Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.

Одно небо на троих

Автор: Пухоспинка
Бета:нет
Рейтинг:NC-17
Пейринг:Цуна/Ямамото/Гокудера
Жанр:PWP
Отказ:Все права на персонажей и сюжет Katekyo Hitman Reborn! принадлежат Амано Акире. Автор материальной прибыли не извлекает
Цикл:KHR! [5]
Фандом:Учитель-мафиози Реборн!
Аннотация:см. комментарий
Комментарии:фик написан на Reborn OMG Fest, заявка «Цуна/Гокудера, Ямамото/Гокудера. Трисам, двойное проникновение»
Каталог:нет
Предупреждения:OOC, слэш
Статус:Закончен
Выложен:2011-04-19 19:53:38 (последнее обновление: 2011.04.19 19:51:42)
  просмотреть/оставить комментарии
Они ввалились в квартиру Гокудеры уже на взводе. Цуна дрожащими пальцами расстегивал куртку, стараясь взять себя в руки и не торопиться так откровенно, Ямамото, не развязывая шнурков, сбросил кроссовки и стащил через голову футболку. Гокудера уже скинул верхнюю одежду и сейчас, наклонившись, рылся в выдвижном ящике стола.

— Была же новая, я точно помню, — бормотал он.

Ямамото, улыбаясь, подошел к нему со спины, положил ладони на задницу, обтянутую джинсами, и легонько сжал. Гокудера застонал, выгибаясь в пояснице и откидывая голову назад — Цуна видел четко очерченный кадык, ходящий ходуном, когда Гокудера сглатывал, и сам невольно сглотнул. Навалившись сверху, Ямамото заглянул Гокудере через плечо и протянул вперед руку:

— Вот же, — сказал он и потерся о его щеку. Цуна представил, как светлые волосы щекочут кожу Ямамото, и снял рубашку.

— Дай сюда, придурок, — Гокудера выхватил у Ямамото баночку со смазкой: — Десятый, я ее нашел!

— Отлично, — Цуна снова сглотнул и откашлялся. — Давайте разденемся.

Он хотел добавить, что больше не может терпеть, но его поняли без слов. Ямамото обхватил Гокудеру поперек груди и потащил в комнату. Тот извивался, пытаясь выскользнуть из объятий, рубашка задралась, обнажив живот, и Цуна засмотрелся, как сокращаются мышцы пресса. Собственный член стал твердым, пришлось расстегнуть ширинку.

— Десятый, — голос Гокудеры прозвучал хрипло, Ямамото рывком поставил его на ноги и принялся расстегивать рубашку. Они смотрелись очень красиво — Ямамото и Гокудера. Контраст светлой и смуглой кожи. Цуна быстро избавился от джинсов и трусов, чувствуя, как сквозняк обдувает разгоряченную кожу.

В последнее время им было не до встреч — экзамены отнимали кучу времени, и даже Гокудере пришлось часами сидеть над заданиями. И все, что им оставалось в этот месяц — торопливо отдрачивать друг другу в укромных уголках, а потом разбредаться по домам.

Но сегодня они сдавали последний тест, и решили отпраздновать этот день по-своему. С самого утра Гокудера изводил их с Ямамото — на клочке бумаге нацарапал, что сегодня не надел трусов, и многозначительно ерзал на сиденье. Цуна, читая записку, бледнел и краснел, представляя, как джинсы натирают член Гокудеры, а плотный шов врезается ему в задницу. Судя по сумасшедшей улыбке Ямамото, тот думал о чем-то похожем. В итоге, сдав свои работы самыми первыми, они схватили Гокудеру за руки и помчались к нему домой.

Цуна положил ладонь на пах, глядя, как Ямамото избавляет Гокудеру от рубашки. Когда он потянулся к застежке джинсов, Цуна воскликнул:

— Я сам! — и вспыхнул, покраснев: — В смысле, я хочу…

— Конечно, Десятый, — Гокудера покачнулся, Ямамото прижал его к себе, не позволяя осесть.

— Давай, Цуна, — в карих глазах плясали смешинки.

Ладони вспотели, Цуна сжал кулаки. Подошел к тяжело дышащему Гокудере и взялся за молнию на ширинке. Смуглые пальцы Ямамото круговыми движениями поглаживали бледный живот, который конвульсивно втягивался от ласковых прикосновений.

Цуна потянул за язычок молнии и вспыхнул — Гокудера и правда был без трусов. Цуна бережно высвободил длинный ровный член, стараясь не задеть его о зубчики застежки, втянул носом запах смазки. Потом торопливо опустился на колени и жадно лизнул нежную плоть — сил ждать больше не было. Гокудера протяжно заскулил, раздвигая ноги, на головке выступила прозрачная капля. Ямамото накрыл ладонью пах Гокудеры — Цуна видел, как дрожат пальцы, бережно ласкающие яички.

Он сдернул джинсы с худых бедер, заставил Гокудеру приподнять сначала одну ногу, потом другую, отбросил штаны в сторону и провел ладонями по длинным ногам — от икр к бедрам, чувствуя, что волоски от прикосновений поднимаются дыбом. Два стона слились в один. Цуна поднял глаза — Ямамото потирал большим пальцем полностью обнаженную головку и прерывисто дышал. Его зрачки стали огромными, заполнив радужку, и он отчаянно прижимался к Гокудере.

— Давайте все разденемся, — Цуне пришлось откашляться, чтобы его слова прозвучали внятно. Пальцы все еще горели от прикосновений, вниз по позвоночнику медленно ползла дрожь предвкушения. Гокудера, удерживаемый Ямамото, был перед ним как на ладони — с возбужденным членом, раздвинутыми ногами и сумасшедшим желанием в глазах. Цуна все еще не мог разобраться, на кого это желание направлялось — на него или на Ямамото, но ему давно стало все равно. Главное, чтобы они оба оставались рядом.

Ямамото прижался губами к шее Гокудеры, отчего тот откинул голову назад и прикрыл глаза, губы шевельнулись, выплевывая тихое: «Придурок», «Еще», «Да». Цуна поднял с колен, обошел Ямамото сзади и принялся расстегивать ремень на его джинсах. Гладкая кожаная поверхность скользила под влажными пальцами, Ямамото втянул живот, облегчая доступ к застежке, и Цуна, наконец, справился с ремнем. Потянул за молнию — член натягивал ткань с такой силой, что Цуна боялся поранить его, расстегивая ширинку, положил руку на пах Ямамото и прижался к мускулистой спине. Обвел языком небольшой округлый бугорок позвонка, чувствуя, как кожа под губами покрывается мурашками. Сжал плоть сквозь влажную ткань трусов, а второй рукой погладил гладкие ягодицы. Гокудера потерся задницей о его кулак, и Цуна опомнился — снял с Ямамото джинсы вместе с узкими плавками и легонько подтолкнул их обоих к кровати.

Обнаженный Гокудера оглянулся через плечо, но покорно дал себя уложить, не сводя с Цуны горящего взгляда. Ямамото склонился над ним — Цуна видел, как тот рукой коснулся его возбужденной плоти — и устроил поудобнее. Горло перехватило от эмоций — раскинувшийся на кровати Гокудера, широко распахнув глаза, смотрел открыто и доверчиво. Только сжатый кулак упирался Ямамото в бедро — в этом оба они, Гокудера давит, Ямамото принимает. Но сегодня все будет иначе. Цуна скользил взглядом по бледной коже, впитывал в себя каждую черточку жилистого, сухощавого тела, по которому так соскучился за последний месяц. До него донесся короткий вздох — Ямамото вылизывал пупок, заставляя Гокудеру втягивать живот.

А тот, пожирая Цуну горящими глазами, широко развел согнутые в коленях ноги. Бледно-розовые складочки промежности казались бархатными, и Цуна, устроившись на кровати, начал ласкать их, водя пальцами от ануса к яичкам. Гокудера тихо застонал, закидывая за голову руки и цепляясь за спинку кровати. Цуна погладил бедра, лизнул небольшой синяк над коленом, провел языком по тонкой щиколотке, наслаждаясь вкусом кожи. Поднял голову — Ямамото возвышался над ними и неторопливо дрочил. Кулак медленно ходил вдоль стоящего члена, а сам Ямамото пристально смотрел на Гокудеру. Он успел отобрать у него баночку со смазкой, и сейчас дышал на нее, согревая содержимое.

Цуна на мгновенье прижался губами к голубоватой венке на бедре у Гокудере и протянул руку к члену Ямамото. Обхватил напряженный ствол и начал двигать ладонью, чувствуя, как под пальцами пульсирует кровь.

Ямамото поставил колено на кровать, отвинтил крышку с баночки и сдернул защитную пленку. Гокудера просунул руки себе под зад и приглашающе развел ягодицы.

— Десятый, я хочу, чтобы ты был первый…

От возбуждения потемнело в глазах, но Цуна покачал головой:

— Нет, у нас давно ничего не было. Я не хочу тебя поранить.

— Десятый! — но Цуна лишь упрямо покачал головой.

Ямамото мягко улыбнулся, влез на кровать, щедро зачерпнул густую массу и, закинув на плечо ногу Гокудеры, вставил ему сразу два пальца. Цуна смотрел, как они исчезают в заднем проходе, блестящем от смазки, и поглаживал свой член, не в силах оторвать взгляд от этого зрелища. Это было все-таки слишком, слишком пошло, грязно и возбуждающе. Не в силах удержаться от соблазна, он прислонился к горячему плечу Ямамото и сжал его член в ладони. Тот коротко ахнул, прикусывая губу, его пальцы задвигались быстрее, с громким хлюпом скользя в заднице, отчего распластанный на кровати Гокудера начал резко вскидывать бедра.

— Придурок, я сейчас кончу!

Ямамото только пьяно засмеялся, продолжая терзать его зад — к двум пальцам присоединился третий. Гокудера дрожал и постанывал, вращал бедрами, насаживаясь на пальцы, одной рукой сжимал свой член, а второй гладил яйца. Цуна не сводил взгляда с его лица — потемневших от влаги ресниц, закушенной губы и бледного румянца. Хотелось смахнуть капельки пота над переносицей, но тогда пришлось бы встать и выпустить из поля зрения длинные пальцы Ямамото, растягивающие задний проход.

Гокудера зажмурился, между губ мелькнул розовый язык. Цуна не выдержал — привстал и поцеловал влажную от пота кожу на животе, поднялся вверх, облизал маленький твердый сосок, легонько его прикусив. В этот момент скользкий палец Ямамото проник ему в анус, и Цуна сжал зубы сильнее. Гокудера хрипло выдохнул, а Цуна расслабил мышцы, пропуская палец глубже. Он склонился над раскрасневшимся лицом Гокудеры, прижался к его губам, просовывая в рот язык. Они целовались, не открывая глаз — Цуна растворялся в невесомой ласке, когда Гокудера гладил его по волосам и что-то шептал прямо в рот.

Цуна почувствовал, как в него проходит второй палец — они медленно двигались внутри, лаская мышцы. Он прислушался к шепоту Гокудеры:

— Трахни меня, Десятый, трахни, мне не больно.

Цуна сдержал гортанный возглас; успокаивая дыхание, отстранился и сел на пятки. Ямамото понимающе улыбнулся, зачерпнул из баночки еще смазку и нанес ее на член Цуны, не сводя с Гокудеры глаз. Прохладная скользкая масса остудила плоть, бережные касания пальцев вызывали сладкий озноб. Цуна сморгнул пот, подхватил Гокудеру под ягодицы и закинул его ноги себе на плечи. Тот повозился, устраиваясь удобнее, и скрестил ноги. Поцеловав острую коленку, Цуна приставил член к растянутому, блестящему от смазки отверстию, и осторожно надавил. Кольцо мышц расступилось, пропуская головку, и Гокудера шумно выдохнул. Рядом едва слышно постанывал Ямамото, лаская себя. Цуна замер, пытаясь понять, не сделал ли он больно, но тут Гокудера вскинул бедра и насадился до упора.

Цуна всхлипнул: эластичные мышцы обхватили его член, словно перчатка. Он глубоко вдохнул, смаргивая пот. Ямамото отстранился и улегся рядом с Гокудерой, лаская его живот круговыми движениями и целуя в беззащитное горло. Тот вцепился в короткий ежики темных волосы, взъерошил и притянул Ямамото к себе.

— Десятый, пожалуйста!

Цуна понял, что больше не может. Он соскучился по ним — по каждому в отдельности и по обоим вместе. Жмурясь, Цуна задвигался, ощущая скольжение члена по бархатистой плоти. Гокудера был узкий, очень узкий, даже после того, как Ямамото его растянул. А еще горячий. Цуна застонал во весь голос, медленно вышел, снова толкнулся и задвигался, уже не останавливаясь. От каждого толчка тело прошивала упоительная дрожь, Гокудера вскрикивал, подмахивая, и беспорядочно гладил Ямамото по голове. Тот вылизывал Гокудере соски, урча, как животное, прикусывая кожу на груди и оставляя мелкие пятнышки засосов. Повернул голову, и Цуна встретился с ним глазами.

— Не могу больше, — голос Ямамото дрожал.

Цуна отстранился, член выскользнул из растянутого ануса с едва слышным хлюпаньем. Когда исчезло давление мышц, стало почти больно, захотелось сразу же вернуться туда, внутрь, в горячие тиски. Отодвинувшись, Цуна обхватил Гокудеру за плечи и помог встать на четвереньки. Усевшись рядом, он жадно принялся наблюдать, как возбужденный раскрасневшийся Ямамото устраивается между раздвинутых бедер. Гокудера пошевелился, прогибаясь в пояснице и потягиваясь — словно кот. Цуна наклонился для поцелуя, впустил в рот горячий стон Гокудеры. И они оба содрогнулись от первого толчка Ямамото.

— Дааааааааа, — выдохнул Гокудера, прижимаясь к Цуне. Его вскрик оборвался коротким «Ах!», глаза закатились, а Цуна, запустив руку в мягкую шевелюру, смотрел, как двигается Ямамото — длинно и плавно. Выходя из Гокудеры, он на мгновенье замирал, а потом вколачивался так, что яйца хлопали о ягодицы, а Гокудера вздрагивал и глухо всхлипывал, уткнувшись лбом в сгиб локтя. Цуна подполз ближе, потянул Гокудеру на себя и дрожащей рукой протолкнул ему в приоткрытый рот член. Теплые губы сомкнулись на головке, и Цуна закричал от удовольствия — было слишком хорошо, слишком, чтобы сдерживаться. Еще один толчок сотряс тело Гокудеры, и Цуна обхватил его за плечи, направляя и задавая ритм.

— Ямамото, — собственный голос от возбуждения срывался, — сильнее.

Тот смахнул с лица пот, наклонился, с силой поцеловал Гокудеру в шею, и послушно начал наращивать темп. Гокудера всхлипывал, продолжая исступленно сосать, насаживаемый на члены с двух сторон. Цуна приподнялся, ухватил его за челку и, запрокинув лицо, принялся трахать полуоткрытый рот. Головка терлась о заднюю стенку горла, Гокудера сглатывал, его зубы задевали чувствительную плоть, и Цуна каждый раз зажимался, переживая боль, смешанную с наслаждением. Гокудера извивался под ними, тяжело опираясь на одну руку, второй неистово дрочил себе.

Когда Ямамото вышел из задницы и отстранился, они это почувствовали одновременно — Гокудера выругался, прогибаясь в пояснице, а тело Цуны откликнулось дрожью. Он огладил напряженные плечи, подхватил Гокудеру под мышки и притянул к себе, обнимая. Под ладонями в сумасшедшем ритме билось сердце, голову кружил запах пота, возбуждения и смазки. Цуна провел указательным пальцем по щеке, лизнул припухшие губы и глубоко поцеловал Гокудеру, смакуя его вкус. Ямамото навис над ними, и Цуна запрокинул голову, подставляя рот для очередного поцелуя. Ямамото ласкал его губы его медленно и очень сладко. Разорвав поцелуй, Цуна толкнул Ямамото на спину. Тот лег, широко раскинув ноги — возбужденный член прижимался к животу, истекая смазкой. Гокудера поднялся на четвереньки и лизнул головку. Ямамото застонал, и Цуна наклонился, прикусывая кожу у него на груди.

— Кто-то обещал меня затрахать до потери сознания, — Гокудера смотрел исподлобья, а Ямамото безбашенно улыбался, разбросав руки. Потом вдруг дернул его на себя и заставил сесть верхом. Цуна смотрел, не отрываясь, как Гокудера медленно опустился на перевитый голубоватыми венами член, сел, шумно выдыхая, и поджал ноги.

Ямамото придерживал Гокудеру за бедра и легонько его покачивал — вверх — вниз. Цуна устроился между раскинутых ног Ямамото и наблюдал, как его член исчезал и появлялся в растянутой заднице. Он протянул руку, лаская влажный, напряженный ствол и касаясь растянутых краев отверстия. Гокудера вскинулся и забился, извиваясь. Ямамото обхватил его за бедра и хрипло проговорил:

— Вставь ему, Цуна. Прямо сейчас.

Цуна подполз ближе:

— Я не могу, мы не поместимся, ты слишком большой, — он сглотнул, представив, как они будут трахать Гокудеру вдвоем — в одно отверстие.

— Десятый! Пожалуйста! — Гокудера пытался вырваться из хватки Ямамото, но тот держал слишком крепко — и продолжал двигать бедрами, трахая медленно и неглубоко.

Сглотнув, Цуна провел ладонями по спине Гокудеры, разминая напряженные мышцы:

— Обещай, что скажешь, если будет плохо, — он погладил ему поясницу, помассировал копчик и скользнул пальцем в ложбинку между ягодиц.

— Аааах, — Гокудера дернулся, когда Цуна вставил указательный палец поверх члена Ямамото.

— Пообещай.

Кольцо мышц подалось и расступилось, пропуская палец внутрь.

— Десятый, да, да-да-да-да, все…

Ладони Ямамото, лежащие у Гокудеры на ягодицах, напряглись. Цуна приставил свой член к растянутому сфинктеру и надавил, обмирая от удовольствия. Мышцы сопротивлялись, сдавливали его, прижимая к чужой пульсирующей плоти. От возбуждения под кожей словно растекся жидкий огонь, но Цуна усилил нажим, пока напряженный ствол не скрылся в заднице наполовину.

Ямамото чуть покачивал бедрами, Цуна видел, как он гладил Гокудеру по животу и что-то ему шептал — беззвучно, едва шевеля губами. Цуна остановился, давая им всем привыкнуть.

— Еще, Десятый, еще, — Гокудера едва шептал.

Ямамото осторожно приподнял его, и Цуна вошел до конца, вплотную прижавшись к напряженным ягодицам. Он поцеловал Гокудеру в затылок, впитывая губами его дрожь; обхватил поперек груди и замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Края ануса стискивали его член, прижимали к твердому стволу Ямамото, и Цуне казалось, что в них пульсирует один ток крови на двоих. Он перевел дыхание, как вдруг Гокудера приподнялся и сжал мышцы. Они с Ямамото вскрикнули одновременно, а Гокудера сжал мышцы еще раз.

Цуна всхлипнул, обхватил его за бедра, толкнулся глубже, чувствуя, как два члена трутся друг от друга, анус Гокудеры пульсирует, сжимаясь и разжимаясь. Но Цуна больше не мог себя сдерживать — и начал вколачиваться в тесную задницу, обхватив Гокудеру за талию. Он взлетал с каждым толчком бедер Ямамото, их яйца терлись друг о друга, а члены двигались синхронно, раскладывая Гокудеру на части. Тот уже кричал, срывая голос, но Цуна не понимал ничего, кроме бессвязного: «Аааааааааах» на выдохе. Их тела жили в тройном ритме наслаждения. Ямамото высоко вскинул бедра, натянул на себя Гокудеру и замер — Цуна почувствовал, как член обволокла теплая вязкая влага. Позвоночник прошили миллионы игл-удовольствий, он навалился на Гокудеру и кончил следом, выплескиваясь в него толчок за толчком.

Они упали, с трудом переводя дыхание и не размыкая рук, обмякшие члены одновременно выскользнули из растянутого отверстия. Покрасневший анус не закрывался, по промежности Гокудеры текла сперма, и Цуна, осторожно выдохнув, провел по припухшим, воспаленным краям указательным пальцем. Горячо и влажно. Гокудера дернулся, Ямамото успокаивающе погладил его по плечу и легко поцеловал в лоб. А потом перевернул на спину, сжал в руке его возбужденный член и начал дрочить — сильно и размашисто. Гокудера стонал, выгибаясь навстречу движениям, разводил ноги, упираясь пятками в матрас, и судорожно цеплялся двумя руками за Цуну. Под ним уже расплылось большое мокрое пятно, а из задницы все еще текло. Движения Ямамото стали быстрее и резче, вскрики Гокудеры слились в один. Цуна наклонился над пахом и поймал губами налитую кровью головку. В рот брызнула сперма, Гокудеру подбросило, и он забился в оргазме.

Цуна отстранился, сглатывая горьковатую жидкость и глядя, как Ямамото вобрал в себя пульсирующий остатками семени член и высосал его досуха, жадно облизав каждую складочку. Гокудера обессилено рухнул на кровать и тихо лежал, переводя дыхание. Цуна и Ямамото вытянулись по обе стороны от него, обняли и прижались к бокам. Цуна нащупал кисть Гокудеры и ласково погладил пальцем ладонь, глядя, как Ямамото покрывает легкими поцелуями бледное плечо. От нежности в горле стоял комок. Если бы Цуна только мог — он бы подарил этим двоим все небо.

— Хорошо, — глаза у Гокудеры закатились, дыхание стало легким и ровным. — Сейчас бы закурить.

Ямамото засмеялся, а Цуна перебирал длинные тонкие пальцы. Наверное, у него на лице такая же мечтательная улыбка. И правда хорошо. Тоже захотелось почувствовать в себе два члена. Он обязательно уговорит на это Ямамото и Гокудеру. В следующий раз.

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"