Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.

Сердцебиение

Автор: Iris Black
Бета:нет
Рейтинг:G
Пейринг:Рита Скитер/Нарцисса Малфой
Жанр:Drama, General, POV, Romance
Отказ:Все, кроме чувств, принадлежит мадам Ро.
Аннотация:Что на самом деле связывает стервозную журналистку с аристократичным семейством.
Комментарии:Фанфик написан:
1. Для моей подруги Dark'a в качестве подарка на день рождения;
2. Ради собственного удовольствия;
3. Еще по какой-то веской причине.

Фик планировался одноглавным, но не поместился, поэтому автору пришлось распилить его пополам.
Автор категорически не верит, что Рита Скитер могла учиться в Хаффлпаффе.
Возраст Риты Скитер немного изменен в меньшую сторону, однако автор считает, что это не самое страшное искажение канона.
Каталог:Книги 1-7, Второстепенные персонажи
Предупреждения:фемслэш
Статус:Закончен
Выложен:2011-05-20 14:53:18 (последнее обновление: 2011.05.15 04:53:26)


"Не хочу
другой судьбы,
Где есть не я,
где есть не ты.
Благодарю
сейчас и здесь
За всё, что нет,
и всё, что есть".
Агата Кристи, "Сердцебиение"
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 1.

Все люди – лживые существа. Это я поняла еще в детстве. Лгут все, но далеко не всем за это платят деньги. Мне платят. Можно сказать, что ложь – это моя профессия.

Почти все мои предки были легилиментами, а вот у меня никогда не наблюдалось к этому ни малейших способностей. Поэтому и детство мое было на редкость «веселым». Все мои родственники всегда знали, что и когда я натворила. Они даже знали, когда я только собиралась что-то натворить. И сразу же меня наказывали, чтобы предотвратить возможные шалости. Поэтому мне пришлось учиться лгать им так, чтобы они не допускали даже мысли о том, что я могу говорить неправду. Мне пришлось научиться верить в собственную ложь.

Я не могу влезть в голову к другому человеку, чтобы узнать, о чем он думает. Поэтому мне пришлось научиться наблюдать. Я подмечаю малейшие жесты и взгляды, изменения мимики, незаметные для большинства людей паузы между словами. Мне пришлось изучить анимагию и стать первой в нашей семье, кому это удалось. Но никто из моих родственников до сих пор об этом не знает. Впрочем, надо признать, в их неосведомленности немалую роль играет тот факт, что им на это наплевать. Со своей семьей я не общалась уже много лет, с тех пор, как умерли родители. С ними меня хоть что-то связывало, а все остальные – просто чужие люди.

Многие считают меня бездушной стервой, и это в каком-то смысле даже льстит. Многие меня ненавидят, и это забавляет. Ложь – искусство. Чтобы красиво солгать, нужно верить своим словам. Чтобы верить своим словам, нужно говорить правду. Это не парадокс. Никто не заметит крупицу соли в чашке горячего шоколада. Никто не заметит лжи, если перемешать ее с правдой.

Так я и живу. Но у меня есть один маленький секрет. Я ненавижу лгать.


С протяжным свистом срабатывает каминная сеть, и я подавляю обреченный вздох. Мой контракт с «Пророком» предполагает, что со мной можно связаться в любой момент. Это раздражает, но зато я не обязана каждый день торчать в редакции.

В камин с трудом втискивается широкая морда моего непосредственного начальства с милым прозвищем Боров, несколько секунд шевелит пухлыми губами и, наконец, изрекает:

– Жду тебя через пятнадцать минут в своем кабинете!

Морда пропадает, и я запускаю в камин пустой чернильницей. Ненавижу мужчин! Они всерьез считают, что за пятнадцать минут можно куда-то добраться и выглядеть при этом великолепно. Потому что иного вида у женщин они не признают. В зеркало бы смотрелись хоть иногда, может, тогда заметили бы свои обрюзгшие физиономии, выпирающие животы и тонкие кривые ножки, и перестали, наконец, требовать от нас того, на что сами в большинстве своем просто не способны!


В кабинет главного редактора я захожу через полчаса. Я не целитель, а значит, мое опоздание никого не убьет. Судя по мрачному выражению на потной физиономии, Боров со мной категорически не согласен.

– Ты опоздала! – веско сообщает он.

– Каминная сеть барахлит, – отвечаю я, усаживаясь в кресло напротив него.

– Ты разучилась аппарировать?

– У меня мигрень, – для наглядности я потираю виски и нацепляю на лицо мученическое выражение. – Не хотела расщепиться.

Обычно, когда я жалуюсь на самочувствие, он тут же начинает изображать из себя заботливого папочку, но сейчас ничего подобного не происходит. Видимо, и впрямь дело серьезное. Даже свой омерзительный травяной чай не предлагает. Плохой знак.

– Зачем вы меня вызвали? – осведомляюсь я.

– С тобой хочет побеседовать министр магии, – нервно сообщает он, оттягивая ворот мантии.

Идиот. Лучше бы галстук ослабил, пока не задохнулся.

– Ладно, побеседуем, – я пожимаю плечами. Беседовать с министрами мне не впервой.

– Все не так просто, – произносит Боров с нажимом. – Это с Фаджем у нас не было проблем. В дела газеты он не лез, лишь бы мы периодически его восхваляли, а Руфус Скримджер желает все держать под контролем. Ты понимаешь, что это значит?

– Понимаю, конечно, – киваю я, делая умное лицо. – Вам придется вылизывать задницу министру магии не во время еженедельных отчетов, как раньше, а каждый день. Сочувствую, это очень утомительно.

Потная физиономия Борова еще больше багровеет. Если он срочно что-то не сделает со своим давлением, его хватит удар.

– Если мы напортачим, Скримджер снимет с меня голову, – шипит Боров. – Но до этого я сверну тебе шею, так и знай!

– Всегда говорила, что вы – на редкость добрый и душевный человек.

– Отправляйся к министру! – командует он, вытирая мокрую, покрытую мелкими прыщиками, шею. – И избави тебя Мерлин упражняться на нем в остроумии!

– Как скажете, – усмехаюсь я. – Мы сразу устроим спарринг.

Я выхожу из кабинета, прежде чем он успевает придумать ответ. Конечно, это не очень вежливо по отношению к начальству, но Боров и не такое мне прощает. Он все еще не теряет надежды со мной переспать. Некоторые мужчины наивны, как дети.


– Мисс Скитер, я так рад, что вы нашли время зайти! – министр поднимается мне навстречу с таким видом, будто бы моя физиономия – это именно то, что он мечтал увидеть как минимум лет десять. Вот только глаза у него холодные и подозрительные. – Присаживайтесь, прошу вас. Выпьете вина?

– Благодарю, господин министр, с удовольствием, – вежливо соглашаюсь я, устраиваясь в кресле.

– Пожалуйста, зовите меня Руфус, – он широко улыбается и делает знак помощнику, который тут же достает из шкафа темную бутылку и ловко наполняет бокалы.

– Тогда и вы зовите меня Рита, – улыбаюсь я в ответ, принимая бокал с дорогим рубиновым напитком.

– Замечательно, Рита! – восторгается он. – Уверен, мы с вами найдем общий язык.

– Я в этом не сомневаюсь, Руфус. Быть может, вы расскажете, зачем хотели меня видеть?

– Вы – умная женщина, – сообщает министр, тряхнув гриффиндорской гривой волос, – и, несомненно, понимаете, в каком сложном положении сейчас находится вся магическая Британия, и, соответственно, Министерство магии. Сами-Знаете-Кто вернулся, и одного этого достаточно, чтобы началась паника. Фадж на многое закрывал глаза. Разумеется, это не только его вина, – добавляет он. – Некоторые люди способны обвести вокруг пальца кого угодно.

– Безусловно, – коротко отвечаю я, догадываясь, на кого он намекает.

– Пожиратель смерти Люциус Малфой сейчас в Азкабане, – продолжает Скримджер, подтверждая мои догадки, – однако многие помнят, сколь тесно он общался с прежним министром магии. Мы должны подчеркнуть, что в настоящее время о подобном не может быть и речи.

– Люциус в Азкабане! – резче, чем хотелось бы, говорю я. – Что здесь подчеркивать?

– Дементоры нам не подчиняются, – скривившись, произносит он. – А без них Азкабан никого по-настоящему не пугает. Кроме того, некоторые считают его жертвой. Мы должны показать, что он получил по заслугам.

– И чего вы хотите от меня, Руфус?

– Вы – мастер слова, Рита. Вы способны заставить людей поверить в полную чушь. Вы умеете находить информацию, вытянуть из людей то, что они скрывают даже от себя… Лично я всегда восхищался вашими талантами.

– Благодарю вас за столь высокую оценку моих скромных способностей, – сухо говорю я.

– Это не лесть, Рита, – улыбается Скримджер. – Я действительно знаю вам цену. Мне известно, что некоторые иностранные издания предлагали вам очень выгодные контракты. Однако, несмотря на это, вы предпочли остаться в Британии. Это прекрасно, что нашу страну не покидают по-настоящему ценные кадры.

– Руфус, быть может, от похвал вы все же перейдете к делу? – осведомляюсь я, окончательно устав выслушивать дифирамбы.

– Вы знакомы с семьей Малфоев, – без обиняков заявляет министр. – Мне известно, что вы довольно часто бываете в их доме и поддерживаете с ними тесные отношения. И это известно не только мне. Я хочу, чтобы вы написали статью, в которой раскрывались бы все самые темные, неприятные и порочащие мистера Малфоя обстоятельства. Это заинтересует читателей и послужит отвлекающим фактором.

– Правильно ли я вас понимаю, господин министр? – с холодной вежливостью говорю я, с трудом сдерживая желание вцепиться ему в глотку. – Вы не знаете, как успокоить общественность, поэтому хотите сломать человеку жизнь, разрушить остатки его репутации, просто чтобы… как это?.. отвлечь внимание?

– Почему вас это так злит, Рита? – прищуривается Скримджер, сверля меня глазами. – Я наблюдал за вами и не замечал особенного человеколюбия. Так вы согласны?

– Нет. Я не стану поливать грязью Люциуса.

– Рита, мы с вами взрослые люди, – он холодно смеется. – Скажите прямо: вы с ним спали?

Я улыбаюсь и качаю головой. Врать я умею, но приятно, когда делать этого не обязательно.

– Хм… – на лице министра мелькает легкое удивление. Надеюсь, он не ожидал, что я покраснею, опущу глаза и начну невнятно лепетать. – Вы в него влюблены?

– Мне не пятнадцать лет, Руфус, – все это, определенно, начинает забавлять. – Будь я в него влюблена, ответ на ваш предыдущий вопрос был бы положительным, вам не кажется?

– В таком случае, я решительно не понимаю, что вас смущает, Рита, – заявляет он.

– Я просто не хочу о нем писать.

– Не хотите?

– Не хочу, – спокойно подтверждаю я. Так и думала, что он не догадается, о чем нужно спрашивать. Никто не догадывается.

– Рита, дорогая, – в голосе Скримджера появляется обманчивая мягкость, – вам ведь не нужны проблемы, не так ли? Мне известен ваш маленький секрет, который так помогает вам в работе. Вы же не хотите, чтобы о нем узнали все.

Н-да. Моя анимагическая форма и без того известна слишком многим. Наверное, Фадж ему доложил, Боров бы не стал. Хотя…

– Как насчет компромисса, Руфус? – чуть подумав, спрашиваю я. – Полагаю, у вас есть и более серьезные проблемы, чем те, что связаны с Люциусом Малфоем. Насколько мне известно, Альбус Дамблдор не спешит оказывать вам помощь и поддержку.

Скримджер поджимает губы и вопросительно смотрит на меня, подняв бровь.

– Вы ведь наверняка читали мою книгу об Армандо Диппете…

– «Идеал или идиот»? – он усмехается. – Надо признать, впечатляющая работа.

– Думаю, компромат на Дамблдора вам не помешает, – продолжаю я. – Ваши деньги и прикрытие, моя работа. Конечно, придется потратить немало времени на сбор информации, но, уверена, оно того стоит.

– Интересная мысль, – задумчиво произносит Скримджер. – И вы полагаете, вам это удастся?

– В биографии Дамблдора много темных пятен, – я пожимаю плечами. – Конфликт с братом, странная болезнь сестры, арест отца, смерть матери. Что-нибудь я обязательно найду.

– Что ж, хорошо, – кивает он. – Прикрыть я вас, конечно, прикрою – в разумных пределах. Однако вы должны понимать, что сейчас, когда идет война, деньги уходят на другие нужды. Я не меценат. Я не могу просто взять деньги из бюджета и не сказать, на что собираюсь их потратить. Стандартный гонорар вы получите, когда книга будет закончена, но ничего больше я вам предложить не могу.

– Мне потребуется финансирование…

– Я понимаю, Рита. Насколько мне известно, Люциус Малфой – более чем обеспеченный человек…

– Он в Азкабане! – перебиваю я.

– Да, но деньги у него при аресте не отбирали. Следовательно, все финансы остались в распоряжении его супруги и сына. Вы поддерживаете с ними отношения и наверняка сможете убедить их помочь вам, – он многозначительно улыбается.

– Вы хотите, чтобы Малфои финансировали мою книгу? – я просто не верю своим ушам.

– Это в их же интересах. Если эта книга действительно окажется полезной, Министерство магии оценит их содействие и окажет посильную помощь. Так что, Рита, вы принимаете мое предложение?

– Да, Руфус, – киваю я. Ничего другого мне не остается.

– Я передам от вас привет мистеру Малфою, когда буду в Азкабане, – говорит он, проводив меня до дверей, и едва заметно подмигивает.

Я холодно киваю, с трудом сдерживая неуместное желание расхохотаться. Может, Скримджер и обвел меня вокруг пальца, но мои истинные мотивы по-прежнему остаются для него тайной. Просто потому, что он так и не сообразил задать мне правильный вопрос. Вопрос, отвечая на который я бы не смогла солгать.

* * *


Любое светское мероприятие – это не только дорогой алкоголь, экзотические закуски и мантии последних моделей, но еще и сплетни. Настоящий рай для журналистов. А журналистов светские персоны любят. Им нравится раздавать интервью и крутиться перед объективами, чтобы потом разглядывать свои колдографии в «Пророке».

Вот только далеко не на все церемонии журналистов пускают. А даже если пускают, то ненадолго, и после официальной части благополучно выпроваживают. Но ведь самое интересное всегда происходит за закрытыми дверями, когда люди не опасаются, что вездесущие акулы пера могут услышать и увидеть то, что посторонним лучше не знать.

Именно поэтому я сегодня здесь. В «Пророке» я работаю меньше суток, официально пока не оформлена и, по сути, являюсь частным лицом. Мне, неопытной девчонке с большими амбициями, конечно, не доверили бы и кофе приносить, если бы не одно маленькое «но». Только я получила официальное приглашение на эту свадьбу, вот редактор и решил, что глупо упускать такую возможность. Да и проверить новенькую в деле будет нелишним. Если не справлюсь с такой простой задачей, как сбор сплетен, всегда можно указать на дверь.

Мне повезло. Если бы с женихом меня связывали дружеские отношения, это задание поставило бы меня перед моральной дилеммой. Но ни о какой дружбе речи не идет. Просто Люциус Малфой выслал приглашения на свадьбу всем, кого угораздило учиться с ним на одном курсе, независимо от факультета. Кажется, он пригласил даже гриффиндорцев, правда, они не пришли.

Я училась в Рейвенкло, и до Малфоя мне не было решительно никакого дела. Ему до меня тоже. Пару раз он заколдовывал мои перья, а я превращала его идеальные волосы в червей. В общем, ничего серьезного. После окончания школы мы не виделись, а недавно я получила приглашение на его свадьбу с Нарциссой Блэк…


В банкетном зале становится все жарче. Гости уже основательно перебрали, и теперь пьяно хихикают, перемывают друг к другу косточки и оттаптывают ноги, искренне полагая, что это называется танцем. Я бы и сама сейчас с удовольствием чего-нибудь выпила, может, тогда они не раздражали бы меня так сильно. Вот только я на работе, поэтому приходится оставаться трезвой.

Стараясь ни с кем не столкнуться и не споткнуться об снующих туда-сюда домовиков, я пересекаю зал, выхожу на балкон и, облокотившись о парапет, с наслаждением вдыхаю прохладный ночной воздух. Кручу на пальце серебряное кольцо с черным камнем, которое купила вчера на радостях от того, что меня взяли на работу, и потому, что влюбилась в него с первого взгляда. Это немного успокаивает.

Более или менее придя в себя, я достаю из сумочки перо и пергамент. Надо бы записать то, что успела услышать, чтобы не забыть. Все равно всем не до меня, вряд ли кто-то заметит.

– Вы так быстро пишете, что, кажется, пергамент сейчас загорится, – раздается за моей спиной мелодичный женский голос.

Я оборачиваюсь, быстро скатав пергамент в трубочку, и удивленно смотрю на красивую блондинку в серебристо-белом платье. Вот уж кого не ожидала увидеть!

– Почему вы ушли? – интересуется она, с любопытством меня разглядывая.

– Захотела подышать свежим воздухом, – нахожусь я. – А вы почему ушли, мисс… э-э-э… то есть, миссис Малфой? Ведь это ваша свадьба…

– А что, невестам свежий воздух не нужен? – усмехается она. – В помещении слишком жарко, а с этим платьем никакие охлаждающие заклинания не помогают. Еще и корсет так затянут, что дышать тяжело.

– Зачем же вы позволили так его затянуть?

– Это все мама. Она считает, что у настоящей женщины талия должна быть не больше восемнадцати дюймов. У меня почти девятнадцать, и это делает ее несчастной. Не понимаю, какая разница? Все равно я почти всегда ношу мантии, а под ними не видно, есть ли у меня вообще какая-то талия.

Эта откровенность одновременно и забавляет, и настораживает. Так вести себя может либо не очень умная, либо очень хитрая женщина, которой зачем-то нужно казаться не очень умной. Конечно, логичней предположить, что она просто дурочка, но интуиция подсказывает мне, что это не так. А я привыкла ей доверять.

– Ну, сейчас ваша мама вряд ли будет проверять состояние вашего корсета, – светски улыбаясь, замечаю я. – Попросите кого-нибудь из домовиков…

– Так они ей потом доложат, – перебивает она и добавляет: – Быть может, вы мне поможете?

– Помочь вам ослабить корсет? – недоверчиво уточняю я. – А если сюда кто-нибудь зайдет?

– Ну… – она закатывает глаза и изображает глубокую задумчивость. – Тогда вы станете причиной появления весьма любопытного слуха и даже сможете написать об этом увлекательную статью.

– Кхм… – я крепче сжимаю в руках пергамент. Кажется, попала. – О чем это вы? – осведомляюсь я, притворяясь удивленной.

– Да ладно, мисс Скитер! – смеется она. – Вы еще в школе хотели стать журналисткой, разве нет?

– Откуда вы знаете?

– Слышала.

– Мало ли, чего я хотела… – бормочу я, пытаясь сообразить, как она могла об этом узнать. Ведь я никому не рассказывала, это точно!

– Вы пьете только сок и воду, почти ничего не едите, не танцуете, ни с кем не кокетничаете, стараетесь быть незаметной, – спокойно перечисляет она все мои просчеты. – Люди так не отдыхают. Но при этом вы не уходите, значит, вам что-то нужно. Не покажете мне пергамент?

– Сдаюсь, – вздыхаю я. – Вы меня раскусили. Считайте, что меня здесь уже нет.

Я направляюсь к двери в зал. Интересно, меня уволят за провал или простят на первый раз?

– Постойте! – она хватает меня за руку, и я почему-то вздрагиваю от этого прикосновения. – Я вовсе вас не выгоняю. Останьтесь.

– Почему?

– Не знаю, – она неуверенно улыбается. – Просто не хочу, чтобы вы уходили. Я не должна была загонять вас в угол. Простите.

Я пришла на ее свадьбу собирать компромат, а она еще передо мной извиняется! Просто непостижимо! Но уходить мне совсем не хочется.

– Может, перестанем делать вид, будто мы не знакомы? – предлагает она, чуть помолчав.

– Так мы и вправду практически не знакомы, – замечаю я, прислоняясь к парапету.

– Но ведь и не впервые друг друга видим. Я хорошо вас помню. Вы постоянно доводили учителей, со всеми ссорились и почти каждую неделю получали вопиллеры. Люциус говорил, что вы редкая стерва… Это я в хорошем смысле! – поспешно добавляет она.

– Разумеется. Вас я тоже помню. Вы ходили по школе с таким мрачным и надменным видом, будто все окружающие – просто кучка отбросов, и хорошо бы им немедленно исчезнуть с лица земли. Люциус, случаем, вас стервой не называл?

Она смеется. Почему-то меня это даже не удивляет. Самой смешно.

– Ладно, мисс Скитер, – говорит она. – Сойдемся на том, что мы друг друга стоим. Может, имеет смысл познакомиться и плюнуть на формальности, раз в школе до этого не дошло? – она подходит ближе и протягивает раскрытую ладонь: – Нарцисса.

– Рита, – я обмениваюсь с ней рукопожатием и добавляю со смешком: – Обещаю, что не буду писать в статье о твоем корсете.

– Я и не думала, что будешь, – она снова смеется. – О торте тоже не пиши. И не ешь его.

– Торт? А что с ним не так? Эльфы добавили туда рвотное зелье?

– Не совсем, – фыркает Нарцисса. – Просто я уронила в крем обручальное кольцо.

– Как ты умудрилась? – удивляюсь я.

– Понимаешь, я только на днях сюда переехала, пока плохо ориентируюсь. Решила пройтись, забрела на кухню. Домовиков там не было, зато был почти готовый торт и большой котел с кремом.

– И ты решила его попробовать? – уточняю я, с трудом сдерживая смех.

– Я решила его понюхать, – мрачно отвечает Нарцисса. – Домовики туда анис добавили, а я обожаю этот запах. А кольцо просто с пальца соскользнуло. Я хотела его вытащить с помощью Акцио, но почему-то не вышло. Пришлось прямо рукой в крем лезть, пока эльфов нет. Они бы не только Люциусу рассказали, но и моим родителям. В общем, не ешь торт. Руки я мыла, но все равно как-то негигиенично…

Сдерживать смех больше не получается. Но обижаться она не собирается, наоборот, ей, кажется, тоже весело.

– Вообще-то, я тебя понимаю, – говорю я, отсмеявшись. – Со мной периодически случаются всякие глупости.

– Аналогично, – кивает она. – Только мои родственники, похоже, считают, будто я сама их ищу.

– Да, это знакомо. И вопиллеры – яркое тому подтверждение.

– Вопиллеры – это не самое страшное. Куда хуже, когда они закатывают глаза и укоризненно качают головой. Начинаешь чувствовать себя полной тупицей.

– Это точно! Моя мать часто так делает. Но на тупицу ты уж точно не похожа, – замечаю я. – По крайней мере, меня больше никто не раскусил.

– Не так уж это было сложно, – она смущенно улыбается.

– То есть, это я тупица?

– Нет! Мерлин… глупо выразилась… Не обижайся, я не это хотела сказать…

– Я понимаю. Слушай, не хочу тебя задерживать… Это ведь твоя свадьба. Тебе, наверное, хочется вернуться к гостям.

– Нет.

– Нет?

– Нет. Все это, – Нарцисса обводит рукой вокруг, – не для меня, а для них. А меня уже тошнит. Несколько часов проходила с приклеенной вежливой улыбкой, выслушала сотни шаблонных поздравлений, лживых пожеланий счастливой семейной жизни и других глупостей от людей, которым на меня как минимум наплевать. Неужели я не имею права расслабиться и отомстить?

– Отомстить? – переспрашиваю я.

– Ну да. Тебе же нужны сплетни? У меня их много.

– Ты серьезно?

– Конечно. Только не сдавай меня.

Хитро подмигнув, она опирается руками о парапет и, подпрыгнув, усаживается. Сердце пропускает удар, я вздрагиваю и невольно вскидываю руку, но, встретившись с ее удивленным взглядом, тут же опускаю. Она не ребенок и не пьяна, и вряд ли может свалиться с балкона. И чего я так дергаюсь, спрашивается?

– Платье помнешь, – говорю я, глядя в сторону.

– Плевать, – откликается Нарцисса. – Все равно я его больше не надену. Кстати, красивое кольцо. Подарок?

– Нет, сама купила, – отвечаю я почему-то смущенно. – Просто понравилось.

– Оно тебе подходит, – уверенно говорит Нарцисса. – Так что, ты готова записывать?

– Да, – я разворачиваю пергамент.

– Отлично. Начнем, пожалуй, с главы Портального управления, Мартина Донелли. Ты наверняка его видела – такой мерзкий типчик с очень толстыми губами, маленькими глазками и редкой бороденкой. Я его с детства знаю и с детства же не выношу. Этот уродец… Нет, ну как тебе удается так быстро писать?! – восклицает она, прерывая донос.

– Просто моих родителей не беспокоил мой почерк, – поясняю я. – Главное, чтобы писать умела, а как – не принципиально. Поэтому меня никогда не учили каллиграфии, и я пишу так, как удобно.

– Здорово! – произносит Нарцисса с завистью. – У меня в детстве мозоли на пальцах не проходили из-за этих уроков.

– Зато теперь у тебя наверняка красивый почерк, а в моих записях даже я сама с трудом разбираюсь. Если сразу не перепишу по-человечески, потом часами приходится расшифровывать. Так что там, с этим Донелли?

– Ага. Дело в том, что ему нравятся молоденькие несовершеннолетние девочки. Тащить их в постель духу не хватает – Азкабана боится, поэтому он каждое лето нанимает секретаршей самую тщедушную выпускницу Хогвартса, запрещает ей пользоваться косметикой, держит год, потом выгоняет и нанимает новую. И так постоянно. Если у девочки наблюдается недостаток не только веса, но и нравственности, дело может зайти далеко.

– Любопытно, – усмехаюсь я. – Ничего криминального, но репутацию основательно подпортит. Что он тебе сделал?

– Когда я была ребенком, эта скотина постоянно щипала меня за щеки, – заявляет Нарцисса. – Как думаешь, это веская причина для мести?

– Вполне, – киваю я, наблюдая, как на ее губах появляется лукавая улыбка.

– Ну и отлично. Идем дальше. Теперь, пожалуй, разберемся с главой бюро по распределению домовых эльфов. Во-первых, придурок носит парик… Ты записываешь?

– Да-да! – встрепенувшись, говорю я и возвращаюсь к записям. Похоже, мою вылазку смело можно назвать успешной.

* * *


Оказавшись в коридоре, я прислоняюсь к стене и глубоко вздыхаю. Да, с Фаджем, определенно, было значительно проще иметь дело. По идее, сейчас мне нужно сразу же отправиться в Малфой-мэнор, но хочется как-то оттянуть неизбежное. Тем более, не мешало бы точно узнать, сколько у меня осталось денег. Аппарировать, пожалуй, не стоит, лучше воспользоваться камином до «Дырявого котла».

Так я и делаю. Том заискивающе улыбается и предлагает фирменное блюдо – помнит, как я десять лет назад чуть не разнесла его забегаловку, когда обнаружила в тарелке гусеницу. Я говорю ему, что еще вернусь. Сначала нужно зайти в «Гринготтс», чтобы решить, могу ли я себе позволить заплатить за обед, или имеет смысл поесть бесплатно.


Деньги я пересчитываю трижды, но больше их от этого не становится. И сотни галеонов не наберется. Этого не хватит даже на Веритасерум, без которого мне просто не обойтись. Не всегда достаточно личного обаяния и способностей к анимагии. Некоторые без зелий наотрез отказываются вести откровенные разговоры.

Мерлин, ведь я неплохо зарабатываю! Противная болезнь – недержание денег. Что самое гадкое, в отличие от другого недержания, зельями ее не вылечить. И дело тут не в моем расточительстве. Я не транжира. Конечно, приходится тратиться на поддержание имиджа. Мне, в общем, на него плевать, но мое начальство не столь либерально. Равно как и потенциальные информаторы, на которых я должна производить хорошее впечатление. Приходится соответствовать. Но не так уж много уходит на имидж. Просто, стоит мне только отложить некоторую сумму, как обязательно случается что-то непредвиденное и требующее материальных вложений. Нужные вещи ломаются и выходят из строя, одежда рвется… Или я цепляю во время командировки какую-нибудь экзотическую заразу, а начальство разводит руками и сообщает, что никак не может компенсировать расходы, но зато готово предоставить небольшой отпуск. За свой счет. Я уже не говорю о проблемах с законом, с которыми приходится сталкиваться все в тех же командировках. Это у нас я с министрами дружу, а за границей приходится соблюдать осторожность. Но не всегда удается. И, разумеется, выплаченные взятки мне тоже никто не возвращает. В общем, не жизнь, а сказка.

Я сгребаю в сумку все, что удалось обнаружить в сейфе. Определенно, выбора у меня нет.

* * *


– Думала, вы будете путешествовать пару месяцев.

– Да мы так и хотели, только у Люциуса неотложные дела в Лондоне, вот и пришлось вернуться.

Мы сидим в закрытом зале «Дырявого котла», куда Том пускает только избранных, чтобы избежать неприятных межклассовых столкновений. Отныне я тоже имею право здесь ужинать. Нарцисса два дня назад вернулась из свадебного путешествия и сразу прислала мне сову с предложением встретиться. Отказываться я не стала. Мы не виделись со дня ее свадьбы, и я ужасно соскучилась. Наверное, это глупо, мы ведь почти друг друга не знаем.

– Какие у него могут быть дела? Он ведь даже не работает! – я соображаю, что это прозвучало бестактно, и поспешно добавляю: – Не подумай, я не имею в виду, что он бездельник! На самом деле, меня восхищают люди, которые с каждым днем богатеют, не пропадая сутками на службе.

– Да я поняла, – смеется она. – Но он ведь занимается инвестированием, это тоже работа. Нужно налаживать контакты, искать прибыльные проекты…

– А еще скупать темномагические артефакты и находить для них новых владельцев, – усмехаюсь я.

– Между прочим, это семейный бизнес, – не смутившись, заявляет Нарцисса. – Так и напиши в своей очередной статье.

– Ну тебя! – фыркаю я. – Ты же знаешь, что я не буду об этом писать. Зачем мне портить отношения с таким отличным информатором, как ты?

– Я читала статьи, – она снова смеется. – Почувствовала себя соавтором. Люциус так проницательно на меня смотрел, словно догадался, в чем тут дело.

– Он разозлился? – взволнованно спрашиваю я. Не хватало еще, чтобы из-за меня у нее начались сложности с мужем.

– Неа. По-моему, его все это тоже повеселило. В отличие от этого педофила Донелли. Вот кому мы с тобой жизнь сломали – вот-вот уволится.

– Из-за симпатий к девочкам?

– Ну да, – в ее голубых глазах появляется злорадное выражение. – Ему подчиненные веселую жизнь устроили. Что ни день, то пакость. Он уже на грани срыва.

– Понятно теперь, кто прислал мне проклятую шкатулку… – задумчиво говорю я.

– Что?! – Нарцисса так резко ставит чашку на стол, что кофе выплескивается прямо на скатерть. – Вот урод! Ты серьезно пострадала? Была у целителей? Что они сказали?

– Да все в порядке! – заверяю я, удивляясь ее реакции. – Жива и здорова, как видишь. Я еще в школе перестала доверять подаркам от незнакомцев, поэтому даже открывать ее не стала.

– Слава Мерлину! – она облегченно вздыхает. – Люциус сказал, что у этого гада дома полно опасных артефактов. Жаль, я раньше не знала.

– Ничего, – с улыбкой говорю я, касаясь кончиками пальцев ее теплой руки. – Со мной так просто не разделаться.

* * *


Малфой-мэнор – это, пожалуй, единственное место, где мне всегда рады и куда я могу прийти без предупреждения. Впрочем, я обычно стараюсь предупреждать, поскольку хозяев может не оказаться дома. Мало радости упереться носом в закрытую дверь. Вот и сейчас я отправляю из редакции сову с предупреждением о визите. Долетит она быстро, а я пока поболтаю с Боровом. Совсем забыла, что нужно доложить ему, чем закончился разговор с министром.

Боров потеет еще больше, чем обычно, но это меня не беспокоит. Не имею ни малейшего желания рассказывать ему о своем задании. Да и Скримджер вряд ли обрадуется, начни я трепаться, пусть даже своему начальнику. Поэтому пусть понервничает. Может, тогда до него дойдет, что нужно отказаться от жирной пищи и хотя бы иногда отрывать от стула свою необъятную задницу. А если его хватит удар, плакать не стану.

Тем более, попытка выбить из него денег ни к чему не приводит. Боров уверяет, что непременно выдал бы мне гонорары за три года вперед, да вот беда, министр требует отчета за каждый потраченный кнат. Очень мило. Может, имеет смысл податься в бордель? Возраст, правда, уже не юный, но покупатель на любой товар найдется. Не хочу я просить у нее деньги. У меня просто язык не повернется.

* * *


– А у тебя на редкость уютно, – произносит Нарцисса, задумчиво разглядывая свисающий со светильника чулок.

– Прости, не успела навести порядок, – смущенно говорю я, вертя кольцо на пальце. – Только вчера вернулась…

– Да нет, я серьезно, – смеется она. – Не люблю, когда все слишком аккуратно. В моей комнате домовый эльф по два раза на дню убирается. И по его милости я никогда ничего не могу найти. Надо будет пригрозить свернуть ему шею, если еще хоть раз тронет мои вещи. И да здравствует хаос!

– Ну, тебе ведь нужно подавать хороший пример Драко, – замечаю я. – Чтобы не вырос неряхой.

– Глупости, – отмахивается Нарцисса. – Драко всего год. И если лет через десять он решит, что его грязным носкам самое место на подушке, я спорить не стану. В конце концов, ему же придется их нюхать. Как надоест, уберет.

– А сейчас Драко с эльфами? – интересуюсь я, сдвигая в сторону груды пергаментов, и ставлю на стол поднос с кофейником и чашками.

– Нет, с Люциусом, – отвечает она, разливая по чашкам кофе. – Он так редко бывает дома, что Драко никак не может выучить слово «папа». А с эльфами я ребенка не оставлю.

– Почему? Я слышала, они очень ответственны, когда речь заходит о детях.

– Мой эльф ответственный, но он никогда не имел дела с детьми, а Добби, эльф Люциуса, либо дурак, либо гаденыш. Постоянно все путает, притворяется глухим… Нет уж! – Нарцисса сердито сдвигает брови. – Оставить своего ребенка я могу только с тем, кому полностью доверяю. Да и то ненадолго.

– Это тонкий намек на то, что ты скоро уйдешь? – уточняю я.

– Прости… – она разводит руками. – В следующий раз возьму его с собой. Просто Люциус сегодня дома, вот я и решила дать им возможность пообщаться. Но, согласись, покормить ребенка грудью у моего супруга вряд ли получится.

– Да уж, – фыркаю я. – При всем уважении, такое ему не под силу. Но мы могли встретиться и завтра. Или в любой другой день.

– Не хотела ждать. Слишком соскучилась. Мы ведь два месяца не виделись.

– Да, командировка затянулась. Мне сейчас кажется, как будто мы не виделись несколько лет. И одновременно такое ощущение, словно…

– Только вчера расстались, – заканчивает Нарцисса.

– Точно, – киваю я.

– Кстати, у меня есть для тебя подарок.

– Сегодня же не мой день рождения…

– Ну и что? – она пожимает плечами и достает из сумки длинный кожаный футляр.

Открыв его, я обнаруживаю изумрудно-зеленое перо.

– Оно не простое, – говорит Нарцисса, чуть склонив голову. – Ты постоянно пишешь, вот я и подумала, что будет легче, если не придется этого делать. И расшифровка не понадобится.

– Это Прытко Пишущее Перо? – соображаю я. – Не может быть!

– Ну да. Подумала, тебе понравится.

Понравится?! Не то слово! Конечно, перо стоит безумных денег, и принимать такие подарки неловко, но Нарцисса – это другое дело. Смущает меня не это.

– Но ведь такое перо нужно подбирать индивидуально, – медленно говорю я, глядя на нее. – Почти как волшебную палочку.

– Если не подойдет, поменяешь, – она отводит глаза.

– Не думаю, что это понадобится. Ты ведь знаешь меня.

– Знаю, – на ее губах появляется улыбка. – Иногда мне кажется, что я всегда тебя знала.

– Возможно, так и есть.

– Наверное.

Собравшись с духом, я решительно снимаю с пальца свое любимое кольцо и протягиваю ей. Давно хотела это сделать, но никак не могла найти подходящего повода.

– Возьми.

– Зачем?

– Хочу, чтобы оно было у тебя.

– Но…

– Просто возьми, – твердо говорю я, кладу кольцо на ее ладонь и сжимаю пальцы. – Оно безумно мне нравится, и мне бы в голову не пришло его отдать. Но мне хочется, чтобы какая-то часть меня, пусть даже небольшая, всегда была с тобой.

– Спасибо, Рита, – Нарцисса надевает кольцо на палец и задумчиво смотрит на свою руку. Мне кажется, ей оно подходит еще лучше, чем мне. Наверное, это правильно. – Теперь, глядя на него, всегда буду вспоминать тебя. А когда я тебя вспоминаю, мне всегда становится легче. Даже если ты очень далеко.

– Я не хотела уезжать надолго, – вздыхаю я, почему-то чувствуя себя виноватой. – Нужно было провести небольшое расследование.

– Это связано с войной? – настороженно спрашивает она.

– В общем, да. Прости, не имею права рассказывать подробности. Хотя…

– Не надо! – поспешно говорит она. – Если нельзя, не рассказывай. Только обещай соблюдать осторожность. Кое-кому могут не понравиться некоторые твои статьи.

– Намекаешь на Сама-Знаешь-Кого? – уточняю я. – Перестань, ему плевать на меня. Кроме того, в «Пророке» у меня репутация продажной женщины, которой все равно, кого топить.

– Но это ведь не так.

– Не так. Но кого это волнует? Даже меня не волнует, чего уж говорить об остальных? В любом случае, неприятности мне могут грозить только от мстительных ничтожеств, которых я смешала с грязью. Но от них избавиться проще, чем от садовых гномов.

– Все равно будь осторожна, – упрямо произносит Нарцисса. – Я с ума сойду, если с тобой что-то случится.

– Кому следует быть осторожной, так это тебе, – замечаю я. – Некоторые поговаривают, что Люциус связан с Сама-Зна…

– Не говори об этом! – перебивает она испуганно.

– Хорошо. Но другим я не могу помешать.

Нарцисса закусывает нижнюю губу и отводит глаза. Мне хочется обнять ее, но вряд ли это уместно прямо сейчас.

– Послушай, Нарцисса, – медленно говорю я. – Что, если тебе на время уехать из страны? Вместе с Драко, разумеется.

– Нет.

– Думаю, Люциус не станет возражать, если…

– Не станет, – перебивает она. – Но я не уеду.

– Нарцисса, чем бы ни занимался Люциус, я абсолютно уверена, что тебе это не по душе! – восклицаю я. – Ты не должна рисковать собой и ребенком из-за…

– А ты бы уехала? – спрашивает Нарцисса, глядя на меня в упор.

От ее пристального взгляда мне становится одновременно и жарко, и холодно. Что ответить, я не знаю. Потому что солгать все равно не получится. Кому угодно, но только не ей. И дело даже не в том, что рядом с ней я теряю способность лгать – вовсе нет! И не в том, что она всегда может отличить правду от лжи. Просто лгать друг другу для нас – то же самое, что лгать самим себе. Как ни старайся, как ни верь в собственную ложь, крошечное вредное существо где-то в глубине души все равно все поймет. А наши крошечные вредные существа явно друг с другом в сговоре.

– Давай не будем об этом, – тихо предлагает она. – Тем более, скоро мне придется уйти.

– Почему?

– Драко вот-вот проголодается.

– Откуда ты знаешь? Кормишь его по часам?

– Нет, я же не садистка, – смеется Нарцисса. – Просто я мать, вот и знаю. Но ты не скучай, я еще вернусь, – она отставляет в сторону пустую чашку и поднимается с кресла.

– Будь осторожна. Я очень боюсь за тебя, – честно говорю я и тоже встаю.

– Я справлюсь.

– Знаю, что справишься. Ты с чем угодно справишься. А теперь попробуй объяснить это моему невменяемому подсознанию.

– Я со своим невменяемым подсознанием никак не могу договориться, – усмехается Нарцисса. – К твоему даже приближаться боюсь.

– Надо каким-то образом оставить наши подсознания наедине, – в шутку предлагаю я. – Выпить зелье, затуманивающее разум, – и пусть разбираются друг с другом.

– Это интересная мысль, – задумчиво произносит она, подходя ближе. – А еще интересней, чем все это может закончиться.

– Кажется, у меня есть некоторые версии, – говорю я, тоже делая шаг навстречу.

Я смотрю ей в глаза и чувствую… Я и сама не знаю, что чувствую. Что-то настолько сильное, что это почти больно. Только это не физическая боль. И даже вообще не боль. Скорее, какая-то тяжесть во всем теле, которая сковывает, не дает двигаться, путает мысли, затуманивает зрение. И одновременно легкость, ощущение, что я могу взмыть в воздух без метлы.

Она смотрит мне в глаза и чувствует… Возможно, это глупо, но мне почему-то кажется, что ее чувства немногим отличаются от моих. Или даже совсем не отличаются.

И я хочу сказать ей… Я много всего хочу ей сказать, когда ее нет рядом. Но когда я смотрю на нее, все это куда-то исчезает, и остаются только обрывочные мысли, которые никак не желают превращаться в слова, и умиротворение, которое всегда нисходит на меня в ее присутствии. Наверное, это правильно. Зачем нужны слова? Как правило, они только все портят.

Раздается протяжный свист – срабатывает каминная сеть. В пламени появляется голова Люциуса с такими взъерошенными волосами, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.

– Рита, прости за вторжение, – извиняется голова, приглаживая волосы и тщетно пытаясь скрыть смущение, и обращается к супруге: – Нарцисса, ты не могла бы вернуться? Драко капризничает, никак не получается его успокоить. По-моему, он хочет есть.

– Сейчас буду, – говорит она, и голова исчезает.

Нарцисса лукаво улыбается мне краешком губ и подмигивает. Я тоже улыбаюсь и крепко обнимаю ее на прощанье, вдыхая тонкий, едва уловимый, запах духов, смешанный с запахом ее кожи.

– Скоро увидимся, – обещает она и скрывается в камине.

А я еще долго стою посреди комнаты и не могу согнать с лица идиотскую блаженную улыбочку.


Глава 2.

Я возвращаюсь в «Дырявый котел». Прежде чем отправляться в Малфой-мэнор, нужно дождаться ответа от Нарциссы, а пока можно перекусить. Бесплатно, разумеется.

Том изображает бурную радость от моего возвращения, и с почестями проводит меня в закрытый зал. В принципе, неважно, что именно заказывать, но я делаю вид, что внимательно изучаю меню. Когда заказ приносят, я, убедившись, что никто на меня не смотрит, незаметно провожу над тарелкой волшебной палочкой. Простенькое заклинание делает мясо похожим на рог громамонта, с той лишь разницей, что мясо не взрывается. Но разжевать его, ясное дело, невозможно. Банальный прием, но всегда работает. Конечно, если не делать так каждый день.

Том, как и следовало ожидать, выслушав мои претензии, меняется в лице, точно умственно неполноценный метаморф, и рассыпается в извинениях, заикаясь на каждом слове. В качестве компенсации предлагает принести самое лучшее блюдо и бутылку самого лучшего вина – все за счет заведения. Я поджимаю губы и изображаю глубокую задумчивость, но потом снисходительно киваю. Здесь самое главное – не расхохотаться, глядя на его ужимки.

Не успеваю я покончить с обедом, как в окно влетает сова Нарциссы. Угостив птицу печеньем, которое принес Том, я разворачиваю пергамент. Там написано только одно слово: «Жду».

* * *


Домовый эльф встречает меня на пороге и кланяется так, что чуть не тыкается носом в пол. Уже не в первый раз мне приходит в голову, что его нарочито раболепное поведение больше похоже на издевку, чем на почтительность. Впрочем, возможно, я просто не слишком хорошо разбираюсь в домовых эльфах. Но раз Нарцисса ему не доверяет, значит, на то есть причины.

– Отнеси в комнату Драко, – командую я, вручая Добби коробку. – А дорогу я и без тебя найду.

Надеюсь, ребенку понравится уменьшенная копия Хогвартс-экспресса. Правда, в детях я разбираюсь еще хуже, чем в домовых эльфах. Схватив коробку, Добби снова кланяется и исчезает.

– Рита, наконец-то! – доносится с лестницы радостный и такой родной голос. – Твои командировки когда-нибудь сведут меня с ума.

– Меня тоже, – вздыхаю я, крепко обнимая свою единственную подругу. – Ты даже не представляешь, как я по тебе скучала!

– Отчего же, представляю, – усмехается она. – Думаю, примерно так же, как и я по тебе. Вина выпьешь?

– Выпью, – киваю я. – А где Люциус?

– Ужинает с министром и другими высокопоставленными чиновниками.

– А ты почему не с ним? – интересуюсь я, топая вслед за ней в гостиную.

– По двум причинам, и обе сейчас находятся в этом доме, – сообщает Нарцисса. – Я уже не раз говорила, что ребенка с кем попало не оставлю. Конечно, в крайнем случае, можно было бы взять его с собой, но ты ведь приехала. Я бы просто свихнулась на этом ужине, думая о том, что могла бы провести время с тобой!

– Приятно слышать.

– Можно подумать, тебя что-то удивляет! Вроде бы не первый день знакомы, – смеется она, делая знак появившемуся эльфу, чтобы принес вина. – Если уж я на собственной свадьбе три часа сидела с тобой на балконе, ужин с министром меня точно не соблазнит. Вообще, все эти ужины – сплошная тоска, поэтому я стараюсь их избегать. Люциус на днях заявил, что заведет любовницу, чтобы выходить с ней в свет.

– А ты что ответила? – спрашиваю я со смехом.

– Сказала, пусть заводит, если угодно, – серьезно отвечает Нарцисса. – Правда, в этот момент у меня в руках был кинжал, поэтому не думаю, что он рискнет. Кстати, тебе от него привет.

– Ему тоже передавай.

– РИТА!!! – раздается восторженный вопль, и ко мне на бешеной скорости подбегает Драко.

– Незачем так орать, – говорю я, подхватывая его на руки и ероша светлые волосы. Я не слишком люблю детей, но глядя на него, почему-то всегда об этом жалею.

– А ты принесла мне подарок? – с детской непосредственностью интересуется он.

– Драко! – возмущается Нарцисса. – Тебе не стыдно? Рита может подумать, что тебе нужны только подарки.

– Я люблю Риту! – заявляет ребенок.

Мне почему-то становится неловко, как бывает, когда получаешь незаслуженный комплимент или благодарность. Я ставлю его на пол, и он подбегает к Нарциссе.

– Мам, а можно я покажу Рите, как я летаю?

– Ты сегодня уже летал, – возражает Нарцисса. – У нас есть уговор – не больше получаса в день. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя мама состарилась раньше времени?

– Нет! – Драко мотает головой. – Но Рита не видела, как я летаю!

– Рита сто раз видела, как ты летаешь.

– Но я теперь лучше летаю. Мам, ну пожалуйста!

– Хорошо, – чуть подумав, кивает Нарцисса. – Но тогда ты не будешь летать неделю.

Драко несколько мгновений шевелит губами, очевидно, пытаясь подсчитать, чего лишится, и, наконец, насупившись, изрекает:

– Так нечестно!

– Выбирай, – Нарцисса пожимает плечами.

– Ладно, – он печально и как-то очень по-взрослому вздыхает. – Сейчас принесу метлу. Мам, она в чулане?

– Где ей еще быть? Если только ты снова не утащил ее в свою комнату.

– Неа, не утащил! – хихикает Драко и убегает.

– Да, он явно к тебе неравнодушен, – замечает Нарцисса, забираясь с ногами на диван. – Даже от недели полетов отказался, подумать только! Может, тебе бы удалось совсем отговорить его летать?

– Ты ведь не серьезно? – уточняю я, садясь рядом.

– Нет, конечно, – вздыхает она. – Каждый волшебник должен уметь летать. Просто у меня душа не на месте, когда он носится на метле по гостиной. И дико хочется запретить ему к ней прикасаться.

– Но не запрещаешь…

– Нет. Драко нравится летать, и он не виноват, что его мамаша – истеричка.

– Ты не истеричка, – возражаю я. – Просто ты – мать. И я, честно говоря, очень хорошо тебя понимаю. Самой не по себе, когда он летает.

– Это по твоим глазам видно, – с улыбкой кивает Нарцисса. – Тем не менее, надо учитывать его интересы. Пусть лучше сейчас научится, чем потом на уроке полетов с метлы свалится. В Хогвартсе за детьми почти не следят, это я по себе помню.

– Да уж, – с этим сложно спорить. – Только вид делают, но все творят, что хотят.

Драко с ужасающим топотом и воплями вбегает в гостиную и с гордостью демонстрирует мне метлу, которую я видела уже, наверное, раз тридцать.

– Пятнадцать минут, Драко, – строго говорит Нарцисса, и он, не теряя времени, вскакивает на метлу и взмывает в воздух.

У меня привычно перехватывает дыхание, хотя высоту, на которую он поднялся, нельзя назвать головокружительной. Умом я понимаю, что даже падение едва ли может причинить ему серьезный вред, но, несмотря на это, у меня появляется иррациональное желание вскочить и бегать за ним по всей гостиной с вытянутыми руками, чтобы подхватить, если вдруг сорвется. О светской беседе за бокалом вина не может идти речи. Мы обе следим за ребенком глазами, отвечаем друг другу невпопад, то и дело теряя нить разговора. Нарцисса крутит кольцо на пальце так яростно, словно оно может каким-то образом защитить ее сына от возможных травм. Драко восторженно хохочет и явно чувствует себя абсолютно счастливым.

– Мне кажется, или он метлу как-то странно держит? – спрашиваю я. – Не так, как нас учили. Уже не в первый раз замечаю.

– Ему так удобней, – говорит Нарцисса. – Правила не для всех подходят.

– В Хогвартсе переучивать будут.

– Плевать. Все равно не выйдет. В Хогвартсе и левшей раньше переучивали – тоже безрезультатно. Пусть летает, как нравится. На мой взгляд, это не тот случай, когда от положения мизинца на левой ноге может что-то зависеть.

– С этим не поспоришь, – усмехаюсь я.

– Так, стоп! – командует Нарцисса, взглянув на часы. – Спускайся!

Драко приземляется и подбегает к нам – раскрасневшийся и взъерошенный.

– Здорово я летал, правда?

– Ты молодец, – искренне говорю я. – В твоем возрасте я метлу даже в руки взять боялась.

– Это совсем не страшно, – снисходительно заявляет Драко и протягивает мне метлу: – Хочешь попробовать?

Мы с Нарциссой переглядываемся, пытаясь представить меня верхом на маленькой детской метле, и дружно хохочем, чуть не падая друг на друга.

– Вы надо мной смеетесь? – подозрительно спрашивает Драко.

– Надо мной, – объясняю я, слегка успокоившись. – Спасибо за щедрое предложение, но, боюсь, что твою метлу я бы просто сломала.

– Ну, не такая уж ты толстая, – замечает он, окинув меня оценивающим взглядом.

Естественно, это провоцирует новый приступ хохота.

– Спасибо, – с трудом говорю я, сквозь смех. – Кстати, ты тут спрашивал, принесла ли я подарок. Если тебе все еще интересно, он уже давно в твоей комнате.

– УРА!!! – выкрикивает Драко и, подпрыгнув, выбегает из гостиной.

– Ты его избалуешь своими подарками, – усмехается Нарцисса.

– Ладно, в следующий раз потребую, чтобы он их вернул.

Она смеется и хлопком вызывает эльфа, чтобы тот принес еще вина. Когда домовик выполняет приказ, она спрашивает:

– Что сейчас делает Добби?

– Убирается в комнатах для гостей, хозяйка, – почтительно сообщает он.

– Не спускай с него глаз, – командует Нарцисса.

– Добби что-то натворил? – интересуюсь я, когда эльф, поклонившись, исчезает.

– Да, – кивает она. – Он хочет нас убить.

– А если серьезно?

– А я и не шучу, – сообщает она с ненавистью. – На днях велела ему набрать ванну для Драко. Хорошо, что я всегда сама все проверяю, – там был кипяток. А ты знаешь, Драко всегда в ванну с разбегу прыгает.

– Вот гаденыш! – восклицаю я, содрогнувшись. – И что ты сделала?

– Не помню. Мозг словно отключился. Люциус утверждает, что я гонялась за ним по всему дому, размахивая кинжалом.

– Прекрасно тебя понимаю. Почему вы от него не избавитесь?

– Обойдется, – цедит Нарцисса сквозь зубы. – Он ведь именно этого и добивается, так что пусть помучается. Кроме того, он слишком много знает, а, став свободным, не станет молчать. Нам только проблем с законом не хватало. Как вспомню, что пришлось пережить после войны…

– Еще бы! – киваю я. – Если этот Добби расскажет, что Люциус по доброй воле…

– Давай не будем об этом, – прерывает она. – Такого больше не повторится.

– Ходят разные слухи, – осторожно замечаю я. – Некоторые считают, что он еще вернется.

– А ты как считаешь?

Я молчу. Солгать не получится, а говорить правду сейчас не хочется. Впрочем, она слишком хорошо меня знает.

– Я тоже так думаю, – тихо произносит Нарцисса, словно прочитав мои мысли. – И боюсь этого. Люциус, как ни крути, виноват сам. Но я не хочу, чтобы мой ребенок имел какое-то отношение к этому безумию. Если все начнется по новой…

– Не думай об этом.

– Не могу. Знаешь, до того, как родился Драко, я не считала, что все это так уж ужасно. Не хотела ввязываться, но Люциуса не осуждала, да и вообще… Но Драко слишком мне дорог, я слишком боюсь за него. Наверное, я просто сумасшедшая мамаша, – она невесело усмехается.

– Вовсе нет, – возражаю я. – Вот у нас в редакции есть сумасшедшие мамаши – постоянно говорят с присюсюкиваниями, а за обедом в подробностях рассказывают о содержимом ночных горшков своих дражайших чад. А ты просто любишь сына, вот и все.

– Да. Главное, не испортить его этой любовью.

– Любовью нельзя испортить. Только она должна сочетаться с уважением. А то те мамаши из редакции к своим детям относятся, как к любимым игрушкам. Есть в этом что-то гнусное.

– Согласна, – кивает Нарцисса. – Ребенок, даже маленький – это человек, это личность. Нельзя с ним, как с игрушкой, пусть даже любимой. И требовать от него ничего нельзя. Мы заводим детей, потому что они нам нужны. Но дети вовсе не просят, чтобы мы производили их на свет. Они нам вообще ничего не должны. Но, несмотря на это, они любят и уважают нас с самого рождения. Следовательно, мы должны стараться соответствовать и не разочаровывать их. Тогда и дети будут стараться не разочаровывать нас. Возможно, я не права, но это мое мнение.

– Детей у меня нет, поэтому мне сложно судить, – задумчиво говорю я. – Но думаю, что ты права. Мои родители не слишком старались меня не разочаровывать, поэтому и я не заботилась о том, чтобы не разочаровывать их. Ты прекрасная мать, Нарцисса. Мне кажется, когда-нибудь Драко будет готов ради тебя на все.

– Это-то и пугает, Рита, – вздыхает она. – Это и пугает…

* * *


Драко встречает меня на полпути к дому. Видимо, хочет о чем-то поговорить без Нарциссы. У каждого ребенка должны быть секреты от родителей, это вполне нормально. Поэтому, когда Драко просит меня не говорить о чем-то матери, я не говорю. В разумных, конечно, пределах. Если он вдруг объявит, что планирует жениться на собственной прабабушке, молчать не стану. Но это маловероятно, тем более, никакой прабабушки у него нет.

Но в нынешней ситуации меня не слишком радует эта таинственность. Да и выглядит он неважно. Заметно похудел и побледнел с тех пор, как мы виделись последний раз, под глазами появились темные круги, словно он давно нормально не высыпался.

– Очень рад тебя видеть, Рита! – говорит Драко, вымученно улыбаясь.

– Я тебя тоже. Как там Нарцисса?

– Ты же ее знаешь. Делает вид, что все в порядке.

– Это она умеет, – киваю я. – А сам как?

– Ничего, держусь, – подавив вздох, он кивком предлагает пойти к дому.

Мы медленно бредем по хрустящему гравию.

– К папе не пускают, – говорит Драко, чуть помолчав. – Даже письмо передать отказываются.

– Попробую поговорить с министром. Возможно, удастся что-нибудь сделать.

– Думаешь, реально? – он смотрит на меня с надеждой.

– Не знаю, – честно отвечаю я. – Но с министром мы как будто договорились, так что надежда есть.

– Хорошо бы! Мы ведь даже не знаем, как он. А все Поттер!

– Поттер – дурачок, которому тоже хочется жить, – я пожимаю плечами. – Ты же понимаешь.

– Наверное. Но если бы не он, всем было бы легче, – упрямо говорит Драко.

– Не спорю. На свете есть немало людей, которые здорово облегчили бы всем жизнь, если бы отправились к праотцам.

Драко, уклончиво хмыкнув, отворачивается и провожает глазами павлина, вышагивающего неподалеку. Я делаю вид, что спотыкаюсь и «рефлекторно» хватаю его за руку, чтобы удержать равновесие. Драко резко выдергивает конечность и, схватившись за предплечье, испуганно смотрит на меня.

– Туфли неудобные, – спокойно говорю я. – То и дело спотыкаюсь, надо бы новые купить.

Драко слегка расслабляется. Он достаточно умен, чтобы понять, что я обо всем догадалась, и достаточно хорошо меня знает, чтобы не сомневаться в том, что я не стану писать статью о своем открытии. Я же, в свою очередь, достаточно умна, чтобы осознавать, что есть вещи, о которых лучше не говорить вслух. Они сейчас находятся под пристальным вниманием не только Министерства.

Мы продолжаем медленно идти к дому.

– Хотел попросить тебя кое о чем, – осторожно произносит Драко. – Можно?

– С тех пор, как ты десять лет назад трагическим шепотом поинтересовался, что может означать вскочивший на заднице прыщ, можешь просить меня, о чем угодно, – усмехаюсь я.

– Когда тебе надоест об этом напоминать? – ворчливо говорит он.

– Никогда. Очень уж весело наблюдать, как ты бесишься. О чем ты хотел попросить?

– Осенью я уеду в школу. Ты можешь какое-то время пожить у нас? Не хочу, чтобы мама оставалась одна.

– Хм…

– Я понимаю, у тебя полно работы, – продолжает он. – Но больше я никому не доверяю. А мама тебя любит, мне спокойно, когда она с тобой. Больше просить некого.

– У нее ведь есть сестра, – задумчиво говорю я, подмигнув.

– Да, конечно, – кивает Драко. – Но у них сложные отношения. Ты же знаешь, они давно не общались…

Отлично. У Нарциссы действительно есть сестра. Андромеда, которая вышла замуж за магглорожденного волшебника. И они действительно давно не общались. Можно подумать, что речь идет о ней. Вот только мы оба знаем, что это не так.

– Они никогда не были подругами, – добавляет он. – Кроме того, она весьма… своеобразный человек. Маме многое в ней не нравится, и ей… ей тоже. И потом, ее круг общения, на мой взгляд, маме не слишком подходит. Она… другая, понимаешь?

– Еще как понимаю, – подтверждаю я. – Если я кого и понимаю на этом свете, так это твою маму. Во всяком случае, настолько, насколько понимаю саму себя. И ты считаешь, мое присутствие может на что-то повлиять?

– Ты ведь известная журналистка, – улыбается Драко. – Ты разрушила множество безупречных репутаций. Ты работаешь на министра магии. Но твои статьи устраивают… не только его. Твое присутствие здесь не вызывает подозрений, но и помехой не станет. Я все обдумал.

– Вижу…

Однако он здорово повзрослел. Впрочем, оно и не удивительно. А ведь совсем недавно был малышом, который прятал под кроватью гномов, потому что они «смешно ругаются», носился на детской метле с бешеной скоростью и уплетал шоколадное мороженое в пугающих количествах.

– Так ты согласна? – спрашивает он почти умоляюще. – Я пойму, если ты захочешь держаться подальше…

– Драко, не будь идиотом! – перебиваю я. – Даже моего буйного воображения не хватает, чтобы представить себе ситуацию, в которой мне бы захотелось держаться подальше от Нарциссы.

– Обсыпной лишай? – предлагает он, чуть подумав.

– Отлично! Я заражусь, будем валяться с ней в одной палате, и ни одна сволочь не рискнет к нам приблизиться.

– Знаешь, Рита, когда вы с мамой вместе, к вам и без заразной болезни, ни одна сволочь приближаться не рискует, – сообщает Драко, посмеиваясь. – Потому что вы обе – редкие стервы. Только маме не говори, что я так сказал.

– Очаровательно! – фыркаю я. – Вот поэтому я не хочу иметь детей. Такой сын, как ты, у меня вряд ли получится, а на меньшее я не согласна.

– Я тоже тебя люблю, – ухмыляется он. – Значит, поживешь у нас?

– С превеликим удовольствием. Я не из тех, кто упускает такие шикарные возможности. Осталось только убедить Нарциссу в целесообразности моего присутствия. Зная ее, рискну предположить, что она предложит мне сию секунду аппарировать куда-нибудь в Южную Африку.

– Ты ей нужна, – возражает Драко.

– Знаю, – киваю я. – Вот поэтому и предложит.

* * *


– Без Драко дом какой-то пустой, – произносит Нарцисса, вертя в руках бокал с вином.

– Ничего подобного, – не соглашаюсь я. – Это с Драко складывалось впечатление, будто здесь обитает добрая сотня пикси.

– Ну, не такой уж он буйный, – смеется Нарцисса. – Подумать только, его нет всего два месяца, а мне кажется, мы не виделись несколько лет. Совсем как с тобой.

– Нет, это со мной, как с ним, мамочка. Только я уже окончила Хогвартс.

– Ну тебя!

– Он хоть пишет? – спрашиваю я, посмеиваясь.

– Каждый день.

– Серьезно? Какой молодец!

– Да, – она нежно улыбается. – Я говорила, что не обязательно писать так часто, но письма приходят исправно. Знает, что я за него волнуюсь.

– Все дети знают, что родители за них волнуются, – замечаю я. – Вот только не все способны это понять. А он за тебя волнуется не меньше, чем ты за него.

– Думаешь?

– Знаю. Он ведь и мне пишет, правда, реже. И каждый раз спрашивает, все ли у тебя в порядке, и просит за тобой присматривать.

– Очаровательно! – восклицает Нарцисса сквозь смех. – Мой одиннадцатилетний сын просит мою подругу за мной присматривать! Неужели со мной все настолько плохо? А присматривать за Люциусом он тебя не просил?

– Ну, он же понимает, что я твоя подруга, а не Люциуса.

– Да, Драко наблюдательней и умней подавляющего большинства взрослых волшебников, которые то и дело интересуются, уверена ли я, что ты не спишь с моим мужем.

– И хоть бы кто-нибудь поинтересовался у Люциуса, уверен ли он, что я не сплю с его женой, – подхватываю я.

– Но ведь и это неправда, – замечает Нарцисса с лукавой улыбкой.

– Зато в нашем случае более вероятно. И вообще, люди придают сексу слишком много значения. Спать можно с кем угодно, это я по себе знаю. И это ровным счетом ничего не значит. Но куда уж им всем разобраться в наших сложных взаимоотношениях. Тем более, мы с тобой, по мнению большинства, на человеческие чувства вообще не способны.

Она смотрит на меня. И я на нее смотрю. Снова. Во время торжественных ужинов, светских раутов и других мероприятий, на которых, кроме нас, присутствует множество людей, очень просто смотреть друг другу в глаза. Мы смотрим пристально, не моргая, до боли. Мы словно невербально общаемся, но это не имеет ничего общего с легилименцией. Я говорю, как сильно она нужна мне, какой бессмысленной была бы без нее моя жизнь. Она говорит, что не может сейчас поверить, что когда-то я не была частью ее жизни, что она жила без этого общения, без писем и встреч. Кто-нибудь умный сказал бы, что все это – самовнушение, что я просто вижу то, что хочу видеть. Возможно, он был бы прав. Вот только ее глаза говорят иное.

А когда мы наедине, все сложнее. Сложнее смотреть в глаза. Потому что рано или поздно придется не только смотреть, но еще что-то говорить или делать. И очень страшно сказать или сделать не то. И кто-то из нас обязательно отводит глаза, заговаривает о чем-то нейтральном. А если даже кто-то решается заговорить о личном, это тоже пугает, и разговор сворачивается, так толком и не начавшись. А потом мы расстаемся и, оставшись в одиночестве, думаем о том, что хотели бы сказать друг другу, если бы решились. Кто-нибудь умный сказал бы, что я приписываю ей собственные мысли. Возможно, он был бы прав. Вот только сердце говорит иное.

Потому что настоящие чувства всегда взаимны. Только так они могут питать друг друга. Это обмен энергией, без которого любые чувства рано или поздно лопаются, точно мыльный пузырь или приносят страдания. А я не страдаю. Наоборот, я счастлива. Даже когда ее нет рядом, одна мысль о том, что где-то она есть, заставляет меня улыбаться. Когда у меня проблемы, я поглаживаю подаренное ей перо и понимаю, что все плохое непременно закончится. И я знаю, что когда плохо ей, она крутит на пальце подаренное мной кольцо, и ей становится легче. А больше мне ничего и не надо.

Есть теория, что наша жизнь – это лишь часть пути, который проходит душа. Что и до, и после этой жизни есть что-то еще. Другие жизни, другие миры. Возможно, именно поэтому мы так хорошо чувствуем и понимаем друг друга. Возможно, когда-то мы уже были вместе. Возможно, мы еще будем вместе. Возможно, мы всегда вместе.

Мне ничего от нее не нужно. Нужно только, чтобы она была. И чтобы улыбалась – не мне, а просто потому, что ей так хочется. Все остальное не имеет значения.

* * *


Нарцисса сидит в гостиной, забравшись, как обычно, на диван с ногами. Драко уходит наверх, оставив нас наедине. Я осторожно присаживаюсь рядом.

– Понимаю, что вопрос глупый, но ты вообще как? – спрашиваю я.

– Понимаю, что ответ глупый, но все в порядке, – усмехается она.

– Ладно, зайдем с другой стороны. Сегодня я была у министра.

– Он говорил что-нибудь о Люциусе? – интересуется Нарцисса, встрепенувшись.

– Ага, хотел, чтобы я вылила ему на голову пару галлонов свежего ароматного дерьма.

– Вот гад! И как он отреагировал, когда ты отказалась?

Я не могу не улыбнуться. Слава Мерлину, ей даже в голову не приходит, что я могла согласиться!

– Решил, что я с ним сплю, разумеется, – отвечаю я.

– Если верить слухам, ты с ним спишь чаще, чем я, – фыркает Нарцисса.

– Если верить слухам, я могу каждый день спать с разными любовниками и за год ни разу не повториться. Привыкла, знаешь ли.

– У тебя будут из-за этого проблемы? – обеспокоенно спрашивает она.

– Мы договорились, что вместо головы Люциуса я полью дерьмом голову Дамблдора, – говорю я.

– Ого! Этим бы и я с удовольствием занялась. Есть какие-нибудь зацепки?

– Пока только мысли. Министр обещал меня прикрывать, но финансировать книгу отказался. Намекнул, что деньги мне следует взять у вас. У Люциуса их при аресте не отбирали, следовательно… – я замолкаю и жду ее реакции.

– Вон оно как… – задумчиво произносит Нарцисса. – Знала бы, что так получится, спрятала бы все деньги среди своего нижнего белья. Официально все наши средства, конечно, находятся в моих руках, вот только… распоряжаюсь ими сейчас… не я… – она закусывает губу и отворачивается.

Мило, ничего не скажешь. Не надо быть гением, чтобы понять, кто сейчас распоряжается их деньгами. Вот теперь-то я понимаю, почему этого гада нельзя называть по имени. Просто в приличном обществе не принято нецензурно ругаться.

– Слушай! – мне в голову внезапно приходит интересная мысль. – Ведь в том, чтобы утопить Дамблдора, заинтересован не только министр. Что, если мне самой поговорить с…

– Нет! – выкрикивает Нарцисса и хватает меня за плечи, сжимая до боли. – Даже думать не смей!

– Я понимаю, это может быть небезопасно, однако едва ли ко мне могут быть претензии, так что…

– Нет! – повторяет она отчаянно. – Ты не должна в это лезть! Пожалуйста, только не ты! Люциус… Драко… если еще и ты с ним свяжешься, я просто не переживу…

– Хорошо, Нарцисса, – тихо говорю я, нежно проводя пальцами по ее щеке. – Я буду соблюдать нейтралитет. Обещаю.

– Спасибо, – шепчет она, отводя глаза, в глубине которых блестят сдерживаемые слезы.

Я снова глажу ее по щеке и придвигаюсь почти вплотную. Она поднимает голову и улыбается. Я наклоняюсь и осторожно целую разомкнутые губы. Она проводит теплыми пальцами по моей шее и целует меня в ответ. Этот поцелуй легкий и нежный, словно прикосновение крыльев бабочки. Мне хочется углубить его, но есть риск, что после этого мы не сможем остановиться. Я и не хочу останавливаться, но…

Негромкое деликатное покашливание заставляет нас отпрянуть друг от друга. Но мы не шарахаемся в разные стороны, пытаясь сделать вид, будто ничего не было. Драко уже такое видел, он все понимает.

– Мам, мне нужно ненадолго отлучиться, – смущенно говорит он, барабаня пальцами по дверному косяку. – Рита, ты ведь пока не собираешься уходить?

– Конечно, нет! – заверяю я. – Ты же знаешь, меня порой просто невозможно отсюда выгнать.

– Тебя как будто отсюда пока еще ни разу не выгоняли, – замечает Драко. – Значит, ты побудешь с мамой?

– Побудет! – фыркает Нарцисса. – Если начну хныкать, споет мне колыбельную, а если вздумаю безобразничать – оставит без ужина. Драко, если ты забыл, я – твоя мать, а не младшая сестренка, которой у тебя вообще нет.

– А надо было внимать моей просьбе о сестре, которую я высказал, когда мне было пять, – заявляет он, не смутившись. – Не скучайте, через пару часов вернусь.

Посмеиваясь, Драко выходит из гостиной. Нарцисса провожает его взглядом.

– Тебе не кажется, что он окончательно обнаглел? – осведомляется она.

– Нет. Мне кажется, что он на тебя похож.

– Значит, точно обнаглел. Ох, знала бы ты, как мне за него страшно!..

– Знаю. Мне за вас обоих страшно.

– Знаю, – вздыхает она. – Со мной-то все будет в порядке, а вот Драко… Не имею права говорить, но то, что на него свалилось… Видит Мерлин, это слишком даже для взрослого человека! А ему всего шестнадцать… Дело не только в аресте Люциуса, он… – она замолкает.

– Я догадалась, в чем дело, – говорю я. – Хотя сильно подозреваю, что мне известно далеко не все. Я точно не могу ничем помочь?

– Напиши о Дамблдоре такую книгу, чтобы он, прочитав ее, повесился на собственной бороде, – свирепо цедит Нарцисса. – И будет всем счастье.

– Постараюсь, конечно, – киваю я. – Но пока не очень понятно, с какой стороны подступиться. Отсутствие финансирования затрудняет добычу нужных сведений.

– Постой-ка, тебе ведь зелья нужны? – неожиданно оживляется она.

– Ну да. Шарахнуть потенциального информатора Конфундусом я, конечно, могу, а вот с зельеварением дела обстоят худо. Перечное зелье – мой предел, о Веритасеруме и Оборотном речи вообще не идет.

– Северус тебе поможет.

– Только этого не хватало! – возражаю я. – Он же работает на Дамблдора!

– Нет, он не… то есть… – она поджимает губы и глубоко вздыхает. – Неважно, на кого он работает. Главное, что он может помочь.

Очаровательно. Неважно, на кого работает человек: на директора Хогвартса, на которого мне нужно собирать компромат, или на Темного мага, которого боятся называть по имени!

– Нарцисса, ты понимаешь, что говоришь? – уточняю я. – Дамблдор прикрыл его после прошлой войны, это я слышала своими ушами. Тогда министр лично запретил мне копать под него, угрожая увольнением. Ладно, допустим, твой Снейп – гениальный притворщик. Но тут еще неизвестно, что хуже: Дамблдор или…

– Послушай, Рита, это действительно неважно! – перебивает Нарцисса. – Важно то, что я доверяю ему. Он обещал помочь Драко.

– Да ну?

– Он дал мне Непреложный обет.

– Хм. Понятно, почему ты ему доверяешь. Но обет, знаешь ли, не распространяется на то, что не было в него включено.

– Я же не совсем идиотка! – фыркает она. – Дело не только в Непреложном обете. Просто речь шла о Драко, вот я и пошла на крайние меры. Но ему действительно можно доверять. Северус – надежный и порядочный человек.

На это мне возразить нечего. Нарциссе я верю безоговорочно. Раз она говорит, значит, так оно и есть.

– Но ты уверена, что он согласится мне помочь?

– Конечно. Я сегодня же ему напишу, – твердо говорит она. – Вот только… Скримджер ведь наверняка захочет, чтобы ты и о нем раскопала информацию – ведь он много лет работает с Дамблдором.

– Ерунда, – отмахиваюсь я. – Откажусь, пусть Скримджер думает, что с ним я тоже сплю. Одним любовником больше, одним меньше – какая разница?

– Видишь, у Северуса есть и личные причины тебе помочь, – усмехается Нарцисса.

– И, надо заметить, это здорово успокаивает. По крайней мере, не буду чувствовать себя его должницей. Вообще-то, у Снейпа не самая приятная манера общения.

– Ты уж не обижайся, но твоя манера общения немногим лучше, – заявляет она. – Разница лишь в том, что ты, говоря гадости, мило улыбаешься, а он – презрительно ухмыляется.

– Вот спасибо. Я-то, дура, надеялась, ты скажешь, что на меня смотреть приятней, – с деланной обидой говорю я.

– Ну, это само собой, – Нарцисса лукаво улыбается. – На тебя я могу смотреть бесконечно.

Я тоже улыбаюсь и поудобней устраиваюсь на диване, обнимая ее за плечи. Она кладет голову мне на плечо и сжимает мою руку. Мягкие волосы приятно щекочут шею, а от прикосновения ее пальцев по телу разливается тепло. Я подношу ее ладонь к губам и целую, вдыхая чуть сладковатый запах ее кожи.

Если бы это было в моей власти, я бы сделала так, чтобы у нее никогда не было никаких причин для страха и даже незначительных огорчений. Но так уж сложилась наша жизнь, что причины для этого есть всегда. Но я слишком хорошо знаю ее. Она не сдастся. Никогда. И пока я могу, я буду рядом с ней. Даже не стану спрашивать, не возражает ли она, если я здесь поживу, – просто аппарирую первого сентября вместе с вещами и останусь. Говорят, все хорошее рано или поздно заканчивается. С этим не поспоришь. Но ведь заканчивается не только хорошее – плохое тоже уходит. А значит, надо просто подождать. И я буду скрашивать ее ожидание, как могу.

Я не самый добрый человек на свете. Мне не свойственна жертвенность и филантропия. Я эгоистична до мозга костей, не отличаюсь дружелюбием и не стремлюсь обнять весь мир. Но когда я обнимаю ее, чувствую, как ее сердце бьется в такт с моим, слышу ее дыхание, мне хочется кричать от восторга и никогда больше не расставаться с ней. Просто потому, что я люблю ее, и знаю, что это взаимно. И даже если бы в моей жизни больше ничего не осталось, одного этого было бы достаточно, чтобы наполнить ее смыслом.

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"