Год, какого еще не бывало

Оригинальное название:A Year Like None Other
Автор: Aspen In The Sunlight, пер.: Ira66, пер.: Ledum Palustre, пер.: Мерри
Бета:Altea
Рейтинг:PG-13
Пейринг:ГП, СС, ДМ
Жанр:Drama, General
Отказ:HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of J.K.Rowling & Warner Bros. © 2007. Разрешение на перевод получено.
Аннотация:В начале шестого курса Гарри неожиданно получает письмо из дома, которое переворачивает всю его жизнь...
Комментарии:Ответственный переводчик и редактор перевода - Мерри. Совместная работа: главы 1-9 - Comma и Мерри, 19-48 – Ira66 и Мерри; с 59 - Ledum Palustre и Мерри. Строго говоря, некоторые главы следовало бы отмечать как R (см. список предупреждений). Перед такими главами стоит отдельное предупреждение.
Убедительная просьба НЕ размещать данный текст на других Интернет-ресурсах.
Каталог:AU, Школьные истории, Книги 1-5
Предупреждения:self-harm, насилие/жестокость
Статус:Не закончен
Выложен:2005-09-02 00:00:00 (последнее обновление: 2015.06.25 23:52:54)
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 1. Письмо из Суррея

        Если и было на свете что-то, что Гарри Поттер любил больше шоколадных лягушек и сахарных перьев, так это письма от друзей. Порой лишь они помогали ему выдержать долгие летние каникулы и не сорваться на Дурслей. Гарри и сам не знал, как ухитрялся жить раньше — до того, как познакомился с Роном, Гермионой, Дином, Шеймусом, Ремусом, Невиллом...
        Было, конечно, то жуткое лето, когда Добби отпугивал всех сов, а тетя Петуния с дядей Верноном злились, что он провел год в Хогвартской школе чародейства и ведьмовства. Они не хотели, чтобы он уезжал, их это просто бесило — вот чего Гарри никогда не мог понять. Ведь вроде бы: что плохого в том, чтобы отделаться от племянника, отправив его на год в интернат. Ну да, они не любили магию, но ведь его-то они еще сильнее терпеть не могли!
        — Читать будешь? — поинтересовался Рон, дожевав очередной кусок
        — Угу, — ответил Гарри, не поднимая головы. Неудивительно, что письмо заставило его вспомнить, как он с нетерпением ждал весточки от друзей, скучая на Тисовой улице. Сейчас-то все было в порядке (ну, насколько может что-нибудь быть в порядке, если после обеда вас ждут сдвоенные зелья), а вот письмо... Письмо было доставлено магической почтой. Подумать только — сова от Дурслей! Тех самых, которые ненавидели все, связанное с магией!
        «Да не может такого быть! — решил Гарри. — Явно чья-то дурацкая шутка. Наверняка Фред и Джордж прикалываются».
        Вот только как они узнали его маггловский адрес? Нет, они могли бы найти дом, будь у них, скажем, новый заколдованный автомобиль, но как бы они догадались правильно написать обратный адрес на конверте? А адрес там был: графство Суррей, Литтл-Уиннинг, Тисовая улица, дом 4.
        Гарри вздохнул. Нет, похоже, это все-таки не шутка. Отец Фреда и Джорджа, между прочим, работал в Министерстве магии, в Департаменте по борьбе со злоупотреблением маггловскими артефактами, но даже он как-то раз всерьез поинтересовался у Гарри, зачем нужна резиновая уточка в ванной. В общем, вряд ли он так уж разбирался в магглах. А это письмо... Даже если плюнуть на адрес, оно было насквозь маггловским. Бумажный конверт, белый и вытянутый — дядя Вернон такие использовал для деловой переписки. Опять же, на магических письмах обратный адрес ВООБЩЕ никогда не указывался! Он там был просто не нужен. И марки на письма маги тоже не клеили...
        Он снова вздохнул и начал теребить уголок бумажного прямоугольничка с профилем королевы. Просто чтобы хоть чем-то занять руки — все лучше, чем вскрывать конверт. За пять с лишним лет Дурсли не написали ему ни строчки. Такая внезапная перемена не сулила ничего хорошего.
        — Э... Гарри... — на этот раз Рон говорил с набитым ртом. — Хочешь, давай я вскрою?
        — Да нет, — покачал головой Гарри. — Я просто подумал... может, лучше подождать немного. Ну, до после зельеварения. Туда лучше идти на свежую голову: если у меня снова выкипит зелье, этот гад подземельный с Гриффиндора тысячу баллов снимет!
        Гермиона оторвалась от пухлого тома, который читала со вчерашнего дня: «Нейтрализация контрзаклятий, или Как отразить зеркало».
        — А как ты вообще ухитрился перепутать глаза саламандры и планктон? Мог бы уже, кажется, усвоить, что добавление животных компонентов в зелье на базе макового молочка приводит к пагубным последствиям. Мы же это на третьем курсе проходили: типы ингредиентов и их взаимодействие, помнишь? Некоторые субстанции несовместимы с ингредиентами иной природы...
        — Блистаем эрудицией, мисс Грейнджер? Превозносимся над сокурсниками? Демонстрируем истинное лицо Дома Гриффиндор? — холодный голос заставил их всех поднять глаза. Ну разумеется, Снейп. Кривая усмешка, горящий взор и траурные одеяния. От одного вида Гарри чуть не передернуло. Впрочем, какое там «чуть». Передернуло, как только он вспомнил, что именно так Снейп усмехался прошлым летом, отказываясь помочь Сириусу, как Гарри его ни просил...
        Хм, а может, он отказался как раз из-за того, что Гарри его просил? Так или иначе, Сириус погиб. Неожиданно Гарри перестал тревожиться, услышал ли зельевар его слова насчет «гада подземельного», и искренне понадеялся, что тот все слышал.
        — А мистер Уизли, как всегда, роняет пищу изо рта, добавляя работы домашним эльфам. Десять баллов с Гриффиндора за неумение вести себя за столом.
        Профессор пристально оглядел всех троих, но Гарри не поднял головы: какой смысл терять баллы ни за что ни про что? Той злости, что сейчас написана у него на лице, с лихвой хватит, чтобы вывести Снейпа из себя. Не то чтобы тому был нужен повод, а уж тем более причина, чтобы снять баллы с Гриффиндора, понятное дело, но...
        Помедлив, Снейп направился к выходу, и Гарри вздохнул с облегчением.
        — Нет, ну вы слышали?! — возмутилась Гермиона, как только за профессором закрылись высокие двери в конце зала. — Он прекрасно знает, что эльфы не подметают полы в Большом зале. Кстати, это замечательно, я считаю. Им и так приходится выполнять массу работы. Я уверена: тот, кто наложил на пол в зале уничтожающее мусор заклятье, был со мною полностью...
        — Гермиона! — взвыл Рон, хватаясь за голову. — У тебя на уме одни домашние эльфы и зубрежка! Ты хоть что-нибудь видишь вокруг себя? Гарри тут письмо получил и вскрывать боится, а ты...
        Она наконец обратила внимание на письмо, выхватила у Гарри конверт и начала вертеть его в руках.
        — Ой, извини, Гарри!
        — Так в чем дело-то? — Рон так и не понял, что стряслось.
        — Это от Дурслей! — простонал Гарри, не переставая гадать, где его родственнички откопали волшебную сову.
        — От Дурслей? — медленно переспросил Рон. — Они же тебе никогда не пишут!
        — А это значит, что ничего хорошего там не написано, — мрачно заключил Гарри.
        — Да ладно, что они тебе сделают?! — Рон начал вгрызаться в очередной кусок морковного пирога. — Они же не смогут забрать тебя отсюда, Дамблдор им ни за что не даст! Во-первых, ты тут в безопасности, а во-вторых, как тебе победить Сам-Знаешь-Кого, если ты школу не кончишь?!
        — Ну да... — пробормотал Гарри, забирая письмо у Гермионы. По-хорошему, надо было просто вскрыть его и прочитать. Ну в самом деле, что такого могли написать ему Дурсли! В этом году Хмури так запугал дядю Вернона, что это было чуть ли не лучшее лето в жизни Гарри: Дурсли его ВООБЩЕ не замечали. Делали вид, будто его не существует. Но Гарри был доволен: это уж точно лучше, чем ишачить на них с утра до ночи или выслушивать гадости насчет родителей.
        — Прочитаешь после зелий, — неожиданно согласилась Гермиона. — Скорее всего, ничего особенного, но со Снейпом лучше не рисковать. В этом году он к тебе цепляется еще сильнее, чем раньше.
        — Угу... — Гарри вспомнил историю с думосбросом. Как бы он ни злился из-за Сириуса, подглядывать в чужие воспоминания... Может быть, он жалел о сделанном даже не столько потому, что оскорбил Снейпа, — просто он бы дорого дал, чтобы забыть то, что узнал тогда. Об отце, о Сириусе...
        — Ладно, пошли на зелья, — вздохнул он и поднялся из-за стола.
        — А письмо? — спросил Рон. — Что там может быть такого? Прочитал бы сейчас и покончил с этим.
        — Потом, — отрезал Гарри. — Позже.
        Вообще-то, будь его воля, он бы и вовсе не вскрывал это проклятое письмо. Даже несмотря на предстоящие зелья, Гарри повеселел. Так он и сделает! Не будет читать — и все тут. Дурсли бы все равно не написали ему ничего, что он хотел бы прочесть. Понятно, что до лета придется выдумать какую-нибудь отмазку, но до лета-то еще дожить надо!
        Гарри запихнул письмо в сумку с твердым намерением забыть о нем раз и навсегда.


Глава 2. Волнения на зельеварении

        Гарри вздохнул и отодвинул подальше учебник по трансфигурации. С заклинаниями он справлялся... Ну, более-менее справлялся, но вся эта зубодробительная теория... И главное — зачем?! Будто от нее так много пользы.
        «Ну... — встряла зануда память. — Если бы ты знал, что заклинания палочек-сестер отменяют друг друга, то не впал бы в такой ступор, когда из палочки Волдеморта появились твои родители».
        Гарри громко застонал и уронил голову на руки.
        — Ну, прочитал? Что, все так плохо?
        Он поднял глаза и увидел Рона, стоявшего в дверях.
        — Да нет, я не о том... — он скорчил гримасу, подумав, что ведь уже почти прочел это идиотское письмо. Даже вскрыл конверт перед тем, как засунуть в сумку. Ну почему о грядущем противостоянии с Волдемортом он думал спокойно, а какое-то дурацкое письмо приводило его в такой ужас? Рон был прав: Дурсли уже ничего не могли ему сделать. Он больше не был маленьким беспомощным одиноким ребенком. И все-таки письмо на дне сумки заставляло его нервничать чуть ли не до колик.
        — Просто дополнительная домашка по трансфигурации... — Гарри вернулся к прежним мыслям: — По-моему, нас должны учить колдовать, а не объяснять каждую элементарную трансформацию! — он покосился на Гермиону и сердито предупредил: — Даже не начинай!
        Гермиона, уже открывшая было рот, промолчала, но ее взгляд был выразительнее всяких слов.
        — Может, сыграем в шахматы? — предложил Рон, плюхнувшись в кресло у стола напротив Гарри. — Тебе надо отвлечься!
        Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Гермионы.
        — Ему не отвлечься надо, Рон! — возмутилась она. — Ему сосредоточиться надо! Думаешь, контрольная по зельям возьмет и сама куда-то денется? Ты когда-нибудь видел, чтобы Снейп отменял контрольные?! Я поражаюсь, честное слово!
        Контрольная по зельям. Ну да, точно, Снейп же обещал, что она будет в пятницу. Гарри ведь даже записал это... где-то. Он начал рыться в сумке, вороша книги и прочую ерунду, и наконец вытащил конспекты по зельеварению. Так и есть, пятница. Во вторник ему казалось, что до пятницы еще так далеко... Да, во вторник. Когда он получил то письмо.
        «Нет, не думай сейчас о письме! — рассердился он на себя. — Ты ведь собирался вообще про него забыть! И если тебя про него спросят, ты соврешь — и плевать на всю эту гриффиндорскую честность и смелость. А если тебе скажут, что совы никогда не теряют письма, ты ответишь...»
        — Гарри, ты чего? — Рон наклонился к нему, опершись локтями на колени.
        — Я тут просто сообразил, что у меня вылетела из головы эта контрольная, — вздохнул Гарри, откидываясь на спинку стула. — А сейчас уже вечер четверга. Ч-черт! Может, я завтра с утра прогуляю и попробую хоть что-нибудь вызубрить? Как ты думаешь, Хагрид не сильно обидится?
        — Ничего ты прогуливать не будешь! — вскипела Гермиона. — Гарри, ты ужасно неорганизован. Да начать хоть с твоей сумки — это же просто помойка какая-то! Все вперемешку: перья, пергамент, конспекты... Как ты вообще умудряешься что-нибудь там находить?!
        — Тебе еще никто не говорил, как ты офигительно всех достаешь?! — огрызнулся Гарри.
        Гермиона только улыбнулась:
        — За это ты меня и любишь!
        — Ну... да, — признал Гарри, улыбнувшись в ответ. Он покосился на Рона: — Ну... не в этом смысле, понимаешь? Мы друзья.
        — Угу... — Рон посмотрел на друзей и вздохнул: — Ладно, шахматы отменяются. Начинаем зубрить зелья... — он раскрыл книгу. — Так, кто знает десять основных применений стрекозиных крыльев в зельях на базе жира флоббер-червей?
        — Их не десять, а семнадцать! — уточнила Гермиона.
        — И ты думаешь, Снейп спросит все семнадцать?!
        — Спорим? — прищурилась она.
        Гарри вздохнул и выудил из сумки собственный учебник.

* * *

        На следующий день, войдя в класс зельеварения и прочитав первый вопрос контрольной, Гарри с трудом удержался, чтобы не рассмеяться в голос...
        «Опишите семнадцать основных применений стрекозиных крыльев в зельях на базе жира флоббер-червей. Приведите примеры зелий для каждого случая. Опишите целебные свойства каждого зелья, включая недостатки и преимущества внутреннего и наружного применения».
        Вообще-то ничего смешного в вопросе не было. Когда Гарри добрался до конца задания, он уже перестал улыбаться и начал хмуриться. Снейп что, издевается? На такой вопрос не ответит никто, даже Гермиона. Хотя уж она-то, конечно, рогом упрется. Ну, и Малфой, понятное дело... Но Гермиона, в отличие от кое-кого, хоть не осознает, что выпендривается, ей вправду нравится учиться. Она же не виновата, что энтузиазма у нее хватит на целый класс. А того, что кто-то ее восторгов насчет некоторых предметов может не разделять, она попросту не понимает...
        — Трудности, мистер Поттер? Полагаю, существует уважительная причина, чтобы вы не соизволили прикоснуться пером к пергаменту?
        Зловещий баритон заставил Гарри вздрогнуть — и чуть было не опрокинуть чернильницу. Он придержал чернильницу одной рукой, а другой так стиснул перо, что оно чуть не сломалось.
        — Содержание моих лекций, по-видимому, слишком утомительно для мозга нашего героя. Возможно, в этом году вам снова понадобятся дополнительные занятия?
        Напоминание о «дополнительных занятиях» взбесило Гарри окончательно, но вместе с тем напомнило, как бороться с яростью. Надо просто вспомнить уроки окклюменции и закрывать свой разум — так, как учил Снейп... Одна беда: на самом деле Снейп его ничему не учил. Только орал и требовал подчинения, не объясняя, ЧТО надо делать, не говоря уже о том, КАК. Иными словами, на окклюменцию нечего было и надеяться, что разозлило Гарри еще сильнее.
        Крепко зажмурившись, чтобы не прожечь в мерзавце взглядом дырку, он ответил — сквозь зубы. Разожми он зубы — высказал бы все, что на самом деле думает по этому поводу — и оказался бы именно таким идиотом, каким считает его Снейп. Он твердо усвоил полученный от Амбридж урок: если учитель тебя на дух не переносит, сокращай общение до необходимого минимума.
        — Нет, сэр, — сказал Гарри, зажмурившись так крепко, что в глазах замелькали искры.
        — Тогда приступайте к работе! — рявкнул Снейп. — Сейчас же, мистер Поттер! Или вы считаете себя выше своих одноклассников, которые — позвольте обратить ваше внимание — в данный момент не наблюдают тут за вашим спектаклем, а работают. Если вам, конечно, известно значение этого слова. Впрочем, что я удивляюсь. Ваш отец обладал аналогичным складом ума, не говоря уже о вашем драгоценном крестном...
        Неожиданно Гарри вскрикнул. Нет, дело было не в том, что он потерял над собой контроль, — все это время он специально прикусывал язык, чтобы не сорваться, но последние слова Снейпа его добили. Да как он посмел, этот желчный мерзавец, высмеивать Сириуса, когда сам был виновен в его смерти! Когда именно эти издевки заставили Сириуса покинуть безопасное убежище на площади Гриммо! Нет, этого Гарри вынести был уже не в состоянии.
        Пальцы, стиснувшие перо, судорожно сжались, и хрупкий стволик переломился точно пополам, выстрелив в ладонь Гарри острым осколком. Вот он и вскрикнул. Вскрикнул, разумеется, скорее от неожиданности, чем от боли: Круциатус от палочки Волдеморта вынести было куда тяжелее.
        Что ж, в одном Снейп точно ошибся, подумалось Гарри. Еще в одном. Одноклассники все-таки наблюдали за происходящим. Да не просто наблюдали, а пялились, не скрывая. Гермиона еще и пыталась что-то сказать ему одними губами, но он так и не понял, что именно.
        — Вы закончили сегодняшнюю демонстрацию своей вопиющей безалаберности, мистер Поттер? — зло ухмыльнулся Снейп. — Следует ли мне попросить класс выразить вам благодарность за то, что в этот раз по вашей вине не пострадал никто, кроме вас самого?
        — Профессор, у него кровь идет! — воскликнула Гермиона.
        — У меня все в порядке со зрением, мисс Грейнджер, — парировал Снейп. Он стремительно подошел к Гарри своей фирменной походкой — в вихре черных одеяний. — Пять баллов с Гриффиндора за разговоры на уроке.
        Нависнув над партой, он молча наблюдал с высоты своего внушительного роста, как Гарри вынимает из ладони занозу и пытается согнуть пальцы. Увы, вытащить занозу, сохранив полную невозмутимость под ледяным взглядом ненавистных глаз, не удалось. Как Гарри ни сдерживался, он зашипел от боли.
        Гермиона ошиблась, подумал он. Не было там крови. Тогда — не было. Зато теперь она потекла ручьем. Гарри начал неуклюже рыться в своей переполненной всяким барахлом сумке, выудил оттуда носовой платок и плотно перевязал рану.
        — Мне послать кого-нибудь в больничное крыло, чтобы вам приготовили любимую койку, мистер Поттер? — ехидно осведомился Снейп.
        — Я лучше займусь контрольной, сэр, — Гарри постарался ответить как можно спокойнее, хотя внутри у него все бурлило, как в котле на прошлом уроке. Хм-м, может, в конце концов, у него не так уж все и плохо с окклюменцией, а? С другой стороны, если он сейчас блокирует свой разум, то почему чувствует себя, будто готов взорваться в любую минуту?
        — Уж будьте любезны, мистер Поттер, — усмехнулся Снейп. — Итак? — протянул он пару мгновений спустя, видя, что Гарри не шевелится.
        Стараясь не обращать внимания на нависшую над душой черную тень, Гарри снова полез в сумку — на этот раз за новым пером. Поняв, что представление, похоже, окончено, остальные студенты снова склонились над пергаментами. Если честно, Гарри был даже рад, что Снейп к нему придрался. В конце концов, он подвергался нападкам со стороны зельевара на каждом занятии, а в этот раз все произошло в самом начале урока. Теперь можно было немного расслабиться и спокойно заняться контрольной.
        Впрочем, вскоре оказалось, что расслабиться — это дохлый номер. Для разнообразия, на этот раз Снейп оказался ни при чем.
        Вместе с новым пером Гарри нечаянно вытащил из сумки и еще кое-что. Злополучный конверт, о котором он уже несколько дней пытался забыть. К несчастью, он был не единственным, кто заметил письмо. Драко Малфой, сидевший по другую сторону прохода, в самый неподходящий момент покосился на Гарри — видимо, чтобы изречь собственную остроту по поводу случая с пером.
        Но не сказал ничего, лишь скользнул взглядом по непривычному маггловскому конверту.
        А затем в упор посмотрел на Гарри и приподнял бровь.
        У Гарри что-то сжалось внутри, когда он понял, что Малфой прочитал адрес его опекунов.
        Он быстро положил письмо на стол и принялся замазывать чернилами буквы и цифры на конверте: графство Суррей, Литтл-Уиннинг, Тисовая улица, дом 4. Замазав адрес, он откинулся на спинку стула и тихо с облегчением выдохнул. Так, что теперь? А, ну да, контрольная...
        Сунув письмо под экзаменационный пергамент, Гарри начал выводить больной рукой каракули, припоминая все, что вчера повторял о стрекозьих крыльях. Но не успел он дойти до описания различий при использовании крылышек, оторванных у мертвых и у живых насекомых, как услышал обращающийся к нему резкий голос.
        И что ему неймется?
        На этот раз Снейп не орал через весь класс, а потрудился сразу подойти.
        — Что у вас под пергаментом, мистер Поттер?
        Гарри поднял глаза, пытаясь отвлечься от нюансов приготовления стрекозьих крыльев. Наконец он понял, о чем речь, и вспыхнул.
        — Ничего, сэр.
        — Ничего, мистер Поттер?
        И как только Снейпу удавается превратить в издевку любой набор слов?
        — Ничего важного, профессор, — уточнил Гарри.
        — Позвольте о важности судить мне, Поттер. Дайте сюда!
        Гарри побледнел.
        — Я сейчас уберу его в сумку, сэр, — произнес он, стараясь четко выговаривать слова, не срываясь на невнятное бормотание.
        Разумеется, Малфой немедленно встрял в разговор.
        — Я видел, как он вытащил конверт, когда вы объявили контрольную, профессор Снейп. Наверняка это какая-то шпаргалка.
        — Это не шпаргалка! — выкрикнул Гарри, яростно оборачиваясь к Малфою.
        — Десять баллов с Гриффиндора за крик на уроке, — невозмутимо отреагировал Снейп.
        — А как насчет него? — огрызнулся Гарри. — Он обвиняет меня...
        — Десять баллов с Гриффиндора за споры с преподавателем, — оборвал его Снейп. — И еще десять — за неподчинение моим требованиям. Вы дадите мне этот документ, или мне провести остаток урока, снимая баллы с Гриффиндора?
        — Это не шпаргалка! — упрямо повторил Гарри, вытаскивая конверт. Конверт был влажным и липким от чернил, так же, как и — сообразил внезапно Гарри — оборотная сторона экзаменационного пергамента. Скривившись, он передал конверт Снейпу.
        — Вы даже шпаргалку не можете не замарать? — снова съязвил Снейп. — И зачем прятать ее в конверт — тем более такой? Вы что, никогда не слышали о пергаменте? Это понятие чуждо вашему маггловскому менталитету?
        — Это письмо! — взорвался Гарри. — Вы что, никогда не слышали о письмах, вы...
        — Гарри! — поспешно оборвала его Гермиона.
        — Двадцать баллов с Гриффиндора за дерзость, — выплюнул Снейп. — И еще двадцать — за посторонние разговоры на уроке — повторно, мисс Грейнджер.
        Он повертел конверт в руках, и его усмешка стала еще злораднее.
        — Так значит, это письмо, мистер Поттер? Передаем записочки на уроке? Что ж, раз уж вы решили сорвать занятие ради личной переписки, я полагаю, будет только справедливо, если о ее содержании узнает весь класс, не так ли?
        Не дожидаясь ответа, он вынул из конверта листок маггловской бумаги и начал читать письмо вслух.


Глава 3. Чего хотели Дурсли

        — Поттер, — начал читать Снейп своим обычным саркастическим тоном, и от этого письмо звучало еще хуже. Впрочем, зельевар тут же умолк и читать перестал. Во всяком случае, вслух. Гарри был настолько разъярен, что у него даже в глазах помутнело, так что сказать наверняка он не мог... но все-таки ему показалось, что Снейп проглядел письмо до конца, прежде чем сложить и убрать обратно в испачканный конверт.
        Теперь Гарри был не столько зол, сколько ошарашен. Что, неужели Снейп упустит такую возможность поиздеваться над Гарри Поттером? С другой стороны, подумал он, кто знает, что там в письме такое. Может, Снейп просто не может читать это при всех, даже если это унизит Гарри. Например, если письмо от дяди Вернона, то там наверняка полно ругательств, к которым Гарри привык за многие годы. Что-нибудь вроде «гребаный урод» или «мелкий засранец». Вряд ли учитель может прочитать такое в классе. Даже Снейп.
        Как бы то ни было, Снейп явно отказался от мысли прочесть письмо вслух.
        — Продолжайте работать, — рявкнул он, садясь за стол, и больше не сводил глаз со студентов. Теперь в классе были слышны только сопение да скрип перьев.
        — Сдавайте работы, — приказал Снейп наконец.
        Скривив губы, Гарри повиновался. Кошмарные оценки на зельях и так не были ему в новинку: профессор всегда отличался привычкой стоять у него над душой и язвить, пока не забудешь, который котел твой, не говоря уже обо всем остальном, но сегодня... Эта контрольная побила все рекорды. Интересно, бывают оценки ниже нуля? Вообще-то такого быть не должно, но если ухитришься написать совсем уж белиберду, Снейп может снять столько баллов...
        Он начал убирать вещи в сумку, размышляя, почему вообще пытается учить зелья. Что с того, что за СОВу он получил «отлично», потому что экзамены принимали непредвзято? Таким, как Снейп, на это плевать. Да уж, если Гарри и раньше считал Снейпа злобной и несправедливой гадиной, то теперь он понял, что первые пять лет — просто цветочки... Снейп явно собирался свести с ним счеты за тот случай с думосбросом. Ему было все равно, что Гарри уже извинился и извинился искренне. Ему было все равно, что Гарри сдержал слово и никому ничего не сказал... ну, кроме Сириуса.
        На зелья он ходил только потому, что этот предмет был нужен, чтобы стать аврором. И как бы Снейп ни издевался над ним в классе, испортить Гарри оценку за ТРИТОН он не мог. Государственные экзамены, в отличие от обычных, проверяли нормальные люди... а не носатый, сальноволосый, подлющий хогвартский зельевар.
        Гарри перекинул сумку через плечо и повернулся было к двери, когда его окликнули.
        — Задержитесь, мистер Поттер.
        Гарри неохотно обернулся, краем глаза уловив взгляды Гермионы и Рона. Судя по всему, они были готовы тоже задержаться на всякий случай... Он отрицательно мотнул головой. Снейпа на мякине не проведешь, и он не отступится. Уж лучше узнать, чего он хочет, и покончить с этим сразу.
        — Да, сэр?
        Снейп перестал складывать в стопку работы и пристально посмотрел на Гарри с непонятным выражением лица.
        — Silencio, — прошипел он и взмахнул палочкой так, чтобы светящаяся дуга заклятья закрыла не только массивные деревянные двери, но и все трещинки в каменных стенах вокруг них. — Вы ничего не забыли, мистер Поттер?
        Гарри окончательно растерялся. Спустя минуту, однако, до него дошло.
        — А, вы имеете в виду письмо?
        Зельевар уставился на него еще более пристально, хотя это только что казалось невозможным.
        — Да, я имею в виду письмо, глупый вы ребенок. Почему вы не поговорили с директором?
        Странное дело, говорил он мягко и совсем не угрожающе. Гарри даже на мгновение показалось, что в голосе учителя прозвучало сочувствие.
        Он сглотнул, не зная, что ответить. Поговорить с директором? С какой стати? Что ж такое написано в этом проклятом письме?
        — Э-э... мне показалось, что это необязательно, сэр, — наконец сказал он и тут же попятился, потому что Снейп вдруг шагнул вперед, нависая над ним.
        — Что вы сказали?
        — Я... э-э... ну, мне показалось... э-э..
        — Прекратите мямлить, Поттер, — приказал Снейп, глядя ему прямо в глаза. — Вы несете еще большую околесицу, чем обычно, а это, поверьте, о многом говорит.
        Гарри молча уставился на него, не желая признаваться, что так и не прочел это дурацкое письмо.
        Снейп вдруг глубоко вздохнул, и только тут Гарри вспомнил, насколько хорошо его учитель владел легилименцией. Даже без палочки и без заклятья он все равно без труда смог прочесть достаточно, чтобы сделать выводы — к сожалению, всегда чересчур верные.
        — Неблагодарный сопляк, — сказал Снейп ровным голосом, без обычной насмешки. Похоже было, что на сей раз он не пытался вывести Гарри из себя, а просто констатировал факты. Весьма удручающие, судя по тону. — Вы получили письмо от своих родственников еще во вторник, а сегодня пятница. И вы до сих пор его не прочли?
        — Откуда вы знаете, когда я его получил? — огрызнулся Гарри. — Может, я получил его сегодня за обедом, и у меня просто времени не было!
        — Вы напрасно отказываете мне в наблюдательности, мистер Поттер. Вы держали его в руках за обедом в тот самый день, когда поименовали меня подземельным гадом.
        Гарри разинул было рот, но быстро овладел собой — достаточно, чтобы протянуть руку за письмом. Если б еще пальцы не дрожали... Ну не смешно ли, что он мог одной левой прикончить василиска, но неизменно пасовал перед этим человеком? С другой стороны, ядовитые речи ранят больше, чем ядовитые зубы, а уж чем зельевар владел в совершенстве, так это искусством оскорблять.
        — Могу я получить письмо назад, сэр?
        — Я хотел бы сначала услышать извинение, — надменно сказал Снейп, скрестив руки. — За упомянутое оскорбление.
        — Ладно, ладно, — пробурчал Гарри, всей своей позой выражая обиду. Снейп его оскорблял постоянно — и что, хоть раз извинился? Но ради письма... так и быть. — Извиняюсь.
        — Приемлемо. С натяжкой, впрочем, как и ваши зелья, — заметил Снейп. — Еще десять баллов с Гриффиндора. Теперь о письме. Поттер, вы вообще собираетесь его читать?
        «Да какое ему дело, собираюсь я читать письмо или нет», — подумал Гарри. Однако он не видел смысла спорить и опасался потерять еще баллы, поэтому пробормотал:
        — Угу... Ну ладно, да. Хорошо.
        — Я вам не верю, — заявил Снейп, вперив в него пристальный взгляд. В глазах зельевара ясно сквозил гнев, причину которого Гарри понять не мог. — Вы получите его только в том случае, если прочтете немедленно, в моем присутствии.
        Гарри сжал кулаки.
        — Какое вам дело, сэр, до моей почты?
        — Ну, конечно, Поттер, вы читаете только письма от поклонниц, как же я забыл.
        — Ваша наблюдательность оставляет желать лучшего, сэр, — парировал Гарри. — Иначе вы бы заметили, что я ненавижу весь этот хлам, который мне присылают.
        — Поттер, если вы отказываетесь читать письмо сами, я просто прочту вам его вслух.
        — Ну ладно, давайте, — вздохнул Гарри, признавая поражение. Он не хотел читать письмо Дурслей, но еще меньше хотел выслушивать язвительные замечания Снейпа по этому поводу. — Хорошо, я его прочитаю.
        Снейп протянул ему измазанный чернилами конверт и сел за свой стол, не спуская с Гарри глаз.
        Гарри присел за ближайшую парту, дрожащими руками извлек из конверта письмо и разгладил его. Даже теперь, когда письмо уже лежало перед ним, он старательно тянул время. Он абсолютно не желал знать, что писали Дурсли, но избежать этого, увы, не мог.
        Недовольно наморщив лоб. Гарри вздохнул и принялся читать.

        «Поттер, — начиналось письмо.
        Петуния говорит, что не знает, где эта твоя уродская школа, а то бы мы послали письмо по-человечески, как делают нормальные люди. Арабелла Фигг случайно услышала, что мы не знаем, как тебя найти, и предложила нам сову. Раньше мы не знали, что она тоже из этих. Но ты ведь знал и ничего не сказал нам, а? Закона на вас нет.
        Поттер, возвращайся в Суррей. Твоей тете гораздо хуже. Она в больнице, и доктора говорят, что все плохо. Мне плевать, приедешь ты на этом уродском поезде или прилетишь на этой своей чертовой метле, — главное, возвращайся немедленно, иначе сильно пожалеешь. И не смей приводить с собой этих твоих уродов-приятелей. Вот чего сейчас не нужно бедняжке Петунии, так это видеть такое. Хватит и того, что ей придется на тебя смотреть.
        Вернон Дурсль»

        Гарри поднял голову, сам не понимая, что именно чувствует. Тетя Петуния больна... Наверное, плохо, что он доволен. Да, очень плохо. Ему следовало хотя бы расстроиться. Но расстроен он не был. Что ж, по крайней мере, он не опустился до радости. Нет, он не был рад, нисколечко... напомнил он себе, чувствуя, как его захлестывает волна стыда.
        Снейп вдруг резко вдохнул, потом, казалось, старался выровнять дыхание.
        — Насколько тяжело больна ваша тетя, мистер Поттер?
        — Не знаю, — признался Гарри и пожал плечами. — Первый раз об этом слышу.
        — Чем она больна, Поттер? — медленно, подчеркивая каждое слово, спросил Снейп. Этот тон обычно означал нечто вроде «поверить не могу, что человеческое существо может быть настолько тупым» и бесил Гарри невероятно.
        — Я же сказал, не знаю, — огрызнулся Гарри. — Послушайте, сэр, я на трансфигурацию опоздаю, если вы меня не отпустите. Можно, я пойду?
        Ошеломленный Снейп замер на мгновение, а потом его изумление сменилось приступом ярости.
        — Трансфигурация?! Вы все еще не собираетесь идти к директору, безмозглый вы идиот? Вы что, не понимаете, что поставлено на карту? Да вам следовало быть в Суррее еще во вторник! А сейчас уже может быть поздно!
        Где-то на середине своей гневной речи Снейп схватил его за предплечье. Гарри попытался высвободиться, но зельевар еще сильнее сжал его руку. Гарри вышел из себя.
        — Да какая вам разница, поеду я или нет? Это мое личное дело, что моим родственникам на меня плевать и что я отвечаю им полной...
        Снейп навис над ним, чуть не брызгая слюной от ярости.
        — Ваше личное дело? Если ваша тетка умрет, охранные чары исчезнут, Поттер! Мы должны по меньшей мере знать об этом, чтобы найти другой способ уберечь твою шкуру, эгоистичный щенок! Или ты думаешь, что нас избавит от Темного Лорда Невилл Лонгботтом?!
        Гарри пошатнулся и чуть не упал, но вцепившийся в него мертвой хваткой Снейп удержал его.
        — Дамблдор рассказал вам о чарах и о пророчестве? — выдавил Гарри.
        — Директор мало что от меня скрывает, мистер Поттер. И, поскольку я бы вам не доверил даже слизняков резать, полагаю, что мне следует отвести вас к директору и организовать ваш отъезд.
        — Но, если чары могут исчезнуть, разве не безопаснее будет остаться здесь? — в отчаянии воскликнул Гарри.
        — Вы самый избалованный, испорченный, эгоистичный и безмозглый мальчишка, какого я имел неудовольствие встречать, — отрезал Снейп. — Мистер Поттер, ваша тетя умирает. Совершенно очевидно, что вам нет до нее никакого дела, но ваши близкие хотят вас видеть, и я приму все меры, чтобы вы выполнили их просьбу, хотите вы того или нет.
        — Не может быть, чтобы вам было дело до того, увижусь я со своей умирающей теткой или нет!
        — Вы абсолютно правы, — согласился Снейп и наконец отпустил Гарри. — Однако мне есть дело до того, что вы, мистер Поттер, настраиваете против себя своего единственного кровного родственника по материнской линии!
        — Вы что, Дадли имеете в виду? — ахнул Гарри. — Но вы же знаете, какой он! Вы же видели, и не раз, в прошлом году! Вы видели на уроках окклюменции...
        — Не напоминайте мне о том, что произошло в прошлом году, Поттер! Особенно об этом!
        Сообразив, что не стоило напоминать Снейпу о думосбросе, Гарри остановился.
        — Хорошо, извините, — пробормотал он и добавил уже громче: — Но Дадли? Вы шутите! Он ни за что не поможет с охранными чарами, вот увидите. Да он только рад будет, если меня убьют, — что он, что мой дядя. Бог знает, почему тетя до сих пор меня не выгнала: она меня тоже ненавидит...
        — Прекратите истерику, мистер Поттер, — отрезал Снейп. — Мы идем к директору с этим письмом, вам ясно? И вы поедете в Суррей и будете умолять своих родных о прощении за все, чем вы их обидели и оскорбили, это вам ясно? Охранные чары необходимо удержать, и если для этого вам придется помириться со своим кузеном, вы так и сделаете, даже если вам придется встать на колени, Поттер! Идемте!
        — Хорошо, сэр, — пробормотал Гарри. Впрочем, как выяснилось, он мог бы и не беспокоиться: двери кабинета распахнулись, заглушающее заклятие с шипением развеялось и Снейп поволок его по коридору к лестнице.
        Стоявший за резной гранитной колонной Драко Малфой хмыкнул.


Глава 4. Планы и замыслы

        — Гарри, это очень серьезно, — Альбус Дамблдор взмахнул рукой, давая понять, что включает в разговор и Снейпа. Последний расположился в кресле поодаль с подчеркнуто бесстрастным выражением лица, скрестив руки на груди. — Ты, разумеется, должен выполнить просьбу Дурслей. В таких обстоятельствах близкие люди должны быть вместе.
        Гарри сидел неподвижно, стараясь не выдать своих истинных чувств в адрес так называемых «близких людей». Хватало и того, что он не сумел сдержаться в присутствии Снейпа. Признаться Снейпу — Снейпу! — что собственная семья его ненавидит... Одно утешение — Гнусный Гад не принял его слова всерьез. Он просто решил, что у Гарри истерика. Ну и ладно. Пусть лучше его считают невменяемым эмоциональным подростком, чем Снейп найдет новый способ причинять ему боль. Боже, он легко мог себе представить, как это будет выглядеть! «Надеюсь, Поттер, подсобка с ингредиентами не напоминает вам ваш чулан? Вы поэтому стараетесь там не задерживаться? Знаменитый Гарри Поттер боится замкнутых пространств... Съезжаем с катушек? У вас клаустрофобия, Поттер?»
        Ну ладно, Снейп скорее бы умер, чем употребил выражение «съехать с катушек», но все остальное — и даже хуже — Гарри мог легко себе представить.
        Так что пусть уж Снейп спишет все на истерику. Лучше, чем если этот мерзавец — да и вообще кто бы то ни было — узнает правду. У него не было ни дома, ни родных до того, как он попал в Хогвартс. «Пока вы здесь, ваш Дом — это ваша семья», — сказала когда-то Макгонагалл. И она была права: гриффиндорцы и были его семьей. Единственной семьей.
        — Ты меня слушаешь, Гарри? — спросил Дамблдор.
        — Да, конечно, — сердито отозвался он и только потом понял, что явно что-то прослушал. — Вообще-то нет.
        — Это вполне понятно, — заметил директор, не обращая внимания на презрительное фырканье Снейпа. — Такие новости всегда тяжко слышать, особенно если ты был со своими родственниками, мягко говоря, не в лучших отношениях. Северус, впрочем, прав: сейчас все это не имеет значения. Нам нужно сохранить чары. Еще чаю, Гарри?
        Гарри, который едва-едва отпил глоток из своей чашки, в изумлении уставился на директора.
        — Тогда, может, лимонную дольку?
        — Нет, — вздохнул Гарри, устав от директорских игр в доброго дедушку. Что он там себе думает? Что Гарри маленький ребенок, которого надо подкупать конфетами? Хотя вообще-то, признался себе Гарри, отказываться читать письмо и ехать к умирающей тетке... даже если забыть про охранные чары и всю эту магию крови, это было по-детски. Он и вправду вел себя как капризный ребенок. Нужно прекратить эту глупость сию же минуту.
        — Хорошо, значит, я еду в Суррей, — согласился он и задался следующим вопросом: — Я так понимаю, Орден будет не спускать с меня глаз круглые сутки, как обычно?
        Дамблдор кивнул, и Гарри сдался окончательно.
        — Ладно. Хогвартс-экспресс ходит в октябре? Или лучше через каминную сеть в дом мисс Фигг?
        — Через каминную сеть, — вмешался Снейп. — Но его нельзя отпускать одного. Это летом он в основном сидит дома, а сейчас его тетка в больнице, следовательно, мистер Поттер будет вынужден проводить много времени там и в дороге. Это слишком далеко от области действия чар, и просто наблюдения членов Ордена за ним будет явно недостаточно.
        — «Он», между прочим, здесь сидит, — сердито встрял Гарри. — Обязательно говорить так, будто меня нет?
        Снейп покосился на него.
        — Если вы хотите по-прежнему сидеть здесь и слушать, извольте не перебивать. Итак, как я уже говорил, Поттера должен охранять кто-то из нас — постоянно. Ему нужен сопровождающий, чтобы предотвратить возможные попытки покушения.
        Гарри не сдержался и фыркнул.
        — Я думал, вы прочли письмо, профессор. Никаких магов, помните? — он поспешно закрыл рот, пока не ляпнул что-нибудь еще, вроде «они боятся магии похуже чумы, а меня ненавидят еще больше».
        — В некоторой степени владея грамотой, мистер Поттер, — хмыкнул Снейп, — я оценил слог вашего дяди. В том числе его выбор эпитетов.
        До самой этой минуты Гарри не знал, прочитал зельевар письмо или нет — тот проглядел его так быстро... Гарри сжал кулаки, ужасно жалея, что не может что-нибудь ударить, и с трудом сдержал стон, когда заболела пораненная ладонь. Раздраженный, он размотал повязку и убедился, что все не так уж и плохо. Даже к Помфри идти было незачем, хотя болело ужасно.
        Хотя Гарри по-прежнему душила ярость, он был твердо намерен вести себя по-взрослому. Встав, он повернулся к директору.
        — Прежде чем уйти, сэр, я бы хотел подать жалобу на одного из преподавателей.
        Снейп явно напрягся, но Дамблдор оставался спокоен.
        — Да?
        — Профессор Снейп не имел никакого права читать адресованное мне письмо, тем более вслух перед классом, в котором полно будущих Упивающихся.
        — Это правда, Северус? Ты прочел это вслух?
        Глаза Снейпа странно сверкнули, но Гарри был уверен, что профессор негодует из-за того, как обозвали его ненаглядных слизеринцев, а вовсе не потому, что его уличили в чем-то неприглядном.
        — Только одно слово, — насмешливо протянул Снейп. — Просто чтобы показать мистеру Поттеру, что не следует читать в классе личные письма. Что до нарушения тайны переписки... кто-то же должен был это прочесть.
        — К сожалению, ты прав, — кивнул Дамблдор, но Гарри не собирался останавливаться. Ладно, он не мог ничего извлечь из ситуации с письмом (учитывая собственное поведение), но теперь он намеревался показать Снейпу, что преподавательская власть имеет пределы.
        — Это еще не все, — упрямо продолжал он, не обращая внимания на взгляд Снейпа, буравящий ему затылок. — Из-за того, что профессор Снейп отобрал у меня личное письмо и в самом начале урока я поранил руку пером, я не мог сосредоточиться на контрольной. В связи с этим я требую возможности пройти тест повторно.
        — По-моему, это справедливо, — согласился Дамблдор. — Тем более что ты наверняка был расстроен из-за тети...
        — Альбус, — вспыхнул Снейп, — да он не знал ничего о тетке во время урока. Не удосужился узнать!
        — Ах да... Но все равно, Северус, я думаю, ты мог бы сделать исключение и один раз снизить требования.
        — Я предложил мистеру Поттеру возможность сходить в больничное крыло, когда он имел глупость так неосторожно пораниться.
        — Неправда, — возразил Гарри, разворачиваясь к зельевару лицом. Снейп продолжал сверлить его взглядом, но Гарри было уже все равно. — Вы насмешливо поинтересовались, не нужно послать кого-нибудь к мадам Помфри, чтобы мне приготовили мою любимую койку. Вы издевались надо мной из-за того, что я поранился. Когда Гермиона сказала, что у меня кровь идет, вы сняли баллы, и вам даже в голову не пришло подойти и посмотреть, насколько это серьезно...
        — Ни на сколько.
        Чем больше Снейп спорил, тем больше хотелось одержать над ним верх. Наверное, подстегивало задетое самолюбие... Снейп столько раз унижал его при всех, а Гарри был не в силах защищаться... Хотя бы раз, хоть однажды, но он заставит зельевара сделать то, что тому делать неприятно.
        Гарри протянул руку и продемонстрировал директору свою ладонь.
        — Нет, конечно, это пустяки, и помощь мадам Помфри мне не нужна. Но дело не в этом. Я действительно был не в состоянии писать контрольную — благодаря профессору Снейпу. Если бы он не оскорблял меня постоянно, я бы не сломал перо.
        — Я бы не оскорблял вас, если бы вы удосужились использовать свои мозги и думать о чем-нибудь помимо квиддича и мировой славы, мистер Поттер. Если вам не нравится моя манера вести занятия, можете бросить продвинутые зелья, они, слава Мерлину, необязательны...
        — Не могу, — прервал его Гарри. ТРИТОН по зельям был необходим, чтобы стать аврором, но он не собирался вдаваться в детали, тем более в разговоре со Снейпом. Да и с Дамблдором тоже. Директор постоянно скрывал от Гарри все важное. Единственной, кому Гарри говорил о своих планах на будущее, была Макгонагалл, да и то потому, что декан составляла расписание, и нужно было сказать ей, какие предметы ему нужны.
        — Хватит, — решительно вмешался директор. — Северус, ты подготовишь дополнительную контрольную для Гарри, я не думаю, что это так сложно. Гарри, я, в свою очередь, прошу тебя слушаться своего сопровождающего и не отходить от него ни на шаг. Мы будем присматривать за вами, конечно, но Северус прав: тебе нужен кто-то, кто мог бы в случае опасности просто схватить тебя за руку и аппарировать в безопасное место. Ты выполнишь мою просьбу, Гарри?
        — Конечно, — кивнул Гарри. А что еще он мог сказать, когда Дамблдор только что по его просьбе загнал Снейпа в угол? Его охватило чувство глубокого удовлетворения, так и казалось, что оно разливается по телу, добираясь до самых пяток. Так Снейпу и надо, сальному уроду. Пусть сидит себе и в свое свободное время сочиняет контрольную для ненавистного Гарри Поттера...
        — Кого ты посоветуешь, Северус? — негромко спросил Дамблдор.
        Снейп сглотнул, и на лице его явно отразилось отвращение. Сначала Гарри подумал, что зельевар бесится из-за того, что его заставили уступить Гарри Поттеру, но когда тот ответил, решил, что дело не в этом.
        — Люпина, — скривился Снейп. — Если он согласится.
        — Ну конечно Ремус согласится со мной поехать, — обрадовался Гарри. — Я знаю, что он раньше был моим учителем, и все такое, но вообще-то мы друзья.
        — Никто не предполагает, Поттер, доверить этому блохастому оборотню вашу драгоценную персону...
        — Почему нет? Он спас мне жизнь на третьем курсе. Если бы он не обучил меня Патронусу, дементоры бы....
        — Ну да, точно, тебе и Блэку... — буркнул Снейп.
        — Он был невиновен! Вы же знаете! Я знаю, что вы знаете!
        Снейп с трудом взял себя в руки и попытался вернуть разговор в прежнее русло.
        — Речь идет о Полиморфном зелье, Поттер. Вас буду сопровождать я под видом Люпина — круглосуточно. Круглосуточно, это ясно?
        — Вы?! Нет! — поперхнулся Гарри. — То есть... а как же Волдеморт...
        — Темный Лорд! — рявкнул Снейп.
        Гарри упорно продолжал:
        — Послушайте, если вас увидят со мной, как вы тогда объясните Упивающимся...
        — Отсюда и Полиморфное зелье, — пояснил Снейп тоном, который обычно приберегал для первогодков. — Если, конечно, ваш обожаемый оборотень согласится пожертвовать несколько волосков.
        — Нет, — запротестовал Гарри, но Дамблдор остановил его.
        — Гарри, это единственное разумное решение. Северус лучше всех знает о планах Волдеморта на твой счет, а следовательно, лучше всех может защитить тебя. Кроме того, профессор Снейп настоящий эксперт по защитным заклинаниям, уже не говоря о стратегии и тактике. Он о тебе позаботится.
        — Если он эксперт, чего же вы не дали ему вести защиту? — подколол Гарри.
        — Это касается только Северуса и меня, — нахмурился Дамблдор. — Пожалуйста, возвращайся к себе в спальню и собери вещи, а мы тем временем свяжемся с Ремусом и попросим его о помощи. Ах да, еще минуту. Надеюсь, мне не нужно объяснять, что ты должен придерживаться той версии событий, о которой мы говорили? Ты едешь навестить своих родственников, и Люпин будет тебя сопровождать. Лучше даже не говорить никому, что твоя тетя больна. Не следует подавать Волдеморту никаких идей относительно того, на чем держатся охраняющие тебя чары.
        — Ладно, — кивнул Гарри. Конечно, ни Рон, ни Гермиона никогда его не выдадут, но поди убеди в этом Снейпа. Потом ему пришла в голову еще одна вещь. — А что подумают люди, если профессор Снейп уедет одновременно со мной?
        — А он не уедет, — заверил его директор. — Я тоже воспользуюсь Полиморфным зельем и подменю его, если вы, конечно, не вернетесь до понедельника.
        Вот тебе и на... Но Гарри не сдавался.
        — Но мы не можем поехать прямо сейчас! На приготовление Полиморфного зелья нужен месяц! А тетя Петуния к тому времени может умереть...
        — Поттер, неужели вы полагаете, что я не держу под рукой такие важные зелья? — вопросил Снейп, приподняв бровь.
        — А волос Ремуса не превратит вас в оборотня? — вдруг поинтересовался Гарри.
        — Мистер Поттер, если бы вы обращали хотя бы малейшее внимание на то, что я говорю на уроках, — хмыкнул Снейп, глядя на него сверху вниз с брезгливым выражением, будто на какого-нибудь особенно мерзкого слизняка, — то бы знали ответ на этот вопрос. Нет, я ни во что не превращусь, если только не воспользуюсь по ошибке волосом животного. Но для этого нужно страдать абсолютным кретинизмом.
        Он говорил так, будто в подробностях знал всю историю с Гермионой и кошачьим волоском. Гарри судорожно сглотнул.
        — Значит, все в порядке, — выдавил он. — Тогда я пойду собираться.
        — Возьмите с собой какой-нибудь учебник. Я бы порекомендовал зельеварение, — вдруг сказал Снейп. — Если, конечно, вы не передумали насчет повторной контрольной.
        — Нет. Думаю, вам понравится ее сочинять, — парировал Гарри и направился к двери.
        — Думаю, да, — согласился Снейп с мрачным смешком. — Я давно знал, что вы глупы, Поттер, но в этот раз вы превзошли все мои ожидания. Потребовать дополнительную контрольную по зельям? От меня? Да, думаю, я получу массу удовольствия, сочиняя вопросы специально для вас.
        Гарри в ужасе замер, понимая, что об этом следовало подумать раньше.
        Снейп резко шагнул вперед, и полы его черного плаща взметнулись за спиной, а потом опали, почти коснувшись каменного пола.
        — Хотя есть кое-что, что доставит мне гораздо больше удовольствия, — прошипел он Гарри прямо в ухо. — Я хочу видеть вас и вашего кузена. Я хочу видеть, как вы будете умолять его о защите. Нет, я иду с вами отнюдь не только для того, чтобы охранять вас. Я хочу это видеть, — он отступил назад и сказал обычным высокомерным тоном: — А теперь убирайтесь и дайте взрослым заняться делами.
        — Ступай, Гарри, — мягко сказал Дамблдор. Гарри повиновался. Уже закрывая дверь, он слышал, как директор сказал с упреком: — Северус, тебе надо научиться держать себя в руках. Он всего лишь мальчик...
        — Он избалованный неблагодарный гриффиндорский щенок, который не видит дальше собственного носа!
        Однако тут лестница под ним развернулась, и Гарри не оставалось ничего, кроме как отправиться в Гриффиндорскую башню.


Глава 5. Ремус?

        Что-то в этом было жутковатое — смотреть на Люпина и знать, что под знакомой внешностью прячется не кто-нибудь, а Снейп! Враг под личиной друга — куда уж хуже! Уже от одного вида у Гарри начинала болеть голова...
        Ведь Ремусу он доверял! Более того, Ремус был единственным взрослым, которому он доверял. Раньше Гарри мог бы сказать то же о Дамблдоре, но теперь... Директор слишком много знал о Гарри. Слишком много такого, чем не считал нужным с ним делиться, — хотя членам Ордена, похоже, выкладывал всю информацию.
        И вот теперь Гарри вглядывался в доброжелательное лицо Ремуса и вспоминал, как тот рассказывал ему о родителях... Гарри тогда так не хватало этого, так не хватало живого образа за тем леденящим душу предсмертным криком, что он слышал каждый раз при виде дементора. И этот образ подарил ему Ремус. А главное, Ремус просто был рядом. Он учил его. Ему было не все равно...
        Гарри захотелось броситься вперед, и обнять его, и поблагодарить за все, и рассказать, как ему горько без Сириуса и как он винит себя...
        Но он не мог. Потому что рядом с Дамблдором стоял вовсе не Ремус, что бы ни говорили Гарри глаза. Да, обычную Снейпову усмешку было бы трудно изобразить на лице Люпина, но все же что-то в манере держаться было явно не люпиновское. Впрочем, и не совсем снейповское тоже. Гарри пришло в голову, что обычные для зельевара движения и жесты просто нельзя было повторить в теле, которое привыкло вести себя по-другому.
        «Это не он, — сказал он себе, ужасаясь мысли, что эту фразу придется теперь повторять постоянно. — Это не Ремус».
        В этот момент Снейп сказал что-то директору. Очень тихо, Гарри не различил слов, но услышал голос. Голос Ремуса. Да, конечно, Полиморфное зелье меняло и голос, Гарри сам это прекрасно знал — еще со второго курса, но... Он так обрадовался, услышав знакомый голос, что все разумные доводы вылетели у него из головы.
        — Ремус? — произнес он вслух. Ну конечно! Не мог же Ремус просто так заскочить в замок по каминной сети, отдать прядь волос и уйти. Может, он решил задержаться! Может, Снейп еще в подземельях, ищет свое зелье...
        — Нет, — быстро ответил Снейп. — Он уже ушел.
        Гарри моргнул, стараясь не выдать разочарования.
        — А... Даже меня не дождался?
        — Как видите, — усмехнулся Снейп.
        — Но почему?! — вырвалось у Гарри. Нет, он ведь не хотел этого говорить. Это прозвучало так... тоскливо, что ли. Жалобно... А Гарри ни на что не жаловался. Он не тратил времени на глупые мечты о том, чего у него никогда не было и не будет: о настоящем доме, о семье, которой на него не наплевать, о том, чтобы этот проклятый шрам не объявлял о его судьбе всем и каждому, кто удосужится взглянуть... Он старался не думать об этом — вот и все.
        Ну, по крайней мере, Снейп вроде бы пропустил его тон мимо ушей.
        — Посмотрите на луну, Поттер, и попытайтесь задействовать мозги! — фыркнул он.
        Гарри изо всех сил старался побороть ощущение, что это Люпин над ним издевается.
        «Нет, это не Ремус, точно не Ремус... — повторил он себе. — Даже когда он ругался из-за Хогсмида, он ни разу тебя не оскорбил».
        Впрочем... Может, Снейп все-таки услышал больше, чем хотелось Гарри, потому что он внезапно воскликнул «Ах, да!» — и протянул Гарри небольшой свиток пергамента.
        — Думаю, это письмо мне не придется читать вам вслух.
        Не слушая, Гарри сорвал потертую ленточку и развернул пергамент.

        «Дорогой Гарри!
        Альбус не посвятил меня в подробности происходящего, но я с ним согласен: если тебе нужна защита, лучше Северуса не найти. И, конечно, я понимаю, почему ему не стоит сопровождать тебя в своем, так сказать, «родном» облике. Через несколько минут я загляну в замок по каминной сети и сделаю все, что от меня требуется.
        Альбус говорит, что ты сейчас собираешься. Мы нечасто встречаемся, Гарри, но мне бы все равно не хотелось, чтобы ты видел меня в таком состоянии. Как ты помнишь, перед каждым полнолунием я брал трехдневный отгул в школе. Даже с эликсиром, который варит Северус, — а он великодушно продолжает оказывать мне эту бесценную услугу — это время дается мне нелегко.
        Пожалуйста, держи меня в курсе дел и сообщи, если я могу помочь еще чем-нибудь.
        Искренне твой,
        Р.Л.»

        Вздохнув, Гарри собрался было сунуть записку в карман джинсов, но Снейп выхватил ее и, прорычав, что «не станет полагаться на осмотрительность оборотня», швырнул в огонь.
        — Там же не было ничего! — вскрикнул Гарри. Нет, только Ремус мог назвать Снейпа великодушным: большее преувеличение было трудно себе представить. Снейп делал что-то просто так разве что для своих слизеринцев, и если он продолжал варить Ремусу эликсир, то явно не без причины.
        — Тогда и жалеть не о чем, — усмехнулся Снейп.
        Дамблдор снова вспомнил о своей роли миротворца.
        — Ты готов, Гарри? — спросил он, указывая на школьную сумку у Гарри на плече. В сумке теперь лежали учебники по всем предметам, включая и зельеварение. Гермиона клятвенно заверила Гарри, что будет писать для него лекции, пока его не будет. Хотя чего волноваться? Ее конспекты и без того были лучше всех на курсе. И потом, он же едет ненадолго, правда? Увы, он действительно не знал, на сколько придется остаться, — все зависело от того, чего захотят Дурсли.
        Гарри, конечно, было наплевать на их желания, хоть он и понимал, что надо повидать тетю Петунию, пока та еще жива. Он знал, что это будет правильный поступок: как бы плохо ему ни было в ее доме, тетка защищала его, когда это было действительно нужно. Она дала ему крышу над головой и убежище от Упивающихся Смертью. Пусть она помогала ему неохотно и постоянно попрекала его этим, но все-таки помогала. И Гарри знал, что в глубине души должен быть ей благодарен. Должен же, правда?
        Увы, те крохи благодарности, которые у него еще оставались, давно убила злоба и враждебность Дурслей.
        Так что ему действительно было плевать, чего они там хотели. Будь его воля, он бы заглянул на минуту в больницу — ради соблюдения приличий — и тут же вернулся обратно в Хогвартс. Этого как раз хватило бы, чтобы успокоить совесть: он же все-таки откликнулся на просьбу умирающей тетки...
        Впрочем, когда это у Гарри была возможность поступать так, как хочется? Увы, он был Мальчиком-Который-Выжил.
        А это означало, что он еще был Мальчиком-Который-Должен-Выживать-И-Дальше, Мальчиком-Который-Должен-Убить-Волдеморта, Мальчиком-Которому-Нужна Защита-Материнской-Крови-Чтобы-Он-Мог-Вырасти-И Исполнить-Свой-Долг.
        Ему напоминали об этом все кому не лень, после каждого чиха, и Гарри тошнило при одной мысли об этом.
        Обыватели магического мира были уверены, что именно Гарри решит их проблемы, хотя не все знали, что это его судьба. Впрочем, кто не знал, тот догадывался. В конце концов, жирный намек на это красовался у Гарри на лбу уже пятнадцать лет, а Волдеморт, словно задавшись целью напомнить всему свету, кто его противник, год за годом упорно пытался убить именно Гарри. Можно подумать, ему делать больше нечего...
        Но это означало, что до тех пор, пока Гарри не вырастет и не наберется опыта, ему нужна вся мыслимая защита, какую только можно получить. Даже если об этом придется просить злобного неуклюжего обжору вроде Дадли Дурсля.
        — Конечно, я готов, — ответил наконец Гарри.
        — Отлично. Северус, я знаю, что это будет нелегко, но тебе придется вести себя соответственно твоей внешности все время. За исключением, разве что, тех минут, когда вы с Гарри будете наедине и под защитой чар.
        — Благодарю вас, Альбус, — фыркнул Снейп, — за веру в меня. Полагаю, если мне удалось убедить Темного Лорда в своей верности, а его этот вопрос волнует чрезвычайно, то я в состоянии притвориться другом Поттера.
        У Гарри было стойкое ощущение, что Снейп пытался говорить своим обычным ледяным презрительным тоном, но голос Ремуса просто не позволял этого, и вышло похоже скорее на раздраженную жалобу. Тут Гарри вспомнил еще одну вещь.
        — Ремус зовет меня по имени, — заметил он. — Вам придется называть меня Гарри, а то любой, кто хоть раз видел меня с ним, заподозрит неладное. Ведь никогда не знаешь, кто может нас увидеть, верно?
        — Вы что, пропустили мимо ушей все, что я говорил? — огрызнулся Снейп.
        — И еще, Ремус больше не мой учитель, — Гарри упрямо гнул свое. — Так что никаких баллов с Гриффиндора, что бы ни случилось. Вы же не будете деканом Слизерина. И вообще, — он не смог сдержать смешок, — вы теперь гриффиндорец!
        Снейп скрежетнул зубами, но ответом Гарри не удостоил.
        Дамблдор тем временем кинул в камин щепотку дымолетного порошка и сказал:
        — Арабелла, мы готовы.
        Он повернулся к Снейпу и сделал приглашающий жест. Прежде, чем Гарри успел шагнуть в камин вслед за учителем, старый маг негромко произнес:
        — Будьте осторожны. Оба.
        — Дом Арабеллы Фигг! — крикнул Гарри и шагнул в пламя.

* * *

        Миссис Фигг помогла ему отряхнуться — чересчур заботливо, подумал Гарри с досадой. И чего все продолжали опекать его, будто ему одиннадцать?
        — Спасибо, спасибо, — запротестовал он, попытавшись вывернуться. — Как будто я первый раз камином пользуюсь!
        — Мантии обычно зачарованы так, чтобы не собирать сажу, милый, — возразила она своим писклявым голоском, продолжая его отряхивать. — И почему вы не в мантиях?
        Гарри оглядел свою темно-красную парадную рубашку.
        — Вы же их знаете... Они не должны знать, что Ремус волшебник.
        — Может, оно и к лучшему, — миссис Фигг прикусила губу. — Вы прямо в больницу? — она выглянула в окно, потом продолжила: — Их машины нет, они наверняка уже там. Они там целые дни теперь проводят.
        — Я сначала переоденусь, — сказал Гарри. Потом, стараясь не выходить из роли, одарил Снейпа вымученной улыбкой. Это же ничего, что вымученной, — он ведь должен расстраиваться из-за тети, хотя Ремус и его лучший друг. Он повернулся к Снейпу: — Ты бывал когда-нибудь в маггловских домах? Я тебе покажу, хочешь? Диву даешься, что они могут делать без магии.
        — Звучит заманчиво, — ответил Снейп голосом Ремуса, и Гарри с трудом подавил смешок. Ответ был банален и бессмыслен, из тех, что сам Снейп обычно именовал «невразумительной околесицей». Однако то, что он все-таки ответил, означало, что Снейп в курсе таких простых вещей, как вежливость и правила приличия.
        Получается, Снейп обычно грубит нарочно, так? А вовсе не потому, что по-другому не умеет.
        «Ха, — подумал Гарри, — может, он вообще грубит только гриффиндорцам».
        Как раз в эту минуту Снейп слегка улыбнулся миссис Фигг и вежливо сказал, по-ремусовски легко и мягко:
        — Рад был повидаться, Арабелла. Спасибо, что дали воспользоваться камином.
        — Всегда пожалуйста, — ответила она и снова повернулась к Гарри: — Дашь мне знать, как там Петуния, милый?
        — Конечно, миссис Фигг, — ответил он. — И спасибо большое. Ну что, пойдем, Ремус?
        Он быстро шел по улице, указывая дорогу, Снейп не отставал.
        Дверь дома номер четыре по Тисовой улице оказалась заперта, и ключа не нашлось ни под ковриком, ни в цветочном вазоне у входа, ни в водосточной трубе на заднем дворе. Гарри пожал плечами: должно быть, Дурсли опять его перепрятали. Обычное дело. Каждый раз, когда Гарри находил ключ, они меняли условное место, хотя Дадли помнил нужные вещи еще хуже Невилла, даже если речь шла о том, как попасть в собственный дом.
        — Лучше вы, — вполголоса сказал он Снейпу. — Мне нельзя...
        — Я знаком с Указом об ограничении использования магии несовершеннолетними, По... — Снейп осекся, достал из рукава своего шерстяного пальто палочку и прошептал: — Alohomora.
        Как только они оказались внутри, Гарри сразу пошел наверх.
        — Я быстро.

* * *

        Честное слово, он бы задержался дольше, если бы знал, что ждет его внизу. Его, в общем-то, не удивило, что Снейп с палочкой наготове методично обошел прихожую и все комнаты в поисках любых следов темной магии. Хуже того, профессор осмотрел и лестницу, и чулан под ней: дверь туда была открыта.
        Удивило Гарри то, что именно Снейп обнаружил.
        — Здесь по всему дому сгустки темной энергии, — заявил он. — Хотя и не того рода, который оставляют люди Темного Лорда. Какие будут версии?
        Гарри пожал плечами.
        — В маггловских домах не бывает чар против неудачи и сглаза, вот и все.
        — Дело не только в этом, — ответил зельевар, в задумчивости постукивая пальцем по щеке. Жест был настолько типично снейповским, что Гарри с трудом подавил дрожь. У Ремуса это смотрелось дико. Совсем дико.
        — Следы сильнее всего здесь, — учитель указал на чулан, — и в той комнате, где ты переодева... — глаза Снейпа совершенно округлились, когда он наконец по-настоящему взглянул на Гарри. — Мерлин, чего ради ты надел именно это? Что ты пытаешься доказать?
        Одетый в Дадлины обноски Гарри просто пожал плечами. Эти вещи ему отдали пару лет назад, и хотя они все равно были ему велики, дело было не настолько плохо, как могло бы быть.
        — Ничего, все в порядке. Идемте.
        — Ты собираешься навещать свою тетку в больнице в таком виде? Да ты похож на... на побродяжку какого-то! — не выдержал Снейп. — Ты что, совсем всякий стыд потерял? Или ты нарочно пытаешься их спровоцировать? Тебе не нужна защита?
        — Вы не понимаете... — начал было Гарри, однако это оказалось ошибкой. Уж чего Снейп терпеть не мог — кроме Гарри, разумеется, — так это когда выяснялось, что он чего-то не знает.
        — Это ты не понимаешь! — взревел Снейп, в два шага пересекая разделявшее их пространство. — Марш наверх и немедленно переоденься во что-нибудь приличное! То, что было на тебе раньше, подойдет. И ботинки тоже — видеть не могу, как эта дрянь болтается у тебя на ногах. Живо!
        Может, Гарри и послушался бы, если бы Снейп был в своем собственном облике: когда он так кричал, не было никакого смысла с ним спорить. Однако голос Ремуса смягчил резкие Снейповы интонации, и Гарри не отступил.
        — Нет, — ровно сказал он. И снова возникло это странное ощущение, как на том злополучном уроке зелий: будто он блокирует свой мозг. Нет, это, конечно, не была настоящая окклюменция, но вся злость куда-то ушла. Не улетучилась совсем, но как-то отдалилась, что ли... — Нет, я не хочу никого провоцировать, профессор.
        Он намеренно использовал это обращение, зная, что таким образом привлечет внимание Снейпа. Кроме того, это не было совсем уж неправдой: Ремус ведь тоже был профессором...
        — Послушайте, я знаю, что вы уверены, будто все обо мне знаете, но это не так, — тихо сказал он. — Не то чтобы это было важно, конечно...
        Гарри старался говорить с достоинством, хотя ради этого ему и приходилось смотреть в сторону. Он не хотел ни с кем обсуждать свою домашнюю жизнь, тем более со Снейпом, но тот сейчас выглядел как Ремус, и от этого было немного легче. Конечно, это было ужасно глупо — верить в иллюзию, но все равно почему-то легче...
        Потому что именно Ремусу он мог бы рассказать обо всем, если понадобилось бы.
        — Мне нужна защита, — продолжал Гарри, чувствуя себя уверенней, потому что Снейп, вопреки ожиданиям, не кричал, а слушал. — И я сделаю все, что смогу, профессор, чтобы продлить чары. Я знаю, чем мы рискуем, и я все-таки вижу дальше собственного носа. Слушайте, я не знаю, как объяснить насчет одежды. Просто они будут рады... ну, не то чтобы рады... но хоть не рассердятся, если я оденусь, как сейчас. Я всю жизнь стараюсь их не сердить, и тогда, может быть, они согласятся... ну, вы ведь, наверное, уже поняли, что они терпеть не могут магию, так что не очень-то похоже, что дядя Вернон позволит Дадли обновить чары, но я постараюсь, хорошо? Я и так уже стараюсь.
        Снейп не сводил с него глаз, пока он говорил. Гарри знал: он бы не вынес этого взгляда, будь Снейп самим собой. Но на лице Ремуса это было терпимо.
        «Это не Ремус, — напомнил он себе. — Конечно, нет. Ремус давно обнял бы меня, даже если мне это не нужно. Мне шестнадцать, я уже не ребенок...»
        Зельевар откашлялся.
        — В этом нет никакого смысла, По... С какой стати твои родственники будут меньше сердиться, если ты явишься к ним в лохмотьях, которые и нищий постеснялся бы надеть?
        Гарри прикрыл глаза.
        — Вы так и не поняли? Это и есть моя одежда, профессор. Дурсли даже не знают, что у меня есть другая. А если б знали, стали бы спрашивать, где я ее взял и откуда у меня деньги. Честное слово, если они увидят у меня что-нибудь хорошее, это только выведет их из себя.
        — А где ты взял другую одежду? — тихо спросил Снейп.
        — А есть разница? — вздохнул Гарри. — Ну хорошо. В «Маркс энд Спенсер». Мы с Роном и Гермионой ходили туда летом, сразу после салона мадам Малкин. И можете сколько угодно говорить, что я не должен был покидать Диагон-аллею и что в маггловском Лондоне для меня опасно. Я это и так знаю — и что с того? Я знаю, что Упивающиеся могут быть повсюду. Я просто не мог опять надевать хорошую мантию поверх этой гадости.
        Снейп мог бы, разумеется, возразить, что глупо заботиться о внешнем виде больше, чем о безопасности, но отчего-то не сказал ни слова на сей счет.
        — Полагаю, одна из комнат наверху — твоя спальня, — вместо этого заметил он. — Почему там на двери замки?
        Теперь уже Гарри уставился на него во все глаза. И что ему нужно? Хотя нет, это же Снейп: всякому ясно, что ему нужно.
        — Вы хотите, чтобы я рассказал вам еще что-нибудь? Чтобы было, чем поделиться с вашими распрекрасными... — он хотел сказать «слизеринцами», но вовремя осекся. Одного этого слова хватило бы, чтобы выдать профессора, если кто-нибудь их подслушивал.
        — Это бессмысленно, — пробормотал Гарри, нахмурясь, себе под нос. Он повторял себе эти слова лет с одиннадцати, когда надо было успокоиться. — Это все не имеет значения. Так устроена жизнь, и ничего не поделаешь. Надо сделать то, что нужно, и двигаться дальше.
        Гарри прошел мимо Снейпа в кухню, взял телефонную трубку и быстро набрал номер справочной.
        — Будьте добры, Суррей, больница «Фримли-парк». Да-да, государственная больница, — он быстро запоминал номер, который ему диктовали. Пять с лишним лет в Хогвартсе несказанно улучшали память.
        Снейп вошел в кухню вслед за ним и все так же не сводил с него глаз. Гарри очень надеялся, что это оттого, что профессор никогда раньше не видел телефона. Он повернулся к зельевару спиной и набрал номер больницы.
        — Да, она там, — наконец сказал он и повесил трубку, старательно делая вид, что никакого разговора об одежде вовсе не было. — Как, по-вашему, лучше туда добраться? Вы можете аппарировать нас обоих?
        — Нет, поскольку я не был там раньше, — ответил Снейп и наконец отвел взгляд. Похоже было, однако, что он не в силах просто так оставить предыдущую тему разговора: — Ты уверен, что тебе лучше пойти... вот так?
        — Да, — резко ответил Гарри, и короткое слово повисло в воздухе между ними. — Ладно, что тогда — мы берем такси? Э-э-э, это вроде «Ночного Рыцаря» для магглов. Кстати, у вас есть маггловские деньги? Они не берут галеонов. Думаю, «Рыцаря» мы вызвать не можем — слишком подозрительно. Да и Стэн знает меня в лицо, пойдут слухи...
        — Я ничего не имею против прогулки.
        — Идти придется долго, профессор.
        Снейп молча кивнул и направился к двери. Теперь пришла очередь Гарри пялиться на своего учителя. Интересно, как это зельевару удается ходить так, будто у него мантия развевается, когда на нем просто старомодный маггловский Ремусов костюм?!
        Впрочем, он хоть выглядел как маггл — и на том спасибо. Гарри тихо застонал, недоумевая, нужно ли еще что-то объяснять насчет Дурслей.
        «Нет, — подумал он, — наверное, можно обойтись. В конце концов, «не смей приводить с собой этих твоих уродов-приятелей» — понятно даже идиоту».
        Снейп, наверное, и без того поймет, что не нужно показывать Дурслям, что он маг.
        А сам Гарри давно уже научился не упоминать магию, Хогвартс или еще что-нибудь из своей настоящей жизни. Он будет просто кивать, и улыбаться, когда его будут оскорблять, и надеяться вопреки всему, что Снейп не обратит внимания на разные мелочи.
        Хотя кого тут обманывать? Что такое зельеварение, как не умение обращать внимание на мелочи? Снейп сам сколько раз говорил об этом. «Внимание к деталям, Лонгботтом! Что, позвольте спросить, общего у экстракта червекорня с единорожьей кровью?!»
        Нет, ничего приятного в этом не будет. Снейп, конечно, не пропустит ни одного слова, ни одного оттенка, ни одной издевки. А когда они вернутся в Хогвартс, он непременно использует все это против Гарри.
        «Бедный наш Поттер, — ухмыльнется он на уроке. — И никто-то его не любит. Что, ищете одобрения, Поттер? Вряд ли вы его здесь получите. Разве что вам вдруг чудом удастся сварить более или менее пристойное Перечное зелье... а ведь ежу ясно, что вы на это неспособны».
        М-да, бедный, бедный Гарри Поттер...
        Он сжал зубы, сунул руки в карманы и поспешил за своим учителем.


Глава 6. «Фримли-парк»

        К тому времени, как они вышли на Портсмут-роуд — улицу, ведущую к больнице, — Гарри начал беспокоиться всерьез. Полиморфное зелье действовало час, так? Краучу в свое время потому и приходилось постоянно таскать его с собой во фляжке, что через час зелье выдыхалось...
        Его так и подмывало спросить Снейпа о зелье большую часть пути: даже без часов было ясно, что прошло уже почти два. Хотя — нет. Говорить со Снейпом он не собирался. Ни о чем. Всю дорогу они шли молча — не считая того раза, когда Снейп выскочил было на проезжую часть на красный свет. Но даже тогда Гарри только тихо прошипел, чтобы он вернулся на тротуар.
        И все-таки — странно это было. В конце концов, Снейп рискует жизнью, если неожиданно превратится в самого себя! И как бы Гарри к нему ни относился, иметь еще одну смерть на своей совести не хотел. И потом, если дело обернется совсем худо, Орден потеряет шпиона — а значит, источник важной информации о планах Волдеморта. Гарри в упор не понимал, как такой спец по зельям может об этом забыть, но... Кто знает, что там у Снейпа на уме! Почему-то же он не стал принимать новую дозу...
        Гарри поджал губы, догадываясь, что именно с большой вероятностью сейчас у профессора на уме. Ну почему Снейп не может просто оставить его в покое, а?! Ну на кой надо совать нос в чужую жизнь и выпытывать все эти гадости насчет Дурслей?
        Ясное дело: он не доверяет Гарри Поттеру.
        «Между прочим, профессор, это взаимно!» — подумал Гарри. Слухи о том, что его родственники ненавидят и его самого, и магов вообще, наверняка теперь расползутся по школе. Как пить дать — сказал бы дядя Вернон, хотя вот уж чего Гарри совсем не хотелось, так это цитировать своего подонка дядюшку.
        Но вообще это все было не так важно. Гарри изо всех сил старался не выходить из образа взрослого человека, который старательно развивал в себе последние несколько часов. Что бы там ни задумал Снейп, шутить с Полиморфным зельем было опасно. Что если Снейп превратится в грозного и зловещего хогвартского зельевара прямо на глазах у Дурслей? Да их пинками из больницы прогонят! Под аккомпанемент дядиных воплей: «Я же сказал, никаких уродов! Они что, читать тебя не научили в этой твоей чертовой школе?!»
        Так что хочешь не хочешь, а напомнить про зелье придется. Гарри, задумчиво прикусил нижнюю губу, подбирая слова. Огрести по полной за попытку помочь — а это на уроках зельеварения было обычным делом, правда, обычно он пытался помочь Невиллу, а не Снейпу, — совершенно не хотелось.
        Взрослый человек просто взял бы и сказал об этом, правильно? А Гарри изо всех сил старался вести себя как взрослый. Не старался бы — его бы тут не было. И про шмотки Дадли он тоже не стал бы объяснять. Веди он себя как мальчишка — переоделся бы, как только Снейп приказал. И пусть бы Снейп сам разбирался с дядей Верноном, когда тот обнаружит, что Гарри Джеймс Поттер ходит в одежде, которая ему явно должна быть не по карману. Гарри даже не представлял, что бы стряслось дальше. Может, его обвинили бы в воровстве... Так или иначе, с надеждой на восстановление чар можно было бы распрощаться.
        Но до этого не дойдет. А все потому, что он сделал то, что должен был сделать ответственный человек, как ни неприятна была задача. Он об этом еще сто раз пожалеет, когда слизеринцы будут доставать его хохмами насчет «трудного детства», — зато останется в живых.
        Вот и тут — пусть Снейп засыплет его своими колкостями, но сказать-то надо...
        — Скажите, сэр, — спросил он, стараясь говорить обычным тоном, чтобы не привлекать внимание магглов. — А вам разве не пора... ну... принять лекарство?
        — Это улучшенная версия, — Снейп мельком покосился на него. К удивлению Гарри, ни во взгляде, ни в последующих словах насмешкой и не пахло. — Действие длится восемь часов, но я буду принимать его каждые шесть, чтобы избежать... — он помедлил, видимо, подыскивая подходящее маггловское слово, — рецидивов.
        Гарри не стал спрашивать, кто улучшил зелье. В конце концов, Мастерами Зелий не становятся просто так. Если бы Снейп еще и преподавать умел, он бы просто идеально на свое место подходил. Только вот в преподавании он не смыслил ни бельмеса — он даже простым мерам предосторожности их обучить не мог. Видимо, ему больше нравилось смотреть, как школьники взрывают котлы, а потом орать на них. Насколько Гарри мог судить, Снейп даже не пытался чему-то их научить.
        Наконец показалась больница. Гарри не задерживаясь прошел сквозь стеклянные двери. Когда двери автоматически раздвинулись, пропуская посетителей, Снейп с подозрением покосился на Гарри — словно подозревал, что тот, вопреки запрету использовать магию, прошептал: «Alohomora». Он что, решил, будто Гарри в состоянии вытащить палочку из рукава этого уродского свитера и незаметно произнести заклинание? Или что Гарри владеет беспалочковой магией? Искушение натянуть Снейпу нос было велико, но делать это было бы глупо — и уж точно не по-взрослому. Зельевар бы просто-напросто настучал директору о нелегальном использовании магии, и Гарри пришлось бы объяснять, что он просто притворился — то есть, повел себя как жаждущий всеобщего внимания идиот, которым его и так считал Снейп.
        — Это просто маггловская техника, — пробормотал он, пока они шли к стойке регистратуры. — Я говорил, они тоже много чего умеют...
        Снейп приподнял бровь и кивнул, но не успокоился, пока не оглянулся и не увидел, как двери пропускают других посетителей больницы.
        — Будьте добры, номер палаты Петунии Дурсль, — обратился Гарри к леди в накрахмаленной белой униформе и аккуратной шапочке.
        Сестра быстро набрала запрос на клавиатуре и уставилась на экран компьютера. Снейп наблюдал за этим процессом с явным недоверием.
        — Отделение интенсивной терапии, посещения ограничены. Мне придется проверить по списку. Вас зовут?..
        — Гарри Поттер, ее племянник.
        Как же здорово, когда называешь свое имя, а никто вокруг не ахает и не пытается разглядеть его шрам! Собственно, дежурная вообще никак не среагировала — только выжидательно посмотрела на него.
        — А, да. Это Ремус Люпин, э... друг семьи, — добавил он.
        — Я туда позвоню, пока вы записываетесь, — сказала сестра, указывая на листок с таблицей, прикрепленный магнитом к металлической доске.
        Гарри вписал свое имя и чуть не вздрогнул, когда Снейп вывел рядом «Ремус Люпин» — почти тем же почерком, что и в утреннем письме.
        — Да-да, я поняла. Сейчас отправлю его к вам, — негромко ответила сестра в трубку. Закончив разговор, она повернулась на стуле и снова взглянула на посетителей.
        — Проходите, — сказала она Гарри, указывая направление: — Лифт там. Палата 328. — Затем ее взгляд остановился на Снейпе: — Боюсь, вам придется подождать здесь.
        Снейп прищурился, и не надо было владеть легилименцией, чтобы угадать, о чем он думает. Дальше все было понятно: профессор наклонился над стойкой, уставился сестре в глаза и произнес: «Obliviate minimisco». Гарри удивило лишь одно: Снейп владел-таки беспалочковой магией. По крайней мере, немного. Он снова задумался, почему Дамблдор не даст зельевару пост преподавателя ЗОТИ. Ну, может, конечно, директор просто понимает, что из Снейпа преподаватель, как из Хагрида балерина, и предпочитает, чтобы студенты приобрели хоть какие-то навыки самозащиты. Только вот это все равно не работало, учитывая, какие идиоты занимали этот пресловутый пост в последние годы. Ну, по крайней мере, в этом году у них не было Амбридж, хотя, на взгляд Гарри, профессор Арон был немногим лучше. Он тоже не любил практические занятия. Конечно, он не заставлял их выводить по сотне строчек собственной кровью — а это уже само по себе чего-то стоило. Однако самой полезной информацией, которую они успели усвоить на уроках, было, что слово «каппа» пишется с двумя «п».
        Полная фигня с этой защитой — и всеми ее преподавателями, не считая третьего курса.
        Хорошо хоть, они не бросили занятия ДА. Кто-то же должен был подготовить ребят, на случай если дело дойдет до драки с Упивающимися — или самим Волдемортом. И если на учителей рассчитывать не приходится — они справятся и сами.
        Вот еще одна причина, по которой Гарри уже почти совсем потерял уважение к Дамблдору. Директор наверняка мог бы нанять нормальных преподавателей ЗОТИ — но этого не делал. Он специально подбирал этих придурков. Нет, наверняка у него были на то причины — длинный список разумных рассуждений на тему того, почему приходится делать все так, а не иначе — и почему необходимо хранить все это в тайне... Дамблдор явно считал себя великим стратегом — или что-то в этом роде. И вся эта стратегия кончилась тем, что летом Сириус упал сквозь Завесу. Гарри просто тошнило от необходимости мириться с этими бесконечными интригами. Он не знал, как заставить директора раскрыть карты или рассказать всю правду. Он мог делать только то, что и без того делал.
        Все, что мог.
        Пока Гарри все это обдумывал, сестра потрясла головой, будто просыпаясь, и сказала — небрежнее, чем раньше:
        — Я же говорю, палата 328. Идите!
        На этот раз она махнула им обоим.
        Они направились к лифтам, но на полпути Гарри остановился:
        — Стойте! Эх, надо было раньше сообразить... А маггловские деньги у вас есть? Потому что у меня нету.
        — Директор счел, что это будет предусмотрительно, — пробормотал Снейп, копаясь во внутреннем кармане пиджака. Нет, честное слово, Снейп в маггловском пиджаке в мелкую полосочку — это было уже слишком! Хотя Люпин-то как раз в такой одежде выглядел нормально... — Что тебе нужно?
        — Цветы, — Гарри кивнул на киоск с цветами и подарками, мимо которого они как раз проходили.
        — А. Тогда держи, — с этими словами Снейп сунул ему несколько пятидесятифунтовых купюр.
        — Ремус, убери большую часть! — скрипнул зубами Гарри. Довольно сильный промах, но, по крайней мере, если Волдемортовы приспешники рыскают где-то поблизости, то им это странным не покажется. Ну им-то откуда знать, сколько стоит букет цветов...
        Взяв одну банкноту, Гарри сунул ее в карман, подошел к киоску и начал рассматривать букеты на витрине. Красивые лилии, но... нет, лучше не надо. Они только напомнят тете Петунии о Лили. И потом, они же дорогие. Он остановился на полудюжине маргариток в маленькой стеклянной вазочке. Убожество, конечно, но он прекрасно знал, что, если купит что-то роскошное, дядя Вернон обвинит его в том, что цветы наколдованные. А ему и так придется объяснять, на какие деньги он купил этот букет.
        — Спасибо, Ремус, — натянуто улыбнулся он, протягивая Снейпу сдачу.
        — Оставь себе, — процедил Снейп, отворачиваясь.
        — Нет, правда... — попробовал было поспорить Гарри, но Снейп уже шел дальше. — Ну ладно. Спасибо, что одолжил, — добавил он, нагнав спутника.
        Что бы Снейп ни намеревался ответить, он не успел, потому что в этот момент открылись двери лифта и оттуда повалил народ. Зельевар снова застыл в изумлении — занятное зрелище, особенно если учесть, что этот человек с серьезным видом утверждает, что может «разлить по флаконам известность, сварить триумф и заткнуть пробкой смерть». Спрашивается, что такого удивительного в обыкновенном лифте!
        Маггловская магия — так-то вот. Только это была не магия, просто машины. Гарри прекрасно это знал — и Снейп наверняка тоже, просто раньше не видел их вблизи. «Только не смеяться!» — приказал себе Гарри. Оставалось надеяться, что в палате зельевар будет вести себя сдержаннее. Если он начнет глазеть на медицинское оборудование, как двухлетка на унитаз, Дурсли точно поймут, что он волшебник.
        Они зашли в лифт, и Гарри нажал третий этаж, стараясь не улыбаться, когда лифт тронулся и это движение чуть не сбило Снейпа с ног. Да уж, с магией вышло бы более плавно.
        — Так, нам в триста двадцать восьмую... — сказал Гарри, когда двери лифта открылись. Он сверился с указателями: — Это туда.
        Вскоре они нашли палату и заглянули внутрь. По стенам стояли десять кроватей — по пять с каждой стороны. Примерно так же, как в хогвартском лазарете — только тут, понятно, повсюду были приборы. Гарри не знал, что делают эти машины, но Снейпу об этом решил не сообщать. Слишком уж часто приходилось ему мучиться от незнания на зельях, чтобы обратная ситуация не доставляла массы удовольствия.
        — Ты маггл, не забудь! — прошептал он, прежде чем открыть дверь. Потом он вспомнил еще об одной вещи: — Да, когда дядя Вернон выходит из себя, он перестает сдерживаться. Он может начать орать что угодно — ты не мог бы оградить нас заглушающим заклятьем? Э... его ведь необязательно привязывать к стенам, занавескам и всяким таким вещам?
        — Насколько я могу судить, в этом году с защитой ничуть не лучше, чем раньше, — хмыкнул Снейп, прежде чем согласно кивнуть.
        Гарри не удержался:
        — Но Ремус, уж ты-то отлично все объяснял. Просто классно! По-моему, ты лучший преподаватель Хогвартса — из всех, кого я знаю!
        С этими словами он распахнул дверь и вошел в палату. Впрочем, как только он очутился внутри, улыбка сползла с его лица.

* * *

        Несколько пациентов обернулись, когда они вошли, но большая часть народу в онкологической палате спала. Спали и Дурсли. Все Дурсли.
        Тетя Петуния лежала на ближайшей к окну кровати. Черты ее лица обострились, кожа казалась почти прозрачной, местами виднелись синяки. Она лежала с закрытыми глазами, повернув лицо к свету и часто дыша. Гарри сглотнул. Да, он слышал, что она больна, серьезно больна, но почему-то все-таки ожидал, что она будет выглядеть как обычно. Оглядит его с ног до головы с кислым видом, подожмет презрительно губы... Как тогда, когда она кричала на него за грязные следы на полу, или пересоленную отбивную, или отметки лучше, чем у Дадли.
        Но она выглядела плохо. Совсем плохо. Гарри даже не верил своим глазам. Какое-то время он просто стоял и смотрел. Никогда ему не приходилось видеть человека в таком состоянии — даже Седрик, когда Волдеморт прошипел: «Избавься от этого», выглядел не так жутко.
        Тогда тоже ничего хорошего не было, но вот это было еще хуже. Медленная смерть. Маггловская смерть. То, что рак творил с тетей Петунией, было просто ужасно...
        И тут Гарри понял еще одну не менее страшную вещь. Когда он узнал о болезни тети Петунии, то даже слегка обрадовался. Обрадовался, что ей тоже достанется — после всех мучений, которые она причинила ему. Он был уверен, что она получила по заслугам, что до этого жизнь преподносила ей одни подарки.
        Да, тетя Петуния не была совершенством, но свое мнение о раке он пересмотрел. Такого не заслуживал никто. Она гнила заживо, ее тело все еще цеплялось за жизнь, хотя надежды уже не было. На Гарри накатил приступ тошноты, но, когда он сглотнул, полегчало. Немного. После пары глубоких вдохов стало почти нормально. Только тогда он смог оторвать взгляд от тетки.
        Он не плакал — не по Петунии, по крайней мере, — но слезы уже подступили к глазам. Слезы стыда. Одна-две слезинки успели скатиться по щекам, но Гарри даже не заметил их, пока Ремус не протянул ему молча белый носовой платок. «Нет, не Ремус», — напомнил он себе, хотя сейчас осознать это было еще труднее.
        — Спасибо, — прошептал он, не оборачиваясь на Снейпа. Господи, какое счастье, что это не Ремус. Иначе он бы сказал больше, начал бы бормотать что-то о своей вине, о том, что он желал тетке такой участи... Но он не знал — не понимал до сих пор, что такое смерть. А ведь должен бы — после Седрика, после Сириуса... Но — он был либо легкомысленным идиотом, либо слишком инфантильным. Во всем.
        Гарри сунул платок Снейпу и осознанно игнорировал его, рассматривая остальных Дурслей. Дядя Вернон дремал в кресле у тетиной койки, склонив голову набок и слегка похрапывая. Дадли спал рядом на стуле, наклонившись вперед и пристроив руки и голову в ногах кровати. На тумбочке стояли подвядшие гвоздики и лежала распечатанная колода карт.
        Гарри замешкался, соображая, что делать дальше, потом пожал плечами, поставил вазочку с маргаритками около гвоздик и пошел взять незанятый стул у одной из коек, где пациентка спала. Бесшумно поставив его рядом с Петунией, он жестом пригласил Снейпа сесть. Потом взял еще один стул для себя.
        Несколько минут они сидели молча. Гарри пытался прийти в себя и уложить в голове страшные вещи, которые открылись ему теперь. Не о жизни и смерти, но о нем самом. «И опять — взрослость!» — он слегка поморщился.
        В какой-то момент ему пришло в голову, что стоило бы взять с собой что-нибудь почитать. Но у него не было книг, кроме школьных учебников, а их к Дурслям брать не стоило. Он правильно сделал, что оставил книги в своей пустой спальне на Тисовой аллее. В доме, конечно, были и другие книги, но Гарри был не такой идиот, чтобы к ним прикасаться.
        Снейп явно нервничал больше, чем когда-либо на памяти Гарри. Впрочем, оно и неудивительно: когда это зельевару приходилось просто вот так сидеть и ничего не делать? В классе он носился как угорелый — от стола к столу, ругая зелья гриффиндорцев и хваля слизеринские, даже если последние ничем не отличались от первых. Если он садился на уроке, то только чтобы проверять письменные работы, пальцем одной руки водя по строчкам, а второй рукой судорожно записывая комментарии вроде: «Похоже, на сей раз вы умудрились растерять все свои мозги. Пока не отыщете их, будьте так любезны не посещать моих уроков».
        Даже просто наблюдая, как студенты пишут контрольную, он все равно возился с растворителями или разбирал ингредиенты, одновременно зорко следя за каждым из учеников. Неудивительно, что он заметил, как Гарри сунул конверт под пергамент...
        А сейчас Снейпу было абсолютно нечего делать, и Гарри понимал, что скоро тот окончательно взбесится.
        Внезапно Снейп встал и подошел к листку с краткой историей болезни, висевшему на спинке кровати. Сняв его, он погрузился в чтение, водя пальцем по строчкам, будто проверяя студенческую работу.
        — Посетителям вряд ли разрешается это читать, — заметил Гарри вполголоса.
        — Почерк все равно абсолютно нечитабелен, — только что не прорычал Снейп.
        Замечательный ответ, учитывая, от кого он исходил. Первогодки не рыдали, получая назад свои эссе, только потому, что комментарии были написаны размашистыми каракулями, которые ни один нормальный человек разобрать не в состоянии. Ну да оно и к лучшему, потому что после того, как прочтешь на полях: «Если вы действительно считаете, что ферментированный экстракт тиса не ядовит, приготовьте его и выпейте. Не забудьте поделиться с сокурсниками-гриффиндорцами», остальное читать уже не хочется.
        Раздраженный голос Снейпа не был громким, но его оказалось достаточно, чтобы разбудить Дадли.
        Тот потянулся, бормоча что-то спросонок, а затем поднял голову, пошатываясь от усталости. Он уставился на Гарри и заморгал.
        Со своей стороны, Гарри не мог не уставиться на кузена в ответ. Дадли выглядел почти так же плохо, как Петуния, и хотя у него не было такого изможденного вида, как у матери, он явно похудел. Сильно похудел.
        Дадли все еще оставался жирным увальнем, но по сравнению с летом разница была ощутима. Странно только, что ему не купили новую одежду: штанины и рукава у Дадли были теперь так же подвернуты, как и у Гарри.
        Гарри быстро проверил, закрывает ли рукав палочку, встал и опустился на одно колено рядом с Дадли. Нет, не для того чтобы о чем-то умолять. Он не будет умолять, что бы там Снейп ни говорил по этому поводу. И дело не в гордости, просто он знал Дурслей. Если они не захотят помочь ему, то не помогут. Точка. И унижайся тут, не унижайся — без толку. Он выучил это в пять лет и с тех пор никогда ни о чем не умолял. Ни разу.
        Так или иначе, сейчас об охранных чарах говорить было слишком рано. Не такая тема, чтобы поднимать ее с места в карьер. Придется еще сообразить, как бы все это смягчить, как не выглядеть эгоистом, который беспокоится только о себе — сейчас, когда тете Петунии так плохо.
        А колено... Это было проще, чем пододвигать стул. И не так навязчиво, более уважительно к больничной обстановке и явному горю Дадли.
        — Привет, Гарри, — выговорил наконец его кузен. Он явно не совсем проснулся, потому что тупо добавил: — Ты приехал.
        Гарри кивнул, и тут начал ворочаться дядя Вернон. Которому было что сказать по этому поводу. И еще как было...


Глава 7. Дядя Вернон

        Дядя Вернон медленно открыл один глаз, потом другой и вытер рот рукавом.
        — Долго же ты добирался, — пробормотал он, окончательно проснувшись.
        Гарри покраснел, не желая признаваться, что не прочел письмо сразу же. Покосившись на тетю Петунию, он тихо спросил:
        — Давно она... давно у нее?..
        Дядя Вернон уставился на него, как гиппогриф на новые ворота.
        — Давно?! — задохнулся он, вскакивая на ноги и нависая над племянником. — Давно?! Ты что, не только идиот, но и слепой и глухой к тому же? Будто ты не знаешь даже, чем она больна!
        — Я не знал, — тихо ответил Гарри и тоже встал. Краем глаза он видел, что Снейп также поднялся, но от этого ощущение, что ему угрожают, только усилилось Глупо, наверное: он прекрасно знал, что Снейп здесь как раз для того, чтобы защитить его. Он помнил, что на первом курсе зельевар даже спас ему жизнь, но все равно...
        Все равно, Снейп никогда не показывал, что этому рад, — уж скорее наоборот. Гарри подозревал, что тот сожалел о своем поступке — ну или сожалел бы, если бы не пророчество. То самое кошмарное пророчество, из-за которого волшебный мир не мог себе позволить потерять Гарри, хотя Снейпа это явно не радовало.
        — Ты не знал? Не знал, что с ней такое? — между тем брызгал слюной дядя Вернон. — Ты еще скажи, что ты не помнишь, что было летом!
        — Я помню, что летом мы по большей части старались не попадаться друг другу на глаза, — негромко возразил Гарри. Он с трудом удержался, чтобы не добавить, что это было лучшее лето в его жизни.
        — Хм, да, возможно, — признал дядя Вернон, потирая шею и загривок толстой ручищей. Потом он покрутил головой, разминаясь, и было слышно, как щелкают позвонки. — Может, я тебе и не сказал. Мы все были ужасно расстроены, и кто знает, что могло взбрести в твою дурную голову, если бы ты узнал, что Петуния больна. Думаешь, я забыл про питона, которого ты напустил на Дадли, или ту дурацкую машину, которая сорвала решетку с твоего окна? Я уж молчу про тот случай, когда ты надул родную тетку, или когда твои дурацкие друзья удлинили Дадли язык, или когда ты вызвал демонов, чтобы убить его... — он явно забыл, что собирался сказать.
        Однако, взглянув на Гарри снова, дядя Вернон, похоже, взял себя в руки, потому что наконец заметил Снейпа.
        — А это еще кто? — буркнул он, схватив Гарри за руку и сильно тряхнув. Теперь его голос напоминал утробное рычание: — Я же писал, черным по белому, никаких уродов, ты, дармоед чертов! Да от одного твоего вида Петуния может умереть, до того ей плохо! Ты у меня смотри... если что, ты следующим будешь!
        Снейп, заметил Гарри, несколько напрягся, однако молча протянул руку в приветствии.
        — Дядя Вернон, это Ремус Люпин, — торопливо сказал Гарри, вывернувшись из цепких пальцев дяди. — И он... он не как я, понимаете? Он маггл. Ну, то есть... он нормальный.
        — Вот не знал, что в этой вашей школе есть нормальные люди, — с подозрением пробормотал Вернон, но все же пожал протянутую руку, словно испытывая смелость незнакомца.
        — Он профессор, доктор наук, — добавил Гарри, вспомнив, что дядя уважает всевозможные степени и звания. — Он преподает... — Гарри понизил голос и с головой ринулся в омут: — Это называется маггловской культурой. Предполагается, что таким, как я, нужно помогать ориентироваться в нормальном мире, для этого и нужен этот курс. Это серьезная часть школьной программы, — добавил он, подумав, что терять уже нечего. В конце концов, главная цель всей этой затеи — задобрить Дурслей. Ну, и немного раскаяния тоже не повредит. Гарри распахнул глаза пошире, заставил губы чуть задрожать и продолжил: — Понимаете, они знают, что мы... что детям вроде меня нужна помощь, чтобы... э-э... держать себя в руках. Как тогда с тетей Мардж. И теперь у меня гораздо лучше получается, благодаря профессору Люпину. Мне очень, очень стыдно, что от меня столько хлопот, дядя Вернон.
        Внезапно Гарри услышал сзади шуршание Ремусова костюма. Он украдкой скосил глаза и увидел, что Снейп смотрит дяде Вернону прямо в глаза. Ого! Легилименция, и даже без палочки! Впрочем, контакт был недолгим, и трудно сказать, сколько Снейпу удалось выведать.
        Дядя Вернон между тем, не подозревая, что к нему только что применили магию, удовлетворенно закивал.
        — Весьма одобряю, — заявил он Снейпу, медленно раскачиваясь с пяток на носки и обратно. — В первый раз слышу, чтобы этот мальчишка извинялся. Так почему вы приехали с Поттером? Вы просто его учитель или что?
        — Директор полагает, что Поттера нельзя отпускать одного, — равнодушно ответил Снейп, не сводя глаз с пейзажа за окном. — От него сплошные неприятности.
        На физиономии дяди Вернона появилась удовлетворенная, маслянистая улыбочка. Ясное дело, стоило кому-то еще обругать Гарри, и у Дурсля-старшего сразу поднялось настроение.
        — Уж это точно, — согласился тот, потом вздохнул и снова сел. Стальное обитое кожей кресло скрипнуло под его весом. Он жестом предложил Снейпу и Гарри тоже сесть, потом перевел взгляд на Петунию. Убедившись, что та по-прежнему спит, он продолжил: — Мы его младенцем взяли, знаете ли. Пришлось взять, потому что его никчемный папаша умудрился разбиться в аварии вместе с женой. А все потому, что пьян был. Джеймс Поттер гроша ломаного не стоил, а этот его щенок еще хуже. Во всяком случае, в моих глазах. Моя сестра Мардж с самого начала его раскусила, как первый раз увидела. Сразу сказала: «Дурная кровь себя покажет...». Не могу не согласиться.
        Вот и будь после этого послушным. Гарри чувствовал, как гнев затопляет его, волна за волной. Он попытался взять себя в руки, возвести в сознании дамбу и сдержать стремительный поток, но воображаемые стены трещали под напором, и по мере того, как дядя говорил, ярость все прибывала и прибывала.
        — Сколько раз мне приходилось учить его уму-разуму — и не сосчитать, — говорил тем временем Вернон. После объяснений насчет уроков маггловской культуры он был уверен, что преподаватель этого предмета непременно с ним согласится. — А толку-то... Уж можно вроде подумать, целый месяц проработав в саду по двенадцать часов в сутки, он догадается, что взрослых нужно слушаться. Так нет же, сколько ему ни говори, тайком таскает к себе эти ужасные книги и учит заклятья, чтобы нам отомстить. Я ему даже ремнем пригрозил, так он настаивал, что ему, видишь ли, нужно делать домашнее задание. Вот наглец, а? Однажды летом и вовсе пришлось сжечь его дурацкое барахло. И представляете, что он сказал? Заявил, что теперь из-за нас какой-то из этих уродских учителей будет издеваться над ним на уроках зельеварения!
        Ваза с маргаритками треснула с громким звоном.
        Снейп смерил его предупреждающим взглядом. Гарри не отвел глаз.
        Дадли, окончательно проснувшись, подскочил на добрый ярд.
        — Пап! — ахнул он, показывая трясущейся рукой на осколки на тумбочке.
        Вернон нахмурился и повернулся к Снейпу.
        — Сдается мне, ему нужны дополнительные уроки, чтобы держать себя в руках.
        — Он их получит, — пообещал Снейп, и Гарри узнал знакомые интонации, которые не мог скрыть даже мягкий голос Ремуса. В нем прозвучала холодная, непоколебимая решимость.
        Вернон, однако, еще явно не все сказал.
        — Откуда взялись эти чертовы цветы? Отвечай, сопляк, иначе, Богом клянусь, я не знаю, что сделаю! Ты что, — Вернон запнулся, а затем продолжил тихо, всем своим видом выражая глубокое отвращение: — Ты что, наколдовал их?
        — Нет, я купил их в магазине внизу, — ответил Гарри, как мог, вежливо. Это было трудно, учитывая, как сильно ему хотелось сейчас придушить собеседника. — Я хотел немного развеселить тетю Петунию...
        — А с каких это пор у тебя есть на это деньги? — дядя Вернон резко наклонился вперед, насколько позволяли ему жирные телеса. — Не то чтобы твой нищий папаша оставил тебе что-нибудь! Нет, нам тебя подкинули, и с тех пор ты все это время сидел у нас на шее!
        — Я одолжил у профессора Люпина немного денег, — перебил его Гарри, не в силах больше выслушивать эту тираду. Разумеется, это ни к чему хорошему не привело.
        — Ах, одолжил... А как ты собираешься ему их отдавать?! Мы и так кормили и одевали тебя все эти годы — весьма неохотно, надо заметить. Думаешь, мы хотели, чтобы нашего Дадли портили такие, как ты? Что ты молчишь? Да ты и двух пенсов заработать не сможешь, в точности, как твой папаша. Он пальцем о палец ни разу не ударил, только дурью маялся. Он еще и безработный был, — пояснил Вернон, оборачиваясь к Снейпу. Тот издал в ответ неопределенный звук, по всей видимости, означавший согласие. Вернон опять повернулся к Гарри. — Пользы от тебя никакой, но учти, что тебе придется научиться зарабатывать самому. Деньги, знаешь ли, на деревьях не растут. Или ты думаешь, что я всю жизнь буду оплачивать твои прихоти?
        — Да вы мне в жизни конфеты не купили! — возмутился Гарри, но тот же спохватился: — Простите, дядя Вернон. Я больше не буду грубить. Я уже договорился с профессором Люпином, я месяц буду по выходным мыть полы у него в кабинете, вместо денег.
        — Требуйте два месяца, — посоветовал Вернон Снейпу. — Он кошмарный лентяй.
        Видимо, услышав про конфеты, Дадли вдруг встал и направился к торговому автомату — купить себе несколько шоколадных батончиков. Гарри очень хотелось закатить глаза, но он удержался.
        — А ну перестань корчить рожи, паршивец, — буркнул Вернон. — Дадли, бедняга, и так похудел от беспокойства. Ты что, не видишь — на нем даже одежда болтается. Ему нужно есть побольше. Он вообще сам не свой был, пока мы тебя ждали. Целыми днями ломали голову, сумеет ли эта дурацкая сова тебя найти — да и вообще, отличает ли она письмо от какой-нибудь там мыши! Совы, подумать только! И эта Фигг... стыд какой! Погоди, вот будет приходское собрание, я все соседям расскажу!
        Гарри по опыту знал, как отвечать на подобные вещи.
        — Да, дядя Вернон.
        Тут снова вмешался Снейп.
        — Мистер Дурсль, боюсь, что Гарри не посвятил меня и директора во все подробности. Могу я спросить, что именно случилось с вашей супругой? Если Гарри будет вынужден провести здесь какое-то время, я обязан поставить в известность школьное руководство.
        — Ну, может, Гарри и в самом деле не знал, — признал дядя Вернон. Казалось, Снейп действует на него успокаивающе... Гарри задумался, не мог ли Снейп применить какое-нибудь заклинание... Или все дело в мягких Ремусовых интонациях?
        — Я летом был сам не свой от беспокойства, — продолжил Дурсль. — Не помню, говорил я ему или нет. Да и как ему скажешь, когда мальчишка старался не попадаться мне под ноги, а я не слишком-то хотел его разыскивать. Особенно после того, как тот урод со стеклянным глазом имел наглость мне угрожать!
        Снейп терпеливо дожидался, пока дядя Вернон перейдет к делу: роскошь, которой он никогда не удостаивал своих студентов — за исключением разве что слизеринцев.
        — В общем, у нее лейкемия, — мрачно сообщил Вернон. Казалось, само это слово застревало у него в глотке.
        Гарри видел, как Снейп старается отыскать в незнакомом слове латинские или греческие корни, и понял, что тому не удается перевести название. Он и сам толком не знал, что это за болезнь, поэтому, наклонившись вперед, негромко спросил:
        — Лейкемия? Это что, какой-то вид рака?
        — Рак крови, — вздохнул Вернон. Он теперь выглядел таким усталым и измученным, что непонятно было, как он не засыпает стоя. — Вам нужно добавить это в свой курс, профессор. Глупый мальчишка не знает даже, как живут и от чего умирают нормальные люди. Петунию добавили в список тех, кому нужна пересадка костного мозга. К несчастью, оказалось, что ни я, ни Дадди не можем быть донорами, — у него сорвался голос. — Список длинный, и врачи говорят, что она может не дожить...
        Вернон умолк и закрыл глаза, вцепившись мертвой хваткой в подлокотники. Было видно, что его трясет.
        — Мне так жаль, — тихо сказал Гарри, отчаянно желая, чтобы у него была нормальная семья — чтобы он мог хотя бы взять за руку человека, которого пытался утешить. Однако он с детства знал, что делать этого не следует. Несколько раз, когда ему было года три, он пытался обнять тетку или дядю за колени — выше он просто не мог дотянуться — и дело кончалось оплеухой и криком: «Убирайся, нам не нужны такие, как ты. Марш в чулан и сиди там, пока не поймешь, что нечего хватать руками нормальных людей!» Гарри вздрогнул, вспомнив омерзительный щелчок запирающейся щеколды и затхлый воздух чулана.
        — Да если бы, — безжалостно буркнул Вернон, в глазах его снова мелькнул гнев. — Это все ты виноват, паршивец! Это все ты! Столько лет Петунии приходилась тебя терпеть, столько лет ты напоминал ей про эту ее уродскую сестрицу! А сколько ты нам врал?! Летающие торты, как же! Я думал, что выбью это из тебя, но нет, опять ты взрываешь вазы, стоит тебе только захотеть! Неудивительно, что бедняжка Петуния заболела, если она была вынуждена находиться с тобой в одном доме!
        На этот раз Гарри постарался закрыть сознание вовремя, надеясь, что окклюменция поможет ему вынести дядину ругань и оскорбления. Кажется, это ему удалось. Он не очень понимал, чем окклюменция отличается от обычного стоического терпения. Может быть, ему просто надо научиться меньше переживать — по любому поводу.
        Однако никакое терпение не могло ему помочь, когда дядя Вернон заговорил снова.
        — Но теперь ты наконец можешь отдать ей долг, — сказал он так тихо, что Гарри еле-еле разбирался слова, хоть и вслушивался изо всех сил. — Ты знаешь, что мы терпеть не можем все эти ваши ненормальные штуки, которым учат в этой вашей школе, но должен же ты был там научиться хоть чему-то полезному! Вот почему мы тебя позвали. Не думаешь же ты, что мы просто хотели тебя видеть, а? Нам от тебя нужно одно: сделай так, чтобы Петуния была в порядке.
        Гарри сглотнул, надеясь, что он ослышался или не так понял.
        — Вы хотите, чтобы я колдовал, дядя Вернон?
        — Да! Ты что, совсем идиот? Давай, маши этой своей палкой, или чего там еще нужно, и пусть она выздоровеет! Ну? Чего ты ждешь?
        Охваченный ужасом Гарри не мог совладать с собой.
        Он умоляюще посмотрел на Снейпа... на Снейпа!
        Ему больше не у кого было просить совета.
        Зельевар глубоко задумался, и прошла целая минута, прежде чем он заговорил.
        — Мистер Дурсль, это очень... необычная просьба. Гарри не получил образования целителя. Возможно, вы позволите мне изучить эту проблему?
        Вернон прищурился.
        — Изучайте, что хотите, мистер Люпин, но я требую, чтобы потом мальчишка вылечил мою жену.
        — Я вас понимаю, — негромко сказал Снейп все тем же мягким тоном, который напоминал успокоительные капли. — Однако я вынужден заметить, что это может оказаться за пределами его способностей...
        — Что?! — заорал Вернон, не желая принимать во внимание такую возможность. Если Снейп и использовал какое-либо заклятие, оно сейчас явно не сработало. — Я столько лет терпел это его грязное колдовство и все зло, что он причинил мне и моей семье! Если мальчишка не может один-единственный раз использовать эти свои отклонения и сделать, что от него требуется, я выгоню его на улицу, и пусть голодает! Ты меня понял?! — он повернулся к Гарри. — Это Петуния взяла тебя в дом, и Петуния настояла, чтобы ты остался даже после того, как ты натравил на Дадли этих... как-их-там... которые из Базакана! Только она тебя и защищала все это время. Так что или ты отплатишь ей добром, или я вышвырну тебя за ухо, и скатертью дорога!
        Гарри прокашлялся и открыл было рот, чтобы ответить — хоть что-нибудь — и вдруг почувствовал, как Снейп взял его за руку и крепко сжал. Это и к лучшему: он все равно не знал, что ответить на безумное требование дяди Вернона. Кроме того, у него вдруг помутилось в глазах и стали подгибаться колени.
        «Приступ паники», — успел подумать он, едва ли не повиснув на Снейпе. На Снейпе, подумать только.


Глава 8. В расчете

        Снейп перехватил Гарри за предплечье, помогая ему удержаться на ногах.
        — Нам необходимо подробнейшим образом исследовать эту проблему, — спокойно пояснил он и поднял руку, предупреждая возражения. — Я хорошо понимаю, что дорога каждая минута. Однако это никак не влияет на тот факт, что для выполнения вашей просьбы необходимо новое заклятие. Если магия вообще может вам помочь, то способ сделать это нужно еще найти.
        — И сколько это займет времени? — спросил Вернон.
        — Чем скорее мы начнем, тем лучше, — ответил Снейп. — А теперь, я полагаю, Гарри следует накормить. Взгляните — его всего трясет.
        Гарри подумал, что это некоторое преувеличение, но есть и в самом деле хотелось.
        Вернон пробурчал, что, дескать, мальчишка и раньше обходился без еды и ничего дурного с ним от этого не случалось. Однако это обычное для Дурсля-старшего замечание совершенно затмил Дадли.
        — Гарри, хочешь шоколадку? — спросил он.
        Гарри, не веря своим ушам, взглянул на кузена: тот протягивал ему целый шоколадный батончик, еще в обертке. Он обратил внимание, что Дадли почти ничего не съел из того, что купил, и растерянно подумал, что его двоюродный брат действительно очень переживает за мать.
        — Да, пожалуй, — неуверенно ответил он. Куда девался Дадли, который запугал всю округу и с удовольствием колотил всех, кто был меньше его? От которого сам Гарри слышал только угрозы или оскорбления? Гарри даже подумал, не шутка ли это или еще какой подвох.
        Однако Дадли тут же без колебаний сунул ему в руки батончик.
        — Спасибо, Дадли, — ошарашенно ответил Гарри. Ему стало немного лучше, он вполне мог стоять сам и попытался выдернуть руку, но Снейп его не отпустил.
        — Съешь потом, — велел зельевар. — После ужина.
        Может, и хорошо, что Снейп его не отпустил, потому что у Гарри снова закружилась голова. Как ему удастся выполнить просьбу дяди Вернона? Он ведь не может этого сделать — да и вообще никто, скорее всего, не может, хотя полностью Гарри уверен не был. И что тогда будет с охранными чарами? Если тетя Петуния умрет, Вернон никогда не позволит Дадли дать свое согласие — ему все равно, что Гарри действительно не может ее вылечить...
        — Успокойся, — тихо сказал ему Снейп и снова обратился к Вернону: — Возможно, вы порекомендуете место, где можно остановиться на ночь?
        Вернон как раз отвернулся — потрогать лоб Петунии. Он явно ничего не слышал, и Снейпу пришлось повторить вопрос.
        — Что? А... Ну, вообще-то... — Вернон прокашлялся и задумался. Потом заговорил снова, надувшись от важности: — Пока я не передумаю, мальчик может жить у меня в доме. Он, конечно, не раз выводил меня из себя, но теперь он будет вести себя иначе. Я уверен, что он сделает все, что нужно, для своих близких. Правда ведь?
        Снейп снова сжал руку Гарри, еще крепче, чем прежде. Украдкой взглянув на профессора, Гарри увидел, как тот еле заметно покачал головой.
        Он не очень понял, что бы это значило, но поскольку отвечать дяде «нет» было явно неправильно, он ограничился тем, что издал неопределенный звук и опустил глаза, якобы разглядывая свои изношенные и чересчур большие ботинки.
        — Боюсь, что я вынужден ночевать там же, где и Гарри, — сообщил Снейп. — Распоряжение директора. Отсюда и мой вопрос...
        — Да, потому что от мальчишки вечные неприятности, — пробормотал Вернон, снова склоняясь над Петунией. — Она почти не просыпается теперь. Профессор, я полагаю, директор знает, что делает. Я тоже не очень-то хочу, чтобы мальчишка шастал по моему дому один. Кто знает, что ему взбредет в голову. Вы займете его комнату, а он переночует на полу в гостиной.
        — Один? — переспросил сбитый с толку Гарри. — Разве вы не вернетесь?
        — Конечно нет! — сорвался Вернон. — Мы с Дадди снимаем тут номер в гостинице за углом, но и там-то почти не бываем. Если Петуния очнется, я хочу быть рядом. Мы не были дома уже бог знает сколько дней!
        Гарри наконец удалось вывернуться из цепких пальцев Снейпа. Он покачнулся, но все же устоял на ногах.
        — Может, мне тоже тут остаться? — нерешительно спросил он, не зная, как еще реагировать на очередную вспышку дяди.
        — Иди со своим учителем, — вздохнул Вернон, снова прислонившись к стене и откинув голову назад.
        Гарри встал и пошел к выходу, стараясь не оборачиваться: ему не хотелось снова видеть тетю Петунию — она так плохо выглядела... И все же в дверях он невольно оглянулся.
        Дадли, стоя в ногах кровати матери, тер глаза, словно отчаянно старался не плакать.

* * *

        — Ты явно не в том состоянии, чтобы идти обратно пешком, — заметил Снейп, когда они вошли в лифт. На этот раз профессор явно не обращал внимания на маггловскую технику.
        — Со мной все в порядке, — возразил Гарри, слегка потянувшись. Приступ паники прошел, но страх остался и маячил где-то на границе сознания, и Гарри знал, что ужас вернется, стоит только опять задуматься о том, чего потребовал дядя.
        — Избавь меня, будь любезен, от своих героических глупостей. Ты когда-нибудь дезаппарировал?
        — Ну, я пользовался порт-ключом, — ответил Гарри, нервно потирая запястья. Он был уверен, что Снейп и так все знал. Турнир, третье задание, Седрик... — Мне не понравилось.
        — Это ненамного лучше, особенно с непривычки, — Снейп без предупреждения шагнул вперед и резко притянул Гарри к себе. — Закрой глаза и не шевелись...
        — Пустите! — заорал Гарри, вырываясь из рук человека, от которого пахло Ремусом. «Это не Ремус! Не Ремус!» — отчаянно повторял он себе.
        — Ну, как знаешь, — огрызнулся Снейп. — Сам виноват.
        И тут же мир вокруг обернулся тошнотворной разноцветной круговертью. Не было ни ощущения, что его дернули за пупок, ни вообще ощущения движения — только жуткая уверенность, что мир вокруг него расплавился — или, еще хуже, вплавился в него: кости болели, мышцы ныли, во рту стало кисло — все тело безуспешно сопротивлялось происходящему.

* * *

        Вдруг Гарри обнаружил, что стоит на четвереньках на лужайке у дома номер четыре по Тисовой улице. Он застыл неподвижно: казалось, что земля вращается с ужасающей скоростью и что его унесет прочь, стоит только попытаться встать. Наконец вращение замедлилось, он изо всех сил оттолкнулся руками от земли и привстал на колени.
        — Ненамного лучше?! — воскликнул он, сердито глядя на Снейпа, который стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди, и усмехался. — Да это в тысячу раз хуже! А предупредить?!
        — Если ты не забыл, я предлагал тебе свою помощь, чтобы смягчить шок.
        — А сказать, что, трудно было?
        Снейп прищурился, хотя на лице Ремуса это выглядело и вполовину не так грозно, как обычно.
        — Опыт — лучший учитель. В следующий раз ты сам в меня вцепишься, я уверен.
        — Я бы на это не рассчитывал, — пробурчал Гарри, поднимаясь на ноги. Уже стемнело, и он мимолетно удивился, сколько же времени они провели в больнице. Темнота означала, что соседи вряд ли видели их появление из ниоткуда. С другой стороны, в больнице...
        — Кстати, обычно в лифтах есть камеры слежения. Кто-нибудь мог видеть, как мы взяли и растворились в воздухе, да еще это будет записано на пленке. Это похуже, чем летающая машина в небе над Лондоном!
        Снейп в ответ только фыркнул.
        — Alohomora. Твой дядя предложил тебе ночевать здесь, но не озаботился тем, как ты попадешь внутрь.
        — Ну, он решил, что я просто применю магию.
        — Ты приобрел дурную привычку нарушать закон о несовершеннолетних волшебниках?
        — Нет! — крикнул Гарри, потеряв терпение. — Я никогда не нарушал его, если это было в моих силах, ясно?
        Собственные слова напомнили о разбитой вазе и о том, отчего он потерял над собой контроль. Обо всей лжи и оскорблениях, которые сегодня пришлось вынести. И о том, что Снейп все это слышал.
        Гарри вздохнул, обогнал Снейпа и отправился на кухню. Он начал шарить в шкафчиках, надеясь отыскать что-нибудь, что можно приготовить без особой возни. Какой-нибудь суп из полуфабрикатов или что-нибудь в этом роде.
        — Сядь, — велел Снейп. Когда Гарри не послушался, профессор взял его за плечи, подтолкнул к столу и усадил на стул.
        — По-моему, вы сказали, что мне надо поесть! — возмутился Гарри, отодвигаясь от стола вместе со стулом. — У нас тут нет домовых эльфов. Или вы собираетесь готовить сами?
        — Сиди смирно, глупый ребенок, — сказал Снейп, сел напротив, положив руки на стол, и продолжил, негромко, но настойчиво: — Ты сегодня пережил шок, и не один. Кроме того, я знаю, что при дезаппарировании ощущение такое, будто тебя вывернули наизнанку. Сядь, подыши и успокойся. Если ты попытаешься есть в таком состоянии, тебе станет плохо.
        — Отвяньте, — огрызнулся Гарри. Какая разница, что подумает Снейп? Он привык о себе заботиться с тех пор... да, в общем-то, всю жизнь и не собирался терпеть какого-то идиота, который вздумал ему указывать, когда надо есть.
        — Пять баллов с... — Снейп осекся и тихо засмеялся, хотя Гарри не видел тут ничего смешного. И чем дальше, тем хуже, потому что минуту спустя зельевар заметил: — Я уже понял, Гарри, что за домового эльфа тут сходил ты.
        Гарри фыркнул.
        — Ага, вы уже не думаете, что знаменитый Гарри Поттер избалован донельзя?
        Снейп приподнял бровь.
        — Нет, я думаю, что ты устал, измотан, гораздо младше, чем ты полагаешь, и к тому же голоден. И что тебе не следует сейчас готовить самому. И что нам нужно серьезно поговорить. Здесь есть где-нибудь приличное кафе?
        Отчего-то Гарри сейчас больше всего хотелось снова послать Снейпа куда подальше. Странно... учитывая, что тот вел себя... ну почти как Ремус. Может быть, дело было в том, что Гарри ему не доверял.
        — Ладно, давайте я просто закажу пиццу, — со стоном сказал он. — Только мне сегодня еще каких-нибудь неприятностей не хватало. Тут в доме хотя бы Волдеморт предположительно не может до меня добраться, так что просто дайте мне телефон.
        — Почему «предположительно»?
        — Теперь я больше не верю и половине того, что говорит Дамблдор, — пожаловался Гарри. — Например, он сам сказал, что просить вас со мной заниматься было ошибкой. Сказал, что должен был понять: из-за всего, что случилось в прошлом, из занятий ничего не выйдет. Ну и что с того? Мы сидим тут вдвоем, потому что Дамблдор нам это навязал.
        — Это не то же самое, что уроки окклюменции, — возразил Снейп. — Кто должен был тебя сопровождать? Мундунгус Флетчер? Арабелла Фигг?
        — А почему не Ремус?
        — Потому что Люпин в ближайшее время будет спать в обличье оборотня, взаперти. Кроме того, Поттер, если вдруг тобой заинтересуется Волдеморт, я об этом узнаю раньше, чем кто бы то ни было из наших. Это может быть важно, и Альбус об этом знает.
        Из наших. Странно было слышать это из уст Снейпа. Гарри столько лет воспринимал его как личного врага... собственно, тут-то как раз ничего не изменилось, просто к войне это не имело никакого отношения.
        — Наверное, — пробормотал Гарри. — Вы же сами спросили, почему я не доверяю Дамблдору. Он непоследователен...
        — Поттер, жизнь постоянно меняет свое течение — как поток. Если ты осуждаешь Альбуса только за то, что он меняет свое мнение сообразно обстоятельствам, то ты просто идиот.
        — Я думал, что я, по-вашему, идиот вне зависимости от обстоятельств.
        — Так оно и есть, если ты достаточно глуп, чтобы верить всему, что я говорю на уроках ради мистера Малфоя и его отца, которому он все передает, — Снейп повел рукой по волосам, отбрасывая Ремусовы каштановые пряди с Ремусова лба. — Я сознаю, что мне не следовало прекращать с тобой заниматься, хотя твое явное нежелание что-либо делать сводило на нет все мои усилия. В любом случае, Альбус, полагаю, дает мне второй шанс. Более того, думаю, тот факт, что я привел тебя к нему вместе с письмом, убедил его, будто я могу на этот раз лучше справиться с поручением.
        Не дождавшись ответа, Снейп спросил:
        — Ты, кажется, собирался «заказать пиццу»?
        — Я, кажется, просил передать мне телефон, — дальше Гарри пришлось пояснить, что он имел в виду. И показать. Если бы настроение у него было чуть получше, он бы, наверное, рассмеялся. Может быть. — Вон та синяя штука на стене.
        Ему было лень вставать и идти за записной книжкой, поэтому он просто позвонил в справочную, чтобы узнать нужный номер.
        Пока он звонил, Снейп с палочкой в руке бродил по дому. Гарри не знал, что именно затеял учитель, но не слишком беспокоился. Пусть себе ходит и ищет в доме темную энергию — да пусть найдет! Вряд ли узнает что-нибудь новое.
        Гарри опустил голову на стол и пялился в пространство, ожидая, пока привезут эту дурацкую пиццу.

* * *

        Наверное, он заснул, потому что следующим, что он увидел, была пицца и накрытый стол. Снейп между тем пытался понять, как это надо есть.
        Гарри неохотно сел и вяло принялся есть полубесформенный кусок, который Снейп в конце концов положил ему в тарелку. Он без аппетита ковырял пиццу, когда Снейп сам попробовал кусочек и чуть не подавился.
        «Ну не может же она быть хуже, чем вся дрянь, которую он обычно заставляет нас глотать?» — удивился Гарри. Мысль о зельях напомнила еще кое о чем.
        — А вы приняли э-э... лекарство?
        Снейп зыркнул на него — видимо, это означало «да». Гарри почувствовал себя немного лучше и встал, чтобы налить себе попить. На сей раз Снейп не стал его останавливать.
        — Ну хорошо, — Гарри решил брать быка за рога. — Вы знаете, чего они от меня хотят. И что мне делать?
        — Решение может подождать, — ответил Снейп. Он залпом выпил целый стакан воды, поморщился и отрезал себе еще кусок пиццы. Это выглядело бы совсем странно, если бы не уверенность Гарри, что Ремус, едящий пиццу, — это не слишком безумное зрелище. Расправившись со второй порцией, Снейп аккуратно положил нож и вилку на тарелку — с такой точностью, будто это были лабораторные приборы.
        — Давай проанализируем поведение твоего дяди. Он пишет тебе, мягко говоря, оскорбительное письмо, а затем осыпает тебя бранью на глазах у постороннего человека. Более того, твоего преподавателя.
        — Это значит, что дядя Вернон — невыносимая сволочь, — согласился Гарри. Он никогда прежде не позволял себе сказать такое вслух, и ему немедленно стало легче. — Подумаешь.
        Снейп нахмурился, как будто был с ним не согласен, однако Гарри решил, что тот просто не вполне хорошо владеет Ремусовой мимикой.
        — Я имею в виду, мистер Поттер...
        — Если вы собираетесь меня так называть, то лучше бы наложить Silencio, — Гарри сообразил, что вообще-то это следовало сделать гораздо раньше. Должно быть, это все оттого, что он ужасно устал.
        Снейп снова смерил его взглядом — тем самым, который ясно предупреждал: «Не забывай, что ты говоришь со своим учителем». Гарри уставился на него в ответ, но, к его изумлению, Снейп с ним согласился.
        — Не только Silencio, но и Imperforable, — резко заметил зельевар. — Так вот, как я говорил, ваш дядя вызывал вас сюда, чтобы попросить об одолжении, но вел себя явно не как проситель. Насколько я могу судить, он превзошел самого себя в попытках вас оскорбить. Смею заметить, это была исключительная иллюстрация к слову «абсурд».
        — Ну, это же вы применяли к нему легилименцию. Кстати, я это заметил. В любом случае, вы должны были понять: когда он злится, то плохо соображает. Разве это важно? — Гарри взял кусок пиццы руками и начал есть.
        — Это важно, потому что понимание мотивов его поведения должно подсказать нам, как с ним обращаться, мистер Поттер. Легилименция позволяет видеть чужие воспоминания, но не разбираться в чужой психике. Чтобы убедить его продлить действие чар, мы должны понять, что им движет и как на него влиять.
        — Это же просто, разве нет? Наложите на него Obliviate, пусть он забудет, что терпеть меня не может, и попросите. Если этого мало, наверняка есть какое-нибудь заклятье, которое заставит его обо мне заботиться.
        — Нам позарез нужен нормальный курс ЗОТИ, — пробормотал Снейп. — Впрочем, магия самопожертвования — это все равно тема седьмого года. В любом случае, нельзя обманом заставить людей участвовать в наложении защитных чар. Это не сработает.
        — Профессор, Дамблдор сам сказал, что моя тетя взяла меня к себе неохотно.
        — Тот самый Дамблдор, которому вы не доверяете? — насмешливо поинтересовался Снейп. — Это вопрос семантики. Она, возможно, не была вам рада, Поттер, но она приютила вас по своей воле. Никто ее не принуждал и не накладывал на нее никаких чар. Ей даже не заплатили за это. Она руководствовалась только собственной совестью, а теперь нам нужно то же самое от вашего кузена.
        — Значит, я им даже денег не могу предложить, — уныло заметил Гарри. — Галеонов они все равно бы не взяли, решили бы, что они прокляты, наверное. Но я мог бы перевести их в фунты. Вы уверены, что это не поможет?
        — Даже если вы отдадите им все до последнего кната — добрую волю купить нельзя. Учитывая полное отсутствие таковой у вашего дяди, у нас на руках серьезная проблема: Дадли вряд ли сделает что-нибудь наперекор отцу.
        — Я и без того знаю, что у них ее нет, профессор.
        — Не сомневаюсь.
        Гарри не осмелился поднять глаза, не желая видеть ухмылку Снейпа.
        — Но не все так просто, — продолжал тот. — Дело не просто в отсутствии доброжелательности. Воспоминания вашего дяди явно искажены, он искренне считает, что именно вы виноваты во всех ваших неприятностях.
        Неприятности. Милое слово для обозначения постоянных издевательств, непомерной работы по дому, оскорблений и пощечин. Гарри мрачно продолжал жевать, не желая даже задумываться, какие еще воспоминания Снейпу удалось увидеть. Пусть Снейп знает все, пусть даже расскажет всему Слизерину или, еще хуже, использует это, чтобы издеваться над ним в классе. Это не самое плохое из того, что ему приходилось переносить. Бывало и хуже. Например, когда Волдеморт использовал его кровь, чтобы возродиться, и Гарри осознал, что на нем будет лежать ответственность за всех, кого убьет это чудовище. Или когда он понял, что для большинства людей он не человек, а шрам на лбу и пророчество.
        Или когда из-за него погиб Сириус.
        — У вас тоже детство было не сахар! — неожиданно взорвался он, и на сей раз ему было плевать, что Снейп, скорее всего, выйдет из себя.
        — Это верно, — признал Снейп, чуть склонив голову на бок. — Полагаю, можно сказать, что мы в расчете.
        — Зашибись, — ядовито сказал Гарри, слишком разозленный, чтобы оценить подобное признание из уст Северуса Снейпа. — Я просто счастлив. Знаете, что я вам скажу, профессор? Я уже извинялся один раз, и извинялся искренне, и слова никому ни сказал, кроме Сириуса. Да и то я его спросил, потому что хотел знать, какого хрена они это делали и как мой отец мог быть такой гребаной сволочью, понятно? Так что если вы думаете, что мы в расчете... нет, ладно, забудьте, — он вдруг резко умолк.
        — Если мы в расчете... — задумчиво повторил Снейп, разглядывая его так, как Ремус никогда не делал: словно хищник, оценивающий добычу. — А! Могу я предположить, что ваша яростная тирада представляла собой неуклюжую и довольно инфантильную попытку попросить меня ни с кем не делиться тем, что мне удалось узнать?
        Гарри уставился в тарелку. Надкушенная пицца выглядела еще более мерзко, чем раньше. Он изо всех сил боролся с желанием швырнуть ее в стену и смотреть, как кетчуп медленно стекает по кошмарным обоям в цветочек.
        — Мистер Поттер?
        Непривычно презрительные интонации Ремусова голоса заставили Гарри поднять голову. Он смерил профессора злыми зелеными глазами.
        — Я ни о чем не просил, сэр. Я вообще не прошу о том, чего не могу получить.
        — Вне всякого сомнения, вот еще одно последствие жизни в этом доме, — покачал головой Снейп. — Я уверен, что сейчас не лучшее для того время, но могу я поинтересоваться, что вам ответил ваш крестный?
        — Почему нет? Валяйте, вмешивайтесь в мою жизнь, сколько влезет, — проворчал Гарри. — Он сказал, что они были просто идиоты. Что им было по пятнадцать лет, а в этом возрасте все люди идиоты.
        Снейп откинулся назад, сцепил пальцы и серьезно посмотрел на него.
        — Вопреки тому, что вам говорили, мистер Поттер, ваш отец не был безработным.
        Гарри не понимал, каким образом сей факт касался темы разговора, но отчего-то этот поворот смягчил его обиду.
        — Я знаю, — согласился он. — И он не разбился в аварии, и не был никчемным нищим бездельником.
        — Нищим он не был, это точно, — ответил Снейп, и, как ни странно, в этой фразе не было сарказма. Он говорил так, будто... будто не хотел признавать, что пятнадцатилетний подросток повзрослел и перестал быть идиотом.
        Гарри дожевал пиццу и вытер рот рукавом, подумав, что пепперони оказалась еще жирнее, чем он помнил. Однако это были Дадлины обноски, так что не было никакого смысла вставать и искать салфетки, хотя Снейп и скривился брезгливо.
        — Вернемся к тому, о чем мы говорили, — предложил Снейп. — Ваш дядя. У вас есть какие-нибудь предположения насчет того, почему он намеренно настраивает вас против себя, хотя отчаянно нуждается в вашей помощи?
        — Ой, это просто, — ответил Гарри, отодвигая тарелку и вытирая руки о Дадлины штаны. Снейп опять поморщился. — Дядя Вернон никогда в жизни никого не убеждал и не просил. Он умеет только запугивать, — Гарри нахмурился, вспомнив великое множество тому примеров. — Он думает, что если просто вежливо попросит, то я ничего не сделаю.
        — В самом деле, — Снейп слегка скривился, — уж что-что, а вежливо он не просил. Но это приводит к другому вопросу. Почему вы так отреагировали на его просьбу? Мне много о вас рассказывали — как Альбус, так и Упивающиеся Смертью. У меня сложилось впечатление, что вы перед лицом Темного Лорда сохраняли больше хладнокровия, чем при встрече с вашими родственниками. Не можете же вы бояться их больше, чем его?
        — Угу. Не знаю... — Гарри задумчиво провел пальцем по шраму. — Может быть, дело в том, что при встрече с ним всегда есть что-то, что я могу сделать. Не то чтобы я думал, будто я сильнее, и тогда на кладбище мне было до смерти страшно. Но у меня был... ну, не знаю... был выбор. Были заклинания. Хоть что-то. И еще мне всегда помогали. В первый раз там было Зеркало Зерг, потом Распределительная Шляпа и Фоукс, а потом мои родители появились из его палочки, а в последний раз Дамблдор и волшебные статуи...
        Снейп в ответ не произнес ни слова. Наверное, он уже слышал обо всем этом, и не раз. Восхитительно, подумал Гарри, быть Мальчиком-О-Котором-Все-Время-Все-Говорят.
        — И вообще, какая разница? — спросил Гарри, не желая поддаваться позыву пожалеть себя. — Они относятся ко мне именно так, и я не могу это исправить. Даже вылечи я тетю Петунию, ничего бы не изменилось, хотя Дадли меня сегодня удивил.
        — Он понял то, что не в состоянии понять ваш дядя, — тихо сказал Снейп. — Что ссориться с вами — не лучший способ просить помощи.
        — Ха, — хмыкнул Гарри, извлек из кармана шоколадный батончик и начал есть. — Честно говоря, я думаю, что встреча с дементорами на него положительно повлияла. Или это, или они все-таки высосали из него часть души — просто самую мерзкую. Может, это вообще все связано. Подумать только, он мне не карамельную тянучку сунул — шоколадку! — это было не смешно, но Гарри отчего-то засмеялся.
        — Не следует этим шутить, — упрекнул его Снейп.
        — А я не шутил. Мне кажется, он в самом деле изменился к лучшему после того случая.
        Гарри откинулся назад и лениво разглядывал потолок. Все слегка плыло перед глазами — настолько он умотался. Возможно, усталость развязала ему язык, потому что он вдруг выпалил:
        — Знаете, так странно сидеть и с вами разговаривать. Вы меня даже ни разу не оскорбили за последние три минуты.
        — А вам от этого было бы легче? — язвительно поинтересовался Снейп. Вот это уже больше похоже на правду, подумалось Гарри.
        — Может, и легче, — сказал он, встал и потянулся. — Легче помнить, что вы не Ремус. Ладно, я больше уже не могу. Дядя Вернон влезет на стенку, но я лягу не на полу, а на диване. Вы можете занять мою комнату. Не думаю, что имеет смысл пытаться от вас что-нибудь скрывать... теперь. Спокойной ночи.
        — Идите к себе, — велел Снейп. — Я сейчас поднимусь.
        — Зачем? Я замечательно обхожусь без колыбельных вот уже...
        Черт, он обходился без них всю жизнь, потому что тетя Петуния никогда ему их не пела, но признаваться в этом? Дудки! Какой толк жалеть себя и жаловаться на жизнь?!
        Снейп помотал головой.
        — Пусть этот дом сто раз защищен самопожертвованием вашей матери, но если ваша тетка умрет сегодня ночью, Темный Лорд будет здесь. Вам не следовало давать мистеру Малфою возможность прочесть адрес на письме. Нет никаких сомнений, что Люциус уже передал его всем заинтересованным лицам.
        — Так вы знали, что это письмо! И знали заранее, что я не жульничал!
        — Разумеется, — в голосе Снейпа не было ни унции сожаления. — Я знаю все, что происходит у меня в классе, мистер Поттер.
        — Если бы вы знали, Невилл не добавлял бы в котел драконью чешую вместо шкурок пикси!
        — Мистер Лонгботтом должен учиться на собственном опыте, как и все вы.
        — И вам плевать, что в результате никто из нас ничему не научится! — огрызнулся Гарри. — Восхитительно, сэр. В любом случае, если тут так опасно, то почему мы не вернемся в Хогвартс?
        — Мы не вернемся, пока не переведем охранные чары на вашего кузена. Это сейчас важнее всего. Кроме того, пока этот дом намного безопаснее Хогвартса — туда Волдеморт проникал, и не раз, как вы прекрасно знаете.
        Нахмурившись, Снейп осмотрел электрическую лампочку в кухне, но прежде чем Гарри успел шагнуть к выключателю, зельевар взмахнул палочкой и погасил свет.
        Все мнимое спокойствие Гарри тут же улетучилось, и его снова охватила тревога.
        — Дадли может сколько угодно угощать меня шоколадками, но он никогда не станет возражать отцу, а дядя Вернон и пальцем не пошевельнет, чтобы мне помочь, пока тетя Петуния лежит больная. Так что нам теперь делать? Я явно ничем не могу ей помочь, но есть еще что-нибудь, наверное? Какое-нибудь зелье, или вдруг в Сент-Мунго кто-то что-то знает... есть хоть что-нибудь?!
        — Нет.
        Снейп начал подниматься наверх и поманил Гарри за собой.
        — Вы уверены? — спросил Гарри, чувствуя, что на него снова накатывает паника.
        — Все магические средства взаимодействуют с магией внутри нас. За редкими исключениями, для магглов они бесполезны или смертельно опасны.
        — М-мать!..
        — Бранные выражения в устах благородного гриффиндорца? Я шокирован, мистер Поттер, — протянул Снейп, продолжая подниматься по лестнице.
        — Я же говорил, что вы и пяти минут не продержитесь, чтобы не оскорбить меня.
        Снейп, дошедший до площадки, резко развернулся и посмотрел на него сверху вниз.
        — По-вашему, это оскорбление? А я-то полагал, будто просто говорю что думаю.
        — Ну конечно, — огрызнулся Гарри. — Я знаю, что вы обо мне думаете. Вы не упускаете возможности сообщить мне об этом на каждом уроке, уже не говоря о случайных встречах в коридоре. И не надо мне лапшу вешать, что это все спектакль. Вы начали, когда Люциусу Малфою еще некому было докладывать.
        — События вашего второго курса явно доказывают, что вы заблуждаетесь.
        Снейп дождался, пока Гарри миновал его, так что их лица оказались на одном уровне. Потом он наклонился ближе, и глаза его сверкнули так, что не было никаких сомнений, что это Снейп, а не Ремус. Его голос буквально пропитывала уверенность в себе.
        — Позвольте сообщить вам, что я действительно о вас думаю, мистер Поттер. Сегодня в больнице вы назвали себя ненормальным и сочиняли небылицы о курсе маггловской культуры. Вы молча выносили оскорбления и угрозы, не сказав ни слова в ответ.
        — Ну и что? — буркнул Гарри, не желая отступать, хотя Снейп опять нападал на него. И, похоже, обвинял в трусости. Да много он понимает! — Вы же сами сказали, что я должен им угодить!
        — Вы купили эти цветы, — спокойно продолжал Снейп, — дабы спровоцировать спор о деньгах — так, чтобы дать понять своему дяде, что не только он использует вас в качестве домового эльфа. И вы знали, что ему это понравится. Вы лгали, мистер Поттер. Вы им манипулировали. Вы добивались своего. Исключительно слизеринским образом.
        Гарри оцепенел и сжал зубы.
        — Это уже ниже пояса, вам не кажется?
        Ну разумеется. Снейп ведь был слизеринцем — когда это они играли честно?
        — Мне кажется, мистер Поттер, что вам следовало предоставить Распределительной Шляпе делать свое дело!
        И какой смысл сжимать зубы? У Гарри буквально отвисла челюсть.
        — Так вы знаете?..
        — Разумеется, знаю, я же там был, — мягко ответил Снейп, наконец-то отстранившись. — Гриффиндорская честь и доблесть — весьма благородные черты. И они по-своему ценны. Но чтобы победить Темного Лорда, требуется намного больше. Вам потребуется хитрость и умение маневрировать согласно обстоятельствам — то, чем вы бы давно овладели, окажись вы в моем Доме.
        — Ну спасибо, всю жизнь мечтал научиться жульничать и врать, — протянул Гарри и тряхнул головой. Он совсем, совсем не хотел думать о том, что было бы, учись он в Слизерине.
        — Вы весьма опрометчиво отказываетесь от владения тактикой, которая могла бы выиграть эту войну, — с этими словами Снейп подошел к двери Гарриной комнаты, на которой красовалось несколько замков. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным — непонятно, как ему удалось этого добиться в облике Ремуса, подумал Гарри.
        Снейп открыл дверь, вошел, и тут Гарри решил, что с него хватит.
        — Послушайте, это просто бред какой-то. Мне не нужна нянька, а если бы и была нужна, то здесь все равно только одна кровать...
        — Кто сказал, что я собираюсь спать? — поинтересовался Снейп, задрав подбородок. — Нет, спать будете вы, а я буду караулить. Не то чтобы я думал, что ваша тетка умрет сегодня ночью, но я не желаю рисковать, если это все-таки случится.
        — Я не смогу заснуть, если вы собираетесь здесь сидеть и на меня пялиться!
        — Сможете. У меня есть зелье...
        — К черту ваше зелье!
        — Гарри, — тихо сказал Снейп абсолютно ровным голосом, — прекрати эти глупости и ложись спать.
        К черту попытки быть взрослым, подумал Гарри.
        — Послушайте, я лучше пойду лягу на диване...
        — Ты будешь спать в собственной постели, — равнодушно объявил Снейп, — или же сядешь и объяснишь, откуда взялось столько темной энергии в чулане под лестницей. Нет? Я так и думал.
        Гарри, не раздеваясь, забрался под одеяло и зажмурился так крепко, что от хмурой гримасы заныли мышцы. Он ни за что не заснет, если Снейп будет на него смотреть — не заснет, и все. Это никакое не упрямство и не глупости, что бы там ни говорил Снейп, — а просто правда. У него не получится расслабиться, пускай даже негромкое заклятье заставило простыни пахнуть летним лугом. Пусть даже ресницы отяжелели, и тихий скрип сдвинутого стула прозвучал будто издалека, вплетаясь в сон, и комнату затопило ощущение тепла... и уюта...
        И пусть даже...
        — Эй, — пробормотал Гарри, повернувшись на бок и обняв сам себя под одеялом. — Вы назвали меня Гарри... хотя тут никого нет.
        — Кто-то есть, — тихо ответил Снейп. — Тише, Гарри. Спи.


Глава 9. Возможно, мисс Грейнджер и права...

        Наутро, едва продрав глаза, Гарри обнаружил, что рядом, на стуле у письменного стола, развалился профессор Снейп — скрестив ноги и листая какую-то книгу. Его темные глаза быстро двигались, пробегая строчку за строчкой.
        Гарри помотал головой, разлохматив и без того всклокоченные волосы, и попытался преодолеть утреннюю сонливость. Что-то было не так. Даже если не считать того, что он оказался на Тисовой Аллее в октябре, а в его спальне сидит хогвартский зельевар. Что-то... А почему на Снейпе одежда Ремуса? Она же ему мала!
        Снейп поднял глаза на Гарри, захлопнул книгу и выпрямился.
        — Доброе утро.
        Едва Гарри услышал этот голос, все сразу встало на свои места.
        — Ваше зелье! — выпалил он.
        Снейп откинул с лица длинную черную прядь. — Не вижу причин для паники, — хмыкнул он. — Мы здесь в безопасности.
        Отложив книгу, он достал из кармана небольшую металлическую фляжку — очень похожую на ту, что была у фальшивого Хмури.
        — Впрочем, я лучше выпью еще. Похоже, это... многое упрощает.
        Гарри пропустил мимо ушей последнее замечание, сосредоточившись на предыдущем.
        — Вы сказали, мы в безопасности? Значит, с тетей Петунией пока все в порядке?
        — Она еще жива.
        Гарри отвернулся, пока Снейп пил из фляжки. Он помнил запах гнилой капусты и тошнотворное ощущение, когда глотаешь эту дрянь. А потом — боль самого превращения... Впрочем, Снейпу, судя по всему, хуже не стало. Не то профессор привык пить всякую отраву, не то улучшенное зелье отличалось не только сроком действия.
        Следующую реплику произнес уже знакомый голос Ремуса:
        — Я нашел эту книгу внизу. Прочти.
        Гарри взял протянутый пухлый том — «Лейкемия: диагностика и лечение» — и пробежал глазами указанный Снейпом абзац.
        — Я... не совсем понимаю, что тут написано, профессор, — вздохнул он, перечитав отрывок дважды. Даже не осознавая толком, что делает, Гарри напрягся в ожидании едкого комментария.
        — Ничего удивительного. Она плохо написана, — коротко ответил Снейп. — Чего еще можно ожидать от маггловской научной работы... Жаль, конечно, что уровень не дотягивает до среднего хаффлпаффского, однако мне удалось продраться сквозь все это непомерное словоблудие — и выудить несколько полезных вещей. Вставай, мы поговорим за завтраком.
        Воспоминание о ночном разговоре на кухне вернуло настороженность. И досаду. Не зная, как заговорить о том, что его задело, Гарри нашел другой повод.
        — Что, сегодня вы мне дадите приготовить завтрак? — колко сказал он. — Или будем опять пиццу?
        — Если бы ты видел собственное лицо, когда вчера ковылял по лужайке — белее мистера Малфоя, смею заметить, — ты бы вряд ли так сопротивлялся моим указаниям. Сегодня ты, похоже, в порядке, так что можешь изображать домового эльфа, коли тебе охота.
        — Мне неохота, но еду тут больше готовить некому.
        — Жаль, — ответил Снейп.
        Гарри выбрался из-под одеяла и принялся разыскивать носки и ботинки. Странно, он совсем не помнил, как снимал их. Наверное, просто сбросил, засыпая... но нет, ботинки стояли рядом с кроватью, носки аккуратно сложены поверх, а шнурки заткнуты за края. Раздраженный Гарри наградил Снейпа сердитым взглядом.
        — Не прикасайтесь ко мне больше. Особенно когда я сплю.
        — Ты метался во сне, — объяснил Снейп, — и дело с большой вероятностью могло кончиться тем, что эта громоздкая... обувь с тебя слетит. Что тебе снилось?
        — Ничего.
        — Темный Лорд? Упивающиеся Смертью?
        — Ничего!
        — Седрик? Крауч? — Снейп резко вдохнул. — Или Блэк, Гарри?
        — Тетя Петуния и Дадли, если хотите знать!
        Поспешно натянув носки и ботинки, Гарри, не сказав больше ни слова, выбежал за дверь, прогрохотал по лестнице и ворвался в кухню. Продуктов там особенно никаких не было, даже молоко в холодильнике скисло. Он разыскал немного сгущенки и какие-то хлопья — жуткую сладкую дрянь, которую когда-то давным-давно выпросил у родителей Дадли. Минуты через три примитивный завтрак был готов.
        Снейп ничего не сказал по поводу предложенных блюд, хотя съел очень немного. Гарри дважды клал себе добавку, потом запил все апельсиновым соком и наконец почувствовал себя немного лучше.
        — Ну что, давайте, что ли. Что вы там вычитали в этой книжке?
        — Ты входишь в число близких родственников, чей костный мозг может быть использован для пересадки.
        Гарри почесал в затылке.
        — Да, в этом есть какой-то смысл. Дядя Вернон сказал, что ни он, ни Дадли не подошли. Вы думаете, что я могу попробовать?
        — Это одна из возможностей, — заметил Снейп. — Эта книга вся истрепана — скорее всего, твой дядя по меньшей мере знает, что ты можешь пройти тесты. Однако он об этом и не заикнулся, спросив только про магию.
        — Странно, — был вынужден признать Гарри и налил себе еще сока. — Вообще-то он магию терпеть не может, так почему он не предложил, чтобы я попробовал... а, ну конечно.
        — Прошу прощения?
        Гарри одарил Снейпа той мрачной улыбкой, которая всегда сопровождала его вынужденные откровения о Дурслях.
        — На что хотите спорим, они боятся, как бы во время пересадки она от меня не заразилась, или что-то в этом роде. Я имею в виду, магией.
        — Интересная идея, — пробормотал Снейп. — Кровь волшебников — невероятно мощная магическая субстанция, а маггловская наука утверждает, что кровяные клетки образуются именно в костном мозге. Впрочем, неизвестно, верно ли это для нас, как ты понимаешь. Однако...
        Гарри рассмеялся.
        — Ой, бросьте. Тетя Петуния станет ведьмой? — почему-то это вдруг перестало казаться смешным. — Знаете, она бы, возможно, и вправду предпочла бы умереть. Тогда ясно, почему они не предложили мне согласиться на пересадку. Им кажется, что безопасней вылечить ее с помощью магии. Вроде как контроля больше. Хотя поди пойми, почему дяде Вернону так кажется: он же никогда не видел, как я по-настоящему колдую. Только так, случайное волшебство...
        — Со всеми детьми волшебников такое случается, — пожав плечами, заметил Снейп. — Это только подтверждает, что ты совершенно нормален.
        — Для волшебника.
        — Да. Для волшебника.
        Гарри сложил тарелки в раковину, потом повернулся к Снейпу, который все еще сидел за столом.
        — Ну и что мы будем делать с тетей Петунией?
        — Тебе решать, — ответил Снейп, барабаня пальцами по темному дереву. — Ты можешь сделать вид, что применяешь какое-то заклинание, и надеяться, что они тебе поверят. Я могу даже наложить на твою тетку маскирующие чары, чтобы она выглядела здоровой, хотя помочь ей это, разумеется, не поможет.
        — А приборы вы тоже можете обмануть? — с нажимом спросил Гарри. — Они наверняка меряют ей давление... и температуру тоже. И... не знаю, что еще, но нужно, чтобы все приборы давали нормальные показания.
        — Я понятия не имею, что считается нормальным для маггла, — возразил Снейп. — Хотя это, конечно, можно выяснить, изучив соответствующую литературу. Но магия неразрывно связана с природой. Она предназначена для живых существ. Попытка воздействовать на сложные приборы может привести к... непредсказуемым результатам.
        Гарри вспомнил многочисленные объяснения Гермионы насчет того, что маггловская техника не может работать, если даже просто рядом применяют магию.
        — Ладно, эта идея отпадает, — признал Гарри. — Мы можем использовать поддельное заклинание, но выйдет плохо. Дядя Вернон вроде вас, он не доверит мне и хлеба нарезать...
        Снейп резко выпрямился.
        — Что ты сказал?
        — По-моему, вы меня слышали, — Гарри облокотился о кухонный стол. — Знаете, вы очень похожи на дядю Вернона. Вы оба любите ставить окружающих на место, особенно тех, кто не может вам ответить, например студентов. Вам обоим нравится запугивать людей и смотреть, как им неуютно. И это еще не все. Только вчера вы оба, по очереди, хватали меня за руку — и продолжали держать, пока вам это казалось нужным, что бы я ни думал по этому поводу.
        — Да ты бы в обморок хлопнулся, глупый мальчишка!
        — Я лучше хлопнусь в обморок, чем меня будет хватать за руки кто попало. И буду спать в ботинках, если захочу! Если мне будет нужна помощь, я попрошу, ясно вам?!
        Снейп так резко вскочил, что его стул отлетел в сторону, поцарапав линолеум.
        — В этом все и дело — ты никогда не просишь!
        — Черта с два! Я просил вас помочь Сириусу! А вы только глянули на меня презрительно и послали куда подальше, потому что вы желали ему смерти! Вы знали, что он не виноват в смерти моих родителей, но вы все равно считали, что он виновен, и даже двенадцать лет в Азкабане было мало, чтобы вы его простили за... за... — Гарри внезапно осекся, осознав, что если не замолчит, то разрыдается. Он отвернулся и сморгнул, пытаясь успокоиться.
        — Ладно, — произнес он наконец, более или менее придя в себя, хоть и не знал даже, оставался ли еще Снейп в кухне. Казалось, он потерял счет времени, будто отключился на несколько минут. И что сталось с решением вести себя по-взрослому? Сириус был мертв, а Снейп был этому рад, и, сколько ни хнычь, ничего не изменишь. Гарри так крепко вцепился в край стола, что заныли костяшки, но потом заставил себя разжать пальцы и унять гнев.
        — Ладно, похоже, идея с поддельным заклинанием отпадает. Если для того чтобы укрепить чары, мне понадобится дать костный мозг для пересадки, я это сделаю. Что там еще?
        — Ты просишь помощи, или это риторический вопрос? — сухо поинтересовался Снейп.
        Гарри вдруг почувствовал, что ужасно устал. Он опустился на стул и жестом предложил Снейпу тоже сесть.
        — Я спрашиваю, что вы еще знаете... что вы узнали из той книги.
        Снейп не сел, а принялся ходить туда-сюда, как всегда делал, размышляя над проблемой. Он говорил, а Гарри только молча слушал, сосредоточенно нахмурясь. Похоже было, что у магглов операция по извлечению костного мозга не считалась чем-то особенным, но Снейпа беспокоил тот факт, что Гарри был магом, причем весьма могущественным.
        Знает ли Гарри, поинтересовался Снейп, не ожидая, впрочем, ответа, что меньше половины взрослых магов в состоянии вообще вызывать Патронуса, тем более материального? А ведь Гарри сделал это, смешно сказать, в тринадцать лет. Абсурдно... хотя, с другой стороны, продолжал рассуждать Снейп, отец Гарри стал анимагом еще в школе и совершенно без должной подготовки.
        — Довольно хорошо известно, — помедлив, вновь заговорил Снейп, — что маггловская медицина не идет магам на пользу. Причем чем могущественней волшебник или ведьма, тем плачевнее результат. Впрочем, этот феномен мало изучен, поскольку большинству магов хватает ума позвать колдомедика в случае болезни. С одной стороны, дети, особенно маленькие, лучше переносят маггловские лекарства, чем взрослые... хотя об этом можно судить только на основании случайных слухов. Кроме того, кровь мага несет в себе отпечаток его магической сущности... Твоей тете может стать только хуже, учитывая, что она отвергает как волшебство в целом, так и тебя в частности. С другой стороны, — размышлял он вслух, — пересадка может послужить катализатором и изменить саму Петунию. Твоя мать была могущественной ведьмой еще в школе, уже не говоря о том, что позже смогла уберечь тебя от Темного Лорда. Поэтому вполне вероятно, что среди ее предков могли быть знаменитые маги, даже если их кровь не проявляла себя так долго, что Эвансы о них забыли... — зельевар все ходил и ходил, подробно излагая свои соображения.
        — Вы это здорово продумали, — был вынужден признать Гарри, когда тот наконец умолк. — Но если они согласятся мне помочь только потому, что я помогу тете, это не будет взятка? Вы говорили, что тогда ничего не выйдет...
        — Да, я не думаю, что добрую волю можно купить за деньги, — кивнул Снейп. — Но твоя помощь может породить ее... если ты согласишься.
        — Если я соглашусь? — переспросил Гарри. — Что вы имеете в виду? Разве не вы говорили, что я буду должен встать на колени, если понадобится?!
        На лице Снейпа, как ни странно, мелькнуло сожаление:
        — Я считал, что ты просто неблагодарный ребенок, который принимает любовь и заботу своих родственников как должное — настолько, что не удосужился за несколько дней прочитать их письмо. Джеймс был именно таким — он явно ставил развлечения с приятелями выше собственной семьи.
        Гарри обдумал услышанное и с досадой понял, что это вполне согласуется с тем, что он знал об отце.
        — Мне надоело, что меня все время путают с Джеймсом, — пробормотал он. — Но, по-моему, у меня нет выбора. Мне придется согласиться на пересадку. Я не вижу другого способа убедить их...
        Снейп сел напротив и оперся ладонями о стол.
        — Возможно, единственно правильный выбор — это предоставить твою тетку ее судьбе. Если мы потеряем тебя в попытке сохранить чары, наступит конец всему. Ты знаешь пророчество.
        — Потеряем меня?
        — Из-за маггловской медицины, — сердито прошипел Снейп. — Ты что, все прослушал? Ты не маггл, Гарри. И лучше бы тебе не отдаваться на милость маггловских врачей. Возможно, мне не следовало даже упоминать об этом.
        — Тогда зачем вы мне сказали? — с любопытством спросил Гарри, склонив голову набок.
        — Потому что тебе не пятнадцать и ты не идиот, — резко ответил Снейп. — И ты принимаешь более правильные решения, когда с тобой делятся нужными сведениями, что наконец-то начал понимать наш уважаемый директор, как бы недоверчиво ты к этому ни относился. Я считаю, что ты в состоянии сделать верный выбор. Я же сказал: тебе решать.
        — Угу, — задумчиво отозвался Гарри. — Я понимаю, что вы имеете в виду про маггловскую медицину. Мистеру Уизли пытались помочь тогда, вышло не очень. Может, правда, из-за яда... Но вы знаете, меня вырастили магглы, и у меня, наверно, должно быть преимущество, и вы сами сказали, что дети это легче переносят. В общем, я вас слушал. Но я вроде как помню про докторов одну странную штуку...
        — Что именно? — Снейп пристально посмотрел на него.
        С минуту Гарри старался припомнить подробности, да и вообще раздумывал, стоит ли рассказывать. Но, вспомнив, что Снейп говорил насчет обмена сведениями, все же решился.
        — Ну, я много раз бывал у врача, но в основном из-за Дадли. Но один раз... не знаю, мне было года три, наверное... Дадли делали уколы, и врач сказал, что мне тоже нужно их сделать, — заметив недоуменный взгляд Снейп, Гарри пояснил: — Это когда в тебя втыкают специальную иглу, чтобы сделать инъекцию... чего-то вроде зелья, по-моему.
        Снейп слушал, затаив дыхание. Однако у него вполне хватило воздуха спросить:
        — И что, Гарри, тебе это тоже делали? — в его голосе звучало глубокое отвращение. — Инъекцию зелья?
        — Ага, — кивнул Гарри. — Но это вышло боком. Когда медсестра показала мне иглу, я заорал. Я имею в виду, всерьез. Им пришлось меня удерживать, но когда игла коснулась кожи, я почувствовал, как сквозь меня как волна пробежала какая-то... Короче, иголка согнулась вдвое. Если я правильно помню. Потом тетя Петуния начала тоже кричать и велела им принести другую, и закрыла мне глаза рукой, когда они меня кололи.
        — Тебя, вероятно, наказали, — предположил Снейп.
        Гарри только плечами пожал, так погрузившись в воспоминания, что забыл, с кем разговаривает.
        — Не знаю, что мне такое вкололи, но у меня началась реакция. Я не очень помню... только то, что мне было ужасно плохо. В чулане было душно, и жарко, и мне хотелось умыться и прополоскать рот, но они меня не выпускали...
        Это было одно из худших его воспоминаний, потому что тогда он был еще слишком мал, чтобы понимать, почему ему никто не поможет. Гарри снова пожал плечами, пытаясь отрешиться от прошлого.
        — В общем, уколов мне больше не делали. Интересно, как им это удалось? По идее, мне должны были сделать прививки, чтобы записать в школу, — он невесело усмехнулся.
        — Тебя что, каждый раз запирали в чулане после всплеска случайной магии?
        — Да нет, я там все время жил, — машинально ответил Гарри и тут же выругал себя за гриффиндорскую прямолинейность. Надо было просто согласиться: версия Снейпа объяснила бы и следы темной энергии, и все остальное. Но отчасти он был рад, что признался.
        «Наверное, от той части, которая верит, что я разговариваю с Ремусом, — подумал он. И тут же понял, что это неправда, да и не очень-то справедливо. — Нет, уж скорее от той части, которая помнит про вчерашнее. Снейп ведь пытался помочь мне дезаппарировать, и не давал мне готовить, и охранял всю ночь. И прочел книгу про лейкемию... и даже не съязвил, что у меня должно было хватить мозгов поинтересоваться этой болезнью самому».
        — Гарри? — позвал его Снейп, и почему-то звук собственного имени окончательно разрешил сомнения.
        — Вы же никому не скажете, — пробормотал Гарри. Это не было ни вопросом, ни просьбой.
        Снейп не отвел глаз, но и никак не отреагировал, сказал только:
        — Не у тебя одного есть некоторое представление о том, что... уместно, а что нет.
        Вероятно, по-снейповски это означало признание понимания того, почему Гарри необходимо было поговорить с Сириусом об этом. А может, зельевар пытался сказать спасибо за то, что его худшее воспоминание не обсуждал теперь весь Гриффиндор. Наверное, немного и того, и другого, решил Гарри.
        — Угу. Уместно — хорошее слово.
        Несколько минут они сидели молча. Наконец Снейп не выдержал:
        — Ну что? Решай, Гарри. Мы можем вернуться в Хогвартс и просто обо всем забыть. Твоя тетя наверняка умрет задолго до конца учебного года, и чары падут, избавив тебя от необходимости сюда возвращаться.
        — Это искушение, — признался Гарри. — Но вы же сами сказали, что даже в Хогвартсе не совсем безопасно. Еще бы, если учесть, что Дамблдор способен пригласить вести ЗОТИ человека с лицом Волдеморта на затылке. Как бы я ни ненавидел этот дом, мне нужно хоть одно место на земле, где я был бы в безопасности. И если для этого придется довериться маггловским врачам... — он пожал плечами.
        — Вернуться в Хогвартс может быть куда безопаснее, чем довериться маггловским врачам, — заметил профессор. — Судя по твоему рассказу, ты даже в детстве не переносил маггловской медицины. А теперь ты почти взрослый, а необходимое для операции вмешательство куда серьезнее. Accio книга, — приказал он, махнув палочкой в направлении спальни.
        Книга приземлилась на стол с глухим стуком, и Снейп снова взмахнул палочкой, быстро перелистывая страницы. Затем пробормотал какое-то заклинание — несколько длинных непонятных фраз на латыни, — и книга снова замерла. Снейп подвинул ее поближе к Гарри.
        — Прочти это, прежде чем решать, — велел он.
        Гарри повиновался. Несколько раз он просто не мог удержаться от гримасы.
        — Фу, — только и сказал он, дочитав. — Кошмарный ужас от начала до конца. И иголки... Только этого мне и не хватало.
        — Теперь ты понимаешь мои сомнения.
        — Угу, — согласился Гарри. Ему очень хотелось просто сбежать обратно в Хогвартс, однако он понимал, что это будет эгоистично, как ни посмотри. — Но это же не имеет значения, правда? Я бы должен был это сделать, даже если бы никаких чар не было. Она же моя тетя.
        — Ты хоть понимаешь, насколько абсурдно это звучит? — возразил Снейп, качая головой. — Да, она твоя кровная родственница, Гарри, но тетей в подлинном смысле слова она тебе никогда не была. Ты ей ничего не должен.
        — Я должен моей маме, — объяснил Гарри. — Она бы не хотела, чтобы я бросил тетю Петунию на произвол судьбы, если могу чем-то помочь.
        — Возможно, ты удивишься, — резко заявил Снейп, прищурив глаза, — но я знал Лили Эванс. И она не раз говорила, что ее сестра ненавидит магию. Одно это должно было удержать меня от неверных выводов касательно твоего детства. В любом случае, я уверен, что твоя мать не хотела бы подвергать тебя болезненной, опасной и во всех отношениях сомнительной операции в надежде спасти женщину, которая так безобразно с тобой обращалась.
        На это Гарри возразить ничего не мог: зельевар был прав.
        — Более того, — продолжал тот, — твоя мать пожертвовала жизнью ради тебя! Неужели ты думаешь, что она хотела бы, чтобы ты рисковал собой ради человека, подобного Петунии Дурсль?!
        — По-моему, вы преувеличиваете, — огрызнулся Гарри. — Перестаньте паниковать! Я не собираюсь умирать!
        — Откуда ты знаешь? У тебя внезапно открылся дар к прорицанию? — фыркнул Снейп. Разговаривая, он отчаянно жестикулировал — Гарри никогда раньше не видел его в таком состоянии. — Я, между прочим, видел ваши СОВы, мистер Поттер!
        — Послушайте, если я пережил Круциатус, то я могу перетерпеть, когда мне в кости тыкают иголки.
        — Круциатус? — ахнул Снейп, уронив обе руки на стол так резко, что у него неминуемо должны были остаться синяки. — Что ты хочешь этим сказать?
        — Вы не так много знаете, как вам кажется, да? — скривился Гарри. — Да, Круциатус. От Волдеморта — когда он похитил меня с Тримудрого турнира. И Империус тоже, и я все равно выбрался оттуда живым. Я вообще неплохо приспосабливаюсь — если бы не это, я бы вряд ли пережил василиска! Так что засуньте свое беспокойство куда-нибудь пода...
        Гарри вдруг осекся, пораженный внезапной догадкой. «О черт! Он же обо мне беспокоится... Вот почему он так потрясен и глаза отводит... Он беспокоится обо мне, а вовсе не о пророчестве и не о будущем...»
        — Все обойдется, вот увидите, — сказал Гарри нарочито весело. — Трелони обязательно опять предскажет мне погибель, но она же все время ошибается, так что не надо так... волноваться.
        — Круциатус в четырнадцать. Мерлин милостивый... — пальцы Снейпа скрючились, словно когти. — Тебе что, мало? Почему ты настаиваешь? Только не надо кивать на свою мать, я абсолютно уверен, что она бы этого не хотела.
        — Ну... — задумчиво пробормотал Гарри, глядя в сторону и изредка косясь на Снейпа. — Гермиона бы сказала, что у меня такой бзик — спасать людей.
        — Это в высшей степени не смешно, мистер Поттер.
        — Лучше Гарри, раз мы собираемся наружу.
        — Наружу? — переспросил Снейп. Похоже было, что он по-прежнему пытается переварить информацию насчет Непростительных заклятий.
        — Да. Давайте выйдем. Вы же не чувствуете снаружи никакой темной магии? Нам нужно в больницу, и я предпочел бы не аппарировать, если без этого можно обойтись.
        Снейп кивнул, извлек палочку и очертил горизонтальный круг, затем вертикальный, и еще несколько раз указал на пол и потолок, повторяя: «Finite Incantatem». Затем, сосредоточившись, описал палочкой широкую дугу. Завершив ее, он с досадой покачал головой.
        — Иди-ка лучше сюда, Гарри.
        Понимая то, о чем профессор умолчал, Гарри молча шагнул вперед. Он помнил прошлый раз, поэтому закрыл глаза и неподвижно застыл, только вздрогнув слегка, когда Снейп обнял его рукой за плечи. Мир снова начал плавиться и внутри, и снаружи, но теперь Гарри хотя бы удержался на ногах, оказавшись перед дверью палаты №328.
        Да, его качало, мутило, желудок провалился куда-то вниз, но все же он не упал.
        Он глубоко вздохнул, тихо радуясь, что его по-прежнему обнимают за плечи. Еще больше его обрадовало то, что стоило ему пошевелиться, как Снейп руку убрал.
        — Все в порядке? — спросил Снейп деловым тоном. В голосе его не было жалости, чем Гарри остался очень доволен.
        — Да, ничего. Голова немного кружится, но это ничего. Э-э... спасибо.
        Снейп только небрежно отмахнулся.
        — Ты уверен, что хочешь это сделать?
        Гарри чуть скривился, но кивнул. Не может же это быть настолько плохо? Уж вряд ли хуже того раза, когда идиот Локхарт удалил из его руки все кости и пришлось пить Костерост? И уж точно не хуже Круциатуса, даже если ему и будет неприятнее, чем магглам.
        Снейп шумно вздохнул и заметил:
        — Признаться, я почти надеюсь, что ты не подойдешь для операции.
        — Ха! С моей-то удачей?
        — Ну или откажутся твои родственники, поскольку...
        — ... я ненормален, — закончил Гарри. — Ну что ж, тогда мне просто придется настоять на своем.
        Он шагнул было вперед, собираясь войти в палату, но Снейп снова положил руку ему на плечо.
        — Знаешь ли, возможно, мисс Грейнджер и права.
        — Что у меня бзик — людей спасать? — вздохнул Гарри. — Ну и ладно. Просто дайте мне это сделать.


Глава 10. Испытания

        Гарри был рад вернуться в школу, хоть и знал, что ожидание наверняка сведет его с ума. Ему страстно хотелось что-то сделать, чтобы помочь тетке, да и себе тоже, но в маггловском мире все было устроено по-другому.
        Тогда в палате №328 он и ряженый Ремусом Снейп как-то умудрились все же вбить в голову дяди Вернона мысль, что волшебство тут ничем не поможет. Они долго объясняли, что заклинания не существует и составить его невозможно, ибо магия не для магглов. Разумеется, это было, мягко говоря, упрощение, но Снейп был твердо убежден, что дядя Вернон «в состоянии воспринимать лишь элементарные аксиомы».
        — Вряд ли из твоего дяди вышел бы рэйвенкловец, Гарри, — только и сказал он.
        Разумеется, дядя Вернон воспринял новости не слишком хорошо. Проще говоря, он орал, брызгал слюной, отказал Гарри от дома и пригрозил убить — однако взял свои слова назад, когда Снейп изложил другой способ.
        — Гарри готов стать донором, если его костный мозг подойдет для пересадки, — объяснил зельевар. — Полагаю, вам следовало бы его поблагодарить.
        Конечно, никаких благодарностей от Вернона ждать не приходилось, но, поразмыслив немного, тот все же согласился, что операция — это единственное, что может спасти Петунию. Потом он признался, что боится, как бы не случилось каких-нибудь, как он выразился, «уродских последствий», но Снейп развеял его опасения, объяснив, что таковых не будет и быть не может.
        «Очень по-слизерински», — подумал Гарри, отлично помня рассуждения Снейпа о том, что пересадка костного мозга может сделать Петунию ведьмой. Впрочем, как потом объяснил зельевар, такая перемена если и произойдет, то очень постепенно. А тем временем охранные чары уже можно будет перенести на Дадли, так что даже если с тетей Петунией что-нибудь случится, четвертый номер по Тисовой улице останется для Гарри безопасным домом. Последнее словосочетание, надо сказать, Снейп почти выплюнул.
        Гарри был ужасно рад, что этим дело и ограничилось: презрительное фырканье показывало, что Снейп на самом деле думает о Дурслях, только и всего. Гермиона бы, скажем, непременно принялась бы приставать к Гарри с просьбой излить душу. Снейп же просто позволил ему быть самим собой, и все.
        На разговоры с дядей Верноном ушел почти час, и все это время Дадли не было поблизости. Гарри огорчился: он был бы не прочь поговорить с кузеном и выяснить, по-прежнему ли тот так дружелюбен. Это могло иметь значение для чар — но, увы, поговорить с Дадли так и не удалось.
        Как только дядя Вернон согласился, чтобы племянника проверили на совместимость, и сказал об этом медсестре, Гарри увели на обследование, по сравнению с которым и СОВы показались бы сущим пустяком. Гарри раньше даже не слыхал про анализы, которые ему предстояло пройти, но любезные медсестры готовы были все объяснить.
        Началось все с анкеты, через которую он с трудом продрался из-за обилия незнакомых слов, а за ней последовало еще большее количество вопросов. Очень личных вопросов — в основном о родителях — и ни на один он не мог ответить. Да сколько же можно объяснять, что он осиротел в год и что ему никогда и ничего не рассказывали о маме и папе?
        Потом его начали спрашивать о нем самом. И опять Гарри никак не мог решить, что ему отвечать. Пьет ли он, хотя бы иногда? «Ну, я не против выпить бутылочку-другую сливочного пива»... Какие лекарства он принимал за последний год? «Успокоительные капли, Перечное зелье и чересчур много зелья Сна-Без-Снов»... М-да... Принимал ли он какие-либо наркотические вещества ради развлечения в последние три месяца? «Понятия не имею. А шуточки близнецов считаются? Они для развлечения, это точно...»
        Не в состоянии ответить на большую часть вопросов хотя бы относительно правдиво, почти все время Гарри только бекал, мекал и мотал головой, отчего сидевший рядом с ним Снейп ухмылялся всю дорогу. Гарри не сомневался, что причиной снейповского веселья служили совершенно бесполезные сейчас мысли о слизеринской хитрости. Гарри это раздражало, но, сказать по правде, он все равно был рад, что дядя Вернон настоял, чтобы вместо него на всех процедурах присутствовал профессор Ремус Люпин. Это наверняка была идея Снейпа; возможно, он воспользовался легилименцией, чтобы внушить ее Вернону, но персонал больницы согласился на это, поскольку просьба исходила от официального опекуна Гарри. Пусть ему было немного неловко, но, помня про темные тени на Тисовой улице, он понимал, что лучше держаться поближе к человеку, который в случае чего может аппарировать с ним отсюда в безопасное место.
        И все же чем дальше, тем больше он стеснялся проходить все эти процедуры, зная, что мягкими карими глазами Ремуса на него пристально смотрит профессор Снейп.
        Опросы и анкета — еще куда ни шло, в это время он был хотя бы одет. Но потом начался, по мнению Гарри, полный идиотизм. На кой черт им было все это надо? Пусть возьмут у него костный мозг и отстанут наконец. Но нет, оказалось, что требуются кровь и образцы ткани. Вообще-то он, конечно, понимал, в чем дело, ведь ему объяснили про опасность отторжения, что напугало его до полусмерти. Вот чего он не хотел, так это быть причиной еще и теткиной смерти.
        Но потом им понадобилось делать рентген грудной клетки, а потом на целый час подключать его к какой-то штуковине, которая записывала его сердцебиение, причем Гарри пришлось снять для этого потертую Дадлину рубашку. Потом у него снова взяли кровь, чтобы проверить на целый список болезней. А потом еще — на сей раз для чего-то, что называлось «анализ ДНК». Считалось, что этот анализ даст определяющий ответ на вопрос, подходит он для операции или нет.
        Гарри сидел и тихо думал, останется ли у него хоть сколько-нибудь крови. Всякий раз, когда к нему подносили иглу, он вздрагивал, жмурился и повторял себе: «Тебе в руку василиск зуб втыкал, и ничего. Неужели ты не перетерпишь маленькую иголку?!»
        Но в каком-то смысле игла была хуже василиска, потому что нужно было просто сидеть и терпеть. С василиском хотя бы можно было драться... А тут, наоборот, приходилось сдерживаться, чтобы не применить магию и не избавиться от ненавистной иголки. Он весь зудел от напряжения, особенно во время последней процедуры, когда медсестра никак не могла найти вену. Раз за разом она втыкала в него эту гадость, и Гарри жмурился, весь дрожа от макушки до пяток. И не дергал рукой только потому, что сестра вцепилась в нее мертвой хваткой.
        Снейп, который прежде только смотрел, не вмешиваясь, теперь подошел и встал рядом. Он ничего не сказал и не прикоснулся, даже не стал применять безмолвное успокаивающее заклятье — просто был рядом, чтобы Гарри чувствовал, что не один.
        И от этого становилось легче.
        Как только медсестра принялась убирать пробирки с кровью на поднос, Снейп отошел и снова сел на стул.
        Гарри подумал было, что уже все: они и так сцедили у него чуть ли не всю кровь, так чего им еще может быть надо?
        Как бы не так. Дальше, конечно, было только хуже: его попросили сдать мочу. С минуту он просто стоял, совершенно обалдев от того, что хорошенькая рыжеволосая нянечка, никак не старше восемнадцати, сует ему в руки какую-то пластиковую штуку и требует, чтобы он отправился в туалет, помочился и принес мочу ей обратно. В жизни он не испытывал такого унижения, особенно если учесть, что совсем рядом сидел Снейп и все слышал.
        Тот, впрочем, явно считал, что Гарри зря нервничает.
        — Эти процедуры мало отличаются от тех, что необходимы для изготовления некоторых сложных зелий, — равнодушно заметил он, затем откинулся на спинку стула, вытянул ноги и прикрыл глаза.
        Что было как нельзя более уместно в данной ситуации. Снейп вообще, похоже, гораздо лучше понимал такие вещи, чем можно было бы подумать... В общем, Гарри выполнил просьбу медсестры, отчаянно краснея, когда отдавал ей баночку.
        И в результате всех мучений ему сообщили, что теперь придется ждать, пока будут завершены все исследования.
        Потом поговорили с дядей Верноном — Дадли опять не было поблизости — и попросили воспользоваться помощью миссис Фигг и прислать результаты совой, когда они будут готовы. Дядя Вернон побухтел немного, но согласился.
        И вот наконец после долгих разговоров, трудного решения и невыносимых маггловских медицинских процедур они вернулись в Хогвартс через каминную сеть. В кабинете директора было пусто.
        — Все ужинают, — объяснил Снейп, и Гарри застонал. Да ему в глотку кусок не полезет после сегодняшнего!
        Снейп, казалось, понял, о чем он думает.
        — Дальше будет хуже, Поттер, — тихо предупредил он. — То, что было сегодня, — детский лепет по сравнению с самой операцией.
        — Я знаю, я читал! — сорвался Гарри, не желая даже думать об этом.
        — Еще не поздно передумать.
        Гарри сердито уставился профессору в глаза, пытаясь углядеть Снейпа за чертами Ремуса.
        — Нет, поздно, — упрямо возразил он. — Я уже пообещал.
        Снейп покачал головой и произнес презрительно ровно одно слово: «Гриффиндорец». После чего стремительно вышел и направился к себе в подземелья.

* * *

        — Ой, ты вернулся! — воскликнула Гермиона, плюхнувшись рядом с Гарри на диван в гриффиндорской гостиной. — Как тебе повезло!
        — Повезло? — полушепотом поинтересовался Гарри у Рона через ее плечо.
        — Повезло, что ты уехал только на выходные, — объяснил его друг, украдкой покрутив пальцем у виска. — Ну, знаешь, что тебе не пришлось невыносимо страдать от того, что ты пропустил пару-другую уроков...
        Гермиона только рассмеялась и залезла на диван с ногами, скинув туфли.
        — Ну, как там Ремус?
        Гарри издал какой-то полупридушенный звук.
        — Ну... э-э... вы же знаете Ремуса, — растерянно выдавил он и вдруг сообразил, как ответить, тем более что Гермиона все равно догадалась бы. — И потом, полнолуние же было. Рем его проспал. Похоже, Снейп до сих пор делает для него Волчьебойное зелье. А когда он... м-м... не спал, то, честно говоря, не очень хорошо выглядел.
        Про себя Гарри удивился, почему именно Ремуса Снейп и Дамблдор выбрали в качестве маскировки. Неужели никто ничего не заподозрит, увидев оборотня в человеческом облике в полнолуние? Ведь уже почти все знали, что Ремус Люпин — вервольф. В конце концов, Снейп лично об этом позаботился. И Гарри до сих пор из-за этого злился, хотя почему-то теперь у него не получалось сердиться как следует. Впрочем, он по-прежнему считал, что вряд ли можно оправдать такую гадость.
        И именно потому, что тайна Ремуса теперь была известна всем, Гарри не мог не задаться вопросом: чем думал Дамблдор, посылая с ним Снейпа в облике Рема? В одном Гарри не сомневался: тут было замешано что-то еще, кроме проблем с охранными чарами и тетиной болезнью. Увы, он не знал, что именно, и не очень надеялся выяснить, какой сложный замысел Дамблдор решил воплотить на этот раз.
        Одно было очевидно: что бы ни происходило на самом деле, Дамблдор не счел нужным рассказать об этом ему.
        Как обычно.
        Рон плюхнулся на диван по другую руку от Гермионы и, подмигнув Гарри, притянул девушку к себе. Гермиона шутливо шлепнула его, а потом расслабилась, слегка улыбнувшись. Рон, однако, не успокоился — видимо, разговор о Волчьебойном зелье напомнил ему о Снейпе.
        — Этот вонючий выродок ненавидит Ремуса, — буркнул он. — Из-за него Ремус уехал... ему пришлось уволиться, а ведь ему так нужна была работа! А теперь Снейп, видите ли, взялся варить ему зелье! Может, это вообще яд, только медленный?
        — Знаешь, я первый раз тоже так подумал, — ответил Гарри. — И оказался неправ.
        — Ну, — задумчиво предположил Рон, — может, это очень медленный яд...
        Гарри слегка рассердился, а потом удивился сам себе. Да, «вонючий выродок» — это, пожалуй, слишком, да и обвинения в попытке отравления — полная чушь, но, с другой стороны, он сам не раз говорил о Снейпе гадости. Целых пять с лишним лет говорил. И все-таки сейчас ему не хотелось поддакивать Рону, хотя тот явно ждал согласия.
        К счастью, тут в разговор вмешалась Гермиона, объяснив по крайней мере зелье.
        — Снейп и Ремус оба в Ордене, — заметила она и недоуменно — это выражение странно смотрелось на ее лице — добавила: — А почему Дамблдор послал с тобой Ремуса, если было полнолуние?
        Гермиона была, конечно, права: смысла в этом не было никакого.
        — Ну-у, для моральной поддержки, — промямлил Гарри и вздрогнул, сам понимая, как глупо это прозвучало. — Он же не знал, что мы поедем только на выходные, — поспешно поправился он. — Могло бы быть и дольше.
        — Ох и перепугались, наверное, эти магглы! Оборотень в доме! — хохотнул Рон. — Как там язык твоего кузена?
        Гарри не обратил на него никакого внимания, потому что Гермиона продолжала его допрашивать:
        — Моральная поддержка? А что стряслось, Гарри? Ты так и не рассказал, что было в письме.
        — Зато Снейп чуть не сказал, — встрял Рон. — Тогда в классе я подумал, что ты сейчас в обморок упадешь, дружище!
        — Ну, так... семейные дела, — несчастным голосом пробормотал Гарри. Он терпеть не мог скрывать что-то от друзей, но понимал, почему это необходимо. И мимоходом задумался, не делает ли это его слизеринцем, как говорил Снейп.
        Рон, однако, совершенно неверно истолковал это признание.
        — Давно пора. У всех есть какие-то семейные дела, — пожал он плечами. — Теперь ты знаешь, каково мне. Мои мне вообще покоя не дают! Даже в школе, — прибавил он, когда в комнату впорхнула Джинни в компании подружек.
        — Ага, — сказал Гарри, из последних сил стараясь придумать другую тему для разговора. Хоть какую-нибудь. — Ну, что вы тут без меня делали все выходные?
        Гермиона опустила взгляд, а Рон вдруг отчего-то очень заинтересовался стеной напротив. Потом они переглянулись, захихикали и прижались друг к другу еще теснее.
        — Ясно, — сказал Гарри похоронным тоном, отчего Гермиона еще больше покраснела и уткнулась лицом Рону в свитер.
        — Ну, мы еще в Хогсмид ходили, — запротестовал Рон, в основном потому, что Гарри картинно поднимал и опускал брови, словно главный злодей в дешевой пьесе. В ответ на эту пантомиму Гермиона пискнула еще громче, а Рон закатил глаза, хотя в целом был явно доволен.
        — Гермиона, — позвал Гарри и широко улыбнулся, когда она повернулась. — Ну что ж, поздравляю! Как насчет того, чтобы сбегать вниз на кухню? Добби наверняка даст нам сливочного пива... — Девушка нахмурилась, и он торопливо добавил: — если мы его как следует попросим. И вообще, Дамблдор же ему платит! Уж насчет Добби тебе совсем незачем переживать! И ведь даже отбоя еще не было, так что все в порядке.

* * *

        На следующее утро, спускаясь в подземелья, Гарри чувствовал себя немного неуютно. Да, тогда на Тисовой улице он поверил, что Снейп не станет ни с кем делиться своими неприятными открытиями... Во-первых, зельевар выглядел как Ремус, а во-вторых, было вообще трудно смириться с мыслью, что в том доме могут быть маги кроме него самого. Вообще события двух последних дней казались совершенно нереальными. Просто невозможными.
        А теперь, вернувшись в реальный мир, он с трудом соотносил эти воспоминания с действительностью. Чтобы Снейп рассуждал о том, что уместно, а что нет? И сочувствовал Гарри из-за всех этих иголок? Нет, это было просто невозможно. Снейп, которого он знал, никогда бы не упустил возможность унизить Гарри.
        И потом, прошло всего два дня. За такой срок ведь ничего не изменишь. Гарри вздохнул и приготовился к худшему. Стараясь не думать о том, насколько его представления о Северусе Снейпе изменились за каких-то двое суток, он проскользнул на свое место, приготовил ингредиенты и инструменты для урока и опасливо поднял взгляд только тогда, когда услышал, как учитель входит в класс.
        — Сегодня мы предпримем попытку приготовить противорубцовую мазь, — усмехнулся Снейп, выделив слово «попытка». Мантия внушительно развевалась, когда он расхаживал по комнате, говоря угрожающим тоном: — Вне всякого сомнения, найдутся среди вас микроцефалы, которые предложат на мой суд разнообразные мутные субстанции. Однако позвольте заверить: это простое зелье, во всяком случае, вполне в пределах ваших способностей, невзирая на ваши кривые руки и вялые мозги. Так что всякого, кто сегодня провалится, ждет взыскание у мистера Филча.
        Невилл Лонгботтом, сидевший через проход от Гарри, судорожно сглотнул. Гарри сочувственно посмотрел на него. Невилл хотел бросить зелья после пятого курса, но профессор Спраут утверждала, что без зельеварения нечего и думать специализироваться в травоведении.
        — Я бы предложил вам проверить зелья друг на друге, — продолжал Снейп, глядя на слизеринцев, словно пытаясь намекнуть на что-то, — но, увы, соперничество между Домами не оставило шрамов ни на одном из вас. Нет, мистер Уизли, шрамы от прыщей не считаются.
        «Ой-ой-ой, — подумал Гарри, внезапно понимая, что именно означает слово «противорубцовая». — Ну ладно, сегодня я хоть знаю, куда ветер дует».
        — Правда, среди нас присутствует мистер Поттер со своим хваленым шрамом, — Снейп медленно шел к нему по проходу между партами. Со слизеринской стороны класса донесся шепотом, а Драко вполголоса сказал Панси что-то вроде: «Сейчас будет весело». — К несчастью для мистера Поттера, это шрам от проклятия. Мистер Малфой, каковы основные характеристики шрамов от проклятий?
        — Они отвратительны и безобразны, сэр.
        — Безусловно. Пять баллов Слизерину.
        Гермиона едва не зарычала от гнева.
        — Он и слова правильно не сказал!
        Снейп не обратил на нее никакого внимания.
        — Другое отличительное свойство шрамов от проклятий состоит в том, что их невозможно удалить просто с помощью зелий. Боюсь, мистеру Поттеру придется сражаться за светлое будущее, невзирая на... как там выразился мистер Малфой? Ах, да. Невзирая на это отвратительное безобразие.
        Гарри в гневе уставился на зельевара, стиснув зубы. «Он говорил, что это все спектакль», — напомнил он себе. Беда, однако, была в том, что Снейп если и притворялся, то очень уж правдоподобно. Даже слишком: Гарри снова был выставлен на посмешище перед всем классом. Как всегда. С другой стороны, и чего он переживает, если Снейп ведет себя... ну, как Снейп. Разве стоило ждать чего-то другого? Глупость это, да и только.
        Между тем Снейп смерил его пристальным взглядом и протянул:
        — Смею предположить, наш гриффиндорский герой, того и гляди, расплачется. Не будьте глупцом, мистер Поттер. Слезы здесь не уместны.
        И Гарри тут же отпустило. Никто, кроме него, не мог уловить скрытый смысл этой фразы, но Гарри знал, что она предназначалась только и исключительно для него. Все это была игра, обмани-хорька или нечто вроде. Какие бы гадости ни говорил сейчас Снейп, он не имел их в виду. Во всяком случае, не так, как раньше.
        Гарри привычно зыркнул на учителя в ответ, подыгрывая, и был совершенно ошарашен тем, что случилось после.

* * *

        — Подумать только! — возмущалась Гермиона, когда они поднимались после урока к себе в башню. — Нет, ну какая наглость! Он знал, что ты не жульничал, что это было письмо, а не шпаргалка, и все равно не засчитал тебе контрольную! А то, что он заставил тебя писать другую, без предупреждения! Тебя не было в школе на выходных, у тебя проблемы дома, ты же не мог заниматься! Я бы на твоем месте пожаловалась директору, Гарри, вот что!
        Гарри не удержался и фыркнул, представив притворно-растерянное выражение лица Дамблдора, если бы вздумал жаловаться директору на повторную контрольную, которую сам же и потребовал.
        — Это все ерунда, — сказал он Гермионе. — Я уверен, что получу «тролля», какой бы из вариантов Снейп ни проверял. А скорее всего, «тролля с минусом».
        — Все равно это нечестно! Снейп снял баллы с Гриффиндора, потому что ты не закончил зелье, а как ты мог закончить, если он сунул тебе под нос свиток с вопросами и потребовал, чтобы ты писал контрольную?
        Гарри был вынужден признать, что это действительно было нечестно.
        — Вопросы хоть были по тому же материалу? — продолжала Гермиона. — Или он спрашивал по дополнительной литературе, потому что ты ее никогда не читаешь?
        — По дополнительной, — ответил Гарри и улыбнулся. Он понимал, что Гермионе все кажется нечестным, но ему самому было смешно. В конце концов, он и правда сам напросился. — Забудь, — сказал он подруге. — Ну пожалуешься ты, ну вызовет его директор, а кончится все как всегда. — Он понизил голос, пытаясь изобразить глубокие, саркастичные интонации Снейпа: — «Десять баллов с Гриффиндора за попытку добиться победы справедливости, когда любому очевидно, что ее не будет».
        — Развлекаешься, Поттер? — донесся сзади насмешливый голос Драко Малфоя.
        — Вообще-то да, — признал Гарри, понимая, что его хорошее настроение взбесит слизеринца пуще всего прочего. — А ты как?
        — Желаю повеселиться на взыскании, — ухмыльнулся Малфой.
        Гермиона сжала руки в кулаки.
        — Тебе что, больше делать нечего, только бегать к учителям жаловаться на всякую ерунду?!
        Малфой притворно-удивленно распахнул глаза.
        — А я тут при чем, грязнокровка? Взыскание назначил профессор Снейп. За то, что Поттер не закончил зелье.
        Гермиона только сдавленно застонала.

* * *

        Взыскание — это уже перебор, подумал Гарри, но, с другой стороны, ему и не впервой. Видимо, все просто возвращалось на круги своя. Снейп явно не собирался ничего менять, и Гарри понимал почему. Никто не должен был ничего заподозрить.
        Но когда он пришел в кабинет к Филчу, тот только глаза выпучил.
        — Первый раз слышу про взыскания на сегодня, Поттер, — хрипло проворчал он. — Хотя у меня тут бродит парочка биллигруффов по ночам, мне пригодилась бы приманка. Ты по росту как раз подойдешь...
        — Нет-нет, — поспешно сказал Гарри, отступив на шаг. — Я ошибся...
        Вот только ошибся не он, а Снейп, который совершенно точно назначил ему взыскание... Вздохнув, Гарри спустился в подземелья и постучал в дверь кабинета зельеварения.
        — Профессор?
        — А, мистер Поттер, — протянул Снейп. — С пятиминутным опозданием, так что пять баллов с Гриффиндора. Весьма любезно с вашей стороны поднять мне настроение. Может быть, в другой раз вы согласитесь опоздать еще немного?
        Гарри стиснул зубы.
        — Я сначала зашел к Филчу.
        — Загадочное поведение. Даже, вероятно, следует сказать «идиотское», учитывая, что взыскание вам назначено, чтобы приготовить зелье, которое вы сегодня пропустили.
        — Ой, — только и сказал Гарри. Ему и в голову не пришло, что Снейп собирается компенсировать ему пропущенное из-за дополнительной контрольной занятие.
        — Пока вы не начали... я проверил вашу контрольную, — Снейп протянул свиток.
        Гарри взял пергамент слегка дрожащими руками. Он не волновался из-за оценки, конечно: все равно хуже «тролля с минусом» уже никак не получишь. А тогда чего волноваться?
        — Лучше сядьте, мистер Поттер, прежде чем прочесть, — хмыкнул Снейп, снова принимаясь за проверку контрольных и эссе. — Смею полагать, вас может шокировать то, что я счел необходимым сообщить нашей хваленой гриффиндорской знаменитости.
        «Шокировать — это точно», — подумал Гарри, опустившись на ближайший стул и пробежав глазами заметки Снейпа.

        «“Тролль с минусом”, и никаких сомнений. И вряд ли что-то изменится, Гарри, если ты и в дальнейшем будешь пренебрегать дополнительной литературой. Кстати, прими к сведению следующее.
        1) Гной буботюбера нестабилен в бронзовых котлах и при попытке нагревания взрывается.
        2) Корень мандрагоры следует измельчить и истолочь, прежде чем отжимать сок.
        3) Рог двурога не сходен с рогом единорога ни в малейшей степени.
        4) Мистер Малфой, без сомнения, подслушивает.
        5) Сожги это под котлом, когда начнешь работу над зельем, и не забудь как следует перемешать пепел.
        6) Полагаю, немного поныть не помешает. Ключевое слово — «немного», иначе я буду вынужден снять баллы».

        Пожалуй, это немного слишком. Никаких оскорблений? И даже какие-то полезные советы? Снейп иногда писал что-то подобное Гермионе и изредка — Рону или Невиллу, но Гарри прежде доставались исключительно изощренные издевательства, например: «С какой стати вам взбрело в голову, будто в Слюнном зелье используются мухоморы? Вы их переели в детстве?»
        Гарри поднял голову и увидел, как краешки губ Снейпа слегка дрогнули. Пожалуй, он в первый раз видел у зельевара хотя бы намек на улыбку. Зрелище было решительно странное, но Гарри понимал, что не может себе позволить облегченно рассмеяться. Он отлично понял последние три пункта записки.
        Выругавшись себе под нос, он вскочил на ноги, яростно скомкав свою контрольную, и воскликнул:
        — Это несправедливо, профессор! Откуда я знал, что тест будет по дополнительной литературе? Я был не готов!
        Снейп едва удостоил его взглядом.
        — Полагаю, мысль о том, что жизнь несправедлива, разбивает ваше гриффиндорское сердце, мистер Поттер, — презрительно заметил он, поднимаясь, и мантия взвилась следом. — Будьте любезны избавиться от этого дерзкого выражения лица, иначе я сниму с вас баллы. И сдается мне, вы пришли сюда, чтобы сварить зелье.
        Он взмахнул палочкой, и на доске появился рецепт приготовления противорубцовой мази.
        Гарри послушно приступил к делу и первым делом сжег свиток со своей контрольной, как его и просили. Когда он в конце концов поставил флакон с готовой мазью Снейпу на стол, тот ничего не сказал, только кивнул и продолжил проверять студенческие работы. Однако собрав вещи и направляясь к выходу, Гарри чувствовал, как Снейп провожает его взглядом.


Глава 11. Obliviate

        Письмо пришло через полторы недели, во время обеда.
        Гарри уставился на маггловский конверт, боясь его вскрыть. Честно говоря, он не хотел знать результаты теста. И не хотел возвращаться в больницу «Фримли-парк», не хотел, чтобы ему в таз втыкали здоровенную иглу, не хотел лежать и ждать, пока из его кости будут извлекать мозг. Да, он сказал Снейпу, что если уж пережил Круциатус, то переживет что угодно, но теперь, оглядываясь назад, понимал, что это была пустая похвальба. И самоуверенность.
        Странно, что Снейп тогда не сделал ему выволочку — зельевар ведь столько раз за пять лет обвинял его в самоуверенности и наглости...
        Да, похвальба похвальбой, а теперь, держа письмо от дяди в руках, Гарри понял, что совершенно не жаждет исполнять обещание, данное тогда в Суррее. Но надежды, что удастся этого избежать, не было. Разве что результат проверки оказался отрицательным, но тогда дядя Вернон попросту не стал бы писать, вот и все. Скорее всего, письмо означало ровно то, что он подозревал.
        Гарри вдруг обнаружил, что невольно косится на преподавательский стол. Снейп, чуть наклонившись вперед, о чем-то беседовал с мадам Помфри — в последнее время он часто это делал. Ну, и чего он ожидал, спрашивается? Зельевар не мог себе позволить обращать на Гарри внимание при всех — если не считать выражения отвращения и неприязни.
        — Не давай ты этим магглам тебя расстраивать, — сочувственно сказал Рон. — Прошлый раз вроде все обошлось, а?
        — Ага, — согласился Гарри, вскрывая ножом конверт и вытаскивая оттуда лист бумаги. И вытаращился, увидев, что было на нем.
        Это оказалось не письмо от дяди Вернона вообще. Это был просто небольшой листок с какой-то медицинской информацией — результатами проверки, если Гарри не ошибся. Он почти ничего не понял, за исключением последнего абзаца.

        «Совместимость: 93% (необходимый порог для трансплантации — 85%).
        Ждем вас в больнице «Фримли-парк» в 8-00 22 октября для экстракции костного мозга. Если вы не можете явиться в указанное время, сообщите по адресу: GU16 7UJ, Суррей, Фримли, Портсмуд-роуд, ФПБ, Отделение онкологии, или позвоните по телефону 01276 604604».

        Звучит жутко официально, подумал Гарри, чувствуя, как кровь отливает от лица и отчего-то начинает ныть живот. Письмо выскользнуло из его пальцев и упало на пол.
        — Что такое? — тут же спросила Гермиона, звякнув вилкой о тарелку. Она обняла Гарри за плечи и заставила его развернуться к ней лицом. Наклонившись ближе, она еле слышно спросила: — Опять шрам?
        — Э-э... нет, — выдавил он, недоумевая, что с ним такое. Подумаешь, игла! Правда же, это ерунда? Всего-то навсего длинная, толстая, здоровенная иголка, которую ему воткнут прямо в кость, всего шесть раз... ну, или восемь...
        Рон наклонился подобрать упавшее письмо. Читать не стал, просто не глядя протянул его через стол Гарри.
        Гермиона, однако, не была столь щепетильна. Она выхватила письмо у Рона из рук, бегло глянула и принялась пробегать листок глазами.
        — Гарри...
        — Не здесь! — прошипел Гарри. Выхватил письмо, запихал в карман и поднялся, хотя ноги его держали плохо. — В Выручай-комнату. Сейчас же!
        И не заметил, что Снейп пристально смотрел вслед ему и его друзьям.

* * *

        — Ну, ты собираешься объясняться? — выпалила Гермиона. Уперев руки в боки, она стояла на пушистом персидском ковре. По стенам висели курильницы в форме лампы Аладдина, испускавшие пряный дым. — И что это за место? Выглядит как... как... просто гарем какой-то!
        — По-моему, комната просто пытается меня успокоить, — пробормотал Гарри. — Я малость нервничаю насчет...
        — Насчет трансплантации? — воскликнула Гермиона. — Гарри Поттер, я требую, чтобы ты немедленно объяснил мне, что происходит!
        — Он не станет ничего объяснять, — вмешался спокойный голос: Снейп проскользнул в комнату, закрыл за собой дверь и застыл, скрестив руки. Минуту спустя, впрочем, он повернулся и наложил на дверь несколько заглушающих заклятий. Потом шагнул к ним, и мантия взвилась за его спиной, как черная туча, предвещая бурю.
        — Послушайте, я должен им объяснить, — сказал Гарри, чувствуя себя побежденным. — Гермиона видела письмо. Она все равно догадается, что к чему.
        — Obliviate легко справится с этой проблемой, — безжалостно усмехнулся Снейп.
        Гарри вскочил на ноги, позабыв свое безразличие.
        — Нет! — крикнул он, но Снейп уже вытащил палочку. Глаза зельевара злорадно блеснули, и он сделал легкое движение рукой, которое Гарри тут же узнал: Локхарт использовал его тогда в подземельях, в Тайной комнате.
        Гермиона, путаясь в мантии, судорожно пыталась найти палочку. Рон свою уже достал и наставил ее на Снейпа, но тот в ту же секунду произнес:
        — Accio палочки!
        Палочка Гарри вылетела у него из кармана.
        Снейп ловко поймал все три и аккуратно убрал в карман мантии. Его собственная была по-прежнему направлена на Гермиону, и ее кончик описывал ту характерную дугу, которая означала, что до заклятия забвения осталось не больше мгновения.
        В ярости Гарри бросился к Снейпу и, глядя ему в лицо, заорал:
        — Не смейте, слышите! Не смейте, вы что, на хрен, спятили?
        Рон вытаращил глаза.
        — Тысячу баллов с Гриффиндора, — простонал он, будто потеря баллов — это самое страшное, что могло с ними случиться.
        — Да заткнись ты, — рявкнул Гарри. — Не снимет он баллы, а если и снимет, то пусть хотя бы за дело, — он снова повернулся к Снейпу. — Прочитайте сами, ладно? И потом мы что-нибудь придумаем.
        С этим словами Гарри швырнул профессору неаккуратно сложенное письмо и, не обращая внимания на палочку, которую Снейп так и не убрал, обернулся к Гермионе.
        Она сидела на полу, обхватив колени руками и раскачиваясь взад-вперед. От Рона толку было мало, он только бормотал что-то невнятное — что раздражало Гарри безмерно. Он опустился на колени рядом с Гермионой, обнял ее, притянул к себе и зашептал на ухо:
        — Ш-ш-ш, все хорошо. Он ничего не сделает, честное слово. Я потом объясню почему, но я точно знаю, Гермиона, поверь мне.
        Она кивнула и перестала раскачиваться, но все равно была явно перепугана.
        Дочитав письмо, Снейп обратился к Гарри:
        — Я весьма разочарован, мистер Поттер, что вы опять оказались не в состоянии держать свою частную переписку при себе!
        Едва услышав, что его друга несправедливо обвиняют, Рон тут же воспрянул духом.
        — Ничего себе! — крикнул он. — Это вы забираете у него письма и читаете их вслух, сэр!
        — Закройте рот, мистер Уизли, или я все-таки сниму баллы с Гриффиндора, — прорычал Снейп.
        Это возымело эффект — Рон заткнулся, уставившись на Гарри во все глаза: «А после того, что ты ему сказал, он их не снимет?!»
        — Мне очень жаль, профессор, что я уронил письмо, — сказал Гарри настолько спокойно, насколько мог. Не сорваться на крик стоило огромного труда, но инстинкт, пять лет выручавший его при общении со Снейпом, подсказывал, что не следует ухудшать положение.
        И в самом деле, это помогло. Снейп заговорил деловым тоном, без намека на сарказм:
        — И все-таки Obliviate — простейший выход из положения.
        — Нет, — упорствовал Гарри. — Не делайте этого! Иначе я ей буду объяснять всю эту ситуацию во всех подробностях, столько раз, сколько потребуется, так что смысла в этом никакого.
        Глаза Снейпа блеснули.
        — Может, мне просто стереть память и вам заодно?
        — Не думаю, что Дамблдор одобрит, если вы сотрете память кому-нибудь из нас, — огрызнулся Гарри, отказываясь уступать.
        — Поттер, иногда я вас и в самом деле ненавижу, — буркнул Снейп. Рон за его спиной прошептал одними губами: «Иногда?!» Снейп меж тем продолжал: — Хорошо, мисс Грейнджер, успокойтесь. Считайте, что мистер Поттер уговорил меня оставить в покое ваши бесценные мозги. В будущем постарайтесь использовать их не только для того, чтобы выставляться.
        Гермиона стряхнула со своей мантии несуществующую пыль и отмахнулась от струйки дыма, текущей из ближайшей курильницы. Однако когда Рон наконец подошел и сел рядом, она только что не рухнула в его объятия.
        — Сэр, — позвал Гарри, указывая на забросанный подушками пол, — садитесь, пожалуйста.
        Снейп нахмурился, но сел на ковер, скрестив ноги. Полы мантии чернильной лужей растеклись вокруг. Дождавшись, пока Гарри сядет, он заговорил.
        — У нас тут, действительно, ситуация, — фыркнул он. — Мисс Грейнджер знает много больше, чем следует, и у меня нет никаких сомнений, что мистер Уизли разнюхает все, что она знает, воспользовавшись каким-нибудь порывом страсти, или что там у глупых подростков сходит за страсть.
        — А нельзя обойтись без оскорблений? — поинтересовался Гарри, заработав в ответ гневный взгляд. Но какой смысл Снейпу продолжать притворяться? После того, как зельевар спустил Гарри с рук последнюю выходку, они все равно догадаются, что что-то не так, или, точнее, что между ними больше нет былой вражды и ненависти.
        «Хотя, — сумрачно подумал Гарри, — не исключено, что после сегодняшнего все вернется на круги своя».
        И сам удивился, насколько его огорчила эта мысль.
        — Это дела Ордена, — наконец сказал Гарри друзьям, поскольку Снейп умолк. Может, он вообще не знает, как нормально разговаривать со студентами? Нет, неправда: в Суррее все было отлично. — В общем, я не могу об этом говорить, — заключил он. — Простите.
        — Какое отношение к Ордену может иметь трансплантация? — Гермиона подняла глаза. — И разве ты в Ордене?
        — Я не в Ордене, — подтвердил Гарри. — Но дело касается меня — как всегда. Гермиона, тебе просто придется мне довериться, вот и все.
        У нее навернулись на глаза слезы.
        — Я понимаю, Гарри, но трансплантация? Я знаю, что ты вырос среди магглов, как и я, но тебе нельзя соглашаться на такую операцию, — она высвободилась из объятий Рона, наклонилась вперед и положила руку Гарри на колено. — Неужели нельзя сделать ничего другого? Может, обратиться в Сент-Мунго, поговорить с целителями, ну хоть что-нибудь?
        — Я боюсь, мисс Грейнджер, — вмешался Снейп, — что в данном конкретном случае магические средства окажутся неэффективны, — он говорил подчеркнуто спокойно. Помедлив минуту, он с явной неохотой продолжил: — Я прошу вас дать слово, вас и мистера Уизли, что вы не будете больше расспрашивать Гарри и не станете пытаться разузнать что-либо другим способом. Я вынужден подчеркнуть: своим вмешательством вы только подвергнете его жизнь еще большему риску. А он и так рисковал за последние несколько лет более чем достаточно, вам не кажется?
        Рон уставился на него, разинув рот, но умудрился все-таки кивнуть в ответ.
        — Мисс Грейнджер?
        Гермиона заколебалась, и Гарри сжал ее руку, по-прежнему лежавшую у него на коленях.
        — Мне ничего не грозит, — заверил он ее. — Если только вы не станете разнюхивать и не привлечете ко всему этому ненужное внимание.
        — Но, Гарри, маггловские врачи... — тихо простонала она, заглядывая ему в глаза. — Гарри, я дважды чуть не умерла, прежде чем родители поняли, что меня нужно держать подальше от докторов. Они думали, что у меня аллергия на лекарства или прививки, но это была не аллергия. Это моя магия противилась вмешательству.
        Гарри решил, что сейчас не время делиться собственным жутким опытом.
        — Я знаю, что делаю, — уверенно сказал он, отчаянно желая и чувствовать себя так же. — И профессор Снейп знает.
        — Тоже мне утешение, — буркнул Рон, покосившись на зельевара. Тот слегка задрал нос, будто был не в состоянии выносить даже запах Уизли на расстоянии пяти футов.
        — И Дамблдор тоже знает, понятно?— добавил Гарри и только потом понял, что в этом совершенно не уверен. — Вы же ему сказали? — обернулся он к Снейпу.
        — Директор был несколько разочарован, что вы не зашли к нему сами, — кисло отозвался Снейп. — Но да, он в курсе ситуации.
        — И он одобряет? — с вызовом спросила Гермиона.
        — Мы в затруднительном положении, мисс Грейнджер! — рявкнул Снейп. — Но мы сделаем все, что в наших силах, если вы будете столь любезны нам это позволить!
        — Обещай, Гермиона, пожалуйста, — умоляюще сказал Гарри, боясь, что если она продолжит упорствовать, Снейп все-таки сотрет ей память. — Обещай, что ты не будешь вмешиваться. Я все объясню, когда смогу...
        — Мистер Поттер!
        — Когда я смогу, — с нажимом повторил Гарри. — Обещаешь, Гермиона?
        — Ну хорошо, — неохотно согласилась она.
        Снейп хмыкнул.
        — Я не буду пытаться больше ничего узнать, — пообещала Гермиона, выпустив руку Гарри и сев прямо. — Я даю Гарри честное слово.
        — Попробуйте только нарушить обещание, — ядовито сказал Снейп, — и я не только позабочусь о том, чтобы вас исключили за абсолютное отсутствие здравомыслия, но и самолично прокляну вас всеми известными мне темными проклятьями по очереди, так что от вас даже пепла не останется!
        Гарри вздохнул и задумался, не стоит ли сказать что-нибудь вроде: «Эй, не надо угрожать моим друзьям», но решил, что это лишнее. Он и без того сегодня перешел все границы. Снейп уже наверняка от всей души жалел, что поехал с ним в Суррей.
        Тут Гермиона ухудшила положение, хоть и ненамеренно.
        — Я никогда не нарушаю слова, — высокомерно фыркнула она, как будто сама идея была абсурдной. — Я гриффиндорка.
        — Как и Питер Петтигрю, — парировал Снейп, поднимаясь на ноги и плотно завернувшись в мантию. — В вашем Доме нет ничего особенного, как мне ни жаль развеивать эти сладкие заблуждения, которые, без сомнения, успешно убаюкивают вас по ночам. Или это работа мистера Уизли?
        — Профессор, — с упреком сказал Гарри.
        — Поттер, — передразнил его зельевар.
        Гарри вздохнул. Он просто не знал, что на это сказать. В Суррее все было намного проще... хотя, конечно, тогда ему так не казалось.
        — Можно, я заберу письмо?
        — Нет, — отрезал Снейп тоном, не подразумевающим возражений.
        — Но это его! — возмутилась Гермиона, хотя Гарри и пытался ее утихомирить.
        Вместо ответа Снейп швырнул три палочки на персидский ковер, развернулся и вышел.
        — Что за хрень происходит, Гарри? — потребовал объяснений Рон спустя секунду после того, как хлопнула дверь.
        Гарри приложил палец к губам, поднял свою палочку и наложил на дверь Silencio настолько хорошо, насколько мог. Он очень надеялся, что этого хватит, потому что как накладывать Imperforable, все равно не знал. Отойдя в дальний угол, он жестом предложил друзьям присоединиться и сел прямо на холодный каменный пол. После того как Снейп хлопнул дверью, гарем исчез, но это и правильно: все равно сейчас такая обстановка явно не соответствовала общему настроению.
        — Говорите шепотом, — предупредил он.
        — Хорошо, — прошептал Рон. — Что это было, Гарри? Не увиливай.
        — Я действительно не могу вам сказать, — ответил Гарри.
        — Ты прекрасно знаешь, что я не про то, — огрызнулся Рон яростным шепотом. — Как ты говорил со Снейпом! «Мне жаль, что я уронил письмо, профессор», — ехидно передразнил он. — Ты что, Гарри? Он тебя достает на зельях, высмеивает твой шрам и подначивает слизеринцев над тобой издеваться! Он ни с того ни с сего дает тебе лишнюю контрольную, да еще взыскание, а потом пытается стереть Гермионе память, а ты ему говоришь: «Садитесь, пожалуйста»?! Ты б ему еще чаю предложил!
        — Не дури, — буркнул Гарри. — Я не дал ему заколдовать Гермиону. А ты в это время сидел и бубнил про дурацкие баллы!
        — Дурацкие? — возмутился Рон.
        — Да, дурацкие, — сказал Гарри.
        Рон явно хотел сказать что-то еще, но тут вмешалась Гермиона.
        — Рон, по сравнению с тем, что ждет Гарри, они действительно дурацкие, — она придвинулась так близко, что чуть не ткнулась носом Гарри в лицо. — Ты сказал, что он не станет стирать мне память. Наверное, ты был прав, но откуда ты знал?
        Ответом ей была мрачная ухмылка.
        — Я точно знаю, что он умеет делать это без палочки, вот откуда, — объяснил Гарри, вспомнив дежурную в больнице. — Снейп устроил тут целое представление, но если бы он действительно собирался это сделать, то просто сделал бы, и все.
        — Вот же сволочь! — выдохнул Рон. — Так издеваться над Гермионой! Что она ему сделала?!
        Хороший вопрос, подумал Гарри и тут же понял, что знает ответ.
        — На третьем курсе мы трое вырубили его заклятием, — вспомнил он вслух. — И нас ведь даже не наказали, хотя мы напали на преподавателя! По-моему, он все это устроил и палочки забрал, чтобы с нами рассчитаться за ту историю.
        «Он вообще любит быть в расчете...»
        — Короче, это неважно, — продолжил Гарри так тихо, что Silencio, возможно, было излишним. — Важно, чтобы вы оба сдержали слово. Я опять уеду — не спрашивайте зачем, но я думаю, вы догадываетесь, — и прикройте меня на время отсутствия, хорошо? Мы выдумаем какое-нибудь объяснение для наших. Это очень важно. Не только для меня, но и для войны вообще.
        — Гарри, мы никогда не станем рисковать тобой, — поклялась Гермиона. — Ты... То есть, можно, я спрошу? Ты ведь уедешь больше, чем на выходные?
        — Не знаю, — признался Гарри. — Поможешь мне не отстать, ладно? — он замялся. — Вы не сердитесь? Я ничего не могу рассказать, и мне ужасно жаль, но я не могу, так уж получилось. Я вам обязательно расскажу, когда все... уладится.
        — Мы же твои друзья! — ошарашенно сказала Гермиона. — Мы тебя любим.
        Гарри обнял обоих, отчаянно желая, чтобы можно было с ними поделиться и рассказать, как ему страшно. Но оставалось только молча держаться, сцепив зубы.
        «Что-то лестницы в Гриффиндорской башне совсем от рук отбились», — подумал он, уныло плетясь за Роном и Гермионой и отстав от них в очередной раз. Однако понял, в чем дело, увидав стоявшего поодаль в тени зельевара. Тот тихо поманил Гарри пальцем, приглашая следовать за собой.
        Гарри занервничал — он терпеть не мог все эти увертки, но потом, вздохнув, сдался.
        — Эй, — крикнул он, глядя наверх. — Я загляну ненадолго к Добби, лады?
        — Захвати чего-нибудь сладкого, — крикнул в ответ Рон, заворачивая вместе с Гермионой за угол.
        Снейп молча потащил Гарри в пустующий кабинет на полдороге к подземельям и не открыл рта до тех пор, пока не наложил на дверь заглушающие чары. Внутри было хоть глаз выколи, и очень хотелось достать палочку и прошептать Lumos, но, поразмыслив, Гарри решил, что не очень-то хочет видеть Снейпово выражение лица.
        — Я обсудил ваше письмо с директором, — заявил Снейп. Его глубокий голос в темноте звучал довольно жутко. — Будьте готовы прийти к нему в кабинет рано утром двадцать второго. Мы воспользуемся каминной сетью, как и раньше.
        — Мы? — после случившегося в Выручай-комнате Гарри одолевали сомнения.
        — После надлежащего маскарада, — кисло сказал Снейп. — Я опять пойду под видом этого вашего кудлатого дружка.
        Гарри обдумал это сообщение и с удивлением обнаружил, что несколько разочарован. Он понял вдруг, что ему не слишком нравится, как теперь размылась граница между Снейпом и Ремусом. И еще меньше ему нравилась неопределенность. Раньше все было кристально ясно. Запутанно, но ясно. А теперь он чувствовал себя так, будто оказался в густом тумане.
        — Я понимаю, что без маскировки не обойтись, — пробормотал он. — Э-э... сэр?
        Он даже в темноте чувствовал на себе пристальный взгляд Снейпа.
        — Да?
        — Простите, что мне пришлось на вас кричать.
        — Предполагается, что это извинение, Поттер?
        Гарри понадобилась минута, чтобы сообразить, что имеет в виду учитель, и отчего-то он расстроился, хотя и сам не понял отчего.
        — Да, сэр. Предполагается.
        От каменных стен отразился странный низкий звук. Гарри не сразу понял, что Снейп смеется — мрачно и глухо.
        — Сэр?
        — Я вспомнил, какое лицо было у мистера Уизли, когда вы выругались.
        — А, — ответил Гарри, не зная, что на это еще можно сказать. — Тогда спокойной ночи, сэр.
        — Одну минуту, мистер Поттер.
        Гарри обернулся. Он нервничал, несмотря на то что Снейп говорил спокойно. Возможно, оттого, что не видел его лица в темноте.
        — Почему вы сказали, что это дело Ордена?
        Гарри переступил с ноги на ногу.
        — А разве это не так? Я решил, что если летом меня охраняет Орден, то и чары тоже дело Ордена, а значит, и вся эта... ситуация. А что?
        — Упоминание Ордена было, по всей вероятности, единственным, что могло убедить ваших друзей молчать.
        — Ну да, — непонимающе согласился Гарри.
        Прошелестела мантия — Снейп пододвинулся ближе.
        — Я решил, что вы ими манипулируете.
        «Слизеринец», — подумал Гарри, а вслух сказал: — Нет, я просто старался говорить правду. Насколько это возможно.
        Снейп повысил голос.
        — А вы верите, что мисс Грейнджер говорила правду? Если она бросится в библиотеку искать слово «трансплантация» и это увидит мистер Малфой, что весьма вероятно, Упивающиеся быстро выяснят суть происходящего.
        Гарри помотал головой в темноте.
        — Вряд ли Малфой станет шататься за Гермионой по библиотеке.
        –Уверяю вас, именно это он и сделает, — рявкнул Снейп. — Ибо заподозрит, что она знает причины вашего исчезновения, и будет приглядываться к каждой мелочи, чтобы передать отцу! — Снова шорох ткани, и голос раздался уже у него над ухом: — А уж Люциус Малфой безусловно постарается убить и вашу тетку, и кузена, мистер Поттер, чтобы разрушить чары. И вы будете следующим.
        — Я доверяю Гермионе, — упорствовал Гарри. — И Рону.
        — А Темный Лорд доверяет мне, — от этого предупреждения у Гарри по спине пробежал холодок.
        — Да, но вы слизеринец, — возразил Гарри, дрожа. — Вы умеете выходить сухим из воды. А Гермиона... — ему не хотелось говорить «гриффиндорка», чтобы нарваться на очередное оскорбление. — Она мой друг, — сказал он.
        — Она за вас переживает, — заметил Снейп слегка озадаченным тоном. — Весьма сильно.
        — А что, вы думаете, это странно, что за меня можно переживать? — огрызнулся Гарри.
        — Этого я не говорил.
        — Тогда почему вы так удивляетесь? — вопросил он, недоумевая, не является ли весь этот разговор очередным испытанием его слизеринских качеств.
        — Потому что большинство людей заботится в первую очередь о себе.
        — Выбирайтесь чаще из подземелий, — посоветовал ему Гарри. — Слушайте, можно, я пойду? Уже отбой скоро, а я еще хотел на кухню забежать.
        — Двадцать второго, — напомнил ему Снейп, — рано утром, у директора. И не забудьте учебники, чтобы было что почитать, пока вы будете... поправляться.
        Поправляться... Гарри не понравилось, как это прозвучало. Он привык, что суток в больничном крыле хватало, чтобы справиться с любой проблемой. Пока он размышлял об этом, Снейп пробормотал что-то на латыни, и дверь открылась.


Глава 12. Разговор по душам

        Снейп в теле Ремуса — это странно, думал Гарри, но Снейп в теле Ремуса в операционном костюме?! Слов нет просто! Зато это дикое зрелище помогало отвлечься и забыть про захлестывающий сознание ужас.
        Он рассеянно смотрел на обнаженные руки Снейпа — или, точнее, Ремуса. Чем дольше Гарри думал, тем больше запутывался. Он и раньше задумывался насчет Полиморфного зелья: Снейп внешне выглядел как Ремус, но могло ли оно избавить его от Темной Метки?
        Очевидно, могло. Гарри был впечатлен: ему казалось, что уродливый череп со змеей все равно останется. Хотя, если подумать, избавило же зелье его самого от шрама, даже проклятого! Так что нечего и удивляться.
        Теперь, увы, ему не о чем было больше думать, кроме очевидного. Его постепенно охватывала паника, он начал тяжело дышать. Больше всего на свете ему сейчас хотелось обнять что-нибудь мягкое. Подушку. Или плюшевого мишку. У него никогда не было плюшевого мишки, хотя когда-то давно очень, до слез просто, хотелось его иметь. Гарри зажмурился, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, и грозно приказал себе не распускать нюни.
        Черт! Пора наконец вырасти и вести себя как взрослый. Ему шестнадцать, в конце-то концов! Гарри вдруг ощутил, что на него смотрят. Если он был вообще в чем-то уверен, так это в том, что ни за что не станет плакать при одном из своих учителей. Ну, кроме разве что Ремуса — эта мысль оказалась удивительно бесполезной.
        — Ну что, вы все-таки убедили их позволить вам остаться? — неуклюже пошутил Гарри. Выбор был невелик: или шутить, или совсем потерять контроль над собой. Правда, он тут же подумал, что вряд ли Снейпу захочется смеяться: тот все утро был в прескверном настроении. Он не сомневался, что зельевар по-прежнему злится из-за случившегося в Выручай-комнате, и отчаянно желал, чтобы тот перестал дуться. Он же перестал, а у него на то было куда больше причин, чем у Снейпа!
        — Думаю, ты знаешь, как я их убедил, — туманно ответил Снейп. — И почему.
        Почему, Гарри знал: они все подробно обсудили с Дамблдором только сегодня утром. Он не сомневался, что, ради Гарриного же блага, весь разговор был подстроен заранее. На Тисовой по-прежнему время от времени появлялись тени; Волдеморт явно подозревал неладное, только не знал, что именно происходит. Одного этого хватало, чтобы Снейп ни на секунду не выпускал Гарри из виду, а ведь оставалась еще сама операция. Никто не знал, как отреагирует на нее тело Гарри. Предполагалось, что Снейп сможет аппарировать их обоих в Сент-Мунго в ту же секунду, как что-то серьезно пойдет не так, хотя, конечно, они надеялись, что ничего подобного не случится...
        Болтовня это все. Гарри даже в какой-то момент перестал слушать, его подташнивало от отвращения. Что за манера бесцеремонно обсуждать человека, как будто его нет рядом или он совсем несмышленыш и ничего не понимает!
        С того самого разговора в классе Снейп, казалось, на Гарри вовсе не смотрел: может быть даже, зельевар поэтому тогда предпочел разговаривать с ним в полной темноте. Но сейчас он не сводил пристального взгляда с Гарри, пока тот лежал на операционном столе.
        Карие глаза Ремуса чуть потеплели, хотя, зная, что это Снейп, трудно было сказать наверняка.
        — Не накручивай себя.
        Ничего себе утешение! Его, того и гляди, резать начнут, а тут... Не то чтобы Гарри хотелось, чтобы с ним нянчились. Он всю жизнь обходился без этого и сейчас обойдется, да и в любом случае он не мог себе представить, чтобы Снейп принялся его утешать.
        — Дерьмово у вас получается, — не выдержал Гарри. — Вместо того чтобы...
        — Да? — Снейп шагнул ближе.
        «Взять меня за руку, пообещать, что все будет хорошо...»
        — Неважно, — пробормотал Гарри. Он не станет просить о том, что невозможно получить.
        Должно быть, что-то было понятно и без слов, хотя Гарри был уверен, что зельевар не применял легилименцию. Потому что в следующую минуту Снейп оказался совсем рядом и тихо сказал:
        — Честное слово, Гарри, не стоит так переживать...
        — Угу, точно. Вы сами сказали, что это меня убьет.
        — Но ты сказал, что нет, — заметил Снейп. — А у тебя очень хорошая интуиция. Почему ты так нервничаешь? — Гарри промолчал, и Снейп продолжил допытываться: — Из-за иглы?
        — Спасибо, что напомнили, — простонал Гарри. — Я же говорю, у вас дерьмово получается.
        Он страстно желал, чтобы во время операции рядом с ним был настоящий Ремус. Ремус бы точно знал, что делать. Он бы положил ладонь Гарри на лоб и сказал бы, как гордятся им его родители и что скоро все это кончится...
        Правда, Снейпу надо было отдать должное: он честно пытался сделать, что мог.
        — Ты замечательно справляешься, — заметил он, кивком указав на шнур поставленной медсестрами капельницы.
        — Это же пластик, — возразил Гарри. — Или резина, или не знаю что, я старался не смотреть! Это было больно, но она не гигантская, и меня ею не проткнули, словно... — он нервно сглотнул.
        — Да ты даже не увидишь иг... этого, — сказал Снейп. Казалось, что он держит себя в руках только усилием воли и только ради Гарри. — Разве ты не помнишь? Они используют... как я понял, пары какого-то зелья и еще введут что-то внутривенно через эту трубку, и ты заснешь.
        — Так от этого еще хуже! — неожиданно откровенно сказал Гарри. — Самое страшное — это беспомощность. Просто лежать тут и ждать эту иглу, без сознания, я даже драться не смогу, если что...
        Он понимал, что несет чушь. В конце концов, он сам потребовал, чтобы ему сделали общий наркоз, так это называлось. Ему предлагали местный, в паховую область, но Гарри знал, что просто не перенесет эту операцию, если будет в сознании. Он просто впадет в панику, и сработают какие-нибудь рефлексы. Какая-нибудь неконтролируемая магия, которая просто уничтожит проклятую иголку без следа.
        Нет, если он хотел завершить начатое, ему придется просто отдать себя на милость врачей — конечно, это не значило, что он рад происходящему.
        — Я буду драться за тебя, если до этого дойдет, — торжественно пообещал Снейп.
        — Только не уходите, — взмолился Гарри и содрогнулся, услышав свой голос.
        — Не уйду.
        Гарри кивнул, чувствуя, что почему-то успокоился, но не успел он сказать что-нибудь еще, как открылись двери и вошел хирург с ассистентами. Последние приготовления; Снейп снял с Гарри очки и убрал в карман. Тогда Гарри наконец увидел иглу: в трубку подключенной к нему капельницы что-то впрыснули. Он слегка дернулся, хотя игла его не коснулась, и тут же ощутил, как его пальцы сжала крепкая, уверенная рука, словно обещая, что будет с ним столько, сколько потребуется. Это помогло ему сосредоточиться, вспомнить, что он не один на один с маггловской медициной. Что рядом был кто-то, кто понимал, кто мог помочь, если дело обернется совсем худо.
        На него накатила волна невероятной сонливости. Гарри закрыл глаза и уже практически не почувствовал, когда на него опустили маску, когда воздух, которым он дышал, стал каким-то холодным и влажным.
        Он чувствовал только пожатие руки, как якорь, за который он продолжал цепляться, даже когда пальцы его уже не слушались.
        Последней мыслью его было: «Кто бы мог подумать? У Снейпа гораздо лучше получается, чем я предполагал...»
        В следующее мгновение он услышал голоса: смутные, они отражались от стен вокруг, и он не мог открыть глаз. Он не в силах был шевельнуть и пальцем, но, казалось, не слишком-то и хотел, а посему не обеспокоился.
        Его покачивало на волнах невнятного разговора, будто какая-то неведомая сила то приближала к нему беседующих, то оттаскивала их обратно. Гарри смутно припомнил поездку в Брайтон. Он был тогда совсем маленьким, волны бились о берег, Дадли то вбегал в воду, то выбегал из нее и брызгался на Гарри, пока довел до слез.
        «Жареная картошка, — ни с того ни с сего подумал Гарри. — Отличная жареная картошка. С уксусом... Тинктура анатаза не имеет ничего общего с уксусом, мистер Поттер... Погодите, мистер Поттер — это мой отец, да? Стоп, разве у меня есть отец?»
        Вдруг почувствовав себя совсем несчастным, Гарри жалобно всхлипнул.
        Послышались приближающиеся шаги, и на этот раз он услышал даже обрывки предложений, он не понимал толком, о чем речь, но сразу услышал красивый голос Ремуса — тот говорил с кем-то незнакомым.
        — ... Они сказали, четыре часа...
        — ... Слишком долго... уже несколько дней...
        — ... Только бы он очнулся...
        — Ремус, — удалось наконец прохрипеть Гарри. Он не хотел, чтобы Ремус беспокоился, ведь он уже очнулся. Ну, почти. Казалось, он вот-вот снова заснет, одно-единственное слово отняло у него все силы, хотя он продолжал слышать какие-то звуки и голоса. Чья-то рука отвела волосы с его лба, потом кто-то умыл его губкой, хотя явно можно было обойтись заклинанием, но вода была приятной, такой приятной... Она была теплая и чем-то пахла, и он начал снова засыпать.
        Он уснул, и ему снилась красивая ведьма с длинными волосами, напевавшая колыбельную маленькому темноволосому мальчику.
        — Гарри, — снова прозвучал голос, на сей раз очень отчетливо, как будто его слух обострился.
        Гарри сморгнул, потом почувствовал, что у него болят веки. По мере того как к нему возвращались ощущения, он понимал, что болит все тело — тупой, ноющей болью. Не обращая на нее внимания, он снова сморгнул, глаза удалось открыть как следует. Все плыло, словно в жарком мареве над раскаленным асфальтом. Гарри уставился перед собой, но не мог толком разглядеть ни комнату, ни коридор за отрытой дверью. Он видел только Ремуса: чуть более расплывчато, чем обычно, но все равно узнал его.
        — Привет, — простонал он, сощурившись. Они целую вечность не разговаривали!
        Ремус придвинул стул поближе к постели и положил руку Гарри на лоб.
        — Уже не горишь, — заметил он и собрался было убрать руку, но Гарри неловко перехватил ее, потянул к себе и переплел их пальцы. Ну почему так тяжело шевелиться? Ладно, неважно, главное, что Ремус рядом! Насколько же от этого легче!
        — А с чего мне гореть? — недоуменно спросил Гарри, хотя вопрос казался бессмысленным. Он даже не был уверен, что расслышал правильно.
        — Ты столько метался в жару, безо всякой защиты... — объяснил Ремус, попытавшись высвободить руку, только Гарри его не отпустил. Но почему Ремус хотел отстраниться? Он никогда раньше не отказывал Гарри в утешении. Может, он сердится из-за Сириуса? Нет, быть не может. Его короткое письмо вовсе не было сердитым. Ну, кажется, не было... И при чем тут жара? Ох, а что он там говорил про защиту?
        — Защита? — повторил Гарри, нахмурившись. — От чего? А, ты имеешь в виду наши уроки? — в нем мешались огорчение и растерянность. — Я чувствую себя просто ужасно, Ремус...
        — В чем дело? — резко спросил тот, наклоняясь ближе. — Ты проспал сорок часов вместо четырех, у тебя могут быть еще осложнения...
        — А? — Гарри ничего не понимал. — Нет, я про наши уроки, глупый, — пояснил он. — По-моему, я так и не сказал тебе спасибо за помощь. А может, и сказал. Я почему-то не помню, третий курс был так давно... Или ты вел защиту на втором?
        Ремус вздрогнул и замер, будто вопрос застал его врасплох, потом медленно кивнул.
        — Это был третий курс, когда... э-э... я вел у тебя защиту, Гарри, — ответил он, но это прозвучало как-то не так, будто его что-то... позабавило? Нет, решил Гарри, скорее озадачило. — И я совершенно уверен, что ты меня уже благодарил.
        — Больше никто из учителей не занимался со мной лично, Ремус, — сказал Гарри, пытаясь немного приподняться. Было больно, но лежать на спине тоже было больно. — Никто, никогда.
        Ремус странно нахмурился, и Гарри не сразу понял почему, но решил, что тот, наверное, заметил, что ему неудобно лежать, — потому что извлек палочку из кармана теплого пиджака и заколдовал кровать, приподняв изголовье чуть вверх.
        — М-м-м, — простонал Гарри, потягивая затекшую спину на наклонной теперь постели. Потом снова взглянул на Ремуса и подумал, что тот как-то странно выглядит — нечетко. Вся комната была нечеткой. Ему не пришло в голову попросить очки, потому что он в упор не помнил, что их носит. И вообще, вся эта расплывчатость была даже приятной: она как-то хорошо сочеталась с туманом в голове.
        — Ты любишь лимонад? — неожиданно поинтересовался он.
        — Слишком сладко, — ответил Ремус. На сей раз это звучало так, как будто он с трудом сдерживает смех. — Ты хочешь лимонада, Гарри? Хочешь пить?
        Но Гарри уже забыл об этом.
        — По-моему, у домовиков бзик насчет цитрусовых. Кстати, помнишь шоколадку? Это было ужасно странно.
        Гарри показалось, что Ремус сморгнул, но он так плохо видел, что уверен не был.
        — Которую тебе дал твой кузен?
        — Нет, глупый, которую мне ты дал, — ответил Гарри, сжимая пальцы Ремуса. Было так хорошо наконец с ним поговорить... Ему можно было сказать что угодно. — Тогда, в поезде. Когда до меня чуть дементор не добрался. Я сказал тебе спасибо за шоколадку? Все равно, это было ужасно странно.
        — А... что в этом странного?
        Гарри закрыл глаза, по всему его телу пробежала дрожь.
        — Что от какой-то шоколадки может быть лучше после того, как я слышу мамины крики, когда она просит пощадить меня и умирает...
        — Ты это слышишь вблизи дементоров?! — задохнулся Ремус.
        Гарри снова приоткрыл глаза, хотя все равно почти ничего не видел в этом расплывающемся тумане. Ремус был, кажется, расстроен. Может, Гарри не поблагодарил его за шоколадку? Или дело было в другом? Но с чего бы тогда Ремусу удивляться...
        — Я же все рассказал тебе, правда? На третьем курсе. Или ты у нас вел на втором?
        — На третьем. — Ремус вздохнул. — Гарри, может, ты поспишь еще немного? Я не знаю, заметил ты или нет, но ты говоришь несколько путано. Тебе явно надо поспать.
        — Я не хочу спать, — обиженно сказал Гарри, и нижняя губа его задрожала. — Мне опять что-нибудь приснится. Я хочу поболтать. Я тебя так редко вижу, Ремус. Я так хотел тебя увидеть весь год, пока меня заставляли участвовать в этом... Трикудром турнире. — Он всхлипнул. — Я так хотел тебя видеть! Уж ты бы знал про зуборосли... Ты бы наверняка сказал, где их взять. Я думал, что утону, потому что в жизни о них не слышал и вообще не знаю, как быть русалкой... Хорошо, что Добби знал, где они... — Мысли его перескочили с озера на другую тему. — А можно, я тебя спрошу одну вещь... личную? Можешь меня послать, если не захочешь отвечать, ладно?
        Расплывчатый кивок был ему ответом.
        Гарри повернулся чуть на бок и снова потянулся, пытаясь припомнить, что хотел спросить. Ах, да.
        — Когда ты превращаешься, это больно?
        — Сколько же ты ждал, чтобы спросить об этом? — ахнул Ремус. Казалось, ему не хватает воздуха.
        — С третьего курса, — терпеливо ответил Гарри таким тоном, будто это Ремус говорит путано. — Или ты вел у нас защиту на втором?
        Очередной полузадушенный смешок.
        — Гарри, на втором курсе у вас вел Гилдерой Локхарт.
        Пальцы Ремуса выскользнули из его руки, и голос теперь звучал как будто издалека. Гарри прищурился и смог разглядеть, что тот разговаривает с женщиной-колдомедиком в полынного цвета мантии. Интересно, если он болен или ранен, то почему это не мадам Помфри? И когда он умудрился получить травму? Из-за квиддича?
        — Он что-нибудь из этого вспомнит? — спросил Ремус.
        — Вряд ли, — ответила женщина. — Мы начнем лечение, когда он будет более вменяем. Обычно я не люблю откладывать такие вещи, но, учитывая, с чего все началось... лучше перестраховаться.
        Гарри сел, смутно осознавая, что он не в школьной мантии. Он неловко спустил ноги с постели, думая, что ему бы лучше одеться, пока он не опоздал на трансгурифацию... трансмигрифацию... в общем, на транс-чего-то-там, когда Ремус подошел к нему, подхватил под ноги и осторожно уложил его обратно в постель, подоткнув со всех сторон одеяло. Гарри снова чувствовал, что весь растекается, но на сей раз это было приятное ощущение. Он доверял Ремусу. Ему можно сказать самую ужасную правду, подумал он.
        — Мне не нравился Локхарт, — сообщил он, не сознавая, что это уже совершенно не имеет значения. — Он назначил мне взыскание, и я подписывал ответы его поклонникам собственной кровью.
        — ЧТО?!
        Странно, как ему удается кричать шепотом, удивился Гарри.
        — Ага, — легкомысленно сказал он. Воспоминания кружились, ускользая от него... — Там было перо, которое царапало кожу и забирало кровь. И то, что пишешь, оставалось у тебя на руке. «Я не должен лгать», вот что там было. На всех этих снимках, где Локхарт на метле... я чуть себе руку до кости не прорезал.
        Ремус издал какой-то полузадушенный звук.
        — У меня до сих пор шрам, — вздохнул Гарри. — Еще один. А ты знал, что... основные характеристики, по-моему, так это зовется, шрамов от проклятий — это что они отвратительны и безобразны? — Он нахмурился. — Или просто отвратительны?.. Не помню...
        — Твой шрам вовсе не отвратителен, — тихо заверил его Ремус.
        Гарри приумолк: какое-то смутное воспоминание забрезжило сквозь туман в голове.
        — Ой, погоди, перо мне давал кто-то еще. Может, Снейп? Не, он не такой плохой. Ремус, ты представляешь, что Снейп на самом деле не так уж плох? Правда, он терпеть не может оборотней, или студентов, или меня, или преподавать, по-моему, или гриффиндорцев, или хаффлпаффцев, или поцарапанные котлы, или Нюхлю, и рэйвенкловцев тоже не очень, или когда я говорю «Волдеморт», или...
        — А о чем ты солгал? — перебил его Ремус очень утомленным голосом.
        Гарри устроился поудобнее.
        — Лгал? Я не лгал, честное слово. Знаешь, Рон говорит, что слизеринцы все сплошь врут, как сивые мерины... — он было захихикал, но вдруг широко зевнул. — По-моему, там слишком много тыквенного сока. Скажешь Добби, ладно? Слушай, ты можешь меня разбудить, чтобы я успел на уроки? У меня трансфуригация, а мне ее пропускать нельзя. Я и так отстаю.
        — Хорошо, Гарри, я тебя разбужу, — протянул Ремус и прибавил чуть погодя: — Хочешь, я вызову дежурную и попрошу для тебя зелье Сна-Без-Снов?
        — Оно больше мне не помогает, — пробормотал Гарри, на удивление вразумительно, несмотря на приступ дремоты. — У меня все сны от шрама... Или от... еще чего-то. Но иногда мне Нюхля снится, так что это ничего.
        Он слышал, как Ремус вздохнул:
        — Нам определенно следует возобновить уроки окклюменции.
        Странно. Ремус его точно окклюменции не учил. Интересно, он ее вообще знает?
        Озадаченный, Гарри перестал думать обо всем, что его смущало, и, наслаждаясь теплом руки, обнимавшей его за плечи, погрузился в сон.
        ____________________
        Нюхля — наш перевод клички Блэка Snuffles. (прим. перев.).


Глава 13. Finite Incantatum

        — Ну что, тебе лучше? — спросил голос откуда-то со стороны Гарриного локтя.
        Когда Гарри открыл глаза, вокруг все по-прежнему расплывалось, но на сей раз ему хватило ума вспомнить про очки. Однако прежде, чем он успел их нашарить, кто-то надел ему их прямо на нос.
        Все тело ныло и затекло, болела нога — и внутри, и снаружи, — но всего этого явно следовало ожидать. По крайней мере, с иголками было покончено — хоть что-то хорошо.
        — Да, получше, — наконец ответил Гарри, взглянув вверх.
        — Хочешь лимонада?
        Казалось, ничего лучше и придумать было нельзя. Гарри взял протянутый стакан, залпом выпил кислый лимонный напиток, и всю боль как рукой сняло. Может быть, он просто очень хотел пить? Утерев губы рукавом пижамы, он огляделся и решил, что находится в одной из палат в Сент-Мунго. Это не могла быть больница «Фримли-парк»: вокруг не было ни одного маггловского прибора.
        Снейп подошел к двери, закрыл ее и наложил запирающие и заглушающие чары, потом спросил:
        — Ты знаешь, кто я?
        — Ага, — ответил Гарри, недоумевая, почему тот спрашивает. Бросив быстрый взгляд по сторонам, он убедился, что в палате больше никого нет, но все равно ему не хотелось отвечать слишком открыто. — Вы поставили мне «тролля с минусом» за контрольную. И там были очень интересные комментарии.
        Снейп одарил его тяжелым взглядом, затем снова сел в кресло у постели, повернулся так, чтобы смотреть в лицо, и спросил:
        — Ты ясно понимаешь, что происходит и где ты находишься? Тебя ничто не смущает?
        — А почему меня должно что-то смущать?
        — Ну, — Снейп протянул это короткое слово, будто его что-то сильно забавляло, — на некоторое время ты, похоже, принял мой облик за чистую монету.
        Видимо, на лице Гарри отразилось его потрясение, потому что Снейп улыбнулся.
        — Ты вел себя так, будто выпил Болтливую Болтушку. Это пролило, однако, свет на многие вещи. В частности, у меня сложилось впечатление, что ты чувствуешь себя абсолютно свободно в присутствии Ремуса Люпина.
        Гарри, впрочем, было не до смеха.
        — Вы что, шутите? — Но, судя по всему, Снейп и не думал шутить. — А что я говорил?
        Зельевар пожал плечами, хотя то, как его плечи дрогнули от сдерживаемого смеха, с головой выдавало его настроение.
        — По большей части всевозможную бессмыслицу. Например, ты, по всей видимости, не умеешь как следует считать до трех.
        — Неправда!
        — Я тебя уверяю, что правда. Кроме того, ты предавался воспоминаниям о частных уроках, о шоколаде, а потом спросил, больно ли мне во время трансформации.
        Гарри почувствовал, как его щеки заливает краска.
        — Не стоит, — сказал Снейп уже мягче. — Меня предупредили в больнице «Фримли-парк», что при пробуждении после анестезии человек склонен несколько свободно выражать свои мысли.
        — Но я не помню, что вообще просыпался, не то что говорил! И потом, мне было любопытно, но я ни за что не спросил бы Ремуса об этом!
        — Похоже, очень даже спросил бы, — возразил Снейп, и губы его снова чуть дрогнули. — То, что ты ничего не помнишь, тоже совершенно нормально, Гарри. Не стоит так переживать.
        — А кажется, будто я просто немного поспал и все, — пробормотал Гарри, все еще не вполне уверенный, что Снейп его не разыгрывает. — Мы же только утром были в Хогвартсе, правда?
        — Сегодня двадцать шестое, — возразил Снейп. — Если не веришь мне, спроси колдомедика, когда она придет. Или, — сардонически предложил он, — тебе принести «Ежедневный пророк»?
        Гарри содрогнулся. Да, «Пророк» наконец-то снизошел до того, чтобы напечатать правду о возвращении Волдеморта, но все равно — это как была, так и осталась дрянная бульварная газетенка.
        — М-м... нет. Лучше не надо.
        Гарри все еще было неловко, но он приложил все усилия, чтобы оставить тему, хотя его мучило беспокойство: а что он еще выболтал? Вдруг он говорил что-нибудь про самого Снейпа или ляпнул что-то, из-за чего Гермиону, Рона и его могут исключить? Скажем, про историю с Полиморфным зельем? А вдруг он признался, что это он тогда спас Сириуса от дементоров, или проговорился про Гермионин времяворот?
        Впрочем, трудно представить себе, чтобы Снейп не впал в ярость, услышав что-то из вышеперечисленного, поэтому Гарри решил не нервничать.
        — Это не «Фримли-парк», — заметил он. — Что случилось?
        — У тебя была исключительно высокая температура в течение нескольких часов, — пояснил Снейп, нахмурившись при воспоминании о пережитом беспокойстве. — Эти идиоты собирались ввести тебе через ту трубку еще какие-то маггловские препараты, как будто не понимали, что именно их мерзкие, дурно изготовленные зелья — причина твоего состояния!
        — Да все уже в порядке, — сказал Гарри. Странно, что это ему приходится успокаивать Снейпа, а не наоборот.
        — Теперь — возможно, — признал Снейп, сцепив руки так, что костяшки побелели. — Но ты пролежал сначала без сознания, а потом в бреду почти четверо суток. И к тому же целители здесь тебя узнали.
        Гарри раздраженно фыркнул.
        — Это может привести к неприятностям.
        — Да. Мне следовало аппарировать с тобой в безопасное место и вызывать целителя из Ордена, но я опасался, что на это нет времени. Я никогда не видел такого жара раньше — и вообще ничего похожего. Я... запаниковал.
        — Ой... — тихо ответил потрясенный Гарри. — Тогда понятно. Мне, наверное, было совсем плохо.
        — Именно.
        — А что вы им сказали?
        — Что ты вел машину, не справился с управлением и повредил бедро при аварии. Тебя без сознания подобрали врачи маггловской скорой помощи, и у тебя началась реакция на их препараты.
        — И они на это купились? — воскликнул Гарри. В той книге были фотографии следов, которые оставляет операция по извлечению костного мозга: несколько крошечных точечек, расположенных ровными параллельными рядами. Ничего похожего на последствия автомобильной аварии. — Они что, меня вообще не осмотрели?
        Снейп избегал встречаться с ним взглядом.
        — Они... я не позволил сканировать тебя заклятьями, чтобы никто не мог определить, какую операцию ты перенес. Я настоял, чтобы они ограничились зельями — теми, что должны очистить организм от инородных субстанций.
        Гарри с подозрением взглянул на него, и Снейп добавил:
        — И я лично позаботился о том, чтобы переместить их в твой желудок. Так что нет никаких оснований опасаться, что кто-нибудь узнает всю правду.
        — Угу, — буркнул Гарри, — но что, никто из них даже не удосужился взглянуть на мою ногу?
        — Возможно, тебе стоит сделать это самому, — негромко предложил Снейп и отвернулся.
        Гарри повиновался. Откинув одеяло, он оттянул пижамные штаны и посмотрел на себя... Фу! Бедро было все исполосовано, будто по нему прошлись большой теркой, а потом еще и кромсали ножом. Совсем некстати ему вспомнилось, как тетя Петуния учила его делать ростбиф.
        — Ого, — наконец сказал он, удивляясь, что ничего не болит. — Это вы... гм... наколдовали?
        — Это было необходимо, — напряженно выдавил Снейп, так стиснув скрещенные руки, что стало видно, как истерлась ткань на локтях Ремусова пальто. — Я приношу свои извинения за вмешательство.
        — Э-э... вы это здорово придумали, — отозвался Гарри, стараясь обернуть все в шутку, хотя это было не так-то просто. Он не мог прогнать незваную мысль: уж не снимал ли Снейп с него штаны, чтобы наколдовать такую рану? Наверное, нет. Во всяком случае, лучше не спрашивать, это точно. И вообще, пора сменить тему. — А как там тетя Петуния? Я долго был в отключке, ей, наверное, уже сделали операцию?
        И опять Снейп, похоже, не мог заставить себя посмотреть ему в глаза.
        — Ну? — не утерпел Гарри, в волнении теребя губу: Снейп по-прежнему молчал. — Я уже понял, что не все гладко. Произошло отторжение, как они предполагали? В этом все дело?
        — Нет, Гарри, — тихо ответил Снейп, наклонился и взял обе его руки в свои. — Прости, но я ничего не могу сделать. Твоя тетя умерла.
        Гарри невидящим взглядом уставился в стену перед собой.
        — А. Э-э... Наверное, это ужасно, что первым делом я подумал про чары.
        — Практично, я бы сказал, — поправил Снейп, чуть сжав его ладони.
        — Нет, это по-слизерински, — выдал наконец Гарри, но без усмешки. И задумался, каким бы был сейчас, если бы не стал спорить с Распределительной Шляпой. Он сел прямо, подгоняемый ощущением, что нужно что-то сделать, но делать было совершенно нечего. — Я должен был бы расстроиться. Хоть немного. Особенно учитывая...
        Поколебавшись, Снейп подвинулся, положил одну руку ему на загривок и медленными движениями принялся разминать позвонки. Сперва осторожно, но потом, когда Гарри немного расслабился, зельевар стал нажимать сильнее, находя пальцами особые чувствительные точки — те самые, куда втираются некоторые целительные зелья.
        — Особенно учитывая что? — тихо спросил он.
        Гарри осознавал, что Снейп просто пытается управиться с ним, даже, возможно, им манипулирует, но было так приятно ощущать эту заботу, что он не мог заставить себя переживать — даже из-за того, что его утешал именно Снейп. В конце концов, он мог одним словом прекратить все это. Просто не хотел.
        — Ну, вы же знаете, — ответил он неохотно: говорить об этом совершенно не хотелось. Однако теплые пальцы по-прежнему разминали его шею, и он, несмотря ни на что, расслабился. — Этого не случилось бы, если бы не я.
        — Это все равно случилось бы, Гарри, — возразил Снейп, взяв Гарри за подбородок и заставляя взглянуть на себя. — Это уже случилось. Но это не твоя вина. Ты же видел, в каком она была состоянии.
        — Я не могу... — «об этом говорить», собирался сказать Гарри, но его и так поняли.
        — Хорошо, — Снейп не стал спорить. — Я сообщу целителям, что ты проснулся и пришел в себя. Полагаю, они наскоро залатают внешние повреждения, но в остальном тебе придется полагаться на мои обезболивающие зелья, поскольку мы не можем рассказать им об операции.
        — У меня ничего не болит, — запротестовал Гарри, хотя это не во всех смыслах было правдой.
        — Заболит, когда прекратится действие эликсира Легкого Дыхания, который я подмешал тебе в лимонад.
        Гарри настороженно кивнул. Не так давно ему поплохело бы от одной только мысли, что Снейп подлил что-то в его питье. Теперь, впрочем, ему было все равно. Рон бы сказал, что он спятил, — но Рон не знал Снейпа.
        Гарри, конечно, тоже знал его плохо — и в то же время достаточно.
        — Спасибо, — сказал он и снова лег. — За все. За то, что были со мной во время операции и здесь тоже. И за зелье, и за... — он растерялся, не зная, что еще сказать.
        — А ты очень стараешься благодарить людей, верно? — заметил Снейп, поднимаясь на ноги и стряхивая мусор с Ремусовых шерстяных брюк. — Не стоит меня благодарить, Гарри.
        Затем, будто смутившись от всего сказанного, резко объявил:
        — Я пришлю к тебе кого-нибудь. Пока, если ты нормально себя чувствуешь, стоило бы заняться уроками.
        Проследив за его взглядом, Гарри заметил на тумбочке у постели стопку своих учебников. Заниматься не очень-то хотелось, но вдруг это поможет отвлечься? Снейп ушел, Гарри послушно вытащил из стопки том с надписью «Трансфигурация: шестой курс. Теория и практика» и принялся за чтение.
        — Можно подумать, ты четыре дня не ел, — пошутил Снейп, глядя, как Гарри расправляется со вторым обедом.
        — Так я и не ел, — фыркнул Гарри, но заинтересовался, увидев, как усмехнулся его учитель. — Или ел?
        — Ну не мог же я оставить тебя голодным?
        — Когда-то могли бы, — отозвался Гарри и тут же понял, что это неправда. С первого курса Снейп всегда присматривал за ним: взять тот же квиддичный матч, когда Квиррелл заколдовал его метлу. Снейп нещадно его третировал, это правда, и вообще вел себя так, будто жаждет от него избавиться при первой же возможности, но когда доходило до дела, зельевар всегда был на его стороне.
        — Значит, вы... наколдовали... переместили что-нибудь мне в живот? — догадался он.
        — Тыквенный сок, — фыркнул Снейп и тут же усмехнулся, увидев Гаррино выражение лица. — Разумеется, нет. Питательное зелье, очень легкое — но вполне достаточное, чтобы поддержать твои силы, — он пожал плечами. — Никто не знал, сколько ты пробудешь без сознания.
        — В любом случае, я теперь в порядке, — объявил Гарри, садясь на краю кровати и свешивая ноги, чтобы встать. Гм, может, он и преувеличил немного: его слегка шатало. Но он с этим справится. — Мне только нужен телефон. В Сент-Мунго, наверное, его нет?
        — Теле... фона? — в замешательстве переспросил Снейп.
        — Да, позвонить дяде Вернону, — объяснил Гарри, но потом, видя недоумение на лице зельевара, воскликнул: — Не знаю, может, у волшебников все по-другому, но я должен узнать про похороны! Может, нам просто вернуться на Тисовую?
        — Я не думал, что ты захочешь пойти на похороны, — осторожно заметил Снейп.
        — Значит, вы неправильно не думали, — огрызнулся Гарри, чувствуя себя сердитым, несчастным и очень уязвимым одновременно. Кошмарное сочетание. — Это нужно сделать, и прежде чем вы начнете потешаться над гриффиндорской верностью, вспомните про чары. Вряд ли мне удастся помириться с Дадли после всего этого, но он уж точно ни на что не согласится, если я не приду на похороны его матери. Хотя... — Ему пришла в голову еще одна вещь. — А когда она умерла? Может, уже все кончилось, пока я был без сознания.
        — Позавчера, — отозвался Снейп.
        — Значит, я не мог пропустить похороны.
        — Скорее всего, нет. Хотя ты можешь не ходить: мы скажем, что ты еще не в состоянии.
        — Нет.
        — Гарри...
        — Нет.
        — Ну хорошо, — сдался Снейп. — Я предприму попытку найти телефон, поскольку не рекомендую тебе возвращаться на Тисовую, не поговорив сначала с родственниками. Твой дядя чересчур склонен к агрессии.
        Гарри так и не понял, как зельевару это удалось, но спустя несколько минут тот вернулся с небольшим серебристым мобильным телефоном. Гарри никогда раньше не доводилось ими пользоваться. Он не сразу сообразил, почему нет гудка, и потребовалось еще несколько секунд, чтобы догадаться включить аппарат.
        Услышав наконец сигнал соединения, он шепнул Снейпу: «Вы не могли бы?..» — и махнул рукой в сторону двери. Тот остался в комнате, но отошел в дальний угол, поближе к выходу.
        Гарри глубоко вдохнул, готовясь испытать на себе дядин гнев, но трубку взял Дадли.
        Дадли, который, судя по всему, рыдал навзрыд — Гарри еле разбирал, что говорит его кузен.
        — Ой, Га... Гарри... Какой ужас... Ты... ты знаешь, да? Они тебе сказали?
        — Да, мне сказали, — тихо ответил Гарри. — Дадли, мне очень жаль. Я понимаю, что от этого не легче, но мне очень, очень жаль.
        — Па... папа думает, что ты это н... нарочно, — со всхлипом простонал Дадли. — Говорит, чтобы ты домой не возвращался. Ни... никогда!
        Послышались какие-то резкие вздохи и шмыганье носом — очевидно, Дадли пытался взять себя в руки.
        Гарри уже и раньше думал, что дядя Вернон наверняка откажется от него: это означало не только утрату защитных чар, но и то, что у Гарри не останется никакого дома, кроме Хогвартса. Странно, однако, что Дадли так расстроился; наверное, всему виной нервное потрясение. Ему вдруг пришло в голову, что если уж терять родителей, то уж лучше в год, когда ты не в состоянии понять, что именно теряешь.
        — Ты можешь мне сказать, когда похороны? — спросил Гарри. — И где?
        — Ой, Гарри, лучше тебе не приходить, — поспешно сказал Дадли. — Я серьезно. Папа тебя убьет.
        — Да он все время это говорит, ты же знаешь, — пробормотал Гарри. — Мне, во всяком случае.
        — Да. Я всегда страшно веселился. Прости. Но сейчас... — Дадли сглотнул и заговорил быстрее, будто услышал, что кто-то идет: — Ты его не видел. У него такие глаза... Я боюсь, Гарри. Не приходи, хорошо? Не приходи!
        — Дадли...
        — Мне пора! — выпалил его кузен. — Не звони больше! Пиши... если хочешь. Я буду рад, только не присылай сову. Пока!
        Связь прервалась. Некоторое время Гарри тупо глядел на телефон, прежде чем сообразить, что его надо выключить. Снейп снова подошел ближе, и Гарри заметил тусклым голосом:
        — Не думаю, что Дадли меня ненавидит, как раньше. Но этого недостаточно, чтобы сохранить мамины чары, правда? В смысле, если дядя Вернон меня выгонит из дома, охранять будет нечего.
        — Я думаю, нужно вернуться в Хогвартс, — объявил Снейп. — И чем скорее, тем лучше. Я в состоянии присмотреть за твоим выздоровлением.
        — Нет, — упрямо сказал Гарри, сам не зная, отчего так расстраивается. — Вы не понимаете, что ли? Я даже... даже не знаю, похоронили ли моих родителей! Я не могу сделать вид, что ничего не случилось. Я не могу сделать вид, что смерть тети Петунии меня не касается!
        Снейп, судя по выражению лица, был не согласен.
        — Мы просто постоим где-нибудь сзади, — упрямо предложил Гарри. — Ну... не на виду. Но я должен туда пойти, профессор. Просто должен.
        — Где и когда? — вздохнул Снейп, убирая телефон в карман Ремусова пиджака.
        — Дадли не сказал. — «И вряд ли скажет, даже если я перезвоню», — подумал Гарри. — Найдите мне какую-нибудь суррейскую местную газету. Там должно быть объявление.
        Снейп молча уставился на него.
        — Не хотите мне помочь? — ядовито заметил Гарри, опасаясь, что никуда не попадет, если Снейп будет упрямствовать. — Ладно, я пойду в маггловский Лондон и буду искать газеты сам. Если увижу Волдеморта, покричу, договорились?
        — Прекрати вести себя как ребенок. Чтобы бегать в поисках того, чего твоя душа пожелает, я буду вынужден оставить тебя здесь одного. А этого я не сделаю.
        — Так наколдуйте их!
        — Вопреки твоей вере в мое всемогущество, Поттер, я не могу этого сделать.
        — Не можете? — разинул рот Гарри.
        — Мне весьма льстит твое потрясение от того простого факта, что я могу не все, — ядовито усмехнулся Снейп: даже мягкие интонации Ремуса не могли скрыть его отвращения ко всей теме разговора. — Но, увы, это так.
        — Ну так пошлите за газетой кого-нибудь из Ордена! — крикнул Гарри. — Сейчас же!
        — Поттер, мне не слишком нравится ваш тон!
        Гарри был не намерен уступать.
        — А мне вообще не нравится ваш!
        — Это уже совершенное ребячество, — протянул Снейп, и каждое его слово сочилось недовольством. Смерив Гарри сердитым взглядом, он отвернулся. — Оставайся здесь и никуда не ходи. И прекрати истерику. Я отведу тебя на похороны, хотя ничего хорошего из этого не выйдет.
        Гарри плюхнулся на постель и сердито сказал себе, что даже если никогда не увидит больше Северуса Снейпа после того, как все это кончится, ему будет просто наплевать.
        День был холодный и ветреный, тяжелые тучи собирались на юге, кладбище озаряли последние лучи заходящего солнца. Гарри, наблюдавший за церемонией издалека, вздрогнул. Ветер, свистевший в ушах, заглушал слова погребального плача, но это было не страшно. Он хотел только посмотреть и знал, что это и без того было пределом возможного.
        Саму службу они пропустили. Снейп заявил, что приходская церковь слишком мала, чтобы там можно было спрятаться, и язвительно поинтересовался, в самом ли деле Гарри хочет устроить скандал во время священнодействия. Он не стал смеяться, когда Гарри предложил воспользоваться плащом-невидимкой, — правда, Гарри и не шутил. Если бы плащ не лежал запертый в сундуке в Хогвартсе, он бы обязательно его взял. К сожалению, призвать плащ с помощью Accio аж из Шотландии было невозможно. Гарри мельком подумал, удалось бы это Альбусу Дамблдору или нет.
        Или Волдеморту.
        Когда служба кончилась, Гарри, укрывшись за деревом, следил, как провожавшие покойную в последний путь один за другим уходили к припаркованным в отдалении машинам. Среди них была и миссис Фигг, и еще несколько соседей, которых он узнал. Дядя Вернон и Дадли ушли последними: отец и сын, единые в своем горе. Вернон обнимал сына за плечи слегка трясущейся рукой. Гарри отчаянно желал подойти к ним и сказать, как ему жаль, и что он только хотел помочь, и что он никак не мог предвидеть, чем все кончится.
        Он знал, что от этого будет только хуже, и остался за деревом, плотнее кутаясь в наброшенное на плечи Ремусово пальто, и шептал неслышно то, чего не мог сказать, и уговаривал себя, что этого достаточно.
        Снейп пристально смотрел на него.
        — С тобой все в порядке?
        «Нет, не в порядке. Она умерла... умерла! И это я виноват. И у меня жутко болит нога, и от этого долбаного эликсира никакого толку! Он вообще больше не помогает! И она, может, и не любила меня, но она меня вырастила, и я ей должен... За то, что она взяла меня к себе и не выгнала даже после того, как дементоры напали на Дадли из-за меня. А я даже не пришел на ее похороны. Торчать за деревом в углу — разве это считается? Нет, черт возьми, я не в порядке!»
        — Да, все нормально, — ответил Гарри. Он снова выглянул из-за дерева и убедился, что Дурсли ушли. — Я хочу подойти и посмотреть на могилу.
        Снейп нахмурился, но сказал, что не чувствует поблизости никакой тьмы — кроме горя.
        — Вы... — Гарри сглотнул, — Вы можете подождать здесь? Я хочу побыть один.
        — Я буду недалеко, — заверил его Снейп и вздрогнул. Гарри сомневался, что это от страха.
        — Возьмите, — предложил он, начав снимать пальто.
        Снейп помотал головой.
        — Ремус предпочел бы, чтобы ты оставил его себе, когда холодно.
        — Да я обойдусь...
        — Я тоже предпочел бы, — возразил Снейп. — Ступай.
        При виде могилы Гарри отчего-то стало легче, и он опять подивился, что это с ним не так. Он опустился на колени, глядя на свежевскопанную землю, и постарался придумать, что бы такое сказать тете Петунии.
        Кладбище тут же перестало казаться мирным, и, когда он заговорил, голос его дрожал.
        — Вы вроде как должны были меня любить, — начал он, пытаясь справиться с клубком охвативших его чувств. — Я был совсем маленький и оказался на вашем крыльце не по своей вине. И уж точно я не виноват в том, что я не маггл. Знаете, сколько раз я хотел избавиться от магии, чтобы вы меня любили? Хотя вообще-то вы должны были меня любить несмотря ни на что! — Он отер мокрые от слез щеки. — Наверное, вы знали, что я вас тоже не любил. И наверное, теперь это не имеет никакого значения, но я вас не ненавидел... во всяком случае, не так, как вы ненавидели меня. Я не хотел, чтобы все кончилось так и чтобы Дадли остался без матери...
        Его затрясло от рыданий. Уж он-то хорошо знал, что это такое — отчаянное желание вернуть мать, которой нет.
        От слов ничуть не легче — только тяжелее, подумал Гарри. Какое-то время он просто молча стоял на коленях, кутаясь в Ремусово пальто, и от этого было не только теплее, но и уютнее, что ли.
        В сгущающихся сумерках кладбище посерело.
        Гарри встал, осознав, что Снейп наверняка замерз и, должно быть, считает его полным идиотом, раз он так долго оплакивает женщину, которая никогда не была ему близкой при жизни.
        — Ты?! — сзади донесся гневный вскрик. — Да как ты смеешь? Пришел посмеяться? Осквернить ее прах?
        Гарри едва успел обернуться, как Вернон ударил его наотмашь по лицу. Гарри отлетел на несколько футов и упал на мерзлую землю. В глазах помутилось, и его охватила знакомая ярость, требовавшая немедленного выхода. Стоит только найти его...
        Но ничего не случилось, не было потока силы, стихийная магия на этот раз не пришла на помощь. Дядя Вернон бежал к нему с искаженным от гнева лицом, потрясая кулаками.
        «К черту министерские запреты, — подумал Гарри, — я не собираюсь этого терпеть!»
        Выудив палочку из кармана джинсов, он наставил ее на дядю и уверенно крикнул:
        — Petrificus Totalus!
        Но ничего не произошло — абсолютно ничего. Дядя Вернон даже не вздрогнул в страхе — просто продолжал бежать, крича что-то про тетю Петунию, Гарри и неслыханную наглость.
        — Petrificus Totalus! — снова крикнул Гарри, вкладывая в заклятье все силы. Палочка была естественным продолжением его вытянутой руки — естественным и бессильным. Снова ничего: ни всплеска энергии, ни даже искр. — Immobulis! — попробовал он. — Impedimenta Forneo! Serpentsortia! Avunculare Evanesco!
        Вернон был уже совсем близко, и Гарри в панике попытался отползти назад:
        — Exilio Fumare!
        И вдруг поток магической энергии вихрем зеленых искр взорвался вокруг, гром сотряс землю под ногами. Вернон упал лицом вниз с глухим стуком, и откуда-то из-за его спины появился Дадли, крича:
        — Что ты наделал? Мы просто хотели еще раз попрощаться с мамой! Я же говорил тебе не приходить! Я же говорил!
        Гарри, пошатываясь, поднялся на колени, потом взглянул на палочку в руке — по-прежнему холодную и бесполезную. Было совершенно очевидно, что это не он остановил Вернона.
        В поле зрения — буквально в двух шагах — показался Снейп, и Гарри, не сводя с него глаз, слабо сказал кузену:
        — Это не я... Это не моя... Я не...
        Снейп начал что-то говорить, но Гарри не мог разобрать слов. Все слилось в какой-то невнятный гул, и он потерял сознание, ткнувшись головой в траву у ног учителя.


Глава 14. Ремус

        Гарри проснулся в до боли знакомой комнате, хотя теперь она выглядела куда менее мрачно, чем когда он был здесь последний раз. Как он оказался в доме №12 на площади Гриммо, да еще в спальне Сириуса? Гарри застонал, повернулся на бок и притянул коленки к груди. Потом закрыл глаза, но казалось, что он все равно видит комнату в предрассветных сумерках.
        — Гарри? — раздался совсем рядом знакомый Ремусов голос.
        Он зажмурился еще крепче.
        — Заберите меня отсюда, ладно? Не знаю, на кой вы меня вообще принесли сюда, в этот дом, но заберите меня отсюда!
        — Я тебя сюда не приносил, — отозвался тот. — Это Северус.
        — Северус? — переспросил Гарри, неловко садясь на двуспальной кровати и поджимая под себя одну ногу. — В каком смысле Северус?! — он уставился на Ремуса во все глаза.
        — Он внизу, — пояснил Ремус, сидевший на краю постели, — но я могу его позвать, если хочешь...
        — Стой, — приказал Гарри и тут же покраснел, услышав, как грубо это прозвучало. — То есть, ты не... — Запоздало догадавшись, что с помощью Полиморфного зелья любой мог выдать себя за Ремуса, он подумал, что стоит быть осторожнее. — М-м... когда ты учился в Хогвартсе, где ты был... иногда каждый месяц?
        — Ох, Гарри, — рассмеялся Ремус, но когда подросток даже не улыбнулся, пробормотал: — В Визжащей Хижине.
        — А что значит «Шалость удалась»? — продолжил Гарри подозрительно.
        — Эта фраза стирает изображение на карте Мародеров. Ну право же, Гарри...
        — Ну ладно, — сдался Гарри. — Значит, это ты. А Северус... то есть, профессор Снейп внизу? Он уже э-э... пришел в себя?
        — Я бы не сказал, — отозвался Люпин. — То есть Полиморфное зелье прекратило действовать, если ты об этом. Но он... несколько не в себе, скажем так.
        Гарри огляделся по сторонам и почувствовал, что дрожит.
        — Ты не позовешь его сюда?
        — Гарри, — тихо сказал Ремус, поднимаясь на ноги, — мы что-нибудь придумаем. Обязательно.
        Только тогда Гарри вспомнил кладбище, дядю Вернона и заклятье за заклятьем, которые отказывались повиноваться ему и его палочке. Он поднял голову, распахнув в испуге глаза и чувствуя, как засосало под ложечкой.
        — Я остался без магии, да?
        — Мы что-нибудь придумаем, — повторил Ремус. — Сейчас я позову Северуса.
        Гарри чуть не поперхнулся, когда зельевар вошел в комнату: он никогда прежде не видел своего учителя в повседневной одежде. Ну, разве что тот случай с боггартом, но это вряд ли считается. Сейчас Снейп был одет в серые брюки и зеленый свитер с высоким воротом. В сочетании с мантией это выглядело бы не так странно, но без нее? Снейп просто не был самим собой.
        — Мы зря решили, что ты уже поправился, — объявил замерший в дверях Снейп. Казалось, ему не хотелось подходить ближе к Гарри. — Ты пролежал несколько часов без сознания и только потом по-настоящему заснул. Это означает, что ты еще не выздоровел.
        — И еще я пытался проклясть дядю Вернона раз десять или пятнадцать, — пробормотал Гарри. — А он даже не вздрогнул и уж точно не остановился. Как будто знал, что моя магия больше не действует.
        — Он просто вышел из себя.
        Гарри истерически хихикнул.
        — Интересно, а закон о несовершеннолетних волшебниках учитывает, сработали заклинания или нет? Хотя даже если они сломают мою палочку, разницы уже никакой, правда?
        — Гарри, ты же знаешь, что можешь колдовать в случае самообороны, — мягко возразил Ремус.
        — Знаю, — кивнул Гарри. — Я просто не могу представить, что со мной такое происходит. То есть... ну какого черта?! Волшебники не теряют силы ни с того ни с сего!
        — Очевидно, экстракция костного мозга повлияла на твою способность контролировать собственную магию, — резко пояснил Снейп. Заметив, как пристально смотрит на него Гарри, он добавил: — Да, Люпин все знает. Это необходимо, учитывая, что ты останешься здесь до тех пор, пока обстоятельства не переменятся.
        У Гарри глаза вылезли на лоб.
        — Здесь?! Я не могу!
        — А где еще мы можем тебя спрятать? — поинтересовался Снейп с оттенком привычной издевки. — Ты никогда не вернешься на Тисовую, а о Хогвартсе и речи быть не может.
        — А по-моему, Хогвартс — это то, что надо, — упрямствовал Гарри. — Мне нужно на занятия, в конце концов.
        Снейп издал какой-то странный рык, напоминавший Ремуса в полнолуние.
        — Вы что, последние мозги растеряли, Поттер? В данный момент, насколько можно судить, вы не в состоянии колдовать. И при этом настаиваете, чтобы мы вернули вас в заведение, где на каждом уроке вы должны пользоваться магией! Как вы думаете, сколько вам удастся скрывать свое состояние от окружающих?
        — Рон и Гермиона ни одной живой душе не...
        — Избавь меня Мерлин от безмозглых простофиль! — вскричал Снейп. — Не все студенты Хогвартса принадлежат к когорте ваших раболепных поклонников, прямо-таки жаждущих сохранить вашу тайну. Вы встречаетесь на уроках с Драко Малфоем несколько раз в неделю! Неужели вы думаете, что он не заметит, что вы не в состоянии применить даже простейшие чары?
        Гарри шумно выдохнул и только тогда заметил, что задерживал дыхание.
        — Ой, я понял. Вы не хотите, чтобы об этом узнал Волдеморт.
        — Браво, мистер Поттер, — криво усмехнулся Снейп.
        — Северус, нам самим понадобилось несколько часов, чтобы все обдумать, — вмешался Ремус. — Ты несправедлив.
        — А, вечная гриффиндорская тяга к справедливости, — буркнул Снейп, однако, похоже, успокоился. Он наконец вошел в комнату и продолжил, обращаясь к Гарри: — Темный Лорд страстно желает лицезреть вашу смерть, мистер Поттер. Вы одержали над ним верх, и он не в состоянии вынести этой мысли. Узнай он, что вы беззащитны, он перевернет землю, чтобы до вас добраться. Хогвартс, несмотря на все древние и мощные защитные чары, и раньше был для вас небезопасен. До сего дня только ваши экстраординарные магические способности в сочетании с просто неприличным везением могли спасти вашу шкуру!
        — Ладно, ладно, я уже понял, — воскликнул Гарри. Снейп мог бы ограничиться и первым предложением: не настолько же он, Гарри, идиот? — Мне это не нравится, больше того, совсем не нравится, но вы, наверное, правы. Здесь для меня самое безопасное место: особняк ненаходим, выдать его местоположение может только Хранитель, а его Волдеморт боится пуще всего на свете. В общем, я понял!
        — По-моему, он расстроен, — вполголоса заметил Ремус.
        — А ты что думал? — вскричал Гарри. — Сириус ненавидел это место! Он с ума сходил, запертый здесь один на один с визжащим портретом мамаши, которая его презирала, и самым большим предателем из всех домовиков в истории волшебного мира! — Глаза его переливались от гнева каким-то радужным светом, но голос оставался холодным, когда он спросил: — Кстати, где Кричер?
        — Кричер мертв, — отозвался Ремус.
        — А голова его висит вместе с остальными? — скривился Гарри, стиснув кулаки от разочарования. Как он мечтал самолично придушить маленького мерзавца! Свернуть поганцу шею, чтобы глаза вылезли из орбит, оторвать голову и прыгать на трупе, пока от него мокрое место не останется.
        Глаза его подернулись темной дымкой, пока он представлял себе эту картину.
        — Возьмите себя в руки, мистер Поттер! — неожиданно рявкнул Снейп, шагнул вперед и стиснул плечи Гарри, однако даже не встряхнул, только заглянул в глаза, пытаясь донести свою мысль: — Главное сейчас — не этот ваш дом, не домовик, которого вы ненавидите, и не прочая ерунда, на которую вечно отвлекается ваше бестолковое сознание. Главное сейчас — ваша магия.
        — Или, точнее, ее отсутствие, — пробормотал Гарри, глядя на Снейпа в упор. Длинные темные волосы наполовину скрывали лицо, мешая рассмотреть выражение. Да, Снейп любил прятаться... Гарри подумал, что за насмешками и взрывами его учитель скрывал что-то еще — он видел это раньше, правда, в облике Ремуса... С другой стороны, и тогда это ведь все равно был Снейп. Снейп, который о нем беспокоился чуть не до паники. Как там сказал Ремус? Несколько не в себе, да?
        В любом случае, Гарри перестал сердиться и почувствовал себя... обреченным, что ли. Ведь теперь даже Снейп никак не мог исправить положение.
        — Вот ведь ирония, правда? — сказал Гарри, стряхнув с плеч руки Снейпа, и сглотнул. — Я столько лет мечтал, чтобы моя магия куда-нибудь делась. А теперь, когда Дурсли все равно выкинули меня за дверь, она ушла сама!
        — Я думаю, это временно, Гарри, — мягко и успокаивающе заговорил Ремус. — Пока ты спал, тебя осматривала целительница.
        Гарри снял очки, протер глаза и надел очки снова.
        — И чего?
        — Она просканировала тебя вдоль и поперек, — ровным тоном произнес Снейп, не отступив ни на шаг: так и стоял, почти касаясь Гарриных коленей. — И сделала вывод, что во всем виновата высокая температура. Жар в сочетании с дурными маггловскими зельями у тебя в крови сожгли твою магическую сущность буквально в пепел. К тому же в это время твое тело пыталось справиться с потерей костного мозга... и оказалось не в состоянии защититься от новой угрозы. Во всяком случае, так считает целительница Маригольд.
        — А вы думаете по-другому? — спросил Гарри, опасаясь, что на деле все еще хуже.
        — Я думаю, что все гораздо сложнее, чем мисс Маригольд в состоянии предположить, — ответствовал Снейп. Он сел у изножья кровати и повернулся к Гарри лицом: — Она член Ордена, и я ей доверяю, иначе мы бы ее не позвали, но в ее гипотезе есть неувязки.
        Гарри выпрямился.
        — А именно?
        — Эликсир Легкого Дыхания тебе помог. Если бы твоя магическая сущность была полностью сожжена, как предполагает Маригольд, зелье оказалось бы бесполезно или даже смертельно опасно, как я тебе объяснял когда-то.
        — Сначала эликсир помог, — сообщил Гарри. В груди что-то сжалось, и он едва дышал от волнения. — Но на похоронах от него не было уже никакого толка.
        «Хорошо, что эта штука не оказалась из разряда смертельно опасных», — подумал он.
        — Тебе было плохо, Гарри, и ты мне даже не сказал?
        — Послушайте, я просто привык не жаловаться по пустякам, понимаете?
        Снейп задумчиво кивнул и обменялся многозначительным взглядом с Ремусом.
        — Что такое? — спросил Гарри и, когда они оба явно заколебались, настойчиво потребовал: — Ну давайте, выкладывайте.
        — Гарри, Северус поделился со мной кое-чем из того, что узнал от тебя за последние дни, — наконец сказал Ремус. — Например, что ты... винишь себя в смерти других людей. Мы думаем, что ты наказываешь сам себя. Что, возможно, целительница вообще ошибается. Да, нет сомнений, что твоя магическая сущность повреждена после долгой лихорадки, но основной причиной может быть твоя попытка наказать себя за согласие быть донором для своей тетки.
        Гарри подумал, что его сейчас стошнит. Что, Ремус и в самом деле так о нем думает?
        — Но вы же не верите в эту белиберду, правда? — требовательно спросил он, отодвигаясь от Снейпа и одновременно пытаясь охватить взглядом их обоих.
        — На кладбище ты предпочел мучиться, но не попросить еще зелья, — заметил Снейп.
        — И очень хорошо, потому что иначе волшебное зелье могло бы меня убить!
        Хотя нет, ведь эликсир оказался из разряда просто бесполезных. Впрочем, это было неважно.
        — И вообще, мне было не до того!
        — Вот именно, — мягко возразил Ремус. — Дело ведь не только в твоей тете, верно? Ты винишь себя в гибели Сириуса, и Седрика Диггори, и в том, что Волдеморт сумел возродиться.
        — Я смотрю, вы мило поболтали! — гневно воскликнул Гарри. — Ладно, давайте обсудим. Я повел себя как абсолютный идиот и не глядя ринулся в опасную ситуацию, а Сириус только последовал за мной. А еще, чтоб вы знали, именно я, как законченный гриффиндорец, уговорил Седрика разделить со мной этот дурацкий кубок! И именно благодаря моей крови этот маньяк-убийца сумел воскреснуть, так что я не просто так говорю! Ну что, давайте закончим список? Если уж быть честными до конца, то именно из-за меня погибли мои родители, ведь мы все знаем, что Волдеморт тогда пришел за мной! Если бы не я, Ремус не потерял бы своего лучшего друга — даже двоих!
        — Я тоже виноват в гибели Блэка, — возразил Снейп.
        — Да знаю я! — заорал Гарри, вскакивая на ноги. — И Дамблдор, и Упивающиеся, и Волдеморт, и, если уж на то пошло, сам Сириус. Я не думаю, что виноват во всем. Черт, в смерти моих родителей вы тоже виноваты, правда? Вы ведь тогда уже шпионили, но толку из этого что-то мало вышло, а?
        — Гарри... — вмешался Ремус.
        — Дай договорить! — оборвал его Гарри и принялся ходить туда-сюда, пытаясь собраться с мыслями. — Ну ладно. Можно долго обсуждать, кто в чем виноват, и я не настолько дурак, чтобы делать вид, что я совершенно ни при чем, но эти ваши идеи? — Он хрипло хохотнул, так что это прозвучало словно карканье. — Что я сам себя наказываю? Какая чушь! Что вы, психологи, что ли, чтобы меня анализировать?! Нет, вы только подумайте! Я сам себя лишил магии в наказание. Умно, сил нет! Особенно если учесть, что теперь некому исполнять пророчество и некому прикончить эту змеемордую сволочь. И еще больше людей погибнет, и я опять окажусь виноват? Спасибо за ваше лестное обо мне мнение, но я не настолько чокнутый!
        — Он не вполне неправ, Люпин, — заметил Снейп спустя минуту.
        — Да, он не вполне неправ, — передразнил его Гарри. — Сколько мне должно быть лет, чтобы вы перестали говорить так, будто меня здесь нет?!
        — Будь любезен держаться в рамках приличий, — одернул его Снейп. — Люпин, как и я, пытается тебе помочь.
        «Да плевал я на приличия!» — хотел заорать Гарри, но понимал, что учитель прав. Он и так уже накричался вдоволь и спустил пар, а теперь пришла пора всерьез обдумать положение.
        — Так что мы собираемся предпринять? — спокойно поинтересовался он, небрежно прислоняясь к стене. К его немалой радости, у собеседников просто лица вытянулись. Вероятно, они ожидали, что он будет бухтеть и ругаться намного дольше. И наверняка вспомнили, как он вышел из себя и разнес кабинет Дамблдора в конце прошлого года.
        Гарри знал, что без труда может повторить свой «подвиг»: он достаточно разозлился. Более того, он просто чувствовал, как та самая темная энергия, которой был полон пресловутый чулан под лестницей, пробирается обратно в его поврежденные кости. Но не собирался выпускать ее наружу. Нет, он возьмет себя в руки, удержит все это внутри и будет решать проблемы, как взрослый.
        Снейп, с минуту понаблюдав за подчеркнуто спокойным Гарри, изложил свои соображения:
        — Люпин будет с тобой заниматься, чтобы пробудить твою магию. Он останется с тобой столько, сколько потребуется, и все это время никто из членов Ордена здесь не появится. Чем меньше людей знает о твоих... проблемах, тем лучше. Я должен вернуться в Хогвартс: у меня помимо основной работы есть и обязанности перед Орденом, но я буду приходить сюда каждый вечер, если смогу, и заниматься с тобой окклюменцией.
        Гарри потер шрам.
        — Думаете, в этом есть толк, даже если я... сквиб?
        — Ты не сквиб, — тут же возразил Снейп. — Ты болен, но поправишься. — Он помедлил, но Гарри не стал возражать. — Что касается твоего шрама, то я не думаю, что Темный Лорд как-то использовал твою магию, посылая эти видения, так что ты должен любой ценой научиться заслонять свое сознание.
        — Но разве это можно сделать без магии?
        Снейп был явно удивлен.
        — Гарри, волшебство, конечно, облегчает управление возможностями разума, но совершенно не является необходимым. Кроме того, я уверен, что твоя магия вернется, если ты будешь упражняться ежедневно под руководством Люпина.
        — Ладно, пусть будет окклюменция, — кивнув, пробормотал Гарри. — Да, если Волдеморт заберется мне в голову и узнает, что я не могу колдовать... я окажусь в глубокой заднице.
        — Вот именно.
        — Но Дамблдор сказал, что ему следовало учить меня самому, — вдруг вспомнил Гарри. Не то чтобы ему хотелось заниматься с директором, но вдруг тот будет настаивать? — Он не собирается этого делать?
        — Профессор Дамблдор, Гарри, — укоризненно поправил Ремус.
        — Ты не согласен заниматься со мной? — спросил Снейп, чуть задрав подбородок. — Если это так, я, безусловно, сообщу Альбусу. — Он помедлил и отвел взгляд. — Я знаю, Гарри, что сегодня у тебя было нелегкое утро, но мне казалось, что мы разрешили наши разногласия.
        — Угу, — смущенно буркнул Гарри, которому не хотелось признавать это в присутствии Ремуса. — Просто... — Он не знал, как это сказать, и не хотел ни ехидничать, ни выставить Снейпа в дурном свете. Он даже не хотел его обидеть — если такое, конечно, возможно. Но то, что его беспокоило, было слишком важным, чтобы промолчать, и в результате он просто сказал, что думал: — Вы собираетесь учить меня всерьез? В том году вы только орали и ругались. И атаковали меня до тех пор, пока я не переставал понимать, где нахожусь.
        Ремус слегка усмехнулся.
        — Прямо как старик Тратт на чарах, Северус. Помнишь? Ты, конечно, все схватывал на лету, но, помнится, даже ты находил его манеру преподавания... досадной.
        — Я ничем не напоминаю Тратта, — оскорбился Снейп. — От него не было никакого толка!
        Тратта Гарри не знал, зато у него было что сказать насчет снейповской манеры преподавания.
        — Вы только и повторяли: «Закройте сознание, Поттер!», раз за разом. Или: «Вы поддаетесь, вы сами даете мне оружие!» — передразнил он. — Но вы ни разу не сказали мне, как это делается!
        — Я велел тебе очищать сознание каждый вечер перед сном, неблагодарный ты сопляк!
        — Говорили, и я даже не пытался, — признал Гарри, не желая и думать, почему так поступал. — Опять то же самое: мы оба виноваты и знаем это. Я буду заниматься лучше, честное слово. На этот раз я сделаю, что смогу. Теперь я понимаю, чем рискую, чем мы все рискуем, если Волдеморт заберется мне в голову.
        — Северус? — спросил Ремус, как будто думал, что Гарри более чем справедлив в данном случае.
        Снейп слегка надулся.
        — Я приложу максимум усилий, чтобы объяснять все как следует и помочь тебе практиковаться.
        — Видите, как просто? — весело поддразнил его Гарри. — Слушайте, а можно мне писать друзьям, пока я здесь?
        Снейп запустил длинные пальцы в волосы на затылке и затеребил их.
        — Да, но выбирай выражения. И не посылай письма совами. Отдавай их мне, когда я буду приходить, а я буду отправлять их с хогвартской совятни.
        Гарри подумал, что это уже паранойя, но в конце концов решил, что если кому-то придет в голову проследить за площадью Гриммо, то лучше не посылать отсюда сов.
        — Вы просто никак не можете оставить мои письма в покое, — подколол он.
        Снейп медленно улыбнулся.
        — Что такое, Поттер?
        — Эй, хватит, — легкомысленно ответил Гарри. — А то я расскажу Ремусу, что вы прочитали мое письмо вслух прямо на зельях.
        — Северус! — ахнул Люпин.
        — Да ладно, он не стал этого делать, — засмеялся Гарри. Пожалуй, хорошенько посмеяться ему не помешало бы. И вообще, приятно было думать, что он может посмеяться вместе со Снейпом: тот дышал подозрительно глубоко и ровно, как будто стараясь сдержать смех.
        Кстати, ведь еще неизвестно, могут ли совы вообще найти особняк на площади Гриммо. Вряд ли Дамблдор сообщал им лично, где стоит этот дом!
        — Э-э... а можно вас попросить? — решил рискнуть он. — Рон и Гермиона захотят писать мне в ответ. С совами, наверное, ничего посылать нельзя. Можно, я им скажу, чтобы они подсовывали свои письма в эссе по зельям? Вы тогда сможете забирать их вместе со свитками и передавать...
        — Вероятно, — протянул Снейп, которому явно не удавался привычный мрачный тон. — Только сообщи своим дружкам, чтобы не смели ронять письма на пол в моих подземельях, хорошо?
        — Да, профессор.
        Снейп резко кивнул.
        — Мне уже пора, Гарри. Ты не против остаться здесь с Люпином?
        — Нет конечно, — ответил Гарри, недоумевая, почему зельевар вообще спрашивает.
        Снейп повернулся к Люпину:
        — Не выпускай его из дома. Особняк защищен от темной магии, особенно теперь, когда Кричера здесь нет. Может быть, Темный Лорд вообще не сможет использовать связь через шрам, пока Гарри здесь. Нам нужно время, чтобы он овладел хотя бы основами окклюменции.
        На сей раз Гарри решил не встревать, хотя был по-прежнему недоволен, что о нем говорят так, будто его нет, — даже когда Снейп продолжил:
        — Он до сих пор бледный, Люпин, а сегодня вечером нам, возможно, придется поработать. Заставь его поспать днем хоть несколько часов.
        — Снотворное зелье мне, наверное, нельзя? — спросил Гарри. — Или бесполезно, или смертельно опасно, да?
        — В данном случае — бесполезно.
        — А может, я не знаю, в аптеку сходить? За чем-нибудь маггловским?
        — Неужели ты хочешь подвергнуться воздействию очередной омерзительной субстанции из тех, которым ты, собственно, и обязан своим нынешним положением? — высокомерно фыркнул Снейп.
        Пожалуй, в такой формулировке это звучало не очень умно. Гарри вздохнул.
        — К сожалению, я ничем больше не могу тебе помочь, — мягко признал Снейп без малейшей насмешки. — И я знаю, что у тебя болит нога, но это тоже придется перетерпеть.
        Нога болела ужасно, и Гарри подозревал, что только от этого умотается еще до обеда, но сказал только:
        — Ничего, бывало и хуже.
        Снейп кивнул.
        — Тогда до вечера, — сказал он, подошел к камину, взял с полки горсть дымолетного порошка, бросил в огонь и исчез в зеленом пламени.
        Гарри повернулся к Ремусу.
        — Ну что, я тогда оденусь? — он оглядел пижаму, висевшую на нем мешком, и подумал, не принадлежала ли она раньше Сириусу. От этой мысли ему стало и нехорошо, и как-то приятно одновременно. — Э-э... а мои вещи тут?
        — Северус принес кое-что, — подтвердил Ремус, указав рукой на комод.
        Гарри подивился, как Снейпу это удалось. Наверное, под видом Ремуса. Почему-то он не мог себе представить, как зельевар врывается в гриффиндорскую гостиную и требует принести ему одежду Гарри Поттера. Однако его вещи были тут: аккуратно сложенные рубашки, свитера и джинсы. И даже носки и ботинки. Мантий не было, да и зачем они ему здесь?
        — А как же мои учебники? — крикнул он в коридор: Ремус вышел, чтобы дать ему возможность одеться.
        — Северус сказал, что они тебе не понадобятся, — отозвался Ремус, и Гарри, который как раз натягивал джинсы, запутался и чуть не упал.
        — Что он думает, у меня каникулы, что ли? — возмутился Гарри, одновременно распахивая дверь и на ходу застегивая молнию. Ремус, оказывается, стоял как раз снаружи. — Ой, прости, я не хотел так орать.
        — Нам обоим кажется, что тебе сейчас следует сосредоточиться на самом важном, — негромко объяснил Ремус.
        — А ТРИТОНы — это что, неважно, что ли? — буркнул Гарри, прежде чем осознал, что говорит. — Ох, конечно, нет, если я не верну себе магию. Ладно, начнем с главного, чем бы оно ни было. Ремус, а с чего именно мы собираемся начать?
        — Достань свою палочку, она в нижнем ящике, — велел Ремус. — И пойдем вниз. Не волнуйся, Гарри, я не верю, что твое магическое «я» сожжено дотла. Там где-нибудь есть уголек, мы найдем его и обязательно раздуем.
        — Ага, — кивнул Гарри, хотя в глубине души совершенно не был в этом уверен.


Глава 15. Expecto Patronum

        Гарри опустился на одно колено перед камином в гостиной первого этажа, указал палочкой на груду пепла и выкрикнул во весь голос:
        — Incendio!
        Одна из частичек пепла мягко покачнулась, чуть взмыла вверх и плавно опустилась на груду своих товарок.
        — Смотри, уже лучше, — одобрительно заметил Ремус. — Уже что-то получается.
        — Ремус, я просто дунул на нее, и все!
        Гарри плюхнулся на пол и вытянул ноги, чуть ли не от всей души желая, чтобы из темных углов вылезли докси или гриндилоу. Может, тогда ему удастся хоть посмотреть, как Ремус пользуется магией. Его собственная, как ни грустно было признавать, так и не вернулась.
        Что ж, Ремус, в отличие от Снейпа, хотя бы не имел привычки срываться на него и кричать, что он не старается. Потому что Гарри старался, сколько хватало сил. И зрительно представить себе огненную вспышку из своей палочки, и ощутить движение силы где-то внутри себя и оттуда наружу, и вообще — сотворить заклинание.
        Вот только толку от этого не было никакого.
        — Ну что, снова за дело, Гарри? — тихо спросил Ремус, подавая ему руку и помогая подняться. — Нельзя же так отчаиваться из-за пары неудач. Может быть, воспламеняющее заклятие не лучший выбор, а нужно что-то попроще... Попробуй левитацию.
        Гарри покачал головой. Ремус же прекрасно знает: проще, чем воспламенение, уже просто некуда. Кого он хочет обмануть, спрашивается? Чтобы зажечь огонь, требуется лишь доля секунды, а для левитации предмета нужно поддерживать уровень магической силы.
        Но раз Ремус хочет, придется попробовать.
        — Wingardium Leviosa! — произнес Гарри, указывая на вылезший из диванной подушки клочок пуха. И уставился на него, изо всех сил стараясь заставить подняться в воздух, но пух только «пялился» в ответ. И весьма насмешливо, подумал Гарри с отвращением, потом повернулся к Ремусу, как бы спрашивая: «Ну и что теперь?».
        — Гарри, человек, который был в состоянии вызвать Патронуса всего в тринадцать лет, просто не может потерять магическую силу из-за какой-то там температуры! — Ремус в задумчивости покачивался с носка на пятку. — Ага, может, в этом все и дело.
        — В чем?
        Опустившись на полуразвалившийся диван, Ремус похлопал по сиденью рядом с собой и дождался, пока Гарри к нему присоединится.
        — Последние несколько дней тебя одолевали довольно мрачные мысли, верно?
        — Ну-у... не очень. То есть, в конце прошлого года было куда хуже, — кивнул Гарри, недоумевая, куда клонит его учитель.
        — Однако тебе опять пришлось выяснять отношения с Северусом...
        — Между прочим, у нас со Снейпом все в порядке. Ты что, не заметил?
        — С профессором Снейпом, Гарри. И да, это приятно видеть. Однако поначалу ты наверняка чувствовал себя неуютно. Плюс к тому тебе пришлось беспокоиться об охранных чарах, потом умерла твоя тетка, а твой дядя напал на тебя... и, как я понял, это был не единичный случай. А если еще вспомнить, что тебе пришлось подвергнуться общему наркозу...
        — У Снейпа чересчур длинный язык, — проворчал Гарри.
        — Суть в том, — тихо продолжал Ремус, — что все это воздействовало на твое подсознание, одна за другой. Что, в свою очередь, привело к накоплению темных эмоций...
        — Восхитительно. Новая куча психологического дерьма. Ты собираешься опять обвинить меня в мазохизме или теперь просто сочтешь трусом, а?
        — Откуда ты знаешь слово «мазохист»? — разинул рот сбитый с толку Ремус.
        — Мне шестнадцать, а не двенадцать! — огрызнулся Гарри. — И я прочитал его в учебнике по предсказаниям.
        Ремус попытался собраться с мыслями.
        — У тебя накопились темные эмоции, — повторил он строго — строже, чем когда-либо прежде. Правда, у него даже теперь получалось не очень-то грозно, но Гарри все-таки перестал перебивать и постарался, по выражению Снейпа, держаться в рамках приличий. Ремус меж тем продолжал: — Поверь мне, Гарри, это не чушь. Всеми признано, что психическое состояние человека влияет на его излечение. Ты пострадал как магически, так и физически, и депрессия не дает тебе вылечиться. Так что я предлагаю попробовать заклятие Патронус, которое требует, как ты хорошо знаешь, обращения к самым счастливым воспоминаниям. Если твое сознание будет фокусироваться на них, то ты начнешь поправляться.
        Большей глупости Гарри от Ремуса, пожалуй, еще не слышал. Прежде всего, никакой депрессии у него не было. Конечно, в последнее время дела шли неважно, но когда было иначе? Сначала чулан, потом Волдеморт, потом василиск, потом гибель друзей, потом весь этот ужас с Сириусом... о сладкой жизни говорить не приходится. Но депрессии, как предполагал Ремус, у него точно не было. Он просто научился не обращать внимания на плохое, а когда становилось совсем худо — выкидывать случившееся из головы и жить дальше.
        Хотя Сириуса выкидывать из головы было больно...
        Может быть, у него все-таки была депрессия — ну, немножко. Эта мысль Гарри не понравилась, и он нахмурился. Интересно, Снейп тоже думал, что у него депрессия?
        — Нет ничего странного в том, что ты хандришь — после всего, что тебе довелось пережить, — успокаивающе заметил Ремус, глядя на него печально и понимающе.
        Гарри сразу почувствовал себя гиппогрифом, которого гладят против перьев. Или гиппогрифом, которого только что оскорбили. Он не хотел, чтобы с ним нянчились, и еще больше не хотел, чтобы Ремус думал, будто ему этого хочется.
        Однако он понимал: Ремус просто пытается помочь. И ради их дружбы, уже не говоря о серьезных проблемах с магией, Гарри решил, что постарается сосредоточиться на уроках и перестанет затевать бессмысленные споры о своих переживаниях.
        — Ладно, Патронус так Патронус, — пробормотал он, поднимаясь, и встал в позицию. Теперь нужно было воспоминание. Что-нибудь очень-очень хорошее, легкое, незапятнанное... Например, тот чудесный, восхитительный миг, когда он поверил, что будет жить с Сириусом...
        Гарри выбросил руку вперед и вверх, воздев палочку, и воскликнул:
        — Expecto Patronum!
        Ничего. Ровным счетом ничего.

* * *

        Всю вторую половину дня Гарри концентрировался на счастливых воспоминаниях — в буквальном смысле до посинения. После нескольких часов восклицания «Expecto Patronum» у него першило горло и он весь кипел от раздражения, что ничуть не помогало делу.
        И в награду за все его усилия из проклятой палочки не показалась даже тень серебристого облачка.
        «Да уж, — подумал он, — если у меня не было депрессии раньше, то теперь однозначно будет!»
        Он поднялся наверх, чтобы немного поспать, понимая, что иначе обязательно заснет во время урока окклюменции вечером. Ему не хотелось, чтобы Снейп решил, будто он несерьезно относится к занятиям.
        Гарри не стал возвращаться в спальню Сириуса, а вместо этого пошел в комнату, которую когда-то делил с Роном. На кроватях там не было белья, но ему было все равно. Он осторожно лег на здоровый бок, закрыл глаза и принялся считать обратно от тысячи — обычно это помогало заснуть, хоть и не всегда. Помогло и сегодня.

        Кричер стоял на столе, расплескивая вино из серебряного кубка пятнадцатого века с гербом Блэков, и вопил от ярости. И портрет его хозяйки, и гобелен с генеалогическим древом исчезли — от них избавился предатель в черной мантии, тот, что часто приходил, но никогда не оставался надолго. И пусть он воспользовался темной магией, чтобы снять портрет и гобелен, применил и заклятия, и проклятия, и злые чары, но он вовсе не был настоящим темным магом. Да, Кричер знал, всегда знал, и Кричер отомстит, как отомстил этому молодому паршивцу, разбившему материнское сердце его обожаемой хозяйки...
        Кричер все вертелся и вертелся на столе, и вся комната тоже начала вращаться, а потом и город. Когда вращение прекратилось, Кричера уже не было, зато перед глазами Гарри появился четвертый дом по Тисовой улице.
        Темная энергия, скопившаяся под лестницей, вдруг начала просачиваться сквозь щели наружу, обтекая углы, пока не затопила весь коттедж. На лужайке перед ним кричал Дадли: «Нет! Не надо! Хватит! Не надо...» — но она не остановилась, и вскоре дом задрожал под давлением изнутри. Вылетели стекла, черное облако хлынуло наружу — на Тисовую улицу, на перекресток Магнолий, и сквозь этот отвратительный, удушающий сгусток темной силы Гарри видел, как дом обрушивается внутрь, рассыпаясь в прах, и на его месте не остается ничего, кроме обожженной и изуродованной земли.
        И в воздухе надо всем этим грозно парила Темная Метка.

        Гарри с криком подскочил на постели, прижав ладонь ко лбу.
        Впрочем, он тут же понял, что действовал лишь по привычке: шрам не болел — ни сейчас, ни во сне. Не Волдеморт наслал на него этот кошмар, нет, этот сон породило его собственное сознание.
        «Может, я куда больше в депрессии, чем думал раньше», — сказал он сам себе.

* * *

        Отсутствие домовых эльфов означало, что придется прервать занятия ради приготовления ужина. «И очень хорошо», — подумал Гарри, потому что, едва он проснулся, Ремус тут же велел ему продолжать упражняться с «заклинанием счастья», как Гарри начал про себя называть Патронус. Правда, счастливее от этого он не стал. Наоборот, ему казалось, что еще одна бесплодная попытка — и он кого-нибудь задушит голыми руками. «Жалко, что Кричера нет», — мрачно подумал он.
        Готовить Гарри никогда не любил, хотя получалось у него неплохо. А уж с Ремусовой помощью это и вовсе было легко. Впрочем, сделать салат и пару отбивных в любом случае не составляло труда.
        Правда, трудно было не обратить внимания на то, что Ремус старался не пользоваться магией в его присутствии. И даже банку грейпфрутового сока открыл консервным ножом, хотя явно не сразу понял, как им пользоваться. В общем, нетрудно было догадаться, что Ремус на самом деле думает обо всей этой ситуации.
        Когда они поели и вымыли за собой посуду, Ремус, потирая руки, предложил снова заняться Патронусом, но Гарри настолько уже тошнило от всего этого, что он отказался.
        — Мне нужно написать пару писем, пока не пришел Снейп.
        — Профессор Снейп, — тут же с упреком поправил его Ремус.
        — Угу, — пробормотал Гарри и сбежал наверх к себе в спальню. Увы, тут же оказалось, что там нет пергамента. Гарри вздохнул, пересек площадку второго этажа и остановился перед дверью в спальню Сириуса.
        «Сириус мертв, — напомнил он себе. — И сколько ни ненавидь этот дом, ничего не изменится».

* * *

        Перо и пергамент без труда нашлись в большом старом письменном столе в углу комнаты. Не в силах устоять перед искушением, Гарри быстренько проглядел все ящики, сам не зная, что ищет. Увы, кто-то явно опередил его: ничего личного, принадлежавшего Сириусу, там не обнаружилось. Даже найденное перо явно было новым, купленным во «Флориш и Блоттс» неделю или две назад.
        Гарри вздохнул и сел поудобнее. Хватит и одного письма, подумал он. Все равно Рон и Гермиона теперь везде ходят парой, точно приклеенные! Однако все равно придется осторожно подбирать слова, а то вдруг письмо все-таки попадет не в те руки! Пожевав немножко в раздумьях кончик пера, он принялся писать.

        «Дорогие Рон и Гермиона!
        У меня все в порядке, но дела немножко осложнились, и я пока не могу вернуться в школу. К сожалению, я не могу объяснить всего, но знаю, что вы поймете. Помните, позапрошлым летом Дамблдор заставил вас пообещать, что будете держать язык за зубами насчет некоторых вещей? Ну вот, у меня то же самое. Но я точно знаю, что вы меня поймете — так же, как и я вас тогда. (Только не напоминайте, как я орал, и скандалил, и вообще вел себя как распоследняя скотина. Я уверен, что вы окажетесь гораздо умнее.)
        Как там уроки? С одной стороны, здорово, что у меня их нет, с другой — тут и без того забот хватает. Но мне хотя бы не приходится сидеть на сами-знаете-каких уроках у сами-знаете-кого!
        Я скоро напишу еще. Кстати, о тех самых уроках. Я знаю, это звучит странновато, но просто сделайте, как я прошу, ладно? Чтобы передать мне письмо, скатайте его в трубочку, суньте в домашнее эссе и сдайте. На том уроке, где недавно обсуждали Роновы прыщи (прости, Рон!). Да-да, на уроках по тому самому предмету, который я с первого дня терпеть не мог. И, если уж на то пошло, мне тут велели передать, чтобы вы и думать не смели ронять ЭТО письмо. Я думаю, стоит его сжечь и перемешать пепел в камине, на всякий случай: а вдруг кто-нибудь (скажем, какой-нибудь противный хорек) вздумает восстановить его и прочесть?
        И не беспокойтесь за меня, ладно? У меня все хорошо, правда.
        Гарри»

        Он перечитал письмо дважды и решил, что сойдет.

* * *

        Гарри дремал на диване на первом этаже. Он то и дело просыпался и раздумывал, не плюнуть ли на все и не пойти ли спать. В конце концов, Снейп же предупредил, что будет приходить не каждый вечер.
        Две вещи, однако, не давали ему уйти.
        Во-первых, было лень стелить себе постель и неохота спать в комнате Сириуса. Во-вторых, хотелось повидаться со Снейпом, как ни странно это могло звучать.
        Однако это было правдой. Ремус мог сколько угодно считать, что знает Гарри как облупленного, но ведь именно Снейп был с ним рядом последние несколько дней. Снейп, который видел его чулан и ни словом не обмолвился об этом в классе. Который не стал издеваться, когда Гарри сознался, что боится иголок. Хотя, пожалуй, когда Снейп стоял с ним рядом, было не так уж и страшно.
        И Гарри снова задремал.

* * *

        Разбудил его звук сработавшей каминной сети. Гарри сел, нашаривая очки, и в ту же секунду из камина появился Снейп. Мантия впечатляюще взвилась следом — как обычно. Мрачный и внушительный, он выглядел так, будто волшебным образом перенесся сюда прямо из своих подземелий... впрочем, ведь именно так и обстояло дело?
        — Здрасте, — сонно поздоровался Гарри, моргая и протирая глаза. — Что-то у меня с магией... не очень пока.
        — Добрый вечер, — ответил Снейп. — Да, я знаю. Я уже говорил с Люпином.
        Да, это имело смысл: Дамблдор когда-то упоминал о том, что у членов Ордена есть более надежные средства общения, чем совиная почта и каминная сеть. На этой мысли Гарри тут же вспомнил о своем письме, взял его с тумбочки у дивана, встал и протянул Снейпу. На конверте он наскоро нацарапал: «Хогвартская школа чародейства и ведьмовства, Рону Уизли и Гермионе Грейнджер».
        Снейп взял письмо, но вместо того чтобы убрать в карман мантии, повертел в руках и спросил:
        — Можно?
        Гарри сглотнул.
        — Что, прочитать?
        Снейп мрачно усмехнулся, всем своим видом демонстрируя, насколько глуп вопрос.
        — А зачем? — спросил Гарри. — Вы мне что, не доверяете?
        — У вас есть лишних несколько часов, мистер Поттер? Полагаю, именно столько потребуется, чтобы хотя бы смутно обозначить пределы моего к вам доверия.
        — Можно было просто сказать «нет», — буркнул Гарри. — Вы же явно мне не доверяете.
        Снейп смахнул с плеча частичку пепла.
        — Я верю в ваши намерения быть осмотрительным, скажем так. В конце концов, в данной ситуации это в ваших же интересах. Однако у меня есть все основания сомневаться в ваших способностях следовать подобным намерениям. И, по правде говоря, мистер Поттер, мне кажется, что ваша жизнь стоит куда больше, чем тайна вашей переписки.
        — Ну ладно, читайте, — сдался Гарри. Им владело подозрение, что даже если он откажется, Снейп все равно письмо прочитает — просто не при нем. И он был слишком горд, чтобы позволить обходиться с собой подобным образом. — Только не снимайте никаких баллов, — поспешно добавил он.
        Снейп только приподнял бровь, вскрыв конверт одним взмахом палочки.
        Гарри напрягся и задержал дыхание, вспомнив, что именно написал про уроки зельеварения. Что ж, он хотя бы не использовал выражений вроде «гнусный гад» или «сволочь сальноволосая».
        — Хорошо сформулировано, — заметил Снейп, снова складывая письмо. — Стоит найти новый конверт. Если заклеить этот, разница будет незаметна невооруженным глазом, но вдруг кто-нибудь вздумает применить проверочные заклятья...
        «У него точно паранойя», — подумал Гарри, не особенно расстроившись: слишком уж большое он почувствовал облегчение от того, что Снейп решил не комментировать содержание письма.
        Однако тут же оказалось, что он рано радуется. Получив от него новый надписанный конверт, зельевар заметил:
        — Не думал, что ты знаешь о заклятии «Reconstitutio», Гарри. Или мисс Грейнджер обнаружила сведения о нем во время своих регулярных прогулок в Запретной секции?
        Гарри понадеялся, что хорошо скрыл изумление.
        — Запретная секция? А что это такое? — бесстыдно соврал он, хотя все первокурсники узнавали о ней самое позднее через неделю после Приветственного пира. — И зачем вам компромат на Гермиону?
        — А ты как думаешь? — парировал Снейп, направляясь к дивану. — Она же гриффиндорка... Кстати, она просила передать тебе вот это, — зельевар извлек из-под мантии плотно свернутый свиток пергамента. — Конспекты по всем предметам с двадцать второго числа. Девчонке давно пора научиться не записывать каждое слово на уроках. Это должны быть конспекты, а не транскрипция, черт побери!
        Гарри тихо хихикнул: не только потому, что Снейп очень точно охарактеризовал Гермионину привычку записывать все дословно, но и из-за услышанного ругательства. Казалось, не в привычках зельевара было высказываться настолько откровенно. С другой стороны, Гарри уже начал понимать, что Снейп был куда более сложным человеком, чем ему казалось раньше.
        Потом ему пришла в голову еще одна мысль.
        — Эй, а как она узнала, что надо отдать заметки вам? Они же еще не получили мое письмо! — и, почти сразу же прибавил: — А, наверное, сама догадалась. Ну, это же Гермиона...
        — До безобразия непомерно развитый интеллект для девушки ее возраста, — буркнул Снейп, хотя Гарри мог душу прозакладывать, что зельевар не сердится. Более того, судя по выражению лица, скорее восхищается Гермионой — хоть и очень неохотно.
        Нахмурившись, Снейп сел, положил ногу на ногу и аккуратно расправил складки мантии длинными тонкими пальцами.
        — Возможно, я выдал себя, последовав за вами в этот ваш... даже не знаю, как это назвать, мистер Поттер. Арабский будуар? В любом случае, мисс Грейнджер поняла, что я имею непосредственное отношение ко всем вашим неурядицам. Надо заметить, когда она отдала мне конспекты, меня так и подмывало ее проклясть, в том числе и потому, что беспокоиться о школьных заданиях вам сейчас совершенно незачем.
        — Да, мы с Ремусом об этом уже говорили, — согласился Гарри, откладывая конспекты в сторону и поворачиваясь на диване так, чтобы видеть Снейпа. — И не только об этом, кстати, — ядовито добавил он. — Еще, например, оказалось, что он знает, насколько мерзкий тип мой дядя. И о том, что знаменитый Гарри Поттер до смерти боялся какой-то операции! Что, хотелось бы знать, сталось с осмотрительностью? Или вы считаете, что это было уместно?
        Снейп взмахнул волшебной палочкой, зажигая лампу, и сцепил пальцы, прежде чем ответить.
        — Скажи, я просил тебя извиниться за то, что ты обсуждал мои личные дела со своим крестным? Кажется, не просил. И не собираюсь. У тебя были на то причины, и вполне разумные. Таким же образом и у меня были причины для разговора с Люпином. Могу тебя заверить, я ни разу не назвал тебя «знаменитым Гарри Поттером», хотя и сообщил ему все, что счел необходимым.
        — Необходимым?! — воскликнул Гарри.
        — Люпин весьма серьезно придерживается теории, что ментальное, физическое и магическое состояние живого существа неразрывно связаны.
        — Я заметил! Он не только уверен, что я просто какой-то мазохист, который пытается сам себе навредить, он еще думает, будто всему виной мое отношение к происходящему! — Гарри гневно развел руками и одарил собеседника сердитым взглядом. — Он думает, что у меня депрессия!
        — В данной ситуации это было бы вполне естественно, — заметил Снейп.
        Гарри не собирался позволять зельевару так легко отделаться, но и не удивился, что тот не отреагировал на явную подначку. Уж что-что, а заговаривать зубы Снейп умел прекрасно. Однако знать правду Гарри хотелось, а потому он спросил:
        — Вы же не думаете, что у меня депрессия? Не сегодня, конечно, а вообще? Если серьезно?
        Снейп задумчиво постучал указательным пальцем по щеке, глядя на Гарри.
        — Ты написал друзьям, что у тебя все в порядке. Я думаю, что ты сам этому веришь. Что совершенно не обязательно означает, будто все так и есть на самом деле.
        Трудно было придумать более двусмысленный ответ, но Гарри решил не придираться.
        — Как ваши уроки? — он попробовал сменить тему. — Дамблдор заменял вас... то есть, притворялся вами всю последнюю неделю?
        Снейп с минуту смотрел на него молча, потом протянул:
        — Он учил всех студентов с первого по шестой курс варить из фруктового сахара лимонные леденцы.
        Гарри чуть было не засмеялся: картина и в самом деле выходила курьезная, но вместо того вдруг его охватила слепая, холодная ярость.
        — Ну что за дурак! — воскликнул он. Его так распирало от гнева, что было почти больно. — Что он затеял? Никто ни на миг не поверит, что это вы учили нас делать конфеты в классе! И теперь вся школа знает, что это был Дамблдор под Полиморфным зельем, а также что меня и вас не было одновременно! А два плюс два всегда дает четыре, насколько я помню! Черт, значит, Гермиона не такая уж умная, раз она...
        — Гарри, Гарри! — Снейп пытался перекричать его. — Гарри, я пошутил!
        Гарри перестал орать и уставился на учителя.
        — Вы никогда не шутили раньше.
        — И уж точно больше не буду, — огрызнулся Снейп. — Ты, мне кажется... напряжен, а уроку окклюменции это помешает. Я подумал было, что шутка поможет тебе расслабиться, а ты вместо этого взорвался, как перегретый котел. И, будь любезен, следи за выражениями. Альбус Дамблдор ни в коей мере не дурак.
        Гарри вспомнил прошлый год: все тайны, что так долго от него скрывали, цену, которую заплатил за то, что директор его игнорировал, — и молча поджал губы.
        — Возможно, нам следует перейти к тому, зачем я сюда пришел, — предложил Снейп подчеркнуто спокойным тоном. — Уже поздно, а на ночь остаться я не могу. Ты тренировался очищать сознание?
        — Нет, потому что я не знаю как! — Гарри нервно возил ладонями по коленям. — Что надо делать — думать ни о чем, что ли? Как живой человек может не думать ни о чем вообще?!
        — Очищение сознания предполагает несколько иное, — сообщил Снейп. — Я посвятил сегодняшний день анализу твоих комментариев о прошлогодних уроках и сверился с литературой. Я признаю, что был несколько нетерпелив. Мне казалось необходимым добиться того, чтобы ты смог вытолкнуть Темного Лорда из своего разума как можно скорее, и я торопил тебя. — Он замолчал, поморщившись. — После операции ты говорил, будто с тобой никто никогда не занимался лично, кроме Люпина... что, разумеется, неправда, поскольку с тобой занимался я. Но твое замечание, Гарри, дало мне некоторую пищу для размышлений. В прошлом году мое негодование было обусловлено тем, что уроки мне навязали. И я тогда... не понимал тебя. Точнее, считал тебя вторым Джеймсом. А твое отвратительное поведение, нежелание заниматься и попытка сунуть нос в мои дела тоже не улучшали дела.
        — Угу, — согласился Гарри и прекратил елозить руками. — Я никогда не говорил, что вел себя идеально.
        — Но главное, пожалуй, следующее, — продолжал учитель. Его пристальный взгляд напоминал грозовую тучу, удерживаемую в отдалении только силой воли. — Для меня окклюменция естественна, как дыхание. Я обладаю врожденной склонностью к ней, что весьма полезно для нас, учитывая, сколько времени мне приходится проводить в присутствии Темного Лорда. И, честно говоря, я ожидал от тебя того же.
        — Потому что я мог вызвать Патронуса в тринадцать лет?
        — Вероятно, и поэтому тоже. Я знал, что ты сильный маг. Но главным образом, Гарри, я ожидал от тебя так много, потому что мне крайне трудно представить, что окклюменция может представлять для кого-то трудность. Как и зельеварение, если уж на то пошло. И то, и другое для меня интуитивно понятно.
        — А для меня нет. Как и для Невилла или Дина — да вообще почти для всех шестикурсников, кроме Малфоя и Гермионы, знаете ли.
        — Я начинаю понимать, — туманно ответил Снейп. — В любом случае, что касается окклюменции, то я просмотрел сегодня труды ведущих специалистов в данной области, посвященные обучению этому искусству. В этом году мы начнем совсем с другого, Гарри. Теперь я понимаю, что требовал от тебя полета, тогда как ты не умел еще даже ползать.
        — Ну и как мне научиться ползать?
        — Для начала — довериться мне, — просто ответил Снейп. — Чтобы учить тебя, мне придется проникнуть в твое сознание.
        У Гарри в горле тут же образовался тугой комок.
        — Значит, опять легилименция?
        — Нет. Я не буду пытаться силой прочесть твои воспоминания. Скорее, тебе нужно будет разделить со мной мысли, чтобы мы могли вместе добиться цели. Но я не смогу тебе помочь, Гарри, если ты не впустишь меня в свой разум. Отсюда и проблема доверия.
        — У вас есть несколько часов? — невесело пошутил Гарри, но тут же прибавил: — Да нет, это глупо. Я не думаю, что вы...
        — Что я собираюсь открыть твое сознание Темному Лорду?
        Гарри вздрогнул.
        — Дамблдор, похоже, вам и вправду все рассказывает... Нет, теперь я так не думаю. Я помню, как директор говорил, что полностью вам доверяет, и как я думал, какая это чушь и что я скорее добровольно полезу в Дьяволовы Силки, чем доверюсь вам, но с тех пор... я просто вырос, наверное.
        — Так и есть, — согласился Снейп. Он снова вытащил палочку, описал дугу и сотворил два бокала с прозрачной янтарной жидкостью, в которой плавали кубики льда. Один из бокалов тут же поплыл по воздуху и опустился Гарри в руку. Гарри понюхал и наморщил нос.
        — Это очень хороший виски, — сообщил Снейп. — Односолодовый.
        — Не огневиски?
        — Огневиски обладает магическими свойствами, так что тебе сейчас лучше обойтись маггловским.
        Он поднял бокал:
        — Твое здоровье.
        Гарри отпил из своего, поморщился и сделал еще глоток.
        — А что мы празднуем?
        — Мы расслабляемся, — объяснил Снейп. — Релаксация способствует успеху в том, чем мы собираемся заняться. Так что пей свой виски, Гарри.
        — Вы это говорите так же, как миссис Уизли говорит: «Пей свой сок».
        — Насколько я представляю, она тоже о тебе заботится, — ворчливо заметил Снейп.
        Потом, не глядя на Гарри, запрокинул голову и допил виски залпом.


Глава 16. Очистить сознание

        — Думаю, виски тебе уже хватит, — объявил Снейп и, наклонившись, забрал у Гарри бокал. — Тебе нужно расслабиться, а не напиться до потери сознания.
        Гарри хихикнул.
        — Я только полторы порции выпил. Или две?
        Снейп указал палочкой на камин и разжег заклинанием огонь. Затем опустился на пол перед очагом, скрестил ноги и жестом предложил Гарри присоединиться. Гарри сел напротив, но Снейп тут же описал рукой полукруг, указывая, что надо повернуться к нему спиной.
        — Удобно? Нога в порядке?
        Гарри смутно подозревал, что не очень, но после виски его охватила такая блаженная расслабленность, что никакой боли он не ощущал.
        — Да нет, — зевнув, ответил он.
        — Это хорошо. Теперь наклонись назад. Можешь упереться ладонями в пол, если хочешь. Я должен прикасаться к твоим вискам.
        Гарри повиновался и почувствовал, как прохладные пальцы перебирают его волосы и массируют голову. Эти ощущения слегка ослабили действие спиртного, и, представив себе, как они оба должны выглядеть со стороны, Гарри захихикал.
        — М-м-м?
        — Ну, я просто подумал: хорошо, что вы не стали пробовать этот метод в прошлом году, — признал он. — Я бы точно попытался вас проклясть, и все кончилось бы еще хуже. Правда, не знаю, как все могло бы обернуться еще хуже, чем обернулось.
        — Ты имеешь в виду историю с думосбросом?
        — Нет, — сознался Гарри, потому что думал он о Сириусе. — А вы пользовались думосбросом, прежде чем прийти?
        — Нет, Гарри, — донесся лениво-протяжный голос Снейпа, продолжавшего растирать ему виски. — В отличие от прошлого года, противостояния не будет. Тогда я пытался прочесть твои воспоминания и опасался, что ты ответишь мне тем же. На сей раз нам нужна... гармония. А теперь попробуй расслабиться. Наклонись еще немного назад, если хочешь, ты меня не уронишь.
        Гарри еще чуть больше перенес вес на ладони.
        — Хорошо, — успокаивающе одобрил Снейп. — Нам нужно научить тебя очищать сознание, Гарри. Это не значит думать ни о чем. Во всяком случае, не так, как ты это понял. Это означает сосредоточиться на одной вещи до тех пор, пока она не займет твой разум полностью. Пока не останется ничего, кроме одного-единственного образа. Если у тебя получится сделать это как следует, ты перестанешь осознавать и сам образ тоже.
        — Угу, — пробормотал Гарри. Он начал растворяться в ощущениях, он тонул в ровных интонациях Снейпа и никак не мог сосредоточиться. Он помотал головой, пытаясь прийти в себя, и тут же почувствовал, что пальцы зельевара сильнее нажимают на его виски.
        — У тебя хорошо получалось, — заметил тот. — Расслабься.
        Но Гарри не мог этого сделать.
        — Я того и гляди засну, — пожаловался он. — И тогда не смогу следовать вашим указаниям.
        — Перестань нервничать. Я же сказал, что у тебя хорошо получается.
        Снейп выругался себе под нос и вытянул ноги, так что Гарри оказался между ними. Потом зельевар притянул его к себе еще ближе.
        — Слушай мое дыхание, — велел он. — И постарайся дышать в такт. Ты же знаешь, что такое гипноз, Гарри? Это почти то же самое. Не пытайся сосредоточиться. Наоборот, расслабься и дай мне показать тебе нужный образ.
        Гарри послушался и глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул, чувствуя, как пальцы Снейпа медленно двигаются, массируя его голову плавными движениями. Зельевар продолжал говорить, спокойно и негромко, и с каждым выдохом Гарри все больше расслаблялся, прислоняясь к нему, пока не обмяк до такой степени, что, казалось, у него и костей-то не осталось. В отличие от истории с Локхартом, теперь это было скорее приятное ощущение, чем нет.
        — Так, хорошо, — негромко выговорил Снейп. — Не пытайся думать, Гарри, не пытайся чувствовать или вспоминать, не шевелись, просто позволь себе быть. Да, вот так, обопрись на меня. Сейчас я войду в твое сознание, не пугайся...
        Одной рукой Снейп продолжал массировать ему висок, однако пальцы другой сменил твердый кончик волшебной палочки.
        Слова заклятия были едва слышны, и Гарри подумал, что, возможно, разобрал бы их, если бы слушал как следует. Они словно кружили в воздухе, вились вокруг его шеи и лица, потом он словно бы вдохнул их вместе с воздухом, а затем вдруг почувствовал инакость — чужое присутствие в собственной голове.
        Это не было похоже ни на Империус, ни на тот случай, когда Волдеморт попытался захватить его сознание. Теперь Гарри присутствовал там сам и контролировал ситуацию, но рядом с ним был кто-то еще... Снейп, запоздало догадался он. Снейп, который терпеливо ждал, пока Гарри позволит ему продвинуться дальше.
        Гарри окончательно расслабился, совершенно прислонившись к учителю, и предоставил ему свое сознание.
        Реки текли сквозь него, широкие реки, каких не бывает нигде, кроме мира грез. Затем одна из них принялась расширяться буквально на глазах, пока не заполнила весь пейзаж. Он видел ее сверху, а потом воды эти в сияющей своей славе поднялись и поглотили его. Он оказался в самом центре водной толщи и всем телом чувствовал прохладу и силу потока.
        А затем мир снова изменился. Теперь он не был в воде, не видел и не ощущал ее — он сам стал водой, и во всем мире не осталось ничего, кроме этой великой реки. Ни Гарри, ни воспоминаний не было больше — только поток, заполнивший все мироздание целиком, погружая его полностью в чистейшее бытие.
        Гарри резко «всплыл», испытав такой шок, будто, наоборот, ушел на дно реки, которую только что видел. Он охнул и напрягся, но Снейп продолжал прижимать его к себе, пока Гарри не успокоился, а дыхание его не выровнялось. Наконец Гарри выпрямился и, повернувшись, взглянул на Снейпа.
        — Это было... черт, просто потрясающе.
        Снейп кивнул. Глаза его были полузакрыты, и вся поза выражала сильнейшую усталость.
        — Вот, значит, на что похожа окклюменция, — продолжал размышлять Гарри. — А я-то думал, что нужно отключить эмоции... или что-то вроде.
        — Тогда нет ничего удивительного, что раньше у тебя так плохо получалось, — утомленно ответил Снейп.
        Гарри чувствовал себя так, будто только что поймал снитч — то же самое сочетание бешеного адреналина, возбуждения и триумфа.
        — Почему вы в прошлом году не сказали, что главное тут... не знаю... небытие, что ли, а не выдержка?
        Снейп испустил длинный и тяжкий вздох.
        — Ты так и не понял? Гарри, для меня это не то, чему надо учиться. Это врожденный дар. Меня самого нужно было лишь слегка подтолкнуть в нужном направлении, а тот, кто со мной занимался... был резок, скажем так.
        — А-а, — Гарри обдумал услышанное. Теперь он начинал понимать все, что Снейп говорил раньше, причем понимать куда лучше, несмотря на воздействие алкоголя и потрясение от самого упражнения. Снейп учил Гарри тем же методом, каким когда-то учили его самого. И конечно, это не сработало, потому что у Гарри не было такого таланта.
        — Наверное, окклюменция для вас — это как для меня змееяз, — пробормотал он. — Не то чтобы я владел им с рождения, конечно. Но мне никогда не приходилось им заниматься. Я просто могу, и все.
        Снейп в ответ только промычал что-то невразумительное.
        Гарри тут же устыдился, что думал только о себе. Повернувшись еще больше, он взглянул на учителя внимательнее.
        — Вам это нелегко далось, да? Извините. Оказаться в моей голове... очень неприятно?
        — Ну и вопросы ты задаешь, — проворчал Снейп чуть громче, снова скрестил ноги и ссутулился. — Такое ощущение, что бесконечные разговоры твоего дяди о нормальных людях на тебя все-таки повлияли. Оказаться в твоей голове ничуть не более неприятно, чем в любой другой. Просто управлять сознанием таким образом — утомительное занятие, только и всего.
        — В любой другой голове не шляется Волдеморт.
        — Ты преувеличиваешь, хотя таким шрамом и в самом деле вряд ли может похвастать кто-то еще. В любом случае, Темного Лорда там сегодня не было. Думаю, что теперь, когда в твоем доме нет Кричера, защита особняка стала значительно мощнее...
        Формулировка, выбранная Снейпом, привлекла внимание Гарри. Кажется, он даже слышал подобное раньше. В твоем доме... Надо будет уточнить, но чуть позже.
        — Как-то вы не очень хорошо выглядите, профессор. Вам что-нибудь принести? Воды или, может, еще виски?
        Снейп поднялся с пола, чуть пошатнулся и тяжело опустился в потрепанное, но все еще очень мягкое кресло.
        — Просто поговори со мной, — к удивлению Гарри, сказал он.
        — Поговорить?
        — Да. А что, это чересчур сложное для тебя понятие?
        Гарри вздрогнул, и Снейп тяжело вздохнул, откинул голову на подголовник и пояснил:
        — Я мог бы, разумеется, вернуться в школу, воспользовавшись каминной сетью, но в моем нынешнем состоянии это не слишком разумно. Остаться на ночь я не могу. Так что просто поговори со мной, Гарри, и не дай мне заснуть раньше, чем я... приду в себя.
        — Ну... ладно, — согласился Гарри и растянулся во весь рост на диване, подложив под голову несколько подушек, чтобы лучше видеть собеседника. — Сколько же вы не спали, профессор?
        Снейп негромко и резковато усмехнулся.
        — Порядочно. Это, впрочем, не твоя печаль.
        Да, пожалуй, не очень удачная тема разговора. Снейп, однако, упомянул, что дом теперь стал куда безопаснее, когда здесь больше не было злобного домовика. Гарри все равно собирался об этом спросить, так что решил не откладывать дела в долгий ящик.
        — Ладно. А кстати, что сталось с Кричером?
        Снейп приоткрыл один глаз и пристально посмотрел на него, будто пытаясь оценить, какими сведениями стоит поделиться. После долгого молчания он произнес три слова, которые Гарри никак не ожидал услышать.
        — Я его убил.
        — Вы... его... убили? — с вытаращенными глазами переспросил Гарри, чувствуя, как мозги буквально сворачиваются в трубочку. — За то... за то, что он сделал Сириусу?
        — Из-за этого мне, безусловно, было легче убить его, — признал Снейп абсолютно равнодушно, и складывалось ощущение, что ему совершенно наплевать на убитого эльфа. Не то чтобы Гарри испытывал к Кричеру хоть какие-то добрые чувства — напротив, возможно, убил бы домовика собственноручно, представься ему такая возможность. Но признание Снейпа совершенно потрясло его. Ведь не мог же тот оплакивать Сириуса, верно?
        Однако Снейп снова удивил его, продолжив тему — все тем же ровным бесстрастным тоном.
        — Я знаю, о чем ты думаешь, Гарри, но я не желал Блэку смерти. Вернее, желал когда-то, но в то время я искренне считал, что он виновен в гибели твоих родителей и в убийстве множества магглов. Прошло время, пока я окончательно осознал тот факт, что вина лежит на Петтигрю. С тех пор все, что происходило между нами, было лишь... продолжением былой вражды. Он в меру своих сил боролся против Темного Лорда, как, впрочем, и я. Мне не следовало бередить старые раны и мстить за случившееся двадцать лет назад. И я этим не горжусь.
        — Вот и он так же сказал, — припомнил Гарри, поворачиваясь на бок и подпирая щеку рукой. — О том, как он и Джеймс с вами обращались. Он сказал: «Я этим не горжусь».
        Снейп подтянул колени к груди и повернулся в кресле боком, почти свернувшись в клубок.
        — А все-таки, — Гарри не хотел отступать, — почему вы убили Кричера, если не из-за Сириуса?
        — По многим причинам, — Снейп вздохнул, съежившись еще больше. — В прошлом году он предал своего хозяина, так что доверять ему было нельзя. Он уже показал, что питает слабость к темным магам вообще и к Малфоям в частности. Дать Кричеру одежду значило отправить его прямиком к ним, а он, хотя и не мог сообщить о местонахождении особняка, все равно непременно выдал бы что-нибудь ценное об Ордене. Таким образом, освободить его было нельзя, но и оставить в доме путаться под ногами, как только ты оказался здесь, — тоже опасно. Откуда мне было знать, что он не сбежит опять и не поделится новостью, что Гарри Поттер потерял магическую силу?
        — Когда я оказался здесь? — переспросил Гарри. — Постойте-ка. Когда именно вы его убили?
        — Примерно за час до того, как ты проснулся сегодня утром.
        Гарри фыркнул.
        — Не могли меня подождать?
        — Чтобы ты задушил его голыми руками? — спросил Снейп странным тоном. — Мне приходило в голову, что ты этого захочешь, но это не то желание, которое я стал бы поощрять. Кроме того, чтобы убить домового эльфа, нужна магия: они сами довольно могущественны, уже не говоря о том, что способны переносить довольно сильную физическую боль.
        Гарри вспомнил, как Добби бился головой о стену, и содрогнулся.
        — И для этого нужны Темные Искусства, — добавил Снейп.
        Гарри нервно засмеялся.
        — Вы использовали темную магию в этом доме? Сегодня?
        — Вчера, если быть точным.
        — Я думал, вы не хотите... осквернять это место, — растерянно сказал Гарри. — В смысле, чтобы Волдеморт не добрался до меня через шрам.
        — Иногда зло можно одолеть только злом, Гарри, — объяснил учитель. — Я уже использовал темную магию, чтобы содрать со стен этот проклятый портрет и гобелен. Кричер был явно недоволен, хотя, похоже, не осознал, что будет следующим. А после того, как я с ним покончил, Люпин и я очистили дом от всех следов темной магии, что, поверь было не так уж просто. Кажется, Люпин куда лучший преподаватель защиты, чем я думал прежде. Мы покончили с уборкой незадолго до того, как ты проснулся. Хм... интересно знать, совпадение ли это либо же причина твоего пробуждения...
        — Кричер стоял на кухонном столе, разбрызгивая вино из старинного серебряного кубка! — воскликнул Гарри, тут же отчетливо вспомнив свой сон.
        — А откуда, хотелось бы мне знать, тебе это известно? — тихо и напряженно спросил Снейп.
        Гарри тоже напрягся.
        — Э-э-э... Мне это приснилось. Сегодня днем.
        — Приснилось, значит, — повторил Снейп недоверчиво.
        — Ну да, а откуда еще я мог знать? Постойте, это что, правда?
        — Да, это правда. И тебе мог сказать Люпин.
        — Ничего он не говорил, — огрызнулся Гарри. — Если думаете, что я вру, спросите у него!
        — Гарри, я же видел твои оценки по прорицаниям. Провидец-то из тебя аховый. Но раз ты говоришь, что тебе это приснилось, значит, так оно и было, — Снейп повернулся в кресле и спустил ноги на пол. — Ну, по крайней мере, это означает, что Маригольд кое-что пропустила. Ты потерял не всю магию, раз тебе снятся провидческие сны. Что ты еще видел?
        — Хорошо, что вы убили этого мелкого поганца. Он радовался тому, как погубил Сириуса, и собирался отомстить вам, — припомнил Гарри вслух. — Ой, и еще мне снился дом Дурслей. Из всех его окон выплеснулась темная энергия, а потом он рухнул, и Дадли кричал на лужайке... И над домом была Темная Метка.
        Снейп резко выпрямился и уставился на него, а потом резко вскочил на ноги.
        — И ты не догадался сказать об этом Люпину?! А я-то был уверен, что дом абсолютно безопасен... Тебе не пришло в голову, что если ты в первый же день видел сон о Волдеморте, то нужно сообщить об этом мне, и немедленно?! — Снейп схватил его за плечи, так же, как утром, но на сей раз грубо встряхнул его и выкрикнул: — Гарри, я должен знать такие вещи!
        Гарри инстинктивно шарахнулся назад, резким движением вывернувшись из рук Снейпа, и шлепнулся на пол. Однако тут же поднялся на ноги и отскочил подальше: осторожность и былой опыт подсказывали, что лучше убраться из зоны досягаемости удара.
        — О, Мерлин... — выдохнул ошеломленный Снейп, выпрямившись и увидев его напряженную позу. Потом с глубоким сожалением прошептал: — Я не собирался тебя бить, ребенок.
        — Я знаю, — тоже шепотом ответил Гарри, чувствуя себя так же паршиво, как Снейп выглядел сейчас. — То есть... я знаю, профессор. То есть... ну раз уж вы не содрали с меня шкуру за думосброс...
        Снейп покачал головой.
        — Не стоило мне говорить тебе про Кричера.
        — Да не в этом дело! — воскликнул шокированный Гарри и шагнул вперед, видя, что Снейп не в силах сдвинуться с места. — Я не боюсь вас, профессор. Это просто дурацкий рефлекс, вот и все. Я же знаю, что вы не мой дядя. Не то чтобы я вас с ним сравнивал... честное слово, не собирался.
        — Ты уже сравнивал меня с ним, — тихо возразил Снейп. — И сказал, что мы очень похожи.
        — Вы оба унижаете других людей, — попытался объясниться Гарри. И как ему только в голову пришло ляпнуть Снейпу такое? Конечно, и зельевар, и дядя Вернон умели вести себя так, что ты чувствовал себя букашкой, но причины их поведения различались как небо и земля. — Но вы, когда злитесь, только язвите и насмешничаете — неужели вы думаете, что я не знаю?! И вы всегда делаете это искренне. В смысле, когда вы орете на кого-нибудь, кто только что взорвал котел, вы на самом деле сердитесь и хотите прочистить бедолаге мозги, чтобы он больше не делал идиотских ошибок. Хотя я лично думаю, что результат был бы лучше, если бы вы все-таки не унижали нас настолько, — не удержавшись, добавил он. — А вот дядя Вернон... да он просто садист, и все тут. Он любит, когда его боятся.
        Гарри как следует вдохнул и посмотрел Снейпу в глаза.
        — Просто когда он злился всерьез, то часто так же тряс меня за плечи, и я довольно рано понял, что лучше убираться поживее, если не хочешь получить оплеуху.
        — Магглы, — с отвращением выдохнул Снейп, покачав головой.
        — Это тут не при чем, — возразил Гарри. — Я видел, как Люциус Малфой обращался с Добби. Э-э... это домовой эльф. Короче, Малфой обращался с ним куда хуже, чем дядя Вернон со мной. Маги бывают ничуть не лучше магглов. И даже хуже, если учесть, какие заклинания нам доступны.
        — Это правда, — признал Снейп и глубоко вздохнул. — Вероятно, мне стоит поинтересоваться, почему ты не попросил кого-нибудь проверить, все ли в порядке с твоими родственниками, после такого-то сна.
        Гарри распахнул глаза.
        — По той же причине, по какой я не сказал вам раньше. Я знал, что сон не от Волдеморта. Мой шрам даже не заныл ни разу.
        — Если заболит, скажи мне или Люпину немедленно.
        — Я думал, что просто на них злюсь, — сознался Гарри, вздрогнув. — Мне даже в голову не пришло... Но если сон про Кричера оказался правдой... вы не думаете, что?..
        — Нет, — сухо ответил Снейп. — Если бы состоялось нападение на дом твоих родственников — или даже готовилось, я бы знал.
        — Может, связаться по камину с миссис Фигг? Просто на всякий случай?
        — Не в середине ночи.
        — Но...
        — Поверь мне, Гарри, ничего на Тисовой не случилось. Если ты все же беспокоишься, попроси Люпина утром поговорить с миссис Фигг. Но ни в коем случае не связывайся с ней сам.
        — Хорошо, сэр, — пробормотал Гарри, понимая, что совет дельный. Он также понимал, почему Снейп не хотел заниматься этим сам: чем меньше людей знали о контактах между ним и Гарри, тем лучше. — Вы хоть скажите тогда, что вы такое сделали с дядей Верноном на кладбище? В смысле, с ним все в порядке? Я давно хотел спросить, — поспешно прибавил он, чувствуя себя слегка виноватым, что не поинтересовался раньше.
        — Честно говоря, не понимаю, почему тебя это волнует, — протянул Снейп.
        Гарри задумался и пришел к выводу, что спрашивал скорее из чувства долга, чем из искренней обеспокоенности.
        — Гм. Наверное, вы правы. Отчасти мне все равно, но отчасти... я подумал о Дадли. Не то чтобы мы очень друг друга любили, но в последнее время он вел себя вполне прилично. И даже предупредил меня не ходить на похороны. И он только что потерял мать — не хватало ему только без отца остаться, хотя дядя Вернон порядочный гад.
        Поразмыслив с минуту, Снейп ответил:
        — Я воспользовался Troneo-Relampagare, и он потерял сознание. Это заклинание имеет эффект, близкий к поражению молнией. Полагаю, он очнулся минут через пять после того, как я вместе с тобой аппарировал оттуда. И наверняка принялся орать как резаный.
        — Уж это точно, — пробормотал Гарри. До встречи с Сириусом Гарри нередко мечтал иметь настоящего отца. Потом, когда судьба лишила его шанса жить с крестным, он решил смириться с тем, что есть на свете вещи, которых у него не было и никогда не будет.
        — Пожалуй, я уже в состоянии воспользоваться камином, — сообщил зельевар.
        «А ведь он всегда держит лицо в тени, при любом освещении, если это ему выгодно, — заметил про себя Гарри. — И как только ему удается?»
        Он понимающе кивнул.
        — Ясно. Спасибо, профессор.
        Снейп, уже направлявшийся к камину, замер.
        — Я же велел тебе не благодарить меня.
        — Да, но я должен... — начал было Гарри.
        — Скажи мисс Грейнджер, что у тебя еще и бзик всех благодарить! — сорвался Снейп. Похоже, нервы у него были на пределе. — Я не собираюсь терпеть ваш идиотизм, Поттер, ясно вам?! Я буду с вами заниматься окклюменцией и всем прочим, что окажется необходимым, потому что вы обязаны пережить все, что уготовано вам судьбой. Я бы предпочел, чтобы вы не погибли, потому что иначе магический мир ждет эра тьмы. И мне не нужны ваши благодарности.
        С этими словами он зачерпнул горсть дымолетного порошка из горшочка на каминной полке.
        Гарри подумал, не промолчать ли, но решил, что не хочет этого делать.
        — Я вас благодарил совсем не за эти чертовы уроки окклюменции, — рявкнул он с другого конца комнаты, с трудом удержавшись, чтобы не прибавить, скажем, «сволочь вы этакая».
        Как ни странно, Снейп поддался на провокацию.
        — Да ну? Просветите меня, будьте любезны, — скривился он, смерив Гарри грозным взглядом.
        — Я сказал «спасибо», потому что вы нормально со мной обращаетесь. И не считаете, что меня надо жалеть, обожать, ненавидеть или бояться, — уверенно сказал Гарри, глядя ему в глаза. — Вы, может, и не поверите, но вы единственный взрослый, кто так делает. Блин, даже Ремус сегодня просто исходил сочувствием до тех пор, пока меня не затошнило. А вы не боитесь использовать при мне магию только потому, что я этого делать не могу. И не думаете, что я сломаюсь. Вы не считаете меня слабым.
        Снейп разжал пальцы, и порошок высыпался на пол.
        — Да, Гарри, не считаю, — согласился он. — Но все ломаются от чего-нибудь, рано или поздно.
        Пожалуй, над этим стоило поразмыслить, но у Гарри не было времени на раздумья, потому что Снейп, как оказалось, не договорил. За миг до того, как швырнуть горсть порошка в камин и крикнуть: «Хогвартские подземелья», он сказал еще одну вещь:
        — Всегда пожалуйста, Гарри.
        Вспыхнуло цветное пламя, и он исчез.


Глава 17. Сэл

        — Снейп не считает, что я потерял всю свою магию, — объявил Гарри за завтраком, расправляясь с яичницей и тостом.
        Ремус замер, не донеся до рта чашку с чаем.
        — У тебя успехи в окклюменции?
        — Все нормально было, — кивнул Гарри. — Оказывается, Снейп умеет учить. Когда хочет.
        Он ожидал непременного «Профессор Снейп, Гарри» — и дождался, и даже сумел не фыркнуть насмешливо в ответ. Все-таки Ремус этого не заслужил... хотя Гарри начинал уже думать, что в целом предпочитает снейповскую манеру общения. Зельевар его не жалел и не донимал требованиями обязательно говорить «профессор Дамблдор». И даже перестал напоминать, чтобы Гарри называл Волдеморта его дурацким титулом. Придумал ведь тоже — Темный Лорд!
        — На самом деле, — продолжил Гарри, доедая яичницу, — он сказал про магию больше из-за того, что мне вчера приснилось. Я видел во сне Кричера. Он стоял на столе и пил за смерть Сириуса. И еще там было про дом Дурслей... мне снилось, он обрушился и над ним была Темная Метка. Снейп сказал, что часть про Кричера — правда, а про Дурслей — нет, но что я могу попросить тебя связаться с миссис Фигг утром. Поговоришь с ней? Так, на всякий случай?
        — С радостью, — ответил Ремус и встал из-за стола. — Прямо сейчас?
        — Да, пожалуйста.
        Пока Ремус беседовал с миссис Фигг, чтобы удостовериться, что дом номер четыре по Тисовой улице цел и невредим, Гарри болтался в коридоре у самой двери в гостиную. В какой-то момент он даже хотел вмешаться и попросить, чтобы миссис Фигг достала ему мобильный телефон, но потом сообразил, что Ремус его не услышит: ведь теоретически его голова и уши находились в Суррее.
        Наконец Ремус вылез из камина, и Гарри вздохнул.
        — Я хотел, чтобы ты попросил ее добыть мне мобильный телефон. Ну, чтобы я мог сам просто взять и позвонить домой, и проверить, если мне вдруг опять такое приснится.
        — Думаешь, тебе еще будет сниться что-то подобное? — спросил Ремус, потирая висок.
        — Нет... не знаю. А вдруг? Э-э... если миссис Фигг просить неудобно, может, ты мог бы сам пойти и купить? У меня есть кое-какие маггловские деньги, мне Снейп одолжил. Думаю, я их найду...
        — Ни в коем случае, — категорически отказался Ремус. — Я не оставлю тебя одного в этом доме.
        — Почему нет? Вы же все очистили от темной магии. Кстати, Снейп сказал, что ты куда лучший преподаватель защиты, чем он думал, представляешь?
        Профессор Снейп, Гарри...
        Как выяснилось, Ремуса не так легко было сбить с толку... если Гарри пытался подольститься к нему именно ради этого. Он, честно говоря, и сам уверен не был. Правда, оказалось, что о мобильном телефоне для него позаботились заранее.
        — Вот, держи, — сказал Ремус, открывая ящик комода и извлекая оттуда тонкий серебристый телефон, которым Гарри уже пользовался в Сент-Мунго. — Северус говорил, что тебе он может пригодиться.
        На мгновение Гарри задумался, где Снейп взял телефон. И, хотя он не был совершенно уверен, ему казалось, что кто-то должен оплачивать счета... так же, как Дурсли платили за обычный телефон у себя дома. Гм... Может, стоит предложить Снейпу деньги со своего счета в «Гринготтсе»? Правда, у телефона скоро все равно сядут батарейки, так что неизвестно, сколько звонков удастся сделать, — может, и беспокоиться не о чем?
        Один гудок, второй... на десятом Гарри повесил трубку. Ни Дадли, ни дяди Вернона явно не было дома. Не то чтобы Гарри точно знал, что собирается сказать. Он чувствовал себя косноязычным — в конце концов, он за всю свою жизнь только однажды звонил домой, насчет похорон... и во что это вылилось?!
        К его вящему неудовольствию, Ремус просто-напросто уселся в то же кресло, что и Снейп накануне вечером, и все это время не сводил с Гарри глаз. Хуже того, закрадывалось нехорошее ощущение, что даже если бы ему удалось дозвониться, Ремус так и сидел бы там, слушая каждое слово.
        Поверить было трудно, почти невозможно, и все же истина прямо-таки сидела рядом и смотрела на него. В буквальном смысле.
        Северус Снейп куда лучше Ремуса Люпина понимал, что уместно, а что нет. И куда больше уважал Гарри.
        В конце концов, Снейп попросил разрешения прочесть его письмо вчера вечером. Правда, Гарри подозревал, что зельевар все равно бы прочел, но тот хотя бы спросил! Даже если это была формальность, она что-то да значила.
        А Ремус так и сидел, очевидно, даже не предполагая, что молодому человеку шестнадцати лет от роду, которого единственные родственники только что, можно сказать, выставили на улицу, хочется позвонить домой без свидетелей.
        Гарри выключил телефон и убрал в карман, решив, что перезвонит позже... когда за ним не будут наблюдать и подслушивать. Учитывая, что Ремус был оборотнем и наверняка имел хороший слух... это окажется не так-то легко. Но особняк Блэков велик; должно же в нем найтись место, где можно спокойно поговорить! Хоть где-нибудь.
        Да, кстати.
        — Снейп все время говорит, что это мой дом, — заметил Гарри, поднимаясь на ноги. — Что он имеет в виду? Просто что я вынужден жить тут неизвестно сколько?
        На лице Ремуса отразилось удивление.
        — Нет, это действительно твой дом, Гарри. Сириус оставил тебе все, вплоть до собственных носков в комоде. А ты не знал?
        — В его комоде нет носков, — безрадостно отозвался Гарри.
        — Это правда. Пока Северус разбирался с портретом и гобеленом — ты даже не представляешь, сколько труда ушло на то, чтобы снять эту гадость! — я убрал все из спальни Сириуса... для тебя.
        — С какой стати?!
        — Ну, его вещи напоминали бы...
        — Да может, я хочу, чтобы мне напоминали, дубина! — взревел Гарри. Ему вдруг захотелось кого-нибудь ударить, лучше всего — Ремуса, и правая рука так и задрожала: швырнуть бы какое-нибудь проклятье посильнее! Подумав, что из этого можно извлечь пользу, Гарри кинулся на второй этаж за палочкой, лелея по дороге свой гнев и перепрыгивая через две ступеньки. Слетев по лестнице обратно на первый этаж, он, не медля ни секунды, выпалил: «Rompere!», указывая палочкой на Ремуса.
        Или, точнее, на его отражение в зеркале; как бы Гарри ни разозлился, он все же не собирался проклинать самого Ремуса.
        В конечном счете, это не имело значения. Зеркало под ударом даже не вздрогнуло, не то что не треснуло.
        В бешенстве Гарри стащил с себя кроссовку и запустил ею в зеркало, которое снова даже не дрогнуло.
        — Ах, так?! — завопил он. Нет, с него хватит!
        И в зеркало полетела бронзовая статуэтка.
        Оно разлетелось на тысячу осколков, и Ремус содрогнулся.
        — Гарри...
        Повернувшись на голос, Гарри робко улыбнулся.
        — Я не совсем с катушек слетел. Ботинком я запустил со злости, это правда. Но потом подумал, что если зеркало зачаровано и не бьется, то заклинание могло не сработать из-за этого, — он пожал плечами. — Но я ошибся. Да, и кстати: не выбрасывай больше ничего из вещей Сириуса. Это не тебе решать.
        — Да в доме все на месте, кроме двух вещей, что убрал Северус, — успокаивающе сказал Ремус. Гарри подумал, что сам этот тон звучит как оскорбление. — Все остальное сложено в коробки и убрано в подвал.
        «В мой подвал», — подумал Гарри. Сама эта фраза его расстраивала. Ему что, и в самом деле принадлежал весь дом?
        — А почему мне никто не сказал, что дом мой? Снейп, похоже, думал, что я уже в курсе.
        — Профессор Снейп, Гарри. А что касается дома, то я не знаю, почему тебе не сказали. Альбус должен был сообщить, поскольку именно он душеприказчик Сириуса. Может, что-нибудь не так из-за того, как Сириус умер... обстоятельства его смерти, надо признать, сомнительны.
        «Что-нибудь не так из-за того, что Дамблдор обращается со мной, как с одиннадцатилеткой, которым можно манипулировать, — подумал Гарри, чувствуя, как рука буквально тянется к палочке. Но на этот раз он не стал тратить силы на проклятия. — А может, «не так» началось прошлым летом. Дамблдор ведь знал, что я бы лучше остался здесь, чем отправляться на Тисовую, но решил не предоставлять мне выбор. Он мне не доверял и не думал, что я смогу понять природу охранных чар или согласиться, что поддержать эти чары — в моих же интересах. Интересно, что еще он знает и не говорит?»
        — Есть еще что-нибудь, кроме дома, о чем я должен знать? — в голосе Гарри явно слышалось эхо его мрачных мыслей. — От Сириуса, я имею в виду?
        — Его счет в «Гринготтсе» тоже перешел к тебе, — вздрогнув слегка, ответил Ремус. — А Блэки в этом отношении были не беднее Поттеров. В их распоряжении было больше денег, чем многие из нас сочли бы приличным.
        «Да ведь он завидует», — подумал Гарри, а вслух спросил: — Я так понимаю, ключ у Дамблдора?
        — У профессора Дамблдора, Гарри, — с упреком сказал Ремус, кивая.
        Гарри вдруг пришла в голову неожиданная мысль, хотя, пожалуй, следовало подумать об этом раньше. В письме к нему Ремус упомянул, что Снейп «великодушно продолжает» снабжать его Волчьебойным зельем, но, возможно, эта фраза обязана своим появлением скорее вежливости самого Ремуса, нежели щедрости Снейпа?
        — Тебе что-нибудь нужно? — спросил Гарри. — То есть... — Он не хотел оскорбить друга, но и не предложить помощь тоже не мог. — Может, Волчьебойного зелья, чтобы хватило на всю жизнь?
        — Оно не хранится, — возразил Ремус с легкой улыбкой. — Хотя ты прав, это зелье весьма недешево. Однако пока мы с Северусом вместе работаем на Орден, я думаю, он продолжит варить его для меня. Но все равно спасибо, Гарри.
        — Не за что, — искренне ответил он.

* * *

        Ремус прозанимался с Гарри почти до полуночи. Это время ушло не только на безуспешные попытки применить Патронус, но и на прочие, не менее унизительные эксперименты. Гарри, конечно, понимал, что Ремус не ставил себе такой цели... но, пожалуй, только это и не давало ему наорать на своего бывшего учителя.
        В конце концов, все это было просто нелепо. Спрашивается, сколько раз надо увидеть, как Гарри предпринимает одну бесплодную попытку за другой, чтобы понять, что заклинание не работает? Тем не менее, он не думал, что лишился волшебства насовсем; нет, он верил Снейпу, а тот считал, что его сны — хороший признак. Однако Гарри казалось, что от методики Ремуса мало толку.
        Днем Гарри опять видел сон, хотя и не мог определить, пророческий или нет, не поговорив с кем-нибудь еще. Сон снова состоял из двух частей, разделенных бешеным головокружением, правда, на сей раз ни одна из них не внушала тревоги. Он видел Снейпа и Люпина в кабинете Дамблдора: они обменивались ничего не значащими любезностями. Ремус выглядел ужасно: усталое, пепельно-серое лицо, красные от недосыпа глаза, дрожащие руки, но он был вежлив, как и всегда: «О, да, Северус, Люсинда вполне неплохо поживает...» Снейп на это улыбнулся и кивнул, вставая, потом пробормотал: «Позволь?» — и взмахом палочки срезал несколько волос с Ремусовой шевелюры.
        Потом все закружилось быстрее и быстрее, кабинет Дамблдора исчез в бурном цветном водовороте, и перед глазами Гарри появился лес: безлюдная поляна, по краям которой деревья шелестели ветвями под легким ветром. Похоже, царила глубокая ночь. Лес был темен, спокоен и пуст, но что-то приближалось... Чувствовалось: что-то грядет...
        Однако Гарри проснулся прежде, чем это что-то появилось.

* * *

        Ремус предложил помочь ему с вещами в подвале, но Гарри отказался наотрез, и причина на то была не одна. На сей раз, едва он набрал номер, трубку почти сразу же поднял дядя Вернон. Гарри открыл было рот, но в результате так и не сказал ни слова. Он хотел поговорить с Дадли, но когда дошло до дела, просто не смог себя заставить попросить дядю позвать Дадли к телефону.
        Как там Снейп сказал? «Вы перед лицом Темного Лорда сохраняли больше хладнокровия, чем при встрече с вашими родственниками».
        Гарри стало противно, и он дал себе слово, что в другой раз не струсит, если трубку опять возьмет дядя Вернон.
        Перезванивать пока не имело смысла, и Гарри решил разыскать коробки с вещами Сириуса. Нашлись они быстро. Одна из коробок, самая большая, была почти доверху заполнена одеждой, в тех, что поменьше, оказались личные вещи и какие-то обтянутые кожей книги без названий. Книги явно были заколдованы, потому что не открывались, как Гарри ни старался. В конце концов он отложил их в сторону и снова принялся рыться в коробках.
        Потом он нашел старую палочку — наверное, Сириус пользовался ею в юности — и попытался применить несколько заклятий. Увы, безуспешно.
        Наконец на самом дне одной из коробок отыскалось небольшое зеркальце — копия его собственного. Застонав, Гарри крепко стиснул его в кулаке: на него снова накатили отчаяние и тоска, точь-в-точь как в тот день, когда он нашел свое собственное зеркало после гибели Сириуса. И дело было не в том, что теперь ему уже никогда не поговорить с крестным, нет, его охватило жгучее, тошнотворное чувство вины. Проклятье! Ведь у него было надежное средство связаться с Сириусом, и никакой Кричер не смог бы ему тогда помешать! У Гарри было средство... и он о нем не знал. Если бы он открыл подарок Сириуса сразу!.. Если бы он знал... крестный был бы жив. И уж конечно он не кинулся бы сломя голову в Министерство — ловить ветра в поле... Если бы он знал!
        Какая глупость! Какая непростительная, ничем не оправдываемая глупость!
        Гарри мешком осел на пол и, весь скрючившись над злополучным зеркалом, разрыдался.

* * *

        Наконец — он не знал, сколько прошло времени, — поток слез иссяк. Он сел, скрестив ноги, и обвел взглядом тускло поблескивавшие стены — они были зачарованы так, чтобы светиться, когда в подвале кто-то есть. Зеркало по-прежнему лежало у него на коленях, молчащее и мертвое. Как Сириус.
        Сердце снова взорвалось болью, но плакать он уже больше не мог. Гарри казалось, что он промерз насквозь, превратился в лед и что эта льдина вот-вот расколет его изнутри.
        Вдруг он услышал какой-то слабый звук — на самом краешке сознания. Охваченный горем, Гарри заметил этот звук только тогда, когда тот повторился несколько раз, через неравные промежутки времени. Наконец он посмотрел вниз и увидел почти прямо перед собой крохотную змейку. Она была густого темно-малинового цвета и, двигаясь, отливала золотом. Змейка подползла ближе, приподняла голову и высунула язык.
        Гарри сморгнул и вспомнил питона в зоопарке. Эта змея, длиной не больше локтя, разглядывала его с тем же любопытным, чуть мрачноватым выражением, но нисколько не напоминала его куда более неприятных знакомых, вроде Нагини или василиска.
        — Эй, привет, малыш, — сказал он и протер слегка глаза.
        Гарри не был уверен, что заговорил на змееязе, потому что так и так слышал английскую речь, — пока змея не ответила шипением. И он, разумеется, ее понял, потому что опять услышал родной язык.
        — Ты здес-с-сь давно, маленький мужчина.
        Гарри немного выпрямился и отложил зеркало.
        — Да. А ты? Ты тут живешь?
        — Здес-с-сь ес-с-сть мыши, — отозвалась змея, подползла чуть ближе и остановилась почти у самого его колена.
        Гарри похлопал себя по ноге, приглашая собеседницу на него взобраться, но та только продолжала задумчиво его рассматривать.
        — Меня зовут Гарри, а не «маленький мужчина», — заметил он. — А у тебя ес-с-сть имя?
        Змея растерянно покачала головой.
        Ладно, это может и подождать, подумал Гарри.
        — Тебе тут нравитс-с-ся?
        — Холодно. Но тут ес-с-сть мыши. Я ем, потом ползу вверх.
        Гарри покосился на ведущую в подвал лестницу и все понял.
        — Ты больше не хочешь ес-с-сть? Я пойду наверх, там тепло. Я могу взять тебя туда, ес-с-сли хочешь.
        Он протянул руку, змея кивнула и обвилась вокруг его запястья.

* * *

        Поднявшись наверх, Гарри разжег камин в гостиной, кинул перед ним на пол несколько подушек и с удовольствием на них разлегся. Змейка соскользнула с его запястья и свернулась на ковре рядом, приподняв голову.
        — Почему из твоих глаз-с-с идет дождь? — поинтересовалась она. Гарри решил, что раз змеи не плачут, в змееязе, наверное, попросту нет слова для слез.
        — Мне было грус-стно, — прошипел он в ответ. Во всяком случае, все остальные должны были слышать шипение.
        Змея слегка кивнула.
        — А с-сейчас-с?
        — Наверное, тоже.
        Несколько минут они сидели молча, тишину нарушало только потрескивание огня в камине.
        — Тут тепло, — наконец сказала змея. — Но тебе вс-се равно грус-с-стно, маленький мужчина? Даже когда тепло?
        — Меня зовут Гарри, — повторил он. — И да, тепло мне или нет, — это неважно.
        Змея заползла к нему на колени и устроилась там.
        — Потому что Гарри вс-с-се время теплый.
        — Может, и так.
        Змея слегка поерзала, и у него заныла нога.
        — А тогда почему Гарри грус-с-стно?
        Он не мог сдержать улыбки. Интересно, он что, правда собирается изливать душу змее? С другой стороны, а почему нет? Все лучше, чем если придет Ремус и увидит, как он сидит тут мрачный. Ведь тот наверняка решит, что это подтверждает дурацкую теорию про депрессию, которая блокирует его магию.
        Хотя... она же не была вся заблокирована, да? Теперь можно полагаться не только на сны — ведь он по-прежнему способен говорить со змеями.
        В первый раз за последние дни Гарри почувствовал себя волшебником. Спохватившись, он принялся отвечать змее. Он рассказал ей о Дурслях — даже о том, что было давным-давно и о чем он сам почти забыл. Он рассказал о своих родителях, о том, как Сириус попал в Азкабан, хотя на самом деле во всем был виноват Петтигрю. И как он спас Сириуса и отпустил Петтигрю — только для того, чтобы тот отплатил ему злом за добро после Тримудрого турнира. Он поделился переживаниями о том, что это такое — быть Мальчиком-Который-Выжил и как ему не хотелось соответствовать всем ожиданиям, которые были с этим связаны. Он вообще не хотел быть Мальчиком-Который... В конце концов, он был просто мальчишкой, а? Или теперь — как там змея сказала? — маленьким мужчиной...

* * *

        — А кто такая Люсинда? — спросил Гарри после ужина, рассеянно размышляя, что скажет Ремус, если он нальет себе виски: Снейп оставил бутылку в особняке.
        Ремус смерил его тяжелым взглядом.
        — Где ты слышал это имя?
        — Сегодня во сне, — отозвался Гарри. — Я же тебе говорил. Снейп сказал, что часть моих снов — вещие.
        — Профессор Снейп, Гарри.
        — Да какая разница?! В общем, во сне я видел вас обоих в кабинете у директора, и, по-моему, он спросил насчет того, как она поживает, потому что ты ответил, что хорошо. Так кто она такая?
        — Знакомая, — поколебавшись, ответил Ремус.
        Ладно, подумал Гарри, никто не скажет, что я не понимаю намеков.
        — Ясно, — покладисто ответил он. — Смотри, что я тебе покажу. Это Сэл.
        Ремус изумленно приподнял брови, когда Гарри обратился к рукаву собственного свитера, где скрывалась змейка. Без сомнения, он должен был слышать тихие свистящие звуки змееяза — так, по крайней мере, его описывала Гермиона.
        Сэл высунула голову из-за обшлага и показала длинный раздвоенный язык. Гарри подставил другую руку, и змея выползла на ладонь.
        — Правда, красавица?
        Вероятно, это он сказал по-английски, потому что Ремус ему ответил.
        — Да... — растерянно сказал он.
        — Ты же не боишься змей? — вдруг спохватился Гарри.
        — Нет, я просто не ожидал, что ты станешь таскать их в рукаве. Она что, там весь ужин сидела?
        — Ага. Спала, по-моему. Сэл много спит.
        — Сэл? — с сомнением переспросил Ремус.
        Гарри улыбнулся.
        — Я сначала хотел назвать ее Салли, а потом подумал, что не знаю, какого она точно пола. Можно, конечно, спросить... но как-то это неправильно. Не знаю, как объяснить. Может быть, я смог бы как-то подобрать слова на змееязе, но это как-то неловко... В общем, я решил, что Сэл подойдет в любом случае.
        — А почему ты не спросил, как ее зовут?
        — Я пытался, — ответил Гарри. — Не знаю, может, у них и не бывает имен, пока их маг как-нибудь не назовет. Она сначала не понимала, но потом, кажется, разобралась. — Он перешел на змееяз: — Сэл, это Ремус.
        Змея, повернувшись к Ремусу, зашипела. Гарри нахмурился и покачал головой.
        — Что такое? — поинтересовался Ремус.
        — Да ничего, — Гарри отпил еще чаю, от всего сердца желая, чтобы у него хватило духу налить себе виски. Впрочем, это была не очень хорошая идея. А вдруг его выходка нарушит едва устоявшееся равновесие между ним и Снейпом?
        — Почему ты нахмурился? — не унимался Ремус. — Сэл обещала меня укусить? Мне лучше не соваться к твоей новой подружке?
        Гарри поднял голову и удивленно посмотрел на него.
        — Да нет, что ты, Сэл не опасна. Ничего подобного. — Он опять пошептался с Сэл. — Она просто спросила, не отец ли ты мне. Точнее, она спросила, не вылупился ли я из яйца, которое ты отложил. Змееяз иногда — очень странная штука.
        — Так почему же ты нахмурился?
        — Слушай, ты можешь хоть разок сдать назад? Ты сам-то как думаешь? — огрызнулся Гарри, повысив голос. На вопрос Сэл он ответил почти спокойно: змейка ведь не знала, о чем спрашивает. Но Ремус-то должен был понимать, чтоб его! Чем дольше он думал, тем больше злился, и в конце концов выпалил то, чего говорить вовсе не собирался: — Может потому, что я бы хотел помнить хоть десять минут, когда у меня был отец? Как тебе такое? А может потому, что мне бы хотелось, чтобы у меня был такой отец, которого можно уважать?! Да, точно! Джеймс Поттер, гриффиндорский ловец. «Ты так похож на отца, Гарри!» — передразнил он. — Все так говорят. И мой Патронус точь-в-точь как он. А потом я узнаю, что на самом деле мой отец был пустоголовый, самовлюбленный, жестокий засранец! А мой драгоценный крестный только отмахивается от меня и заявляет, что, мол, они просто были идиотами... как будто это их оправдывает!
        — Гарри...
        — Тебе не надоело препарировать мои чувства?! — воскликнул Гарри. — Черт, я никогда не думал, что лучше буду общаться со Снейпом, чем с тобой!
        — С профессором Снейпом, Гарри, — поправил его Ремус, и Гарри окончательно вышел из себя.
        — Хватит указывать мне, как говорить! — заорал он. — Еще раз услышу — и вообще начну называть его по имени!
        За его спиной раздался тихий звук — кто-то слегка прокашлялся.
        У Гарри закружилась голова, и он медленно повернулся, боясь, что знает, кого увидит. Ну конечно. Кто же еще это мог быть? Всему Ордену было велено не появляться на площади Гриммо, так что в доме могли быть только сам Гарри, Ремус... и Снейп.
        — Вы давно тут? — выдохнул он.
        — Достаточно, — ответил Снейп. — Извинись перед профессором Люпином.
        — Да это он должен передо мной извиняться! — взорвался Гарри, хватая Сэл со стола. Он чувствовал, что все эти крики змею изрядно напугали.
        — Ничего страшного, Северус, — тихо вмешался Ремус. — Гарри сейчас туго приходится.
        — А когда ему было легко? — возразил Снейп. — Мистер Поттер весьма ясно дал мне понять, что предпочитает, когда с ним обращаются так же, как с любым другим молодым человеком его возраста. Невзирая на все исключительные обстоятельства. В свете этого... — Он повернулся к Гарри и, чуть наклонившись над ним, потребовал: — Извинись перед профессором Люпином. Сию минуту.
        Гарри задрожал от макушки до пяток: его попеременно бросало то в жар, то в холод. Он знал, что Сэл это чувствует: она явно боялась все больше и больше. А еще он знал, что Снейп прав. Никак нельзя сначала требовать, чтобы с ним обращались как со всеми, и при первых же неприятностях отказываться от своих слов. И к тому же... ну черт возьми! Ремус ведь искренне старался помочь, и неважно, что он делал совсем не то, что нужно. Гарри знал, что перегнул палку.
        — Извините меня, профессор Люпин, — неловко выдавил он и прибавил мягче: — Мне правда стыдно, Ремус. Извини.
        Сэл обвила его запястье, и он, из последних сил стараясь сохранять достоинство, вышел из столовой.


Глава 18. Воспоминания о Джеймсе

        Снейп пришел в гостиную немного погодя. Гарри не знал, что тот мог обсуждать с Ремусом так долго, а потому решил, что зельевар, наверное, просто выжидал, пока Гарри возьмет себя в руки. Это его скорее разозлило, и он сделал вид, что не замечает учителя, продолжая тихо разговаривать с Сэл.
        Снейп некоторое время слушал, облокотившись на каминную полку, а потом заметил:
        — Красивая змея.
        Решив, что дальше игнорировать зельевара было бы совсем ребячеством, Гарри заставил себя повернуться и взглянуть ему в глаза.
        — Ага. Это Сэл. Я ее нашел внизу в подвале.
        — Интересное имя.
        Гарри снял Сэл с колена и опустил на пол, прошипев, чтобы она отползла в сторону. Потом снова поднял взгляд на Снейпа.
        — Я сначала хотел назвать ее Грифф, из-за окраски. Ну, знаете, красное с золотом. Но потом решил, что Сэл лучше.
        — Сокращение от Салазара?
        Гарри, растерявшись, едва успел подавить смешок.
        — В смысле, Слизерина? Да нет, мне это и в голову не пришло.
        Снейп подошел к нему и сел на пол рядом. Гарри немедленно напрягся и, злясь сам на себя, спросил:
        — Ну что, теперь окклюменция?
        — Чуть позже. Мне сначала необходимо расслабиться.
        Он не стал говорить, что Гарри тоже нужно успокоиться: это и так было очевидно.
        — Виски?
        Снейп смерил его долгим взглядом.
        — Не думаю. Давай лучше поговорим. Ты уже задумывался о том, что означает появление у тебя нового питомца?
        — Угу. Вы про змееяз, да?
        — Это магический дар, — кивнул Снейп, глядя на него полуприкрытыми глазами. — Можно с уверенностью предположить, что твоя магия не исчезла.
        — Знаете, я сначала тоже так подумал. Но Дамблдор не считает, что мои способности змееуста — действительно мои, понимаете? Он думает, что я их получил вместе с этим, — он постучал указательным пальцем по шраму на лбу.
        — Я не согласен, — сообщил Снейп, вытянул ноги и прислонился к низкому столику. Гарри сначала уставился на него, потом напомнил себе, что зельевар собирался расслабиться, и, в свою очередь, прислонился к дивану. Теперь он чувствовал себя не так неуютно.
        — Альбус — невероятно умный и могущественный волшебник, — продолжал Снейп. — Тем не менее, его понимание Темнейших Искусств далеко от совершенства. Дар змееуста не смог бы прижиться в тебе, если бы ты не обладал силой, необходимой, чтобы его использовать.
        — Змееяз — Темнейшее Искусство? — ахнул Гарри. — Вы это хотели сказать?
        — Безусловно, хотя не стоит так волноваться. Темнейшие Искусства — далеко не этическое определение. Это лишь подходящий термин для именования такого рода магии, какую можно использовать для наидурнейших целей. Однако ее же можно применить для дел обыденных или во благо. Я думал, ты это понимаешь. Как по-твоему: когда я с помощью подобных заклятий снял со стены тот проклятый портрет — это было злом?
        Гарри помотал головой.
        — Змееяз считается дурной способностью лишь потому, что его часто использовали во зло, — пояснил Снейп.
        — Угу. Волдеморт пообещал Нагини, что она сможет меня съесть, когда он со мной покончит, — содрогнулся Гарри.
        Снейп чуть усмехнулся, и Гарри слегка растерялся от такой реакции, но зельевар почти тут же пояснил:
        — Знаешь, Гарри, довольно трудно обращаться с тобой как с обычным подростком, когда слышишь от тебя подобные вещи. — Он кашлянул и добавил: — Я, впрочем, пытаюсь.
        Гарри оценил его старания и даже умудрился не сказать «спасибо».
        — В любом случае, следовало бы полагать, что ты уже освоился с тем, что владеешь языком змей, — продолжил Снейп. — Ты же знаешь об этом со второго курса, верно? Это не должно бы тебя беспокоить.
        — Угу. Особенно было здорово, когда все думали, что я наследник Слизерина и собираюсь очистить школу от магглорожденных.
        — Маловероятное развитие событий, — согласился Снейп, слегка улыбнувшись, и скрестил руки на груди.
        — Если не считать разговора с питоном в зоопарке, когда мне было десять, — начал Гарри, — я слышал змееяз только от любимицы Волдеморта, от василиска и от той змеи, которую сотворил Малфой. Не сказать, чтобы все это меня воодушевило.
        — Тогда разговаривай с Сэл чаще, — посоветовал Снейп. — Тебе следует освоиться с талантами, которыми ты обладаешь, Гарри. Они часть тебя, что бы ни говорил директор.
        — Давайте лучше заниматься, профессор, — вздохнул Гарри, которому надоел этот разговор.
        — Одну минуту. Гарри, ты знаешь, чем на самом деле занимался твой отец?
        Гарри фыркнул, думая, что Снейп, похоже, слышал куда больше, чем показывал.
        — А он хоть чем-нибудь занимался? — язвительно спросил он. — Учитывая, что у Поттеров было больше денег, чем многие сочли бы приличным?
        — Это мнение Люпина, нет сомнений. Не стану отрицать, что Джеймс был богат или что мне мало нравилось, как он обращался со мной в школе. То, что ты на него похож, повлияло на меня с первой же встречи... и на долгие годы, Гарри. Но представление, которое ты составил, заглянув в мой думосброс... не слишком оно хорошо.
        — Да что вы говорите! — запальчиво воскликнул Гарри. С каждой секундой чувствуя себя все более неловко, он подвинулся на то место, где они сидели в прошлый раз, и попытался сменить тему: — Давайте заниматься?
        Снейп встал, взял его за руку и заставил подняться, а потом чуть наклонился, так что теперь они смотрели друг другу в глаза.
        — Вот что я тебе скажу, Гарри, — объявил он. — Думосброс не объективен. То, что ты видел, — это мои впечатления от того дня. Безусловно, в них есть своя правда... но и свои недостатки. И главное — ты видел один день из целой жизни.
        — Но Сириус сказал, что они все время вас донимали! — возразил Гарри.
        — Это правда, но тот день был особенно неприятен, — признал Снейп. — Джеймс выглядел, мягко говоря, дурно, но ты сделал вывод, что в нем вообще не было ничего хорошего. Это... — зельевар откашлялся. — Это не так.
        Гарри фыркнул.
        — Ну да, вы еще скажите, что, несмотря на все, вы с ним в конце концов подружились!
        — Он мне никогда не нравился, — возразил Снейп. — И это так и не изменилось. К тому времени, когда мы выросли... слишком многое стояло между нами. — Поколебавшись, зельевар положил ему руки на плечи. — Но, Гарри, ему же не всегда было пятнадцать лет. Он вырос хорошим человеком, и хотя друзьями мы не стали, в конце концов я начал уважать его. Ты знаешь, что он и Лили трижды бросали вызов Темному Лорду. Джеймс был в Ордене, он шел на все, чтобы защитить тех, на кого готовилось нападение, и чтобы предать Упивающихся суду. Он взял на себя обязанности аврора и отказывался от всякой платы. Не только потому, что был богат. Министерство и тогда было не лучше нынешнего, и Джеймс не хотел служить системе, которая чересчур зависела от чьих-то политических прихотей.
        Не зная толком, что сказать, Гарри промолвил:
        — Знаете, профессор, мне никто про него столько не рассказывал.
        — Когда люди говорят, что ты похож на отца, они думают о том, каким он вырос, — ответил Снейп, — а не о том мальчишке, которого ты видел в моем думосбросе.
        Гарри глубоко вдохнул, потом выдохнул. Снейп фактически признал, что простил Джеймса... и это не должно было иметь никакого значения. Но почему-то это было важно, и Гарри стало легче на душе. Не все было так просто... но ему хоть немного полегчало.
        Тем не менее, он передернул плечами, заставив Снейпа убрать руки, и сказал:
        — Давайте все же заниматься.
        — Ты по-прежнему нервничаешь, — заметил Снейп.
        — А как я могу не нервничать? — возразил Гарри. — Прошлый раз было здорово, конечно, но когда вы были у меня в голове... в общем, это странное ощущение. Честное слово, у меня лучше получится, если я сначала выпью немного виски.
        Снейп спокойно отступил на шаг.
        — Тебе нужно научиться очищать сознание без подобного рода помощи. И без меня, Гарри. Сегодня мы попробуем немного по-другому — без физического контакта.
        — А потом, я так понимаю, и без вашей помощи? — предположил Гарри. — А потом что? Или это все? Я хотел бы точно знать, как вы собираетесь меня учить. То есть если это, конечно, ничему не помешает.
        — Не должно бы, — ответил Снейп. — Да, первый важный шаг — научиться очищать сознание, подавляя все мысли без сторонней помощи, однако это только начало. Тебе нужно уметь сохранять спокойствие во время нападения. И даже более того, учитывая, что Темный Лорд куда более опытный легилимент, чем я. На самом деле ты должен уметь убедить его не атаковать тебя в полную силу.
        Он жестом велел Гарри сесть и плавным движением опустился на пол сам, так что мантия легла волнами вокруг ног.
        — Как я могу убедить в чем-нибудь Волдеморта? — спросил Гарри, крепко вцепившись руками в колени, и сам поежился от собственного вопроса. — Не думаю, что он от меня отстанет просто потому, что я ему об этом скажу.
        Снейп с несомненным вызовом приподнял бровь и протянул:
        — Помилуйте, мистер Поттер, неужели это не очевидно?
        Когда Гарри в ответ только покачал головой, в голосе учителя появились более язвительные нотки:
        — Ты только наполовину честный и благородный гриффиндорец, знаешь ли.
        Ну и что бы это значило? Что нужна хитрость? Слизеринская хитрость?
        — Вы имеете в виду, что его надо... сбить с толку?
        — Почему ты боишься называть вещи своими именами?
        Гарри открыл было рот, но тут же закрыл его, не зная толком, что сказать.
        — Ложь сама по себе ничуть не более порочна, чем Темнейшие Искусства, Гарри, — совершенно обыденным тоном сообщил Снейп. — Все зависит от того, для чего ты собираешься кого-то... сбить с толку.
        — Наверное, — ответил Гарри, чувствуя себя более уверенно. — Волдеморт сильнее меня, значит, я должен его перехитрить...
        — Темный Лорд не сильнее тебя. Он отметил тебя как равного.
        Гарри во все глаза уставился на учителя. Ему казалось, что вся кровь неожиданно отлила от его несчастных мозгов, и он почувствовал себя полным идиотом. Снейп что, серьезно? Да этого не может быть! Чушь какая! Он и Снейпу-то в подметки не годится, не то что Волдеморту!
        — Послушайте, я же вам говорил, — начал Гарри. — Все думают, что я его побеждал, но это неправда! Мне каждый раз помогали — я же вам говорил!
        Снейп только отмахнулся, будто это не имело совершенно никакого значения.
        — И тем не менее, Темный Лорд не могущественнее тебя, пророчество ясно это утверждает. Однако он куда лучше управляет собственными силами, в то время как у тебя, в сущности, нет такой власти над своей магией.
        — У меня, в сущности, нет магии, профессор, — возразил Гарри. — Надо было послушаться вас и Гермиону и не соваться к маггловским врачам! Я остался без магии по глупости, потому что не хотел предоставить тетю Петунию собственной судьбе, как вы предлагали. И все равно я ей не помог! А теперь, если весь магический мир падет, это будет моя вина! И я буду в ответе за каждую мерзость, которую совершит этот темный выродок...
        — Как ни лестно мне сопоставление с мисс Грейнджер, — вежливо прервал его Снейп, — не забывай, что ты хотел уберечь охранные чары. И пытался защитить себя на то время, пока ты еще не готов встретиться с Темным Лордом. Это знаю я, знает и Альбус.
        — Угу. Много толку от моих благородных гриффиндорских намерений, — буркнул Гарри, от волнения жуя изнутри щеку. — Надо было дать этой проклятой Шляпе отправить меня в Слизерин!
        — Ну, по крайней мере, ты назвал свою новую подружку Сэл, — кривовато усмехнулся Снейп, и напряжение в комнате ослабло. — А прошлое, Гарри, следует оставить в прошлом. Даже самые прискорбные решения могут обернуться благом, если учитывать их отдаленные последствия.
        Несмотря на завуалированную форму замечания, Гарри каким-то образом понял, что Снейп говорил о том, как принял Темную Метку. Он невольно покосился туда, где она должна была быть, хотя ее скрывал рукав просторной мантии Снейпа, да и рубашки наверняка тоже.
        — Да, — тихо выдохнул Снейп, и односложное слово прозвучало медленно и глухо. — Ты меня понимаешь.
        Гарри кивнул.
        — Хорошо. Тогда давай заниматься, — объявил профессор. Он подвинулся чуть ближе к Гарри, однако не дотронулся, только вытянул вперед руки ладонями вниз, расставив слегка пальцы.
        — Вытяни так же руки, но не касайся меня, — велел он. Голос его был мрачен, но спокоен, и Гарри снова почувствовал, что тонет. Он повиновался и ощутил пульсацию потока силы между их руками. Он вспомнил, как когда-то играл с парой позаимствованных у Дадли магнитов и между их одноименными полюсами точно так же возникало физически ощутимое напряжение.

* * *

        На сей раз на то, чтобы мысленно погрузиться в потоки воды, ушло куда больше времени, но когда Гарри это удалось, оказалось, что и поддерживать это состояние он может дольше.
        Наконец Снейп прервал контакт, буквально уронив дрожащие от усталости руки на ковер.
        — В конце ты справлялся сам, Гарри, — сообщил он. — Сегодня я покинул твое сознание чуть раньше. Ты почувствовал?
        — Нет, — пробормотал Гарри и ссутулился. Похоже, окклюменция отнимала куда больше сил, когда Снейп не поддерживал его ни ментально, ни физически.
        — Это означает, что ты полностью закрыл сознание. Браво, мистер Поттер.
        Гарри пришлось подавить желание гордо выпрямиться. Когда еще он слышал комплимент от Снейпа? Отчего-то это значило для него больше, чем следовало бы, но он слишком устал, чтобы как следует все обдумать.
        — Завтра, — объявил Снейп, — постарайся придумать себе другой мысленный образ. Вода, как ты понимаешь, — это мой выбор. Хотелось бы думать, что моего навыка достаточно, чтобы Темный Лорд не мог видеть, что именно я использую для защиты, но я не желаю рисковать своей жизнью в том случае, если он почувствует мое влияние в твоем обучении.
        — Ой... — Гарри и в голову не приходило, что использование окклюменции может угрожать жизни его учителя. — Хорошо, профессор. Я сделаю, как вы сказали.
        — Примечательные слова, — Снейп зевнул, прикрывая рот рукой. — Никогда не предполагал, что услышу их от тебя, тем более всерьез.
        — Я серьезно!
        — Да, я знаю, Гарри, — сардонически протянул Снейп и добавил более обыденным тоном: — Я и не намекал ни на что иное. Кстати, я просил Люпина не беспокоиться о том, как ты меня называешь.
        Гарри уставился на него.
        — А... а почему?
        — Я сказал ему, что уроки окклюменции требуют определенного уровня ментальной близости и что его настойчивые попытки защитить мой авторитет учителя только мешают твоему продвижению вперед.
        Выбранная Снейпом формулировка не ускользнула от внимания Гарри.
        — Вы ему сказали? Это что, неправда?
        — Ты мыслишь как слизеринец, — одобрил Снейп.
        — Так это правда или нет?
        — Понятия не имею, — признал зельевар, неловким движением поднимаясь с колен. «Ой!» — мысленно посочувствовал Гарри, уверенный, что слышал хруст суставов.
        — Может, и правда, — добавил Снейп. — Поживем — увидим. В любом случае, мне пора.
        — Вы сможете воспользоваться камином? — озабоченно спросил Гарри. — Может, останетесь ненадолго? Мы можем опять поговорить, чтобы вы не заснули.
        — А ты хочешь о чем-то поговорить? — мягко спросил Снейп. В его голосе звучал искренний интерес.
        Гарри вспомнил свой последний сон, но потом все-таки покачал головой. Там не было ничего важного: сначала он видел, как Снейп доваривает Полиморфное зелье, а потом — какую-то поляну в лесу. Ничего мрачного или тревожного, в отличие от прошлого раза.
        — Тогда я все-таки пойду, — объявил зельевар, шагнув в огромный камин, занимавший едва ли не всю стену, затем снова остановился. — Не забывай практиковаться, Гарри. Попробуй завтра очистить сознание несколько раз и постарайся подобрать себе вместо воды иной образ.
        И, прежде чем он успел ответить, Снейп исчез.
        — Хорошо, — ответил Гарри в пустоту. — И спасибо вам, профессор. За все.


Глава 19. Сновидения

        Следующие несколько дней Гарри почти не расставался с Сэл. Он таскал змейку с собой повсюду, иногда в нагрудном кармане рубашки, иногда на запястье, а порой на шее, словно диковинное ожерелье. Змееязом он теперь пользовался не задумываясь и даже порой нечаянно обращался на нем к Ремусу или Снейпу — сам ведь он не мог слышать разницы, и только недоумение на их лицах подсказывало, что что-то не так.
        Каждый день он несколько часов упражнялся в применении чар и заклинаний — без малейшего успеха. Слава богу, говорил он сам себе, что хоть по вечерам, когда они со Снейпом занимались окклюменцией, дело шло лучше. Гарри искренне удивлялся собственным успехам; впрочем, в этом году он сделал то, чего не сумел в прошлом: отнесся к урокам со всей серьезностью. Он ежедневно несколько раз очищал сознание и даже стал делать это — по совету Снейпа — одновременно с прочими делами.
        — Попробуй проверить, сможешь ли ты в таком состоянии завтракать, — предложил тот. — Или мыть голову, да так чтобы мыло в глаза не попало.
        Последнее замечание можно было бы принять за шутку, если бы Гарри не понимал, что Снейп вполне серьезен. Нужно было научиться очищать сознание в любое время и так, чтобы никто не мог догадаться, что он делает. Ведь если каждый раз придется впадать в транс, толку от такого умения будет мало. Гарри понимал, что любые слабости подобного рода опасны: Волдеморт наверняка ими воспользуется.
        Разумеется, он больше не использовал образ воды во время медитаций. Мысль о том, что он может подвергнуть жизнь Снейпа опасности, привела его в ужас, и Гарри немедленно принялся искать другой символ. Сначала он попытался представить себя в Хогвартсе, но его отвлекали бесконечные детали обстановки: он начинал мысленно блуждать по коридорам, разглядывать залы — и думать. Чувствуя, что нужно что-то более простое, стихийное, Гарри начал искать снова и довольно быстро понял, что пламя — это то, что надо. Он мог гореть, не сгорая.
        — Огонь, — задумчиво сказал Снейп, увидев в сознании Гарри новый образ. — Темная стихия, связанная со смертью и воздаянием. Это символ разрушения, Гарри. И даже истребления.
        — И очищения тоже, — возразил Гарри, которому не очень-то понравилось услышанное.
        — Очищения? — некоторое время Снейп молча разглядывал его с головы до пят. — Ты действительно так думаешь? Очень по-гриффиндорски с твоей стороны. Но продолжим.
        И Гарри продолжал медитировать, представляя мысленно образ пламени. Каждый раз ему удавалось продержаться немного дольше, а Снейп все больше отстранялся — по мере того как способности Гарри росли. Когда ему наконец удалось полностью очистить сознание без посторонней помощи, зельевар заметил, что пора перейти к следующей стадии и научиться сбивать противника с толку.
        — Темный Лорд, встретив сопротивление при попытке проникнуть в твой разум, только удвоит усилия, — объяснял Снейп.
        Из его речей Гарри понял, что подлинная окклюменция состоит в том, чтобы скрыть от врага часть своих мыслей, предоставив возможность увидеть остальные.
        — У него должно остаться впечатление, что он победил тебя, Гарри, а ты меж тем должен показать ему лишь то, что хочешь показать. Приготовь заранее те воспоминания и впечатления, которые готов отдать ему в любой момент. Наложи их поверх своего пламени, слой за слоем, чтобы он мог прочесть их. И не дай ему ни малейшего повода думать, что ниже может быть что-то еще.
        Так что теперь между занятиями с Ремусом и упражнениями в окклюменции Гарри часами просиживал над пергаментом с пером в руке, составляя перечень воспоминаний, которые был готов показать Волдеморту. Каждый вечер он под руководством Снейпа тренировался накладывать эти воспоминания поверх образа огня, стараясь, чтобы под ними ничего нельзя было углядеть.
        А потом настало время на деле проверить, какие плоды дала вся эта подготовка.
        В тот вечер Снейп появился из камина с Дамблдоровым думосбросом подмышкой и аккуратно поставил его на низкий столик у дивана. Гарри замер в дверях гостиной, нервно поглаживая Сэл, — та в ответ крепко обвила его запястье, словно осознавая, как ему сейчас нужна поддержка. Гарри даже призадумался, насколько же точно она его понимает. Поразительно, как змейка всегда угадывала его чувства! Впрочем, если учесть, сколько он с ней разговаривал, это было скорее естественно, чем странно. Сэл его, похоже, уже хорошо знала.
        Профессор меж тем поманил его пальцем.
        — Ты когда-нибудь пользовался ими?
        Гарри аж поперхнулся.
        — Да нет, — спокойно пояснил Снейп с тенью улыбки на губах, — я не спрашиваю, заглядывал ли ты в думосброс. Полагаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос. Но пользовался ли ты им сам?
        Гарри молча помотал головой.
        Снейп мягко положил ему руку на плечо.
        — Ты не хочешь сделать это сегодня? Прежде чем мы начнем?
        — Почему вы предлагаете? — шепотом спросил Гарри, и в нем всколыхнулось чувство вины. Он уже смирился с невероятным знанием, что Снейп умел быть заботливым (когда то было ему угодно), но с какой стати беспокоиться еще и об этом? Особенно после того, что Гарри натворил весной?! — Я имею в виду, в прошлом году вы этого не делали...
        «Может, он действительно был искренен, когда сказал, что мы в расчете», — подумал Гарри, нахмурившись.
        — В прошлом году, — тихо сказал Снейп, чуть крепче сжимая пальцами его плечо, — я раз за разом насиловал твое сознание на редкость отвратительным образом. Я повторял себе, что Темный Лорд не знает снисхождения и что лучше тебе не привыкать к поблажкам. Я верил: страх, что я увижу... некоторые вещи, принудит тебя сопротивляться всерьез. Я выбрал дурной способ тебя учить — обычно это делается по-другому. А посему, Гарри, если есть что-то, что тебе не хотелось бы мне показывать, ты можешь воспользоваться думосбросом.
        У Гарри вырвался нервный смешок.
        — По-моему, вы про меня уже почти все знаете. И я все равно не умею им пользоваться, и к тому же от моей палочки толку сейчас никакого.
        Снейп прикоснулся кончиком собственной палочки к виску Гарри, шепнул: «Pensare non pensatum» — и велел:
        — А теперь думай.
        Гарри закрыл глаза и вспомнил, как когда-то понял, что такое день рождения и почему он никогда не получал подарки. Снейп медленно убрал палочку, и у Гарри возникло странное ощущение, будто что-то двигается у него в голове и это что-то вытаскивают наружу. Он не стал смотреть, как Снейп переносит серебристо-белую нить в думосброс.
        — Еще? — спросил зельевар.
        Гарри сглотнул.
        — Какой в этом смысл? Теперь уже не имеет значения, что вы увидите.
        — Конечно имеет, бестолковый ты ребенок. Каждому есть что скрывать. — Снейп снова прикоснулся к его виску: — Pensare non pensatum.
        И Гарри сообразил, что есть одна вещь, которую он бы предпочел скрыть: то, насколько он начал доверять Снейпу и как его это иногда беспокоит.
        — Еще?
        — Нет, хватит, — сказал Гарри с облегчением и дерзко улыбнулся: — И вообще мне это не понадобится. На этот раз вам не пробиться, я знаю, как держать щит. Наверное, все дело в том, что в этом году у меня хороший учитель.
        — Уверенность в себе — вещь полезная, — согласился Снейп, не обращая внимания на комплимент. — Однако самоуверенность, как ты быстро обнаружишь, весьма вредна.
        Он унес думосброс в кухню, вернулся и взмахнул палочкой.
        — Начнем? Legilimens!
        Едва Гарри напрягся, как Сэл соскользнула по его ноге на пол и исчезла в щели между половицами. Он вздрогнул и чуть было не упустил образ пламени, потом почувствовал, как Снейп давит на его сознание, пытаясь пробить брешь, и в ответ удвоил усилия, заполняя все огнем.
        Противостояние, казалось, длилось целую вечность.
        Затем Снейп прервал контакт, сотворил для Гарри стакан холодной воды и потребовал начать все сначала.
        Снейп не сдерживался и не давал поблажек. Но Гарри оказался прав: он действительно был готов к уроку и мог противостоять самым серьезным атакам учителя. Он позволил безвредным воспоминаниям плыть свободно поверх бушующего огня, спокойно выдерживая натиск Снейпа. Ни разу он не рухнул на пол, обессиленный и беспомощный, а в прошлом году это случалось почти на каждом уроке.
        — Твоя магия тебе тоже помогает, — заметил Снейп несколько вечеров спустя, во время передышки после очередного упражнения. Гарри только что продержал оборону целый час.
        — Вы же говорили, что даже магглы способны осваивать ментальные искусства, — напомнил Гарри, утирая пот со лба влажным платком. Вздохнув, он опустил голову на кухонный стол, за которым они сидели, и позволил себе расслабиться. Вернувшаяся Сэл взобралась по его спине, нырнула под рубашку и обвилась вокруг шеи.
        — Маггл не смог бы сделать это так быстро и достичь такого уровня, — заверил Снейп. — Глядя, как продвигается твое обучение, я смею предположить, что окклюменция и для тебя врожденный дар.
        — Как это может быть? Раньше у меня ничего не получалось...
        — Раньше, — с нажимом сказал Снейп, — ты не хотел учиться, что было до боли очевидно.
        Гарри резковато хмыкнул.
        — Точно. Я не хотел, чтобы эти сны прекращались. Я думал, что Волдеморт хочет добыть какое-то оружие, спрятанное в Отделе Тайн. И пытался выяснить, чего он хочет. — Он немного помолчал, допил почти остывший чай и продолжил уже спокойней: — А еще я не хотел учиться у вас. Да и с чего бы мне было хотеть? Вы меня ненавидели и не скрывали этого, и мне оставалось только думать, что вы... нарочно меня не учили как следует.
        — Мне кажется, Гарри, что я уже говорил: прошлое следует оставить в прошлом.
        Сэл высунулась из-за воротника и зашептала ему в ухо; не сдержавшись, Гарри ответил резкостью, и руки его непроизвольно сжались в кулаки. Да что же это такое?
        — Что говорит твоя змея?
        Гарри демонстративно поднял глаза к потолку и попытался успокоиться.
        — Теперь Сэл хочет знать, не вы ли мой отец. Что, эти змеи помешаны на родстве, что ли?
        — Понятия не имею. А что ты ответил?
        Что за странные расспросы? А что он должен был ответить, интересно? Раздражение Гарри усилилось, но он честно признался:
        — Я сказал, что у меня нет отца и чтобы она больше не спрашивала, хотя мне трудно судить, как «Да сколько же можно?!» звучит на змееязе.
        — По-моему, ты обидел свою маленькую леди, — Снейп указал на Сэл. Змейка спустилась по ножке стола на пол и поползла прочь.
        — Леди?
        — Просто предположение.
        — По-моему, она просто проголодалась, — возразил Гарри, решив, что предположение ему нравится. Ему ужасно надоело думать о Сэл как о существе непонятного пола.
        — Гм, — только и сказал Снейп, провожая уползающую змею взглядом. — Есть еще один навык из области окклюменции, которым тебе следует овладеть. Завтра мы им займемся. Тебе нужно научиться выталкивать меня из своего сознания.
        — Столько труда, чтобы научиться показывать то, что я хочу, — слабо хмыкнул Гарри, — а теперь все сводится к тому, чтобы не показать ничего?
        — От мага твоего уровня Темный Лорд будет ожидать сопротивления. Тебе нужно научиться защищаться от вторжения и при этом так, чтобы не нарушить созданные тобой слои поддельных образов.
        Гарри уставился на него в легкой растерянности.
        — В прошлом году вы с этого начали. Все повторяли и повторяли раз за разом: «Вытолкните меня из своего сознания, Поттер!»
        Снейп нахмурился, и резко поставленная на блюдечко чашка звонко клацнула.
        — Я же сказал оставить прошлое в прошлом! Какую часть этого предложения не в состоянии усвоить твои сомнительного качества серые клетки?!
        — Я просто хотел узнать, почему в прошлом году вы сосредоточились на одном аспекте, только и всего, — попытался оправдаться Гарри.
        Немного расслабившись, Снейп признал:
        — В прошлом году главной целью уроков было прекратить твои сны. Альбус считал, что это необходимо, и не без оснований, поскольку теперь мы знаем, что Темный Лорд и в самом деле манипулировал тобой таким образом.
        — А теперь?
        Черты Снейпа напряглись, и Гарри немедленно вспомнил, что этот человек не выносил глупцов.
        — Ты знаешь ответ на свой вопрос.
        — Угу, — согласился он, понимая, что действительно знает. — Вы хотите, чтобы я был готов ко всему. Не только на случай таких снов, но и вообще к следующему разу, когда мне придется встретиться лицом к лицу с этим уродом.
        — И встреча ваша, по-видимому, неизбежна. — Снейп взглянул на свои руки, затем снова на Гарри: — Хотел бы я избавить тебя от этого.
        Гарри пробрала дрожь. Совершенно невинное выражение вызвало к жизни жуткое воспоминание — голос Волдеморта на кладбище: «Избавься от этого!» Он помотал головой и на мгновение окунулся в образ огня. Да, окклюменция имела мало отношения к выдержке, но, как ни странно, это помогло.
        Неожиданно лицо Снейпа исказила страшная гримаса: мучительный ужас в сочетании с осознанием неотвратимости... Хотя нет: главным чувством была решимость. Сжимая правой рукой левую, он поднялся и, спотыкаясь, бросился к камину.
        — Вот черт! — ахнул Гарри, осознав, что происходит.
        — Иди к Люпину, — приказал Снейп сквозь стиснутые зубы. — Оставайся с ним сегодня ночью. И не выходи из дома ни на секунду, ты меня понял?
        — Да, конечно! — успел выкрикнуть Гарри в спину зельевара, и тот исчез у себя в подземельях. Там он, наверное, возьмет маску и плащ, потом отправится по каминной сети куда-нибудь еще, откуда можно аппарировать... на зов Волдеморта.
        — Хотел бы я избавить от этого и вас тоже, — тихо сказал Гарри в пустоту.

* * *

        Обычно, когда Снейп приходил заниматься окклюменцией, Ремус поднимался наверх и оставлял их одних. Гарри был ему очень благодарен за это небольшое одолжение и даже чувствовал себя немного неловко: все-таки Ремус тоже понимал, что уместно, а что нет.
        Поднявшись по лестнице, он постучал в дверь Ремусовой спальни и тут же получил разрешение войти.
        — Снейп ушел. Темная Метка, — уныло пояснил Гарри и содрогнулся, вспомнив, какое было у зельевара лицо.
        — Ох, Гарри, — Ремус в два шага пересек комнату и сгреб его в охапку, утешая. — Такое было при мне пару раз во время собраний Ордена. Малоприятное зрелище.
        — Угу, — согласился Гарри, уткнувшись носом в мягкую фланелевую рубашку Ремуса... он не сразу сообразил, что это пижама. — Ой... ты уже спал?
        — Да нет, просто читал перед сном, — Ремус махнул рукой в сторону постели, и Гарри увидел у изголовья книгу: «Пробуди в себе волка: как стать вожаком». — Думаю, Северус решил, что это хорошая шутка.
        — Но Снейп тебя ненавидит, — тупо заметил Гарри, чувствуя, как у него начинает болеть голова.
        — Он очень старается, чтобы я в это верил, — засмеялся Ремус. — Но почему-то постоянно прокалывается. Не знаю... может, конечно, он пытался таким образом меня оскорбить? С Северусом никогда не угадаешь.
        — Он всегда зовет тебя по фамилии и никогда по имени. Так же, как всегда звал меня Поттером, когда ненавидел меня.
        — Я рад, что ты понимаешь, что теперь он тебя не ненавидит, — тихо заметил Ремус.
        — Угу. Хотел бы я, чтобы он и тебя перестал ненавидеть. Жутко неприятно, когда люди, которые... — он чуть не сказал «которые тебе не безразличны», но решил, что не готов к таким признаниям насчет Снейпа, — когда люди, которые с тобой все время общаются, друг друга не выносят.
        Ремус улыбнулся, и Гарри тут же стало ясно, что тот отлично понял все недосказанное.
        — Может, тебе станет легче, если я скажу, что Северус все это время варил для меня Волчьебойное зелье? Не прошло и трех недель после того, как он выжил меня из Хогвартса... когда я получил от него совой очередную порцию зелья. И с тех пор — каждый месяц, как часы.
        Гарри потер виски, но головная боль от этого не ослабла. Странно: стоило Снейпу это сделать, как она тут же проходила.
        — Дай-ка я, — сказал Ремус и принялся делать ему массаж. Он явно владел этим навыком, хотя и не так хорошо, как Снейп. — Ты за него беспокоишься...
        — Ты бы тоже беспокоился, если бы видел его лицо, когда Метка заработала.
        — Я знаю, я видел... — повторил Ремус. — Знаешь, что самое странное во всей этой истории с зельем? Он не желает слышать никаких благодарностей. Просто из себя выходит каждый раз, когда я пытаюсь сказать спасибо.
        — А ты пытаешься меня отвлечь от того, что происходит, — проворчал Гарри, уворачиваясь от заботливых рук Ремуса. — А что если сегодня Упивающиеся устроят рейд? И будут убивать магглов или магглорожденных? Ремус, меня тошнит! И Снейпу тоже приходится в этом участвовать? Не может же он отказаться, если он шпионит за ними...
        — Надо было поговорить с тобой сегодня и предупредить, — пробормотал Ремус.
        — Что? Откуда ты мог знать заранее, что его вызовут?
        Ремус смерил его странным долгим взглядом и сказал наконец:
        — Гарри, сегодня Хэллоуин.
        — Я совсем потерял счет времени, — удивленно признал Гарри.
        — У тебя забот хватает, — сочувственно сказал Ремус. — Может, пойдем вниз и попьем какао? Ты немного успокоишься и потом легче заснешь.
        Это абсолютно, бесповоротно уверило Гарри в одной вещи.
        — Ты совсем спятил, — спокойно объявил он. — Только не обижайся, пожалуйста. Ты что, правда думаешь, что я смогу заснуть? Я и думать об этом не хочу, пока Снейп не вернется. И тогда еще неизвестно, получится ли.
        — И что же ты собираешься делать?
        — Останусь у тебя, — ответил Гарри. — Мне Снейп велел. Я сейчас вернусь...
        Он вернулся почти сразу же, таща с собой подушку и груду одеял, из которых соорудил на полу нечто вроде гнезда. Судя по выражению лица Ремуса, тот думал, что это Гарри спятил, но ему было уже все равно. Так и так всю ночь сидеть — пусть хоть удобно будет.
        — Если ты собираешься остаться здесь, — заметил Ремус, — то совершенно необязательно лежать на полу. Кровать достаточно широка для нас обоих.
        В этом Гарри не сомневался, но ему не хотелось, чтобы с ним обращались как с ребенком. Стоит согласиться, и Ремус начнет суетиться вокруг, предлагая то какао, то молоко, то печенье или еще что-нибудь такое. Гарри был уверен, что этого не вынесет.
        — Не-а, — отказался он. — Мне и тут неплохо.
        Ремус, к счастью, не стал настаивать, и Гарри в который раз подумал, что не стоило ему грубить почем зря. Ремус же правда о нем заботился. Просто не всегда знал, что нужно Гарри. Да те же уроки взять — ну не помогут радостные мысли вызвать Патронуса, пока вся эта ерунда с пропавшей магией не решится. Понять бы еще только, что эта вся ерунда значит. Гарри всерьез сомневался, что всему виной недостаток костного мозга. В больнице «Фримли-парк» сказали, что все должно восстановиться дней через десять, а этот срок уже почти прошел. Конечно, может, Снейп прав, и маги действительно отличаются от магглов. И потом, часть магических способностей у Гарри осталась... но он все равно начинал отчаиваться.
        — Ну что, — не выдержал он минут через пять, когда стало ясно, что Ремус говорить не собирается. — Что ты думаешь про мою магию? Почему она возвращается только в трех аспектах? Снейпу кажется, что это важно.
        — Змееяз, окклюменция и вещие сны, — кивнул Ремус. — Северус прав: странно, что твоя сила выбрала именно эти проявления. Не чары, не заклинания... ничто из того, для чего нужна палочка.
        — Может, мне нужна новая? — задумался Гарри вслух. — Хотя непонятно, с чего бы вдруг. И я боюсь пользоваться новой, с тех пор как узнал, что Волдемортова палочка — сестра моей. — Он вздохнул. — И вообще, я тут нашел в подвале старую палочку Сириуса. Попробовал поколдовать ею — все без толку.
        Ремус ненадолго задумался.
        — А тебе снились еще вещие сны?
        — Да считай каждый день, — ответил Гарри. — Или, точнее, ночь — с тех пор как мне полегчало и я перестал спать днем. Кстати, знаешь, что интересно? Я заметил, что эти сны строятся по определенной схеме. В них всегда две части, и первая обязательно про прошлое. Причем чем дальше, тем глубже в прошлое, — он приумолк, считая на пальцах, потом продолжил: — Сначала мне приснился Кричер, потом я видел, как Снейп отрезает у тебя прядь волос для Полиморфного зелья. Потом — как слизеринцы затевают какое-то жульничество на квиддичном матче, и как Дамблдор нанимает Арона вести ЗОТИ, а потом — как летом обновляют защитные чары в Хогвартсе, ну и все такое прочее. И все это довольно безобидно, кроме Кричера, конечно.
        — И ты уверен, что все, что тебе снилось, — правда?
        — Ну, дня через два после сна про квиддич Рон в письме написал кое-что, из чего я понял, что все было на самом деле. И я спрашивал Снейпа про обновление защиты в Хогвартсе. Его совершенно потрясло, насколько мой рассказ был всесторонним и подробным — так он выразился. Не знаю точно, правда ли мантия Арона запуталась в механизме лестницы у входа в кабинет Дамблдора, но думаю, что так оно и было.
        Ремус нахмурился и снова откинулся на подушку.
        — А вторая часть? Там есть какая-то закономерность?
        — С этим сложнее, — признался Гарри. — То есть, я думаю, что есть, но какая, пока не догадался. Пока мне кажется, что мне снятся случайные вещи. Как дом Дурслей рухнул, я тебе уже рассказывал. Потом еще снилась поляна в лесу. Вокруг никого, но такое какое-то жуткое ощущение... трудно передать. Потом приснилась маленькая каменная комната, почти конура. И мне жутко хотелось пить.
        — Что еще?
        — Гм... — Гарри задумался. Он отчетливо помнил сон, но подобрать нужные слова оказалось нелегко. — Я лежу в больничном крыле в Хогвартсе, и у меня все болит. Я ничего не вижу, но запах ни с чем не перепутаешь... — Ремус улыбнулся, и Гарри подумал, что тот понимает, о чем речь. — И я кричу и зову Снейпа. Ко мне подходит кто-то еще, но я вырываюсь. И странное ощущение: с одной стороны, мне только он и нужен, но как только он появляется, меня чуть не вывернуло наизнанку от одного запаха, — он приумолк. — Дичь такая, да?
        — Я бы не сказал, — возразил Ремус. — Еще что-нибудь?
        — Угу, дальше все еще страннее. Я почему-то живу в хогвартских подземельях, а не в Гриффиндорской башне, и Рон с Гермионой приходят меня навещать. И я уже могу видеть. И вот Рон говорит какую-то гадость про слизеринцев, а я ему как дам...
        — Заклинанием? — воскликнул Ремус.
        — Да нет, кулаком. Беру пример с Гермионы, она пару раз здорово засадила Малфою в челюсть. — Гарри умолк, стараясь вспомнить еще что-нибудь. — А, был еще сон, где Малфой называет меня братом, а я смеюсь. Если это не извращение, то я уж не знаю что.
        — Хочешь, расскажу, что я насчет всего этого думаю?
        Удивленный, что Ремус сначала спросил, Гарри перевернулся на бок, лицом к собеседнику.
        — А там будет что-нибудь про накопившиеся темные эмоции?
        — Насколько я понимаю, не хочешь.
        — Да нет, хочу, — решился Гарри. — Говори уж. Может, они у меня и накопились. Сначала я так не думал, но все эти сны, особенно те, что про меня, не очень-то радостные.
        — Это первое, на что я обратил внимание, — заметил Ремус, садясь и прислоняясь к изголовью. — И вторая половина всех снов — про тебя.
        — Кроме сна про Тисовую улицу.
        — А ты думаешь, что сны про Тисовую — это не про тебя, Гарри?
        — Гм... может, и про меня.
        — Далее, думаю, ты правильно предполагаешь, что первая половина снов выражает твое умение видеть прошлое. Интересное проявление силы... особенно если считать, что раньше ты не обладал такой способностью.
        — Ты тоже видел мою оценку за СОВу? Или тебе Снейп сказал?
        — Просто догадываюсь, — ответил Ремус. — Кроме того, подлинный дар ясновидения — большая редкость. Я бы предположил, — продолжил он, — что назначение первой части снов ровно одно: дать тебе понять, что это не простые сны, а видения, к которым следует отнестись серьезно.
        — Да какое это имеет значение, что Арон настолько глуп, что не в состоянии подняться по вертящейся лестнице и не порвать мантию в клочья! — не выдержав, рассмеялся Гарри. — И я и без видений знаю, что слизеринцы вечно мухлюют, Ремус!
        — Вот именно.
        — Чего?
        — Значения эти мелочи не имеют, тут ты прав. Но они указывают на то, что сны твои — не просто сны. И что на вторую их часть — ту, что о тебе, Гарри, — следует обратить внимание.
        Гарри попышнее взбил подушку.
        — Ага, понимаю. Но что значит эта вторая часть? Ты видишь какую-нибудь закономерность? Кроме того, что все эти сны обо мне?
        — Они отражают твое сложное, двойственное отношение к самым разным вещам, — сообщил Ремус, в упор глядя на него.
        У Гарри возникло ощущение, что Ремусова интерпретация ему вряд ли понравится.
        — Продолжай, — сказал он мрачно, глядя тому в глаза.
        Ремус резким движением погасил свет, поморщившись, поскольку ему пришлось применить магию, чтобы выключить волшебную лампочку у кровати.
        — Ты ненавидишь дом Дурслей, но испытываешь смешанные чувства к своему кузену в последнее время, если я правильно понял. Поэтому тебе снится, что дом рушится, но двоюродного брата в нем нет.
        — Да...
        — Ты чувствуешь себя здесь как в ловушке. Ты хочешь уйти, но знаешь, что это неосторожное решение. Тебе снятся каморки с каменными стенами, ты жаждешь того, что не можешь получить, но поляна, неожиданное воплощение свободы, тоже вызывает у тебя жутковатое ощущение.
        Гарри приподнял бровь: анализ произвел на него впечатление. Он действительно теперь одновременно и ненавидел Дадли, и нет. Он чувствовал себя в ловушке, но знал, что уходить глупо и опасно.
        — Продолжай, — снова тихо попросил он.
        Глубоко вдохнув, Ремус продолжил:
        — Теперь Северус. Между вами годы недоверия и ненависти. Причем с его стороны это началось еще до твоего рождения. Но теперь вам удалось... подружиться, что ли. И ты испытываешь из-за этого смешанные чувства. Он тебе симпатичен, во всяком случае, иногда, и во сне ты его зовешь. Но ты боишься ослепнуть и поэтому во сне ничего не видишь. Тебе дурно, потому что, как бы ты теперь к нему ни относился, ты не можешь забыть несчастья, которые он тебе причинил.
        — Он их прямо сейчас кому-то причиняет, — пробормотал Гарри. Думать о том, чем сейчас, в эту самую минуту, может быть занят зельевар, было совершенно невыносимо. — Ладно, это я понял. Еще что-нибудь? — спросил он. — Только не говори, что у меня двойственные чувства к Малфою, потому что я точно знаю, что это не так. Он такая же мерзкая скотина, как и его папаша.
        — Думаю, у тебя двойственные чувства не к Драко, а к себе самому. Во сне ты ударил Рона из-за того, что он говорил гадости о слизеринцах, и слизеринец потом назвал тебя братом. Я бы сказал, что Драко в твоем сне просто символизирует Дом, в который тебя чуть не распределили.
        — Ну вот это тебе уж точно Снейп рассказал.
        — Угу. Он долго рассуждал на эту тему. Не знаю, обращал ли ты на это внимание, но он очень серьезно относится к своим обязанностям главы Дома.
        — Да, я ни разу не видел, чтобы он снял хоть один балл со Слизерина, — проворчал Гарри.
        Ремус в ответ только фыркнул.
        — О да, Северус яростно поддерживает честь Дома. Но я не об этом. Он очень хорошо знает всех своих студентов и их семьи.
        — Это потому, что они все чистокровные. Как и он. Сириус мне рассказывал, когда показывал гобелен. Все чистокровные семьи в родстве между собой. Снейп наверняка знает всех своих чуть ли не с рождения.
        — Гарри, они не все чистокровные. Просто остальные быстро учатся скрывать свое происхождение. И Северус заботится о своих студентах вне зависимости от того, кто из какой семьи. Он разговаривает с ними после занятий, помогает приспособиться к жизни в Хогвартсе. Он с каждым обсуждает отметки за семестр, кого ругает, кому дает советы, если нужно. А если в Слизерине начинаются волнения, он днюет и ночует в их гостиной.
        — Да уж, ему деваться некуда, — кисло отозвался Гарри. — Слизеринцы не гриффиндорцы. Если они выйдут из себя, дело может и до убийства дойти. — Ремус промолчал в ответ, и Гарри был вынужден признать: — Ладно, ладно. Похоже, он побольше делает, чем Макгонагалл, я понял.
        — И он заботился бы и о тебе, если бы ты попал в Слизерин, — договорил Ремус.
        — Ага, конечно.
        — Да, заботился бы, — настойчиво повторил Ремус. — У Северуса... своеобразное чувство чести. Оказавшись в Слизерине, ты стал бы для него одним из своих, а о своих он заботится, даже если кого-то на дух не переносит. И думаю, он гораздо раньше увидел бы в тебе тебя самого, если бы был вынужден сразу узнать тебя получше.
        — Угу. Ладно, это все дело прошлое, — пробормотал Гарри. — Так ты думаешь, эти сны значат, что у меня двойственные чувства к тому, что я выбрал Гриффиндор, а не Слизерин?
        — Я думаю, ты начинаешь понимать, что в тебе есть и то и другое. Или, может быть, что гриффиндорское понимание чести и верности — не единственно возможное.
        Гарри скрестил руки за головой и уставился в потолок. Да, обо всем этом надо будет подумать, но не сейчас. Мысли о Снейпе и сборище Упивающихся снова прокрались в сознание, и, чтобы прогнать их, он попытался сменить тему:
        — Интересно, что сегодня делается в Хогвартсе? Сегодня же Хэллоуин, в это время всегда очень весело. Если не считать того раза, когда Квиррелл впустил тролля в подземелья. Э-э-э... Квиррелл вел защиту года за два до тебя.
        — Ничего себе учитель ЗОТИ, — заметил Ремус.
        — Ты и половины истории не знаешь. В него вселился Волдеморт.
        — Быть не может. Ты меня разыгрываешь?
        — Не-а. Хоть Снейпа спроси. Квиррелл пытался проклясть меня во время квиддичного матча, чтобы я упал с метлы. Волдеморт постарался. Снейп применил контрзаклятье и спас меня, хотя тогда я думал, что это он виноват.
        Помолчав с минуту, Ремус заметил странным тоном:
        — Полагаю, ты так и не поблагодарил его за это.
        — Нет, и полагаю, что и пробовать не стану, — признался Гарри. — Он мне голову оторвет.
        — Это он может. — Ремус зевнул и зашуршал простынями, явно укладываясь поудобнее. — Спокойной ночи, Гарри.
        — Спокойной ночи, — тихо ответил Гарри, хотя знал, что не заснет. Он лежал в темноте, вспоминая последнее письмо Гермионы и придумывая ответ, который напишет, как только рассветет. А потом он понял, что не может больше не думать о Снейпе. На него нахлынули воспоминания о сборище Упивающихся, которое он видел после Третьего задания: мстительность и жестокость Волдеморта, Круциатус и мерзкое нытье Хвоста.
        Что Снейпу пришлось делать сегодня? Стоять в круге Упивающихся, ползать перед Волдемортом и слушать его кошмарные планы? Или участвовать в рейде на какую-нибудь деревню, убивая и мучая полукровок и магглорожденных?
        «Это хорошо, что я решил не спать, — подумал Гарри. — Потому что сегодня мне бы снились не вещие сны, а самые настоящие кошмары».


Глава 20. Знать все

        Пока Ремус спал, Гарри написал письма Рону и Гермионе. Запечатывать не стал — какой смысл, если Снейп вдруг решит их прочитать? Так хоть не придется перекладывать потом в новый конверт. Правда, зельевар не требовал этого с тех пор, как прочел самое первое его письмо друзьям... С другой стороны, Гарри не каждый день приходилось видеть, как срабатывает Темная Метка, разве не так?
        Об этом он, правда, решил не упоминать, что на некоторое время поставило его в тупик: о чем же написать друзьям? Рассказывать о том, что они со Снейпом неплохо поладили, никак нельзя. Во-первых, Рон тогда точно решит, что Гарри рехнулся, а во-вторых, если письмо попадет не в те руки... для Снейпа это может плохо кончиться. Расписывать, как хорошо дается окклюменция и насколько лучше Снейп теперь его учит, тоже не стоит. Рассказать, что он живет в штаб-квартире с Ремусом? Нет, все, что касается Ордена, следует держать в тайне.
        Кончилось тем, что Гарри подробно описал Сэл — как, дескать, здорово вести долгие разговоры со змеей — и спросил, как друзья провели Хэллоуин и как у них с уроками. Главное, чтобы ни Рон, ни Гермиона не почувствовали его беспокойство.
        Потому что он все-таки беспокоился. За Снейпа.
        Увидев, что Ремус начал ворочаться, Гарри вышел из комнаты. Делать было совершенно нечего, и, чтобы занять чем-нибудь мозги, он решил приготовить завтрак. Результатом его усилий мог бы гордиться любой домовик. И вообще, готовка — это не так уж и плохо, оказывается. Когда есть кто-то, кто может оценить, что получилось.
        — Нам бы «Пророк» достать, — заявил Гарри, когда Ремус спустился вниз сразу после душа. — Я хочу знать, были ли вчера какие-нибудь нападения Упивающихся.
        — Не думаю, что тебе стоит читать об этом, даже если что-то и было, — отозвался Ремус, накладывая на тарелку оладьи, сосиски и яичницу.
        Но отделаться от Гарри было не так-то просто. Шваркнув вилкой об стол, он рявкнул:
        — Ремус, я не ребенок! И должен знать, чем вчера занимался Снейп!
        Ремус тоже отложил вилку, хоть и не с таким звоном.
        — Да, ты не ребенок. Но ты и не взрослый, и уж точно не нянька Северусу. Тебе нужно знать одно: он прилагает все усилия, чтобы Орден победил в этой войне. Вчерашнего вечера это тоже касается. И не тебе его осуждать, что бы он ни сделал.
        Гарри только зубами заскрипел:
        — Рано или поздно я все равно узнаю. Так что можешь просто выполнить мою просьбу и дать мне газету.
        — Неужели ты поверишь тому, что пишут в «Пророке»? — попытался утихомирить его Ремус. — Они написали о тебе хоть слово правды?
        — Нет, не написали, — проворчал Гарри, чуть поуспокоившись. — В конце концов, эта газетенка — просто рупор Фаджа и его прихлебателей. Но они все же стали сообщать о деятельности Упивающихся. Наконец-то.
        — Чем тревожиться о делах, за которые отвечает Северус, ты бы лучше потренировался работать с палочкой.
        — Ты же знаешь, что от этих тренировок пользы ни на грош.
        Гарри отхлебнул апельсинового сока. Интересно, Снейп заметит, если виски в бутылке поубавится? Можно же добавить немного в сок, и Ремус ничего не заподозрит. Хотя... может и учуять — все-таки он оборотень.
        — Мне кажется, тебе нужен толчок — нечто, способное сыграть роль катализатора, — признал тот. — Я думал, что счастливые воспоминания смогут стать таким катализатором.
        — Не смогут.
        — Я уже понял, — тихо признал учитель. — Может, у тебя есть идея, Гарри? Хоть какая-нибудь?
        Гарри был слегка ошарашен тем, что Ремус все-таки поинтересовался его мнением. И честно раздумывал над вопросом, пока ел.
        — Гм. Ты ведь знаешь, что почти все считают способность к змееязу признаком темной магии? Вот мне и пришло в голову, что мои сны — из той же серии. Особенно часть, которая обо мне, — та, что о прошлом, как раз не очень. Не знаю, считается ли окклюменция темной магией? Может, для меня — считается? Снейп говорит, что тот образ, который мне помогает лучше всего, ассоциируется со смертью и разрушением.
        — К чему ты клонишь? — спросил Ремус, прихлебывая чай.
        — Не знаю. Просто мне кажется... — Гарри пожал плечами, — ну вот не знаю, но, кажется, все, на что я сейчас способен... может, и не совсем темная магия, но всем прочим она точно покажется именно темной. Так чем нам, по-твоему, стоит сейчас заняться?
        — Сейчас, по-моему, нам лучше всего бы поесть мороженого у Флориана Фортескью, — отозвался Ремус. — И я так говорю вовсе не потому, что считаю тебя ребенком. Тебе просто нужно вырваться из этого ужасного дома. Теперь мне ясно, почему Сириус настолько его ненавидел.
        — Я его тоже ненавижу, — пробормотал Гарри. — Мне здесь тошно. Иногда мне вообще хочется от него отказаться, хоть он и нужен Ордену. Интересно, я могу от него избавиться? Да и считается ли он моим официально — ведь смерть Сириуса вызывает... кучу вопросов. Интересно, об этом где-нибудь упоминалось? Ну, в документах?
        — Пошли запрос в Министерство магии или Альбуса спроси. Он должен знать.
        — Он опять делает вид, что меня не существует, — заметил Гарри. — Знаешь, раньше, когда я попадал в больничное крыло, он находил время, чтобы меня навестить. И мы разговаривали. Но когда я был в Сент-Мунго, он даже записки не прислал, и с тех пор от него ни слуху ни духу.
        — Северус держит его в курсе, Гарри.
        — И ты тоже, зуб даю.
        Ремус смущенно отвел глаза:
        — Это необходимо.
        — Да понимаю я, — неохотно признал Гарри. — Но он бы не помер, если бы сам спросил, как у меня дела. А насчет мороженого... Хорошо бы, но мне лучше не выходить из дома.
        — Конечно лучше, — согласился Ремус. — Я же не всерьез предложил. А вот что бы нам еще попробовать, чтобы вернуть твою магию... я просто не знаю, Гарри.
        — И я тоже, — вздохнул Гарри. — Слушай, давай устроим перерыв. Ты почитай свою книжку про волков или еще что-нибудь, а я попробую разобраться в талмудах, которые прислала Гермиона. Она утверждает, что это конспекты наших занятий.
        — Никогда бы не подумал, что ты сочтешь учебу отдыхом, — заметил Ремус.
        — Конечно это отдых — особенно после того, как часами пытаешься наложить какое-нибудь заклятье, а ничего не выходит. И послушай, Ремус — ты не мог бы не вести себя так, словно я рассыплюсь на кусочки от любого твоего заклинания? Я же не стеклянный! И меня уже тошнит руками посуду мыть. Так что, может, наложишь Scourgify на эту сковородку, а заодно и Lavare на все остальное? Не против?
        Ремус недовольно поморщился, но все же несколько раз взмахнул палочкой, приводя кухню в порядок.
        Гарри поблагодарил его и поднялся к себе, чтобы просмотреть хоть часть присланных конспектов.

* * *

        Снейп пришел ближе к вечеру. Гарри, впрочем, об этом не знал — задремал за чтением и проснулся от того, что его потрясли за плечо.
        — Ну чего? — пробормотал он, переворачиваясь на спину и ожидая увидеть приветливую улыбку Ремуса. Но, открыв глаза, увидел другие черты — те, что привык считать резкими и отталкивающими. Привлекательнее Снейп, конечно, не стал, но угрозы в его лице Гарри не видел — во всяком случае, теперь.
        И все же он не мог не думать об ужасах, в которых этот человек должен был принимать участие накануне вечером. Одна лишь мысль о таких вещах вызывала тошноту, но он просто должен был знать подробности. Гарри отвел взгляд — смотреть Снейпу в лицо было выше его сил — и спросил:
        — Э-э... у вас все нормально?
        — Что тебе снилось? — ответил Снейп вопросом на вопрос. — Ты кричал как одержимый.
        Гарри потер виски, пытаясь припомнить. Обычно пересказать вещий сон — так он их называл — не составляло никакого труда, но, опять-таки, раньше его никто не будил в середине сна.
        — Не помню, — признался он наконец. — Но шрам не болит, а значит, это не имеет никакого значения.
        — Мы с Люпином обсудили ваши сны, мистер Поттер, и пришли к заключению, что они могут иметь очень большое значение, — парировал Снейп, подбирая полы мантии и усаживаясь на край разворошенной постели. — Нужно только установить, какое именно значение они имеют. Так что постарайтесь сосредоточиться.
        Гарри постарался, но без всякого успеха.
        — Знаете, если вы мне скажете, что именно я кричал, то, может, и вспомню.
        Зельевар встревоженно взглянул на него.
        — Я не могу передать ваши слова или даже просто повторить их — потому что не знаю змееяза.
        — Я кричал на змееязе? — Гарри ошарашенно вытаращился на Снейпа. — Да как такое может быть? То есть, когда говорят на змееязе — шипят, а громко шипеть — это как-то...
        И осекся: на лице Снейпа появилось то самое выражение, с которым тот обычно выслушивал не просто околесицу, а околесицу исключительную.
        — Ну, извините, короче, — закончил Гарри. — Не получается вспомнить.
        — О чем вы думали перед тем, как уснуть? — допытывался Снейп, впиваясь в него глазами.
        — Ну... в основном о чарах. Читал Гермионины конспекты.
        Зельевар поморщился. Непонятно почему: то ли досадовал, что Гарри взялся за ненужные сейчас домашние задания, то ли решил лишний раз подчеркнуть свое отношение к Гермионе.
        — А до того, мистер Поттер?
        — А почему вдруг «мистер Поттер»? — огрызнулся Гарри. Неприятно, конечно, что к нему обращаются по фамилии, но куда больше его расстраивало то, о чем он на самом деле думал, пока Снейпа не было. — Вы ни разу не назвали меня по имени с тех пор, как вернулись!
        — Неудивительно, учитывая, что я только что учил твоих одноклассников, — сухо отозвался Снейп. — А теперь отвечай на вопрос, Гарри: о чем именно ты думал до того, как решил потратить бесценное время на энциклопедию, которую мисс Грейнджер сочла своим долгом для тебя переписать?
        — Ну, если хотите знать, — не выдержал он, — я волновался, как там вы — на этом вашем сборище! Так что змееяз тут вовсе ни при чем!
        — Ты волновался за меня, — повторил зельевар. — Гарри, мне и до этого приходилось переносить проверки Темного Лорда.
        Гарри, припомнив собственный опыт общения с Волдемортом, побледнел. И, не подумав, что делает, положил руку учителю на рукав:
        — Круциатус, да?
        Снейп не только не выдернул руку, но и прикрыл его ладонь своей.
        — Вообще-то я имел в виду легилименцию, но и с этим знаком не понаслышке.
        Гарри проглотил вставший в горле комок. Думать об этом было тошно, но то, о чем он собирался спросить дальше, было еще хуже. И все же промолчать он никак не мог — ну просто никак. Ремус не ошибся, когда говорил о его двойственном отношении к Снейпу. Гарри доверял зельевару — или, по крайней мере, считал, что доверяет... а может, просто очень этого хотел. Всерьез и на самом деле.
        Он резко отдернул руку. Встречаться со Снейпом изо дня в день — и гадать, что же именно тот творил в Хэллоуин... нет, это невыносимо! И вообще, ему до смерти надоело, что от него скрывают все на свете, что кто-то позволяет себе решать, что именно он должен знать.
        — Я волновался... волновался из-за того, что вам пришлось делать, — пояснил он, вскакивая с постели и принимаясь бегать взад-вперед по комнате. — На кого Волдеморт натравил Упивающихся в этот раз? На магглов? Магглорожденных? Полукровок вроде меня?
        — Насколько я помню, ты полукровкой не являешься. Твои родители были магами — оба.
        — Ну, вы же знаете, что моя мама — магглорожденная, так что чистокровным меня тоже не назовешь, — сдержанно уточнил Гарри. — Так что все-таки было вчера вечером?
        Снейп не встал, не двинулся, только руки на груди скрестил.
        — Все, что тебе нужно знать, написано в «Пророке».
        — Ремус отказался купить мне газету, — огрызнулся Гарри, чувствуя, что закипает. — И вообще, я хочу это от вас услышать. Вы участвовали в нападении, профессор?
        — Да.
        Гарри замер на месте.
        — И что же там произошло?
        — А что там могло произойти, глупый ты ребенок?! — Снейп говорил тихо, несмотря на резкость выбранных слов. — У магглорожденных не осталось ни единого шанса... и у девушки-полукровки, попытавшейся вмешаться и помочь им, — тоже.
        — Это хоть быстро закончилось? — с трудом выдавил Гарри, чувствуя, как зубы начинают выбивать барабанную дробь.
        — Нет, не быстро, — теперь Снейп говорил едко. — Куда делись твои мозги? Это никогда не бывает быстро. Неужели ты действительно хочешь услышать подробности — достаточно отвратительные, стоит заметить?
        Он не хотел, совсем не хотел, но... должен был услышать все от Снейпа — хотя бы чтобы знать, что именно тот считает отвратительным.
        — Да.
        — Оказывается, в тебе куда меньше гриффиндорского, чем я думал, — прорычал зельевар. — Разве тебе не хочется продолжать тешить себя иллюзиями? Не хочется верить, что мир — это место, где добро всегда побеждает?
        — Нет, — отозвался Гарри. Потом добавил, заметив, что Снейп все равно не собирается ничего ему рассказывать: — Как, к чертовой матери, я смогу одолеть Волдеморта, если не узнаю то, что должен знать?
        — То, что ты хочешь от меня услышать, не поможет тебе одолеть его!
        — А об этом уже мне судить!
        — А тебе не приходит в голову, — хрипло прошептал Снейп, — что я не желаю снова пересказывать все, что произошло? Достаточно и того, что мне пришлось рассказать об этом один раз — Альбусу!
        Гарри только глазами сверкнул.
        — Я должен знать. Неужели вы не понимаете?
        — Ладно, будь по-твоему, — процедил зельевар, стискивая кулаки. — Должен уведомить тебя — на случай, если ты не знаешь, — Темный Лорд наслаждается зрелищем пыток. В этот раз он приказал пытать семью магглорожденных, отказавшихся от магического мира и пытавшихся укрыться в маггловской деревушке в Чешире. Лорд сидел на троне, точно король, и наблюдал за тем, как накладывали Круциатус на сына этих людей — мальчика примерно твоих лет, — пока тот не принялся вырывать себе волосы вместе с кожей. И заставил наблюдать за пыткой родителей мальчика. Потом они, под действием Империуса, пинали ребенка, пока не переломали ему все ребра. И в эту минуту появилась та самая девушка. Сомневаюсь, что она хоть когда-нибудь училась магии, но если бы оказалась в Хогвартсе, то, без сомнения, попала бы в Гриффиндор — в соответствии с храбростью и дуростью.
        Снейп скривил губы и ледяным тоном продолжил:
        — Ее пустили по кругу. И женщину тоже, причем перед этим Темный Лорд снял с нее Империус — чтобы она полностью осознавала весь ужас безуспешного сопротивления. Ты действительно хочешь услышать, что именно сделали с этими женщинами пятнадцать распаленных, озлобленных мужчин? Мужчин, считающих, что лишь чистокровные маги способны считаться людьми? Или тебе хватит и того факта, что после того, как эти женщины сорвали себе голос, Темный Лорд приказал вспороть им животы и вытащить кишки наружу? У еще живых людей?
        К горлу подкатил зловонный, мерзкий комок. Гарри поперхнулся и надавил себе на живот, чтобы загнать рвоту назад.
        — Хватит с тебя? — усмехнулся Снейп, поднимаясь на ноги и нависая над ним. — А то могу и добавить, если ты все еще хочешь все знать. Я ведь не упомянул о том, что случилось дальше с мужчиной и с мальчиком. И не сказал ни слова о том, как использовать легилименцию для Темнейших Искусств — когда ты внушаешь жертве то, чего она боится больше всего...
        — Хватит, — с трудом выдавил Гарри.
        — Да неужели?! — проревел учитель. — Мало того, что мне приходится быть там, что приходится пересказывать Ордену все случившееся! Я не желаю вспоминать все это еще и для того, чтобы тебя потешить!
        Гарри и сам не знал, откуда у него взялось мужество задать вопрос. Просто спросил — неожиданно для себя самого, — спросил о том, что терзало его с той самой секунды, когда он увидел, как Снейп хватается за предплечье, отвечая на вызов Волдеморта.
        — А какое участие в этом принимали лично вы?
        Снейп насупился; лицо его стало темнее тучи.
        — А каким образом это касается тебя?
        — И еще как касается! — отчаянно заорал Гарри. — Я вам свое сознание открывал! Я вам верил!
        — Тебе прекрасно известно, что я притворяюсь его слугой, — последовал холодный ответ. — Если сама мысль об этом настолько задевает тебя, зачем же было требовать подробностей того, что произошло во время нападения?
        — Отвечайте на мой вопрос! Сколько Непростительных вы наложили? Вы тоже насиловали этих женщин? Это вы вспороли им животы?
        — Ваша наглость переходит все мыслимые границы, мистер Поттер, — теперь голос Снейпа звучал негромко, даже вкрадчиво, но от этого было только страшнее. — Но раз уж вас обуяла столь нестерпимая жажда знаний, я отвечу: ни одного, нет и нет.
        Лишь через минуту Гарри понял, что это ответы на его вопросы. И почувствовал, как заполняет душу тяжелое недоверие.
        — Ну да, точно, — протянул он. — Значит, вы просто стояли себе в сторонке, а Волдеморт ничего и не заметил? Я-то знаю, что вы, как и все остальные, должны были участвовать в этой мерзости!
        — Ты ничего не знаешь, — отчеканил Снейп, — но узнать тебе придется. И не потому, что я хочу оправдаться — мне совершенно все равно, что думает обо мне шестнадцатилетний сопляк, и все равно, доверяешь ли ты мне. О нет, мистер Поттер, вы все узнаете по одной лишь простой причине.
        Он наклонился ближе и прошипел Гарри прямо в лицо:
        — Если вы считаете себя достаточно взрослым для того, чтобы слышать о подобных вещах, вы достаточно взрослый и для того, чтобы увидеть их. Я просто настаиваю на этом.
        Мантия взвилась за его спиной, когда он шагнул к дверям, резким жестом приказав Гарри следовать за собой.


Глава 21. Думосброс

        Предупреждение переводчиков: в этой главе обсуждаются пытки и насилие.

* * *

        Гарри не знал, что именно собирается делать Снейп, пока не спустился за ним в кухню и не увидел посредине стола думосброс. Днем его еще не было. Наверное, Снейп принес думосброс с собой, когда пришел через камин — должно быть, для очередного занятия окклюменцией. Но раньше зельевар никогда не появлялся на площади Гриммо до сумерек.
        — А почему вы сегодня так рано пришли?
        — Мое расписание мы обсудим после того, как вы все узнаете, мистер Поттер, — скривился Снейп, вытаскивая палочку из кармана мантии и поднося ее к виску. Появившаяся серебристая нить, кружась, поползла вниз, и зельевар яростно тряхнул палочкой, сбрасывая воспоминание в каменную чашу.
        Гарри попятился. Ему вовсе не хотелось видеть последнюю встречу Упивающихся Смертью. Ему даже слушать о ней не очень-то хотелось, как бы там Снейп ни считал. Он всего лишь хотел узнать, что именно его учитель думает о... методах Волдеморта.
        — Вернитесь немедленно! — рявкнул Снейп, извлекая из памяти очередное воспоминание.
        Гарри не подчинился.
        — В этом нет необходимости, профессор, — возразил он, стараясь хоть как-то успокоить разгневанного учителя.
        — А по-моему, есть — не вы ли заявили, что должны все знать о Темном Лорде?
        — Ладно, ладно, — завопил Гарри, обхватывая себя руками. — Я просто пытался сбить вас с толку. Хотите — можете сказать «соврал». Я не хотел, не хотел слышать то, что вы мне рассказали! Просто должен был понять, могу ли я вам доверять!
        — Из вас бы получился никудышный слизеринец, — усмехнулся Снейп, продолжая наполнять думосброс своими воспоминаниями. Гарри передернуло. — Доверять! Вам настолько важно доверять человеку, что вы сочли себя вправе пренебречь моей недвусмысленной просьбой не обсуждать вчерашнее веселье, не правда ли? Что ж, будь по-вашему, как я и сказал. Вы увидите встречу, мистер Поттер. И раз и навсегда научитесь не ставить под сомнение мои слова и действия!
        — Слушайте, — Гарри предпринял еще одну попытку. — Вы сердитесь. Я бы на вашем месте тоже сердился. Мне стыдно, что я спросил, и стыдно, что я усомнился в вас. Просто... ну трудно мне это, понимаете? Я... я теперь к вам совсем по-другому отношусь... хорошо... ну, в основном, по крайней мере. Не могу же я разорваться, чтобы одна часть меня не обращала внимания на то, что знают остальные части! Но я не хочу, чтобы все поменялось и снова стало так, как раньше...
        — Хватит болтать! Смотрите в думосброс!
        — Не буду!
        Снейп, оскалившись, шагнул к нему и процедил:
        — Загляните в думосброс, мистер Поттер, или я запихну вас туда силой!
        И, увидев, что Гарри подчиняться не собирается, сжал пальцами его загривок и потащил к кухонному столу.
        Гарри вырывался изо всех сил, но не мог совладать со взрослым человеком и потому попробовал сделать единственное, что пришло в голову.
        — Ремус! — завопил он во все горло — так, что легкие чуть не разорвались от крика. — Ремус! РЕМУС! РЕ-Е-ЕМУС!!!!
        Снейп только хрипло рассмеялся и стиснул пальцы еще сильнее.
        — Вашего обожаемого оборотня нет дома. Он ушел покупать вам мороженое. Думает, вероятно, что вы ребеночек, которого нужно защищать и опекать. Но вы ведь не ребенок, верно? Вы достаточно взрослый, чтобы спорить со мной. Вы достаточно взрослый, чтобы все знать.
        Чувствуя, что Снейп снова без всякого сострадания тащит его к кухонному столу, Гарри отчаянно закричал:
        — Я просто не хочу опять оскорбить вас! И не хочу лезть в ваши воспоминания!
        Зельевар, услышав это, разжал хватку — настолько неожиданно, что Гарри не удержался на ногах и врезался в стол. Жидкость в думосбросе взвихрилась, но не выплеснулась.
        Выпрямился, боясь шелохнуться — неужели Снейп действительно его отпустил? — и осторожно покосился на учителя.
        Тот все еще был взбешен, но, кажется, уже взял себя в руки. Призвал стул, уселся — подальше от думосброса — и смерил Гарри яростным взглядом. Правда, почти сразу же отвел глаза и нахмурился.
        — У вас есть выбор. Вы можете сесть и дожидаться Ремуса с мороженым, — он усмехнулся, — либо же доказать, что вы действительно взрослый человек, и докончить то, что начали.
        Гарри, которого аж подташнивало от облегчения, тоже подтащил к себе стул и плюхнулся на него.
        — Да при чем тут это — взрослый я или нет? Почему это я взрослый, если увижу такое? Я же сказал, что не хочу снова вас оскорблять!
        — Вы меня уже оскорбили — во время разговора в вашей комнате, — тон снова был ледяным. — Когда потребовали изложить вам события вчерашнего вечера, прекрасно зная, что я предпочитаю об этом не говорить. Не говоря уже о том, что вы в открытую заявили, что не доверяете мне.
        — Кажется, вы сказали, что вам безразлично, доверяю я вам или нет!
        — Мне безразлично! — рявкнул Снейп, снова сжимая руки в кулаки и отворачиваясь. — Но, к несчастью, вы должны мне доверять — чтобы иметь возможность сразиться с Темным Лордом. Мы впустую потратили весь прошлый год, мистер Поттер. Вы не понимали, чего я добиваюсь, сомневались в моей верности — а кончилось все это гибелью Сириуса Блэка! И в Ордене стало на одного бойца меньше. Я не позволю, чтобы подобное произошло вновь!
        — Да верю я вам, верю! — взмолился Гарри, впадая в отчаяние — даже когда Снейп угрожал силой окунуть его в думосброс, было не так страшно.
        — Не верите, — зельевар снова смотрел ему в глаза и говорил тем самым холодным, твердым тоном, который Гарри так ненавидел. — Попросту не можете. Доказательство тому — наш разговор наверху. Вам нужно увидеть все собственными глазами.
        Тоже верно, хоть Гарри и заливался краской стыда при мысли о том, что не способен поверить учителю на слово.
        — Так ты мужчина или ребенок? — насмешливо протянул Снейп.
        Гарри молча подтянул к себе думосброс, наклонился над ним, притронулся... и воочию увидел то, о чем ему рассказывали. И это оказалось куда страшнее, чем все, что он был в состоянии представить.

* * *

        Снейп снова положил руку ему на шею — только на этот раз схватил за шиворот — и резко дернул. Гарри, потрясенный, растерянный, все еще захваченный открывшимся ему зрелищем, попытался вырваться, но зельевар был сильнее и легко вытащил его наружу.
        — Пей, — велел он, отодвигая думосброс в сторону, и с грохотом поставил на стол стакан с какой-то прозрачной и вязкой жидкостью.
        Гарри покорно проглотил предложенную гадость, по вкусу напоминавшую подгнившую дыню. Тошнота отступила, но не исчезла совсем — еще бы, после того, что довелось увидеть. Как выяснилось, во время предыдущего разговора Снейп едва лишь дал понять, через что пришлось пройти жертвам. Реальность оказалась куда хуже — намного хуже. Гарри чувствовал себя грязным. Испакощенным. Провонявшим тем, что видел.
        — Мне так жаль, — прошептал он чуть слышно. Из-за горького комка в горле говорить было трудно.
        — Ничуть не сомневаюсь, — отозвался зельевар ледяным тоном. Впрочем, в его голосе уже не было прежней ужасающей ярости.
        — Я... — Гарри сглотнул, не зная, что именно сказать. — Можно мне еще зелья?
        — Вас тошнит? — прищурился Снейп.
        — Ну, кажется, нет, но живот все еще... крутит, — Гарри решил не говорить всей правды и только обхватил себя руками. Тут ему в голову пришла еще одна мысль: — Вы мне зелье дали! А я думал, что, пока моя магия не вернется, мне нельзя принимать волшебные лекарства!
        — Я неоднократно и безуспешно пытался вам объяснить, что она уже вернулась. Просто пока вы не можете применять ее — за исключением некоторых вещей.
        — Да, конечно, — пробормотал Гарри, передернув плечами. Спорить, доказывать что-то просто не было сил. Увиденное в думосбросе все еще стояло перед глазами; самые отвратительные сцены просто въелись в мозг, а к горлу то и дело подкатывал едкий комок. Он попытался сглотнуть и закашлялся. — Так можно мне еще зелья? Ну пожалуйста.
        Зельевар покачал головой, потом склонил ее на бок, словно пытаясь как следует обдумать просьбу.
        — Вы выпили достаточную дозу зелья, чтобы прийти в себя. Следовательно, в настоящее время вы способны усваивать волшебные лекарства, но действуют они не столь эффективно, насколько должны были бы. Интересно, весьма интересно.
        Честно говоря, в эту минуту Гарри было наплевать на эффективность зелий. Но хорошо хотя бы, что размышления о любимом предмете успокоили Снейпа. Терпеть кислый привкус во рту и ком в горле не было сил, поэтому Гарри заставил себя подняться, налил полный стакан воды, снова сел и, громко вздохнув, осушил его одним глотком.
        — А где вы достали зелье от тошноты? — спросил он. Главное сейчас — говорить о чем-нибудь безопасном. Хотя беседовать со Снейпом не так-то просто, особенно после того, как пара непродуманных слов вызвала такую бурю. Черт, ну когда уже Ремус вернется?
        — Сотворил, — коротко ответил зельевар.
        — Вот как, — это Гарри в голову не пришло. — Ну... а почему мы тогда должны их варить — вместо того чтобы просто научиться создавать их? Так же быстрее. И грязи меньше.
        «И взрывов заодно», — добавил он про себя.
        На лице Снейпа явственно читалось: «Каким же идиотом нужно быть, чтобы задать подобный вопрос».
        — Материализовавшееся тут зелье появилось из моих личных запасов, а не из воздуха, — протянул зельевар.
        — Вот как, — повторил Гарри, понимая, что на этом беседа о зельях закончена. И вряд ли начнется снова в обозримом будущем.
        — А теперь можете задавать вопросы, — скучным тоном — что, мол, поделать, уж потерплю! — предложил Снейп.
        — О чем? О зельях? — вскинул глаза Гарри.
        — Упаси Мерлин, — нараспев произнес учитель, щелкнув пальцем по думосбросу. — Нет, разумеется. Об этом. О том, что вы видели.
        — У меня нет вопросов, — запротестовал Гарри.
        — Вашу неспособность убедительно лгать мы обсудим как-нибудь в следующий раз, о достойный представитель Гриффиндора. А пока спрашивайте.
        — Я просто пытаюсь прилично себя вести, — огрызнулся Гарри. Тошнота наконец-то унялась. — Вы же не хотели говорить об этом, помните? Вот я и собираюсь уважать ваши желания.
        — А, так вы все-таки умеете убедительно лгать? — поддел его Снейп.
        Больше всего сейчас Гарри хотелось рявкнуть: «Да пошел ты!..», но он сумел сдержаться и вместо этого произнес:
        — Где там Ремус со своим мороженым, интересно? Потерялся на Диагон-аллее?
        — Хватит увиливать! Спрашивайте уже, черт бы вас побрал!
        — Ладно, ладно, — Гарри поднял руки, словно пытаясь предотвратить новый всплеск раздражения. — Раз уж вы так настаиваете. Почему Волдеморт позволил вам просто стоять и наблюдать? Ведь все остальные Упивающиеся... делали все, что он велит, — и содрогнулся, подумав о том, что именно делали Упивающиеся Смертью.
        — Все остальные Упивающиеся? — с издевкой повторил Снейп.
        — Я неудачно выразился, — отмахнулся Гарри. — Не притворяйтесь, что не поняли. Я же знаю, что поняли.
        — Я смотрю, вам уже лучше, нахальный мальчишка, — скривил губы его учитель.
        — Ну и радуйтесь: я вам доверяю настолько, что позволяю себе нахальничать, — огрызнулся Гарри. — Я, знаете ли, не совсем дурак, как бы вы меня ни называли. И никогда бы не сказал то, что у меня на уме, если бы не чувствовал себя в безопасности.
        — Это многое объясняет, — парировал Снейп. Он явно злился, судя по тому, как раздувались у него ноздри. — В таком случае, я, кажется, понимаю, почему вы столь непростительно грубы с Люпином. Должно быть, чувствуете себя рядом с ним в абсолютной безопасности.
        — Да, вообще-то чувствую. Так как насчет моего вопроса?
        — Ах да, Темный Лорд, — Снейп уселся поудобнее и сотворил себе чашку с чаем. — Видите ли, мистер Поттер, варить необходимые ему зелья он доверяет лишь мне. И что бы вы там ни думали, не все эти зелья имеют отношения к Темным Искусствам. Напротив, большую их часть несведущие люди склонны отнести к так называемой Светлой магии, — он остановился, чтобы сделать глоток. — Много лет назад, еще во время первого возвышения Темного Лорда, я убедил его, что не смогу готовить определенные эликсиры, если замараю руки кровью.
        — И как же вы смогли его убедить? — рискнул поинтересоваться Гарри. Может, Снейп и прав, и он действительно ничего не смыслит в зельях, но уж явное вранье распознать в состоянии.
        — Мне помогло то, что я считаюсь одним из лучших зельеваров Британии, — Снейп гордо задрал подбородок. — И то, что большую часть этих зелий я же и изобрел. Никто другой приготовить их не в состоянии, так что Темный Лорд не смог возразить мне, когда я говорил, как именно их нужно варить.
        — И то, что вы умеете закрывать сознание, и лгать, и сбивать с толку, — добавил Гарри.
        — Полагаете, все настолько просто, мистер Поттер? — усмехнулся зельевар. — Я не ломаюсь под Круциатусом, и это основная причина, по которой Темный Лорд верит моим утверждениям. Он призывал меня каждый вечер в течение недели и накладывал на меня пыточное заклятье — в полную силу. И лишь когда я и после этого продолжал настаивать, он сдался и позволил мне не принимать участие в его развлечениях.
        — Круциатус? Каждый вечер неделю подряд? — ахнул Гарри, прикрывая глаза. Он вспомнил Лонгботтомов, запытанных до безумия, и, потрясенный, понял, что Снейп намного сильнее, чем он когда-либо считал.
        — Правда, мне уже было далеко не четырнадцать, — негромко добавил зельевар.
        — Это... ну... — Гарри прокашлялся. — А почему вы ему не сказали — ну, раз уж была возможность, — что вам и наблюдать за этим нельзя?
        — Какой толк от шпиона, который вечно отсутствует? — сухо отозвался Снейп. — Кто поручится, что Темный Лорд не сообщит о своих планах и намерениях во время одной из этих... встреч? Он считает их развлечением; или ваш жалкий гриффиндорский умишко не способен это осознать и после того, что вы видели?
        — Да, это я понял, — только и сказал Гарри, решив пропустить оскорбления мимо ушей.
        — Он не прочь поделиться своими замыслами, когда пребывает в хорошем настроении, — с видимым отвращением продолжил зельевар. — К примеру, о том, что собирается достать некое пророчество, он сообщил как раз во время одного из нападений на магглов. Для того чтобы слышать подобные вещи, я должен быть там.
        Гарри мотнул головой и сглотнул.
        — Но... — К глазам подступили слезы, и он отвернулся, стараясь, чтобы Снейп ничего не заметил. — Но неужели вам не хочется остановить это, спасти их?..
        — Мне ничего не хочется, — ровно проговорил Снейп, мрачно глядя на него. — Я не могу этого себе позволить. Я закрываю свое сознание таким образом, чтобы он видел лишь жажду крови и ненависть, а также глубокое сожаление, что я не могу повеселиться вместе со всеми остальными.
        — Да как же у вас получается — испытывать чувства, которые вы на самом деле не испытываете? — ошарашенно прошептал Гарри.
        Теперь на лице Снейпа было написано явное отвращение к себе.
        — У меня есть память, мистер Поттер. И я умею ее использовать, в отличие от вас.
        — Вам нравилось смотреть, как пытают, как рвут на куски людей?
        — Что у вас за привычка все упрощать?! Должен заметить, кстати, что это — основная причина ваших постоянных промахов на уроках зельеварения, — язвительно усмехнулся преподаватель. — Ладно, попробую объяснить так, чтобы даже вы поняли. Некогда я был озлобленным юнцом, и Темный Лорд этим воспользовался. И прежде чем вы, с присущим вам гриффиндорским благородством, решите идеализировать меня, как и прочих его жертв, позвольте сообщить вам горькую правду: я целиком и полностью разделял его взгляды на чистоту крови. — Он выкрутил себе пальцы, и хруст суставов в тишине прозвучал почти как взрыв. — Я не стал бы колебаться ни секунды, убивая вашу матушку, и тем более не задумался бы, убивая вас.
        Лишь через какое-то время Гарри смог выдавить:
        — И что же изменилось?
        — Меня возмущали казни «предателей крови», как называл их Темный Лорд, — нахмурился Снейп. — Любой глупец способен был понять, что чистокровных магов и так слишком мало, чтобы их убивать.
        — И это все? — тихо спросил Гарри. Услышанное ему не слишком понравилось.
        — Вначале — да. Но это привело меня к другим открытиям и другим заключениям, — Снейп вздохнул, подпер голову рукой; глаза его затуманились. — Я начал изучать генеалогические древа и, к ужасу своему, обнаружил, что все, что мне было известно о магическом мире, базируется на ложных предпосылках. Мы все не чистокровные — по крайней мере, не в том смысле, который я вкладывал в это слово. У всех нас есть предки-магглы — просто между мной и моими предками лежит больше поколений, чем между вами и вашими. И сказать, что только мы настоящие люди, — значит абсолютно исказить действительность. У нас как раз есть предки-нелюди — отсюда и магия.
        — Так я и знал, что в роду Малфоев были вейлы, — слабо пошутил Гарри, проглотив продолжение шутки — что Снейпы наверняка ведут свой род от какого-нибудь вампира.
        — Сто поколений назад, а может, и больше, — отмахнулся зельевар. — Поэтому и появляются магглорожденные волшебники: время от времени гены, хранящие способность к магии, полностью проявляются. Чистокровность — попросту миф; вы такой же маг, как и я, а ваша матушка была целиком и полностью ведьма.
        — И все-таки, насчет встреч Упивающихся... — Гарри беспомощно всплеснул руками. Ну как объяснить, что он действительно не может этого понять, как ни пытается?! — После всего... когда вы возвращаетесь к себе в подземелья и притворяться больше не нужно... неужели вам и тогда не хочется их спасти?
        Снейп так стремительно поднялся на ноги, что опрокинул стул.
        — Я не могу никого спасти. Это не в моих силах. Рядом со мной стоит десяток, а то и два, Упивающихся Смертью, и каждый готов убивать — это как минимум. Если я хотя бы попытаюсь кого-нибудь спасти, — он скривился, — то ничего не добьюсь. И пожертвую своим преимуществом, ничего не получив взамен!
        — Я знаю, что вы не можете их спасти, профессор, — пробормотал Гарри. В словах Снейпа сквозила боль — боль, которую тот тщательно скрывал. — Мне очень жаль, что вам приходится все это видеть. И я правда прошу прощения, что спросил вас. Вы очень храбрый человек.
        Снейп резко отвернулся, обхватив себя руками, но ответить не успел — именно в эту секунду в дом вошел Ремус, таща в руках большой белый пакет, на котором были нарисованы вафельные рожки с мороженым.
        — Полакомиться кто-нибудь хочет?
        — Ну, я вообще-то не голодный, — отказался Гарри. Честно говоря, о еде даже думать не хотелось. — Но все равно спасибо, Ремус. Мне очень приятно, что ты обо мне заботишься.
        — А ты, Северус?
        — Я собирался позаниматься с мистером Поттером окклюменцией, но сегодня я определенно не вполне в форме, — фыркнул Снейп.
        И, не добавив ни слова, вышел из кухни. Раздавшееся через секунду гудение пламени в камине возвестило о том, что он ушел.
        — Что это с ним? — спросил Ремус, ставя сумку на стол, рядом с думосбросом.
        — Я спросил у него, что произошло вчера вечером, — признался Гарри, чувствуя себя совсем несчастным.
        — Ясно, — Ремус не стал заявлять, что заводить подобный разговор не слишком умно, просто предложил: — Хочешь об этом поговорить?
        «Хорошо, что он не стал упрекать меня или, того хуже, расспрашивать, о чем мы говорили», — подумал Гарри. Ни того ни другого он бы не вынес. Сейчас он действительно чувствовал себя «глупым ребенком», как называл его Снейп. Гарри снова сглотнул, пытаясь избавиться от кома в горле, и решил сменить тему.
        — Знаешь, давай лучше поговорим о моих снах. Я тут задремал над Гермиониными записями, а когда Снейп разбудил меня, то сказал, что я кричал на змееязе. Сам сон я, правда, не помню.
        — Тебя беспокоит твоя способность говорить со змеями? — вытаращил глаза Ремус.
        — Не очень. Раньше беспокоила, да — и очень сильно. Но и тогда я больше волновался о том, что скажут люди. То есть, половина школы считала, что добра от этого не будет, а вторая половина просто не доверяла змееустам в принципе. Потому, наверно, я изо всех сил пытался забыть, что могу говорить на змееязе. Но сейчас... я с Сэл все время болтаю... и со Снейпом мы тоже много говорили об этом... нет, сейчас я считаю, что тут все в порядке.
        — Ну, тогда не знаю, — признался Ремус. — Может, тебе просто кошмар приснился.
        — Может быть, — согласился Гарри, хотя в действительности так и не считал. Этот сон что-то значил — так же, как и другие его сны. Но знание ускользало из рук, и мучительно казалось, что еще чуть-чуть — и он поймет, в чем суть.
        — Кстати, а где Сэл?
        — Я ее весь день не видел, — сообразил Гарри. Неужели Снейп прав? Не могла же змейка на него обидеться. Или могла? Он ведь всего-то велел ей перестать постоянно задавать вопросы о том, кто его отец. — Ладно, вернется, когда захочет, — заявил он, поднимаясь и прихватывая пакет с мороженым со стола, чтобы спрятать в морозилку. Холодильник в точности напоминал маггловский — просто работал от магии, не от электричества.
        — Ладно, раз уж урока окклюменции сегодня не будет, — заявил он, — давай с тобой немножко поработаем над моей магией. Беспалочковой, в смысле. Может, проблема в моей палочке — или просто в палочке, — и если это так, то тогда мы сможем справиться.
        — Ты раньше мог накладывать заклятья без палочки? — ахнул Ремус.
        — Не-а, нисколечко, — отозвался Гарри, пытаясь настроиться на веселый лад. — Специально, в смысле. Случайная магия не считается — она у всех детей бывает, и Снейп сказал, что это нормально. Не думаю, что мы сможем взять ее под контроль, но нужно же попытаться еще что-нибудь попробовать.
        — Ладно, — согласился Ремус и взялся за думосброс, собираясь отодвинуть его в сторону.
        — Не смотри туда, — быстро предупредил Гарри. — Он полный.
        — Это твои?.. — Ремус, судя по выражению лица, собирался предложить что-то, что ему не нравилось, но казалось необходимым, поскольку Снейп внезапно ушел. — Помочь тебе вернуть воспоминания на место?
        — Это не мои, — отозвался Гарри. Пусть Ремус сам догадывается. — Знаешь, пойдем в ту комнату, где мы обычно со Снейпом занимаемся. И Мерлина ради, Ремус, не бойся ты использовать передо мной магию. Ничего страшного в этом нет. Со мной все в порядке.
        И вышел из кухни, даже не взглянув на оставшийся на столе думосброс.


Глава 22. Дадли

        Снейп не появлялся целых три дня. Думосброс с воспоминаниями так и остался на кухонном столе. Гарри настолько не хотелось его видеть, что он просто перестал заходить в кухню и совершенно забросил готовку. К его огромному облегчению, Ремус молча взял эти обязанности на себя, не задавая лишних вопросов. Ели они теперь в столовой — даже завтракали там.
        С беспалочковой магией ничего не получилось, и поскольку ни ему, ни Ремусу ничего больше не приходило в голову, практические занятия они почти забросили. Гарри писал письма, учился, занимался окклюменцией и искал Сэл: змейка с тех пор так и не появилась.
        А еще он нашел время и силы снова позвонить на Тисовую. Спустился в сырой, промозглый подвал и, привычно оглядываясь — не появится ли где Сэл? — выудил из кармана телефон и набрал номер. Затаил дыхание и прислушался к длинным гудкам, дожидаясь, кто поднимет трубку.
        — Алло? — ответил мужской голос. Гарри чуть было не отключился, но успел вспомнить, что решил не давать дяде себя запугивать. «Надо только помнить, что я это решил!»
        — Дадли Дурсля, будьте добры, — вежливо попросил он, понимая, что этим дело не обойдется.
        И, конечно, оказался прав.
        — Кто это? — рявкнул дядя Вернон.
        «Успокойся, — велел сам себе Гарри. — Сглотни и дыши ровно. Он ничего тебе не может сделать. Даже из дома и то выгнать не может. Все это мы уже проходили...»
        — Это Гарри.
        Из трубки полился такой поток ругательств, что Гарри невольно отшатнулся: так и оглохнуть недолго. Держа телефон на расстоянии вытянутой руки, он все равно разбирал обрывки вроде «Неблагодарный урод!» или «Да утопить тебя надо было, еще когда тебя нам подкинули, сопляка этакого!».
        — Дайте мне поговорить с Дадли, — наконец рявкнул он, прерывая дядину тираду.
        — Да пошел ты к черту, щенок!
        — Или вы дадите мне поговорить с Дадли, или я заявлюсь к вам лично, — пригрозил Гарри, и это сработало. Ясное дело, дядя Вернон и на сотню миль не хотел подпускать племянника к своему дому.
        — Привет, Гарри, — хмуро поздоровался Дадли.
        — Дядя Вернон! — в ярости воскликнул Гарри, отчетливо слыша дыхание двух человек. — А ну повесьте вторую трубку!
        — Как ты догадался?..
        — А вы как думаете? — Гарри изо всех сил старался подражать ледяному тону, каким Снейп разговаривал со студентами, чтобы запугать их насмерть. — Повесьте трубку и дайте мне поговорить с Дадли. И, раз уж на то пошло, выйдите из дома!
        — Думаешь проклясть его, да? У меня неделю голова болела после того, что ты устроил на кладбище, паршивец! Подумать только — на могиле Петунии, упокой господи ее душу! Стыда у тебя нет!
        — Это был не я! — рявкнул Гарри. — А мой учитель, потому что он приличный человек — в отличие от вас. Представляете, он решил, что дать вам запинать меня насмерть — не очень хорошая идея. Особенно если учесть, что я всего-навсего хотел оплакать свою тетю!
        — Да тебя мало насмерть запинать, выродок! — взвыл Вернон. — Ты убил мою жену!
        — Никого он не убивал, — наконец вмешался Дадли. Голос у него был невеселый, но не такой унылый, как раньше. — Он просто хотел помочь маме.
        — Ты вообще соображаешь, а?! Думаешь, он не знал, что делает? Да черта с два!
        — Дядя Вернон! — вмешался Гарри. — Выйдите из дома и дайте нам с Дадли поговорить.
        — Да кто ты такой, чтобы мне указывать, что мне делать в собственном доме! Бог свидетель, это уж слишком!
        Гарри вздохнул. И как он с самого начала знал, что до этого дойдет?
        — Я волшебник, дядя. И, того и гляди, стану Очень Сердитым волшебником! Угадайте, что тогда будет! Помните тетю Мардж? Так что повесьте трубку!
        Вместо ответа дядя Вернон с грохотом швырнул трубку на рычаг. Чуть погодя Дадли тихо произнес:
        — Гарри, он ушел.
        — Хорошо, — коротко ответил Гарри, пытаясь успокоиться. — Как ты там, Дадли?
        — И ради этого ты звонишь? — Дадли явно был озадачен.
        — Ага. Как у тебя дела? Я знаю, как это нелегко.
        — Я так по ней скучаю, — пожаловался его кузен.
        Гарри не знал толком, что на это ответить. Сказать «Я тоже» означало соврать, а этого ему никак не хотелось.
        — Это правда сделал твой учитель? — спросил Дадли. — Ну, с папой, я имею в виду?
        — Да.
        — Но я же слышал, как ты кричал! — возразил Дадли. — Было похоже на... не знаю, заклинания, что ли. А потом как грохнет, как рванет, и...
        — Послушай, Дадли, — оборвал его Гарри, стараясь объясниться. — Ты был прав, когда сказал мне не ходить на похороны. Думаю, дядя Вернон и вправду собирался меня убить. Даже если бы я использовал магию, это все равно была бы самозащита. Но я не колдовал.
        — Но ты выкрикивал заклятия, Гарри, — упорствовал Дадли. — Откуда ты знаешь, что это не ты?..
        Гарри не собирался вдаваться в подробности.
        — Дадли, я просто хотел его напугать, — ответил он. — Но дядя Вернон был в такой ярости, что ничего не слушал. Так что моему учителю пришлось вмешаться.
        — Значит, твой учитель тоже волшебник.
        В другой ситуации Гарри, пожалуй, рассмеялся бы. Дадли утверждал очевидное с такой интонацией, будто только что разгадал загадку сфинкса или еще что-то подобное. Но смеяться он все-таки не стал: настроение было неподходящее.
        — Да, он волшебник.
        — А ты говорил, что нет. Ты соврал папе.
        — Да брось, ты сам ему врешь по сотне раз в неделю, — заметил Гарри.
        — Не вру я!
        — А сколько раз ты таскал сладкое и говорил, что ничего не трогал?
        Дадли громко вздохнул.
        — Я уже давно ничего не таскаю. Знаешь, Гарри, я теперь совсем есть не хочу. Похудел стоуна* на два с тех пор, как мы виделись.
        — Слушай, ну есть все-таки надо. Не мори себя голодом, — озабоченно сказал Гарри неожиданно для себя самого.
        — А ты как? — поинтересовался его кузен.
        Удивленный Гарри — он совсем не ожидал такого вопроса — скрестил ноги и прислонился к стене.
        — Да вроде ничего. После операции было плоховато поначалу...
        Дадли со свистом втянул ртом воздух.
        — Ох, да. Я забыл. Глупо, да?
        — Совсем не глупо, — возразил Гарри. — У тебя куча своих проблем, и твоя мама...
        — Угу, — согласился Дадли. — Но папа так до сих пор и не понял, что ты сделал. Точнее, что ты пытался сделать для нее. Знаешь, это просто ужасно. Я тогда об этом не думал, но я бы точно боялся такой операции, а ты меня еще и младше, а папа даже не пошел с тобой туда — ну посидеть там или еще что. Даже если бы он отказался, я мог бы сам пойти, но, честно говоря, мне это даже в голову не пришло, пока ты не уехал. Прости, Гарри, ладно?
        Ошарашенный, Гарри не сразу нашел нужные слова.
        — Ну, со мной был мой учитель, так что все в порядке. Не расстраивайся, Дадли. Ты был там, где надо, — рядом с мамой.
        — Она так и не проснулась! — воскликнул Дадли. — Я даже не... н-не... п-попрощался!
        — Я очень сочувствую, — только и сумел Гарри выдавить в ответ. Ему почудился легкий шорох, и он глянул в ту сторону, надеясь разглядеть Сэл, но ничего не увидел.
        — И ты тоже не попрощался с родителями, просто не мог, да ведь? — произнес Дадли медленно и очень грустно. — Знаешь что, Гарри? Мне очень стыдно, что я так с тобой обращался. Ну, в смысле, дразнил тебя из-за шрама и обзывал сироткой... И злился, когда мама с папой переселили тебя из чулана, и не поздравлял с днем рожденья...
        «Кто ты такой и что ты сделал с Дадли Дурслем?» — вертелось у Гарри на языке, но он удержался и только спросил осторожно:
        — Слушай, Дадли... А чего это ты вдруг такой добрый?
        Дадли тяжело вздохнул.
        — Гарри, ты помнишь эти... штуки? Ну, которые были на аллее? Я их не видел, но чувствовал, все ближе и ближе... а потом совсем рядом.
        — Угу. Дементоры. Я помню.
        Гарри поежился.
        — Э-э... Я сначала думал, что ты приказал им на меня напасть, — признался Дадли. — Я долго так думал, и только когда ты уже уехал в эту свою школу, до меня дошло, что ты их остановил.
        Интересно, кому Дадли обязан этим откровением? Особенно если учесть, что, по мнению дяди Вернона, это он, Гарри, «вызвал демонов, чтобы убить Дадли»? Почему-то он сомневался, что тетя Петуния думала иначе.
        — Да, я их остановил, — согласился он.
        — Этой своей... волшебной палочкой, да? И этой... серебряной штукой, которая прискакала? — прошептал Дадли.
        — Да. Это был мой Патронус, — пояснил Гарри. — Это э-э... волшебный защитник, что ли. Я не знал, что ты его видел. Честно говоря, я вообще не знаю, могут магглы его видеть или нет. Дементоров же ты не видишь.
        — А я не знаю, видел я его или нет, — сказал Дадли. — Но я знаю, как он выглядит. Странно, да?
        — Да. Странно — это точно.
        — Тут такая штука, — начал Дадли. — Мама... — у него перехватило голос. — Мама обо мне очень беспокоилась тогда. Я спал не больше двух-трех часов в ночь, и мне снились жуткие кошмары. Как будто я больше никогда-никогда не буду радоваться. Не знаю, как объяснить, на что это похоже...
        — Не нужно, — пробормотал Гарри. — Я и так знаю. Слушай, ты до сих пор так плохо спишь?
        — Есть немного, но это потому, что я по маме скучаю, — Дадли всхлипнул, но через несколько секунд снова взял себя в руки. — А ужасы эти дикие сниться перестали, когда мама сводила меня к... к психологу. Мама с папой тогда страшно поругались. Папа говорил, что все это глупости и что из меня вырастет неженка, но мама настояла на своем.
        — И правильно сделала, — заверил его Гарри. — Тебе же стало легче, правда?
        — Угу, — пробормотал Дадли и замялся, как будто думал, что сказать дальше. — Меня... это... загипнотизировали. И тогда я вспомнил, что ты сделал с этими... штуками на аллее. Не знаю, видел ли я этого твоего серебристого зверя взаправду, но под гипнозом вспомнил. Очень непонятно выходит? Слушай, а все волшебники могут такое?
        — Не все, — признался Гарри.
        — Ага, вот и психолог то же самое говорила. Сказала, ты могущественный волшебник и мне повезло, что ты смог меня спасти. И еще — что эти жуткие твари хотели высосать мою душу и мне никто не помог бы потом, если бы не ты.
        Гарри уронил телефон.
        — Гарри? — донесся из динамика голос его кузена. Гарри поднял аппарат.
        — Я здесь. Извини, это я от неожиданности. Значит, ты ходил к... к психологу, которая знает про... про таких, как я?
        — Ага. Миссис Фигг посоветовала. Она сказала маме отвести меня к тому, кто поймет, что случилось, потому что иначе они решат, что я совсем чокнулся, и упекут в дурдом. Маме это все очень не понравилось, но когда я совсем перестал спать по ночам, она решила, что миссис Фигг права. Папа опять шумел, но ты же знаешь, мама может... — он снова всхлипнул, — мама могла настоять на своем, когда хотела.
        Что верно, то верно. После истории с дементорами дядя Вернон, будь его воля, вышвырнул бы племянника на улицу. Ведь именно тетка тогда — правда, после вопиллера от Дамблдора — решила, что Гарри останется у них...
        — Хорошо, что тебе помогли, Дадли, — искренне сказал Гарри. — Надеюсь, дядя Вернон тебя не очень донимает?
        — Не-а. Ну, пока я то и дело называю тебя уродом, он думает, что все в порядке. Но я теперь не по правде, честное слово. Я рад, что ты маг и что у тебя хватает силы, чтобы справиться с этими... ну, ты понял. И мне стыдно, что я тогда наорал и обвинил тебя во всем, хотя по-хорошему надо было сказать тебе спасибо.
        Гарри не сдержал смешок.
        — Такое ощущение, что ты совсем другой человек, Дадли. Здрасте, меня зовут Гарри Поттер. Приятно познакомиться.
        — Я еще в больнице хотел тебе сказать, — признался Дадли. — Но с папой... подумал, что не стоит.
        — Правильно подумал, — одобрил Гарри. — Зачем выводить его из себя?
        — И я предложил тебе шоколадку, думал, что ты догадаешься.
        «Для Дадли, — подумал Гарри, — это очень сложный ход мысли».
        — Спасибо, я так и понял.
        Дадли откашлялся.
        — Знаешь, мне так плохо из-за мамы... Не только потому, что я скучаю, а потому, что... ну, это же я папе сказал, что нужно попросить тебя попробовать... магию. Когда ты справился с этими штуками, я решил, что ты все можешь.
        — К сожалению, нет, Дадли. Ты же понимаешь, да? Я очень хотел помочь, но есть вещи, в которых от магии никакого толку.
        — Да, я понимаю, но от этого не легче. В смысле, ну есть у нас в семье волшебник, а мама все равно... Только не обижайся.
        — Конечно нет.
        — Хуже всего, что это я заставил папу тебе написать. Он сначала совсем не хотел... А потом... — Дадли громко сглотнул, — потом ты попытался сделать то, что мог, и предложил пересадку, но все было напрасно, и мама все равно умерла! Выходит, это я виноват — не уговорил бы я папу тебе написать, ты бы не узнал и не приехал!
        — Ох, Дадли, — вздохнул Гарри, с легкостью узнавая это ощущение, когда кривая логическая цепочка приводит к явно неверному выводу. — Дадли, ну нельзя же так! Ты ни в чем не виноват! Тогда уж можно сказать, что твой отец прав и что это моя вина. Ведь это мой костный мозг ей пересадили!
        — Но ты пытался ее спасти! — тут же возразил Дадли.
        — И ты тоже, — спокойно ответил Гарри.
        — Угу, — с явной неохотой согласился Дадли. — Я сам себе это повторяю. И вроде как знаю, что ты прав, но в то же время думаю, что нет, и это все вертится и вертится в голове... Понимаешь, да?
        «А то, — подумал Гарри. — Еще как».
        — Марша мне здорово помогла, — продолжал Дадли. — Это мой врач. Я злиться перестал. И с диетой стало полегче. Я... слушай, я жутко рад, что ты позвонил. Папа все твердит, что если ты заявишься, он тебе покажет, что почем, и я так думаю, что после похорон лучше тебе не появляться тут, и на лето тоже, и вообще не стоит... но знаешь, я боялся, что вообще тебя больше не услышу и не увижу.
        — Я постараюсь не пропадать, — пообещал Гарри и сам удивился своей искренности. — Ты еще ходишь к Марше? Ну, чтобы справиться... после того как твоя мама?..
        — Папа знает, что она со мной разговаривала насчет... таких, как ты, так что теперь, когда мамы нету, он даже упоминать Маршу не велит, — безнадежным голосом сообщил Дадли.
        — Хм-м. Послушай, дай-ка я попробую его уговорить.
        В трубке было отчетливо слышно, как Дадли сглотнул.
        — Гарри, по-моему, не стоит тебе так вот запросто угрожать людям.
        — В твоих устах звучит сильно, — холодно парировал Гарри.
        — Да, но...
        — Никаких «но», Дадли. Для тебя эти консультации очень важны. И вот еще что. Если я не смогу звонить какое-то время, ты не волнуйся. У нас тут в школе много уроков и при этом нет ни телефонов, ни нормальной почты. Только совиная.
        — А как ты мне тогда звонишь?
        — Долго рассказывать, — ответил Гарри. — Да и нельзя мне.
        — А, значит, ты прячешься. — Можно было представить, как Дадли кивает. — Папа говорит, что тебя кто-то пытался убить. Волшебник, да? Очень злой.
        На минуту Гарри удивился, откуда дядя Вернон знает про Волдеморта. Потом вспомнил, что после нападения дементоров про это пришлось говорить прямо-таки в гостиной Дурслей.
        — Послушай, что я скажу, Гарри, — продолжал Дадли глухим испуганным шепотом. — Папа на стенку влезет, но я все равно скажу. С самых похорон он все ходит и говорит, как был бы рад помочь этому самому как-его-там. Говорит, что поделом тебе. И что пусть хоть за тобой сам дьявол охотится, он бы с радостью помог, только бы от тебя избавиться... насовсем.
        Гарри чуть было опять не уронил телефон, но в конце концов выдавил:
        — Э-э... спасибо, что предупредил, Дадли. Я, правда, не знаю, что такого дядя Вернон мог бы сделать. Этот злой волшебник вряд ли начнет расспрашивать магглов насчет меня. Слушай, может, тебе стоит предупредить отца, чтобы он держался от Волдеморта подальше. Он очень опасен, знаешь ли. Магглов убивает только так.
        — Угу. И ты тоже будь поосторожнее, ладно?
        — Ага, — пообещал Гарри. — Дай отцу трубку, ладно?
        — Не пугай его только.
        — Не больше, чем он меня, — мрачно ответил Гарри.
        Как ни странно, Дадли его понял.
        — Да уж, что есть то есть. Ладно. Увидимся еще? — Гарри услышал, как кузен положил трубку на стол, потом его голос стал тише: Дадли явно отошел от телефона. — Пап! Гарри хочет с тобой поговорить. Ну пап! Иди сюда!
        Мгновение спустя дядя Вернон проревел в трубку:
        — Ну что еще?!
        — Как вы думаете, что с вами сделает проклятие Incendio? — вкрадчиво вопросил Гарри. — А Petrificus Totalus? Тогда на кладбище я старался не причинить вам вреда, так что вас вырубил мой учитель. Но если вы попытаетесь помочь тем, кто хочет меня убить, я сдерживаться не буду, так и знайте.
        Вернон начал что-то бормотать, явно брызгая слюной, но Гарри его оборвал.
        — И не смейте срываться на Дадли за то, что он об этом рассказал! Скажите спасибо, что у него хватает ума понимать, что такое семья! И еще одно, дядя Вернон...
        На том конце провода повисла мрачная пауза.
        — Вы позволите ему ходить к Марше, пока он этого хочет. И не смейте донимать его на этот счет. Ни слова, слышали меня!
        Вернон явно был напуган, но не настолько, чтобы смолчать.
        — Что-о?! Да ты кто такой, чтобы указывать, как мне воспитывать собственного сына?!
        — Мне приходит в голову, — холодно протянул Гарри, старательно подражая Снейпу, — что стоит проклясть вас прямо по телефону. В конце концов, почему бы и нет? Пожалуй, начать можно с Alohomora. И поверьте, результат вам не понравится.
        — Да пусть он ходит к своей психиаторше, ради бога! — истерически завопил дядя Вернон. В голосе его страх мешался с яростью.
        — Вот и отлично, — ответил Гарри. — Я еще позвоню, чтобы убедиться, что все в порядке. До свидания, дядя Вернон.
        Вместо ответа раздался грохот: дядя, очевидно, швырнул трубку на рычаг, и что-то треснуло.
        Гарри вздохнул. Дядя, похоже, был разъярен — и глуп! — настолько, что и в самом деле мог выдать племянника Волдеморту. Знать, что твой собственный дядя может выдать тебя смертельному врагу, было противно. Хорошо хоть, Вернон не был родным Гарри — не на самом деле. Он просто когда-то женился на тете Петунии.
        А вот Дадли... с Дадли теперь все было иначе. Во всех смыслах.

* * *

        Гарри наконец продрался через Гермионины конспекты по чарам и трансфигурации. Он как раз складывал их стопочкой и разбирал написанные за последние дни письма, когда снизу донеслись голоса Снейпа и Ремуса. Настроение сразу испортилось. Так паршиво ему было только в прошлом году — когда пришлось идти на зельеварение после злополучной истории с думосбросом. Хотя нет: в этот раз, пожалуй, было еще хуже. В том году он без спросу влез в воспоминания учителя, а теперь... теперь, получается, предал друга.
        Ну почему, почему он не остановился, когда Снейп не захотел ничего обсуждать? Почему не поверил, что тот не принимал участия во всех этих ужасах?!
        «Да потому, — был вынужден признать Гарри, — что я и в самом деле не поверил. Снейп был прав: мне было нужно увидеть самому. И я этим не горжусь...»
        Что теперь оставалось делать? Ничего. Только спуститься вниз и расплатиться за свое решение. Гарри сгреб свитки пергамента и письма — и отправился в гостиную.

* * *

        — Добрый день, мистер Поттер, — ровным голосом поздоровался Снейп. Его интонации не выдавали никаких эмоций; впрочем, Гарри ничего иного и не ждал.
        — Здравствуйте, профессор, — кивнул он. Казалось, они на сцене и разыгрывают какую-нибудь там викторианскую пьесу, где все чрезвычайно чопорны и официальны. Однако он ничего не мог с собой поделать. — Я написал друзьям, вы не могли бы передать? Если вас не затруднит, конечно.
        Снейп взял письма, даже не взглянув в его сторону.
        — Северус спрашивал про твои сны, — попытался завязать разговор Ремус, переводя взгляд с одного на другого и постукивая ногой по полу: похоже, он был недоволен тем, что видит. — Мне пришлось сказать, что ты не рассказывал ничего нового.
        — Это потому, что мне ничего такого не снилось, — объяснил Гарри. — Или я не помню.
        — Так же, как не помните, что кричали на змееязе? — ледяным тоном спросил Снейп.
        — Ну что я, виноват, что не помню? — вздохнул Гарри. Продолжать не хотелось, но и молчать тоже явно было нельзя, учитывая обстоятельства. — Такая штука... в общем, вам, наверное, обоим надо знать. Может, и Ордену тоже, не знаю. Я тут разговаривал с Дадли, сегодня утром в подвале... по телефону, в смысле... и вот...
        — Вы когда-нибудь перейдете к делу, Поттер?
        Гарри глубоко вдохнул, пытаясь собраться с мыслями и в то же время не ляпнуть что-нибудь насчет язвительных сволочей.
        — Дядя Вернон говорит, что выдаст меня Волдеморту при первой же возможности, — сухо сообщил он. — Я попытался разубедить его, но зная, что он за человек... скорее всего, он сделает по-своему и плюнет на последствия.
        — Какие такие последствия? — спросил Ремус.
        Гарри прикрыл глаза: ему до смерти не хотелось признаваться, особенно при Снейпе.
        — Ну... я пригрозил, что применю к нему Алохомору.
        — Алохомору, — повторил Снейп, презрительно скривив уголок рта.
        — Послушайте, он же не знает, что это значит! — огрызнулся Гарри, устав быть вежливым. — Что я, по-вашему, должен был пригрозить ему Авадой Кедаврой?! Очень мило! И можете не говорить, что я должен всерьез хотеть использовать такое проклятье! Потому что с дядей Верноном у меня может и получиться!
        — А ну уймитесь оба, — рассердился Ремус, грозно зыркнув на него. — И не упоминай всуе Непростительные заклятья, Гарри. В твои годы это непристойно. Тебе и думать-то о таких вещах не следует!
        — При чем тут мой возраст! Что, Волдеморт, что ли, из-за этого меня пожалеет и избавит от Авады? Да вам следовало бы учить меня Непростительным, потому что иначе я, считай, конченый человек! Или вы думаете, что я исполню пророчество с помощью каких-нибудь там веселящих чар? Может, мне вообще ему конфетку предложить, и все получится?!
        — Поттер, у вас истерика, — холодно сообщил Снейп.
        — Да нет, я просто жить хочу, спасибо!
        — Гарри, сядь, пожалуйста, — вмешался Ремус и, едва Гарри повиновался, повернулся к зельевару: — И ты, Северус, тоже.
        Дождавшись, пока Снейп сядет, Ремус сел и сам.
        — Значит, так, — начал он. — Речь не о том, Гарри, что лучше предпринять, когда твоя магия вернется полностью. Нам сейчас нужно понять, представляет ли Вернон Дурсль серьезную угрозу для тебя.
        Снейп фыркнул и сцепил пальцы.
        — Заклятие Fidelius говорит само за себя. Поттер не Хранитель этого дома, хотя особняк и принадлежит ему. Он не может сказать Дурслю, где находится, ни намеренно, ни случайно. Отсюда следует, что пока Поттер в состоянии делать, что говорят, и не высовывать носа наружу, он здесь в полной безопасности, что бы там ни затевал его дядя.
        — Гарри?
        — Я не доверяю дяде Вернону, — поморщился Гарри. — Но, как и профессор Снейп, думаю, что вряд ли дядя сможет причинить мне вред. Я просто решил, что стоит об этом сказать.
        — И хорошо, — похвалил его Ремус. — Я дам Альбусу знать. А теперь, если не возражаешь, Гарри, я пойду. Тебе нужно заниматься окклюменцией.
        Гарри чуть было не попросил его остаться — и устыдился собственной трусости. Проводив взглядом уходящего Ремуса, он повернулся и выжидающе уставился на Снейпа.
        Тот пристально смотрел на него и молчал. Гарри не выдержал первым.
        — У вас есть для меня письма?
        Снейп извлек из-под мантии пакет, чуть наклонился и, не сказав ни слова, протянул ему.
        Гарри вздохнул. Ладно, никто и не обещал, что будет легко. Можно, конечно, плюнуть на все и просто начать читать, но лучше от этого точно никому не будет.
        — Простите, а? — выдавил он наконец, откладывая пакет в сторону. — Надо было мне вам поверить, и все.
        Зельевар сощурился так, что его глаза превратились в узкие щелочки.
        — Этого недостаточно, мистер Поттер.
        — Недостаточно? В каком смысле?
        — Недостаточно, — повторил Снейп. — Неудовлетворительно. Неприемлемо. Неполно. Не соответствует целям; ущербно; не отвечает требованиям поставленной задачи...
        — Да знаю я, что это значит! — взорвался Гарри.
        — Возможно, тогда не следовало задавать вопрос о значении этого слова.
        «Ну что за человек! Рехнуться можно!» — подумал Гарри и процедил сквозь зубы:
        — А что вы хотите услышать, профессор? Давайте, вы мне скажете, я повторю, и все!
        Да, толку-то от этого... Снейп смерил его презрительным взглядом и ничего не ответил.
        — Да ну, к черту, — Гарри сдался. — Ладно, хотите сердиться — сердитесь на здоровье. Я все равно привык, что вы меня ненавидите.
        Он очень надеялся услышать что-нибудь вроде: «Я тебя совсем не ненавижу, Гарри. Что касается твоего отвратительного поведения накануне...» Да хоть что-нибудь, лишь бы Снейп разговорился! Но тот, увы, на провокации не поддавался.
        — Ну тогда начнем, что ли, — сдался Гарри. — Давайте, доставайте палочку, кричите Legilimens, а я буду сопротивляться. Я тренировался, но без противника очень трудно понять, получается правильно или нет.
        Снейп резко вдохнул и, к радости Гарри, немного — самую чуточку — расслабился.
        — Вы ничего не забыли?
        Гарри нахмурился.
        — Кажется, нет.
        Снейп пробормотал что-то себе под нос. Гарри не понял, что именно, но был уверен, что разобрал слова «глупый» и «гриффиндорец».
        — Принесите думосброс, мистер Поттер.
        Взяв думосброс в руки, Гарри содрогнулся, но все же принес его их кухни и поставил на обычное место — на столик возле дивана. Он молча наблюдал, как Снейп произносит латинское заклинание, прикасается палочкой к виску и переносит собственные мысли в думосброс. Затем зельевар, как и много раз до того, сделал то же самое для Гарри:
        — Pensare non pensatum.
        Решив рискнуть, Гарри подумал, насколько сожалеет о том, что вынудил Снейпа рассказать о собрании Упивающихся Смертью.
        — Еще?
        — Нет. — Он отодвинулся от касавшейся виска палочки.
        — Хорошо. — Отойдя на несколько шагов, Снейп предупредил: — Теперь будет труднее, Поттер. Всякий раз, как вы вытесните меня из своего сознания, я буду атаковать сильнее. Сосредоточьтесь на пламени. Legilimens!

* * *

        Урок вышел тяжелее, чем все предыдущие. К концу занятия Гарри обливался потом и только что с ног не валился от усталости. Когда Снейп наконец опустил палочку, Гарри рухнул на диван, задыхаясь, откинулся на подушки и закрыл глаза.
        — С ним будет хуже, — счел нужным предупредить Снейп. — Много хуже.
        — Да я уж догадался, — простонал Гарри. — Теперь я понял, как нужно делать, и буду заниматься.
        — Уж будьте любезны, мистер Поттер.
        Зельевар отряхнул мантию, словно собираясь уйти, потом подошел к думосбросу и принялся читать заклинания, чтобы вернуть воспоминания Гарри на место.
        — Погодите, — устало выдохнул Гарри.
        Снейп вопросительно поднял бровь, дожидаясь разъяснений.
        — Я... мне...
        — Да? — мрачно уточнил Снейп.
        Гарри поднял голову — хоть она и была точно каменная — и посмотрел ему в глаза.
        — Вы сказали, что моего извинения недостаточно. Может, и так, я не знаю. Но мне бы очень хотелось, чтобы вы его приняли. Пожалуйста... Я думал, мы... не знаю... друзья? В каком-то смысле. — Нельзя было сказать, что Снейп смягчился, но и не рассердился еще больше, так что Гарри нашел мужество продолжить: — Пожалуйста, загляните в думосброс. Там мои извинения. Может, на этот раз их хватит...
        Снейп слегка вздохнул.
        — Это необязательно.
        — Да, я знаю. Но я этого хочу. Пожалуйста, профессор...
        Снейп покачал головой.
        — Я принимаю ваши извинения, Поттер. Остановимся на этом.
        — Но я хотел, чтобы вы...
        — Сделайте одолжение, хоть на сей раз уважьте мои желания...
        — Мне следовало это сделать с самого начала, — признал Гарри, наконец понимая, что к чему. — Да, конечно. Спасибо, сэр.
        Снейп снова вздохнул.
        — Учитывая все обстоятельства, я, пожалуй, предпочитаю дерзость вашему послушанию.
        — Я приложу все усилия, — Гарри слегка улыбнулся. Не сказать, чтобы он чувствовал себя совсем уж в своей тарелке... Но, может, если вести себя как обычно, Снейп тоже наконец расслабится? — Кстати, я хотел спросить... Если я опять лезу куда не надо, вы просто пошлите меня куда подальше, и я отстану, честное слово. Я хотел спросить, почему вы вообще пришли сюда в Хэллоуин. Вы же знали, что он вас позовет. Вы хотели... не знаю, хотели, чтобы я видел, как это случится?
        Ответом ему было ошарашенное выражение лица. Ну, хоть какая-то реакция, подумал Гарри.
        — Да, наверное, нет, — рассудил он вслух. — Я просто не мог взять в толк, зачем вы хотели меня видеть, но вы же слизеринец... ну, я и решил, что вы чего-то такого хитрого добивались.
        — Нисколько, — возразил Снейп, однако оскорбленным ничуть не выглядел. Судя по всему, обвинение в хитрости он дурным не считал. — В Хэллоуин и Самайн Темный Лорд обычно призывает нас в полночь. Я собирался уйти за час до того.
        — В Самайн?
        — День Перелома** между осенним равноденствием и зимним солнцестоянием, — буркнул Снейп. — Право же, Поттер, это основы астрономии. Вы должны были это знать еще до того, как переступили порог Хогвартса!
        — Да, только меня вырастили магглы, — протянул Гарри. — Помните, да? Большинство из них и думать забыли про такие вещи и вообще про кучу всего, что, по мнению наших учителей, мы должны знать. Думаете, почему у меня столько проблем с учебой?
        — Я не заметил, чтобы мисс Грейнджер это мешало, — парировал Снейп.
        — Не можем же мы все быть гениями, — улыбнулся Гарри. — Но я передам ей ваш комплимент, профессор.
        — Она все равно не поверит, что я это сказал, — равнодушно заметил тот.
        — Думаете? Не, своему брату-гриффиндорцу она поверит.
        К разочарованию Гарри, в ответ на поддразнивания Снейп и бровью не повел. Вот блин!
        Зельевар ограничился кивком в сторону думосброса:
        — Думаю, стоит вернуть ваши воспоминания, мистер Поттер, пока не прошло слишком много времени. Стойте смирно.
        Когда с этим было покончено, Гарри, не выдержав, спросил:
        — А почему тогда вы оставили здесь свои воспоминания на три дня?
        Снейп чуть сощурился.
        — Мне не слишком хотелось то извлекать их, то снова забирать. Куда проще было оставить их здесь, пока с ними не ознакомятся все заинтересованные лица.
        Гарри наморщил нос.
        — Чего?
        Последовал долгий вздох.
        — Альбусу тоже нужно было их просмотреть, на случай, если я что-то пропустил. А поскольку воспоминания в думосбросе нельзя перемещать магическими средствами, ему пришлось прийти сюда. И только вчера у него нашлось на это время.
        Гарри уставился на учителя, чувствуя, что вот-вот взорвется от злости.
        — Директор был тут вчера вечером? И не нашел минуты, чтобы со мной увидеться и поговорить? Что, он думает, Волдеморт и здесь может через меня добраться до него? Даже здесь?!
        — Альбус поступает так, как считает нужным, — ответил Снейп. — Не знаю, почему он избегает вас в последнее время, но, кажется, догадываюсь.
        Гарри осознал, что тоже догадывается — теперь, когда задумался об этом.
        — Угу. Он хочет, чтобы мы с вами поладили.
        — Полагаю, он скорее хочет... чтобы вам было к кому обратиться, — пояснил Снейп. — В прошлом году вам хватило ярости, чтобы разнести в клочья его кабинет, так что он не ждет, что вы доверитесь ему. Но вам нужен кто-то рядом, особенно теперь, когда... когда Блэка нет.
        Гарри закрыл глаза, потом крепко зажмурился, и стало чуть-чуть полегче.
        — У меня есть Ремус, — выдавил он. — И Рон, и Гермиона.
        — Учитель, который, по вашим же словам, не желает признавать, что вы взрослеете, уже не говоря о том, что болезнь регулярно делает его недееспособным, и подростки, которые не в состоянии понять ни груз вашего прошлого, ни бремя вашего будущего.
        — Вот спасибо. Теперь мне кажется, что я вообще один.
        — Вы не один.
        Гарри наконец открыл глаза.
        — Да уж, конечно. Так и представляю, как я бужу вас среди ночи, потому что мне приснился кошмар. Или потому, что очередной разговор с Дадли совсем сбил меня с толку. Вам-то нету дела до всего этого.
        — Можете будить меня в любое время, когда я вам понадоблюсь, — спокойно объявил Снейп, не выказывая ни грана сочувствия, а просто констатируя факт. — Что бы ни произошло. И, спрашивается, с кем еще вы можете поговорить о своем кузене? Невзирая на вашу веру в Люпина и своих друзей, вы не посвятили их в то, как вам жилось на Тисовой улице.
        — Да, но вас я тоже не посвящал, между прочим.
        — Неважно. Важно, что мы разделяем это знание, — Снейп помедлил. — Могу я спросить, что вы имели в виду насчет вашего кузена?
        — Да ничего, — отмахнулся Гарри и только потом сообразил, что как раз со Снейпом и можно поделиться своей тревогой. — Просто мне начинает казаться, что Дадли... может, он захочет мне помочь, как бы ни протестовал дядя Вернон. Но это не его дом. Это имеет значение?
        — Имеет.
        — Так я и думал. Ну и ладно, я все равно не хочу туда возвращаться.
        — Даже если бы чары были в полном порядке, вам нельзя возвращаться в дом, чей хозяин готов вступить в сговор с Темным Лордом.
        — Жалко, что дядя Вернон раньше об этом не сказал, — съязвил Гарри. — Я бы с удовольствием провел хоть одно лето с Сириусом.
        — Блэк был бы рад, — признал Снейп. — Он не раз просил об этом Альбуса.
        Слышать это было приятно — и больно. И горько — потому что это напоминало обо всем, чего Гарри лишился. Он скрипнул зубами и, только чтобы отвлечься, спросил:
        — Так когда Самайн?
        — Через три ночи, — Снейп выплюнул эти слова, словно какую-нибудь мерзость. — И, пока вы не начали беспокоиться о том, что произойдет, примите к сведению: Самайн в представлении Темного Лорда — время ритуалов, а не развлечений.
        Гарри пробрала дрожь. Что Волдеморт понимает под ритуалами, он тоже уже видел. «Кровь врага, кость отца, жертва слуги...»
        — Ой, фу... Это, по-моему, еще хуже.
        На это Снейп не ответил — просто сменил тему разговора.
        — Завтра меня здесь не будет, однако если вам что-нибудь понадобится, попросите Люпина связаться со мной по каминной сети.
        «Я не буду спрашивать, — сказал Гарри сам себе. — Не буду, и все. Да мне даже не интересно...» И тут же услышал собственный голос:
        — А почему?
        — По той же причине, по которой я не приходил последние три ночи. Варил Волчьебойное зелье для вашего блохастого приятеля.
        Гарри ахнул.
        — Это настолько сложно?
        На лице зельевара появилось странное выражение, которое Гарри даже понять не мог, пока тот не произнес:
        — Первая порция, к сожалению, была испорчена.
        — Вы ошиблись при варке зелья?!
        Снейп нахмурился.
        — У меня было другое на уме. Не спрашивайте.
        На сей раз у Гарри хватило ума промолчать. И уж точно не повторять то, что Снейп не раз говорил в классе: «Человек, который может делать все правильно только тогда, когда его ничто не отвлекает, попросту некомпетентен!»
        — Хорошо, — пробормотал он, глядя, как Снейп идет к камину. — Значит, увидимся послезавтра?
        — Да. Поздно вечером, — подтвердил Снейп. — А пока продолжайте заниматься, мистер Поттер.
        Гарри кивнул, глядя, как Снейп уходит. И только потом осознал, что за весь вечер зельевар так ни разу и не назвал его по имени.
        Похоже, «Я принимаю ваши извинения» и «Вы не один» значили не так уж много.
        Хмурый и задумчивый, Гарри отправился в постель.
        ____________________
        Два стоуна — около 12,5 кг.
        Перелом — вольный перевод не существующего в русской традиции термина cross-quater day: это дни точно между астрономическими солнцестояниями и равноденствиями. Таких дней в году четыре, и именно на них приходятся все главные кельтские праздники: Самайн — середина между осенним равноденствием и зимним солнцестоянием, Имболк (Имволк) — середина между зимним солнцестоянием и весенним равноденствием, Бельтайн — середина между весенним равноденствием и летним солнцестоянием, и Лугнасад — середина между летним солнцестоянием и осенним равноденствием. С вхождением в общий быт календаря праздники привязались к датам (1 ноября, февраля, мая и августа соответственно), но на самом деле вычисляются астрономически и слегка сдвигаются каждый год. Поэтому Самайн и Хэллоуин, которые обычно считают совпадающими, у Аспен вполне справедливо разнесены (прим. перев.).


Глава 23. В поисках Сэл

        — Снова неудачно? — спросил Ремус на следующий день, заходя в комнатку на первом этаже, которую Гарри выбрал для занятий.
        — Снова неудачно, — согласился Гарри, морщась и откладывая палочку в сторону. — А ведь я и вправду думал, что у меня получится, представляешь? Если поработаю один, сосредоточусь, закрою сознание как следует и смогу воспользоваться темными силами, которые у меня еще остались... — Он горько фыркнул сквозь стиснутые зубы. — Ну ладно. Теперь зато можно не переживать, что я так отстаю по трансфигурации.
        — Так ты трансфигурацией все это время занимался? Даже есть не стал.
        — Да не голодный я, — Гарри, насупившись, оглядел деревянные ложки, принесенные с кухни. — Ага, трансфигурацией. Хотел попробовать самое простое — Макгонагалл бы с таким на раз справилась. Чтобы просто форму поменять, без изменения самой вещи. Ложку в половник превратить — ну что проще? Так и этого не вышло.
        — Может, в упрощении и кроется проблема? Ты не пробовал сделать что-нибудь посложнее?
        — Пробовал — когда меня уже тошнить от этих ложек начало. И тоже без толку.
        — А если что-то темное попробовать?
        — Это ты о чем? — моргнул Гарри.
        — Точнее, то, что прочие маги считают темным. Ты не пробовал, Гарри?
        — Ну-у... — Он призадумался, потом продолжил: — Способности, которые у меня остались... их почти все темными считают, но это же не значит, что я какие-нибудь темные заклинания учил. Я вообще только раз Непростительное заклятье наложить пытался, и у меня ничего не вышло. Да и кто его знает, как должна выглядеть темная трансфигурация... или... или ты о том говоришь, что мне нужно попробовать превратить что-то хорошее в плохое?
        — Я просто предложил, — пожал плечами Ремус.
        Гарри передернуло.
        — Я... не могу. То есть — что бы я мог сделать, даже если бы сумел? Зло в людях — это я понимаю. Но какой предмет может нести зло? ПрОклятая вещь какая-нибудь? Ну... Темная Метка?
        Ремус только смотрел на него, не произнося ни слова, пока Гарри снова не заговорил, на сей раз более уверенно:
        — Я не могу. Если все, что я смогу делать с оставшейся у меня магией, — это заниматься Темными Искусствами, то... тогда я, наверно, вообще не хочу колдовать.
        — Ты же знаешь, что твой змееяз — это не Темные Искусства. И сны твои, по-моему, тоже.
        — Да, — согласился Гарри, вставая и потирая шею. — Просто я... запутался как-то. И кстати о змееязе — пойду-ка я Сэл поищу. Если она там, где ее вообще найдешь, конечно.
        Он спрятал палочку и поплелся в подвал, гадая по пути, может ли темная магия действительно возродить его силу.

* * *

        — Сэл, — прошипел Гарри, стараясь представить себе змейку и надеясь, что звуки, слетающие с его губ, — это змееяз. Потом оглядел полутемный подвал. Эх, и почему тот, кто зачаровал эти стены, не выбрал что-нибудь помощнее простейшего светящегося заклятья? — Сэл, вылезай. Ну где же ты? Извини, что накричал на тебя. Просто понимаешь — я знаю, что отца у меня все равно не будет... но иногда до слез хочется, чтобы был! Ну вылезай же, Сэл... я не обиделся на тебя, честно...
        До него донесся слабый шорох.
        — Сэл?
        Ответа не последовало, но шорох раздался снова — даже слабее, чем раньше. Гарри застыл на месте, прислушался. Ага, вот откуда идет звук — из-за ветхого буфета. Он попытался сдвинуть буфет, но тот оказался слишком тяжелым, да и простоял в подвале слишком долго — ножки практически вросли в грязный пол. Попытка навалиться плечом тоже ни к чему не привела.
        Но сдаться просто так — да ни за что! Можно ведь поступить так же, как он поступал, когда тетя Петуния требовала передвинуть что-то слишком тяжелое для его роста. Ключевое слово тут — «рычаг». Гарри уселся на пол, прижался спиной к стенке и уперся обеими ногами в стенку буфета. Глубокий вдох...
        И буфет сдвинулся на несколько сантиметров.
        Через пятнадцать минут между буфетом и стеной образовалось достаточное расстояние, чтобы разглядеть дыру в стене. Гарри не удивился: такие же отверстия — для вентиляции — были и на Тисовой. Но это явно было очень старым — бетон вокруг практически раскрошился, засыпав все цементной пылью. Прямо за воздуховодом открывалось пространство побольше, почти сразу тонувшее в темноте. И никаких следов Сэл.
        Гарри все равно засунул туда голову и снова попытался представить себе змею. Хуже всего было то, что он не знал, на змееязе ли говорит...
        — Сэл! Ну вылезай же, Сэл... я же извинился. Ты тут?
        Ни шороха, ни звука... нет, какой-то звук все же до него донесся. Очень слабый, правда. Может, это змея так дышит? Если да, то дыхание было быстрым... и очень неровным.
        Вот теперь Гарри испугался по-настоящему. Все это время он считал, что Сэл просто разобиделась на него за то, что он сорвался из-за «отца». А оказалось, что со змейкой что-то не так. Ранена, может быть, или больна — и у нее просто не хватило сил выползти из подвала и добраться до теплых комнат наверху.
        — Все будет хорошо, Сэл, — отчаянно зашептал он, вытягивая вперед руку. — Замерзла, да? До руки моей дотянешься? Просто обернись вокруг запястья — как ты всегда делаешь. А я тебя заберу наверх... и разожгу камин пожарче... хорошо?
        Единственным ответом на его слова был все тот же звук затрудненного дыхания.
        Гарри, вздохнув, отодвинулся от дыры и, подождав чуть-чуть, заявил:
        — Нужно сделать эту дыру пошире — чтобы я мог забраться внутрь и помочь тебе. Будет шум, так ты не пугайся.
        С этими словами он подхватил обломок кирпича и принялся осторожно расширять отверстие. Работал он медленно и осторожно, боясь, что от резкого удара случайно отлетевший осколок бетона может задеть Сэл.
        — Все, Сэл, я уже иду, — заявил он, когда в отверстие пролезла не только голова, но и плечи, хоть и с трудом. Эх, суметь бы еще заклятье наложить, чтобы увидеть, где могла спрятаться змея, а то тьма вокруг просто кромешная. — Сэл?
        Опять — молчание и только звук дыхания. А вот и легкий шорох — откуда идет, точно не скажешь, но Гарри все-таки сообразил, что Сэл должна быть чуть дальше. Он прополз немного вперед, сам чувствуя себя в некотором роде змеей, и осторожно провел рукой, стараясь нащупать Сэл. Пальцы натолкнулись на что-то странное.
        «Только бы она меня не укусила, — неожиданно подумалось ему. В обычном состоянии змейка ни за что бы такого не сделала, но сейчас, когда она больна и испугана, все может случиться. — Нужно продолжать говорить...»
        Он подтянулся, полностью влезая в воздуховод, прополз еще чуть-чуть вперед, продолжая искать ощупью и приговаривая:
        — Сэл, это я, Гарри... ты только не бойся...
        И наконец наткнулся на лежащую змейку. Осторожно взял в руки, поднес к лицу. Похоже, он уже приспособился к темноте, потому что смог разобрать слабое золотистое мерцание. Попытался отогреть Сэл своим дыханием и прошептал:
        — Все в порядке, Сэл. Сейчас я тебя вытащу. Вот только выберемся отсюда — и сразу пойдем в тепло, ладно?
        Он почувствовал, как приподнялась крохотная треугольная головка, как коснулся его кожи раздвоенный язычок.
        — Гарри? — слабо спросила Сэл. Для Гарри ее шипение звучало обычными человеческими словами.
        — Да, это я, — повторил он, снова пытаясь отогреть ее дыханием. Змейка даже вздохнула от удовольствия и обмякла в его руках. Гарри осторожно переложил ее на ладонь, чтобы освободить одну руку, а то иначе из воздуховода было не выбраться, продолжая бормотать: — Ну ничего, ничего, малышка... вот еще чуточку — и наверх придем... а там тепло...
        Тут-то все и случилось.
        Вообще-то Гарри даже не понял, что именно случилось. Да и как поймешь — только что вокруг были тишина и темнота, а в следующую секунду весь дом содрогнулся до самого основания, стены воздуховода разорвались, точно бумажные, а от деревянных подпорок брызнули во все стороны щепки. Гарри инстинктивно прикрыл голову руками, не забыв закрыть Сэл.
        Привыкшие к темноте глаза нещадно резал яркий солнечный свет.
        А потом кто-то раскатисто рассмеялся, и перед глазами появились блестящие черные ботинки. Гарри, ошалевший от грохота и яркого света, прищурился, стараясь хоть как-то вернуть резкость зрению, но перед глазами по-прежнему все расплывалось, и картинка напоминала мираж. Он потянулся за палочкой, но выхватить не успел. Его рывком поставили на ноги, чья-то жестокая рука вцепилась в плечо — да так, что ногти прорвали ткань рубашки и впились в кожу... и через секунду некто высокий, холодный, от кого за милю веяло смертельной опасностью, рванул его к себе — да как! Куда там Снейпу...
        В голове чуть-чуть прояснилось; Гарри дернулся изо всех сил, снова потянулся за палочкой — сработал инстинкт, заставивший позабыть, что толку от нее сейчас всего ничего. Но человек был намного сильнее и легко сумел удержать его, выдернув из сжатых пальцев бесполезную палочку.
        — Ну уж нет, мистер Поттер, — раздался хорошо поставленный голос. — Темный Лорд не собирается устраивать еще одну дуэль. Совершенно не собирается. Он нашел вам куда лучшее применение.
        — Малфой, — ахнул Гарри, разглядев наконец бледно-золотистые волосы.
        — Драко будет так счастлив видеть тебя в Самайн, — протянул тот чуть ли не в ухо Гарри. — Он просто забросал меня письмами, в которых плакался на твое таинственное исчезновение из школы.
        Гарри разжал руки, выпуская Сэл.
        — Найди Ремуса, — прошипел он на змееязе, не слишком надеясь, впрочем, что заболевшей змейке удастся выполнить его просьбу. — Ради меня. Проберись через развалины и вернись туда, где тепло. Быстрее!
        — Пытаешься меня напугать? — ухмыльнулся Люциус Малфой, услышав шипение. — По-моему, это вам следует бояться меня, мистер Поттер.
        Рванул к себе, вдавив лицом в бархатную мантию, так что Гарри и вдохнуть не мог... а потом они аппарировали, и мир вокруг рассыпался на куски.

* * *

        На сей раз результат был куда хуже, чем тогда, со Снейпом. Намного хуже. Придя в себя, Гарри понял, что стоит на четвереньках, в каком-то подземелье, и его тошнит — как будто организм хотел расстаться со всем, съеденным за последние три дня. Даже когда в животе ничего не осталось, Гарри продолжали сотрясать сухие спазмы, пока он едва не потерял сознание.
        «Это из-за того, что моя магия заблокирована, — думал он, корчась от выворачивающей внутренности боли. — Оттого так и плохо».
        Судороги наконец стихли, сменившись мелкой муторной дрожью. Гарри заставил себя сесть, прижал колени к груди и постарался осмотреться. Он оказался в комнате с каменными стенами, но не в той, что ему снилась; эта была больше, хотя и тут не было ни окон, ни даже двери. Лишь тяжелые каменные плиты смыкались с шести сторон, да слабо мерцал в воздухе освещавший комнату магический луч.
        Нет, комната точно не та — там он был один. А тут рядом с ним стоял Люциус Малфой, с демонстративным равнодушием изучая холеные ногти и дожидаясь, пока Гарри придет в себя.
        — Ну что, получше? — чуть усмехнулся он после того, как Гарри задышал ровнее. — Да ты, оказывается, поразительно слаб. Драко уже в девять лет не реагировал на аппарацию подобным образом.
        Сообразив, что Малфой пытается его спровоцировать, Гарри зажмурился и попытался спрятать свои мысли в глубине — там, где бушевало пламя. Может, Люциус и не знает легилименции, но лучше не рисковать. А для легилименции необходимо смотреть друг другу в глаза — это обязательное условие для всех, кроме разве что Волдеморта.
        — Но Драко, разумеется, происходит из достойного семейства, — теперь в протяжных интонациях ясно слышалось презрение. — А от отродья грязнокровки вроде тебя иного ждать не приходится. Полагаю, что Северус прав — ты дожил до этого дня лишь потому, что тебе везло.
        Гарри ничего не ответил, хотя упоминание о Снейпе вернуло его к реальности. Что бы ни случилось, что бы ни должно было случиться, нельзя выдать, кому на самом деле верен его учитель. А ведь зельевара может выдать любая неосторожная мысль... Гарри тут же принялся вспоминать все свои причины ненавидеть Северуса Снейпа, старательно помещая эти мысли сверху и пряча остальные за стеной.
        «...Снейп, скользкая сволочь, гад, ехидина... специально зелье уронил, чтобы еще один ноль поставить... двадцать баллов с Гриффиндора... вон, требует для Сириуса казни, да как — чуть не с пеной у рта... «Особой разницы не вижу!» — и из глаз Гермионы брызжут слезы... «Когда мне захочется, чтобы вы начали нести чушь, Поттер, я заставлю вас выпить Болтливую Болтушку...»
        — Что, сказать нечего? — издевательским тоном осведомился Малфой, шагнув ближе. — И дневника нет, чтобы вернуть? Кстати, за мной должок, мистер Поттер. Никто не посмеет сказать, что Малфои не платят свои долги.
        С этими словами он замахнулся и ударил Гарри по лицу. Кольцо-печатка рассекло скулу.
        Резкая боль чуть не вышибла Гарри из-за окружавшей сознание огненной стены, но он без труда сумел удвоить усилия и устоять. «Все тренировки — закрывать сознание, когда чистишь зубы, ешь, даже читаешь... — эта мысль тоже была надежно спрятана в глубине, где ее никто бы не услышал, — ... все эти тренировки... все не зря. Меня не отвлечь, я устою, удержу щиты, что бы они ни делали. Они не узнают того, что знаю я; я им не позволю...»
        Но даже за защитной стеной Гарри не посмел произнести, что именно не узнают враги. «Соберись, соберись», — твердил он себе, уставившись в пол и вытаскивая на поверхность сознания образы, которые можно было без опаски показать Малфою — Хогвартс, квиддич, ненависть к Снейпу, гигантский кальмар... Рон, смеющийся с набитым ртом... Добби...
        Малфой замахнулся снова... и замер от прозвучавшего рядом ворчливого: «Люциус, Самайн».
        Гарри осторожно глянул сквозь ресницы. Появившегося рядом с Люциусом человека он не знал.
        — Да, действительно, — протянул Малфой, опуская руку. Скривился брезгливо, указал палочкой на пол, пробормотав презрительное «Scourgify», а потом направил палочку на Гарри. Гарри, ожидая Legilimens, прижался к стене, поглубже спрятал и без того скрытые мысли, но Люциус просто очистил заклинанием его одежду, хоть и не озаботился убрать кровь, сочившуюся из разбитой скулы.
        Еще одно заклятье — и в каменной стене за спинами Упивающихся появилась узкая щель. Люциус взмахнул рукой, выписывая замысловатую петлю, прежде чем спрятать палочку в элегантную трость.
        — Ваши апартаменты, мистер Поттер. Надеюсь, что гостеприимство нашего повелителя соответствует высоким стандартам, к которым вы привычны.
        Гарри даже не шевельнулся. Он все равно не собирался добровольно подчиняться ни одному слову Люциуса Малфоя.
        — Ну что же ты? — Ох, как же он ненавидит этот насмешливый протяжный голос. — Ты ведь не боишься замкнутых пространств — после всех тех лет, что тебя запирали в чулане?
        Гарри невольно поморщился.
        — О нет, все же боишься, — в притворной задумчивости произнес Люциус. — Бедняжка, ты же настоящий комок страхов. Какая жалость, что твои родственники понятия не имели, как следует растить мага... боюсь, правда, что такова участь отпрыска грязнокровки, — с этими словами он ухватил Гарри за расцарапанное плечо и втолкнул в оказавшуюся за щелью комнатку, куда меньше той, где они находились. — Будешь ждать Темного Лорда здесь, — прошипел он и добавил: — Кстати, мистер Поттер, почему бы вам не поразвлечься пока, гадая, что еще мы узнали от этого жирного увальня — вашего дядюшки? Да-да, мистер Поттер, мы многое узнали о вас. Ужасно, должно быть, когда твои родственники столь вульгарны... да еще и магглы, вдобавок ко всему.
        Гарри от резкого тычка потерял равновесие, споткнулся и рухнул на колени, повторяя про себя: «Пламя. Пламя... пламя-пламя-пламя...»
        Но даже окклюменция не помешала ему услышать то, что Люциус сказал мгновение спустя.
        — Главное, не забыть поблагодарить Драко за то, что он дал мне знать о твоем исчезновении из Хогвартса, — протянул тот. — Интересно, что же подойдет лучше всего? Может, новую метлу, как по-твоему? Или собственного домовика? Ну да ладно, — Люциус отвернулся ко второму Упивающемуся. Теперь в его голосе не было и следа насмешки:
        — Уничтожьте четвертый дом по Тисовой улице.


Глава 24. Чему быть...

        Именно эта каморка ему и снилась.
        Как только Малфой втолкнул его внутрь, щель сомкнулась. Гарри, понадеявшись, что твердость камня — всего-навсего иллюзия, всем телом навалился на стену. Разумеется, безрезультатно: Малфой никогда не оставил бы ему возможности сбежать.
        «Что ж, пора и осмотреться», — подумалось Гарри.
        Осматривать, правда, было особо нечего. Камера — это слово куда лучше подходило для места, где он очутился, — была настолько тесной, что даже сидеть в ней было можно, лишь поджав ноги. От стен, правда, исходило мягкое свечение, так что видеть он мог, хотя дневной свет сюда не проникал — в камере не было ни окон, ни дверей, ни малейшей щелки. Лишь камни толщиной в несколько футов — если судить по отверстию, через которое его втолкнули.
        И уж конечно, на его тюрьму были наложены антиаппарационные заклятья... хоть он все равно не мог аппарировать самостоятельно — да что там, понятия не имел, как это вообще делается. Но заклятья там были — чтобы никто не смог его спасти. Волдеморт наверняка блокировал и порт-ключи — пусть даже сюда могли попасть только ближайшие сподвижники Волдеморта. Ближайшие сподвижники...
        Стоп! Даже закрывая сознание — хоть и не так яростно, как раньше, — не стоит думать о том, что может выдать... кого-нибудь. Ни имени, ни намека на того, с кем он связывал теплившийся крохотный огонек надежды. Впрочем, лучше вообще не надеяться — а вдруг одного этого окажется достаточно, чтобы все рухнуло?
        Гарри попытался сосредоточиться и обдумать положение. Даже и теперь он с крайней осторожностью скользнул за воздвигнутую в сознании стену: а вдруг Волдеморт незаметно пытается читать его разум? А вдруг этот гад настолько хорошо владеет легилименцией, что даже не глядя в глаза, даже издали способен узнать самые потаенные мысли? Гарри не знал наверняка, но отчетливо помнил, что всего несколько месяцев назад враг смог без труда завладеть его сознанием. Конечно, тогда Гарри блока не ставил, но все-таки...
        Лучше не рисковать — а значит, нечего и думать об утерянной магии. Вместо этого Гарри специально вытолкнул на поверхность мысль: «У меня даже палочки нет, ее Малфой забрал», — и больше ничего.
        Он принялся систематически прощупывать и простукивать камни вокруг — насколько мог дотянуться — в поисках слабины. Слабины — вот же гадство! — не было; физической, по крайней мере.
        Интересно, а как насчет магической? Палочки, правда, нет, но ведь в детстве у него получалось творить магию без нее. Стихийная магия — обычная вещь для любого ребенка-волшебника. Все, что нужно, — это вспышка эмоций и яростное, безотчетное желание сделать что-то.
        Гарри прикрыл глаза, пытаясь изо всех сил вызвать чувство ярости, отравившее его детство. Перебирая воспоминания — из тех, что можно было показать Волдеморту, — он старался воскресить захлестнувшее его некогда бешенство, разбившее стекло на всех фотографиях Дадли. Бешенство, благодаря которому ему удавалось даже заткнуть тетю Петунию... или сорвать с петель дверь ненавистного чулана.
        Темные мысли, темные воспоминания, темная часть его души — та, что он скрывал ото всех, та, что начала стремительно расти после того, как у него на глазах погиб Седрик... Гарри погрузился в эти темные воды, миновав ограждающую их стену пламени. Погрузился в поисках силы, в поисках спрятавшейся магии. Она должна быть здесь, это точно — та самая магия, питавшая чуть не каждую ночь его сны.
        По окружавшим его каменным стенам пошла рябь — точно по водной глади, в которую бросили камень.
        Закрывший глаза Гарри этого не видел. Но чувствовал — чувствовал, как поднимается магия из глубин его души.
        Он нырнул еще глубже, стараясь вызвать чувства еще темнее гнева или ярости: жажду убить, уничтожить, растоптать — как топтали его все эти годы, день за днем... У него никогда не было семьи, не было дома; никто не заботился о нем, никто не дарил любви, о которой каждый ребенок — даже жалкий уродец — молит всей душой...
        «Уничтожьте четвертый дом по Тисовой улице», — как наяву услышал он голос Малфоя. Гарри рассмеялся — хриплый смех куда больше подходил выжившему из ума старику, чем шестнадцатилетнему мальчишке — и открыл глаза. Воздух вокруг дрожал от вышедшей из повиновения магии; по стенам снова пробежала рябь, потом они замерцали, светлея на глазах, становясь прозрачнее, — казалось, можно проникнуть взглядом в самое сердце камня.
        Но на этом силы Гарри, увы, совершенно иссякли. Ноги подогнулись; он привалился к стене и мешком рухнул на каменный пол, хватая ртом воздух. Тело болело так, словно он добрые сутки не слезал с метлы, а мозг, казалось, превратился в какую-то кашу — об окклюменции не было сил и думать.
        Ему все же удалось кое-как воздвигнуть стену огня — за миг до того, как он потерял сознание и голова его с отвратительным стуком ударилась об стену.

* * *

        Разбудила Гарри мысль, к огню не имеющая никакого отношения.
        Пить.
        Ужасная, иссушающая жажда, пробравшая его до самых костей.
        Сколько же времени он уже заперт в этой клетке, сколько времени провалялся в беспамятстве?..
        Он вдруг подскочил, поняв то, что должен был понять давным-давно: «Мои сны! Ремус ошибался — никакие они не символы. И не имеют отношения к «двойственному восприятию» и к тому, что «в эмоциональном плане я заперт во тьме»... хотя сейчас я действительно в ней заперт. Но мои сны не об этом — они и впрямь вещие, они сбудутся на самом деле...»
        На грани паники, он укрепил стену пламени, поместив поверх нее чувство одиночества и отчаяния, — чтобы получить возможность спокойно все обдумать.
        «Уничтожьте четвертый дом по Тисовой улице… наверно, это уже произошло… Малфой давно уже это велел — иначе бы не хотелось так пить. А с Дадли что — спасся? Когда дом рухнул, внутри его не было, но это ничего не значит… Поляна, и кто-то приближается… или что-то — наверно, я видел место встреч Упивающихся… Клетушка, и пить страшно хочется… все, все правда! И что же случится потом?»
        Ответ должен был напугать Гарри — уж слишком страшным он получался. Но почему-то не напугал. Наоборот, придал сил.
        «Я выживу, — понял Гарри. — Выживу — что бы ни произошло в Самайн. Окажусь в Хогвартсе... в больничном крыле. Я буду слеп, у меня все будет болеть, но это не навсегда — я уже выздоравливал, выздоровею и теперь. Видел же я, что со мной все в порядке... вот только почему-то живу не в Башне вместе с друзьями, а в подземельях — причем вполне там прижился... ой, зараза — так значит, и это сбудется?! И то, как бью Рона за то, что он оскорбил слизеринцев, и то, как смеюсь, услышав от Малфоя, что мы братья... Да не ехидно смеюсь — ты что, мол, рехнулся? — а от радости: ну конечно же, братья... И то, этот безумный крик на змееязе — этот сон тоже вещий...»
        В памяти всплыли слова, произнесенные некогда Трелони: «Сны показывают нам, что может быть, а не то, чему быть непременно...»
        Гарри даже застонал вслух. Ну почему именно сейчас пришло в голову, что, возможно, его преподавательница все-таки знала толк в прорицаниях?! Нет, уж лучше слепо верить, что сны сбудутся, даже если несколько последних и смущали его теперь куда больше. С ними он потом разберется. А пока нужно сосредоточиться на самых первых снах... и верить, обязательно верить: какую бы гадость ни замыслил Волдеморт, Гарри все равно выживет.
        Мысль помогла — отчасти, по крайней мере. Его будут пытать, но не убьют. Он сумеет сбежать — хоть и ослепнет. Как-то сумеет. И нечего зацикливаться на том, как и что произойдет, или гадать, как избежать опасностей.
        А сейчас только и можно, что постараться приготовиться к тому, что его ждет. Чем больше знаешь заранее, тем легче, — а потому стоит обдумать, что же именно узнал о нем Волдеморт. Тут не только сны, но и язвительные замечания Люциуса Малфоя о чулане и о том, что еще сообщил Упивающимся дядя Вернон.
        Дядя Вернон, который все бы отдал за смерть Гарри. Дядя Вернон, который сам уже мертв — лишь потому, что выбрал не тех союзников в своей борьбе с племянником. Так о чем же, кроме чулана, мог рассказать им Вернон Дурсль? Ну, может, не совсем рассказать — Люциус и с помощью легилименции мог бы все выяснить, — но разницы особой в любом случае нет. Дядя Вернон все равно хотел причинить Гарри как можно больше вреда.
        Так что же по-настоящему опасного он мог сообщить?
        Гарри осознал, что ослабил защиту, и поспешно снова укрепил стену пламени, прикрыв ее воспоминаниями об учебе в начальной школе. Сам же, укрывшись за стеной, продолжил свои размышления. Самое смешное, что Люциус решил напугать его чуланом. Ну и дурак ведь! Хотя... некоторые люди... слышавшие о его детстве, тоже считали, что он должен бояться закрытых тесных пространств. Странно все же жизнь оборачивается. Ну да, конечно, несколько раз он взрывал дверь чулана, но вовсе не потому, что боялся тесноты и темноты, — просто хотел показать дяде Вернону, за кем осталось последнее слово. А сам чулан был совсем даже неплохим. Уютным. Когда Гарри был помладше и до одури хотел, чтобы его обняли, он забирался под одеяло и фантазировал, что стены специально придвинулись поближе, чтобы утешить и убаюкать его. Да и вообще: заканчивался день, и он был по-настоящему счастлив, сидя у себя и играя сломанными игрушками, найденными среди мусора.... и никто туда не заходил — а значит, некому было назвать его уродом, неизвестно чьим упущением появившимся на свет. И чулан вовсе не был тюрьмой — его же не все время запирали. Чаще всего он уходил туда по своей воле — потому что по сравнению с домом, полным Дурслей, собственный уголок был настоящим раем.
        Так или иначе, решение Люциуса, что заключение в тесной клетушке способно сломать дух Гарри, оказалось ошибкой. Конечно, удобной эту камеру не назовешь, но плохо ему тоже не было... если не считать необходимости сидеть и ждать, пока Волдеморт что-то решит.
        А что тот, кстати, может решить? Вот в чем вопрос... Что сказал ему Люциус? И что такое на самом деле Самайн? Обругав себя — стоило быть повнимательнее на истории магии! — Гарри попытался припомнить, что именно Биннс говорил о днях Перелома вообще и о Самайне в частности. Вроде бы раньше так называли Хэллоуин, нет? Кажется, да.... да, когда магглы ввели постоянный календарь, перестав полагаться на звезды, канун Дня Всех Святых стали отмечать в один и тот же день. А вот у Самайна точной даты нет — хотя символизирует он почти все то же самое. Смерть, в частности. Огонь, кажется, тоже как-то связан с Самайном, но как именно — неясно. Жалко, что у Биннса настолько скучные уроки, что слушать его просто невозможно. Впрочем, в этом году их и не придется слушать — кто же станет усиленно изучать предмет, за который на СОВах получил «тролля»?
        Так что еще мог сказать Люциусу дядя Вернон? Непонятно. Чего именно, по мнению дяди, мог бояться Гарри? Ну, чулана, а еще? Вряд ли кто-нибудь из Дурслей мог бы решить, что Гарри боится оскорблений или тяжелой работы. И хотя у него хватало ума всеми силами избегать порки, истерики она тоже не вызывала.
        Была, правда, одна вещь, при виде которой он впадал в истерику... по крайней мере, когда-то. Хотя в последний раз он держался неплохо. Правда, тогда он был не один, но все равно в конце концов справился с собой. Вот только дядя Вернон этого не знал. Зато дядя знал, что еще совсем маленьким Гарри до полусмерти боялся игл — а ведь он тогда даже не понимал, что это такое. Но этого страха хватило для всплеска стихийной магии — стоило только увидеть иглу в руке медсестры.
        Иглы. Он даже ахнул от ужаса. Можно поклясться чем угодно, что они воспользуются иглами.
        Он вдруг совершенно отчетливо понял, как именно его ослепят.
        Гарри сглотнул заполонившую рот горечь и теснее прижался к стене, стараясь поудобнее устроить ноги. Больше всего на свете хотелось бежать, выбраться отсюда, прежде чем произойдет то, что должно произойти, но ничего не выйдет. Сны оказались истинными — все до одного. Ему суждено ослепнуть, и суждено так или иначе вытерпеть эту муку.
        Вот только терпеть не хотелось. Совсем даже не хотелось.
        Можно было снова вызвать ту темную вспышку — даже сильнее прежнего — и попробовать не просто повредить каменные стены, а раздробить их, расплавить, уничтожить... И тогда он сможет выбраться и бежать — бежать, насколько сил хватит.
        Но надежды не было — это он знал точно, и дело даже не в снах. Просто первая попытка выплеснуть всю свою силу ни к чему не привела, а вот ослабила здорово. А сила ему сейчас нужна — в этом Гарри был уверен: иначе просто не выдержать то, что уготовил Волдеморт.
        А сейчас нужно перестать думать об иголках, о слепоте, о том, что он станет наполовину слизеринцем и влепит как следует лучшему другу...
        Гарри сильнее прижал колени к груди, прикрыл глаза и закрыл сознание так, чтобы за стеной огня не осталось ни одной мысли. Он позволил себе соскользнуть в пламя, в ничто, туда, где нет ни тревог, ни страха. Позволил себе просто отдохнуть.
        Чтобы быть готовым к тому, что должно случиться.

* * *

        Свет в камере изменился, став чуть ярче, но тут же снова притух. Гарри открыл глаза и взглянул на вновь появившуюся в стене щель. По ту сторону обнаружился Упивающийся при полном параде — просто плащ и маска, но этого хватало, чтобы создать преотвратное впечатление.
        Гарри уставился на него мутным взглядом. Впрочем, он достаточно проснулся, чтобы осознать, что уже успел машинально закрыть разум от врага. Более того, он узнал Малфоя прежде, чем эта гнида раскрыла рот.
        — Что, мистер Поттер, от слабости встать не можете? — приторным голосом поинтересовался Малфой.
        Гарри рывком поднялся на ноги и пошатнулся. Он не знал, сколько именно времени прошло, — знал только, что мучившая его жажда перестала быть острой. Язык распух и напоминал терку, но плохо уже не было. Просто очень, очень хотелось пить, но он это переживет — как и все остальное, уготованное ему Волдемортом. И не потому, что он Гарри Поттер, Мальчик-Который-Никак-Не-Сдохнет, нет. Потому лишь, что его магия по-прежнему в нем. Эта магия, питавшая его сны, не могла ошибаться — она никогда не ошибалась, никогда его не подводила, пусть даже он не всегда это понимал. И даже считая, что она исчезла, Гарри все равно чувствовал где-то глубоко в себе ее слабый огонек. Она подарила ему сны, которые помогут сохранить рассудок и душу, — пусть даже тело подвергнут чудовищным пыткам.
        — Идем, — поманил его Люциус. — Пора.
        Гарри не сдвинулся с места, но это ничего не меняло. Малфой втиснулся в камеру и, как ни странно, провел затянутой в кожаную перчатку рукой по грубой царапине, оставшейся на скуле Гарри после удара. Потом склонил голову на бок и уставился ему на плечо. Кровь, выступившая из исцарапанного плеча, испачкала ткань.
        — Ай-ай-ай, — заметил Люциус, покачав головой. — Никуда не годится.
        Вытащив палочку, он выволок Гарри наружу и принялся вертеть, оглядывая со всех сторон.
        — Contusio evanesco, — проговорил он, прикоснувшись палочкой к шишке, вскочившей, когда Гарри ударился головой о стену. Потом описал палочкой дугу и добавил: — Lavare. Sanare.
        Ощущение бегущих по коже мурашек сменилось болью, когда чары добрались до царапины на скуле и ранок на плече. Люциус, покончив с заклинаниями, снова заговорил:
        — Рубашка могла бы быть и поприличнее, — чуть усмехнулся он. — Ну да Темный Лорд все равно предпочтет, чтобы ты ее снял. И кроме того, если не ошибаюсь, она все равно скоро будет в совершенно непотребном состоянии. Так что снимайте-ка, мистер Поттер.
        Гарри вновь не подчинился — и вновь это ничего не изменило. Короткий взмах палочки — и прохладный камень коснулся его голой спины.
        Люциус притянул его ближе — в какую-то гнусную пародию на объятие — и насмешливо прошептал:
        — Гарри Поттер, почетный гость Лорда в Самайн. Кто бы мог подумать?
        Мир исчез, растворившись в уже знакомом, но от этого не менее отвратительном ощущении.


Глава 25. Самайн

        Предупреждение переводчиков: в этой главе содержится описание пыток.

* * *

        Насильственная аппарация совершенно выбила Гарри из колеи. Он понял, что произошло, лишь когда мир перестал кружиться и принял ясные очертания: поляна в темном лесу, точь-в-точь как в одном из его снов. Однако на сей раз не было предчувствия, будто вот-вот явится некто незримый.
        Потому что теперь его уже ждало... нечто.
        Волдеморт.
        И с ним — целая толпа Упивающихся, нацепивших свои безобразные маски и жадно глазеющих на мальчишку перед ними. А поглазеть было на что — уж это Гарри понимал даже в теперешнем состоянии. Едва оказавшись на поляне, он упал на четвереньки, корчась от боли: тело отреагировало не только на аппарацию, но и на отчаянные голод и жажду. Желудок пытался извергнуть хоть что-то, а когда ничего не вышло, скрутился в тугой комок, словно собираясь вывернуться наизнанку. По крайней мере, Гарри чувствовал себя именно так.
        Заметив устремленные на него красные глаза Волдеморта, он принялся закрывать сознание, но было уже поздно.
        Над поляной прокатился смех — жуткий, зловещий; и от того, что вслед за Волдемортом смех этот подхватили все Упивающиеся, было еще страшнее. Они хохотали все время, пока Гарри корчился. «Им, небось, смешно, что я стою тут на четвереньках. Ну конечно: что может забавнее шестнадцатилетнего полуголого мальчишки, который блюет дальше, чем видит», — он специально поместил эту мысль поверх пламени — чтобы любой легилимент смог бы уловить. Но оказалось, что Волдеморта насмешило совсем другое.
        Упивающиеся застыли неподвижно — только мантии чуть развевались от легкого ветерка, — когда их предводитель спустился с помоста, на котором стоял. Волдеморт ухватил Гарри за плечи — прикосновение шершавых, покрытых чешуей рук к голой коже было омерзительно, хуже некуда, — дернул, заставляя встать на колени. Потом и сам опустился рядом и посмотрел прямо в глаза.
        Пламя. Пламя. Пламя-пламя-пламя...
        Но проклятый Волдеморт — черт бы его побрал! — был действительно силен.
        — Ты думаешь о своем разрушенном доме, — негромко проговорил Темный Лорд, наклоняясь к самому уху Гарри; правда, судя по шелесту мантий, слова его слышали все. — Впрочем, эта новость тебя не слишком расстроила, — Волдеморт хохотнул. — Я говорил Люциусу, что так и случится... хотя для жалкого маггла, попытавшегося использовать меня — когда должно быть наоборот! — это самая подходящая смерть. Вот как, тебе тоже так кажется? Мы похожи, Гарри, — куда больше, чем ты считаешь. Помнишь, я говорил об этом? Тебе стоило меня послушать...
        Вся эта тирада не оставила особого следа в сознании Гарри, растаяла, как тает на языке сахарная вата — еще до того, как успеваешь распробовать вкус. Раздражало одно — что Волдеморт обращается к нему по имени. Но и это было не столь важно — чтобы защитить разум, чтобы сохранить свои тайны, нужно было внушить врагу, что тот знает о Гарри все, тогда как в действительности Темный Лорд не знал ничего.
        Ничего важного, по крайней мере.
        Но в следующую секунду Гарри понял, что был не прав. Кое-что важное Волдеморт все же знал.
        — Как жалко, что ты лишился магии, — бормотал тот, прижимая руки к его лицу. Гарри поморщился, чувствуя, как грубые пальцы нажимают на виски, поглаживают щеки. — Нет, она где-то тут... ты знаешь это, потому и я знаю... но ты не можешь отыскать ее, верно? И любезному нашему Люциусу не было никакой нужды отбирать у тебя палочку. Ты сейчас беспомощней младенца, хоть с палочкой, хоть без. И не сможешь защитить себя... никак не сможешь.
        Кто-то из Упивающихся Смертью вздрогнул — Гарри даже показалось, что шарахнулся, хоть поручиться он не мог: перед глазами все расплывалось. Волдеморт по-прежнему не сводил с него взгляда, загораживая обзор, и происходящее вокруг можно было уловить лишь краем глаза — если вообще можно. Люциус Малфой — по крайней мере, Гарри показалось, что это Люциус, трудно было сказать наверняка после того, как тот занял свое место в круге, — тоже чуть дернулся и взмахнул рукой, словно запрещая что-то.
        Нет, нельзя думать о том, кто это там вздрагивает. Наоборот, нужно собраться с силами и не выискивать человека, чье лицо скрывала одна из этих масок. Не здесь и не сейчас.
        «Возьми себя в руки, укройся за стеной пламени, сосредоточься. Ты можешь это сделать, Гарри».
        Он наконец пришел в себя после аппарации и смог отбросить руки Волдеморта от своего лица, а там и подняться на ноги. Вот только земля просто ходуном ходила; да и неудивительно. Сколько дней он не пил — два? три? Волдеморт тоже поднялся, навис над ним, точно башня, по-прежнему не отводя взгляда.
        И вновь это чувство — еще сильнее, чем раньше, — будто его рассматривают, изучают, будто нечто чужеродное вторгается в сознание, пытается найти слабые места в защите, пытается изнасиловать его мозг. Гарри припомнил многочисленные тренировки. Вот так — нужно постараться вытолкнуть чужака, Волдеморту хватит этого, чтобы оценить борьбу, чтобы поверить: ему сопротивляются... Нужно дать ему то, чего он ждет, защищая сознание от более глубокого проникновения... А теперь притвориться, что уступил, обессилел от того, что враг вытягивает из него воспоминание за воспоминанием, мысль за мыслью...
        Правда, лишь те воспоминания и мысли, что Гарри позволил ему увидеть.
        Весь мир сузился до рева крови в ушах да этих багровых глаз, увеличившихся до невозможности, но Гарри сумел удержать стену пламени, сумел сохранить в тайне все, что было по-настоящему важно, хотя руки и сводило от напряжения, пока Волдеморт медленно, слой за слоем, изучал пласты его сознания. Это было хуже, чем он представлял себе раньше, и много хуже, чем его предупреждали, — словно на поверхности мозга появилась слизь, медленно пропитывающая клетки; едкая обжигающая дрянь, пытающаяся оставить после себя клеймо зла, замарать душу...
        Волдеморт, насытившись наконец, отступил назад и довольно улыбнулся. Гарри моргнул несколько раз, дождался, пока перестанут мелькать красные пятна перед глазами, огляделся и увидел Нагини, свернувшуюся кольцами, — прямо за кругом Упивающихся.
        — Полюбуйтесь на этого так называемого спасителя мира, — возвестил Темный Лорд, хлопнув в ладоши. — Разве не радостную весть принес он нам сегодня? Гарри Поттер, лишенный силы; Мальчик-Который-Выжил без грана магии, — змееподобное лицо чуть скривилось. — Меня удивляет, как ты мог не заметить, Люциус, это же яснее ясного. Мальчишка... — тут Волдеморт расхохотался, — мальчишка думает, что ему удалось скрыть правду, считает, что умеет закрывать сознание, но я заметил истину в ту же секунду, как он почтил нас своим присутствием. У него сил не больше, чем у сквиба.
        Гарри стиснул кулаки — ведь врет же, врет! — но и только. Нельзя, чтобы издевки Волдеморта отвлекли его от того, что действительно важно: упрятать настоящие тайны так глубоко, чтобы Упивающиеся Смертью даже не догадались, что ему есть что скрывать.
        — Что ж, придется поменять наши планы, — с насмешливым сожалением заявил Волдеморт. — Магические пытки мало что значат для мальчишки теперь, когда он практически не волшебник, — он медленно облизал тонкие, почти незаметные губы. — Люциус, думаю, у тебя есть предложения?
        Закутанный в мантию человек выступил вперед, бросился на колени перед Волдемортом, и Гарри опять почудилось, что кто-то в толпе Упивающихся дернулся.
        — Мой господин, — подобострастно произнес Малфой, — ни у кого не хватит слов, чтобы воздать должное вашему блестящему уму.
        Волдеморт протянул руку и коснулся капюшона, покрывавшего голову Малфоя. Медленно откинул тяжелую ткань, провел длинными тощими пальцами по бледно-золотистым волосам, вытаскивая прядь за прядью из стягивавшей их ленты.
        — Приятно слышать, что ты так считаешь, — промурлыкал он. — И что же ты предлагаешь?
        — Раз мальчишка сейчас практически маггл, — отозвался Малфой в тон, — стоит подвергнуть его маггловским пыткам, пока не придет время принести его в жертву.
        На этот раз вздрогнул Гарри. В жертву?
        — О, да, — ответил на его движение Волдеморт. — Неужели Люциус не упомянул об этом? Какое упущение с его стороны. Каждый Самайн я требую жертву, Гарри. Кровь врага. Не правда ли, замечательно, — он даже задрожал, — что на этот раз жертвой будешь ты?
        Гарри умудрился ответить, хотя горло так пересохло, что стоило большого труда выдавить хоть слово.
        — Каждый Самайн? — насмешливо просипел он. Как ни больно было говорить, это помогало бороться с охватившей все тело слабостью, помогало сосредоточиться на чем-то еще, кроме защищавшей его яростной стены огня... И вдобавок, Гарри не привык трусливо отступать. — Каждый Самайн?! Ты что, считать вообще не умеешь? С тех пор как ты выполз из грязи, в которой прятался, и обрел тело, Самайн был только один раз, Том.
        Упивающиеся Смертью ахнули. Их ошеломление было настолько сильно, что даже Нагини замерла на месте и попробовала раздвоенным языком воздух. Кто-то из круга даже отступил на шаг, но тут же опомнился и вернулся на место — хотя и как-то... нехотя, что ли.
        «Ох, нет, Снейп, не смейте выдать себя! — не удержался Гарри, надежно пряча мысли за стеной огня. — Не глупите, нельзя дать им знать правду! Просто нельзя! Покажите им то, что они хотят видеть, — вы же сами меня учили!»
        Он снова заговорил — в основном, чтобы отвлечься от мыслей, которых не мог себе позволить, даже при условии, что сейчас Волдеморт, кажется, не использовал легилименцию.
        — А что, твои шавки не зовут тебя по имени, Том? — Гарри поперхнулся и попытался откашляться: так сдавило пересохшее горло. — Ведь Люциусу оно известно — он же, в конце концов, хранил твой дневник. — Он нехорошо усмехнулся, смерив взглядом коленопреклоненного Малфоя: — Кстати, у Добби все замечательно. Привет ему не хочешь передать?
        — Ах ты!.. — Люциус вскочил на ноги и чуть не вцепился ему в глотку, но Волдеморт оказался быстрее. Он взмахнул неизвестно откуда появившейся в руках палочкой и произнес: «Crucio», — медленно, почти лениво, словно желая покончить уже с надоевшей задачей и перейти к чему-нибудь поинтереснее.
        Малфой рухнул на землю и забился в корчах боли. Заинтересованная происходящим Нагини выползла на середину круга и приподнялась, чтобы лучше все разглядеть.
        — Finite Incantatem, — пробормотал Волдеморт через несколько секунд. — Право же, Люциус, следует научиться лучше владеть собой. Разве я пустил ему кровь — сейчас, пока еще не время? Что же до тебя, — обернулся он к Гарри, — то ты глупец, если и вправду считаешь, что я не праздновал Самайн прежде. Много лет мы отмечали этот праздник, и началось все задолго до того, как я покончил с твоими родителями.
        «Не сработает, — подумал Гарри, пряча и эту мысль. — Тебе меня не спровоцировать. Я буду держать себя в руках, буду закрывать сознание и ждать шанса спастись. У меня должен быть этот шанс; просто обязан... мои сны говорят правду, они вещие...»
        И, взглянув Волдеморту прямо в глаза, добавил с презрением, насколько позволяли воспаленные голосовые связки:
        — К сожалению для тебя, с ними-то ты покончил, а вот со мной — промахнулся.
        — Я не промахнулся, — прошипел Волдеморт, обводя пальцем шрам на лбу Гарри, вспыхнувший жгучей болью от одного прикосновения злобной твари. — Вот оно, наглядное доказательство того, что ты удостоен чести носить мою метку.
        — Отвратительную и безобразную, — равнодушно заметил Гарри, припомнив слова, сказанные Драко Малфоем на уроке зельеварения. Кто-то из Упивающихся придушенно ахнул, и на этот раз Гарри с трудом сдержал мысль: «Да заткнись же, Снейп!»; что там — чуть не выкрикнул это в полный голос. — Это оскорбление, не честь, — продолжил он. — Как и уродство, выжженное на руках всех твоих прихлебателей. Я смотрю, себе ты ее не поставил, Том. Что, кишка тонка? Другие пусть терпят, а тебе слабо?
        — Заткнул бы я тебе рот, но уж очень хочется услышать твои вопли, — огрызнулся Волдеморт. — Может быть, у тебя поубавится наглости, когда ты поймешь, что именно тебя ждет, Гарри. Сначала мы с тобой немного позабавимся. По-маггловски позабавимся — иного ты не заслуживаешь. А потом начнется сам ритуал жертвоприношения. Боюсь, мне придется пустить тебе кровь — традиция, понимаешь ли. Моя традиция. Ты ведь не думал, что тебя заставили страдать от жажды без всякой на то причины, верно? Я точно знаю, как же тебе сейчас хочется пить — это для того, чтобы сгустить твою кровь. Ну а потом...
        Волдеморт обхватил его за плечи — от рук Реддла исходила невероятная сила, и Гарри знал, что сила эта магическая, не физическая, — потом притянул ближе, прижимая к себе. Тело Лорда было ледяным — холод чувствовался даже сквозь одежду, точно тот не был по-настоящему живым существом, хоть это, конечно, не соответствовало действительности. Наклонив голову, Волдеморт прикоснулся губами к уху Гарри, лизнул шею и зашептал — мягко, едва ли не любовно, хотя слова его мало походили на нежность:
        — О, да! Я буду пить кровь врага. И когда выпью ее сполна... тогда начнется само жертвоприношение. Тебя сожгут, милое мое дитя, сожгут заживо, и я буду вдыхать сладкий запах дыма. Когда же все закончится и от тебя останется лишь головешка... вот тогда я истолку твое тело в пыль... Знаешь, есть зелья — Темные зелья, разумеется, — для которых требуется подобная пыль. Мы будем наслаждаться тобой каждый Самайн, Гарри. В буквальном смысле этого слова.
        Вся эта тирада должна была напугать его, заставить дрожать от страха — будто все описываемое уже свершилось. Но Гарри не боялся и не собирался пугаться — к чему страшиться, когда он точно знает, что этого не произойдет, просто не может произойти.
        «Он думает, что это дурацкое представление заставит меня дрожать от страха? Обойдется!» — решил он. Волдеморт отпустил его, явно ожидая, что у Гарри сейчас подкосятся ноги и он рухнет на землю. Ноги и впрямь подкашивались, но устоять получилось.
        — Да пошел ты, — небрежно ответил он, словно показывая, что не станет тратить время на подобную чушь, и вместе с тем удивляясь непроходимой тупости собеседника.
        Волдеморту, похоже, надоела эта игра.
        — Северус, — окликнул он, чуть повернув голову, — подойди. Сегодня мы не станем использовать магические путы — так ему было бы легче. Нет, ты будешь удерживать его. Мальчишка тебя попросту ненавидит — все его сознание пропитано этой ненавистью, — Волдеморт гоготнул. — Стоило тебе пройти мимо него на занятиях, как его прямо корежило — оттого он и испортил столько зелий; ему даже представить тошно, что ты можешь его коснуться. Так что снимай перчатки, Северус, и держи его. Посмотрим, надолго ли хватит его дерзости и хваленого бесстрашия.
        Высокий, тощий, закутанный в мантию человек шагнул вперед, пробормотав что-то невнятное. Накинутый капюшон приглушал голос, но Гарри сразу же уловил знакомые нотки и принялся еще старательнее закрывать сознание. Он должен правильно сыграть свою роль в этом фарсе, должен вновь почувствовать ненависть, которая давным-давно превратилась в совершенно другое чувство.
        «Да как же у вас получается, — припомнил он свой вопрос, заданный, казалось в какой-то другой, не этой жизни, — испытывать чувства, которые вы на самом деле не испытываете?»
        И ответ: «У меня есть память. И я умею ее использовать».
        У Гарри тоже хватало нужных воспоминаний. И, что еще важнее, за время, проведенное со Снейпом, он приобрел вкус к тому, чтобы сбивать противника с толку. «Играй, — шептал некий голос в глубине сознания. — Играй роль так, чтобы тебе поверили. Ну вот что могут думать все эти Упивающиеся Смертью? Что ты ненавидел Снейпа и считал, что тот служит Волдеморту. Но наверняка-то ты знать не мог, так? Они ведь уверены, что Снейп слишком хитер и с легкостью мог обвести тебя вокруг пальца — а значит, ждут, что ты удивишься, возмутишься, взбесишься...»
        — Лживая сволочь! — завопил он и, дождавшись, пока Снейп подойдет чуть ближе, размахнулся и влепил пощечину — изо всех сил. Их, правда, оставалось не так уж и много, и удар вышел не особенно крепким, зато — и это самое главное! — смотрелся вполне впечатляюще. — Дамблдор тебе доверял, а ты, оказывается, на психа этого работаешь! Я знал! Я всегда это знал!
        В смехе Волдеморта звенела искренняя радость:
        — Да его былая ненависть — ничто по сравнению с тем, что он испытывает сейчас, Северус. Хорошо. Просто великолепно, право.
        Гарри снова замахнулся… и торопливо опустил руку. Бить, к счастью, не придется: Волдеморт, вскинувший палочку, — прекрасный повод отступить.
        — Достаточно, Гарри, — произнес Темный Лорд. — Или мне придется наложить на тебя Imperio. Думаешь, у тебя получится снова его сбросить — в твоем-то нынешнем состоянии? — добавил он, презрительно кривя губы.
        — Мой лорд... — Снейп бухнулся на колени и забормотал, стягивая с рук черные кожаные перчатки: — Мои руки, мой лорд... магия Света... ваши зелья...
        — Да не придется тебе пачкать свои ручки драгоценные, — расхохотался Волдеморт. — Люциус и сам прекрасно справится. — Он повернулся к Гарри: — На колени!
        Но Гарри не подчинился — так и продолжал стоять, гордо вскинув голову. Если эта мразь так жаждет увидеть его на коленях — пусть заставит, пусть наложит Imperio. Все равно это будет своего рода победа — что он не сделал этого по собственной воле.
        Но Волдеморт в этот день явно предпочитал другие способы принуждения. Маггловские.
        — Северус, — поторопил он. — Ну же.
        Снейп зашел ему за спину, и Гарри почувствовал, как прикасаются к нему теплые руки, как жестко, чуть не до синяков впиваются они в плечи, как зельевар резко толкает его вперед и бьет под коленки, чтобы подкосились ноги. «Это все не взаправду, — сказал он себе, прячась за стеной пламени. — Это для отвода глаз — точь-в-точь, как на последних уроках зельеварения, на которые я ходил. Но выглядеть это должно по-настоящему — жестоко, по-садистски...»
        Однако все не только выглядело, но и ощущалось по-настоящему — даже слишком, пожалуй, особенно когда Снейп завел ему руки назад, безжалостно заломив их так, что малейшее движение отзывалось дикой болью в суставах. Теперь вывернуться, не вывихнув плечо, было невозможно... не то чтобы Гарри всерьез собирался выворачиваться. Какой толк голодному, умирающему от жажды, еле стоящему на ногах после аппарации мальчишке затевать драку?.. Даже если бы на это хватило сил, шансов было бы немного: в свои шестнадцать он все еще не дотягивал до среднего роста.
        — Встань, Люциус, — объявил меж тем Волдеморт, сотворил себе удобное кресло и уселся, чтобы с удобствами наблюдать за представлением. — Вот теперь ты сможешь отомстить ему, но лишь следуя моим указаниям. Надеюсь, ты меня понял?
        — Да, мой лорд, — пробормотал Люциус, склоняясь перед сидящим и целуя подол его мантии. Волдеморт потрепал Малфоя по голове — точно собаку, ластящуюся к хозяину. Потом отвел руки и гортанно произнес: — Сотвори иглы, мой Люциус. Ты же знаешь, что мальчишка их ненавидит.
        И тотчас в его ладони появилась целая связка серебристых, сверкающих иголок.
        — Неплохо, но ты ведь и получше умеешь, верно?
        Другая связка. Эти иглы были толще, длиннее, напоминая по виду спицы, которыми тетя Петуния пользовалась для вязания. Только острее. Куда острее.
        — Мальчишка трясется от страха, — усмехнулся откуда-то сзади Снейп. Вот только руки зельевара, впивавшиеся в Гарри не хуже тисков, говорили другое. Пальцы чуть двигались — не дрожали, а именно двигались; не все время, конечно, да и лаской эти движения назвать было сложно, но, тем не менее, Гарри чуть воспрянул духом. Ему напомнили: как бы все ни смотрелось со стороны, он не один.
        — И пусть трясется, — хмуро отозвался Люциус, протягивая руку к Волдеморту. Тот высыпал ему на ладонь иглы — медленно, одну за другой.
        — Сначала лицо, — распорядился он. — Потом можешь удовлетворить любые свои желания — все, что придет тебе в голову, — но с одним условием. Глаза оставь напоследок.
        — Да, мой лорд, — серебристые глаза Люциуса блеснули в лунном свете. Капюшона он так и не поднял.
        И даже зная будущее из снов, понимая, что это должно произойти, Гарри не удержался и вновь повторил то, что сделал в своей камере. Осознанно выпустив весь гнев, всю ненависть и боль, которых было так много в его жизни, он попытался воспользоваться их разрушающей силой — той, что почти заставила тогда исчезнуть окружавшие его стены. Но на этот раз выброс получился намного слабее — может быть, из-за снедавшей его жажды? Или из-за того, что он еще не восстановился после истощившего его всплеска магии?
        Все, на что его хватило, — слегка нагреть иглы.
        Лучше от этого не стало, совсем наоборот. Потому что снявший перчатки Люциус — очевидно, для пущего удобства — почувствовал, как греется металл в руках, и довольно прижмурился.
        — О, просто великолепно, — заметил он, словно про себя, и добавил, обернувшись к своему повелителю: — Я бы их накалил, мой лорд.
        Малфой защитил руки заклятьем от ожогов, а потом воспользовался Calorum, чтобы накалить иглы докрасна, и снова поднес их к самому лицу Гарри. Гарри постарался собрать все свое мужество и не издать ни звука, наблюдая за тем, как толстенная, уродливая железяка все приближается и приближается, но не выдержал, когда щеку прошила жгучая боль — хрипло выдохнул сквозь стиснутые зубы, всхлипнул и сморгнул слезы с глаз.
        — Неплохое начало, — пробормотал Люциус, улыбаясь, хотя, судя по его взгляду, местью еще не насытился. Куда там. — Ты точно не хочешь разок попробовать, Северус? Хоть разок? — очередная раскаленная игла мелькнула перед глазами, когда Малфой протянул ее Снейпу.
        — Знаешь ведь прекрасно: я не могу, — прорычал Снейп. Теперь он удерживал запястья Гарри только одной рукой, другой прижимая его к себе — так, что спина Гарри почти впечаталась в грудь зельевара. — Уж ты сам постарайся! И за меня тоже.
        — Глаза оставь напоследок, — повторил Волдеморт, растягивая слова — от удовольствия, не иначе. — Но до тех пор постарайся быть поизобретательнее. Заставь этого наглого щенка молить о пощаде.
        «Я не прошу о том, чего не могу получить, — отчетливо подумал Гарри. Волдеморт опешил, поймав эту мысль, что одновременно и обрадовало Гарри, и встревожило. Он тут же постарался укрепить свою защитную стену. — Не прошу. И не стану. Я не могу...»
        — И заставь его кричать, — добавил Волдеморт, откидываясь на спинку кресла и кладя руки на колени.
        Как ни хотелось Гарри лишить своих мучителей этого удовольствия, сил у него не достало. Нет, вначале он терпел; шесть раз проклятые иглы безжалостно вонзались в лицо, шесть раз он задерживал дыхание, сжимая зубы и дожидаясь, пока пройдет боль. Но его стойкость привела лишь к тому, что Люциус сотворил иглы еще больше — точно ножи — и принялся втыкать их так, чтобы они доставали до кости.
        Вот тогда Гарри закричал. Завопил, окончательно срывая голос, забился, пытаясь вырваться из хватки Снейпа, и до самого окончания пытки брыкался, лягался, полностью утратив контроль над собой, но Снейп все равно сумел удержать его и удерживал все время, не давая уклониться ни от чего. А потом с Гарри сорвали остатки одежды и швырнули навзничь — прямо в грязь. Все тело было покрыто колотыми ранами и утыкано торчащими во все стороны иглами; некоторые вошли до самого ушка и при каждом вдохе впивались в спину и ноги — зачарованные так, чтобы оставаться горячими, чтобы жечь до тех пор, пока Волдеморту не надоест любоваться его страданиями.
        А потом, когда отголоски его воплей достигли гор, видневшихся в отдалении, и стихли, началось самое страшное.
        Люциус уселся ему на грудь, и кто-то еще удерживал его ноги, но именно Снейп обхватил ладонями его лицо. Снейп, чьи пальцы придерживали сейчас его веки, не давая закрыть глаза, оставляя их беззащитными перед Люциусом, в точности исполнившим приказ Темного Лорда «оставить глаза напоследок».
        Хоть Гарри про себя и молился о смерти, сдаваться без боя он не собирался. И когда пальцы Малфоя оказались достаточно близко, он, зарычав по-собачьи, впился зубами в руку мерзавца, отхватив изрядный кусок, и тотчас выплюнул, точно кусок падали.
        Реакция Люциуса была быстрой и безжалостной, хотя прежде всего он оглянулся на Волдеморта. Дождавшись от своего хозяина одобрительного кивка, он сжал в кулак другую руку и изо всех сил ударил Гарри в лицо.
        Звезды посреди пламени... звезды, и искры, и танцующие языки огня — пламя-пламя-пламя...
        Гарри почудилось, что он сейчас потеряет сознание. Он счел бы обморок милостью, но сильные ладони Снейпа послужили якорем, удержавшим от беспамятства, стержнем, который помог все выдержать. Перед глазами снова появилась игла, качнулась чуть, словно змея перед нападением. Он попытался зажмуриться, но пальцы, грубо впившиеся в лицо, не позволили сомкнуть веки.
        Кровь застыла в жилах, когда игла подобралась еще ближе и медленно воткнулась прямо в зрачок.
        И не раз, не два, но снова и снова повторила это движение, словно в некоей безобразной пляске страха и боли. По его лицу текли слезы — горячие, густые, едкие — затекая прямо в рот. У них был очень странный привкус — маслянистый, медный, привкус сытости, — и Гарри неожиданно понял, что это вовсе не слезы, но кровь, струящаяся из ран. Кровь заливала кожу, и пока она текла, руки, сжимавшие его лицо, ослабили хватку. На их месте тотчас появились другие — холоднее — и снова прижались, удерживая веко, чтобы второй глаз Гарри постигла та же судьба. Но эти руки уже не были якорем.
        И потерявший связь с реальностью Гарри позволил себе погрузиться в пучину целого океана огня, огня, который остужал раны, и врачевал их, и шептал, что он все сделал верно.
        Потому что пощады он так и не попросил. И не дал трусливому уроду возможности торжествовать.


Глава 26. Костер

        Предупреждение переводчиков: в этой главе содержится описание пыток.

* * *

        Гарри очнулся от пронзающей все тело боли — и только через пару мгновений понял, что иглы исчезли. И что он почему-то стоит. Странно — ведь когда человек без сознания, стоять он не может, верно ведь? Впрочем... если воспользоваться магией... да, конечно. Его магия удерживает — это же чувствуется. Сам бы он не устоял — мышцы напоминали измочаленные тряпки. Да и мозг тоже: измученный, выжатый... почти пустой.
        Гарри резко встряхнул головой — странно, волосы будто прилипли к черепу... ах да, они просто настолько пропитались потом, что... и зажмурился, пытаясь хоть как-то прийти в себя. И ничего — только нестерпимая боль там, где совсем недавно были глаза. Мир вокруг так и остался непроглядно-черным. Да, конечно, иного и быть не могло, но... поверить, осознать это было слишком сложно. Он все еще надеялся, что перед глазами мелькнет хоть что-то... хоть лучик света... что достаточно прищуриться, и...
        Вот только надеяться было не на что. Его замутило. А вдобавок жгучая боль перекинулась на затылок, сползла вниз, вгрызаясь в позвоночник... да так, что он снова чуть не потерял сознание.
        Заманчиво, конечно, но... Несмотря на боль, в голове потихоньку прояснялось. Поддаваться страху и желанию соскользнуть в беспамятство — не лучший выход. Нужно быть готовым сбежать, верно? Пусть он слеп — но все равно должен использовать первый же шанс.
        «А шанс появится... обязательно появится...»
        Правда, верить в благополучный исход было все труднее... хотя... сны там или не сны, но поддерживающая его магия постепенно исчезает, а он по-прежнему стоит. Сам.
        Гарри попытался шагнуть вперед. Ничего не вышло... и только тут он понял свое положение — во всех смыслах. Запястья обхватывали тяжелые кандалы, прикрепленные к какому-то столбу за спиной. Каменному, скорее всего, — судя по холодной, шершавой поверхности, к которой он был прижат. И ветерок обвевает колени... значит, он до сих пор голый... и на слух ничего не разберешь, ведь только и слышно, что неясный гул откуда-то снизу... Волдеморт держит речь перед своими Упивающимися.
        Снизу...
        Значит, он стоит на каком-то помосте.
        Выставленный напоказ — для жертвоприношения.
        Гарри снова принялся закрывать сознание — на этот раз не для того, чтобы скрыть свои мысли, но лишь пытаясь хоть как-то сохранить рассудок. Дикий страх сжимал сердце, разрывал все внутри... но стена воображаемого пламени все-таки помогала держать себя в руках. Иногда, по крайней мере.
        А еще помогали мысли о чем-нибудь другом — главное, не о себе.
        Надежно прикрывшись бушующим пламенем, он позволил себе думать: «Дадли... что же с ним? Выжил ли он после того, как рухнул дом? Или так и стоял, как болван, — пока кто-нибудь из Упивающихся не заметил его отвисшую челюсть? И что с Сэл и Ремусом? Сэл... она совсем разболелась... лежала у меня в руках, как веревка, такая холодная — хоть в подвале и было прохладно, но не настолько же! Сумела ли она выбраться и добраться до комнат? А если и сумела, то что с того? Как мне вообще такое в голову пришло — просить змею предупредить Ремуса? Как он ее поймет — он же не змееуст! И потом — а если там и лестниц не осталось, чтобы наверх пробраться? Как Малфой в дом попал — непонятно, но похоже, что полдома обрушилось! А если Ремус погиб?..»
        Чей-то голос вырвал его из размышлений — голос Люциуса:
        — О, мой господин, мой великий повелитель. Час настал.
        Похоже, Волдеморт аппарировал прямо на помост. Еще секунду назад Гарри мог бы поклясться, что рядом никого нет — а теперь чувствовал, как веет могильным холодом, и слышал насмешливый голос, шипящий прямо в ухо:
        — Быть по сему, — Волдеморт чуть не лопался от самодовольства. — Хвост, подай нож.
        По щеке легко, почти нежно прошлось гладкое, прохладное лезвие.
        — Ты ведь помнишь этот нож, детка, верно? Ты уже видел его... — фраза оборвалась негромким смехом. — Ах да, ты же не видишь... ну и жалок же ты сейчас — слепой, да еще и сквиб...
        Гарри вздрогнул. Больше всего хотелось плюнуть Волдеморту в лицо — или хотя бы в его сторону... только во рту настолько пересохло, что и заговорить-то удалось с трудом. И пусть голос звучал хрипло и слабо — аж противно, насколько слабо! — но, по крайней мере, не дрожал:
        — Пошел... ты на... Том.
        — О, мой повелитель, — теперь голос Люциуса звучал совсем рядом. — Я почту за честь собрать его кровь — если на то будет ваше желание.
        Мантия с мягким шуршанием потерлась о дерево; ветерок взъерошил кому-то волосы... Гарри почему-то слышал все — с необычной, почти сверхъестественной ясностью. Да, конечно, со слепыми такое бывает — но ведь для этого должно пройти какое-то время, разве нет? Впрочем... может, тут сыграла роль магия — и именно она усиливает до предела каждый, даже самый слабый звук, который он способен воспринять. Странное чувство... но довольно полезное.
        — Северус, подай зелья, — распорядился Волдеморт.
        До Гарри донеслось громкое шлепанье сапог по грязи. Потом кто-то забрался на помост.
        Надо было бы выкрикнуть несколько оскорблений — предатель, дескать, — но сил не хватило. А может, и еще чего-то. Само присутствие Снейпа так близко заставило Гарри отчаянно задрожать. Перед мысленным взором вставали недавние картины; он вновь чувствовал, как его прижимают к земле, удерживают, не давая пошевелиться, — чтобы Люциусу было удобнее втыкать в него иглы. В ушах зашумело; Гарри покачнулся, чуть не теряя сознание, и хрипло вдохнул, силой проталкивая воздух в непослушные легкие.
        И еще вдох, и еще... и не понять — то ли он дышит слишком быстро, то ли не может дышать вовсе... Гарри заставил себя остановиться, прекратить хватать ртом воздух, укрыть мысли за стеной пламени и подумать. Прислушаться ко всему происходящему, не потерять связь с реальностью.
        Звяканье стекла, распространившийся в воздухе запах — корица, гвоздика и что-то еще. Вспомнить, что именно, никак не получалось, хоть он сотни раз встречался с этими запахами на уроках зельеварения.
        — Просто подождем завершающего аккорда, — пояснил Снейп. Судя по тому, откуда доносился голос, зельевар стоял на коленях. Гарри с трудом удержался, чтобы не пнуть его. На этот раз ему не пришлось бы разыгрывать ярость, чтобы одурачить Волдеморта
        — Ах, свежая кровь...
        Волдеморт что, действительно облизал губы? «Вроде звук похож», — подумал Гарри, пытаясь отвлечься от мыслей о Снейпе. Обоняние стало много острее; к своему отвращению, он обнаружил, что чувствует запах крови — собственной крови, засохшей на том самом ноже. Или там и кровь Хвоста была? В сознании промелькнуло еще одно воспоминание, на сей раз более раннее: Хвост, отсекающий собственную руку. Видение было настолько омерзительным, что Гарри даже замутило. Неужели Хвост тогда использовал тот же нож, что и сейчас?
        Вспомнить точно не получалось, но Гарри пришло в голову, что ничего отвратительнее идеи смешать его кровь и кровь Хвоста он в жизни не слышал.
        В том, что думать дальше ему не позволили, заключалось даже своего рода милосердие. Кто-то подошел сзади — Люциус, как догадался Гарри, — и, не тратя времени на дальнейшие церемонии, вздернул браслет кандалов кверху и резанул по запястью. Что самое странное, было совсем не больно — оттого ли, что руки, так долго связанные за спиной, онемели вконец, или оттого, что после всех этих игл его нервные окончания могли уже выдержать что угодно. Так или иначе, но жестокий порез болел не больше, чем обычный укол пером.
        Гарри чувствовал, как стекает по пальцам кровь, — хоть и не очень отчетливо. Лишь спустя несколько минут он понял, что к его руке прижато что-то стеклянное. Его кровь медленно капала в заполненный зельем флакон. Гарри слышал, как оно пенится от каждой капли; вновь ощущал пряный запах — хотя на этот раз пряности явно отдавали чем-то затхлым и кислым. Он не знал, сколько времени это продолжалось; казалось, долгие часы и вместе с тем — что на все ушло не более секунды. Гарри уронил голову на грудь, приоткрыл рот. Черт бы их драл, пусть даже они сожгут его, как собирались, — только бы кто-нибудь перед этим дал ему стакан воды.
        И снова звяканье стекла. Очевидно, флакон с зельем закупорили, но кровь по-прежнему продолжала течь. Гарри чувствовал, как она струится по пальцам, слышал, как падают на помост капли, звонко стуча о дерево.
        — Вражья погибель, — торжествующим тоном пробормотал Волдеморт. Жидкость во флаконе плеснула, точно Темный Лорд крутил его и так и эдак, разглядывая зелье в свете луны. — Но в этот раз мощнее тех, что ты варил мне прежде, Северус.
        — Без сомнения, мой повелитель, — послышался голос зельевара.
        — Сожгите его. Немедленно, — отозвался на это Волдеморт. Прозвучавший в воздухе приказ развеял муть, окутавшую мозг Гарри.
        Ни дров у ног, ни тщательно уложенного хвороста — впрочем, это же маги! Им для представлений декорации не требуются.
        — Incendio Conflagare, — равнодушно произнес Люциус.
        И что-то вспыхнуло внутри; магическая сущность Гарри полыхала, точно факел, и огонь добрался до самых потаенных частей души.
        Как ни странно, чувство было знакомым. Этот огонь немногим отличался от пламени, которое Гарри представлял себе во время занятий. И неосознанно, даже не задумавшись, он окунулся в это пламя с головой — даже глубже, чем раньше. Пламя рычало, ревело, пламя изгоняло демонов из его сознания, из его души.
        Пламя-пламя-пламя...
        Темные волны захлестывали его, пока он погружался в огонь. Но это был его огонь — точнее, он сам был огнем и языки пламени не причинили бы ему вред. Пламя добралось до святая святых его магической сущности, той сердцевины, что все же не выгорела дотла, что оставалась в его снах, и змееязе, и в самом пламени.
        Сейчас она полыхала, но это было неважно. И когда внутреннее пламя встретилось со сжигающим его огнем, Гарри сохранил самоконтроль. Просто огонь боролся с огнем — точно так же, как Гарри отражал заклятья Малфоя, не давая проникнуть внутрь, отбрасывая их. В воображении всплыл образ Снейпа — неприятные прошлогодние воспоминания: «Боритесь со мной, Поттер! Вытесняйте из своего сознания!»
        Тогда у него ничего не получалось, тогда — но не сейчас. Теперь он знал, как вытеснить мысль — мыслью, и ведь противопоставить огонь огню — это почти то же самое.
        И он боролся, весь отдавшись бою, напрягаясь всем телом и вскинув голову, источая силу слепыми глазами, хотя на деле битва происходила лишь в его сознании.
        Сила, таившаяся в нем, раскололась напополам, разрывая мышцы, обжигая кожу; удар был настолько силен, что Гарри почудилось: его сейчас разорвет на части. Он чувствовал, как устремляется в разрывы мощь — именно так она проходила несколько дней назад сквозь каменные стены. Но на этот раз выброс магии был намного сильнее. Со всех сторон доносились вопли; Упивающихся явно разметало в стороны. Правда, Волдеморт до сих пор изрыгал проклятия, но и его голос доносился словно издалека. Неужели выброс магии отшвырнул даже Темного Лорда? Гарри попытался было прикинуть такую возможность, но быстро переключился на смысл произносимого Волдемортом. Снова огненные заклятья, но на сей раз другие, вызывающие настоящий огонь — они должны были испепелить его снаружи, а потом уже добраться до сердцевины.
        — Fuegarum diablare! Infierno!
        У ног заклубился дымок, обжигая пальцы; ноздрей достиг резкий запах.
        И тут случилось несколько вещей одновременно. Кто-то — высокий, крепкий — обвил его руками, обхватив заодно и столб, прижал к себе. От мягкой мантии слабо пахло полынью, и лавандой, и гвоздичным маслом.
        Гарри понял, кто это, еще до того, как услышал голос, как ощутил прикосновение волос к щеке. Чувство было знакомым — когда Снейп поддерживал его в больнице, например, или прижимал ближе во время занятий окклюменцией.
        Стоило Гарри оказаться в этих объятиях — и целительные воды накрыли его с головой. У уха звучал голос учителя — но теплый, такой теплый! — а не ледяной, как у Волдеморта. И от этого тепла воды проникли в душу Гарри, окутав каждую мышцу, каждую ноющую косточку.
        — Держись крепче, Гарри.
        Только три слова, ничего больше — а потом что-то обжигающе горячее коснулось плеча, будто сплавляя воедино его кожу с пальцем Снейпа.
        Знакомый рывок под ложечкой утащил его с места сбора Упивающихся, освободив руки от кандалов; швырнул на землю посреди луга, где сильно пахло клевером. Гарри почувствовал, как его закутывают в мантию, как поднимают на руки, прижимают к теплой груди и несут куда-то. Каждый шаг отдавался резкой болью в многочисленных ранах, и Гарри не смог сдержать крика. Но вскоре его опустили на какой-то тюфяк и помогли устроиться поудобнее — двигаться самостоятельно не получалось.
        Потом ко лбу прикоснулась ласковая рука — осторожно, чтобы не задеть то, что осталось от глаз.
        Он услышал какое-то заклинание, почувствовал движение воздуха от порхающей туда-сюда палочки. Что же это за заклятье? Длинное такое... а может, даже несколько заклятий, просто слившихся в одно. Гарри попытался разобрать их, но голова работать не желала, да и все равно он бы вряд ли что сейчас понял. Но это и неважно. Он почувствовал, как наполняется чем-то теплым и влажным живот, как течет по венам тепло, заставляя отступить терзающую каждую клеточку боль.
        — Dormire, — было последним, что он услышал, перед тем как погрузиться в омут забытья, притаившегося под наполнившими душу исцеляющими водами.

* * *

        В себя он пришел в больничном крыле Хогвартса — судя по знакомым запахам вокруг. Чьи-то руки — старческие, узловатые — стискивали его ладонь. Гарри отдернулся и неловко повернулся на бок. Тело пронзила боль, хоть и вполне терпимая. Глаза тоже ныли — что ж, это значит, что глаза у него еще есть. Точно Гарри не знал. Дотрагиваться, чтобы убедиться, ему не хотелось, и уж конечно, не хотелось выяснять.
        Поэтому он просто спросил:
        — Ремус?
        — Нет, это Альбус, — негромко ответил директор.
        «Я ослеп, но не свихнулся», — хотелось рыкнуть Гарри, но он еще не дошел до той стадии, чтобы осуществить подобное на практике. И потому просто выдавил:
        — Я зову его, а не спрашиваю, он ли это.
        — Мне очень жаль, Гарри. Ремус Люпин прийти не может, — последовал невразумительный ответ.
        — С ним. Все. В порядке? — вопрос был задан с нарочитой отчетливостью, чтобы впоследствии нельзя было отговориться недопониманием.
        — О да, разумеется, — пробормотал Дамблдор.
        — По мне, так вовсе даже не разумеется! — заорал Гарри. У него начиналась истерика — он дико захохотал, потом чуть не завопил во все горло и только силой заставил себя остановиться. Он не мог позволить себе сорваться — не мог, да и все тут. — Я же, черт подери, понятия не имею, что случилось! Со всеми! Со Снейпом все в порядке?
        — Профессор Снейп скоро придет. И принесет сваренные им зелья, — умиротворяюще ответил Дамблдор. — Они помогут восстановить твое зрение. Правда, это может занять какое-то время — сколько именно, мы не знаем.
        — А объяснять, что за фигня случилась в моем якобы безопасном доме, вы собираетесь? Или нет?
        — Ты вышел из дома, — вздохнул Дамблдор, вновь дотрагиваясь до Гарри и чуть похлопав по руке.
        — Не надо, — отрывисто выдохнул Гарри. — Не надо. Не хочу, чтобы ко мне прикасались, ясно вам? Не хочу... вспоминать.
        — Хорошо. — Мантия слегка зашуршала, свидетельствуя о том, что директор вновь откинулся на спинку кресла. — Тебе что-нибудь нужно, Гарри?
        — Мне нужно знать, как там Ремус! И Сэл! И Дадли! И что значит — вышел из дома? Я что, идиот, по-вашему? И если уж у Снейпа был с собой порт-ключ, так чего ж он выжидал столько времени, прежде чем забрать меня из этого ада? Вы хоть представляете, что этот говнюк со мной делал?! Что вы тут, охренели все? Да говорите же, черт бы вас взял!
        От двери послышался другой голос — вот уж кого Гарри меньше всего хотел бы услышать сейчас... хотя Волдеморта он хотел бы слышать еще меньше.
        — Право же, директор, — Драко Малфой в точности по-отцовски растягивал слова, — за подобные вульгарные выражения следует снять с Гриффиндора баллы.
        Дамблдору не пришлось его прерывать. Директор еще и слова не успел сказать, как Гарри рванулся, сел, не обращая внимания на дикую боль, и заорал от ярости, слепо шаря вокруг — чтобы ухватить что-нибудь потяжелее да запустить в ту сторону, откуда доносится ненавистный голос. Ваза с цветами, какие-то фрукты, несколько пузырьков с зельями — все пошло в ход; и, судя по звону и резкому запаху, разбилось о стены.
        — К сожалению, ты промахнулся, Поттер, — насмешливо протянул Малфой, но отчего-то тут же сменил тон: — Ой, блин. Слушай, Поттер, я не хотел... я пришел просто... ох, дерьмо. Поговорим, когда тебе полегче станет. Вот, держи.
        Гарри, внимательно прислушивавшийся к удаляющимся шагам, обнаружил на своей кровати маленький пакет
        — Десять баллов со Слизерина за вульгарные выражения, — чуть насмешливо пробормотал директор. — Ах да... мистер Малфой, кажется, кое-что принес тебе, Гарри. Сам хочешь развернуть? Или мне это сделать?
        — Ха! Да ни за что, — огрызнулся Гарри, снова укладываясь на постель. — Проверьте это на скрытые проклятья. Или сразу выбросьте к чертовой бабушке. Только заберите!
        — Ну, как угодно.
        И снова шорох, и звук шагов, и чистящие заклинания — чтобы убрать мусор и осколки у двери. Потом Гарри услышал, как директор закрыл и запер дверь, хоть и не защитил ее заклятьями. Странно вообще-то. Но с другой стороны, Волдеморту известно, что Гарри не способен сейчас ни на какую магию, и уж тем более известно о слепоте врага. А также, если нечеткие воспоминания не играют с Гарри злую шутку, Волдеморт теперь еще и знает, что Снейп в действительности верен Дамблдору. И Гарри. Так что, может, и не осталось тайн, которые нужно хранить.
        — По-моему, будет лучше, если нам больше не помешают, — заявил Дамблдор, вновь усаживаясь в кресло. — Мне многое нужно тебе рассказать, хоть я и уверен, что ты не поймешь всю картину, пока профессор Снейп не сможет ненадолго оторваться от варки зелья, которым сейчас занят, и присоединиться к нам.
        — И когда же это будет? — простонал Гарри, не понимая толком, какие чувства охватили его — то ли страх, то ли отвращение или тревога, а то и гнев или, может быть, даже надежда. Он попытался избавиться от них, воздвигнув на несколько секунд воображаемую стену огня. Полезная штука — хорошо, что он умеет это делать. Правда, некая часть сознания шептала, что не следует поступать так всякий раз, когда его захлестывают эмоции. «Это вредно для здоровья», — как наяву услышал он голос Ремуса.
        Действительно, вредно — в следующее мгновение Гарри это понял. Стоило пламени исчезнуть — и его забило в ознобе; отчаянная дрожь сотрясла его с головы до пят, стоило лишь вспомнить, как он стоял там — скованный, обнаженный, беспомощный; как Люциус Малфой пытался выжечь его изнутри, как Волдеморт пытался испепелить его настоящим огнем...
        Гарри прекратил все попытки закрыть сознание, защитить мысли, и тут до него дошло еще кое-что.
        — Это как это — «Ремус Люпин прийти не может»?! — почти выкрикнул он, поддавшись нахлынувшему ужасу, поскольку ответ на подобный вопрос был очевиден. — Не может? Да такой чуши я в жизни еще не слыхал! Ремус бы небо и землю перевернул, чтобы сюда попасть! И прибил бы любого, кто встал бы у него на пути, он бы никогда, никогда не оставил меня одного после такого... он умер, да?! Он мертв? Мертв, мертв, мертв, как Сириус...
        — Он просто не в состоянии! — перебил директор, повысив голос. Это было настолько непривычно, что Гарри тут же прекратил истерику. — Когда ты... пропал, профессор Снейп забросил все свои прочие обязанности — чтобы разыскать тебя и выяснить, как тебе помочь. Все прочие обязанности, Гарри. Ты понимаешь?
        Ме-ерлин...
        — Да, — простонал Гарри, захлебываясь чувством вины. Хотя... ну при чем тут он — просто случилось так, как случилось. — Вы про Волчьебойное зелье говорите... Снейп говорил, что первая порция не вышла... он как раз собирался по новой браться — и тут меня Малфой поймал... — Его снова скрутил непередаваемый страх, слепая паника, заставившая его до боли всматриваться в темноту в надежде разглядеть лицо собеседника. Тщетно, конечно. — Он не в состоянии прийти? Но вы же сказали, что с ним все в порядке...
        — Ему крепко досталось. Он... сильно покалечился, а поправляется медленнее, чем хотелось бы. Понимаешь, профессор Люпин уже много лет не проходил трансформацию без Волчьебойного зелья. Но он поправится, Гарри, обязательно поправится. Просто нужно подождать. Уверен, что он придет к тебе, как только сможет.
        — Ну хорошо, — пробормотал Гарри, чувствуя, как паника постепенно отступает. — Так каким образом Люциус Малфой пробрался внутрь? Потому что я из дома не выходил.
        — Гарри, ты уверен, что стоит говорить об этом прямо сейчас? Мисс Грейнджер и мистер Уизли настоятельно просили — пожалуй, вернее будет сказать: требовали — сообщить им сразу же, как ты придешь в себя. Не гоняй мы их отсюда, они так бы и проводили все время в больничном крыле, забывая и про уроки, и про еду, — хихикнул Дамблдор. — Причем гонять приходилось снова и снова. Боюсь, мне придется забрать твой плащ-невидимку. Но ты не волнуйся — я его обязательно верну. Полагаю, сейчас ты вряд ли жаждешь отправиться на поиски приключений.
        Если совсем честно, то гостей принимать Гарри тоже не слишком хотелось — даже друзей. И, кроме того, он почуял в словах директора попытку сбить его с толку — и увести разговор в сторону. Дамблдор пытался манипулировать им — как манипулировал всеми и всегда, заставляя плясать под свою дудку. Может, конечно, директор просто хотел отвлечь его, дать передохнуть немного... но сейчас Гарри необходимо было услышать правду. И все понять.
        — Я вас прошу, — вздохнул он, ложась, — объясните, что же все-таки произошло. Не нужно ничего скрывать. Просто скажите — все, что знаете. И про Дадли не забудьте. — Ох, как же он устал... и все равно готов слушать — часами, если потребуется. — Ну... это мой двоюродный брат — вы, наверное, не знаете. Говорите, пожалуйста. Я должен знать.


Глава 27. Объяснения

        Часами слушать не потребовалось, но все же объяснение заняло немало времени — поскольку директору пришлось то и дело прерываться, отвечая на постоянные расспросы Гарри.
        Да, дом номер четыре по Тисовой улице был разрушен по приказу Люциуса Малфоя. В Министерстве магии просто все кипят: как это у Упивающихся хватило наглости на подобное нападение, причем при свете дня, да еще в районе, кишащем магглами. Чиновники объяснили разрушение взрывом газа, хотя было очевидно, что после того, как вылетели стекла, дом буквально схлопнулся внутрь себя. Что же касается Темной Метки, работники Министерства сумели стереть память достаточному количеству магглов, чтобы оставшиеся засомневались — а точно ли они ее видели?
        Дадли... да, директору известно, что двоюродного брата Гарри зовут именно так. Профессор Снейп упоминал о том, что в последнее время отношения между мальчиками стали чуть получше. Да-да, с Дадли все в порядке — по крайней мере, физически. Во время нападения он гулял — его психолог настаивала на вящей необходимости прогулок — и издали заметил повисшую над крышей Темную Метку. Бросился к дому и, как и во сне Гарри — о котором директору было хорошо известно, — застыл на лужайке, крича в голос. Упивающиеся, несомненно, с ним в два счета бы расправились, не вмешайся Арабелла Фигг, утащившая его к себе. Дадли теперь оставался у нее и хотел видеть кузена, когда будет можно. Нет-нет, ему память никто не стирал — министерские чиновники проявили необычное здравомыслие и решили посоветоваться с Гарри, прежде чем пойти на подобный шаг. Но да, Дадли и сейчас находится у миссис Фигг. Теперь он встречается с психологом ежедневно, а не дважды в неделю, как раньше. И Министерство оплачивает счета, хоть мальчику уже семнадцать, а следовательно, он сам способен содержать себя.
        — Да не тянет он на семнадцатилетнего, — пробормотал Гарри, поворачиваясь на бок и пытаясь дотянуться до стакана, из которого то и дело отпивал глоток-другой. Когда директор подал ему стакан, их пальцы встретились, и Гарри невольно вздрогнул. — Психологически ему от силы двенадцать. Ну, тринадцать.
        Дамблдор не стал спорить, да и о Дадли больше говорить не стал. Просто сообщил, что Вернон Дурсль погиб. Гарри кивнул.
        Что же касается дома самого Гарри — больничное крыло не было защищено заклятьями, поэтому директор не стал называть адрес, — то нет, Люциус Малфой так и не нашел способа преодолеть сложные охранные чары. Гарри просто вышел наружу. Неужели он не заметил, что вентиляционное отверстие было в наружной стене? Так что он очутился на территории соседнего дома, еще и маггловского вдобавок. Чтобы добраться до Гарри и аппарировать с ним прочь, Люциус попросту разрушил этот дом.
        Однако и после этого рассказа цельная картина все равно не складывалась.
        — И что, Малфой просто прогуливался поблизости, пока я искал свою змею? А заодно и научился теперь видеть сквозь стены и этажи — как Хмури, да? Я же был в подвале!
        — Не просто прогуливался, — тяжело вздохнул Дамблдор. — Мне крайне неприятно говорить тебе об этом, Гарри, хотя, судя по сообщениям профессора Снейпа, тебе и раньше было известно, что твой дядя желает тебе зла. Но дело в том... — очередной вздох, — что Люциус хвастался Северусу: твой дядя привел их прямиком к тебе.
        — Я не говорил дяде Вернону о площади Гриммо! — сиплым от возмущения голосом отозвался Гарри. — И даже если бы захотел — а уж поверьте, я ни за что бы не захотел! — то все равно бы у меня не вышло! Дом под чарами Fidelius! Я же не Хранитель!
        — Нет, нет, конечно. Но, Гарри, — мягко продолжил директор, — когда вы с профессором Снейпом были в больнице, ты представил его как Ремуса Люпина, верно? После смерти твоей тети твой дядя вспомнил об этом. Он был очень рассержен.
        — Мягко говоря, — пробормотал Гарри.
        — С тех пор как Люциус Малфой выяснил, что в Хогвартс ты не вернулся, Упивающиеся день и ночь крутились возле дома на Тисовой. В какой-то момент твой дядя догадался, что они маги, а заодно и понял, что они тебя, скажем так, не жалуют. Когда Упивающиеся объяснили, что в школе тебя нет, твой дядя надоумил их: пусть-де найдут Ремуса Люпина, тогда и тебя отыщут.
        — И что с того? — упрямо повторил Гарри. — Ремус оставался в доме вместе со мной. Его бы они тоже отыскать не могли бы... ой, нет! — его неожиданно осенило. — Он же как-то выходил купить мне мороженого. Отправился на Диагон-аллею, а назад аппарировать не стал — он вообще старался не пользоваться при мне магией и потому вошел через дверь.
        Молчание в ответ.
        — Я не могу видеть, когда вы киваете, директор, — пришлось напомнить.
        — Да, конечно. Вот и получилось, что профессор Люпин невольно привел их прямо к тебе. Внутрь, правда, вошел только он — Упивающиеся не могли проникнуть в защищенный заклятьем дом. Но они знали, что ты где-то поблизости, и установили слежку.
        Гарри прикрыл глаза. Странно, что ему по-прежнему хотелось оглядеться вокруг, хотя он четко понимал, насколько это бессмысленно.
        — Значит, когда я полз по вентиляционной шахте, они были снаружи. Но я все равно не понимаю. Это же смешно. Я был под землей, да и по шуму меня найти было трудно — я же не орал в голос. Вообще-то, я говорил очень тихо — боялся напугать Сэл.
        — На змееязе, — почему-то напомнил Дамблдор.
        — Естественно, на змееязе. По крайней мере... ну, правду сказать, я сам не знаю, когда говорю на нем — пока не увижу змею или не услышу шипение в ответ. Так что вначале я мог и человеческим языком говорить, но потом нашел Сэл, и она мне ответила, так что это уже точно был змееяз...
        Он кожей почувствовал, как пристально смотрит на него директор.
        — Ой, — почти неслышно пробормотал Гарри. — Змееяз. А ведь всем известно, что я — один из двух известных ныне змееустов.
        — Дельное замечание, — объявил директор. — Так вот, как только Люциус узнал, что ты находишься в пределах досягаемости, он применил заклятье, которое должно было сработать при первом же использовании змееяза. Похоже, они и раньше прибегали к нему, пытаясь найти тебя. Пока ты оставался в доме, от него не было толку, но стоило тебе оказаться снаружи...
        Гарри кивнул.
        — А что случилось с Сэл? Она сумела выбраться наверх и предупредить Ремуса?
        — Твоя отважная змейка чуть не скончалась от перенапряжения, но все же сумела. Она обвилась вокруг лодыжки профессора Люпина и тянула до тех пор, пока он не понял, чего от него хотят, и не спустился в подвал. Там он сунул голову в вентиляционное отверстие, на которое она указала, и сразу понял, что произошло. Предполагалось, что из-за заклятий никто в самом доме не услышит взрыва, но благодаря твоей змее профессор Люпин смог немедленно поставить в известность Северуса и меня.
        — Но сейчас с Сэл все в порядке?
        — Гарри, мы были настолько заняты попытками тебя найти, потом — освободить, а потом, когда Северус доставил тебя в безопасное место, — вылечить, что просто не успели поинтересоваться, как там твоя змея. Без сомнения, она и сейчас находится в доме и прекрасно себя чувствует.
        — Нет, она была больна, очень больна. — Гарри неожиданно смолк, потом спохватился: — Ой, нет! Вы же не думаете, что Волдеморт специально ее туда подбросил, чтобы заставить меня говорить на змееязе, правильно? Скажите, что вы так не думаете!
        — Тогда бы она просто не оказалась там, — успокоил его Дамблдор. — Ни одно существо, задумавшее причинить тебе вред, не смогло бы проникнуть в дом после того, как Северус и Ремус чуть не целую ночь накладывали заклятья, обеспечивающие твою безопасность. И это не считая чар Fidelius, из-за которых Волдеморт просто не мог бы туда пробраться и что-то подкинуть. Так что на этот счет можешь не беспокоиться: твоя змея совершенно вне подозрений.
        — Да я-то знаю, — пробормотал Гарри. — Просто не хотелось, чтобы кто-нибудь еще на нее вызверился бы. Э-э... а вы не могли бы попросить кого-нибудь из старой компании зайти туда и поискать ее? А то Сэл такая холодная была; я не знаю, сколько она могла выдержать... пожалуйста.
        — Разумеется, — согласился Альбус. — Вот только учитываешь ли ты, что с Самайна прошло несколько дней?
        — Я что, провалялся несколько дней без сознания? Опять?!
        — Большую часть этого времени ты действительно провел без сознания — в ненаходимом коттедже в Девоншире. Северус подлечил тебя немного — а заодно и охранял, дожидаясь, чтобы Упивающиеся прекратили кишеть вокруг хогвартских границ аппарации.
        — А в Сент-Мунго меня не отправляли?
        — В прошлый раз Волдеморт еще не знал об операции и ее последствиях, и это было безопасно. Но на этот раз он ожидал подобного шага. За больницей постоянно следили.
        — Да уж... — Гарри снова припомнил Сент-Мунго. — Снейп тогда сказал мне, что было бы лучше отправить меня в какое-нибудь безопасное место и пригласить туда целителя.
        — Да. Он именно так и поступил. Но поскольку твоя магия все еще... нестабильна, скажем так, Мэриголд рекомендовала в основном маггловские способы лечения.
        В сознании всплыли смутные воспоминания — еще призрачнее снов. Обрывки воспоминаний, пожалуй: туго перевязанное запястье и пахнущий чем-то душистым компресс на лбу... нет — на глазах, точнее на том, что от них осталось. И заклятья — множество заклятий, изредка перемежаемых ругательствами. Наверное, так выплескивалось раздражение Снейпа из-за того, что магические способы лечения теперь не действуют на Гарри как должно. Но в основном лекарства были маггловскими — как и сказал директор. И жидкий бульон, который вливали ему в рот — медленно, по капле, потому что Гарри с трудом мог глотать. И лимонад, и что-то погуще, по вкусу не то ячмень, не то овсянка.
        Чем больше он думал, тем ярче становилась картинка — теплый огонь вечерами и нежные руки, смазывающие каждую рану на его теле. Всхлипы, и подступающая дрема, и то, как его укачивали всякий раз, когда кошмары становились невыносимы. И снова объятия — когда он начинал трястись от холода. И ладонь, с любовью сжимавшая его руку Ну, может и не с любовью — но заботливо, по крайней мере... и голос, этот голос, тихий и мягкий, часами звучавший рядом, пока Гарри лежал, страдая от боли и лихорадки, потому что зелья так и не действовали. И рассказывавший о каких-то... пустяках. И слова-то не подобрать — сказки, может? Что-то про желтоглазого кота, и стадо ирландских гиппогрифов, и печенье, от которого чихать начинаешь.
        Он тогда не бодрствовал, но и не спал — во всяком случае, точно был в сознании. Просто... в полудреме.
        Гарри заставил себя вновь сосредоточиться на рассказе директора.
        — Ну... значит, Ремус увидел подвал и бросился к вам, так?
        Дамблдор, поколебавшись немного, ответил утвердительно.
        — Северус немедленно оставил всю работу в лаборатории и нашел предлог, чтобы связаться с Упивающимися Смертью. Он попытался выяснить у них подробности, но даже Люциус, подтвердивший, что ты захвачен в плен, и словом не обмолвился о том, где тебя держат.
        — Они подозревали, что Снейп шпион, — выдохнул Гарри.
        — Нет, не думаю. Просто Упивающиеся умеют хранить тайны, только и всего. Однако на сегодняшний день всем известно, кому по-настоящему верен Северус. Он же уволок тебя прямо из-под носа Волдеморта.
        «Темная Метка, — подумал Гарри. — Теперь Волдеморт сможет пытать его — через Темную Метку».
        Он поднес к губам стакан с водой, но руки так тряслись, что большая часть вылилась на пижамную куртку.
        Директор забрал стакан, с громким стуком поставил на тумбочку и прокашлялся. Потом подождал, пока Гарри успокоится.
        — Северус рассказал мне все, хотя по твоему состоянию и так все было видно. Мне известно, что тебе пришлось претерпеть, и что Северус позволил этому произойти. Я знаю также, что этим дело не ограничилось. — Последовала долгая пауза. — Знаю и то, что он тебя... держал. Гарри, я уже говорил: понадобится некоторое время, но в конце концов ты полностью оправишься от всех ран. Я должен сказать тебе, мальчик мой... я прошу прощения за все, что Северусу пришлось сделать.
        «Пришлось сделать». Гарри замутило от самой этой фразы.
        — Ну... — пробормотал он, с трудом сглотнув. Потянулся за стаканом, нащупал его и допил оставшуюся воду. — Ну, да... — его голос прервался. — Я знаю.
        — Гарри, Северус не часто... он не любит выказывать свои чувства, но...
        Теперь тошнота стала совсем нестерпимой.
        — Мне нужно зелье... мутит, — охнул Гарри, изо всех сил стараясь сдержать приступ и не опозориться прилюдно.
        Всего лишь минута да негромкий краткий разговор — и Дамблдор получил необходимое от мадам Помфри.
        — Вот, пожалуйста, только выпей все, — пробормотал директор, поднося зелье к его губам. У Гарри настолько дрожали руки, что и речи не было о том, чтобы держать флакон самостоятельно. — Получше?
        — Немножко, — согласился Гарри, глубоко вдохнув. — Зелья на меня пока еще не очень действуют.
        — Да, Северус говорил мне. Тебе придется провести в больничном крыле чуть больше времени, чем обычно.
        Гарри только плечами пожал: какая, собственно, разница? Он привык к больничному крылу — хотя, конечно, раньше его могли подлатать за ночь, а наутро он снова был в состоянии играть в квиддич.
        — Ну, рассказывайте дальше. С... э-э... С-Снейп. Значит, никто ему не сказал, где меня держат. И?..
        — Когда до Самайна оставалось два дня, Северус понял, что тебя доставят Волдеморту — чтобы... принести в жертву. Нескольким десяткам авроров, включая Тонкс, поручили твои поиски, а мы с Северусом занялись вопросом, как вытащить тебя непосредственно с места сбора, буде действия авроров не увенчаются успехом.
        Гарри еще раз втянул ртом воздух. Зелье от тошноты наконец подействовало, и стало хоть немного легче.
        — Ясно, а дальше все просто. Снейп принес туда порт-ключ.
        — Не стоит считать, что все было так уж просто, — упрекнул директор. Вновь послышалось шуршание мантии; Гарри понял, что старик наклонился к нему, и отпрянул, но тот просто положил руки на простыню. — Ты должен понять, Гарри, что Северус забрал бы тебя оттуда при первой же возможности.
        — Да я понимаю, — согласился Гарри. — Просто как подумаю, что порт-ключ у него был все это время, пока я... пока меня... — Его передернуло. — И что же дальше? После того как Малфой меня туда приволок, там были установлены заклятья против аппарации, да? И против порт-ключей и против еще черт знает чего?
        — Приблизительно так, — судя по тону, директор грустно улыбался. — Я рискнул и наложил на Северуса следящие чары. Слабенькие, конечно, иначе Волдеморт бы их засек, но и этого хватило, чтобы указать мне и аврорам, куда направлять заклятья. Мы из кожи вон лезли, долгие часы пытаясь взломать их защиту и добраться до тебя, пока Северус пытался сделать то же самое изнутри. Порт-ключ должен был нагреться, едва активируется, так что Северус в ту же секунду заметил бы, что может тебя спасти.
        — А, вот как, — вздохнул Гарри, начиная понимать. — Он должен был ждать момента, когда вам удастся пробиться туда.
        — А до того, — продолжал директор, явное разглаживая свою мантию, — ему оставалось лишь одно: вести себя, как и подобает преданнейшему Упивающемуся. Любая попытка освободить тебя раньше времени привела бы лишь к вашей общей гибели.
        — Да, да, я и сам понимаю. Не дурак же я!
        — Нет, конечно. Но ты выдержал ужасающее испытание — причем держал тебя человек, которого ты... честно говоря, Гарри, я не знаю, как ты к нему относился.
        Гарри аж руками замахал, хотя мышцы откликнулись тупой болью.
        — Ужасающее испытание, да уж... и держал меня человек, которому я доверял, понимаете? Доверял! Это было самое жуткое! — Он почувствовал, что задыхается, и принялся шумно хватать ртом воздух. Лишь потом до него дошло, что он просто пытался заплакать. Пытался... но ничего не вышло — и вовсе не потому, что стыдно реветь в голос, точно малой деточке, хоть и это тоже, конечно. Нет, истинная причина — иглы Люциуса Малфоя. Он же ими не только в глаза Гарри тыкал — он и все вокруг тоже расковырял, в том числе и слезные протоки. Гарри еще раз втянул в себя воздух и сжал простыню в кулаках. Лучше уж так, чем машинально потереть глаза. Не стоит выяснять, какую боль это вызовет.
        — О, Северус, — неожиданно произнес директор. Судя по голосу, он повернулся куда-то в другую сторону. — Хорошо, что ты наконец нашел время оставить лабораторию. А мы с Гарри как раз обсуждаем... м-м... случившееся... в Самайн.
        — Приношу мистеру Поттеру свои искреннейшие извинения, — сухо ответил Снейп. Это прозвучало так... чопорно. И в то же время сердито. И натянуто. Гарри вдруг осознал, что Снейп точно так же разговаривал с ним, когда они в последний раз виделись накануне Самайна. Когда поссорились из-за того, что Гарри стал расспрашивать подробности о встрече Упивающихся, и Снейп заставил его заглянуть в думосброс и увидеть все своими глазами. И после этого был так... холоден. Он, правда, предложил обращаться к нему в любое время, хоть посреди ночи, но и это было сказано так... по-учительски. Как будто речь шла о вещах, которые Снейп принуждал себя делать лишь по необходимости, но делал без всякой души, без сочувствия или симпатии.
        Сейчас казалось, что этот разговор состоялся очень давно. И никакой важности не представлял. Но не для Снейпа, очевидно — потому что его поведение ничуть не изменилось.
        — Я принес зелья, — бесцветным голосом заметил тот. — Сначала зеленое. Оно должно остыть; принимать вместе с едой. А потом, через час — синее.
        Шелест мантии — и зельевар резко повернулся, не обменявшись с Гарри даже словом.
        — Это для его глаз? — торопливо спросил директор, задерживая уход коллеги.
        — Да, — прорычал, буквально прорычал Снейп. — Если это все, директор, то меня ждут и другие зелья.
        — Мне кажется, Гарри нужно поговорить с тобой...
        — Что действительно нужно мистеру Поттеру, — во всеуслышание объявил Снейп, — так это шрамозаживляющая мазь и кроветворное зелье, и костерост для треснувших костей, и, что еще важнее, успокоительное и зелье Легкого Сна! И все эти зелья нужно пить свежесваренными, для достижения максимального эффекта — коль скоро мы хотим, чтобы они наилучшим образом взаимодействовали с его магией, которая, как вам известно, все еще в неустойчивом состоянии, что весьма затрудняет лечение! А еще я собираюсь приготовить побольше глазного эликсира! Или вы предпочитаете, чтобы ребенок остался слепым?
        — Тогда ступай, Северус, — расстроенно ответил Дамблдор.
        — Постойте! — крикнул Гарри. Звук шагов оборвался. Вот только что же сказать? Хуже всего, ему было по-настоящему плохо от одной мысли, что Снейп рядом; его просто колотило от совершенно иррационального ужаса. Но он все же сумел выдавить: — Это... ну... а вы не могли бы зайти потом, сэр? Я... я правда хочу с вами поговорить.
        И снова молчание в ответ, на сей раз — более длительное.
        — Мистер Поттер, я постараюсь заглянуть сюда вечером, несколько позже, — уронил Снейп. Судя по интонации, радости от этого визита он ожидал примерно столько же, сколько от возможности выпить полный стакан неразбавленного настоя цикуты.
        «Да Гарри же!» — в отчаянье подумал он, но произнести вслух не смог. Снейп не обращался к нему по имени со времен той самой ссоры. И, похоже, никогда больше не обратится.
        Шаги стихли в отдалении.
        — Гарри, — уже другой голос. Снова Дамблдор. — Хочешь поесть и принять зелья? Или предпочтешь сначала дослушать? Осталось уже немного.
        — Заканчивайте уже, — слова почему-то не шли с языка. — Все равно зелье должно сначала остыть. Вы говорили о порт-ключе. Так что, у вас получилось активировать его, несмотря на всю защиту Волдеморта? — Он громко фыркнул, скрестил руки. В груди нарастала боль — на сей раз не физическая, но почему-то от этого было еще хуже. — Хорошо получилось, как раз вовремя. Конечно, надо было дождаться, пока меня сначала попытают, потом ослепят, потом пока Волдеморт прикажет Малфою сжечь меня, а потом и сам за дело возьмется! — он понимал, что несправедлив, но уже не мог остановиться. — Неужели вы не могли взломать защиту чуточку пораньше?!
        — В том-то и дело, Гарри, — очень тихо ответил Дамблдор, — что мы ее так и не взломали. Это ты ее взломал. Твоя магия в какой-то момент полностью вышла из-под контроля и разрушила все чары в радиусе нескольких километров. Северус почувствовал, как греется кольцо, и бросился с ним к тебе. Так что это сделал ты... очень вовремя.
        Гарри незряче уставился в одну точку, пытаясь осмыслить сказанное. Обрывки воспоминаний: рвущаяся изнутри сила, рассекающая кости, и плоть, и кожу; крики бросившихся врассыпную Упивающихся...
        — Да, это я, — подтвердил он. — Я уже делал что-то похожее, когда сидел в камере, только тогда слабее вышло... — Он прикрыл глаза. — Но если я в конце концов смог это сделать, то почему не раньше? Я пытался, правда. Просто... сил не было. Даже иглы не помогли, — нелогично прибавил он.
        Директор, видимо, забыл о просьбе не прикасаться к Гарри и ласково потрепал его по руке. Гарри содрогнулся в отвращении, но постарался не отпрянуть — это было бы слишком грубо.
        — Стихийная магия — то, что у тебя получилось, — недаром носит свое название. Она очень мало изучена. По-моему, с тобой должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы ты сумел произвести такой выброс.
        — Директор, — простонал Гарри, — а когда вам глаза из глазниц выдирают вживую — это что, не из ряда вон?
        — Это физическое вмешательство. То, что произошло позже, было магическим вмешательством. Люциус Малфой пытался сжечь твою магическую составляющую. Ты сопротивлялся. Замечательно сопротивлялся, — Дамблдор щелкнул ногтем по флакону с зельем. — Остыло уже, но, по словам Северуса, его нужно принимать вместе с пищей. Попросить, чтобы принесли еду? Как по-твоему, ты сможешь есть?
        — Угу.
        Как ни странно, Гарри совершенно не испытывал голода. А ведь в последний раз он ел еще в том домике в Девоншире, так? Наверное, после того как его перевезли в Хогвартс, Снейп давал ему питательное зелье или что-нибудь в этом духе. Или, скорее, мадам Помфри — вряд ли Снейп стал бы сам возиться с Гарри, раз теперь опять ненавидел его. И все эти воспоминания — вовсе не воспоминания, а просто сны. Поди пойми наверняка — они же такие мутные и нечеткие... «Ха, — подумал он. — Мне всегда так хотелось, чтобы кто-то обнимал меня и заботился, когда мне худо. Зуб даю, я все это нафантазировал — только потому, что жутко этого хотел».
        По крайней мере, и у директора, и у мадам Помфри хватило такта оставить его в покое во время еды. Они даже не предложили покормить его или позвать на помощь кого-нибудь еще. И Гарри был искренне благодарен: во-первых, сейчас он не был приятной компанией для кого бы то ни было, а во-вторых, совершенно не хотел, чтобы кто-то наблюдал, как он слепо шарит вокруг себя. Он заляпал абсолютно все: поднос, простыню, собственную одежду, но его это не беспокоило. Гарри вообще не думал о том, что делает, — потому, может, и двигался настолько неуклюже. Вообще-то такое было ему не свойственно.
        Его сейчас занимало другое: с чего это Снейп так на него вызверился? Это Гарри должен злиться. Вообще-то он и злился — в основном на Волдеморта, и Люциуса Малфоя, и Упивающихся в целом, но и на Снейпа тоже, несмотря на то что отнюдь не был дураком и понимал, что сделал его учитель и почему.
        Но почему Снейп злится на него? Настолько злится, что даже не желает с ним разговаривать! Точь-в-точь как после истории с думосбросом, даже хуже...
        Неожиданно все съеденное встало в горле комом. Гарри натужно сглотнул — блин, да он уже приспособился подавлять тошноту. И вновь это странное чувство — хочешь заплакать, очень хочешь, но не можешь. Ведь причина в этом, именно в этом, разве не так? Все сводилось к тому кошмарному вечеру, когда Снейп заставил его заглянуть в думосброс. Гарри же заявил, что имеет право знать о происходящем во время встреч Упивающихся Смертью, а Снейп был смертельно оскорблен и самим вопросом, и тем, как этот вопрос был задан.
        Что ж, теперь он хорошо знал, как проходят встречи Упивающихся. На собственной шкуре почувствовал, насколько жестоким и извращенным может быть этот змеемордый сукин сын. А Снейп, наверное, думает, что Гарри получил именно то, что заслужил — хотел знать все, вот и узнал.
        Гарри, всхлипывая без слез, оттолкнул поднос — тот грохнулся на пол, — свернулся клубком и с силой прикусил кулак, чтобы прекратить истерику. Ну так значит, Снейп — бесчувственная сволочь. И что? Можно подумать, Гарри этого с самого начала не знал. Но все равно было больно, хоть вроде и не должно бы. А ведь больно, по-настоящему больно.
        По крайней мере, к возвращению мадам Помфри он уже успокоился. Она наложила чистящие чары на все вокруг, включая самого Гарри, и, что было совсем замечательно, даже не подумала погладить его по голове или сделать еще что-нибудь в таком духе. Что ж, диплом колдомедика ей явно дали не за просто так.
        — Отлично, — деловым тоном заметила она. — А теперь пора принимать вторую порцию зелья, восстанавливающего зрение.
        Помфри позволила ему самостоятельно усесться в постели, самому взять флакон, да и во время питья не помогала — точно так же, как позволила Гарри есть без чьей-то помощи, и неважно, насколько он обляпается.
        — А теперь — спать, — продолжила она. — Вам что-нибудь еще нужно, мистер Поттер?
        Он и так уже задремывал. Неужели в зелье что-то подмешали? Нет, наверное, — просто все волнения сегодняшнего дня вконец его вымотали.
        — Нет, — сказал он, укладываясь на подушки. — Спасибо...
        Она еще и уйти не успела — а Гарри уже спал.
        Он не знал точно, сколько проспал. Просто в какой-то момент почувствовал, что проснулся... хотя скорее, пожалуй, пребывал в такой же полудреме, как тогда, в Девоншире. Двигаться Гарри не мог, но сознавал, что не спит.
        От двери доносились голоса — Снейп и Дамблдор что-то приглушенно обсуждали.
        — ... нет, — прошипел Снейп. — Нет, Альбус. И не смейте снова это предлагать.
        — Но право же, — мягко, но настойчиво произнес директор, — если бы ты хотя бы поговорил с ним, Северус...
        — Я не стану разговаривать с этим безответственным идиотом, если только у меня будет хоть малейшая возможность избежать разговора. Неужели вам до сих пор непонятно? Он вышел из дома! Вам известно, к чему это привело.
        — Северус, ну будь же рассудителен. Он не предвидел...
        — Ну конечно, оный субъект никогда ничего не способен предвидеть, — негромко зарычал Снейп. — И никогда не думает ни о ком, кроме себя. Но теперь ему придется задуматься, Альбус. И что прикажете делать теперь, когда нам неизвестны планы Темного Лорда? А из-за него Лорд ни за что не доверит мне своих тайн!
        — Северус...
        — Нет, я не стану с ним разговаривать. Более того, Альбус — я даже подумываю отказаться готовить для него зелье. Пусть себе мучится. Меня это уж точно не заботит.
        Тяжелый вдох и удаляющиеся шаги.
        Гарри снова прикусил ладонь. «Хорошо еще, что плакать я не могу», — подумалось ему.


Глава 28. Полночь

        Проснулся Гарри от яростного вопля:
        — А ты что тут делаешь?!
        Туго соображая, Гарри открыл глаза. Просто так, ведь свет ничем не отличался от тьмы. Потом со стоном сел и спросил:
        — Рон? Это ты?
        — Да я, конечно, чтоб меня, — рявкнул Рон. Судя по топоту, он явно собирался учинить побоище.
        Тут в сумятицу решительно вмешалась Гермиона:
        — Убери палочку, Рон! У него в руках ничего, а ты можешь задеть Гарри!
        — Ни за что, — отрезал Рон, — пока он не скажет, что ему тут нужно. Гарри, с чего это ты позволил ему тут сидеть?
        — Ничего я не позволял — я вообще спал, пока ты не разорался у меня над ухом, — огрызнулся Гарри. — И я слепой — на случай, если ты этого не заметил. Откуда мне знать, кто здесь?
        Скрипнул стул — с него явно кто-то поднялся.
        — Ну так что? — на этот раз Рон обращался к кому-то, стоящему у постели Гарри. — Зачем ты тут болтался, пока Гарри спал, а?
        — Полагаю, — донесся чуть насмешливый ответ Малфоя, — я ждал, пока он проснется. Вероятно, я мог бы раньше достичь своей цели, заорав во все горло — точно как ты, но это несколько пошло, тебе не кажется? — Драко перевел дыхание. — А что, по-твоему, я делал, Уизли?
        — Скорее всего, собирался его проклясть!
        — Палочкой здесь размахиваешь ты, — протянул Драко, постукивая носком ботинка по каменному полу. — И вообще, если бы мне хоть на секунду пришло в голову проклясть его, с какой стати тогда ждать? Время даром тратить? Можно подумать, мне заняться нечем!
        — Тогда зачем ты здесь, Малфой? — спокойно спросила Гермиона. По каким-то ноткам в ее голосе Гарри показалось, что она перехватила руку Рона с зажатой в ней палочкой.
        — Ты же у нас умная, Грейнджер, — огрызнулся Драко. — По-моему, это очевидно. Я сидел с ним рядом — и позволил, чтобы меня видели рядом с ним. Прибавь к этому факт, что я предпочитаю не тратить времени даром, и получишь верный ответ.
        И ушел, не сказав Гарри ни слова.
        — Мерлиновы яйца! — Рон подтащил стул для Гермионы и уселся на тот, с которого встал Драко. — Что это у него на уме, а, Гарри?
        — А что у него всегда на уме? — вздохнул Гарри. — Какой-нибудь слизеринский план. Слушай, я понятия не имею, чего он тут крутился, — просто рад, что вы его прогнали. Сама мысль о том, что он сидит тут, совсем рядом — а я сплю, беспомощный, слепой, да еще и без палочки... — он содрогнулся. — И чего Помфри его вообще впустила? Все же знают: он спит и видит, как бы подольститься к Волдеморту. А через меня этого проще всего добиться.
        — Да уж. О чем только Помфри думала?!
        Прежде чем Рон успел развить эту тему, Гермиона наклонилась ближе и спросила:
        — Ну что, и как ты вообще?
        — Великолепно, — соврал Гарри. Сама мысль о том, что подруга так близко от него — пусть даже не прикасается — вызывала нервную дрожь. Опираясь на руки, он попытался немного отодвинуться назад, но давление на кисти и ладони заставило его поморщиться.
        — Гарри, — укоризненно произнесла Гермиона. — А честно?
        Он смущенно улыбнулся в ответ и пожалел, что не видит выражение ее лица. Только по тону уловить все эмоции невозможно; интересно, какие нюансы он упускает во время каждого разговора?
        — Ну, у меня все болит, — признался он. — Здорово болит — и тело, и голова разламывается почти все время. Из-за глаз, наверное. Э-э... а вам вообще что-нибудь рассказали? О том, что со мной случилось?
        — Тебе не обязательно говорить об этом, дружище, — заверил Рон, вкладывая ему в руку какую-то коробочку. Гарри поежился даже от такого прикосновения. — Вот, держи. Мы принесли тебе немножко Всевкусных драже.
        Гарри неуклюже открыл подарок. Как, интересно, можно это есть, не видя конфету и не имея понятия, какова она на вкус? Но, несмотря на беспокойство, он все же попробовал одну. Хм, краска. Как ни странно, не так уж и плохо.
        — А может, он хочет поговорить, — укоризненно произнесла Гермиона — ну точь-в-точь Ремус. Против этого Гарри вовсе не возражал. Он соскучился по Ремусу. Интересно, сколько еще нужно ждать, пока тот сможет его навестить? — Может, ему надо выговориться!
        Гарри совершенно не хотелось что-то рассказывать, но признаваться в этом хотелось еще меньше.
        — А может, он хотел бы услышать, что тут происходило последние три недели, — он попытался увести разговор в сторону, но сразу же понял, что сморозил глупость. Ну что может происходить в школе? — Кстати, ребята, вы что, с уроков сбежали?
        — Сейчас обед, — хором отозвались друзья и захихикали. Гарри ясно представил себе, как они держатся за руки, сплетя пальцы.
        Он тоже слегка улыбнулся, хоть и вышло грустновато.
        — Даже не знаю, как догоню все, что пропустил. В смысле, и раньше-то не знал, а уж сейчас...
        — Зрение к тебе обязательно вернется, — заверила Гермиона. — И магия тоже.
        Гарри сглотнул:
        — А что, все уже знают?
        — Поди скрой такое, — пояснил Рон. — Извини, но ты опять в газетах. «Арестованные Упивающиеся Смертью подтверждают, что Мальчик-Который-Выжил больше не представляет угрозы для Сами-Знаете-Кого», что-то в этом духе.
        — А что, кого-то арестовали? Где?
        — Здесь. Мы все вообще наружу не выходили несколько дней после... ну, Самайна, — потому что вокруг постоянно крутилась туча Упивающихся. Даже квиддичные тренировки отменили. Ох, блин, извини!
        — Извини? — тупо переспросил Гарри. И вдруг понял, что имелось в виду, по наступившему многозначительному молчанию. — Можешь говорить про квиддич, Рон, — заверил он друга. — И про шахматы, и про все, что захочешь, даже если я не могу это видеть, понял? Но сначала расскажи про Упивающихся.
        — Рассказывать-то особо нечего. В замок они пробраться не смогли — так нам сказали, по крайней мере. У Гермионы свое мнение на этот счет. Короче, когда авроры взялись за них всерьез, они дали деру.
        — Так кого арестовали? — В горле сразу пересохло, но Гарри до того хотел знать, что все-таки продолжил: — Люциуса Малфоя?
        — Не-а, а жаль. Мы вроде как слышали, что это Малфой... ну, все эти пакости с тобой делал... в основном.
        — Вроде как слышали? — переспросил Гарри.
        — Ну да. — Гарри практически услышал, как заливается краской Рон. — Все уже узнали, что с тобой случилось, а тебя все не было, и мы с Мионой чуть не спятили. И прибежали в ту же секунду, как ты здесь появился. Но нас выперли, так что пришлось пробраться тайком под плащом твоего папы. В общем, мы вроде как подслушали.
        — Вроде как подслушали? — Гарри не сдержал смешок. Ах, как же здорово — смеяться, пусть даже голова от этого болит еще сильнее. — Так вот почему директору пришлось забрать плащ!
        — Но он обещал вернуть его тебе, — заверил Рон.
        — В любом случае, написать об этом было ужасно безответственно со стороны «Пророка», — буркнула Гермиона.
        — А по-моему, чертовски здорово, — к удивлению друзей, заявил Гарри. — Вы не представляете, каково это, когда тебя считают потрясающим героем и смотрят тебе в рот только потому, что от тебя когда-то отскочила Авада. Причем ты этого даже не помнишь, потому что тогда под стол пешком ходил!
        — По-моему, у людей есть и другие причины смотреть тебе в рот, — возразила Гермиона.
        — Все равно, передышка не помешала бы, — объявил Гарри. — Я, конечно, сейчас не вижу, как именно они смотрят, но не все же время так будет. Зрение ко мне вернется.
        — Вот это сила духа, — восхитился Рон. — Здорово, что ты не унываешь.
        — Сила духа тут ни при чем, — поправил его Гарри. — Я знаю, что по логике вещей мне полагается психовать, или впадать в панику, или... ну, еще что-нибудь. Ведь темнота сплошная. Я мог бы испугаться, но... знаю, просто знаю, что зрение вернется. Мне... — он запнулся. Ладно, друзья вряд ли решат, что он разыгрывает из себя Трелони. Кое-кто из студентов, может, и подумал бы именно так, но только не эти двое. — Понимаете, в последнее время мои сны сбываются. Ну, не все, конечно, но многие. И это мне тоже снилось — как я ослеп и попал в больничное крыло. А в другом сне я снова видел, так что все в порядке.
        Он насупился, припомнив, что еще ему снилось: слизеринцы, и Малфой, и как он ударил Рона.
        — Что такое? — настойчиво спросила Гермиона, должно быть, увидев, как он хмурится.
        — Да ничего, — отговорился Гарри. И продолжил, не дав Гермионе снова завести ту же пластинку: — Проголодался, наверное. Завтрак-то я проспал.
        — Тебе нужно отдохнуть, — согласилась Гермиона, наклонившись к нему, но не прикасаясь — наверное, поняла по выражению его лица, что делать этого не стоит. — Мы скажем мадам Помфри, чтобы принесла тебе поесть.
        — Скажите ей, чтобы не впускала этого гада — Малфоя, — прорычал Гарри. — Он уже второй раз сюда приходит. У меня от одной мысли аж мурашки по коже.
        — И оба раза ты был один? — настойчиво спросил Рон.
        — Нет, в первый раз тут Дамблдор был, — припомнил Гарри. Подумал, не рассказать ли о таинственном свертке, но решил, что злить этим Рона — не самая лучшая идея.
        — Ох, и задал же он перца этой мелкой пакости, зуб даю, — судя по голосу, Рон яростно кивал.
        — Дамблдор просто не успел, — признался Гарри. — Я задал ему перцу — пошвырял в него кучу всего. Правда, промазал. Зато Дамблдор снял баллы. С Малфоя, в смысле.
        Но Рон уже вскипел и успокаиваться не собирался.
        — Да уж конечно! И ведь хватило наглости, а? А ведь это его драгоценнейший папочка виноват в том, что с тобой случилось! Ну, и Снейп еще.
        Как ни больно было Гарри после услышанного ночью, но молчать, когда кто-то порочил Снейпа, он не собирался. И уж точно не насчет Самайна.
        — Нет, — отрезал он. — Это неправда. Про Снейпа.
        — Ой, да ладно! — настаивал Рон.
        Гарри скрестил руки на груди.
        — Думай что хочешь. Я это выслушивать не собираюсь.
        — Гарри...
        Гарри, не слушая, просто повернулся туда, где, судя по голосу, стояла Гермиона.
        — У тебя ведь есть сегодня зельеварение, верно? Передай кое-что Снейпу. Скажи ему, что я прошу прощения. Он знает за что.
        — Ты просишь прощения? — ахнул побагровевший, судя по тону, Рон. — Просишь прощения! Да ты совсем чокнулся, вот что! И за что тебе извиняться? Что у тебя нет еще одного глаза, который эти уроды могли бы выковырять?!
        — Рон, уймись, — укоризненно заметила Гермиона. Послышалось шуршание — похоже, она оттащила Рона в сторону, после чего прошептала: — Успокойся, наконец. Гарри не в себе. Разве можно его за это винить?
        — Гарри, между прочим, тебя слышит, — откликнулся Гарри. — И вполне соображает. Но я должен извиниться перед профессором Снейпом и...
        — Он должен извиниться перед Снейпом! — поперхнулся Рон. — Да я в жизни не слышал такой дурости!
        — Заткнись, Рон! — распорядилась Гермиона. И прибавила, подойдя на пару шагов ближе: — Хорошо, я передам. Хочешь попросить что-нибудь еще?
        Гарри на секунду задумался.
        — Пусть Рон скажет, что не злится на меня.
        Рон помямлил с минуту, но, чуток подумав, все же признал:
        — Ну конечно не злюсь, Гарри. Просто... просто ты, кажется, не до конца понимаешь, что этот мерзавец с тобой сделал.
        — Этот мерзавец, — прорычал Гарри, — спас мне жизнь! Опять!
        — Да только не слишком при этом торопился!
        — Он сделал все, что мог!
        — Пожалуй, мы пойдем, — вмешалась Гермиона. — Вернемся позже — когда все поостынут немного.
        — Да, идите, — процедил Гарри, все еще охваченный гневом. — Только учтите: Снейпа мы обсуждать не будем! Ясно вам?! Даже не пытайтесь о нем заговорить — с меня хватит!
        — Ясно! — рявкнул Рон.
        Гермиона же отчего-то промолчала. Потом сказала:
        — О, здравствуйте, профессор.
        У Гарри перехватило дыхание.
        — Профессор?
        Нет ответа.
        — Он просто прошел мимо, — пробормотала Гермиона. Довольно невнятно — должно быть, прикусила нижнюю губу. Она всегда делала так, когда нервничала. — У него в руках были флаконы — наверное, шел по этому коридору к мадам Помфри, — она вздохнула и продолжила, повернувшись к Рону: — Даже ты должен признать: Снейп день и ночь работает, варит самые свежие зелья, чтобы вылечить все... э-э... раны Гарри.
        — Да, — согласился Рон. — Даже во время занятий. Варит, пока все читают очередной параграф. Ну, кроме его любимчика, разумеется.
        — Ты же не имеешь в виду...
        — Именно его и имею, — проворчал Рон. — Малфой. Стоит рядом с кафедрой, проклятый проныра, и варит одну бурду за другой.
        — Малфой помогает варить мои зелья? — Гарри глубоко вдохнул, пытаясь справиться с паникой, и понял, что поперхнулся Всевкусным драже. Продышаться не получалось — по крайней мере, до тех пор, пока Гермиона не хлопнула его по спине. Черт, это было больно. Раны еще не зажили. И что еще хуже, он шарахнулся, почувствовав на себе ее руки, — а уж это было просто смешно! Хорошо хоть, она не прикоснулась непосредственно к коже, а значит, вытерпеть прикосновение было можно. С трудом.
        Но и отдышавшись, Гарри не знал что сказать. Драко Малфой помогает варить для него зелья? И Снейп это позволяет? Это не просто странно, а прямо-таки жутко. Ясно одно: обдумать это следовало только после того, как он останется один.
        — Э-э... сейчас обед вроде, да? Тогда я поем, наверное?
        — Очень кстати, — нараспев заметила мадам Помфри, выйдя из своего кабинета в палату. — Профессор Снейп как раз закончил обе составляющие твоего зелья, восстанавливающего зрение. Помните, как принимать, мистер Поттер? Сначала зеленое — вместе с едой, а час спустя — синее.
        — Я же не вижу, какое из них зеленое, а какое синее, — заметил Гарри. — Хотя их можно отличить по запаху. То, которое после еды принимать, — жуткая мерзость. И на вкус как полупереваренная лакрица, которую выблевали назад.
        — Вы в этом совершенно уверены, мистер Поттер?
        — Ну, если еще точнее, то тухлая лакрица, которую проглотили, а уж потом...
        — Вы совершенно уверены, что не различаете цвета? — нетерпеливо уточнила колдомедик. Гарри услышал, как она взмахнула палочкой у самого его лица, затем негромко скомандовала: — Lumos Maxiliare. Что вы видите?
        — Ничего.
        — Ничего? — недоверчиво переспросила она.
        — Все темно, — пояснил Гарри.
        Зашуршала мантия. Похоже, Помфри убрала что-то в карман — палочку, наверное.
        — Ну, в любом случае, выпейте зелья.
        Колдомедик подождала, пока он принюхается к обоим флаконам, потом отставит в сторону синее.
        — Ну хорошо. Но я уверена, что очень скоро вы сможете отличать свет от тьмы — и цвета тоже различать. А вот и ваш обед.
        Гарри почувствовал, как на ноги приземляется поднос, как снова поднимается, чтобы подлететь ближе. На тарелке были какие-то кусочки — морковь, похоже. Оказалось, это турнепс. Гарри принялся за еду, подумав, что Рон и Гермиона совсем ему не мешают. Пусть смотрят, как он ест, роняя половину на себя, — его это не волнует.
        Однако это весьма волновало мадам Помфри.
        — А ну кыш отсюда! — шикнула она на студентов. — Вам тоже нужно подкрепиться, а до конца обеда осталось всего четверть часа. Не думаю, что мисс Грейнджер так жаждет добавить домовикам лишней работы.
        — Гермиона, — напомнил Гарри подруге, откусывая в очередной раз, — передай профессору мои слова. Не забудь.

* * *

        В течение следующих двух дней Гарри навещали чуть не каждые пять минут — так ему, по крайней мере, казалось. К нему заглянули все учителя — за исключением Снейпа, который так и не пришел, хотя постоянно бывал в больничном крыле. Гарри иногда слышал за стеной низкий голос — зельевар приносил свежую порцию зелий. Из доносящихся слов было ясно, что Снейп наставляет Помфри, как использовать каждое лекарство — причем инструкции повторялись из раза в раз. Гарри точно знал, что колдомедик начинала лезть на стенку, но Снейпа это ничуть не беспокоило. Когда она наконец вспылила: «Ты еще студентом был, Северус, а я уже лечила детей!», зельевар попросту заявил: «Исцелению мистера Поттера ничто не должно помешать. Даже твоя гордость, Поппи».
        Похоже, Снейп все же не возненавидел его — и уж во всяком случае, не перестал варить зелья, как угрожал, — но это было слабым утешением после кошмарных слов, сказанных Дамблдору. Да плюс то, что Снейп позволил Малфою варить мази и эликсиры, которые Гарри принимал дважды в день. При каждом приеме лекарства сердце замирало от страха, но он доверял учителю и потому глотал, махнув на все рукой. В конце концов, Снейп был замечательным зельеваром и понял бы, если бы в зелье что-нибудь подмешали. И даже рассерженный-на-этого-дурня-Поттера Снейп исключил бы Малфоя, не задумавшись, если бы тот действительно пытался отравить Гарри — уж за это можно было поручиться.
        Но все равно Гарри очень не нравилось, что Малфой крутится возле его зелий.
        И еще меньше нравилось, что Снейп избегает его как чумы. Рон и Гермиона приходили несколько раз — в основном поболтать. Упоминать Снейпа они не рисковали, однако Гермиона считала своей обязанностью каждый вечер рассказывать Гарри, что именно он пропустил за последние недели — включая и зелья. Правда, это было вполне нормально; он действительно хотел наверстать упущенное, хоть и приходил временами в ужас — как теперь догнать все, что остальные прошли за время его отсутствия? И, тем не менее, временами Гарри предпочел бы сменить тему разговора.
        У него побывали все гриффиндорцы — и однокурсники, и с других курсов, да и студенты других факультетов — кроме слизеринцев. Приходили они обычно группами по три-четыре человека и оставались на несколько минут. Во время этих визитов Гарри изо всех сил пытался не чувствовать себя ярмарочным уродцем. Он часто гадал, как выглядит. Повязки на глазах не было — мадам Помфри объяснила, что доступ свежего воздуха и чередование освещения способствует выздоровлению. Он подозревал, что лицо его полностью изуродовано — слишком уж помнились иглы и нестерпимая боль. Но никто из приходивших не ахал от ужаса, не говорил неестественным тоном, словно пытаясь стерпеть нестерпимое, так что выглядел он, наверное, не так уж и страшно. Хоть и не нормально — ну как такое возможно с зельями, работающими едва ли в половину силы, а?
        Уточнить было не у кого. В ответ он услышал бы только утешительную ложь, даже от Рона и Гермионы — из лучших побуждений, разумеется. Потому Гарри и не спрашивал, хоть и не мог перестать думать об этом.
        Гарри быстро навострился распечатывать письма вслепую — с таким количеством посетителей это было безопасно. Впрочем, большая часть почты представляла собой что-то вроде вопиллеров, только доброжелательных, так что в палате то и дело слышались приятные голоса, декламировавшие стихи, певшие или просто желавшие ему всяческой удачи. А еще он натренировался разворачивать на ощупь конфеты. Хорошо еще, что Фред и Джордж были далеко и ничего не присылали — с их-то представлениями о юморе.
        И море цветов — из-за того, в основном, что несколько девочек с Хаффлпаффа прислали ему саморазмножающиеся букеты. На вторую ночь в палате пахло как в оранжерее весной, но на жалобы Гарри Рон только заметил: «Ну а что ж ты хочешь? Учитывая, как они к тебе относятся...»
        Гарри согласился, что относятся к нему неплохо, и он это знает, на что Рон и Гермиона расхохотались. Отсмеявшись, подруга заметила, что Бренда, и Стрелла, и Хэсли, и Кэт не просто «неплохо к нему относятся», а влюблены в него по уши. Гарри оставалось только фыркнуть — ну и глупость же, так выражать свои чувства. Рон, конечно, согласился, Гермиона возмутилась, и пришлось выслушивать их долгие препирательства по этому поводу.
        Пытаясь отвлечь друзей от спора, Гарри развернул шоколадную лягушку и схватил ее до того, как она успела ускакать.
        У Рона сбилось дыхание — он явно потерял дар речи, но наконец выдавил:
        — Дурачишь нас, дружище? Ты снова видишь!
        — Нет, это просто рефлексы ловца, — возразил Гарри.
        Он вдруг почувствовал себя очень усталым, поэтому лег и прикрыл глаза. Спрашивать самому о том, как прошел тот разговор, не хотелось — особенно при Роне, и Гарри два дня ждал, что Гермиона заговорит сама, но та все молчала. Возможно, тоже из-за Рона.
        Однако ждать дальше было просто невозможно.
        — Ты ему сказала? — резко спросил он, смахнув с постели фантик от лягушки.
        Гермиона не стала уточнять, кому и что. Она и так знала.
        — Конечно сказала.
        Из нее что, клещами тянуть нужно?! Ну ладно...
        — И что он ответил?
        Гермионина мантия тихо зашуршала — должно быть, она наклонилась поднять с пола фантик, чтобы не нагружать дополнительно домовых эльфов. В больничном крыле грязь сама собой не исчезала — пол не был зачарован, ведь колдомедик иной раз должен посмотреть на всякие гадости, которые способно извергнуть тело больного студента.
        — Гермиона?
        — Ничего он не сказал, приятель, — пришел на помощь подруге Рон. — Я как раз был в тот момент в кабинете — чистил котлы. И все слышал.
        — Врешь, — фыркнул Гарри, без особого, правда, пыла. — Не насчет того, что чистил котлы, — вот это правда, я уверен. Ну же, Гермиона, давай! Ты пришла и сказала... ну что именно? Какими словами?
        Гермиона задумалась ненадолго.
        — Не могли бы вы уделить мне минутку, сэр? Гарри просил передать вам кое-что. Он хочет, чтобы вы знали: он просит прощения.
        — Даже не поперхнулась, прикинь, — вставил Рон. — Просто исключительно вежливо выдала все это — как ты и просил.
        Гарри решил не цепляться к «поперхнулась» — в конце концов, Рон действительно пытался вести себя прилично, — и потому просто спросил:
        — И что он ответил? Гермиона?
        — Не заставляй меня рассказывать, — взмолилась она.
        Мерлин великий, плохо дело! Ну, раз так, можно теперь узнать и самое худшее.
        — Гермиона, — укоризненно протянул он. Таким тоном обычно пользовалась сама Гермиона — когда пыталась заставить его что-то рассказать.
        — Ладно, — буркнула она. Фантик громко захрустел — должно быть, Гермиона скомкала его в кулаке. — Хорошо! Так вот, я сказала: «Он хочет, чтобы вы знали: он просит прощения», а Снейп просто зыркнул на меня — ну, как он это всегда делает — и прорычал два слова.
        — Два слова?
        — Да, — вмешался в разговор Рон. — Два слова. «Убирайтесь вон» — и это все, клянусь. Больше он ничего не сказал.
        — Вот зараза, — выругался Гарри.
        — Ну да, — согласился Рон, явно решив, что «зараза» относится к Снейпу. — Между прочим, я ничего такого не сделал, а он заставил меня котлы чистить.
        — Совсем-совсем ничего?
        — Нет...
        — Рон, да ты два часа глазел на него, как на дьявольские силки, — напомнила Гермиона.
        — Это я ему за Гарри мщу!
        Ой-ё-ёй. Разговор принял не самый лучший оборот.
        — Ну вот что, — коротко объявил Гарри. Он уже был на пределе. Что же означает это «Убирайтесь вон»? — Я жутко устал. Увидимся завтра, ладно?
        — Ладно, — согласился Рон.
        — Спокойной ночи, Гарри, — добавила Гермиона, наклоняясь, чтобы поцеловать его.
        Он шарахнулся в сторону, чуть не слетев с кровати.
        — Гарри!
        — Все в порядке, — твердо сказал он, усаживаясь поустойчивее.
        — Какой уж тут порядок, если ты простого прикосновения вынести не можешь! — воскликнула Гермиона. — Это же очень серьезно!
        — Вы не знаете, через что я прошел, — огрызнулся он. — Плевать мне, что вы там подслушали, но вы не знаете, как это было, не знаете, что я перенес, и не знаете, что я теперь чувствую! И раз уж на то пошло, вы не знаете, что я думаю о Снейпе! Ясно вам?
        — Гарри, я не хотела тебя обидеть! — воскликнула Гермиона. Ее голос слышался совсем близко, и это пугало. — Ни насчет Снейпа, ни в чем-то еще! Я же твой друг!
        — Тогда сбавь обороты! — заорал он, не сдержавшись. Паника раздирала его изнутри. Едва ли Гермиона снова прикоснется к нему — на нее не похоже, — но самой мысли об этом хватало, чтобы перепугаться до смерти.
        Он слышал, как Гермиона отступила на шаг, как нарочито беспечно произнесла, пытаясь успокоить его:
        — До завтра, Гарри.
        — Ага, — с трудом выдавил он. Ему уже было стыдно за свою вспышку, но ничего не поделаешь. Он выходил из себя при любом, минимальном физическом контакте — с кем угодно, даже мадам Помфри, которая не делала ничего дурного, лишь заботилась о нем. И со временем ситуация только ухудшалась. Чем дальше был Самайн, чем больше времени было у него, чтобы все припомнить — тем больше он сходил с ума. — До завтра.

* * *

        Сны этой ночью были полны безликих чудовищ, говоривших тягучим приторным голосом Люциуса Малфоя. И руки, всюду руки — хватали его, удерживали, тянули на пытку. Не горячие иглы вонзались в него, нет — железные штыри, вроде кочерги, которой пользовался дядя Вернон — до того, как заложил камин. Толстые, раскаленные докрасна, и Люциус снова и снова втыкал их и смеялся. Гоготал, ржал, помирал от смеха... и Драко тоже там был. Но Драко не смеялся. Он полировал ногти — Гарри отчетливо услышал этот звук, — а потом равнодушно, со скукой в голосе заметил: «Он снова кричит, отец. Это так вульгарно. Так по-маггловски».
        Вдруг сон изменился: его палочка вырвалась у него из рук и полетела по гигантской дуге — через всю Англию, через Атлантический океан — и наконец со всплеском ушла в воду, канула в бездну. Его палочка — сестра Волдемортовой... единственное его оружие... и теперь она пропала. Навсегда, как и предсказывал, смеясь, Люциус Малфой.
        И вновь когтистые лапы, раздирающие кожу. Больше не было раскаленных штырей — руки сами были огнем, сжигая все, к чему прикасались.
        Гарри завопил от раздирающей спину боли, и тут же почувствовал, как кто-то осторожно удерживает его, накладывая целебную мазь. От жгучих ран поднимался запах трав, заживляющих зелий, и Гарри расслабился. Отчего-то эти прикосновения казались абсолютно правильными, заботливыми, даже любящими. Но вместе с тем рядом слышались голоса. Точнее, один голос — протяжный, язвительный, и произносимые им слова противоречили друг другу, кружась в сознании Гарри, точно листья на ветру.
        «Мне совершенно все равно, что думает обо мне шестнадцатилетний сопляк... Вы не один... Вы должны мне доверять — чтобы иметь возможность сразиться с Темным Лордом. Мы впустую потратили весь прошлый год, мистер Поттер... Вы раз и навсегда научитесь не ставить под сомнение мои слова и действия!.. Вашу неспособность убедительно лгать мы обсудим как-нибудь в следующий раз... Учитывая все обстоятельства, я, пожалуй, предпочитаю дерзость вашему послушанию... Пусть себе мучится. Меня это уж точно не заботит... Можете будить меня в любое время, когда я вам понадоблюсь. Что бы ни произошло...»
        Последние слова все вертелись в голове, не уходя, вцепившись намертво.
        «Можете будить меня в любое время, когда я вам понадоблюсь. Что бы ни произошло...»
        Нет, он не мог — так ведь? Ведь Снейп теперь его ненавидел, и даже зелья для него варить не хотел, и позволил Малфою помогать! Снейп обещал прийти и поговорить — и не пришел ни разу, даже после того, как Гарри извинился!
        А голос все повторял: «Можете будить меня в любое время, когда я вам понадоблюсь. Что бы ни произошло... Что бы ни...»
        И Гарри дико заорал, выплескивая всю свою боль, и гнев, и страх в одном слове. Одно только слово — но он выкрикивал его беспрестанно, снова и снова. Тело отчаянно желало, чтобы к нему прикоснулись, обняли, хотя сознание отчаянно протестовало. Все ужасы Самайна сосредоточились в одном имени, пока Гарри бился на постели, переходя из сна в явь, в реальность больничного крыла. Его слышали, к нему бежали — отовсюду торопливые шаги и пытающиеся успокоить руки.
        Руки, чьих прикосновений он не мог вынести, руки, которым он не мог доверять.
        Граница между сном и явью дрогнула и рассыпалась в прах. Гарри очнулся, но не мог ни перестать корчиться, ни прекратить отчаянно звать Снейпа.


Глава 29. После полуночи

        Стекла в окнах больничного крыла разлетелись на миллион крошечных осколков, каменные стены выгнулись и вздрогнули, но устояли.
        Но Гарри все кричал, даже ощущая, как магия снова вздымается в нем мощной волной, выплескиваясь наружу через кожу. Стены засияли таким ослепительным, невыносимым и неестественным светом, что Гарри чувствовал его, даже не видя.
        Мир начал рушиться, распадаясь на части, и единственной реальностью оставался его собственный крик. Его зов, неистовый и исступленный, был уже за пределами отчаяния, и на сей раз всему этому было имя.
        — Снейп... Здесь... Сюда... Сейчас... Сне-е-ейп!
        Эта мольба, отчаянно рвавшаяся с губ, поглотила все его сознание.
        Потом сквозь туман безумия прорвались другие звуки. Даже лягаясь и брыкаясь в попытках вырваться из державших его рук, он услышал шум пламени в камине, и быстрые тяжелые шаги, и знакомый голос:
        — Гарри!
        Однако понять, во сне ли он слышит голос Снейпа или наяву, Гарри был не в состоянии и видеть тоже не мог. Казалось, тьма поглотила его целиком: будто мало было непроглядной черноты вокруг, она проникла глубоко внутрь и теперь бежала по венам вместе с кровью, таилась в костном мозге. Окончательно поддавшись панике, Гарри забился и закричал, захлебываясь ужасом, поскольку чувствовал, как где-то в сердцевине костей поднимается третья волна дикой магии...
        — Гарри, я здесь! — послышался голос, на сей раз громче, и сильные пальцы стиснули его руки. Крепко стиснули. Раньше, стоило кому-то к нему притронуться, он сопротивлялся — бился, словно разъяренный василиск, не в силах вынести прикосновений и крича в голос, когда его пытались удержать. Однако это прикосновение было иным. И какая-то часть его сознания узнала эти пальцы, хотя их хватка была настолько крепкой, что причиняла боль — но это было несущественно. Важно было одно: именно это касание вернуло Гарри понимание того, кто он. Позволило снова стать собой, а не лишенным разума алчущим существом, готовым обрушиться — силой, магией, криком — на любого, кто подойдет близко.
        Это прикосновение утихомирило его стихийную магию.
        Едва Гарри перестал трястись, хватка Снейпа немедленно ослабла. Гарри чувствовал себя так, будто его только что всего истоптали, но стоило уверенным пальцам учителя сжать его руки, как он начал успокаиваться. Во рту пересохло от долгого крика, он закрыл рот, проведя языком по краю зубов, и наконец глубоко вдохнул через нос. И ощутил такой мерзкий, кислый запах, что испугался — сейчас его вывернет наизнанку.
        То ли по его лицу, то ли по вырвавшемуся жалкому стону, но Снейп сразу догадался, в чем дело.
        — Альбус, моя мантия! — скомандовал он, так и держа Гарри за руки. — Избавьтесь от нее, быстро! И наложите очищающие чары на мою одежду!
        Воздух вокруг задрожал от магии, отвратительная вонь исчезала, подчиняясь заклятьям, уступая место запаху, который Гарри помнил еще в Девоншире. Запаху чистой одежды и самого зельевара. Для Гарри он означал заботу и утешение, горячую овсянку с маслом и подслащенную медом воду, отдых и покой, пришедшие на смену панике, несмотря даже на ноющие раны и бесконечную темноту вокруг.
        Гарри глубоко вдохнул этот запах и расслабился еще больше.
        Только тогда до него дошло, что Снейп так и не выпустил его рук. Гарри пошевелил пальцами — стараясь не высвободиться, а убедиться, что учитель здесь, что это не сон и не полудрема, в которой он находился в Девоншире.
        — Вы что, все с ума посходили? — возопила разгневанная мадам Помфри. — Такой выброс магии! Отпусти его сейчас же, Северус! Он не в силах вынести даже легкое прикосновение, когда приходится накладывать мазь...
        — Ты посмотри на него, Поппи, — мягко прервал ее Дамблдор. — Посмотри.
        Даже незрячий, Гарри знал, что она пялится на них разинув рот. Волосы дыбом встали на загривке, и, вздрогнув, он отвернулся и уткнулся лицом Снейпу в бок, прижавшись щекой к поношенной рубашке. Ткань была мягкая... из истертого, застиранного хлопка, в катышках от долгой носки. «Наверняка черная, — подумал Гарри, — и с длинным рукавом, чтобы скрыть Темную Метку». Он нахмурился и прижался к Снейпу теснее, недоумевая, что зельевар будет делать теперь, когда придется не обращать внимания на вызовы Волдеморта и попросту терпеть боль.
        — Так психологическую травму не вылечишь! — настаивала мадам Помфри. — Я квалифицированный колдомедик! Пусть у Северуса самые лучшие намерения, но он присутствовал при этих ужасах, он в них участвовал! А теперь мистер Поттер чуть ли не виснет на нем... Альбус, это нездорово!
        К счастью, это было последнее, что Гарри слышал. Протесты Поппи становились все тише: очевидно, Дамблдор — мягко, но настойчиво — уводил ее прочь по коридору.
        Как только ее голос совсем стих, Снейп обхватил Гарри рукой за плечи и подтянул поближе и повыше, так чтобы он мог прислониться щекой к груди зельевара.
        «Наконец-то», — подумал Гарри, которому уже стало душно лежать, уткнувшись носом Снейпу в бок.
        Долгое время он не говорил ни слова, просто наслаждаясь присутствием того, кто был готов тихо сидеть рядом, ради кого не нужно было притворяться храбрым и веселым. О храбрости сейчас и думать не приходилось — Гарри боялся и слово сказать. А может, просто запутался, не зная, что и как говорить. В конце концов, мадам Помфри в чем-то была права. Снейп и в самом деле был там и способствовал пытке — или, по крайней мере, не мешал. Но выбора у него не было, и Гарри это понимал — когда хватало сил преодолеть воспоминания о невыносимой боли и рассуждать разумно. В Самайн Снейп не был... сам собой. Это была фальшивка, военная хитрость.
        То, что произошло после, — вот что важно.
        После, когда Гарри был в полубессознательном состоянии, не в силах вспомнить и осознать все, случившееся в Самайн. Снейп тогда не отходил от него целыми часами, то обнимая, то сидя рядом и держа за руки, позволяя цепляться за себя, напитаться своей силой. И, видимо, это отложилось в памяти, потому что тело Гарри узнавало эту заботу, не воспринимая Снейпа как угрозу. Он не просто не мог вынести ничьих других рук, нет, он желал, даже жаждал именно этих прикосновений. Очутиться в этих объятиях оказалось все равно что умирающему в пустыне — напиться воды. И может быть, не так уж это было странно. Потому что именно прикосновения Снейпа смогли отгородить Гарри от пережитого ужаса, утешить его, пока он не пришел в себя и не сообразил, что, по логике вещей, должен бояться.
        Повисшую в палате тишину в конце концов нарушил Снейп:
        — Ну что, полегче, Гарри?
        Гарри нервно кивнул, задев щекой твердые пуговички на рубашке зельевара. Он о многом хотел спросить — и все казалось глупым даже ему самому.
        «Почему вы теперь меня ненавидите? И вы не перестанете делать мне зелье, правда? И почему именно вы держали меня... когда они меня мучили?»
        Нет, лучше спросить что-нибудь еще, что не даст профессору повода хмыкнуть и опять начать обращаться к нему «мистер Поттер»...
        — Э-э... профессор? А чем это так ужасно пахло?
        Снейп глубоко вздохнул — его грудь медленно поднялась и опустилась.
        — Восстанавливающее зрение зелье. Полагаю, ты с ним знаком.
        — Угу, — Гарри содрогнулся. Иногда казалось, что лучше остаться слепым, чем пить эту воняющую дохлятиной лакричную гадость дважды в день. Разумеется, он этого не сказал. Какая-то маленькая и перепуганная часть его до сих пор верила, что Снейп на него сердит — и непременно уйдет, стоит только ляпнуть что-нибудь не то. А сейчас ему как никогда было нужно, чтобы его обнимали. Даже если Снейп сидел с ним только потому, что он разорался как младенец. — На запах оно еще хуже, чем на вкус, — наконец пояснил он.
        — Еще бы, — согласился Снейп, высвободил одну руку и осторожно положил ее Гарри на затылок. Потом принялся перебирать пальцами пряди его волос, но в остальном не шевелился. — Ты чувствителен к зелью, потому что твой организм им практически пропитан. Я не сразу догадался, любой другой его даже не почуял бы.
        — Вы его снова делали?
        — Я им облился, глупый ты ребенок, — мягко ответил Снейп, на мгновение прижав его к себе чуть сильнее. И Гарри опять подумал, что, как ни странно, в устах Снейпа эта фраза звучала как выражение... привязанности, что ли. Это было даже немного грустно: как будто Снейпу никогда прежде не приходилось ни о ком заботиться и он толком не знал, как это делается.
        Хотя если подумать как следует... ему давно не было так хорошо. Сквозь тонкую рубашку Гарри чувствовал дыхание учителя и слышал, как бьется его сердце. Только бы это не кончилось... Он опять забеспокоился. А вдруг Снейп возится с ним только потому, что это очевидно необходимо? Потому, что иначе у Гарри опять произойдет всплеск стихийной магии?
        — Я пролил зелье, когда Альбус связался со мной по каминной сети и я услышал тебя, — спокойно сообщил Снейп. Он даже не сердился, а где это видано, чтобы Снейп не злился из-за несчастного случая в лаборатории? Странно, конечно, но Гарри уже устал удивляться. Зельевар меж тем продолжал: — Поппи следовало сразу сообщить мне, как только ты начал меня звать, но она, подозреваю, не поняла, что ты меня именно зовешь, — он умолк на мгновение. — Кошмар приснился, Гарри?
        Гарри кивнул, и в груди, совсем рядом с сердцем, что-то отчаянно ёкнуло.
        — Пора бы уж привыкнуть, — выговорил он пристыженно, чувствуя себя трусом. Хорошо, конечно, что Снейп все-таки пришел и помог справиться с разгулявшейся, взбунтовавшейся магией, но все-таки... он же столько лет справлялся с дурными снами сам!
        — Я так понимаю, это не обычные твои кошмары, — отозвался Снейп со вздохом. Пальцы его спустились ниже, к загривку, и принялись растирать шею, пока напряженные плечи Гарри не обмякли наконец. — Самайн, верно?
        Гарри замотал головой, пробормотал что-то неразборчивое, и его плечи снова напряглись, но тут Снейп медленно, словно под принуждением, произнес:
        — Мне тоже об этом кошмары снятся.
        Гарри приподнял голову, жалея, что не может видеть выражения лица учителя.
        — Правда?
        — Правда, — не медля ни секунды, ответил тот.
        Они молча сидели еще несколько минут — возможно, потому, что ни тому ни другому не было нужды описывать, что им снилось. Оба знали и так.
        — Гарри, ты хочешь услышать от меня, как мне жаль? — вдруг спросил Снейп, резко и холодно.
        — Жаль, что у меня кошмары? — бездумно переспросил Гарри и только потом сообразил, что имеется в виду. — Или жаль, что вы были там... с ними? — он чуть было не сказал: «помогали им», но вовремя удержался.
        — Не будь идиотом, — фыркнул Снейп. — Разумеется, что я был там с ними.
        Гарри содрогнулся, услышав свои собственные слова, и ему стало немного нехорошо. Он не хотел обсуждать Самайн — совсем не хотел. По крайней мере, пока.
        — Я знаю, что вам жаль, — сказал он и неожиданно для себя самого добавил: — Мне и Девоншир тоже снится, знаете?
        И почувствовал, как у Снейпа сбилось дыхание.
        — Ты помнишь коттедж в Девоншире?
        — Ага... — закусив губу, Гарри попытался слегка подвинуться. Возможно, из-за того, что пережитый кошмар не сразу отпустил его, он только теперь осознал, как неудобно лежит, касаясь сидевшего на самом краешке постели Снейпа только щекой. Ему не хотелось прерывать прикосновение, потому что так было намного легче, но он опасался, что совсем сползет под одеяло, если не устроится поудобнее. Высвободив одну руку и опершись о кровать, он приподнялся повыше, уткнулся головой Снейпу под подбородок и второй рукой обнял его. Все это время он, конечно, не дышал, хотя к тому моменту вроде как было ясно, что вряд ли зельевар его оттолкнет.
        Но Снейп не только не оттолкнул его, а, напротив, сам подвинулся глубже на постель, откинувшись на груду подушек, и прижал Гарри к себе покрепче. И это было удивительно хорошо.
        «Странно, — подумал Гарри, — с моим-то детством...» С другой стороны, никто и никогда не сидел на краешке его кровати, не обнимал его, предлагая утешение и поддержку. Ни разу, никто и никогда.
        Во всяком случае, до Девоншира.
        — Я помню, как вы меня обнимали, — наконец сказал Гарри. — Просто так, целыми часами. И я ужасно жалел, что там не было домового эльфа, чтобы раздуть огонь и принести мне бульон... тогда вам не приходилось бы вставать.
        — Странно, что ты помнишь, — задумчиво отозвался Снейп. Его грудь опускалась и поднималась в ровном, успокаивающем ритме. — Ты же спал.
        — Не-а, — Гарри зевнул. На него накатила дремота. — Ну, наполовину.
        — Ты и сейчас, считай, наполовину спишь, — заметил Снейп. — Тебе нужен отдых, ложись, я пойду...
        — Нет! — в приступе страха воскликнул Гарри. — Останьтесь. Пожалуйста, профессор. Ну пожалуйста! Я не хочу... — он умолк, стиснув зубы. То, что он собирался сказать, было отвратительно. Но это была правда.
        Зельевар не пошевелился.
        — Чего не хочешь? — переспросил он и, не получив ответа, повторил чуть жестче: — Чего, Гарри?
        От одной мысли ноги свело судорогой, а внутри опять поднялась волна гнева и чего-то еще, непонятного.
        — Я не хочу, чтобы мне пришлось опять разнести все стекла, чтобы вы сюда пришли, понятно?
        — Что ты имеешь в виду? — тихо и жестко поинтересовался Снейп, выдавливая слова чуть ли не по слогам.
        Гарри чуть выпрямился: гнев и то, другое, неведомое чувство одолели изнеможение. Обида — вот что это оказалось такое. Да, он был обижен. Потому что — черт возьми! — ему нужно, необходимо было, чтобы его обняли, чтобы с ним поговорили. А Снейп делал вид, что его нет, и ехидствовал, перечисляя Дамблдору зелья, и всякий раз проходил к мадам Помфри, не удостоив Гарри и словом, и даже выгнал Гермиону, когда она пришла с извинениями!
        — А иначе вы бы не явились, правда же? — с вызовом сказал он. Его трясло от гнева. — Вы меня опять ненавидите, и не думайте, что я не знаю. Вы пришли только потому, что директор боится, что все полетит в тартарары, если моя магия опять выйдет из-под контроля. Он наверняка думает, что я тут все сожгу, или стены расплавятся, или...
        Снейп снова притянул его к себе и прижал крепче, успокаивая, унимая охватившую Гарри дрожь.
        — Тише, глупый ты ребенок, — прошептал зельевар во взъерошенные волосы, уверенно обнимая его, пока он не перестал трястись. — Я тебя вовсе не ненавижу, Гарри, уже... — он запнулся и чуть суховато закончил: — уже некоторое время, скажем так.
        — Ну да, точно, — съязвил Гарри.
        — Вероятно, мне следовало тебе сказать, как я... что я... — смятенно пробормотал Снейп, скрипнув зубами, и Гарри чувствовал, как у учителя дрожат руки. Тот прокашлялся, начал было что-то говорить и снова умолк. Наконец, после очередной неудачной попытки, выдавил: — Гарри... послушай меня. Я тебя совсем не ненавижу.
        Признание вышло, конечно, еще то, мягко говоря, но Гарри все равно был счастлив. Прежде всего, он чувствовал, что это правда. Но главное, он понимал — Снейп имеет в виду куда больше, чем может сказать вслух. «Северус не любит выказывать свои чувства», — объяснял Дамблдор, так что Гарри вполне понимал, что под «Я тебя совсем не ненавижу» подразумевается много больше.
        Снейп шевельнулся слегка, и Гарри вцепился в него, боясь, что он уйдет. Ведь теперь, дав слабину и сказав такое, зельевар наверняка не захочет тут сидеть. Все, что Гарри знал о нем, подсказывало: он сейчас опять исчезнет. Или спрячется за маской холодного безразличия.
        — Не уходите, — тихо вскрикнул Гарри. — Я хочу поговорить, ладно?
        — Ладно, — согласился Снейп на удивление легко, и Гарри подумал, что может быть, не так уж хорошо его знает. Учитель казался... спокойным, даже после всего сказанного.
        Зельевар сдвинулся назад, устраивая их обоих поудобнее на узкой койке.
        — Поговорим еще немного.
        Гарри кивнул и задумался ненадолго, пытаясь сообразить, о чем им поговорить. В голове крутилась куча вопросов, и чем дольше он сидел так, притулившись к Снейпу, тем увереннее себя чувствовал и тем больше мыслей приходило на ум. Но ведь это же к лучшему, правда? Приятно было сознавать, что ты в безопасности, — это значило, что можно наконец набраться храбрости и признаться в том, что тебя беспокоит.
        — Тогда, в первый день, когда я проснулся, вы сказали, что вам нужно варить зелья... Это правда, наверное, но вы использовали ее как предлог, чтобы избегать меня. Потому что вы сказали, что зайдете позже, когда будет время, и так и не зашли!
        — Я заходил, Гарри, — возразил Снейп все тем же мягким тоном. — Ты спал, но я посидел с тобой немного. Если хочешь, спроси у Альбуса, он тоже здесь был.
        — А, ну ладно, — пробормотал Гарри, решив, что Снейпу можно поверить. Да и не спрашивать же, в самом деле, у Дамблдора! Хотя странно, что зельевар зачем-то упомянул директора. — А почему вы потом не пришли, даже когда я извинился? И почему вы так злились с самого начала?
        Снейп вздохнул — слышен был долгий-долгий вдох, а потом выдох.
        — Я даже не знаю, с чего начать, Гарри... — пробормотал он. — Когда ты очнулся, я подумал... трудно объяснить. Я был уверен, что ты помнишь Самайн, но никак не мог предположить, что ты помнишь и Девоншир тоже. И думал, что говорить с тобой будет... нелегко. Но я все равно собирался попытаться. Хоть как-то...
        — Тогда почему вы не попытались?
        Снейп притянул его еще ближе и обнял рукой за плечи.
        — Потому что, когда я пришел, ты говорил Дамблдору, что было хуже всего в Самайн. Что тебе причинил боль тот, кому ты доверял.
        — Но это же правда, — недоуменно пробормотал Гарри. — Или отчасти правда. Ой... ой, нет. Я понял. Вы решили, что я имею в виду: «тот, кому я доверял раньше», да? Что я вам больше не доверяю?
        — Это была бы совершенно естественная реакция с твоей стороны, — тихо признал Снейп.
        — И вовсе не была бы, — возразил Гарри, пытаясь придумать, как объяснить. — Я же знал, понимаете. Я знал — из-за снов — что выживу, что не умру в ту ночь. Вы должны были выжидать, найти нужный момент... — он сглотнул, сминая пальцами ткань рубашки зельевара. — Хуже всего в Самайн было то, что я не мог ненавидеть вас, даже тогда, не то что после. Звучит ужасно глупо, я знаю, но это правда... Ненавидеть вас было бы... я не знаю... проще, — он приумолк, затем продолжил: — Я думал, вам плевать, доверяю я вам или нет.
        — А. Я... тоже так думал.
        И опять они долго полулежали в тишине, вслушиваясь в свист ветра в каменных арках, бывших раньше окнами. Гарри пришло в голову, что Снейп нарочно молчит, позволяя ему выбирать тему для разговора. Может, потому что это он настоял на беседе, и учитель предоставлял ему возможность решать.
        — Почему вы накричали на Гермиону и велели ей убираться? — наконец спросил Гарри, набравшись храбрости. — Я же просто пытался извиниться. Я бы сам это сделал, если бы вы зашли сюда.
        Снейп чуть повернулся на бок, к нему лицом, подложив Гарри под голову подушку. Интересно, светло было в палате или нет? Видел ли теперь зельевар его лицо? От этой мысли Гарри захотелось спрятаться.
        — Полагаю, — помолчав, ответил Снейп, — я повысил голос, потому что сделал неверный вывод о том, за что именно ты пытался извиниться, Гарри.
        — Чего? А что вы подумали?
        Он почувствовал, как зельевар беспокойно заерзал на постели.
        — Незадолго до того я заходил в больничное крыло и слышал, как ты кричал на своих друзей, что даже слышать моего имени не хочешь. Поскольку мисс Грейнджер сочла нужным сообщить о моем присутствии — совершенно бестактная девочка, вынужден заметить, — я предположил, что ты извиняешься за то, что невольно сказал в моем присутствии, насколько ты меня не выносишь.
        — Но это совсем не так!
        — Да, — протянул Снейп, — я уже понял.
        Гарри чуть было не пихнул его слегка под ребра, но все-таки не осмелился — уж слишком это было бы по-детски.
        — То, что вы слышали... Я велел им заткнуться, потому что Рон говорил, будто вам стоило только пальцем пошевелить, чтобы спасти меня, а вы вроде как не хотели, — нахмурившись, признал он. — Он просто не понимает! В Самайн у меня никого не было, кроме вас, а вы должны были не впасть в панику и остаться в живых, чтобы вытащить меня оттуда!
        — Похоже, ты действительно все понимаешь, — в удивлении пробормотал Снейп.
        — Конечно понимаю, — отозвался Гарри. — Не настолько ж я глупый. И все равно, знаете...
        — Знаю, — сочувственно сказал Снейп. — Ясно. Полагаю, я серьезно напугал мисс Грейнджер.
        — Гермиона довольно-таки испугоустойчивая.
        — Ах, да, конечно. Первокурсница, которая решила, что в состоянии в одиночку справиться с горным троллем.
        — Ой, ну про это она наврала, — сообщил Гарри.
        — М-м? — ответил Снейп, но расспрашивать не стал. Во всяком случае, не об этом. — Похоже, мне следует спросить, по какому поводу ты попросил мисс Грейнджер передать свои извинения?
        Оп-па... Гарри мысленно приготовился к взбучке и тихо, виновато признался:
        — Ну... вы теперь не можете... работать для... старой компании, по крайней мере, не так, как раньше, если вы понимаете, о чем я. И если у вас заболит рука, вы ничего не сможете с этим поделать, и это все я виноват!
        — В самом деле?
        Такого ответа Гарри не ожидал совершенно.
        — Ну да, — подтвердил он, недоумевая, что тут непонятного. — Я же вышел из дома.
        — А, — Снейп положил ему руку на плечо. — Кстати сказать, это напоминает мне еще об одном нашем с тобой разговоре. У тебя дурная привычка брать на себя куда больше вины, чем следует согласно обстоятельствам.
        — Но профессор, я же вышел из дома! — повторил Гарри таким тоном, будто пытался объяснить что-то пятилетнему ребенку.
        — Да, я в курсе, Гарри, — передразнил его Снейп. — Но на сей раз это не была одна из твоих обычных эскапад. Ты не разгуливал где не надо в этом твоем плаще и не совал нос куда не просят.
        — А какая разница? Я же все равно оказался в соседнем доме, — возразил Гарри. — И... и... — он сглотнул, — я решил, вы думаете, что я... я заслужил то, что произошло. Потому что хотел знать, что происходит на собраниях Упивающихся, и нагрубил вам, и потом выяснил на... на своей шкуре...
        Снейп крепко сжал его плечо.
        — Гарри, это безумие. Ты ничем не заслужил случившегося.
        — Я не говорил, что заслужил, я сказал, что вы, возможно, так считаете...
        — Неужели ты действительно так обо мне думаешь? — тихо сказал Снейп, но потом голос его дрогнул: — Или все-таки?..
        — Нет наверно, — ответил Гарри. — Просто когда Дамблдор объяснил, как Малфой до меня добрался... а вы так на меня злились... я пытался понять почему. Но с другой стороны... — Гарри вздохнул. — Я не должен был допустить, чтобы это случилось.
        — Это я не должен был допустить, чтобы это случилось, — Снейп, судя по голосу, хмурился. — Гарри, защищать тебя — это моя обязанность. Моя и Люпина, следует заметить, но именно я осматривал подвалы. Совершенно очевидно, что это моя ошибка, потому что я не только оставил незащищенный вход в дом, но еще и такой, что нельзя было понять, что это вообще вход. — Он медленно втянул ртом воздух. — Это я должен перед тобой извиняться.
        — Но если вы так думаете, — воскликнул Гарри, заново переживая весь свой страх и отчаяние, — почему вы сказали директору, что не хотите делать для меня глазной эликсир? И что пусть я мучаюсь?!
        Снейп на мгновение оцепенел, а потом выдавил сквозь зубы:
        — Гарри! Я говорил не о тебе!
        — Вы сказали, что я безответственный идиот, — всхлипнул Гарри и стукнул кулаком по подушке; по его щекам покатились слезы. — Вы меня всегда так называете.
        — Потому что ты часто так себя ведешь, — сухо заметил Снейп, но потом смягчился: — Однако в этот раз все было не так. Гарри, ты же не знал, что покидаешь пределы дома. И ты не руководствовался своим... бзиком спасать людей.
        — Это был бзик с... спасать змей, — признался уже совершенно несчастный Гарри, хлюпнув носом, и вытер глаза рукавом пижамы. — Я про... просто хотел найти Сэл.
        — Ш-ш-ш... — Снейп поглаживал его по голове. — Все в порядке, Гарри. Поняв, что произошло, я до смерти перепугался, но я не сердился на тебя, даю слово.
        — Ну на кого-то же вы сердились? — пробормотал Гарри, не желая оставлять тему в покое.
        — На Люпина.
        — На Ремуса? — растерянно переспросил Гарри, поднимая голову — впрочем, совершенно без толку, потому что он все равно ничего не видел.
        — Да, на Ремуса, — прорычал зельевар, разом теряя всю свою выдержку, и отпустил Гарри. — Этот идиот-оборотень вышел из дома, а потом, будто не хватало одной этой глупости, вернулся обратно средь бела дня через парадную дверь! Можно подумать, в мире нет каминной сети! Он, почитай, предложил Люциусу Малфою обыскать площадь Гриммо! И все ради чего? Ради какого-то дурацкого мороженого, словно ты маленький ребенок, которого надо утешать сластями!
        Гарри никогда не слышал, чтобы Снейп был в такой ярости, — даже когда Сириус чудом избежал Поцелуя дементора. Он вздрогнул, порадовавшись, что зельевар злится не на него. Впрочем, он не хотел, чтобы тот злился и на Ремуса тоже.
        — Это простительная промашка, — заметил он. — Вроде моей. Ремус же не пытался выдать, где я прячусь.
        — Ничего подобного! — вспылил Снейп. — Ты никак не мог знать, что полез за своей змеей наружу, разве только сначала потребовать чертежи дома. А Люпин прекрасно знал, что за тобой охотятся и что, если за ним проследят, он приведет их к тебе!
        — Но он же не знал, что дядя Вернон выболтал, что он меня охраняет, — возразил Гарри. — Он не знал, что за ним действительно могут проследить!
        — Он знал, что это возможно!
        — Вы просто не переносите его еще со школы! И злитесь!
        — Не тебе судить, на кого и почему я гневаюсь, Гарри, — холодно парировал Снейп.
        — Не мне, — согласился Гарри. Какая разница, почему Снейп злится на Ремуса? В конце концов, дело было совершенно не в этом. — Только, пожалуйста, профессор, вы же не перестанете делать для него Волчьебойное зелье? Пожалуйста, обещайте, что не перестанете! Так просто нельзя!
        — В самом деле? — протянул Снейп с мрачной усмешкой.
        — Неужели вы настолько ненавидите Ремуса, что будете рисковать жизнью невинных людей?!
        Зельевар фыркнул.
        — Гарри, Люпин же благородный гриффиндорец. Как и ты, впрочем. Он прикует себя к чему-нибудь в полнолуние, чтобы не причинить вреда никому, кроме себя.
        — Перестаньте! — выкрикнул Гарри.
        — Да сварю я зелье твоему блохастому приятелю, — проворчал Снейп, прикладывая палец к его губам, стоило ему опять открыть рот. — Только не вздумай меня благодарить.
        Гарри кивнул — в конце концов, это было справедливо — и снова вытер глаза. Пока его обуревали эмоции, он не обращал ни на что внимания, но теперь, чуть успокоившись, понял, что плачет. Прятать лицо, наверное, было поздно, но он все равно попытался, чувствуя себя неуютно. Северус Снейп, наверное, никогда не плакал. Ну, может быть, в раннем детстве. А Гарри-то уже шестнадцать!
        — Не надо, — Снейп удержал его и заставил чуть-чуть отодвинуться. — Если слезные протоки восстановились, значит, лечебные зелья действуют как надо. Lumos. — Гарри услышал движение палочки в воздухе. — Видишь какую-нибудь разницу?
        — Нет... ну, может, немножко. Не свет, а... вроде как темнота не такая темная, что ли.
        — Серая? Цвета какие-нибудь видишь?
        — Нет, просто не так черно. Не могу объяснить. — Снейп так и не произнес: Nox, и Гарри решил, что сейчас самое время задать вопрос, мучавший его с той самой минуты, как он очнулся. — Профессор?
        — Да? — голос зельевара прозвучал так близко, будто тот рассматривал его лицо.
        — Вы же скажете мне правду, если я попрошу, да? Настоящую правду, даже если это будет что-то ужасное?
        Снейп подумал с минуту, прежде чем ответить:
        — Ты просишь никогда не сбивать тебя с толку?
        Нет, вот в это Гарри сейчас лезть не хотел, совсем не хотел.
        — Вообще-то я просто собирался спросить, что вы видите. Ну, в смысле, когда на меня смотрите.
        — Темные волосы, зеленые глаза... — несколько озадаченно начал Снейп. — А, понял. Ты пытался узнать, что у тебя с глазами и как они выглядят. Да, я скажу тебе правду.
        Гарри опять услышал движение палочки, почувствовал, как ему поднимают веки, и резко отдернулся — просто не в силах был сдержаться. Но Снейп ничего не сказал на этот счет, просто спокойно начал перечислять:
        — Глазные яблоки целы, радужка по-прежнему зеленая, хотя стала чуть-чуть... ярче, чем раньше. Блестит чуть больше. В любом случае, на роговице видны следы шрамов, как царапины на стекле. Совершенно незаметные, если только не рассматривать специально. Ты почти выздоровел. Думаю, завтра сможешь начать принимать глазной эликсир.
        Гарри облегченно выдохнул: вроде все не так плохо. Постойте — глазной эликсир?
        — А разве не его я все время пил? Это не та вонючая гадость?
        — Поттер, — протянул Снейп, безо всяких усилий впадая в лекторский тон, — восстанавливающее зрение зелье и глазной эликсир — два совершенно разных состава, отличных и по формуле, и по назначению.
        — Ясно, сэр, — пробормотал Гарри. Потом ему в голову пришла еще одна мысль: — А у вас есть порция, к которой Малфой не прикасался? Потому что мне Рон и Гермиона сказали, что он вам помогал с моими зельями, ну и... короче...
        — Да?
        — Это просто гадость, — объявил Гарри, задирая подбородок. — И вообще...
        — Уж пожалуйста, выскажи, что у тебя на уме, — вставил Снейп. Говорил он... поди пойми как: вроде как ехидно, но будто его что-то забавляло.
        — Ну, вы сами просили, — пробурчал Гарри, решив, что можно и высказаться. В конце концов, речь шла не о какой-нибудь глупой мелочи, на которую можно просто наплевать, верно? — Вам не кажется, профессор, что подпускать Малфоя к моим зельям было необдуманно? Ничего не хочу сказать такого, но чем вы только думали? Его гребаный папаша только что пытался сжечь меня живьем!
        — Драко Малфой и его отец — разные люди, — тут же отозвался Снейп, садясь на кровати и отодвигаясь от Гарри. — Так или иначе, он не помогал мне с твоими зельями. Твои друзья ошибаются.
        — Тогда почему он не делает те же задания, что и все остальные?
        — Я думал, ты мне доверяешь, — заметил Снейп. Гарри мог бы поклясться, что тот смотрит на него, вопросительно приподняв бровь.
        Он чуть было не ляпнул: «Я тоже так думал», но удержался — это была бы гадость, и несправедливая притом. К тому же его тронула мысль, что Снейпу было не все равно, доверяет ли ему Гарри или нет, и злоупотреблять этим отношением не хотелось.
        — Послушайте, — вздохнул он, — я доверял вам, даже когда меня адски пытали, так что не смейте требовать, чтобы я доказывал это доверие сейчас, не спрашивая, что происходит. Я имею право знать! И вообще, Малфой все ходит сюда и ходит... меня это беспокоит. Не могу понять, что он затеял.
        — Он ничего не затеял.
        — Да? — с вызовом спросил Гарри, приподымаясь на локте. — Вы что, не знаете, что ни одному слову этого слизеринца доверять нельзя?
        — Я тоже слизеринец, не забывай, — спокойно напомнил Снейп. — Что до мистера Малфоя, он пришел сюда по моему распоряжению. Моему и Альбуса. Он пытался с тобой поговорить, потому что... ему было поставлено такое условие. Остальное услышишь от него.
        — А в классе что?
        Судя по звукам, Снейп скрестил руки на груди.
        — Возможно, тебя это удивит, но мистер Малфой не одобряет... скажем так, творчество его отца. Гарри, он хотел чем-нибудь помочь...
        — Быть не может, чтоб Малфой просил мне помочь! — оборвал его Гарри.
        — Именно что просил. Учитывая, как хорошо ему дается зельеварение, я поручил ему варить зелье Легкого Сна. Он не знает, что плоды его труда я присоединяю к общим школьным запасам, и прошу тебя ничего ему не говорить.
        — Эдак кто-нибудь отравится, потому что вы решили сбить Малфоя с толку, — заметил Гарри, снова укладываясь.
        — Ты в самом деле полагаешь, что я в состоянии отнести в больничное крыло зелье, даже моего собственного приготовления, не проверив предварительно его качество?
        Гарри не хотел выглядеть дураком, но в услышанном не было никакого смысла.
        — Так если вы проверили, что там сварил Малфой, и все в порядке, то почему не дать его зелья мне, профессор? Они ведь или безопасны, или нет, так?
        — Тебе сейчас нужны зелья, — сухо пояснил Снейп, — куда мощнее стандартных составов. Драко, безусловно, в состоянии их приготовить, но я не дал ему готовить их для тебя, потому что знал, что тебе это будет неприятно. И оказался прав.
        Гарри вздрогнул — не то от мягкого упрека, не то оттого, что Снейп только что назвал Малфоя — Драко. И это ему не понравилось.
        — Извините, сэр.
        — Хватит извинений, — отрезал Снейп и встал. Забавно — теперь, когда профессор был без мантии, было гораздо труднее на слух понять, как он движется. — Теперь-то ты уснешь, Гарри?
        — Я хотел еще кое-что спросить. — Гарри зевнул. — Ну, кучу всего, но не помню уже. А, про порт-ключ. Что-то про порт-ключ...
        — Думаю, тебе пора спать, — заметил Снейп, наклоняясь, чтобы укрыть его одеялами и подоткнуть края. Этого тоже никто раньше не делал... А может, и нет — Снейп наверняка подтыкал ему одеяло в Девоншире. Но больше так точно никто не делал — ну, еще родители, но это ведь не считается, когда ничего такого не помнишь...
        Но даже под одеялами Гарри чувствовал, что его пробирает дрожь. И хотелось, чтобы Снейп вернулся.
        Зельевар, похоже, сообразил, что причиной всему были сквозняки: Гарри слышал повторенное несколько раз Reparo и звон стекла, собирающегося воедино из осколков, и почти что мог представить, как окна буквально на глазах становятся целыми.
        — Ой, извините, — пробормотал Гарри, забыв уже, что ему велели не извиняться. — Я не нарочно. Наверное, не нарочно. Я даже не знаю, как у меня такое вышло, честное слово.
        — Думаю, что я знаю, — мрачно заметил Снейп вполголоса. — Но сейчас не время. Это мы обсудим завтра.
        — Обещаете? Вы не пропадете опять?
        — Я принесу тебе глазной эликсир, — заверил его Снейп, и на сей раз Гарри уловил еле заметное изменение тона беседы. Зельевар старался перевести ее в более безличное русло — ну и ладно, с этим можно смириться.
        — И что, это уже совсем все? Завтра я смогу видеть?
        — Сомневаюсь, что дело будет продвигаться с такой скоростью, — пояснил Снейп. — Восстанавливающие зелья подготовили ткани глаз, но пройдет время, прежде чем эликсир полностью подействует. — Учитель помог ему сесть и сунул в руку какой-то флакон. — Это зелье Сна-Без-Снов, только куда мощнее, чем то, которое, как ты говоришь, тебе не помогает. Пей, Гарри.
        — Я обойдусь, — запротестовал Гарри. — У меня не будет больше кошмаров, раз мы с вами поговорили...
        — Тем не менее, пей, — протянул зельевар голосом, не допускающим возражений.
        Гарри сдался — осторожно поднес флакон к губам и опрокинул в рот. Снадобье пенилось на языке больше обычного, и вкус был фруктовый, тоже сильнее.
        Он чуть было не решил, что Снейп ушел; сон навалился так, что трудно было понять. Но потом он почувствовал, как ласковая рука проводит по лбу, убирая от лица пряди волос.
        — Можешь пообещать мне одну вещь, Гарри? — тихо спросил Снейп. — Это важно.
        — Пообещать? — вяло переспросил Гарри.
        — Да. Выслушай Драко Малфоя, когда он придет к тебе поговорить, хорошо? Договорились?
        Гарри попытался сосредоточиться: что-то явно было не так, кроме очевидного, конечно. Потом сообразил: Снейп точно выбрал время для своей просьбы.
        — Подпоили меня, прежде чем спрашивать... — сообщил Гарри таким голосом, что любой, кроме зельевара, точно принял бы его за пьяного. — Н-не... нехорошо... пор... профессор.
        — Просто скажи, что поговоришь с ним...
        — Слизеринец... — обвиняюще выговорил Гарри в накатившей дремоте; зелье развязало ему язык, вот только контролировать сказанное было трудно. И он никогда не думал, что знает столько подходящих слов на С: — Скрытный, себе на уме, самодовольный слизеринец. С... м-м... саркастичный, самоуверенный, сердитый, самовлюбленный, снобистский слизе... ринец...
        Кажется, его учитель пробормотал себе под нос что-то вроде: «Полагаю, даже чересчур подпоил...», но Гарри в этом сомневался, и еще больше сомневался в том, что случилось потом. Ведь не мог же Снейп сделать то, что ему почудилось?
        Нет, решил он, конечно не мог. Не стал бы Снейп наклоняться и легонько целовать его в шрам на лбу, правда? Это все от зелья, это от навалившейся дремы он вдруг согрелся и почувствовал себя по-дурацки счастливым, что его не ненавидели.
        Совсем-совсем не ненавидели.
        Хихикнув еще раз или два, Гарри провалился в сон — самый счастливый за последние несколько недель.


Глава 30. Драко

        Все утро Гарри читал. Точнее, слушал — Гермиона притащила кое-какие учебники, а заодно и зачарованное перо, способное читать вслух. Гарри просто в восторг пришел. Правда, он не сразу приноровился водить пером точно по строчкам, не промахиваясь, но все равно, работало оно замечательно. Вот только говорило Гермиониным голосом. Гарри очень любил подругу, но она и вправду частенько говорила так, будто знала все на свете.
        «Непременно выпей тыквенный сок, — раз десять повторила она в тот день утром. — Там масса витамина А, он пойдет на пользу твоим глазам...»
        И не отстала, пока Гарри не осушил стакан до дна. Хорошо хоть, не попыталась всучить ему второй или сделать еще что-нибудь в том же духе, поскольку торопилась на уроки. После ее ухода в больничном крыле воцарилась скука: компанию Гарри составляли разве что говорящее перо да суетящаяся мадам Помфри. Колдомедик снова смазала его раны, то и дело приговаривая: «Ну вот, видишь же, идем на поправку». Стоило огромных трудов не огрызнуться: «Нет, не вижу!».
        Вот же упыриха старая! Даже в туалет одного не пускала! Будто не знала, что за шесть лет стычек с Волдемортом, и квиддича, и многочисленных несчастных случаев на зельеварении Гарри столько раз бывал в больничном крыле, что легко мог ориентироваться тут и с завязанными глазами, и вовсе без глаз!
        Наконец она от него отвязалась, и Гарри умудрился прослушать аж целую главу из учебника по трансфигурации в Гермионином исполнении. Он еще не нагнал класс, но предмет ему надоел, так что он вытащил из сложенной на тумбочке стопки другой учебник, открыл наугад и провел пером по строчке. В палате вновь зазвучал звонкий голос Гермионы:
        «Хотя предложенная Ульбером Нормандским классификация и по сей день применяется в некоторых случаях, истинное различие между чарами, меняющими настроение, и чарами, влияющими на отношение, состоит не столько в намерении, сколько в...»
        Раздались шаги, и громкий голос Драко Малфоя перебил перо:
        — Грейнджер, что за ахинею ты несешь? Мы до этой мути только через несколько недель дойдем... — Судя по звукам, Малфой заглянул за ширму — Помфри оставила ее, когда в последний раз накладывала мазь. — А где Грейнджер?
        Гарри поджал губы и демонстративно прикрыл глаза, давая понять: Драко явно не стоит того, чтобы на него смотреть. Может, и без особого эффекта — он так и так не видел, в конце концов, — ну и плевать.
        — Аппарировала отсюда, услышав, что ты идешь, — огрызнулся он, просто чтобы узнать, как слизеринец отреагирует на такое.
        Драко поперхнулся, но сразу же притворился, что просто закашлялся.
        — Хочешь сказать, что гря... что Грейнджер, магглорожденная, умеет аппарировать?
        Интересная смена терминов, особенно для Драко Малфоя. Правда, для Гарри это означало лишь, что слизеринец ведет себя... ну, как слизеринец, который что-то замыслил.
        — Конечно умеет, — ответил он тоном, в котором явственно слышалось: «Как же ты мне надоел, тупица!» — А ты сомневался?
        — Поттер, — протянул Драко, — в Хогвартсе невозможно аппарировать. Никто этого не может.
        — Домовики могут, — возразил Гарри. Пусть себе Малфой считает, что Гермиона умеет много больше него. — Я видел, как это делает Добби. Ты ведь знаешь Добби, а, Малфой?
        — По-твоему, я слежу за всеми эльфами, которые тут крутятся? — презрительно усмехнулся Драко.
        — Этот эльф некогда принадлежал твоему замечательному папочке, — внятно произнес Гарри. И добавил, не дождавшись никакой реакции: — Пока ему в руки не попал некий носок и...
        — Ах, этот, — только и пробормотал Драко.
        Любопытно, что это Малфой не вскинулся из-за отца? Да и насчет эльфа тоже промолчал. Очень, очень любопытно, но, может, это все тоже нарочно, чтобы усыпить бдительность.
        — А Гермиона проводит с домовиками кучу времени, — с подчеркнутой насмешкой продолжил Гарри. — Ее положение обязывает. Ты ведь помнишь про ГАВНЭ, а? Гражданскую ассоциацию восстановления независимости эльфов? Я и сам ошалел не меньше твоего, когда она вдруг начала пропадать и появляться точь-в-точь как домовики. А потом сказала, что это они ее научили.
        Драко громко фыркнул и придвинулся ближе. Услышав его шаги, Гарри напрягся. Ему удалось скрыть это, но внутри все дрожало, почти тряслось от ярости. Он чувствовал, как сила с негромким гулом пульсирует где-то в глубине, в самой сердцевине его тела, и мрачно подумал: интересно, а не получится ли выплеснуть ее непосредственно на Драко? Нет, наверное. Скорее всего, только опять окна разнесет вдребезги.
        — А ты неплохо умеешь врать — для гриффиндорца, конечно, — заявил Драко, явно не заметивший его состояния. Проскрежетал по полу стул — очевидно, слизеринец уселся. — На мгновение я тебе даже поверил.
        — Да ты не стесняйся, — ядовито заметил Гарри. Едва Малфой сел, напряжение чуть-чуть ослабло, так что окнам, скорее всего, ничего не угрожало. — А с чего это ты решил, что я вру? Гермиона очень способная, ты же знаешь. Я даже слыхал, как некоторые люди, которые уж точно понимают в этом толк, называли ее умнейшей волшебницей своего поколения.
        — Что ты врешь, я даже не сомневаюсь, — протянул Драко. Судя по звуку, он поправлял мантию, а может, и галстук — трудно сказать наверняка. — Во-первых, домовики не выносят всю эту хрень насчет свободы, которую Грейнджер пытается им в глотку запихнуть. Они ей не приятели. Во-вторых, она никогда бы не аппарировала отсюда, зная, что оставляет тебя на мою милость.
        Оказаться на милости Малфоя... По спине пробежали мурашки, все сомнения и страхи тут же вернулись, утроившись. Господи, да что ему тут нужно? Снейп, правда, уверял, что Малфой ничего дурного не затеял, но Гарри не слишком в это верил. Зельевар ведь не знал всех подробностей, правильно? Не знал, например, как Гарри и его друзья, возвращаясь домой после пятого курса, превратили Малфоя в подобие огромного слизняка. А потом запихнули на багажную полку да так и оставили, и у слизеринца даже не было шанса расквитаться.
        Пока не было.
        На его прикрытую одеялом лодыжку легла рука, и Гарри ее пнул. Сильно.
        — Ой, блин! — завопил Драко, отшатываясь назад. — Ты что, сдурел?
        — А ты убери свои поганые руки! — завопил в ответ Гарри, перекрикивая слизеринца.
        Мадам Помфри явилась почти мгновенно.
        — Мистер Малфой, что здесь происходит?
        — Поттер пинается! Чуть руку мне не сломал, придурок!
        — А ты держи свои поганые руки при себе!
        — Не собирался я тебя трогать, идиот! Просто учебник по чарам взять хотел — думал прочитать тебе то, что ты действительно пропустил!
        — А, так ты мне вслух читать собирался, — глумливо отозвался Гарри. — Ну да, конечно. Слушай, Малфой: я не хочу, чтобы ты тут крутился, не хочу, чтобы смотрел на меня, пока я сплю, и уж конечно не хочу, чтобы варил для меня хоть какие-то зелья, ясно тебе? А теперь — пошел отсюда!
        Ответом было мертвое молчание. Шелеста мантии — и того не донеслось.
        — Мадам Помфри, — снова попытался Гарри, — заставьте его уйти.
        Но колдомедик, обычно весьма суровая, отчего-то выказала странное нежелание выгонять Драко. Она долго экала и мекала — Гарри, мол, совершенно необходима компания! — не обращая никакого внимания на довольно резкие возражения, и наконец просто прервала спор, объявив:
        — Я буду у себя в кабинете, мистер Поттер. Но, разумеется, немедленно появлюсь в случае необходимости.
        И прибавила, повернувшись к Драко:
        — Держитесь на расстоянии, мистер Малфой, иначе вам придется жаловаться не только на синяки, за это поручусь.
        С этими словами она удалилась.
        — Какого хрена! — возмутился Гарри. — Что тут вообще творится?!
        Драко, явно решив последовать совету мадам Помфри, отодвинул стул подальше от кровати.
        — Она просто слышала, как Дамблдор велел мне прийти сюда, когда ты не будешь спать, и все.
        Гарри криво усмехнулся. Не стоило бы, конечно, говорить такое о мадам Помфри, но после ее назойливой заботы он даже не особенно стыдился того, что собирался сказать.
        — А может, ты ей взятку дал? У твоей семьи же целая гора галеонов...
        Драко отчего-то молчал. Потом выдавил:
        — Значит, тебе не сказали.
        — Что мне должны были сказать?
        — Про мою семью.
        — А я и не хочу про нее ничего слушать, — рявкнул Гарри. — Ну, если только что-нибудь приятное, например: «Ох, Поттер, отца снова запихнули в Азкабан, и на этот раз ему не выбраться», или «Прикинь, Поттер, отца в лепешку раздавило», или...
        — Прикинь, Поттер, — протянул Драко, — отец лишил меня наследства и объявил награду за мою голову.
        Гарри в шоке захлопнул рот. Правда, почти сразу же пришел в себя.
        — Да ладно заливать! Чего это ты задумал? Дамблдора обдурить? Чтобы в следующий раз твой папаша замечательный на него с иглами накинулся?
        — Знаешь, Поттер, тебя это, может быть, и шокирует, но я вовсе не прыгаю от восторга из-за того, что мой отец с тобой сотворил!
        — Ну конечно, ты пролил реки слез, — съязвил Гарри. — Хогвартс просто в озеро смыло. Последняя новость — гигантский кальмар проглотил замок.
        — Конечно, тебе таких вещей не понять, — съязвил Драко в ответ. — У тебя-то был идеальный отец, перед которым все преклонялись. Джеймс Поттер... Чистокровный, знатный — точь-в-точь как мой. Но только он-то у тебя весь из себя благородный, отважный, жизнью вон пожертвовал ради достойного дела... Образец совершенства, да и только. Он наверняка за всю жизнь не сделал ничего постыдного!
        Гарри застыл, потом принялся комкать одеяло — просто, чтобы занять чем-то руки.
        — Мой отец тут ни при чем, — огрызнулся он наконец. — И я все равно не поверю, что ты надрываешься от горя из-за своего папаши, — сам-то ты тут годами разыгрывал юного Упивающегося Смертью!
        — Думай что хочешь, — негромко отозвался Драко, как-то... подавленно, что ли.
        — Спасибо, именно так я и сделаю, — Гарри сделал паузу. Ответа не последовало, и тогда он поторопил: — Ну, так что же? Чего ты сюда приперся? Развлекать меня враньем? Или просто хочешь, чтобы тебя снова видели рядом со мной?
        — Нет. Хоть это и неплохо.
        — Неплохо?
        — Да, неплохо, — хмуро ответил Драко. Потом, должно быть, наклонился ближе, потому что голос зазвучал отчетливее: — Слушай... я, в общем-то, не жду, что ты мне поверишь. Я на твоем месте хрен бы поверил. Но сказать тебе я обязан — даже если ты сочтешь это полным враньем.
        — Враньем? Учитывая, что это условие тебе поставили Дамблдор и Снейп? А что они обещали взамен, кстати?
        — Разрешить мне остаться в Хогвартсе, дебил! — взорвался Драко. — Я же был под опекой своих родителей. Отец вызвал меня домой. Он убил бы меня сразу по приезде, это точно, и потому я, вместо того чтобы ехать, бросился за помощью к Северусу...
        — К Северусу! — ошарашенно воскликнул Гарри.
        — Он же мой декан, — усмехнулся Драко, — или для тебя это новость? Что есть люди, которые вроде как обязаны помогать тебе, когда вся твоя жизнь летит вверх тормашками?
        — Не болтай чушь! Я прекрасно знаю, для чего существуют деканы! — Гарри снова пришлось признать, что подход Снейпа к своим студентам коренным образом отличался от подхода Макгонагалл. На ее помощь особенно рассчитывать не приходилось. Да взять хоть случившееся на первом курсе — он тогда бросился к ней, точно зная, что философскому камню грозит опасность, а в ответ услыхал: «Вы просто не знаете, о чем говорите». Пришлось браться за дело самому. — Ты что, зовешь его просто по имени?
        Что-то зашуршало и затихло — похоже, Драко елозил пальцами в волосах, но замер, услышав последние слова.
        — А, вот ты о чем. Понимаешь, я его чуть не с рождения знаю и всегда звал именно так. Правда, когда я приехал в школу, он велел: «На занятиях будешь обращаться ко мне «профессор» или «сэр». Ну, неважно... в общем, я его убедил, что мне не жить, стоит только нос домой сунуть. И тогда он сделал все, чтобы мне не пришлось возвращаться.
        — Что ты мне лапшу вешаешь? — чуть не поперхнулся Гарри. — С чего бы твоему отцу хотеть тебя убить?
        — О, по многим причинам, — парировал Драко, поднимаясь на ноги. — Но основная — вот. Только не пинайся больше, ладно? Я просто хочу дать тебе кое-что.
        — Можно подумать, я возьму то, что ты мог бы мне дать, — съязвил Гарри.
        — Да, Дамблдор вернул мне безделушку, которую я пытался тебе подарить, — признал Драко. — Но сейчас — другое дело. Это ты захочешь взять, или я больше не Мал... ну, неважно. Просто захочешь, и все тут.
        Гарри почувствовал, как ложится на живот что-то легкое.
        — Что это такое?
        — А ты дотронься. Ну же...
        Судя по тону, Драко слишком уж интересовался возможной реакцией на подарок, что, разумеется, пробудило в гриффиндорце подозрения.
        — А то я тебя не знаю! Мало ли, что это такое! Может, детеныш соплохвоста! — выпалил он. — Дотронусь — и без руки останусь, да?!
        — Думаешь, я сумел бы протащить сюда какую-нибудь живность? Под носом у Помфри? — фыркнул Драко. — Как лестно. Кажется, большей любезности я от тебя не слышал.
        — Да плевать мне, что это такое! Забери сейчас же!
        — Где же твоя знаменитая гриффиндорская отвага?
        Гарри набрал воздуха и приготовился вновь завопить, призывая мадам Помфри.
        — Ох, Мерлина ради, — вздохнул Драко, перестав дразнить Гарри. Схватил его руку, рискуя получить очередной пинок, силой подтянул к лежащему предмету и отпустил. — Вот, видишь?
        Реши Гарри когда-нибудь составить список того, что Малфой никогда, никогда бы ему не принес, это было бы записано в первой строке. Десятидюймовыми буквами.
        Волшебная палочка.
        И не просто какая-то — а именно его палочка. Он касался ее, осязая гладкость остролиста, узнавая не только руками, но и магией. Магией, которой он все еще не мог пользоваться, но которая все равно была. Мощный ток внутри, точь-в-точь как в первый раз, в лавке Олливандера — то, чего он не чувствовал со времени операции во «Фримли-парк». Гарри вздохнул от удовольствия, забыв на секунду о Малфое и погрузившись в потрясающее ощущение магии, разливающейся по телу.
        Что бы он дал за возможность попробовать поколдовать сию секунду! Но увы, прекрасно сознавал, что Малфой сидит напротив и пялится во все глаза. Конечно, «Пророк» и так растрезвонил об исчезновении его магии по всему магическому миру, но Гарри совершенно не собирался демонстрировать слизеринцу свою неспособность наложить простейший Lumos.
        — Как ты ее раздобыл? — спросил он наконец.
        — Стянул у отца.
        Гарри ахнул.
        — Вот оно что... тогда ясно, что за что тебя лишили наследства.
        — И приказали убить, об этом не забудь.
        — Ну, как раз это меня не очень-то расстраивает, даже если ты только что вернул мне мою палочку.
        — Не шути так, — попросил Драко. — Не нужно.
        — А с какой радости ты решил, что я шучу?
        Драко вздохнул.
        — Потому что я сам когда-то так думал, Поттер. Потому что мечтал, чтобы ты умер. Блин, если уж совсем честно, то мечтал, чтобы перед смертью тебя пытали. Вот только совсем не представлял, на что в действительности это похоже. И когда я услышал, что мой отец с тобой сотворил, меня просто... замутило от омерзения, это мягко сказано. Я понял, что не хочу жить такой жизнью и делать такое. Потому-то...
        — Потому-то ты и украл мою палочку, чтобы Дамблдор тебе поверил, — резюмировал Гарри, скривив губы. — Очень по-слизерински.
        — Да, именно, — безо всякого раскаяния огрызнулся Драко. — Но ты не так понял. Я сделал это не потому, что хладнокровно обдумал возможную выгоду, а просто потому, что должен был так сделать. Во-первых, раз уж я решил пойти против семьи, значит, я принимаю только и исключительно твою сторону в этой войне, а эта палочка слишком важна. Я же знаю, кому принадлежит ее сестра и что это означает. А во-вторых, пытаясь избежать судьбы, уготованной мне отцом, я влип в дерьмо по самые уши. Мне была нужна помощь. Но мне требовались весомые доказательства, иначе даже Северус не поверил бы в мою искренность!
        — Я все равно не верю, что бы там Снейп ни говорил, — заявил Гарри. Потом весьма прозрачно намекнул: — А у тебя что, уроков сейчас нет? Сегодня же не воскресенье.
        — У нас зельеварение, — объяснил Драко. — Северус меня отпустил.
        О, Северус его отпустил.
        — Ну так беги и скажи ему, что сегодня уже совершил достаточно добрых дел, — съязвил Гарри. — Вернул слепому мальчику палочку — ах, как, похвально!
        Драко не ответил, даже пальцем не пошевелил — по крайней мере, слышно ничего не было.
        — Какая часть выражения «убирайся отсюда на хрен» тебе неясна?! — в ярости заорал Гарри.
        Послышались торопливые шаги, потом Драко вежливо произнес:
        — С ним все в порядке, мадам Помфри. Просто пар выпускает. Весьма полезно для здоровья, вы не считаете?
        — Я хочу, чтобы Малфой ушел, — объявил Гарри, нарочито отчетливо выговаривая слова. — Сейчас же.
        — Профессор Снейп просил меня помочь Поттеру с пропущенными уроками, — тон Драко был просто воплощением невинности, отчего Гарри чуть не взвыл. — Мы оба очень беспокоимся, что он чересчур отстанет. Ведь всего через два года нам ТРИТОНы сдавать, вы же знаете.
        Помфри развернулась и ушла, что-то пробормотав на этот раз.
        — А вот ты врать совсем не умеешь, — съязвил Гарри. — Снейп же ничего подобного у тебя не просил!
        — Не просил. Но одобрил бы, за это поручусь, — уверенно заявил Драко. — Ну что, давай? Я прочитаю тебе главы из учебника — те, что ты пропустил, — и расскажу, какие именно зелья мы варили на занятиях. Все интереснее, чем лежать тут и помирать от скуки.
        — А пошел ты...
        — Да брось, — ничуть не смутился Драко. — Тебе понравится. Между прочим, я с трех лет учился декламации. Может, прочитать что-нибудь из классики, чтобы ты знал, чего себя лишаешь? Скажем, двести пятьдесят третий сонет Аледафы Степплбум?
        Не останавливаясь, он тут же принялся декламировать:
        — У ложа моего ты, не смыкая вежд,
        Нес долго стражу, Мьёллниром ведом,
        Но пара нюхлеров — цена твоих надежд,
        Твоя награда в упокоище моем...
        — Заткнись, — велел Гарри, с трудом сдерживая смех: чего доброго, Малфой еще поймет все неправильно. С хорька ведь станется подумать, что Гарри получает удовольствие или, не дай Мерлин, начинает лучше к нему относиться. — Дурацкие стихи. А декламация твоя...
        — Буду декламировать, пока не захочешь слушать про зелья, — пригрозил Драко. — Кстати, я тут подумал: может, начать с самого первого сонета, а дальше по порядку? Кажется, до шестьдесят второго я их помню неплохо...
        — Ладно, давай про зелья!
        Драко рассмеялся и вытащил учебник из стопки.
        — Да не расстраивайся так, Поттер. У меня и своекорыстный мотив есть, знаешь ли. Ну вот, я же знал, что ты этому обрадуешься.
        — Какой мотив?
        Слизеринец тут же утратил всю насмешливость.
        — А вот какой: я предпочитаю быть на стороне победителя, как тебе прекрасно известно. Ты же наша основная сила, понимаешь? И потому ни в коем случае не должен оканчивать школу с пробелами в знаниях, неподготовленный к аврорской программе. А подтянуть тебя по зельеварению просто необходимо, уж не обижайся.
        — За СОВу я получил «Отлично», — возразил Гарри.
        — Высшее зельеварение на порядок сложнее уровня ординарного волшебства, — отозвался Драко. — Грейнджер попроси, если хочешь. Пусть позанимается с тобой — она достаточно разбирается в предмете. Только не пускай это на самотек. Мы не можем такого позволить.
        — Мы? — переспросил Гарри, раздувая ноздри.
        — Да, мы. Сторона Света, разве не понимаешь? — Драко подавил еще один смешок. — И еще одно: убери подальше это дурацкое перо. Не хочу, чтобы голос Грейнджер меня перекрикивал и мешал объяснениям.
        — Откуда ты знаешь, что?..
        — Я на него смотрю минут десять кряду, только и всего. Кстати, ты в курсе, что оно окрашено в гриффиндорские цвета?
        — Ничего оно не... что, правда?
        — Да, правда. Впрочем, тебе необязательно верить мне на слово. Очень скоро сам сможешь увидеть.
        — Ну все, дожили. Малфой меня подбадривает!
        — Не подбадриваю я тебя, — отговорился Драко. — Просто констатирую факт. Пока мы тут сидим, Северус варит для тебя глазной эликсир. И принесет сразу после окончания урока.
        — Он еще несколько дней назад говорил, что его варит, я своими ушами слышал, — недоуменно нахмурился Гарри.
        Драко хлопнул себя по лбу.
        — Ну разумеется, ты же тут безвылазно торчишь, откуда тебе знать? Он каждый день готовит свежую порцию — на случай, если твои глаза окажутся готовы для лечения.
        «Конечно, он же меня совсем не ненавидит», — чуть было не выпалил Гарри. Сказать это Малфою он, естественно, не мог. Впрочем, Рону и Гермионе тоже. Но какая разница? Он знал — и это было важнее всего.
        — Итак, зелья, — начал Драко. — Посмотрим-ка... Перед твоим исчезновением мы как раз начали пятую главу: «Использование драконьей крови в зельях»... ага, и дошли досюда. Готов? Только смотри не засни, а то ранишь мои чувства. Но если будут какие-нибудь вопросы — задавай.
        — Заткни пасть и просто читай, — грубо потребовал Гарри.
        Драко клацнул зубами, словно прикусывая рвущийся с языка ответ, но все же сумел ограничиться фразой:
        — Все зелья, в составе которых есть драконья кровь, обладают следующими характеристиками...

* * *

        — А, занимаетесь, — низкий голос Снейпа прервал монолог Драко.
        — По-моему, он просто уснул, — признался Драко. — Не задал ни одного вопроса за последние... погодите-ка. Он вообще ни одного вопроса не задал. Это не лучший способ учиться, Поттер. Ты когда-нибудь слышал о сократическом методе?
        — Нет. А что это? — поинтересовался Гарри, приподнимаясь, словно желая доказать, что не спит.
        — Понятия не имею, — пробормотал Драко. — Но звучит здорово, верно?
        Кровать чуть прогнулась, когда Снейп присел рядом и взял Гарри за подбородок, удерживая голову.
        — На вид лучше, чем вчера, — объявил он. — Lumos. Есть ли какая-то разница?
        — Темнота не такая темная — как и раньше было. Профессор... а Малфой еще здесь?
        — Что? Да, здесь.
        Ну и кто тут не понимает намеков?
        — Прогоните его!
        — Ты вернул Гарри его собственность? — обратился Снейп к слизеринцу.
        — Да, Поттер получил свою палочку. Не могу сказать, правда, что услышал что-нибудь вроде: «Спасибо огромное за то, что рисковал жизнью, возвращая мне ее».
        — Спасибо, Малфой, — громко произнес Гарри, раз уж именно это от него ждали. — Теперь можешь идти.
        — Профессор? — осведомился тот.
        — Останься.
        — Не хочу, чтобы он тут торчал! — воспротивился Гарри.
        — Спасибо, ты предельно ясно выразил свою мысль, — ответил Снейп. — Зато я хочу.
        — Почему?
        — Nox, — пробормотал учитель вместо ответа.
        Гарри собирался запротестовать по новой, на сей раз так, чтобы выразить свои желания еще более предельно ясно, но тут в палату влетела мадам Помфри.
        — Пора накладывать шрамозаживляющую мазь, — объявила она.
        — Да, я принес свежую, — сообщил ей зельевар.
        — Ну, — усмехнулась колдомедик, — не возьмешь ли эту честь на себя, раз уж ты здесь? Коль скоро он позволяет тебе прикасаться к своим ранам, не брыкаясь при этом.
        — Поппи чувствует себя несколько ущемленной, — заметил Снейп, когда она вышла.
        — Да она просто...
        — Гарри, — мрачным тоном укорил его Снейп.
        — Ведьма, — закончил Гарри и настойчиво повторил, когда пальцы учителя чуть напряглись: — А что? Она действительно ведьма.
        Драко издал странный звук — то ли фыркнул, то ли хихикнул.
        — В таком случае, снимай пижаму, — распорядился зельевар. — Сначала осмотрим раны, а потом займемся твоими глазами.
        — Раздеваться? Перед Малфоем?! — возвысил голос Гарри. — Когда я даже видеть не могу, как он ухмыляется? Вы что, совсем офигели?!
        Драко пробухтел что-то невнятное, но судя по интонации, он имел в виду нечто в духе: «Похоже, сейчас с Гриффиндора снимут баллы...»
        Но Снейп про баллы и слова не сказал.
        — Только куртку, — пояснил он. — Драко помогал с приготовлением твоих лекарств, ты же помнишь? Я хочу, чтобы он посмотрел, насколько действенными они оказались.
        В тоне, однако, звучало: «Сделай это ради меня». Гарри искренне надеялся, что где-то там подразумевалось и обещание: «Я все объясню позже».
        — Ой, ну хорошо, — простонал он, расстегивая на ощупь пуговицы на куртке и сбрасывая ее.
        Увидев его голую грудь, Драко хрипло ахнул.
        — Ну спасибо, — протянул Гарри. И добавил, повернувшись к учителю: — Вы сказали, что глаза выглядят более-менее нормально. А остальное и правда такой ужас? В последнее время болит куда меньше.
        — Что скажете, мистер Малфой? — переадресовал вопрос Снейп, начиная смазывать раны жирной мазью.
        — Да нет, ты вполне нормально выглядишь, Поттер, — выдавил Драко. Казалось, что слова у него выходят не изо рта, а откуда-то еще — из желудка, возможно. Повисла короткая пауза; можно было спорить, что слизеринец вопросительно взглянул на своего декана и только потом продолжил: — Твои... э-э... шрамы сейчас как багровые точки. Они не гноятся, не воспалены... в общем, ничего ужасного.
        — Конечно, и это полностью объясняет твою реакцию, — огрызнулся Гарри. — Хоть мне и плевать на твое отвращение, как ты понимаешь.
        — Их просто так много, — тихо признался Драко, на сей раз совершенно больным голосом.
        — Четыреста двенадцать штук! — рявкнул Гарри. — Приблизительно. Я сбился со счета, когда твой отец, этот жополиз, по недоразумению считающийся человеком, взялся за мои глаза!
        — Достаточно, Гарри, — проворчал Снейп. — Теперь спину.
        Гарри неохотно повернулся. Хорошо еще, что на сей раз его ранами занимается не Помфри. Он был не в состоянии терпеть ее прикосновения. Ее или чьи-то еще — за исключением Снейпа. Не в первый раз Гарри задумался: сколько это будет еще продолжаться и как скажется на его душевном состоянии. Если уж у него раньше, по мнению Ремуса, была депрессия...
        — Когда я увижу Ремуса? — неожиданно спросил он. — Он уже должен был поправиться.
        — Ты зовешь его просто по имени? — ядовито вопросил Драко, пытаясь сравнять счет.
        — Когда, профессор? — повторил Гарри, не обращая на одноклассника внимания.
        — Я могу минутку поразмыслить над твоим вопросом, Гарри? — спокойно отозвался Снейп, одной рукой придерживая его за плечо, а другой смазывая раны за ушами. — Ты не возражаешь, если ваша встреча произойдет после того, как твое зрение вернется в норму?
        — Послушайте, я знаю, что, по-вашему, Ремус надо мной квохчет. Но...
        — Мои сомнения абсолютно не связаны с тем, что ты, как тебе кажется, знаешь, — протянул учитель. — Просто в твоем состоянии Люпин винит себя — и совершенно справедливо, кстати говоря. Приезд сюда, пока ты еще слеп, лишь усугубит его чувство вины. В иное время меня это весьма мало обеспокоило бы, но поскольку я уверен, что ты в результате начнешь винить за его реакцию себя, то предлагаю отсрочить вашу встречу. Так будет лучше для всех, не правда ли?
        — Ладно! — рыкнул Гарри. Спорить при Малфое он в любом случае не желал.
        — Между прочим, Люпин нашел твою змею, — заметил Снейп, заканчивая смазывать последние ранки, расположенные выше талии. — Сэл свернулась в клубок в камине. Возможно, оттого она и заболела — учитывая, что всякий раз, когда кто-либо приходил или уходил, ее окатывало волной магии. Немагические создания нередко плохо реагируют на остаточные заклятья. Так или иначе, Люпин сделал ей из коробки гнездо и уговорил спать там, а не в камине.
        — Значит, с Сэл все в порядке?
        — Да. Если хочешь, чтобы Люпин ее привез, я рекомендовал бы им добираться поездом. Сэл может весьма плохо отреагировать на путешествие по каминной сети или аппарирование. — Гарри услышал, как учитель вытирает руки. — Сможешь сам намазаться ниже пояса? Просто тщательно разотри по всей поверхности. Будет немного грязновато, но полагаю, ты справишься.
        — Справлюсь. По крайней мере, вы мне позволяете намазываться самому, в отличие от этой... ведьмы, которая цепляется за меня, словно утопающий за соломинку, всякий раз, когда я в туалет иду! Я говорил ей, что и сам могу перейти комнату, да куда там... — Гарри вдруг сообразил, что нужно обсудить кое-что поважнее жалоб на мадам Помфри. — Профессор, прошу вас, скажите Малфою, чтобы он оставил меня в покое.
        — Мы подождем снаружи, пока ты заканчиваешь, а потом перейдем к эликсиру, — объявил Снейп, выходя из комнаты.
        — Возвращайтесь один, — крикнул Гарри.
        — Он же совершенно непочтителен, — донеслось до него замечание Драко, поторопившегося следом за своим деканом. — В классе ты б ему и за меньшее дал взыскание до конца жизни!
        Ответа Снейпа, увы, Гарри уже не услышал.

* * *

        — Не хочу, чтобы Малфой здесь оставался, — прохрипел Гарри и отдернулся, когда пальцы учителя прикоснулись к его лицу.
        Драко страдальчески вздохнул:
        — Это не я с тобой такое сделал, Поттер! Можешь ты, наконец, вбить это в свою тупую башку? И, пока ты не ляпнул очередную глупость, повторяю: я вовсе не в восторге от того, в каком ты состоянии.
        Гарри не стал обращать на него внимания.
        — Почему вы настаиваете, чтобы Малфой тут торчал? — требовательно спросил он.
        — Приблизительно по той же причине, каковой руководствовался директор, отправляя нас вместе в Суррей, — непреклонно ответил Снейп. — А теперь запрокинь голову.
        Гарри, полыхая от возмущения, подчинился. Но стоило зельевару приподнять ему веко, как он и думать забыл про ярость. Ощущение было еще хуже, чем накануне, потому что теперь учитель удерживал его, как в Самайн. И Гарри заорал, содрогнувшись всем телом, не в силах справиться с собственными рефлексами.
        Снейп сел и призадумался.
        — Может, все же попытаешься не сопротивляться?
        — Черт, да я и так стараюсь изо всех сил! Давайте я сам все сделаю — как мазь!
        — С эликсиром много сложнее. Он должен равномерно распределиться по глазному яблоку, прежде чем ты начнешь моргать и слезы смешаются с лекарством. Как ты предлагаешь поступить?
        Гарри понимал, что выбора у них нет. Придется Снейпу держать его, закапывая эликсир. Как бы ни была отвратительна эта процедура, он сумеет вытерпеть ее, пусть и из последних сил.
        — Лучше... ну, подержите меня. Вы же... э-э... знаете как.
        — Гарри, ты уверен, что это разумный подход?
        — Вы просто побыстрее закапывайте, — проворчал Гарри. — Я выдержу, ясно вам? Буду, конечно, орать как резаный, но это... ну, вы понимаете, это ничего не значит. Просто рефлекс.
        Снейп придвинулся буквально на волос ближе.
        — Учитывая только что виденные рефлексы, чтобы удержать тебя, мне потребуются обе руки.
        — Угу, — хрипло простонал Гарри, не в силах совладать с воспоминаниями. — Ладно, думаю, что с каплями мадам Помфри справится. Только сначала попросите ее не слишком квохтать.
        Малфой отправился за ней, но сразу же вернулся, сообщив:
        — Она вышла. Пойти поискать?
        — Нет, — распорядился Снейп. — Лучше ты ему закапаешь, Драко. А я проконтролирую, дабы убедиться, что ты все делаешь верно.
        — Ни за что! — взвыл Гарри. — Чтобы я подпустил его к своим глазам? Когда именно его отец...
        — Я не мой отец, чтоб тебе лопнуть! — заорал Драко.
        — Сколь мне помнится, — прорычал Снейп, — ты сам не слишком радовался, когда тебя постоянно обвиняли в отцовских грехах, не так ли, Гарри? Мы все знаем, кто причинил тебе эти раны, так что нет никакой необходимости об этом напоминать. Тебе ясно?
        — Да, сэр, — обиженно пробурчал Гарри, отгоняя от себя мысль, что Снейп, возможно, прав.
        — Так что, позволишь Драко помочь тебе? — тон Снейпа утратил язвительность. — Просто помочь — это все, чего он хочет, я же тебе говорил. Просто поверь мне.
        — А почему он хочет помочь? Вот что я не могу понять.
        — Между прочим, он тут рядом стоит! — перебил Драко, и Гарри неохотно вспомнил себя самого в подобной ситуации. — Я хочу помочь, потому что меня тошнит от омерзительной жестокости моего отца и от того, что он с тобой сделал. А если тебе и этого мало, можешь идти на хрен!
        — Да уж, ты меня убедил, — съязвил Гарри, но спорить больше не стал. Ладно, хватит, пусть уже закапают этот дурацкий эликсир — и делу конец. Снейп же тут, а значит, Малфой никак не сможет причинить вред или как-то помешать лечению. Не то чтобы Гарри поверил его праведному возмущению насчет «омерзительной жестокости», не такой слизеринец был человек, чтобы измениться из-за подобных вещей. Да нет, куда ему! В конце концов, именно он когда-то сделал все, чтобы добиться ужасной казни для Клювокрыла. «Омерзительная жестокость» была для Малфоев лишь игрой, не более. Для всех Малфоев.
        Да уж... Пусть хорьку удалось обвести Снейпа вокруг пальца, но чем больше Гарри раздумывал над всей этой историей, тем сильнее убеждался, что концы с концами в ней не сходятся.
        А интуиция Гарри, как правило, работала что надо. Даже Снейп это признал.


Глава 31. Письмо в Суррей

        — Ну что ж, хорошо повеселились, — сказал Гарри, когда все было кончено. — Что может быть лучше, чем взмокнуть с головы до пят, пока парочка слизеринцев не дает тебе пошевелиться, вливая в глаза вонючее липкое месиво.
        — Мог бы просто попросить освежающее заклятье, — заметил Драко.
        — Да я б у тебя и снега зимой просить не стал!
        — А уже поздно!
        Прохладная воздушная струя завихрилась вокруг тела, забравшись даже в уши, и исчезла, а вместе с ней пропали запах и противная липкость. Заклятье и впрямь оказалось замечательным, куда лучше тех, которые были известны Гарри... не то чтобы это оправдывало Малфоя.
        Но прежде чем Гарри успел возмутиться, Снейп рявкнул:
        — Достаточно! Уймитесь оба. У нас есть заботы поважнее мелочных склок. Гарри, моргни несколько раз. Lumos.
        Окружающий мир медленно обретал очертания, расплываясь перед глазами.
        — Ух ты, обалдеть... — выдохнул Гарри. — Почти как... ну...
        — Что, Гарри? — надавил Снейп. — Что ты видишь?
        — Ну... вижу... все, в общем, но не слишком хорошо. Нечетко, но не так, как я раньше видел без очков. Просто вещи переливаются, и вокруг каждого предмета словно ореол. И все вокруг... ну, подрагивает, что ли, будто...
        — Будто он наглотался маггловских наркотиков, — вставил Драко. — Именно это он хотел сказать, поверь мне.
        — О, Гарри, — легкая насмешка в тоне Снейпа мешалась с тревогой, — это воистину не слишком мудро. Особенно для тебя, учитывая то, что случилось недавно. Но... мы поговорим об этом позже.
        — А что с ним недавно случилось? — влез в разговор Драко.
        — Не твое собачье дело! — рявкнул Гарри и поднял руку, отпихивая Малфоя в сторону — тот наклонился слишком близко.
        Драко, похоже, увернулся.
        — Как бы то ни было, держись от маггловских наркотиков подальше. И кстати, с помощью магии можно достичь лучшего эффекта.
        — А что ж тогда ты их пробовал? — насмешливо спросил Гарри.
        — Из любопытства. А ты почему?
        Гарри не ответил. Снейп только головой покачал, потом произнес: «Nox», и спрятал палочку.
        — Давай-ка с очками попробуем, — предложил он, аккуратно водружая их Гарри на нос. — Получше?
        Ну да, Снейп же стащил с него очки перед началом пытки. Наверное, с тех пор и хранил их у себя.
        — Нет. Хуже того, от них вообще глаза болят.
        Гарри снял очки и небрежно пихнул на тумбочку. Хотя все по-прежнему расплывалось, он видел, как Драко проворно подхватывает нечто, свалившееся от его небрежного движения с другой стороны тумбочки.
        — Цветы, Поттер? О-о, от Хелси Кирсейдж, и даже зачарованные, чтобы дольше стояли. Как мило.
        — Не смей лапать мои вещи!
        — Да пожалуйста, — отозвался Драко, роняя вазу на пол.
        — Драко! — воскликнул зельевар. — Мы же говорили об этом!
        — А что вы ему сказали? Объяснили, что не стоит разбивать подарки, которые я получил от друзей? — съязвил Гарри. — А он не великоват для таких объяснений? Кстати, вы бы прибавили еще, что не стоит добиваться казни чужих питомцев. А заодно — что не стоит красть вещи, валяющиеся в слизеринской гостиной, или...
        — Мы говорили об импульсивности и необходимости держать себя в руках, — перебил Снейп, выделив последние три слова, и устремил на Драко пристальный взгляд: — Ну?
        — Да пожалуйста, — снова протянул Драко. — Vasula reparo. Floreuesco. Wingardium Leviosa. Ну вот, как новенькие, и даже благоухают опять, как свежие.
        Ваза встала на прежнее место.
        Самое достойное, решил Гарри, — это делать вид, будто Драко Малфоя тут попросту нет.
        — Профессор, а все-таки что у меня с глазами? Почему они от очков болят?
        — Полагаю, что эликсир исправляет твое зрение до нормы, — заключил Снейп. — Так что после лечения очки тебе могут и не понадобиться.
        — Это-то хорошо, но едва ли стоило того, чтобы мне в глазах дырок понаделали.
        — Вне всякого сомнения. Что ж, моего внимания требуют порядочно незаконченных зелий. Гарри, тебе что-нибудь нужно прямо сейчас?
        — Да. Я хочу поговорить с вами наедине. Правда наедине, профессор.
        — Я вернусь через несколько часов, и мы вместе поужинаем, — пообещал Снейп. — Еще что-нибудь, пока я не ушел?
        — Заберите его с собой и попросите Гермиону вернуться. Мне письмо нужно написать. А то пергамент я, может, сейчас и разгляжу, но черта с два хоть слово напишу.
        — Драко с радостью тебе поможет, — тут же заявил Снейп. — Не правда ли?
        — Разумеется, профессор, — отозвался Драко, точно уже тысячу раз помогал Гарри разбираться с корреспонденцией.
        — Гарри, а ты что скажешь? — теперь голос Снейпа звучал уже не столь ровно. — Тебя это устроит?
        Ну вот чего спрашивать, а? Можно подумать, это не Снейп давит, практически навязывая ему общество Драко. Хотя, если хорошенько подумать... пожалуй, что и устроит. Вот только не совсем по той причине, которую предполагает зельевар.
        В конце концов, с Драко Малфоем можно и получше расквитаться, чем просто его не замечать.
        — Ну хорошо, — нарочито раздраженным голосом проворчал Гарри. Снейп, в конце концов, достаточно проницателен, и потому не стоит будить его подозрения. — Только пусть пообещает, что уйдет сразу, как я ему велю. Это обязательное условие. А вы пообещайте, что снимете со Слизерина баллы, если он после моей просьбы начнет тянуть время. Скажем, сотню баллов.
        — Мистер Поттер ставит достаточно жесткие условия, — заметил Снейп весьма... удовлетворенно, пожалуй. Гарри чуть не фыркнул. Он точно знал, что думает учитель: Гарри торговался как слизеринец. — Согласны ли вы на них, мистер Малфой?
        — О, разумеется, — отозвался Драко. Невинные интонации идеально подходили к ангельской внешности слизеринца. Если забыть, что за дьявол за ней скрывался. — Однако в интересах Слизерина должен заметить, что нам придется верить Поттеру на слово — ушел ли я по первому его требованию. Может, стоит попросить мадам Помфри выступить в роли третейского судьи?
        — Полагаю, мы можем поверить гриффиндорцу на слово, — протянул Снейп. — Даже если это сомнительный гриффиндорец.
        — Сомнительный?! — Драко услышал лишь слово, не уловив подтекст. — Да его смело в Годрика переименовывать можно! Что вы имеете в виду?
        — Гарри знает. Ну что, договорились?
        — Договорились, — хором ответили оба.
        Гарри дождался, пока стихнут шаги Снейпа, и злорадно прорычал:
        — Да, договорились. У тебя перо и пергамент готовы? Давай начинать.
        Разумеется, он не собирался отправлять это письмо. Кому бы то ни было. Гарри просто хотел написать его — точнее, чтобы Драко его написал. Дадли никогда не прочтет ни слова из написанного, но слизеринцу об этом знать необязательно.
        А с настоящими письмами поможет Гермиона. Нужно и вправду написать Дадли, да и Ремусу тоже. Но Драко это не касается.
        Но вот это письмо...
        Лицо Гарри медленно расплылось в широкой улыбке.

* * *

        — «Дорогой Дадли», — начал Гарри, поудобнее откинувшись на подушки. Он потребовал, чтобы слизеринец несколько раз взбил их, и удовлетворился лишь после пятого раза.
        Драко послушно принялся писать — тем самым изящным почерком, которым были написаны все его эссе. Он вырисовывал каждую букву, точно каллиграф, на что уходило немало времени и усилий, но Гарри это вполне устраивало. Малфою и нужно было писать помедленнее, чтобы задержаться на каждом слове и осознать каждую фразу.
        — Кто такой Дадли? — спросил Драко, выводя приветствие.
        — Мой двоюродный брат, — неторопливо объяснил Гарри. Спешить не следовало: Драко должен был усвоить каждый факт и уяснить каждое написанное слово. — Мы выросли вместе. Его отец умер на днях. Знаешь как? Его убили Упивающиеся. А знаешь почему? Ты дал им его адрес.
        Драко застыл на месте, слабо двигая губами, но явно не состоянии выговорить и слова.
        — А, неприятно сознавать, что уже стал убийцей? — съязвил Гарри. — Да-да, его отец, мой дядя. И убил его ты! Тебя это едва ли тревожит — он же был всего-навсего магглом. Но у меня на всем белом свете остался единственный родной человек — а его отец умер ужасной и омерзительной смертью. Может, теперь ты понимаешь, отчего я не стал благодарить тебя за то, что ты вернул мне кусок дерева!
        Перо, выскользнув из обмякших пальцев Драко, упало на пол.
        — А ну подбери! — нетерпеливо приказал Гарри, сумев разглядеть, что случилось. — Ты вроде как помогать мне хотел? Ты ведь это твердишь все время, разве не так? А я не собираюсь ограничиться словами «дорогой Дадли», так что поторопись! Или тебе уже расхотелось мне помогать?
        — Диктуй дальше, — пробормотал Драко. — Accio перо.
        Шуршание пергамента затихло — очевидно, слизеринец дописал предложение. Гарри немного помолчал, собираясь с мыслями, и принялся произносить фразу за фразой, делая между ними долгие паузы — чтобы Драко успевал.
        — «Дорогой Дадли! Мне было очень горько слышать о случившемся. Представить страшно, каково тебе было — стоять перед домом, видя, как из разбитых окон валит черный дым, и знать, что твой отец остался внутри. Это же просто ужас. А потом наблюдать, как рушится здание, и гадать: может, он все же сумел выбраться? И понять, что выбраться бы не получилось, что он мертв, что ты потерял его... Как жаль, что тебе пришлось это видеть. А если вспомнить, что не прошло и трех недель, как ты потерял мать...»
        Драко, не сдержавшись, сдавленно охнул:
        — Что, и его мать... тоже? Это правда?
        — Да, — отрезал Гарри и прищурился, стараясь разглядеть черты Малфоя. Разумеется, безуспешно. Удалось увидеть лишь расплывающееся белое пятно, окруженное серебристым ореолом, словно ангел на картинках. Вот только это был отнюдь не ангел. Слизеринец должен быть знать, что натворил. Именно он — а не его отец. — Так что теперь у Дадли никого не осталось, — без всяких эмоций произнес Гарри. И продолжил, стараясь, чтобы каждое слово било точно в цель: — Я-то хорошо знаю, каково это, не забывай. Остаться без семьи... ты думаешь об этом каждое Рождество, каждый день рождения... да что там, ты думаешь об этом каждый день, черт возьми!
        Зубы Драко выбивали дробь.
        — А как... ну... ее тоже Упивающиеся?..
        — Нет, она умерла от лейкемии, — рявкнул Гарри. Хранить этот секрет смысла больше не было, ведь Волдеморт и так уже все знал. — Болезнь такая маггловская. Я потому и исчез из школы — попытался ей помочь. Но ничего не вышло — она умерла, а у меня началась магическая лихорадка.
        — Чем бы ты ей помог? — удивился Драко. — Маги не способны лечить маггловские болезни.
        Гарри задумался на секунду, хотя заранее знал, что собирается сказать. Можно уж и сказать — и еще раз ткнуть в больное место.
        — Ну, понимаешь... они воткнули мне в кость огромную иглу и высосали наружу немного костного мозга...
        — Быть этого не может!
        — А ты Северуса спроси, — усмехнулся Гарри. — Потому что именно так они и поступили. Врачи маггловские, в смысле. Чтобы пересадить этот костный мозг ей — вроде бы, у нее после этого все должно было наладиться. Вот только не наладилось, а пошла реакция отторжения и она умерла.
        — Но ты же боишься игл! — на сей раз Драко выронил пергамент.
        — Боюсь, и еще как! Твой папочка это неплохо использовал, верно? Вызнал об этом страхе у моего овдовевшего дяди, который просто помешался от горя из-за того, что лечение закончилось именно так! Но это ерунда, право, ведь в том, что случилось, никто не виноват. По крайней мере, твой отец вдоволь повеселился, снова и снова тыкая меня носом: какой-де я дурак, что попытался помочь тетке!
        — Меня тошнит, — еле выговорил Драко. Судя по сдавленному голосу, это было правдой.
        — Ну и что? — рявкнул Гарри. — Кончай ныть и пиши.
        И продолжил:
        — «...А если вспомнить, что не прошло и трех недель, как ты потерял мать... не знаю даже, чем тебя утешить, Дадли. Могу сказать лишь одно; мои слова, конечно, могут не помочь, но с другой стороны, могут и помочь. В детстве мне тяжелее всего было не знать, кто виноват в том, что мои родители погибли, а я остался сиротой. «Из-за аварии», — говорили мне...»
        — При чем тут авария? — ахнул Драко. — Какая авария? Они погибли от Авады, разве не так?
        — Я что, все свое детство в подробностях тебе пересказывать должен? Эдак мы никогда не закончим, так что заткнись и пиши!
        И снова начал диктовать:
        — «... говорили мне, и ничего больше. И я часто мечтал, как выясню, кто виноват в этой аварии, как найду этого человека и как голыми руками его по стенке размажу. Ведь именно из-за него я потерял все — и отомстить ему будет только справедливо. Но как я мог отыскать его, ничего о нем не зная? А потом оказалось, что я волшебник...»
        — Ну, тут ты уже совсем загнул, — Драко даже взвизгнул от возмущения. — Что значит «оказалось»? Хочешь сказать, что не знал этого раньше? Да как такое вообще возможно?
        — Это чистая правда. Каждое мое слово, — прошипел Гарри. — Декана своего спроси, если мне не веришь, сказал же уже. Ну так что, ты пишешь? А то велю, чтобы ты убирался — у меня терпения вот столько осталось, — он почти свел большой и указательный пальцы — так, что между ними оставалось не больше миллиметра, и помахал рукой перед носом Драко. Хорошо все-таки иметь хотя бы возможность видеть, в какую сторону махать.
        Слизеринец ничего не ответил, просто снова поднес перо к пергаменту.
        — «А потом оказалось, что я волшебник, что не было никакой аварии, что родителей убил другой маг, — и понял, куда направить ненависть и гнев. Я мог представлять себе его, когда хотелось разнести мозги виновнику их гибели, мог надеяться. Тебе непонятно, наверное, какое отношение это имеет к тебе. Подожди секунду, и поймешь. Понимаешь, если в смерти тети Петунии никто не виноват — помнишь, мы говорили об этом по телефону...»
        Драко что-то промычал — очевидно, представив мага, говорящего по телефону. А может, просто пытаясь понять, что это за штука такая — телефон.
        — «... помнишь, мы говорили с тобой об этом по телефону, — то твой отец умер из-за вполне конкретного человека. И я могу сказать тебе, как его зовут: Драко Малфой. Этот подонок нашел мой адрес и решил сообщить эту информацию своему отцу. Подумал, наверное — один Бог знает почему, — что это будет очень забавно. Такой уж он человек: жестокий, злобный эгоист — дрянь, одним словом. Понимаешь, он знал, что его отец только и мечтает подольститься к своему господину (кстати, тому самому колдуну, убившему моих родителей). А захватить меня в плен и отдать этому колдуну, чтобы он меня убил, — самый верный способ этого добиться. Вот Драко и передал отцу мой адрес в Суррее. Когда же тот выяснил все, что дяде Вернону было про меня известно, то... ну, ты и сам видел, что произошло. А виноват во всем Драко Малфой. Это из-за него ты больше не сможешь есть тот чудесный соус, который дядя Вернон любил добавлять к бифштексам. Всякий раз, до последнего дня жизни, ты, увидев бифштекс, будешь думать об отце. Я это точно знаю — и как ты будешь тосковать, и как станешь гадать: отчего все должно было случиться именно так? Но теперь, по крайней мере, ты будешь знать, на кого направить свою ненависть, свою ярость. Это помогает, поверь».
        Дыхание Драко вырывалось неровными всхлипами, руки тряслись, пока он строчку за строчкой выписывал собственный приговор. Гарри прикрыл глаза и умолк, прислушиваясь к скрипу пера и дожидаясь, пока слизеринец закончит. Потом продолжил — ледяным, полным презрения тоном.
        — «Наверное, стоит описать Драко Малфоя, чтобы ты мог его представить. Вот как он выглядит (хоть я, если только возможно, предпочитаю на него вовсе не смотреть, уж больно гнусная он личность): высокий, тощий, бледнющий — словно какой-нибудь упырь, который солнца боится. Очень светлые, почти белые волосы, с которыми он постоянно возится. И вообще, кроме волос, его, похоже, ничего и не волнует, так что понятно, как он мог так поступить. Ему плевать на всего и вся, кроме разве что одного-единственного человека — самого Драко Малфоя. Глаза у него серо-серебристые, и были бы красивыми, если б он не щурился постоянно от злобной ненависти. Но дело в том, что он только этим и занимается — ненавидит. Малфой из тех, кто называет себя чистокровными магами, и это попросту значит, что он считает всех остальных много ниже себя. Он ненавидит магглов (людей вроде тебя), ненавидит детей магглов, даже если эти дети — волшебники, он ненавидит даже магов, рожденных от таких волшебников (то есть людей вроде меня). Одна сплошная ненависть. Ей-богу, это наверняка его второе имя. Но знаешь в чем штука? У Драко есть хороший знакомый, Северус, очень образованный и умный волшебник, действительно достойный уважения. И он недавно рассказал мне, что долго изучал это дело и выяснил: у любого мага есть предки-магглы. У любого, даже у Драко. И потому Драко, будь у него хоть капля честности (чего, впрочем, не наблюдается), обязан был бы начать ненавидеть себя. Вот только сомневаюсь, что это когда-нибудь случится, — уж скорее он возненавидит Северуса. Впрочем, какая разница, ненавидит ли себя Драко Малфой — ты и сам можешь восполнить это упущение. Я, например, могу. И люто ненавижу его подлую душонку. Ладно, Дадли, хватит уже про этого урода. Надеюсь, мы скоро увидимся и решим, что делать дальше. Удачи тебе, Гарри».
        Драко еще немного поскрипел пером, дописывая последние предложения. Потом предложил:
        — Сову позвать?
        Ничего не выражающим, безжизненным тоном.
        — Я сам позову, — холодно отказался Гарри. — Давай сюда пергамент. Хочу убедиться, что ты все записал. — И прибавил, дождавшись, чтобы свиток лег ему на колени: — А теперь пошел вон.
        Драко поперхнулся воздухом, закашлялся.
        — Слушай, Поттер, я...
        — Пошел вон! — заорал Гарри. — Сто баллов со Слизерина, помнишь? ВОН!
        — Какие баллы! — ахнул Драко. — Мерлиновы яйца, ты что, думаешь, мне сейчас есть дело до каких-то баллов?!
        — Вон, — повторил Гарри. Негромко на сей раз, но совершенно непреклонно. — Убирайся к дьяволу. Или я начну вопить во всю глотку, звать Северуса — и объясняй ему сам, отчего не способен выполнить ни одного своего обещания и почему тебе ни в чем нельзя доверять. Понял? УБИРАЙСЯ!
        И Драко наконец убрался.

* * *

        Гарри хотел было воспользоваться зачарованным пером и проверить, точно ли Малфой все записал, но к этому времени вернулась мадам Помфри. А ей такое слушать было вовсе даже ни к чему.
        Значит, оставалось посмотреть, сумеет ли он самостоятельно, без всякой помощи наложить какое-нибудь, самое простенькое заклятье.
        Гарри вытащил палочку из-под подушки — в пижаме карманов, чтоб спрятать палочку, не было, — описал ею широкую дугу, сосредоточился и пробормотал: «Silencio».
        Но ничего не вышло. Странно — он чувствовал, как магия течет по жилам... Приятно, конечно, но как заставить ее вырваться наружу через палочку? Как вообще ее выплеснуть — если не считать диких вспышек ярости. От них толку немного, ведь контролировать их не получается. Ведь в ту ночь он хотел только увидеть Снейпа — а не разнести вдребезги все окна.
        Гарри снова убрал палочку под подушку, сунул туда же письмо и огляделся, пытаясь распознать предметы по их расплывающимся очертаниям. Но игра оказалась порядком скучной. Кроме того, от нее разболелись глаза. Так что еще немного погодя он утомленно сомкнул веки и задремал.


Глава 32. Темные силы

        Проснувшись, Гарри увидел сидевшего у постели Снейпа. Учитель напоминал огромную черную кляксу. Точнее, кляксу, держащую что-то на коленях — книгу, наверное.
        Гарри зевнул и сел.
        — Я до сих пор вижу, — сообщил он. — Хоть и не очень хорошо. — Он оглядел расплывающуюся перед глазами комнату. — Здесь есть еще кто-нибудь?
        — Нет, — спокойно ответил Снейп. Но все же вытащил палочку и наложил Silencio, заставив Гарри припомнить собственную неудачу. — Это одна из тех вещей, что нам нужно обсудить, — сказал он, выслушав рассказ о случившемся. — Твою магию. Стихийную магию, если точнее. Но эту тему мы на некоторое время отложим.
        Подлетевший к постели поднос завис над Гарриными коленями.
        — А вы? — спросил Гарри, приступая к еде. Сощурившись, он пытался рассмотреть, что на тарелках. — Обещали же, что мы вместе поужинаем.
        — Ты действительно не очень хорошо пока видишь, — вздохнул Снейп. — Вот моя еда, — он указал куда-то вправо: и правда, там можно было различить смутные очертания второго подноса. — Так о чем же ты хотел поговорить? — И прибавил насмешливо: — Наедине.
        Что ж, неплохое начало для разговора. Не хуже любого другого.
        — Профессор, вы можете сказать Малфою, чтобы не крутился тут больше? Ну не хочу я его видеть, правда!
        Снейп тщательно прожевал и лишь потом ответил:
        — Боюсь, я вынужден отклонить твою просьбу.
        — Но почему?
        — А ты представь себя на месте Драко, — с демонстративным спокойствием предложил Снейп. — Из него с рождения растили последователя Темного Лорда. К этому выбору его склоняли все — весь круг его общения, все родственники. Но Драко отказался от всего этого. У него ничего не осталось, Гарри.
        — Ну так лишили его наследства — и что с того? — фыркнул Гарри. — У него все равно горы золота. Я своими ушами слышал, как он хвалился: у него-де собственный сейф, набитый галеонами. Достался в наследство от прадедушки.
        — Ты в самом деле считаешь, что деньги могут заменить семью? Неужели ты настолько инфантилен? — укорил его Снейп. — Разве не отдал бы ты все свои деньги за возможность провести десять минут с Джеймсом?
        Гарри был вынужден признать, что это правда.
        — И, предупреждая твое возможное замечание, что Люциус Малфой не стоит и ломаного кната, — продолжил Снейп, — прошу тебя обдумать одну простую вещь: мы не выбираем своих отцов.
        И снова справедливо, но с Гарри хватило душещипательных бесед о Драко.
        — Зато мы выбираем, как себя вести. Что, не так? Он сам переоделся в дементора, чтобы заставить меня свалиться с метлы, никто его не заставлял! Он сам весь прошлый год подпевал Амбридж! А когда мы в сентябре возвращались в Хогвартс, он...
        — А что он выбрал сейчас? — перебил Снейп. — Отказался от ценностей, которым предана его семья. Вернул тебе палочку. Ночами сидел над домашними заданиями, чтобы днем иметь возможность варить для тебя зелья...
        — Да как же вы не понимаете?.. — Гарри оттолкнул поднос в сторону — тот так и завис над кроватью — и продолжил: — Может, он просто притворяется, спектакль разыгрывает...
        — Он не притворяется.
        Абсолютная уверенность Снейпа кого угодно могла вывести из себя.
        — Да откуда вам знать?
        — Да воспользуйся же наконец собственной головой! — взорвался Снейп, потеряв терпение. — Что за спектакль требовал бы возвращения твоей палочки?
        Гарри медленно выдохнул.
        — Ладно, хорошо. Предположим, чисто теоретически, что Малфой неожиданно в помрачении ума стащил у отца мою палочку. Разозлился на него, допустим, и украл, решив, что после этого Люциусу достанется от Волдеморта так, что мало не покажется. А что будет с ним самим после этого, не подумал и оказался по уши в проблемах. Дальше-то что? Это вовсе не значит, что мы теперь можем полностью доверять ему!
        Снейп взял его за руку.
        — Так, по-твоему, нам стоит оттолкнуть Драко, способствуя тем самым его возвращению в ряды Упивающихся Смертью?
        «Блин, — подумал Гарри, вздыхая, — а ведь он дело говорит».
        — Я вовсе не предлагаю тебе немедленно довериться Драко Малфою, — продолжил Снейп, явно чувствуя, что Гарри поддается, и чуть сжал его руку. — Я призываю тебя обдумать выбор, который ты делаешь сам. Чего ты добьешься, столь явно демонстрируя ему свою враждебность? Я склонен считать, что он говорит правду, но давай допустим, что прав ты и что Драко не определился окончательно, кому же он верен. Разве не стоит в таком случае полностью склонить его на нашу сторону, вместо того чтобы обеспечить Темному Лорду еще одного сторонника?
        — Уж больно я его ненавижу, — нахмурился Гарри. — Это из-за него я попался в Самайн, вы же знаете. Люциус Малфой ничего не узнал бы обо мне, не поговори он с дядей Верноном. А почему он его нашел? Потому что Драко Малфой сообщил ему адрес!
        — О да, разумеется! — усмехнулся Снейп. — Темному Лорду был неизвестен твой адрес — именно поэтому прошлым и позапрошлым летом Орден каждый вечер посылал кого-нибудь тебя охранять. Ну будь же хоть сколько-нибудь серьезен! Лорд давным-давно знал, где тебя искать, — просто не мог пройти через охранные заклятья!
        — Но вы же сами сказали: нельзя, чтобы Малфой увидел адрес на письме, а то «сообщит его всем заинтересованным сторонам»! — возмутился Гарри.
        — А ты как думал? — рявкнул Снейп. — Он и сообщал, вот только это в реальности ничего не меняло. А я лишь пытался заставить тебя задуматься, как неразумна подобная беспечность! Что, если письмо выпало бы из конверта и Драко получил бы информацию, которой Темный Лорд на тот момент не располагал?
        «Это уж чересчур по-слизерински», — подумал Гарри.
        — Вот когда ты исчез из школы, но так и не появился на Тисовой, — продолжил Снейп, — Темный Лорд заинтересовался происходящим настолько, что решил влезть в сознание твоего дяди и приказал следить за идиотом Люпином. Так что Драко не имеет ни малейшего отношения к твоему пленению!
        Гарри пришлось согласиться с тем, что это правда. Сердце ухнуло куда-то вниз.
        — Значит... значит, дядя Вернон не из-за него погиб?
        Снейп только сердито уставился на него, и чем больше Гарри смотрел в ответ, тем яснее становились темные глаза.
        — Ну ладно, значит, не из-за него, — уступил Гарри наконец. Да что это меняет? Драко все равно оставался злобным пакостником, которому стоило услышать все, что услышал, — и записать это собственной рукой. Странно, правда, что он согласился на такое... если согласился, конечно. Проверить-то не вышло, так что в письме может быть что угодно — да хоть список людей, которых Малфой мечтал проклясть. С этого поганца станется! — Но я все равно ему не доверяю.
        — Это твое полное право. Но обдумай вот что, Гарри: Темный Лорд очень не хотел выпускать из рук твою палочку. Следовательно, Драко, стащив ее, действовал искренне — либо поддался некому детскому капризу. Если он был искренен, то заслуживает большего, чем твое неколебимое и нескрываемое презрение. Если же он поддался минутному желанию, по-детски решив отомстить собственному отцу, то этот безрассудный поступок привел его в сферу нашего влияния. И разве не стоит нам воспользоваться подходящим случаем и попытаться воздействовать на него?
        — И как это у вас получается? — пробормотал Гарри, потирая глаза. Странно, раньше их не жгло. По крайней мере, не так сильно жгло. — Отчего-то из ваших уст предложение быть любезным с Малфоем звучит вполне резонно.
        — Просто подумай об этом, — посоветовал Снейп. — У тебя опять что-то с глазами?
        Гарри отвел руки от лица и простонал:
        — Все опять черно!
        — Lumos... — учитель наклонился к нему — настолько близко, что Гарри почувствовал, как длинные волосы задевают плечо. — Сплошная темнота? Или, как ты раньше выразился, «темнота не такая темная»?
        — Не такая темная. — Гарри, услышав негромкое «Nox», откинулся на спину. — Что-то не так с лечением?
        — Нет, все как надо. Я же говорил, что исцеление потребует некоторого времени. Перед моим уходом еще раз закапаем эликсир.
        — А мое зрение так и будет появляться и исчезать?
        — В идеале — нет. Просто твоя магия все еще нестабильна.
        — Вы собирались рассказать что-то про стихийную магию, — напомнил Гарри.
        — Стихийная магия представляет собой выброс темных сил и именно потому настолько разрушительна, — пояснил Снейп. — А запас этих сил у тебя всегда был велик. Это ты был источником темной энергии в доме Дурслей.
        Гарри скрестил руки на груди.
        — Я не темный волшебник, профессор.
        — Я этого и не утверждаю. Ты обычный маг, хоть и чрезвычайно могущественный. Наличие темных сил вовсе не означает, что их непременно используют во зло. У меня они тоже есть.
        — А что же это означает?
        — Существует девять различных определений темных сил, но лично я считаю лучшим следующее: ты способен, буде пожелаешь, контролировать другие живые создания и причинять им вред. Любые создания, включая магов. При этом ты вполне можешь использовать данные силы и другим, вполне приемлемым способом. Но именно потенциальная способность причинять вред и делает их темными.
        Гарри повернулся на бок и нахмурился.
        — Но по этому определению получается, что темные силы есть у всех магов.
        — Совершенно справедливо, у всех — в той или иной степени. У тебя много больше, чем у других.
        — Как у Волдеморта, — прошептал Гарри, припомнив пророчество: «... отметит его как равного себе».
        — Только ты, в отличие от него, не хочешь использовать их во зло. Тут как со змееязом: ты болтаешь на нем с Сэл, а он командует Нагини.
        — Или как с окклюменцией, — пробормотал Гарри.
        — Окклюменция... об этом тоже стоит поговорить, — вполголоса заметил Снейп и задумался. — В Самайн ты не только устоял против Темного Лорда, но и сумел обвести его вокруг пальца, заставить поверить, что ненавидишь меня больше всех на свете. Ты говоришь, что я спас тебя, но истина состоит в том, что ты сам сделал больше всех для собственного спасения.
        Гарри почувствовал себя польщенным, несмотря на то что Снейп явно просто говорил, что думал. Но все же прибавил, справедливости ради:
        — Так это только потому, что вы меня научили.
        — Давай уточним: это потому, что ты приложил все усилия, стараясь научиться, — поправил Снейп. — Ты старательно тренировался.
        — Угу, — согласился Гарри. И умолк. Ну что ему стоило тренироваться раньше, когда это было так важно для Сириуса?
        Снейп явно почувствовал, о чем он думает, и поспешно сменил тему, отвлекая Гарри от бессмысленных сожалений.
        — Окклюменция тоже относится к темным силам, — произнес он. — Она совершенно необязательно сопряжена с жестокостью — ты блестяще доказал это в Самайн. Но стоит помнить, что все темные силы чрезвычайно глубоки и сильны.
        — Ну хорошо, — согласился Гарри. — Только «темные» — не совсем подходящее слово. Стоило бы назвать их «глубинными» или как-то так. Но при чем тут моя стихийная магия?
        — Из-за горячки, развившейся после операции, твоя магическая сущность серьезно пострадала, хоть и не сгорела дотла, как предполагала Маригольд. Глубочайшие из твоих глубинных сил остались неповрежденными. Но контролировать их чрезвычайно сложно — и потому-то окклюменция столь трудна для большинства магов. То, что ты овладел этим умением в такие короткие сроки, свидетельствует о том, что ты задействовал свои темные силы.
        — Вот почему я даже не замечаю, как говорю на змееязе! — воскликнул Гарри. — Я просто этого не осознаю...
        — Эти же силы питают твои сны, — заключил Снейп. — И они же ответственны за выбросы стихийной магии, случающиеся в детстве. У тебя эти выбросы сильнее, но после травм последних лет твоя способность испытывать ярость возросла, а значит, выросла и сила.
        Гарри немного поразмыслил над услышанным. Потом спросил:
        — А как их контролировать?
        — Магическое образование учит ребенка использовать светлую магию и решать возникшие проблемы с ее помощью. От твоей светлой магии остался лишь пепел, да и глубинные силы пострадали. Потребовалось некоторое время, чтобы оставшиеся искры снова разгорелись, но сейчас они достигли полной силы. А вот поверхностной магии, служащей для них буфером, у тебя нет. Поэтому стоит тебе разгневаться — и твои глубинные силы просто срываются с цепи.
        — А когда вернется моя светлая... ну, поверхностная магия?
        Снейп, отпустивший было его руки, снова сжал их.
        — Опасаюсь, что никогда.
        Гарри только вытаращился слепо. Паника комом встала в груди, перекрывая доступ воздуха. Он сглотнул, но комок никуда не делся. Казалось, что комната кружится — а может, это кружилась голова, угрожая слететь с плеч, или...
        — Дыши глубже, — сухо посоветовал Снейп.
        Гарри изо всех пытался вдохнуть, честно пытался, но давящая свинцовая тяжесть не пускала. Боль была дикой — словно бладжер влепился в живот...
        — Дыши, — повторил Снейп более настойчиво. — Дыши, глупый ты ребенок!
        Но ничего не получалось — до тех пор, пока резкий удар между лопаток не выбил комок прочь. Гарри ахнул, потом шумно втянул в себя воздух. Минуту или две он просто наслаждался возможностью дышать, потом, не удержавшись, поморщился. Черт побери, двинули его от души!
        — А я-то думал, что истерику снимают оплеухой, профессор.
        — Очень бы она тебе помогла, учитывая, как обращался с тобой этот хам, твой дядюшка!
        Резонно.
        Гарри сосредоточился на дыхании. Он просто не мог представить, что же теперь делать. Это что, значит, его светлая магия... вот так взяла и пропала? И все, что осталось, — темные силы, настолько... ну, могущественные, что они пугали даже его самого?
        Нет. Снейп ошибается. Просто обязан ошибаться.
        Гарри вытащил палочку из-под подушки, поднял, словно собираясь произнести заклинание, и вновь ощутил, как бежит вдоль позвоночника теплая густая струя, согревая его изнутри. Это чувство невозможно перепутать ни с чем.
        — Когда я впервые взял ее в руки... все было точно так же, сэр, — сказал он учителю. — Я уверен, что снова чувствую свою магию.
        — Ты чувствуешь свои темные силы, которые стараются выплеснуться наружу.
        — Но в лавке Олливандера было то же самое...
        — Вполне возможно, — согласился Снейп. — Потому что сейчас — как и тогда — у тебя нет доступа к светлой магии. Только тогда ты просто не знал, как до нее дотянуться и удержать под контролем, а теперь у тебя не осталось, чем пользоваться.
        — Но ведь ощущение-то такое же... — повторил Гарри, не совсем понимая, что Снейп пытается сказать.
        Учитель недолго помолчал. Потом продолжил за него:
        — ... как в тот раз. Да, я понимаю. Но всегда ли оно было таким? На третьем курсе, например — когда Люпин учил тебя вызывать Патронуса, — ты, накладывая чары, испытывал то же ощущение? Будто светишься изнутри?
        — Нет...
        — Потому что твои темные силы обволакивала светлая магия, которую ты использовал год за годом. Тебе не приходилось черпать силы из источников, скрытых в глубине твоей души. А сейчас это чувство вернулось.
        — И все же вы ошибаетесь, — упрямо повторил Гарри. О подобной возможности даже думать не хотелось. Магия — это все, что у него было. Да, разумеется, первые одиннадцать лет жизни он считал себя магглом — но вел-то себя не по-маггловски, разве не так? В мире магглов он был изгоем — ненавидимым, презираемым. И лишь магия делала его... ну, самим собой, что ли.
        — Хотелось бы мне ошибаться, Гарри, — тяжело вздохнул Снейп в ответ. — Ты и не представляешь, до чего хотелось бы. Но в данном случае — как и с твоим зрением — тебе стоит знать правду, как бы неудобоварима она ни была.
        — Неудобоварима? — взорвался Гарри. — Да вы только что заявили мне, что я просто-напросто сквиб!
        — Прекратишь ты употреблять это слово?! — возмутился Снейп, вскакивая на ноги. — Ничего подобного я не говорил! А теперь слушай внимательно! — он наклонился к Гарри, так близко, что тот буквально чувствовал каждое произносимое слово. — Ты МАГ. Ты не потерял способность к магии. Да у тебя ее, строго говоря, куда больше, чем у любого другого студента в этой школе! Ты — и только ты! — равен Темному Лорду, жалкий ты глупец!
        — Ой, да успокойтесь вы, — пролепетал Гарри. Было страшновато. Едва ли Снейп сделал бы что-то, даже выйдя из себя, но все же не слишком приятно, когда тебе вопят прямо в лицо. Или обзывают жалким глупцом. Это, в отличие от «глупый ты ребенок» вовсе не звучало добродушной подначкой.
        — Разве это я время от времени забываю, что человеку необходимо дышать? — едко усмехнулся Снейп. — Так что это ты успокойся.
        — Ладно, ладно! — воскликнул Гарри, чуть отодвигаясь. — Согласен, я вовсе не сквиб. Вот только мне от этого не легче, понимаете? Сквибы хотя бы точно знают, что они сквибы. И не бьют окна, стоит им выйти из себя!
        — И ты не станешь, как только обретешь власть над своими темными силами, — заверил Снейп. Скрипнул стул — очевидно, учитель снова уселся. — Баланс твоей магии изменился. Когда ты приспособишься, то научишься направлять ее ток в палочку. Кстати... — Снейп смолк на секунду, потом продолжил: — Если не ошибаюсь, ты пару раз видел, как я накладываю некоторые заклятия без палочки. Бьюсь об заклад: когда ты овладеешь навыком осознанно направлять свои силы, то сможешь намного больше, чем я.
        — Я?! — выдавил Гарри. — Без палочки?!
        — Темный Лорд вполне способен на подобное — а ты равен ему, — пояснил Снейп. — Более того, ты уже пользовался беспалочковой магией. Разбитые окна, плавящиеся от огня стены...
        — Плавящиеся? — пискнул Гарри.
        — Ну да, ты же не мог видеть, — спохватился Снейп. — Стены раскалились до того, что начали таять.
        Гарри припомнил тесную клетушку, свою бешеную ярость — и выплескивающуюся наружу магию. Тогда стены тоже начали исчезать, хоть и не пропали до конца.
        — И что, через них можно было смотреть? — полюбопытствовал он.
        — Да. Сквозь них был отлично виден двор замка, хотя мало у кого хватило мужества смотреть на раскалившиеся камни.
        — Значит, с С... с Самайна мои силы возросли, — заключил Гарри. Черт, ну почему же никак не удается выговорить это слово, не запинаясь? А пришлось произносить его еще дважды — пока он объяснял профессору свои выводы.
        — Итак, вот что у нас получается, — подытожил Снейп. — При каждой последующей травме — экстракция костного мозга, похороны твоей тетки, Самайн — тебе все легче становилось дотянуться до своих темных сил. Однако для того чтобы суметь это сделать, тебе требуется время. Спустя несколько недель после операции твоя темная магия уже возросла настолько, что ты сумел выплеснуть ее наружу, причем сделал это сознательно. Через несколько дней после Самайна эмоции, которые ты испытывал, снова поспособствовали мощному выбросу — неосознанному на сей раз. Отсюда вывод: со временем ты сможешь регулировать выбросы по желанию — как сделал это, оказавшись в плену.
        — А когда? Снова через несколько недель?
        — По моему мнению, чем сильнее травма, тем больше времени требуется тебе для восстановления сил до нужного уровня.
        — Кстати, вот вы сказали «сознательно выплеснул»... а это же не так, — вспомнил Гарри. — Я ведь не собирался уничтожать камни. Просто пытался сделать хоть что-нибудь.
        Голос Снейпа зазвучал гораздо отчетливее — очевидно, учитель наклонился совсем близко.
        — Согласен — в настоящее время ты совершенно не контролируешь свои силы или, в лучшем случае, контролируешь их весьма слабо. Но твои навыки разовьются. В конце концов, так уже случилось однажды — ты ведь понимаешь, о чем я? До приезда в Хогвартс ты не умел пользоваться палочкой, вспомни. Здесь тебя научили управлять магией по желанию. Причем начали с элементарнейших вещей, вроде чар левитации. Любой маг способен их наложить, ибо поверхностные силы очень близки к руке, держащей палочку, и с легкостью выплескиваются наружу. Задача, стоящая перед тобой сейчас, куда сложнее. Мало кто из магов способен осознанно направить темные силы в палочку — или даже обойтись без оной. Но Гарри, эти маги не равны Темному Лорду.
        — А вы заметили, что постоянно упираете на это?
        — Гм, — задумчиво пробормотал Снейп, явно о чем-то размышляя. — Действительно. Думаю, это связано с тем, что я много лет считал тебя чересчур самонадеянным; впрочем, ты об этом и так осведомлен.
        Гарри потребовалось немного поразмыслить, прежде чем он понял, что имелось в виду.
        — А, понятно. То есть теперь вы... э-э... уже не считаете меня настолько самонадеянным?
        — Ты не твой отец, точно так же, как и Драко — не Люциус, — негромко признал Снейп. — Да куда там, ты даже не веришь, что равен Темному Лорду. А ведь это твоя магия смогла нейтрализовать его охранные и защитные заклятья.
        — В смысле, моя стихийная магия, да?
        — Именно. И, возвращаясь к теме разговора: как только ты сумеешь сознательно управлять своими темными силами, ты его превзойдешь.
        Гарри с громким всхлипом втянул воздух.
        — Что? Но не думаете же вы...
        — Да, думаю.
        — Но... но я просто мальчишка, а он... это же Волдеморт...
        — Подумать только, и я еще считал тебя слишком заносчивым, — простонал Снейп. — Да пойми же, Гарри, он лишен того, что есть у тебя — доступа к темным силам и возможности ими воспользоваться. Тебе просто нужно научиться ими управлять — и тогда твоя сила достигнет уровня, о котором ему и мечтать не приходится. — Учитель на секунду умолк. — Помнишь, я говорил о том, что у тебя прекрасно развита интуиция?
        — Именно поэтому я и не доверяю Малфою, — вставил Гарри.
        Снейп пропустил его слова мимо ушей.
        — То, что ты решился на операцию... какое-то время я считал это серьезнейшей ошибкой, которая привела к твоей болезни и, опосредованно, к Самайну. Но теперь я почти уверен, что и тут вмешалась твоя интуиция. И в результате ты обретешь силы, с помощью которых сможешь уничтожить Темного Лорда.
        Ну да, конечно... нет худа без добра, и все такое, подумал Гарри.
        — Но я о таком даже не слышал, — возразил он. — Скажите, профессор, разве кто-нибудь пытался это сделать? Полностью и осознанно контролировать глубинные силы?
        — Насколько мне известно, нет, — подтвердил Снейп.
        — А с чего нужно начинать, вы знаете? Хотя бы приблизительно?
        — Не знаю.
        — Ну, тогда толку от них чуть. Я ведь все равно их использовать не смогу.
        Снейп ободряюще похлопал его по руке.
        — Помнится мне, некогда ты был уверен, что никогда не освоишь окклюменцию. Способ управлять твоими силами мы тоже отыщем.
        Гарри, неожиданно почувствовал, что смертельно устал, и решил сменить тему. Хоть ненадолго. В конце концов, у него будет масса времени подумать о своей магии, когда он останется один. Может, перед тем как накладывать несработавшее заглушающее заклятье, надо было просто подумать о Драко? Злость побуждала стихийную магию выплеснуться наружу... а что, если ключ к управлению глубинными силами лежит как раз в злости?
        — Я тут вот что вспомнил, — отрывисто сказал он. — Директор говорил, что после всплеска моей магии все заклятья в радиусе нескольких километров были нейтрализованы. А как же тогда порт-ключ сработал?
        — И снова интуиция, — пояснил Снейп. — На сей раз интуиция Дамблдора, — негромкое звяканье, и Гарри почувствовал, как учитель надевает ему что-то на шею. — Это золотое кольцо с изумрудами. Я повесил его на цепочку, — зельевар запнулся, потом договорил: — Джеймс надел это кольцо на палец Лили в день свадьбы. В ночь их гибели Альбус нашел его в развалинах дома в Годриковой Лощине и хранил все эти годы.
        Гарри потрогал кольцо, гадая, как же оно выглядит.
        — Так из него сделали порт-ключ? Оно... — он громко прокашлялся — не хотелось снова расплакаться при Снейпе — и сказал совсем не то, что собирался: — Оно такое маленькое. Вам даже на мизинец не налезет.
        — Это же волшебное кольцо, — заметил явно позабавленный Снейп. — Оно было сделано по мерке Лили, но способно менять размер под палец того, кто его надевает. Потому-то я и повесил его на цепочку — решил, что тебе будет приятнее сохранить его в первозданном виде.
        — Да, — пробормотал Гарри. — Спасибо. Но я все равно не понимаю — как оно могло сработать после того, как я выплеснул свои... э-э... глубинные силы.
        — Лучше называй их темными, — посоветовал Снейп. — Чем скорее ты примиришься с их существованием, тем легче будет ими управлять. Что же касается кольца... оно — свидетельство любви твоих родителей. Любви друг к другу, любви к тебе — и именно эта любовь сохранила тебе жизнь. Полагаю, твоя стихийная магия восприняла это кольцо как часть тебя.
        — Полагаете? — переспросил Гарри. — То есть вы не уверены, что директор именно поэтому сделал порт-ключ из этого кольца?
        Снейп рассмеялся — коротко, сухо.
        — Откуда же нам было знать, что ты придешь в состояние берсерка и поспособствуешь нашему бегству?
        — Но почему именно кольцо? — настойчиво спросил Гарри. И тут до него дошло: — А, ну да, конечно. Оно же связано с маминой жертвой. Так же, как... защитные чары.
        — Мы надеялись, что Темный Лорд не почувствует магии на кольце, — согласился Снейп. — Правда, наши чары не могли сработать, пока действовали его собственные блокирующие заклятья... но после того как ты их взломал... Альбус и авроры накладывали одно заклинание за другим, пытаясь прорваться внутрь, — зельевар тихо застонал при этом воспоминании. — А мне оставалось лишь держать тебя, чтобы активировать порт-ключ сразу, как только кольцо начнет нагреваться.
        Гарри открыл глаза, хоть и не мог ничего видеть.
        — А-а... так вот почему вы почти сразу согласились держать меня во время пытки!
        — А как ты думал, почему я ограничился парой формальных возражений? — негромко и очень холодно произнес Снейп.
        — Но я же не знал! — завопил Гарри. — Мне, конечно, странно было, что вы... прямо будто обрадовались, но я подумал... вы решили не перечить Волдеморту, а то вдруг он что-нибудь заподозрит? Я вовсе не считал, что вы можете получать от этого удовольствие — потому что верил вам, правда, верил! Просто... не сообразил тогда.
        — Полагаю, мне стоит радоваться тому, что Темный Лорд непосредственно потребовал от меня принять участие в этом действе, — горько усмехнулся своим мыслям зельевар. — Иначе мне пришлось бы просить его оказать мне честь, позволив держать тебя во время пытки. И я бы просил... да что там, я умолял бы его! Смею сказать, ты едва ли продолжил бы доверять мне столь безоговорочно, услыхав такое.
        — Ну что вы, я бы все равно... — начал было Гарри.
        — Не мели чушь! — гаркнул Снейп, на сей раз, без сомнения, адресовав усмешку ему.
        — Ну, может, и нет, — уступил Гарри. — Но тогда... когда я вас ударил, я вовсе не хотел причинить вам боль. Вы ведь знаете, верно?
        — Я и не сомневаюсь. У меня даже синяка не осталось.
        Теперь настала очередь Гарри показать зубы:
        — Еще бы! Меня после аппарации буквально вывернуло наизнанку, я умирал от жажды, с трудом держался на ногах и был перепуган до смерти!
        — Это лишний раз свидетельствует о том, что тебе стоит поучиться боевым искусствам. Нельзя надеяться на одну лишь магию, тем более что в определенных случаях она бесполезна. Зато оскорбления — так значит, я лживая сволочь? что за очаровательная импровизация! — оказались куда достовернее твоих жалких попыток меня ударить.
        — Знаете, могли бы просто сказать: «Молодец». Уж наверное, от вас бы не убыло, — буркнул Гарри.
        — Разумеется, не убыло бы, — протянул Снейп, — учитывая, что я до сих пор цел и невредим.
        — Что?!
        — Я ведь признал, насколько впечатлен твоими успехами в окклюменции, равно как и умением обвести допрашивающего вокруг пальца.
        — А «молодец» все равно не сказали, — проворчал Гарри.
        Зельевар тихонько и с явным облегчением рассмеялся. Гарри сначала не понял, над чем, пока не услышал чисто слизеринское предложение: Снейп-де скажет, но при условии, что сам Гарри тоже выполнит его требование. Гриффиндорца это, правда, не возмутило — ведь соглашение было вполне честным.
        — Постарайся лежать неподвижно, пока я буду закапывать эликсир, — так, чтобы мне не приходилось тебя держать, — и я со всей искренностью скажу, что ты молодец.
        Процедура все равно была малоприятной, да и получилось отнюдь не с первого раза, но когда Снейп уходил, то мог с полным правом произнести слова, столь много значившие для Гарри. И даже взъерошил ему волосы, сказав на прощание:
        — Молодец, глупый ты ребенок.


Глава 33. Слизеринец

        Больничное крыло было не самым веселым местом на земле. Гарри знал об этом с первого курса, хоть раньше никогда не валялся здесь так подолгу. Хорошо, хоть на одиночество жаловаться не приходилось — по крайней мере поначалу. Одноклассники появлялись постоянно, заскакивали между уроками. И не только гриффиндорцы — приходили студенты всех факультетов, кроме Слизерина.
        Точнее, даже из Слизерина, если считать Драко Малфоя. Но стоило ли его считать — это другой вопрос. Новообретенная тяга к обществу Гарри, похоже, пропала после выходки с письмом, так что последние два дня Малфой в больничном крыле не показывался.
        Впрочем, не он один. Нет, Рон и Гермиона по-прежнему заскакивали по три раза на дню, а вот больше никто и носа не казал — даже гриффиндорцы. Теперь Гарри навещали только учителя. Причем Макгонагалл приходила всего раз, что совсем не радовало. Ведь Снейп, который, в отличие от нее, не был его деканом, появлялся как часы — несмотря на довольно плотное расписание. Они обсуждали магию, частенько ужинали вместе, а всякий раз, когда пора было накладывать мазь, зельевар обрабатывал Гарри спину, позволяя самостоятельно позаботиться о прочем. И плюс к тому поговорил с Помфри, убедив ее не впадать в панику, едва Гарри пытался выбраться из постели. Слава богу — теперь можно было хоть до туалета самому дойти.
        Проверить, что именно написал Драко, до сих пор не вышло. Читать Гарри все еще не мог — убедился в этом, заглядывая в учебники, — а воспользоваться говорящим пером было нельзя, потому что его ни на минутку не оставляли одного! Правда, можно было взять письмо в туалет, но он не так уж рвался его перечитывать. Если совсем уж честно, то вовсе не хотел его читать — ну, или слушать, — ведь там действительно была куча гадостей... но с другой стороны, Драко полезно было узнать, что он натворил, и поэтому незачем так уж переживать.
        И все же выбросить слова Снейпа из головы не получалось. Давать таким образом волю гневу — сущее гриффиндорство, а вот трезвого расчета в этом не было ни на грош. А вдруг Драко и впрямь хотел перейти на их сторону, но презрение Гарри положило конец этому желанию и толкнуло слизеринца назад в лагерь Волдеморта?
        Да ну, вот еще глупости! Не собирался Драко никуда переходить. Быть того не может. Настоящей причины у него не было, а банальные объяснения — «меня тошнит от омерзительной жестокости моего отца и от того, что он с тобой сделал» — ничего не значили, ровным счетом ничего. Драко, которого Гарри знал все это время, и глазом не моргнул бы, если бы Мальчика-Который-Выжил запытали до смерти, так что это ни разу не причина.
        Значит, вывод один: Снейп ошибается. У Драко есть какой-то туз в рукаве, некий замысел, жестокий, совершенно дьявольский — и возвращенная палочка занимает в этом плане не последнее место. Гарри даже вздохнул. Черт, дернуло же Снейпа уверовать в эдакую глупость — Драко, дескать, не так уж плох! Хотя с другой стороны, чего ж удивляться Снейпову упрямству. Невесело, должно быть, понимать, что ты единственный хороший слизеринец за всю историю этого факультета.
        Нет, Драко просто нельзя было доверять; в этом Гарри был совершенно убежден.
        И еще в том, что в Хогвартсе творится что-то непонятное. С чего вдруг куда-то подевались толпы его приятелей, зато, несмотря на это, рядом все время кто-то есть? Раньше он часами оставался один... по крайней мере, ему так казалось. Но теперь в палате постоянно присутствовал кто-то из взрослых. Постоянно. И не один, как правило. Причем все они крутились рядом с его кроватью. Словно... ждали чего-то.
        Гарри это чертовски надоело. Да и больничное крыло надоело не меньше.
        — Когда я смогу ходить на уроки? — заявил он однажды.
        Похоже, даже вопрос «Когда я смогу навестить Волдеморта?» не вызвал бы большего шока. В комнате воцарилась тишина, абсолютная тишина — а ведь в тот момент Рон рассказывал Гермионе анекдот, профессор Снейп обсуждал с директором какое-то латинское заклинание, а мадам Помфри дурачилась с зачарованным пером. Она, правда, утверждала, что хочет проверить его полезность для больничного крыла, но Гарри подозревал, что ей просто нравилось слышать, как трещит перо, когда она снова и снова заставляет его читать колдомедицинские тексты.
        — Ну что? — переспросил Гарри через секунду-другую мертвого молчания. — Я сейчас вижу шесть часов подряд. Правда, пока не очень четко... — в данную минуту эти слова были явным преуменьшением, — ... но слушать-то я могу. Так что я хочу вернуться на занятия.
        И снова тишина. Наконец Гарри раздраженно воскликнул:
        — Гермиона, хоть ты скажи! Ты что, хочешь, чтобы я еще больше отстал?!
        Сильно прищурившись, он разглядел, что его подруга как-то понурилась.
        — Нет конечно. И никто не хочет, Гарри, — тихо произнесла она. — Но... э-э... по-моему, ты не совсем представляешь, что произошло, пока ты тут лежал.
        — Может быть, мистеру Уизли и мисс Грейнджер стоит уйти? — мягко предложил директор.
        — Это почему еще? — перебил Рон. — Мы и так знаем, что вы собираетесь рассказать Гарри. Все об этом знают!
        А ведь обидно в очередной раз выяснить, что все вокруг знают о тебе больше, чем ты сам, подумал Гарри.
        — И почему же я об этом не знаю? — ядовито вопросил он.
        — Мы не хотели тебя беспокоить. Тебе нужно сначала полностью поправиться... — тактично начала Гермиона.
        Рон фыркнул в полный голос:
        — Ну да, конечно! Гарри аж спать не сможет, узнав, что Драко Малфой по уши в дерьме!
        — Это стресс, — прошипела Гермиона, — потому что у Малфоя те же проблемы, что и у Гарри! А Гарри вовсе не нужен лишний стресс, Рон! Забыл, что было вчера? С соком?
        Гарри нахмурился. Гермиона опять принимает все чересчур всерьез. Ну заорал он, ну пролил сок на кровать, когда Рон передал ему стакан, — и что с того? Это просто от неожиданности, только и всего. Рон коснулся его руки, когда он не был к этому готов, и...
        — До чего ж приятно, когда друзья считают тебя психом, которому не стоит рассказывать, что происходит вокруг! — неожиданно взвился Гарри. — То есть, помимо того что Деннис и Колин встречались с одной и той же девушкой, не подозревая об этом, произошло еще кое-что? И вы мне ничего не сказали!
        Рон кашлянул и пробормотал:
        — Директор сказал, что так будет лучше...
        — А директор всегда старается держать меня не в курсе. Тоже мне новость, блин!
        — Гриффиндорцы, вон отсюда! — неожиданно потребовал Снейп, нависая над Роном и Гермионой. Те едва успели попрощаться, прежде чем преподаватель буквально вытолкал их из комнаты. Гарри услышал, как захлопывается дверь, потом, к своему немалому удивлению, — заглушающее заклятье.
        — Вопреки идиотской уверенности мистера Уизли, — съязвил Снейп, возвращаясь, — далеко не все знают о том, что мы должны тебе поведать.
        Гарри вздохнул и уперся руками, усаживаясь на постели. Потом похлопал ладонью по тумбочке, на ощупь нашел стакан с водой и отхлебнул глоток. Хорошо еще, что удалось не поддаться искушению и не швырнуть стакан на пол. Он устал от тайн, хоть и знал, что сам не без греха. Правда, вернувшись в Хогвартс и придя в себя, он рассказал друзьям и про тетку, и про операцию, и даже признался, что боится игл...
        Зато почти ничего не рассказывал о Самайне и ни словом не обмолвился о Девоншире. Или о том, что Снейп его вовсе не ненавидит. Или — что зельевар ему по-настоящему нужен. Друзья бы просто его не поняли... хотя Гермиона, может, и поняла бы. Она, в отличие от Рона, не столь слепо ненавидела слизеринского декана. Зато при всяком удобном случае строила из себя психотерапевта, так что Гарри вовсе не хотелось вдаваться в подробности в духе «стресс и как я с ним справляюсь». Гермиона, скорее всего, согласилась бы с мадам Помфри: дескать, то, что Гарри не только готов терпеть прикосновения Снейпа, но и рад им, — вопиющая глупость. А уж Рон точно сорвался бы с катушек, услышав в одном предложении слова «прикосновения» и «Снейп».
        Но друзья уже ушли, так что нужно было взять себя в руки. Успокоиться.
        — Ладно, — процедил он, убедившись, что способен говорить вежливо. Вежливость, конечно, весьма относительная, но и на том спасибо. — И что я должен узнать?
        — Несколько вещей, — негромко ответил директор, присаживаясь на край постели. Гарри, не сумев справиться с собой, быстро подобрал под себя ноги. Дамблдор только головой покачал, но ничего не сказал.
        — Прежде всего — как раз это и известно твоим друзьям, — начал он, мерно поглаживая бороду, — весь Слизерин, за исключением одного-единственного человека, объединился против тебя. Они поклялись тебя убить.
        Снейп отвернулся и уставился в окно.
        — Только потому, что я снова ушел живым от Волдеморта? — фыркнул Гарри. — Давно пора было привыкнуть, нет? Такое ведь чуть не каждый год случается!
        — Да, но на этот раз случилось еще кое-что. Ты не просто ушел живым — ты, если можно так выразиться, увел за собой одного из них. Отныне он верен тебе, а не тому, кого поддерживают их семьи. Учитывая же, что он единственный сын наиболее значимого сторонника Волдеморта... короче говоря, слизеринцы сочли эту ситуацию крайне оскорбительной.
        — Вы про Малфоя, — понял Гарри. — Но... весь Слизерин? Он что, всем рассказал о том, что якобы сменил сторону, так, что ли?
        — Отчего же «якобы»? — укорил его директор. — И да, он всем рассказал.
        — Вы что, это в список условий ему поставили? — возмутился Гарри.
        — Не совсем. Мы потребовали, чтобы мистер Малфой переговорил со слизеринцами, которые еще не определились, с кем они, и убедил их, что верность Волдеморту не лучшее решение. Кроме того, Драко должен был недвусмысленно заявить о том, что отныне поддерживает тебя. Новых интриг мы терпеть не собирались. К несчастью, мистер Малфой объединил эти требования в одно...
        — Глупец, — резко произнес Снейп.
        — Да, — просто согласился Дамблдор.
        — Делать громкие заявления, точно какой-нибудь безмозглый гриффиндорец...
        — Северус, достаточно.
        — Да что он сделал? — спросил Гарри.
        Снейп, подобно черной туче, навис над кроватью.
        — После нашей беседы он явился в больничное крыло и до отбоя сидел у твоей постели. Твое состояние глубоко потрясло его. И потому, уйдя из палаты, Драко бросился прямиком в слизеринские подземелья и, врываясь в одну комнату за другой, начал возглашать во всеуслышание, что Волдеморт слаб и требует слабости от своих слуг и последователей!
        — Так вот что вы имели в виду, когда говорили о его импульсивности!
        — Разумеется! Я не ждал от глупого ребенка такой прямолинейности!
        Глупый ребенок. Это было даже хуже, чем слышать, как Драко называет зельевара по имени. Скорее чтобы отвлечься, чем по какой-либо иной причине, Гарри спросил:
        — А как ему удалось пробраться в спальни девчонок? Разве они не защищены, как у нас в Гриффиндорской башне?
        — Насколько я знаю, он воспользовался метлой, — рявкнул Снейп. — И самое главное, до этой театральной выходки мы сумели не дать Люциусу забрать Драко домой, где его тут же убили бы. Но, едва узнав о таком приступе идиотизма, Люциус объявил слизеринцам через преданных ему студентов, что назначает награду за голову сына — пять тысяч галеонов.
        Гарри сглотнул. Пять тысяч галеонов — это же огромная сумма. Но мысль о том, что отец способен поступить так с сыном, потрясла его намного больше.
        — И что, были попытки?
        — А ты как думаешь? — разъярился Снейп. — Это же слизеринцы!
        Ну ладно, значит, у Малфоя и правда неприятности. Не то чтобы Гарри так уж это трогало. И, кроме того...
        — Но как это связано с тем, что мне нельзя ходить на занятия? Не пойму, — рассудительно заметил он.
        Снейп только воздел руки к потолку. Директор кивнул умиротворяюще и заявил:
        — Гарри, мы даже мистеру Малфою не позволяем их посещать. А опасность, грозящая ему, куда меньше — он в состоянии пользоваться магией, не говоря уже о том, что цена твоей жизни... много выше.
        — И ненавидят меня куда сильнее, — признал Гарри. Потом нахмурился: — Но ведь Малфой ходит на зельеварение, разве не так?
        — Нет, не ходит. Помнишь, я застал его тут — когда он читал тебе вслух? — ответил Снейп. — В тот день произошел... неприятный инцидент.
        «Северус меня отпустил», — припомнил Гарри. Даже тогда слова Малфоя прозвучали крайне фальшиво — уж слишком небрежно, однако Гарри был настолько взбешен самим его присутствием, что пропустил фальшь мимо ушей. Но теперь до него дошло: когда это Снейп отпускал своих студентов с урока? Разве что по уж очень веской причине — котел расплавил, например, или облился с ног до головы чем-то едким. И уж конечно, никого никогда не отпустили бы только для того, чтобы навестить заболевшего одноклассника.
        — Неприятный инцидент? — переспросил Гарри.
        Снейп вздохнул и нахмурился.
        — Я знал, что беспокойство в Слизерине нарастает. Кстати, это еще одна причина, по которой я велел Драко помогать мне с зельями, — решил, что если он во время урока будет рядом со мной, на него никто не посмеет покуситься. Но в тот день перед уроком кто-то из студентов воспользовался заклятием Serpensortia и потом натравил на Драко гадюку.
        «Ну, это только справедливо», — подумал Гарри, припомнив, как Малфой использовал это самое заклятье против него. И тут же вспомнил, что Снейп, даже ненавидя его в то время, помог избавиться от змеи. Так что ради студента из своего дома он должен был сделать как минимум то же самое.
        — Но вы же применили Еvanesco, правда?
        — Драко и сам способен о себе позаботиться. — Снейп провел рукой по волосам. — Проблема заключается в том, что не увенчавшаяся успехом попытка вполне способна спровоцировать новые — причем более серьезные. Таким образом, дальнейшее присутствие Драко на занятиях может стать опасным.
        — А находиться в слизеринской гостиной не опасно для него?
        — Уж скорее опасность грозит тем, кто попробует бросить ему вызов, — фыркнул Снейп. — Но, тем не менее, мы решили, что ему следует жить... отдельно, скажем так.
        — А кто именно натравил на него змею? — Ответа не последовало. — Да ладно вам! Вам всего-то и нужно было проверить палочки. Ну, наложить Priori Incantatem.
        — Кое у кого в Хогвартсе — возможно даже, у достаточного количества людей — более одной палочки, — объяснил Дамблдор.
        — А вышеупомянутая палочка была, без сомнения, уничтожена сразу по завершении заклинания, — добавил Снейп. — Мы начали перлюстрировать доставляемую в замок почту, — добавил он, поморщившись. — Уподобившись Амбридж, боюсь. Хотя у Люциуса, вероятнее всего, есть и иные способы передать палочки своим пособникам.
        — А разве не палочка выбирает волшебника и все такое?
        — Олливандер любит преувеличивать. Хорошо, однако, что он продал тебе именно ту палочку, которую продал, — вздохнул Дамблдор.
        — Ну так можно сывороткой правды напоить, — уперся Гарри. — У профессора Снейпа есть запас, я же помню.
        — Зелье, которое я дал Амбридж, было поддельным, Поттер!
        Гарри вздохнул. Даже тогда Снейп, на свой собственный лад, был на его стороне. Но лучше было его сейчас не благодарить.
        — Ну да. Но у вас ведь и настоящее есть, разве не так?
        Снейп ядовито рассмеялся.
        — О, блестяще, Поттер. Следовательно, мы должны напоить изрядное количество студентов зельем правды? Нарушив закон? Да Хогвартс закроют через пять минут после того, как первая же сова вылетит отсюда с письмом!
        — Ладно! — завопил Гарри. — Я просто пытаюсь помочь вам выяснить, кто все это устроил, чтобы мне можно было вернуться на уроки!
        — У тебя проблемы не только со зрением, но и со слухом? — взвился Снейп. — Мы не допустили к занятиям Драко Малфоя, хотя он способен и видеть, и защитить себя магией. А ты сейчас беспомощнее котенка!
        — Гриффиндорцы за мной присмотрят, — выдавил Гарри сквозь зубы. — И я не беспомощен, профессор. У меня есть эта стихийная магия. А если кто ко мне полезет — то сам же и помрет, вот и все!
        Снейп цветисто выругался — по крайней мере, Гарри так показалось. Сказать наверняка было трудно, учитывая, что зельевар говорил на латыни или другом похожем языке.
        — Да можешь ты хоть раз послушаться, Поттер?! — процедил он, снова переходя на английский. — Нам бы не хотелось, чтобы кто-нибудь из хогвартских студентов, как ты выражаешься, помер — даже кто-то из слизеринцев, которые, в твоих представлениях, никакой ценности не имеют. Более того, если ты окажешься в ситуации, при которой твоя стихийная магия вырвется на волю, то можешь погубить друзей заодно с врагами! И сам тоже можешь погибнуть — если твоя магия сомнет стены, крыша попросту рухнет тебе на голову! В том и состоит сущность темных сил — они абсолютно неконтролируемы.
        — Но я же должен как-то продолжать учиться! — воскликнул Гарри.
        — Мы работаем над этим, — заверил его Дамблдор.
        — А почему вы не можете их просто исключить?
        — Исключить весь Дом Слизерин, — хмыкнул Снейп. — Полагаю, ты имеешь очень слабое представление о том, какую бурю это вызовет. Чистокровные семьи завалят Попечительский совет вопиллерами, министерские чиновники займут наиболее выгодную для них позицию...
        — Да, не самая мудрая мысль, — признал Гарри.
        — Есть и другая проблема, — грустно сообщил директор. — Довольно неприятная. Мы перехватили несколько волшебных посланий, из которых ясно, что кто-то планирует нападение на больничное крыло.
        — А, так вот почему здесь постоянно кто-то торчит, — пробормотал Гарри. — И вот куда пропали все приходившие ко мне одноклассники — кроме двоих моих друзей. Зуб дам, что в коридоре установлены заклятья, не пропускающие никого, кроме Рона и Гермионы.
        Директор кивнул в знак согласия и продолжил:
        — Мы не смогли выяснить, отправлены ли эти послания слизеринцами или кем-то извне, но, в любом случае, постарались оградить тебя всеми возможными и наиболее действенными способами.
        Гарри крепко зажмурился, вспоминая, как дом, который он ненавидел, рушится в пыль.
        — Ну, хорошо еще, что вы больше не можете отослать меня на Тисовую! А что до нового места, огражденного магией, то... тетя Петуния умерла, а значит, не осталось никого, в ком текла бы та же кровь, что и в жилах моей мамы... ой, нет! Вы ведь хотите использовать для этой цели Дадли, так?
        — Поскольку в его жилах точно течет кровь его матери, эту связь можно использовать, — пробормотал директор.
        — Значит, мне придется оставить Хогвартс и жить вместе с Дадли? — ахнул Гарри. — Просто чудненько! Я против мисс Фигг ничего не имею, вот только она сквиб, знаете ли, так что едва ли мне удастся продолжить занятия с ее помощью!
        — Поттер! — гаркнул Снейп. — Может, оставишь, наконец, в покое навязчивую идею касательно уроков и позволишь нам с директором объяснить тебе все? — Дождавшись кивка Гарри, он продолжил: — Мы вовсе не хотим, чтобы ты бросил заниматься, — не более, чем хочешь этого ты. Не говоря уже о том, что мы не можем посылать кого-то из старой компании на ежедневное дежурство. У каждого из нас масса важных дел, и тратить время на присмотр за ребенком...
        — По-моему, вы собирались объяснять! — перебил его Гарри.
        — Мы планируем защитить твои комнаты здесь, в Хогвартсе. В их пределах тебе ничто не будет грозить — как не грозило, пока ты оставался внутри дома на Тисовой улице.
        — Ничто не грозило? — насмешливо повторил Гарри.
        — Волдеморт, по крайней мере, — пояснил Дамблдор.
        Гарри окончательно вышел из себя.
        — Вы знали! Вы знали, каково мне там было! Вы всегда это знали — еще когда послали мне первое письмо, адресованное в чулан под лестницей! Или вы понятия не имели, что это были за люди? Как они обращались со мной год за годом? Меня никогда не хотели! Меня никогда не любили! А теперь у вас хватает наглости сидеть тут и разыгрывать из себя любящего дедушку? Да на самом деле вы просто надоедливый старый дурак!
        — Гарри! — ахнул Снейп. — Немедленно извинись перед директором!
        Но Гарри вовсе не собирался каяться. Он глянул прямо в расплывающееся лицо Дамблдора и отчетливо произнес:
        — Мне очень жаль, что вы надоедливый старый дурак.
        — Все в порядке, Северус, — просипел директор, с трудом поднимаясь на ноги. — Я делал то, что должно, но именно Гарри пришлось страдать в результате моих действий. Я и не жду, что он поймет. — Будь Гарри понаивнее, он решил бы, что слышит в его голосе слезы. Но это, наверное, была очередная уловка — вроде леденцов, которые старик постоянно предлагал всем. — Остальное объясни сам, если тебя это не затруднит... — он умолк и тяжело направился к выходу.
        Снейп проследил, как директор уходит, потом шагнул к двери, чтобы обновить заглушающие заклятья. Когда он вернулся к постели, вид его говорил сам за себя: гнев, разочарование, нетерпение и ярость. Странно, до чего ясно можно было прочесть эти чувства, несмотря на то что Гарри довольно нечетко видел его лицо...
        Когда зельевар заговорил, голос его звучал негромко, холодно и размеренно:
        — Жертвенная магия, в которую обратилась любовь твоей матери к тебе, способна распространяться на многие вещи. К несчастью, единственный человек, в чьих жилах течет та же кровь, — твой кузен, который прожил почти всю свою жизнь в доме, пропитанном одним конкретным видом защитной магии. И потому его кровь с высокой вероятностью способна воспроизвести такую же магию.
        Гарри не очень понял все сказанное, хоть от него и не укрылось, как Снейп выделил слово «любовь». Он был неправ, утверждая, что его никогда не любили; родители любили его достаточно, чтобы погибнуть, защищая его. Нет на свете любви сильнее — Гарри это понимал. Но осознание не слишком помогало — он потерял родителей до того, как успел почувствовать, каково это — быть любимым, или что-то запомнить.
        — Я не понимаю, профессор, — тихонько признался он.
        — Что ж, давай я объясню самыми простыми словами, — прорычал Снейп. — Твой кузен не в состоянии защитить весь замок. Он может защитить лишь твои личные комнаты.
        — Так пусть наложит защиту на Гриффиндорскую башню, — кивнул Гарри. — Там мне ничего не будет угрожать, хотя до сих пор не знаю, как получится с уроками...
        — А кого, по-твоему, башня считает своим владельцем, а, Поттер?
        Гарри нахмурился.
        — Ну... не знаю. Там столько человек живет...
        — Тогда поговорим о твоей спальне, — спокойно продолжил Снейп. Спокойствие, впрочем, было относительным и немногим отличалось от рычания минуту назад. — И кого же считает владельцем ваша спальня?
        — Ну, нас там много...
        — И хотя вы по-прежнему делите одну комнату, сама комната каждый год новая, не правда ли? Как и в Слизерине, — надавил Снейп. — Не говоря уже о том, что состав жителей башни ежегодно изменяется. А теперь поразмысли об этом. Разве комната, в которой ты спал в этом году, сможет с уверенностью назвать своего владельца?
        — Не сможет, наверное...
        — Значит, ее нельзя считать твоим личным местом жительства и, соответственно, наложить на нее защитные заклятья, — отрывисто произнес Снейп. — Дадли Дурсль не сможет защитить ни Гриффиндорскую башню, ни даже твою спальне в башне. А для того, чтобы уберечься от жаждущих твоей крови студентов — не говоря уже о Темном Лорде и Люциусе Малфое, небезосновательно обвиняющем тебя в предательстве сына, — тебе необходимо жить там, где заклятья смогут однозначно определить границы жилья, длительное время занимаемого одним хозяином.
        Было во взгляде Снейпа нечто такое, от чего у Гарри мурашки по коже побежали. Даже сильнее, чем обычно.
        — Длительное время? — переспросил он. — Что значит «длительное»? Двадцать лет, что ли?
        — Я вижу, ты уже сообразил, что к чему, — холодно заявил зельевар. — Ты будешь жить в моих комнатах, пока не минует самая серьезная опасность. Тогда мы сможем подумать о другом месте жительства для тебя.
        — И директор на это согласился?
        — Он настоял на этом, Поттер, — кислым тоном сообщил Снейп. — Так что можешь приберечь свои возражения до лучших времен. Сам прекрасно знаешь, если ему что-то взбрело в голову, это ничем не выбьешь.
        Но Гарри вовсе не собирался приберегать свои возражения. Конечно, они с профессором в последнее время неплохо ладили; и тот даже зашел настолько далеко, что признал, что не ненавидит гриффиндорца лютой ненавистью, но это вовсе не значило, что Гарри был готов променять замечательную Гриффиндорскую башню на какие-то катакомбы!
        — Да это просто смешно! — заявил он. — Уверен, что Дурсли не жили в том доме двадцать лет до моего появления.
        — А я уверен, что они могли отчетливо обозначить нечто, находящееся в их собственности, — ехидно заметил Снейп. — Тут самое главное — убедить заклятье. Твой кузен не сможет защитить некое место, не получив согласия владельца. Мой уголок в подземельях не находится официально в моей собственности, но я живу там столько лет, что с полным правом называю его своим. Так что заклятье вполне может сработать.
        — Слушайте, и вы, и Дамблдор замечательно разбираетесь в магии. Уверен, вы сможете что-то сделать с заклятьем, чтобы оно сработало и в башне...
        — Но заклятье не заменит человека, умеющего противостоять Темным Искусствам, не сможет защитить от направленного в тебя проклятья! И не отпугнет врагов, как мои комнаты! Слизеринцы дважды подумают, прежде чем решатся напасть на тебя там!
        — Да неужели? — спросил Гарри. — Не обижайтесь, но вас они точно хотят убить ничуть не меньше. В смысле, они же должны знать, что именно вы помогли мне спастись в Самайн. Так что ваша маска злодея разлетелась на мелкие кусочки.
        — Да, — вкрадчиво согласился Снейп, — но ты упускаешь две вещи. Во-первых, я их декан — а это значит, что я могу добиться их исключения из школы, если захочу. Пробраться в мои комнаты — это куда серьезнее, чем выпустить змею на моем уроке. Стены моих апартаментов буквально нашпигованы всяческими охранными заклятьями, способными захватить любого чужака, и студентам об этом хорошо известно.
        — А во-вторых? — поторопил его Гарри.
        Снейп наградил его тяжелым взглядом.
        — Я достаточно знаком с Темными Искусствами, к которым они так настойчиво стремятся, и вполне способен убить того, кто меня спровоцирует. Так что исключение из Хогвартса для них — самое меньшее из зол. Поверь, ни один из них не осмелится напасть на студента, живущего под моей крышей.
        — Зачем же тогда нам Дадли? Если одного вашего присутствия достаточно?
        — Мое присутствие не остановит Темного Лорда или Люциуса Малфоя. Против первого из них могут не сработать меры, принимаемые мной, но под защитой жертвы крови ты будешь в полной безопасности. Вспомни, сам Темный Лорд не смог причинить тебе вреда на Тисовой улице. Он не смог даже приблизиться к зданию, пока твоя тетка не умерла и заклятья не пали.
        — Можно сделать порт-ключ, который перенесет меня в ваши комнаты при первом признаке опасности, — предложил Гарри, уже впадая в отчаяние.
        — А что, если опасность будет исходить от тебя? Где бы ты хотел оказаться в случае, если тебе приснится очередной кошмар и твоя магия снова выйдет из-под контроля? В башне, где она может принести вред другим гриффиндорцам? Или со мной? В прошлый раз только мне удалось тебя успокоить.
        — Только потому, что между нами тогда черная кошка пробежала, и я из-за этого дергался!
        Снейп покачал головой:
        — Нет, тут нечто большее. Я уже имел дело с твоими темными силами — когда ты впустил меня в свое сознание на первом уроке окклюменции. Они знают меня. И обдумай-ка вот еще что: ты ведь не способен вытерпеть ничьи прикосновения, кроме моих. Тебе так хочется обременить этим знанием всех своих друзей?
        Гарри не нашелся с ответом. Нет, конечно, ему вовсе не хотелось выплеснуть в башне магию или шокировать всех друзей своим отвращением к любому прикосновению. И все-таки, жить у Снейпа в подземельях? Да еще и в слизеринских подземельях?!
        Снейп, заметив, что Гарри колеблется, резко произнес:
        — Коль скоро ты интересуешься занятиями, значит, по-видимому, чувствуешь себя удовлетворительно и можешь далее выздоравливать вне больничного крыла. Так что я попрошу домовиков немедленно собрать твои вещи и...
        — Но я не хочу жить с вами! — перебил Гарри и тут же опешил от раздражения в голосе учителя:
        — Да, ты весьма недвусмысленно заявил о своих чувствах! Я тоже не в восторге от этой затеи, но учитывая, что речь идет о твоей жизни, Поттер, у меня хватило благоразумия согласиться! Искренне не понимаю, что заставляет тебя так упорствовать. Или ты боишься, что я подсыплю тебе яду во время обеда?
        Гарри хотел было спросить, почему ему придется есть в подземельях: они что, и Большой зал считают небезопасным для него? Но тут же отвлекся на другой, более серьезный вопрос: отчего Снейп вообще упомянул яд?
        «Искренне не понимаю, что заставляет тебя так упорствовать...»
        — Тут ничего личного, профессор, — пробормотал он, внезапно сообразив, как прозвучали его слова. — Ну, то есть... вы столько для меня сделали в последнее время — на операции были, окклюменцией занимались, сказали, что мой отец в конце концов вырос в хорошего человека... потом снова спасли мне жизнь, а потом был Девоншир, и та ночь, когда я разбил окна, а вы снова обнимали меня... не думайте, что не ценю... и все эти зелья... Я все хотел сказать вам спасибо...
        — Мерлин упаси, — протянул Снейп.
        — Да хватит вам выделываться, — огорченно воскликнул Гарри. — И знаете что? Вы мне нравитесь, несмотря на сарказм и все прочее. Дышите глубже, профессор... В общем, не нужно тут говорить про яд. Это просто глупо.
        Снейп прищурился. Похоже, его гнев прошел — по крайней мере, Гарри так показалось, хотя картинка вокруг расплывалась все сильнее. Но он уже привык, это просто значило, что действие эликсира заканчивается.
        — Почему же ты тогда возражаешь?
        — У меня друзья в Гриффиндоре, — объяснил Гарри. Странно, что такое вообще требовалось объяснять — это же яснее ясного, разве не так? Правда, может быть, не для человека вроде Снейпа, у которого, похоже, друзей сейчас не было. Может, их у него вообще никогда не было, и он просто не способен был понять, что чувствует Гарри. — Я еле успел вернулся сюда после целого месяца кошмара, мы, считай, и не пообщались с ними толком. А теперь выходит, мне и на уроки с ними вместе не ходить. Когда я буду с ними видеться, если переберусь к вам?
        — Гарри... — что ж, это было всяко лучше равнодушного обращения «Поттер», снова взятого Снейпом на вооружение, — есть вещи поважнее друзей.
        Гарри замотал головой.
        — Да нет же! Вот в этом-то вы и неправы. Или просто не понимаете — из-за того, что вы слизеринец, точно не знаю. Нет ничего важнее друзей. Ну какой смысл сражаться с Волдемортом, если после победы у меня не останется никого? Если я сейчас ради победы откажусь от всех, кто мне дорог, то мне и побеждать будет незачем.
        Снейп ничего не сказал, только пристально разглядывал его. Судя по всему, он что-то обдумывал, хоть и трудно было сказать наверняка, что именно.
        — Я ведь гриффиндорец, вы же знаете, — продолжил Гарри. — Что бы там ни говорила Шляпа на первом распределении, что бы вы ни считали наиболее для меня подходящим, я оказался в Гриффиндоре, и пять лет не прошли для меня даром. Знаете, что было труднее всего каждое лето? Не работа по дому и не то, что мне время от времени перепадали оплеухи, — а то, что на меня всем было плевать. А после учебного года я уже знал, как это — когда к тебе относятся иначе. Труднее всего летом было то, что рядом не было друзей. Знаете, почему я не прочел то письмо, пока вы меня не заставили?
        Все это время Снейп, казалось, слушал внимательно. Кроме того, он был, без сомнения, одним из умнейших людей, с которыми Гарри довелось встречаться, поэтому его неожиданный вопрос поставил гриффиндорца в тупик:
        — Что-что?
        — Ну... — Гарри запнулся, подбирая слова. — Я никогда не получал писем. Только из Хогвартса, ну, и от моих друзей. Иногда мне вообще казалось, что без этих писем я просто свихнусь...
        — Ты сильнее этого.
        — Может быть, но мне так казалось. А потом пришло это письмо от Дурслей. Я знал, что там куча оскорблений и гадостей... и что если вскрою, то увижу их собственными глазами. А я не хотел их видеть, потому что потом меня начало бы тошнить от самой мысли о письмах. Это испоганило бы единственную вещь, которая скрашивала мне летние каникулы, понимаете? — закончил он с надеждой.
        — Нет, — коротко ответил Снейп. — То, что ты говоришь, совершенно алогично.
        — Ну и что, все равно правда, — чуть улыбнулся Гарри. — Не все же рождаются хладнокровными и рассудительными зельеварами. Нет, в самом деле, профессор, мне нужны мои друзья.
        — Ладно уж, — вздохнул учитель. Но воспрянувшая было надежда сразу увяла после его следующих слов: — Твои скудоумные гриффиндорские друзья смогут встречаться с тобой у меня.
        — Да я вовсе не это имел в виду...
        В голосе Снейпа зазвучала сталь, и это значило, что с препирательствами пора заканчивать. Вообще-то, Гарри был тронут и впечатлен, хоть и не смог бы сказать об этом в полный голос. То, что Снейп согласился впустить в собственный дом Гермиону, Рона и, может быть, даже Невилла... это говорило само за себя, вызывая особое, медово-тягучее, теплое чувство — словно съел полную тарелку пухлых оладушек или что-нибудь такое же.
        — Еще какие-нибудь препятствия? — процедил Снейп, выплевывая каждое слово.
        «О Мерлин, — подумал Гарри, — только не это. Я все-таки его обидел...»
        Странно все же складывается жизнь. Скажи кто-нибудь Гарри года назад, что он будет переживать от того, что обидел Снейпа, — всерьез переживать... да он бы лопнул со смеху.
        — Есть пара вопросов, — вздохнул он. — Только попытайтесь не съезжать с катушек.
        — Я не съезжаю...
        — Да-да, — прервал его Гарри, с трудом удержавшись, чтобы не добавить: как же, как же. — Просто... вы мне велели не зацикливаться на уроках, но как же с ними быть?
        — Я об этом позабочусь, — довольно беззаботно ответствовал Снейп.
        — В смысле, сами будете меня учить? Ну... без обид, конечно, но вы что, так хорошо разбираетесь во всех предметах? То есть, я знаю, конечно, что в защите и зельеварении вы ас... ну, в чарах еще, наверное, они же вроде как связаны, но...
        — Может, тебе еще предъявить результаты моих ТРИТОНов? — протянул Снейп. — А также мои рекомендации и резюме? Не будь идиотом!
        Что ж, может, он и вправду сглупил.
        — Ну а днем? Вы же преподаете. И что мне делать, пока вас нет, — слоняться по подземельям?
        — Это время ты сможешь потратить на самостоятельные занятия. Разве не возможность нагнать одноклассников тревожит тебя сильнее всего? Без всяких игр в подрывного дурака и леденцов, превращающих тебя в носорога, ты за неделю пройдешь материал, на который при прочих условиях потратил бы месяц.
        — Э-э... вы, наверное, не знаете, сколько времени мне придется у вас оставаться, так?
        — Нет, наверное, не знаю, — усмехнулся Снейп. — Увидим, за сколько времени Драко Малфой сможет выполнить возложенное на него поручение и перетянуть слизеринцев на твою сторону. Точнее, на нашу сторону. Мне приходится осваивать совершенно новый способ выражения мыслей, можешь себе представить? Ну да неважно. Но я предполагаю, что ты вполне сможешь находиться в Гриффиндорской башне без всякой опасности для себя и окружающих, как только твои силы полностью восстановятся. Ну, и смею надеяться, останутся на том же уровне после того, как ты отправишь Темного Лорда на тот свет.
        — Волдеморта, — неожиданно поправил Гарри. — Скажите «Волдеморт».
        — Не будь смешным...
        — Да попробуйте! Скажите «Волдеморт». Вы же сами даете ему силу тем, что не произносите его имя. Я понимаю, пока вы шпионили и все такое, вам нужно было отличаться от Дамблдора. И от меня, кстати, тоже, раз уж об этом речь зашла. Но теперь-то все закончилось.
        — Я в свое время пытался заставить тебя называть его «Темным Лордом» — без особого успеха, — напомнил Снейп.
        — Ну же, у вас все получится... — Гарри, немного подумав, решил не давить слишком сильно. — Давайте так: вы назовете его Волдемортом, а я буду жить у вас в подземельях, сколько захотите.
        — У тебя все равно нет иного выхода. И кроме того, ты уже фактически согласился.
        Гарри немного подумал.
        — Верно. Что ж, назовите его Волдемортом — и я соглашусь от всей души.
        — Почему для тебя так важно, что и как я говорю?
        — Потому что это новый способ выражения мыслей, профессор. Точнее, новый способ мышления, — заупрямился Гарри. — Это важно, поверьте.
        — И ты согласишься жить со мной в подземельях, пока опасность не минует? Неважно, насколько трудным это будет для тебя?
        — Уверен, мы что-нибудь придумаем, чтобы нормально жить вместе, — пробормотал Гарри. — Так что да, соглашусь. А вы теперь всегда будете называть его по имени. Нельзя же вам и дальше говорить так, будто вы из его прихлебателей.
        — Волдеморт, — произнес Снейп, чуть улыбнувшись.
        — Видите, и совсем нетрудно, — ухмыльнулся Гарри.
        — Жить в моих апартаментах может оказаться куда труднее, — предупредил зельевар. — Но все уже решено. Как твои глаза? Доберешься в подземелья следом за мной?
        — Наверное, нет.
        — Значит, нужно воспользоваться эликсиром. Не дергайся, Гарри. Стоит ли мне упомянуть, что последние несколько раз твое поведение воистину заслуживало определения «молодец»? — Он умолк на секунду, удерживая веко одной рукой и закапывая эликсир другой. — Вот так. А теперь одевайся; Минерва принесла кое-какую одежду, так что тебе не придется шествовать по коридорам в одной пижаме.
        Гарри застонал.
        — Ох, нет... я-то пока только о себе думал, но что подумают мои друзья, когда узнают, что все мои вещи забрали и что я переселился в слизеринские подземелья?
        — Налетят на меня подобно саранче, — посетовал Снейп. — Боюсь, твой кузен еще сильнее осложнит ситуацию; впрочем, он, похоже, весьма изменился, если судить по встрече в больнице.
        — Мой кузен? — потрясенно ахнул Гарри.
        — Да, — отозвался Снейп, вытирая руки полотенцем и тщательно закупоривая склянку с эликсиром. — Не думаешь же ты, что он сможет наложить защиту на мои комнаты издалека, не правда ли? Если Дадли Дурсль захочет тебе помочь, ему придется приехать сюда.
        — Вот как, — отозвался Гарри, поморгав. И, увидев, как учитель отвернулся к окну — видимо, снова решив, что это в данном случае уместно, — торопливо переоделся в доставленную одежду, сунул ноги в башмаки и соскочил с кровати. Раны все еще ныли, но не так чтобы очень — во всяком случае, не настолько, чтобы принимать обезболивающее. Потом, подумав, сунул написанное Драко письмо в карман брюк, взял зачарованное перо, которое Помфри оставила на столе, накинул мантию — наконец-то прикосновение ткани было приятным! — и вышел из комнаты вслед за Снейпом, искренне гордясь тем, что лишь раз споткнулся в полутьме.
        — Дадли захочет мне помочь, — сказал он по пути. — Но... он же маггл, профессор. В смысле, он даже увидеть Хогвартс не может, разве не так? Только какие-то развалины... как же он сумеет войти в замок или спуститься в подземелья, чтобы наложить защитные заклятья?
        — Что ж, придумаем что-нибудь, — покосился на него Снейп. — Полагаю, придется воспользоваться магией.
        Гарри был по-настоящему поражен.
        — Нельзя такого делать, — возразил он, повысив голос. — Он... сломаться может, профессор. Психологически, в смысле. Его же всю жизнь учили бояться магии, честно!
        — Альбус побеседовал с его психологом, и та считает, что приезд сюда пойдет ему лишь на пользу, — непреклонно возразил учитель. — Да, он боится магии. Но ты его единственный родственник, а магия — неотъемлемая часть тебя. Твоему кузену стоит посмотреть на тебя в естественной обстановке. И тогда он узнает, что магия — это не только дементоры, напавшие на него.
        — Но жить рядом с вами в подземельях? — Гарри, не удержавшись, нахмурился. — Без обид, конечно, но поглядите на себя! Да он в штаны напустит, только увидев вас! — И рявкнул, услышав, негромкий, но вполне искренний смех: — Я вовсе не шучу!
        Снейп помрачнел, сдвинул брови и наклонился вперед.
        — Твой кузен уже знает меня как Ремуса Люпина, — хмуро заметил он. — Может, стоит выпить Полиморфное зелье и снова принять облик твоего мохнатого приятеля?
        — Мерлин! Нет конечно! — ахнул Гарри. — Я вовсе не это имел в виду.
        — Это хорошо, — одобрительно отозвался зельевар. Подошел к выходу из больничного крыла и поманил Гарри за собой. Пройти весь этот путь самостоятельно было страшновато, но Гарри справился. В конце концов, он теперь не совсем слеп.
        — Хорошо? — шутливо переспросил он. Снейп тем временем снимал с двери лазарета многочисленные защитные заклятья. — Вам не понравилось быть Ремусом?
        — Не понравилось, — пробормотал Снейп, выходя в коридор. — Но я вовсе не это имел в виду. Хорошо, что я смогу, так сказать, остаться самим собой, потому что... — он наградил Гарри довольно ехидным взглядом и закончил: — ... любой иной облик весьма смутит Драко.


Глава 34. Цвета Домов

        — Что-о?! — взвился Гарри. — С чего это Драко должен смущаться?
        Снейп резким взмахом руки прервал его:
        — Мы больше не в защищенном заклятьями помещении. Держись ко мне поближе, пока не доберемся до места. Сейчас все студенты должны быть на занятиях, но не исключено, что где-то за углом нас караулит какая-нибудь особо предприимчивая личность.
        — Я-то думал, вы достаточно запугали своих слизеринцев и им в голову не придет на вас напасть, — съязвил Гарри. До него постепенно начало доходить, почему Снейп упомянул Драко, и это привело его в ярость.
        — К несчастью, — парировал Снейп, — не все идиоты при распределении попадают в Гриффиндор.
        Гарри уже готов был вспылить, но пришлось заткнуться и плестись за Снейпом. Путь в подземелья оказался куда труднее, чем он думал. В больничном крыле тоже хватало предметов, на которые можно сослепу налететь, но там хоть пол был ровный. А теперь временами коридор начинал уходить вниз, а то и вовсе попадались лестницы — и не у всех были перила. В лучшем случае это дезориентировало, в худшем же — попросту пугало. Так что, как он ни злился, пришлось кое-где хвататься за руку учителя — или рисковать грохнуться в качестве альтернативы.
        Оставалось лишь признать: хорошо, что именно Снейп провожал его в подземелья. Иначе Гарри точно упал бы, поскольку его бзик насчет чужих прикосновений никуда не делся.
        Комнаты Снейпа находились на самом нижнем уровне замка — даже ниже слизеринского общежития, куда Гарри однажды пробрался под чужой личиной. Темноту в унылых коридорах разгонял лишь Lumos Снейпа. Пробормотав заклятье, зельевар отдал свою палочку Гарри — сам он явно мог идти и без света. Держать в руках чужую палочку было довольно любопытно. Она, в отличие от Гарриной, не заставляла сердце трепетать от восторга, но все же пробуждала магию, вызывая желание выплеснуть ее наружу.
        Вход в жилище Снейпа не сторожили ни статуя, ни портрет — по крайней мере, Гарри ничего подобного не увидел. Дверь сливалась с окружающим камнем и — самое любопытное! — паролем зельевар, в отличие от других преподавателей, тоже не пользовался. Ну, в том, что его учителю свойственна некоторая паранойя, Гарри убедился еще раньше. Но, поскольку сейчас от этих мер зависела его жизнь, возражать особо не стоило.
        Вместо того чтобы произносить пароль, Снейп просто прижал к стене ладонь. Потом, забрав у Гарри свою палочку, постучал ею по пальцам, отбив какой-то быстрый ритм. Разглядеть его действия получилось лишь потому, что палочка все еще светилась. Однако ничего не произошло. Гарри уже открыл было рот, и тут профессор сказал вполголоса:
        — Я просто предупредил, что теперь здесь появится еще один жилец.
        Потом крепко взял Гарри за руку, прижал к нижнему камню его ладонь и постучал палочкой по растопыренным пальцам — трудно было сказать, в той же последовательности или нет. И разжал хватку, пояснив:
        — Теперь дверь тебя знает. Прижми-ка снова руку к тому же камню.
        Гарри повиновался, и стена немедленно исчезла, уступив место деревянной двери — та распахнулась, открывая вход в ярко освещенные комнаты. Снейп шагнул было через порог, но Гарри придержал его за рукав, спросив:
        — А мне что, не нужно пользоваться палочкой, чтобы войти?
        — Нет, хотя нам с Драко нужно. Как только это станет возможно, я перенастрою дверь, чтобы она требовала и твоей магии.
        И нетерпеливо втянул Гарри внутрь. Вход тут же сам собой закрылся. Изнутри дверь выглядела самой обычной, вполне подходящей для подземелий: тяжелые доски, скрепленные толстыми железными скобами.
        — Ну а теперь объясните насчет Драко, — процедил Гарри. — Валяйте.
        — Он у тебя за спиной, — только и ответил Снейп. — Как ты, без сомнения, и сам уже догадался, в настоящее время он тоже живет здесь. Драко, не мог бы ты показать Гарри, где что находится? Сколько мне помнится, меня в лаборатории дожидается зелье, требующее внимания.
        И с этими словами направился к выходу — причем не к той двери, через которую они вошли. Гарри проводил его ошалелым взглядом, потом резко обернулся на послышавшийся короткий смешок.
        Там, как и сказал зельевар, стоял Драко — светло-серая тень у темной стены.
        — Нет там ничего, — заметил слизеринец, выпрямившись и шагнув к Гарри.
        — Чего нет?
        — Нет там никакого зелья. У него сейчас ничего не варится — я же там был, так что знал бы. Это просто тонкий намек, что Северус не желает нас то и дело разнимать.
        — А что он имел в виду, когда сказал: ты, мол, тоже тут живешь? — спросил Гарри, предусмотрительно попятившись.
        Драко то ли нахмурился, то ли улыбнулся криво — сказать точнее было трудно, уж больно нечетко Гарри видел его лицо.
        — Именно то, что сказал. Они с директором переселили меня сюда еще до того, как Панси наколдовала эту змею, но с тех пор мне вообще отсюда нос высунуть не дают.
        — Панси, — медленно повторил Гарри.
        — Да.
        — Я так понял, они не знают, кто наложил Serpensortia.
        — Официально — не знают, это верно, — коротко хмыкнул Драко, — но я-то знаю. Я видел ее взгляд, Поттер.
        Гарри понял, что он имеет в виду — именно такими взглядами Малфой обычно награждал его самого. И прищурился, пытаясь понять, не таков ли и сейчас взгляд слизеринца. Сказать наверняка было сложно.
        — Так что случилось с Паркинсон? — спросил он наконец.
        Драко сунул руки в карманы и нахмурился.
        — Прошла лечение в Сент-Мунго и вернулась в школу.
        — Она что, ранена была?
        На этот раз губы слизеринца точно растянулись в улыбке:
        — О да. А ты что думал, я спущу кому-нибудь покушение на убийство? Правда, стоило это дорого — меня вышибли с единственного урока, который дозволяли посещать. Можно подумать, мне нужен Северус, чтобы защитить себя.
        — Если ты так считаешь, — заметил Гарри, — чего ж не вернулся жить в слизеринское общежитие?
        — Да Северус побоялся, что в этом случае я останусь единственным живым слизеринцем. Так что, показать тебе комнаты? Ничего особенного, разумеется, но все же дом родной.
        Последние слова прозвучали довольно ехидно. Было не очень понятно, пытается ли Драко проехаться насчет жилья зельевара или снова намекает на то, что лишен наследства и не может вернуться в собственный дом.
        — Ну... да, покажи, конечно, — согласился Гарри, все еще гадая, как вести себя в сложившейся ситуации. В обычных обстоятельствах он бы нагрубил Малфою безо всякого стеснения, но возможное присутствие Снейпа поблизости заставило его сдержаться. Меньше всего сейчас хотелось выслушивать очередную лекцию на тему «нужно быть вежливым с Малфоем», да еще прямо в присутствии последнего.
        — Хорошо, — довольно легко согласился Драко. — Кстати, как у тебя сейчас со зрением? Не хочу, чтобы ты споткнулся и сломал себе шею. Представляешь, какой скандал тогда закатит Северус? — Он рассмеялся.
        Гарри, однако, это смешным не показалось.
        — Ничего, справлюсь, — довольно сухо заметил он. — Показывай.
        — Хорошо, — снова произнес Драко, осторожно обходя Гарри — так, чтобы даже случайно его не задеть. Это уже было интереснее. «Должно быть, Снейп предупредил его, что меня в дрожь кидает от любого прикосновения», — решил Гарри. — Итак, если бы ты все видел, то и сам мог бы понять, что это...
        — Салон, — прервал Гарри напыщенную тираду, указывая на размытые очертания предметов, по форме напоминавших диваны и кресла. Он не ждал, что комната в апартаментах Снейпа будет такой уютной. И что окажется такой большой.
        — Ой, я тебя умоляю, — протянул Драко, скрестив руки на груди. Жест вышел изящным, даже несмотря на то что Гарри не очень четко его видел. — «Салон». Ты хоть понимаешь, насколько по-маггловски это звучит?
        — Меня вырастили магглы, — процедил Гарри сквозь зубы.
        — Да-да, и у тебя, без сомнения, есть друзья-магглы — ну хоть кто-то из них, — выдохнул Драко. — Но это не должно тебе помешать называть вещи в магическом мире подходящими наименованиями, не правда ли? Но возвращаясь к теме — когда меня столь грубо перебили, я пытался сказать, что это гостиная, иногда называемая залой. В наши дни данное слово считается несколько устаревшим, но я слыхал, как Северус при случае употребляет его.
        Гарри снова стиснул зубы; то, что Драко постоянно говорил «Северус», начинало утомлять.
        — Ты мне комнаты показывать будешь или уроки по культуре речи давать?
        Драко в ответ на эту подколку только рассмеялся.
        — Неужели тебе не хватило сонетов? Потом я догадался, разумеется, что ты просто не способен оценить все оттенки, и ритм, и метафоры. Твое собственное сочинение было невероятно грубо и примитивно. Ты еще не получил ответ от кузена, не так ли?
        — Неужели Северус не предупредил тебя? — с неописуемым удовлетворением протянул в ответ Гарри. — Какое упущение с его стороны! Дадли приезжает сюда, чтобы пожить с нами некоторое время.
        Это замечание немедленно стерло с лица Драко ухмылку.
        — Ты шутишь!
        Гарри только улыбнулся во весь рот.
        — Ты полагаешь? Можешь спросить у Северуса.
        — Ты собираешься так к нему обращаться? Сомневаюсь, что он это одобрит, — съязвил Драко. — Ты-то знаешь его не так давно, хотя — рискну предположить по твоему поведению на уроках — считаешь, что ненавидишь его уже целую вечность.
        Гарри все еще улыбался, хотя у него уже щеки болели. Если честно, то болело все — но он вовсе не собирался показывать это перед человеком, которому не доверяет.
        — Ну разумеется, ты же тут безвылазно торчишь, откуда тебе знать? — повторил он фразу Малфоя, сказанную в больничном крыле. — Я вовсе не ненавижу его.
        Он ждал, что Драко в ответ взбесится, но тот только плечами повел.
        — Что ж, стало быть, ты поумнел. Уже хоть что-то. Ненависть между союзниками — вещь не слишком разумная, не так ли? — Он вытащил палочку. Гарри дернулся, но Драко просто направился к двери, ведущей в коридор, небрежно зажав палочку в руке и опустив ее вниз. — Так что, продолжим?
        В конце коридора по обе стороны располагались две двери. Драко взмахом палочки открыл обе и принялся объяснять, сопровождая слова жестами:
        — Так, это кабинет Северуса. Как видишь, он не запирает комнату и не особо возражает, чтобы я приходил сюда, когда он тут, но я точно знаю: стоит переступить порог в его отсутствие — и последует весьма неприятная и довольно мучительная смерть. Полагаю, к тебе это тоже относится. — Драко повернулся и махнул рукой в сторону второй двери: — А это его спальня. Сюда нам вообще заходить нельзя. И там же — ванная, встроенная в стену с помощью магического увеличения пространства. Слизеринские легенды утверждают, что она просто отпад, но точно никто не знает, ведь никто своими глазами не видел, — Драко ухмыльнулся. — И, кроме того, Северус не слишком похож на человека, способного тратить время на долгие ванны, разве нет? По-моему, трудновато представить.
        Гарри и без того еле-еле терпел это многословие, но то, как Драко без проблем переходил от враждебности к небрежной болтовне, раздражало куда сильнее.
        — Значит, кабинет, спальня и гостиная, — процедил он. — Ясно. Идем дальше, или ты собираешься сделать еще пару замечаний по поводу банных привычек профессора?
        Драко направился назад, в гостиную.
        — Кухни здесь нет — у магов, слава Мерлину, хватает интересных занятий и помимо готовки, — зато есть камин, через который можно передавать домовикам заказы. Кстати... если хочешь совета, не заказывай ничего с соусом беарнез. Они просто не представляют, как его готовить. Правда, голландский соус у них получается неплохо...
        — Ты долго тренировался быть такой напыщенной сволочью, или это врожденное? — осведомился Гарри.
        — Если речь идет о моих аристократических манерах и умении себя вести, — спокойно парировал Драко, — то это дар. М-м... о чем я? Ах, да. — Он обогнул камин и указал рукой на вместительный альков, где помещался большой круглый стол, окруженный четырьмя деревянными стульями с высокими прямыми спинками. — Вот тут мы трижды в день наслаждаемся вкусной едой и интересной застольной беседой. — Потом сделал шажок влево и махнул в сторону двери, расположенной чуть в стороне от алькова, правда, открывать ее не стал. — А вот тут Северусова личная лаборатория. Там еще есть пара шкафов, в которых совершенно потрясающие ингредиенты. Очень интересные. Он не возражает, чтобы я туда заглядывал, но у меня же весьма выраженный талант к приготовлению зелий, в чем ты, без сомнения, мог и сам убедиться.
        — А для чего профессор оборудовал здесь лабораторию?
        Драко оглядел его с явным подозрением:
        — Слушай, я знаю, что ты гриффиндорец, но нельзя же быть настолько наивным!
        Когда Гарри не ответил, он пожал плечами и продолжил:
        — Он притворялся фанатичным Упивающимся Смертью. И что другие Упивающиеся могли требовать от соратника-зельевара, а? Он должен был варить для них всякого рода мерзости — и уж конечно, не мог позволить детям их видеть.
        — А тебе позволил, выходит? — поддел Гарри.
        — Да, слова «гриффиндорец» и «имбецил» точно синонимы! — съязвил Драко. — Нет конечно! У Северуса есть мозги, Поттер! Он же знал, для чего меня растили, — а значит, едва ли позволил бы мне наблюдать за тем, как он портит яды, сваренные для Темного Лорда! Я, знаешь ли, неплохо разбираюсь в зельеварении. И — в отличие от гада, которому Северус якобы служил! — понял бы, отчего эти зелья каждый раз дают совсем не тот эффект, которому полагалось быть.
        — Откуда же ты знаешь, что он вообще что-то варил? — съехидничал Гарри.
        — Да просто подслушал, как отец об этом говорил. — Драко неожиданно поперхнулся и отрывисто произнес: — Прости, Поттер, я не собирался упоминать о нем. Больше этого не повторится. Ну... так что у нас дальше? Да вроде и все, за исключением нашей комнаты.
        — Нашей комнаты, — слабо повторил Гарри, все еще выбитый из колеи услышанным извинением.
        — Разумеется, — из голоса Драко уже исчезла всякая неловкость. — Сколько, по-твоему, Северус мог выделить нам личного пространства? Разумеется, некоторое время это была моя комната, а посему можно считать, что и я забочусь о твоем благополучии.
        Гарри совершенно не понравилась идея делить комнату с Драко, но еще меньше ему хотелось доставлять неудобства Снейпу.
        — Профессору пришлось тут что-то менять?
        — Разумеется, — снова повторил Драко. — Вряд ли Северус мог предложить мне — ну, или, допустим, тебе — спать на диване, Поттер. В любом случае, моя... то есть наша — придется привыкать! — комната раньше была личной библиотекой Северуса, но он перенес все книги в свой кабинет. Вместить их было непросто, но он чуть не час колдовал, расширяя пространство, так что теперь все в порядке. И заодно передвинул немного кладовую и устроил ванную комнату — чтобы я мог мыться, не докучая ему. В любом случае... — Драко вернулся в гостиную и указал на дверь справа от того места, где он прислонялся к стене, когда Гарри только пришел сюда с зельеваром. — Voila.
        В небольшой комнате едва помещались две кровати, стоящие друг напротив друга, старинный гардероб красного дерева и два студенческих сундука. Через открытую дверь можно было разглядеть смутные очертания маленькой, но функциональной ванной.
        — Жалкое, конечно, зрелище, — пожаловался Драко. — Ей-ей, я видывал чуланы побольше.
        Гарри бросил на него резкий взгляд, гадая, не издевка ли это своего рода, но Драко, судя по всему, просто болтал без всякой задней мысли.
        — А теперь я еще должен делить ее с кем-то.
        Не будь последнего, комната была бы просто замечательной, подумал Гарри.
        — А которая из кроватей твоя?
        Драко вздохнул и пробормотал:
        — О, мне безразлично. Выбирай ты, Поттер.
        — Нет уж, я предпочитаю ту, на которой ты не спал. Так которая?
        — Сегодня утром Северус предупредил, что приведет тебя, и я трансфигурировал свою удобнейшую двуспальную кровать в две одинаковых, — небрежно объявил Драко.
        — Трансфигурировал... — Гарри оборвал себя. Пускай Малфой хорошо разбирается в трансфигурации — да и в других предметах тоже — и что? Все равно с Гермионой ему не сравниться! Это уже чего-то стоит.
        — Ну да. Как тебе цвет, нравится? — тон был весьма ядовитым. Впрочем, только так слизеринец и умел говорить. А цвет... покрывала были, как и следовало ожидать, серебристо-зеленые. И прикроватные коврики тоже. И занавеси у наполовину опущенных пологов.
        Но Гарри решил, что требовать перекрасить его часть комнаты в гриффиндорские цвета — слишком по-детски. Он вообще не очень понимал, что именно Драко старается доказать.
        — Да, все замечательно, — сказал он и плюхнулся на ближайшую кровать. Стоило чуть расслабиться — и комната начала кружиться. Только тогда Гарри понял, насколько устал. — Тебя ждет карьера дизайнера.
        — Аврора, — поправил Драко.
        — Ну да, конечно! Драко Малфой — аврор, — ухмыльнулся Гарри. — Можно подумать, они когда-нибудь будут тебе доверять.
        — Поттер, — с неожиданной серьезностью произнес Драко, — настанет день, и даже ты поверишь мне от всей души.
        — Да я и сейчас верю! — заорал Гарри. — Верю, что ты сбежишь домой, как только узнаешь что-нибудь, что хозяин и господин твоего отца может счесть полезным!
        — Ты совсем сдурел? — вспылил Драко. — Я не могу вернуться домой!
        — Так и я тоже не могу — что, не так? — огрызнулся Гарри. — Твой отец приказал разрушить мой дом до основания!
        — Не дури, Поттер! — не остался в долгу Драко. — Твой дом — Хогвартс. А в том месте к тебе относились хуже, чем к дерьму! Слухи, знаешь ли, ходят.
        — Упивающиеся их распространяют, ты хочешь сказать!
        — Ну да, конечно! А то я ничего не понял из твоего оригинального письма! Да тебе плевать на твоего кузена, иначе ты вряд ли решился бы писать ему пакости вроде «Всякий раз, до последнего дня жизни, ты, увидев бифштекс, будешь думать об отце». И чего ты хотел добиться этим — истерику у него вызвать? Ты, конечно, герой всех времен и все такое, но это, по-моему, просто мерзость!
        Гарри сглотнул и сделал неловкий жест рукой, который, по-видимому, каким-то образом выдал его, поскольку Драко неожиданно отвесил поклон и протянул:
        — О, премного благодарен. Мне следовало еще тогда догадаться, что ты и в мыслях не имел отправлять это письмо. Польщен, что ты затратил столько усилий, лишь бы меня оскорбить.
        И шагнул вперед. Гарри хмуро подумал, что скажет Снейп, если его комнаты окажутся разрушены стихийной магией, но тут слизеринец остановился — может, прочел что-то в его глазах; Гарри не был уверен.
        — Знаешь, ты выглядишь совершенно измотанным, — сказал Малфой, на сей раз вежливо и совершенно спокойно. — Мне нужно позаниматься, так что я тебя оставлю. Северус вот-вот уходит, у него урок, но если тебе что-нибудь понадобится, просто дай мне знать.
        Ага, как же.
        Но Гарри так устал, что не сказал этого вслух. Расстегнув мантию, он бросил ее на пол, а сам лег на бок и подсунул подушку под щеку. И равнодушно наблюдал, как Драко, покачав головой, произнес заклинание, чтобы повесить мантию на спинку кровати, а затем вышел, прикрыв за собой дверь — неплотно, правда. Но Гарри уже было все равно. Он закрыл глаза и погрузился в сон.

* * *

        Звук хлопнувшей двери вырвал его из дремоты. Гарри, потянувшись, приоткрыл глаза, чтобы проверить, не вернулся ли Драко, но мир, увы, снова был «не совсем темным» — печально знакомое ощущение.
        Секунду спустя он сообразил: это Снейп вернулся. Голоса слизеринцев доносились из-за стены. С облегчением поняв, что Драко не может наблюдать за ним сейчас, пока он слеп, Гарри сел на постели и пригладил волосы.
        — А где Гарри? — донесся до него звучный голос Снейпа.
        — Спит, — ответил Драко.
        — А-а, — отозвался профессор.
        Послышался скрежет, будто кто-то волок по полу тяжелый стул. Скорее всего, собеседники находились в обеденном алькове. Гарри в очередной раз подивился, насколько острым стал его слух. Интересно, вернется ли он к норме, когда зрение окончательно восстановится?
        Пару минут до него доносились только негромкие звуки: звяканье чашки о блюдце и тому подобное. Потом Драко произнес:
        — Поттер явно удивился, услышав, что я отправил Панси в Сент-Мунго.
        Последовала пауза. Не дождавшись ответа, он продолжил:
        — Почему ты ему не рассказал?
        — Я счел, что осознание того, насколько опасно сейчас находиться в твоем обществе, едва ли поспособствует улучшению его настроения.
        — Но она пыталась убить меня, Северус. Прямо у тебя под носом. Неужели это ничего не значит? Не меня нужно было наказывать!
        Что-то громко захлопнули — книгу, должно быть.
        — Нам нечего предъявить, кроме твоих бездоказательных подозрений.
        — Это точно она, — глухо, словно сквозь зубы, ответил Драко. — Панси знает, что я ненавижу змей.
        Слизеринец, который ненавидит змей? Гарри едва не рассмеялся в голос, но решил не показывать, что уже проснулся. Совесть тихонько ворчала, что подслушивать дурно, что он сейчас уподобляется Малфою, но прагматизм взял верх. Как, скажите, он выяснит, что именно замышляет Драко, если не станет пользоваться всеми представившимися преимуществами?
        — Тогда почему же ты напустил змею на Поттера во время той дуэли? Раз ты их настолько ненавидишь? — в голосе Снейпа звучало искреннее любопытство.
        — Так я решил, что если я их настолько ненавижу, то гриффиндорец должен бы ненавидеть их в десять раз больше. Но нет, — Драко язвительно усмехнулся, — он у нас, оказывается, змееуст и змеи его ничуть не беспокоят!
        — Да, это затмило эффект твоей великолепной Serpensortia, — пробормотал Снейп. Замечание явно взбесило Драко.
        — Хочешь сказать, что заклятье не было великолепным? — взвился он. — Посмотрел бы я на другого второкурсника — да что там, хоть бы и на четверокурсника! — способного наколдовать такое! Но никто даже и не заметил — куда там, после того как Поттер решил поболтать со змеей и на долгие месяцы стал притчей во языцех во всем Хогвартсе!
        — Гм, — только и ответил Снейп.
        — В любом случае, это была Панси, — вернулся к предыдущей теме Драко. — Я понимаю, моих подозрений недостаточно, чтобы быть уверенным, но несколько капель сыворотки правды — и все прояснится!
        — Применение сыворотки правды незаконно.
        — В случае со мной это тебя не остановило, — съязвил Драко.
        — Твоя история была куда более неправдоподобна, — твердо ответил Снейп. — Все, достаточно о мисс Паркинсон.
        Но для Драко этого явно было недостаточно.
        — Нельзя было разрешать ей возвращаться и снова тут крутиться! Теперь мне куда сложнее влиять на слизеринцев.
        — Кстати, как продвигаются дела? — поменял тему Снейп.
        — Знаешь ли, Северус, дела шли бы намного лучше, позволь ты мне поговорить с кем-то.
        — Пока обстановка еще настолько накалена — нет. Я устал от этого спора, Драко. Пока ты будешь им писать. У тебя есть еще письма, которые я мог бы передать?
        — Три.
        Наступило молчание. Гарри подумал, что Снейп, наверное, читает, желая знать, что именно Драко написал однокурсникам. Когда же беседа возобновилась, то приняла странный оборот, и Гарри никак не мог понять ее смысла.
        — Ты сказал ему? — задал вопрос Снейп.
        Драко, по-видимому, понял, о чем его спрашивают.
        — Нет, — коротко ответил он. — Мне не кажется, что он это оценит. По-моему, ты — уже достаточное напоминание. Вот, почитай тут.
        Через секунду Снейп заметил:
        — Эта работа не предназначалась для тебя, Драко.
        — Я обогнал программу на неделю как минимум, — протянул Драко. — И что мне было делать, по-твоему, ногти полировать? Гм, кстати, они выглядят несколько запущенными. Limare. Вот, так лучше.
        — Я знаю, ты не настолько глуп, чтобы заходить в мой кабинет, — хмуро заметил Снейп. — Каким же образом к тебе попала эта книга?
        — Я призвал ее чарами с твоего стола, — беззаботно ответил Драко.
        — Не люблю, когда мне лгут, Драко.
        — Ой, ну хорошо. Вчера вечером ты забыл ее в гостиной. Неудивительно, что я поинтересовался, чем ты зачитываешься последние несколько дней. — Он продолжил с легкой дрожью в голосе: — Представь мое изумление, когда я обнаружил, что это маггловская книга. Написанная магглами и для магглов.
        — Что не помешало тебе прочесть ее, — рявкнул Снейп.
        — Нет, — долгая пауза. — Ты правда говорил Поттеру, что в числе предков любого магического семейства есть магглы? Без исключения?
        — Да, — отозвался преподаватель.
        На этот раз голос Драко звучал куда слабее.
        — Ой. Это... какая гадость. Мне аж нехорошо. Ты не обидишься, если я спрошу, уверен ли ты?
        — Я был на твоем месте, — сухо произнес Снейп. — И знаю, как это воспринимается. Ты это переживешь — если, конечно, предпочитаешь знать правду, а не верить в устраивающую тебя ложь. В любом случае, я могу заключить, что вы с Гарри успели пообщаться сегодня?
        — У нас была премилая ссора — ты ее, без сомнения, слышал перед тем, как уйти, — только и сказал Драко. — Хорошо, что ты не стал вмешиваться. Не хотелось бы, чтобы Поттер считал меня настолько опасным, что тебе приходится его спасать, вырывая из моих когтей.
        — Если ты рассердишь Гарри настолько, что он потеряет самоконтроль, спасать потребуется тебя.
        — Да уж, его стихийная магия — это действительно нечто, — пробормотал Драко. — Разбудить его к ужину?
        — Пока не нужно. Ты действительно обогнал программу почти на неделю?
        — По всем предметам, кроме астрономии. Там у меня было несколько вопросов, я отправил профессору сову и жду ответа.
        — Хорошо, — одобрил Снейп. — Тебе нужно и дальше оставаться на том же уровне. Но сейчас, когда ты начнешь заниматься с Гарри, это будет сложнее.
        Драко вздохнул.
        — Лучше бы тебе и в самом деле попросить Грейнджер или еще кого. Ну как можно учить человека, который все время ждет, что я вот-вот запущу в него проклятьем?
        — А ты еще спрашивал, отчего я не рассказал ему про Панси, — усмехнулся Снейп.
        — Ты же и сам видел, — заупрямился Драко. — Он лежал там как мешок и позволял мне распинаться о зельях — а сам даже не слушал! Кроме того, у него еще и трудности с колдовством. Если не считать вспышек стихийной магии, то он просто не пытается что-либо делать, когда я поблизости. Я сам видел в больничном крыле, Северус! У него явно руки чесались попробовать палочку, но он и не прикоснулся к ней, пока я был рядом.
        — Я верю в твою способность убеждать, — протянул Снейп.
        — Ясно, — простонал Драко. — Иными словами, это означает: «Не просри все так же, как со слизеринцами в тот вечер».
        — Что за выражения! — одернул его Снейп. — Но по сути верно. Ты мог бы влиять на Слизерин изнутри вместо того, чтобы недвусмысленно противопоставлять себя однокурсникам — настолько явно, что даже полукровки и магглорожденные побоялись принять твою сторону.
        У Гарри отвисла челюсть. Что? Полукровки и магглорожденные в Слизерине? В Слизерине? В СЛИЗЕРИНЕ?!
        — А кому я, по-твоему, пишу? — ядовито осведомился Драко.
        Драко пишет письма полукровкам и магглорожденным в СЛИЗЕРИНЕ?!
        Гарри показалось, что голова сейчас просто лопнет от шока. И это было еще до того, как Снейп ответил:
        — Я знаю, кому ты пишешь, глупый ты ребенок. Придерживайся стратегии, которую мы обсуждали. А теперь дай мне почитать.
        После этого наступило длительное молчание. Гарри снова потянулся, встал и поплелся в ванную. Привести себя в порядок вслепую было трудновато, но он справился — тренировка в больничном крыле помогла.
        Затем, понимая, что откладывать до бесконечности не получится, вернулся к двери и широко распахнул ее.

* * *

        — О, Гарри, — Снейп сразу заметил его. — Как ты себя чувствуешь?
        — Отлично, — солгал Гарри. — Только мне снова нужен эликсир.
        — Тогда займемся твоими глазами, — ответствовал Снейп, направляясь к нему. — Драко, позаботься об ужине.
        Учитель взял его за руку, отвел назад в комнату, усадил на кровать и притронулся пальцами к лицу.
        — Готов?
        — Да.
        Гарри, стиснув зубы, раскрыл глаза пошире и старательно думал о Девоншире, пока Снейп раздвигал ему веки. Это помогло. Прикосновения к глазам вызывали то же чувство, что и после Самайна, но воспоминания о заботе и утешении помогали преодолеть страх. Потому что это тоже было заботой. Правда, принимать ее было... трудновато.
        Он сморгнул:
        — Уже лучше.
        И увидел, что Снейп довольно сурово на него смотрит.
        — Надеюсь, вы поладили с мистером Малфоем?
        — Да, вроде того, — пробормотал Гарри. Можно было пожаловаться на кое-что из сказанного Драко, но не хотелось прослыть плаксой и ябедой. Драко тоже мог выставить ему счет — и прежде всего письмо. Едва ли Снейпу это понравилось бы. Однако, опять же, были вещи, которые нравились Гарри ничуть не больше.
        — Это непорядочно просто — не предупредить меня, что Малфой тут, — пробормотал он.
        Снейп положил руку ему на плечо, слегка сжал.
        — Зато теперь ты будешь слышать, как я говорю «Волдеморт», что, безусловно, стоит любых жертв. А теперь к делам более насущным. Драко предупредил тебя, что я не разрешаю заходить в свой кабинет?
        — Да. И в вашу спальню тоже, я понял. А как насчет лаборатории?
        — Туда можешь заходить, если понадобится, но не вари ничего в одиночку. — Профессор умолк на секунду, потом произнес: «Lumos» и внимательно осмотрел Гаррины глаза. — Цвет ярче и насыщеннее, чем был раньше, а царапины почти пропали. Ты не обращал внимания, есть улучшения — помимо того, что эликсир действует дольше?
        Гарри пожал плечами.
        — Теперь я вижу куда яснее. В общем, все как вы говорили. Просто до конца заживет не сразу.
        — Ясно. И еще: я понимаю, что после столь долгого пребывания в больничном крыле ты привык к иному режиму, но мы с Драко собираемся ужинать. Ты себя достаточно прилично чувствуешь, чтобы присоединиться?
        — Я не инвалид, профессор, — объявил Гарри, поднимаясь.

* * *

        Как и следовало ожидать, едва Драко Малфою поручили позаботиться об ужине, трапеза превратилась в оскорбление. Они уселись за стол, Снейп заклинанием Comiere дал знак домовикам, что можно подавать, — и что появилось?
        Две чудесных фарфоровых тарелки, полных красиво уложенной, явно изысканной еды, и одна простенькая тарелочка с гамбургером и картошкой фри.
        Драко расхохотался и потянулся за вином. Благодаря этому Гарри заметил, что к гамбургеру ему подали сок. Правда, апельсиновый — что уже было интересно.
        — Драко! — рявкнул Снейп. — Когда я просил тебя позаботиться о меню, то и помыслить не мог... не будешь ли ты любезен объяснить, почему нам двоим подали жареную баранину по-королевски в мятном соусе с картофелем дюшес, тогда как Гарри — только эту... отвратительную на вид субстанцию?
        Малфой хохотал так, что даже не мог отпить вина. И ответить у него, конечно, не получалось.
        — Да разве непонятно, профессор? — процедил Гарри. — Это он нарочно. Папочка рассказал ему про мое несчастное детство, вот Драко и решил помочь мне почувствовать себя как дома. Хотя тут он промахнулся, похоже. Я должен был бы просто ждать, пока вы закончите, а потом доесть объедки — если бы что-то осталось. Правда, для полного сходства готовить бы пришлось мне!
        И осекся, заметив, что Снейп глядит на него с явственным ужасом. Тем временем Драко перестал смеяться.
        — Мерлин великий, — протянул он, — ты действительно настолько тщеславен, Поттер? Весь мир крутится вокруг тебя, и даже сервировка должна непременно принимать в расчет твои вкусы? — слизеринец едва не рассмеялся снова, но вместо этого сделал еще глоток вина.
        — Тогда объясни, как это так получилось! — заорал Гарри.
        Снейп поднял руку, призывая к тишине.
        — Ты попросил их подать что-нибудь по вкусу каждому, не так ли?
        — Да, конечно, — пропыхтел Драко, смерив Гарри сердитым взглядом. — Я же не виноват, что у тебя столь плебейские предпочтения.
        — Что?!
        Драко покрутил бокал в руке, отхлебнул еще вина и продолжил:
        — Понимаешь, Поттер, ты получил это на ужин только потому, что хотел. И я тут вовсе ни при чем.
        — Тогда почему вам с профессором подали одно и то же? — съязвил Гарри — Раз уж каждый получает то, что хочет?
        — Хм. Может, все дело в том, как я сформулировал свою просьбу. Я сказал: «Пришлите что-нибудь, что придется нам с Северусом по вкусу. Кстати, Гарри Поттер тоже будет ужинать тут. Пришлите ему то, что он любит».
        Гарри никак не мог перестать сверлить его взглядом, хотя уже и начал чувствовать себя несколько глупо.
        — Вот как.
        — И самое смешное, — Драко снова хихикнул, — ты оскорбился, что тебе подали именно то, чего ты хотел. Ну знаешь, Поттер! — Он чуть откинулся на стуле и с любопытством спросил: — А почему тыквенный сок такой яркий?
        — Это апельсиновый сок, Малфой, — коротко ответил Гарри. — Не думал, что домовики о нем слышали, в Большом Зале его никогда не подавали. Но как ты получил вино? Студентам его не дают.
        Драко пожал плечами:
        — Северус знает, что я люблю есть как подобает цивилизованному человеку.
        Гарри не слишком любил вино и вообще-то не хотел его пить, но особые привилегии Драко ему не понравились. Так что он обратился к Снейпу:
        — А можно мне тоже вина?
        — О да, конечно, выдержанное мерло замечательно пойдет к этому... что это, нечто вроде странного маггловского бутерброда? — фыркнул Драко.
        — Получишь вино, когда закончишь принимать зелья, — объявил Снейп. — Мешать алкоголь с эликсиром может оказаться пагубно для твоего здоровья.
        — Кроме того, — вставил Драко с усмешкой, — давать тебе такое вино — зря продукт переводить. Ты попросту не прочувствуешь его вкуса, Поттер.
        — Заткнись, Малфой!
        — А ну тихо! — взревел Снейп. — Я не желаю, чтобы все трапезы были испорчены вашими абсурдными пререканиями!
        — Я не просился тут жить! — воскликнул Драко.
        — Да, и я тоже! — огрызнулся Гарри.
        — Тем не менее, вы оба здесь, и я не позволю превращать мой дом в поле битвы, ясно? Я думал, что вы достаточно зрелые люди и способны в интересах общего блага оставить свои разногласия в стороне.
        «Конечно, именно так Снейп вел себя с Сириусом», — с горечью подумал Гарри.
        — Какого общего блага? — спросил он вслух. — Я говорил вам, профессор, — это все какой-нибудь трюк, чтобы застать нас врасплох или что-нибудь еще.
        — Ты неблагодарная скотина! — прорычал Драко. — Нужно было сломать твою палочку, а тебе принести обломки!
        — Ну конечно, он просто ангел во плоти, — ухмыльнулся Гарри, глядя на Снейпа.
        Профессор, однако, не смеялся.
        — Придется нам установить некоторые простейшие правила, — объявил он холодно и решительно. — Гарри, можешь думать что тебе угодно, но прекрати высмеивать лояльность Драко ему в лицо. Драко, ты не будешь поминать Гарри его палочку или прохаживаться по поводу его магии или зрения. Это ясно?
        — Да, — пробормотал Драко.
        — Ага, ладно, — пробурчал Гарри.
        — И вы будете называть друг друга по имени, — спокойно продолжил Снейп.
        — Что? Ну нет. Я не стану, — проворчал Гарри. — Это что ж получается, Малфой — мой друг, что ли?
        — Я лично считаю, что «Поттер» ему подходит больше, — парировал Драко.
        Снейп смерил сердитым взглядом обоих и прошипел:
        — Десять баллов с Гриффиндора; десять баллов со Слизерина.
        — Ты не можешь снять баллы со Слизерина! — воскликнул Драко. — Ты никогда не снимаешь баллы со Слизерина! Это... это же... это не по-слизерински с твоей стороны!
        — И, тем не менее, я это сделал, — объявил Снейп, вынимая палочку и взмахивая ею. — И штраф уже засчитан. Думаю, перепроверив кое-что, я без труда зачарую свои комнаты так, чтобы баллы автоматически снимались всякий раз, когда один из вас поступает вопреки моим пожеланиям.
        — Не делай этого! — воскликнул Драко. — Думаю, что смогу называть его Гарри.
        Впрочем, это имя он произнес весьма ядовито.
        — Гарри, а ты? — поторопил Снейп.
        Гарри, понимая, что не может уступить Малфою, пожал плечами.
        — Ладно, пусть будет Драко. Нам все равно пришлось бы так поступить. Вот-вот тут появится гость, маггл. Ему будет неловко, если мы будем продолжать звать друг друга по фамилиям.
        Сказав это, он ехидно улыбнулся Малфою, потом взял с тарелки гамбургер и откусил большой кусок.

* * *

        Когда грязные тарелки исчезли со стола, Драко откланялся и оставил Снейпа и Гарри одних.
        — Интересно, что он собирается делать, — пробормотал Гарри, прищурившись. — Не верю я, что ему действительно нужно вымыть голову.
        Снейп вздохнул:
        — Он ее каждый вечер моет. Мне бы хотелось, чтобы ты не был столь подозрителен по отношению к нему, Гарри.
        — Вдруг он там роется в моих вещах, почем я знаю? — заупрямился Гарри. Похлопал себя по карману и с облегчением убедился, что письмо все еще там. — Знаете, Рон сказал, что Дамблдор вернул папин плащ-невидимку. Поручусь, что он теперь в сундуке, который домовики перетащили сюда. Что, если Драко его стянет?
        — Это уже воистину смехотворно.
        — Он сказал, вы поменяли тут кое-что, — припомнил Гарри. — Вы не могли бы еще прибавить места, чтобы нам... ну, спать в разных комнатах? Мне много не нужно, честно.
        — Ты боишься, что он тебя проклянет, — пробормотал Снейп себе под нос. — Гарри, он не станет этого делать. Зачем ему это?
        — Я бы вам ответил, да не хочу подкидывать ему идей! Подумайте сами, профессор!
        — Я надеялся, твое недоверие пойдет на спад после того, как он упомянул сыворотку правды, Гарри.
        Опешивший Гарри ахнул:
        — Вы знали, что я не сплю?
        — Подозревал, что наши голоса могли тебя разбудить, — поправил Снейп. — Гарри, выслушай меня. У нас с директором есть веские причины верить Драко — и не на слово. Когда он вернулся с твоей палочкой, мы допросили его с сывороткой правды. Драко не хочет быть Упивающимся Смертью и не одобряет того, что с тобой сделали в Самайн.
        — Почему же вы раньше мне про это не сказали?
        — Я хотел, чтобы кое-какие вещи он рассказал тебе сам. То же самое с палочкой — я и сам мог бы ее вернуть, но попросил об этом его.
        Гарри опустил голову на руки и простонал:
        — Сыворотка там, не сыворотка, но я ему все равно не доверяю. Ну не могу просто. Считайте, это интуиция.
        — Возможно, позже ты изменишь свое мнение, — только и ответил Снейп. — Он будет помогать тебе с занятиями, это ведь ты тоже слышал, верно?
        — Да, — признал Гарри.
        — И ты будешь с ним заниматься, Гарри. Это значит, что ты должен пытаться применять заклинания, когда он скажет. Даже если у тебя не будет получаться.
        — Даже когда у меня не будет получаться, вы хотите сказать, — с горечью ответил Гарри, отворачиваясь. Еще через минуту он сел ровно. — Как же мне догонять, если я даже заклятья, которые на первом курсе проходят, наложить не могу?
        — Все равно тренируйся. Закрой сознание — это поможет высвободить собственные темные силы. Но самое главное — я совершенно серьезен, Гарри! — честно описывай Драко свои ощущения. У него настоящий талант интуитивно чувствовать магию...
        — Это все из-за близкородственных браков, — вставил Гарри.
        — Возможно, но талант у него все равно есть. Ты выполнишь мою просьбу?
        — Ему придется быть любезным с Дадли, — потребовал Гарри в ответ. — По-настоящему любезным.
        — У меня нет намерений запугивать твоего осиротевшего кузена, — послышалось за их спинами. На сей раз Драко говорил искренне, в его тоне не было ни сарказма, ни предвкушения какой-нибудь гадости. — Я умею быть учтивым — если того хочу. Сам увидишь.
        Гарри повернулся, но на таком расстоянии Малфой казался размытым пятном.
        — Ты не против, если мы тебя оставим, Северус? — вопросил Драко, очевидно, пытаясь продемонстрировать упомянутую учтивость. — Мне хотелось бы кое-что показать Гарри.
        — Спокойной ночи, — произнес Снейп, поднимаясь. — И не думайте, что вам удастся завтра поваляться в кровати. Хоть вы и не посещаете занятия, но с этого момента будете следовать общему хогвартскому расписанию. — Он извлек из кармана мантии два флакона и протянул их Гарри. — Надеюсь, ты их узнаешь?
        Гарри дотронулся до обоих по очереди.
        — Да. Зелье Легкого Сна и зелье Сна-Без-Снов. Я тут подумал: может, мне перестать принимать их постоянно?
        — Как пожелаешь, — согласился Снейп. — Все равно оставь у себя — на случай, если понадобится. Один глоток, не более, — предупредил он и прошествовал мимо них в свою спальню.
        — Ну, пойдем, Гарри, — позвал Драко, с легкой насмешкой выделив имя. Не слишком язвительной, впрочем: скорее слизеринец просто чувствовал себя неловко. — Хочу знать, что ты об этом подумаешь, — и с этими словами он скрылся в их общей комнате.
        Гарри проследовал за ним. Зайдя в комнату, он с удивлением увидел, что полог над его кроватью, прикроватный коврик и покрывало стали пунцово-золотыми. Другая половина комнаты не изменилась.
        — Не понимаю, — пробормотал он, оглядываясь вокруг. — Ты же раньше явно хотел мне напомнить лишний раз, что я теперь на слизеринской территории.
        — Нет, — отозвался Драко и сел на свою постель лицом к Гарри, который тоже присел, глядя на разделявшее их узкое пространство. — Не в том дело. Я просто подумал... — он прокашлялся и принялся внимательно разглядывать стену, словно увидев там нечто крайне интересное. — Просто подумал: если я окрашу всю комнату в свои цвета, ты должен будешь попросить меня поменять их, понимаешь? И тогда я смогу что-то сделать для тебя. Немного, конечно, но для начала сойдет. Чтобы показать — если попросишь, я сделаю.
        Гарри моргнул, обдумывая услышанное. Такой подход к вещам казался чисто слизеринским.
        — Но ты так и не попросил, — с легкой досадой заметил Драко.
        — Ты мог бы сам предложить, — заметил Гарри.
        — Мог бы. Но к этому моменту я был не очень-то расположен к столь благородным жестам. Учитывая, что я как раз тогда догадался, что означали твои эпистолярные упражнения... «Дорогой Дадли»! — он фыркнул. — И люди еще называют меня жестоким.
        — Да я вообще не думал, что ты будешь сидеть и записывать все это! — воскликнул Гарри. — Просто хотел, чтобы ты ушел. Я же прямым текстом тебе сказал! А ты все не уходил, вот я и подумал, что убью сразу двух зайцев, понимаешь? Покажу тебе, насколько ты был жесток, насколько обижал людей — а заодно заставлю тебя убраться наконец! — Он запнулся, но потом продолжил: — Отчего ты не ушел после того, как в письме пошли гадости?
        Драко уперся обеими ладонями в кровать и чуть наклонился вперед.
        — Ну... сначала не хотел, чтобы ты жаловался Северусу — что я не помогаю тебе после того, как сам пообещал. А потом, когда ты начал ругаться, я подумал: может, тебе нужно выговориться, просто сбросить этот груз? Я бы потерпел, зато потом ты бы успокоился, и мы могли бы... м-м-м... закрыть на прошлое глаза и поладить.
        — Многовато там было прошлого, чтобы закрывать на него глаза, — сухо заметил Гарри.
        — Ну я же сумел закрыть глаза на пять лет твоих подначек и неприятностей из-за тебя!
        — Не знаю, — медленно произнес Гарри, очень стараясь не высмеивать лояльность Драко и одновременно дать понять, что не верит ни на грош. — Что бы ты там ни делал — так уж точно не из любви ко мне. Ни за что не поверю, будто ты изменился, потому что меня пытали. В этом просто нет смысла, и, кроме того, ты не такой человек. И близко не такой.
        Драко резким движением расстегнул манжеты своей серой рубашки и закатал рукава, показывая незапятнанные предплечья.
        — Вот какой я человек, — негромко сказал он. — Я принадлежу только себе. Не ему. — И прибавил после того, как Гарри не отреагировал: — Тебе оттуда видно? Я могу показать...
        — Я вижу, что у тебя нет Метки.
        — Но это для тебя ничего не меняет, — с горечью прибавил Драко. — Вот же парадокс — ты доверяешь Северусу, у которого она есть, и не доверяешь мне, хоть у меня ее и нет.
        Гарри только плечами пожал.
        Драко спустя секунду повторил его жест, прибавив:
        — Ну ладно, теперь насчет декора. Я решил, что лучше проявить инициативу и перекрасить твою часть комнаты в гриффиндорские цвета. Иначе каждый раз ты будешь заходить в комнату, видеть зеленое и думать обо мне плохо.
        — Да мне как-то безразлично, что тут за цвета, — признался Гарри.
        — Значит, поменять все назад? — чуть оживился Драко.
        — Нет, — рассмеялся Гарри. — Оставь все как есть.
        — Ну, может оно и к лучшему. Северус предупредил, что к нам теперь будут заходить твои друзья, — Драко даже застонал в притворном отчаянии. Хотя не исключено, что сейчас оно было подлинным. — Не хотелось бы, чтобы они думали, будто я тут над тобой издеваюсь.
        Гарри выложил зелья и осторожно произнес:
        — Наверное, просить тебя продемонстрировать свою учтивость, когда они придут, — это чересчур, да?
        — Это зависит от них, — пробормотал Драко. — Не я один зачинщик.
        Гарри считал иначе, но спорить не стал.
        — Есть еще кое-что, что ты мог бы сделать для меня, если не трудно, — продолжил он, больше желая проверить реакцию Малфоя, чем по какой иной причине. — Если пойдешь мыться, сможешь прямо сейчас погасить свет? Я очень устал и хотел бы лечь.
        Драко кивнул в ответ и произнес:
        — Ты иди мыться первым, а я потом погашу.
        Несколько минут спустя, когда Драко прекратил действие чар и каменные стены, освещавшие комнату, погасли, Гарри опустил полог и переоделся в пижаму. До него доносился шум льющейся воды и голос Драко, поющего в душе. А потом все стало расплываться, и Гарри провалился в сон. Ему ничего не снилось, хоть он и не принимал никаких зелий.
        Во сне он крепко сжимал материнское кольцо.


Глава 35. Взаимообратная магия

        — Ладно, пока что хватит, — неожиданно объявил Драко на следующее утро, потянувшись и закрыв книгу, по которой Гарри занимался. — Если столько времени подряд слушать одну теорию, мозги завянут.
        — Да тебе просто надоело слушать нежный голосок Гермионы, — съязвил Гарри, помахав зачарованным пером.
        — Вообще-то я бы хотел выяснить, что из услышанного ты запомнил. — Драко забрал книгу, но открывать не стал. Водя пальцами туда-сюда по обложке, он принялся задавать вопросы: — Объясни, почему не нужно ограничивать область применения, прежде чем использовать Alegrarus.
        Гарри закатил глаза.
        — Потому что выбор человека в качестве объекта для наложения чар не позволит заклинанию выйти за пределы намерений мага.
        — Хорошо, — решительно одобрил Драко. — А теперь назови три заклинания, для которых необходимо задавать область действия заранее.
        Гарри на мгновение задумался.
        — М-м... Fulminare, Hummos pacta и Tempestadus.
        — Можно еще было назвать Loviosa или Helare, ну или вообще упомянуть погодные заклинания как отдельный класс, — добавил Драко. — Итак, почему на первом курсе нас не учат ограничивать область применения для Incendio и Wingardium Leviosa?
        — Потому что на этой стадии обучения мы всегда фокусируемся на объекте.
        — Хм, ты действительно прилично понимаешь текст на слух, — заметил Драко. — Я бы не поверил.
        — Вот! Я так и знал, что надолго твоей учтивости не хватит!
        — Да-а, ты и в самом деле все принимаешь на свой счет, — протянул Драко. — Я, между прочим, имел в виду, что не смог бы прослушать столько текста подряд и запомнить столько информации. И из-за этого терпеть не могу лекции. Мне легче учиться по книгам.
        Гарри слегка покраснел, но тут же забыл об этом, потому что Драко продолжил:
        — А теперь напиши двенадцатидюймовое эссе о недостатках использования стен в качестве границ области применения заклятий.
        — Может, ты со мной и занимаешься, но ты не учитель, — заметил Гарри. — С чего это ты даешь мне домашние задания?
        — Я же говорю, вечно ты все принимаешь на свой счет! Нам всем велели написать такое эссе по четвертой главе. Что ты думаешь, Флитвик не задал бы тебе его? Ладно, неважно. Северус принес специально для тебя планы уроков по всем предметам, и эта тема тут указана. Гляди! — Драко швырнул ему через стол свиток пергамента.
        — Очень смешно. Ты же знаешь, что я не могу это прочесть! — насупился Гарри. — И как я вообще могу писать эссе?
        — Ты мог бы хоть попробовать, По... Гарри, — усмехнулся Драко. — Так, возьми чистый лист и перо. Я знаю, что тебе пока трудно сфокусировать взгляд, и нет, я и не думаю издеваться, но, может, выйдет что-нибудь хотя бы разборчивое.
        Гарри задумался на мгновение, потом прищурился изо всех сил, стараясь сосредоточиться, и вывел первое предложение.
        — Ну, как?
        Драко вздохнул.
        — Пожалуй, насчет разборчивости я погорячился. Еще хуже, чем твои обычные каракули. Вероятно, следует одолжить тебе мое зачарованное перо. Придется только потом объяснять учителям, почему все твои работы написаны моим замечательным почерком.
        Через минуту он вернулся и протянул Гарри длинное бронзового цвета перо и чистый лист пергамента.
        — Просто установи перо прямо над листом, отпусти и диктуй что хочешь. В чернильницу окунать не нужно, оно само справится.
        Гарри сделал все, как велел Драко, но едва он отпустил перо, как оно упало на пергамент.
        — А теперь что?
        Драко задумался ненадолго, прежде чем ответить:
        — Полагаю, оно реагирует на... э-э... твое состояние...
        — Можешь так и говорить — «на отсутствие магии», Драко! — вспылил Гарри. — Я в курсе, что происходит, спасибо.
        — Хорошо. Дай-ка я попробую. — Он установил перо в нужное положение, отпустил (перо осталось стоять) и произнес: — Ну, теперь диктуй.
        Перо медленно двинулось по пергаменту, выводя слова «Ну, теперь диктуй».
        — Finite! — воскликнул Драко, хватая перо таким жестом, будто хотел задушить. Спустя еще мгновение он подобрал со стола свою палочку и стукнул по перу несколько раз, тихо шепча что-то на латыни. Гарри уловил всего несколько слов: «ты», «он», «не я», «говорить» и что-то еще, что подозрительно напоминало английское «а то хуже будет».
        — Ладно, — наконец объявил Драко. — Активировать его у тебя не получится, потому что для этого все-таки нужна магия, но после того, как я прикоснусь им к пергаменту, оно должно слушаться тебя.
        Так и случилось, и Гарри несколько растерялся. Гермионино говорящее перо его здорово впечатлило, но какая это была мелочь по сравнению с пером, которое писало под диктовку! Можно было бы подумать, что его купил Малфою отец — как раз подходящая игрушка для избалованного богатого мальчика, который учится далеко от дома, — если бы Драко не подправил сейчас заклинания буквально на лету. Так что было очевидно — чары на пере его собственные и он может изменять их по своему вкусу после минутного размышления.
        У Драко настоящий талант интуитивно чувствовать магию, сказал Снейп; теперь было понятно, что он имел в виду.
        — Спасибо, — пробормотал Гарри, и слизеринец рассмеялся.
        — Скажи теперь: «Сотри “спасибо”», — посоветовал Драко, указав на движущееся перо. — Когда что-то нужно зачеркнуть, скажи: «Сотри». Если тебе вдруг понадобится зачем-то слово «сотри» в тексте, скомандуй: «Сотри нуль». При условии, конечно, что ты не использовал только что само слово «нуль». Да, а чтобы остановить перо, нужно Finite, так что помаши мне, когда понадобится. Если ты просто попробуешь его взять, оно начнет писать по твоей руке.
        — Сотри «спасибо», — произнес Гарри, кивком показав, что все понял, и начал рассуждать вслух о применении чар и стенах в качестве ограничителей.
        Драко наблюдал за ним некоторое время, приподнимая бровь, когда Гарри умолкал в раздумьях, но в конце концов открыл учебник по зельеварению и принялся изучать какой-то рецепт. Время от времени слизеринец закрывал книгу и писал по памяти список ингредиентов и инструкции, пока не убедился, что выучил все наизусть.
        — Теперь я пойду это варить, — сообщил он наконец, поднимаясь.
        Гарри кивнул и продолжил диктовать свое эссе.

* * *

        Незадолго до ужина Драко неожиданно оторвался от чтения и произнес:
        — Кажется, прибыл твой фан-клуб.
        Интересно, как он об этом узнал?
        — Это Грейнджер и Уизли, — пробурчал Драко и захлопнул книгу. — Ну, чего ты ждешь? Иди открывай.
        Но Гарри не мог открыть дверь — ручки-то на ней не было. Да и во всех комнатах Снейпа — то же самое: для простейших вещей требовалась магия. Гарри не очень-то нравилось, что он вынужден постоянно просить Драко о том да о сем, но, конечно, могло бы быть и хуже. По крайней мере, в ванной и туалете все реагировало на прикосновение и можно было безо всяких заклинаний включить воду или смыть за собой. Но вот входная дверь...
        — Ты же знаешь, что я не могу ее открыть, — сказал Гарри. — Ну?
        — Ох, ну ладно, — неохотно согласился Драко и поднял палочку.
        — Стой! Откуда ты знаешь, кто там?
        Драко указал на декоративный свиток на стене у двери. Гарри и раньше видел его, хотя смог только смутно различить замысловатый орнамент по краю пергамента. Он решил тогда, что в центре, вероятно, должен быть какой-то сложный рисунок, где линии так тонки, что ему пока не удается их разобрать. Однако теперь, подойдя поближе, он ясно увидел, что там написаны имена. Крупными буквами — даже он хорошо видел их — было начертано: «Гермиона Грейнджер, Рональд Уизли».
        — Я слышал, что бывают зачарованные зеркала, которые показывают, кто стоит снаружи, — заметил Драко. — Но этот пергамент куда лучше. Предполагается, что он сообщает о подлинной сущности того, кто за дверью, и его не обманешь Полиморфным зельем.
        Наверное, решил Гарри, это и была одна из тех мер безопасности, о которых говорил Снейп. И было утешительно знать, что снаружи точно не двое каких-нибудь слизеринцев под личиной его друзей.
        — Ладно, впусти их.
        Вместо того чтобы просто взмахнуть палочкой, вальяжно развалившийся на диване Драко быстро поднялся и шагнул к двери, наградив Гарри хитрой улыбочкой.
        — Драко, — предупреждающим тоном произнес Гарри.
        — Что? — с невинным видом отозвался тот. — Я умею вести себя при гостях. Смотри и учись.
        Драко произнес: «Abrire», ловко ухватился за край открывающейся двери и широко распахнул ее.
        — Рон, Гермиона! — воскликнул он, демонстрируя идеальные белые зубы в ослепительной улыбке. — Как мило с вашей стороны заглянуть в наш уголок подземелий. Пожалуйста, заходите!
        Приподняв бровь, Гермиона вошла внутрь и огляделась. Рон, в отличие от нее, не смолчал.
        — «Рон! Гермиона!» — с отвращением передразнил он.
        — О, мы здесь все обращаемся друг к другу по именам, — вежливо объяснил Драко, закрывая дверь очередным заклинанием. — Северус настоял.
        — Северус?! — поперхнулся Рон, обернувшись к Гарри.
        — Мне так жаль, что у нас нет домового эльфа, чтобы поухаживать за вами, — продолжал Драко, провожая гриффиндорцев в комнату. — Хотя, учитывая давнюю и глубокую привязанность Гермионы к меньшим формам жизни, это, вероятно, к лучшему. Плохо, когда гостям не по себе, верно? Кстати, позвольте взять ваши плащи. У Северуса здесь всегда довольно тепло, а мне бы не хотелось, чтобы вам было неудобно.
        — Не обращайте на него внимания, — сердито сказал Гарри. — Он не видит разницы между учтивостью и глумливостью. Давайте, садитесь.
        — Да, садитесь, пожалуйста, — даже не запнувшись, подхватил Драко, пряча палочку в карман столь показным жестом, что никто не смог бы этого не заметить. — Вы не хотите освежиться? Для аперитива рановато, но я буду необычайно рад предложить вам что-нибудь полегче. Возможно, чаю? Рон, в твоей семье, мне кажется, любят выпить; может быть, ты не откажешься от сливочного пива? — Он улыбнулся еще шире, поворачиваясь к Гарри: — Впрочем, я могу просто заказать что-нибудь каждому по вкусу. Это будет здорово, правда?
        — Ничего не нужно, спасибо, — заявила Гермиона, с чопорным видом уселась на кушетку и скрестила ноги. — Мы бы хотели поговорить с Гарри, — она в упор посмотрела на Драко с явным намеком.
        — Это значит: мотай отсюда! — перевел Рон, плюхнувшись на диван.
        Драко, казалось, поколебался мгновение, но потом просто отозвался ровным тоном:
        — Гарри, я вас оставлю, хорошо?
        Кивнув сам себе, он снова криво улыбнулся и произнес:
        — Было необычайно приятно видеть вас обоих. Пожалуйста, заходите еще, не откладывайте визита. А теперь прошу меня извинить.
        Он ушел в спальню и мягко закрыл за собой дверь.
        — Он зовет тебя Гарри! — возмутился Рон.
        — Да меня от всего этого разговора в дрожь бросило, — заметила Гермиона и жестом предложила говорить вполголоса.
        — Наложи заглушающие чары, — посоветовал Гарри, усаживаясь в кресло. — Но все равно следите за тем, что говорите. С Драко станется заранее наложить контрзаклятье на гостиную, стоит мне отвернуться.
        — Драко?!
        — Рон, тебе не надоело? — упрекнула его Гермиона и взмахнула палочкой. Гарри заметил, как она ограничила сферу действия заклинания так, чтобы под него попали только они трое.
        — И вообще, Гриффиндор теряет десять баллов всякий раз, как я зову его по фамилии, — прибавил Гарри.
        — Какая гадость! Это все Снейп, — проворчал Рон. — Он небось для того и притащил тебя сюда, чтобы снимать баллы направо и налево. Сколько мы уже потеряли?
        — Только десять, — сухо ответил Гарри. — Но он и со Слизерина десять снял. Сильно сомневаюсь, что причины, по которым он пустил меня в свой дом, имеют какое-то отношение к Домам, Рон.
        Глаза Рона чуть не вылезли из орбит.
        — Снейп снял баллы со Слизерина?!
        — Ага, чтобы заставить Драко звать меня по имени. Так что не донимай меня больше на эту тему, ладно? Ребята, знаете, я так рад, что вы пришли. Интересно, а как вам объяснили, что я теперь буду жить тут?
        — Макгонагалл пришла и призвала твои вещи и сундук, — сказала Гермиона. — Потом велела домовым эльфам все унести, но ничего не объяснила.
        — Она просто встала посреди гостиной, — раздраженно прибавил Рон, — и объявила эдак высокомерно: «По причинам воистину непостижимым мистер Поттер отныне и до неопределенных времен будет проживать в личных комнатах профессора Снейпа. На уроки он ходить не будет. Если пожелаете навестить его, я провожу вас в подземелья».
        — Она с вами сюда пришла? — спросил Гарри. — Свиток о ней не предупреждал.
        — Да, она велела нам остановиться в определенном месте и ждать. Снаружи кажется, что это обычная стена, но мы простояли пару минут, а потом появилась дверь, и Малфой ее открыл, — объяснила Гермиона.
        — Что, с нас теперь еще десять баллов сняли, когда она его Малфоем назвала? — поинтересовался Рон. — Или вообще двадцать, из-за меня тоже?
        — Не думаю, что правила Снейпа распространяются на вас, — пробормотал Гарри.
        Рон кивнул. Гермиона меж тем махнула рукой в сторону закрытой двери и спросила:
        — А что значили все эти преувеличенные любезности?
        — По-моему, это вроде показательных выступлений, — ответил Гарри, и его слегка передернуло. — Мой кузен скоро должен меня навестить, и Драко обещал быть вежливым. Меня жутко беспокоит вся эта затея.
        — Твой кузен, — с явственным сомнением произнес Рон, — навестит тебя. Эй, это тот самый кузен, который любил на тебе сидеть, когда ты был маленьким? А потом решил, что колотить тебя будет намного веселее?
        — Угу, но мы теперь куда лучше ладим, — сообщил Гарри и наскоро пересказал последние события. Но в подробности вдаваться не стал: никак не получалось отделаться от мысли, что Драко может подслушивать. — И вообще, у меня больше никого из родственников не осталось, — закончил он свой рассказ. О защитных чарах он решил вовсе не упоминать. Если Снейп еще не поделился с Малфоем их планами, то сам он уж точно этого делать не станет.
        Гермиону тоже мучили сомнения, но совсем другого рода.
        — Я не думала, что магглы могут попасть в замок.
        — Снейп ищет решение этой проблемы, а больше я ничего не знаю.
        Рон нахмурился.
        — Как ты думаешь, что Макгонагалл имела в виду, когда сказала про «воистину непостижимые причины»? Это было очень странно.
        — Рон, это же очевидно. — Объясняя, Гермиона собирала волосы в хвостик. — Гарри гриффиндорец, она декан Дома. Если ему нужна дополнительная защита от мерзких слизеринцев, то это ей следовало взять Гарри к себе. Она наверняка предлагала это Дамблдору, но тот категорически отказался.
        — Угу, и предпочел Снейпа, — буркнул Рон. — Фу. Ты, конечно, храбрый, Гарри, но честное слово... и Снейп, и Драко сразу? Как ты их терпишь?!
        — Снейп совсем не так уж плох, — не мог не возразить Гарри. — И очень любезно с его стороны пустить меня жить в единственное место, где слизеринцы не осмелятся напасть.
        — Да, это так, — согласилась Гермиона, предупреждающе покосившись на Рона. — Хотя меня весьма заботит, насколько полезно для тебя постоянно находиться с тем самым человеком, который...
        — Который в очередной раз спас мне жизнь, — договорил Гарри и смерил ее сердитым взглядом: мол, попробуй, возрази! — Потому что именно это он и сделал.
        — Ладно, я понимаю, что ты так думаешь, — вздохнула Гермиона. — Но как ты собираешься догнать программу и сдавать ТРИТОНы, если ты здесь сидишь?
        — Э-э... — Гарри вдруг почувствовал себя очень неловко. — Со мной Драко занимается.
        Гермиона забыла про свой хвостик.
        — И что, все нормально?
        Гарри ужасно смутился, но лгать друзьям не хотел, а посему пришлось признать:
        — Ну, мы только сегодня утром начали, но вообще, по-моему, все хорошо. Он много знает и мне помогает...
        Рон фыркнул.
        — Да он небось все тебе не так объясняет, чтобы ты провалился.
        — Рон, я занимаюсь по тем же учебникам, что и ты, — протянул Гарри.
        — Почему Гермиона не может тебе помогать? — возразил Рон. — У нее оценки куда лучше, чем у Малфоя.
        — Может, потому что Гермионе нужно ходить на уроки, а мы с Драко все равно сидим тут вдвоем? Тогда уж лучше извлечь из этого пользу.
        Рон схватился за голову.
        — Все, я знаю, куда идет дело. Ты скоро скажешь, что Драко совсем не так уж плох, — передразнил он.
        — Нет, Драко как раз так плох, — заверил его Гарри. — Я просто пока не могу вычислить, зачем он притворяется, что предал Волдеморта, и какая ему от этого выгода.
        Из спальни, которую он делил с Драко, донесся громкий бряк.
        — По крайней мере, теперь мы знаем ответ на вопрос, подслушивает он или нет, — Гарри намеренно повысил голос. — Полагаю, он не в курсе, что учтивость обычно исключает подслушивание.
        — Странно, что он себя выдал, а? — удивленно произнесла Гермиона, по-прежнему вполголоса.
        Гарри рассмеялся.
        — Я из надежных источников знаю: он чуть что — слетает с катушек.
        — С чего слетает? — поразился Рон.
        — Это маггловское выражение, — ответил Гарри, и они с Гермионой рассмеялись. — В смысле, он плохо умеет держать себя в руках. Для него это типично.
        — Ты, по-твоему, в курсе, что типично для Малфоя, а что нет? Беспокойно это как-то, — заметил Рон.
        — Угу, — согласился Гарри. — И предупреждаю, дальше наверняка будет только хуже. Мы ж тут живем вместе.
        — Бедный ты, бедный, — посочувствовала Гермиона и потянулась, чтобы взять его за руки, однако на полдороге передумала. — Э-э, Гарри... тебе понемногу лучше?
        — Я каждый день вижу все лучше, но зрение все равно через какое-то время пропадает.
        — Нет, я имела в виду, ты теперь... меньше нервничаешь?
        — Нет, разве что больше, когда тут постоянно Драко шныряет, — ответил Гарри, ожидая нового грохота. Однако в спальне все было тихо. — Но со Снейпом я чувствую себя куда спокойнее, так что в итоге все неплохо.
        — Со Снейпом тебе спокойно! — простонал Рон.
        — Да. — Гарри порылся в кармане и извлек то самое письмо для Дадли. Опасаясь, что Драко стащит его и покажет Снейпу, он держал письмо при себе почти постоянно. — Пожалуйста, Гермиона, прочитай это вслух, но как можно тише, ладно?
        Она выполнила его просьбу. Написано было все в точности, до самого последнего оскорбления.
        — Ого! — выдохнул Рон, когда Гермиона кончила читать. — Беру свои слова назад, Гарри. Ничего себе письмо!
        — Угу, — ответил Гарри. Почему-то теперь он совсем не так гордился своей выдумкой, как раньше. Гермиона косилась на него с явным любопытством, и он понимал, что она узнала почерк, хоть и ничего не сказала. — Я все-таки не могу его отослать, уж слишком это расстроит Дадли. В общем, я надеялся, что кто-нибудь из вас сможет его испепелить.
        — О. У тебя по-прежнему нелады со старой палочкой, — покивал Рон. — Сочувствую. Давай я сделаю. — Он взял письмо, положил в камин и поджег заклятием.
        Гермиона нахмурилась.
        — Я только сейчас поняла, как тебе тут трудно без магии. Раньше я как-то не задумывалась, потому что нас обоих воспитали магглы и мы оба без труда могли бы воспользоваться спичками. Но у профессора Снейпа они вряд ли есть.
        — Ни спичек, ни зажигалок, — согласился Гарри. — Да, это и правда нелегко. Сегодня утром оказалось, что я даже еду из кухни заказать не могу, если кто-то еще не бросит в огонь дымолетный порошок. Камин активировать у меня не выйдет, но если какой-нибудь волшебник установит связь заранее, то домовики меня слышат.
        — Гарри! Ты и есть волшебник!
        — Ну, мы над этим работаем, — только и сказал Гарри. Рон подошел к ним, отряхивая руки от пепла. — Знаете, вы, может, подумаете, что это странно, но... хотите, я попрошу Снейпа, чтобы вы остались тут с нами поужинать? Он наверняка согласится. Конечно, сначала попытается вас отпугнуть, но с этим ничего не поделаешь.
        — Ой, нет, спасибо, — быстро отказался Рон. — А он скоро вернется? Потому что, ты уж прости, но я совсем не горю желанием его видеть. Он мне сегодня опять дал взыскание с Филчем!
        — Нам в самом деле пора, — прибавила Гермиона чуть более дипломатично. — Ничего, Гарри? Мы скоро придем еще.
        Гарри проводил их до двери, но, конечно, даже не смог ее открыть. Гермиона перепробовала три заклинания, прежде чем нашла нужное. Друзья ушли, и Гарри плюхнулся на диван, растянувшись во весь рост. Им овладело нехорошее предчувствие, что их представление о «скоро» будет сильно отличаться от его собственного.
        — Уже ушли? — выходя в гостиную, язвительно поинтересовался Драко, будто прочел его мысли.
        — Заткнись, — отозвался Гарри и повернулся на бок, спиной к Драко.

* * *

        Дни быстро потекли по заведенному порядку. Утром они завтракали со Снейпом, потом занимались весь день, прерываясь только на обед — обычно одни. Потом они ужинали — как правило, снова с профессором, хотя и не всегда. По вечерам Снейп обычно проверял студенческие работы и слушал, как Драко экзаменует Гарри по всему, что они проходили днем. Иногда зельевар вмешивался, задавая Драко вопросы касательно уроков либо переписки с другими слизеринцами. Гарри лишь отчасти понимал эти разговоры. Он помнил, что Драко велели оставить всякие интриги, но письма, которые тот писал своим однокурсникам, ни на что другое не походили. Снейп, тем не менее, одобрял происходящее. Все это было за пределами понимания.
        Уж слишком по-слизерински.
        Гарри постепенно нагонял программу по всем предметам — по крайней мере, в том, что касалось теории. Однако попытки применить магию не приводили ни к чему, кроме раздражения.
        Драко, похоже, представлял себе эти уроки примерно в том же духе, что и Ремус.
        — Давай-ка ты сегодня займешься практикой, — предложил он спустя несколько дней исключительно теоретических занятий. — Может, попробуешь начать с Lumos? Это не должно вызвать перенапряжение... м-м... в общем, не должно.
        Пробовать при Драко не хотелось — не хотелось даже палочку в руки брать, но было ясно, что без тренировки магия вряд ли вернется. Кроме того, они все утро занимались трансфигурацией, и Гарри был готов на что угодно, лишь бы отвлечься от изучения протоплазматических свойств. Даже на дело совершенно безнадежное.
        Он выудил палочку из кармана и, небрежно держа, пробормотал: «Lumos».
        Ничего. Как и следовало ожидать. Гарри к этому уже привык.
        Драко нахмурился.
        — Знаешь ли, Гарри, не только для Непростительных важно желание колдующего. Ты не стараешься совсем. Ты хотел зажечь свет или нет?
        — Нет, — признался Гарри. — А зачем? Тут у Снейпа везде довольно светло для подземелий.
        — Понятно, — протянул Драко, сам вытащил палочку и описал широкую дугу по периметру комнаты, повторяя Finite и еще несколько заклятий. Одна за другой стены гасли, и в конце концов оба остались в непроглядной темноте. Когда эликсир переставал действовать, и то было светлей, так что теперь Гарри стало очень неуютно от этого всепоглощающего мрака.
        — Не смешно, — буркнул он. — Зажги свет!
        — А и не должно быть смешно. Сам зажги!
        Гарри вздохнул.
        — Lumos. Видишь? Без толку!
        — Ты же все равно не хочешь, — прозвучал голос Драко где-то рядом, ближе, чем раньше. Гарри не сдержал дрожь. Драко Малфой с палочкой в руках подкрадывается к нему во тьме... совсем не то положение, в котором гриффиндорцу хотелось оказаться. — Ты сосредоточен на своем гневе, потому что я оставил тебя в темноте, вместо того чтобы направить волю в нужное русло и изменить ситуацию.
        — Отойди от меня! — прошипел Гарри и попытался ударить вслепую. Но попадать было не по кому.
        — Откровенно говоря, мне приходило в голову попробовать напугать тебя так, чтобы ты захотел зажечь свет, — протянул Драко откуда-то со стороны дивана. — Но я слышал, что ты устроил в больничном крыле. В общем, я, пожалуй, лучше подожду, пока темнота надоест тебе настолько, что ты все-таки пожелаешь от нее избавиться.
        В неосвещенной комнате воцарилась тишина, которую нарушало только прерывистое дыхание самого Гарри.
        Прошло целых пять минут, прежде чем он успокоился окончательно и попытался снова: «Lumos». Без толку. И снова, и снова, и снова, пока он не закричал в голос, надеясь заставить палочку повиноваться.
        Без толку.
        В какой-то момент Драко подошел к нему сзади и сказал тихо:
        — Не паникуй. Я не собираюсь нападать. Переложи палочку в левую руку и возьми мою, хорошо? Просто попробовать.
        Но от его палочки было ничуть не больше толку, чем от старой палочки Сириуса.
        — Ладно, — наконец сказал Драко, забрал палочку и произнес Lumos сам. — Этот способ явно не поможет тебе добраться до своей магии.
        Он еще несколько раз повторил заклинание, и комнату вновь залил яркий свет.
        Измотанный Гарри плюхнулся в кресло и наградил Драко гневным взглядом.
        — Ну что, понравилось?
        — Да, а то как же. Обожаю сидеть в полной темноте и скучать до потери пульса, слушая заклинания, которые не работают, — лениво отозвался Драко. Он стоял, опираясь о круглый стол, за которым они обычно ели, и каждое слово его так и сочилось издевкой.
        — Нет, любоваться, как у меня ничего не выходит, — выплюнул Гарри. — Это тебе нравится.
        — Если б я хотел полюбоваться, оставил бы свет, — тем же скучающим тоном ответил Драко. — Довольно странно, что я его погасил, тебе не кажется?
        — Ха! Очень смешно.
        — Невероятно, — процедил Драко. Раздражение в его голосе начало пересиливать издевку. — Я прямо умираю со смеху, разве не видно? Нет ничего смешнее, чем доверить тебе свою жизнь, когда ты и Lumos не можешь применить! Я теперь рискую вместе с тобой, между прочим, так что мне вряд ли забавно видеть, как ты не можешь управиться с заклинаниями, которые Темный Лорд освоил шестьдесят лет назад!
        — Десять баллов со Слизерина! — выкрикнул Гарри. — Тебе запретили высмеивать мои проблемы с магией!
        — Я высмеиваю твой идиотизм! — разозлился Драко. — Тебе нужно вернуть контроль над своей магией, и мне вовсе не нравится наблюдать, как у тебя ничего не выходит. Но знаешь, что мне пришло в голову? Все куда проще, чем кажется. Ты не вернешь свои способности, пока не захочешь, чтобы они вернулись.
        — Ты рехнулся? Конечно, я этого хочу!
        — Нет, не хочешь. Ты сейчас в точности как Лонгботтом. У него есть все, что нужно выдающемуся волшебнику, включая происхождение, но он слишком боится этим воспользоваться. Неудивительно, если учесть, что сталось с его родителями...
        — Ты знаешь про...
        — Из сплетен Упивающихся, — признал Драко и начал расхаживать туда-сюда, как раз на границе поля зрения Гарри.
        — Невилл ненавидит Волдеморта! Он был бы счастлив отомстить за своих родителей!
        — Отчасти это действительно так, не сомневаюсь. Но отчасти... он знает, что только сильные, уверенные в себе маги осмеливались бросать вызов Темного Лорду. Его родители, твои родители, ты сам... Он не хочет умереть, не хочет, чтобы его запытали до безумия, поэтому решил не быть сильным, уверенным магом. И, судя по всему, ты принял такое же решение.
        Гарри выпрямился.
        — Неправда! Я стараюсь как могу! Уже не первую неделю! Ты просто ничего не понимаешь!
        Драко криво усмехнулся.
        — Я не осуждаю тебя, Гарри. Я знаю, что тебя тошнит от всего этого дерьма. Сумасшедший, который пытается заманить тебя в ловушку, оказывается таким идиотом, что даже убить тебя не может! И тебе удается сбежать, и все начинается сначала... Да я б тоже захотел все бросить!
        — То есть ты думаешь, что Волдеморту надо было меня убить!
        — Я сказал совсем другое! — заявил Драко и стиснул кулаки. Он перестал ходить туда-сюда, подтащил стул поближе и сел напротив Гарри, напряженный и скованный. — Я думаю, что если он несколько часов тыкал в тебя иголками, когда мог бы просто отрезать голову, то он просто глуп! — Драко выпрямился и покачал головой. — Но дело не в этом, а вот в чем. Если ты хочешь вернуть свою магию, тебе нужно избавиться от совершенно неуместного желания не принимать участия в войне.
        — У меня нет желания не принимать участия в войне, — огрызнулся Гарри.
        — То, что ты делаешь, называется отрицанием, — объявил Драко.
        — Отрицанием? — запротестовал Гарри. — Да откуда ты набрался такой фигни?!
        — Из книги Северуса по маггловской психологии.
        Выходки Драко редко обескураживали Гарри до такой степени, но теперь ему только и оставалось, что тупо спросить:
        — Чего?
        — Ты меня прекрасно слышал. «Подростковая травма: путь к выздоровлению», вот как она называется. Северус оставил ее недавно на виду, и я прочитал все от корки до корки.
        Гарри резко втянул воздух сквозь зубы. Снейп раздобыл маггловскую книгу о том, как помочь подросткам, пережившим психологическую травму? Вот, значит, что без спросу взял Драко и рассердил Снейпа. Вот чем зачитывался зельевар! Никто прежде не утруждал себя так ради Гарри... у него сразу потеплело на душе.
        Впрочем, это не означало, что Драко можно совать нос в чужие травмы, сколько влезет!
        — Ты один денечек почитал книжку и теперь считаешь себя экспертом, так, что ли? — фыркнул Гарри.
        Драко махнул рукой в сторону стола, где они все эти дни занимались.
        — Ты же знаешь: я довольно неплохо запоминаю и анализирую прочитанное. А теперь слушай, потому что я во всем разобрался. Согласно этой книге, для тебя сейчас совершенно нормально отстраняться от всего, что может вызывать повторную травму. В твоем случае речь идет о магии. Ты не хочешь встречаться с Темным Лордом, ни при каких обстоятельствах, и поэтому не позволяешь себе справиться с простейшим заклинанием.
        Решительность в серых глазах Драко озадачивала: слизеринец, очевидно, верил в то, что говорил, хотя и явно ошибался.
        — Ты все понял неправильно, — возразил Гарри. — Я потерял контроль над магией еще до того, как Волдеморт приказал похитить меня и пытать. Это не реакция на какую-то там травму.
        — Разве твои проблемы начались не после того, как ты перенес травму, подвергнув себя мукам маггловской медицины?
        — Это была просто операция, Мал... — Гарри осекся и начал заново: — Мне сделали одну штуку с костным мозгом, а потом оказалось, что это была очень, очень плохая идея. Короче говоря, все причины моих бед чисто физические, а не психологические, ясно тебе?
        — Ты боялся игл, и тебе пришлось иметь дело с иглой, — возразил Драко. — Причем с очень большой. Я думаю, это и была травма. А то, что сделал мой... то, что случилось потом, только ухудшило дело.
        — Ну да, конечно, такая мелочь. Все у тебя одно к одному, — разозлился Гарри. Что он, трус — бежать от схватки?! — И от палочки моей толку никакого. Ну и что? Что это, преимущество, что ли? Волдеморт так и так сделает все, чтобы настигнуть меня и убить. Зачем мне облегчать ему жизнь?
        — Как твой шрам в последнее время? — неожиданно спросил Драко.
        Никак. Настолько никак, что я даже забыл о нем, вдруг сообразил Гарри.
        — Все тихо-гладко, да? Тебе не кажется, что это странно? Темный Лорд наконец-то захватил тебя и собирался поджарить как следует, я так понял, а ты взял да исчез у него из-под носа. По-твоему, он не должен быть в ярости, что ты сбежал? У тебя шрам должен бы пылать днем и ночью, но нет. Темный Лорд знает, что ты лишен магии, и теперь ему нет до тебя дела. А ты подсознательно понимаешь это и потому решил укрыться от него в выдуманном мире, где тебе не вернуть магию, сколько бы ты ни старался!
        — В этом нет никакого смысла, — заметил Гарри. — Он же видел, как я выплеснул стихийную магию. Он бы должен считать меня еще опаснее, если у меня столько силы.
        — А откуда ему знать, что они твои? Может, он думает, что это директор прорвался сквозь его щиты. Спорим, он уверен, что Северус приложил к этому руку, как-то ослабив щиты изнутри.
        — В таком случае, если уж речь зашла о Северусе, тебе не кажется странным, что его Метка тоже не болит? Он помог мне спастись, и я уверен, что Волдеморт хочет убить его за это, так что уж наверняка вызывал бы, просто чтобы помучить. Но не вызывает же! Так что, может быть, мой взрыв стихийной магии как-то повредил Волдеморту, и тот просто не может до нас дотянуться. Ни до меня, ни до профессора.
        — Милая теория. Одно только «но»: Метка у Северуса еще как болит.
        — Значит, он очень умело это скрывает!
        — Именно. Но не спрашивай, как ему это удается. Это личное дело, и если бы он хотел, чтобы ты знал, то сказал бы тебе сам.
        — А ты знаешь, да?
        — Я помогал ему с этим, — ровным тоном пояснил Драко. — Но я не стану тебе больше ничего говорить и настоятельно советую не спрашивать его. Поверь, ничего хорошего из этого не выйдет. Я просто имел в виду, что силы Темного Лорда все те же. И я думаю, что в книге все верно. Ты не поправишься, пока сам не захочешь.
        — Эта книга — сплошная чушь! — взорвался Гарри. — Ты же сам говоришь, что это маггловская психология. Но я-то не маггл!
        — Но тебя вырастили магглы, как ты сам мне напомнил. Я уверен, что их склонности повлияли и на тебя. Больше того, я это точно знаю. А у тебя классический случай отрицания.
        Гарри всплеснул руками.
        — Автор книги просто ошибается! И все!
        — Ну, он ошибается по крайней мере в одном, — признал Драко. — Тебе полагается отпихивать от себя Северуса обеими руками, потому что он, хоть и помог тебе, все равно напоминает о перенесенной травме.
        — Вот видишь? Книга ко мне неприменима. Она только для магглов.
        — Не исключено, — пробормотал Драко, постукивая пальцем по щеке. — Или же твоя новообретенная привязанность к Северусу может быть случаем гиперкомпенсации.
        — Да перестань использовать слова, которых даже не понимаешь! — рявкнул Гарри, немало обеспокоенный подобным описанием собственных переживаний. Привязанность? Он как-то не думал о происходящем в таких терминах. Больше того, он вообще старался об этом не думать. Он просто теперь признавал, что Снейп хороший человек — и в его глазах, и вообще.
        — Гиперкомпенсация, — безо всякого труда начал цитировать Драко, — есть приложение усилий сверх необходимого для компенсации психологической неполноценности. А также чрезмерная невротическая тяга к одобрению, вызванная неуверенностью в себе.
        Гарри сердито уставился на него.
        — Я не отрицал, что ты в состоянии вызубрить наизусть что угодно. Но определение — это тебе не список указаний, которые можно просто взять да выучить. Скажи честно, ты хоть смутно понимаешь, что сейчас сказал?
        — Честно? — передразнил Драко. — Нет. Мне надо перечитать книгу еще раз, но с того дня Северус внимательно следит, чтобы не оставлять ее здесь.
        — Мог бы и догадаться: значит, он не хочет, чтобы ты меня так препарировал.
        — Думаешь? А почему он тогда оставил ее в тот день? Ты хоть немножко представляешь себе, что Северус за человек? Он просчитывает все до последней мелочи. И не делает ошибок просто по неосторожности.
        — Думаешь? — передразнил его Гарри. — Да он облился зельем однажды, потому что беспокоился обо мне!
        — Потому что твои вопли напугали нас обоих до усрачки, ты хочешь сказать!
        — Ты не спал в ту ночь?
        — Думаешь, в Слизерине хоть один человек мог спать после того, как твой дикий вой донесся сюда по каминной сети?! — Впрочем, Драко почти сразу поправился: — Нет, тебя, наверное, только мы двое и слышали, но все равно... — Его передернуло. — Послушай, Гарри. Один только факт, что тебя мучают кошмары такой силы, означает, что у тебя... есть некоторые проблемы.
        — Я не чокнутый!
        — А никто этого и не говорит! — воскликнул Драко. — Может, тебе надо самому эту книгу прочитать. Или послушать. Попроси Северуса.
        — Может, и попрошу, — огрызнулся Гарри, хотя вовсе не собирался ничего говорить Снейпу. Он даже не хотел признавать, что знает о книге. И вообще ему от всей этой истории стало не по себе. Хотя с чего бы? Это ведь просто значило, что Снейп о нем всерьез заботится, неважно, говорит об этом вслух или нет. Это ведь хорошо, когда у тебя есть такой человек? Сириус и Ремус, конечно, заботились о Гарри, но у них была на то совершенно особая причина: его отец, а вовсе не он сам. О Снейпе такого уж точно не скажешь! Кроме того, даже когда Сириус был жив, они с Гарри редко виделись. А вот Снейп был всегда рядом и, несмотря на уроки и прочие обязанности, собирался выделять Гарри время — даже после возвращения в Гриффиндорскую башню.
        То, что Снейп беспокоился о нем достаточно, чтобы продраться сквозь маггловскую книгу в поисках способа помочь Гарри справиться с проблемами... это отчего-то казалось куда более серьезным — и страшным — чем все, что когда-либо делали для него Сириус и Ремус.
        «Может, мне поэтому не по себе, — думал Гарри. — Я боюсь, что этому скоро придет конец. Все хорошее быстро кончается, особенно для меня. Я терял Сириуса дважды: один раз из-за его стремления хоть на шаг да опередить Министерство, а второй раз — из-за Завесы. И я думал, что мы с Ремусом близки, но стоило мне потерять его из-за Снейповой злобы, и он исчез на два года. Люди, которые обо мне заботятся, никогда не остаются надолго. Так или иначе, но они уходят».
        Его размышления были внезапно прерваны, когда Драко помахал рукой у него перед глазами.
        — С тобой все в порядке? Или тебе нужен еще эликсир? Нам пока что везло, что Северус всегда оказывался рядом, когда тебе нужна была новая доза.
        — Да нет, я все вижу, — ответил Гарри. — Просто задумался. Профессор как-то упомянул одну вещь, которая может мне помочь...
        — Окклюменция, — кивнул Драко, подтверждая, что Снейп обсуждал с ним этот вопрос. Не сказать, чтоб Гарри это было приятно, но следующее замечание Драко его несколько успокоило: — Мне остаться и понаблюдать — вдруг замечу что-нибудь важное — или лучше уйти, если ты хочешь попробовать сам?
        — Я лучше сам, наверное, — пробормотал Гарри, которого это предложение застало врасплох.
        — Ладно. — Драко изящным движением встал с кресла. — Я пойду к нам в комнату, писать письма.
        Увы, Гарри обнаружил, что окклюменция не помогает нисколечко. Он по-прежнему не мог применить даже Lumos.

* * *

        — Ну что, — сказал Гарри однажды за ужином, — вы нашли способ провести Дадли сюда?
        Снейп замер, потом снова принялся аккуратно отрезать кусочек котлеты по-киевски.
        — Директор и я все еще ищем решение этой проблемы.
        — Вы это каждый вечер повторяете.
        — И всякий раз это правда.
        — Да, но уже неделя прошла... казалось бы, уж вдвоем-то вы непременно что-нибудь придумаете, — пожаловался Гарри.
        Драко налил себе второй бокал белого вина и потягивал маленькими глоточками, прислушиваясь к разговору.
        — Даже в личной библиотеке Альбуса нет никаких упоминаний о том, чтобы в Хогвартсе бывали магглы, — несколько нетерпеливо сообщил Снейп. — Но мы пытаемся измыслить способ этого добиться.
        — Проблема в том, что он не будет видеть то, что есть на самом деле? — вставил Драко. — Что он увидит одни развалины? Почему бы не обездвижить его с помощью Stupefy, аппарировать на платформу и просто левитировать в поезд? Привести его в чувство можно уже здесь. Если он очнется в твоих комнатах, то вряд ли увидит руины.
        — А это мысль, — пробормотал Снейп.
        — Ничего подобного! — запротестовал Гарри. — Дадли попросту спятит, окончательно и бесповоротно, если с ним такое проделать!
        — Ты ж его все равно не любишь, — поддел его Драко. — Судя по словам Уизли, этот твой кузен на тебе чуть не все детство сидел!
        Гарри наградил его сердитым взглядом, потом повернулся к зельевару.
        — Может, вы объясните нашему мистеру Учтивость, что подслушивать некрасиво!
        — Раз уж речь об учтивости, — спокойно ответил Снейп. — Может, ты подумаешь о том, что, в отличие от тебя, Драко не может принимать гостей. Может, ты не станешь выгонять его в другой раз, когда к тебе придут.
        И он аккуратно наколол на вилку кусочек брюссельской капусты.
        — Послушай, про твоего кузена, — снова обратился к нему Драко, бросив Снейпу умоляющий и в то же время раздраженный взгляд. — Даже если чрезмерное применение магии повлечет за собой возникновение неизлечимых фобий или шизофреноподобное маниакально-депрессивное расстройство...
        — Прекрати строить из себя психиатра! — заорал Гарри. — Честное слово, ты точно как Гермиона!
        Услышав это сравнение, Драко явным образом растерялся.
        — Ладно, тогда перестану. Мерлин меня упаси! Я имел в виду, что неважно, сойдет твой кузен с ума или нет. Он же тебе нужен только для того, чтобы охранные чары сработали!
        Гарри с грохотом швырнул нож на стол и развернулся к Снейпу.
        — Вы ему и про охранные чары сказали? Почему бы тогда вообще не выложить как на духу все наши планы? Вдруг кто-нибудь из Упивающихся еще не совсем в курсе?!
        — Десять баллов с Гриффиндора, — объявил Снейп, откладывая в сторону нож с вилкой, чтобы взмахнуть палочкой и подтвердить штраф. — Я же велел тебе не высмеивать лояльность Драко ему в лицо.
        — А я вовсе и не ему говорю, а вам!
        — Чего тебе еще нужно, Поттер? — зарычал Драко. — Хочешь, чтобы я еще раз выпил сыворотку правды и позволил тебе задавать вопросы? И да, я знаю, что Северус тебе говорил, как меня допрашивали. Видишь, не только мне он что-нибудь рассказывает!
        — Поскольку ты явно нашел какой-то способ обмануть сыворотку, то не хочу! — крикнул Гарри. — А почему вы не снимаете баллы со Слизерина? Он назвал меня Поттером!
        — Пусть будет так, — согласился Снейп, снова взмахнул палочкой и покачал головой. — Вы оба ведете себя как дети малые. Теперь что касается кузена Гарри: его здравый рассудок необходимо принимать во внимание...
        — Ну спасибо!
        — ... поскольку, — продолжил Снейп, зыркнув в сторону Гарри, — юный мистер Дурсль окажется не в состоянии участвовать ни в каких охранных ритуалах, если растеряет жалкие остатки своего интеллекта. Нам необходимо, чтобы он дал свое осознанное согласие. Как ты думаешь, Гарри, твой кузен мог бы согласиться на предложенный Драко способ, если объяснить ему все заранее?
        — Нет, — решил Гарри. — Он только еще больше перепугается.
        — В таком случае, — Снейп принялся размышлять вслух, — нам необходимо подыскать для него защиту. Но не от нападения, как обычно, а такую, что позволила бы ему сносить присутствие колдовства и видеть результаты...
        — Защитить его от собственной маггловости, — добавил Драко.
        — И слова-то нет такого, — пожаловался Гарри, но ни Драко, ни Снейп не обратили на него внимания.
        — Как насчет чар Исидры?
        — Они применимы только к сквибам, — ответил Снейп.
        — Второй принцип Сакенхайма?
        — Что, в твоем подчинении имеется турок-полувампир в сочетании со Щитом дурной славы?
        — Гм. Нет. — Драко побарабанил магически наманикюренными пальцами по отполированной столешнице. — А взаимообратная магия? Можно взять мать Гарри и его тетку как фокусные точки.
        — Магглорожденная и маггла, — презрительно усмехнулся Снейп. — Это несерьезно. И директор, и я уже неделю исследуем вопрос. Неужели ты полагаешь, будто студенту-шестикурснику удастся найти нечто, что мы проглядели?
        — У вас все еще предубеждения против магглорожденных? — взвился Гарри. В груди что-то странно екнуло: в конце концов, ему самому до магглорожденных был всего один шаг.
        Драко закатил глаза к потолку.
        — Если б были, неужели ты думаешь, он повторял и повторял бы мне, как оценки Грейнджер по всем предметам доказывают, что кровь еще не все?
        — Тогда почему вы усмехнулись на слове «магглорожденная»? — не унимался Гарри, желая услышать ответ Снейпа, а не Драко.
        — Я усмехнулся из-за того, что Драко неожиданно продемонстрировал слабое понимание движущих сил этого заклятия, — пояснил Снейп почти столь же презрительным тоном. — И, коли на то пошло, мы обсуждаем, каким образом пригласить в мои личные апартаменты маггла! Ты мог бы выказать толику признательности, вместо того чтобы дерзить! — Он повернулся к Драко и продолжил более спокойно: — Взаимообратную магию использовали сами родственники, и они же служили фокусными точками. Более того, эти чары должен применять чистокровный маг к сквибу, так что в данном случае ничего не выйдет.
        — Это не обязательные условия, — настаивал Драко. — Не в том смысле, в каком ты думаешь. Это просто... сопутствующие обстоятельства.
        Снейп покачал головой, но все же предложил:
        — Объясни, почему ты так полагаешь.
        — Ну, если подумать, то ясно, что эти заклятия могли быть полезны только чистокровным семействам. Кто еще стал бы к ним прибегать, да еще в те времена? — Драко повернулся к Гарри: — Это все очень архаичные средства. По-моему, ими несколько столетий никто не пользовался.
        — Полагаю, это возможно, — задумчиво произнес Снейп.
        Драко залпом допил остатки вина. Странно: обычно он потягивал его маленькими глоточками.
        — Итак... Если ты действительно веришь в то, что говорил Гарри, а потом мне, — продолжил он несколько неловко, — то это более чем возможно. Потому что... — Он вздохнул и договорил неохотно, стараясь не смотреть на Гарри: — Как чистокровное происхождение может быть обязательным условием, если, согласно твоим утверждениям, его попросту не существует?
        Снейп выпрямился и посмотрел на него, сощурившись:
        — Теперь ты в это веришь?
        Драко пожал плечами, избегая и его взгляда тоже.
        — Скажем так: я считаю, что для данного заклинания это не имеет никакого значения. Так вот, насчет взаимообратной магии, — поспешил он вернуться к более безопасной теме. — У нас есть все составляющие. Та же степень родства, связанная... нам нужно пять противопоставленных элементов. Думаю, подобрать будет несложно. Так... Тетка Гарри была маггла, тетка Дадли — ведьма. — Драко принялся загибать пальцы, бормоча что-то себе под нос, потом сказал: — Гарри, мне нужен еще один элемент. Ты наверняка сможешь что-нибудь придумать.
        — Да я даже не понимаю, о чем ты говоришь! — воскликнул Гарри.
        — Мы собираемся применить взаимообратную магию к твоему кузену, но нам не хватает одного элемента. Думай!
        Гарри отодвинул тарелку и повернулся к Снейпу.
        — Это старое заклинание, позволявшее сквибам видеть защищенные от магглов места, — пояснил он. — Постарайся придумать, по каким признакам можно противопоставить твою мать и тетку.
        — Хм... — Гарри задумался, но в конце концов вынужден был сказать: — Я почти ничего не знаю о матери.
        — Что, у тебя совсем не осталось воспоминаний из детства? — вопросил Драко, подняв брови.
        — А что ты помнишь с тех пор, когда тебе был год? — обидевшись, парировал Гарри.
        — Уроки латыни, — самодовольно объявил Драко.
        — Твое легкомыслие не ко времени, — одернул его Снейп. — Гарри, ты в самом деле ничего не помнишь?
        — Я помню, как она кричала в ту ночь, когда ее убили, — бесцветным голосом ответил Гарри.
        Снейп откинулся на стуле, сцепил пальцы и пробормотал печально:
        — Да и то лишь потому, что дементоры вызвали у тебя это воспоминание. Гарри, мне очень жаль.
        — Да, мне тоже, — все так же ровно отозвался Гарри. Потом спросил с подозрением: — Это вам Ремус рассказал?
        — Нет, ты сам, когда разговорился после операции.
        — А, ну ладно.
        — Ваша беседа весьма занимательна, — протянул Драко, — но нам по-прежнему не хватает одного элемента, чтобы замкнуть звезду.
        Гарри закрыл глаза и ответил дрогнувшим голосом:
        — Моя мать умерла в муках, а тетка — во сне?
        Теплая ладонь накрыла его руку, длинные пальцы слегка сжали ее, словно сочувствуя. Стало легче, хотя исходивший от них запах какого-то зелья окончательно отбил Гарри аппетит. Правда, ему и так уже расхотелось есть.
        — Этот элемент должен касаться тебя и твоего кузена, — тихо сообщил Снейп.
        Драко многозначительно кашлянул. Открыв глаза, Гарри увидел, что тот не сводит глаз с руки Снейпа, лежащей на его ладони.
        — Ну, значит, нужно искать последний элемент, — только и сказал Драко.
        — В любом случае, нам нужен символ, — заметил Снейп. Он выжидающе посмотрел на Гарри. — Полагаю, у тебя найдется какая-нибудь вещь, символизирующая твою мать?
        Гарри кивнул:
        — Несколько фотографий.
        — Заклятие будет намного эффективней, если привязать его к чему-то куда более личному.
        Да, конечно — зельевар имел в виду кольцо. Гарри вытащил его из-под рубашки и протянул Снейпу на ладони.
 &nb


Глава 36. Маггловский экспресс

        — Га-а-рри-и! — звонко позвал Драко. — Полагаю, к тебе пришли.
        На пергаменте у двери появилась надпись: Рональд Уизли, Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом.
        — Наконец-то, — пробурчал Гарри. Друзья постоянно навещали его в больничном крыле, и он оказался совершенно не готов к тому, что едва окажется на слизеринской территории, они поведут себя так, будто он исчез с лица земли. — Драко, ты не мог бы?..
        — Конечно, — беззаботно отозвался Драко. — Позволь мне. Abrire.
        Гарри уже приготовился было к повторению давешних показных любезностей, но Драко, открыв дверь, сказал только:
        — Привет. Заходите.
        Рон и Гермиона сразу устроились в гостиной, там же, где и прошлый раз, но Невилл так и остался у двери. Настороженно оглядываясь вокруг, он спросил:
        — А профессор Снейп... его сейчас нету?
        Не успел Гарри открыть рот, как Драко спокойно ответил:
        — Нет, его нет. Заходи, Лонгботтом, и садись.
        — А как же «Рон, Гермиона! Как мило с вашей стороны заглянуть к нам»? — съехидничал Рон.
        — Северус заметил, что с моей стороны разумнее не лгать вам в лицо, — парировал Драко. Его слова могли бы быть издевкой, не произнеси он их абсолютно ровно. — И я думаю, что обращаться друг к другу по имени обязаны только мы с Гарри. Северус не желает жить в зоне боевых действий. Мы с Гарри не очень-то ладим, но Северус хочет, чтобы мы хотя бы попробовали.
        Невилл уже успел сесть, и Гарри тоже, так что Драко теперь стоял у них над душой — в прямом смысле. Чувствуя себя неловко и помня замечание Северуса («Драко, в отличие от тебя, не может принимать гостей»), Гарри пробормотал:
        — Э-э, Драко...
        — Ладно, хорошо, — оборвал его слизеринец, развернувшись на каблуке, — не буду путаться под ногами.
        Гарри закусил губу: говорить то, что он собирался, было стыдно, особенно при Роне, но еще стыднее — не говорить.
        — Нет, я хотел спросить, не присоединишься ли ты к нам, — отважился сказать он.
        Драко замер на полушаге, потом повернулся. На лице его появилось странное выражение — не то насмешливое, не то пораженное, не то лукавое, а может и все вместе; одна бровь взлетела вверх едва не до волос. Гарри был готов услышать в ответ саркастическое: «Я и не знал, что тебе не все равно, Гарри...», но Драко сказал просто: «Конечно», и плюхнулся в кресло.
        — Гарри, — предостерегла Гермиона, — а если мы... э-э... захотим поговорить о внутренних делах Гриффиндора?..
        Рон, как ни странно, возражать не стал. Хотя не очень-то вежливо было повернуться к Гермионе и прокомментировать:
        — Да он нас в любом случае услышит. А так мы хоть не забудем, что он слушает.
        Драко смотрел на них с таким видом, будто просчитывал что-то, но не произнес ни слова.
        — Ну и что вас так долго не было? — Гарри решил сменить тему. — Не думал, что придется вас целую неделю ждать.
        Вообще-то он не хотел их так уж упрекать... а может, и хотел. Столько дней безуспешно ждать, когда же друзья о нем вспомнят, было совсем невесело. Несколько раз он чуть не написал им, но все же сдержался: ведь настоящих друзей нет нужды уговаривать. К тому же он пользовался зачарованным пером, а значит, не мог сообщить ничего по-настоящему личного. Хватит и того, что Драко, возможно, слышал его письма Ремусу. Гарри надиктовал их, пока Драко мылся в душе, но полагаться на это не следовало: тот был изворотлив донельзя. Одно слово — слизеринец.
        — А, это все Макгонагалл виновата, — раздраженно сказал Рон. — Помнишь, она обещала, что всегда сможет сюда проводить? Ну вот, на следующий день мы ее попросили, а она: «У мистера Поттера есть куда более серьезные дела, чем прием гостей»... а на другой день: «Полагаю, профессор Снейп предпочел бы, чтобы в его комнатах не паслись постоянно орды гриффиндорцев». А потом: «Мистер Уизли, у вас уже готово эссе по трансфигурации? Без всякого сомнения, вы могли бы уделить этому важному делу куда больше времени...» А потом — честное слово, Гарри! — стоило нам спросить, и она тут же назначила собрание старост, только чтоб мы не ходили!
        Да, это, безусловно, многое объясняло, хотя и не все.
        — Могли бы прийти и без нее, — заметил Гарри.
        — Мы три раза пытались! — воскликнул Невилл. — Гермиона была уверена, что знает дорогу. Ты не представляешь, сколько раз мы останавливались и пялились на стену! А толку чуть!
        Гарри припомнил, как они со Снейпом пришли сюда: странно, все было куда проще.
        — Коридоры тут постоянно перемещаются, — вставил Драко. — Когда поживешь здесь подольше, к этому привыкаешь.
        — Это многое объясняет, — пробормотала Гермиона.
        — Вовсе нет, — возразил Гарри. — Почему вы не написали?
        — Мы думали: а вдруг наши письма прочитает он? — скривился Рон, ткнув большим пальцем в сторону Драко. — Неважно, Макгонагалл соизволила нас сегодня проводить, так что мы пришли.
        — Как вы думаете, какая муха ее укусила? — поинтересовался Гарри, но у его друзей не было ответа.
        — Право слово, я думал, Грейнджер у нас умная, — усмехнулся Драко. — Это же очевидно. Северус велел держать вас подальше отсюда.
        — Снейп не стал бы этого делать, — возразил Гарри, в некотором роде расстроенный самим этим предположением. — Он же говорил, что ко мне могут приходить друзья.
        — Я знаю, — согласился Драко. — Но он хочет, чтобы мы поладили, ты же знаешь. И потому не желает, чтобы они тут каждый день болтались. — Он повернулся к Гермионе: — Странно, что ты не воспользовалась простейшим указующим заклятием.
        — Ее палочка только завертелась, да и все, — признался Невилл.
        — А, в таком случае, Северус и это предусмотрел, — Драко пожал плечами. — Не знаю, чем еще можно помочь. Извини. А теперь прошу прощения, но меня ждет важная переписка.
        Он изящно поднялся и отправился в спальню, с легким щелчком закрыв за собой дверь.
        Гермиона наклонилась к Гарри и сказала тихо:
        — Это было еще страшнее, чем прошлый раз.
        Рон заржал.
        — Да он небось заранее знал, что указующее заклятье не поможет. Быть не может, чтоб он честно пытался помочь. Он же не хочет, чтобы мы сюда приходили.
        — Я думаю, что он честно пытался помочь, — вставил Гарри. — Мне, я имею в виду. Он мне много помогал всю неделю.
        — Я так и знал, — простонал Рон. — Я же говорил, что так и будет! «Драко совсем не так уж плох», вот что ты хотел сказать!
        — Я только говорю, что он мог вести себя в сто раз хуже, — бесстрастно возразил Гарри. — Невилл, тебе нехорошо? Что не так?
        — Я думаю, нам пора, Гарри, — выдавил тот. — С-снейп, н-наверно, скоро вернется...
        — Даже не думай, — возмутился Гарри. — Если мои друзья целыми днями не заходят меня навестить, то могли бы хоть посидеть подольше. До после ужина уж точно. Я серьезно! Вы все остаетесь.
        Гермиона кашлянула.
        — Э, Гарри, мне кажется, ты все-таки должен спросить профессора Снейпа.
        В общем-то, она права, подумал Гарри, но все равно более или менее уверенно ответил:
        — Нет. Я тут живу, а он уже говорил, что я могу приглашать сюда друзей. И вас приглашаю я, а не он. А вы согласны, верно?
        Невилл содрогнулся.
        — Нет, правда, Гарри, лучше спроси разрешения. Снейп в последнее время немного... э-э...
        — Совсем охренел, — подхватил Рон. — Каждую неделю мне взыскания назначает, скотина.
        — Что ты такого делаешь, что он дает тебе взыскания? — спросил Гарри.
        — Ну знаешь! — воскликнул Рон. — Вы с ним, может, теперь и друзья, но неужели ты забыл, каково сидеть у него на уроках! Стоит только посмотреть не так или дохнуть громко, гадом буду...
        — Будьте любезны, воздержитесь от подобного поведения в моем доме, мистер Уизли, — раздался мрачный язвительный голос. Снейп вошел, закрыл за собой дверь и окинул взглядом всю компанию. — Здравствуйте, мисс Грейнджер, мистер Лонгботтом. — Затем обратился к Гарри, еще более мрачно: — Жаль, что Драко не смог к вам присоединиться.
        — А он посидел с нами немного, — заверил его Гарри.
        — Гм.
        — Мои друзья хотят остаться у нас на ужин, — продолжал Гарри, прекрасно понимая, что сильно преувеличивает. Но ему было все равно. — Они только говорят, что надо спросить у вас. Вы же не против, да?
        — Не могу вообразить себе ничего более великолепного, чем твои друзья на ужин, — протянул Снейп и прошествовал в свои покои. Полы мантии взметнулись за его спиной.
        — Ну вот, видите? — улыбнулся Гарри.
        — Да он сказал, что был бы рад нами поужинать! — воскликнула Гермиона.
        — Я знаю, — засмеялся Гарри. — Но не мог же он просто взять и согласиться! Вы же гриффиндорцы.
        — И ты тоже, — вставил Рон.
        — Я знаю, — отозвался Гарри, закатив глаза. — Слушайте, знаете, что можно придумать на ужин? Оказывается, домовики могут взять и приготовить то, что вам хочется, и им даже говорить не надо. Ужасно забавно. Не знаю, почему нам не разрешают индивидуальные заказы в Большом зале.
        Гермиона нахмурилась — мысль о том, что на домовиков взвалили лишнюю работу, наверняка пришлась ей не по душе. Но когда потом пришел Драко заказывать ужин, Гермиона попросила «что-нибудь по вкусу», как и все остальные. Ей подали лазанью — очередное маггловское блюдо, о котором, по-видимому, Драко никогда раньше не слышал. Как ни странно, он не сказал на сей счет ни единого грубого слова и молча занялся своим омаром под винным соусом.
        Снейп вел себя как... как Снейп. Ужин в обществе пятерых подростков вряд ли мог доставить ему удовольствие. Чтобы все поместились за столом, он заставил Невилла превратить два мягких кресла в высокие деревянные стулья с прямыми спинками и с издевкой назвал результаты «едва-едва приемлемыми», хотя на самом деле получилось вполне прилично. Потом он взялся гонять Гермиону по программе зельеварения за седьмой курс, после чего заключил, что ей еще многому предстоит научиться. Рону он пообещал взыскания до тех пор, пока тот не уяснит, что класс не место для игры в гляделки и что поскольку гриффиндорцы в любом случае не являются василисками, то можно перестать тренироваться.
        Наконец, совершенно не обращая внимания на гостей, он повернулся к Гарри и Драко и принялся, как обычно, подробно спрашивать их по всем предметам, которыми они занимались днем.
        Много позже, уже лежа под одеялом и почти засыпая, Гарри подумал, что надо бы что-нибудь сказать. Ведь на следующий день должен был приехать Дадли, и Гарри совсем не хотелось, чтобы Драко опять взялся язвить и насмешничать. Дадли уж точно не сможет за себя постоять — да просто ничего не поймет.
        — Ты сегодня нормально разговаривал с моими друзьями, — признал Гарри, разглядывая шевелящиеся тени на потолке.
        — Что-что? — отозвался Драко, высунувшись из ванной. Волосы у него были мокрые. — Я не расслышал.
        — Все ты расслышал.
        Драко негромко засмеялся, восторженно и лукаво.
        — Да? Ну, наверное. Не знаю, почему ты удивляешься. Я же говорил, что умею быть учтивым.
        — Уметь и быть — разные вещи, — пробормотал Гарри. Драко погасил свет в ванной и забрался в свою постель. — Ты даже поговорил с Роном про квиддич.
        — Жаль, он решил, что я пытаюсь разнюхать тайны вашей гриффиндорской стратегии, — протянул Драко и добавил: — А знаешь, если бы он не насторожился, может, я и узнал бы что-нибудь полезное.
        Гарри тихо засмеялся.
        — Ты тоже скучаешь? Я только сегодня вечером сообразил, что ты, как и я, теперь не можешь играть.
        — Когда Северус с тобой закончит, будешь видеть еще лучше, чем раньше, — пробормотал Драко, и в его интонациях мелькнула горечь. — Но никакой эликсир не вернет меня в сборную Слизерина. Так что не жалуйся мне про квиддич, Поттер. Ты-то вернешься в команду.
        — Не зови меня по фамилии, — отозвался Гарри.
        — Что, побежишь к Северусу жаловаться? — поддел его Драко.
        — Нет. — Гарри зевнул, дотянулся до флакона с зельем Сна-Без-Снов и привычно отпил глоток. — Спокойной ночи.
        Он уже почти спал, когда Драко наконец ответил:
        — Угу. Спокойной ночи.

* * *

        Пергамент у двери сообщил о прибытии гостей на следующий день, за пару часов до обеда: «Альбус Дамблдор со своим питомцем». Драко аж поперхнулся от смеха.
        — Гарри... Кажется, взаимообратная магия может все-таки не все. Погляди.
        Гарри было, мягко говоря, не смешно.
        — С питомцем?! — воскликнул он. — Вот же хамство!
        — Ну, я тут точно ни при чем! — ответил Драко, смеясь. — Просто свиток не опознает никого, кроме магов. Ну что, я открою?
        Дверь распахнулась, и за ней обнаружился директор, в очень скромной — по его меркам — мантии. Но наибольшее впечатление произвело даже не это: кроме него, в коридоре стоял Дадли, тоже в мантии. В ученической мантии с гербом Дома Хаффлпафф. Он осунулся еще сильнее, чем раньше, и явно нервничал.
        Впрочем, не он один. Гарри только что не ерзал от беспокойства, как на этот раз поведет себя Драко. Как обычный студент? Как чистокровный сноб-аристократ? Или опять изобразит язвительную пародию на учтивость?
        Дамблдор, однако, не дал Драко времени решать, по крайней мере, в первые минуты. Едва открылась дверь, директор вошел без приглашения и заявил:
        — Ну, вот мы и на месте. Гарри тебе, конечно же, представлять не нужно, а это Драко Малфой. С профессором Снейпом, думаю, ты познакомишься позже. Это его комнаты, но он оказал любезность и согласился их разделить с теми, кто в этом нуждался.
         — Э-э, здрасьте, — произнес Дадли, настороженно косясь на Драко. И неудивительно. Драко, даже особенно не стараясь, выглядел как мальчик из богатого привилегированного семейства. Гарри обычно просто напоминал себе, что не только у Драко есть набитый золотом сейф в «Гринготтсе», но у Дадли не было такого преимущества.
        — Здравствуй, — ровно ответил Драко. Он не улыбнулся, но и не усмехался язвительно. Это уже чего-то стоило.
        Дадли протянул руку, и Драко уставился на нее, будто не был уверен, что в принципе готов прикоснуться к магглу. Но поскольку и директор, и Гарри выжидающе глядели на него, он это сделал.
        — Ну, — сказал Гарри, обрадовавшись, что Драко после этого не вытер руку о рубашку или что-нибудь еще, — директор, Дадли, садитесь, пожалуйста.
        Дадли сел на диван, и тот прогнулся под его весом. Драко слегка вздрогнул, а директор меж тем покачал головой.
        — У меня, увы, есть другие дела, — объяснил он, глядя на Гарри поверх очков. — Наверняка у тебя найдется, о чем поговорить с кузеном.
        — А, ну да, — согласился Гарри, провожая его до двери. Но расстояние, увы, было невелико, и он так и не успел подобрать подходящие слова для того, что хотел сказать. — Э-э, директор?
        — Да, Гарри? — Альбус остановился, держась одной рукой за открытую дверь.
        — Я наговорил вам много гадостей и хочу извиниться, — прошептал Гарри. — Просто... — он покосился на Дадли, сознавая, что сейчас не очень-то подходящее время говорить об этом. — Тяжело знать, что вы понимали... некоторые вещи и ничего не сделали.
        Альбус медленно помотал головой, и его длинная борода закачалась.
        — Гарри, лучше всего я понимал одно: в этом доме ты жив. И хотел, чтобы ты и оставался в живых. Я не знал, что еще могу сделать.
        — Я понимаю, — вздохнул Гарри. — Ну, спасибо, что встретили Дадли в Хогсмиде.
        Директор мягко улыбнулся.
        — Всегда пожалуйста.
        Уходя, он заклинанием запер за собой дверь.

* * *

        Развернувшись, Гарри увидел, что Драко тоже успел сесть — в кресло. С лица слизеринца не сходило выражение, которое Гарри уже хорошо научился узнавать: нарочитая бесстрастность. Мол, я ни за что не покажу, что думаю на самом деле, когда меня заставляют составлять компанию магглу.
        «Может, оно и к лучшему», — подумал Гарри и тоже сел.
        — Я очень рад тебя видеть, Дадли, — начал он, чувствуя себя невероятно неловко, и не только потому, что Драко сидел и наблюдал, как повернется дело. Просто у них с Дадли сроду не было ничего общего, пара телефонных разговоров, да и все — на близость никак не тянет. Но делать было нечего, и он отважно ринулся головой в омут: — Может, снимешь мантию? Мы с Драко обычно не одеваемся тут как на парад, в отличие от профессора Снейпа.
        Дадли встал, снял мантию — и Гарри не сдержался, в шоке уставился на кузена.
        — Ого! С ума сойти, Дадли. Ты так похудел! Это здорово.
        Драко издал какое-то потрясенное не то гыканье, не то фырканье, которое почти сразу перешло в приступ притворного кашля.
        — Извини, — выдавил он в ответ на сердитый взгляд Гарри. Не было никаких сомнений, почему он смеется: даже прилично похудев, Дадли все равно был очень и очень толстым. По-видимому, Драко никак не мог представить себе гостя еще круглее, чем сейчас. — Пожалуй, я хочу пить, — сказал он, стараясь сгладить свой промах. — Чего ты хочешь... Дадли?
        Дадли покраснел — то ли его смутило замечание Гарри, то ли он понял, что означали все гримасы Драко. Скорее всего, первое: Дадли никогда особенно не улавливал тонких оскорблений, поскольку его родители в выражениях обычно не стеснялись.
        — Диетическую колу, — тихо ответил он.
        Драко вопросительно посмотрел на Гарри.
        — Э-э, я не уверен, что она тут есть, — признал Гарри. — Домовые эль... в общем, здешние слуги могут подать почти что угодно, если оно натуральное, но про маггловские продукты почти ничего не знают.
        — А, ну ладно, — отозвался Дадли и задумался. — Тогда воды с лаймом.
        — А тебе, Гарри? — уточнил Драко.
        — И мне того же, наверное.
        По правде сказать, Гарри хотел сливочного пива, но решил, что пить его будет не очень-то вежливо, раз Дадли выбрал воду.
        Драко поднялся, подошел к камину и потянулся к миске с дымолетным порошком, но Гарри его остановил.
        — Погоди. — Он повернулся к Дадли: — Мы тут все время пользуемся магией. Это ничего?
        Тот помотал головой.
        — Мы с миссис Фигг говорили об этом. Ты знаешь, что она выросла в семье м-магов, но сама без м-магии? Потом еще этот мистер Люпин, добрый такой, который приходил с тобой в больницу, он со мной тоже говорил. И еще Марша. В общем... было бы хорошо поближе узнать, как ты живешь, Гарри. Так что все нормально.
        — Ты уверен? — уточнил Гарри. — Тут много всякого такого, что тебе покажется странным.
        — Мерлин милостивый! — не выдержал Драко. — Что мне тут, весь день стоять, роняя порошок Северусу на ковер? Он же сказал, что все нормально! И потом, спустился же он как-то сюда в подземелья! Как ты думаешь, сколько призраков попалось ему по дороге?
        — Призраков? — ахнул Дадли и в испуге вытаращил глаза.
        — Ну спасибо, Драко, — протянул Гарри. — Да, у нас тут есть призраки, но они совсем не опасны.
        — Если не считать опасности умереть со скуки, когда они без конца рассказывают одно и то же, — насмешливо вставил Драко. Без дальнейших препирательств он бросил в камин горсть дымолетного порошка и вызвал кухню. Когда в пламени показалась голова домового эльфа и спросила, чего они хотят, Дадли подался назад и вжался в диванные подушки.
        — Два стакана воды с лаймом и сливочное пиво, — велел Драко. — Безо льда.
        Не прошло и десяти секунд, как на низком столике между ними возник мозаичный деревянный поднос с треугольничками из черного дерева.
        Дадли со свистом втянул воздух сквозь зубы и помотал головой, когда Гарри протянул ему стакан.
        — Не. Что-то мне расхотелось пить.
        — Дадли, это просто вода. Она тебе ничего не сделает.
        — Гарри, дай ему время привыкнуть, а? — предложил Драко, и теперь в его голосе была легкая издевка. Впрочем, к Дадли он обратился опять ровно: — Ты же долго ехал сюда на поезде? Как тебе экспресс?
        — Да, и как ты попал на платформу? — полюбопытствовал Гарри.
        — Меня провел мистер Люпин, — ответил Дадли и слегка содрогнулся. — Я стоял на обычной платформе, на Кингс-Кроссе, и он меня взял за руку и велел закрыть глаза — кстати, ты замечал, какой у него мягкий, успокаивающий голос? А потом сказал, что больно не будет, но мне может стать нехорошо, а потом я вроде как почувствовал, что таю... А потом я открыл глаза и оказался уже на другой платформе.
        — Я тоже не люблю аппарировать, — посочувствовал Гарри. — Меня всегда мутит.
        — Мистер Люпин, говоришь? — задумчиво произнес Драко. — Ты сказал, что он приходил с Гарри в больницу?
        — Да, но знаешь, он мне тогда не показался таким добрым.
        — Да, могу себе представить, — отозвался Драко, глядя прямо на Гарри. — Он, должно быть, тогда был совсем другой. Я бы даже сказал, сам собой не был.
        Гарри пожал плечами: ясное дело, Драко просто не мог не догадаться, в чем дело.
        — Ну, так значит, мистер Люпин проводил тебя на поезд, но сам не поехал? — спросил он.
        — Он сказал, что не может, — ответил Дадли. — Сказал, пришло время его ежемесячной отлучки, отменить ее он не может и, мол, ты поймешь.
        Поскольку Дадли так и не взял у него воду, Гарри поставил его стакан на стол, взял наконец свой и начал пить.
        — Ну так что, расскажешь нам о поезде? — снова вставил Драко.
        — Да вы ж на нем оба ездили, — заметил Дадли, посмотрев сперва на одного, потом на второго собеседника. — Гарри, я... я хотел тебя кое-что спросить. — Его большие глаза наполнились слезами. — Э-э... только это трудно. Я знаю, тебе нелегко у нас пришлось и ты, понятно, на все это очень обижен, но к-когда... когда м-маму хоронили, ты пришел. Я думал, что на папины п-похороны ты тоже придешь. Не ради него, а ради меня.
        Гарри стиснул руки. Краем глаза он заметил, что где-то на середине речи Дадли Драко тихо вышел из комнаты, оставив их наедине беседовать о семейных делах.
        — Прости. Я бы пришел, но я... я не мог.
        Тихий вызов в глазах Дадли заставил Гарри понять, что этих объяснений недостаточно.
        — Это сложно, — начал он. — Понимаешь, злые волшебники, которые разрушили твой дом...
        Дадли поперхнулся.
        — Прости, — торопливо сказал Гарри. — Я даже не знаю... может, тебе не рассказывать? То, что со мной было, очень сильно связано с тем, что случилось с тобой. Может, лучше больше про это не думать?
        — Да, — признал Дадли и тут же поправился: — Нет, неправда. Просто легче. Марша бы сказала, что лучше встретить лицом к лицу то, чего боишься. Так что... рассказывай.
        Очевидно, забыв, откуда на столике взялась вода, Дадли взял свой стакан и принялся пить маленькими глоточками.
        Гарри не стал рассказывать все — только то, что мог бы, по его мнению, понять человек вроде Дадли. Мол, злой волшебник, который хотел убить его, Гарри, еще в младенчестве, решил попытаться снова. Гарри был ранен, даже слеп, и провел без сознания неделю, но теперь ему уже намного лучше. Профессор Снейп спас и выходил его, и теперь Гарри приходится жить у своего учителя, потому что злой волшебник не собирался останавливаться на достигнутом. Так что Гарри по-прежнему грозит опасность, но как раз с этим Дадли может помочь, если согласится участвовать в защитном ритуале.
        — Да, мистер Люпин об этом тоже говорил, — вспомнил Дадли. Потом недоуменно заметил: — Я думал, что мои вещи должны быть уже тут. Я вроде много не брал... У меня много и нету теперь, только то, что мне миссис Фигг купила.
        — А я-то думал, что ты переедешь к тете Мардж, — ответил Гарри, поморщившись.
        — Марша решила, что не стоит этого делать, если я хочу лучше ладить с тобой.
        Гм, подумал Гарри, миссис Фигг, похоже, пересказала психоаналитику Дадли инцидент с раздутой теткой. Даже если тете Мардж стерли память об этом происшествии, все равно было ясней ясного, что к магам она относилась ничуть не лучше, чем ее брат.
        — Ну, тебе уже семнадцать, так что ты, наверное, можешь поступать как захочешь. Можешь вообще найти работу и все такое, да? Ты не думал, чем хочешь заниматься?
        — Понятия не имею, — сознался Дадли.
        — Ну, у тебя есть время подумать.
        — Да? — Дадли допил воду и принялся посасывать дольку лайма. Гарри был невероятно благодарен судьбе, что Драко ушел. Слизеринец наверняка бы сначала подавился, будто от тошноты, а потом устроил еще один притворный приступ кашля. Дадли между тем продолжил: — Не могу же я всю жизнь жить у миссис Фигг.
        — Не можешь, но ты что-нибудь придумаешь, — утешил его Гарри.
        — Ну, наверное. Э-э... ты не знаешь, скоро принесут мои вещи? Ваш директор велел оставить их на платформе и сказал, что их сразу доставят.
        — Я думаю, они уже в спальне. Домовики — ну, это создания вроде того, которое ты видел в камине, — не носят ничего, а просто берут и мгновенно перемещают с места на место.
        — А, как напитки, да? — пробормотал Дадли, кивая. Казалось, он чуть-чуть расслабился наконец. — Ясно. Может, пойдем проверим? А то мистер Люпин просил передать тебе кое-что и велел проверить, чтобы ты сразу получил.
        Дверь была закрыта, так что Гарри постучал, и Драко тут же откликнулся:
        — Войдите.
        Слизеринец сидел на своей кровати и читал учебник по трансфигурации за седьмой курс. Едва он закрыл книгу, как та превратилась в небольшой камень. Дадли, забыв о собственных пожитках, уставился на него, и Драко пожал плечами.
        — Какой-то идиот решил заставить студентов практиковаться всякий раз, когда понадобится открыть учебник, — объяснил он с показным неудовольствием.
        — Ты... ты можешь превратить ее обратно? — ахнул Дадли.
        — Конечно, — охотно ответил Драко. — Смотри. Libris veni.
        Взмах по спирали, легкое прикосновение палочкой — и на месте камня снова была книга.
        — Ого! — в голосе Дадли теперь звучало куда меньше страха и куда больше восхищения. Видимо, он и в самом деле привыкал к волшебству. — Ты что, можешь все?
        — Конечно, — бесстрастность Драко уступила место смешку, намеку на улыбку. Еще бы! Уж что любил Драко Малфой, так это выставляться, а более впечатлительную публику, чем Дадли, трудно было представить. — Ну, в разумных пределах.
        — Вот, смотри, твои вещи, — вставил Гарри, выразительно взглянув на Драко. — Дадли, ты, наверное, устраивайся, доставай, что нужно. Ляжешь на моей кровати. Я буду спать на диване.
        — Нет, — вмешался Драко, — так не пойдет. Я уверен, у вас найдется масса семейных тем для беседы. О чем еще разговаривать по вечерам? Так или иначе, а мы с Северусом решили, что на диване лягу я.
        — Это когда это вы с Северусом решили? — спросил Гарри, нахмурившись.
        — Ты не представляешь, о чем может зайти речь, когда мы работаем над зельем-другим, — вывернулся Драко.
        — И ты правда ничего не имеешь против? Чтобы Драко Малфой — и спал на диване? Что тебе за это пообещали, хотел бы я знать!
        — Диваном-то он недолго останется, — едко отозвался Драко. — Дадли заодно посмотрит кое на что поинтереснее, чем превращение книги в камень и обратно, если захочет. И никто мне ничего не обещал, Поттер! Полагаю, тебе и в голову не могло прийти, что я хоть иногда в состоянии быть предупредительным по отношению к другому человеку! Ну конечно, я на это не способен, я же слизеринец!
        — Дом Слизерин не имеет к этому никакого отношения, — огрызнулся Гарри. — Мы оба знаем слизеринца, который мне нравится, не забывай!
        — Забудешь тут, когда у тебя чувства изо всех щелей лезут! Образцовый гриффиндорец!
        — А кто такой Северус? — вмешался Дадли.
        Гарри глубоко вдохнул.
        — Это профессора Снейпа так зовут.
        Дадли нахмурился.
        — Если Драко зовет его по имени, то почему ты не зовешь?
        — Ну... потому что он мой учитель, — объяснил Гарри. — Не знаю... как-то это фамильярно. Неподобающе.
        — Он и мой учитель тоже, — усмехнулся Драко. — Но кроме того, он мой друг.
        — А тебе он разве не друг? — спросил Дадли.
        — Ой, он... может, ты поймешь, когда его увидишь, — раздраженно пробормотал Гарри. — Не могу я представить, как можно обращаться к нему по имени.
        — А мне это нисколько не трудно, — парировал Драко, задрав нос.
        — Заткнись, Малфой.
        — Я думал, вы двое друзья, — озадаченно сказал Дадли.
        Драко расхохотался, что невесть почему задело Гарри еще больше.
        — У нас сложные отношения, — сухо сказал Гарри и, когда Драко просто зашелся от смеха, окончательно потерял терпение. — Это его отец пытался меня убить! И ослепил меня, и из-за этого я провалялся столько времени в больнице, — выплюнул он. — А Драко так похож на отца, что, уж простите, никакой радости общение с ним у меня не вызывает!
        Дадли между тем вытащил из спортивной нейлоновой сумки какой-то сверток. Неуверенно держа его в руках, он произнес дрогнувшим голосом:
        — Мой отец тоже никогда хорошо с тобой не обращался. Я... я не думал, что ты такой, Гарри. Что судишь людей по их родителям.
        — А я и не сужу!
        — Разумеется нет, — скривился Драко.
        — Ну извини! — заорал Гарри. — Подумаешь, я не поверил, что ты захочешь спать на диване! Согласиться на такое добровольно? Уж прости, но не больно на тебя похоже! Или это Снейп настоял?
        — Поттер, ты понятия не имеешь, что на меня похоже, а что нет, — мрачно заявил Драко. — Потому что не желаешь дать себе труд выяснить. И, к твоему сведению, Северус ни на чем не настаивал. Мы поговорили и пришли к выводу, что это наилучшее решение.
        — Ну да, конечно, тебя очень заботит, чтобы я мог без помех поговорить со своим двоюродным братом, — протянул Гарри.
        — Нас заботит, что ты неделю спать не будешь, если твой кузен окажется вынужден оставаться со мной наедине, скотина ты этакая! — взорвался Драко, порозовев от гнева. — Северус знает, что ты мне не доверяешь! И он заботился о тебе — как обычно, заметь! Может, ты все-таки попробуешь с благодарностью ответить на оказанную любезность? Если, конечно, у тебя есть хоть какое-то представление об учтивости!
        — Может, на диване просто лягу я? — робко предложил Дадли.
        — Ха! — фыркнул Драко. — Маггл вон и то учтивее, чем ты!
        — Не смей о нем говорить в таком тоне, — процедил Гарри.
        Драко воздел руки к потолку.
        — Вот, держи, — Дадли сунул Гарри сверток, очевидно, стараясь отвлечь внимание обоих от быстро разгорающейся ссоры. Их пальцы соприкоснулись, Гарри вздрогнул и отдернулся.
        — Прости, — пробормотал он. — Ты тут ни при чем. Я почти не переношу прикосновений, после того как... после того, что случилось несколько недель назад. Это было ужасно. — Он постарался выпрямиться и заговорил тверже: — Значит, это от Ремуса? Э, от мистера Люпина? — Он быстро содрал бумажную обертку: посылка оказалась деревянным ящичком с дырками. Гарри заглянул внутрь: — Ой, это Сэл!
        К ящичку была приколота записка. Гарри поспешно оторвал ее и распечатал, машинально отвернувшись к стене, чтобы прочесть без помех.

        «Дорогой Гарри!
        Спасибо тебе за письма. Я окончательно поправился и как раз вовремя — очередное полнолуние на носу. Надеюсь скоро увидеть тебя. Я писал Северусу несколько раз и получал в ответ одно и то же: «Нет» или «Позже». Думал, не обратиться ли к Альбусу напрямую, но, учитывая, где ты теперь живешь, решил, что это всерьез рассердит Северуса. Я был очень рад видеть, что вы наконец-то поладили, и не хочу снова вас поссорить.
        Твоя змейка, похоже, совсем поправилась после приключения с каминной сетью. Ты не объяснишь ей, что стоит подыскать другое теплое место для отдыха? Мне, увы, не удалось донести до нее эту мысль и пришлось несколько раз вынимать ее из камина. Я не был уверен, что аппарация не повредит ей, поэтому решился погрузить ее в транс. Разбудит ее обычное пробуждающее заклятье; я уверен, Северус легко применит его по твоей просьбе, если у тебя по-прежнему проблемы с палочкой.
        Я снова напишу Северусу, может быть, он позволит тебя навестить. Не сердись на него из-за меня, Гарри. Он хороший человек — и, кстати, по-прежнему варит для меня Волчьебойное зелье. Я знаю, что он поступает так, как считает наилучшим для тебя, и уважаю его за это, хоть и не согласен с его аргументами на сей счет.
        Так или иначе, Гарри, мне очень жаль, что тебе пришлось столько перенести из-за меня. Из твоих писем очевидно, что ты меня не винишь, и хотя я очень ценю это, сам я считаю себя ответственным за случившееся. Северус прав, что осуждает меня.
        Всего тебе самого лучшего, надеюсь скоро увидеть тебя.
        Ремус Люпин»

        Гарри сморгнул, потом снял крышку с ящичка и достал Сэл. Она была меньше, чем он помнил, и совсем вялая. Гарри осторожно погладил ее по голове пальцем, но змейка даже не пошевелилась.
        Вздохнув, он развернулся, собираясь попросить Драко применить Ennervate. После ссоры просить слизеринца о чем-либо было крайне неприятно, но Гарри так беспокоился о Сэл, что решился и на это. Вялая обездвиженная змея слишком напоминала о том, что случилось в туннеле. А ведь тогда Сэл, еле способная двигаться, все-таки выбралась наверх и сумела предупредить Ремуса, что с Гарри стряслась беда. Он понимал, что в большом долгу перед своей питомицей, хотя вряд ли был способен как-то отдать этот долг, и не мог успокоиться, пока не узнает, все ли с ней в порядке.
        Однако Драко не было в комнате — только Дадли.
        — Ай! — завопил Дадли и отскочил на добрый ярд, а то и два. — Мама!
        Драко тут же ворвался в спальню и огляделся, оценивая ситуацию:
        — Что случилось? А, вижу. Действительно, «мама». Откуда у тебя змея?
        — Ремус прислал, — объяснил Гарри и только потом вспомнил о том, что когда-то подслушал: Драко боялся змей. Но это же просто Сэл, подумал он, она же никому ничего не сделает. — Это моя змея. Ее зовут Сэл.
        — Домашняя змея, — простонал Драко. — В моей комнате...
        — Она просто милая маленькая змейка, — настаивал Гарри. — Ремус усыпил ее, чтобы она легче перенесла дорогу. Извини, что я тебя об этом прошу, но, пожалуйста, примени Ennervate.
        Дадли к этой минуте уже просто вжался в стену.
        — Ennervate? — ахнул он. — Это еще что?
        — Заклинание, которое ее разбудит, — объяснил Гарри.
        Драко скрестил руки на груди. Гарри вдруг сообразил, что он с места не сдвинулся с тех пор, как увидел змею. С безопасного расстояния в несколько футов слизеринец объявил:
        — Если тебе так уж надо держать тут змею, пусть она будет обездвижена.
        — Драко, — предостерегающе сказал Гарри.
        — Гарри, — передразнил его Драко. — Какая часть слова «нет» тебе непонятна? По-моему, это очень простое слово.
        — Ну послушай, — принялся уговаривать Гарри. — Сэл ничего тебе не сделает. Чего ты боишься...
        — Я, — ледяным тоном оборвал его Драко, — ничего не боюсь. Я просто терпеть не могу змей.
        — Ты же слизеринец!
        — Спасибо, что напомнил. Однако подозреваю, ты вряд ли хотел бы пустить сюда льва, так что твой аргумент к делу не относится.
        Гарри понимал, что спорить бессмысленно: в конце концов, можно дождаться Снейпа и попросить его. Но к тому времени он уже отчаянно хотел, чтобы Сэл поскорее ожила и зашевелилась. Настолько отчаянно, что сказал:
        — Драко. Ты говорил, что если я тебя о чем-то попрошу, ты сделаешь...
        — Разве я не делаю? — спокойно вставил Драко. — Свет. Заказы на кухне. А кто прервал беседу директора с Северусом, когда тебе приспичило с ним поговорить? А мое перо? А кто призывает всякую мелочь, которая тебе только...
        — Ладно, ты и в самом деле мне помогаешь, — признал Гарри. — Ты это хотел услышать?
        Драко медленно и расчетливо улыбнулся.
        — Так, так... ты действительно очень хочешь оживить свою змею. Я, как ты верно заметил, слизеринец, так что, пожалуй, подумаю, за что я соглашусь это сделать. Хм... а, знаю. Как насчет «Драко, извини, пожалуйста, что я тебе нагрубил»?
        — Да ты шутишь! — ахнул Гарри, не зная, сердиться или смеяться.
        — Я шучу? — Драко поднял руку и с безразличным видом принялся разглядывать ногти.
        — Снейп все равно потом оживит ее, если я попрошу.
        — Да, я знаю, — ответил Драко. — Северус знает, что я думаю о змеях, но, без всякого сомнения, снова поставит твои интересы выше моих. И почему нет? Ты у нас герой, который всех спасет! Мог бы, между прочим, хоть раз признать, что ты, чтоб тебе провалиться, не идеален. Но нет, ты будешь демонстрировать свое превосходство и дождешься Северуса...
        — Драко, извини, пожалуйста, что я тебе нагрубил, — вздохнул Гарри.
        — И ты меня извини, — к его удивлению, ответил Драко. Потом вытащил палочку, прошептал заклинание и отпрянул, когда Сэл пошевелилась.
        — Привет, — прошептал Гарри, подняв повыше ладонь и поглаживая пальцем голову и спинку змеи. — Ты меня помнишь? Я по тебе соскучился.
        У Дадли отвисла челюсть.
        — Ч-что... что он делает?
        — Это змееяз, — сообщил Драко, содрогнувшись. — Змеиный язык. Гарри умеет на нем разговаривать. Правда, гадость?
        — Это просто... ужас какой-то, — простонал Дадли. — Мне аж дурно стало. Такое мерзкое шипение...
        Сэл приподнялась и стала осматриваться, пытаясь понять, где находится. Гарри обрадовался, наклонился и чмокнул голову змеи.
        — О боже! — воскликнул Дадли, а Драко простонал: — Мерлин милостивый...
        Гарри ухмыльнулся, поднял голову и посмотрел на Дадли и Драко, которые старались держаться на другой стороне комнаты, от него подальше.
        — Похоже, у вас нашлось что-то общее, — сказал он и засмеялся.


Глава 37. Три волшебника и маггл

        Гарри вместе с Сэл — та обвилась вокруг его шеи — сидел и смотрел, как Драко демонстрирует Дадли разные магические трюки. Дадли был совершенно заворожен и уже явно боялся колдовства куда меньше, чем раньше. Впрочем, Драко пока что и не показывал ничего особенно опасного. Дело началось с левитации перьев и быстро дошло до танцующих на столе Всевкусных драже. Теперь Драко развлекался, выясняя, сколько пар конфет удастся закружить в вальсе одновременно.
        Он даже дал себе труд предупредить Дадли, что драже всевкусные в самом буквальном смысле слова и темно-коричневая конфета может оказаться не шоколадом, а грязью или еще чем похуже.
        Дадли в ответ просто помотал головой и сказал, что сладкое ему все равно нельзя.
        — А ты, Гарри? — спросил он наконец, когда Драко позволил драже упасть на стол. Гарри краем глаза заметил, что одна зеленая конфетка, кажется, даже запыхалась, и чуть не рассмеялся.
        — Я?
        — Ну, какие фокусы ты умеешь делать?
        — Магия — это не просто дурацкие фокусы, Дадли, — вздохнул Гарри. — Помнишь дементоров? Для меня это вопрос выживания.
        — Он имеет в виду, — Драко слегка усмехнулся, между фразами кидая в рот драже, — что он трус. Он умеет делать какие угодно дурацкие фокусы, но признать это — значит согласиться, что придется делать и что-нибудь посерьезнее. Конечно, куда проще сидеть тут и прятаться за спиной у Северуса...
        — Прекрати говорить такое о Гарри! — воскликнул Дадли, вскакивая на ноги. — Он не трус, слышишь?! Что ты, не знаешь, что иногда самое храброе — это ничего не делать?! Гарри мог сто раз меня проклясть, я это заслужил, но у него хватило мужества сдержаться, чтоб его не исключили из школы! А потом, чтоб защитить меня от этих... демонов, или как их там, он колдовал, и его чуть не исключили! И это было храбро!
        — Я не думал, что ты знаешь о моих неприятностях из-за всей этой истории, — пробормотал Гарри, слегка ошарашенный таким яростным выступлением в его защиту.
        — Мне миссис Фигг говорила. Когда я сказал, что ты меня, наверное, все-таки н-не... не л-любишь, потому что не пришел, когда папа умер, и даже не позвонил. Но она сказала, что тебя из-за меня чуть из школы не выгнали! А я-то знал, что ты каждый год только и думал о том, как бы поскорее уехать в свою школу! — выкрикнул Дадли, вытирая глаза. Хлюпнув носом, он снова набросился на Драко, даже шагнул вперед и ткнул слизеринца толстым пальцем в грудь: — Так что не смей называть Гарри трусом! Просто не смей! Он не трус!!!
        Гарри в ужасе вскочил, оттащил Дадли от Драко и встал между ними.
        — Только не проклинай его! — заорал он.
        Одно движение брови Драко, пожалуй, значило больше, чем целая гримаса у других людей.
        — Проклясть твоего кузена? — фыркнул слизеринец. — Когда только от него зависит, удастся ли наложить на это место нормальную защиту? Ты или совсем дурак, если ждешь от меня такого, или правда думаешь, что я порождение зла. В последнем случае, обрати внимание, это означает, что ты считаешь дураком и Северуса, раз он мне доверяет. А уж если ты считаешь его дураком, то и сам безусловно дурак!
        — Не называй Гарри дураком! — крикнул Дадли.
        Гарри в ту же минуту взорвался:
        — Чего ты добиваешься, Драко! Или ты нарочно пытаешься спровоцировать Дадли?!
        — Я пытаюсь спровоцировать тебя, дубина! — огрызнулся Драко и оттолкнул его. — Для чего, по-твоему, Северус оскорбляет своих студентов? Чтобы дать им шанс его опровергнуть!
        От толчка Гарри споткнулся, потом выпрямился и сердито уставился на слизеринца.
        — Думаешь, если ты обозвал меня трусом, да еще перед Дадли, я вдруг возьму и пойму, что могу колдовать?!
        — Я думал, что стоило попробовать, — скривился Драко. — Ну, по крайней мере, мы знаем, почему директор распределил твоего кузена в Хаффлпафф. Воплощенная преданность. Но если б он не бросился тебя защищать, ты бы, может, уже успел меня проклясть!
        — Будто ты дал бы себя вот так взять и проклясть!
        — А вот и дал бы! — крикнул Драко, не отступая ни на шаг.
        — Что, серьезно? — сморгнул Гарри. Казалось, весь мир встал с ног на голову. Черное и белое, война и мир, враги и друзья поменялись местами...
        — Думаю, я уж как-нибудь стерпел бы какое-нибудь ватноножное проклятье, если тебе это помогло бы вернуть уверенность в себе, — заявил Драко, и, похоже, совершенно искренне. — К тому же вряд ли ты бы оставил меня долго мучиться, да еще на глазах у своего кузена. Но Гарри... — он вздохнул. — Ты даже и не вспомнил о магии. Просто прыгнул и встал между нами. Чисто маггловская реакция.
        — А ты меня пихнул, — парировал Гарри. — Это, по-твоему, что за реакция?
        — Весьма сдержанная, — ответил Драко. — Я не стану тебя проклинать, даже если буду в бешенстве. Но то, что ты даже не принимаешь магию в расчет... очень тревожный знак. Ты должен был инстинктивно схватиться за палочку.
        — Все случилось так быстро...
        — А твоя змея? — вопросил Драко, покосившись на шею Гарри, вокруг которой до сих пор обвивалась Сэл, и покачал головой. — Тебе до зарезу нужно было пробуждающее заклятье, но разве тебе пришло в голову хотя бы попытаться применить его самому?
        — Я заранее знал, что не получится, — пробормотал Гарри.
        — Пока ты будешь «заранее знать», ничего и не получится, Гарри, — настаивал Драко. — Волшебная сила по-прежнему в тебе. Она только и хочет, что вырваться наружу, отсюда и вся эта дикая магия, я думаю. А ты ее подавляешь.
        — Хватит меня анализировать, — велел Гарри, но без особенного пыла. Он очень устал. Устал бороться со своей магией, с Драко, даже со Снейпом. Все от него чего-то хотели и чего-то ждали, а Гарри иногда просто хотелось, чтобы его оставили в покое.
        Но это было, конечно, невозможно. До тех пор, пока Волдеморт не будет повержен, по возможности — окончательно и бесповоротно. А пока Гарри не мог ничего изменить, нравилось ему это или нет.
        — Попроси у Северуса ту книгу, Гарри, — сказал Драко, а потом повернулся к Дадли: — Все в порядке? Ты не злишься? Я не всерьез наговорил все это Гарри. Видишь ли, он недавно был болен, и у него из-за этого проблемы с магией. Я подумал, что если вывести его из себя, это поможет.
        Дадли скривил пухлые губы.
        — Не очень-то это хорошо.
        — А я знаю, — признал Драко. — Садись, я все объясню. Видишь ли, Гарри у нас гриффиндорец, а ты почетный хаффлпаффец. Потом расскажу подробнее. Но я, — и голос его зазвенел от гордости, — я слизеринец...

* * *

        Узнав, что Гарри не ходит на уроки и поэтому Драко должен с ним заниматься, чтобы тот не отстал, Дадли сразу объявил, что не будет им мешать.
        — Может быть, Гарри, — сказал он, разглядывая волшебную колоду карт, — если ты догонишь своих одноклассников, то способность колдовать к тебе вернется. Так что занимайся, а я тут посижу.
        Гарри мог бы возразить — мол, между нудной сухой теорией и настоящим колдовством есть существенная разница. Но не хотел услышать от Драко что-нибудь про «избегание» или «отрицание». В который раз. Так что он пошел и устроился вместе с Драко за обеденным столом, и они принялись подробно разбирать материал о драконах, который Хагрид задал шестому курсу. Время от времени Гарри поглядывал на Дадли. Тот, похоже, пытался раскладывать пасьянс, но непослушные карты явно раздражали его. Одна из «картинок» — не разглядеть было которая, хотя Гарри видел уже намного лучше, — все прыгала и бегала кругами, жалуясь, что ей не нравятся соседи.
        — Гарри! — одернул его Драко. Гарри снова сосредоточился на особенностях спаривания норвежской хвостороги и постепенно перестал слышать карты, которые к тому времени начали бурно препираться.
        Однако он снова отвлекся, когда Дадли вдруг вскрикнул. Решив, что его укусила одна из карт — они иногда вытворяли такое, если упорно класть их туда, где им не нравилось, — Гарри обернулся. И увидел, как Снейп скользящей походкой входит в комнату, а Дадли в ужасе вжимается в край дивана, вытаращив глаза и дрожа всеми своими телесами.
        — Дадли, — спокойно произнес Гарри, подошел к нему и опустился на одно колено. — Дадли, все в порядке. Это просто профессор Снейп. Он здесь живет.
        — О... о... — от страха Дадли не мог выговорить ни слова.
        Гарри стиснул зубы буквально до боли и каким-то чудом сумел положить руку на трясущееся плечо Дадли. Мягко сжал, помня, насколько такой же жест Снейпа успокаивал его самого.
        — Ш-ш-ш, все хорошо. Он мне помог, Дадли. Он спас меня от злых волшебников, когда они хотели меня убить.
        Дадли с трудом показал трясущейся рукой и взвизгнул:
        — Он в-вампир!
        Драко расхохотался, но тут же умолк, когда Снейп оборвал его резким жестом. Не сказав ни слова, зельевар прошел мимо перепуганного гостя и направился к себе в спальню.
        — Ну конечно никакой он не вампир, Дадли, — сказал Гарри. Учитывая, как тот был перепуган, казалось естественным обнять его и погладить по спине. Но, что бы там Гарри ни казалось, сделать это оказалось ужасно трудно. Словно кучу иголок опять повтыкали в него со всех сторон, но он не убрал рук, успокаивая двоюродного брата, и постепенно неприятные ощущения немного отступили. — Он спокойно ходит при дневном свете, мы видели. И ест нормальную еду. И... э-э...
        — Неужели вы не в состоянии вспомнить хотя бы три признака обыкновенного вампира, мистер Поттер? — протянул Снейп у него за спиной. — Полагаю, следующим логичным звеном в доказательстве было бы: «Он не реагирует на распятие».
        — А, ну да, распятие, — пробормотал Гарри, отодвинувшись от кузена. И увидел в руке Снейпа распятие — большое, серебряное, изящной работы. Гарри взял его и передал Дадли. Тот, по-прежнему тараща глаза, выставил крест перед собой, словно в надежде отпугнуть Снейпа. Зельевар стоял неподвижно и глядел на него, не мигая.
        Чуть погодя Дадли протянул крест обратно Гарри. Не переставая ужасно трястись, он выговорил:
        — Г-гарри с-сказал, что тут есть п-призраки...
        Снейп сощурился.
        — Тебе не кажется, Гарри, что некоторых вещей упоминать не стоит?!
        Можно было бы возразить, что о призраках заговорил Драко, а не он, но уж слишком это оказалось бы мелочно.
        — А потом в огне появилось такое жуткое существо, все зеленое и морщинистое, — продолжал Дадли, так крутя руками, словно думал, что в чем-то виноват. — И... и... и я не слышал, как вы вошли, а потом поднял голову, а там вы стояли с таким г-г-г...
        — Грозным видом? — вопросил Снейп. Глаза его сардонически поблескивали, и можно было спорить: таким описанием он доволен. Ну, если не считать теории, что он вампир. — Боюсь, студенты нередко так считают. Но вам нечего опасаться. Заверяю вас, вампиры в Хогвартсе не водятся.
        — П-п-простите.
        — Не за что извиняться. Вполне понятная ошибка, — сообщил Снейп трясущемуся гостю. Потом медленно шагнул вперед и протянул руку: — Меня зовут Северус Снейп.
        Дадли, явно сильно смущенный, встал с дивана и пожал руку зельевара.
        — Дадли Дурсль, — пробормотал он.
        — Мы очень рады вашему приезду, мистер Дурсль, — мягко ответил Снейп, всем своим видом напоминая Гарри о том, как Хагрид обычно обращался с перепуганными животными.
        Дадли, однако, явно был не в силах это оценить и тут же разрыдался. Не зная, что еще предпринять, Гарри снова обнял кузена. Тот, всхлипывая, выговорил:
        — Мистер Дурсль — это мой п-папа!
        — Ш-ш, Дадли, — прошептал Гарри. — Он ничего такого не имел в виду.
        Дадли завозил кулаками по лицу, словно пытаясь стереть все следы своего горя. «Дурак я», — пробормотал он.
        — Ничего подобного, — сказал Гарри. Оглянувшись, он сообразил, что Снейп и Драко ушли. Наверное, в лабораторию. Тогда он потянул Дадли за собой: — Пойдем, умоешься. А потом я тебя представлю еще раз, ладно?
        — Как я мог подумать, что он вампир! — задохнулся Дадли. — Какой же я дурак!
        — Ничего подобного! — повторил Гарри. — Слушай, у нас когда-то был учитель-оборотень, а еще тут до сих пор преподает один призрак... так что вовсе ты не дурак. — Он намочил салфетку для лица и протянул Дадли. — Это очень, очень странное место. К тому же тебе столько лет рассказывали, что магия ужасная вещь. Понятное дело, что тебе не по себе! И вообще, Снейп тебя напугал. Я бы и сам на твоем месте подумал, что он вампир!
        — Одевается как Дракула, — пробормотал Дадли. — Жуть просто. И лицо у него страшное. Особенно глаза. Так и кажется — сейчас сглазит.
        — Да, а представь, каково это, когда напутаешь что-нибудь в классе и он начинает орать, — пошутил Гарри. — Те еще ощущения. Но я тебе правду сказал. Он спас меня от злого волшебника, который хотел меня убить. И вообще не один раз спасал мне жизнь. Он не сделает тебе ничего плохого, Дадли.
        Но Дадли все равно был слишком напуган, чтобы решиться на разговор со Снейпом. И тогда Гарри сделал единственное, что пришло ему в голову: рассказал кузену одну историю. Про доброго профессора Люпина, с которым Дадли был, конечно, уже знаком, про боггарта в шкафу и профессора Снейпа в старушечьей одежде. Правда, о том, что Люпин и есть вышеупомянутый учитель-оборотень, Гарри говорить не стал. И к концу рассказа Дадли трясся уже не от страха, а от смеха.

* * *

        Накануне, когда компания гриффиндорцев осталась ужинать, Снейп был в полной мере самим собой — иными словами, нисколько не утруждал себя попытками быть любезнее обычного. Впрочем, он, вероятно, счел, что студенты вполне в состоянии иметь с ним дело и так, безо всяких скидок. В каком-то смысле он, пожалуй, сделал им этим своеобразный комплимент, подумал Гарри.
        Однако зельевар явно не собирался аналогичным образом вести себя с Дадли: в его словах не было ни намека на привычные завуалированные оскорбления или мрачный сарказм. Скорее всего, раз Дадли через миг после встречи решил, что Снейп — вампир, да еще и разрыдался, как настоящий хаффлпаффец, зельевар пришел к выводу, что Дадли Дурсль не в силах переносить стресс. И, возможно, был прав, хотя вечер вышел странный. Удивительно было видеть, как Снейп терпеливо и мягко разговаривает с заикающимся гостем-магглом.
        Видно было, что Драко все это невероятно забавляет. Но и он оказался готов подыграть и обращался с Дадли, словно с ребенком много младше себя, хотя на самом деле тот был на год старше. Причем безо всякой снисходительности — он вел себя подчеркнуто доброжелательно и просто. Если ему и было противно сидеть за одним столом с магглом, он никак этого не показывал.
        Когда Гарри доел, Сэл выскользнула из кармана его рубашки и обвилась вокруг руки чуть ниже плеча. Тут уж Драко не сдержал гримасы отвращения. Он даже тарелку отодвинул, забыв о безупречных манерах, и судорожно и шумно сглотнул. Гарри усмехнулся и попросил Сэл сползти вниз по руке к кисти, чтобы поиграть с ней, как привык еще в особняке на площади Гриммо. Змея принялась скользить туда-сюда между его пальцами, обвиваясь вокруг них. Это было приятное, хотя и слегка знобящее ощущение. Драко скривился и отвернулся.
        — Гарри, — упрекнул его Снейп, покачав головой.
        — Зато теперь у Драко и Дадли есть, о чем поговорить, — возразил Гарри. — Они одинаково относятся к змеям.
        Драко резко взглянул на него, словно подозревал в этих словах какой-то скрытый смысл. Очень по-слизерински: во всем искать подвох. Но, к удивлению Гарри, Драко, похоже, не только подумал, что это намек, но и решил к нему прислушаться. Он повернулся к Дадли — тот с опаской косился на змею, но продолжал доедать свою солидную порцию салата.
        — Скажи, Дадли, — любезно начал Драко, — а почему тебе не нравится маленькая питомица Гарри?
        Ой-ой-ой... Не хватало только, чтобы Дадли вывалил кучу разнообразных сведений о Гарри Поттере!
        — Э-э... Дадли вряд ли будет приятно об этом говорить, — поспешно вставил Гарри.
        — Да ничего, — отмахнулся Дадли. — Ты же знаешь, Гарри, что я давно тебя простил.
        Нет, Гарри ничего подобного не знал, но сейчас ему было не до того. Однако не успел он сообразить, каким образом вывернуться, как Дадли принялся рассказывать.
        — Когда-то давно я думал, что змеи — это очень круто. Пока Гарри не натравил на меня огромную змеюку.
        — Да-а? — заинтересованно протянул Драко. — Правда? Расскажи.
        — Был мой день рожденья, и мы поехали в зоопарк. И Гарри там спустил на меня огромного удава, и тот чуть не откусил мне ногу...
        — Да он только зубами клацнул, когда мимо полз, и все! — запротестовал Гарри.
        — Пирс всегда клялся, что видел, как ты с этим удавом разговаривал. Значит, это правда? Это поэтому он на меня напал?
        — Гарри, — протянул Драко, — я, право, удивлен. Как нехорошо с твоей стороны.
        — Гарри сделал так, что стекло в террариуме исчезло, и удав сбежал, — поведал Дадли, содрогнувшись. Потом ткнул вилкой в редиску почти сердитым жестом. — Его в тот раз заперли в чулане аж до лета.
        — Заперли в чулане, — повторил Драко, смерив Гарри оценивающим взглядом.
        — Ну да, — продолжал болтать Дадли. — Я тогда думал, что он получил по заслугам. Что так ему и надо, потому как из-за него в доме случались всякие странные вещи, хоть он и знал, что папа с мамой не выносят колдовство. Представляешь, один раз из нашей машины мотор пропал? — Неожиданно вспомнив подробности этого инцидента, Дадли виновато посмотрел на Гарри: — Мне теперь очень стыдно, что я даже и не думал притащить тебе какой-нибудь еды, когда тебя запирали на несколько дней. Ты, наверное, сидел там жутко голодный...
        Гарри почувствовал, что заливается краской.
        — Да ну, ничего, — пробормотал он. — Это все дело прошлое.
        Драко поставил медный кубок с медом на стол. Похоже, он пытался сообразить, что теперь сказать. И, кажется, даже жалел о том, что начал расспрашивать Дадли. Наконец он спросил:
        — Гарри, если ты мог заставить исчезнуть часть машины, то почему не мог сотворить еду у себя в... э-э... в чулане?
        Либо он очень уж умело притворялся, либо Люциус Малфой все-таки рассказал сыну далеко не все из того, что выпытал у дяди Вернона, подумал Гарри.
        — Случайная магия не зря так называется, — заметил он. — И вообще, я не знал тогда, что это моих рук дело. Я же говорил тебе — я даже не знал тогда, что я волшебник!
        Снейп удивленно поднял брови.
        — Когда ты успел Драко столько рассказать?
        — А, это было в письме для Дадли, — рассеянно пробормотал Драко.
        — Я не получал никакого письма, — возразил Дадли, а Гарри в смятении воскликнул: — Драко!
        Драко медленно улыбнулся. В одно душераздирающее мгновение Гарри с ужасом сообразил, что тот вполне в состоянии восстановить сожженное письмо, например с помощью Reconstitutio. Драко знал многие весьма сложные заклинания, благодаря интенсивным дополнительным занятиям каждое лето. «Уж конечно, сыну Люциуса Малфоя все обеспечено по высшему разряду», — подумал Гарри, когда Драко однажды об этом упомянул.
        Вышло, однако, что Драко улыбнулся вовсе не потому, что собирался извлечь и предъявить письмо. Нет, он просто, будучи слизеринцем, просчитывал, как лучше повести себя в сложившейся ситуации.
        — Ах, да, Гарри написал тебе письмо, — протянул Драко. — Точнее, тогда он был совсем слеп и поэтому продиктовал его мне. И я собирался отослать его, но потом оказалось, что я писал исчезающими чернилами! Гарри ужасно рассердился. Даже удивительно, что он не натравил какого-нибудь удава на меня. А потом... потому ему опять стало хуже, и как-то не было времени писать снова, а когда он поправился, мы уже знали, что ты вот-вот приедешь в гости...
        Приходилось признать: вранье было неуклюжее и явное. Хотя мысль о том, что лжец из Драко никудышный, Гарри не слишком нравилась. Да, он и сам сказал как-то в больничном крыле, что Драко врать не умеет, но тогда это были пустые слова. Теперь же было похоже, что так оно и есть, и из этого напрашивались такие выводы, о которых Гарри даже думать не хотел. Нисколечко.
        — А что было в письме? — спросил Дадли. Челюсти его слегка дрожали.
        — Что я тебе очень, очень сочувствую из-за твоего папы, — пробормотал Гарри.
        — Ясно, — промямлил Дадли и несколько раз сморгнул. Похоже, он старался отвлечься и подумать о чем-нибудь еще, так что повернулся к Драко и поинтересовался: — Ну, а почему тебе тоже не нравится Сэл?
        Честно говоря, Гарри не думал, что тот ответит. Ну, в крайнем случае, отмахнется как-нибудь вроде: «Просто не нравится, и все» или «Она противных гриффиндорских цветов, вот почему».
        Но Драко сказал тихо:
        — Один мой родственник тоже натравил на меня змею. Я не мог выучить заклинание, которое их вызывает. Мне было тогда, кажется, лет девять или десять, и мой домашний учитель на меня пожаловался. Мне пришлось стоять под обездвиживающим заклятьем, пока по мне ползала кобра. Знаешь, как говорят: близкое знакомство порождает презрение. В общем, после этого я освоил то заклинание.
        Драко встал. Руки у него слегка тряслись.
        — Прошу прощения, мне придется вас оставить. У меня дела.
        Он ушел в спальню и закрыл за собой дверь; чуть погодя оттуда донеслись звуки льющейся в душе воды.
        Наконец Снейп нарушил молчание.
        — Возможно, тебе не следовало так его дразнить.
        Гарри кивнул, чувствуя себя здорово виноватым, и быстро убрал Сэл в карман.
        — Не только у сирот бывает нелегкое детство, — продолжил его учитель.
        — Да, да, я понял, — ответил Гарри.
        — Понял ли? Люциус не однажды наказывал его таким образом.
        — Да, Люциус обожает бить по больному месту, — пробормотал Гарри, вспоминая иглы. Малфой-старший был отвратительным человеком. Он готов был использовать любую твою слабость, повернуть ее против тебя... и не щадил даже собственного сына. Странно, Гарри ведь всегда считал Драко избалованным... И отчасти был прав, но теперь понимал: это не значит, что у того все безоблачно. — Можно, мы не будем о Люциусе?
        — Разумеется. — Снейп поднялся и привычно сообщил: — Если понадоблюсь, зайдешь ко мне в кабинет.
        Дадли повернулся, глядя ему вслед.
        — Да, он и в самом деле вовсе не похож на вампира. Хотя выглядит, конечно...
        Гарри кивнул и вздохнул, чувствуя, как Сэл шевелится в кармане. Ну откуда ему было знать, что у Драко есть настолько серьезные причины бояться змей?
        Дадли доел свой салат, пока Гарри молча сидел и размышлял. Через несколько минут он пошел в спальню. Вода в душе продолжала литься, но он и так не очень-то был готов сейчас разговаривать с Драко. Гарри достал деревянный ящичек, в котором Ремус прислал Сэл, и положил змею туда. Затем унес ящик в гостиную и поставил на стол в углу, где он бы меньше попадался на глаза.

* * *

        К вечеру Драко вроде бы взял себя в руки. Он снова выставлялся перед Дадли, на этот раз — показывал, как трансфигурировать диван в кровать. Восхищенный Дадли жадно ловил каждое слово, отчего движения Драко и заклинания, которыми он пользовался, становились все вычурнее.
        — Теперь, если нам нужен балдахин, — говорил он, — сначала нужно превратить это дерево во что-нибудь более прочное.
        — Дуб? — предложил Дадли, охая и ахая по мере того, как темная древесина приобретала более светлый золотистый оттенок.
        Видя, что они, скорее всего, еще долго будут заняты, Гарри решил, что это удобный случай поговорить со Снейпом наедине. Хотя тот почти каждый вечер обыденным тоном повторял свое приглашение, Гарри ни разу им не воспользовался. Несколько раз ему хотелось это сделать, но сама мысль, что он зайдет и увидит Снейпа за преподавательским столом... бр-р-р! Словно зельевар опять станет его учителем. То есть, конечно, Снейп так и так был его учителем, но все же — не только. Гарри даже слов не мог подобрать, чтобы обозначить их отношения, — или, может быть, намеренно не искал. Даже думать об этом не хотелось — таким уязвимым он себя чувствовал, боясь, что от пристального внимания ощущения исчезнут.
        Но сегодня ему настолько нужно было поговорить, что он поборол это чувство.
        Гарри остановился у открытой двери кабинета и заглянул внутрь. Снейп склонился над пергаментами, чиркая пером и оставляя замечания красными чернилами по мере чтения. Зельевар не замечал его, и Гарри осторожно протянул руку и постучал костяшками пальцев по двери.
        — Заходи, Гарри, — позвал Снейп и рукой махнул в сторону двух стульев, стоявших перед столом. — Похоже, твой кузен начинает привыкать. Он явно чувствует себя лучше, чем можно было предположить.
        Гарри кивнул.
        — Мне теперь кажется, что на самом деле он не так уж боится волшебства. Его к этому приучили, но страх исходит не от него, если так можно сказать.
        — Весьма вероятно, — согласился Снейп.
        Повисла тишина, которую нарушало только потрескивание дров в горящем камине, чье пламя согревало кабинет. Наконец Снейп снова заговорил.
        — Ты хотел чего-то конкретного?
        — Нет... да... — Гарри окончательно сдался, уперся головой в ладони и потер виски. — Можно мне зелье от головной боли?
        — Да, конечно, — сказал Снейп, открыл ящик стола и извлек оттуда маленький флакон. — Выпей все.
        Гарри осушил его, потом полюбопытствовал:
        — У вас и тут в кабинете зелья? Вы с ними не расстаетесь, что ли?
        — Стараюсь, — совершенно серьезно ответил Снейп, а потом позволил себе легкую усмешку, которая смягчила его черты: — Я часто проверяю здесь студенческие работы. Так что приходится держать под рукой как минимум зелье от головной боли и антисплинный бальзам.
        — Что, так плохо? — спросил Гарри.
        — Сам посуди, — Снейп протянул ему лежавшее сверху в стопке эссе какой-то второкурсницы. Гарри не стал вчитываться; ему было все равно, что Холли Хорнбраун пишет о дрожжевых спорах. Интересовали его заметки Снейпа. «Что это, эссе или размышление о хлебе и кексах? — писал его учитель. А еще: — Если вы голодны, сделайте перерыв, прогуляйтесь в Большой зал и лишь затем беритесь за домашнее задание!»
        — Драко говорит, вы оскорбляете студентов, чтобы заставить их лучше заниматься, — заметил Гарри и поднял голову. — Это правда?
        Снейп отложил перо, оперся обеими руками о стол и посмотрел Гарри в глаза.
        — Да некоторой степени. Не могу сказать, что много размышлял об этом, но я еще в начале своей преподавательской карьеры заметил, что умело высказанное оскорбление нередко оказывает благотворный эффект.
        — Но вы же не оскорбляете слизеринцев, — возразил Гарри. — Вы что, не хотите, чтобы они занимались так же хорошо, как все остальные?
        Взгляд Снейпа стал заметно тверже.
        — Безусловно, я не оскорбляю их публично. Существует такая вещь, как верность Дому. Кроме того, слизеринцы негативно реагируют, если их стыдить. Может быть, тебе следует учесть это, имея дело с Драко.
        Гарри не ответил, и зельевар многозначительно зашуршал свитками.
        — Итак, если ты хотел лишь избавиться от головной боли и покритиковать мою манеру преподавания, с этим мы разобрались. Так что, если не возражаешь...
        — У меня не болела голова, — перебил Гарри. — Ну, не настолько, чтобы просить помощи. И я не хотел вас критиковать.
        — Да? — Снейп уставился на него.
        — Да. Я просто... я не знаю. Я хотел поговорить с вами.
        Снейп явно ждал продолжения, но Гарри не знал, что сказать. И, пожалуй, не знал даже, почему пришел сюда. Он знал только, что ему нужно было поговорить — ни о чем конкретно, просто так. Раздираемый противоречивыми желаниями и впечатлениями, соображал он сейчас плохо.
        — Для человека, который хочет поговорить, ты очень много молчишь, — наконец заметил Снейп. Гарри устало кивнул и встал, собираясь уходить, однако Снейп жестом предложил ему снова сесть, а потом мягко спросил: — Я тебя чем-нибудь расстроил?
        Гарри, разглядывавший свои руки, поднял голову.
        — Нет, просто... хотя, может быть, и да. Вы правда сказали профессору Макгонагалл, чтобы она не приводила сюда моих друзей слишком часто?
        — Это казалось разумной мерой, учитывая, как они прежде нередко провоцировали Драко.
        — Это он их провоцирует!
        — Кажется, не Драко пытался проклясть другого студента и накормить его слизняками, — тихо возразил Снейп, слегка постукивая пальцами по столу.
        — Он обзывал Гермиону грязнокровкой!
        — Он хоть раз с Самайна произносил это слово?
        — Не при мне, — неохотно признал Гарри. — Но дело не только в моих друзьях из Гриффиндора. Вы и Ремуса ко мне не пускаете.
        — Его придушить мало за то, что он с тобой сделал, — ледяным тоном заявил Снейп.
        — Нет, не его, а Люциуса Малфоя! — огрызнулся Гарри. — А вместо этого вы все так устроили, что мне приходится любезничать с его сыном!
        Снейп резко поднялся, и, повинуясь взмаху его палочки, дверь кабинета захлопнулась.
        — Теперь можно говорить открыто, — объявил он. — Опять не задумываешься, что уместно, а что нет, Гарри? Драко в двух шагах отсюда!
        Гарри скривился.
        — Вот почему я теперь не могу с вами поговорить! — выкрикнул он, вскакивая со стула. — Все всегда сводится к тому, что почувствует Драко!
        — Не говори глупостей, — резко сказал Снейп. — Я знаю его всю его жизнь. И как никто понимаю, насколько велико сейчас давление на него. Но меня волнует не только он.
        — Так я и поверил, — пробурчал Гарри.
        Снейп покачал головой.
        — Гарри, ребячество тебя не красит. Я забочусь о вас обоих.
        Гарри снова плюхнулся на стул и уставился на учителя широко распахнутыми глазами.
        Вздохнув, Снейп обошел стол кругом и сел на второй стул напротив Гарри, придвинувшись так близко, что они почти касались коленями.
        — Гарри, не говори, что ты не понимал этого раньше. Неужели ты думаешь, что я часто приглашаю гриффиндорцев жить со мной?
        — Нет, но обстоятельства вас вынудили, — пробормотал Гарри. — И чувство долга, учитывая все, что обо мне наболтала Трелони.
        — Да, пророчество делает твою роль значительной, — ровным тоном согласился Снейп. — Но не из-за него ты важен для меня. Я не о долге думал, когда предложил тебе свой дом.
        — Правда?
        Гарри знал, что напрашиваться на такие откровения нехорошо, но его словно изодрали изнутри — так ему нужно было услышать больше.
        — Я рад тебе помочь, — продолжил Снейп, склонив голову набок и разглядывая его. — Ты, кажется, расстроен тем, что я это признаю.
        Снова повисло молчание. Гарри опять повесил голову и потер виски, хотя благодаря великолепному зелью боль давным-давно исчезла без следа. Снейп глубоко вдохнул, потом осторожно взял Гарри за руки и заставил отнять их от лица.
        — Гарри, говори же. Я ведь так и не знаю, почему ты сегодня пришел ко мне. Ты доверял мне в Самайн — неужели не можешь довериться теперь? В чем дело?
        — Да не знаю я, — простонал Гарри и зажмурился. — Я просто... я хотел видеть вас, и так чтобы Драко не слушал каждое слово.
        — Я тоже этого хотел, — ответил Снейп. — И теперь у нас есть такая возможность. Что тебя беспокоит?
        Гарри только плечами пожал.
        — В таком случае, я скажу, что начинает беспокоить меня, — объявил Снейп, сжал чуть-чуть его руки, а потом отпустил совсем. — То, как ты... расстроился, едва я сказал, что забочусь о тебе.
        И Гарри сообразил, что опять, как и тогда, когда не сразу согласился жить здесь, рискует сильно обидеть Снейпа. А он вовсе не хотел этого, хотя сам толком не понимал, что именно чувствует.
        — Я не расстроился, — попытался объяснить он, взволнованно кусая губы. — Я просто... не верю, что ли. Ой, нет, не вам, — торопливо добавил он. — Я не доверяю взрослым вообще, вот что я имел в виду. То есть, тем, кто предположительно должен обо мне заботиться. Потому что... ну, слишком часто оказывается, что это неправда.
        — К твоим родственникам это, безусловно, относится, — с отвращением сказал Снейп. Потом продолжил задумчиво: — Но Гарри... Блэк любил тебя всей душой, все те годы, которые провел в Азкабане, и потом тоже, до самой своей смерти.
        — Он редко был рядом, — вздохнул Гарри. — Я не виню его, но это все равно так. А с Ремусом все было в каком-то смысле еще хуже. Он же не скрывался и не прятался, не был в бегах. Я думал, что он по-настоящему обо мне заботится, всерьез, не потому что я какой-нибудь там многообещающий студент или сын его лучшего друга. Я думал, он заботится обо мне. Но за целый год, с самого начала этого кошмарного Турнира, я от него и весточки не получил.
        Глаза Снейпа стали еще темнее обычного.
        — Люпин по-настоящему заботится о тебе, невзирая на идиотскую выходку с мороженым.
        Гарри чувствовал, что эти слова дорого дались зельевару.
        — Я знаю. Но на него нельзя положиться так, как... — Он отвернулся и закончил иначе, чем собирался: — Как мне хотелось бы.
        — У тебя никогда не было взрослого, на которого можно было бы положиться, — тихо сказал Снейп. — Или, по крайней мере, ты думаешь, что не было. Директор, знаешь ли, тоже очень о тебе заботится. В прошлом году у него были причины вести себя...
        — В этом все и дело! — неожиданно взорвался Гарри. — На все всегда есть причины! Или ты всего-навсего маленький урод, которого никто любить не станет, или твой крестный сидит в Азкабане, или есть дела Ордена, которые важнее, или у тебя внутри затаился Волдеморт, который может кому-нибудь повредить! И все это значит только одно — я на горьком опыте понял, что ни на кого нельзя положиться!
        Хотя он и не высказал остатки вслух, обоим было очевидно, о чем он подумал.
        Даже на вас.
        Гарри махнул рукой, желая миновать опасный поворот беседы.
        — Неважно. Наверное, я просто так привык полагаться только на себя, что мне не по себе, когда вы все решаете. И... ну, я знаю, что вам не нравится, как я отношусь к Драко, и... и иногда думаю, что рано или поздно у вас лопнет терпение и вы решите, что с вас хватит. Я не говорю, что вы меня выгоните отсюда в Гриффиндорскую башню, раз это небезопасно, но... послушайте, я вовсе не натравливал на Дадли того удава. И я не знал, что видеть Сэл Драко настолько неприятно.
        Понимая, что говорит уже совсем бессвязно, он умолк.
        — Ты, кажется, пребываешь в заблуждении, что я едва сношу твое присутствие и жажду от него избавиться, — негромко сказал Снейп. — Возможно, я создал у тебя такое впечатление, сказав, что на твоем переезде сюда настоял Альбус. Однако в действительности это была моя идея. Он отстаивал ее лишь перед Минервой, которая наши планы не одобрила.
        — А чем она недовольна? — был вынужден спросить Гарри.
        — Если не считать опасений, что вы с Драко поубиваете друг друга в первый же день, — начал объяснять Снейп, — а также ее ошибочной уверенности в том, что я по-прежнему не отличаю тебя от Джеймса, ее крайне оскорбило предположение, что Дом Гриффиндор не всегда может позаботиться о своих. Я сказал ей, что Шляпа хотела отправить тебя в Слизерин, — добавил он небрежно.
        Гарри рассмеялся.
        — Ой, нет. Наверное, вот почему она так высокомерно вела себя с Роном и Гермионой. — Однако тут ему в голову пришла еще одна мысль, и улыбаться он перестал. — Вы не думаете, что она сказала об этом моим друзьям?
        Снейп прищурился.
        — Ты этого стыдишься?
        — Нет. Я просто думаю, что они не поймут. — Гарри потряс головой, чтобы собраться с мыслями, и вернулся к предыдущей теме разговора: — Я не знаю, о чем я хотел поговорить, когда пришел. Просто хотел поговорить с вами, и все. Но мне теперь пришло в голову... я не подумал раньше, но, даже хотя тут Драко и вообще, мне тут у вас... ну, не так уж плохо, хотя, честно говоря, уже иногда очень хочется выбраться отсюда хоть ненадолго. Вы не можете придумать что-нибудь, чтобы я мог погулять иногда? Хотя это тоже не то, о чем я хотел поговорить. Я просто хотел сказать, что я очень благодарен вам за все.
        — Опять твой бзик всех благодарить, — задумчиво произнес Снейп. Непохоже было, чтобы он оскорбился, хотя все равно напомнил Гарри: — Я не нуждаюсь в том, чтобы меня благодарили, и не желаю этого.
        — Я знаю, но вы так ко мне относитесь и так заботитесь обо мне...
        — Каким образом? Не запираю тебя в чулане и иногда кормлю? — тихо прорычал Снейп, хотя его гнев явно относился не к Гарри. — О чем только думал Альбус, оставив тебя там расти!
        — Ну, в семье волшебников могло быть не лучше, — Гарри попытался замять тему. — Взять Драко — вон как его отец наказывал.
        Снейп смерил его резким взглядом, словно ожидал сарказма, но, не найдя его, успокоился.
        — В некотором смысле, — сообщил он, — Драко было даже хуже, чем тебе. Твои родственники практически ничего от тебя не ждали, я полагаю, что само по себе ранит, но от него всегда требовали большего, чем от всех остальных. Заклинание Serpensortia изучают в Хогвартсе только на старших курсах, и не без причины, а Драко был вынужден его освоить много раньше, чем приехал сюда. Причина его сильной неприязни к Грейнджер не столько в том, что она магглорожденная...
        — Нет, именно в том! — жарко заспорил Гарри.
        — Гарри, у него есть магглорожденные друзья в Слизерине. Или были, пока не начали бояться за собственную жизнь, если продолжат с ним общение. Но позволь мне закончить. Основная причина его неприязни к Грейнджер в том, что она учится лучше его, превосходя его на каждой контрольной. Каждый триместр Драко возвращается домой только для того, чтобы терпеть поношения, потому что его отметки не лучшие на курсе. Полагаю, Люциус в состоянии долго распространяться о том, какой позор его сыну и наследнику уступать кому-то из семьи магглов, да еще девочке.
        — Быть не может, он наверняка все это выдумал, — не поверил Гарри. — Это полная чушь. Да и откуда Малфою знать, какие отметки у Гермионы?
        — У членов Попечительского совета есть свои привилегии.
        — Все равно не значит, что это правда.
        Снейп сердито посмотрел на него.
        — Драко никогда не умел хорошо лгать. Исчезающие чернила, Гарри? Я не знаю правды насчет всей этой истории с письмом, да и не желаю знать. Но я уверен, что Драко никогда бы не сделал подобной глупости — использовать исчезающие чернила!
        — Угу, — тихо сознался Гарри.
        — Не стану спорить, у Драко есть свои недостатки, — в свою очередь, признал Снейп. — Он провоцировал тебя много лет, а в прошлом году особенно, и многие его проступки можно счесть непростительными. Я не закрываю глаза на его отрицательные черты. Но ты знаешь о нем куда меньше, чем думаешь, Гарри. Он называл мисс Грейнджер грязнокровкой так часто, потому что надеялся, что если она будет волноваться и переживать, то станет хуже учиться.
        — Все равно это гадко.
        — Да, но его ждал гнев волшебника, если он не найдет способ с ней управиться. — Снейп сжал руки в кулаки. — Я не знаю всего, что Люциус мог изобрести в качестве наказания, но сильно сомневаюсь, что та кобра — худшее, что Драко пришлось пережить.
        Гарри медленно выдохнул и взглянул Снейпу в глаза.
        — А хорошо ли, что вы мне все это рассказываете? Это же его тайны. В смысле, если его раздражают в основном оценки Гермионы, почему он не скажет об этом сам?
        — Драко знает, что ты скорее послушаешь меня, чем его, — пожал плечами Снейп. — Он сказал, чтобы я поступал по своему усмотрению.
        — Но почему он так хочет, чтобы я ему доверял?
        — Да, в заносчивости тебя точно не упрекнешь, раз ты задаешь такие вопросы, — вздохнул Снейп. — Он в страшной опасности, Гарри. Его приговорили к смерти, а в кругах, где он вырос, это не шутки. Но он всецело перешел на нашу сторону. Он видит в тебе лидера, возможно, не в буквальном или стратегическом смысле, но...
        — Он как-то сказал, что я «наша основная сила», — вспомнил Гарри.
        — А, да. Полагаю, он в буквальном смысле до смерти боится, что если ты не поверишь в его искренность, его в конечном итоге оставят на растерзание волкам.
        — Будто вы бы это позволили, — фыркнул Гарри.
        — Разумеется нет. Но он слизеринец до мозга костей. Он ждет времени, когда твое влияние на Альбуса превзойдет мое. Честно говоря, я думаю, он уверен, что это произойдет очень скоро.
        — А вы тоже так думаете?
        Снейп мягко рассмеялся.
        — Нет. Драко и вообразить не в силах, насколько вы оба молоды с точки зрения Альбуса. Эта идея совершенно абсурдна. — Он покосился на Гарри. — Гм, теперь я понимаю, почему ты жалуешься. Наш разговор опять свелся к тому, что чувствует Драко. Ты хотел поговорить о чем-нибудь еще?
        Гарри наморщил лоб.
        — Ну, это уже так, пустяк... Но я немного удивлен, что у вас есть распятие.
        — Не вздумай говорить об этом своему кузену, — строго распорядился Снейп, — но время от времени в Запретном лесу видят вампиров. Когда мне приходилось отвечать на зов Темной Метки, я предпочитал принимать меры предосторожности.
        Темная Метка... Гарри скривился. Драко сказал не спрашивать о ней, но ему казалось, что лучше спросить.
        — Он вас по-прежнему зовет? У меня шрам теперь совсем не болит.
        Снейп напрягся, потом откинулся на спинку стула.
        — Думаю, когда твои магические способности придут в норму, шрам начнет вести себя как обычно. Что касается меня, я нашел способ управляться с вызовами. Не беспокойся об этом.
        — Но... — Гарри заколебался. — Вам... вам очень больно?
        — Разве похоже? — Снейп высокомерно взглянул на Гарри сверху вниз.
        — Нет, — признал он.
        — В таком случае, как бы то ни было, я вполне в состоянии разобраться с этим сам, — объявил Снейп. — Тебе шестнадцать, Гарри. Ты и так столько лет брал на себя многое вопреки возрасту. Это — моя ноша. Я не желаю обременять ей тебя.
        — Хорошо, — медленно согласился Гарри. Не потому, что не хотел быть обремененным, но потому, что Снейп явным образом не желал продолжать разговор на эту тему. — Э-э... я еще одно хотел спросить.
        Снейп молча ждал, пока он продолжит.
        — Драко сказал, что у вас есть одна книга, которую мне следует прочитать, — наконец выговорил Гарри.
        — Что-нибудь конкретное?
        Гарри отвел взгляд, и Снейп пробормотал:
        — А, та книга.
        — Он думает, вы нарочно ее оставили, — вдруг выпалил Гарри. — Чтобы он ее прочитал и мог... не знаю, вешать мне всякую лапшу про «отрицание», и «гиперкомпенсацию», и «комплекс вины», и я не знаю что еще. По-моему, он сам не понимает, что говорит, но... вы правда хотели, чтобы он ее прочел?
        — Нет. Я просто устал и как-то вечером отложил ее в сторону, не думая, — покачал головой Снейп. — Когда ты узнаешь Драко поближе, быстро поймешь, что он буквально повсюду видит заговоры и интриги. Последствия его воспитания, я полагаю.
        — А, ну ладно, — сказал Гарри. Об этом он поразмыслит позже. — Ну так что, можно мне взять ее почитать?
        Некоторое время Снейп смотрел на него в упор, затем молча поднялся и достал книгу из ящика стола. Гарри повертел ее в руках, чувствуя себя еще более неуверенно, чем раньше.
        — А вы думаете, я... — он откашлялся. — Ну, вроде как... не в себе? После Самайна?
        — Нет. Эта книга совершенно не об этом, Гарри. Если Драко позволил себе намекнуть...
        — Нет, нет, — признал Гарри. — Он ведет себя так, будто искренне хочет помочь.
        — У меня такое же впечатление. Что касается эффекта, оказанного на тебя Самайном, я бы сказал, что ты превосходно справляешься. — Его губы изогнулись в легкой улыбке. — Впрочем, я помню: ты не ищешь подтекста, в отличие от слизеринцев, и предпочитаешь открытую похвалу. Отрадно было видеть, что ты сумел обнять своего кузена, Гарри. Ты в самом деле молодец.
        — Вы тоже здорово вели себя с Дадли, — пробормотал Гарри. — Он никогда не поверит теперь, что вы кричите на уроках.
        — А я не кричу. Я делаю замечания, — разъяснил Снейп подчеркнуто любезно. — И, должен признать, стараюсь удостовериться, что студентам, не обладающим и толикой таланта к зельеварению, не взбредет в голову поэкспериментировать самостоятельно. Меня волнует прежде всего их собственная безопасность, разумеется.
        — Да, разумеется, — столь же любезно согласился Гарри. — Ладно, профессор, тогда не буду вам больше мешать проверять эссе.
        Снейп встал одновременно с ним и положил ему руку на плечо.
        — Надеюсь, ты знаешь, что всегда можешь прийти и поговорить со мной. Иногда при Драко это бывает неловко, но на дверь моего кабинета наложены постоянные заглушающие чары — они срабатывают, когда дверь закрыта. Здесь мы можем говорить о чем угодно.
        Гарри кивнул и попытался открыть дверь, но сразу понял, что она заперта заклинанием. Памятуя об упреках Драко, он достал палочку и честно попытался использовать магию сам — но в итоге вынужден был обратиться за помощью к Снейпу.
        — Все образуется, Гарри, — утешил его учитель, применяя нужное заклинание.
        В коридоре и гостиной было темно. Гарри осторожно пробрался мимо бахвальски-вычурной кровати с балдахином, которая теперь стояла на месте дивана, в свою спальню. Нашарил в темноте пижаму и нырнул в постель. Он думал, что Дадли уже спит, но тот вдруг прошептал:
        — Это ты, Гарри?
        — Ага.
        — А призраки приходят по ночам? — судя по голосу, Дадли их опасался.
        — Они сюда вообще не приходят, — успокоил его Гарри. — Профессор Снейп очень могущественный волшебник. Все его комнаты защищены заклятиями. Призракам сюда не попасть.
        — Тогда хорошо, что ты живешь здесь, — шепотом ответил Дадли и перевернулся на другой бок.
        «Да, это точно», — подумал Гарри.


Глава 38. Порой достаточно маггла

        Всего каких-нибудь три дня спустя Дадли решил, что тоже хочет попробовать поколдовать. Гарри, разинув рот, смотрел, как Драко одалживает его кузену свою палочку и показывает простейшие движения. Конечно, ничего не произошло; Дадли и не надеялся по-настоящему выучить какие-либо заклинания, но, похоже, ему понравилось колдовать понарошку. Наконец ему надоело, он вернул палочку Драко и, повернувшись к Гарри, признался:
        — Знаешь, я теперь, кажется, понимаю, почему моя мама так ненавидела твою. Трудно же не позавидовать, а?
        Гарри растерянно моргнул: ему не приходило в голову взглянуть на происходящее с этой точки зрения. И сейчас не очень-то хотелось, если честно.
        — Но тетя Петуния даже не должна была видеть никакого волшебства, — запротестовал он. — То есть, моей маме же нельзя было колдовать дома на каникулах!
        — Да, но знаешь... хоть мама и не любила об этом рассказывать, все равно за много лет упоминала не раз. Она видела достаточно, — только и сказал Дадли. — Я бы, наверное, тоже начал тебе завидовать, если бы Марша не говорила со мной об этом. Ну, что все люди разные, и так устроен мир, и все такое.
        — Завидовать мне? — раздраженно фыркнул Гарри. — Да я сейчас не больше волшебник, чем ты, если не считать разговоров с Сэл, а почему-то я думаю, что ты не о них.
        — Пораженец, — пробурчал Драко, проходя мимо.
        Гарри не стал обращать на него внимания. В отличие от Дадли.
        — А знаешь, он прав. По крайней мере, то, что он говорит, очень похоже на то, что обычно говорит Марша. Может, тебе следует пооптимистичней думать про свою магию. Ну, как мне — про диету. Я не мог похудеть, пока не решил, что хочу похудеть, вот в чем штука.
        Драко обернулся к ним, просияв.
        — Вот видишь! Уж кузена-то своего ты послушаешь? Он ходит к профессиональному психотерапевту уже... сколько, Дадли?
        — Почти год.
        — Почти целый год, — поднажал Драко. — И даже он думает, что корень твоих проблем — в тебе.
        — Интересно слышать это от тебя, — съехидничал Гарри. — Ты доверяешь магглу судить о том, что не так с волшебником?
        — Право, Гарри, — с хитрой улыбочкой отозвался Драко, — можно подумать, ты что-то имеешь против магглов. Я бы на твоем месте следил, что говорю.
        — Ты прекрасно знаешь, что я ничего против магглов не имею, — огрызнулся Гарри. — Сам следи, что говоришь.
        — А я слежу, — сухо объявил Драко. — И если ты скажешь, что не заметил, мне останется только рвать на себе волосы. Представляешь, какое у меня после этого будет настроение?
        Чувствуя, что не на шутку задел его, Гарри пробормотал:
        — Нет, я заметил. Я просто не могу взять в толк, насколько серьезно ты ко всему этому относишься на самом деле.
        Потом откашлялся.
        — Знаешь, я слышал, как ты говорил со Снейпом здесь в первый день. Ты сам признал: тебе нехорошо от одной мысли, что в твоей драгоценной чистокровной родословной могут найтись магглы. А теперь ты стараешься быть любезным с Дадли, а уж он маггл, каких поискать. И что из этого настоящее?
        — Я, между прочим, стою тут и все это слушаю, — вставил Дадли.
        — Ой, извини, — огорченно спохватился Гарри. — Я ничего такого не имел в виду. Просто у некоторых волшебников есть предубеждения против магглов. Я не из них.
        — А ты? — спросил Дадли у Драко таким обиженным голосом, что Гарри снова захотелось его обнять. Но он сдержался — и не только оттого, что этому порыву сопутствовал настоящий ужас, хоть волком вой. Но еще и оттого, что понимал — Дадли вряд ли это сейчас оценит. Вчера все было иначе: его кузен был тогда в глубоком шоке, аж до слез.
        Драко вздохнул.
        — Я ничего не могу с этим поделать. Мне шестнадцать лет вдалбливали в голову эти предубеждения. Честно говоря, ты первый маггл, с которым я общался хоть сколько-нибудь продолжительное время.
        Дадли вздохнул и разлегся на диване, который Драко расколдовывал каждое утро.
        — Тетя и дядя Гарри ненавидели его только за то, что он волшебник. Это практически то же самое, — оправдывался Драко. Он не обращался ни к кому конкретно, но Дадли решил ответить.
        — Нет, другое, — возразил он, глядя в потолок. — Они боялись, что Гарри им что-нибудь сделает, хотя теперь их поведение и кажется глупым. Мы говорили об этом с Маршей. Если по-моему, Гарри, так маме с папой проще было бы отвести тебе комнату получше и все такое, чтобы у тебя никогда не было причин их проклясть. Но, в любом случае, они боялись. — Повернувшись к Драко, он смерил его гневным взглядом: — Но вам-то чего нас бояться? — Дадли фыркнул. — Мне так кажется, вы нас ненавидите просто за то, что мы существуем, а не потому, что мы вам чем-то угрожаем.
        — О Средних веках слышал когда-нибудь? — холодно поинтересовался Драко. — Сжигать ведьм было весьма популярно.
        — Да брось! — взорвался Гарри. — Мы же все это проходили у Биннса. Магглы сжигали друг друга. Массовая истерия, забыл? А если им случайно и попадался волшебник — одно замораживающее заклятье, и...
        — Тебе следует ознакомиться с нередактированной версией истории Средневековья, — парировал Драко. — Неужели ты думаешь, что невинным деткам в школе рискнут рассказать грязную правду, которая может толкнуть впечатлительную молодежь в ряды сторонников Темного Лорда? Вот уж не думаю! По крайней мере, пока директором в Хогвартсе — Альбус Дамблдор. В те времена сжигали и настоящих волшебников, причем немало. Откуда, по-твоему, вообще взялись предубеждения против магглов?
        — Настоящий волшебник просто аппарировал бы, и все! — крикнул Гарри. — Или ты сейчас скажешь, что магглы накладывали антиаппарационные чары вокруг костров?
        — Не все волшебники умеют аппарировать, и ты это прекрасно знаешь, — отрезал Драко. — Были и другие факторы, но если думаешь, что я стану обсуждать все это при маггле, то ты просто не думаешь вообще. Кроме того, в наши дни можно припомнить не только охоту на ведьм. Смертельное проклятие хотя бы убивает одного человека за раз. У нас нет оружия, которое стирало бы с лица земли целые города, уничтожая всех, и волшебников и магглов.
        — Что ты хочешь этим сказать? — не сдавался Гарри, сердито щурясь. — Что ты имел право ненавидеть магглов и вести себя как последний засранец?!
        — Что есть объективные причины тому, что взгляды Темного Лорда привлекают чистокровных волшебников!
        — Хотя сам он вообще полукровка, — презрительно фыркнул Гарри.
        — С ненавистью всегда так, — заметил Драко, уже куда тише. — Она иррациональна.
        — Это правда, — вставил Дадли. — Если у кого есть причины ненавидеть магглов, это у тебя, Гарри. Так почему же это не так?
        Гарри сумрачно уставился на него.
        — Я... честно говоря, не знаю. Может, потому, что очень рано узнал на себе, как это, когда тебя ненавидят просто за то, что ты такое. За то, что ты не можешь изменить.
        — О. — Драко помолчал с минуту, потом спросил неуверенно: — Ты попросил у Северуса ту книгу? Потому что про моральные издевательства там тоже было.
        — Может, тебе об этом самому почитать? — огрызнулся Гарри. — В смысле, для твоей же пользы.
        — А я читал, — признался Драко и отвернулся. — Дадли, ты играешь в шахматы? Нет? Хм... Ладно, давай я все равно покажу тебе волшебные шахматы. Думаю, тебе понравится.
        Слегка вздохнув, Гарри вытащил книгу из-под подушки и разыскал место, где остановился.

* * *

        С того самого разговора со Снейпом в кабинете, у Гарри появились новая привычка. Почти каждый вечер после ужина он заходил к зельевару поболтать — иногда на несколько минут, иногда дольше. Когда он пришел во второй раз, то по-прежнему чувствовал себя неловко, но потом понял, что Снейп не сердится, что его отрывают от дела, и вовсе не обязательно изобретать какую-нибудь эпохальную тему для беседы. Можно просто прийти и пообщаться. И даже поговорить о какой-нибудь чепухе. Или вообще сидеть и читать, пока Снейп проверяет домашние задания.
        Теперь Гарри видел уже почти совсем хорошо, и ему не требовалась помощь при чтении и письме. И даже эликсир он принимал только раз в день, по утрам. Правда, иногда, просыпаясь по ночам от того, что хотелось в туалет, он подозревал, что на какое-то короткое время все-таки слепнет, но поскольку вокруг было темно, проверить не мог.
        — Неувлекательное чтение? — однажды вечером поинтересовался Снейп, когда Гарри сидел у него в кабинете.
        Гарри сообразил, что в самом деле некоторое время пялился в пространство. Интересно, давно ли Снейп заметил? В замешательстве он отвел взгляд от цепких темных глаз учителя.
        — Это та книга, — пробормотал он, наконец собравшись с мыслями настолько, чтобы снова посмотреть на абзац, приведший его в ступор. Ткнув пальцем в нужное место, он перевернул книгу и, наклонившись через стол, пододвинул ее к Снейпу.
        Тот поднял бровь и прочитал вслух:
        — «Сновидения выявляют наши фокусные точки, демонстрируя в виде конкретных образов наши надежды, мечты, любовь и страхи».
        — Я задумался, насколько все, что тут написано про сновидения, применимо ко мне, — сказал Гарри. — Если учесть... э-э... а Ремус вам много рассказал про мои вещие сны?
        Снейп отложил перо и закупорил чернильницу с красными чернилами.
        — Достаточно.
        Гарри поднял голову и угрюмо взглянул на него.
        — Профессор, я не сошел с ума в Самайн только потому, что верил: мои сны сбудутся. Они обещали: я переживу все, что бы ни делал со мной Люциус Малфой. Я изо всех сил цеплялся за эту веру.
        — Великолепная стратагема в подобных обстоятельствах.
        — Да, но я не хочу, чтобы все остальные сны тоже сбылись!
        — Гарри. Я уверен, что ваша с мистером Уизли дружба переживет драку-другую.
        Гарри вздохнул.
        — Да, Ремус вам и вправду все как на духу выложил. Но понимаете... вот буквально позавчера я чуть не ударил Рона. Кстати, спасибо, что разрешили моим друзьям чаще приходить сюда.
        Снейп слегка наклонил голову.
        — В общем, — сумбурно продолжал Гарри, — это было очень здорово с вашей стороны, но я иногда просто поражаюсь, на какие детские дурости способен Рон. Чуть ли ни первым делом он спросил Дадли: «Ну, как твой язык?» Это было просто мерзко. Близнецы однажды сыграли с Дадли злую шутку — дали ему конфету, от которой его язык удлинился футов до десяти. Представляете! Я вообще не понимаю, как можно было об этом напоминать! Я чуть не врезал Рону прямо на месте!
        — Но все-таки сдержался.
        — Да. И знаете, я все думаю: а вдруг это оно? Вдруг это и был случай, когда я мог бы ударить Рона, но не стал, и все. Можно ли так просто изменить будущее?
        — Весьма возможно. — Снейп сцепил пальцы. — Предсказания отличаются от зельеварения. Я не могу посоветовать тебе что-либо хоть сколько-нибудь безошибочно.
        — Угу, но спрашивать у Трелони я не стану.
        — Да, — согласился Снейп, — не стоит.
        Гарри кивнул и снова взялся за чтение.

* * *

        — Эти письма мне уже поперек горла, — пожаловался Драко как-то за ужином несколько дней спустя. — Право слово, Северус, мне нужно кое с кем из них поговорить!
        — Нет, — ответил Снейп и покачал головой для вящей убедительности. — Напряжение в Слизерине еще слишком велико. Кто-нибудь спровоцирует тебя, Драко. А это нам сейчас не нужно.
        — Послушай, тогда с Панси я вышел из себя. Я признаю это. Мне не следовало проклинать ее с такой силой, что она впечаталась в стену и разбила себе голову. Что тебе еще надо — извинение, выгравированное золотом?! Я больше не сделаю ничего подобного!
        — Черепно-мозговая травма — это самое пустяковое из того, что ты с ней сделал, — заявил Снейп, откладывая ложку, которой ел вишисуаз. — Я знаю, что Люциус готовил тебя к боям. Но это не бой, Драко, это война. Иногда наиболее существенных результатов можно добиться закулисными методами.
        — И ты не веришь, что я буду держать себя в руках, — поддел Драко, брякнув собственной ложкой о стол с такой силой, что Дадли вздрогнул.
        Снейп поднял бровь.
        — Учитывая, что ты только что поцарапал мне антикварный стол из черного дерева? Да, не верю.
        Драко выхватил палочку и убрал царапину.
        — Ты говоришь, я должен здесь оставаться, пока не минует опасность. Но она никогда не минует, если ты не выпустишь меня отсюда, Северус! Между прочим, я пользовался большим влиянием в Слизерине. И мог бы вернуть его, если бы ты позволил мне пустить в дело личное обаяние. Я мог бы убедить людей, что Поттер не так уж плох.
        — Зови его по имени, — приказал Снейп и потянулся за палочкой. — Десять баллов...
        — Я просто выражаюсь так, как сказал бы в разговоре с ними! — Драко выделил последнее слово.
        Снейп не стал договаривать фразу.
        — Мы так никогда никуда не продвинемся, — продолжал Драко. — Ты должен мне позволить сделать что-нибудь...
        — Мистер Малфой, — ледяным тоном прервал его Снейп, — вы пребываете в заблуждении, будто я должен вам что-либо. Однако это вы должны идти навстречу моим просьбам, если намереваетесь жить здесь и дальше. Соглашаться ли на это — решать целиком и полностью вам, поскольку вы эмансипированы и не подлежите родительскому контролю.
        — Я благодарен тебе за то, что ты сделал, Северус...
        — Директора благодари. Это его влияние позволило переломить ситуацию, несмотря на яростное сопротивление твоего отца.
        — Я благодарен тебе за все, что ты делаешь, Северус, — Драко повысил голос. — Но я... я хочу внести свою лепту тоже! И выполнить свои обещания! А я не могу — пока торчу здесь взаперти.
        Снейп поднялся на ноги.
        — До поры твоя лепта — делать то, что я скажу, Драко. Пиши письма. Продолжай учебу и помоги Гарри нагнать класс. Я буду знать, когда придет время открытых действий.
        Не сказав более ни слова, он ушел к себе в кабинет.
        Гарри доел горячий бутерброд с сыром и допил молоко. Он не знал, что сказать, особенно пока Драко еще злился. К тому же он и сам уже извелся без солнца и свежего воздуха. И очень понимал, почему Драко хочется вырваться отсюда.
        — До Рождества совсем чуть-чуть осталось, — наконец произнес он. — Ты же знаешь, большинство студентов уедут домой на каникулы. Может, профессор нас тогда выпустит погулять.
        — Спасибо, — кисло ответил Драко, — за напоминание, что мне теперь некуда возвращаться домой — ни на каникулы, ни вообще. И с чего ты взял, что Северус захочет торчать здесь?
        — Гарри, между прочим, тоже никогда не ездил домой на Рождество, — начал Дадли, но Гарри жестом оборвал его.
        — Я не то имел в виду.
        — Да конечно, с чего тебе. Извини, конечно, но судя по тому, что он говорит, — Драко махнул большим пальцем в сторону Дадли, — у тебя и дома-то по-настоящему не было. Но кое-кому из нас идея проторчать все каникулы в подземельях вовсе не по душе.
        — Я имел в виду, что нам, может, и не придется.
        — Ну да, конечно, — пробурчал Драко.
        — А теперь кто пораженец? — слегка поддел его Гарри. Хотя слова Драко, конечно, давали повод для размышлений.
        Позже, когда Драко читал, а Дадли переставлял на шахматной доске волшебные фигуры и смотрел, как они дерутся друг с другом, Гарри отправился к кабинету Снейпа и постучал в дверь.
        Зельевар только головой покачал.
        — Я же говорил тебе: незачем стучать.
        Войдя, Гарри закрыл за собой дверь, отчего Снейп слегка приподнял брови.
        — Проблемы? — вопросил он с обманчивой мягкостью.
        — Да вроде нет, — Гарри сел на свое обычное место и серьезно посмотрел на учителя. — Я тут просто подумал... вы же с Драко родственники, да?
        — Я уверен, что мог бы установить точную степень нашего родства, будь в моем распоряжении подробное генеалогическое древо и несколько часов времени, — сухо подтвердил Снейп. — Но да, это так. Каким образом ты пришел к этому поразительному выводу?
        — Сириус мне как-то сказал, что все чистокровные семьи между собой в родстве.
        — Да, мы все таковы. Включая Поттеров.
        — Ну да, — согласился Гарри. — Но понимаете... — он наклонился вперед. — Я тут думал про Рождество. Я всегда оставался на каникулы в Хогвартсе. Всяко лучше, чем ехать к Дурслям, да и они не очень-то хотели меня видеть. Но... э-э... — Гарри вдохнул поглубже, потом ринулся головой в омут: — Ну, я просто подумал, что вам-то не нужно тут из-за меня оставаться, а Драко наверняка совсем полезет в бутылку, когда до него дойдет, что праздника дома, или что у них там принято, ему не видать... И вообще он уже и так несчастный, потому что сидит тут внизу целыми днями, и даже поговорить не с кем, кроме меня.
        — Этот монолог напоминает твои самые бредовые ответы на моих уроках, — сообщил Снейп. — Мерлина ради, можешь ты перейти к делу?
        Гарри сглотнул, сознавая, что сует нос в дела, к которым не имеет ни малейшего отношения. В прошлом году он крайне немногое видел в думосбросе о семье Снейпа, но все виденное было неприятно. Правда, со времен, к которым относились эти воспоминания, прошли многие годы...
        — Гарри? — резко спросил Снейп.
        — Извините, — поспешно ответил он. — Ну, я просто задумался, что вы обычно делаете на Рождество. Потому что, мне кажется, вам стоит просто поступить как обычно и взять Драко с собой.
        — Как обычно, — ровным тоном повторил Снейп.
        — Ну да, — подтвердил Гарри, удивленный, что приходится объяснять. — Не знаю, уехать из Хогвартса, навестить родителей... э-э... ну, или кого вы обычно навещаете. Есть же у вас семья.
        Снейп откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.
        — Ты предлагаешь мне уехать и оставить тебя здесь одного? Надеюсь, ты понимаешь, что твой кузен к этому времени уже уедет?
        — А? Да, это я понимаю, — пробормотал Гарри. И понял, что как-то незаметно уже привык, что Дадли рядом.
        — Ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, насколько безрассудно твое предложение? — спросил Снейп, и глаза его засверкали гневом. — Оставить тебя в слизеринских подземельях, в полном одиночестве?!
        — Ну, к тому времени здесь уже должна быть защита крови...
        — Да ты даже каминной сетью не можешь воспользоваться и заказать обед без посторонней помощи!
        — Я думал, можно попросить Добби, он бы появлялся каждый день утром и вечером — спросить, что мне нужно...
        — Не думал, что ты находишь мое общество настолько невыносимым, — леденящим голосом произнес Снейп.
        — Да не в этом дело! — запротестовал Гарри. — То есть... это не так! Просто... Я просто понял, что если б я не путался под ногами, у вас наверняка были бы свои планы, а я не хочу испортить вам Рождество, вот и все!
        Снейп вцепился в подлокотники мертвой хваткой.
        — Ты нисколько не путаешься у меня под ногами.
        — Я... — Гарри не знал, что ответить. Он вообще не знал, почему сказал это. И почему выбрал именно такие слова. В чужих устах они прозвучали совсем глупо, хотя в его мыслях выглядели совершенно нормально.
        — Раз уж об этом зашла речь, — спокойно сообщил Снейп, — у меня действительно есть планы на каникулы. Я собираюсь провести Рождество с тобой и Драко, если ты не возражаешь.
        — Нет, — Гарри пристыженно улыбнулся.
        — Еще какие-нибудь ценные советы касательно моего досуга? — с издевкой поинтересовался Снейп. Впрочем, в уголках его рта таилась улыбка, так что вряд ли он в самом деле так уж сердился.
        — Не знаю, как насчет вашего досуга, — заметил Гарри, — но мне кажется, что Драко не помешала бы перемена обстановки.
        — Только Драко?
        — А я вам уже говорил, что неплохо было бы как-нибудь выбраться отсюда, — напомнил Гарри. — Но мне кажется, что Драко это беспокоит больше. К нему ведь даже друзья сюда не приходят! Ой, а у него теперь остались друзья-то? — Когда Снейп не ответил, Гарри воскликнул: — Не знаю, просто сходите с ним тайком на квиддичное поле, что ли! Пусть полетает. Можете одолжить мой плащ-невидимку, если он пригодится.
        — Я учту твои соображения, — сухо сообщил Снейп. Затем со странным блеском в глазах сказал: — Если не ошибаюсь, ты пишешь вполне грамотно для своего возраста. Теперь, когда твое зрение вернулось в норму, не хочешь ли помочь мне с бесконечными грудами эссе? Ты мог бы просмотреть безграмотные творения первокурсников, исправляя в них орфографические и пунктуационные ошибки.
        — Да, конечно, — согласился Гарри, хотя и добавил, не удержавшись: — Знаете, если б вы не задавали студентам столько сочинений, у вас бы их не были бесконечные груды.
        — Разумеется, я совершенно запамятовал, что ты считаешь себя заслуженным экспертом в области обучения подростков.
        — Я просто говорю, что жизнь состоит не из одних зелий.
        — Безусловно, — с кривой улыбкой согласился Снейп. Быстро перебрав стопку эссе, он отобрал часть и протянул Гарри. — Но что бы сталось с твоим обожаемым оборотнем, если бы некоторые из нас не посвятили свою жизнь зельям и попыткам пробудить у других интерес к этой области знаний?
        — Туше, — пробормотал Гарри. — Кстати о Ремусе. Вы сказали, что зрение у меня почти в норме. Когда я смогу его увидеть?
        — Намерены окружить меня гриффиндорцами, Поттер?
        — Между прочим, это я тут в меньшинстве, — возразил Гарри, взяв перо и чернила, которые учитель подтолкнул ему через стол. Он заметил, что Снейп уклонился от ответа, но решил не настаивать. Пока, по крайней мере. Подтащив стул поближе к столу, Гарри вчитался в первое эссе. — Быть не может! Рождество на носу, а эта девчонка все еще пишет «зельеварение» через «Я» в середине?!
        — Леона Эллингсуорт, — сообщил Снейп, даже не взглянув на Гарри. — Из Хаффлпаффа. А ты чего хотел?
        Удивленный тем, как быстро Снейп узнал девочку, Гарри поинтересовался:
        — Ах, так? Ну, а чем обычно отличаются мои эссе?
        Зельевар слегка усмехнулся, не переставая, впрочем, делать заметки на сочинении какого-то семикурсника.
        — Ты до сих пор не умеешь логически грамотно переходить от одной темы к другой. Бессвязно лопочешь абзаца три, прежде чем соизволить сформулировать очередное утверждение. И по какой-то неведомой причине полагаешь, будто квиддичные аналогии в состоянии облегчить понимание темы. Позволь заметить: это ни в коей мере не так.
        Гарри рассмеялся, вспомнив несколько... нет, пожалуй, несколько десятков замечаний в таком духе.
        — А что насчет Рона?
        — Если не считать уверенности, что в футе десять дюймов?
        — А Гермиона?
        — Питает нездоровое пристрастие к выражениям «из чего проистекает», «никоим образом» и «доселе», — Снейпа слегка передернуло.
        «Еще один вопрос, — подумал Гарри, — и всё».
        — А какие недостатки в работах Драко?
        Снейп с минуту смотрел на него, потом спокойно признал:
        — В общем и целом никаких. Если не считать смехотворно вычурного почерка.
        — Он жульничает, вы знаете? — спросил Гарри. — Пользуется заколдованным пером, чтобы написано было покрасивей.
        — Это не жульничество. Это просто...
        — ... по-слизерински, — договорил Гарри одновременно с зельеваром.
        — М-м, — согласился тот. — Хотя было бы лучше, если бы его творения поменьше напоминали произведения графического искусства. Гарри... как ни приятно с тобой беседовать, мне нужно работать.
        — Конечно, профессор, — ухмыльнулся Гарри и всерьез взялся за проверку эссе, перестав болтать.

* * *

        — Кровь? — растерянно повторил Дадли однажды поздним вечером.
        — Да, — терпеливо подтвердил Снейп, будто не описал только что весь процесс дважды во всех подробностях. — Эти защитные чары будут работать только при выполнении некоторых весьма специфических условий. От вас требуется почти постоянное физическое присутствие в этих стенах. Чтобы достичь этого, необходимо, чтобы используемые заклятия впитали вашу кровь.
        — Я точно уверен, что мама бы ни за что не согласилась на такие штучки-дрючки. Похоже на... — Дадли содрогнулся и вцепился в край обеденного стола. — На вуду.
        Снейп стиснул зубы так, что аж челюстная мышца задергалась, однако в целом на удивление успешно сдерживал привычное желание заорать на безмозглого студента. Прежде всего, Дадли не был студентом; к тому же они нуждались в его помощи, так что запугивать его было бы непродуктивно. Жаль, что Невилл не попадает в ту же категорию, подумал Гарри.
        — Трансфер магии не требовался в четвертом доме по Тисовой улице, поскольку человек, чья кровь замещала кровь Лили Поттер, сам проживал там, — начал объяснять Снейп, но его оборвал Драко.
        — Штука вот чем, — сказал он, наклоняясь через стол. — Твоя мама ведь жила в том доме? Чары работали оттого, что она вообще была рядом, поэтому ей было достаточно просто согласиться взять Гарри к себе. Но сейчас все иначе. Ты здесь не живешь, поэтому тебе придется оставить тут частицу себя, или ничего не получится. Теперь понятно?
        — А-а, — протянул Дадли, разинув рот. Потом немного неуверенно спросил: — А почему кровь? Я мог бы, не знаю, обрезок ногтя оставить, нет?
        Драко снова ответил прежде, чем Снейп начал бы теоретическое рассуждение в сложных терминах.
        — Кровь лучше. Она обладает большой волшебной силой. Именно поэтому такое колдовство называется самопожертвенной магией крови, понимаешь? Кроме того, нам нужно всего несколько капель.
        Дадли заметно расслабился.
        — А, ну ладно. Чего он сразу не сказал? Это я могу.
        — Отлично, — Драко одобрительно улыбнулся, продемонстрировав идеально ровные белые зубы. «Опять небось какие-нибудь слизеринские хитрости, — подумал Гарри. — Волшебные скобки или что-нибудь в таком духе». — Ну так что, ты готов? Кровь нам понадобится не сразу. Сначала Северус произнесет заклинания, призовет силу из воздуха и все такое прочее. Потом задаст тебе несколько вопросов, а уж потом мы запечатаем чары твоей кровью — и voila, все готово.
        — Несколько вопросов?
        — Да, нечто вроде клятв. Ты должен согласиться на все это, чтобы такая магия сработала.
        — То есть от меня зависит, чтобы магия сработала! — поразился Дадли, и глаза его засияли.
        — Да, без тебя у нас ничего не выйдет, Дадли, — вставил Гарри, кивнув. — Так что спасибо тебе. Это очень много для меня значит. Когда защита будет установлена, никто, желающий мне зла, не сможет сюда войти.
        — Так что придется Северусу все-таки позволить мне жить в Слизерине, — пошутил Драко, но в его серых глазах было настороженное выжидание — как отреагирует Гарри.
        Гарри в ответ покосился на него, но ничего не сказал.
        — Даже если маме не пришлось... ну, давать кровь, я все равно не представляю, чтобы она пустила в свой дом волшебников, махать палочками и вообще.
        — Нет, она не пустила бы, — согласился Гарри. — Но ей всего-то и нужно было, что взять меня в дом. Она была ближе к моей маме и к ее самопожертвованию, Дадли. Ну, они же были сестры, понимаешь? Они вместе выросли и все такое. Поэтому с ней перенос произошел сам собой. Профессору Снейпу придется применить более специальную магию, чтобы перевести мамину жертву на тебя. Это жутко сложная штука.
        — По-моему, ты задел Северуса, — заявил Драко громким театральным шепотом. — Он собирается применять межосевое многомерное колдовство, а не «жутко сложную штуку».
        — Что, никаких глупых заклинаний и дурацкого махания палочкой? — засмеялся Гарри.
        — Угомонитесь оба, — велел Снейп. — Просто смотрите. Возможно, усвоите что-нибудь полезное. Дадли, встаньте, пожалуйста, рядом со мной.
        И обряд начался. Гарри встал из-за стола и отошел в сторонку. Снейп начал произносить заклинания и махать палочкой, но ни то ни другое глупым не было. Он нараспев читал что-то на непонятном языке, похожем на латынь, но казавшемся древнее, указывая по очереди на все углы комнаты. Из его палочки вырвались серебряные нити и устремились к углам. Они переплетались, образуя мерцающую призрачную ткань, которая начала покрывать стены.
        Драко оттащил Гарри от стены, прежде чем сияющее полотно успело его коснуться. Гарри ничего не мог с собой поделать — он отдернулся так резко, что потерял равновесие и шлепнулся на задницу. Кожа горела так, будто ее облили кипящим маслом, хотя Драко не коснулся ее — только рукава.
        Гарри посмотрел вверх: Драко совершенно посерел, его светлые глаза стали темные и мутные.
        И тут же вспомнилось, как Снейп говорил: Драко буквально до смерти боится быть брошенным на растерзание волкам по одному слову Гарри. Гарри не доверял Драко, вовсе не доверял... но не мог позволить тому думать, что отдернулся из-за этого. Нет, это просто от неожиданности. Даже прикосновение Снейпа к плечу могло иногда напугать, если Гарри его не ждал.
        Объяснить все словами было нельзя, не нарушив действие произносимых Снейпом заклятий, поэтому Гарри сделал, что мог. Закусив губу, чтобы скрыть гримасу, он протянул Драко руку.
        Тот поднял брови и с минуту просто смотрел на Гарри, а потом помог ему встать.
        Снейп, продолжая заклинать, начал ходить по апартаментам, не пропуская ни одной комнаты и одновременно держа Дадли второй рукой под локоть и ведя его за собой. Следуя за ними, удивленный Гарри заметил, что Снейп защищал также пол и потолок. Серебристое сияние призрачной ткани становилось гуще и постепенно приобретало золотистый оттенок.
        Когда все комнаты Снейпа были покрыты сиянием, они все четверо шагнули внутрь него, вопреки опасениям Драко. Зельевар упал на колени и произнес последнее заклинание.
        В тот же миг все защитное полотно рванулось назад к палочке Снейпа, собравшись в плотный сияющий шар, паривший над протянутой рукой зельевара.
        — Дадли Дурсль, — произнес тот, и английский прозвучал необычно резко после мягкой псевдолатинской речи, — даешь ли ты свое согласие на то, чтобы это жилище было пристанищем силам, которые хранят и оберегают сына сестры твоей матери, Гарри Джеймса Поттера?
        — Да, — прошептал Дадли, слегка шокированный. Наверное потому, решил Гарри, что никогда прежде не видел ритуальной магии. Танцующие конфеты Драко уж точно тут не считались.
        — Согласен ли ты дать собственную кровь, чтобы самопожертвенная любовь его матери могла и дальше обитать в этом месте?
        — Да, — повторил Дадли. Теперь он был уже явно перепуган. Возможно, из-за упоминания крови.
        — Гарри, — поторопил Снейп. Они обговорили это заранее. Все силы зельевара уходили на то, чтобы удерживать защитные чары во время связывания кровью. Пульсирующий шар над его рукой состоял из заклятий, и Снейп не мог одновременно сохранять их в таком виде и поливать кровью шар.
        Шагнув ближе, Гарри взял у Драко церемониальный кинжал и с извиняющимся видом сделал осторожный надрез на ладони Дадли. Крепко взяв кузена за запястье — и не обращая внимания на собственную дрожь — он повернул руку Дадли ладонью вниз над шаром, чтобы кровь стекала на удерживаемые зельеваром чары.
        Вместо того чтобы впитаться в шар и стать частью магии, как они ожидали, кровь протекла насквозь и залила ладонь Снейпа.
        А потом сосредоточие магии дрогнуло, шар увеличился в размерах, распался, развеялся и исчез.
        Снейп тихо, длинно выругался и с трудом поднялся — ноги его дрожали.
        Драко перестал дышать.
        Дадли потер саднящую ладонь, огляделся кругом и спросил:
        — Ну что, всё?
        Пришлось Гарри заключить вслух:
        — По-моему, не вышло.
        — Нет, не вышло, — подтвердил Снейп бесцветным тоном. — Физическое воплощение чар должно было приобрести цвет крови, затем — цвет любви твоей матери, а после того вернуться к стенам, ограждающим эти комнаты, и впитаться в них.
        — Что пошло не так? — не отставал Гарри.
        Снейп не ответил.
        — Драко, свяжись с кухней и закажи что-нибудь легкое перекусить и напитки.
        Зельевар сел за обеденный стол и жестом велел остальным к нему присоединиться. Он не отвечал на вопросы, пока не выпил чашку чая и не съел пару бутербродов. Затем заметил:
        — Сами заклинания однозначно не причина неудачи. Я думаю, вопрос в том, применимы ли они.
        — Вы говорили, что кровью Дадли можно защитить только личное место жительства, — припомнил Гарри их беседу в больничном крыле. — Может, в этом дело? В том, что эти комнаты не ваши, даже хотя вы тут прожили много лет?
        Снейп покачал головой.
        — Я предварительно проверил с помощью других заклинаний. Эти комнаты считают меня своим владельцем.
        — Тогда в этом и проблема, — объявил Драко, указав рукой на Дадли. — Это он должен быть владельцем, раз уж он ключ к чарам. Мы же стараемся как можно точнее воспроизвести ситуацию. Тетя Гарри ведь владела тем домом.
        — Нет, не владела, — сглотнул Дадли. — То есть, большая часть принадлежала банку. Ипотека.
        — Ипотека? — непонимающе повторил Драко.
        — Они взяли деньги в долг, чтобы купить дом, — объяснил Гарри.
        На лице Драко появилось слегка презрительное высокомерное выражение, будто он думал: «Брать деньги в долг? Какая пошлость!»
        — Если твоя тетка могла защитить место, которое ей не принадлежало, значит, то, что Дадли не владелец этих апартаментов, также не должно иметь значение, — рассуждал Снейп вслух, просчитывая возможности. — И если его кровь удалось бы связать с чарами, то, что он здесь не живет, также было бы неважно. Так почему заклинание не сработало?
        Дадли вдруг засмеялся, и озарившая его пухлое лицо улыбка озадачила троих волшебников.
        — Все дело в нем, — объявил он, ткнув толстым пальцем в Гарри. — В нем разница между той ситуацией и этой. Это же очевидно!
        Снейп взглянул на Гарри. Тот просто пожал плечами.
        — Да? — вопросил зельевар.
        Дадли оперся локтями о стол.
        — Еще бы ваши заклинания сработали! — стал объяснять он. — Гарри ведь должен был жить на Тисовой. Он член семьи, даже если мы не хотели этого признавать. А это ваше колдовство ведь связано с семьей, да? Раз там кровь матери и все такое... Наш дом был и его домом, Гарри имел право жить с нами. А эти комнаты для него — просто крыша над головой. И кровь просочилась через всю эту вашу липкую магию, потому что заклинания почуяли, что у Гарри нет никаких прав жить здесь!
        Снейп долго-долго смотрел на Гарри пронзительным взглядом, размышляя над услышанным. Затем, не сказав ни слова, отодвинул свой стул и направился к камину, так что мантия взвилась следом. Заинтригованные, все трое подростков пошли за ним.
        Снейп швырнул горсть дымолетного порошка в огонь, позвал директора и дождался, пока голова старика не возникла в пламени. А потом задал ровно один вопрос.
        — Альбус, если вы употребите все свое значительное влияние, как скоро я смогу подписать документы об усыновлении Гарри Поттера?


Глава 39. Смена парадигмы

        Тишина. Абсолютная мертвая тишина повисла в комнате, когда с губ Снейпа сорвался этот неожиданный вопрос.
        А потом раздалось несколько звуков одновременно.
        Громкий шмяк, когда у Гарри подкосились ноги и он плюхнулся прямо на пол.
        Рычание Драко — тот процедил сквозь зубы нечто непристойное, рванулся в спальню и захлопнул за собой дверь так, что грохот эхом разнесся по всем комнатам.
        И спокойный голос Дамблдора, чья голова все еще торчала в камине:
        — Возможно, это стоит обсудить у меня в кабинете, Северус. Пожалуйста, поднимись ко мне немедленно.
        С этими словами директор исчез.
        Снейп повернулся к Гарри, который, в свою очередь, ошарашенно уставился на учителя. С минуту, которая тянулась целую вечность, Снейп просто смотрел на Гарри. Возможно, ждал, пока он что-нибудь скажет? Если бы знать... К тому же Гарри здорово сомневался, что сумеет выговорить хоть слово. Даже шепотом.
        — Северус, — поторопил из опустевшего камина нетерпеливый голос, прервав размышления Снейпа... или что там его занимало.
        — Все нормально? — спросил зельевар, наклоняясь, чтобы помочь Гарри встать на ноги.
        Гарри кивнул, слегка удивляясь, что его держат ноги. Потом помотал головой. Потом пожал плечами. Честно говоря, он не очень понимал, ни что именно чувствует, ни что имеет в виду Снейп. Да, все было нормально в том смысле, что он не хлопнется в обморок посреди гостиной. Нет, он не мог назвать нормальным усыновление только ради того, чтобы сработали какие-то дурацкие чары! Хотя, конечно, конкретно эти чары не такие уж дурацкие, раз они могут спасти ему жизнь... Правда, вряд ли Волдеморт возьмет и объявится тут, в хогвартских подземельях. И все же Реддл умудрялся пробраться сюда раньше, верно? И шавок своих присылал.
        Ладно, ладно, эти чары совсем не дурацкие.
        Чувствуя себя резинкой, которую тянут во все стороны сразу, Гарри просто еще раз пожал плечами.
        — Поговорим, когда я вернусь, — пообещал Снейп, шагнул в камин и исчез во вспышке изумрудного пламени.
        — Ух ты! — сказал Дадли, распахнув глаза почти так же широко, как Гарри, хотя и по другим причинам. — Прям в столпе огненном вознесся. Ты тоже так можешь?
        Гарри вздрогнул и неожиданно обнаружил, что говорить все-таки способен.
        — Раньше мог.
        Дадли кивнул и продолжил рассуждать вслух:
        — Значит, он пошел поговорить с этим дедулей? Такой способ путешествовать? Вот это да! Чудное дело. Э-э... с твоим учителем все точно будет в порядке?
        На этот раз кивнул Гарри. Голова, казалось, страшно отяжелела; в изнеможении он опустился на диван и откинулся на подушки.
        — Он не обожжется, если ты об этом спрашиваешь, Дадли. Это просто средство передвижения у волшебников такое. Эй, ты же как-то видел, как я это делаю? — спросил Гарри и застонал, сам вспомнив этот случай. Когда он единственный раз на глазах у кузена пользовался каминной связью, Дадли был немножко занят. Тонноязычной тянучкой... И уж конечно, Дадли не мог видеть, как прибыли Уизли, потому что камин был заложен кирпичом.
        Между тем Дадли улыбнулся и расслабился. Гарри не понял почему: не мог же тот забыть неприятную историю с волшебными конфетами близнецов!
        Но улыбка, как выяснилось, означала, что Дадли подумал о вещах куда более важных. И что, по-видимому, заметил напряжение своего двоюродного брата, потому что сказал:
        — Но это здорово, Гарри. Я за тебя очень рад.
        И в явном возбуждении плюхнулся на другой конец дивана, чуть подпрыгнув на подушках.
        Гарри посмотрел на него; глаза отчего-то защипало, и казалось, будто они пересохли. Или это в горле запершило? Поди разбери.
        — А, ты об этом. Я... честно говоря, я даже не знаю, что он на самом деле имел в виду.
        Дадли уставился на него, как на урода в балагане.
        — А чего тут неясного? Ты, наверное, просто ошарашен, вот и все. Но тебе давно нужен папа, это точно.
        Папа? У Гарри внутри что-то екнуло, а потом заныло и зазудело, как в тот раз, когда он переложил змеиного корня в сироп Чихай-Не-Хочу. Ощущения были ужасней некуда.
        — Дадли... — Он вздохнул и приподнял голову так, чтобы видеть кузена. В висках заколотилась боль, расползаясь по всей голове и мешая подобрать такие слова, чтобы Дадли понял. — Не говори больше таких вещей, а? Особенно когда профессор Снейп вернется. Потому что... даже если он серьезно, он как-то не очень... папа, понимаешь?
        Дадли с упрямым видом помотал головой.
        — Это же только чтобы чары сработали, — объяснил Гарри. — Просто формальность, техническая деталь. Это ничего не значит, Дадли.
        Тот начал что-то возражать, но Гарри ничего не услышал, потому что в эту секунду в гостиную ворвался Драко, распахнув деревянную дверь спальни так, что она ударилась о каменную стену.
        — Неблагодарный засранец! — рявкнул он в такой ярости, в какой Гарри прежде никогда его не видел. — Это ничего не значит, да? Только когда мне нужна была помощь, что-то я не помню, чтобы Северус предлагал такое!
        Гарри даже не сразу сообразил, что Драко, как это ни странно, ревнует.
        — Тебе нужна была помощь другого рода, только и всего, — тихо ответил он, глядя на Драко и не видя его.
        — Он мог усыновить меня, — разгневанный Драко расхаживал туда-сюда по комнате, — вместо того чтобы устроить мне эмансипацию. Но усыновление... бьюсь об заклад, ему даже в голову не пришло! И неважно, что я слизеринец, а ты всего-навсего несносный гриффиндорец, чтоб тебя! Неважно, что это я его знаю с детства и что совсем недавно — да еще в конце сентября! — он тебя попросту ненавидел! А ты отмахиваешься от всего, что он предлагает, со своими дерьмовыми отговорками про чары!
        — Но это же и правда ради чар, — уперся Гарри.
        — Чары просто катализатор! — Драко скривился еще больше и прошипел: — А, конечно, до тебя не доходит. Во-первых, учитывая твои хреновые отметки по зельям, ты, скорее всего, даже не знаешь, что такое катализатор! А во-вторых, ты наверняка считаешь, что все слизеринцы абсолютно бесчувственные!
        — Я никогда не говорил, что слизеринцы бесчувственные! — запротестовал Гарри.
        — Как же! Ты думаешь об этом — каждый раз, когда забываешь, что я вернул тебе твою проклятую палочку! Каждый раз, когда говоришь очередную гадость насчет того, как я, по-твоему, обманул сыворотку правды! Каждый раз, когда смотришь на меня как на слизняка, не способного на элементарную лояльность!
        — Сыворотка там или нет, я точно знаю, что ты мне наврал! — огрызнулся Гарри. — «Когда я услышал, что мой отец с тобой сотворил, меня просто замутило», — безжалостно передразнил он. — Даже Снейп говорит, что ты врать не умеешь, ты в курсе? А ты врал, причем это и я знаю, и ты. Только вот Снейп почему-то не замечает. Так что нечего ныть, что он предпочел тебе какого-то там гриффиндорца, Малфой! Если бы это было так, мне бы не пришлось терпеть здесь твою лживую морду!
        Лицо Драко было пепельным, но он, похоже, сумел взять себя в руки.
        — Я беру назад все, что говорил насчет той книги, — спокойно объявил он, отряхнув ладонями брюки так, будто сам воздух в комнате был грязен. — Никакая у тебя не гиперкомпенсация, Поттер. Ты просто абсолютно рехнулся. И с глазным эликсиром явно что-то не так, потому что ты еще и слеп, как летучая мышь! Ты что, правда не видишь, насколько Северус о тебе заботится?!
        — Ну заботится, — признал Гарри, пожимая плечами. — Он вполне порядочный человек. Но почему он заботится? Потому что я, как ты выражаешься, «наша основная сила»! Снейп ведь на что угодно пойдет, только чтобы я выполнил свое проклятое предначертание! Да взять хоть Дадли — отличное доказательство! — Гарри с виноватым видом покосился на двоюродного брата, потом снова повернулся к Драко. — Ведь уж конечно Снейп не хотел пускать в свои комнаты маггла! Но все равно пошел на всякие хлопоты, чтобы это устроить! И все это для того, чтобы я когда-нибудь смог прикончить Волдеморта! И сегодняшняя его идея из той же оперы. Это стратегия, Драко! Ты же слизеринец, ты должен понимать!
        — Это не просто стратегия! — воскликнул Драко, тряхнув головой. — Мерлин свидетель, Северус позволяет тебе болтать с ним каждый вечер!
        — Да, но это объяснить проще простого. Я ведь прочитал ту книжку, как ты и насоветовал. Там черным по белому написано, что перенесшим травму нужен надежный человек, с которым можно поговорить. Снейп знает, что он чуть ли не единственный, кому я сейчас доверяю, так что он старается мне помочь. Я же сказал, что он порядочный человек.
        Драко оскалился, потом открыл рот, явно собираясь выдать очередную тираду. Однако вместо этого принялся уговаривать чуть дрожащим голосом:
        — Гарри... все совсем не так. Просто послушай меня, хорошо? Северус... он признался, что хотел бы, чтобы тебя распределили в Слизерин. Мол, тогда ему бы понадобилось куда меньше времени, чтобы понять, каков ты на самом деле. Блин, Поттер, ну как можно быть таким тупым?! Северус к тебе очень привязан.
        Гарри отодвинулся, вжавшись в самый угол дивана; руки у него тряслись.
        — У тебя совсем с головой плохо, ты в курсе? — вопросил Драко. — Остается надеяться, что эти чары не различают формальности и настоящие отношения! Потому как у тебя такие психологические проблемы, что понятие «семья» тебе попросту недоступно!
        — Не говори Гарри такие гадости! — взорвался Дадли и вскочил на ноги, сжав кулаки.
        — С меня хватит, — объявил Драко, вскидывая руки. — Я иду в постель.
        Дверь спальни снова хлопнула, хотя не так сильно, как раньше. Гарри и Дадли остались смотреть друг на друга.
        — Кажется, он забыл, что ночует здесь, — пробормотал Гарри и задумался, где же будет спать Драко. Трудно было представить, что он добровольно воспользуется постелью Дадли, даже если помнить о существовании чистящих и прочих подобных заклинаний. Однако еще менее вероятно было, что Драко выберет кровать Гарри.
        Сквозь закрытые двери донесся слабый звук льющейся воды. Но никакого пения — не сегодня.
        — Знаешь, он, конечно, злыдень, но все равно прав, — медленно произнес Дадли, поворачиваясь к нему. — Я плохо знаю твоего учителя, но, по-моему, он к тебе очень хорошо относится.
        — Он... не знаю, — отозвался Гарри, потирая виски.
        — Ты совсем умотался, — посочувствовал Дадли. — Может, пойдешь в постель? Я посплю на диване, как нечего делать.
        Гарри не сдержал вздоха.
        — Нет, я лучше дождусь Снейпа. Слушай, ты тоже явно устал. Давай ты поспишь на моей кровати, ладно?
        — Ладно, — пробормотал Дадли. — Спокойной ночи, Гарри.
        — Спокойной ночи, — ответил он. Оставшись один, он достал из ящичка Сэл и позволил ей ползать вверх-вниз по его рукам. Немного погодя Гарри лег на спину и уставился вверх, вспоминая, как выглядел потолок, покрытый серебристо-призрачными заклятиями.
        — Гарри расс-с-с-строен, — прошипела Сэл, слегка касаясь дрожащим язычком его уха.
        — Нет, не очень, — отозвался Гарри, закрывая глаза. — Прос-с-сто ус-с-стал.
        — С-с-с-пи, — посоветовала змейка.
        Он не думал, что сможет заснуть, учитывая, что в гостиной горел яркий свет, но минуты текли, одна другой медленней, и Гарри обнаружил, что начинает дремать: отговорка быстро стала правдой.
        — Ос-с-станьс-с-ся с-со мной, С-сэл, — шепотом попросил он, уже погружаясь в сон.
        Сэл свернулась в клубок у него на груди и смотрела, слегка покачивая головой, как он засыпает.

* * *

        Почувствовав, что легонькая Сэл больше не лежит у него на груди, Гарри тут же пробудился. Приоткрыв один глаз, он увидел, как Снейп, осторожно держа змейку в ладони, относит ее в ящичек.
        Гарри помотал головой, спустил ноги с дивана и сел. Первая мысль его была диковата, но он не проснулся-таки как следует. И вообще, Снейп, кажется, раньше никогда не прикасался к Сэл.
        — Вы не боитесь змей?
        — Вовсе нет, — ответил Снейп ровно.
        — Ясно, — сказал Гарри. Снейп опять вел себя странно: просто стоял и смотрел на него. Разглядывал, словно какой-то таинственный ингредиент, с которым непонятно, как поступать: рубить, крошить или бросать в котел целиком. Ощущение, будто его изучают, было настолько сильно, что аж мурашки по спине побежали. — Э-э... вы не погасите свет? — рискнул он завязать разговор: что угодно, лишь бы зельевар перестал его разглядывать. — Я сегодня буду тут спать.
        Губы Снейпа вытянулись в тонкую прямую линию.
        — Тебе не кажется, что нам следует кое-что обсудить?
        Гарри помотал головой.
        — Нет, сэр.
        Снейп занял ближайшее кресло и устроился там с видом глубокой задумчивости. И тут же снова уставился на Гарри.
        — В самом деле? — протянул он.
        — Нет, сэр, — повторил Гарри.
        — Ты готов вот так просто позволить мне тебя усыновить? — вопросил Снейп.
        — Да, сэр.
        — «Да, сэр, нет, сэр»... прекрати эту чушь сейчас же! — сорвался тот, и его пальцы скрючились, будто когти. — Я предпочитаю знать, что ты на самом деле об этом думаешь.
        У Гарри снова начала раскалываться голова. Сказать по правде, он сам не знал, что об этом думает. И что это подразумевает — тоже. Усыновить его — да, это понятно. Но только ради защитных чар, правда же? До победы над Волдемортом? И все это понарошку. Ну, то есть, на бумаге все будет всерьез, но по-настоящему — нет... так?
        — Ну-у... по-моему, это прекрасный план действий, — наконец выдавил Гарри.
        — План действий... — медленно пробормотал Снейп, как будто впервые слышал это выражение.
        Гарри кивнул, сам не зная, почему у него так перехватило дыхание. Он несколько раз глотнул воздуха, но от этого стало только хуже. Да что ж такое-то! В висках немилосердно стучало, голова болела так, что его начало мутить.
        — Это не столько план действий, сколько смена парадигмы, — пояснил его учитель.
        Можно подумать, Гарри знал, что это такое.
        — Неважно, — отмахнулся он. — Что сказал Дамблдор? Как он считает, это поможет? Обмануть заклятье, я имею в виду?
        — На мой взгляд, ты упускаешь самое важное, — объявил Снейп, положив руки на колени, и наклонился вперед, пристально разглядывая Гарри. — Одних только документов об опекунстве мне недостаточно.
        — Недостаточно? А что еще нужно? Чтобы я фамилию поменял? — ахнул Гарри. — Это я буду Гарри Снейп?!
        — Тебе не пойдет, — Снейп слегка улыбнулся, но улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. — Ты намеренно притворяешься тупицей? Номинальные мелочи вроде фамилий меня не интересуют.
        Гарри опять попытался вдохнуть поглубже. Голова меньше болеть не стала, но тошнота слегка отступила.
        — Ну и прекрасно, — сухо огрызнулся он, потом смягчился: — Потому что мне моя фамилия нравится. И что бы вам ни сделал мой отец, он все равно был мой отец, и даже вы сами признали, что он вырос хорошим человеком. По-моему, «Поттер» — нормальная фамилия. И вообще, как меня ни бесит вся эта шумиха из-за того, что я чудом выжил, зато погубил своих родителей... это все-таки важно для войны и для людей. Ну, то есть, что подумают, если Гарри Поттер вдруг перестанет быть Гарри Поттером?
        — Никому и в голову не приходило предложить тебе сменить фамилию, — терпеливо сказал Снейп.
        — Ну и прекрасно, — довольно вызывающе повторил Гарри. — Потому что я не соглашусь. А теперь, не могли бы вы погасить свет? Надеюсь, если я засну, у меня голова пройдет.
        — Почему ты не сказал, что тебе нужно зелье? — удивленно спросил Снейп.
        — Потому что оно мне не нужно! Мне нужно, чтобы меня оставили в покое и дали выспаться!
        — Сначала нам необходимо все обсудить, — заявил Снейп, поднялся и поманил его пальцем. — Идем в кабинет, чтобы без помех поговорить наедине.
        Гарри поплелся за ним по коридору, волоча ноги. И вздрогнул, когда Снейп закрыл за ними обоими дверь. Учитель протянул ему маленькую склянку с зельем от головной боли, Гарри осушил ее одним глотком и подождал немного. Потом еще немного.
        — Не помогает, — наконец сообщил он и нахмурился. — Можно, я пойду спать?
        Снейп сощурился.
        — Нет. Сядь.
        Гарри не подчинился, и тогда зельевар взял его за плечи, мягко подтолкнул и усадил на стул. И принялся растирать ему плечи.
        — Это от перенапряжения, — объяснил он. — Зелье совсем не помогло?
        — Ну, немножко, — признал Гарри. На самом деле зелье очень даже помогло, просто головная боль прошла не до конца.
        — Прекрати уклоняться от разговора, — буркнул Снейп, сильнее впиваясь в мышцы пальцами. Но больно не было: он прекрасно знал, как снять напряжение плеч и шеи. — Просто расслабься, глупый ты ребенок.
        Время шло, и постепенно Гарри начал расслабляться. Возможно, отчасти потому, что Снейп замолчал, а еще — потому что кабинет был освещен не так ярко. И уж точно помог массаж: ловкие пальцы двигались вдоль позвоночника, разминая затекшие мышцы.
        — У вас хорошо получается, — наконец пробормотал Гарри. Прозвучало это слегка невнятно.
        — Достаточно?
        — Нет.
        Снейп слегка усмехнулся и помассировал еще немного. Потом произнес:
        — Я же знаю, что головная боль у тебя уже прошла.
        — Прошла, — сознался Гарри.
        — Хорошо. В таком случае, приступим к разговору. — Снейп сел напротив и посмотрел Гарри прямо в глаза. — Я говорил серьезно, Гарри. И вполне искренне.
        — Да, я догадался, — пробормотал Гарри. — В смысле, вы бы вряд ли предложили, если б думали, что это не поможет.
        — Ты снова о защитных чарах, — вздохнул Снейп. — Суть ситуации абсолютно не...
        — Но это поможет? — перебил его Гарри. — А что думает директор?
        — Мы думаем, что твой кузен прав и именно поэтому заклинания не сработали.
        — Ну, так это главное, — кивнул сам себе Гарри.
        — Это не главное, — возразил Снейп, сплетя пальцы.
        — Нет, главное.
        Гарри приподнялся, но Снейп тут же сухо велел:
        — Сядь! Мы не договорили.
        Зельевар сделал глубокий вдох, потом еще один... как будто нервничал. Странное зрелище.
        — Гарри, — наконец произнес Снейп и чуть наклонил голову, разглядывая его. — Озарение Дадли, хотя и ценное само по себе, привело к... некоторому недоразумению. Суть в том, что я обдумывал нечто в таком роде задолго до того, как оказалось, что охранные чары отказываются работать.
        Гарри скривил губу и протянул:
        — Угу. Вы давно собирались меня усыновить. Да, конечно.
        — Признаюсь, так далеко в своих размышлениях я не зашел. — Снейп улыбнулся, коротко и натянуто. Темные глаза его были серьезны. — Задолго до Самайна я осознал, что мы на удивление хорошо понимаем друг друга. После гибели твоего дяди мне пришло в голову, что ты остался без опекуна... И, более того, что ни один взрослый человек не ставил твои интересы выше прочих. Помимо Джеймса и Лили, конечно.
        — Профессор... — Гарри сглотнул, сообразив, что Снейп в самом деле нервничает: такие сбивчивые речи были ему совсем не свойственны. — Думаете, почему я никогда никому не рассказывал про чулан и все прочее? Даже Рону с Гермионой и то далеко не все говорил. Вы столько лет на уроках повторяли, какой я избалованный, и я не возражал. Как думаете, почему?
        — Это тема для другого разговора...
        — Нет, для этого, — уперся Гарри. — Ну подумайте. Почему я никому не говорил, что со мной дурно обращались и не любили почти всю жизнь?
        Снейп скривился.
        — Полагаю, тебе было неловко. И, возможно, даже стыдно.
        — Возможно, — согласился Гарри, вспоминая себя в одиннадцать лет. Теперь уже трудно было представить, как он себя чувствовал тогда, потому что все заслоняли нынешние чувства. — Но самое главное, куда важнее всего остального: я не хотел, чтобы люди меня жалели. Понимаете?
        Снейп ненадолго задумался.
        — То есть ты считаешь, что я тебя жалею.
        — Ну, вы же сказали, что ни один человек, ни один взрослый то есть, не заботился обо мне по-настоящему. Обо мне, а не мальчике из пророчества или там будущем воине. Сириус мог бы, наверное... но после Азкабана... не знаю. Он меня любил, но был... не в себе. Как будто судьба специально лишала меня всех, кто был близок, так или иначе... Я знаю, как жалко это звучит.
        — Да, то, что люди видят в тебе не тебя самого, а нечто иное, весьма прискорбно, — согласился Снейп, не отводя взгляда. — И я сам, как ты прекрасно знаешь, совершил ту же ошибку. Теперь я вижу тебя, Гарри, — по крайней мере настолько, насколько ты сам позволяешь. Однако мысль о том, каким бесплодным оказалось твое детство, вызывает у меня отнюдь не жалость.
        Гарри не мог вынести его угрюмого взгляда и отвернулся. Не хочу знать, подумал он. Не хочу. И спрашивать не буду. Но все равно спросил.
        — Что тогда? — сорвался шепот с его губ.
        Снейп долго медлил с ответом.
        — Восхищение, — наконец сказал он. — Потому что я знаю, что такое страдание, Гарри. Знаю, как легко озлобиться... но ты не поддался искушению. Простить этого твоего кузена... — его передернуло.
        — Ну, Дадли не так уж плох.
        — Теперь — возможно, — признал Снейп. — Но я знал тебя до того, как ты научился окклюменции. И тебе не удастся меня убедить, что расти вместе с ним было легко.
        Да, подумал Гарри, это еще один момент, который стоит принимать в расчет. Снейп знал о нем очень личные вещи. Воспоминания и шрамы, сокрытые практически ото всех. Кроме Снейпа. Больше того, зельевар знал и никогда не использовал это знание, чтобы мучить его, даже когда они были врагами. Даже когда Гарри заглянул в думосброс и Снейп жаждал с ним рассчитаться.
        Нарочно уронить образец готового зелья, вдруг сообразил Гарри, — это, конечно, мстительная гадость, но уж точно не самое худшее, что Снейп мог сделать. Далеко не самое худшее.
        Он пожал плечами.
        — Нечем тут особенно восхищаться. Если б вы знали, сколько раз я желал Дурслям смерти, всем троим, даже Дадли... — он осекся, потому что уголки губ Снейпа дрогнули, несмотря на серьезность беседы. — Ой. Ну да, конечно, вы знаете.
        Потому что и это в его воспоминаниях тоже было.
        — Ты совершенно нормален, — сообщил Снейп. — И это, возможно, и есть суть дела с моей точки зрения. С тобой никогда не обращались нормально. Десять лет лишений и пренебрежения, а затем — слава и честь, ради которых ты сам ничего не совершил. Ты только что сказал, что выжил, погубив своих родителей. Но ни то ни другое не твоих рук дело, Гарри. Твоя мать спасла тебя своей любовью. Это она сохранила тебе жизнь, взамен отдав свою. А в результате никто не обращается с тобой, как с нормальным ребенком.
        — А то я не знаю, — пробурчал Гарри.
        — Никто, кроме меня, — добавил Снейп.
        Гарри вытаращил глаза.
        — Да вы что, шутите, что ли? Вы не обижайтесь, но это просто чушь! Теперь, конечно, все иначе, но вы пять лет обращались со мной просто кошмарно!
        — Я хотел расквитаться с Джеймсом, — признал Снейп. — Это иррациональная и неприемлемая реакция...
        — Это детсадовская и скотская реакция, — не удержался Гарри.
        — Да. Поскольку я позволил себе озлобиться. Да, Гарри. Раздирая в клочья твое самолюбие на уроках зельеварения, я воображал, какие страдания это причиняет Джеймсу, где бы он ни был. И это приносило мне удовлетворение. Но при всех моих... проблемах, только я настаивал — или, по крайней мере, пытался настаивать, — чтобы в этой школе твой статус знаменитости не имел никакого веса, какую бы чушь ни печатал на сей счет «Ежедневный пророк».
        — Вы отчасти из-за этого так надо мной измывались? Пытались уравновесить все это дурацкое героепочитание?
        — Нет. Ты приписываешь мне излишний альтруизм. Не следует приукрашивать мое с тобой обращение. Это было скверно с моей стороны. В некотором смысле я так же реагировал на твою общественную репутацию, как и все прочие, только с обратным знаком.
        — Тогда почему вы говорите, что обращались со мной нормально? — Гарри склонил голову набок, стараясь как следует во всем разобраться.
        Снейп потер пальцами друг о друга.
        — Я скорее пытался вынудить директора так поступать, — признал он. — Сам я не в силах был преодолеть свой гнев, чтобы заставить себя сделать это. Но я старался убедить его применять к тебе те же правила и ограничения, которым должны подчиняться все остальные. Первокурсникам нельзя иметь метлы или играть в факультетских командах, но тебе позволили. И плащей-невидимок у других студентов нет. Снова и снова он позволял тебе обходить правила, дабы воспитать в тебе силу характера, необходимую для выполнения пророчества. Хуже того, он ставил перед тобой задачи, которые не должен решать ни один ребенок. Ты понимаешь, что Фоукс мог в любой момент спасти тебя в Тайной комнате? Он ведь и вынес тебя оттуда. Однако директор устроил так, чтобы эта треклятая птица принесла тебе Распределительную шляпу, а тем самым — меч. Ждать, чтобы двенадцатилетний ребенок убил василиска! И, будто этого недостаточно, он желал выяснить, сумеешь ли ты развеять тень Тома Реддла! Тот факт, что это тебе удалось, отнюдь не оправдывает решения подвергнуть тебя очередной опасности. Я не раз говорил с Альбусом об этом.
        — Хотите сказать, что вы ко мне и тогда хорошо относились? — пробормотал Гарри.
        — Нет, — признал Снейп. — Я считал, что ты заносчив, самоуверен и станешь еще невыносимее, если тебя будут воспитывать как будущего спасителя, а не обыкновенного мальчика. Я даже полагал, что это ухудшит дело, ты начнешь пренебрегать советами взрослых и с меньшей вероятностью выполнишь свое предназначение. О тебе как о человеке я тогда вовсе не заботился. И тем не менее, лишь я спорил с Альбусом, требуя, чтобы с тобой обращались нормально.
        Гарри с ужасом почувствовал, как на глаза навертываются слезы, которые он не в состоянии сдержать.
        — Вы были правы, — выдохнул он. — Я и был самоуверен, как вы сказали. Мне все говорили, что нужно заниматься окклюменцией, а я думал, что знаю все лучше всех. Сириус погиб, потому что у меня не хватило ума слушать советов!
        Снейп взял его за оба запястья и крепко сжал. Лишь когда Гарри поднял голову, зельевар заговорил, настойчиво и искренне.
        — Твой крестный погиб, потому что я на занятиях упражнялся в умении унижать, вместо того чтобы учить тебя. Он погиб, потому что Альбус пять лет внушал тебе, что спасать других — твоя задача, и вполне намеренно привил тебе мысль, что ты за это ответственен. Фоукс мог спасти мисс Уизли из Тайной комнаты, Гарри! И во втором задании на Турнире вовсе не обязательно было подвергать опасности близкого человека! Ты так тяжело перенес смерть Диггори лишь потому, что тебя заставили поверить, что ты обязан спасти всех!
        «И Дамблдор мог спасти Сириуса от дементоров сам, — мысленно прибавил Гарри, — а не отправлять на помощь нас с Гермионой. Дамблдор мог бы избавить меня от участия в Тримудром турнире. Каков бы ни был контракт, можно было найти способ. Но я видел, как заблестели его глаза, когда из кубка вылетело мое имя. Он хотел, чтобы я участвовал. Он хотел, чтобы я выполнил эти задания, натренировал рефлексы, развил навыки... и неважно, что без помощи Крауча я бы только терпел поражение за поражением...»
        Многое теперь стало яснее, чем когда-либо прежде. То, что он принимал за поблажки, — метла, волшебный плащ — было всего лишь частью стратегии. Дамблдор растил из него воина, который должен будет сражаться за Добро.
        — И вы думаете, что сможете обращаться со мной как с обычным мальчиком? — поинтересовался Гарри.
        — Я думаю, что ты в этом отношении ставишь передо мной сложную задачу, — парировал Снейп, снова сжал его запястья, потом отпустил и выпрямился. — Ибо с той минуты, когда Волдеморт отметил тебя как равного себе, ты, мягко говоря, перестал быть обычным ребенком. Тем не менее, я также думаю, что только я и осознаю, что ты еще ребенок, Гарри.
        — Вы забываете, что мне уже шестнадцать.
        Снейп с усмешкой помотал головой, и его волосы рассыпались прядями.
        — Только я и осознаю, что неверно ожидать от тебя поступков и поведения условно-взрослого человека, а не подростка, — поправился он.
        — Не только вы, — был вынужден сказать Гарри. — Сириус хотел, чтобы я был просто мальчишкой. Он хотел взять меня к себе, еще на третьем курсе, знаете? Я очень долго винил вас в том, что мне приходится возвращаться к Дурслям, когда я мог бы проводить лето с Сириусом. Я так и не узнал его как следует. А ведь мог бы...
        — Ты все еще винишь меня?
        — Не очень, — честно сознался Гарри. — Я теперь думаю, что Дамблдор все равно бы этого не позволил. Вряд ли у крестного есть какие-то права, он же ведь не законный опекун. Директор все равно заставил бы меня оставаться там, где меня защищают чары. И если по правде, то Петтигрю удрал, а Сириус лишился шанса на оправдание больше из-за того, что Ремус превратился, чем из-за того, что ворвались вы и устроили бучу. Ну допустим, вы бы тогда не пришли? — Гарри пожал плечами. — Луна бы все равно взошла.
        Он глубоко вдохнул.
        — И вообще, мистер и миссис Уизли тоже считают меня ребенком. Ну, или считали бы. У них достаточно своих детей, чтобы распознать еще одного. Я... я их не очень хорошо знаю, — добавил он нервно. — Мог бы, если бы директор отправлял меня к ним на лето или что-то в таком духе... — Он снова пожал плечами. — В общем, этот бзик всех спасать мне очень успешно, как вы выразились, привили. Он никуда не денется, профессор. А это означает, что я и мечтать не могу, чтобы Уизли меня усыновили, даже если б они предложили. Это сделает их мишенями для Волдеморта. — Гарри поперхнулся сухим смешком. — Вы хотя бы уже и так мишень. И у вас хотя бы приличные шансы защититься.
        Он даже не осознавал, что зажмурился, пока ему в руку не сунули что-то холодное. Открыв глаза, он удивленно приподнял брови:
        — Вино? Вы же вроде говорили, что его не стоит принимать вместе с эликсиром.
        Он взял стакан за ножку.
        — Немного тебе не повредит, — пробормотал Снейп. — Пей маленькими глоточками, чтобы смочить горло.
        Гарри послушался.
        — Ой, а вкусно. Легкое такое... и пахнет фруктами.
        Он сделал глоток побольше и улыбнулся.
        — Ты ждал какую-нибудь мерзость?
        — Ну, я пробовал только кулинарный херес тети Петунии. Ужасная дрянь, — объяснил Гарри.
        — А.
        Гарри медленно допил, потом потянулся вбок и поставил бокал на стол Снейпа.
        — Ну ладно. Эта затея с усыновлением... значит, не только ради защитных чар?
        — Я смотрю, ты патологически невнимателен не только на уроках.
        — Простите, — искренне сказал Гарри. После всего, о чем они только что беседовали, вопрос был глупый. — Значит, чары — просто катализатор?
        — Возможно, ты все-таки бываешь внимателен.
        Гарри решил не говорить, что слышал это слово от Драко.
        — Ладно, я понял, вы... ну, заботились обо мне еще до того, как с чарами ничего не вышло. Но вы сами сказали, что не зашли в размышлениях так далеко... в общем, не так, чтобы связаться со мной раз и навсегда. Так о чем вы тогда думали? Вот что я хотел бы знать.
        Губы Снейпа скривились в невеселой улыбке.
        — Я думал о том, что не хочу терять найденное взаимопонимание между нами, Гарри. Более того, я хотел иметь возможность помочь тебе, если будет нужно, и, безусловно, речь не о защитных чарах и даже вообще не о магии. Я хочу быть в состоянии поддержать тебя в обычной жизни. Усыновление, впрочем, не пришло мне в голову, поскольку родительские обязанности находятся за пределами моего жизненного опыта. — Он быстро покосился на Гарри. — Я раздумывал, не предложить ли тебе ученичество после окончания школы.
        — Ученичество? — ахнул Гарри. — В зельеварении?
        Он не выдержал и расхохотался.
        — Нелепая мысль, я знаю, — согласился Снейп с легким смешком. — Ты мог бы быть вполне... компетентен в этой области, при должном усердии и обучении. Но у тебя нет задатков мастера. Это, однако, была наилучшая моя идея до тех пор, пока Дадли не спровоцировал смену парадигмы.
        На этот раз Гарри задал вопрос.
        — Смену парадигмы?
        — Этот термин означает столь кардинальное изменение системы взглядов, что все мироздание начинает выглядеть иначе.
        — А-а... — Гарри вспомнил-таки, что видел это выражение раньше. В книге по космологии, которую ему посоветовала Гермиона. Он одолел всего пару глав и про себя ставил ударение в этом слове на второй слог, но в самой идее вроде бы разобрался. — Так же, как когда астрономы поняли, что мир не плоский, и это изменило все их представления, да?
        — Что мир не плоский? — повторил Снейп и снова усмехнулся. — Да, нечто вроде того.
        — И что же вы так кардинально поменяли?
        — Раньше мне бы никогда не пришла в голову идея тебя усыновить, поскольку я был не в силах вообразить себя родителем. Затем Дадли обратил мое внимание на то, насколько тебе это нужно... и мироздание изменилось, Гарри. Я смог представить себя в этой роли.
        И тогда Гарри наконец по-настоящему понял. Чары действительно были катализатором, только и всего. Интересно, как Драко об этом узнал?
        — Э-э... допустим, мы это сделаем... — Тут он отвлекся: — А нам разрешат?
        — Думаю, что да. У директора есть способы добиться того, чего он хочет.
        — А он этого хочет?
        — Он был весьма поражен, надо признать, — вздохнул Снейп. — Он мало видел нас вместе в последнее время. Больше всего его беспокоит возможность, что я... как он выразился, застращал тебя настолько, что ты согласился. Ты чувствуешь, что тебя принуждают?
        Гарри скрестил лодыжки и задумался.
        — Вы — нет, не очень. Я все думаю про чары и про то, что Волдеморт вряд ли заявится сюда с бухты-барахты, потому что это территория Дамблдора... и все-таки он раз за разом умудряется сюда проникнуть. И Самайн... у меня слов нет, какой это был кошмар. Мне до зарезу нужны эти чары, особенно после...
        — После Самайна?
        — Я хотел сказать, после того, как ко мне вернется магия, — тихо признал Гарри. — Я думаю, Волдеморт решил, что стихийная магия взялась из другого источника: от вас, когда вы меня спасали, или от директора. Я думаю, что пока он считает меня беспомощным, то не станет беспокоиться. Но едва я верну свои силы назад, он узнает. И возьмется опять за мой шрам... будет посылать эти жуткие сны... если меня не будут защищать эти чары, он до меня доберется!
        — То есть ты считаешь, что вынужден согласиться на мое предложение.
        — Да, если тогда чары сработают, — сказал Гарри с горьким сдавленным смешком. — Вот же глупость, да? Я сначала расстроился и почти обиделся, когда решил, что вы хотите меня защитить и только, что вам не нужен я сам. Но едва оказалось, что вам не все равно, получается, что это я не могу представить кого-нибудь моим родителем. Потому что у меня их никогда не было, профессор. Наверное... наверное, мне тоже нужна смена парадигмы.
        — Понимание, что зависеть от кого-то — вполне нормально, — кивнул Снейп. — Что в шестнадцать лет ты еще не взрослый.
        — Да, что-то вроде этого. — Гарри взял свой пустой бокал, чтобы чем-нибудь занять руки. Покрутил ножку в пальцах, стараясь не смотреть на Снейпа. — Простите. Я не хотел быть невежливым. Не очень-то приятно слышать, что я согласен только из-за чар.
        — Приятно было бы, — тихо произнес Снейп таким тоном, словно приносил клятву, — в принципе услышать, что ты согласен. Поскольку остальное... либо сложится, либо нет, но я хотел бы получить шанс попробовать.
        Гарри взял себя в руки и поднял глаза.
        — Будет очень страшно, если я сначала кое-что спрошу?
        — Предусмотрительно, я бы сказал. А именно?
        Теперь, когда пришло время, Гарри не вполне знал, что спрашивать. Уж конечно, ему в жизни не пришло бы в голову готовиться к такому разговору. Он давно решил, что есть вещи, которым не суждено сбыться, еще когда Сириус был в бегах и не мог взять на себя такую ответственность, а никто другой даже никогда и не собирался ее брать. В голове было пусто, а Снейп ждал, и Гарри выпалил первое, что пришло в голову. Впрочем, едва договорив, он понял: это единственное, что вообще было у него на уме.
        — Как вы собираетесь меня наказывать?
        В глазах Снейпа немедленно полыхнул такой гнев, что Гарри чуть было не сказал: «Ладно, неважно», хотя ответ его весьма интересовал.
        — Я не то хотел сказать, — произнес он вместо этого. — То есть, я не имею в виду, что с самого начала собираюсь не слушаться и нарушать правила...
        — Ослушание с твоей стороны практически неизбежно, — рявкнул Снейп.
        — Ну, если у вас припадок от одной мысли, что такое может случиться, то вряд ли мы с вами поладим! — огрызнулся Гарри.
        — У меня, как ты выразился, припадок чистейшей ярости от того, что благодаря этим магглам забота и наказание для тебя практически синонимы! Однако я не сержусь, что ты задал такой вопрос, — Снейп постучал кончиками пальцев друг о друга. — Как я собираюсь тебя наказывать? Честно говоря, понятия не имею. Вероятно, теми же методами, которыми пользуюсь на взысканиях. Или... назначу дополнительные задания? Оставлю без сладкого? К чему я точно не обращусь, так это к темной магии, как Люциус, или дурному обращению, как, по-видимому, поступают магглы.
        — Ладно, — согласился Гарри. — А как насчет правил? Какие они будут?
        Снейп уставился на него.
        — В данный момент не имею ни малейшего представления. Полагаю, мы их будем обсуждать по мере необходимости и договариваться.
        — Обсуждать? Договариваться? — Гарри приподнял брови. — Вы серьезно?
        — Я в курсе, что тебе не шесть лет, — заметил Снейп. — Я знаю, Гарри, что у тебя есть свое мнение и свои желания, а также интеллект, вполне способный оценить разные взгляды на предмет. Без сомнения, будут случаи, когда тебе придется принять мою точку зрения на некоторые вещи, даже если ты будешь с ней категорически не согласен. Но по возможности мы будем обсуждать ситуацию.
        Гарри решил, что это его вполне устраивает. Собственно, это было куда лучше, чем он ожидал. Снейп производил впечатление человека авторитарного... хотя, возможно, Гарри просто смешивал его характер и манеру преподавания. В конце концов, во время варки зелий вряд ли уместно обсуждение разногласий, когда один неверный ингредиент может означать фейерверк на весь класс.
        Он попытался придумать еще что-нибудь, о чем можно спросить.
        — Это будет секрет? В смысле, я должен буду все скрывать?
        Снейп, похоже, слегка удивился.
        — Ты сможешь рассказать кому захочешь.
        — И вы тоже, — парировал Гарри и прибавил, увидев, как вздрогнул его учитель: — Я имею в виду, что я согласен. Надо было, наверное, с этого начать.
        — Ты согласен?
        — Согласен.
        Словно не веря своим ушам, Снейп осторожно поинтересовался:
        — У тебя нет больше вопросов?
        — Нет. А у вас?
        Снейп покачал головой, и было непонятно, то ли это ответ, то ли выражение изумления. Судя по всему, зельевар был ошарашен мыслью, что все более или менее улажено. Он постарался скрыть свое замешательство, сотворив второй бокал, но движения палочки на сей раз казались чуть вычурней, чем требовалось. Бутылка так и стояла на столе; Снейп наложил на нее охлаждающие чары, а потом наполнил оба бокала до половины бледно-янтарной жидкостью. Гарри так и не выпустил своего из рук и постарался держать его очень осторожно, опасаясь, что если вино прольется, это будет дурное предзнаменование или нечто еще в таком духе.
        А сейчас Гарри как никогда раньше были нужны хорошие предзнаменования.
        Снейп поднял свой бокал.
        — За будущее, — негромко сказал он, затем чокнулся с Гарри.
        Гарри знал, что надо сказать что-нибудь в ответ, но не мог. Его душило какое-то неведомое чувство: не страх, не слезы... он сам не знал, что это, но хотел, чтобы оно прекратилось. Он сделал большой глоток вина, но это не помогло.
        Чувство никуда не делось: ком в горле, легкая дрожь в пальцах... Гарри изо всех сил старался не обращать внимания. С этим усыновлением ведь все будет хорошо, правда?
        Конечно, ответила разумная часть его сознания. Но за этой мыслью последовали другие. О тете Петунии, которая запирала его в чулане со словами, что большего он не заслуживает. О Ремусе, который исчез неведомо куда, едва Гарри начал немножко в него верить. О Сириусе, который хотел, чтобы на месте Гарри был Джеймс. О Сириусе, который упал за Завесу...
        Не в силах вынести эти мысли, Гарри поднял свои щиты, вызвал в сознании стену огня и спрятался за ней. Что еще сделать, как справиться с ними, он не знал. Но он доверял Снейпу, а посему не стал скрывать, что применяет окклюменцию.
        С минуту Снейп пристально разглядывал его, но ничего не сказал.
        А потом тоже отпил из своего бокала.


Глава 40. Неуверенность в себе

        На следующее утро напряжение за завтраком было так сильно, что его даже Дадли заметил. Гарри чувствовал себя измотанным, потому что после долгой беседы со Снейпом спал всего несколько часов. И, хуже того, теперь понятия не имел, как себя с ним держать. Он изо всех сил старался вести себя как обычно, но в результате, прежде чем открыть рот, от неловкости по сто раз переформулировал про себя каждую фразу. Он так издергался, что только и получалось выдавить: «Да, сэр» или «Нет, сэр». Непонятно было, догадывался ли Снейп о его терзаниях, но, к счастью, замечания, как накануне вечером, делать не стал.
        Драко меж тем гонял еду по тарелке, размазывая желток, но не проглотил ни единого куска. Он не разжимал губ и держал то, что ему приходило в голову, при себе, но громко бряцал вилкой всякий раз, когда Гарри произносил слово «сэр».
        Снейп и на этот счет ничего не сказал, хотя никак не мог не заметить, что Драко злится. И ревнует. Гарри решил, что зельевар, наверное, планирует побеседовать с Драко позже, когда они останутся вдвоем. Зелья будут вместе варить, например. Они часто этим занимались, и Гарри обычно к ним не присоединялся. Зелья его мало интересовали.
        Он чуть улыбнулся: все-таки приятно, что, пусть даже Гарри совсем не увлекался зельеварением, Снейп хотел видеть его рядом. Больше того — хотел взять в ученики, только для того, чтобы видеть его рядом.
        Драко взглянул на него, увидел улыбку и издал какое-то тихое рычание.
        Снейп встал из-за стола и надел верхнюю мантию, которую держал на вешалке у двери. Видно, с него довольно было повисшего в комнате напряжения.
        — Жаль, что приходится портить тебе субботу, но, полагаю, в кабинете директора нас ждут документы, которые нужно заполнить, — объявил он Гарри. Потом окинул взглядом стол: — Ты доел?
        Гарри поспешно отвел взгляд. Документы означали юридическое оформление, а оно, в свою очередь, — что усыновление вступит в силу. Ему вдруг стало очень страшно.
        — Э-э... не знаю, может, съесть еще один клюквенный кекс...
        — Да ты от первого и четверти не отъел! — Драко сорвался чуть ли не на крик.
        Дадли скрипнул стулом, отодвигаясь от него подальше, и продолжал нервно есть арбуз маленькими кусочками, косясь то на Гарри, то на Драко.
        Снейп прищурился и зыркнул в сторону Драко, но когда повернулся к Гарри, взгляд его смягчился.
        — Что за проволочки? Где же твоя гриффиндорская храбрость?
        — Она губит людей, — горько ответил Гарри, разминая вилкой кекс, пока тот не превратился в сплошную кашу.
        Снейп положил ему руку на запястье, прекратив эти исступленные движения.
        — Не пытайся сбить меня с толку. Ты не можешь мне сказать, в чем дело?
        — Я... — Гарри застонал, потом умудрился прошептать: — Я все спрашиваю себя, что сказал бы обо всем этом мой отец.
        — Твой отец мертв! — взорвался Драко. — А Северус, если ты не заметил, жив и готов взять тебя к себе, даже если это его погубит. Мог бы перестать вести себя с ним как избалованный маленький говнюк!
        — Довольно, — вмешался Снейп, прежде чем Гарри успел ответить. Хотя все равно непонятно было, что отвечать на такое. — Бери свой плащ, Гарри, и поднимемся — через камин.
        Плащ Гарри взял, но сказал:
        — Я не могу пользоваться камином, профессор.
        — Увиливать не надоело? — съязвил Драко.
        — Довольно! — рявкнул Снейп, вложив в это слово больше силы, чем раньше.
        — А если я обожгусь? — парировал Гарри.
        — Вздор, — ответил Снейп, заворачиваясь в мантию. — Я не собираюсь посылать тебя одного. Если мы отправимся вместе, моя магия переместит тебя безо всяких помех.
        — И все равно, мне не нравится эта идея, — упрямо настаивал Гарри. — Неужели так уж трудно пойти пешком?
        — Мистер Поттер, — Снейп перешел на подчеркнуто профессиональный тон, — заверяю вас, нет никаких причин опасаться, доколе мои колдовские способности к вашим услугам. Я всецело в состоянии оградить вас от любого вреда.
        — И вы еще жаловались, что Гермиона любит слово «доселе», — пробормотал Гарри, прежде чем сообразил, что оскорбления — явно не лучшее сейчас средство. В общем и целом он так и не мог взять в толк, почему Снейп хочет, чтобы он был рядом. Он мог понять, когда речь шла только о защитных чарах. Теперь же... ну, Снейп как бы сказал, что Гарри достоин восхищения, но Гарри не был с этим согласен. И что же тогда выходило? Он никак не мог избавиться от предчувствия, что в итоге все испортит, а тогда останется совсем один.
        Опять.
        Он вдруг пожалел, что упомянул отца, даже хотя Снейп сам спросил. Если бы он только мог согласиться пройти через камин... но даже ради общего спокойствия не в силах был рисковать тем, что может причинить ему пламя.
        — Ну, я хотел сказать... было бы приятно пройтись ради разнообразия, — промямлил он, переступив с ноги на ногу. — Я верю, что вы можете защитить меня в каминной сети, — солгал он, надеясь успокоить учителя, — но у меня несколько недель не было случая как следует размять ноги.
        Драко скрипнул зубами и сжал кулаки, потом поспешно убрал руки под стол.
        — К тому же, — с несчастным видом добавил Гарри, — огонь мне немного напоминает... про Самайн.
        Снейп, скрестивший руки на груди, опустил их.
        — Об этом я не подумал. Полагаю, этот случай из тех, когда мы будем обсуждать ситуацию и договариваться. В таком случае, идем пешком. Ты готов?
        Гарри кивнул.
        — Дадли, ты тут будешь в порядке?
        — Нет, я его убью и засуну труп в камин, — вдруг прорычал Драко, не скрывая горечи. — Конечно, он будет в порядке! Неужели ты настолько мне не доверяешь? Если бы я хотел что-нибудь дурное сделать твоему кузену, у меня было достаточно возможностей!
        — Я не имел в виду... — начал Гарри, но Дадли его перебил.
        — Все нормально, Гарри. Иди и подписывай бумаги со своим новым папой.
        Гарри содрогнулся и уставился на свои ботинки. Снейп, возможно, хотел стать его опекуном — хотя и от этого слова Гарри бросало в дрожь, потому что оно напоминало ему о Дурслях, — но ни в жизнь Снейп не захотел бы быть ему папой.
        Драко внезапно встал и вышел из-за стола, даже не извинившись — такое пренебрежение манерами было для него крайне необычно.
        Снейп не ответил ни на бестактный промах Дадли, ни на грубость Драко. Он просто открыл перед Гарри двери, и они, не обменявшись больше ни словом, покинули подземелья.

* * *

        — Знаете, и вправду здорово наконец высунуть нос наружу из ваших подземелий, — заметил Гарри, когда они поднимались по зачарованной лестнице к директорскому кабинету.
        — Без сомнения.
        — Вы не думаете, что Драко был бы в лучшем настроении, если бы...
        — Настоятельно советую предоставить мне разбираться с Драко и его поведением, — гладко прервал его Снейп.
        Такой толстый намек трудно было не заметить. Впрочем, Гарри это не остановило. Сколь ни возмутительны были все выходки Драко за много лет, трудно было теперь не пожалеть его хоть чуть-чуть. По крайней мере, Гарри никогда не питал насчет Дурслей никаких иллюзий; он всегда знал, что его не любят. Чудовищно, должно быть, верить, что ты для родителей важнее всего, а потом узнать, что ты и в сравнение не идешь с каким-то змееподобным монстром! Вот уж где сдвиг парадигмы!
        — Знаете, Драко вроде как не одобряет всю эту затею, — рискнул Гарри.
        Снейп ответил взглядом, в котором ясно читалось: «Ты так думаешь?»
        И Гарри заткнулся. Пусть слизеринцы разбираются между собой. У него и своих проблем по горло.
        Директор открыл дверь ровно тогда, когда Снейп и собирался постучать. В иных обстоятельствах Гарри бы рассмеялся: уж больно забавно зельевар в последний миг отдернул сжатую в кулак руку — едва не попав Дамблдору по носу. Но сейчас он был чересчур взвинчен, чтобы оценить юмор ситуации. Гарри чувствовал себя квоффлом, который забросили очень далеко от поля — не знаешь, где упадешь и останешься ли невредим.
        — Заходите, дорогие мои мальчики, — подбодрил директор. — Ну и день. Ну и приключение. — Он жестом пригласил их сесть и улыбнулся от уха до уха: — Лимонных леденцов? Или мятных? А может, «Веселый Роджер»? А, знаю: вот это тебе наверняка понравится, Северус.
        Он щелкнул пальцами, и перед ним возникла толстая неровная палочка лакрицы, которая поплыла по воздуху по направлению к Снейпу.
        Тот мрачно нахмурился, но, к удивлению Гарри, взял угощение. Есть, однако, не стал, а убрал в карман — вероятно, на потом.
        — Хочешь чего-нибудь, Гарри? Хотя бы чего-нибудь?
        Он помотал головой.
        — Может быть, чаю? Апельсинового сока? Я слышал, домовые эльфы делают его специально для тебя.
        — Нет, ничего не нужно, сэр. Спасибо.
        — Ну хорошо, — начал Дамблдор, потирая руки. — Итак, как вы, возможно, знаете, а возможно, и нет, разрешения на усыновление выдает Магическая служба защиты семьи. Эта организация, аффилированная с Министерством магии, но все же не подчиняющаяся ему напрямую. Что весьма хорошо, на мой взгляд. Не хотелось бы, чтобы опекунство над Гарри стало предметом политических интриг.
        Это звучало весьма разумно, так что Гарри кивнул. Снейп между тем просто слушал.
        — Я обратился в Магическую службу защиты семьи сегодня рано утром, — продолжил Дамблдор, — чтобы выяснить, какова процедура усыновления, и узнать прочие подробности такого рода. Когда я объяснил серьезность положения, они более чем охотно согласились ускорить дело. Нельзя позволить бюрократии стоять на пути... — директор не закончил мысль и стал перекладывать какие-то документы на столе, но Гарри и сам понял то, что тот не договорил.
        «Нельзя позволить бюрократии стоять на пути Гарри Поттера. Он ведь Мальчик-Который-Выжил. Он нас всех спасет. Разве вы не знаете — еще до его рождения было предсказано, что он уничтожит Волдеморта...»
        Даже в Магической службе защиты семьи на него не смогут смотреть как на нормального человека... Гарри вздохнул и поджал ноги под стул, жалея, что некуда спрятаться.
        — Для начала вам придется заполнить несколько анкет, — продолжал Дамблдор. — Советую заняться этим здесь — в моем кабинете вас никто не потревожит, а в комнатах Северуса сейчас многовато гостей... — Он снова улыбнулся. — Ради безопасности Гарри работники службы готовы провести собеседование с вами обоими здесь, в замке, вместо того чтобы вызывать в Лондон.
        Собеседование? Гарри насторожился. Что они собираются спрашивать?
        Видимо, тревога отразилась у него на лице, потому что директор стал объяснять:
        — Они просто хотят убедиться, насколько вы совместимы, и удостовериться, что Северус в состоянии обеспечить материальную, эмоциональную и магическую обстановку, отвечающую твоим нуждам.
        Гарри нервно стиснул собственные пальцы... Ой-ой-ой, подумал он.
        — Гарри? — окликнул директор.
        — Э-э... а они собираются расспрашивать кого-то еще? Потому что... ну, если они начнут задавать вопросы в школе, моим друзьям... да вообще кому угодно... не думаю, что слово «совместимы» вообще кто-нибудь скажет. Вы же знаете: всем известно, что мы с профессором Снейпом не очень-то уживались.
        Дамблдор серьезно кивнул, но сказал:
        — Не волнуйся, мальчик мой. Среди работников этой службы немало членов Ордена, и многие из них были в нем еще в прошлый раз. Они прекрасно знают, какие услуги Северус оказывал нашей стороне. И знают, что ему приходилось играть двойную роль здесь, в Хогвартсе. Я не вижу никаких затруднений, за исключением...
        — За исключением чего, директор? — сухо спросил Снейп.
        — А. Видишь ли, Гарри... я твердо уверен, что нельзя двигаться дальше, пока я не пойму, почему ты на это согласился.
        В ту же минуту все слизеринские инстинкты Гарри закричали в голос. Вопрос директора явно не объяснялся заботой о его благополучии, это была только стратегия. Дамблдор жаждал информации и пытался вычислить, как наилучшим образом подготовить Гарри к будущему воина, в котором все нуждались. Пытался понять, послужит ли усыновление этим целям или нет.
        И Дамблдору было плевать, послужит ли оно целям и нуждам самого Гарри. Так что отвечать на вопрос не было никакого желания.
        — Гарри? — поднажал Дамблдор.
        — Это мое личное дело, — ответил Гарри, взглянув на него устало. Ему вдруг захотелось заснуть и проснуться, когда всё это — заполнение анкет, собеседование — будет уже кончено. А еще лучше — когда Волдеморта закопают куда поглубже, после того, как кто-нибудь другой, более умелый и способный, спасет волшебный мир.
        — Этого я и боялся, — вздохнул Дамблдор. — Северус убедил тебя, что это к лучшему, не так ли? Я вижу это по твоим глазам...
        — Я заслоняю сознание, — оборвал его Гарри, хоть и без особого пыла.
        — Ох, Гарри... Я бы не стал использовать легилименцию без предупреждения...
        Этому Гарри верил ровно настолько же, насколько тому, что Рон запоет от радости, услышав от него последние новости.
        — Я предупреждал Северуса, что нельзя тебя запугивать, чтобы ты согласился, — продолжал директор.
        — Профессор Снейп не делал ничего такого, — сумел сказать Гарри, хотя не знал толком, как объясниться. Если так пойдет дальше, он себя на любом собеседовании выставит дураком. Горькая улыбка скользнула по его губам. — Думаю, мы все знаем, что я не очень-то готов ему повиноваться. Иначе мой крестный был бы по-прежнему жив и мне не нужен был кто-то еще. Так что придется вам просто поверить: я согласился потому, что этого хочу.
        Дамблдор оперся обеими руками о стол — стопки бумаг сами собой отодвинулись в сторону — и пристально уставился на Гарри. Нелепые очки-половинки сползли на самый кончик носа, только что не сваливаясь.
        — Но почему ты этого хочешь? — тихо спросил он. Потом подождал ответа.
        И еще подождал.
        И еще.
        Гарри думал, что Снейп вот-вот вмешается. Нажмет на него, как директор. Или подбодрит. Сделает хоть что-нибудь. Но зельевара, по всей видимости, устраивало сидеть и смотреть, как Гарри трепыхается, точно однокрылый снитч.
        — Это дело только профессора и мое, ничье больше, — наконец сказал Гарри. Чего директор хотел — чтобы он выложил все свои чувства напоказ? Чтобы их кто-то изучал, разбирал и оценивал?
        Дамблдор поджал губы.
        — Гарри...
        — Нет, — уперся Гарри. — Это моя жизнь. Если я хочу, чтобы он в ней был, вас это не касается. Какое вам дело до того, чем я руководствуюсь?
        Дамблдор вздохнул, сдвинув кустистые седые брови.
        — Ты же знаешь, меня беспокоит только твое благополучие.
        Нет, этого Гарри не знал. Что еще хуже, сильно в этом сомневался. Дамблдора беспокоило в первую очередь совсем другое — как и всегда.
        Волдеморт, Волдеморт, Волдеморт.
        — Северус, — воззвал директор.
        — Что вы мне предлагаете делать? — спросил зельевар, неподвижный, точно статуя. — Притворяться, будто он недостаточно взрослый, чтобы выбирать, кому доверять? Не вижу, каким образом это поможет.
        Гарри глубоко вдохнул, чувствуя, как врывается в легкие воздух и слегка спадает напряжение. Теперь он видел упорное молчание Снейпа в ином свете. Тот не предоставил ему выкручиваться одному, а предоставил возможность самому принять решение.
        И теперь был готов уважать его выбор.
        — Я не могу со спокойной душой одобрить усыновление, не зная, как Гарри ко всему этому относится, — возразил директор, хрустнув лимонным леденцом и раскусив его пополам.
        — Но вы могли со спокойной душой отпустить меня и Гермиону назад в Запретный лес, зная, что там бегает оборотень? — фыркнул Гарри. Да что этот человек себе позволяет!
        — Это предприятие...
        — Это не предприятие, директор, — на сей раз Снейп перебил его. — Я весьма ясно выразился в беседе с вами на этот счет.
        — Но знает ли он об этом? — вопросил Дамблдор, покосившись на Гарри.
        — Что я знаю, — заявил Гарри, выпрямившись, — так это то, что я вам уже все сказал. Профессор не сделал мне ничего дурного, и я согласен на усыновление. Можете верить мне или нет, это уже ваш выбор.
        — Гарри...
        — Достаточно, Альбус, — объявил Снейп, встал и забрал ворох документов, с которыми раньше возился Дамблдор. — Гарри не станет доверяться тому, к кому не чувствует доверия. Разве это не очевидно?
        Дамблдор вздохнул и устало поднялся на ноги.
        — Вполне очевидно. В таком случае, я вас оставлю. — Он повернулся к Гарри, который все еще сидел: — Надеюсь, ты знаешь, что моя дверь всегда для тебя открыта.
        Гарри молча кивнул, хотя думал, что скорее пойдет стучать к Снейпу в кабинет, чем стоять у горгульи тут внизу и наугад называть очередные сласти, пока не подберет пароля. Снейп сделал так, что Гарри знал — его ждут. А Дамблдор говорил, что его ждут, даже когда ясно было, что это неправда.
        Гарри знал, кому из двоих доверяет больше.

* * *

        Имя, фамилия, родные отец и мать. Дата и место рождения, все адреса проживания, включая текущий. Здравствующие родственники. Крестные родители.
        Причина обращения.
        Некоторое время Гарри уверенно вписывал ответы, но последний вопрос поставил его в тупик. Причина обращения... Почему-то казалось, что здесь не стоит писать: «Защитные чары требуют наличия легального права проживать в апартаментах приемного отца»...
        «Отец»? Это слово отчего-то пугало ничуть не меньше, чем «папа».
        Гарри некоторое время мучился, бормоча про себя разные варианты, наконец откашлялся и тихо позвал:
        — Сэр? Кажется, мне тут нужна помощь.
        Снейп поднял голову и посмотрел на него невидящими глазами — очевидно, еще обдумывал какую-то формулировку. Гарри заинтересовался тогда, что же было в анкете, которую заполнял зельевар. Она казалась намного длиннее его собственной: лист за листом плотного кремового пергамента.
        Гарри ткнул в смутивший его вопрос и спросил несколько безысходно:
        — Ну и как на это отвечать? Честно, как гриффиндорец, — и тогда вся эта затея пойдет псу под хвост? Или наврать с три короба, как слизеринец, — и все это потом выплывет, если мне на собеседовании дадут сыворотку правды?
        Снейп отложил перо, а потом неожиданно извлек из кармана лакрицу и принялся ее есть. Гарри подумал, что в жизни не видел ничего более странного, чем это зрелище: зельевар, грызущий сладости.
        — С чего бы начать?.. — задумчиво произнес Снейп. Затем пояснил: — Желание чувствовать себя в безопасности, даже если только в физическом смысле, вряд ли поставит крест на твоем прошении. Что касается идеи «наврать с три короба, как слизеринец», под которой, полагаю, ты подразумеваешь возможность схитрить... тебе нечего бояться сыворотки правды. В Магической службе защиты семьи к ней не прибегают. Использование сыворотки строго контролируется Министерством.
        — Это не помешало вам...
        — Некоторые вещи лучше оставить несказанными, — жестко оборвал его Снейп, и Гарри сразу понял почему. Не следует говорить о таких вещах, даже если ты предположительно в безопасности. У стен есть уши, порой в буквальном смысле. Гарри покосился на портреты, и его передернуло.
        — Да, сэр, — прошептал он.
        Снейп с минуту смотрел на него.
        — По окончании всех юридических процедур ты станешь членом и моего Дома тоже. Так что напиши ответ, который был бы честным и хитрым одновременно. — В его глазах появился лукавый огонек. — Или же наври с три короба, если хочешь. Меня это нисколько не обеспокоит.
        Гарри кивнул и пожевал кончик своего пера, что не осталось незамеченным.
        — Ты хочешь есть?
        — Нет, сэр.
        Снейп отломил кусочек лакричной палочки.
        — Все равно возьми.
        Гарри не очень любил лакрицу, тем более черную, с резким запахом, но положил кусочек в рот. Он не хотел выглядеть неблагодарным, подтверждая обвинения Драко.
        — Спасибо, сэр, — пробормотал он.
        — Почему ты так переживаешь?
        Гарри не знал, как объяснить, поэтому просто пожал плечами.
        — Ты все еще думаешь о том, что сказал бы Джеймс?
        — Нет, сэр, — солгал Гарри. И видел, что учитель ему не поверил.
        — Джеймс любил тебя, — мягко заметил Снейп. — Он хотел бы, чтобы ты был в безопасности. Чтобы у тебя было все, что тебе нужно.
        — Я чувствую себя... предателем, что ли, — прошептал Гарри и откинул волосы со лба трясущейся рукой. — Это глупо и бессмысленно, наверное. Драко прав: мой отец умер, его давно нет, а вы живы, и рядом, и... — Он побледнел как полотно и вдруг выпалил: — Не надо было мне вываливать это все на вас. Вы и так очень много для меня сделали... Я знаю, вы не хотите, чтобы я вас благодарил, но... — он вдруг осекся и опустил голову на стол, отчаянно жалея, что опять повел себя как полный идиот.
        — Хочешь успокоительные капли? Гарри?
        Он снова выпрямился.
        — А? Нет. Мне еще нужно это все дозаполнить, — он указал на анкеты. — Кто знает, что будет, если я это сделаю... э-э... под влиянием капель. В общем, я лучше просто буду дальше писать, сэр.
        — Подумай, не хочешь ли звать меня по имени, — предложил Снейп и, не дожидаясь ответа, снова начал заполнять анкеты.
        Гарри же к своим вернулся не сразу. Звать Снейпа по имени? Нет, все-таки чересчур бесцеремонно, решил он. Пусть даже Драко звал зельевара Северусом и обращался к нему на ты — это было другое. Драко-то знал его всю жизнь!
        Гарри снова посмотрел на пергамент перед ним. Причина обращения...
        Он проглотил лакрицу и медленно вывел: «Мои покойные опекуны, Вернон и Петуния Дурсли, многие годы видели меня только летом. Во время учебного года я, однако, почти ежедневно общался с профессором Снейпом и знаю, что это порядочный человек, обладающий сильной волей и завидными магическими талантами. Я уважаю его мнение и был бы рад видеть его своим наставником, особенно в свете приближающейся подготовки к ТРИТОНам. Кроме того, я по опыту знаю, что могу доверить ему свою жизнь, а это весьма существенно, учитывая, какие силы мне угрожают».
        — Вот, — сказал Гарри, толкнув свою анкету через квадратный столик, за которым они сидели.
        Снейп посмотрел не на пергамент, а на Гарри.
        — Необязательно показывать мне, что ты написал.
        — Но я хочу.
        — Почему?
        Он отказался отвечать на аналогичный вопрос Дамблдору, но почему-то теперь это казалось правильным.
        — Чтобы вы знали, что я о вас думаю.
        — Ты ответил по-гриффиндорски? — поинтересовался Снейп.
        — И да и нет, — Гарри слегка пожал плечами. — Хитрость все-таки, наверное, не всегда ложь.
        — Хм-м... — только и сказал Снейп, прочтя пергамент. — Я вижу, ты освоил переход от одной темы к другой.
        — Это куда легче, когда мне не все равно, что я пишу, — признал Гарри.
        — Значит, тебе все равно, что ты пишешь в эссе по зельеварению? — протянул Снейп. — Какое шокирующее и неожиданное открытие. — Он вернул Гарри анкету. — Молодец.

* * *

        Полчаса спустя Гарри ответил на все свои вопросы; Снейп же продолжал яростно строчить. Некоторое время Гарри развлекался, разглядывая директорский кабинет, но скоро ему надоело: в конце концов, он был здесь далеко не первый раз. Он подумал, не побеседовать ли с Распределительной Шляпой, но затем решил, что не стоит отвлекать Снейпа. К тому же поди угадай, что Шляпа скажет на этот раз. «Ты бы мог многого достичь в Слизерине...» От безделья Гарри наконец уставился на Снейпа, пытаясь разглядеть, что тот пишет, и прочесть ответы вверх ногами.
        — Развлекаешься? — спросил Снейп, неприятно напомнив Гарри прошлогодний инцидент с воспоминаниями.
        — Извините, сэр, — поспешно сказал он и отодвинулся вместе со стулом назад, подальше от искушения.
        — Можешь и посмотреть, — заявил Снейп, поманив его пальцем. — Твое собеседование может пройти легче, если ты будешь знать обо мне больше.
        — Что, думаете, стоит заранее сговориться, что отвечать? — Гарри слегка усмехнулся.
        Снейп пожал плечами.
        — Иди сюда, сядь рядом.
        Гарри подтащил свой стул и принялся читать страницы, которые зельевар уже заполнил. Во многом там были простейшие сведения, вроде тех, что Гарри писал о себе, но в целом от будущего родителя требовалось указать куда больше. Браки, другие дети. Образование. Работа и стаж. Профессиональные связи. Финансовое положение. И так далее, и тому подобное.
        Кое-что из прочтенного его заинтересовало. Снейп, например, сдавал ТРИТОН по предсказаниям, но получил «тролля». Даже Рон справился бы лучше! Зельевара никак нельзя было назвать богатым, но у него оказалось куда больше денег, чем Гарри мог предположить. То ли учителям лучше платили, чем он думал, то ли Снейп унаследовал от кого-то небольшое состояние.
        Однако интереснее всего были вопросы, требовавшие развернутого ответа. Снейп отвечал очень по-слизерински.

        «Как вы относитесь к своей профессии?»
        «Обучение подростков ставит перед преподавателем сложные задачи, решение которых позволило мне значительно развить коммуникационные навыки и глубокое понимание подростковой психологии. Эти навыки принесут большую пользу мне и в роли родителя...»
        
        «Опишите свои отношения с вашими родителями».
        «Теперь, оглядываясь назад, я могу сказать, что мой отец был властным человеком, испытывавшим стремление постоянно контролировать мою мать и меня. Поскольку это привело к плачевным результатам в моей собственной жизни, я всецело осознаю опасности, которые может повлечь за собой чрезмерное давление по отношению к подросткам...»

        Но самым интересным, пожалуй, было вот что:

        «Чего бы вы хотели от своего ребенка?»
        «Я бы хотел, чтобы Гарри полностью развил свой потенциал, каков бы он ни оказался».

        — Им не понравится такой ответ, — указал Гарри. — Я думаю, здесь предполагалось нечто вроде: «Я бы хотел, чтобы Гарри обучился всему, что необходимо для победы над Волдемортом».
        — Вот уж такой ответ им точно не понравится, — Снейп поднял на него усталые глаза. Гарри вдруг сообразил, что тот тоже не так уж много спал этой ночью. — Это, с их точки зрения, задача Хогвартса, а точнее — Альбуса. Помни, что Магическая служба защиты семьи — это не Министерство. Они не станут рассматривать наше заявление в политическом свете. Предполагается, что я должен заботиться обо всех твоих нуждах, Гарри. Вот это задача отца.
        Гарри вспыхнул и снова задумался: а как бы отреагировал на все это его настоящий отец? На ум пришло только выражение «в гробу перевернулся бы». Правда, его настоящий отец считал вполне нормальным проклясть кого-то, просто чтобы развеять скуку приятеля.
        «Ему было пятнадцать. В пятнадцать лет все идиоты».
        Положим, Гарри было шестнадцать, и он до сих пор чувствовал себя идиотом на полную катушку. Почему он никак не мог оценить то, что готов был предложить ему Снейп? Почему гадал и сомневался, почему хотел быть верным человеку, которого никогда по-настоящему не знал? Почему от всего происходящего было так больно, хотя перемены сулили только хорошее? Ведь у него наконец появится... кто-то.
        Кто-то, кто мог бы предъявить на него права. Кто-то, кто знал, что такое иметь дело с Волдемортом. Кто-то, кто понимал бы, с чем Гарри приходилось сталкиваться последние несколько лет. Кто-кто, кто смотрел на него и видел просто человека. Не шрам, не героя пророчества, а его самого.
        Это же хорошо, правда? Но почему же тогда так хотелось плакать?
        Стараясь не хмуриться, Гарри смотрел, как Снейп отвечает на один вопрос за другим, расписывая, каким собирается быть замечательным отцом.
        ____________________
        «Веселый Роджер» (Jolly Roger) — английские мармеладные конфеты.


Глава 41. Порой достаточно волшебника

        Следующие несколько дней совершенно измотали Гарри.
        Директор предупредил их, что собеседование назначат тогда, когда работники службы защиты семьи «обстоятельнейшим образом изучат» поданные документы. Гарри лишь хотел, чтобы все побыстрее кончилось. Он то и дело поглядывал на пергамент у двери — вдруг тот наконец объявит, что пришли из семейной службы? Каждый вечер, стоило Снейпу вернуться, Гарри тут же спрашивал, нет ли хоть каких-нибудь новостей.
        И при всем своем беспокойстве, при всем желании, чтобы дело побыстрее завершилось, он в то же время начал глубоко жалеть, что вообще полез в эту трясину. Потому что чувствовал, что его затягивает с головой. Пару раз он попытался обратиться к Снейпу по имени, но слово «Северус» комом встало в горле. «Сэр» было куда проще — и куда меньше пугало. Чем дольше тянулась эта неизвестность — не то усыновлен, не то нет — тем больше он нервничал в присутствии зельевара. Рациональная часть сознания подсказывала, что вряд ли теперь, когда дело зашло так далеко, от него откажутся. Даже если ему удастся довести Снейпа до белого каления, тот все равно завершит процесс усыновления, по меньшей мере ради защитных чар.
        Однако теперь Гарри не желал, чтобы это случилось только из-за чар, — и ходил вокруг Снейпа буквально на цыпочках. Он начал таскать Сэл с собой, хотя старался не дразнить ею Драко и Дадли. Но в присутствии змейки было спокойней, и иногда, когда становилось совсем туго, Гарри сбегал куда-нибудь в угол и долго болтал на змееязе со своей маленькой подружкой. Странно, насколько его это успокаивало. Когда-то, только узнав, что владеет этим даром, он страшно перепугался. Теперь же он воспринимал змееяз как часть себя — неважно, получил ли он ее от Волдеморта или еще откуда.
        Сэл в конечном счете оказалась своего рода всезнайкой. Конечно, змееяз — это вам не английский; когда Гарри попытался объяснить ей про усыновление, пришлось сказать, что Снейп не был ему отцом раньше, а потом будет. Хотя на змеином наречии это звучало мутновато, Сэл, кажется, все поняла.
        — Я зс-снаю, тебе хочетс-ся отц-са, — прошипела Сэл, вертясь вокруг его запястья. Они были в комнате одни.
        — Чего мне хочется, — Гарри сменил тему, — так это чтобы ты перестала спать в камине. Пожалуйста, Сэл, мы же об этом говорили. А то ты опять заболеешь. Разве ты не помнишь?
        — Камни теплые, — ответила Сэл. — В подвале я так з-с-самерз-сла, Гарри...
        В третий раз обнаружив, что Сэл его не послушалась, Гарри попросил Снейпа принести с улицы несколько камней. Он по очереди нагревал их в камине и клал в ящичек Сэл, чтобы змейке было теплее и приятнее спать. Но она все равно предпочитала камин.
        Наблюдавший за этим Снейп несколько сардонически заметил, что обсуждение не всегда приносит нужные плоды. Гарри понял намек: в конце концов, он взял на себя ответственность за благополучие Сэл точно так же, как Снейп — ответственность за благополучие самого Гарри. Но цель этого замечания так и осталась загадкой. Что ему делать — назначить змее взыскание, раз она не слушается? Или Снейп имел в виду, что ему так же трудно управляться с Гарри, как Гарри — с Сэл?
        Все это было, пожалуй, чересчур сложно для понимания.
        Присутствие Дадли тоже начало становиться утомительным. Тот считал, что вся эта затея с усыновлением просто великолепна и что Гарри следует куда больше ей радоваться. Сколько он ни пытался объяснить Дадли, что дело обстоит куда сложнее, чем кажется, тот никак не мог этого понять.
        — Зови его «папой», — шептал ему кузен по три раза на дню, причем обычно в присутствии Снейпа. Хотя, конечно, наверняка был уверен, что тот не слышит.
        «Да уж конечно, — думал Гарри про себя. — Снейп за сотню шагов слышит, если в котел бухнуть два тритоньих глаза вместо одного!»
        Слава Мерлину, Снейп притворялся, что не слышит простодушных советов Дадли.
        Как ни странно, единственным, кто не действовал Гарри на нервы, оказался Драко. Конечно, слизеринец до сих пор дулся — это было заметно по тому, как он кривился и выпячивал губу. Но, видимо, решил не выставлять больше свой гнев напоказ. Может быть, Снейп поговорил с ним о необходимости держать себя в руках? Кто знает. Но, занимаясь с Гарри теорией или подбадривая при попытках практиковаться, Драко вел себя как раньше: слегка высокомерно и самодовольно, но искренне стараясь помочь. И даже начал просматривать эссе Гарри перед отправкой учителям и давать советы.
        Точь-в-точь как Гермиона — хотя об этом Гарри благоразумно решил не упоминать.
        Однажды после обеда, когда они занимались зельеварением, Драко вдруг произнес:
        — Кто-то пришел.
        Такое часто бывало. Когда приходили друзья Гарри, Драко всегда знал, даже если никак не мог видеть зачарованный пергамент у двери.
        — Как это у тебя получается? — не выдержал Гарри.
        — Заколдованный пергамент вроде как... издает звук у меня в голове, — объяснил Драко.
        «Вот вам магический дверной звонок! — подумал Гарри. — Честное слово, иногда волшебники все чересчур усложняют. Ну почему не сделать так, чтобы эта штука просто звенела, и все?»
        Драко заколдовал горелку под котлом с антибородавочным зельем, чтобы та поддерживала маленький огонь, заклинанием очистил руки себе и Гарри, а потом подошел к двери. На пергаменте было написано: «Альбус Дамблдор, Гораций Дарсуэйт».
        — Что, никаких питомцев? — хихикнул Драко, не обращая внимания на тихий стон Гарри. — Abrire.

* * *

        Директор поздоровался с ними чуть резковато. Может быть, все еще сердился, что Гарри отказался ему поверить свои чувства? Поди пойми. Не то чтобы это имело значение, но Дамблдор коротко представил мистера Дарсуэйта из службы защиты семьи и сразу ушел.
        Сотрудник службы оказался высоким худым человеком. Он выглядел молодо, но, судя по редким каштановым волосам, начал преждевременно лысеть, что показалось Гарри необычным для волшебника. Ему вдруг ни с того ни с сего захотелось предложить гостю заказать у Снейпа тоник для волос.
        «Это все от нервов», — решил Гарри, сообразив, что нужно поскорее взять себя в руки. Он понимал, что легкомысленные ответы на собеседовании делу не помогут.
        Дарсуэйт осмотрелся по сторонам, разглядывая подземелья.
        — Очень любопытно тут у вас внизу. Я учился в Хаффлпаффе. Вот уж никогда не думал увидеть личные комнаты профессора Снейпа. Не так аскетично, как я ожидал.
        При упоминании Хаффлпаффа Драко поморщился. К счастью, он стоял у мистера Дарсуэйта за спиной, и тот его не видел. Не хватало еще только, чтобы сотрудник службы оскорбился и из-за этого отказал в усыновлении. Гарри попытался дать понять Драко, чтобы тот вел себя вежливей, но, увы, не мог зыркнуть как следует, ведь Дарсуэйт смотрел прямо на него.
        — Здравствуйте, мистер Поттер! — с энтузиазмом воскликнул гость, сверкнув зубами в широкой улыбке. — Очень рад познакомиться. Очень рад!
        Драко притворился, что его тошнит, но умудрился взять себя в руки и состроить бесстрастную скучающую физиономию, когда Дарсуэйт повернулся поздороваться и с ним.
        — А, здравствуйте, мистер Малфой. Я помню ваше собственное дело. Печальные обстоятельства, очень печальные. Как вы теперь справляетесь, без родительской опеки?
        Драко состроил еще более скучающую мину.
        — О, все в порядке.
        — Нелегко привыкать к стольким переменам одновременно, — посочувствовал Дарсуэйт и покачал головой так, будто наставлял кого-то, кто был с ним заведомо не согласен. — Сначала семья, теперь вот новое место жительства... — он прищелкнул языком.
        — Я очень рад, что Северус взял меня к себе, — искренне сказал Драко.
        — Понимаю, понимаю, — пробормотал Дарсуэйт, шурша бумагами. — Позже я с вами тоже побеседую, но начнем, пожалуй, с мистера Поттера.
        Драко принял небрежную позу, в серебристых глазах появилось озадаченное выражение.
        — Только Гарри усыновляют, не меня, разве вы не знаете?
        — Знаю, но вы здесь тоже живете, так что мне интересно, что вы думаете на этот счет. — Дарсуэйт повернулся к Дадли, заглянул в свои бумаги и спросил:
        — А вы, должно быть, мистер Дурсль, так? Кузен Гарри Поттера?
        Гарри положил ладонь на руку Дадли, пока тот не успел расхлюпаться.
        — Да, — дрожащим от огорчения голосом ответил Дадли. — Да, это я.
        — Примите мои соболезнования.
        Сказано это было совершенно безразличным тоном — Гарри подумал, что это немного странно со стороны работника социальных служб. Поскольку Вернон Дурсль имел прямое отношение к прошению Гарри, Дарсуэйт просто обязан был знать, при каких ужасных обстоятельствах тот погиб. Может быть, конечно, что он просто сосредоточился на самом усыновлении...
        Дадли вздохнул, его глаза начали наполняться слезами — хотя Гарри теперь сочувственно держал его за запястье.
        — Разве профессор Снейп не должен присутствовать? — спросил Гарри, чтобы отвлечь кузена.
        — Моя коллега разговаривает с ним сейчас, — ответил Дарсуэйт. — У нас полагается проводить собеседования раздельно. Мы же не хотим, чтобы его присутствие повлияло на то, что ты будешь говорить, или наоборот. Позднее мы поговорим с вами обоими вместе.
        Логично, подумал Гарри и кивнул.
        — Мистер Поттер, здесь можно где-нибудь поговорить без помех?
        — Да, профессор Снейп изменил защитные чары своего кабинета, чтобы я мог впустить кого-нибудь, — пробормотал Гарри. Зельевар еще заколдовал дверь так, чтобы она открывалась от прикосновения руки Гарри. — Сюда, пожалуйста.
        Драко кашлянул.
        — Э-э... забрать у вас плащ? Может быть, что-нибудь прохладительное?
        Гарри покраснел, сообразив, что ему самому следовало об этом подумать. У него-то не было возможности научиться принимать гостей. И уж точно не было идеальных манер, как у Драко. Иногда ему приходило в голову, что его с тем же успехом могло бы воспитать семейство павианов.
        — Нет, спасибо, — отказался Дарсуэйт и завернулся в плащ так, будто страшно мерз, хотя в магически натопленных комнатах Снейпа было тепло. — Итак, мистер Малфой, мы с вами поговорим через некоторое время. А потом я бы и с вами обменялся парой слов, мистер Дурсль.

* * *

        Когда они вошли в кабинет, Дарсуэйт все-таки снял плащ и перебросил его через спинку кожаного кресла. Потом сел и начал собеседование.
        — Вы проучились в Хогвартсе больше пяти лет. — Самообмакивающееся перо зависло над пергаментом — наверное, при помощи какого-то неизвестного Гарри заклинания. Дарсуэйт спросил: — Как бы вы охарактеризовали свои отношения с профессором Снейпом в этот период?
        Гарри прикусил нижнюю губу, затем быстро отпустил ее, сообразив, что делает. Нельзя же показать, что он нервничает, верно? Как нельзя и отвечать уж слишком охотно. Нужно схитрить, сбить его с толку, сказать ровно столько правды, чтобы прозвучало разумно...
        — Ну-у... Все это время он вел у нас зелья. Они мне не очень-то даются, так что на этот счет у нас были некоторые... трения, что ли. Но еще когда я был на первом курсе, он присматривал, чтобы со мной ничего не случилось. Сначала была история с метлой, которую прокляли, потом один случай с оборотнем, а недавно в Самайн он вообще спас меня из когтей Волдеморта. Так что... по-моему, у нас хорошие отношения.
        Гарри напрягся, ожидая более подробных расспросов обо всем этом, но Дарсуэйт сказал только: «Понимаю». Потом пошуршал бумагами и задал другой вопрос:
        — Вы говорили об усыновлении со своими друзьями?
        — Да, конечно, — ответил Гарри. Вот уж натяжка так натяжка! — Например, Драко уже знает.
        — Только мистер Малфой?
        — Ну... мои остальные друзья еще не были здесь с тех пор, как было принято это решение, — объяснил Гарри. Это было правдой — и в то же время попыткой сбить с толку, потому что Гарри не собирался ни словечка говорить друзьям, пока все не будет улажено.
        — А как отреагировал мистер Малфой?
        Что же сказать?..
        — Он с денек все это переваривал, — сказал Гарри. — Не потому что думает, что мы с профессором друг другу плохо подходим, просто... ну, вы же знаете, в каком он сам положении. Его семья отказалась от него. Конечно, он сейчас болезненно реагирует на такие вещи.
        — Гм-м, — Дарсуэйт продолжал записывать, потом посмотрел на Гарри. — Ситуация нестандартная, мягко говоря. Вы Мальчик-Который-Выжил, а профессор Снейп... это не секрет в определенных кругах, что он носит Темную Метку. Вас это не беспокоит?
        У Гарри просто глаза на лоб полезли.
        — Что? Нет, нет. Конечно нет! — он неловко засмеялся. Разве не полагалось Дамблдору разобраться с такими вопросами заранее?!
        — В самом деле? — не отставал Дарсуэйт. — Не может же быть, чтобы вы вообще об этом не думали?
        — Профессор Снейп абсолютно надежный человек, — заявил Гарри. Упершись ладонями в стул, он выпрямился и посмотрел Дарсуэйту в глаза.
        — Как я понимаю, до недавнего времени, то есть до инцидента в Самайн, он посещал сборища Упивающихся Смертью и служил Тому-Кого-Нельзя-Называть?
        — Он ходил на эти сборища, да, — разъяснил Гарри, — но не служил Волдеморту. Разве вы не знаете, что он делал?
        Гарри уже был почти готов прекратить разговор здесь и сейчас: что-то было определенно не так. Но Дарсуэйт понимающе кивнул и сказал:
        — Да, конечно. Он шпионил за ними. Да, кое-кто в службе защиты семьи это знает. Я хотел убедиться, что вы это полностью осознаете. Понимаете?
        Попытка сбить с толку — от хаффлпаффца? Странно. Но Гарри все равно кивнул.
        — Ну хорошо, — продолжал Дарсуэйт. — Мы знаем, что профессор Снейп больше не ходит на сборища Упивающихся, но нас очень заботит, что Вы-Знаете-Кто все равно может вызвать его с помощью Метки. Как он сопротивляется зову?
        — Я не знаю. Но как-то справляется.
        — Он не жаловался, что Метка болит? Может быть, упоминал об этом походя в разговорах?
        От этого вопроса Гарри стало не по себе.
        — Думаю, лучше спросить у самого профессора, если вам нужно знать такие вещи.
        Дарсуэйт написал что-то очень длинное. Его перо двигалось так медленно, что Гарри захотелось отобрать его и записать всю беседу самому.
        — Как вы относитесь к тому, что он от вас что-то скрывает?
        — Я не знаю, скрывает он или нет, — сказал Гарри. Ему очень не нравилось, как все это звучит.
        — Вы видели недавно его Метку?
        — Что за вопросы вы задаете? — Гарри от возмущения даже дал петуха. — Конечно, я ее не видел! Профессор очень сдержанный человек, а это его личное дело. Что в этом плохого? Он все равно может быть мне хорошим опекуном.
        Дарсуэйт долго смотрел на него, потом опять принялся строчить длинный ответ. Наверняка что-нибудь про «защитные реакции», мрачно подумал Гарри. Он постарался состроить спокойную физиономию и стал ждать следующего вопроса.
        — Вы раньше сказали, что у вас были трения. Это, случайно, не связано с двойной ролью, которую профессор играл в Хогвартсе?
        — Да не то слово, — ответил Гарри, пытаясь говорить понебрежней. Хорошо, что подвернулось такое удачное истолкование. Теперь не придется объяснять причины ненависти профессора к нему из-за фамилии и известности. Это вряд ли сошло бы за положительную характеристику!
        — И как давно вы знаете о том, кому он предан на самом деле?
        — Гм... точно стало ясно уже после Тримудрого турнира, — признал Гарри, чуть-чуть расслабившись. — Так что года полтора, около того.
        — А с этих пор — у вас были хоть какие-то причины сомневаться в его лояльности?
        — Нет...
        Конечно, он раньше винил Снейпа в смерти Сириуса, но был неправ. И уж точно не собирался вдаваться теперь в такие подробности. Даже если в то время он очень плохо думал и о Снейпе, и об Ордене.
        — А есть ли у вас конкретные причины доверять ему? — поднажал Дарсуэйт. Взгляд его был цепким — что было странно, если учесть, что он только что поднял руку, прикрывая рот и пытаясь подавить зевок.
        — Да. Конечно. Конечно есть.
        Гарри снова напрягся; всякая расслабленность испарилась, сменившись недоумением. Разве не должны были его расспрашивать о чем-нибудь еще, кроме политической верности Снейпа и его Метки? Да, конечно, это имело значение, учитывая шрам Гарри и все такое прочее, но — а как же его чувства, ожидания, предполагаемые сложности? Как же прошлое Гарри и проблемы, которые оно могло вызывать при формировании новых привязанностей?
        «Кажется, я слишком много читал ту проклятую книжку», — вдруг подумал он.
        — А именно? — не отставал Дарсуэйт.
        — Что «именно»? — тупо переспросил Гарри. Он совсем потерял нить беседы.
        — Какие конкретные причины у вас есть считать, что профессор Снейп больше не служит Вы-Знаете-Кому, мистер Поттер? — нетерпеливо повторил Дарсуэйт.
        — Э-э... Ну, Люциус Малфой похитил меня, чтобы доставить Волдеморту, который хотел меня пытать и сжечь живьем, а профессор Снейп...
        — Да-да, я все это знаю, — прервал его Дарсуэйт. — Вы писали об этом в анкетах. Пожалуйста, постарайтесь сосредоточиться. Какие еще у вас есть причины верить, что Северус Снейп на вашей стороне, а не на его?
        — Я не знаю, что вы еще хотите услышать, — пробормотал Гарри, напрягшись всем телом.
        — Сведения, которые он передавал Альбусу Дамблдору о деятельности Вы-Знаете-Кого, к примеру. Конкретные сведения.
        «У тебя прекрасно развита интуиция», — прозвучал голос в памяти Гарри.
        Он сполз на край стула.
        — Э-э... знаете... Кажется, Драко что-то такое говорил буквально на днях, я не помню что. Погодите минутку, ладно?
        Гарри быстро встал, шагнул к выходу и приложил ладонь к деревянной панели, которую заколдовал для него Снейп. Как раз когда дверь начала открываться, Гарри боковым зрением заметил, как Дарсуэйт несколько неуклюжим движением достает палочку из кармана плаща, свисающего со стула. И этого было достаточно.
        Он бросился прочь по коридору с криком:
        — Драко!
        Тот встал из-за стола ровно в ту же секунду, когда Гарри вбежал в гостиную.
        — Что?
        Гарри открыл рот, собираясь объяснить, и тут же услышал за спиной начало заклинания. Он не узнал слова и чары, но та самая интуиция, которую расхваливал Снейп, заставила его немедленно рухнуть на пол и откатиться в сторону. Заклинание пролетело мимо ярко-бирюзовым зигзагом, только краем задев ступню. Боль взорвалась в костях, и он вскрикнул.
        Большая часть заклятия ударилась в стену, камни которой потрескались и задымились.
        — Вот что! — заорал Гарри, хотя это было уже излишне. Драко нырнул под движущееся заклятье, в прыжке вытаскивая палочку, и к тому моменту, когда Гарри пытался предупредить его, уже нацелился на Дарсуэйта и выкрикнул: — Petrificus Totalus!
        Дарсуэйт, уронив руки по швам, замер как статуя и рухнул на пол лицом вниз.
        — Stupefy! — добавил Драко на всякий случай, потом перекатил Дарсуэйта на спину и убедился, что тот в самом деле без сознания.
        Потом повернулся к Гарри:
        — Ты цел? — И тут же вздрогнул, посмотрев ему в лицо: — Нет?! Ох, блин!
        Не теряя ни секунды, Драко кинулся к камину, бросил в огонь дымолетного порошка и связался с кабинетом зельеварения.
        — Северус, сюда, немедленно! — только и крикнул он, а потом сразу же вернулся к Гарри. — Ты дышать можешь? — ахнул он. — Сердце бьется? От этого заклятия у взрослого человека может быть шок! Да ты белый весь... вот д-дерьмо!
        — Больно, — выдавил Гарри. — Ногу... как в лепешку. Но бывало и хуже...
        Снейп вошел в комнату, а с ним — низенькая пухлая ведьма в кошмарной вишневой мантии. Рыжие волосы женщины были стянуты в довольно уродливый пучок. Зельевар окинул взглядом гостиную, оценив происходящее.
        — Драко! — резко распорядился он, мотнув головой в сторону.
        Гарри не сразу понял: все-таки он был недостаточно слизеринцем. Драко, напротив, тут же нацелился палочкой на ведьму, стоявшую рядом со Снейпом.
        — Палочку, — потребовал он. — Отдайте ее мне.
        — Право слово! — воскликнула она, но, когда Драко буквально зарычал, повиновалась. Драко тут же наложил на ее палочку чары, препятствующие применению Accio, потом отдал Снейпу.
        — А теперь назад! — приказал он, сделав движение палочкой, какого Гарри никогда прежде не видел. Такое... как бы случайное, словно Драко мог вот-вот сорваться и выпалить какое угодно проклятье, стоит ему рассердиться чуть-чуть сильнее. Вряд ли он уж настолько не владел собой, так что это, по-видимому, было сделано намеренно. Драко хотел, чтобы ведьма думала, будто он вот-вот сорвется. И добился своего. Стоило ему крикнуть: «Живо туда — в угол!», как женщина немедленно послушалась.
        Снейп бросил на Гарри оценивающий взгляд, затем переключился на лежащего на полу в коридоре человека.
        — Petrificus и Stupefy? — уточнил он у Драко, затем извлек собственную палочку и, сверкая глазами, прочел длинное связывающее заклятье. Теперь только его собственное Finite Incantatem могло бы снять чары с поверженного мага.
        Все это время Драко держался между Гарри и ведьмой из социальной службы.
        Как только опасность была ликвидирована, Снейп вернулся к Гарри.
        — Да все в порядке, — выдавил Гарри сквозь зубы, когда Снейп стал поднимать его на руки. — Только нога болит. Кажется, кости сломаны. Все сразу.
        Снейп уложил его на диван и магией осторожно избавился от носка и ботинка. Опустился на пол на колени и указал палочкой на пальцы и подъем ступни.
        — Раздроблены, — заключил он, склонив голову набок. — Accio костное зелье. Accio укрепляющий бальзам.
        Он дал Гарри выпить зелье, затем намазал бальзам на ногу и принялся растирать. Гарри прямо чувствовал, как кости постепенно снова становятся целыми. Было не больно — видимо, укрепляющий бальзам содержал какое-то сильное обезболивающее. Но приятными ощущения тоже было не назвать: по ноге прокатывали странные давящие волны. Гарри некоторое время старался не дышать, потом наконец сказал:
        — Вроде уже нормально. Вы... а почему вы не колдомедик, сэр? Вон сколько всего знаете.
        — Помфри знает больше. Она тебя тоже посмотрит. Чуть позже, думаю. — Снейп покосился на Драко: — Что здесь произошло?
        — Он запустил в Гарри костоломным заклятьем! — сердито воскликнул Драко.
        Снейп смерил его взглядом, мол: «И без тебя вижу!» Драко нервно вдохнул и сказал:
        — Я только знаю, что Гарри выбежал из твоего кабинета и позвал меня, а этот человек выбежал за ним по пятам и швырнул проклятье. После этого — он был мой.
        — Думаю, директор должен все это услышать, — проворчал Снейп, подошел к камину и связался с Дамблдором.
        Когда тот появился, Снейп жестом предложил ведьме из социальной службы сесть. Драко не убрал палочки, по-прежнему целясь в женщину, но был не так напряжен теперь, когда в случае чего ему могли помочь два взрослых волшебника.
        — Что все это значит? — потребовал Снейп, угрожающе нависая над ведьмой. Его темные глаза метали молнии. — Вы являетесь сюда под видом работников службы защиты семьи и нападаете на несовершеннолетнего? Кто вы такие? Что вы собирались делать с моим будущим сыном?! — к концу он уже рычал.
        Гарри закусил губу.
        — Я Амелия Тислторн, из службы защиты семьи! — в негодовании воскликнула женщина. — А это Гораций Дарсуэйт, оттуда же! Мы проработали вместе шесть лет! Не знаю, что здесь творилось, но представить не могу, чтобы Гораций проклял кого-то, тем более ребенка!
        — Покажите руки, — отрезал Снейп.
        Она не стала притворяться, что не поняла, и тут же обнажила обе руки — на них ничего не было. Драко пошел проверить лежащего Дарсуэйта, потом доложил:
        — У него тоже все чисто.
        — Гарри, возможно, ты нам скажешь, почему мистер Дарсуэйт на тебя напал? — спокойно спросил Дамблдор.
        — Я не знаю! — воскликнул Гарри. — Собеседование было какое-то... необычное. Он все спрашивал про профессора Снейпа и как я могу быть уверен, что он... э-э...
        — Продолжай, не волнуйся, — подбодрил Дамблдор. — Мисс Тислторн знает все необходимое.
        — А, ну ладно. — Гарри сглотнул. — Этот Дарсуэйт, он все намекал, что профессор Снейп по-прежнему Упивающийся. Потом, когда я уже долго настаивал, что это не так, он потребовал, не знаю... доказательств... Все спрашивал, болит ли у профессора Метка, и хотел знать, что тот мог рассказать Ордену о планах Волдеморта.
        Снейп прищурился и смерил его резким взглядом.
        — И что ты ответил?
        — Ничего! Я же ничего об этом не знаю. Но он все настаивал. Я подумал, что что-то тут не так, и решил пойти позвать Драко...
        — Драко?.. — протянул Снейп.
        — Ну да! Я уже понял, что мне нужна помощь, а уж Дадли точно не смог бы остановить Дарсуэйта, если б дело дошло до драки. Мне был нужен волшебник! — Гарри вздохнул и наконец примирился с тем, что давным-давно должно было стать очевидным. Драко действительно был на его стороне. Иначе он уж точно помог бы Дарсуэйту — Метка там или не Метка, а ясно было, что тот служил Волдеморту. — Спасибо, — искренне сказал он, глядя прямо в глаза Драко. — Ты меня здорово защитил.
        Драко фыркнул.
        — Ага, как же. Мне следовало отбить проклятие и тут же наложить на тебя Protego — это как минимум! А не ждать, пока тебе ногу раздробят в котлету! Я совсем растерял форму! Скорей бы твоя магия вернулась, мы тогда будем устраивать учебные дуэли! — его глаза сверкнули в предвкушении.
        — По-моему, ты все сделал хорошо, — пробормотал Гарри. — Кстати, а где Дадли?
        — Сказал, что устал и пойдет вздремнуть. Почти сразу, как вы ушли в кабинет. Вообще-то мне показалось, он был расстроен, — Драко бросил ведьме сердитый взгляд. — Эта сволочь Дарсуэйт упомянул отца Дадли, которого недавно убили. — Он снова посмотрел на Гарри: — Странно, что он проспал весь этот шум.
        — Он и не такое мог проспать, — не подумав брякнул Гарри, потом покраснел: — Э-э... у меня кошмары. Летом у меня не было никаких зелий, и наложить заглушающие чары я тоже не мог... — он пожал плечами.
        — Остается вопрос, — жестко произнес Снейп, — почему предполагаемый работник социальной службы пытался выудить сведения о моей Метке или об Ордене.
        — Полиморфное зелье? — предположил Драко.
        — Невозможно, — возразила ведьма, хотя уже далеко не таким негодующим тоном. Услышав рассказ Гарри, она перестала возмущаться. — Мы с Горацием ехали поездом. Все это время он был со мной и ничего не ел и не пил — вообще.
        — Может, вы не заметили, — заметил Гарри. — Или он как-то схитрил. Или... может, у него была... э-э... улучшенная версия зелья?
        Снейп покачал головой. Видимо, это значило, что долго действующее Полиморфное зелье — его личное творение, не доступное пока никому больше, даже в Ордене.
        — Я бы заметила, — настаивала ведьма. — Нет, правда, Гораций выглядел очень усталым. Почти всю дорогу продремал, на него даже непохоже...
        — Imperius, — сказали Снейп, Дамблдор и Драко хором.
        Мисс Тислторн в ужасе ахнула, ее одутловатое лицо совсем побледнело.
        — Нет, не может быть, — запричитала она. — Я бы знала, я бы что-нибудь заметила...
        — Не вини себя, Амелия, — спокойно кивнул Дамблдор. — К несчастью, действие этого заклятия очень трудно определить. — Он повернулся к Снейпу: — Как ты думаешь, что они собирались предпринять?
        — Выведать, каким образом я справляюсь с вызовами Волдеморта, и установить точно, что известно Ордену о его деятельности, — сухо рассудил Снейп. — Полагаю, исчерпав полезность Гарри в качестве невольного информанта, Дарсуэйт усыпил бы его так же, как и Дадли. А затем расспросил бы и Драко под предлогом какого-нибудь «семейного интервью».
        — Он сказал, что хотел потом поговорить и со мной, — подтвердил Драко.
        — Это стандартная процедура, — заметила ведьма из службы защиты. — В отличие, надо признать, от вопросов, которые он задавал мистеру Поттеру.
        Она нахмурилось, и все ее лицо пошло морщинками.
        — Значит, Дарсуэйту приказали заполучить как можно больше информации, затем похитить нас обоих с помощью каминной сети? — спросил Драко.
        — Великолепно! Меня бы еще и испепелили!
        Снейп бросил короткий взгляд в сторону Гарри.
        — Не говори глупостей. Этот человек — хаффлпаффец. Ты знаешь, на что они похожи. Он никуда бы не попал, учитывая мои щиты. Он бы даже через дверь отсюда не вышел. Все это предприятие настолько бессмысленно, будто его и планировал хаффлпаффец.
        Дамблдор откашлялся.
        — Э-э... Северус, мальчик мой... между прочим, Амелия тоже в свое время училась в Хаффлпаффе. До того, как ты попал в Хогвартс.
        Судя по выражению лица, зельевар подумал нечто вроде: «Так я и знал». Однако сказал он совсем другое, чрезвычайно любезным тоном:
        — Приношу свои извинения за неуместное замечание. Надеюсь, вы понимаете — всему виной стресс.
        Он даже слегка поклонился.
        И тут Драко высказал то, что было у Гарри на уме.
        — С какой стати все эти любезности? Почем вы знаете, может, она тоже под подчиняющим проклятьем!
        — Почему вы так считаете? — мягко спросил Дамблдор.
        — Потому что мой отец любит перестраховаться! — выплюнул Драко и отодвинулся от стены, к которой прислонялся. — Вы же не думаете, что это все затея Темного Лорда? Тот бы приказал просто доставить всех к нему и допросил бы лично, невзирая на любые потерянные преимущества. Он любит смотреть на пытки, вы не в курсе? Кроме того, у моего «замечательного папаши», как выразился Гарри, свои люди во всех департаментах Министерства, даже в примыкающих организациях, вроде службы защиты семьи. Я думаю, кто-то услышал об усыновлении и донес ему. Трудно придумать лучший способ проникнуть сюда. Мы все знаем, что он только и жаждет, что добраться до меня... а так бы он убил двух зайцев сразу, заполучив еще и Гарри в придачу.
        Драко глубоко вдохнул, потом продолжил.
        — Что касается каминной сети... Да, не похоже на моего отца — полагаться на удачу и надеяться, что какой-то социальный работник под подчиняющим заклятием сможет обойти защиту Северуса. Так что... — Он вышел в коридор, держа палочку наготове, и почти сразу вернулся, левитируя перед собой карманные часы. — В них чувствуется магия. Вероятно, Portus. Спорим, активируется отдельным заклинанием? И, Северус, прежде чем ты скажешь, что никакой порт-ключ не пробьет твои щиты, вспомни: мой отец бывал здесь достаточно часто, чтобы их изучить. К тому же, спорим, он многое знает о твоих магических привычках? — Взмахом палочки он пододвинул висящие в воздухе часы к директору: — Улика. Для авроров. Если им удастся арестовать моего отца и на этот раз удержать его в Азкабане, может быть, волнения в Слизерине улягутся настолько, что Северус согласится выпустить меня отсюда.
        Снейп навел палочку на парящие часы и тихо произнес серию заклинаний.
        — Магический почерк Люциуса, — объявил он. — Умело скрытый, но сомнений быть не может. Я поместил часы в стазис, чтобы случайное слово не заставило заклятия на них сработать.
        Дамблдор вздохнул.
        — Прости, Амелия, но в сложившихся обстоятельствах, боюсь, я вынужден настоять, чтобы вас обоих проверили авроры.
        Ведьма кивнула.
        — Я все понимаю. Вся эта история — такое пятно на нашей репутации! Мы гордимся тем, что ставим интересы каждого ребенка превыше всего. Подумать только, что к нам... в наши ряды проник кто-то из сторонников Вы-Знаете-Кого, что один из наших сотрудников подверг опасности жизнь Гарри Поттера... — она содрогнулась. — Аврорам следует проверить весь отдел.
        — Вернемся в мой кабинет и подождем там, пока они не прибудут, — предложил Дамблдор. — Северус, не поможешь мне с ним?
        В темных глазах Снейпа зажегся злорадный огонек.
        — С превеликим удовольствием.
        Директор жестом остановил его.
        — Впрочем, пожалуй, обойдусь. Он нужен нам живым. Mobilicorpus.
        Тело Дарсуэйта выплыло из коридора и последовало за Дамблдором и Тислторн к камину.
        Снейп отдал Дамблдору палочку Тислторн, затем изменил связывающие чары на Дарсуэйте. Гарри не разобрал точно, но, похоже, Снейп сделал так, чтобы теперь авроры могли снять заклятия с оглушенного и обездвиженного волшебника.
        — Держите меня в курсе дела, — попросил Снейп, взял с каминной полки шкатулку черного дерева и протянул Дамблдору. Тот зачерпнул горсть порошка...
        — Стойте! — крикнул Гарри с дивана. — Сэл! Проверьте Сэл!
        — Его змея любит спать в камине, — объяснил Снейп, опустился на колено и заглянул во все темные уголки. Потом вздохнул, и Гарри увидел, как учитель поднимается на ноги, держа на ладони ало-золотую змейку. — Давно пора принять меры, учитывая эту ее склонность, — укорил Снейп, переложив Сэл в протянутую ладонь Гарри.
        — Сэл! — с упреком воскликнул Гарри, потом обеспокоенно спросил: — Ты была там, когда мой с-скоро-отец огнепришел раньш-ше?
        Сэл покачала головой.
        — Я видела пламя. Я з-з-снала, ч-што потом будет тепло с-спать.
        — Он змееуст! — воскликнул тоненький голосок.
        — И это очень хорошо, Амелия, — успокоил Дамблдор: та, судя по виду, готова была упасть в обморок. — Нам же нужен змееуст на нашей стороне, правда?
        — Дымолетный порошок, директор, — вмешался Снейп, снова протягивая шкатулку.
        Гарри смотрел, как они уходят через камин, обратив внимание, что дымолетный порошок Снейпа давал скорее бирюзовую, чем изумрудную вспышку. Сидеть с одной босой ногой было неловко, и он осторожно стянул только что вылеченной ногой второй носок и ботинок.
        — Ты не раз видел, как действует Imperius, — сказал Драко Снейпу. — Как по-твоему, на ней он есть?
        — Когда дело дошло до змееяза, она явно говорила то, что сама думает, а не Волдеморт, — буркнул Снейп и повернулся к Гарри. — Отчего-то я сомневаюсь, что на ней подчиняющее проклятье.
        — Это плохо, — вздохнул Гарри, пошевелив ногами. — Потому что тогда, думаю, можно забыть про всю эту затею. Она никогда не подпишет разрешение.
        — Думаешь, все безнадежно? — поинтересовался Снейп. Он сдвинул ноги Гарри с дивана, сел, а потом положил его ступни себе на колени и принялся осторожно прощупывать поврежденную ногу. — Так больно? Нет? А так?
        — Не очень, — отмахнулся Гарри. — И да, если она честная женщина, то, конечно, все безнадежно! Драко угрожал ей, вы ее оскорбили, а теперь еще авроры перевернут им весь отдел вверх дном. Вряд ли она будет в восторге. Спорим, она нас всех возненавидела?
        — И ты... разочарован?
        — Блин, не знаю, — пробормотал Гарри. — Я вроде как привык к этой идее, понимаете? Ну, то есть... в общем, я хотел, чтобы все поскорее кончилось. Чтобы все уладилось, и мы могли применить те чары. У Дадли есть своя жизнь, знаете ли.
        — Да, знаю, — негромко сказал Снейп так, будто думал о чем-то совсем другом.
        — Эта толстуха, может, и возненавидела меня, — протянул Драко. — Но вы двое тут ни при чем. Сами подумайте! Она хаффлпаффка. Куча эмоций, и все такое. — Он слегка содрогнулся и ядовито добавил: — Жалко, что антибородавочное зелье уже наверняка перестояло. Ей бы пригодилось. Видели ее шею?
        Гарри неловким движением потянулся и поправил подушки за спиной, чтобы можно было откинуться на них.
        — Иногда мне кажется, что вы, слизеринцы, ненавидите хаффлпаффцев еще больше, чем гриффиндорцев.
        Драко рассмеялся, глаза его светились весельем.
        — А, так это дело простое, Гарри. Мы всех ненавидим. Рэйвенкловцы просто до отвращения умные. Северус мог бы попасть и в Рэйвенкло, но Шляпа, видно, решила, что в Слизерине он принесет нашей стороне больше пользы. А гриффиндорцы храбрые до такого идиотизма, что просто смешно. Никакой хитрости, ну ни капли. Ну, а хаффлпаффцы, стоит только зазеваться, утопят тебя в слезах. Так или иначе, а она успела порядочно понаблюдать за тобой и Северусом. Она видела, что он плевать хотел на ее мнение, если ты был под угрозой. Ясно было, что он превыше всего ставит твою безопасность и благополучие. Блин, да он даже о твоей змее беспокоится. Я так думаю, что она изойдет одобрением, подписывая все эти бумаги.
        Драко сел на стул рядом и стал рассеянно разглядывать ногти.
        Гарри перекатился на бок лицом к нему.
        — Я... я в самом деле должен сказать тебе спасибо.
        В светлых глазах появилось удивление.
        — Ты уже сказал.
        Снейп плавным движением встал, осторожно, чтобы не задеть ноги Гарри.
        — У Гарри бзик всех благодарить. Осмелюсь сказать, нам придется к этому привыкнуть.
        Да что такого странного — благодарить кого-то? Может, слизеринцы просто принимают все как должное, но Гарри не мог так делать. Дурсли вколачивали в него знание, что он не заслуживает ничего ни от кого. И после стольких лет в чулане, без подарков на Рождество и дни рождения, Гарри этому верил. Правда, это означало, что Снейп, может быть, прав и у него действительно на эту тему немножко бзик.
        Даже если и так, он все равно считал, что нужно объясниться.
        — Послушай, Драко. Я знаю... ну, что я с тобой не очень хорошо обращался, но... В общем, если твой отец заколдовал тот порт-ключ, он наверняка бы сработал. Он волшебник точно не слабый, даже если хуже его надо еще поискать...
        — Гарри, — перебил Драко. — Что ты пытаешься сказать?
        Странно: это была чистая правда, а сказать все равно оказалось ужасно трудно. Гарри вдохнул поглубже.
        — Я очень-очень рад, что ты был рядом.
        — Я тоже, — просто ответил Драко и улыбнулся.
        Гарри нахмурился, раздумывая, не нужно ли сказать еще что-нибудь. Уже было очевидно, что Драко не вынашивает никаких коварных планов. Ведь сначала он вернул Гарри палочку, а теперь и вовсе буквально выдернул его у Волдеморта из-под носа. Да еще и раскусил ужасный замысел своего отца... Нет сомнений, Драко искренне перешел на их сторону. Может быть, следовало сказать, что Гарри это признает? Что доверяет Драко?..
        Однако этого он сказать как раз и не мог. Потому что даже после всего случившегося это было неправдой. Гарри знал: происходит что-то еще, о чем он пока не подозревает. Вся история о том, почему Драко перешел на их сторону, была просто нелепой. И, пока все не прояснится, Гарри придется доверять своей интуиции.
        Раздумывая об этом, он все больше хмурился.
        Драко и Снейп осторожно покосились на него, но оставили в покое. Драко вернулся за стол к своим домашним заданиям. Снейп связался по каминной сети с Помфри и попросил ее заглянуть, как только представится случай.
        Гарри сначала не думал, что так устал, но, видимо, допрос, а потом раздробленные и заново склеенные кости его совсем измотали. Надо же. Он мельком подумал, не пойти ли в спальню, но не хотел вставать на больную ногу, а просить, чтобы его левитировали туда, было совсем уж неловко. Гарри сполз немного с подушек, улегся поудобнее и закрыл глаза.
        Он уже почти спал, когда почувствовал, как его укутывают мягким одеялом, а потом сильные пальцы убирают волосы с глаз. Рука Снейпа слабо пахла мятой и корицей, Гарри слегка повернулся под его ладонью и снова вдохнул.
        Запах успокаивал, словно обещая, что все будет хорошо.
        Вдруг ему в голову пришла одна мысль, которая заставила его распахнуть глаза, хотя бивший в них свет был неприятно резок.
        — Профессор... у вас наверняка куча дел...
        Снейп продолжал поглаживать его волосы, а второй рукой взял со столика неподалеку журнал по зельеварению и принялся листать.
        — Я посижу с тобой.
        Гарри зевнул.
        — Но ваши студенты...
        — Обойдутся без меня. Я отменил все занятия во второй половине дня из-за собеседования.
        — Правда? — Гарри подставил лоб под ладонь Снейпа. Такое приятное ощущение — прикосновение сильных пальцев, хотя кончики были мозолистые и шершавые... но неважно. Этой руке можно было доверять. Она защитит его...
        — Конечно. Ты важнее.
        — Да?
        Снейп слегка потянул его за прядь волос.
        — Да, Гарри. Довольно напрашиваться. Я удивлен, что ты еще бодрствуешь; костоломное проклятие очень обессиливает. Тебе нужно поспать.
        Гарри уже не в состоянии был открыть глаза, но сквозь дремоту все же умудрился пробормотать:
        — Вы забыли сказать «глупый ребенок». Вы обычно говорите «глупый ребенок».
        — Я могу сказать тебе, что ты глупый, — со смехом предложил Драко. — «Глупый гриффиндорец», например, пойдет? Глупее некуда. Воплощение глупости...
        — Глупые вы дети, — объявил Снейп. — Во множественном числе, без сомнений. Драко, дописывай свое эссе об использовании черной белены в любовных зельях. Гарри, спать, немедленно.
        — Х'шо...
        Гарри засыпал под шелест страниц: Снейп сидел рядом с ним и читал. Хорошо, смутно подумал он. Хорошо, когда кто-то есть рядом, кому ты не безразличен.
        Возможно, Снейп был куда больше папа, чем Гарри себе представлял.


Глава 42. Жизненный опыт

        — Можно поговорить там, наверное, — сказал Гарри, отворачиваясь от Дарсуэйта и глядя на грозную горгулью: — Э-э... «Сластена»? «Барбариски»? «Сникерс»?
        — Лакрица, — мурлыкнул Снейп, проплывая мимо, точно привидение; мантия развевалась за его плечами.
        Горгулья отскочила в сторону, заколдованная лестница начала вращаться, поднимая Гарри и Дарсуэйта, но когда дверь кабинета наверху распахнулась, за ней оказался лес. Густо пахло сосновыми иголками. На небе всходила полная луна, и над дальними холмами эхом разносился вой оборотня.
        Мягкие манеры Дарсуэйта пропали, как не бывало. Намечающаяся лысина заблестела, глаза вдруг вспыхнули гневом, когда он повернулся к Гарри.
        — Темная Метка! — рявкнул он. — Ты видел ее? Она болела? Как профессор Снейп сопротивляется зову? Что этот предатель рассказал Бамблбору о планах Темного Лорда? Отвечай, Поттер! Отвечай!
        Скрюченные пальцы с обломанными ногтями впились Гарри в плечо. Лицо Дарсуэйта двигалось и менялось, его глаза теперь светились красным, кожа обросла чешуей, а нос сплющился, превратившись в змеиную морду...
        Гарри рванулся прочь, спотыкаясь и путаясь в высокой траве, уворачиваясь от проклятий...
        — Драко! Драко! — выкрикнул он.
        Но на сей раз рядом не было Драко, который мог бы прийти на помощь.
        Гарри бежал между деревьями, уклоняясь от заклятий, и вдруг оказался перед портретом Полной Дамы в кружевном розовом платье.
        — Драко! — закричал он, колотя по портрету. — Драко, открой!
        — Это Гриффиндорская башня, милый, — сказала Полная Дама. — Драко здесь нет.
        — Я гриффиндорец! — завопил Гарри. — Впустите меня!
        — Пароль? — высокомерно потребовала она.
        — Лакрица, — шепнул Снейп из теней и тут же снова растворился.
        Слово сработало как порт-ключ: Гарри опять оказался в директорском кабинете, спасаясь бегством от Дарсуэйта, а тот гнался за ним по пятам. Теперь это снова был именно Дарсуэйт, а не Волдеморт. Костеломные проклятья разбивали в щепки стулья и столы. Одно из них чудом миновало Фоукса, другое — наконец задело ногу Гарри, причинив дикую боль. Гарри мешком рухнул на гранитный пол, но продолжал ползти, задыхаясь от муки, которую причиняли раздробленные кости, и тут еще одно проклятие попало прямо в него.
        И перебило позвоночник.
        Гарри обмяк, руки и ноги тут же повисли бесполезными плетьми. Боль исчезла, сменившись пустотой, которая была куда невыносимее и куда страшнее любой боли. Недвижимый, неспособный даже приподняться, он смотрел, как приближается Дарсуэйт, нацеливший свою палочку ему прямо в сердце.
        Свою? Или палочку Гарри? Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, просто и надежно... Искры брызнули из ее кончика, и Гарри попытался закричать. Но не успел он даже вдохнуть, как заклятье туго обвилось вокруг шеи и сдавило:
        — Silencio, Гарри Поттер.
        И его крики оказались в ловушке — тело не повиновалось отчаянным приказам. Теперь Гарри мог только смотреть, как враг подходит все ближе, ближе, ближе...
        Дарсуэйт опустился на колени рядом с ним и, скривив губы в жестокой улыбке, протянул руку и отвел волосы со лба Гарри — в издевательской пародии на прикосновения Снейпа.
        — Драко здесь нет, — промурлыкал Дарсуэйт те же слова, что раньше произнесла Полная Дама. — Не думал же ты, что Малфой спасет тебя, а?
        Гарри жаждал врезать кулаком в это смеющееся лицо, но руки не слушались: перерезанные нервы не могли передать им приказ. Безвольный и беззащитный, он не сумел даже отпрянуть, когда Дарсуэйт поднял его на руки и направился к камину.
        На пути оказался стол, и когда Дарсуэйт миновал его, Гарри беззвучно вскрикнул. Там лежало зеркало — то самое зеркало, которое ему дал Сириус, и оно было цело, не разбито! Если бы только дотянуться и схватить его! Сириус помог бы ему, Сириус сказал бы, что делать!
        «Wingardium Leviosa!» — мысленно приказал Гарри, но, конечно, ничего не произошло. Ведь заклинания теперь были бесполезны — по крайней мере, для него.
        — Темный Лорд приготовил тебе подарок, — прошипел Дарсуэйт ему в ухо, шагнув в камин. — Я знаю, ты же любишь иголки...
        Что ему иголки, когда путешествие по каминной сети его погубит! Он сгорит заживо, как в Самайн! Каминная сеть испепелит его. Он умрет. Умрет, как Седрик, как Сириус, и тогда... тогда у него никогда не будет отца. Будет ли Снейпу не хватать его?
        Сэл будет, это точно.
        Сэл!
        Взглянув вниз — лишь шея еще повиновалась ему, — Гарри заметил змейку в углу камина. Вокруг висел запах, какой остается после каминных путешествий, и в голове крутилось: «Сэл, что же делать? Мне нужно зеркало! Сириус не даст мне сгореть, Сириус скажет, что делать...»
        Зеркало, словно почувствовав его отчаяние, вдруг появилось перед глазами. Гарри беззвучно шептал ему, в панике пытаясь объяснить, что происходит, потому что Дарсуэйт уже потянулся за дымолетным порошком к шкатулке черного дерева... странно, ведь Дамблдор держал его в медной урне, разве нет?
        В зеркале явилось лицо — знакомые и любимые черты Сириуса, словно выплывая из-за Завесы, медленно проступили из глубины — отмеченные страданием, но смягченные любовью. Сириус улыбнулся Гарри и начал говорить, однако не успел произнести и слова, как его лицо стало призрачным, растворилось в тумане, и вместо него появилось другое.
        Нос с горбинкой, искривленные усмешкой тонкие губы, пылающие яростью темные глаза — теперь из зеркала на Гарри гневно глядел Снейп, и вдруг стало ясно, что за его спиной по-прежнему стоит Сириус! Но если Снейп был там же, где Сириус, это значило, что он тоже умер! Он что, упал за Завесу? Нет, нет, это же был Сириус! Гарри не помнил смерти Снейпа, но вот же он — заперт По Ту Сторону! И он в ярости — вон как смотрит на Гарри!
        Гарри попытался снова закричать, объясниться... «Я не знал, что ты умер, Северус! Я не хотел твоей смерти! Я не виноват, правда!»
        Но кричать он не мог. Не мог даже позвать Драко на помощь! Он был беспомощен, не в силах ничего предотвратить...
        Нет, это не так!
        Он почувствовал, как магия выплеснулась наружу пульсирующей волной дикой силы, наполнявшей его сущность, и рванулась вперед, уничтожив дымолетный порошок, прежде чем тот успел упасть. От неожиданности хватка Дарсуэйта ослабла, и Гарри рухнул на пол камина рядом с Сэл. Змейка заползла на его бедро, а оттуда — на руку.
        Сэл обвилась вокруг запястья, ее золотая с алым кожа мерцала как серебро, и змейка превратилась в сияющий браслет, словно знак доблести. Волшебная сила продолжала изливаться из самого его сердца.
        Дарсуэйт бросился к двери, но та не желала открываться. Он обернулся, и узкое лицо его исказилось от шока — он увидел неприкрытую, ничем не сдерживаемую мощь, которой светились глаза Гарри.
        Магия струилась из самой глубины, низвергалась, словно вода с обрыва, яростным потоком, снося все на своем пути. Дикая, стихийная магия. Магия, которая не знала границ и которую не могли сдержать никакие заклятия.
        Камни, из которых были сложены стены, начали разжижаться и течь, кабинет вокруг — таять, хотя сам Гарри был в безопасности внутри камина...
        Дарсуэйт замер в противоположном углу комнаты, его карие глаза застыли от ужаса.
        Но кто-то еще был рядом, совсем близко, тряс Гарри за плечо — мягко, очень мягко, будто боялся напугать, будто имел дело с диким и очень опасным животным, к которому нужен осторожный подход...
        
        Гарри распахнул глаза и увидел Драко — так близко, что ощутил его дыхание. Хватая ртом воздух, резко сел, обеими руками держась за горло. Дико озираясь по сторонам, он чувствовал, как магия выплескивается сквозь кожу, и даже дышать было трудно.
        — Все хорошо, Гарри, — медленно и тихо говорил Драко. — Просто... успокойся, ладно? Пока стены совсем не расплавились. Все в порядке, тебе нечего бояться. Это был просто сон, кошмар, он уже кончился, все будет хорошо...
        Знакомый голос неустанно ободрял, успокаивал, и Гарри сосредоточился на нем, цепляясь за слова утешения, чтобы отвлечься от приступов страха и гнева, все еще сотрясавших его. Наконец глубоко вдохнув, Гарри огляделся по сторонам и увидел в тусклом свете, как по стенам что-то течет. Разве снаружи шел дождь? Ручейки бежали по каждому камню... но вода была странной, капли текли слишком медленно, сползая по граниту и останавливаясь прямо под его взглядом.
        — Вот так, — выдохнул Драко. — Вот так, хорошо. Все кончилось, все уже в порядке...
        Гарри не понимал, о чем он говорит.
        — Что случилось? — прохрипел он.
        И почему-то изумился тому, что сумел произнести это вслух. Почему?
        — Это ты мне расскажи, — чуть фыркнул Драко, поднимаясь с пола и усаживаясь на край его постели. — Что за кошмар тебе приснился?
        Кошмар? Казалось, будто выплеск дикой магии стер ему память.
        — Я что, опять кричал так, что чуть крыша не рухнула? — простонал Гарри, хотя прозвучало это скорее как шелест рвущейся бумаги.
        — Нет, ты не кричал, — ответил Драко. Он осторожно протянул ладонь, задержав ее над рукой Гарри, но, видимо, решил все-таки не прикасаться. — Неважно. Я не спал. Просто читал, и тут ты...
        — Что я? — спросил Гарри, подтягивая колени к груди и обнимая их. Потом вдруг вспомнил: — Я же заснул на диване! Как я сюда попал?
        Драко чуть отодвинулся.
        — Ты проспал даже ужин. Когда Северус собрался ложиться, он решил, что тебе будет удобнее здесь.
        — Он что, меня сюда принес?
        Странно: Гарри обычно не спал крепко, почему же он не проснулся?
        — Нет, левитировал! — Драко засмеялся. — Ну конечно принес.
        — И... и что потом? — спросил Гарри, совсем сжавшись в комок и обняв колени еще крепче. В голове было совсем пусто.
        — Ты еще немного поспал. Потом позвал меня пару раз подряд, и я посмотрел на тебя... — Драко сглотнул. — Ты метался как безумный, а потом вдруг застыл неподвижно, аж страшно было. Теперь я, кажется, понимаю, что такое безмолвный крик. В общем, всю комнату наполнила... магия. Я ее видел — воздух словно загустел, и от тебя исходили извивающиеся медные нити, как щупальца. Они впитывались в стены, и камни стали мягкими. Я чуть не бросился за Северусом, но испугался, что не успею. Не хватало еще вернуться и увидеть, что ты расплавил всю комнату.
        Гарри высвободил одну руку и прикоснулся к ближайшей стене. Гранит стал непривычно гладким, будто поверхность оплавилась, а потом застыла. То здесь, то там остались дорожки и капли, похожие на слезы. Гарри потрогал одну из них — она была каменной.
        — Это что, я такое сделал?
        — Уж точно не я!
        Гарри вздохнул и постарался взять себя в руки.
        — А где Дадли?
        — В уютной мягкой постели, которую я для него трансфигурировал, — объяснил Драко, пожимая плечами. — Он очень расстроился, когда увидел, что ты спишь как... ну, как мертвый, и тогда Северус сказал, что тебе нужно восстановиться после проклятия. В результате пришлось объяснять и все остальное, насчет Дарсуэйта и так далее. Твой кузен здорово перепугался и сказал, что лучше мне остаться здесь с тобой, если вдруг кто-то проберется сюда и попробует тебе навредить. — Он приумолк, потом спросил: — Как ты себя чувствуешь?
        — Нормально, — соврал Гарри. По правде говоря, фрагменты кошмара начали всплывать в памяти, и стало совсем скверно. Его начало трясти. Гарри попытался скрыть это, закутавшись поплотнее в одеяла. Снейп в зеркале... мертвый Снейп...
        — Я позову Северуса, — предложил Драко.
        Гарри помотал головой и выговорил сквозь стучащие зубы:
        — Я просто засну опять.
        Он лег, сжался в крохотный клубок и зажмурился, но это не помогло. Его трясло так, что даже начало мутить. Гарри стиснул зубами собственные пальцы, пытаясь отвлечься от этого ощущения.
        Драко вздохнул, снова сел и, на этот раз не колеблясь, взял его за руку, высвободил пальцы изо рта и не позволил отдернуть ладонь.
        — Слушай, очевидно, что ты привык справляться один и просто терпеть. Эти кошмарные магглы злились, стоило тебе их разбудить, да? Но теперь у тебя есть Северус, Гарри! Он не такой. Он охотно тебе поможет.
        Гарри отодвинулся подальше от Драко, насколько мог — не очень далеко, потому что слизеринец держал его за руку мертвой хваткой.
        — Мне не нужна помощь, — уперся он.
        — Ты сам не знаешь, что тебе нужно, настолько у тебя плохо с головой, — ответил Драко. Слова были резки, но интонации — нет. — Понятия не имею, что у тебя в ней происходит, Гарри, но с этим нужно что-то делать. — Он повысил голос: — Иначе ты будешь опасен для себя самого, для меня, для Северуса... да для всякого в подземельях, если на то пошло! А вдруг тебе приснится еще один кошмар, и ты испепелишь все вокруг? Нет, ты должен поговорить с Северусом, и точка!
        Дернув изо всех сил, Гарри наконец сумел высвободить руку.
        — Ты просто хочешь выставить меня перед ним в дурном свете, чтобы он больше не хотел иметь со мной дело!
        — Глупее некуда, это точно, — пробормотал Драко, помотав головой. — Гарри, Северус хочет быть твоим отцом. Он не станет думать о тебе хуже только потому, что ты признаешь, что отец тебе нужен.
        — Никто мне не нужен!
        — Ну да, конечно. Ты сидишь белый как мел, трясешься как осиновый лист, и тебя, того и гляди, вывернет наизнанку. О да, ты в полном порядке. Никаких больше кошмаров.
        — Рад, что ты со мной согласен, — попытался рявкнуть Гарри, сжимая руки в кулаки, будто мог унять дрожь исключительно силой воли.
        Драко плавным движением поднялся — его поза выражала одновременно нетерпение и презрение.
        — Поступай как знаешь, — объявил он. — Но если ты не пойдешь к Северусу сам...
        — Ты меня к нему оттащишь? — съязвил Гарри. — Посмотрим, как это у тебя выйдет! Что ты сделаешь — применишь магию? Потому что в честной драке тебе со мной не справиться. Хотя, конечно, ты не знаешь, что такое честная драка...
        — До чего же ты гриффиндорец!  — огрызнулся Драко. — Никакого представления о стратегии. К чему мне с тобой драться, если достаточно пойти и позвать Северуса самому?
        Гарри сощурился:
        — Не суйся в это, Малфой.
        — Да-да, конечно. Клянусь Мерлиновой палочкой, Гарри, если мне придется будить Северуса, я непременно расскажу, как ты боялся, что он откажется от тебя, если ты обратишься за помощью!
        — До чего же ты слизеринец! — завопил Гарри и, спуская ноги на пол, как следует пнул Драко по лодыжкам. Жалко, что на нем не было ботинок — тогда точно остались бы синяки. Камни были холодные, но Гарри чихать на это хотел.
        — Смотри, чтоб ты спал, когда я вернусь, — выплюнул он, протопав к двери, — или хоть сделай вид. С меня хватит тебя на сегодня.
        Он хотел закрыть дверь, но тут же обнаружил, что Драко держит ее с другой стороны.
        — Подожду, пока он тебе не откроет, — объявил слизеринец, лишив Гарри возможности просто втихую спрятаться на время в темной гостиной. Гарри тихо зарычал от гнева, и Драко прибавил:
        — Я просто делаю то, что должен делать друг.
        Гарри скривился, но промолчал.

* * *

        — Гарри? — с некоторым удивлением произнес Снейп, выглянув в темный коридор. Он затянул потуже толстый бирюзового цвета халат и посмотрел по сторонам. — Все в порядке?
        Звук другой закрывающейся двери эхом разнесся по коридору.
        — Простите, пожалуйста, что беспокою вас, сэр, — пробормотал Гарри, смущенный до крайности, хотя почему — и сам не мог взять в толк. Плечи по-прежнему сотрясала дрожь: чем дольше он смотрел в лицо Снейпа, мягко подсвеченное сзади, из спальни, тем больше всплывало подробностей из сна. Лицо Снейпа в зеркале, такое гневное... — Мне просто нужно одно зелье... можно, да? — Гарри сглотнул. — У меня кончилось все, что вы мне дали.
        — Конечно можно. — Снейп чуть наклонился вперед и засветил палочку так, чтобы луч шел справа от лица Гарри. — Тебе зелье Легкого Сна? Мадам Помфри думала, что кости у тебя вполне прилично срослись.
        — Нет, Сна-Без-Снов, — неохотно признал Гарри. — Драко меня разбудил. Мне кошмар приснился.
        Снейп нахмурился.
        — Я ничего не слышал.
        От холодного каменного пола левая нога Гарри, хоть вроде и вылеченная, вдруг заныла. Но какая же это была ерунда по сравнению с тем, как жутко что-то извернулось внутри, когда он вспомнил, что сотворил с комнатой, которая раньше была личной библиотекой Снейпа! — А... ну, ничего, — сказал он. — Я просто пойду обратно спать. Простите, что от меня столько беспокойства.
        — Ты меня не понял, — заявил Снейп, открывая дверь пошире. — Заходи.
        — Зачем? — с сомнением пробормотал Гарри. Полная Дама не хотела его пускать... — Я и так... подожду тут, пока вы сходите за зельем.
        — Заходи, Гарри, — распорядился Снейп, и поднял брови, ожидая, пока он переступит порог. — У тебя ноги наверняка совсем замерзли: согревающие чары улетучиваются к ночи. Сядь на мою кровать и жди.
        Примостившись на краешке, Гарри нервно водил руками по смятому бархатному покрывалу. До смерти хотелось спросить, почему оно было темно-синим, а не предсказуемо зеленым, но Гарри решил, что вопрос совсем уж дурацкий, и удержался. Да и вообще такое лезло в голову, наверное, потому, что он очень старался не думать о своем кошмаре.
        Вернувшись, Снейп зажег огни поярче и придвинул стул к кровати, потом положил левую ступню Гарри себе на колени и вылил на нее согревающее зелье. Тепло тут же просочилось внутрь, унимая боль в костях, а уж когда зельевар принялся разминать ему ногу, стало совсем хорошо.
        — Ну, как?
        — Хорошо, — кивнул Гарри, у которого от изнеможения слипались глаза. Дрожать он перестал; скорее всего, реакция на кошмар просто «выгорела», оставив лишь апатию. Может, его и трясло-то так от холода? Да, наверное, от холода. В конце концов, уже середина декабря на дворе. — Спасибо вам.
        — Может, вторую?
        — Она не болит, — признал Гарри, снимая ноги с колен учителя.
        — Прекрасно. — Заткнув пробкой маленькую янтарную бутылочку, Снейп махнул палочкой в открытую дверь спальни: — Accio носки Гарри!
        Послышался приглушенный стук — открылась крышка сундука, потом — скрип двери, и пара толстых бордовых шерстяных носков влетела прямо Снейпу в руки.
        — Спасибо вам, — повторил Гарри, наклоняясь, чтобы надеть их.
        Снейп подождал, пока Гарри выпрямился, и сказал:
        — Что касается зелья Сна-Без-Снов, опасаюсь, я больше не могу тебе его дать сегодня.
        Гарри чуть отодвинулся и вздохнул.
        — У вас тоже кончилось?
        — Нет, но я уже дал тебе полную дозу, опасаясь эффекта, который могло произвести нападение Дарсуэйта.
        Снейп предвидел его кошмар? Гарри это не очень-то понравилось. Неужели он правда такой слабак? Он перестал разглаживать покрывало и начал комкать его в руках.
        — Я не помню никакого зелья, — напряженным голосом возразил он.
        — Ты был... «в отключке», как говорят магглы — судя по твоему кузену.
        — Если я был в таком состоянии, как я тогда мог выпить зелье?
        — Ты сомневаешься в моих словах?
        Гарри пожал плечами и отвернулся.
        — Ну, это же вы все время мне напоминаете про хитрость и умение сбивать с толку, разве нет?
        — Отвечай, — потребовал Снейп тоном, исключавшим неповиновение.
        — Нет, — наконец признал Гарри. — Не сомневаюсь. — Он медленно вдохнул во всю грудь и выдохнул. — Ну, если обычное зелье Сна-Без-Снов не помогло, вы можете сварить более сильнодействующее?
        Снейп поднял бровь.
        — Ты не принимал обычных зелий с Самайна. Сегодняшнее по силе действия в пять раз превосходило нормальное.
        Гарри потер виски, потом с надеждой поднял взгляд:
        — А нельзя еще удвоить?
        — Не думаю, что это мудро.
        Гарри сперва не хотел ничего рассказывать, но теперь решил, что стоит.
        — Ну, придется вам что-то придумать, профессор, потому что я опять выплеснул во сне стихийную магию.
        Снейп наклонился и похлопал Гарри по колену.
        — Тогда расскажи мне, что тебе приснилось.
        Гарри неловко отдвинулся за пределы досягаемости.
        — Да, считай, нечего рассказывать. Вы же знаете, во сне видишь всякое, а смысла никакого... В двух словах, Дарсуэйт меня захватил, а Драко не было рядом, чтобы мне помочь. Я только и мог, что выпустить свою силу. Я чувствовал, как магия лилась из меня, и... — он перешел на шепот:  — Короче говоря, тут нет стекол, которые можно разбить.
        Словно осознав, что Гарри нужно больше личного пространства, Снейп откинулся назад и сложил руки на коленях.
        — Значит, это выброс стихийной магии разбудил Драко? Полагаю, я бы услышал, если бы ты кричал.
        — Он наложил на меня Silencio.
        Снейп вскинул брови и хрипло спросил:
        — Драко тебя проклял?!
        — Нет, Дарсуэйт. Во сне. — Гарри помотал головой: — Я все путано говорю. Во сне я... меня вроде как парализовало, что ли, и после этого заклятья я даже крикнуть не мог. Наверное, я наяву в это тоже верил. — Он прикусил губу, сообразив, в каком ужасном состоянии его видел Драко. Позорище какое! — Он сказал... Драко, я имею в виду... что я просто лежал, выплескивая магию. Я так понимаю, он разбудил меня прежде, чем дело зашло слишком далеко.
        — Ему следовало позвать меня.
        Гарри откашлялся.
        — Ну... он вроде как боялся, что если оставит меня... стены могут рухнуть.
        Снейп вскинул голову и смерил его пронизывающим взглядом.
        — Объяснись, — потребовал он.
        Гарри спрятал лицо в ладонях и приглушенным голосом признал:
        — Я их расплавил. Пожалуйста, извините меня, сэр. Пожалуйста, простите.
        Он осторожно посмотрел сквозь пальцы, пытаясь углядеть реакцию Снейпа.
        Тот долго смотрел на него, потом с видимым усилием расслабился.
        — Право, вряд ли ты сумел причинить большой ущерб. Если бы Драко что-то угрожало, ты, я полагаю, упомянул бы об этом?
        — Кажется, пострадала только поверхность камней, — вздохнул Гарри. Понимая, насколько по-детски было бы и дальше прятаться за ладонями, он заставил себя выпрямиться. И тут же принялся нервно болтать ногами. — Неважно. Главное, стены теперь не шершавые. А скорее... как обсидиан, что ли, только серые, а не черные. Пожалуйста, простите меня, — повторил он.
        — Надеюсь, ты сможешь с этим жить?
        — Что?
        — Гарри, — с упреком сказал Снейп. — Неужели ты думал, что я тебя усыновлю, не позаботившись о том, где ты будешь жить?
        — О господи, — хрипло простонал Гарри. Одно это показывало, насколько он потерял контроль над собой. Летом он время от времени говорил что-то в таком духе, но в Хогвартсе изо всех сил старался избегать маггловских выражений. Пусть даже «О Мерлин!» не соскальзывало с языка так же легко, как у Рона. — Это очень порядочно с вашей стороны, — продолжил он, очень стараясь не обидеть. — Честное слово...
        — Ничего подобного. Что за родитель лишит ребенка крыши над головой? — Снейп сощурился, терпеливо выжидая, пока Гарри заглянет ему в глаза. — Хотя, кажется, я знаю ответ. Ты не ждешь ничего хорошего для себя. Практически ничего не ждешь, точнее.
        — Угу, — сознался Гарри. Боль, которую он подавлял всю жизнь, грозила выплеснуться и застрять комом в горле. Он не знал, что с ней делать — разве только смеяться. — Зато вы без труда заработаете «выше ожидаемого».
        Снейп не дал ему зациклиться на этих переживаниях и сменил тему.
        — Несколько часов назад я говорил с директором. С Дарсуэйта сняли заклятие подвластия, но он по-прежнему под арестом у авроров. Мисс Тислторн очистили ото всех подозрений. Она вернется завтра, чтобы завершить наши собеседования.
        — Так скоро?
        Гарри несколько дней только и ждал, когда же все устроится, но теперь предпочел бы отложить процесс или даже отменить вовсе. А ведь ему хотелось, чтобы у него был отец. Одно ясно: Драко прав. У Гарри было совсем плохо с головой.
        — В обычном случае нам бы пришлось ждать, пока дело не передадут другому сотруднику, — объяснил Снейп. — Но в сложившихся обстоятельствах они решили, что Тислторн и одна справится.
        — Я ей не доверяю, — сказал Гарри, напрягшись всем телом. — Честно говоря, после всего этого я не склонен никому доверять. Постоянная бдительность и все такое, да? Хоть я и верю, что авроры свое дело знают, но...
        — А я нет, — мрачно заявил Снейп. — И говорю по опыту. Половина из них — садисты, а значительная доля оставшихся — идиоты.
        Гарри кивнул, решив пока не упоминать, что сам намеревался выбрать профессию, представителей которой Снейп так не одобрял.
        — Значит, вы меня поймете. Я не хочу говорить с ней наедине, сколько бы служба защиты семьи ни уверяла, что это стандартная процедура. А вдруг авроры что-то упустили? Или на нее наложат Империус после проверки, но до того, как она придет сюда?
        — Тебе не придется быть с ней наедине, — заверил Снейп. — Я уверен, что Альбус согласится остаться с тобой на время собеседования. Или Минерва.
        — Вы останьтесь, — уперся Гарри. — Не хочу, чтобы еще кто-то слышал мое личное мнение про разные вещи.
        Снейп с сомнением поглядел на него.
        — Ты уверен, что хочешь этого от меня?
        Гарри задумался.
        — Наверное, это то же самое, как мне было читать ваши ответы в анкетах. Это было здорово. Мне кажется, я теперь вас знаю немножко лучше, чем раньше.
        Сомнение во взгляде Снейпа сменилось уже совершенно явным скепсисом.
        — Ты не заметил, что моей целью было добиться своего, а не дать откровенные и честные ответы?
        — Я читал между строк. И вам придется делать то же самое, когда будете меня слушать.
        — Мое присутствие на твоем индивидуальном собеседовании как раз особенно противоречит их правилам, — заметил Снейп. — Предполагается, что ты должен чувствовать себя непринужденно, чтобы абсолютно свободно говорить о том, чем хочешь поделиться.
        — Ну да, как же. Стану я изливать душу первому встречному, — фыркнул Гарри. — Кончится тем, что я увижу свои откровения в «Пророке». Но знаете, у меня есть идея. Если она начнет возражать против вашего присутствия, я пригрожу дать эксклюзивное интервью Рите Скитер. И рассказать, как сотрудник Магической службы защиты семьи пытался убить Мальчика-Который-Выжил...
        — Вряд ли она благосклонно отнесется к твоим угрозам. И, без сомнения, решит, что это под моим влиянием ты стал так безжалостен, — в интонациях Снейпа появилась ирония. — Ведь сам по себе Мальчик-Который-Выжил может быть только мил и светел.
        — Или психически неуравновешен, — добавил Гарри, вспомнив, что печатал о нем «Пророк» в прошлом году. — Наверное, нам не нужны еще публикации в таком духе. Так что... как нам использовать тот факт, что она эмоциональная хаффлпаффка? Если она попытается вас прогнать, я могу разрыдаться и сказать, что я боюсь и только при вас чувствую себя в безопасности.
        — Она решит, что ты излишне от меня зависим.
        — Хм-м... — Гарри нахмурился. — Кстати, об излишней зависимости... — Знаете, это очень приятно, что вы пожертвовали ради меня библиотекой, и у меня слов не хватит, чтобы выразить свою благодарность. Но, знаете, я тут думал... точнее, я надеялся, что... э-э... когда с моей магией все опять будет в порядке и мне не будет ничего угрожать... ну, не больше, чем обычно... — Гарри вспомнил, как во сне Полная Дама не хотела его впускать, и содрогнулся. — Вы мне разрешите вернуться в Гриффиндорскую башню?
        Снейп положил ногу на ногу, а руки — на подлокотники обтянутого парчой кресла. Казалось, он совершенно расслабился, и Гарри счел это несправедливым. В конце концов, сам он только что в узел не завязался от переживаний.
        — А что навело тебя на мысль, будто я собираюсь поступить иначе?
        Гарри облегченно сглотнул.
        — Ну, вы вроде говорите, что это теперь моя комната.
        — Разве у твоих друзей дома нет своей комнаты? Это ведь не мешает им оставаться в гриффиндорском общежитии в течение учебного года.
        — Ну, да, — согласился Гарри, отводя взгляд. — Мне просто странно. Я имею в виду, Рон же не может мотаться в «Нору» каждый день, а у меня здесь комната... я как-то подумал, вы предполагаете, что я буду ей пользоваться... — он покраснел, ощущая, что опять ляпнул нечто несуразное.
        — Ты сможешь приходить сюда в любое время, — заверил его Снейп. — Но я не потребую, чтобы ты оставил Башню. Друзья много для тебя значат, как ты сам мне не так давно проникновенно доказывал.
        — Да, но вы тогда чуть от злости не лопнули.
        — Я был весьма озабочен, что ты не в состоянии адекватно оценить угрожающую тебе опасность, — несколько кисло поправил Снейп. — Пока не вернется контроль над магией, придется тебе жить со мной. Позднее, думаю, комната здесь пригодится тебе на каникулах. Полагаю, ты вряд ли пожелаешь оставаться в Гриффиндорской башне один, когда другие студенты разъедутся летом по домам?
        — Угу, вряд ли, — пробормотал Гарри. — Знаете, когда дядя Вернон погиб, до меня дошло, что мне никогда не придется возвращаться на Тисовую, но я не задумывался, куда же потом поеду. Наверное, я думал, что директор, может быть, разрешит мне остаться в «Норе». — Он подождал, хорошо понимая, что после усыновления все решения такого рода будут за Снейпом, но тот не стал ничего говорить. Гарри понимал, что пора бы остановиться и вообще до лета еще далеко, но какое-то чувство неловкой неуверенности в будущем заставило его продолжить: — Вряд ли вы захотите, чтобы я тут болтался все лето.
        — Почему же нет? — мягко возразил Снейп. — В конце концов, я готов на значительные усилия и существенные расходы, чтобы тебя усыновить.
        Приятно, когда ты кому-то нужен, подумал Гарри, хотя при мысли о «существенных расходах» стало неуютно. Ему и в голову не приходило, что за услуги Магической службы защиты семьи надо платить. Какой же он все-таки наивный, когда речь идет о волшебном мире за пределами школы! Гарри почти ничего не знал о нем.
        — У меня есть деньги, — неожиданно для себя самого предложил он. — Усыновление — это очень дорого? Я могу поспособствовать?
        — Может, ты и подарки на Рождество собираешься сам себе покупать? — огрызнулся Снейп. — Нет, разумеется, ты не можешь поспособствовать!
        — Но у меня просто горы денег, сэр. Я бы очень хотел...
        — Чего бы я хотел, — оборвал его Снейп, — так это чтобы ты убрал ключ от своего сейфа подальше и не доставал до тех пор, пока не вырастешь и не начнешь жить отдельно. Я в состоянии тебя полностью обеспечить, Гарри. Ты хоть понимаешь, что это моя обязанность?
        Гарри знал, что второй раз предлагать не стоит. Хотя подумал, что, возможно, отчасти причиной отказа было нежелание зельевара иметь что-либо общее с деньгами Джеймса Поттера.
        Снейп махнул рукой, словно желая начать заново.
        — Довольно. Поговорим о твоем сне.
        Гарри устроился на кровати, скрестив ноги, и, собрав волю в кулак, не стал обнимать сам себя. Что он, ребенок? Подумаешь, приснился дурной сон. Ну и что? Они ему все время снятся.
        — Я и так знаю, что вы скажете. То же самое, что сказала Макгонагалл в тот единственный раз, когда я пришел к ней посреди ночи. Мол, Волдеморт меня пытается убить не первый год. Офигеть, какой сюрприз! Мол, не из-за чего расстраиваться. Надо просто расслабиться, потому что в Хогвартсе мне ничего не угрожает. Учителя никогда не допустят, чтобы со мной случилось что-то дурное. И так далее, и тому подобное.
        — Минерва так сказала? Я разочарован, — заметил Снейп. — Ложная уверенность в собственной безопасности — вряд ли то, что тебе нужно.
        — Угу. А нужно мне зелье. Но я думаю, что все будет хорошо. Раз уж у меня будет зельевар в качестве... ну, взрослого, который обо мне заботится.
        Снейп бесстрастно смотрел на Гарри из-под полуопущенных век.
        — Ты отдаешь себе отчет в том, что есть проблемы, которых зельями не решить?
        — Какой же вы зельевар? — слабо пошутил Гарри и только потом понял, что это не смешно. Снейп говорил серьезно. И к тому же был прав. — Да, я понимаю, — признал он. — Но я не хочу рассказывать про свой сон. Ну, больше, чем уже рассказал.
        — Мне нужно услышать ответ на один вопрос, — все так же серьезно сообщил Снейп.
        — Ну ладно! — сорвался Гарри. — Вы мне снились, если хотите знать! Вы были в зеркале с Сириусом, и я думал, что вы умерли, и даже если я не очень-то хорошо умею интерпретировать сны, тут любой дурак бы понял! Неважно даже, что у Сириуса не было его зеркала, когда он упал за Завесу, так что он никак не мог показаться в моем. И вообще, мое разбилось, так что хватит об этом!
        Снейп уставился на него.
        — Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь.
        Ах, да... Гарри был готов сам себе дать пинка, но вместо этого все-таки обхватил себя руками и принялся покачиваться вперед-назад. «Как псих какой», — с отвращением подумал он. Увы, понимание, что он похож на чокнутого, вряд ли могло как-то исправить положение.
        — Неважно, — пробормотал он, глядя на свои носки.
        Снейп помолчал некоторое время, потом все-таки надавил:
        — Гарри?
        Он только головой помотал в ответ.
        — Хорошо, — пожав плечами, уступил Снейп. — Я не об этом спрашивал.
        Гарри поднял взгляд.
        — Нет? А о чем тогда?
        Снейп положил руку ему на согнутое колено, и на этот раз Гарри не отодвинулся.
        — Это был вещий сон?
        — Нет, — сухо ответил Гарри. Когда стало ясно, что Снейп ждет более развернутого ответа, он продолжил: — В тех всегда четкая последовательность. Сначала прошлое, потом будущее, а в середине вроде водоворота. И там не бывает всяких дикостей, например, когда человек превращается в Волдеморта, а змеи — в браслеты, или когда двери директорского кабинета открываются в лес. Это был обычный кошмар, честное слово.
        Учитель кивнул.
        — Если снова увидишь вещий сон, Гарри, ты должен мне сказать. Это важно.
        — Скажу. Слушайте, если мне приснится что-то по-настоящему гадостное, я скажу. Честное слово. Но сегодня... вы не можете мне просто помочь как-нибудь? Я не хочу увидеть еще один кошмар.
        Снейп слегка вздохнул и сообщил:
        — Принимать еще порцию зелья Сна-Без-Снов было бы неразумно. На мой взгляд, у тебя есть две возможности. Или спать так, или попробовать одно средство, которое я сам использую, чтобы бороться с кошмарами.
        Снейп повернулся, достал из какого-то ящика маленький флакон и протянул Гарри. Гарри поднял его повыше и чуть наклонил, разглядывая густую сомнительного вида жидкость внутри.
        — Похоже на моторное масло. Что это, Сонная Слизь?
        — Зелье Правдивых Снов.
        Гарри уронил флакон на ладонь.
        — Что-то мне подсказывает, что оно не остановит мои кошмары.
        — Оно не для этого предназначено.
        — Тогда какой от него толк?
        — Оно может служить разным целям, — пробормотал Снейп, проведя ладонью по глазам таким жестом, будто не знал, с чего начать. — Как подсказывает название, это зелье заставляет сознание сосредоточиться на реальности, а не том, что существует в воображении. Оно фокусируется на событии, которое занимает тебя больше всего в данный момент, и показывает тебе абсолютную правду.
        — Не понимаю, — признал Гарри.
        Снейп призадумался.
        — Удивительно, сколько информации мозг получает в любой ситуации, Гарри. Зелье Правдивых Снов позволяет разблокировать подсознательные воспоминания и перевести их в фокус сознания. Я разработал его, чтобы лучше и точнее вызывать в памяти собрания Упивающихся и затем давать Ордену более подробные отчеты.
        — А разве думосброс этого не позволяет?
        — Думосброс показывает те воспоминания, о которых я знаю. А это зелье — те, о которых не подозреваю.
        — Я понял, — рискнул сказать Гарри, разглядывая вязкую темную жидкость. — Но, профессор, зачем оно мне такое? Я понимаю, почему оно могло быть полезно для вас, когда вы были шпионом, но кошмары от него станут только хуже, разве нет? Если они становятся еще реальнее?
        Снейп покраснел.
        — Именно по этой причине мне пришлось добавить компонент, подавляющий эмоции. Он позволяет достаточно отстраненно воспринимать всю правду случившегося. Даже проснувшись и вспоминая свои сны, ты сможешь дистанцироваться от них. Если ты примешь это зелье, кошмары будут причинять куда меньше беспокойства, как наяву, так и во сне, — он пожал плечами; щеки его по-прежнему ярко пылали.
        Гарри тоже вспыхнул, но не от смущения, которое, по-видимому, окрасило лицо Снейпа. Нет, его охватил гнев.
        — Эта штука притупляет действие кошмаров? Помогает принять их и жить дальше? Почему же вы раньше мне ее не предложили?!
        — Потому что ты видел пророческие сны, — рявкнул Снейп, выпрямляясь в кресле. — Воздействие зелья в таких условиях никто не проверял, а я не экспериментирую на студентах, даже если это несносные гриффиндорцы, чтоб им провалиться!
        Гарри тут же растерял весь свой пыл.
        — А. Ну да. Я понимаю, это проблема. Простите.
        Снейп опять уставился на него, потом еле заметно качнул головой.
        — Не за что. Полагаю, с твоей стороны было естественно засомневаться. Так или иначе, ты перестал видеть вещие сны еще до Самайна, так что не вижу причин тебе не попробовать это зелье.
        — Оно прекратит выплески стихийной магии?
        — Вероятно, да. Ты будешь смотреть на прошлое с меньшим количеством эмоций, следовательно, у тебя будет меньше причин паниковать.
        Гарри кивнул. Он не очень-то хотел лучше помнить собственные кошмары, но если это зелье поможет принять их и пережить, оно того стоит.
        — Ладно, — согласился он и встал. — Это флакон на одну дозу?
        — Сядь, — распорядился Снейп. — Первый раз не следует принимать его без присмотра. Вдруг у тебя аллергия на плакун-траву? Придется тебе спать здесь, чтобы я мог проследить за тобой.
        Гарри заколебался.
        — А-а... ну... я не хочу причинять вам неудобства... но, может, вы могли бы посидеть со мной в нашей спальне?
        — Если мы разбудим Драко, он проболтает со мной до утра и не даст уснуть тебе.
        — Ну и что? Усыпите его заклинанием. Или меня.
        — Я прибегаю к магии лишь тогда, когда это наилучшее решение, Гарри. Ты будешь спать здесь. Конец дискуссии.
        — А как же договариваться?
        — Я предупреждал: будут случаи, когда тебе придется согласиться с моей точкой зрения. Чем дальше, тем больше становится очевидным, что ты понятия не имеешь, как быть чьим-то ребенком.
        — Да? Так я еще и не ваш ребенок! — поддел Гарри. — Кроме того, с чего вы взяли, что знаете, как быть родителем? У вас не больше опыта, чем у меня!
        — Верно, — признал Снейп. — Полагаю, нам придется учиться на опыте, и мне и тебе.
        — А, ну да, куда же без этого... — фыркнул Гарри. — Учиться на опыте. Знаете, я куда больше знал бы о зельеварении, если б вы попробовали хоть иногда сначала показывать, как готовить новое зелье, а уж потом заставляли нас его варить, рискуя подорваться в процессе!
        — И какое это имеет касательство к обсуждаемому в данный момент вопросу, где ты собираешься спать? — язвительно поинтересовался Снейп.
        Честно говоря, никакого не имело. Гарри прекрасно понимал, что пытается просто сменить тему разговора. И все-таки сказал:
        — Могли бы и не давить так. Сами же сказали: я понятия не имею, как быть ребенком, если уж на то пошло. Так, может, дадите мне поучиться на опыте, а уж потом будете ожидать, что я в точности знаю, как себя вести? Вы меня еще даже не усыновили!
        — Разумное предложение, — спокойно согласился Снейп, хотя по-прежнему чуть кривил губу. — Вернемся к зелью Правдивых Снов. Нужно, чтобы ты решил, будешь его пить или нет.
        Выпить означало, что придется спать в постели Снейпа и, возможно, вспомнить куда больше, чем хотелось бы, о Самайне. Или о Дарсуэйте. Или о Люциусе Малфое. Или о Волдеморте, о Седрике, о Сириусе... список был почти бесконечен. А не выпить... означало риск стихийной магии. А что если Драко не успеет его разбудить в следующий раз? Что если он и в самом деле подожжет замок или еще что-нибудь такое сделает?
        Тут Гарри в голову пришла еще одна мысль.
        — Если я скажу: «нет», — уныло сообразил он, — вы все равно заставите меня спать здесь, да? Потому что боитесь, что мне приснится еще кошмар и я опять потеряю контроль над магией.
        Снейп в ответ просто наклонил голову.
        — Ой, ну ладно, ладно, — решил Гарри. — Так что, мне пить весь флакон? — он сломал восковую печать и вытащил пробку.
        — Да. Кстати, Гарри... ты уверен, что хочешь спать в этой одежде?
        — А я уже спал, — заметил Гарри и тут же устыдился. Он не собирался жаловаться и поспешил сгладить впечатление: — И вообще, я думал, что мы хотели не будить Драко.
        — Иногда магия — наилучшее решение, — пробормотал Снейп и прицелился палочкой в открытую дверь: — Accio пижама Гарри! — Зельевар швырнул ему пижаму, затем произнес какое-то заклинание и указал палочкой на одну из стен. Появилась дверь. — Ступай переоденься в моей ванной.
        — А она правда такой отпад, как гласят слизеринские легенды? — пошутил Гарри и потянул на себя дверь. — Ого! Похоже, да. Вот это ванна! Кранов поменьше, чем в ванной старост, но все равно не от чего нос воротить. Ну, конечно, если из них не польется Нососворачивательная настойка...
        — У тебя завтра важное собеседование, — заметил Снейп, — а ты и так спал неважно. Советую перестать нести ахинею и лечь в постель.
        Гарри посмотрел на него.
        — Если вы будете всю ночь меня караулить, то тоже будете не в лучшей форме.
        — Я, в отличие от тебя, привык несколько суток обходиться без сна.
        — Да, наверное, учитывая Волдеморта и все такое прочее, — спохватился Гарри. — Хорошо.
        Когда он наконец закрыл за собой дверь ванной, умыться и переодеться было делом двух минут. А вот перспектива выйти в таком виде в спальню и лечь в разворошенную постель Снейпа всерьез беспокоила его. Все это было слишком уж... по-семейному, что ли. Хотя, может, просто он слишком взрослый для таких вещей? Будь ему четыре года, еще куда ни шло. Но ему-то шестнадцать! С другой стороны, а как же стихийная магия? Это предусмотрительно — чтобы кто-то приглядел за ним и убедился, что зелье действительно все подавляет. Несмотря на все это, Гарри было очень неловко, что он фактически выставил Снейпа из его собственной постели. Даже если зельевар был на все согласен.
        Выйдя из ванной, Гарри почувствовал себя чуть-чуть лучше. Кровать была заново застелена для него, и теперь все это выглядело куда менее... лично, что ли. И, самое главное, Снейп не смотрел, как он откидывает одеяло и ложится, а сидел за столом и что-то строчил на длинном свитке.
        Опять вопрос уместности, решил Гарри. Правильно. Уж конечно, Снейп знал об этом все. Гарри устроился в постели и поправил подушки, чтобы было поудобнее. Потом, покосившись на Снейпа, откупорил флакон и выпил зелье Правдивых Снов. Фу. Оно оказалось густое, как мед, но на вкус — будто хлебнул болотной жижи. Или еще чего похуже. Двух глотков хватило, чтобы все допить, но чтобы сделать второй, пришлось пустить в ход практически всю силу воли, какой он располагал.
        Снейп подошел и сел рядом, протянув стакан воды. Гарри с благодарностью осушил его, потом отер рот рукавом.
        Немного нервничая, он лег и закрыл глаза. Спустя несколько мгновений он уже спал и видел сон — но не о Самайне, не о Дарсуэйте и не о Люциусе Малфое. Несмотря на предыдущий кошмар, сейчас на уме у Гарри были не они, а нечто иное. То, что он всегда считал недосягаемым.
        А главное, то, чего у него никогда не было. Ну, или он так думал.
        Настоящая семья.
        Когда-то она у него была... много-много лет назад. Он знал об этом, но никогда не мог вспомнить. Зелье Правдивых Снов изменило все, и в сознании спящего Гарри всплыли образы того, что происходило в течение его первого года жизни.
        Он видел лицо матери — она, баюкая его на руках, смотрела сверху вниз и строила рожицы. Он слышал, как отец хлопает в ладоши от восторга, когда Гарри первый раз сделал неуверенный шаг. Он видел их обоих — родители, улыбаясь, подтыкали ему вечером одеяло, когда он засыпал в колыбели.
        Это были Правдивые Сны... и правдой оказалось то, о чем он мечтал с тех самых пор, когда понял, что дети вообще-то не должны жить в чуланах.
        Когда-то давным-давно Гарри Поттера нежно и горячо любили.
        ____________________
        «Сластена»? «Барбариски»? «Сникерс»? — В оригинале использованы другие названия сладостей, тоже совершенно реальные, но малоизвестные или неизвестные у нас: Sugar Babies, Shock Tarts, Baby Ruth (прим. перев.).


Глава 43. Семейный вопрос

        Гарри потянулся в постели, открыл глаза и слегка растерялся, увидев незнакомую комнату. Потом вспомнил: кошмар про Дарсуэйта, разговор со Снейпом...
        Правдивые Сны.
        Он сел, заметив, что один в спальне, но не успел даже потянуться за своей одеждой (она лежала на стуле, аккуратно сложенная), как через открытую дверь вошел Снейп и уставился на него сверху вниз.
        — Как тебе спалось?
        — Нормально.
        Снейп сел рядом и, подняв бровь, требовательно поинтересовался:
        — Нельзя ли несколько поподробнее? Я не могу с чистой совестью дать тебе еще одну порцию зелья, не зная, какой оно оказало эффект. Хотя, думаю, можно с уверенностью сказать, что аллергии на плакун-траву у тебя нет. — Он слегка усмехнулся. — Была бы, ты уже весь покрылся бы зелеными нарывами.
        — Могли бы и предупредить, — пробормотал Гарри. Потом зевнул и ответил на вопрос: — Знаете, вот вы сказали, что это зелье... э-э... подавляет эмоции, но это не совсем так. Оно подавляет только отрицательные эмоции. Мне сначала снились очень хорошие сны, и я совсем не чувствовал себя отстраненно.
        Удивление на лице Снейпа застало Гарри врасплох.
        — А вы что, не знали?
        Потом до него дошло.
        Какой ужас...
        — Вам никогда не снились приятные воспоминания? — И неизбежный вывод: — У вас их нет?!
        — Не стоит тратить на меня сочувствие, — почти рявкнул Снейп, избегая ответа, однако и эти слова значили очень многое.
        «Снейп — очень сдержанный человек, это его личное дело, — Гарри вспомнил свои собственные слова в разговоре с Дарсуэйтом. — И он наверняка сейчас предпочел бы, чтобы я заткнулся». И все-таки не смолчал.
        — Не может такого быть, — тихо произнес он. — Должно же было в вашей жизни случаться хоть что-то хорошее.
        Темные глаза Снейпа вспыхнули, но голос оставался ровным.
        — Я помню, что был невероятно счастлив и горд собой, когда принял Темную Метку, — признал он и язвительно прибавил: — Ты такие воспоминания имел в виду?
        — А тогда, когда у вас хватило мужества и силы оставить все это?
        — К тому времени, — рявкнул Снейп, — я был сломленным человеком.
        Гарри закрыл глаза, чтобы не видеть обвиняющего выражения на лице Снейпа. Нужно было все-таки довериться интуиции и не задавать таких вопросов.
        — Простите меня, сэр.
        Снейп некоторое время молчал.
        — Ты сказал, что тебе сначала снились хорошие сны, — наконец продолжил он уже спокойнее. — Правильно ли я понимаю, что кошмары тебе потом также снились?
        — Да, — признал Гарри, вспоминая. — Несколько разных. С зельем их и правда легче выносить. Прошлой ночью, когда Драко меня разбудил, я боялся, что меня вывернет. А теперь нормально себя чувствую. — Он нахмурился: — Но подробности, конечно... да, наверное, это зелье вам очень пригодилось, когда нужно было отчитываться перед Орденом.
        — Самайн? — напряженно уточнил Снейп.
        — Нет, просто Дурсли, — хмурясь, ответил Гарри. — Гадость всякая. Но не волнуйтесь, все нормально. Когда придет Тислторн?
        — В десять. — Снейп криво улыбнулся: — Мне снова пришлось отменить уроки. Если бы твои однокурсники знали почему, ты опять стал бы общепризнанным героем.
        — Тогда хорошо, что они не знают, — вздохнул Гарри. — И так часто приходится слушать всякую восторженную чушь... — Сообразив, что сказал, он поспешно прибавил: — Я не имел в виду, что хочу всё скрывать, сэр.
        Однако Снейпа, похоже, не беспокоил ни тот, ни другой вариант.
        — Кому сказать, когда и как — всё на твое усмотрение. Преподавателей, разумеется, поставят в известность немедленно. — Дождавшись кивка Гарри, он продолжил: — Насколько я понимаю, Тислторн сначала закончит мое собеседование. Нас, как ты понимаешь, довольно неожиданно прервали. А после обеда она поговорит с тобой.
        — С нами, — поправил Гарри.
        — Не думаю, что это осуществимо.
        — Нет уж, пусть они... — начал было Гарри, но Снейп его прервал.
        — Я, однако, полагаю, что нашел приемлемое решение проблемы. — Он помедлил. — Тебя устроит, если на твоем собеседовании будет присутствовать Люпин?
        — Ремус? — Гарри на минуту задумался. С одной стороны, хотелось, чтобы с ним остался именно Снейп, но, наверное, Ремус сумеет его защитить, если эта женщина все-таки попытается причинить какой-то вред. Впрочем, теперь нападение казалось маловероятным; пожалуй, основной причиной его опасений был приснившийся кошмар. С другой стороны, глупо было отказываться от возможности увидеть Ремуса. — Ладно, хорошо, — согласился он.
        — В таком случае, он придет к обеду, — заявил Снейп.

* * *

        Утром, когда они взялись за уроки, Гарри чувствовал себя несколько неловко. Он сознавал, что, отправившись «поговорить», остался у Снейпа на всю ночь, тогда как Драко зельевар в свою спальню дальше порога никогда не пускал. Если Драко и раньше ревновал, что Гарри усыновляют, то теперь должен на стенку влезть, верно?
        Но, по-видимому, это было не так.
        Драко показал ему несколько приемов сложной трансфигурации, чтобы Гарри представлял, что проходят их одноклассники, а затем они начали упражняться в заклинаниях первого курса. Сказать по правде, Гарри недоумевал, как Драко умудряется сохранять терпение, изо дня в день пытаясь помочь ему заново освоить магию... и каждый раз терпя поражение.
        Ремус Люпин вышел из камина в гостиной незадолго до полудня.
        — Добрый день, Гарри, Дадли... мистер Малфой, — поздоровался он.
        — Здравствуйте, профессор Люпин, — голос Драко вдруг сделался холодным.
        — Ремус! — Гарри вскочил, чуть не опрокинув стул. — Я так соскучился! Ну проходи скорее, садись! Как ты?
        — Полагаю, это мне бы задавать такой вопрос, — мягко заметил Ремус, позабавленный и довольный одновременно. — Выглядишь ты хорошо.
        — Ну, ты же знаешь профессора Снейпа и его зелья, — улыбаясь во весь рот, Гарри пожал плечами. Потом слегка посерьезнел: — Ты... что он тебе сказал, когда попросил прийти сюда?
        — Что тебе предстоит собеседование, поскольку он собирается тебя усыновить, и ты хочешь, чтобы при этом присутствовал взрослый, на случай, если что-нибудь пойдет не так. — Ремус откашлялся. — Гарри, ты точно знаешь, что делаешь?
        — Ты же сам говорил, мол, тебе приятно видеть, что у нас с профессором Снейпом наладились отношения.
        — Мирное сотрудничество — вещь, безусловно, хорошая, учитывая все обстоятельства, — признал тот, покосившись на Драко. — Но... усыновление?
        — Если тебе не нравится эта идея, может, тебе не стоит присутствовать на собеседовании, — осмелился сказать Гарри. Он не хотел обижать Ремуса, но и не хотел, чтобы тот дал Тислторн какие-нибудь основания для отказа.
        — Не то чтобы не нравится, — ответил Ремус. — Просто кажется несколько... неожиданной.
        — Странно. Я-то думал, что Ор... ну, старая компания уже давно в курсе.
        Ремус покачал головой, а Драко резко вставил:
        — Можешь смело говорить «Орден», Поттер. Или даже «Орден Феникса». Думаешь, я ничего не знаю? Учитывая, сколько слухов ходит в тех кругах, где мне доводилось вращаться, — прорычал он, бросив взгляд в сторону Дадли, — я, может, знаю побольше тебя!
        — Я смотрю, кое-кто принимает всё на свой счет, — поддразнил Гарри, решив не огорчаться. — Откуда мне знать, насколько ты в курсе? Всегда лучше быть осторожным, вот и все.
        Драко поморщился и явно был все еще обижен, когда направился к камину заказывать обед.

* * *

        Ремус был интересным собеседником и за обедом сумел завлечь Дадли разговором, но, как он ни старался, Драко вел себя все так же недружелюбно, если не попросту грубо. Гарри терпел, сколько мог, но в конце концов даже прекрасное настроение, вызванное сном о родителях, начало портиться от постоянных выпадов слизеринца в адрес Ремуса.
        — Чего тебе неймется? — наконец не выдержал он. — Что, Ремус поставил тебе плохую оценку по защите, что ли?
        Глаза Драко заблестели от неприязни.
        — О, он достаточно знает, чтобы понять, когда перед ним настоящий талант. Но такие, как он, не должны нас учить вообще!
        — Такие, как он? — переспросил Дадли, вытаращившись. — Что ты имеешь в виду?
        «Не смей! Рта не смей открывать!» — взглядом предупредил Гарри, зыркнув на Драко. Вслух он ответил кузену:
        — Ремус страдает от одной магической болезни. Это не заразно, так что не беспокойся.
        — В обычных обстоятельствах, по крайней мере, — едко добавил Драко.
        — Ремус никому не причинил вреда. И не причинит! — уперся Гарри. — Так что ты бесишься только потому, что по-прежнему сдвинут на чистоте крови. И наверняка считаешь его... заболевание каким-то пороком или еще чем в таком роде!
        — Гарри, — негромко вмешался Ремус, — мне не нужен защитник. Чувства мистера Малфоя... многие разделяют. Я привык.
        — Да мне плевать, это все равно глупо! — прорычал Гарри, резко отодвинулся от стола и встал. — Драко, если хочешь, чтобы я тебе доверял, прекрати постоянно поддевать...
        — Твоих друзей? — съязвил Драко. — То есть ты не станешь мне доверять, пока я придерживаюсь своего мнения, так? Очень мило! И очень по-гриффиндорски. Дух товарищества, esprit de corps прямо налицо!
        — Да ничего подобного! — возразил Гарри. — Если ты теперь против Волдеморта, тебе постоянно придется иметь дело с теми, кто тоже против него, дубина! Со всеми нами, и в том числе с Ремусом. Так что кончай с этими своими... закидонами, понял?
        Драко замер, нахмурившись так, что его светлые брови почти соединились.
        — А. Да. Полагаю, ты, возможно, прав. — Он побарабанил пальцами по столу и поглядел на сердитого Гарри снизу вверх: — Значит ли это, что ты мне веришь?
        — Я сказал «если», — напомнил Гарри, вспыхнув, потому что еще недавно и такого ни за что бы не сказал. Потом он вдруг сдался: — Блин, да не знаю я. Дай мне подумать, ладно? Честно говоря, я до сих пор так тебя и не понимаю. Но пока что ты мог бы говорить с Ремусом и поуважительнее, даже если он тебе не нравится.
        Драко задумался, потом кивнул и улыбнулся. Гарри узнал эту улыбку: мол, мне очень противно, но я буду вежлив.
        — Не хотите ли десерта, профессор Люпин? — поинтересовался он — впрочем, без сарказма. Уже хоть что-то.
        Покачав головой, Ремус встал.
        — Спасибо, нет. Думаю, в оставшееся время нам с Гарри стоит обсудить предстоящее собеседование. Гарри, мы здесь где-нибудь можем поговорить наедине?
        Гарри повел Ремуса в кабинет Снейпа, слыша, как за спиной Дадли спрашивает:
        — Что у него за болезнь?
        — А, это... какое-то редкое заболевание. Не помню точного названия, — солгал Драко.
        Гарри выдохнул с облегчением. Не хватало только еще, чтобы его кузен закатил истерику перед приходом Тислторн. К счастью, Дадли был недостаточно сообразителен и не успел понять, что Драко совсем не умеет врать.

* * *

        — Ты знаешь, о чем она будет спрашивать? — поинтересовался Гарри, ссутулившись в одном из кресел. Ему хотелось занять место Снейпа за столом, просто шутки ради, но он решил, что лучше не стоит.
        — Понятия не имею, — признал Ремус, положив лодыжку на колено и откинувшись с утомленным видом.
        — С тобой все в порядке? — нахмурился Гарри. — Вроде с последнего полнолуния уже прошло время. Разве ты еще не... э-э... пришел в себя?
        — Более или менее, но превращение без Волчьебойного зелья в ноябре... — Ремус вздохнул. — Подозреваю, пройдет несколько лунных месяцев, прежде чем мне удастся полностью восстановиться. Конечно, было время, когда я вообще обходился без зелья, — задумчиво сказал он. — И было не так скверно. Думаю, оно вызывает некоторого рода зависимость. Нет-нет, я не виню Северуса, — поспешно прибавил он. — Это замечательное средство, и даже лучший в мире зельевар не может предусмотреть все возможные побочные эффекты.
        — Ты считаешь профессора Снейпа лучшим в мире зельеваром?
        Ремус склонил голову набок.
        — Вообще-то я говорил риторически, но если серьезно... да, считаю. Неважно, теперь, когда у меня снова есть Волчьебойное зелье, мне будет лучше каждый месяц.
        — Прости, — был вынужден сказать Гарри, нервно сцепив руки. — Это я виноват, что в ноябре у тебя его не было. Ты наверняка знаешь, что Снейп его варил и оно испортилось? Он ничего не сказал, но думаю, это все из-за того, что я сунул нос в его... в его дела с Упивающимися. И это его выбило из колеи куда больше, чем он тогда показал. Короче, он начал зелье заново, но как раз в тот день я наконец нашел Сэл. Если б я не полез за ней и не вышел из дома, Снейпу бы не пришлось всё бросать и меня искать...
        — Прекрати, — строго осадил его Ремус. — Это я должен извиняться, Гарри. Мои мучения ничто по сравнению с тем, что пришлось перенести тебе. Как подумаю, что привел Люциуса Малфоя прямо к тебе... — он содрогнулся. — Ты всегда был добр и великодушен, Гарри, но все равно не представляю, как у тебя хватило сил меня простить.
        — Это была несчастливая случайность. И потом, все уже позади. И... — он чуть пожал плечами. — Знаешь, я раньше не задумывался, но ведь всего этого... усыновления и вообще... не случилось бы, если бы не Самайн. Из-за того что потом Снейп заботился обо мне, мы и стали... ближе, что ли. Иначе он по-прежнему хотел бы разве что учить меня чему-нибудь, и только.
        Ремус медленно кивнул.
        — Да, странно, как иногда все складывается. Ты уже думал, что, по-твоему, мне стоит дать этой женщине понять на твоем собеседовании?
        — Ха! Я знал, что о стратегии слышали не только слизеринцы. И да, думал. Говорить тебе, по-моему, не дадут, но многое зависит от того, как ты будешь на все реагировать. Помнишь, сколько я раньше жаловался на Снейпа? В общем, не удивляйся, если я не стану про такое упоминать. Я очень хочу, чтобы все получилось, так что собираюсь расписать ей, как у нас все прекрасно.
        — Не перестарайся, — предупредил Ремус. — Она будет пытаться выяснить правду и наверняка узнает, если ты начнешь чересчур многое скрывать.
        — Ну, я кучу всякого хорошего могу сказать про Снейпа, — ответил Гарри, кивая. — Но да, я понимаю. Знаешь, Ремус... я очень рад, что ты здесь, и не только потому, что соскучился. Помнишь, как ты анализировал мои пророческие сны?
        Ремус, надо отдать ему должное, покраснел.
        — А оказалось, что это были весьма буквальные видения будущего.
        — Но ты очень хорошо все проанализировал, — настаивал Гарри, сначала выпрямившись, а потом наклонившись вперед. — Я много про это думал. Сегодня, я имею в виду, — признал он. — Эти сны сбылись, некоторые из них, но и то, что ты о них говорил, тоже имело смысл. Я и правда чувствовал ровно то, что ты описывал, и это тоже отражалось в тех снах, а не только будущее. В общем, я хотел спросить, не поможешь ли ты мне разобраться. Мне сегодня ночью еще сон приснился. Кошмар. Я совсем запутался, там куча странных вещей была, всякие превращения и другие штуки, каких в реальной жизни не бывает.
        Губы Ремуса тронула мягкая улыбка.
        — Ничего себе перемены, Гарри. Тогда на площади Гриммо ты из кожи вон лез, чтобы только не делиться своими личными переживаниями.
        — И давно должен был извиниться перед тобой за грубость, — спохватился Гарри. — Прости. Все просто... получилось так. — Он покраснел, но взглянул Ремусу прямо в глаза. — Я теперь куда больше понимаю, что имел в виду Сириус, когда говорил, что в юности все идиоты. Я не нарочно вел себя как наглый сопляк. И даже не понимал, что веду себя так. Но когда теперь вспоминаю... ботинком в зеркало швыряться уж точно не следовало.
        — Ничего страшного, — успокоил Ремус. — Я тоже когда-то был подростком. Так что тебе приснилось?
        Гарри пересказал свой сон во всех подробностях, ничего не упуская.
        — Я уже догадался, почему Снейп сначала выглядел как призрак, а потом очутился рядом с Сириусом. Я боюсь, что он погибнет из-за меня, и это понятно. Вон что случилось с Сириусом. И с дядей Верноном, если уж на то пошло, хотя не могу сказать, что его смерть меня так уж вышибла из колеи.
        К счастью, Ремус не пытался это оспаривать.
        — Северус знает об опасности и очень хорошо подготовлен к ней, — заметил он.
        — А разве Сириус не был?
        — И близко не до такой степени.
        — Угу, — признал Гарри. — Но все равно мне до сих пор очень больно. Обычно я просто стараюсь об этом не думать. — Он помолчал немного, сделав один глубокий вдох, потом другой, прежде чем сумел продолжить: — Так как ты думаешь, почему мне снилось, что Снейп везде проходит и знает все пароли? И срабатывали они тоже как-то странно. Первый открыл кабинет Дамблдора, второй вернул меня туда, как порт-ключ...
        — Может, ты подсознательно спрашиваешь себя, знает ли Северус ответы на все вопросы? — предположил Ремус. — И в то же время понимаешь, что его ответы могут оказаться не такими, как ты ожидаешь.
        — Гм... может быть. Но почему порт-ключ перенес меня туда? На самом деле я говорил с Дарсуэйтом прямо здесь.
        — Дарсуэйт для тебя означает опасность. Возможно, ты думал, что в кабинете Альбуса тебе ничего не грозит. А может быть, это признак того, что ты не совсем доверяешь профессору Дамблдору.
        «Да уж какое там “может быть”...» — подумал Гарри.
        — Кстати о недоверии. Его дверь открывалась в лес. Я не сразу понял, но это был тот самый лес, где меня пытали.
        Ремус кивнул.
        — Хотя, конечно, директор никак не был в этом замешан.
        — Нет, этого я в виду не имел, — пробормотал Гарри. — Что там еще? Ну, Полная Дама не хотела меня впускать, но это просто неуверенность, наверное. Насчет Гриффиндора. Но я спросил у Снейпа, можно ли мне будет вернуться, и он не возражал — мол, когда все вернется в норму.
        — В норму, — повторил Ремус странным тоном.
        — Ну, для меня, — уточнил Гарри с улыбкой.
        — Гарри, — вдруг сказал Ремус, — по-моему, я никогда не видел, чтобы ты чувствовал себя так легко.
        — Да, я доволен, — согласился Гарри. — Даже счастлив. Знаешь, это очень непривычно. Не помню, когда в последний раз я был счастлив. Единственное, что меня бесит, — это отсутствие магии. Но знаешь что? — он криво улыбнулся. — Даже классно, наверное, что профессор Снейп хочет усыновить меня сейчас, когда ее у меня нет.
        — Потому что он усыновляет тебя, а не какого-то там избавителя волшебного мира.
        — Ну, он никогда обо мне так не думал, — пробормотал Гарри. — Но да, что-то в этом роде.
        Их прервал стук в дверь; чтобы открыть ее, Гарри пришлось приложить ладонь. В коридоре стоял Драко, который, судя по виду, смирился с судьбой и злился одновременно. Однако едва он увидел Гарри, как лицо его сразу приняло бесстрастное выражение.
        — Они здесь, — тихо сказал он.

* * *

        Снейп проводил Амелию Тислторн вниз в подземелья сразу после того, как они закончили беседовать в кабинете, смежном с классом зельеварения. Поскольку накануне всем было не до этикета, он официально представил ее всем присутствующим, после чего, указав на Ремуса, объяснил, что после фиаско с Дарсуэйтом Гарри выразил желание не общаться без присмотра с представителями службы защиты семьи.
        Без присмотра... Гарри тут же почувствовал себя трехлетним.
        Амелия Тислторн, казалось, нисколько не насторожилась.
        — Понимаю, — только и сказала она, бросив Гарри сочувственный взгляд. — Профессор Снейп, не могли бы вы подождать здесь, пока мы беседуем с мистером Поттером? Хотелось бы, по возможности, закончить интервью сегодня.
        Снейп наклонил голову, выражая согласие.
        Драко неожиданно откашлялся, а потом заговорил сдавленно, словно сдерживая сильные чувства. Звучало это странно, потому что сказал он всего-навсего:
        — Прошу прощения, я вас оставлю. Мне нужно дописать одно... эссе и отослать его профессору Спраут.
        Гарри недоуменно посмотрел на него.
        — Но нам сто лет не задавали никаких эссе по травоведению.
        — Кое-кто здесь, в отличие от некоторых, — оскорбленно отозвался Драко, — занимается по продвинутому курсу.
        Гарри только плечами пожал, хотя впервые об этом слышал.
        — Что ж, приступим? — поинтересовалась Тислторн, поправляя свою просторную мантию. Сегодня ее наряд был ярко-фиолетовым, но по-прежнему ужасно не шел к ее кошмарным рыжим волосам.
        Вспомнив, как Драко обычно обхаживал гостей, Гарри предложил:
        — Э-э... разрешите, я возьму вашу мантию? Может быть, вы хотите чаю или чего-нибудь прохладительного?
        Конечно, если бы она согласилась, ему пришлось бы просить помощи, чтобы заказать напитки.
        Ведьма тем временем сняла верхнюю мантию, под которой оказалось безвкусное платье, столь же фиолетовое. Снейп без единого слова взял мантию, перебросил через руку, и по его бесстрастному лицу было ясно, что ему неприятно касаться этой вещи.
        — Спасибо, ничего не нужно, — пробормотала Тислторн, но добавила, внимательно глядя на Гарри: — Возможно, в сложившейся ситуации вам будет легче, если я отдам профессору Снейпу свою палочку на время нашего разговора?
        Неожиданное предложение.
        — Э-э... да, спасибо, — согласился Гарри, хоть и не принял его за чистую монету, будучи хотя бы отчасти слизеринцем. Почем знать, отдает эта женщина свою настоящую палочку или нет? Да и, честно говоря, не так уж он опасался нападения.
        Тислторн протянула Снейпу светлую палочку из клена, а затем прошла вслед за Гарри и Ремусом в защищенный чарами кабинет.
        Как только дверь закрылась и все они уселись, начались расспросы. Тислторн даже не стала доставать перо и пергамент, чтобы записывать ответы Гарри; она просто слушала.
        Первый же вопрос выбил Гарри из колеи. Он ждал сначала каких-то предварительных формальностей, но Тислторн, хаффлпаффка или нет, очевидно, считала, что лучше всего сразу перейти к сути дела.
        — Почему вы хотите, чтобы профессор Снейп усыновил вас?
        Гарри совершенно растерялся, хотя сумел все же выдавить:
        — Я же все это объяснил в анкетах.
        Тислторн явно хорошо подготовилась, ей не потребовалось сверяться с бумагами.
        — Да. Ваш ответ в основном строился на том, как вы его уважаете, мистер Поттер. Но, я уверена, есть множество людей, которых вы уважаете. Вы же не просите, чтобы они вас усыновили. Не могли бы вы немного подумать и ответить подробнее?
        Гарри так и сделал, хотя это было непросто, потому что ко всему примешивалось осознание, что ему нужна безопасность, которую могут обеспечить только хорошо защищенные комнаты Снейпа. И хотя этот пункт наверняка не вредно было бы упомянуть, он помнил, как Снейп говорил, что это не слишком хорошая основная причина.
        — Хм-м, — задумчиво произнес Гарри, прикрывая глаза, а потом признал: — Честно говоря, я как-то не анализировал всё это. Просто мне кажется, что так будет правильно. Но сейчас, когда вы спросили... знаете, наверное, потому, что он нормально со мной обращается.
        Гарри открыл глаза и увидел, что Тислторн пристально уставилась на него своими голубыми глазами.
        — Разве это так необычно, мистер Поттер?
        — Да. Люди видят шрам на лбу и либо обожают, либо ненавидят меня из-за него. Чтобы хоть чуточку вообразить, на что похожа моя жизнь... да даже собеседование об усыновлении, и то не могло пройти нормально. Когда в последний раз сотрудник вашей службы пытался кого-нибудь похитить?
        — Туше, — пробормотала она.
        — Вот представьте, что с вами такое случается постоянно, — прибавил Гарри и глубоко вдохнул. — А теперь представьте, что остальное время вокруг вас хоровод водят, чуть не поклоняются, и всё из-за того, что случилось, когда вы были еще в пеленках. Хуже того, для вас это личная трагедия, а вовсе не праздник.
        — Думаю, это очень нелегко.
        — Так и есть. Но профессор Снейп с самого начала настаивал, чтобы со мной обращались как с самым обычным студентом. — Он засмеялся. — Не сказать чтобы я всегда это ценил. Ясное дело, когда я сбегал из общежития после отбоя, то надеялся, что меня не поймают. И думал, что это жутко нечестно, если профессор Снейп меня ловил и назначал взыскания. Но он всегда считал, что уж чего мне не надо, так это особых привилегий. Думаю, он с самого начала знал, что я и так их получал слишком много, с той самой минуты, как вернулся в магический мир. И он знал, что это для меня вредно.
        Неясно, что Тислторн обо всем этом думала. Ее лицо не выражало ровным счетом ничего: вот вам и эмоциональная хаффлпаффка!
        — Он часто назначал вам взыскания за эти годы? — спросила она.
        О-о... опасный вопрос. С нее станется, подумал Гарри, проверить школьные записи и заранее узнать правду.
        — Ну, порядочно, — постарался он потянуть время. — Я же сказал, что не очень-то ценил его усилия. Но, с другой стороны, нарушать правила стало для меня... считай, привычкой.
        — Я имею в виду вот что, — начала объяснять Тислторн. — Как вы собираетесь справляться с тем, что ваш отец будет одновременно одним из ваших учителей? Вы не предвидите никаких трудностей?
        — Хм-м. Ну, некоторое время это будет неважно, я же сейчас не хожу на уроки. Вы знаете об этом, да?
        — Мне сообщили, что вам грозит большая, чем обычно, опасность, и что вы беззащитны, потому что ваша способность к магии фактически исчезла.
        Значит, ей ничего не сказали о стихийной магии, сообразил Гарри. Интересно.
        — Ну да. Я же говорю, в моей жизни редко что бывает нормально. Но даже сейчас профессор Снейп делает все, что в его силах. Он заставляет нас с Драко и вставать вовремя, и заниматься как обычно. Хотя, наверное, вы спрашиваете о том, что будет после. Думаю, если возникнут проблемы, мы сможем всё уладить. Чтобы понять, нужно знать профессора Снейпа, наверное. В общем, он действительно хочет как лучше для меня, так что если речь об оценках, например, он скорее будет строже ко мне относиться, когда будет моим... ну, опекуном. Вряд ли он станет меня баловать.
        — Вы спотыкаетесь на слове «опекун», — мягко заметила она.
        — Ну, я не очень понимаю, как его лучше называть.
        Она подняла брови.
        — Вы не обсуждали этот вопрос?
        Гарри задумался.
        — Он предложил мне подумать, не хочу ли я называть его по имени. Я так и делаю. Думаю, в смысле.
        — Как бы вы сказали, у вас были хорошие отношения с предыдущими опекунами?
        В сознании всплыл последний кошмар, но, благодаря зелью Правдивых Снов, Гарри удалось не вздрогнуть — или хотя бы ничего не показать. Он задумался, как же лучше ответить. Сыграть на жалость, постараться заставить ее поверить, что Снейп, в отличие от Дурслей, будет настоящим родителем, а он, Гарри, в этом отчаянно нуждается? Или Тислторн из-за этого решит, что он слишком невменяем и что Снейп с ним с таким не управится? И вообще, что ей уже известно? Что ей сообщили Снейп и Дамблдор? Как ни крути, а его ответы не должны противоречить ничьим другим...
        — Отвечайте правду, будьте добры, мистер Поттер, — посоветовала Тислторн, когда молчание затянулось.
        — Меня им подкинули, когда я был совсем маленьким, и они никогда не давали мне об этом забыть, — резко заявил Гарри, стараясь не смотреть на Ремуса. — К тому же они не одобряли магии, а все дети волшебников колдуют, хоть и нечаянно. И я не был исключением.
        — Как они реагировали на стихийные проявления вашей магии?
        Гарри нахмурился.
        — Я думал, это собеседование касается только профессора Снейпа и меня?
        — Ваш опыт в предыдущей семье имеет прямое отношение к новой, — спокойно разъяснила Тислторн.
        — Ну, они меня наказывали, — признал он, решив скрыть, насколько сильно. — Отправляли в постель без ужина, и всякое такое. — Не было никакой нужды разъяснять, что постелью служил чулан или что он часто обходился без завтрака, обеда и ужина разом... и иногда по несколько дней. Правда, потом он придумал, как повернуть эту тему в свою пользу. — Там меня постоянно подавляли, а потом я вдруг очутился здесь, считай, в другом мире, и меня почитали чуть не как героя, и вообще слишком многое спускали с рук. Ну, например, во время Тримудрого турнира столько правил нарушили, чтобы мне позволить соревноваться. Я никак не проходил по возрасту, но я же Гарри Поттер. Если бы еще чье-нибудь имя вылетело из Кубка, наверняка нашли бы способ отменить его участие, хотя бы ради безопасности. Но я вроде как суперволшебник какой-то, так что мне пришлось участвовать, нравилось мне это или нет. Профессор Снейп спорил с ними, между прочим. Но я вот что хочу сказать: он знает, как достичь той золотой середины, которая мне нужна.
        Тислторн кивнула, хотя, судя по всему, она скорее показывала, что слушает, чем соглашалась.
        — Еще всего пару вопросов, — объявила она. — Говорил ли профессор Снейп с вами о том, почему когда-то присоединился к Сами-Знаете-Кому?
        У Гарри отвисла челюсть. Да что ж этот такое, опять?!
        — Дарсуэйт только об этом и талдычил, — пожаловался он Ремусу, вытаращившись от волнения.
        Тислторн предупреждающе подняла руку, не дав Ремусу рта раскрыть.
        — Пожалуйста, выслушайте меня. Я не прошу мне рассказывать, почему профессор когда-то присоединился к силам Тьмы. Я спрашиваю, обсуждал ли он с вами это свое решение.
        Гарри заколебался, не зная, как ответить.
        — Он не пытался оправдать свой поступок, если вы об этом. И, если уж на то пошло, он куда больше говорил о том, как понял, почему Волдеморт неправ, почему он сам перешел на нашу сторону, ну и все такое прочее. Но вообще да, мы обо всем этом говорили.
        — А о том, как он враждовал с вашим отцом, о чем многим известно, — тоже? — настаивала Тислторн. Шокированный Гарри уставился на нее, и она понимающе прибавила: — Да, это не секрет для всех, кто был в Ордене тогда, в первую войну.
        — А, ну да. Ну, он знает, что я не мой отец, — Гарри поспешил защитить Снейпа. — То есть, он совершенно четко это признает.
        «Наконец-то», — прибавил он про себя, но вслух этого произносить не стал.
        — Я спрашивала, обсуждали ли вы с профессором Снейпом его неприязнь к вашему отцу, — терпеливо разъяснила Тислторн.
        — А. Да, обсуждали. Несколько раз. Он говорит, что...
        — Мне не нужно знать, что он говорит, — прервала его она. — Мне нужно знать, не беспокоит ли это вас.
        — Нисколько, — ответил Гарри, глядя ей прямо в глаза. — И я понимаю, что вам не нужно знать, что он говорил, но я хочу вам сказать. Все мое детство мне твердили, будто мой отец был безработный пьяница, который угробил себя и свою жену в автокатастрофе.
        Несмотря на всю свою профессиональную выдержку, Тислторн ахнула.
        — Да, — согласился Гарри. — Это ужасная клевета. Но я в нее верил, и у меня не было возможности узнать правду, пока Рубеус Хагрид — он здесь сейчас преподает — не забрал меня оттуда, чтобы я мог поехать в школу. В общем, неприязнь там или нет, но профессор Снейп достаточно обо мне беспокоился, чтобы, узнав, что именно мне говорили о Джеймсе Поттере, подробно рассказать, что представлял собой мой отец и чего достиг, когда был жив. И если это не свидетельство того, что профессор будет мне хорошим родителем, то я не знаю, что еще нужно.
        Тислторн снова рассеянно кивнула.
        — Профессор Снейп обсуждал с вами дисциплинарные вопросы?
        — Ну, он очень дисциплинированный человек, — признал Гарри. — Я уверен, что он... а, вы имеете в виду наказания? Да, мы об этом говорили.
        — На этот раз мне нужно знать точно, что вы обсуждали, — мягко сказала она.
        — Ну, сначала мы говорили про правила и решили, что будем обсуждать ситуацию и договариваться, пока не найдем компромисс... «Я в курсе, что тебе не шесть лет», так он сказал. Потом еще говорил, мол, в каких-то случаях мне придется принять его точку зрения на предмет, а если что — он мне даст взыскание или еще какое лишнее задание. Ну, в таком духе.
        Тислторн слегка улыбнулась.
        — Весьма по-учительски.
        Гарри улыбнулся в ответ.
        — Может быть, вы хотите задать мне какой-нибудь вопрос? — поинтересовалась она, давая понять, что собеседование окончено.
        — Когда усыновление оформят официально?
        — А. Как вы сами сказали, с вами редко обращаются так же, как с остальными людьми. Мы незамедлительно рассмотрели вашу заявку, как только поняли, что это усыновление необходимо, чтобы срочно обеспечить вам некую защиту. Таким образом, если я одобрю этот шаг...
        — То есть вы еще не одобряете?.. — ахнул Гарри, вцепившись в подлокотники.
        — Одобряю, — мягко заметила Тислторн, и Гарри прямо-таки обмяк от облегчения. — Однако есть еще некоторые формальности, которые придется пройти, прежде чем я подпишу все бумаги. Например, мне нужно поговорить с мистером Малфоем. Он, конечно, эмансипирован, но de facto является членом семьи. Затем мне бы хотелось побеседовать с профессором и с вами одновременно, после чего можно будет готовить окончательные версии документов для подписания. Затем, разумеется, Магическая служба защиты семьи должна будет заверить все документы, и...
        Гарри начал думать, что ему будет лет двадцать к тому моменту, когда все это закончится. Наверное, смятение отразилось на его лице, потому что Тислторн сказала:
        — Завтра, мистер Поттер. Если все сложится удачно, завтра вы станете его сыном.
        Сыном... Это слово вызывало у Гарри странные чувства. Он не был уверен, что приятные, но теперь, после того как ему приснились родители, было не так страшно, как раньше.
        — Это очень быстро, — признал Гарри. — Спасибо.
        — А теперь я хочу видеть мистера Малфоя, — заявила она. — И, если вам не трудно, я бы не отказалась от чашки чаю.
        — Да, конечно, — сказал Гарри, открывая дверь. — Я пришлю Драко и принесу чай.

* * *

        — Помогите мне добыть для нее чаю, — сказал Гарри Снейпу, выходя в гостиную. — И она хочет теперь поговорить с Драко.
        — Он у вас в спальне, — пробормотал Снейп, направляясь к камину. — Ты понимаешь, что мне теперь придется менять все чары на своем кабинете?
        Драко сидел на своей постели и писал что-то, перед ним лежала раскрытая книга. По травоведению, никаких сомнений, но точно не учебник. Так или иначе, но, едва заметив Гарри, Драко поспешно захлопнул книгу и спрятал пергамент за спину. Да что же это за эссе такое, что надо его так скрывать?
        Оставив пока этот вопрос, Гарри объяснил, что Тислторн хочет видеть Драко.
        — Не понимаю, при чем тут я, — пробормотал тот, поднимаясь с кровати. Небрежно, будто по привычке, махнул палочкой и пробормотал разглаживающее заклятие, приводя в порядок покрывало, потом задернул занавеси балдахина и буркнул: — Не вздумай туда заглядывать.
        — Да я бы и так не стал, — запротестовал Гарри, не зная, смеяться или обижаться.
        — Я серьезно.
        — Если я говорю, что не буду, значит, не буду!
        Драко пристально посмотрел на него.
        — Да, с тебя станется. Гриффиндорец.
        — Ты чего... бухтишь? — вдруг спросил Гарри.
        Впрочем, Драко, очень может быть, вел себя как обычно; это Гарри вдруг впервые за невесть сколько времени по-настоящему расслабился. Сны, которые он видел сегодня ночью, похоже, вернули ему что-то очень-очень важное.
        Драко тем временем запустил пальцы в волосы, взъерошив их. Совсем на него не похоже, подумал Гарри. Нет, пожалуй, дело было не только в нем самом.
        — Нет, правда, — настойчиво сказал он. — В чем дело?
        — В ней, — чуть не зарычал Драко. — Что мне ей говорить? А вдруг я все нахрен испорчу? Северус никогда меня не простит! А ты... — его презрительная гримаса сменилась отчаянием, — ты хоть и валял дурака поначалу, но, по-моему, сейчас действительно хочешь, чтобы тебя усыновили. А это значит, что если я провалю все дело, ты никогда не станешь мне доверять! — Он вдруг пробормотал вполголоса: — Хотя какое мне до этого дело, если ты так и так мне не доверяешь.
        — Послушай, я же сказал, что не знаю! Ты меня ненавидел пять лет, Драко! А с Самайна прошло чуть больше пяти недель! Не могу я так просто разменять одно на другое, знаешь ли.
        — Угу, знаю, — мрачно подтвердил Драко. — Ладно. Что ты хочешь, чтобы я ей сказал?
        Гарри уставился на него.
        — Э-э... я ж не знаю, что она будет спрашивать. Но... короче, я бы не стал особо поминать старое. Ни про меня и Снейпа, ни про нас с тобой.
        — Старое — это то, что было до минувшего октября, — кивнул Драко. — Очень хорошо, сделаю всё, что в моих слизеринских силах.
        Гарри понятия не имел, что это значило, но, как ни странно, не сомневался, что Драко в самом деле собирался ему помочь.

* * *

        Гарри казалось, что Драко провел в кабинете целую вечность. Может быть, всему виной была атмосфера в гостиной. Снейп, может, и пригласил Ремуса ради Гарри, но явно не собирался прощать оборотню невольное участие в похищении в Самайн. Только присутствие Дадли заставляло присутствующих держаться в рамках приличий. Дадли сидел за столом и корябал что-то на куске пергамента, который Драко заколдовал так, чтобы все нарисованное оживало. Дадли хохотал до упаду и нарадоваться не мог на волшебные картинки, хотя результаты его усилий мало чем отличались от детских каракулей.
        Правда, теперь это были ожившие каракули.
        Гарри тщетно пытался вспомнить время, когда магический мир казался ему таким же захватывающим и безобидным.
        Снейп между тем сидел, нахмурившись и скрестив руки на груди. Как ни странно, он не задал ни одного вопроса о том, как прошло собеседование Гарри. Ремус пытался вовлечь зельевара в разговор, но тот отвечал так же скупо, как раньше Драко.
        «Ох уж эти слизеринцы», — подумал Гарри, покачав головой.
        — Ну, так о чем она вас спрашивала? — поинтересовался он, надеясь разговорить Снейпа.
        И заработал сердитый взгляд за свои усилия. Мда, эта тема явно не подойдет.
        — Вы не знаете, чем таким по травоведению занят Драко? — попытался Гарри снова. — Он очень серьезно к этому относится, по-моему.
        Снейп сцепил пальцы и запрокинул голову, разглядывая потолок.
        — Я не дышу в затылок профессору Спраут, Поттер.
        Вот так, значит. Поттер. Ладно, ему не нужно повторять трижды, и так понятно, когда пора остановиться. Гарри повернулся к Ремусу и одними губами прошептал:
        — Безнадега.
        Ремус улыбнулся и кивнул.
        — Хватит меня обсуждать, — прорычал Снейп, не отводя глаз от гранита над головой.
        Гарри не выдержал и расхохотался. Теперь и Ремус сердито смотрел на него, мол, перестань, но Гарри не мог остановиться. Смех, словно предохранительный клапан, помог спустить накопившееся напряжение, и Гарри аж забулькал, держась за разболевшиеся от долгого смеха бока.
        — Что смешного? — спросил Дадли, подходя ближе. Он преспокойно уселся на пол и принялся вертеть в руках кольцо, которое носил на цепочке. Кольцо Лили. Гарри смотрел на него, чувствуя, как неожиданно заныло сердце. Светлые сны, может, и помогли кое с чем, но не с этим.
        Дадли, с несвойственной ему чуткостью, заметил и сказал тихо:
        — Скоро оно опять будет у тебя, Гарри. Совсем скоро. Не обижайся, но как только с теми чарами все устроится, я сразу уеду.
        Услышав это напоминание о неминуемом отъезде Дадли, Снейп сразу встрепенулся. Он неизменно держался со своим маггловским гостем терпеливо и мягко. Настолько, что сам на себя был непохож, но Гарри ясно понимал, чем зельевар руководствуется. Дадли был нужен им, чтобы наложить защитные чары, и Снейп, слизеринец до мозга костей, прекрасно сознавал, что Дадли не перенесет обычных вспышек его темперамента.
        — Скажите, Дадли, — протянул Снейп, принимая более привычную позу, — у вас есть какие-нибудь определенные планы на будущее?
        Дадли как-то сразу смутился и виновато покосился на Гарри.
        — Ну, я, честно говоря, собирался поехать на Рождество к тете Мардж. Я знаю, Марша говорила, что она может дурно повлиять на меня, в смысле диеты и... ну... отношения к тебе, но мы ведь с ней все-таки родственники, понимаешь, и она... — он сглотнул. — У нее только что умер брат.
        — Я понимаю, — сказал Гарри. Он никогда не простит Мардж все те гадости, которые она наговорила, но Дадли тут ни при чем. — Передавай от меня привет, — сказал он с легким злорадством в голосе. — Скажи, что я пришлю ей кучу воздушных шариков к Рождеству.
        Дадли откашлялся.
        — Она же это... не помнит про Тот Случай.
        Гарри об этом знал.
        — А жалко, — сказал он, и Дадли захихикал, прикрывая рот ладонью.
        — А после Рождества я начну искать квартиру и работу, — вздохнул Дадли. — Мама с папой тратили почти все, что папа зарабатывал, но отложили немного денег, так что я как-нибудь перебьюсь, пока не найду что-нибудь. А здесь ведь нет телефона, да? Как мне тебе писать — надо сову купить?
        — Я тебе напишу, — пообещал Гарри. — Через миссис Фигг, она перешлет тебе мои письма маггловской почтой. Главное, дай ей свой адрес, и тоже сможешь через нее со мной связываться. Она сама разберется с совами и прочим. Как тебе эта идея?
        — Сложновато, — вздохнул Дадли. — Но лучше, наверное, не получится.
        Ремус потянулся, разминая свои длинные ноги, и поднялся.
        — Я был очень рад видеть тебя, Гарри, и рад, что у тебя все хорошо. Но меня ждут дела «старой компании», к которым я должен вернуться как можно скорее.
        — Понимаю, — пробормотал Гарри и встал, чтобы проводить Ремуса до камина. — А когда мы снова увидимся? Ой, — ему вдруг пришла в голову неожиданная мысль, и он покосился на Снейпа. Тот подчеркнуто не обращал на них никакого внимания. «Знать бы, — подумал Гарри, — что это означает». — Наверное, тут решать профессору Снейпу, — признал он несколько угрюмо. Конечно, хорошо, что Снейп наконец-то подпустил к нему Ремуса, но Гарри прекрасно понимал, что это было сделано под давлением серьезных обстоятельств. И, увы, визит этот нисколько не растопил лед между ними, ни настолечко. А Гарри так не хотелось, чтобы Снейп и Ремус ругались из-за него!
        — По правде говоря, — сообщил Ремус, — я уезжаю за границу. Помнишь поручение Хагриду, касательно наших... союзников? У меня похожее.
        Гарри тут же все понял, как и то, что Ремус говорил так туманно из-за Дадли.
        — А, ясно, — сказал он разочарованно, хоть и понимал, что оборотни на их стороне очень пригодились бы. — Ну, удачи.
        Ремус наклонился к нему и сильно понизил голос.
        — Поручение поручением, но я думаю, что у директора есть и другая цель.
        — Какая? — шепотом спросил Гарри.
        — Мерлина ради! — взорвался Снейп. — Я вас прекрасно слышу. Другая цель состоит в том, что Альбус, как обычно, вмешивается не в свое дело. Он думает, нам с тобой требуется время, чтобы привыкнуть к новому положению вещей, вне влияния иных... претендентов на роль родительского авторитета. — Он презрительно покосился в их сторону. — Приятного путешествия в Германию, Люпин.
        Ремус кивнул, улыбнулся Гарри напоследок и исчез в камине.
        Гарри сел на свое место, и они снова принялись ждать. «Да что ж там такое говорит Драко? — недоумевал он. — Хоть бы Снейп применил подслушивающее заклятье, что ли...» Это же было бы по-слизерински, правда?
        Наконец Драко вышел в гостиную.
        — Она ждет вас обоих, — бесстрастно сообщил он, вежливым жестом указав на Гарри и Снейпа. — Простите, я пойду закончу свой проект.
        — Да что ж это за проект такой? — не выдержал Гарри.
        — Потом узнаешь. Думаю, очень скоро.
        Гарри не знал, что и думать. Пожав плечами, он последовал по коридору за Снейпом.

* * *

        Оказывается, Снейп потребовал для гостьи не просто чашку чая: на столе красовался на треножнике чайник с волшебными ревущими драконами. Время от времени один из них выпускал струю пламени, и из носика начинал идти пар. Это было одно из самых хитроумных подогревающих заклятий, которые Гарри приходилось видеть. Рядом с чайником стояла чашечка, которая возмущенно хмурилась. Наверное, потому что была почти пуста и хотела, чтобы в нее долили чаю.
        Две другие выглядели вполне довольными. Снейп налил чаю себе и Гарри, затем долил Тислторн, и ее чашка явно обрадовалась.
        Тислторн сидела за письменным столом в кресле Снейпа, и Гарри это показалось довольно невежливым, хотя раньше ему самому хотелось туда сесть. Хотя, может быть, ей просто нужно было место: почти весь стол покрывали свитки пергамента. На одном из них она писала — аккуратным, четким и довольно вычурным почерком. Занимая свое место, Гарри заметил, что все написанное магически копируется на другие свитки. Тислторн поглядывала на них время от времени, видимо, проверяя, всё ли в порядке.
        Снейп устроился во втором кресле нога на ногу, пристроив блюдечко на колено, и молча ждал, пока Тислторн заговорит. Ждать пришлось долго: та сосредоточилась на документах.
        — Всё выглядит вполне удовлетворительно, — сказала она, наконец подняв взгляд. — Тем не менее, мне хотелось бы узнать, профессор Снейп, не задумывались ли вы о том, как изменения в ваших отношениях с мистером Поттером повлияют на мистера Малфоя? Мы оформили эмансипацию, поскольку это было необходимо ради его безопасности. Однако преждевременное юридическое совершеннолетие отнюдь не означает эмоциональной зрелости.
        — Я прекрасно знаю, что он ревнует, — холодно признал Снейп. — И не слишком многое могу предпринять.
        Тислторн помедлила, вероятно, обдумывая, как совместить практичность с конфиденциальностью.
        — В таком случае, я уверена, вы понимаете, что он питает к вам в значительной мере сыновние чувства? Неудивительно, если учесть, что вы сумели сделать то, чего он, без сомнения, желает собственному отцу.
        — Оставить Волдеморта, — подтвердил Снейп. — Да, я понимаю его чувства.
        — А вам не приходило в голову... — она умолкла, явно не зная, как продолжить. — То есть в настоящее время оба молодых человека равно претендуют на ваше время и внимание, но усыновление, очевидно, нарушит равновесие в пользу мистера Поттера. — Она покосилась на Гарри. — Было бы ненормально, если бы мистера Малфоя это не беспокоило. Думаю, ему будет очень трудно справиться с этой ситуацией.
        — Что же вы мне предлагаете сделать? — спросил Снейп, хотя явно неискренне. — Вышвырнуть его из моих комнат, если его поведение будет доставлять неудобства мне или Гарри? Я не могу этого сделать, мисс Тислторн. Безопасность Драко, не говоря уже о таковой всего Дома Слизерин, требуют, чтобы он оставался здесь.
        — Но Драко, кажется, не возражает, — вставил Гарри, хотя не был вполне уверен, что ему стоит открывать рот. С другой стороны, Тислторн же пригласила на собеседование их обоих, так? А не одного Снейпа. Он сделал вид, что не заметил предупреждения в глазах зельевара, и продолжил: — В смысле, когда мы первый раз об этом заговорили, он здорово расстроился, но теперь вроде нормально относится. Ну, почти.
        — И что же заставило его «почти» нормально отнестись к этой идее?
        — Понятия не имею, — признал Гарри, водя пальцем по краю чашки. — Он сначала только и делал, что подначивал меня, а буквально на другой день опять помогал с домашними заданиями и вообще вел себя как обычно.
        Тислторн пристально посмотрела на Снейпа.
        — Вы между тем точно знаете, что стало причиной этой перемены.
        Снейп пожал плечами.
        — Я сказал, что если он не откорректирует свое поведение, я буду снимать по сто баллов со Слизерина в день.
        Гарри так сильно вздрогнул, что пролил чай на блюдце.
        Снейп смерил его гневным взглядом. В этом не было ничего из ряда вон выходящего, если не считать того, что самого Снейпа в ту минуту мерила точно таким же взглядом Тислторн.
        — Вы в самом деле уверены, — начала она елейным голоском, — что угрожать мистеру Малфою — это лучший метод решения проблемы?
        Снейп отвечал холодно.
        — Он студент и в силу обстоятельств живет сейчас в моих апартаментах. Я не собираюсь терпеть откровенную грубость под моей крышей.
        — И все-таки... сделать в сущности семейную проблему поводом для школьных взысканий... — с нескрываемым осуждением произнесла Тислторн.
        — Драко очень серьезно настроен вернуть себе былое расположение Дома Слизерин, — мягко ответил Снейп. — Потеря большого количества баллов, очевидно, помешает ему достичь этой цели. Я знал, что такие меры на него воздействуют должным образом.
        — И все-таки... — снова пробормотала она, укоризненно подняв рыжие брови.
        — Будьте уверены, подобные меры не единственные, к которым я прибегаю в случае... семейных неурядиц. Возможно, вам неизвестно, что я знаю Драко Малфоя с рождения, в буквальном смысле слова. Я знаю, как он думает, и не сомневался, что он правильно ответит на мой маневр. Именно так он и поступил.
        К тому моменту, когда Снейп договорил, в голубых глазах Тислторн появился задумчивый блеск.
        — Понимаю. Однако, коли вы так хорошо знакомы с мистером Малфоем и сознаете, что он воспринимает вас в известной степени как отца, мне кажется, куда лучшим способом ответить на его ревность было бы просто усыновить обоих мальчиков, не так ли?
        Сердце Гарри ушло в пятки, потому что он точно знал, что на это ответит Снейп. Давний сон встал перед глазами во всей красе. «Полагаю, мы с тобой теперь братья», — сказал Драко, а Гарри рассмеялся в ответ. И даже не ехидно. Собственно, во сне его прямо-таки затопило облегчение. Искреннее, глубокое облегчение, будто он никогда в жизни не был так счастлив — и это услышав от Драко, что они братья!
        Но он не желал быть братом Драко Малфоя, чтоб тому провалиться! И если Снейп вздумает усыновить их обоих...
        Гарри вдруг засомневался, хочет ли он, чтобы его вообще усыновляли.
        ____________________
        esprit de corps — (франц.) командный дух, честь мундира (прим. перев.).


Глава 44. Формальности

        Снейп отрицательно качнул головой еще до того, как Тислторн договорила это безумное предложение до конца.
        — Усыновить обоих? — сухо повторил он, и отчего-то в его устах сама фраза прозвучала как нечто абсурдное. — Совершенно исключено.
        — Могу я узнать почему?
        — Прежде всего, Драко Малфой — гордый и умный юноша. Уверяю вас, он не оценит столь запоздалую уступку.
        Тислторн оперлась ладонями о стол, обдумывая услышанное.
        — Более того, существуют серьезные моменты практического характера, которые следует принять во внимание, — продолжал Снейп, и в его голосе появились довольно язвительные нотки. Похоже, он считал, что этой женщине следовало многое принять во внимание, прежде чем открывать свой болтливый рот. — Поскольку Драко был признан совершеннолетним раньше времени, он сейчас номинально владеет довольно большим состоянием, которое прежде управлялось по доверенности. Если он сейчас снова получит статус несовершеннолетнего, Люциус Малфой подаст апелляцию, чтобы присоединить эти фонды к общему наследству. Нужно ли упоминать, что в этом случае Драко не увидит ни галеона из тех денег, которые по праву принадлежат ему?
        — Разве мистер Малфой-младший не может предварительно забрать деньги?
        Снейп покачал головой.
        — Драко владеет ими номинально, — повторил он. — На доступ к этим средствам наложено множество ограничений до тех пор, пока он не женится и не произведет на свет достойного наследника.
        — Достойного?
        — Чистокровного и не сквиба.
        — Ясно, — вздохнула Амелия Тислторн. — Да, это проблема. Лишить его остатков наследства — значит усугубить эмоциональный шок, который ему пришлось перенести, когда от него отказался отец.
        — Проблема не только в эмоциях, — ровным тоном ответил Снейп. — Это вопрос политики. Драко с рождения учили, что деньги — это власть, а власть — всё, что имеет значение.
        — Хм-м... Значит, вы уже обдумывали эту возможность.
        Темные глаза Снейпа сверкнули.
        — Очевидно.
        — То есть это не было бы запоздалой уступкой, — торжествующе заметила она.
        — Важно не то, чем было бы такое решение, а то, как Драко его воспримет, — Снейп ловко уклонился от ответа. — Помимо этого, мне представляется непредусмотрительным усугублять бешенство Люциуса Малфоя. Довольно и того, что он потерял контроль над сыном.
        Тислторн нахмурилась и поерзала на стуле, который скрипнул под ее весом.
        — Но мистер Малфой уже поклялся убить его! Именно поэтому мы одобрили эмансипацию, чтобы мальчик мог остаться здесь, в безопасности и вне досягаемости его отца. Что тут еще усугублять?
        Даже Гарри понимал, насколько это глупый вопрос. И восхитился сдержанностью Снейпа, чей ответ был на удивление лишен издевки. В обычном случае зельевар содрал бы шкуру с любого, кто осмелился бы говорить с ним настолько бездумно... Но Снейп был воплощением Дома Слизерин. И уж точно не собирался оскорблять чиновницу, от чьего мнения зависело, будет утверждено усыновление или нет.
         От этой мысли на душе у Гарри сразу потеплело.
         Конечно, причиной тому мог вообще быть оборот, который приняла беседа. Уже ясно было, что как бы ни настаивала их въедливая гостья, Снейп не собирался усыновлять никого, кроме Гарри.
        И только его.
        «Вот вам!» — хотелось ему крикнуть.
        — Не спорю, Люциус действительно желает убить Драко, — между тем отвечал Снейп. — Однако в настоящий момент основным мотивом его действий является желание оправдать себя в глазах Волдеморта. Драко отказался от всего, чему его учили с детства и что связывало его с Упивающимися Смертью, — ради того, чтобы оказать существенную помощь Гарри. Таким образом, и сам Люциус оказался под подозрением, от которого надеется очиститься, пожертвовав сыном. Однако стоит Люциусу узнать, что я завладел чем-то, что он считает своим, и его желание уничтожить нас обоих возрастет стократно. Неужели вы полагаете, будто подослать сюда Горация Дарсуэйта — это худшее, на что способен Люциус Малфой?
        — Я понимаю вас, — наконец признала Тислторн. — Очень жаль. Мне думается, мальчику пошло бы на пользу, если бы ваши взаимоотношения были оформлены официально.
        Снейп резко кивнул.
        — В любом случае, я всегда готов помочь ему наставлением и советом. В конце концов, я его декан и старый друг семьи. Я намереваюсь сделать все, что в моих силах, чтобы помочь Драко.
        Гарри казалось, что он наблюдает за теннисным матчем или еще каким-то подобным соревнованием и что Снейп наконец одержал победу. Не сознавая того, он все это время сидел, затаив дыхание, и только теперь облегченно выдохнул. Снейп иронически покосился на него, и Гарри постарался в ответ принять невинный вид. Увы, без сомнения, безуспешно. Снейп явно знал, о чем он думал; знал, что Гарри совсем, совсем не хочет, чтобы Драко тоже усыновили.
        Теперь-то этого точно не случится, какие бы дурацкие сны про братьев ему ни снились.
        Интересно, что же тот сон тогда означал?
        Может, Гарри удалось изменить будущее, направить события в иное русло? Ведь был же день, когда ему страшно хотелось дать по физиономии ухмыляющемуся Рону... но он тогда сдержался. Кто знает, может, тот момент и был решающим, изменив все, что должно последовать дальше? Может, теперь он никогда не ударит Рона, и ни о какой чепухе в духе мы-с-Малфоем-братья можно не беспокоиться.
        Может, предсказания — это вообще полная ерунда, как он всегда и считал, его так называемые вещие сны — ну, или некоторые из них — абсолютная белиберда.
        Гарри улыбнулся.
        Снейп сощурился.
        Гарри пожал плечами.
        Ноздри Снейпа раздулись, но потом он отвернулся.
        Тислторн тем временем снова занялась своими свитками. Размашисто подписав один из них, она объявила:
        — Я рекомендую одобрить ваше прошение. Теперь вам обоим следует поставить подписи. Когда все документы будут окончательно утверждены и заверены в Магической службе защиты семьи, вы официально станете родственниками.
        Она протянула перо Снейпу, но тот проигнорировал ее и повернулся к Гарри.
        — Мы собираемся подписать магически обязывающий договор. Ты осознаешь последствия этого поступка?
        — Как бы да, — протянул Гарри, уязвленный. — Я, конечно, вырос в маггловском доме, но не совсем уж ушами хлопал тут пять лет. Это серьезный шаг, теперь я стану вашим... подопечным.
        — Подопечным? — переспросил Снейп, презрительно закатывая глаза.
        — Не торопите его, — мягко посоветовала Тислторн.
        — Неважно, — поторопился вставить Гарри, чувствуя себя ужасно скверно. И как только у него выскочило это дурацкое слово — «подопечный»? — Но у меня нет магии, чтобы скрепить договор, как же я подпишу?
        — У тебя есть магия, чтобы скрепить договор.
        Наверное, Снейп имел в виду змееяз. Пожалуй, не стоит упоминать о нем при Тислторн — похоже, ей не очень-то нравились эти способности. Слишком волдемортовские, наверное, хотя Гарри ничего не мог с этим поделать. Видит Мерлин, он даже не мог управлять ими! Сунь ему под нос змею — и все, пожалуйста...
        — Так где мне подписать?
        Снейп взял у Тислторн свиток и протянул Гарри; пера он, впрочем, не дал. Пожав плечами, Гарри потянулся через стол, но вздрогнул и замер, потому что зельевар протянул:
        — Настоятельно рекомендую сперва прочесть то, на что ты подписываешься.
        Гарри последовал совету, но сосредоточиться было нелегко, потому что его затопило осознание собственной невероятной глупости. Можно подумать, ему в самом деле шесть! У него ведь хватало ума сообразить, что нельзя подписывать контракты, не прочитав, хотя кто теперь этому поверит? Он поднял взгляд, ожидая встретить в глазах Снейпа насмешку, но тот просто читал второй экземпляр договора.
        В итоге, в документе не оказалось ничего необычного, кроме длины. Гарри подумал, что там ужасно много слов, чтобы передать всего несколько идей.
        Большая часть договора выглядела вполне разумной. Грубо говоря, Снейп соглашался заботиться о нем, а Гарри соглашался на эту заботу, в том числе признавал родительские права Снейпа принимать решения, влиять на его образование и так далее. Поскольку он доверял зельевару, ничто из перечисленного его не обеспокоило.
        Однако он почувствовал себя неуютно, дочитав до фразы «право наследования». Он сразу вспомнил лицо Снейпа в зеркале. А вдруг из-за него Снейпа убьют? При мысли, что после этого он может что-то унаследовать, Гарри стало слегка дурно. От того, что с Сириусом все ровно так и случилось, тоже легче не становилось. Не в первый раз Гарри задался вопросом, как поступить со счетом Блэков и особняком на площади Гриммо.
        Стараясь об этом не думать, Гарри продолжил чтение.
        — Что такое «право на кров»? — спросил он чуть позже.
        — Это означает, что ты имеешь право жить в любом месте, где проживаю я, — довольно рассеянно отозвался Снейп.
        Забыв про Тислторн, Гарри выпалил:
        — Разве вы не всегда живете здесь?
        Снейп поднял голову, и в темных глазах мелькнуло веселье.
        — Моя жизнь не ограничивается Хогвартсом.
        — А, ну ладно, — пробормотал Гарри, чувствуя себя еще глупее, чем раньше. Он положил контракт на колени и снова взял чашку, хотя чай в ней уже совсем остыл.
        — У тебя нет других вопросов? — поинтересовался Снейп, извлекая из кармана мантии перо.
        — Кажется, нет...
        Пристально глядя на Гарри, Снейп протянул ему перо.
        — Ты уверен?
        Гарри, возможно, не улавливал всех нюансов в речи зельевара, но сейчас мгновенно понял истинную суть услышанного. Снейп спрашивал не просто о том, не осталось ли у него вопросов о контракте. Он хотел знать, действительно ли у Гарри не осталось никаких сомнений насчет усыновления.
        Гарри тут же устыдился своей реакции на весь разговор о Драко. Да, он не хотел, чтобы тот стал ему братом, но теперь, когда с этим вопросом было покончено, понял, как по-детски было сидеть и злиться, что ему, возможно, придется делиться.
        Он вдруг подумал, что хотел бы этого усыновления, даже если бы Снейп все-таки решил предложить то же самое Драко. И даже если зельевар, Мерлин упаси, все-таки передумает и в самом деле это предложит. Ведь Снейп же мог передумать, правда? Например, найти какой-то способ обойти все эти трудности с деньгами. Или, может, Люциуса приговорят к поцелую дементора... хотя это вряд ли, учитывая, что министерство было у того считай что в кармане. Так или иначе, препятствия могли исчезнуть. И что тогда будет с Гарри? Он станет братом Малфоя, вот что. В точности, как предсказывал его сон.
        И если всерьез, то Гарри попросту не должен соглашаться на усыновление, если не готов к такому повороту событий.
        «Но я хочу согласиться, — осознал он. — Даже если потом окажусь братом Малфоя».
        — Да, я вполне уверен, — спокойно ответил он, хотя видел, как Снейп поднял бровь в ответ на долгое молчание. И, невзирая на уверенный ответ, рука Гарри слегка дрожала, когда он потянулся за пером, которое зельевар так и держал все это время.
        Пальцы учителя дотронулись до его руки, ободряя, хотя прикосновение было поистине мимолетным.
        — Подпишите здесь, — подсказала Тислторн, ткнув пухлым пальцем в пустую подчеркнутую строку внизу свитка.
        Гарри так и сделал, вздрогнув от удивления, когда подпись Снейпа возникла над его собственной. Он покосился на разбросанные по столу документы и увидел, что это происходит со всеми копиями.
        — А моя подпись не скопировалась, — заметил он, дописав свое полное имя.
        — Пергамент, скорее всего, заколдован так, что реагирует на светлую магию, — тихо сказал Снейп. — Ничего страшно. Просто подпиши все вручную.
        Копий оказалось девятнадцать штук, и Гарри подумал, что это явный перебор.
        Тислторн высушила чернила на свитках заклинанием, а потом призвала все, кроме двух, и спрятала в папку из драконьей кожи.
        — Эти временные копии — ваши, — объяснила она. — Когда усыновление будет утверждено официально, вы сразу узнаете, поскольку поверх ваших подписей появится печать Магической службы защиты семьи.
        — И когда это произойдет? — поинтересовался Снейп.
        — Вроде завтра, — вставил Гарри. — Я это... уже спрашивал.
        В лице зельевара мелькнуло что-то похожее на одобрение, и это было приятно.
        Однако Тислторн предупреждающе подняла ладонь:
        — Я сказала, скорее всего завтра. Так или иначе, вы получите также официальный документ, на гербовом пергаменте, вскоре после окончательного одобрения нашей службой, и сможете вставить в рамку.
        — Мы будем весьма признательны, мисс Тислторн, — вежливо сообщил Снейп и встал, чтобы убрать свою копию договора в ящик стола. — Полагаю, на этом ваши дела на сегодня окончены?
        Вот вам и уместность, подумал Гарри. Снейп явно намекал ей, что пора бы убираться отсюда, притом без тени невежливости. Впрочем, еще тогда, с миссис Фигг, Гарри убедился, что Снейп умеет быть любезным, когда пожелает, — просто обычно не дает себе труда.
        Уловив намек, Амелия Тислторн встала.
        — Пожалуйста, примите в расчет чувства мистера Малфоя, — предупредила она. — Сколь важны бы ни были причины данного решения, из его беседы со мной очевидно, что в результате этого поворота событий он будет чувствовать себя отвергнутым.
        Снейп в ответ наклонил голову, а потом проводил чиновницу к камину.
        — Ну что, все уже? — бодро поинтересовался Драко, когда Гарри вошел в спальню. Его веселье выглядело натянутым. Все книжки по травоведению были убраны, но не успел Гарри сказать что-нибудь на этот счет, как Драко продолжил: — Ты теперь Снейп?
        — Я не собираюсь менять фамилию.
        — Разумеется, я спрашиваю в переносном смысле, — немного высокомерно ответил Драко.
        — Завтра все будет официально, — неловко сказал Гарри, не зная, как не обидеть Драко. Он хотел спросить, все ли в порядке, но решил, что это будет слишком уж навязчиво, во-первых, и что Драко вряд ли ответит честно, во-вторых. Нет, скорее всего, слизеринец притворится, что все распрекрасно, потому что иначе его Дом потеряет сотню баллов. Тяжело что-то делать в таких обстоятельствах, сообразил Гарри и нахмурился. Если Драко в самом деле пытается уговорить слизеринцев сражаться против Волдеморта... вот блин! Да не просто тяжело, а почти невыносимо!
        — Что-то не так? — спросил Драко, жестом предложив Гарри сесть напротив него на другую кровать.
        — Да нет, все нормально, — помотал головой Гарри, хотя и сел.
        — Ты не передумал?
        — Нет.
        Драко скривил губу.
        — А, знаю. Право слово, неудивительно, что ты нервничаешь.
        — Ничего я не нервничаю! — запротестовал Гарри. — Я хорошо отношусь к Снейпу!
        Драко засмеялся, хоть и немного мрачно.
        — О, это весьма очевидно, как бы сюрреалистично это ни звучало. Я просто подумал, что тебе наверняка неуютно менять Дом.
        — Что-о?!
        — Северус сказал, что говорил тебе, — заметил Драко, ухмыляясь так, будто смаковал что-то очень вкусное. — Про твой хогвартский Дом, Гарри. Есть одно старое правило, начала пятнадцатого века или около того. Если в Хогвартсе учится ребенок кого-то из преподавателей, он по умолчанию становится членом того же Дома, что и его родитель, в дополнение к собственному, если, конечно, это разные Дома. Вопрос неприкосновенности родительского авторитета и все такое, чтобы ты не мог разозлить Северуса, а потом заявить: мол, Макгонагалл тебе разрешила. Разве Северус тебе не говорил?
        Гарри ошалел от неожиданности, но вынужден был признать:
        — А, да. Вообще-то говорил. Упомянул мимоходом. Но я в тот момент заполнял все эти анкеты... и не очень-то слушал.
        — Странно, что пять лет уроков у Северуса не научили тебя ничему. Он не сотрясает воздух понапрасну. — Со странной улыбкой на губах Драко поднажал: — Ты точно не против? Стать слизеринцем тоже? Не против, что об этом будут знать?
        — Похоже, придется, — легкомысленно отмахнулся Гарри. Учитывая, что он мог бы учиться в Слизерине все это время, если бы сделал иной выбор, как-то глупо было расстраиваться. И уж точно нельзя сказать, что Снейп его не предупреждал. — Ты думал, я расстроюсь?
        — Я думал, ты перепугаешься насмерть.
        — Не-а, — ответил Гарри, не уверенный, стоит ли говорить что-то еще. Но отчего-то казалось, что стоит. В конце концов, Драко многое для него сделал. Вернул палочку, занимался с ним часами... и, несмотря на ревность, не воспользовался своим собеседованием, чтобы помешать усыновлению. Конечно, он по большей части поступал так ради Снейпа, а не ради Гарри, но что Гарри сделал для него в ответ?
        Не очень-то много.
        Так что сейчас Гарри чувствовал, что просто обязан признаться. К тому же он уже начинал, пусть очень немного, доверять Драко, хоть и был уверен, что не знает о причинах скандального перехода слизеринца на сторону Света чего-то очень, очень важного.
        — Штука такая, — наконец начал Гарри, слегка краснея. — Понимаешь, Распределительная Шляпа вроде как хотела отправить меня в Слизерин с самого начала.
        — Вроде как хотела?
        — Ну, скорее пыталась меня уговорить.
        Драко медленно выдохнул.
        — Гм, интересно. Это может значить только одно: в тебе есть что-то слизеринское. Как же ты тогда оказался в Гриффиндоре? Шляпа же вообще-то не позволяет выбирать.
        — Я сидел и думал: «Только не в Слизерин, только не в Слизерин!», пока она не сдалась.
        — Очень лестно, — протянул Драко. — Хотя, полагаю, ты к тому времени уже знал, что там учился Темный Лорд, посему вполне логично... — он умолк, увидев, как Гарри мотает головой.
        — Про Волдеморта я не думал. Но ты уже прошел распределение, и в этом было все дело.
        — О, чрезвычайно лестно, — только и ответил Драко, но, судя по всему, не очень обиделся. — А Северус обо всем этом знает?
        — Да, он сказал, что мне следовало предоставить Распределительной Шляпе делать свое дело.
        — Хотя если бы ты так сделал, — смеясь, заметил Драко, — ты бы вряд ли пережил всю эту шумиху насчет Наследника Слизерина.
        — Мы с Роном и Гермионой думали, что Наследник ты, — признал Гарри.
        — Ах как мило! Учитывая, что в итоге выяснилось, что Комнату открывал какой-то маньяк-полукровка.
        — Опять ты про чистоту крови, Драко? — вздохнул Гарри.
        — Нет, я не об этом. Просто Салазар был помешан на этом, да? Как же глупо думать, что... Реддл может быть его так называемым истинным наследником. Он ведь даже не смог бы здесь учиться, если бы Салазар добился своего. — Драко оценивающе посмотрел на Гарри. — Значит, ты и слизеринец тоже, причем не только номинально. Что ж, невзирая на то, как сейчас ко мне относятся в Слизерине, мы поддерживаем друг друга. По крайней мере, обычно.
        — Это ты так говоришь, что будешь поддерживать меня?
        — Блин, Гарри, я которую неделю тебе это талдычу! Но это усыновление... — Его губы снова искривила та же странная полуусмешка: — Полагаю, мы с тобой теперь братья, а?
        Гарри замер и уставился на Драко, чувствуя, как мир вокруг перевернулся вверх тормашками и закружился. Он рассмеялся, и радость прогнала прочь все его треволнения — невероятное чувство облегчения нахлынуло и словно очистило его целиком с головы до пят. «Столько беспокойства, — думал он, булькая от смеха, — а этот сон значил совсем не то, что я думал! С чего я решил, что «братья» — это обязательно в буквальном смысле? Сон был вещий, по-настоящему вещий, но это совсем не важно, такой пустяк...»
        Зажав рот ладонью, Гарри чуть не взвыл от хохота.
        Драко, кажется, озадачился.
        — Я знаю, что другие Дома все слегка странные по нашим понятиям, — осторожно заметил он, — но разве вы в Гриффиндоре не считаете себя братством?
        Гарри попытался взять себя в руки.
        — Ну-у... да, наверное, — умудрился выговорить он, хихикая. — Правда, так никто никогда не говорит. — В очередном приступе смеха он плюхнулся на бок на кровати. — Знаешь что? Мы только наполовину братья! Потому что я только наполовину слизеринец! Или, может, с-сводные... — выдавил он. — Потому что я, так сказать, приемыш...
        И тут хохот сотряс его до глубины души, достигнув грани истерики, потому что в голове весело вертелось: «Снейп не усыновит Драко, Снейп никогда не усыновит Драко, мы никогда не будем братьями! Снейп будет моим опекуном, и только моим, и мне никогда не придется делиться, никогда, никогда!»
        Он чувствовал себя так, как бывает, когда кошмарный сон вдруг бесследно исчезает из памяти.
        В чем-то так оно и было.
        — Гарри, ты забыл свою... Мерлин, что здесь происходит? — раздался резкий голос Снейпа.
        Все еще дрожа, Гарри оттолкнулся руками и сел. Он увидел, что учитель стоит на пороге, держа в руке одну из копий контракта. Гарри попытался объясниться, но смех по-прежнему так и булькал в горле.
        — Он считает, что быть слизеринцем — это смешно до колик, — фыркнув, сообщил Драко.
        — Что в этом смешного? — требовательно спросил Снейп несколько оскорбленным тоном.
        Это умерило веселье Гарри, хоть и ненадолго.
        — Ну, я просто представил, что ношу алое, серебряное, золотое и зеленое сразу, — на ходу вывернулся он. Однако его фантазия немедленно решила выйти из берегов, прежде чем он успел одуматься: — Я подумал, что Добби может сшить для меня как-нибудь оба шарфа, и мне придется носить непарные носки, а еще можно разрезать галстуки пополам и как-нибудь соединить посередине...
        — Просто добавь змею в герб на твоем плаще, и хватит! — взорвался Драко. — Необязательно же выглядеть как дебил, Поттер!
        — Десять баллов со Слизерина, — вздохнул Снейп, взмахнув палочкой. — Право слово, я думал, вы уже выросли из таких перебранок.
        — Малфой просто не одобряет мой вкус в одежде, — парировал Гарри, произнося фамилию, просто чтобы увидеть, что будет.
        — И десять с Гриффиндора, — добавил Снейп, снова махнув палочкой. Потом замер и насторожился, будто прислушивался к чему-то очень-очень далеко. Сосредоточившись, он даже глаза закрыл. — Счетчики... — простонал он наконец. — Я и не сообразил.
        — Что такое? — спросил Гарри, хотя подозревал, что и так знает.
        Снейп сердито посмотрел на него.
        — Они сняли десять баллов со Слизерина. А потом пять с Гриффиндора и еще пять со Слизерина, потому что я оштрафовал тебя.
        Гарри опять расхохотался. Он как раз гадал, как его распределение в два Дома сразу отразится на счетчиках баллов. Теперь он знал наверняка.
        — Это не смешно! — возмутился Драко. — И почему вообще так получилось, а? Усыновление станет действительным только завтра, Гарри мне сказал!
        — Я подписал магический контракт, — заявил Снейп. — Мне не нужно одобрение какого-то министерского чиновника, чтобы для меня что-то стало действительным. Вот почему. — Он протянул Гарри копию документа: — Спрячь куда-нибудь понадежнее. Когда появится печать, лучше всего будет оставить контракт в твоем сейфе.
        Драко все еще злился.
        — Если мы будем ссориться и ты станешь снимать баллы, как обычно, Слизерин уйдет в минус, — пожаловался он, — а Гриффиндор даже ничего не почувствует! Гарри теперь может саботировать всю систему штрафов!
        Снейп едва удостоил Гарри взглядом.
        — Может, но не станет.
        — Почему нет? — требовательно поинтересовался Драко, показав зубы.
        — Потому что он и гриффиндорец тоже, — объявил Снейп, причем без всякого презрения, что очень понравилось Гарри. — Гарри, учитывая, как повели себя счетчики баллов, думаю, что охранные чары тоже сработают. Мы повторим ритуал сегодня вечером. Скажешь своему кузену? — легкая гримаса на лице зельевара яснее всяких слов говорила, что ему не слишком нравится, когда на его диване в гостиной средь бела дня дрыхнет маггловский мальчишка.
        — Да, конечно, — ответил Гарри, разгладив копию контракта и глядя на нее.
        Драко попереминался с ноги на ногу, потом вдруг бросился вон из комнаты, крикнув на ходу, что ему надо закончить какое-то зелье.
        — А я-то думал, он занят своим проектом по травоведению, — легкомысленно пошутил Гарри. — Нет у него там никого зелья. Иначе б вы уже читали ему нотацию, что не надо оставлять зелья без присмотра.
        — Он, без сомнения, желает побыть один, —заметил Снейп и, сощурившись, посмотрел на Гарри. — Я, возможно, не согласился на предложения Тислторн, но ее анализ ситуации надо признать безошибочным. — Он опустил взгляд на контракт: — Не выставляй его напоказ. Сделай, как я сказал, и убери его.
        — Я хотел посмотреть, как появится печать...
        — Убери.
        — Хорошо, сэр, — кивнул Гарри.
        Судя по виду, Снейп хотел сказать еще пару слов, но передумал, пробормотал что-то насчет того, что у него есть дела в классе, и стремительно вышел.

* * *

        — Заходили твои друзья, — заметил Дадли за ужином. — Этот рыжий парень страшно разозлился, что Драко не пустил его к тебе.
        — Ты и Северус были на собеседовании, — спокойно объяснил Драко, грациозно наколов на вилку креветку во фритюре. — Я подумал, не стоит вас прерывать.
        С этим не поспоришь, подумал Гарри.
        — Значит, Рон. А кто еще?
        — Грейнджер, Лонгботтом и какая-то из сестер Патил, понятия не имею которая.
        — Ладно, я им напишу, — решил Гарри.
        — Собираешься поделиться последними новостями? — вопросил Драко, холодно изучая Гарри.
        — Да, конечно! — сорвался Гарри, но, заработав гневный взгляд Снейпа, сбавил тон: — Но не в письме, наверное. А... что ты им сказал?
        — Что ты занят, — протянул Драко.
        — Слишком занят, чтобы увидеться с ними, — прибавил Дадли. — Но рыжий парень в это не поверил. Обозвал Драко лживой гадюкой. Потом лохматая девушка сказала, чтобы он успокоился, а другая девушка попыталась переступить порог, и ее чем-то ударило вроде тока, и она сказала, что так и знала, что не надо было приходить сюда к Гарри, и что не понимает, почему ты не обедаешь в Большом зале, а потом Драко сказал, что она дура, если пытается зайти без приглашения, и неужели она не понимает, что преподаватели знают толк в охранных чарах, чтобы защитить свои комнаты...
        — Спасибо, Дадли, — прервал Гарри этот поток. Снейп начинал злиться, и Гарри решил, что не стоит подливать масла в огонь, ссорясь с Драко, и лучше замять все дело. В конце концов, после ужина они собирались повторять охранный ритуал. Пусть лучше Снейп в это время будет спокоен. По крайней мере, Гарри думал, что так будет лучше: наверняка он не знал.
        Гм, может, поэтому его собственная магия отказывалась работать? Ведь каждый раз, когда он пытался произнести заклинание, он испытывал страх, отчаянное беспокойство, что ничего не получится, что он никогда не вернет свои способности?
        Позже в тот вечер Гарри так и не смог решить для себя, спокоен Снейп или нет, но обряд прошел без сучка без задоринки. Его учитель опустился на колени, призвал все свои силы, чтобы удержать чары на месте, и Дадли поклялся, что добровольно дает свою кровь ради защиты Гарри. И на этот раз, когда кровь Дадли потекла на сияющий серебром и золотом шар, паривший перед Снейпом, чары впитали ее, связав с самой сутью магии.
        Шар сделался густо-алым, завертелся, а затем начал светиться темным флуоресцентно-зеленым цветом. А потом взорвался, и магия брызнула в стороны, залив стены, пол и потолок, заново покрыв все комнаты — даже затекла в камин, а оттуда вверх по дымоходу, где Гарри ее уже не видел.
        Снейп, дрожа, поднялся на ноги и слегка пошатнулся, но в этот раз он не ругался, а выглядел довольным.
        — Готово, — сказал он, добрался до кресла и практически рухнул туда.
        — Правда? — пробормотал Драко, удивленно глядя по сторонам, потом повернулся к Гарри: — Очень слизеринский цвет.
        — Это цвет любви моей матери, — сообразил Гарри, вспомнив слова Снейпа. Но почему именно такой оттенок? Гарри не думал, что это как-то связано с ее глазами. Нет, похоже, оттенок чар, покрывших стены, в точности повторял цвет Авады Кедавры, потому что суть любви его матери состояла в том, что она приняла проклятие вместо него. И умерла вместо него.
        Ему не очень-то нравилось видеть этот цвет.
        — Кто-нибудь, вылечите Дадли, пожалуйста? — попросил он, чтобы отвлечься.
        — Северус, у тебя совсем нет сил, — заметил Драко, когда Снейп попытался встать. — Я все сделаю.
        Одно короткое движение палочкой, простое заклинание, и порез исчез с ладони Дадли.
        По его дрожащим щекам потекли две огромные слезы.
        — Жа... жалко, что ты не мог так помочь маме. Мы с папой... мы думали, что это будет так просто...
        — Ох, Дадли... — Гарри не выдержал. Он обнял плачущего кузена и притянул к себе. На этот раз он не почувствовал уколов призрачных игл, ему просто было очень грустно.
        — Я буду жутко скучать, — признал Дадли, когда они отодвинулись. — Странно, да? Мы вместе выросли, столько лет прошло, но я только теперь хоть немного знаю тебя по-настоящему.
        Гарри мог бы ответить, что трудно узнать кого-нибудь по-настоящему, когда колотишь его, травишь или пытаешься сесть сверху.
        — Мы еще увидимся, — пообещал он.
        Дадли сглотнул.
        — Ну... когда у тебя теперь есть настоящая волшебная семья, не знаю, как часто ты сможешь выбираться к... в маггловский мир. Когда мы увидимся?
        Гарри не знал, что сказать, потому что это мало зависело от него. Он вопросительно покосился на Снейпа — глаза у зельевара были закрыты, но он, по-видимому, внимательно слушал, потому что ответил:
        — Летом, если удастся взять под контроль его магию. Если нет, мы, скорее всего, не рискнем появляться в Лондоне, но придумаем что-нибудь еще.
        — Спасибо, — сказал Дадли.
        — Это мне следует вас благодарить, — поправил Снейп, поднимаясь на ноги. — За то, что помогли мне защитить Гарри, я благодарен вам от всей души. А теперь прошу меня извинить: мне нужно выспаться и восстановить силы. Утром директор организует ваше возвращение в дом вашей тетки. — Его голос начал слегка прерываться, когда он договаривал: — Не забудьте вернуть кольцо Альбусу Дамблдору, прежде чем вы расстанетесь...
        Он пошатнулся, и Драко подхватил его под локоть.
        — Пойдем, Северус, — сказал он и увел зельевара по коридору к спальне. Охранные чары слегка моргнули, когда Драко просунул руку в дверь, подталкивая Снейпа в комнату, к постели.
        — Ты доверяешь чарам Северуса? — поинтересовался Драко, вернувшись.
        — Ну да, — отозвался Гарри, озадачившись. — Конечно доверяю.
        — Отлично. Я тебе хочу кое-что показать, — Драко подошел к входной двери. — Abrire.
        — Что ты делаешь?! — воскликнул Гарри. — Тебе нельзя туда!
        — Я должен.
        Но Драко только и сделал, что шагнул наружу в темный коридор, постоял там секунд пять, а потом снова вернулся внутрь, сквозь тонкую, светящуюся зеленью пелену, затягивавшую дверной проем. Потом закрыл дверь рукой.
        — Зачем все это? — спросил Дадли.
        Прошло с минуту, пока Гарри сообразил, в чем дело.
        — А. Комнаты его впустили, — сказал он кузену. — Чары не должны впускать кого-либо, кто хочет причинить мне вред. — Он повернулся к Драко: — Полагаю, ты думаешь, это значит, что я должен тебе доверять.
        — Нет, Гарри, — разозлился Драко, — ты не должен. Плевать, что чары твоего отца прекрасно мне доверяют. Это факт, но это не важно. Ты живешь в собственном маленьком мирке. Можешь вообще не обращать на меня внимания.
        — А, тебе нужны факты? — скривился Гарри. — Вот тебе один. Дом номер четыре по Тисовой был прекрасно защищен, правда? И не должен был впускать внутрь никого, кто хотел бы причинить мне вред. Так каким же образом мой дядя каждый день возвращался домой после работы? И как Дадли — прости, Дадли, — проходил через ту же дверь?
        — Потому что они там жили! — горячо возразил Драко и тут же прибавил потерянно: — Ой. Честное слово, я думал, это сработает.
        Дадли переводил взгляд с одного на другого, но предпочел не вмешиваться.
        — Я пойду спать, — решил он. — Э-э... Драко, ты не мог бы?.. — он махнул куда-то в сторону дивана.
        Драко покачал головой, все еще расстроенный, и сказал:
        — Теперь, когда чары работают, я больше не нужен Гарри, чтобы защищать его, если что. Так у вас будет хоть шанс поговорить напоследок.
        Кивнув, Дадли побрел в спальню.
        Гарри тоже устал, но хотел выпить еще зелья Правдивых Снов. Увы, дверь Снейпа была закрыта, и Гарри не хотел его беспокоить, особенно если учесть, что зельевар все равно наверняка бы ответил, что не слишком умно принимать такое средство каждую ночь.
        Но он очень хотел снова увидеть во сне отца и мать.
        — Что такое? — спросил Драко усталым голосом.
        — Я... ничего, — Гарри сдался, чувствуя себя несчастным. Может быть, неправильно было мечтать увидеть во сне умерших родителей в первую же ночь после того, как его усыновили. Может быть, Служба защиты семьи и не считала еще договор «действительным», но счетчики баллов — да, и чары тоже. И Снейп.
        И этого было достаточно. Гарри уже усыновили. Раз и навсегда.
        «Надо было сказать Снейпу хоть что-нибудь, — сообразил он. — Но что? Он не любит, когда его благодарят... Может, действительно попробовать называть его по имени?»
        — Что такое? — допытывался Драко.
        — Чары на стенах бледнеют, — произнес Гарри. Это было правдой, но он уж точно не поэтому задержался в гостиной.
        Драко пожал плечами, потом заговорил:
        — Послушай, я знаю, что твой кузен тоже не любит твою змею, но я просто не засну, думая, что она может взять и заползти на меня...
        — Но ты спал тут столько ночей кряду!
        — Угу. Я... в общем, я ее обездвиживал на ночь.
        — Драко!
        — Тихо, ты Северуса разбудишь, а ему нужен отдых. Межосевое колдовство очень изматывает. Короче, я пытался сказать, что я не хочу больше этого делать, ладно? Поэтому не мог бы ты просто забрать с собой свою проклятую змею? Пожалуйста.
        Гарри с сомнением посмотрел на него.
        — Хорошо, конечно. Но ты же знаешь, она может проползти под дверью, пока ты спишь.
        — Ты что, нарочно? Хочешь, чтобы у меня были кошмары? — Драко вздохнул. — Я собираюсь заколдовать щель, чтобы она не пролезла.
        — Ладно, — согласился Гарри. Он подобрал Сэл, не обращая внимания на отвращение на лице Драко, и ушел в спальню.
        То ли оттого, что Сэл обвернулась вокруг его руки, успокаивая его своим тихим дыханием, то ли Гарри просто перегорел, но, так или иначе, никаких кошмаров он в ту ночь не видел.

* * *

        К полудню следующего дня Дадли уехал.
        К вечеру кольцо матери снова висело у Гарри на шее; директор забрал его у Дадли, когда они прибыли на вокзал Кингс-Кросс и перешли на обычную платформу.
        Обещанная официальная копия контракта, однако, так и не прибыла; печать на копии Гарри тоже не появилась. Он знал, поскольку проверял чуть ли не каждые полчаса. После того, как он в шестой раз сбегал в спальню посмотреть на спрятанный в сундук документ, Снейп настоял, чтобы он занялся чем-нибудь еще.
        — Может быть, сыграем в шахматы? — предложил он.
        Гарри был абсолютно уверен, что Снейп разобьет его наголову, но помотал головой вовсе не по этой причине.
        — А вдруг они откажут? — спросил он, неприятно удивленный тем, как задрожал его голос.
        Снейп указал на диван и дождался, пока Гарри не прекратил нервно расхаживать туда-сюда и не сел.
        — Почему они должны это сделать?
        — Ну, вы же знаете... — пробормотал Гарри, опустив глаза и глядя на руки.
        — Вероятно, ты намекаешь на мое прошлое?
        — Нет! — воскликнул шокированный Гарри. — Мерлина ради, вы же спасли меня от Волдеморта! Не могут же они в самом деле думать, что это проблема... — У него вытянулось лицо: — Или могут?
        — Директор заверяет меня, что нет.
        — Шикарно, — буркнул Гарри. — Он до сих пор обижен, что я не хочу вываливать ему все мои переживания. Когда он привел сюда Дарсуэйта, то едва сказал мне два слова, а сегодня, когда возвращал кольцо, — и того меньше...
        — Если бы Альбус Дамблдор не считал усыновление хорошей идеей, он бы, безо всякого сомнения, не отправил бы Люпина на континент.
        — Наверное, мне просто кажется, что по-моему никогда не выходит, — признал Гарри. — Ни одного нормального года еще не было.
        — Это в твою пользу, я полагаю. Кто бы предсказал на Распределении в этом году, что еще до декабря тебя усыновит ненавистный преподаватель зельеварения? Да еще добровольно.
        Гарри поднял взгляд.
        — Я... я вас не ненавижу.
        — Именно.
        — Я думал, что надо, наверное, попробовать называть вас по имени, — признал Гарри и слегка нахмурился. — Но... не знаю. Я себя чувствую при этом как-то неправильно. Слишком хорошо я помню ваши уроки, наверное. Для Драко-то не так, он же знал вас раньше.
        Снейп откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.
        — Я уж точно не рекомендую обращаться ко мне по имени на уроке. Но вне класса ты можешь поступать так, как тебе кажется правильным.
        — Вряд ли это важно. Все равно в класс я больше не вернусь, — вздохнул Гарри.
        — Вернешься.
        — Хоть бы мне кто сказал когда.
        — Предсказания не моя стезя. Боюсь, здесь я тебе помочь не могу.
        Это замечание подняло Гарри настроение.
        — Зачем вы тогда выбрали этот курс на уровне ТРИТОНов, профессор? Я имею в виду, какой смысл сдавать экзамен, если все равно получишь «тролля»?
        Драко услышал это из спальни, и манерной походкой вышел в гостиную.
        — А ну выкладывай. Северус за что-то получил «тролля»?
        — За предсказания, — проворчал тот.
        — Но кто угодно может сдать предсказания, главное побольше наврать, — рассмеялся Драко. — Всякий, у кого есть хоть капля ума... ой, извини. Я не это имел в виду.
        Гарри не думал, что можно смотреть на кого-то одновременно сердито и добродушно, но именно таким взглядом Снейп наградил Драко.
        — Да ладно, расскажи уже, — настаивал Драко, усаживаясь рядом с Гарри. — Я знаю, что все не так просто. Я знаю, что ты мог бы преспокойно наврать с три короба, как Гарри или я. Так почему ты этого не сделал?
        Добродушия во взгляде Снейпа несколько поубавилось, когда он признал:
        — Мной владело некое тщеславное убеждение, что я сумею доказать абсолютную несостоятельность данной дисциплины. Темой моего эссе на экзамене ТРИТОНа оказалось нечто в духе «Проанализируйте пять различных методик предсказания и для каждой приведите подробные примеры впоследствии исполнившихся пророчеств».
        Драко издал низкий смешок.
        — Дай угадаю. Ты подробно проанализировал пять заданных методик, ничего не упуская.
        Приятное воспоминание заставило губы Снейпа изогнуться в улыбке.
        — О да, весьма подробно, но мои примеры, мягко говоря, служили скорее опровержению, чем наоборот. Если не ошибаюсь, мой тезис звучал как: «Не существовало и не может существовать никаких возможных способов предсказания будущего». Разумеется, перспектива минувших двадцати лет позволяет мне заметить, что моя тогдашняя точка зрения была чрезмерно отвлеченной.
        Гарри покосился на Драко и с облегчением заметил, что тот тоже в недоумении.
        — Я был неправ, — пояснил Снейп, обменявшись взглядом с Гарри.
        Пророчество... «...рожден теми, кто трижды противостоял ему... на исходе седьмого месяца...»
        — Угу, — кивнул Гарри.
        Драко явно не понимал, о чем идет речь.
        — Ты имеешь в виду вещие сны Гарри?
        — Помимо прочих подобных явлений. Но у всех у них есть общая черта: их нельзя вытребовать. — Снейп сцепил пальцы в замок и посмотрел на мальчиков поверх своих рук. — Будущее не открывается по приказу. Но когда оно желает нам открыться, то всегда найдет способ.
        — Так что нас ждет в будущем? — спросил Драко, придвигаясь ближе к Гарри.
        — Чтоб я знал, — беспечно ответил он.
        — Не хочешь мне говорить, значит?
        Снейп пришел ему на помощь.
        — Всегда остается еще вопрос интерпретации, Драко.
        — Ага, я в самом деле ничего не знаю, — подтвердил Гарри. И, пожалуй, это было правдой: вон как он промахнулся с этим сном про братьев! Он совсем не понял, что все это значило. А сон-то оказался насчет того, как он относится к слизеринской части себя. В точности, как говорил Ремус.
        Пока Гарри размышлял надо всем этим, из камина вывалился какой-то пакет: плоский, квадратный, завернутый в пергамент; сверху была прикреплена маленькая сложенная записка. Гарри привстал, но Драко схватил его за руку и дернул назад на диван.
        — Да что с тобой такое? — рассердился Гарри. — Это сертификат об усыновлении!
        — Подожди, — ответил Драко и указал на Снейпа. Тот осторожно обошел пакет кругом, держа палочку наготове. Несколько заклинаний спустя он удовлетворенно кивнул.
        Постоянная бдительность, вспомнил Гарри. Да, конечно, теперь камин был безопаснее некуда, если сложить обычные чары самого Снейпа и защиту крови, но лучше все равно соблюдать осторожность.
        Сорвав с пакета записку, Снейп развернул ее и прочитал вслух.
        «Северус, это доставили на твое обычное место в Большом зале за ужином. Я намекну Службе защиты семьи, что им лучше обзавестись совами поумнее, поскольку тебя там однозначно не было. Полагаю, тебе стоит обдумать возможность иногда разделять с коллегами трапезу.
        Твой и т.д.,
        Альбус Персиваль Вульфрик Брайен Дамблдор»
        Гарри осознал, что раздраженно скрипит зубами.
        — Вы там почти всегда обедаете! И ужинаете тоже иногда.
        Снейп покачал головой и постучал палочкой по пакету. Пергамент исчез, и внутри оказался простой деревянный ящичек.
        — Что, вы едите у себя в кабинете, когда вы не с нами?
        Ответа не последовало.
        — Значит, вы просто не едите? — заключил Гарри. — Ну, это никуда не годится.
        — Ты, — с нажимом сказал Снейп, доставая из ящичка документ и передавая ему, — здесь, кажется, не родитель.
        «И вы тоже», — чуть не ответил Гарри, но теперь он не мог так сказать, верно? Тем более, когда ему под нос сунули сертификат об усыновлении. В каждом углу была маленькая печать, подтверждающая подлинность документа, а поверх их подписей стояла печать побольше — с большой птицей, распахнувшей крылья над птичками поменьше. Снейп протянул ему свидетельство, и Гарри взял, чувствуя, как его наполняет удовлетворение. Но, вместе с тем, и страх — неизвестности, того, что все слишком серьезно, что все это значит для него слишком много, больше, чем следует.
        Однако по большей части он просто был доволен.
        — Что мы с ним сделаем? — спросил Гарри.
        — Тислторн предлагала повесить на стену.
        — Ага, Тислторн, — передразнил Гарри. — Она вообще много чего предлагала, да?
        — Довольно об этом, — предостерег Снейп, и было очевидно, что он имеет в виду. По крайней мере, для Гарри.
        — Хорошо, сэр, — тихо сказал он.
        — Можно я посмотрю? — спросил Драко, удивив их обоих.
        — Да, конечно, — согласился Гарри и отдал ему сертификат.
        Драко несколько секунд смотрел на документ, но, кажется, не читал; он просто уставился на пергамент в целом, а не проглядывал строчку за строчкой. Потом встал, вернул его Гарри и сказал:
        — Прошу меня простить.
        Гарри решил, что лучше ничего не говорить о том, как поспешно он вышел.
        — Вот, — он протянул сертификат Снейпу. — У меня же уже есть копия. Вы сами решите, что с ним делать.
        Кивнув, Снейп свернул пергамент, трансфигурировал какую-то случайную ниточку в белую ленту и перевязал ею свиток. Потом положил его на книжный шкаф в гостиной.
        — Я настоятельно рекомендую тебе держать свою копию в сундуке, пока не выпадет шанс убрать ее в сейф. Однако данная копия предназначена специально для того, чтобы ее демонстрировать. Я оставлю ее здесь, на случай, если ты захочешь кому-то показать.
        — Я не стыжусь нисколько, — объявил Гарри. — Как только выпадет случай, я сразу скажу друзьям.
        Ноздри Снейпа на миг раздулись.
        — Ты не хаффлпаффец, Гарри. Нет никакой необходимости выставлять свою лояльность напоказ. Я ни в малейшей степени не обижусь, если ты проявишь немного изворотливости, решая, кому сообщить и когда. Ты сам говорил, насколько для тебя важны твои друзья. К чему ссориться с ними из-за этого?
        — Если у них есть хоть капля здравого смысла, они только порадуются, что у меня наконец есть... кто-то, кто обо мне заботится. Я, конечно, могу и сам о себе позаботиться, но все равно... — торопливо возразил Гарри. — Потому что я могу, вы же знаете. Ну, по большей части. В смысле, от меня не должно быть прямо столько хлопот... — почувствовав, что совсем запутался, Гарри решил, что разумнее всего будет заткнуться.
        — Я не уверен, что Рональд Уизли обладает хоть каплей здравого смысла, — язвительно сообщил Снейп.
        — Нечестно судить о нем по тому, как он разбирается в зельях, — настаивал Гарри. — Да в них он тоже не так уж плох.
        — Невзирая на зелья, у Уизли явным образом недостает некоторой части мозгов. Разве не он целый год пытался колдовать сломанной палочкой, причем иногда с катастрофическими результатами?
        — Да он же был тогда всего на втором курсе! — проворчал Гарри. Пожалуй, не стоит упоминать, что у родителей Рона попросту могло не быть денег на новую палочку в тот год, решил он. Вряд ли Рон хотел бы, чтобы Драко такое подслушал. — А вы, слизеринцы, небось хохотали до колик после той истории со слизняками, — пожаловался он.
        — Полагаю, что да.
        Гарри был избавлен от необходимости отвечать, потому что в гостиную вернулся Драко. И как он выглядел! Гарри глазам своим не верил. Раньше на Драко были черные джинсы и серая рубашка. Теперь он был облачен в бархатную зеленую мантию, подбитую узкой полоской поблескивающего серебристого меха. В руке он держал маленький букетик... Гарри не был уверен, чего именно. Там были цветы, это точно, но еще ягоды, и какие-то пряности... и даже сосновые иглы. Все это было аккуратно засунуто во флакон для зелий, заполненный какой-то коричневой жидкостью с хлопьями.
        Драко спокойно пересек комнату и остановился перед Снейпом, который сразу замер и замолчал, едва увидев Драко. Потом, одним плавным движением, Снейп тоже встал.
        В эту секунду Гарри осознал, что происходит что-то очень важное, чего он не понимает. И Снейп, и Драко вели себя очень серьезно и торжественно, как будто участвовали в какой-то церемонии.
        Или даже обряде, потому что Гарри никогда раньше не видел, чтобы Драко так себя вел.
        Слегка кивнув, Драко шагнул ближе к зельевару и взял его протянутые руки в свои, так что теперь они вместе держали странный маленький букет.
        — Северус, — заговорил он тепло, и его слова звучали, точно клятва. — Этот благословенный день одарил тебя радостью. Пусть грядущие года будут многочисленны и полны всем тем, что я желаю тебе и твоей семье.
        Снейп все это время, не отрываясь, глядел Драко в глаза, словно оглушенный, но теперь опустил взгляд и посмотрел на букет. Некоторое время он разглядывал его, а потом тихо произнес:
        — Хороший выбор, Драко.
        Драко снова кивнул, очень торжественно, потом по очереди поднес к губам руки Снейпа и поцеловал легонько. Наконец он приподнялся на цыпочки и поцеловал его и в щеку тоже.
        Затем он четко развернулся на каблуке и направился к Гарри. Недоумевая, что происходит и как поступить, Гарри неуверенно поднялся на ноги. Господи, не собирается же Драко целовать ему руки и щеку тоже?!
        Но Драко просто протянул ему букет, слегка поклонился и ушел назад в спальню.
        Занервничав, Гарри неуверенно засмеялся, поднес букетик к носу и понюхал. Пахло вечнозеленым лесом и пряностями, как на кухне.
        Он обратил внимание, что Снейп до сих пор несколько ошарашен поведением Драко.
        — Что это было? — спросил он наконец.
        Вопрос, кажется, заставил Снейпа прийти в себя.
        — Церемония благопожелания, — объяснил он и подошел ближе к Гарри, чтобы еще раз повнимательнее взглянуть на букет. — Чистокровная традиция.
        — Разве усыновления бывают так часто?
        — Нет. — На щеках Снейпа проступили два красных пятна, и он признал: — Она касается рождений, так приветствуют появление в семействе младенца. Обычно цветы и травы ставят у колыбели новорожденного. Драко слегка изменил обряд, отдав их прямо тебе.
        Гарри терпеть не мог выглядеть глупо, но ведь у него не было возможности узнать магические традиции в детстве.
        — Что он пытается этим сказать?
        — Что принимает тебя как моего сына, полагаю, — пробормотал Снейп.
        Гарри понизил голос.
        — А почему вы сказали «хороший выбор»?
        — Человек, составляющий благопожелание, выбирает растения, каждое из которых от природы наделено определенными магическими свойствами. Выбрав чернику облиственную, сосну, гардению, плакун-траву, чабрец, ясменник, чай и лук-порей, Драко пожелал тебе в будущем совершенно определенных вещей.
        — А что они все значат? — настаивал Гарри.
        — О, я не могу тебе этого сказать. Каждое благопожелание заколдовано таким образом, чтобы простоять до тех пор, пока ребенок не вырастет и не сможет узнать сам, что родные и близкие пожелали ему много лет назад.
        — Спорим, я и так у Драко все выспрошу.
        — Серьезно сомневаюсь. Он, вероятнее всего, считает, что ты должен сам выяснить значение этих растений, так же как сделал он, когда на двенадцатилетие ему отдали все благопожелания, оставленные у его собственной колыбели.
        — Ну, скажите, — не унимался Гарри и вытащил из крохотного букетика фиолетовый цветок. — Вы сказали «плакун-трава». Это же фиолетовый дербенник, в точности как в зелье Правдивых Снов, да? Вы должны мне сказать, что он значит! Вы же меня им поили!
        — И тебя настолько заинтересовали его свойства, что ты немедленно взялся меня расспрашивать, — ехидно заметил Снейп. — Да-да, я прекрасно помню. Ты потребовал изложить все характеристики плакун-травы, прежде чем даже пробовать зелье. Это был достаточно серьезный аргумент в споре...
        —Ладно, ладно, мне раньше было абсолютно все равно! — засмеялся Гарри. — Но раз оно и было в том зелье, и оказалось здесь, вы могли бы удовлетворить мое любопытство. Или мне просто начать гадать? Плакун-трава связана с правдой. Значит, Драко хочет, чтобы я говорил правду? Он имеет в виду, что я лжец? Ничего себе пожелание!
        — Просто скажи ему, что значит плакун-трава, пока у меня уши не завяли от такой чепухи, — крикнул Драко из спальни, продемонстрировав, что опять подслушивает. Правда, дверь была открыта, так что, сообразил Гарри, у Драко просто не было другого выбора.
        — Плакун-трава дает успокоение и защиту, — ровным голосом сообщил Снейп. — Это и есть компонент, подавляющий эмоции в зелье Правдивых Снов.
        — Кстати, о зелье. Можно мне... еще?
        — Ты опасаешься кошмаров сегодня ночью? — вопросил Снейп, приподняв бровь.
        — Нет, — признался Гарри. — Ну, не очень. Но они у меня часто бывают. И мне бы очень хотелось... перебояться, что ли. В смысле, если бы я все мои обычные плохие сны перевидел с этим зельем, оно бы помогло мне... справиться, что ли. И тогда мне бы перестали сниться кошмары. — Гарри вздохнул: — Я путано говорю. В этом есть хоть какой-то смысл?
        — Есть, — признал Снейп. — Подожди здесь. Я принесу несколько флаконов на одну дозу.
        Едва его учитель... нет, приемный отец, одернул себя Гарри, вышел, как он тут же почувствовал себя немного виноватым. Конечно, он нисколько не соврал, но и правды тоже не сказал.
        — Профессор? — неуверенно позвал он, когда Снейп вернулся с обещанными флаконами. — То, что я только что сказал... в общем, это было по-слизерински. Я... честно говоря, я просил зелье, потому что в прошлый раз мне снились мои... родители, и я надеялся увидеть их еще раз.
        Снейп вложил флаконы в руку Гарри и мягко заставил его сжать пальцы.
        — У меня нет возражений на сей счет. Если не считать тех соображений, что высказывал тебе директор касательно зеркала Еиналеж.
        — Опасно погружаться в мечты и забывать жить, — признал Гарри. — Да, я понимаю. Спасибо, сэр.
        Снейп в ответ только наклонил голову.
        Когда Гарри вошел в спальню, Драко уже лежал в пижаме под одеялом, но еще не спал.
        — Почему ты не можешь просто звать его по имени? — спросил он, приподнимаясь на локте.
        Гарри пожал плечами и сел, чтобы снять ботинки. Он потер левую ступню: хотя она, без сомнения, полностью исцелилась, все равно немного ныла.
        — Мерлина ради, он же теперь твой отец! — воскликнул Драко.
        — Может, в этом и дело, — пробормотал Гарри. — Разве ты звал своего отца Люциусом? И если бы мой не погиб, я бы вряд ли называл его Джеймсом.
        Драко подавил смешок.
        — Не собираешься же ты последовать совету своего кузена и называть его папой? Хотел бы я видеть, какое у Северуса будет выражение лица!
        — «Папа» тоже звучит как-то неправильно, — признал Гарри. — И вообще все, что мне приходит в голову.
        — Попробуй papa, — протянул Драко, изобразив кошмарный французский акцент.
        Гарри демонстративно содрогнулся и постарался сменить тему:
        — Кстати, спасибо за букет.
        — Это не букет, — высокомерно поправил Драко. — Это, к твоему сведению, благопожелание. Тем не менее, всегда пожалуйста.
        — Ты... ты это хорошо сделал, — признал Гарри. — Кстати, а почему ты ничего не сказал мне, только Снейпу?
        Драко засмеялся.
        — В рамках церемонии ты исполнял роль новорожденного младенца. Обычно считается, что ребенок нескольких дней от роду мало что понимает в клятвах и пожеланиях.
        — А, ну да, — пробормотал Гарри. — Ясно. Слушай... ты никак не можешь мне сказать, что значит чабрец? Или сосновые иглы?
        — Сам выясняй, лентяй. — Драко зевнул. — Мне же пришлось. Тебе повезло, что тебе не досталось банановых листьев, как мне. Они означают потенцию и деторождение. Предполагается, между прочим, что я должен обзавестись кучей чистокровных детишек, чтобы населить Магическую Британию.
        Куча маленьких Драко... Гарри едва удержался от гримасы. Вместо этого он взял перо, пергамент и поставил сбоку чернильницу, чтобы удобнее было макать.
        — Можешь повторить еще раз, что там было?
        — Ты в самом деле совсем не слушаешь, когда говорит Северус, — поддел Драко.
        — Зато я послушаю тебя, — с сахарной улыбкой заявил Гарри. Драко сперва фыркнул, но потом все-таки продиктовал список растений, из которых было составлено благопожелание. Записав их все, Гарри сказал: — Я чуть позже спать приду. Придется и вправду заниматься этим самому. Э-э... а ты не мог бы одолжить мне книги, которыми пользовался?
        — Извини, — отозвался Драко, беззаботно и нисколько не виновато. — Я их вернул профессору Спраут, когда она заходила через камин и принесла мне растения, которые я попросил.
        — Да ладно тебе! Чтобы я не заметил, что к нам пришел кто-то из учителей? И чтобы она даже не захотела поговорить со мной?
        — А она хотела. Но ты и Северус беседовали с Тислторн. — Драко усмехнулся, и его глаза лукаво сверкнули: — Я взял с Дадли слово молчать, и он его даже сдержал. Как тебе такая слизеринская хитрость? Не обижайся, но он явно не умеет держать язык за зубами. В общем, тебе придется самому просить мадам Пинс, чтобы она прислала нужные источники.
        — Ага, — согласился Гарри. — Пойду сейчас же ей напишу. Кстати, я велел Сэл по тебе не ползать. И она обещала, что не будет. Между прочим, она сказала, что и так этого никогда не сделала бы, потому что ты ее пугаешь.
        — Неправда!
        — Правда. А чего ты хотел, после того как обездвиживал ее столько раз? Короче, она не будет тебя беспокоить, и надеюсь, ты не расстроишься, если я теперь буду брать ее сюда. Она прошлой ночью спала, обвернувшись вокруг моей руки. Было так приятно чувствовать, как она тихонько дышит...
        У Драко был такой вид, будто его вот-вот стошнит.
        — Хватит, — выдохнул он. — Я поставлю ограждающие чары вокруг своей кровати, на случай, если твоя дражайшая змейка решит прогуляться.
        — Да не решит она.
        — На меня она не заползет, уж это точно, — заявил Драко.
        — Ладно, спокойной ночи, — ответил Гарри, взял благопожелание и тихо закрыл за собой дверь. Бесшумно, в одних носках, он прокрался в кухню, сел за стол, поставил благопожелание перед собой и взялся за письмо.
        Оно не начиналось со слов «Дорогая мадам Пинс».
        Нет, Гарри пришла в голову идея куда лучше. Он точно знал, к кому обращаться за помощью, когда нужно что-то исследовать.
        «Дорогая Гермиона, — написал он. — Прости, что не вышло увидеться, когда вы в последний раз приходили. Кто с вами был — Падма или Парвати? Неважно, передавай привет от меня, и Рону с Невиллом тоже. У меня в это время была важная встреча. Надеюсь, Драко вам не очень нагрубил, но все равно к лучшему, что встреча прошла без помех. Однако я очень надеюсь скоро вас увидеть. Правда, приходите, как только сможете. Я хочу вам кое-что рассказать. А пока, не могла бы ты посмотреть для меня описания нескольких растений? Меня интересуют магические свойства лука-порея, сосновых иголок, чабреца, черники облиственной, ясменника, чая и гардении...»


Глава 45. Семья и друзья

        — О, здорово, вы пришли сразу после уроков, — сказал Гарри, когда Рон и Гермиона привычно усаживались в гостиной. — Э-э, Гермиона... Ты, случайно, не успела проверить те растения, о которых я тебе писал?
        — Гарри, ты меня шокируешь, — упрекнул Драко. — Это жульничество.
        — Ты не сказал, что это для домашнего задания! — запротестовала Гермиона.
        — С каких это пор слизеринцы протестуют против жульничества? — поддел Рон, зыркнув в сторону Драко.
        — Я в принципе не протестую, — спокойно ответил Драко, изогнув губы в лукавой полуулыбке. — Но ведь это же Гарри Поттер. Возможно, он не настолько гриффиндорец, как уверяет нас всех, а?
        Чувствуя, что положение вот-вот выйдет из-под контроля, Гарри поспешно вмешался:
        — Драко, ты не мог бы заказать на кухне сливочное пиво для всех? — Потом повернулся к Гермионе: — Это не для задания, я бы не стал тебя обманывать. Драко просто... ладно, неважно. Так что ты узнала?
        — Когда при колдовстве используется чабрец, он придает мужества, — сказала она, принимая сливочное пиво, протянутое Драко. Интересно, что он подал ей напиток первой, заметил Гарри. Конечно, правило «сначала дамы» действовало в маггловском мире, и, возможно, в магическом тоже, но все равно Гарри удивился, что слизеринец распространял его на магглорожденную девушку. — Спасибо, — между тем коротко поблагодарила Гермиона. — Так, теперь черника облиственная, это очень интересно. Она наполнена магией снов и используется во многих зельях, снимающих проклятия.
        — Мужество, магические сны, освобождение от проклятий, — задумчиво перечислил Гарри, кивая.
        — А сосновые иглы означают защиту от голода, — прибавила она.
        Гарри почти захотелось провалиться на этом самом месте. До чего же унизительно, что Драко узнал, как его запирали в чулане и морили голодом! Правда, само пожелание доказывало, что Драко очень серьезно отнесся к этой небольшой церемонии... Гарри не знал, что и думать.
        — И тут начинается самое странное, — признала Гермиона и нахмурилась. — Лук-порей вроде бы имеет отношение к домашнему хозяйству. Домашние хлопоты, может быть? А гардении используют, чтобы намекнуть о тайной любви...
        — Что?! — потрясенный Гарри чуть не залил всех сливочным пивом, поперхнувшись.
        — Мерлин милостивый! — взорвался Драко, яростно срывая крышку с собственной бутылки. — Чем ты пользовалась для справки, книгой о викторианском языке цветов? Мы все волшебники, если ты не заметила. Лук-порей означает удачу, а не домашнее хозяйство! А тайная любовь! Ты что, серьезно? Это исцеление, ясно? Гардении означают исцеление!
        С этими словами он плюхнулся в кресло, наградив Гермиону испепеляющим взглядом.
        — Ну извини, — протянула она, явно для проформы. — И, к твоему сведению, язык цветов черпает многие значения из магических свойств разнообразных растений, благодаря тому, что в викторианскую эпоху волшебники куда чаще стали вступать в романтические отношения с магглами.
        — Да ты просто кладезь фактов и цифр, — возмутился Драко. — В другой раз, когда Гарри попросит тебя изучить что-нибудь вместо него, — он перевел гневный взор на Гарри, потом снова на Гермиону, — будь любезна хотя бы попытаться сделать все правильно!
        — Но про чабрец, чернику и сосновые иголки она всё правильно сказала? — спросил Гарри.
        — Да, — признал Драко и закрыл глаза с таким видом, будто его тошнило от всех присутствующих.
        Рон, который все это время молча наблюдал за ними, наконец вмешался в разговор.
        — Может, ты просто скажешь, у кого в семье прибавление? — предложил он. — В смысле, это же благопожелание там, на столе, да, Гарри? Ты хочешь проверить, правильно ли ты его составил?
        «Надо было догадаться, что Рон наверняка знает все о церемонии благопожелания», — спохватился Гарри. Он редко вспоминал, что Рон чистокровный маг, хотя, конечно, так оно и было. Но для Гарри чистокровность означала высокомерие и снобизм, а уж в этом Рона никак нельзя было упрекнуть.
        Гермиона захотела узнать, о чем речь, так что Рон взялся объяснить.
        — А, ясно, — кивнула она наконец. — Так для кого благопожелание, Гарри?
        — Давайте сначала обсудим до конца растения, — почти отчаянно попросил Гарри. Он хотел им все рассказать, но не знал как. Отчего-то ему не пришло в голову, что придется говорить прямо при Драко, но и потребовать, чтобы тот ушел, Гарри тоже не мог. Так что же делать?
        — А чай? — выдохнул он. — Что значит чай?
        — Я больше ничего не смогла найти, Гарри, — пробормотала Гермиона.
        Драко слегка усмехнулся — без сомнения, при мысли, что Гарри все-таки придется взяться за книги самому. Однако его усмешка исчезла, когда заговорил Рон:
        — А, ну это все знают. Хотя я никогда не видел, чтобы чай ставили в вазу... или это флакон для зелий? Вот странно! В общем, как в этом благопожелании. Но чай тоже означает мужество, а еще — силу.
        — А ясменник?
        — Ну, это немного вульгарно, правда, но, грубо говоря, ясменник значит деньги.
        — Деньги?!
        — Победу, — невозмутимо поправил Драко. — Точнее, и то и другое, но в данном случае — победу. — Он высокомерно посмотрел на Рона: — Между прочим, только нищие волшебники считают, что иметь деньги — вульгарно.
        Рон сжал кулаки и весь подобрался, но умудрился сдержаться и не ответить.
        — Так у кого родился ребенок? — настойчиво спросила Гермиона. — Вы так и не сказали.
        — Вообще-то ни у кого, — признал Гарри. — Я чуть позже объясню про благопожелание. Сначала... помнишь, я не смог с вами поговорить позавчера?
        — Да, ты был слишком занят, чтобы нас видеть, — буркнул Рон. — Как будто я в это поверил, Гарри. Но Падма обнаружила, что если только этот вон слизеринец не скажет «Входите» или что-то в таком духе, мы не можем войти! Так что Малфой мог наврать, что в голову взбредет!
        Драко вопросительно уставился на Гарри, и не было ни малейших сомнений, о чем он думает: «Ну вот, пожалуйста. Он неправ, и ты это знаешь. Мне, конечно, плевать, как он ко мне относится, но хотелось бы знать, кого поддержишь ты. Своего гриффиндорского дружка, хотя он хамит и несет чушь? Или станешь защищать собрата-слизеринца?»
        Странно, сколько всего сразу Драко умел выразить взглядом своих серых глаз.
        — Вообще-то я действительно был занят, — неловко признался Гарри. — Прости, но это правда. Понимаешь, я был на собеседовании. Приходила сотрудница из Магической службы защиты семьи.
        — Службы защиты семьи? — переспросила Гермиона.
        — А, они решают, с кем ты будешь жить, — сообразил Рон. Гарри обратил внимание, что он даже и не подумал извиниться перед Драко, хотя и знал теперь, что был несправедлив. Правда, и Драко обошелся тогда с ними довольно грубо — это было очевидно даже из путаного рассказа Дадли. — Я совсем об этом не подумал, но теперь, когда твои тетя и дядя умерли, у тебя нет опекунов. Тебе не пришло в голову попросить моих папу с мамой, Гарри?
        — Я слишком опасен. Вряд ли ты хочешь, чтобы Волдеморт явился в «Нору» на Рождество.
        — Да уж...
        — Но они решили, где ты будешь жить, да? — пыталась разобраться Гермиона. — Тут все так же, как в маггловском мире?
        — Э-э... не думаю, — признал Гарри. — В смысле, я не знаю, как это вообще устроено в маггловском мире. И не думаю, что Дамблдор обращался в службу защиты семьи тогда. Он, по-моему, просто оставил меня в корзине у Дурслей на пороге. И да, наверное, можно сказать, что они решили... где я буду жить.
        — Ну и где? — поинтересовался Рон.
        — Ну-у... здесь.
        — Здесь — это в Хогвартсе?
        Гарри помотал головой и приготовился к взрыву, а потом тихо сказал:
        — Здесь — это здесь. У Снейпа.
        Рон замер, чуть не поперхнувшись сливочным пивом.
        — Что-что?
        Гермиона разинула рот, но все равно соображала быстрее Рона.
        — Здесь, Гарри? Я знаю, Снейп говорил, что ты можешь остаться у него, пока опасность не минует, но ты хочешь сказать, что он теперь еще и твой опекун?
        — Ну-у... не совсем так.
        — А как именно? — резко спросила Гермиона.
        — Ну... — Гарри попытался вдохнуть поглубже. Потом еще раз.
        И еще.
        Потом откашлялся.
        — Да скажи ты им, во имя Мерлина! — сорвался Драко.
        — КорочеСнейпменяусыновил, — выпалил Гарри.
        Рон расхохотался.
        — Мне послышалось, ты сейчас сказал, что Снейп тебя усыновил!
        — По-моему, именно это он и сказал, — медленно произнесла Гермиона, пристально глядя на Гарри.
        — Гарри же не такой дурак! — воскликнул Рон.
        — Нет, такой! — крикнул Гарри в ответ и тут же залился краской, сообразив, что ляпнул. — Тьфу! Я вообще не дурак, Рон!
        — Да уж конечно! Это очень умно с твоей стороны! — огрызнулся Рон, вскакивая. — Что он сделал, подлил тебе Оболванивающее зелье? Не можешь же ты хотеть, чтобы Снейп тебя воспитывал!
        Гарри тоже встал; в глазах у него потемнело настолько, что он едва заметил, как Драко поднялся вместе с ним.
        — Почему это не могу?
        Словно из ниоткуда, перед глазами возникла Гермиона, встав между ним и Роном.
        — Может, тебе стоит всё объяснить, Гарри. Ты тогда в больничном крыле ясно дал понять, что... гм... привязался к Снейпу, но ты же знаешь, мы так и не поняли толком, как это получилось.
        — Это трудно объяснить, — признал Гарри, хмурясь.
        — Значит, тебя просто заморочили! — рявкнул Рон.
        — Неправда!
        — Откуда ты знаешь? — Рон шагнул вперед, сжимая кулаки. — Он мог с тобой сделать что угодно!
        — Знаешь, что он сделал?! — крикнул Гарри, сверкая глазам. — Он никому не проболтался про мою кошмарную семейку, и держал меня за руку в больнице, и спас меня в Самайн, и...
        — Он позволил своим дружкам-Упивающимся утыкать тебя иглами, как ежа! — завопил Рон, швырнув свою бутылку сливочного пива о каменный пол.
        — Он сделал все, чтобы я дожил до того момента, когда он сможет вытащить меня оттуда, кретин! — заорал Гарри в ответ. — А что, по-твоему, он должен был делать? Геройствовать? Раскрыться раньше времени? Меня бы тогда убили! Не понимаешь ты, что ли? МЕНЯ БЫ УБИЛИ, И ВСЕ!
        — Давайте успокоимся, — мягко предложила Гермиона.
        Не обращая на нее внимания, Рон шагнул к Гарри, нависая над ним.
        — Привязался ты к нему, видишь ли! Да после Самайна ты больше никому не давал к тебе прикоснуться! А ему позволял лапать тебя и мазью этой мазать все время. А теперь еще и жить с ним собираешься? Ты уверен, что с Малфоем делишь спальню, а не с ним?!
        — Это уже из рук вон что такое, — не выдержала Гермиона. — Какая мерзость! Как тебе такое только в голову пришло, Рон? С какой стати ты говоришь такие гадости!
        — Как мне в голову пришло? Сама подумай! Чем дольше Гарри тут живет, тем меньше он с нами общается. Я давно думал, что что-то не так! Я же не его виню! Нет, это Снейп! Это все Снейп! Сколько он якшался с Упивающимися, вспомни! А они все извращенцы!
        — Снейп не Упивающийся и не извращенец! — Гарри подался вперед, выкрикнув эти слова прямо Рону в лицо.
        — Да-а? Ну так что, ты когда-нибудь спал в его постели? А?!
        — Нет, а я бы знал, — солгал Драко, презрительно скривившись. — Грейнджер права, Уизли. Это омерзительное обвинение.
        — Будто я поверю чему-нибудь, что скажет слизеринец, — кипятился Рон. — Я заметил, что Гарри этого не отрицает, правда?
        — Если я должен отрицать такие вещи, какой вообще может быть разговор? — огрызнулся Гарри, чувствуя, как к горлу подступает тошнота и горечь. Земля под ногами задрожала, пока слегка. «Боже мой, только не это! Только не стихийная магия...» — подумал он и зажмурился, пытаясь сосредоточиться. Он старался подавить ее, взять себя в руки, но был в такой ярости...
        Драко почувствовал дрожь и сообразил, в чем дело.
        — Северус усыновил его, потому что иначе охранные чары не сработали бы, — поспешно объяснил он. — А ему нужна защита, Уизли! На его жизнь уже было еще одно покушение. А чары не удавались, пока Гарри не получил право здесь жить. Как сын Северуса он имеет это право.
        Увы, если он хотел этим утихомирить Рона, попытка с треском провалилась.
        — Ка-ак удо-обно, — скривился Рон.
        Глаза Гарри заволокло красной пеленой от гнева — такого жгучего, что, казалось, он по-настоящему опалял, — но, по крайней мере, хоть пол перестал дрожать. Вмешательство Драко дало Гарри передышку и возможность восстановить контроль, пусть и очень слабый, над стихийной магией, которая яростно рвалась наружу. Правда, следить за словами Гарри уже был не в силах.
        — Убирайся! — приказал он. — Просто проваливай. И не возвращайся, пока не будешь готов вести себя порядочно и пожелать мне удачи, как Драко. Да, это благопожелание мое! Я здесь прибавление в семействе, как ты выразился. У меня не было родителей пятнадцать лет — поверь, Дурсли не считаются! Так что ты мог бы и порадоваться за меня! Но нет, ты не можешь закрыть свой грязный рот только потому, что это Снейп...
        — Это Снейп грязный! — почти завизжал Рон.
        — Он мой отец! — заорал Гарри, и гнев нахлынул снова, еще более жгучий, чем раньше. Гарри чувствовал во рту его вкус, густой, медный, ощущал, как что-то внутри набирает силу, точно взвивающийся хлыст, готовый нанести удар... Он отчаянно пытался найти слова, чтобы удержать свою ярость. — Как ты не понимаешь?! Мне повезло, что он у меня есть!
        — Тебе повезло бы, если б у слизеринцев не оказалась кишка тонка выполнить свое обещание и убить его!
        Дикая магия снова попыталась выплеснуться, и Гарри загнал ее внутрь, но это значило лишь, что гнев должен был вырваться другим способом. Уже не в силах остановиться, Гарри размахнулся и ударил Рона кулаком в челюсть, да с такой силой, что тот полетел на пол.
        — Гарри! — вскрикнула Гермиона, и не только потому, что он ударил Рона. В ярости Гарри и ее оттолкнул с дороги. Он не заметил этого сперва, но теперь, видя, как она почти распласталась на журнальном столике Снейпа, сообразил, что сделал.
        Рон выхватил палочку из кармана и взмахнул ею, но прежде чем он начал произносить какое-нибудь проклятие, Драко подскочил к нему, держа собственную палочку наготове.
        — Нет, — только и сказал он.
        Бормоча что-то, Рон убрал свою и, шатаясь, поднялся.
        — Я не собирался проклинать Гарри, — пожаловался он. — Я только не хотел, чтобы он меня еще раз ударил.
        — Тогда не желай смерти моему отцу!
        — Блин, Гарри, да он не твой отец! По-моему, тебя точно заморочили!
        — Убирайся!
        — Нет, серьезно, сам подумай, — теперь Рон искренне уговаривал, а не ругался. — Сколько зелий он тебе споил, причем все специально варил для тебя, а кто ему помогал? Вот кто! — Рон ткнул пальцем в Драко, который по-прежнему целился в него палочкой. — Они же оба слизеринцы. Они могли с тобой что угодно сделать, а ты бы даже не догадался!
        — Дурак! Я стал иначе думать о Снейпе задолго до того, как начал пить эти зелья! Да что толку! Ты все равно вбил себе в башку, что Снейп воплощение зла!
        — Так он пять лет обращался с тобой как последняя сволочь, Гарри!
        — Ну да, прямо кошмар, что он не дал Квирреллу сбросить меня с метлы! — огрызнулся Гарри. — И я был просто в ужасе, когда он избавился от змеи, которую Драко вызвал на дуэли. И потом, во время Турнира, когда ты, как идиот, верил, что я хочу участвовать, он сделал все, чтобы избавить меня от этого! А в прошлом году — он всех предупредил, что меня заманили в министерство. Уж конечно, лучше мне было встретиться с Волдемортом одному, без Дамблдора, который примчался спасать мою задницу! Да, все это просто ужасно!
        — Конечно ужасно! Это из-за него погиб твой крестный!
        — Снейп тут ни при чем! — настаивал Гарри, уже задыхаясь от злости. — Он все сделал как надо, как должно. Мне плохо от того, как все кончилось, ты даже не представляешь насколько, но это не его вина!
        — Он слизеринец! Спорим, он все подстроил заранее, даже с Завесой!
        — Слизеринец не значит злодей!
        — Слизеринец убил твоих родителей, Гарри, твоего настоящего отца! Или про него ты уже забыл?!
        — А помогал ему гриффиндорец, твоя собственная проклятая крыса, — или ты забыл про него?! — парировал Гарри. — И вообще, после усыновления я теперь тоже слизеринец. Так что давай, делай выводы! Придумай, каким образом все слизеринцы у нас темные маги, когда Мальчик-Который-Выжил, весь из себя символ Света, — один из них!
        — Ты... это не так, — тихо вставила Гермиона. — Это же не по-настоящему, Гарри?
        — Ха! Конечно по-настоящему. Когда меня штрафуют, половину баллов снимают со Слизерина.
        Рон скрипнул зубами.
        — Если это из-за усыновления, ты ничего не можешь поделать, я так понимаю. И я не говорил, что Снейп темный маг! Как я мог, когда я знаю, что он в... ну...
        — Драко все знает про Орден.
        — Шикарно, — прошипел Рон. — Валяй, выболтай ему все. Доверься ему полностью, почему нет?
        — Может, я так и сделаю, — пригрозил Гарри. — Он, между прочим, не пытался меня проклясть с тех пор, как я сюда перебрался. И не говорил всякие мерзости про мои отношения со Снейпом!
        — Ах, у вас теперь отношения?!
        — А как называется то, что бывает между сыном и отцом?!
        У Рона от гнева раздулись ноздри, но было видно, что он из последних сил сдерживается.
        — Гарри, — начал он, вдохнув поглубже, — это усыновление... просто скажи, что это только из-за охранных чар, и я пойму. Конечно, любому хочется быть в безопасности. Просто признай, что он не по-настоящему твой отец, и мы не поссоримся.
        Краем глаза Гарри видел, как кивнула Гермиона. Наверное, это был хороший совет. Достаточно согласиться с Роном, и все будет улажено. Он ведь и сам себе не раз твердил то же самое за последние несколько дней.
        И все-таки с самого начала понимал, что это неправда.
        Гарри вдруг понял, что не желает врать друзьям, как врал себе. Если у Рона кишка тонка принять, какой Гарри на самом деле и что думает обо всем этом...
        — Это не только из-за чар, — признал Гарри, и у него словно гора с плеч свалилась. — Я хотел, чтобы у меня был отец, и хотел, чтобы это был он.
        — Пошли, Гермиона, — только и ответил Рон. — А то он сейчас скажет, что рад оказаться в Слизерине, потому что его новый отец такой замечательный человек, а я этого слышать не желаю!
        — А он замечательный! И, чтоб ты знал, дубина, я не против оказаться в Слизерине, вот ни столечко! Шляпа сказала, что я смогу там многого добиться, и я так и собираюсь!
        Рон бросился к двери и попытался открыть ее заклинанием, но она не подчинилась. Драко взмахнул палочкой; по тому, как искривились его губы, было ясно, что он только рад избавиться от гостей. Оказавшись в коридоре, Рон принялся вызывающе притопывать ногой, дожидаясь Гермиону.
        Она не обратила на него внимания.
        — Что ты такое сказал про покушение?
        — Упивающиеся Смертью наложили на одного человека Империус, чтобы он меня похитил, а потом Волдеморт закончил бы то, что начал в Самайн, — без обиняков заявил Гарри, подымая голос, — а Драко меня спас!
        Гермиона ахнула; руки у нее тряслись, пока она обдумывала услышанное.
        — Но охранные чары, о которых ты говорил... они уже действуют?
        — Должны бы, — вредным голосом отозвался Гарри. — Но, учитывая, что они впустили сюда человека, который хотел меня проклясть, откуда мне знать, а?
        — Я не собирался тебя проклинать, Поттер!
        — Это ты так говоришь, — огрызнулся Гарри.
        — Гарри, — вмешалась Гермиона, и голос ее дрожал от волнения, — думаю, я понимаю, почему ты так отчаянно хочешь иметь семью... но это? Это ужасная ошибка, разве ты не видишь? Ты... ты испытываешь недостаток любви, мне кажется, и ты чрезмерно привязался к Снейпу, потому что оказался с ним один на один после Самайна, тебе было плохо, ты был ранен, и это вызвало возвращение в детство, когда человек привязывается ко всякому, кто о нем хоть немного заботится, и...
        — Ха, если мои слова звучали так же, когда я обсуждал с тобой ту книгу, Гарри, — вмешался Драко, — ты был прав, что велел мне заткнуться. Какая дикая чушь! — Он повернулся к Гермионе: — Если он испытывает в чем-то недостаток, так это потому, что у него есть на то причины, магглорожденная ты корова! А если он привязан к Северусу, это потому, что — ах, какой кошмар! — они стали друзьями. А теперь, почему бы тебе не убраться отсюда, как велел Гарри?!
        — Не обзывай моих друзей, — сказал ему Гарри, но без особого пыла. К этой минуте он чувствовал себя измочаленным, как старая тряпка. Чересчур старая.
        — Пошли уже, Гермиона, — позвал Рон, намеренно глядя куда-то вдоль коридора, а не в комнату.
        — Мы еще придем, — тихо пообещала Гермиона.
        Рон за порогом громко фыркнул.
        «Я с ним поговорю», — одними губами пообещала Гермиона, но Гарри был уже сыт по горло.
        — С собой сначала поговори, — огрызнулся он. — Потому что если ты сама не можешь принять, что Снейп обо мне заботится, а так и есть, не думаю, что тебе удастся убедить в этом кого-либо еще.
        — Снейп заботится, — повторил Рон, не в силах молчать. — Знаешь что, Гарри? Я буду держать язык за зубами, так что когда ты одумаешься, а ты одумаешься, то хоть не будешь в Гриффиндоре чувствовать себя полным идиотом!
        — Думаю, я попрошу директора сделать общее объявление, — холодно парировал Гарри.
        — Все, с меня хватит, — прорычал Рон и с топотом умчался по коридору без Гермионы.
        — Гарри, — негромко спросила она, — тебе не кажется возможным, что твоя точка зрения немного... односторонняя из-за того, что ты столько времени сидишь тут один?
        — Я не один. Здесь Драко и мой отец, — ответил Гарри. — Хотя похоже, что этим дело и ограничится.
        — Гарри...
        — Догоняй лучше Рона, пока он не наткнулся на студентов моего Дома и не оскорбил кого-нибудь, — заметил Гарри. — А то от него мокрое место на стене останется.
        — Я... мы потом тогда поговорим, — пробормотала Гермиона.
        — Да, а до тех пор помни одну вещь, — сказал Гарри. — Драко, когда услышал мои новости, пожелал мне мужества, силы, исцеления и победы. А вы двое вылили на меня ушат дерьма. Вот об этом подумай, прежде чем возвращаться.
        — Мы просто были в таком шоке...
        — Угу. На все можно найти извинения, — оборвал ее Гарри. — А сейчас извини меня, я немного занят.
        Она поняла намек и поспешила за Роном.
        Гарри захлопнул дверь, потом прислонился к ней лбом и несколько раз от души пнул. Это была ошибка: левая нога тут же разболелась. И, кстати, кулак ныл тоже.
        Он слышал, как Драко за его спиной заклинаниями убирает с пола осколки разбитой бутылки и пролитое пиво. Наконец он повернулся.
        — Спасибо, что соврал насчет той ночи, когда я спал у Снейпа, — решил поблагодарить он. Драко точно мог бы усугубить положение, но не стал.
        — Хорошо еще, что он не вспомнил про гардении и тайную любовь, — вспылил Драко. — Я и так-то еле сдержался, чтобы не запечатать его грязную пасть навсегда. Терпения у меня оставалось вот на столечко, — он показал пальцами крохотную щелку.
        Гарри вздохнул.
        — Угу. Ну что ж, хорошо, что ты сумел удержать себя в руках.
        У Драко вырвался смешок — мрачный, полный напряжения.
        — Хорошо, что ты дал ему по физиономии и опередил меня.
        — Это не смешно, — простонал Гарри, сползая по стене и садясь на пол. Он обхватил голову руками. — Я знаю Рона. Он не сможет устоять и начнет там орать на всю общую комнату.
        Драко сел на пол рядом — зрелище, которое Гарри не ожидал увидеть никогда. Драко Малфой на полу? Правда, он спал на диване, не жалуясь, так что, может, это не очень и удивительно. Драко вообще был куда более сложным человеком, чем Гарри когда-либо подозревал.
        — Я думал, тебе плевать, кто узнает, — беспечно напомнил слизеринец.
        — Так и есть. Но когда Рон злится, он сначала открывает рот, а потом думает. И запросто может повторить все те гадости, что тут наговорил.
        — В этом случае его исключат за клевету на преподавателя. Туда ему и дорога, по-моему.
        — Я не хочу, чтобы его исключили.
        — Я знаю, — признал Драко. — Не волнуйся, они привыкнут.
        — К мысли, что Снейп хороший человек? — Гарри помотал головой. — Не думаю. Он слишком много снял баллов с Гриффиндора за столько лет. То есть, тебе, может, это и не так заметно, но он был жутко несправедлив.
        — Должен же он был хоть что-то делать, чтобы противостоять фаворитизму в отношении Гриффиндора, — заметил Драко. — Дамблдор раздавал баллы направо и налево, лишая Слизерин справедливой награды в последнюю минуту. А в прошлом году и Макгонагалл за это взялась.
        Гарри слабо засмеялся.
        — Да, только они пытались противостоять тому, как сам Снейп издевается над системой баллов. Хм... По крайней мере, он хоть не может теперь штрафовать меня за что попало. Это потопит оба Дома, и Слизерин тоже.
        — Всегда есть зелья Лонгботтома, — пошутил Драко. — И почему он не бросил курс после СОВ?
        — Зелья ему нужны, потому что тесно связаны с травоведением.
        Драко вытянул ноги, скрестив их в лодыжках, и прислонился к стене.
        — Кстати, о травоведении. Я был удивлен, когда ты так заинтересовался благопожеланием.
        — Ну, Снейп сказал, что это был «хороший выбор», — признался Гарри. — Я хотел узнать, что он считает хорошими пожеланиями для меня.
        — Теперь ты знаешь.
        Нельзя сказать, чтобы Драко напрашивался, но Гарри уловил в его словах какую-то странную нотку. Неуверенности, может быть.
        — Это очень хорошие пожелания, — сказал он. — Ты здорово придумал.
        Драко широко улыбнулся, потом встал и протянул Гарри руку, помогая подняться.
        — Хочешь выбрать, что сегодня будет на ужин?
        Гарри тут же представил, как Снейп старается ничего не критиковать, давясь рыбой с жареной картошкой и капустным салатом.
        — Не-а, — отказался он. — Я что-то вообще есть не хочу. И, честно говоря, голова раскалывается. Наверное, от попыток сдержать стихийную магию.
        — Я тебе зелье принесу, — заявил Драко и спустя минуту вернулся с флакончиком. Гарри узнал цвет снадобья, но это ничего не гарантировало. Можно было запросто подлить туда что-нибудь, в точности как предположил Рон. Уж Драко-то знал, как замаскировать отраву.
        Только вот травить его Драко не собирался.
        Гарри взял флакон и осушил до дна, не колеблясь.
        — Спасибо, — сказал он, чувствуя, как головная боль отступает.
        — Тебе спасибо, — тихо ответил Драко.
        Они оба знали за что.
        Гарри улыбнулся, хотя и немного грустно. Он не хотел добиваться взаимопонимания с Драко ценой отношений с друзьями.
        — Пойду полежу, что ли, — вздохнул он, забрал Сэл из камина и ушел в спальню.

* * *

        Гарри не то чтобы проспал ужин, просто не откликнулся, когда Снейп позвал его есть. Он и в самом деле дремал, то проваливаясь в сон, то просыпаясь, пока Сэл ползала по его груди, иногда шипя в ухо. Как ни странно, она, похоже, скучала по Дадли.
        «Может, потому что Дадли, хоть и боялся, никогда не проклинал ее», — подумал Гарри. Конечно, Дадли и не мог этого сделать, но вряд ли Сэл понимала разницу между волшебником и магглом. Что неудивительно. Сам Гарри застрял посередке с тех самых пор, как нашел Сэл.
        Есть он не хотел, так что без ужина запросто мог обойтись, но все равно обрадовался, когда позже Снейп пришел в спальню с подносом, нагруженным самой любимой едой Гарри. За ним следом двигался стул, скача по воздуху точь-в-точь как заколдованные тарелки в американском мультике про Мерлина, который Гарри когда-то довелось посмотреть. Слава богу, что Дурсли не застукали его за этим занятием!
        Гарри сел, переложив Сэл в сторонку, потом взъерошил рукой волосы.
        — Ой, спасибо, — сказал он, покосившись на поднос. — Вы Добби попросили, да?
        — Неужели ты думаешь, моей наблюдательности недостаточно, чтобы заметить, что ты ешь?
        Снейп поставил поднос Гарри на колени, а потом заставил зависнуть чуть-чуть выше. Затем пододвинул стул к постели и сел.
        Гарри взял стакан с апельсиновым соком и вздохнул.
        — Мне что-то не очень хочется есть.
        — Вполне естественно, когда ты подавлен.
        Гарри не понравилось, как это звучит.
        — И вовсе я не подавлен, — возразил он. — Честное слово, профессор. Я очень рад, что я ваш...
        — Подопечный?
        От интонации зависит все, решил Гарри. От этого вопроса он мог бы провалиться сквозь землю со стыда, что у него хватило бестактности ляпнуть такое. Но в голосе Снейпа не было ни гнева, ни сарказма, только легкий налет иронии, в котором Гарри уже научился узнавать поддразнивание.
        — Я очень рад, что я ваш сын, — сказал он твердо.
        Снейп потянулся, на мгновение взял его руку в свою, переплетя пальцы, легонько сжал и отпустил.
        — Рад слышать. И все-таки ты подавлен. Неудивительно, учитывая, что здесь сегодня произошло.
        — Блин! — выругался Гарри. — Ой, извините. Я просто не думал, что Драко вам скажет. И он еще заявил, что Дадли не умеет держать язык за зубами! Ну конечно, он наверняка пытается добиться, чтобы Рона исключили. Очень мило! Даже если Драко его ненавидит, мог бы хотя бы подумать о том, что я по этому поводу...
        Снейп поднял руку, заставив его умолкнуть.
        — Драко не сказал ни слова касательно гнусных и довольно неизобретательных инсинуаций мистера Уизли.
        — Тогда откуда вы про них знаете? — не выдержал Гарри. Он был так расстроен, что даже пить не мог, и поставил стакан на место.
        — Когда Драко сообщил, что ты чуть не выпустил стихийную магию, но сумел удержать ее, я потребовал, чтобы он дал мне просмотреть весь эпизод в думосбросе. — Снейп изучающе взглянул на Гарри. — Он, кстати, не хотел показывать свои воспоминания, но я все же настоял.
        — А.
        — На меня произвела глубокое впечатление твоя пламенная защита, — негромко заметил Снейп. — Тем не менее, это совершенно необязательно. Мне все равно, что думают твои друзья.
        — Я знаю, но мне-то не все равно, — объяснил Гарри, в ужасе чувствуя, как по щекам начинают течь слезы. Куда уж глупее? Все гадости, которые наговорил Рон, были сплошным враньем, так почему же они его так беспокоили? Он оттолкнул поднос (тот так и повис в стороне), скрестил ноги и наклонился вперед, пытаясь хоть как-то совладать с собой.
        На плечи легла рука и сжала легонько, и он почувствовал, что не один. Конечно, так оно и было.
        — Ш-ш, глупый ты ребенок. Это, вероятно, слабое утешение, но, подозреваю, мистер Уизли вряд ли сам верит в тот вздор, который здесь наговорил.
        — Тогда почему он его говорил? — Гарри выпрямился достаточно, чтобы поднять взгляд. Он схватил протянутый Снейпом носовой платок и принялся тереть глаза.
        — Вероятнее всего, потому, что был зол и хотел тебя обидеть. Отказываясь расстраиваться из-за усыновления, ты дал понять, что предпочитаешь придерживаться своего мнения, а не разделять его взгляды. Мистер Уизли скверно на это отреагировал.
        — Не знаю, — пробормотал Гарри. — Он вам не доверяет, так что, может, и вправду думает... ну, вы знаете.
        — Гарри, он в конце концов сказал, что готов понять, почему ты должен здесь жить, если ты согласишься, что только это из-за чар. Ты действительно полагаешь, что он предложил бы такой компромисс, если бы верил, что я тебя растлеваю?
        — Ой, нет. Если так, то, наверное, нет. Хм... вы вообще куда спокойнее ко всему этому отнеслись, чем я думал.
        — Ты вряд ли подходящий объект для выражения моей ярости, — заявил Снейп, и глаза его решительно сверкнули.
        — Ой. Значит, вы попытаетесь добиться, чтобы его исключили?
        Угрюмая улыбка озарила лицо Снейпа мрачным весельем.
        — Чтобы он оказался недосягаем для моего гнева? Не думаю.
        Гарри сглотнул. Как он ни злился на Рона, услышанное ему совсем не понравилось.
        — Что вы задумали?
        Снейп беспечно отмахнулся, но легкомысленному жесту явно противоречило злорадство в его глазах.
        — Ничего — до рождественских каникул. Дадим ему время поразмыслить над его нелепыми оскорблениями. Между тем, я позволил себе написать Артуру и Молли Уизли, сообщив о его поведении.
        — Короче говоря, вы решили испортить ему Рождество.
        — В самом деле? — негромко произнес Снейп с притворным удивлением. Гарри, разумеется, не поверил.
        — А вы не опасаетесь того, как воспримут Уизли наши новости?
        — Возможно, ты не расслышал, когда я сказал, что меня не волнует мнение других людей.
        — Даже членов Ордена?
        Снейп покачал головой.
        — Я не нуждаюсь ни в чьем дозволении. — Он пододвинул поднос ближе: — Может, ты теперь все-таки что-нибудь съешь?
        — Я по-прежнему не хочу.
        — Сделай одолжение, — строго велел Снейп. Гарри неохотно взял печенье и принялся жевать. — Очень полезно, — фыркнул Снейп, но при всем при том не пытался его остановить. — Итак, ты уже явно лучше управляешься с магией, Гарри.
        — Не понимаю.
        — Дикая, стихийная магия называется так не зря. То, что ты сумел удержать ее, — хороший признак.
        — Угу. Только вы видели, что мне для этого пришлось сделать.
        Снейп усмехнулся.
        — Кстати, это было весьма эффектно. Пожалуй, я беру назад свои намеки на то, что ты не в силах нанести приличный удар.
        — Спасибо. Наверное, — пробормотал Гарри.
        — Довольно об этом весьма вульгарном происшествии, — решил Снейп. — Я бы хотел знать, как вчера на тебя подействовало зелье Правдивых Снов.
        — А, все нормально, — ответил Гарри. Снейп в ответ уставился на него, ожидая продолжения. — Вы же знаете, что от этого зелья видишь во сне в основном то, что у тебя на уме? Я... мне снились вы, честно говоря.
        — Тебя что-то беспокоит? Или ты в чем-то сомневаешься?
        — Нет... Честно говоря, я не знаю, почему мне это приснилось. Но... я не уверен, что хочу об этом упоминать, а то вдруг вы перестанете, но вы не обращали внимания, что когда кому-то говорите «глупый ребенок», вы это делаете... ласково, что ли.
        — Я не замечал, — задумчиво отозвался Снейп. — Но, возможно, это правда.
        — Это правда, — уверенно заявил Гарри. — В общем, мне снился тот кошмарный день, когда вы отобрали у меня письмо в классе, помните?
        — Вряд ли я когда-либо забуду, — шелковым голосом заметил Снейп.
        Гарри точно знал, что тот имеет в виду. Если бы не письмо, они сейчас не были бы отцом и сыном.
        — Угу, — согласился он. — В общем, вы же ненавидели меня тогда, я же знаю. Но во сне я заметил одну очень странную штуку. Я тогда уходил из класса, и вы спросили, не забыл ли я что-нибудь, и я спросил, что вы имеете в виду — письмо? А вы ответили: «Да, я имею в виду письмо, глупый вы ребенок. Почему вы не поговорили с директором?». И знаете, даже тогда я подумал на мгновение, что вы мне сочувствуете, хотя потом убедил себя, что мне почудилось. Но вы меня ненавидели, и... в общем, я не понимаю.
        — Ненависть и сочувствие отнюдь не диаметрально противоположные вещи, — негромко произнес Снейп.
        — Что-что?
        — То, что я считал тебя тщеславным, избалованным, самонадеянным молодым человеком, вовсе не мешало мне испытать некоторую долю жалости, когда я прочел то письмо. Ты должен понимать, Гарри: я предполагал, что тетка тебе вместо матери, и когда ты получил известия, что она при смерти в больнице, разумеется, я не мог совсем не испытывать сострадания.
        — Но вы же знали, что я получил письмо давно и даже не попросил разрешения поехать домой, — Гарри содрогнулся.
        — Сначала я предположил, что ты не хочешь взглянуть правде в глаза и поэтому тянешь, — признал Снейп. — Осознав, что ты даже не потрудился прочесть письмо из дома, я пришел в ярость. Разумеется, это только подтвердило мои представления о твоей неимоверной беспечности.
        — Это было ужасно с моей стороны, — признал Гарри. — Но я не знал, что она больна...
        — Я знаю.
        — Я просто думал, что они не могут мне написать ничего, что я бы хотел прочитать, — продолжал Гарри. — Я думал даже, вдруг они пытаются забрать меня из школы, потому что они никогда, ни разу в жизни не присылали мне нормального письма...
        — Я знаю, Гарри.
        — А, ну да, — согласился Гарри. — Знаете.
        Он коротко улыбнулся и решил попробовать съесть пару долек жареной картошки, политых расплавленным сыром. Потом подумал, что, если положить сверху несколько ломтиков бекона, будет еще вкуснее.
        — Есть еще Правдивые Сны, которыми тебе хотелось бы поделиться? — некоторое время спустя поинтересовался Снейп.
        — Да нет, — вздохнул Гарри. — Жалко, что я ударил Рона, но тогда мне казалось, что пол вот-вот расколется у меня под ногами, если я не спущу пар каким-то другим способом. Я, конечно, не успел так вот все продумать тогда, но все равно... — он опять вздохнул и помотал головой. — Понимаете, я же видел в одном из вещих снов, что его ударю. И решил, что ни за что этого не сделаю, но сами видите, сколько из этой затеи вышло толку. Наверное, мне просто не нравится думать, что я не могу ничего изменить из того, что мне снилось.
        — Среди несбывшихся еще событий тех снов есть ли что-то, что тебя беспокоит?
        — Нет, — признался Гарри. — Не знаю, чего я так дергаюсь, если не считать... да нет, это неважно. Я не уверен даже, что понял все это правильно.
        Снейп поднял бровь.
        — Ну, мне просто все снилось в определенном порядке, — пояснил Гарри. — В хронологическом, я имею в виду. И все так и сбывалось, кроме вот этого случая с Роном. Это должно было случиться до того, как Драко сказал, что... ну, неважно что, одну вещь, но вышло наоборот. И теперь я не знаю, что и думать. Чуть раньше уже случилось, что я чуть не ударил Рона. Может так быть, что это и было воплощение сна, а я умудрился удержаться и изменить будущее? Как вы думаете?
        — Боюсь, здесь я не в состоянии тебе помочь.
        — Трелони уж точно не может, — сердито фыркнул Гарри. — Не знаю, как там вещие сны, но предсказания — это полная ерунда.
        — Попытки учить им в школе — безусловно, — согласился Снейп. — Настоящее прорицание спонтанно, но оно существует. И ты получишь силу, которой не знает Темный Лорд, Гарри.
        — Волдеморт, — поправил Гарри.
        — Это была цитата, — парировал Снейп. — Съешь что-нибудь белковое.
        — Кто бы говорил про правильное питание, — проворчал Гарри, взял куриную ножку гриль и откусил пару раз.
        — Полагаю, я упоминал, что родитель здесь не ты?
        — Это я понимаю, — кивнул Гарри. — Но... вы знаете, мне бы хотелось думать, что я тоже что-то... вношу, что ли. Было бы хорошо, если бы я тоже мог что-то для вас сделать, профессор. Потому что до сих пор, и я имею в виду не после усыновления, а вообще... такое ощущение, что у меня получается только брать, а не давать.
        — И давать тоже, — серьезно возразил Снейп. — Раны, которые не заживали столько лет... теперь затянулись. И я не думал, что у меня когда-либо будет сын, Гарри. Все силы я вкладывал в своих слизеринцев, но, отчасти, вероятно, всегда знал, что деканство и отцовство не вполне одно и то же.
        — А Ремус говорит, что вы очень хороший декан, — пробормотал Гарри. — И я понимаю почему. Я все равно не шибко доволен Роном, но теперь как-то не так подавлен, наверное.
        — И хорошо. Пойдем, сыграешь со мной и с Драко в магический скрэббл.
        — Магический скрэббл?
        Снейп прищурился.
        — Существует какая-то другая разновидность?
        Гарри слабо засмеялся.
        — Что, тут буквы нападают друг на друга? Честно говоря, не вижу смысла...
        — Очки считаются сами.
        — Я что-то правда устал, — попытался вывернуться Гарри, но Снейп был непреклонен.
        — Я не позволю тебе целый вечер сидеть здесь одному и хандрить. Пойдем играть.
        — С вашим словарным запасом? Ну да, как же, — фыркнул Гарри. — Хватит и того, что вы каждый раз в шахматы меня разделываете под орех.
        — Вы с Драко будете на равных, — заметил Снейп.
        — Это вряд ли. Он же не первый раз играет, да?
        — А. Ты хочешь получить фору.
        — Нет, я просто...
        — Допустим... ты сможешь пользоваться маггловским сленгом, — перебил Снейп, и в его глазах светился вызов.
        — Это глупо...
        — Хорошо, — проворчал Снейп. — Маггловский сленг, плюс все твои «О» будут стоить по пять очков. Это тебя заставит выбраться в гостиную?
        Предложенная сделка была настолько невыгодна для остальных, что Гарри не устоял.
        — Идет, — сказал он, сунул Сэл в карман и соскочил с кровати.
        Драко, разумеется, тут же попытался опротестовать условия, но сдался, когда Снейп смерил его уничтожающим взглядом. Потом зельевар заколдовал игру так, чтобы использованные Гарри буквы «О» стоили по пять очков вместо одного.
        Потом начались настоящие ссоры. Сначала Драко сказал, что слова «лажа» не существует, даже когда Гарри, подчиняясь правилам, составил предложение: «У тебя тут полная лажа, ты получишь «тролля» за эссе». После «лажи», последовали «нерд», «глюк» и «гемор», и всякий раз Драко поднимал страшный шум.
        — Он просто все выдумывает, чтобы составить слово из того, что выпало, — наконец не выдержал Драко.
        — Нет, это не так, — спокойно возразил Снейп.
        — Да ладно! Хочешь сказать, ты знал, что «гемор» значит «неприятности»? — вспылил Драко, сдвинув брови от раздражения.
        — Я доверяю Гарри.
        — Ну да, конечно, потому что гриффиндорцы не жульничают, да? Он отправил Грейнджер изучать растения вместо него, и это называется «не жульничает»!
        Снейп рассмеялся, что случалось довольно редко.
        — Драко, тебе не кажется, что, пожелай Гарри жульничать, у него бы, по крайней мере, хватило бы интеллекта использовать все семь своих фишек?
        — Да, наверное, — пробурчал Драко. К тому времени спорить уже не было толку; у них у всех на руках оставались последние фишки. Драко только что не завопил от возмущения, когда Гарри аккуратно пристроил свои последние четыре буквы, К, О, Й и О, рядом с последней Т в выложенном Снейпом слове «лигнит».
        — Надеюсь, ты не станешь ныть, что слова «койот» не существует? — поинтересовался Гарри и пихнул Драко в плечо, когда тот не ответил.
        — Шестьдесят шесть очков за койота, — только и простонал Драко.
        — Быть не может, — заметил Снейп, хотя волшебный счетчик уже учел результат. — Гм... — сказал он задумчиво. — Двойные очки за эту «О», плюс тройная стоимость всего слова. Гм. Полагаю, все правильно. Шестьдесят шесть очков. Браво, Гарри.
        — Это все потому, что его «О» стоят так много! — пожаловался Снейпу взбешенный Драко. — С твоими дурацкими правилами он всю игру выиграл!
        — Зато он улыбается после нелегкого дня, — возразил Снейп.
        — Ага, — признал Драко и тоже улыбнулся. — Это хорошо. Ты совсем скис, когда Крысли ушел.
        Улыбка сползла с лица Гарри.
        — Не зови его так.
        Глаза Драко были холодны.
        — По-прежнему притворяешься, что он тебе друг? Еще, чего доброго, и подарок ему на Рождество пошлешь!
        Гарри скрипнул зубами.
        — Очень смешно. Ты же знаешь, что меня никуда отсюда не выпускают! Как я могу что-то купить?
        — Заказать совиной почтой, — огрызнулся Драко, но тут же растерял весь свой пыл. — Ой, извини. Тебе и в голову не пришло?
        — Меня вырастили магглы, если ты вдруг забыл.
        Драко залился краской.
        — Если хочешь, я завтра тебе покажу, как это делается.
        — Думаю, я в состоянии разобраться сам, — сухо отозвался Гарри. — Но спасибо.
        — Надеюсь, вы в состоянии сами не засиживаться чересчур поздно и лечь спать? — вопросил Снейп, взмахом палочки очищая игровое поле.
        — Конечно, — подтвердил Гарри, а Драко кивнул.
        Они, однако, засиделись за полночь. Сначала они сыграли еще партию, уговорившись, что «О» стоит как обычно, но можно использовать и магический, и маггловский жаргон. После того как Драко выиграл с минимальным перевесом, они еще поговорили про квиддич и стратегию. В конце концов Драко устал настолько, что даже не вздрогнул, когда Сэл выползла у Гарри из кармана, и Гарри решил, что все-таки пора в постель.
        Зелье Правдивых Снов он забыл выпить, но все равно спокойно проспал ночь, хотя перед тем как уснуть, напомнил себе, что надо будет спросить у Снейпа, правда ли в магическом сленге существует слово «фрищщет».
        ____________________
        Скрэббл (Scrabble) — игра в слова. Русская версия известна под названием «эрудит». Однако, во-первых, это название довольно сильно ассоциируется с советской эпохой, когда игра была заимствована, а во-вторых, скрэббл довольно сильно отличается правилами. Например, в русском «эрудите» принято, как и в кроссвордах, использовать только существительные в словарной форме. В скрэббле же разрешено использовать любые существующие формы слов, включая, например, глаголы в прошедшем времени и т.д. Запрещены только сокращения, имена собственные и слова, пишущиеся через дефис. У Аспен Снейп предлагает по 5 очков за «E» — чаще всего встречающуюся букву в английском. В русском языке ей более или менее соответствует «О» (во всяком случае, это чаще всего встречающаяся фишка в русских версиях и скрэббла, и «эрудита»). К сожалению, в английском языке куда больше коротких и при этом редких, жаргонных и т.д. слов, чем в русском, поэтому в полной мере передать происходящее в английском скрэббле трудно. В оригинале в этой главе используются, соответственно, слова ronk, kak, meff, emmas, lignite, twee, а в финале — quizzex.


Глава 46. Делегация из Гриффиндора

        На следующий день Гарри потратил немало времени, размышляя над рождественскими подарками. Он уже придумал, что именно подарит Снейпу — это даже не нужно было заказывать совиной почтой; однако решил еще и докупить кое-что вдобавок. Чисто символически, просто решил, что Снейпу будет приятно.
        Ясное дело, нужен был подарок и для Драко. Тут пришлось поломать голову. И конечно, Гарри хотел купить что-нибудь для Дадли; он собирался отправить подарок миссис Фигг, которая могла бы переслать его в дом тетушки Мардж маггловской почтой.
        Напоследок остались друзья-гриффиндорцы.
        Гарри сердился на Рона и не очень-то хотел дарить ему что-то на Рождество, но куда сильнее не хотел еще больше портить с ним отношения. А не послать подарок — считай, признать, что они не собираются мириться. Кроме того, для Рона в этом году Рождество в «Норе» наверняка станет настоящей катастрофой. Даже если Артур и Молли Уизли не одобрят усыновление — более чем вероятное развитие событий, по мнению Гарри, — они все равно не потерпят, чтобы Рон бросался грязными обвинениями. Так что его друга ждут не самые веселые каникулы. Не то чтобы Рон этого не заслужил, но все-таки... Гарри, вздохнув, добавил пару строчек к своему списку заказов.
        С Гермионой решить было не так трудно. Гарри не очень нравилось убеждение подруги: он-де настолько пострадал, что не в состоянии принять зрелое решение по поводу усыновления, но, по крайней мере, она восприняла все не так плохо, как Рон. В благодарность он решил подарить ей что-нибудь приятное. Завершали список волшебные рождественские открытки, которые Гарри решил отправить остальным друзьям.
        — Эссе дописываешь? — осведомился Драко, выходя из лаборатории. Он поставил на стол большую мензурку, где булькало что-то сливочно-оранжевое, и протянул руку, словно собираясь взять стопку пергаментов, лежавших рядом с учебником.
        Гарри торопливо сгреб свои свитки.
        — Не смотри.
        Драко криво улыбнулся.
        — Не хочешь, чтобы я знал твои взгляды на вторую ступень трансмутации? Не подозревал, что это настолько личное.
        — Я еще не начинал эссе, — объяснил Гарри.
        — Ой, тогда колись, — поддразнил Драко. — Что это ты тут пишешь — любовные письма?
        — Заказы к Рождеству, — рассмеялся Гарри.
        Улыбка Драко стала шире.
        — Мне нравятся бриллианты и изумруды. И гоночные метлы...
        — Вообще-то мне нужна твоя помощь, — перебил Гарри, только покачав головой на такие шуточки. Неужели Драко всегда был таким... дружелюбным и беззаботным? Ой, вряд ли. — Как мне заплатить?
        — Ну, обычно посылают оттиск ключа и уточняют максимальную сумму, которую разрешается изъять, — на случай, если они подумают, что ты собирался сделать очень дорогую покупку, чего у тебя и в мыслях не было. Хотя ты можешь и ничего не посылать, просто сказать, что позже заплатишь лично. Любой магический магазин в Британии сочтет за честь обслужить Гарри Поттера и с радостью подождет с оплатой.
        Гарри помрачнел.
        — Я не хочу особых привилегий. А как сделать оттиск ключа?
        После пояснений Драко Гарри указал максимальную сумму и запечатал письма, чтобы Снейп мог отнести их в совятню. Он очень скучал по Хедвиг; один из серьезных минусов жизни в подземельях состоял как раз в том, что сове тут было не место. Хедвиг бы вряд ли понравилось сидеть взаперти, когда до настоящего света и воздуха, кажется, много-много миль... Гарри такое тоже не слишком нравилось, но разве это повод заставлять мучиться заодно с ним его красавицу-сову?
        — Что это? — спросил он у Драко, который лениво поигрывал стеклянной мешалкой, торчавшей из мензурки.
        — О, маскирующее зелье, — ответил слизеринец. — Тебе тоже такое положено варить, оно входит в программу, но чтобы связать цикорий с эдельвейсом, нужно заклинание... Однако, по-моему, тебе стоит посмотреть — хоть получишь представление, как оно должно выглядеть, если сварить его правильно.
        — Почем ты знаешь, что сварил правильно? — с сомнением спросил Гарри.
        — Я протестировал.
        Гарри кивнул, поднял мензурку и поболтал немного туда-сюда, чтобы оценить вязкость.
        Драко прикусил губу.
        — Мне, наверное, стоило сказать раньше. Но... ты давно видел свою змею?
        — Нет, а почему... — Гарри прищурился и со стуком поставил мензурку: — Ты протестировал свое зелье на Сэл!
        — Я протестировал его на сверчке. Северус их здесь держит как раз для этой цели. Но Сэл... она его съела.
        Гарри не очень-то верилось в такую чушь.
        — А как она его увидела?
        — Откуда я знаю?! — Драко, защищаясь, вскинул руки. — Это же змея! Унюхала, наверное, или еще как.
        — О господи, — простонал Гарри. — Это зелье только наружно применяется! Что будет, если его проглотить?
        У Драко хватило совести не ответить, что об этом подробно написано в соответствующей главе учебника, которую им задали на дом.
        — Ну, оно несколько ядовито для магов, — признал он и торопливо добавил: — Но Сэл не человек, так что, может, с ней все будет в порядке.
        Перепуганный Гарри вскочил, с грохотом опрокинув стул, и замер.
        — Стой! Не двигайся, даже шагу не делай. Ты можешь ее раздавить!
        — Почему бы тебе не позвать ее, чтобы мы знали, где она?
        Хорошая мысль.
        — Сэл! — позвал Гарри.
        — На змееязе, Гарри, — нетерпеливо поправил Драко, замерший на месте.
        — Я не могу этим управлять! — возразил Гарри. — У меня получается, только когда я говорю со змеей — ну, или на картинку смотрю...
        — Так представь себе змею, Поттер!
        Гарри закрыл глаза и попробовал.
        — Сэл...
        Фырканье Драко достаточно ясно дало понять, что звуки, им издаваемые, к змееязу отношения не имеют. Ну, чья бы корова вообще мычала!
        — Почему ты мне сразу не сказал, что наделал?! У меня просто слов нет! — рявкнул Гарри.
        — Я не мог тебе сказать! — огрызнулся Драко, все еще стоя неподвижно. — Сначала я надеялся, что оно само пройдет, потом понял, что ты на меня обозлишься, — как и случилось...
        — Не мели чушь! — прорычал Гарри. — Вовсе я на тебя не злюсь!
        — Так я и поверил, — пробормотал Драко.
        — Я же не считаю, что ты нарочно. Я просто нервничаю, разве не ясно? — Гарри замолчал, задумавшись. — Знаешь что? Давай ты поищешь вокруг себя. Убедись, что ее нет рядом, а потом встань на колени. Мы тут все обползаем, ощупаем руками пол, чтобы ее найти. Я бы, конечно, сначала камин проверил, но идти туда я боюсь — вдруг наступлю на нее. Понял?
        — Понял, — отозвался Драко прерывающимся голосом, словно его мутило. — Ты хочешь, чтобы я шарил руками по грязному полу в надежде, что мне повезет и я наткнусь на мерзкую змею.
        Гарри уже стоял на четвереньках, тщательно ощупывая пол вокруг себя по мере продвижения к камину.
        — Малфой, я в курсе насчет твоих проблем, но ты помогать собираешься или нет?
        Пробормотав несколько ругательств, Драко тоже опустился на колени и дотронулся до пола — с таким видом, будто камни его сейчас укусят. Тем временем Гарри добрался до камина.
        — Ее там нет! — Он задрожал, руки тряслись так, что продолжать искать было трудно. — А что мы будем делать, даже если найдем ее? К этому зелью есть противоядие или что-то в таком духе?
        — В учебнике не указывается противоядие для каждого создания под небесами! — сорвался Драко. — Впрочем, про волшебников там тоже ничего нет, — признал он.
        Гарри поднялся, стараясь не переступать с ноги на ногу, и взял щепоть дымолетного порошка из шкатулки черного дерева, стоявшей на каминной полке. Не думая, он бросил порошок в камин и выкрикнул:
        — Кабинет Мастера Зелий!
        Ничего не произошло, ровным счетом ничего. Впрочем, с чего он решил, что его силы начали возвращаться? Пусть он в состоянии подавить стихийную магию — это ж не значит, что он обязательно способен ею пользоваться, правда?
        — У Северуса сейчас урок, — напомнил Драко.
        Скрипнув от отчаяния зубами, Гарри бросил в камин еще щепоть и воскликнул:
        — Кабинет зельеварения!
        Когда в пламени появились туловище и голова Снейпа, Гарри пискнул от шока и шлепнулся на задницу.
        — Сработало, — выдохнул он, сам себе не веря.
        — Что случилось? — рявкнул Снейп, быстро оглядывая комнату.
        — С-сэл пропала... — начал объяснять Гарри.
        — Мистер Поттер, в данный момент я пытаюсь не позволить когорте первокурсников-хаффлпаффцев разгромить класс и изуродовать самих себя до неузнаваемости. Позвольте мне продолжить, будьте любезны.
        С этими словами он исчез, оставив Гарри, у которого челюсть отвисла, наблюдать за вновь вспыхнувшим пламенем.
        Мистер Поттер? Тут до него дошло, что Снейп был на уроке — а значит, полностью в роли зловредного зельевара. И все же он мог бы послушать чуть дольше, чем полторы секунды.
        — Я бы тебе сразу сказал: он не бросит первокурсников варить зелья без присмотра, — заметил Драко. — А не то по возвращении ему пришлось бы соскребать со стен хаффлпаффские кишки. Но зато подумай только: ты сумел воспользоваться камином! Пойди-ка возьми палочку, и посмотрим, что у тебя еще получится...
        — Мы так и не нашли Сэл!
        — А, точно.
        Вздохнув, Драко снова опустился на колени и принялся осторожно проверять пол дрожащими руками.

* * *

        В результате Сэл, свернувшуюся в углу ванной, нашел Гарри. Судя по ровному дыханию, с ней все было в порядке. Однако она была замаскирована — и это еще мягко сказано! Змейка была полностью невидима.
        Приподняв ее, Гарри осторожно перенес змею на диван и взял в руки.
        — Сэл? — спросил он. — Как ты себя чувствуешь, Сэл?
        Нет ответа.
        — По-прежнему никакого змееяза? — сухо осведомился Драко, призвав смоченное увлажняющим заклятьем полотенце и тщательно оттирая ладони. После этого он еще и воспользовался чистящими чарами; судя по всему, он действительно не выносил, когда у него грязные руки.
        — Я думал, на этот раз получилось, — запротестовал Гарри.
        — Английский, ежу понятно.
        — Ну, мне-то не очень. Для меня это звучит одинаково.
        Гарри глубоко вдохнул. Казалось, стоит дотронуться до прохладного тела незримой Сэл — и он тут же заговорит на змееязе, но, похоже, для этого необходимо было все-таки видеть змею. Что ж, неудивительно. Даже у входа в Тайную Комнату была высечена змейка, с которой он разговаривал. Гарри сосредоточился, вглядываясь в собственные руки и пытаясь представить, что видит змею.
        — Сэл, скажи мне что-нибудь, — попробовал он.
        — Английский, — сообщил Драко, избавляясь от полотенца.
        Гарри зажмурился так, что даже глаза заболели, и заставил себя собраться. Он представил ползущего навстречу василиска, огромные желтые глаза чудовища, готовые ослепить, стоит заглянуть в них, и спросил:
        — Сэл, сверчок, которого ты съела, был странный на вкус?
        — Что за вопрос? Конечно странный — он же был покрыт зельем!
        — Заткнись, Малфой, я пытаюсь сосредоточиться! — Напрягаясь изо всех сил, чтобы представить зримую змею, Гарри вызвал в голове давнее воспоминание о походе в зоопарк: — С-с-сэл! Ты с-с-себя видишь, С-сэл?
        Он услышал, как Драко затаил дыхание, почувствовал, как шевельнулась Сэл в его ладонях — лениво, словно только что проснувшись. Маленький язычок коснулся руки, пробуя ее наощупь; это почему-то успокаивало.
        — Где я, Гарри? — спросила змейка. — Я виж-шу тебя, но не с-себя...
        — Все будет в порядке, — заявил Гарри. — Ты с-с-ссъела... э-э... плохого жука, но с-скоро вернется мой отец и с-сможет с-с-сделать так, чтобы все опять было хорош-шо. — «Надеюсь», прибавил он про себя. — Я тоже тебя не виж-шу. Мы с-с-с трудом тебя наш-шли. Если я пос-саж-шу тебя в твой ящ-щик, ты сможешь ос-ставаться там?
        — Конеч-ш-шно, — прошипела Сэл.
        — И никаких каминов, — строго предупредил Гарри. — Я с-серьез-сно, С-сэл.
        Он почувствовал, как змейка кивнула, и осторожно уложил ее в ящик.

* * *

        В результате им даже антидот не понадобился. Сэл стала видима еще до того, как Снейп вернулся в квартиру после уроков.
        — Маскировочное зелье токсично только для теплокровных существ, — пояснил он, уложив змею на ладонь и рассматривая ее. — И даже тогда оно не летально — разве что выпить несколько галлонов.
        Драко, не удержавшись, выпалил:
        — Гарри связался с тобой через камин!
        Снейп вернул змейку в ящик, который поставил на низкий квадратный столик. Потом наградил Гарри весьма враждебным взглядом.
        — Как ни радостно сие событие, тебе следует все-таки обдумывать положение, прежде чем беспокоить меня во время уроков, Гарри. Пока я стоял спиной к классу, Эрни Камбербенд чуть не остался без руки.
        — Северус, Гарри воспользовался каминной связью, — настаивал Драко. — У него раньше не получалось!
        — Я полностью осведомлен о нестабильном состоянии магии своего сына, благодарю! — рявкнул Снейп, разворачиваясь к Драко и буравя его взглядом, пока тот не покраснел и не отвел глаза. Снейп снова обратил свое внимание на Гарри. — Камином следует пользоваться лишь в критических ситуациях, Гарри. Это ясно?
        — А ситуация и была критической! Мы нигде не могли найти Сэл, я думал, она отравилась и понадобится антидот, — возразил Гарри, чье сердце едва не выпрыгивало из груди.
        — Если под угрозой жизнь или безопасность — твоя или Драко, — можешь беспокоить меня в середине урока. Во всех прочих случаях, — Снейп навис над ним, и его крючковатый нос выглядел сейчас очень угрожающе, — этого делать нельзя. Ясно?
        — Да, сэр, — пробормотал Гарри. — Извините. Я думал, вам не все равно.
        — Я не могу оставить без присмотра студентов, чтобы разыскивать змею, Гарри. Даже если это твоя змея.
        Гарри скрестил руки на груди и отвернулся. — Ладно. Усек.
        Снейп вздохнул, провел рукой по волосам.
        — Так, теперь магия. Сходи принеси палочку и попробуй несколько заклятий.
        Гарри уже пробовал, но поскольку сейчас был не слишком расположен к Снейпу, то не сказал ни слова, кроме самых очевидных: Lumos, Incendio, Wingardium Leviosa, и так далее, и тому подобное. Он даже попробовал Expecto Patronum, хотя заклятье не сработало бы даже при наличии магии — Гарри не сосредоточился на счастливом воспоминании. Просто не смог. Он был слишком рассержен на Снейпа.
        Так или иначе, ни одно заклятие не сработало. Ни единое.
        Драко только ухудшил положение.
        — Гарри, — заметил он, заходя в спальню, куда Гарри пошел убрать палочку на место, — это же просто змея. Не считаешь же ты, что Северус должен был рисковать студентами ради...
        — Заткнись! — рявкнул Гарри. — Не хочу об этом говорить, понял? Мне все предельно ясно.
        — По крайней мере, вчера у тебя была причина дуться...
        — Заткнись.
        Драко мудро заткнулся.

* * *

        Гарри до ужаса хотелось снова пропустить ужин, но он чувствовал, что Снейп едва ли потерпит подобное второй вечер подряд. Кроме того, он проголодался, так что запираться в комнате было бы несколько по-детски. При всей злости на Снейпа он это понимал.
        За столом царило напряжение, но только в отношении Гарри. Снейпу, похоже, вполне хватало беседы с Драко и обсуждения, отчего маскировочное зелье иначе действует на холоднокровные создания. Гарри так и подмывало выпалить: Снейп, дескать, сам холоднокровное... но он каждый раз прикусывал язык. Нет смысла терять баллы — безразлично, какого именно Дома. Хотя, если подумать, Снейп вряд ли стал бы снимать баллы, желая наказать Гарри. Небось, заставил бы его чистить котлы или что-то в таком духе, думал Гарри, потихоньку закипая.
        На десерт подали что-то сливочное, сладкое и пахнущее жженой карамелью под названием crème brulée. Выглядело блюдо странновато. Гарри уже совсем было собирался объявить, что не станет есть эту слизь, но Драко смаковал каждый кусочек с таким блаженством, что Гарри не устоял перед искушением.
        Блин, вкус был таким, что он едва не забыл о своем дурном настроении. Едва.
        Снейп не дотронулся до своей порции, предпочтя обойтись бокалом чего-то, что называлось рислинг. Когда Гарри закончил со своим заварным кремом, зельевар вытащил из кармана письмо и протянул через стол.
        — Пришло сегодня утром. Как, по-твоему, мне следует ответить?
        Немного удивленный вопросом, Гарри развернул пергамент и прочел следующее.

        Уважаемый профессор Снейп!
        Как Вам уже, без сомнения, известно, вчера мы с Рональдом Уизли приходили навестить Гарри. Мы были поражены, узнав, что Вы его усыновили. Опасаюсь, наша реакция на это сообщение серьезно задела Гарри, за что я приношу искренние извинения. Я желаю Гарри только самого наилучшего и никогда бы не хотела огорчать его.
        Однако чувствую себя обязанной сообщить Вам несколько важных вещей. Вы, без сомнения, заявите, что меня это не касается и что я перехожу границы. Увы, я вынуждена не согласиться. Кажется, теперь Вы сблизились с Гарри, но мы с ним дружим уже пять лет, посему его благополучие — и мое дело. И, не считая себя самонадеянной, замечу: Вы знаете его не настолько близко, чтобы понимать всю сложность его натуры. Да и откуда? В течение этих пяти лет Вы умышленно вели себя крайне мстительно и жестоко по отношению к нему. Мне, безусловно, известно, что Вы одновременно оберегали его жизнь, но осложняли ее Вы куда чаще, нежели спасали.
        В свете вышесказанного, не резонно ли будет предположить, что неожиданно возникшие чувства Гарри к Вам не являются вполне адекватными? Всех подробностей я не знаю, но мне известно, что его так называемая семья последовательно лишала его того, что все мы считаем нормой в семейной жизни. С одиннадцати же лет на него навалили новый груз — не только славу, коей он вовсе не желал, но и знание, что в нашем мире существуют люди, жаждущие уничтожить его за поступок, совершенный им в младенчестве. Некогда Вы входили в число этих людей. А сейчас он, не задумываясь, называет Вас отцом. Вас это не смущает?
        Предполагаю, что болезненная фиксация Гарри на Вас произошла из-за того, что после трагического инцидента с Упивающимися Смерти ему больше не к кому было обратиться. Если Вы обдумаете положение, то неизбежно придете к выводу, что это так и есть. В конце концов, несмотря на все благие намерения, Вы участвовали в пытках над ним во время Самайна. И то, что теперь он доверяет Вам более, чем кому бы то ни было, — ненормально. Единственным объяснением случившегося является то, что последующий за инцидентом промежуток времени он испытывал мучительную боль и был полностью зависим от Вас, что и сформировало его нездоровую привязанность. Усыновление сделало эту привязанность легальной, но поскольку сама привязанность порочна, то и усыновление не является допустимым выходом.
        Я понимаю, что в настоящее время Ваш статус отца Гарри имеет определенные преимущества и что Вы никогда осознанно не подвергнете его риску, а посему не предлагаю изменить указанный статус. Но прошу Вас: не поощряйте его привязываться к Вам сильней, чем он уже привязался. Нет ничего хорошего в том, что он относится к Вам как к отцу, тогда как в действительности Вы просто человек, оказавшийся рядом, когда в том была необходимость.
        С уважением,
        Гермиона Грейнджер

        — Вы снимете баллы с Гриффиндора? — спросил Гарри, перечитав письмо дважды.
        Снейп покачал головой.
        — Я не разделяю ее чувства, но признаю, что она искренне и вежливо изложила их. Однако вернемся к моему вопросу: как, по-твоему, мне следует ответить?
        — Ну... вы, главное, не проклинайте ее, — только и смог придумать Гарри.
        Подавив возглас нетерпения, Снейп заметил:
        — Гарри, если я не собираюсь снимать баллы, то тем более не предполагаю наказывать сию юную леди как-либо еще.
        Гарри задумался. Как бы он хотел, чтобы Снейп поступил?
        — Знаете, вы ей напишите и объясните, почему она ошибается. То есть я пытался ей все объяснить, но меня она слушать не стала. Куда там, если она считает, что я рехнулся.
        Он ждал, что Снейп откажется — в конце концов, не принято, чтобы учителя писали ученикам, но зельевар только и сказал: «Хорошо» и призвал пергамент и перо. Посидел минут пять — должно быть, обдумывая ответ, а потом написал, ни разу не засомневавшись и не зачеркнув ни единого слова.
        — Хочешь посмотреть?
        Все еще сердясь немного, Гарри буркнул:
        — А вы хотите, чтобы я посмотрел?
        — Мне безразлично, — по глазам Снейпа ничего нельзя было прочесть. — Поступай, как пожелаешь.
        Он встал из-за стола и направился в кабинет, где его, без сомнения, ждали эссе на проверку.
        — Он не заслужил такого обращения, — упрекнул Драко, взмахом палочки отправляя тарелки на кухню. — С Сэл ведь даже ничего не случилось. А как бы ты себя чувствовал, если бы кто-то попал в больничное крыло из-за того, что он ушел с урока?
        Гарри понимал: Драко прав, но ему все равно было неприятно, что Снейп отчитал его. И даже не порадовался, что Гарри хватило магии воспользоваться камином.
        — Просто дай мне прочитать письмо, — проворчал он, вглядываясь в завитушки, складывающиеся в слова.

        Мисс Грейнджер!
        Невзирая на Вашу истовую тревогу о благополучии Гарри, Вам следует быть осмотрительнее, подавая собственные пуэрильные гипотезы как трюизмы. Привязанность Гарри ко мне ни в коей мере не носит патологического характера. Она сформировалась под воздействием целого ряда факторов и установилась задолго до злосчастных событий, имевших место в Самайн.
        Более того, перманентно имплицируемую Вами в Вашей отнюдь не лапидарной эпистоле идею, будто я не считаю Гарри своим сыном, я воспринимаю как оскорбительную инсинуацию.
        Психология, мисс Грейнджер, отнюдь не Ваша стезя.
        Профессор Северус Снейп

        Продираясь сквозь это письмо, Гарри чуть не окосел. Не сказав ни слова Драко, он рванул прямиком в кабинет Снейпа и возмущенно воскликнул:
        — Это что, проверка словарного запаса? Да я едва понимаю одно слово из трех!
        Снейп поднял глаза от исчерканного чернилами пергамента.
        — Темна вода во облацех, да?
        — Чего?!
        Зельевар, чуть усмехнувшись, отложил перо.
        — Чересчур много терминов?
        — А то вы не знаете! Что вы пытаетесь доказать — что вы умней Гермионы? Так она и сама это знает! По мне, с вашей стороны просто подло так ее дразнить!
        Снейп убрал волосы с лица.
        — Строго говоря, я значительно польстил мисс Грейнджер.
        — Ага, «лапидарная эпистола», Мерлина ради! Вы думаете, она знает слово «лапидарный»?! Да спуститесь на землю!
        — Это, пожалуй, чересчур, — признал Снейп.
        Гарри прищурился:
        — Вы мне просто поддались, когда мы играли в скрэббл, так? Зачем разрешать мне использовать сленг, если сами вы играли не в полную силу?
        — Ну, не мог же я упустить возможность познакомиться с таким потрясающим словом, как «лажа», не правда ли? — улыбнулся Снейп.
        — Вот это письмо и есть полная лажа, — огрызнулся Гарри, но тоже не смог сдержать улыбку. — Можете хоть объяснить более-менее, что там написано?
        Снейп забрал письмо и «перевел»:
        — «Я понимаю, что вы волнуетесь за Гарри, но в остальном вы совершенно неправы. С ним все в порядке, и мы сблизились еще до Самайна. Как вы смеете заявлять, что он мне не сын! Вы не знаете ровным счетом ничего. Ваш, и прочая, и прочая».
        Гарри прикусил губу:
        — Ну-у... кажется, та версия, где много умных слов... куда больше подойдет для Гермионы.
        — Вот и я так подумал, — пробормотал Снейп, сворачивая пергамент и надписывая адрес. — Пожалуй, отнесу письмо в совятню сейчас, чтобы мисс Грейнджер смогла изучить его над утренней овсянкой.
        Гарри кивнул.
         — Мне тоже нужно кое-что отправить; не могли бы вы и мою почту прихватить?
        Он сходил за своими письмами, по дороге уточнив, не нужно ли Драко что-нибудь отослать. Вернувшись, Гарри набрал полную грудь воздуха и совершил зрелый поступок, признавшись честно:
        — Меня беспокоит, что вы не выслушали меня — насчет Сэл, сэр.
        — А меня беспокоит твоя уверенность, что я должен подвергать опасности студентов, исполняя твои прихоти.
        — Я не говорил, что вы должны!
        Обогнув стол, Снейп забрал письма, которые Гарри стискивал в руке.
        — Но ты так думал. А это неприемлемо, Гарри. Ты не единственный, за кого я несу ответственность. И хотя ты для меня важнее всех прочих, ты должен понимать: на твоих домашних животных этот принцип не может распространяться.
        — Я всего лишь хотел, чтобы вы послушали меня чуть дольше секунды, — возразил Гарри. — Если бы вы не пропали сразу же, я бы объяснил, что случилось, и спросил бы насчет антидота к маскировочному зелью.
        — Что переросло бы в целую лекцию по зельеварению, в то время как руку Камбербенда уже проело практически до кости!
        — Я понимаю, — вздохнул Гарри и уставился на свои башмаки. — Но вы так разозлились, что даже не обратили внимания, что у меня получилось воспользоваться камином. В смысле, вы даже не порадовались за меня.
        Снейп приподнял пальцами подбородок Гарри:
         — Мне бы не хотелось, чтобы ты считал, что моя гордость или радость зависит от твоего могущества, Гарри.
        Гарри моргнул. Это, считай, то же самое, что «Ты мне небезразличен хоть с магией, хоть без». Он и так, конечно, знал: Снейп, конечно, усыновил его вовсе не потому, что Гарри суждено убить Волдеморта, или еще по какой-то похожей причине. Но сказанное сделало знание более осязаемым.
        — Тогда все в порядке, наверное, — признал он, глядя на Снейпа искоса. Ему хотелось обнять зельевара, но он не знал, как это сделать. Даже подумать о таком было неловко. — Кстати о камине. Как по-вашему, отчего это случилось?
        — Ты очень хотел со мной поговорить, — заметил Снейп, отступив на шаг. — Не исключено, что отчаяние помогает освободить твою стихийную магию. Именно безотлагательная необходимость пробудила твои силы, и накануне именно она заставила тебя подчинить их себе.
        — Так вы считаете, что Драко прав? Что все мои проблемы из-за того, что я не хочу выздоравливать — ведь это значит, что тогда мне рано или поздно придется столкнуться с Волдемортом?
        — Боюсь, тебе придется с ним столкнуться в любом случае.
        — Я тоже, но это не ответ на мой вопрос.
        Снейп пожал плечами.
        — Возможно, желание также играет свою роль. В любом случае, я считаю, что тебе не стоит так беспокоиться. Магия вернется, когда ты будешь готов ее принять, и излишнее беспокойство не ускорит данного процесса.
        — Но... а вдруг я никогда не буду готов? В смысле, возможность пользоваться камином немногого стоит, если я не могу применять заклинания. Если я хочу защитить себя, то должен уметь сражаться.
        — Если магия никогда не вернется, значит, не вернется, — спокойно заметил Снейп. Заявление было не слишком понятным, пока он не продолжил: — Ты не перестанешь быть моим сыном, если именно это тебя тревожит.
        Гарри было приятно это услышать, но все же...
        — Я перестану быть собой, — пожаловался он. — Вы не понимаете. Пока я не узнал про магию, я был никем. А все вокруг, глядя на меня, видят великого волшебника Гарри Поттера. Они считают, что я победил в этом проклятущем Тримудром турнире! Хотел бы я сообщить в «Пророке», что Крауч смошенничал и дотянул меня до самого финала, но я не могу, потому что людям нужен герой, разве не так?
        — Ты часто склонен преувеличивать. Так уж и все видят в тебе исключительно волшебника Гарри Поттера?
        — Ну, кроме вас и моих друзей, — признал Гарри.
        — Или любого, кто хоть сколько-нибудь тебя знает, — поправил Снейп. — Я мог бы предъявить похожую жалобу. Лишь те, кто знает меня по-настоящему, понимают, каков я в действительности, Гарри. Иначе же самая моя внешность вопиет о том, что я темный маг, разве нет?
        — Да, но вы культивируете этот образ, — возразил Гарри. — Одеваетесь во все черное, словно смерть ходячая. И... ну... это... вы позволяете внешности отпугивать людей, — он подумал, не сказать ли про волосы открытым текстом, но решил, что лучше не стоит. — И это ведь не считая поведения — вы же нарочно злобствуете.
        — Суть в том, что обо мне судят по всему этому. Как судят о Драко — по его деньгам и репутации, а о тебе — по шраму.
        — А о Гермионе — по ее репутации зубрилки, а о Роне — по братьям. Ладно, согласен. Но мне, по-моему, все равно приходится хуже, чем вам всем.
        — Это так, — согласился Снейп. — Но разница в степени, а не в основе. Ты не настолько одинок, как тебе кажется. Что до магии, Гарри, дай ей время. Твои темные силы зреют, это несомненно. И если сначала у тебя получилось контролировать их, попросту сдерживая, то теперь ты смог воспользоваться камином — пусть даже попав для этого в критическую ситуацию.
        От необходимости отвечать Гарри избавил Драко, кашлянувший у двери в кабинет.
        — Тут люди пришли, они хотят видеть Гарри.
        — Люди? — резко спросил Снейп
        — Гриффиндорцы.
        — Кто там, Рон и Гермиона?
        — Скорее, Гермиона и группа сопровождения, — буркнул Драко. — Не спрашивай меня, кто еще. Думаешь, я знаю всех твоих приятелей по имени? Кажется, я видел в толпе Лонгботтома. И ту девчонку Патил — а может, и ее сестру.
        Гарри, уже направившийся к двери кабинета, замер на полдороге.
        — Сколько же там народу?
        — Человек десять или двенадцать, точно не знаю. Они заполнили весь коридор.
        — Ты не пригласил их войти? — Гарри смерил Драко коротким сердитым взглядом.
        — Учитывая, что случилось в прошлый раз, нет, — ответил Драко; такого серьезного тона Гарри никогда не приходилось у него слышать. Драко повернулся к своему декану: — Я сначала хотел спросить тебя, Северус. Они, похоже, мрачно настроены. Боюсь, они пришли, чтобы вышибить Гарри из Гриффиндора.
        Гарри скрипнул зубами:
        — Да? Ну посмотрим!
        — Ничего подобного они сделать не могут, — заверил его Снейп.
        — Они могут настолько ясно выразить свое нежелание его видеть, что результат будет тот же самый, — заметил Драко.
        — Почему бы нам просто не пойти и не узнать, что им надо? — предложил Гарри, у которого внутри все сжалось в комок. Это так нечестно! Ну почему он должен выбирать между новообретенным отцом и своим Домом? Правда, он не должен был бы выбирать и между Снейпом и Роном...
        Но ему пришлось, и он свой выбор сделал.
        — Ну, — решил он, — чего тянуть? Легче все равно не станет. — Уже почти у двери он заметил, что Снейп снова взялся за проверку эссе. — Что вы делаете?! Вы должны пойти со мной! Для моральной поддержки.
        — Мое присутствие лишь осложнит положение, — тихо возразил Снейп. — И, честно говоря, Гарри, я не хочу становиться между тобой и твоими друзьями, при всей моей к ним нелюбви.
        — А я не хочу притворяться, что вы мне чужой человек, при всей их нелюбви к вам, — парировал Гарри. — Что бы ни случилось, я ваш сын, помните? Так с моей стороны то же самое. Что бы ни случилось, вы мой отец, так что вставайте и пойдем.
        _____________________
        Crème brulée — крем-брюле.


Глава 47. Мантия и маска

        — Заходите, — предложил Гарри, распахивая дверь. Но стоило Гермионе сделать шаг, как в нее ударила ядовито-зеленая вспышка. Гермиона ойкнула и отскочила, тряся руками, словно от резкой боли.
        — Я так и знал! — воскликнул Драко, гневно ткнув в ее сторону пальцем. — Они затеяли какую-то гадость, и она у них главная заводила!
        — Мистер Малфой иногда склонен торопиться с выводами, — спокойно вмешался Снейп. — Охранные чары пока просто не отвечают на магию Гарри. Теперь можете зайти.
        После этого приглашения гриффиндорцы сумели переступить порог без проблем. Гарри оглядел их. Гермиона, Невилл, Дин, Шеймус, Джинни, Парвати, Колин, Деннис... и с ними еще несколько младшекурсников. Рона не было. Гарри не знал, расстроиться или вздохнуть с облегчением.
        Мест для всех все равно не хватило бы, так что они остались стоять. Никто не проявлял особого желания заговорить: гриффиндорцы явно чувствовали себя не в своей тарелке, оказавшись в личных апартаментах ужасного учителя зельеварения. И неудивительно: большинство до сего дня сюда не заглядывали. Невилл нервничал особенно сильно — наверное, решил Гарри, он что-то напортачил сегодня на уроке.
        Может, это даже случилось до пресловутого урока с первокурсниками-хаффлпаффцами — потому-то Снейп и был столь резок, когда его неожиданно позвали из камина и отвлекли от занятия.
        Гарри уже открыл рот, собираясь заявить что-то вроде: «Я знаю из достоверных источников, что никакое усыновление не дает вам права вышибить меня из Гриффиндора, если вы за этим сюда явились», но не успел произнести и слова, как Снейп уже начал беседу.
        — Мисс Грейнджер, — произнес он, — не думал вас здесь увидеть сегодня вечером. Я полагал, вы дождетесь ответа на свое письмо.
        Услышав упрек, Гермиона слегка задрала нос и невинно вопросила:
        — О, так вы собирались ответить? Поскольку мое письмо вы прочитали за завтраком, а сейчас почти отбой, я решила, что вы предпочли не утруждаться.
        Снейп тонко улыбнулся:
        — Мне нужно было время, чтобы посоветоваться с сыном.
        «Ой-е-ей, — подумал Гарри. — Вот это вызов так вызов». Он напряженно замер, ожидая, как отреагируют его товарищи по Дому.
        По их рядам пробежал ропот недовольства, столь осязаемого, что Гарри, казалось, ощущал его кожей.
        — Вы показали Гарри мое письмо? — опешила Гермиона.
        — Разумеется, — Снейп в упор уставился на нее, словно добавляя: «Или вы пропустили мимо ушей, что я считаю его сыном?»
        Девушка отвела глаза и посмотрела на Гарри.
        — Я не хотела никого обидеть. Надеюсь, ты понимаешь. Просто все это выглядит несколько... дико.
        — Для меня — нет, — заявил Гарри, сунув руки в карманы. — И мне сдается, что тут важно только мое мнение. Если тебе чем-то не нравится, что я сын профессора Снейпа, это твои проблемы, не мои.
        Гермиона прикусила губу: судя по всему, происходящее ей действительно не нравилось. Однако вслух она сказала:
        — Мы не спорить пришли, Гарри. Мы просто подумали, что стоит продемонстрировать свою поддержку и что ты обрадуешься.
        — Поддержку, — медленно повторил Гарри, оглядывая сокурсников по очереди. Те неохотно кивали в ответ, встречаясь с ним глазами. Все, кроме Невилла. Тот кивнул куда решительнее остальных и даже слабо улыбнулся. Правда, большой радости у него на лице тоже не наблюдалось; он переминался с ноги на ногу и явно был как на иголках.
        До Гарри вдруг дошло: он не знает, что именно произошло накануне в Гриффиндоре, хотя что-то произошло наверняка.
        — Значит, вы уже в курсе, да? — довольно враждебно вопросил он. — Ну, что профессор Снейп меня усыновил?
        Гермиона покраснела.
        — После того как ты сказал, что попросишь директора объявить об этом во всеуслышание, Рон решил, что может беспрепятственно... э-э... спустить пар. И крайне удивился, когда утром ничего не произошло.
        — Так ему и надо, — холодно ответил Гарри. — И насчет чего же он «спускал пар»? Только насчет моего усыновления?..
        Гермиона слегка качнула головой, отвечая и на незаданный вопрос.
        — Он придержал... большую часть своих жалоб при себе.
        Гарри сильно подозревал, что без ее увещеваний дело не обошлось.
        — Зато рассказал всем об усыновлении и о том, что ты сменил Дом, — добавила она.
        — Я по-прежнему гриффиндорец! — с нажимом заявил Гарри, глядя друзьям в глаза, дабы убедиться, что его поняли. — Просто теперь я принадлежу и к Дому профессора Снейпа тоже. Но когда моя магия придет в норму, я собираюсь вернуться в нашу башню и все такое. — Не видя реакции на свои слова, он не сдержался и язвительно прибавил: — Если меня там ждут.
        — Конечно ждут! — ахнула Гермиона, явно опешив. — С чего ты взял...
        — А сцена, которую устроил Рон, не в счет? А то, что вы стоите тут с таким видом, будто у меня большие неприятности?
        В разговор вмешалась Джинни. Гарри пришлось повернуться, чтобы разглядеть ее — до сих пор она тихо стояла в заднем ряду.
        — Мой брат повел себя вчера как последняя сволочь, — заявила она. Судя по тону, ей точно довелось услышать полный набор обвинений Рона. — Мне очень жаль, что так вышло, Гарри. Ну а то, что у нас не слишком веселый вид, — так, может, это оттого, что ты нам тоже как-то не очень рад?
        Гарри прикусил губу.
        — Я... я думал, вы пришли мне официально заявить, что больше не считаете меня гриффиндорцем.
        Джинни уставилась на него так, словно у него выросла вторая голова.
         — Да ты что, Гарри?! Нет, конечно! Мы все тебя любим!
        Кто-то из гостей хихикнул. Джинни покраснела так, что лицо ее цветом почти сравнялось с волосами.
         — Не в том смысле, — рявкнула она, пихнув обидчика локтем.
        — Я вас тоже люблю, ребята, — ответил Гарри, сглотнув. При этом он постарался не глядеть на Джинни. — Я очень боялся, что придется выбирать между Домом и отцом.
        Кое-кто из сокурсников вздрогнул, и Гарри вздохнул.
         — Да, отцом, — настойчиво повторил он. — Вот, глядите.
        С этими словами он подошел к книжному шкафу и, встав на цыпочки, вытащил красиво оформленный контракт. Когда он начал разворачивать свиток, Колин извлек из-под мантии колдокамеру и громко щелкнул. Гарри моргнул от яркой вспышки.
        Он передал контракт Дину и Шеймусу — в основном потому, что те тянули шеи, пытаясь разглядеть документ из-за спины Гермионы.
        Подруга одарила его задумчивым взглядом.
        — Гарри, никто и не сомневался, что все сделано официально.
        — Я знаю, — ответил Гарри. — Но так понимаешь, что это на самом деле. Верно?
        Пергамент пошел по рукам, и послышались негромкие «да» и «угу». Последней документ получила Гермиона и вернула Гарри, даже не взглянув. Вместо этого она покосилась на Снейпа и сказала:
        — Понимаешь, Гарри, твой... эээ... отец явно очень сердился, читая мое письмо. И я поняла — может, должна была раньше понять, — что если ты будешь на нас злиться, лучше тебе от этого не станет. Я хочу, чтобы ты знал: если тебе нужно будет выговориться, ты всегда можешь на нас рассчитывать.
        Гарри вытащил руки из карманов и выпрямился.
        — Теперь я могу рассчитывать на отца. Как по-твоему, Гермиона, почему мы поладили? Да потому, что мы уже не первый месяц разговариваем обо всем.
        — Понимаю, — пробормотала Гермиона, хотя, судя по тону, вовсе не понимала. — Но вдруг тебе понадобится поговорить с кем-то еще. Ну... с кем-то твоего возраста.
        Гарри сознавал, что сейчас скажет то, чего, в общем, говорить не следует, но что-то его прямо-таки подталкивало. Возможно, ему хотелось шокировать товарищей? Или поквитаться с Роном, пусть даже тот не мог его слышать? А может, он на самом деле хотел, чтобы его слышал Снейп? Отец давным-давно просил его дать Драко шанс — и теперь Гарри был к этому готов, хотя так никогда и не признался вслух. Правда же, нет лучше способа доказать, что он изменил свое мнение, чем заявить об этом сразу и перед Снейпом, и перед гриффиндорцами?
        — Если мне понадобится поговорить с кем-то моего возраста, — легко ответил он, — я очень рад, что наверху в башне есть люди, которые меня выслушают. Но не забывай, что здесь со мной Драко — я всегда могу поделиться с ним.
        На этот раз недовольный ропот был осязаем; шепоток, похоже, впитался в стены, прежде чем исчезнуть. Гермиона стиснула зубы так, что они скрипнули.
        — Если тебе все-таки понадобится гриффиндорская точка зрения, — выдавила она, явно на грани срыва, — мы всегда готовы помочь.
        Гарри тут же почувствовал себя паршиво. Пожалуй, не стоило впутывать сюда Драко — это тоже вызов, да еще какой. С другой стороны, он не хотел ничего скрывать. Ни усыновление, ни то, что он принадлежит теперь сразу двум Домам, ни то, кто его друзья.
        Все его друзья.
        Видимо, чувствуя, что Гермиона вот-вот взорвется, Невилл шагнул вперед и взял Гарри за руки. Пальцы Невилла были холодные и дрожали; он явно ужасно нервничал. Да и как иначе, когда в трех шагах застыл, скрестив руки на груди, Снейп? Зельевар напоминал ястреба, следящего за добычей, и было ясно: стоит хоть одному из гостей вымолвить неверное слово, и полетят пух и перья.
        — Гарри, — сказал Невилл. Несмотря на напряжение, голос его был искренним. — Мы не понимаем, это правда. Как ты можешь хотеть, чтобы... но штука-то в том, что нам не обязательно понимать. Ты наш друг, ты гриффиндорец, ты наш ловец — ну, когда сможешь летать опять, конечно. Вот и все, остальное неважно.
        Джинни протолкалась вперед, по дороге выуживая что-то из кармана.
        — Это тебе от нас, Гарри. От всех нас.
        Она сунула ему в руки букетик из трав и цветов, и Гарри почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы:
        — Благопожелание? — спросил он, хотя все и так было ясно.
        Джинни кивнула. Глаза у нее тоже повлажнели.
        — Мы же мыслей не читаем, пойми. Мы не узнаем, что изменилось и как, пока ты сам не расскажешь. А ты не рассказывал...
        — Ты даже не приходила сюда, — заметил Гарри.
        — Я была здесь шесть раз! — возмутилась Гермиона. — И мне ты тоже ничего не сказал.
        — Я не хотел из-за этого ссориться! Кроме того, ты знала, что мы помирились со Снейпом и с Драко тоже. Я этого не скрывал!
        — Слушайте! — резко перебила Джинни, зыркнув на обоих. Потом взгляд ее смягчился: — Неважно, насколько... неправильным нам все это кажется. Но мы видим, что ты так не думаешь, и решили, что надо поддерживать тебя и твое решение. Мы желаем тебе счастья, Гарри. И будем рады, когда ты сможешь к нам вернуться.
        — Ты пыталась уговорить Рона прийти с вами, и он отказался, верно? — грустно спросил Гарри. Вздохнув, он поудобнее перехватил благопожелание и продолжил: — Спасибо вам всем. Это... это много для меня значит.
        Джинни повернулась к профессору Снейпу.
        — И вам, сэр, я тоже желаю счастья, — отчетливо и от всей души произнесла она.
        — Благодарю, мисс Уизли, — пробормотал Снейп, слегка кивнув.
        Гермиона кашлянула, словно поперхнувшись словами, и хриплый звук эхом отразился от каменных стен подземелья. Пыталась ли она тоже поздравить Снейпа и просто не сумела себя заставить? Или собиралась сказать что-то еще? Как бы там ни было, Снейп заговорил первым, прежде чем молчание стало невыносимым.
        — Отбой уже был, — объявил он и оглядел студентов, словно пересчитывая. — Тринадцать гриффиндорцев в такой час за пределами общежития... — он покачал головой и прицокнул языком. — Смею полагать, подобное поведение в моем присутствии стоит баллов.
        — Сэр, пожалуйста... — взмолился Гарри. Краем глаза он заметил, как ухмыльнулся Драко.
        — Позволь мне самому решать, — резко оборвал его Снейп.
        — Но, профессор...
        — Довольно, Гарри, — ровным тоном произнес Снейп, не сводя с сына глаз. Затем, убедившись, что тот молчит, объявил: — Двадцать баллов Гриффиндору.
        И взмахнул палочкой, подтверждая распоряжение.
        Воцарилась мертвая тишина. Наконец Невилл приглушенно выдавил, обращаясь к Шеймусу:
        — Гриффиндору? Он сказал «Гриффиндору»?!
        — Нет, тебе мерещится, Лонгботтом, — весьма едко вставил Драко.
        — Драко, достаточно. — Снейп повернулся к Невиллу, который аж затрясся. — Да, мистер Лонгботтом, вам не почудилось. Однако мне придется снять куда больше баллов, если вы и ваши друзья задержитесь еще хоть на минуту. Сколь бы я ни ценил ваши усилия и желание поддержать Гарри, полагаю, вы прекрасно знаете, что я не одобряю, когда студенты бродят по замку посреди ночи.
        Гермиона кивнула.
        — Я зайду завтра, Гарри, — пообещала она. Судя по тону, она собиралась являться ежедневно, если только сможет — проверять, как идут дела, и быть рядом, если понадобится. — Дорогу я, похоже, уже знаю. И... и наверное, я не поеду домой на каникулы. Лучше останусь тут и буду навещать тебя почаще...
        — Гермиона, — мягко сказал Гарри, — ты так ничего и не поняла. Мне тут хорошо. И я с нетерпением жду Рождества, чтобы наконец отпраздновать его как полагается — вместе с семьей.
        — Мой ответ, мисс Грейнджер, — между тем объявил Снейп, протягивая ей небольшой свиток. — Несколько более лапидарный, чем ваша эпистола, опасаюсь.
        — Мое письмо было достаточно коротким и ясным! — возмутилась Гермиона.
        Снейп покосился на Гарри, и Гарри отвел взгляд. Оказывается, Гермиона знает куда больше умных слов, чем он думал... что ж, Снейп ведь постоянно читал ее эссе. Кому знать, как не ему.
        — Мисс Грейнджер, — разъяснил Снейп, — когда я задаю двенадцать дюймов по теме, вы неизменно приносите мне тридцать. Мне еще не доводилось наблюдать лаконичности в ваших работах.
        Гермиона нахмурилась, но быстро взяла себя в руки, и ее лицо обрело нейтральное выражение. Она повернулась к Гарри.
        — Ну, тогда спокойной ночи.
        — Спокойной ночи, — отозвался Гарри. Потом повторил прощание еще несколько раз, провожая друзей. Когда дверь за ними наконец закрылась, он привалился к ней, чувствуя, как ноги подкашиваются от облегчения.
         — Все обернулось лучше, чем можно было ожидать, — спокойно заметил Снейп.
        Гарри кивнул.
        — Спасибо за баллы.
        Снейп махнул рукой: мол, не стоит.
        — Нет, правда, это было здорово, — уперся Гарри. — Никогда не думал, что вы наградите Гриффиндор хоть одним баллом.
        — Что ж, я всегда могу снять лишних двадцать баллов, когда мистер Лонгботтом в очередной раз расплавит рабочий стол.
        Гарри поперхнулся. Нет, Невилл расплавил за годы учения кучу котлов — но стол?!
        — Это он сегодня, да, сэр?
        Снейп в ответ только гневно раздул ноздри.
        — Ну, он храбрец, если после такого отважился сюда прийти, — заметил Гарри.
        Снейп ничего не ответил. Впрочем, слов и не требовалось. Выданные Гриффиндору баллы вроде как говорили сами за себя, верно?
        Драко громко фыркнул.
        — Да уж, ты отличился, Северус. Наградил их за то, что они присвоили мою гениальную идею.
        — Твою идею? — изумился Гарри.
        — Благопожелание дарят младенцам, Гарри, — весьма едко произнес Драко. — Это мне пришло в голову подарить его на усыновление. Так что твои приятели просто плагиаторы.
        — Смею полагать, ты восхищался бы любым слизеринцем, сумевшим выдать понравившуюся ему мысль за свою, — вмешался Снейп.
        — Но они-то не слизеринцы!
        — Они мои друзья, — напомнил Гарри. — И я ценю их усилия так же, как твои. Кроме того, Драко, я-то знаю, кто первым придумал подарить мне благопожелание. Так что вся слава — тебе.
        Драко скривил губы. Но тут в голову ему пришла мысль, от которой он просиял:
        — По крайней мере, на этот раз Грейнджер и не подумает тебе помогать. И она, и прочие гриффиндорцы. Тебе придется разбираться самому, так что все в порядке.
        — Я всегда могу написать Падме, — пригрозил Гарри.
        Он ждал возмущения от Драко, но рассердился отчего-то Снейп.
        — На этот раз, — отчеканил он, уставившись на Гарри и сверкая глазами, — ты поведешь себя как подобает достойному юному магу — сиречь сам разберешь пожелание своих друзей.
        — Хорошо, сэр — пробормотал Гарри, отводя взгляд. Он и не подумал, что поступает не слишком хорошо, обращаясь к Гермионе за помощью. И только теперь догадался, что разочаровал Снейпа. Это чувство ему решительно не понравилось. — Так... и какие растения мне исследовать? — он чуть приподнял благопожелание, чтобы зельевару было удобнее разглядеть.
        Тот скрестил руки на груди.
        — Полагаю, в качестве адекватного наказания за предыдущий раз будет правильно предоставить тебе теперь разбираться самому. Однако одну вещь я тебе скажу. Возможно, твои друзья и не очень умело выражают чувства словами, зато вполне недвусмысленно заявили о них с помощью букетика, который ты держишь в руках.
        Гарри не сдержал улыбки. Иногда Снейп вел себя исключительно по-слизерински.
        — Вы просто стараетесь раздразнить мое любопытство, чтобы я покопался как следует.
        — Драко? — почему-то спросил Снейп. Однако Драко явно понял, что имелось в виду.
        — Нетривиальное благопожелание, — отозвался он. — Даже двусмысленное, пожалуй. Я-то думал, что гриффиндорцам положено быть отважными.
        — Хорошо! — расхохотался Гарри, плюхаясь в кресло и жестом предлагая собеседникам последовать его примеру. — Хватит уже! Узнаю я, что там, узнаю!
        — Уж Грейнджер-то могла бы сказать тебе в лицо, что думает, — не унимался Драко.
        — Она так и сделала, — смех замер у Гарри на губах. — Уж не знаю, то ли злиться на ее упрямство, то ли радоваться ее заботе.
        — Что ты имеешь в виду? — спросил Снейп, пристально вглядываясь в сына.
        — А то вы сами не догадались, — пробормотал Гарри, покачав головой. — Гермиона же сказала: они пришли сюда «продемонстрировать свою поддержку». Вот что это было — демонстрация. В смысле, она не поддерживает мое решение на самом деле — просто считает, что должна вести себя, словно поддерживает. Ну, понимаете... чтобы мне было к кому броситься, когда это усыновление обернется катастрофой. Я-то так не думаю, — поспешно прибавил он. — Я объясняю про Гермиону.
        — Безусловно, — криво улыбнулся Снейп, вытягивая ноги. — Ни в коем случае не подвергая сомнению твой анализ мотивов, движущих мисс Грейнджер, я должен заметить, что прочие твои друзья были несколько более искренни.
        — Да, Невилл и Джинни, — согласился Гарри. — Но это как раз понятно. Невилл знает, что такое тоска по родителям, а Джинни стыдно, что Рон повел себя мерзко. Очень благородно с их стороны. Вы-то столько лет вели себя по отношению к гриффиндорцам не просто мерзко, а хуже некуда.
        — Я же говорил, Поттер, Северус должен был хоть что-то противопоставить неприкрытому фаворитизму Дамблдора...
        Снейп тяжело вздохнул и вытащил палочку.
        — Десять баллов со Сли...
        — Нет, — прервал Гарри. — Пожалуйста, не надо. Я-то то и дело зову его Малфоем, когда вас нет рядом. Мы ничего такого не имеем в виду, профессор. Теперь — нет.
        — Ты уже защищаешь Слизерин, — слегка удивленно кивнул Снейп, снова пряча палочку. — Должен признаться, меня это радует.
        — Я защищаю Драко, — пробормотал Гарри. — Он давно это заслужил.
        — Кажется, вы в самом деле наконец поладили, — заметил Снейп, окончательно успокаиваясь.
        — Похоже на то, — согласился Гарри и покосился на Драко. Он ждал улыбки или хотя бы ухмылки, но глаза слизеринца блестели, а взгляд был тяжелым и неподвижным. — Что случилось? Что-то не так?
        Драко помотал головой, словно разгоняя путаные мысли, а потом на его лице появилось скучающее выражение.
        — Нет, все в порядке. Просто вспомнил кое-что.
        — Драко, — негромко, но внушительно произнес Снейп.
        — Сказал же, все в порядке! — сорвался Драко. — Оставь, Северус.
        С этими словами он прямо-таки вылетел из комнаты.
        — Он... я его чем-то задел? — осторожно поинтересовался Гарри.
        — Ты дал понять, что доверяешь ему, — заметил Снейп. — Насколько это соответствует действительности?
        Гарри чуть наклонился вперед и уставился на благопожелание.
        — Ну... не знаю, как объяснить. Я думаю, что он действительно меня поддерживает. Но все равно не понимаю почему, учитывая обстоятельства. Он же всегда меня ненавидел... раньше. Так почему он рискнул наследством и даже жизнью, чтобы мне помочь? Если честно, я стараюсь об этом не думать, профессор. Потому что смысла в этом никакого, и чем больше я думаю, тем меньше ему доверяю.
        — Но?.. — спросил Снейп.
        — Но, хоть смысла получается никакого, он столько важного сделал, — вздохнул Гарри. — Вернул палочку. Помогал мне с уроками. Спас от Дарсуэйта. И даже с моими друзьями — он же защищал меня! Вы же видели в думосбросе: он бросился между нами, чтобы не дать Рону меня проклясть. Что ж, хорошо. Наверное, я ему доверяю. Просто не понимаю, зачем это ему.
        Снейп постучал пальцем по щеке, словно обдумывая что-то.
        — Профессор?
        — Ступай и скажи Драко, что я хочу поговорить с ним наедине.
        — Обо мне?
        Снейп наградил его холодным взглядом.
        — О нем.
        Когда дверь кабинета закрылась за обоими слизеринцами, Гарри вытащил Сэл из ящичка и, повздыхав — она была еще наполовину невидима, — улегся в постель. Он не знал, сколько времени длился разговор. Знал лишь одно: когда он уснул, Драко еще не вернулся.
        
* * *

        За завтраком Снейпа не было — второй день подряд. Судя по словам Гермионы, накануне он завтракал в Большом зале — уж не укоризненная ли записка Дамблдора тому виной? Возможно, теперь Снейп станет чаще есть вместе с коллегами?
        Но точно сказать было нельзя, зельевар мог попросту пропустить трапезу. Гарри, достаточно наголодавшийся за свою жизнь, не мог спокойно думать о том, что кто-то способен равнодушно пройти мимо легкодоступной и вкусной еды. Ссориться по этому поводу со Снейпом, конечно, не стоило, но Гарри задумался, нельзя ли как-то повлиять на него — зельевар явно то и дело забывал заботиться о себе.
        Драко за завтраком был непривычно молчалив и, судя по всему, не слишком хотел есть. Однако меню тут было ни при чем: Гарри проснулся раньше и успешно воспользовался камином, чтобы заказать «что-нибудь по вкусу». А заодно и порадовался, что у него получилось, даже несмотря на то, что ситуация не относилась к «критическим», выражаясь словами Снейпа. Не исключено, размышлял Гарри, помогло и само осознание, что он способен на определенную магию.
        Драко наконец выбрал яйца всмятку и ржаной тост, но вместо того чтобы приняться за еду, просто тыкал вилкой в желток. Выглядел он так, словно не спал всю ночь.
        — Драко, — окликнул Гарри.
        Слизеринец поднял покрасневшие глаза, но ничего не ответил.
        — Что с тобой? — мягко спросил Гарри. — Ты же говорил со Снейпом... тебе не стало легче? Мне всегда становится.
        Ответ был еле слышен:
         — Нет, мне не стало.
        Странно. Снейп обладал настоящим даром анализировать проблему и находить решение — наверное, благодаря тому, что много лет крайне серьезно относился к своим обязанностям декана.
        — Снейп что, совсем ничего не предложил? — решил не отставать Гарри.
        — Он хочет, чтобы я кое-что сделал, а я не могу, — пробормотал Драко, со звоном уронив вилку на тарелку.
        Гарри задумался, пытаясь понять, что бы это значило. В голову пришла лишь одна вещь, полностью подходящая к ситуации:
        — Ой... он что, хочет, чтобы ты свидетельствовал против своего отца?
        Драко вскочил на ноги, да так, что стул аж по полу проехался.
        — Ты на что это намекаешь?
        Гарри моргнул, потом вытаращился.
        — Ни на что. С тобой все в порядке? Ты сегодня странный какой-то.
        — Нет, скажи, что ты имел в виду? Какие это показания Снейпу нужны?
        — Ну, про Дарсуэйта. Про тот порт-ключ, что у него нашли. Который твой отец зачаровал.
        — А, ты об этом, — Драко мешком рухнул на стул. — Нет. У моего отца практически иммунитет к судебным преследованиям, если ты не заметил. Насколько я знаю, его даже не попытались осудить за то, что он похитил тебя в ноя... — он запнулся на полуслове. — Прости, я не хотел напоминать.
        Гарри кивнул, показывая, что извинения приняты.
        — А чего же тогда хотел Снейп?
        — Не желаю об этом говорить, — заявил Драко, вставая. — Пойду еще посплю.
        — Если ты будешь сидеть и хандрить у нас в комнате, проблемы это не решит, в чем бы она ни была, — заметил Гарри. — Ты же сам мне говорил, что пора перестать дуться.
        — Слушай, — взбеленился Драко, — я полночи проспорил с Северусом, и мне он не давал чудесных зелий, способных разрешить все мои трудности. Так что, если не возражаешь, я пойду и попробую поспать хотя бы сейчас.
        — Все мои проблемы зельями тоже не решить, — возмутился Гарри. — Послушай, если от беседы со Снейпом легче не стало, может, поговоришь со мной? Может, Гермиона права... и тебе нужна точка зрения ровесника?
        Драко нахмурился.
        — Когда я послушаюсь совета какой-то магглорожденной... ладно, неважно. Я не могу с тобой поделиться, Поттер. Просто не могу.
        — Но почему? — заупрямился Гарри.
        Драко устало ответил:
        — Потому что проблема в тебе.
        С этими словами он с грохотом захлопнул за собой дверь спальни. Гарри, не желая сдаваться, попытался ее открыть, но обнаружил, что она не поддается. Драко, очевидно, воспользовался магией. Гарри постучал, но и это не помогло — значит, кроме запирающего заклятья, на двери были и еще и заглушающие чары.
        Что ж, если Драко так жаждет уединения, пусть наслаждается. Так или иначе, тут мало что можно было поделать. И со Снейпом не свяжешься: нынешняя ситуация точно не подпадала под определение критической. Вздохнув, Гарри решил заняться чем-нибудь еще. Он немного покорпел над эссе по зельеварению, стараясь уделять особое внимание логическим переходам, раз уж Снейп считает, что они так важны. Потом принялся рыться по полкам в поисках книг, которые могли бы помочь расшифровать гриффиндорское благопожелание.
        Вскоре он сообразил, что стоит обратиться к мадам Пинс и попросить перечень нужных книг у нее. Еще недавно ему пришлось бы посылать просьбу с совой и минимум несколько часов ждать ответа. Теперь же Гарри сразу отправился к камину, хотя сначала извлек оттуда Сэл — змейка заползла в камин сразу после завтрака. По крайней мере, теперь она была полностью видима.
        Гарри поднес Сэл к самому лицу и шутливо пробурчал:
        — Ну что мне с тобой делать, а? Знаешь ведь, что тут спать нельзя.
        Он, без сомнения, разговаривал на змееязе, потому что Сэл немедленно отозвалась:
        — Но тут хорош-ш-шо, это луч-ч-чшее место в доме.
        Гарри, вздохнув, устроил змейку у себя на шее, уселся перед камином и зачерпнул немного дымолетного порошка, чтобы связаться с библиотекой.
        
* * *

        Снейп, вернувшись вечером, не спросил о Драко — решил, скорее всего, что его второй подопечный занимается или читает в спальне, что случалось нередко. Откуда ему было знать, что тот весь день просидел за запертой чарами дверью, так что Гарри даже войти не мог?
        Гарри не хотел, чтобы у Драко были неприятности — по крайней мере, новые вдобавок к тем, что уже есть, но был уверен: если с этой хандрой, или что там мучило Драко, не разобраться сейчас, дальше будет только хуже.
        — Мне не нравится, что происходит с Драко, — признался он, заходя следом за отцом в кабинет и наблюдая, как тот снимает учительскую мантию, вешает на спинку кресла и садится. — Я попытался с ним поговорить, но он наотрез отказался. А потом спал весь день — или притворялся. Вы не знаете, что с ним?
        — А он не сказал тебе? — мастерски ушел от ответа Снейп.
        Гарри вздохнул.
        — Он сказал, что дело во мне. Ну как такое возможно? Это просто смешно. Он же знает, что теперь я ему доверяю...
        — А если он боится, что некая ошибка лишит его этого доверия?
        — Если он правда так думает, то это он мне не доверяет, — огрызнулся Гарри. — Вот вся эта история с Сэл... Я же простил его!
        Снейп поднялся и встал напротив.
        — Думаю, все образуется. Возможно, ты прав: Драко слишком долго просидел в четырех стенах.
        Гарри вздохнул.
        — Ну, тут ничего не поделаешь. Если только вы не передумали насчет плаща-невидимки. С ним Драко мог бы полетать над квиддичным полем, никто бы и не догадался... — Снейп наградил его таким мрачным взглядом, что Гарри немедленно заткнулся. В самом деле, зельевар ведь никогда не одобрял, что у Гарри есть такая вещь. Не хватало еще, чтобы Снейп
        вспомнил об отцовских правах и конфисковал плащ до окончания школы или сделал еще что-нибудь в таком духе. — Ну ладно, — он поторопился исправить свою ошибку. — Это я чушь спорол.
        — Мягко говоря, — ядовито отозвался Снейп. — Я понимаю, что плащ достался тебе от Джеймса, но ты до сих пор использовал эту вещь отнюдь не как сентиментальный сувенир. Настоятельно рекомендую спрятать плащ в сундук и не вытаскивать. Я ясно излагаю?
        — Да, сэр, предельно, — Гарри даже сглотнул.
        — Но мы, пожалуй, все равно кое-что можем сделать для Драко, — продолжил Снейп уже мягче. — Например, уедем куда-нибудь на Рождество.
        Гарри заморгал от удивления.
        — Что, правда? Вот здорово! Но... а как же безопасность? Люциус ведь наверняка будет искать его, да и меня тоже... а за мной еще и Волдеморт охотится — как всегда...
        — Полагаю, что-нибудь можно устроить. В конце концов, ни Волдеморту, ни его присным в голову не придет, что мы не в замке. А место, о котором я подумываю, защищено не хуже старого особняка Блэков. Нет, даже лучше, пожалуй — камин там никогда не был подключен к сети.
        Гарри почувствовал, как холодеет лицо.
        — Но профессор, дом Сириуса как раз не слишком защищен — если уж Малфою удалось меня схватить...
        — Только потому, что Люпин фактически привел его туда, а ты случайно вышел из самого здания. Такого больше не случится. Все будет в порядке, — последние слова Снейпа явно относились не только к поездке. — Пойдем и скажем Драко?
        
* * *

        Снейп не слишком обрадовался, обнаружив, что спальня заперта заклятьем, да еще и заглушающими чарами прикрыта, чтобы никто не мог дозваться. Однако, в отличие от Гарри, он легко с этим справился — вытащил палочку и в два счета покончил с доморощенной защитой. А потом вошел, даже не постучав.
        Драко сидел на кровати по-турецки, уставившись в одну точку. Когда дверь распахнулась, он одарил опекуна небрежным взглядом, но больше никак не прореагировал.
        — Ты не хочешь куда-нибудь уехать отсюда на Рождество? — начал Снейп.
        Драко резко вскинул голову, и в его взгляде промелькнула боль.
        — Мне... мне некуда ехать, Северус. Я думал, ты понимаешь: вся моя родня поддерживает отца. Но да, наверное, вы с Гарри хотите отпраздновать Рождество своей семьей...
        — Нет, Драко, — перебил Гарри, усаживаясь с ним рядом. Поколебавшись, он положил руку расстроенному слизеринцу на колено. Он подсознательно ждал привычного жжения или хотя бы неприятного ощущения, но нет... все было в порядке. Может, раны наконец затянулись — и снаружи и изнутри. — Мы просто хотим выбраться из подземелий на Рождество. Все вместе. Ни Снейпу, ни мне и в голову не пришло справлять праздник без тебя. Не дури.
        Драко слабо улыбнулся, хотя глаза его оставались грустными:
        — А. Ну тогда ладно. Если бы мне пришлось еще и на каникулах пялиться на эти стены... ладно, неважно. Да, давайте уедем. — Он глубоко вдохнул и наконец взглянул Снейпу в лицо: — Ты уже решил, куда именно?
        — Да. Но полагаю, что лучше пусть это будет сюрприз, — спокойно отозвался Снейп. — А сейчас я закажу нам ужин.
        — И когда мы отправимся? — спросил Гарри. Теперь, когда он знал, что это возможно, ему отчаянно захотелось выбраться отсюда.
        — Большинство студентов уедут «Хогвартс-экспрессом» в субботу утром. А мы... в тот же вечер, пожалуй, — решил Снейп. — Нас не будет две недели, так что собирайтесь в соответствии с этим.
        Гарри рассмеялся.
        — Три дня на сборы. Думаю, я как-нибудь справлюсь.
        Драко медленно поднялся на ноги, двигаясь скорее как дряхлый старик, а не шестнадцатилетний мальчишка.
        — Пойду приму душ.
        — Нет, — строго объявил Снейп. — Только после того, как поужинаешь и покажешь мне выполненные домашние задания.
        — Ну, это много времени не займет, — пробормотал Драко себе под нос.
        Снейп никак не отреагировал, хотя позже и настоял, чтобы Драко закончил не сделанные сегодня уроки.
        
* * *

        — Ты готов? — спросил Снейп, глянув на потертый рюкзак, перекинутый через плечо Гарри. Потом повернулся к Драко, который левитировал перед собой целый сундук.
        Гарри вытаращился и не сдержался:
        — Мы ведь только на две недели едем!
        Драко ответил самодовольной ухмылкой, некогда вызывавшей у Гарри непреодолимое искушение его стукнуть. Теперь же у него камень с души свалился: Драко наконец-то снова напоминал самого себя. Правда, похоже, что проблемы, в чем бы она ни состояла, он не решил, а просто приноровился о ней не думать. Избегание... Гарри и сам частенько так себя вел, просто узнал, как именно это называется, лишь прочитав позаимствованную у Снейпа книжку.
        — Я не в состоянии довольствоваться тем, что умещается в какую-то жалкую котомку, — протянул Драко; судя по тону, такая судьба представлялась ему горше смерти. — Кое у кого из нас есть принципы, Поттер. И определенное je ne sais quoi*, без коего мы бы ничем не отличались от простых обывателей...
        На сей раз Снейп пропустил «Поттера» мимо ушей, не угрожая снять баллы. Гарри это понравилось.
        — Кое-кто просто умеет собирать вещи, — шутливо огрызнулся он. — Незачем тащить с собой весь гардероб. Достаточно выбрать то, без чего нельзя обойтись.
        Драко рассмеялся.
        — Выбирай то, без чего не можешь обойтись, сколько угодно. Я же предпочитаю то, без чего не хочу обходиться.
        — Хватит болтовни, — объявил Снейп. — Мы отправимся через камин...
        Гарри тяжело сглотнул, все его веселье как ветром сдуло.
        — А... разве вы не говорили, что камин там не подключен к сети?
        — Камин — наилучший вариант. Разве что ты хочешь идти пешком до границ хогвартской зоны аппарации на виду у любого Упивающегося, шныряющего поблизости. А заодно и у слизеринцев, не уехавших на каникулы.
        — А порт-ключ? — предложил Гарри, поморщившись.
        — У меня нет готового, — прищурился Снейп. — Ты ведь в последнее время пользовался камином. И не говори, что до сих пор боишься сгореть заживо, как ты выразился.
        — Ну...
        — Гарри, ты будешь со мной. Моя магия защитит нас обоих — вне зависимости от твоего состояния.
        — И моя тоже, — вставил Драко.
        — Но...
        — Ты мой сын, — негромко произнес Снейп, глядя Гарри в глаза. — Неужели ты искренне считаешь, что я позволю причинить тебе вред?
        — Или ты думаешь, что понимаешь принципы магии лучше Северуса? — прибавил Драко.
        Гарри, немного подумав, кивнул.
        — Хорошо. Наверное, я просто вспоминаю... Самайн. Похоже, у меня теперь бзик насчет огня, — он сглотнул. — Но как же Сэл? Ей повредила даже остаточная магия каминной сети, как мы возьмем ее с собой?
        — Верно замечено, — заявил Снейп. — Она у тебя в кармане, так? Обмотай ее вокруг запястья.
        Гарри, повернувшись к Драко спиной, извлек из кармана Сэл и протянул руку. Снейп что-то пробормотал, легонько тронув змейку палочкой, и Сэл превратилась в золотой браслет. Гарри ахнул, но возразить не успел.
        — С ней все будет в порядке, — успокоил его зельевар. — Куда лучше, чем если бы она отправилась в своем естественном виде.
        Драко с отвращением покосился на украшение.
        — Можно было бы и тут ее оставить, — заметил он, явно не в восторге от перспективы провести с Сэл все каникулы. — Это же змея, она способна сама о себе позаботиться.
        — Она маленькая и славная, — резко отозвался Гарри. — Перестань считать ее воплощением зла только потому, что она змея. Я же перестал думать о тебе плохо только потому, что ты слизеринец!
        К его удивлению, Драко резко побледнел. У такого светлокожего человека это выглядело пугающе.
        — Может, отправимся уже? — совершенно измученным тоном поинтересовался Снейп.
        
* * *

        Они оказались на площади Гриммо, 12. Гарри замешкался, выбираясь из камина в комнату, столь хорошо знакомую по урокам окклюменции. Его немного удивило, что Драко вообще смог сюда попасть, учитывая заклятье Верности. Но, видимо, Дамблдор когда-то успел рассказать Драко, для чего используется дом.
        — Упивающиеся знают про это место, — возмутился Гарри. — Проводить тут Рождество просто опасно!
        — Защитные чары не пропустят их в твой дом, — отозвался Снейп.
        — Погоди, это твой дом? — изумился Драко, оглядываясь вокруг.
        — Я унаследовал его от крестного, — тихо ответил Гарри.
        — А кто твой крестный?
        — Сириус Блэк.
        Драко пораженно уставился на него — то ли из-за обвинений против Сириуса, то ли из-за того, что крестный Гарри оказался родственником Малфоев. А может, он слышал из сплетен, ходивших среди Упивающихся, что это Хвосту полагалось сидеть в Азкабане? Как бы то ни было, Гарри не хотел об этом говорить. Он даже находиться здесь не хотел.
        — Профессор, — запротестовал он, — это явно не то место, где мне хотелось бы провести праздники.
        — Я этого и не предполагал, — отозвался Снейп. — Мне просто понадобилось безопасное место, откуда можно аппарировать. — Он поманил Гарри и, когда тот подошел ближе, крепко обнял его. — Помнишь, как мы аппарировали в Суррее?
        — Вряд ли я забуду, — пробормотал Гарри, прижимаясь щекой к отцовской мантии. — Вы тогда сказали, что в следующий раз я сам в вас вцеплюсь.
        — Уж будь так любезен. Скорее всего, аппарация по-прежнему окажется тебе неприятна, но я приму на себя худшую часть побочных эффектов, так что результат должен быть вполне терпимым. — Он повернулся к Драко: — Я вернусь за тобой через минутку.
        Тот принял высокомерно-скучающий и самодовольный вид.
        — Я умею аппарировать с пятнадцати лет, — сообщил он. — А тебе надо бы научить Гарри. Но все равно, сделай одолжение, вернись: я понятия не имею, куда аппарировать.
        Снейп никак не отреагировал на провокацию.
        Через секунду Гарри почувствовал, как плавится и меняется мир вокруг. Ощущение было тошнотворное, но не такое омерзительное, как тогда, когда ему никто не помогал. Снейп весь напрягся, очевидно, пытаясь смягчить шок. И аппарировать действительно оказалось легче.
        Когда Гарри сумел открыть глаза, оказалось, что они стоят в маленьком каменном домике. Скудно обставленный, он производил впечатление заброшенного, а то и вовсе нежилого, хотя пыли вокруг было куда меньше, чем можно ожидать. Дом казался странно знакомым, хоть Гарри и был уверен, что никогда не видел его раньше. Он нахмурился, пытаясь понять, как это возможно.
        Положив рюкзак на пол, Гарри повнимательнее оглядел комнату. Нет, он никогда не видел ни этого большого камина, ни окна, выходящего на душистый луг.
        Душистый...
        Вот оно что — это место знакомо пахло. Гарри втянул носом воздух, распознавая запахи: свежий — от травы, душноватый — от соломенной крыши, едкий — от пепла в камине...
        И другие, всплывшие из подсознания. Сейчас их не было, но воспоминания оживили запах горячего сидра, овсяного отвара и едкий дух маггловских мазей. Он даже слышал, как стучит по крыше дождь, хотя сегодня день был ясный.
        Но когда он был здесь, лил дождь, так?
        — Девоншир! — воскликнул Гарри. — Мы в Девоншире — там, где вы выхаживали меня после Самайна!
        Снейп кивнул. До сих пор он пристально вглядывался в Гарри и не убирал ладони с его плеч — на случай, если понадобится поддержка, но после этих слов опустил руки и отступил на шаг.
        — Мой собственный домик в глуши, — чуть насмешливо произнес он. — Насколько я помню, Альбус именует его «хижиной». Но это самое безопасное место, не считая Хогвартса. Весь луг вокруг ненаходим, а сам коттедж буквально оплетен защитными чарами. — Снейп снова посмотрел на Гарри: — Если ты чувствуешь себя в безопасности, я вернусь за Драко?
        Гарри кивнул и обхватил себя руками, чуть задрожав. Ну а что, декабрь же на дворе... странно, конечно, что в подземельях куда теплее, чем здесь, но с другой стороны, согревающие чары делали свое дело. Разве что ночью развеивались.
        — Да, возвращайтесь за ним, — ответил Гарри. Странно, он был уверен, что не нервничает... ну, не настолько, чтобы болтать глупости — но неожиданно для себя ляпнул: — А то он там, наверное, весь дом Сириуса уже обшарил.
        — Твой дом, — мягко поправил Снейп.
        — Вы можете найти мне нотариуса, или кто там у магов этим занимается? — спросил вдруг Гарри. — Мне этот дом не нужен. Наверное, я от него откажусь.
        — Полагаю, стоит обсудить это после каникул. Я скоро вернусь вместе с Драко.
        Гарри кивнул, и его отец дезаппарировал.
        
* * *

        На Драко коттедж впечатления не произвел, и это мягко говоря.
        — Я-то думал, мы отправляемся отдыхать, — пожаловался он. — Вся эта лачуга вместе с лужайкой поместится в жалкой квартиренке, которую тебе выделили в Хогвартсе! — Гарри как следует пихнул его локтем, но Драко предпочел не понять намека. — И тут только одна спальня! — продолжил он. — А ванная выглядит так, словно ее сто лет не обновляли! Как мы втроем протянем тут две недели?
        — Если мой дом оскорбляет твои чувства, ты всегда волен вернуться в подземелья.
        Драко замер.
        — О нет, только не это, — он театрально содрогнулся. — Я предпочту жить в палатке, чем вернуться туда прямо сейчас... Погоди-ка, Северус... ты сказал, это твой дом?
        Снейп ограничился кивком. Лицо его оставалось непроницаемым.
        — О, — пробормотал Драко с запоздалым пониманием и опустился на свой сундук. — Ну, тут очень... мило, Северус. И... э-э-э... уютно. Такая... старомодная оригинальность.
        — Хватит уже, — простонал Гарри. — Ты и правда врать не умеешь.
        — Неправда. Поверил же Уизли, что ты никогда не спал в постели Северуса.
        — Насколько я помню, как раз не поверил, — парировал Гарри, оглядевшись. Похоже, комнатка, где они находились, служила своего рода гостиной: весьма потертый диван у одной стены, грубо сбитый стол — у противоположной, а между ними — лоскутный коврик и больше ничего. Не было даже кухни, хотя на столе стояли несколько коробок и ящиков; наверное, там хранились продукты. — Куда нам положить вещи, сэр?
        — Полагаю, вы с Драко займете спальню, — ответил Снейп, махнув рукой в сторону второй комнаты.
        Драко, уже стоявший в дверях, чуть кивнул:
        — Конечно. Я только трансфигурирую большую кровать в две поменьше, — он взмахнул палочкой, словно показывая, что собирается делать.
        Гарри опешил от такой бесцеремонности. Вначале оскорбления, пусть даже непреднамеренные, а теперь еще и это?
        — Мы не можем выгнать вас из вашей собственной спальни, профессор, — заупрямился он, подходя к Снейпу: тот уже собирался разжечь чарами огонь, чтобы чуть прогреть выстывший дом. — Ну правда же. Я лучше на полу буду спать, чем опять лишу вас кровати.
        — Волшебники никогда не спят на полу, — фыркнул Драко. — Достаточно какой-нибудь щепки да минимальных познаний в трансфигурации — и voilà, приемлемая постель готова.
        — Драко несколько преувеличивает, но по большому счету прав, — пробормотал Снейп. — Будь это важно для меня, я мог бы просто расширить здесь пространство. В любом случае, я настаиваю, чтобы вы заняли спальню. Мне хочется, чтобы оба хорошо отпраздновали Рождество.
        Гарри мог бы возразить, что отпразднует не хуже, устроившись в гостиной, как бы там ни считал Драко, но отказываться снова было бы невежливо.
        — Спасибо, сэр, — негромко произнес он.
        Снейп раздраженно глянул на него, явно намекая, что сын не должен благодарить отца за любую мелочь. Гарри вообще-то полагал, что должен, но решил не спорить и по этому поводу тоже.
        — Идите разбирать вещи, — посоветовал Снейп. — Можете переставлять все, как вам удобно. Чувствуйте себя как дома... в общем-то, ты действительно дома, Гарри.
        «Право на кров», припомнил Гарри и кивнул. Вся идея до сих пор казалась странной: он слишком привык думать, что дома у него нет. Здорово, конечно, что Снейп выделил ему комнату в своих апартаментах, но Гарри все равно порой чувствовал себя там гостем, хоть и знал, что это не так. А тут... Он снова огляделся. В подземельях было совсем неплохо, но этот дом ему сразу пришелся по душе. Очень.
        Может быть, потому, что здесь не было ничего лишнего, зато потертая, простая обстановка создавала ощущение уюта. Дом казался полной противоположностью месту, где он вырос, но которое так и не стало ему родным. Гарри улыбнулся. Тут он совсем не ощущал себя в гостях, а значит, все шло как надо.
        Зайдя в комнату, он увидел, что Драко валяется на постели, водя палочкой туда-сюда. Повинуясь этим движениям, его одежда выпархивала из сундука, влетала в платяной шкаф, явно видевший лучшие дни, и аккуратно устраивалась там на вешалках. Это производило впечатление, хотя и казалось несколько бессмысленным — почему бы не сделать это руками? Сам Гарри не считал, что волшебник непременно должен быть лентяем.
        — А это что? — спросил он, кивнув в сторону чуть запыленной коробки на постели Драко.
        Тот едва удостоил ее взглядом.
        — Нашел в комоде, — ответил он, подтолкнув коробку к Гарри. — Должно быть, это Северуса.
        — Пойду спрошу, что с ней делать, — заявил Гарри. И то сказать, оставлять ее на полу едва ли было бы прилично. Он уже направился к двери, как Драко вдруг привстал на колени и, потянувшись вперед, ловко выхватил коробку у него из рук, поднес к уху и потряс.
        — Ты что делаешь?
        — А вдруг это рождественский подарок? — протянул Драко, и плутоватая улыбка озарила его лицо. — Интересно, это тебе или мне?
        И он начал снимать крышку.
        — Подарок был бы завернут, — возразил Гарри. — Положи на место; какая разница, что там — это все равно личные вещи Снейпа.
        — Он же предложил чувствовать себя как дома, — напомнил Драко и сорвал крышку, не слушая дальнейших возражений. — Гм, всего-навсего какая-то старая одежда, — заметил он, вытаскивая содержимое коробки и встряхивая.
        Что-то упало на каменный пол. Гарри наклонился поднять, и тут у него перехватило дыхание, и рука замерла в воздухе.
        В ту же секунду Драко догадался, что именно у него в руках.
        — Блин! — воскликнул он, отшвырнув от себя то, что держал, и отскакивая в сторону. Черная ткань медленно опустилась на пол и развернулась, напоминая лежащего человека. Примерно там, где должна была бы быть голова, оказался предмет, выпавший ранее из складок ткани.
        Рядом лежали они на сером полу.
        Мантия и маска.
        Мантия с капюшоном. Маска Упивающегося.
        Гарри застыл, не в силах пошевелиться. Не просто одежда лежала перед его глазами, но последний человек, которого он видел в отвратительном облачении, которого Волдеморт требовал от своих последователей.
        Люциус Малфой при всех «регалиях» Упивающегося Смертью.
        Гарри чувствовал, как жжет глаза, как вскипает внутри ярость, как каждую клеточку наполняет желание вернуть мучителям ту же причиненную ему боль. Он вновь чувствовал все, что ему пришлось претерпеть от рук этого человека, — жажду, иглы... и лижущий тело огонь.
        Драко что-то кричал, дико размахивая руками, но Гарри не слышал ничего: в ушах висел рев, в котором смешались его собственные крики в Самайн, целая лавина воплей боли. А за ними пришли тогдашние чувства — испуг, и боль, и ужас... а следом еще что-то. Ненависть, которую не выразить словами. Жажда мести, которую не утолить ни Азкабаном, ни жалкими подачками вроде суда, и приговора, и наказания. Жажда мести, неспособная ждать, равнодушная к мысли, что Непростительные проклятья названы так не всуе.
        Руки его взмыли вверх, пальцы растопырились, когда сила ударила изнутри, как взбесившийся бладжер. Жар рванулся сквозь кожу и ринулся наружу. Дикая, стихийная магия всплеснулась, как знамя, и расцвела, готовая сжечь и дом, и тех, кто в нем был, и даже луг вокруг дома.
        Но не сожгла.
        Гарри чувствовал, как плещется внутри магия, чувствовал гнев и бешенство, что с легкостью могли бы стереть целое графство с лица земли, но чувствовал и что-то еще.
        Способность этой силой управлять.
        С яростным воплем он вытянул руки к лежащей на полу омерзительной одежде. Ослепительные изумрудные вспышки рванулись с кончиков пальцев, уничтожая отвратительные тряпки. Снова и снова появлялись они в сиянии гнева, в буре магии. Мантия вспыхнула, маска начала плавиться, и комнату наполнил едкий дым. Гарри кричал до хрипа, задыхаясь от недостатка кислорода, — он не успевал даже вдохнуть.
        Отверстия для глаз и рта в маске исказились, словно от боли, и мантия шевелилась, сгорая, а ему представлялось, что это Люциус лежит перед ним, корчась в огне...
        Время замедлило бег и почти остановилось. Драко, казалось, медленно двигался, но Гарри видел его лишь краем глаза — все внимание занимал огонь, добравшийся почти до соломенной крыши, ярко-зеленое пламя цвета смертельного проклятья.
        Это могло продолжаться бесконечно, но неожиданно кто-то схватил его сзади, крепко прижав руки к бокам, и чья-то ладонь прикрыла глаза, ослепив, как в Самайн. Гарри дернулся, пытаясь вырваться, и вопль ярости сменился испуганным мальчишеским криком. Время снова потекло с обычной скоростью, все вокруг закружилось, и мир сместился, словно сработал порт-ключ.
        Шум в ушах стих, прошлое исчезло, сменившись настоящим. Бледный как мел Драко поливал потолок струями воды из палочки, сбивая огонь. Чьи-то руки по-прежнему крепко держали Гарри. Густой дым забивал ноздри, мешая дышать.
        Гарри поперхнулся и закашлялся. Снейп сзади пробормотал:
        — Хвала Мерлину, ты наконец пришел в себя. Дыши, Гарри... вот так, хорошо. Пойдем-ка сядем на постель.
        Какое-то время в комнате царила тишина, прерываемая лишь шумом плещущей по камням воды. Потом Снейп снова заговорил:
        — Ну что, тебе уже лучше?
        Гарри обессиленно привалился к отцу, чувствуя себя опустошенным и больным. Он пытался не смотреть на пол, но не мог отвести глаз. Мантия и маска, изуродованные до неузнаваемости, лежали в луже почерневшей от пепла воды.
        — Прости, — услышал он свой голос, словно со стороны. Это слово наполняла глубокая внутренняя уверенность, и она пугала. Это тебе не вещий сон, который можно обдумывать, и анализировать, и подвергать сомнению от начала до конца. Нет, это было истинное пророчество. А может, и еще проще — это была сама истина.
        — Дом не пострадал, — ответил Снейп, осторожно поглаживая Гарри по спине. — Впечатляющее проявление контроля для стихийной магии. Не знаю даже, можно ли считать ее стихийной — она выполнила твое самое сильное желание.
        Гарри отчаянно замотал головой и попытался объяснить лучше:
        — Нет. Я не вам. Ему. Драко, — прохрипел он между вдохами. Нужные слова ускользали за мгновение до того, как он успевал их произнести. Он умолк и постарался успокоиться, с трудом втягивая воздух.
        Серебристые глаза Драко были полны страха и изумления. Он посмотрел на Снейпа, и Гарри чувствовал, как тот пожал плечами.
        — Что? — спросил Драко. — За что ты просишь прощения?
        И еще один вдох. Потом Гарри снова взглянул на изуродованные остатки мантии и маски — свидетельство зла, наполнявшего его жизнь с тех пор, как ему исполнился год.
        — Когда-нибудь я снова это сделаю, — процедил он сквозь зубы. — С другой такой же одеждой. Только она будет на твоем отце. И когда это случится, тебе будет больно. И поэтому... — он не мог продолжать, хоть и ненавидел Люциуса Малфоя всей душой. Но он не ненавидел Драко. Каким бы мерзавцем ни был Люциус, он все-таки был отцом Драко. А тот, может, и хотел, чтобы отец оказался в Азкабане, но не желал ему смерти.
        Однако Гарри желал.
        Он посмотрел Драко прямо в лицо.
        — Прости, — снова повторил он голосом, хриплым от боли и решительности. Он знал, каково это — потерять родителей... но когда дело касалось Люциуса, его бы это не остановило, просто не остановило бы. Не в силах больше выносить взгляд этих серых глаз, он зажмурился, уткнулся лицом в теплую мягкую шерсть отцовской мантии и разрыдался.
        _____________________
        je ne sais quoi — сам не знаю что, нечто неуловимое (франц.).


Глава 48. Правдивые сны

        Гарри казалось, что он ревет уже целую вечность. Снейп не упрекал его, что он расслюнявился, как младенец, но и не утешал сладкой ложью — мол, все будет хорошо. Нет, просто молча обнимал, даря тепло и утешение, позволяя выплеснуть со слезами всю боль и отчаянье, так долго терзавшие душу.
        Когда буря наконец улеглась, Гарри поднял распухшие глаза, моргнул и оглянулся.
        — А... а Драко где?
        И постарался отодвинуться. Однако Снейп снова прижал его к себе.
        — Вышел несколько минут назад. Полагаю, он не счел возможным оставаться свидетелем столь личной сцены.
        — Наверное, он меня теперь возненавидит, — поморщился Гарри.— Господи, а вдруг после того, что я наговорил, он вернется к...
        — К Волдеморту? — Снейп покачал головой. — Вспомни, Драко никогда не служил ему. Этого от него ждали, но и только. Кроме того, ему задолго до сегодняшнего дня было известно, что твой гнев на Люциуса не знает границ.
        Гарри содрогнулся.
        — Да, но когда я сказал, что убью его отца... Люциус, конечно, сволочь, каких поискать, но даже я понимаю, как ужасно было Драко это слышать.
        — Зачем же ты это сказал?
        Гарри замер и отодвинулся, на сей раз не позволив снова себя обнять. Потер замерзшие руки и оглядел их, почти ожидая увидеть ожоги, несмотря на холод, стискивавший каждый палец. Столько гнева, столько огня через них выплеснулось... Но нет, руки как руки, хотя измученные кости прямо-таки стонали после пережитого.
        — У меня... не знаю. Что-то вроде видения было, хоть я ничего на самом деле не видел, понимаете? Просто я вдруг почувствовал, что обязательно убью Люциуса Малфоя. Вот и все.
        — Искренне надеюсь, что этого не случится, — отрезал Снейп. Заявление было столь неожиданным, что Гарри просто рот разинул, пока до него не дошло, почему зельевар мог так сказать.
        — Конечно, сейчас мне с ним не справиться, — признал он, помотав головой. — Я не собираюсь сам искать неприятностей. Даже когда магия полностью вернется, я не уверен, что смогу его одолеть. Мне еще многому надо научиться, — его голос зазвенел от напряжения. — Но когда-нибудь он заплатит за то, что со мной сделал...
        Снейп взял его за плечи и крепко встряхнул, словно стараясь вырвать из когтей завладевшей им фантазии.
         — Не говори так, Гарри. Его преступления чудовищны, он заслуживает наказания, но ты не прокурор, судья и палач в одном лице. Ты в ярости, ты хочешь выплеснуть свой гнев, и это совершенно нормально. Однако зацикливаться на жажде мести — это уже патология.
        — Он и такие, как он, убили моих родителей, лишили меня нормального детства, а потом и последнего шанса на семью! — выкрикнул Гарри. Обхватив себя руками, он принялся раскачиваться на постели взад и вперед.
        Снейп снова притянул его к себе и крепко обнял, прижав спиной к своей груди.
        — У тебя есть семья, — внушительно проговорил он. — Я понимаю, что потеря все еще причиняет тебе боль, к тому же... был бы жив Джеймс, все было бы иначе. Но ты больше не один, Гарри. Рядом есть человек, который лю... который заботится о тебе достаточно, чтобы не дать тебе совершить ошибку!
        — Какую ошибку?! — завопил Гарри и дернулся, пытаясь вырваться. Безуспешно: Снейп держал крепко.
        — Поддаться гневу и стать человеком, которым ты не хотел бы быть, — отвечал зельевар негромко, серьезно и искренне. — Это происходит шаг за шагом и так медленно, что человек ничего и не замечает. Но жажда отомстить любой ценой — только начало. Я не стану порицать тебя за то, что ты ненавидишь Люциуса, за то, что всей душой будешь желать ему смерти или приложишь все усилия, чтобы его осудили за совершённые преступления. Но я не буду молчать и сидеть сложа руки, если ты возьмешься выносить приговор и вершить правосудие.
        — Я подожду, пока не смогу сразиться с ним и победить...
        — Нет! — резко отозвался Снейп. — Нет, Гарри. Ступив на этот путь, ты в одно прекрасное утро проснешься равным Темному Лорду — и не только в том, в чем он тебя отметил, — мозолистые пальцы коснулись шрама на лбу так осторожно, словно Гарри был из тонкого стекла. — Как по-твоему, что сделало Волдеморта таким, каков он теперь? Желание отомстить всем, кто когда-либо нанес ему обиду, — им и таким, как они!
        — Но от меня же ждут, что я убью Волдеморта! — завопил Гарри, изворачиваясь в руках Снейпа так, чтобы видеть его лицо. — Что изменится, если я прикончу заодно и гребаного Люциуса Малфоя? Я все равно обречен стать убийцей!
        — Тебе придется убить Волдеморта, потому что он не оставит тебе выбора! — взревел Снейп. — Да ты и сам знаешь, пророчество говорит об этом прямым текстом! И если ты убьешь Малфоя тем же образом — защищая себя, — я только одобрю! Но не так, не ради мести!
        — Вы же знаете, что он со мной сделал, — выдавил Гарри. Щеки его горели и были мокрые; он и не заметил, когда снова начал плакать. Прошло немало времени с тех пор, как он всерьез думал про Самайн, но теперь мантия и маска оживили воспоминания, все до мельчайших деталей. — Вы там были! — обвиняюще выпалил он, хотя на самом деле ни в чем Снейпа не винил. — Эти иглы... господи, эти иглищи, которыми он меня утыкал! А костер... он хотел сжечь меня, как будто в Средние Века...
        — Я знаю, — тихо и твердо прервал его Снейп. В его глазах пылало сочувствие и сожаление. — Но я знаю и еще кое-что: позволив гневу управлять своей жизнью, ты причинишь себе куда больше вреда, чем причинил тебе Люциус.
        Гарри отвернулся, не в силах видеть Снейпа столь взволнованным, столь встревоженным. Так вот что такое, когда у тебя есть отец? Ты делаешь то, что считаешь нужным и правильным, а потом сгораешь со стыда, когда отец говорит, что ты неправ, и объясняет почему...
        Его взгляд невольно скользнул по омерзительной обгорелой куче на полу. Какая мерзость! Какую мерзость он сделал! А потом еще и пообещал сделать то же самое с человеком, да еще и с отцом друга? Конечно, Люциус Малфой — та еще змеюка... Нет, не так. Назвать Малфоя змеей значит незаслуженно обидеть малышку Сэл. Подумав об этом, Гарри наконец вспомнил и протянул руку с браслетом:
        — Вы не могли бы?..
        Видимо, Снейп почувствовал, что стоит на некоторое время отложить разговор — хотя, судя по решимости в глазах, твердо намеревался вернуться к этой теме. Он дотронулся палочкой до металлической головки Сэл, потом осторожно провел вдоль тела змейки и прошептал: «Vivicalus anovare». Сэл шлепнулась зельевару на ладонь, он протянул ее Гарри и чуть отодвинулся, чтобы не стеснять его.
        Гарри поднес Сэл к лицу и заглянул в ее сонные глаза. Она, похоже, слегка замерзла, но выглядела неплохо. Сунув змейку в нагрудный карман, он пару раз погладил ее легонько сквозь рубашку, а потом с укором заметил:
        — Надо было тогда спросить, прежде чем превращать ее.

        Снейп молча уставился на него сверху вниз. На секунду Гарри показалось, что он зашел слишком далеко, но зельевар чуть кивнул и протянул:
        — В самом деле.
        — Что вы хотите этим сказать? — не выдержал Гарри.
        Помедлив, Снейп ответил:
        — Полагаю, следующее: пусть извинения и не соскальзывают с моих уст с легкостью, присущей гриффиндорцам, но я признаю твою правоту.
        У Гарри просто челюсть отвисла. Снейп перед ним извинился? Конечно, он просил прощения после Самайна, но это же совсем другое дело!.. Тем не менее, Гарри решил, что упирать на это никак не стоит, поэтому просто пробормотал:
        — Ну, с Сэл, похоже, все в порядке, так что ничего страшного.
        Снейп в ответ чуть кивнул.
        — Ну что, — осторожно спросил Гарри, заглядывая ему в глаза, — все в порядке? А то вы так рассердились...
        — При мысли о том, что мой сын станет новым Темным Лордом? — Снейп снова придвинулся ближе и заговорил с пугающей настойчивостью: — Ты даже не представляешь, насколько я могу рассердиться.
        — Новым Темным Лордом? — ахнул Гарри. — Что за чушь!
        — Отнюдь не чушь, если ты начнешь день и ночь мечтать о мести, глупый ты ребенок, — вздохнул Снейп, нервно запустив пальцы в волосы. — Послушай, Гарри. И обычный мальчик твоих лет, поддавшись подобной жажде мести, вырос бы нравственно изуродованным человеком. Но ты не обычный мальчик. Ты обретешь силы, неведомые Темному Лорду. И если ты не жаждешь превратиться в него, тебе стоит постараться обрести заодно мудрость и умение держать себя в руках!
        Вначале он говорил спокойно, но под конец этой тирады снова сорвался на крик.
        — Ладно, ладно, я понял.
        — Правда?
        — Да!
        Снейп смерил его многозначительным взглядом, словно говоря: «Посмотрим». Гарри это вполне устраивало. Он устал от этого разговора. Он ненавидел Люциуса Малфоя и хотел отомстить, но вовсе не желал превращаться в жестокую, обозленную на весь свет тварь вроде Волдеморта. Чувствуя себя измочаленным, Гарри плюхнулся на спину и вздохнул. А может, он не так и устал от разговора, как казалось, потому что неожиданно простонал:
        — Мне ведь всего шестнадцать. Думаете, я прямо так знаю, что делать и почему? Даже если бы речь шла просто о девушках, например, или о чем-нибудь таком... я и то часто не знал бы, что делать. Откуда мне знать, как поступать, когда меня чуть не насмерть запытал маньяк-убийца — между прочим, по приказу другого маньяка-убийцы, который пытается меня прикончить с тех пор, как мне был годик?!
        Снейп повернулся и внимательно посмотрел на него.
        — Зато я знаю, как тебе поступать. Слушать, что тебе говорит отец.
        — То есть не поддаваться жажде отомстить любой ценой? — сухо переспросил Гарри, приподнявшись на локте. — Только не обижайтесь, профессор, но сами-то вы почему рассказали всему Слизерину, что бедняга Ремус — оборотень? А в прошлом году? Вы постоянно издевались над Сириусом и унижали его!
        — Да, я жаждал мести, — признал Снейп. — Откуда, по-твоему, я знаю, насколько разрушительной она может быть? Посмотри, к чему привел мой поступок. Хогвартс лишился лучшего преподавателя защиты за долгие годы. Более того, мои действия привели в школу Крауча, а за ним — Амбридж. Что до Блэка... — он вздохнул, — мои издевки действительно стали одной из причин его гибели.
        Гарри долго молчал.
        — Сириус все равно бросился бы меня спасать, — признал он наконец. — Я даже Рону сказал, что вы тут не виноваты. А насчет «слушать, что говорит отец»... было б здорово, если бы вы говорили мне, что делать, а не чего не делать.
        — В данный момент, — спокойно отозвался Снейп, — тебе, полагаю, стоит отыскать Драко.
        — И еще раз извиниться? — Гарри поморщился. — Он, наверное, и слушать не станет. Я бы точно не стал, если бы мне заявили: «Прости, но я собираюсь поджарить твоего отца живьем». То еще извинение, вам не кажется?
        — Так ты собираешься делать, что тебе говорит отец, или нет?
        — Хорошо, отец, — произнес Гарри, выделив последнее слово. И сразу засомневался, стоило ли. Снейпу явно было неловко — хотя, может быть, потому, что прозвучало это с явным сарказмом. — Простите, — быстро пробормотал он. — Я это... правда пойду поищу Драко. Он снаружи, да? Кстати, а докуда защищен луг? Я не хочу опять нечаянно выйти за границы заклятий.
        — Там есть низкая каменная ограда. Не выходи за нее, — посоветовал Снейп. И прибавил, явно не поняв, за что Гарри извинился: — Разумеется, ты можешь звать меня отцом, если хочешь.
        — Э, спасибо, — сказал Гарри. И как его угораздило ступить на такую зыбкую почву?! — Я... я подумаю.
        Снейп наклонил голову, взгляд его потемнел и сделался непроницаемым. Гарри поторопился уйти, пока не сказал еще что-нибудь нелепое, поставив их обоих в дурацкое положение.
        
* * *

        В доме Драко не было, но снаружи его Гарри тоже не нашел. По крайней мере, пока не догадался посмотреть вверх.
        Верхом на своей метле слизеринец медленно нарезал круги в небе. Заметив Гарри, Драко сделал несколько поворотов и восьмерок, потом снизился, резко остановился в паре футов над землей, соскочил и направился к нему. Метла поплыла следом.
        — Лучше тебе? — спросил он напряженным и одновременно оживленным тоном.
        Гарри кивнул.
        — Послушай... нам надо поговорить.
        Драко наклонился, сорвал травинку и трансфигурировал в белоснежный платок с серебряной монограммой ДМ в углу. Утерев вспотевший лоб, он посоветовал:
        — Тебе надо вернуться в дом. Ты одет не по погоде.
        Только тут до Гарри дошло, что на улице, мягко говоря, нежарко. И как он не заметил? Потому, может, что был слишком занят своими мыслями, чтобы обращать внимание на что-то еще.
        — Нет, мне нужно с тобой поговорить, — заупрямился он, хотя уже начинал дрожать.
        Драко, нахмурившись, извлек из кармана зимней квиддичной мантии палочку.
        — Так и быть. Accio свитер Гарри!
        Плотный шерстяной свитер, промчавшись по лугу, влетел ему прямо в руки. Это был один из подарков миссис Уизли: домашней вязки, с огромной буквой «Г» на груди. Сам Гарри едва ли выбрал бы себе подобную вещь, но он получил в своей жизни не так много подарков, чтобы не ценить внимание и заботу.
         Драко поморщился, словно демонстрируя, что предпочтет мерзнуть, чем надеть такое. «Правда, может, ему просто не нравится гриффиндорская расцветка», — сказал себе Гарри, торопливо натягивая свитер. И все равно пришлось приплясывать, чтобы хоть сколько-то согреться: ноги тоже успели замерзнуть.
        — Северус, наверное, сказал тебе, раз нам надо поговорить, — тяжело вздохнул Драко, поставив метлу прутьями вниз и тяжело опираясь на нее. Слизеринец явно был выбит из колеи — ни один квиддичный игрок или болельщик никогда не стал бы так обращаться с великолепной гоночной метлой.
        — А что Снейп должен был мне сказать? — бодро поинтересовался Гарри.
        На лице Драко мелькнуло потрясенное недоверие, но он тут же состроил скучающую физиономию.
        — Видишь ли, я не взял с собой учебники. Решил, что можно позволить себе передышку. Но ты уже задумывался, чем можно заниматься день за днем в сельской глуши... Корнуолла, да? — предположил он.
        — Мы в Девоншире, — поправил Гарри, впечатленный тем, что Драко ошибся лишь на одно графство. Интересно, насколько хорошо слизеринец знает Англию? — Так что Снейп должен был мне сказать?
        Вместо ответа Драко парировал:
        — Ты сказал, что хочешь со мной поговорить. Так говори.
        Гарри закусил губу.
        — Вообще-то я надеюсь, что ты не слишком на меня злишься. В смысле, Снейп сказал, что ты ушел оттого, что я... разревелся, — он вспыхнул, но продолжил: — Или не только из-за этого?
        Драко фыркнул.
        — О, я прекрасно представлял, что в конце концов Северус разразится лекцией о вреде мести, и у меня не было ни малейшего желания выслушивать ее по новой. — Вероятно, недоумение Гарри отразилось у него на лице, потому что Драко покачал головой и протянул: — Право, не думаешь же ты, что Северус пришел в восторг от всей этой истории с Панси?
        — Но ты же сделал это, защищаясь, — заметил Гарри, нахмурив брови.
        — Скорее сгоряча, — признал Драко. — Я к тому времени уже расправился со змеей, которую Панси на меня напустила. Можно было не впечатывать ее в стенку и не... ладно, неважно. Суть в том, что Северус мне потом без конца читал мораль. И сегодня у него на лице было точь-в-точь такое же выражение.
        Он пожал плечами.
        — Вот как. Ну... — Борясь с комом в горле, Гарри выдавил: — Понимаешь... то, что я сказал о твоем отце... в общем, это тоже сгоряча. То есть, в ту секунду мне казалось, что так и будет, но после разговора со Снейпом... — он тоже пожал плечами и принялся растирать ладони, стараясь согреть их.
        — А сгоряча всегда так, — вздохнул Драко. — Когда вскипишь, просто не можешь остановиться. Слушай, Гарри: неважно, действительно ли ты хочешь убить моего отца. Я уже давно знаю, что когда-нибудь тебе, возможно, попросту придется это сделать. В бою, или защищаясь, или... — он умолк и отвернулся.
        — Но как ты можешь быть спокойным?! — выкрикнул Гарри. — Он же твой отец!
        — Даже не принимая во внимание факт, что он с удовольствием убил бы меня, — тихо сказал Драко, — я знаю: если до этого дойдет, ты вряд ли будешь наслаждаться его смертью. Ты для этого чересчур гриффиндорец.
        — Я бы не слишком на это рассчитывал, — хмуро заметил Гарри.
        — Нет, это так, — убежденно заявил Драко. И прибавил с силой: — Не опускайся до их уровня, Гарри. Ты выше этого. Кроме того, вся эта фигня с медленной мучительной смертью... это просто...
        — Ужасно?
        В свете угасающего дня глаза Драко казались стальными.
        — Неэффективно, — поправил он. — И глупо. Я уже говорил: ты бы сто раз успел умереть, если бы Волдеморт сосредоточился на победе, а не нянчился бы со своими обидами. Вот ты со своими тоже не нянчись, хорошо? — Казалось, он хотел что-то еще добавить, но вместо этого замолчал и резко тряхнул головой. — Мне нужно закончить разбирать вещи. А ты узнай, что ли, как Северус собирается нас кормить в этой глухомани. — Он поморщился. — Вряд ли здесь появится домовой эльф, чтобы об этом позаботиться, верно?
        — Не думаю, — пробормотал Гарри, шагая к дому бок о бок с Драко. Он вспомнил Кричера. Да уж, Снейп теперь ни одного домовика и близко к коттеджу не подпустит. Конечно, хогвартским эльфам, наверное, можно доверять, а Добби никогда не сделает ничего во вред Гарри, но зельевара это вряд ли убедило бы. — Снейп, наверное, сам все подготовил к нашему появлению, — продолжил размышлять уже вслух. — Я имею в виду, запас какие-нибудь продукты, прибрался немного...
        Драко смерил его странным взглядом, и явно не только потому, что Гарри следовало сообразить: с помощью магии такие хлопоты отнимают куда меньше времени и сил.
        — С чего ты взял, что он здесь был и прибрался? — насупился слизеринец.
        — Он принес меня сюда после Самайна, — пробормотал Гарри. — И ухаживал, пока не стало ясно, что Упивающиеся не собираются штурмовать Хогвартс. Всего я не помню, но, похоже, он от меня почти не отходил, так что тогда у него не было времени привести тут все в порядок...
        Драко что-то прорычал себе под нос и прибавил шагу, в конце перейдя почти на бег.
        
* * *

        Едва они открыли грубо обтесанную дверь, как ноздрей коснулся запах тушеной баранины. Было ясно, что еда не сама собой появилась из ниоткуда. Снейп сидел у камина по-турецки, слегка наклонившись к огню, и помешивал что-то длинной деревянной ложкой в котле, булькающем на маленьком огне. В другой руке зельевар держал палочку.
        По-видимому, Северус Снейп умел готовить. Потрясен Гарри не был: все-таки Снейп всю жизнь варил зелья. По сравнению с ними приготовить рагу — раз плюнуть. Конечно, волшебники готовили не совсем так, как магглы, — в основном потому, что магия многое упрощала. Гарри помнил, как миссис Уизли однажды буквально двумя взмахами палочки сделала сырный соус. И Снейп, похоже, не хуже нее знал всякие такие фокусы. Наблюдать за ним было отдельным удовольствием. Несколько веточек розмарина сами собой нарезались на разделочной доске, перелетели через комнату и нырнули в котел. Мгновение спустя на поверхность бульона всплыл зубчик чеснока, поднялся в воздух и исчез.
        Да, Снейп, очевидно, знал, что делает. Едва ли зельевару приходилось часто готовить в Хогвартсе, но, может быть, он научился здесь? Если он проводил здесь лето, то вряд ли брал с собой домового эльфа...
        Гарри задумался, где он сам теперь будет проводить лето — не здесь ли?..
        Если, конечно, Снейп решит, кто коттедж по-прежнему безопасен.
        Между тем Драко был явно потрясен, увидев, чем занят его декан. Судя по всему, он считал, что стряпня — недостойное настоящего волшебника дело. Казалось бы, после недавнего бестактного замечания насчет дома слизеринец будет осторожнее в своих высказываниях, но какое там! Драко неприкрыто хамил, словно пытаясь спровоцировать учителя на полноценную ссору.
        У Снейпа хватило долготерпения пропустить ядовитые замечания мимо ушей — все, начиная с «Не думал, что ты до такого опустишься!» и кончая «По-моему, для домовика ты великоват ростом».
        Гарри, в отличие от зельевара, был не столь снисходителен.
        — Заткнись! — прошипел он наконец. — Какое твое собачье дело?
        — Что за выражения, Гарри, — негромко упрекнул Снейп, словно доказывая, что все слышит.
        — Снейп знает какое, — прорычал Драко.
        Снейп?! Драко никогда не называл учителя по фамилии. Видимо, он действительно был в бешенстве. Но почему? Неужели грубоватая обстановка коттеджа настолько выбила его из колеи? Конечно, Драко мог злиться и потому, что нашел экипировку Упивающихся. Но Снейп-то тут при чем?!
        Гарри дождался, пока Снейп отойдет на шаг, и пробормотал вполголоса (хотя это мало что меняло — зельевар, с его слухом, слышал абсолютно все):
        — Послушай, я уверен, что профессор просто забыл про мантию и маску.
        Драко одарил его насмешливым взглядом.
        — Разве я не говорил, что он просчитывает все до последней мелочи?
        — О чем ты? — спросил Гарри, совершенно озадачившись.
        — О да, Драко, — вмешался Снейп, и в его мрачных интонациях ясно слышался намек, хотя непонятно, на что именно. — Расскажи Гарри, что за мелочи ты имеешь в виду. Очевидно, ты полагаешь, что я оставил эти вещи в доме с умыслом — рассчитывая, что ты их найдешь. Так объясни, с чего мне поступать подобным образом.
        — С того, что ты законченная сволочь, вот с чего! — неожиданно завопил Драко, и его бледные щеки вспыхнули от нахлынувшего гнева.
        — Осторожнее, Драко, — усмехнулся Снейп. В свете камина его лицо напоминало страшную маску. — Мы, конечно, не в Хогвартсе, но я все равно могу снять баллы.
        — Да уж, — огрызнулся Драко. — С тебя станется. Тебе явно приспичило уничтожить все, чего я добился. Почему заодно не сделать так, чтобы слизеринцы меня и дальше ненавидели? Давай, круши все мои надежды, почему нет?
        Потрясенный Гарри уставился на обоих; они мерили друг друга взглядами, словно на дуэли.
        — Давайте есть, — предложил он, желая сбить накал. — По-моему, рагу готово. Драко, ты ведь любишь баранину, верно?
        — Я люблю gigot d\'agneau à la provençale, — прорычал Драко. — А не ту дрянь, которой Снейп предлагает нам набить живот.
        — Драко! — растерянно ахнул Гарри.
        — Ходи голодным, никто не неволит, — спокойно заметил Снейп; очевидно, он взял себя в руки и не собирался поддаваться на дальнейшие провокации. — Гарри, ты не накроешь на стол? Все необходимое — вон в том ящике.
        Взмахом палочки он снял крышку с упомянутого ящика.
        Драко тяжело дышал, сжав кулаки. Похоже, у него просто руки чесались набить кому-нибудь физиономию — скорее всего, Снейпу. Содрогнувшись от повисшего в воздухе напряжения, Гарри принялся торопливо расставлять тарелки и приборы на троих, надеясь, что Драко все-таки не примет предложение ходить голодным.
        Снейп еще несколько раз взмахнул палочкой, накладывая рагу из котла в тарелки. Драко пусть с явной неохотой, но все же уселся. Они ели почти молча за невысоким квадратным столиком; единственным источником света служил небольшой шарик волшебного пламени, наколдованный зельеваром.
        Покончив с едой, Снейп разделил светящийся шарик на два, и новый отправил в спальню. Потом извлек из кармана брюк флакон, заполненный густой темно-коричневой жидкостью, и протянул Гарри.
        — Зелье Правдивых Снов, — уточнил он. — Полагаю, тебе следует его принять, поскольку ночью ты почти наверняка увидишь во сне Самайн.
        Гарри кивнул. Хорошо все-таки, что Снейп «продумывает все до последней мелочи», по выражению Драко. Уж чего ему точно не хотелось, так это видеть во сне Самайн без поддержки какого-нибудь зелья.
        Драко, однако, пришел в ужас; Гарри никогда не видел его настолько перепуганным.
        — Зелье Правдивых Снов? — переспросил Драко, роняя ложку на полпути ко рту.
        — О да, — обманчиво спокойно протянул Снейп. Но взгляд его выражал иное — черные глаза сверкали каким-то непонятным вызовом. — Гарри приснится сегодня то, что случилось в Самайн. Все, что было тогда, Драко. До последней мелочи.
        На мгновение Драко замер. Потом попытался ответить беспечно, но без особенного успеха:
        — Ой, да ладно. Кто сказал, что ему вообще приснится Самайн?
        Снейп улыбался уже совсем хищно:
        — Гарри, объясни своему сокурснику, как работает это зелье.
        Гарри не очень понимал, что происходит. Ясно было одно: Снейп сознательно и настойчиво чего-то добивается от Драко. Вопрос, правда, чего именно.
        — Ну... с его помощью я вижу то, о чем больше всего думаю. — Он не сдержал тихого стона. — И зуб даю, что сегодня это будет Самайн. Хоть вообще спать не ложись...
        — Что еще оно делает? — перебил Снейп, наклоняясь вперед и не сводя глаз с Драко.
        Гарри не видел в происходящем никакого смысла, но еще меньше — в том, чтобы сердить Снейпа, который и так явно пребывал не в лучшем настроении. Поэтому он послушно отозвался:
        — Оно показывает все, что случилось на самом деле. Даже то, чего ты мог не заметить...
        Вдруг ни с того ни с сего Драко прыгнул вбок,
        стараясь выбить зелье у Гарри из рук. В результате он сбил Гарри со стула; флакон выскользнул из рук и полетел на пол.
        — Accio зелье Правдивых Снов! — скомандовал Снейп, успев в последнюю секунду. — Объяснись! — рявкнул он, поворачиваясь к Драко, который тоже грохнулся и как раз поднимался на ноги.
        — Я... это... ну...
        Гарри встал и отряхнулся. Да что такое с Драко, почему он так мямлит?..
        — Объяснись немедленно! — прорычал Снейп.
        — Ну... я просто не хотел, чтобы Гарри пришлось снова смотреть на этот кошмар! — выпалил Драко, хотя в его интонациях было что-то странное. Нет, он явно был действительно взбудоражен и неимоверно перепуган, но причины Гарри понять никак не мог. — Ты же слышал, он предпочел бы вовсе не спать, чем увидеть все по новой! О чем ты вообще думал, когда давал ему такое зелье?! Неужели ему мало одного раза?
        Гарри потер ушибленный локоть, на котором распухал синяк.
        — Драко... нет, спасибо, конечно. Только после сегодняшнего мне Самайн все равно приснится, что ни делай. А с зельем я все чувствую иначе — в нем полно... плакун-травы, кажется, она так называется.
        — Дарует умиротворение и защиту, — Драко поморщился, хотя ему стоило бы порадоваться, что Снейп добавил в зелье подавляющий эмоции компонент.
        — У тебя есть еще какие-либо возражения против того, чтобы Гарри видел Правдивые Сны сегодня ночью? — усмехнулся Снейп.
        Драко открыл было рот, но захлопнул его, не сказав ни слова.
        — Возможно, ты хочешь еще что-нибудь сказать Гарри, прежде чем он пойдет спать?
        — Нет. Зато тебе хочу, — процедил Драко. — Ты вонючая сволочь, вот ты кто, и я тебя никогда не прощу, ни за что!
        Снейп тяжело и устало вздохнул.
        — Извинись перед Гарри и убирайся с глаз моих.
        — Извини, что толкнул тебя, — выдавил Драко, а потом мрачно прибавил: — Приятных сновидений.
        
* * *

        Вспышка света, грохот... рассыпающиеся со всех сторон стены.
        Раскатистый хохот, блестящие черные ботинки, поднимающие пыль... прямо перед глазами. Ослепший от пронзительно-яркого света, он щурится; все вокруг плывет, точно мираж. И дикая боль в плече, в которое вцепились безжалостные пальцы, рванули, поднимая на ноги, да так, что прорвали рубашку и впились в кожу, стоило дернуться.
         Кашляя и отплевываясь от душившей его пыли, он попытался нащупать палочку. Но Люциус легко выдернул ее, заявив, что Темный Лорд не собирается устраивать дуэль... на этот раз.
        — Драко будет так счастлив видеть тебя в Самайн, — протянул Малфой почти в самое ухо, заставив Гарри поежиться.
        Драко будет так счастлив видеть тебя, Драко будет так счастлив видеть тебя...
        Слова Малфоя зазвенели в ушах. В прошлый раз он не обратил на них внимания — был слишком ошарашен взрывом, слишком тревожился за Сэл. Но сейчас они повторялись снова и снова, угроза за угрозой, когда Люциус резко дезаппарировал с ним, беспощадно вжав лицом в плотную бархатную мантию.
        Тесная каменная каморка... потом еще одна аппарация на лесную поляну, где сильно пахло прелой листвой. Он в корчах рухнул на четвереньки: его выворачивало, но пустой желудок отозвался лишь резкой болью на попытку извергнуть хоть что-то.
        Люциус Малфой отошел в сторону — опавшие листья и мелкие камешки захрустели под ногами — и занял место в круге Упивающихся. Он стоял подозрительно близко с кем-то, кто был отчего-то ниже прочих...
        А потом Гарри рывком поставили на колени, и Волдеморт попытался пробиться в его сознание — и не сумел. Пламя-пламя-пламя билось в сознании. Пламя защищало разум, берегло его, когда красные глаза Темного Лорда требовали знания, требовали его душу целиком...
        Волдеморт принялся издеваться: какая жалость, дескать, что Гарри потерял магию — и кто-то в круге Упивающихся резко вздрогнул, шарахнулся, запрокинув скрытое маской лицо и напрягшись всем телом. Тот, ниже прочих, стоявший рядом с Люциусом. Мантия взвилась на ветру и опала, облепив хрупкую юношескую фигуру...
        Резкое движение Люциуса, и юный Упивающийся замер...
        Гарри стряхнул с себя ладони Волдеморта и, пошатываясь, поднялся, вдыхая сосновый запах рассыпанной под ногами хвои. Волдеморт снова принялся издеваться, но Гарри, сжав кулаки, сосредоточился на том, чтобы стоять прямо, несмотря на скручивавшую тело жажду.
        Хвоя заскрипела, запахла сильнее, когда Люциус рядом опустился на колени и заговорил о пытках. Лунный свет играл на бледно-золотистых волосах, потому что Волдеморт откинул капюшон своего слуги и принялся перебирать пряди, разглагольствуя о ежегодном жертвоприношении каждый Самайн.
        — Каждый Самайн? — насмешливо переспросил Гарри. Только бы удержаться на ногах, не свалиться, не склониться. Каждое слово, казалось, до крови раздирало распухшее горло, но это не могло заставить его умолкнуть. — Ты что, считать вообще не умеешь? С тех пор как ты выполз из грязи, в которой прятался, и обрел тело, Самайн был только один раз, Том.
        По кругу Упивающихся пробежал бессвязный ропот, и сдавленные восклицания смешались с воющим в ветвях над поляной ветром. Потрясение: какой-то мальчишка смеет так разговаривать с самим Темным Лордом! Нагини тоже услышала их. Она резко остановилась и завертела головой туда-сюда, туда-сюда, пробуя языком воздух. Потом лизнула землю, а затем — черные туфли того самого невысокого Упивающегося, которого одернул Люциус...
        Невысокий отпрянул, едва не выскочив из круга. Движение было столь резким, что он чуть не шлепнулся навзничь, и Гарри видел, как крупная дрожь сотрясла его с головы до ног. Но тут серые глаза Люциуса зловеще блеснули, обещая страшные кары, и невысокий взял себя в руки. Несмотря на явный страх перед гигантской змеей, он шагнул вперед, присоединяясь к другим Упивающимся, окружившим Гарри...
        Красные глаза Волдеморта полыхали злобой, когда он, хищно улыбаясь, дотронулся до шрама-молнии, вызвав вспышку жгучей боли. Помешать ему Гарри не мог, но когда этот безжалостный выродок назвал его шрам знаком чести, не смолчал. Нет ничего постыдного в том, чтобы сказать правду.
        — Вот оно, наглядное доказательство того, что ты удостоен чести носить мою метку.
        — Отвратительную и безобразную, — равнодушно заметил Гарри, и слова оставили во рту металлический привкус.
        Невысокий Упивающийся еле слышно всхрипнул, словно его душили, словно он захлебывался самим воздухом, и содрогнулся всем телом.
        С земли, где лежал Люциус, приходя в себя после Пыточного проклятия, донесся слабый шепот, почти заглушенный шорохом палой листвы, усыпавшей все кругом. Малфой едва мог говорить, даже шевелить губами ему было трудно — заклятье выжало из него все силы.
        Но он все-таки произнес — одно-единственное слово.
        Слово, прервавшее сон, разорвавшее мир Гарри надвое.
        Слово, полное отчаяния, тревоги, страха перед тем, что вот-вот произойдет...
        — Дракон, — еле слышно прошептал Люциус. Шепот этот мгновенно затерялся в свисте ветра и ядовитой перебранке Гарри с Волдемортом.
        Дракон...
        Мир сна лопнул, рассудок на мгновение даже одолел зелье Правдивых Снов, силясь разобраться, что происходит. Лежа на боку в узкой постели, трансфигурированной Драко, Гарри подтянул колени к груди, обхватил их руками и зажмурился. На него снова накатил сон — на этот раз не разворачивая картины того, что случилось, а помогая понять, что все это значило.
        Он снова был на поляне. Упивающиеся окружали его, Люциус валялся на земле, все еще пытаясь отдышаться после могущественного проклятия Волдеморта. Однако все и вся замерло. Нагини застыла, полуизогнувшись в очередном движении; Волдеморт стоял, приоткрыв рот, собираясь что-то сказать, и с тонких губ свисала ниточка слюны.
        Мир остановился. Превратился в картину, которую Гарри мог изучить.
        Что еще лучше, он теперь не чувствовал ни снедавшей его тогда жажды, ни боли. Он видел сон, но не был его частью — просто наблюдал со стороны. Чутье подсказывало, что теперь он может говорить и делать, что угодно.
        Правдивые Сны были всего лишь воспоминанием.
        Гарри протянул руку и толкнул Волдеморта ладонью. Темный маг качнулся и неуклюже повалился на спину, точно статуя. «Эх, жаль, что не разбился», — с презрением подумал Гарри.
        Он снова оглядел того Упивающегося в капюшоне и маске, которого некогда принял за Снейпа. Снейпа, выдавшего себя, вздрогнувшего, шарахнувшегося, когда Нагини коснулась его башмаков... но это же чушь! Снейп столько лет был шпионом — он умел сдерживаться, скрывать все свои реакции и чувства. Кроме того, он не боялся змей. «Вовсе нет», — ответил он, когда Гарри об этом спросил.
        Это Драко ненавидел змей, это Драко не выносил даже вида их.
        Драко, когда-то назвавший шрам Гарри «отвратительным и безобразным».
        Дракон...
        Гарри, не успев и вдохнуть, пересек поляну и остановился напротив Упивающегося, привлекшего его внимание. Даже хотя мир под властью волшебного сна застыл, как замороженный, было видно, что мужчина... нет, юноша, мальчик... трясется всем телом, с головы до пят, и глаза в прорезях маски полны ужаса и отвращения.
        Серые глаза, так похожие на глаза Люциуса... только ненависти в них теперь не было.
        Гарри сорвал маску, отшвырнул в сторону и уставился в лицо Драко Малфою.
        Гарри сжался еще сильнее, в крошечный комок, и два слова пробились сквозь пелену сна.
        Смена парадигмы.
        Весь мир вокруг изменился, изменяя и его самого.
        А во сне Гарри стоял и ошарашенно смотрел в блестящие серебристые глаза Драко Малфоя.
        _____________________
        gigot d\'agneau à la provençale — ножка барашка по-провансальски (фр.).


Глава 49. Слабость и сила

        Проснувшись на следующее утро, Гарри помнил, что снился ему далеко не только Самайн. Едва он пришел в себя после эмоционального потрясения, от осознания, что Драко тоже был там, как зелье Правдивых Снов снова завладело его разумом. Весь остаток ночи во сне его рассудок перебирал события, отдаленные и не очень, выискивая слова и поступки Драко. Выискивая связи и закономерности... которые Гарри следовало бы заметить раньше.
        Вот в самом начале в больничном крыле Драко зашел его навестить, а Гарри принялся швырять в него вещами... «К сожалению, ты промахнулся, — сказал тогда Драко, а потом, тут же: — Ой, блин. Слушай, Поттер, я не хотел». Тогда это казалось бессмыслицей, но теперь, после сна о Самайне, Гарри понимал, в чем дело. «К сожалению для тебя, с ними-то ты покончил, а вот со мной — промахнулся», — так он сам заявил Волдеморту, когда речь шла о его родителях. Конечно же, Драко осознал, что почти повторил слова Гарри, и перепугался...
        Да, теперь это прояснилось, как и многое другое, что прежде ставило его в тупик. Например, только-только перебравшись перебрался в подземелья, Гарри услышал, как Снейп спрашивает Драко: «Ты сказал ему?» И что тот ответил? «Мне не кажется, что он это оценит. По-моему, ты — уже достаточное напоминание».
        Не прошло и нескольких дней после Самайна, как Драко принялся делать все, что было в его силах, пытаясь помочь Гарри... Вернул палочку, и старался не напоминать о самайнском кошмаре, и прочел маггловскую книгу, написанную для магглов... Последнее, возможно, производило самое сильное впечатление, учитывая давно известные взгляды Драко на все, что касалось чистоты крови.
        Неожиданный переход Драко на сторону Ордена теперь сделался чуть более понятным, но Гарри все равно казалось, будто он что-то упускает. Да, конечно, видеть пытки своими глазами — это далеко не то же самое, что слышать об этом от кого-то... может, это невероятная безжалостность Волдеморта вызвала у Драко такое отвращение? Может, ему неприятно оказалось открытие, что его собственный отец до такой степени склонен к жестокости? Однако кусочки головоломки все-таки не желали складываться. В конце концов, Гарри на собственном горьком опыте знал, что и сам Драко был ой-ой-ой как склонен к жестокости.
        Возможно, настоящая причина скорее имела отношение к возмущению Драко тем фактом, что Волдеморт вел себя глупо, раз за разом позволяя Гарри ускользнуть? Это уж точно имело смысл. Драко хотел оказаться на стороне победителей. Может быть, он пришел к выводу, что Волдеморт действует слишком неэффективно, чтобы одержать верх окончательно.
        Гарри нахмурился: мысль о том, что это и есть мотив всех поступков Драко, выставляла в нелестном свете зародившуюся между ними дружбу. Насколько можно доверять Драко, если все сводится к предположению, что союз с Гарри выгоднее, чем с Волдемортом? Если это так, то почем знать, не переметнется ли Драко снова, стоит только ветру перемениться?
        Он вздохнул, а потом замер: интересно, заметил Драко, что Гарри не спит, или нет? Осторожно приоткрыв глаза, он понял, что один в комнате.
        Сев в постели, Гарри несколько минут размышлял, как теперь лучше себя повести. Совершенно определенно следовало обсудить Самайн с с Драко. И ни в коем случае — насколько Гарри был хоть в чем-нибудь уверен — не делать этого при Снейпе.
        Кстати о Снейпе... Отдельный вопрос: почему он не сказал Гарри правду давным-давно? «Я хотел, чтобы кое-какие вещи он рассказал тебе сам», — заметил зельевар однажды. Да, наверное, это понятно... но почему, когда стало ясно, что у Драко пороху не хватит признаться насчет Самайна... почему Снейп тогда-то не заговорил?

* * *
        
К тому времени, когда Гарри умылся, оделся и вышел в гостиную, Драко и Снейп уже завтракали. Уютный запах теплой, сдобренной маслом овсянки витал над столом, напоминая о том, как Гарри выздоравливал здесь после Самайна. И от этого он сразу успокоился.
        Драко, напротив, был вовсе не спокоен. Он, ссутулившись, хмурился над кашей, наморщив лоб, а его обычно блестящие волосы свисали блеклыми прядями. Когда Гарри вошел, Драко поднял голову, и в его глазах мелькнула паника, которую тут же сменило знакомое высокомерное скучающее выражение; он снова опустил взгляд в тарелку.
        Снейп пристально смотрел на Гарри; напряжение в его темных глазах напоминало об уроках легилименции, хотя характерного давления на ментальные щиты сейчас не чувствовалось.
        — Доброе утро, — небрежно поздоровался Гарри, отодвинул стул и сел. Он сомневался, сказать ли еще что-нибудь. Сознавать, что все то время, пока они вместе жили в подземельях, слизеринцы скрывали от него что-то о Самайне, было не слишком-то приятно. Будет справедливо, если Снейп испробует на вкус собственное варево, правда? «Да, — решил Гарри, — пусть теперь гадает, что именно со мной происходит. Ему не повредит узнать на собственной шкуре, что это такое, когда тебе ничего не говорят».
        — Кажется, сегодня хорошая погода, — беспечно заметил Гарри, беззаботно улыбнувшись им обоим.
        Он видел, как Снейп и Драко обменялись озадаченными взглядами. Интересно, чего они ждали. Слез? Криков и обвинений? Пожалуй, наблюдать, как в кои-то веки зельевар не знает, что предпринять, было даже забавно.
        С этой мыслью Гарри целиком и полностью сосредоточился на своей овсянке.
        С минуту Снейп, кажется, действительно не знал, как повести себя, но его замешательство долго не продлилось.
        — Как тебе спалось? — поинтересовался он, когда Гарри съел, кажется, ложек шесть.
        — Нормально, — хладнокровно отозвался Гарри. Он слегка потянулся напоказ, потом покосился на Драко — тот уже, кажется, едва дышал. Не намереваясь его мучить, Гарри чуть улыбнулся. — Правда, я, кажется, спину немного потянул. Ты не мог бы мне потом трансфигурировать матрас, чтобы он стал потверже? Ну, как раньше? Тогда просто в самый раз вышло.
        Драко медленно кивнул, но его светлые глаза все равно глядели настороженно. Гарри мысленно пожал плечами: больше он никак не мог его успокоить.
        — Тебе снился Самайн, Гарри? — напрямую вопросил Снейп.
        Гарри на мгновение подумал, не солгать ли, но потом решил, что это будет глупо: ведь Снейп так и так все узнает еще до вечера. Наверное, лучше всего поддерживать небрежно-равнодушный вид.
        — Помимо всего прочего, — ответил он и потянулся налить себе сока. Апельсинового, кстати. Это было приятно. Ему даже чуть меньше захотелось наблюдать, как Снейп не находит себе места.
        Но только чуть.
        — И? — в голосе зельевара появились нетерпеливые нотки.
        — Что «и»?
        — Гарри! — одернул его Снейп, устав от этих игр.
        Пожалуй, продолжать разговор будет очень трудно, если только не отвлечь Снейпа чем-нибудь.
        — Я выяснил одну очень интересную вещь, — признал он и только потом сообразил, что это самый верный способ вогнать Драко в панику. — Про зелье, — поспешил добавить он. — Оно не совсем правильно сработало.
        Гарри взял стакан и сделал еще глоток апельсинового сока. Большой, долгий глоток. Потом аккуратно вытер губы салфеткой, хотя обычно вовсе не так скрупулезно соблюдал этикет. Он тянул время, одновременно раздумывая, что именно готов признать сейчас.
        — Подозреваю, с плакун-травой никаких проблем не было? — поднажал Снейп.
        Гарри слегка улыбнулся.
        — Нет, тут все в порядке. Я прекрасно себя чувствую. Вы никогда не думали, что стоит запатентовать свои изобретения, профессор?
        Конечно, следовало знать, что Снейп не тот человек, которого можно отвлечь лестью от выбранной цели.
        — Гарри, в каком именно отношении зелье не сработало? — поинтересовался он уже слегка язвительно.
        — О, я бы не сказал, что оно не сработало, — уточнил Гарри. — Передайте соль, пожалуйста.
        Снейп пихнул солонку в его руку — куда сильнее, чем требовалось. Решив, что достаточно заставил зельевара ждать, Гарри принялся объяснять.
        — Некоторое время мне снился Самайн, но потом почему-то правдивая часть кончилась. Начались такие вещи, которых на самом деле точно не было. — Гарри не мог не заметить, что при этих словах на губах Драко мелькнула хитрая улыбочка. До поры до времени не обращая на это внимания, он продолжил: — Например, все вокруг как-то замерзло, что ли... Я подошел к Волдеморту, толкнул его и уронил прямо на спину.
        Снейп наклонился вперед.
        — Как это все выглядело? Это, случайно, не напоминало... скажем, прогулку по... по маггловскому фотоснимку?
        — По маггловскому чему? — встрял Драко.
        — Вроде колдографии, только у магглов они не движутся, — сообщил Гарри.
        Драко поморщился.
        — Поразительная нелепость.
        — Ничего подобного, — рассмеялся Гарри. Хорошо, что Драко, кажется, перестал так нервничать. Может быть, если продолжать в том же духе, слизеринец будет поспокойнее, когда дело дойдет до серьезного разговора. — Короче говоря, профессор, только я мог там двигаться, так что да, чем-то это напоминало маггловскую фотографию.
        Снова откинувшись на спинку стула, Снейп скрестил руки на груди и уставился на Гарри из-под полуопущенных век.
        — Мне знаком этот феномен. Как ты полагаешь, что его вызывало?
        Гарри тут же почуял неладное.
        — Ну-у... не знаю, — увильнул он. — Оно просто случилось, и все.
        — Сильно в этом сомневаюсь.
        Гарри буровил Снейпа взглядом в надежде, что тот догадается оставить тему. Но, разумеется, напрасно.
        — Мне тоже случалось бродить по Правдивым Снам, — сообщил Снейп, приподняв бровь. — И во всех подобных случаях я видел нечто совершенно неожиданное, что меня потрясло глубочайшим образом.
        Тихонько усмехнувшись, Гарри проигнорировал и этот прозрачный намек.
        — Ясно. Ну, все события Самайна меня потрясли глубочайшим образом, правда?.. Так что с этим все ясно. Спасибо, сэр.
        Снейп прищурился: ему явно еще было что сказать. Гарри поспешно повернулся к Драко:
        — Я не взял свою «Молнию», но вчера, когда увидел тебя на «Нимбусе 2001», подумал: а вдруг метла меня уже послушается? Ну, раз я теперь каминной сетью могу пользоваться. Можно, я попробую на твоем «Нимбусе»?
        Но Драко замотал головой. Гарри успел подумать, что нельзя так жадничать, когда тот сказал, отодвигая в сторону тарелку:
        — Гарри, а вдруг у тебя магия откажет уже в полете? Ты можешь разбиться насмерть!
        Поскольку Гарри хотел только сбежать вместе с Драко куда-нибудь, где их не услышит Снейп со своим феноменальным слухом, он решил уступить.
        — Ладно. Полеты придется отложить. Но с тебя причитается, раз ты меня разочаровал. Пошли на луг, посмотрим, какие растения нам удастся распознать.
        Драко, как ни странно, фыркнул.
        — Все еще пытаешься сжульничать с новым благопожеланием?
        — Ну, я же наполовину слизеринец, — напомнил Гарри. Фраза ему нравилась: отличное оправдание для чего угодно, правда? Хотя сейчас ему не за что было оправдываться. — И потом, это не жульничество. Мы просто пойдем прогуляться. А если в девонширской глуши совершенно случайно найдется что-то общее с букетиком, который мне недавно подарили, при чем тут я?
        — Ты неисправим, — кисло заметил Снейп. — И явно испытываешь проблемы с критическим мышлением. На дворе декабрь, если ты не заметил. Там снаружи обычный луг, а не зачарованные хогвартские теплицы. Навряд ли ты найдешь там что-либо полезное.
        Драко уже усмехался вовсю.
        — Значит, пошли прогуляемся просто так! — взорвался Гарри. Это сколько же труда нужно, чтобы поговорить с Драко с глазу на глаз? Вот же глупость! Хуже всего, Снейп взирал на него таким многозначительным взглядом, словно видел насквозь. — Хочу подышать свежим воздухом.
        — Только если ты наденешь что-нибудь потеплее, а не этот твой кошмарный свитер, как вчера.
        — Это подарок, и, между прочим, очень хороший, — обиделся Гарри за Молли Уизли. — Но он действительно не такой теплый, как хотелось бы, так что я согласен.
        Он сходил в спальню за самым своим теплым плащом, прихватив заодно шарф и перчатки.
        В конце концов, разговор с Драко, скорее всего, выйдет очень, очень долгий.

* * *
        
Дойдя до дальнего края довольно широкого луга, они побрели вдоль границы защищенных владений — неровной каменной стены, доходившей им примерно до пояса. Теперь, когда откладывать было незачем, Гарри вдруг почувствовал себя ужасно неуютно. Как начать такой неловкий разговор?
        Может быть, подумал он, лучше всего просто сказать правду.
        — Мне не хотелось обсуждать со Снейпом мой сон про Самайн, — признал Гарри, прислоняясь к ограде. — Но я хочу поговорить об этом с тобой.
        Плечи Драко словно окаменели.
        — Понятия не имею почему.
        — Думаю, имеешь, — мягко намекнул Гарри.
        Драко встал как вкопанный, и все его тело напряглось, будто в ожидании нападения.
        — Я думал, тебе не нравится, когда я рассуждаю про перенесенные травмы, психологические потребности и все такое прочее.
        — А мне и не нравится. Но речь не об этом.
        Драко поплотнее запахнулся в плащ и сунул поглубже руки в карманы.
        — Неважно. Ты же теперь в порядке, да? И благодаря Северусу у тебя даже шрамов не осталось. Так что говорить больше не о чем.
        — А по-моему, есть, — настойчиво возразил Гарри. Он ждал, пока Драко на него посмотрит, но тот упрямо уставился куда-то на горизонт. Ладно, пусть так. Гарри надоело ходить вокруг да около. — Я знаю, Драко. Я знаю, что ты был там в Самайн.
        Драко посерел, и у него сделалось такое лицо, будто его ударили в живот. Даже губы побелели. И все-таки он торопливо запротестовал:
        — Что за хрень ты мелешь?! Ты что, веришь тому, что тебе там в кошмарах привиделось?
        — В Правдивых Снах, — поправил Гарри.
        — Но ты же сам сказал, что зелье перестало работать как надо, — быстро возразил Драко. Кровь снова прилила к его щекам, так что, похоже, он почувствовал себя уверенней.
        — Помнишь, что сказал Снейп? Чтобы такое случилось, нужно увидеть нечто совершенно неожиданное. — Гарри с вызовом поднял брови: — Что, по-твоему, я должен был увидеть, что потрясло меня «глубочайшим образом»?
        — А мне почем знать? — холодно огрызнулся Драко, но голос у него задрожал. — В отличие от тебя, я не делаю всяких дурацких предсказаний!
        Учитывая, что Гарри никогда не обсуждал с ним свои пророческие сны, попытка увильнуть была, мягко говоря, слабой. Гарри предпочел проигнорировать и ее, и оскорбление.
        — Я видел там тебя, Драко, — спокойно продолжил он. — И ты вздрогнул, когда я повторил твои слова про мой шрам. Ты пришел в ужас, когда Нагини облизала твои ботинки. Ты...
        — Я не хочу этого слышать, Поттер! Я иду назад в дом!
        Схватив Драко за локоть и не давая ему уйти, Гарри торопливо продолжил:
        — Вот почему ты вчера вечером пытался выхватить у меня зелье. Ты не хотел, чтобы я увидел тебя в Самайн рядом с твоим отцом!
        — Отпусти меня, Поттер, — тихо и угрожающе потребовал Драко. Мышцы его руки напряглись, точно стальная тетива.
        Но Гарри держал крепко, намереваясь наконец выяснить все до конца.
        — Послушай, меня там не было! — вдруг заорал Драко, выдернув руку с такой силой, что шлепнулся на промерзшую зимнюю траву. — Не было! Мне плевать, что тебе снилось, меня там не было, и все! Как ты можешь думать обо мне такое!
        Гарри глядел на него сверху вниз, видя в серых глазах страх — да нет, настоящий ужас. Драко не просто опасался, что его уличат во лжи или что Гарри отвергнет его дружбу.
        Снейп был прав: Драко действительно смертельно боялся за свою жизнь.
        И, если подумать, понятно было почему. Отвергни Гарри его сейчас, отнесись к нему с недоверием и подозрением, и весь Орден сделает то же самое. А учитывая, что Люциус объявил награду за его голову... Драко отчаянно нуждался в помощи.
        Гарри наклонился и подал ему руку, помогая подняться.
        Драко, наверное, подумал, что разговор окончен, потому что без колебаний принял помощь. Однако и когда он поднялся, Гарри не отпустил его руки.
        — Ты там был, — снова повторил он, изо всех сил стараясь, чтобы это прозвучало как утверждение, а не обвинение.
        Можно было не трудиться.
        — Нет! — крикнул Драко, защищаясь.
        — Тогда откуда я знаю, что отец зовет тебя Драконом?
        Когда Драко и тут принялся протестовать, Гарри крепко сжал его пальцы.
        — Хватит врать, Драко. Я видел правду. Я знаю! Ты что, нарочно пытаешься меня разозлить?
        Драко застыл.
        — Еще больше разозлить, ты хочешь сказать.
        — Ты поэтому мне ничего не говорил?
        Оставив притворство, Драко тихо застонал и отвел взгляд, уставившись под ноги.
        Гарри наконец отпустил его.
        — Лучше бы ты сразу объяснил.
        — И что бы это дало? Ты мне и без того не доверял!
        — А позже? Когда я начал тебе доверять?
        — Уж тогда-то я точно не мог тебе сказать! — вскричал Драко, взмахнув руками. Его глаза были полны смятения. — Я не хотел, чтобы все опять стало так же ужасно, как раньше!
        Гарри вздохнул.
        — Но, Драко, все было ужасно именно потому, что я не мог тебе доверять! Я не понимал, почему ты ни с того ни с сего перешел на нашу сторону.
        Драко нахмурился.
        — А теперь понимаешь?
        — Да нет, не очень, — признался Гарри. — Но, может быть, теперь пойму. Если ты объяснишь. Скажи уже наконец всю правду.
        — Я должен был тогда получить Темную Метку, — пробормотал Драко, и его лицо пошло красными пятнами. От стыда? Гарри не был уверен.
        — Ты заранее знал, что меня... ну, принесут в жертву?
        Драко кивнул.
        — Отец мне сказал. Вообще-то предполагалось, что я получу Метку только позже, когда стану старше, но отцу нравилась эта симметрия — что я вступлю в ряды Упивающихся в ту ночь, когда Темный Лорд наконец избавится от тебя. Конец одной эры и начало другое, ну и все в таком духе. Короче говоря, я... — Драко отвернулся и сглотнул, словно подавившись тем, что хотел сказать.
        — Всю правду, — напомнил Гарри.
        Драко кивнул, на сей раз решительно.
        — Хорошо. Ты должен понимать: тогда я ничего о тебе не знал. Только то, что какой-то сопляк вечно путает все карты Темному Лорду да еще постоянно выставляет меня идиотом в школе. Я считал, что ты наконец-то получишь по заслугам, и жаждал увидеть, как это произойдет.
        Да уж, искренности хоть отбавляй, подумал Гарри и улыбнулся слегка: мол, теперь-то все иначе.
        — А что заставило тебя изменить точку зрения?
        — Это долго рассказывать, — сообщил Драко. — А тут, мягко говоря, не жарко. Надо что-нибудь с этим сделать.
        Драко взмахнул палочкой и превратил свой плащ в толстое, мягкое покрывало, чтобы они могли сесть.
        — Почему просто не призвать какое-нибудь одеяло из дома?
        — Снейп заинтересуется, чем мы тут заняты, и придет следом, — пожал плечами Драко.
        Гарри кивнул, хотя подумал, что без плаща Драко наверняка закоченеет. Конечно, ему следовало знать, что слизеринец все предусмотрел.
        — Достань палочку, — велел Драко. — Обозначь границы области и примени погодные чары.
        «Если смогу», — подумал Гарри, но тут же выругал себя за «пораженчество», как выразился бы Драко. Ведь накануне он призвал свою так называемую стихийную магию и прекрасно управлял ею, хотя, конечно, в его действиях было больше инстинкта, чем сознательных усилий. И все-таки, возможно, ему сейчас удастся направить часть этой силы через палочку...
        Или нет. Гарри подавил вздох и попытался не слишком отчаиваться.
        Драко поджал губы, не то сочувственно, не то нетерпеливо, и применил заклинание сам.
        Гарри устроился на покрывале и сбросил собственный плащ, наслаждаясь теплым воздухом.
        — Здорово, — одобрительно сказал он.
        Драко бросил в ответ многозначительный взгляд: «А чего ты ждал? Я же волшебник...»
        — Так значит, ты предвкушал, как меня будут пытать и убьют, — напомнил Гарри, не видя причин подслащивать пилюлю. — Что заставило тебя сменить точку зрения?
        — Не что, а кто. Ты. — Драко тоже плюхнулся на покрывало и мрачно уставился куда-то сквозь мерцающую границу согревающих чар. — Я думал, что все будет так великолепно. Герой магического мира, т униженный и поверженный... Но в том-то все и дело: тебя не удалось ни унизить, ни повергнуть. У Темного Лорда просто не достало на то могущества. — Драко повернулся к Гарри и посмотрел ему прямо в глаза: — Ты вел себя храбро до идиотизма. Называл его Томом при всех. Ты ему не подчинился. Мерлин, у тебя хватило духу оскорблять его в лицо!
        Гарри ненадолго задумался.
        — Честно говоря, странно, что ты не фыркаешь и не обзываешь меня безмозглым гриффиндорцем. То есть я не понимаю, почему это тебя так впечатлило. Я-то думал, ты решишь, что это не храбрость, а идиотизм.
        Драко вдруг прикрыл рукой глаза, наклонил голову и содрогнулся всем телом. Он что, плачет? Гарри не был уверен — до тех пор, пока Драко снова не заговорил.
        — Потому, что мой отец был рядом с тобой, но это он стоял на коленях! — он со свистом резко втянул воздух. — Это было ужасно! Он ползал там на коленях, и называл этого говнюка «мой Лорд», и вел себя, словно какой-нибудь раб! А ты стоял и попросту отказывался унижаться. Вы оба рядом... я понимал, что именно вижу, Гарри. Нужно было быть слепым, чтобы не видеть! Слабость и сила... и сильным был ты, и я понял, что все это время был не на той стороне.
        Он принялся тереть глаза другой рукой.
        Гарри пожалел, что не может превратить что-нибудь в платок: Драко, кажется, даже не сознавал, что последний ему необходим. Не в силах помочь чем-нибудь еще, Гарри потянулся и похлопал его по колену.
        Драко дернулся в сторону и поднял залитое слезами лицо. Затем, видимо, осознав, насколько потерял самообладание, он пробормотал заклинание, высушившее слезы. Глаза, правда, все равно так и остались красные и распухшие.
        — Значит... ты не хотел больше сражаться на стороне отца, потому что начал его стыдиться? — предположил Гарри. Он не пытался уколоть — только понять.
        —Нет! — запротестовал Драко, но тут же признал: — Может быть, отчасти. Но это не главное, Гарри. Честное слово! Я знаю, что ты считаешь меня тщеславным, но даже я не настолько мелочен.
        Гарри сложил плащ и прикрыл колени, но вовсе не потому, что замерз. Просто у него начали ныть руки, и он решил, что возня с теплой, мягкой шерстью уймет боль.
        — Ты куда более сложный человек, чем я думал раньше, — медленно произнес он. — Или, может быть, просто — чем раньше. Но теперь тебе не нужно оглядываться на Люциуса. Так что же главное? Что заставило тебя перейти на нашу сторону?
        — У тебя даже магии не было! — воскликнул Драко, размахивая руками, словно никак не мог подобрать слова от волнения. — Ну, или ты не знал, как ей воспользоваться, неважно. У тебя не было ни малейшей надежды выбраться оттуда живым. Теперь-то я понимаю, ты рассчитывал, что Северусу удастся что-то предпринять, но тогда это казалось невероятным. Ты был беспомощен, но не отступал ни на шаг. И рядом с тобой мой отец попросту пресмыкался, только что сапоги этой твари не лизал, и за все свои старания получил Пыточное проклятье! Я глазам своим не верил, Гарри. Весь мир будто перевернулся. Меня всю жизнь учили, что превосходство на стороне чистокровных магов. Но тут нельзя было не заметить разницы, понимаешь? Превосходство было на твоей стороне, а не Люциуса Малфоя. На стороне сына магглорожденной волшебницы! И даже лишившись силы, точно сквиб, ты не потерял ни гордости, ни мужества! Все Упивающиеся выказывали только страх и готовность подчиняться. Я... честное слово, Гарри, я, по-моему, на какой-то миг даже сознание потерял. Потом словно очнулся, но ничего не изменилось. И я помню, как думал: «Блин! Я не могу принять Метку!» Не могу, после всего этого... дерьма! Как будто, когда я пришел туда, у меня была одна жизнь, а потом раз — и совсем другая!
        — Сдвиг парадигмы, — пробормотал Гарри.
        Драко не понадобилось разъяснять это выражение.
        — Да, именно. Откровение. И отчасти из-за Северуса. Потому что... — Драко прикрыл глаза, словно от боли. — Я всегда им восхищался, Гарри, всегда. Я думал, что служить Темному Лорду правильно, раз такой сильный, смелый, умный человек, как Северус Снейп, сделал этот выбор. Но в Самайн я смотрел, как он опускается на колени, и думал, что меня стошнит. Как он себя вел там на поляне... я думал, что это не тот человек, которого я знаю.
        — Тебе никогда не приходило в голову, что он, может быть, притворяется?
        — Нет, никогда. Так что когда сработал порт-ключ и он вытащил тебя оттуда, у меня чуть сердце не разорвалось. Я-то было так в нем разочаровался! Я не понимал, как он может соглашаться на полное, бесповоротное рабство, на котором настаивает Темный Лорд. Я не понимал, как он не видит: ты — единственный сильный человек на этой поляне! А это все оказалось притворством, — Драко ссутулился и тяжело вздохнул.
        — Так это же хорошо, — суховато заметил Гарри.
        Драко кивнул, но без улыбки.
        — Я знаю и не хотел бы, чтоб было иначе, поверь. Но одна вещь теперь меня мучает. — Он поднял взгляд; в его глазах клубились чувства, точно тучи в бурю. — Северус смотрел, как я иду по пути, который приведет меня к колоссальной ошибке, и не сделал ничего, чтобы меня остановить. Ровным счетом ничего.
        Гарри сцепил пальцы, сгибая и разгибая, чтобы прогнать ноющую боль, и тоже вздохнул.
        — Подумай сам. Что он мог сделать, не рискуя жизнью?
        — И все-таки он рисковал жизнью, чтобы спасти тебя, — тихо заметил Драко: без упрека, но не без боли.
        Гарри задумался.
        — Да, но ему при этом не приходилось опасаться, что я его выдам, Драко. Он знал, что и я постараюсь защитить его. Не хочу тебя обидеть, но посмотри правде в глаза. Тебе тогда нельзя было доверять. Северус не мог рисковать и пытаться помочь тебе, когда ты бы кинулся к отцу с новостями: мол, наш зельевар совсем не нам верен.
        — Я знаю, — признал Драко, но видно было, что он не утешился.
        — Он о тебе заботится, — настойчиво произнес Гарри. — Он мне сам об этом говорил. «Я забочусь о вас обоих», — вот что он сказал.
        Драко скривился.
        — Не одинаково. Вовсе нет. Да, он заботится обо мне, это правда. Но любит он тебя.
        Любит? Гарри невольно вздрогнул, а потом, поймав себя на этом, задумался, почему это слово его так встревожило. Не в силах — или не желая — додумать эту мысль до конца, он неожиданно для себя самого возразил:
        — Он бы не предложил усыновить меня, если бы не охранные чары. Ты же знаешь!
        — Охранные чары не имели к этому никакого отношения, вот что я знаю, — огрызнулся Драко. — Разве только дали ему возможность, которая иначе могла бы не представиться. И, пожалуй, заставили тебя преодолеть страх перед привязанностями. По-моему, ты до сих пор с некоторым... трудом признаешь Северуса своим отцом.
        Все это настолько попало в яблочко, что Гарри чуть рот не разинул. Может быть, Драко и в самом деле вычитал кое-что полезное в той маггловской книжке. Ощущение, что его видят насквозь, Гарри совсем не понравилось, и он резко сменил тему:
        — Мне всегда было интересно, как отреагировали Упивающиеся, когда мы со Снейпом вдруг исчезли.
        По-прежнему чуть хмурясь, Драко рассказал:
        — После того как ты выплеснул всю эту стихийную магию, начался просто хаос. Волдеморт шлепнулся на спину. Я помню, как он завопил... завизжал даже. Отец лежал рядом, почти без сознания, такой силы удар ему нанесла твоя магия... — он умолк, погрузившись в воспоминания.
        — А ты что тогда делал, в первые минуты после того, как я исчез?
        Драко сглотнул.
        — Мне было стыдно за отца, понимаешь? Но я все равно хотел знать, цел ли он. Я пополз к нему, но, подобравшись ближе, вдруг увидел его руку. Он упал так, что рукав мантии задрался. И там была она, Метка... Она всегда мне казалась такой... восхитительной. Таким знаком, который носят с гордостью. Но тогда... я вдруг увидел, какая она на самом деле. Темная, уродливая, точно ожог. Клеймо, превращающее Малфоя в раба. Я больше не хотел такой судьбы, но знал, что у меня нет выбора. Вздумай я сказать «нет», отец пытал бы меня хуже, чем тебя, а если бы я и тогда упрямствовал, он бы убил меня без малейших колебаний!
        Заметив, как Драко стиснул кулаки, Гарри мягко напомнил:
        — Но теперь этому не бывать. Мы со Снейпом защитим тебя.
        — Конечно, — отозвался Драко голосом хриплым не то от сомнения, не то от благодарности. — Короче, я наконец оторвал взгляд от Метки и вдруг увидел твою палочку, торчащую из его кармана. Если бы Темный Лорд приветствовал тебя в рядах своих слуг, и тогда бы я так не удивился! Отец еще раньше обмолвился о твоей палочке, но я был уверен, что он уже отдал ее. Не знаю, то ли он собирался преподнести ее Лорду одновременно с тобой, а ты вдруг всех отвлек своей дерзостью — подумать только, назвать его Томом в лицо! — то ли предполагал что-то с ней сделать во время какого-нибудь обряда, когда тебя уже сожгли бы... так или иначе, твоя палочка была у моего отца. Я вытащил ее как можно осторожнее, но отец почувствовал движение. Он попытался дотянуться до меня и з-з... и за.. задушить, но я шарахнулся прочь. Слава Мерлину, у него не хватило сил до меня дотянуться. Оглянувшись, я увидел, что он потерял сознание.
        — А когда тебе пришло в голову, — сухо поинтересовался Гарри, — что с моей палочкой тебе куда вероятнее поверят?
        Драко поджал губы.
        — Едва я ее увидел. Но дело не только в этом. Я знал, что тебе нужна эта палочка, Гарри. Кроме того... — он вздохнул. — Когда я понял, что за тобой сила, а за Волдемортом слабость, я больше не сомневался, кто победит в этой войне. И хотел стать частью победы, а не связать себя на всю жизнь с рабством и поражением.
        Гарри вытянул ноги и отложил плащ в сторону. Руки все еще ныли, но он старался не обращать на них внимания, сосредоточившись только на том, чтобы до конца понять Драко.
        — Вот это меня и беспокоит, — признал он. — У тебя просто бзик насчет того, чтобы выйти победителем. Если ты со мной только потому, что веришь в мою победу, что помешает тебе переметнуться назад к Волдеморту, едва он станет брать верх?
        — Он отвратителен!
        Гарри, однако, не собирался оставлять эту тему.
        — Да, но это мало что доказывает. Я тебе раньше тоже не очень-то нравился. Но теперь ты со мной.
        Драко подпер подбородок кулаком, обдумывая услышанное.
        — На этот раз, Гарри, моя верность не зависит от того, кто мне нравится, а кого я ненавижу. Я основываю свое решение на том, что истинно. Темный Лорд делает своих последователей слабыми, вот и все. Я бы понял это раньше, если бы мне позволили прийти на их сборище. А ты... ты гриффиндорец, — Драко закашлялся, пытаясь подавить смешок. — У тебя столько гордости и силы, что тебе не нужно вытягивать ее у других, точно пиявке. Я точно знаю, что мне лучше на твоей стороне, Гарри. И это никогда не переменится.
        В памяти Гарри забрезжило воспоминание — то, что Снейп как-то рассказал о Драко... «Драко бросился прямиком в слизеринские подземелья и, врываясь в одну комнату за другой, начал возглашать во всеуслышание, что Волдеморт слаб и требует слабости от своих слуг и последователей!»
        Гарри вдруг захотелось побыстрее разобраться с этой историей до конца.
        — И что было потом, когда ты добыл для меня мою палочку?
        — Я... ну, я попытался аппарировать на дорогу на окраине Хогсмида, — пробормотал Драко, скрипнув зубами, и его бледные щеки захлестнула краска.
        — Попытался? — переспросил Гарри.
        — Слушай, я был еще слаб после удара магии и никак не мог сосредоточиться, — торопливо принялся оправдываться Драко. — Я вообще-то умею аппарировать, понимаешь? Но в ту ночь... я... ну, расщепился. Потерял руку. К счастью, не ту, в которой была твоя палочка, но все равно... — его слегка передернуло. — Не рекомендую повторять этот опыт. Неважно, в общем, я добрался до Хогвартса пешком и сдался на милость директора. Конечно же, мне пришлось полночи проторчать у него под дверью, и, конечно же, он явился в компании авроров.
        — Они пытались разорвать антиаппарационные чары Волдеморта, чтобы вытащить меня оттуда.
        — Да, но мне-то они ничего не сказали, — пожаловался Драко. — Конечно, я не могу их упрекнуть, учитывая, кто я такой и сколько лет я вроде как щеголял тем, насколько я не выношу Гарри Поттера...
        — Вроде как щеголял? — передразнил Гарри.
        — Ладно, ладно, щеголял до тошноты, — поправился Драко, махнув рукой — мол, это все в прошлом. — Неважно, суть в том, что я был перепуган насмерть. Когда я в последний раз тебя видел, ты истекал кровью чуть не из тысячи ран и был слеп, и это не считая наверняка обожженных ног. Я только хотел удостовериться, что ты живой, но Дамблдор не сказал мне ни слова. Он взял твою палочку, а потом смотрел, как авроры меня допрашивают. Они с меня три шкуры содрали, несколько часов прошло — и все это время я сидел там без руки! Пару раз он оставлял меня наедине с ними, и они... крутовато со мной обошлись...
        — Насколько крутовато?
        Драко горько поморщился.
        — Скажем так: если Северус недолюбливает авроров, у него на то есть веские причины. Кое-кто из них не очень-то тянет на сияющий идеал защитника Света, особенно когда допрашивает предполагаемого Упивающегося. — Заметив выражение лица Гарри, он покачал головой: — Не пугайся. Они отвязались, когда вернулся директор, и к тому же это все полная ерунда по сравнению с тем, что Темный Лорд сделал с тобой. Даже с магической поркой, которую устраивал отец, и то не сравнить.
        С магической поркой?.. Гарри не понравилось, как это прозвучало, но он решил, что спросит у Снейпа позже.
        — Тебя не арестовали?
        — Я не сделал ничего такого, за что меня могли бы арестовать, хотя эти авроры, похоже, считали, что присутствия на сборище Упивающихся уже достаточно, — Драко поморщился. — Дамблдор несколько раз напоминал, что я вернул твою палочку и что это свидетельство в мою пользу, хотя я точно знаю: тогда он еще сомневался. Так или иначе, около полудня на следующий день Дамблдор велел им или предъявить обвинение, или уйти, и они ушли.
        От одного воспоминания об аврорах Драко скривился так, будто только что жевал лимон.
        Гарри не мог удержаться и задал вопрос, который немедленно пришел в голову:
        — Как же ты всего несколько дней спустя говорил, что хочешь стать аврором?
        Драко пожал плечами.
        — Это для меня наилучший выбор, разве нет? Упивающиеся и так хотят меня убить. Я бы предпочел сам за ними охотиться, чем делать что-нибудь попроще и постоянно гадать, когда на меня нападут. Или на тебя, или на Северуса.
        Это звучало логично.
        — Так значит, авроры ушли, и?..
        — И Дамблдор сказал, что Хогвартс предоставит мне убежище от отца, но только если я соглашусь делать все, чего он ни попросит. Мне велели ждать в маленькой комнатке под директорским кабинетом. Мол, нос наружу высунешь — и пеняй на себя. Я дословно цитирую, кстати. Но руку он мне вернул, почти сразу после того как я согласился на это добровольное заключение, так что все было не так плохо. Пришла мадам Помфри и приладила ее на место. А потом мне оставалось только сидеть там и гадать, жив ты или нет. Дамблдор все равно не хотел мне и слова сказать!
        Взмахом палочки Драко сотворил стакан воды, а потом опорожнил его, не переводя дыхания.
        — Несколько дней спустя ко мне пришли Северус с директором и заявили, что мне позволят остаться в Хогвартсе, если я соглашусь подтвердить свою искренность и выпью сыворотку правды. Теоретически это незаконно, но... — он пожал плечами: дескать, Снейп всегда мог ее изготовить и употребить как вздумается. — Когда я ответил на все их вопросы, Северус сказал мне, что ты жив, но пока что еще слеп. Потом отдал мне твою палочку и заявил, что я должен вернуть ее тебе сам. Я пришел в ужас.
        Гарри недоуменно нахмурился.
        — Ты боялся видеть меня в таком виде?
        — Да нет. Дело в палочке, Гарри. Это же, считай, доказательство, что в Самайн я был на той поляне! — воскликнул Драко. — С тем же успехом я мог взять и заявить: «Знаешь, Поттер, я только что чуть не принял Темную Метку». — Он резко выдохнул, раздувая ноздри. — Мне до сих пор не верится, что ты не сообразил сам. Откуда, по-твоему, я взял твою палочку?
        — Наверное, я просто подумал, что ты вернулся домой на выходные и стащил ее из отцовского кабинета, — пробормотал Гарри. — Ну, или что это он приходил к тебе в замок. Я же не знал, что она была у него в Самайн.
        Драко кивнул; его глаза напоминали грозовые облака.
        — И еще про Самайн, Гарри. Меня просто тошнит от того, что я ничем не мог тебе помочь.
        — Даже Снейп не мог мне помочь, пока порт-ключ не сработал, — заверил Гарри. — Но я должен сказать... знаешь, то, что ты пришел туда и собирался насладиться тем, как меня пытают... не очень-то это тебя красит.
        — Но я не наслаждался, — возразил Драко, как будто это все меняло. — И я бы не собирался, если бы знал, как это будет кошмарно и отвратительно.
        — Я понял, — ровным тоном ответил Гарри.
        — Чувствую, ты мне этого не простишь, — вздохнул Драко. — Не того, что я там был, а того, что я пошел туда с таким садистским настроением.
        — Не думаю, что это правильно назвать «не прощу», — Гарри поджал губы. — Мне это не нравится, и странно ждать чего-то другого, но я стараюсь отнестись к этому как взрослый человек и больше ценить то, что произошло потом.
        Прикрыв глаза, Гарри изо всех сил постарался именно это и сделать. Что оказалось труднее, чем он думал. Даже после зелья Правдивых Снов воспоминания о Самайне имели над ним сильную власть... и всего два месяца назад Драко желал ему подобных мучений. Как можно такое забыть и оставить в прошлом?
        «Но Драко рискнул собой, чтобы украсть твою палочку, — напомнила ему совесть. — И с тех пор из всех сил пытается помочь тебе и защитить. Это он разобрался с взаимообратной магией, чтобы Дадли мог приехать в Хогвартс и помочь с охранными чарами. Это Драко занимался с тобой по всем предметам и целыми часами пытался заставить твою магию вернуться, а в свободное время часами писал письма слизеринцам, чтобы помочь тебе. Это он спас тебя от Дарсуэйта, который пытался доставить тебя Люциусу. И как будто всего этого мало, Драко вопреки собственной ревности, вопреки ощущению, что его отвергают, помогал с усыновлением. Он ведь мог бы сказать Тислторн что-нибудь, после чего она не пожелала бы подписать разрешение, однако делал то, что было нужно тебе, даже когда ему самому от этого было плохо...»
        — Гарри? — позвал Драко.
        Гарри чуть наклонил голову набок и открыл глаза, чтобы посмотреть на него. Это было очень странное ощущение. Они столько лет были врагами. А теперь... пожалуй, стали не совсем друзьями, но учились в одном Доме, как заметил Снейп. И, что бы там ни случилось в прошлом, Драко доказал, что достоин доверия.
        — Я понимаю про Самайн, — наконец ответил Гарри. — В пятнадцать лет все люди идиоты.
        — Мне шестнадцать, как и тебе, — возмутился Драко.
        — Это просто присказка такая. Просто... ты вел себя отвратно и должен был бы понимать, что делаешь, но так получилось, что тебе надо было сначала повзрослеть, чтобы понять.
        Драко кивнул, но в его взгляде мелькнула неуверенность, а когда Гарри попытался пристальнее вглядеться ему в лицо, попросту отвернулся.
        — В чем дело? — поинтересовался Гарри. — Перестань. Мы уже почти все выяснили, что теперь-то темнить? Драко!
        — Просто ерунда, — пробормотал тот, глядя в сторону, но его щеки вспыхнули от смущения. — Нет, еще хуже: это полная глупость.
        — Мне все равно, — уперся Гарри. — Мы столько всего обсудили. Что может быть еще хуже?
        — Не хуже. Просто это... личное.
        — Что такое? — не унимался Гарри. Драко сжал губы и чуть мотнул головой. Твердо решив не отступать, Гарри высказал самое дикое предположение, которое только могло прийти ему в голову: — Ты тайно влюблен в Гермиону?
        Мгновение Драко выглядел так, словно язык проглотил.
        — Мерлин упаси, — протянул он наконец, и в его взгляде вновь возникла аристократическая усмешка. — У меня все-таки есть зачатки вкуса.
        Гарри сощурился. Может, он не зря упомянул Гермиону: помешательство на чистоте крови — еще один вопрос, который стоило обсудить.
        — Драко, магглорожденные нормальные люди. Как можно утверждать, что ты на моей стороне, и верить в снобистскую пропаганду Волдеморта? Моя мама была магглорожденная!
        — Да, да, и твои лучшие друзья тоже магглорожденные. По крайней мере некоторые, — Драко приумолк, явно задумавшись. — Слушай, не могу сказать, что во всем разобрался как следует, но я был бы полным дураком, если бы сам не додумался: если я буду поддерживать тебя, то не смогу и дальше верить, что все решает кровь. Ты наша основная сила, а ведь ты всего лишь полукровка!
        — Меня беспокоит, что ты вообще обращаешь внимание на такие вещи, — огрызнулся Гарри.
        Драко расправил плечи.
        — Я не могу перестать делить волшебников на категории. Я привык к этому в детстве, так же как ты привык закусывать губу, когда нервничаешь.
        — Это не одно и то же, — сухо отозвался Гарри.
        — Да, — согласился Драко. — Но ответь мне на один вопрос: я хоть раз сказал что-нибудь дурное о магглорожденных с тех пор, как вернул тебе палочку?
        — А то нет! Ты обозвал Гермиону коровой!
        — Да не за происхождение же! А за то, что она вела себя как глупая корова и блеяла не переставая, как она лучше всех все знает!
        — Это овцы блеют, а не коровы.
        — Ну извини, я не фермер! — заорал Драко.
        Эта неожиданная острота вдруг разрядила напряжение. Губы Гарри невольно сложились в ухмылку; он заулыбался еще шире, когда тоже Драко одолел нервный смех.
        — Так что ты еще мне не сказал? — напомнил Гарри мгновением позже. — Что бы это ни было, все в порядке. Честное слово.
        — Я же сказал, что это глупо, — пробормотал Драко. — Но я никак не могу перестать об этом думать, и отчасти из-за этого я так боялся, что ты сам догадаешься про Самайн. Конечно, я не знал, что Северус вытащит правду на свет с помощью своего дурацкого зелья, а то бы я...
        — Да скажи уже!
        Драко неожиданно весь залился краской.
        — Ну... просто, поскольку я был там в Самайн, я... ну... — он договорил шепотом: — я видел тебя голым.
        — И что?
        — И я думал, что ты будешь смущаться. Чтоб ты знал, я старался не смотреть, понимаешь? Я точно не хотел смотреть на... на это. Не обижайся.
        — Я и не обижаюсь, — пробормотал Гарри, зажимая ладонью рот в тщетной попытке сдержать смех. В конце концов ему пришлось прикусить палец, чтобы взять себя в руки. Это было больно: руки все еще ныли после применения не-такой-уж-стихийной магии.
        — Что за глупости, Драко. К тому моменту, когда Упивающиеся содрали с меня одежду, я был весь утыкан иголками тут и там. Меня беспокоили гораздо более серьезные вещи!
        К чести Драко, он даже не усмехнулся.
        — Угу, — согласился он. — Я, наверное, и так знал, но... знаешь, иногда люди странно реагируют на такие вещи. Учитывая, что тебя воспитывали магглы, я правда не знал, как ты к этому отнесешься. Как ты думаешь... — Он вдохнул поглубже: — Ты не возненавидишь меня снова? Теперь, когда знаешь про Самайн?
        — О чем, по-твоему, я тебе тут талдычу? — не выдержал Гарри. — Конечно нет. И я бы начал доверять тебе куда раньше, если бы ты раньше мне рассказал. Потому что я все ломал голову, как ты мог так измениться, и думал, ты притворяешься, потому что ничто из сказанного тобой не объясняло эту перемену.
        Драко поморщился.
        — Северус говорил мне, что в этом все дело. Больше того, он сказал, я цитирую: «Я теперь знаю Гарри Поттера довольно хорошо и уверяю тебя, Драко, он не настолько злопамятен и мелочен, чтобы отвергнуть тебя за былые просчеты и ошибки, которые ты с тех пор исправил».
        Гарри не мог не улыбнуться. Приятно было, что Снейп так в него верил. И Гарри был рад, что на сей раз не разочаровал зельевара.
        Драко в ответ тоже слегка улыбнулся.
        — Короче говоря, он все убеждал меня сказать тебе правду. Но я не мог. Я был так уверен, что все испорчу. Наверное... он знает тебя куда лучше, чем я.
        — Ты должен перед ним извиниться, — строго заметил Гарри. — Лично я думаю, что, учитывая, как ты вел себя вчера вечером, ты мог бы приготовить нам всем немного этого... gigot d'agneau à la provisoire.
        — À la provençale, — сухо поправил Драко. — А то получается, что ты хочешь ножку ягненка как бы временно. Даже представить не могу, на что это было бы похоже.
        — Не все учили французский с колыбели.
        — Это очевидно. И, между прочим, не все учились готовить в принципе. Кажется, я уже говорил, что волшебникам есть чем заняться и помимо этого?
        — Здесь? Да нет, особо нечем, — возразил Гарри. — Почему Снейп должен делать всю работу? По-моему, мы с тобой должны приготовить рождественский ужин. Это было бы здорово, разве нет?
        Взгляд Драко однозначно говорил, что нет, «здорово» — это вовсе не то слово, которое подходит к этой ситуации.
        — Рождество выйдет куда приятнее, если еда будет съедобной, — буркнул он.
        — О вы, маловерные, — пробормотал Гарри. Увидев отразившееся на лице Драко недоумение, он прибавил: — Маггловская присказка. Я... честно говоря, я не уверен, что об этом стоит упоминать, но все-таки скажу. Я хочу, чтобы ты извинился и перед Гермионой тоже. За то, что обозвал ее коровой.
        — Конечно. Я просто скажу, что надо было сказать «овца».
        Гарри сердито зыркнул.
        — Нет.
        — Я извинюсь в ту же минуту, когда она признает, что была неправа, — предложил Драко. Однако делать этого ему явно не хотелось, так как спустя секунду он уточнил: — А поскольку мы знаем, что Грейнджер никогда в жизни даже не подумает, что может быть неправа... — И он одарил Гарри самодовольной улыбкой.
        — Она и правда неправа, — согласился Гарри. — Снейп, кажется, очень даже умеет быть отцом.
        — Тогда почему ты до сих пор говоришь ему «вы» и «сэр»?
        — Не знаю, — признался Гарри. — Может, потому... ну, мой настоящий отец погиб, когда я и говорить не умел, так что я его точно никак не звал. А поскольку дядя Вернон даже и близко не был мне папой... у меня опыта нету, что ли. Что я ни придумаю, все выходит неуклюже.
        К тому моменту, когда Гарри договорил, Драко недовольно хмурился.
        — Не вздумай сболтнуть при Северусе, что он не твой настоящий отец.
        — Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду кровное родство, а не по-настоящему «настоящий»!
        — Что я прекрасно знаю, так это то, что Северус чересчур слизеринец, чтобы демонстрировать свои чувства всякий раз, когда ты их задеваешь!
        Гарри вздохнул, скрестил ноги и ссутулился. Наверное, так и есть, хотя эта мысль никогда не приходила ему в голову. Теперь же он задумался — сколько же раз он умудрился нечаянно обидеть Снейпа?
        — Я постараюсь больше этого не делать, — пообещал он, глядя на Драко сквозь встрепанную челку. — Я знаю, что ты к нему привязан. Я... я тоже, знаешь ли.
        — Гарри, это Северусу надо говорить, а не мне.
        — Угу, — выдавил Гарри, и это единственное слово чуть не застряло у него в горле. — По-моему, он и так знает, даже если я не говорю.
        — Полагаешь, слизеринцы все понимают и без слов? — скривился Драко.
        — Ну, ты же неплохо справляешься.
        — Touché. — Драко встал и на этот раз сам предложил руку Гарри. Спустя еще мгновение он вернул покрывалу первоначальный вид. Прежде чем развеять погодные чары, он надел плащ и завернулся в него поплотнее. — Кстати, я должен сказать тебе еще одну вещь. Про твой шрам. Он вовсе не отвратителен и не безобразен.
        Гарри неловко поправил челку, чтобы скрыть упомянутый шрам.
        — Я знаю, как он выглядит.
        — Гарри, я это сказал только потому, что... ну, я тебе немножко завидовал.
        Гарри нахмурился.
        — Я думал, ты не хочешь, чтобы Волдеморт тебя отметил.
        — Не хочу. Я не поэтому завидовал. Уж скорее потому, что на тебя столько обращали внимания, и постоянно делали для тебя исключения, и... в общем, мне казалось, что у тебя идеальная жизнь. Я просто хотел тебя задеть.
        — Это у меня идеальная жизнь? — возмутился Гарри. — Ну да, конечно, детство в доме Дурслей вышло просто шикарное. Было просто восхитительно, когда вся школа считала меня убийцей, и когда толпы дементоров шастали вокруг, потому что на меня охотился убийца — ну, или они так думали. И, конечно, просто замечательно было, когда весь Хогвартс считал меня лжецом, и когда ко мне прицепились журналисты... — Гарри вдруг прервал поток жалоб. — Кстати, о доме Дурслей. Было просто мерзко с твоей стороны сообщить своему отцу их адрес, даже если он его и так знал.
        Драко и не думал оправдываться.
        — Да, это так, — согласился он. — Я сделал тебе очень много мерзостей, Гарри. Но это была последняя. Честное слово.
        Гарри кивнул, намереваясь больше не поднимать эту тему.
        — Пошли теперь поговорим со Снейпом.
        Драко в ответ криво улыбнулся.
        — Теперь-то ты понял, что Северус хотел, чтобы я нашел мантию и маску? Чтобы я открыл ту коробку?
        Гарри замер на полушаге.
        — Он не стал бы меня пугать, чтобы спровоцировать стихийную магию. Он, может, и просчитывает все до последней мелочи, но он обо мне заботится.
        — Без сомнения, — согласился Драко. — Это было предупреждение, Гарри. Мне, а не тебе. Помнишь, несколько дней назад, мы с Северусом разговаривали поздно ночью? Так вот, он сказал тогда: мне не понравится, какие меры он примет, если я продолжу упорствовать насчет Самайна. Думаю, он подложил мне форму Упивающегося, чтобы таким образом пригрозить: если я буду молчать, он скажет сам.
        — Это... ну, очень по-слизерински, — пришлось признать Гарри. Очень похоже на то, как сам Драко перекрасил их комнату в зеленое с серебром, чтобы Гарри попросил изменить цвет. Точно такая же манипуляция. Но все-таки... — Откуда Снейпу было знать, что эту коробку откроешь ты? Это как-то уж слишком натяжка. А если бы ее открыл я?
        — Да брось. Ты наверняка ни разу в жизни не пытался раньше времени развернуть рождественский подарок.
        — Ну-у... нет, не пытался, — признал Гарри. — Но это скорее потому, что у меня их было не очень много.
        — Гм. Короче говоря, Северус точно знает, что у меня есть такая дурная привычка. Отец когда-то накладывал на подарки проклятия, чтобы заставить меня вести себя прилично. Северус вполне мог рассчитывать, что накануне Рождества я не удержусь и загляну в любую подозрительную коробку.
        — Так вот почему ты так разозлился, — сообразил Гарри. — Я-то думал, ты просто решил, что он неосторожен.
        — Не представляю себе менее неосторожного человека, — огрызнулся Драко. — Неважно. Я просто подумал, что тебе стоит знать. Я правда себя накануне вел отвратно, но меня серьезно спровоцировали.
        — А если бы нет? — не унимался Гарри. — Я бы не увидел эту мантию, и не увидел бы тебя во сне про Самайн, и не понял бы наконец, что у тебя была весомая причина перейти на нашу сторону.
        — Так ты что, оправдываешь его поступок?
        Гарри задумался.
        — Да, наверное да. Даже если все вышло не так, как он задумал, должен же он был что-нибудь предпринять, чтобы заставить тебя признаться.
        Драко фыркнул.
        — Ты и правда наполовину слизеринец. Гм... пожалуй, это хорошо. Может быть, тогда тебе понравится мой рождественский подарок.
        — А что это?
        — Ты правда веришь, что я прямо вот так проболтаюсь? И потом, я думал, ты не любишь подарки раньше времени.
        Любопытство Гарри немедленно разыгралось.
        — Да, но я же не знал, что я наполовину слизеринец, — пошутил он. — Ну же, намекни хоть немного.
        Драко зашагал шире, и Гарри пришлось поторопиться, чтобы не отстать.
        — Так и быть, намекну чуть-чуть, — согласился он. — Я уже когда-то пытался дать тебе эту вещь.
        На этот раз фыркнул Гарри.
        — Ты мне никогда ничего не давал, кроме моей палочки.
        — Нет, давал, хотя я понимаю, почему ты не помнишь. Тогда тебе было немного не до того. Это было в больничном крыле. Я пришел тебя навестить, а ты швырнул мне в лицо свою еду. Неплохо, кстати, прицелился, особенно для слепого, хоть и угодил в стену, а не в меня. Так что я тогда бросил тебе в ответ маленький подарочек, который специально заказал для тебя совиной почтой. Дамблдор мне потом его вернул и сказал: ты, мол, думаешь, что эта вещь проклята.
        — Ой, извини, — пробормотал Гарри. — Но тогда у меня не было никаких причин тебе доверять.
        — Но, Гарри, — Драко лукаво ухмылялся, — она действительно проклята.
        И после этого, сколько Гарри ни настаивал, Драко не сказал на эту тему ни словечка.


Глава 50. Рождество

        — Вы гуляли довольно долго, — сдержанно заметил Снейп, когда Гарри закрыл за собой деревянную дверь домика и стащил теплый плащ, перчатки и шарф. Зельевар что-то писал за столом, но при виде Гарри отложил перо и магически высушил чернила на свитке. Подняв бровь, он пристально смотрел на Гарри снизу вверх. Без сомнения, Снейп прекрасно понимал, что мальчики ходили отнюдь не просто подышать свежим воздухом. — Итак?
        «Ну конечно, — подумал Гарри. — Вы столько от меня это скрывали, а теперь думаете, что я вот так возьму и выложу всё как на духу? Нет уж».
        — Мы немного поговорили про Самайн, — хладнокровно ответил он.
        — Про Самайн, — медленно повторил Снейп и чуть повернулся, чтобы видеть Драко. Тот кивнул.
        — Ну, Самайн, помните? — с легкой издевкой уточнил Гарри, чувствуя, как нарастает раздражение. До сих пор он неплохо с ним справлялся, но скорее потому, что очень уж хотел поговорить с Драко с глазу на глаз. — Я уверен, что помните. Вы там были. Причем — какой сюрприз! — вы там были оба. Странно, что за все это время никому из вас не пришло в голову об этом упомянуть.
        — Я же говорил: я полагаю, что о некоторых вещах Драко следовало бы...
        — ... да, да, рассказать самому, — перебил Гарри. Проказливый голосок в голове начал нашептывать подсказки; конечно, Гарри прекрасно сознавал, что не следует повторять их вслух, но удержаться не мог. После стольких недель опасений, что Драко только и ждет шанса напасть на него и доставить Волдеморту, он просто жаждал стереть с лица Снейпа это самодовольное выражение!
        — Теперь он мне рассказал, — вздохнул Гарри, стараясь, чтобы это не прозвучало чересчур театрально, как нередко бывало с самим Драко. — Он рассказал мне все. Он объяснил, что одной встречи с Волдемортом ему хватило, чтобы осознать правду. Драко ни за что на свете не сможет стать Упивающимся Смертью, если потом придется каждый раз, как его вызовут, терпеть присутствие огромной гнусной змеищи...
        — Драко! — воскликнул Снейп, покраснев от гнева.
        Драко перепуганно посмотрел на Гарри.
        — Я этого не говорил!
        Гарри засмеялся, но почти сразу же умолк, чувствуя, что Снейп вот-вот взорвется от ярости.
        — Извините, — сказал он, хотя виноватым себя вовсе не чувствовал. — Я не мог удержаться.
        — Я удивлен, что ты считаешь такие вещи поводом для смеха, — упрекнул его Снейп, хмурясь.
        — А я не считаю, — огрызнулся Гарри, переминаясь с ноги на ногу. — Я просто не люблю секретов. И мне, мягко скажем, не понравилось, когда вы, решив, что правде пора выплыть наружу, вместо того чтобы просто сказать, как нормальный человек, взялись подкладывать тут мантии!
        — Ты же сказал, что одобряешь, — озадаченно заметил Драко.
        — Я одобряю само решение наконец предпринять хоть что-то, — Гарри повысил голос. — Но нет, я не думаю, что это была такая уж прекрасная затея. Я бы предпочел, чтобы он мне все рассказал несколько недель назад, причем нормальным способом!
        — Поступи я подобным образом, — объяснил Снейп, — ты бы лишился собственного выстраданного решения доверять Драко несмотря ни на что. А именно из подобных решений рождается сильнейшая преданность и верность.
        Гарри сел на пол перед камином и заметил, что Сэл греется на одном из камней очага. Подозвав ее шепотом на змееязе, он предложил заползти к нему на колено. Погладив змейку, он повернулся к Снейпу; тот по-прежнему сидел за столом.
        — Вы правда нарочно подложили туда мантию и маску?
        Снейп пожал плечами; глаза его были полуприкрыты.
        — Смотря что ты имеешь в виду под словом «подложить». Я оставил их здесь, когда вернулся с тобой в Хогвартс. Даже тогда мне приходила в голову мысль, что, возможно, тебе придется жить в моих комнатах. Я, безусловно, не хотел, чтобы ты случайно наткнулся там на эти вещи. Обозначив наши планы на Рождество, я сознавал, что кто-то из вас может их обнаружить.
        Гарри фыркнул.
        — Значит, Драко прав. Вы действительно рассчитывали, что он не утерпит и полезет смотреть, что в коробке. — Снейп промолчал, не возразив и не подтвердив ничего, и Гарри продолжил: — Вы знали, когда спасли меня в Самайн, что шпионить больше не сможете. Почему вы сразу не уничтожили эти мерзкие тряпки?
        — Они могли когда-нибудь при случае пригодиться Ордену.
        — Угу, — пробормотал Гарри. — Ну, теперь-то уж точно не пригодятся.
        — Действительно. Ты их весьма качественно испепелил.
        Гарри посидел еще немного, поглаживая свернувшуюся колечками Сэл и обдумывая всю ситуацию. В общем и целом он был не слишком доволен решениями Снейпа в том, что касалось присутствия Драко в Самайн. Однако и ссориться из-за этого тоже не хотел.
        — Лучше б вы мне раньше сказали правду, — объявил он серьезно, ища взглядом глаза отца. — И... надеюсь, вы больше не будете от меня ничего скрывать... но все равно... я вас прощаю.
        — Весьма великодушно, — выдохнул Снейп, раздув ноздри. Он наклонился вперед, опершись руками о колени, и пристально вгляделся в сидящего на полу Гарри. — Однако я не могу не задать вопрос: простил ли ты Драко?
        Гарри холодно посмотрел на него.
        — Да, простил. Но, если вы не против, я не хочу это обсуждать. Это касается только Драко и меня.
        — Так же, как присутствие Драко на сборище Упивающихся касалось только Драко и меня?
        — Вы же знаете, что меня это тоже касается!
        — Я поступил наилучшим образом, с моей точки зрения, — ровным, сдержанным тоном возразил Снейп.
        Гарри тоже отвечал сдержанно, но иначе: под внешним спокойствием скрывались резкие нотки боли и негодования. Нотки, которые он изо всех сил пытался сгладить.
        — У нас разное мнение о том, что такое «наилучшим образом», сэр. Но... я уже сказал, что я вас прощаю.
        Снейп мерил его взглядом еще мгновение, потом резко кивнул. Гарри, однако, заметил, что зельевар внимательно наблюдал за ними с Драко еще некоторое время, словно проверяя, все ли в порядке.
        Драко подошел и встал рядом; получилось неловко, потому что теперь Гарри сидел у его ног. Драко переминался, явно не зная, как поступить, пока Гарри не буркнул:
        — Ты вполне можешь сесть на пол. Накануне у тебя вполне получилось, помнишь? Ты от этого не помрешь.
        — Пойдем посидим у окна, — предложил Драко, указав рукой на потертый диванчик у дальней стены.
        — Там сквозит, Сэл будет холодно. — Сообразив, что до сих пор поглаживает змейку, Гарри сунул ее в карман; Сэл завозилась там, устраиваясь поудобнее. — Вот и все. Извини за шутку насчет Нагини.
        Драко поморщился.
        — Ну, честно говоря, я и правда был не в восторге от присутствия... как ты выразился, «огромной гнусной змеищи» на этой встрече.
        — Я в курсе, — признал Гарри. — Сядь наконец, а?
        Драко опять состроил гримасу.
        — Не хочу пачкать одежду.
        — Ты разве не волшебник? На что тогда чистящие чары и прочее? Давай же, садись.
        Тут Драко наконец уступил и уселся рядом по-турецки.
        Гарри наклонился к нему со слегка заговорщицким видом.
        — Отлично. Молодец. А теперь давай придумаем, что приготовить на рождественский ужин. Утром, пока я спал, ты случайно не успел сунуть нос в те ящики, которые запас Снейп? Нет? Значит, я его отвлеку, пока ты посмотришь, какие в нашем распоряжении ингредиенты. Хотя погоди. Ты ж наверняка понятия не имеешь, из чего и как готовить. Ладно, тогда ты его отвлекай, пока я потихоньку...
        Его прервал тихий звук шуршания дерева о дерево.
        — Если вы желаете исследовать сделанные мною запасы, — протянул Снейп, указав на ящики, которые теперь стояли без крышек, — нет никакой необходимости делать это потихоньку.
        — Но мы же все слизеринцы, — весело поддел Гарри. Он давно не чувствовал себя таким счастливым. — Ну, или вроде того. Нам нравится все делать потихоньку.
        Драко расхохотался.
        — Быть слизеринцем значит вовсе не это.
        Вскочив на ноги, он сделал то, что предложил Снейп: принялся шарить по ящикам. Гарри здорово подозревал, что Драко надеется найти там подарки. Но увы — если зельевар что-то такое и взял с собой, то спрятал где-то еще.
        Два ящика были заколдованы так, чтобы сохранять холод, а в третьем даже оказался лед. Гарри усмехнулся: с помощью магии можно сделать морозильник из чего угодно!
        — Хм-м... похоже, на рождественский ужин у нас будет жареный гусь, — объявил он. — И можно разморозить часть сладких пирожков... или вы предполагали съесть их в сочельник?
        Снейп равнодушно пожал плечами.
        — Почему бы вам с Драко не решить все самим? Если на то пошло, почему бы вам не заняться обедом?
        — Сделаем бутерброды, — решил Гарри.
        Драко издал очередной трагический вздох.
        — Проще-то уже некуда, — с упреком заметил Гарри и начал показывать на примере, как это делается. Он не удержался от смеха, когда Драко, вместо того чтобы «по-маггловски» резать хлеб ножом, приспособился использовать магию.
        Как бы то ни было, его помощь оказалась очень кстати, потому что у Гарри опять сильно разболелись руки. Он даже подумал, не повредила ли нервы выплеснувшаяся накануне магия. Предоставив Драко доделывать бутерброды, он пошел посоветоваться со Снейпом. Тот внимательно изучил его кисти, применив одно за другим несколько заклятий.
        — Я не чувствую никаких повреждений, — наконец объявил Снейп. — Однако, что бы ни вызывало боль, это как-то связано с твоей магией. В тебе таится какая-то сила, которая пытается вырваться на свободу. Этот конфликт и вызывает боль.
        — Значит, придется просто терпеть до тех пор, пока моя магия не вернется?
        — Этого я не говорил. — Снейп легонько стукнул каждый палец Гарри кончиком своей палочки, напев несколько фраз на латыни. Боль тут же исчезла. — Я могу обновить чары в любой момент, только попроси. И я научу Драко этому заклинанию, чтобы он также мог тебе помочь.
        Гарри несколько раз сжал и разжал пальцы, изумляясь, как легко и свободно они двигаются.
        — Знаете, я ждал, что вы мне дадите какое-нибудь зелье, — признал он.
        — Зелье могло бы управиться с источником боли, но при этом, скорее всего, подавило бы внутренний конфликт. Если твоя магия пытается возродиться целиком и полностью, вряд ли стоит ей мешать. А чары вреда не нанесут. Фактически я приказал твоей руке забыть, что она болит.
        — Жалко, что я раньше не знал этого заклинания. После некоторых квиддичных матчей оно бы здорово пригодилось, — улыбнулся Гарри.
        — Оно лучше работает, когда нанесен магический, а не физический ущерб.
        Гарри кивнул.
        — Понятно. Большое спасибо, сэр.
        Снейп вместо ответа только наклонил голову.

* * *

        Дни летели куда быстрее, чем ожидал Гарри. Может быть, потому что из-за отсутствия домовиков хлопот было хоть отбавляй. Конечно, Драко и Снейп постоянно пользовались магией, когда нужно было что-то сделать по дому, но даже на волшебство требуется время.
        Драко ежедневно летал на метле, разворачиваясь, пикируя и выполняя прочие фигуры с легкостью, какой гордился бы любой ловец. Гарри не слишком ему завидовал — до тех пор, пока однажды не увидел, как Драко гоняется за снитчем. Тогда он неожиданно осознал, насколько соскучился по квиддичу.
        При первом же удобном случае Гарри пустил в ход слизеринскую хитрость и потихоньку испробовал свою магию на метле Драко. Он не собирался летать, просто хотел проверить, подчинится ли она команде «Вверх».
        Метла не подчинилась, что здорово испортило ему настроение.
        Правда, долго он не хандрил. Да и как тут хандрить, когда впереди Рождество? Учитывая, сколько лет Гарри встречал его в Хогвартсе, можно бы подумать, будто он уже знает все о том, как волшебники справляют этот праздник. Однако скоро оказалось, что до этого еще далеко.
        Во-первых, елка.
        — Я всегда думал, что как-то жалко срубать такое красивое дерево, — заметил Гарри, когда Снейп объявил, что на следующий день они займутся елкой. — Хотя, наверное, если после праздников ее пустить на дрова, то не так обидно.
        Драко уставился на него, словно на двухголовое чудище.
        — Срубать елку? Право слово, Гарри! Мы же волшебники!
        — В Хогвартсе всегда есть елки, — заметил Гарри. — Их обычно двенадцать, если я не ошибаюсь.
        — И ты думал, они настоящие? — с театральным удивлением поинтересовался Драко. Его глаза светились высокомерием и самодовольством. — Это колдовские елки, Гарри. Хотя, полагаю, это комплимент домовым эльфам, раз ты принял их за настоящие. — Он сделал вид, что задумался. — Интересно, сколько магглорожденных студентов считают, что так и есть?
        — Но елка в гриффиндорской гостиной уж точно была настоящая! — возразил Гарри. — Я уверен, потому что после Рождества хвоя начала желтеть и осыпаться.
        — Наверное, кто-то из магглорожденных заказал настоящую елку, — заключил Драко, слегка содрогнувшись. — Но это приносит несчастье, между прочим. Эти представления восходят к древним магическим культам лесных богов, и все такое прочее. То, что магглы в самом деле срубают деревья, только доказывает, насколько они варвары...
        — Уймись, — оборвал его Гарри, а потом повернулся к Снейпу: — Вам не кажется, что это ужасно глупо? Я шесть лет учился в лучшей волшебной школе Британии и до сих пор ничего не знаю о самых простых обычаях? Почему в Хогвартсе не учитывают, что не все ученики всё это знают, когда приезжают в школу?
        Драко открыл было рот, но потом закрыл его. И к лучшему, подумал Гарри. Он был не в настроении слушать что-нибудь в духе: «Потому что магглорожденным там вообще не место, Поттер».
        — Возможно, помимо маггловедения следует преподавать и маговедение, — предложил Снейп с легким кивком. — Я поговорю на эту тему с директором.
        Оказалось, что создать колдовское дерево весьма трудно. Обычно об этом заботились домовые эльфы, но достаточно могущественный и искусный волшебник (например, Снейп) тоже мог это сделать. Зельевар вместе с обоими мальчиками дошел до западной границы участка при коттедже, где росло несколько сосен. Попрепиравшись некоторое время, они сошлись на небольшом приземистом деревце с раскидистыми ветвями. Снейп указал на него палочкой, и на мгновение сосну окружило легкое голубоватое сияние. Затем зельевар произнес несколько фраз; насколько мог разобрать Гарри, не на латыни. Возможно, на гэльском — учитывая, что Драко говорил о культах лесных богов.
        Когда они вернулись в коттедж, у очага стояла точная копия выбранной ими сосны. Она занимала добрую четверть комнаты, и во всем доме сразу запахло лесом. Гарри протянул руку и потрогал ветку, не в силах поверить, что она не совсем настоящая. Но, опустив взгляд, он увидел, что иначе быть не может. Внизу не было ни покрывала, укутывающего ствол, ни подставки, чтобы удерживать дерево, — оно словно росло прямо из каменного пола.
        — А теперь свечи, — объявил Драко.
        Порывшись в одном из ящиков, Снейп извлек оттуда длинные зеленые с серебром свечи. И Гарри точно знал, что раньше их там не было, поскольку лично обследовал ящики. Значит, один был заколдован так, чтобы оттуда можно было доставать нужные вещи по желанию. По желанию Снейпа, разумеется. Возможно, именно там зельевар и спрятал рождественские подарки. Гарри слегка улыбнулся: не так давно эта мысль даже не пришла бы ему в голову. Похоже, это все слизеринское влияние Драко; прежде Гарри ни за что бы не додумался искать в доме спрятанные подарки. Возможно, правда, он просто не привык весело праздновать Рождество. Жгучий интерес Драко к тому, что им «наверняка подарят», оказался заразителен... даже несмотря на излишнюю, с точки зрения Гарри, меркантильность слизеринца.
        Снейп заклинанием зажег свечи одну за другой и левитировал их на ветки. Получилось очень славно; свечи сами по себе тоже явно были волшебные. Они излучали тепло и свет, но не сгорали и не капали воском. И, как заверил зельевар, не могли ничего поджечь. Их можно было спокойно оставить без присмотра на сколько угодно.
        Гарри они ужасно понравились, но он все-таки не удержался и спросил:
        — Слизеринские цвета, сэр?
        — По-моему, ты сам сказал, что мы тут все слизеринцы, — буркнул Драко.
        — Я сказал «вроде того», помнишь?
        — Это дом Северуса, так что, разумеется, свечи должны символизировать его, — объяснил Драко, позволив себе усмехнуться несколько раздраженно. — Он не просто слизеринец, он глава Дома Слизерин! Будь он ликвидатором проклятий, его цвета были бы фиолетовый и белый. Работай он в больнице Святого Мунго, мы бы увидели на дереве оранжевые с желтым свечи. А если бы...
        — Спасибо, мне не нужно пятьдесят примеров, чтобы понять суть, — перебил Гарри, как никогда сожалея, что у него не было шанса изучать маговедение. — Значит, все украшения должны быть в цветах Снейпа?
        — Мерлина ради, Гарри, его зовут Северус!
        Помня, что сказал Драко насчет «настоящего отца», Гарри сумел промолчать.
        Снейп же и вовсе предпочел обойти скользкую тему, а вместо того немного рассказать о магических обычаях.
        — Неудивительно, что у Гарри есть вопросы, — сказал он, бросив Драко недовольный взгляд. — Традиционные йольские украшения связаны с растениями, поэтому они не так ярки, как та безвкусица, которую я видел в витринах маггловского Лондона. Тем не менее, это и твой дом, Гарри.
        Безвкусица, подумал Гарри, это самое подходящее описание того, как и чем украшала дом на Рождество тетя Петуния.
        — Давайте придерживаться магических традиций, — ответил он несколько подавленно.
        И тем не менее Снейп все-таки заколдовал ягоды остролиста так, чтобы они были красные с желтым. Драко фыркнул, но Гарри подумал, что это довольно трогательный жест.

* * *

        Драко заявил, что гуся нужно сберечь до Рождества. Гарри про себя подумал, что Драко просто отлынивает от готовки, но возражать не стал. В сочельник на ужин они ели суп с каштанами и горячий, точно из печки, цельнозерновой хлеб. Хлеб Снейп извлек из своего заколдованного ящика, но остальную еду они готовили сами. Впрочем, и с ней возиться особенно не пришлось: домовики припасли для них много всякой готовой или почти готовой всячины. Например, суп всего-то и надо было разморозить, разогреть, а потом дать ему немного покипеть. С магией это не составляло никакого труда, но Драко все не переставал жаловаться.
        Наконец Гарри не вытерпел и пригрозил, что не отдаст ему рождественский подарок, если Драко не начнет вести себя прилично.
        — Не может быть! — Драко аж поперхнулся от возмущения. — Это просто свинство, вот что это такое.
        — А вот очень даже может. Не дам, и все, если не перестанешь ныть, — огрызнулся Гарри. — Сколько можно! Ты же не жалуешься на зельях, когда приходится и резать, и помешивать, и варить всякое!
        — Любопытное сравнение, — заметил Снейп, который сидел за столом и писал какие-то письма. Гарри было интересно, кому они, но спросить напрямую казалось как-то бесцеремонно. — Ты столько раз брал на себя заботу о наших трапезах, что я знаю: готовишь ты весьма хорошо. Так почему ты не проявляешь особенных умений на уроках зельеварения?
        Гарри улыбнулся уголком рта, бросив чуть-чуть перца в кипящий суп.
        — Когда готовишь еду, обычно ничего не взрывается, знаете ли, даже если чего-нибудь случайно переложить. Там как-то больше пространства для маневра.
        — Может, Лонгботтому тогда лучше учиться на повара, — съязвил Драко.
        — Может, я твой подарок пошлю совой обратно, — пригрозил Гарри. — Невилл старается изо всех сил. И слышать не хочу, как ты его оскорбляешь. И вообще, когда мы оба снова станем ходить на уроки, почему бы тебе ему не помочь, разнообразия ради? Вряд ли найдется лучше способ убедить гриффиндорцев, что в тебе есть что-то приличное.
        Драко негодующе фыркнул и не стал ничего отвечать.
        — Кстати о совах, — продолжил Гарри. — Я как раз хотел спросить: коттедж, наверное, заколдован так, чтобы они не могли сюда добраться?
        Снейп кивнул.
        — У нас нет серьезных причин беспокоиться, но на всякий случай... — он выразительно пожал плечами.
        Гарри тоже кивнул.
        — Угу. Постоянная бдительность, и все такое. Я просто подумал, было бы здорово все-таки получить подарки от моих друзей. Но их же доставят в Хогвартс, да? Не вернут отправителям?
        — Да, мне удалось настроить перенаправляющие чары разумным образом, — протянул в ответ Снейп.
        Гарри не мог не заметить в его тоне оскорбленные нотки.
        — Вы великий и могущественный волшебник, — признал он и тут же подавился смешком, сообразив, что сказал. — Извините, — выдавил он, когда Снейп и Драко оба уставились на него. — Это из одного маггловского фильма... «Волшебник страны Оз». Я засмеялся, потому что этот «великий и могущественный волшебник» Оз так не похож на вас, профессор, что дальше некуда.
        Драко явно ничего не понял.
        — Оз — это где? — поинтересовался он у Снейпа. Зельевар тоже выглядел озадаченным.
        — Это же выдумка, — подчеркнул Гарри.
        — А, это как «Метла и ветла»? — спросил Драко. — В детстве это была моя любимая книжка.
        — Ну да, наверное, — промямлил Гарри.
        — И чем же этот «великий и могущественный волшебник» отличается от меня? — вопросил Снейп.
        Гарри покраснел.
        — Э-э... ну, он вообще-то на самом деле был совсем не волшебник и колдовать не умел, просто изобретал всякие штуки. Кажется. Честно говоря, я не очень хорошо помню.
        — У магглов крайне странные представления о волшебниках.
        — И в Хогвартсе однозначно нужны уроки маговедения, — согласился Драко.

* * *

        Позже в тот вечер Снейп выставил на стол снежно-белую свечу. В отличие от обычных свечей, горевших повсюду (оказывается, в некоторых чистокровных семействах было принято не пользоваться колдовским светом в рождественский сочельник и обходиться свечами), эта была похожа на те, что Гарри видел в церкви, — низенькая и широкая. Правда, в церквях он бывал нечасто, но дядя Вернон настаивал на том, чтобы всей семьей ходить на всенощную в сочельник. Воспоминания Гарри в основном водились к тому, как на него орали всю дорогу туда, требуя пригладить волосы, чтобы скрыть шрам, а потом всю обратную дорогу тоже: мол, наверняка его все-таки кто-нибудь заметил.
        А на следующее утро его «отвратительное поведение» накануне в церкви непременно становилось поводом для того, чтобы Гарри остался без подарков.
        Он всегда знал, что Рождество должно быть веселым и радостным, но никогда не испытывал этого сам — по крайней мере, до того как приехал в Хогвартс.
        Сейчас свеча на столе всколыхнула дурные воспоминания, но Гарри и не подозревал, насколько явственно они отражаются у него на лице. И только тогда осознал, что нервно теребит челку, прикрывая шрам, когда Снейп вдруг накрыл его руку своей, заставил отвести от лица и положить на стол, а потом крепко сжал его пальцы. Гарри поднял изумленный взгляд. Он, конечно, говорил когда-то про чулан и про то, как плохо его кормили, и, конечно, Снейп был достаточно умен, чтобы догадаться, что настоящих подарков от родни Гарри тоже не получал. Но уж точно зельевар никак не мог знать, что именно вызвала в памяти сейчас эта маленькая невысокая свеча.
        Однако, по-видимому, Снейпу и не нужно было знать это наверняка. Что гораздо важнее, он хорошо знал Гарри. И почувствовал, когда его подопечного одолели тяжкие воспоминания.
        К большому удивлению Гарри, незажженная свеча расстроила и Драко тоже. Тот смотрел на нее, опершись локтями о стол, потом его плечи медленно приподнялись и опустились в мрачном вздохе, на сей раз отнюдь не показном.
        — Я и здесь тоже младший, да? — спросил он Снейпа. Зельевар кивнул.
        — Ладно, — выдохнул Драко и, оттолкнувшись от стола, встал. — Хотел бы я знать, кто теперь будет...
        Он не договорил.
        Растерявшись, Гарри смотрел, как Драко подносит палочку к фитилю, зажигает свечу, а потом относит ее на подоконник. Драко заклинанием раздвинул шторы так, чтобы пламя было видно снаружи. Потом плюхнулся на потертый диван, прислонившись к одному подлокотнику, и положил ноги на другой, скрестив их в щиколотках. А потом смотрел, смотрел, смотрел не отрываясь на дрожащий огонек свечи.
        Это пристальное внимание было само по себе странно, но еще удивительнее была вся его поза. Обычно Драко сидел, являя собой образчик идеально воспитанного мальчика — просто картинка к урокам этикета. Его ведь трудно было даже уговорить сесть на пол рядом с Гарри!
        По комнате плыл запах тающего воска. Возможно, подумал Гарри, свеча была даже обычной — из тех, что постепенно сгорают целиком.
        Вдруг сообразив, что Снейп по-прежнему крепко сжимает его пальцы, Гарри высвободил руку.
        — Что такое с Драко? — шепотом спросил он.
        Его слова прервали непонятное бдение Драко, и тот подвинулся, освобождая место рядом с собой, а потом поманил Гарри, предлагая сесть.
        — Понимаешь, я дома тоже младший, — негромко сказал он, подождав, пока гриффиндорец устроится рядом. — Так что свечу... ну, понимаешь. — Последовала короткая пауза. — А может, и не понимаешь. Я не знаю, есть ли у магглов такая традиция. — Он снова посмотрел на свечу. — Когда ждут Рождественского Деда, самый младший в семье зажигает свечу в окне, вот и все, — его голос слегка дрогнул. — Когда я был маленький, отец держал вместе со мной палочку, и мы хором говорили: «Incendio!», чтобы зажечь свечу... Прости. Я знаю, что ты ненавидишь моего отца. Я его тоже ненавижу. По большей части.
        — Тяжело, когда те, кто должен бы любить тебя больше всех... просто не любят, — тихо отозвался Гарри, впервые по-настоящему чувствуя, как Драко больно. Конечно, следовало куда раньше сообразить, что в такой семейный праздник все это выплывет наружу. Драко наверняка хотел сейчас, чтобы все было иначе, хотел оказаться дома... и сознавал, что назад пути нет и домой он никогда не вернется.
        — Да, наверное, ты-то понимаешь, — пробормотал Драко. — Интересно, у всех всё настолько наперекосяк или только у нас?
        — Думаю, у большинства есть проблемы, — откликнулся Гарри, покосившись на Снейпа. Тот, казалось, вовсе и не слушал, погрузившись в книгу, но Гарри бы ни за что не поручился. — Вот, к примеру, Невилл. Учитывая, где у него родители... — в других обстоятельствах он не стал бы обсуждать такие вещи, но Драко благодаря сплетням Упивающихся уже знал и так. — Или Рон...
        — Да ну, брось! Какие у Крысли могут быть проблемы, кроме феерического отсутствия мозгов?!
        Пожалуй, подумал Гарри, Рон это даже заслужил. Его высказывания в адрес Снейпа иначе как безмозглыми и не назовешь.
        — У него пять старших братьев и еще младшая сестра, — парировал он. — Дома он теряется в целой куче народу. И учитывая, что его лучший друг — я... он и в школе, получается, все время на вторых ролях.
        — Лучший друг? — вознегодовал Драко. — Я смотрю, ты просто образчик всепрощения. Не обижайся, Поттер, но я заранее вижу, что ты поведешь себя как идиот и все-таки захочешь и дальше с ним водиться. Так вот, помяни мое слово, он наверняка даже подарок тебе не пришлет. Больно нужен ему в друзьях Гарри Поттер, который наполовину слизеринец!
        — Подарки до нас так и так не доберутся, — огрызнулся Гарри.
        — Это если он может себе позволить что-нибудь купить, — скривился Драко.
        — Это просто полное свинство, осуждать людей за то, что они не в силах изменить.
        — Возможно, это лучше, чем прощать им то, что они в силах изменить. По-моему, учитывая, что он сказал про Северуса, с ним и разговаривать-то больше никогда не стоит!
        — Ну знаешь, я на него, конечно, очень сержусь, но никогда — это перебор, тебе не кажется?
        — Нет, не кажется, если ты собираешься уважать Северуса как отца, — сурово отозвался Драко. — Ладно, хватит об этом. Не хочу портить Рождество из-за какого-то Уизли. Свечу мы зажгли... Северус, — позвал он. — Может быть, Гарри захочет соблюсти какую-нибудь свою рождественскую традицию. — Он повернулся к Гарри с вопросительным выражением лица. — Ну, что скажешь?
        — Ты хочешь, чтобы мы соблюдали маггловские традиции? — уточнил огорошенный Гарри.
        — Нет, я просто хочу, чтобы Рождество для тебя было Рождеством, — пожал плечами Драко. — Расскажи, как его встречали твои маггловские родственники?
        — Ну-у... — Гарри пришлось как следует задуматься. С тех пор как он встречал Рождество с Дурслями, прошло довольно много лет, и даже тогда он не очень-то участвовал в праздновании. Или его ни во что не включали. — Люди часто ходят по соседям и поют хоралы. Это такие специальные рождественские песни, — пояснил он. — Я никогда не ходил... точнее, Дурсли сами не очень-то ходили петь хоралы, но я часто слышал, как их поют на улице.
        — Тогда ладно, — кивнул Драко. — Спой нам что-нибудь из этих хоралов.
        Гарри покраснел.
        — Я не умею петь. И слова не помню, и вообще...
        — Да брось. Ты можешь победить норвежского гребнеспина практически с закрытыми глазами, но не можешь спеть нам одну-единственную песню?
        — Это была венгерская хвосторога!
        Драко усмехнулся.
        — Ну, извини, я тогда еще не был твоим фанатом. Отныне и впредь я буду пристально следить за твоими грандиозными подвигами. Может, даже книгу напишу. «Моя жизнь с Мальчиком-Который-Выжил»...
        — Звучит несколько непристойно, — вмешался Снейп, пододвинув кресло, чтобы сесть с ними у окна. — Возможно, лучше... «В подземельях с Гарри Поттером»?
        — Прекратите, — засмеялся Гарри. — Я не хочу, чтобы обо мне писали книгу. Хватит и того, что приходится читать о себе в «Пророке».
        — Ну да, конечно, столько внимания — это просто ужасно, — съязвил Драко. Потом, кажется, успокоился. — Ладно, я обойдусь без бестселлера за миллион галеонов, если ты все-таки споешь что-нибудь их этих своих рождественских песен.
        — Профессор! — взмолился Гарри. Увы, безо всякого толка.
        — Я бы тоже хотел услышать, — отозвался Снейп. — Будь так добр?..
        — Ладно, — пробурчал Гарри. — Но я правда слов не помню, так что не говорите, что вас не предупреждали.
        Он ненадолго задумался, потом выбрал одну вещь и запел неуверенно, слегка фальшивя.
        — С небес польется в эту ночь
        Мелодия дней былых —
        Коснутся ангелы нежных струн
        На арфах золотых:
        «И... что-то там, и что-то там...
        Господь земле послал»,
        И... что-то там, и что-то там...
        Под ангельский хорал.
        Когда в комнате повисла тишина, Драко взглянул на Снейпа, а затем снова на Гарри.
        — И какой в этом смысл?
        — Понятия не имею, — признал Гарри, чувствуя, как лицо заливается краской. — Я же сказал, что не помню все слова!
        — Но те, которые ты помнишь, тоже не имеют смысла! — огрызнулся Драко. — Правда, наверное, не стоит ожидать его от магглов. В общем, это не страшно. Может, что-нибудь еще, Гарри? Наверняка найдется хоть одна песня, которую ты помнишь хоть немного лучше.
        — Нет уж, дудки, — отозвался Гарри. — Хватит с меня унижений на один вечер.
        Улыбка Драко засияла несколько злорадным восторгом.
        — Унижение — это если я напишу «Гарри Поттер и его личная жизнь»...
        На сей раз Гарри фыркнул уже сердито.
        — Знаешь, я тоже наверняка могу написать про тебя кучу всякого, от чего тебе будет неловко.
        — Да кто захочет обо мне читать? — возразил Драко.
        — Зато они будут читать все, что напишу я, правда? — парировал Гарри. — Что угодно, написанное Гарри Поттером, сразу порасхватают с полок. Так что лучше не искушай меня, Малфой.
        — А он и правда вроде как слизеринец, — пожаловался Драко Снейпу.
        — Распределительная Шляпа знает, что делает.
        Снейп вытащил палочку и призвал три невысоких кубка, похожих по форме на парадные коньячные бокалы дяди Вернона, только эти были бронзовые и гравированные. Кубки уже были наполовину наполнены глинтвейном, пахнущим гвоздикой и корицей. Гарри обхватил свой ладонями, наслаждаясь теплом.
        Когда они допили вино, Гарри и Драко повесили на каминную полку по носку. По самому настоящему носку. Гарри казалось, что выглядит это немножко глупо; он привык к большим мягким ярко-красным рождественским «чулкам», куда при желании можно положить довольно большой подарок. Конечно, у самого Гарри такого никогда не было, но поскольку у Дадли их было целых три, то каминная полка Дурслей смотрелась довольно празднично.
        И, пожалуй, в самом деле безвкусно.
        Теперь же их каминная полка выглядела очень по-домашнему и уютно — как и весь коттедж.
        — Что ж, вам обоим пора в постель, — объявил Снейп, выставляя сладкие пирожки и крохотную рюмку с шерри.
        Драко засмеялся.
        — Мы же не дети, Северус. Мы в курсе, что ты сам съешь подношение Рождественскому Деду.
        Снейп нахмурился — кажется, в искреннем недоумении.
        — Вы не верите в Рождественского Деда?
        — Я точно не верю, — слегка огрызнулся Драко. — Уж не знаю, правда, что там думает человек, которого воспитывали магглы.
        Наверное, можно было бы и обидеться, но Гарри все это казалось скорее забавным.
        — Учитывая, как меня воспитывали, я и в Рождество-то едва верю, — сообщил он.
        — Но он действительно существует, — заметил Снейп. Гарри попытался найти нотку юмора в его глазах... и не нашел.
        — А почему тогда мои родители признавали, что сами дарят мне подарки? — заспорил Драко.
        — Угу, а Дадли уж точно никогда в жизни ничего не заслужил, — прибавил Гарри. — Так что если Рождественский Дед существует, он довольно-таки паршиво различает, кто хорошо себя вел, а кто плохо.
        О том, что Драко тоже ежегодно вел себя весьма плохо, он решил не упоминать.
        — А, понимаю. Видишь ли, к магглам он не приходит, — объявил Снейп, качая головой, — чем и объясняется роскошная добыча твоего кузена. Что же касается твоей семьи, Драко, без сомнения, большинство подарков действительно были от твоих родителей.
        — Что ты хочешь этим сказать? — вопросил Драко, тоже нахмурившись.
        Снейп пожал плечами.
        — Николас на редкость ненадежный волшебник.
        — Что?! — ахнул Гарри. Уж чего-чего, а этого он никак не ожидал услышать. Но какой-то смысл во всем этом был, пусть и странный. Если Рождественский Дед существует, он наверняка пользуется магией... И ведь эльфы-то точно существуют... — Вы нас разыгрываете, — выговорил он наконец, справившись с потрясением.
        Зельевар снова пожал плечами.
        — Как хотите. Скажу только, что он не просто так не приходит к магглам. Он давным-давно понял, что не справится с таким количеством работы. И, конечно, родители-волшебники знают, что полагаться на него не стоит. Как я понимаю, он нередко вообще большую часть ночи пьет святочный глинтвейн, а когда, спохватившись, все-таки выезжает из дому, вынужден вернуться в Финляндию на заре.
        — По-моему, это полная чушь, — не поверил Драко.
        — Возможно, — отозвался Снейп. — Однако одну вещь я знаю точно. В те годы, когда он все-таки выезжает из дому, он не останавливается у тех домов, где кто-то не спит. А теперь, если позволите, я бы хотел, чтобы вы удалились, потому что сам хочу лечь. — И он взмахом руки погнал их прочь.
        Оказавшись в их спальне за закрытой дверью, при свете единственной свечи, которую Драко позаимствовал с наряженной сосенки, Гарри прошептал:
        — Он так серьезно выглядел. Как ты думаешь, это всё правда?
        Драко зарылся под одеяла и тихо отозвался со своей стороны комнаты:
        — А мне почем знать?
        — Тебя же воспитывали волшебники! Если Рождественский Дед тоже волшебник, ты должен знать!
        — Ну, все говорят, что так и есть, но когда дорастаешь до какого-то возраста, понимаешь, что это просто сказка.
        — А если нет? — задумчиво произнес Гарри. — Может, это правда...
        — Нет, не может, — буркнул Драко. Но потом прибавил: — Знаешь что? Давай-ка спать... просто на всякий случай.

* * *

        На следующее утро Гарри проснулся от того, что его трясли за плечо.
        — Гарри, вставай! — услышал он голос Драко. — Ну вставай же! Рождество пришло!
        — Еще десять минуточек, — пробормотал Гарри, отпихивая настырную руку Драко и переворачиваясь на другой бок.
        — Нет! — воскликнул Драко, плюхнувшись на край постели, так что она закачалась. — Кто же спит рождественским утром! Вставай! Нас ждут подарки!
        Полусонный Гарри недовольно застонал: вся кровать тряслась и дрожала. Дрыгнув ногой, он лягнул Драко, и тот слетел с матраса, шлепнувшись задом прямо на пол.
        Увы, это была ошибка. В следующее мгновение кровать исчезла вместе с матрасом, и Гарри рухнул на пол, путаясь в одеялах и простыне.
        — Драко! — возмутился он, садясь. — Держи себя в руках! Откуда столько... энтузиазма? Куда торопиться? И потом, ты даже не оделся!
        Драко только что не прыгал от нетерпения.
        — Да кто одевается, не развернув сначала подарки! Ну вставай же, пошли!
        — Что, прямо в пижамах?
        — Да!
        Не в силах больше ждать, Драко схватил его за руку, поднял рывком из кучи белья и буквально потащил за собой к двери.
        Гарри продолжал упираться.
        — Снейп, может, еще даже не встал. И вообще, сколько времени?
        Выпустив его руку, Драко схватил свои часы с подоконника, где оставил их накануне вечером, и сунул Гарри под нос.
        — Видишь? Видишь?!
        И в самом деле, крохотная стрелочка указывала на миниатюрные буквы; наклонившись поближе, Гарри смог разобрать слова:
        «Время смотреть подарки».
        — Ладно, — засмеявшись, сдался он. — Дай только носки надеть. Тут полы просто ледяные: в отличие от комнат Северуса в Хогвартсе, их никто не заколдовывает.
        Драко нетерпеливо ерзал, пока Гарри натягивал свои самые теплые носки; потом наконец распахнул дверь и кинулся к камину. Он уже протянул руку, чтобы сорвать свой носок оттуда, когда с дивана донесся укоризненный голос:
        — Терпение, терпение, мистер Малфой.
        Там сидел Снейп; судя по виду, он не спал уже несколько часов. Как и в предыдущие дни каникул, он обошелся без своей обычной просторной мантии; на нем были темно-серые брюки и черный свитер. Не очень-то праздничный наряд, подумал Гарри, но Снейп, наверное, не был бы Снейпом, если бы выбрал что-нибудь более яркое.
        Гарри немного сонно махнул ему рукой и задумался, что полагается делать теперь. Семейное празднование Рождества было ему в новинку, мягко говоря.
        Услышав слова зельевара, Драко отступил от каминной полки. Гарри про себя удивился, что там такого интересного: подарки были сложены напротив, под елкой. Он узнал свои, которые отдал Снейпу на сохранение, едва стало ясно, что Драко ни за что не дотерпит до рождественского утра. Наверное, остальные свертки — от Снейпа и Драко... хотя для этого их было многовато.
        И почему, интересно, Драко до сих пор не сводит глаз со своего носка? Тот висел на каминной полке и выглядел... ну, как носок.
        — Счастливого Рождества, — сказал Снейп, кивнув им обоим.
        — Счастливого Рождества, — отозвались они оба хором. Едва с формальностями было покончено, Драко принялся жаловаться.
        — У меня сейчас лопнет терпение. Что, ты хочешь, чтобы Гарри заглянул в свой носок раньше?
        — Кхе-кхе, — откашлялся Гарри. — Там ничего нет. Я отсюда вижу.
        — Право слово, Северус, нужно все-таки сделать из него настоящего волшебника, — пожаловался Драко. — Гарри, иди и посмотри!
        — Посмотрите вместе, — мягко поправил Снейп. — Я не хотел, чтобы ты обогнал Гарри, вот и все.
        Гарри снял свой носок с полки. Он казался странно тяжелым, но в остальном выглядел совершенно обычно. Однако изнутри Гарри вытащил сахарную тросточку фута два длиной, гриффиндорской расцветки. У Драко оказалась такая же, только зеленая с черным. Кроме тросточки, из носка появилась куча конфет и, в довершение всего, волчок.
        С радостным возгласом Драко немедленно запустил свой. Во все стороны полетели искры... которые взмывали к потолку и там взрывались, точно крошечный салют. Гарри попробовал запустить и свой волчок тоже, и оказалось, что, начав вращаться, он не останавливается. Гарри смотрел на разлетающиеся искры и фейерверки, пока у него слегка не закружилась голова.
        — Так что сначала, — поинтересовался Снейп, с легкой улыбкой глядя на Гарри, — завтрак или подарки?
        — Подарки! — воскликнул Драко и остановил ладонями сначала волчок Гарри, а потом свой, прекратив цветные вспышки.
        — Почему-то я знал, что ты именно так и ответишь, — сухо заметил Снейп. — Что скажешь, Гарри?
        Гарри не хотелось выглядеть жадным. Слишком это напоминало бы о том, как отвратительно раньше всегда вел себя Дадли.
        — Может быть, сначала завтрак, — предложил он компромисс, слегка нахмурившись. Интересно, как там Дадли у тети Мардж и какое у них выходит утро?..
        — Гарри, — негромко отозвался Снейп, — нет ничего дурного в том, чтобы хотеть сначала развернуть подарки. Больше того, поскольку мне известно, что у тебя никогда в жизни не было настоящего Рождества, я подумал, что стоит сделать это достаточно запоминающимся.
        — Я просто подумал, что вы, может быть, хотите есть, сэр, — пробормотал Гарри, чувствуя себя очень неловко.
        — Значит, сначала подарки, — объявил Снейп в ответ. — Идите оба сядьте под деревом. Я уже заколдовал пол, чтобы он был теплым.
        Гарри обратил внимание, что сегодня у Драко не нашлось никаких возражений против того, чтобы сидеть на полу.
        Когда мальчики устроились под елкой, Снейп взмахнул палочкой и левитировал один из подарков к Гарри.
        — От профессора Дамблдора? — предположил Гарри, взглянув на зачарованную карточку, на которой две чашки плясали вместе какой-то дикий танец. — Он что... заходил, да?
        — Он переправил это мне, — объяснил Снейп. — Помимо всего прочего. — Помолчав, он поинтересовался: — Ты разворачивать собираешься?
        Гарри сорвал обертку и обнаружил пару носков — очень мягких и в буквальном смысле слова мохнатых. Конечно, фиолетовый мех смотрелся немного странно, но Гарри они все равно понравились. Он натянул их прямо поверх уже надетых носков и пошевелил пальцами. Тепло и уютно!..
        — Когда-то он сказал мне, что у человека не бывает слишком много носков, — со смехом вспомнил он.
        Снейп снова махнул палочкой, и другой сверток, вращаясь в воздухе, полетел к Драко.
        Тот посмотрел на подарок с сомнением.
        — Это тоже от директора. И, наверное, тоже для Гарри.
        Наклонившись, Гарри ткнул пальцем в четкую надпись на ярлычке:
        — «Д-Р-А-К-О», видишь? Мое имя пишется по-другому!
        — Дай угадаю. Там тоже носки, — протянул Драко, потыкав пальцем в бумагу. — И если у тебя фиолетовые, эти, наверное... розовые.
        Он почти угадал: носки оказались теплого персикового оттенка. Надевать он их не стал, но, кажется, все равно остался доволен.
        Снейпу директор подарил не носки. А жалко, подумал Гарри. Вместо этого зельевар получил длинную тонкую бутылку с чем-то, что называлось Galliano.
        — Это лакричный ликер, — объяснил Драко. — Маггловский, но Северус его всегда обожал. А теперь, пожалуй, моя очередь.
        С этими словами он приподнялся на колени и принялся рыться в куче подарков, пока не нашел что хотел. Один он сунул Гарри, другой бросил Снейпу прямо в руки.
        Гарри обнаружил, что держит плоскую прямоугольную коробку. У Снейпа оказался сверток в форме куба. И то, и другое было завернуто в блестящую серебристую бумагу и завязано зеленой ленточкой.
        — Это от тебя? — спросил Гарри у Драко, не совсем уверенный, что означало «моя очередь».
        — Нет, от Крэбба и Гойла, — пошутил тот, улыбаясь до ушей. Гарри никогда не видел его таким радостным. Никаких сомнений, Драко просто обожал Рождество. — Ну давай же, открывай.
        — Сначала вы, сэр, — предложил Гарри, кивнув зельевару.
        Тот наградил его странноватым взглядом, но потом принялся разворачивать подарок. Его испещренные пятнами ногти аккуратно вскрыли упаковку, сперва подцепив и сдернув ленточку. Внутри оказалась белая коробочка. Из нее он достал маленькую круглую склянку из прозрачного стекла, полную чего-то густого. Снейп чуть наклонил склянку, и в слабых лучах зимнего солнца вязкая субстанция внутри начала переливаться, сияя золотым и синим.
        Этикетки на склянке не было, но Снейп, видимо, и так знал, что это такое.
        — Спасибо, Драко, — сказал он неожиданно серьезным тоном. — Я... тебе очень признателен.
        — Что это такое? — полюбопытствовал Гарри.
        — Э-э... — Драко посмотрел на Снейпа, а потом ответил с подчеркнутой небрежностью: — Ну, просто крем для рук.
        — Это явно не просто крем, — парировал Гарри. — Я же вижу, когда ты от меня что-то скрываешь!
        Драко покраснел.
        — Если хочешь знать, это одно изобретение самого Северуса, но я поэкспериментировал несколько недель с этой штукой и, кажется, сумел улучшить ее действие. По крайней мере, немножко.
        — Ладно, ладно, — Гарри поспешно сдал назад, пока дело не дошло до ссоры. Ему бы никогда не пришло в голову, что Снейп станет пользоваться кремом для рук, — такая изнеженность скорее подошла бы Драко — но не было никаких сомнений, что Снейпу подарок по-настоящему понравился.
        — А теперь разворачивай свой, — напомнил Драко, как будто уже забыв про эту перепалку. — Я хочу увидеть, сработает оно или нет.
        Разрывая обертку, Гарри поинтересовался:
        — Ты сам не уверен, работает ли то, что ты мне даришь?
        — Эта вещь взаимодействует с твоей магией, — уточнил Драко. — Точнее, должна. Она трижды зачарована, так что даже легкого присутствия магии хватит...
        Он замолчал, когда Гарри вытянул из коробки рубашку. Чудесного темно-бордового цвета с золотыми пуговицами и вышитым львом на груди; Гарри редко видел такие хорошие вещи. Ткань была совершенно непрозрачной и в то же время такой тонкой, что струилась, точно вода.
        — Очень красиво, — поблагодарил он. — Мне очень нравится. Только что в ней такого волшебного?
        — Думаю, чтобы это увидеть, надо ее надеть, — отозвался Драко. — Давай...
        Гарри не был уверен, что это прилично, но у Драко был такой нетерпеливый и взволнованный вид, что, вопреки опасениям, он живо сбросил пижамную куртку, надел новую рубашку и принялся застегивать.
        — Тебе идет, — улыбнулся Драко. — Но, думаю, будет смотреться еще лучше, если ты коснешься верхней пуговицы три раза подряд. Попробуй.
        Гарри так и сделал и подскочил от неожиданности, когда рубашка вдруг сделалась темно-зеленой, пуговицы — серебряными, а лев превратился в змею.
        — Я так и знал! — возликовал Драко. — Получилось!
        Рубашка теперь была ничуть не менее красивая, но Гарри почувствовал себя немного странно. Волшебники же не носили постоянно заколдованную одежду! Или, по крайней мере, он об этом не знал.
        — Я всё придумал, когда ты сказал, что попросишь этого своего домовика сшить галстуки, чтобы носить одновременно цвета обоих Домов, — разъяснил Драко с торжествующей улыбкой. — Это, конечно, выглядело бы ужасно глупо. Но теперь ты можешь спокойно появляться и в одной гостиной, и в другой, чувствуя себя как дома.
        Гарри кивнул, но все же прибавил:
        — Не уверен, что даже так меня хорошо примут в слизеринской гостиной.
        Потом ему в голову пришла еще одна мысль:
        — Эй, ты же говорил, что подаришь мне на Рождество то, что принес мне в больничное крыло, когда я еще лежал слепой. Ты же не мог тогда знать, что я буду в двух Домах сразу!
        На лице Драко отразилось легкое возмущение. Или даже шок, пойди разбери.
        — Неужели ты думаешь, Гарри, что я приготовил тебе всего один подарок?
        Гарри скрипнул зубами.
        — А я тебе приготовил всего один. Уж извини, если так у волшебников не полагается, но я-то откуда знал?!
        — Да нет, я имел в виду... было бы невежливо дарить что-то одно сразу по двум поводам. Ту вещь я тебе сначала приготовил как пожелание, чтобы ты побыстрее выздоравливал. И давно решил подарить ее на Рождество, но только потому, что боялся, что раньше ты ее не примешь. Это не настоящий рождественский подарок. И вообще... знаешь, я ее тебе чуть позже отдам, если ты не возражаешь.
        — Ладно, — согласился Гарри, хотя подумал, что Драко слишком много значения придает приличиям, вместо того чтобы просто быть другом. — Но рубашка очень славная, — прибавил он и опять трижды коснулся верхней пуговицы. Рубашка снова сделалась гриффиндорской.
        Драко в ответ показал ему язык.
        — Полагаю, теперь моя очередь, — негромко заявил Снейп, снова левитируя подарки им обоим.
        Возможно, сообразив, что все утро ведет себя как девятилетний, Драко махнул Гарри рукой: мол, ты первый.
        — Ящичек, — озадаченно констатировал Гарри, развернув свой. Это действительно был пустой ящичек из странного, чуть окрашенного грубоватого стекла, примерно таких же размеров, как самые толстые их учебники. Самое странное, он никак не открывался: не было ни крышки, ни петель, только по отверстию с каждой стороны диаметром примерно с галеон. — Очень красивый, сэр, — сказал Гарри, боясь обидеть Снейпа. — Правда. У меня никогда такого не было... — сдавшись и бросив попытки казаться вежливым, он повернулся к Драко: — Это какой-то магический обычай, о котором я должен знать, но не знаю?
        Драко расхохотался.
        — Я собирался тайком спросить тебя позже, что это за маггловская штука, о которой я никогда не слышал!
        Они оба повернулись к Снейпу.
        — Это ящичек для Сэл, — объяснил тот. — Он заколдован, чтобы поддерживать температуру, как в камине, когда твоя змея будет туда заползать.
        Пораженный Гарри разинул рот.
        — Ой, спасибо вам большое! — с куда большим энтузиазмом воскликнул он. — Это просто замечательно! И очень полезно. Я с ума сходил от беспокойства, что кто-нибудь воспользуется каминной связью, когда Сэл там греется... она попросту не хочет меня слушать...
        — Да, с домашними питомцами бывает трудно сладить, — насмешливо согласился Снейп. — Они иногда думают, что знают всё лучше всех, даже когда твой куда более солидный опыт подсказывает, что это не так...
        Почему-то Гарри не сомневался, что Снейп говорит отнюдь не о домашних питомцах.
        — Я понял, — засмеялся он. — Честное слово.
        Не в силах сдержаться, он подошел к дивану и крепко обнял Снейпа. Тот на мгновение застыл, очень удивленный, но потом обнял Гарри в ответ и притянул к себе.
        — Кхм-кхм, — встрял Драко секунду спустя. — Я тут, между прочим, тоже хочу развернуть подарок от Северуса.
        — Валяй, — отозвался Гарри, отодвигаясь от Снейпа. Казалось, будто они только что преодолели какое-то препятствие, и он, очень этим довольный, сел рядом с отцом на диван.
        Рядом с отцом. Гарри лелеял эту фразу в голове, глядя, как Драко вытаскивает из коробки рамку. Просто рамку, без картины или фотографии.
        Но, в отличие от него, Драко не был озадачен.
        — Гениально! — он радостно улыбнулся Северусу. — Дай-ка подумать... она покажет то, что я больше всего захочу увидеть?
        — Приложи к стене и узнаешь.
        Драко так и сделал, и в рамке появился луг, окружавший домик.
        — Теперь мне будет куда легче пережить много месяцев в подземельях, — заметил Драко. — Она показывает то, что находится за стеной на улице, на уровне земли.
        — Иногда, — негромко уточнил Снейп. — Однако если ты сосредоточишься, думаю, обнаружишь, что она может показывать любую часть территории вокруг.
        Улыбка Драко сделалась лукавой.
        — В самом деле. Теперь я узнаю, кто с кем целуется в розовом саду...
        — Зная тебя, Драко, — протянул Снейп, — я принял некоторые меры предосторожности. Рамка не покажет тебе людей, хотя гигантским кальмаром можешь любоваться, сколько душе угодно.
        — О, спасибо, Северус, — парировал Драко слегка язвительно. Однако его улыбка осталась такой же восторженной... и такой же лукавой. Гарри подозревал, что Драко попытается обойти защиту при первом же удобном случае. Но Снейп наверняка и это предусмотрел, так что Гарри не очень волновался.
        — Гарри, это тебе, — между тем заметил Снейп. Теперь, когда они сидели рядом, зельевар просто призвал подарок к себе и отдал ему в руки.
        — Это от Гермионы, — сказал Гарри, прочитав карточку. Она не была заколдована, в отличие от остальных, и оберточная бумага была тускловата — явно с маггловской фабрики.
        — Дай угадаю. От Грейнджер... значит, книга, — криво усмехнулся Драко.
        Гарри, услышав его интонации, слегка напрягся.
        — Может, я лучше потом посмотрю, — тихо пробормотал он Снейпу. — Она же вряд ли что-нибудь прислала Драко, и...
        — Ну, знаешь, я не настолько инфантилен, — вмешался Драко. — Разворачивай. Я хочу видеть, что, по мнению Грейнджер, тебе нужно. Потому что, готов спорить, именно это она и выбрала. С нее станется не обращать внимания на то, чего, как она прекрасно знает, ты хочешь, а взамен выбрать то, что по ее мнению, тебе нужно.
        Гарри подозревал, что Драко окажется прав. Это действительно было очень похоже на Гермиону. Странно даже, что Драко знал ее настолько хорошо. Правда, она ведь при нем блеяла, как она лучше Гарри знает, выйдет ли из Снейпа хороший отец.
        В свертке и в самом деле оказалась книга. Неудивительно, зная Гермиону. Но это была не просто книга.
        — Ой, нет, — расстроенно пробормотал Гарри, повесив голову. — Ох, Гермиона...
        — Можно? — спросил Снейп и, дождавшись, пока Гарри слабо кивнет в ответ, взял томик у него с колен и прочитал вслух название: — «Подростковая травма: путь к выздоровлению».
        — Мерлин милостивый! Это та самая книга, та маггловская книга, которую ты купил, чтобы помочь Гарри справиться после Самайна! — взорвался Драко. — Какая неслыханная грубость! «Поздравляю с Рождеством, Гарри. Между прочим, я думаю, что ты спятил и тебе нужна серьезная помощь», — передразнил он привычные поучающие интонации Гермионы. — Сначала Уизли пытается тебя проклясть за то, что у тебя наконец появился отец, а теперь она использует Рождество как предлог, чтобы еще раз намекнуть, что ты хорошо относишься к Северусу только потому, что у тебя не все дома! Честное слово, Гарри, у тебя самые кошмарные друзья, о которых я только слышал, а учитывая, что я проучился больше пяти лет в Слизерине, это о многом говорит!
        — Рон не собирался меня проклинать, — отозвался Гарри. Он вдруг почувствовал себя очень усталым. — Не собирался, и все. А Гермиона просто пытается помочь. Она наверняка не понимает, насколько невежливо посылать такой подарок.
        — Надеюсь, когда у нее будет день рождения, ты ей купишь десятитомное издание «Мозги — это еще не всё: как заводить друзей и не терять их»!
        — Уж извини, — не выдержал Гарри, — но ты и сам в этой области не эксперт.
        — Кажется, мы несколько отошли от духа сегодняшнего праздника, — заметил Снейп, прежде чем Драко успел огрызнуться. — Гарри... тебе прислали подарки и другие твои друзья. Альбус переправил их мне. Однако, возможно, ты посмотришь их немного позже?
        Хорошая мысль, подумал Гарри, учитывая, как взбеленился Драко при виде подарка от Гермионы. И все-таки... не удержавшись, он спросил:
        — А скажите... от Рона... что-нибудь есть?
        — Нет, — признал Снейп, глядя на Гарри из-под полуопущенных век.
        — Ясно, — отозвался Гарри, стараясь не обращать внимания на то, как екнуло сердце. Он ничего и не ждал, нет. Или?... Нет, пожалуй, и правда не ждал.
        Хорошо хоть у Драко хватило такта не ляпнуть: «Я же говорил».
        — Значит, остаются только мои подарки, наверное, — сказал Гарри и встал, чтобы извлечь их из-под елки. Он заметил много волшебных карточек на свертках: Невилл, Джинни, Колин и Деннис, Парвати... Нет, правда, это было ужасно здорово, учитывая, что по большей части его поздравили люди, которые раньше посылали ему разве что открытки. Интересно, что ими двигало — гриффиндорское чувство солидарности? Желание помочь ему пережить ссору с Роном?
        Там обнаружился и подарок от Дадли, в яркой маггловской бумаге с картинкой, на которой веселое семейство сидело у рождественского камелька. Гарри уставился на нее, задумавшись: то ли Дадли вспоминал праздники своего детства, то ли намекал, что теперь у Гарри наконец есть настоящая семья.
        Но, скорее всего, подарок просто упаковала миссис Фигг.
        — Ага, вот они, — сказал он, наконец заметив бумагу, в которую заворачивал подарки сам. Оформляя свой заказ совиной почтой, он не забыл указать «оберточную бумагу и ленточку» и очень удивился, получив блестящую бордовую бумагу, по которой бешено метался золотой снитч. Что еще удивительней, когда он разрезал бумагу, чтобы завернуть подарки, снитч раздвоился, и на каждой половине осталось по одному. Но самое чудесное — когда Гарри обвязал подарки ленточкой, снитч принялся носиться и по ней тоже, меняя при этом цвет на алый!
        К счету из лавки прилагалось письмо:

        «Дорогой мистер Поттер!
        Благодарим Вас за то, что выбрали наш магазин. Мы очень рады предоставить Вам уникальную праздничную оберточную бумагу, заколдованную специально для Вас. Если мы можем быть Вам полезны в будущем, пожалуйста, свяжитесь с нами».

        Как, интересно, в лондонском магазинчике прознали, что он ловец? Может, в «Пророке» упоминалось? Хм-м, не исключено, ведь во время Первого задания Гарри пользовался своей «Молнией». Но, судя по всему, они не были в курсе последних событий и не знали, что теперь он в квиддич не играет. А может, они просто пытались быть любезными.
        Гарри протянул Драко коробочку размером примерно с кулак, а вторую, немного побольше, — Снейпу.
        — Сначала ты, — вежливо предложил зельевар.
        — Уж не знаю, что ты мне мог подарить, — пробормотал Драко, покосившись на Гарри.
        — Я не лучше Гермионы, — признал Гарри. — Я решил подарить тебе то, что тебе, по-моему, нужно. Собственно, у меня и выбора-то особенно не было, потому что я понятия не имел, чего ты мог бы захотеть. У тебя же и так все есть.
        — Я же тебе говорил! — рассмеялся Драко. — Изумруды. Бриллианты. Гоночные метлы.
        — Но у тебя все это и так есть, — засмеялся Гарри в ответ. И это было правдой. Или, по крайней мере, Гарри так думал. В самоцветах он мало что понимал, но почти не сомневался, что пуговицы на некоторых рубашках Драко были сделаны из драгоценных камней. А еще было кольцо, которое тот иногда носил на среднем пальце...
        — Очень милая бумага, — заметил Драко, вертя подарок в руках. Обертку всех предыдущих подарков он нетерпеливо разрывал, но с этим обращался несколько более сдержанно. Он даже потянул за один конец ленточки, медленно распуская бант... а потом вдруг резким движением сдернул ее с криком: «Поймал!»
        Гарри заметил, что теперь вдоль по ленточке от края до края метался алый снитч.
        — Отлично, — одобрительно сказал он. — Сто пятьдесят баллов Слизерину.
        — Если бы, — тихо вздохнул Драко, но потом принялся сдирать бумагу и совсем приободрился, увидев внутри маленькую бархатную коробочку из ювелирной лавки. Открыв крышку, он вытащил голубовато-зеленый амулет на длинной серебряной цепочке. Подняв ее повыше, Драко некоторое время разглядывал диск из бирюзы, потом кивнул Гарри и повесил кулон на шею, опустив его за ворот пижамы, чтобы амулет касался кожи.
        — Хороший выбор, — сказал он. — Очень хороший, Гарри. Особенно если учесть, что ты должен был заказать его до того, как мы все уладили.
        — А, так ты уже знаешь, что бирюза предположительно обеспечивает носителю какую-то защиту...
        — Не «предположительно», Гарри, а просто обеспечивает. А ты знаешь, что она еще символизирует дружбу?
        Гарри прикусил губу.
        — Нет, этого я не знал. Но... это хорошо. — Потом ему в голову пришла еще одна мысль. — Если ты точно знаешь, что бирюза защищает хозяина, почему не купил себе что-нибудь такое?
        Драко засмеялся.
        — А. Видишь ли, в некоторых кругах это считается варварской формой магии. Лучшая бирюза — тибетская, то есть из Азии, понимаешь, а азиатские волшебники совсем не похожи на европейских. Мой отец этого не одобрял.
        — А ты одобряешь?
        Драко, кажется, задумался.
        — Ну, учитывая, что британские чистокровные маги вовсю практикуют Темные Искусства, называть кусок камня варварским... мне всегда казалось, что это чересчур.
        Гарри кивнул.
        — Эта штука вроде бы должна становиться синее, если тебе грозит опасность. Может, лучше носить ее так, чтобы было видно?
        — Я почувствую, если она изменится, — заверил Драко. — Я и сейчас чувствую, как она легко, спокойно пульсирует. Очень здорово. Спасибо, Гарри.
        — Пожалуйста.
        Гарри повернулся на диване лицом к Снейпу.
        — Я отчего-то сомневаюсь, что мне удастся поймать снитч, — пробормотал тот, снова аккуратно разрезая и бумагу, и ленточку ногтем. В коробке оказалось несколько дюжин палочек самой лучшей черной лакрицы из «Сладкого королевства».
        — А, ты запомнил. Очень внимательно с твоей стороны, Гарри, — произнес Снейп, коротко улыбнувшись.
        Гарри не знал, как сказать то, что собирался. Теперь, когда пришло время, он надеялся, что не сделал очередную безнадежную глупость. Но Снейп в самом деле говорил, что он этого хочет, и вместе с тем, возможно, это было ровно то, что Гарри было нужно. Как ни странно.
        С трудом сглотнув, он откашлялся — у него неожиданно запершило в горле.
        — Профессор... лакрицу я просто добавил, так как знаю, что вы ее любите. Но сам подарок... — Гарри отвел взгляд и договорил шепотом: — Он внизу, под бумагой, сэр.
        Подняв бровь, Снейп отодвинул лакрицу в сторону, запустил пальцы под крепированную зеленую бумагу и извлек оттуда крохотный ключ.
        Драко вытаращил глаза.
        — О Мерлин всемилостивый, ты что, даришь ему весь свой сейф?!
        — Нет, — отрезал Гарри, отчаянно желая, чтобы Драко этого не говорил. Снейп ведь не подумает того же самого? Сердце болезненно заколотилось, и вовсе не потому, что Гарри испугался потерять деньги. Деньги тут были ни при чем. Он просто не хотел, чтобы Снейп счел его абсолютно безмозглым кретином, решившимся на подобную глупость. — Там еще записка, — сказал он. Хорошо, что он догадался ее прибавить! Сейчас он не смог бы объяснить все словами. Особенно при Малфое, с его кучами золота.
        Снейп достал из коробки лист пергамента. Он читал молча, и его губы вытянулись в тонкую прямую линию. Гарри только что не съежился, желая, чтобы зельевар хотя бы улыбнулся. Разве в записке не объяснялось все что нужно? Он переписывал ее до идиотизма много раз, пока не счел, что получилось правильно. Она не была красноречивой, и там наверняка не хватало логических переходов, но, кажется, он все сказал верно.
        И теперь очень надеялся, что Снейп тоже так подумает.

        «Дорогой профессор Снейп! — было написано там. — Вы можете убрать ключ от моего сейфа подальше и не доставать до тех пор, пока я не вырасту и не начну жить отдельно? Не так давно вы мне сказали, что хотели бы этого, и, обдумав весь наш разговор, я осознал, что это хорошая мысль. Помните, я вам говорил когда-то, что не умею быть ничьим сыном, и, хотя это, возможно, до сих пор так, я теперь знаю одну вещь, которой не знал тогда. Вы умеете быть отцом. И у вас очень хорошо получается.
        Я хочу быть вашим сыном, по правде хочу. Но, кажется, до сих пор я только говорил об этом на словах. На деле ничего не менялось. И вот тут примешиваются деньги. Я просто привык заботиться о себе сам. Но таким образом получается, что я упускаю какую-то очень серьезную часть жизни, и, оставаясь условно-независимым взрослым, как вы когда-то выразились, я никогда не узнаю, что упускаю. Вы думали, я даже не понимаю, что обеспечивать меня входит в ваши обязанности; нет, я это понимаю. Однако это мне казалось тогда недостижимым, если так можно выразиться. Но теперь, я думаю, все иначе.
        Так что... вы можете убрать ключ от моего сейфа подальше и не доставать до тех пор, пока я не вырасту и не начну жить отдельно?
        С глубочайшим уважением,
        Гарри Джеймс Поттер»

        Гарри точно знал, что Снейп читает быстро. И судя по времени, которое тот потратил на записку, зельевар прочитал ее не один раз. Наконец он поднял взгляд; его темные глаза были совершенно непроницаемы. Словно бесконечные черные туннели.
        Правда, теперь Гарри не делал из этого вывод, что у Снейпа нет никаких чувств. Теперь он думал, что тот их тщательно скрывает.
        — Гарри, — хрипловато сказал зельевар в конце концов, глядя ему в глаза. — Это... ты молодец, но это необязательно. Меня беспокоит, что ты постоянно пытаешься мне угодить. Неужели ты не понимаешь... — Глаза-туннели вспыхнули эмоциями. Только на мгновение, но в них мелькнуло что-то очень глубокое, и Гарри успел это заметить. Все остальное не имело значения. — Я и так тобой доволен, со всеми твоими недостатками и прочим.
        — Спасибо, — прошептал Гарри, не отводя взгляда, как ни трудно это было. Сейчас ему хотелось убежать и спрятаться. Это было бы легче, чем справляться со своими желаниями и чувствами, чересчур сильными и бурными. Но он чувствовал, что бегство не поможет ни исцелиться, ни добиться того, о чем он всегда тосковал и чего, как он думал, у него никогда не будет. — Но я не пытался вам угодить, честное слово. То есть... ну, я надеялся, что вы будете довольны. Вы же говорили, что этого хотите. Но это потому, что вы думали обо мне. Я же знаю, что вам нужен этот ключ не для себя, а ради меня.
        Снейп покачал головой.
        — Он мне вообще не нужен. Если ты помнишь, я сказал, чтобы ты его убрал куда-нибудь подальше.
        — Ну да, — пробормотал Гарри, наконец отводя взгляд. — Я знаю. Но в этом-то все и дело. Вы хотели, чтобы я его убрал и не пользовался им, пока не вырасту, но я не уверен, что способен это сделать. Разве вы не понимаете? Я с одиннадцати лет сам управлялся со своими деньгами! Я не думаю, что мог бы позволить вам это делать, если не будет необходимости, а ее и не будет, пока ключ от сейфа у меня. А мне очень, очень хотелось бы узнать, что это такое, когда о таких вещах ради тебя заботится кто-то другой.
        Он сдержал вздох. Интересно, он выглядит таким же дураком, каким себя ощущает?
        Драко, кажется, точно не считал его сейчас очень умным.
        — Гарри, это же просто сейф, — вмешался он, игнорируя предупреждение во взгляде Снейпа. — У меня мой тоже был чуть ли не сколько я себя помню.
        — Послушай, — устало объяснил Гарри, — я знаю, что у тебя тоже есть проблемы, но у нас с тобой они разные. Тебя не воспитывали люди, которые постоянно твердят, как им жалко тратить на тебя деньги. У меня попросту не было детства, понимаешь? А я хочу, чтобы оно у меня было, и, понимаешь ты это или нет, деньги тут помеха.
        Снейп протянул ему черную ароматную палочку.
        — Возьми-ка лакрицы, — предложил он, странным образом напомнив Гарри Ремуса с его страстью к шоколаду и привычкой решать им все проблемы. Нет, конечно, Ремус на самом деле в это не верил, но иногда казалось, что да.
        — Я очень ценю твой подарок, Гарри, — сказал Снейп, но поскольку ключ так и лежал там, где он его оставил — на зеленой бумаге, было неясно, что именно зельевар имеет в виду.
        — Лакрицу?
        — Доверие.
        Гарри откусил кусочек лакрицы и кивнул. Вот и все, значит. Никаких прочувствованных речей... хотя он и не ждал от Снейп ничего такого.
        — Я вам и раньше доверял. Я уверен, что вы это знаете, — заметил он.
        — Да. Однако теперь... — Снейп потеребил записку, сложил и, сунув руку под свитер, спрятал в нагрудный карман рубашки. Затем убрал туда же и ключ. — Теперь ты подтверждаешь это на деле.
        — Угу, — пробормотал Гарри. Теперь, когда все было сделано, он уже снова занервничал. И чуть не пожалел о своем поступке. Больше пяти лет этот ключ был его гарантией безопасности. Как бы дурно ни обращались с ним Дурсли, Гарри всегда знал, что есть другие варианты. Есть выбор. Есть возможность сбежать, если станет совсем невыносимо.
        А теперь всего этого не было.
        Теперь у него был только Снейп.
        Но ведь больше ничего и не нужно, правда? У него был отец — причем уже некоторое время. Гарри знал, что это правда, знал, что всё оформлено юридически, знал, что это по-настоящему... но отчего-то не чувствовал этого так, как должен бы.
        Снейп, пожалуй, был прав. Гарри попросту не знал, как быть чьим-то ребенком. Но он научится. Научится на опыте, как когда-то сказал его отец.
        И такая глупость, как деньги, этому точно не помешает.
        Весь напрягшись, хотя нисколечки не боялся быть отвергнутым, Гарри пододвинулся поближе к отцу и обнял его. Странно: это оказалось труднее, чем в прошлый раз. Хотя, конечно, тогда это получилось спонтанно. Но теперь всё было куда важнее — как скрепить договор.
        — Счастливого Рождества, сэр, — сказал он, отстранившись.
        — Оно, безусловно, уже счастливое, — отозвался Снейп. Его темные глаза снова были непроницаемы, но Гарри и так знал, что отец совершенно искренен.

        _____________________
        1. В этой главе упоминаются два типа свечей, которые не имеют специальных русских названий. Taper candles, или просто tapers (букв. «конические, сужающиеся»), — это обычные длинные свечи, сужающиеся на конце. Их используют при сервировке стола, при украшении дома и т.д. Votive candle, или просто votive (букв. «по обету»), — это свеча, которую обычно ставят в церкви. Однако, в отличие от православных церковных свечей, узких и тонких, она обычно невысокая (5 см или ниже) и широкая (3 см), ровной цилиндрической формы.

        2. С небес польется в эту ночь... — очень известный рождественский хорал It Came Upon the Midnight Clear (иногда It Came Upon a Midnight Clear). Стихи написал Эдмунд Сирс (Edmund Sears), пастор унитарианской церкви в Массачусетсе в 1849 году. Мелодий известно две. «Хорал» (Carol), написанный Ричардом Сторсом Уиллисом (Richard Storrs Willis) в 1850 году, популярен в Соединенных Штатах. В Соединенном же Королевстве эту песню обычно поют на народную мелодию «Рождество» (Noel), обработанную в 1874 году Артуром Салливаном (Arthur Sullivan).
        Американский вариант в исполнении Джулии Эндрюс можно послушать здесь:
        http://www.youtube.com/watch?v=LwBajJ3ZFVo
        Английский вариант, который, скорее всего, и пытался петь Гарри, в исполнении хора Винчестерского собора можно услышать здесь:
        http://www.youtube.com/watch?v=rSn0_Zj6gjQ
        Ниже приводится полный текст первой строфы в оригинале и в вольном переводе Мерри:

        It came upon a midnight clear,
        That glorious song of old,
        From angels bending near the earth,
        To touch their harps of gold:
        "Peace on the earth, goodwill to men,
        From heaven's all-gracious King."
        The world in solemn stillness lay,
        To hear the angels sing.

        С небес польется в эту ночь
        Мелодия дней былых —
        Коснутся ангелы нежных струн
        На арфах золотых:
        «Покой, и мир, и добрый свет
        Господь земле послал»,
        И мир замрет в ночной тиши
        Под ангельский хорал.


Глава 51. Десять тысяч раз

        — У меня точно никогда не было такого замечательного Рождества, — сказал Гарри несколько дней спустя, когда они собирались аппарировать из коттеджа.
        — И такой ужасной гусятины тоже, — смеясь, добавил Драко.
        — А я ведь предупреждал, что Incendio не сработает, — проворчал Гарри. — Гуся надо жарить на медленном огне. Мы же об этом говорили!
        — Попробовать стоило, — Драко пожал плечами. — Откуда мне было знать, что Северусу не удастся снова сделать мясо сырым одним взмахом палочки? Я думал, мы сможем начать сначала!
        — Ага, а в результате у нас на рождественский ужин был паленый гусь!
        Но Гарри только смеялся. Это всё были пустяки, учитывая, что домовые эльфы все равно запасли куда больше еды, чем требовалось.
        — Вы уже собрались? — прервал Снейп их перепалку.
        — Нет, еще минутку, — пробормотал Драко. Он поднял крышку уже висевшего в воздухе сундука и что-то оттуда вытащил. — Вот, Гарри. Держи, а то я тебе так это и не отдал. Я сначала собирался сказать что-нибудь вроде: «Надеюсь, ты скоро поправишься», но теперь, думаю, уместнее будет: «Надеюсь, твоя магия скоро придет в норму».
        В подставленную ладонь Гарри легло что-то тяжелое — подарок, на этот раз завернутый в золотую фольгу и перевязанный бордовой ленточкой. Гарри отложил в сторону свои вещи и неуверенно коснулся свертка.
        — Ты... ты сказал, что эта штука проклята?
        — А так оно и есть, — чуть усмехнувшись, произнес Драко. — Но не в плохом смысле.
        Гарри ничего не понял, но, не сомневаясь, что Драко не причинит ему вреда, решился и распаковал подарок.
        Под фольгой оказалась маленькая фигурка. Серебряный грифон, не выше трех дюймов ростом, сидел у Гарри на ладони, закрыв глаза и аккуратно сложив крылья. Однако стоило Гарри вздохнуть, как фигурка ожила: издав негромкое рычание, грифон выпятил грудь и взмахнул крыльями, окинув окружающих свирепым изумрудным взглядом. Рассмотрев поближе, Гарри решил, что глаза у него и в самом деле изумрудные.
        — Очень интересно, — сказал он, поворачиваясь к Драко, который, кажется, даже немного нервничал. — Грифон, но в слизеринских цветах? А ты точно купил его до того, как меня усыновили?
        — Да. Вспомни, я тогда как раз только что видел тебя в Самайн. Помню, меня поразила твоя хитрость: ты ударил Северуса, чтобы никто ничего не заподозрил, и при этом верил, что он тебя спасет... Конечно, я во всем разобрался куда позже. Но когда мне разрешили навестить тебя в больничном крыле, я подумал: «Он смел, как и положено гриффиндорцу, но далеко не так уж прост...» — Драко неожиданно усмехнулся. — Кроме того, ты был слеп. Ты бы не понял, что грифон из платины.
        Гарри приподнял бровь.
        — А это не серебро?
        — Ну знаешь! Серебро... да это практически оскорбление, между прочим.
        — Твой амулет на серебряной цепочке, — напомнил Гарри.
        — Это другое дело. Тебя ведь иначе воспитывали, — огрызнулся Драко, доставая из-под воротника свой талисман. Некоторое время он рассматривал его, покачивая на цепочке, а потом спрятал обратно. — Он мне нравится, Гарри. Честное слово.
        Гарри покосился на Снейпа.
        — Надеюсь. Потому что если я не получу... точнее, если Северус не выделит мне карманные деньги, то к следующему Рождеству у меня ничего не останется.
        — Куда, интересно знать, девалась твоя хитрость? — преспокойно поинтересовался Снейп. — Это наименее тонкий намек, какой только можно представить.
        — Нет, наименее тонкий был бы: «Сколько вы мне выделите карманных денег?» — пошутил Гарри. И слегка обиделся, когда Снейп промолчал в ответ. Потому что Гарри действительно хотел знать, что делать, когда понадобятся галеоны.
        — Так какое на нем проклятье? Это из-за него грифон движется? — спросил Гарри, снова поворачиваясь к Драко.
        — Нет, это обычные чары. А проклятье такое: если ты держишь фигурку, когда рядом кто-то, кто искренне тебя ненавидит... грифон попробует его укусить.
        — Не очень-то дружелюбно.
        Драко окинул его спокойным взглядом.
        — Зато очень полезно. Нет ничего плохого в том, чтобы знать, кто твои враги.
        Теперь Гарри понял.
        — И тогда, в больничном крыле, ты бы наверняка позаботился, чтобы я понял: грифон не пытается напасть на тебя, да? — он покачал головой. — Не думаю, что это многое доказало бы. Я бы просто решил, что ты соврал о том, как он заколдован.
        Драко пожал плечами:
        — Больше я ничего не смог придумать.
        Словно желая еще раз доказать свои чувства, он протянул палец и погладил грифона по спине, прямо между крыльями. Тот заурчал.
        — Одно то, что ты уже тогда хотел стать моим другом, многое значит, — негромко проговорил Гарри. — Спасибо. Хм, слизеринские цвета... ты словно предвидел, как все сложится.
        — Ты имеешь виду, я предвидел, что Северус тебя усыновит? — Драко не скрывал издевки. — После пяти лет на совместных уроках зельеварения — как я мог в этом сомневаться? Вы оба прямо-таки образчик беззаветной любви!
        Гарри и Снейп обменялись многозначительными взглядами, но не произнесли ни слова.
        — Я снова превращу Сэл в браслет, — наконец сухо объявил Снейп и прикоснулся к змейке палочкой. — Драко, ты сумеешь аппарировать в штаб сам, или мне потом вернуться за тобой?
        Гарри вздрогнул, вспомнив, как Драко расщепило руку. Но тот небрежно отозвался:
        — Аппарируйте. Я сразу за вами. Мне же прямо не терпится поскорее вернуться в подземелья, где я, несомненно, просижу взаперти до следующих каникул.
        — Между прочим, мог бы и спасибо сказать за отличные праздники, — заметил Гарри. — Он, знаешь ли, вообще не обязан был забирать нас из подземелий и пускать в свой дом...
        — Гарри, это и твой дом тоже, — вздохнул Снейп.
        — Да, точно...
        — Знаете, что-то я за каникулы по горло уже сыт семейными нежностями, — неожиданно раздраженно заявил Драко. — Так что я, пожалуй, аппарирую первым, хорошо?
        Без дальнейших предупреждений он исчез.
        — Придется обсудить с ним его поведение. Еще раз, — сказал Снейп.
        — Пожалуйста, не надо, — взмолился Гарри. — Обычно он ведет себя нормально, просто иногда... думаю, лучше дать ему... выговориться.
        На лице Снейпа отразилось сомнение, но в конце концов он махнул рукой, соглашаясь оставить все как есть. Потом притянул Гарри к себе, прижал к груди, чтобы смягчить шок аппарации, и они вернулись в дом двенадцать на площади Гриммо.

* * *

        На следующее утро, когда Снейп ушел через камин в кабинет зельеварения, Гарри с удивлением обнаружил, что Драко в столовой опять пишет какие-то письма.
        — Студенты вернутся только через три дня, — сказал он, пододвигая еще один стул к столу. — Не могут твои бесконечные послания слизеринцам подождать?
        — Это благодарственное письмо, — ответил Драко, едва удостоив его взглядом.
        — И кого ты благодаришь?
        На этот раз Драко на него посмотрел.
        — Директора, Гарри, — снисходительно пояснил он и, видя, что Гарри по-прежнему не понимает, добавил: — Носки помнишь?
         Справившись с изумлением — в конце концов, у Драко и правда были прекрасные манеры, хотя не сказать чтобы он всегда ими пользовался, — Гарри спросил:
        — Думаешь, мне тоже стоит написать?
        Драко сдвинул брови.
        — Хочешь сказать, что, несмотря на свой бзик всех благодарить, ты даже не писал им соответствующие открытки?
         — Слушай, просто прими как данность, что меня растили совершенно невоспитанные люди, и объясни, а?
        На лице слизеринца появилось знакомое снисходительное выражение.
        — Что ж, Гарри, тут все очень просто. Если тебе дарят подарок, ты либо сразу благодаришь человека лично, либо пишешь открытку в ближайшее удобное для тебя время.
        Звучало это так, будто Драко кого-то цитировал — скорее всего, мать. Но поскольку он был абсолютно серьезен, Гарри кивнул:
        — Ладно, я понял. Хм, у тебя не найдется лишних открыток?
        Драко подтолкнул ему через стол внушительную стопку.
        — Побочный эффект популярности, Поттер, — буркнул он. — Горы благодарственных писем.
        — Угу, — признал Гарри, машинально загибая пальцы: — Надо написать Дамблдору, и Невиллу, и Джинни, и... — Тут его голос стал задумчивым: — А, и Гермионе...
        — О, хотел бы я видеть эту открытку, — намекнул Драко, и его лицо осветила загадочная улыбка.
        Гарри, однако, не поддался.
        — Забудь, это касается только ее и меня.
        — Как знаешь, — Драко многострадально вздохнул, даже почти по-настоящему. — Ну, а со своими открытками на этот год я уже покончил. С целой одной. Надеюсь, ты представляешь, сколько подарков я вообще-то привык получать. У Малфоев обширнейшие связи, и практически все знакомые хотели выслужиться перед отцом.
        — Зато теперь у тебя есть уважение профессора Снейпа, — заметил Гарри. — И шанс не попасть в Азкабан, куда бы ты непременно угодил, если бы продолжал в том же духе...
        — Я не говорил, что оно того не стоит, Гарри, — прервал Драко, поднимаясь на ноги. — Просто к этому... куда сложнее привыкнуть, чем ты думаешь.
        Гарри хотел вставить, что ему пришлось сначала привыкать к мысли, что магия существует, а потом к тому, что он ее потерял. Однако вслух он сказал только:
        — Ладно, я займусь открытками.
        Драко ушел.

* * *

        Некоторые открытки написались легко, словно сами собой.
        
        «Дорогой Невилл!
        Спасибо за малину в шоколаде. Очень приятно, что ты помнишь, что это мои любимые конфеты. Теперь каждый раз, когда их ем, я вспоминаю, как ты пришел сюда в подземелья и сказал, что по-прежнему считаешь меня другом и товарищем по Дому и что, когда мне станет лучше, я снова буду ловцом нашей команды. Это очень много для меня значит. Ты замечательный друг, Невилл, и было бы здорово, если бы ты заходил чаще, знаешь?
        Так что не давай Снейпу себя отпугнуть. Он испытывает какое-то извращенное удовольствие, вселяя в гриффиндорцев страх, но, по-моему, он просто не может удержаться. Я точно знаю: он желает мне счастья, пусть даже ему придется тут терпеть полчища гриффиндорцев...»

        «Дорогие Колин и Деннис!
        Ого! Целый альбом моих фотографий! Я обязательно уделю этому подарку все внимание, которого он заслуживает...»

        «Дорогой Дадли!
        Я очень обрадовался, обнаружив утром на Рождество под елкой твой подарок. Связываться с миссис Фигг, чтобы она переслала его мне совиной почтой, наверняка было непросто. Ты молодец. Надеюсь, тебе понравился волшебный шоколад, который я тебе отправил. Можешь поверить тому, что написано на упаковке: никакого сахара и никаких жиров, а продавец поклялся, что вкусно будет как волшебникам, так и магглам. Я просто хотел тебя предупредить на всякий случай, чтобы ты не беспокоился: честное слово, он вовсе не похож на те конфеты, которые ты попробовал несколько лет назад. Он тебе ничего не сделает, разве только заставит улыбаться до ушей.
        Теперь про твой подарок. Знаешь, ты очень здорово придумал! Возможно, это покажется странным, но у меня никогда раньше не было дневника. Я прочитал записку от Марши, которую ты вложил, и думаю, что она права: может быть, вести дневник — самый правильный способ разобраться в своих чувствах. А мне явно есть с чем разбираться! Помнишь, я однажды сказал, что профессор Снейп «как-то не очень папа»? Кажется, я был неправ — и все больше понимаю, насколько мне на самом деле этого хочется. Но это всё не так-то просто принять.
        Передавай Марше от меня привет, хорошо? И скажи, что дневник — отличная идея...»

        «Дорогой профессор Дамблдор!
        Огромное спасибо за замечательную пару пушистых фиолетовых носков, которые Вы послали мне к Рождеству. И еще спасибо, что Вы переправили все мои подарки в коттедж. Это было замечательно — проснуться утром и неожиданно обнаружить, что столько моих друзей обо мне вспомнили...»

        «Дорогая Парвати!
        Я уже и забыл, каково носить очки, пока не надел присланную тобой зачарованную пару. В них все вокруг стало похоже на калейдоскоп — жалко, что у меня не было такой штуки на лекциях Биннса. Было бы здорово смотреть на что-то интересное. Спасибо, что подумала обо мне в это Рождество...»

        «Дорогая Джинни!
        Самым лучшим подарком для меня было благопожелание, которое ты мне вручила за несколько дней до начала каникул. Я знаю, что оно от всего Гриффиндора, но то, что принесла его именно ты и еще пожелала профессору Снейпу счастья, для меня много значит. Едва ли я мог ждать чего-то еще, но когда оказалось, что ты прислала мне на Рождество книгу о благопожеланиях... это было просто потрясающе. Хотел бы я сказать, что уже разгадал значение вашего благопожелания, но Северус настаивает, чтобы я даже растения в нем определил сам. (Долго объяснять, но если в двух словах — с благопожеланием от Драко я смухлевал.) В общем, когда я разберусь с растениями, обязательно воспользуюсь твоим подарком, чтобы узнать, что же мне пожелал Гриффиндор...»
        
        Написав еще несколько подобных посланий, Гарри наконец добрался до того, которое тревожило его больше всего. Оно уж точно само писаться не хотело; после трех неудачных попыток Гарри решил больше не стараться полностью скрыть раздражение.
        В результате у него получилось следующее.
        
        «Дорогая Гермиона!
        Спасибо за книгу по психологии. Будет приятно иметь свою собственную. До сих пор я брал почитать экземпляр профессора Снейпа — он купил эту книгу сразу после Самайна. Именно эту! Правда, если Северус, осознав, что мне нужна помощь, выбрал эту вещь, можно не сомневаться: это действительно великолепная работа. Вообще-то я сам читаю ее уже несколько недель, так что могу поручиться за качество. Если бы не эта самая книга, не знаю, смог ли бы я принять Северуса как отца.
        Возможно, тебе будет интересно узнать, что даже Драко внимательно изучил ее от корки до корки. Он думал, что она с большой вероятностью способна помочь мне лучше разобраться в себе. Видишь, я так и знал, что у вас есть нечто общее...»
        
        Гарри запечатал все письма и оставил посередине стола — там, где Северус их обязательно увидит. А еще... там, где наверняка можно заметить, если Драко попытается вскрыть их каким-нибудь заклинанием или еще что-нибудь такое придумает. Гарри теперь весьма хорошо к нему относился, но все-таки... слизеринец есть слизеринец.

* * *

        — Мистер Уизли явится сюда сразу после ужина в Большом зале, — объявил Снейп в первый же вечер после начала занятий.
        Гарри уронил вилку в картофельное пюре, затем торопливо поднял и попытался спросить как можно спокойнее:
        — Можно узнать почему?
        Темные глаза Снейпа казались еще неумолимее обычного.
        — По той пустяковой причине, что его необдуманные комментарии не должны остаться без последствий, — ответил он.
        Гарри приходило в голову только одно наказание, из-за которого Рон должен был бы спуститься в комнаты Снейпа.
        — Пожалуйста, — взмолился он, — не заставляйте его передо мной извиняться! От этого будет только хуже, сэр.
        Ноздри Снейпа раздулись.
        — Без сомнений, этот молодой человек не станет извиняться, даже если я сдеру с него шкуру живьем. — Заметив выражение лица Гарри, он продолжил: — Не смотри на меня с таким ужасом. Уверяю, я задумал куда более... цивилизованное наказание для твоего бывшего друга.
        — Лично мне кажется, что «содрать шкуру» звучит здорово, — заметил Драко, запрокидывая голову, чтобы допить остатки вина. Странно: обычно он пил медленно, весьма церемонно и, к удивлению Гарри, ни разу не дошел даже до состояния легкого опьянения. Сегодня, однако, все явно вело именно к этому. Драко еще раз наполнил бокал и нахмурился, когда Снейп простым Evanesco опустошил его наполовину.
        — Все удовольствие портишь, — пробормотал Драко.
        — Лучше, чем портить отношения, — строго возразил Снейп. — Я не для того настоял на визите мистера Уизли, чтобы ухудшить и без того шаткое положение дел. Это ясно, Драко?
        — Да, сэр.
        Но Снейп на этом не успокоился.
        — Если не можешь держаться в рамках приличий, будь любезен ограничить свое местонахождение спальней либо лабораторией. Это ясно?
        Вместо ответа Драко резко встал и ушел в спальню, громко хлопнув дверью.
        — Теперь о тебе, — без паузы продолжил Снейп. — Надеюсь, ты помнишь, что мистер Уизли явится сюда ради наказания, а не для того, чтобы пообщаться.
        — Вряд ли он захочет пообщаться со мной, — заметил Гарри.
        — В любом случае, будь добр, оставь его и не вмешивайся. Лучше всего вести себя так, словно его здесь нет.
        — Хорошо! — огрызнулся Гарри, начиная нервничать. — А в чем вообще состоит его наказание? Вы явно решили, что мало будет испортить ему Рождество.
        — О, ему всего лишь придется писать строчки, — произнес Снейп, взмахом палочки убирая со стола тарелки.
        Писать строчки?
        — Господи, только не это! — взмолился Гарри, задрав рукав, под которым на коже до сих пор виднелись следы старого наказания.
        — Откровенно говоря, я оскорблен тем, что ты способен сравнивать меня с этой кретинкой Амбридж, — вспыхнул Снейп, потянувшись к Гарри и резко одернув рукав, чтобы скрыть оскорбительный шрам. — Возьмите на заметку, Поттер: я не пытаю студентов, чтобы доказать свою правоту, а также не ставлю на них эксперименты и не трансфигурирую их, когда они меня оскорбляют!
         Захваченный врасплох, Гарри пробормотал:
        — Я... я не думал, что вы знаете об Амбридж, сэр...
        — Ты сам мне сообщил, когда лепетал после операции о чем попало. Поскольку ты был не в себе, то обвинял Локхарта, но я догадался, кто стоял за этим на самом деле. К сожалению, шрамозаживляющая мазь не сумела свести рубец после Самайна; кровавое перо, увы, оставляет проклятый шрам, а не обычный.
        — Я не имел в виду, что вы заставите Рона пользоваться кровавым пером! — запротестовал Гарри.
        — В таком случае, не соизволишь ли объяснить, что именно ты имел в виду? — Гарри еще никогда не слышал в голосе Снейпа настолько презрения.
        — Я... я не знаю! Просто вы сказали «писать строчки», и я невольно вспомнил последний раз, когда мне пришлось это делать, и это было ужасно, сэр, просто ужасно!
        — Несомненно, мистер Уизли сочтет свое наказание в той же мере ужасным, хотя его ждут всего лишь обычные перо и пергамент, — с издевкой проговорил Снейп. — Но такова уж привычка жалеть себя, которой в избытке наделено большинство подростков. Хвала Мерлину, тебе она свойственна куда меньше, чем твоим сверстникам. В противном случае, учитывая твою биографию, мы все утонули бы в слезах.
        Гарри так и не решил, что это было: своеобразный комплимент ему или очередная гадость в адрес Рона.
        — Если Рону придется всего лишь писать строчки, — решился спросить он, — для чего ему спускаться сюда?
        Интересно, хватит ли Снейпу честности откровенно ответить: «Для того чтобы я мог часами критиковать его, конечно...»
        — Для того чтобы он не мог жульничать, — рявкнул Снейп. — Или ты считаешь это прерогативой слизеринцев? Наполовину слизеринцев, в твоем случае. Я не позволю ему копировать строчки колдовством либо пользоваться самопишущим пером. Ему придется выполнять свой урок традиционным способом, попутно размышляя о своих прегрешениях.
        Честно говоря, Гарри сомневался, что написание строчек вынудит Рона делать что-либо подобное. Уж скорее его друг только будет еще больше возмущаться и сердиться на Гарри. Еще он подумал, что Снейп вряд ли оценит, если ему сказать, что ссора с Роном — проблема скорее семейная, чем школьная. Зельевар и так был зол. Гарри решил, что если протестовать и дальше, Снейп только снимет кучу баллов с Рона — просто чтобы доказать свою правоту. Диво, что он до сих пор этого не сделал.
        Или, по крайней мере, Гарри ничего об этом не слышал... правда, он почти не сомневался: сними Снейп баллы с Гриффиндора, наверняка бы об этом упомянул.
        — Да, сэр, — пробормотал он. — Я понимаю.
        Снейп наградил его выразительным взглядом — мол, «ты понимаешь гораздо меньше, чем думаешь», — и это заставило Гарри погрузиться в размышления: что же отец затеял? Однозначно происходило что-то слизеринское, в этом он был уверен.
        «Может, настоящее наказание Рона вовсе не строчки, — решил Гарри, искривив губы в усмешке. — Скорее всего, настоящее испытание состоит в том, выдержит ли он целый вечер там, где ему меньше всего хотелось бы находиться».

* * *

        Когда пергамент у двери объявил о приходе Рона, Драко не вышел из комнаты; очевидно, он предпочел последовать совету Снейпа и не показываться на глаза. Гарри подумал, что, учитывая обстоятельства, это весьма разумно.
        Снейп пошел открывать дверь, и Гарри последовал за ним, слегка беспокоясь. Он знал, что Рон вряд ли будет в хорошем настроении; наказания Снейпа никогда не бывали особенно приятны, к тому же Гарри прекрасно представлял собственные ощущения, если бы год назад пришел отрабатывать взыскание в личных комнатах зельевара... И все-таки они с Роном поссорились почти три недели назад. Может, Рон уже перестал дуться?
        Он старался не думать о том, как на четвертом курсе его друг извинился за свое поведение только после Первого задания.
        — Добрый вечер, мистер Уизли, — поздоровался Снейп низким и как никогда мрачным голосом. Под внешним спокойствием бурлил гнев, и приветствие казалось зловещим. Или, возможно, злорадным. Словно Снейп собирался наслаждаться каждой минутой этого конкретного взыскания.
        Хотя кто знает: может, Снейп всегда ими наслаждался.
        — Добрый вечер, профессор, — угрюмо ответил Рон.
        — Проходите.
        Когда Рон миновал Снейпа, Гарри увидел в его руках какой-то сверток. На нем были изображены улыбающиеся дети с рождественскими хлопушками в руках. На мгновение вспыхнула надежда, что все будет хорошо...
        ...пока Рон ее не уничтожил: он не глядя сунул Гарри подарок, словно боялся заразиться, даже если просто посмотрит ему в глаза.
        — От мамы, — с трудом выдавил он. — Будь по-моему, я бы даже передавать его не стал, только неохота получать месячный запас вопиллеров!
        Гарри вздрогнул. Да, никаких сомнений: у Рона было просто отвратительное Рождество.
        — Вы здесь не для того, чтобы грубить моему сыну, мистер Уизли, — сурово произнес Снейп, с грохотом захлопывая дверь.
        Ничуть не устрашившись, Рон процедил сквозь зубы:
        — Возможно, тогда мне следовало бы писать строчки где-нибудь в другом месте, сэр!
        — Возможно, вам придется писать еще столько же, когда закончите, если вы еще хоть раз заговорите с Гарри в подобном тоне, — сообщил в ответ Снейп. Скрестив руки, он гневно уставился на Рона сверху вниз, словно в надежде, что тот осмелится возразить. Когда тот промолчал, зельевар коротко кивнул. — В таком случае, садитесь за стол и приступайте к работе. Я приготовил перо и чернильницу, но можете писать на собственном пергаменте.
        Когда Снейп отвернулся, Гарри увидел, как Рон одними губами произнес какую-то грубость. Кажется, «Подавись ты, гнусный гад», хотя в точности не скажешь.
        Рон протопал через комнату, с грохотом швырнул сумку на стол и, выругавшись себе под нос, плюхнулся на жесткий деревянный стул. Продолжая издавать недовольные звуки, он яростным движением выдернул пергамент из сумки, всему свету показывая, как с ним несправедливо обходятся.
        До этой минуты Гарри было его немножко жалко. Но такое абсолютное нежелание признавать, что, возможно, получил по заслугам за свои собственные слова... пожалуй, наказание пойдет Рону только на пользу. Гарри смотрел, как Рон окунает перо в чернильницу, разбрызгивая темные капли, и начинает писать какое-то предложение. Охваченный любопытством, Гарри шагнул к столу. Теперь он стоял достаточно близко, чтобы разглядеть, как Рон копирует какую-то фразу, но прочитать ее не удавалось.
        — Так и будешь на меня весь вечер пялиться, Поттер?
        Поттер... Вот теперь Гарри разозлился, и разозлился всерьез.
        — Нет, думаю, я посмотрю на подарок, а потом напишу подробное благодарственное письмо твоей маме, — насмешливо сообщил он. — Ей что-нибудь передать?
        Глаза Рона вспыхнули гневом, но он и теперь смотрел не на Гарри, а куда-то за его левое плечо.
        — Ага, — протянул он. — Передай, что в мусорном ведре лежит коробка сахарных перьев, которую я выкинул. Если кто-то захочет, пусть их забирает, потому что я точно не хочу.
        Что ж, по крайней мере, теперь Гарри знал, как обошлись с его рождественским подарком.
        — Обязательно упомяну об этом, — произнес он, мстительно надеясь, что Рон в самом деле получит вопиллер за такое ужасное ребячество.
        В свою очередь, он демонстративно громко протопал к дивану и плюхнулся на него, а потом распаковал подарок миссис Уизли.
        Очередной джемпер... Как обычно, в гриффиндорских цветах. Однако сверху лежала незамысловатая открытка — раньше таких не было. С легким опасением Гарри вытащил ее и начал читать.
        
        «Гарри, дорогой,
        Северус прислал нам сову и сообщил твои замечательные новости. Еще он в довольно неприятных подробностях поведал, как ужасно Рон ко всему этому отнесся. Как бы то ни было, знай, пожалуйста, что мы с Артуром очень за тебя рады. Конечно, мы много лет выслушивали жалобы всех наших детей на профессора Снейпа, но, право слово, чего еще ждать? Никому никогда не нравится учитель зельеварения, и, как бы я ни любила Фреда и Джорджа, мне самой страшно представить, что они, должно быть, вытворяют на уроках. Неудивительно, что Северус старается быть строгим с учениками — включая Рона, — поэтому не принимай никакие подобные претензии близко к сердцу.
        Мы с Артуром довольно хорошо знаем Северуса по делам старой компании, и, сказать по правде, милый, у меня никогда не было причин относиться к нему иначе, как с уважением. Я знаю, что у вас с ним раньше всегда были непростые отношения и вам многое предстоит преодолеть, но тут имеет значение только твое желание справиться с этой задачей. Надеюсь, Рон скоро возьмется за ум. Я также надеюсь, что ты будешь помнить одну вещь: Рон всегда был окружен большой семьей. Если он не понимает твоего желания, чтобы вас с Северусом связывали родственные узы, не сомневаюсь, это лишь потому, что в глубине души он не представляет, как вообще можно тосковать по семье. Боюсь, он принимает нас всех как должное.
        В «Норе» тебе всегда будут рады; приезжай, когда захочешь, с Роном или без. Ты много для нас значишь, Гарри, и, сложись все иначе, мы были бы счастливы принять тебя в нашу семью. Но возможно, хорошо, что все вышло именно так. В некоторых отношениях, пожалуй, Северус сможет поддержать тебя куда лучше, чем сумели бы мы.
        С любовью,
        Молли Уизли»
        
        Дочитывая письмо, Гарри улыбался.
        — Хорошие новости? — непринужденно поинтересовался Снейп, появляясь из кабинета с кучей свитков в руках.
        Уже не в настроении подначивать Рона, Гарри не хотел говорить при нем лишнее.
        — Да... Вот, взгляните. По-моему, здорово.
        Снейп взял письмо и некоторое время изучал его, полуприкрыв глаза. Затем просто кивнул.
        — Раз мы уже удостоверились за ужином, что ты догнал однокурсников по всем предметам, не найдется ли у тебя времени помочь мне с этими эссе?
        — Конечно, — Гарри шагнул к коридору, ведущему в кабинет Снейпа.
        — Нет, я подумал, что лучше сесть здесь за столом.
        Интересно, это только для того, чтобы присматривать за Роном, или?..
        Пожав плечами, Гарри сел напротив Рона (чем дальше, тем лучше) и развернул первый попавшийся свиток.
        — На этот раз только орфографию? — уточнил он, взяв протянутое Снейпом зеленое самонаполняющееся перо.
        — Думаю, и грамматику тоже, — хмурясь, пробормотал зельевар, который уже приступил к чтению. — Ты ее достаточно хорошо знаешь. Просто подчеркивай любые нелепые формулировки, хотя, если возникнут сомнения, всегда можешь уточнить у меня.
        Рон между тем упорно игнорировал все, происходящее вокруг. Он даже не поднял взгляд, когда Снейп опустился на стул слева от него, просто методически продолжал писать строчку за строчкой. При этом он морщился досадливо и одновременно стоически.
        Гарри начал проверять первое эссе, но постоянный скрип пера Рона отвлекал его. Что же он там такое пишет снова и снова? С такого расстояния было не разглядеть, да и Гарри не очень-то ловко читал вверх ногами. Однако, что бы ни говорилось в предложении, которое Рону приходилось переписывать, оно было ужасно длинным.
        — Гарри, — мягко упрекнул Снейп.
        Помотав головой, чтобы прояснить мысли, Гарри вернулся к проверке орфографии и грамматики. Снейп тем временем изучал содержание работ и оставлял на полях язвительные замечания касательно полной некомпетентности в данном вопросе того или иного студента. Час спустя Гарри добрался до работ, которые Снейп уже просмотрел. Он старался не читать надписи красными чернилами на полях, но иногда не мог удержаться. А прочитав, всякий раз не мог удержаться от вздоха.
        — Что-то не так? — сухо вопросил Снейп.
        Гарри прикусил губу, чтобы ничего не ляпнуть, но так как Снейп уставился на него в ожидании ответа, все-таки пробормотал:
        — Вот это замечание... вам не кажется, что оно... резковато? Я не думаю... то есть, я думаю, вряд ли у этого студента и правда каша вместо мозгов.
        Снейп, однако, не пришел в ярость от такой самонадеянности, а вместо этого предложил:
        — Прочитай абзац рядом с моим замечанием, а потом поведай, как ты сам оцениваешь интеллект мистера Хигглслота. Разумеется, эта просьба подразумевает твою собственную способность целиком и полностью оценить опасности, связанные с неадекватной подготовкой ингредиентов...
        Когда голос Снейпа стих, Гарри начал читать эссе. Действительно читать, а не просто проглядывать.
        — Гм, — нахмурился он. — По-моему, язык гадюки испортит зелье, если измельчить его так, как он предлагает...
        На губах Снейпа появился намек на усмешку.
        — И даже более того, — подтвердил он. — Избыток вытекающей крови наделит простейшее зелье для роста волос свойством растить их внутрь, что вызовет сильнейший дискомфорт и, если немедленно не принять антидот, весьма неприятную смерть.
        — Да уж, — пробормотал Гарри. — Но обязан ли... э-э... — он покосился на пергамент, — обязан ли Генри знать об этом?
        — Это обсуждалось в течение трех уроков подряд, не говоря уж об упоминании в учебнике. Без сомнения, ты испытываешь некоторое сочувствие к мистеру Хигглслоту, поскольку твое собственное обобщение услышанного на уроках и материала учебника на втором курсе было, мягко говоря, небрежно.
        Гарри постарался отвечать спокойно:
        — Нет, я испытываю сочувствие, потому что слова «у вас каша вместо мозгов» не заставят его что-нибудь выучить. Я знаю, каково получать такие замечания на своих работах...
        Рон шепотом буркнул что-то вроде: «Спорим, ты их больше не получаешь, а?..»
        — Эй, для справки, Снейп до сих пор оценивает меня со всей строгостью! — запротестовал Гарри. — То есть профессор Снейп, то есть Северус...
        Рон громко фыркнул и продолжил писать.
        — Гарри, дай мне посмотреть работу, — спокойно попросил Снейп. Взяв свиток, он что-то дописал, а потом снова передал через стол.
        Теперь на пергаменте было написано «словно у вас каша вместо мозгов».
        — Что ж, это лучше, — уступил Гарри. — Но вы все равно заденете его чувства.
        — Мистер Хигглслот переживет, — сухо отметил Снейп. — Ты сознаешь, что мы будем варить это зелье на следующей неделе и я бы предпочел, чтобы он принял мое замечание всерьез? Зельеварение — серьезная дисциплина, и я не могу себе позволить ни с кем нянчиться. В моем классе еще никто никогда не умирал, и я не желаю, чтобы несчастный сосед мистера Хигглслота начал новую традицию.
        Последовал еще один приглушенный комментарий от Рона. На этот раз Гарри не разобрал ни слова, но острый, натренированный слух Снейпа уловил всё.
        — Нет, мистер Уизли, — протянул он, — я не имел в виду, что отправляю учеников в больничное крыло, чтобы они умерли за пределами моего класса.
        Щеки Рона вспыхнули гневным румянцем, и он с такой силой надавил на перо, что сломал кончик.
        — Можете заточить его, — надменно сообщил Снейп. — Ножом. Никакой магии.
        Гарри слегка удивился, как это Рон от злости не швырнул вытащенный из сумки нож. Правда, он принялся точить перо такими яростными движениями, что чуть не испортил его окончательно.
        — Дай мне, — вполголоса предложил Гарри, когда Снейп собрал свитки и вернулся к себе в кабинет.
         Рон по-прежнему его игнорировал и наконец сумел более или менее приемлемо заострить перо. Потом, всем своим видом показывая, что у него есть вещи куда поважнее, чем разговаривать с неким Гарри Поттером, снова склонился над своими строчками.
        Терпение Гарри наконец лопнуло. Даже не пытаясь делать что-либо потихоньку, он схватил уже законченный Роном свиток и прочел:

        «56. Поскольку преподавательский состав Хогвартской школы чародейства и ведьмовства состоит из всецело преданных своему делу профессионалов, заслуживающих глубочайшего уважения, я предприму все усилия, чтобы в дальнейшем воздержаться от инсенуаций в адрес профессора Снейпа.
        57. Поскольку преподавательский состав Хогвартской школы чародейства и ведьмовства состоит из всецело преданных своему делу профессионалов, заслуживающих глубочайшего уважения, я предприму все усилия, чтобы в дальнейшем воздержаться от инсенуаций в адрес профессора Снейпа».

        Гарри понизил голос до еле слышного шепота и наклонился через стол:
        — Эй, я не очень уверен, но, по-моему, слово «инсинуации» пишется не так.
        — Ну да, ты же у него теперь ручной корректор, — съязвил Рон, даже не пытаясь говорить тихо.
        — Слушай, нужно же мне тут чем-то заниматься — я бы иначе спятил от скуки!
        — Нет, тебе здесь нравится, я же знаю. Иначе с чего бы ты так пыжился от гордости, что он теперь твой отец?
        Гарри не успел ответить, так как из кабинета через коридор донесся низкий голос:
        — Мистер Уизли, я не желаю слышать ничего, кроме скрипа вашего пера.
        Рон злобно зыркнул, так ужасно при этом оскалившись, что уродливая гримаса исказила все его лицо.
        Гарри покачал головой: пожалуй, подумал он, лучше оставить Рона в покое. Забрав письмо Молли Уизли, он направился было в спальню... но потом решил, что ему сейчас точно не до разозленного Драко. Вздохнув, он опустился на диван и начал обдумывать благодарственное письмо Молли Уизли.

* * *

        Много, много позже Снейп снова вышел из кабинета. Посмотрев Рону через плечо, он объявил:
        — Триста двенадцать. Что ж, прогресс невелик, верно? Думаю, в таком случае, я увижу вас здесь завтра.
        Собрав исписанные Роном свитки, он заклинанием отправил их на полку.
        Рон промолчал в ответ и даже не пожелал Гарри спокойной ночи. Он просто запихал чистые свитки в сумку, швырнул перо Снейпа на стол и потопал к двери, прямо-таки выкрикнув открывающее заклинание, которое выпустило бы его наружу.
        — М-да, это было, мягко говоря, неприятно, — заметил Гарри, когда дверь с грохотом захлопнулась. — А сколько всего раз он должен это написать?
        — О, всего десять тысяч, — самым небрежным тоном отозвался Снейп.
        У Гарри отвисла челюсть.
        — Десять тысяч? — повторил он. — Десять тысяч? Он же будет писать неделями!
        — Неужели?
        — Вы прекрасно знаете, что так и есть!
        — Что я прекрасно знаю, — по-прежнему беспечно проговорил Снейп, — так это то, что мистер Уизли теперь дважды подумает, прежде чем клеветать на меня снова.
        Все равно возмущенный, Гарри возразил:
        — Но вы же сами сказали, что он на самом деле не верит в тот бред, который тут наговорил...
        — А тебе не приходило в голову, что именно по этой причине его поведение еще более заслуживает порицания? Думай он в самом деле, что ты здесь подвергаешься... домогательствам, его оскорбления были бы куда более понятны. Однако поскольку его единственным мотивом является ревность...
        — Ревность?! — задохнулся Гарри. — Но у него-то есть семья! Из-за чего ему ревновать?
        Снейп смотрел ему прямо в глаза.
        — Из-за того, что у тебя появился кто-то, кому ты, вероятно, можешь быть предан, помимо своих гриффиндорских приятелей?
        Гарри сцепил пальцы в замок.
        — Не вероятно, профессор. То есть, — он сглотнул, — Северус... Это неправильно так звучит! Будто я нарочно веду себя неуважительно! Что за сын называет отца по имени? И я знаю, знаю, что «профессор» звучит вообще глупо, но я никогда не называл никого отцом, а когда пытаюсь, получается так, будто я попал в какой-то старомодный маггловский роман или что-то вроде того, и это так неестественно...
        — Дыши глубже, Гарри, — сухо посоветовал Снейп. — Мне кажется, ты слишком многого от себя хочешь. Или, возможно, Драко от тебя хочет. Меня мало заботит, как именно тебе удобнее ко мне обращаться; есть куда более важные вещи.
        — Но вы сами предложили называть вас по имени, — слабо напомнил Гарри.
        — Я предложил об этом подумать, — поправил Снейп. — В мои намерения уж точно не входило заставить тебя этим мучиться. Думаю, если ты попросту дашь себе немного времени, проблема разрешится сама собой. Кажется, у магглов есть подходящая поговорка... «Фивы не сразу строились».
        — Там вроде бы про Рим, — пробормотал Гарри.
        — А. Да, вероятно.
         — Ладно, — Гарри немного расслабился. Снейп был прав. Со дня усыновления не прошло и месяца; наверное, ничего удивительного, что он пока не привык. — Насчет этих десяти тысяч строчек, которые вы Рону назначили...
        — Гарри, — прервал его Снейп. — Вспомни, о чем мы говорили на Рождество. Полагаю, мы вновь столкнулись с разногласиями касательно того, как стоило бы поступить наилучшим образом. У тебя определенно есть свое мнение, но, учитывая мой куда более солидный опыт, я точно знаю, как именно следует наставлять мистера Уизли. И собираюсь поступить соответственно.
        — Да, но десять тысяч? Ладно вам! Вам не кажется, что пяти бы вполне хватило, чтобы до него дошло? Или даже двух? И обязательно было давать ему такое длинное, вычурное предложение?
        — Обсуждению это не подлежит, — строго заявил Снейп, — так что, будь добр, немедленно оставь тему. — Потом продолжил несколько более задумчиво: — Взамен, вероятно, стоит обсудить нечто другое, что не дает тебе покоя. А именно, то, что ты однажды назвал «карманными деньгами».
        Гарри прищурился.
        — Ой, очень по-слизерински. Сознайтесь, вы специально отложили это до той минуты, когда вам понадобится сменить тему, вот как сейчас!
        — Неужели я неправ, когда не желаю ссориться с собственным сыном?
        При такой постановке вопроса, подумал Гарри, пожалуй, и возразить-то нечего.
        — Итак, какая сумма денег, по-твоему, будет целесообразной для молодого человека твоих лет? — надавил Снейп.
        Да, очень по-слизерински... никаких сомнений.
        — Ну ладно, — сдался Гарри. — Давайте поговорим про карманные деньги.
        Обсудить наказание Рона, в конце концов, можно и позже. Ведь его отец был не единственным человеком в семье, кто умел по-слизерински ловко пользоваться моментом.


Глава 52. Разговор по каминной связи

        Обреченный на десять тысяч строк, Рон был вынужден спускаться в подземелья вечер за вечером. Поначалу атмосфера оставалась такой же напряженной, как и в первый раз. Драко умудрился не превратить Рона во что-нибудь ужасное, но только потому, что безвылазно сидел в спальне. Через неделю, впрочем, ему надоело это добровольное заключение. Драко вышел и, так сказать, воссоединился с семьей — начал делать уроки за столом бок о бок с Гарри. Правда, держался он так, словно Рона в комнате и в помине не было.
        Триместр уже давно начался, и Гарри быстро привык к тому, как проходили их вечера.
        Сначала ужинали: обычно со Снейпом, но изредка и вдвоем с Драко. До рождественских каникул они почти всегда заказывали на кухне «что-нибудь по вкусу»; теперь же, в свете зарождающегося между ними товарищества, Драко предложил, чтобы каждый «определял меню» по очереди. Неясно было, то ли он таким образом пытался заставить Гарри почаще практиковаться (пусть из всей магии ему по-прежнему давалась только каминная связь), то ли имел в виду что-то еще. Например... может, старался показать, что он не такой уж отъявленный сноб? И нормально относится к тому, что Гарри воспитывали магглы? Поди разбери. Кто знает, может, Драко просто был в настроении попробовать что-нибудь новенькое, чего не ел раньше.
        Наблюдать за его реакцией на выбранные Гарри блюда было довольно забавно. Мясной рулет, например, вызвал у него отвращение. Едва попробовав кусочек, Драко напоказ содрогнулся и заявил, что тому, кто решил, будто мясо по-татарски следует запекать, место только в Азкабане. Зато тушеная большим куском говядина ему понравилась настолько, что Гарри бы не удивился, если бы Драко получил ее в следующий раз, заказав «что-нибудь по вкусу». В свою очередь, Гарри обнаружил, что gigot d'agneau à la provençale — довольно неплохая штука. А вот эскарго оказались ужасными, и не только потому, что пришлось есть улиток: они были жесткие, немного резиновые и заправленные жутким количеством чеснока. Гарри в тот вечер хватило и одной штуки: попробовав, остальные он потихоньку спрятал под салат.
        — Никакой тонкости, — пожаловался Драко. — Такие прекрасные эскарго пропали зря.
        — Если хочешь, забирай, — предложил Гарри.
        — Угощаться блюдом, отвергнутым твоим сотрапезником, да еще с чужой тарелки, знаешь ли, несколько не принято, — заметил Драко с легким смешком; кажется, его развеселила сама мысль, что такое возможно.
        Вот и думай после этого, что Драко Малфой способен не быть отъявленным снобом.

* * *

        Даже когда Снейп ужинал в Большом зале (по крайней мере, Гарри надеялся, что зельевар именно ужинает, а не просто забывает про еду), он почти сразу после этого возвращался в подземелья и методично проверял у Гарри и Драко домашние задания. Чаще всего Рон приходил до того, как они закончат. Он молча усаживался за стол, доставал длинный свиток пергамента и, вооружившись оставленным для него пером, принимался за дело. Несколько дней спустя он уже не швырял свои вещи и не зыркал. Просто сидел и писал.
        Сидел и писал.
        И писал, и писал, и писал, и писал...
        Одно и то же предложение, снова и снова, пока Гарри не начал бесить сам звук его пера, царапающего по пергаменту. Он был не в силах представить ощущения самого Рона.
        Время от времени Гарри косился на него, пытаясь краем глаза углядеть номер. Две тысячи шестьдесят один... потом, несколько дней спустя, четыре тысячи пятьсот три...
        Он, конечно, пытался поговорить на эту тему со Снейпом. И не один раз. Зельевар не сердился на эти попытки вмешаться и даже отвечал более или менее снисходительно (насколько умел) — но не уступал. Ни на йоту. Гарри не удалось даже уломать его уменьшить число строк до девяти с половиной тысяч.
        Бедняга Рон... он наверняка уже должен был усвоить урок. И больше не станет оскорблять Снейпа... по крайней мере, таким образом. Правда, они с Гарри так и не помирились. Рон по-прежнему на него ни разу не взглянул.
        Правда, зыркать и бормотать гадости себе под нос тоже перестал.
        Гарри не знал, впрочем, что было тому причиной — строчки или его друзья-гриффиндорцы. Они навещали его часто, обычно в свободное время между окончанием уроков и ужином. И почти без исключений всякий раз кто-нибудь да рассказывал, что «обрабатывает» Рона. Чаще всего это была Джинни, иногда — Невилл или Шеймус. А иногда даже Гермиона.
        Как бы Гарри ни ценил такую поддержку, он, пожалуй, предпочел бы, чтобы они оставили Рона в покое. Чего стоит дружба, если друг сам не понимает, что ее надо беречь?
        Гермиона приходила минимум дважды или трижды в неделю, порой с кем-то еще, но гораздо чаще без. Первый раз после окончания каникул она пришла одна. Гарри скоро выяснил почему: она явилась поговорить про его благодарственное письмо. Собственно говоря, она намекнула, что Гарри, вероятно, пошутил, будто уже читал эту книгу, но быстро умолкла, когда Гарри принес экземпляр Снейпа, который так и не успел ему вернуть, и положил рядом с ее подарком.
        Вскоре после этого беседа приняла и вовсе странный оборот.
        — Я думаю, Гарри застрял в фазе отрицания, — заявил Драко Гермионе. — Касательно его магии. Он не хочет сражаться с Темным Лордом и таким образом реализует это нежелание. Что ты по этому поводу думаешь?
        У Гермионы отвисла челюсть в буквальном смысле слова. Выглядело это не очень красиво, подумал Гарри, хотя ее трудно было винить — заявление шокировало безмерно. Одно дело, когда Драко вспоминал о своих безупречных манерах и вел себя с гостями подчеркнуто вежливо. Это он уже проделывал, и притом не один раз. Но признавать интеллект Гермионы и интересоваться ее мнением... Драко так не поступал никогда.
        — Возможно... его силы дремлют по... физиологической причине, — нашла силы ответить Гермиона. — В конце концов, Гарри... э-э...
        Угадав причину сомнения в ее глазах, Гарри вставил:
        — Все в порядке. Драко знает про операцию и костный мозг.
        Она бросила на него взгляд, словно говоривший: «Разумно ли это?»
        — Драко на моей стороне, — объяснил Гарри, хотя и не ждал, что Гермиона поверит ему на слово.
        Гермиона наградила его очередным взглядом, полным сомнения, но на сей раз не могла сдержать ни беспокойства, ни возмущения:
        — Он Малфой!
        — Да, а твои родители магглы, ведь так? — протянул Драко. Гарри напрягся, ожидая, что тот сейчас ляпнет какую-нибудь невыносимую язвительную гадость... только Драко и не думал усмехаться. Значит, нет. — Однако ты ведьма.
        — И что с того? — холодно вопросила Гермиона.
        — То, кто я есть, не зависит от того, кто мой отец.
        Гермиона с высокомерным видом положила ногу на ногу и откинулась на спинку дивана.
        — Думаю, мы уже лет пять прекрасно знаем, кто ты есть. Или не ты все это время называл меня грязнокровкой?
        На лице Драко отразилась крайняя степень раздражения. Вероятно, причина была проста: невзирая на понимание, что подобные его комментарии подкрепляли и без того сильные подозрения в его адрес, он попросту не желал извиняться. Особенно перед магглорожденной.
        Особенно перед Гермионой Грейнджер.
        Впрочем, надо отдать Драко должное: он попытался сделать все, что мог, для разрешения ситуации.
        — Мир, — предложил он, достав палочку и протянув ее Гермионе тупым и более толстым концом.
        Гермиона покосилась на нее.
        — Если ты думаешь, что я прикоснусь к ней своей и признаю, что все забыто, ты просто рехнулся. Кроме того, это традиция чистокровных волшебников, а ты минуту назад недвусмысленно мне напомнил, что я к ним не отношусь!
        — Это традиция волшебников, и я минуту назад напомнил тебе, что ты, между прочим, ведьма!
        — Это глупая и лицемерная традиция, — вскипела Гермиона. — Ты знаешь, сколько таких клятв было нарушено спустя мгновение после того, как они были даны?
        — Нет, но могу спорить, что ты знаешь, — холодно парировал Драко. — Без сомнения, тебе в результате утомительных изысканий удалось установить точное количество.
        Он продолжал протягивать ей палочку. Гермиона смерила ее таким взглядом, будто та была покрыта какой-нибудь мерзостью.
        Пожав плечами, Драко убрал палочку в брючный карман и встал.
        — Как знаешь. — Затем, словно его не щелкнули только что по носу самым неприятным образом, предложил: — Я бы не отказался от стакана медового лимонада. Хочешь тоже, Гермиона?
        Гермиона? Драко ни разу не называл ее по имени, с тех пор как в самый первый раз выставил себя язвительным засранцем. Но теперь в его голосе не было сарказма.
        — Спасибо, я предпочитаю лимонад без яда, — едко отозвалась Гермиона, задрав свой маленький носик.
        И это оскорбление скатилось с Драко, как с гуся вода. Непонятно было даже, заметил он его или нет.
        — А ты, Гарри?
        — Ага, с удовольствием, — согласился он, потом, прищурившись, повернулся к Гермионе. — Между прочим, могла бы быть и повежливее, — шепотом буркнул он, едва Драко отошел чуть в сторону.
        — Гарри, общество слизеринцев не идет тебе на пользу, — парировала она, наклонившись и искренне заглядывая ему в глаза. — Я упомянула яд вовсе не для того, чтобы нагрубить. Это реальная возможность! Как ты только не понимаешь? Я очень за тебя беспокоюсь!
        Гарри не очень расстраивался из-за того, что Гермиона не хотела доверять Драко, — в конце концов, сам-то он сколько ему не доверял, причем находясь в его обществе много-много дней кряду! Куда неприятнее было другое — ее исключительная убежденность в том, будто она прекрасно знает, что лучше для Гарри.
        — Общество слизеринцев, — передразнил он. — Как ты не понимаешь, Гермиона: я и сам слизеринец.
        Она помотала головой.
        — Это просто формальность. Я читала в «Истории Хогвартса». Дети преподавателей, и все такое прочее. Ты, может быть, теперь и в Слизерине, но в тебе нет ничего от слизеринца!
        Драко вернулся и протянул Гарри стакан медового лимонада, а сам остался стоять, потягивая свой напиток и не спуская глаз с них обоих.
        — Нет, есть, — возразил Гарри. — Я же говорил: Распределительная Шляпа сказала, что я могу достичь величия в Слизерине, и даже пыталась отправить меня туда, только я не согласился. И она отправила меня в Гриффиндор, потому что во мне и это есть. Тебе не кажется, что мы все немного сложнее? Спорим, если бы ты не согласилась на Гриффиндор, Шляпа бы отправила тебя в Рэйвенкло? Что касается меня, Гермиона, я всегда был и тем, и другим. Разница только в том, что теперь это официально.
        Гермиона продолжала мотать головой. Вот же упрямица!
        — Гарри, это просто чушь. Ты даже не чистокровный волшебник, по крайней мере, по их меркам.
        — Гарри мне говорил, что я слишком много внимания обращаю на происхождение, — вставил Драко. — Но ты себя-то слышишь, Гермиона?
        — Перестань называть меня по имени! А что касается происхождения, кто бы говорил! Все знают, что слизеринцы на этом просто помешаны!
        — В Слизерине есть магглорожденные и полукровки, — заявил Драко, и его губы скривились в самоуничижительной усмешке. — О чем я сообщаю исключительно для того, чтобы развеять твои вопиюще некорректные и стереотипные представления. Я стараюсь теперь не мыслить в таких терминах. Однако кому, как не гриффиндорке, заставить меня вернуться к дурной привычке.
        «К дурной привычке?» — одними губами спросила у Гарри Гермиона. Ошеломление странно смотрелось на ее лице. Потом она спохватилась:
        — Какие еще магглорожденные и полукровки?
        Драко прицокнул языком.
        — Какое невежество! Я прямо-таки шокирован.
        — Драко! — тихо одернул Гарри.
        — Ах да, — отозвался Драко, и в его глазах промелькнула какая-то хитринка. — Полагаю, ты знаешь не очень много студентов из Слизерина. Не могу тебя винить: в конце концов, я сам не сумел бы поименно перечислить участников гриффиндорской делегации, которую ты привела сюда. И все же можно было бы предположить, что ты сумеешь назвать по крайней мере одного известного полукровку из моего Дома. — Когда Гермиона не ответила, Драко протянул: — Том Реддл?
        Уж чего Гермиона не выносила, так это указаний на то, что она упустила из виду нечто существенное.
        — Ну так это просто доказывает, что все слизеринцы порочны, правда? — вспыхнула она и скрестила руки на груди.
        — Я слизеринец! — воскликнул Гарри. — Я и гриффиндорец, и слизеринец одновременно, и это доказывает, что не все слизеринцы порочны, правда? Если только ты не придерживаешься теории, что враг твоего врага и твой враг тоже, блин!
        — Э-э... Гарри, может, тебе лучше успокоиться? — заметил Драко, опустив руку и коснувшись его плеча. — Как говорит Северус, дыши глубже...
        Гарри так и сделал, передернув плечом, и Драко убрал руку. Его прикосновение больше не вызывало воспоминание об уколах игл — кажется, хоть от этой проблемы Гарри наконец избавился, — но все-таки было неприятно.
        Гермиона так распахнула глаза, словно думала, будто он сейчас ударит Драко за этот простой жест. Неужели она не понимала? Впрочем, может, и не понимала. В прошлый раз, когда Гермиона пыталась до него дотронуться, он вздрогнул так сильно, что, кажется, опрокинул свой стакан с соком.
        — Мы друзья, — мягко сказал Гарри и, потянувшись к ней, сжал ее руку. — Видишь? Мне уже лучше. Я нормально отношусь к тому, что ко мне прикасаются. Если это кто-то из моих друзей.
        Гермиона грустно посмотрела на него.
        — Я лучше пойду на ужин, — пробормотала она. — Рону нужна поддержка, раз ему приходится спускаться сюда вечер за вечером.
        — Угу. Я пытался упросить Снейпа урезать эти десять тысяч хоть немного, но... — Гарри вздохнул. — Он твердо намерен проучить Рона как следует.
        — И тебя не беспокоит, что ты выбрал в отцы человека попросту мстительного, Гарри?
        — Беспокоит, но я им, между прочим, не командую.
        — Тебя должно беспокоить, что такой человек командует тобой! — воскликнула Гермиона, резко вскакивая. — Что будет, когда он рассердится на тебя, если он так жестоко обходится с Роном? Ты об этом подумал, Гарри? Об этом ты подумал?
        — Жестоко было бы потребовать, чтобы Рона исключили, — холодно огрызнулся Гарри, которому эти предсказания чрезвычайно не понравились.
        — Гарри... — Гермиона подошла к двери, но потом обернулась, прежде чем уйти: — То... что, как тебе кажется, у тебя есть... это все рухнет. На Снейпа ни в чем нельзя положиться! Неужели ты не видишь?
        — Странно, Орден на него полагался постоянно! И знаешь почему? Потому что на него можно положиться!
        —Это другое! — выкрикнула Гермиона. — Я говорю о твоем эмоциональном здоровье! Это не человек, а ходячий невроз, упивающийся мстительными фантазиями насчет твоего отца!
        — Профессор Снейп — мой отец! — крикнул Гарри в ответ.
        — Это ты сейчас так думаешь, но попомни мои слова, все это того и гляди рухнет...
        — Тебе лучше уйти, — оборвал ее Гарри. — Сейчас же.
        «Пока я не обозвал тебя блеющей овцой».
        Гермиона повесила голову, и мягкие пряди наполовину закрыли ее лицо.
        — Я не хочу спорить, — тихо произнесла она. — Я тебя люблю.
        — Я знаю. — Гарри втянул воздух сквозь зубы. — Слушай, я знаю, что ты беспокоишься, но ты должна перестать вести себя так, будто хуже моего усыновления ничего на свете быть не может. Это оскорбляет нас обоих.
        — Я просто так беспокоюсь, Гарри, что все это для тебя плохо кончится, что тебе будет очень плохо...
        — Значит, мне будет плохо, — спокойно ответил Гарри. — Я предпочитаю рискнуть, чем жить так, как жил раньше, вообще без семьи. Если хочешь беспокоиться — твое право. Я не могу тебя остановить. Но я просто не хочу больше об этом слышать! Из-за тебя у меня ощущение, будто мне придется выбирать — или друзья, или отец. И с твоей стороны очень нехорошо так себя вести. И если так будет продолжаться, мы поссоримся... хотя я тебя тоже люблю.
        — Я... мне пора на ужин, — Гермиона сглотнула и сбежала.
        Гарри закрыл дверь и прислонился к ней лбом, борясь с желанием как следует побиться о камень головой.
        — Она тебя любит? — спросил Драко за его спиной. — Я думал, она и Уизли...
        — Это не то, — ответил Гарри, не оборачиваясь.
        — Я стою на своем: у тебя кошмарные друзья.
        Не сдержав презрительного фырканья, Гарри стремительно развернулся и уставился на Драко.
        — Кто бы говорил. Как насчет Крэбба и Гойла?
        — Они лизоблюды, — спокойно признал Драко. — Но я с самого начала это знал.
        — Давай займемся ужином, — вздохнул Гарри.
        — И еще один момент, — добавил Драко более резким тоном. — Хватит уговаривать Северуса облегчить наказание Крысли. Ты должен в первую очередь заботиться о Северусе, а не об этом безмозглом грубияне, который бросается такими грязными обвинениями.
        — Северус, кажется, не возражает против этих разговоров, — огрызнулся Гарри.
        — Я тебе говорил или нет, что не всегда легко заметить, когда ты обижаешь слизеринца?!
        — Слушай, — рявкнул Гарри, — он мой отец, а не твой, так что не лезь!
        Драко вздрогнул, как от удара, и Гарри стало стыдно... но не настолько, чтобы извиняться.

* * *

        — Кажется, ты вполне свободно пользуешься каминной связью, — заметил Снейп как-то за ужином. Они ели coq au vin — в тот день меню определял Драко.
        Гарри подумал, что это слишком сильно сказано. Одно дело — бросить в огонь щепоть порошка и заказать еду; совсем другое — отправиться куда-нибудь самостоятельно. Конечно, Снейп сейчас вряд ли его отпустит куда-нибудь одного. Но тогда к чему эти разговоры?
        — Почему бы тебе не поговорить с кем-нибудь через камин? — продолжал зельевар.
        — Что-то мне не хочется совать физиономию в огонь, — замотал головой Гарри. — Понимаете... а вдруг я обожгусь? Хватает и того, что...
        Повисла неловкая пауза. Снейп вопросительно поднял бровь; когда ответа не последовало, он спросил:
        — Да?
        Гарри просто опять помотал головой.
        — Он про свой шрам, Северус, — тихо вставил Драко. — Гарри действительно думает, что этот шрам отвратителен и безобразен.
        — Заткнись, Малфой, — Гарри скрипнул зубами.
        — Я же говорил тебе, что он вовсе не безобразен...
        — Спасибо, я знаю, как он выглядит, — отрезал Гарри.
        Снейп счел нужным вмешаться в разговор.
        — Гарри, у меня сложилось впечатление, что этот шрам тебя в целом не слишком беспокоит, если не считать того, что иногда он причиняет физическую боль. Это не так?
        Гарри усмехнулся, коротко и безнадежно.
        — Ну, я стараюсь не стенать о том, чего нельзя изменить, профессор.
        — Драко прав; твой шрам вовсе не безобразен...
        — Привлекательного тоже мало, — огрызнулся Гарри. — Но не нравится он мне не поэтому. В конце концов, большинство людей вообще не могут похвастать идеальными чертами, в отличие от Драко! Мне не нравится то, что этот шрам означает. А конкретно — две вещи. Во-первых, то, что у меня, сколько я себя помню, был этот шрам вместо матери. Во-вторых, то, что с одиннадцати лет каждый, кто меня впервые видит, тут же начинает думать, будто знает меня как облупленного!
        Снейп задумчиво сцепил пальцы, потом серьезно кивнул.
        — Как ты сам заметил, некоторые вещи нельзя изменить.
        У Гарри не нашлось бы слов, чтобы выразить благодарность за прозвучавшее в этой фразе уважение.
        — Угу, — согласился он, желая сменить тему. — Но мы говорили про каминную связь. Честно говоря, я не думаю, что это хорошая мысль.
        — Я буду рядом, чтобы вытащить тебя, если возникнут какие-либо трудности, — пообещал Снейп, не спуская с него взгляда и даже не моргая.
        — К тому же у него полно мази от ожогов, если что, — прибавил Драко. — В самом деле, Гарри. А вдруг твоя магия как мышцы — ее надо тренировать, чтобы она сделалась сильнее?
        — Но Самайн... — запротестовал Гарри.
        Обычно это слово само по себе действовало как заклинание, настолько оно было значимым. И обычно Гарри мог рассчитывать, что при его упоминании Снейп или Драко умерят пыл. Но не теперь.
        Драко попросту презрительно фыркнул.
        — Ты уже дважды перемещался через камин целиком, так что не говори, будто сама мысль о пламени для тебя невыносима. Как я сказал твоему кузену-магглу...
        — Прекрати его так называть! — взорвался Гарри. — Мы все знаем, что он не волшебник. Необязательно напоминать об этом каждый раз, когда о нем заходит речь. Я думал, ты собираешься поменьше обращать внимания на происхождение!
        Если он надеялся так отвлечь внимание от неприятной темы, это не сработало.
        — Хорошо, — продолжил Драко, даже не запнувшись. — Как я сказал Дадли, ты просто трусишь.
        — Не думаю, что оскорбления помогут делу, — мягко заметил Снейп.
        — Да? — с вызовом отозвался Драко. — Ты трусишь! — крикнул он. — Трусишь, трусишь, трусишь!
        — Драко!
        — Да ладно, — засмеялся Гарри. — Это ужасно смешно. Он думает, что меня так легко спровоцировать?
        — Ты же отчасти гриффиндорец, — протянул Драко.
        Гарри вскочил на ноги.
        — Не смей оскорблять Гриффиндор!
        Теперь пришла очередь Драко смеяться.
        — И он отрицает, что его легко спровоцировать! — сказал он Снейпу с презрительной усмешкой. Потом повернулся к Гарри и продолжил уже серьезно: — Сядь. И послушай меня внимательно, потому что сейчас я не просто пытаюсь тебя поддеть. Ты позволяешь страху управлять тобой. Это надо прекратить.
        — А я-то думал, что всего-навсего избегаю безрассудных поступков! — парировал Гарри.
        — Ты избегаешь опасностей, — поправил Драко, наклоняясь вперед. — Или того, что считаешь таковыми, поскольку в данном случае опасности никакой нет. Что бы с тобой было, если бы Северус вел себя так же? Ты хоть немного представляешь себе, насколько опасно было для него лгать Темному Лорду раз за разом?
        Гарри вздохнул, признавая, что многим обязан зельевару.
        — С кем вы хотите, чтобы я поговорил, сэр? — спросил он, поворачиваясь к Снейпу.
        — Я подумал, что ты, возможно, захочешь пообщаться с Хагридом.
        Гарри удивленно моргнул.
        — Хижина Хагрида подключена к каминной сети?
        — Теперь подключена, — ответил Снейп, чересчур небрежно пожав плечами. — Я попросил директора это устроить.
        — Очень по-слизерински с вашей стороны, — Гарри раздраженно покачал головой. — Вы прекрасно знаете, что я не могу отказаться от возможности поговорить с Хагридом. Ладно, я согласен. Но... я хочу, чтобы вы были рядом, как обещали. Просто на всякий случай.
        — Разумеется.
        Драко поморщился. Гарри решил не обращать внимания и снова обратился к Снейпу:
        — Хагрид много раз навещал меня в больничном крыле, но это было сто лет назад. Наверное, подземелья напоминают ему о том, как Том Реддл устроил, чтобы его исключили. Не могу его винить за то, что он ни разу сюда не пришел.
        — Ты можешь его винить, — фыркнул Драко, — за то, что он ни разу не написал.
        — Нет, не могу, — возразил Гарри. Он никогда всерьез не ждал ответа на свои письма. Хагрид не очень-то любил писать — наверное, из-за того, что у него вечно были нелады с орфографией. Гарри поднялся, подошел к камину, взял немного дымолетного порошка и опустился на колени. — Ладно, давайте попробуем.
        Как только Снейп опустился на пол рядом, Гарри вдохнул поглубже и бросил порошок в пламя, надеясь, что «Хижина Хагрида» — правильный адрес и все сработает. Правда, если бы это было не так, Снейп наверняка бы что-нибудь сказал. Водоворот пламени был тошнотворный, но Гарри крепко вцепился во внутреннюю поверхность камина, проскребя ногтями по камню, и спустя мгновение все стихло. Перед ним была комната Хагрида в маленьком причудливо обставленном домике лесничего.
        Хагрид стоял к нему спиной, в меховом жилете и заплатанных кожаных сапогах, но, стоило позвать его по имени, стремительно обернулся. Его лицо озарила счастливая ухмылка, и он тут же сел прямо на пол, чтобы удобнее было говорить.
        — Гарри!
        Гарри улыбнулся и устроился поудобнее, чтобы легче было смотреть на полувеликана снизу вверх — Хагрид был намного выше, даже когда сидел на полу. Потом Гарри пришло в голову, что и дальше стоять на четвереньках в камине довольно глупо: волшебное пламя явно не причиняло ему вреда, иначе он бы давно обгорел. С этой мыслью он пополз вперед, чтобы вылезти у Хагрида и поговорить нормально.
        Остановили его две вещи. Во-первых, крепкие руки сзади неожиданно ухватили его за лодыжки, не давая двигаться вперед. Во-вторых, сам Хагрид положил ему ладонь на плечо и толкнул назад, потом еще раз — Гарри пришлось попятиться, так что в камине снова оказалось только его лицо.
        — Оставайся-ка ты лучше у профессора Снейпа, — с сожалением в голосе мягко произнес Хагрид. — Я-то чего, я-то рад был бы, коли бы ты зашел. Чего уж объяснять, ты сам все знаешь. Но так безопасней, вот что я скажу, и лучше перебдеть, чем недобдеть, а?
        — Ладно, — согласился Гарри. Пожалуй, об этом ему следовало подумать самому. Хижину Хагрида, в конце концов, не защищала кровь Дадли. Правда, коттедж Снейпа в Девоне — тоже, но там дело другое. — Я по тебе очень соскучился, Хагрид, — прибавил он.
        Лесничий почему-то слегка покраснел.
        — Ты ж меня почти каждый день видел, как в больничном крыле-то лежал.
        — Видеть я тебя не очень-то видел, — неловко пошутил Гарри. Он вообще-то не собирался это обсуждать. И был совершенно искренен, защищая Хагрида перед Драко. Но сейчас, когда они были вдвоем и их больше никто не слышал, он вдруг выпалил: — Почему ты не приходил ко мне в Снейповы комнаты? Я знаю, что у тебя ужасно много хлопот: и уроки, и всякие твои питомцы, и все прочее, но... — его голос дрогнул, — я думал, мы друзья!
        — Конечно друзья, — заверил Хагрид и взъерошил своей большой ладонью волосы Гарри, словно тому до сих пор было одиннадцать. — Только твой новый отец-то, он сказал...
        — Погоди, ты знаешь, что меня усыновили? — встрепенулся Гарри. — Кто тебе рассказал, Гермиона? Рон? Или еще кто из гриффиндорцев?
        — Да погоди ты минутку-то, — засмеялся Хагрид. — Сам профессор Снейп и сказал.
        «Преподавателей, разумеется, поставят в известность немедленно», — вспомнил Гарри слова Снейпа.
        — А, ну да, — пробормотал он. — Так что сказал Снейп? Ты начал что-то говорить.
        Хагрид, казалось, колеблется, о чем-то размышляя; его челюсть немного двигалась.
        — Он сюда заглядывал, про змею твою спросить, — наконец сообщил он. — Сказал, твоя малышка все в камине спит и того гляди разболеется, точно старый нюхлер. Спросил, чего с ней делать. Я и надумал, что хорошо б ей в заколдованном ящике спать, для тепла-то, вот и все.
        — Все здорово получилось, — Гарри просиял от удовольствия. — Просто суперская идея. С самого Рождества Сэл ни разу в камин не лазила. Мне Снейп... ну, Северус на Рождество ящик подарил.
        — Я много чего про твою змею слыхал. Если б твой отец мне разрешил в гости зайти, я б на нее глянул, волшебная она или нет.
        — Если бы мой отец разрешил тебе зайти? — переспросил Гарри, охваченный мрачным подозрением.
        — Ох не надо было мне этого говорить, — расстроился Хагрид.
        — Так вот почему я тебя столько месяцев не видел! — в ярости воскликнул Гарри. — А я-то думал, тебе неприятно в подземельях! И что, ты прямо так взял и согласился? Мне плевать, что он мой отец и этого его комнаты! Какое у него право не пускать ко мне моего старейшего друга!
        — Все вовсе не так было, и зря ты про профессора Снейпа такое говоришь, — покачал головой Хагрид. — У тебя ж с магией неладно, и профессор сказал, мол, когда ты решишься сам по камину поболтать, хорошо б, чтоб тебе как следует хотелось это сделать, вот что.
        — Я все равно думаю, что это свинство!
        Хагрид сжал руки в огромные кулаки.
        — А ты б полез нынче в камин, Гарри, если б видел меня через день-другой, как из больничного крыла тебя выпустили? Твой отец сделал, как тебе лучше, и я на него за то не в обиде. И ты смотри не обижайся, слышь?
        — Угу, ладно, — согласился Гарри, в основном потому, что не хотел из-за этого ссориться. — Судя по всему, ты доволен, что меня усыновили. Мне многие про это говорят. Это просто здорово. Но Рон с Гермионой ведут себя просто по-идиотски. Они, случайно, с тобой про это не говорили?
        — А ты не думай об этом, Гарри, — посоветовал Хагрид. — Не думай, да и все тут. Если тебе у профессора Снейпа хорошо и ты счастлив, остальное все само сладится. Вот увидишь.
        — Ага, ладно, — повторил Гарри, хотя испытывал серьезные сомнения на сей счет.
        — У меня тут есть фруктовый кекс. Хочешь кусочек, а?
        — Нет, Хагрид, не надо. — На Гарри вдруг накатил приступ жара. — Мне, наверное, лучше попрощаться, — признал он. — Кажется, каминная связь перестала как следует работать. Пока!
        Он уже почти вылез в гостиную Снейпа, когда до него донеслось «До свидания!» Хагрида.
        Он рухнул на каминный коврик, тяжело дыша; лицо и плечи так и горели.
        — Вот мазь от ожогов, — услышал он голос Драко, и тут же Снейп принялся обрабатывать лицо и шею Гарри. Он вздохнул с облегчением: все снадобья Снейпа были в самом деле очень хороши. Почувствовав себя немного лучше, он умудрился сесть и стряхнуть с себя рубашку. Снейп молча намазал ему спину, потом протянул склянку, и Гарри занялся своей грудью сам.
        — Лучше?
        — Угу, — буркнул Гарри, наградив зельевара сердитым взглядом. — Я же говорил, что у меня не хватит магии на каминную связь!
        — Ее более чем достаточно, чтобы самостоятельно переправиться куда-нибудь через камин, — поправил Снейп. — А вот для того, чтобы оставаться в камине и разговаривать долгое время, ее нужно намного больше.
        — Спасибо, что заранее все объяснили! — выкрикнул Гарри.
        Ноздри Снейпа гневно раздулись.
        — А, Хагрид тебе сказал.
        — Что сказал? — поинтересовался Драко.
        — Только то, что Северус хотел вынудить меня воспользоваться каминной связью и ради этого заставил Хагрида дать слово ко мне не приходить!
        — Отличная идея, Северус, — одобрил Драко.
        Гарри взорвался.
        — Скрывать от меня важные вещи — это дурацкая идея! — набросился он на Снейпа. — Ладно когда вы мне просто чего-то не говорили. Но теперь вы нарочно заводите от меня секреты и все скрываете!
        — Я бы не сказал, что я что-то завожу нарочно, — упрекнул Снейп. — Если бы ты меня спросил, я бы сказал тебе, что ты сможешь увидеть Хагрида, как только решишься воспользоваться каминной связью. Однако ты предоставил мне советовать тебе пообщаться с твоим другом.
        — Потому что я не хотел жаловаться, что Хагрид не приходит, за его спиной!
        — Откуда мне было знать, что таковы причины твоего поведения? — вопросил Снейп настолько логичным тоном, что Гарри захотелось чем-нибудь швырнуть. — Или ты заводишь секреты от меня?
        Гарри уставился на него, а потом сдался.
        — Заткнитесь, — буркнул он сердито. — Вы прекрасно знаете, что я ничего такого не делаю. Но я не хочу ссориться.
        — Я тоже не желаю ссоры, — заверил Снейп.
        — Значит, вы скажете Хагриду, что он теперь может заглядывать в любое время?
        — Это не слишком удачная идея. Он довольно сильно пугает Драко.
        — Я думал, что нельзя позволять страху управлять собой, — криво усмехнулся Гарри.
        — Довольно, Гарри, — строго сказал Снейп. — Ты сможешь еще раз поговорить с Хагридом по каминной связи, когда твоя магия станет чуть сильнее. До тех пор придется ограничиться письмами.
        — Не моя вина, что Драко пытался устроить так, чтобы Клювокрыла казнили! И что он вечно задирал нос и выпендривался на занятиях по уходу с тех пор, как их начал вести Хагрид! Почему я должен из-за этого страдать?!
        — Если ты думаешь, что Драко не страдает в результате своих собственных скверных решений, — прорычал Снейп, — ты глубоко заблуждаешься!
        Пожалуй, подумал Гарри, в этом был резон.
        — Мне нужен еще крем от ожогов, — пробормотал он, подобрав склянку и как следует намазав руки от плеча до кисти. Покончив с этим, он заявил: — Я, наверное, спать пойду.
        — Еще очень рано, — вставил Драко. — Еще даже Уизли не пришел.
        — А я очень устал!
        Это было явное преувеличение; однако Гарри попросту не знал, как еще управиться с ситуацией. Он сознавал, что насчет Хагрида своего не добьется, и это приводило его в ярость. Как Драко смеет просить Снейпа, чтобы тот запретил Хагриду приходить в гости!
        Как он смеет сам потворствовать своим страхам и тут же читать Гарри мораль на эту тему?!
        — И что нам говорить, когда Уизли спросит, где ты? — поинтересовался Драко, скрестив руки на груди.
        — Может, сказать правду, честно и откровенно? — скривился Гарри. — Мол, я разозлился на отца за то, что он по-слизерински мной манипулирует, вместо того чтобы обращаться со мной, как с нормальным вменяемым волшебником!
        На лице Драко промелькнуло странное выражение.
        — Почему-то я не думаю, что это поможет.
        Гарри покосился на Снейпа и увидел то же самое непонятное выражение.
        — Чего?
        Ответил ему Драко, снова смерив его суровым взглядом:
        — Ты действительно хочешь, чтобы Уизли болтал по всему Гриффиндору, что у нас все плохо? Что Грейнджер права и все уже трещит по швам?
        — Нет, — признал Гарри. Как он ни разозлился, он вовсе не желал создавать такое впечатление. Ни у Снейпа, ни тем более у Гермионы, которая только и ждала, когда Гарри прибежит к ней плакаться.
        — Мы ему скажем, что ты неважно себя чувствуешь, — объявил Драко, кивнув с какой-то непонятной самодовольной решительностью. У озадаченного Гарри тут же возникло ощущение, что от него что-то скрывают. Как обычно.
        — Пусть лучше Снейп ему скажет, — поддел Гарри. — Ты врать совсем не умеешь.
        Драко повернулся к Снейпу, сверкая глазами от гнева:
        — Давайте скажем Уизли, что Гарри смертельно болен. Вот тогда и проверим, не зря ли мы тратим столько времени, если он ненавидит Гарри!
        — Если бы я хотел проверить, ненавидит он меня или нет, я бы подсунул ему твоего грифона! — крикнул Гарри. — Но я этого не стал делать, и знаешь почему? Потому что друзья друг другу доверяют, чтоб ты знал! Ему сейчас и так плохо, и Снейп, между прочим, не облегчает ему жизнь! — он зыркнул на отца. — И не вмешивайтесь со всякими дурацкими придумками, что я тут при смерти! Это наше с Роном личное дело! — Он отвернулся и добавил: — Если Рон спросит, скажите, я просто решил пораньше лечь.
        — Гарри, — остановил его голос Снейпа. Ожидая упрека, Гарри обернулся, но отец сказал только: — У тебя еще есть запас зелья Легкого Сна?
        Гарри сморгнул.
        — Да. А почему вы спрашиваете?.. А, из-за ожога. Нет, все уже почти прошло, кажется. — Он на пробу провел пальцем по шее и по руке. — Ага, как будто немного на солнце обгорел, и все.
        — Если тебе что-нибудь понадобится, сразу приходи ко мне, — негромко сказал Снейп.
        Гарри кивнул.
        — Я серьезно, — подчеркнул зельевар. — Если я тебе понадоблюсь, немедленно разбуди меня, это ясно?
        — Я... хорошо, сэр, — слабо отозвался Гарри. Чего Снейп ожидал? Кошмаров? Всплеска стихийной магии? Или это очередные слизеринские штучки, такой способ намекнуть, что Снейп о нем заботится? Гарри вдруг и в самом деле почувствовал, что устал. Слишком устал, чтобы во всем этом разбираться.

* * *

        Гарри лежал в постели при ярком свете: разумеется, погасить его он до сих пор не мог. Исходящее от светильников тепло слегка раздражало пострадавшую кожу, но после всей этой сцены в гостиной он не собирался просить о помощи. Да он лучше всю ночь промучается, чем скажет Драко хоть три теплых слова!
        Но злиться долго оказалось трудно, учитывая, что случилось, когда Драко пришел спать. Точнее, сперва он проделал все то же, что и обычно перед сном, включая распевание в душе пижонских иностранных песен. Но потом, уже забираясь в кровать, тихо позвал:
        — Гарри? Ты еще не спишь?
        Гарри пораздумывал, отвечать или нет, и наконец отозвался:
        — Нет. А... а Рон спрашивал про меня?
        — Нет. — Помолчав, Драко прибавил: — Мне очень жаль.
        Но по голосу вовсе не казалось, что ему жаль; наоборот, он, судя по всему, был доволен. На мгновение Гарри захотелось его придушить, пока ему в голову не пришла еще одна мысль.
        — Драко, — осторожно начал он, — ты, может, не знаешь, но вообще-то у человека может быть несколько друзей.
        — Ты что, напился каких-нибудь зелий без спросу? — вспылил Драко. — Разумеется, я это знаю!
        — Не думаю, — пробормотал Гарри как можно вежливее. — Я имею в виду, у тебя когда-нибудь был хоть один друг, я уж не говорю больше — одновременно? Ты сам сказал, что Крэбб и Гойл к тебе просто подлизывались.
        — Что ты пытаешься сказать? — вздохнул Драко.
        Не вполне понимая, как лучше выразить свою мысль, Гарри задумчиво постукивал кончиками пальцев друг о друга, подбирая слова.
        — Ты... по-моему, тебя настораживает мысль, что у меня есть еще друзья. Кажется, ты опасаешься, что, как только мы с ними перестанем ссориться, я тебя... брошу, что ли.
        — Ну знаешь! — скривился Драко. — Что мне, по-твоему, пять лет?! Чтобы я боялся, что ты перестанешь со мной общаться из-за других своих друзей... в жизни не слышал такого ребячества!
        — Да? — переспросил Гарри. — Я думаю, ты прекрасно понимаешь: они бы предпочли, чтобы я не имел с тобой ничего общего.
        — Ну, тут не поспоришь, — угрюмо признал Драко.
        — То, что ты пять лет обзывал Гермиону грязнокровкой и издевался над семьей Рона, тоже делу не помогает, — прибавил Гарри, закусив губу в темноте. — Я бы хотел, чтобы мы все ладили, конечно, но, наверное, это чересчур, учитывая обстоятельства. Давай ты попросту очень постараешься их больше не оскорблять, а? Было бы очень здорово.
        — Ты не заметил, как вежливо и любезно я общаюсь с Гермионой?
        — Да, заметил. Кстати, с чего это ты вдруг стал звать ее по имени?
        Слышно было, как в темноте Драко повернулся к нему лицом.
        — Ну... Северус велел...
        — Отлично. Теперь Снейп сует свой нос еще и в то, как ты обращаешься с моими друзьями?
        — Ничего подобного, дослушай просто! Северус велел же называть тебя по имени, помнишь? И я сначала не хотел, но так поладить оказалось намного проще. Так что... я решил попробовать и с Гермионой тоже, вот и все.
        Гарри задумался.
        — Да, это я понимаю, наверное. Правда, я не понимаю, зачем тебе ладить с Гермионой.
        — Потому что я не идиот! Если все вокруг тебя начнут ссориться из-за тебя, ничего хорошего из этого не выйдет, ни для кого! — Гарри кивнул, потому что это было очень похоже на правду, и тут услышал, как Драко очень тихо прибавил: — И к тому же... я не хочу заставлять тебя выбирать.
        Услышав такое от Рона или Гермионы, Гарри бы точно знал, что это слова настоящего друга. Но в устах Драко они означали иное. Он боялся, что Гарри, случись ему выбирать, предпочтет не его. И для слизеринца это означало опасность. Он до сих пор смертельно боялся, что его оставят на произвол судьбы.
        — Я рад, что ты на моей стороне, — успокаивающе сказал Гарри. — Честное слово. И я думаю, ты будешь замечательным другом.
        Услышав это, Драко почему-то явно встревожился.
        — Ты был прав, — вдруг неожиданно объявил он, — я не знаю как.
        — У тебя уже хорошо получается.
        — Нет, после того, что ты тогда сказал, надо было... — он умолк.
        — Что?
        — Послушай, я просто... — Драко заворочался с боку на бок, потом заявил: — Никакие у меня не идеальные черты. У меня слишком тонкие губы.
        Гарри чуть не поперхнулся от неожиданности.
        — Э-э... ну ладно, — выдавил он, гадая, что в такой ситуации полагается делать. Соглашаться? Спорить? Или еще что?..
        — И брови такие бледные, что их не видно, — пожаловался Драко. — И переносица слишком длинная, и скулы немного несимметричные...
        Это уж слишком! Гарри повернулся на бок лицом к собеседнику, радуясь, что благодаря снадобьям Снейпа теперь может немного видеть в темноте. К его удивлению, Драко не позерствовал, а был действительно расстроен. Как будто и в самом деле не считал себя совершенством во всех отношениях. С чего это он?
        — Но ты же жутко гордишься своей внешностью, — возразил Гарри. — Это все знают. И в душе невесть сколько плещешься, и с волосами своими постоянно возишься...
        Драко фыркнул, как будто защищаясь и пытаясь показать, что ему все равно. Прозвучало это так, словно он был неуверен в себе и не хотел этого признавать. Строго говоря, удивительно, насколько он вообще уже умудрился себя выдать. Губы у него тонкие... с чего он вообще об этом заговорил? Неужели потому, что Гарри расстраивался из-за шрама? Правда, в том же разговоре Гарри поддел его за «идеальные черты», и вот, пожалуйста, Драко пытается доказать, что это вовсе не так.
        Только толку-то это отрицать.
        — Ты мог бы быть моделью, так что не переживай.
        — Моделью чего?
        — Это маггловская штука. Неважно, это просто значит, что... ну, что ты так выглядишь, что все остальные могут позавидовать.
        — Ага, как же, — буркнул Драко.
        — Спорим, у тебя была куча девчонок.
        — Угу. Что-то ко мне никто сюда не спешит с признаниями в любви.
        — Ко мне тоже!
        — Ага, всего две за несколько недель! — огрызнулся Драко.
        — Они не то имели в виду!
        — Не скромничай, Поттер. Ты прекрасно знаешь, что тебе стоит щелкнуть пальцами, и любая прибежит.
        — Блин, думаешь, я хочу общаться с девчонкой, которая вздыхает по Мальчику-Который-Выжил?
        — Это когда было, — съязвил Драко. — Ты с тех пор выиграл Тримудрый турнир, между прочим.
        — Только потому, что Крауч жульничал, чтобы помочь мне с заданиями.
        — Гм, это я знаю... Упивающиеся болтали... но, с другой стороны, все остальные там тоже жульничали.
        — Только не Седрик.
        — Гм, — повторил Драко. — Неважно. Если ты думаешь, что их привлекает только ореол твоей героической славы и все такое, ты рехнулся. Даже в Слизерине девчонки про тебя не затыкались. Девчонки, чьи родители-Упивающиеся их бы прикончили за одну мысль о каких-либо... шашнях с Гарри Поттером, — и те вечно охали, и ахали, и хихикали, пока нас всех не начинало тошнить! Слышал бы ты, что они говорили!
        Гарри подумал, что, честно говоря, не отказался бы послушать. Но это было невозможно, поэтому пришлось удовлетвориться ближайшей заменой: он кашлянул, а потом спросил:
        — Э-э... и что именно они говорили?
        Драко тихо фыркнул.
        — Проще спросить, чего они не говорили. Слушай, я не собираюсь тут лежать и перечислять твои достоинства, это уж чересчур. Но поверь на слово, они обсуждали, как ты выглядишь. Видят боги, иногда мне кажется, что часть слизеринцев еще больше возненавидела тебя в последние пару лет только потому, что нас всех достало слушать про красавчика Гарри, — договорил он с презрительным смешком.
        Гарри смущенно засмеялся в ответ.
        — Знаешь... вот девчонки в Гриффиндоре тебя действительно не выносят. Ну, знаешь, Драко Малфой, будущий Упивающийся, подлый, жестокий, бессердечный слизеринец...
        — Спасибо, я понял, — кисло оборвал его Драко.
        — Нет, я хотел сказать, что они правда так думают и все равно... в общем, я тоже слышал, как они болтают. Про тебя. Э-э... вроде того, как, по твоим словам, слизеринки говорят обо мне.
        Он практически услышал, как Драко встрепенулся.
        — В самом деле? И что же они говорят?
        — Ты же не сказал, что обо мне говорят девчонки в Слизерине, — заметил Гарри, чувствуя сам себя немного слизеринцем в эту минуту.
        — Ладно, давай меняться. Ты мне что-нибудь скажешь, а я тебе. Ты первый, потому что это мне пришла в голову такая гениальная мысль.
        Хотя Драко никак не мог видеть его в темноте, Гарри покраснел. Ему вовсе не хотелось расписывать достоинства Драко... но сделка была слишком хороша, чтобы отказываться.
        — Ну... я как-то спускался вниз в нашу гостиную, а там стайка девиц с третьего и четвертого курса что-то обсуждает и жутко хихикает. Я... в общем, я остановился на лестнице послушать...
        — Гарри Поттер, чемпион по подслушиванию, — поддел Драко. — Ну? Ну? Продолжай. Я же не сказал, что не одобряю!
        Гарри зажмурился.
        — Они всё трепались про то, как ты расхаживаешь по коридорам между уроками, весь из себя... зловещий и величавый, по-моему, так они выразились, и про то, как им всем хочется, чтобы ты подкараулил их в каком-нибудь закоулке и... ну... зацеловал до смерти.
        — Имена, Гарри, мне нужны имена, — протянул Драко. — Не хочу поцеловать не ту девчонку и схлопотать пощечину за свои старания. Или, чего доброго, получить в челюсть. Гермиона мне продемонстрировала, что девчонки тоже могут как следует двинуть.
        — Никаких имен я тебе не скажу.
        — Тогда я тебе не скажу, что я слышал от наших девиц о тебе.
        — Нет, скажешь, — заявил Гарри.
        — Ну хорошо, — ответил Драко измученным голосом. Возможно, чтобы скрыть собственную неловкость от того, что придется петь дифирамбы Гарри. — Уж чем я сыт по горло, так это восторгами насчет твоих глаз. «Ах, какой потрясающий зеленый оттенок! Ах, я могла бы в них глядеть весь день напролет!» — и все в таком духе. Просто тошнотворно, честное слово, и это, между прочим, до того, как ты перестал носить очки. Стоит тебе вернуться наверх, и они начнут штабелями складываться тебе под ноги. А меня разве что опять попытается прикончить моя бывшая девушка.
        Гарри только что рот не разинул.
        — Панси, что ли?
        — Да, Панси! Сколько бывших девушек, по-твоему, пыталось меня убить?
        — Нет, я хотел сказать, что... я знаю, что ты приглашал ее на Рождественский бал в позапрошлом году, но я не думал, что это серьезно...
        — О, ничего серьезного, — отмахнулся Драко, но в его легкомысленном тоне, кажется, слышались нотки настоящей обиды. — Будь это серьезно, она бы, по крайней мере, дала мне возможность объяснить, почему я перешел на твою сторону. Но нет, для нее имело значение только то, что я перестал быть, — тут в голосе Драко появилось презрение, — «настоящим слизеринцем», и все. Словно быть настоящим слизеринцем значит вырубить мозги и поднести их на блюдечке какому-то сумасшедшему, который в худшем случае тебя убьет, а в лучшем сделает жалким рабом! Думаешь, она стала хотя бы слушать, что на самом деле происходит на сборищах Упивающихся? Нет! Она сама там не была, откуда вообще ей что-то знать на этот счет? Только она не хотела ни верить, ни довериться мне! Вообще!..
        Гарри и представить не мог, что откроет такой ящик Пандоры своим вопросом.
        — Гм, судя по всему, она фиговая девушка, — заметил он. — Хорошо, что ты от нее избавился.
        — Я был бы рад от нее избавиться окончательно и бесповоротно! — прорычал Драко. — Но Дамблдур с его типичными антималфойскими штучками мне не поверил, когда я сказал, кто спустил на меня эту змею!
        — Думаю, ему просто нужны были улики, — успокаивающе предположил Гарри.
        — Ха! — возмутился Драко. — Как по-твоему, много ему понадобится улик против меня, если вдруг Панси найдут мертвой? Кстати, вот было бы здорово... Неважно, ему бы хватило только наличия мотива, если бы обвиняли меня, но если это кто-нибудь еще, кроме Малфоев, то, конечно, обязательно нужны улики!..
        — Дыши глубже, Драко, — сухо предложил Гарри точь-в-точь таким же тоном, каким это иногда произносил Снейп. Драко слегка усмехнулся.
        — Угу. Нужно перестать на этом сосредотачиваться и жить дальше. Дело прошлое, и все такое. Как ты и твой кузен. Кстати, вот, пожалуйста. Я просто сказал «твой кузен», и все. Впрочем, неважно... да, у нас с Панси кое-что было. Десять против одного, кстати, что только поэтому она и застала меня врасплох с этой змеей, — он вздохнул, и его вздох тяжело прозвучал в ночной тишине.
        — Может, тебе нужна хорошая девушка из Хаффлпаффа. Кто-нибудь очень верный. — Гарри ухмыльнулся в темноте: — Скажем, Сьюзен Боунс... она довольно хорошенькая, по-моему.
        — Угу, если тебе нравятся тщеславные дурочки.
        — Она не такая!
        — Она хаффлпаффка!
        — Это значит, что она дурочка, не больше, чем слизеринец значит злобный гад!
        — Слизеринец означает хитроумие, кретин!
        — Вот именно, — согласился Гарри. — Кстати, про хитроумие. Как тебе такая мысль: ты не хочешь пустить в ход свою хваленую слизеринскую изворотливость, чтобы перестать бояться Хагрида? Лично я думаю, что для начала тебе бы неплохо извиниться за всю эту историю с Клювокрылом. И за то, что ты ябедничал на него этой жабе Амбридж.
        — Я его не боюсь, — высокомерно огрызнулся Драко, предпочитая не замечать все советы насчет извинений. — Это Северус сказал, а не я.
        — Отлично. Тогда я скажу Снейпу, что ты не против, если Хагрид завтра придет к нам ужинать.
        — Хорошо, хорошо! — взорвался Драко. — Да, он не входит в число моих друзей.
        — Зато входит в число моих, так что тебе придется пережить свои проблемы с... с чем там у тебя проблемы.
        — Или, — предложил Драко, — ты переживешь свои проблемы с... с магией, и выберешься отсюда, и начнешь жить обычной жизнью. И тогда сможешь навещать своего гигантского друга, сколько душе угодно.
        — Приложу все усилия, — пообещал Гарри, ворочаясь под одеялом. Даже когда он устроился удобнее некуда, сон все равно никак не шел. Так бывало всегда, когда он злился. То, что Снейп им так манипулировал в истории с каминной связью... и использовал его дружбу с Хагридом против него...
        Гарри вздохнул. Он знал, что отец желает ему только добра. Но почему-то от этого было только хуже. Ну почему Снейп решал все вопросы так... по-слизерински? Почему хотя бы иногда нельзя спокойно поговорить, вместо того чтобы просчитывать все до последней мелочи и манипулировать? Что бы там ни болтала Распределительная Шляпа, когда Гарри было одиннадцать, он не умел думать таким образом. Слишком много лет проучился в Гриффиндоре, наверное.
        Он, может, и наполовину слизеринец, но это, судя по всему, вовсе не то же самое, что по-настоящему все время хитрить... или одобрять такие вещи.
        В ту минуту Гарри казалось, что они со Снейпом никогда в жизни не научатся ладить как следует.


Глава 53. Вопрос денег

        — Так, кажется, я наконец понял, — сказал Гарри однажды вечером. Он опять изучал толстенные тома, присланные мадам Пинс несколько недель назад. — Ты же мне скажешь, если я ошибся? Даже если я неправильно определил хоть одно растение?
        Драко кивнул, хотя вид у него был нарочито скучающий и надменный.
        Рон, продолжая корпеть над своими строчками, что-то сердито буркнул.
        Гарри сочувственно посмотрел на него. Он не знал точно, сколько его друг уже успел написать, но уж наверняка тот давно должен был перевалить за девять тысяч.
        Заметив этот взгляд, Драко, в свою очередь, тоже что-то проворчал.
        Гарри решил не обращать внимания на обоих и сосредоточился на том, что было сейчас важнее всего: на гриффиндорском благопожелании.
        — Ладно, рискнем, — объявил он, сверившись с выписками, которые делал уже несколько вечеров подряд. — Колокольчики, цветы миндаля, листья земляники, листья шалфея, семечки подсолнечника и цветы ириса!
        — Ни одной ошибки в списке, — кивнув, подтвердил Драко.
        — Но и список неполный, — донесся голос Снейпа. Гарри поднял голову: отец сидел на диване, элегантно положив ногу на ногу, и читал журнал по зельеварению.
        — Но я все указал: и цветы, и листья, и семечки, — возразил Гарри. — Что вы имеете в виду? Почему список неполный?
        Снейп слегка усмехнулся.
        — Семена подсолнечника кое-чем пропитаны. Кстати, я бы не советовал их есть.
        — Они ядовитые?
        — Нет, просто невкусные.
        — Я так никогда не разгадаю, — пожаловался Гарри, вытащил семечко из вазочки и принялся разглядывать. — Они немного более коричневатые, чем обычно, по-моему. Как будто чем-то покрыты... но как я узнаю, чем их пропитали?
        — Попробуй спросить кого-нибудь из гриффиндорцев, — отозвался Снейп.
        — То есть теперь вы предлагаете мне жульничать?
        — Откровенно говоря, растения часто определяют, просто спросив благопожелателя, — признал Снейп. — Особенно если у адресата нет таланта к травоведению или к смежной области знаний — зельеварению.
        Произнося это, Снейп глядел на Рона, что показалось Гарри странным... пока он не сообразил, на что ему намекают. «Спроси кого-нибудь из гриффиндорцев...»
        — Рон, — поколебавшись, рискнул позвать Гарри. — Ты, случайно, не знаешь, из чего Джинни и остальные наши составляли мое благопожелание?
        Рон упрямо продолжал писать, сосредоточенно наморщив лоб и шкрябая пером по пергаменту.
        — Рон? — Гарри еще раз попытался привлечь его внимание, но безуспешно.
        — Мистер Уизли, — протянул Снейп откровенно угрожающим тоном, хотя говорил он не громче, чем Гарри. Разумеется, это возымело эффект.
        Рон поднял голову; взгляд его был мрачен.
        — Да, сэр?
        Снейп прищурился.
        — Гарри к вам обращается.
        Рон поморщился и, не скрывая, что врет, презрительно проговорил:
        — Правда? Извините, не слышал. Чего тебе надо, Поттер?
        — Мерлина ради, ты мой лучший друг уже пять лет! — воскликнул Гарри. — Хватит уже этой ерунды! «Поттер!» Ты говоришь в точности как раньше Снейп и Драко. Уж казалось бы, одно это должно было бы тебя вразумить!
        — Возможно, ему следует несколько тысяч раз написать: «У Гарри есть имя», — задумчиво произнес Снейп небрежным тоном, в котором, тем не менее, слышалась угроза.
        — Чего тебе надо, Гарри? — нахмурившись, сдался Рон.
        — Ты все прекрасно слышал. Про благопожелание.
        Рон и не думал ничего отрицать, учитывая присутствие Снейпа, который явно жаждал задать ему новые строчки.
        — Поскольку оно не от меня, — яростно рявкнул он, — ни единая часть, слышишь? — я понятия не имею, что там! А теперь, будь так добр, дай мне дописать оставшиеся семнадцать предложений, чтоб им провалиться!
        Всего семнадцать? Гарри невольно обрадовался. Как бы ужасно Рон ни вел себя из-за всей этой истории с усыновлением, Гарри вовсе не радовался, вечер за вечером глядя на мучения своего друга. Что бы там ни говорил Снейп, назначать десять тысяч строк было просто необоснованно. Рон писал уже больше четырех недель кряду, а ведь наказали его за то, что, строго говоря, не было школьным нарушением. Он же вспылил не на уроке или в коридорах и даже не обращался при этом к самому Снейпу. Нет, это была просто ссора, какие бывают между друзьями, личное дело — и Гарри ужасно раздражало, что Снейп никак не мог этого понять.
        — Хорошо, что уже почти все, — тихо заметил Гарри, но его сочувствие вовсе не успокоило Рона.
        — Да уж, это точно, — буркнул тот, но в его голосе звучало далеко не только облегчение человека, у которого от долгой писанины сводит пальцы. Нет, он явно желал поскорее оказаться как можно дальше от Гарри, и это понимали все присутствовавшие.
        Кстати о сведенных пальцах... Гарри подошел к отцу и сел рядом на диван.
        — Вы мне не заколдуете опять руки? На этот раз чары продержались дней шесть, но сейчас опять все жутко болит.
        Снейп достал палочку и коснулся каждого пальца и обеих ладоней по очереди, бормоча на латыни, а потом сказал тихо:
        — Аравийская камедь, Гарри.
        — Что? Мне сходить принести?
        Снейп засмеялся; в его низком голосе слышалось чисто отцовское веселье.
        — Нет. Я имею в виду твое благопожелание. Семечки пропитаны аравийской камедью, гуммиарабиком.
        — А! — Гарри сжал и разжал кулаки и просиял: — Спасибо, профессор.
        Краем глаза он заметил, что Рон наблюдает за ними обоими, но, стоило посмотреть на него, немедленно опустил взгляд на свой свиток.
        — Ну, — сказал Гарри, возвращаясь за стол, — с книжкой Джинни расшифровать пожелание будет раз плюнуть.
        — О, вот это будет интересно, — съязвил Драко. — Жду не дождусь, когда ты его разгадаешь. Очень хочу видеть твое лицо.
        Гарри не мог себе представить, чтобы Джинни, Невилл и остальные друзья пожелали ему чего-нибудь плохого, поэтому не имел ни малейшего представления, на что намекает Драко. Конечно, вряд ли кто-нибудь из гриффиндорцев выбрал бы Снейпа ему в отцы, будь на то их воля, но, кажется, они более или менее смирились с тем, как обстоят дела... кроме двух его самых лучших друзей.
        Правда, не сказать чтобы Рон сейчас вел себя как друг. Да и Гермиона тоже... хотя до Рона ей было далеко. Она, по крайней мере, старалась не ссориться, хотя и продолжала намекать на свое недовольство и беспокойство.
        — Ты меня просто разыгрываешь, — сказал Гарри Драко.
        — Справься по своей книге, — отозвался тот, — и увидишь.
        — Профессор? — позвал Гарри, начиная немного волноваться.
        — Твои друзья выразили свои чувства довольно явно, — только и ответил Снейп. Звучало это нестрашно. Правда, зельевар всегда был мастером говорить двусмысленности самого издевательского толка.
        — Ладно, я просто займусь расшифровкой, — решил Гарри и открыл «Пожелание всех благ» на статье про колокольчики.

* * *

        Дело пошло куда труднее, чем Гарри думал, даже с книжкой Джинни. Во-первых, в ней рассматривались не все из семи компонентов его благопожелания, а во-вторых, описания явно были неполны. Например, в статье о подсолнечнике фигурировали цветки и тычинки, но семян не было. Гарри только-только успел выяснить, что листья земляники означали пожелание удачи и любви — не так уж плохо! — когда Рон, прошуршав пергаментом, объявил:
        — Вот. Десять тысяч, профессор. А теперь, если не возражаете, я пойду...
        — Одну минуту, мистер Уизли, — прервал его Снейп.
        Рон уже успел приподняться, но при этих словах плюхнулся назад на стул.
        — Что?
        — Вы перескочили с номера семь тысяч девятьсот восемьдесят один на номер семь тысяч девятьсот восемьдесят три, пропустив одну строку, — сообщил зельевар с какой-то жуткой мрачной насмешкой. — А вам было назначено ровно десять тысяч фраз.
        Гарри хотел было возразить, что это совсем уж мелочно, но Рон успел схватить перо со стола и торопливо корябал еще одно предложение. Может, оно и к лучшему. Так Рон явно быстрее освободится, чем если он начал бы препираться.
        Или нет?..
        — Вот, — повторил Рон с нажимом.
        На этот раз он успел полностью подняться, прежде чем Снейп медленно произнес все с тем же нескрываемым мрачным удовлетворением:
        — Кроме того, следует обсудить также номера восемьсот пятнадцать, две тысячи сорок семь и пять тысяч сто четыре, каковые совершенно невозможно разобрать, что абсолютно не соответствует требованиям, которые я предъявляю моим студентам.
        — Профессор! — вскричал Гарри. — Это уж слишком!
        — Мне не нужно твое заступничество, Поттер! — прорычал Рон. Даже не садясь, он поспешно нацарапал еще три предложения, а потом, кипя от злости и гневно топая, подошел к сидящему Снейпу и сунул результат ему под нос. — Вот! Довольны вы теперь, — видимо, сообразив, что лучше не произносить явное оскорбление, пришедшее ему на ум, Рон поспешно заменил его на лишь условно более вежливое: — сэр?
        — Позвольте мне обдумать этот вопрос, мистер Уизли, — тихо отозвался Снейп, но Гарри слышал в голосе зельевара опасные нотки. Ой-ой... Он сидел как на иголках, пока Снейп изучал полученный от Рона пергамент. Нехорошее предчувствие только усилилось, когда отец поднялся, достал с верхней полки шкафа другие исписанные Роном свитки и принялся изучать их один за другим, разворачивая и внимательно просматривая результаты этой колоссальной работы.
        Было совершенно очевидно, что Снейп не считал свершившееся отмщение вполне удовлетворительным. С дьявольским злорадством он наконец объявил:
        — По всей видимости, вы некорректно написали слово «инсинуации» во всех десяти тысячах предложений. — Покачав головой с откровенно фальшивым сочувствием, он продолжил: — Мистер Уизли, вам придется начать заново и переделать все целиком и полностью.
        На мгновение в комнате повисла абсолютная тишина. Потом раздался взрыв ярости.
        — Не буду я ничего переделывать целиком и полностью! — завопил Рон, покраснев до уродливого томатного оттенка.
        — Профессор, это уже просто мстительность, — заметил Гарри, стараясь говорить как можно спокойнее. Снейп, в конце концов, был куда больше склонен внимать разумным аргументам, чем вспышкам эмоций. — Если вам так важно, чтобы все было написано грамотно, — предложил он, стараясь придумать компромисс, — пусть Рон просто исправит ошибку во всех предложениях. Только не заставляйте его начинать сначала.
        На этот раз Рон не стал вопить, что не нуждается в заступничестве. Напротив, он смотрел поочередно то на Снейпа, то на Гарри, и взгляд у него был такой, словно он надеялся, что Гарри сможет как-то повлиять на отца...
        — Поскольку я дал себе труд написать для мистера Уизли исходное предложение, — ответил зельевар, — он мог бы, по меньшей мере, отнестись к своему наказанию достаточно серьезно, чтобы скопировать текст правильно.
        — Я скопировал все идеально! — крикнул Рон, краснея еще больше, хотя это только что казалось невозможным. — Я написал «инсенуации», как было написано у вас! Я знаю, потому что я проверял! Гарри мне сказал, что у меня ошибка, и я сразу глянул, как у вас, и я точно знаю: я писал, как вы велели! И я могу это доказать!
        — Сделайте одолжение, — ответил Снейп уверенно и совершенно спокойно. Что неудивительно: Гарри сомневался, чтобы зельевар хоть одно слово когда-нибудь написал неверно.
        Скривившись, Рон резко шагнул к своей сумке и принялся в ней копаться, вываливая на стол вещи налево и направо в поисках полученного от Снейпа пергамента. Гарри успел подумать, что его друг, наверное, потерял образец и весь этот спор ни к чему не приведет. Но потом тот нашарил что-то на самом дне объемистой кожаной сумки и победно выдернул руку.
        — Смотрите! — торжествующе воскликнул Рон. — Смотрите!
        — Для начала посмотрите сами, — посоветовал Снейп. — А затем освободите мой стол от хлама, будьте любезны, и тогда можете начать с номера один.
        Оскалившись, Рон сердито уставился на предложенный Снейпом образец. И вдруг на его лице, и без того почти багровом, мелькнуло совершенно ужасное и невообразимое выражение: чистейшая ярость, недоумение, а затем — невыразимое желание задушить кого-то голыми руками.
        Кого-то? Пожалуй, можно было не сомневаться: задушить он хотел Снейпа.
        — Слизеринский кровосос! — заорал он, срываясь на хрип. — Тут было написано «инсенуации» через Е, я точно знаю! Я проверял! А теперь тут другое, потому что вы заколдовали пергамент так, чтобы он поменялся, как только я закончу! Признайтесь, грязная вы сволочь!
        — Рон! — воскликнул шокированный Гарри.
        — Ты мне не веришь? — прорычал Рон, обрушивая свой гнев и на Гарри. — Думаешь, я вру? Или я настолько дебил, что не отличаю «И» от «Е»? Или, видит Мерлин, настолько доверчив, чтобы не перепроверить его, когда ты заметил ошибку?!
        — Я тебе верю! — крикнул в ответ Гарри, потому что и в самом деле верил. И достаточно знал Рона, чтобы не сомневаться. — Но прекрати оскорблять Снейпа, пока ты не вляпался еще хуже! Давайте просто уладим все это, а?
        — Нисколько не возражаю против разумного разрешения конфликта, — спокойно объявил Снейп, и Гарри даже успел обрадоваться, но затем отец продолжил: — Еще десять тысяч строк, и все будет улажено.
        Вот и обошлись без оскорблений, подумал Гарри.
        — Вы ведете себя просто по-свински, — заметил он как будто между делом.
        — Это точно! — крикнул Рон, но замолчал, поймав сердитый взгляд Гарри.
        Снейп поднял бровь.
        — Кажется, я уже говорил, что прекрасно знаю, как именно наставлять мистера Уизли на путь истинный. Снисхождение к работе, качество которой явно ниже требуемых стандартов, вряд ли пойдет ему на пользу. Не думаю, чтобы твой друг многое усвоил за те несколько недель, пока отрабатывал свое взыскание.
        — Рон, — объявил Гарри, поворачиваясь к другу, — просто извинись перед ним, а? Признайся, что ты не думал, будто он что-то такое со мной делает! Ты же знаешь, что это чушь и что ты наговорил гадостей! Извинись, только искренне!
        Рон с трудом сглотнул — казалось, он глотает что-то очень большое. И неудивительно, потому что он все-таки проглотил свою гордость.
        — Извините, профессор, — выдавил он, глядя в пол, а не на зельевара. — Я... говорить про вас, что вы... ну... с Гарри... это было очень плохо. И я знаю, что это неправда. — Снейп слушал его с полным безразличием, и Рон перепуганно добавил: — Я никогда не буду больше говорить таких вещей! Никому, честное слово!
        — Нисколько не сомневаюсь, — заметил Снейп почти масляным тоном. — В конце концов, двадцать тысяч строк должны вразумить кого угодно. А теперь уберите мусор с моего стола и принимайтесь за работу!
        — Хватит! — вмешался Гарри, а Рон завопил: — Я не стану!
        Снейп предпочел ответить на крик Рона, оставив распоряжение Гарри без внимания.
        — Не станете? — переспросил он, подняв брови. — Хорошенький ответ преподавателю. Не станете... Что ж, полагаю, кодекс Хогвартса регулирует такие ситуации вполне недвусмысленным образом, мистер Уизли. Если вы желаете отказаться от назначенного вам наказания, это ваша прерогатива. Моя же в таком случае — исключить вас, и не подумайте ни на секунду, что я остановлюсь перед таким решением.
        — Вы не сделаете этого! — хором выдохнули Рон и Гарри.
        — Разве я не сказал секунду назад, что сделаю? — вопросил Снейп у потолка. — Кажется, я выразился достаточно ясно.
        — Это просто несправедливо! — выкрикнул Гарри. — Он уже выполнил взыскание, которое вы ему назначили!
        — Он никоим образом не выполнил взыскания, которое я имел в виду, — спокойно возразил Снейп, и в уголках его рта заиграл намек на улыбку. — Согласен ли он выполнить его — решать ему. Однако чего в лучшей британской школе чародейства и волшебства никогда не потерпят, так это прямого неповиновения.
        — Ну и ладно, исключайте меня! — объявил Рон и, протопав к столу, с шумом принялся запихивать вещи в сумку. — Мне плевать. Фред и Джордж прекрасно обходятся без хваленого хогвартского диплома, и я тоже обойдусь! — он двинулся к двери.
        — Но тебе нужны ТРИТОНы, чтобы получить хорошую работу! — воскликнул Гарри, надеясь его задержать.
        — Я смотрю, ты и мама теперь поете с одного голоса, — поддел Рон. — По мне, так Фред и Джордж были правы. У них хватило гордости и смелости перестать терпеть все это дерьмо от Амбридж, а я достаточно уважаю и себя, и Гриффиндор, чтобы перестать терпеть такое!
        Рон так резко дернул дверь, что только что с петель ее не сорвал, распахивая.
        — Не уходи! — продолжал просить Гарри. — Мы что-нибудь придумаем. Я напишу часть строк вместо тебя!
        — Нет, не думаю, — вставил Снейп сдержанно. — Esprit de corps — это прекрасно, но в данном случае ты не можешь усвоить урок вместо мистера Уизли.
        — Послушайте, я знаю, что вы его ненавидите, но...
        — Мистер Поттер, — прервал Снейп, и на этот раз в его голосе появились ледяные нотки, — тот факт, что вы мой сын, не предоставляет вам carte blanche. Я не позволю критиковать меня в присутствии третьих лиц. Есть, в конце концов, такая вещь как сыновнее уважение.
        — Еще немного, и я дойду до Непростительных! — завопил Рон и бросился бегом по коридору, даже не потрудившись закрыть за собой дверь.
        Снейп сделал это вместо него коротким движением палочки.
        Гарри вдохнул поглубже.
        — Ладно. Он ушел, так что давайте поговорим начистоту. О чем вы только думаете? Вы не можете исключить Рона!
        — Разумеется могу, — парировал Снейп все с тем же ледяным спокойствием.
        — Рон столько сделал для школы, — твердо сказал Гарри, — что Дамблдор на это никогда не согласится.
        — Да? Что ж, давай обсудим факты, — Снейп наградил Гарри неискренней улыбкой. — Во-первых, Рон Уизли отнюдь не предполагаемый спаситель волшебного мира, которого требуется защищать от опасности любой ценой, так что не обладает никаким иммунитетом в данном случае. Во-вторых, он грубо оклеветал преподавателя школы, причем в присутствии других студентов. Безусловно шокирующее поведение. В-третьих, хотя я повел себя достаточно снисходительно и предложил вполне приемлемую альтернативу исключению, он отказался выполнить задание должным образом.
        — Вы прекрасно знаете, что предложили не альтернативу, а полное дерьмо! — воскликнул Гарри. — И вообще, Рон же не говорил эти гадости по всей школе! Это было один раз, здесь, и с тех пор он держал язык за зубами! К тому же ему все равно никто не поверил, так что он не причинил никакого вреда ни вашей репутации, ни карьере!
        — Тем не менее, его высказывания остаются оскорбительной клеветой.
        — Если бы вы исключали каждого студента, кто оскорблял вас, тут и полшколы бы не осталось! Мы все считали вас злобной сволочью и думали, что вы из кожи вон лезете, служа Волдеморту! И вы сами делали все возможное, чтобы мы так думали! Конечно, мы вас оскорбляли!
        — Как ты сам сказал, студенты и должны были так думать. В конечном счете это служило нуждам Ордена. Нам нужны были те, у кого хватало интеллекта сделать правильные выводы.
        — Все началось задолго до того, как появились нужды Ордена! И, кстати, про Орден! Уизли вам голову оторвут, если вы исключите Рона! И Дамблдор тоже, как я и сказал! — скрестив руки на груди, Гарри гневно и торжествующе уставился на Снейпа.
        Тот, казалось, не озабочен ни в малейшей степени. И даже голоса не повысил, ответив с нескрываемой издевкой:
        — Уверяю тебя, директор согласится со мной, какие бы аргументы ни приводили Артур и Молли Уизли. Мастера Зелий крайне трудно найти. Мало у кого хватает терпения постоянно иметь дело с детьми...
        — У вас его тоже не хватает! — вставил Гарри.
        Не обращая на него никакого внимания, Снейп продолжил:
        — Альбусу Дамблдору, безусловно, я нужен гораздо больше, чем одобрение мелкого чиновника из отдела злоупотребления маггловскими артефактами.
        — Ну ладно, может, вы и в самом деле можете исключить Рона, — признал Гарри, подходя к Снейпу и глядя ему в лицо. — Но, пожалуйста, не надо. — Он смотрел зельевару прямо в глаза. — Ради меня. Он мой друг.
        — Он, — с нажимом ответил Снейп, — тебе вовсе не друг.
        — Нет, друг, но даже если вы думаете иначе, это неважно. Важно, что я его друг, профессор. — Гарри протянул руки, положив ладони на предплечья Снейпа. — И я вас прошу. Я буду умолять, если вы этого хотите. Не исключайте Рона, сэр. Пожалуйста. Ради меня.
        В глазах зельевара мелькнуло нечто вроде сожаления, и уже одно это подсказало Гарри, каков будет ответ.
        — Не тебе это решать, — объявил Снейп, отодвигаясь. — Я не потерплю открытого неповиновения. А теперь, прошу прощения, меня ждет работа. Мне нужно подготовить заявление об исключении студента.
        Как только Снейп исчез в пламени камина, Драко пронзительно расхохотался.

* * *

        — Заткнись! Это не смешно! — возмутился Гарри.
        — Хрена с два это не смешно! — огрызнулся Драко, продолжая смеяться. — Этого мелкого засранца надо было исключить, еще когда он пытался накормить меня слизняками. Но нет, все тогда решили, что раз собственное проклятие обернулось против него, этого достаточно. Я ждал этого дня несколько лет!
        Гарри предупреждающе сощурился, но Драко и не думал отступать.
        — Интересно, — сказал он сам себе, — если я скажу домовикам, что у нас праздник, они пришлют шампанское?
        — Да ты просто злыдень! — возмутился Гарри.
        — Подумать только, и ведь причина всех его неприятностей — его собственная гриффиндорскость, — не унимался Драко, покатываясь со смеху над только что изобретенным словом. — Это ваше вечное требование справедливости! Ну так вот, жизнь несправедлива! Иначе ты бы не жил столько лет с людьми, которые тебя ненавидят, а я не потерял бы почти все свои деньги, когда решил выступить против собственного отца. Уизли должен повзрослеть. Да у любого полудурка хватило бы ума просто написать еще десять тысяч строк и покончить с этим. Если он настолько глуп, что готов наплевать на свое образование, то он слишком глуп, чтобы вообще тут учиться!
        — Рон не заслуживает того, что выдумал Снейп!
        В глазах Драко что-то мелькнуло — и что-то весьма уродливое.
        — А, хочешь поговорить о том, кто чего заслуживает? Как насчет того, чего Северус заслуживает от тебя? Ты сказал, что веришь Уизли, а не ему!
        — Неправда! Снейп даже не отрицал, что заколдовал образец!
        — Ты взял сторону Уизли, вместо того чтобы поддержать отца и главу Дома! — разъярился Драко, подскочив ближе и крича уже прямо в лицо Гарри. — Ты отвратительно вел себя во всем, что касалось этого взыскания, причем с самого начала! Я сбился со счета, сколько раз ты пытался заставить Северуса облегчить наказание Уизли!
        — Потому что он ведет себя неразумно!
        — Ничего подобного! Он ведет себя снисходительно, дурак! Северус весьма щедр, позволяя Уизли вообще писать эти строчки, когда мог бы исключить его на месте! Как ты думаешь почему? Уж наверное потому, что Крысли — мой лучший друг! Блин, Гарри, Северус и так делает тебе большое одолжение, а как ты поступаешь в ответ? Препираешься с ним несколько недель, потом оскорбляешь его в лицо и в конце концов открыто принимаешь чужую сторону!
        — Я отстаиваю правду! — выкрикнул Гарри. — Десять тысяч строчек — это просто мстительность, вот что это такое!
        — Да? Интересно, как, по-твоему, поступили бы со мной, обвини я Макгонагалл в том, что она в свободное время трахается со студентом? — При виде выражения лица Гарри Драко мрачно кивнул. — А, дошло наконец? — поддел он. — Думаешь, она ограничилась бы какими-то жалкими строчками?
        — Нет, — признал Гарри.
        — Вот именно, — объявил Драко. — Северус отстаивал тебя, если так можно выразиться. И я нисколько его не виню, если он решит, что дело того не стоит. Ты предпочел Уизли человеку, который всю свою жизнь перевернул, чтобы помочь тебе, и который тебе открылся! Ты не заслуживаешь того, чтобы быть его сыном!
        — Ты просто завидуешь! — огрызнулся Гарри.
        — Завидую — тебе? — фыркнул Драко. — Гриффиндорцу, который настолько труслив, что его приходится подкупать, чтобы он попробовал поколдовать хоть немножечко? «А вдруг я обожгусь?» — передразнил он тоненьким девчоночьим голосом. — Да, конечно, я завидую. Прямо мечтаю вытирать об Северуса ноги при каждом удобном случае! Сплю и вижу, как сделаться гребаным идиотом, который несколько недель не может определить несколько злосчастных растений, и нытиком, который предпочитает жаловаться на жизнь своей проклятущей змее и игнорировать отца, который готов на все ради меня...
        — Заткнись! — заорал Гарри, задетый этой критикой. — Ты точно завидуешь! Ты сам говорил, что, когда у тебя начались неприятности, Снейп помог тебе эмансипироваться, но усыновил-то он меня! Ты просто не можешь смириться с тем, что он отказался от тебя и выбрал меня, вот что!
        — Да, он выбрал тебя! — заорал Драко в ответ. — И я с этим живу! Но от чего меня тошнит, так это от того, что ты по-прежнему выбираешь Уизли! Блин, Гарри! Такое ощущение, что только его ты и ценишь!
        — А что ценишь ты, Малфой? Деньги. Да, именно. Ты ценишь только деньги и больше ничего!
        Драко сжал обе руки в кулаки.
        — Как ты можешь такое говорить? Я потерял хренову кучу денег, когда перешел на твою сторону, Поттер!
        — Тоже мне потеря! Ты прекрасно знал, что у тебя осталась другая куча! — парировал Гарри. — Я все знаю про твое наследство, которым ты владеешь номинально даже сейчас. Да, ты ценишь деньги. Ты аж поперхнулся, когда подумал, что я отдаю Снейпу свой счет в «Гринготтсе»! И даже когда узнал, что я передаю ему контроль над ним только временно, пока не вырасту, ты и тогда мне сказал, что я рехнулся!
        — Да, потому что это было чудовищно глупо!
        — Это ты так думаешь, потому что не ценишь ничего, кроме денег!
        — Неправда! Посмотри, где я живу! Посмотри, что я выбрал! Северус знает...
        — Я тебе скажу, что Северус знает, — оборвал его Гарри убийственно холодным тоном. — Он знает, что ты бы предпочел ему деньги в любую секунду, Малфой. Как ты думаешь, почему он не усыновил тебя тоже? Эта ведьма из министерства предлагала ему и даже настаивала. И Снейп отказался.
        Шокированный Драко сморгнул и как-то весь съежился.
        — Нет... не может быть, — слабо сказал он. — Ты... ты просто выдумываешь.
        — Он сказал, что знает — ты выбрал бы свои миллионы галеонов, а не его как отца!
        — Гарри! — произнес за его спиной потрясенный голос. Потрясенный, но холодный и резкий.
        Обернувшись, Гарри увидел отца в слабых отсветах огня. Поглощенный яростной ссорой, он даже не слышал, как взревело пламя каминной сети...
        Гарри вздрогнул, гадая, много ли Снейп успел услышать. Но гадал он не очень долго.
        — Пятьсот баллов с Гриф... — начал зельевар.
        — Нет! Стой! — перебил Драко, бросившись вперед так быстро, что его светлые волосы взметнулись, словно от ветра. — Не снимай баллы! Половина получится со Слизерина!
        — Верно, — признал Снейп, опуская палочку, но только на мгновение. — Так-так. Любопытная дилемма. Однако поскольку мистер Поттер не единственный гриффиндорец, который серьезно разгневал меня сегодня вечером, думаю, я знаю, как ее разрешить, — прорычал он, не сводя с Гарри разъяренного взгляда. — Пятьсот баллов с Гриффиндора за счет Рональда Уизли!
        В ярости от того, что Снейп так впутывает Рона, Гарри не удержался и поддел:
        — Это почти то же самое, что десять тысяч строк. У вас все наказания смехотворно избыточны или только некоторые?!
        — Значит, тебе смешно? — взорвался Снейп. Каждый звук, слетавший с его губ, так и сочился презрением. — Судя по всему, я в тебе ошибся. Как ты смеешь говорить Драко такие вещи!
        — Как я смею говорить правду, вы хотите сказать?
        — Это твоя правда, не моя, — огрызнулся Снейп. — Разве я говорил, что он выберет деньги, Гарри? Разве я предоставил ему выбор?
        — Вы не предоставили ему выбора, потому что знали, что он выберет!
        — Я не предоставил ему выбора, потому что так лучше для него самого, безмозглый мальчишка! Я забочусь о нем так же, как и о тебе, или этот пункт весьма удачно вылетел из твоей дефективной памяти?
        «Безмозглый мальчишка», а не «глупый ребенок». Это было больно слышать. Но Снейп еще не закончил:
        — Кроме того, сведения о наследстве Драко не подлежали разглашению — ты узнал о них в ходе конфиденциальной беседы. Тебе прекрасно известно: я рассчитывал, что ты в состоянии отнестись к этому с уважением. А ты не только принялся болтать языком, но и приписал мне мотивы, которых у меня и в мыслях не было. Ты предал мое доверие!
        — Он сказал, что я дурак! — запротестовал Гарри. — И что я не заслуживаю того, чтобы быть вашим сыном!
        — В данный момент ты и ведешь себя как дурак! — отрезал Снейп. — И не заслуживаешь того, чтобы быть моим сыном!
        Гарри прирос к полу; казалось, при этих словах в нем что-то умерло.
        — Профессор...
        — Нет! — рявкнул Снейп, шагнув вперед; глаза его метали молнии. — Ни слова больше. Ты и так наговорил Драко совершенно непростительные вещи!
        — Но...
        — Убирайся с глаз моих, — приказал Снейп значительно спокойнее. Тем страшнее его слова прозвучали для Гарри. К крикам и угрозам он привык: дядя Вернон часто извергал и то, и другое. Но убийственное хладнокровие в интонациях, словно зельевару не было ни малейшего дела до Гарри... вот это оказалось куда хуже. Гораздо хуже.
        Он нервно откашлялся.
        — Профессор?..
        — Сию минуту, Гарри. Убирайся с глаз моих долой. Я не желаю тебя видеть.
        Никогда.
        Это слово повисло в воздухе, невысказанное, но ощутимое, и пережитое за последние месяцы разлетелось на кусочки от его присутствия.
        Гарри ушел в спальню, хлопнув дверью, забрался в постель и зарылся под одеяло.


Глава 54. С глаз долой

        «Убирайся с глаз моих».
        Эти слова преследовали Гарри весь тот долгий вечер.
        «Убирайся с глаз моих долой».
        Он все ждал, что Снейп вот-вот смягчится, войдет и... сделает хоть что-нибудь. Назначит наказание. Наорет. Поговорит, чтобы они могли помириться. Но он не пришел, оставив Гарри в полном одиночестве.
        Через некоторое время — уже наверняка было далеко за полночь — пришел Драко, но он только промчался мимо кровати Гарри в ванную. Послышался шум воды, но пения не было — не сегодня. Затем сердитый Драко вернулся, несколькими резкими движениями палочки погасив свет. А потом вышел, с шумом закрыв за собой дверь — почти хлопнув ею, но не совсем, — и Гарри опять остался один. По-видимому, Драко решил опять спать на диване.
        До утра, казалось, еще очень-очень долго.
        В какой-то момент Гарри, видимо, уснул, но проснулся он с ощущением, что много часов проворочался без сна. Он знал, что наступило утро, только благодаря зачарованной рамке Драко, которая показывала озеро — там уже давно рассвело.
        Несколько встревоженный тем, что даже наутро Снейп не пришел за ним, Гарри торопливо умылся, оделся и осторожно выглянул в гостиную — посмотреть, чем заняты Снейп и Драко. Была суббота; отец должен был быть дома.
        Но в гостиной никого не оказалось. Даже Драко.
        Потом Гарри услышал голоса, доносившиеся из-за двери лаборатории. С некоторым облегчением он сообразил, что Снейп и Драко просто заняты вместе каким-то зельем — такое бывало часто. Несколько раз Гарри пытался к ним присоединиться, но ему быстро становилось ужасно скучно. Он, может, и заработал «отлично» за зелья, когда сдавал СОВы, но прекрасно сознавал: это был результат упорного труда и горячего желания утереть зельевару нос после пяти лет насмешек в классе. Как бы он ни сдал СОВы, у него попросту не было врожденного восхищения предметом, в отличие от этих двоих.
        Оглядев комнату, Гарри невольно начал беспокоиться. Стол был накрыт к завтраку; судя по двум грязным тарелкам, Снейп и Драко поели вместе, но Гарри не позвали. Когда это такое бывало? Хорошо хоть, ему оставили тарелку и целую гору всякой еды. Правда, есть не хотелось, он совсем не чувствовал голода. Напротив, при одном виде еды ему сделалось немного нехорошо. Неужели его присутствие Снейпу настолько отвратительно, что зельевар не пожелал даже есть с ним за одним столом?
        Что еще более странно, ни Драко, ни Снейп не поручили домовикам убрать со стола. Казалось, они предоставили Гарри позаботиться о посуде. Можно было, конечно, вызвать домового эльфа по каминной связи, но Гарри решил ничего не трогать. Если он слишком расстроен, чтобы есть, то и убирать за другими людьми не будет тем более.
        Отойдя от стола, Гарри обнаружил, что его опять тянет к двери лаборатории. Он хотел войти, хотел обсудить все случившееся... и боялся. Боялся опять увидеть ужасный холод в глазах Снейпа и снова услышать, насколько тот в нем разочарован — окончательно и бесповоротно.
        Однако Гарри не зря был гриффиндорцем; невзирая на свои страхи, он взялся за дверную ручку, начал поворачивать ее... и обнаружил, что дверь заперта.
        И опять — такого раньше не было. Никогда раньше Снейп и Драко от него не запирались, когда работали. Ему всегда были рады — но не сегодня.
        Из-за двери доносились голоса.
        — Драко, теперь истолченный лишайник, — произнес Снейп. Он говорил так, словно все его внимание было сосредоточено на том, что он делает. Словно он полностью забыл о Гарри. Словно ничто не имело значения, кроме зелья, которым они там заняты...
        — По-моему, прошлый раз оно не было таким оранжевым, — заметил Драко чуть погодя.
        — Подогревай котел чарами, пока состав не сделается цвета ржавчины...
        Драко и в самом деле достигал со Снейпом взаимопонимания на уровне, совершенно недоступном Гарри. Сколько бы он ни старался, у него никогда не будет такого энтузиазма и интереса. Раньше, когда Снейп, казалось, был доволен им и так, Гарри это не волновало.
        Но теперь все вернулось на круги своя — как в начале года. Гарри совершил непростительный проступок, и Снейп в нем разочаровался.
        Упрямо сказав самому себе, что ему плевать, Гарри подобрал ящичек с Сэл и ушел в спальню.

* * *

        Его комната не шла в ни в какое сравнение с чуланом под лестницей, но Гарри отчего-то чувствовал себя немного похоже, вспоминая, как его наказывали Дурсли. Наверное, все дело в изоляции, решил он. В детстве его часто отправляли в чулан в наказание, но гораздо чаще — просто чтобы убрать его с глаз долой.
        «Убирайся с глаз моих долой. Я не желаю тебя видеть».
        Подавленный Гарри на время задремал; Сэл обернулась вокруг его запястья.
        В следующий раз он проснулся около полудня, судя по зачарованному окну, но, выглянув в гостиную, обнаружил, что со стола так и не убрали. Видимо, Драко и Снейп продолжали работать над своим зельем. Гарри сказал себе, что ему все равно. Хотят обходиться без него — ну и пусть!
        Потом ему пришло в голову, что, возможно, оставлять на столе грязную посуду не лучшая стратегия. Снейп ведь настолько слизеринец; возможно, это проверка? Правда, поди пойми, какая и зачем. Конечно, благодаря своему воспитанию, Гарри привык воспринимать дополнительную работу по дому как наказание. Вывод был, несомненно, глупый: отправить грязные тарелки на кухню по каминной сети — невелик труд. Но как еще это следовало понимать?
        «Ладно, — решил Гарри, — наказание это или проверка, все равно лучше подыграть». Снейп и Драко по-прежнему работали в лаборатории, судя по доносившимся звукам. Может быть, Снейп и не заметит, что Гарри ждал аж до полудня, прежде чем взяться за дело.
        Он сходил в спальню за палочкой, решив, что, если уж убирать посуду, можно заодно и попробовать не делать этого вручную. Увы, Wingardium Leviosa не сработало. Возможно, что-нибудь и вышло бы, произноси он слова громче и увереннее, а не шепотом. Однако он не хотел, чтобы Снейп слышал, как безуспешно пытается применить магию. Раньше Гарри не стыдился того, что у него почти ничего не получается. Его это просто раздражало, и иногда он думал, что Драко, может быть, прав и всему виной в самом деле какая-то скрытая психологическая проблема.
        Теперь, однако, он понял, что стыдится. Более того, он чувствовал себя совершенным ничтожеством. И сын из него никчемный, и волшебник немногим лучше.
        Ладно, по крайней мере, он мог пользоваться каминной связью, хотя после того ожога не очень-то жаждал повторять эксперимент. Впрочем, мадам Пинс не однажды передавала ему книги. В самый первый раз изумленный Гарри спросил у Драко, как получается, что книги не горят. Тот, что неудивительно, фыркнул что-то про «маггловость» и презрительно объяснил: «Видишь ли, Гарри, это называется магией...»
        Вспоминать об этом до сих пор было обидно, потому что заодно на ум пришло множество других вещей, которые говорил Драко в последние несколько недель. Возможно, тот и не так гордился своей внешностью, как раньше казалось Гарри (по-видимому, это оказался некий случай гиперкомпенсации), но уж магией зато гордился чрезмерно. По большей части он, правда, вел себя довольно терпеливо, но иногда прорывались и его истинные чувства на сей счет. Видно было, что его раздражает, насколько долго Гарри не может справиться с тем, как выражался слизеринец, «что уж там тебе мешает». И явно считал, что Гарри сам виноват в собственной уязвимости.
        Гарри подумал, что вообще-то это нисколько не должно его беспокоить. Ведь ему же все равно, что там Драко думает, правда? Увы, по крайней мере отчасти, совсем чуточку, ему было не все равно.
        Еще больше расстроившись, Гарри сложил тарелки грудой прямо вместе с застывшими остатками еды, поставил в камин, потом кинул немного дымолетного порошка и вызвал кухню. Он не был уверен, что все делает правильно; Снейп и Драко каким-то образом умели отдавать распоряжения домовикам, и чаще всего тарелки просто исчезали со стола после окончания трапезы. Но у него все получилось. По крайней мере, тарелки куда-то исчезли. Главное, что их теперь не было в комнате; по мнению Гарри, этого было совершенно достаточно.
        Он снова вернулся к себе и уселся на постель. Сэл ползала по его рукам, обвиваясь вокруг пальцев, пока он изливал ей своей горести... жаловался на жизнь змее, в точности как сказал Драко. А кому еще тут пожалуешься? Снейп не желал с ним разговаривать, это было очевидно. Так что Гарри говорил и говорил с Сэл. Он поведал, как Рон наговорил гадостей, но был за это наказан более чем сполна; как Снейп попросту не хотел ни к чему прислушиваться. Как Драко раздул из всего этого скандал, и как потом Снейп сделал то же самое, сняв пятьсот баллов за то, что вообще не имело никакого отношения к школе.
        Он поделился и тем, насколько его встревожили эти баллы — точнее, то, как именно Снейп их снял: только с Гриффиндора, хотя его сын должен был быть и слизеринцем тоже. А Гарри тогда, получается, кто?
        Сэл слушала. Она так и не поняла ничего про баллы, сколько бы он ни пытался растолковать ей на змееязе. Что она поняла, так это то, что Гарри нужно теплое местечко, где можно свернуться и погреться. Ей всегда становится гораздо лучше, если погреться в теплом местечке, заметила она, прибавив, что ее новый ящичек просто замечательный.
        Гарри вздохнул. Если бы у него все было так же просто!
        Ближе к вечеру вернулся Драко, до странности сам на себя непохожий. Он был неестественно бледен; светлые волосы совсем прилипли к голове. Правда, он провел над котлом порядка десяти часов; возможно, это и объясняло его дурное настроение.
        Взглянув на Гарри, он скривился:
        — Что, ты так целый день и провозился тут со своей змеюкой?
        Гарри отвел взгляд, прикрыв Сэл ладонью.
        — Я убрал посуду, которую вы со Снейпом оставили на столе.
        — Да, конечно, это заняло уйму времени, — протянул Драко с таким презрением, что Гарри содрогнулся; что-то как будто съежилось в груди. Нет, ему неважно, что о нем думает Драко. Возможно, его вообще так задевают эти издевки, потому что это в некотором роде отражение негодования Снейпа. Они ведь оба на него злы.
        — Заткнись, Малфой, — безо всякого воодушевления огрызнулся Гарри. — Хватит с меня драк.
        — Надо же, какой сюрприз, — кипятился тот. — Ты у нас столько месяцев после операции прямо на стену лез, чтобы вернуть свои силы и победить Темного Лорда... Ах, да, ты ведь даже и не старался! Ты целыми днями даже палочку в руки не берешь, а когда Северус устраивает так, чтобы тебе захотелось воспользоваться каминной связью, еще и злишься на него за это!
        Гарри почувствовал, что его терпению того и гляди придет конец.
        — Между прочим, я действительно обжегся, так что скажи, кто из нас был прав!
        — Ну да, Гарри Поттер у нас всегда прав! — воскликнул Драко. — У тебя и в самом деле самомнение до небес, как Северус всегда говорил! Кстати, знаешь, что он мне рассказал? Что он с самого начала тебя предупреждал насчет этой операции! Он тебе говорил, что волшебникам не следует доверять маггловской медицине! Но ты настоял на своем! И знаешь что? Я думаю, ты с самого начала надеялся, что операция уничтожит твою магию! Ты просто хотел избавиться от ответственности в этой войне!
        Гарри вспыхнул. Как смеет Снейп говорить что-то о доверии, когда сам пересказывает Драко свои личные беседы с Гарри?! Как и тогда, с Ремусом, только теперь у него вообще никаких оправданий нет!
        — Ты же мне сам говорил, что понимаешь, забыл? — крикнул он. — Ты сказал, что на моем месте тоже не хотел бы сражаться!
        — Но я-то не ты! — выкрикнул Драко в ответ. — От Мальчика-Который-Выжил все ждут другого! Все ждут большего!
        — Не смей меня так называть!
        — Как хочу, так называю, понял? Трусом, например. Как тебе, а? По мне, так ты просто молишься на то, что там у тебя внутри выжгло, лишь бы не пришлось колдовать!
        — Да! Ну а ты только и молишься, что на свои деньги!
        — Северус мне все объяснил насчет усыновления, — огрызнулся Драко. — Он не думал, что я предпочту ему деньги, но не видел, с какой стати мне терять то немногое, что у меня осталось. Потому что он будет со мной, что бы ни случилось, так или эдак.
        Гарри отвернулся лицом к стене и легонько прижал к себе Сэл.
        Драко ушел в душ. На этот раз он пел — так, словно жизнь была прекрасна и его ничто не заботило.

* * *

        Пришло время ужина; Гарри остался в постели. Снейпа в гостиной все равно не было: если не считать легкого звяканья вилки о тарелку, там стояла мертвая тишина. Драко, по всей видимости, ужинал один.
        Гарри по-прежнему не хотел есть, но все-таки сжевал пару присланных Невиллом конфет и попил воды из-под крана в ванной. Здоровым питанием это не назовешь, но больше ничего просто в глотку не лезло.
        Потом он немного почитал и выяснил, что аравийская камедь символизирует избавление от зла, но даже тайна благопожелания потеряла всякую привлекательность. Он просто очень устал. Казалось, ничто не имеет значения — даже то, сердится на него Снейп или нет. Гарри целый день ждал, что отец придет с ним поговорить. Целый день... и ни слова.
        Можно было бы подумать, что Снейп ждет, пока Гарри сделает первый шаг... но если так, зачем тогда запираться? Нет, зельевар просто не желал больше его видеть. А Гарри твердо усвоил, что если взрослые не желают тебя видеть, лучше всего не попадаться им под ноги. Вот он и просидел целый день в спальне. Но сколько же еще пройдет времени, прежде чем Снейп его простит?
        Слизеринцы по природе не очень-то склонны прощать. А Снейп — слизеринец до мозга костей. Да, конечно, он в конце концов простил Гарри инцидент с думосбросом, но то совсем другое дело. Тогда Снейп не доверял ему в принципе, и когда Гарри сунул нос в его воспоминания, это не было предательством — просто грубостью. А теперь... при одной мысли об этом Гарри опустил голову. Снейп все сказал точно: он рассчитывал, что у Гарри хватит такта молчать обо всем, что они обсуждали с ведьмой из министерства.
        На этот раз Гарри предал его доверие.
        Он понятия не имел, сколько слизеринцу может понадобиться времени, чтобы простить такое. Зная Снейпа, можно было предположить: очень, очень много.
        В попытке избавиться от мрачных мыслей Гарри отправился в душ — но и это не помогло. Кончилось тем, что он сел на пол кабинки прямо под льющейся водой, размышляя, как можно было бы поступить иначе. Увы, корнем всех проблем было то, как Снейп обошелся с Роном, а этого Гарри попросту не мог одобрить — даже сейчас, даже для того, чтобы помириться со Снейпом.
        Гарри вытерся полотенцем, дрожа от холода и жалея, что не может применить простейшие согревающие чары. Он часто так думал, но сегодня от этой мысли ему стало еще холоднее. Потому что... если Снейп и правда никогда его не простит, он же захочет избавиться от Гарри, верно? Но он не может его прогнать, пока Гарри лишен магии...
        А это означает, что, вернув себе магию, Гарри тут же потеряет отца.
        Или уже, считай, потерял?..
        «Ты не заслуживаешь того, чтобы быть моим сыном, Гарри». И баллы только с Гриффиндора, не со Слизерина. «Убирайся с глаз моих долой».

* * *

        Когда он наконец вышел из ванной, оказалось, что Драко, забравшись с ногами на кровать, читает Снейповы заметки по зельеварению. Ну конечно. Немудрено, что Снейп его любит больше.
        — Надеюсь, ты перестал дуться? — поинтересовался Драко, откладывая в сторону тетрадь из сшитых листов пергамента и гася свет.
        — Я не дулся, — сухо сообщил Гарри. Он нашел дорогу в темноте на ощупь и забрался в свою разворошенную постель.
        — Ты целый день тут прятался, как, по-твоему, это называется?
        — Снейп велел убираться с глаз. Я убрался.
        — А, понимаю, — протянул Драко. — Теперь ты строишь из себя мученика. А я-то думал, что у тебя хватит смелости, раз ты гриффиндорец.
        — Ты же думаешь, что я трус и дурак, — огрызнулся Гарри. — Разве ты мне не это сказал?
        — А ты мне сам что сказал, Поттер?
        — Ты первый начал!
        — Нет, это ты начал, когда стал защищать своего Крысли!
        — Ну, тебе явно об этом больше не придется беспокоиться! — парировал Гарри. — Рона наверняка уже исключили!
        — Вот, опять! Ты только и беспокоишься, что о Уизли!
        — Ты бы тоже беспокоился, — прошипел Гарри, — если бы твоего друга хотели исключить. Ах, ну да... у тебя же нет друзей. Может, поэтому ты никак не можешь понять, почему я переживаю!
        — Да мне чихать, почему ты переживаешь! Я хочу, чтобы ты перестал так по-свински обращаться с Северусом!
        — Это я с ним по-свински обращаюсь? — ахнул Гарри. — А он? Он мне слова со вчерашнего дня не сказал!
        — И скажи за это спасибо, — прорычал Драко. — Он не в лучшем настроении. Но ты, конечно, и в ус не дуешь, правда? И почему? Потому что ты сидишь и дуешься целый день, и тебе даже в голову не приходит узнать, как он?
        — Трудно узнать, как он, если он от меня запирается!
        Драко вдруг застыл, как громом пораженный.
        — Разве дверь была заперта?
        — Ты сам прекрасно знаешь, что да! Ты, небось, сам ее и запер!
        — Нет... — Вдруг голос Драко совершенно изменился, и в нем появились гладкие нотки, которые всегда означали, что он бесстыдно врет: — Ах, да, это я запер. Давай спать, а?
        Без сомнений, что-то было не так. Очевидно, дверь запер Снейп, но зачем Драко врать? Уж точно не для того, чтобы не расстроить Гарри, учитывая, что Драко только что обозвал его трусом, свиньей и еще невесть чем. Нет, дело было в другом; Драко что-то знал и пытался скрыть это от него. Опять у них секреты!
        — Что ты от меня скрываешь? — не выдержал Гарри.
        — Ничего.
        — Нет, что?!
        — Ничего! — воскликнул Драко. — Слушай, я спать хочу, понял?
        — Просто скажи, что у вас там случилось в вашей лаборатории? — крикнул Гарри.
        — Если Северус захочет, сам тебе скажет, — огрызнулся Драко. — Это его дело, а не мое, слава Мерлину.
        И после этого, сколько Гарри ни донимал его, Драко не произнес ни слова.
        Наконец Гарри оставил его в покое, но сам никак не мог уснуть. Снейп заперся от него в лаборатории... и ни слова за весь день не сказал... Гарри не мог не думать: дело не только в том, что отец никак не может остыть после ссоры. Может, запертая дверь — знак чего-то большего? Того, что Снейп не желает его видеть в своей жизни? Это слизеринский способ решать такие вещи, разве нет? Разозлившись достаточно сильно, слизеринец предпочел бы избавиться от того, кто его разозлил; но Снейп не мог избавиться от Гарри из-за охранных чар. В конце концов, нельзя же подвергать опасности Мальчика-Который-Должен-Их-Всех-Спасти.
        Но, очевидно, Снейп даже вида его вынести не мог, как будто всего, что случилось с начала года, не было вовсе.
        Вдруг поддавшись панике, Гарри наконец решил, что с него довольно. Пусть Снейп послал его куда подальше и вдобавок еще и заперся от него, словно первого было мало, но Гарри не мог больше прятаться. Нет, он вызовет Снейпа на разговор, хотя бы только для того, чтобы выяснить отношения. Не в силах больше выносить неизвестность, Гарри нашарил подаренные Дамблдором теплые носки и прямо в пижаме пошлепал к двери зельевара.
        Он уже занес руку, чтобы постучать, и чуть не передумал. Если Снейп и так сердит, возможно, вытаскивать его из теплой постели не лучшая идея. Дядя Вернон точно сделал бы из него котлету за такие вещи. Снейп, правда, был не дядя Вернон. Он даже сказал — совсем недавно, — чтобы Гарри приходил и будил его среди ночи, если будет нужно.
        А Гарри было нужно. Даже если причиной тому не кошмар и не стихийная магия, ему очень нужно было увидеть Снейпа. Приготовившись к худшему, Гарри постучал, а потом прошептал:
        — Это Гарри, сэр. Можно мне войти?
        Ответа не было; в подземельях стояла все та же угрюмая тишина.
        Гарри постучал еще раз и позвал, на этот раз чуть громче.
        Никакого толку. Или Снейпа там не было, или он нарочно игнорировал Гарри.
        Совсем несчастный, Гарри медленно вернулся в постель.
        Где впервые за много-много недель в его сознание ворвался сон о прошлом и будущем, захватив все его мысли.

        Снова было Рождество, дело было в Девоне; Снейп и Драко сидели на потертом диване и разговаривали.
        — Ты так и не спросил, как именно я улучшил Чудо-крем, — с лукавой улыбкой сказал Драко.
        — Исключительно банальное название, — заметил в ответ Снейп несколько кисло.
        Драко усмехнулся.
        — Я его изобрел, мне и название выбирать.
        — Отнюдь, мистер Малфой. Изобрел его я, вы же лишь усилили его действие. Или, по крайней мере, вы так утверждаете.
        — Жалко, что ты не можешь его сейчас проверить. Наверное, придется ждать, пока...
        — Не говори об этом. Я не хочу, чтобы Гарри знал.
        — Он же нас не слышит. Он ушел на луг, сидит там под старым дубом и болтает со своей змеей.
        Снейп поднял бровь.
        — Там слишком холодно; Сэл не смогла бы с ним разговаривать.
        — А он ее взял в том ящике, который ты ему подарил, — объяснил Драко.

        Гарри хотел слушать дальше, хотел узнать, что еще Снейп от него скрывает, но сон вдруг затянул его в водоворот, завертел в тошнотворном вихре, превратив весь мир в омерзительное торнадо, от которого у Гарри так закружилась голова, что он едва мог дышать. А потом сон начался снова, но теперь ему открывалось не прошлое, а будущее. Он знал это точно, потому что оказался в своей комнате в подземельях, а зачарованная рамка Драко показывала, как Дракучая Ива пытается выпустить первые листья. Была весна, ранняя весна, и Гарри стоял в комнате один.
        Оглядевшись, он заметил на полках, где обычно лежали его учебники и часть рождественских подарков, конверт. Больше там ничего не было, полка пустовала — если не считать конверта. Охваченный любопытством, Гарри подошел ближе и сломал простую восковую печать. Из конверта на ладонь выпал крохотный ключ. Гринготтский ключ.
        Отвлекая его, из гостиной донеслись голоса. Говорила Амелия Тислторн — ее высокий голосок ни с чьим больше нельзя было спутать. Гарри вернул ключ в конверт и подошел к двери послушать, осторожно подглядывая через узкую щель за тем, как Снейп беседует с чиновницей из службы защиты семьи.
        — Вот уж не думала, — говорила она, — что мне придется так скоро сюда вернуться, да еще при таких ужасных обстоятельствах.
        — Вы принесли все необходимые документы? — спросил Снейп деловым и очень решительным тоном. — Я хочу покончить с этим как можно скорее.
        Тислторн поджала губы.
        — Надеюсь, вы сознаете, какое давление на меня оказывают, чтобы помешать вам сделать этот шаг.
        Гарри увидел, как лицо Снейпа исказила презрительная гримаса.
        — Я даже не буду спрашивать, кто его оказывает. Он просто обожает дергать за ниточки. Без сомнения, ему не нравится, как поворачивается дело, — Снейп пожал плечами, — но, боюсь, это необходимо. — Он прищурился: — Надеюсь, вы не позволите его влиянию изменить ваше решение?
        — Разумеется нет. Служба защиты семьи принимает решение исключительно в интересах ребенка. Вы уверены, что это единственный способ разрешить ситуацию?
        — Абсолютно уверен, — ответил Снейп, упрямо скрестив руки на груди.
        — Я понимаю, что вы, возможно, переменили мнение, но это так неожиданно...
        — Напротив, это следовало сделать давным-давно.
        Тислторн переступила с ноги на ногу; казалось, она раздумывает, какие аргументы привести в ответ на упрямство Снейпа.
        — Молодой человек, я полагаю, в смятении, что весьма естественно, учитывая...
        — Мисс Тислторн, — Снейп говорил мягко, но его голос звенел решимостью, — давно пора разрешить это... недоразумение, чтобы положить конец прискорбной ситуации, в которой мы оба оказались. Надеюсь, я ясно выразился?
        — Более чем, профессор.
        При этих словах Тислторн протянула ему пергамент; Снейп взял его, призвал перо и подписал.
        — Теперь я поговорю с Гарри, — сказала Амелия Тислторн. — Вы сознаете, что вообще-то его следовало поставить в известность раньше?
        Снейп кивнул, и прядь длинных темных волос упала ему на лицо.
        — Без сомнения.

        Гарри проснулся, заметавшись на постели, волосы взмокли и прилипли, в глазах по-прежнему стояла привидевшаяся ему картина.
        Ведьма из службы защиты семьи. «Ужасные обстоятельства», «прискорбная ситуация»... это никак не могло означать, что Драко тоже усыновят, как предлагала Тислторн. Нет, казалось, она против того, о чем шла речь в разговоре. Но что это могло быть?
        Снейп говорил о давлении, о том, что кто-то «дергает за ниточки»... конечно, это о Дамблдоре — о ком же еще? Он имел большое влияние на службу защиты семьи, раз сумел так ускорить усыновление Гарри. Снейп не зря говорил, что Дамблдор «обожает вмешиваться не в свое дело». А теперь Снейп и Тислторн собирались сделать что-то вопреки воле Дамблдора... что-то, что должно положить конец «прискорбной ситуации», в которой оказались Гарри и Снейп...
        А еще ключ от сейфа... и тот факт, что комната была на удивление пуста. Более того, казалось, что там вообще нет его вещей. Совсем нет, если не считать сундука и этого ключа...
        Кто-то упаковал все его вещи, даже не предупредив, что он больше не будет тут жить!
        Но это логично, правда? Если Снейп собирался подписать эти бумаги, и если они означали то, о чем Гарри подумал, — конечно, он больше не будет тут жить. И, конечно, ему понадобится ключ.
        Сначала перепуганный Гарри решил, что, возможно, это неправда. В конце концов, ему снилась куча обычных снов, нисколько не пророческих. Но у этого была та же структура, та же последовательность: сперва прошлое, потом водоворот, потом будущее. И часть про будущее всегда сбывалась.
        Всегда.
        Он очень старался не ударить Рона, но это сбылось.
        То, что Драко Малфой может когда-нибудь назвать его братом, казалось абсурдом — но и это сбылось.
        И вот вам еще один пророческий сон. Который тоже сбудется.
        Впрочем, это Гарри уже понял и безо всякого сна. С чего бы еще Снейпу оставлять его на целый день одного мучиться? В прошлый раз, когда он был расстроен, зельевар пришел и настоял, чтобы Гарри вышел в гостиную — играть в скрэббл. Но не теперь. Теперь Снейпу было все равно.
        Однако это было понятно, и сон объяснял все.
        Просто Снейп не простит Гарри никогда. Вернет ему ключ. Обратится в службу защиты семьи и скажет, что ничего не получилось. Даже вопреки желанию Дамблдора, который наверняка будет предлагать дать Гарри еще один шанс.
        Но Снейп не собирался давать Гарри никаких шансов; сон не оставлял в этом ни малейших сомнений.
        Вместо этого Снейп собирался его разусыновить обратно.


Глава 55. Мудрость

        Гарри с трудом сдержал дрожь. Разусыновить? Слово-то есть такое?
        Он помотал головой, пытаясь разогнать дурацкие мысли и вернуться к самому важному. К тому, что ему приснилось.
        Ладно, допустим, ему привиделся пророческий сон про то, как Снейп его разусыновит. Это пугало, учитывая, что все его прежние пророческие сны уже сбылись. Правда, однажды Снейп разбудил его и сказал, что Гарри кричал на змееязе. Некоторое время Гарри думал, что тот сон тоже был пророческий, но потом начал сомневаться. Во-первых, он ничего не помнил, поэтому не мог проверить, была ли там та же схема: прошлое-водоворот-будущее. Во-вторых, он несколько сомневался, что Снейп знает, о чем говорит. Как вообще можно кричать на змееязе?!
        Так что, возможно, тот раз не в счет. Гарри остался лицом к лицу с устрашающим фактом: его пророческие сны всегда сбывались и ему только что приснилось, будто к началу весны Снейп перестанет хотеть видеть его своим сыном.
        Конечно, возможно, зельевар уже и сейчас этого не хотел. Вчерашние события это очень даже подтверждали.
        Но, учитывая положение Гарри, из этого сна следовали другие странности. Во сне он явно собирался покинуть подземелья и вернуться в Гриффиндорскую башню. Но Снейп никогда не позволит ему покинуть защищенное чарами место, если только к Гарри полностью не вернется магия. С другой стороны, разусыновление ведь так и так развеет чары? Даже если Снейп его возненавидит, он никогда на такое не пойдет... разве только если чары уже окажутся не нужны.
        Гарри глубоко вдохнул. Ладно, спокойно. Что означает этот сон? Если все сбудется, то к началу весны его магия вернется.
        А если сон вовсе не пророческий? Проснувшись в ужасе, он решил, что это так, но ведь паника всегда мешает людям рассуждать как следует. Теперь, окончательно пробудившись, Гарри подумал, что в одном очень важном отношении этот сон отличался от всех прочих.
        Потому что на этот раз ему привиделось то, что мучило его накануне и о чем он думал, когда засыпал.
        В доме Сириуса он не беспокоился о том, что дом на Тисовой могут разрушить, не боялся ударить Рона и уж тем более не думал, что Драко Малфой — Малфой! — назовет их братьями. Эти сны, как и все прочие пророческие сны, явились неожиданно и ниоткуда. А этот, последний...
        Он ведь засыпал расстроенный, беспокоясь, простит ли его Снейп когда-нибудь. И не просто из-за ссоры; нет, весь проведенный в одиночестве день его встревожил, и запертая дверь, и то, что зельевар не ответил, когда он постучал ночью. Хотя кто знает: для последнего вполне могла найтись какая-нибудь убедительная причина. Но все равно Гарри ужасно беспокоился.
        А потом ему все это приснилось.
        Он вспомнил, что говорилось про сны в той маггловской книжке по психологии. «Сны отражают наши самые глубинные страхи...»
        Уж это точно. Гарри никогда не чувствовал себя уверенно в роли сына Снейпа. Ситуация всегда казалась ему немного... нереальной. В конце концов, это же Северус Снейп! Слишком многое стояло между ними, чтобы привыкнуть ко всему так быстро. А тут эта ужасная ссора, и то, как Снейп снял баллы, и все эти жуткие вещи, которые он наговорил... немудрено, что Гарри запаниковал, нужен он тут кому-то или нет.
        К тому же он привык чувствовать себя ненужным. Это в обратное трудно было поверить, а еще труднее — привыкнуть. Так что, может, сон вовсе и не пророческий, а просто отражение его худших страхов. Если так рассуждать, все совершенно понятно, даже ключ. Для Гарри тот факт, что ключ у Снейпа, символизировал твердую уверенность в их новых отношениях. Так что же еще мог выдумать его перепуганный рассудок, как не возвращение этого ключа?
        «А как же последовательность? — вопросил внутренний голос. — Прошлое. Водоворот. Будущее. Если это обычный сон, почему он следовал именно этой схеме? Почему он выглядел как нечто большее, а не как простой сон?»
        Хороший вопрос, подумал Гарри. Но и ответ на него был очевиден. «Потому что я уже знаю эту схему, — твердо сказал он сам себе. — Это... как там это называлось в той книге? Это все фокусы подсознания, которое состряпало мне кошмар самого жуткого сорта, чтобы я сразу поверил. А может, это такое предупреждение. Мол, осторожней, Гарри, вот что может случиться, если ты не возьмешься за ум. Возможно, подсознание мне советует приложить побольше усилий, чтобы все уладить, иначе я могу и в самом деле потерять отца.
        А я не хочу его терять.
        Совсем-совсем не хочу».
        Так что, сообразил Гарри, предупреждение это или просто кошмар, взрослому человеку на его месте следует сделать первый шаг. Казалось, он уже сто лет не напоминал себе, что нужно стараться поступать взрослее; а ведь он начал год с этой мыслью. Однако после усыновления и всего, что случилось потом, он как-то об этом позабыл.
        Но Драко прав: прятаться в спальне и дуться — а теперь Гарри был готов признать, что именно этим и занимался, — совсем уж ребячество. Даже если он привык прятаться, когда дядя Вернон выходил из себя. Но Снейп не дядя Вернон, это Гарри знал точно.
        Правда, он не весь день накануне вел себя по-детски. Он попытался поговорить с зельеваром, но тот сначала заперся в лаборатории, а потом даже не ответил на стук. Может, он все еще слишком рассержен? А может, его вообще дома не было, как знать? Снейп нередко засиживался по ночам в кабинете рядом с классом, а то и возился в смежной с ним большой лаборатории чуть ли не до рассвета.
        Гарри решил, что не стоит сразу думать самое худшее.
        Ни про Снейпа, ни про сон. Пока не появится весомых причин думать иначе, он будет считать увиденное просто порождением обеспокоенного ума. Ведь это касается почти всех снов, правда? «Они отражают наши самые глубинные страхи...»
        Итак... он очень постарается помириться со Снейпом и больше с ним не ссориться. И тогда у зельевара не будет причин его разусыновлять, правда? И все будет хорошо.
        «Но твои пророческие сны всегда сбываются, — напомнил противный внутренний голосишко. — Всегда. Всегда-всегда-всегда».
        «Заткнись!» — мысленно крикнул Гарри в ответ.
        Нет, он не станет так думать. Не станет и все. Выбравшись из постели, он взял чистую одежду и пошел в ванную — мыться и переодеваться.

* * *

        Когда он вернулся, Драко сидел в кровати.
        — Ты сегодня рано.
        Он говорил спокойно и деловито, без единого намека на давешнее презрение. Может, он спустил пар и тоже готов мириться? Несколько воодушевившись, Гарри постарался ответить как можно более ровно:
        — Да, я не очень много спал сегодня.
        — Кошмары? — Драко явно забеспокоился, отчего Гарри, конечно же, почувствовал себя еще большей сволочью, чем раньше.
        — Нет, просто... чувствовал себя виноватым, наверное, — тихо признал он. — Я не должен был этого говорить, про твои деньги. Прости меня, пожалуйста.
        Драко пожал плечами, будто речь шла о пустяках, но Гарри показалось, что спокойствие его наигранное, а не настоящее. Не очень понимая, как поступить дальше, он осторожно поинтересовался:
        — Что ты хочешь на завтрак? Я могу заказать что-нибудь по вкусу...
        — Ты иди лучше позавтракай с Северусом, — предложил Драко. — По-моему, вам давно пора откровенно поговорить. По-семейному.
        Гарри окончательно почувствовал себя мерзавцем.
        — Ой, нет... то есть, я не хочу... нет, хочу, но... — Он начал сначала: — Я правда думаю, что Северус хотел и тебя усыновить тоже...
        — Я знаю, — прервал Драко. — Мы довольно долго об этом говорили.
        — Так пошли завтракать, — настаивал Гарри. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя лишним.
        — Ты что, боишься пойти туда и оказаться с ним наедине? — с вызовом бросил Драко.
        Услышав это, Гарри вдруг осознал, что так оно и есть. Одно дело — уговаривать себя, что сон не пророческий, что его не отвергнут окончательно и бесповоротно, и совсем другое — поверить этому. Если он выйдет завтракать, а Снейп поведет себя так же ужасно, как накануне, разозлится и велит ему убираться с глаз... одной мысли было достаточно, чтобы Гарри совсем расхотелось высовывать нос наружу.
        Не дождавшись ответа, Драко заговорил снова:
        — Слушай, мне не следовало называть тебя трусом. Я точно знаю, что ты не трус. В Самайн в твоей храбрости невозможно было усомниться, и сразу было видно, как слабы Упивающиеся, и это открыло мне глаза на то, какой дорогой я чуть не пошел. — Он посмотрел Гарри в глаза: — Не думаю, что я долго протянул бы на его службе, поэтому то, насколько ты не трус, фактически спасло мне жизнь. В общем, то, что я сказал про твою магию... я просто... в общем, я очень переживаю и беспокоюсь, что уже так долго ни хрена не происходит, и... ну, по-моему, у тебя есть некоторые проблемы, которые тебе мешают.
        «Угу. Например, сны про то, что меня разусыновят». Уж в чем Гарри не сомневался, так это в том, что у него «есть некоторые проблемы». В частности, как заговорить со Снейпом после этой кошмарной ссоры? А вдруг отец все еще его ненавидит?
        — Я не боюсь оказаться лицом к лицу с Северусом, — соврал он, прикусив губу. — Но... так, на всякий случай... вчера вечером он был очень сердит? Ну, он говорил что-нибудь про меня?
        — Честно говоря, мы были очень заняты одним зельем.
        Гарри не был уверен, как к этому отнестись, и решил, что лучше всего пока об этом не думать.
        — Ты точно не хочешь завтракать с нами?
        — Я, наверное, лучше еще посплю, — отозвался Драко и демонстративно зевнул. Зарывшись обратно под одеяло, махнул рукой: — А ты иди.
        И Гарри пошел, гадая, какой прием ждет его по ту сторону двери.

* * *

        — Доброе утро, — спокойно сказал Снейп, увидев его. Зельевар изучал «Ежедневный пророк», но отложил газету в сторону, едва Гарри скользнул на свое место за столом.
        — Э-э... доброе утро, — медленно отозвался Гарри, не очень понимая, как себя вести. Непохоже было, чтобы Снейп кипел от ярости, но Гарри все-таки одолевали дурные предчувствия. Он налил себе чаю, отпил и недовольно уставился на чашку, осознав, что там кофе. Фу.
        — Не то, чего бы тебе хотелось, я так понимаю.
        Снейп сотворил чайник, новую чашку, налил и добавил молока — в точности столько, сколько нравилось Гарри.
        — Спасибо, — пробормотал Гарри, поглядывая на Снейпа поверх чашки и раздумывая, о чем заговорить. Лучше всего, наверное, о какой-нибудь ерунде. Однако прежде чем он успел что-нибудь придумать, зельевар спросил:
        — Твой шрам тебя не беспокоил в последнее время?
        Гарри чуть не подскочил: ему тут же пришло в голову, что Снейп пытается выяснить, не начала ли к его подопечному возвращаться магия. «Неужели ему так не терпится от меня избавиться?»
        — Нет, сэр, — тихо ответил он, и что-то екнуло в груди, и стало только хуже, когда Снейп уточнил:
        — Ты уверен? Совсем никаких ощущений?
        Гарри помотал головой и решил сменить тему:
        — А... что-нибудь интересное в «Пророке»?
        — Можно и так сказать, — протянул Снейп и подтолкнул ему газету через стол. «Кошмар в Озерном крае», — гласил заголовок на передовице. — Вчера был масштабный рейд Упивающихся.
        «Так вот почему он спросил про шрам!» — сообразил Гарри. Наверное, это сон виноват в том, что он повсюду видит какой-то подтекст. Этому надо положить конец, иначе он сам себя запугает настолько, что впутается в новые неприятности. Нужно вести себя, как будто все нормально. — А в Ордене уже знают? О том, что там затевает Волдеморт?
        Снейп пожал плечами.
        — Есть единственный выживший свидетель последнего рейда. Кошка. Сегодня днем должно быть собрание Ордена; там Минерва или Альбус расскажут, удалось ли им выудить у животного какие-либо воспоминания. — Видимо, верно поняв выражение лица Гарри, Снейп буркнул: — Нет, тебе на собрание нельзя.
        Что ж, похоже, все действительно нормально. Отодвинув стул, Гарри подошел к камину и заказал завтрак. Когда еда появилась на столе, Снейп удивленно приподнял бровь:
        — Я смотрю, ты голодный.
        Пожалуй, он и вправду перестарался.
        — Я как-то не очень много ел вчера, — сказал он в свое оправдание и начал перекладывать себе в тарелку колбаски, яичницу, французский тост и толстые ломтики ветчины.
        — «Не очень много» — это сколько? — мрачно поинтересовался Снейп.
        На долю секунды Гарри захотелось приврать, но потом он решил, что в нынешних обстоятельствах это будет совсем глупо.
        — Пару конфет, — краснея, признался он и принялся за еду.
        — Пару... — Снейп нахмурился, потом пристально оглядел его: — Ты плохо себя чувствовал?
        Гарри отпил апельсинового сока, раздумывая, как ответить. Можно было просто сказать «да» и отделаться. Но, как и раньше, он чувствовал, что ложь в итоге выйдет ему боком. А после сегодняшнего сна итог его очень беспокоил.
        — Нет, просто нервничал, наверное. То есть... вы же на меня ужасно рассердились.
        — И ты из-за этого перестал есть? — спросил Снейп скептическим тоном.
        — Мне не хотелось.
        Снейп долго смотрел на него, словно прикидывая что-то, но так ничего и не сказал, а вместо этого положил себе яичницы. Лишь покончив с ней, он заговорил снова:
        — У тебя вчера нашлось время заняться гриффиндорским благопожеланием?
        — Как-то не очень.
        — А домашними заданиями?
        — Ну... нет.
        Снейп опять уставился на него.
        — Я надеюсь, сегодня тебе лучше.
        — Да, сэр.
        Кивнув, зельевар поднялся и принялся облачаться в официальную мантию, которую вешал у двери каждый вечер, вернувшись после уроков. Гарри озадаченно смотрел на него.
        — Сегодня же воскресенье? — Потом до него дошло: — А, собрание Ордена.
        Снейп отряхнул мантию, разглаживая складки.
        — Это позже. В данный момент у меня назначена беседа с четой Уизли.
        Вот тебе и поели... аппетит у Гарри сразу пропал; поддавшись воспоминаниям, он отодвинул тарелку. Только-только ему немного полегчало, едва он решил, что Снейп на него больше не сердится. Но стоило опять всплыть истории с Роном, как гнев снова накрыл Гарри с головой. Он постарался взять себя в руки и реагировать как взрослый человек. Даже если Снейп и не пытается этого сделать.
        — Профессор... вам не кажется, что вы тогда немного погорячились? Ну, из-за Рона?
        — Напротив, я проявил исключительное терпение во всем, что касается идиотизма мистера Уизли, — преспокойно заявил Снейп.
        — Десять тысяч строк — это терпение? — ахнул Гарри.
        — Гарри, — протянул Снейп и снова подошел ближе, звонко цокая каблуками по каменным плитам, — как по-твоему, почему я заставил его писать строчки здесь?
        — Чтобы он не мог жульничать, вы же говорили, — припомнил Гарри, растерявшись.
        — Тебе не кажется, что я мог добиться той же цели и другим способом, если бы пожелал?
        Гарри пожал плечами.
        — Я решил, что вы достаточно долго учили Фреда с Джорджем, чтобы с подозрением относиться к изобретательности Уизли.
        — Тоже верно, — пробормотал Снейп, и уголки его губ дрогнули. — Тем не менее, я заставил мистера Уизли отрабатывать взыскание здесь, поскольку настоящим его наказанием было вовсе не копирование строчек.
        — Я не понимаю.
        Длинные волосы Снейпа качнулись, когда он покачал головой.
        — Я полагал, ты рано или поздно поймешь. Драко почти сразу же догадался, в чем дело. И был весьма недоволен, но я сообщил, что происходящее его не касается. Однако ты... неужели ты ни разу не засомневался? Иногда ты совсем не похож на слизеринца.
        Слышать это было обидно. Гарри не думал, что Снейп сказал это нарочно, но все равно... хуже того, эти слова напомнили множество аналогичных инцидентов, которые мучили его уже давно.
        — Я и гриффиндорец тоже, — заметил он. — И... но... — он сглотнул, гадая, стоит ли поднимать эту тему именно сейчас.
        — Но? — тихо переспросил Снейп.
        Судя по всему, он действительно был готов хотя бы выслушать, отчего Гарри охватило теперь другое сильное чувство — ощущение, что его готовы принять как есть. Сон был просто дурацким сном. Все будет хорошо.
        — Ну... мне просто кажется, что вы хотите видеть меня слизеринцем. И... у меня не получается. Потому что я не слизеринец, в отличие от вас, — он нахмурился, — или Драко. Если б вы объясняли ваши планы, вместо того чтобы водить меня за нос своими хитростями, я был бы вам очень благодарен.
        Услышав выражение «водить хитростями за нос», Снейп поднял бровь.
        — Вот как с Самайном, — вздохнул Гарри, решив, что лучше объяснить подробнее. — Я знаю: по-вашему, выстраданное доверие — самое сильное, или как вы там говорили... в общем, похоже на вашу теорию про то, что учиться надо на опыте. Но, честное слово, я бы гораздо раньше поверил в искренность Драко, если бы знал, почему он перестал поддерживать Волдеморта. Все, к чему привели ваши хитрые затеи, — это к тому, что я столько времени мучился зря. Вы хоть представляете, каково верить, что тебя в любую секунду могут проклясть?
        Снейп отодвинул свой стул от стола и сел; лицо его было серьезно.
        — Полагаю, Уизли могут подождать несколько минут, — решил он. — Представляю ли я, каково жить в страхе за собственную жизнь? Да, я знаю, что это такое.
        — Ну да. Волдеморт, шпионство и вообще. Да, я понимаю. Но представьте то же самое здесь, в собственном доме, ежечасно и ежедневно, и даже деваться некуда! В самом начале я несколько раз даже всерьез думал, что Драко может меня отравить. Не смейтесь. Я не шучу.
        — Я вижу, — пробормотал зельевар.
        — А Хагрид? Вот вам еще пример. Вы лишили меня его общества на столько недель, только для того чтобы я очень сильно захотел воспользоваться каминной связью? Но если меня лишить друзей, мне от этого не захочется побыстрее вернуть магию. Наоборот, мне просто будет все хуже и хуже. Потому что я и гриффиндорец тоже. И мне нужны мои друзья. — Гарри глотнул воздуха. — Вы со мной обращаетесь так, будто думаете, что я слизеринец...
        — Ты и был бы им, если бы не навязал Распределительной Шляпе свои глупые капризы.
        — Это не то же самое, — заметил Гарри. — Можно сказать, меня воспитали гриффиндорцем. Теперь уже поздно все переигрывать. Это часть меня. И потом, неужели вы думаете, что Шляпа поместила бы меня в Дом, в который я совсем не гожусь?
        С минуту Снейп смотрел на него.
        — Нет, — наконец признал он тихо. — Ты и то, и другое. И я это сознаю.
        — Но вы забываете об этом, когда вам нужно принять... ну... отцовское решение, — заявил Гарри. — Или вроде того.
        — И что же ты предлагаешь? — вопросил Снейп несколько высокомерно.
        — Обсуждать такие вещи со мной, — просто сказал Гарри. — Помните, вы же обещали, что мы будем договариваться. Это все, чего я хочу.
        — Это касалось правил, — заметил Снейп. — Но... я понимаю твою точку зрения.
        — Вот и хорошо, — одобрительно отозвался Гарри, думая, что пора закрыть тему. По крайней мере, на время. Он сомневался, что Снейп в самом деле все понимает: уж слишком тот привык ко всяким хитростям. Но, может быть, зельевар теперь дважды подумает, прежде чем опять им манипулировать. А сейчас... он вернулся к тому, с чего все началось: — Вы намекнули, что эти строчки Рона — очередной ваш замысел, да? Что не это его настоящее наказание? А что тогда?
        Снейп допил холодный кофе, поморщился, словно ему не нравился вкус, и налил себе свежего.
        — Я не вполне уверен, что «наказание» — подходящий термин. Мне всего лишь пришло в голову, что если заставить твоего друга проводить здесь достаточно много времени, рано или поздно он осознает, что с тобой все будет в порядке.
        Гарри вытаращил глаза.
        — То есть это был всего-навсего предлог?
        Снейп отпил немного кофе и кивнул.
        — Усыновление пошло во вред твоим отношениям с ближайшими друзьями. Ты неоднократно говорил мне, как много для тебя значат твои друзья. Гарри, — зельевар дождался, пока Гарри на него посмотрит, — В мои намерения вовсе не входило лишать тебя друзей.
        «Он просчитывает все до последней мелочи...» Да, вот уж точно. Гарри даже не сразу понял, о чем речь, таким просчетом оказался очередной хитроумный замысел Снейпа.
        — Так вот почему вы назначили ему столько строчек!
        Снейп пожал плечами.
        — Мистер Уизли, однако, на удивление упрям.
        «Офигеть, какой сюрприз!» — чуть было не воскликнул Гарри, но решил, что грубить все же не стоит.
        — Вот ровно это я и пытался объяснить, — заметил он. — Взять вот этот ваш план... это слишком по-слизерински. Я бы сразу сказал вам, что он не сработает, если бы вы поговорили со мной.
        На лице Снейпа воцарилось довольно презрительное выражение.
        — А ты у нас, разумеется, эксперт по психологии мальчиков-подростков.
        — Я просто знаю Рона. Он не понимает тонкостей. «Все или ничего» — вот это больше на него похоже.
        Снейп призадумался.
        — И что дальше? Что бы ты посоветовал, обсуди я с тобой вопрос заранее?
        — Ну, ему и правда надо много видеть, как мы общаемся. Но еще больше ему нужно видеть, что вы мой отец. Потому что... в общем, дело такое. Даже когда вы тут со мной сидели, вы в основном вели себя... ну, как учитель.
        — А ты до сих пор в основном и воспринимаешь меня как учителя, — заметил Снейп. Тон у него был... такой, будто он этим не слишком доволен. И это оказалось приятно.
        — Нет, — уперся Гарри. — Нет, не так, но Рон так наверняка думает. Понимаете... — он нахмурился, вспоминая. — Он ведь по большей части видел, как вы меня гоняете по разным предметам. Вряд ли он мог при этом подумать: «Вот, теперь у Гарри есть отец», правда? — Гарри сглотнул и на всякий случай скрестил пальцы на удачу, даже пускай это было по-маггловски и совсем по-детски. — Я бы просто хотел знать... вы разрешите Рону вернуться в школу хоть в следующем году, профессор?
        Снейп вздохнул с некоторой досадой.
        — Гарри, я думал, что ты уже давно понял. Я вовсе не собираюсь его исключать.
        — Так это была просто страшная угроза, чтобы заставить его писать еще десять тысяч строк? — Гарри, в свою очередь, вздохнул с еще большей досадой. — Ну вот, опять, видите? Я не хочу никого оскорбить, но...
        — Интересно, отчего, — поинтересовался Снейп сардонически, — всякий раз, когда ты произносишь эту фразу, за ней неминуемо следует нечто в высшей степени оскорбительное?
        — Но обманом заставить его писать новые строчки — это просто ужасная затея, — Гарри стоял на своем, не давая себя отвлечь. — Как Рон может успокоиться и обдумать то, что видит, если он так и кипит от ярости?
        Снейп еле заметно приподнял подбородок.
        — Мистер Уизли сам в ответе за собственное наказание. По мне, так он мог написать не больше сотни строк. Я собирался освободить его от взыскания немедленно, как только он осознает, что тебе здесь ничего не грозит.
        — Но он и так не думает, будто мне что-то грозит! — воскликнул Гарри. — Он прекрасно знает, и даже сам сказал... в общем, он не думает, что вы... ну, вы знаете.
        — Уж надеюсь, — отозвался Снейп, скрестив руки на груди. — Однако он думает, что усыновление, скорее всего, обернется тебе во вред.
        Гарри скривился.
        — А вы, конечно, много сделали, чтобы его переубедить. Он небось думает, что вы и меня так же наказываете, месяцами заставляя писать строчки.
        Снейп удрученно покачал головой.
        — В таком случае, мне просто придется воспользоваться твоим советом и обеспечить мистеру Уизли возможность наблюдать нашу семейную динамику.
        — Так вы, значит... не будете его исключать?
        Пришла очередь Снейпа хмуриться.
        — Полагаю, я уже говорил, что это с самого начала не входило в мои намерения. Я объяснил положение дел его родителям, включая всю историю с орфографической ошибкой, и, хотя Уизли также не одобрили мои методы, они не сочли некорректным требование, чтобы их сын убедился в... беспочвенности своей истерики.
        — А когда вы их видели? — спросил Гарри, гадая, не к Уизли ли зельевар уходил накануне вечером.
        — Я не общался с ними лично, Гарри. У членов Ордена есть другие способы обмениваться сообщениями.
        Ах, да, Дамблдор же говорил.
        — Ладно, но если все в порядке, зачем им приходить сюда и беседовать с вами?
        — Затем, что мистера Уизли еще нужно убедить и дальше писать строчки.
        Гарри ненадолго задумался. Это все было ужасно неправильно. Но стоит ли рисковать и дальше расположением Снейпа? С другой стороны, дурацкий сон точно никакой не пророческий — уж теперь он был в этом уверен. Снейп не собирается его разусыновлять. Гарри сомневался в этом не больше, чем в собственном имени. Ничего не переменится. Никогда. У него есть отец. И Гарри хотел быть сыном — что вовсе не означало необходимость соглашаться на все безумные слизеринские хитрости, которые могут прийти Снейпу в голову. Нет, это значило, что нужно обсуждать проблемы, взвешивать за и против и договариваться.
        — Вам не кажется, что Уизли очень хорошо отнеслись к моему усыновлению? — спросил он, решив зайти издалека. Снейп наверняка догадается, в чем дело, но кто знает — возможно, даже и одобрит. Он же любит, когда Гарри пытается быть изворотливым, сам говорил. — То есть, они могли бы устроить бучу, как Рон. Они всегда меня считали в какой-то мере одним из своих детей. Но они очень здорово ко всему отнеслись. И совсем не расстроились.
        Снейп пристально уставился на него, видимо, гадая, к чему он клонит.
        — Артур и Молли — разумные взрослые люди, — наконец ответил он.
        — Да, но и у них есть чувства, — заметил Гарри и нанес последний удар: — Вам не кажется, что они бы оценили, если бы вы проявили к их сыну хоть немного того расположения, которое они уже выказывали к вашему?
        Снейп гневно раздул ноздри.
        — О, браво, Гарри. Однако не отказываться от близкого друга — в лучших интересах самого мистера Уизли. В чем его родители со мной полностью согласны. Ему придется писать строчки. И на этот раз я приложу больше усилий, чтобы он смирился с тем, что я твой отец.
        Гарри закусил губу.
        — Я это ценю, сэр, честное слово. Но все эти манипуляции... они мне не нравятся. Очень не нравятся. Вспомните, как я рассердился, когда вы хитростью вынудили меня пользоваться камином. Как я могу вам помогать хитрить и обманывать Рона?
        — Иначе остается только предоставить ему решать, когда он пожелает прийти сюда.
        — Нет, иначе остается придумать, как заманить его сюда менее жестоким способом, — парировал Гарри.
        Снейп нахмурился.
        — Это создаст неблагоприятное впечатление, что преподаватель, профессионал не в состоянии поддерживать дисциплину среди своих учеников.
        — Угу, меня прямо так заботит ваша репутация, — буркнул Гарри, но тут же спохватился, как грубо это прозвучало. — Простите. Я хочу сказать, я-то знаю, что вы так и так всегда можете запугать всех до ус...
        «Блин, чем дальше, тем хуже!»
        Снейп, однако, только усмехнулся.
        — Я должен идти, Уизли меня уже давно ждут, — объявил он. — Так что, по-твоему, мне следует им сказать?
        Гарри опять вытаращился.
        — Вы меня спрашиваете? Позавчера я просто умолял вас смягчиться!
        — Признаюсь, позавчера я был весьма раздражен твоей неспособностью понять, что я делаю. Но теперь, если, зная о моих планах, ты по-прежнему находишь их неудачными... — зельевар пожал плечами. — Ты мой сын, а не мой студент, хотя, надеюсь, в скором времени будешь и студентом тоже. Тем не менее, здесь ты всегда в первую очередь будешь моим сыном, и, как мы условились, во многих случаях есть место и время для переговоров. Итак, что ты предлагаешь?
        Гарри почувствовал, что попал впросак. У него не было никаких гениальных идей, как теперь выкручиваться из всего этого безобразия. Но одну вещь он знал точно.
        — Не заставляйте его больше писать строчки. Или делать еще что-нибудь, что напоминает наказание, — поспешно прибавил он, представив, как Снейп заставляет Рона мыть полы без магии. С зельевара ведь станется! — Но... мне нравится идея вынудить его приходить сюда. Вы что-нибудь придумаете.
        — Я что-нибудь придумаю, — эхом отозвался Снейп, качая головой. — Никаких более конструктивных предложений у тебя нет?
        Гарри поднял взгляд и улыбнулся.
        — Нет. Я доверяю вам. Теперь, когда вы знаете, что я думаю, вы все сделаете как надо.
        — А теперь кто кем манипулирует? — поинтересовался Снейп, но голос у него был скорее довольный. — Мне в самом деле пора. Вероятнее всего, мы не увидимся до вечера.
        — Ах, ну да, собрание Ордена, — пробормотал Гарри. — Вы все еще встречаетесь в доме Сириуса, даже после истории с Люциусом Малфоем?
        — Да, мы по-прежнему встречаемся в твоем доме, — подчеркнул Снейп.
        Кстати, об этом.
        — Вы обещали мне помочь с этим, найти какого-нибудь юриста и...
        — Давай обсудим это вечером, когда я вернусь, — предложил Снейп. — Хорошо?
        — Хорошо, — неуверенно согласился Гарри. Казалось, все в порядке. По крайней мере, Снейп, похоже, больше на него не сердится. Однако Гарри странным образом сознавал: все, сказанное накануне, по-прежнему висело в воздухе между ними. «Убирайся с глаз моих долой. Ты не заслуживаешь того, чтобы быть моим сыном». И Снейп наверняка сказал это искренне, хотя бы отчасти, раз потом целый день избегал его и даже заперся в лаборатории. Гарри чувствовал, что они просто обязаны выяснить отношения. Нельзя просто так притворяться, будто этой кошмарной ссоры не было... от этого все станет только хуже. Как тогда с василиском, когда он притворялся, что голоса в стене не настоящие, — чем это кончилось? Окаменевшими студентами, вот чем.
        Нет, Гарри больше не будет вести себя как маленький ребенок. Но когда он твердо сказал себе об этом, в горле немедленно встал ком. Как же ему не хотелось вспоминать и обсуждать эту омерзительную ссору! Но... пожалуй, это необходимо. Иначе те ужасные слова и дальше будут болтаться у него в сознании.
        — Да, хорошо. Обсудим все вечером.
        Снейп шагнул к двери, затем оглянулся. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но потом просто вышел в коридор, не произнеся ни слова. Взмах палочки, и дверь за ним захлопнулась.
        Гарри вдохнул поглубже и напомнил себе: «Он принимает тебя таким, какой ты есть».
        Конечно принимает. Это очевидно.
        И, тем не менее, предстоящий неизбежный разговор с отцом его очень беспокоил.

* * *

        К тому моменту когда Драко вышел из спальни, Гарри уже успел взять себя в руки и покончить с завтраком. Драко положил себе еды, разогрел ее чарами, а потом посмотрел прямо на него:
        — Давай сегодня разберемся с твоим благопожеланием? Что скажешь?
        — Что ты подслушивал. Ты слышал, как Северус о нем спрашивал.
        Драко не только не стал отпираться, но даже не встревожился.
        — Я не уверен, что смогу сосредоточиться, — пробормотал Гарри, гадая, о чем там Снейп беседует с Уизли. Возможно, и не следовало предоставлять отцу решать... учитывая, до какой глупости тот додумался прошлый раз. Десять тысяч строк...
        — Надо же тебе чем-то заняться, — настаивал Драко. — Если хочешь, я тебе даже помогу.
        Это неожиданное предложение отвлекло Гарри от мрачных мыслей.
        — Ты предлагаешь сжульничать?
        Драко засмеялся и откинулся на спинку стула.
        — Слизеринцы всегда жульничают. Я думал, ты в курсе. — Потом, однако, он посерьезнел: — Но нет, этого я не предлагал. Я просто могу немножко подтолкнуть тебя в нужном направлении. Ты же хочешь знать, чего тебе желает твой Дом?
        — Хочу, — признал Гарри. — Пойду схожу за книжкой, которую подарила Джинни.
        — Не торопись, я сначала позавтракаю. Но раз ты идешь за книгами, захвати «От растений к зельям» из моего сундука. Думаю, она нам пригодится.
        Копаться в сундуке Драко оказалось ужасно интересно. Сколько там всего помещалось — Гарри с трудом верил глазам. Сундук явно был заколдованный, потому что внутри выглядел значительно больше, чем позволяли его внешние размеры. «Может, попросить такую штуку на следующее Рождество? — мельком подумал Гарри. — Интересно, это очень дорого или нет?»
        Когда он вытащил в гостиную свои записки и книги, разложив их на столе, откуда Драко успел убрать всю посуду, слизеринец спросил, что Гарри уже удалось узнать.
        Гарри сверился со своим свитком.
        — Аравийская камедь — изгнание зла, земляничные листья — любовь и удача.
        — Только удача, — поправил Драко. — У тебя там только маленькие листья, значит, нужно смотреть дополнительное свойство, а не основное.
        Ничего себе «толчок в нужном направлении»! Впрочем, Гарри не собирался жаловаться. Однако Драко еще не закончил.
        — Я тебе подскажу насчет того, что осталось, — сказал он. — За исключением колокольчиков, они все означают одно и то же. То же пожелание, раз за разом. Думаю, твои друзья очень хотели донести до тебя свою мысль.
        — А именно?
        — Выясни, что символизируют растения, и узнаешь, — Драко пожал плечами.
        И Гарри взялся за работу.
        Дело сильно облегчало то, что Драко не давал Гарри сильно отклоняться от нужной линии и углубляться в тупиковые линии исследования. Еще больше помогал справочник слизеринца: там подробно описывалось практически все. Но и теперь мало было просто заглянуть в нужные места. Книга была посвящена в первую очередь зельеварению, так что приходилось пораскинуть мозгами, прежде чем сопоставить свойства, актуальные для зелий, с более общими магическими характеристиками.
        Жуя бутерброд с индейкой, Гарри доделывал выписки по последнему растению в списке. Наконец, со вздохом отложив перо, он сказал:
        — Я даже не знаю, как это понимать.
        Драко оторвался от своего обеда.
        — Значит, ты уже все?
        Гарри кивнул.
        — Колокольчик означает правду. А миндаль, ирис, шалфей и подсолнечник все символизируют мудрость.
        — Десять баллов Слизерину, — пошутил Драко, одобрительно кивая.
        — Половина из них пойдет Гриффиндору, — огрызнулся Гарри, вспоминая, как Снейп, разозлившись на него, обошел ограничения на счетчики. Это было просто ужасно, и не только из-за того, как пострадал его Дом.
        — Ладно, забудем, — ответил Драко. — Ну, теперь ты знаешь их пожелания. И что ты о них думаешь?
        — Гм... — пробормотал Гарри, сверяясь с записками. — Мои друзья старались меня поддержать, но мое усыновление их нервирует. Они пожелали мне удачи и избавления от зла. Наверное, думают, что тут, в подземельях, мне пригодится и то, и другое. — Он поднял взгляд, но Драко не улыбнулся. — Потом они пожелали мне правды. Похоже, они думают, что я обманываю себя. Но больше всего они желают мне мудрости. Да, понимаю. Они считают, будто я не знаю, что делаю, и желают, чтобы я осознал, как обстоят дела на самом деле, и сумел справиться.
        — Да, где-то так.
        — А почему ты говорил, что так и жаждешь увидеть мое лицо, когда я узнаю?
        — Потому что они пожелали тебе мудрости аж четыре раза, — фыркнул Драко. — Какая прямолинейность! И одновременно ирония судьбы. Потому что, сознают они это или нет, Северус — невероятно мудрый выбор. Кто, кроме него, так хорошо знает Темного Лорда — и одновременно сражается на стороне Света? Кто еще может научить тебя темной магии, чтобы ты выжил в битве, но при этом удостовериться, что она тебя не испортит? Северус все это знает. Он прошел через ад насквозь и сумеет не дать тебе вляпаться, если что.
        Гарри сглотнул.
        — Ты... ты хорошо все это обдумал.
        Драко пожал плечами.
        — Когда он тебя усыновил, у меня не было большого выбора — или думать, или уходить. А уйти я не мог. Да, меня беспокоило то, как все складывается, но это уже позади.
        — Прости, я действительно был неправ, когда сказал...
        — У тебя явно еще и бзик постоянно извиняться, — перебил Драко. — Ты уже сегодня просил прощения. Все нормально, Гарри. Я тогда здорово разозлился, но учитывая, что и я тебе наговорил прорву гадостей, в том числе в тот самый вечер, полагаю, мы в расчете.
        «Полагаю, мы в расчете...» Очень похожую фразу произнес когда-то Снейп. Наверное, это слизеринский бзик — желание рассчитаться. Странно, как и Снейп, и Драко постоянно поддевали его насчет гриффиндорского стремления к справедливости, когда сами явно помешались на желании быть в расчете...
        Кстати, о справедливости. Гарри вдруг вспомнил одну вещь, которая его беспокоила уже некоторое время.
        — Как ты думаешь, мне надо писать благодарственную записку в ответ на благопожелание, раз я его расшифровал?
        — Учитывая, что обычно их дарят новорожденным младенцам, — рассмеялся Драко, — не думаю. Эй, я знаю. Когда Гермиону принесет сюда следующий раз, не забудь упомянуть, что Северус — воплощение мудрости, и посмотри на ее реакцию.
        — Перестань издеваться над Гермионой, — упрекнул его Гарри. — Ты прекрасно знаешь, что она уже несколько недель меня не донимала на эту тему.
        — Я знаю, что каждый раз, приходя сюда, она задирает нос, как будто тут чем-то воняет.
        — Хотел бы я видеть, как ты бы вел себя, оказавшись в Гриффиндорской башне, — огрызнулся Гарри. — Ты сам виноват, что она так себя ведет. Уж извини, Драко, но общение с тобой не очень способствует уверенности в себе. Она магглорожденная, и ты довольно много раз прямо давал понять, что не считаешь ее человеком.
        Пропустив мимо ушей последнее обвинение, Драко не унимался:
        — В том-то все и дело. Она не обязана тут столько времени торчать. Три, четыре дня в неделю? Ты хоть понимаешь, что она просто проверяет, все ли с тобой в порядке? Она, может, больше и не талдычит про твою «нездоровую привязанность» к Северусу, но думать так явно не перестала, иначе столько бы тут не болталась.
        — Между прочим, мне нравится, когда она тут болтается, — холодно отозвался Гарри. — Она мне нравится, если ты не заметил.
        — Она просто дура! — взорвался Драко. — Просто теперь она не так явно это демонстрирует.
        — Она мой друг, — поправил Гарри, начиная понимать, и его раздражение в адрес слизеринца понемногу улеглось. Мудрость. Гриффиндорцы, может, и ошибались, но это все равно было замечательное пожелание. — Она в самом деле желает мне только добра, мы просто не согласны в том, что считать добром. Но я не буду на нее за это обижаться.
        Драко скривился.
        «Да, — подумал Гарри, — то, как плохо он разбирается в дружбе, многое объясняет».
        — Знаешь, — продолжил он, — последние несколько раз, когда она приходила, ты очень хорошо с ней обходился. В смысле, я знаю, что ее поведение тебя раздражает, но я рад, что ты этого не показываешь.
        — Полагаю, то, что и она стала вести себя прилично, тоже не мешает, — протянул Драко. — Давно пора было перенять мои идеальные манеры.
        — Например, привычку подслушивать?
        У Драко хватило совести слегка покраснеть, но он быстро пришел в себя.
        — Главное, не забудь сказать гриффиндорцам, что их пожелание уже сбылось. Потому что Северус — по-настоящему мудрый выбор.
        В этом Гарри не сомневался, но, сколь он ни уважал Снейпа, все-таки прекрасно сознавал, что тот далек от совершенства. Взять эту затею с десятью тысячами строчек. Чистый идиотизм от начала до конца.
        Но он чувствовал, что в данном случае мудростью будет не ввязываться в очередной спор с Драко, который восхищался Снейпом настолько давно, что отказывался видеть любые недостатки зельевара.
        А Гарри их видел. Но видел и то, что стояло за ними. Снейп не был совершенством — как и сам Гарри. Правда... он-то не говорил, что Снейп не заслуживает быть его отцом?
        Неудивительно, что после такого ему приснился этот ужасный кошмар. Ничего, больше ему такого не привидится; они со Снейпом уладят это недоразумение. Утром все было практически в полном порядке, но Гарри не обманывался на сей счет: это означало только, что они оба хотели примирения, не больше и не меньше. Это не значит, что они уже помирились, как должны были.
        Но они помирятся, обязательно. Гарри это твердо решил.
        И, может быть, это и есть мудрость.


Глава 56. Время пить какао

        Снейп вернулся, когда Гарри и Драко ужинали.
        — А, это хорошо, — заметил он устало, вешая уличную мантию и садясь за стол между ними. Есть он, однако, не стал.
        Драко удивленно посмотрел на зельевара, и тот, судя по всему, о чем-то вспомнил. Помрачнев, он едко заметил:
        — Драко, не мог бы ты в дальнейшем быть так любезен и сообщать мне, если Гарри опять перестанет есть?
        Драко сердито уставился на Гарри:
        — Ты что, вчера вообще не ел? Совсем ничего? Я думал, ты избегаешь нас и жуешь что-нибудь тайком.
        Гарри вспыхнул.
        — Я поел малины в шоколаде...
        — Гарри, — медленно произнес Драко, — если твои родственники морили тебя голодом в наказание, это вовсе не означает, что надо вытворять над собой то же самое.
        — А я и не морил!
        — Да? — поинтересовался Снейп, не сводя с Гарри спокойного взгляда темных глаз.
        — Я просто не очень хотел есть, — начал объяснять Гарри. — Я... не знаю. Наверное, я просто с детства привык забывать про еду, когда расстроен.
        — Ты не забывал про еду в детстве, тебя ее лишали, — резко поправил Снейп. — Не делай так больше.
        — Не буду, — пообещал Гарри, нахмурившись.
        — «Не буду», — повторил Драко, качая головой. — Вот прямо так, «не буду», и все. Что за стратегия! У тебя была прекрасная возможность поторговаться и шантажом вынудить Северуса тоже есть чаще.
        — Я не хочу никого шантажировать.
        Драко поднял бровь, поворачиваясь к Снейпу:
        — Ему не нравится даже такой умеренный целесообразный шантаж? Когда он начнет себя вести хоть чуть-чуть более по-слизерински?
        — Без сомнения, Гарри будет вести себя по-слизерински тогда, когда решит, что это наилучшая стратегия, — отозвался Снейп, и его темные глаза сверкнули, явно показывает, что он не желает спорить на эту тему. — Однако это ему решать.
        Такое заступничество было приятно, но Гарри все равно поспешил сменить тему:
        — Так что, вы хотите есть? Вам что-нибудь заказать?
        — Я ужинал на собрании Ордена, — признал Снейп.
        — Я думал, вы никогда не остаетесь...
        На лице зельевара появилась усмешка.
        — Пока я был шпионом, Гарри, для меня было не комильфо слишком много общаться с известными сторонниками Дамблдора. Мне приходилось поддерживать определенный имидж. Кстати, Артур Уизли передавал тебе привет. Смею полагать, он считает, что ты на меня положительно влияешь.
        — И наоборот, — тихо признал Гарри.
        — Тоже верно, — согласился Снейп, и его усмешка сделалась мрачноватой: — Молли Уизли была не в силах оставить сию тему. К счастью, она умеет готовить и говорить одновременно, иначе бы мы до сих пор ожидали ужина.
        — Что, она готовила сама? — спросил Драко, забыв про всякий такт. Потом притворно задумался: — А, вероятно, у нее нет выбора, поскольку Крысли не могут себе позволить ни одного домовика. Какое убожество. Прошу прощения, Северус. Так что тебе пришлось есть, тушеные газетные вырезки с гарниром из старых ботинок?
        — Между прочим, она готовит прекрасный сырный соус! — взорвался Гарри. Затем повернулся к отцу: — Ну так как все прошло?
        — На собрании? — Гарри вообще-то имел в виду разговор о Роне, но зельевар продолжил: — Судя по тому, что Минерве удалось извлечь из кошачьей памяти, Волдеморт твердо намерен распространить свое влияние за Ла-Манш. Мы предупредили власти Магической Франции, что нападения на магглорожденных могут там начаться со дня на день.
        — Темный Лорд посвящает в свои планы кошек? — поинтересовался Драко.
        — Он пьянеет при виде пыток и теряет осторожность, — поправил Снейп. — Кошка, случайно оказавшая свидетелем резни в Озерном крае, естественно, не поняла ни слова, но когда Минерва выудила кошачьи воспоминания, ей удалось разобрать, что говорил Волдеморт. — Снейп скрестил руки на груди и, казалось, искал силы заговорить снова. — Драко, ты должен знать, что, судя по некоторым признакам, Волдеморт теперь приказал доставить тебя к нему живым.
        Драко замер, не донеся ложки до рта.
        — По каким признакам?
        — Твой отец аннулировал награду за твою голову, но втрое увеличил сумму за твое пленение. Студентов Слизерина теперь просто склоняют к тому, чтобы выманить тебя за пределы территории школы.
        Драко ссутулился.
        — Значит, пытки.
        Снейп угрюмо кивнул.
        — Без сомнения — как часть допроса. Ты несколько месяцев живешь в одной комнате с Гарри Поттером. Волдеморт желает выяснить, что ты успел узнать.
        Драко содрогнулся всем телом.
        — Прошу прощения. Мне необходим душ.
        От одного взгляда на его лицо у Гарри тоже по телу побежали мурашки. Немудрено: видев все в Самайн собственными глазами, Драко прекрасно представлял, какая судьба ждет его в руках Волдеморта... или, возможно, даже собственного отца.
        — Мне... очень жаль, — прошептал Гарри, полностью сознавая, как нелепо это звучит. Он раньше не жалел, что они стали друзьями, но теперь, когда услышал, чем эта дружба грозит Драко...
        Он почувствовал себя просто ужасно.
        Меж тем зельевар с шумом вдохнул.
        — Драко... мне жаль, что я не могу отложить это до другого раза, но ты должен знать еще одну вещь. Мистер Уизли продолжит отрабатывать свои взыскания с завтрашнего дня.
        Прищурившись, Драко всмотрелся в выражение лица Снейпа.
        — Это не все, я чувствую. Ну? Говори уже, Северус.
        — Пока обстоятельства не переменятся, друг Гарри будет с нами ужинать.
        Драко скривил губы.
        — Соль на мои раны?
        — Разлучить Гарри с друзьями значит существенно ослабить его, — спокойно произнес Снейп. — Поскольку твоя жизнь напрямую зависит от того, хватит ли у Гарри сил победить Волдеморта, я ожидаю от тебя полной поддержки в этом вопросе. Ты перестанешь грубить мистеру Уизли, это ясно?
        — Как лубаантум, — холодно ответил Драко, разворачиваясь.
        Гарри дождался, пока за ним закрылась дверь спальни.
        — Лубаантум?
        Снейп устало махнул рукой.
        — Волшебный кристалл. Довольно известный, хотя я сомневаюсь, чтобы Драко хоть раз его видел. Люциус не одобрил бы, поскольку минерал не европейского происхождения.
        Гарри подумал, что, скорее всего, эти сведения ему вряд ли пригодятся, но он беспокоился о Роне и не обратил особого внимания на то, что отец далеко не так краток, как обычно.
        — Так... как там Рон? Вы не будете заставлять его опять писать строчки?
        «Пожалуйста, скажите “нет”! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...»
        Судя по насмешливому взгляду, Снейп прекрасно знал, о чем Гарри думает.
        — Сложилось так, что мистер Уизли сам предложил решение нашей дилеммы. В некотором роде так же, как ты несколько месяцев назад, когда потребовал от меня повторить контрольную. — У него вырвался низкий рокочущий смешок. — Твой друг заявил, что стал получать отметки значительно ниже с тех пор, как оказался вынужден писать столько строчек. Он, мол, отстает по всем предметам. Что ж... мне оставалось лишь предложить, чтобы он присоединился к ежевечерним занятиям, которые я и так провожу для двух его однокурсников.
        У Гарри перехватило дыхание.
        — Представляю, как он пытался вывернуться, когда услышал.
        — О да, весьма доблестно. Разумеется, я заявил, что его учеба — это вопрос первостепенной важности и посему можно положить конец взысканию, при условии что он будет заниматься здесь ежевечерне до тех пор, пока я не останусь доволен его успехами по всем предметам. — Снейп усмехнулся. — Уизли сочли это решение абсолютно разумным, так что их сыну оставалось только лепетать невнятные возражения, которые никто не слушал.
        — А потом, — заключил Гарри, — вы упомянули, что раз мы обычно начинаем обсуждать уроки за ужином, он может к нам присоединиться.
        — Coup de grace, — пробормотал Снейп.
        — Да, так он будет проводить с нами кучу времени, — признал Гарри. — Хотя надо будет устроить так, чтобы он видел не одни уроки. Спасибо, сэр.
        Зельевар в ответ просто наклонил голову.
        — Насчет того, о чем мы говорили утром, — осторожно напомнил Гарри. — В магическом мире есть поверенные? Я совсем не знаю, как тут все устроено. Вы можете сказать, что мне нужно, чтобы...
        — Это про твой дом? Может быть, перейдем в кабинет?
        Гарри не знал, почему важно, чтобы Драко их не подслушал, но просто кивнул и последовал за отцом по коридору.
        — Итак, — начал Снейп, закрывая дверь и садясь в одно из кожаных кресел перед столом, — как я понимаю, ты желаешь избавиться от этой собственности.
        — И от сейфа Сириуса, — прибавил Гарри.
        — Ключ у Альбуса, — сообщил Снейп. — Как исполнитель завещания, он должен хранить его вместе со всеми бумагами до тех пор, пока ты не достигнешь совершеннолетия.
        — Значит, нам нужно с ним поговорить.
        Зельевар покачал головой.
        — Скажи, почему ты так торопишься избавиться от всего, что твой крестный пожелал тебе оставить?
        — Я... — Гарри откинул голову на спинку кресла. — Вы же знаете, каково мне.
        Взмах палочки, и в камине весело заплясал огонь.
        — Да. Ты считаешь себя ответственным за случившееся.
        Гарри застонал.
        — Пожалуйста, только давайте не будем все это опять обсуждать. Я знаю, что можно по-разному смотреть на вещи, но я до сих пор чувствую себя чудовищно виноватым.
        — Возможно, — признал Снейп, отложив палочку. — Тем не менее, прошло слишком мало времени, чтобы отказываться от наследства. Возможно, позднее ты передумаешь.
        Глядя в пламя, Гарри поклялся:
        — Я никогда не передумаю. Никогда. Ни за что.
        — Гарри, тебе всего шестнадцать, а не шестьдесят.
        — Шестнадцать — это почти взрослый.
        Прежде чем Гарри успел продолжить, Снейп поднял ладонь:
        — Поверь, когда-нибудь ты можешь быть мне очень благодарен за то, что я заставил тебя ждать. Ты сказал на Рождество, что хочешь знать, каково быть ребенком. Каково полагаться на другого человека. Так что... положись на меня и на мою прозорливость в этом вопросе. Гарри... позволь мне быть твоим отцом и в этом.
        В такой просьбе отказать было трудно. Больше того, Гарри испугался, что вот-вот разревется. Ну, не то чтобы совсем... но в горле встал тугой комок.
        —Хорошо, — он кивнул, подчеркивая согласие.
        Снейп в ответ одарил его слабой улыбкой.
        — Вот и прекрасно.
        Но Гарри так не думал. То есть... в том, что касалось отца, — да, а вот дом... Гарри не хотел им владеть. Однако странно было сознавать, что у него теперь есть кто-то, кто может помочь с подобными решениями. Кто-то, к кому можно обратиться за советом. Кто-то, кто достаточно заботится о нем, чтобы дать и такой совет, который Гарри предпочел бы не слышать.
        Нет, не просто «кто-то».
        Отец.
        Он вдруг почувствовал себя куда менее одиноким, чем раньше... может быть, даже чем когда-либо в жизни, и это придало ему смелости.
        — Насчет Рона, сэр. Могу я предложить... — не зная, как выразиться, Гарри закусил губу.
        — Да?
        — Просто... помните, я сказал, что Рон не понимает тонкостей? Может, вам просто сесть и поговорить с ним? Я думаю, ему будет приятнее, если вы будете обращаться с ним как с другом вашего сына, а не каким-то... не знаю, противным насекомым, которого хочется прихлопнуть поскорее.
        — Я начну обращаться с ним как с твоим другом в ту же минуту, когда он начнет вести себя как таковой, — неумолимо отозвался Снейп.
        — Но это неправильно — ждать, пока он сделает первый шаг, — возразил Гарри. — Вы взрослый, ответственный человек. И учитель. Вам полагается вести себя взрослее.
        — Полагается? — покосился на него Снейп.
        Гарри вздохнул.
        — Судя по тому, что я слышал, когда еще лежал слепой, вы тогда снимали с Рона баллы за каждый чих. Только не говорите, что он вел себя неподобающе! Вы несправедливо снимали баллы с Гриффиндора годами, причем только потому, что...
        — Да? — поинтересовался зельевар очень мрачным тоном.
        — Ну... вы ненавидите Гриффиндор, — сказал Гарри тоном человека, утверждающего очевидное.
        — Я... — Снейп вдруг закрыл рот и продолжил мгновение спустя: — Гм. Есть по крайней мере один гриффиндорец, которого я решительно не ненавижу.
        — Да, я помню, — Гарри немножко улыбнулся: это воспоминание грело его до сих пор. — Вы меня совсем не ненавидите. — Когда отец промолчал в ответ, Гарри продолжил: — Честно говоря, я думаю, вы и Рона не ненавидите. И Гермиону. Хотя... может быть, и правда ненавидите Невилла.
        — Ненависть — очень сильное чувство, — только и ответил Снейп.
        Гарри не очень понял, что это значило, но решил, что разговор и так зашел уже в очень опасные воды, поэтому прибавил только:
        — Ну, просто подумайте о том, что я сказал. Рон быстрее увидит то, что у него под самым носом, если вы не будете дышать ему в затылок.
        — Какое чудовищное смешение метафор, — счел нужным заметить зельевар.
        — Я разговариваю с отцом, а не пишу эссе! — огрызнулся Гарри.
        — Твои эссе обладают тем же недостатком, — парировал Снейп.
        — Так вы поговорите с Роном или нет? — не выдержал Гарри.
        Снейп смерил его серьезным взглядом.
        — Я об этом подумаю.
        Ладно, это уже неплохо. По крайней мере, пока.
        Некоторое время они сидели молча. Снейп просто смотрел в огонь; казалось, он вполне доволен тем, что Гарри рядом. Гарри, однако, довольным никак нельзя было назвать. Ссора, безусловно, осталась в прошлом, но он по-прежнему хотел о ней поговорить. Снейп и Драко, возможно, могли обойтись и так и просто жить дальше. Возможно, все слизеринцы так делают. Гарри не считал себя чувствительным, словно какой-нибудь хаффлпаффец, но не мог и просто так махнуть рукой на все то, что Снейп наговорил.
        — Я... странно, что вы до сих пор ничего не сказали о том, что было в пятницу, — осторожно признал он, поворачиваясь к отцу. — Не про Рона. А про нас с Драко.
        Снейп пожал плечами.
        — Ты пытаешься узнать, не собираюсь ли я наказать тебя еще каким-нибудь образом? На мой взгляд, пятисот баллов вполне достаточно.
        — И это, и то, что вы от меня заперлись, — выговорил Гарри, а потом до боли закусил губу.
        Снейп поднял голову; в его тяжелом взгляде мелькнуло удивление.
        — Это не было наказанием. Я просто был занят.
        — Чем-то, что... — Гарри собирался сказать: «понимает только Драко», но не хотел выглядеть противным ревнивым сопляком. — Чем-то, что важнее меня, — выпалил он, только потом сообразив, что вышло еще хуже.
        — Нет, не важнее, — поправил Снейп, закрывая глаза. — Это просто не могло ждать.
        — Но почему вы от меня заперлись? — выпалил Гарри; это прозвучало так жалко, что он содрогнулся.
        Зельевар открыл глаза, и Гарри вдруг сообразил, что тот совершенно измотан, причем мучает его далеко не обычная телесная усталость.
        — Неважно, — поспешно сказал он. — По-моему, вам нужно отдохнуть.
        Снейп покачал головой.
        — Это как раз может подождать, особенно учитывая, как крепко я спал прошлой ночью.
        Гарри сморгнул.
        — Так вы поэтому не ответили, когда я стучал?
        Снейп выпрямился и резко спросил:
        — Я был тебе нужен вчера ночью?
        — Нет... то есть да. Но я просто хотел поговорить. Наверное... в общем, я не мог не заметить, что вы меня избегали всю субботу.
        Снейп вздохнул.
        — Признаюсь, я был все еще рассержен. Но дверь я запер не поэтому. Было необходимо, чтобы меня ничто не отвлекало.
        — Драко вас, значит, не отвлекает, а я — да?
        Снейп покачал головой.
        — Драко и раньше помогал мне с тем, чем я был занят. А ты... — он понизил голос. — Откровенно говоря, я заперся, поскольку предпочел бы, чтобы ты не знал некоторых вещей.
        Гарри замер, впившись ногтями в кожаные подлокотники; привидевшийся ему сон плясал перед глазами.
        — У меня горела Метка, — тихо признал Снейп еле слышным шепотом, чуть громче потрескивания пламени в камине.
        — Рейд Упивающихся, — в ужасе выдохнул Гарри. Он однажды спрашивал уже, как Снейп справляется с вызовами, тот отмахнулся, и Гарри был только рад выбросить вопрос из головы. А зря. — О Мерлин милостивый. Неудивительно, что вы так разозлились на Рона в тот вечер. Часто вас мучает... ужасная боль?
        — Метка начала болеть несколько часов спустя после того, как ушел твой друг. Что касается того, насколько часто это происходит... — Снейп приумолк, потом ответил с очевидной неохотой: — Я нашел способ с этим управляться, но мое решение несколько... неэлегантно.
        Гарри наконец понял.
        — Вчера вы и Драко работали над лекарством, да?
        Снейп тихо выругался сквозь зубы.
        — Лекарство — это мягко сказано. Ты, вероятно, знаешь, что Метка в некотором роде сродни твоему проклятому шраму? Что ее нельзя убрать?
        Взволнованный Гарри медленно кивнул, распахнув глаза.
        — Так вот, ее нельзя убрать магическим способом, — уточнил Снейп, неожиданно перейдя на лекторский тон. — Кожу, однако, всегда можно срезать. Однако Метка всегда восстанавливается по мере заживления раны, которое происходит со сверхъестественной скоростью, поскольку цель этих чар — отметить меня клеймом. Пока все ясно?
        Гарри замутило, и он с трудом сглотнул.
        — Да. Вы ее срезаете с руки раз за разом, так?
        — Фактически да, — признал Снейп. — Но даже это помогало бы слабо, если бы не наружно применяемое зелье, которое я разрабатываю с Самайна. Нужда всему научит, в чем я еще раз имел возможность убедиться. Это зелье значительно замедляет заживление, отдаляя очередную хирургическую сессию. Ты совсем бледный, Гарри. Не нужно так пугаться. Разумеется, в состав входит сильнейшее обезболивающее.
        — Значит, вчера?..
        — Метка отросла снова. Когда Волдеморт начал призывать своих сторонников, я это почувствовал. Драко помог мне срезать ее снова.
        Устыдившись, что его ужас и накатившая тошнота так очевидны, Гарри пробормотал:
        — Я мог бы вам помочь, профессор. Не только у Драко хватит духу... хотя я понимаю. Вы заставили его помогать, чтобы... кажется, в той книге это называлось «терапия отвращения».
        — Поначалу да, — признал Снейп. — Ты лежал слепой в больничном крыле, а Метка как раз отросла. Первый раз я срезал ее сам в Девоншире. Целительница Маригольд навещала тебя там в коттедже и дала мне мазь, которая действовала вопиюще слабо... только после того как мы вернулись сюда, я сумел разработать что-то лучше... — На мгновение, растянувшееся почти на целую вечность, Снейп прикрыл глаза и просто молча отдыхал. Потом продолжил рассеянно: — Я сказал «слабо»? Эта субстанция могла бы быть творением Лонгботтома, до того она была неэффективна. Помои, да и только. Не исключено, это и был действующий ингредиент...
        — Сэр, — Гарри кашлянул, сообразив, что Снейп бормочет почти бессвязно, причем не первый раз за вечер. Теперь стало ясно, почему он так говорил про лубаантум. — Может быть, вам все-таки лучше лечь пораньше?
        — Нет, сперва покончим с этим, — настойчиво произнес Снейп, устало потерев глаза рукой. — На чем мы остановились? Ах да. В следующий раз, когда Метка ожила, я решил, что Драко не вредно взглянуть на то, что Волдеморт делает со своими сторонниками.
        Продолжая говорить, он закатывал рукав аккуратными, ровными складками, под которыми оказалась широкая повязка. Она выглядела бы совсем маггловской, если бы не отсутствие каких бы то ни было креплений и пластырей.
        Снейп начал разматывать ее, и Гарри вскрикнул:
        — Не надо мне показывать, профессор! Я верю!
        — В этом я и не сомневался, — спокойно отозвался тот. — Но поскольку теперь ты знаешь, не вижу никаких причин, почему бы тебе не посмотреть.
        Под повязкой на руке оказалось... сырое мясо, других слов Гарри подобрать не мог.
        Снейп снова замотал руку и опустил рукав.
        — Теперь что касается прошлой ночи, — сказал он, аккуратно застегивая пуговицы на обшлаге. — Гарри, я попросту не слышал, как ты стучал. Надеюсь, ты не подумал худшего?
        К этой минуте Гарри было ужасно стыдно за свои сомнения.
        — Я подумал, что вы куда-то ушли, — вывернулся он. Снейп, скорее всего, почувствовал, что он говорит не всю правду, но ничего не сказал. — А вы, значит, просто спали?
        — Точнее сказать, я был практически в беспамятстве, — признал зельевар. — Даже сейчас я не вполне в себе. И за это ты можешь винить Драко. Стоило мне отвернуться, как он подлил мне в травяной чай двойную дозу зелья Легкого Сна, которое я делаю для тебя.
        — Но оно в пять раз сильнее обычного! — ахнул Гарри. — Ничего себе ошибочка.
        — Уверяю тебя, это не было ошибкой, — протянул Снейп. — Он видел, насколько я измотан после нескольких часов сильной боли, и догадался, что прямое воздействие на Метку включает в себя еще и магическое истощение. В таком случае крепкий сон — лучшее лекарство. Он не хотел ничего плохого.
        — Да, но если бы он случайно перестарался и причинил вам вред?
        Снейп уставился на него.
        — Я тебя уверяю, я бы немедленно принял слабительное.
        Гарри даже рот разинул.
        — Так вы знали с самого начала?
        Снейп слегка фыркнул.
        — Я Мастер Зелий, в конце концов. — Он постучал себя по носу: — Я мало что упускаю.
        — Ну, наверное, — пробормотал Гарри. — Просто странно, что вы все равно это выпили.
        — Оглядываясь назад, я понимаю, что мне следовало сперва поговорить с тобой. — Снейп опустил голову на руки, потом снова выпрямился, ища взглядом глаза Гарри: — Думаю, я должен просить у тебя прощения. Это не оправдание... но к тому времени я был под пыткой несколько часов. Теперь я могу только заключить, что я был тогда не совсем адекватен.
        — Ничего страшного, — Гарри неровно вдохнул. — Кофеин работает как антидот к этому зелью, да? Я еще удивился утром, что вы пьете столько кофе. А почему не Перечное зелье, например?
        — Его я тоже принял, — сообщил Снейп. — В конце концов, на собрании Ордена мне требовалось функционировать нормально. Кофеин довольно сильно продлевает действие Перечного зелья, отсюда и кофе.
        — Но теперь их действие кончилось, — заметил Гарри, хмурясь. — Может, принять еще?
        Снейп пожал плечами.
        — Полагаю, я говорил тебе однажды, что зельями всего не решить. Сейчас мне нужен только отдых, и лучше всего, полагаю, будет здоровый сон. Казалось бы, мне пора привыкнуть управляться с Темной Меткой. Я уже делал это несколько раз.
        — Я не помню, чтобы вы раньше запирались, — заметил Гарри.
        — Ты не часто бродишь по ночам, когда она обычно пробуждается. Я вызывал Драко заклинанием, чтобы не будить тебя.
        Да, это было совершенно понятно.
        — А почему вы ждете, пока Метка начнет болеть? — не мог не спросить Гарри. — Ведь, наверное, можно полностью избежать боли вызова, если... ну... срезать ее, как только она начнет появляться?
        Снейп вздохнул.
        — Разумное предположение. Тем не менее, есть другие соображения, которые необходимо принимать в расчет. — Он снова вздохнул, на сей раз очень устало. — Проклятый шрам в буквальном смысле нельзя уничтожить, Гарри. Кожа, которую я срезаю, не разлагается, а поскольку она пропитана магией Волдеморта, я не могу отдать ее домовикам, словно обычный мусор. Нельзя и оставлять ее лежать просто так. Без физической связи с моей собственной магией эти чары могут сделаться нестабильными и начать просачиваться в воздух или в здание вокруг. Драко помогал мне справиться с этой проблемой: мы обновляли стазис-зелье, которое я использую для... консервации. Сначала мы работали над этим. Во второй половине дня мы занялись самой Меткой.
        — О господи, — простонал Гарри, представляя эти долгие мучительные часы. Неудивительно, что Снейп предпочел беспамятство, хотя бы на некоторое время. И неудивительно, что ему нужна была помощь в лаборатории. — А как же в Девоншире? Вы сказали, что первый раз срезали Метку там? У вас же еще не было готово стазис-зелье?
        — Тогда его еще просто не существовало. Тут пришлось действовать методом проб и ошибок, — Снейп помрачнел немного. — В Девоншире мне помог Альбус, он забрал Метку с собой, когда приносил кое-какие припасы для тебя. Мы тогда надеялись, что, возможно, сумеем обмануть Волдеморта, если он попытается выследить меня через Метку. Но дело кончилось только всплеском темной магии в стенах Хогвартса. Пришлось срочно разрабатывать стазис-зелье.
        — Вы правда здорово во всем этом разбираетесь, — восхищенно сказал Гарри. — И вы очень смелый человек.
        Снейп нахмурился, но ничего не ответил.
        Покосившись на его рукав, Гарри живо представил повязку под тканью, а под повязкой — окровавленную плоть.
        — Надо мне побыстрее убить этого сукиного сына, — осознал он. — Потому что до тех пор вам придется все время это делать.
        Теперь помрачнел и взгляд зельевара.
        — Как ты думаешь, почему я скрывал это от тебя, Гарри? У тебя и так больше трудностей в жизни, чем должно быть у любого человека твоего возраста. Это моя проблема.
        — Да, но я мог бы положить этому конец...
        Снейп подался вперед и заговорил взволнованно и настойчиво, глаза его, вовсе не похожие сейчас на бездонные туннели, были полны искренней убежденности:
        — Когда-нибудь ты так и сделаешь, без сомнения. Но только когда придет время, Гарри. Когда ты вырастешь и будешь к этому готов. Ринувшись в бой раньше времени, ты проиграешь нашу войну...
        Как можно быть таким тупым?
        — Мне плевать на войну! — вскричал Гарри. — Я забочусь о вас!
        — А. — Снейп вдруг как-то обмяк всем телом и расслабился. — Да. Я... спасибо, Гарри. Я рад это слышать, пусть даже это гипербола.
        — Чего?
        — Гипербола. Преувеличение. Я имею в виду, что, без сомнения, тебе вовсе не «плевать на эту войну». Что касается меня, однако... если ты в заботе обо мне попытаешься помочь раньше, чем будешь к этому готов, ты только усугубишь мое положение.
        Это, безусловно, было правдой. Гарри неохотно и резко кивнул.
        — Довольно об этом, — объявил Снейп. — Так. Ты пришел ко мне вчера ночью просто спросить о запертой двери?
        «Скажи “да”, — подсказывал внутренний голос. — Скажи, что больше ничего тебя не беспокоило и что все в порядке. Потому что все в порядке».
        Только... в порядке все или нет, разве такие отношения он хочет иметь с отцом? Когда притворяешься, что тебя ничего не беспокоит, хотя это не так? Сказанное Снейп в тот вечер было просто ужасно. И да, сейчас казалось, что все в прошлом, и Гарри вовсе не был злопамятен... но он просто не мог притворяться, что ничего не случилось.
        Даже если Снейп мог.
        Он подтянул колени к подбородку и обнял их, расстроенно глядя на отца. Вдруг кольцо, висящее на шее, показалось невыносимо тяжелым. Он сунул руку под свитер, вытащил кольцо и принялся вертеть в пальцах.
        — Меня очень обеспокоило то, что вы тогда сказали, профессор, — признал он.
        — В пылу ссоры люди часто говорят обидные вещи, — возразил Снейп, глядя ему в глаза. — Я отказываюсь думать, что ты слишком мал, чтобы это понимать.
        — Да, но...
        — Тебе стоит помнить и еще об одном, — перебил тот. — Весьма часто именно близкие люди говорят друг другу самые отвратительные вещи. Подумай сам. Люди говорят в семье то, чего никогда не осмелятся сказать просто знакомому. Чем теснее узы, тем более люди склонны проверять их на прочность.
        — По таким меркам, профессор, — сердито фыркнул Гарри, — мои маггловские родственники были мне ближе всех на свете, столько гадостей они мне говорили.
        Снейп сложил руки домиком и постучал кончиками пальцев друг о друга.
        — Верно. Мне следует помнить, что ты прожил пятнадцать лет отнюдь не в образцовом семействе. Итак, возможно, ты освежишь мою память и напомнишь, что именно я сказал?
        Гарри сильно сомневался, что у Снейпа настолько плохо с памятью, но если зельевар хочет играть в эти игры — пожалуйста.
        — Вы сказали, что нельзя простить то, что я наговорил Драко.
        — Я сказал, что ты наговорил Драко непростительные вещи, — поправил Снейп. — Это не совсем одно и то же.
        — Но вы еще сказали, что я не заслуживаю того, чтобы быть вашим сыном! — выпалил Гарри. — А это как?!
        — В той же мере непростительно, на мой взгляд, — зельевар тяжело вздохнул. Затем, демонстрируя, что его память в освежении не нуждается, продолжил: — Полагаю, правда, что произнес я следующее: «В данный момент ты и ведешь себя как дурак и не заслуживаешь того, чтобы быть моим сыном». И в тот момент, Гарри, это было именно так. Я ожидал от тебя большего.
        — Да, но по тому, как вы обошлись с баллами, было видно, что я вам больше не нужен, — выдавил Гарри, не сводя глаз с кольца, которое вертел в руках. — И это было ужасно. Может, даже хуже, чем то, что вы сказали, потому что сказать сгоряча можно всякое, но чтобы так снять баллы, нужно было успеть это продумать. И вы все равно это сделали!
        — Я снял баллы с Рональда Уизли, а не с тебя.
        — Неправда. Вы использовали Рона, чтобы наказать меня, не наказывая Слизерин. Но если я правда ваш сын, я и слизеринец тоже. Снять баллы только с Гриффиндора — все равно как сказать, что я не имею к вам никакого отношения. — Когда Снейп не ответил, Гарри поднажал: — Разве вы не понимаете?
        Он поднял голову. Снейп задумчиво смотрел на него.
        — И ты полагаешь, что, поступив так, я в некотором роде отступился от твоего усыновления?
        — Ну... да, — признал Гарри. — Мне даже кошмар из-за этого приснился. Потому... ну, вы же сами сказали, что усыновление стало действительным, когда вы начали так думать. А если вы вдруг перестанете...
        — Бестолочь ты, — негромко пробормотал Снейп и взял свою палочку. Он описал ею круг, читая нараспев заклинания, чем-то похожие на те, которые произносил, когда накладывал охранные чары. Прямо на глазах у Гарри из глубины стен медленно появилось ярко-зеленое свечение.
        — Вот, Гарри. Вот она. Вот твоя защита, ничуть не слабее прежнего. А теперь смотри.
        Он произнес новое заклинание, в котором было слово tempus, но чары не изменились, продолжая светиться так же ярко и сильно.
        — Это темпоральное заклятие, — объяснил Снейп. — Я показал тебе состояние охранных чар за последние несколько суток. Ты видел, чтобы они хоть раз дрогнули?
        Гарри помотал головой.
        — Они не колебались ни разу, потому что ни разу не колебался я. Хочешь, я покажу тебе их за все дни, с самого начала?
        — Нет. — Гарри немного подумал. — Но если для того чтобы магия сработала, нужна только вера, зачем вообще было обращаться в службу защиты семьи?
        Снейп задумался.
        — Полагаю, затем, что иначе ты бы не поверил в происходящее.
        —Да, наверное, я бы не поверил, если бы не бумаги и все эти юридические штуки, — сообразил Гарри. Между прочим, давешний сон это прекрасно объясняло. Он вообще был целиком и полностью про «юридические штуки».
        — Однако вместе с юридической стороной вопроса мы обеспечили себе некоторые преимущества, — продолжал Снейп. — Предположим, ты однажды рассердишься настолько, что не захочешь больше видеть меня своим отцом...
        — Этого не случится, сэр, — перебил Гарри. — Честное слово!
        — Я говорил гипотетически. — Однако видно было, что зельевар рад это слышать. — Итак, если бы ты даже расстроился или рассердился до такой степени, чары могли бы дрогнуть, но сильно сомневаюсь, что они исчезли бы, поскольку примененные заклинания опираются не только на личные отношения, но и на контракт. Ты меня понимаешь? Тебе здесь ничто не грозит. Только взаимное отречение сторон может расторгнуть магический контракт. И, заверяю тебя, Гарри... более того, даю тебе слово: в каком бы гневе ни находился ты или я сам, я никогда от тебя не отрекусь. Никогда. Ты меня понимаешь?
        Сон поблек и отдалился, растаяв в тумане, откуда рождаются кошмары. Только этот кошмар там не родился, а умер. Да, наверное, у Гарри была просто истерика. Ничего из того, что ему приснилось, не могло быть реальностью — а тем более пророчеством.
        — Угу, я понимаю, — пробормотал он. Но, видно, ему все-таки не хватало уверенности, потому что он вдруг обнаружил, что спрашивает: — Значит, я все-таки заслуживаю быть вашим сыном?
        На этот раз зельевар, без сомнения, пробормотал «глупый ребенок», поднимаясь на ноги.
        — Иди сюда, Гарри, — сказал Снейп, распахивая объятия, а потом крепко прижимая его к себе. Гарри уткнулся носом в мягкую черную ткань мантии на отцовской груди, позволяя уверенности захлестнуть его. Он слышал, как мерно стучит сердце Снейпа — тук-тук-тук — такое же стойкое, как и сам зельевар. Чувствуя себя дома, он почти повис на отце, обмякнув в его руках.
        — Ты упускаешь самое главное, — прошептал Снейп, ероша ему волосы одной рукой. — То, что у нас есть... Гарри, это не имеет никакого отношения к тому, кто чего заслуживает. Подумай сам: как несносный невыносимый гриффиндорец может заслуживать того, чтобы быть моим сыном? Если на то пошло, как бывший Упивающийся со скверным характером и собственным отвратительным семейным опытом может заслуживать того, чтобы стать отцом знаменитого Гарри Поттера?
        Как ни странно, сейчас эта фраза не встревожила Гарри. Снейп не издевался над ним, а просто описывал суть вещей. Где-то в груди что-то екнуло и как будто отпустило; Гарри выронил из пальцев кольцо Лили, обхватил зельевара обеими руками и крепко стиснул. Они долго стояли так, просто обнимая друг друга.
        Принимая друг друга как есть.
        Снейп наконец отстранился, и в его темных глазах мелькнуло удовлетворение. Он пробормотал заклинание, и защитные чары медленно погрузились назад в стены.
        — Полагаю, мне стоит исправить свою ошибку, — проворчал он и взмахнул палочкой. — Двести пятьдесят баллов Гриффиндору. Двести пятьдесят баллов со Слизерина. Надеюсь, так лучше?
        — Да, — признал Гарри. — Хотя, по-моему, то, что я тут говорю Драко, все равно не школьное дело. Мы же не на уроке поругались.
        —Ты хочешь сказать, если бы два гриффиндорца вопили друг на друга в Башне и туда вошла Минерва, она решила бы, что это их личное дело?
        — Башня — это студенческое общежитие. А это мой дом.
        Снейп скривился — скорее всего потому, что пришлось снять столько баллов с собственного факультета.
        — Достойные усилия, — кисло усмехнулся он, — но я с самого начала ясно дал понять, что не потерплю глупых пререканий в моем доме.
        — Драко пререкался не меньше моего, — тихо заметил Гарри.
        Слизеринец до мозга костей, Снейп тут же воспользовался возможностью сменить тему:
        — Вам с Драко удалось все уладить? За ужином вы беседовали вполне мирно.
        — Да, все нормально, — признал Гарри. — Ну, я перед ним извинился.
        — И?
        — И он меня простил... кажется.
        — Гм. Возможно, мистеру Малфою следует поучаствовать в нашей беседе. — Снейп прочитал какое-то заклинание, и вскоре в дверь осторожно постучали. С угрюмой улыбкой зельевар распахнул дверь. — Очень любезно с вашей стороны, мистер Малфой, к нам присоединиться. Который час?
        У Драко глаза вылезли из орбит от этого неожиданного вопроса.
        — Примерно половина девятого, я думаю...
        — Посмотри на часы, — процедил Снейп с угрозой в каждом звуке.
        — Что случилось? — спросил Драко, с надеждой оглядываясь на Гарри. Но поскольку тот и сам ничего не понимал, то мог только пожать плечами в ответ.
        — Посмотри на часы! — рявкнул Снейп.
        Несколько обеспокоившись, Драко повиновался. Потом отозвался:
        — Северус, они показывают: «Время пить какао»! Так ты хочешь пить? Мне заказать чего-нибудь?
        Резким движением Снейп схватил Драко за запястье, дернул к себе и уставился на часы сам. Потом покачал головой.
        — Прошу прощения за бесцеремонность. Я полагал, что они показывают: «Время извиниться».
        — А. — Драко сделал шаг назад и перевел взгляд с Гарри на Снейпа и обратно. — Честно говоря, они вчера весь день это показывали.
        — Да, я знаю, — протянул Снейп. — Так ты извинился? Гарри, кажется, не заметил.
        Гарри поспешно поднял ладони:
        — Эй, я не жаловался. Я сказал, что все нормально и мы все уладили.
        — Это правда, Северус, — подтвердил Драко. Потом, видя, что зельевар все еще сомневается, прибавил: — Мы не первогодки, чтобы декан указывал нам что когда делать.
        — Прекрасно. А теперь сядьте оба, — он ткнул палочкой в сторону кресел.
        — Он только что указал нам, что делать и когда! — пожаловался Драко.
        — Лучше просто послушаться, — отозвался Гарри.
        Когда оба уселись, Снейп принялся расхаживать перед ними, словно подбирая слова. Наконец он остановился перед Гарри.
        — Ты, — произнес он, четко выговаривая каждое слово, — мой сын.
        Сделав два шага, он посмотрел Драко прямо в глаза:
        — Ты мой сын во всем, что имеет значение.
        Отступив назад, он продолжил:
        — Мы семья, джентльмены. Безусловно, далеко не обычная. Один подросток, лишившийся родителей в результате обстоятельств; другой, осиротевший добровольно; и человек, который никогда не надеялся стать отцом. Однако мы здесь, и мы семья. И в качестве таковой должны достичь взаимопонимания. В частности, этому нелепому соперничеству между вами пора положить конец. Как я уже говорил вам обоим, я забочусь о вас обоих.
        В начале этой речи Драко глядел на него настороженно, но к концу уже опять вышел из себя:
        — И это все из-за того, что не выношу Гарриных дурацких друзей?
        — Ты не любишь мистера Уизли, — согласился Снейп. — Но не поэтому ты так отвратительно вел себя, когда он стал приходить сюда. Тебя беспокоит другое. Тебе кажется, что, прилагая такие усилия, чтобы примирить его с Гарри, я тем самым оказываю Гарри предпочтение перед тобой.
        Драко открыл было рот, но Снейп покачал головой, прерывая его.
        — А тебя, — укорил он, поворачиваясь к Гарри, — столь же беспокоит, что интерес Драко к зельям заставит меня оказать предпочтение ему.
        — Вы и правда много вдвоем возитесь в лаборатории, — пробормотал Гарри.
        У Драко попросту отвисла челюсть.
        — Видит Мерлин, Гарри! У тебя были родители, которые предпочли умереть за тебя, а теперь есть Северус, готовый сделать то же самое! А у меня есть только Упивающийся Смертью, жаждущий меня пытать, да мать, которую все это ни капельки не волнует!
        На лице Снейпа появилась досада.
        — Ты меня не слушаешь? У тебя есть я — ровно в той же степени, что и у Гарри! — рявкнул он, едва не сорвавшись на крик.
        Скрестив руки на груди и угрюмо глядя исподлобья, Драко протянул:
        — Я ценю все, что ты для меня сделал, Северус, и понимаю, что ты хотел бы меня усыновить — «весьма хотел бы», кажется, ты выразился, — но факт остается фактом. У нас с Гарри разное положение.
        Снейп левитировал поближе к себе третье кресло, стоявшее у стены, сел в него и, немного наклонившись вперед, заговорил, чеканя каждое слово.
        — Как по-твоему, что такое семья? — спросил он, не сводя глаз с Драко. — Кусок бумаги со штампом, одобренный каким-нибудь идиотом в захудалом министерском департаменте?
        Драко промолчал, и Снейп потер виски.
        — Он ужасно устал, — Гарри повернулся к Драко. — Из-за тебя. Не давай ему больше мое сонное зелье. Он чуть не без сознания был вчера.
        Драко резко повернулся к Снейпу.
        — Ой. Ой, извини, Северус.
        Тот сердито фыркнул.
        — Гарри вчера пытался со мной поговорить и решил, что я его игнорирую!
        — Ничего я не решил, — возразил Гарри. — Я просто... ну, не понял, в чем дело.
        Теперь фыркнул Драко.
        — Ну знаешь, Гарри! Как тебе только в голову пришло! — Потом прибавил уже виновато: — Я не нарочно это сделал, чтобы тебя расстроить.
        Гарри кивнул.
        — Угу. Ладно, хватит. Я же говорю, Северус очень устал. По-моему, нужно принести ему какао и отправить спать.
        — Мистер Поттер, полагаю, я в состоянии сам установить себе режим, благодарю вас.
        — Всегда пожалуйста, — мило отозвался Гарри и опять повернулся к Драко: — Ты знаешь, какое какао предпочитает Северус? Простое, с шоколадом, мятное?
        В ответ на его легкомысленный тон Драко улыбнулся и громким шепотом ответил:
        — Не знаю, насколько Северус вообще любит какао, но, возможно, нам удастся его им напоить, если влить туда немного Galliano.
        Снейп слегка зыркнул на него и проворчал:
        — Мистер Малфой, вам не кажется, что пора перестать подливать что попало в мои напитки? — Затем, все-таки уступив, продолжил несколько высокомерно: — Я буду счастлив, если Гарри принесет нам какао, когда мы договорим. А теперь отвечай на вопрос, Драко. Что, по-твоему, такое семья?
        — Насколько я могу судить, — отозвался Драко холодным безразличным тоном («Он явно защищается», — подумал Гарри), — семья состоит из людей, стремящихся тебя переделать по своему вкусу. Из людей, которые без колебаний вышвыривают тебя вон, если решат, что ты не стоишь усилий.
        «Сколько горечи», — подумал Гарри. Но он очень хорошо понимал, о чем речь. И Снейп, вероятно, тоже — судя по тому, что сказал несколько минут назад. Вряд ли зельевар когда-либо станет обсуждать свои собственные проблемы такого рода вслух; он никогда не говорил о своих родных, даже когда Гарри намекал на это перед Рождеством. Не желая оставлять Драко наедине с такими переживаниями, он заметил: — Да, иногда бывает, что семья не семья, а полная лажа. Мои, правда, держали меня под замком, а не вышвыривали.
        Снейп мрачно взирал на них обоих.
        — Я испытываю сильное искушение потребовать эссе дюймов на двадцать на данную тему.
        Ой-ой. Судя по всему, зельевар говорил вполне серьезно.
        — Я предлагаю учиться на опыте, — ответил Гарри с улыбкой, но не вполне в шутку. — Правда, сэр. Как мне когда-то сказал один мудрый человек, это лучший способ что-либо освоить.
        — Просто поразительное отсутствие тонкости, — скорбно заметил Снейп, не обращая внимания на комплимент. — Однако, как продемонстрировал мне совсем недавно один глупый ребенок, некоторые вещи следует обсуждать. — Он ненадолго замолчал, и все его лицо выражало крайнюю усталость. — Во всех смыслах, которые имеют значение, вы оба мои сыновья, это ясно?
        — Значит, мы в самом деле братья, — пошутил Драко, но на сей раз Гарри не рассмеялся.
        — В таком случае, — продолжал Снейп, — вы как братья должны чаще обсуждать свои проблемы.
        — Мерлин милостивый, он опять читал эту проклятую книгу, — простонал Драко.
        Но зельевар пропустил его жалобу мимо ушей.
        — Полагаю, конструктивная критика будет весьма уместна. Конструктивная, заметьте, иначе я все-таки задам кое-кому эссе. Гарри, ты первый.
        — Что?
        — Скажи Драко о чем-нибудь, что тебя беспокоит, и предложи способ это исправить.
        Гарри подумал, что это глупо и вообще очень непохоже на Снейпа, но, возможно, всему виной ужасная усталость зельевара. «Наверное, — решил он, — лучше сделать, как он хочет».
        — Ну... не знаю. Он...
        — Обращайся к Драко, — вздохнул Снейп с некоторым нетерпением.
        — Ты обзываешь моего лучшего друга крысой.
        — А он обзывает меня хорьком, — парировал Драко.
        — Да, но ты-то однажды был хорьком!
        — Гарри, это лишнее! — взорвался Снейп.
        «Ну да, надо же конструктивно...»
        — Я бы хотел, чтобы ты называл его Роном. Помнишь, что ты говорил про Гермиону? Если обращаться к кому-то по имени, гораздо труднее ссориться.
        — Гермиона хоть симпатичная, — проворчал Драко.
        — Что, правда? — пораженный Гарри поднял бровь.
        — Господа, личную жизнь можно обсудить в другой раз...
        — Она не часть моей личной жизни! — Драко сердито посмотрел на них обоих. — И вряд ли когда-нибудь будет. Я не желаю встречаться с ходячей библиотекой и тем более... неважно. Ну ладно, могу перестать задирать твоего дружка и звать его Ронни.
        — Только без сарказма, — предупредил Гарри.
        Драко в ответ царственно кивнул.
        — Теперь твоя очередь, Драко, — напомнил Снейп.
        Драко посмотрел на Гарри сверху вниз.
        — Ты постоянно шкрябаешь по своему тосту, это невыносимо. Каждое утро — шкряб, шркяб, шкряб, мерно и монотонно, как проклятый метроном. Я бы понял, если бы тост еще подгорел, но нет, их подают прекрасно поджаренными до золотистого цвета, но тебя это почему-то не устраивает. Шкряб, шкряб, шкряб...
        — Нельзя ли серьезно? — устало спросил Снейп.
        — А я серьезно.
        — Хорошо. — У Снейпа, очевидно, уже не было сил спорить. — По крайней мере, будь конструктивен.
        — Закажи лепешки, — надменно распорядился Драко.
        — Ладно, — покладисто согласился Гарри. Если Драко хочет обернуть все в шутку — пусть так, дело не стоит ссоры. Покосившись на Снейпа, он понял, что сеанс семейной психотерапии явно подошел к концу. — Ну что, давайте теперь попьем какао?
        Шутки ради, Гарри заказал вдобавок горячие лепешки и подал по одной каждому, аккуратно положив на блюдечко. Снейп и в самом деле достал бутылку Galliano и налил себе немного, но с ними делиться отказался. Едва зельевар отвернулся, Драко показал ему язык, отчего Гарри чуть не поперхнулся.
        Когда они все допили, Снейп откинулся на спинку кресла и слегка погладил живот.
        — Какао превосходное, Драко. Просто превосходное. — Усмехнувшись Гарри, он продолжил: — Полагаю, уместно некоторое вознаграждение. Двести пятьдесят баллов Слизерину.
        Драко придушенно фыркнул.
        — Прошу прощения? Двести пятьдесят баллов за какао, которое заказывал Гарри?
        — Да, но это была твоя идея, — напомнил Снейп, прикрывая глаза. — Время пить какао. Очень разумная идея. Вполне достойная баллов.
        — Он правда устал, — заметил Драко.
        Гарри закатил глаза.
        — Очень смешно.
        — Я думал, хитро, — пробормотал Снейп. — Ты недоволен?
        — Нет.
        — Точно? Никаких проблем с самоидентификацией?
        Гарри засмеялся.
        — Нет. Все нормально.
        — Зато я недоволен, — сообщил Драко. — Глава моего Дома и Мастер Зелий отказался дать мне хоть один несчастный балл за улучшенный Чудо-крем, но дает целые сотни, потому что мои часы предложили перекусить на ночь?
        «Чудо-крем»... Гарри замер, охваченный дурным предчувствием.
        — Чудо-крем? — переспросил он дрогнувшим голосом.
        — Да, это... — Драко вдруг замолчал.
        — Все в порядке, — сообщил Снейп, снова потирая глаза. — Гарри знает, чем мы вчера занимались.
        — А, хорошо, — Драко покосился на Гарри, явно пытаясь оценить его реакцию.
        — Это... это та мазь, которую ты подарил Северусу на Рождество?
        — Ага, здорово, что ты догадался, — обрадовался Драко, никогда не упускавший случая похвастать. — Я нашел способ немного приглушить боль, когда Метка срабатывает. Не очень сильно, Северус говорит, как раз настолько, чтобы боль перестала быть невыносимой, но хоть что-то хорошо.
        — Гарри, что с тобой? — спросил Снейп. — Ты совсем побелел.
        — По-моему, какао мне как-то не пошло, — тихо вывернулся он. А что еще оставалось делать? Признаваться, что слово «Чудо-крем» только что подтвердило пророческий сон? Проклятье, он все-таки видел будущее!
        Разумеется, Снейп ни на мгновение не поверил, что виновато какао.
        — Гарри, я больше не буду от тебя запираться, хорошо? В следующий раз я позову тебя, поможешь мне со стазис-зельем.
        — А я тебя научу делать Чудо-крем, — предложил Драко.
        — Возможно, ты уговоришь Драко выдумать менее нелепое название.
        Час от часу не легче. Во сне Снейп сказал, что название банальное. Гарри хотелось завопить от раздражения. Он видел во сне настоящий разговор, безо всяких «вдруг» и «если», а значит, и все остальное тоже было настоящее! Что же теперь делать?!
        Он постарался взять себя в руки. Ему приснилось... то, что приснилось. Более дурацкого вывода и не придумаешь, но Гарри видел в нем смысл. Да, это был вещий сон — без сомнений. Значило ли это, что он непременно сбудется? Да и вообще, означал ли сон то, что Гарри из него понял? И даже если ответ на оба эти вопроса — «да», во сне не было ничего про его настоящие отношения с отцом. Только про юридические формальности.
        — А по-моему, «Чудо-крем» — отличное название, — пробормотал он.
        — Подростки, — буркнул Снейп.
        — Братья, — поправил Гарри, потому что минуту назад наконец окончательно осознал, что это правда. Сдвиг парадигмы... причем на этот раз сильно запоздавший. Он задумался, не недавние ли слова Снейпа тому виной. Возможно, в самом деле пятнадцать лет в отнюдь не образцовой семье ослепили его куда более существенно, чем иглы Люциуса Малфоя?
        Может, и так; но теперь он понял правду. Как бы ему ни нравилось видеть на бумагах об усыновлении свое имя и имя Снейпа, вовсе не эти бумаги делали их отцом и сыном. Не они, а убежденность и обязательства друг перед другом. А поскольку Снейп испытывал их по отношению к обоим своим сыновьям, кем еще могли быть Гарри и Драко, как не братьями? Да, они были одной семьей, все трое, как Снейп и говорил.
        — Я думал, ты этим недоволен, — проворчал Драко. — Когда я сейчас сказал, что мы братья, ты даже не улыбнулся.
        — Потому что это серьезно, — отозвался Гарри, сознавая, что Драко обиделся. Наверное, потому и нес всю эту чушь про тосты. — Прости, что я так смеялся в прошлый раз. Я тогда не понимал, но теперь понимаю.
        — О да, — негромко подтвердил Снейп. — Вы оба понимаете. Детская ревность и братское соперничество в этом доме переходят все возможные границы. Сознавали вы это или нет, но вы уже давно ведете себя как братья.
        — Значит, у тебя два нормальных сына, — заявил Драко. — По крайней мере, если судить по этой твоей книге.
        — По этой проклятой книге? — насмешливо уточнил Снейп.
        — Информацией можно и злоупотреблять, Северус, — парировал Драко. — Я же говорил тебе, не надо вмешиваться в наши с Гарри отношения. Мы справимся сами.
        — Это точно, — согласился Гарри, поворачиваясь к нему. — Если на то пошло, мы с Северусом тоже справимся сами. Необязательно часами учить меня, как вести себя с ним.
        Глаза Драко заблестели.
        — По крайней мере, ты наконец зовешь его по имени, хоть и пока только в третьем лице, позволь заметить.
        — Вот это я и имею в виду! Как я его зову, касается только его и меня, как и вообще все, о чем я говорю с отцом!
        — «Отец» — это еще лучше, — одобрил Драко.
        Гарри только рукой махнул.
        — Ты просто безнадежен.
        Драко рассмеялся.
        — Нет, я просто тебя дразню. Немножко. Я постараюсь, ладно?
        — Ладно.
        Снейп кашлянул.
        — Так. Поскольку между вами, как я погляжу, все в порядке, пожалуй, я и в самом деле лягу пораньше, как предлагал Гарри.

* * *

        Когда зельевар ушел, Драко предложил:
        — Ты не хочешь поиграть в магический скрэббл? — Гарри помотал головой, и тот попытался уговорить его: — У тебя будет по пять очков за «О»...
        — В другой раз, обещаю, — успокоил его Гарри. Странно, но, кажется, Драко также не хватало уверенности. — Мне просто нужно кое-что написать.
        — А, тогда ладно. Пожалуй, я тоже забросил свою корреспонденцию. Сядем вместе за столом?
        — Я, наверное, пойду в спальню.
        — Любовные письма?
        — Если бы! Нет. Просто... как обычно.
        Драко кивнул, собрал все нужное и устроился за столом. Гарри ушел в спальню, закрыв за собой дверь. Он действительно собирался писать очень личные вещи, но вовсе не любовное письмо. И вообще не письмо.
        Гарри выудил из своего туго забитого сундука подаренный Дадли дневник. Он пока ни разу им не пользовался, но сейчас у него было, о чем поразмыслить. Возможно, решил он, если все это записать, станет легче.
        И ему в самом деле стало значительно легче.
        ______________________
        Coup de grace — последний, смертельный удар (фр.).


Глава 57. Исчезновение

        Начав вести дневник, Гарри быстро пришел к выводу, что, хотя никакой сон не может повлиять на их с отцом отношения, ему до смерти хочется все-таки знать наверняка, сбудется увиденное или нет. Если да... что ж, он справится. Возможно, по каким-то неведомым причинам Снейпу придется изменить официальное положение дел. Думать об этой возможности было, мягко говоря, неприятно, но Гарри сознавал, что это не конец света. Друг для друга они все равно останутся отцом и сыном: самое важное не переменится ни за что. Уж в этом Гарри был уверен абсолютно.
        И все-таки он хотел быть готовым к тому, что произойдет. А значит, нужно выяснить: обязательно ли сбываются пророческие сны? В самом ли деле будущее предопределено? Можно ли его только узнать — или как-то повлиять на сам ход событий?
        Гарри помнил, что у Снейпа на эти вопросы не было серьезных ответов, и уж точно он не собирался обращаться с ними к Трелони. Оставалось только исследовать вопрос самому.
        Но Гарри не расстраивался: давно пора начать самому решать свои магические проблемы, не дожидаясь, пока Ремус, Снейп или Драко преподнесут ему решение на блюдечке! В конце концов, это его проблемы. До сих пор он плыл по течению, позволяя другим изыскивать выход из положения. Пора наконец взять ответственность на себя. А поскольку последним проявлением его магии оказался пророческий сон, надо начать с него и исследовать эту свою способность, насколько получится.
        На следующий же день после того, как они пили какао с лепешками, Гарри отправил каминной связью письмо мадам Пинс, попросив у нее какие-нибудь материалы по вещим снам. Следующие несколько дней он читал то, что она прислала, пока не пришел к выводу, что пользы от этих книг никакой. В одном пункте, правда, все источники сходились: сны и эмоции неразделимо переплетены, и пророческие сны не исключение. «Начните вести журнал снов, — советовали книги. — Записывайте свои сны как можно подробнее в момент пробуждения, а затем медитируйте, размышляя об их значении».
        Последний совет, пожалуй, уж слишком напоминал о Трелони, но Гарри решил, что записать сон — неплохая идея. Тем более что подробности уже начали расплываться в памяти. Наверное, лучше и в самом деле записать их, пока они еще сильнее не забылись. Дневник отлично подойдет и для этого.
        В тот вечер после ужина — Рон приходил в подземелья заниматься уже пятый день — Гарри дождался, пока Драко выйдет, а потом тихо достал свой дневник.
        — Сэр, — тихо сказал он, подойдя к дивану, где Снейп читал последнее эссе Рона по зельеварению. — Можете помочь с заклинанием?
        — Руки болят?
        — Нет, пока все нормально. — Он немного понизил голос: — Вы не могли бы так заколдовать его, чтобы он открывался только для меня? И... пожалуйста, сделайте так, чтобы Драко в особенности не мог его открыть, ладно?
        Рон явно слышал, о чем речь, потому что отчетливо фыркнул.
        Снейп ничего не сказал, просто взял дневник, заколдовал и вернул. Затем вернулся к эссе.
        — Мистер Уизли, на два слова, будьте любезны.
        Рон подошел ближе, всем своим видом выражая крайнее недовольство, хотя ответил подчеркнуто вежливо:
        — Да, сэр?
        Снейп окинул его взглядом.
        — Не стойте как столб. Садитесь.
        Рон опустился в одно из кресел, но держался очень напряженно.
        — «Свойства зачарованных зелий», — прочел Снейп заголовок эссе. — Вы проанализировали лишь две подтемы, хотя в задании были указаны четыре. Продолжите, будьте добры.
        — Там двенадцать дюймов, — ответил Рон сквозь зубы. — Как задавали, сэр.
        — Что бы ни показывала ваша линейка, вы сдали половину задания. Положения, которые вы обсуждаете, достаточно хорошо проработаны, но в целом тема не раскрыта.
        Рон взял протянутый ему пергамент.
        — Х-хорошо проработаны?
        — Коротко говоря — да, — отозвался Снейп скучающим тоном. — Вы сдали половину хорошего эссе. Следует ли напоминать вам, что половина равняется пятидесяти процентам, то есть оценке чрезвычайно низкой? Отсюда предложение продолжить работу.
        — Хорошего эссе, — повторил ошеломленный Рон.
        — Потенциально, — поправил Снейп.
        Наконец справившись с оторопью, Рон побрел обратно к столу и принялся снова листать учебник по зельеварению, задумчиво грызя перо. Некоторое время спустя он чуть подался вперед, пытаясь разглядеть, что пишет Гарри, и шепотом спросил:
        — Дневник?
        Гарри поднял удивленный взгляд. Со времени своего возвращения Рон очень старался вести себя вежливо, но теперь впервые искренне заинтересовался чем-то, кроме домашних заданий и того, как бы поскорее вернуться в Гриффиндорскую башню.
        — Ага. Мне Дадли подарил, — кивнул Гарри. — Я... мне нужно кое в чем разобраться. Кажется, если про это писать, становится легче.
        Рон слегка нахмурился, но потом беспокойство в его глазах сменила циничная усмешка.
        — Ну хоть у тебя хватает мозгов сообразить, что этот слизеринец из кожи вон вылезет, лишь бы сунуть нос в твои личные записи.
        Гарри чуть было не ответил, что братья Рона ничуть не лучше. Чтобы Фред с Джорджем — да не попытались взломать защиту на чужом дневнике?.. И еще наверняка оставили бы потом парочку-другую сюрпризов. Однако он прекрасно сознавал: не стоит и заикаться о том, что они с Драко братья. Из такого разговора точно не выйдет ничего путного. Может, позже... много позже, когда Рон наконец привыкнет к мысли, что Снейп — отец Гарри.
        — Его зовут Драко, а не «этот слизеринец», — только и заметил он, стараясь говорить мягко.
        Рон все равно фыркнул.
        — Чего это он вздумал звать меня по имени? То есть он и раньше пытался, но тогда явно издевался, а теперь ведет себя... не знаю. Очень странно.
        Гарри пожал плечами.
        — Это я его попросил.
        — Что, он теперь твой ручной слизеринец? Все делает по твоей команде?
        — Он знает, что меня уже тошнит от того, как мои друзья превращают мою жизнь в дуэльный клуб.
        Рон отшатнулся, будто получив пощечину.
        — Друзья? Это он, что ли, друг?
        — Нет, ты. Слушай... Я не хочу с тобой ссориться. Ни из-за чего. Но пока он ведет себя прилично, ты мог бы хоть попытаться делать то же самое.
        Рон только глаза закатил. Гарри оставил эту тему и продолжил писать в дневнике.

* * *

        Он записывал свой сон каждый день трижды подряд, исключительно по памяти, а затем сравнил версии. Удивительно, сколько он сумел вспомнить с третьего раза! Однако он не сомневался, что записал все точно. С четвертого раза ничего нового не припомнилось, и Гарри решил, что уже сделал все, что было можно.
        Что же теперь? Все книги упирали на то, что вещие сны должны быть символическими, но Гарри подозревал, что его это не касается. До сих пор все его сны (по крайней мере, те, что сбылись) были совершенно буквальны. Даже тот, про братьев — хотя, по-видимому, не предсказывал ничего более существенного, чем братство слизеринцев. Ничего о буквальных вещих снах в прочитанном не говорилось, и Гарри пришел к выводу, что нужно просто найти книги получше. Впрочем, нет: намного лучше — а это в Хогвартсе означало только одно.
        На следующий вечер он нетерпеливо ждал, пока Снейп закончит разъяснять попятное движение небесных тел; сейчас его мысли занимали вовсе не планеты. Наконец зельевар щелкнул пальцами, развеяв сотворенную им миниатюрную модель солнечной системы, и велел им доработать свои эссе по астрономии. «И обойдитесь без ошибок на этот раз», — напомнил он, хотя не так резко, как мог бы. Гарри отметил, что Снейп и в самом деле очень старается не спровоцировать Рона снова.
        Едва Снейп оставил их, отойдя от обеденного стола, Гарри принялся за дело — но отнюдь не за эссе. Прикрывшись учебником, он торопливо писал.

        «Дорогая Гермиона,
        Я тебе очень благодарен за то, что ты уже столько недель заглядываешь сюда каждые два-три дня, да еще приводишь с собой разных гостей из Гриффиндора. Теперь, когда Рону не приходится писать эти дурацкие строчки, все куда лучше. Я не слепой; мне с самого начала казалось, что Северус ведет себя по-свински из-за этого взыскания. Но оказывается, он все это устроил не просто так, а пытаясь мне помочь каким-то своим хитроумным планом. В общем, полный бред. Иногда слизеринцы сами себе яму роют своей изворотливостью.. Мы здорово поругались тут из-за этого и еще кое из-за чего, и я какое-то время хандрил, но в конце концов мы поговорили и все уладили.
        Как ни странно, я даже рад этой ссоре. Потому что теперь я хоть не жду, как на иголках, когда у меня выбьют почву из-под ног. (Извини за смешанные метафоры. Северус жалуется, что в моих эссе слишком много квиддичных аналогий; по-моему, это очень смешно, потому что об этом мне все время говоришь ты. Наверное, мне пора остановиться, пока я не сказал, что у вас с ним много общего. Ладно, ладно, хватит.) Короче, после этой ссоры у меня осталось ощущение, что мы сможем пережить и хорошее, и дурное, как обычная семья. И это очень хорошее ощущение.
        С новостями все. Собственно, я пишу тебе не просто так — это все можно было бы рассказать и позже, когда ты снова придешь. Я хочу попросить тебя оказать мне одну очень важную услугу. Помнишь, ты мне говорила, что у тебя есть пропуск в Запретную секцию до конца триместра? Я знаю, что он ограниченный и что тебе полагается брать оттуда только книги для проекта по нумерологии. Но тут оказывается, что мне нужны кое-какие книги для моего собственного проекта. Все, что мне могла предложить мадам Пинс из общего доступа, я уже исчерпал. Если тебе удастся достать что-нибудь о пророческих или вещих снах, это мне очень пригодится.
        Здорово, когда знаешь, что у тебя есть друзья, на которых можно положиться. Мне очень нужны эти книги — чем скорее, тем лучше. Как думаешь, у тебя получится сходить в Запретку завтра со своим пропуском, вытащить оттуда кое-что для меня и принести сюда или передать с Роном? Заранее спасибо. Огромное спасибо, Гермиона.
        С любовью,
        Гарри
        P.S. Драко говорит, ты симпатичная».

        Он сунул письмо в конверт и подтолкнул по столу к Рону. Может, стоило бы и стереть последнюю фразу, насчет Драко. Потом Гарри пожал плечами. Он доверял Рону — подглядывать тот не станет, а Гермиона вряд ли поймет приписку как-нибудь не так. Она уж точно не подумает, что нравится Драко или что-нибудь еще такое. Гарри и сам не знал, зачем упомянул об этом. Может, хотел показать ей, что Драко не настолько предубежден, как любит демонстрировать.
        Тихонько кашлянув, он прошептал Рону:
        — Можешь попросить Гермиону прочесть это сегодня?
        Ответить тот не успел; раздался язвительный голос Снейпа:
        — Итак, мисс Грейнджер консультирует тебя касательно попятного движения планет, Гарри?
        Гарри поднял глаза к потолку.
        — Это просто письмо.
        — У тебя склонность заниматься перепиской в самое неподходящее время.
        — Я допишу эссе утром. Его задали только на пятницу, и вообще: хватит с меня на сегодня учебы, — он с намеком посмотрел на отца.
        Снейп, по-видимому, понял, к чему он клонит.
        — Что ж, в таком случае — как насчет партии в шахматы?
        — С удовольствием.
        Гарри достал доску с полки в шкафу и принялся тыкать ногтем фигуры, чтобы разбудить. Белый ферзь зевнул и вцепился в голову руками, но, заработав сердитый взгляд Снейпа, занял свое место.
        Они начали играть. Рон притворялся, что не обращает внимания, но Гарри видел, что друг поглядывает на них краем глаза. Рон поморщился, когда Гарри первый раз сделал ход конем, а на рокировке так просто не сдержал стона. В темных глазах Снейпа заблистала усмешка.
        Когда партия кончилась (победой зельевара, как обычно), Снейп повернулся к Рону:
        — Так вы полагаете, что играете лучше, мистер Уизли?
        Рон вздрогнул, оторвавшись от эссе, осмотрел доску и кивнул.
        — Желаете продемонстрировать? — поинтересовался Снейп.
        Судя по всему, Рона терзало сильнейшее искушение: без сомнений, он уже представлял, как покажет зельевару, где пикси зимуют.
        — Нет, спасибо, — все-таки ответил он. — Мне надо это дописать, а потом еще кучу всего.
        — Что ж, значит, в другой раз, — заключил Снейп и снова устроился на диване, где вернулся к своему журналу.
        — Не забудь передать Гермионе письмо, — напомнил Гарри Рону. Потом взял учебник по астрономии, уселся рядом с отцом, и они продолжили читать в уютном молчании.

* * *

        На следующий день, когда Драко возился в лаборатории с каким-то новым варевом, в камине вдруг с ревом взметнулось пламя. Гарри подскочил от неожиданности, чуть не уронив со стола недописанное эссе по астрономии.
        Обернувшись на звук, он ожидал увидеть Снейпа — тот редко связывался с ними днем, но иногда это случалось. Однако в пламени вместо знакомого лица зельевара оказалось совсем другое.
        — Гарри, — начал Альбус Дамблдор, на этот раз без тени своей обычной спокойной улыбки, — ты не мог бы подняться ко мне в кабинет поболтать?
        Это приглашение прежде всего шокировало Гарри: ему-то казалось, что директор его очень давно избегает. Потом он вспомнил, как обжегся во время беседы с Хагридом, и инстинктивно попятился прочь от камина.
        На лице директора отразилось нетерпение.
        — И поскорее, Гарри, — довольно мрачно прибавил он. — Мне нужно с тобой поговорить.
        Гарри сморгнул.
        — Ну, наверное, вы могли бы спуститься сюда, сэр.
        — Я предпочел бы обсуждать такие вопросы с глазу на глаз у меня в кабинете.
        «Такие вопросы»? Судя по всему, Гарри звали отнюдь не поболтать. Кажется, у него неприятности.
        Директор вздохнул.
        — Мне спуститься вниз, чтобы потом проводить тебя наверх, Гарри? Как я понимаю, перемещение по каминной сети в одиночку вызывает у тебя некоторое беспокойство.
        Услышав такую формулировку, Гарри замер. Он знал, что с этим «беспокойством» пора покончить. Ведь на Рождество он преспокойно пользовался сетью в присутствии Снейпа. А если и обжегся позже, болтая с Хагридом, так ведь зельевар объяснил: для перемещения нужно куда меньше магии, чем для разговора. Короче говоря, бояться было нечего.
        Так что нужно просто собраться с духом и взять ответственность на себя. Иначе что же — откладывать и увиливать до тех пор, пока Снейп не швырнет его в камин за шкирку? А кончится тем, что отец именно это и сделает, если решит, что так будет лучше для Гарри.
        А уж как они тогда поругаются... Нет, куда лучше самому справиться со своими страхами. Уже пора бы. И, пожалуй, давно пора.
        — Я сейчас, профессор Дамблдор, — наконец пообещал Гарри. Теперь увиливать было некуда. Он подумал, не сходить ли в лабораторию — сказать Драко, куда идет, — но передумал. Не хватало еще лезть в камин под чужим взглядом. Однако он не хотел и исчезать без предупреждения, поэтому взял горсть дымолетного порошка, шагнул к камину и, перед тем как бросить порошок в огонь, крикнул:
        — Драко, я ухожу камином в кабинет директора.
        До него донеслось что-то неразборчивое, а потом он бросил-таки порошок в огонь и выкрикнул:
        — Кабинет профессора Дамблдора!
        Вспышка пламени, и его завертело в темноте, пронося мимо каких-то чужих очагов, а потом сеть выплюнула его из пасти директорского камина. Гарри сел и со смешком принялся отряхивать пепел с рубашки. У него кружилась голова, но не от фокусов сети — нет, от чистого восторга.
        Он переправился по каминной сети! Один!
        И совсем не обжегся!
        Дамблдор обошел свой стол кругом и протянул руку, помогая Гарри встать. Хватка у него оказалась на удивление крепкая. Каким бы старым и дряхлым он ни выглядел, ясно было: это все только для того, чтобы сбить с толку противников. Гарри окончательно отряхнулся, а потом устроился в широком удобном кресле и взял лимонный леденец из конфетницы, которую подтолкнул к нему директор.
        — Итак, — начал Дамблдор, отодвинув мановением палочки свое кресло и со вздохом усевшись. — Полагаю, ты уже догадался, почему я подумал, что нам следует поговорить.
        Чтобы Дамблдор да сразу перешел к делу? Гарри ожидал другого — несколько минут светской болтовни, скорее всего за чаем. Так или иначе, он не знал, зачем его вызвали.
        — Вы подумали, что мы давно не говорили с глазу на глаз? — предположил он.
        — Право же, Гарри... — с укором отозвался директор.
        — Что?
        — Сколько раз я говорил, что ты можешь обратиться ко мне с чем угодно?
        Гарри вдохнул поглубже.
        — Я не знаю, о чем вы хотели со мной поговорить, профессор Дамблдор. Честное слово.
        — А. — Дамблдор задумался на мгновение, потом наклонился вперед и посмотрел на Гарри поверх своих очков-половинок: — Некая гриффиндорская староста попалась на попытке злоупотребить Запретной секцией библиотеки. Теперь тебе понятно?
        Ой-ой-ой. Гарри слабо улыбнулся и попытался сделать вид, что все в порядке, хотя ясно было, что у него ничего не вышло. Любопытно: если он и был в чем-то уверен, так это в том, что Гермиона, попавшись, взяла бы вину на себя. Она бы ни за что не призналась, что выполняла просьбу Гарри.
        Но Гарри-то должен был признаться. Иногда быть гриффиндорцем — очень, очень неудобно.
        — Не вините Гермиону, — выговорил он, положив ладони на стол. — Это я попросил ее достать мне эти книги. Она не виновата. А... а как вы узнали, что это я?
        Директор сощурился.
        — Тематика выбранных ею книг оказалась крайне подозрительной. Насколько мне известно, в последнее время только одному студенту в этой школе снится будущее.
        — Северус... то есть профессор Снейп рассказал вам про мои сны?
        Дамблдор улыбнулся.
        — Я знаю, что часто осаживал тебя за неуважение к нему, Гарри, но, учитывая, что Северус теперь твой отец, думаю, ты вполне можешь называть его по имени. Кстати, как у вас дела? Все хорошо?
        Ага, а теперь этот человек хочет вести светскую беседу?!
        — Угу, нормально, — отозвался Гарри, решив не упоминать о недавней ссоре.
        Оказалось, однако, что и теперь Дамблдор имел в виду не светский обмен любезностями. Он перешел к сути вопроса, настойчиво спросив:
        — Если это так, зачем посылать мисс Грейнджер в Запретную секцию? Я уверен, ты прекрасно знаешь: Северус легко взял бы эти книги для тебя.
        — Ну-у... — лучшего ответа у Гарри не нашлось. — Я просто хотел кое в чем разобраться, — пробормотал он наконец. — Начал с книг попроще, а когда от них не оказалось толку, логично было обратиться...
        — И тебе не пришло в голову обратиться со своими вопросами к отцу?
        — Учитывая, что у него был «тролль» по предсказаниям, — нет.
        Еще одна теплая улыбка.
        — Я вижу, вы часто разговариваете. И очень, очень рад. Что касается твоих снов, однако... Гарри, возможно, на твои вопросы смогу ответить я?
        — Ну, честно говоря, меня в основном волнует один вопрос, — признал Гарри. — Я даже когда-то спрашивал у Северуса, но он не знал ответа. Может, вы знаете... Скажите, вещие сны всегда сбываются?
        Директор поправил очки и сунул в рот лимонный леденец, прежде чем ответить:
        — Иначе они бы не были вещими снами, верно?
        — Наверное, нет, — согласился Гарри. — Но... в общем, дело такое. Допустим, что-то должно было случиться, но сам тот факт, что мне это приснилось, все изменит. Например... мне приснится, что я упаду с метлы и разобьюсь насмерть, и после этого сна я перестану летать. Разве я не могу изменить будущее, если буду знать, как реагировать на события?
        — Твои сны предсказывают чью-то смерть, Гарри? — устрашающе серьезным тоном спросил Дамблдор.
        — Ой, нет. Нет, это я просто для примера.
        — Ты уверен?
        — Да, уверен. Я бы не стал скрывать такие вещи.
        — Хотелось бы думать, — строго и укоризненно произнес директор. — Однако я не могу не отметить один тревожный момент. Тогда на площади Гриммо ты без колебаний рассказал Ремусу Люпину о своих снах. А теперь... полагаю, твое желание изучить этот вопрос вызвано новыми снами? Они очевидным образом касаются тебя, и тем не менее ты не поделился ими ни с кем.
        — Угу, — сглотнув, признался Гарри.
        — Послушай, — Дамблдор помедлил, потом осторожно продолжил: — Надеюсь, ты сознаешь, что твои сны касаются не только тебя. Если они имеют отношение к Волдеморту, или войне, или Ордену... не следует о них молчать.
        Да, Гарри уже давным-давно понял, что его жизнь ему не принадлежит. Может, поэтому он так и привязался к Северусу. Тот видел в нем его самого, а не какого-то там героя, который нужен только затем, чтоб мир спасать.
        — Мои сны не имеют отношения ни к чему из этого, — со вздохом сказал он.
        Погладив бороду, Дамблдор отозвался с сомнением:
        — Разве ты не сказал бы так и до Самайна? А твои сны были напрямую связаны с Волдемортом, даже если ты этого не знал. Откуда же теперь уверенность, что новые сны его не касаются?
        — Не сны, — поправил Гарри, — а сон. Мне уже несколько месяцев ничего не снилось, профессор. Да и теперь — только этот сон, и все.
        — И все же ты не рассказал о нем Северусу? Вообще ничего не сказал?
        Гарри отвел взгляд и помотал головой.
        — Мальчик мой... мне кажется, тебе стоит подумать о том, не рассказать ли ему.
        — А я думал, — Гарри прикусил губу. — И много.
        — Если у вас хорошо складываются отношения после усыновления, отчего ты колеблешься?
        На это у Гарри ответа не было. По крайней мере такого, какой он был бы готов высказать. Он хотел поделиться с отцом, скрывать от него такие вещи вообще казалось неправильным. Однако... знать, что их ждет разусыновление, было ужасно. Гарри и сам-то хотел бы не знать. Оставалось лишь надеяться, что даже вещие сны хоть иногда не сбываются.
        Дамблдор качал головой.
        — Я вынужден настоять, чтобы ты поговорил с кем-то из Ордена. Если ты совершенно уверен, что не можешь обсудить свой сон с Северусом, возможно, стоит посоветоваться с Артуром Уизли...
        — Нет, — немедленно воспротивился Гарри. И представить нельзя, что почувствует отец, вздумай Гарри обсуждать такие вещи с кем-то посторонним. — Я уверен, здесь нечего обсуждать с Орденом, сэр. Это совершенно личное дело. Послушайте, я не хотел поднять такую бучу, я просто хотел узнать ответ на свой вопрос.
        — Всегда ли сбываются вещие сны, — кивнул Дамблдор. — Опасаюсь, что да, Гарри. Что толку было бы от пророчеств, если б они не сбывались?
        Гарри нахмурился.
        — Если пророчества сбываются во что бы то ни стало, почему вы пытаетесь из меня сделать чуть ли не спасителя волшебного мира? Вы же мне только что дуэльных уроков не давали...
        — Кстати, я поговорю об этом с Северусом, как только к тебе вернется магия, — пообещал директор.
        Гарри вздрогнул. Мало что привлекало его меньше, чем дуэль с отцом, по целому ряду причин. Хм, может быть, Снейп согласится присмотреть, пока они будут тренироваться с Драко? Так было бы лучше.
        — К чему беспокоиться? — не унимался он. — Если будущее уже расписано, тогда много ли в этом смысла?
        — В твоем случае — много. «Ни одному не жить, пока выживает другой», помнишь? Твое пророчество не диктует будущее, в нем описаны две дороги.
        — Ладно, это я понимаю, — пробормотал Гарри. — Но вам не кажется, что это вообще-то странно? Мы вроде как сейчас оба живы, разве нет?
        — Пророчества на редкость трудно интерпретировать, — отмахнулся Дамблдор. — И это еще одна причина не скрывать содержание вещего сна. Расскажи Северусу, Гарри.
        Было ясно, что директор теперь не оставит его в покое.
        — Я поговорю с ним, — уступил Гарри и неожиданно осознал, что его останавливала лишь неуверенность. Зачем напрасно расстраивать Северуса, если дурацкий сон не сбудется?
        Но сон сбудется... по крайней мере, Дамблдор так считал. А уж во всем, что касалось теории магии, старый волшебник разбирался прекрасно. Значит, их ждет разусыновление, вот и все.
        А раз так, то скрывать это от Северуса неправильно. В конце концов, только знание будущего придавало Гарри сил в Самайн. Теперь то же знание поможет ему перенести и разусыновление. И отец заслуживает того, чтобы знать. Потому что ведь ничего по-настоящему важного не изменится, верно? Они останутся отцом и сыном. Во всех отношениях, в каких это имеет значение. И его комната в подземельях останется, и ему всегда там будут рады...
        «А правда ли это? — пришла в голову незваная мысль. — А вдруг я во сне собрал вещи, потому что случилось что-то совсем странное и непонятное, и если я останусь у него, ему грозит Азкабан?.. Не представляю, как такое может быть, но вдруг?.. Тислторн же сказала, что она вернулась при «ужасных обстоятельствах». Отец или нет, но я скорее готов уйти и никогда его больше не увидеть, чем если из-за меня с ним случиться что-то ужасное...»
        Да, без всякого сомнения, они останутся отцом и сыном, но этого может быть оказаться недостаточно. Он не потеряет отца, ни за что, но вовсе не обязательно тот всегда сможет быть рядом — уж в таком мире они живут.
        Волдеморт. Фадж и его идиоты-прихвостни. Азкабан. Волшебники, которые никогда не поймут, что Темная Метка на руке Снейпа имеет мало общего с тем, какой он человек. А сам Гарри — знаменитый Гарри Поттер, Мальчик-Чья-Жизнь-Принадлежит-Кому-Угодно-Кроме-Него-Самого. Да, есть масса вещей, которые могут встать между ним и отцом.
        Вероятно, неуверенность отразилась у него на лице, потому что проницательный директор явно не поверил, что Гарри скажет Северусу хоть слово.
        — Обсудим другой вопрос, — объявил он сухо. — Поскольку ты вынудил мисс Грейнджер нарушить школьные правила — и, между прочим, лишиться пропуска в Запретную секцию, — об этом следует уведомить Главу твоего Дома. Ах да, ведь ты же теперь студент двух Домов. Что ж, полагаю, посовещавшись, они сумеют найти подходящее наказание.
        — И вы, без сомнения, позаботитесь о том, чтобы Северус узнал, какие книги я просил у Гермионы, — догадался Гарри. — Тогда он сможет спросить меня сам, почему я не сказал ему, что видел вещий сон! Вы точно уверены, что не учились в Слизерине?
        — О, во всех нас есть что-нибудь слизеринское, — легкомысленно отозвался Дамблдор.
        — Вот как! — сухо ответил Гарри, лихорадочно соображая. Он и так уже решил рассказать Снейпу про свой сон, безо всякого принуждения. Пожалуй, стоит попытаться выжать из этого решения все, что можно. — Как насчет небольшого соглашения, сэр? — предложил он, выпрямившись. — Гермиона получит назад свой пропуск в Запретную секцию, и ее не накажут за то, что она мне помогла. В обмен я сделаю то, что вы хотите, и поговорю с отцом про мой сон.
        — Ты поговоришь с ним об этом в любом случае, — мягко заметил Дамблдор. — Поскольку выбора у тебя нет.
        — Да, но если вы оставите Гермиону в покое, я буду лучше относиться к вам, — с улыбкой заметил Гарри, но, когда директор промолчал, продолжил уже более язвительно: — Мне-то вы сколько раз спускали нарушение школьных правил? Тысячу, не меньше. Больше того, вы меня подталкивали к тому, чтобы их нарушать, если это было ради хорошего дела. И тут то же самое.
        — Скрывать важные вещи от отца — это хорошее дело?
        — Нет, но в кои-то веки стараться разобраться в том, что со мной происходит, самому, вместо того чтоб ныть, — да! — огрызнулся Гарри. — Ну пожалуйста, сэр.
        — Что ж... — Дамблдор улыбнулся лучезарно, как никогда, — к счастью, так сложилось, что я еще не говорил с Минервой о мисс Грейнджер...
        «Сложилось так, ага, как же!» Вслух, однако, Гарри пробормотал только:
        — Спасибо, сэр.
        Дамблдор строго взглянул на него, уже не улыбаясь.
        — Вещие сны, Гарри, никогда не бывают о пустяках. Ты видел нечто существенное, чем бы это ни было. И почти наверняка об этом следует уведомить Орден. Так что, будь добр, обсуди всё с отцом.
        Гарри кивнул, но директорское увещевание напомнило ему еще одну вещь.
        — Когда мы с Северусом пришли сюда подписывать документы, я думал... казалось, будто вы не хотите, чтобы он меня усыновлял. А теперь все время говорите «твой отец» — значит, вы передумали на этот счет?
        Дамблдор щелкнул пальцами, и на столе появилось множество вещей: горячий чайник с чаем, тарелка бутербродов с огурцом и кресс-салатом и подносик сливочного печенья, обсыпанного сахаром. Директор налил Гарри чаю, затем жестом предложил угощаться.
        — Полагаю, Северус не упоминал, что пьет со мной чай минимум дважды в неделю?
        — Нет, полагаю, не упоминал, — отозвался Гарри.
        — М-м-м, — Дамблдор сунул в рот печенье. — Я, разумеется, стараюсь регулярно общаться со всеми преподавателями. Что же касается Северуса... — он улыбнулся. — Я не могу не спрашивать, как у тебя дела, и когда мы начинаем разговаривать... он воспринял отцовство, как метла — полет, не так ли? Мне следовало понять это раньше. Он всегда чрезвычайно ответственно относился к обязанностям Главы Дома.
        Гарри задумался. Возможно, то, что Снейп так долго был Главой Слизерина, объясняло некоторые вещи.
        — Гм, — начал он, соображая, как продолжить. — Знаете, у нас не всегда всё гладко. То здорово, а то...
        — Что неудивительно, мой мальчик.
        — Да, конечно, — согласился Гарри. — Но дело такое: мне кажется, он привык реагировать на некоторые вещи как Глава Дома. Может, вы как-нибудь намекнете ему за чаем, что не очень по-отцовски снимать с меня баллы за чисто семейные неурядицы?
        — Возможно, тебе самому стоит об этом намекнуть? — мягко заметил Дамблдор.
        — А я уже, честное слово. Но что-то пока без толку.
        Директор многозначительно кивнул.
        — Я поговорю с ним об этом. Но ты должен сознавать, Гарри: Северус, без сомнения, догадается, что ты сперва говорил об этом со мной.
        Гарри сделал глоток, пряча за чашкой улыбку.
        — Ну и пусть.
        Что бы сказал в ответ Дамблдор, осталось неизвестным, поскольку в эту минуту в камине взревело пламя, и оттуда вывалился Снейп: в растрепанной мантии, весь в пепле, он выглядел совершенно несолидно. Но еще большее потрясение вызвали сорвавшиеся с его губ слова.
        — Гарри пропал! — выкрикнул он, еще толком не выйдя из огня и спотыкаясь так, словно у него подкашивались ноги.
        — Нет, не пропал, — сказал Гарри, вскочив с кресла так, чтобы его было видно.
        Зельевар потерял дар речи, в темных глазах вспыхнуло облегчение, и на долгую минуту в комнате повисла абсолютная тишина. Потом он произнес, наверное, самую бессмысленную вещь, какую только Гарри когда-либо слышал из уст Северуса Снейпа:
        — Ты здесь.
        — Ну да. — Чувствуя, что отец по-прежнему в глубоком шоке, Гарри постарался говорить успокаивающим тоном: — Профессор Дамблдор пригласил меня сюда погово...
        Снейпу понадобилось меньше мгновения, чтобы пересечь комнату; он сгреб Гарри в охапку и чуть не задушил в объятиях, крепко стиснув и прижав к себе. Но, не дав Гарри опомниться, отец оттолкнул его от себя, вцепился в плечи и принялся трясти.
        — Ты самый безмозглый ребенок, какого мне только приходилось видеть! — заорал он. — Драко чуть с ума не сошел от беспокойства...
        Дамблдор неожиданно накрыл руку зельевара своей, и тряска прекратилась.
        — Только Драко, Северус?
        Снейп возмущенно фыркнул, резко отступил на шаг и скрестил руки на груди.
        — Что за вздор. У меня есть все основания для беспокойства, если этот глупый ребенок достаточно легкомыслен, чтобы удрать невесть куда и никому не сказать ни слова!
        Гарри вдохнул поглубже и возразил:
        — Я сказал Драко, что иду сюда.
        — Весьма возможно, — скривившись, огрызнулся Снейп, — однако мой урок со слизеринцами-четверокурсниками он прервал, пребывая в абсолютной панике! Причем настолько, что вообще не следил за своей речью. К ночи по всему замку пойдут слухи, будто Волдеморт снова проник в Хогвартс!
        — Послушайте, — сказал Гарри, — очень жалко, что Драко не услышал, но я ему говорил. И мне показалось, что он даже ответил.
        — И по какой же причине, — ядовито поинтересовался Снейп, — ты не задержался на минуту — узнать, что именно он ответил? А вдруг он сказал: «Что-что, Гарри? Я не расслышал»?!
        — Я хотел, чтобы никто не видел, как я пытаюсь пользоваться камином! — воскликнул Гарри, только потом сообразив, что стоит поделиться новостями: — И у меня получилось, профессор! Я переправился сам и даже не обжегся!
        Выражение лица зельевара чуть-чуть смягчилось.
        — Да, у тебя получилось.
        Тихая гордость, прозвучавшая в этих словах, произвела на Гарри большее впечатление, чем любой упрек.
        — Я не хотел никого пугать, — сказал он. — Я правда думал, что Драко меня слышал. Простите.
        Снейп прикрыл глаза, но Гарри успел заметить мелькнувшую в них боль, от которого они стали чернее черного.
        — Я думал, что потерял тебя, — признался зельевар срывающимся шепотом, в котором и теперь звучал самый настоящий страх. — Я думал, что защитные чары не сработали. Что тебя убьют. Что тебя уже убили.
        На сей раз Гарри, не выдержав, ринулся к отцу и крепко его обнял.
        — Простите! — отчаянно повторил он, уткнувшись лицом в мантию отца.
        Снейп стиснул его еще крепче и на мгновение коснулся губами его волос; Гарри заметил, что директор счел уместным тактично отвернуться.
        — Что ж, ты не собирался никого волновать, я уверен, — наконец хрипло произнес Снейп. Отступив на шаг, он кашлянул, чтобы привлечь внимание Дамблдора. — Мне крайне жаль обременять вас, директор, но, полагаю, будет лучше, если Гарри объяснит Драко, что случилось, в моем присутствии. Вы не могли бы спуститься и поспособствовать моим слизеринцам, пока они заканчивают работу над Оссифицирующим составом?
        Гарри помнил это сложное зелье. Один его глоток укрепляет кости, но больше... А малейшая ошибка в приготовлении могла привести к кошмарным результатам. Он с трудом сглотнул, когда до него дошло, что случилось.
        — Вы оставили студентов посреди варки?
        — Полагаю, я уже говорил, что ты для меня важнее всего прочего, Гарри, — медленно и отчетливо выговорил Снейп, и его скулы слегка порозовели. Он снова повернулся к директору: — Если понадобится, в левом верхнем ящике моего стола приготовлен антидот. Оранжевый флакон. Я не желаю, чтобы мои слизеринцы окостенели с ног до головы. — Краска сошла с его щек, и он усмехнулся: — Вот если бы Драко сорвал меня с урока у гриффиндорцев...
        Гарри фыркнул и легонько ткнул его пальцем в плечо:
        — Ага, ага. Я вас насквозь вижу.
        Снейп наградил его абсолютно непроницаемым взглядом:
        — Понятия не имею, что ты хочешь этим сказать.
        — В таком случае, всего хорошего, — вмешался Дамблдор, оглядев их обоих с явным удовлетворением. Распрощавшись, он отправился через камин в подземелья, к студентам Снейпа.
        Схватив отца за руку, Гарри потянул его к камину.
        — Посмотрите, как я...
        — В другой раз, — отказался Снейп. — Не хотелось бы последовать за тобой и обнаружить, что Драко успел тебя проклясть за то, как ты его перепугал.
        — Да не будет он меня проклинать! — воскликнул Гарри. — По-моему, вы из-за этой ссоры теперь перестраховываетесь. Мы с ним обычно отлично ладим.
        — Неумение Драко держать себя в руках более всего проявляется в стрессовой ситуации, — пояснил Снейп.
        — Ну ладно, давайте вместе, — согласился Гарри, шагнув в камин и дожидаясь, пока зельевар его догонит. — Но я сам брошу порошок. Дом Гарри Поттера! — скомандовал он, и оба исчезли в зеленом огне.

        
* * *

        Обычно каминная сеть просто обожала выплевывать Гарри из себя, но теперь в присутствии зельевара повела себя прилично. Вихрем спустившись в подземелья, они спокойно вышли из камина в гостиную и тут же услышали повелительный голос Драко:
        — Укажи мне Гарри Поттера!
        Палочка на полу завращалась и остановилась, кончиком указывая точно на покрытые пеплом ботинки Гарри.
        — Ха-ха! — выкрикнул Драко, только что не прыгая. — Сработало, сработало! — Потом он поднял взгляд и заметил Гарри. — Ой, ты здесь.
        «Гм, — подумал Гарри, — кажется, слизеринцы в стрессовой ситуации испытывают странное желание утверждать очевидное».
        — Угу. Прости, что тебе пришлось поволноваться из-за меня, — повинился он и шагнул назад к отцу, когда в глазах Драко появился опасный блеск. — Дамблдор позвал меня к себе поговорить, и я решил пойти, вот и все. Я даже сказал тебе, что ухожу, но ты меня, наверное, не слышал.
        Драко сверкнул глазами.
        — В следующий раз проверяй, Поттер, услышал я или нет! Да у Северуса теперь, наверное, полкласса мертвых слизеринцев! Что, между прочим, вряд ли улучшит репутацию моего Дома!
        — Прости, — повторил Гарри с некоторым смущением.
        Драко посверлил его взглядом еще чуть-чуть, потом признал:
        — Ладно, хорошо, что ничего не случилось.
        Он поднял палочку с пола, качая головой.
        — Экспериментируешь с указующим заклятьем? — негромко поинтересовался Снейп, хотя, кажется, он был заинтригован.
        — Я думал, оно бесполезно для поиска людей, — добавил Гарри, плюхаясь на диван. — Оно же работает только на тех, кто с тобой в одной комнате, так что какой от этого толк?
        — Ну, не знаю, — протянул Драко, оглядев его с ног до головы. — Оно может пригодиться, если, скажем, у одного хитрого гриффиндорца окажется... ну, я не знаю... плащ-невидимка?
        — Ты знаешь про папин старый плащ? — удивленно выдохнул Гарри.
        — Нет, я и правда поверил, что твоя голова тогда ходила в Хогсмид без тебя! — рявкнул Драко. — Конечно знаю! Кроме того, я его нашел, когда тебя искал.
        Пришла очередь Гарри сверкать глазами.
        — Ты искал меня в моем сундуке?!
        — Слушай, ну откуда мне знать, что тебе может взбрести в голову? — вспылил Драко. — Прошлый раз, когда у тебя были проблемы, ты перестал есть, правда? Я подумал, тебя опять что-то расстроило, и ты... э-э... вернулся к тому, к чему привык в детстве.
        Гарри расхохотался.
        — Ты что думал, раз тут нет чулана, где можно спрятаться, я заберусь в сундук и закрою крышку?!
        Драко, видимо, понял, что в таком виде это звучит уж совсем глупо.
        — Откуда мне знать, что он внутри такой маленький? Право слово, тебе нужно обязательно купить себе заколдованный! Теперь ясно, почему у тебя вечно вещи валяются вокруг — ты их все туда не запихнешь, даже если попытаешься!
        Гарри это прекрасно знал: он уже пытался. Он покосился на отца, который сел рядом.
        — Знаете, я, может, попрошу себе новый сундук на Рождество. Или на день рождения.
        — До него еще несколько месяцев, — заметил Снейп.
        Отчего-то этот ответ оказался для Гарри неожиданностью.
        — Вы знаете, когда у меня день рождения?
        — «На исходе седьмого месяца».
        Ну конечно: зельевар же знал пророчество. А Гарри-то подумал, что тот специально дал себе труд выяснить... Правда, это наверняка указано и в школьных документах, и в бумагах об усыновлении. Ладно, неважно.
        Драко бросил на них озадаченный взгляд, но не стал развивать тему. Спрятав палочку, он признал:
        — Да, я пытался кое-что проделать с указующим заклятием. А именно — разыскать тебя, Гарри. Я подумал: а вдруг найду способ заставить заклинание работать, даже если ты далеко.
        — Квалифицированные взрослые волшебники веками пытались этого добиться, — сообщил Снейп.
        — Но надо же было сделать хоть что-то! — огрызнулся Драко, по-видимому, задетый. — Не мог же я сидеть тут и учить чистящие чары, когда Гарри Мерлин знает где!
        — Спасибо, — сказал Гарри.
        Драко сердито раздул ноздри.
        — Я не сделал ничего, за что меня стоит благодарить, Поттер, — чуть не зарычал он. — На одну секундочку я поверил, что у меня получилось, но нет, заклятье сработало только потому, что ты вошел. — Он прищурился: — Вернулся ты с Северусом. А когда уходил — тебя забрал директор или ты переправился сам?
        — Сам! — обрадовался Гарри. — Я жутко доволен! Теперь я могу идти куда хочу! Только подумать, я могу взять и навестить Хагрида, когда только...
        — Когда только мы будем уверены в том, что на его хижину не нападут заблудшие слизеринцы, — вмешался Снейп. — А также в том, что Упивающиеся Смертью не могут проникнуть на территорию школы незамеченными.
        — Угу, — вспомнил Гарри, и радость его поугасла. — Вот дерьмо. Ой, извините, сэр.
        Снейп только рукой махнул.
        — Ты спокойно можешь пользоваться каминной сетью. Это означает, что ты снова обретаешь контроль над своими способностями. Учитывая, сколько чистой магии ты выплеснул в Девоншире, на мой взгляд, можно не беспокоиться о том, что на тебя нападут. Разумеется, после того как ты научишься контролировать и свои темные силы тоже.
        Драко кивнул.
        — Прямой доступ к собственным темным силам, — сказал он, распахнув глаза. — Только подумай, Гарри! Даже Темный Лорд на это не способен.
        — «Сила, которой не знает Темный Лорд», — подтвердил Снейп. — У тебя все получится, Гарри.
        Уверенность в голосе отца должна была воодушевить Гарри — но взамен лишь напомнила о том, что ему пришло в голову в кабинете директора. Очевидно, у него действительно все получится. Он оставит подземелья, соберет все вещи и уйдет; значит, магия к нему скоро вернется. Снова оказаться в Гриффиндорской башне было бы неплохо само по себе, но что если обстоятельства, которые приведут к разусыновлению, приведут и к тому, что он больше не сможет видеться со Снейпом?
        Что если ему придется уйти отсюда насовсем? Что если он не сможет даже прийти поболтать, попить сливочного пива и посоветоваться с отцом?
        — Тебя что-то тревожит, — тихо заметил Снейп.
        Гарри понимал, что должен все рассказать. И сейчас была прекрасная возможность это сделать, но слова просто не шли с языка. Черт побери, Снейп о нем заботится! Как теперь сказать ему, что никакая забота им не поможет? Что, нравится им это или нет, но зельевару придется подписать эти бумаги?
        — В чем дело? Тебе что-нибудь сказал Альбус? — настаивал Снейп. — Зачем он хотел тебя видеть, Гарри?
        Гарри сжал губы. Чем больше отец беспокоился, тем больше хотелось признаться, но он попросту не знал, с чего начать.
        — Гарри, посмотри на меня! — велел Снейп.
        Он послушался, подняв несчастные глаза. Ну почему сон был такой невнятный? Почему ему не приснилось, зачем именно Тислторн опять к ним пришла? Он даже не знал, по большому счету, что требуется, чтобы аннулировать магическое усыновление. Ну, отец говорил про взаимное отречение, это да...
        Вдруг Гарри ощутил холодок в сознании. Озеро... нет, волна, мягко плещущая в берег его собственных мыслей. Нет, не волна. Не волна, а мысли другого человека, который уже был в его сознании раньше...
        Хрипло вскрикнув, Гарри возвел стену огня — выше, выше, выше. Он не пользовался окклюменцией с Самайна; от самой мысли об огне, о пламени по коже бежали мурашки. Он прибегал к ней всего однажды или дважды, а потом еще несколько раз, когда пытался с ее помощью подчинить свои темные силы. Но это было много недель назад, и с тех пор Гарри ни разу не закрывал сознание. Но как это делать, помнил, и все вышло легко и безупречно. Он не даст отцу прочесть свои мысли, тем более эти.
        Однако было поздно. Осторожная легилименция сделала свое дело — отец уже все знал. Лицо Снейпа стало пепельным, руки затряслись, а в темных глазах читались два слова: «взаимное отречение».
        Наконец зельевар, кажется, пришел в себя, и все его лицо словно окаменело.
        — В мой кабинет, — рявкнул он, подкрепив свои слова повелительным жестом. — Сию минуту!


Глава 58. Отец

        Гарри нервно расхаживал по отцовскому кабинету — от стеллажей с книгами к камину и обратно. Он понятия не имел, чем Снейп объяснит Драко неожиданную перемену настроений, но не слишком беспокоился. Не слишком его беспокоило и то, как отец без спроса прочел его мысли, хотя поступок был, мягко говоря, сомнительный.
        Нет, его тревожил только предстоящий разговор.
        Гарри вдруг захотелось сбежать; он уставился в камин. Искушение было велико. Он теперь мог пользоваться каминной сетью, ничто его тут не держало насильно.
        Но побег был бы верхом трусости, да и отец не заслужил такого отношения. Пусть даже разговор вряд ли выйдет приятным, Снейп должен знать правду.
        — Сядь, — распорядился зельевар, едва закрыв дверь и защитив ее чарами.
        Он занял кресло напротив и для начала глубоко вдохнул. Потом встретился с Гарри взглядом; в его угрюмых глазах по-прежнему полыхал гнев.
        — Не могу представить, — наконец процедил он, — чего этот изворотливый старый пень надеется достичь своим последним гамбитом.
        Гарри даже не сразу понял, о ком речь.
        — Кто, Дамблдор? Он тут вообще ни при чем.
        — В самом деле? — с издевкой произнес Снейп. — Вероятно, ты обдумывал взаимное отречение безо всякой на то причины?
        Казалось, в горле застряло что-то твердое. Гарри сглотнул, но это не помогло.
        — Не без причины, — начал он, не в силах подобрать слова. — Послушайте...
        — Я думал, ты понимаешь мою точку зрения на этот вопрос, — перебил Снейп, — но, по-видимому, нет. Позволь разъяснить ее, в таком случае. Мне нет никакого дела до возникших трудностей, каковы бы они ни были; я никогда не отрекусь от контракта, Гарри. Никогда. Во всяком случае, выражение «даю слово» обычно означает именно это. Так что какая бы глупость у тебя ни случилась, я разберусь с ней как твой отец! Теперь ты понимаешь, или мне повторить еще несколько тысяч раз?!
        — Понимаю, — пробормотал Гарри, поднимая взгляд.
        — Хотелось бы надеяться! — Снейп вскочил, и его лицо помрачнело еще больше: — И поскольку я ни на мгновение не поверю, что это не Альбус навел тебя на эти абсурдные мысли, придется и до него тоже кое-что донести!
        — Он просто скажет вам вернуться и поговорить со мной! — воскликнул Гарри. — Он тут ни при чем. Это все я! И простите, но пусть вы хоть сто раз крикнете, что ничего не случилось, это ничего не изменит, — у него сорвался голос. — Потому что случилось.
        Снейп снова опустился в кресло.
        — Я не говорил, что ничего не случилось, Гарри; я сказал, что мы разберемся. — На его лице вдруг отразилась крайняя усталость. — То есть Альбус не пытался склонить тебя к мысли, что лучше всего будет расторгнуть наш контракт?
        — Нет. И я так тоже не думаю, между прочим!
        Снейп явно опять его не понял, но Гарри даже не удивился: он сознавал, что объясняется невнятно. Отец пристально глядел на него, но больше не пытался применить легилименцию.
        — Возможно, в таком случае, ты мне просто скажешь, почему ты желаешь аннулировать усыновление, Гарри. Я думал, мы вполне ладим, учитывая обстоятельства.
        — Так и есть, — твердо согласился Гарри. — Послушайте... — Он кашлянул, пытаясь смягчить удар. — Я счастлив, что я ваш сын. Правда. Эти последние несколько месяцев... у меня никогда не было семьи, и я всегда с ума сходил от зависти, что у всех остальных она есть. — Он отвел взгляд. — И я очень ждал лета. Я думал, может быть, нам удастся еще побыть в Девоншире, вместе с Драко, и... в общем, когда не будет уроков, ни у нас, ни у вас, мы сможем больше времени проводить вместе. Ну, я вроде вас уже неплохо знаю, но иногда думаю, что совсем не так хорошо, как сыну положено знать отца. Так что я ни за что не хочу от этого отказаться.
        — Тогда что заставило именно эту мысль вертеться у тебя в сознании?
        Странно, как трудно оказалось произнести всего два слова.
        — Вещий сон, — наконец выдавил он.
        В кабинете повисла тяжелая тишина. Снейп не сводил с него напряженного взгляда; Гарри ждал. Он был не в силах произнести больше ни слова, пока отец не ответит.
        — Вещий сон, — наконец повторил Снейп.
        Гарри неохотно кивнул.
        — Когда?
        — Недели полторы назад, или около того. В ночь после той ужасной ссоры.
        — Так это тот самый кошмар, о котором ты упоминал? — фыркнул Снейп с плохо скрытым отвращением. — Ты испугался, что я захочу от тебя избавиться, а потом тебе именно это и приснилось? Неужели тебе это ни о чем не говорит?
        — А почему, по-вашему, я раньше молчал? Я тоже думал, что это обычный сон, хотя он развивался по той же схеме, что и пророческие. Но потом понял, что это не просто дурацкий сон. Я прошлое тоже видел, и оказалось, что это правда! Чудо-крем, — бессвязно прибавил он. — Неважно. Сон был вещий, это точно. И с тех пор я начал читать на эту тему и пытался разобраться, обязательно ли все сбудется!
        — Что именно сбудется?
        — Что вы меня разусыновите, вот что! — вскричал Гарри. — Я видел, профессор! Сюда опять пришла Тислторн и говорила про ужасные обстоятельства, а вы сказали, что кто-то против, но это все к лучшему, и вообще... — он умолк и попытался отдышаться, сознавая, что иначе заревет, а это уже совсем никуда не годилось.
        Снейп покачал головой.
        — Я не собираюсь тебя... разусыновлять, что бы, по твоему мнению, ни предсказывали твои сны. — Он помолчал, сверля Гарри взглядом, который словно пронзал душу насквозь. — На самом деле тут все очень просто. Ты не просто какой-то мальчик, которого я взял в свой дом, чтобы защитить. — Он продолжил еле слышно: — Ты мой сын, потому что я этого хочу, а не потому, что кому-то что-то должен. Когда я сегодня думал, что потерял тебя... я решил, что следует тебе об этом сказать.
        — О том, что я ваш сын? — переспросил Гарри, слегка растерявшись.
        — Нет. Ты, возможно, и без того понимаешь, но... — Снейп откашлялся. — Гарри... я не мог бы любить тебя больше, будь ты даже моим по крови.
        Гарри сморгнул. В каком-то смысле признание не удивило его; Снейп, в конце концов, и раньше не скрывал, насколько сильно к нему привязан. Если бы не это, Гарри просто не перенес бы увиденного в пророческом сне. Однако то, что Северус признал это вслух... Северус, который вообще не любит выказывать чувства... это много значило. Ужасно много.
        Гарри потянулся, взял отца за руки и легонько сжал — так же, как тот делал много раз.
        — Я вас тоже люблю, сэр, — сказал он, чуть улыбнувшись, когда зельевар удивленно распахнул глаза. — Господи, как по-дурацки это звучит, когда я говорю «сэр» и «вы» в такой фразе! Наверное, пора все-таки перейти на «ты»... отец? — Он резко перевел дыхание. — Можно?
        — Я, безусловно, не возражаю, — ответил Снейп, серьезно кивая, хотя в его глазах по-прежнему была неуверенность.
        Гарри тоже кивнул.
        — Хорошо. Отец. Да, так лучше. Мне нравится. Не знаю, почему раньше это казалось так трудно. Гм, может быть, даже «папа»? — он поднял взгляд и улыбнулся. — Я сказал тогда Дадли, что вы... ты не очень папа, но, знаете... знаешь, по-моему, очень даже.
        Снейп, что совсем неудивительно, спешно переменил тему:
        — Итак, твой сон. Ты наверняка ошибаешься. Он просто не может сбыться.
        — Дамблдор сказал, вещие сны всегда сбываются, — признался Гарри, нервно ломая пальцы. Стоило вспомнить жестокую правду, и вся его эйфория испарилась, как не было.
        — Ты предпочел обратиться к нему, — вдруг осознал Снейп вслух. Он не столько сердился, сколько был... разочарован, кажется.
        — Нет, — возразил Гарри. — Я читал книги про вещие сны, чтобы во всем разобраться. Я не хотел говорить с вами... с тобой, пока сам не пойму, в чем дело. Но книги, которые мне прислала мадам Пинс, оказались почти совсем бесполезными, и я...
        — Да? — мрачно поинтересовался Снейп, поднимая брови.
        — Ладно, снимайте баллы, если хотите. Только тогда уж и с Гриффиндора, и со Слизерина, — пробормотал Гарри. Потом добавил громче: — Я попросил кое-кого достать мне книги получше из Запретной секции. Только ее... или его, в общем, застукали. Вот почему Дамблдор позвал меня поговорить, сэр... то есть, отец.
        По лицу Снейпа пробежала еле заметная тень улыбки, если только Гарри не почудилось.
        — Если мисс Грейнджер застали на месте преступления при попытке вынести литературу из Запретной секции, полагаю, логичнее было бы сообщить Главе ее Дома, а не впутывать Альбуса.
        Что ж, Снейп безо всякого труда вычислил, кто ему помогал.
        — Ну, мадам Пинс же знала, что я интересуюсь этой темой. Возможно, из-за того, что это касается меня, она и пошла сразу к директору. — Гарри попытался собраться с мыслями. — Неважно, в общем, я ничего не сказал Дамблдору о том, что именно мне снилось. Я просто сказал, что видел еще один такой сон.
        — И?
        Гарри фыркнул.
        — А вы... ты как думаешь? Он настоял, чтобы я рассказал тебе, а я и так хотел это сделать, между прочим. Просто не собрался с духом. После этого он принялся талдычить, какой ты хороший отец! — Гарри покосился на него. — Кстати, странно, что ты подозреваешь, будто это он меня уговаривал отказаться от усыновления. Он пытался создать у тебя впечатление, что ты обо мне плохо заботишься?
        Снейп скривился.
        — Нет, напротив. Однако я не принимаю никакие его слова за чистую монету.
        Гарри вздохнул.
        — Ты просто везде видишь заговоры, вот и все... Неважно, он сказал, вы с ним пьете чай дважды в неделю. Это поэтому ты иногда совсем не ужинаешь? Ты наедаешься, пока вы с директором обо мне сплетничаете?
        — Мы говорим не только о тебе, — сообщил Снейп, игнорируя первый вопрос. — Итак, ты, по-видимому, убежден, что этот твой сон представляет собой нечто серьезное. Что ж, давай разберемся. Рассказывай, Гарри.
        — Я сейчас принесу дневник, — пробормотал Гарри. — Я его записывал, пока не вспомнил все до мельчайших подробностей.
        Снейп кивнул, а потом взмахнул палочкой, и дверь медленно отворилась.
        — Что происходит? — спросил Драко, едва Гарри вошел в спальню.
        Отвечать «ничего» не хотелось, но не хотелось и вдаваться в подробности.
        — Северус догадался, что мне надо с ним поговорить, — ответил он. — И вроде как настоял.
        — Ничего себе «вроде как», — отозвался Драко. — Я могу чем-нибудь помочь?
        — Не думаю, — пробормотал Гарри в ответ. — Но спасибо.

* * *

        — Я полагаю, ты ошибся, — произнес Снейп, изучив все записи вещего сна.
        Пока он читал, Гарри сидел ссутулившись и предаваясь мрачным мыслям, но теперь встрепенулся:
        — Да?
        Снейп смерил его взглядом презрительным и сочувственным одновременно.
        — Откровенно говоря, я по-прежнему склонен считать, что ты попросту лег спать, беспокоясь о моих намерениях в отношении тебя.
        — А как же тогда первая часть? — не уступал Гарри.
        Снейп положил ногу на ногу, обдумывая ответ.
        — В тот день в Девоншире, когда ты ушел гулять, между мной и Драко действительно состоялся этот разговор, — заметил он. — Однако это не означает, что вторая часть также верна.
        Гарри скривился.
        — Хотел бы я в это верить. Очень хотел бы, но, по-моему, это значит выдавать желаемое за действительное. Не хочу никого оскорбить...
        — Я знаю. — Снейп задумался. — Тогда на площади Гриммо ты видел целую серию пророческих снов, верно? Ты видел их почти всякий раз, когда засыпал, а затем они прекратились. Я прав?
        — Да, я целую вечность ни одного не видел.
        На сей раз на лице Снейпа появилось настоящее презрение.
        — Три месяца не «целая вечность». Если, конечно, тебе не шестнадцать лет. Так или иначе, нет никакой причины считать, что новая серия снов будет построена по той же схеме, что и предыдущая. Особенно если, как я подозреваю, серия прекратилась, поскольку была прервана. Скажи, Гарри, каков был последний твой пророческий сон перед тем, как ты стал жить здесь?
        Гарри задумался.
        — Гм... трудно сказать. То есть, может быть, тот, где я кричал на змееязе, но я могу только поверить вам... тебе на слово. Потому что я так и не смог ничего вспомнить.
        Снейп кивнул, размышляя.
        — Да, я тебя разбудил. Без сомнения, это было ошибкой, но что сделано, то сделано. Важно сейчас вот что: на этот раз твои вещие сны могут быть устроены совершенно иначе. Возможно, ты начал видеть будущее символически, а не буквально. Возможно, вторая половина лишь отражает и подчеркивает то, что тебя больше всего беспокоит. Ты действительно вообще не привык быть чьим-то сыном.
        — Может быть, — согласился Гарри, но только из вежливости. Отец явно не хотел верить такому сну, и вряд ли можно было его за это винить.
        Словно слыша невысказанное, Снейп продолжил:
        — Предположим, однако, что твой сон сбудется буквально. Даже в этом случае твоя интерпретация представляется мне, мягко говоря, несколько истерической.
        Истерической? Гарри решил, что это перебор.
        — Да что же еще это может значить?
        — Давай перечислим все существенные моменты. По-видимому, мы с тобой оказались в каких-то неприятных обстоятельствах. Чтобы исправить положение, я решился на некий шаг юридического характера. Кто-то возражает против моего решения, но я настаиваю. Тебя не поставили в известность касательно моих намерений заранее, хотя следовало бы. — Снейп мрачно улыбнулся: — Лично я, если бы верил в истинность твоего сна, предположил бы, что речь просто о смене фамилии.
        Гарри разинул рот.
        — О чем? О смене фамилии?!
        — Гарри Снейп, — насмешливо произнес зельевар. — Гарри Джеймс Снейп. Гм. Не могу сказать, что мне нравится. Возможно, от второго имени тоже придется избавиться.
        Гарри вспыхнул до корней волос.
        — Кажется, мы договорились...
        — Мы договорились, — прервал его Снейп уже без тени юмора. — И я не говорю, что собираюсь просить тебя об этом. Я просто хочу, чтобы ты осознал: данная интерпретация соответствует параметрам твоего сна не хуже предыдущей.
        Гарри прищурился.
        — Разве? — Забрав дневник, он перелистал страницы с записями. — Да, наверное, это объясняет, почему Тислторн назвала этот шаг неожиданным. Но почему она тогда сказала, что ты передумал?
        Снейп отряхнул с брючины какую-то пылинку.
        — Вопрос о твоей фамилии обсуждался во время нашего интервью. Она испытала явное облегчение, узнав, что я не возражаю против того, чтобы ты остался Гарри Джеймсом Поттером.
        Гарри сморгнул.
        — Ну... наверное, эта версия хорошо объясняет, почему Тислторн скорее против. Кажется, Дамблдор говорил, что она была в Ордене еще в прошлую войну. Наверное, ей кажется, что у моей фамилии есть... ну...
        — Полагаю, то, что ты хочешь сказать, называется «реноме», — вставил Снейп. — Твоя фамилия действительно обладает символическим значением, сейчас еще больше, чем прежде. С победителями Тримудрого турнира это случается.
        — Я не победил тогда, — пробормотал Гарри. — Не по-настоящему.
        — Какой же ты все-таки гриффиндорец.
        Но Гарри по-прежнему занимал сон.
        — Допустим, ты прав. Что за «ужасные обстоятельства» могут заставить тебя сменить мне фамилию? Чем вообще это может быть полезно?
        Снейп пожал плечами.
        — Кто знает? До недавнего времени у тебя были здравствующие родственники. Это ограничивало возможности Министерства в том, что касается тебя. Теперь ты в некотором смысле более уязвим. Представь, что угроза со стороны Волдеморта усилится. Страну охватит страх. Фадж пожелает воспользоваться тобой в политических целях, а я, разумеется, не позволю этого сделать. Поскольку мой статус твоего опекуна не основан на кровном родстве, они попытаются его оспорить. Я сделаю вывод, что смена фамилии поможет умерить пыл Министерства.
        — Как-то все это маловероятно.
        — Уверяю тебя, это куда более вероятно, чем твоя безумная интерпретация, — Снейп снова пожал плечами. — Гарри, существуют десятки возможностей, в самом буквальном смысле. Служба защиты семьи обязательно наносит визиты постфактум; они хотят быть уверены, что ты хорошо адаптируешься в новом качестве. Возможно, во время одного из них случится что-то неприятное. Честно говоря, я удивлен, что Тислторн до сих пор ни разу не явилась без предупреждения. Вероятно, Альбус вмешался, чтобы они не дышали нам в затылок.
        — Без предупреждения? — переспросил Гарри.
        Снейп только рукой махнул.
        — «Неожиданные инспекции в случайно выбранное время», — с кривой усмешкой процитировал он. — Они хотят видеть фрагменты «нормальной семейной динамики». Как будто таковая существует. — Зельевар нахмурился. — Возможно, «ужасные обстоятельства» — это нечто, что вскроется во время одного из таких визитов, и мне придется подписать документ о том, что наш статус подлежит пересмотру.
        — А как же тогда разговор о том, что кто-то против того, чтобы вы «сделали этот шаг»?
        — Кто знает? Это не единственный возможный сценарий, Гарри. Допустим, какой-нибудь поверенный найдет ошибку в документах об усыновлении и для ее исправления потребуются не слишком легальные маневры. Или, возможно, кто-то попытается оспорить усыновление. Нужно ли мне продолжать?
        Гарри помотал головой.
        — Нет, я понимаю, о чем вы... о чем ты, отец. Но ни одна из версий не подходит к сну точно. Ну, наверное, та, что про фамилию, подходит... но я даже представить не могу, чтобы я это сделал.
        — Именно поэтому, возникни такая необходимость, я сначала произведу необходимые изменения, а затем сообщу тебе. Видишь, все сходится.
        — Нет, не сходится. Ни одна из этих версий не объясняет, почему там нет моих вещей, почему я собираюсь жить в другом месте и почему ты вернул мне мой ключ.
        — Возможно, это не твой ключ вообще. Возможно, это ключ Драко.
        Гарри фыркнул.
        — Драко не оставит ключ от своего сейфа валяться где попало. И зачем тогда запечатывать его в конверт? Почему-то я не думаю, что он соберется куда-то его посылать совой!
        — Возможно, это ключ от сейфа Блэка, и Альбус прислал его тебе.
        Гарри подумал, что это, пожалуй, возможно, но все-таки возразил:
        — А почему я тогда собрал все вещи?
        С некоторым нетерпением Снейп огрызнулся:
        — Гарри, я хочу, чтобы ты в конце концов собрал вещи. Я хочу, чтобы ты вернулся в Гриффиндор, где тебя ждут твои друзья. Я начинаю подозревать, что твою магию сдерживает именно изоляция. Ты мне сам говорил, что друзья тебе нужны; очевидно, это так и есть.
        Гарри тихо фыркнул.
        — Просто супер. Чтобы вернуть магию, мне нужно быть с друзьями, но я не могу быть с ними, пока ко мне не вернется магия? Это... я не знаю...
        — Парадокс, — предложил Снейп. — Антиномия. Противоречие.
        — Это не смешно!
        — Но и не так трагично, как тебе представляется. Магия к тебе обязательно вернется.
        Гарри покраснел.
        — Драко прав. Я совсем не так старался, как надо бы. Но я уже начал тренироваться каждый день. Должна же во мне быть хоть какая-то магия. Я же могу пользоваться камином. Но... — Он сглотнул, потом продолжил: — Я даже думаю, не перестать ли пытаться. А вдруг, когда я получу назад свою магию, это и спровоцирует события, из-за которых придется меня разусыновить? Я этого не хочу.
        Снейп откинул голову на спинку кресла и уставился в потолок.
        — Гарри, — сказал он через некоторое время, — тебе не придется выбирать между отцом и магической силой, потому что я не собираюсь тебя разусыновлять. У меня нет ни малейших сомнений в том, что ты снова обретешь полный контроль над своей магией, но я понятия не имею, когда это случится. Ты думаешь, что это произойдет к тому моменту, когда Тислторн принесет мне документы, но это лишь твое предположение, основанное на том, что ты не видел своих вещей. Возможно, это не так. Даже если сон сбудется, в чем я, между прочим, не уверен, мы только и знаем, что ты по какой-то причине упаковал вещи.
        — Но это невозможно, — запротестовал Гарри. — Они все не помещаются в сундук, вы не помните? А я точно видел свой сундук, а не какой-нибудь там новый и заколдованный.
        — Возможно, ты кому-то что-то одолжил.
        —Ага, как же.
        — Гарри, я не собираюсь тебя разусыновлять! — настойчиво повторил Снейп, повышая голос и подобрав ноги под кресло. — Я знаю, ты не веришь, что на взрослых можно положиться, но на меня ты можешь рассчитывать! Мне что, принести обет крови в дополнение к контракту, или ты все-таки начнешь мне доверять?
        Гарри вздрогнул.
        — Я доверяю. Правда! Но это ничего не решает... Слушай. Спорим, тогда, после операции, ты бы на весь мир поклялся, что никогда в жизни не станешь меня удерживать и раскрывать мне глаза насильно, чтобы Люциус Малфой мог тыкать туда иголки?! Но это было.
        Пальцы Снейпа скрючились, точно когти.
        — Я думал, ты меня простил, — хрипло выдохнул он.
        — Тут нечего прощать, — с нажимом ответил Гарри, наклоняясь вперед и пристально глядя на зельевара. — Нечего, честное слово! Иногда просто так складывается, и делаешь то, что раньше и в кошмарном сне не приснится. Собственно, этого я и боюсь. А вдруг меня придется разусыновить, потому что это меня как-то спасет? Вдруг случится что-то совсем ужасное, и я окажусь в Азкабане, если останусь связан с бывшим Упивающимся?
        — Это абсурд!
        — Да? А что бы ты сказал в октябре, если б я описал, что будет в Самайн? — с вызовом бросил Гарри.
        Снейп вздохнул.
        — В этом есть резон, как ни неприятно мне это признавать. Тем не менее, я не верю, что твой сон сбудется — по крайней мере, так, как ты предполагаешь. Я не в силах этого представить.
        — Я тоже не хотел верить, — признал Гарри. — Очень не хотел. Но потом понял... — Не зная толком, как объяснить, он спросил: — Помнишь тот вечер, когда ты здорово устал и решил устроить нам с Драко сеанс семейной терапии?
        Зельевар возмущенно фыркнул.
        — Я не делал ничего подобного. Полагаю, ты имеешь в виду тот вечер, когда вы оба получили давно заслуженный выговор.
        «Будто есть разница!» — подумал Гарри.
        — Угу. В общем, ты тогда спросил Драко, не думает ли он, что семья — это бумажка со штампом от какого-то министерского идиота, кажется так. И... это прозвучит ужасно глупо, но, кажется, до того момента я и сам думал, будто моим отцом тебя делают документы. — Он очень серьезно посмотрел на Снейпа. — Ты был прав, когда сказал, что пятнадцать лет с Дурслями сделали свое дело. Я им был не нужен, и если бы не такой серьезный шаг, как подписанный контракт, я бы, наверное, ни за что не поверил, что кому-то нужен здесь. Но теперь... в общем, я так больше не думаю.
        — А конкретнее? — вопросил Снейп, приподняв бровь.
        Гарри постарался собраться с мыслями.
        — Нам не нужен официальный сертификат в рамочке. У тебя же нет такого для Драко, правда? Но он настолько же твой сын, насколько и я.
        — Безусловно, — протянул Снейп. Казалось, он доволен тем, что Гарри это понимает. — Тем не менее, я бы предпочел иметь официальное подтверждение наших отношений.
        — Угу, я тоже. — Гарри слабо улыбнулся. — Мне нравится, что это не просто договоренность. И что у тебя есть юридические основания послать Фаджа куда подальше. Я уверен: ты поступишь так, как будет лучше для меня, что бы ни говорило Министерство. — Он поглубже вдохнул, как перед прыжком в воду. — Но если что-нибудь случится и нас этого лишат... я думаю, мы все равно справимся. И ты все равно будешь моим отцом.
        — Весьма зрелый взгляд на вещи, — заметил Снейп. — Тем не менее, повторюсь: я уверен, что до этого не дойдет. Однако коли ты действительно так считаешь, хотелось бы поинтересоваться: откуда столь мрачные мысли?
        Гарри скривился.
        — Между прочим, будет лучше, если ты не станешь так подглядывать. Не хочу постоянно закрывать сознание в собственном доме.
        — Можно подумать, я то и дело применяю к тебе легилименцию.
        — А ее вообще не надо ко мне применять. По крайней мере, без предупреждения.
        — Кто, хотелось бы знать, здесь отец? — поинтересовался зельевар.
        Однако Гарри уже и правда видел его насквозь — в точности как сказал тогда в директорском кабинете. Снейп явно пытался переменить тему, а значит, прекрасно понимал, что нельзя было так влезать в мысли сына.
        — Ты, — легко ответил Гарри. — И ты становишься очень-очень хорошим родителем...
        — Становлюсь? — повторил Снейп.
        — Да, но некоторые вещи требуют усилий. Ты бы наверняка сказал то же самое обо мне, а? Но сейчас мы говорим о тебе, — прибавил он, прежде чем зельевар успел увести беседу в сторону. — Одно дело, если у нас учебная дуэль или еще какой урок. Ну или там если я болен или ранен и не могу говорить, наверное. Но в остальное время не применяй легилименцию. Это просто нехорошо! — На лице Снейпа появилось упрямое выражение, и Гарри неохотно прибавил: — Все равно что залезть к кому-то в думосброс, тебе не кажется?
        — Аргумент, достойный слизеринца, — буркнул Снейп.
        Пожалуй, хорошо, подумалось Гарри, что этот инцидент остался позади. Он немного опасался, что за одно упоминание о думосбросе заработает гневный взгляд, несмотря на все, случившееся с тех пор. Не желая испытывать судьбу, он решил оставить тему легилименции и продолжил: — В общем, ты спросил, откуда мрачные мысли. Это не просто так. В кабинете Дамблдора я начал думать, что такого ужасного могло случиться, чтобы вызвать разусыновление... Я уже понял тогда, что само по себе это не так важно. Но потом подумал: а вдруг уже после разусыновления тебе будет грозить опасность, если я просто приду поговорить? Что толку, если я и с неофициальным отцом просто не смогу видеться? И вот это было неприятно. Это даже хуже... — Гарри резко осекся.
        — Хуже, чем что?
        — Просто... — Гарри выдавил еле-еле слышным шепотом: — Когда я был маленьким, иногда я так мечтал хотя бы поговорить с отцом, понимаешь? Но я знал, что это невозможно. Да и не знал его по-настоящему, не знал, что такое иметь семью. Я на самом деле не знал, чего мне не хватает. А теперь... — он содрогнулся. — Если я потеряю тебя, я буду знать, что потерял.
        Снейп наклонился и положил ему руку на колено.
        — Ты меня не потеряешь, Гарри.
        Гарри сглотнул.
        — Я начал думать, а вдруг Министерство решит, что... ну, припомнит твое прошлое и отправит тебя в Азкабан. Такое может случиться. Ты же знаешь, какой Фадж несправедливый дурак.
        — Он не настолько дурак, чтобы провоцировать мятеж, — сухо отозвался Снейп, снова выпрямившись. — Я спас Мальчика-Который-Выжил от неминуемой смерти. Ты, возможно, не осознаешь, но события Самайна широко освещались прессой.
        — Рон что-то такое говорил...
        — Меня воспели как героя, — сообщил Снейп с некоторой долей отвращения. — В Министерстве даже сочли нужным упомянуть, сколько лет я шпионил... глупцы! И это при том, что я работал не на них, а на Орден. — Он покачал головой. — Так или иначе, арестовать человека, который спас тебя, а затем взял тебя в свой дом... человека, которого ты зовешь отцом? Даже Фадж не настолько кретин. Ты можешь в одно мгновение повернуть общественное мнение против него.
        — Будь у меня такое влияние, — слабо возразил Гарри, — разве «Пророк» мог бы месяцами печатать обо мне столько вранья?
        — Жалкие попытки Фаджа притворяться, будто Волдеморт не вернулся, пошли прахом, — отмахнулся Снейп. — Теперь он знает правду, а значит, ты ему очень нужен. Даже не подозревая о пророчестве, он, без сомнений, это сознает. И не осмелится предъявить мне какие-либо обвинения, так что перестань себя терзать, Гарри. Я уже сказал: ты меня не потеряешь.
        — Надеюсь, — прошептал Гарри.
        — Не потеряешь, — пообещал Снейп. — Я даже не думаю, что понадобятся какие-либо юридические маневры. Надеюсь, это тебя успокоит.
        Гарри кивнул, хотя по-прежнему несколько угрюмо. Он не мог забыть, что впереди подстерегают какие-то ужасные события, которые грозят все разрушить. Но обсуждать дальше это было бесполезно. Снейп знал его мнение, как и он знал мнение Снейпа, а остальное... придется просто ждать и смотреть, как будущее становится реальностью.

* * *

        За ужином в тот вечер царило некоторое напряжение. Драко то и дело косился на Гарри, словно пытаясь угадать, что произошло днем в кабинете зельевара. Гарри не желал больше обсуждать разусыновление. Хватило и того, что пришлось говорить о нем с Северусом.
        И уж точно он не собирался затрагивать этот вопрос при Роне.
        Тот обычно ел быстро и немедленно принимался за домашние задания — иногда еще прежде, чем остальные покончат с ужином. Снейп обычно на удивление снисходительно относился к подобной невежливости, если не сказать грубости, однако сегодня у Рона хватило ума вести себя осторожнее. Он даже ничего не сказал о том, что разговор велся на сей раз совсем не об уроках, хотя, кажется, поглядывал на всех троих с любопытством. Десерт Рон ел медленно, отложив вилку лишь после того, как Гарри доел, и еле слышно вздохнул с облегчением, когда Снейп поднялся из-за стола и направился к себе в кабинет.
        Дождавшись, пока закроется дверь, Рон наклонился через стол и шепотом спросил:
        — Что случилось?
        Гарри поджал губы.
        — Ничего.
        — Не вешай мне лапшу, — прошипел Рон. — У тебя такой вид, будто у тебя умер лучший друг!
        — Ну, ты же живой, правда? — слабо пошутил Гарри.
        Рон почти вздрогнул, покосившись на Драко, потом снова посмотрел на Гарри.
        — Ты по-прежнему считаешь меня лучшим другом?
        — Да. Хотя в этом году дело было хуже, чем на четвертом курсе.
        Драко, который до сих пор ужинал молча, предпочитая просто слушать и наблюдать, наконец не выдержал:
        — А что случилось на четвертом курсе?
        — Тримудрый турнир, — сухо пояснил Гарри.
        — И что?
        Рон сжал кулаки, потом быстро сунул руки под стол.
        — Я думал, Гарри умудрился пропихнуть свое имя в кубок, вот что.
        Драко усмехнулся не без злорадства.
        — Ну так это же не преступление, правда? Мы же все тогда считали его тщеславным маленьким засранцем?
        — Я-то должен был знать, что это не так, — буркнул Рон. — И меня тошнит от мысли, что я хоть на минуту мог думать то же, что и ты.
        — Гм. Тогда тебя будет тошнить довольно долго, — легкомысленно отозвался Драко, вставая. — Я намереваюсь стать аврором и вступить в Орден, ну и все такое прочее, так что если ты не собираешься менять сторону... — он насмешливо приподнял брови, выжидая реакции на этот вызов.
        — Ты, может, и наплел тут Гарри невесть чего... — вспылил Рон.
        — Хватит, — вмешался Гарри.
        — Хватит? — буркнул Рон.
        — Да, хватит. Пускай Драко тебе не нравится. И ты точно не обязан ему доверять. Я-то знаю, сколько мне понадобилось времени, а мы общались двадцать четыре часа в сутки. Я тебя прекрасно понимаю. Но прекрати затевать ссору!
        — Я затеваю? — возмутился Рон. — Это он начал!
        — А он перестанет, — сказал Гарри, смерив Драко суровым взглядом. — Верно?
        Драко беспечно пожал плечами
         — Поскольку ты пока что решил перейти на лепешки, пожалуй, могу и перестать.
        — Что?!
        — Неважно, — отозвался Гарри, выждав, пока Драко уйдет в спальню и закроет за собой дверь. — Он имеет в виду, что постарается.
        — Вы тут все чокнутые.
        — Кому ты об этом рассказываешь! — Гарри откинулся на спинку стула. — Но, наверное, во всех семьях так.
        Рон посмотрел на него с сомнением, потом достал палочку, убрал со стола и призвал заклинанием свою сумку.
        — В семьях?
        — Ну, Снейп же мой папа, — заметил Гарри.
        Рон принялся доставать учебники, перья и пергамент. С кривой усмешкой на физиономии он несколько воинственно поинтересовался:
        — Раз уж он твой папа и вообще, ты не мог бы у него спросить, почему Пятый постулат Ингрид не относится к погодным чарам? Потому что до меня не доходит.
        Гарри хотел было согласиться, но потом ему в голову пришла другая мысль.
        — А почему бы тебе не спросить его самому?
        — Ага, как же. Да стоит мне на него глянуть не так, и он мне взыскание назначит!
        — Когда он последний раз назначал тебе взыскание, если не считать того, которое ты отрабатывал тут? — не отступал Гарри.
        Рон нахмурил брови.
        — Гм... Не помню. Задолго до того, как началась вся эта фигня со строчками.
        — Ты наговорил кучу гадостей, — заметил Гарри. — Слушай, я знаю, что он не очень хорошо отреагировал, но сам подумай, что ты сказал. Если бы кто-то взял и обвинил тебя, что ты... ну... с Джинни?
        — Это другое! — взвился Рон. — Джинни моя сестра!
        — Да, а я его сын, — пытался убедить его Гарри.
        — Это не по-настоящему.
        — Нет, по-настоящему.
        — Да ну тебя.
        Гарри решил пока что оставить тему.
        — В общем, по-моему, ты бы пошел просто да и спросил его про пятый постулат. Между прочим, ты сюда приходишь, чтобы он с тобой занимался, разве не так?
        Рон упрямо надулся, скрестив руки на груди.
        А Гарри-то думал, что дела пошли на лад... Впрочем, пожалуй, так оно и было, хотя Рон еще явно не совсем дозрел. Увы, пожалуй, его придется подкупать, чтобы заставить обратиться к зельевару. В конце концов, Гарри не желал быть между ними посредником. Рон должен был сам понять, что Снейп не такое уж чудовище. Может, тогда наконец он смирится.
        — Помни, чем раньше он решит, что ты догнал класс по всем предметам, тем раньше ты сможешь перестать сюда приходить, — заметил Гарри. — Давай, просто спроси его, и все. Честное слово, он не кусается.
        Разумеется, трюк удался. Да, Рон в самом деле не понимал тонкостей.
        Отпихнув стул, его друг поднялся и направился к двери кабинета с таким видом, будто шел в логово дракона. Подавив желание погромче вздохнуть, Гарри собрал свои учебники и прочие вещи и устроился за столом.
        Сколько он ни пенял Драко за подслушивание, сам Гарри в общем-то тоже не гнушался такими вещами... иногда. Вот, скажем, сейчас.
        Рон постучал — сперва робко, а потом резко, словно от волнения.
        — Войдите!
        В голосе Снейпа звучало сильное раздражение. М-да, может, это была и не очень блестящая идея... Однако в результате Гарри почувствовал, что гордится отцом. Правда, тот бурчал и отвечал довольно резко, но таков уж у него был характер. Он не старался оскорбить Рона, хотя довольно сардоническим тоном поинтересовался, все ли гриффиндорцы пренебрегают дополнительной литературой.
        — Я ее читаю, — обиделся Рон.
        — Внимательно? — протянул Снейп.
        — Ну... нет, — признал Рон.
        — Обратитесь к ней еще раз, — посоветовал зельевар. Рон уже почти шагнул за порог (дверь он оставил настежь, и Гарри поспешно отвернулся, стараясь скрыть, что подслушивал), когда Снейп добавил: — Если у вас после этого останутся вопросы, приходите.
        Рон плюхнулся на стул напротив и вытащил из сумки какие-то смятые свитки.
        Наверное, следовало промолчать, но Гарри попросту не сумел сдержаться.
        — Вот видишь, все нормально, — заметил он.
        — Угу. Хотя он мог бы и ответить на мой вопрос, — проворчал Рон, а потом прибавил тише: — Ну хоть баллов не снял, так что да... все нормально.
        Улыбнувшись, Гарри занялся изучением погодных чар.


Глава 59. Lumos

        На этот раз Гарри решил, что своего добьется: он заставит Lumos работать, даже если это его убьет. Сколько можно уже сидеть и ждать, пока что-то изменится! Давно пора взять свою судьбу в собственные руки. Как с вещими снами: можно ждать, пока они придут, и подчиниться, а можно решить, что поступишь по-своему, что бы ни случилось.
        И вообще: если действительно произойдет нечто ужасное, что разлучит их с отцом, Гарри просто обязан успеть вернуть себе магию. Иначе он не сможет помочь Северусу, когда понадобится.
        «Опять этот мой бзик — всех спасать, угу», — подумал Гарри, на сей раз даже не поморщившись. В конце концов, и эта черта — часть его. Может быть, если принять самого себя как есть, магия вернется быстрее.
        Он тренировался ежедневно часами и не собирался опускать руки, несмотря на бесконечные разочарования. Он пробовал применять окклюменцию, пробовал погружаться в свои темные силы, надеясь, что, если мысленно потянуться к ним изнутри, они наконец подчинятся. Он поднимал стену мысленного огня, а когда и это не помогло, пытался представить себя в центре сияющей вспышки света. Он представлял, как произносит Lumos и из его палочки вырывается луч чистого и яркого света, ослепляющего всех вокруг.
        Попытки придать магии зримый образ не помогали, но Гарри продолжал их день за днем. Он больше не переживал, что раз за разом терпит неудачу в присутствии Драко, ведь тот хотел, чтобы у Гарри всё получилось. Теперь он в этом не сомневался. К сожалению, полезные идеи у Драко тоже закончились, но и это было не страшно.
        Интуиция прямо-таки вопила во весь голос, что решение проблемы на сей раз скрывается в нем самом. Что только Гарри, и никто другой, должен заставить магическую силу выйти наружу через волшебную палочку. Никто за него этого не сделает, никто ему не поможет. Даже отец.
        Как ни странно, эта мысль успокаивала. Возможно, потому, что много лет Гарри получал один и тот же урок: глупо полагаться на кого-либо, кроме себя. Теперь он старался научиться думать иначе, ведь отцу он действительно доверял. Но... наверное, за все эти годы прежний образ мыслей как-то... изувечил его, что ли. Гарри очень хотелось перемениться так же быстро, как изменилась его жизнь. Хотелось разрешить себе полагаться на других.
        Но в глубине души он никак не мог этого сделать; по крайней мере пока.
        И, может быть, именно поэтому в стараниях вернуть волшебные силы до сих пор терпел одну неудачу за другой. Он ведь не старался на самом деле. Он ждал, пока Ремус, или Драко, или Снейп придумают способ и скажут, что делать. Но из этого ничего не выйдет, если где-то глубоко внутри него угнездилась мысль, что все их советы и помощь Гарри не нужны.
        Нет, эту проблему придется решать самому, другого пути нет. Но это ничего: он справится.
        — Lumos! — снова крикнул он, твердо выставив руку с палочкой вперед и приняв стойку наподобие дуэльной.
        — Может быть, уже хватит? — спросил Драко, зажигая свет, который погасил раньше по просьбе Гарри.
        — Еще десять минут, — отозвался Гарри, не оборачиваясь. — Погаси опять, а?
        Драко вздохнул.
        — А я по твоей милости должен торчать там один с Кры... — Осекшись с легким стоном, Драко поправился: — То есть, с твоим добрым другом Рональдом, который вновь решил порадовать нас своим визитом. Возможно, ты мог бы быть любезен настолько, чтобы помочь мне его развлекать?
        — Возможно, и мог бы, — протянул Гарри, игнорируя сарказм. — Через десять минут. Ты переживешь.
        Драко опять вздохнул, но потом шепотом повторил гасящее свет заклинание и закрыл за собой дверь.

* * *

        Пару дней спустя за ужином Гарри еле-еле держал вилку занемевшими пальцами и с трудом сдерживался, чтобы не морщиться при каждом движении. Он не слишком-то хотел, чтобы все заметили, как у него болят руки.
        Снейп, однако, заметил.
        — Гарри, ты уже четвертый раз пытаешься наколоть вилкой один и тот же кусочек спаржи. Что случилось?
        Гарри помотал головой: мол, ничего такого. Но поскольку отец продолжал сверлить его взглядом, ответил беспечно:
        — А, ерунда. Наверное, перестарался сегодня с эссе. Слишком много писанины, пальцы устали.
        Драко резко поднял голову, поймав его взгляд, явно не поверив ни единому слову. Гарри чуть не подскочил на стуле: наверняка Драко сейчас вставит какое-нибудь замечание, ведь Гарри сегодня за уроки даже не садился.
        Но Драко ничего не сказал — непонятно почему. Не хотел выдавать брата? Не очень-то слизеринский мотив. Может, просто хотел иметь что-нибудь про запас, чтобы потом шантажировать Гарри при случае. Конечно, так думать про Драко нехорошо, но... это все-таки Драко.
        Однако в разговор встрял вовсе не Драко, а Рон.
        — Это от писанины у тебя руки... ну, красные совсем?
        — И вовсе не красные! — уперся Гарри. Конечно, пальцы у него были немножечко краснее обычного, но он вовсе не хотел, чтобы Снейп обратил на них внимание.
        — Гм, — только и сказал Снейп, возвращаясь к своей спарже под маринадом, а потом принялся гонять их всех по последней теме по трансфигурации.
        После ужина Гарри принес из спальни учебники и занялся домашними заданиями. Долгов у него накопилась уйма, но как иначе, если последние несколько дней он с утра до вечера пытался колдовать, забросив уроки? К сожалению, большая часть заданного подразумевала не чтение, а написание эссе. Вот уж чем вовсе не хотелось заниматься, когда руки прямо-таки пульсируют от боли, но... ничего не поделаешь.
        Нацарапав свое имя сверху на листе пергамента, он с тоской вспомнил, как Драко одолжил ему свое магическое перо. Закусив губу, он сумел вывести название: «Этика трансфигурации». И еле-еле сдержался, чтобы не броситься в ванную и погрузить руки в прохладную воду.
        Снейп сел рядом и покосился на плоды его труда.
        — Возможно, «Этические проблемы в трансфигурации» было бы лучше, — заметил он. — Не думаю, что у трансфигурации может быть какая-то этика.
        Гарри прекрасно это знал, но не хотел писать ничего длиннее. И так-то еще придется мучиться с самим эссе. Да и Макгонагалл вряд ли снимет баллы за неудачную формулировку, правда? Она никогда не придиралась к студенческим работам так, как Снейп.
        — Сойдет, — ответил он суше, чем собирался.
        Снейп наклонился ближе и сказал очень тихо в самое ухо:
        — Гарри, у тебя явно сильно болят руки. Мы слишком давно не лечили их. Позволь мне тебе помочь.
        — Спасибо, не нужно. Все в порядке.
        С гриффиндорским упрямством Гарри снова взялся за эссе, хотя чем дальше, тем чаще у него прерывалось дыхание от боли. Наконец он, не в силах продолжать, уронил перо, забрызгав чернилами стол. Потом попытался размять пальцы.
        В тишине комнаты щелканье встающих на свое место суставов раздалось как гром.
        Снейп на диване последние несколько минут проверял студенческие работы, но тут его терпение, очевидно, лопнуло. Наградив Гарри сердитым взглядом, он поманил его пальцем, приказывая сесть рядом. Гарри неохотно подошел, сознавая, что разговор будет не из приятных.
        Заметив, что Рон пристально наблюдает за происходящим, Гарри снова тяжело вздохнул. Он не хотел, чтобы его друг видел, как они со Снейпом ссорятся, но, кажется, теперь этого не избежать.
        Едва напряженный Гарри неловко уселся на самом краешке дивана, Снейп требовательно поинтересовался:
        — Итак, в чем дело? Без сомнения, руки доставляют тебе мучительную боль, но от помощи ты отказываешься?
        Гарри скривился. Неужели нельзя говорить потише, чтобы Рон не слышал?
        — Я просто стараюсь вернуть свою магию! — прошипел он. — И теперь стараюсь всерьез! А вдруг руки болят как раз потому, что магия пытается вырваться? Нельзя же ее тоже блокировать!
        — Именно поэтому мы используем заклинание, а не зелье. Заклинание ничего не блокирует. Оно лишь заставляет твои пальцы «верить», будто боли нет. Я полагал, ты это понимаешь.
        — Да, понимаю, — признал Гарри. — Но я решил, что... ну, просто на всякий случай... ну, подумаешь, боль! Это же не Cruciatus!
        Снейп тихо зарычал.
        — То, что тебе уже пришлось перенести несколько ужасных проклятий, не означает, что у тебя иммунитет к боли. Вытяни руки вперед.
        Гарри быстро спрятал руки за спину. Это было очень по-детски, но он не хотел, чтобы Снейп опять на правах отца поступил по-своему, не считаясь с мнением Гарри.
        — Я просто хочу их осмотреть, — объявил Снейп с легким раздражением.
        — Дай слово, — парировал Гарри.
        Теперь раздражение зельевара перестало быть легким.
        — Сама эта просьба и оскорбительна, и инфантильна, но хорошо, Гарри, даю слово.
        Не обращая внимания на эту отповедь, Гарри резким движением протянул Снейпу обе руки.
        Тот тут же отбросил свое высокомерие и принялся осматривать кисти, осторожно массируя каждый палец. Как ни легки были его прикосновения, Гарри все равно от боли со свистом втянул воздух сквозь зубы.
        — Прошу прощения, — пробормотал Снейп, но не остановился. — Теперь, полагаю, диагностическое заклинание, — прибавил он тем же тоном.
        Гарри доверял ему достаточно, чтобы не прятать руки при виде палочки.
        К концу осмотра Снейп сильно хмурился.
        — Если ты откажешься от помощи, дальше будет только хуже, — объявил он. — И связки, думаю, повредятся еще больше. Если ты совершенно убежден, что хочешь терпеть, я больше не подниму эту тему, но, — он понизил голос, — как ни достойна иногда восхищения гриффиндорская храбрость, сейчас это больше похоже на упрямство. Еще немного, и ты вообще не сможешь шевелить пальцами, что вряд ли положительно скажется на твоих упражнениях в колдовстве.
        — Это ты ему сказал! — упрекнул Гарри, сердито глядя на Драко.
        — Мне все сказали твои руки, — поправил Снейп, осторожно проведя большим пальцем по раздраженному натертому месту на его ладони. — Раньше у тебя здесь просто была огрубелая кожа.
        — Прости, Драко, — вздохнул Гарри, опуская руки на колени. — Наверное, мне не стоило так надолго забрасывать тренировки, — признал он. — Ладно. Если я из-за этого не смогу удержать палочку, то уж лучше заколдовать их сейчас.
        — Или попробуй колдовать без палочки, — предложил Драко с другой половины комнаты.
        — Без палочки! — воскликнул Рон.
        — Я уже пробовал, — отозвался Гарри. Он чуть не прибавил, что все безнадежно, но потом вспомнил, что теперь это не так. Нет, он заставит магию работать во что бы то ни стало, и все!
        — Готов? — спросил Снейп. Дождавшись кивка, он прикоснулся кончиком палочки ко всем пальцам Гарри по очереди, а потом к ладоням.
        — Ох, хорошо, — Гарри с облегчением выдохнул. — Спасибо... — он чуть не сказал по привычке: «Спасибо, сэр», но, вовремя спохватившись, успел поправиться: — Спасибо, пап.
        Рон издал какой-то полупридушенный звук, но это была мелочь по сравнению с реакцией Драко. Он расхохотался, хлопая в ладоши, потом вдруг резко оборвал смех и выдавил:
        — Да, да, я помню: это ваше личное дело.
        С этими словами он сбежал в спальню, и из-за закрытой двери донесся новый взрыв хохота.
        Эта выходка, без сомнения, вызвала раздражение Снейпа, но, поскольку Драко успел сбежать, зельевар обратил свой гневный взор на Рона, за неимением лучшего.
        — Что такое? — Рон нервно сглотнул. — Я же ничего не говорил!
        — У вас такой вид, будто вы желаете высказаться, — протянул Снейп крайне мрачным тоном.
        Гарри подумал, что это нечестно — провоцировать Рона на оскорбления, но не успел что-либо сказать по этому поводу, так как его друг ответил раньше. Отведя глаза, он нарочито беспечно отозвался:
        — У меня? Нет, мне совершенно нечего сказать.
        — Вот и хорошо, — буркнул Снейп. Он вновь посмотрел на Гарри — в его взгляде мрачная насмешка мешалась с изумлением и даже смятением, — а затем поднялся и удалился к себе в кабинет. Гарри чуть было опять не сказал ему в спину: «Спасибо, пап», но решил все-таки воздержаться.
        Вместо этого он повернулся к Рону, который как раз пробормотал:
        — Вот чего мне не надо, так это новой стаи вопиллеров.
        Гарри вздохнул и снова взялся за эссе. На этот раз он зачеркнул неудачное название и взамен написал то, что предлагал отец.

* * *

        Несколько дней спустя, когда Драко открыл дверь Рону, тот стоял в коридоре весь встрепанный и запыхавшийся.
        — Что с тобой? — спросил Гарри.
        — Бежал всю дорогу, — выдохнул Рон.
        — И все равно опоздал, — с некоторой издевкой заметил Драко. Потом, заметив, что Снейп вышел из лаборатории, повысил голос: — Но, полагаю, вряд ли кто-нибудь снимет баллы с Гриффиндора, хотя мы и не садились ужинать из-за тебя.
        Казалось, Снейп на мгновение задумался.
        — Возможно, следует предоставить мистеру Уизли возможность изложить причины своего опоздания.
        Гарри облегченно выдохнул и только тогда осознал, как был напряжен.
        Рон смерил Драко устрашающим взглядом.
        — Я должен был отнести Джинни в больничное крыло! У нас был несчастный случай на тренировке!
        — Вот видишь, — спокойно вставил Снейп. — Семья важнее всего. Не правда ли, Драко?
        Тот еле слышно пробормотал что-то неразборчивое.
        — Да, семья — это самое главное, — поддакнул Гарри, чуя, куда ветер дует.
        Рон перевел взгляд со Снейпа на Гарри и обратно, а потом слегка вздохнул.
        Гарри даже заопасался, что зельевар перегнет палку, но почти сразу сообразил, что напрасно. Снейп был слишком хитер, чтобы переоценить свое преимущество, и потому спросил только:
        — И как себя чувствует мисс Уизли? Надеюсь, она уже в полном порядке?
        — Да, что случилось? — прибавил Гарри.
        — Просто не повезло. Два бладжера с противоположных сторон, а когда Джинни рванула вверх, уворачиваясь, то столкнулась с одним из наших отбивал. Она упала и сломала ногу, но Помфри уже подлатала ее и сказала, что к утру Джинни будет как новенькая.
        Гарри с облегчением улыбнулся.
        — Это хорошо. Значит, в субботу она сможет играть?
        — Да, конечно. Она даже тренироваться завтра сможет.
        Снейп спокойно кивнул.
        — Прекрасно. Было бы жаль, если бы Гриффиндору пришлось играть против Слизерина даже без запасного ловца.
        — И вовсе не было бы, — пробормотал Драко уже громче.
        — Да ты просто бесишься, потому что мы весь год разбиваем вас в пух и прах! — ухмыльнулся Рон и снова повернулся к Снейпу: — Джинни уже в полном порядке, профессор, спасибо, что спросили.
        Драко, однако, не собирался спускать Рону с рук оскорбления в адрес слизеринской команды.
        — Если вы выигрывали, — холодно заметил он, — то только потому, что Слизерин лишился своего великолепного ловца, — и он слегка поклонился.
        — Гриффиндор тоже лишился своего великолепного ловца, — огрызнулся Рон, показав на Гарри. — Но мы ведь все равно выигрываем, а? Это потому, что мы команда, Малфой.
        — Джинни — очень хороший ловец, — поспешил вставить Гарри, прежде чем беседа успела принять дурной оборот. — Жалко, что я не могу посмотреть, как она играет. Я очень скучаю по квиддичу.
        Рон неуверенно покосился на зельевара.
        — Ну... может быть, твой... может, профессор Снейп разрешит тебе прийти на матч? То есть... уж он-то сможет защитить как следует часть трибун чарами, ну или ты мог бы притаиться где-нибудь и посмотреть матч...
        — Невидимкой? — подхватил Драко. — Да, этот плащ — отличная штука.
        —Ты ему рассказал?! — Рон взвыл от ярости.
        — О, у нас тут все общее, — небрежно отозвался Драко, махнув рукой.
        — Ты ему его давал?!
        — Рон, — мягко упрекнул Гарри, — он тебя подначивает. А ты поддаешься.
        Рон фыркнул.
        — Все равно, по-моему, ты мог бы пойти посмотреть матч.
        Гарри умоляюще посмотрел на отца, заметив на лице Драко такое же выражение.
        — Это возможно? Ты же ходишь на все матчи. Мы могли бы сидеть рядом, на случай чего-нибудь непредвиденного...
        Снейп покачал головой.
        — Не думаю, что это разумно. Однако... возможно, я сумею как-нибудь компенсировать вашу потерю. Например, чтобы вы смогли посмотреть матч отсюда.
        Более привычный ко всяким волшебным штукам, Драко первым сообразил, о чем речь.
        — А, ты про заколдованную рамку? Но ты же говорил, что она не может показывать людей.
        — Полагаю, я сумею ее переубедить, — протянул Снейп и решительно направился в спальню мальчиков.
        Рон вошел следом и с любопытством завертел головой: он впервые видел комнату Гарри. Кажется, его странным образом успокоило то, что половина ее была в гриффиндорских цветах.
        Рамка показывала озеро в свете звезд. Трижды коснувшись ее палочкой, Снейп тихо произнес несколько заклинаний.
        — Вот, — сказал он Драко. — Она по-прежнему только показывает, поэтому ничего, что происходит снаружи, ты не услышишь. Но теперь вы сможете увидеть здесь людей. — Он свирепо прищурился: — Не смей ею злоупотреблять. После квиддичного матча я, разумеется, верну все как было.
        — Конечно, Северус, — отозвался Драко таким елейным тоном, что Рон аж глаза закатил. — Да и кого можно найти снаружи в такой поздний час? — Рон слегка вздрогнул, и глаза Драко потемнели от удовлетворения. — Ага, понимаю. Гриффиндорская команда продолжает тренировку?
        — Я так соскучился по ночному квиддичу, — пожаловался Гарри.
        — Всегда к твоим услугам, — поддел Драко. Прикрыв глаза, он стиснул палочку крепче и взмахнул ею. В то же мгновение в рамке появилось квиддичное поле. Над ним кружились несколько студентов на метлах, избегая подсвеченных бладжеров, которые метались во все стороны.
        — Пять... шесть... — вполголоса считал Драко.
        Вдруг Рон бросился вперед, загородив собой рамку.
        — Он считает бладжеры, пытаясь вынюхать наши секреты! — воскликнул он. — Гарри, сделай так, чтоб рамка опять показывала озеро.
        — Не могу. У меня нет магии.
        Рон повернулся к Снейпу.
        — Это жульничество!
        — Это стратегия, — поправил Драко. — А вы, гриффиндорцы, — жалкие игроки. Всего восемь тренировочных бладжеров?
        Снова коснувшись рамки палочкой, Снейп сказал:
        — Теперь она будет показывать квиддичное поле только во время матча. Надеюсь, вас это устроит, мистер Уизли?
        — Э-э... да, — промямлил пораженный Рон.
        — И это по-слизерински? — кисло поинтересовался Драко. — Если бы ты дал мне посмотреть, мы могли бы победить. Только не говори, что это была бы уже не победа. Ты прекрасно знаешь, что это чушь.
        — Гм. Учитывая, что моя семья состоит не только из слизеринцев, приходится чем-то жертвовать.
        Драко покосился на Гарри, потом опять на Снейпа.
        — Спорим, если бы он не знал, ты бы мне позволил.
        Гарри обратил внимание, что Снейп не стал этого отрицать, ответив только:
        — Что ж, поскольку он знает, приходится чем-то жертвовать, как я и сказал.
        Казалось, Драко принял это спокойно. Однако в субботу он снова поднял эту тему. Снейп ушел на матч, а Гарри и Драко сидели бок о бок на кровати и ждали, когда рамка начнет показывать квиддичное поле.
        — Из того, что ты гриффиндорец и слизеринец одновременно, следуют некоторые любопытные вещи, — неожиданно заметил Драко. — Ты уже думал, что сделаешь, когда выберешься отсюда?
        Гарри вопросительно посмотрел на него.
        — Насчет квиддича, — пояснил Драко, и его губы изогнулись в хитрой улыбке. — Ты теперь принадлежишь двум Домам, не забывай. Поскольку один из них Гриффиндор, ты, конечно, стремишься во всем поступать справедливо. А это значит, что ты не можешь поступить несправедливо по отношению к одному из своих Домов, когда речь о квиддиче?
        Гарри разинул рот.
        — Что ты несешь?
        — Ну, в этом году это умозрительный вопрос, — протянул Драко. — Но в следующем-то году... я, вероятно, так и буду торчать здесь, но ты снова будешь ходить на уроки. И играть в квиддич. И по справедливости ты должен хоть половину времени играть за Слизерин, тебе не кажется?
        — Я не буду играть за Слизерин!
        — Я думал, ты нормально относишься к тому, что ты слизеринец.
        — Да, но... — Гарри подавил дрожь. — Слушай, я и жить в Слизерине тоже не буду. Так сложилось, вот и все.
        Драко серьезно посмотрел на него, и теперь в его голосе не было насмешки:
        — Я пытаюсь им доказать, что предложение Темного Лорда — это очень невыгодная сделка, но я не могу всех переубедить один. Гарри, мне нужна твоя помощь. Можешь обещать мне одну вещь? Если ты выберешься отсюда раньше, чем я, ты должен с гордостью признать тот факт, что ты слизеринец, что ты и один из нас тоже.
        — Драко, я не буду слизеринским ловцом, — вздохнул Гарри.
        — Я не имел в виду это. Просто... не веди себя как чужак, ладно? Ты больше не чужой, и они должны это знать. Заходи иногда в нашу гостиную пообщаться. Садись за слизеринский стол время от времени. Веди себя так, будто мы тоже твой Дом. Потому что это правда.
        — Я еще жить хочу.
        — А как себя почувствует Северус, если ты, едва выйдешь отсюда, сделаешь вид, что он не твой декан, хотя прекрасно знаешь, что это так?
        — Я думал, — осторожно заметил Гарри, — мы договорились, что ты не будешь лезть в мои отношения с Северусом.
        — А я думал, — так же осторожно ответил Драко, — ты хочешь победить в этой войне. Если ты разыграешь партию правильно, ты можешь привлечь на свою сторону весь Хогвартс, вот и все. То, что ты только теперь попал в Слизерин, дает тебе стратегическое преимущество — возможность работать с нами изнутри. Не позволяй гриффиндорской гордости вынудить тебя потерять этот шанс.
        — Я подумаю, — пообещал Гарри, а потом, к счастью, прежде чем Драко успел еще что-то сказать, рамка переключилась на матч, и оба вместо факультетской политики принялись спорить о квиддиче.

* * *

        Несколько дней спустя, когда Рон пришел в подземелья, было заметно, что он нервничает — без всякой видимой причины. Он то и дело поглядывал на дверь, без сомнения, ожидая возвращения Снейпа, как будто хотел ему что-то сказать...
        И в самом деле, едва Снейп переступил порог гостиной, Рон вскочил на ноги и выпалил:
        — Вы же не пойдете, а? То есть... вы пойдете, сэр?
        Снейп отозвался с каким-то мрачным весельем:
        — Разумеется, я пойду, мистер Уизли.
        Рон скривился и что-то пробормотал насчет того, что письма из дома — всегда дурные вести.
        — А куда ты идешь? — поинтересовался Гарри, отрываясь от уроков.
        Слегка скривившись, зельевар признал:
        — Семейство Уизли пригласило меня отужинать сегодня у них.
        Рон содрогнулся — без сомнения, при мысли о том, что Снейп явится к нему домой.
        Гарри не мог не обидеться.
        — Как бы ты себя, интересно, чувствовал, — возмутился он, — если бы я поднял шум из-за того, что твой отец зашел ко мне домой?
        — Ну, я бы прекрасно понял, если бы мой отец был твоим учителем, у которого к тому же на тебя зуб, тебе не кажется?
        — Ой.
        Гарри сморгнул: такая мысль не пришла ему в голову, и теперь он смутился из-за того, как легко бросился защищать Северуса.
        — Мистер Уизли, — произнес Снейп, дожидаясь, пока Рон обратит на него все свое внимание, — мои зубы не имеют к вам никакого отношения. Полагаю, ваши родители попросту интересуются вашими успехами по всем предметам — то есть вопросом, с каковым я теперь знаком интимнейшим образом.
        Рон застонал.
        — Ну все, привет, вопиллеры.
        — Вы столь низко оцениваете свои академические способности?
        — Я — нет, но вы — да.
        Снейп негромко засмеялся.
        — Разве я не говорил, что ваше эссе по зельеварению хорошо проработано?
        — Да. Когда оно было сделано наполовину. А когда я угробил еще кучу времени на дописывание, оказалось, что «зачарованные зелья не решают всех проблем мира, мистер Уизли, хотя весьма по-гриффиндорски с вашей стороны подозревать их в этом. В следующий раз постарайтесь хоть на полминуты задуматься над заключением».
        Снейп еще не успел сесть и при этих словах выпрямился во весь свой рост.
        — Вас смутило это замечание?
        — Да, оно меня смутило, — буркнул Рон, слегка краснея. — Потому что я задумывался над заключением, и совсем не на полминуты, а если вам кажется, что нет... тогда уж лучше скажите прямо, что считаете меня кретином!
        Зельевар повернулся к Гарри:
        — Кажется, ты был прав, и студенты действительно понимают мои слова несколько более буквально, чем хотелось бы.
        Гарри кивнул, еле сдержавшись, чтобы не ответить: «Я же говорил».
        Снейп снова повернулся к Рону:
        — Я всего лишь имел в виду, что это могло бы быть весьма достойное эссе, если бы его не испортили абсурдные домыслы в заключительном абзаце.
        Рон сморгнул.
        — А. Это не так плохо. Может, в следующий раз прямо так и напишете?
        — Мне весьма приятна мысль о том, что гриффиндорцы дрожат от ужаса, заслышав мои шаги, — заметил Снейп. — Хотя теперь, когда у меня сын-гриффиндорец...
        — Какой кошмар, — встрял Драко.
        — Кажется, я не спрашивал вашего мнения, мистер Малфой, — одернул его Снейп. — Итак, мистер Уизли. Вы демонстрируете вполне приличный уровень знаний по большинству предметов, хотя отказываться от дополнительных занятий я бы пока не рекомендовал. И это все, что я собираюсь сообщить вашим родителям на данную тему.
        Рон медленно кивнул, будто не веря собственным ушам. Постепенно удивление на его лице сменилось чистым недоверием, словно он пришел к выводу, что Снейп лжет ему в лицо. Гарри подавил желание снова броситься на защиту зельевара.
        — Гарри, — между тем сказал Снейп, — Артур просил непременно передать, что тебя тоже всегда ждут в их доме, хотя он знает, что ты не можешь принять приглашение, учитывая обстоятельства.
        — Да, понимаю, — кивнул Гарри. Еще не хватало, чтобы Волдеморт атаковал дом Рона. — Скажите ему спасибо.
        — Вашим родителям что-нибудь передать от вас, мистер Уизли? — поинтересовался Снейп, меняя преподавательское облачение на мантию попроще, висевшую у двери.
        — Нет, — чуть надувшись, отозвался Рон. Видимо, он пока так и не простил родителей за то, что они заставили его возвращаться в подземелья.
        — Как вам угодно, — только и сказал Снейп. — Гарри, если я тебе зачем-либо понадоблюсь, смело связывайся с «Норой».
        — Ладно.
        Гарри несколько угрюмо наблюдал, как отец исчезает в пламени камина. Может, настроение Рона заразно? А может, все дело в том, что Снейп мог покидать подземелья, когда хотел. Гарри радовался за отца, но и немало завидовал: ведь у него не было такой свободы, даже теперь, когда он мог пользоваться камином.
        Впрочем, тут все зависело от него. Просто он должен вернуть себе магию.
        Видимо, уловив движение, когда рука Гарри рефлекторно дернулась к палочке в кармане, Драко замотал головой.
        — Нет. Никаких тренировок, пока ты не поешь.
        — Что ты ему, нянька? — взорвался Рон.
        — Нет, я ему друг, — холодно ответил Драко. — А ты?
        — Заткнись.
        — Давайте лучше ужинать, — вмешался Гарри, стараясь их отвлечь. Уж чего он не хотел, так это связываться с «Норой» и звать отца разнимать эту парочку, если они подерутся. — А потом я опять попробую Lumos.

* * *

        Судя по физиономии Рона, он не остался бы ни за что... если б не думал, что должен дождаться возвращения Снейпа — иначе с зельевара станется нажаловаться родителям.
        Гарри был почти уверен, что Снейп, разумеется, не станет делать ничего подобного, но, может, и к лучшему, что Рон так считал, раз это заставило его остаться.
        Ужин прошел, мягко говоря, неловко; молчание сменялось напряженной вежливостью... но, по крайней мере, до взаимных оскорблений дело не дошло. И то хорошо, хотя обмен фразами в духе: «Будь добр, передай соль», — не самая занимательная беседа. Сразу после десерта Драко объявил, что должен заняться каким-то зельем. Гарри точно знал, что это не так: просто Драко решил сбежать от царившего в гостиной напряжения. Однако поскольку его
        высокомерные замечания неизменно выводили Рона из себя, очень хорошо, что Драко это сделал: пусть все вздохнут спокойней.
        Гарри отослал посуду на кухню, а потом, встав посреди гостиной, попытался представить, как волшебная сила течет сквозь него и выходит через палочку. Он помнил, на что похож всплеск стихийной магии, и пытался воспроизвести то состояние, но только так, чтобы удержать силу под контролем.
        — Lumos! — настойчиво повторял он, стараясь наполнить слово чистой уверенностью. Увы, палочка в его руке оставалась обычной деревянной палкой.
        Которая, впрочем, по-прежнему вызывала ощущение тепла — магии, которая только и ждет, пока ее выпустят.
        Рон за обеденным столом поднял голову: видно, ему надоело расписывать, какое влияние капля желчи тестрала окажет на пять различных зелий.
        Гарри чуть улыбнулся другу и продолжил свои попытки. Ему опротивело практиковаться в спальне одному, будто волшебство — это какое-то позорное увлечение. Да, сейчас у него способностей с гулькин нос, ну и что? Эту проблему он решит. И стыдиться тут совершенно нечего — глупо, что он раньше вел себя так.
        «Я заставлю Lumos работать — даже если это меня убьет», — повторил он мысленно, продолжая безрезультатно твердить заклинание раз за разом.
        Сэл выползла из ящика, проскользнула по полу и полезла вверх по его ноге.
        — Привет, — сказал Гарри, подняв ее с бедра. Он чмокнул змею в плоскую головку, а потом почесал и обрадовался, когда Сэл с удовольствием приподнялась в ответ на ласку. Гарри виновато сообразил, что последние несколько дней увлекся тренировками и совсем забыл про свою змею.
        — Ш-што Гарри делает? — поинтересовалась Сэл, скользнув раздвоенным языком по мозоли на его правой руке. Ай!
        Жестом предложив змее свернуться вокруг запястья, Гарри объяснил:
        — Я пробую тайное с-слово.
        Он хотел сказать «заклинание», но некоторые вещи никак не переводились на змееяз. Удивительно: он думал одно слово, а в речи выходило совсем другое.
        Сэл несколько раз покрутилась вокруг запястья, устраиваясь поудобнее.
        — Тайное с-с-слово?
        Сэл так и не поняла, что такое магия, хотя, конечно, сознавала, что больше ни один виденный ею «маленький мужчина» не мог с ней разговаривать. Она считала, что Гарри особенный, но когда он пытался объяснять, что Снейп и Ремус тоже волшебники, хотя и не могут с ней говорить, Сэл ничего не понимала.
        — Да, тайное с-с-слово, чтобы делать с-с-вет, — попытался объяснить Гарри, тщательно подбирая выражения. Потом очень осторожно коснулся палочкой змеиной морды. — Это о-с-собая палка. Ес-сли махнуть ей правильно и с-с-сказать правильные с-с-слова, то можно делать вещ-щи, которых обычно не бывает.
        — Вещ-щи?
        — Я должен уметь зас-с-ставлять ее с-светить, — ответил Гарри. — Раньш-ше у меня хорош-шо получалос-с-сь, но теперь палка не работает.
        Сэл нахмурилась.
        — Как может палка с-с-светить? Гарри полож-шит ее в огонь-пещ-щеру?
        То есть камин. Гарри покачал головой.
        — Нет, без-с-с огня.
        — Покаж-ш-ши С-сэл?
        — Не могу. — Гарри немного подумал, а потом перевел взгляд на Рона, чтобы точно перейти на английский. — Рон, можешь показать Сэл, как работает Lumos? Ей любопытно.
        Пожав плечами, Рон достал палочку, поднялся и продемонстрировал.
        Сэл зашипела — это никак не переводилось; наверное, что-то вроде змеиного аханья. Вытянувшись вдоль всей руки Гарри, она подняла голову над его ладонью, даже немного свесившись, чтобы лучше разглядеть светящуюся палочку. Рон сначала слегка напрягся, но потом, видя, что змее просто любопытно, подошел ближе.
        — Я хочу, ш-штобы Гарри с-сделал с-с-свет в дереве, — тихо попросила Сэл.
        — Я и пытаюсь, — проворчал Гарри. — Ладно. — Он снова вытянул руку, стараясь принять уверенную позу, и указал палочкой на гранитную стену. — Видиш-шь, я держ-шу тайную палку вот так и выз-с-сываю внутри с-себя тайные с-с-слова. Надо в них верить и говорить с-со с-смыс-слом, а потом я должен с-сказать очень-очень с-старое с-слово для с-света. Lumos, — хотел прибавить он, но почему-то ничего не вышло, хотя мысленно Гарри произнес заклинание. Странно. Гм, может быть, с латыни нельзя переводить на змееяз.
        — С-слово? — переспросила Сэл.
        — Я не знаю, как это с-сказать на языке змей, — признал Гарри, держа палочку наготове. — Примерно как потребовать: «Зажгис-сь!»
        Яркий луч энергии, больше похожий на молнию, чем на свет, вырвался из палочки. Отдача была такая, что Гарри отбросило назад, прямиком в гранитную стену. На миг он подумал, что его и впрямь ударило молнией, но источаемое палочкой сияние никуда не исчезло, как случилось бы при электрическом разряде. Гарри обессиленно прислонился к стене и, щурясь, взглянул на яркий переливающийся медноцветный луч. Радость захлестнула Гарри: да, этот ослепительный свет действительно испускала его палочка!
        По крайней мере, так ему казалось. Он до того сильно ударился головой о камни, что перед глазами плясали искры, заслоняя почти все. «Странно, — подумал он, соображая почему-то очень медленно, — я думал, что про искры из глаз люди просто преувеличивают...»
        Но, может, это от яркого света? Чуть приподняв палочку, Гарри несколько раз сморгнул, пытаясь разглядеть получше. «Вот дерьмо!» — ахнул он про себя. Вырывавшийся из палочки луч сжигал все на своем пути! По всему полу вперед тянулась черная полоса, и нижняя часть стены, разделявшей гостиную и отцовский кабинет, тоже дымилась.
        В ту же секунду он услышал, как Рон грязно ругается себе под нос. Все так же тщетно стараясь что-то разглядеть сквозь завесу искр перед глазами, Гарри повернулся туда, где только что стоял его друг. Но Рона там больше не было: он ничком рухнул на пол.
        Ничего больше Гарри разглядеть не сумел; попытка повернуть голову отозвалась такой болью, что подогнулись колени, и его замутило. Гарри почувствовал, как сползает по стене, смутно сознавая, что из палочки по-прежнему льется сила.
        — Nox, — выдавил он, падая, но без толку. Ослепительный луч никуда не исчез, и от жара трудно было дышать.
        Задыхаясь, он вцепился в палочку двумя руками, удерживая ее так, чтобы луч бил точно в середину стены напротив. Иначе что-нибудь обязательно полыхнет.
        Встрепанный Рон вдруг резко сел, потирая нос и что-то бормоча, но Гарри ничего не мог разобрать сквозь гул в ушах.
        Вдруг раздался чей-то крик, такой далекий, что было еле слышно, пока не грохнула дверь — как будто прямо в черепе! — и крик не сделался громче:
        — Какого хрена, Уизли? Что ты ему наговорил?!
        Скользнув взглядом к вбежавшему в гостиную Драко, Гарри вдруг заметил обожженную стену. Только теперь она была не просто обожжена: за те несколько секунд, что он держал палочку ровно, там появилась зияющая дыра размером со школьный котел. Сквозь нее было видно отцовский кабинет и даже дальше...
        — Finite Incantatum! — рявкнул Драко, подходя настолько близко, насколько осмелился. Он осторожно протянул руку к палочке, но отдернул — такой от луча исходил жар. — Блин! — выругался он, когда ничего не случилось. — Скажи ты, Гарри! — Он покосился на расширяющуюся дыру в стене. — Проклятье, да не молчи же!
        Гарри с трудом сглотнул, ощущая привкус крови. Наверное, прикусил язык, когда ударился головой. Может, поэтому у него не получалось прекратить заклинание? Задыхаясь, он попытался выговорить нужные слова.
        — Finite... — простонал он.
        — Он пытался применить Lumos, пусть скажет Nox! — заорал Рон, видимо, не заметив, что Гарри уже пытался.
        — Nox! — повторил Гарри, но луч продолжал жечь, точно бластер в каком-нибудь маггловском сериале. Он был такой яркий, что вся комната наполнилась сиянием. Странно, что Гарри не заметил раньше. Правда, тошнота накатывала все сильнее и чаще, и в глазах темнело, так что немудрено, что он не обратил внимания.
        — Громче, Гарри! — поторопил Рон.
        — Nox! — выкрикнул Гарри во весь голос, от чего голова загудела вдесятеро сильнее. И вдруг рука дрогнула, и яростный горячий луч сдвинулся, опаляя стены и мебель. Диван вспыхнул, и едкий дым начал наполнять комнату.
        Рванувшись ближе, Драко выхватил у него палочку и завопил “Nox” сам, но от этого только стало хуже, потому что луч снова сдвинулся, продолжая жечь все на своем пути. Он чуть не задел Рона, который отпрыгнул в сторону с криком:
        — Эй, осторожно!
        Едва палочку вырвали из руки Гарри, он почувствовал, что слабеет, будто у него отобрали костыли. Он обмяк, и пол двинулся навстречу с тошнотворной медлительностью.
        А потом прямо в комнатах пошел дождь, и струи воды окатили его с головы до пят. «Я люблю дождь, — не к месту подумал Гарри. Голова раскалывалась от боли. Когда очередная волна тошноты отступила, он сумел подумать чуть более ясно: — Наверное, Северус поставил противопожарные чары». Отчего-то эта мысль вызвала приступ дикого хохота.
        Драко на мгновение прекратил борьбу с палочкой, чтобы крикнуть:
        — Уизли, не стой столбом, помоги Гарри!
        Весь мир заволокло красным. Гарри перестал смеяться и закрыл глаза; все силы уходили на то, чтобы дышать. Но грудь почему-то сдавило. Или это Рон его зачем-то дергает и тянет? Сознание ускользало, и кто-то принялся его трясти. Наверное, Рон. Голова Гарри моталась из стороны в сторону, и его чуть не вывернуло. Он вцепился в Рона изо всех сил, чтобы сдержаться, но почему-то стало только хуже.
        — Не дергай его, ему неприятно! — рявкнул Драко.
        — По-моему, у него сотрясение! Ты что, хочешь, чтобы он потерял сознание и больше не очнулся? — Потом голос Рона стал тише: — Гарри, держись. Не спи, нельзя, слышишь?..
        Рон продолжал говорить, но Гарри больше уже ничего не мог разобрать сквозь рев в ушах. Кажется, что-то скользнуло по ноге, еле заметное ощущение — он не был уверен, что ему не почудилось. «Сэл, — попытался прошептать он. — Сэл, нельзя в огонь. Плохо...» Но у него больше не было сил произносить слова вслух.
        Перед тем как потерять сознание окончательно, Гарри успел подумать, что отец должен им гордиться. Он заставил Lumos работать — даже если это его убило.


Глава 60. Что в имени?

        Гарри проснулся от странного ощущения, будто на груди что-то есть. Оно не давило и не мешало дышать — просто было. На нем что-то лежало.
        Нет, не что-то, а кто-то, сообразил он, приоткрыв глаза и узнав длинные темные волосы отца. Озадаченный, Гарри чуть повернул голову и огляделся. Он был в спальне, в собственной постели. Драко лежал на своей — полностью одетый, поверх одеяла. Рон обмяк на стуле, который перенесли из гостиной, и храпел, прислонившись к стене.
        А Северус спал на другом стуле, у постели Гарри, но не сидя, а полулежа, прижавшись щекой к его груди.
        «Как-то не по-снейповски», — подумал Гарри, хотя все равно в глубине души был тронут. Он помнил, как применил заклинание и чем это обернулось, помнил, как ударился головой о стену и как кружилась комната, когда Рон поддерживал его и не давал засыпать. Но, похоже, он все-таки потерял сознание. Наверное, ему было плохо, и Снейп его как-то лечил, но это не объясняло, почему Снейп уснул на нем.
        Зная, что отцу не понравится, если Рон или Драко застанут его в такой позе, Гарри осторожно коснулся его плеча.
        — Северус, — прошептал он. — Па-ап... проснись.
        По его пальцам скользнула прядь тонких жирноватых волос, когда Снейп зашевелился. «Хм, надо бы с этим что-то сделать», — подумал Гарри. Без сомнения, подарить какой-нибудь шампунь — это уже не тонкий намек, а попросту бестактность, но сама мысль напомнила кое-что, о чем он давно хотел спросить. Пожалуй, нужно было внимательней читать документы, когда они подавали на усыновление, но тогда он был слишком взволнован и расстроен.
        — Когда у тебя день рождения?
        — Что? — Снейп выпрямился и потянулся; в тишине было слышно, как захрустели суставы. Гарри сочувственно поморщился и заметил, что Рон и Драко тоже зашевелились.
        — День рождения, — повторил он шепотом. — Когда он у тебя?
        — Ты что, бредишь? — тихо фыркнул Снейп. — Ты умудрился выплеснуть темные силы, заодно заработав сотрясение мозга, и тебя интересует исключительно мой день рождения?
        — Я нормально себя чувствую, — заверил Гарри и тоже сел. — Я просто давно хотел спросить.
        Снейп сердито посмотрел на него.
        — В начале января, — буркнул он.
        — Ой, я не знал, — пробормотал Гарри, очень расстроившись. Ведь это было уже после усыновления, а он даже не поздравил Северуса! — Прости. А... а что все-таки случилось? Я помню Lumos, и весь этот кошмар в гостиной, и как потерял сознание... ой, прости, пожалуйста, за диван, и за стену кабинета, и... я же кучу всего перепортил. — Гарри перевел дыхание. — Рон, наверное, вызвал тебя из «Норы», да?
        — Меня не потребовалось вызывать, — прорычал Снейп, все еще сердясь, — поскольку охранные чары на моем кабинете были потревожены самым вопиющим образом.
        — Слушай, никто не ходил в твой кабинет! — крикнул Гарри. Потом поморщился и потер виски. — Чего ты вообще сердишься? Я что, нарочно взорвал тебе стену, что ли! — он снова сорвался на крик, и, конечно, голова тут же разболелась опять. Неожиданно обессилев, он откинулся назад на подушки, гневно уставившись на Снейпа.
        — Я сержусь не из-за стены, — отозвался тот, а потом вздохнул и, протянув руку, потрепал Гарри по волосам. — Я вообще не сержусь. Но это была долгая и нелегкая ночь.
        — А что, разве уже утро? — Гарри повернулся и увидел в заколдованной рамке, что уже действительно рассвело. — Ой. Прости.
        — Пожалуйста, прекрати извиняться, — устало произнес Снейп. — Просто убеди меня, что ты в порядке.
        — Я же сказал, что все нормально, — ответил Гарри.
        Снейп вытер ладони о брюки и кивнул — кажется, он старался выглядеть бодро.
        — Да. Мадам Помфри уверяла, что так и будет. Она приходила сюда, вылечила твое сотрясение, а затем сказала, что тебе нужно выспаться. И предупредила, что утром ты, скорее всего, будешь чувствовать слабость. Это так?
        — Хм... Да, немножко, — осознал Гарри. — Можно... я спрошу?.. — Он понизил голос: — А почему ты на мне заснул?
        Снейп слегка покраснел.
        — Тебя требовалось обнимать.
        Гарри молча поднял бровь, ожидая дальнейших разъяснений.
        — Ты был без сознания, но... в большом беспокойстве, — признал Снейп. — И прекращал метаться, только если я тебя обнимал. Сказать по правде, неудивительно. Ты только что выпустил темные силы через палочку, и это не могло тебя не встревожить. Твои темные силы признают во мне источник безопасности, потому что я бывал в твоем разуме.
        — А, ну да.
        Гарри вспомнил, что Снейп однажды уже объяснял что-то подобное.
        — Я старался не заснуть... — зельевар пожал плечами.
        — Понятно.
        Остальное и так было очевидно.
        — А теперь, возможно, ты сумеешь просветить меня, каким именно образом ты умудрился разрушить стены.
        Вдруг Гарри посетила ужасная мысль.
        — Стены! — ахнул он. — Охранные чары!
        Теплая ладонь накрыла его руку, отец коротко сжал ее и отпустил.
        — Охранные чары целы. Они узнали твою магию и пропустили сквозь себя. Без сомнений, попытайся они противостоять ей, у нас были бы неприятности. А теперь, будь добр, рассказывай. Что случилось?
        — Я толком и не понял, — сообразил Гарри. — Так... Я разговаривал с Сэл. Пытался ей объяснить, что такое Lumos. А потом... оно просто случилось.
        Проснувшийся Рон подтащил свой стул поближе.
        — Ты что, больше ничего не помнишь? Ты держал палочку и что-то шипел змее, а потом выставил палочку вот так, указал на стену, как обычно, когда тренируешься, а потом оно бабахнуло!
        — Благодарю за научный анализ, — сухо заметил Снейп, покачав головой. — Значит, ты говорил на змееязе. Что именно ты сказал?
        Гарри нахмурился, пытаясь вспомнить.
        — Хм. Что-то вроде: «Вот, Сэл, смотри, как это делается»... а потом выставил палочку и хотел сказать Lumos, но не мог. Странно: оказывается, нельзя перевести с латыни на змееяз. В общем, я все равно хотел ей показать, поэтому взамен сказал: «Зажгись!»
        — На змееязе.
        — Ну конечно на змееязе! Я же говорил со змеей!
        — Успокойся, никто тебя не обвиняет, — вставил Драко, спуская ноги с кровати и зевая. — Я должен был сообразить куда раньше, что ты сможешь колдовать на змееязе.
        — Но в этом нет никакого смысла! — запротестовал Гарри.
        — Полагаю, что есть. — Снейп сотворил стакан воды и протянул Гарри. — Как мы уже обсуждали, способность к змееязу — сама по себе темная сила. По-видимому, в твоем случае нужна одна из темных способностей, чтобы высвободить остальные. Я же говорил: твоя магия никуда не пропадала, нам просто нужно найти ключ.
        Гарри содрогнулся. Да уж, темная сила — это точно.
        — Я просто хотел применить Lumos, — возразил он. — Я не пытался разнести стену!
        — Я бы сказал, что ты и получил Lumos, — заверил Снейп. — Всего лишь необычайно мощный. Припомни: мы и это когда-то обсуждали. Темные силы обладают огромной мощью. Обычно они поднимаются на поверхность лишь через фильтр обычной магии, и это их приглушает. Но поверхностной магии у тебя больше нет, а это означает, что ты направляешь темные силы непосредственно в палочку.
        — Просто супер, — простонал Гарри. — Как будто я хотел, чтобы магия ко мне вернулась так! Я что, теперь вообще не смогу нормально колдовать?
        — Цыц, глупый ты ребенок, — велел Снейп. — Теперь, когда мы знаем, что все сводится к змееязу, остается только научиться управлять твоими способностями. Все будет хорошо.
        Не прошло и секунды, как у Гарри появилась новая причина сомневаться. Шрам начало пощипывать, а потом он вспыхнул жаром, да так, что отдалось во всей голове. Гарри взвыл и рефлекторно хлопнул себя ладонью по лбу, словно пытаясь зажать боль. Это, конечно, не помогло — и никогда не помогало. Гарри перекатился на бок, прижав колени к груди, и вцепился в руку зубами так, что прокусил кожу.
        — Я знал, что этот гребаный полукровка не забыл про Гарри! — воскликнул Драко. — Что делать? Может, холодный компресс?
        — Да, будь любезен, — спокойно отозвался Снейп, а когда Драко схватился за палочку, прибавил: — Нет, без магии.
        Драко убежал в ванную, а Рон покачал головой.
        — От холодных компрессов никогда не было никакого толка. — Он понизил голос: — Спорим, вы это и без меня знаете. Вы просто хотели чем-то занять Малфоя, да?
        Не обращая внимания на вопрос, Снейп подался вперед и осторожно высвободил ладонь Гарри из зубов, пока тот не причинил себе еще больше вреда. Потом, взяв его за руки, наклонился почти вплотную к сведенному судорогой лицу Гарри.
        — Закрой сознание, — приказал он. — Давай, Гарри, ты знаешь как. Подними стену огня, вытесни боль за нее.
        Гарри вдруг издал дикий душераздирающий вопль.
        — Сейчас же, Гарри! — настаивал Снейп. — Закрой сознание!
        Проще сказать, чем сделать. Теперь, когда Гарри пробился к собственным темным силам, Волдеморт использовал их, чтобы заставить шрам полыхать. Голова раскалывалась не на шутку. Гарри почувствовал, как что-то липкое потекло по лицу, и сквозь боль услышал стон Драко: «О Мерлин милостивый...»
        — Закрой сознание, Поттер! — рявкнул Снейп, стиснув его руки так, что чуть не хрустнули пальцы. Как ни странно, это помогло. Боль снаружи, не в голове, отвлекла Гарри, и ему перестало казаться, что он весь состоит из злосчастного шрама. Он волшебник, и могущественный притом. Если простейшее заклятье способно в его исполнении разнести стену, то уж окклюменция должна получиться, как никогда раньше!
        Сжав зубы, Гарри потянулся мыслью внутрь себя, в глубину, туда, где таился самый источник темных сил. Глаза закатились, сквозь стиснутые зубы вырвался стон, а потом в сознании взметнулась стена огня, защищая его «я». Мощнейшим мысленным ударом он толкнул Волдеморта наружу сквозь пламя, и тот вылетел вон с такой силой, что Гарри, кажется, даже слышал крик, когда тот оказался вне его сознания.
        А потом в комнате повисла тишина, если не считать его собственного прерывистого дыхания.
        Успокоившись, Гарри открыл глаза и увидел, что все трое пораженно уставились на него. Северус Снейп с разинутым от удивления ртом — такое не каждый день увидишь.
        — Что такое?
        Снейп пришел в себя первым.
        — Вот, вытри лицо, — велел он, взяв из рук Драко прохладную влажную салфетку и протянув Гарри. Гарри повиновался, и на салфетке осталась кровь.
        — Так и думал, что у меня голова раскололась, — слабо пошутил он, но никто не засмеялся. — Что такое? — снова спросил он.
        — У тебя изо лба вылетел огненный шар, — тихо ответил Рон. — И... и...
        — И, когда шар пролетел мимо, мы видели в нем лицо Темного Лорда, — прибавил Драко. — Его просто перекосило от бешенства.
        Снейп взял у Гарри салфетку и вытер несколько мест, которые тот, видимо, пропустил, а потом наложил исцеляющие чары на руку, и следы зубов у основания большого пальца исчезли.
        — Как ты себя чувствуешь?
        — Честно говоря, немножко нехорошо, — признал Гарри, сглотнув. Снейп потянулся подхватить его, видимо, собираясь довести до туалета, но Гарри помотал головой: — Нет, ничего страшного. Через минуту пройдет.
        Снейп выжидал, пока Гарри не отдышался.
        — Ты все еще закрываешься?
        Гарри обмяк на подушках.
        — Ага. Как ты думаешь, мне теперь все время придется?.. Это будет утомительно.
        — Подозреваю, Волдеморт теперь подумает дважды, прежде чем пытаться дотянуться до тебя через шрам, — сказал Снейп, откладывая салфетку и поправляя Гарри одеяло. — Однако до поры до времени я бы действительно советовал не опускать щиты.
        Гарри кивнул.
        — А... как ты думаешь, это из-за того, что моя магия вернулась, он примчался как на пожар?
        Зельевар задумался, потом кивнул.
        — Разумеется, мы не можем знать наверняка, но я бы предположил, что он регулярно пытался установить связь с тех пор, как ты спасся от него в Самайн...
        — С тех пор, как ты меня спас, — вставил Гарри, надеясь, что Рон хоть теперь послушает.
        Снейп только плечами пожал.
        — Так или иначе, я полагаю, что канал, которым является твой шрам, до сих пор был перекрыт.
        — До сих пор... — угрюмо повторил Гарри. — И что, теперь Волдеморт догадался про мои темные силы и все такое?
        — Весьма вероятно.
        — Еще одна радость, — простонал Гарри. — Теперь он тоже начнет колдовать на змееязе! Вот тебе и «сила, которой не знает Темный Лорд»!
        — Доступ к темным силам тебе открыло уничтожение светлой магии в результате тяжелой физической и моральной травмы, — напомнил Снейп, взглядом предупреждая Гарри, чтобы тот перестал цитировать пророчество. — И именно это подчинило их змееязу. Вряд ли Волдеморт добровольно пойдет на страдания, открывшие тебе этот путь.
        — Да, этот засранец тот еще трус, — признал Гарри, покосившись на Рона. — Ну и напугал я всех вчера, наверное. Кстати... боюсь даже спрашивать, но... где моя палочка?
        Снейп извлек ее из-под груды сложенной одежды и положил на прикроватную тумбочку.
        Гарри с облегчением выдохнул.
        — Я боялся, что она сгорела и вообще... — Палочка выглядела совершенно мирно, и он поинтересовался: — А как вы отменили заклинание? Сколько я ни пытался, у меня ничего не выходило.
        — Оно само прекратилось, когда ты потерял сознание, — сказал Драко. — А на змееязе ты не пытался, да?
        — Знаешь, с сотрясением мозга люди не очень здорово соображают! — бросился Рон на защиту Гарри. — И как ему вообще могло такое прийти в голову? Он же не сообразил тогда, что произошло, а если бы и да, то змеи рядом больше не было...
        — Ой, а где Сэл? — вмешался Гарри. Наверное, прячется, решил он. Создание, которое толком не понимает, что такое волшебство, наверняка испугалось больше всех.
        — У себя в ящике, с ней все в порядке, — сообщил Снейп. — Принести?
        — Не сейчас, — Гарри облегченно вздохнул. — Хватит и того, что она не попыталась в ужасе уползти куда глаза глядят.
        Он неловко поерзал, чувствуя себя несколько немытым, и вдруг вспомнил, как вчера на него текла вода. Одежда должна быть мокрой... или все высохло, пока он спал? Странно, почему отец не переодел его? Хотя, если учесть, что его «требовалось обнимать»... трудно кого-то держать обеими руками и одновременно запихивать в пижаму. Тут до него дошло, что все остальные тоже до сих пор во вчерашней одежде. Даже Драко, а уж для него несвежая мятая рубашка... в общем, это о многом говорило.
        А ведь еще Рон... Гарри до сих пор сдерживался, не задавая очевидного вопроса, но тут терпение у него иссякло:
        — Слушай, может, тебе нос все-таки вылечить?
        Рон поморщился, потрогав пальцем ожог на кончике носа: вчера опаляющий луч пронесся чересчур близко.
        — Он страшней выглядит, чем болит.
        — Драко, будь добр, принеси мистеру Уизли стандартную противоожоговую мазь.
        — Да ерунда, заскочу потом в больничное крыло...
        Снейп вдруг резко повернулся к нему.
        — Вы студент в этом учебном заведении и лучший друг моего сына, мистер Уизли. Более того, я ужинал в доме ваших родителей только вчера вечером. — Его тон был мрачен, как и выражение глаз. — Неужели вы действительно подозреваете, что я вас отравлю?
        Гарри затаил дыхание, боясь, что Рон пробормочет «да».
        Но его друг только вздохнул и молча помотал головой.
        К тому времени Драко вернулся с мазью. Он удивленно приподнял бровь, когда Рон без единого звука взял склянку и чуть-чуть намазал кончик веснушчатого носа. Красные пятна ожога тут же исчезли. Закупорив склянку, Рон вернул ее.
        — Спасибо, профессор.
        Снейп с минуту молча смотрел на него.
        — Не за что. Прошу прощения, что не подумал об этом раньше.
        Рон слегка покраснел.
        — Угу. Ну... вы же были по уши заняты Гарри. — Рон повернулся к нему: — Ты как, в норме?
        Гарри кивнул.
        — Спасибо, что остался. Это много значит. — Он подумал, не остановиться ли на этом, но что-то не дало ему промолчать. — Хотя в этом не было необходимости. То есть... — он не знал, как продолжить, поскольку что-нибудь в духе «у меня же есть отец» означало бы, что Рон ему вообще не нужен.
        Как ни удивительно, его друг будто услышал все невысказанное. Может, и неправда, что он так уж совсем не понимает тонкостей...
        — Я думал, что была, — Рон покосился на Снейпа. — Но я... ну... ошибался. То есть я не жалею, что остался, — торопливо пояснил он, будто боялся, что Гарри поймет неправильно. — Не думаю, что я смог бы уйти, когда ты потерял сознание — жуткое было зрелище. Я просто обязан был убедиться сам, что все обойдется. Но... — Вдохнув поглубже, Рон, казалось, собирался с духом, а потом повернулся к зельевару: — Я должен перед вами извиниться, сэр. На этот раз искренне. Мне очень стыдно, что я ничего не понимал про вас и про Гарри. То есть... я на самом деле не верил, что вы... ну, что-то такое делаете, но я не верил и что вы... ну... о нем заботитесь. — Оправдываясь, Рон пробормотал: — Да и как тут поверишь? Вы столько лет делали вид, что ненавидите его...
        — О, я его, без всякого сомнения, действительно ненавидел, — преспокойно признал Снейп.
        — Угу. — Рон с трудом сглотнул. — Ну, в общем, я так больше не думаю. Вы когда вышли из камина, я думал, будет конец света из-за того, во что превратился ваш кабинет. Но вы ничего не видели, кроме Гарри... вы ведь до сих пор даже не ходили смотреть, можно ли что-то спасти, да? Уж не говоря про...
        — Вполне достаточно, мистер Уизли, — протянул Снейп. — Извинения приняты.
        — Уж не говоря про что? — уточнил Гарри.
        Рон неведомо почему покраснел.
        — Ну... ты никак не мог успокоиться, пока он тебя не обнял, но окончательно до меня дошло, когда он... — он покосился на Снейпа, — когда он... ну... стал тебе колыбельную петь.
        — Ты пел мне колыбельную? — переспросил Гарри отца, сразу вспомнив Девоншир. Северус тогда часами рассказывал одну историю за другой, пока не охрип... может, он и пел тоже?..
        Снейп с вызовом поднял бровь.
        — Я слегка напевал себе под нос, вот и все.
        Судя по лицу Рона, это заявление было далеко от истины, но спорить он не стал.
        — Я лучше пойду, — сказал он. — Народ и так будет спрашивать, где я болтался всю ночь.
        Прищурившись, зельевар объявил не без угрозы:
        — Вы скажете, что Гарри заболел и вы остались поднять ему настроение. Вы не скажете ни слова о его магическом состоянии. Ясно?
        Гарри нахмурился.
        — А разве Волдеморт и так не знает?
        — Поскольку мы не можем быть уверены, не вижу причин оказывать ему услугу.
        Драко скрипнул зубами.
        — По мне, так стереть Уизли память, и дело с концом.
        — Никто никому ничего стирать не станет, — несколько едко парировал Снейп, а потом смерил оценивающим взглядом Рона. — Мистер Уизли и раньше демонстрировал умение держать язык за зубами, когда дело касается Гарри. Думаю, мы можем положиться на него и впредь.
        Драко нахмурился и сердито скрестил руки на груди: без сомнения, он ожидал услышать нечто совершенно иное. Зельевар лишь бесстрастно глядел на него в ответ; тогда Драко буркнул себе под нос что-то неразборчивое и вышел, хлопнув дверью. Снейп и бровью не повел, вместо этого обратившись к Рону:
        — Прежде чем вы уйдете, мистер Уизли, я бы хотел кое-что сказать вам с глазу на глаз.
        Рон покосился на Гарри не без испуга, но потом пожал плечами и встал.
        — Ладно. Пока, Гарри. Я вечером приду, как обычно, да? А ты лучше отдохни.
        Коротко улыбнувшись, он тоже вышел.
        — Полагаю, твой друг прав: лучше всего тебе сейчас еще немного поспать, — заявил Снейп и потушил свет, словно подчеркивая свои слова. — Когда отдохнешь, мы вместе придумаем, как тебе практиковаться в магии, не рискуя поджечь дом, ясно?
        — Угу, ясно как лубатунум, — пробормотал Гарри, откидываясь на подушки и снова закрывая глаза.

* * *

        Сон, однако, не шел. Гарри проворочался с час, но, видимо, был слишком взвинчен, чтобы расслабиться. А может, мешал свет?.. Уходя, Снейп деактивировал чары, заставляющие стены светиться, но заколдованную рамку оставил. К тому времени, когда Гарри оставил бесплодные попытки уснуть, рамка показывала Запретный лес.
        Лес только лишний раз напомнил, почему Гарри не мог заснуть. Неужели змееяз —единственное решение его проблем с магией? Ключ к темным силам — темная сила? Гарри это очень, очень не нравилось. Но как еще объяснить то, что случилось накануне? Он помнил, как безуспешно пытался произнести слово “Lumos”, чтобы услышала Сэл. Помнил, как подумал: наверное, латынь не переводится на змееяз. Но почему английский при таком переводе становится колдовским языком? Ведь обычный английский не используется в заклинаниях... Ну, или используется очень редко, поправил он себя: взять хотя бы карту Мародеров или указующее заклятие.
        Не в силах ждать ни минуты больше, Гарри выбрался из постели и потянулся за палочкой. Едва он взял ее в руки, как почувствовал ту же волну тепла и радости, которая когда-то затопила его в лавке Олливандера. Правда, раньше это ничего особенного не означало. Сможет ли он снова колдовать с ее помощью? Он просто должен, обязан узнать, и немедленно.
        Разумеется, у него хватало мозгов не пробовать еще раз Lumos, но много ли вреда может причинить... ну, скажем, Wingardium Leviosa? Просто не нужно пытаться левитировать что-то хрупкое, и все будет в порядке.
        Слегка дрожа от волнения, Гарри стащил наволочку с подушки, бросил подушку на пол и отступил назад. Нацелившись на нее палочкой, он сперва попробовал произнести заклинание по-английски... просто на всякий случай. Ничего не вышло, и стало ясно, что нужно пробовать змееяз. Увы, Сэл куда-то подевалась, а если пойти ее искать, отец сразу догадается, что дело нечисто. Но чтобы заговорить на змееязе, Гарри непременно нужно было видеть змею, хотя бы нарисованную, или, на худой конец, держать ее в руках, пусть даже невидимую. Торопливо нацарапав змею на клочке пергамента, Гарри уставился на нее и попытался произнести: «Wingardium Leviosa!» Ничего не вышло — отлично, значит, он и в самом деле говорит на змееязе, иначе прозвучала бы латынь.
        Теперь надо придумать заклинание... Гарри положил пергамент с нарисованной змеей на подушку, сделал шаг назад и прицелился. «Поднимись!» — скомандовал он, сосредоточившись на рисунке. Увы, хотя на этот раз он слышал английский, то есть, скорее всего, говорил на змееязе, ничего не произошло. Подушка не сдвинулась ни на дюйм. «Левитируй!» — попытался он, но на змееязе вышло то же слово, что и раньше. Хм-м... задача оказалась сложнее, чем он думал. Гарри сел на пол и стал размышлять. «Воспари!» — приказал он чуть погодя, подперев рукой подбородок и уже довольно небрежно взмахнув палочкой.
        Может, нужно попытаться вставить в заклинание аналог не только слова “Leviosa”, но и слова “Wingardium”? Кстати, а что вообще такое “Wingardium”? Ведь чтобы правильно перевести с английского на змееяз, нужно сперва точно понимать, что значит латинское заклинание. Правда, слово “Wingardium” само по себе не очень-то походит на латинское... «Береги крылья и поднимайся!»* — рискнул попробовать Гарри, и на сей раз подушка задрожала, словно пытаясь подчиниться. Любопытно. Он перепробовал еще несколько похожих комбинаций, не сводя глаз с нарисованной змеи, и наконец решил сформулировать тот смысл, который всегда сам вкладывал в это заклинание. «Обрети крылья и взлетай!» — приказал он вполголоса, взмахнув палочкой так, как его научили когда-то на уроках чар.
        Подушка взвилась в воздух с такой скоростью, что Гарри не успел проследить за ее полетом. Однако дальнейшее трудно было не заметить. С глухим звуком она врезалась в потолок, от удара ткань с треском лопнула, и во все стороны полетели перья, пух и клочки шерстяной материи, осыпав всю комнату.
        — Вот блин... — выругался Гарри, немедленно представив, как отец входит и грозно смотрит на него. Он уже взмахнул было палочкой, чтобы применить Reparo, и только потом сообразил, что обычное заклинание не сработает. Опустившись на четвереньки, он поспешно разгреб кучу белых пушистых перьев и выудил рисунок со змеей. — Я тебя чиню! — объявил он царившему вокруг разгрому. Никакого эффекта... Гм, прошлый раз все получилось, когда он не пытался буквально перевести латинскую фразу, а выразил свое собственное понимание заклинания. Значит... — Как новое! — прошипел он.
        Что ж, кажется, теперь он получил то, о чем просил — буквально, только гораздо больше. Видимо, все его заклятия теперь так работали... Вместо аккуратно починенной подушки перед ним оказались одна блеющая овца и не меньше пяти гогочущих гусей! Один из гусей неуклюже взгромоздился на постель Гарри и попытался там угнездиться; овца принялась жевать балдахин кровати Драко.
        — Бли-и-ин... — застонал Гарри. Его так и подмывало применить Silencio, но кто знает — вдруг усиленное заглушающее заклятье лишит животных голосовых связок, а то и сделает что-нибудь похуже! Разочарованный и сердитый, он обхватил голову руками и остался сидеть, отшвырнув палочку.
        — Что здесь происходит? — воскликнул Драко, распахнув дверь. — Гарри, что ты натворил?!
        Следом появился Снейп. Он на ходу вытирал руки, будто оторвался от приготовления какого-то сложного зелья — чем он нередко занимался по субботам. Час от часу не легче: он терпеть не мог, когда ему мешали возиться в лаборатории... Неудивительно, что первым делом Снейп рявкнул:
        — Поттер! Объяснись!
        — Ну... я просто хотел проверить, вдруг сегодня получится лучше... — сознался Гарри, повесив голову.
        — И что ты применил? — съязвил Драко, тыкая палочкой в овцу, чтобы отогнать ее от своей постели. — “Aparecium скотный двор”?!
        — Я пытался починить подушку с помощью Reparo, если хочешь знать, — огрызнулся Гарри. Он уже с трудом сдерживал смех, хоть и сознавал, что сейчас не время для шуток. Снейпу, судя по выражению лица, было отнюдь не смешно. Решив, что и дальше сидеть на полу — глупо, Гарри поднялся на ноги.
        Снейп достал палочку и обездвижил гусей и овцу с помощью Immobilus, пока они не учинили в комнате еще больший разгром. Затем с мрачным видом повернулся к Гарри.
        — Разве я не ясно выразился, — прорычал он, — что мы займемся твоей магией позже?
        — Нет, — быстро возразил Гарри.
        — Прошу прощения?! — процедил Снейп в ответ.
        — Нет, ты выразился не очень ясно, — уперся Гарри. — В смысле, насчет того, что обязательно надо подождать тебя.
        — Это должно было быть ясно вообще без обсуждений, — скривился Снейп. — Надеюсь, ты помнишь, что сжег половину моих комнат? Если нет — будь добр, полюбуйся на разоренную гостиную.
        — Я думал, я поважнее какой-то мебели, — пробормотал Гарри, выходя следом за отцом из комнаты.
        Дело было даже хуже, чем он помнил. На стенах чернели обугленные борозды. От дивана мало что осталось. А в отделяющей гостиную от кабинета стене зияла огромная дыра. В стене с книжными стеллажами... Гарри едва не выругался вслух. Пока Снейп проверял студенческие работы, Гарри часто разглядывал эти полки. Многие книги там... да что многие — наверняка большинство! — были очень редкими и ценными трудами по зельеварению.
        В дальней стене кабинета была еще одна дыра; сквозь нее виднелся не то темный коридор, не то заброшенный чулан.
        — Прости, — жалобно сказал Гарри, всерьез расстроившись. У него даже в животе заныло. — Может... если ты дашь мне на время мой ключ от сейфа, я сразу же напишу в «Гринготтс», чтобы прислали денег, и ты тогда начнешь постепенно заменять испорченное, да и за ремонт, наверное, надо заплатить...
        — Да не нужны мне твои деньги! — взорвался Снейп и схватил его за плечи. Но, вопреки ожиданиям, трясти не стал, а подтолкнул к несколько опаленному креслу и заставил сесть.
        — Ну, ты же расстраиваешься, что я столько всего перепортил...
        — Я расстраиваюсь из-за того, что даже знание катастрофических последствий твоего Lumos’а никак не повлияло на твой мыслительный процесс! — ядовито отозвался Снейп. — Колдовать в одиночку... а если бы с тобой снова произошел несчастный случай?
        Гарри действительно об этом не подумал — так он обрадовался, наконец снова почувствовав себя настоящим волшебником.
        — Ну... это все гриффиндорское безрассудство... простите... прости, отец.
        — Мерлин помоги мне, — выдавил сквозь зубы Снейп, явно еще в гневе. — Двое сыновей, которые не умеют держать себя в руках.
        — А вы не... ты не можешь превратить весь этот... гм, скотный двор обратно в подушку?
        Смерив его кислым взглядом, отец вернулся в спальню. Мальчики проследовали за ним. При виде диких результатов своего колдовства Гарри сперва порозовел, а потом и вовсе вспыхнул, сообразив, что, едва Снейп применит отменяющее заклятье, комната опять покроется пухом, перьями и шерстью. И придется объяснять, как именно подушка вообще пострадала...
        А может, и нет... когда Снейп рявкнул Finite Incantatem, с гусей и овец спали обездвиживающие чары, но и только. Едва животные принялись бродить по комнате, зельевар повторил заклинание. На этот раз вообще ничего не произошло.
        — И что это значит? — нахмурился Драко.
        Снейп ненадолго задумался.
        — Заклинание, которое их создало, было произнесено на змееязе, — сказал он. — Вероятно, то же требуется и для контрзаклятия.
        Драко присвистнул.
        — Гениально! — Он во весь рот улыбнулся Гарри: — Значит, никто не сможет отменить твои заклятья.
        Гарри вовсе не разделял его восторга. Опять у него все не как у людей!
        — Волдеморт сможет, он же змееуст, — возразил он, хотя легче от этого не стало, скорее наоборот. Он не хотел иметь ничего общего с этим кровожадным маньяком!
        — Темный Лорд и правда змееуст, — кивнул Драко, — но я готов прозакладывать свой сейф в «Гринготтсе», что он не может колдовать на змееязе. Тебе, чтобы выплеснуть твои темные силы, пришлось пережить все эти жуткие травмы. А у Темного Лорда по-прежнему есть поверхностная магия, она их блокирует.
        — Ну сколько можно! — вдруг взорвался Гарри. — Почему ты не называешь его по имени, как Северус или я?
        Драко так опешил, что даже отступил на шаг.
        — Никогда об этом не думал. — Он откашлялся. — Пойми, я же все детство только о нем и слышал, и его всегда называли Темным Лордом...
        Уж кто-кто, а Гарри знал, насколько сильно влияет на нас детство. Даже проведя шесть лет в магическом мире, он иногда чувствовал себя ненормальным, «уродом». Глупо и неправильно, конечно, но это ощущение время от времени возникало само собой — вот как пару минут назад. Удивительно, что Драко вообще сумел так сильно измениться. Ему с пеленок вдалбливали в голову всю эту чушь насчет чистоты крови... а теперь он готов признать, что магглорожденная ведьма может быть симпатичной и умной. Правда, насчет ума он ничего прямо не говорил, но ведь неспроста назвал Гермиону ходячей библиотекой, а?
        — Просто подумай об этом, — посоветовал Гарри, решив не настаивать. Потом повернулся к Снейпу: — Что, мне теперь самому попробовать Finite?
        — Я бы посоветовал соблюдать осторожность, пока мы не понимаем как следует принцип действия твоих темных сил. Теперь, надеюсь, я достаточно ясно выразился? Если нет, позволь пояснить. Не вздумай больше применять какую бы то ни было магию без взрослых. Сейчас вообще нельзя предсказать, какие возможны последствия.
        Драко фыркнул.
        — Ну почему же. По-моему, его темные силы просто значительно усиливают эффект действия заклинаний. Lumos дал такой мощный свет, что луч прожег дыры в стенах. А Reparo вернуло предметы в их исходное состояние — в самом буквальном смысле.
        — А от Wingardium Leviosa подушка ударилась об потолок... даже врезалась, — неохотно признался Гарри.
        Снейп наградил его раздраженным взглядом: сведения о том, что Гарри безрассудно применил не только Reparo, ему явно не понравились.
        — Так-так... — Драко продолжал размышлять вслух. — Скажем, что сделает Alohomora? Сорвет дверь с петель? А Enervate? Человек никогда больше не заснет, что ли? Хм... интересно, на что у тебя выйдут похожи Непростительные? Смертельное проклятье, питаемое темными силами в чистом виде...
        — Довольно, Драко, — оборвал его Снейп.
        Но тому явно было мало.
        — У тебя и Rictusempra станет Непростительным. Щекотка такой силы может вызвать сердечный приступ или удар! А Serpensortia... Мерлин милостивый, да ты, чего доброго, вызовешь василиска! — Драко передернуло.
        — Повторяю: довольно, Драко! — Снейп повысил голос.
        Гарри было вовсе не до смеха.
        — Если я не смогу практиковаться без взрослых, — в отчаянии спросил он, — как я вообще сумею обуздать эти силы?!
        — У тебя будет достаточно времени на занятия. Что, по-твоему, я делал, пока ты якобы спал? Искал способы организовать твои занятия! — Пристальный взгляд Снейпа посуровел. — И я прошу тебя серьезно отнестись к моему требованию. Будь добр сдерживать свои порывы все пробовать самому. Не думай, что я остановлюсь перед необходимостью наказать тебя, просто потому что ты мой сын!
        — А я и не думаю, — отозвался Гарри. «Десять тысяч строк тут пустяком покажутся. Он небось десять тысяч баллов снимет... хотя стоп, не станет же он снимать столько со Слизерина?.. Или станет?»
        — Это хорошо, — заметил Снейп. — Мне бы крайне не хотелось конфисковывать твою волшебную палочку.
        — Мою палочку?!
        — Если на тебя нельзя будет в этом положиться — да!
        Гарри насупился.
        — Нечестно угрожать мне этим, когда я только-только сумел опять ей воспользоваться.
        Драко вдруг рассмеялся.
        — Что за чушь! Северус, а руки ты у него тоже конфискуешь?
        Гарри растерялся, не сообразив, в чем шутка, но Снейп, похоже, прекрасно все понял.
        — Возможно, мне следовало стереть память тебе, — скривился он. — Поскольку ты, по-видимому, не в состоянии сам понять, когда следует о чем-то умолчать!
        — То есть скрыть это от моего брата? — парировал Драко. — Это же неправильно, разве не так? Или я неверно тебя понял, когда ты сказал Уизли, что семья важнее всего?
        — Прекрати называть его по фамилии! — взорвался Гарри. — С чего это ты вдруг?!
        Вместо ответа Драко пожал плечами.
        — И при чем тут мои руки? — не унимался Гарри.
        Драко хитровато улыбнулся.
        — Готов спорить, ты бы и сам догадался, если бы вырос в магической семье. Но раз все так сложилось... Северус, не хочешь ли взять на себя эту почетную обязанность?
        — Я бы предпочел, чтобы он еще некоторое время работал с палочкой, — буркнул Снейп.
        — Хорошо, тогда я сам объясню. Гарри, разве ты не знаешь, что именно делает палочка? Не знаешь, зачем она вообще волшебникам? Это усилитель. Поднимаясь на поверхность, наша магия слабеет, а палочка усиливает ее вновь до приемлемого уровня. Конечно, у некоторых особенно могущественных волшебников даже приглушенной магии настолько много, что они могут колдовать как следует. Это и есть беспалочковая магия. С тобой все иначе. Ты вызываешь темные силы на поверхность, не приглушая их вообще, а затем еще и направляешь их через палочку! Но тебе не нужен усилитель, Гарри.
        Гарри уставился на него с сомнением.
        — По-твоему, я смогу колдовать нормально, если перестану пользоваться палочкой?
        — Ты уже колдовал одними руками, так? И твоей стихийной магии это понравилось, по-моему. Не зря у тебя с тех пор постоянно ноют руки — это твои волшебные силы пытаются вырваться на волю.
        — А ты что скажешь? — спросил Гарри у отца. — Мне попробовать?
        — Только под присмотром, — покачал головой Снейп.
        Гарри указал на бродившую по комнате живность.
        — Ну так ты же тут. Можно?
        — Уж точно не здесь. Отправимся в Девоншир — там можно упражняться на открытом воздухе. В изложении Драко все очень просто, но беспалочковая магия, как правило, намного капризнее обычной. — Снейп снова обездвижил гусей и овец, уменьшил их и убрал в карман брюк. — Идем?
        — Прямо сейчас? — Гарри оглядел свою измятую одежду.
        — Тебе, кажется, не терпелось попробовать? — напомнил Снейп. — Кроме того, лучше, если нас здесь не будет, когда домовые эльфы явятся приводить все в порядок.
        — Я бы лучше сначала принял душ... я весь какой-то липкий. Да и Драко наверняка предпочел бы переодеться...
        Но Драко покачал головой.
        — Что за маггловское мышление! — Не тратя больше слов даром, он применил чистящие чары ко всем троим.
        Одежда Гарри сделалась свежей, точно новая. Интересно, что было бы, попытайся он сам использовать это заклинание? Одежда распалась бы на нитки под напором темных сил? А ведь чистящие чары действуют и на кожу... брр! Жутко даже представить! Гарри нахмурился, наконец осознав, насколько глупо с его стороны было экспериментировать с магией одному, не дождавшись отца.
        — Надень самую теплую мантию, — велел ему Снейп. — И ты тоже, Драко.

* * *

        Как и раньше, они сначала переправились по каминной сети в особняк на Гриммо, а оттуда аппарировали на луг у коттеджа в Девоншире.
        — А мы сможем провести тут лето? — спросил Гарри, бросив взгляд на крохотный домик.
        — Часть его — да, я полагаю, — отвечал Снейп. Гарри сделал шаг к дому, но зельевар остановил его, положив руку на плечо: — Кажется, мы собирались заниматься снаружи?
        Гарри поежился: даже теплая мантия не спасала от пронизывающего холода.
        — А можешь тогда применить согревающие чары?
        — Думаю, ты недолго будешь мерзнуть. — Снейп вдруг резко повернулся к Драко: — А ты куда собрался?
        Тот замер на полушаге.
        — Я думал, пойду посижу в сторонке. Я-то тут только так, воздухом подышать.
        — Не дури, — вставил Гарри, прежде чем Снейп успел сказать хоть слово. — Ты тут, чтобы помогать мне.
        Драко сердито фыркнул.
        — Ну конечно, мой богатейший опыт в области беспалочковой магии окажется неоценим. Я ведь буквально каждый день расплавляю стены Lumos’ом!
        — Нужно же Гарри на ком-то тренироваться, — сухо заметил Снейп. Драко побледнел, и зельевар поднял брови: — Ради Мерлина, неужели ты всерьез считаешь, что больше ни на что не годен? Ты здесь, чтобы внимательно наблюдать. Я хочу, чтобы еще кто-то, кроме меня, разбирался в том, как Гарри лучше направлять свои темные силы.
        Как ни странно, Драко побледнел еще сильнее.
        — Спасибо за доверие, — сказал он, подходя ближе, — но разумно ли это? Если до меня доберется Темный Лорд, лучше, чтобы я знал как можно меньше.
        Стоя рядом, Гарри видел, что на лбу Драко, несмотря на сильный холод, выступили капли пота.
        Замерзшая трава трещала под ногами. Снейп наклонился к Драко:
        — Повторю то, что уже говорил однажды, когда Гарри только перебрался к нам. У тебя настоящий талант интуитивно чувствовать магию. Я хочу, чтобы ты понимал и природу его сил, и их пределы и был в состоянии помочь Гарри, если потребуется.
        Несмотря на свои явные сомнения, Драко пожал плечами в знак согласия, а потом отошел чуть в сторону, чтобы наблюдать за занятиями.
        Заклинанием Снейп очистил большой участок земли от травы и мусора, а затем велел Гарри повторить Lumos.
        И только тогда до Гарри дошло, насколько в действительности ограничен его доступ к собственным темным силам.
        — Ой... может, ты сначала призовешь из леса какую-нибудь змею? Потому что иначе я не могу говорить на змееязе. — Он нахмурился. — Знаешь, мне казалось, один раз у меня все-таки получилось колдовать, в подвале дома Сириуса... то есть моего дома. Но теперь я думаю, что все получилось, только когда я взял в руки Сэл.
        В конце концов, как раз тогда в подвал ворвался Люциус Малфой.
        — Да, — продолжил он, — мне нужно видеть змею или хотя бы чувствовать ее на ощупь...
        — Ты вряд ли найдешь нормальную змею в лесу зимой, — напомнил Снейп с еле заметным оттенком издевки.
        — Может, тогда быстренько вернуться за Сэл? Или, если у тебя есть перо, я быстренько нарисую на ладони...
        — Да Мерлина ради! — взорвался Драко. — Посмотри на мой плащ!
        Разумеется, слизеринского герба оказалось достаточно. Гарри призвал свои силы с помощью змееяза, и из палочки вырвался луч света. В отличие от обычного освещающего заклятия, этот луч не рассеивался, а уходил вдаль, обугливая голую землю. Но на этот раз Гарри был готов к отдаче и не упал.
        — А теперь Nox, — велел Снейп.
        Гарри слышал на уроках, что Nox означает «мрак» — а может быть, и «ночь», он не помнил точно. Но ни одно из этих слов не сработало. Правда, его заклинания на змееязе срабатывали, только если передавали то, как он понимал их сам.
        — Хватит светить, — попробовал он и улыбнулся, когда вырывавшийся из палочки луч исчез.
        Отец был прав; Гарри перестал мерзнуть. Протекавшая по телу магия разгорячила его настолько, что он снял мантию и отбросил в сторону. Ясное дело, остальным от его магии теплее не стало, но Снейп и Драко оба могли всегда применить согревающие чары, если понадобится.
        Снейп погасил дымящиеся уголья на земле, оставленные этим экспериментом, и наградил Гарри одобрительным взглядом.
        — Итак, тебе, по-видимому, всего лишь нужно освежить в памяти латынь...
        — Не совсем, — перебил Гарри и объяснил, что получилось с заклинанием Nox.
        Зельевар нахмурился.
        — Значит, придется составлять личный словарь заклинаний, — решил он. — Подбирать перевод и проверять по одному все заклинания, которые ты выучил, приспосабливаясь к своим новым силам. Это займет некоторое время...
        Теперь нахмурился Гарри.
        — Ой. А я надеялся, что смогу пойти на уроки... ну, скажем, в понедельник?
        — Дай себе несколько недель, чтобы освоиться, — посоветовал Снейп.
        — Несколько недель!
        — Да. — Снейп пронзил его взглядом. — Как отец, я бы предпочел вообще не отпускать тебя на уроки. Это действительно опасно, и в куда большей степени, чем ты, скорее всего, осознаешь. Как по-твоему, чем мы с Альбусом занимаемся за этими его бесконечными чаепитиями? Исключительно анализом исходящей от Слизерина опасности. — Потом он пожал плечами. — Однако тебе необходимо полноценное обучение, а это невозможно, если ты будешь изолирован от сверстников. Когда ты снова начнешь ходить на уроки, то вернешься в Гриффиндорскую башню.
        Гарри улыбнулся до ушей.
        — Спасибо, пап. Не волнуйся, я буду часто приходить.
        — Смотри же, — кисло вставил Драко. — И помни, о чем я тебе говорил.
        — А именно? — поинтересовался Снейп.
        — Гарри знает.
        Зельевар смерил обоих взглядом, но оставил тему.
        — Теперь, когда ты знаешь, как применить и прекратить заклинание, посмотрим, не станет ли мощь твоих чар более приемлемой без палочки, — распорядился он.
        Уже почти совсем стемнело.
        — Э-э... а нам не пора возвращаться? — возразил Гарри. — Рон будет беспокоиться, куда мы пропали.
        Снейп посмотрел на него сверху вниз.
        — Должен заметить, — открыто усмехнулся он, — мистер Уизли не единственный гриффиндорец, который «не понимает тонкостей». О чем, по-твоему, я говорил с ним с глазу на глаз сегодня утром?
        Сказать по правде, Гарри вообще об этом не задумывался и просто пожал плечами вместо ответа.
        — Я освободил его от дальнейшей необходимости отрабатывать взыскание.
        Да, это было совершенно логично. Рон ведь извинился и, более того, признал, что Снейп оказался хорошим отцом для Гарри. Значит, больше не было причин заставлять его приходить в подземелья. И все-таки...
        — Великолепно. Теперь я его невесть сколько не увижу, — пробурчал он, мрачно отметив, что Драко не скрывает радости по этому поводу.
        — Итак, теперь без палочки, — напомнил Снейп.
        — Не хочу, — пробормотал Гарри. — Слишком это все неестественно. И вообще напоминает про маску с плащом тогда...
        Однако не успел он договорить, как по пальцам и ладони пробежало покалывание: тело стремилось к беспалочковой магии, даже если Гарри был против.
        — Ничего неестественного, — одернул его Снейп. — Любой обычный волшебник в буквальном смысле отдал бы свою палочку за такую способность.
        — Да, но обычный волшебник еще и думает, что это очень круто, когда смертельное проклятие отскакивает от головы, а я ненавижу этот шрам! — выкрикнул Гарри. — Я всю жизнь просто хотел быть как все, но дудки — из меня и маггл получался паршивый! А потом, стоило мне узнать, что я волшебник, как оказалось, я и тут ненормальный! Имя меня клеймит не меньше шрама, и чем дальше, тем хуже! То я змееуст, то за мной якобы охотятся беглецы из Азкабана, то весь этот тримудрый кошмар, потом из-за меня погибает мой собственный крестный, а теперь еще и это!
        Некоторое время Драко просто стоял и наблюдал молча, но тут он вдруг в несколько шагов пересек поле и сердитым резким движением обнял Гарри.
        — Кончай дурить, — прошипел он Гарри в самое ухо. — Маггл из тебя получался паршивый, потому что ты не маггл, дурак ты безмозглый! Имя его клеймит... твое тебя хотя бы прославляет! Ты-то не знаешь, что такое стыдиться отца! Стыдиться своего имени!
        Гарри сперва пытался вырваться, но, услышав последние слова, замер. Он очень даже знал, что такое стыдиться отца, хотя и не мог объяснить этого, не выдав того, что видел в думосбросе Снейпа. А этого он нипочем сделать не мог. Стиснув Драко в ответ, Гарри тихо ответил ему на ухо:
        — Северус твой отец. И кто тут безмозглый дурак?
        — Ты — со своим нытьем «хочу быть как все!». Был бы ты как все, тебя бы уже сто раз убили, а мы все давно стали бы рабами Темного Лорда! Так что уж извини, но я отказываюсь тебя жалеть!
        — Если вы покончили с взаимными оскорблениями, — невозмутимо вставил Снейп, и Гарри вдруг вспомнил, что зельевар прекрасно слышит бульканье в котле за сто шагов, — может быть, Гарри попробует применить беспалочковую магию, пока мы все не замерзли насмерть?
        — Ладно, — пробормотал Гарри, высвободился и отошел от Драко на безопасное расстояние. Даже теперь он по привычке взмахнул палочкой — пока Снейп не вырвал ее у него из руки обезоруживающим заклинанием. Подавив желание огрызнуться, Гарри вытянул руку перед собой, растопырив пальцы, и неохотно поинтересовался:
        — И как это должно работать?
        — Большинству волшебников необходимо применять окклюменцию почти идеально лишь для того, чтобы заставить магическую силу течь, — объяснил Снейп, повысив голос, чтобы перекрыть шум ветра. — Однако я сомневаюсь, что ты столкнешься с подобными трудностями. Просто взгляни на герб на мантии Драко и произноси свое заклинание.
        Покосившись в сторону, чтобы видеть змею, Гарри несчастным шепотом приказал пальцам «зажечься».
        И пальцы «зажглись». Три из пяти: большой и мизинец выглядели нормально, а вот остальные принялись слегка светиться — настолько слабо, что разглядеть было трудно, но тем не менее. И все же это мало напоминало великолепный сияющий луч, который обычно испускала палочка Снейпа.
        — Волшебно, — буркнул Гарри, подходя ближе, чтобы продемонстрировать результат отцу и брату. — С палочкой я взрываю стены, а без палочки, чего доброго, расквашу нос в темноте! Первый раз в жизни вижу такой жалкий Lumos!
        — Ха. Это ты, значит, лонгботтомовского не видел.
        — Драко, тихо. — Снейп своими длинными пальцами взял Гарри за запястье и принялся вертеть, разглядывая свет. — Отойди на прежнее место, погаси и вложи побольше чувства в заклинание.
        Гарри попытался, но поскольку он на самом деле не хотел овладеть беспалочковой магией, вышло ничуть не лучше, чем раньше.
        Терпение Драко лопнуло.
        — Если мне придется подойти и вразумить тебя, — пригрозил он, — я тебя не только тряхну как следует, но еще и стукну! Мерлина ради, Гарри! Прекрати вести себя так, будто беспалочковая магия — это яд, а прибегать к ней — ниже твоего достоинства!
        — Так колдует Волдеморт! — воскликнул Гарри.
        — И Северус тоже! И твой распрекрасный Дамблдор!
        Вообще-то Гарри об этом знал, но в панике это вылетело у него из головы. Теперь, сообразив, что оскорбляет отца, он здорово расстроился. Нет, он не имел в виду, что беспалочковая магия — зло... ему просто надоело постоянно отличаться от других. Почему он не может быть таким же, как его друзья? Но тут ничего не попишешь, верно? Драко прав: он в самом деле ведет себя как дурак.
        — Зажгись, — снова приказал он, на сей раз более решительно.
        Из тех же трех пальцев вырвались лучи, на этот раз осветившие весь луг. Гарри видел вперед по меньшей мере футов на пятьдесят, но еще интересней было то, что свет лился вперед во всех направлениях. Это несколько сбивало с толку, особенно когда он принялся двигать рукой.
        Снейп достал палочку, скомандовал: «Lumos», — и подошел к Гарри.
        — Можешь сделать так же?
        Сосредоточившись, Гарри уставился на свои пальцы и усилием воли заставил лучи потускнеть, пока они не сравнялись в яркости с тем, который испускала палочка отца.
        — Хорошо, — похвалил Снейп. — Будет лучше, если то, что тебе доступны такие силы, останется в тайне как можно дольше.
        — Будет трудновато это скрыть, когда у меня пальцы светятся, — заметил Гарри.
        — Согласен, Lumos проблематичен по самой своей природе. Возможно, тебе следует его избегать. Однако большинство заклинаний не обладают выраженным визуальным эффектом. Если нужным образом держать палочку, никто не заподозрит, что ты колдуешь без нее.
        Гарри уставился на отца.
        — Ты хочешь, чтобы я колдовал без палочки, держа ее в руке?..
        — Не уверен, что стоит это даже предлагать, — признал Снейп, — коль скоро ты так не уверен в своих талантах. Однако, сбив с толку противника, ты можешь спасти себе жизнь. Чем меньше враг знает о твоем оружии, тем лучше.
        — Угу, — согласился Гарри. — А что теперь? Incendio?
        — Ужин, я полагаю. Щитами и составлением словаря заклинаний мы займемся завтра. А ты не станешь пытаться применять какие бы то ни было заклинания, с палочкой или без, в мое отсутствие. Это ясно?
        — Да, сэр.
        Должно быть, это прозвучало с большим раздражением, чем хотелось, потому что Снейп немедленно прибавил:
        — Гарри. Я отменю эти ограничения, как только буду уверен, что несчастные случаи тебе больше не грозят.
        — Все нормально, — вздохнул Гарри. — Наверное, я просто устал. Хм... может, мне починить подушку, пока мы под открытым небом? А то вдруг что-то опять пойдет не так? Я тогда пользовался палочкой, так что, наверное, и чинить надо с ней...
        Достав овец и гусей из кармана, Снейп быстро увеличил их и снял обездвиживающие чары. Гарри направил на животных палочку, покосился на герб на мантии Драко и прошипел на змееязе:
        — Заклинание, прекратись!
        Ничего. Гарри перепробовал еще несколько вариаций на ту же тему, но никак не мог подобрать нужные слова, пока не осознал, что, применяя отменяющее заклинание раньше, всегда воспринимал его более конкретно, в зависимости от ситуации. Так же как для отмены Lumos требовалось использовать Nox, а не Finite Incantatum. Итак, что бы он использовал, чтобы отменить Reparo?
        — Стань как раньше! — скомандовал он, и пуфф! — овцы и гуси превратились в груду перьев и обрывков ткани. Затем, опустив палочку, чтобы наверняка использовать только пальцы, он прошипел: — Как новая!
        В воздухе возникла подушка и шлепнулась на влажную землю.
        Снейп, казалось, был очень доволен его успехами, хотя Гарри не мог не уточнить:
        — У меня не выходит стандартное Finite Incantatum. Похоже, мне придется подбирать конкретное контрзаклятье в зависимости от того, чего я хочу добиться.
        — Значит, добавишь это в свой словарь. Пойдем, нам пора домой. Ты выглядишь усталым, Гарри.
        Он и в самом деле устал, но едва они вернулись через камин домой, настроение у него сразу приподнялось. На ковре валялся сложенный лист пергамента. На нем почерком, который Гарри узнал бы где угодно, было написано его имя.
        Поспешно схватив письмо, Гарри прочел его.

«Привет, Гарри!
        Я заходил узнать, как ты, но, проторчав двадцать минут в коридоре — теперь я хотя бы точно знаю, где торчать, — догадался, что никого нет дома. Потом я прошмыгнул в кухню перекусить, но Дамблдор меня заметил, и когда я объяснил, в чем дело, разрешил воспользоваться его камином, чтобы ты знал, что я приходил.
        Снейп, наверное, уже сказал тебе, что мое взыскание кончилось? Давно пора. Он пытался объяснить, что назначил столько строчек, только чтобы мы с тобой помирились. Я не очень-то в это верю, но он сам, по-моему, верит, вот в чем штука. Честное слово, Гарри, как ты только выносишь столько слизеринства?
        Да, ты же знаешь, что я извинился перед Снейпом? Теперь я должен извиниться перед тобой тоже. Надо было мне тебя послушать, когда ты объяснял, что вы поладили. Я просто не мог такое себе представить и был уверен, что он затеял какую-то дрянь. Ну, не знаю, выгнать тебя вон, когда он будет тебе по-настоящему нужен, или что-то в таком роде. Но, думаю, даже чтобы обмануть тебя, он не стал бы при мне унижаться и петь. («Напевал» он! Ха!)
        Дамблдор тут стоит над душой, так что пора заканчивать. В общем... скажи Снейпу, что от меня никто ничего не узнает насчет вчерашнего. Даже Гермиона, хотя уж она-то пыталась выудить из меня все подробности. Пришлось сказать, что ты ударился головой еще до моего прихода (чтобы она не могла спросить меня как, понимаешь?) и что у тебя было легкое сотрясение, поэтому я хотел дождаться, когда ты очнешься. А куда вы пошли сегодня? Надеюсь, ты уже оклемался достаточно, чтобы отпраздновать сам-знаешь-что. Расскажешь мне потом, что делают слизеринцы, когда радуются жизни.
        Твой друг Рон»

Снейп, видимо, тоже узнал почерк, потому что осторожным тоном поинтересовался:
        — Надеюсь, все в порядке?
        — Ага, — отозвался Гарри, улыбаясь как идиот. — Все просто здорово. Рон просит передать, что он держит язык за зубами, как ты хотел.
        Драко тихо зарычал.
        Гарри только покачал головой.
        — Слушай, зови его по имени, хорошо? Почему ты вообще опять стал называть его по фамилии?
        — Ну, сначала я думал, что это он тебя довел и из-за этого стихийная магия вышла из-под контроля, а потом... — Драко вздохнул. — Я же видел. На него достаточно было просто посмотреть. Он беспокоился. И я понял, что вы помиритесь!
        — Ну да, так ведь мы же друзья, — объявил Гарри. — А мы друзья, даже если какое-то время казалось иначе.
        Драко отвернулся чуть в сторону.
        — Братья тоже друг друга прощают, — прибавил Гарри.
        Драко в ярости резко развернулся:
        — Намекаешь, что меня есть за что прощать?!
        — Хм-м... — Гарри принялся считать на пальцах: — Давай посмотрим. Доносы. Serpensortia. Фальшивый дементор. Клювокрыл. Зубы Гермионы. Рита Скитер. Амбридж. Инспекционная дружина...
        — А что-нибудь посвежее, Поттер?
        — Ах, посвежее... — Гарри улыбнулся. — Образно говоря, сейчас палочка в другой руке. Вообще-то я имел в виду тебя. Ты же простил мою неблагодарность и то, как я поначалу тебе хамил. Понимаешь? А теперь я могу закрыть глаза на Роновы выходки так же, как ты закрывал глаза на мои.
        — Это другое, — Драко сощурился. — Мне ты нужен, чтобы меня не упекли в Азкабан за мою фамилию. А тебе этот рыжий болван ни зачем не нужен.
        — Нет, нужен. Чтобы не ослизериниться окончательно, пока я тут все время с тобой.
        — Скоро у тебя не будет такой проблемы, а? Ты же вернешься назад к своим друзьям, — скривился Драко. — Будешь навещать Северуса в классе, а сюда и дорогу забудешь.
        — Ну уж это просто чушь, — засмеялся Гарри. — Ты что, нарочно так говоришь, чтобы я возражал? Слушай, Драко, мы все лето проведем вместе. Это будет гениально! Только подумай, я опять смогу летать! И мы будем играть в квиддич один на один!
        — Да, но это летом, — фыркнул Драко. — Еще и зимний триместр не кончился, а потом надо пережить весенний, целиком! Я опять буду торчать тут один, а ты вернешься к своим замечательным дружкам и забудешь, что у тебя вообще есть брат, спорим?!
        — Спорим на твой сейф?
        Драко сглотнул.
        — Прошу прощения?
        — Ты же сам сегодня сказал, что готов прозакладывать свой сейф. — Гарри тут же прибавил: — Я шучу. И я не брошу тебя тут только потому, что вернусь в Гриффиндорскую башню! Я буду приходить, честное слово. Хм... интересно, разрешит ли мне директор пользоваться его камином...
        — Сюда вполне можно добраться и пешком, путь недлинный, — заявил Снейп, не спуская с Гарри глаз. Кто знает, что это значило. Может, вызов — осмелится ли Гарри сдержать свое слово?
        — Я больше думал о том, сколько слизеринцев может попасться на этом пути, — объяснил Гарри.
        — Нельзя же все время избегать их, — заметил Драко. — Ты забыл? Ты сам из Дома Слизерин. Слизеринская гостиная, стол в Большом зале, ловец команды...
        — Только не ловец!
        — Ну, значит, все остальное. Ты обещал.
        — Неправда! Я сказал, что подумаю, и все!
        Снейп кашлянул.
        — В реальности Гарри пока еще никуда не уходит. Может быть, приступим к трапезе?
        Он взмахнул рукой, и на столе появилась еда; наверное, он заказал ужин, пока Гарри и Драко спорили. Гм-м... кажется, жареная утка в апельсиновом соусе и роскошный торт «Павлова» на десерт. И бутылка шампанского. Ого! Надо будет рассказать Рону: вот как празднуют слизеринцы.
        Ужин удался на славу, но не потому, что блюда были изысканными. Гарри уже напробовался всяких деликатесов, хотя гурманом его, конечно, назвать было трудно. Но сегодня вечер был особый: впервые за долгое время Гарри испытывал голод, предвкушение и энтузиазм. Жизнь переменилась к лучшему. Магия вернулась, и появилась надежда, что, приложив некоторое количество усилий, он сможет ее контролировать. Да, Гарри не нравилась мысль, что придется колдовать без палочки, но, по крайней мере, это не будет бросаться в глаза. Заклинания на змееязе и без того будут раздражать других студентов, а уж что говорить о беспалочковой магии! Но все устроится.
        «И со Слизерином тоже», — подумал он. Теперь хотелось взять на себя ответственность и за это. Так же, как с магией. Всё пошло на лад только тогда, когда он решил что-то делать сам. Значит... пора выяснить, с чем предстоит иметь дело. Хорошо, что есть с кем посоветоваться. Ведь с этой проблемой вряд ли помогут справиться Рон или Гермиона...
        Гарри доел свою порцию утки и вытер рот салфеткой, прежде чем ринуться с головой в омут.
        — Тогда, наверное, будет лучше, если ты мне расскажешь про моих новых товарищей по Дому. Ну, кого можно привлечь на свою сторону, и кто кому подчиняется, и кто точно попробует меня убить в любом случае? — Потом он вспомнил еще кое-что: — Хм-м. Давай начнем с полукровок и магглорожденных. Кто они? Кстати, как у тебя продвигается дело с письмами?
        И до конца вечера Гарри погрузился в хитросплетения интриг, которыми занимался Драко.
        _____________________
        * Гарри видит в слове Wingardium два корня, похожих на английские слова “wing” («крыло») и “guard” («охранять, стеречь, защищать»). Однако на самом деле, скорее всего, это слово раскладывается на “wing” и “arduus” (лат. «высоко поднимающийся, высокий, крутой, отвесный»).


Глава 61. Сон о Драко

Глава 61. Сон о Драко
        Гарри потянулся за стаканом сока и слегка застонал. Вот уже несколько дней он снова мог колдовать — как нормальный волшебник, но к радости примешивалась боль от ноющих мышц и полученных на тренировках ссадин, ушибов и синяков. Гарри вытерпел бы что угодно, если бы только магия подчинялась ему, как раньше. Но пока все попытки колдовать, даже без палочки, по-прежнему не давали стабильных результатов.
        К тому же он постоянно забывался и направлял поток силы через палочку — а отдача была такой, что его сбивало с ног.
        Будто этого мало, в том, что касалось обучения, отец повел себя как безжалостная сволочь. Конечно, до настоящих дуэлей было еще далеко. Снейп счел, что это может подождать до тех пор, пока Гарри не будет уверенней регулировать, как он выразился, интенсивность чар. Сейчас они главным образом практиковали защиту; на деле это означало раз за разом отбивать атакующие заклятия двух противников, в то время как Снейп и Драко прилагали все усилия, чтобы подловить Гарри. Например, пока Снейп объяснял какие-то нюансы, Драко взлетал на своей метле и нападал сверху. Гарри считал, что это нечестно; Снейп, однако, заявил, что это полезная практика и если Гарри хочет ходить на общие уроки, то должен быть готов защищаться в любую секунду.
        Сколько он в результате валялся на земле — вспомнить страшно. Даже руку сломал, причем дважды. Оба раза довольно неприятное заклятье застало его врасплох, молниеносно подбросив в воздух. Снейп, разумеется, тут же вылечил его. Одно быстродействующее зелье — и Гарри был снова готов отражать новые атаки. Крайне удобно, когда твой отец — талантливый зельевар.
        Правда, когда они еще только начали заниматься, Снейп счел нужным напомнить, что злоупотребление лечебными зельями далеко не полезно для здоровья. Гарри намек понял — из-за пустяковых болячек беспокоить Снейпа не стоит. Впрочем, его это устраивало. Раньше он всегда придерживался принципа: не проси того, чего наверняка не получишь. То, что у него появился настоящий отец, придавало уверенности — теперь Гарри действительно мог обратиться к нему по любому поводу. Снейп всегда вылечит его, стоит только попросить, но есть ведь еще и гордость. В конце концов, детство с Дадли прекрасно научило его терпеть такую ерунду, как синяки, ссадины и царапины. Теперь у него будет новый девиз: проси помощи только тогда, когда она действительно нужна.
        Конечно, весьма возможно, что теперь помощь будет нужна довольно часто. Снейп решил, что Гарри пора поучиться еще и кое-каким силовым приемам. Просто на случай, если магия не сработает. Стоило Гарри хмыкнуть — мол, маловероятно! — как Снейп швырнул его на траву, уселся сверху, перехватил руки над головой и прижал к земле. А потом прошипел прямо в лицо, что бывает всякое и он не допустит, чтобы его сын оказался беспомощным в схватке.
        С тех пор получать синяки Гарри стал гораздо чаще, и были они один живописней другого. Однако он по-прежнему почти не жаловался, вместо этого стараясь, пока они сражались с отцом, не упускать из вида как его палочку, так и палочку Драко. Впрочем, эти занятия действительно приносили пользу, еще какую. Метод Снейпа «учиться на собственном опыте» на этот раз сработал. Гарри не только начал уверенней контролировать свои магические силы, но и стал лучше драться по-маггловски. Конечно, вряд ли ему в ближайшее время удастся одолеть отца, который был не только выше, сильнее и тяжелее, но и на удивление хорош в рукопашной драке, но Гарри уже делал значительные успехи.
        Гарри улыбнулся — возможно, он сумел бы справиться с Драко, — но улыбка тут же погасла, стоило ему поднести стакан с соком ко рту. Запястье, которое он потянул вчера, отозвалось резкой болью.
        Внезапно в голове раздался звон, предупреждая о приходе гостей. Все-таки волшебный «дверной звонок», как Гарри его прозвал, работал просто гениально. Особенно теперь, когда Гарри мог его слышать сам.
        «Гермиона Грейнджер, Джинни Уизли», — прочел он на пергаменте у двери, поставил стакан с соком на низенький столик в гостиной и подскочил было открыть дверь, но вовремя спохватился. Снейп уже разрешил ему самостоятельно пользоваться парой-тройкой простеньких заклинаний, но явно не одобрит, если Гарри будет использовать магию в присутствии тех, кто пока еще не знает, что к нему вернулись способности.
        — Драко, — позвал он. Тот появился с легкой усмешкой на лице.
        — Ага, значит, я тебе все-таки еще нужен.
        — Хватит выпендриваться, а?
        Нарочито зевнув, будто изнемогая от скуки, Драко небрежно открыл дверь с помощью Abrire и удалился обратно в лабораторию.
        — Входите, входите, — Гарри пригласил подруг внутрь. — Вы что-то рано сегодня.
        Джинни привычно уселась на диван, а Гермиона объяснила:
        — Профессору Спраут пришлось прекратить урок раньше времени. Здоровенная венерина мухоловка тяпнула Рона за руку, отхватив целый кусок.
        — Ой, — Гарри поморщился. — С ним всё в порядке?
        Гермиона кивнула.
        — Мадам Помфри как раз сейчас отращивает ему пальцы заново.
        — Ребята с шестого курса пришли за мной на прорицания, чтобы я могла повидать его, — вставила Джинни, — но мадам Помфри не дала нам остаться, так как Рону нужен покой. В общем, он просил передать, что застрял в больничном крыле и придет завтра, сразу после тренировки по квиддичу.
        Гарри улыбнулся в ответ, но улыбка вышла натянутой — он попытался поудобнее устроиться в кресле и невольно поморщился. Гермиона мгновенно повернулась к нему:
        — Неужели спина до сих пор болит? Может, попросить мадам Помфри? Пусть спустится сюда и посмотрит.
        — Всё нормально, — ответил Гарри. Когда же она наконец успокоится? С тех пор как он ежевечерне стал упражняться со Снейпом в магии, встречи с Гермионой превратились в один сплошной допрос: где и что у него болит.
        — Это вовсе не нормально, — продолжала настаивать она.
        — Гермиона, послушай...
        — Гарри абсолютно здоров, — холодно оборвал её Драко. Он вышел из лаборатории и со стуком поставил на стол флакон с плоским дном.
        — Да, правда, все хорошо, — слабо поддакнул Гарри. Если бы можно было объясниться по-человечески! Просто сказать: «Слушай, я наконец снова могу колдовать, только нужно еще немного потренироваться, а Северус мне помогает. Да, он строгий учитель, но действует исключительно в моих интересах...» Но еще раз поссориться с отцом он не хотел, а тот настаивал, чтобы никто из студентов, кроме Рона, не знал, что к Гарри вернулась магия.
        Драко, по-видимому, попытался помочь и увести разговор в сторону.
        — Студенту откусили пальцы? Да кому вообще нужен этот уход за магическими созданиями! Видит Мерлин, ни один нормальный волшебник, окончивший Хогвартс, не захочет быть лесником. Вот уж, действительно, дрянная работенка для низшего класса...
        — Хагрид — отличный учитель! — Гарри бросился на защиту друга. Вообще-то он не был до конца уверен: то ли Драко совершенно искренен в своих оскорблениях, то ли просто пытается вывести Гарри из себя. В любом случае, если они сейчас начнут препираться, Гермиона наверняка забудет, что спрашивала про его спину.
        — Ну да, отличный, — передразнил Драко. — Вот только чуть не убил меня на первом же уроке...
        — Ты оскорбил Клювокрыла, хотя Хагрид четко и ясно объяснил, что гиппогрифы не терпят невежливого обращения!
        — Тогда ответь мне, почему твой друг Рональд сегодня получил травму, а?
        — Это было на травоведении!
        — Кхм, — Гермиона со значением кашлянула. Увы, отвлечь ее оказалось куда труднее, чем надеялся Гарри. Точно пес, не желающий расставаться с костью, она упрямо вернулась к прежней теме. — Гарри, даже если профессор Снейп — эксперт в зельеварении, это не значит, что он в состоянии вылечить любую травму, — строго сказала она. — Он все-таки не колдомедик! Как можно настолько по-собственнически относиться к своему сыну, чтобы запрещать обращаться за настоящей медицинской помощью! Это небезопасно и попросту нездорово!
        «Ничего он не запрещает!» — хотел ответить Гарри, но вместо этого сказал:
        — Да не нужна мне никакая помощь!
        Гермиона выразительно покосилась на его шею, где всего неделю назад красовался синяк. Ничего серьезного — магический щит в самый неподходящий момент дрогнул, и остаточная волна проклятья зацепила Гарри.
        — Если ты получил травму, то необходимо показаться мадам Помфри, — не унималась Гермиона.
        — Мерлина ради! Не получал он никаких травм, — вмешался Драко. — Просто... ээ... спал в неудачной позе!
        — Спал в неудачной позе, — медленно протянула Гермиона. — Каждую ночь, две недели кряду? Да он уже сколько дней даже сесть не может прямо, не застонав от боли!
        Драко слегка фыркнул.
        — Хм, пару недель назад мне пришлось заново трансфигурировать его кровать, и с тех пор никак не удается, чтобы все было как надо. То слишком твердо, то слишком мягко, то слишком длинно, то слишком коротко.
        — Угу, как в сказке про трех медведей, — согласился Гарри, зная, что Гермиона поймет, о чем речь.
        Однако шутка не произвела на нее впечатления — или она решила не подавать виду, переводя строгий взгляд с Гарри на Драко и обратно.
        — А зачем вообще понадобилось снова трансфигурировать твою кровать? — елейным голосом поинтересовалась она, но, едва Драко открыл рот, вдруг рявкнула: — Ты можешь промолчать хотя бы раз? Дай Гарри ответить.
        — Ну... — Пришлось соображать быстро; Драко объяснение наверняка не понравится, но больше ничего не придумалось: — Ты же знаешь, что именно Драко ее трансфигурировал изначально. Это же была двуспальная кровать. Просто чары долго не продержались, вот и все.
        Драко нахмурился — выходило, что колдует он посредственно, — но возражать не стал.
        Взгляд, которым Гермиона наградила Драко, показался Гарри несколько самодовольным. Это было слегка некрасиво с её стороны. Правда, Драко годами отпускал комментарии насчет того, что таким, как она, не место в Хогвартсе, — пожалуй, Гермиона заслужила право открыто гордиться своими умениями.
        Желая направить разговор в мирное русло, Джинни тихо поинтересовалась, как Гарри справляется с травоведением, не имея возможности посещать теплицы. Гарри ответил ей широкой улыбкой, полной признательности, и ухватился за предложенную тему.
        Гермиона молча слушала, не сводя глаз с Гарри. Когда пришло время уходить, она слегка подтолкнула Джинни локтем, и та, спохватившись, пробормотала, что им пора, иначе они опоздают на следующий урок, а надо еще долго подниматься наверх из подземелий.
        — Я думал, домовики, с которыми ты проводишь свое драгоценное время, давно научили тебя аппарировать в замке, — вставил Драко с ноткой злобы в голосе.
        — Драко! — Гарри сердито повернулся к нему: — Перестань передергивать, это просто свинство! Я же говорил, мы можем дружить все вместе! — Затем он обратился к Гермионе: — Извини. Мы с Драко говорили об этом просто в шутку.
        Тот картинно пожал плечами, а Гермиона вздернула подбородок:
        — Ах, вот как! Ты уже своих друзей-гриффиндорцев высмеиваешь вместе с Драко Малфоем!
        — Да никого мы не высмеивали, — Гарри вздохнул.
        — Пойдем! — позвала Джинни, потянув Гермиону за руку. — Не знаю, что у тебя, а у меня сейчас зелья, и я не собираюсь туда опаздывать, учитывая... — она вдруг умолкла.
        — Учитывая что? — переспросил Гарри.
        Джинни умоляюще глянула на него, словно говоря: «Я же стараюсь, чтобы вы опять не поссорились...»
        С нехорошим чувством Гарри высказал внезапное предположение:
        — Снейп что, снова стал придираться к гриффиндорцам?
        — Так он и не переставал, а ты что думал?! — взвилась Гермиона.
        Джинни зыркнула на неё и добавила:
        — Он сейчас ко всем придирается, Гарри, не только к гриффиндорцам, и вечно в плохом настроении. Ты разве не заметил?
        — Э-э...
        Гарри замялся, не зная, что ответить, чтобы не выглядеть полным идиотом. Он действительно не заметил. Что он за сын, если не видит, что отец все время не в духе?
        — Тут недавно был небольшой пожар, и у Северуса сгорели кое-какие книги, — решил поделиться Драко. — Очень редкие. Возможно, часть из них даже заменить невозможно. Думаю, дело в этом.
        — Он и правда как-то на уроке запустил учебником Невилла в стену, — глубокомысленно заметила Джинни.
        — Что-что он сделал? — Гарри вытаращился на неё.
        — Невилл не уследил за зельем, и оно убежало, залив учебник. Снейп ему чуть голову не оторвал за «неуважение к источникам знаний», как он выразился... Гарри, мне правда пора. Не хочу нарваться на взыскание.
        Когда подруги ушли, Гарри плюхнулся обратно на диван и уставился на Драко. Затрагивать эту тему до тошноты не хотелось, но он должен был понять...
        — Иногда мне кажется, что ты знаешь Северуса куда лучше, чем я. Скажи, ты это серьёзно? Ну, про то, что я испортил его книги... Он сильно злится? Я к тому, что... меня он ни разу не упрекнул, и я не знаю...
        — Гарри, я же должен был хоть что-то сказать! — воскликнул Драко. — Ты вообще можешь мыслить дальновидно? Наверняка основная причина дурного настроения Северуса в том, что ему не доставляет никакого удовольствия вести уроки, если потом каждый вечер приходится отправляться с нами в Девоншир, а там снова насылать на тебя проклятья и драться — в общем, всячески тебя мутузить! Мне что, стоило рассказать об этом Грейнджер, которая и так слишком интересуется твоими синяками?! По-моему, лучше бы тебе попросить Северуса лечить те травмы, что заметны со стороны. Иначе Грейнджер всё-таки сообразит, что ты получил их в магических дуэлях, и начнет задавать прямые вопросы. Что если она прижмет к стенке Уизли — не видел ли он в последнее время здесь чего странного?
        — Ладно, я обращусь к Северусу, если будет что-то серьёзное, — сдался Гарри. — Но из-за каждого пустяка бегать к нему не стану. Многие лечебные зелья сделаны на основе опиума, если ты не в курсе...
        — Я-то в курсе, — протянул Драко. — Но мне казалось, ты не прочь побаловаться маггловскими наркотиками.
        — Не опиумом же, — рассмеялся Гарри, но быстро посерьезнел: — И вообще нет. Тем более что Северус мне на эту тему уже целую лекцию прочитал.
        — Ну да, его знаменитая лекция о вреде наркотиков. Больше он любит только лекцию о вреде жажды мести. Правда, со мной он предпочитает придерживаться несколько иной версии: «Наркотические вещества, Драко, — это ингредиенты для зелий, а не способ хорошо провести время».
        — Такой трактовки я от него не слышал, — признал Гарри.
        — Считай, тебе повезло. Этот вариант у Снейпа на пару часов рассчитан, не меньше, — пожаловался Драко. — В любом случае, постарайся, чтобы твоя подруга, — на этом слове он фыркнул, — больше не видела на тебе синяков, ладно? Хм... возможно, она так за это уцепилась, потому что Уизли проболтался насчет твоего Lumos’а. А я говорил! Надо было сразу стереть ему память...
        — Рону можно доверять, — вздохнул Гарри. — Нужно же было объяснить Гермионе, почему он здесь всю ночь провел. Вот он и сказал, что у меня было сотрясение мозга, только он пришел уже после, поэтому не знает, что именно произошло.
        Драко выслушал Гарри с хмурым видом, но объяснение Уизли его вполне устроило, и он смягчился.
        — А, ну тогда всё в порядке. Грейнджер хоть и умна, но даже ей не под силу раскрыть твой секрет, не имея никаких точных сведений. — Драко взглянул на стол, на котором лежали разбросанными их школьные работы. — Ну что, займемся трансфигурацией? Пока ты освоил заклинания только по третий курс.
        — Да, давай, — согласился Гарри, всё еще думая о Гермионе. И о Снейпе.
        
* * *

        Чтобы понять, что Джинни права, не требовалось большого ума — Снейпа действительно что-то беспокоило, в этом Гарри убедился тем же вечером. Они, как обычно, отправились в Девоншир; близилась весна, и на занятия до наступления темноты оставалось все больше времени, но Снейп, похоже, был на взводе. Он и прежде скупился на похвалы, но обычно всё-таки хоть чуть-чуть, на свой лад, подбадривал Гарри. На этот раз он только и делал, что беспрестанно критиковал, отпуская презрительные комментарии.
        Поразмыслив, Гарри осознал, что Снейп действительно уже давно пребывал в дурном расположении духа. Можно было бы заметить и раньше, но когда на тебя со всех сторон летят проклятья, довольно сложно думать о чем-то постороннем. Хотя... даже дома Снейп держался несколько отстраненно, будто его что-то тревожило. Что-то очень серьезное. И, похоже, чем дальше, тем серьезнее оно становилось.
        В тот вечер, когда они вернулись из Девоншира, Снейп почти не разговаривал, только сразу после десерта потребовал у Гарри показать ему последнее эссе по зельям.
        Нахмурив брови, Снейп взял работу. Изучив весь свиток от начала и до конца буквально за минуту, он вдруг фыркнул и одним движением презрительно отшвырнул эссе обратно на стол.
        Гарри сглотнул.
        — Там же не настолько всё плохо, правда?
        Снейп свирепо уставился на него.
        — Уж не сжег ли ты вместе с моей библиотекой и все свои учебники в придачу? Потому что вот это, — он хлопнул рукой по пергаменту, — не содержит ни намека на то, что ты изучал необходимые источники.
        Гарри вздрогнул, но попытался ответить честно.
        — Да, я многое не проверил, хотя должен был, — признал он. — Но я целыми днями пытаюсь составить словарь заклинаний, подобрать переводы, которые у меня работали бы, чтобы потом испытать в Девоншире... Понимаешь, я изо всех сил стараюсь, чтобы не оказаться бесполезным в этой войне...
        Снейп внезапно поднялся с места и решительно вышел из комнаты.
        Гарри в ужасе вскочил и закричал ему вслед:
        — Нет, я совсем не это имел в виду! Я не говорю, что зелья — бесполезная трата времени! Правда! Ну правда, папа!
        Снейп обернулся — его черты лица ожесточились и посуровели, но он только и сказал:
        — Гарри. Ты слишком много беспокоишься. Ступай займись уроками.
        Он с таким недвусмысленным стуком захлопнул за собой дверь кабинета, что последовать за ним Гарри не рискнул.
        — Может, он жалеет о своих книгах больше, чем готов признать, — растерянно предположил Гарри и встретился взглядом с Драко: — Но что я могу сделать? Он не хочет давать мне ключ от сейфа, так что я даже не могу ничего купить взамен!
        Драко смотрел на него как на полного идиота, и Гарри внезапно сообразил — можно же попытаться решить эту проблему иначе!
        — Хм... Драко, — осмелился начать он, не зная, куда себя деть от смущения. — Ты можешь одолжить мне денег?
        Тот лишь расхохотался в ответ.
        — Ну извини! — взорвался Гарри. — Я знаю, что, по-твоему, просить денег в долг вульгарно...
        — Да не в этом дело! — сквозь приступы смеха выдавил Драко. — О Мерлин, ты с рождения такой тугодум, да? Я же говорил: чтобы сделать заказ, тебе не нужны деньги!
        Действительно, он же Гарри Поттер, которому достаточно всего лишь пообещать оплату чуть позже. Мысль о том, что придется воспользоваться своей известностью, вызывала стойкое отвращение, но если это поможет восстановить драгоценную библиотеку Северуса... Со вздохом Гарри достал чистый лист пергамента и крепко задумался, как же определить, какие именно книги пострадали. Так... если домовые эльфы восстанавливали стены и чинили обугленную мебель, то наверняка и испорченные тома убирали они. Возможно, Добби удастся узнать хотя бы несколько названий.
        Но едва Гарри потянулся за пером, как Драко остановил его, ухватив за запястье.
        — Я сказал только, что ты можешь заказать книги и без денег. Это не значит, что ты должен это сделать. Не знаю, что у Северуса на уме, но, что бы это ни было, твой Lumos точно тут ни при чем. Он искренне рад, что твоя магия вернулась. Даже сказал мне, что несколько книг — пустяк по сравнению с этим.
        — Скорее несколько десятков книг, — пробурчал Гарри. — Но в чем тогда дело?
        Драко пожал плечами.
        — Да кто его знает. В чем угодно. Возможно, я был прав, когда сказал, что Снейпу действительно не нравится так мучить тебя на тренировках. Ну, или хаффлпаффцы чаще, чем обычно, портят котлы на уроках. Или его уже тошнит от того, что студенты его собственного Дома желают ему смерти.
        — Да, возможно, — пробормотал Гарри, поднимая отброшенное Снейпом эссе. Но, как ни старался, сосредоточиться на уроках не мог, продолжая задаваться вопросом, что же так тревожит отца.
        
* * *

        — Ну, готово, — объявил Гарри. — Я занес в словарь все основные заклинания, которые проходят в Хогвартсе, вплоть до конца пятого курса. Если кто-нибудь это увидит, наверняка решит, что я самый паршивый знаток латыни в истории. Некоторые «переводы» и назвать-то так нельзя. Но тут важно, как я понимаю их смысл.
        — Все основные заклинания, — повторил Снейп, смерив его строгим взглядом.
        — А что делать! Если ты заставишь меня сидеть над каждым ерундовым заклинанием, я из подземелий до старости не выберусь. Понимаешь, я честно пытался. Некоторые заклинания у меня теперь, похоже, в принципе не работают.
        — Ты просто не смог подобрать нужные слова, вот и все, — вставил Драко. — Продолжай попытки, и у тебя получится.
        Снейп зачаровал пергамент со списком переводов так, чтобы никто, кроме них троих, не мог прочесть его.
        — Да, словарь нужно закончить, но большая часть работы может подождать до лета. Поскольку ты уже достаточно уверенно управляешься с чарами, думаю, недели через две или чуть больше ты будешь готов ходить на общие уроки.
        Две недели вдруг показались Гарри кратким мигом и вместе с тем вечностью.
        Драко взял свиток, пробежался по нему глазами и заметил:
        — Думаю, ты сможешь постоять за себя, если кто-то нападет из-за угла в коридоре, но на уроках словарь тебе вряд ли поможет. Как мы собираемся решать этот вопрос, Северус? Гарри придется учить все чары заранее, чтобы к тому времени, когда их будут проходить в классе, он уже успел подобрать подходящее выражение?
        Снейп нахмурился и покачал головой.
        — Я размышлял на эту тему и решил, что в данном случае будет нелишним сбить с толку посторонних.
        Нехорошее чувство завладело Гарри.
        — Сбить с толку?..
        Снейп с иронией покосился на него.
        — Именно. Ты, без сомнения, настоящий гриффиндорец, но я уже давно говорил: тебе следует постараться и выработать в себе хоть чуть-чуть слизеринской хитрости. И не смотри так: в подобных перспективах нет ничего ужасного. Не нужно, чтобы чужие знали, какой мощью обладают твои обычные заклинания и что ты освоил беспалочковую магию. Из этого напрямую следует, что чем беспомощней ты кажешься, тем легче будет застать Волдеморта врасплох, когда дело дойдет до финальной битвы. Следовательно, ты не станешь готовиться к урокам заранее. Придется смириться с тем, что на занятиях ты будешь выглядеть несколько... бесталанным.
        — Паршиво, — посочувствовал Драко. — Но Северус прав: это лучшее, что мы можем предпринять.
        Гарри только плечами пожал. Спасибо и на том, что отец не стал с усмешкой напоминать, насколько именно бесталанным Гарри привык выглядеть на зельях. Потому что тогда пришлось бы ответить, что именно унизительная манера преподавания Снейпа заставляла его нервничать и мешала достойно показать себя... А ссориться с отцом из-за того, как тот раньше вел уроки, не хотелось — совсем не хотелось. Хотя от одной мысли, что придется ходить к Снейпу на зелья со всеми, он снова занервничал.
        — Да плевать, если я просто буду медленнее осваивать новые заклинания, — рискнул добавить он, — но ты же не хочешь, чтобы все узнали, как именно теперь работает моя магия? Думаю, я сумею скрыть, что колдую без палочки, но вообще не понимаю, как можно не заметить, что я говорю на змееязе.
        От одной мысли об этом он поежился.
        Отец, как выяснилось, внимательно наблюдал за ним.
        — Мне казалось, ты принял эту часть себя. Более того, я считал, что именно это позволило тебе колдовать на змееязе.
        Гарри вспомнил, что Снейп сказал тогда в больничном крыле: если он сможет принять свои темные силы, то, вероятнее всего, сможет и подчинить их.
        — Это так, но речь не обо мне, — объяснил Гарри, со вздохом добавив: — Я слишком хорошо помню второй курс... Прочие студенты вряд ли будут в восторге, что я при них говорю на змееязе.
        — Подумаешь, змееяз, — вмешался Драко. — Теперь ни для кого не секрет, что ты змееуст. И потом, для твоих друзей это ведь никогда не было важно?
        — Да...
        — Тогда и беспокоиться не о чем.
        — Но заклинания на змееязе покажутся другим в сто раз страшней, чем просто слова! — пожаловался Гарри.
        — С этим придется смириться, — ответил Снейп. — Если кто-то поймет, что это ключ к твоим темным силам... я не вижу способа избежать этого риска. Единственная альтернатива — и дальше прятать тебя от остальных, но ты, по-моему, и так здесь засиделся.
        — Да уж, — подтвердил Гарри, ожидая, что Драко снова начнет жаловаться: ему-то придется остаться.
        Однако тот лишь устремил на него твердый, пронизывающий взгляд серых глаз и одними губами проговорил: «Слизерин».
        Гарри отвернулся, неожиданно осознав, что в глубине души не очень-то хочет покидать подземелья. Ну разве не глупость? Скажи ему кто пару месяцев назад, что так будет, Гарри хохотал бы до колик. Но теперь это место стало почти домом, а дома у него раньше никогда не было, как не было отца, с которым можно поговорить, или брата...
        Но насколько ему не хотелось уходить, настолько же не хотелось и оставаться. Как он сказал когда-то Снейпу, нет ничего важнее друзей. Только теперь и семья нужна ему не меньше. Возможно, это и означает быть как все — разрываться между домом и школой, а не считать Хогвартс убежищем от всех своих проблем.
        — Теперь к другим делам, — твердо заявил Снейп. — Я решил, что ко многим книгам, ранее хранившимся в моем кабинете, вам можно предоставить свободный доступ. Я куплю новые издания взамен утраченных, а вы с Драко расставите их по полкам здесь.
        Драко скрестил руки на груди.
        — Я что, похож на домового эльфа? — высокомерно спросил он.
        — Я всегда могу передумать и оставить эти книги под замком, — заметил Снейп несколько строже, чем, по мнению Гарри, требовала ситуация.
        — Значит, расставим, — ответил Драко, одарив Снейпа совершенно фальшивой улыбкой.
        Тот буквально оскалился в ответ, и Гарри наконец не выдержал и вслух задал мучивший его вопрос:
        — Что-нибудь случилось, сэр? Я...
        Может, стоит еще раз предложить деньги? Или снова извиниться? Но трудно было поверить, что это что-то исправит.
        — Вас что-то тревожит, — рискнул заметить он. — Я могу чем-то помочь?..
        Вздохнув, Снейп запустил пальцы в свою шевелюру.
        — Нет, Гарри, ты ничем не можешь помочь.
        И тогда его вдруг осенило.
        — Ты боишься, что мой последний сон всё-таки сбудется, да?
        Кажется, вопрос заставил Снейпа очнуться.
        — Вовсе нет. Даже не думай об этом. Нет, меня занимают кое-какие дела Ордена...
        Драко явно заинтересовался, когда Гарри упомянул еще один вещий сон, но последняя фраза Снейпа заставила его напрячься.
        — Какие дела Ордена? — Зельевар промолчал, но Драко не унимался: — Это касается меня, да? Какой-нибудь очередной план Люциуса, как доставить меня Темному Лорду!
        Снейп чуть помедлил.
        — Полагаю, тебе следует знать, что Люциус ни на минуту не прекращал попыток забрать тебя из Хогвартса. В последний раз он подал жалобу в Попечительский совет с требованием исключить тебя из школы за систематические пропуски занятий. Альбус, правда, вмешался, напомнив, что пару лет назад несколько учеников гораздо дольше, чем ты, не ходили на уроки, поскольку пострадали из-за нападения василиска, и никто их за это не наказывал.
        Драко вздохнул.
        — Что-то мне подсказывает, что Люциус не впервые пытается оказать давление на попечителей, чтобы меня вышвырнули из школы.
        — Да, он настойчив, — кивнул Снейп. — Но после заключения в Азкабане подрастерял авторитет, так что особенно беспокоиться не стоит.
        — Только золота у него меньше не стало. Равно как и решимости стереть в порошок всех, кто посмеет ему перечить.
        — Зато теперь попечители лучше понимают, какая судьба их ждет, если Волдеморт проиграет войну, а их будут считать союзниками его ближайшего помощника. Пока что Совет прекрасно видит, насколько безосновательны требования Люциуса исключить тебя из школы. Драко, поверь, я не питаю уважения к Попечительскому совету в его нынешнем виде. Но в данном случае я твердо уверен: они не отчислят тебя без серьезных на то оснований.
        — Надеюсь, — Драко поежился, но, к удивлению Гарри, продолжил настаивать: — Значит, есть что-то еще, что тебя беспокоит, так?
        Снейп надолго замолчал, будто взвешивая все за и против, и всё-таки решил ответить:
        — Я уже говорил об этом раньше. Волдеморт организует рейды в разных странах Европы, главным образом во Франции. По сравнению с теми, кто занимает кресла в тамошнем Министерстве, в нашем работают одни гении. Во Франции даже отказываются признавать, что над ними нависла реальная угроза, хотя нападения на магглорожденных происходят регулярно. — Гарри напрягся, и Снейп прибавил: — С этим ты ничего не можешь сделать.
        — Но есть кое-что, что я могу сделать, — возразил Гарри. — А кроме меня, не может никто.
        — Ты еще слишком молод! — вспылил Снейп. — Я упомянул деятельность Волдеморта только по одной причине: ты принимаешь более правильные решения, когда с тобой делятся нужными сведениями. Кажется, однажды мы об этом уже говорили. Но, как бы то ни было... прежде чем даже думать о том, чтобы бросить прямой вызов этому сумасшедшему, ты должен хотя бы окончить школу!
        Драко озадаченно глянул сначала на Снейпа, потом на Гарри.
        — Я что-то пропустил? Нет, понятное дело — имя, репутация... Гарри наша основная сила, но... «кроме меня, не может никто»? Речь о том, чтобы убить Темного Лорда? — Когда Драко понял, что не добьётся ответа ни от Снейпа, ни от Гарри, он продолжил: — Это не то самое пророчество, которое в конце прошлого учебного года пытался добыть мой отец?
        Черты Снейпа заострились, словно высеченные из гранита, и лицо теперь напоминало суровую маску.
        Гарри, который терпеть не мог что-то скрывать от друзей, неохотно кивнул в ответ.
        — Поттер! — прорычал Снейп.
        — Но мы же семья, — напомнил Гарри. — Кроме того, ты же сам хотел, чтобы Драко знал, как мне помочь, если потребуется. Пусть уж тогда знает, и чем все должно обернуться.
        Поняв, что можно воспользоваться моментом, Драко повернулся к Гарри и, прищурившись, сказал:
        — Значит, только ты можешь убить Темного Лорда. В этом, пожалуй, есть смысл — учитывая силу того Lumos’а. А твои вещие сны, про которые ты мне никогда не рассказывал, — с ними что?
        Гарри набрал побольше воздуха в грудь и признался:
        — Я заранее знал, что меня ослепят в Самайн. Знал, что буду жить здесь, в подземельях, а потом ударю Рона. И что ты назовешь нас братьями — тоже.
        Драко приподнял бровь.
        — Вот почему ты так смеялся... ясно. Ну, что еще? Ты говорил, был еще один сон, последний. Как я понимаю, он еще не сбылся, да?
        — Северус думает, что он и не сбудется, — ответил Гарри. — В этом сне он отказался от моего усыновления.
        Драко вытаращил глаза.
        — Отказался от усыновления? — медленно повторил он. — Просто абсурд. Ты же в это не веришь?!
        — Сначала не верил, а потом... скорее, да, — Гарри пожал плечами. Объяснить все свои чувства, вызванные этим сном, было слишком трудно.
        — Северус, скажи ему, что у тебя и в мыслях нет отказываться от него! — потребовал Драко.
        — Я вообще не считаю, что сон, о котором идет речь, был вещим, — ровным тоном объявил Снейп. — Гарри всего лишь привиделось отражение его подсознательных страхов.
        — Ну да, поначалу я тоже так решил. Но потом Драко заговорил про Чудо-крем, и я вспомнил про сон, — возразил Гарри.
        Драко нахмурился.
        — Подожди, выходит, ты знал про Чудо-крем...
        — Заранее! — перебил его Гарри. — Ну... в некотором роде. Очень сложно объяснить. В любом случае, этот сон действительно вещий. Я знаю, что Северус не хочет от меня отказываться, но, возможно, его что-то вынудит пойти на это.
        Снейп одарил Гарри уничтожающим взглядом.
        — Предположим, есть небольшой шанс, что этот сон действительно пророческий. Наш глупый гриффиндорец не в состоянии допустить и мысли, что он, шестнадцатилетний проблемный подросток, не является ведущим мировым специалистом по толкованию сновидений!
        — Я решил для себя, что это не имеет никакого значения, — ответил тот, не обращая внимания на отцовский гнев. Должно быть, Северус просто разозлился, потому что Гарри не смолчал и рассказал Драко о пророчестве. — Мне не нужна какая-то министерская бумажка, чтобы знать, что мы семья. Как тебе такое толкование сна, Северус? — Тот ничего не ответил, и Гарри нахмурился: — Извини, что не пришел сразу, хотя и пообещал рассказывать тебе, если что-то во снах начнет меня беспокоить.
        — Действительно. Минус двадцать баллов за феноменально скверную оценку ситуации, — ответил Снейп, пронзив Гарри сердитым взглядом.
        — Это же минус десять со Слизерина! — посетовал Драко.
        — Тогда научи его думать головой! — парировал Снейп. — Даже первокурсник-слизеринец знает, что меня не стоит провоцировать, когда я могу снять баллы.
        Драко воспринял это предложение всерьез и согласно кивнул.
        — Да уж, если ты не станешь осторожней, Гарри, слизеринцы тебя живьем съедят.
        — Уже поздно, — оборвал разговор Снейп. — По кроватям, вы оба!
        
* * *

        Им только и оставалось, что послушаться, но Гарри не спалось. «Слишком горячо, слишком холодно...» Он снова вспомнил о трех медведях и с трудом подавил смешок.
        — Тоже не спится, да? — спросил Драко. Судя по звукам, он повернулся на другой бок, лицом к Гарри.
        — Столько всего в голове крутится, — признался тот. — Так хочется перестать постоянно закрывать разум, но как-то страшно. Когда связь оживает, шрам просто дико болит. — В надежде отвлечься от этих невеселых дум, Гарри спросил: — А ты почему не спишь?
        – Из-за Люциуса, — вздохнул Драко. — Что если он действительно найдет способ добраться до меня? А потом... — он резко замолчал.
        Гарри тоже повернулся на бок.
        — Что потом?
        — Иглы, — прошептал Драко. — Правда, в моем случае, готов поспорить, это будут змеи. Он наверняка швырнет меня в яму с гадюками...
        Гарри подумал, что слизеринская гостиная — отличный пример ямы с гадюками, но благоразумно оставил эту мысль при себе. Вместо этого он сказал:
        — Такой возможности Люциусу точно не представится. Северус его к тебе и на милю не подпустит.
        Драко горько хмыкнул.
        — Гарри, ты их вдвоем-то никогда не видел. Ну, за исключением Самайна, но это вряд ли считается — тогда Северус играл положенную роль. А я их обоих всю жизнь знаю, с детства. Северус... не скажу, что он прямо уж побаивается моего отца, но всегда относился к нему с некоторым трепетом.
        — Потому что тогда ему точно так же приходилось играть роль, — с полной уверенностью возразил Гарри. — Послушай, ты, конечно, прав: я понятия не имею, как они общались раньше. Но уверен, что Северус всегда следил за Люциусом.
        — Война была окончена, Поттер! — отрезал Драко. — Никто даже и подумать не мог, что Темный Лорд возродится!
        — Да, но твой отец всячески пытался ускорить это событие, правда? — спросил Гарри, вспомнив о дневнике Тома Реддла. — У Северуса наверняка были причины подозревать Люциуса, а чтобы иметь возможность приглядывать за ним, приходилось притворяться.
        — А со мной он тоже каждый раз притворялся, когда называл Чудо-Хныкалкой?
        Гарри расхохотался. Он сразу представил, как нахальный малыш-Драко закатывает истерику, оправдывая данный Снейпом титул.
        — Тише! Ты же не хочешь разбудить Снейпа, особенно учитывая, в каком он был настроении, — зашептал Драко. — Используй Silencio, только без палочки. Или Северус еще не одобрил перевод для этого заклинания?
        — Одобрил.
        Вспомнив отцовские наставления, Гарри потянулся за палочкой: нужно привыкать скрывать свои умения.
        — Чудо-Хныкалка? Серьёзно? — спросил он, применив заглушающие чары.
        — Ну, — протянул Драко, — возможно, в детстве я был немножко избалован. Но это всяко лучше, чем «глупый ребенок». Хочешь сказать, что Снейп и от Лонгботтома в восторге, только притворяется? А то я лично слышал, как Северус назвал его «глупым мальчишкой».
        — Нет, с Невиллом он так считает на самом деле, — сухо признал Гарри. — Ты же понимаешь, что все дело в особенной интонации. Ну, обычно она особенная.
        — Да, у Северуса есть кое-какие своеобразные привычки, — задумчиво ответил Драко. — Когда его что-то забавляет, но он не хочет этого показать, то сжимает левую руку в кулак. Довольно странно на самом деле.
        Гарри попытался вспомнить несколько таких случаев и понял, что Драко, похоже, прав.
        — Слушай, а ты замечал, что он иногда на особый лад скрещивает руки, когда сердится? И еще так постукивает пальцами по предплечью.
        — Ага, это значит, он торопится вернуться к своим зельям, — фыркнул Драко. — Причем в половине случаев ему до того не терпится, что можно отделаться легким выговором. А ты знаешь, что когда Северус решает, стоит накричать на тебя или нет, то слегка задерживает дыхание?
        Гарри ухмыльнулся, а потом попытался передразнить Снейпа:
        — Он не кричит, он читает нотации.
        — Ты хочешь сказать, «орет нотации».
        Гарри расхохотался так, что бока заболели.
        — А еще он вечно говорит «полагаю», — сквозь смех выдохнул он. — Прямо викторианская эпоха! Слушай, а его волосы? Надо что-то с этим делать! То есть, когда я его ненавидел, меня как бы даже радовало, что они сальные. Лишний повод для ненависти. Но теперь мне как-то... ну... просто неловко, что мой отец ведет уроки в таком виде!
        — Ведь ты уже был у него в спальне, — выдавил Драко, хихикая. — Найди какой-нибудь предлог снова туда зайти и заглянуть в ванную...
        — И там я тоже был, — самодовольно ответил Гарри. — Слизеринские сплетни не врут: она роскошная.
        В темноте он едва различил, что Драко показал ему язык.
        — Ну так выясни, чем он моет голову, — предложил тот. — Потом постарайся добыть образец, а я посмотрю, можно ли как-то... гм... улучшить состав.
        — Заставить его заработать — это ты хочешь сказать, — протянул Гарри. — Я одного не понимаю. Северус же зельевар, в конце-то концов! Неужели он не в состоянии шампунь себе сварить?
        Драко фыркнул.
        — Его же «не волнует мнение других людей», помнишь?
        — Даже нас с тобой?
        — Ну, он никогда этого не признает, — отшутился Драко. — Мы всё-таки его «глупые дети».
        Гарри ничего с собой не мог поделать — он снова рассмеялся, пуще прежнего. В эту минуту дверь внезапно распахнулась, и он увидел Снейпа с мерцающей палочкой в руке — на его рассерженном лице плясали отсветы.
        — Я же велел вам обоим идти спать! — рявкнул он. — Чем вы тут занимаетесь?!
        — Мы не хотели помешать тебе, Северус. Гарри, я думал, ты применил заглушающие чары...
        — А я применил! — Гарри приподнялся в кровати. Сколько же времени Снейп стоял за дверью? О Мерлин, неужели он и про шампунь слышал... Гарри почувствовал, как щеки вспыхнули от смущения. — Они что, совсем не сработали?
        — Понятия не имею! Вы разговаривали или просто все время хохотали, как полоумные гиены?
        — Ну... и то, и другое, — признался Гарри.
        — Чары заблокировали ваши голоса, но не смех, — прорычал Снейп. — Какую формулировку ты использовал?
        — Хм, — Гарри нахмурился. — Я нашел целую кучу вариантов. Кажется, в этот раз я приказал двери не пропускать наружу наш разговор.
        — Ваш разговор.
        — Ладно, ладно, значит, придется еще над этим поработать.
        — Полагаю, придется.
        Гарри не выдержал. Он снова расхохотался, а за ним рассмеялся и Драко.
        — Глупые дети, — произнес Снейп, качая головой.
        Разумеется, легче от этого не стало: Гарри буквально взвыл от смеха, а Драко уже почти задыхался от хохота.
        — Дыши, глупый ты ребенок! — выдохнул Гарри, как только сам сумел перевести дыхание.
        Драко таки удалось успокоиться, но пыхтел он так, будто только что отыграл квиддичный матч.
        — Когда я говорю «идите спать», то ожидаю беспрекословного послушания, — жестко начал Снейп.
        — Но мы и послушались, — возразил Гарри. — Ты сказал «по кроватям». Драко, ты хоть раз вставал с кровати за всё это время?
        — Полагаю, ни разу.
        — Прекрати! — выдохнул Гарри, борясь с новым приступом смеха.
        — Спать, немедленно! — прогремел Снейп, затем повернулся на каблуках и вылетел из комнаты. Темно-синий халат взметнулся за его спиной почти так же внушительно, как учительская мантия. Интересно, как этот фокус удается ему с тяжелой махровой тканью?..
        Гарри и Драко, конечно, не заснули сразу — они еще немного поболтали, обо всем сразу и ни о чем в особенности. Гарри всегда было интересно, каково это, когда у тебя есть настоящий брат. Теперь он знал каково. Рядом есть кто-то, на кого всегда можно положиться и с кем можно просто подурачиться. Кто-то, кто не станет думать о тебе хуже, даже если увидит с самой плохой стороны.
        Было немного грустно оставлять подземелья именно теперь, когда он наконец оценил, каким хорошим братом может быть Драко. Почему-то казалось, что Гарри его потеряет, хотя эти страхи не имели под собой никаких оснований. Он же будет часто приходить сюда!
        На этой мысли Гарри уснул, и почти сразу ему привиделся сон. Образы проносились в голове так быстро, что он еле успевал осознавать их.
        
        Лес. Дом с соломенной крышей, на насесте снаружи сидит сова. Мимо Гарри к дому широкой походкой идет Люциус Малфой. Гарри вздрагивает, словно все его тело колют невидимые иглы, но Люциус не видит его и не знает, что он здесь. Дверь Малфою открывают мужчина и женщина. Разговор. Французский акцент. Что-то про Темного Лорда...
        
        Сновидение потеряло четкость, всё вокруг завертелось, и Гарри переместился из Франции в другое место, которое нельзя было не узнать, — гостиная Гриффиндора. Правда, Гарри и здесь точно так же никто не видел.
        
        — Сбросили с совятни, — сказал кто-то таким тоном, будто эту фразу повторяют уже который раз.
        — Я всегда думала, что, если такое случится, они сначала нападут на кого-нибудь из наших. Из Гриффиндора. Но не на своих...
        — Да, но помнишь, что было тогда на зельях? — тряхнула головой Парвати. — Сразу стало ясно, что рано или поздно до этого дойдет. Открытые угрозы, да еще прямо при профессоре!
        — Говорят, хоронить будут в закрытом гробу. На то, что осталось после падения, смотреть страшно, — тихо пробормотал еще кто-то.
        — На слизеринцев и живых-то смотреть неохота, — безжалостно буркнул кто-то в ответ.
        Гарри отвернулся и увидел, что в стороне от остальных на диване напротив камина сидели Рон и Гермиона.
        — Просто ужас, — пробормотала Гермиона. Её лицо помрачнело.
        — Только не говори, что ты расстраиваешься из-за этой гадюки! — проворчал Рон.
        — Я расстраиваюсь из-за Гарри! — воскликнула та.
        — Да, зато теперь можно не беспокоиться, что он там целыми днями вдвоем с этим треклятым Малфоем! — буркнул Рон.
        — Рон, ты же знаешь Гарри! Теперь он будет винить в случившемся себя! Думать, что должен был остановить Малфоя, не дать ему уйти из комнат Снейпа! Неважно, что без магии он все равно ничем не мог помочь...
        Когда Гермиона сказала, что у Гарри нет магии, на лице Рона мелькнуло странное выражение, но он быстро спохватился, скрыв свою промашку новым приступом гнева.
        — Гарри тут ни при чем! Малфой сам виноват, что пошел в совятню! Что он там забыл? Вот это мне интересно знать! Наверняка затеял какое-то предательство, просто что-то пошло не так...
        — Это к делу не относится, — Гермиона поднялась с дивана. — Идем, нужно проведать Гарри. Мы должны помочь ему...
        Рон встал и взял Гермиону за руку.
        — Да, пойдем. Только не особо надейся, ладно?
        Гермиона явно с трудом сглотнула.
        — Ты прав. Не могу сказать, что я понимаю Гарри, но он, похоже, действительно подружился с Малфоем. Вряд ли нам сейчас удастся что-то сказать или сделать, чтобы подбодрить его.
        — Угу, — нахмурившись, согласился Рон. — Но я не об этом. Не знаю, сумеем ли мы вообще войти. После случившегося Снейп наверняка поставил кучу дополнительной защиты.
        — Да уж, теперь он, скорее всего, не будет доверять вообще никому. И вряд ли его можно за это упрекнуть. Ладно, просто спустимся туда и попробуем упросить Снейпа впустить нас.
        Рон и Гермиона направились к портрету, закрывавшему выход из гостиной...
        
        Гарри подскочил в кровати и вытаращился в темноту. Его всклокоченные волосы торчали так, будто он во сне отчаянно метался по постели. Несколько долгих-предолгих секунд он даже вздохнуть не мог. Все вчерашние шутки вдруг показались чрезвычайно глупыми. Неужели лишь несколько часов назад он был так безмятежно счастлив?
        С хриплым вдохом он на подгибающихся ногах встал с кровати и подошел к спящему Драко. Гарри била дрожь, но он не чувствовал ни прохладного воздуха подземелий, ни холодных камней под босыми ногами. Увиденное во сне преследовало его, и чем дольше Гарри смотрел на спящего брата, тем хуже ему становилось.
        Драко... сбросили с совятни...
        Похороны... закрытый гроб...
        Должен был остановить Малфоя, не дать ему уйти из комнат Снейпа...
        Дрожащей рукой Гарри потянулся к волосам Драко.
        Он не успел коснуться и пряди, как Малфой цепко перехватил его запястье.
        — И что ты маячишь над моей кроватью, как упырь какой? — мрачно поинтересовался Драко; его серые глаза поблескивали в темноте.
        Гарри хотел вырваться — и ничуть не меньше хотел, чтобы Драко не отпускал его руку. А может, просто он сам хотел вцепиться в брата и держать покрепче... пока тот еще рядом.
        — Э-э... — он прокашлялся, не зная, что ответить. Как сказать кому-то, что ты видел в вещем сне его смерть? Но — как можно не сказать?
        «Твои сны предсказывают чью-то смерть?» — спросил его Дамблдор, и что Гарри ответил?
        «Конечно нет. Я бы не стал скрывать такие вещи...»
        Но директор имел в виду, что Гарри должен рассказать об этом кому-то из Ордена.
        И тут до Гарри дошло. Он же обещал. Он не обязан бороться в одиночку. И никто не заставляет его самому рассказывать об этом Драко. Северус поможет. Отец... он-то поймет, что сказать, придумает, что делать...
        — Мне приснился кошмар, — выдавил Гарри. — Я... я должен поговорить об этом с Северусом и подумал, что лучше предупредить тебя. Вдруг ты проснешься и увидишь, что меня нет...
        Осознав, что лопочет нечто уже совсем невнятное, Гарри замолчал.
        Драко с недоумением смотрел на него, и неудивительно.
        — Гарри, если бы я проснулся и увидел, что тебя нет, сразу предположил бы, что ты пошел к Северусу. Куда же еще тебе пойти? — он зевнул. — Разве что в туалет. Хорошо, что в этот раз не придется тащить тебя к Северусу за руку.
        Гарри кивнул и сбежал... но в дверях все же не удержался и оглянулся. Лицо Драко было спокойным, он опять уже почти спал. Гарри на мгновение представил, что смотрит на тело... на труп... и его охватил ужас. Но нет, конечно, после падения с совятни тело будет выглядеть совсем иначе...
        Борясь с комком в горле, Гарри пять раз постучал в дверь спальни Снейпа, и, когда та открылась, едва не оступился на пороге, рухнув прямо в руки отца.
        — Ты должен хоть что-то сделать! — закричал он, когда дверь захлопнулась за ним. — Ты должен помочь!
        Он поднял голову и увидел, как отец трет уставшие глаза, но раздражение, которое Снейп испытывал всю эту неделю, уступило место чему-то другому. Беспокойству. Заботе. Даже любви. Они редко произносили это слово, но знали, что их связывает, и этого было достаточно.
        Но даже любовь не могла справиться с этим.
        — Драко умрет! — хрипло произнес Гарри. — Он умрет ужасной смертью, и мы должны найти возможность предотвратить её!


Глава 62. Между молотом и наковальней

        — Вещий сон, Гарри? — резко спросил Снейп севшим голосом.
        Гарри кивнул. Движение вышло нервным, во рту пересохло, но прежде чем он успел выговорить что-то еще, Снейп осадил его:
        — Ни слова больше!
        Дернув Гарри вперед и прижав к себе, он закрыл дверь и начал читать заглушающие заклинания, одно за другим. Гарри трясло; если бы не крепкое объятие отца, он не удержался бы на ногах. Он не мог разобрать: Снейп просто повторяет чары, которые не удались с первого раза, или же использует разную защиту, слой за слоем. Наверное, скорее второе: даже в чрезвычайных обстоятельствах вряд ли Северус не сумел бы применить заглушающее заклинание с первой попытки. Кажется, он раньше упоминал, что, когда дверь закрывается, срабатывают наложенные заранее заклятия... или это касалось только двери кабинета? Гарри не мог теперь вспомнить. В голове крутились фрагменты сна, и чем больше он о них думал, тем больший ужас охватывал его.
        Все силы уходили на то, чтобы держать язык за зубами — хотя бы до тех пор, пока Снейп не закончит и они не будут уверены, что Драко ничего не услышит.
        Наконец Снейп, видимо, счел, что они в безопасности, и опустил палочку. Гарри решил, что уже можно говорить, но пересохшее горло не слушалось, слова путались и грохотали в ушах, точно поток в половодье.
        — Мы... о Господи, совятня... это там. Мы должны остановить...
        Снейп положил обе руки ему на плечи и сжал так крепко, что Гарри чуть не поморщился.
        — Успокойся, Гарри, — тихо и настойчиво велел зельевар.
        Да, конечно. Он ведь должен еще пересказать сон от начала до конца — все, что видел и слышал. Силясь подавить панику, заполнявшую его целиком, Гарри попытался говорить нормальными, целыми предложениями, но вышло немногим лучше, чем раньше.
        — Кто-то собирается сбросить Драко с совятни! Кто-то из Слизерина, кажется... и это обсуждали в Гриффиндорской башне... Только сначала ему еще угрожали, и я должен был предотвратить... — Казалось, в груди что-то оборвалось, и он выпалил: — О Господи! Они все твердили про его похороны...
        — Тихо! — рявкнул Снейп, резко подтолкнув Гарри к кровати и усадив на нее. — Если ты не будешь делать, что я скажу, и не перестанешь говорить, — он в гневе скривил верхнюю губу, — я применю Mudos, чтобы заставить тебя замолчать! Слушаешь ты меня, наконец?! Каждое сказанное слово закрепляет сон в твоем сознании, что весьма скверно, потому что нам необходимо изъять его из подсознания и поместить в думосброс! Так что, во имя Мерлина, перестань сообщать мне подробности! Ты меня понял, Гарри? Ты все понял?! — под конец он уже так кричал, что Гарри даже отшатнулся.
        Но смысл он, без сомнения, уловил. Гарри кивнул, подтверждая это, и осторожно снова выпрямился. Потом, не сводя глаз со Снейпа, спросил:
        — Сны можно слить в думосброс?
        Снейп смерил его сердитым и нетерпеливым взглядом.
        — Только если сновидец поведет себя правильно. У нас ничего не выйдет, пока ты не успокоишься.
        Гарри снова кивнул, хотя мысли по-прежнему метались и путались. После объяснений Снейпа он очень старался не думать об увиденном, но обрывки сна продолжали крутиться в голове.
        Наверное, Снейп догадался обо всем по его глазам, потому что сунул Гарри в руку стакан с какой-то прозрачной жидкостью.
        — Выпей. Медленно. Постарайся определить, что это такое.
        Гарри было не до игр в загадки, но та часть его сознания, которая сохранила способность рассуждать, понимала, что и Снейп не играет, каким бы странным ни казалось его распоряжение. На вкус жидкость оказалась чистой и свежей. Гарри покатал ее на языке, напрягая все чувства, прислушиваясь к ощущениям, силясь уловить ускользающие оттенки вкуса... и все это время зельевар не сводил с Гарри глаз, будто следил за тем, как плавно поднимается и опускается при дыхании его грудь... будто считал вдохи и выдохи. На лице Снейпа было то же сосредоточение, с которым он следил за зельем, когда его нужно помешать строго заданное число раз...
        Гарри не слишком понравилось чувствовать себя таким зельем.
        — Вода, — объявил он дрогнувшим голосом, допив и отставив стакан. — Ну что, где думосброс?
        — Ты еще недостаточно спокоен, — возразил Снейп и начал расхаживать туда-сюда перед кроватью.
        — Тогда дай мне нормальные успокаивающие капли! — раздраженно воскликнул Гарри. — Какой толк пить простую воду!
        — Толк не в воде, а в том, чтобы заставить тебя думать о чем-нибудь другом, — сухо сообщил Снейп. — Что касается успокаивающего зелья, сейчас это вряд ли целесообразно.
        Гарри почувствовал себя дураком. Ну конечно: успокаивающее могло помешать им изъять сон и поместить в думосброс. Следовало бы куда раньше сообразить, зачем вода, а это снова доказывало, что отец прав: ему действительно надо успокоиться. Он совсем уже плохо соображает! Но если здесь главное — переключиться на другую тему, то можно задать еще один логичный вопрос.
        — Пап... если сны можно помещать в думосброс, почему мы не сделали этого с тем сном, где меня разусыновили?
        — Возможно, — вздохнул Снейп, — потому что ты прождал полторы недели, прежде чем сообщить мне. — Нервным жестом, выдававшим его собственное волнение, он загладил назад упавшие на лоб волосы. — Думосбросом нужно воспользоваться в ту же ночь — если вообще пытаться. Кроме того, ты уже сумел воссоздать свое сновидение в письменном виде и в процессе, без сомнения, переместил его фрагменты из подсознания в сознание.
        Ощутив, что разговор на другую тему и в самом деле помогает справиться с паникой, Гарри продолжил расспросы.
        — А как же тогда, на площади Гриммо? Когда ты меня разбудил, а я кричал на змееязе? Почему мы не попробовали?
        — Тогда, если помнишь, еще не сбылся ни один из твоих вещих снов. Люпин не понял, с чем мы имеем дело, и, к сожалению, не понял и я.
        От одних только слов «вещий сон» паника нахлынула снова. Дыхание перехватило — и, конечно, Снейп сразу это заметил. Усевшись рядом на кровать, он слегка повернулся, чтобы видеть Гарри.
        — Гарри. Ты попросту обязан взять себя в руки. Сон, что бы он ни означал, не получится связным, если мы попытаемся извлечь его, пока ты сильно расстроен.
        Гарри уставился на свои босые ноги.
        — Я понимаю. Но... как можно перестать расстраиваться после такого сна?!
        Снейп похлопал по постели рядом с собой.
        — Я бы предложил прибегнуть к окклюменции, но, подозреваю, ты и так закрываешь сознание?
        Гарри кивнул и придвинулся ближе; теплая рука отца успокаивающе легла на плечи.
        — Расскажи мне о твоих однокурсниках в Гриффиндоре, — предложил тот. — Как ты полагаешь, какое поле деятельности выберет каждый из твоих друзей, когда окончит Хогвартс?
        На сей раз Гарри сразу сообразил, что его спросили об этом нарочно, чтобы заставить думать о чем-то постороннем и более приятном. Сознавал он и то, что Снейпа, уж конечно, мало интересовали гриффиндорцы; нечего и говорить, что не так давно Гарри бы в голову не пришло делиться с учителем зельеварения такими сведениями — мало ли, для чего тот их употребит? Искусство оскорблять... да, Снейп самую невинную мелочь мог при желании превратить в повод для изощренных издевательств.
        Из рассказов Джинни и Гермионы было ясно как день: усыновив Гарри, зельевар отнюдь не начал питать какую-либо привязанность к гриффиндорцам как таковым.
        И все-таки Гарри доверял ему. Тот может язвить сколько угодно и вряд ли когда-нибудь избавится от привычки несправедливо снимать баллы с Гриффиндора... но не станет и использовать во зло услышанное от сына.
        — Хм... не знаю, — задумчиво сказал Гарри, начиная успокаиваться в объятиях отца. Отрешиться от увиденного во сне было нелегко, очень нелегко, но Снейп прав: он обязан это сделать, ради Драко. — Вот, скажем, Гермиона. Не думаю, что ей хватит хогвартского образования. Я бы решил, что она поступит в Оксфорд или Кембридж, только не уверен, захочет ли она учиться в маггловском университете, если там нет магии...
        — А мистер Уизли?
        Гарри чуть улыбнулся.
        — Семь лет обязательного образования для него выше крыши. Но потом... гм. Он иногда говорит, что мог бы помогать Фреду с Джорджем, но, наверное, ему захочется чего-то более надежного, чем их бизнес. Постоянная работа, регулярное жалование, чтобы не пришлось долго ждать, прежде чем... — Гарри осекся и закусил губу.
        — Сделать предложение мисс Грейнджер? — протянул Снейп.
        — Ну, я не знаю, у них все совсем серьезно или нет, — поспешно поправился Гарри.
        — Что ж, я уже довольно давно думаю, что мистеру Уизли прямая дорога в авроры, — заметил Снейп таким тоном, будто говорил о чем-то предосудительном. — Он не слишком наблюдателен, не понимает тонкостей. Будучи старостой, не в силах наказать за проступок друга, но Мерлин помоги его врагам. Прирожденный аврор.
        Гарри, конечно, знал, что у Снейпа серьезные причины ненавидеть авроров, но слышать такое все равно было неприятно. Зельевар ведь знал, что Гарри давно хочет стать аврором. А теперь и Драко тоже. Что Снейп будет думать, когда оба его сына выберут столь презираемую им профессию?
        Если, конечно, Драко до этого доживет.
        Чувствуя, что вот-вот опять накатит паника, Гарри поспешно усилил мысленную защиту и вытеснил страх за стену огня, охранявшего сознание. От напряжения у него слегка закружилась голова, но он решил не обращать внимания.
        — Не думаю, что Рон так уж хочет стать аврором, — заметил он, прежде чем Снейп успел увлечься и заявить, что все авроры в душе садисты или еще что-нибудь в таком духе. — Так, кто у нас там дальше? Ах да, Дин. Знаешь, мне иногда кажется, что он хотел бы найти мастера-колдомедика, который взял бы его в ученики...
        Позволив ему поболтать еще несколько минут, Снейп встал, открыл один из шкафов и извлек оттуда каменный думосброс Дамблдора. Гарри немного удивился, что он держит такую вещь под рукой, а потом пожал плечами и постарался сохранять спокойствие. Снейп поставил думосброс на письменный стол и поманил Гарри пальцем. Гарри невольно опять напрягся, но отец снова отвлек его, со вздохом поинтересовавшись, приходит ли ему хоть когда-нибудь в голову надеть тапочки, прежде чем бродить по дому по ночам.
        — Мне было немного не до того, между прочим, — пробурчал Гарри и только потом осознал, что холод, исходящий от каменных плит, пробирает до костей. И уже довольно давно. Наверное, вот почему он так дрожит.
        — Что ж, поскольку мы не хотим рисковать и разбудить Драко... — Снейп пожал плечами и призвал пару собственных носков. — Надень. Затем мы начнем.
        Гарри натянул носки, балансируя сперва на одной ноге, потом на другой и игнорируя слегка презрительный взгляд, которым наградил его Снейп. Приятное тепло тут же охватило ноги, и Гарри сообразил, что носки наверняка зачарованы. Но прежде чем он успел высказать свою догадку вслух, к его виску прикоснулась волшебная палочка. Он принялся вспоминать свой сон, но вместо знакомого “Pensare non pensatum” услышал:
        — Закрой глаза, Гарри. Я знаю, что ты и так уже прибегаешь к окклюменции, но сейчас, когда я прикажу очистить сознание, ты должен будешь сделать как раз то, что пытался делать на первых порах. Постарайся вообще ни о чем не думать...
        Гарри вздрогнул и невольно открыл глаза.
        — Ты не хочешь, чтобы я попытался вспомнить свой сон? Чтобы ты мог извлечь его?
        — Осознанные размышления искажают картину воспоминания, — напомнил Снейп. — Именно по этой причине я не хотел, чтобы ты пересказывал сон вслух. А теперь делай в точности то, что я скажу. Очисти свое сознание от любых мыслей, ото всех эмоций...
        Гарри подумал, что ничего не получится. Ему никогда толком не удавалось достичь этого состояния полной пустоты, а ведь сколько он пытался!.. Но теперь, когда он умел защищать разум, оказалось, что и для этого навыка не требуется так уж много усилий.
        Нельзя, однако, сказать, что он совсем ни о чем не думал.
        Он падал в огромный омут, в спокойное озеро, поглотившее все его страхи и волнения, чистые безмятежные воды которого оказались странно теплыми.
        Или, может быть, это была вовсе не вода, а просто ощущение, что тебя любят. Уверенность, что ты в безопасности и можно полностью расслабиться. Что у тебя есть, кому довериться.
        А потом внутри как будто открылся какой-то замок, и Гарри почувствовал, что он утекает, исчезает, и в сознании стало пусто. Совсем пусто. Щиты пали; огонь, за которым он прятался, тоже угас, когда прекратились все мысли, и Гарри поплыл в пространстве, бестелесный и невесомый. Спокойный.
        Наконец-то он был полностью спокоен.
        — Pensare non reves, — слоги текли сквозь сознание, огибая его со всех сторон, хотя звук, кажется, вовсе не вторгался в мысли. Мыслей не было, он просто существовал. — Pensare circundatae...
        Не было ничего, лишь ощущение, что из него мягко, осторожно вытягивают что-то — знание утекало, оставив вместо себя слабость. Гарри задохнулся от чувства потери и понял, что падает набок, когда его подхватила крепкая рука, не дав рухнуть.
        Ошеломленный, Гарри распахнул глаза; казалось, сам воздух вот-вот задушит его, и он отыскал взглядом отца. Потом попытался вдохнуть и не смог; рассудок будто запутался сам в себе, пытаясь уяснить, что с ним сделали, и не в силах с этим справиться. На такую несущественную сейчас вещь, как помнить о необходимости дышать, попросту не хватало ресурсов.
        На этот раз Снейп не сказал «Дыши, глупый ты ребенок». Словно понимая, что это не обычный приступ страха, он тихо велел: «Пей, Гарри», и всунул ему в руки чашку, по самые края полную чего-то синего и пузырящегося.
        Обхватив ее пальцами, Гарри открыл рот и снова попытался вдохнуть, и опять не смог, и тогда, отчаявшись, сделал большой глоток зелья, но тут же, поперхнувшись, выплюнул половину, настолько оно оказалось мерзким. Но трюк сработал. Мозг словно бы тут же спохватился, или что он там еще мог сделать, и в легкие безжалостным порывом ворвался воздух, хотя, кажется, Гарри до сих пор так и не сумел сделать ни одного вдоха. Но теперь наконец смог.
        Снейп молча протянул ему небольшое полотенце и подождал, пока Гарри вытрет лицо и руки, а затем жестом велел допить остатки зелья. Поморщившись, Гарри повиновался. От этого его бросило в пот, и он с радостью снова воспользовался полотенцем.
        — Лучше?
        Гарри моргнул, а потом снова промокнул лицо. Ему было жарко... и почему-то он чувствовал растерянность, как бывает, когда только-только проснешься и не сразу понимаешь, что спал. Только тут еще хуже: он не помнил, как засыпал, и уж точно не стал бы ложиться у Снейпа в спальне...
        — Что... а что случилось? Что я тут делаю? — опустив взгляд, Гарри увидел, что на нем пижама. Потом он заметил носки Снейпа на своих ногах и только что не разинул рот. Это была такая личная вещь... дядя Вернон с него бы шкуру содрал...
        Однако у Снейпа не было с дядей Верноном ничего общего. Дурслям навязали заботу о Гарри, и они никогда не позволяли ему об этом забыть. Но что сказал Снейп? «Ты мой сын, потому что я этого хочу, а не потому, что кому-то что-то должен».
        — Спасибо, — хрипловато произнес Гарри и, увидев изумление на лице Снейпа, пояснил: — За носки.
        Снейп вдруг нахмурился; настроение его менялось стремительно. — Если бы они не были уже мертвы... — мрачно пробормотал он себе под нос, но затем его лицо вновь обрело спокойное выражение: — Гарри, ты вправе рассчитывать, что отец любит тебя достаточно, чтобы одолжить пару носков.
        Гарри кивнул, немного смущаясь, что его сомнения так легко прочесть, но тут же забыл об этом, заметив, что на Снейпе длинный халат темно-синего, почти черного цвета. Скользнув взглядом к висевшим над кроватью простым серебряным часам, он воскликнул:
        — Да уже давно ночь!
        — Да. И тебя ждет неприятное открытие, — сухо сообщил Снейп. Жестом предложив Гарри сесть за стол, он пододвинул второй стул и продолжил, лишь когда уселся рядом. — Тебе приснился дурной сон, и на этот раз у тебя хватило здравого смысла прийти ко мне немедленно. Мы только что поместили твое сновидение в думосброс...
        Гарри увидел прямо перед собой каменную чашу думосброса — только руку протянуть. Странно, что он не обратил внимания раньше...
        — А такое возможно?!
        Снейп кивнул — почему-то очень устало. Гарри охватило смутное чувство, будто они уже обсуждали все это раньше, но по какой-то причине он этого совершенно не помнил. Казалось, будто голову набили сахарной ватой... и при этом там не хватает чего-то крайне важного.
        — Перемещение сновидений в думосброс — исключительно трудная затея, — между тем объяснял Снейп. — И крайне неприятная, как ты, без сомнения, уже обнаружил. Мозг вполне способен перенести временную потерю
        осознанного воспоминания. Однако перемещение в думосброс снов затрагивает также и часть подсознания. С этим мозг справляется неважно. — Он вдруг замолчал и пристально посмотрел на Гарри. — Тебе нужна еще доза Дыхания Жизни?
        — Этой синей штуки? — жалобно спросил Гарри, потирая виски. — Нет, я больше не хочу.
Борясь с мутным туманом в голове, он попытался сосредоточиться, хотя больше всего ему сейчас хотелось лечь и проспать несколько суток. — Так, значит, мне приснился сон, — начал он, стараясь рассуждениями заполнить зияющую дыру в памяти. — И я его не помню, потому что ты его уже слил в думосброс, да? Но... почему я тогда не помню, как пришел сюда? Вообще-то последнее, что я помню отчетливо, это как мы с Драко шутили...
        К счастью, он осознал, о чем тогда шел разговор, раньше, чем успел выпалить что-нибудь вслух, признавшись, что смеялись они над Снейпом.
        — Часть осознанных воспоминаний, примыкающих к сновидению, тоже затронуло, — пояснил Снейп. — Так можно быть уверенным, что я изъял весь сон целиком.
        Гарри сглотнул, стараясь поточнее вспомнить, как ложился спать. Они что, с Драко и правда дурачились, строя планы, как стащить у отца шампунь? Он просто не переживет, если Снейп это увидит. Конечно, пытаться вспомнить, каких еще глупостей они с Драко могли наговорить, — безнадежная затея, ведь его воспоминания были теперь в думосбросе, а не в голове.
         — Значит... ты, наверное, увидишь, над чем мы с Драко смеялись, — пробормотал он, чувствуя, как начинают пылать щеки. Лучше уж сразу покончить с этим, так? Потому что если Снейп все равно увидит... да, тогда точно лучше расплачиваться сейчас. Или расхлебывать кашу?.. Если честно, Гарри даже не был уверен, почему ему пришли на ум именно эти выражения. Наверное, потому, что теперь он чувствовал себя дураком. Снейп взял его в свой дом, охранял, заботился о нем, сделал своим сыном — а он что в ответ? Болтал про него невесть что и хихикал.
        Под ложечкой отвратительно засосало, и он слабо выговорил:
        — Послушайте, профессор... Драко и я... мы просто валяли дурака. Ну, то есть, мы говорили о ва... о тебе, но ничего такого не имели в виду, честно. Ты очень хороший отец, и я тебя люблю, правда! Мы просто дурачились...
        Снейп слушал его и качал головой.
        — Гарри, кажется, я уже говорил, что ты слишком много переживаешь. Уверяю, над чем бы вы с Драко ни смеялись, вряд ли меня это оскорбит. Более того, я был весьма рад видеть, что вы двое наконец-то общаетесь непринужденно.
        — Так я и поверил, — пробормотал Гарри, хмуро глядя исподлобья. Да, Снейп как пить дать придет в ярость. А ведь это Гарри первым заговорил о его волосах, да еще умудрился ляпнуть, что из-за того, как выглядит отец, ему неловко! Теперь ему отчаянно захотелось провалиться сквозь землю.
        — Пожалуй, я скорее рад этому сейчас, чем в ту минуту, — признал Снейп, — Вы меня разбудили, а я в последнее время исключительно скверно сплю. Но это не имеет значения. В данный момент у нас куда более серьезные причины для беспокойства.
        — Мой сон, — кивнул Гарри. Странно, что, хотя он и был-то здесь именно из-за этого сна, сам факт постоянно ускользал от него. Впрочем, Гарри ничего не помнил, так что, наверное, нормально, что он никак не может сосредоточиться. Он окинул взглядом отцовскую спальню, и сердце, точно холодная рука, стиснуло мрачное предчувствие. Вряд ли он разбудил бы Снейпа среди ночи, тем более после того как тот уже рассердился на них с Драко, если бы привидевшийся ему сон не был действительно ужасен.
        Похоже, Снейп догадался, о чем он думает, потому что накрыл теплой ладонью обе руки Гарри, прежде чем второй рукой придвинуть думосброс.
        — Пожалуй, стоит тебя подготовить, прежде чем мы начнем. Строго говоря, я бы предложил тебе вовсе туда не заглядывать, но если ты просмотришь все в думосбросе, то сможешь разобраться гораздо лучше. Если решишься.
        Гарри с негодованием выпрямился на стуле.
        — Я не трус, профессор.
        Снейп приподнял брови.
        — Разве я когда-либо упрекал тебя в этом? — Он помолчал, явно взвешивая «за» и «против», а затем продолжил: — Ты пришел ко мне, потому что увидел вещий сон. О содержании я знаю крайне мало, поскольку ради сохранения целостности сновидения не дал тебе рассказать подробно. Но ключевой момент вот каков, — он умолк, чуть сильнее стиснув пальцы Гарри, словно пытаясь поделиться силой. — Тебе приснилось, что Драко умрет.
        Гарри сразу же замутило.
        — Господи, какой ужас, — выпалил он. Ведь все его сны сбылись, так? Или еще должны сбыться... — Я всегда теряю близких, — с горечью пожаловался он. — Я и тебя боюсь потерять. Мне снилось, что ты был тогда с Сириусом, знаешь? Но в тот раз это был обычный сон. — Он сглотнул, охваченный внезапной надеждой: — А может, и этот тоже обычный? Ты ведь тот, про разусновление, тоже вещим не считал, да? И не считаешь.
        — Давай просто посмотрим и все узнаем, — мягко предложил Снейп.
        Гарри снова сглотнул.
        — Ты хочешь заглянуть первым?
        — Мы заглянем вместе, — уточнил отец. — Если ты готов.
        Гарри кивнул, нервно пошевелив пальцами. Снейп, однако, не выпустил его рук. Все-таки приятно, когда о тебе заботятся, решил Гарри после минутного колебания. Немного расслабившись, он посмотрел на думосброс, заполненный призрачными нитями, чуть пенившимися у края чаши. Странно: когда в последний раз они со Снейпом вместе смотрели в думосброс, то были заклятыми врагами. И ведь совсем не так много времени прошло — и, кажется, целая жизнь. Теперь он даже представить не мог, что ненавидит Снейпа.
        Отец посмотрел на него и слегка кивнул, словно намекая, что тоже уже готов.
        Вместе они наклонились и бросились в пучину сновидения Гарри.
   
* * *

        Но первое, что они увидели, было вовсе не сном.
   
        — ... И потом на следующий год у нее вышла «Роковая метла», — Драко уже зевал, лежа на боку и обнимая руками подушку, словно маленький ребенок — плюшевого мишку. — Но она мне уже гораздо меньше понравилась. Темная магия в ней была какая-то нескладная. Скажем, проклятые зелья играли важную роль в сюжете, но ведь каждый дурак знает, что зелье можно только зачаровать, а проклясть — нет...
        — И ты знал такие вещи, когда тебе было всего восемь? — сонно спросил Гарри.
        — На самом деле я даже не знаю, откуда я это знал, — пробормотал в ответ Драко. — Но когда я читал, мне показалось, что так не бывает.
        — Настоящий талант интуитивно чувствовать магию. Как и говорил Северус.
        — Угу. Ну, может быть, у меня обнаружится и настоящий интуитивный талант в области шампуней, — Драко тихо засмеялся. — Так что раздобудь мне образец, если сможешь. Пойди и скажи ему, что тебе опять приснился кошмар, тогда он тебя впустит.
        — Сам пойди и скажи, что у тебя кошмар, — парировал Гарри, переворачиваясь на спину. — Я не собираюсь лгать своему отцу.
        — Гриффиндорец, — упрекнул Драко. — Я моему лгал по крайней мере дважды в неделю...
        — Правда?
        — Я уже говорил тебе, что ты чересчур доверчив? Право же, Поттер. Люциус почти такой же умелый легилимент, как Северус. Вряд ли я стал бы ему лгать, учитывая, что это наверняка означало магическую порку.
        — А это еще что такое?
        Драко стиснул подушку еще крепче.
        — Люциус велел меня выпороть, ясно? Конечно, сам он рук марать не стал, слишком по-маггловски. Я, кстати, очень удивился, когда он сам тогда тебя... ну, иголками. Наверное, выпендривался перед этим кретином, который потребовал для тебя маггловских пыток. В общем, он поручил домовым эльфам...
        — Домовым эльфам? — ахнул Гарри. — Ты опять меня дурачишь?
        — Если бы, — буркнул Драко. — Я не просто так их не люблю, Поттер. Они делают всё, что им приказано. Абсолютно всё.
        Гарри замер.
        — Ты хочешь сказать, что Добби...
        — А, твой дружок-домовик? — скривился Драко. — Нет, не он. Кучка его приятелей. Люциус приказал им избить меня до полусмерти. Или даже на три четверти.
        Гарри откашлялся.
        — Но тогда почему это называется магической поркой, если это сделали домовые эльфы?
        — Это я еще не добрался до самого интересного, — протянул Драко, и было слышно, как голос его слегка задрожал, несмотря на браваду. — Мой распрекрасный отец вылечил меня, представь себе, проведя палочкой по каждой ссадине, по каждой отметине. Только он не просто их вылечил, он их записал, понимаешь? Все до единой, с помощью какого-то хитроумного заклинания, которому его научил его отец. Семейное наследие. Иногда быть наследником старинного чистокровного магического рода особенно приятно. В общем, всякий раз, когда позже Люциус бывал мной недоволен, ему достаточно было лишь произнести то заклинание, и мне приходилось заново испытывать всю порку от начала до конца, от первого удара до последнего. Столько раз, сколько ему захочется. Только боль, разумеется, никаких отметин. Люциус считал, что это великолепно. Он мог проклинать меня так полдня, а потом потащить на министерский банкет, где мне приходилось сидеть прямо, хотя я чувствовал себя так, будто с меня заживо содрали шкуру. И никто ничего не докажет.
        — А разве это не слишком опасно, повторять такую боль столько раз? Как с Круциатусом? Ведь родители Невилла...
        — Нет, у этого заклинания слишком четкие условия, — вздохнул Драко. — В общем, если ты думаешь, что я стал бы лгать человеку, который применял магическую порку, когда я чихну не вовремя... ты просто не знаешь, что такое слизеринское детство. — Гарри в ответ издал какой-то сдавленный звук, и Драко сухо добавил: — Я тебе рассказал, потому что ты спрашивал, а не для того, чтобы ты тут ревел, как хаффлпаффец.
        — Но это просто чудовищно, — воскликнул Гарри. — Дядя Вернон, конечно, иногда давал мне оплеуху, но это ни в какое сравнение не идет. Да и нечасто это было, обычно они просто заваливали меня домашней работой в наказание, а потом сажали в чулан. Но спустя первые пару лет мне там даже нравилось, так что это ерунда...
        — Они морили тебя голодом, ты забыл?
        — Все равно, это совсем не то, с чем тебе приходилось иметь дело. Порка, да еще такая, из-за того, что ты чихнешь?!
        — Ладно, ладно, я немного преувеличил. То есть, насчет того, на что это было похоже, — нет. Но... нет, не из-за такой ерунды, это он только угрожал, — признался Драко, пожимая плечами. — И с министерским банкетом было только один раз, и вообще, если уж ты так хочешь знать, большую часть времени меня действительно безобразно баловали. Но все равно, у меня хватало ума Люциусу не лгать.
        — А разве окклюменция бы не помогла?
        — Настоящий интуитивный талант к магии не означает большой магической силы, — резко отозвался Драко. — Возможно, я быстрее забыл бы, как ты оскорбил меня в поезде, если бы потом не оказалось, что ты настолько силен. Представьте, Малфоя обошел на повороте воспитанный магглами полукровка, который взял в руки метлу впервые в жизни. — Драко вздохнул. — И чем дальше, тем хуже. Стоит только зазеваться, и ты тут же то болтаешь со змеями, то учишь заклинания, которые и не всякий взрослый волшебник освоит, а то вообще бросаешься Непростительными. Ты вел себя так, что тебя было очень легко ненавидеть.
        — Ну знаешь! На себя посмотри, — возмутился Гарри. — И я тебя в поезде не оскорблял. Это ты оскорбил Рона, а я за него вступился. А что касается первого урока полетов... ну ладно, признаюсь, я не впервые взял метлу в руки, понимаешь? Хагрид мне одолжил одну из школьных, и я тренировался все лето перед первым курсом...
        — Правда?
        — А теперь кто тут доверчивый? — беззлобно поддел Гарри.
        — Наконец в тебе заговорил слизеринец, — одобрил Драко. — И не забывай о нем, когда будешь приходить в нашу гостиную или сидеть за нашим столом, понял? Для нас обмен колкостями — привычное дело, но ты, по-моему, скоро тоже навостришься. А если ты не сумеешь повести себя так же, тебя никогда не примут как своего...
        Драко зевнул и замолчал, и Гарри вскоре тоже погрузился в сон.
   
        Изображение в думосбросе задрожало и подернулось серым, а затем словно растворилось в омуте тумана, который медленно затопил всю картинку. Гарри покосился на Снейпа — тот даже в думосбросе не отпустил его рук. Слава богам, непохоже было, чтобы он сердился, хотя, наверное, шуточки про шампунь бледнели рядом с тем, о чем зашел разговор позже. У Гарри мороз прошел по коже от рассказов Драко, даже если тот местами слегка преувеличил.
        — Ты теперь спишь, — заметил Снейп, указав на окружавший их туман. — Но сон еще не начался. Ждем.
        «Сколько?» — хотел спросить Гарри, но не стал, потому что и так знал ответ. Они будут ждать столько, сколько потребуется, вот и все. А потом увидят вещий сон, о котором Гарри в каком-то смысле уже знал — и вместе с тем должен был взглянуть на него совсем новыми глазами...
   
        Туман расступился, и показался сосновый лес; землю густо усыпали мягкие иглы, яркое полуденное солнце заливало их своим светом, хотя зимний воздух казался колким от холода.
   
        Гарри растерянно огляделся по сторонам: при чем здесь смерть Драко? Потом вспомнил: да, ведь это же пророческий сон, значит, сначала должно быть прошлое — нечто, что уже случилось. Затем ему пришло в голову, что это тот лес, где его пытали, но нет, место оказалось другое. Здесь не было поляны...
        Но ощущение угрозы присутствовало, как и там. Кто-то должен был появиться...
   
        Из-за деревьев показался Люциус Малфой; он шагал широко, самоуверенный до дерзости, так, словно лес принадлежал ему. Он подошел к маленькому домику с соломенной крышей и повелительно постучал. Грубо отесанная дверь распахнулась; на насесте рядом один раз ухнула сова, потом улетела.
        Из дома выглянула женщина с шарфом на голове; она внимательно оглядела Малфоя темными глазами, а потом бросила быстрый взгляд по сторонам, словно проверяя, действительно ли он один. Затем к ней из глубины дома вышел мужчина, а женщина неуверенно произнесла:
        — Oui?
        Малфой наградил ее устрашающим взглядом, словно надеясь запугать одним только своим присутствием.
        — Вы оба в опасности, — быстро и резко сказал он, дополнив свои слова повелительным жестом. — Темный Лорд собирается напасть на этот дом. Уходите и не возвращайтесь.
        — Темный Лорд? — ахнула женщина, в ужасе хватаясь ладонью за горло. У нее был сильный французский акцент.
        — Но мы ничего не сделали, — запротестовал мужчина, качая головой.
        Малфой стоял на своем; в его глазах была мрачная решимость.
        — Вы полукровка, мсье, — презрительно произнес он, словно даже разговаривать с подобными было ему отвратительно. — А ваша жена и того хуже, грязнокровная тварь. Темному Лорду достаточно этого, чтобы желать вашей смерти. Уходите немедленно и никогда не возвращайтесь.
   
        Гарри уставился на Снейпа, разинув рот, но тот, не обращая на него внимания, продолжал пристально наблюдать за разворачивающейся перед ними сценой.
   
        — Но мы всегда здесь живем, — горестно сказал мужчина на ломаном английском. — Куда нам ходить?
        Малфой презрительно приподнял верхнюю губу — Гарри определенно была знакома эта усмешка — и резко задрал левый рукав мантии, показав предплечье.
        — Вы в самом деле желаете, чтобы мне было известно ваше местонахождение?
        При виде Темной Метки женщина отпрянула и даже перекрестилась. Мужчина побледнел, но продолжал спрашивать:
        — Если вы уже его, почему приходите предупреждать нас, мсье?
        Малфой пожал плечами, беспечно и вместе с тем надменно.
        — Мне надоели эти бесцельные нападения. Не позднее пятнадцатого февраля Темный Лорд сожжет ваш дом дотла и запытает до смерти всякого, кого найдет здесь.
        — Но это же послезавтра! — вскричала женщина, подавшись еще на шаг назад.
        — Он может напасть и раньше, — нетерпеливо процедил Малфой. — У вас и этой грязнокровки совсем ума нет? Уходите немедленно! Берите только самое необходимое и не пользуйтесь каминной сетью, пока не покинете Францию.
        С таким видом, словно находиться в присутствии этой пары стало невыносимо, Малфой отступил от крыльца, брезгливо вытер руки платком с монограммой, который бросил на землю и испепелил с помощью Incendio. А затем дисаппарировал, оставив обитателей домика потрясенно смотреть на пустое место, где только что стоял ближайший соратник Темного Лорда, лично решивший их спасти и предупредить...
   
        Гарри повернулся к Снейпу, но прежде чем с его губ успел сорваться хоть один звук, мир вокруг начал вращаться. Коричневое смешалось с зеленым: деревья вытягивались, удлиняясь, и кружились, а затем зрителей перебросило из леса в другое место, где под ногами лежали пушистые алые ковры, а серые каменные стены были гладкими оттого, что многие века бесчисленные поколения студентов прислонялись к ним.
   
        — Сбросили с совятни, — шепотом ужаснулась Парвати.
        — Сбросили с совятни, — подтвердила Джинни, кивая. — Я всегда думала, что, если такое случится, они сначала нападут на кого-нибудь из наших. Из Гриффиндора. Но не на своих...
        — Да, но помнишь, что было тогда на зельях? — тряхнула головой Парвати, и от энергичного движения ее темный хвостик закачался. — Сразу стало ясно, что рано или поздно до этого дойдет. Открытые угрозы, да еще прямо при профессоре!
        — Говорят, хоронить будут в закрытом гробу. На то, что осталось после падения, смотреть страшно, — тихо пробормотал кто-то за ними.
        — На слизеринцев и живых-то смотреть неохота, — безжалостно буркнул Шеймус Финниган.
   
        Гарри почувствовал, как его руку отпустили: Снейп принялся расхаживать по гостиной, рассматривая ее со всех сторон, анализируя каждый жест, каждый нюанс выражений на лицах гриффиндорцев, пока студенты шушукались. Гарри тоже встал и жестом предложил послушать, что скажут Рон и Гермиона, которые сидели вдвоем на диване напротив камина.
   
        — Просто ужас, — пробормотала Гермиона. Её лицо помрачнело, уголки губ опустились.
        — Только не говори, что ты расстраиваешься из-за этой гадюки! — проворчал Рон, слегка похлопав ее прикрытое юбкой колено.
        — Я расстраиваюсь из-за Гарри! — воскликнула Гермиона, оттолкнув его руку. — Ты представляешь, каково ему будет?
        — Да, зато теперь можно не беспокоиться, что он там целыми днями вдвоем с этим треклятым Малфоем! — буркнул Рон.
        — Рон, ты же знаешь Гарри! Теперь он будет винить в случившемся себя! Думать, что должен был остановить Малфоя, не дать ему уйти из комнат Снейпа! Неважно, что без магии он все равно ничем не мог помочь...
        — Гарри тут ни при чем! Малфой сам виноват, что пошел в совятню! — яростно возразил Рон. — Что он там забыл? Вот это мне интересно знать! Наверняка затеял какое-то предательство, просто что-то пошло не так...
        — Это к делу не относится, — Гермиона встала с дивана и нетерпеливо притопывала, потому что Рон остался сидеть. — Идем, нужно проведать Гарри. Мы должны помочь ему...
        Рон тоже поднялся и взял Гермиону за руку. — Да, пойдем. Только не особо надейся, ладно?
        Гермиона сглотнула так явно, что, казалось, было видно, как она проглатывает ком в горле.
        — Ты прав. Не могу сказать, что я понимаю Гарри, но он, похоже, действительно подружился с Малфоем. Вряд ли нам сейчас удастся что-то сказать или сделать, чтобы подбодрить его.
        — Угу, — согласился Рон, презрительно приподняв верхнюю губу. — Но я не об этом. Не знаю, сумеем ли мы вообще войти. После случившегося, спорить могу... — он слегка поколебался, прежде чем договорить: — Снейп наверняка поставил кучу дополнительной защиты.
        — Да уж, теперь он, скорее всего, не будет доверять вообще никому. И вряд ли его можно за это упрекнуть. Ладно, просто спустимся туда и попробуем упросить Снейпа впустить нас.
        Рон и Гермиона направились к портрету, закрывавшему выход из гостиной, и тихо покинули ее, не сказав никому ни слова.
   
        Сон кончился, но на этот раз, поскольку Гарри уже был тогда в сознании, думосброс не наполнился туманом. Вместо этого спустя мгновение Гарри снова оказался в спальне и смотрел на себя самого — как он, вскинувшись, сел в кровати, охваченный ужасом, как судорожно пытался вдохнуть, как диким взглядом искал Драко в его постели...
        В ту же секунду отец выдернул его из думосброса.
        Гарри свалился со стула прямо на каменный пол.
        — О Боже, — простонал Гарри.
        Охвативший его ужас был остер и нов — ведь он, конечно же, воспринимал все, точно видел впервые. Снейп предупредил его — или постарался предупредить, — но произведенное впечатление оказалось так велико, что затряслись руки, словно у него какой-то жуткий припадок. Устыдившись того, как это, вероятно, выглядело, Гарри, шатаясь, поднялся на ноги и, обессиленный, рухнул на край отцовской кровати, сунув ладони под бедра, чтобы не дрожали.
        Пододвинув стул, Снейп сел напротив, к нему лицом.
        — И ты полагаешь, что это вещий сон, поскольку?..
        Гарри непонимающе уставился на отца, не сразу осознав вопрос.
        — А. Он следует схеме. Прошлое, водоворот, будущее.
        — И тот факт, что случившееся в прошлом действительно имело место, доказывает подлинность пророчества, — спокойно добавил Снейп, наклоняясь вперед.
        — Ну да, — Гарри сморгнул. Горло сдавило, и он очень боялся, что сейчас заплачет. Он не хотел реветь перед отцом, пусть даже когда-то в Девоншире уже однажды расхлюпался в его объятиях.
        — Значит, это не пророческий сон, — объявил Снейп, покачав головой. — Это так называемое «прошлое» — полный вздор. Чтобы Люциус Малфой вот так заглянул на огонек к грязнокровке и ее мужу? Да еще предложил им собираться и бежать, чтобы спастись от Волдеморта? Гарри, ты серьезно?
        В его голосе прозвучало явное недовольство, и Гарри вздрогнул.
        Снейп нахмурился.
        — О чем ты думал, когда сегодня ложился спать? Помимо моего шампуня?
        — Господи, — простонал Гарри. — Я так и знал. Профессор, нам не следовало все это говорить. Пожалуйста, пожалуйста, простите...
        — Полагаю, мы уже это обсудили, — нетерпеливо оборвал его Снейп. — Забудь о своем конфузе. А теперь скажи мне: о чем ты думал, когда засыпал?
        — Так я же не помню, разве не так? — спросил Гарри. — Ты же сам извлек все эти воспоминания.
        — Гм, в самом деле, — согласился Снейп. Одно то, что он упустил столь очевидную вещь, уже подсказывало, что отец отнюдь не так безразлично отнесся к увиденному, как хотел бы показать. — Что ж, ты готов вернуть свои воспоминания? Не думаю, что тебя ждет столь же сильный физический шок, как при изъятии, но... — он ненадолго замолчал. — Теперь ты всё помнишь, но возвращение воспоминаний заставит тебя снова пережить свои первые впечатления. Это может быть... тяжело.
        — Вряд ли тяжелее, чем видеть это, — вздохнул Гарри. Вертевшиеся в голове образы заставили его забыть о возвращении воспоминаний. — Эта часть, про Люциуса Малфоя... да, на правду не похоже, но... ты... ты не думаешь, что он мог измениться? То есть, да, конечно: это, как ты сказал, полный вздор, но... посмотри на Драко. Он же теперь совсем не так плох, правда? Знаешь, Рон давно говорил, что когда-нибудь я это скажу. Так странно...
        — Гарри, разве твой сон не подразумевает, что Люциус Малфой разговаривал с этими французами около полудня тринадцатого февраля? — Дождавшись кивка, Снейп продолжил: — Попечительский совет заседает ежемесячно тринадцатого числа, и я был на всех последних собраниях, чтобы предупредить попытки Люциуса забрать Драко из школы. Тринадцатого февраля Люциус был в Хогвартсе с самого утра и ушел лишь значительно позже полудня. Он не мог быть во Франции.
        — Может, я видел прошлый год или даже позапрошлый. Люциус примерно так же выглядел в Самайн, так что вряд ли дело было много лет назад, но разве не могло это случиться до того, как он стал членом Совета?
        — Он вошел в Совет, еще когда Драко был совсем маленьким, — заверил его Снейп, качая головой. — И не пропускает ни одного заседания.
        Гарри слегка фыркнул.
        — Это же Люциус Малфой! Только не говори, что он настолько беспокоится о школе.
        — Он жаждет власти, — едко парировал Снейп. — Не думаю, что ты осознаешь, насколько велико влияние Совета на школу, уже не говоря о том, что умелое корректирование программы может обеспечить темному магу целую армию молодых впечатлительных умов! Думай головой, Поттер! Только Азкабан мог бы помешать ему присутствовать на этих заседаниях! И уж точно он не стал бы взамен бегать по Пиренеям и предупреждать магглорожденных о готовящемся нападении!
        — Хорошо, значит, он был на заседании Совета, как ты сказал, — заключил Гарри. — Но он же в силах аппарировать отсюда во Францию, правда? Так что, может, он выскользнул на несколько минут, чтобы поговорить с этими людьми...
        — Он не покидал моего поля зрения ни на секунду. Ты слышишь? Ни на секунду, Гарри. Да я глаз с него не спускал, опасаясь, что он сумеет проскользнуть сюда и учинить какую-нибудь мерзость.
        — Ну... — Гарри глубоко задумался. — Может, на собрании был какой-нибудь другой Упивающийся, воспользовавшись Полиморфным зельем? Тогда настоящий Люциус мог быть во Франции...
        — Поверить не могу, что ты всерьез доказываешь, будто человек, который лично утыкал тебя иглами, вдруг загорелся желанием спасать магглорожденных от гнева Волдеморта! — воскликнул Снейп. — Ты сам-то себя слышишь? Этот твой сон в точности того же рода, что и предыдущий. Он не о будущем, он о тебе. Ты знаешь, как сильно Драко мечтает, чтобы его отец изменился, чтобы сумел, как я, превозмочь себя и отказаться от тьмы. Тислторн даже сказала об этом тебе, и теперь, в расстроенных чувствах после рассказа о том, как дурно Люциус с ним обращался, ты ровно это и увидел!
        — Но все мои вещие сны сбылись. Ты же знаешь, так что это не просто так...
        — На случай, если это выскользнуло из твоего ненадежного ума, напоминаю: я не намерен отказываться от тебя! Хотя если ты собираешься настаивать на своем насчет Люциуса, то можешь об этом и пожалеть!
        — Ладно. Действительно, маловероятно, чтобы Люциус изменился, — признал Гарри, потирая виски. — А что если наоборот, это не он был во Франции? Скажем, он был при тебе на Совете и пытался заставить их исключить Драко, а кто-то другой во Франции изображал его? Ну, ты знаешь, с помощью Полиморфного зелья.
        — Да, я знаю, — язвительно произнес Снейп. — Интересно, сколько знаешь ты? Иными словами, когда ты несколько лет назад болтался в слизеринской гостиной, изображая Крэбба — или Гойла? — понравилось ли тебе ходить в чужой шкуре? И как тебе показалось, смог бы ты воспроизвести чье-то поведение в сколько-нибудь убедительной манере или говорить в точности с нужными интонациями, даже если сам по себе голос изменился?
        Гарри уставился на него.
        — Так ты знал? Ты ничего не сказал, не снял ни одного балла и просто так спустил нам это с рук?
        — Полагаю, когда кое-кого тошнило шерстью, этого было вполне достаточно. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не видел женщину-кошку собственными глазами. Ваш идиотизм многолетней давности, Поттер, уже имеет мало значения, хотя, надеюсь, теперь ты осознаешь, что я никогда не был так глуп, как вы думали...
        — Я никогда, ни при каких обстоятельствах не думал, что ты глуп!
        — Суть, — прервал его Снейп, — в том, что Полиморфное зелье отнюдь не помогает изображать другого человека. Это фактически костюм, не более того. Насколько успешной была моя попытка изображать Люпина? Ответь честно. Предположим, Дамблдор не предупредил бы тебя о подмене. Сколько бы тебе понадобилось времени, чтобы понять, что я не этот оборотень?
        — Не зови его так, — проворчал Гарри. — Ну... не знаю. Может, минут пять. — Снейп нахмурился, и Гарри выпалил: — Ты же сам просил быть честным! Я знаю Ремуса, вот и все. Я видел разницу.
        — А Люциус Малфой из твоего сна? Разве не выглядел он в точности так, как ты его представляешь? До последнего жеста, до последней детали?
        Гарри моргнул.
        — Ну да. Но это означает, что если никто не мог так воспользоваться Полиморфным зельем, то во Франции был он сам, и тогда мы опять должны гадать, почему он сменил сторону!
        — Нет, это означает, юный ты глупец, что он соответствует твоим впечатлениям, поскольку его породило твое подсознание! Разумеется, он выглядел в твоем сне точно так, как ты его представляешь! Гарри, он просто продукт твоего воображения. Если бы ты в действительности видел кого-то, изображавшего Люциуса с помощью Полиморфного зелья, то, уверяю, наверняка заметил бы какие-нибудь странности и несоответствия.
        — Ну хорошо, Полиморфное исключается, — устало признал Гарри. — И я тоже не могу поверить, что он изменился. Хотя, наверное, хотел бы этого — ради Драко. Что само по себе тошнотворно. Потому что мне следовало бы хотеть, чтобы его уничтожили. Наверное, отчасти я этого хочу, но потом вспоминаю о Драко, и все запутывается. Пожалуй, — медленно признался он, — ненавидеть Люциуса было проще, когда я и Драко тоже ненавидел. Может, я поэтому так долго не хотел ему доверять, понимаешь? Возможно, я подсознательно чувствовал, насколько это все усложнит. — Затем Гарри нахмурился: — А как тебе показался Люциус? В смысле, он был в точности похож на себя?
        — Нет, — объявил Снейп. — Кое-что было совсем неверно. И это «кое-что» опять доказывает, что мы обсуждаем порождение твоего разума, а не реального человека. Гарри, Люциус Малфой безупречно говорит по-французски. И тут тебе снится, что он во Франции, разговаривает с французскими волшебниками, но весь разговор ведет по-английски, хотя его собеседники очевидным образом плохо владеют этим языком! Если тебе снилось реальное прошлое, то почему Люциус не говорил по-французски, как он делает всегда, оказавшись по ту сторону Ла-Манша?
        — Наверное, потому что я не знаю французского? — наугад предположил Гарри.
        — Пророческому сну до этого не было бы никакого дела. Ты бы услышал в точности то, что было сказано, просто ничего не понял бы. Но поскольку образы этого сна созданы твоим разумом, а не какой-то мистической силой, в нем использовались только те языки, которые ты знаешь. Хотя, полагаю, даже не владея французским, ты знаешь слова “oui” и “месье”, верно? То есть именно те, которые в твоем сне прозвучали наряду с английскими. Поразительно, не так ли? Не говоря уже о том, что, по-видимому, в твоем представлении французы говорят с ужасным акцентом...
        — Ладно, ладно, ты прав! — сдался Гарри. — Очевидно, что это было не на самом деле. По-крайней мере, эта часть сна. А если так, то и вторая, наверное, тоже. Но... послушай, если я засыпал, переживая из-за Драко и сочувствуя ему, тогда почему мне в конце концов приснилось, что он умрет?
        — Вероятно, ты получишь ответ на этот вопрос, когда вернешь свои воспоминания.
        Гарри закрыл глаза и собрался с духом.
        — Тогда давай. Я готов.
        Он действительно так думал, но потрясение от обрушившегося на его рассудок сна со всеми подробностями все равно оказалось сильным, как и предупреждал Снейп. Гарри даже слегка покачнулся, потом выпрямился. А затем громко вздохнул и сказал:
        — А. Вот в чем дело. Да, конечно, я думал об этом. Я вообще об этом последнее время много думал. И это совершенно логично.
        — Что именно? — несколько нетерпеливо поинтересовался Снейп.
        Слегка краснея, Гарри признался:
        — Ну, мне уже скоро придется перебираться назад в Гриффиндорскую башню, и это может прозвучать ужасно глупо после всего, что я когда-то говорил о Драко, но мне его будет не хватать. То есть, конечно, я буду приходить сюда, как обещал, но это не то же самое. Как будто я теряю брата, которого только что обрел.
        — А ты всегда теряешь близких, — повторил Снейп его недавние слова. — Или думаешь, что теряешь.
        — Угу, — Гарри вздохнул. — Так что мы будем делать? Сон, конечно, скорее всего, не вещий, и в нем все неправда. Но, просто на всякий случай, разве не нужно предупредить Драко? Ведь его не смогут столкнуть с совятни, если он не уйдет отсюда, а если он будет знать, что его могут убить, он не полезет, куда не надо...
        — О, разумеется, предупреди его, — жестким тоном объявил Снейп, презрительно махнув рукой в сторону двери, словно приглашая. — А когда он спросит, откуда ты знаешь, что сон был вещим, не забудь объяснить, что тебе сначала всегда снится реальное прошлое, а затем непременно сообщи, что видел, как его отец, возможно, единственный раз в своей жалкой жизни совершил порядочный поступок!
        — Необязательно же рассказывать Драко эту часть! — слабо запротестовал Гарри.
        — Нет? А как ты собираешься доказывать, что ему действительно грозит опасность?
        — Наверное, придумаю что-нибудь, чтобы сбить его с толку, — решил Гарри. Снейп презрительно фыркнул, и Гарри возмутился: — Я умею хранить тайны...
        — Каких-то десять часов назад ты продемонстрировал обратное! Даже не напоминай, если не хочешь услышать, что я думаю о твоем решении — заметим, вопреки моему недвусмысленному неодобрению! — выложить Драко все о твоем пророчестве! — Презрительно скривив губы, Снейп продолжил: — Я знаю тебя, Поттер. Ты и близко не обладаешь слизеринским умением лгать, когда кто-то, тебе небезразличный, начинает требовать подробностей. Я, если бы хотел, сию минуту заставил бы тебя выложить до последней детали все, что вы там выдумали с Полиморфным зельем на втором курсе!
        Вероятно, он был прав, но Гарри все-таки возразил:
        — Я же сдержал слово и не сказал ни Рону, ни Гермионе об операции, пока было нельзя!
        — Но ты не пытался обмануть их, как потребуется теперь. Ты просто отказывался обсуждать эту тему, а они, к их чести, не стали настаивать. Драко же постарается выудить из тебя все. И кто не постарался бы, услышав пророчество о собственной смерти? Сможешь ли ты тогда продолжить убедительно лгать?
        Не смогу, неохотно признался себе Гарри. В конце концов, не останови его Драко, он бы и Гермионе рассказал о своей магии, когда она начала расспрашивать, почему у него все время что-то болит. И это — зная, что отец придет в ярость...
        — Да, я могу проговориться про Люциуса, — наконец признал Гарри. — А это попросту убьет Драко. Он же захочет, чтобы это было правдой! Может, даже захочет настолько сильно, чтобы из-за этого ввязаться в какую-нибудь ссору в совятне. — Ему вдруг стало тошно. — Господи. Драко ведь очень гордится своими дуэльными навыками. Если он услышит про совятню, может вообще воспринять это как вызов. Он ведь и правда иногда не умеет держать себя в руках... Но нет, я не думаю всерьез, что он пойдет искать ссоры. Но вдруг он решит, что эта история в совятне должна случиться, чтобы другая часть тоже стала правдой — чтобы его отец изменился к лучшему? Вдруг он решит, что обе части моего сна относятся к будущему? Если я расскажу ему этот сон, он, наоборот, может захотеть пойти в совятню!
        — Весьма сомневаюсь, что Драко настолько иррационален, — заметил Снейп. — Но, Гарри, рассказывать ему что бы то ни было на сей счет будет просто жестоко. И не похоже на тебя: ты же гриффиндорец.
        А вот это очень похоже на Северуса: повернуть против Гарри гриффиндорские черты его характера.
        — А ты хитрая сволочь, — беззлобно парировал Гарри. Он не пытался поддеть, но хотел дать отцу понять, что прекрасно видит цель последней его реплики.
        — Мне кажется, — соизволил сообщить Снейп, — ты характеризовал меня как «лживую сволочь». Или «безжалостную», если иметь в виду последнее время.
        — Ты же сказал, что не будешь больше без спроса читать мои мысли! — воскликнул Гарри, потрясенный до глубины души.
        — Не помню, чтобы я такое обещал.
        — Но подожди, я же все время закрываю сознание... ой, нет. Я что, сам не замечаю, как иногда опускаю щиты?
        — Они и сейчас опущены, — заметил Снейп. — Ты убрал их, когда очищал разум, чтобы поместить сон в думосброс. Я рад видеть, что никакого вреда это не причинило. Но нет, Гарри, насколько мне известно, брешей в твоей защите не было, и нет, я не читаю тайком твои мысли. В этом нет необходимости, поскольку ты бормочешь себе под нос «безжалостная сволочь» почти всякий раз, как мы отправляемся в Девоншир.
        — Ну, так это же правда, — защищался Гарри. — В смысле, ты правда безжалостен. У меня до сих пор ноет рука от локтя до кисти, после того как твое Troneo швырнуло меня через все поле в каменную ограду.
        С лица Снейпа тут же исчезло всякое выражение, словно он сожалел о своей жестокости, но был не расположен ни менять методы, ни извиняться.
        — Вылечить ее?
        Гарри покачал головой, уже слегка стыдясь, что пожаловался: ведь Снейп всего лишь старался подготовить его к любой неожиданности.
        — Не-а. Все заживет.
        Снейп сухо кивнул.
        — Итак, твой сон. Поскольку это всего лишь разновидность кошмара, ты не скажешь о нем Драко ни слова. Это ясно?
        Гарри поднял на него усталый взгляд.
        — Понимаешь, я не верю, что это вещий сон. Это все глупость, от начала до конца, и я просто не верю. Но вдруг мы что-то пропустили? Вдруг мы ошиблись? Мы же должны хоть что-нибудь сделать, чтобы защитить Драко! Хоть что-нибудь!
        — Очень хорошо, — с явным раздражением вздохнул Снейп. — Это колоссальная трата времени впустую, но я лично поднимусь в совятню и наложу охранные чары, чтобы через барьер и внутрь и наружу могли проникнуть только птицы. Если кто-то попытается сбросить оттуда Драко, он просто ударится о невидимую стену. Это успокоит твои страхи?
        Гарри подумал немного и решил, что да, успокоит.
        — А почему там в принципе нет таких чар? — спросил он уже скорее из любопытства.
        Снейп наградил его взглядом, от которого Гарри успел отвыкнуть и который говорил, что кто-то ведет себя не слишком умно.
        — Они там есть. Поверь: крайне маловероятно, чтобы кто-то из студентов мог свалиться с совятни и, тем более, чтобы кого-то оттуда сбросили. Но я поднимусь на башню и приму собственные меры защиты. — Затем его голос стал шелковым: — А в обмен ты сделаешь для меня кое-что.
        — Ага, буду держать язык за зубами насчет вещего сна, который не вещий.
        — Не только. Ты снова начнешь каждый вечер принимать зелье Правдивых Снов.
        Гарри напрягся.
        — Ты же не экспериментируешь на студентах! Я не могу пить эту штуку, раз продолжаю видеть вещие сны!
        — Это не вещие сны, а плоды параноидального бреда! — огрызнулся Снейп. — И поскольку какой-то выверт твоей психики придает им форму вещих снов, они расстраивают тебя сверх всякой меры. И меня заодно, поскольку приходится спорить с тобой из-за вздора вроде «ты меня разусыновишь» и «Драко умрет ужасной смертью»! — с издевкой передразнил он. — Ты сам когда-то сказал, что хочешь «перебояться». Весьма разумная идея, на мой взгляд. Ты начнешь принимать зелье Правдивых Снов и проработаешь все свои кошмары, которые являются причиной твоих нарушений сна. Разговор окончен.
        — Нет, не окончен...
        — Ты сделаешь так, как я сказал, — рявкнул Снейп, сердито глядя на него сверху вниз. Затем отвернулся, словно почему-то не желал встречаться с Гарри взглядом, и добавил: — Это зелье варится неделю. Когда оно будет готово, ты будешь принимать его ежевечерне до моих дальнейших распоряжений. Это ясно?
        Странно: раньше, когда Гарри просил это зелье, у Снейпа всегда был флакон под рукой. Даже тогда, в Девоншире. Но теперь...
        — Разве не ты меня спрашивал: «Поттер, неужели вы полагаете, что я не держу под рукой такие важные зелья»? — поинтересовался Гарри, озадаченно глядя, как шея Снейпа покрывается красными пятнами. Потом зельевар сжал челюсти, словно подавляя чувства железной волей, и перестал краснеть. Охваченный любопытством, Гарри не унимался: — Папа? Что-то не так?
        — Помимо твоей дерзости? — ледяным тоном вопросил Снейп. — Ровным счетом ничего.
        Уж это, без всякого сомнения, была попытка сбить с толку. Да нет, скорее обычное старое доброе вранье. Даже странно, что Гарри теперь ясно видел такие вещи. В отличие от Драко, Снейп исключительно хорошо умел лгать. Должен был уметь. Но сейчас он избегал смотреть Гарри в глаза. И эта фраза про дерзость... очень странно. Снейп уже давно перестал так с ним говорить. Они уладили все подобные разногласия.
        Гарри чувствовал: в чем бы ни состояла проблема, она как-то связана с этим зельем.
        — Почему у тебя нет готового зелья Правдивых Снов? — мягко спросил он.
        — Это не обсуждается. Оставь эту тему.
        Гарри покачал головой.
        — Если бы повиновения требовал Джеймс, ты бы вел себя подобным образом? — Снейп произнес это так, словно его вопрос сам по себе должен был раз и навсегда положить конец дискуссии.
        — Понятия не имею. Я ведь не успел узнать его достаточно близко, чтобы выяснить, — бесцветным тоном отозвался Гарри. — Только это неважно. Теперь мой отец ты. Но для этого мало обо мне заботиться — нужно позволить мне в ответ заботиться о тебе. А ты даже не хочешь сказать, почему у тебя кончилось это дурацкое зелье! Как, по-твоему, я себя при этом чувствую? Уж точно не твоим сыном, папа.
        — Поверить не могу, что мои лабораторные привычки могут стать причиной столь ужасных терзаний, — ядовито произнес Снейп и встал так резко, что его стул с грохотом упал на каменный пол. — Да, у меня нет готового зелья Правдивых Снов. А если бы было, ты бы его принял?
        — Почему его у тебя нет?
        — Очевидным образом, потому, что я перестал его делать, ясно тебе, безмозглое полоумное подобие студента?!
        — Почему?! — Гарри обнаружил, что кричит в полный голос. — Почему, черт побери?!
        — Не смей при мне сквернословить! — яростно выкрикнул Снейп и ткнул трясущимся пальцем в сторону двери: — Убирайся с глаз моих долой! Сейчас же, Поттер, сию же минуту! Вон!
        Услышав это, Гарри потерял терпение и дал волю собственному сарказму:
        — Ты сейчас еще скажешь, что я не заслуживаю быть твоим сыном? А если и это не заставит меня отступиться, что ты скажешь тогда?!
        Тут Снейп, кажется, осознал, насколько далеко зашло дело. Или, быть может, насколько далеко зашли они оба.
        — Я не хочу ссоры, — тихо объявил он, устало проведя рукой по глазам. — Я просто хочу остаться один, Гарри. Пожалуйста, просто иди в постель.
        — Нет.
        — Что ты мне сейчас сказал?!
        — Нет, — спокойно ответил Гарри. — Я хочу, чтобы ты объяснил мне, в чем дело. Расскажи, что такое с этим зельем. — Когда Северус в ответ промолчал, Гарри прибавил: — Пожалуйста. Пожалуйста, Северус.
        Последнее слово, казалось, сработало, точно ключ. Снейп поставил на место упавший стул, тяжело опустился на него и посмотрел на Гарри; казалось, его глаза стали старше на многие годы.
        — Я... — Он откашлялся и несколько потерянно продолжил: — Гарри. Я привык считать, что мне достаточно твоего уважительного поведения, но теперь я хочу добиться твоего уважения, и, оказывается, это гораздо труднее.
        Гарри обдумал услышанное и понял, что не может ответить ничего, кроме:
        — Я не понимаю, что ты имеешь в виду...
        Снейп махнул рукой, словно предлагая начать все заново.
        — Это зелье. Я бы предпочел, чтобы ты не знал. Это меня не красит. Не будь я зельеваром, у меня еще могли бы быть оправдания...
        Гарри по-прежнему ничего не понимал, но теперь, кажется, они хотя бы начали куда-то продвигаться.
        — Ты... ну... запорол его? Но ты же тоже человек, правда? И я на твоих уроках наверняка делал что-нибудь в разы хуже. И к тому же я ведь уже знаю, что однажды ты допустил ошибку, когда варил Волчьебойное.
        — Я мог бы сварить зелье Правдивых Снов даже во сне, — Снейп слегка скривился, но настоящей насмешки в его голосе не было.
        — А в чем тогда дело?
        Казалось, Снейпа внезапно вдруг заинтересовала одна из стен.
        — Ты не представляешь, как долго я его принимал, да и о составе не имеешь ни малейшего понятия. — Он снова посмотрел на Гарри и опять некоторое время помолчал. — Ты заметил, что я в последнее время нахожусь не в лучшем расположении духа?
        И это еще мягко сказано.
        — Значит, дело не только в том, что тебя беспокоит деятельность Упивающихся? — предположил Гарри. Он давно догадался, что, оказавшись не у дел во время войны, отец не мог отнестись к этому спокойно. Не просто же так он когда-то обвинял Сириуса в том, что тот пытается пересидеть опасность! — Причина как-то связана с этим зельем.
        — Причина — его отсутствие, Гарри, — признался Снейп. — Я намеренно перестал его варить, чтобы лишить себя возможности им быстро воспользоваться. Лишь недавно я осознал, что прибегать к нему сделалось для меня... привычкой. Собственно, как раз посоветовав тебе быть осторожнее, чтобы не впасть в... э-э... зависимость от исцеляющих снадобий, я задумался о том, как поступаю сам. Я постоянно принимал зелье Правдивых Снов уже больше года. Сначала я должен был в подробностях докладывать Ордену обо всех встречах Упивающихся Смертью. Когда с этой частью моей работы было покончено, я попытался прекратить. — Он вздохнул. — Но затем у меня начались такие кошмары о Самайне, что я не выдержал, а после... — Он, ссутулившись, слабо пожал плечами. — Я уже настолько привык к нему, что просто больше не пытался. До недавнего времени.
        — Ой, — пробормотал Гарри. — У тебя... — он не хотел говорить слово «зависимость», пусть даже Снейп уже произнес его. Гарри видел в этом термине осуждение, хотя и знал, что это неправильно. Но Снейп затронул вопрос уважения, и Гарри опасался сказать лишнее, чтобы отец не подумал, что рискует это уважение потерять. — Значит, у тебя... проблемы из-за привыкания, — наконец он нашел компромисс.
        Снейп сухо кивнул и выпрямился; теперь он сидел так же прямо, как и обычно.
        — Плакун-трава. Резкий отказ от нее сделал мой темперамент... несколько более взрывным, чем мне бы хотелось.
        — Я рад, что ты мне сказал, — Гарри постарался ответить как можно теплее. А потом, сообразив, что нехорошо ожидать от Снейпа признаний, если сам не готов их делать, продолжил: — Я предпочел бы знать, что с тобой происходит, понимаешь? А то я уже начал подозревать, что ты сильнее рассердился из-за погубленных мной книг, чем желаешь показать. Я... я даже попросил Драко одолжить мне денег, чтобы попробовать заменить утраченное, но он сказал, что это не поможет.
        Отец настороженно посмотрел на него.
        — Не мог же ты всерьез думать, что поможет.
        — Говорят, ты... накричал на Невилла и швырнул учебник через весь класс, когда он его испортил. И я подумал: может, ты так среагировал, потому что на самом деле здорово рассердился из-за того, что тот Lumos сделал с твоими книгами. — Гарри слегка поморщился, но продолжил, желая заставить Снейпа понять его правильно: — Когда я... в детстве мне ничего не давали трогать у Дурслей, книги тоже. Мол, «нечего лапать страницы грязными руками», хотя Дадли мог изгваздать шоколадным соусом весь дом, и ничего. Честное слово, я не сравниваю тебя с ними. Но мне было неуютно думать, что я перепортил столько твоих вещей. Привычка, наверное. Как у тебя с этим зельем.
        — Кстати о зелье, — решительно напомнил Снейп. — Через неделю оно будет готово, и ты начнешь его пить.
        Вот, опять!..
        — Может, тебе не стоит его делать? Ну, знаешь... все-таки искушение.
        — Полагаю, я сумею не поддаться, — сухо объявил Снейп. — Мои проблемы из-за привыкания, как ты выразился, уже сходят на нет. Отсутствие зелья под рукой облегчало процесс в первое время, только и всего. Но поскольку теперь средство нужно тебе...
        — Даже если я и ошибся сегодня, это не значит, что я перестал видеть вещие сны вообще, — возразил Гарри. — Тот, про разусыновление, может быть и правдой. Я даже в этом уверен. Чудо-крем, помнишь?
        — Я знаю, как лучше... — начал Снейп, но Гарри прервал его:
        — Да? И в случае с Роном ты тоже лучше знал?
        Снейп прищурился.
        — В случае с наказанием для мистера Уизли я, возможно, в самом деле преследовал не одну цель, — только и признал он. — Тем не менее, я действительно считал, что продолжительное пребывание здесь, даже ради написания строчек, благотворно повлияет на способность данного молодого человека видеть то, что находится прямо перед его упрямыми глазами.
        — Я знаю, что ты так думал. — Гарри наклонился вперед, опершись руками о колени, и посмотрел отцу прямо в глаза: — Но ты ошибался. Извини и не сердись, пожалуйста, и я тебя уважаю, честное слово, но все, чего ты этими строчками добился, — это разозлил Рона. А пока он злился, то просто не мог увидеть в тебе что-то большее, чем ты обычно показываешь на уроках зельеварения.
        — Не вижу смысла в этом анализе post mortem, — заметил Снейп. — Или ты желаешь услышать от меня признание в том, что ты знаешь больше отца? Шестнадцать лет — вершина мудрости?..
        — Я не знаю больше тебя, — ответил Гарри. — Я просто не хочу, чтобы ты насильно поил меня зельями.
        — Разумеется, я не стану поить тебя насильно, глупый ты ребенок, — сухо отозвался Снейп, хотя последние три слова смягчили впечатление от его сурового тона. — Однако я считаю, что тебя и дальше будут беспокоить весьма тревожные сны и что зелье тебе бы помогло. И уж конечно, я не позволю, чтобы у тебя развилось привыкание, если тебя это волнует.
        — Я знаю. Просто ты когда-то говорил, что не стоит принимать его, пока я вижу вещие сны. Этот, про Драко, — обычный, не спорю. Но... они будут сниться еще.
        — Ты никак не можешь этого знать.
        — Нет, — согласился Гарри. — Но у меня «прекрасно развита интуиция», помнишь?
        — Подозреваю, ты никогда не позволишь мне забыть, что я это сказал.
        Гарри коротко улыбнулся, потом посерьезнел.
        — Пап... я думаю, лучше сказать Драко про зелье. Он тоже заметил твои... перепады настроения. Не волнуйся, он поймет. Ночь пройдет, уважение останется.
        Снейп озадаченно на него уставился.
        — Ты предлагаешь разбудить его и сообщить прямо сейчас?
        — Ой, нет. Это просто маггловское выражение. Означает... да нет, неважно, это глупость.
        — Думаю, если ты начинаешь болтать глупости, тебе однозначно пора спать.
        — Ага, — Гарри зевнул. Усталость вдруг накатила с такой силой, что он начал клевать носом. — М-м... тебе отдать твои носки?
        — Нет. Просто ступай. Спокойной ночи, Гарри.
        — Спокойной ночи, — отозвался он, подумав, что это куда лучше, чем «убирайся», которое Снейп так яростно выкрикнул раньше. Хм, они сумели поссориться и успешно помириться, причем на этот раз им не понадобилось несколько дней, чтобы все уладить. Это неплохо, решил Гарри, шлепая по коридору, после того как Снейп взмахом руки открыл ему дверь.
        Вернувшись к себе, он с минуту смотрел на Драко издалека — чтобы снова не пробудить его слизеринские рефлексы. И не мог опять не вспомнить про свой сон. Все будет хорошо, правда? Это никакое не предвидение, просто обычный кошмар, и Снейп обезопасит совятню на всякий случай, а у Драко достаточно здравого смысла, чтобы не высовывать нос из подземелий...
        — Опять играешь в упыря, да? — голос Драко прервал его мысли.
        Да, рефлексы у слизеринцев были что надо. Гарри решил, что надо будет это учесть, когда придется иметь дело с новыми товарищами по Дому на их территории.
        — Нет, просто задумался, — ответил он.
        — Северус помог тебе разобраться?
        — Угу, — Гарри устало заполз в кровать и долго возился с одеялами, пока не улегся удобно.
        — Хорошо... — и Драко снова погрузился в сон.
        Спустя еще мгновение Гарри последовал его примеру.
   
* * *

        Гарри не знал, рассказал ли отец Драко о зелье, только следующие пару дней тот ни словом не обмолвился ни о перепадах настроения Снейпа, ни о его расположении духа. Ну и хорошо. Зайди об этом речь, трудно было бы увильнуть от расспросов, а выкладывать всю подноготную — попросту некрасиво.
        В то утро Снейп вернулся в подземелья после завтрака в Большом зале, а за ним по воздуху плыли какие-то коробки. «Книги», — пояснил он, покосившись на Гарри. Потом, поочередно применив к каждой из аккуратно упакованных коробок каталогизирующее заклинание, отправил одну из них в свой кабинет и сказал, что, поскольку сегодня суббота, Гарри и Драко могут потратить утро на расстановку книг по полкам. Пообещав, что после обеда они отправятся в Девоншир (отчего Драко разулыбался, а Гарри слегка застонал), Снейп ушел, бормоча себе под нос, что иногда ему кажется, будто он не Мастер Зелий, а Мастер Взысканий.
        Не теряя времени даром, Драко вскрыл упаковку заклинанием, но когда он попытался левитировать оттуда книги, коробки на несколько секунд замигали красным светом.
        — Похоже, по крайней мере некоторые из них защищены чарами.
        Гарри и не подозревал, что книги тоже можно так защищать, но раз они волшебные — почему нет? Так что он просто приступил к делу и принялся энергично доставать стопки книг из коробок. Не прошло и нескольких секунд, как он заметил, что к делу приступил он один.
        — Между прочим, если ты немного поможешь, домовиком это тебя не сделает, — заметил он, дотащив до стола комплект томов в угольно-черных обложках.
        Драко поднял взгляд от тонкой книжицы, в которую с интересом уткнулся.
        — М-м-м?.. А, ну да. Раз уж ты настаиваешь. — Однако вместо того чтобы взяться за работу, он принялся изучать корешки книг в тех стопках, что уже громоздились на столе. — Знаешь, мне интересно, не проверка ли это, — задумчиво сказал он.
        Гарри с любопытством посмотрел на него.
        — Чтобы узнать, как именно мы расставим их, если нам не дать конкретных указаний, — предположил Драко. — Северус, возможно, хочет увидеть, что мы придумаем.
        Гарри перестал распаковывать покупки и тоже стал изучать названия книг.
        — Как тогда: по алфавиту или по тематике?
        Драко хитро улыбнулся.
        — Знаю. Просто шутки ради, давай расставим их по формату. Большие — на нижних полках, маленькие — наверх. — Гарри помотал головой, но Драко поднажал: — Это ничему не помешает, между прочим. Когда Северусу понадобится какая-нибудь конкретная книга, он просто использует Accio, вот и все.
        — Но ты сказал, что на книгах защита...
        — Не против призывающих чар, — объявил Драко тем самодовольным тоном, который ему так хорошо удавался.
        Гарри вынужден был согласиться: в самом деле, было бы забавно посмотреть, какое сделается лицо у Северуса, когда он поймет, что книги расставлены по размеру. Это была бы безобидная шалость — в отличие от шуточек насчет шампуня или отсутствия такового...
        — В самом худшем случае он нас заставит все переделать, — не унимался Драко. — Но, может, он посмеется, знаешь ли. И... в общем, Северусу, мне кажется, нужен повод посмеяться.
        Гарри пристально посмотрел на него, но не мог понять, намек это на проблемы Снейпа с зельем Правдивых Снов или нет. Однако, пожалуй, было бы хорошо увидеть, что отцу есть над чем от души посмеяться.
        Кивнув, он начал выбирать книги самого большого формата и расставлять на полках. Драко ничего делать не стал, но Гарри уже и не ждал помощи: слизеринец, похоже, считал, что выполнил свою часть работы, предложив метод сортировки, даже если идея была шуточной. Так или иначе, Гарри не успел даже пожаловаться, как прозвонил волшебный «дверной звонок», и Драко неспешно отправился проверять пергамент, на котором было написано просто: «Гермиона Грейнджер».
        — Могла бы и дать нам передохнуть на выходных, — пожаловался Драко, пусть и без особого раздражения, но, по крайней мере, открыв дверь, он повел себя любезно, а это главное.
        Увидев, что творится в гостиной, Гермиона широко распахнула глаза. Как легко можно было догадаться, первым делом она выпалила: «О, какие замечательные книги...» — а затем опустилась на колени и принялась рыться в коробках, восхищенно охая и ахая.
        — В основном зелья, кое-что по защите, и порядочно того, что обычно хранится в Запретной секции... — Вздохнув от удовольствия, она подняла взгляд на Гарри: — Это, наверное, самое лучшее в житье здесь. Я всегда подозревала, что у Снейпа потрясающая исследовательская библиотека. Он ее регулярно пополняет? Вы постоянно получаете новые книги?
        Гарри покачал головой, радуясь, что в кои-то веки Гермиона завела нормальный разговор. Надо было раньше сообразить и переключить ее внимание на книги...
        — Это взамен тех, которые были уничтожены, — объяснил он. — Помнишь, Драко тебе говорил?
        Гермиона покосилась на Драко, который успел усесться за столом и зачитаться все той же тонкой книжицей, которая увлекла его раньше. Гарри прищурился, чтобы разглядеть название, и обрадовался, когда оказалось, что может прочесть его даже с такого расстояния: «Кровь гуще зелий»... Непонятно было, о чем такая книга может быть и почему она так заинтересовала Драко.
        Взяв в охапку груду тоненьких трактатов о различных семенах — вот что пригодилось бы, когда он изучал гриффиндорское благопожелание! — он потянулся, чтобы поставить их на самую верхнюю полку.
        И тогда-то все и случилось.
        Гермиона подняла взгляд, чтобы спросить еще что-то о книгах, и в этот момент свободный рукав мантии Гарри соскользнул вниз, обнажив всю руку от локтя до кисти, на которой красовался уродливый черно-желтый синяк.
        Гермиона резко втянула воздух сквозь зубы. «Да, — подумал Гарри, — мне следовало позволить Снейпу залечить это». Но ему тоже хотелось, чтобы отец уважал его, не считая нытиком, и вообще, синяк был на несколько дюймов выше запястья, так что никто не должен был его увидеть... только Гермиона все-таки увидела.
        Гарри торопливо поправил рукав, но еще раньше Драко, почувствовав напряжение, оторвался от чтения и заметил их обоих.
        — Гарри... — начала Гермиона.
        Эту интонацию он отличил бы от любой другой. Терпение Гермионы лопнуло, и она больше не собиралась сносить его вранье и увиливания. Перемирию пришел конец, и Гермиона собиралась принимать меры. Теперь она, чтоб ее, сообщит кому-нибудь, что Снейп его избивает! А может, решит, что это дело рук Драко, а Снейп его просто не останавливает. Так или иначе, она донесет Дамблдору, а может быть, и в Службу защиты семьи, и эта кошмарная Тислторн вернется, и лишит его дома, и заставит Северуса подписать какую-нибудь жуткую бумагу, что он негодный отец или еще что-то в таком духе. Все это мгновенно пронеслось у Гарри перед глазами.
        «Лучше уж сказать ей, — мгновенно решил он. — Северусу придется с этим смириться. Даже если она будет знать, это не причинит настоящего вреда. Она сумеет сохранить тайну, раз это касается меня, так же как это делает Рон».
        — Дело вот в чем, — перебил он ее. — Я очень старался вернуть себе свою магию...
        — И попытался, представь себе, попробовать полеты, — гладко вставил Драко. В его серых глазах мерцало предупреждение, что если Гарри сейчас же не заткнется, то Драко найдет способ заставить его замолчать. — Да к тому же на моей метле. Я бы мог сказать ему, если бы он спросил, что давным-давно наложил на нее проклятие, чтобы она сбрасывала любого, кроме меня. Тяготы жизни в Слизерине, — пояснил он, словно ненароком.
        Гермиона сощурилась, и неудивительно. Драко и в лучшие времена лгал плохо, а весь этот монолог произнес с таким оттенком враждебности, что прозвучало это подозрительно. Может, Гермиона подумает, что слизеринец злится из-за того, что его метлу якобы взяли без спроса? Конечно, Гарри знал правду: Драко пришел в ярость, потому что Гарри чуть было не признался, что его магия вернулась.
        — Ты свалился с метлы, — отозвалась Гермиона деревянным голосом, словно была так глупа, что даже повторять чужие слова ей удавалось с трудом. — И где это было, здесь в гостиной?
        Драко хохотнул, и Гарри чуть не передернуло, до того фальшиво это прозвучало.
        — О, Северус выпускает нас время от времени. Тебе не случалось иногда спуститься сюда и обнаружить, что никого нет дома?
        Гермиона медленно кивнула, но ее глаза были по-прежнему полны подозрения:
        — Но где вы тогда были?
        — А вот это придется оставить в тайне, — сообщил Драко. — У нас легкая паранойя насчет безопасности Гарри, но уж это не должно вызывать у тебя возражений, полагаю.
        Судя по выражению лица, Гермиону по-прежнему терзали сомнения, и Гарри начал:
        — Послушай, я знаю, что синяк выглядит скверно, но ты не понимаешь...
        — Закрой рот, Поттер, — рявкнул Драко.
        — Я просто хотел сказать, что...
        — Тебе следует сказать только одно, — мрачно пригрозил Драко, — что ты не станешь больше потихоньку брать мою метлу!
        Гарри сообразил, что продолжать этот разговор при свидетелях никак нельзя: дело наверняка обернется крайне скверно. Поэтому он закатил глаза и язвительно усмехнулся:
        — Да нужна мне твоя паршивая метла. У некоторых, между прочим, есть «Молния».
        — А по какой же причине ты не взял свою «Молнию», если решил попробовать полетать? — едко спросила Гермиона. — А, Гарри?
        — Просто метла Драко оказалась под рукой, — вывернулся Гарри, радуясь, что хоть тут может сказать правду, и добавил: — Он нередко берет ее с собой, когда мы выбираемся из подземелий.
        — Ясно, — сказала Гермиона таким тоном, что становилось очевидно: ей ничего не ясно.
        И разговор не окончен, потому что она этого так не оставит.
   
        ____________________
        Мне кажется <...> ты характеризовал меня как «лживую сволочь»... — см. главу 25, «Самайн», в текущей версии. Переводчикам пришлось откорректировать старый перевод, чтобы увязать все перекрестные цитаты (прим. перев.).

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"