Миллионы счастливых людей

Автор: Дориана Грей
Бета:Сара Хагерзак
Рейтинг:PG-13
Пейринг:СС, ГП, ГГ, ДМ, ДУ, РУ
Жанр:Drama
Отказ:Братьям Бразерс – фильмы, Джоанн Роулинг – Гарри Поттера, а эльфам – свободу!
Вызов:Рождественские болиды
Цикл: [0]
Аннотация:Все счастливые семьи… счастливы?
Комментарии:Упоминается смерть персонажа.
Каталог:нет
Предупреждения:нет
Статус:Закончен
Выложен:2011-03-04 17:30:55 (последнее обновление: 2011.03.04 17:31:08)
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 1. 1 глава

Гермиона Грейнджер натягивает чулок. Она всецело поглощена этим занятием, шумно сопит носом и ругается сквозь зубы, когда ей кажется, что ноготь зацепил тонкую ткань и очередной чулок вот-вот отправится в помойку. Её муж, Рон Уизли, давно на работе, дети в школе, но у неё всё же есть зритель. Гермиона втискивает ступню в узкую туфлю и ставит на пуф другую ногу, бесстыдно задирая юбку, чтобы как следует подтянуть ажурный чулок.

– Ну хватит уже пялиться, – беззлобно цедит она. Волосы падают ей на лицо, она ожесточенно собирает их в хвост и отворачивается.

Северус Снейп не пытается даже сделать вид, что услышал её. Он смотрит так жадно, словно это самое чудесное зрелище, которое он когда-либо видел.

***

– Профессор, вам делать больше нечего? – Джинни Уизли, ах нет, Джинни Поттер, гневно смотрит на бывшего учителя. – Перестаньте дразнить Гарри. После каждого разговора с вами он сам не свой.

Снейп молчит и с интересом изучает что-то позади Джинни. Молодая женщина резко оборачивается, чтобы в очередной раз убедиться – там ничего нет.

– Это ребячество, – бормочет она и внезапно свирепеет. – Я… я бы отхлестала вас полотенцем, если бы могла!

Снейп насмешливо улыбается.

– Я скажу Гарри, и он устроит так, что вы отправитесь в Хогвартс! – в бессильной злости срывается на крик Джинни. – Вас давно заждался директорский кабинет!

Снейп посылает ей воздушный поцелуй и уходит быстрее, чем она успевает запустить в него заклятием.

***

– А где вы еще бываете, профессор? – Драко сидит за столом и водит пальцем по краю бокала с вином. Он не хочет пить, но легкий хрустальный гул успокаивает его.

– У Поттеров и Уизли, – охотно отвечает Снейп. Теперь, после войны, он с особой нежностью относится к Драко.

– Ну, у Поттеров – это понятно, – Драко ухмыляется. – Вы обсуждали с Гарри его выходку с младшим сыном? Умора, так поиздеваться над ребенком! А что вы делаете у Уизли?

– Грейнджер, – Снейп качает головой. – Ей кошмарно не идет фамилия Уизли, согласись. Похоже, она хочет раскрутить меня на какие-то страшные тайны.

– И вы поддадитесь? – Драко прищуривается.

– Хорошенькие женщины вьют из меня веревки, – Снейп комично разводит руками.

Драко смеется, затем резко серьезнеет.

– Перестаньте строить глазки Астории, я всё вижу!

– Хорошо, Драко, – Снейп морщит нос. – Я буду строить глазки тебе.

Они оба поднимают бокалы и смотрят сквозь белое вино друг на друга. Заглянувшая в комнату Астория тихонько прикрывает за собой дверь.

***

– Я хочу напиться, – Гермиона пристально смотрит в глаза Снейпу. – Вот просто так, ни с того ни с сего.

– Пейте, Грейнджер, – Снейп пожимает плечами. – Я не ваш лечащий колдомедик.

Гермиона подходит ближе и почти касается губами лица Снейпа.

– – Я напьюсь и буду говорить глупости, – шепотом произносит она. – А потом буду пьяно рыдать и стаскивать с себя одежду. А потом усну, возможно, на полу.

– Чудесный план, – Снейп улыбается, но глаза у него смотрят устало.

– И мне хочется думать, что всё это время вы будете тут, профессор, – Гермиона касается его руки.

– Не могу вам ничего обещать, миссис Уизли, – Снейп не замечает этого прикосновения.

– Ну, значит, не буду тратить зря вино, – хмуро отвечает женщина и выходит.

***

– Профессор, вы же не злитесь на Джинни? – Гарри Поттер говорит это таким заискивающим тоном, что Снейп морщится.

– Поттер, вы герой магического мира, прекратите мямлить, – цедит он.

– Я просто не хотел бы, чтоб вы перестали нас посещать, – теряется Гарри. Он мнет рукой лацкан пиджака и кусает нижнюю губу, от чего она становится пунцовой.

– Перестаньте, Поттер, – Снейп фыркает. – Вы сейчас напоминаете старшекурсницу перед свиданием – и хочется, и баллов могут много снять.

– Что? – Гарри не совсем успевает за ходом мыслей бывшего учителя. – О Мерлин, Джинни меня убьет. Она может подумать… о Мерлин…

– Она ревнует к кому-то конкретному? – Снейп садится. – Свеженькая журналистка или спасенная обывательница? Кто крадет знаменитого Гарри Поттера с супружеского ложа?

– Да никто, – начинает злиться Поттер. – Что вы все заладили! Обязательно женщина на стороне. Чтобы не случилось – депрессия ли, радость ли, злость ли – всё одно, у Поттера любовница! Ну вы-то, профессор, вы-то!

Снейп доволен, завтра Джинни снова будет беситься и костерить его почем зря.

***

– Как там Грейнджер, кстати? – Драко снова с бокалом вина.

– Ты слишком много пьешь, – вместо ответа произносит Снейп.

– Ерунда, – Драко фыркает. – И потом, я не могу позволить гостю пить одному, а вы ведь самый настоящий гость. Редкий притом. Небось, всё у Грейнджер пропадаете?

– Да нет, там все скучно. Я её почти не вижу, – вдохновенно врет Снейп. – Другое дело Поттер.

– Думаете, Джинни всё-таки из тех, у кого от ненависти до любви – один шаг? – возбужденно интересуется Драко, делая небольшой глоток. – Она изменит Поттеру с вами? Ну или хотя бы покажет грудь? Ставки принимаете? Мне кажется, за полгода вы справитесь!

– Да что мне Джиневра, – Снейп морщится. – Она же вылитая Молли, разве что немного посуше пока. А кто хочет увидеть грудь Молли? Я точно пас. Мне кажется, ко мне неровно дышит сам Поттер.

– Профессор! – Драко хохочет. – Вы старый похотливый козел!

– Он кусает и облизывает губы при разговоре со мной, расстегивает верхнюю пуговицу и постоянно поправляет волосы, – невозмутимо поясняет Снейп. – Если бы на его месте была ведьма, я бы сказал, что мысленно она уже раздвинула ноги.

– Старый похотливый козел, – с удовольствием повторяет Драко. – С каких пор вы, профессор, стали так хорошо разбираться в знаках?

– С тех пор, как умер, – сухо отвечает Снейп. – Кстати, раз уж мы заговорили об этом, может, ты перевесишь меня из столовой в кабинет? Скорпиус на каникулах запустил в меня джемом. Я понимаю, ребенок растет и всё такое, но хотелось бы чуть больше комфорта. Мне хватит и того, что Грейнджер повесила меня в прихожей.

Драко ставит бокал и подходит к картине. Он утыкается лбом в изображенный на картине рядом со Снейпом стол и глухо произносит:

– Мне так вас не хватает, профессор.




Глава 2. 2 глава

Дверь хлопает. Снейп пытается скосить глаза, чтобы увидеть, кто пришел, но его любопытство и так удовлетворяется через минуту. Гермиона врывается в прихожую первой, оставляя мужа возиться с дверью, и бросается к зеркалу.

– Рон, – с досадой говорит она, придирчиво разглядывая себя в зеркале. – Неужели было сложно сказать мне, что у меня выбились волосы и помят ворот блузки? Я в таком виде была в ресторане?

– Герм, прекрати, – тусклым голосом отвечает Уизли и отходит от двери, так что Снейп теперь может любоваться его спиной и затылком. – Поттерам и дела не было, как ты выглядишь. И потом, ты в школе вообще ходила с вороньим гнездом на голове вместо прически. Тогда тебя это не беспокоило.

– Тогда, – с нажимом повторяет Гермиона. – Тебе не кажется, что с тех пор многое изменилось? Я должна соответствовать должности и амбициям, а не быть лохматой выскочкой-заучкой.

При этих словах она в упор смотрит на Снейпа. Тот ухмыляется, но тут же жалеет об этом, ловя на себе взгляд Рона.

– Зачем тебе этот портрет? – с раздражением вопрошает Рон. Снейп демонстративно зевает: разговор этот поднимается при каждой ссоре Уизли, а такие вот мелкие ссоры у них бывают часто.

– Мне нужно подготовиться к завтрашнему заседанию, – Гермиона уже избавилась от обуви и пиджака и теперь стояла в чулках босиком на полу.

– Ты переводишь тему, – злится Рон.

– Ты тоже, – парирует Гермиона.

***

– Ты с неё сегодня глаз не сводил! – слышит Снейп из коридора. Ему очень любопытно, о чем в этот раз говорит Джинни Поттер, но придется подождать, пока Гарри не снимет уличную одежду и не пройдет в кабинет. А если вдруг разговор пойдет в столовой или гостиной, то и вовсе пиши пропало – стены в доме довольно толстые, звуки через них проходят плохо.

Но, разумеется, Гарри первым делом заходит в кабинет.

– Привет, Снейп, – машинально здоровается он и садится в кресло.

Забавно наблюдать за Гарри Поттером, выстроившим вокруг себя крепость: первый форт – двери кабинета, второй – глубокое кресло.

Увы, но крепость существует лишь в воображении Поттера. Дверь открывается вновь и в кабинет проскальзывает Джинни.

– Не уходи от ответа, – Джинни проходит мимо Снейпа, даже не удосуживаясь взглянуть на него, и подходит к столу. Там она ставит небольшую шкатулку, в которую начинает складывать невидимки, которые вытаскивает из прически. – Ты пялился на жену своего друга прямо в ресторане. Я уверена, это видели все.

Её волосы рассыпаются по плечам, она слегка встряхивает головой, отчего Снейп вздрагивает. Со спины с распущенными и слегка вьющимися волосами замолчавшая Джинни напоминает Лили. Впрочем, очарование длится недолго.

– Ты так и будешь молчать? – набрасывается она на мужа. – Ты посмотри, какие они счастливые. Улыбаются одним шуткам, даже за столом держатся за руки – не то что мы, вечно ссоримся.

– Я не ссорюсь, – тихо отвечает Гарри. – И смотрел я на неё, потому что она была такая же как в школе – юная и живая.

Джинни бросает быстрый взгляд на Снейпа.

– Я отвечу тебе в спальне, – бросает она, берет свою шкатулку и быстро выходит.

Гарри тоже смотрит на Снейпа и смущенно пожимает плечами, словно извиняясь за супругу.

***

– Профессор, а вы не думаете, что мне стоило жениться на Панси? – Драко перевесил портрет в кабинет, но всё равно говорит шепотом, словно жена может подслушать.

– С чего это вдруг я должен так думать? – отвечает Снейп, старательно удерживая на языке рвущееся «да какое мне дело» – Драко и правда за последние годы стал ему ближе.

– Астория чудесная, – торопливо говорит тот. – Она красивая, она чистокровная, родила мне Скорпи, в конце концов, но я никогда не любил её. Конечно, за рабочий день я успеваю соскучиться, а когда она уезжает к маме или повидать семью сестры, я чувствую себя одиноко в доме, но выходные! Я так устаю от её разговоров, что все выходные читаю в кабинете или у камина. Я в школьные годы столько не читал.

Снейп хмыкает.

– Я просто смотрю на других, – не обращая внимания на это хмыканье, продолжает Драко. – Они встречаются на ленч, вместе работают, вместе возвращаются домой. По-настоящему крепкие семьи, понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – кивает Снейп. – Ты даже не представляешь, Драко, как понимаю.

***

Ночью Снейп слышит каждый шорох. Поэтому он не пропускает момента, когда Гермиона Грейнджер начинает одеваться. И когда она зажигает крошечный Люмос, чтобы проверить, правильно ли застегнут плащ, то сталкивается взглядом со Снейпом.

Гермиона вздрагивает, но быстро приходит в себя.

– Тьфу-ты, дьявол, – шепотом ругается она. – Я пойду подышать воздухом, – словно оправдываясь, добавляет она.

– Это опасно, – так же шепотом отвечает Снейп. Разбудить Рона он тоже не хочет.

– Я с палочкой, – лицо Гермионы снова каменеет, будто Снейп допустил какую-то ошибку. – И я просто похожу по улицам и вернусь. Я задыхаюсь в доме.

Снейп молчит. Он знает кучу колдомедиков, способных решить любые проблемы с дыханием, но они ничем не помогут Грейнджер.

Она и правда возвращается через пару часов. Такая же уставшая и грустная, что позволяет Снейпу считать, это не интрижка на стороне.

***

В отличие от подруги, прославленный Гарри Поттер всегда спит в своем доме. За исключением отъездов всей семьей на отдых. Другое дело, что далеко не каждый раз он спит в спальне. Вот и теперь Гарри стелет себе на узкой софе, которая стоит в кабинете.

Это не то, о чем Снейп может рассказать Драко. Все движения обыденные, Гарри за эти годы уже много раз вот так разравнивал простыню, подтыкая её за края софы, вытаскивал плоскую подушку и плед. В своем кабинете Гарри Поттер спит прямо в одежде – спит, если много выпьет, спит, если они поссорились, спит, если ему хочется побыть одному.

В первом случае он спокойно спит всю ночь, во втором Снейп может наблюдать, как Джинни в халате приходит к уже заснувшему мужу «пошептаться». Снейпу не слышно, что она шепчет ему на ухо, но почти всегда это заканчивается одинаково – они уходят вдвоем в спальню, а софа так и остается расправленной. А самая страшная тайна Северуса Снейпа о семье Поттеров – это третьи ночи. Джинни свято чтит желание мужа побыть одному, поэтому не появляется у дверей кабинета всю ночь. А Снейп слишком не любит миссис Поттер, чтобы сказать, что именно в эти ночи герою магического мира снятся кошмары.

***

– Профессор, без вас все совсем не то, – канючит Драко.

Он выпил уже достаточно для того, чтобы начать вспоминать школьные годы. В приоткрытую дверь осторожно заглядывает Астория – и исчезает. Снейп иногда начинает думать, что Драко женат на привидении, уж очень она неразговорчивая и неслышная.

– Ну и что же без меня не то? – Снейп сам понимает, как жалко это звучит, но где еще выслушать льстивые слова в свою честь, как не здесь, у Малфоев.

– Папенька совсем сдал, почти не выходит из дома, – бормочет Драко. – Мама с ним измучилась…

– На минуточку, папеньке вашему уже за семьдесят, – пытается приободрить бывшего ученика Снейп. – Можно уже и дома посидеть.

– Дамблдору было далеко за сотню, когда я… то есть вы… мы… – Драко теряется, его лицо заливает яркий алкогольный румянец.

– Когда я его убил, – спокойно произносит Снейп. – Все верно. Но всем предназначен разный жизненный срок… – он глубокомысленно замолкает, словно предлагая вновь вернуться к обсуждению его собственной судьбы.

– Я понимаю, что образ жизни папеньки оставлял желать лучшего, – не внимает намеку Драко. – Но так хочется, чтобы он мог гулять с внуком, водить его на Диагон-аллею…

– А еще у многих современных детишек вообще нет дедов, – прерывает его Снейп. – А у твоих сверстников – отцов.

Драко часто моргает и надувает губы, решая, обидеться ему или нет. Наконец шумно и по-детски вздыхает и снова произносит:

– Мне так вас не хватает…



Глава 3. 3 глава

Гермиона входит в квартиру одна. Она снимает плащ, отряхивает с него капли воды, так, что они разлетаются по всей прихожей. Снейп заинтригован. Женщина снимает обувь и шлепает мимо картины к зеркалу. Мокрое неряшливое пятно от сапог в центре чистой прихожей дополняет картину и делает любопытство Снейпа почти невыносимым.

– Рон сегодня у Молли, – поясняет Гермиона. – Отличный повод напиться и буянить всю ночь.

– То есть, выпить несколько литров дрянного чая в обнимку с диссертацией или наперсток огневиски и завалиться спать? – прежде, чем успевает себя остановить, произносит Снейп.

Гермиона пристально смотрит на портрет, на котором Северус Снейп с самым непроницаемым лицом и сжатыми в тонкую линию губами клянет себя на чем свет стоит. Меньше всего ему хочется, чтобы Грейнджер узнала, как хорошо он осведомлен о её привычках.

Гермиона любит говорить у портрета о том, что вот-вот напьется, но даже ему, висящему в прихожей, известно, что она не пьет даже сливочного пива, чтобы не расслабляться в погоне за новыми высотами. И лишь по пятницам, к неудовольствию мужа, неделю за неделей лелеющего надежду провести этот день вместе с женой, она выпивает крошечный стаканчик огневиски, что помогает ей заснуть практически мгновенно.

– Как мило, – наконец говорит Гермиона. – Хотите присоединиться, профессор?

***

– У меня не болит шрам, – вздыхает Поттер, кусая губы.

– Очень рад, – отвечает Снейп сварливо. – Вы считаете, эта информация предназначается именно мне, а не колдомедику?

– У меня не болит шрам, – не слушает его Гарри. – Но кошмары продолжают сниться.

– Это война, – неохотно отвечает Снейп. Ему больше нравится подначивать Гарри, чем говорить с ним серьезно. – Шрам болел от Волдеморта, его больше нет.

– Войны тоже нет, – возражает Гарри Поттер.

– Если ты участвовал в войне, то война есть всегда, – Снейп прикладывает палец к груди, а затем ко лбу. – Здесь и здесь. До самой смерти. А иногда и дольше, – шепотом добавляет он. – Даже в маленьких детях, родившихся в войну, она будет всегда.

– Вы говорите ужасные вещи, – вздрагивает Гарри и мотает головой. – И я не верю. Джинни… в ней нет войны, она милая, добрая, любящая…

– Чувство вины мучает, Поттер? – ухмыляется Снейп. – В миссис Поттер, может, и нет войны. Потому что она сама та еще война.

– Я ведь её люблю? – скорее спрашивает, чем говорит Гарри.

Снейп не спрашивает, о ком говорит Поттер, и ничего не отвечает.

– Ведь люблю, да? – повышает голос Гарри.

– Такой вопрос даже не возникает, когда любишь, – отрывисто говорит Снейп и отворачивается.

***

– Мама никогда не перечила отцу, – размышляет вслух Драко, – и мне казалось, что наша семья идеальна. И они ведь правда очень любят друг друга. Но когда Астория мне не возражает, это уже не кажется мне таким идеальным. Может, она хочет что-то сказать, но боится? Или просто скрывает? Скрывает год, два, десять, двадцать, а потом бац – и мой хладный труп весь в крови находят в кабинете.

– Мистер Малфой, паранойю в вашем возрасте еще можно вылечить, – замечает Снейп. – Мисс Гринграсс всегда была малость неразговорчивой и анемичной девицей, как и мисс Нарцисса Блэк – вся дурная Блэковская кровь там ушла на старших сестричек.

– А Поттер? – возражает Драко. – Был такой гуманный и правильный, а потом как с цепи сорвался и давай направо-налево темными заклятиями глушить. Когда он меня чуть не убил, помните?

Снейп помнил. Это его собственное заклятие чуть не убило Малфоя, но напоминать об этом было бессмысленно.

– И это не паранойя, – продолжает Драко. – Я с детства наверняка уяснил одно– все тихие и спокойные без всякой логики могут озвереть. Как Грейнджер на меня набросилась тогда, на третьем курсе!

– Ты смеялся над Хагридом и его гиппогрифом, – устало произнес Снейп.

– Вот я и говорю, что совершенно без повода, – кивает Драко. – Я и сейчас в Министерстве её обхожу. Ну кто её знает, в самом деле. Может, она только выглядит такой спокойной и сосредоточенной на работе, а на самом деле вынашивает жестокие планы.

Снейп чувствует, что еще немного – и его голову посетят фантомные боли как воспоминания тех мигреней, к которым приводило долгое общение с любым представителем семейства Малфоев.

***

Не дожидаясь ответа, Гермиона подходит к портрету, встает на цыпочки и снимает его. Тяжелая картина разом съезжает ниже, и её падение тормозит только вовремя выставленное колено. Вот так, зажав раму между подбородком и коленом, Гермиона ковыляет в спальню.

– Вообще-то пролевитировать проще, – голос Снейпа звучит глухо. – Нормальная ведьма так бы и сделала.

– Разумеется, – Гермиона останавливается, чтобы перевести дух. – Но тогда у меня не было бы повода прижать вас к груди, профессор.

Снейп что-то бормочет, но из-за пресловутой груди его не слышно. Впервые за свое посмертное существование он действительно растерян и не знает, как реагировать на маячащее прямо перед глазами декольте. Наконец странная пытка женскими прелестями закончена, и портрет водружается на прикроватную тумбочку.

Гермиона скрывается за приоткрытыми створками шкафа.

– Совершенно нечего надеть, – жалуется она вслух, пока её чулки, платье и трусики с бюстгальтером по очереди взлетают на дверцу шкафа. – Пижама – как-то уж очень приземлено, а все миленькие сорочки мне подарил Рон, не могу же я показаться в них перед чужим мужчиной! И вообще, у меня в них попа толстая…

– Повезло Уизли, – смеется Снейп, скрывая за смехом, что раздосадован. Всё, что у него осталось в этом новом закартинной мире – это любопытство. И теперь оно разжигается бормотанием женщины. – Он может быть уверен в своей жене на все сто.

– Что? – Гермиона высунулась из-за дверцы ровно по ту линию декольте, которую Снейп уже видел.

– Я говорю, с таким настроем вы, госпожа Уизли, никогда не сможете изменить мужу, – поясняет Снейп. – Даже если захотите. Представьте, приходит такой любовник к вам домой, а вы начинаете про то, что у вас все сорочки муж подарил и что у вас… эм… не всё в порядке с фигурой.

– Да? – Гермиона наконец выбирается из шкафа в широкой полосатой майке и фривольно коротких шортиках. – Вы так переживаете за моего гипотетического любовника или хотите быть на его месте?

Снейп молчит.

***

– Вы опять расстроили Гарри, – Джинни сдвигает рыжие брови, хмурится и вертит в руках палочку. Снейп застигнут врасплох – она еще ни разу не аппарировала домой в обеденный перерыв и не была с ним в доме один на один. – Знаете, сколько проклятий я могу наложить на портрет, чтобы доставить его обитателю максимум страданий?

Против своей воли Снейп кивает. Здесь, на Гриммо, совсем не так, как в современной квартирке Грейнджер. Здесь очень много магических портретов, некоторые из которых, включая миссис Блэк в прихожей, неожиданно замолчали навеки.

– Зачем вы мучаете его, – уже спокойнее вопрошает миссис Поттер и сдувает со лба челку. – Он и так уже измучен.

– Я не мучаю его, – Снейп пытается откашляться, чтобы придать голосу твердость и не выглядеть так, словно он оправдывается перед девчонкой. – Не я виноват, что он вас больше не любит.

Джинни прищуривается.

– У вас большой опыт в любви, профессор? – цедит она сквозь зубы. – Вы о ней всё знаете, правда?

Снейп морщится и пытается мысленно призвать Поттера.

– Я знаю, что такое любовь, – наконец произносит он.

– Миссис Лили Поттер, верно? – нехорошо улыбается Джинни. – На расстоянии любить хорошо, профессор. Мучительно, больно и сладко. А попробуйте любить каждый день, проводя все время рядом. Попробуйте любить эти прекрасные рыжие волосы, когда они остаются в расческе, попробуйте любить её белозубую улыбку, если она день за днем пачкает пастой зеркало в ванной. Не отвечайте, профессор. Просто подумайте. И отцепитесь от Гарри.

Она громко хлопает дверью кабинета, а Снейп еще долго смотрит на то место, где она стояла.

***

– Кстати, а как там Поттер? – хитро говорит Драко и замолкает. Снейп даже начинает озираться, чтобы понять – к чему кстати? Сегодня Драко не пьет вина, он в хорошем настроении после чтения письма от сына из Хогвартса. – Кстати, потому что Скорпи пишет в письме про Альбуса, – правильно расшифровывает взгляд бывшего декана Драко. – Я не могу, я каждый раз веселюсь, когда слышу его имя. Альбус Северус! Вы польщены, профессор, правда?

– Невероятно, – в который уже раз кисло отвечает Снейп. Тема имени младшего сына Поттера его раздражает почти так же как все эти маленькие отпрыски Уизли и Поттеров. К счастью, с поступлением в школу они почти перестали бывать дома, на каникулах всей шумной толпой навещая Нору.

– Так как там Поттер? – повторяет Драко, слишком трезвый, чтобы забыть, о чем они говорят. – Вы будете его соблазнять, или миссис Поттер уже что-то почуяла и встала на страже его целомудрия?

– Можно и так сказать, – уклончиво отвечает Снейп. – Но это было бы любопытно.

– Вы стали совершенно бессовестным типом, – восхищенно замечает Драко. – Или всегда были таким, просто я был слишком мал, чтобы это понимать.

– Я был и умер очень глупым человеком, – жестко отвечает Снейп. – Связанным по рукам и ногам обещаниями, принципами и чувством вины. Всё это умерло. Остался я, – он обвел рукой вокруг себя, приглашая понять, что он имеет в виду. – И мое любопытство. Напишите свой магический портрет у хорошего художника, мистер Драко. Когда вы умрете, он оживет ровно настолько же, и мы сможем поговорить.

Драко вздрагивает и бледнеет. Вопрос смерти пугает его не достаточно сильно, чтобы пытаться стать бессмертным, но достаточно, чтобы избегать его.

– Я пойду, покажу письмо жене, – бормочет он и покидает комнату.




Глава 4. 4 глава

В квартире Уизли портрет снова висит в прихожей. И хотя у профессора масса незаконченных дел, он не может перестать думать о той ночи в спальне Грейнджер. Гермиона разложила кучу свитков по всей кровати и всю ночь провозилась с ними, лишь иногда отхлебывая из большой чашки бурую жидкость, по-видимому, считавшуюся чаем. Она не обращала больше никакого внимания на портрет, да и ему не было до неё дела. Он смотрел в окно.

Только сейчас он мог своими глазами убедиться, что в Англию пришла осень. Мокрые плащи и даже разговоры о том, что творится на улице, значили немного, а вот самому видеть, пусть и при свете фонарей – это совсем иное.

В кабинетах Поттера и Малфоя тоже есть окна, но они всегда плотно задернуты шторами, и Снейп не хочет показывать слабости, прося их раздвинуть. В кабинете Драко шторы темно-зеленые с серебряными змеями. Похоже, на этих змей старается не смотреть и сам хозяин. У Поттера были темно-багровые, цвета запекшейся крови, как казалось Снейпу. Впрочем, он был уверен, что в магазине их предлагали под другим наименованием. Вряд ли Джиневра Поттер настолько сумасшедшая, чтобы осознанно покупать такие шторы.

Совсем другое дело спальня Рона и Гермионы. Там оказалось неожиданно светло и уютно.

– Бессонница не мучает? – не утерпел тогда Снейп, кивая на полупрозрачные шторы.

– Мы спим, когда уже больше нечем заняться или совсем нет сил, – пожимает плечами Гермиона. – Рон не жалуется, он может спать где угодно.

– И поэтому часто спит в детской?

Гермиона замолкает и углубляется в работу со свитками. Она больше не смотрит на Снейпа, а перед сном уносит портрет обратно в прихожую.

***

– Может, дело не в Джиневре, – замечает вдруг Снейп, когда Поттер в одиночестве работает в кабинете. Гарри вздрагивает, но не перестает писать. – Может, просто вы, Поттер, привыкли к приключениям с одиннадцати лет, а теперь всё обыденное кажется слишком пресным, несмотря на то, что именно об этом вы мечтали. Встряхните свою жизнь, и ваша рыжая война снова покажется вам самым прекрасным существом на свете.

– Вы снова предлагаете завести любовницу? – вздыхает Гарри.

– Это не я предлагаю, – возражает ему Снейп. – Это вы сами, Поттер. Любовницу… любовника… – перо Гарри замирает над пергаментом. – Встряхивать жизнь бравыми аврорскими выходками слишком опасно для отца троих детей, вы должны это понимать. Куда лучше небольшая интрижка.

– Которая разрушит всё наверняка, в отличие от выездов на задания, – фыркает Гарри, наклоняясь еще ниже, но острый взгляд Снейпа замечает выступивший у него на щеках румянец.

– Вам не нравятся мужчины? – спрашивает зельевар.

– Мне не нравятся новые люди, – быстрее, чем следовало, отвечает Гарри.

– О, – Снейп пару минут переваривает эту новость. – Я уверен, что с этим что-то можно сделать.

***

– Я тоже хочу разговаривать о работе, – снова жалуется Драко. Иногда Снейпу начинает казаться, что Малфою проще завести психоаналитика, чем ждать появления в портретном проеме своего бывшего декана. Но, вероятно, это вопрос скупости. Или Малфою тоже не нравятся новые люди. – Когда я вижу, как Уизли в ланч размахивает руками перед носом Грейнджер, я знаю, что он рассказывает о работе, а не травит байки о снежном человеке, который его задержал по дороге на обед. Им не скучно вместе. И Поттерам не скучно. Кстати, профессор, не знаете, верны слухи, что Джинни собирается вернуться в команду? Она, конечно, уже не такая худышка как до детей, но и просто красоткой с картинки её не назовешь. Сила чувствуется. Вот моя Астория – это сплошная эстетика и ни грамма жизни. Иногда я даже боюсь, что она вдруг сломается. Такая хрупкая, изящная. Статуэтка, а не женщина.

– Ну, это ей не мешает заботиться о тебе и Скорпиусе, – справедливости ради замечает Снейп. – При том, что вы такие нытики оба – проще просто перестать обращать внимание на обоих, чем добиться, чтобы вы были довольны.

– Вот вечно только придирки, – мгновенно обижается Драко.– Хотеть простого человеческого счастья – это слишком много для Малфоя, ведь я и так уже много чего получил, да?

– Вообще-то да, – неосторожно соглашается Снейп, за что вознаграждается молчанием и редкими горестными вздохами Малфоя.

***

Иногда Снейп жалеет, что он портрет. Он не может покинуть свою раму, не может последовать за Грейнджер, когда она входит такая, как сейчас: движения рваные, резкие, не оглядываясь проходит мимо зеркала в кухню прямо в сапогах и шляпе.

Снейп не может забежать вперед, чтобы увидеть её лицо. Зато он видит лицо Рона – упрямое, сжатые губы, наморщенный лоб. Снейп тысячи раз видел мальчишку Уизли таким на своих уроках. Недовольный и обозленный.

Рон проходит мимо вслед за женой, возвращается в прихожую, левитируя её сапоги, шляпу и пальто. Ловит на себе взгляд Снейпа и наконец с облегчением срывается на нем.

– Сколько можно пялиться?! – вопит он, швыряя шляпу Гермионы в портрет. Шляпа мягко ударяется рядом, не заставляя Снейпа даже моргнуть. – Как можно после смерти быть таким любопытным?

Снейп может сказать, что только после смерти и становишься действительно любопытным, но он предпочитает промолчать.

– Выкинуть бы… на свалку, – бормочет Рон. – Или хотя бы убрать в кладовку.

Это напрасные надежды, Грейнджер никогда не избавится от портрета своего профессора зельеварения, поэтому Снейп спокоен. Он лишь досадует, что Уизли недостаточно богат и недостаточно чванлив, чтобы завести дома еще хотя бы пару магических портретов. Сейчас Снейп был бы рад даже этому неугомонному Фреду.

***

– А вам, профессор Снейп, хочется чего-нибудь? – неожиданно спрашивает Гарри.

– В каком смысле? – Снейп оказывается застигнут врасплох и вопросом, и самим Гарри, стоящим почти вплотную к портрету в пижаме и близоруко щурящим глаза без очков.

– Ну… после смерти, – Гарри отводит взгляд. – Вот сейчас, когда вы портрет, вам чего-то хочется?

– Вы чудовищно безграмотны, Поттер, – сухо отвечает Снейп. – Я умер, как все нормальные люди – умер и всё. Никаких призраков, хоркруксов и прочих побегов от смерти. Магический портрет – это лишь крошечная часть меня, в ней нет даже мизерного кусочка души. Только память и… и любопытство.

– Так вы бездушны? – Гарри не замечает, как машинально облизывает губы. – И каково быть… без души?

– Прекрасно, – с сарказмом отвечает Снейп. – Нет чувства вины, долга, нет жалости, зависти, ничего нет.

– Нет любви, – тихо добавляет Гарри.

– Я любил вашу мать всю жизнь, – резко произносит Снейп. – Смерть избавила меня от этого чувства и от вины перед ней. Я свободен.

– Да? – Гарри усмехается и проводит пальцем по пыльной раме, заключая зельевара в некий квадрат. – Так вот она какая… свобода.

Снейп успевает отодвинуться в сторону, и губы Гарри касаются темного фона картины.

***

– Ты часто видишь Поттера в Министерстве? – как можно небрежнее спрашивает Снейп.

Эта небрежность обманет любого, но только не Малфоя. Драко удивленно задирает светлую бровь, против своей воли комично копируя своего декана.

– Часто, – наконец произносит он.– А что? Он не бывает дома? Он пьет с утра до вечера? Он убил Джинни? Хотя нет, Джинни я видел сегодня утром.

– Я просто хотел спросить, как он выглядит, – терпеливо поясняет Снейп, сдерживаясь, чтобы не сказать, что пьет с утра до вечера скорее сам Драко. Как минимум с вечера и до полуночи.

– Да нормально, – пожимает плечами Драко. – На мой вкус, слишком хорошо, но что этому Поттеру сделается.

Драко машинально касается своих ранних залысин, но тут же отдергивает руку, опасаясь насмешек.

– И ничего необычного? – продолжает допрос Снейп. – Никаких рассеянных взглядов и задумчивости?

– Да ладно вам, профессор, – пожимает плечами Драко. – У него всегда рассеянный взгляд, когда он никому ничего не внушает. Рассказывайте уже, что там у вас произошло. Он признался или разделся? Или разделся и признался?

– Вот тебе всё бы одно, – неожиданно взорвался Снейп. – Кто из нас бездушная скотина – я или ты?!

– Вы, профессор, – покорно согласился Драко. – Только не орите. Астория очень переживает, когда портреты вдруг орать начинают.

– Давай выпьем, Драко, – разом успокаивается Снейп. – За твою Асторию и выпьем.





Глава 5. 5 глава

По сугробам на полях шляпы Гермионы и на волосах Рона Снейп догадывается, что скоро Рождество. На Рождество в квартирке станет тихо – Уизли уедут в Нору вместе с вернувшимися из Хогвартса детьми, или же вместе с Грейнджерами отправятся кататься на лыжах. В любом случае в доме будет пусто.

И, хотя праздновать дома они так ни разу и не решались, Гермиона каждый год приносит целых ворох блестящих ярких украшений и еловые ветки. Украшения она начинает развешивать по дому, но скоро остывает к этому занятию, и часть игрушек и венков остается валяться на туалетном столике до самого отъезда в Нору, куда их и забирает Рон.

Гермиона стряхивает снег со шляпы прямо на пол и аккуратно достает из сумки две веточки омелы. Одну она с порога левитирует в спальню, а другую цепляет над Снейпом.

– Вот зачем тут, а? – недовольно бормочет Рон, с неприязнью разглядывая портрет.

– Да ладно тебе, – улыбается Гермиона. – Это же мечта всех студентов – целоваться прямо при профессоре Снейпе, и чтобы при этом он не мог снять баллы! Иди сюда!

Она тащит мужа под омелу и крепко обнимает за шею.

– Ну? – с упреком спрашивает она и лукаво косится на Снейпа.

Рон хмурится, но целует её в губы одним легким касанием.

– Не так, – злится Грейнджер. Глаза её становятся обиженными, она щурится и кривит губы.

– Не то место, – коротко отвечает Рон, мягко освобождаясь от её объятий. Он раздевается и вешает плащ на вешалку. – Я жду тебя у второй омелы! – кричит он уже из коридора.

Гермиона кусает губы и смотрит ему вслед.

– Не то место? – ухмыляется Снейп и, понизив голос, добавляет. – Или не те губы, да?

– А вам бы хотелось, правда? – теперь злость Гермионы направлена на портрет. – Вы только и надеетесь на что-то более пикантное, чем поцелуи супругов, да?

***

– Что это было, Поттер? – Снейп всё-таки не выдерживает первым.

– Что именно, профессор Снейп? – переспрашивает Гарри, не отрываясь от книги.

– Вы знаете, – рычит Снейп, теряя терпение.

– Вероятно, – кротко соглашается Гарри. – Но можете уточнить?

Снейп глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Не хватало еще, чтобы от злости краска потрескалась.

– Я говорю о том случае, когда вы меня поцеловали, – с нажимом произносит он.

– Ах да, – Гарри откладывает книгу, глаза его блестят под очками. – Этот тот случай, когда вы резво отшатнулись в сторону, верно?

Он встает из-за стола и подходит к портрету.

Снейп совершенно неожиданно для себя понимает, что мальчик давно вырос и сейчас его ровесник, если не старше. И вечно ноющий Драко, и Рон, и Джинни, и злюка Гермиона – они все его ровесники, а вовсе не дети, с которыми можно играть и которых нужно учить.

– Я подумал, что это может сделать более живым, – тихо говорит Гарри и проводит пальцем по нарисованной щеке Снейпа. Снейп не чувствует этого прикосновения, но отчего-то вздрагивает.

– Кого, меня или вас, Поттер? – также шепотом произносит он.

***

– Может, семейное счастье – это куча детей? – размышляет вслух Драко. – Пока обсуждаешь, где набедокурил один, где отличился второй, что случилось у третьего – и вечер проходит, и поговорить есть о чем. И жена уже не столько жена, сколько мать детей. И звучит красиво, и выглядит… А не важно как выглядит, зато дом всегда полон, и пить некогда наверняка.

Снейп молчит. В его собственной семье даже один ребенок был лишним.

– С другой стороны, Астория такая тоненькая, нежная, почти прозрачная, – вздыхает Драко. – Мне иногда кажется, даже рождение Скорпи – небывалое чудо. Да и поместье у нас всего одно, делить его на кучу детей – такая же ерунда, как у Уизли получится.

– Может, просто больше романтики – и любовь сама нахлынет? Нет, профессор, молчите и не отвечайте, я сейчас не вас спросил. Я понимаю, что мы женаты уже пятнадцать лет, и что если что-то и нахлынет, то вряд ли любовь. Но почему бы мне не подарить ей что-нибудь? – Драко хлопает в ладоши и, строго сдвинув брови, говорит появившемуся домовику: – Пятнадцать самых свежих роз в спальню молодой хозяйки.

– У вас разве сегодня годовщина? – не может удержаться Снейп.

– Да какая разница, – машет Драко. – Сколько раз за год вспомню, столько и поздравлю. Лучше ведь больше, чем меньше, верно? Я ужасный муж и совсем её не ценю, так пусть хоть розы на столике у кровати будут свежие.

***

В Рождество квартирка пустует, и Снейп дремлет на картине, наслаждаясь одиночеством. Поэтому его застает врасплох щелчок замка.

Гермиона вваливается в прихожую в объятиях какого-то типа. Это совершенно точно не Рон – Снейп скашивает глаза, чтобы получше разглядеть парочку, благо они не могут оторваться друг от друга.

С затылка мужчина похож на Крама, но Снейп слишком давно не видел болгарина, чтобы быть уверенным. Шляпа Гермионы летит в сторону, как и её плащ, но она лишь мотает головой, теряя заколки, отчего её пышная шевелюра оказывается на свободе и облепляет целующихся, словно водоросли.

Незнакомец тут же запускает руку в её волосы, гладит их и накручивает пряди на кисть, сильнее прижимая женщину к себе.

– На кухню или в гостиную, – хрипло шепчет Гермиона, на мгновение разрывая поцелуй. Губы у неё алые и распухшие. Последние лет десять Снейп ни разу не видел её с такими губами. – Не в спальню.

Снейп хочет что-нибудь сказать по поводу этих церемоний, но слова застревают у него в горле, когда он видит, что «не в спальню» воспринимается Крамом – по крайней мере, Снейпу нравится думать, что это именно Крам, – более прямолинейно.

Гермиона сдавленно охает, оказываясь буквально пришпиленной к стене его телом. Она не смотрит на Снейпа, вновь вовлеченная в поцелуй, она, кажется, не замечает жадных рук, задирающих длинную юбку. По полу катится маленькая черная пуговка от её пиджака, который уже расстегнут и висит на локтях.

Крам спускается губами по шее, оставляя едва заметные следы поцелуев, треск материи заставляет Снейпа стыдливо уставиться на пол, куда падает кусок белой ткани, только что бывший трусиками.

Гермиона снова вздыхает, приподнимаясь на цыпочках и одновременно сгибая ноги в коленях…

– Профессор, вы слышите меня? – Гермиона всё еще стоит в плаще и сапогах, и снег у её ног не стаял до конца. – Я говорю, те губы, понятно вам? Те. И не спите с открытыми глазами, когда с вами разговаривают.

Снейп моргает и видит на вешалке мокрый плащ Рона.

***

Гарри целует Снейпа. Его губы касаются шершавой неровной поверхности холста в том месте, где у зельевара изображена его саркастическая ухмылка. Или нет, там, где изображена его кривая улыбка. Он целует туда, где у Снейпа изображены губы.

Снейп ничего не чувствует, когда Гарри касается губами холста, но он вздрагивает, когда мужчина при этом смотрит ему прямо в глаза.

Поттер заставляет его думать о жизни. О том, что могло бы быть, но не было. О том, что быть живым больно.

Гари целует его каждый вечер, он больше не краснеет и не мнется при разговоре. И Снейп ненавидит его за это. Он знает, что однажды не выдержит и потянется, чтобы встретить поцелуй. И тогда действительно пожалеет, что он портрет.

Гарри Поттер ничего не знает о терзаниях бездушного профессора Снейпа, он просто целует портрет, раздвигая границы своей жизни. Он целует портрет и идет в спальню к жене, и кошмары не беспокоят его в объятиях Джинни. Он целует его и больше не спит на софе в кабинете. Наверное, это никак не связано, так, по крайней мере, думает Снейп.

***

– Как дела, профессор? – Драко не ждет ответа, и Снейп не спешит сказать «умер, как видите». Это просто вежливость. Малфои умеют быть вежливыми, но не тактичными, нет. – Как там Грейнджер?

– Ужасно, – неожиданно для себя честно отвечает Снейп. – Виделась мне на днях в несколько… пикантных обстоятельствах, которые, похоже, не имели места быть.

– Эротические сны с Грейнджер, – расшифровывает Драко, и, глубокомысленно наморщив лоб, кивает. – Понимаю. Папенька мне еще в мои школьные годы разъяснил, что это нормально. Грейнджер представляет собой тип суровой девы-воительницы, которую все хотят покорить. Главное, как и по сей день утверждает папа, – не поддаться этому желанию наяву и не жениться на валькирии. Впрочем, никто и не спорит, что Уизли не получил должного воспитания.

– Я не хочу покорить Грейнджер, – возмущается Снейп. – Я вообще уже никого не хочу.

– Не спорьте, – строго возражает Драко. – Грейнджер хотят все, потому что она стерва. И Джинни Поттер хотят все, потому что это нормально – хотеть то, что есть у Поттера. Не выбивайтесь из мужского коллектива.

– Я уже выбился, – горько ухмыляется Снейп, тыкая пальцем в раму картины. – Мои поползновения заканчиваются здесь.

– И слава Мерлину, – неожиданно соглашается Драко. – Профессор, если бы во времена моих особенно пикантных, как вы выражаетесь, снов с Грейнджер она сама подошла ко мне с неприличным предложением, я бы отбивался всеми известными заклинаниями, а еще скорее бы убежал с дикими криками.

– Но…

– Все хотят мечтать о Грейнджер и никто не хочет воплотить эти мечты, – назидательно произносит Драко. – Это нормально, профессор. Такова жизнь.

Снейп забывает, что он хотел сказать. Может, и правда, такова жизнь? А ему непонятно, потому что он… умер.





Глава 6. Эпилог


Однажды Северус Снейп ощущает некоторое томление внизу живота, побуждающее перемещаться в пространстве. При жизни подобные ощущения свидетельствовали о необходимости срочно посетить уборную, но после смерти всё было гораздо проще. Это означало лишь появление где-то еще одного магического портрета мастера зелий и бывшего директора школы Хогвартс Северуса Снейпа.

Следуя своим ощущениям, Снейп неожиданно оказывается в огромном зале. Повесивший портрет незнакомый сухонький волшебник одобрительно хмыкает в усы и выходит. Снейп оглядывается.

– Привет, – с соседней картины ему машет Тонкс. Она стоит под руку с Люпином и выглядит вполне довольной. – Как твои дела?

– Нормально, – от неожиданности Снейп даже забывает про то, что не переносит Нимфадору. – А что здесь происходит?

– Здесь будут отмечать двадцать лет со дня победы, – тараторит Тонкс. – Я просто, когда колдохудожник со мной закончил, попросила поправить пару локонов и заодно расспросила, что и как!

– Это зал памяти, – рокочет Аластор Хмури. – Не понимаю, что здесь делаешь ты, Снейп, ну да Мерлин с этим.

– Здесь все, кто погиб в эту войну, даже случайные жертвы, потому что смерть случайной не бывает, мой мальчик, – улыбается Северусу Дамблдор.

– А мне они отказались нарисовать рядом ухо Джорджа, – ябедничает Фред. – Хотя я не понимаю, почему нет!

Все шумят, каждый говорит что-то свое, Снейп закрывает глаза, представляя, что он на собрании Ордена или в Хогвартсе. Это даже немного приятно.

И Снейп решает задержаться в этой картине и хоть немного забыть о тех, других. Рядом с живыми людьми. Но они сами напоминают о себе.

***

В один из дней в зале появляются домовики, с небывалой скоростью набрасываясь на хрустальные люстры и окна, тяжелые портретные рамы и столы. Когда от пыли не остается и следа, на столы стелятся хрустящие белоснежные скатерти, в пузатых хрустальных кувшинчиках расставляются первоцветы.

– День победы, – кивает своим мыслям Альбус Дамблдор.

Северус Снейп видит, как все портреты начинают прихорашиваться, а Тонкс даже умудряется раздобыть где-то цветов точь-в-точь похожих на те, что стоят на столе, часть берет в руки, а из остальных сооружает бутоньерку Ремусу.

Снейп решает ничего не менять во внешности, но, когда зажигается свет и начинает играть музыка, не выдерживает и приглаживает руками волосы.

В зал начинают входить люди, по одному, парами и целыми семьями. Вскоре Снейп видит знакомые лица. Гарри Поттер с легкой, немного грустной улыбкой кивает другим ветеранам войны и знакомым. Под руку его держит супруга, глаза её сияют ярче брильянтового колье и заколок, которые поддерживают её локоны. Она красивая и грациозная, и в том несуществующем уже месте в груди Снейпа что-то немеет, когда он смотрит, с какой любовью обмениваются эти двое взглядами, как наклоняется Поттер к руке супруги, чтобы поцеловать, прежде чем отойти и поздороваться с министром.

Джинни не стоит одна, к ней тут же присоединяются братья с женами. Гермиона Уизли смеется над какой-то шуткой мужа, Снейп видит, как рука Рона поглаживает её талию. Билл и Флер покровительственно улыбаются более молодым родственникам, хотя Флер выглядит даже моложе невесток.

Чуть в стороне стоит Драко Малфой в компании жены и её сестры, чей муж не смог прийти. Их улыбки немного натянуты, но Драко с такой нежностью поправляет выбившийся из прически супруги локон, что Снейп лишь качает головой.

– Видел нашего мальчика, Северус? – громким шепотом спрашивает Тонкс. – Как он вырос! И у него уже есть невеста!

Снейп смотрит туда, куда указывает Нимфадора, и действительно видит высокого юношу под руку с тонкой изящной девушкой. Волосы юноши едва заметно розовеют – от волнения, а щеки девушки покрывает легкий румянец.

Кингсли уже берет слово, все замолкают и слушают министра, и лишь Снейп не слышит ни слова. Один выступающий сменяет другого, а Снейп продолжает разглядывать гостей.

Вот Парвати Патил с Симусом Финниганом – судя по кольцам и нежным взглядам, скорее, правильно будет сказать Симус и Парвати Финниган.

Стоящая у окна Луна Лавгуд задумчиво кивает словам выступающего. Её за плечи обнимает худощавый носатый блондин. Говорят, они вместе объездили уже полсвета.

Невилл Лонгботтом стоит среди профессоров Хогвартса, он один из самых важных приглашенных – как герой Последней битвы. Пышечка Ханна чуть в отдалении, время от времени она украдкой с помощью палочки поправляет мужу галстук или сдувает пылинки.

Снейп снова смотрит на своих «подопечных». Поттеры стоят чинно, под руку, они смотрятся как изумительно гармоничная пара, практически одно целое. Рядом Уизли, Рон тоже держит жену подлокоть, но свободной рукой гладит её пальцы. Гермиона смотрит прямо перед собой, как будто и в самом деле слушает ораторов, но в её глазах прыгают веселые чертики.

Драко обнимает Асторию за талию, второй рукой он держит бокал. Они не так расслаблены, но движутся настолько синхронно, будто две руки одного человека. Вот Драко смотрит на его портрет, прищуривается, Астория щурится тоже. Едва заметным жестом Драко салютует бокалом. Астория кивает. Оба острых носика поворачиваются обратно, в сторону выступающего.

Снейп чувствует, что начинает задыхаться от этого искреннего счастья. Теперь, когда он знает куда больше, чем при жизни… все прошлые ошибки не имеют смысла.

***

Уже на следующее утро в кабинете директора Хогвартса чудесным образом появился портрет предпоследнего директора – Северуса Снейпа. В это же время по неизвестным причинам в трех домах в Англии пропали картины с магическим изображением этого же человека. Найти злоумышленника не удалось, поэтому дело о похищениях было закрыто. Любой желающий мог зайти побеседовать с портретом прославленного героя в музей победы или в Хогвартс. Другое дело, что отвечал героический маг не всем. Например, с Гарри Поттером он с тех пор так ни разу и не заговорил.

Конец.



"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"