Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Сайд-стори к циклу "Четыре времени" | |
| Автор: | Rebecca |
| Бета: | нет |
| Рейтинг: | NC-17 |
| Пейринг: | ГП/ДМ, ГП/ОВ, упоминание ОВ/МФ, ГГ/СС |
| Жанр: | Angst, Drama, Romance |
| Отказ: | Всё принадлежит Роулинг |
| Цикл: | Четыре времени [5] |
| Аннотация: | просто несколько зарисовок |
| Комментарии: | |
| Каталог: | нет |
| Предупреждения: | AU, ненормативная лексика, слэш |
| Статус: | Не закончен |
| Выложен: | 2010-06-01 07:20:14 (последнее обновление: 2012.01.04 22:08:44) |
| просмотреть/оставить комментарии | |
|
Глава 1. Песнь об иве для МэйЛу * * *
Когда всё заканчивается, Оливер продолжает, как идиот, стоять раком у стола, вцепившись пальцами в гладкий край. Он видит, как по блестящему дереву столешницы прыгают солнечные пятна, а в распахнутом окне мельтешат под ударами ветра гибкие кленовые ветви. Прямо перед носом торчит полупустая бутылка огневиски и стеклянная вазочка с пучком лиловых осенних астр — подарком Гермионы на выписку из больницы. Вуд невольно вспоминает, как при каждом толчке поттеровских бёдер эта вазочка подпрыгивала, выплёскивая очередную порцию тухловатой воды — унылый, жалкий запах смешивался с ароматом увядающих цветов и нещадно щекотал ноздри. Больше всего он боялся чихнуть и окончательно превратить происходящее в фарс, слава Мерлину, удалось сдержаться: закрыл глаза и прикрыл нос ладонью... Поттер медленно отодвигается прочь, проводит ладонью по спине Оливера — короткий, полный растерянности жест, таким гладят приблудившуюся собаку. Вуд не видит Гарри, но представляет, как полыхает стыдом его лицо — то самое лицо, которое почти месяц не сходит с первых полос "Пророка"... и с которого ещё не исчезла тусклая желтизна двухнедельного заключения в отделении Порчетерапии госпиталя Святого Мунго. - Извини, - говорит Поттер. И ещё раз, уже тише, словно не Оливеру, а кому-то, кого сейчас нет в этой комнате. - Извини... - Всё нормально, - отвечает Вуд. Остатки хмеля бродят в голове, тычась в лоб короткими всплесками давящей боли, задницу печёт, словно туда напихали тлеющих углей. Он выпрямляется, чувствуя, как щекочет складку под ягодицей вытекающая сперма. Марк всегда помнил о нужном заклинании... так, всё. Нехрен об этом думать. О чём угодно - о кленовых ветвях, о вазочке... но не о Флинте. Только не о Флинте.... - Почистить тебя? - Я сам. ...Вуд возвращается из ванной комнаты через пять минут. Поттер уже одет — сидит в потрёпанном кресле у окна, хмуро глядя на заходящее солнце. На стук двери поворачивает голову, щурит больные, замутнённые выпивкой глаза. - Оливер, я... Вуд вспоминает растрёпанного мальчишку на квиддичном поле... крылышки снитча, трепещущие на исцаранной смуглой ладони... обломки метлы и скрип ветвей Дракучей Ивы. Сколько же лет прошло? Десять? Точно, десять - как раз той осенью они с Флинтом... Блядь. - Всё в порядке... Гарри. Не парься. Давай допьём, и я пойду. Поттер молча кивает и идёт к столу. Сейчас его безобразная хромота особенно бросается в глаза. Похоже, отлетался парень... Он звякает бутылкой, разливая остатки виски, протягивает Вуду стакан. - На. - Спасибо. Ну, за удачу. - Ага. За удачу. Рыжее пойло обжигает рот, скапливается озерцом кислоты в ямке под языком. Вуд торопливо сглатывает горькую слюну. Гарри возвращается к креслу, садится, неловко вытягивая вперёд искалеченную ногу. За его спиной в оконном проёме продолжают свой шелестящий танец тонкие ветви. Как там мама пела им с Лиззи на ночь?.. Бедняжка сидела, вздыхая, под клёном... все пойте: зеленая ива... - Оливер. - А? - вздрагивает Вуд. - Так ты выступишь? Ах да. Конечно. Они же как раз и хотели обсудить завтрашнее заседание суда... пока не нажрались и не... Мерлин, надо же было так сглупить. - Снейп обещал... но адвокат говорит: чем больше свидетелей - тем лучше. Да уж, старый Смит - хитрая лиса, вытащить Малфоя — это непросто, но уж этот крючкотвор расстарается... А Марка не вытащишь никак... хоть заавадься перед трибуналом.. военный преступник, пять лет Азкабана уже определённо обещаны... Сердце Оливера падает. Может теперь, когда нет дементоров, там хоть немного полегче? - Ты что молчишь? Передумал? - впервые за три военных года Вуд слышит в поттеровском голосе настоящий страх. Он встряхивает головой. - Спятил? Нет, конечно, всё сделаю, как договорились. - Спасибо. - Не за что. - Ты не думай, я поговорю с Кингсли, - торопливо добавляет Гарри, - может быть... - Нет. Ничего не может быть. Амнистия... но минимум через год... Ладно, я пойду. Когда надо быть в Визенгамоте? - Тебе сову пришлют с утра. Смит сказал. - Хорошо. До завтра тогда. - До завтра... Вуд разворачивается к выходу. Уже у самой двери его настигает хриплое мычание — тоскливое, полумёртвое. Поттер, прикрыв ладонями лицо, раскачивается из стороны в сторону, подвывая и пытаясь заглушить вырывающиеся наружу звуки подрагивающими пальцами. Скорченное тело бьют короткие судороги бесслезных рыданий, опустевшая бутылка подпрыгивает на трясущемся от слабого выплеска магии столе. Оливера словно что-то бьёт в грудь. Он возвращается, садится на обтянутый выцветшим плюшем подлокотник, обнимает Гарри за плечи. Поттер дёргается, пытаясь высвободиться, но уже через пару секунд утыкается лицом в вудовскую мантию — он дрожит, зубы мелко постукивают, будто градины по крыше. Вуд треплет его по затылку. Внутри всё ноет от жалости. - Ну-ну. Ш-шш... Всё будет хорошо. Уймись. Но глухой, безнадёжный плач не прекращается. Оливеру вдруг становится не по себе. Он с трудом заставляет Гарри встать, осторожно доводит до диванчика в углу, укладывается рядом. Притягивает его поближе, медленно покачивая в объятиях, словно ребёнка в колыбели. Шелест кленовых листьев за окном вновь напоминает ему немудрящую материнскую песенку. - Тихо. Ти-хо... ну что ты... Не нужно. Завтра со всем разберёмся... мы его вытащим, Гарри, честно. Ты только успокойся. Попробуй уснуть... Поттер хрипло дышит, поводит растрёпанной головой, сжимая, словно от боли, челюсти. Оливер проводит пальцем по горячему лбу, дрожащим векам — кожу щекочет коротенькая щёточка густых ресниц. Он склоняется над лицом Гарри, облизывает губы и тихонько напевает знакомый заунывный мотив: Бедняжка сидела, вздыхая, под клёном... все пойте: зеленая ива... Поттер всхлипывает. - С рукой на груди, склонив голову на колени... пойте: ива, ива, ива... Редкие глубокие вздохи смешиваются с жалобным бормотанием: "А если... ты понимаешь, я же тогда..." - Ш-шш.. Рядом с ней бежал свежий ручей и бормотанием своим повторял её вздохи... пойте: ива, ива, ива... Лохматые волосы ласкают ладонь. У Марка они такого же цвета, только пожёстче... к чёрту! - Её соленые слезы падали и смягчали камни... пойте: ива, ива, ива... Постепенно Поттер утихает, расслабляется в руках Оливера. Через несколько минут Вуд осторожно размыкает объятия и встаёт. Он достаёт палочку, с третьей попытки трансфигурирует диванную подушку в большой плед. Укутывает задремавшего Гарри, поправляет свою мантию и бесшумно крадётся к двери. Надо побыстрее аппарировать домой и тоже выспаться... на завтрашнем суде он должен произвести на Визенгамот исключительно приятное впечатление... может, потом, когда будут рассматривать дело Марка, это хоть немного поможет... Чёртова ива не должна стать нам всем венком.* ------------------------------------- * — "Зеленая ива будет мне венком" - финальная строчка "Песни об иве", старинной английской баллады. The poor soul sat sighing by a sycamore tree. Sing willow, willow, willow... Her hand on her bosom, her head on her knee, Sing willow, willow, willow... willow... Her salt tears fell from her, and softened the stones... Sing willow, willow, willow... willow... ...Sing all a green willow must be my garland. песню можно послушать здесь: http://www.youtube.com/watch?v=4mlOCcp-a7s&feature=player_embedded Глава 2. Я не должен лгать Для hvost1 * * *
Мистер Дейвис внимательно читает рецепт и искоса поглядывает на стоящего перед прилавком покупателя. Молоденький, совсем мальчишка, и видно, что в аптеках бывает нечасто – с интересом таращит глаза на гигантские фиолетовые колбы в витрине и запылённое чучело виверны под потолком. А перечень нужных ему ингредиентов впечатляет: тут тебе и желчь мантикраба, и выпаренная драконья кровь... похоже, парень собирается варить какой–то мощный анальгетик. Так... а это у нас что? – Сэр, боюсь, я не смогу вам помочь, – аптекарь вздыхает и тычет пальцем в помятый пергамент, – мёртвая вода – это списочный препарат, предметно–количественному учёту подлежит, понимаете? Мы его даже частнопрактикующим зельеварам не отпускаем, только в Мунго, под заказ главного целителя. Вы ведь... не оттуда? Посетитель устало качает головой, сгребает пергамент с прилавка и суёт в карман. – Я понял, спасибо. Простите за беспокойство, – последняя фраза произносится уже на ходу. Старик жалостливо смотрит на неровную, хромающую походку мальчишки и кричит вслед: – Парень, возьми Обезболивающий Элексир Галена! Хорошо помогает... В ответ только уныло брякает дверной колокольчик. ...значит, самому эту хрень не сварить... паршиво, ой как паршиво. На неделю ещё хватит, а потом... Снейп, марабу ты чёртов, как же некстати ты решил вспомнить о своих принципах... можно подумать, они у тебя вообще были! Так. Надо поаккуратнее расходовать то, что осталось. Мерлин. В пятницу коломедицинский осмотр – на него всегда уходит двойная доза. Как же я играть буду?.. Ладно, справлюсь. Не в первый раз, в конце концов. Гарри осторожно убирает в свой привычный тайник нетронутую склянку со снейповским зельем – кроме этой осталось всего две – и выбирается из ванной. Настроение – хуже некуда, колено глухо ноет... впрочем, это далеко не полноценный приступ, можно и потерпеть. Хорошо, что Малфой придёт поздно – надо улечься спать до его возвращения. А завтра – вот завтра, на свежую голову можно будет подумать, как разбираться с тем, что наворотил. Сказать Драко, что его состав почти не помогает, немыслимо – Гарри кусает губы при одном воспоминании о пальцах, втирающих в его изъеденную язвами кожу скользкую мазь. Поначалу они движутся спокойно и размеренно... но уже через полминуты начинают почти незаметно подрагивать... Он морщится и тяжело ступая, идёт в спальню. По дороге заглядывает на кухню и отхлёбывает приличный глоток Особого Огденского – от огневиски его всегда клонит в сон, да и боль оно чуточку притупляет... пока ещё. ...Глухой ночью Поттер просыпается от знакомого жжения – Малфой закинул на него ногу и придавил больное колено. Он осторожно высвобождается из обнимающих рук и несколько минут лежит молча, глядя на эмалевый циферблат каминных часов и раздувающиеся от ночного ветра занавески. Потом жжение становится нестерпимым. Гарри медленно сползает с постели. По полу, словно вуаль невесты, стелется зыбкий лунный луч, гладкие паркетины холодят босые ступни. Сцепив зубы, чтобы не застонать, Поттер пробирается в тёмную ванную, достаёт из тайника пузырёк и отпивает горчащего зелья. Совсем немного – полглотка. Он стискивает в потном кулаке пузырёк и закрывает глаза, наслаждаясь тем, как постепенно слабеют впившиеся в колено жгучие щупальца. Хорошо... хотя и хреново тоже – он не рассчитывал, что следующий приступ будет так скоро. Всё этот слизеринский хорь со своей привычкой раскидываться в кровати так, что приходится спихивать его на край. Поттер тихонько ухмыляется, и вдруг под потолком ванной комнаты ослепительно вспыхивает светильник. В первый момент Гарри жмурится, а во второй понимает, что палочку оставил в спальне. Он стремительно разворачивается назад и видит в дверном проёме злого, как голодный докси, Малфоя. – Ты какого хрена делаешь? – шипит тот, раздувая ноздри. – Я даже поссать не могу без твоего разрешения? – Гарри давно понял, что в спорах с любовником надо не искать оправданий, а поскорее парировать удары. Склянку с зельем он предусмотрительно прячет за спину. Драко щурится и пристально смотрит на него. – Врёшь. – Вру, – легко соглашается Поттер, – Мне не спалось просто. Решил водички попить, а в кухню спускаться лень, – он делает пару осторожных шагов вперёд, чтобы просочиться мимо Малфоя: сейчас главное: свалить отсюда, да побыстрее – вот хотя бы в кухню, где можно будет запихнуть пузырёк куда подальше. Однако его манёвр не остаётся незамеченным – Драко выпячивает подбородок, серые глаза сужаются, блестя, словно два бритвенных лезвия. – Куда собрался, дрянь такая? Я тебе что говорил? Не смей эту гадость хватать! А ты, мать твою, неисправимый идиот, не понимаешь, что всё моё лечение пойдёт насмарку?! Гарри вздрагивает. Быть того не может, чтобы Малфой понял... он говорит о чём–то другом. Пока он гадает – о чём – Драко направляет палочку перед собой и чётко произносит: – Акцио поттеровская отрава! Всё происходит за секунду – Гарри даже не успевает блокировать чары. Пузырёк скользким лягушонком выкручивается из пальцев, взлетает в воздух и приземляется прямёхонько в малфоевскую ладонь. Драко торжествующе смеётся. – Ещё раз поймаю с куревом... – он недоумённо хмурится, разглядывая пузырёк – у Поттера холодеет внутри – и по инерции заканчивает, – засуну тебе в за... Узкое лицо каменеет, брови, ещё секунду назад недоумённо приподнятые, сходятся в почти прямую линию, на лбу и щеках проступают ярко–розовые пятна... Малфой, словно не веря себе, поднимает пузырёк повыше и рассматривает на свет густую бурую жидкость. Гарри, наплевав на осторожность, тараном ломится к двери и, едва не сшибив потрясённого любовника с ног, вылетает из ванной. Надо срочно добраться до спальни, где он – трижды идиот! – оставил палочку... Схватить её Поттер не успевает – за спиной слышится топот босых ног, и Драко опрокидывает его на кровать. – Ах ты, гадина... – хрипит он, тряся любовника за плечи, – гадина лживая, да я ж тебя... я ж тебя... – Всё–всё, Малфой... ну, уймись. – Гарри никак не удаётся расцепить сведённые, словно в жестокой судороге бледные пальцы. – Убью, кретин! – Штаны дай надеть, а то потом перед аврорами неудобно будет, – хмыкает Поттер и тут же жалеет о сказанном: глаза Малфоя темнеют, словно вода, в которую плеснули чёрнилами. Оскалившись, как животное, Драко срывается с постели и стремительным движением выдёргивает из валяющихся в кресле гарриных джинсов широкий ремень. – Ложись. – Чего? – Ну! – Охуел? – рявкает Гарри и тоже вскакивает. Но скованность движений играет с ним злую шутку – любовник резко хватает его за шею, давит на загривок и, не успевает совершенно ошалевший Избранный даже послать того по матери, зажимает поттеровскую голову между колен. Хватка у проклятого змеёныша стальная: дёргайся – не дёргайся – бесполезно. Первый удар, обрушившийся на голую задницу, вызывает у Гарри только изумлённый вздох, зато второй – кованая пряжка врезается в нежную складку под ягодицей, как клык василиска – залп таких фраз, которых он даже сам от себя не ожидал. Малфой не реагирует: он умудряется стегнуть его ещё раза три, после чего у Поттера совершенно срывает крышу, и по спальне проносится пронзительный звон – магический выброс разнёс окно, практически вырвав из стены тяжёлую раму. Тугая волна воздуха бьёт Драко в грудь и отшвыривает к стене. Поттер хватает его за горло. Зелёные глазищи горят, как у рыси, на побагровевшем лице – смешанная с изумлением злость. – Ты что, хорёк, в уме?! Драко судорожно пытается вдохнуть, и хриплые, рваные звуки, с которыми он ловит губами воздух, заставляют Гарри разжать руки. Он отступает назад. Малфой, растирая шею, нетвёрдыми шагами идёт к кровати, хватает палочку и домашнюю мантию и исчезает за дверью. Поттер смотрит ему вслед, потирая горящую задницу. Шёпотом поминает всех родственников любовника до четвёртого рода. Потом разворачивается к зеркалу. чтобы посмотреть на причинённый ущерб и вдруг удивлённо ахает: боль в ноге прошла. Начисто. Ни фига себе, терапия. Хочется смеяться, хотя внутри ещё бурлит злость. Ну, хорёк, ну, животное... куда он делся, интересно? Гарри хватает всего минут на пятнадцать – гонимый странным чувством страха, он отправляется искать любовника. В гостиной Драко нет. В кухне тоже. В ванной, где Малфой после разборок обычно отмокает по два часа, Поттера встречают только осколки разбитого пузырька и бурые потёки на зеркале. Мерлин... неужели аппарировал к Снейпу? Гарри тихонько стонет сквозь зубы и вдруг вздрагивает. Медленно и нерешительно он выходит в коридор и спускается по витой лестнице в подвал – туда, где Малфой ещё три года назад оборудовал домашнюю лабораторию. Из под двери пробивается полоска света и сочится запах чего–то горелого. Поттер тихонько заходит внутрь. При виде него Драко, помешивающий что–то в маленьком серебряном котле, опускает черпак и низко склоняет голову. ...Посеревшее лицо, складки вокруг упрямого рта, потерянное выражение в усталых глазах... Гарри дёргается вперёд и приникает лбом к худому малфоевскому плечу. Драко сжимает влажными ледяными пальцами его руку. – Прости... – глухо шепчет он, касаясь губами встрёпанной поттеровской макушки. – Колено больше не болит, – сообщает Гарри. – Хм... хочешь сказать, что нам надо использовать такое лечение в дальнейшем? – Убью, – предупреждает Поттер. – Малфой, я серьёзно. Если ты ещё раз попробуешь... – Я могу сказать тебе то же самое, – тихо говорит Драко. Гарри чувствует, что щекам становится жарко. – Договорились. – Не ври мне больше. Никогда не ври, Поттер. – Не буду. ...Зелье в котле булькает, покрываясь роем серебристых пузырьков. Глава 3. Зона отчуждения Предупреждение: упоминается смерть персонажа! * * *
Траурные мероприятия в Хогвартсе проходят чрезвычайно редко. Обтянутые чёрным бархатом стены Большого зала, кажется, вот-вот сплющат всех присутствующих, слепят из них один огромный, бесформенный ком. Гроб на постаменте выглядит странно маленьким, ковёр белых лилий, устилающий гладкую крышку, похож на разлитое молоко. Низкий голос Министра рокочет как летний гром - ...и война до сих пор отнимает у нас самое ценное... На подбородке Невилла Лонгботтома непривычная рыжеватая щетина... - ...и когда уходят такие молодые... Молли выглядит глубокой старухой, в полумраке её волосы похожи на комок седой пакли... - ...и будем помнить его талант, его открытость, его неизменный оптимизм... Рон абсолютно трезв, парализованная рука лежит на колене, нижняя губа прикушена... - ...и тот, благодаря которому была спасена магическая Британия... Минерва спокойна, но её осанка утратила былую безупречность... - ...и сегодня с болью и скорбью мы прощаемся... Глаза Северуса полузакрыты, вены на шее напряжены... - ...с Гарри Джеймсом Поттером. Люди на скамьях приходят в движение, слышатся всхлипывания, шепот, шуршание носовых платков. Министр спускается с возвышения, и к постаменту подходят четверо рослых волшебников — им предстоит нести гроб туда, где будет завершён похоронный обряд. Гермиона не смотрит на них. Прижимая ладони к выпуклому животу, она неотрывно смотрит вперёд: на первый ряд скамей, где в одиночестве застыла знакомая худая фигура: в свете свечей бликуют длинные светлые волосы. Зона отчуждения. Эта мысль не отпускает её уже почти час. Малфой спокоен и сдержан: он принимал соболезнования, пожимал руки и разговаривал без малейшего намёка на истерику... но он был не здесь. Это чувствовалось до такой степени, что никто не решился сесть с ним рядом — и Драко оказался один на первом ряду скамей, в той самой зоне отчуждения, о которой думает Гермиона Грейнджер-Снейп с самого начала церемонии прощания. ...Маги возвращаются в Хогвартс, их негромкие голоса теряются в дрожащей густоте августовского воздуха. В замке ждёт обязательная поминальная трапеза — при одной мысли о ней к горлу подкатывает, хотя токсикоз прекратился уже три месяца назад. Гермиона шарит взглядом по головам — чёрным, рыжим, русым, прикрытым обвитыми траурным крепом шляпами и простоволосым — но не находит знакомых льняных волос. И внезапно сердце стискивают липкие стылые пальцы страха. Застыв на мгновение, она разворачивается, и, с трудом пробиваясь сквозь толпу, увязая в гуще чужих тел, торопливо извиняясь, мчится обратно: туда, где рядом с одной гробницей пятнадцать минут назад появилась вторая. Она видит того, кто ей нужен, издалека — чёрное пятно мантии резко выделяется на фоне белоснежного мрамора. Малфой стоит спиной к Гермионе, и в этой окаменевшей, затянутой в траурный бархат спине, читается спокойная, ледяная решимость. Гермиона, переваливаясь, бежит по тропинке, подошвы туфель застревают во влажном песке, шаги тяжелы, словно приходится двигаться по колено в воде. Она видит, как узкая ладонь Драко ныряет в карман и возвращается обратно с зажатой в пальцах палочкой. И она знает: следующим движением — уверенным, чётким, чудовищным в своей неотвратимости движением — Малфой направит палочку себе в грудь. - Дра-аако-оо!! - кричит Гермиона так отчаянно, что горло сводит рвотной судорогой, и на языке появляется металлический вкус ужаса. - Не на-аадо!! * * *
...Она выворачивается из кресла и хватает с полки банку каминного порошка. Гладкое стекло выскальзывает из отёчных пальцев, банка приземляется на паркет, с тихим "ш-шшухх" разлетаются невесомые крупинки, припудривая половицы серой дымкой. Гермиона с трудом опускается на колени. Она шарит по полу и даже не замечает, что из глаз, прожигая в слое порошка маленькие круглые выемки, горохом катятся слёзы. Потом так же тяжело поднимается и неуклюже лезет в камин, высыпая себе под ноги то немногое, что удалось сгрести с пола. Голос срывается, но ей всё же удаётся прорыдать: - Дом Д-ддрако и Гарри... Камин выплёвывает её в тёмную гостиную, и отвыкшая за несколько месяцев от таких перемещения, она теряет равновесие и тяжело рушится на пол. В последний момент успевает подставить руки и падает как кошка — на все четыре лапы. Ладони горят, из носа течёт, а грохот упавшей кочерги отдаётся в затылке как увесистая оплеуха. Она ещё продолжает стоять на четвереньках, когда в лицо ударяет свет Люмоса, а в уши резкое: - Ступеф... фак!! В самый последний момент палочка нападающего меняет траекторию и заклинание бьёт куда-то в стену над головой Гермионы. - Ты сдурела, идиотка?! Малфой хватает её под мышки и вздёргивает на ноги. Бледное, синеватое в свете Люмоса лицо кривится от злости, он тащит "одного из самых перспективных специалистов в области трансфигурации" к креслу и сгружает туда — как мешок с картошкой. Гермиона откидывается на спинку, испачканной пятернёй стирает с лица слёзы и сопли. Малфой брезгливо смотрит на неё, его голос визглив от злости: - Сдурела, говорю? Час ночи! Сначала она сорок минут ездит по ушам на педсовете, потом ещё час рассказывает мне, как я несправедлив к её факультету, а теперь... - Драко, заткнись! - рявкает знакомый голос и одновременно со щелчком выключателя гостиную заливает свет маггловской электрической люстры. Малфой затыкается и поворачивается назад. За его спиной стоит Гарри в одних трусах, но зато с палочкой наизготовку, его глаза не отрываются от зарёванного лица Гермионы. Хромая, он подходит к креслу и, присев на корточки, кладёт руку ей на колено. - Герм... что такое? Что с тобой? Может, целителя вызвать? - с каждым произнесённым словом его пальцы сжимаются сильнее, и Гермиона жалобно морщится. - Да говори ты уже! Тебе плохо? - Наверное, вспомнила, что забыла согласовать учебный план, - насмешливо цедит Малфой. Ужас от пережитого вытесняется злостью, Гермиона вскидывает голову и вдруг прыскает. - Ты бы хоть прикрылся, - слабо говорит она, махнув рукой в его сторону. - Что? А-аа... дракклова матерь!! Малфой, сверкнув на прощание худой белоснежной задницей, кидается к лестнице на второй этаж. Гарри тихонько хмыкает и подмигивает Гермионе. Его помятое со сна лицо теряет серьёзное выражение, разглаживаются морщинки на лбу, губы приоткрываются в улыбке и на смуглой щеке появляется маленькая смешливая ямка. Но глаза по прежнему смотрят напряжённо и встревоженно. - Так что такое-то? Вызвать целителя?.. или, может, Снейпа? - Он на конференции, ты забыл? - придя в себя, Гермиона поправляет натянувшуюся на животе мантию. Теперь ей до ужаса стыдно за свою истерику. Подумать только... ночью ворвалась в чужой дом... перепугала всех... Хорёк прав - она точно идиотка. - Ты скажешь или нет? - Ради Мерлина, извини... - бормочет профессор Грейнджер, - ночной кошмар. Я почти ничего не соображала со сна. Мне жутко стыдно, Гарри, прости, пожалуйста... - Всё нормально, не бери в голову. Ну и сны у тебя... - И не говори... - Зелья надо принимать, Грейнджер, и наблюдаться у хорошего колдомедика, - Малфой, уже в наглухо застёгнутой домашней мантии, из-под которой как-то по-детски белеют длинные узкие ступни, спускается в гостиную, - и завязывай с работой... Мерлин, тебе ведь рожать через полтора месяца? Невообразимая дура... прямо на уроке планируешь? - Отстань от неё, - сердито говорит Гарри, - чего привязался? Не видишь, плохо человеку. - Чистокровные ведьмы, с того момента, как целитель удостоверяет беременность, вообще не утруждают себя работой, - холодно отвечает Драко, - нас и так мало, надо заботиться о здоровье по... Он умолкает, вглядываясь в распухшее лицо Гермионы. Подходит ближе, мягко треплет Гарри по взъерошенному затылку. - Вот что, Поттер, накинь что-нибудь и сделай-ка нам чаю. Я приведу её в порядок, а потом посадим на "Рыцаря" - ей же что камин, что аппарация - всё пока нельзя. - Не читай ей нотаций, - хмуро отвечает Гарри, но послушно поднимается, привычно потирая больное колено. - Иди, Поттер, я не трону твою подружку. Три ложки чая на чайник и пару капель Умиротворяющего. Только выжди три минуты. И сахару ей побольше. - Ладно-ладно... зельевар хренов. Гарри, тихонько ворча, удаляется на кухню. Малфой достаёт палочку, убирает с лица Гермионы следы слёз, с разбитых ладоней - слипшуюся корку крови и дымолётного порошка. Накладывает Гламур, призывает зеркальце в резной оправе и тяжёлую серебряную щётку для волос, вкладывает ей в руку. - Причешись. Хочешь в ванную? - Нет, я дома. Спасибо, Драко, - Гермиона водит щёткой по растрёпанным волосам. Малфой держит перед ней зеркало. - Держу пари, Грейнджер, у тебя никогда не было горничной... кстати, что тебе приснилось-то? - как бы между делом, небрежно интересуется он, поднимая его повыше. - Да пустяки... полнейшая чушь, - так же небрежно отвечает Гермиона и левитирует щетку на журнальный столик, - м-мм... слушай, а ты ведь был одним из лучших студентов Сибиллы? - О, наша неподражаемая алкоголичка... - Я не о том. Твои сны когда-нибудь сбывались? - Хм... Должен тебя разочаровать... или обрадовать... но, Грейнджер, такие вещи чрезвычайно редки. Тут нужны провидческие способности... которых у тебя нет напрочь - ты ведь об этом хотела спросить? Гермиона кусает губы. - Да... спасибо, Драко. И ещё — всё забываю, как твоя работа... с зельями для Гарри? Малфой пристально смотрит ей в лицо, и через полминуты, не выдержав его тяжёлого взгляда и отчаянно покраснев, она опускает голову. После короткой паузы Драко отвечает: - Хм... вот оно что. Четыре месяца назад я накрыл эту дрянь с обезболивающим зельем в руках. Северус тебе не рассказывал? - Нет, - тихо отвечает Гермиона. - Понятно - хоть кто-то в вашей семье заботится о состоянии будущего наследника рода... Успокойся, Грейнджер, - его голос почти неуловимо смягчается, - я конечно, как следует надавал Поттеру по заднице, но зато теперь дело сдвинулось с мёртвой точки. Прогресс есть — посмотри, он даже ходит посвободнее... о полном излечении речи не будет, но процесс я остановил... надеюсь добиться и полного прекращения болей... Гермиона вдруг всхлипывает от невыносимого облегчения, и Малфой коротким, неловким жестом гладит её по плечу. - Всё-всё, прекращай. Мерлин, мне искренне жаль крёстного: твои гормональные истерики могут даже инфери напугать. - Иди к чёрту, Малфой, - она всхлипывает и смеётся одновременно. - И кто тогда будет утирать тебе сопли?.. - Отстань, наглец... * * *
Час спустя Гермиона корчит рожи сквозь автобусное стекло. Одной рукой она машет стоящим на тротуаре, а другой осторожно поглаживает живот. В ладонь весомо толкается живое, тёплое, и она тихонько улыбается, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. А ведь Малфой, докси его укуси, прав - надо брать отпуск. Через недельку... нет, слишком много дел на факультете... лучше через две... Северус будет шипеть... ничего, нам не привыкать, верно, малышка?. Автобус двигается с места быстро, но плавно — Малфой внушил водителю страх, объяснив, что директор Хогвартса будет очень недоволен, если его почтенную супругу растрясёт по дороге. Ночной сумрак поглощает две обнявшиеся фигуры: повыше — в светлой мантии, и пониже — в джинсах и футболке. Гермиона поудобнее устраивается в откидном кресле и прикрывает глаза. ...Сейчас она как никогда довольна тем, что в школьные годы не тратила время на изучение Прорицаний. Глава 4. Семь раз * * * Малфой терпеть не может об этом вспоминать, а я люблю иногда. Даже не знаю почему. Вроде бы ничего особенного, но посмотришь на него иной раз – препирается с Герм насчёт своих слизнят, щурится, вскидывает подбородок и пытается убить её взглядом... вот прямо сразу начинаешь улыбаться, как дурак. Уже столько времени прошло, а всё равно смешно, грустно и хорошо. Даже не верится, что это было – тогда. Война, блин. Враг у ворот, постоянная бдительность, умрём, но не отступим – а где-то внутри, в самой сердцевине, кружится, как цветная детская вертушка, немного стыдная мысль: когда я опять с ним увижусь? ...В марте девяносто восьмого раскрыли Снейпа – никогда не забуду, как его, полумертвого, втащил в Большой Зал Шеклболт – боевая группа успела чуть ли не в последнюю минуту, теперь эта операция даже в авроратские учебники вошла. Дела Снейпа были паршивы, но Поппи не подкачала. Вернее, откачала. Пока он приходил в себя, мы сидели в Хоге и ждали – только изредка делали вылазки. А я даже не мог прийти к нему и спросить о Драко, ведь тот с самого начала предупредил, что знать о нас должна только Гермиона. Где он сейчас, я не представлял – в разведданных о нём не упоминали, в мэнор пробраться не мог – орденцам запрещалось покидать штаб в одиночку, Патронуса посылать было опасно – я мог подставить Драко... Вестей от него не было с середины зимы, и я медленно сходил с ума. Чтобы окончательно не поехать крышей, часами практиковался в анимагии – Ремуса тогда достал по самое не могу, он, по-моему, даже прятаться от меня начал. И тут как-то раз приходит Минерва - Бейн, предводитель кентавров, предложил ей военный союз. Я, конечно, загорелся – привлечь на свою сторону весь табун – да нам такое и в счастливых снах не снилось. Бейн назначил переговоры на ближайшее полнолуние – кентавры же на астрологии помешаны – и с собой Минерве дозволялось взять троих сопровождающих. Едва она ушла, я быстро вытащил Гермионин галеон и активировал Протеевы чары. Просто дата, место и время – если с Драко все в порядке, и он сможет улизнуть от своих – обязательно постарается добраться туда. Через три дня мы пришли в поселение кентавров, Минерва с Бейном договорились обо всем, потом нас позвали "преломить хлеб", а совсем поздно, уже часа в два ночи, пришла пора отдыха – по обычаям кентавров их союзники должны провести ночь рядом, чтобы доказать свое чистосердечие. Нам поставили палатку, Минерва с Робардсом и Хагридом сразу уснули, а я устроился у самого выхода и стал ждать. Клонило в сон, чтобы не отключиться, я время от времени щипал себя за руку, мысленно повторял боевые заклятия, которым меня учили Тонкс с Шеклболтом, и до рези в глазах вглядывался в щель между полотнищами. И не пропустил – совсем скоро на снегу блеснула искорка, и рядом появилась крохотная, светившаяся серебром землеройка. Когда я впервые увидел малфоевского Патронуса, пришлось изобразить приступ кашля – так хотелось заржать. Но Драко всё равно понял и взбесился. Шипел, что только у гриффера может быть посланником здоровенная рогатая корова, которую и полуслепой гном увидит, а его землеройка может легко проскользнуть под носом даже у отряда авроров, и это свидетельствует... Что она там свидетельствует, я тогда и вникать не стал, просто обнял его, он сразу заткнулся, закрыл глаза и уронил голову мне на плечо. Больше я не смеялся – тем более, что кое в чем Драко был прав: незаметность нам требовалась в первую очередь. В общем, землеройка покрутилась у моих ног и побежала к выходу из шалаша, я быстренько закутался в мантию и поспешил следом. Мне удалось бесшумно добраться до конца поляны – двое кентавров, которые каждые полчаса обходили по периметру селение, даже не обернулись, когда мы с землеройкой прошмыгнули мимо. А в гуще леса я понёсся со всех ног – сама мысль о том, что сейчас увижу Драко, гнала вперёд лучше увесистого пинка. Слава Мерлину за невидимость, иначе точно попался бы на глаза какому-нибудь страдающему бессонницей арахниду. Малфой ждал в небольшом гроте. Он успел хорошенько прогреть его чарами, поэтому был без плаща – у меня просто голова закружилась, когда я разглядел его в полутьме. За три месяца соскучился страшно, поэтому без лишних слов полез к нему целоваться, а он только вздыхал мне в рот, и тискал изо всех сил. Я опрокинул его на песок, сунул руку под рубашку... и тут он меня, прямо скажем, огорошил. – Гарри, – шепчет, – Я хочу тебя... целиком. Я сперва даже как-то не понял, а когда врубился, меня затрясло всего и в ушах зашумело. Мы ведь даже встречались-то наедине считанные разы. Тогда, в школе, после этого кошмара в туалете и моего ночного визита в Больничное, и позже – уже после... после Астрономической Башни, в общем. И никогда не успевали ничего толком обсудить. Сначала просто учились разговаривать друг с другом – смешно, но это было тяжело, словно мы изобретали новый язык. Потом, осенью, пока Минерва не ввела повышенные меры безопасности, я несколько раз виделся с ним в Лесу – в первый раз именно там и повисли друг на друге. Странно – до меня ведь в школе почему-то не доходило, что я его хочу, а тогда как толкнуло обоих: прижались друг к другу и... Но у нас вечно были проблемы со временем – Драко мог уйти из Ставки не больше чем на полчаса. Какие там разговоры – мы когда друг друга видели, что-то перемыкало внутри и взрывалось – вроде и не помнишь, что было, а в трусах уже липко и губы горят. Дальше дрочки дело не заходило, в общем. А тут... короче, я немного испугался. Не боли даже, а того, что буду выглядеть идиотом и неумехой. Малфой сразу почувствовал, как я напрягся. – Боишься? – спрашивает. – Не бойся. Будет здорово. Присел на корточки и стал с меня штаны снимать – я стою как памятник самому себе, сердце где-то в глотке колотится, в голове одно – как бы не кончить прямо сейчас. И вдруг – шорох позади. До сих пор не могу понять, как я успел вывернуться, схватить мантию и накрыть нас обоих. Малфой поначалу даже не понял, что такое. Глядит на меня, щеки розовые, глаза круглые... ещё круглее, ещё... тут до меня дошло, что он смотрит мне за спину. Я бесшумно развернулся – мантию только придержал, чтоб не свалилась – и замер. У освещённого луной входа в грот стоял Флоренц, тот самый кентавр, который у нас когда-то у нас Предсказания вёл. Голову наклонил и ноздри раздувает, как жеребец – воздух нюхает. Мне почему-то показалось, что он сейчас ляпнет что-нибудь вроде своего обычного "Марс сегодня очень яркий", и я затрясся от беззвучного нервного смеха. Малфой рядом окаменел. Только дышал мне в ухо тепло и щекотно – от этой щекотки у меня мурашки побежали. Не знаю, сколько мы простояли так – только Флоренц вдруг усмехнулся невесело, стукнул копытом о камень и ушёл. Всё он, конечно, понял, ведь кентавры по запаху узнают любого знакомого человека. Просто пожалел нас. Когда вокруг наступила тишина, Драко съехал по мне на песок и закрыл лицо руками. Я молча сел рядом. Конечно, ни о каком сексе речи уже не было – мы оба понимали, что надо поскорее уносить ноги. Малфой сказал: на следующей неделе пришлёт мне Патронуса. И аппарировал. Я и подумать не мог, что это его "хочу тебя целиком" просто в манию перейдёт. Присылает свою землеройку: "Поттер, подумай, как я могу проникнуть в Хог". Я даже присвистнул от злости – ничего себе задачка, у нас даже против анимагов чары установили, куда уж ему. Но мне самому до чёртиков хотелось его увидеть. Снился все время... Короче, я пошёл к единственному человеку, который мог помочь – к Гермионе. Поначалу она мне, как водится, прочла нотацию, а потом тоже пожалела – ну или ей стало интересно, как проблему решить, она аналитик всё-таки. Думали-думали и придумали: надо устроить так, чтобы Гермиона ночью смогла свободно пройти по замку и снять Охранные. Сделать это мог только патруль. Вообще-то магов из аналитического отдела в патрулирование не посылали – чтоб высыпались получше, но Гермиона внезапно усмотрела в этом признаки ограничения прав. Пошла к Робардсу и давай его окучивать – как она умеет. Через полчаса у бедного Гавейна ум зашёл за разум, и он заявил: да идите, вы, мисс Грейнджер, хоть в рейд с ребятами Поттера, только оставьте меня в покое. И пошёл к Поппи за Умиротворяющим. А Гермиона побежала к Алисии и договорилась, что через три дня заберёт её дежурство. Алисия был рада-радёхонька, конечно. Короче, я вновь достал свой галеон, и в нужное время Гермиона выпустила меня из замка. Добрался под мантией до опушки Леса, перехватил там Драко, и помчались мы обратно. Гермиона вновь наложила защиту, а я повёл Малфоя на восьмой этаж – в Выручай-комнату. Меня потряхивало от его близости и от предвкушения. Драко под мантией шёл следом, стараясь не сбиваться с ритма моих шагов – я слышал только его тихое дыхание. Голова опять кружилась, было жарко и странно, а ещё я почему-то всё представлял, как рассыплются по подушке его волосы – такие белые-белые. Ни о поцелуях не думал, ни о чём, только об этих волосах. Вокруг было темно, Люмос я засветил самый слабенький, и его голубоватый огонёк походил на ночного мотылька – мы шли за этим мотыльком, и я чувствовал, как грохочет сердце и всё сильнее и сильнее пересыхает в горле... А потом Малфой наступил на миссис Норрис. Она ведь была уже совсем старая. Не мурлыкала, двигалась с трудом, перестала обходить коридоры – в основном спала у камина в учительской. И Филча не узнавала, шипела на него, как бешеная. Он даже всплакнул один раз, и Макгоннагл его утешала – сказала грустно, что кошек, увы, иногда тоже настигает старческий маразм. Снейп тут же добавил сдобным голоском: "О да, Минерва, уж вам-то это известно как никому другому", и я уже хотел назвать его злобной летучей сволочью – все уже знали, что он трансформируется в здоровенного чёрного крылана – но Гермиона пнула меня под столом... В общем, я не знаю, зачем миссис Норрис тогда занесло на ту лестницу, и как мы её не заметили. Но заорала она оглушительно – Малфой то ли на лапу ей встал, то ли на хвост. Я подпрыгнул и выругался, а Драко вообще впал в ступор. И не успел затихнуть этот дикий вой, как со всех стен заголосили разбуженные портреты и сверху послышался топот второго патрульного. До Выручай-комнаты нам было уже не добраться – в общем, я схватил Драко за руку и поволок его вниз. Гермиона, бледная как смерть, ждала нас в холле. Я вытолкнул Малфоя наружу, наказав ему ждать на опушке и ни в коем случае не снимать мантию, а сам сделал вид, что меня разбудил шум – сверху уже бежал народ в пижамах и аврорских мантиях. Пока разбирались, прочёсывали замок и опрашивали портреты – слава Мерлину, они спросонья не разглядели, кто там на лестнице был – прошло часа два. Потом наконец все улеглись. Я извинился перед злющей Гермионой, она в красках расписала мне наше с Малфоем неприглядное будущее и опять меня выпустила. Договорились, что в случае чего скажу: решил проверить окрестности. Драко я нашёл не сразу – минут пять ходил вдоль кромки Леса. Потом он скинул мантию – сидел на огромном валуне, сгорбился, глаза как-то подозрительно блестят, волосы эти его... Я положил ему руку на плечо, погладил тихонько, сжал. А он поднимает голову и говорит – тоскливо-тоскливо так: – Оборотень тебя задери, Поттер, ну почему с тобой вечно всё через задницу, а? Даже вставить нельзя спокойно – вечно вокруг кто-то бегает. Что ты за человек такой? У меня от его слов уши просто запылали. Ну и обидно стало, конечно. – Почему именно мне вставить? Может, наоборот, – смеюсь. Он вдруг взбесился, будто я его на хрен послал. – Даже не мечтай, – шипит, – чтобы я полукровке подставился? И вообще, надоел ты мне хуже старой метлы, сейчас аппарирую в Лондон и сниму себе шлюху. А ты давай иди, спасай мир. Больше от тебя всё равно никакой пользы нет. Я обиделся ужасно почему-то. Как дам ему в глаз – он кувыркнулся с валуна и затих. Лежит, молчит. Я хожу вокруг и злюсь – дурак белобрысый, сам под ноги не смотрит, а туда же – вставит он мне. Потом смотрю – а у него волосы по снегу рассыпались... Лёг я рядом, прямо на снег, ткнулся ему грудь. – Прости, – говорю. – Ладно, – отвечает, – считай, за нос твой сквитались. Но учти – я тебе всё равно вставлю. Ну не дурак ли? Залечил я ему синяк, договорились, что как только появится шанс – опять через галеон свяжемся, и пошёл в замок. Шёл и выл потихонечку. Почему все действительно так? Ну что за чушь такая собачья? В общем, с этого дня я за анимагию взялся ещё плотней, чем прежде. Три недели мучился – хорошо, относительная тишина была, этот урод безносый тогда ещё только с силами собирался. Ну и получилось у меня – я поначалу вроде расстроился, а потом думаю – да лучше и быть не могло. Птица – форма очень редкая, и антианимагические чары только против зверей и гадов разработаны, к тому же держатся лишь на окнах и дверях – на открытую площадку их хрен наложишь. И что мне мешает подняться тихо на Астрономичку, скворцом улететь, а потом вернуться? Короче, я решился. Выбрал место – маленький мотель по дороге в Карлайл – специально с Гермионой советовался, у неё маггловский атлас был. Она сразу сказала: самое то – и далеко, и риск встретить магов минимальный. Слетал туда на пробу, убедился, что место глухое, вокруг одни дальнобойщики да туристы, никому ни до кого дела нет. А в небе длинные, как чьи-то крылья, белые облака, дорога вся в лужах, по обочинам снег серебрится, ручейки текут. Апрель, да... Вечером я снова активировал Протеевы чары – на галеоне Драко должны были появиться аппарационные координаты и надпись "выбирай время". Теперь мне было легче, чем ему – я же практически в любую ночь мог улизнуть из замка. Ответ пришёл почти сразу, и до конца недели я всё время ловил себя на том, что улыбаюсь непонятно чему – даже Снейп заметил, и отпустил пару комментариев, но мне было плевать. Не верилось, что мы с Малфоем сможем целую ночь пробыть вместе, и никто нас не достанет. Мне хотелось подшутить над ним, поэтому в назначенный срок я прилетел на место – в маленький лесочек за мотелем, сел на ветку и стал ждать. Малфой аппарировал и давай оглядываться кругом – то ли меня искал, то ли хвоста опасался, потом позвал негромко: "Поттер!" и умолк. Походил кругами, прислонился спиной к стволу дерева – стоит, ждёт. Я чирикнул пару раз – это было прикольно, мне с самого начала понравилось – но он и внимания не обратил. Тогда я слетел с ветки прямо ему на плечо. Он чуть из ботинок не выскочил – подпрыгнул, палочкой в разные стороны машет, а я – вот он. Стою перед ним и смеюсь. Малфой, конечно, опять взбесился. – Ты что, Поттер, совсем спятил?! – шипит. И замолчал. Понял. Оглядел меня и говорит: – Ну-ка, покажись ещё раз. Я сменил форму, дождался, пока отпустит головокружение – всё-таки я тогда только начинающим был – и опустился ему на ладонь. Он меня трогал, как игрушку – перья гладил, клюв, даже за хвост подёргал. А я все вертелся – не мог почему-то в птичьем виде спокойно сидеть. Хотел его клюнуть, но потом раздумал. Он попросил полетать немного – и тут уж я дал себе волю, и так пробовал, и этак, потом совершил вокруг его головы круг почёта и трансформировался. Малфой улыбался. Не смеялся, именно улыбался, и это было так здорово, что мне захотелось губами почувствовать эту улыбку. Под ногами хлюпала вода, с деревьев падали капли, а мы всё целовались и целовались, и у меня уже стояло так, что было плевать – где мы, кто может забрести в этот лесок... Нас спугнул гудок машины с шоссе – мы сразу отскочили друг от друга и выхватили палочки. Малфой весь покраснел, глаза у него были сумасшедшие – у меня, наверное, тоже. Отдышались немного, и тут он спрашивает: – Где мы хотя бы? Я ему объяснил, и он сразу загорелся идти в мотель. Трансфигурировали его плащ в обычное пальто – получилось кривовато, но терпимо, потом я дал ему маггловских денег, объяснил, как платить, и опять стал скворцом. Драко осторожно засунул меня под пальто и пошёл в мотель. Наружу вытащил только в номере – и я сразу понял, что он страшно горд собой. Ещё бы: первый раз в жизни с настоящими магглами разговаривал. Крутился по комнате, всё разглядывал, спрашивал, зачем да для чего, говорил свои обычные гадости – ну, не может он без этого, – Заглушку установил, снял, опять установил... А я вдруг понял, что он просто психует. Мы ведь на самом деле первый раз вот так – одни, ни в Хоге, ни в лесу, и можно делать всё, что захочется… Меня разобрало какое-то дикое веселье, я поймал Драко за рукав – он даже охнул от неожиданности – и опрокинул на кровать. Как раздевал его, помню плохо. Глупо как-то, но мне всё казалось – я лепестки у цветка отрываю. Снаружи синее и чёрное – а внутри бело-розовое. Потом Драко откинулся на подушки, а я стал его рассматривать. Он был худой, но жилистый, на груди такой тонкий светлый пух, а внизу волосы чуть потемнее. На щеках красные пятна и… он тоже красный. Член, в общем. Раньше у меня не получалось его разглядеть – отвлекали пальцы Малфоя на моём собственном, а тут я прямо впился в него взглядом. Ещё успел подумать – у кого больше? – а потом стало всё равно, потому что я нагнулся, и... Сам не знаю, как вышло – просто само собой, я ведь никогда этого не делал, только слышал. Во рту сразу стало солоно и как-то слишком тесно, но я не выпускал его – здорово подгоняли стоны Драко, чем громче они становились, тем сильнее хотелось сжать губы. И ещё жутко хотелось дрочить, но я стеснялся. По подбородку стекала слюна, голова кружилась и ныли яйца – я даже ноги раздвинул, чтобы стало полегче. И тут Драко дёрнулся и оттолкнул меня. Я сперва испугался, думал – ему больно. Но он только тяжело дышал и смотрел пристально. – Ты тоже разденься... для меня, – говорит. Я стянул через голову свитер, спустил джинсы. Стыдно почему-то совсем не было. Хотя с остальным пришлось посложнее. Малфой не отводил от меня глаз, и когда я дрыгнул ногой, стряхивая трусы, тихонько хмыкнул: – За такой стриптиз тебе и галеона не дадут. Ты хоть на досуге потренируйся, а то победишь Лорда – нечем будет на жизнь зарабатывать. – А я к тебе на содержание пойду, – отвечаю в тон. Малфой снова усмехнулся – как-то неприятно так. – Содержать тебя мне будет не по карману, Поттер – Избранные требуют особого отношения. А я скорее всего буду нищим. Если вообще выживу. У меня сердце заныло. Мы никогда не говорили о том, что будет – после. Вообще никогда. Избегали военных тем, будто игра такая была – не упоминать. Не думать даже. Я сделал вид, что не слушаю его – сел и начал себя гладить – как в спальне, за пологом, пока никто не видит. Малфой больше не слова не произнёс. Только смотрел и дышал всё тяжелее и тяжелее. Когда я сжал соски, он вдруг подскочил, схватил меня под мышки и потянул к себе. Глаза у него почти чёрные сделались. – Поттер… Гарри, - хрипит, – давай, пожалуйста… ложись. Я знал, чего он хочет – трудно не догадаться, когда его руки так цепляются за мою задницу, будто порвать её хотят. Не испугался совсем. Пока мы не виделись, много об этом думал и пришёл к выводу – в первый раз сверху должен быть тот, кто лучше соображает, что делать надо. То есть – увы, но точно не я. В малфоевском-то опыте не сомневался – он на него неоднократно намекал и этим, если честно, здорово меня бесил. В общем, я кивнул и высвободился из его рук – надо было идти в ванную. Малфой сразу напрягся и вздёрнул подбородок – прямо как в школе. - Что, Поттер, на попятный идём? – спрашивает. А в голосе не злость – такое разочарование и страх, что мне его даже жалко стало немного. Возбуждение отступило, но я не сомневался, что Драко сумеет его вернуть. – Я в душ, – говорю. Малфой нахмурился. – Зачем? – спрашивает. И вдруг покраснел по уши и пробубнил, – не надо… мне нравится твой запах. Вот тут я впервые засомневался в его опыте – даже мне было известно, что к этому… ну, короче, подготовиться надо. В группе авроров был такой Сандерс, магглорождённый – так он почти каждую увольнительную аппарировал к своей девчонке в Эдинбург, а потом в душевой радовал парней подробными рассказами. Один раз про анальный секс говорил – из этой беседы я, как выражается Снейп, почерпнул много полезной информации. Больше все равно неоткуда было – нет, я знал, что есть специальные журналы и книги, но где ж их достанешь? И к Оливеру с этим тоже не пойдёшь – к тому времени я был в курсе насчёт него, но говорить об этом… я бы лучше себе язык откусил. В общем, я посмотрел на Малфоя и постучал себе пальцем по лбу. – Головой, – говорю, – можно подумать? И пошёл в ванную. Снял носки – ещё передёрнулся, представив, как, наверное, я глупо выглядел в них, – отодвинул шторку… Вот когда я понял, что такое облом. Душ был допотопный – не шланг, а такая несъёмная железная хреновина. Стою, смотрю на неё и не знаю – плакать мне или смеяться над своим невезением. И тут входит Драко. – Я тебя обидел? – спрашивает. Тут я не удержался – заржал. – Малфой, – говорю, – сильнее, чем меня Мерлин обидел при рождении, у тебя всё равно не получится. Ты прав – у меня всё не как у людей, – и показываю ему хреновину. Он нахмурился. – Что это? – Душ, – отвечаю. – Так что извини, не получится сегодня ничего. Нет, возможно, у них здесь есть номер с нормальным шлангом, но я как-то не готов спрашивать у хозяев, где мне можно промыть задницу. Малфой соображал не меньше минуты. Потом как начал хохотать – до визга, а я никак не мог понять, что его так рассмешило. А он не унимался: – Поттер! Я всё могу понять, но это! И он мне ещё советует головой думать. Слушай, ну ты же маг, хоть и магглами воспитанный! Я разозлился, сжал кулаки – всегда жутко злила его привычка к месту и не к месту это поминать. Малфой сразу понял и умолк. – Гарри, – говорит, – не злись. Ты просто не знаешь. Есть специальные заклинания, и я умею их применять. Пойдём обратно, а? Я жутко смутился – о заклинаниях ведь даже не подумал. Хотя мог бы. Драко вытащил меня из ванной, за руку довёл до постели. Он что-то шептал, гладил меня – везде, и я уже почти ничего не соображал. Очнулся, стоя на коленях – Драко давил мне на затылок, заставляя лечь животом на кровать. Вот тут стало как-то не по себе. Попытался вывернуться, но он схватил меня за плечи и сильно прижался сзади – у меня весь воздух из груди вышибло и охватило жаром, как будто в камин голову сунул. – Драко, – говорю, – ты что делаешь, блин? – Хочу на тебя посмотреть. – Вот извращенец. Чего ты там не видел? – Вот именно там я и не видел. Потом... Блин, я не могу про это говорить. Очищающие чары – гадость жуткая, словно тебя изнутри пылесососят. Но я стерпел. Чувствую, Драко гладит меня по заду и... ну, в общем, к дырке подбирается. Я сжался, как в детстве перед уколом. И вдруг стало тепло и мокро. И щекотно до дрожи. Я сперва даже не понял – что это он такое делает, но когда прикосновения стали посильнее, просто окаменел. Драко будто лакал, его язык касался меня быстро и хлёстко. И внутрь лез... У меня опять встал, я вцепился в покрывало и застонал – сил не было молчать. Странно так – кажется, что в одно ухо шепчут: "Как таким можно по доброй воле заниматься, это ж вообще что-то ненормальное", а в другое – "Только бы не остановился, только бы не остановился..." Драко начал легонько лизать по кругу, потом спустился к яйцам, и тогда у меня просто крышу сорвало. Я подвывал уже в голос и дёргал задницей – ужасно хотелось, чтобы он опять... внутрь. Драко будто понял - засунул в меня палец, и вот это, увы, было уже не так приятно. Непривычно очень. И неудобно. Я опять сжался, а он прошептал, задыхаясь: – Ну-ну... всё хорошо. Потерпи, ладно? Привыкнешь сейчас. И ещё один вставил. Он тянул за края дырки, мне казалось, туда уже что угодно влезет. И больно стало – не то чтобы сильно, но жгло. Потом Драко сделал что-то непонятное и изнутри как будто толкнуло теплом – прямо в член. Теперь стояло так, что головка ныла, и я уже не мог терпеть – раздвинул колени и начал дрочить. Малфой заметил. Ахнул, тоже застонал и неудачно дёрнул рукой – меня прямо ошпарило болью. – Да осторожней ты! – ору. – Извини, извини... всё, больше не выдержу. И как сунет мне. Будто пополам разорвал, честное слово. У меня дыхание перехватило, раскрываю рот, как рыба, а оттуда ни звука. И слёзы текут. А он все толкается, вскрикивает, словно ему тоже больно. У меня уже всё упало, хочется ему по морде дать со всей силы, а я даже руки поднять не могу – судорогой свело. Слава Мерлину, он понял, что не то что-то, остановился, вытащил член – тут у меня звук и включился. Так его обложил, как даже в школе себе не позволял. – Придурок! – ору. – Больно же! Оборачиваюсь. Он весь красный, губы трясутся. И руки. И смотрит испуганно – наверное, думал, я ему и впрямь по роже надаю. Он ведь драться по-маггловски совсем не умел... дуэлянт хренов. Встал я – ноги дрожат, раскорячился, конечно, самым идиотским образом, тьфу, вспоминать тошно. Заполз на кровать, свернулся там в клубок, как ёж. Задница горит, в глазах темно – после Круциатуса в Отделе Тайн и то лучше было. Крутился-крутился, лёг на живот, ягодицы себе руками раздвинул – было уже плевать, как я выгляжу, так хоть жгло поменьше. Голова кружится, и мысль одна: ну и кретины же те, кто этим занимается! Доберусь до Хога, Сандерсу, гаду лживому, шею сверну – за враньё, как его девчонка от такого кончала... И вдруг кровать прогнулась, и меня словно что-то лизнуло между ягодиц. Сразу стало легче, только покалывало немного. Я огляделся – рядом сидел Малфой с палочкой в руке. Вцепился в неё – даже костяшки побелели. – Это Заживляющее, – бормочет, – Гарри, прости. Прости, ради Мерлина, я совершенно потерял голову, я... – Малфой, – говорю, – я не знаю, с кем ты трахался до меня, но они все были ненормальные. Ты бы хоть предупредил. И тут он застыл, как статуя. Голову наклонил, волосами завесился – только нос острый торчит. Сказал что-то неслышно, я ещё больше разозлился. – Что ты там шипишь? – спрашиваю. Он весь вскинулся, смотрит на меня – глаза больные, на щеках пятна красные, будто ему пощёчин надавали. – Никого не было, Поттер. Никого. Я только читал... и Кайл ещё рассказывал немного. Доволен? И скорчился весь, ладонь себе прикусил. Блин... Мне и ржать захотелось над этой сволочью слизеринской, и почему-то горько так стало. Ну что за идиотизм? Год мечтали - и вот такое. И подумалось ещё – а если мы больше ничего... не успеем? Ведь так вполне может быть. Вполне. Я перевернулся на спину и дёрнул его за руку. Он вздрогнул, посмотрел непонимающе – глаза блестят, губы все искусаны. Видно, что не в себе. – Слушай, Хорёк, – говорю, – хватит психовать. Добавь Заживляющее и попробуем ещё раз, только учти – аккуратнее. А то точно в глаз получишь.. Он не понял сначала. А потом вздохнул счастливо и кинулся меня целовать. Всего прямо. Тыкался, как котёнок - мне даже немножко смешно было. Поначалу. Потом... ну, потом смеяться расхотелось, конечно. Особенно, когда Драко взял в рот. Второй раз он меня поставил на четвереньки – и тоже ни фига нормально не получилось. Теперь Драко боялся сделать резкое движение, и когда подавался назад, мне казалось, что он сейчас мне зад на левую сторону выворотит. Долго не выдержал – отпустил меня и говорит: – Давай по-другому. Я так не могу – не понимаю, больно тебе или нет. Повернись на спину. Уложил меня, как цыплёнка на витрине – ноги в разные стороны. И снова неудачно. Как он потом только не выделывался – и подушку под меня подсовывал, и колени просил согнуть, и обнять себя ногами, и чуть ли не до ушей их задирал – всё без толку. Он так напряжённо вглядывался мне в лицо, что у него даже глаза заслезились. Словно искал что-то, но так и не нашёл. В конце концов я задолбался окончательно – задницу опять жгло – вцепился, как клещ, и поцеловал в шею. Этого ему хватило – Драко вскрикнул так растерянно и жалобно, словно я его ударил, и кончил. Отдышался, хотел сползти вниз, но я его удержал – понимал, что у меня сейчас ничего не выйдет, вымотался ведь, как после спарринга с авроратским инструктором. Драко не настаивал. Прижал меня к себе, коснулся губами лба и прошептал: – Отдыхай. И ушёл в ванную. Не было его довольно долго – я почему-то испугался, поплёлся туда... хорошо, войти не успел. Через хлипкую дверь было слышно, что он плачет – не напоказ, как на четвёртом курсе, а по настоящему - глухо и страшно. Я разозлился до боли в груди – нашёл из-за чего рыдать! – но трогать его не стал. Не нужно это было. Вернулся в кровать, дождался Драко и, когда он улёгся рядом, просто прижал к себе. Он сначала не двигался, а потом вздрогнул, обхватил меня руками и ногами и закрыл глаза. Смешно – но мы так и проспали до утра. В обнимку. В четыре утра сработал Темпус, и мы подорвались с кровати – Драко должен был вернуться в спальню до того, как его придёт будить домовик. Пока одевались, я всё поглядывал на него – он был какой-то непривычно хмурый, молчал, не подкалывал меня – это было странно и неприятно. В конце концов я не выдержал. – Что происходит? Драко дёрнул плечом, посмотрел растерянно и выжидающе. Явно хотел что-то сказать, но не решался. Я подумал, что он переживает, смогу ли я сменить форму, и решил успокоить: – Не парься, всё со мной нормально будет. Мне ж не задницей надо махать, а крыльями. Думал, он посмеётся, а он окончательно скис. Сгорбился и резко затянул у горла воротник плаща – будто задушить себя хотел. И тут до меня дошло. Я застегнул куртку и говорю: – Кстати, здесь удобно, но думаю, два раза в одно и то же место соваться не стоит. Я завтра выберу в атласе что-нибудь подходящее и тебе передам. А ты опять время назначай. Драко пристально посмотрел на меня, приоткрыл губы... и тут же стал прежним Малфоем. Подбородок задрал и процедил: – Меня радует твоя непритязательность, но, право, я предпочёл бы что-нибудь приличное, а не маггловскую дыру... Вот гадюка, а? Я хмыкнул и предложил ему встретиться в Большом зале – только теперь, говорю, я сверху. Он сразу растерял весь задор и нахмурился, а я рассмеялся и добавил, что ладно, так и быть, постараюсь выбрать место поуютнее, но насчёт "сверху" – это уж он не отвертится... ...Говорят, первый раз запоминается сильнее всего. Врут. Может, у кого-то так и есть, но я помню каждый мотель, в котором мы встречались. Помню старинный постоялый двор по дороге в Ноттингем, где я впервые кончил под Драко. Двухэтажный белый домик под Шеффилдом – там мы просто спали, обнявшись – сил не было ни на что. Грязную дыру на трассе А-1, в которой мы чуть не подрались из-за его глупости. Одноместный номер в ист-эндской гостинице, где я первый раз был сверху... В общем, все, в которых мы побывали за два военных года. Не то чтобы, впрочем, число "семь" было трудно запомнить. |
| "Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом" |