Не вопрос, - хмыкнул в ответ Ватари.

Хлопнув напоследок Цузуки по плечу, неунывающий исследователь удалился в направлении лаборатории.

Наступившее молчание прервал Тацуми.

– Цузуки-сан, Гушоушин уже ждет.
Кивнув в ответ, шинигами слез со стула и направился к выходу, когда услышал позади негромкое:
– И еще…Цузуки-сан. Сначала надо понять, на что именно рассчитывает провокатор. Может статься, именно на то, что вы захотите поступить наоборот. Тогда одурачены будете как раз вы.
Рискнув обернуться, Цузуки увидел только прямой пробор низко склонившегося над бумагами Тацуми.


* * *

Задание и впрямь оказалось пустяковым: очередной недоучка, вообразивший себя великим магом и прямо-таки жаждущий продать свою никчемную душу хоть какому завалящему демону. Мозги недоумку были вправлены, артефакты – конфискованы. Как любит говорить Тацуми, «во избежание». Так что теперь Цузуки брел по окраинным улочкам, задумчиво подбрасывая на ладони довольно симпатичный кулон, и прикидывал, до какой кофейни ближе всего. Некстати вспомнился аромат чая, который подавал сегодня Ватсон…к пирожным, между прочим, подавал. И вообще…

– Ангел смерти я, или кто? – отрешенно пробубнил шинигами и ускорил шаги в поисках подходящего для телепортации места. Решено: при следующей встрече он сам проявит инициативу, причем так, чтобы ошарашенный граф и думать забыл о своих провокациях.

– А Тацуми мы слушать не будем, – воодушевленно бормотал Цузуки, уже перемещаясь обратно в отдел, – Тацуми у нас не человек, то есть, тьфу, не шинигами, а гроссбух.




Глава 4. Главка четвертая

Следующая встреча не заставила себя долго ждать. Вежливое, но настоятельное приглашение, переданное через Ватсона – и вот, чуть испуганный, но решительно настроенный, Цузуки снова сидит рядом с графом в кресле с высокой спинкой, сжимая в руках чашку. Чай сегодня казался напряженному шинигами каким-то безвкусным, и даже пирожные вставали поперек горла.

– Ты чем-то расстроен, радость моя? Должен тебе заметить, – граф подпер ладонью подбородок, доверительно склонившись ближе. – Эта складочка между бровей тебя не красит… Как и эта…

Обтянутый атласом палец скользнул по уголку рта шинигами, замер на миг, а потом осторожно обвел контур губ, стирая остатки сливочного крема. Цузуки непроизвольно приоткрыл рот навстречу прикосновению, пытаясь поймать губами скользкий шелк. Когда граф изумленно застыл и отодвинул руку, то сам потянулся следом, не вполне осознавая, что делает, но чувствуя себя ужасно смелым и способным на все. В разумных пределах, естественно. Когда между его лицом и маской графа осталось всего ничего, что-то вдруг удержало его от дальнейшего движения. «Чем-то» оказались две сильные руки, стиснувшие его плечи.

– Не так, Цузуки. – Граф перетянул его к себе на диван, переместил одну руку ему на затылок, а второй чуть приподнял лицо за подбородок. – Закрой глаза. Пожалуйста.

Собрав остатки стремительно улетучивающейся храбрости, Цузуки смело зажмурился, доверяясь глубокому голосу с чуть слышной хрипотцой. Ничего ужасного, правда не произошло: поцелуй графа слегка пах ванилью (это от пирожных, догадался Цузуки) и почему-то – табаком, губы были шершавыми, но ласковыми, проворный язык всего на мгновение коснулся его зубов, но, не успел он испугаться, как все закончилось. Граф слегка отстранился, выпрямляясь, и одновременно притягивая его ближе, и Цузуки тут же спрятал пылающее лицо у него на плече, не открывая глаз. Теплые руки погладили его по спине, перебрались выше и начали перебирать спутанные каштановые волосы, низкий голос шептал что-то неуловимо приятное, и Цузуки обмяк в уютных объятиях. Сам граф тоже был на ощупь весьма... занятным. Расслабившись и осмелев, Цузуки провел кончиками пальцев по шелку чего-то вроде камзола, под которым угадывалось крупное тело, наткнулся на какую-то застежку и слегка за нее подергал. Глаза он все это время так и не открывал – было бы странно видеть себя висящим в воздухе в полуметре над диваном.
– Ну как? Не так страшно, как казалось?– неожиданно раздалось над самым ухом. Граф чуть отодвинул его, и теперь маска висела прямо перед лицом шинигами. В прорезях в белом шелке Цузуки почудились пытливые нечеловеческие глаза. – Тебе пора обратно, радость моя.
– А почему? – робко поинтересовался он, внимательно разглядывая узоры на обивке дивана.
Граф чуть слышно хмыкнул.
– А ты хотел бы остаться? Вот уж не ожидал от такого скромника.
– Я не…
– Успокойся, Цузуки. Смотри.
Граф вытянул руку. Из воздуха на ладонь с тихим шелестом вновь высыпались злополучные долговые расписки.
– Это делается так.
Следом стопку лизнуло бледно-желтое пламя, и через мгновение от них на нетронутой поверхности атласной перчатки осталась только щепотка пепла, который был небрежно высыпан на чайное блюдечко.
Цузуки поднял округлившиеся глаза.
– Зачем?
– Непонятно? – усмехнулся граф. И потянул переполошившегося шинигами на себя, затаскивая на колени. На невидимые, демон бы их побрал, колени! Цузуки привычно зажмурился. И как раз вовремя, потому что в то же мгновение его поцеловали. Совсем по-другому, неторопливо, долго и влажно. И до самых гланд обстоятельно. Стиснутый жаркими объятиями шокированный шинигами только невнятно постанывал, начисто позабыв не только стандартную формулу вызова шики, но и свое собственное имя, пока все не закончилось. Только тогда он обнаружил, что сидит, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники и хватая ртом воздух. Допровоцировался, умник.
– Поиграли и хватит. – Граф поправил Цузуки сбившийся воротник и чуть обернулся назад. – Ватсон, еще чаю. А тебе, пожалуй, пора, милый.
– Эээ…но…
Граф шумно вздохнул.
– Я говорю, иди, дитя мое. Пока старый извращенец окончательно не наложил на тебя свои грязные лапы.
Цузуки молча кусал губы, боясь поднять глаза – в ставшем таким близким голосе ему явственно слышалась грусть. Наконец, определившись, он поднялся с места, отвесил поклон и повернулся было, чтобы уйти, когда граф снова заговорил.
– Да, Цузуки, считай, что мы в расчете. И на будущее: если захочешь о чем-то попросить – просто попроси. Я, скорее всего, не откажу. – Он широко улыбнулся. – Задаром.
Молча кивнув, Цузуки неторопливо направился к выходу.
– И спасибо за визит! – прозвучало уже вслед.


* * *

Оставшись один, граф откинулся на спинку, запрокинул голову, и привычно принялся мурлыкать нечто невнятное, но мелодичное.
– Хакушаку-сама! – проскрипели снизу. – Чай для Хакушаку-сама!
– Да, спасибо, Ватсон. – Граф рассеянно помешал ложечкой пустой чай и покосился вниз. – Что-то еще?
– Ватсон хотел узнать, вернется ли еще гость…
Верный слуга с неодобрением разглядывал учиненный Цузуки бардак на кофейном столике.
– Не сегодня, Ватсон, – вздохнул граф. – Не сегодня.
Жестом фокусника достав из воздуха стопку бумажек, он широким веером разложил их перед собой на поверхности стола.
– Может, когда-нибудь…
– Как скажете, Хакушаку-сама. – Ватсон с благоговением наблюдал, как, повинуясь властному жесту затянутой в перчатку руки, чистые листы превращаются в колоду гадальных карт.



Глава 5. Эпиложек

Крутанувшись в кресле, Цузуки бездумно уставился в окно, пейзаж за которым не менялся без преувеличения целую вечность. В голове было пусто, как у балерины в холодильнике, если не считать обрывков каких-то грустных мыслей, похожих на привядший салат.
– Йо, Цузуки! – Подвалившего с пыхтением Ватари было почти не видно за чудовищной стопкой папок, которые он нес: Тацуми опять лютовал. – А ну, кыш, с моего места!
– Ватари, – проигнорировал просьбу Цузуки. – Ты что-нибудь слышал о само-материализующихся долговых расписках? Ну… Когда ты просто так сказал, а они пишутся.
– Стой-ка, стой-ка! – вскинулся тот. – Это же… Не может быть! Да это же…
Цузуки невольно напрягся.
– Не-а, не слышал, – рассмеялся блондин, раскладывая папки по столу. – Я, хоть и гений, но все же не ходячая энциклопедия.
– Тьфу, на тебя, – буркнул Цузуки, отворачиваясь. – Может, это какая-то другая магия.
– Ага, особая уличная, не иначе. – Подтвердил Ватари, все еще смеясь. – Могу поискать, если очень надо.
– Нет, – дернул плечом Цузуки. – Уже не надо. Я сам.




Конец, кажется.
Да, я обломщица.
Но невинность у Цузуки одна, и, извините, нерезиновая, я не могу ее просто так отдать невидимке, даже титулованному 
Хотя…если других кандидатов не будет…


"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"